Аксаков Иван Сергеевич
Письмо к Н. И. Костомарову

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Иванъ Сергѣевичъ
АКСАКОВЪ
ВЪ ЕГО ПИСЬМАХЪ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

   

ПИСЬМА КЪ РАЗНЫМЪ ЛИЦАМЪ

ТОМЪ ЧЕТВЕРТЫЙ

ПИСЬМА
къ М. Ѳ. Раевскому, къ А. Ѳ. Тютчевой, къ графинѣ А. Д. Блудовой, къ Н. И. Костомарову, къ Н. П. Гилярову-Платонову.

1858--86 г.г.

Со снимками съ писемъ Ивана и Константина Сергѣевича, Вѣры Сергѣевны Аксаковыхъ и матери ихъ Ольги Семеновны.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ ИМПЕРАТОРСКОЙ ПУБЛИЧНОЙ БИБЛІОТЕКИ
1896

   

ПИСЬМО КЪ Н. И. КОСТОМАРОВУ *).

*) Письмо это, а равно отвѣтъ на него Н. И. Костомарова, любезно предоставлены для настоящаго изданія заслуженнымъ профессоромъ И. В. Помяловскимъ.

30 Октября 1861 г. Москва.

М. Г. Николай Ивановичъ!

   Я получилъ ваше письмо. Я не сталъ бы отвѣчать на него, еслибъ оно не было подписано вами. Оно написано въ такомъ тонѣ, съ употребленіемъ такихъ выраженій, которыя дѣлаютъ споръ невозможнымъ. Я бы могъ легко на дерзости отвѣчать еще сильнѣйшими дерзостями -- браниться дѣло не головоломное -- но это было бы недостойно дѣла, которому мы оба служимъ. Охотно извиняя ваши выраженія раздраженіемъ племеннаго самолюбія, и полагая, что вы сами не желаете дѣлать споръ невозможнымъ, не уклоняетесь отъ спора, я отвѣчаю вамъ sine ira et studio.
   Вы говорите, что моя газета задираетъ двѣ родственныя народности, южно-русскую и польскую, и нападаетъ на лежачаго, беззащитнаго. Въ 1-хъ, это фактически несправедливо. О Полякахъ не было и рѣчи, покуда они не вздумали задирать насъ, Русскихъ. Они наводнили иностранную литературу клеветами на Россію и искаженіями исторической истины, они громко предъявляютъ притязанія на древнія Русскія области, они приводятъ въ дѣйствіе свои замыслы. Газета моя, отвѣчая имъ, поступила совершенно также, какъ и вы въ статьѣ: "Niema Rusb. Во 2гхъ, на малорусскую народность никто не нападалъ, а если напали такъ не на народъ и не на народность, а на тенденціи нѣкоторыхъ "патріотовъ", касающіяся вопроса объ языкѣ. Вообще между мной и вами та существенная разница, что я стою на сторонѣ исторіи и народа, а вы противъ исторіи и противъ народа. Какъ противорѣчащее народу, ваше ученіе можетъ быть названо аристократическимъ. Такъ напр. вы хотите игнорировать вопросъ вѣры, столь важный для народа южнорусскаго и полагающій несокрушимую преграду между имъ и Католиками-Поляками; вы, или авторъ статьи "Современника" (это все равно, потому что вы говорите, что готовы подписаться подъ нею) утверждаете, что съ уничтоженіемъ крѣпостнаго права "угашаются послѣднія искры" вражды между Малороссами и Поляками (это вы пишите даже въ вашемъ письмѣ), забывая о борьбѣ вѣроисповѣданій -- двухъ разныхъ просвѣтительныхъ началъ. Народъ этого не забываетъ,-- и я также. Вы идете на перекоръ не только народнымъ тенденціямъ вашей Малороссіи, но и тенденціямъ 3-хъ милліоннаго народа въ Галиціи. Страданія, влеченія, ожиданія всего этого народа не трогаютъ сердца шляхтича и "патріотовъ" Малорусской Петербургской колоніи!
   Относительно Малороссіи и Галиціи вотъ мое profession de foi.
   Малороссіи я не только вполнѣ сочувствую, но люблю ее всею душою, любовью вполнѣ свободною и такъ сказать объективною, не только физіологическою. Съ этою любовью я остаюсь вполнѣ Русскимъ, и Великороссомъ, не жалуя себя въ Малороссы, какъ мой пріятель Жемчужниковъ. Я не постигаю полноты Русскаго развитія -- безъ Малороссіи. Слѣдовательно -- послѣднее соединеніе съ Малороссіею, во всѣхъ отношеніяхъ, есть по моему мнѣнію такая же историческая необходимость для Россіи, какъ головы и сердца въ организмѣ, или придумайте другое сравненіе. Это соединеніе есть и будетъ, и безъ нашихъ хлопотъ, но вотъ мое убѣжденіе, которое проводить и высказывать, хотя бы и не въ полемической формѣ, вы не можете поставить въ вину человѣку убѣжденному. Что касается до народа Малорусскаго, то, при всей нелюбви къ Москалю и кацапу, народъ своимъ историческимъ смысломъ остается и останется всегда вѣрнымъ однажды данному имъ изволенію: для него, хотя бы и несознательно, такъ же, какъ и для Великоросса, дорого единство земли Русской; для него Царь Православный имѣетъ то же значеніе, что для Рязанца или Владимірца. Я жилъ въ Малороссіи, и хорошо это знаю.-- Казаки, превратившіеся такъ охотно въ высокоблагородныхъ, и принявшіе отъ Русскаго правительства подачку -- крѣпостное право, стали въ глазахъ Малорусса- крестьянина на одну степень со всѣми Московскими панами. Точно такъ же какъ Великорусскій народъ видитъ въ Русскомъ Царѣ демократическое нивелирующее начало, точно такъ же и Малороссъ видитъ въ немъ свой оплотъ противъ пановъ и другихъ налегающихъ на него сословій. Во сколько ошибаются оба, это другой вопросъ, но и вѣрятъ и видятъ и ошибаются они одинаково.-- Что касается до языка, то я не вѣрю въ возможность образованія Малорусскаго общаго литературнаго языка, -- кромѣ чисто-народныхъ художественныхъ произведеній, -- не вижу къ этому никакой возможности, не желаю и не могу желать никакихъ искусственныхъ попытокъ нарушить цѣльность общерусскаго развитія, отклонить Малороссійскихъ художниковъ отъ писанія на Русскомъ языкѣ. Слава Богу, что Гоголь жилъ и дѣйствовалъ раньше, чѣмъ возникли эти требованія: у насъ не было бы "Мертвыхъ Душь"; вы бы или Кулишъ наложилъ бы на него путы племеннаго эгоизма и съузилъ бы его горизонтъ кругозоромъ одного племени! И какая, признаться сказать, звучитъ во всемъ этомъ фальшивая нота. Вотъ и теперь два Малоросса Максимовичъ и Кулишъ спорятъ между собою о Малороссѣ Гоголѣ, писавшемъ по Русски, и о Великороссіянкѣ (Маркѣ Вовчкѣ), пишущей по Малорусски!! Чувствуете ли вы, какъ все это противорѣчигь жизни и исторіи! Но разумѣется, никто изъ насъ никогда не хотѣлъ и не думалъ мѣшать вамъ. Пишите, сколько угодно, переводите Шекспира и Шиллера на Малорусское нарѣчіе, одѣвайте героевъ Гомера и Греческихъ боговъ въ Малороссійскій кожухъ и очипокъ,-- вольному воля! Но не можетъ же Русская литература пройти молчаніемъ такое явленіе.
   О томъ, что мы враги всякой репрессивной мѣры, всякаго стѣсненія свободы, всякаго безпрепятственнаго самообличенія лжи -- говорить нечего. Только сознающіе всю несостоятельность и слабость своихъ основаній, могутъ насъ обвинять въ этомъ, хватаясь за это, какъ за единственное свое оружіе или способъ для менѣе постыдной ретирады.
   Въ Галиціи я былъ. Нужно имѣть каменное или Польское, но не Малорусское сердце, чтобъ не сочувствовать стремленіямъ народа, который, страданіями своими, выработался до потребности ограничить свое племенное самолюбіе, потопить узкій племенной эгоизмъ въ эгоизмѣ всерусскаго народа, созданнаго изъ разныхъ Русскихъ племенъ Исторіею. А вы его подчуете племенными "особностями"! Вполнѣ, разумѣется, сочувствуя этому стремленію Галицкаго народа, могу ли я быть равнодушенъ къ статьѣ "Современника", идущей наперекоръ тенденціямъ, которыя я признаю за истинныя, смущающей бѣдный народъ, да еще выдающей себя за голосъ Россіи. Будь эта статья подписана Полякомъ, появись она въ Польскомъ журналѣ, появись даже въ "Основѣ", значеніе ея было бы другое. Но допустить, чтобы голосъ Польской самозванно, изподтшика прикидывался Русскимъ и морочилъ опаснымъ мороченьемъ цѣлый народъ, намъ сочувственный, допустить это было бы величайшею низостью для всякаго истиннаго Русскаго!
   Что касается до Польши, то мое мнѣніе и желаніе было и есть, чтобъ Правительство вывело всѣ войска и всѣ Русскія начальства изъ Царства Польскаго, предоставивъ Полякамъ вѣдаться самимъ съ собою. Я не думаю, чтобъ уроки исторіи послужили имъ въ пользу, но этотъ урокъ былъ бы самый убѣдительный. Впрочемъ, разумѣется, кромѣ Царства Польскаго -- я бы не далъ имъ ни пяди Русской земли. Для этого надо было бы опредѣлить границы. Мнѣ хотѣлось давно поднять этотъ вопросъ въ литературѣ и совершить такимъ образомъ въ литературѣ полюбовное съ Поляками размежеваніе. Еще бы лучше спросить вашихъ Малороссовъ (народъ) -- хотятъ ли они быть подъ Ляхами? Не угодно ли произвести suffrage universel въ Галиціи?
   Я не вызываю международную вражду, а напротивъ предостерегаю отъ нея. Требованіе Кіева и пр. я считаю безумнымъ, слѣдовательно -- всѣ требующіе Кіева, заслуживаютъ названіе безумныхъ. Вы попрекаете мнѣ, что я съ этимъ словомъ обратился ко всей націи, т. е. вы хотите сказать, что не всѣ Поляки раздѣляютъ это безумное требованіе. Очень радъ это слышать отъ васъ, но въ такомъ случаѣ только безумствующіе и обидятся этимъ названіемъ, а прочіе хорошо поймутъ, что къ нимъ оно не относится.-- Вы не хотѣли замѣтить, что я браню Поляковъ за то, что они портятъ сами свое правое дѣло неумѣренными притязаніями.
   И такъ вотъ мои убѣжденія, которыя я высказывалъ изустно, буду высказывать и печатно. Упрекать меня въ угодливости власти могутъ только Поляки, которые большею частью прибѣгаютъ ко всякой лжи, клеветѣ и прочимъ подлостямъ, какъ къ обыкновенному своему оружію. Когда Герценъ въ 1868 году, кажется, печаталъ въ "Колоколѣ" свои письма къ Полякамъ и отстаивалъ противъ нихъ Кіевъ и другія Русскія области, то мнѣ самому Поляки говорили, что онъ подкупленъ Русскимъ правительствомъ и находится въ тайной перепискѣ съ Императрицею! Если же и ваши Малороссы прибѣгаютъ къ такой же уловкѣ относительно меня, то значитъ -- они сильно ополячились!
   Такія пошлости меня не остановятъ, точно такъ какъ и вамъ всѣ эти соображенія не помѣшали написать статью "Niema Rusi". Вѣдь нельзя же было отвѣчать Полякамъ на вашу статью въ Россіи печатно? Зачѣмъ же вы били лежачихъ? Вы скажете:-- вы возражали. Да и я возражалъ. Вы скажете: Поляки могли отвѣчать за границей. Пусть и мнѣ отвѣчаютъ. Я бы ничего такъ не желалъ, какъ чтобъ позволили Полякамъ безнаказанно возражать мнѣ въ Россіи. Подъ статьей Кояловича я даже прошу объ этомъ, и предложилъ даже печатать анонимныя возраженія, но цензура это слово вычеркнула.
   Какъ скоро статья "Національная безтактность" была напечатана по русски, въ Россіи, въ русскомъ журналѣ, то стало быть -- споръ открытъ, и возражать на нее можно. Если же авторъ статьи, печатая, разсчитывалъ на то, что возражать будетъ неловко, что возражателю можно будетъ зажать ротъ обвиненіемъ въ неблагородствѣ,-- я не знаю, благороднымъ ли назовете вы этотъ поступокъ? Авторъ швыряетъ изъ за угла въ насъ камень, и сердится, когда мы вскрикиваемъ отъ боли и крикомъ обличаемъ его продѣлку! Вѣроятно, онъ хотѣлъ бы, чтобъ мы ему кланялись и улыбались и позволили себя бить безнаказанно. Все это напоминаетъ мнѣ обвиненіе, дѣланное Европою Россіи въ неблагородствѣ за то, что она сожгла Турецкій флотъ въ Синопѣ, и требованіе, чтобы Россія вела только оборонительную войну, а не смѣла защищаться, предупреждая нападеніе, и т. п.
   Вы не находите противорѣчія между статьею вашею въ "Основѣ" и статьею "Современника". Да если одну можно было "бить", по вашему выраженію, другою, такъ какже нѣтъ тутъ противорѣчія? Своею "готовностью" подписать статью Современника" вы ставите меня въ совершенное недоумѣніе. Подъ статьею "Niema Rusi" я готовъ подписать свое кацапское имя, но конечно не подпишу его подъ "Національной безтактностью".
   Недавно одинъ изъ моихъ пріятелей матеріалистовъ приходитъ ко мнѣ и говорить, что статья Самарина неблагородна, что Бюхнеръ защищаться не можетъ!-- Цѣлые журналы на всѣхъ страницахъ съ 1-го до послѣдняго нумера проповѣдуютъ матеріализмъ, и проповѣдуютъ съ успѣхомъ, а возражать имъ, безъ обвиненія лицъ -- неблагородно!... Это въ родѣ обвиненія за Синопское сраженіе!
   Вы угрожаете мнѣ тѣмъ, что Правительство будетъ гладить по головкѣ за статьи противъ Поляковъ... Я не веду оппозицію Правительству по западному: quand même. И если Правительство скажетъ: я признаю Христа, не стану говорить, что вѣрю въ чорта. Вы же въ "Основѣ" поете гимнъ Манифесту 19-го февраля, и такой гимнъ, до паѳоса котораго мнѣ доходить не случалось. Это было очень пріятно Правительству, повѣрьте: не стоять ли вамъ, ради этого, ужъ за "гонимое и тѣснимое" крѣпостное право? Если статьи противъ Поляковъ не противны Правительству, то за то, къ сожалѣнію, другія статьи пришлись ему противъ шерсти. Говорю къ сожалѣнію, потому что опасаюсь усиленія цензурныхъ строгостей.
   Перечитывая ваше письмо, нахожу еще слѣдующія мѣста, требующія отвѣта: 1) вы говорите, что не противились бы и тому, чтобъ Галичане писали на чистомъ Великорусскомъ языкѣ. Авторъ статьи "Современника" положительно этому противится.
   2) Вы рисуете картину ужасовъ Волыни, Подоліи и проч., донесенія о которыхъ я буду получать, сидя въ комфортабельной комнатѣ и пр. Именно для того, чтобъ этого не было, нужно, чтобъ Поляки послушались добраго совѣта, перестали считать Волынь и Подолію Польскими землями, распространять свои Польскіе буквари, и т. п. Мы возбуждаемъ вражду! И вы можете, по совѣсти, сказать это? Мы хотимъ отстранить то, что возбуждаетъ вражду, и только даемъ отпоръ нападеніямъ!
   3) Вы считаете неприкосновенность границъ Россіи дѣломъ правительства -- "тутъ наша хата съ краю". Можетъ быть ваша, но не моя. Какія странныя слова вы высказали! Такъ вамъ все равно, если Поляки или Австрійцы, или Турки отнимутъ у Россіи Кіевъ, Черниговъ, Смоленскъ, Москву, и поставятъ свою границу на Волгѣ? И вы послѣ того станете утверждать, что ваше сердце бьется однимъ чувствомъ съ народомъ! Нѣтъ, вы ему чужды совершенно -- съ своею аристократическою привилегіею патріотизма и историческаго пониманія!
   Довольно.-- Эти два листа, мною исписанные, служатъ лучшимъ доказательствомъ моего уваженія къ вамъ. Если вы кому нибудь читали ваше письмо ко мнѣ, прошу васъ прочесть имъ же и мой отвѣтъ. Надѣюсь также, что вы оцѣните мою воздержность отъ тѣхъ неприличныхъ выраженій и неумѣстныхъ фразъ негодованія, которыми испещрено ваше письмо. Моя филокацапская газета охотно помѣстить на своихъ столбцахъ всякое печатное, разумѣется, прилично написанное возраженіе ваше противъ нашихъ Москальскихъ теорій.
   Васъ глубокоуважающій и душевно преданный

Ив. Аксаковъ.

-----

   Приводимъ и отвѣтъ Н. И. Костомарова на это письмо. Отъ какого числа этотъ отвѣть и откуда онъ писанъ -- на оригиналѣ письма Н. И. Костомарова помѣтокъ не имѣется:
   
   М. Г. Иванъ Сергѣевичъ, прежде всего я почитаю обязанностью просить у васъ извиненія, мало того -- прощенія въ моихъ выраженіяхъ, которыя вы находите дерзкими. Я имѣлъ дѣло не съ личностью вашею, а со шкодою и съ ученіемъ. Во всякомъ случаѣ, буду воздержнѣе.
   Вы находите, что стремленіе писать по малорусски и создавать особую литературу противно -- исторіи и жизни. Да, противно исторіи. Но какой? Исторіи войнъ, трактатовъ, министерскихъ распоряженій, кабинетскихъ соображеній, насильственнымъ размежевкамъ краевъ, составленію данныхъ и купчихъ на милліоны человѣческихъ душъ, живущихъ и грядущихъ въ земной жизни. Но оно не противно исторіи народной мысли, народныхъ чувствованій и побужденій, слѣдовательно не противно и жизни. Коль скоро существуетъ народъ съ собственною физіономіею, съ своеобразными пріемами, съ собственнымъ нарѣчіемъ, то не противно жизни и его своеобразное свободное развитіе. Вы не видите возможности. Я признаюсь не вижу впереди ни условій неизбѣжной возможности, ни безусловной невозможности. Все зависитъ отъ послѣдующей исторіи. Будьте логичны и вѣрны себѣ. Откройте намъ принципъ вашъ и дѣйствуйте съ нами сообразно съ нимъ. Либо станьте на точку государственной принудительности и дѣйствуйте за одно съ III Отдѣленіемъ, либо уважайте право южно-русскаго народа и не приказывайте ему молчать на своемъ языкѣ и говорить на вашемъ. Позвольте ему самому рѣшать свою судьбу, а не закидывайте ему на шею помочей, чтобы вести его; судите южно-русскую литературу по ея плодамъ, а не отдавайте подъ судъ ея существованія и не осуждайте ее на смерть за то единственно, что она имѣла несчастіе родиться вблизи отъ васъ. "Современникъ" гораздо васъ послѣдовательнѣе и справедливѣе.
   Вы пишите, что готовы предоставить Польшѣ вѣдаться самой себѣ, и въ тоже время говорите: Впрочемъ разумѣется кромѣ Царства Польскаго я бы не далъ имъ ни пяди русской земли. Хорошо. Но вѣдь эта русская земля населена русскимъ народомъ. Ну, если бы этотъ русскій народъ оказалъ симпатію къ Польшѣ и пожелалъ бы съ нею соединиться? Какъ же по вашему? Надобно было бы его усмирять штыками, картечами, плетьми и насильно заставить благоденствовать созерцаніемъ цѣльности, которую вы лелѣете! Въ такомъ случаѣ проповѣдуемая вами свобода противорѣчитъ вашимъ дѣламъ. Она невозможна. Вы говорите: будьте свободны, но думайте и поступайте, чувствуйте и желайте такъ, какъ мы хотимъ и вамъ приказываемъ. Ваша свобода ни чѣмъ есть лучше свободы исходящей отъ королей и министровъ. Точно какъ въ стихотвореніи Niema Russi ляхъ возглашающій свободу и равенство предъ Европой говорить Русину: bądź Polakiem chamie; jeśli nie -- dam poczuć swę ramie вы -- говорите южноруссамъ: будь москалемъ хохолъ! А между тѣмъ рисуетесь дешевымъ свободолюбіемъ.
   Ну, что изъ того будетъ, что вы подымете въ литературѣ вопросъ о полюбовномъ размежеваніи съ Польшею? Вы ужь размежеваны съ нею тремя раздѣлами и трактатомъ 1815 г., народнаго размежеванія вамъ не произвести. Вы будете писать: это вамъ, поляки, это намъ. А можно ли будетъ кому нибудь закричать: постойте, господа, мы ни къ вамъ, ни къ нимъ не хотимъ; мы желаемъ жить сами по себѣ. Вѣдь цензура не пропуститъ такого заявленія; мало этого, еще въ крѣпость за это посадятъ. Такъ какъ же можете вы рѣшить дѣло полюбовнаго размежеванія въ литературѣ? Не будетъ ли это Андрусовскій договоръ, воскресшій въ XIX в. на столбцахъ "Дня?" Вы, конечно, скажете, что разсчитываете на извѣстную вамъ симпатію южнорусскаго народа; вы пишите, что знаете его; да, вы знаете край, его внѣшность; это доказываетъ ваше превосходное сочиненіе о ярмаркахъ. Но едва ли вы знаете глубину народной души. Вы не подозрѣваете, что на днѣ ея у кажаго почти думающаго не глупаго южнорусса спитъ Выговскій, Дорошенко, Мазепа -- и проснется когда наступитъ случай. Душа истаго южнорусса совсѣмъ не такая распашная, какъ великорусская. Это высказывается постоянно и въ обыденной жизни. Не вѣрьте южноруссу, ибо онъ вамъ не вѣритъ, сколько вы ни открываете ему вашу душу. Не расчитывайте на народъ въ той степени въ какой вы подмѣтили его. Онъ выскажется только тогда, какъ, оглядѣвшись вокругъ, увидитъ и убѣдится, что его спрашиваютъ не затѣмъ, чтобъ надѣть на шею веревку, если онъ отвѣтить не въ вашъ тонъ. Вы говорите о suffrage universel. Показала себя эта новомодная выдумка въ Ниццѣ и Савойѣ.
   Что-же, спросите вы: неужели же южнорусскій народъ пойдетъ къ ляхамъ? Не знаю: быть можетъ пойдетъ къ ляхамъ, быть можетъ пристанетъ къ вамъ, быть можетъ ни къ вамъ, ни къ нимъ не пристанетъ, а захочетъ самъ собою жить. Все зависитъ отъ обстоятельствъ, среди которыхъ вы его спросите.
   Вы находите, что Россіи слѣдуетъ вывести войска изъ Польши и предоставить ее самой себѣ. Что же изъ этого выйдетъ? Развѣ вы этимъ удовлетворите Польшу? Поляки не хотятъ такой Польши, какою вы ихъ жалуете. Поляки хотятъ Польши въ границахъ Сигизмунда III или по крайней мѣрѣ Яна Собѣйскаго. Едва только русскія войска выйдутъ изъ Польши, какъ поляки ворвутся въ край, составлявшій нѣкогда Великое Княжество Литовское. Все католическое и польское пристанетъ къ нимъ; примутъ ихъ сторону и толпы православныхъ (бывшіе уніаты сейчасъ покинуть православіе, въ этомъ увѣряютъ самые пламенныя ревнители православія, но знающіе хорошо бѣлорусскій край). Другіе православные воспротивятся; поднимется безтолковая междоусобная война. Русскіе должны будутъ водворять порядокъ, пойдутъ снова на Варшаву, возьмутъ ее и опять начнутъ держать Польшу въ ежовыхъ рукавицахъ. Какой же результатъ выйдетъ изо всего? Напрасное кровопролитіе -- и больше ничего.
   Вы хотите совмѣстить несовмѣстимое, служить Богу и мамонѣ. Хотите государственной цѣльности и проповѣдуете свободу. Государство имѣющее само въ себѣ цѣль и свободу -- это масло и вода. Либо поддерживайте государство и тогда сознайте необходимость цензуры, Ш-го Отдѣленія, Петропавловской крѣпости и совершеннаго порабощенія индивидуальной мысли и убѣжденія волѣ правительства; либо рискуйте государствомъ, будьте готовы на его разложеніе -- если хотите свободы.
   Россійское государство невозможно безъ самодержавія, а самодержавіе невозможно при свободѣ мысли и слова. Вмѣстѣ съ Хомяковымъ вы желаете свободы мнѣнія и сомнѣнія. Но прежде чѣмъ эта свобода дана -- вы уже ополчаетесь на тѣхъ, которые не въ силахъ возражать вамъ. Вотъ вы приводите споръ съ поклонниками Фейербаха и Бюхнера, и указываете на "Современникъ", который проводить ихъ ученіе. Но иное дѣло проводить, иное дѣло открыто спорить. Вы съ вашимъ христіанскимъ православнымъ воззрѣніемъ имѣете изъясняться прямо, смѣло, вразумительно. А Чернышевскій долженъ будетъ предъ вами лавировать, увертываться... Для васъ доступно всякое оружіе, для него -- нѣтъ! Если же вы начнете развертывать всѣ папильотки, въ которыя завито то, что подается имъ почтеннѣйшей публикѣ, то результатъ выйдетъ тотъ, что Чернышевскаго посадятъ въ крѣпость, либо сошлютъ въ Вятку, какъ проповѣдника безбожія, соціализма, революціи, а вамъ дадутъ орденъ за разоблаченіе зловреднаго ученія.
   Я высказалъ одобреніе -- если бы "Русское Слово" писало по великорусски, тогда какъ "Національная безтактность" этого не говорить. Дѣло въ томъ, что я не признаю закономъ, чтобъ человѣкъ непремѣнно писалъ на такомъ то, а не на другомъ языкѣ. Напиши онъ о Малороссіи хоть на Италіанскомъ... Что же? Это дѣло его вкуса; нравится ему италіанскій языкъ -- пусть себѣ и пишетъ на немъ съ Богомъ. Пусть бы и Галичане писали по великорусски, если имъ это нравится, но Галичане не пишутъ и не думаютъ писать по великорусски: иначе для чего они перевели мою статью, писанную по великорусски, на свой тарабарскій? Конечно ихъ добрая воля создавать себѣ и тарабарскій языкъ, но наша добрая воля заложить себѣ уши отъ его мелодическихъ звуковъ. Я вовсе не признаю закономъ, чтобъ малороссы не писали по великорусски, напротивъ, если они не захотятъ взять въ руки малороссійскихъ книгъ -- я не поставлю имъ этого въ вину. Значитъ жизнь того требуетъ. Не виноваты тѣ, которые по убѣжденію хотятъ развитія малорусскаго языка, не виноваты тѣ, которые не хотятъ читать того, что пишется на этомъ языкѣ. Но пока -- малороссійская письменность ростетъ и кругъ читателей увеличивается. Слѣдовательно есть потребность и несправедливо вооружаться противъ права на свободное существованіе малорусской литературы. Говоря, что ея появленіе противно исторіи и жизни, вы сами себѣ противорѣчите, изъявивъ опасеніе, что Гоголь, если бы живъ былъ теперь, склонился бы на убѣжденія Кулиша и компаніи и сталъ бы писать по южно-русски и вы бы не увидали "Мертвыхъ Душъ". Стало быть вы признаете въ мысли созданія южно-русской литературы великую силу, когда предполагаете, что такой талантъ какъ Гоголь, ногъ отдаться это мысли! Я самъ думаю, что еслибы Гоголь былъ живъ теперь, то вѣрно свои повѣсти, напечатанныя въ "Вечерахъ", написалъ бы но южно-русски и конечно упрочивъ себя напередъ лучшимъ запасомъ знанія народности. Но это ничуть не помѣшало бы ему писать "Мертвыя души", которыя и не могутъ быть написаны по южно-русски.
   Мнѣ кажется, что вы несправедливы къ студентамъ. Вы соглашаетесь со "Свѣточемъ", что они не уважаютъ науки. Нѣтъ, они уважаютъ науку, уважаютъ ее даже и тѣ, которые въ ней слабы по недостатку способностей или прилежанія. Разумѣется въ семьѣ не безъ урода, но о всей массѣ такъ отзываться несправедливо. Аудиторіи наши постоянно были наполнены -- чему приписать это какъ не уваженію къ наукѣ и участію въ ней? Вѣдь лекціи скучно слушать; для забавы не пойдутъ -- особенно двадцать, сорокъ разъ. Весной мнѣ пришлось экзаменовать окончившихъ курсъ въ Историко-Филологическомъ факультетѣ: изъ сорока двухъ я одному только сдѣлалъ снисхожденіе, потому что онъ былъ недавно боленъ тифомъ. Прочіе получили полные балы по достоинству. Волненія ихъ не безъ цѣли, у нихъ была цѣль, также показывающая уваженіе къ наукѣ. Ихъ возмутило прегражденіе пути бѣднымъ къ образованію. Конечно, становясь на государственно-полицейскую точку, я не скажу, чтобы правительство, по своимъ видамъ дѣйствуя, было неправо, заключивши ихъ въ крѣпость -- (хотя по моему крайнему разумѣнію, не для чего было ихъ бить прикладами по головамъ, когда можно было безъ этого погнать въ крѣпость, куда они сами хотѣли); но suum cuique... нельзя же не отдать должнаго одобренія этимъ благороднымъ юношамъ, которые въ этомъ дѣлѣ держали себя чрезвычайно прилично, съ уваженіемъ къ общественному порядку, и пошли въ тюрьму бодро, сознательно, благородно. Если бы они и заблуждались, то побужденія ихъ были честны. Вы находите, что такія явленія -- плодъ подражанія Западу и что русскому человѣку противно все условное, формальное, какъ то обѣды со спичами, условныя торжественныя позы, изученные пріемы затверженныя фразы и т. п. Помилуйте! Да не держался ли весь обиходъ старыхъ великорусскихъ царей на такихъ условныхъ пріемахъ, не состоялъ ли весь изъ обрядностей? Обѣды со спичами! А помните ли какъ поступали когда угощали посланниковъ? Помните ли спичи съ царскими титулами, заздравные возгласы, помните ли торжественныя тронныя встрѣчи, дѣтей боярскихъ, гостей и всякаго народа толпы, нарочно одѣтыя въ цвѣтное платье, помните ли ребяческіе споры съ чужеземными послами о томъ, кому первому ступить, кому первому заговорить? Помните ли, что изъ за описокъ въ титулѣ воевали съ поляками? Наконецъ вся русская домашняя жизнь заткана въ условные пріемы и сѣтью обрядовъ опутана. Свадьба, похороны, именины -- вездѣ обрядъ, вездѣ условныя позы, изученые пріемы, затверженныя фразы и проч. и проч. Странно, вы приписуете Западу то что существовало издавна у насъ какъ наша особенность. Я никакъ не поклонникъ обезъяничества Западу: оно мнѣ приторно и гнусно; но для чего же взваливать на Западъ то, что само собой и безъ Запада необходимо является какъ общечеловѣческое качество? Я рѣшительно не понимаю высшаго требованія внутренней свободы и не знаю когда русскій человѣкъ заявлялъ его. Чего нѣтъ внѣ, того и внутри нѣтъ: иначе внутренное высказалось бы внѣшнимъ. Не думаю, чтобъ русскій человѣкъ чуждался лжи и неправды, а напротивъ и въ исторіи и въ настоящей жизни только и вижу, что ложь и неправду и вполнѣ раздѣляю геніальное изрѣченіе Хворостинина: "русская земля оретъ все рожью, а живетъ все ложью". Да вы сами противорѣчите сказанному въ 3 No тѣмъ, что такъ превосходно высказали въ прежнихъ.
   Глубоко уважающій васъ и безпредѣльно преданный

Н. Костомаровъ.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru