Бабель Исаак Эммануилович
Гедали

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Исаак Бабель
Гедали

   В субботние кануны меня томит густая печаль воспоминаний. Когда-то в эти вечера мой дед поглаживал желтой бородой томы Ибн-Эзра. Старуха в кружевной наколке ворожила узловатыми пальцами над субботней свечой и сладко рыдала. Детское сердце раскачивалось в эти вечера, как кораблик на заколдованных волнах. О, истлевшие талмуды моего детства! О, густая печаль воспоминаний!
   Я кружу по Житомиру и ищу робкой звезды. У древней синагоги, у ее желтых и равнодушных стен старые евреи продают мел, синьку, фитили, -- евреи с бородами пророков, со страстными лохмотьями на впалой груди...
   Вот предо мною базар и смерть базара. Убита жирная душа изобилия. Немые замки висят на лотках, и гранит мостовой чист, как лысина мертвеца. Она мигает и гаснет -- робкая звезда...
   Удача пришла ко мне позже, удача пришла перед самым заходом солнца. Лавка Гедали спряталась в наглухо закрытых торговых рядах. Диккенс, где была в тот вечер твоя тень? Ты увидел бы в этой лавке древностей золоченые туфли и корабельные канаты, старинный компас и чучело орла, охотничий винчестер с выгравированной датой "1810" и сломанную кастрюлю.
   Старый Гедали расхаживает вокруг своих сокровищ в розовой пустоте вечера -- маленький хозяин в дымчатых очках и в зеленом сюртуке до полу. Он потирает белые ручки, он щиплет сивую бороденку и, склонив голову, слушает невидимые голоса, слетевшиеся к нему.
   Эта лавка -- как коробочка любознательного и важного мальчика, из которого выйдет профессор ботаники. В этой лавке есть и пуговицы, и мертвая бабочка. Маленького хозяина ее зовут Гедали. Все ушли с базара, Гедали остался. Он вьется в лабиринте из глобусов, черепов и мертвых цветов, помахивает пестрой метелкой из петушиных перьев и сдувает пыль с умерших цветов.
   Мы сидим на бочонках из-под пива. Гедали свертывает и разматывает узкую бороду. Его цилиндр покачивается над нами, как черная башенка. Теплый воздух течет мимо нас. Небо меняет цвета. Нежная кровь льется из опрокинутой бутылки там вверху, и меня обволакивает легкий запах тления.
   -- Революция -- скажем ей "да", но разве субботе мы скажем "нет"? -- так начинает Гедали и обвивает меня шелковыми ремнями своих дымчатых глаз. -- Да, кричу я революции, да, кричу я ей, но она прячется от Гедали и высылает вперед только стрельбу...
   -- В закрывшиеся глаза не входит солнце, -- отвечаю я старику, -- но мы распорем закрывшиеся глаза...
   -- Поляк закрыл мне глаза, -- шепчет старик чуть слышно. -- Поляк -- злая собака. Он берет еврея и вырывает ему бороду, -- ах, пес! И вот его бьют, злую собаку. Это замечательно, это революция! И потом тот, который бил поляка, говорит мне: "Отдай на учет твой граммофон, Гедали..." -- Я люблю музыку, пани, -- отвечаю я революции. "Ты не знаешь, что ты любишь, Гедали, я стрелять в тебя буду, тогда ты это узнаешь, и я не могу не стрелять, потому что я -- революция..."
   -- Она не может не стрелять, Гедали, -- говорю я старику, -- потому что она -- революция...
   -- Но поляк стрелял, мой ласковый пан, потому что он -- контрреволюция. Вы стреляете потому, что вы -- революция. А революция -- это же удовольствие. И удовольствие не любит в доме сирот. Хорошие дела делает хороший человек. Революция -- это хорошее дело хороших людей. Но хорошие люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди. Но поляки тоже злые люди. Кто же скажет Гедали, где революция и где контрреволюция? Я учил когда-то Талмуд, я люблю комментарии Раше и книги Маймонида. И еще другие понимающие люди есть в Житомире. И вот мы все, ученые люди, мы падаем на лицо и кричим на голос: горе нам, где сладкая революция?..
   Старик умолк. И мы увидели первую звезду, пробивавшуюся вдоль Млечного Пути.
   -- Заходит суббота, -- с важностью произнес Гедали, -- евреям надо в синагогу... Пане товарищ, -- сказал он, вставая, и цилиндр, как черная башенка, закачался на его голове, -- привезите в Житомир немножко хороших людей. Ай, в нашем городе недостача, ай, недостача! Привезите добрых людей, и мы отдадим им все граммофоны. Мы не невежды. Интернационал... мы знаем, что такое Интернационал. И я хочу Интернационала добрых людей, я хочу, чтобы каждую душу взяли на учет и дали бы ей паек по первой категории. Вот, душа, кушай, пожалуйста, имей от жизни свое удовольствие. Интернационал, пане товарищ, это вы не знаете, с чем его кушают...
   -- Его кушают с порохом, -- ответил я старику, -- и приправляют лучшей кровью...
   И вот она взошла на свое кресло из синей тьмы, юная суббота.
   -- Гедали, -- говорю я, -- сегодня пятница, и уже настал вечер. Где можно достать еврейский коржик, еврейский стакан чаю и немножко этого отставного бога в стакане чаю?..
   -- Нету, -- отвечает мне Гедали, навешивая замок на свою коробочку, -- нету. Есть рядом харчевня, и хорошие люди торговали в ней, но там уже не кушают, там плачут...
   Он застегнул свой зеленый сюртук на три костяные пуговицы. Он обмахал себя петушиными перьями, поплескал водицы на мягкие ладони и удалился -- крохотным, одиноким, мечтательным, в черном цилиндре и с большим молитвенником под мышкой.
   Заходит суббота. Гедали -- основатель несбыточного Интернационала -- ушел в синагогу молиться.

----------------------------------------------------------------------------------

   Впервые: Известия Одесского губисполкома..., 1924, No 1370, 29 июня, подзаголовок: Из книги "Конармия", авторская датировка: Житомир, июнь 1920 г.; повторно: Красная новь, 1924, No 4, июнь -- июль.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru