Байрон Джордж Гордон
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    У Тирзе
    Прости
    Еще элегия
    Марии

КЪ ТИРЗѢ.

Элегія Лорда Бейрона.

   Ахъ! зачемъ предана ты землѣ безъ Надгробнаго камня, который бы указывалъ твою могилу и возвѣщалъ, что ты забыта всѣми, кромѣ одного только меня? Зачемъ нѣтъ его? Отдѣленный отъ Тирзы морями, не преставалъ я любить ее, и мои воспоминанія, мои надежды соединяли меня съ нею... но увы! намъ уже не суждено было увидѣться. Если бы могъ я по крайней мѣрѣ присутствовать при послѣднихъ твоихъ минутахъ; то одинъ нѣжный взглядъ, одно слово: навсегда оставляю тебѣ другъ мой, заставило бы меня съ меньшею горестію, смотрѣть да полетъ души твоей въ горнія селенія. Бореніе твое со смертію было непродолжительно, безъ всякихъ почти "страданій; такъ не ужели ни на одно мгновеніе мысли твои не были заняты темъ, который болѣе не увидитъ тебя и который всегда носить образъ живой въ своемъ сердцѣ? Кто бы другой, кромѣ меня, могъ бодрствовать при умирающемъ своемъ другѣ? Кто бы другой, кромѣ меня, сталъ смотрѣть на померкающіе твои взоры въ ужасную минуту предъ смертію, или сохранять горестное молчаніе, страшась перевести духъ, пока все кончится? Но когда освобождалась ты отъ всѣхъ земныхъ скорбей, слезы мои текли рѣкою; я рыдалъ, какъ рыдаю теперь!-- И можно ли не плакать о прелестныхъ, незабвенныхъ дняхъ, проведенныхъ съ тобою? Разлучаясь съ тобою на время, мы плакали только отъ любви. Не забуду тѣхъ тайныхъ взглядовъ, которыхъ кромѣ насъ никто не замѣчалъ -- той улыбки, которой никто не понималъ -- тѣхъ приятныхъ чувствованій, которыя тихо сообщали мы другъ другу -- того пожатія трепещущихъ рукъ нашихъ -- наконецъ того сладостнаго и непорочнаго поцѣлуя, который удерживаетъ дальнѣйшія желанія пламенной любви!. Такъ, не забуду этого: взоры твои выражали столько невинности, что я стыдился требовать болѣе. Кажется, слышу еще звуки твоего голоса, которые возвращали мнѣ всю веселость, когда я предавался задумчивости, и то нѣжное, восхитительное пѣніе, которое услаждало мою душу.-- у меня хранится еще залогъ любви твоей...но гдѣ же мой? ..увы! гдѣ ты сама теперь?-- Терпѣливо переносилъ я бремя злойолучія; но до сихъ поръ не изнуряло оно меня, не подавляло столь сильно. Ты оставила меня во цвѣтѣ лѣтъ, оставила одного испить всю чашу горести. Если безмятежное спокойствіе есть удѣлъ могилы, то не сожалѣю, что ты сошла въ нее; но если добродѣтели получаютъ достойный ихъ вѣнецъ въ лучшемъ мірѣ -- то, для облегченія горестей моихъ и страданій, излей на меня хоть каплю твоего блаженства. Научи меня, научи, если можешь, какъ переносить твою потерю.

Съ Франц...Хр...5.

"Благонамѣренный", No XVIII, 1825

   

КЪ ТИРЗѢ.

Вторая Элегія Лорда Бейрона.

I.

   Умолкните, горестные аккорды и нѣкогда столь приятная для меня мелодія! Или сокроюсь отсюда, не смѣя болѣе внимать симъ звукамъ, напоминающимъ мнѣ счастливѣйшіе дни моей жизни. Престаньте звучать, струны арфы! Не могу понять, что я теперь и что былъ прежде!
   

II.

   Умолкъ голосъ, котораго пѣніе было столь восхитительно -- и вся прелесть онаго изчезла. Самые гармоническіе изъ сихъ звуковъ не что иное для меня, какъ печальный гимнъ надъ жителемъ гроба. Такъ, они говорятъ мнѣ о тебѣ, священный прахъ! Сладостная ихъ мелодія раздираетъ мою душу сильнѣе, нежели самая нестройная музыка.
   

III.

   Молчаніе царствуетъ вокругъ меня, но эхо поражаетъ мой слухъ. Слышу голосъ, котораго не желалъ бы слышать, который долженъ бы быть нѣмъ. Но увы! какъ часто волнуетъ онъ нерѣшительную мою душу. Онъ зоветъ меня во время моего сна; но напрасно пробуждаюсь, что бы внимать нѣжнымъ его звукамъ....мечта изчезаетъ!
   

IV.

   О, Тирза! и во снѣ и на яву ты для меня теперь одна только милая мечта., какъ небесное свѣтило, которое на минуту показывается надъ волнами морскими, что бы потомъ сокрыть лучи свои отъ земли. Но смертный, принужденный протекать многотрудную стезю жизни, когда небо во гнѣвѣ своемъ покрывается мрачными облаками, долго сожалѣетъ объ утѣшительной звѣздѣ, которой радостное сіяніе путеводило блуждающія стопы его.

Съ Франц. X.

"Благонамѣренный", No XIX, 1825

ПРОСТИ

Элегія Лорда Бейрона.

   -- Увы! они любили другъ друга въ юности своей; но злые языки умѣютъ вливать ядъ въ истину и постоянство обитаетъ токмо на небесахъ! Путь жизни усѣянъ колючимъ терніемъ; юность не что иное какъ суета; гнѣвъ противъ пюго, кого любимъ, есть истинное безуміе... Никогда не могли они соединиться, что бы облегчать страданія своихъ сердецъ, исполненныхъ горестныхъ воспоминаній; они смотрятъ другъ на друга издалека, какъ двѣ скалы, раздѣленныя людьми; ненавистное море течетъ между отдѣленныхъ ихъ отломковъ -- но ни лѣто, ни зима, ни самъ перунъ не въ состояніи вовсе изгладишь признаковъ того, чемъ нѣкогда онѣ были.

(Christabel, poème de Colleridge.)

   Прости! и если должно такъ, то прости навсегда! Напрасно ты отвергаешь меня! Сердце мое никогда не возстанетъ противу тебя. Ахъ! длячего не можешь ты видѣть это сердце, на которомъ столь часто покоилась во время тихаго сна, и котораго не будешь имѣть болѣе? Длячего не могутъ быть открыты предъ тобою самыя тайныя его помышленія? Можетъ быть, ты призналась бы наконецъ въ несправедливомъ къ нему презрѣніи.
   Напрасно свѣтъ оправдываетъ тебя и съ улыбкою одобряетъ гибельный ударъ, меня поразившій. Похвалы свѣта должны оскорблять тебя, когда онѣ основаны на несчастій твоего супруга. Если бы и дѣйствительно могъ я упрекать себя въ чемъ нибудь; то, для нанесенія мнѣ столь жестокой раны, развѣ не могли избрать другихъ рукъ, вмѣсто тѣхъ, которыя нѣкогда обнимали меня?
   Не обманывай же сама себя. Любовь мало помалу можетъ изчезнуть; но внезапное насиліе не въ состояніи разлучить сердецъ. Твое пылаетъ еще любовію; мое, хотя разтерзано, но все еще бьется. Одна мысль вѣчно будетъ сокрушать насъ: мы разстались навсегда!
   И погребальные вопли не столько раздираютъ душу, какъ эти слова. Мы живемъ въ разлукѣ и всякое утро просыпаемся одиноки. Когда ты вздумаешь утѣшаться своею дочерью, когда первые звуки ея голоса достигнутъ до тебя, научишь ли ты ее произносишь: папенька, хотя и никогда не должна она пользоваться его ласками? Когда ручонки ея обовьются вокругъ твоей шеи, когда уста ея прикоснутся къ твоимъ -- вспомни того, который безпрерывно возсылаетъ обѣты о твоемъ благополучіи, котораго любовь твоя дѣлала столь счастливымъ. И если дочь наша сколько нибудь походитъ на отца своего, котораго ты не должна болѣе видѣть, то вѣрное сердце твое забьется еще для него.
   Можетъ быть, всѣ мои заблужденія тебѣ извѣстны; но никто не знаетъ, откуда происходитъ мое безуміе! Гдѣ только ты, тамъ вся надежда моя изчезаетъ; но между темъ слѣдуетъ она за тобою. Всѣ чувствованія моего сердца измѣнились: гордость моя, ни для кого неприступная, смиряется предъ тобою; оставленный тобою, чувствую, что и душа моя меня оставляетъ.
   Свершилось! Всѣ просьбы безполезны, а моимъ не хочешь ты и внимать! Но есть мысли, которыхъ мы не можемъ подавить и которыя вырываются противъ нашей воли. Еще разъ прости!-- Разлученный со всемъ, что для меня драгоцѣнно, сердце мое сохнетъ. Я одинокъ въ семъ мірѣ; душа моя разтерзана, а невозможность умереть приводитъ меня въ совершенное отчаяніе. Прости!

Съ Франц, X.

"Благонамѣренный", No XIX, 1825

ЕЩЕ ЭЛЕГІЯ ЛОРДА БЕЙРОНА.

I.

   Еще минута -- и я свободенъ отъ всѣхъ страданій, раздирающихъ мое сердце.. Послѣдній вздохъ любви и Тирзѣ -- и я возвращаюсь къ разсѣянной, свѣтской жизни. Моху теперь быть въ обществѣ людей, которыхъ никогда не любилъ. Если всякое удовольствіе исчезло для меня на землѣ, то и никакая горесть не можетъ уже здѣсь меня постигнуть.
   

II.

   Принесите же мнѣ чашу радости, приготовьте пиръ. Человѣкъ рожденъ не для того, что бы вести жизнь въ одиночествѣ. Сдѣлаюсь созданіемъ легкомысленнымъ, которое со всѣми смѣется и ни съ кемъ не плачетъ. Въ счастливѣйшіе дни моей жизни кто бы могъ подумать это. обо мнѣ? Но ты исчезла и оставила меня одного въ семъ мірѣ! Ты перестала существовать и всѣ смертные ничто для меня,
   

III.

   Тщетно лира моя хотѣла бы повторить приятные звуки, улыбка, едва не исчезающая отъ горести, есть не что иное, какъ иронія для сердца, раздираемаго въ тайнѣ. Она походитъ на вѣнокъ, сплетенный изъ розъ и оставленный на могилѣ.
   

IV.

   Напрасно веселые товарищи стараются разсѣять наши скорби. Всѣ увеселенія приводятъ душу только въ какое-то изступленіе; но сердце... сердце остается пусто!
   

V.

   Любилъ я въ прекрасныя ночи смотрѣть безмолвно на голубое небо. Мнѣ казалось, что такой же небесный свѣтъ тихо блистаетъ въ меланхолическихъ твоихъ взорахъ. Тасто посреди волнъ моря Егейскаго любуясь блескомъ луны, я говорилъ самъ себѣ: "Тирза также смотритъ на нее!.... Но увы! блѣдные лучи ея освѣщаютъ теперь твою могилу.
   

VI.

   Простертый на болѣзненномъ одрѣ, лишенный сна и чувствуя, что палящій огнь разливается въ моихъ жилахъ, говорю слабымъ голосомъ: "Тирза не знаетъ о моихъ страданіяхъ и -- я спокоенъ!,-- Подобно невольнику, которому даровали свободу при концѣ его жизни, природа возвращаетъ мнѣ ее, когда Тирза уже болѣе не существуетъ.
   

VII.

   Залогъ вѣрности, полученный мною отъ Тирзы въ счастливѣйшіе дни, когда начиналъ я познавать жизнь и любовь! Какъ перемѣнился ты въ глазахъ моихъ! Въ какія мрачныя краски облекла тебя горесть! Сердце, которое подарено мнѣ вмѣстѣ съ тобою, перестало уже биться. Ахъ! для чего же бьется еще мое? Хладный, какъ житель гроба, зачемъ чувствую всю силу ударовъ рока?
   

VIII.

   Залогъ, исполненный прискорбныхъ воспоминаній! Люблю еще носить тебя на груди моей! Сохрани же навсегда любовь ея, или разтерзай сердце, къ которому тебя прижимаю. Время успокоиваетъ восторги любви, но не разрушаетъ ее. Любовь тогда священнѣе, когда потеряетъ надежду. Что это за любовь, которую внушаютъ тысяча красавицъ, въ сравненіи съ тою, которая не можетъ забыть друга, оставившаго сей міръ!

Н.

"Благонамѣренный", No XX, 1825

МАРІИ *).

Изъ соч. Лорда Бейрона.

*) Въ молодости своей Лордъ Бейронъ многіе стихи посвящалъ Маріи

I.

   Ты счастлива, Марія! Чувствую, что и я быль бы также счастливъ, потому что сердце мое занято тобою, какъ и прежде.
   

II.

   Ничто не равняется съ благополучіемъ супруга твоего... но оно стоитъ мнѣ многихъ прискорбій. Однако же забудемъ ихъ... Ахъ! какъ бы возненавидѣлъ я его, если бы онъ не любилъ тебя!
   

III.

   Когда я вижу прелестное дитя твое, то думаю, что сердце мое разрывается отъ ревности; но когда оно смотритъ на меня съ невинною улыбкою, то цѣлую его... изъ любви къ его матери.
   

IV.

   Цѣлую милаго младенца и поглощаю вздохи свои, замѣчая въ немъ сходство съ отцемъ его; но глаза, глаза у него твои, Марія! и этого довольно для любви и для меня.
   

V.

   Прости, Марія! Надобно оставить тебя. Пока будешь ты счастлива, я не стану роптать. Но не могу далѣе оставаться близь тебя: сердце мое вскорѣ наложило бы на себя прежнія оковы.
   

VI.

   Я думалъ, что время и гордость погасать наконецъ огонь моей юности; до того самаго дня, какъ сидѣлъ рядомъ съ тобою, не зналъ я что въ сердцѣ моемъ не перемѣнилось ничего....ничего, кромѣ надежды.
   

VII.

   Теперь я спокоенъ...однако же воспоминаю то время, когда сердце мое терзалось отъ твоихъ взоровъ; теперь это было бы преступленіе. Смотрю на тебя и не чувствую никакого смущенія.
   

VIII.

   Я видѣлъ, какъ взоры твои устремились на меня; но ты не могла читать на лицѣ моемъ никакого замѣшательства... Одно только чувствованіе могла бы открыть въ немъ: спокойствіе мрачнаго отчаянія.
   

IX.

   Прости, прости! Мечта юности моей должна навсегда изгладиться изъ моей памяти, увы! гдѣ воды баснословной Леты? Сердце безразсудное! будь спокойно, или расторгнись.

Н.

"Благонамѣренный", No XXI, 1825

   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru