Lib.ru/Классика: Бакюлар-Д-Арно Франсуа Тома. Нанси, или Невинная жертва легкомыслия

НАНСИ
или
НЕВИННАЯ ЖЕPTBА ЛЕГКОМЫСЛІЯ,

Истинное Англинское произшествіе.

ПЕРЕВОДЪ СЪ ФРАНЦУЗСКАГО.

МОСКВА,
ВЪ ТИПОГРАФІИ ѲЕДОРА ЛЮБІЯ.
1810.

Съ одобренія Ценсурнаго Комитета, учрежденнаго для Округа Императорскаго Московскаго университета.

ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ
Господину
ГЕНЕРАЛЪ-ЛЕЙТЕНАНТУ
И
разныхъ Орденовъ КАВАЛЕРУ
ПЕТРУ ГРИГОРЬЕВИЧУ
БАРДАКОВУ,

усерднѣйше посвящаетъ
Переводившій.

ВАШЕ ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО!

Любовь къ наукамъ всегда отличала вѣликихъ людей. Боги повѣрили судьбу Музъ однимъ благороднымъ и чувствительнымъ душамъ. Черные Негры никогда не слушаютъ мелодіи Аполлона. Холодные Лапландцы не трогаются звуками сладкопѣсненнаао Орфея.--

Порфироносцы устроивающіе счастіе милліоновъ -- Герои посѣдѣвшіе подъ лавровыми вѣнками -- Судьи измѣряющіе на Ѳемидиныхъ вѣсахъ правду и истинну -- Благородныя и чувствительныя души стонающія вмѣстѣ съ страждущимъ человѣчествомъ: вотъ ихъ Меценаты! вотъ ихъ покровъ!

Ваше Превосходительство! Сія мысль раждльтъ и во мнѣ бодрость сей малый трудъ мой украсить Вашимъ именемъ. Одинъ взглядъ, одно одобрительное слово Ваше поощрятъ къ высшимъ успѣхамъ того, кто съ истиннымъ ночитаніемъ и сердечною преданностію пребудетъ навсегда:

ВАШЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА
Милостивѣйшаго Государя!
покорнѣйшимъ слугою
Давыдъ Топольскій.

НАНСИ.

*************

Легкомысліе и ревность, сіи ужасныя болѣзни, поражающія духъ человѣческій, можетъ быть суть найопаснѣйшія и въ тоже время очень трудно изцѣлимыя; они заставляютъ насъ дорого цѣнить самое ослѣпленіе, въ которое насъ заводятъ, а убѣгать въ нѣкоторыхъ случаяхъ всего того, что могло бы дать намъ свѣтъ. Хотя обѣ они показываются подъ различными видами, но дѣйствія ихъ часто бываютъ одни и тѣже. Ревность, не разлучный спутникъ подозрѣнія, предается ему совершенно и пріуготовляетъ сама для себя ядъ пожирающій ее. Легкомысліе напротивъ, ничего не подозрѣваетъ и стремится къ своей погибели безъ малѣйшаго опасенія, и не прежде примѣчаетъ пропасть впереди, какъ провалившись въ нее. Сколько картинъ представляютъ намъ пагубныя слѣдствія сихъ двухъ источниковъ заблужденій и злополучія. Естьли бы сіе приключеніе читано было не безъ пользы отъ тѣхъ, которыхъ можно еще поставить на прямую дорогу; естьли бы оно тронуло ихъ, было для нихъ наставительно, чтобъ послѣ недосталось имъ проливать слезъ о ихъ мудрости, о ихъ счастіи.

Нанси приближалась уже къ шестнадцатому году своего возраста, въ которомъ обыкновенно въ ея полѣ разкрываются наружныя пріятности. Молодая Миссъ не могла желать больше красоты, она поражая а взоры всѣхъ. Сиръ Герсфтордъ, отецъ ея, который своимъ состояніемъ одолженъ былъ милостямъ двора, умеръ скоропостыжно, оставивъ въ наслѣдство женѣ своей и дочери доходу сто гвиней. По сему они въ своемъ новомъ состояніи должны было заключить себя въ тѣснѣйшіе границы: но они не могли имѣть столько духа, они не призвали въ помощь мудрости, размышленія, удаленія отъ большаго свѣта, вкуса къ уединенію, строгости нравовъ, приличествующей посредственному состоянію и доставляющей ему удовольствія совсѣмъ неизвѣстныя блеску и богатству; они не знали сей умѣренности, которую можно назвать достояніемъ бѣдности, и которая защищаетъ ее отъ всѣхъ суровостей и гоненій фортуны. Сердце Нанси было уже довольно испорченно худыми началами того, что такъ несвойственно называютъ хорошимъ воспитаніемъ. Все обѣщало въ сей молодой особѣ характеръ самовластной Лэди, хитрую политику, странное и грубое своенравіе, непреклонную упорность, ловкое кокетство и другіе смѣшные склонности, которыя отличаютъ у насъ женщину вышшаго состоянія и дѣлаютъ ее къ стыду нашихъ соотчичей, любезною въ глазахъ ихъ, въ то же время унижая ее. Нанси однако показывала еще добродѣтели и честность, которыя гораздо перевѣшивали ея недостатки. Мать ея незамедлила выйтить изъ сего заблужденія, которое было остатокъ опьяненія прошедшаго ихъ счастія: она открыла глаза, дала настоящую цѣну своимъ знакомствамъ, и увидѣла, что многочисленныя посѣщенія ею принимаемыя, были основаны на той притворной и убійственной радости, которую вкушаютъ большая часть людей, доставляя себѣ блаженство нащетъ слезъ другаго; она почувствовала, что несчастіе вдыхаетъ всегда почти въ счастливыхъ, приближающихся къ нему, оскорбительное дружество, что сіе мнимое участіе, которое берутъ въ несчастныхъ, соединено всегда съ холоднымъ презрѣніемъ, и что гордое покровительство никогда не можетъ имѣть сострадательнаго добродушія; она легко могла догадаться, что прелести ея дочери привлекали сію толпу знакомцевъ столь-же опасныхъ какъ и праздныхъ; и дѣйствительно, кто можетъ сомнѣваться, чтобы виды сихъ модныхъ обольстителей, на прекрасное, но несчастное твореніе, не были дерзски и преступны?-- Видѣть себя лишеннымъ того уваженія, которое такъ много льститъ нашему самолюбію, вотъ несносная обида, которую испытываетъ несчастный! никто не любитъ умножать числа вышшихъ себя, а несчастный во всемъ окружающемъ его видитъ своихъ владыкъ.

Но Нанси не такихъ была мыслей какъ ея мать; всѣ предметы казались ея глазамъ подъ другою точкою зрѣнія. Будущее представляло ей блистательный бракъ, который возведетъ ее на верхъ счастія и достоинствъ. Вотъ на какихъ планахъ опирались ея надежды. Ничто не останавливало полѣта ея высокомѣрія; по ея мнѣнію въ трехъ Государствахъ не было ни одного Барона, которые бы не прибѣгли вздыхать у ея ногъ. Милордъ Герцогъ будучи въ спектаклѣ сильно всматривался въ нее, и послѣ сихъ взглядовъ она предалась всей крайности самолюбія. Мать устрашенная видимою опасностію, къ которой стремится ея дочь, вздумала принять на себя важнѣйшій видъ.

Нанси, сказала она ей въ одинъ день, ты заставляешь меня страшиться... Дочь моя! выслушай меня, я говорю тебѣ это не съ материнскою строгостію, но съ ласками и нѣжностію чистѣйшей и истинной дружбы. Дочь моя! это твой другъ, твой единственный другъ, который прижимаетъ тебя къ своему сердцу, орошаетъ своими слезами, онѣ изтекаютъ. изъ моего сердца, останется ли твое нечувствительнымъ?-- Я хочу тебѣ указать ужасную пропасть надъ которою ты стоишь. Нанси! я сдѣлала не простительную ошибку: я тебѣ сознаюсь въ томъ, и хочу ее загладить. Я забыла, что наше положеніе самое ограниченное, что ты имѣешь нѣкоторые прелести со дня на день разцвѣтающія, но сіи прелести составляютъ самое слабое отличіе, естьли не будутъ соединенны съ добродѣтелію. Съ добродѣтелію?... Не прерывай меня Нанси! Немного требуется осторожности что бы не запятнать чистоту добродѣтели, отъ которой и малѣйшее отступленіе влечетъ за собою пагубныя слѣдствія. Нанси, знай, что когда мы будучи несчастны, предаемся разсѣянію и обществамъ, очень рѣдко бываетъ, чтобъ сіи общества уважали насъ. Насмѣшки здѣсь неразлучно сопутствуютъ презрѣнію, и мы не должны въ томъ переувѣрять себя, что бы мнимая чувствительность человѣческая необманула насъ. Несчастныхъ вездѣ презираютъ. Вотъ чувство, которое мы въ нихъ возбуждаемъ! оно прикрывается личиною наружной обманчивой учтивости. Отважимся испытать сіе и увѣримся. Скажемъ, что мы несчастны, и что по сему титлу мы не принадлежимъ уже къ большому свѣту, и что въ немъ одинъ подлый порокъ можетъ дать намъ бытіе. Ахъ! какое бытіе, любезная Нанси. Соберемъ наши силы, научимся довольствоваться собою, полюбимъ уединеніе. Завтра мы отправимся въ деревню; тамъ посвятимъ себя безмолвію, гдѣ ты научится всему тому, что можетъ образовать мудрые и непорочные нравы; чрезъ уединеніе мы заслужимъ почтеніе всего свѣта, въ которомъ можетъ быть здѣсь скоро намъ откажутъ, и прекратимъ тѣ посѣщенія, которыхъ рано или поздо ты будешь жертвою.

Нанси, въ первое мгновеніе приняла съ удовольствіемъ предложеніе моей матери: но предавшись размышленію, или лучше сказать, ложнымъ наущеніемъ суетности, охладѣла. Вести однообразную жизнь! имѣть прелести и неимѣть онымъ свидѣтеля! словомъ: быть красавицею для грубыхъ только деревенскихъ жителей! это преобразованіе было для нее самой смерти несноснѣе. Тамъ, гдѣ мать ея видѣла опасности, заблужденія и неизбѣжную погибель -- ей казалось это позволеннымъ удовольствіемъ, -- вѣтренное кокетство, которымъ оскорблялась добродѣтель -- почитала она невиннымъ искуствомъ нравиться, которое налагаетъ цѣпи; не бракъ въ плѣнъ -- придаетъ блескъ уму и -- неотнимаетъ никогда свободы у сердца.

Нанси посему твердо рѣшившись никогда не оставлять города, употребила ласки -- прозьбы -- слезы, чтобы тронуть свою мать. Изъ всѣхъ слабостей, материнская кажется есть самая уступчивая. Нанси взяла верхъ. Они остались въ Лондонѣ и не прерывали принимать многочисленныхъ посѣщеній; а несчастная мать смотрѣла съ печалію на дочь свою, окруженную кучею обожателей, старающихся только завести ее въ заблужденіе и льстить ея суетности.

Слейманъ былъ первый изъ всѣхъ красавцовъ, составлявшихъ число ея знакомцовъ, приходившихъ къ ней на чай. Онъ почти всегда надрывался на конныхъ рысталищахъ, говорилъ объ нихъ съ чрезвычайными закладами, зналъ счастливую магію размножаться и вдругъ и въ одинъ день являться на спектакляхъ Друриланскомъ, Гай-Маркетскомъ, Гайд-Паркскомъ, Воко-Гальскомъ, Ранелагскомъ. Онъ умѣлъ клясться краснорѣчиво и съ ловкостію боксироваться {Способъ биться у Англичанъ, гдѣ мѣтятъ сперва въ голову, а послѣ въ брюхо.}. Онъ былъ великій герой трактировъ, охотникѣ къ ловли до безумія и Корифей Марибоскихъ своевольниковъ -- путешествовалъ съ великою пользою, привезши съ собою все то, что только есть страннаго у нашихъ сосѣдей, и -- съ Британскою вѣтренностію онъ соединялъ Испанскую важность; -- зналъ играть со вкусомъ Аллегра Ганделя; онъ былъ главнымъ патрономъ виртуозовъ; словомъ: Слейманъ съ тѣхъ поръ, какъ Богъ сотворилъ Бароковъ, въ семъ родѣ людей былъ одно изъ прекраснѣйшихъ и самыхъ гнуснѣйшихъ твореній существовавшихъ когда-либо на семъ шарѣ.

Легко можно себѣ представишь, что такой чудакъ былъ очень въ себѣ увѣренъ, что бы понравиться; и въ самомъ дѣлѣ все споспѣшествовало поддерживать его съ сей лестной надеждѣ. Дватцать вѣтреницъ самаго высокаго роду, по его мановенію готовы были уже слѣдовать за нимъ въ храмъ Флотты {Въ семъ то храмѣ соединялись легко бракомъ прежде обнародованія акта запрещающаго такіе связи, столько противные законамъ и выгодамъ фамилій.}. Имѣя столь блистательное уваженіе, какъ не могъ онъ надѣяться обратить на себя взоры Нанси? Онъ записалъ уже свое имя въ книгу своихъ удачь. Онъ недавно получилъ свое титло и Свое имѣніе. Онъ искупилъ всѣ ей богатые подарки такъ какъ назначенный женихъ. Нанси, которой характеръ былъ очень склоненъ пожертвовать природою и истинною удовольствіямъ -- модѣ и глупому пристрастію ко всему тому, что Англія имѣетъ прекраснаго, не могла не отличить Барона между его соперниками. Она почитала себя любимою: будучи увѣрена, что сей любовникъ желаетъ сдѣлаться ея супругомъ, она всегда принимала его съ удовольствіемъ, которое ее обманывало; должно было, что бы Слейманъ объяснился: онъ здѣсь показалъ всѣ восторги любви, но ни слова не упомянулъ о бракѣ. Предполагая въ сей фамиліи нѣсколько разсудительности и силы, онъ хотѣлъ ускоришь свое злодѣйство; состроилъ планъ, который казался ему удивительнымъ и отъѣзжая на нѣсколько дней въ деревню, послалъ къ ней слѣдующее письмо:

"Я думаю, моя Прелеста, что вы не сумнѣваетесь въ моей любви и -- что мы можемъ обойтись безъ всякихъ предварительныхъ комплиментовъ, которые наводятъ только скуку и тягость. Вы слишкомъ пріятны, ваши прелести слишкомъ разительны, чтобы нечувствовать цѣны вашей побѣды. Вамъ нѣтъ равной, божественная Нанси! и можно ли мнѣ бояться соперниковъ? Никто не любитъ больше меня. Умъ вашъ, который придаетъ вамъ въ глазахъ моихъ новыя красоты, безъ сомнѣнія свободенъ отъ ига предразсудковъ. Небесное творенье, не ужели судитъ по способу низкой черни? Для чего учреждены законы? что бы сковать тѣ рабскія души, которые сами требуютъ наложить на себя цѣпи, которые не смѣютъ ввѣриться самимъ себѣ, тащутся по пути имъ указанному и, которые неинако существуютъ, какъ только по довѣренности къ другимъ. Оставимъ сіи застарѣлые предразсудки, неразсудительнымъ болванамъ. Станемъ судить сами по себѣ, разсмотримъ наконецъ сіи цѣпи почитаемые священными, которые тяжелая рука грубыхъ человѣковъ сковала, чтобы насъ ловить А вязать? Блаженство, милая Нанси! можетъ ли быть тамъ, гдѣ нѣтъ свободы? Быль созданы для того, что бъ удерживать сердца, узами изобрѣтенными глупымъ обычаемъ симъ тираномъ, достойнымъ слабоумія простаго народа, покаряющагося ему. Одна ваша красота, одна любовь, можетъ сдѣлать насъ моею повѣлительницею; отъ ея вы должны заимствовать могущество: она выше всѣхъ законовъ и обычаевъ. Клятвы, которыя произноситъ сердце, не суть ли самыя сильнѣйшія и священнѣйшія. Можно ли намъ просвѣщеннымъ и образованнымъ вкушать истинныя удовольствія нѣжности, когда они будутъ щитаться должностію? Это представленіе заставляетъ меня въ самомъ дѣлѣ страшиться. Будемъ свободны, милая моя, какъ воздухъ, которой мы въ себя вдыхаемъ; будучи въ состояніи доставить одинъ другому совершенно счастіе; было бы смѣшно, не простительно объ чемъ и подумать нельзя, чтобы кто-либо одинъ изъ насъ захотѣлъ разлучиться; я всякой день открываю и обожаю въ васъ новыя прелести; бракъ.... Какое слово! нѣтъ, нѣтъ вы никогда не престанете быть владычицей моей души; правьте одной любовью, это владычество неимѣетъ конца.

Сказавъ вамъ о нѣжности, которая развѣ съ жизнію моей погаснетъ, долженъ ли говорить я о счастіи? Ваша участь будетъ участью любезнѣйшей и почтеннѣйшей женщины; естьли смерть вырветъ меня изъ объятій вашихъ, то всѣ имѣнія будутъ принадлежать вамъ.

Еще разъ скажу вамъ, не станемъ требовать совѣта у обычаевъ и обрядовъ сихъ наставниковъ однихъ глупцовъ; послушайтесь разума, природы вашего сердца: оно не можетъ насъ обмануть; повѣрьте въ томъ моему собственному опыту: уступимъ чувствамъ. Въ минуту, какъ къ вамъ пишу я, стою мысленно у ногъ вашихъ. Рѣшите мою участь; я увольняю васъ отъ подробностей формальнаго согласія. По моемъ возвращеніи изъ деревни я услышу приговоръ у ногъ вашихъ. Естьли вы не откажете себя видѣть, то довершите мое блаженство; тогда я не буду жить, какъ только чтобъ быть вашимъ любовникомъ, покланяться вамъ, обожать васъ до конца моей жизни. Но естьли присутствіе ваше запрещено мнѣ... Какой громовой ударъ! о Небо! должно ли отказаться отъ васъ навсегда?"

Вашъ в123;рный любовникъ.

P. S. "Мы примемъ распоряженія, которыя васъ уволятъ отъ простонародныхъ увѣщаній вашей любезной и почтенной матушки: въ такихъ дѣлахъ должно очень остерегаться просить совѣта у родителей; оставимъ простодушнымъ симъ людямъ узду предразсудковъ. Вы меня понимаете, моя любезная; клянусь, что любовь гораздо больше имѣетъ ума, нежели всѣ они, и мы ей повинимся, не правда ли? Скажите да! "

Нанси не успѣла прочесть сего письма, какъ побѣжала съ изступленіи приказать запереть ворота для безстыднаго Слеймана. Вѣтренность сей молодой особы не воспрепятствовала ей укрѣпишься въ добродѣтели. Она была довольна, не находя себя въ чемъ укорять: основываясь на семъ внутреннемъ признаніи она даже одобряла первыя свои идеи; мать ея напрасно старалась открыть ей глаза на ея легкомысліе и даже обращаться съ нею построже. Нанси употребляла свое обыкновенное оружіе, то есть она знала завести мать въ ея слабость и взять верьхъ. Ея нескромная суетность даже тщеславилась письмомъ Барона; она съ гордостію объ немъ говорила предъ знакомыми женщинами; -- она глазамъ ихъ представляла Слеймана побѣжденнымъ непріятелемъ, прикованнымъ къ ея колесницѣ, котораго побѣда придавала блескъ ея прелестямъ.

Она почитала сіе дѣйствіе самолюбія вѣрнымъ доказательствомъ своего остроумія и оправданіемъ внушающимъ почтеніе; кто хотѣлъ бы ее упрекнуть въ вѣтренномъ и легкомысленномъ повелѣніи; но довольно ли для торжества добродѣтели быть увѣрену въ совѣсти?-- Общее сужденіе возвышаетъ его, и не довольно быть невиннымъ для самаго себя; надобно быть такимъ и для другихъ.

Такое приключеніе должно бы служить для Нанси вѣчнымъ урокомъ, но она мало на него обращала вниманія; -- она переходила изъ слабости въ слабость и подпала подозрѣнію котораго незаслуживала; -- она позволила писать къ себѣ, не разсуждая о пагубныхъ слѣдствіяхъ, какія имѣютъ переписки ея пола; даже обвиняли ее будто она давала свиданія: всѣ наружныя виды уличали ее въ томъ, между тѣмъ какъ она была только виновата въ неосторожности къ послѣдствіямъ; -- совѣты, угрозы, слезы ея матери производили въ ней скоропреходящія дѣйствія; характеръ Нанси не могъ перемѣниться; суетность и вѣтренность овладѣли ею, и сіи два недостатка, къ которымъ свѣтъ имѣетъ слишкомъ много снисходительности, часто влекутъ за собою всѣ послѣдствія порока.

Спектакли составляли первыя удовольствія Нанси. Новая піэса привлекла ее въ Гай-Маркетской театръ; она обратила на себя взоры всего собранія; никогда искуство не поддѣлывалось ловче къ природнымъ красотамъ; на нее указывали какъ на образецъ вкуса въ нарядахъ; -- она поправляла даже французскіе моды; ея уборъ былъ въ сей день такой пріятности, которая дѣлаетъ красоту приманчивѣе нежели блескъ богатства. Одинъ молодой человѣкъ почувствовалъ больше всѣхъ, могущество прелестей Нанси. Онъ назывался Бантлей -- онъ недавно возвратился Капитаномъ изъ Леванта на кораблѣ, которой ему купилъ отецъ его. Довольно одной минуты, чтобы родиться страстямъ: -- Бантлей тотчасъ забылъ спектакль и -- все его окружающее. Онъ ничего нечувствуетъ кромѣ побужденія любви, поелику онъ былъ уже влюбленъ до безумія. Онъ не спускалъ глазъ съ Нанси; вся его душа съ его глазами была прикована къ сему единственному предмету; онъ горитъ желаніемъ знать имя, состояніе, домъ сей прекрасной незнакомки, -- все что онъ узнаетъ, воспламеняетъ его больше и подстрекаетъ его суетность: ему сказывали, что Нанси была изъ малаго числа тѣхъ обольстительныхъ женщинъ, которые довольствуются только завоеваніями, умѣютъ наружу выставлять остроуміе и таланты нравиться, изъ тѣхъ кокетокъ, которые гораздо опаснѣе сострадательныхъ красотокъ загрубѣлыхъ въ порокѣ; между тѣмъ Нанси вытѣснившись изъ кучи знакомцовъ и освободившись отъ разсѣянія, казалось прислушивалась къ словамъ матери, и въ скоромъ времени ни одной изъ нихъ не льзя было различить въ толпѣ собранія.

Бантлей довольно мучился, что бы доставить себѣ свиданіе, будучи водимъ равно добродѣтелію какъ и любовію, онъ вознамѣрился писать къ матери молодой Миссъ. Онъ представилъ въ семъ письмѣ объясненія необходимыя къ предположенной имъ цѣли, и сильно просилъ быть допущеннымъ въ число тѣхъ счастливцовъ, которые дѣлаютъ посѣщенія ея дочери, въ надеждѣ удостоиться ея руки; сдѣлали развѣдыванія и -- они были въ пользу Бантлея. Наконецъ онъ получаетъ желаемое позволеніе. Онъ летитъ къ Нанси и застаетъ мать одну. Планы сговора, близкій бракъ былъ предметомъ ихъ разговоровъ и -- сему новому любовнику отвѣчали въ словахъ короткихъ: что предложеніе его было для нихъ чувствительно; но что Нанси лишенная достоинствъ и богатствъ должна избирать.себѣ супруга, которой бы былъ свободенъ заключить скорой бракъ. Бантлей зависѣлъ отъ воли отца; а мать Нанси была слишкомъ умна; очень знала обязанности честности, чтобы воспользоваться слабостію молодаго, влюбленнаго человѣка; она нескрывала, что родители:имѣютъ другіе виды нежели ихъ дѣти, и -- что они при бракѣ часто смотрятъ только на одни равенства и отношенія счастія, а не на сходство нравовъ и любовь; -- она сказала: что Бантлей можетъ только явиться съ согласіемъ отца предъ глаза ея. Молодой человѣкъ смѣшался; не зналъ что отвѣчать; -- онъ зналъ непреклонность своей фамиліи, которая будучи неприступна для обольщеній любви: смотрѣла лишь на богатства и уважала его; отецъ его невыбиралъ въ невѣсты своему сыну, кромѣ дочери какого нибудь богача, которая бы съ щадливостію имѣла таланты копить деньги. Но Нанси, кромѣ красоты и добродѣтели ничего неимѣла, но и сію старались обезславить. Она вошла въ горницу: Бантлей былъ пораженъ ея прелестями. Онъ обѣщалъ все. Они понравились другъ другу; и -- Бантлей плѣненный своей повѣлительницей, удалился.

Нанси, будучи одна съ матерью, изъявляла свою радость. Она уже видѣла у себя супруга достойнаго любви: которой доставитъ ей и знатность и счастіе. Самые блистательные химеры представлялись ей воображенію, въ какомъ величіи покажется ея красота! Какъ унижены будутъ предъ нею другіе женщины, и -- какое удовольствіе торжествовать надъ ними! Такъ молодая особа на канунѣ сговора предается всей крайности восхищеннаго самолюбія; она боится потерять изъ виду сіи столь пріятныя сновидѣнія; и истинна не прежде извлекаетъ ее оттуда, какъ когда уже нѣтъ больше времени пользоваться пробужденіемъ.

Мать Нанси имѣла съ нею обращеніе долженствовавшее предостеречь ее отъ сѣтей; въ которые легко ей было впасть. Дочь моя! говорила ей сія добродѣтельная и чувствительная мать: "Я смотрю съ прискорбіемъ, что ты безъ всякаго сопротивленія уступаешь всѣмъ призракамъ обманывающимъ тебя; только великія несчастія научатъ тебя, и раскаяніе будетъ безполезно. Ты смотришь на Бантлея какъ на супруга, котораго счастливый рокъ тебѣ посылаетъ. Открой глаза, моя милая Нанси: мы не богаты; не красота: но богатство заключаетъ браки.-- Одно счастіе соединяетъ супруговъ. Отецъ Бантлея непозволитъ никогда чтобы сынъ его принялъ твою руку". И почему же -- сказала Нанси, не согласится онъ на прозьбы своего сына? я надѣюсь, что нѣжность, которую я внушила Бантлею есть вышше всѣхъ случаевъ и своенравій его фамиліи; развѣ не было примѣровъ.... Да, милая! вотъ это и приводитъ въ заблужденіе молодыхъ особъ нашего пола. Ты хотѣла мнѣ сказать: я это понимаю очень -- развѣ не было примѣровъ, что.Миссъ Гаришонъ вышла замужъ за Вице-Короля Ирландскаго; что Лордъ Старлей возвелъ въ достоинство Лэди, дочь своего Секретаря; Милордъ Герцогъ Пемброкскій женился на Миссъ Беллѣ. Остановись на сихъ изключеніяхъ столь рѣдкихъ: но посмотри только въ часть Вест-Минстерскую на число жертвъ неопытности и глупой суетности, которые всѣ впали въ бѣдность и уничтоженіе. Нѣтъ ни одной изъ сихъ молодыхъ несчастныхъ особъ, которая бы не была въ глубинѣ своего сердца увѣрена, что она могла бы быть женою одного изъ первыхъ Лордовъ. Наконецъ, моя Нанси, мы находимся въ такомъ положеніи, въ которомъ трудно поддержать намъ свое состояніе. Мы не можемъ принимать посѣщеній Бантлея, какъ только съ симъ условіемъ: что бы отецъ его вшелъ въ его планы; чтобы далъ ему свое согласіе. И я первая тогда благословлю сію страсть, которая приводитъ уже тебя въ заблужденіе... Дочь моя, страшись чтобъ сердце твое тебя не обмануло. Любовь для нашего пола есть источникъ многихъ бѣдствій и неизгладимыхъ проступковъ; именемъ дружбы (я не хочу брать на себя материнской важности), заклинаю тебя, милая Нанси, недовѣряй слишкомъ столь лестнымъ надеждамъ; послушай истинны -- она говоритъ моими устами этой истинны, которую юность старается отъ себя отразить. Повѣрь въ томѣ моимъ слезамъ, онѣ не могутъ тебя обмануть. Берегись зараждающейся страсти; которую сего дни легко еще подавить.

Нанси была тронута нѣжными сими совѣтами, -- она много разъ обнимала свою мать, и смѣшивала свои слезы съ ея: но спустя нѣсколько времени характерѣ ея обыкновенно бралъ свой верьхъ; она бросилась въ объятія призраковъ, которые ея воображеніе ей представляло. Должно ли это, чтобы человѣческой умъ любилъ заблужденіе? Онъ бѣжитъ упорно впереди его очарованій. Онъ есть то несчастное насѣкомое, которое безпрестанно возвращается къ пламени пожирающему его.

Влюбленный Бантлей сталъ смотрѣть не своими глазами и перемѣнилъ способѣ сужденія. Онъ льстится успѣхомъ скоро получить позволеніе своего отца, котораго до сихъ поръ онъ почиталъ неумолимѣйшимъ изъ человѣковъ. Онъ надѣялся, что время само доставитъ ему благопріятный случай, при которомъ онъ можетъ отважиться на, объясненіе. Въ ожиданіи сей минуты, онъ не думалъ запятнать еврей чести, употребивъ хитрость и обманъ. До какой степени страсть можетъ унизить насъ и -- въ какія постыдныя заблужденія вводитъ насъ любовь! Бантлей явился у матери Нанси, будучи подкрѣпленъ, по его словамъ, отцовскимъ согласіемъ; -- Онъ не прерывалъ больше своихъ посѣщеній; всякую минуту нѣжность его становилась живѣе и онъ излилъ пламя пожиравшее его.

Нанси старалась много утишить безпокойство своей матери которая наскучивъ наконецъ отсрочками и подложными отговорками объявила- въ слухъ: -- что Бантлей или долженъ поспѣшить жениться на ея дочери или совершенно отказаться отъ ихъ сообщества. Сіе рѣшеніе, котораго не льзя было избѣжать, было для несчастнаго любовника смертоноснымъ ударомъ. Онъ признался во всемъ своей любовницѣ, которая смотря на побудительную причину, простила ему сей обманъ. Она сама даже сдѣлалась участницей онаго; -- старалась сдѣлать мать свою игрушкою надежды, которая ее больше уже неослѣпляла; ихъ хитрости были безполезны. Новые жалобы запрещенія, гораздо рѣшительнѣйшія первыхъ, не являться какъ только къ олтарю, привели Бантлея въ отчаяніе: будучи побуждаемъ своимъ положеніемъ такъ какъ и чувствованіями, которымъ больше не могъ онъ противиться -- бѣжитъ къ своему отцу -- упадаетъ къ ногамъ его и -- орошаетъ ихъ слезами.

"Батюшка! вы видите меня у ногъ вашихъ, въ положеніи человѣка, который испрашиваетъ у васъ жизнь! -- Такъ, я прошу теперь у насъ жизни. Я сдѣлалъ ошибку, которую поправить не въ моей волѣ. Батюшка! я осмѣлился заложить сердце безъ вашего согласія.-- -- "Какъ! ты женился? прервалъ его старикъ грубымъ и суровымъ тономъ -- -- --" Нѣтъ! еще сіи священныя оковы несвязываготъ меня; но, батюшка! я желалъ бы приложить ихъ къ тѣмъ, которыми любовь оковала меня навѣки.... Я люблю примѣръ красоты, добродѣтели и прелѣстей..... "Богата ли она? -- -- -- "Ахъ, батюшка! сего только малаго отличія не имѣетъ она, я пришелъ.....-- Раздраженный отецъ оттолкнулъ своего сына: "желать соединиться съ дѣвушкою и безъ имѣній! затѣять о томъ одну идею! прочь съ глазъ! ты недостоинъ меня!-- "Батюшка!-- естьли бы ты былъ мой сынъ, то бы имѣлъ чувства гораздо возвышеннѣйшія -- "Развѣ ты не знаешь, глупенькой, что одно богатство доставляетъ намъ уваженіе? Таланты, заслуги, прелести ничего незначатъ безъ богатства.... Развѣ твои книги тому тебя не научили.-- Слабоумный! повѣрь въ томъ опытности; свѣту; -- Вотъ два наставника проповѣдующіе истинну; и -- гдѣ бы ты былъ, естьли бы я позволилъ романамъ вскружить себѣ голову? Я не имѣлъ ни шилинга. Твоя мать была дурна и низкаго происхожденія; я старался ей понравиться и женившись на ней сдѣлался богатымъ, счастливымъ; счастіе увеличивается по мѣрѣ богатства". Ахъ, батюшка! вы по этому не знали еще счастія. Какъ пріятно быть благодѣтелемъ предмета любимаго нами! Какое бы было для меня удовольствіе отмстить за Нанси несправедливости рока.... "Я не берусь льстить тебѣ въ твоемъ заблужденіи, ты меня знаешь. Я лишу тебя наслѣдства, естьли хоть одинъ разъ возвратится къ той женщинѣ; понимаешь ли меня?... Я оставлю тебѣ въ наслѣдство мое проклятіе, -- непоказывайся на мои глаза, какъ только твердо рѣшившись неговорить о сей романической любви; и -- забыть ее."

Бантлей пробормоталъ еще нѣсколько словъ задыхаясь отъ слезъ. Неумолимый старикъ оставилъ немилосердо его своему отчаянію.

Какія искушенія для души несчастнаго Бантлея! онъ не надѣется побѣдить страсти, которая ему такъ мила, и которая всякой день беретъ новыя силы. но какъ онъ увидитъ Нанси послѣ страшнаго приговора, произнесеннаго нечувствительнымъ. его отцемъ?-- снесетъ ли онъ ея присудствіе? и -- что онъ скажетъ матери, ожидающей съ нетерпѣніемъ заключенія брака, отъ котораго оба любовники должны отказаться?

Онъ сталъ грустить и его схватила сильная болѣзнь; одинъ изъ его друзей имѣлъ препорученіе извѣстить Нанси о его состояніи, не открывая ей причины болѣзни.. Въ первыя минуты выздоровленія старался онъ имѣть случай видѣться съ нею. Дочь и мать примѣтили въ немъ смущеніе, котораго не могли знать причины. Онъ поперемѣнно: то поднималъ глаза къ небу, то опускалъ на землю, то устремлялъ на Нанси и заливался слезами; посѣщенія его были не въ обыкновенныя часы: казалось, вѣчное безпокойство преслѣдовало его. Когда заговаривали о бракѣ, которой бы должно ему ускорить, тогда онъ измѣнялся въ лицѣ и отвѣчалъ прерывающимися и несвязными словами. Нанси сама брала участіе въ безпокойствѣ -- глубокая меланхолія помрачала ея природную веселость; она неимѣла уже прежней живости и рѣзвости.

Мать ея встревоженная ея состояніемъ и наскучивъ обѣщаніями, которыя неимѣли никакого слѣдствія, сыскала средство утаить отъ дочери своей отсудствіе и, пошла утромъ къ отцу Бантлея: введена будучи въ его горницу, она проситъ его на минуту на тайный разговоръ. Сіттарикъ велѣлъ выйтишь своимъ слугамъ. Она была поражена пышностію богатства, которое блистало въ его домѣ и предчувствовала уже невыгодное для себя предсказаніе. Неизвѣстно по какому случаю богатство внушаетъ къ себѣ почтеніе а особливо въ бѣдномъ. Сія то униженность увеличиваетъ гордость богача и заставляетъ его думать: что его положеніе есть одно изъ первыхъ отличій природы. Естьли бы несчастливецъ 6ылъ твердо увѣренъ, сколько величественно сносить бѣдность неунижаясь, то бы онъ показалъ больше достоинства и его видъ приводилъ бы тогда въ смущеніе богача. Мать Нанси не знала сей твердости, которою ей должно было вооружить ея.; она приняла на себя скромный видъ, и прерывающимся голосомъ, государь мой! сказала старику, котораго гордость увеличивалась до мѣрѣ того какъ она теряла смѣлость свою., я мать той особы, которую сынъ вашъ ищетъ въ супружество; онъ увѣряетъ, что это съ вашего согласія...-- "Какъ! не о Миссѣ ль Нанси, говорите вы?" Объ ней самой, государь мой! ея честность, мои уроки, мои примѣры, наше достоинство... -- -- -- "Перестаньте, сударыня! сынъ мой подло обманулъ васъ, и -- онъ неизбѣжитъ наказанія, имъ заслуженнаго; я не только неодобрилъ его глупости, но при томъ строго запретилъ ему видѣться съ вашей дочерью. Она не для него создана; и я удивляюсь, какъ вы могли себѣ вообразить, что бы такой бракъ былъ по моему вкусу. Счастіе положило между нами такое далекое разстояніе. Естьли ваша.дочь имѣетъ умъ, то можно ее приставить куда нибудь къ мѣсту и доставить состояніе: но естьли она будетъ тереться въ мои невѣстки, то мы заставимъ васъ обѣихъ раскаяваться.

Несчастная мать, огорченная сими обидными, для ея, словами, хотѣла отвѣчать: но только слезы лились ручьями изъ ея глазъ; она потеряла употребленіе чувствъ. Вышедши изъ своего обморока она находитъ себя одну въ горницѣ и спѣшитъ выйтить, неся въ сердцѣ смертную рану; пришедши домой, она ищетъ глазами своей дочери и, ей подаютъ письмо:

"Неимѣя столько силъ, чтобы съ вами говорить, ниже что бы снести ваше присутствіе, я писать къ вамъ вознамѣрилась. Мрачная печаль снѣдавшая меня нѣсколько времени и которую я немогу больше переносить; глаза мои обремененные вѣчнымъ токомъ слезъ; всѣ признаки приближающейся смерти, которой я ожидаю съ нетерпѣніемъ, вынудили у меня мучительное признаніе..... Что я хочу сказать? что вы услышите? Самая почтеннѣйшая и самая нѣжнѣйшая мать оскорблена.-- Такъ! я измѣнила Небу, вамъ и себѣ самой: знайте, матушка! естьли я достойна еще произнести сіе имя, которое составляло все мое блаженство; когда я была невинна; -- Знайте, что я достигла верьха заблужденій. Бантлей любилъ меня слишкомъ много. Онъ васъ обманулъ, увѣряя, будто имѣлъ позволеніе отца своего искать моей руки; -- онъ не только не получалъ его, но ему запрещено даже думать обо мнѣ, видѣть меня, но хранить одно воспоминаніе о несчастной Нанси. Я вамъ необъявила сего ужаснаго запрещенія. Я сама его принудила: молчать объ этомъ, измѣнять истиннѣ и увѣрять васъ въ семъ согласіи, въ которомъ намъ навсегда отказали. Я старалась заглушить угрызенія совѣсти Бантлея. Сколько разъ порывался онъ упасть къ ногамъ вашимъ и обвинить себя во лжѣ, которой любовь была единственнымъ побужденіемъ. Матушка! вы сами любили; мой отецъ былъ милъ для васъ: вы чувствуете, что мы виноваты противъ нашей воли и -- я тысячу разъ виновнѣе Бантлея. Не должны ли вы были имѣть всей моей довѣренности? Вы были самымъ лучшимъ моимъ другомъ; -- но я.презрѣла материнскую нѣжность -- дружбу, законы. Обвиняйте меня во всѣхъ преступленіяхъ -- я сознаюсь въ нихъ: поелику утаила отъ нѣжной матери проступокъ, за которой, можетъ быть, заплачу очень дорого. Вы должны меня выслушать -- у ногъ вашихъ заливаясь горькими слезами произношу я слова сіи: Матушка! Бантлей мой супругъ!!..."

Какъ! они обвѣнчались? вскричала сія несчастная мать упавъ въ обморокѣ изъ котораго едва вышла!

"Такъ! мы соединены вѣчными узами, которые благословеніе ваше сдѣлаетъ священнѣйшими и -- неразрывнѣйшими, -- Нанси и Бантлей между тѣмъ подоспѣвъ, упали къ ногамъ и произнесли сіи послѣднія слова, омочая землю своими слезами; Нанси покрывала поцѣлуями руки своей матери и сжимала ихъ въ своихъ рукахъ. есчастная/сія женщина открыла глаза произнеся крикъ. Ахъ, матушка! вы насъ не прощаете? сказала ей Нанси. Бантлей продолжалъ: мы просимъ у васъ прощенія такъ -- какъ единственнаго утѣшенія могущаго удержать насъ въ жизни.-- -- Подумайте, сударыня! что вы наша мать; что я за честь себѣ поставляю носить имя вашего сына.-- Ахъ, не уже ли вы будете столько жестокосерды, какъ мой отецъ?...-- -- У меня нѣтъ больше отца!-- какъ вы могли притворяться до такой; степени? Ахъ, государь мой! не уже лк я заслужила, чтобы такъ со мною поступали? И ты, моя дочь, ты осмѣлилась дать тайное обязательство, презрѣвъ материнскую власть и довѣренность!...-- Развѣ я ее незаслужила,-- неблагодарная дочь? при сихъ словахъ слезы полились ручьями; она успокоившись опять обратила рѣчь къ Бантлею: знайте;, государь мой, что я сію минуту видѣла, вашего отца., который вонзилъ кинжалъ въ грудь мою, сказавъ съ обиднымъ презрѣніемъ, заставившимъ почувствовать мое положеніе, что моя дочь не должна и думать о предложеніи вашей руки,_:и -- въ сію минуту какъ я умираю обремененная уничиженіемъ и тоскою -- вы доканчиваете мое убійство! Ахъ, несчастные! чѣмъ вы будете?-- Она обнимала ихъ поперемѣнно, заливаясь горькими слезами и потомъ продолжала: такъ, вы мои дѣти, я уже забыла все то, что вы мнѣ сдѣлали; -- какая будетъ ваша участь? Вы должны будете во всемъ принуждать себя; видѣться только украдкою; страшась безпрестанно бѣшенства, отца., непремѣннаго въ своихъ намѣреніяхъ и котораго богатство сдѣлало неприступнымъ; и ты, моя дочь! ты обязана таиться, что ты жена! что ты мать!-- Мнѣ. остается мало жить и -- я умру, увѣрена, что вы оба будете несчастны.

Съ сей минуты увеличивающаяся слабость болѣе и болѣе изнуряла ее. Она хотѣла сдѣлать выговоръ своей дочери, но материнская нѣжность одерживала верьхъ. Всякой разъ, когда она видѣла Бантлея, который посѣщалъ ихъ только ночью, такъ какъ преступникъ опасающійся быть открытымъ, чувствовала она смертные переломы. Она безпрестанно говорила: дочь моя! вотъ куда завели тебя легкомысліе и непростительная слабость. Добродѣтель никогда неиспытываетъ такихъ страховъ. Создана ли я для того, чтобы не смѣть признать своего зятя?

Сія мать достойная состраданія не могла противиться толикой печали и впала въ болѣзнь;-болѣзнь сія, не смотря на попеченія ея дочери, сдѣлалась опасною. Дѣла принудили Бантлея удалиться на нѣсколько дней. Напрасно спрашивала его теща. Ну, такъ и быть, сказала она Нанси, усугубляющей около ея свои старанія, всѣ пособія, которыя ты мнѣ доставляешь развѣ только нѣсколькими минутами замедлятъ конецъ полагающій предѣлъ моимъ несчастіямъ. Нанси, ты сократила мою жизнь! но я нехочу обвинять тебя въ моей смерти: я должна еще благодарить тебя. ты освобождаешь меня отъ слезѣ быть свидѣтелемъ несчастій для тебя предопредѣленныхъ. Я предвижу для тебя цѣпь злоключеній.... Твое легкомысліе -- твоя малая довѣренность къ совѣтамъ нѣжнѣйшей матери довели тебя до сего страшнаго предѣла: ты вспомнишь обо мнѣ, дочь моя! но поздо. Бракъ, заключенный подъ такими несчастными отношеніями низринетъ тебя въ бездну неизбѣжныхъ золъ; дай Богъ, что бы мои предчувствія были только пустые страхи! Я вижу тебя вѣчно гонимую разъяреннымъ тестемъ. Богатые люди не знаютъ природы. Естьлибъ ты его тронула! естьли бы мужѣ твой неизмѣнилъ первымъ своимъ чувствіямъ. Пусть твои дѣти не подражаютъ тебѣ!

Нанси въ семъ мѣстѣ склонила "олову на руку своей матери и окропляла ее своими слезами. Ты меня любишь, сказала мать, протягивая: къ ней свои руки: я объ этомъ никогда не сомнѣвалась; но твой характерѣ погубилъ меня -- онъ погубитъ и тебя. Сіе ужасное представленіе ускоряетъ минуту, которая разлучаетъ насъ; я чувствую ея приближеніе... Дочь, моя! ты никогда не была такъ любезна моему сердцу, и -- -- я не увижу уже Бантлея.-- Я не увижу своего зятя! увѣрь его, что я умираю прощая его и тебя...... И любя васъ обоихъ. Нанси не забудь своей матери.........

Она немогла продолжать; ея послѣдній взоръ устремленъ былъ на дочь, которая смотрѣла на ея послѣднее издыханіе и -- которая; готова была слѣдовать во гробѣ за своей матерью. Ее хотѣли вывесть изъ горницы, чтобы удалишь отъ ея столь трогательное зрѣлище. Она противилась всѣмъ усиліямъ -- безпрестанно порывалась къ смертной постели обнимать.свою мать;.говорила къ ней такъ какъ будто она могла, ее слышать: въ благодарность за всѣ попеченія, и за любовь., которой я "такъ мало стоила -- Я отняла у васъ жизнь! Дочь ваша пронзила вамъ грудь! вотъ плодъ моей непокорности, моего легкомыслія, моихъ не простительныхъ заблужденій. Ахъ! можетъ ли смерть моя, ихъ загладить?-- Не навлекла ли я уже на себя всѣхъ злополучій, которыми вы мнѣ грозили? Естьли жестокосердый старикъ узнаетъ о нашемъ бракѣ -- станетъ преслѣдовать насъ, принудитъ своего сына!... Естьли Бантлей перестанетъ любить меня!... И чѣмъ я занимаюсь въ то время, когда бы должна больше желать разрушенія бытія, которое для меня столько теперь ненавистно? Я причинила смерть моей матери, пусть погребутъ меня съ нею. Никогда, нѣтъ, никогда я неразлучусь съ нею. Я пойду за нею во гробѣ; ея грудь откроется еще на слезы своей дочери (въ сіе время пришелъ Бантлей)! Подойди, посмотри на дѣйствіе несчастной страсти. Ты лишилъ меня моей матери, безъ тебя -- безъ твоей роковой нѣжности она бы жила еще, я бы ее не оскорбила: ты разрушилъ мое счастіе -- заставилъ забыть меня мои должности -- презрѣть права природы, любви, разсудка, добродѣтели..... Прости, любезный супругъ! прости, я одна виновата; мнѣ должно было открыть глаза -- испытать себя и -- знать, что удѣлъ несчастливыхъ -- неизвѣстность, а не брачные узы... Разорветъ ли ихъ Бантлей? Никогда! отвѣчалъ ея мужъ, бросившись къ ея ногамъ. Клянусь здѣсь смертію твоей, матери, самымъ Небомъ, что я вѣчно буду тебя любить.-- Бантлей! она умерла, призывая своего сына; и желала въ послѣдній разъ вздохнуть въ твоихъ объятіяхъ -- мы ее больше не увидимъ!

Бантлей неменьше печалился какъ и жена его. Бракъ ихъ сохранилъ всѣ прелести любви. И чего не усладитъ сія страсть? какое облегченіе! какое утѣшеніе для двухъ любящихся особъ, естьли они могутъ смѣшивать свои слезы, вздыхать вмѣстѣ и сообщать одинъ другому свою тоску! сіи удовольствія неизвѣстны въ счастіи. Природа предоставила несчастнымъ удовольствія, въ которыхъ отказана любимцамъ фортуны.

Нѣжность двухъ супруговъ становилась со дня на день живѣе, но Бантлей мучился скрывая глубокую тайну, -- союзѣ, которой Небо освятило; эта скрытность отравляла, дни его мрачной меланхоліей, которую онъ напрасно силился отогнать. Онъ опасался что бы его жена этого.не примѣтила. Рожденъ добродѣтельнымъ и строгимъ выполнителемъ своихъ должностей -- онъ раздираемъ былъ внутренними упреками; онъ долженъ былъ скрывать отъ отцовской власти сіи узы, которые составляли блаженство ево жизни; этотъ проступокъ, въ важности котораго онъ нетаился, преслѣдовалъ его повсюду; часто подходилъ онъ къ своему отцу въ намѣреніи упасть къ его ногамъ, и объявить ему все, но возвращался назадъ несказавъ ни слова, которое бы клонилось къ сему предмету. Наконецъ онъ рѣшился ввѣрить свое положеніе дядѣ, котораго онъ наибольше любилъ. Сей добрый родственникъ назывался Берклеемъ, -- онъ уже одинъ разъ спрашивалъ у своего племянника причины печали, которою видѣлъ его удрученнаго... Берклей имѣлъ посредственное состояніе, былъ чувствителенъ, и несмотря на его малое имѣніе, уважаемъ Бантлеевымъ отцемъ. Молодой человѣкѣ воспользовался первымъ случаемъ что бы открыть ему свое сердце и чтобы сбросить съ себя у такъ сказать, ношу, которая столько тяготила его; онъ разсказалъ ему всѣ произшествія даже до малѣйшаго обстоятельства. Бантлей въ сихъ словахъ выразилъ всю свою душу, живо представилъ грусть, какую о-въ чувствуетъ женившись безвѣдома своего отца; неизмѣнную любовь, которою онъ привязанъ къ Нанси, свое чрезмѣрное желаніе у ногъ родителя излить раскаяніе и свои слезы. Онъ описывалъ портретъ своей супруги безъ всякой лести; наконецъ онъ припомнилъ ему прежнее свое поведеніе, которое до сихъ порѣ ничѣмъ не была замарано. Онъ особливо просилъ что бы жена его представлена была отцу, что бы имъ позволено было обнять его колѣни и -- что бы онъ далъ имъ свое согласіе и свое благословеніе, которое для нихъ было дороже всѣхъ богатствѣ. Берклей выслушалъ его съ участіемъ, симъ удѣломъ сострадательныхъ сердецъ онъ сперьва пользуясь важностію, которую позволяло ему его титло^, сдѣлалъ выговорѣ своему племяннику за поступокъ противный законамъ и правамъ крови наконецъ онъ смягчился и обѣщалъ ему ходатайствовать у его отца..

Бантлей предался обольщеніямъ надежды онъ старался, вдохнуть въ Нанси нѣкотораго рода обвороженіе, которое закрывало отъ нее справедливые страхи ею предчувствуемые.

Дядя сдержалъ слово: онъ не замедлилъ увидѣться съ своимъ братомъ. Онъ прямо началѣ ему говорить о его сынѣ, и употребилъ всю силу чувствованій, чтобы склонить его въ пользу сего несчастливца. Старикѣ былъ нечувствительный. Онъ противуполагаетъ всему, что Берклей ни говорилъ, холодное и гордое презрѣніе и тѣмъ больше еще безпокоился, поелику онъ зналъ всѣ прошедшіе слабости Нанси. Онъ ее видѣлъ на гуляньяхъ, въ спектакляхъ; онъ зналъ что Англія и до сихъ порѣ отзывается обѣ ней не въ ея пользу. Ея пристрастіе къ кокетству, -- толпа ея обожателей, приключеніе съ Барономъ всѣ различные обстоятельства ея вертопрашества, ничто не ушло отъ свѣденія Бантлеева отца; сверьхъ того съ долгато времени загрубѣвъ въ нечувствительности; онъ довѣрялъ мало добродѣтели, а особливо женской. Онъ почиталъ своего сына сумасшедшимъ, игрою коварствѣ хитрой кокетки. Онъ взялъ перо съ хладнокровіемъ ужаснѣйшимъ самаго бѣшенства и написалъ сіи слова къ Бантлею:

"Естьли бы ты имѣлъ одно минутное только заблужденіе съ женщиною, которая стоила бы знакомства, и естьли бы сія погрѣшность завела тебя въ нѣкоторыя долги, я бы удовлетворилъ твоимъ заимодавцамъ и можетъ быть простилъ бы тебя. Но ты женился безъ моего согласія. Ты нарушилъ уставы природы, религіи; я никогда не прощу тебя. Я оставляю въ наслѣдство тебѣ, женѣ твоей, дѣтямъ твоимъ мое вѣчное проклятіе, -- вотъ все то чего ты долженъ отъ меня надѣяться! Страшись показываться на мои глаза; забудь, что ты мой сынъ, такъ какъ и я уже забылъ, что я твой отецъ."

Сіе письмо поразило Бантлея смертнымъ ударомъ; онъ однако еще льстилъ себѣ, что время само доставитъ примиреніе, котораго теперь не могъ онъ получить; онъ нанялъ довольно опрятной покойчикъ для своей супруги и спустя два мѣсяца онъ предпринялъ путь къ гаванямъ Левантскимъ"

Бантлей раздѣлился на многіе компаніи: онъ неимѣлъ времени узнать себя, войтить въ свое сердце. Онъ весь предался задумчивости, стрѣла ревности раздирала его сердце. Едва успѣлъ оставить свою жену, какъ сія страсть до сихъ поръ бывъ нѣма, дала сигналъ и обнаружила свое опустошеніе. Онъ припомнилъ себѣ тѣ невыгодные слухи, которые носились о Нанси; прежнія ея знакомства въ Лондонѣ представлялись ему въ ужасномъ видѣ. Онъ зналъ, что супруга его была жива, весела, любила разсѣянность, свѣтъ, похвалы и -- подозрѣніе родилось въ немъ. Надобно признаться, что легкомысліе Нанси казалось оправдывало сіе мнѣніе. Священныя мысли внушенныя смертію ея матери исчезли съ ея печалію и она опять возвратилась къ своему вѣтренному и легкомысленному характеру. Толпа волокитъ, которыхъ единственное занятіе состоитъ въ томъ, что бы обольщать женщинъ -- посѣщали ея туалетъ. Словомъ сказать: ея поведеніе приняло оборотъ меньше еще осмотрительный нежели каковъ онъ былъ прежде замужства -- сего дня на балѣ -- завтра въ оперѣ; -- перелѣтая съ праздника на праздникъ; изъ удовольствія къ удовольствіямъ, возвращаясь очень поздо, а иногда и цѣлые ночи проводя не являясь домой, такъ жила Нанси въ отсутствіи своего мужа. Сія нескромность возбудила худое мнѣніе въ людяхъ, у которыхъ она нанимала домъ. Сперьва они почли ее за женщину, которая неимѣла другаго состоянія кромѣ, удовольствія. Они думали, что Бантлей уѣхалъ навсегда подъ предлогомъ путешествія и -- что онъ ихъ обманулъ съ тѣмъ, чтобы, они обращались съ Нанси благороднѣе и почтительнѣе. Сія недовѣрчивость побудила ихъ къ розыскамъ. Но они узнали, что та, которую столь несправедливо подозрѣвали была связана съ Бантлеемъ законными узами, и что она ходила къ такимъ непорочнымъ женщинамъ, которыхъ. самое злословіе не имѣло чѣмъ упрекнуть. Но поведеніе Нанси не больше стало тѣмъ оправданно; всѣ наружные виды обвиняли ее. Сосѣди ея и думали и отзывались объ ней только съ худой стороны. Они жаловались, что она нарушаетъ ихъ покой. Хозяйка ея не могла- удержаться, чтобы не напомнить ей объ этомъ. Чернь чувствуетъ себя утѣшенною нѣкоторымъ образомъ въ низкой своей долѣ, когда она получаетъ право судить о вышшихъ себя и давать имъ совѣты; тогда возвращаетъ себѣ первобытное равенство, которое своенравіемъ и можетъ быть несправедливостію условій отнято у нее, и она всегда во зло употребляетъ сіе преимущество. Справедливо что Нанси сама навлекла сію укоризну, которую ея самолюбіе едва перенесть могло. Хозяйка ея представила ей самымъ учтивымъ образомъ, что она еще молодая дама; что для ней предосудительно въ отсудствіи ея мужа принимать посѣщенія; она просила ее примѣчать сколько свѣтѣ любитъ бранить! что ей должно беречься подавать соблазнѣ сосѣдамъ и ей самой, которой самая малѣйшая вещь возбуждаетъ; она окончила сіе увѣщаніе прикрасивъ его всѣми простонародными выраженіями, прося у госпожи Бантлей въ своей вольности извиненія.

Можно напередъ угадать, что сіи слова были худо приняты отъ Нанси. Надѣясь на добродѣтель, которую она сохранила посреди самой вѣтренности и кокетства, она бы отвергнула совѣты самаго просвѣщеннѣйшаго мудреца; -- но урокъ отъ простой женщины, -- это было непростительное униженіе, смертельная обида для чувствительности Нанси; посему она отвѣчала однимъ негодованіемъ и презрѣніемъ. Она мало смотрѣла на слога тѣхъ, которые ея незнали; она презирала сужденія простой черни; однако для своей пользы сказала она сей неосторожной женщинѣ, чтобы она по своей болтливости не разгласила еще болѣе столь пагубныхъ злорѣчій; она соединила угрозы съ грубыми словами.

Нанси неуспѣла выговоритъ, вдругъ встала съ сердцемъ и обратившись спиною къ хозяйкѣ приказала ей выйтить. Уступивъ движеніямъ гордости и досады она должна было также повиниться гласу разума. Ослѣпленіе и буйство страстей имѣютъ свои предѣлы въ благородныхъ душахъ; Нанси не смотря на ея умъ, на ея добродѣтель, старалась отвергнуть совѣты хозяйки, и показывать ей презрѣніе. Она предалась еще большему разсѣянію.

Бантлей окончивши свое путешествіе по прошествіи десяти мѣсяцовъ возвратился назадъ. Онъ полетѣлъ съ восторгомъ въ объятія своей супруги; всѣ подозрѣнія изсчезли; онъ чувствовалъ только пріятности любви, какъ вдругъ объявляютъ ему выбираться изъ квартиры. Онъ тотчасъ хотѣлъ знать отъ жены своей причину сего съ нимъ поступка а особливо когда онъ всегда неполна уплачивалъ деньги за постой. Нанси отвѣчала двусмысленно и съ замѣшательствомъ. Онъ бѣжитъ, разспрашиваетъ обо всемъ хозяйку, которой честность перевѣсила злой нравъ; она сперьва скрывала настоящую причину своего неудовольствія. Онъ примѣтилъ ея смущеніе. Ревность овладѣла его сердцемъ. Онъ проситъ, угрожаетъ, заклинаетъ сію женщину. Она колебалась нѣсколько минутъ и наконецъ призналась, что ея Госпожа видѣла много свѣта, что она часто оставалась до поздной поры въ городѣ, что спокойствіе и порядокъ выгнаны изъ ея дому со времени.... "Перестань, жестокая женщина! ты мнѣ насказала слишкомъ много..... Такъ-то пользуются моимъ отсутствіемъ! Вотъ чѣмъ платятъ замою любовь! Ахъ, родитель мой! родитель мой, ты теперь отомщенъ! услышь меня! услышь меня!..." Нѣтъ, ты еще не все сказала; меня обманываютъ, ругаются мною, говори неправда ли....? Не страшись показать мнѣ мое несчастіе -- разступившуюся пропасть готовую поглотить меня.. и на что мнѣ теперь жизнь? Она для меня ужасна! Нанси забыла меня, оставила, обезчестила. Онъ бѣжитъ къ своей женѣ: -- "Ты просверлила кинжаломъ мнѣ грудь! ты причинила мнѣ мученіе ужаснѣе самой смерти! Ахъ жестокая! ты отняла у меня мое спокойствіе, мое счастіе... " Онъ оставилъ ее съ торопливостію и послѣ нѣсколькихъ минутъ опять возвратился; просилъ прощенія въ своей горячности:-- "Сжалься надъ несчастнымъ, которой проситъ тебя нескрывать отъ него ничего: разскажи мнѣ все даже до малѣйшаго обстоятельства":-- ты мнѣ окажешь единственную услугу, ты спасешь мою честь.-- Я приму мѣры..... "

Хозяйка примѣтила, что она сказала много. Она старалась переувѣрить сего несчастнаго супруга, представляя ему: что Нанси винить можно только по наружнымъ видамъ, и что ее только можно упрекать въ томъ пристрастіи къ разсѣянію, которое обыкновенно имѣютъ молодые люди представляющіе какіе-либо лица на сценѣ свѣта.

Сіе поправленіе, поелику оно было столь, мало утвердительно, не могло уничтожишь, подозрѣній Бантлея. Самые слабые черты сего разговора очень, сильно поразили его и впечатлѣлись въ его сердцѣ. Онъ тотчасъ впалъ въ мрачную меланхолію и вышелъ изъ нее для того только, что бы уговорить хозяйку присматривать за всѣми шагами своей жены. Онъ упросилъ ее уступить ему домъ еще въ одинъ годъ; наконецъ онъ сказалъ, что весьма нужно для его спокойствія и его чести что бы ему объяснили сомнѣнія которые его раздирали; онъ предпринималъ новое путешествіе, которое не было продолжительно и не упустилъ напомянуть, что смотря по донесеніямъ, которые ему представлены будутъ по его возвращеніи, онъ рѣшится принять ему извѣстную сторону.

Бантлей въ своемъ разговорѣ соединялъ причины самые основательные съ сильными убѣжденіями. Онъ даже сулилъ большую награду. Сколько мы неразсудительно поступаемъ стараясь открыть истинны, которыя часто намъ бываютъ пагубны! Можно сказать, что какая то непреодолимая сила влечетъ человѣка къ несчастію. Съ другой стороны, хотя всегда почти означаетъ коварство и предосудительное неблагоразуміе супруга предаваться подозрѣніямъ; однако всякой день у насъ случается, что мы смотримъ на сію слабость такъ, какъ на доказательство честности и привязанности; сверьхъ того простой народъ имѣетъ какое-то отъ природы пристрастіе становиться при случаяхъ Необходимымъ; идея, что въ немъ имѣютъ нужду заставляетъ его величаться и вдыхаетъ въ него желаніе повелѣвать первымъ движеніемъ человѣческаго сердца. Сіи побудительные причины, не считая столъ сильной пружины -- интереса -- принудили хозяйку сдаться на предложенія Бантлея и обѣщать ему во всемъ точную вѣрность.

Бантлей чрезвычайно любилъ свою жену; сія ревность столь буйственная въ отсутствіи ея, становилась утихшею бурею и разогнанною однимъ взглядомъ Нанси. Онъ не могъ себѣ противиться когда еевидѣлъ. Онъ боялся что бы объясненіе ея не стоило ему слезъ и слеза его супруги пронзала его убійственною стрѣлою; другіе еще причины заставляли его молчать. Ему оставалось только нѣсколько дней быть въ Лондонѣ и онъ старался понравишься женѣ, которой недостатки придавали, можетъ быть, еще больше прелестей.

Живость кокетства придаетъ Много цѣны природнымъ прелестямъ, и гордость не меньше же участвуетъ какъ и любовь, чтобы взятъ сердце въ плѣнъ ни для чего неприступное. Бантлей имѣлъ столько силъ, что бы не напоминать объ этомъ; но различныя безпокойства, которыя онъ чувствовалъ изображались на лицѣ его. Онъ глубоко вздыхалъ, иногда прижималъ Нанси къ своему сердцу и проливалъ слезы, которыхъ причину напрасно старалась она узнать; -- наконецъ настала минута его отъѣзда. Послѣ. всѣхъ нѣжныхъ восхищеній онъ далъ ей слегка замѣтить свое мнѣніе. "Милая Нанси! сказалъ онъ ей съ ласковостію: я узналъ, что мой отецъ безпрестанно надзираетъ за нашими поступками. Его мнѣніе объ насъ зависитъ отъ тебя; -- мое счастіе въ твоихъ рукахъ. Онъ будетъ смотрѣть на сужденія какъ свѣтъ отзовется или въ твою пользу, или противъ тебя; естьли онъ несыщетъ ни въ чемъ тебя упрекнуть, какъ я объ этомъ и несомнѣваюсь.-- нѣтъ, я объ этомъ ни мало несомнѣваюсь продолжалъ онъ глядя, на свою жену пристально, тогда отецъ мой возвратитъ мнѣ свое дружество и я не буду уже имѣть нужды таскаться по свѣту искать богатствъ, которыя меня лишаютъ удовольствія жить близь того, что мнѣ мило. Мы соединимся-съ той минуты, что бы больше: не разлучаться.

Сіи послѣднія слова были сопровождаемы безпокойствомъ, котораго Бантлей немогъ скрыть. "Что ты хочешь чрезъ это сказать? прервала его Нанси. Ты уже много разъ въ своихъ разговорахъ касался до моего поведенія. Развѣ ты меня подозрѣваешь?" При сихъ словахъ она замѣчала всѣ движенія своего мужа, котораго замѣшательство! увеличивалось: -- "Такъ, ты, сумнѣваешся!... Ты, сумнѣваешся въ моемъ сердцѣ................ Бантлей бросился къ ногамъ ея. Всѣ мои мученія тебѣ извѣстны. Больше двухъ мѣсяцовъ какъ сіи фуріи раздираютъ меня. Нанси, неуже ли ты перестала любить меня? Не уже ли ты измѣнила супругу, чувствительнѣйшему любовнику? Нѣтъ, это невозможно."

Онъ ей разсказалъ о жалобахъ хозяйки. Нанси нетрудно было оправдаться. Она была невинна -- она была прекрасна;-- слезы катились изъ глазъ ея; ея супругъ обожалъ ее; -- "Бантлей ли меня подозрѣваетъ, меня обвиняетъ? Развѣ не можно видѣть обществъ и сохранить добродѣтель, или должно зарыться въ пустынѣ? Я готова туда бѣжать".-- "Я вѣрю, я увѣренъ, что ты меня любишь... Ахъ можетъ-ли ты меня не любить моя божественная Нанси? Я дышу для тебя только одной; для тебя единственно я лишаю себя удовольствія вести жизнь свою у ногъ твоихъ, -- для тебя я подвергаюсь вѣчнымъ опасностямъ, отваживаюсь, можетъ быть, невидѣть тебя больше, -- невидѣть тебя!.... Удалимъ сіе ужасное представленіе г предадимся сладкому предчувствію, которое меня одушевляетъ; я еще увижу мою Нанси занятую священными должностями, вѣчно любящую меня, примѣромъ супругъ.... Божественная женщина! недовольно быть добродѣтельнымъ въ своихъ только глазахъ, надобно, чтобы чистая душа просіяла еще въ глазахъ другихъ. Это есть источникъ гдѣ недовольно что бы воды были спасительны; они должны при сихъ благотворительныхъ качествахъ имѣть и прозрачность. Нанси непорочная совѣешь недовольствуется собственнымъ засвидѣтельствованіемъ. "

Бантлей тотчасъ былъ переувѣренъ; онъ обѣщалъ никогда невѣрить столь обиднымъ отзывамъ; они оба согласились почитать хозяйку подлымъ орудіемъ злословія. Клятвы въ вѣчной любви, нѣжнѣйшія ласки составляли прощаніе двухъ супруговъ. Бантлей, отправился, болѣе нежели когда либо, бы въ твердо увѣренъ, что онъ на всю жизнь уже излѣчился отъ тѣхъ пагубныхъ подозрѣній, которые составляли его мученіе и исполненъ нетерпѣнія скорѣе возвратиться въ объятія обожаемой жены., что бы больше не разлучаться.

Нанси, такъ сказать, сдѣлавшись вдовой другой разъ, почувствовала себя беременною; она имѣла несчастіе упасть и разрѣшишься отъ родовъ прежде времени. Младенецъ, котораго она родила ни мало непострадалъ отъ сего приключенія. Ей необходимо должно было перемѣнить образъ жизни. Вечеринки и балы были прекращены; предавшись самой себѣ, погрузилась она въ меланхолію. Послѣднія слова ея мужа такъ сильно впечатлѣлись въ ней, что она представляла его способнымъ ко всѣмъ ослѣпленіямъ ревности и склоннымъ къ самымъ несправедливымъ подозрѣніямъ. Рожденіе младенца наводило ей ужасъ, обстоятельства не были благосклонны истиннѣ. Между тѣмъ ея наклонность всегда влекла ея къ предосудительнымъ поступкамъ; мы увидимъ сей часъ сему несчастный примѣръ.

По случаю она встрѣтилась въ театрѣ съ одной дамой, которую она видѣла въ первой разъ. Во взаимномъ обращеніи они понравились другъ другу, и въ нихъ родилось чрезмѣрное желаніе короче познакомиться; сія дама сдѣлала первая приступъ. Она пришла къ Нанси, которая неосвѣдомясь ни объ чемъ больше, какъ только о жилищѣ незнакомки, обѣщала ее посѣтить.

Благоразумная и добродѣтельная супруга Бантлея узнавши собственнымъ своимъ опытомъ неспокойныя чувства мужа своего, могла ли сдѣлать столь грубую ошибку? Развѣ она не знала съ колики мы опасностями соединены знакомства? что одно уже неосторожно заключенное можетъ запятнать самую непорочную жизнь? что публика судитъ только по наружности, и мало заботясь выйтить изъ своего заблужденія, -- она любитъ больше обвинять нежели оправдывать; таковъ ходъ человѣческой злобы. Она одобряетъ съ сожалѣніемъ, напротивъ вкушаетъ сладкое удовольствіе ругая и злословля. Не уже ли зависть есть порокъ сосущественный нашей природѣ? или недостатокъ размышленія, которой бываетъ необходимымъ слѣдствіемъ злоупотребленія обществъ, -- мѣшаетъ намъ чувствовать до какой степени мы бываемъ несправедливы и злы.

Сія новая знакомка Нанси называлась Лэди Белтонъ. Она была вдова одного офицера умершаго въ Каролинѣ. Сія женщина будучи еще пригожа и которой хитрость гораздо превосходила ея пріятности вздумала поправить худое свое счастіе, хотя бы это было на счетъ ея чести; однако сколько она ни старалась это скрывать, но ея интриги сдѣлались нѣсколько извѣстными; начали доискиваться источника сей пышности, которую она такъ не кстати выставляла; да притомъ всѣ знали, что ея мужъ ничего неоставилъ ей изъ имѣній послѣ смерти. И нѣтъ никого, кто бы не долженъ дать отчетъ строгой публикѣ въ своихъ дѣлахъ. Одинъ видъ тайно оскорбляетъ ее и она часто мститъ заключая худо о средствахъ, которыя хотятъ скрытъ отъ ея любопытства. Она не ошиблась въ своемъ образѣ мыслей о Лэди Белтонъ; однако объ ней имѣли еще только сомнѣнія, которые очень достаточны уже,что бы лишить чести чувствительную женщину; на сему ничто уже не могло оправдать Нанси въ самыхъ снисходительныхъ глазахъ.

Они проводили цѣлые дни вмѣстѣ. Нанси, какъ это, по большей части случается у молодыхъ людей, которые въ первые минуты связи бываютъ весьма пламенны, открылась во всемъ своей пріятельницѣ безъ всякой осторожности. Лэди Белтонъ бывъ во всемъ другаго характера, которую лѣта научили притворству и разнымъ уловкамъ, ввѣрила ей, съ своей стороны, ложныя тайны.

Сія откровенность и сіе изліяніе души, изъ которыхъ порокъ всегда почти извлекаетъ для себя пользу, есть принадлежность одной добродѣтели и честности. Ей извѣстно было, что Нанси любила свѣтъ, уборы, разсѣяніе и, она начертила планъ ея погибели. Домъ Лэди Белтонъ недалеко отстоялъ отъ Парка Святаго Іоакима. Нанси, по слѣдствію ея несчастной судьбы, сидѣла подлѣ одного окошка; отрядъ Бонной Гвардіи проходилъ на улицѣ. Она подумала, что это означаетъ присудствіе Принцовъ, Королевской фамиліи, и побѣжала къ окну. Нѣкоторый человѣкъ оборотился посмотрѣть сюда и, увидѣвши Нанси, показалъ знакъ примѣтнаго негодованія. Какое разительное приключеніе для честной женщины! ей казалось что она примѣтила черты отца своего мужа и, въ томъ не обманулась. Это онъ былъ въ самомъ дѣлѣ. Онъ больше не сумнѣвался о безчестіи своего сына, поелику онъ видѣлъ свою невѣстку въ сообществѣ Лэди Белтонъ о которой онъ очень худо думалъ; грусть овладѣла Нанси. Она немогла узнать причины сего рода насмѣшки. Но глаза ея не надолго были закрыты. Лэди Белтонъ усильно просила ее остаться у себя отужинать съ однимъ ея родственникомъ недавно пріѣхавшимъ изъ Англинскихъ острововъ. Она имѣла слабость принять сіе приглашеніе. Сей ложный родственникъ, который назывался

Кавалеръ Бломштокъ, незамѣдлилъ обнаружить какое онъ беретъ участіе въ Нанси. Онъ безпрестанно превозносилъ ея красоту, завидовалъ счастію злого смертнаго, который любимъ былъ такою женою. Нанси думала, что это былъ приступъ одного учтивства: она отвѣчала на все это краснѣя. Привѣтствія сдѣлались живѣе. Она примѣтила, что Лэди Белтонъ обращалась съ Бломштокомъ съ такою осторожностію и уваженіемъ, котораго не бываетъ между родными и равными. Восхищеніе чужестранца увеличивалось. Бантлеева супруга приняла тонъ, который ей былъ приличенъ. Она противуставила ту высокую добродѣтель, которая часто изумляетъ и приводитъ дерзость въ замѣшательство. Между тѣмъ, Кавалеръ, вмѣсто того, что бы отступить, усиливалъ еще больше смѣлость. въ своихъ желаніяхъ;Нанси встала, бросивъ свирѣпый взглядъ на свою пріятельницу.-- "Сударыня! развѣ вашъ родственникъ незнаетъ, кто я?-- Позвольте мнѣ выйтить и оставить васъ навсегда:....-- " Она сдѣлала движеніе, чтобы уйтить. Лэди Белтонъ хотѣла остановишь ее за руку.-- "Напрасно, сударыня, вы силитесь меня удержать; -- мои глаза открыты, -- я очень вижу съ кѣмъ я.-- "Съ Англинскимъ дворяниномъ, которой васъ любитъ, произнесъ Кавалеръ бросившись къ ея ногамъ.-- Узнайте меня, сударыня! я не Бломштокъ, который ожидаетъ приговора своей судьбы у ногъ вашихъ. Я Лордъ П...-- "Лордъ П... прервала его Нанси, испуская крикъ. Какъ, Милордъ! это вы, пріобрѣвшіе уваженіе честнѣйшаго человѣка, ивы поступаете такъ съ женщиною, которая заслуживаетъ, кажется, лучшаго мнѣнія." -- "Встаньте, Милордъ, и позвольте мнѣ умереть далеко отъ вашихъ глазъ.,. " -- "Такое поношеніе... " Нанси не могла говорить больше и упала на креслы задыхаясь отъ вздоховъ и слезъ. Милордъ безпрестанно стоялъ у ногъ ея.-- "Я испрашиваю теперь у васъ прощенія.-- Я готовъ жертвовать самою жизнію, чтобы загладить свой проступокъ. Божественная Нанси! повѣрьте мнѣ, что я умѣю почитать добродѣтель.... Меня обманули. Нами играли обоими...-- " Онъ оборотился къ Лэди Белтонъ. "Я сыщу средство отмстить вамъ -- а вы, сударыня! продолжалъ онъ оборотившись къ Бантлеевой женѣ _tпозвольте мнѣ вашу руку и провесть васъ домой. Удалимся скорѣй изъ сего ненавистнаго дома.

Нанси пораженная печалію, полумертва, не зная куда она несла шаги свои, позволила Лорду проводить себя, который открывъ ей подробности злоумышленія безчестной Белтоны. Она-то описала свою пріятельницу такою, которой побѣда очень легка. Милордъ П... былъ влюбленъ въ нее до безумія, и сія Белтонъ увѣрила его, что при первомъ свиданіи онъ будетъ счастливымъ любовникомъ. Нанси узнала изъ сихъ словъ кто была сія Лэди и сколько уже молодыхъ особъ она погубила; у нее то первые Лондонскіе дворяне нарушали невинность и красоту. "Сударыня! сказалъ Милордъ, прощаясь съ Нанси, я открылъ вамъ чувство, котораго необѣщаюсь потушить. Ахъ! оставьте мнѣ удовольствіе хранить его въ глубинѣ моего сердца! это единственное счастіе, которымъ я буду наслаждаться; к естьли вы симъ необижаетесь, я даю въ томъ мое слово. Нѣтъ, никогда моя любовь не откроется. Я буду имѣть одно почтеніе и уваженіе къ вашей добродѣтели. Естьли вы, или вашъ мужъ будетъ имѣть какую надобность въ милостяхъ двора, я могу въ томъ оказать вамъ услугу, и тотъ случай доставитъ мнѣ великое удовольствіе; прощайте, сударыня! я знаю, что-должность налагаетъ на меня и на васъ! я удаляюсь навсегда отъ вашего присутствія, но вы мнѣ не меньше будете милы. Нестрашитесь больше разставленныхъ сѣтей Лэди Белтонъ..

Нанси невыходила изъ смущенія, успокоившись немного, она почувствовала новое сотрясеніе. Она дрожала отъ ужаса вообразивъ опасность, которой она подвергалась. "Вотъ! вскричала она, пропасть, куда завела меня моя нескромность -- моя неразсудительность и -- мои суетное пристрастіе къ обществамъ! какъ близка я была къ безчестію -- къ посрамленію. Я -- Бантлеева жена, любящая, его столь нѣжно -- я мать..." Сердце ея раздиралось при сихъ словахъ и она упала въ нѣкоторый родъ ничтожества; потомъ опомнившись продолжала: Возможно ли, что бы существовали гдѣ-либо чудовища подобныя Лэди Белтонъ?-- Льзя ли до такой степени во зло употреблять мою откровенность, мою дружбу? -- И съ какимъ видомъ показалась бы я тогда предъ своего мужа?-- Земля имѣетъ ли столь глубокія пропасти, чтобы сокрыть меня? Онъ бы меня никогда не увидѣлъ; я бы должна перенесть тысячу смертей. Несчастное дитя, какая была бы твоя участь?-- Женщина можетъ ли жить, есть ли она должна чего-либо краснѣть?..... Все совершилось, я не увижу больше сего проклятаго свѣта. Я отказываюсь отъ всего общества. Теперь мнѣ извѣстна причина для чего мой тесть показалъ сей видъ негодованія. Онъ меня видѣлъ съ сей преступной Лэди; онъ почитаетъ меня виновною! вотъ плодъ связей неосторожно заключенныхъ! несчастная, какъ мнѣ оправдаться предъ симъ старикомъ, который меня ненавидитъ -- который меня презираетъ? И естьли Бантлей станетъ подозрѣвать -- станетъ думать, что я ему измѣнила.

Сія женщина столь достойная сожалѣнія не могла перенести сей погрѣшности. Она совсѣмъ перемѣнила образъ жизни. Ея домъ сдѣлался безмолвною пустыней. Ея сынъ составлялъ всѣ ея занятія. Она кормила его собственною грудью и онъ такъ укрѣпился, что не льзя было разпознать, что онъ родился преждевременно; всякой взглядъ, которой она бросала на него былъ сопровождаемъ слезами. Она ожидала своего мужа съ нетерпѣніемъ и -- въ тоже время страшилась его увидѣть. Послѣ многихъ плановъ и нерѣшимостей она вознамѣрилась скрыть возрастѣ своего младенца отъ Бантлея. Ему было шесть мѣсяцевъ когда отецъ его возвратился изъ своего путешествія.

Нанси встрѣтила своего мужа съ радостными и нѣжными восторгами но -- смѣшанными съ безпокойствомъ, котораго она не могла скрыть. Бантлей примѣтилъ это.-- "Что съ тобою сдѣлалось, моя любезная Нанси?-- Было могъ нарушить наше счастіе?-- Я непримѣчаю въ тебѣ той ясности, которая обыкновенно сопутствуетъ чистымъ и невиннымъ удовольствіемъ! Тайный ужасъ обнимаетъ тебя!... Ты кажется отталкиваешь мои объятія!... Ты убѣгаешь моихъ взоровъ!..... Ты скрываешь отъ меня слезы!.... Нанси!... Нанси!"

Она упала въ слезахъ на руки своего мужа, котораго сердце готово было уже открыться для ужасной ревности: ласки прекрасной жены удалили прочь недовѣрчивость и подозрѣнія. Бантлей цѣлуетъ тысячу разъ младенца. Взглядъ на сіе прекрасное твореніе трогалъ -- восхищалъ его. Онъ желалъ больше нежели когда-либо примиренія съ своимъ отцомъ. Узнавши по возвращеніи своемъ, что отецъ его опасно болѣнъ вздумалъ пойтить броситься къ его ногамъ и -- онъ обѣщалъ своей женѣ возвратиться на ужинъ.

Бантлей среди своихъ ласкъ спросилъ о возрастѣ своего сына. Она старалась отклонить сей вопросъ. При выходѣ онъ увидѣлъ хозяйку, которая сдѣлала знакъ. Что бы онъ приближился. Онъ обѣщалъ своей супругѣ никогда неговорить съ сею женщиною, и даже убѣгать случаевъ видѣться съ нею. Ревность имъ овладѣла. Онъ забылъ слово данное Нанси. Онъ уступаетъ любопытному желанію, которое его вело, входитъ въ горницу хозяйки. Она побѣжала для осторожности запереть двери; внутреннее безпокойство овладѣло Бантлеемъ. Сія женщина подошла къ нему съ таинственнымъ видомъ; -- она припомнила ему то порученіе, которое онъ на нее наложилъ. Новые удары для сердца воспаленнаго ревностію; и присовокупила, что она противъ своей воли приняла столь чувствительное препорученіе, что только по его убѣжденіямъ -- по его прозьбамъ -- но его усильнымъ требованіямъ она согласилась увѣдомлять его обо всемъ. Бантлей переносилъ тысячу мученій. "Ну, говори! сказалъ онъ, говори!-- вырви у меня сердце.... Жена моя!.... Жена моя!...-- " Государь мой! я сама жалѣю о томъ, что вамъ должна открыть. Но вы человѣкъ обходительный.-- "Продолжай! я обиженъ?-- Моя честь запрещаетъ мнѣ скрывать и малѣйшее обстоятельство.-- Разскажи, разскажи мнѣ все.-- " Сынъ вашъ.... "Ну хорошо, сынъ мой ".... Для меня весьма чувствительно причинять вамъ сію печаль... Онъ не доносокъ..... Громовой ударъ поразилъ Бантлея. Онъ упалъ на стулъ поднимая руки къ небу не имѣвши больше силъ говорить.-- Я нѣсколько разъ хотѣла, сказала хозяйка, посмотрѣть сего младенца, но госпожа моя всегда удаляла меня съ презрительною гордостію. Бантлей нѣсколько минутъ находился въ такомъ смущеніи; -- наконецъ онъ поднялъ голову и произнесъ сіи слова съ мрачнымъ тономъ. "Онъ не мой сынъ!" и прохаживался съ бѣшенствомъ по горницѣ.-- "Страшись приближаться ко мнѣ! я самъ себя не узнаю....-- Я дамъ тебѣ почувствовать... Жестокая! ты сдѣлала мученіе моей жизни.... Этотъ младенецъ не мой сынъ! Вотъ для чего скрывала всегда отъ меня возрастъ сего ненавистнаго творенія и еще прибѣгала ко мнѣ съ ласками -- съ вѣроломными ласками, класть его въ мои объятія, этотъ памятникъ моего поношенія... Твоей невѣрности -- твоей неблагодарности...! Ахъ! ты умрешь отъ моей руки, преступная жена! Я умерщвлю тебя самъ -- тебя -- и сей проклятой плодъ твоей измѣны, твоего страшнаго преступленія.... Обоихъ васъ.... Я упьюсь вашею кровью. Я насыщусь симъ зрѣлищемъ." Онъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ, что бы войтить въ горницу своей супруги. Хозяйка старалась его удержать. Онъ остановился и упалъ залившись весь слезами. Ты плачешь несчастный! ты неимѣешь силъ отмстить за себя!... Но ты обезчещенъ!... Спустя минуту, онъ раздумался. "Уйдемъ, оставимъ сію жертву стыду, угрызеніямъ совѣсти -- угрызеніямъ, которые сами вступятся за меня.... Отмстятъ за меня.... Которые вѣчно будутъ ей представлять и ея преступленіе и -- ея любовь... Пойдемъ къ своему отцу. Онъ узнаетъ всѣ мои несчастія; я довольно наказамъ: -- онъ меня проститъ -- онъ мнѣ возвратитъ свою нѣжность.... И нѣжность Нанси! Вотъ дѣйствія его проклятія!.. "

Въ семъ смущеніи направляетъ онъ шаги къ дому своего отца; вездѣ примѣчаетъ безпокойство и тихо входитъ. Какой предметъ для глазъ Бантлея. Отецъ его лежалъ на смертномъ одрѣ окруженъ своею фамиліею; онъ испускалъ послѣднее дыханіе. "Батюшка! вскричалъ Бантлей " Такъ отвѣчалъ ему одинъ изъ его братьевъ, твоя безразсудная женидьба ускорила его конецъ; его послѣднія слова къ тебѣ выражали гнѣвъ. "Какъ! отецъ мой умеръ съ чувствами ненависти къ своему несчастному сыну!-- " Онъ тебя лишилъ наслѣдства. "Что мнѣ въ вашемъ имѣніи -- наслѣдствѣ. Я пришелъ.... я пришелъ обнять родительскія колѣна, вновь выплакать, его нѣжность -- умереть у ногъ его... Безчеловѣчные братья! я не хочу отъ васъ ничего, спорьте между собою о имѣніи моего отца. Позвольте только мнѣ умереть въ семъ домѣ, который видѣлъ мое рожденіе -- гдѣ я былъ столько счастливъ.... Ахъ батюшка! " онъ бѣжитъ къ его постели; но дядя, которому онъ всегда былъ милъ, остановилъ -- обнялъ его -- говорилъ съ ласками стараясь его утѣшить. Начали читать завѣщаніе, онъ неслышалъ ни одного слова; ужасное донесеніе, которымъ хозяйка поразила его сердце, наполняло его всего. Онъ представлялъ себя игрушкою презрительной женщины, которая лишила его родныхъ, счастія, чести. Онъ приближился къ покрывалу, которое отнимало отъ глазъ его того, кому онъ одолженъ былъ жизнію, который его воспиталъ и -- котораго онъ оскорбилъ поноснымъ своимъ бракомъ. Сколько ударовъ вдругъ поразило его; онъ вышелъ изъ сего омертвѣнія тогда только когда перестали читать. Берклей думалъ, что сіе смущеніе, въ которомъ онъ находилъ своего племянника, было произведено въ немъ симъ извѣстіемъ, которое онъ теперь лишь услышалъ. Отецъ его оставилъ ему въ своей духовной одну Гвинею; добродѣтельный сей родственникъ отвелъ его въ ближнюю комнату. Другъ мой! сказалъ онъ ему, не тужи, я еще нѣсколько имѣю и, все что я имѣю, естьли ты будетъ имѣть въ чемъ нужду -- принадлежитъ тебѣ.-- Ахъ дядюшка! я имѣю нужду въ одной смерти. Я не объ наслѣдствѣ отца моего сожалѣю -- я уже вамъ сказалъ, мнѣ одна любовь его нужна, онъ возвратилъ бы ее, онъ сжалился бы надъ моимъ состояніемъ, я бы открылъ ему всѣ мои мученія.-- Поведеніе твоей жены; -- Поведеніе моей жены....-- Со дня на день больше раздражало его, ея безчестіе публично. Что вы говорите -- Весь Лондонъ примѣтилъ ея связь съ женщиною потерявшею уваженіе, а.... Любезной племянникъ, я недолженъ отъ тебя ничего скрывать. -- Нѣтъ... Нескрывайте отъ меня ничего.... Нескрывайте отъ меня ничего... Пусть я узнаю все... Пусть я перенесу тысячу смертей.-- Безчестная Лэди Белтонъ сама разсказывала сіе приключеніе и увѣряла: что у нее назначаемы были свиданія, и что Лордъ П..,. Перестаньте дядюшка: Я знаю все,-- я знаю все... Теперь я не удивляюсь для чего сіе ненавистное дитя.... И я его держалъ въ моихъ объятіяхъ! этого довольно.... Этого довольно!.. Ручей слезъ прервалъ сіи слова. Онъ продолжалъ опять съ бѣшенствомъ. Всѣ мои несчастія вамъ извѣстны; такъ, я не послушалъ своего отца. Я заключилъ безъ его согласія союзъ приковавшій меня къ вѣроломству -- къ преступленію. Я сдѣлалъ все для жены, которую я обожалъ, которой я поклонялся. Я невоображалъ другаго счастія какъ привлечь на себя ея взоръ, быть у ея ногъ..... Смерть ей. Я превращу въ ничтожество обоихъ свидѣтелей моего посрамленія.... Ахъ дядюшка! чѣмъ я заслужилъ сіи удары?-- Послушай меня Бантлей, не возвращайся больше къ Нанси. Живи въ моемъ домѣ. Я приму мѣры съ твоею женою и принужу ея самую требовать развода.... Развода! нѣтъ я нехочу этимъ мстить: надобно, что бы пожирающій ядъ протекалъ въ ея жилахъ... Чтобы я самъ подалъ ей сей смертный напитокъ... Но этого еще не довольно. Я обожалъ ее сердце; я пронжу его тысячью кинжалами -- я вырву его собственными своими руками.... Бантлей едва успѣлъ выговорить сіи слова какъ упалъ безъ чувствъ въ объятія своего дяди. Опомнившись произнесъ онъ дрожащимъ голосомъ: но дядюшка! естьли она невиновата! вы ее увидите -- вы никогда не повѣрите, что съ такими прелестями можно быть столъ преступною; ея нѣжность была столь жива -- столь привлекательна.... Вы мнѣ говорите, что Лордъ П... это очень справедливо; она меня не любила, она любила другаго.... Другой владѣлъ сердцемъ Нанси.

Сія идея погрузила вновь въ уныніе несчастнаго Бантлея; надобно ее забыть вскричалъ онъ послѣ нѣсколькихъ минутъ молчанія. Ахъ, какъ ее забыть? Ея образъ здѣсь -- въ моемъ сердцѣ, которое онъ раздираетъ..... Подите дядюшка, я полагаюсь во всемъ на вашу дружбу -- на ваше состраданіе; рѣшите ея участь -- мою.... Разводъ; смерть мнѣ; все, что вамъ угодно.... Онъ бѣжитъ вслѣдъ за Берклеемъ: -- она заслуживаетъ всякаго наказанія; она никогда не будетъ чувствовать тѣхъ мученій, которые я сношу отъ нее. Но лишивши ее имени моей супруги -- оставьте ей мое имѣніе, чтобы она нетерпѣла бѣдности... Дядюшка! облегчите сколько можно ударъ нами надъ нею занесенный! Скажите ей, что я ее любилъ!... Ахъ! на что было ей измѣнять мнѣ! Вы меня больше неувидите! я хочу умереть! какъ перенесть такіе несчастные перевороты.

Берклей отвелъ своего племянника къ себѣ въ домъ. Онъ поперемѣнно переходилъ изъ глубокой печали къ крайнему отчаянію; то понуждалъ дядю своего поспѣшить къ своей женѣ то заклиналъ его остаться. Никогда природа человѣческая борясь съ несчастіемъ и подпавши подъ всѣ его удары не представляла столь плачевнаго зрѣлища.

Нанси не могла предвидѣть своего ужаснаго рока; она ожидала своего мужа со всею безопасностію добродѣтели и живымъ нетерпѣніемъ любви, она сама нарядила своего сына въ намѣреніи представить Бантлею пріятное зрѣлище. Въ самомъ дѣлѣ можетъ ли быть для родительскихъ глазъ какой-либо предметъ лестнѣе и привлекательнѣе нѣжнаго младенца; который, повидимому, различая творца своихъ дней, улыбается къ нему съ живостію и пріятностію первому возрасту приличною, протягиваетъ къ нему свои невинные ручонки, чтобы ласкать его и, кажется свидѣтельствуетъ ему свою признательность? Нанси говорила сама себѣ: какое для меня удовольствіе, естьли Бантлей прижметъ его къ своему сердцу и найдетъ его любезнымъ! она украсила даже горницу цвѣтами, гдѣ они должны были ужинать -- она считала часы, минуты, мгновенія. Ея душа казалось летѣла на встрѣчу своему мужу. Ей представлялось, что она его слышитъ -- его видитъ.

Бантлей перемѣнивши въ своей головѣ тысячу различныхъ плановъ, рѣшился наконецъ написать къ Нанси. Онъ начиналъ дватцать писемъ и всѣ разорвалъ въ куски. Наконецъ среди сильнѣйшаго волненія страстей написалъ одно, которое и отправилъ чрезъ нарочнаго съ повелѣніемъ отдать въ руки своей супруги.

Безпокойство Нанси увеличивалось: она незнала на чѣмъ основать свой страхъ; минуты протекали, а мужъ ея не возвращался. Стучатъ: она летитъ къ дверямъ, протягивая руки къ Бантлею, котораго она надѣялась увидѣть и котораго еще искала своими глазами. Но увѣрилась въ противномъ: слуга подаетъ ей письмо отъ ея супруга и тотчасъ удаляется сказавши что нетребуютъ отвѣта. Нанси ничего неслышала. Она схватила съ поспѣшностію сіе письмо; раскрываетъ его въ смущеніи и читаетъ сіи слова: "Чѣмъ мнѣ начать, жена недостойная моей любви? Я посылаю тебѣ всѣ проклятія какія только справедливый гнѣвъ выдумать можетъ. Пусть всѣ мученія, адъ, пусть самый адъ войдетъ въ твое сердце! Мое, жестокая! открыто для всѣхъ фурій; ты его терзаешь какъ плотоядный воронъ свою добычу. Насыться моими мученіями; упивайся моими слезами, ты оскорбила, ты умертвила человѣка, который тебя обожалъ. Все извѣстно, истинное рожденіе твоего младенца, сего ненавистнаго младенца. Твои связи съ сею безчестною Белтоною, твоя измѣна.... Твоя любовь! Ахъ преступная жена! Это Лордъ П... далъ жизнь сему проклятому творенію, которое ты мнѣ давала обнимать! вѣроломное чудовище! соединять поруганіе съ невѣрностію и обманомъ! Насмѣхаться надъ моею легковѣрностію -- обольщать меня ложными ласками!... Я хотѣлъ, несчастная! отнять у тебя жизнь запятнанную толикими преступленіями. Но смерть для тебя была бы снисхожденіемъ, котораго я неокажу тебѣ -- нѣтъ, я тебѣ его неокажу. Пусть твой стыдъ, и твоя печаль будутъ вѣчны, что бы умирать тебѣ безпрестанно. Пусть образъ твоего супруга представляется вѣчно твоимъ глазамъ... Неблагодарная! какъ ты была ему мила! какъ онъ любилъ тебя! Ахъ Нанси, Нанси! неожидай отъ меня прощенія, откажись навсегда носить имя моей супруги -- сіе имя, которое ты столько обезчестила. Какія злополучія небудешь ты переносить -- все небудетъ столько страдать сколько тотъ несчастный, который все потерялъ во вселенной. Почему я неимѣю столько силъ, что бы изгладить тебя изъ моего сердца. Жестокая! всѣ мои усилія напрасны; я чувствую, что ты останется въ немъ до самаго послѣдняго издыханія... Ты не увидишь меня больше. Прощай, прощай! я оставляю тебя твоему раскаянію. Естьли ты можетъ еще чувствовать оное. "

Нанси стала неподвижна, безчувственна, полумертва; она неговорила нислова. Это было ужасное молчаніе отчаянной печали. Сонъ убѣгалъ отъ ея глазъ и она немогла имъ наслаждаться. Она безпрестанно устремляла глаза нa своего сына, который лежалъ близъ нее. Почасту вырывались у нее горячія слезы и катясь по щекамъ -- казалось проривали тамъ смертныя черты; къ большему ея мученію она не знала, что дѣлается теперь съ Бантлеемъ и -- хотя бы она его увидѣла, могла ли она надѣяться оправдать предъ нимъ свою невинность? она непринимала никакой пищи; естьли кто хотѣлъ къ ней приближиться, то она давала знакъ рукою, что бы оставили ее самой себѣ. Сей печальной переворотъ во всѣхъ ея чувствахъ имѣлъ слѣдствіемъ жестокую лихорадку, которую она и сыну своему сообщила.

Уже прошло восемь дней какъ Бантлей разлучился съ сими двумя несчастными твореніями. Его родственникъ поручилъ одному изъ своихъ друзей отвезти его въ свою деревню отстоящую за сорокъ миль отъ Лондона. Во время сей отлучки Берклей долженъ былъ уговорить Нанси къ разводу съ его племянникомъ.

Онъ пошелъ къ ней въ семъ намѣреніи, требуетъ съ нею говорить и объявляетъ даже намѣреніе, которое его привело. "Вы недокончите сего варварскаго намѣренія, вскричала хозяйка расплакавшись и бросилась къ ногамъ протягивая къ нему руки: "Государь мой, умилосердитесь! увѣдомьте господина Бантлея, что бы онъ самъ пришелъ, чтобы скорѣе прилѣтелъ; бы спасете жизнь сей бѣдной дамы! ей можетъ быть неостается жить больше одной минуты. Ахъ, государь мой! это самое лучшее дѣло, которое вы можете сдѣлать; пусть ея мужъ выслушаетъ ее, она можетъ еще оправдаться -- такъ она невинна. Я одна недостойная прощенія причинила своею нескромностію всѣ ея несчастія! я плачу о ея участи! это самая добродѣтель продолжала она распливаясь въ слезахъ, и я ее подозрѣвала! я ее обвинила! вы ее увидите государь мой, -- и сердце ваше забьется сильнѣе: но... сударыня (вошедши въ горницу и приступивъ къ Нанси), ободритесь! вотъ дядя господина Бантлея! "

Сія несчастная лежала полумертва на своей постели, прижимая къ своему сердцу умирающее свое дитя. Она подняла голову и какъ бы вновь оживала: -- господинъ Бантлей.... гдѣ онъ?-- "Я его дядя, сударыня, и я пришелъ.

Онъ не могъ кончить -- онъ былъ тронутъ сожалѣніемъ и едва удержалъ свои слезы; онъ сѣлъ близъ нее; наконецъ сберегая столъ жалкое положеніе сей женщины, онъ увѣдомилъ ее обо всемъ, что могло возбудить ревность его племянника; онъ говорилъ ей о ея дитяти -- о Лэди Белтонъ, о Лордѣ П... Нанси перетягиваетъ свой замершій и прерываемый вздохами голоcъ и оправдывается въ глазахъ Берклея столь трогательнымъ, столь увѣрительнымъ образомъ, что онъ самъ взялся быть посредникомъ ея мужа; -- онъ почувствовалъ живѣйшее сожалѣніе и плакалъ съ нею.

Нанси кончила свой разговоръ сказавъ Берклею выразительнымъ тономъ: "Я умираю не недовольною, государь мой, поелику Богъ услышалъ меня. Я приближаюсь къ предѣлу моихъ несчастій, поелику я могла увѣрить васъ въ моей невинности и поелику вы вступаетесь за меня у вашего племянника; позвольте мнѣ назвать его еще разъ моимъ супругомъ; покрайней мѣрѣ вы защитите мою память отъ..... Естьли бы я прежде нежели оставлю жизнь могла увидѣть его -- я бы выплакала у него любовь къ сему несчастному ребенку... который бы иногда напоминалъ ему свою мать... государь мой! я невинна; всему виною одно только легкомысліе. "

Тутъ начала она рыдать и задыхалась отъ множества слезъ. Она съ восторгомъ обнимала своего сына: но какіе новые удары поражаютъ ее!-- "Что я вижу? Государь мой! помогите мнѣ, помогите мнѣ!.... Сынъ мой..... Умираетъ.... Милое дитя...

Она бросилась на него съ воплемъ -- прижимаетъ свои губы къ оледѣнѣлымъ его губамъ: казалось, что сія несчастная мать хотѣла вдохнуть въ него свою душу: она излила все пламя материнской любви. Берклей не могъ перенести сей плачевной картины; онъ вышелъ проливая ручьи слезъ и препоручилъ Нанси хозяйкѣ; онъ далъ ей знать, что спѣшитъ искать въ деревню своего племянника, что бы привести его въ объятія супруги.

Нанси впала въ обморокъ, который заставлялъ страшиться о ея жизни. Хозяйка хотѣла воспользоваться симъ случаемъ, чтобы удалить отъ нее сіе дитя, которое раздражало ея печаль. "Ты не возмешъ у меня сего дитяти! нѣтъ! ты не возмешъ его! онъ останется при мнѣ.... на моей груди даже до той минуты, которая соединитъ насъ обоихъ. Она покрывала его поцѣлуями и омочала слезами; потомъ продолжала: его уже нѣтъ больше! нѣтъ его...! Какъ онъ счастливъ! онъ жилъ мало; я сей часъ соединюсь съ нимъ.... Но я невижу сего добродѣтельнаго родственника моего мужа.... увы! всѣ оставляютъ меня, всѣ! Ты одна, сказала она хозяйкѣ подавая ей руку. Ты одна только сжалилась надомною -- ты одна отдашъ мнѣ послѣдній долгъ... Скажи, что бы послѣ смерти моей положили моего сына въ мой гробъ....-- Что бы положили въ мои объятія....-- " Ахъ, сударыня, удалите сіи страшные идеи! Надѣйтесь всего отъ Неба. Господинъ Бантлей скоро придетъ къ вамъ; его дядя, который тронулся вашимъ состояніемъ оставилъ васъ для того только что бы сыскать его. Утѣштесь! вамъ отдадутъ справедливость... -- -- "Уже поздо. Отъ одного только Бога ожидаю я той справедливости, въ которой люди мнѣ отказали... Я не увижу больше моего мужа... Нѣтъ, я не увижу его; дядя его не можетъ описать ему всего того, что я терплю... О, Боже! чѣмъ заслужила я такія несчастія? Я напишу къ нему... Отнесите ему скорѣе мое письмо. Ахъ естьли бы онъ пришелъ ко мнѣ прежде нежели я умру... Естьли бы я могла еще ему сказать сколько онъ мнѣ милъ!"

Хозяйка поддерживала своими руками сію несчастную женщину, которая дватцать разъ бросала перо и опять брала его; то поднимая глаза къ Небу, то опуская ихъ на бумагу омоченную ея слезами; наконецъ послѣ многихъ усилій она кончила сіе письмо и отослала къ Берклею, что бы онъ вручилъ его своему племяннику. Оно заключалось въ сихъ словахъ:

"Я узнала всѣ наружные виды противъ меня и это все въ чемъ я виновата. Твой дядя раскажетъ тебѣ всѣ подробности, которые подтвердятъ мое оправданіе. Я не хочу -- я не могу говорить больше ни объ чемъ кромѣ объ моей любви. Я тебя не обижала; нѣтъ, никогда! я любила тебя всегда, а"ты заставляетъ меня умереть. Я прощаю тебѣ. И во гробѣ буду любить тебя. Мои несчастія достигли верьха. Несчастное твореніе, котораго рожденіе было для меня столь злополучно -- перестало жить; я уже не мать. Бантлей! я обнимаю теперь одинъ только трупъ, несчастную жертву моей неразсудительности -- моей нескромности и твоей несправедливой ревности.... Но я не тебя должна обвинять. Я все сдѣлала -- я одна виновата. Смерть моя отмститъ за смерть моей матери. Она мнѣ предсказала сіи удары, которые теперь поражаютъ меня! Увы! я открываю теперь глаза только для того, чтобъ закрыть ихъ навѣки. Силы оставляютъ меня. Я прошу -- я заклинаю тебя поспешить увидѣться со мною! покрайней мѣрѣ я удовлетворю тебя доказавши свою невинность; она отдастся въ моемъ послѣднемъ издыханіи. Приди любезной, несчастной супругъ! не уже ли мнѣ не можно произнести столь любезнаго имени? Оно задерживаетъ вылетающую мою душу; поспѣши запечатлѣть на мойкѣ губахъ наше примиреніе, пока они имѣютъ еще чувство... Бантлей! любезный Бантлей! я тебя не увижу! смертный холодъ пронимаетъ меня... Вся моя жизнь убѣгаетъ отъ глазъ моихъ и опускается какъ парусъ. Я переселяюсь въ вѣчность. Оживу ли я?-- увижу ли моего супруга? Прощай, прощай навсегда... Ты придешъ и меня небудетъ больше. Какое слово! Пролей свои слезы хоть на печальные мои остатки -- назови меня еще разъ своей супругою. Скажи, что ты прощаешъ мнѣ, что ты меня любишъ. Бантлей! приложи свою руку къ моему сердцу и она почувствуетъ еще сіе засвидѣтельствованіе любви. Бантлей! ты будетъ плакать обо мнѣ... Я умираю съ утѣшительною сею мыслію."

Берклей просилъ сего друга, который удерживалъ въ деревнѣ его племянника смотрѣть за нимъ и примѣчать самыя малѣйшія его движенія. Онъ обманулъ осторожность своихъ надзорщиковъ, вырвался отъ нихъ и побѣжалъ къ Лорду П.... котораго замокъ недалеко былъ отсюда. Пришедши къ нему онъ требуетъ съ нимъ говорить, и не ожидаетъ отвѣта примѣтивъ его прохаживающагося въ звѣринцѣ; онъ ускоряетъ свои шаги и едва могъ выговорить сіи слова: -- "Милордъ! я дворянинъ, я человѣкъ. Вы меня обидѣли и я требую удовлетворенія." -- И тотчасъ вынимаетъ шпагу.

Лордъ отвѣчалъ спокойно: "это очень справедливо государь мой, что я долженъ отдать вамъ отвѣтъ, естьли я имѣлъ несчастіе въ чемъ-либо противъ васъ проступиться. Но вы видите меня безъ защиты. Позвольте мнѣ призвать кого-либо изъ моихъ людей, что бы онъ принесъ мнѣ оружіе. " Въ сіе самое время Лордъ П... сдѣлалъ знакъ мимо проходящему Слугѣ подойти къ нему. Слуга получаетъ приказъ и выполняетъ его съ поспѣшностію. "Теперь государь мой шпага сія дѣлаетъ насъ равными; но прежде нежели начнемъ мы рѣзаться -- сдѣлайте милость объясните мнѣ причину вашихъ жалобъ и ваше имя: Агличане никогда не бьются такъ какъ наши вѣтренные сосѣди.-- "Мое имя?-- вы его узнаете тогда, когда я просверлю вамъ сердце, или когда ваша шпага будетъ вонзена въ груди моей. Вы отняли у меня мой покой, мою честь, любовь жены, которую я обожалъ. "Не вы ли господинъ Бантлей?" Ахъ! вы его слишкомъ обидѣли, что бы не знать его! "О Небо! что мы дѣлаемъ! вскричалъ Лордъ; государь мой, моя честь оправдана. Естьли бы я чувствовалъ себя виновнымъ хотя въ самомъ малѣйшемъ дѣлѣ, вы были бы уже удовлетворены. Но я вижу, что могло васъ такъ оскорбить. Подлые наговорки Лэди Белтонъ дошли до вашихъ ушей. Это самое адское злословіе! ваша жена есть сама добродѣтель, и естьли вы невѣрите тому, что говоритъ вамъ самый откровенный Англинскій дворянинъ, то сіе письмо докажетъ вамъ это."

Лордъ вынимаетъ изъ своего кармана обстоятельнѣйшее письмо отъ Лэди Белтонъ, онъ подаетъ его Бантлею съ тѣмъ, что бы онъ читалъ оное въ его присутствіи. Сіе письмо было самымъ достовѣрнымъ оправданіемъ для Нанси. Лэди Белтонъ признавалась здѣсь, что она, дабы отмстить супругѣ Бантлея, которая всегда обходилась съ нею слишкомъ гордо, успѣла увѣрить ея тестя, что его невѣстка любима Лордомъ П... что и она отвѣчаетъ его любви; она присовокупила къ сему, что она всегда почитала Нанси самою почтеннѣйшею женщиною, и кончила свое письмо прося Лорда объявить всѣмъ свое признаніе, которое было очень слабое заглажденіе тѣхъ злодѣйствъ, которыя она сдѣлала.

Министръ, достойный своей степени, -- совѣсть -- сдѣлалась, владыкою сей души запятнанной злодѣяніями, она произвела въ ней раскаяніе и это письмо было первое доброе ея дѣло, которое произвело счастливую перемѣну.

"Она невинна, вскричалъ Бантлей бросивъ свою шпагу! Никогда добродѣтель небыла столько тверда..." Я вамъ откроюсь чистосердечно; я много разъ видѣлъ вашу жену прохаживающуюся въ паркѣ; она вдохнула въ меня сильнѣйшую страсть; сіе чудовище Белтонъ описывала мнѣ ее совсѣмъ другими чертами г я сдѣлалъ планъ достойная ваша жена вмѣсто чувствъ для ее оскорбительныхъ поселила во мнѣ почтеніе къ себѣ и удивленіе. Я ее однако не переставалъ любить; но я обѣщалъ ей никогда ее невидѣть и оказывать ей одно почтеніе и уваженіе и сдержалъ свое слово. Супругъ Нанси родился для того, что бы быть другомъ Лорда П... "Ахъ Милордъ! что я сдѣлалъ? уже прошло восемь дней, восемь вѣковъ какъ я ее невидалъ, и она можетъ быть умираетъ жертвою моихъ подозрѣній, моей ревности, моей ужасной ревности; а дитя мое.... Милордъ! я васъ оставляю прося у васъ вашей дружбы -- на мою вы имѣете великое право. Вы мнѣ возвратили жизнь, счастіе, все..." Ступайте скорѣе прервалъ Милордъ; летите на помощь къ сей несчастной. Естьли бы вы могли загладить вату не справедливость!

Берклей тотчасъ узналъ гдѣ находится его племянникъ; онъ уже приближался къ замку какъ вдругъ видитъ Бантлея бѣгущаго къ нему: -- "Что мы сдѣлали? Нанси невинна.-- Я знаю все; она достойна имени моей супруги. И сіе милое дитя?.." Ты его лишился отвѣчалъ Берклей. Сама Нанси лежитъ уже полумертва и она нечувствуетъ за собою ничего порочнаго. Спѣши, спѣши возвратить ей жизнь. Вотъ письмо, которое она поручила отдать тебѣ."

Бантлей пожиралъ глазами сіи строки, неговорилъ ни слова своему дядѣ и, побѣжалъ взять почтовыхъ лошадей и скорѣе, нежели въ шесть часовъ, доѣхалъ, или лучше сказать, долетѣлъ къ дому своей жены. Едва вступилъ онъ въ комнату: -- "Гдѣ она? гдѣ моя милая Нанси? гдѣ моя милая супруга? пусть я увижу ее! пусть я упаду къ ногамъ ея! пусть она даешь мнѣ прощеніе!" Онъ бросается на тѣло Нанси. Въ какомъ положеніи представляется она его взорамъ? ожидающею послѣдней своей минуты, держащею слабою рукою своего ребёнка, безчувственною. Онъ призываетъ ее; прижимаетъ ее къ своей груди съ выраженіями любви и. горести: "Нанси, моя милая Нанси! " Онъ плачетъ надъ нею, надъ своимъ сыномъ, она раскрыла глаза и едва выговорила, сжимая руку своего мужа и бросивъ на него нѣжный взоръ, сіи слова: "это ты Бантлей! вотъ твое дитя!" И въ ту же минуту изпустила послѣднее дыханіе, опустивши голову свою на грудь своего супруга. Бантлей издаетъ ужасной крикъ. Никогда не было столь трогательной и столь ужасной картины дѣйствія любви и отчаянія. Онъ держалъ свою жену крѣпко въ своихъ объятіяхъ. Онъ вылъ рыдая. Его насильно отвлекли отъ сего плачевнаго жилища, но помѣшаннаго уже въ умѣ и въ ужасныхъ конвульсіяхъ. Наконецъ дядя немогши его удержать у себя, принужденъ былъ отдать его въ Бедламъ {Бедламъ, такъ называемый Бедлеемъ, обширное и красивое зданіе, которое Лондонскіе Граждане вы строили для заключенія сумасшедшихъ обоего пола. Сія больница имѣетъ великіе доходы и очень хорошо надсматривается.} между низкой толпы несчастныхъ, которые осуждены влачить иго скотскаго бытія и которое ясно показываетъ намъ, какому униженію и какому презрѣнному состоянію подверженна природа человѣческая. Иногда Бантлей погрузившись въ безчувственную задумчивость держалъ (Глаза вперенными въ землю, которую кропилъ онъ своими слезами. Онъ простаивалъ цѣлые часы въ такой глубокой меланхоліи. То вдругъ начиналъ бѣгать съ разтрепанными волосами, съ блуждающими глазами и, казалось, грозилъ убивать кинжаломъ все то, что ему непопадется, хотя въ прочемъ неимѣлъ онъ въ рукахъ никакого оружія, или въ сильныхъ вопляхъ призывалъ онъ е вою супругу; наконецъ онъ впадалъ въ безчувствіе, которое походило на смерть.

Говорятъ, что онъ иногда выходилъ изъ своего заблужденія. Онъ казался спокойнымъ и спрашивалъ у перваго ему на встрѣчу попадающагося извѣстія о Нанси: "Она меня не любитъ говорилъ онъ, она меня не любитъ! я ей при чинилъ много горестей! но она однако никогда не была для меня милѣе. Ахъ! я прошу васъ, вступитесь у нее за меня. Пусть она проститъ мнѣ мою несправедливость. Пусть я умру у ногъ ея." Были минуты, когда онъ думалъ что ее видитъ, съ восторгами предавался своему мечтанію протягивая руки. "Моя милая Нанси! приди, приди въ объятія твоего супруга! я вижу тебя! я обладаю тобою! я теперь счастливѣйшій изъ всѣхъ смертныхъ!" Въ туже минуту оставлялъ сіи утѣшительныя мечты и представлялъ ужасное зрѣлище; -- "она умираетъ! помогите! Нанси открываетъ глаза... Въ послѣдній разъ я обнимаю тебя: Нанси, Нанси! выслушай меня. Нѣтъ, ты уже не можетъ; я варваръ,-- я чудовище, которое должно истребить." Тогда рвалъ онъ на себѣ волосы, билъ себя страшно въ грудь, раздиралъ ногтями все тѣло; бросался стремительно челомъ о землю и валялся въ крови своей. Естьли онъ погруженъ былъ въ произвольную свою безчувственность, тогда онъ нехотѣлъ отвѣчать ни на какіе вопросы, которые ему давали. Есть ли же произносили одно имя Нанси, тотчасъ онъ поднималъ голову: -- "Нанси?-- Гдѣ она? Пусть я ее увижу?" Онъ жилъ больше двухъ лѣтъ въ семъ плачевномъ состояніи. Берклей часто посѣщалъ его: и всегда какъ скоро сей несчастный усматривалъ его, спрашивалъ: -- "видѣлиль вы Нанси?" Дядя думалъ его навесть на умъ, говоря всегда съ нимъ о его супругѣ и, сіи разговоры, можетъ быть, больше еще раздражали его болѣзнь. Не задолго передъ своею смертію, онъ провелъ на стѣнѣ своей комнаты, нѣкоторыя черты едва оттѣненные, такъ какъ будто бы хотѣлъ онъ отрисовать портретъ своей жены; глаза его всегда обращались на сіе мѣсто. Онъ часто приводилъ туда и губы свои, проливая слезы. При концѣ дней его не могъ никто допроситься у него ни слова, хотя и употребляли средство, которымъ обыкновенно пользовались напоминая ему Нанси. Онъ непринималъ никакихъ средствъ, которые ему давали, и умеръ наконецъ, имѣя глаза обращенные на тѣ черты, которыя онъ провелъ, и произнеся слабымъ голосомъ имя своей супруги.

Конецъ.

Оставить комментарий Бакюлар-Д-Арно Франсуа Тома (перевод: Давыд Топольский) (yes@lib.ru) Год: 1768 Обновлено: 30/05/2023. 103k. Статистика. Повесть: Проза, Переводы Сочинения	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: Истинное англинское произшествие. Nancy ou Les malheurs de l'imprudence et de la jalousie, histoire imitée de l'anglais. Перевод с французского Давыда Топольского (1810).

Бакюлар-Д-Арно Франсуа Тома Нанси, или Невинная жертва легкомыслия

НАНСИилиНЕВИННАЯ ЖЕPTBА ЛЕГКОМЫСЛІЯ,

НАНСИ.

Бакюлар-Д-Арно Франсуа Тома
Нанси, или Невинная жертва легкомыслия

НАНСИ
или
НЕВИННАЯ ЖЕPTBА ЛЕГКОМЫСЛІЯ,