Аверченко Аркадий Тимофеевич
Смерть Аркадия Аверченко

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
   М.: Изд-во "Дмитрий Сечин", 2015
   

СМЕРТЬ АРКАДИЯ АВЕРЧЕНКО

   Всех как громом поразила неожиданная кончина молодого, еще полного сил писателя.
   Покойный происходил из небогатой купеческой семьи города Севастополя, окончил свое скромное образование в Севастополе же, и 11 лет тому назад 26-летним робким молодым человеком выступил на писательское поприще.
   Что говорить о его литературной карьере? Она проходила на глазах у всех.
   Скажем лучше о нем как о человеке.
   Нужно отметить, что покойный отличался высокими качествами души. Редко можно встретить в наш черствый век такого симпатичного, нравственного, доброго человека.
   Как сейчас вижу его милое, открытое лицо............
   Очень легко и видеть это лицо, если оно даже сейчас отражается передо мною в зеркале, висящем над письменным столом.
   Дело в том, что это я сам о себе и пишу.
   Дело в том, что я начал этот свой некролог совершенно машинально.
   Дело в том, что только сейчас один приезжий из Таганрога сообщил мне крайне неприятное известие о моей смерти, застигшее меня совершенно врасплох, неподготовленным к этому пикантному событию.

* * *

   Заметили ли вы, что в последнее время народился совершенно новый, особый, порожденный большевистской разрухой, сорт вранья... Это сообщение о чьей-нибудь смерти.
   Телеграф почти не работает, иногородние газеты получаются крайне неаккуратно, а совдепские и совсем не получаются, поэтому -- пойди-ка, проверь, правда ли то, что сообщает ваш знакомый, или ложь?
   Теперь ведь знакомые при встрече вместо "здравствуйте" -- говорят:
   -- Слышали? Собинов умер.
   -- Ничего подобного. Он сейчас поет в Киеве.
   -- Как же он, мертвый, может петь?!
   -- Конечно, это трудно. Но дело в том, что он не умер.
   -- А как же мне говорили...
   -- Соврали, значит.
   Но кровожадной натуре вестника горя такая мирная развязка ужасного события претит.
   -- Позвольте... Если Собинов не умер, так кто же умер?
   -- Шаляпин умер.
   -- Да? Вот так штука. От чего же это он?
   -- Конины поел, сапом заразился. Горький и велел латышам пристрелить его, чтоб заразы не разносил.
   -- Да, это очень вероятно.
   Плоская, унылая, как солончаковая степь, ложь.
   Но оба верят. Оба бегут дальше.
   И разносят эту ложь, как Шаляпин разносил сап. Заражают других.
   Пристрелить бы их, что ли.
   Одна актриса в Новороссийске в январе этого года уверяла меня, что балерина Вера Коралли умерла.
   -- Может, утка? -- осторожно спросил я.
   -- Ну! Утка, действительно... Сама я за гробом ее шла, а вы говорите -- утка.
   Теперь я предпочел бы, чтобы наоборот -- Вера Коралли пошла за гробом актрисы -- на один фунт было бы меньше лганья.
   Потому что я -- тогда еще наивный, доверчивый человек -- привез эту горестную весть в Севастополь и в первый же день преподнес ее знакомому, украсив пышным гарниром горьких слез и поздних сожалений о талантливой балерине.
   -- Когда вы слышали о ее смерти? -- спросил знакомый, странно поглядев на меня.
   -- Ровно две недели тому назад.
   -- Гм, да... Дело в том, что я получил от нее вчера телеграмму из Одессы. Телеграмма шла два дня.
   Я с большим интересом оглядел проезжавшего извозчика, снял пушинку, приставшую к рукаву, посвистел и вдруг захлопотал:
   -- Ах, да! Что же это я с вами болтаю! Мне еще на вокзал надо. Прощайте.
   Теперь уже о смерти Лермонтова я сообщаю с опаской и оглядкой: а вдруг тоже выдумка? Однако вернемся к моей смерти.

* * *

   Когда в апреле добровольцы эвакуировались из Севастополя и французы сдали город большевикам -- я застрял в Севастополе.
   Кое-как пережил этот дурацкий, сумбурный период, наполовину скрываясь у своих друзей -- наконец -- теплая компания бездарных властителей и <нск. сл. нрзб. -- В.М.> ушла -- снова вошли добровольцы и с ними все, кто в свое время так быстро расстался со мной.
   И тут посыпались вопросы:
   -- Когда из тюрьмы выпустили?
   -- А я и не сидел.
   -- Толкуйте! Я в екатеринодарских газетах читал. Прямо плакал, знаете, как они вас мучили. Писали, что голодом морили.
   -- Не морили.
   Тогда вмешался другой:
   -- Послушайте. А, все-таки, зачем вы с большевиками работали? Нехорошо.
   -- Не работал.
   -- А один знакомый говорил, что вы на их концертах выступали.
   -- Если встретите этого вашего знакомого -- всуньте ему в рот ваш зонтик по рукоятку, а потом раскройте его.
   -- Слышал я, -- скорбно вмешался третий, -- что вас в чрезвычайке приговорили к ста ударам шомполами. Какой ужас!
   -- А вы знаете -- я даже не почувствовал. Как говорится: муж узнает об измене жены последний.

* * *

   А сейчас на Приморском бульваре, на скамейке у моря я имел с незнакомым приезжим господином разговор, который и дает мне повод написать все эти строки:
   -- Хорошая погодка, -- общительно сказал незнакомец, обмахиваясь шляпой. -- В совдепии, небось, плохо теперь. Кстати, слышали -- Шаляпин умер. Вообще, сколько народу поумирало: Шаляпин, Ясинский, Боборыкин, профессора разные, Аверченко умер...
   Я с вполне понятным интересом обернул лицо к незнакомцу.
   -- Кто умер?!
   -- Аверченко умер, Аркадий. Очень жалко. В Таганроге.
   -- Вы наверное знаете, что он умер?
   -- Как сейчас вас вижу.
   -- От чего же он умер?
   -- А как же: от сыпного тифа.
   -- Да что же это он так не остерегся?
   -- Вот подите ж вы. В поезде заразился.
   -- Нет ли тут какой-нибудь ошибки?
   -- Хорошая ошибка! Я сам даже за его гробом шел.
   -- Вот уж мне этого никогда не удастся, -- грустно пробормотал я.
   -- Были бы в Таганроге, так удалось бы.
   -- Нет уж, не утешайте. Всякий человек мог бы пойти за гробом Аркадия Аверченко, а я не могу.
   -- Враги были, что ли?
   -- Наоборот. У него не было более преданного друга. Скажите, и речи на могиле говорили?
   -- А как же. Один там говорил: "Господа, говорит, что же это такое за безобразие, а? Такой человек умер, а?" -- очень хорошо говорил. Все навзрыд!
   -- Скажите, и вы с ним прощались перед тем, как заколотили крышку гроба? Может, поцеловали его в лоб?
   -- М... м... да, нет, знаете. Впрочем, я не понимаю: чего вы им так заинтересовались? Мало ли, кто теперь умирает.
   -- Скажите, и могилку его вы могли бы мне указать?
   -- Совершенно не понимаю, почему вас так эти пустяки интересуют?!
   -- Еще бы мне не интересоваться, -- удивленно сказал я, -- когда я и есть Аркадий Аверченко.
   Тут он увидел какого-то знакомого, радостно закричал, замахал руками и убежал...
   А я остался один и, полный тихого умиления и грусти перед вечной неразгаданной тайной смерти, тихо побрел домой, к письменному столу..............................
   Стул перед письменным столом тебе пухом, дорогой товарищ!
   

КОММЕНТАРИИ

   Впервые: Юг, 1919, 26 сентября, No 50. Печатается впервые по тексту газеты.
   Покойный происходил из небогатой купеческой семьи города Севастополя, окончил свое скромное образование в Севастополе же, и 11 лет тому назад 26-летним робким молодым человеком выступил на писательское поприще. -- Писатель родился в семье купца 2-й гильдии Тимофея Петровича Аверченко; вопрос о получении им начального образования по сей день остается открытым. Началом "писательского поприща" сам Аверченко обозначил 1908 г. ("11 лет тому назад"), т.е. время своего прихода в петербургский журнал "Стрекоза", впоследствии реорганизованный в "Сатирикон". Неточность в том, что в то время ему было не 26, а 28 лет. Писатель по невыясненной причине не знал точной даты своего рождения, установленной в 2001 г. севастопольскими архивистами: 15 (27) марта 1880 г.
   Одна актриса в Новороссийске в январе этого года уверяла меня, что балерина Вера Коралли умерла. -- Каралли Вера Алексеевна (1889-1972) -- русская балерина, актриса немого кино, балетный педагог. На самом деле дожила до глубокой старости и скончалась в австрийском Бадене. В январе 1919 г. Аверченко оказался в Новороссийске по пути из Ростова-на-Дону в Крым.
   Когда в апреле добровольцы эвакуировались из Севастополя и французы сдали город большевикам -- я застрял в Севастополе. -- См. комментарий к "Открытому письму буржую".
   ...сколько народу поумирало... Ясинский, Боборыкин... -- Ясинский Иероним Иеронимович (1850-1931) -- русский писатель, литературный критик, переводчик, драматург, издатель и мемуарист. В том, что герой фельетона преждевременно его похоронил, был особый смысл: Ясинский одним из немногих литераторов поддержал большевистский переворот, чем навлек на себя негодование антисоветски настроенной общественности. Боборыкин Петр Дмитриевич (1836-1921) -- русский писатель, драматург, журналист.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru