Аксаков Иван Сергеевич
Письмо Живоина Жуёвича

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   "День" И. С. Аксакова: История славянофильской газеты: Исследования. Материалы. Постатейная роспись
   СПб.: ООО "Издательство "Росток"", 2017. -- Ч. 1. (Славянофильский архив; Кн. 5).
   

ПИСЬМО ЖИВОИНА ЖУЁВИЧА ОТ 13 ОКТЯБРЯ 1864 г.

Публикация А. П. Дмитриева

   Живоин Жуёвич (1838--1870) -- сербский публицист-демократ, ученик и последователь русских революционных демократов. В 1860-х гг. сотрудник журнала "Современник" и ежедневных газет "Очерки", "Голос" и "С.-Петербургские Ведомости". Ж. Жуёвич специализировался на составлении обозрений зарубежных славянских народов в России, был поборником идеи их братства и дружбы.
   См. о нем подробнее: Карасев Б. Г. Сербский демократ Живоин Жуёвич. Публицистическая деятельность в России в 60-х годах XIX в. М.: Наука, 1974. 334 с.
   Состоялось ли сотрудничество с газетой Аксакова, предложенное Жуёвичем, неизвестно. Не исключено, например, что он автор каких-либо заметок о Сербии, помещенных в "Дне" под нераскрытыми псевдонимами или без подписи. Однако, скорее всего, Аксакова оттолкнуло исповедание Жуёвичем прозападнических симпатий, откровенно высказанное в этом письме "для напечатанья", и он отказался от публикации как его, так и возможных будущих статей.

0x01 graphic

Ж. ЖУЁВИЧ -- И. С. АКСАКОВУ
Санкт-Петербург, 13 октября 1864 г.

Петербург 18 13/10 64 года.

Милостивый Государь
Иван Сергеевич,

   Бывают минуты, когда человек принужден делиться некоторыми мыслями именно с теми людьми, в основных убеждениях с которыми у него нет ничего общего, с которыми он радикально расходится. Такая минута настала ныне и для меня. С принципами, касающимися славянских народов, которым исключительно посвящен Ваш журнал "День", т. е. народов славянских, я расхожусь радикально. Мой идеал славянского будущего и в особенности внешняя его форма диаметрально противоположны Вашему идеалу, строя славянского я желаю не того, которого Вы желаете, а другого, существенно отличного от Вашего. И однако, как видите, я решился писать Вам. Что же, спросите Вы, побудило меня к этому? А вот что: Есть пункт, на котором я схожусь с Вами, пункт, который в моих глазах тысячу раз важнее наших убеждений. Этот пункт есть наше общее желание, чтобы между славянами воцарилась теснейшая нравственная связь, чтобы их окрыляла теснейшая дружба, взаимная любовь. Каково должно быть выражение (внешнее) этой любви, в какое отношение (политическое) должны стать славяне друг к другу -- это вопросы, которые мы можем лишь решать, но окончательно разрешить которые может только сама жизнь славянская. Но воздвигнуть храм любви между славянами есть дело образованных славянских строителей, есть дело тех образованных людей, которым дорога эта любовь.
   Многие убеждены, что, благодаря современному положению славян, храма этого воздвигнуть невозможно, что будто бы сама история славянских народов поставила несокрушимую преграду на пути к этому великому делу. Я не согласен с этим убеждением; напротив, я думаю, что именно современное положение славян, условия, в которых они ныне находятся, и дают возможность сблизить их одних с другими. Ибо каково, в самом деле, современное положение славян и каковы условия, в которых они находятся? То и другое вкратце можно определить так: одна часть славян самостоятельна, другая -- несамостоятельна, в рабстве. Несамостоятельные в свою очередь одни подчинены не-славянам; другие -- самостоятельным славянам. Вот в этой-то неестественности и состоит тот гордиев узел, не разрешив который славяне никогда не создадут прочного базиса для более быстрого своего развития; вот на этой-то неестественности зиждется храм раздора славянского рядом с теми оковами, которые не дают славянам, в особенности южным, сделать ни одного шага вперед в духе славянства. Ужель нет выхода из этого положения; ужель несвободные славяне обречены на вечное рабство? Нет, рабами они не могут вечно оставаться. Сама цивилизация европейская, даже помимо всякого усилия со стороны самих славян, освободит их из этого рабства. Но вот вопрос: сделает ли европейская цивилизация этот подвиг в пользу порабощенного славянства даром? Ужель она так великодушна? Нет, и наше отрицание подтверждается сколько историей, столько же и самым свойством цивилизации. За освобождение славян без их участия в этом деле несвободные славяне должны принесть великую, тяжелую жертву -- славянство. Цивилизация европейская таким образом совершит великую метаморфозу, которой я и примера не знаю. Она должна разрушить славянство в сфере несвободного славянства и на его развалинах построить здание, приличное свойствам того источника, из которого исходит она. Цивилизация национальна, и это ее свойство внедряется во все, подвластное кругу, в котором она действует под щитом силы. Судьба славянства в Австрии и Пруссии наглядно подтверждает наше предположение. Западная цивилизация благодетельна для славян во всех отношениях, кроме славянства, кроме славянского духа, славянской народности, кроме, одним словом, того, чем мы как славяне отличаемся от других народов Запада. Пусть станут славяне на точку космополитизма, и они воспользуются цивилизацией точно так же, как и западные народы, потому что цивилизация, взятая отдельно от ее национального элемента, абсолютно благодетельна. Но славяне не хотят стать на эту точку, они держатся принципа: то твое, а это мое! Это воззрение народнее, это факт, которым неглижировать и неразумно, и опасно. Нужно, следовательно, все мирить с этим фактом или, что то же, мирить этот факт со всем остальным; нужно, чтобы будущее славян вышло и основывалось на этом общеславянском принципе, потому что иначе славянство является неумолимой Немезидой, присудившей славян к многолетнему страшному невежеству. Славяне упорствуют перед цивилизацией, что укрепляет их в невежестве; но цивилизация мало-помалу захватывает их совершенно незаметно для них. Я сказал, что станется с порабощенным славянством, если таким образом славяне будут захвачены европейской цивилизацией. Поэтому, во имя лучшего славянского, необходимо объявить войну невежеству, необходимо или стать на сторону цивилизации и разить славянство без всякого милосердия, как и всякий другой предрассудок (потому что славянство у большинства является в самом деле предрассудком), или стать на сторону славянства, освободить его от предрассудочного характера и осветить его светом здравого исторического смысла, дать ему силу разумную, такую силу, с которою оно безбоязненно может вступать во всякую сделку с западными народами.
   Кто любит славян, тому дорого его лучшее, счастливое будущее, кто видит возможность сделать что-либо на основании той духовной силы, являющейся чисто племенным атрибутом славян, которая нас отличает от других племен, кто считает себя славянином и желает и остаться им, того мы приглашаем подумать об этом славянстве, подумать и поработать во имя его. Но здесь мы надталкиваемся <так!> опять на старый подводный камень, который мы, славяне, никогда не обходили и который мы и не можем обойти, подводный камень, который мы должны вырыть из земли, как одного из главных виновников всех наших несчастий и главного между ними -- невежества. Этот подводный камень есть наш славянский раздор, не имеющий, впрочем, в простом народе ни малейшей сознательной опоры. Мы должны порешить с ним раз навсегда, если желаем верного прогресса, смысла в нашей славянской жизни. Этот отрицательный акт сам собою вызовет другой акт, святой по самой его природе, именно любовь между славянами, любовь, которую подкрепит даже разнообразный склад жизни славян... В низшем славянском слое, народе простом, эта любовь уже есть, нужна поэтому такая же любовь и между другими слоями. Без этой дружбы юго-западные славяне собственно как славяне исчезнут, а Россия останется одинокой посреди, с одной стороны, невежественного Востока и, с другой, просвещенного Запада; к чему повело бы такое одиночество России -- мы наверное не знаем; знаем только то, что в таком случае ее прогресс был <бы> еще медленнее, чем он есть, и кроме того, она лишилась бы той важной поддержки, которую она в ином случае всегда бы имела в многолюдном юго-западном славянстве.
   Еще раз спрашиваю -- возможно ли воцарить дружбу между славянами? И отвечаю: возможно. Мы имеем здесь самую верную опору, именно простой народ славянский. Народы славянские положительно любят друг друга (т. е. народ простой) и во всем сочувствуют друг другу -- вот готовый базис для славянского храма дружбы. Повторяю: образованному, высшему слою славянскому нужно лишь строить, мы должны быть готовы на это. Но готовы ли мы? Да; но с условием, чтобы наши же не мешали нам. Зачем же, следовательно, дело стало? Причина есть, и весьма важная. Среди славянских народов есть один народ, который, по несчастной своей судьбе, один почти {Слово: почти -- вписано над строкой.} все дело портит. Это народ польский. Это поистине несчастнейший народ в мире. Не будь Польши -- дружба славян осуществилась бы гораздо легче, чем с ее бытием. Но Польша есть факт, которого отрицать нельзя и с которым необходимо примириться. Это примирение тем необходимее, если взять в расчет то обстоятельство, по которому Польша всегда может сделаться предлогом для войны с Россией, войны, которая, кроме вреда, ничего не принесет. Война с Россией из-за Польши не состоялась в прошлом и нынешнем году только благодаря неблагоприятному для этого отношению, в котором находились в то время Англия с Францией. Но кто поручится, что это отношение останется не то что навсегда, а в продолжение даже пяти лет? Кто поручится, что эти отношения из неблагоприятных не сделаются благоприятными? Следовательно, это случайность, а не закон. Это одна сторона дела; другая, более важная, состоит в том, что юго-западные славяне, не понимая хорошенько отношения между Польшей и Россией, все более и более чуждаются последней. Обстоятельство это все более и более усиливается благодаря образованию юго-западных славян под влиянием их врагов -- немцев. Россия там выставляется в образе ненасытного дракона, который проглотит всех славян, если они будут дружиться с ним. Пора положить преграду этому злу. Пора отнять у недругов наших право указывать на нас, славян, как на образец нашей беспорядочности. Этого мы достигнем не ранее, как миролюбиво уладив Польско-русский вопрос. Но ведь многие говорят, что вопрос этот решен, что поэтому решать его вторично -- не основательно. Действительно, на поле битвы он решен, и, глядя на храбрых русских воинов, можно с уверенностью сказать, что таким же образом они могут его решать хоть сто раз еще. Но значит ли это, что вопрос этот, решенный на поле битвы, решен навсегда? Вспомним 1831 год. Разве тогда этот же вопрос не был решен? Таким образом, ясно, что победа на {Слова: победа на -- вписаны над строкой.} поле битвы есть лишь условная санкция в деле решения международных вопросов. А каковы эти условия в данном случае -- это видно из судеб Польши. Я, милос<тивый> Государь, считаю Польско-русский вопрос решенным только на время и заявляю желание, чтобы он был решен более прочным образом. Война кончена, теперь настала очередь праву, справедливости и истории. Пусть еще и на этих основаниях решится спорный вопрос, о котором мы говорим, и тогда весь мир будет удовлетворен насчет него. Самое лучшее время для этого высшего решения -- это нынешнее время. Взволновавшаяся польско-русская кровь ныне потекла более или менее правильным течением; рассудок стал сильнее страстей; русские убедились в своей силе, -- поляки в бессилии; последняя война уяснила для нас многое, чего мы до нее или совсем не понимали, или если и понимали, то весьма смутно, -- словом, условия для этого дела с этой стороны весьма удовлетворительные. Пусть только не будет посторонних препятствий, а дело, несомненно, пойдет. Но как приступить к нему? Если бы славянщина была более знакома славянам, то я отвечал бы кратко -- по-славянски. Польско-русский вопрос найудовлетворительнее может быть решен славянским вечем, сеймом или скупштиной. На этом новом вече пусть выразится правда относительно спорного вопроса, как понимают ее славяне, пусть узнает мир -- варвары ли мы или нет. Пусть только скупштина эта решит вопрос так, чтобы на ее решение согласились все ее члены. Пусть наконец скупщина представит свою резолюцию Государю Императору на его Высочайшее благоусмотрение, и Европа увидит -- коснулась ли цивилизация славян или нет. На скупштине могут быть исключительно: юристы, историки и публицисты в равном количестве от всех славянских земель. Где и как это устроить -- это вопросы второстепенные и, конечно, за ними дело не станет; важно здесь принятие или непринятие мысли.
   Вот, милост<ивый> Государь, результат моих продолжительных дум касательно славянства вообще и польско-русской распри в особенности. Я предлагаю его Вам только как славянин, но не как русский или поляк, ибо я ни тот, ни другой, а серб. Мой голос не есть, таким образом, голос партизана, а голос человека, который в равной степени симпатизирует всем славянам, которого симпатии только сильнее в отношении моей родины Сербии.
   Письмо это написал для напечатанья в Вашей газете.
   До сих пор, как Вам известно, я ничего не печатал в "Дне"; но отныне предлагаю Вам свои услуги только исключительно по предложенному делу, если только Вы согласны на это.

Ж--н Жуевич.

   P. S. Я не люблю того обычая, по которому в письмах авторы называют себя покорнейшими слугами, потому что это хотя и означает вежливость, но тем не менее это ложь. Вот почему я подписался в этом письме так, как считаю разумным.
   Мой адрес: Я, у Александрийского театра, д. Лыткина, кв. No 54.
   
   Печатается впервые по автографу: ИРЛИ. Ф. 3. Оп. 4. Ед. хр. 216. Л. 1--4 об. Машинописная копия (без постскриптума и адреса): Там же. Л. 5--12.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru