Айбулат Константин Михайлович
Избранные стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Она ("И тихо преклоняясь, в таинственной печали...")
    Смерть ("Она придёт неслышно и незримо ...")
    И ещё жалоба ("И боль души, и ропот сердца ...")
    Паркетным друзьям ("Разочарован, други, я ...")
    Русский штык ("Стоит властительно трёхгранный часовой ...")
    Галей-Мирза ("Галей-Мирза не знает страха ...")
    Памяти М. Ю. Л. ("Ещё столь полная и слёз и содроганья ...")

Константин Айбулат

Избранные стихотворения

                   Она
  
   И тихо преклоняясь, в таинственной печали,
   Она молилася Творцу,
   И кудри чёрные сбегали
   По бледному её лицу.
   И встретился я вновь с той девой незабвенной
   В садах Алгамбры. Перед ней
   Переливался вдохновенный
   Фонтан певучею струей.
   Она, спустив с себя мантилью,
   Покоилась небрежно средь цветов,
   И любовался я её летучей пылью
   Как изваянная, недвижима... без слов...
   Потом в Венеции во время карнавала,
   Беспечному веселью предана,
   Толпе восторженной она
   Богиней праздника предстала,
   И улыбалася она на громкий плеск,
   И промелькнув, как звёздочка в эфире,
   В гондолу бросилась: раздался всплеск.
   И скрылася близ Ponte dei Sospiri.
   Потом в горах Кавказа, на коне,
   Кремнистою тропой, воздушной амазонкой
   Неслась она, и в мёртвой тишине
   Лихого скакуна был слышен топот звонкий.
   Потом в стране возвышенных искусств
   В отчизне тассовой... но что за нужды...
   Бог с нею! Ныне чужды
   Мне впечатленья юных чувств.
   Равно пора зажить сердечным ранам;
   Венеция, Алгамбра и Кавказ,
   Уж благодетельным туманом
   Подёрнуло забвенье вас.
   Но для чего же мне в завет воспоминаний
   Оставил бог единый прошлый сон?
   В минуты радостей, в часы страданий
   Передо мной летает он:
   Как, тихо преклоняясь в таинственной печали,
   Она молилася Творцу,
   И кудри чёрные сбегали
   По бледному её лицу.
  
   "Литературная газета", 1840 г.
  
  
                   Смерть
  
   Она придёт неслышно и незримо,
   И станет, светлая, у моего одра,
   И скажет мне с тоской неизъяснимой:
   "Пора!"
   И буду я молить таинственную гостью:
   "Я жить хочу!.. оставь мне здешний свет",
   И буду я молить с слезами и со злостью,
   И - нет.
   Она дохнёт в лицо прохладной вечной ночи,
   Прозрачною рукой мою придавит грудь,
   Закроет навсегда мои тихонько очи
   И - в путь.
   И в жизни той она меня пробудит,
   Где, может быть, неведома печаль;
   Но дней земных, печальных жаль мне будет,
   Да, жаль!
  
   Литературное прибавление к "Русскому инвалиду", 1838 г.
  
  
                   И ещё жалоба
  
   И боль души, и ропот сердца,
   Мои беды, кто их поймет?
   Мне в мире нет единоверца,
   Единомученика нет.
   Зову друзей - мольбы напрасны;
   Зову чужих - но для чужих,
   Мои рыдания ужасны,
   А мне ужасны ласки их!
  
   "Литературная газета", 1840 г.
  
  
                   Паркетным друзьям
  
   Разочарован, други, я
   Смешною модой и пирами,
   И вероломными очами,
   И вами, добрые друзья.
   Нет, прочь от вас, забавы света,
   Где всё притворством лишь одето,
   Где всё пленяет только глаз,
   Где мир снаружи только молод,
   В пылу страстей где вечный холод, -
   Простите; еду на Кавказ,
   Под небо диких наслаждений,
   Под небо неги и тревоги,
   Где нет по моде заблуждений,
   Где есть любовь, природа, Бог!..
   Туда свободой насладиться
   И своевольной простотой,
   В кругу друзей воспламениться
   Шираза светлою струёй;
   Или с ватагою избранной
   На горском пламенном коне
   Срывать венки в губительном огне;
   Иль полуночною порою
   Грузинку юную лобзать,
   Обвившися рука с рукою
   "Люблю" ей пламенно шептать,
   Ея дыханием упиться
   И на груди её забыться -
   И наслаждений розы рвать...
   Кавказ угрюмый, величавый,
   Страна воинственных сынов,
   Среди твоей ненастной славы
   Под блеском царственных снегов
   Родился я. Дитя природы,
   На лоне бурной я свободы
   Улыбку первую узнал;
   Средь поэтических ущелий
   О битвах мне так чудно пели -
   И я под песни засыпал.
   Не пробудил их голос громкий
   Моих младенческих страстей; -
   Казбек, увенчанный снегами,
   Увижу я твоё чело,
   Где небо светлое легло
   С луной и с мирными звездами, -
   И там, задумчивый певец,
   Твоей пленённый красотою,
   Помчуся отдохнуть мечтою
   На твой блистательный венец.
  
   Литературное прибавление к "Русскому инвалиду", 1838 г.
  
  
                   Русский штык
  
   Стоит властительно трёхгранный часовой
   На рубеже двух граней мира;
   Он Божий ангел в годы мира,
   Он Божий меч в године боевой.
   Всегда, везде он царь! И на снегах Балканов,
   У Сенских берегов и у Евфратских вод,
   В игре за Тереком и в битве великанов
   Ему достойнейший почёт.
   Он любит нас, он наш! Не твёрдостью булата-
   Славянским духом он могуч:
   В нём русская душа; он русского солдата,
   Бессмертья луч!
   Но чу! Я слышу вас, завистливые дети,
   Ораторы в боях, герои в кабинете.
   Что? Плохо помнится вчера?
   Что? Видно, зажили борьбы последней раны?
   Так их напомнит троегранный
   Под Бородинское "ура!".
   Постыдный ваш побег осветит вновь пожаром;
   Не сломится, небось - Сам Бог его сковал,
   И русскому вручил, и, кажется, недаром
   Судьбой земли его назвал.
  
   "Современник", 1841 г.
  
  
                   Галей-Мирза
  
   Галей-Мирза не знает страха;
   Его рука верна, сильна:
   Он рубит с одного размаха
   От головы и до седла.
   Всегда его стрела доходит,
   Куда назначил верный глаз;
   Кинжал раздора не заводит,
   Но мстит всегда один лишь раз.
   Галей отрёкся Магомета,
   Хулит, смеётся над Аллой;
   В стенах священных минарета
   Не очищается мольбой.
   Галей с гяуром дружбу водит,
   Пьёт с жадностью вино и кровь -
   И, презирая бурю, бродит
   Угрюм и дик среди лесов.
   Но в битве той, когда явился
   Буонаберди* перед ним,
   Галей дрожал, Галей склонился -
   И был во прахе недвижим!
  
   "Современник", 1841 г.
   ___________
*Наполеон.
  
                   Памяти М. Ю. Л.
  
   Ещё столь полная и слёз и содроганья
   Над урной славного поэта моего,
   Россия тёплою улыбкою вниманья
   Почтила юного преемника его.
   Он поднял сладкие в народе песнопенья,
   Наитием божественным горя,
   И каждый стих его был гордою ступенью
   Любимого бессмертьем алтаря.
   А ты свершил подлейшего убийства
   Свой святотатственный удар;
   И жажды адской кровопийства,
   Как демон злой, со смехом залил жар,
   Не пощадив певца, ни струны золотые,
   Ни русского ума надежды дорогие.
   И что ж, доволен ли злодейством наконец?
   Позорнейшим проклятием Отчизны?
   Перед тобой блистательный мертвец
   С рукою на груди, с улыбкой укоризны,
   Облитый кровью, поверженный в пыли
   И завещающий в наследье роковое
   Тебе смертельных мук отчаянье немое,
   С названьем каина, по всем концам земли.
   Но вечный мир певцу, под снеговым Кавказом
   У пятигорских струй! Пусть вечный ропот их
   Тебя там усладит отрадным пересказом
   О грустной памяти родных, друзей твоих!
   И, может быть, твоих высоких вдохновений
   Немногие следы пройдут из века в век,
   И тихо опершись о сумрачный Казбек,
   Утешен будет твой осиротелый гений.
   А ты, отверженец людей!
   Где б ни был ты, во всей вселенной
   Предстанет пред твоих очей
   Поэта труп окровавленный.
   И вспомнишь ты убийства страшный миг,
   И станет день и ночь испуганная совесть
   Сплетать тебе ужасных дел твоих
   Неумолкающую повесть.
  
   1841 г. (впервые опубликовано в журнале "Литературный критик", 1939 г.).
  
   Оригинал здесь: http://www.lgz.ru/article/-16-6506-22-04-2015/chechenskiy-sled-v-russkoy-poezii/
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru