Авенариус Василий Петрович
Колумб

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

В. П. Авенаріусъ.

ВАСИЛЬКИ И КОЛОСЬЯ

РАЗСКАЗЫ и ОЧЕРКИ
для юношества.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Н. А. ЛЕБЕДЕВА. Невскій просп., д. No 8.
1892.

   

Колумбъ.

Біографическій разсказъ.

   

I.
Колумбъ-мальчикъ.

             Тому теперь четыреста ужъ лѣтъ,
             Что въ итальянскомъ городѣ приморскомъ --
             Въ прекрасной Генуѣ, въ дому отцовскомъ,
             Жилъ странный мальчикъ, Христофоръ Колумбъ*).
   *) Christoforo Colombo, по-испански Colon, родился въ 1436 году, умеръ въ 1506 году.
             Когда его товарищи рѣзвились,
             Колумбъ бродилъ по берегу залива,
             Задумчиво заглядываясь въ даль;
             Когда они зачитывались сказокъ,
             Онъ все читалъ простые лишь разсказы
             Про море и заморскіе края.
             Былъ у него и родственникъ-морякъ,
             Что говорилъ всегда съ такимъ восторгомъ
             Про вольное житье на кораблѣ;
             И слушаетъ Колумбъ, а сердце бьется...
             Такъ дожилъ до четырнадцати лѣтъ онъ.
             Тутъ родственникъ опять собрался въ море,
             Сталъ звать съ собой. Не выдержалъ Колумбъ,
             Заплакалъ, въ ноги бросился отцу:
                       "Пусти, отецъ; пусти меня съ нимъ въ море!
             На сушѣ мнѣ, какъ рыбѣ, не прожить..."
                       Глядитъ старикъ: совсѣмъ изнылъ мальчишка;
             Махнулъ рукой:
                                           "А ну, Господь съ тобой!"
                       Ужъ то-то радость! На-скоро отца
             Онъ обнимаетъ и -- бѣгомъ на пристань.
             А тамъ корабль уже отплыть готовъ.
                       "Постойте, братцы! Я вѣдь тоже съ вами!"
                       И вотъ отплыли, выѣхали въ море.
             Что за просторъ! и какъ дышать-то вольно!
             Но въ парусахъ еще того привольнѣй...
             Вокругъ, бывало, вѣтры дуютъ, свищутъ,
             А онъ себѣ, за мачту уцѣпившись,
             Качается на высотѣ, какъ чайка,
             И все куда-то въ даль глядитъ на западъ,
             Гдѣ небо какъ-бы сходится съ водой.
                       -- "Куда глядишь? чего тамъ не видалъ?"
             Съ усмѣшкой говорятъ ему матросы:
             "Что солнышко, молъ, къ западу заходитъ,
             Такъ не взойдетъ-ли съ той-же стороны?"
                       -- "Да что тамъ? что тамъ?" говоритъ Колумбъ.
                       -- "Какъ что? Вода, какъ видишь: океанъ."
                       -- "А за водой, за океаномъ что-же?"
                       -- "Опять вода -- и безъ конца вода."
                       -- "Да вамъ-то какъ извѣстно?"
                                                               -- "Всѣмъ извѣстно."
                       -- "Но вѣдь никто-же не бывалъ тамъ!?"
                                                                                   -- "Нѣтъ."
                       -- "А что, когда тамъ дивная страна,
             Какой мы и во снѣ-то не видали!
             Голубчики! упросимъ капитана
             На западъ плыть..."
                                           -- "Съ ума сошелъ мальчишка!
             Кого учить-то вздумалъ? Капитана!
             Поди-ка, пикни -- вылетишь за бортъ."
             И замолчитъ Колумбъ; но самъ на западъ
             Нѣтъ-нѣтъ да и засмотрится опять.
   

II.
Колумбъ передъ королемъ испанскимъ.

                       И выросъ мальчикъ, юношею сталъ,
             А юноша мужчиной -- виднымъ, статнымъ.
             И самъ теперь онъ былъ ужъ капитаномъ,
             Изъѣздилъ всѣ извѣстныя моря,
             Перебывалъ во всѣхъ извѣстныхъ зѣмляхъ:
             И въ Африкѣ, въ гостяхъ у черныхъ негровъ,
             Самъ до-черна на жгучемъ солнцѣ пекся,
             И на далекомъ сѣверѣ у бѣлыхъ
             Медвѣдей мерзнулъ между вѣчныхъ льдинъ.
             Куда велятъ, туда, знай, и плыви!
             Корабль-то вѣдь не свой былъ, а хозяйскій!
             Но давняя, заманчивая дума,
             Какъ гвоздь, засѣла въ голову Колумбу
             И день и ночь покою не даетъ:
             "На западъ-бы! на неизвѣстный западъ!
             Вѣдь что-нибудь же за моремъ должно быть,
             И отчего-бъ его не переплыть?"
                       И по ученымъ книгамъ и ландкартамъ
             Онъ сталъ прилежно изучать науки
             Про землю и про звѣзды въ небесахъ.
             И все ему яснѣе становилось,
             Что можно землю съ запада оплыть.
             Но чуть кому о томъ лишь заикнется --
             Кто головой качаетъ: "Ахъ, несчастный!"
             А кто въ лицо смѣется: "Вотъ дуракъ!"
             И мальчики на улицѣ гурьбою
             Вослѣдъ за нимъ ужъ бѣгаютъ и дразнятъ:
             "Куда плывешь, заморскій капитанъ?"
                       Что было дѣлать бѣдному Колумбу?
             Свои не вѣрятъ; можетъ быть, чужіе
             Послушаютъ охотнѣе своихъ!
             И онъ къ чужимъ -- въ Испанію собрался.
             А царствовалъ тамъ мудрый Фердинандъ
             Съ прекрасной Изабеллою Кастильской.
             Едва король прослышалъ про Колумба,
             Какъ приказалъ явиться всѣмъ ученымъ
             И книжникамъ своимъ въ большой совѣтъ.
             Явился и Колумбъ и тутъ невольно,
             Передъ такимъ торжественнымъ собраньемъ,
             Предъ королемъ на тронѣ и въ порфирѣ,
             Предъ королевой чудной красоты,
             Онъ оробѣлъ и началъ запинаясь;
             Но скоро онъ оправился и плавно
             Слова его рѣкою полились.
                       "По мѣсяцу, по звѣздамъ", говорилъ онъ,
             "Давно мы знаемъ, что земля есть шаръ;
             А если такъ, то отчего-бы моремъ
             На кораблѣ ее и не оплыть?
             Недавно съ моря, помните, пригнало
             Тростникъ зеленый къ берегамъ испанскимъ?
             А гдѣ тростникъ, тамъ, значитъ, и земля!..
             О, Фердинандъ, ты, гордость всѣхъ испанцевъ!
             О, Изабелла, перлъ испанскихъ женъ!
             Ужъ не для васъ-ли тамъ сберегъ Господь
             Прекрасное невѣдомое царство?
             Скажите слово, дайте мнѣ корабль --
             И новое то царство будетъ ваше!"
                       Король, растроганъ, живо обернулся
             Къ совѣтникамъ:
                       "Что скажете, друзья?"
                       Но тѣхъ задѣло, видно, за-живое,
             Что учитъ ихъ какой-то капитанъ,
             Да и не свой еще, а итальянецъ,
             И выступилъ впередъ старѣйшій книжникъ:
             "О, государь, не вѣрь ему, не Вѣрь..."
             Не досказалъ онъ; царственной рукою
             Его остановила королева:
                       "О, государь! я вѣрю -- вѣрь и ты!
             Хоть отъ меня отдай корабль Колумбу!"
                       -- "Какъ отказать любимой королевѣ?"
             Сказалъ король съ улыбкой: "Такъ и быть,
             Одинъ корабль сейчасъ-же дать Колумбу
             Отъ доброй королевы Изабеллы;
             Другой же кстати дать ужъ и отъ насъ!"
             И слухъ по всей Испаніи прошелъ
             О королевской милости къ Колумбу.
             Нашлись теперь и богачи-купцы,
             Которымъ нужно было сдѣлать то-же:
             На собственныя деньги снарядили
             Еще корабль -- и отдали Колумбу.
             Его молитвы, видно, наконецъ
             Услышала святая Богоматерь,
             И назвалъ онъ корабль во славу ей,
             Заступницы своей: "Santa Maria."
   

III.
Колумбъ плыветъ за море.

                       Три корабля у пристани стоятъ;
             На берегу-же около матросовъ
             Толпятся жены, матери и дѣти,
             И безъ конца ихъ съ плачемъ обнимаютъ,
             Какъ-будто провожаютъ умирать.
                       "Матросы, къ борту!" раздалась команда.
             И тѣ насильно изъ объятій рвутся;
                       "Богъ милостивъ! увидимся опять!"
                       И распустивъ, какъ крылья, паруса,
             Три корабля -- три лебедя поплыли,
             "Santa Maria"-- впереди другихъ.
             Во слѣдъ толпа кричитъ, платками машетъ:
                       "Храни васъ Богъ! Счастливаго пути!"
                       И съ кораблей въ отвѣтъ имъ трижды пушки
             Гремятъ еще послѣднее "прости!" *)
   *) Колумбъ выѣхалъ въ море З-го августа 1492 г., а ступилъ на беретъ въ Новомъ Свѣтѣ 12-го октября того-же года.
                       Проплыли день, проплыли два.
             На третій у одного изъ кораблей волнами
             Сломало руль. Охъ, нехорошій знакъ!
             Пришлось пристать у острововъ Канарскихъ.
                       "Чего-же лучше?" говорилъ Колумбъ:
             "Здѣсь во-время изъянъ свой и починемъ.
             "Знать, самъ Господь насъ отъ бѣды хранитъ."
             И, починившись, далѣе пустились.
             Плывутъ на западъ дни, плывутъ недѣли --
             Вокругъ ихъ только небо и вода,
             Вода и небо! Тутъ несетъ на ветрѣчу
             Обломки отъ чужого корабля.
             Матросы всполошилисъ не на шутку:
                       "Ну, вотъ! ну, вотъ! корабль былъ и разбился!
             И насъ, того гляди, что разобъетъ,
             А то и раньше поѣдимъ припасы,
             И всѣ голодной смертью перемремъ!.."
                       Колумбъ опять съумѣлъ ихъ ободрить:
                       "Разъ выпало намъ счастье плыть на западъ.
             Туда, куда до насъ никто не смѣлъ,
             Увидѣть то, чего никто не видѣлъ --
             И вдругъ теперь съ полу-пути назадъ?
             Да что мы -- бабы или моряки?
             Эй, запѣвало, грянь-ка хоровую!"
                       Тотъ затянулъ, другіе подхватили,
             И отлегло у каждаго отъ сердца:
                       "Ура, Колумбъ, нашъ славный адмиралъ!"
             И слышатъ птичьи крики надъ собою;
             Глядятъ: то цапля съ запада летитъ.
                       "Ай, цапля, цапля, матушка родная!
             "Небось, впередъ гостей встрѣчать летишь?"
                       Всѣ отъ восторга прыгаютъ какъ дѣти;
             И колпаки, смѣясь, бросаютъ вверхъ.
             Немного дней -- и рыбы за кормою --
             Дельфины и макрели -- заиграли
             Надъ палубой, откуда ни возьмись,
             Чивикая, касатки закружились.
             Матросы руки набожно сложили:
                       "О, милыя! далеко-бы летѣли,
             "Такъ весело ужъ вѣрно-бы не пѣли!"
                       И вотъ вдали какъ-будто зеленѣетъ...
             Неужто правда? Да, земля, земля!
             Подплыли ближе -- нѣтъ, трава морская...
             Сплетаясь и свиваясь, какъ ковромъ,
             Трава все море густо обложила.
