Lib.ru/Классика: Арсеньев Константин Константинович. Итоги судебной реформы

ИТОГИ СУДЕБНОЙ РЕФОРМЫ

V*).

*) См. выше мартъ 283 стр.; май 857 стр.

До судебной реформы у насъ не было магистратуры въ западноевропейскомъ смыслѣ этого слова. Для занятія судейскихъ должностей не требовалось ни особой подготовки, ни спеціальныхъ познаній; члены судебныхъ мѣстъ не отличались рѣшительно ничѣмъ отъ совѣтниковъ губернскаго правленія или казенной палаты; почти никто не посвящалъ себя исключительно судебному поприщу, переходъ изъ судебнаго вѣдомства въ административное совершался такъ-же легко, какъ и переходъ изъ административнаго вѣдомства въ судебное. Въ высшемъ судебномъ учрежденіи -- въ судебныхъ департаментамъ правительствующаго сената -- число юристовъ по профессіи, по призванію, было-болѣе, чѣмъ гдѣ бы то ни было незначительно. Сенаторами назначались дивизіонные командиры, губернаторы, оберъ-полиціймейстеры, директоры департаментовъ,-- и только въ рѣдкихъ случаяхъ оберъ-прокуроры или другіе чиновники министерства юстиціи. Канцеляріи судебныхъ мѣстъ, начиная съ низшихъ до высшихъ, были наполнены дѣльцами, болѣе, или менѣе знакомыми съ буквой законовъ, съ формами судопроизводства, но лишенными всякаго спеціальнаго и даже общаго образованія. Учрежденіе училища правовѣдѣнія измѣнило къ лучшему составъ сенатскихъ канцелярій, возвысило хотя немного нравственный уровень губернскихъ судебныхъ мѣстъ, но не имѣло и не могло имѣть никакого вліянія ни на уѣздные суды и магистраты, ни на канцеляріи гражданскихъ и уголовныхъ палатъ. Несомнѣнная заслуга училища правовѣдѣнія заключается въ томъ, что оно дало судебнымъ мѣстамъ множество честныхъ дѣятелей, благодаря которымъ понятіе о судѣ перестало быть неразрывно-связаннымъ съ понятіемъ о взяткѣ; но настоящихъ юристовъ, преданныхъ своему дѣлу, не довольствующихся скудными школьными познаніями и механически-усвоенными взглядами, соединенныхъ между собою общностью умственныхъ интересовъ, а не одною только общностью воспоминаній -- училище правовѣдѣнія дало немного. Обвинять его за это было бы столь же несправедливо, какъ и обвинять юридическіе факультеты нашихъ университетовъ за то, что они въ продолженіе своего вѣкового или полувѣкового существованія не создали у насъ сословія юристовъ. Исполнить такую задачу не въ силахъ никакое учебное заведеніе (и всего менѣе заведеніе закрытое); она можетъ быть исполнена только цѣлымъ обществомъ -- а въ нашемъ обществѣ не было, до послѣдняго времени, ни одного изъ условій, благопріятствующихъ образованію магистратуры. Средневѣковая Европа, съ своими университетами и сословными собраніями, съ своею деспотическою, но образованною церковью, выработала типъ легиста -- типъ не чуждый глубокихъ недостатковъ, но по крайней мѣрѣ выросшій на почвѣ науки и тѣсно связанный со всѣми сторонами общественной жизни. Русская старина выработала только типъ подъячаго, буквоѣда и крючкотворца, мертваго для пауки и враждебнаго всѣмъ живымъ стремленіямъ народа. XVII-е и XVIII-е столѣтія, уничтоживъ послѣдніе остатки народнаго суда, внесли въ нашъ юридическій бытъ только обрывки западно-европейской терминологіи, только форму безъ содержанія,-- письменность безъ основательной разработки процесса, громадное число инстанцій безъ внутренняго превосходства высшихъ надъ низшими. Попытка Екатерины ІІ-ой сблизить суды съ народомъ посредствомъ выборнаго начала не имѣла никакого успѣха; вы-борные суды не знали и не хотѣли знать ввѣреннаго имъ дѣла, и всесильными рѣшителями процессовъ по прежнему Остались судебныя, канцеляріи. При глубокомъ равнодушіи общества къ своимъ собственнымъ интересамъ, при полномъ безсиліи всѣхъ общественныхъ учрежденій, это не могло быть иначе. Если высшія учебныя заведенія, начиная съ послѣднихъ десятилѣтій XVIII-го вѣка, могли внушить нѣкоторымъ, особенно воспріимчивымъ своимъ питомцамъ болѣе вѣрныя понятія объ обязанностяхъ гражданина и назначеніи государства, то въ практической жизни эти понятія или исчезали безслѣдно, или оставались безъ примѣненія, или искоренялись открытой силой. Въ чемъ и гдѣ могъ найти поддержку молодой человѣкъ, вступавшій въ жизнь съ самыми лучшими намѣреніями и принимавшій на себя званіе судьи съ полнымъ сознаніемъ его святости и важности? Передъ нимъ открывался цѣлый лабиринтъ законовъ, соединенныхъ, и то не всегда удачно, чисто внѣшнею связью {Мы говоримъ объ эпохѣ, слѣдующей за изданіемъ Свода законовъ; до этого времени положеніе добросовѣстнаго судьи было еще болѣе безотрадно.},-- лабиринтъ, для изученія котораго онъ напрасно сталъ бы искать какой-нибудь путеводительной нити. Запрещеніе печатать судебныя рѣшенія не позволяло образоваться судебной практикѣ, судебнымъ обычаямъ и преданіямъ; критическое отношеніе къ закону считалось чуть не преступленіемъ -- а безъ критики немыслима юридическая литература. Вмѣсто помощниковъ молодой судья встрѣчалъ вокругъ себя только "дьяковъ, въ приказѣ посѣдѣлыхъ." или людей забитыхъ нуждою и лишеніями, привыкшихъ видѣть въ каждомъ процессѣ доходную статью, дополняющую скудное до невѣроятности казенное жалованье. Всѣ усилія замѣнить этихъ людей другими, лучшими, должны были оставаться напрасными, потому что причина нравственной порчи коренилась не въ лицахъ, а въ самомъ положеніи ихъ. Обращаясь къ дѣламъ, судья находилъ въ нихъ только массу бумагъ и ни одного живого слова. Онъ не становился лицомъ къ лицу ни съ тяжущимися, ни съ подсудимыми, и долженъ былъ доискиваться истины, безъ всякихъ надежныхъ средствъ къ ея раскрытію. Вину или невинность подсудимыхъ онъ долженъ былъ опредѣлять на основаніи доказательствъ чисто-формальныхъ, и признавъ виновность -- примѣнять наказаніе по узкому масштабу закона, проникнутаго недовѣріемъ къ способности и честности суда. Прибавимъ къ этому, что въ губерніяхъ судьи и суды были болѣе или менѣе зависимы отъ губернатора и губернскаго правленія, что право министерства юстиціи назначать, перемѣщать и увольнять коронныхъ судей не было ограничено рѣшительно ничѣмъ. Въ такой ли атмосферѣ, при такихъ ли условіяхъ могло сложиться сословіе юристовъ, достойное этого имени? Удивляться ли тому, что большинство судей смотрѣло на судебную карьеру какъ на нѣчто переходное и во всякое время готово было промѣнять ее на всякую другую? Несмотря на всѣ преимущества, которыми пользовались правовѣды именно въ вѣдомствѣ министерства юстиціи, они оставляли его, до судебной реформы, цѣлыми массами. Интересно сравнить слѣдующія цифры: въ концѣ 1865-го г., т.-е. непосредственно передъ введеніемъ въ дѣйствіе нjвыхъ судебныхъ уставовъ, изъ числа 663 лицъ, окончившихъ курсъ наукъ въ училищѣ правовѣдѣнія, въ вѣдомствѣ министерства юстиціи служило 285, т.-е. гораздо менѣе половины, въ другихъ вѣдомствахъ -- 204. Въ концѣ 1869-го г., т.-е. три съ половиною года послѣ осуществленія судебной реформы, изъ числа 770 лицъ, окончившихъ курсъ наукъ въ училищѣ правовѣдѣнія, въ вѣдомствѣ министерства юстиціи находилось 435 {Въ эту цифру, заимствуемую нами изъ памятной книжки училища правовѣдѣніи за 1869--70 г., включены и присяжные повѣренные -- не совсѣмъ точно, такъ какъ они на службѣ не состоятъ, но въ сущности вѣрно, такъ какъ они дѣйствуютъ на судебномъ поприщѣ.}, т.-е. гораздо болѣе половины, въ другихъ вѣдомствахъ -- 129. Итакъ, введеніе въ дѣйствіе судебныхъ уставовъ не только остановило отливъ изъ судебнаго вѣдомства въ другія, но сдѣлалось исходной точкой обратнаго движенія,-- движенія, конечно охватившаго не однихъ правовѣдовъ. Мы указываемъ на этотъ фактъ, какъ на одинъ изъ видимыхъ признаковъ внутренней перемѣны, совершающейся въ средѣ нашихъ юристовъ.

Судебные уставы 1864-го г. внесли въ организацію нашего судебнаго сословія два существенно-важныя начала: назначеніе судей изъ числа лицъ, получившихъ юридическое образованіе или доказавшихъ на службѣ свои познанія по судебной части,-- и несмѣняемость судей {Мы говоримъ теперь только объ общихъ судебныхъ мѣстахъ.}. Открывая доступъ въ новые суды только лицамъ спеціально образованнымъ или свѣдущимъ, законодатель призналъ необходимость особой подготовки къ судейскому званію,-- необходимость, которую такъ систематически игнорировали у насъ до судебной реформы. Нельзя не замѣтить однако, что законъ, ставящій на ряду съ юридическимъ образованіемъ пріобрѣтеніе практическихъ свѣдѣній на службѣ, имѣетъ характеръ полумѣры и не соотвѣтствуетъ высокому назначенію нашей новой магистратуры. Исторія составленія судебныхъ уставовъ показываетъ намъ, что этотъ законъ былъ принятъ не безъ колебаній. Составители уставовъ сознавали, что судьѣ, по крайней мѣрѣ въ гражданскомъ процессѣ, нельзя сдѣлать ни одного шагу безъ опредѣленныхъ свѣдѣній въ юридическихъ наукахъ, что для предсѣдателей и членовъ судебныхъ мѣстъ недостаточно одной практической опытности, что если на первое время и слѣдуетъ, по необходимости, допустить въ число судей лицъ неполучившихъ юридическаго образованія, то включать такое правило въ постоянный законъ, т.-е. въ текстъ устава, было бы крайне неудобно. Несмотря на очевидную силу этихъ соображеній, статья 202-я учр. суд. установл. была окончательно редактирована въ смыслѣ уравненія лицъ, доказавшихъ свои познанія на службѣ, съ лицами юридически образованными. Говоря о мировыхъ судьяхъ, мы имѣли уже случай замѣтить, что недостатокъ образованія не можетъ быть пополненъ никакою опытностью; къ членамъ общихъ судебныхъ мѣстъ это замѣчаніе примѣнимо въ гораздо большей еще мѣрѣ. Отъ новыхъ судовъ Россія въ правѣ ожидать раціональнаго толкованія законовъ и установленія раціональной судебной практики, согласной съ основными началами права, съ потребностями нашего времени и нашего государства. Для того, чтобы исполнить эту задачу, для того, чтобы возвыситься надъ рутиной, надъ поклоненіемъ мертвой буквѣ закона, необходимо, если не юридическое, то по крайней мѣрѣ высшее общее образованіе. Говорятъ, что у насъ не хватило бы юридически-образованныхъ лицъ для занятія новыхъ судейскихъ должностей. Мы не вполнѣ убѣждены въ этомъ, такъ какъ судебные уставы вводятся не одновременно во всей Россіи, и притомъ вмѣстѣ съ введеніемъ ихъ закрываются (съ 1869-го г.) старыя судебныя мѣста; но если недостатокъ и существовалъ, то во всякомъ случаѣ онъ уменьшается съ каждымъ днемъ и скоро исчезнетъ совершенно. Со времени введенія въ дѣйствіе судебныхъ уставовъ юридическіе факультеты всѣхъ русскихъ университетовъ переполнены студентами и выпускаютъ ежегодно цѣлую массу лицъ, предназначающихъ себя къ службѣ по судебному вѣдомству. Вакансіи въ судебныхъ мѣстахъ открываются очень часто, вслѣдствіе учрежденія новыхъ судовъ и увеличенія состава судовъ существующихъ; эти вакансіи ничто, повидимому, не мѣшало бы замѣщать лицами, получившими юридическое образованіе. Нельзя не пожалѣть, поэтому, что разрѣшеніе назначать на судейскія должности лицъ, юридическаго образованія неполучившихъ, включено въ текстъ учрежденія судебныхъ установленій. Какъ временное правило, оно уже отслужило свою службу и могло бы быть отмѣнено безъ всякихъ затрудненій, по крайней мѣрѣ въ отношеніи къ должностямъ чисто-судебнымъ (предсѣдателей, товарищей предсѣдателя, членовъ суда, судебныхъ слѣдователей); какъ постановленіе устава, оно по всей вѣроятности переживетъ, и надолго, условія его вызвавшія. Административная власть, отъ которой, какъ мы увидимъ ниже, всего больше зависитъ назначеніе судей, не расположена, кажется, отказаться отъ свободы дѣйствій, предоставляемой ей правиломъ ст. 202-й, не расположена ограничить кругъ лицъ, изъ которыхъ она можетъ выбирать судей. Въ началѣ 1870-го г. въ тридцати двухъ открытыхъ къ тому времени окружныхъ судахъ {Въ этотъ разсчетъ не входятъ судебныя мѣста округа тифлисской судебной палаты.} было двѣсти двадцать семь членовъ; изъ этого числа, сорокъ четыре получили домашнее воспитаніе или окончили курсъ наукъ въ губернскихъ гимназіяхъ, въ кадетскихъ корпусахъ, въ духовныхъ семинаріяхъ, въ уѣздныхъ училищахъ -- однимъ словомъ въ учебныхъ заведеніяхъ, не дающихъ никакого юридическаго образованія. Изъ числа. тридцати двухъ предсѣдателей окружныхъ судовъ одинъ получилъ домашнее воспитаніе, одинъ окончилъ курсъ въ школѣ гвардейскихъ подпрапорщиковъ, одинъ -- въ кадетскомъ корпусѣ, одинъ -- въ губернской гимназіи, одинъ -- въ уѣздномъ училищѣ. Изъ числа тридцати двухъ старшихъ нотаріусовъ семнадцать не получили юридическаго образованія {Число старшихъ нотаріусовъ-неюристовъ заслуживаетъ особеннаго вниманія потому, что они всѣ назначены послѣ перемѣны, происшедшей въ 1867-мъ году къ личномъ составѣ высшей судебной администраціи.}. Если число лицъ юридически-образованныхъ не соотвѣтствуетъ числу судейскихъ должностей, то одною изъ главныхъ заботъ министерства юстиціи должно было бы быть, повидимому, привлеченіе въ судебное вѣдомство и удержаніе въ немъ возможно большаго числа молодыхъ людей, окончившихъ курсъ юридическихъ наукъ. Какъ оно исполняетъ послѣднюю изъ этихъ двухъ задачъ -- это мы покажемъ тогда, когда будемъ говорить о кандидатахъ на судебныя должности; что касается до первой, то здѣсь самою характеристическою чертою дѣятельности министерства юстиціи представляется извѣстное распоряженіе 1869-го г., до сихъ поръ, если мы не ошибаемся, не отмѣненное,-- о недопущеніи на службу по судебному вѣдомству студентовъ, которые принимали какое-нибудь участіе въ университетскихъ безпорядкахъ. Періодическая печать выяснила въ свое время всю несправедливость этой мѣры, не нашедшей, кажется, подражателей ни въ одномъ изъ административныхъ вѣдомствъ; съ нашей точки зрѣнія еще ярче бросается въ глаза ея непрактичность, въ виду совершающагося преобразованія судебныхъ учрежденій. Развѣ у насъ есть такой избытокъ силъ, который позволялъ бы быть щепетильно-разборчивымъ въ ихъ употребленіи? Развѣ изобиліе юристовъ такъ велико, что можно добровольно отказываться отъ содѣйствія цѣлой категоріи ихъ? Развѣ увлеченіе молодости, уже достаточно наказанное, уничтожаетъ всѣ права, пріобрѣтенныя образованіемъ, всѣ нравственныя преимущества, съ нимъ сопряженныя? Неужели практикъ стараго покроя, ни въ какомъ увлеченіи незамѣченный -- можетъ быть только потому, что условія, при которыхъ онъ воспитывался, исключали, всякую возможность увлеченія,-- достойнѣе занять мѣсто судьи, чѣмъ образованный юристъ, позволившій себѣ, на двадцатомъ году отъ роду, слишкомъ откровенно высказать свое мнѣніе о лекціи профессора или распоряженіи начальства? Нѣтъ; признавая спеціальное образованіе существенно-необходимымъ для правильнаго отправленія судейскихъ обязанностей, отступая отъ этого условія только въ виду невозможности его исполнить, законодатель очевидно не могъ желать установленія произвольныхъ ограниченій, которыя, затрудняя для юристовъ доступъ къ судейскимъ должностямъ, облегчаютъ его этимъ самымъ для лицъ, неполучившихъ юридическаго образованія.

Составители судебныхъ уставовъ находили -- и совершенно справедливо,-- что для судьи, кромѣ юридическаго образованія, необходима практическая опытность. Они установили цѣлый рядъ правилъ, на основаніи которыхъ судьями могутъ быть назначаемы только лица, прослужившія извѣстное число лѣтъ по судебной части или состоявшія извѣстное число лѣтъ присяжными повѣренными. На практикѣ пришлось допустить нѣкоторыя отступленія отъ этихъ правилъ, по самому существу своему не вполнѣ примѣнимыхъ къ переходной эпохѣ, къ первому времени дѣйствія судебныхъ уставовъ {Понятно, напримѣръ, что при открытіи новыхъ судовъ въ округахъ с.-петербургскомъ и московскомъ нельзя было исполнить правила ст. 206 учр. суд. уст., но которой членами судебныхъ палатъ назначаются лица, состоявшія не менѣе трехъ лѣтъ въ должностяхъ не ниже членовъ и прокуроровъ окружнаго суда.}. Признавая неизбѣжность такихъ отступленій, мы думаемъ однако, что они должны быть заключены въ тѣсные, по возможности, предѣлы. Есть отрасли служебной дѣятельности настолько несходныя съ обязанностями судьи, что переходъ отъ первыхъ къ послѣднимъ рѣшительно не долженъ быть допускаемъ. Полицейскій чиновникъ, напримѣръ -- за самыми рѣдкими исключеніями, которыхъ нельзя предугадать заранѣе и на которыя поэтому не слѣдуетъ разсчитывать,-- не можетъ сдѣлаться судьею въ настоящемъ, лучшемъ смыслѣ слова. Привычка къ произволу, къ исполнительности, къ быстротѣ и натиску -- слишкомъ плохой задатокъ для спокойнаго, безпристрастнаго, обдуманнаго, строго-законнаго образа дѣйствій. Съ другой стороны, если человѣкъ, получившій юридическое образованіе, но незнакомый практически съ судебными дѣлами, можетъ сдѣлаться хорошимъ членомъ окружнаго суда, а затѣмъ пріобрѣсти всѣ условія, необходимыя для занятія высшихъ судебныхъ должностей, то это еще не значитъ, чтобы онъ могъ занять сразу мѣсто, напримѣръ, члена судебной палаты; вѣдь учрежденіе двухъ судебныхъ инстанцій имѣетъ смыслъ только тогда, когда высшая изъ нихъ отличается отъ низшей и большею опытностью своихъ членовъ. Съ этой же точки зрѣнія нельзя не возразить безусловно противъ назначенія лицъ, никогда незанимавшихся судебными дѣлами, прямо предсѣдателями или товарищами предсѣдателя окружнаго суда, или, тѣмъ болѣе, предсѣдателями судебной палаты. Министерство юстиціи смотритъ на дѣло нѣсколько иначе; извѣстны случаи, въ которыхъ оно находило возможнымъ возлагать на лицъ, никогда не служившихъ по судебной части или давно оставившихъ ее для дѣятельности административной, весьма важную роль въ новой судебной организаціи. Признать такой образъ дѣйствій правильнымъ мы можемъ тѣмъ меньше, что для замѣщенія высшихъ судейскихъ должностей лицами, вполнѣ къ тому приготовленными, Никакихъ затрудненій въ настоящее время быть не можетъ. Въ продолженіе пяти лѣтъ, истекшихъ со времени введенія въ дѣйствіе судебныхъ уставовъ, достаточное число лицъ успѣло ознакомиться съ ними на практикѣ и пріобрѣсти навыкъ къ правильному примѣненію ихъ. Никто, конечно, не станетъ утверждать, чтобы изъ числа этихъ лицъ нельзя было избрать предсѣдателей и членовъ судебныхъ палатъ, предсѣдателей и товарищей предсѣдателя окружныхъ судовъ во вновь образуемыхъ судебныхъ округахъ. Между тѣмъ, неисполненіе закона, установляющаго извѣстныя условія для замѣщенія судейскихъ должностей, можетъ быть оправдываемо только необходимостью; гдѣ ея нѣтъ, тамъ является уже не неизбѣжное отступленіе отъ закона, а произвольное его нарушеніе.

Несмѣняемость судей установлена ст. 243-й учр. суд. устан. Предсѣдатели, товарищи предсѣдателей и члены судебныхъ мѣстъ не могутъ быть ни увольняемы безъ прошенія, кромѣ случаевъ, указанныхъ въ статьяхъ 228--230, 295 и 296-й {Случаи эти слѣдующіе: 1) неявка къ должности въ установленный закономъ срокъ, безъ особо уважительной причины; 2) болѣзнь, въ продолженіе цѣлаго года непозволяющая являться на службу; 8) присужденіе судьи, за проступокъ не относящійся къ службѣ, къ уголовному наказанію, хотя бы и не соединенному съ потерей права на службу, и 4) объявленіе судьи несостоятельнымъ должникомъ ш личное задержаніе его за долги. Въ первыхъ двухъ случаяхъ увольненіе судьи зависитъ отъ общаго собранія того суда, къ составу котораго онъ принадлежитъ, въ послѣднихъ двухъ -- отъ общаго собранія кассаціонныхъ департаментовъ, коТорое можетъ, смотря по обстоятельствамъ, воспользоваться или не воспользоваться Предоставленнымъ ему правомъ. Постановленію объ увольненіи судьи, во всякомъ случаѣ, предшествуетъ истребованіе отъ него объясненія.}, ни переводимы изъ одной мѣстности въ другую безъ ихъ согласія {Исключеніе изъ этого общаго правила установлено для судебныхъ слѣдоватилей, которые, на основаніи ст. 227 учр. суд. устан., могутъ быть, въ случаяхъ крайней въ томъ необходимости, переводимы изъ одного участка въ другой, вѣдомства того же окружнаго суда, но не иначе, какъ постановленіями общаго собранія отдѣленій окружнаго суда, состоявшимися по предложеніямъ прокурора суда и утвержденнымъ министромъ юстиціи.}. Временное устраненіе судей отъ должностей допускается только въ случаѣ преданія ихъ суду, а совершенному удаленію или отрѣшенію отъ должностей они подвергаются не иначе, какъ по приговорамъ уголовнаго суда. Громадное значеніе принципа несмѣняемости не требуетъ подробныхъ объясненій. Только благодаря ему у насъ начинаетъ слагаться правильно-организованная, нравственно-сильная магистратура, только благодаря ему новый судъ можетъ исполнить ту высокую роль, которая возложена на него судебными уставами. Оставить за министерствомъ юстиціи право перемѣщать и увольнять судей по своему усмотрѣнію, значило бы низвести новыхъ судей на степень административныхъ чиновниковъ, зависимыхъ, стѣсненныхъ въ своей дѣятельности волею ближайшаго и высшаго начальства, постоянно опасающихся за свое мѣсто и поэтому самому слишкомъ расположенныхъ заботиться больше всего о его сохраненіи. Есть, конечно, люди, умѣющіе отстоять свою самостоятельность даже при самыхъ неблагопріятныхъ условіяхъ, при постоянномъ давленіи сверху и при отсутствіи всякой внѣшней поддержки; но много ли такихъ людей, и притомъ, долго ли они удержались бы въ судѣ, безусловно зависимомъ отъ высшей административной власти?-- Само собою разумѣется, что гарантія несмѣняемости одинаково необходима для всѣхъ лицъ, занимающихъ судейскія должности, т.-е. отправляющихъ одну изъ функцій, входящихъ въ составъ судебной власти. Къ числу такихъ лицъ несомнѣнно принадлежатъ судебные слѣдователи, не только по буквѣ закона (учр. суд. уст. ст. 79), на основаніи котораго судебные слѣдователи считаются членами окружнаго суда, но и по самому существу возложенныхъ на нихъ обязанностей. Отъ судебнаго слѣдователя зависитъ не только приготовленіе дѣла къ судебному разбирательству, не только собраніе матеріаловъ, на основаніи которыхъ обвинительная камера постановляетъ опредѣленіе о преданіи суду или о прекращеніи слѣдствія, но и совершеніе такихъ дѣйствій, которыя не могутъ быть повторены или повѣрены судомъ -- напримѣръ, осмотръ легко-изгладимыхъ по своему свойству слѣдовъ преступленія, допросъ свидѣтелей, уѣзжающихъ изъ мѣста производства дѣла, и т. п. Наконецъ, что всего важнѣе, отъ него зависитъ личная свобода гражданъ, онъ имѣетъ право заключать ихъ подъ стражу. "Дѣла судебнаго вѣдомства -- сказано въ комментаріяхъ къ ст. 243 учр. суд. устан.-- касаются важнѣйшихъ интересовъ частныхъ лицъ: ихъ гражданской жизни, чести и достоянія. Въ дѣлахъ этого рода могутъ быть нерѣдко заинтересованы или непосредственно, или въ качествѣ покровителей подсудимыхъ и тяжущихся, лица сильныя по своему положенію въ обществѣ. Поэтому, судьи должны быть поставлены въ положеніе сколь возможно болѣе независимое". Никто, конечно, не станетъ отвергать, что эта глубоко справедливая мысль вполнѣ примѣнима къ судебнымъ слѣдователямъ. Между тѣмъ, министерство юстиціи преслѣдуетъ въ отношеніи къ нимъ, уже нѣсколько лѣтъ сряду, цѣль прямо противуположную той, къ которой стремились составители судебныхъ уставовъ {Составители судебныхъ уставовъ ставили должность судебнаго слѣдователя такъ высоко, что отвергли мысль объ утвержденіи судебныхъ слѣдователей министромъ юстиціи и признали необходимымъ назначеніе ихъ, наравнѣ съ судьями, высочайшею властью (объясненіе къ ст. 212 учр. суд. устан.).}, къ достиженію которой направлены ст. 227 и 243 учр. суд. установл.; оно старается поставить судебныхъ слѣдователей -- или лучше сказать лицъ, производящихъ предварительныя слѣдствія -- въ положеніе сколь возможно болѣе зависимое. Судебныхъ слѣдователей въ законномъ смыслѣ этого слова, т.-е. судей, приносящихъ судейскую присягу и пользующихся всѣми правами, несущихъ всѣ обязанности членовъ окружнаго суда,-- министерство юстиціи давно уже не назначаетъ {Въ харьковскомъ и одесскомъ судебныхъ округахъ въ началѣ 1870-го г. не было ни одного судебнаго слѣдователя, утвержденнаго въ должности. Въ с.-петербургскомъ округѣ изъ 73 должностей судебныхъ слѣдователей 40 были заняты чиновниками, командированными министерствомъ юстиціи для производства слѣдствій, въ московскомъ округѣ изъ 183--99. Разница между двумя первыми и двумя послѣдними судебными округами объясняется тѣмъ, что въ округахъ с.-петербургскомъ и московскомъ судебная реформа введена въ 1866-мъ г., въ округахъ харьковскомъ и одесскомъ -- въ 1867 и 1869 г., т.-е. послѣ перемѣны, происшедшей въ личномъ составѣ высшей судебной администраціи. Вліяніе этой перемѣны отразилось всего яснѣе на нижегородскомъ окружномъ судѣ, принадлежащемъ къ московскому судебному округу, но открытомъ въ 1869-мъ г. Въ округѣ этого суда числится 30 лицъ командированныхъ для производства слѣдствій, и ни одного судебнаго слѣдователя.}. Оно командируетъ для производства предварительныхъ слѣдствій или для исполненія обязанностей судебнаго слѣдователя чиновниковъ, состоящихъ при министерствѣ; чиновники эти остаются вполнѣ зависимыми отъ министерства, перемѣщаются, по его усмотрѣнію, изъ одного участка, изъ одного округа въ другой, и даже не увольняются отъ должности, а просто отзываются изъ командировки. Такое положеніе дѣлъ очевидно составляетъ шагъ назадъ не только въ сравненіи съ судебными уставами, но и въ сравненіи съ закономъ 8 іюня 1860-го г., установившимъ для судебныхъ слѣдователей (за четыре года до изданія судебныхъ уставовъ!) нѣчто. въ родѣ несмѣняемости. Законныхъ основаній для порядка вещей, созданнаго министерствомъ юстиціи, судебные уставы въ себѣ не заключаютъ {Въ рѣшеніи уголовнаго кассаціоннаго департамента прав. сената по дѣлу Александрова и Богданова (1870 г. No 1411), къ которому мы еще возвратимся, говорится о чиновникахъ министерства юстиціи, временно командируемыхъ, по особому высочайшему повелѣнію, къ исполненію обязанностей судебныхъ слѣдователей; но такъ какъ это высочайшее повелѣніе не было распубликовано, то мы не можемъ опредѣлить отношеніе его къ образу дѣйствій министерства юстиціи.}. Они разрѣшаютъ только суду командировать для производства слѣдствій кандидатовъ на судебныя должности, и притомъ не иначе, какъ въ случаѣ недостатка судебныхъ слѣдователей и крайней въ томъ надобности (учр. судеб. установл. ст. 415); другими словами, они допускаютъ замѣну судебнаго слѣдователя лицомъ, не пользующимся всѣми его правами, лишь на короткое время и лишь по усмотрѣнію суда. Административная командировка къ исполненію, судейскихъ обязанностей, не ограничиваемая никакимъ срокомъ, не вызываемая необходимостью и возводимая на степень общаго правила, представляется рѣшительно несовмѣстной съ духомъ судебной реформы, съ буквальнымъ смысломъ основныхъ положеній 1862 г. (ст. 66, 67). Можно сказать безъ преувеличенія, что институтъ судебныхъ слѣдователей, въ томъ видѣ, въ какомъ онъ былъ задуманъ судебными уставами и осуществленъ въ продолженіе перваго года послѣ введенія ихъ въ дѣйствіе, въ настоящее время болѣе не существуетъ, и что зданіе новаго суда поколеблено въ одномъ изъ главныхъ своихъ основаній. Предварительное слѣдствіе -- это фундаментъ, на которомъ строится весь уголовный процессъ; отдать его производство, въ руки лица, зависимаго отъ администраціи, значитъ парализовать на половину всѣ гарантіи, созданныя уставомъ уголовнаго судопроизводства для общества, для подсудимыхъ. При видѣ того, что сдѣлалось въ три-четыре года съ институтомъ судебныхъ слѣдователей, невольно возникаютъ опасенія за будущность судебной реформы. Кто можетъ поручиться за то, что рядомъ съ исправляющими должность судебныхъ слѣдователей не явятся завтра исправляющіе должность членовъ окружнаго суда или судебной палаты, что высокое начало несмѣняемости судей не обратится въ громкую фразу безъ всякаго внутренняго содержанія? Даже измѣненіе закона въ ретроградномъ смыслѣ было бы, въ нашихъ глазахъ, чѣмъ-то лучшимъ, чѣмъ постоянный, систематическій обходъ его косвенными путями. Разладъ между буквой закона и практикой -- не говоря уже о нравственномъ вредѣ, съ нимъ сопряженномъ,-- неизбѣжно приводитъ къ аномаліямъ, тяжело отзывающимся на ходѣ дѣла. Судебные слѣдователи призываются по закону (учр. суд. устан. ст. 146) въ присутствованію въ окружномъ судѣ, за недостаткомъ другихъ членовъ. Такой недостатокъ встрѣчается на практикѣ весьма часто, не только въ окружныхъ судахъ третьяго и четвертаго разряда (съ однимъ и двумя, отдѣленіями), не только при выѣздахъ суда въ уѣзды, но даже въ С.-Петербургѣ. Между тѣмъ, прав. сенатъ разъяснялъ неодновратно, что въ составъ присутствія суда могутъ входить только лица, пользующіяся всѣми правами судьи и принявшія судейскую присягу, или по крайней мѣрѣ лица, призванныя къ исправленію обязанностей судебнаго слѣдователя въ установленномъ для того законномъ порядкѣ. Лица, командированныя министерствомъ юстиціи для производства предварительныхъ слѣдствій, не подходятъ ни подъ одну изъ этихъ категорій и не могутъ, слѣдовательно, входить въ составъ присутствія окружнаго суда. Руководствуясь этими соображеніями, уголовный кассаціонный департаментъ прав. сената отмѣнилъ рѣшеніе присяжныхъ и приговоръ суда по дѣлу Александрова и Богданова, въ производствѣ котораго участвовало, на правахъ члена суда, лицо, командированное министерствомъ юстиціи для исполненія обязанностей судебнаго слѣдователя (касс. рѣш. 1870 г. No 1411). По справедливому замѣчанію "Судебнаго Вѣстника" (No 78), это рѣшеніе прав. сената, лишая окружные суды, въ огромномъ большинствѣ случаевъ, возможности пополнять составъ присутствія {Кромѣ судебныхъ слѣдователей, въ составъ присутствія окружнаго суда могутъ быть призываемы почетные мировые судьи; но мы уже знаемъ, что они не вездѣ и не всегда слѣдуютъ этому призыву.}, ставитъ ихъ въ положеніе весьма затруднительное, иногда почти безвыходное. Само собою разумѣется, что отвѣтственность за это упадаетъ не на правительствующій сенатъ, ограничившійся совершенно правильнымъ истолкованіемъ и примѣненіемъ закона. Рѣшеніе прав. сената по дѣлу Александрова и Богданова, распубликованное въ половинѣ апрѣля, состоялось 29-го октября прошедшаго года, и безъ сомнѣнія тогда же сдѣлалось извѣстнымъ министерству юстиціи, но не произвело, повидимому, никакой перемѣны въ его образѣ дѣйствій. Остается только пожелать отъ души здоровья всѣмъ членамъ окружныхъ судовъ, въ особенности провинціальныхъ, потому что болѣзнь одного изъ нихъ часто будетъ равносильна совершенной пріостановкѣ дѣятельности суда.

"Судебный Вѣстникъ" объясняетъ образъ дѣйствій министерства юстиціи недостаткомъ въ нашемъ обществѣ хорошо приготовленныхъ людей, которымъ безъ опасенія можно было бы предоставить обширную власть судебнаго слѣдователя, при соединенной съ этой должностью привилегіи несмѣняемости. Мы охотно бы допустили правильность этого объясненія, еслибы не узнали случайно изъ приказа по министерству юстиціи 24-го апрѣля 1871-го г. ("Суд. Вѣстникъ" No 84), что въ округѣ псковского окружнаго суда производствомъ слѣдствій по особенно важнымъ дѣламъ занималось лицо, командированное министерствомъ къ исправленію должности судебнаго слѣдователя. Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что производство слѣдствій по особенно важнымъ дѣламъ могло быть возложено только на опытнаго юриста, вполнѣ приготовленнаго къ исполненію самыхъ трудныхъ задачъ судебной дѣятельности; тѣмъ не менѣе министерство юстиціи не находило для себя удобнымъ утвердить его въ должности судебнаго слѣдователя. Не слѣдуетъ ли заключить отсюда, что въ основаніи системы, принятой министерствомъ юстиціи, лежитъ не одно только недовѣріе къ опытности лицъ, призываемыхъ къ производству предварительныхъ слѣдствій {Къ тому же заключенію приводитъ насъ и то обстоятельство, что утвержденіе въ должности слѣдователя лица, временно исправлявшаго эту должность -- явленіе, въ настоящее время, столь же безпримѣрное, какъ и прямое назначеніе кого-нибудь судебнымъ слѣдователемъ.}? Съ другой стороны, что могло измѣнить такъ радикально, такъ быстро, степень довѣрія къ судебнымъ слѣдователямъ? Составители судебныхъ уставовъ знали какъ нельзя лучше, что должности судебныхъ слѣдователей будутъ предоставляемы въ большинствѣ случаевъ людямъ молодымъ, сравнительно неопытнымъ; убѣдить, ихъ въ этомъ долженъ былъ, независимо отъ всѣхъ другихъ соображеній, опытъ четырехъ лѣтъ, истекшихъ со времени изданія закона 8-го іюня 1860-го г. Если они все-таки нашли необходимымъ распространить на судебныхъ слѣдователей привилегію несмѣняемости, то это было съ ихъ стороны не недосмотромъ, не недомолвкой, а результатомъ убѣжденія, что изъ двухъ золъ -- возможныхъ ошибокъ при назначеніи слѣдователей несмѣняемыхъ и неизбѣжной зависимости слѣдователей смѣняемыхъ -- послѣднее и вѣрнѣе, и опаснѣе перваго. Законъ, состоявшійся подъ вліяніемъ этого убѣжденія, не отмѣненъ до сихъ поръ законодательною властью и сохраняетъ обязательную силу для высшей судебной администраціи, какъ бы она сама ни относилась къ спорному вопросу. Правда, положеніе слѣдственной части у насъ далеко неудовлетворительно; но развѣ оно измѣнилось къ лучшему съ тѣхъ поръ, какъ производство слѣдствій перешло въ руки чиновниковъ командированныхъ министерствомъ? Въ чемъ заключается, въ чемъ можетъ заключаться преимущество такихъ чиновниковъ передъ настоящими судебными слѣдователями? Одно изъ двухъ: если они достаточно опытны, то нѣтъ препятствія къ утвержденію ихъ въ должности; если они недостаточно опытны, то слѣдствія въ ихъ рукахъ пойдутъ не лучше, чѣмъ въ рукахъ недостаточно-опытныхъ судебныхъ слѣдователей. Намъ могутъ возразить, что командировка есть испытаніе, что тѣ изъ числа командированныхъ лицъ, которыя оказываются неспособными къ производству слѣдствій, тотчасъ же отзываются изъ командировки; но это возраженіе конечно не имѣетъ серьезнаго значенія. Какими средствами располагаетъ министерство юстиціи, чтобы слѣдить за дѣятельностью, чтобы узнавать способности каждаго командируемаго имъ лица? Оно можетъ только полагаться на отзывъ мѣстнаго товарища прокурора, т.-е. лица въ большей части случаевъ столь же мало опытнаго какъ и тотъ, кого онъ долженъ аттестовать,-- и притомъ не всегда безпристрастнаго, потому что столкновенія между слѣдователемъ и прокуроромъ почти неизбѣжны. Не въ тысячу ли разъ надежнѣе и полезнѣе надзоръ окружнаго суда, которому судебные слѣдователи подчинены по силѣ самаго закона? Положимъ, наконецъ, что министерство юстиціи имѣетъ возможность отличить способныхъ слѣдователей отъ неспособныхъ; къ чему приведетъ удаленіе послѣднихъ, если преемники ихъ будутъ избраны изъ той же среды и поставлены въ тѣже условія? Измѣнить положеніе слѣдственной части можетъ только возвышеніе должности судебнаго слѣдователя и предоставленіе ея не лицамъ, только-что начинающимъ службу по судебному вѣдомству, а старшимъ и наиболѣе опытнымъ изъ числа членовъ окружныхъ судовъ. Мы еще возвратимся къ этому вопросу, когда будемъ говорить о производствѣ предварительныхъ слѣдствій.

Все сказанное Выше доказываетъ съ полною ясностью, что несмѣняемость судей, перенесенная на нашу почву, долго еще останется растеніемъ нѣжнымъ, требующимъ самаго тщательнаго ухода. Но даже тамъ, гдѣ она глубоко вкоренилась въ общественные нравы, она не составляетъ, сама по себѣ, достаточнаго оплота противъ вліянія администраціи на судей. Источникомъ этого вліянія можетъ служить не только право администраціи увольнять судей, но и участіе ея въ ихъ назначеніи, повышеніи и награжденіи. У насъ судьи назначаются и повышаются высочайшею властью, по представленіямъ министра юстиціи; исключеніе изъ этого общаго правила сдѣлано только для сенаторовъ кассаціонныхъ департаментовъ, назначаемыхъ высочайшими именными указами, по непосредственному усмотрѣнію верховной власти. Награжденіе судей зависитъ, по закону, единственно отъ Высочайшаго усмотрѣнія. Въ случаѣ открывшейся въ окружномъ судѣ или судебной палатѣ вакансіи члена (въ томъ числѣ и судебнаго слѣдователя {Замѣтимъ, по этому поводу, что командировка чиновниковъ министерства юстиціи къ производству предварительныхъ слѣдствій лишаетъ окружные суды принадлежащаго имъ по закону права участвовать въ выборѣ кандидатовъ на должности судебныхъ слѣдователей -- а между тѣмъ участіе окружныхъ судовъ въ этомъ отношеніи; болѣе чѣмъ въ какомъ-либо другомъ, было бы необходимо для правильности, назначеній.}), немедленно составляется общее собраніе суда или палаты, для совѣщанія, при участіи прокурора, о кандидатахъ на эти должности. Представленія окружныхъ судовъ и судебныхъ палатъ объ избранныхъ такимъ образомъ кандидатахъ поступаютъ къ министру юстиціи черезъ старшаго предсѣдателя судебной палаты. Министръ юстиціи представляетъ на высочайшее усмотрѣніе какъ объ указанныхъ судебными мѣстами кандидатахъ, такъ и о другихъ, имѣющихъ право на занятіе открывшихся вакансій. Участіе самого суда въ выборѣ кандидатовъ для занятія судейскихъ должностей ограничено, такимъ образомъ, рамками довольно тѣсными. Во-первыхъ, право представлять кандидатовъ принадлежитъ только окружнымъ судамъ и судебнымъ палатамъ, а не кассаціоннымъ департаментамъ правительствующаго сената. Мы узнаемъ изъ комментаріевъ къ ст. 218 учр. суд. устан.; что сначала предполагалось предоставить его и прав. сенату, но что при окончательномъ обсужденіи уставовъ это было признано излишнимъ. Почему? на этотъ вопросъ комментаріи не даютъ никакого отвѣта. По всей вѣроятности, представленіе кандидатовъ со стороны сената было признано несовмѣстнымъ съ назначеніемъ сенаторовъ по непосредственному усмотрѣнію верховной власти. Мы позволяемъ себѣ усомниться въ правильности такого взгляда. Назначенію, отъ кого бы оно ни исходило, неизбѣжно предшествуетъ собраніе свѣдѣній и данныхъ о назначаемомъ лицѣ,-- и если такія свѣдѣнія и данныя могутъ быть представляемы на высочайшее усмотрѣніе министромъ юстиціи, то нѣтъ, кажется, никакого основанія устранять представленіе ихъ и прав. сенатомъ. Вовторыхъ, окружные суды и судебныя палаты имѣютъ право выбирать кандидатовъ только на званіе членовъ суда или палаты, а не на званіе предсѣдателя или товарища предсѣдателя окружнаго суда, старшаго предсѣдателя или предсѣдателя департамента судебной палаты. Министерству юстиціи предоставленъ, такимъ образомъ, полный просторъ въ отношеніи къ тѣмъ именно назначеніямъ, которыя могутъ обратиться въ его рукахъ въ самое сильное средство вліянія на судей. Конечно, избраніе кандидатовъ въ предсѣдатели и товарищи предсѣдателя тѣмъ самымъ судебнымъ мѣстомъ, въ которомъ открылась вакансія на эту должность, представляло бы нѣкоторыя неудобства; несогласія и неудовольствія, часто существующія между членами одного и того же суда, могли бы иногда помѣшать безпристрастію избранія. Но эти неудобства кажутся намъ незначительными въ сравненіи съ той пользой, которую несомнѣнно принесло бы участіе судебныхъ мѣстъ въ избраніи кандидатовъ на должности предсѣдателей и товарищей предсѣдателя. Кто имѣетъ больше данныхъ для правильной оцѣнки дѣятельности и личныхъ качествъ того или другого судьи -- Товарищи ли его по службѣ, постоянные свидѣтели и участники его трудовъ и занятій, или министръ юстиціи, лично, въ огромномъ большинствѣ случаевъ, съ нимъ почти незнакомый и составляющій себѣ мнѣніе о немъ лишь на основаніи чужихъ отзывовъ и случайныхъ свѣдѣній? Возможный недостатокъ безпристрастія со стороны того суда, въ которомъ открылась вакансія предсѣдателя или товарища предсѣдателя, былъ бы восполненъ предоставленіемъ права выбирать кандидатовъ не только этому суду, но и высшему надъ нимъ судебному мѣсту, т.-е. судебной палатѣ -- въ отношеніи къ вакансіямъ, открывающимся въ окружномъ судѣ, общему собранію кассаціонныхъ департаментовъ прав. сената -- въ отношеніи къ вакансіямъ, открывающимся въ судебной палатѣ. Мысль объ участіи высшихъ судебныхъ мѣстъ въ избраніи кандидатовъ на вакансіи, открывающіяся въ судахъ низшихъ., была заявлена при составленіи cудебныхъ уставовъ, но отвергнута на томъ основаніи, что члены судебныхъ палатъ не могутъ быть близко знакомы съ дѣятельностью каждаго отдѣльнаго члена окружнаго суда, сенаторы кассаціонныхъ департаментовъ -- съ дѣятельностью каждаго отдѣльнаго члена судебной палаты. "Члены того окружнаго суда, который находится въ одномъ городѣ съ судебной палатой -- сказано въ комментаріяхъ къ ст. 213 учр. суд. устан.,-- получили бы (при выборѣ кандидатовъ судебною палатою) несомнѣнное преимущество передъ всѣми другими, по той единственно причинѣ, что дѣятельность ихъ была бы ближе знакома избирателямъ. Нельзя также не опасаться, чтобы при этой системѣ вліяніе высшаго суда не сдѣлалось слишкомъ преобладающимъ и не развило въ членахъ окружныхъ судовъ чрезмѣрную угодливость къ тѣмъ, отъ которыхъ зависитъ ихъ дальнѣйшее повышеніе". Нетрудно замѣтить, что эти аргументы примѣняются еще въ большей степени къ выбору кандидатовъ на должности предсѣдателей и товарищей предсѣдателя исключительно и непосредственно министромъ юстиціи. Если есть основаніе опасаться, что судебная палата обращала бы вниманіе преимущественно на членовъ того окружнаго суда, который находится въ одномъ съ палатою городѣ; то развѣ нѣтъ повода ожидать такого же вниманія министра юстиціи къ членамъ ".-петербургскихъ судебныхъ мѣстъ? Если предоставленіе судебной палатѣ права выбирать кандидатовъ на должности предсѣдателей и товарищей предсѣдателя окружныхъ судовъ,-- права, которымъ она, по нашему мнѣнію, должна была бы пользоваться наравнѣ съ окружнымъ судомъ и съ министромъ юстиціи,-- могло бы дать ей слишкомъ большое вліяніе на окружные суды, то что же сказать о вліяніи министра юстиціи, какъ единственнаго избирателя кандидатовъ на эти должности? Не слѣдуетъ упускать изъ виду, что судебныя палаты не имѣютъ ни повода, ни надобности вліять на окружные суды, между тѣмъ какъ министръ юстиціи, въ качествѣ представителя администраціи, весьма легко можетъ имѣть къ тому и побужденіе, и случай. Что касается до знакомства съ личною дѣятельностью судей, то въ этомъ отношеніи члены высшихъ судебныхъ мѣстъ также имѣютъ несомнѣнное преимущество передъ министромъ юстиціи. Первымъ источникомъ знакомства служитъ для нихъ общность умственныхъ интересовъ, соединяющая всѣ степени Магистратуры, общественное мнѣніе, образующееся въ ея средѣ и слѣдящее за каждымъ ея членомъ; вторымъ и самымъ главнымъ -- разсмотрѣніе рѣшеній и опредѣленій низшихъ судебныхъ мѣстъ, въ апелляціонномъ или кассаціонномъ порядкѣ. Этимъ путемъ судебныя палаты и кассаціонные департаменты прав. сената могутъ пріобрѣтать точныя свѣдѣнія о каждомъ отдѣльномъ членѣ суда, такъ какъ въ протоколѣ суда означается имя члена-докладчика,-- которому почти всегда принадлежитъ редакція соображеній по доложенному имъ дѣлу. Наконецъ, выборъ кандидатовъ въ предсѣдатели и товарищи предсѣдателя окружнаго суда могъ бы быть предоставленъ, по нашему мнѣнію, земству той губерніи, въ которой учрежденъ судъ, выборъ кандидатовъ въ предсѣдатели судебной палаты -- земствамъ всѣхъ губерній, причисленныхъ къ ея округу. Нѣчто подобное существуетъ въ Бельгіи, въ которой право представлять кандидатовъ на судейскія должности принадлежитъ съ одной стороны самимъ судамъ, съ другой -- провинціальнымъ совѣтамъ. Предоставленіе земству самаго избранія судей въ общія судебныя мѣста было бы сопряжено съ серьезными неудобствами, уже указанными нами въ главѣ о мировыхъ учрежденіяхъ; но дать ему совѣщательный голосъ въ дѣлѣ, столь близко его касающемся, было бы, кажется, весьма полезно. Оцѣнка судьи, сдѣланная земствомъ, конечно не всегда была бы безошибочна, но въ связи съ другими данными она могла бы служить драгоцѣннымъ матеріаломъ для окончательнаго рѣшенія власти, отъ. которой зависитъ назначеніе судей. Итакъ, представленіе кандидатовъ на должность предсѣдателя или товарища предсѣдателя должно было бы, по нашему мнѣнію, исходить одновременно отъ суда, въ которомъ открылась вакансія, отъ суда высшаго и отъ мѣстнаго земства или мѣстныхъ земствъ. Единогласіе всѣхъ этихъ трехъ учрежденій, или даже двухъ изъ нихъ, было бы лучшимъ залогомъ того, что указанное съ разныхъ сторонъ лицо вполнѣ достойно назначенія; при разногласіи ихъ высшая административно-судебная власть не имѣла бы, по крайней мѣрѣ, недостатка въ данныхъ, на которыхъ она могла бы основать свое окончательное представленіе. Возвращаясь отъ порядка нами предположеннаго къ порядку дѣйствительно существующему, мы не можемъ не пожалѣть о томъ, что министру юстиціи принадлежитъ неограниченное право дополнять по своему усмотрѣнію списокъ кандидатовъ, указанныхъ самимъ судомъ. При такомъ положеніи дѣлъ избраніе кандидатовъ судебными мѣстами слишкомъ легко можетъ обратиться въ пустую формальность, назначеніе судей -- сосредоточиться исключительно и безусловно, вопреки намѣренію закона, въ рукахъ министра юстиціи. Точныхъ свѣдѣній о числѣ назначеній, состоявшихся помимо представленій суда, мы, къ сожалѣнію, не имѣемъ; мы знаемъ только, что представленія с.-петербургскаго окружнаго суда не всегда принимались в" вниманіе, и что по крайней мѣрѣ трое изъ настоящихъ его членовъ избраны не судомъ, а министерствомъ юстиціи,-- несмотря на то, что судъ представляетъ на каждую вакансію не одного, а нѣсколькихъ кандидатовъ. Мы становимся, поэтому, на сторону тѣхъ изъ числа составителей судебныхъ уставовъ, которые признавали необходимымъ обязать министра юстиціи къ объясненію причинъ, побуждающихъ его къ устраненію кандидатовъ, избранныхъ окружнымъ судомъ или судебной палатой {См. объясненіе къ ст. 215-й учр. суд. установл.}. Правда, особенно дѣйствительнымъ стѣсненіемъ произвола и это правило служить бы не могло. Выборъ кандидатовъ на судейскія должности сдѣлается вполнѣ нормальнымъ только тогда, когда прекратится антагонизмъ между судомъ и администраціей, когда изгладятся слѣды прежняго значенія министерства юстиціи въ системѣ нашихъ судебныхъ учрежденій.

Противники самостоятельнаго суда и лица мало знакомыя съ духомъ новыхъ судебныхъ уставовъ расположены думать, что несмѣняемость судей равносильна безотчетности и безотвѣтственности ихъ. Болѣе грубую ошибку трудно себѣ представить. Несмѣняемость обезпечиваетъ судей только противъ произвола начальства, но ни мало не ограждаетъ ихъ отъ преслѣдованія, въ законномъ порядкѣ, за каждое неправильное дѣйствіе или упущеніе. Съ этой точки зрѣнія судьи отвѣтственны въ гораздо большей мѣрѣ, чѣмъ должностныя лица административныхъ вѣдомствъ. Для послѣднихъ дисциплинарныя взысканія -- т.-е. взысканія, налагаемыя безъ формальнаго суда за легкія упущенія по службѣ -- de facto почти не существуютъ, развѣ въ формѣ домашнихъ начальственныхъ увѣщаній и наставленій; судьи, со времени введенія въ дѣйствіе новыхъ судебныхъ уставовъ, привлекаются къ дисциплинарной отвѣтственности довольно часто -- конечно не потому, чтобы они чаще прежняго совершали неправильныя дѣйствія, а потому, что эти дѣйствія не покрываются больше канцелярскою тайной, потворствомъ начальства и безгласностью частныхъ лицъ. Дисциплинарное производство противъ судьи можетъ быть возбуждено и судомъ, къ которому онъ принадлежитъ, и судомъ высшимъ, и министромъ юстиціи; поводомъ къ возбужденію производства можетъ служить и жалоба частнаго лица, и донесеніе прокурора, и сообщеніе предсѣдателя или другаго члена суда. Преданіе суду должностныхъ лицъ административнаго вѣдомства зависитъ въ значительной степени, какъ мы уже видѣли, отъ ихъ начальства; судьи предаются суду кассаціоннымъ департаментомъ прав. сената, т.-е. учрежденіемъ по преимуществу безпристрастнымъ, не имѣющимъ никакого повода отстаивать судей, per fas et nefas, противъ обвиненій на нихъ взводимыхъ. Наконецъ, частныя лица могутъ взыскивать судебнымъ порядкомъ убытки, понесенные ими вслѣдствіе неправильныхъ или пристрастныхъ дѣйствій судьи,-- испросивъ на то разрѣшеніе судебной палаты или кассаціоннаго департамента прав. сената. Нельзя не пожалѣть только, что просьбы этого рода разсматриваются въ закрытомъ засѣданіи палаты или сената. Отъ домогательствъ неправильныхъ достоинство судей конечно не пострадало бы, а основательныя требованія во всякомъ случаѣ дѣлаются гласными при дальнѣйшемъ разбирательствѣ дѣла, которое подчиняется по закону (уст. гражд. судопр. ст. 1,336) общимъ правиламъ, т.-е. происходитъ публично.

Независимо отъ юридической отвѣтственности передъ су" домъ дисциплинарнымъ, уголовнымъ и гражданскимъ, на вал, домъ судьѣ лежитъ нравственная отвѣтственность передъ обществомъ и передъ судебной корпораціей. Отвѣтственность переді обществомъ возникла съ тѣхъ поръ, какъ отправленіе суда сдѣлалось гласнымъ, доступнымъ для обсужденія, для критики. Отвѣтственность судьи передъ своими товарищами по службѣ тоже ведетъ свое начало съ реформы 1864 г., до которой, какъ мы уже видѣли, у насъ не было правильно организованной магистратуры. Несмѣняемость судей, назначеніе ихъ если и не исключительно, то по крайней мѣрѣ преимущественно изъ числа лицъ получившихъ юридическое образованіе, гласность судопроизводства, обнародованіе кассаціонныхъ рѣшеній, образованіе, рядомъ съ судомъ, прокуратуры и адвокатской корпораціи -- все это вмѣстѣ взятое произвело и производитъ глубокую перемѣну въ обычаяхъ и нравахъ судебнаго сословія, или лучше сказать создаетъ его вновь, какъ нѣчто единое, цѣльное, живущее своею самостоятельною жизнью. Въ сознаніи общества и въ особенности въ сознаніи самихъ судей выработывается мало-по-малу идеальный типъ судьи,-- типъ, котораго конечно еще не осуществила и рѣдко будетъ осуществлять практическая жизнь, но который во всякомъ случаѣ будетъ служить руководительной питью для дѣятельности, судьи, и вмѣстѣ съ тѣмъ нормой для ея оцѣнки. Сословіе, уважающее свое призваніе, требуетъ такого же уваженія къ нему отъ всѣхъ своихъ членовъ; каждый изъ нихъ, въ свою очередь, старается поддержать, насколько это отъ него зависитъ, нравственное достоинство сословія и довѣріе, которымъ оно пользуется. Это стремленіе, вполнѣ понятное и законное, не имѣетъ ничего общаго съ такъ-называемою сословною честью, основанною на рутинѣ, на предразсудкѣ; оно направлено не къ тому, чтобы поставить сословіе въ какое-то привилегированное положеніе, чтобы вознести его надъ всѣми другими общественными дѣятелями; единственная цѣль его -- установить на твердыхъ началахъ серьезное отношеніе къ обязанностямъ, лежащимъ на сословіи. Въ торжествѣ, въ господствѣ этого стремленія заключается объясненіе того высокаго мѣста, которое принадлежитъ судебному сословію въ западноевропейскихъ государствахъ; въ появленіи его у насъ мы видимъ, залогъ постепеннаго возвышенія и укрѣпленія нашей магистратуры. Готовымъ орудіемъ вліянія, которое судъ, какъ учрежденіе, долженъ имѣть и отчасти уже имѣетъ на отдѣльныхъ судей, представляется у насъ въ Россіи общее собраніе суда. Не уклоняясь отъ буквы закона (учр. суд. устан. ст. 160 пун. 7 и 10), оно можетъ установить контроль надъ дѣйствіями каждаго судьи,-- контроль, нисколько не стѣсняющій его свободу, но предупреждающій легкомысленное или ненамѣренное нарушеніе судейскаго долга. Еще важнѣе, конечно, та сумма убѣжденій и взглядовъ, которая составляетъ нравственное достояніе судебнаго сословія, вліянію которой невольно подчиняется каждый вступающій въ среду его. Это достояніе существуетъ у насъ еще недавно, но оно увеличивается съ каждымъ днемъ, и, созданное однажды, становится неотъемлемою собственностью общества.

Внѣшнее положеніе, данное нашей магистратурѣ уставами 864-го года, отличается еще одною характеристическою чертою -- почти совершеннымъ уничтоженіемъ значенія чиновъ, табели о рангахъ. На основаніи ст. 236 учр. суд. устан., лица, удовлетворяющія требуемымъ отъ судьи условіямъ (образованіе, опытность и т. д.), могутъ быть назначаемы въ должности по судебному вѣдомству независимо отъ ихъ чиновъ. Старшинство между членами суда опредѣляется не чиномъ, а временемъ назначенія. Благодаря этимъ правиламъ, мы видимъ предсѣдателями окружныхъ судовъ надворныхъ коллежскихъ совѣтниковъ, членами окружныхъ судовъ -- губернскихъ и коллежскихъ секретарей, пользующихся одинаковыми правами съ статскими и дѣйствительными статскими совѣтники. Судебное вѣдомство освобождено, такимъ образомъ, отъ стѣснительной формальности, часто заставлявшей отдавать предпочтеніе старшинству передъ заслугой, рутинѣ передъ талантомъ, производство въ чины за выслугу лѣтъ для судей вовсе не существуетъ; они сохраняютъ только право на производство, при оставленіи судейскаго званія, въ чинъ соотвѣтствующій времени ихъ службы въ судейскихъ должностяхъ. При обсужденіи судебныхъ уставовъ было,-- какъ видно изъ комментаріевъ къ ст. 8 учр. суд. устан.,-- высказываемо опасеніе, что люди способные и достойные предпочтутъ судебной дѣятельности другіе виды службы, дающіе право на производство въ чины и облегчающіе полученіе наградъ; но составители судебныхъ уставовъ признали это опасеніе неосновательнымъ -- и опытъ доказалъ, что они были совершенно правы. Судебная реформа, какъ мы уже видѣли, не уменьшила, а увеличила число лицъ, готовыхъ посвятить себя судебному поприщу; да и могло ли это быть иначе, въ виду глубокаго интереса, сопряженнаго съ дѣятельностью судьи въ новыхъ судебныхъ учрежденіяхъ, въ виду самостоятельности -- по крайней мѣрѣ сравнительной,-- которая дана реформой суду и судьямъ?

VI.

Судебные уставы 1864-го года введены или вводятся въ, дѣйствіе въ тридцати шести губерніяхъ и областяхъ (не считая округовъ Закатальскаго и Черноморскаго). Для всѣхъ этихъ, губерній и областей учреждено семь судебныхъ палатъ -- въ С.-Петербургѣ, Москвѣ, Харьковѣ, Одессѣ, Казани, Саратовѣ и Тифлисѣ,-- и сорокъ восемь окружныхъ судовъ. Двадцать семь губерній и областей {Губерніи С.-Петербургская, Московская, Владимірская, Рязанская, Тульская, Калужская, Курская (съ отдѣленіемъ двухъ уѣздовъ), Таврическая (съ отдѣленіемъ одного уѣзда), Полтавская, Нижегородская, Смоленская, Казанская, Симбирская, Самарская (съ отдѣленіемъ одного уѣзда), Костромская, Саратовская (съ ирисоединіемъ одного уѣзда Самарской губерніи), Пензенская, Тамбовская (съ отдѣленіемъ трехъ уѣздовъ), Тифлисская, Кутаисская, Бакинская, Елисяветнольская, Эригапская и Ставропольская, области Бессарабская, Терская и Кубанская.} имѣютъ каждая по одному окружному суду, находящемуся, конечно, въ главномъ городѣ губерніи или рблдсти. Затѣмъ въ Новгородской губерніи открыто три окружные суда -- въ Новгородѣ, Бѣлозерскѣ и Устюжнѣ (къ округу послѣдняго присоединенъ одинъ уѣздъ Тверской губерніи), въ Псковской губерніи два -- въ Псковѣ и Великихъ Лукахъ, въ Тверской губерніи три -- въ Твери, Ржевѣ и Кашинѣ, въ Ярославской губерніи два -- въ Ярославлѣ и Рыбинскѣ, въ Орловской губерніи два -- въ Орлѣ и Ельцѣ (съ присоединеніемъ къ округу послѣдняго двухъ уѣздовъ Тамбовской и одного уѣзда Воронежской губерніи), въ Воронежской губерніи два -- въ Воронежѣ и Острогожскѣ (съ присоединеніемъ къ округу воронежскаго суда одного уѣзда Тамбовской губерніи), въ Харьковской губерніи три -- въ Харьковѣ, Изюмѣ и Сумахъ (съ присоединеніемъ къ округу изюмскаго суда двухъ уѣздовъ Екатеринославской губерніи, а къ округу сумскаго суда -- двухъ уѣздовъ Курской губерніи), въ Екатеринославской губерніи два -- въ Екатеринославѣ и Таганрогѣ, и въ Херсонской губерніи два -- въ Одессѣ и Херсонѣ. Окружные суды раздѣляются на разряды, смотря по числу отдѣленій, изъ которыхъ они состоятъ. Окружные суды с.-петербургскій и московскій считаются судами перваго разряда, и цостоятъ первый изъ семи, второй изъ шести отдѣленій; къ этому же разряду будетъ по всей вѣроятности отнесенъ и одесскій окружной судъ, послѣ того какъ къ тремъ отдѣленіямъ его прибавлено еще два. Восемнадцать окружныхъ судовъ принадлежатъ ко второму разряду; эти суды, состоящіе изъ трехъ отдѣленій, учреждены въ тѣхъ губерніяхъ (кромѣ Кавказскихъ и Таврической), на которыя приходится по одному суду, и сверхъ того въ Орлѣ и Екатеринославѣ. Окружныхъ судовъ третьяго разряда, состоящихъ изъ двухъ отдѣленій, открыто 18: въ Новгородѣ, Псковѣ, Твери, Ярославлѣ, Ельцѣ, Воронежѣ, Харьковѣ, Таганрогѣ, Херсонѣ, Симферополѣ {Въ Симферополѣ до 1871-го года существовалъ окружной судъ второго разряда, ко теперь число отдѣленій уменьшено въ немъ съ трехъ на два.}, Ставрополѣ, Екатеринодарѣ, Владикавказѣ и въ пяти. Закавказскихъ губерніяхъ. Окружные суды четвертаго разряда состоятъ изъ одного отдѣленія, и открыты въ Бѣлозерскѣ, Устюжнѣ, Великихъ Лукахъ, Ржевѣ, Кашинѣ, Рыбинскѣ, Острогожскѣ, Изюмѣ и Сумахъ. Въ распредѣленіи окружныхъ судовъ по губерніямъ -- или лучше сказать по мѣстностямъ, такъ какъ нѣкоторые судебные округи составлены изъ уѣздовъ различныхъ губерній,-- были приняты, какъ видно изъ вышесказаннаго, двѣ различныя системы: одна -- сосредоточивающая всѣ дѣла губерніи или обширной мѣстности въ одномъ главномъ ея центрѣ, другая -- раздробляющая ихъ между нѣсколькими судами. Изъ приведенныхъ нами выше фактическихъ данныхъ видно, что вторая изъ этихъ системъ въ настоящее время почти оставлена; послѣдніе окружные суды четвертаго разряда учреждены въ 1867-мъ году, при образованіи харьковскаго округа, а въ двухъ вновь открытыхъ судебныхъ округахъ, казанскомъ и саратовскомъ, равно какъ и въ губерніяхъ, причисленныхъ въ 1869-мъ и 1870-мъ году къ округамъ московскому и харьковскому (Нижегородской, Смоленской, Костромской, Полтавской), не учреждено даже ни одного суда третьяго разряда. Опытъ, сдѣланный съ небольшими судебными округами, очевидно признанъ неудавшимся.

Каждая изъ двухъ системъ, указанныхъ нами, имѣетъ свои достоинства и свои недостатки. Система раздробленія дѣлъ неизбѣжно влечетъ за собою два неблагопріятные результата: уменьшеніе личнаго состава окружныхъ судовъ и открытіе ихъ въ такихъ городахъ, гдѣ нѣтъ никакой общественной и умственной жизни, нѣтъ иногда даже самыхъ простыхъ матеріальныхъ удобствъ. Окружной судъ, состоящій изъ предсѣдателя и трехъ членовъ, слишкомъ часто можетъ быть поставленъ въ невозможность продолжать свою дѣятельность (требующую присутствія по крайней мѣрѣ трехъ лицъ) -- напримѣръ, во время вакацій, во время выѣзда въ другіе уѣзды, въ случаѣ отсутствія или болѣзни одного изъ членовъ суда. Такое положеніе дѣлъ въ особенности возможно съ тѣхъ поръ, какъ судебные слѣдователи замѣнены почти повсемѣстно чиновниками министерства юстиціи, неимѣющими права участвовать въ засѣданіяхъ суда. Прибавимъ къ этому, что вакансіи, открывающіяся въ судахъ, остаются иногда, по неизвѣстнымъ причинамъ, незамѣщенными въ теченіе весьма продолжительнаго срока {Такъ было, напримѣръ, въ прошедшемъ году въ Бѣлозерскѣ съ должностью предсѣдателя окружнаго суда.}. Съ другой стороны, нелегко найти способныхъ и опытныхъ судей, которые согласились бы поселиться на нѣсколько лѣтъ въ отдаленномъ, малонаселенномъ, глухомъ городкѣ, стоящемъ, если можно такъ выразиться, за предѣлами образованнаго міра. Кто рѣшается принять на себя званіе судьи въ такомъ городѣ, тотъ, въ большинствѣ случаевъ, утѣшается мыслью, что искусъ его будетъ продолжаться недолго, и не старается привыкнуть къ своему положенію, заботясь только о скорѣйшей его перемѣнѣ. Намъ могутъ возразить, что служатъ же въ самыхъ ничтожныхъ, самыхъ печальныхъ городахъ полицейскіе и акцизные чиновники, мировые судьи и т. д.; но мы на это отвѣтимъ, что мировые судьи -- большею частью уроженцы или постоянные жители той мѣстности, въ которой они избраны, а чиновники административныхъ вѣдомствъ поставлены въ положеніе совершенно отличное отъ положенія судей. Для суда необходима гласность, которой нельзя найти въ небольшомъ уѣздномъ городкѣ; для судей необходимо движеніе умственной жизни, внѣ котораго они слишкомъ легко могутъ погрузиться въ апатію, въ рутину, несовмѣстную съ правильнымъ отправленіемъ судейскихъ обязанностей. Сосредоточеніе судебныхъ дѣлъ цѣлой губерніи или обширной мѣстности въ одномъ окружномъ судѣ представляетъ неудобство другого рода: оно отдаляетъ судъ отъ населенія ему подсуднаго. Это неудобство увеличивается нашими разстояніями, нашими путями сообщенія, нецентральнымъ положеніемъ многихъ изъ числа нашихъ губернскихъ городовъ, и наконецъ требованіемъ закона, въ силу котораго тяжущіеся или ихъ повѣренные должны быть на лицо въ мѣстѣ нахожденія суда во все время производства дѣла. Не слѣдуетъ забывать также, что въ окружныхъ судахъ производится множество дѣлъ весьма малоцѣнныхъ (напримѣръ дѣла о недвижимыхъ имѣніяхъ, изъятыя, независимо отъ цѣны иска, изъ вѣдѣнія мировыхъ учрежденій, дѣла о вводѣ во владѣніе, объ утвержденіи духовныхъ завѣщаній), по которымъ дальній переѣздъ для тяжущихся особенно обременителенъ. Неудивительно, поэтому, что во многихъ губерніяхъ, имѣющихъ по одному окружному суду, раздаются громкія жалобы на недоступность суда для тяжущихся. Такова, напримѣръ, Полтавская губернія, въ которой много мелкихъ поземельныхъ участковъ, а слѣдовательно много и мелкихъ споровъ о недвижимыхъ имѣніяхъ. Между тѣмъ, Полтава, въ которой находится единственный для цѣлой губерніи окружной судъ, лежитъ на южномъ краю губерніи, далеко отъ большинства уѣздныхъ городовъ (отъ Полтавы до Прилукъ -- 218, отъ Полтавы до Переяслава -- 265 вер.), изъ которыхъ только два, и притомъ ближайшіе (Кобеляки и Кременчугъ), соединены съ нею желѣзною дорогой. Еще невыгоднѣе положеніе Костромской губерніи, въ которой тоже будетъ только одинъ окружной судъ, въ Костромѣ. Кострома лежитъ на юго-западномъ краю губерніи; изъ числа одиннадцати уѣздныхъ городовъ три отдалены отъ нея болѣе чѣмъ на 150, два -- болѣе чѣмъ на 200, два -- болѣе чѣмъ на 300 верстъ (изъ нихъ одинъ -- Варнавинъ -- почти на 4001), Всѣ эти семь городовъ расположены не на берегу Волги и не имѣютъ никакихъ удобныхъ сообщеній съ Костромою. А есть деревни, лежащія еще верстъ на 100 дальше Ветлуги, дальше Варнавина! Въ каждой почти губерніи, имѣющей только одинъ окружный судъ, найдутся города, отдаленные отъ губернскаго города на 150--200 верстъ болѣе или менѣе дурной дороги. Таковъ, напримѣръ, въ С.-Петербургской губерніи городъ Гдовъ, въ Тамбовской губерніи городъ Елатьма, во Владимірской губерніи городъ Муромъ, въ Нижегородской губерніи городъ Сергачъ, въ Казанской губерніи городъ Тетюши и т. д. Понятно, что такія разстоянія затрудняютъ не только пріѣздъ тяжущихся въ мѣсто нахожденія суда, но и выѣздъ суда на уѣздные ассизы. Вотъ почему мы думаемъ, что если опытъ доказалъ неудобство раздробленія дѣлъ между слишкомъ большимъ числомъ окружныхъ судовъ, то столь же неудобнымъ должно быть признано и сосредоточеніе ихъ въ одномъ судѣ на всю губернію, за исключеніемъ тѣхъ случаевъ, когда губернскій городъ лежитъ въ центрѣ губерніи и въ недальнемъ разстояніи отъ большинства уѣздныхъ городовъ; или когда въ губерніи нѣтъ рѣшительно ни одного уѣзднаго города, въ которомъ могъ бы быть безъ серьёзныхъ затрудненій учрежденъ окружной судъ. Въ такихъ уѣздныхъ городахъ, которые соединяютъ въ себѣ по крайней мѣрѣ главныя условія, необходимыя для учрежденія окружнаго суда, у насъ во многихъ мѣстахъ нѣтъ недостатка. Таковы, напримѣръ, изъ числа городовъ, въ которыхъ уже открыты окружные суды -- Ржевъ, Рыбинскъ, Елецъ, изъ числа другихъ -- Бѣлгородъ, Муромъ, Бѣлевъ, Моршанскъ, Царицынъ, Ромны и др. Безусловно отказаться слѣдуетъ, по _хнашему мнѣнію, только отъ учрежденія окружныхъ судовъ четвертаго разряда, т.-е. съ однимъ отдѣленіемъ. Существующіе суды этого разряда будутъ по всей вѣроятности либо закрыты, либо усилены прибавленіемъ втораго отдѣленія, съ соотвѣтствующимъ расширеніемъ судебнаго округа. Наконецъ, при устройствѣ судебныхъ округовъ слѣдовало бы еще менѣе принимать во взиманіе раздѣленіе на губерніи, чѣмъ это дѣлалось до сихъ поръ. Такъ, напримѣръ, нѣсколько уѣздовъ Смоленской губерніи, теперь составляющей одинъ, широко раскинутый судебный округъ, могли бы быть присоединены къ округу ржевскаго окружнаго суда; въ Муромѣ могъ бы быть открытъ окружной судъ для нѣсколькихъ уѣздовъ Владимірской, Рязанской и Тамбовской, а можетъ быть и Нижегородской губерніи {Муромъ отдаленъ отъ Владиміра на 187 верстъ; вокругъ него лежать на близкомъ разстоянія города Меленки (Владимірской губерніи, въ 226 в. отъ губернскаго города), Касимовъ (Рязанской губ., въ 136 в. отъ губернскаго города), Елатьма и Темі иковъ (Тамбовской губ., въ 271 и 340 в. отъ губернскаго города), Ардатовъ (Нижегородской губ., въ 161 в. отъ губернскаго города).}. Само собою разумѣется, что для правильнаго распредѣленія судебныхъ округовъ необходимы самыя разнообразныя и точныя статистическія свѣдѣнія, которыми мы не располагаемъ; мы настаиваемъ не на той или другой подробности, приводимой нами лишь въ видѣ примѣра, а только на общей мысли о не; удовлетворительности распредѣленія, существующаго въ настоящее время.

Болѣе удовлетворительнымъ представляется распредѣленіе губерній между судебными палатами. Съ перваго взгляда больше всего бросается въ глаза неравномѣрность этого распредѣленія; палатамъ с.-петербургской, казанской и саратовской подчинено только по три губерніи, между тѣмъ какъ въ округѣ московской судебной палаты ихъ числится десять. При болѣе внимательномъ разсмотрѣніи дѣла эта неравномѣрность перестаетъ, однако, казаться существеннымъ недостаткомъ новаго судебнаго устройства; она объясняется какъ временнымъ характеромъ дѣленія, такъ;и географическими условіями Россіи. Такъ, напримѣръ, къ округу с.-петербургской палаты безъ сомнѣнія будутъ присоединены губерніи Олонецкая и Архангельская, по всей вѣроятности: губерніи прибалтійскія, къ округу казанской палаты -- Вятская губернія, къ округу саратовской палаты -- Астраханская губернія, и т. д. Съ другой стороны, судебные округи по необходимости должны быть расширяемы тамъ, гдѣ густое населеніе и удобные пути сообщенія, съуживаемы тамъ, гдѣ нѣтъ этихъ условій.

Отсюда широкіе размѣры, данные московскому судебному округу. Москва имѣетъ значеніе географическаго и соціальнаго центра для восьми губерній, густо населенныхъ, и соединена желѣзными дорогами съ семью {Тверь, Ярославль, Владиміръ, Нижній-Новгородъ, Рязань, Тула и Смоленскъ. Не соединены съ Москвой желѣзными путями только Кострома и Калуга; но Кострома отстоитъ отъ Ярославля менѣе чѣмъ на сто верстъ, а Калужская губернія, по самому положенію своему, не могла быть отнесена ни къ какому другому округу кромѣ московскаго.} изъ числа девяти губернскихъ городовъ, принадлежащихъ къ округу московской судебной палаты. Съ географической точки зрѣнія не вполнѣ цѣлесообразнымъ представляется только причисленіе къ округу одесской судебной палаты окружныхъ судовъ екатеринославскаго и въ особенности таганрогскаго. Екатеринославъ и Таганрогъ гораздо ближе къ Харькову, чѣмъ къ Одессѣ, не только по числу верстъ, но и по удобству сообщеній {Таганрогъ соединенъ съ Харьковомъ желѣзной дорогой, Екатеринославль безъ сомнѣнія тоже скоро примкнетъ къ харьковско-азовской желѣзной дорогѣ.}, а также, если мы не ошибаемся, и по торговымъ сношеніямъ и интересамъ. Намъ самимъ случалось слышать отъ лицъ, имѣвшихъ дѣла въ таганрогскомъ окружномъ судѣ, жалобы на затруднительность сообщеній между Таганрогомъ и Одессой. Вмѣсто Екатеринославской губерніи къ одесскому округу могла бы быть отнесена губернія Полтавская; Полтава хотя и ближе къ Харькову, чѣмъ къ Одессѣ, но соединена желѣзными дорогами какъ съ тѣмъ, такъ и съ другою.

Судебная реформа была направлена, между прочимъ, къ устраненію медленности, которою отличалось наше прежнее судопроизводство, какъ гражданское, такъ и уголовное. Къ сожалѣнію, эта цѣль достигнута невполнѣ -- и пятилѣтній опытъ доказалъ съ достаточною ясностью, что всего дольше дѣла задерживаются въ судебныхъ палатахъ. Главной причиной этого факта служитъ безъ сомнѣнія крайняя малочисленность состава судебныхъ палатъ. Будущій историкъ судебной реформы съ трудомъ повѣритъ тому, что въ судебныхъ палатахъ, призванныхъ къ окончательному пересмотру рѣшеній шести или восьми окружныхъ судовъ, къ разсмотрѣнію предварительныхъ слѣдствій по шести или восьми судебнымъ округамъ, къ производству, на правахъ первой инстанціи, нѣсколькихъ категорій гражданскихъ и уголовныхъ дѣлъ, было всего по двѣнадцати судей (считая и старшаго предсѣдателя, и предсѣдателя департамента). Такой штатъ могъ быть данъ судебнымъ палатамъ на первый годъ ихъ существованія; но чтобы онъ йогъ остаться безъ измѣненій въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ сряду, несмотря на жалобы тяжущихся, на указанія печати, на представленія самихъ палатъ -- это, повторяемъ, выходитъ изъ сферы вѣроятнаго и правдоподобнаго. Во Франціи, до послѣдней войны, было двадцать восемь судебныхъ палатъ -- по одной, приблизительно, на три департамента, между тѣмъ какъ у насъ одна палата приходится среднимъ числомъ на пять губерній. Minimum членовъ французской палаты -- двадцать; но это число существуетъ лишь въ одной палатѣ (на островѣ Корсикѣ),-- единственной, которая раздѣлена только на два отдѣленія или департамента. Всѣ остальныя палаты состоятъ по крайней мѣрѣ изъ двадцати четырехъ членовъ и имѣютъ по крайней мѣрѣ три отдѣленія -- одно для дѣлъ гражданскихъ, другое для дѣлъ уголовныхъ, рѣшаемыхъ палатой по существу, третье для разсмотрѣнія предварительныхъ слѣдствій. Въ каждомъ отдѣленіи засѣдаютъ, такимъ образомъ, восемь членовъ. Maximum отдѣленій -- шесть, maximum членовъ -- шестьдесятъ шесть {Книга, изъ которой мы заимствуемъ эти цифры, нѣсколько устарѣла; если мы не ошибаемся, въ послѣднее время maximum отдѣленій и членовъ, по крайней мѣрѣ для парижской палаты, еще болѣе возвышенъ.}. У насъ только одна судебная палата -- московская -- имѣетъ (съ 1870 г.) три департамента; во всѣхъ остальныхъ по два департамента, и въ каждомъ департаментѣ. по шести судей. Естественнымъ послѣдствіемъ такого порядка вещей является накопленіе дѣлъ, постоянно увеличивающееся, и соотвѣтственно-возрастающая медленность ихъ производства. По совершенно вѣрному разсчету "С.-Петербургскихъ Вѣдомостей" (1871 г. No 100), средній срокъ нахожденія дѣла въ гражданскомъ департаментѣ с.-петербургской судебной палаты -- годъ, считая даже не со времени рѣшенія дѣла окружнымъ судомъ, а со времени поступленія его въ палату. Таже газета сообщаетъ слѣдующія интересныя свѣдѣнія о движеніи гражданскихъ дѣлъ въ с.-петербургской судебной палатѣ. Къ 1868-му году оставалось нерѣшенныхъ дѣлъ 242. Въ 1868-мъ году поступило 894 дѣла, рѣшено 742, осталось 394; въ 1869-мъ году поступило 894 дѣла, рѣшено 739, осталось 549; въ 1870-мъ году поступило 948 дѣлъ, рѣшено 744, осталось 753--другими словами, осталось столько дѣлъ, сколько палата, при настоящемъ ея составѣ и при усиленномъ трудѣ ея членовъ, можетъ, разрѣшить въ теченіе одного года. "Если очередь между дѣлами будетъ строго соблюдаема -- прибавляютъ "С.-Петербургскія Вѣдомости" -- то ни одно изъ дѣлъ, которыя поступятъ въ палату въ 1871-мъ году, не можетъ быть разрѣшено ранѣе будущаго года. Въ настоящее же время (т.-е. въ апрѣлѣ 1871 г.) рѣшены еще не всѣ дѣла 1869-го года". Очевидно, что такая медленность въ движеніи дѣлъ несовмѣстна съ цѣлью законодателя, съ назначеніемъ суда, съ интересами тяжущихся и всего общества {По справедливому указанію "С.-Петербургскихъ Вѣдомостей", медленность апелляціоннаго производства побуждаетъ отвѣтчиковъ, сознающихъ свою неправоту, переносить дѣло во вторую инстанцію только для того, чтобы отдалить моментъ исполненія лежащей на нихъ обязанности. Ненормальность положенія дѣлъ, при которомъ возможны такія соображенія, не требуетъ дальнѣйшихъ доказательствъ.}; столь же очевидно и то, что она не можетъ быть устранена безъ значительнаго усиленія личнаго состава судебной палаты. О ходѣ дѣлъ въ уголовномъ департаментѣ с.-петербургской судебной палаты у насъ нѣтъ точныхъ числовыхъ данныхъ; но мы знаемъ, что апелляціонныя дѣла разрѣшаются имъ обыкновенно черезъ полгэда и болѣе послѣ постановленія приговора первою инстанціей, что заключенія о прекращеніи слѣдствій лежатъ безъ движенія по цѣлымъ мѣсяцамъ, и что нѣкоторая, и то не всегда достаточная быстрота производства существуетъ только для обвинительныхъ актовѣ по дѣламъ арестантскимъ. Въ Москвѣ учрежденіе третьяго департамента оказалось мѣрой палліативной, уменьшившей, но не предупредившей накопленіе дѣлъ, тѣмъ болѣе, что почти одновременно съ открытіемъ новаго департамента къ московскому округу была присоединена Смоленская губернія, а въ нынѣшнемъ году присоединяется губернія Костромская. Въ Харьковѣ, въ Одессѣ число дѣлъ тоже давно превышаетъ силы палатъ. Намъ кажется, что искоренить медленность производства могло бы только одновременное увеличеніе числа департаментовъ и числа судей въ каждомъ департаментѣ. Число судей въ палатахъ столичныхъ, включая и предсѣдателей, должно было бы быть увеличено по крайней мѣрѣ до двадцати четырехъ -- хотя и эта цифра едва ли была бы надолго вполнѣ достаточною. Расходъ, котораго потребовала бы эта мѣра (для Петербурга около 50.000 рублей, для другихъ палатъ нѣсколько меньше), слишкомъ незначителенъ въ сравненіи съ ея необходимостью и пользой, въ сравненіи съ нашимъ четырехсотъ-милліоннымъ бюджетомъ. Вѣдь здѣсь -- можно сказать безъ преувеличенія,-- дѣло идетъ о чести судебной реформы. Кто изъ людей, искренно ей преданныхъ, можетъ оставаться равнодушнымъ зрителемъ того, какъ новый судъ, по медленности производства, становится похожимъ на старый? Кого изъ нихъ не возмущаетъ злорадство, возбуждаемое этимъ фактомъ въ противникахъ новаго суда? Мы не знаемъ, что думаетъ объ этомъ министерство юстиціи; но если судить о его взглядахъ по результатамъ его дѣятельности, то поневолѣ придется пожалѣть еще разъ о недостаткѣ сочувствія къ реформѣ со стороны высшей судебной администраціи.

Кромѣ медленности производства, малочисленность членовъ судебной палаты влечетъ за собою еще одно серьёзное неудобство. Учрежденіе апелляціонной инстанціи тогда только можетъ служить гарантіей правильности рѣшеній, когда она отличается отъ первой инстанціи и большею опытностью, и большимъ числомъ судей. Само собою разумѣется, что первое изъ этихъ условій важнѣе послѣдняго,-- но за то оно менѣе уловимо, менѣе осязательно. Степень опытности не можетъ быть точно опредѣлена внѣшними, формальными признаками; требованіе закона, въ силу котораго членами судебной палаты могутъ быть только лица, прослужившія большее, сравнительно съ членами окружнаго суда, число лѣтъ по судебному вѣдомству, не даетъ еще членамъ палаты безусловнаго преимущества передъ членами суда; опытность, въ лучшемъ смыслѣ этого слова, пріобрѣтается одними весьма скоро, другими весьма медленно, а нѣкоторыми не пріобрѣтается никогда. Между тѣмъ, болѣе многочисленный, сравнительно, составъ присутствія палаты обезпечиваетъ всестороннее разсмотрѣніе дѣла или по крайней мѣрѣ усиливаетъ нравственный авторитетъ окончательнаго рѣшенія. Вотъ почему мы не можемъ не признать вполнѣ раціональнымъ постановленіе французскаго закона, на основанія котораго гражданскія дѣла могутъ быть разсматриваемы судебными палатами не иначе какъ въ составѣ семи, уголовныя дѣла -- въ составѣ пяти членовъ. Эта послѣдняя цифра кажется намъ наименьшимъ числомъ судей, необходимымъ для составленія присутствія въ апелляціонной инстанціи. У насъ въ засѣданіи судебной палаты (по крайней мѣрѣ гражданскаго ея департамента) присутствуютъ обыкновенно предсѣдатель и два члена, или три члена безъ предсѣдателя {Въ С.-Петербургѣ въ засѣданіяхъ гражданскаго департамента судебной палаты постоянно присутствовалъ и присутствуетъ его предсѣдатель; такой же порядокъ заведенъ и въ Харьковѣ, по крайней мѣрѣ въ послѣднее время. Но въ московской палатѣ весьма часто предсѣдательствуетъ старшій изъ трехъ наличныхъ членовъ.}, т.-е. такое-же число судей, какое участвуетъ въ засѣданіяхъ окружнаго суда. Ненормальность такого порядка сознается самими судьями; это доказывается тѣмъ, что для слушанія дѣлъ особенно важныхъ нѣкоторыя судебныя палаты собираются въ полномъ составѣ департамента, т.-е. въ числѣ шести судей; такимъ образомъ разсмотрѣно, напримѣръ, с.-петербургскою судебною палатою дѣло о духовномъ завѣщаніи графиня Зубовой, харьковскою судебною палатою -- дѣло Пшеницына съ с.-петербургскимъ городскимъ кредитнымъ обществомъ, по которому рѣшенія палатъ три раза были отмѣняемы прав. сенатомъ, засѣдая въ составѣ трехъ членовъ, судебныя палаты очевидно уступаютъ необходимости, такъ какъ въ противномъ случаѣ пришлось бы уменьшить число засѣданій или число слушаемыхъ въ засѣданіи дѣлъ, т.-е. еще болѣе замедлить дѣлопроизводство. Еслибы въ каждомъ департаментѣ палаты было восемь членовъ, то при составѣ присутствія изъ пяти судей каждый членъ палаты все-таки имѣлъ бы достаточно времени для приготовленія дѣлъ къ докладу и для составленія рѣшеній.

Какъ ни необходимо, въ нашихъ глазахъ, усиленіе личнаго состава судебныхъ палатъ, оно не можетъ быть признано единственнымъ средствомъ къ ускоренію производства дѣлъ въ палатахъ. Вопросъ о недостаткахъ существующей системы предай іа суду и прекращенія слѣдствій, о перемѣнахъ, которыя могли бы быть произведены въ кругѣ дѣйствій обвинительной камеры, разобранъ подробно въ изданномъ нами сборникѣ практическихъ, замѣтокъ: "Преданіе суду и дальнѣйшій ходъ уголовнаго дѣла, до начала судебнаго слѣдствія" (Спб., 1870). Сущность нашего мнѣнія заключается въ томъ, что на разсмотрѣніе судебной палаты, какъ обвинительной камеры, слѣдовало бы вносить обвинительные акты и заключенія о прекращеніи слѣдствій только но важнѣйшимъ дѣламъ, и притомъ обвинительные акты лишь тогда, когда этого будетъ требовать подсудимый или его защитникъ; затѣмъ мы признаемъ излишнимъ предварительное разсмотрѣніе дѣла прокуроромъ окружнаго суда {Разумѣется за исключеніемъ тѣхъ случаевъ, когда онъ самъ составляетъ обвинительный актъ или заключеніе о прекращеніи слѣдствія.} и прокуроромъ судебной палаты, находя, что достаточнымъ выраженіемъ взгляда обвинительной власти служитъ составленный ею обвинительный актъ или заключеніе о прекращеніи слѣдствія. Что касается до дѣлъ, гражданскихъ, то причину медленнаго движенія ихъ въ апелляціонной инстанціи слѣдуетъ искать, независимо отъ недостаточности личнаго состава судебныхъ палатъ, отчасти въ обычаяхъ, установленныхъ практикою, отчасти въ нѣкоторыхъ особенностяхъ нашего устава гражданскаго судопроизводства" Въ судебной палатѣ, какъ и въ окружномъ судѣ,.слушаніе дѣла начинается докладомъ его однимъ изъ членовъ. присутствія. Главная цѣль доклада, заключается въ томъ, чтобы познакомить судей съ обстоятельствами дѣла и приготовить ихъ къ выслушанію объясненій тяжущихся сторонъ. Цѣль, эта можетъ быть достигнута только сжатымъ, короткимъ изложеніемъ главнѣйшихъ фактовъ дѣла; чѣмъ длиннѣе а сложнѣе докладъ, тѣмъ менѣе онъ можетъ запечатлѣться въ памяти присутствующихъ. Доводы сторонъ, если онѣ находятся на лицо, всего лучше могутъ быть изложены ими самими; содержаніе состязательныхъ бумагъ, апелляціи и объясненія должно въ подобныхъ случаяхъ быть указываемо докладчикомъ лишь въ самыхъ общихъ чертахъ. Къ отдѣльнымъ подробностямъ дѣла во всякомъ случаѣ приходится возвращаться при обсужденіи его въ совѣщательной комнатѣ; изложеніе ихъ въ докладѣ представляется, поэтому, совершенно напраснымъ. Между тѣмъ, въ нашихъ судебныхъ палатахъ доклады отличаются, вообще говоря, именно излишнею полнотою и обстоятельностью, до крайности увеличивающею трудъ члена-докладчика и продолжительность засѣданій. Система доклада отражается и на рѣшеніи, въ историческую часть котораго докладъ входитъ обыкновенно почти цѣликомъ. Затѣмъ мотивы рѣшенія излагаются, въ большей части случаевъ, также весьма пространно. Намъ не случалось еще видѣть рѣшенія, въ которомъ судебная палата ограничилась бы утвержденіемъ рѣшенія окружнаго суда на основаніи принятыхъ имъ мотивовъ, какъ это часто дѣлается во Франціи (la cour, adoptant les motifs des premiers juges, confirme etc.). Большимъ облегченіемъ для палаты была-бы подача каждою стороною, передъ самымъ слушаніемъ дѣла, письменнаго мотивированнаго заключенія (conclusions motivées), предварительно сообщеннаго противной сторонѣ. Заключеніе той стороны, въ пользу которой разрѣшается дѣло, могло бы быть обращаемо въ рѣшеніе палаты, съ тѣми только дополненіями или измѣненіями, какія палата признала бы необходимыми; Первая мысль о пользѣ такихъ заключеній была заявлена у насъ предсѣдателемъ одной изъ судебныхъ палатъ, находившимъ, и совершенно справедливо, что подача ихъ могла бы войти въ обычай безъ измѣненія закона; но она возможна только при веденіи дѣла съ обѣихъ сторонъ присяжными повѣренными, и потому едва-ли установится раньше предоставленія имъ однимъ права вести гражданскія дѣла, по довѣренностямъ, въ общихъ судебныхъ установленіяхъ.

Порядокъ апелляціоннаго производства, установленный нашимъ закономъ для дѣлъ гражданскихъ, отличается двумя характеристическими чертами: возможностью перехода въ высшую инстанцію всѣхъ дѣлъ, подсудныхъ окружному суду, безъ различія цѣны иска, и ничѣмъ неограниченнымъ правомъ тяжущихся представлять въ судебную палату новыя доказательства, не бывшія въ виду окружнаго суда. Предоставляя тяжущимся право апелляціи на всѣ рѣшенія окружнаго суда, большинство составителей устава руководилось убѣжденіемъ, что "ограниченіе права апелляціи цѣлою иска было бы правиломъ не только произвольнымъ, но и неопредѣленнымъ, постоянно измѣняющимся и -- что всего важнѣе -- несправедливымъ. Понятіе о малоцѣнности иска есть понятіе относительное, несвязанное ни съ важностью дѣла для тяжущихся -- потому что процессъ въ 500.000 рублей для милліонера можетъ-быть менѣе важенъ, чѣмъ для бѣдняка процессъ въ 50 рублей, ни съ трудностью разрѣшенія дѣла для суда -- потому что и самые малоцѣнные иски часто могутъ быть труднѣе для разрѣшенія, чѣмъ иски цѣнные. Съ другой стороны, цѣнность иска есть признакъ всегда и вездѣ постоянно измѣняющійся, и потому влекущій за собою слишкомъ частое измѣненіе закона. При существованіи закона, ограничивающаго право апелляціи цѣною иска, неизбѣжно возникаетъ множество споровъ о неправильной оцѣнкѣиска. Наконецъ, такой законъ ограничивалъ бы права тѣхъ лицъ, дѣла которыхъ подвержены всего больше недосмотрамъ и ошибкамъ какъ со стороны тяжущихся, такъ и со стороны судей, и слѣдовательно составлялъ бы родъ привилегіи богатымъ насчетъ бѣдныхъ". Съ перваго взгляда эти соображенія могутъ показаться убѣдительными; но вслѣдъ затѣмъ возникаетъ вопросъ, почему же они непримѣнены законодателемъ къ мировымъ учрежденіямъ? Если цѣнность иска -- признакъ до такой степени шаткій и ничего не доказывающій, то зачѣмъ же онъ положенъ въ основаніе распредѣленія гражданскихъ дѣлъ между мировыми и общими судебными учрежденіями, зачѣмъ же установленъ цѣлый разрядъ дѣлъ (на сумму менѣе 30-ти рублей), рѣшаемыхъ окончательно, именно вслѣдствіе ихъ малоцѣнности, мировыми судьями? Если ограниченіе права аппеляціи на рѣшенія окружныхъ судовъ дѣлами болѣе цѣнными было бы привилегіей, данной богатымъ въ ущербъ бѣднымъ, то развѣ предоставленіе дѣлъ, цѣна которыхъ превышаетъ 500 рублей, вѣдомству общихъ судебныхъ мѣстъ -- не такая же, не большая еще привилегія? Проводя послѣдовательно мысль, принятую составителями устава, придется, наконецъ, признать, что изъятіе дѣлъ о недвижимой собственности изъ вѣдѣнія мировыхъ учрежденій -- привилегія, данная поземельнымъ владѣльцамъ. Дѣло въ томъ, что не все правильное въ теоріи примѣнимо къ практической жизни. Съ отвлеченной точки зрѣнія нельзя не признать, что важность дѣла и даже трудность, его разрѣшенія не зависитъ отъ цѣнности его предмета, и что,слѣдовательно, установленіе двухъ различныхъ порядковъ суда -- одного для дѣлъ болѣе цѣнныхъ, другого для, дѣлъ менѣе цѣнныхъ -- не имѣетъ раціональнаго теоретическаго основанія; тѣмъ не менѣе никто не станетъ утверждать, что споръ объ одномъ рублѣ долженъ разсматриваться тѣмъ же судомъ и въ томъ же порядкѣ, какъ и споръ о нѣсколькихъ тысячахъ рублей. Всякій согласится съ тѣмъ, что правило, въ силу котораго искъ въ 499 рублей подсуденъ однимъ судебнымъ мѣстамъ, искъ въ 501 рубль -- другимъ, устроеннымъ и дѣйствующимъ на совершенно юныхъ началахъ, есть правило чисто произвольное; тѣмъ не менѣе никто не станетъ отвергать необходимости учрежденія для дѣлъ малоцѣнныхъ особаго суда, близкаго, къ населенію и освобожденнаго, по возможности, отъ всякихъ формальностей. Измѣненіе цѣнъ, безспорно, влечетъ за собою необходимость измѣнять отъ времени до времени цѣновой масштабъ вездѣ, гдѣ онъ установленъ законодательствомъ; но серьезныхъ затрудненій такая перемѣна конечно не представляетъ. Споры о цѣнѣ пека столь же возможны въ мировыхъ учрежденіяхъ, какъ и въ общихъ,-- однако мировыя учрежденія вовсе не обременены ими; притомъ, правила ст. 273 и 274 уст. гражд. судопр. значительно затрудняютъ предъявленіе неосновательныхъ споровъ о цѣнѣ иска. Что касается до привилегіи въ пользу богатыхъ, установляемой будто бы ограниченіемъ права апелляціи, то о ней могла бы быть рѣчь только въ такомъ случаѣ, еслибы состояніе обѣихъ тяжущихся сторонъ всегда соотвѣтствовало цѣнѣ иска; но развѣ мы не видимъ безпрестанно богатыхъ людей, спорящихъ у мирового судьи о нѣсколькихъ десяткахъ рублей, и бѣдняковъ, предъявляющихъ требованія на нѣсколько десятковъ тысячъ? Съ гораздо большимъ основаньемъ можно утверждать, что различіе между богатыми и бѣдными -- различіе, благопріятное для первыхъ,-- возникаетъ именно при такомъ порядкѣ судопроизводства, который допускаетъ апелляцію на всѣ рѣшенія окружнаго суда. Для человѣка богатаго или по крайней. мѣрѣ достаточнаго, выигравшаго дѣло въ первой инстанціи, нечувствительна отсрочка въ исполненіи рѣшенія, вслѣдствіе апелляціи противной стороны, нечувствительны издержки, требуемыя веденіемъ дѣла во второй инстанціи; на человѣка недостаточнаго и то, и другое ложится тяжелымъ бременемъ. Вотъ почему намъ кажется, что ограниченіе права апелляціи исками болѣе цѣнными (напримѣръ свыше двухъ или трехъ тысячъ рублей) имѣло бы послѣдствіемъ не только уменьшеніе числа дѣлъ, поступающихъ въ судебныя палаты -- а слѣдовательно и ускореніе дѣлопроизводства въ апелляціонной инстанціи, и большую правильность ея рѣшеній,-- но и облегченіе для тяжущихся, всего болѣе въ томъ нуждающихся, неудобствъ и потерь, сопряженныхъ съ веденіемъ процесса. Мы не думаемъ, чтобы малоцѣнныя дѣла были подвержены всего болѣе недосмотрамъ и ошибкамъ со стороны суда (какъ сказано въ комментаріяхъ къ ст. 202-й учр. суд. установл.). Если законъ предоставлялъ и предоставляетъ коммерческимъ судамъ, устроеннымъ по старому образцу, до 1866-го г. дѣйствовавшимъ непублично, право рѣшать окончательно дѣла довольно цѣнныя (въ С.-Петербургѣ -- до 3,000 рублей), если этотъ порядокъ не возбуждалъ и не возбуждаетъ жалобъ въ нашемъ торговомъ мірѣ, то на какомъ же основаніи можно считать опаснымъ или несправедливымъ предоставленіе такой же власти окружнымъ судамъ, обставленнымъ всѣми гарантіями новаго гражданскаго процесса? Мы вполнѣ, убѣждены, что окончательныя рѣшенія окружныхъ судовъ постановлялись бы съ особенною тщательностью и осторожностью, именно потому, что они окончательныя. Притомъ, окончательныя рѣшенія окружныхъ судовъ могли бы подлежать обжалованію въ кассаціонномъ порядкѣ, наравнѣ съ окончательными рѣшеніями судебныхъ палатъ.

Допуская апелляцію на всѣ безъ исключенія рѣшенія окружныхъ судовъ, составители судебныхъ уставовъ предполагали, что производство дѣлъ въ апелляціонной инстанціи будетъ существенно отличаться отъ производства ихъ въ первой степени суда, что повѣрка доказательствъ и разрѣшеніе всѣхъ побочныхъ вопросовъ, возникающихъ въ дѣлѣ, будетъ лежать исключительно на окружныхъ судахъ. Это предположеніе не оправдывалось на практикѣ. Пользуясь разрѣшеніемъ закона (или лучше сказать отсутствіемъ запрещенія), тяжущіеся весьма часто представляютъ въ апелляціонную инстанцію новые документы, ссылаются на новыя доказательства, просятъ о допросѣ свидѣтелей или о производствѣ осмотра на мѣстѣ, однимъ словомъ -- ставятъ палату въ необходимость возобновлять, инструкцію дѣла. Неудобства, соединенныя съ такимъ порядкомъ вещей, весьма серьезны. Явка въ судебную палату гораздо затруднительнѣе для тяжущихся, чѣмъ явка въ окружной судъ; поэтому законъ уполномочиваетъ палату приступать къ слушанію дѣла безъ просьбы тяжущихся и даже въ ихъ отсутствіи (уст. гражд. судопр. ст. 767, 770). Съ другой стороны, однако, отъ нихъ требуется заявленіе объ избраніи ими мѣстопребыванія въ городѣ, гдѣ находится палата, и въ случаѣ неисполненія этого требованія всѣ слѣдующія къ сообщенію имъ бумаги и повѣстки оставляются въ канцеляріи палаты-(ст. 763). Такимъ образомъ весьма легко можетъ случиться, что тяжущійся, не имѣвшій средствъ прибыть въ мѣсто нахожденія палаты или избрать тамъ повѣреннаго, вовсе не будетъ знать о представленіи противною стороною новыхъ доказательствъ и будетъ лишенъ возможности ихъ оспорить и опровергнуть. Допросъ свидѣтелей или осмотръ на мѣстѣ, производимый по распоряженію палаты въ городѣ, отдаленномъ отъ нея на нѣсколько сотъ верстъ, замедляетъ до крайности окончаніе дѣла. Наконецъ, необходимость повѣрки доказательствъ, отвлекая апелляціонную инстанцію отъ прямаго ея назначенія -- ревизіи рѣшеній первой степени суда, служить одною изъ главныхъ причинъ накопленія дѣлъ въ судебныхъ палатахъ. Запрещеніе представлять въ палаты новыя доказательства кажется вамъ, поэтому, еще болѣе необходимымъ, чѣмъ ограниченіе права апелляцій на рѣшенія окружныхъ судовъ.-- Замѣтимъ въ заключеніе, что было бы весьма полезно сократить апелляціонный срокъ по дѣламъ, производившимся въ окружномъ судѣ въ обыкновенномъ (несокращенномъ) порядкѣ. При обязательномъ для тяжущихся избраніи мѣста жительства въ городѣ, гдѣ, находится окружной судъ, и при подачѣ, апелляціи въ этотъ судъ, а не въ судебную палату, четырехмѣсячный срокъ представляется слишкомъ продолжительнымъ и служащимъ только къ проволочкѣ дѣла въ пользу отвѣтчика, желающаго отсрочить моментъ платежа, или въ пользу истца, надѣющагося утомить отвѣтчика и склонить его этимъ путемъ къ заключенію мировой сдѣлки.

Количество уголовныхъ дѣлъ, разсматриваемыхъ судебными палатами въ качествѣ апелляціонной инстанціи, не можетъ быть названо обременительнымъ для палатъ, хотя всякій приговоръ окружнаго суда, состоявшійся безъ участія присяжныхъ засѣдателей, подлежитъ обжалованію въ апелляціонномъ порядкѣ. Это объясняется тѣмъ, что категорія уголовныхъ дѣлъ, подсудныхъ окружному суду безъ участія присяжныхъ засѣдателей, ограничена у насъ въ Россіи болѣе чѣмъ гдѣ-нибудь тѣсными предѣлами. Аномалія, указанная нами въ отношеніи къ дѣламъ гражданскимъ, существуетъ, тѣмъ не менѣе, и въ отношеніи къ дѣламъ уголовнымъ. Мировой судья имѣетъ право постановлять окончательный приговоръ во всѣхъ тѣхъ случаяхъ, въ которыхъ наказаніе не превышаетъ внушенія, замѣчанія или выговора, денежнаго штрафа до пятнадцати рублей или ареста до трехъ дней; приговоръ окружнаго суда считается и въ такихъ случаяхъ неокончательнымъ и можетъ быть обжалованъ въ апелляціонномъ порядкѣ. Намъ кажется, что окружнымъ судамъ слѣдовало бы предоставить въ дѣлахъ уголовныхъ по крайней мѣрѣ такую же степень безапелляціонно-карательной власти, какою облеченъ каждый мировой судья.

Производство дѣлъ въ окружныхъ судахъ отличается, вообще говоря, довольно значительною быстротою. Въ с.-петербургскомъ окружномъ судѣ гражданскія дѣла, производящіяся въ сокращенномъ порядкѣ, оканчиваются большею частью въ одинъ или два мѣсяца, если только онѣ не замедляются неизвѣстностью или отдаленностью мѣста жительства отвѣтчика, и не усложняются отводами, привлеченіемъ или вступленіемъ третьихъ лицъ, осмотромъ на мѣстѣ и т. п. Уголовныя дѣла прежде лежали безъ движенія въ окружномъ судѣ по нѣскольку мѣсяцевъ; но съ тѣхъ поръ, какъ для разсмотрѣнія дѣлъ безъ участія присяжныхъ засѣдателей, для разрѣшенія частныхъ вопросовъ и для выѣздовъ изъ С.-Петербурга образовано, въ 1869-мъ г., особое (третье) уголовное отдѣленіе, а другія два отдѣленія засѣдаютъ, съ участіемъ присяжныхъ засѣдателей, почти ежедневно, уголовныя дѣла оканчиваются почти всѣ въ теченіи перваго мѣсяца со времени вступленія ихъ въ окружной судъ. Первоначальное устройство такого порядка вещей стоило уголовнымъ отдѣленіямъ с.-петербургскаго окружнаго суда нѣсколькихъ мѣсяцевъ усиленной работы, дающей имъ большое право на благодарность общества; но теперь онъ поддерживается безъ особенныхъ усилій., Подробныхъ свѣдѣній о скорости рѣшенія дѣлъ въ другихъ окружныхъ судахъ мы не имѣемъ; но жалобы на медленность ихъ встрѣчаются и въ судебной практикѣ, и въ печати довольно рѣдко, такъ что еста поводъ думать, что они свободны отъ этого недостатка. Мы едва ли ошибемся, если скажемъ, что единственными или по крайней мѣрѣ главными препятствіями въ быстрому движенію дѣлъ въ новыхъ судебныхъ мѣстахъ служатъ для дѣлъ уголовныхъ -- неудовлетворительное положеніе слѣдственной части и слишкомъ обширный кругъ дѣйствій обвинительной камеры, въ связи съ малочисленностью личнаго ея состава, для дѣлъ гражданскихъ -- указанныя нами особенности апелляціоннаго производства, также въ связи съ малочисленностью личнаго состава апелляціонной-инстанціи.

Въ слѣдующей статьѣ мы разсмотримъ главныя перемѣны, произведенныя судебною реформой въ самомъ характерѣ отправленія правосудія.

К. Арсеньевъ.

"Вѣстникъ Европы", No 6, 1871

Оставить комментарий Арсеньев Константин Константинович (bmn@lib.ru) Год: 1871 Обновлено: 12/05/2025. 100k. Статистика. Статья: Публицистика, Правоведение Критика и публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Арсеньев Константин Константинович Итоги судебной реформы

ИТОГИ СУДЕБНОЙ РЕФОРМЫ

Арсеньев Константин Константинович
Итоги судебной реформы