Lib.ru/Классика: Анучин Дмитрий Николаевич. Из воспоминаний

Изъ воспоминаній.

Когда именно я сталъ впервые читать "Русскія Вѣдомости", припомнитъ не могу, но въ 1863 году, годъ моего пріѣзда въ Москву, я въ ближайшіе за тѣмъ годы, чаще приходилось мнѣ знакомиться съ новостями изъ "Московскихъ Вѣдомостей", пользовавшихся тогда, повидимому, наибольшимъ распространеніемъ. Впрочемъ, газеты въ то время не играли еще у насъ той роли, какъ теперь, и молодежь въ особенности сравнительно мало интересовалась газетами, интересъ къ которымъ возрастахъ только въ случаѣ войны, крупныхъ судебныхъ процессовъ или террористическихъ покушеній. Въ тѣ (и въ послѣдующія) времена я читалъ также иногда "Современныя Извѣстія", издававшіяся Гиляровымъ-Платоновымъ, гдѣ появлялись бойкія статьи самаго редактора и фельетоны "Берендѣя", очень нравившіеся многимъ, хотя въ сущности довольно плоскіе и мало содержательные, и еще болѣе -- газеты, издававшіяся И. С. Аксаковымъ.

Въ тѣ годы, мнѣ не приходила мысль о возможности писать что-либо въ газетахъ; болѣе осуществимыми представлялись мнѣ статьи по интересовавшимъ меня тогда отраслямъ естествознанія,-- зоологіи и антропологіи,-- но и по отношенію къ нимъ являлось существенное затрудненіе,-- гдѣ такія статьи можно было помѣстить. Журналамъ по естествознанію у насъ, какъ извѣстно, долго не везло, хотя попытки ихъ изданія дѣлались неоднократно. Въ 1850-хъ годахъ Обществомъ испытателей природы сталъ издаваться подъ редакціей проф. Рулье, а позже проф. Усова, "Вѣстникъ Естественныхъ Наукъ", по своему времени очень хорошій журналъ, съ рисунками и хромолитографіями, по черезъ нѣсколько лѣтъ онъ прекратился. Возобновить подобное изданіе взялся въ началѣ 1870 годовъ Л. И. Сабанѣевъ, съ которымъ я познакомился еще въ 1860 годахъ, въ бытность мою студентомъ (а онъ быль вольнослушателемъ), но который затѣмъ уѣхалъ на Уралъ, гдѣ и пробылъ, кажется около двухъ лѣтъ.

Л. П. Сабанѣевъ былъ страстный зоологъ и охотникъ; интересовали его, впрочемъ, только позвоночныя, главнымъ образомъ, вашей фауны. Еще съ юныхъ лѣтъ онъ сталъ заниматься охотой, рыбной ловлей, держалъ у себя всякихъ птицъ, и настолько изъ зналъ, что, прогуливаясь въ лѣсу, напр., могъ по голосамъ опредѣлять всѣхъ выдававшихъ себя звуками, пернатыхъ {Сабанѣевъ быль въ пріятельскихъ отношеніяхъ съ г. Ломовскимъ, страстнымъ охотникомъ, занимавшимъ видныя административныя должности сперва въ Константиновскомъ межевомъ институтѣ, затѣмъ въ Петровской сельско-хозяйственной академіи. Ломовскій интересовался всѣми отраслями охотничьяго спорта; помню, разъ онъ пригласилъ Сабанѣева и меня посмотрѣть пѣтушиный бой. Дѣло было глубокой осенью, мы отправились вечеромъ на Грачевку въ какой-то трактиръ, прошли черезъ помѣщеніе трактира на внутренній дворъ и увидали тамъ небольшую круглую арену, обнесенную барьеромъ и освѣщенную сверху висячей керосиновой лампой. Вокругъ барьера расположились спортсмены разнаго званія, выпускавшіе пѣтуховъ и бившіеся о закладъ между собою,-- чей пѣтухъ побѣдитъ. Помню, что на меня это зрѣлище окровавленныхъ пѣтуховъ произвело довольно непріятное впечатлѣніе.}. На Уралѣ онъ много путешествовалъ я хорошо ознакомился съ фауной позвоночныхъ этого края; его работы по уральской фаунѣ, какъ я его трудъ по рыбамъ Россія, были долгое время единственными обстоятельными сочиненіями въ соотвѣтственныхъ областяхъ. Вернувшись въ Москву (съ молодой женой) въ началѣ 1870-хъ годовъ, Л. П. рѣшилъ осуществить задуманную имъ еще ранѣе мысль о журналѣ; у него были кой-какія средства; кромѣ того, онъ получилъ для этой цѣли отъ ярославскаго заводчика П. десять тысячъ рублей. Журналу былъ придалъ характеръ сборника, имѣвшаго выходить четырьмя книгами въ годъ, и дано названіе "Природа"; первымъ редакторомъ былъ приглашенъ проф. С. А. Усовъ. Въ сущности, однако, весь трудъ я заботы по изданію оставались на Л. П-- чѣ, который старался поставить дѣло возможно лучше, пригласивъ къ участію въ сборникѣ извѣстныхъ тогдашнихъ ученыхъ. Въ качествѣ художника для изготовленія таблицъ (хромолитографій) и рисунковъ быть привлеченъ художникъ Н. А. Мартыновъ, а въ дѣлѣ редакціи принималъ посильное участіе я, помѣщая, какъ болѣе крупныя статьи, Такъ и разныя мелкія, дѣлая, исправляя переводы иностранныхъ статеекъ и т. д. Такое близкое мое участіе продолжалось съ 1872 по 1875 годъ и имѣло для меня не маловажное значеніе; оно дало мнѣ возможность испробовать впервые свои силы въ дѣлѣ писательства, а съ другой стороны, я кое-что заработать, что было тогда для меня весьма существеннымъ. Постепенно однако мое участіе стало сокращаться: я долженъ быть обратиться къ преподавательскому труду, давать уроки естествознанія и географіи, а въ концѣ 1876 года получилъ отъ университета командировку за границу; съ своей стороны Л. П. Сабанѣевъ сталъ охладѣвать къ своему изданію, расходы на которое далеко не окупались подпиской, началъ принимать мѣры къ сокращенію на него трать, а въ 1877 г. я совершенно его прекратилъ, начавъ издавать, вмѣсто вето, другой журналъ, болѣе приспособленный къ охотничьимъ цѣлямъ -- "Природа и Охота" {Л. П. Сабанѣевъ скончался въ цвѣтѣ лѣтъ. Это былъ очень крѣпкій человѣкъ, можно сказать богатырскаго сложенія. Всю зиму онъ ходилъ въ храповомъ пальто съ открытою грудью. Но неожиданно онъ схватилъ воспаленіе легкихъ, перешедшее затѣмъ въ чахотку, отъ которой онъ скоро и умеръ въ Крыму.}.

Испытавъ себя въ писательствѣ, я сообразилъ, что могу писать и на общеинтересныя темы, въ газетахъ и журналахъ, что для меня тогда было существенно важнымъ. Хотя я и получилъ порядочную субсидію отъ университета для поѣздки за границу, но при плохомъ курсѣ тогда русскихъ денегъ, а съ другой стороны при семейномъ моемъ положеніи, тогда въ Москвѣ оставалась у меня жена съ тремя дѣтьми, приходилось жить очень скромно. Хорошо еще, что при содѣйствіи добраго пріятеля П. я получилъ заказъ на составленіе одной книги зоологическаго и прикладнаго содержанія; работа эта дала мнѣ нѣсколько сотъ рублей, хотя издатель впослѣдствіи, испугавшись массы расходовъ, связанныхъ съ изданіемъ, отказался отъ него, и рукопись моя осталась не изданной. Затѣмъ я вошелъ въ переговоры съ редакціями "Русскихъ Вѣдомостей" и "Московскаго Обозрѣнія" относительно возможности помѣщенія въ нихъ писемъ изъ-за границы. "Московское Обозрѣніе" было новымъ ежемѣсячнымъ журналомъ, выходившимъ тонкими книжками и издававшимся однимъ знакомымъ мнѣ лицомъ. Просуществовало это изданіе недолго; я успѣлъ помѣстить въ немъ только нѣсколько писемъ изъ Берлина. Какимъ образомъ я вошелъ тогда въ сношенія съ H. С. Скворцовымъ (редакторомъ издателемъ "Русск. Вѣд."), не сохранилось въ моей памяти, но помню, что H. С. отнесся ко мнѣ любезно и обѣщалъ помѣщать моя письма изъ Парижа. Ихъ было помѣщено (въ отдѣлѣ фельетона) въ 1877 г. пять, и въ 1878 г.-- три. Любопытно, что въ числѣ этихъ напечатанныхъ писемъ оказалось одно, мнѣ но принадлежавшее, гонораръ за которое былъ однако выданъ моей женѣ, и когда она, по моему указанію, обратилась впослѣдствіи къ H. С. Скворцову съ предложеніемъ вернуть слѣдуемыя деньги, то получила отъ него въ отвѣтъ, что выдача была произведена правильно, и никакой ошибки быть не могло; для меня такъ и осталось невыясненнымъ, чье было это письмо, и получилъ ли авторъ его, что ему слѣдовало.

Вернувшись въ 1879 г. въ Москву, я очутился въ положеніи, матеріально весьма незавидномъ. Субсидія отъ университета прекратилась, а до полученія содержанія по каѳедрѣ приходилось еще долго ждать, пока не будетъ напечатана я защищена магистерская диссертація и не послѣдуетъ моего выбора въ преподаватели или доценты. По счастью, въ одно лѣтнее утро 1879 г. является ко мнѣ мой хорошій знакомый Ф. Д. Нефедовъ и объявляетъ, что въ Москвѣ разрѣшена новая газета "Русскій Курьеръ", которую будетъ издавать подъ своей редакціей Н. И. Лапинъ, но что издатель, не будучи знакомъ съ редакторскимъ дѣломъ, обратился за содѣйствіемъ къ нему, Нефедову, предложивъ ему взять на себя веденіе газеты. Нефедовъ согласился, выговоривъ себѣ право пригласить желательныхъ ему сотрудниковъ, и вотъ онъ обращается го мнѣ съ предложеніемъ принять ближайшее участіе въ дѣлѣ редакціи. Конечно, и немедленно согласился, и, вмѣстѣ съ нимъ, мы отправились въ помѣщеніе редакціи новой газеты, находившееся въ Столешниковомъ переулкѣ. Тамъ мы застали уже нѣсколькихъ сотрудниковъ, приглашенныхъ самимъ Лапинымъ, именно г. Куренина, привлеченнаго къ занятіямъ въ московскомъ отдѣлѣ, г. Л., спеціалиста по желѣзнодорожному' дѣлу, г. Размадзе, которому поручался музыкальный отдѣлъ и В. И. Немировича-Данченко, который долженъ былъ завѣдывать театральнымъ отдѣломъ. Нефедовъ съ своей стороны, пригласилъ т. Богомолова, участвовавшаго уже ранѣе въ петербургскихъ газетахъ, Разсадина (классика и знатока иностранныхъ языковъ, къ сожалѣнію, страдавшаго запоемъ), Ц. Н. Митропольскаго, г. Ульяницкаго (по иностранному отдѣлу), меня, а затѣмъ имъ были приглашены: В. А. Гольцевъ; харьковскій профессоръ Даневскій, профессора Н. И. Стороженко и А. Н. Веселовскій и многіе другіе. На 6-мъ, кажется, нумерѣ новая газета была однако пріостановлена московскимъ генералъ-губернаторомъ княземъ Долгоруковымъ на два мѣсяца. Поводомъ къ карѣ послужила передовая статья Богомолова о циркулярѣ министра внутреннихъ дѣлъ Макова; въ циркулярѣ говорилось о томъ, что мѣстныя власти должны всячески внушать крестьянамъ о неосновательности югъ надеждъ на какую-нибудь прирѣзку земли. Статья Богомолова имѣла главнымъ содержаніемъ обсужденіе вопроса, какъ надо понимать это "всячески", и заканчивалась мнѣніемъ, что на крестьянъ надо дѣйствовать не "всячески", а умѣло, толково, и не нарушая основъ справедливости и гуманности. Черезъ два мѣсяца редакція открылась уже въ домѣ Лапина у Москворѣцкаго моста. Нефедовъ повелъ дѣло редакторства настолько хорошо, что новая газета стала скоро завоевывать себѣ сочувствіе публики и число подписчиковъ на слѣдующій (1880 годъ) быстро возрастало. Мнѣ пришлось принять участіе въ разныхъ отдѣлахъ газеты, начиная отъ передовыхъ и фельетоновъ и кончая мелкими замѣтками, что одновременно съ участіемъ моимъ тогда въ журналѣ "Русская Мысль", давало мнѣ средства къ существованію, такъ какъ на скудное университетское содержаніе доцента (1,176 р. въ годъ) прожить съ семьей, даже въ то, болѣе дешевое время, было невозможно.

Что касается "Русской Мысли", то мнѣ пришлось присутствовать при ея, такъ-сказать, зарожденія, которое происходило въ домѣ В. М. Лаврова, на Спиридоновкѣ. Здѣсь я бывалъ на нѣсколькихъ вечерахъ, на которыхъ обсуждался планъ новаго журнала, намѣчались статьи, будущіе сотрудники и т. д. Первоначально имѣлось въ виду дать журналу названіе "Русская Дума", но (слово "Дума" не было разрѣшено, какъ политически подозрительное. Редакторомъ былъ приглашенъ С. А. Юрьевъ, славянофилъ особаго оттѣнка, проповѣдникъ "хороваго" начала, увлекавшійся Шекспиромъ и Лопе-де-Вегой, совмѣщавшій въ себѣ славянофильскія воззрѣнія съ соціалистическими и отличавшійся феноменальной забывчивостью. Съ Юрьевымъ меня познакомилъ С. А. Усовъ, а съ В. М. Лавровымъ, должно быть, Нефедовъ. Вечера у Лаврова привлекали многихъ; они сопровождались всегда ужиномъ, бесѣда за которымъ, какъ принято выражаться, затягивалась "далеко за полночь".

Въ мартѣ 1881 года Ф. Д. Нефедовъ былъ арестованъ, какъ оказалось потомъ, по недоразумѣнію (онъ былъ выпущенъ мѣсяца черезъ 2--3 безъ всякихъ послѣдствій). Редакціей сталъ завѣдывать самъ Лапинъ, а затѣмъ по его приглашенію другія лица, и я пришелъ къ заключенію, что оставаться мнѣ далѣе тамъ неудобно. Лишеніе заработка стало однако скоро отзываться неблагопріятно, и я началъ искать себѣ новыхъ его источниковъ. Естественно было вспомнить въ этотъ моментъ о "Русскихъ Вѣдомостяхъ", въ которыхъ я уже помѣстилъ нѣсколько статей въ 1877--79 гг. и гдѣ принималъ участіе мой коллега по университету А. И. Чупровъ. Ему я и былъ обязанъ тѣмъ, что H. С. Скворцовъ пригласилъ меня къ "временнымъ" занятіямъ въ иностранномъ отдѣлѣ, въ виду отъѣзда на лѣто завѣдывавшаго этимъ отдѣломъ П. Н. Бларамберга. Не помню, когда именно явился я въ первый разъ въ помѣщеніе редакція "Русск. Вѣд." и приступилъ къ порученнымъ мнѣ занятіямъ, сущность которыхъ была мнѣ, впрочемъ, уже извѣстна по опыту въ "Русскомъ Курьерѣ"; знаю только, что они происходили ежедневно, но исключая и воскресеній, такъ какъ газеты выходили тогда и по понедѣльникамъ {Съ конца 1881-го или съ начала 1882-го года, я принималъ также нѣкоторое время участіе въ газетѣ "Московскій Телеграфъ", издававшейся И. И. Радзевичемъ. Газета эта была задумана осмысленно: всѣ политическія новости сообщались съ нее по телеграфу изъ Петербурга и составляли главное содержаніи газеты; для этого издатель вошелъ въ особое соглашеніе съ телеграфнымъ вѣдомствомъ и добился уменьшенія телеграммнаго тарифа. Газета пріобрѣла себѣ скоро сочувствіе общества, но рядъ каръ прекратилъ ея существованіе въ началѣ 1883-го года.}.

Редакція "Русск. Вѣд." помѣщалась тогда въ Шиповомъ переулкѣ, въ домѣ Н. С. Скворцова, пріобрѣтенномъ и отдѣланномъ ихъ незадолго передъ тѣмъ, когда успѣхъ газеты и основанное на немъ матеріальное благосостояніе ея издателя да.ты къ тому возможность. Впрочемъ, это благосостояніе оказалось иломъ, какъ видно будетъ далѣе, лишь кажущимся, а но дѣйствительнымъ. H. С. Скворцовъ началъ газетное дѣло безъ всякихъ средствъ; онъ слушалъ въ концѣ 1850-хъ годовъ лекціи на историко-филологическомъ факультетѣ московскаго университета, но не окончилъ на немъ курса и поступилъ секретаремъ въ редакцію газеты "Наше Время", основанной Н. Ф. Павловымъ и издававшейся съ 1860 по 1862 г. Хотя Н. Ф. былъ талантливый писатель, однако газета его успѣха не имѣла, и въ 1863 г. онъ началъ издавать, взамѣнъ ея другую -- "Русскія Вѣдомости". Но издавалъ онъ ихъ недолго; въ 1864 г. онъ умеръ, и газета перешла къ сыну его, И. Н. Павлову, который, однако, тяготился этимъ дѣломъ, не ждалъ отъ него успѣха, и въ 1866 г. предложилъ взять его на себя Н. С. Скворцову. Послѣдній согласился, и съ половины этого года газета перешла къ Скворцову, у котораго тогда не было никакихъ средствъ, но имѣлись многочисленные пріятели, что его и выручило. Въ числѣ этихъ пріятелей быть нѣкто Воронинъ, состоятельный бумажный фабрикантъ, который предложилъ Скворцову брать у него въ долгъ бумагу, пока онъ не въ состояніи будетъ расплатиться. Это значительно облегчило дѣло изданія; бумага бралась подъ векселя, которые переписывались изъ года въ іодъ, покуда, наконецъ, не были скуплены В. К. фонъ-Меккомъ {Относительно этого г. Воронина В. М. Соболевскій разсказывалъ какъ-то мнѣ, что встрѣчалъ его у извѣстнаго Кетчера (переводчика Шекспира и бывшаго друга Герцена и Грановскаго, о которыхъ онъ впрочемъ никогда ничего не говорилъ), особенно въ день именинъ Кетчера, 6-го декабря, когда распивалась дюжина, а то и двѣ, шампанскаго, доставлявшагося обязательно K. Т. Солдатенковымъ. Про Воронина разсказывали еще, что разъ съ одной попойки онъ привезъ къ себѣ пьянаго литератора и положилъ его спать въ "молодецкой". На утро онъ объявилъ женѣ, что привезъ къ себѣ литератора Некрасова, но оказалось, что это -- парикмахеръ Некрасовъ.}.

Съ 1868 г. "Русск. Вѣд." стали выходить ежедневно; форматъ ихъ былъ увеличенъ и подписная плата возвышена. Сотрудниковъ у газеты сперва было очень мало. Самъ Скворцовъ въ то время много писалъ, а одно время единственнымъ сотрудникомъ его былъ А. И. Лукинъ, о которомъ поэтому будетъ умѣстнымъ сказать здѣсь нѣсколько словъ.

А. П. провелъ дѣтство въ курской помѣщичьей семьѣ, а въ Москвѣ появился въ началѣ 1860-хъ годовъ и сталъ слушать лекціи въ качествѣ вольнослушателя на юридическомъ факультетѣ. Здѣсь онъ познакомился съ В. М. Соболевскимъ, А. С. Посниковымъ, А. И. Чупровымъ, и считался среди нихъ богачемъ, такъ какъ нанималъ приличную меблированную комнату и имѣлъ коверъ, ружье и собаку. Литературную извѣстность Лукину дала повѣсть "Анна Ивановна", помѣщенная имъ въ "Современникѣ"; кромѣ того, онъ участвовалъ въ "Искрѣ", издававшейся Степановымъ. Какъ онъ попалъ въ редакцію "Русскихъ Вѣдомостей", маѣ неизвѣстно, но фактъ тотъ, что нѣкоторое время онъ былъ единственнымъ помощникомъ Скворцова, а когда газета увеличила свой форматъ, стала выходить ежедневно, и понадобились другіе сотрудники, то Лукинъ познакомилъ Скворцова съ А. С. Посниковымъ и А. И. Чупровымъ, а затѣмъ въ число сотрудниковъ вступали также B. Ю. Скалонъ, М. А. Саблинъ и М. Е. Богдановъ. В. М. Соболевскій познакомился съ Скворцовымъ черезъ А. С. Посникова, кажется, въ 1872 г., когда онъ получилъ (черезъ проф. Капустина, бывшаго затѣмъ директоромъ ярославскаго лицея) мѣсто доцента въ этомъ лицеѣ, гдѣ тогда читать и Посниковъ. Пріѣзжая по временамъ въ Москву, В. М. бывалъ у Скворцова, подружился съ нимъ и участвовалъ нерѣдко въ пріятельскихъ пирахъ. Въ 1876 г. А. С. Посниковъ, получивъ степень магистра, быть приглашенъ въ одесскія университетъ, и В. М. стать скучать въ Ярославлѣ и чаще посѣщать Москву. Въ то время (т. е. во время пребыванія въ Ярославлѣ), по его словамъ, онъ ничего не понимать въ газетномъ дѣлѣ и не интересовался имъ, но разъ, когда онъ гостилъ у Скворцова, послѣднія куда-то пропалъ дня на два (съ нимъ это бывало) и вечеромъ къ В. М--чу явился факторъ типографіи, Кононовъ, говоря, что надо выпускать нумеръ. В. М. Попросить фактора ввести его въ процессъ составленія нумера газеты, я кое-какъ нумеръ составили и выпустили (бланки, за подписью редактора, требовавшіяся тогда для цензуры, по счастью, были въ запасѣ). Писать въ газетѣ В. М. также не пробовать, за исключеніемъ одного раза, когда въ бытность его еще студентомъ онъ помѣстилъ коллективно составленную статью по поводу одного университетскаго дѣла), и первая статья его въ "Русск. Вѣд." появилась, какъ онъ мнѣ разсказывалъ, по такому случаю. Гостить онъ разъ у Скворцова, и тотъ сказалъ ему вечеромъ: напиши, пожалуйста, статью о дѣлѣ Энкенъ (такъ, кажется, если я не перепуталъ фамиліи). Это была одна барыня, которая, разсердившись на свою прислугу, выгнала ее ночью изъ квартиры на морозъ, вообще проявила самоуправство, за что мировой судья осудилъ ее, кажется, на недѣлю въ тюрьму. "Моск. Вѣд." выступили въ защиту барыни и противъ мироваго суда. Скворцовъ рѣшилъ, что надо писать противъ "Моск. Вѣд." и въ защиту мироваго суда. Напрасны были всѣ отнѣкиванія Соболевскаго, онъ долженъ быть уступить и взяться за перо. Писать онъ часовъ до 3-хъ ночи, и статья вышла длинная. Статья была набрана, и Скворцовъ стать ее читать и выправлять, давъ тѣмъ В. М--чу первый урокъ въ редакторскомъ дѣлѣ. Онъ указалъ на излишнія повторенія, неумѣстныя длинноты, нѣкоторые недостатки стиля и придать статьѣ надлежащій видъ и размѣры.

Черезъ нѣкоторое время послѣ того В. М. заболѣть и, взявъ отпускъ, поѣхать въ Москву лѣчиться. Скворцовъ заставилъ его остановиться у наго на все время лѣченія, а когда Соболевскій поправился, предложилъ ему принять на себя должность помощника редактора.

В. М. рѣшился разстаться съ профессорской карьерой. Сталъ онъ помощникомъ Скворцова въ 1876 г. Скворцовъ въ то время самъ много писать, напримѣръ, во время сербской войны, когда онъ почти ежедневно помѣщать обзоры военныхъ дѣйствій. Имѣя массу знакомствъ и состоя одно время гласнымъ московской городской Думы, Скворцовъ пользовался нѣкоторымъ вліяніемъ въ московскомъ обществѣ, какъ представитель либеральнаго направленія, которое онъ строго проводить съ конца 1860-хъ годовъ въ своей газетѣ, отстаивая реформы 1860 годовъ и полемизируя съ "Московскими Вѣдомостями". В. М. Соболевскій еще при жизни Скворцова былъ утвержденъ вторымъ редакторомъ, и когда Скворцовъ умеръ (осенью 1882 года), онъ заступить его мѣсто, но положеніе газеты оказалось очень шаткимъ...

Однако, я долженъ вернуться къ началу моего участія въ редакціи "Русск. Вѣд.". Редакція помѣщалась тогда, какъ уже было сказано, въ домѣ Скворцова, въ Юшковомъ переулкѣ, и занимала довольно скромное помѣщеніе. Обо состояло изъ небольшаго кабинета редактора (Скворцова днемъ мы почти никогда тамъ не видали, и лишь изрѣдка видѣли Соболевскаго, тогда еще молодаго человѣка, всегда франтовато одѣтаго, неизмѣнно привѣтливаго и вѣжливаго), и комнаты большихъ размѣровъ, въ которой занимались сотрудники. Посрединѣ ея стоялъ большой столъ, на которомъ лежали русскія и иностранныя газеты; за столомъ сидѣли: А. П. Лукинъ, П. И. Бларамбергъ (котораго временно замѣстилъ я), переводчикъ А. Е. Креповъ, а временами появлялись также Г. А. Джаншіевъ, С. Ѳ. Фортунатовъ, М. Е. Богдановъ, А. И. Чупровъ и другіе. П. И. Бларамбергъ поступилъ въ число сотрудниковъ позже упомянутыхъ выше. Онъ воспитывался въ Александровскомъ лицеѣ, служилъ затѣмъ въ Петербургѣ въ статистическомъ комитетѣ, но заболѣлъ и долженъ былъ выйти въ отставку и отправиться надолго за границу для лѣченія. По возвращеніи въ Россію онъ вынужденъ былъ искать себѣ заработка. Его жена, М. К., урожденная Врангель, была знакома съ А. И. Чупровымъ, и черезъ него удалось устроить Бларамберга въ редакціи "Русск. Вѣд.", гдѣ онъ занялъ должность помощника при завѣдывавшемъ иностраннымъ отдѣломъ г. Невѣдомскомъ. Около 1880 г. Невѣдомскій ушелъ, и Бларамбергъ занялъ его мѣсто.

Моя обязанность, какъ временнаго замѣстителя Бларамберга, состояла въ томъ, чтобы просматривать иностранныя газеты, отмѣчать въ нихъ наиболѣе важныя и интересныя извѣстія и передавать югъ для перевода Крепову, а затѣмъ писать передовыя и другія замѣтки по текущимъ политическимъ вопросамъ. Все это дѣлалось довольно шаблоннымъ образомъ, и попытки ввести нѣкоторое разнообразіе въ этотъ отдѣлъ, встрѣчали противодѣйствіе какъ со стороны переводчика, привыкшаго къ рутинѣ, такъ и со стороны редакціи, отъ которой трудно было добиться какой-либо реформы въ этомъ отношеніи. Г. А. Джаншіевъ помѣщалъ ранѣе отчеты о судебныхъ процессахъ въ "Моск. Вѣд.", затѣмъ перешелъ въ качествѣ такого же сотрудника въ "Русск. Вѣд.", но позже отказался отъ составленія такихъ отчетовъ и сосредоточился на писанія передовыхъ и другихъ статей по юридическимъ и общественнымъ вопросамъ, очерковъ по исторіи судебной реформы и т. п. С. Ѳ. Фортунатовъ доставлялъ статьи исключительно по Англія и Соединеннымъ Штатамъ, а по балканскимъ дѣламъ и восточному вопросу писалъ въ то время еще г. Майковъ, примыкавшій по своимъ взглядамъ скорѣе къ славянофиламъ.

Осенью 1881 года временныя занятія мои въ "Русск. Изд." должны были прекратиться, но Е. С. Скворцовъ сказалъ мнѣ, что редакціи жаль со мной разстаться, что я оказался подходящимъ сотрудникомъ и что поэтому онъ предлагаетъ мнѣ продолжать сотрудничество. Я согласился, причемъ отъ меня отпала обязанность являться ежедневно въ редакцію, а только по мѣрѣ надобности. Кругъ темъ моихъ писаній постепенно расширялся, и сталъ включать въ себя вопросы науки, литературы, народнаго образованія и др. Темы эти выбирались почти всегда мною и обыкновенно одобрялись В. М--чемъ, вступившимъ въ 1882 г. по всѣ нрава редактора. Скворцова въ этотъ годъ мы почти не видали; онъ былъ боленъ и съ весны пребывалъ постоянно на дачѣ въ Алексѣевскомъ просѣкѣ, въ Сокольникахъ. Осенью того же года онъ скончался. В. М. помѣстилъ въ газетѣ обстоятельный, прочувствованный о немъ некрологъ, и затѣмъ изданіе внѣшнимъ образомъ продолжалось прежнимъ порядкомъ, по въ дѣйствительности для него наступилъ критическій моментъ, серьезно угрожавшій его существованію.

В. К. фонъ-Меккъ охотно согласился помочь Скворцову въ трудное для газеты время, и купилъ воронинскіе векселя. Но ему вовсе не улыбалась мысль стать издателемъ "Русскихъ Вѣдомостей". Послѣ смерти Скворцова передъ В. М. Соболевскимъ возникла задача придумать какую-нибудь комбинацію для возможности сохраненія газеты въ своихъ рукахъ, при имѣвшемся составѣ сотрудниковъ.

Мысль образовать издательское товарищество изъ ближайшихъ сотрудниковъ возникла, впервые, кажется, у Лукина, который сообщила о ней Чупрову и Богданову. Скоро подѣлились ею и съ Соболевскимъ, предложивъ ему составить товарищество по изданію "Русск. Вѣд.",-- изъ него и указанныхъ трехъ лицъ. Соболевскій предложилъ ввести въ него и другихъ постоянныхъ и старѣйшихъ сотрудниковъ, а также В. С. Пагануцци, которому онъ считалъ себя обязаннымъ за огражденіе интересовъ газеты въ сношеніяхъ съ фонъ-Меккомъ и въ которомъ онъ видѣлъ человѣка, способнаго устроить хозяйственную пасть газеты.

Въ концѣ-концовъ въ составъ товарищества вошло 11 лицъ, именно: Соболевскій, Чупровъ, Богдановъ, Лукинъ, Посниковъ, Скаловъ, Саблинъ, Бларамбергъ, Джаншіевъ, Пагануцци и я. Выработанъ былъ товарищескій договоръ, который и былъ заключенъ въ нашемъ присутствіи у нотаріуса Эггерса, имѣвшаго тогда контору въ домѣ "Славянскаго Базара". Одновременно должны были мы подписать и списокъ принимаемыхъ нами на себя долговъ, въ суммѣ около ста тысячъ рублей. Скоро вѣсть о новомъ товариществѣ распространилась, и "Московскій Листокъ" долго потомъ подсмѣивался надъ 12-ю "братчиками" "Русск. Вѣд.", упорно почему-то насчитывая ихъ 12, вмѣсто 11-ти.

Въ основу новаго товарищества былъ положенъ трудовой принципъ: всѣ члены его обязаны были работать въ газетѣ и всѣ были на это согласны, но въ дѣйствительности обстоятельства сложились такъ, что не всѣ могли или были расположены въ равной мѣрѣ трудиться для изданія. Наиболѣе было сдѣлано для него, особенно въ 80-хъ и началѣ 90-хъ годовъ, В. М. Соболевскимъ. Онъ работалъ усердно большую частъ года, являясь въ редакцію и днемъ, въ 3--5 часовъ, и вечеромъ для выпуска нумера, отдавая этому дѣлу время съ 11-ти до 2-гь, а иногда и до 3--4 часовъ ночи. Желая возбудить большій интересъ къ газетѣ, онъ старался привлечь къ участію въ ней лучшихъ писателей того времени. Уже ранѣе въ газетѣ писалъ Г. И. Успенскій, съ которымъ В. М. былъ очень близокъ, ѣздилъ съ нимъ одно лѣто на Кавказъ и т. д.; участіе Г. И--ча продолжалось и при товариществѣ, пока онъ былъ еще здоровъ. Черезъ него и другихъ лицъ В. М. завелъ сношенія съ H. К. Михайловскимъ. Черезъ Михайловскаго былъ привлеченъ къ участію въ "-Русск. Вѣд." М. Е. Салтыковъ (Щедринъ), помѣщавшій въ газетѣ свои ""Сказки". Участіе Успенскаго, Михайловскаго, Салтыкова (Щедрина), несомнѣнно, увеличило интересъ газеты, къ участію въ которой были кромѣ того постепенно привлечены: В. Г. Короленко, Станюковичъ, Чеховъ, Златовратскій, Маминъ и др., въ которой завелись хорошіе иностранные корреспонденты, стали помѣщаться литературные, научные, театральные и др. обзоры, и т. д.

В. М. Соболевскій былъ, какъ сказано, дѣятельнымъ редакторомъ большую часть года, но, естественно, у него являлась и потребность въ отдыхѣ; на 2--3 мѣсяца онъ обыкновенно уѣзжалъ за границу. Его обязанности за это время исправлялъ сначала П. И. Бларамбергъ, числившійся помощникомъ редактора, а затѣмъ А. С. Посниковъ. Послѣдній, оставивъ къ началу 1880-хь годовъ профессуру въ одесскомъ университетѣ, жилъ жъ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ въ своемъ родовомъ имѣніи, въ Вяземскомъ у. Смоленской губ. Вступивъ въ товарищество "Русск. Вѣд.", онъ первое время не принималъ близкаго участія въ газетѣ, но затѣмъ поселился въ Москвѣ и сталъ за мѣнять В. М--ча въ его отсутствія Своими знаніями въ области общественныхъ наукъ, земскаго и крестьянскаго дѣла, онъ былъ очень полезенъ газетѣ, и въ этомъ отношенія, какъ и по проявленной имъ энергичной иниціативѣ, его дѣятельность, какъ редактора, представлялась очень цѣнной. Редакторскія обязанности стали имъ исправляться съ 1887 года, хотя оффиціально онъ былъ утвержденъ вторымъ редакторомъ только въ 1890 году. А. С. Посникову главнымъ образомъ "Русск. Вѣд." были обязаны тѣмъ, что онѣ сдѣлались органомъ земскимъ, ставившимъ за первый планъ земскіе интересы и упорно проводившимъ, насколько то было можно при тогдашнихъ цензурныхъ условіяхъ, идею народнаго представительства. Значительное мѣсто удѣлялось въ газетѣ вопросамъ крестьянскаго быта и права, народнаго образованія, финансовъ. Сознавая необходимость оживленія нѣкоторыхъ отдѣловъ, А. С. привлекъ къ участію въ газетѣ новыхъ сотрудниковъ, въ томъ числѣ бывшихъ слушателей своихъ въ одесскомъ университетѣ Г. Б. Іоллоса и X. Я. Герценштейна. Первый изъ нихъ работалъ нѣкоторое время въ редакціи, а затѣмъ переселился въ Берлинъ, и сталъ писать оттуда корреспонденціи, вызывавшія большой интересъ въ публикѣ. Второй писалъ статьи преимущественно по финансовымъ вопросамъ. А. С. Посниковъ вообще во многихъ отношеніяхъ дополнялъ въ дѣлѣ редакціи В. И. Соболевскаго. Послѣдній, ставъ во главѣ редакціи, обычно самъ ничего не писалъ, считая главнымъ дѣломъ редактора просмотръ, исправленіе и отдѣлку статей, написанныхъ другими. А. С. Посниковъ, какъ редакторъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ и какъ земскій дѣятель, внесъ въ газету новый моментъ; онъ и самъ писалъ, и училъ писать молодыхъ сотрудниковъ, стараясь придать газетѣ болѣе опредѣленный характеръ, что способствовало ея большей популярности, особенно въ земскихъ сферахъ. Программа газеты, начавшая проводиться уже Скворцовымъ, была выработана и формулирована болѣе детально А. С. Посниковымъ и А. И. Чупровымъ. Слѣдованію этой программѣ придавалось преимущественное значеніе; ей приносились иногда въ жертву: литературный интересъ, живость изложенія, полнота новостей, своевременный выходъ газеты...

Оба редактора какъ В. М., такъ и А. С., каждый въ своемъ родѣ, были весьма цѣнны для газеты, но въ апрѣлѣ 1897 г. А. С. вышелъ изъ числа редакторовъ, а затѣмъ и изъ товарищества. Возникъ вопросъ

О новомъ второмъ редакторѣ, или оффиціально третьемъ, такъ какъ о выходѣ Посникова оффиціально еще не было извѣстно. В. М. предложилъ за этотъ разъ П. И. Бларамберга, числившагося уже ранѣе помощникомъ редактора, и онъ былъ представленъ къ утвержденію. Въ утвержденіи, однако, послѣдовалъ отказъ по той причинѣ, какъ (говорили, что жена П. И--ча, М. К--на, считалась въ охранной сферѣ "неблагонадежной". Тогда постъ второго редактора былъ предложенъ мнѣ отъ лица всѣхъ товарищей. Я былъ представленъ къ утвержденію, которое я послѣдовало 30-го марта 1897 года. Въ этотъ годъ мнѣ пришлось замѣщать В. М--ча по случаю его отъѣзда около трехъ мѣсяцевъ. Въ слѣдующемъ, 1898 году, лѣтомъ, умеръ М. А. Саблинъ, завѣдывавшій хозяйственной частью газеты, и тогда товарищи обратились ко мнѣ, чтобы я принялъ въ свое завѣдываніе и эту часть. Пришлось согласиться, хотя никакой хозяйственной опытности у меня и не было.

Когда въ 1883 г. мы основывали наше товарищество, никому какъ-то и въ голову не приходило о возможности близкой смерти одного изъ насъ. Однако, уже немного лѣтъ спустя скончался В. С. Пагапуцци, на видъ, казалось, крѣпкій человѣкъ, нѣсколько, правда, ожирѣвшій; ему газета была обязана введеніемъ впервые правильной отчетности, организаціей необходимой бухгалтеріи. Преемникомъ его по завѣдыванію хозяйственной частью сталъ М. А. Саблинъ, при которомъ контора газеты получила въ главныхъ чертахъ тотъ видъ, какой она сохранила и послѣ. М. А. завѣдывалъ московскимъ столичнымъ статистическимъ комитетомъ и принималъ видное участіе при устройствѣ промышленной выставки въ Москвѣ въ 80-хъ годахъ. Какъ сотрудникъ "Русск. Вѣд.", онъ заявлялъ о себѣ немногими статьями, но ему многимъ была обязана газета въ хозяйственномъ отношенія: ему пришлось устраивать типографію въ пріобрѣтенномъ товарищами Домѣ, выписывать новыя типографскія машины, строить новое зданіе для машинной и наборной, дѣлать опыты съ бумагой разныхъ фабрикъ и т. д. Умеръ онъ послѣ продолжительной болѣзни отъ рака,; у себя на дачѣ, въ Одинцовѣ; похоронили его на кладбищѣ Новодѣвичьяго монастыря.

За Саблинымъ черезъ два -- три года пришла очередь Г. А. Джаншіева. Въ первые годы товарищества это былъ человѣкъ жизнерадостный, очень отзывчивый и дѣятельный. Писалъ онъ много и былъ нѣкоторое время наиболѣе плодовитымъ въ этомъ отношенія изъ всѣхъ товарищей. Въ послѣдующіе годы онъ сталъ однако ослабѣвать, и состояніе его здоровья требовало чаще поѣздокъ на югъ и за границу для климатическаго лѣченія. Былъ отъ и въ Италіи, и въ Испаніи, и въ Греціи, и въ Египтѣ. Въ Крыму онъ облюбовалъ уголокъ около Георгіевскаго монастыря, гдѣ впослѣдствіи возникъ "Джаншіевскій" поселокъ. На Кавказѣ онъ особенно восторгался Боржомомъ, Абасъ-Туманомъ, Зекарскимъ переваломъ, и описалъ ихъ въ своей книжкѣ "Перлъ Кавказа". Какъ человѣкъ общительный, онъ имѣлъ много знакомствъ: въ Россіи онъ зналъ нѣкоторыхъ видныхъ дѣятелей судебной реформы, былъ вхожъ въ литературные, театральные и др. кружки; на Корфу онъ познакомился съ дочерью Бѣлинскаго, супругой греческаго прокурора, имѣвшей уже взрослыхъ сыновей; велъ онъ бесѣды, напримѣръ, въ Крыму -- съ графомъ Милютинымъ, за Границей -- съ Лорисъ-Мелиховымъ, д-ромъ Бѣлоголовымъ, Лавровымъ и другими извѣстными соотечественниками, и, вѣроятно, его записки могли бы представить немало интереснаго, но, кажется, онъ ихъ не оставилъ. Умеръ онъ какъ-то неожиданно, лѣтомъ, и мнѣ выпала судьба хоронить его на армянскомъ Ваганьковскомъ кладбищѣ.

Еще нѣсколько лѣтъ,-- и пробилъ часъ А. П. Лукина. Онъ былъ извѣстенъ читающей публикѣ, главнымъ образомъ, своими фельетонами въ "Русск. Вѣд.", за подписью "Скромный Наблюдатель". Въ свое время они очень читались, но позже, потому ли, что авторъ ихъ не находилъ уже подходящихъ темъ и прежняго юмора, или потому, что требованія къ фельетону, особенно съ вступленіемъ въ редакцію А. С. Посникова, измѣнялись, только А. П. сталъ писать рѣже, а затѣмъ его фельетоны и совершенно прекратились. Зимой онъ однако продолжалъ ежедневно приходятъ въ редакцію, просматривалъ газеты, писалъ замѣтки, но такъ какъ и московскимъ, и внутреннимъ отдѣлами завѣдывали уже другія лица, то замѣтки его часто (оставались неиспользованными. Впослѣдствіи фельетоны его получили уже иной характеръ; такъ, рядъ ихъ былъ посвященъ непорядкамъ на кавказскихъ минеральныхъ водахъ, гдѣ онъ жилъ (въ Ессентукахъ), кажется, два лѣта. Подъ-конецъ онъ старчески одряхлѣлъ, и скончался лѣтомъ 1905 года, въ своемъ имѣніи по Казанской жел. дорогѣ.

Изъ всѣхъ насъ, товарищей, самымъ здоровымъ и крѣпкимъ казался В. Ю. Скалонъ, о которомъ нѣкоторые изъ насъ думали, что онъ переживетъ васъ всѣхъ. Высокаго роста, крѣпкаго сложенія, онъ велъ правильный, слишкомъ, правда, сидячій образъ жизни, и можно было надѣяться, что его идетъ глубокая старость. Поэтому мы съ Соболевскимъ были крайне поражены, когда весной 1907 года, находясь въ Парижѣ, получили телеграмму объ его кончинѣ. Сотрудникомъ "Русск. Вѣд." онъ сталъ еще при Скворцовѣ, но затѣмъ время его было настолько поглощено земской и городской службой, что онъ долженъ быль прекратить свое участіе въ газетѣ. Онъ занималъ одно время постъ предсѣдателя московской уѣздной земской управы, служилъ затѣмъ секретаремъ московской городской Думы, былъ редакторомъ "Земства",-- журнала, издававшагося на средства Кошелева. Войдя въ товарищество "Русск. Вѣд.", онъ первые годы принималъ ближайшее участіе въ газетѣ, но въ 1885 г. ему пришлось переѣхать въ Петербургъ, гдѣ онъ валялъ мѣсто члена совѣта Крестьянскаго банка. Въ Москву, въ теченіе многихъ лѣтъ, онъ пріѣзжалъ только на годичное собраніе товарищей и лишь время отъ времени имъ доставлялись для газеты статьи. Въ 1900-хъ годахъ, когда онъ снова поселился въ Москвѣ, для вето оказалось возможнымъ предоставить большую часть своего времени газетѣ, сперва въ качествѣ помощника редактора, а затѣмъ и редактора. Его обширныя знанія во многихъ отрасляхъ народнаго хозяйства и управленія, особенно въ области земскаго и городскаго дѣла, придавали особую цѣнность его редакторскому труду, но, къ сожалѣнію, "Русск. Вѣд." могли воспользоваться его силами только въ теченіе немногихъ лѣтъ. Покойный оставилъ послѣ себя обширную библіотеку, особенно богатую земскими изданіями; она поступила послѣ его смерти въ московскую уѣздную земскую управу.

Въ 1908 году скончался и А. И. Чупровъ, одинъ изъ старѣйшихъ сотрудниковъ "Русск. Вѣд.", работавшій въ пять еще при Скворцовѣ (ранѣе онъ работалъ въ "Москвѣ" И. С. Аксакова). Спеціалистъ въ области политической экономіи и статистики, онъ представлялъ собой для редакціи крупную научную силу, и его содержательныя, всегда тщательно отдѣланныя, статьи существенно содѣйствовали репутаціи газеты, какъ "профессорскаго" органа. Вмѣстѣ съ тѣмъ, его авторитетный голосъ имѣлъ большое значеніе при обсужденіи разныхъ редакціонныхъ и издательскихъ дѣлъ, а его симпатичная личность олицетворяла собой въ наибольшей степени тотъ нравственный цементъ, который связывалъ работающихъ въ одномъ дѣлѣ и предотвращалъ возможныя нарушенія этой связи. Обладая многими знакомствами, въ томъ числѣ и въ административныхъ сферахъ, онъ оказывалъ цѣнныя услуги газетѣ и въ другомъ отношеніи: когда газету постигали кары или надъ пей сгущались тучи, товарищи обращались обыкновенно къ А. И -- чу съ просьбой поѣхать въ Петербургъ и діагносцировать положеніе. Товарищемъ А. И -- ча по университету былъ между прочимъ Плеве, занимавшій послѣдовательно важные административные посты; были у А. И. въ Петербургѣ и другіе знакомые въ средѣ вліятельныхъ лицъ, которые, въ общемъ, если и не могли раздѣлять политическихъ убѣжденій А. И -- ча, то относились благодушно къ нему, какъ къ человѣку. Поѣздки А. И. въ Петербургъ были поэтому большей частью не безплодны, уже однимъ тѣмъ, что освѣщали для даннаго момента положеніе печати вообще и "Русск. Вѣд." въ частности. Къ сожалѣнію, товарищамъ пришлось надолго разстаться съ удовольствіемъ видѣть А. И -- ча непосредственно въ своей средѣ. Послѣ того, какъ торжественно былъ отпраздновалъ 25-тилѣтній юбилей учено-литературной дѣятельности А. И., а затѣмъ исполнилось и 25-тилѣтіе его учебной службы, А. И. вынужденъ былъ по состоянію своего здоровья уѣхать за границу, откуда ему и де суждено было вернуться въ Россію. Онъ прожилъ рядъ лѣтъ въ Дрезденѣ, Мюнхенѣ, Швейцаріи, Италіи, и его участіе въ "Русск. Вѣд." за это время неизбѣжно сократилось. Правда, онъ не оставлялъ и за границей своихъ ученыхъ и литературныхъ занятій, участвовалъ въ нѣкоторыхъ изданіяхъ, но въ "Русск. Вѣд." его дѣятельность оживилась только въ послѣдніе годы его жизни, когда онъ помѣстилъ рядъ цѣнныхъ статей о научномъ содѣйствіи крестьянскому хозяйству, приведя въ нихъ много интересныхъ наблюденій, собранныхъ имъ въ Германіи и Италіи относительно успѣховъ, которые были достигнуты тамъ въ этомъ направленіи. Я имѣлъ счастье видѣться съ А. П. въ, 1906 и 1907 гг. въ Мюнхенѣ, на югѣ Баваріи и въ Вѣнѣ, и нашелъ его настолько бодрымъ и жизнерадостнымъ, что ничто, казалось, не предвѣщало его близкаго конца (онъ только но могъ скоро ходить и отказывался подниматься на гору); въ Вѣнѣ мы имѣли съ нимъ и В. М--чемъ совѣщаніе о дѣлахъ изданія. Вѣсть объ его кончинѣ въ 1908 году поразила насъ всѣхъ; онъ умеръ отъ припадка грудной жабы, въ Мюнхенѣ, въ квартирѣ одного знакомаго нѣмецкаго профессора, къ которому пришелъ съ визитомъ.

Еще раньше А. П. Чупрова, въ одинъ годъ со Скалономъ, сошелъ въ могилу и П. И. Бларамбергъ. Музыкантъ-композиторъ по спеціальности, не писавшій, впрочемъ, кажется, никогда въ "Русск. Вѣд." по музыкальнымъ вопросамъ, онъ волей судебъ вынужденъ былъ писать въ газетѣ по вопросамъ иностранной политики, но, повидимому, тяготился этимъ, и потому охотно уступилъ эту обязанность другимъ сотрудникамъ, когда они появились. Нѣкоторое время онъ исполнялъ обязанности помощника редактора, а когда и эти обязанности отъ него отошли, онъ проводилъ большую часть времени въ своемъ имѣніи, въ Крыму, тѣмъ болѣе, что и здоровье его стало слабѣть. Вольной онъ былъ увезенъ женой за границу, гдѣ и скончался, причемъ тѣло его, по выраженному имъ желанію, было сожжено въ крематоріи. Урна съ его прахомъ была привезена его женой въ Россію, но М. В. недолго пережила своего супруга; она умерла въ Крыму, и тѣло ея было погребено вмѣстѣ съ прахомъ П. И -- ча.

Осталось насъ, старыхъ товарищей, не считая вышедшаго ранѣе изъ товарищества А. С. Посникова, трое: В. М. Соболевскій, М. Е. Богдановъ и я. М. Е. впрочемъ давно уже прекратилъ ближайшее участіе въ редакціи, начатое имъ еще при Скворцовѣ, когда онъ писалъ но финансовымъ и другимъ общественнымъ вопросамъ. Въ первые годы товарищества онъ продолжалъ еще помѣщать статьи въ газетѣ, но затѣмъ, со вступленіемъ новыхъ сотрудниковъ по тѣмъ же отдѣламъ, онъ прекратилъ свою газетную дѣятельность и отдался сельскому хозяйству, пріобрѣтя себѣ имѣніе въ Курской губернія. Въ началѣ 1900 годовъ онъ поселился опять въ Москвѣ и сталъ принимать снова участіе въ дѣлахъ изданія. Обладая большей хозяйственной я финансовой опытностью, чѣмъ прочіе товарищи, онъ нерѣдко существенно содѣйствовалъ своими указаніями успѣшному разрѣшенію разныхъ вопросовъ, касающихся изданія. Въ послѣдніе (годы онъ стать проводить, впрочемъ, большую часть времени за границей, а въ 1912 г. мы всѣ трое вышли изъ состава товарищества.

В. М. продолжать однако оставаться морально до конца жизни во главѣ органа, которому онъ отдать 35 лѣтъ своей жизни. По вотъ и его постигла общая судьба всего живущаго. За послѣдніе годы онъ нѣсколько одряхлѣть; давно его уже стала одолѣвать глухота, по онъ оставался еще въ общемъ здоровъ и бодръ. За границей и въ деревнѣ онъ обыкновенно много гулялъ и легко переносить длинные переѣзды на желѣзныхъ дорогахъ и пароходахъ. Сохранилъ онъ и нанять, ясность мысли, интересъ къ литературѣ и искусству. Еще весной нынѣшняго года онъ ѣздилъ въ Вѣну, Парижъ, Лондонъ, а, вернувшись въ Москву, поѣхалъ отсюда на Кавказъ, въ Гагры, чтобы затѣмъ переѣхать въ Красную Поляну, гдѣ у него заканчивался постройкой домъ, въ которомъ онъ думать проводить лѣтомъ остатокъ жизни. Но судьба рѣшила иначе; онъ умеръ отъ тифа,-- болѣзни, которую трудно было ожидать при обстановкѣ его жизни и которую не могло вывести его старческое сердце... Не привелось ему дожить до 50-тилѣтія органа, столь многимъ ему обязаннаго и столь тѣсно связаннаго съ его именемъ...

Когда я пытаюсь окинуть мысленнымъ взглядомъ мое 29-тилѣтнее участіе въ товариществѣ, оно оказывается въ значительной степени подернутымъ дымкой забвенія, изъ-подъ которой намѣчаются только отдѣльные силуэты или нѣкоторые моменты,-- то радостные, то прискорбные, то приносившіе моральное удовлетвореніе, то возбуждавшіе тревогу и уныніе. Многое исчезло изъ памяти и не въ состояніи быть возстановлено; остались только нѣкоторые, иногда довольно маловажные факты, почему-то выдѣлившіеся изъ общаго фона однообразной жизни газеты. Припоминается мнѣ, напримѣръ, одинъ такой второстепенныя эпизодъ, изъ начала жизни товарищества. Это было въ 1883 г., вскорѣ послѣ образованія товарищества, 3-го сентября, въ день годовщины "Русск. Вѣд.". День выдался теплый, солнечный, и мы, товарищи и сотрудники, рѣшили отпраздновать эту годовщину обѣдомъ въ "Стрѣльнѣ", въ Петровскомъ паркѣ. Обѣдъ у строевъ былъ на товарищескихъ началахъ, довольно скромный, съ минимальнымъ количествомъ вина. Онъ уже приходилъ къ концу, какъ явился В. К. фонъ-Меккъ, выразившій желаніе привѣтствовать новое товарищество. Потребовало было шампанское и вызванъ оркестръ военной музыки, кажется, казачій. Этимъ однако Меккъ не удовлетворился и вызвалъ свой собственный оркестръ, которымъ онъ самъ дирижировалъ и который былъ пріученъ слѣдовать въ точности за своимъ дирижеромъ. Когда палочка дирижера останавливалась, останавливался и оркестръ; дирижеръ выпивалъ бокалъ, его палочка снова приходила въ дѣйствіе, и оркестръ продолжалъ играть съ той ноты, на которой остановился. Шампанское лилось, что называется рѣкой, до поздней ночи; помню, мы уѣхали съ В. А. Гольцовымъ около полуночи, но тамъ оставались еще многіе.

Этотъ первый юбилей газеты былъ отпраздновавъ только въ небольшомъ кружкѣ, но слѣдующіе юбилеи,-- 20-тилѣтній и 30-тилѣтній,-- нашли себѣ гораздо большій откликъ въ обществѣ, выразившійся въ многочисленныхъ привѣтствіяхъ (адресахъ, телеграммахъ, письмахъ), статьяхъ въ "газетахъ и т. д. Явилась у насъ даже мысль отпечатать всѣ эти привѣтствія и статьи особой брошюрой, но сначала поговорили, а затѣмъ оставили и позабыли. Сорока лѣтній юбилей также былъ поводомъ къ заявленіямъ общественнаго сочувствія, а нами былъ отпразднованъ обѣдомъ, устроеннымъ на дворѣ вашего дома, при участіи всѣхъ сотрудниковъ, служащихъ и рабочихъ.

Упомянувъ о домѣ, здѣсь кстати сказать нѣсколько словъ объ его пріобрѣтенія. Первоначально товарищество помѣщалось въ домѣ покойнаго Скворцова, но такъ какъ домъ этотъ подлежалъ продажѣ, го но необходимости пришлось искать новаго помѣщенія. При этомъ выяснилась неизбѣжность пріобрѣтенія собственнаго дома. Было осмотрѣно нѣсколько владѣній, но всѣ они оказывались неподходящими; наконецъ, остановились на домѣ княгини Черкасской, въ Чернышевскомъ переулкѣ. Домъ этотъ имѣлъ извѣстное историческое прошлое; онъ былъ пріобрѣтенъ при Александрѣ И москвичами и принесенъ ими въ даръ князю Черкасскому, извѣстному общественному дѣятелю, въ цѣляхъ созданія для него необходимаго ценза, какъ для лица, которое было Замѣчено въ городскіе головы. ли Черкасскій и былъ избранъ на этотъ постъ, но находился на немъ надолго, а впослѣдствіи вдова его рѣшилась домъ продать. Домъ этотъ оказался тоже не приспособленнымъ для_# газетнаго дѣла, но кое-какъ все-таки приспособили часть его подъ наборную и машинную, а значительная площадь земли позволила затѣмъ возвести на дворѣ новую двухэтажную постройку для типографіи. Впослѣдствіи, когда тиражъ газеты увеличился и понадобилось расширеніе помѣщеній, явилась возможность соорудить и другое двухэтажное зданіе для наборной, раздаточной и складочной.

Когда основывалось товарищество, постановлено было устраивать ежегодно нѣсколько общихъ собраній (въ томъ числѣ одно годичное для просмотра годоваго отчета и утвержденія смѣты), а затѣмъ ежегодно избирался хозяйственный комитетъ (изъ 5-ти лицъ), который долженъ былъ собираться (чаще, но мѣрѣ надобности. Какъ-то случилось, что мнѣ предложено было записывать постановленія товарищей, а затѣмъ эта секретарская обязанность оставалась за мной постоянно, за исключеніемъ того времени, когда я отсутствовалъ. Впрочемъ, всѣ эти собранія впослѣдствіи стали происходить рѣже, а изъ общихъ обязательно собиралось только годичное. Уже при первыхъ скромныхъ прибыляхъ товарищество постановило удѣлять нѣкоторую ихъ долю (кромѣ 15% въ пользу служащихъ), на благотворительныя цѣли, въ пользу недостаточныхъ студентовъ, Литературнаго Фонда, голодающихъ, нуждающихся и т. д., и это вошло затѣмъ въ обычай.

Въ 1891--1892 году, по случаю голода, товарищество рѣшило издать сборникъ для большаго собранія средствъ, поручивъ его редакцію мнѣ. Сборникъ былъ изданъ къ началу 1892 года, подъ названіемъ "Помощь голодающимъ", въ 6,000 экз., которые обошлись въ 6 тысячъ слишкомъ рублей, причемъ книга вся разошлась по подпискѣ и дала валовой прибыли 18 тыс. руб., предоставленныхъ сполна дѣйствовавшимъ тогда въ районахъ голода земскимъ учрежденіямъ. Изданіе сборника потребовало отъ меня немало времени и труда, но доставило и немалое нравственное удовлетвореніе; большинство писателей и художниковъ, къ которымъ я обращался, охотно предоставляли безплатно свои произведенія, такъ что первоначально намѣченные размѣры сборника пришлось перейти, причемъ нѣкоторыя изъ доставленныхъ статей остались еще неиспользованными. В. Г. Короленко доставилъ, напримѣръ, одну изъ лучшихъ своихъ вещей "Рѣка играетъ"; только Л. Н. Толстой отвѣтилъ сначала отрицательно, сказавъ, что у него ничего нѣтъ готоваго, и разрѣшилъ лишь помѣстить одну изъ его неизданныхъ въ Россіи "сказокъ", предоставивъ мнѣ право передѣлывать ее, какъ угодно, въ цѣляхъ приспособленія къ цензурнымъ требованіямъ. Только впослѣдствіи, когда сборникъ уже приходилъ къ концу печатаніемъ, Л. Н. предложилъ мнѣ помѣстить въ немъ свои замѣтки о помощи голодающимъ, которые и были напечатаны въ концѣ книги. Л. Н. самъ держалъ корректуру статьи, причемъ подвергалъ текстъ многочисленнымъ исправленіямъ и дополненіямъ. Въ то время приходилось прилагать усиленныя заботы, чтобы въ текстъ не попало чего-нибудь противоцензурнаго, а то могли и остановить выпускъ сборника. Нѣкоторый предметъ для обсужденія цензоровъ дала сказка Толстого, но она была настолько измѣнена, причемъ "царь" былъ вездѣ замѣненъ "воеводой", что придраться къ ней было нельзя. Цензуру должны были пройти и рисунки; въ числѣ ихъ былъ этюдъ "Христа" Полѣнова, который встрѣтилъ затрудненія. Предсѣдатель цензурнаго комитета,-- въ общемъ, впрочемъ, добрый и симпатичный человѣкъ,-- г. Ѳедоровъ заявилъ, что рисунокъ подлежитъ представленію въ духовную цензуру. Такъ какъ я понималъ, что это равносильно гибели этюда (онъ былъ уже отпечатанъ), то я пробовалъ просить Ѳедорова о пропускѣ рисунка. Но Ѳедоровъ самъ сталъ меня просить: "Ну, на что вамъ Христосъ? Оставьте его... Право, не мѣсто "осу здѣсь..." я т. д. Пришлось отказаться, и всѣ экземпляры этюда были уничтожены (за исключеніемъ 2--3 десятковъ, разошедшихся между знакомыми).

Однообразіе обыденной жизни газеты нарушалось время отъ времени карами, поражавшими изданіе. Хотя газета велась очень осторожно, отличалась солидностью содержанія и пользовалась сочувствіемъ образованнаго общества, въ "сферахъ" тѣмъ не менѣе не могли быть довольны ея направленіемъ, и пользовались поэтому удобными случаями, чтобы дать ей это понять. Помнится, одна изъ каръ постигла газету за опечатку въ цифрѣ голодающихъ въ одной телеграммѣ, хотя опечатка эта и была потомъ исправлена. Болѣе тяжелая кара постигла газету лѣтомъ 1898 года за напечатаніе извѣстія о пожертвованіе черезъ Л. Н. Толстого неизвѣстнымъ 2,000 р. въ пользу больныхъ нуждающихся духоборовъ. Отъ оберъ-полицеймейстера поступило требованіе сообщить,-- отъ кого получены деньги и представить самыя деньги въ его канцелярію. Отвѣтили, что отъ кого поступили деньги -- неизвѣстно, и что деньги эти уже переданы Толстому. Тогда послѣдовало третье предостереженіе газетѣ съ пріостановкой ея на два мѣсяца за неразрѣшенный сборъ пожертвованій въ пользу духоборовъ и за неисполненіе требованія генералъ-губернатора. Я отправился къ Великому Князю Сергѣю Александровичу и пытался разъяснить, что никакого неисполненія требованія генералъ-губернатора въ данномъ случаѣ не было, а но могло быть только исполнено требованіе оберъ-полицеймейстера, но мнѣ отвѣтили, что это безразлично. Старался я также доказать, что въ принятіи пожертвованія въ пользу больныхъ духоборовъ нѣтъ ничего преступнаго, что никакого запрета Принимать такія пожертвованія не было, и что контора газеты сама сбора пожертвованій но открывала, а приняла таковое, какъ она принимаетъ вообще всякія пожертвованія на благотворительныя цѣли, причемъ обязательно публикуетъ о томъ въ газетѣ. Великій Князь сказалъ мнѣ, что пріемъ пожертвованія не составляетъ самъ по себѣ проступка, и нельзя запретить подобныя пожертвованія, но не слѣдовало объ этомъ печатать въ то время, когда духоборы по желаютъ подчиняться требованіямъ правительства. Въ Петербургъ былъ отправленъ А. И. Чупровъ, который объяснялся съ (начальникомъ главнаго управленія по дѣламъ печати Соловьевымъ, былъ у министра Горемыкина, но безрезультатно. Дали понять, что запрещеніе газеты исходить изъ Москвы, а Соловьевъ пояснилъ, что, конечно, кара наложена не за то, что указано. Запрещенія собирать въ пользу больныхъ и нуждающихся духоборовъ не было, я быть не могло, да и нарушенія требованія Великаго Князя тоже не было. Но вообще "Русск. Вѣд." давно заявляютъ о себѣ усиленнымъ подчеркиваніемъ я намѣреннымъ замалчиваніемъ. Такъ, они 'раздували голодъ. Почему и не сообщать о голодѣ, но не надо сгущать красокъ, и рядомъ съ печальными фактами нужно сообщать и объ отрадныхъ. Иностранныя корреспонденціи газеты, особенно изъ Берлина, тоже носятъ на себѣ извѣстный отпечатокъ, который не можетъ быть признанъ умѣстнымъ. Узнавъ изъ миссіи А. И -- ча, что иниціатива кары шла изъ Москвы, я отправился вторично къ Великому Князю съ просьбой,-- нельзя ли облегчить наше положеніе,-- но получилъ въ отвѣтъ, что ничего нельзя сдѣлать, и что кара нами заслужена. Затѣмъ Великій Князь прибавилъ: "Я знаю, вы думаете, что я причиной вашей кары; вамъ такъ говорили въ Петербургѣ. Но это -- неправда. Вамъ назначили кару, даже не снесясь со мной". Я отвѣчалъ, что намъ это было неизвѣстно, и спросилъ, можемъ ли мы сослаться на эти слова, если бы это оказалось нужнымъ. Великій Князь сказалъ: "Конечно", и прибавилъ, что самъ поговорить о томъ съ министромъ на предстоящихъ августовскихъ торжествахъ (по случаю открытія памятника Александру II). Чупровъ видѣлся потомъ съ Горемыкинымъ, но тотъ отвѣчалъ уклончиво. Соловьевъ же совѣтовалъ ему не унывать, такъ какъ при цензурномъ режимѣ "Русск. Вѣдомостямъ" будетъ безопаснѣе.

По буквѣ правилъ слѣдовало бы представлять въ цензуру нумеръ, уже отпечатанный, и не выпускать его ранѣе полученія разрѣшенія, но тогда выходъ нумеровъ былъ бы крайне замедленъ и газета не могла бы доставляться своевременно подписчикамъ; кромѣ того (нѣкоторые нумера могли бы задерживаться совсѣмъ. Въ дѣйствительности же былъ установленъ такой порядокъ; въ цензуру часовъ въ 6--7 вечера представлялся, такъ-сказать, фиктивный No, заключавшій въ себѣ передовую статью, фельетонъ, статьи на 3-й страницѣ, иностранныя корреспонденціи (отвозилъ къ цензору обычно П. М. Шестаковъ); въ нихъ мѣстами зачеркивались или отмѣчались нѣкоторыя фразы, очень рѣдко подвергались запрещенію цѣлыя статьи) и No подписывался цензоромъ. Ночью вставлялись въ него телеграммы, московскія, внутреннія, иностранныя извѣстія, и No выпускался своевременно. Такъ продолжалось цѣлыхъ три года, причемъ такой порядокъ крайне надоѣлъ и намъ, и цензорамъ.

Послѣ отъѣзда Чупрова за границу, ѣздить объясняться въ Петербургъ приходилось обыкновенно Скалону и мнѣ. Разъ, помню, мы ходили къ министру вдвоемъ со Скалономъ, но подробности этой бесѣды испарились изъ моей памяти. Были съ нами очень вѣжливы и любезны,-- но и только. Въ началѣ 1900 годовъ, помню, я имѣлъ бесѣду съ тогдашнимъ министромъ внутреннихъ дѣлъ Плеве. Доступъ къ нему тогда былъ не легокъ; свиданіе съ нимъ устроилъ мнѣ мой бывшій коллега но университету, занимавшій въ то время видный постъ въ Петербургѣ, Н. А. Звѣревъ. Принялъ меня министръ на своей дачѣ, на Аптекарскомъ островѣ. Помню, пришлось ждать нѣкоторое время, затѣмъ повели меня черезъ рядъ комнатъ, гдѣ занимались чиновники и жандармскіе офицеры, въ кабинетъ министра. Принялъ онъ меня, въ общемъ, любезно, и охотно далъ разъясненія по нѣкоторымъ вопросамъ, касавшихся положенія печати. Между прочимъ, онъ сказалъ, что ему хорошо извѣстно направленіе "Русск. Вѣд.", что онъ ничего не имѣетъ противъ обсужденія земскихъ вопросовъ, разныхъ злоупотребленій и т. д., но не можетъ допустить разсужденій о народномъ представительствѣ и конституціи.-- "Можете писать о земствѣ, что вамъ угодно, во если заговорите о необходимости конституціи, я весь закрою".

Самое непріятное объясненіе было у меня въ революціонное время, съ тогдашнимъ начальникомъ Москвы адмираломъ Дубасовымъ. То время, конечно, у всѣхъ въ памяти. Чѣмъ больше начало разгараться движеніе, тѣмъ чаще стали поступать въ контору газеты пожертвованія въ пользу пострадавшихъ отъ него. Цифра изъ въ общемъ оказалась довольно крупной, что, очевидно, и обратило на себя вниманіе адмирала Дубасова; и вотъ жъ одинъ декабрьскій вечеръ 1905 года является въ помѣщеніе редакціи большой отрядъ городовыхъ съ ружьями, оцѣпливаетъ весь домъ, и полицейскій офицеръ требуетъ выдачи всей суммы пожертвованій (кажется, около 50-ти тыс. руб.). Денежный ящикъ былъ запертъ, ключъ его находился у артельщика, жившаго гдѣ-то далеко, да въ ящикѣ и не могло быть столько денегъ, требовалось взять югъ съ текущаго счета въ банкѣ, что невозможно было сдѣлать вечеромъ. Послѣдовало продолжительное объясненіе и переговоры по телефону съ кѣмъ слѣдуетъ, и, наконецъ, рѣшено было отложитъ до завтра, причемъ у конторы газеты поставлены были за ночь часовые. На другой день былъ выданъ нами полицейскому офицеру подъ расписку чекъ въ банкъ, а мнѣ товарищи предложили отправиться къ Дубасову для объясненій. Въ генералъ-губернаторскомъ домѣ находилось въ это время порядочное число разныхъ офицеровъ, полицейскихъ и другихъ чиновъ. Дубасовъ принялъ меня стоя, въ присутствіи нѣсколькихъ адъютантовъ, и разразился рядомъ упрековъ, что мы поддерживаемъ возстаніе, собираемъ деньги для противозаконныхъ цѣлей, что онъ конфискуетъ собранныя деньги, уничтожить газету, не остановится передъ высылкой и т. п. Всѣ мои попытки объясненій были напрасны и я вышелъ, понятно, съ весьма разстроеннымъ и угнетеннымъ видомъ. Помню, когда я сошелъ внизъ, со мной поздоровался П. И. Бартеневъ (издатель "Русскаго Архива"), бывшій зачѣмъ-то у Дубасова, и съ самымъ невиннымъ видомъ сталъ говорить со мною о Пушкинѣ (о которомъ я писалъ въ "Русск. Вѣд." шестью годами ранѣе). Я что-то ему отвѣчалъ и поспѣшилъ поскорѣе отъ него отдѣлаться и отправиться къ дожидавшимся меня товарищамъ. "Русск. Вѣд.", дѣйствительно, были остановлены Дубасовымъ на неопредѣленное время, и неизвѣстно, что бы могло затѣмъ для насъ послѣдовать, если бы, по счастливой случайности, у насъ не оказался неожиданный заступникъ въ лицѣ покойнаго князя П. Н. Трубецкаго, бывшаго тогда московскимъ предводителемъ дворянства. Онъ сообщилъ Дубасову, что "Русск. Вѣд." -- органъ умѣренный, пользующійся симпатіями московскаго общества, и что, если газета принимала пожертвованія на незаконныя цѣли, то это надо объяснять случайностью, тѣмъ, что въ послѣднее время у всѣхъ смѣшались понятія, что дозволено и что нѣтъ,-- вообще нѣчто въ этомъ родѣ. Черезъ нѣсколько дней я быль снова у Дубасова и на этотъ разъ былъ позванъ въ другую комнату, гдѣ мнѣ предложили сѣсть за столомъ, за которымъ помѣстился и самъ Дубасовъ, его секретарь и еще какіе-то чиновники. Дубасовъ сказалъ мнѣ, что онъ, какъ не московскій житель, не быгь знакомъ съ московскими газетами, въ томъ числѣ и съ "Русск. Вѣд.", но теперь онъ получилъ свѣдѣнія, что наша газета издается давно, и что направленіе ея, "хотя и либеральное, но приличное". Поэтому онъ нашелъ возможнымъ разрѣшить дальнѣйшій выпускъ газеты. Съ другой стороны онъ поставленъ въ извѣстность, что въ числѣ конфискованныхъ суммъ имѣются многія пожертвованія на разрѣшенныя цѣли, напр., въ пользу голодающихъ, недостаточныхъ учащихся и т. и., въ виду чего произведена будетъ провѣрка пожертвованій и всѣ суммы, внесенныя на дозволенныя цѣли, будутъ возвращены, а конфискованы будутъ только пожертвованія на цѣли незаконныя. Газета стала, дѣйствительно, выходить со слѣдующаго дня и большая часть конфискованныхъ суммъ была черезъ нѣсколько дней возвращена; остались невозвращенными только около 8,000 р., въ томъ числѣ и пожертвованныя на такія цѣли, незаконность которыхъ могла бы подлежать еще сомнѣніямъ.

Однако мои старческія воспоминанія такъ чрезмѣрно разрослись, что ихъ давно пора кончить. Я позволю себѣ сказать только нѣсколько словъ о личномъ своемъ 29-ти лѣтнемъ участіи въ товариществѣ, не входя, конечно, въ оцѣнку его по существу,-- это дѣло другихъ,-- а лишь съ чисто внѣшней, формальной стороны. Съ этой стороны я могу сказать, что мнѣ пришлось работать всего болѣе какъ сотруднику, помѣщая ежегодно (начиная еще съ 1881 года) много статей и замѣтокъ по разнымъ отдѣламъ и вопросамъ и, въ общемъ, писать, пожалуй, больше, чѣмъ кому-либо изъ другихъ старыхъ товарищей. Менѣе мнѣ приходилось работать какъ редактору; дѣятельность В. М. Соболевскаго, А. С. Посникова, В. Ю. Скалона и ихъ преемниковъ ограничивала мой трудъ въ этомъ направленія лишь югъ замѣщеніемъ въ случаяхъ ихъ отсутствія, веденіемъ нѣкоторыхъ отдѣловъ (Новости науки, Отголоски и впечатлѣнія и нѣкот. др.), просмотромъ передаваемыхъ мнѣ статей, сношеніями съ административными сферами и т. п. Болѣе отвѣтственнымъ былъ мой трудъ, какъ завѣдывавшаго конторой и хозяйственной частью изданія. Мнѣ пришлось вести это дѣло въ довольно трудное время, когда возраставшій тиражъ газеты требовалъ расширенія средствъ типографіи, а измѣнившіяся условія времени потребовали и новыхъ условій труда типографскихъ рабочихъ. Своевременно необходимыя мѣры были приняты и ближайшія потребности, насколько было возможно (худо ли, хорошо ли) удовлетворены, причемъ, мнѣ кажется, что какъ съ товарищами, такъ и со служащими при изданіи мнѣ удалось сохранить хорошія отношенія, основанныя на взаимномъ уваженіи и довѣріи. И если моя дѣятельность въ "Русскихъ Вѣдомостяхъ" сопровождалась иногда тревогами и непріятностями, то, въ общемъ, она приносила мнѣ и высокое удовлетвореніе; она открывала для меня возможность болѣе широкаго, посильнаго литературнаго служенія цѣлямъ просвѣщенія и гражданственности, укрѣпила за долгіе годы совмѣстнаго труда дружескія связи, обезпечивъ въ тоже время на старости лѣтъ какъ мнѣ, такъ и другимъ моимъ старымъ товарищамъ и ихъ семьямъ матеріальное существованіе.

Какъ ни судить о "Русск. Вѣд.", каковы бы ни были ихъ недостатки, какъ органа печати, несомнѣнно, однако, что ихъ дѣятельность за 50 лѣтъ, особенно же за послѣднія 40 лѣтъ, занимаетъ видную страницу въ исторія русской журналистики, отражаетъ на себѣ въ значительной степени стремленія и надежды, печали и разочарованія прогрессивной части русскаго общества. И сознаніе того, что значительная часть жизни была прожита въ тѣсной связи съ жизнью такого виднаго прогрессивнаго органа, что ему были посвящены многіе кои мысли и труды, вызываетъ во мнѣ, можетъ быть, и слишкомъ самоувѣренной убѣжденіе, что приложенныя къ этому дѣлу мною силы нельзя считать растраченными безплодно, и что если "Русск. Вѣд." внесли извѣстную ленту въ развитіе самосознанія и культуры русскаго общества, то въ этой лептѣ есть и нѣкоторая моя доля, какъ бы она ни была мала въ общей массѣ коллективнаго труда.

Д. Анучинъ.

Августъ, 1913 г.

"Русскія Вѣдомости", 1863--1913. Сборникъ статей. М., 1913

Оставить комментарий Анучин Дмитрий Николаевич (bmn@lib.ru) Год: 1913 Обновлено: 12/05/2015. 67k. Статистика. Очерк: Мемуары Мемуары	Скачать FB2 Ваша оценка:

Анучин Дмитрий Николаевич Из воспоминаний

Изъ воспоминаній.

Анучин Дмитрий Николаевич
Из воспоминаний