             Да въ ней еще застрянешь, какъ во льдахъ!
             На силу-то насквозь пробились въ море.
             И день за днемъ по-прежнему проходитъ --
             Да есть-ли морю этому конецъ?
             Но вотъ съ гротъ-мачты караульщикъ снова
             Кричитъ: "Земля!" И точно, въ отдаленьи
             Встаютъ изъ волнъ, синѣя, лѣсъ и горы.
             Проходитъ часъ, другой.
             Гдѣ лѣсъ? гдѣ горы?
             Во всѣ концы ихъ вѣтромъ разогнало:
             И лѣсъ, и горы были облака!
             Совсѣмъ ужъ пріуныли тутъ матросы;
             Собравшись въ кучку шепчутся о чемъ-то,
             Чего не смѣютъ выговорить вслухъ,
             И яростно схватились за ножи,
             И всей ватагой ринулись къ Колумбу:
                       "Ты насъ морочишь, хитрый итальянецъ!
             Сейчасъ назадъ -- или тебѣ не жить!"
                       А что Колумбъ? Онъ смѣло оглядѣлъ ихъ
             И грудь еще предъ ними распахнулъ:
                       "Ну, что-жъ, колите! Вотъ вамъ грудь моя
             Васъ -- много. Я -- одинъ. Убить не долго.
             Но безъ меня доплыть-ли вамъ назадъ?
             А доплывете -- тоже славы мало:
             Чужіе тамъ васъ осмѣютъ, какъ трусовъ,
             Свои -- васъ даже знать не захотятъ.
             А если кто еще проговорится,
             Что вы Колумба сами умертвили, --
             Да всѣмъ вамъ смерть, позорнѣйшая смерть!..
             И вы-испанцы, гордые испанцы?
             Мнѣ, итальянцу, совѣстно за васъ!!"
                       Такъ говорилъ онъ. Слушали убійцы.
             Не смѣя глазъ поднять на адмирала,
             И, прячась другъ за друга, разошлись.
                       Три дня спустя перемѣнился вѣтеръ,
             И въ воздухѣ замѣтно потеплѣло.
             На утро-же къ нимъ палка приплыла,
             Какъ-бы ножомъ изрѣзана искусно;
             Приплылъ и сукъ со спѣлой гроздью ягодъ.
                       "Теперь то вы повѣрите, надѣюсь,
             Что и земля, и даже люди близко?"
             Сказалъ Колумбъ: "Сто золотыхъ тому,
             Кто ранѣе другихъ усмотритъ землю!"
                       Наперерывъ всѣ бросилися къ мачтамъ,
             Вскарабкались, разсѣлися по реямъ,
             И чуть надъ моремъ облачко всплыветъ,
             Кричатъ: "Земля!"
                                           -- "Нѣтъ", объявилъ Колумбъ:
             "Кто разъ еще такъ по-напрасну крикнетъ,
             Тому моихъ червонцевъ не видать".
                       Притихли всѣ. А вотъ и ночь спустилась.
             Поулеглись. Одинъ Колумбъ не спитъ,
             Въ ночную темь глядитъ не отрываясь.
             И вдругъ во мракѣ огонекъ мелькнулъ --
             Мелькнулъ, потухъ и снова ярко вспыхнулъ.
                       Всѣ разомъ такъ и вспрянули и смотрятъ:
                       "Да, да, огонь! а стало быть, и люди!
             Самъ адмиралъ червонцы заслужилъ."
                       -- "Всѣ заслужили, всѣ мы ихъ раздѣлимъ;
             Но прежде Бога возблагодаримъ."
                       И въ темнотѣ, надъ спящимъ океаномъ,
             Сто голосовъ, какъ изъ одной груди,
             Запѣло гимнъ торжественный: "Te Deum."
   

IV.
Колумбъ сходитъ на берегъ.

                       Настало утро. Въ солнечныхъ лучахъ
             Ужъ явственно зеленый берегъ видѣнъ --
             Деревья даже можно различить, --
             И запахомъ пріятнымъ потянуло,
             Какъ отъ дыханья тысячи цвѣтовъ...
                       "Спускайте шлюпки! Эй, живѣй! Живѣе!"
             И съ музыкою къ берегу гребутъ.
                       Колумбъ всѣхъ раньше на берегъ выходитъ,
             Въ пурпуровомъ плащѣ, въ одной рукѣ --
             Со знаменемъ, въ другой -- съ святымъ распятьемъ;
             Цѣлуетъ землю, водружаетъ знамя
             И объявляетъ, что землѣ той быть
             Испанско-королевскою, а зваться
             "Землей Спасителя"-- "заи заімабог."
             Матросы съ умиленьемъ обнимаютъ
             Ему колѣни, лобызаютъ руки
             И молятъ: ради Бога, все забыть!
                       А эти кто? Изъ-за деревъ выходятъ
             Какіе-то невиданные люди --
             Не бѣлые, а бронзоваго цвѣта.
             Всѣ стройны, длиннолицы, безъ бородъ --
             И безъ одеждъ; но съ головы до ногъ
             Раскрашены, расписаны искусно.
             Весь ихъ нарядъ -- хохолъ изъ птичьихъ перьевъ;
             Да вотъ, у женщинъ кольца золотыя --
             Въ ушахъ, въ ноздряхъ: на шеяхъ -- ожерелья
             Изъ раковинъ, а на рукахъ -- запястья.
             То -- дикіе: какъ малые младенцы,
             Они еще стыдиться не умѣютъ.
             Съ довѣрчивою робостью подходятъ
             Къ Колумбу; плащъ пурпуровый на немъ
             Ощупываютъ: не приросъ ли къ тѣлу?
             На непонятномъ языкѣ лепечутъ
             И то на солнце, то на корабли
             Указываютъ пальцами со страхомъ:
             Не съ неба ли къ нимъ эти дѣти солнца
             Спустилися на чудищахъ крылатыхъ?
             Колумбъ же догадался взять съ собой
             Красивыхъ разныхъ дѣтскихъ бездѣлушекъ:
             Стекляныхъ бусъ и мѣдныхъ погремушекъ,
             И дикарямъ ихъ раздаетъ теперь.
             Тѣ съ радости кривляются, хохочутъ
             И въ благодарность отдаютъ Колумбу
             Свои запястья, кольца, ожерелья;
             Потомъ гостинцевъ изъ лѣсу несутъ --
             Какихъ-то странныхъ фруктовъ: преогромныхъ
             Банановъ и душистыхъ ананасовъ;
             Несутъ живыхъ подарковъ: обезьянокъ,
             Колибри, какаду и попугаевъ;
             А предводитель дикихъ, важный старецъ,
             Съ дымящеюся палочкой въ губахъ,
             Вдыхаетъ дымъ -- и палочку затѣмъ
             Въ знакъ вѣчной дружбы подаетъ Колумбу.
             Тотъ, не желая друга обижать,
             Беретъ -- и также втягиваетъ дымъ.
                       "А, въ самомъ дѣлѣ, дымъ-то вѣдь превкусный!"
                       "Табакко", поясняетъ новый другъ.
                       "Табакко!" потѣшаются матросы:
             "Табакко! вотъ забавный-то языкъ!"
                       -- "Не смѣйтесь, братцы!" говоритъ Колумбъ:
             "Они въ насъ видятъ посланцевъ небесныхъ;
             Останемся же ангелами имъ. А что до зелья этого "Табакко",
             То вѣрьте мнѣ: однажды табакомъ
             Испанія еще обогатится!"
                       Санъ-Сальвадоръ, какъ оказалось вскорѣ,
             Былъ островъ, и такихъ же острововъ
             Тамъ было много. Съ дикими на нихъ
             Колумбъ былъ точно также добръ и ласковъ,
             И также тѣ несли ему дары.
             И отъ того заморскаго добра
             На корабляхъ уже не стало мѣста.
                       "Теперь домой!" сказалъ своимъ Колумбъ.
             Семейные всѣ такъ и взликовали:
             "Домой, домой! Въ чужомъ краю хоть рай,
             А дома, у жены, у дѣтокъ -- лучше!"
                       Но безсемейнымъ тамъ, въ чужомъ краю,
             Такъ хорошо, такъ мило показалось,
             Что человѣкъ до тридцати осталось *).
   *) Въ обратный путь Колумбъ пустился 16 января 1493 г., и, послѣ жестокой бури, прибылъ сперва въ Португалію 4 марта, а затѣмъ и въ испанскую гавань Палосъ 15 марта.
   

V.
Колумбъ возвращается.

                       "Колумбъ вернулся! Слышали? Колумбъ
             Изъ странствія, изъ-за моря вернулся!"
                       Такъ весь Мадридъ, отъ мала до велика,
             Толкуетъ и на улицу спѣшитъ.
             Въ церквахъ трезвонъ. Всѣ крыши въ пестрыхъ флагахъ,
             Балконы всѣ увѣшаны коврами.
             Вотъ издали, отъ городскихъ воротъ,
             Послышались и трубы.
                                                     "Ѣдетъ! ѣдетъ!"
                       И точно; впереди всѣхъ -- трубачи;
             За ними слѣдомъ чинно выступаютъ
             Шесть краснокожихъ въ дикой красотѣ.
             За этими колумбовы матросы
             Несутъ живыхъ звѣрьковъ и птицъ заморскихъ,
             Несутъ плодовъ диковинныхъ и зельевъ,
             Несутъ чудныхъ какихъ-то украшеній.
             А вотъ и самъ онъ на лихомъ конѣ;
             За нимъ, верхомъ же на коняхъ, гарцуетъ
             Большая свита -- гранды и гидальго *)
   *) Гранды и гидальго -- испанскіе дворяне болѣе и менѣе знатные.
                       "Ура!" реветъ на встрѣчу имъ толпа;
             А съ вышины, изъ оконъ и съ балконовъ,
             Дождемъ цвѣтовъ ихъ дамы осыпаютъ.
             Колумбъ въ отвѣтъ имъ кланяется только
             Направо и налѣво. Вотъ и площадь.
             А посреди ея, подъ балдахиномъ,
             На золоченыхъ тронахъ возсѣдаетъ
             Самъ Фердинандъ съ прекрасной Изабеллой.
             И вдругъ, о диво! оба съ мѣстъ своихъ
             Почтительно встаютъ и предъ Колумбомъ
             Склоняются вѣнчанными главами.
             Колумбъ съ коня соскакиваетъ на земь
             И падаетъ къ ногамъ ихъ. Но король
             Его съ земли поспѣшно поднимаетъ:
                       "Ты далъ намъ царство новое, Колумбъ;
             Такъ будь же самъ отнынѣ въ новомъ царствѣ
             И нашимъ первымъ вице-королемъ!
             А чтобъ тебѣ и жить впередъ по-царски,
             Вели себѣ на мелочи теперь же
             Три тысячи червонцевъ отпустить".
   

VI.
Колумбово яйцо.

                       Въ тотъ самый день испанскій кардиналъ
             Донъ Педро де-Мендоза, въ честь Колумба,
             Устроилъ пиръ, какого не бывало,
             Да и не будетъ. Многіе, быть можетъ,
             Изъ царедворцевъ въ глубинѣ души
             Завидовали счастію Колумба.
             Но лишь теперь, когда имъ понемногу
             Хмѣльное кардинальское вино
             Разгорячило головы и души.
             Одинъ изъ нихъ не выдержалъ и брякнулъ:
                       "А что, любезный адмиралъ, признайтесь,
             Чѣмъ собственно прославились вы такъ?
             И я, и всякій, возвращаясь съ пиру,
             Въ потемкахъ носомъ въ дерево уткнется.
             И вы, шатаясь по морю, случайно
             На Новый Свѣтъ наткнулись; такъ иль нѣтъ?"
                       Колумбъ съ улыбкой съ блюда предъ собою
             Яичко взялъ:
                                 "Вотъ вамъ яйцо, сеньоръ.
             Поставите ли вы его на кончикъ?"
             -- "Еще бы!"
                                 И, принявъ яйцо, завистникъ
             Взялся за дѣло. Но не тутъ-то было!
             Всѣхъ заняла задача: другъ за другомъ
             Всѣ по яйцу берутъ; да нѣтъ, напрасно!
             Какъ устоять на кончикѣ яйцу?
                       "А я вамъ укажу", сказалъ Колумбъ,
             Разбилъ яйцо съ конца -- да и поставилъ.
                       -- "Ну да, конечно, этакъ очень просто!"
             "Все очень просто, господа. И мнѣ
             На Новый Свѣтъ наткнуться было просто.
             Да почему-жъ я первымъ былъ изъ всѣхъ?"
                       Тѣ покраснѣли и переглянулись --
             И дружно разсмѣялись наконецъ.
                       ...Прошли вѣка. Колумбову страну
             Давнымъ-давно Америкой зовутъ ужъ,
             По моряку Америко Веспуччи,
             Что описалъ впервые Новый Свѣтъ;
             Давнымъ-давно ужъ нѣтъ въ живыхъ Колумба;
             А всякій школѣникъ знаетъ и теперь,
             Кто Новый Свѣтъ -- Америку открылъ.
             Пройдутъ вѣка -- и будущіе люди
             По нашему все будутъ знать Колумба.
             А если имъ, -- какъ то и намъ порой
             Случается, -- завистникъ попадется,
             Они ему по нашему напомнятъ
             Исторію съ Колумбовымъ яйцомъ,
             И онъ невольно также покраснѣетъ --
             И также разсмѣется наконецъ.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru