Аксаков Иван Сергеевич
Письмо А. А. Карасева

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   "День" И. С. Аксакова: История славянофильской газеты: Исследования. Материалы. Постатейная роспись
   СПб.: ООО "Издательство "Росток"", 2017. -- Ч. 1. (Славянофильский архив; Кн. 5).
   

ПИСЬМО А. А. КАРАСЕВА ОТ 13 МАРТА 1862 г.

Публикация А. П. Дмитриева

   Алексей Алексеевич Карасев (1834--1913) -- выдающийся донской публицист и журналист. Сын сотника, выпускник приходского и окружного училищ, Новочеркасской гимназии и Харьковского университета (юридический факультет, 1852--1856). В Харькове написал водевиль из французской жизни с куплетами ("После Севастополя") и патриотическую пьесу в стихах, которая была поставлена на сцене местного театра. Вернувшись в Новочеркасск, Карасев поступил юнкером в Донской казачий учебный полк, где в 1857 г. был произведен в хорунжие (отсюда псевдоним "Хорунжий", которым подписаны две его статьи 1862 г., опубликованные Аксаковым в "Дне"; их выходные данные см. в комментариях к письму).
   Осенью 1858 г. Карасев исполнял обязанности секретаря Комитета об улучшении быта крестьян, за что был удостоен серебряной медали. В 1859 и 1860 гг. он находился в распоряжении дворянского депутата, а с 1861 по 1869 г. состоял секретарем войскового по крестьянским делам присутствия. Этим объясняется тема его первой статьи в "Дне" (по его словам в письме к Аксакову -- "страшное положение крестьянского вопроса на Дону") -- дебют Карасева в серьезной публицистике. Вторая статья -- "о дворовых людях в земле Войска Донского" -- развивала эту тему. Пространное письмо молодого автора проникнуто патриотическим энтузиазмом и бескорыстным стремлением послужить родине в деле просвещения -- этот благородный пафос не оскудеет в нем до конца его долгой жизни.
   В 1869 г. он был назначен асессором войскового гражданского суда, в 1871 г. избран в мировые судьи по 3-му участку Черкасского округа, а в 1873 г. поступил в число присяжных поверенных Новочеркасского окружного суда. В тот же период (в 1866 г.) Карасев стал редактором первой на Дону частной газеты "Донской Вестник", печатавшей острозлободневные материалы, а в 1873 г., когда она закрылась, предпринимает с единомышленниками издание в Новочеркасске другой частной газеты -- "Донской Газеты", на столбцах которой появлялись его исторические статьи, передовицы, бытовые очерки, фельетоны, театральные рецензии, стихи. Когда и эта газета в 1879 г. прекратила свое существование, Карасев стал сотрудничать со столичными и провинциальными органами печати, помещая в них многочисленные статьи о казачестве.
   7 декабря 1885 г., незадолго до кончины Аксакова, Карасев отправил ему приветственное письмо по поводу одной из передовиц "Руси" о дипломатии, где назвал Аксакова "великим борцом за наши интересы в политике иностранной" (ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 252. Л. 6).
   

А. А. КАРАСЕВ -- И. С. АКСАКОВУ
Новочеркасск, 13 марта 1862 г.

Милостивый Государь
Иван Сергеевич.

   Тотчас по прочтении статьи моей в журнале "День" я получил приятное для меня, вызывающее письмо Ваше. Не говоря о приятном чувстве, которое возбудил во мне 19-й No "Дня" тем, что мне удалось открыть публике страшное положение крестьянского вопроса на Дону,1 я был не менее порадован и одобрением известного всей России редактора честно погибшего "Паруса" и бодро ратующего "Дня". Первые серьезные строки мои, которые я увидел в печати, и Ваше слишком лестное одобрение вдохнули в меня решимость трудиться для моей милой, несчастной родины более, нежели я трудился прежде. Благодарю Вас, Иван Сергеевич, за живое участие в положении Донского края, благодарю Вас за желание быть ему полезным.
   Что земля Войска Донского для России есть terra incognita -- это видно даже из письма Вашего: в одном месте Вы спрашиваете: "У Вас нет городов -- что же заменит их?" Донская земля потому для Вас terra incognita, что никто в России не обращает на нее внимания, начиная от первого передового органа литературы и кончая правительством. Казаки не забываются литературою только при описании боевых подвигов русской армии, и то большей частию или à propos {по поводу, между прочим (фр.).}, или для дополнения картины, а правительством -- в такие эпохи, как 1812-й и 1853--1856 годы; в другое же время слышатся только возгласы от большей части полурусских полуфранцузов: C'est un pays barbare! {Это варварская страна! (фр.)} Ирокезы! Башибузуки и проч. и проч.
   Земля наша велика и обильна, и порядок в ней был бы, если б ее не сдавливали привитые к нам от Вас (т. е. от России) централизация, бюрократизация, деспотизм. По передовым статьям Вашего журнала, если не ошибаюсь, я вижу, Иван Сергеевич, что Вы -- человек народа, и поэтому, вероятно, с радостию услышите и поверите мне, что Войско Донское, т. е. донские казаки, назад тому 200 лет стояли на той степени развития относительно образа правления, к какой теперь только стремится Россия и некоторые придавленные европейские царства. Казачье самоуправление (существующее и теперь, но в клещах пришлой бюрократии) основано на самых широких началах: в нем нет лазеек и междустрочий, а все ясно, все предугадано. Право, лучше было бы, если б я с детства удалился из родины -- не жаль бы было видеть постепенно истлевающими прекрасные начала ее общественной жизни! Когда взойдет солнце? -- никто не знает, а гниение распространяется быстро по здоровому телу.
   Письмо мое приняло большой размер, и потому я, обещав Вам впоследствии изложить разновременно кое-что о Войске Донском с претензиею на напечатание в Вашем журнале, перейду к вопросам по Вашему письму. Вы мне предлагаете очертить этнографические, социальные, бытовые и политические особенности Донской страны, ее нравы, -- по силам ли мне такая задача? Я с грустью отвечаю отрицательно, но с удвоенным старанием начинаю собирать материалы и приглашать для участия в этом деле товарищей, которые, надеюсь, принесут посильные лепты. Мы лишены навсегда почти всех письменных памятников донской старины: Войсковой архив сгорел в Новочеркасске в 1858 году,2 и истинная донская история взлетела на воздух. Остались одни станичные архивы, разбросанные по Войску Донскому, но они бедны и могут быть полезны только осколками фактов, которыми так богата донская история. Во всяком случае, досуги от трудной и спешно-срочной службы моей будут посвящены на посильное объяснение, что такое Донская земля, по крайней мере, в настоящем-то ее положении.
   Как Ваше письмо порадовало меня первыми строками, так равно и огорчило и опечалило вопросом: "Правда ли, что Донская земля славится развратом му-щин и женщин?" Неужели это мнение существует о Доне? Этого еще не доставало! Впрочем, что же тут делать? В Харькове в 1852 году один господин серьезно спросил у меня, какую казаки исповедуют веру. Одно незнание края оправдывает подобные вопросы и мнения. Впрочем, мы сами виноваты: если мы будем еще несколько лет молчать, то наверно будут говорить, что мы едим своих детенышей, живем в связях с сестрами, матерями и проч.! Если бы Вы спросили у меня: правда ли, что жители Донской земли отличаются чистотой нравов, -- то я бы и тогда сказал Вам, отвечая на Ваш вопрос: правда, но только, пожалуйста, не смешивайте чистоты наших нравов с чистотой нравов любого русского закоулка. Если у нас есть исключение, то это исключение привилось из России, навеяно так называемой русской цивилизацией, пришедшей с ломотою в костях в Россию с Запада. Какой-нибудь выгнанный из Кавказского полка за пьянство прапорщик-подпоручик-поручик урвет за углом, проезжая чрез Новочеркасск или чрез какую-нибудь цивилизованную на большом тракте станицу, -- расскажет об этом в каком-нибудь столичном или губернском кружке знакомых, знакомые, как водится, передадут своим знакомым -- и мнение составляется...

И вот общественное мненье!3

   Доказательством тому, что на Дону нет разврата (я не отрицаю исключений самых малых, увеличивающихся, впрочем, в последнее время вследствие соприкосновения с приезжими русскими), есть то, что до сих пор, не говоря о станицах, в городе Новочеркасске, при 25 т<ысячах> (с приезжими более) жителей, нет ни одного публичного дома; не потому, чтобы запрещало начальство, а потому, что стыд мешает сделать это. "Что соседи скажут? Как я тогда выйду из дома на улицу?" В памяти моей свежо то время, когда на станичную шлюху, проходившую по улицам станицы, летели камни и палки с добавлением бранных слов, а я себя считаю только 28 лет от рождения... Разумеется, в семье не без урода, но я все-таки скажу, что если на Дону и существует частичка того разврата, о котором Вы говорите, то она почти вся принадлежит высшему, аристократическому кругу, а не народу. Не верьте этой клевете на казаков: чистая нравственность есть первый перл нашей самобытности.
   Древней женской одежды вполне -- уже не существует на Дону; так называемые кубилеш (верхнее платье) носят весьма немногие, но в колпаках (головной убор) ходят почти все женщины среднего (исключая Новочеркасска) и все низшего класса. Обычаи казаков -- русские обычаи вообще, но в частности, а особенно в семейном быту много несхожего. В памяти народной много исторических преданий, но все это перемешано вымыслами, а поверить преданий почти нечем. Песен собственно донских много, и я надеюсь упросить одного из моих знакомых, который давно собирает народные казачьи песни и держит их в секрете, переслать их Вам. А первая и главная наша песня:
   
   Уж вы братцы мои, братцы,
   Атаманы-молодцы,
   Не покиньте добра молодца
   При бедности такой,
   Что при бедности такой,
   При печали при большой4 и проч. вместе с некоторыми другими пришлется к Вам когда-нибудь при статье. Города у нас заменяются станицами, которых в Войске около 120 (из них 7 окружные станицы -- все равно что уездные ваши города), ваши села, поселки, выселки, починки -- хуторами.
   Еще раз благодарю Вас, Иван Сергеевич, за Ваш благородный вызов: он принесет пользу делу, хотя и не настолько, чтобы пополнить пробел в Литературе, но все-таки принесет пользу, а мне и некоторым из моих товарищей даст возможность быть полезными нашей родине. О чем нельзя будет говорить в статьях, я буду писать к Вам в частных письмах, и Вы, может быть, как-нибудь найдете случай поговорить об этом в общих фразах, в тонких намеках Ваших прекрасных статей "Дня". Дозвольте мне это.
   Письмо мое длинно -- простите меня, что я отнял у Вас много времени, но Ваше письмо так плодовито вопросами, что я не мог кратко отвечать на него. Небольшую статью о дворовых людях пошлю вскорости за этим письмом.5 Желаю успехов Вашему "Дню" и прошу судьбу, чтобы знамя его держалось дольше и дольше.
   С моим истиннейшим уважением и совершенною преданностию имею честь быть Вам,

Милостивый Государь,
Покорнейшим Слугой.
Алексей Карасев.

   13 марта 1862 года.
   Новочеркасск.
   
   Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 252. Л. 1--4.
   
   1 Хорунжий <Карасев А. А.>. Из Новочеркасска // День. 1862.16 февр. No 19. С. 14-- 16. (Областной отдел).
   2 Известно, что в огне тогда (29 июля 1858 г.) было уничтожено 8,5 тыс. связок дел.
   3 Слова Чацкого из комедии "Горе от ума" (1824) А. С. Грибоедова (д. IV, явл. X).
   4 На измененный мотив этой старинной песни были написаны новые слова -- созданный в результате гимн "Всколыхнулся, взволновался православный Тихий Дон" стал с 1918 г. одним из символов Войска Донского, наряду с его флагом и гербом.
   5 См.: Хорунжий <Карасев А. А.>. Новочеркасск, 1 мая 1862 года: о дворовых людях в земле Войска Донского // День. 1863. 8 февр. No 6. С. 8--10. (Областной отдел). Статья снабжена подстрочным примечанием Аксакова: "К сожалению, некоторые обстоятельства помешали до сих пор помещению этой любопытной статьи, из которой оказывается, что помещики Земли В<ойска> Донского едва ли правильно присвоили себе 30 000 десятин крестьянской земли. Ред." (Там же. С. 8).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru