Lib.ru/Классика: Берков Карл. При дворе Медичи

ПРИ ДВОРѢ МЕДИЧИ.

Историческій романъ Карла Беркова.

I.

-- И такъ, для бѣднаго Федериго нѣтъ никакой надежды, моя милая? Какъ ты разочаровываешь меня! Черезъ нѣсколько дней онъ возвратится изъ своего долгаго путешествія по Франціи и Испаніи. Какъ хотѣлось мнѣ встрѣтить его извѣстіемъ, что здѣсь, въ его родномъ городѣ, черненькіе глазки радуются его возвращенію!

-- И если бы все шло такъ, какъ желаетъ его заботливая невѣстка, эти глазки были бы готовы видѣть въ немъ будущаго жениха!-- со смѣхомъ заговорила молодая дѣвушка, къ которой относились предъидущія слова.-- Нѣтъ, избавь, Джіанина! Ты знаешь, какъ я тебя люблю, вѣрю тебѣ и желала бы быть обязанной тебѣ счастіемъ всей моей жизни, но подумать сейчасъ о замужствѣ, связать себя навсегда неразрывными узами,-- нѣтъ, дорогая, этого я не могу.

Онѣ сидѣли обнявшись на балконѣ; вдали синѣла цѣпь Аппенинъ; у ногъ ихъ струились серебристыя волны Арно. Джіанина гладила рукой темные волосы подруги.

-- Отчего мысль о замужствѣ такъ ненавистна тебѣ, Валерія?-- спросила она.-- Судьба женщины -- связать себя, подчиниться тому, кого она выберетъ въ мужья. Твой отецъ едва ли захочетъ, чтобы ты осталась старою дѣвой, а богатство твое скоро привлечетъ множество поклонниковъ.

-- Отецъ не станетъ торопить меня,-- возразила молодая дѣвушка,-- онъ не захочетъ скоро разстаться со мной, его единственною дочерью. И если бы я могла сама рѣшать, то я, Джіанина, выбрала бы человѣка, котораго любила бы, любила бы такъ, чтобы, кромѣ него, никого другого для меня не существовало на свѣтѣ, и тогда я тоже подчинилась бы и охотно пожертвовала бы своею свободой.

-- А развѣ ты не думаешь, что можешь такъ полюбить Федериго? Онъ товарищъ твоихъ дѣтскихъ игръ, изъ извѣстной вамъ семьи, и твой отецъ, вѣроятно, охотно назоветъ его сыномъ.

Валерія покачала хорошенькою головкой.

-- Когда я видѣла его въ послѣдній разъ, я была ребенкомъ лѣтъ одиннадцати, а ему еще не было восемнадцати; за истекшіе годы онъ могъ сдѣлаться другимъ, также какъ и я измѣнилась.

Джіанина нѣжно поцѣловала ее въ лобъ.

-- Ты стала прелестною дѣвушкой, Валерія. И Федериго за шесть лѣтъ, которыя я не видала его, сдѣлался, вѣроятно, не менѣе достоинъ того расположенія, которымъ еще тогда осыпали его со всѣхъ сторонъ. Судя по письмамъ, онъ при всей своей молодости, обладаетъ зрѣлымъ умомъ и серьезнымъ желаніемъ найти въ посѣщаемыхъ имъ странахъ и при дворахъ не только наслажденія и развлеченія, но и солидныя знанія.

-- Онъ уѣхалъ изъ Флоренціи вскорѣ послѣ твоего замужства?

-- Нѣтъ, послѣ него онъ прожилъ еще три года въ нашемъ домѣ. Не забывай, что я уже девять лѣтъ замужемъ за маркизомъ Миполито и уже старуха, которая должна матерински заботиться о такой молоденькой дѣвочкѣ, какъ ты.

Веселый смѣхъ Валеріи и потокъ бурныхъ нѣжностей были отвѣтомъ на ея слова. Сидѣвшая напротивъ величественная красавица съ роскошными золотистыми волосами, глубокими, какъ море, глазами, роскошною фигурой казалась дѣвушкѣ мало похожей на мать.

-- Жалко, Джіанина, что у тебя нѣтъ дѣтей,-- вдругъ произнесла она.

Облако скользнуло но лицу маркизы.

-- Господь не захотѣлъ наградить меня такимъ счастіемъ,-- печально возразила она,-- поэтому я дѣлю мою любовь между тѣми, кого судьба поставила на моей дорогѣ, и они мнѣ такъ же дороги, какъ собственныя дѣти.

-- И къ нимъ принадлежимъ мы съ Федериго?

-- Да, Валерія. И потому-то, что я васъ обоихъ такъ люблю, я бы хотѣла, чтобы вы понравились другъ другу, такъ какъ я увѣрена, что вы будете счастливы.

-- Какъ ты добра! Но знаешь, Джіанина, я бы хотѣла, чтобы мужъ мой не былъ такъ богатъ, какъ братъ твоего мужа. Я была бы счастлива, если бы могла осыпать своимъ богатствомъ любимаго человѣка, положить къ его ногамъ то, что имѣю, и сказать: ничтожно то, что я даю тебѣ, если ты... если ты любишь меня.

Щеки ея горѣли, глаза устремились вдаль, какъ будто она обращалась не къ фантастическому образу, а къ извѣстному ей лицу. Джіанина посмотрѣла на нее съ изумленіемъ.

-- Глупенькая! Въ такомъ случаѣ, Федериго никогда не будетъ твоимъ избранникомъ, такъ какъ онъ современемъ будетъ и нашимъ наслѣдникомъ.

Валерія поспѣшила перемѣнить разговоръ; испытующій взглядъ подруги не ускользнулъ отъ нея.

-- Отчего такая большая разница въ годахъ между твоимъ мужемъ и его братомъ? Твоему мужу сорокъ лѣтъ.

-- Федериго послѣдній въ семьѣ, поздно родившійся ребенокъ и стоившій жизни матери. Нѣсколько человѣкъ дѣтей между обоими братьями рано умерли и здоровье Федериго внушало опасенія моему мужу. Онъ взялъ его поэтому на свое попеченіе, когда женился на мнѣ, и мы привыкли смотрѣть на него, какъ на сына.

-- Я помню, что иногда при торжествахъ онъ бывалъ твоимъ пажомъ,-- замѣтила Валерія.-- Какъ хороши вы были оба! Я смотрѣла разъ изъ окна, когда на дворцовой площади происходилъ турниръ. На тебѣ было синее бархатное платье, вышитое жемчугомъ, онъ несъ твой шлейфъ, а потомъ стоялъ за твоимъ кресломъ. О, тогда еще я начала боготворить тебя!

-- Милое дитя! перенеси же часть твоей любви и на моего юнаго пажа тѣхъ дней, который за истекшія шесть лѣтъ сталъ, можетъ быть, еще лучше, чѣмъ прежде.

Валерія вскочила съ свойственною ей живостью и откинула назадъ роскошные локоны.

-- Я должна собственными глазами убѣдиться, не хуже ли онъ сталъ, чѣмъ ты думаешь,-- шутя отвѣтила она,-- а до тѣхъ поръ оставь мнѣ мою свободу, которую послѣ отца и тебя я люблю больше всего на свѣтѣ.

-- Только свободу? Кромѣ нея, никто, никто не опередилъ Федериго?

-- О, какъ можешь ты думать это!-- энергично возразила Валерія.-- Но смотри, уже темнѣетъ, мои носилки, навѣрное, ждутъ меня.

Она замѣтно торопилась кончить разговоръ; взоръ Джіанины опять испытующе остановился на ней. Нѣтъ, нѣтъ, подруга не должна еще узнать того, что съ нѣкоторыхъ поръ наполняетъ блаженствомъ и страхомъ ея юное сердце.

-- А твоя воспитательница, синьора Лоренца, не пришла сегодня?-- спросила Джіанина, закутывая вуалемъ молодую дѣвушку.

-- Бѣдная Лоренца больна, -- отвѣтила Валерія.-- Я подъ охраной слугъ, да и что можетъ случиться на такомъ короткомъ разстояніи?

Маркиза проводила гостью до прихожей и тамъ еще разъ нѣжно поцѣловала ее; затѣмъ носильщики тронулись въ путь.

Улицы Флоренціи не были освѣщены; факелы впереди идущихъ людей указывали дорогу слугамъ Джакопо Пацци, только у дворцовъ важныхъ господъ висячія лампы или смоленые факелы бросали кругомъ мерцающій красноватый свѣтъ. Валерія сидѣла неподвижно, прислонившись къ подушкѣ, и, только приблизившись къ отцовскому дому, быстро выпрямилась и, отдернувъ шелковую занавѣску окна, начала вглядываться въ ночную темноту, точно ища чего-то опредѣленнаго, ожидаемаго.

Она достигла дома, двери котораго еще не были заперты. Слуги опустили носилки на землю и лакей поспѣшно направился отпирать дверцу, но, прежде чѣмъ онъ успѣлъ исполнить свое намѣреніе, его опередила другая рука; глаза Валеріи встрѣтились съ горящимъ, страстнымъ взоромъ юноши, ожидавшаго ея прибытія за одной изъ колоннъ подъѣзда и помогавшаго ей теперь выйти изъ носилокъ.

Дѣвушка почувствовала дрожь тонкой и нервной руки, взявшей на секунду ея маленькую ручку; она медленно освободила ее.

-- Благодарю васъ, синьоръ,-- чуть слышно прошептала она, отвернувъ вспыхнувшее лицо; она не могла долѣе выносить его страстнаго и, въ то же время, безконечно грустнаго взора.

Юноша молча отступилъ назадъ,-- онъ зналъ, что не смѣетъ говорить съ ней, не смѣетъ слѣдовать за ней, такъ какъ не имѣлъ еще права называться другомъ знатной семьи, изъ которой она происходила. Онъ былъ чужой въ этомъ мірѣ блеска, отличавшемъ дворъ Медичи, и хотѣлъ остаться имъ навсегда, пока въ лицѣ прелестной дѣвушки не явилось искушеніе войти въ тотъ кругъ, гдѣ сна вращалась.

Теперь онъ ходилъ взадъ и впередъ по темной улицѣ, смотря на освѣщенныя наверху окна, пока взглядъ его не остановился на одномъ, въ которомъ показалась высокая стройная фигура.

Нетерпѣливая рука приподняла раму, что-то маленькое, круглое вылетѣло изъ окна и упало на освѣщенную факеломъ улицу. Прогуливавшійся внизу человѣкъ поспѣшно поднялъ полураспустившуюся розу, только что украшавшую волосы молодой дѣвушки; онъ горячо прижалъ ее къ губамъ, бросилъ послѣдній взглядъ на домъ и быстрыми шагами удалился по узкому переулку.

Въ комнату молодой дѣвушки вошла, между тѣмъ, ея воспитательница.

-- Зачѣмъ ты, дитя мое, стоишь у открытаго окна при сыромъ вечернемъ воздухѣ?-- замѣтила она.-- Сейчасъ же отойди; тебѣ, должно быть, хочется получить лихорадку?

Валерія послушно закрыла окно.

-- Не бойся, Лоренца,-- сказала она, улыбаясь,-- я здорова и не боюсь ночной росы. Мнѣ надоѣла роза въ волосахъ и я выбросила ее въ окно.

-- Я бы могла взять ее у тебя, -- отвѣтила синьора Лоренци съ озабоченнымъ видомъ.-- Хорошо, что теперь темно: нѣсколько дней тому назадъ, когда ты бросила померанцовые цвѣты, мнѣ показалось, что ихъ сейчасъ же кто-то поднялъ. Молодая дѣвушка должна быть осторожна въ этихъ случаяхъ; какой-нибудь прохожій можетъ подумать, что ты ему бросила цвѣты.

Смѣхъ Валеріи звучалъ несовсѣмъ естественно, когда она отвѣтила:

-- Лоренца, кто можетъ подумать это о дочери Джакопо Пацци? Иди, зубная боль дѣлаетъ тебя подозрительной, завтра тебѣ будетъ лучше и ты будешь въ менѣе мрачномъ настроеніи.

Она, ласкаясь, обняла за плечи синьору Лоренцу и шутя вытолкала ее изъ комнаты. О, если бы добрая старушка знала, что эти цвѣты никогда не падали случайно, а бросались нарочно, чтобы ихъ поднялъ и положилъ на грудь юноша, и этотъ юноша не зналъ даже, достоинъ ли онъ тѣхъ знаковъ вниманія, которые привели бы въ восторгъ любого изъ дворянъ и рыцарей при дворѣ Пьетро Медичи!

Разъ въ церкви Santa Croce, поднявъ глаза отъ молитвенника, Валерія увидѣла его недалеко отъ своего мѣста; онъ не молился, она ясно видѣла это, а точно очарованный не сводилъ съ нея восторженнаго взгляда; испугавшись, она склонилась надъ молитвенникомъ. Но молитва замерла на устахъ, когда черезъ нѣсколько минутъ, осторожно поднявъ голову, она встрѣтила его горящій взоръ; напрасно старалась она собрать мысли для молитвы и даже почувствовала облегченіе, когда синьора Лоренца прикоснулась къ ея рукѣ, напоминая, что пора домой. Валерія, не оглядываясь, направилась къ выходу, но вся кровь прилила къ ея лицу, когда и тамъ она увидѣла незнакомца, ожидавшаго, очевидно, ихъ, чтобы предложить святую воду. Лоренца не обратила на него вниманія и спокойно приняла его услугу; Валерія хотѣла послѣдовать ея примѣру, но дрожащая рука ея не рѣшилась прикоснуться къ его рукѣ и, испуганно схвативъ руку своей спутницы, она ускорила шаги, не въ силахъ будучи выдержать долѣе выраженія грустнаго изумленія, изобразившагося на его лицѣ.

На слѣдующій день онъ опять былъ въ церкви на томъ же мѣстѣ и не сводилъ съ нея глазъ; она рѣшила не встрѣчаться съ его взоромъ, который такъ пугалъ и смущалъ ее, но глаза ихъ встрѣчались опять и опять, и нѣмой, но краснорѣчивый языкъ его взоровъ нашелъ отголосокъ въ ея душѣ.

Кто былъ этотъ загадочный незнакомецъ, обладавшій такими страшными чарами? Она видала его иногда на улицѣ или около своего дворца, но всегда одного, въ простой и темной сравнительно съ другими молодыми людьми одеждѣ. Неужели онъ низшаго происхожденія и не можетъ попасть въ кругъ равныхъ ей по рожденію? Нѣтъ, этого не могло быть. Какъ горда его осанка, какъ повелительны иногда жесты, какъ благородны черты лица!

Валерію забавляло, какъ ловко умѣлъ онъ устроить каждую встрѣчу, такъ что синьора Лоренца ничего не замѣчала. При одной изъ такихъ встрѣчъ она уронила какъ-то цвѣтокъ, приколотый къ лифу. Какъ быстро онъ схватилъ его, какъ просіялъ его взоръ, когда онъ украдкой поднесъ его къ губамъ, и на минуту исчезла грусть съ его лица! Эти случайныя потери цвѣтовъ повторялись при встрѣчахъ съ незнакомцемъ, нѣмая, горячая мольба во взорѣ котораго заставляла ее дарить цвѣты, доставлявшіе ему столько счастья.

Сегодня вечеромъ онъ въ первый разъ осмѣлился приблизиться къ ней съ поклономъ; слуги отца, остановленные его повелительнымъ жестомъ, не помѣшали ему, а она... сердце ея забилось сильнѣе при воспоминаніи... она съ восторгомъ положила свою руку въ его, опять давая ему доказательство, что принимаетъ его ухаживанье.

На слѣдующее утро Валерія, по обыкновенію, отправилась въ церковь Santa Croce, но не съ Лоренцой, все еще страдавшей зубною болью, а съ молодою служанкой. Дойдя до паперти, она обратилась къ своей спутницѣ:

-- Ты, кажется, говорила, Магдалина, что твои родные живутъ недалеко отсюда?

-- Да, синьора, вонъ тамъ, въ маленькомъ домикѣ,-- почтительно отвѣтила служанка.

-- Такъ ты можешь пойти повидаться съ ними, пока я буду слушать обѣдню,-- продолжала Валерія.-- Я знаю, что Лоренца тебя рѣдко пускаетъ. Дома не говори ничего о томъ, что я такъ самовольно распорядилась.

Она быстро отвернулась, сознавая со стыдомъ, что не заслуживаетъ благодарности обрадованной Магдалины, и вошла въ церковь, наполненную таинственнымъ полумракомъ.

Мало народу было въ церкви; Валерія плотнѣе закуталась въ вуаль, когда, не поднимая глазъ, проходила по рядамъ молящихся; ей казалось, что каждый видитъ, что не молитва привела ее сюда. Что, если бы отецъ, гувернантка знали?... О, ей не слѣдовало отсылать Магдалины, ей слѣдовало самой вернуться. Но было поздно; тотъ, о которомъ она думала все время, стоялъ передъ ней, дрожащей всѣмъ тѣломъ и старавшейся спрятаться за одной изъ коллонъ. Онъ имѣлъ даже дерзость прикоснуться губами къ краю ея мантильи.

-- Вы одна здѣсь?-- прошепталъ онъ.-- Какое счастье, что я могу, наконецъ, говорить съ вами!!

-- Моя воспитательница больна,-- смущенно произнесла дѣвушка,-- но служанка дожидается меня на улицѣ.

-- О, это жестоко съ вашей стороны, такъ какъ это мѣшаетъ мнѣ проводить васъ домой!

-- Я не могу позволять этого незнакомому человѣку; это противно обычаямъ нашей страны.

-- Неужели я всегда буду для васъ незнакомымъ?-- грустно спросилъ онъ.

-- Постарайтесь познакомиться и пріобрѣсти расположеніе моего отца...

-- У меня здѣсь нѣтъ никого, кто бы могъ ввести меня въ вашъ домъ; я бы приложилъ всѣ старанія, если бы зналъ, что мой приходъ доставитъ вамъ удовольствіе.

-- О, большое удовольствіе!-- невольно вырвалось у Валеріи.-- Отчего у васъ нѣтъ здѣсь друзей? Почему вы всегда одинъ?-- продолжала она въ то время, какъ онъ въ безмолвномъ восторгѣ смотрѣлъ на нее.

-- Я въ разладѣ съ міромъ, съ самимъ собою,-- отвѣтилъ онъ.-- У несчастныхъ не бываетъ друзей.

Ей хотѣлось спросить, отчего онъ несчастенъ, но голосъ священника у алтаря напомнилъ имъ, гдѣ они находились.

Незнакомецъ съ почтительнымъ поклономъ отступилъ назадъ, давая ей дорогу пройти къ налою, гдѣ Валерія опустилась на колѣни и склонила горящее лицо надъ книгой, не понимая смысла машинально произносимыхъ словъ. Она вздрогнула, когда кто-то тихо назвалъ ее по имени; увидѣвъ свою подругу, маркизу Джіанину, также пришедшую къ обѣднѣ, она въ первый разъ съ тѣхъ поръ, какъ онѣ знакомы, не обрадовалась ей,-- она понимала, что должна скрыть свое смущеніе и недовольство. Къ счастью Валеріи, маркиза ничего не подозрѣвала и на улицѣ весело болтала съ дѣвушкой, не обращая вниманія на ея короткіе отвѣты не впопадъ. Недалеко отъ церкви стоялъ незнакомецъ, ожидая ихъ приближенія, и молодая дѣвушка не смѣла поднять глазъ, боясь выдать себя. Она попробовала незамѣтно взглянуть на него изъ-подъ опущенныхъ вѣкъ, и, къ величайшему изумленію ея, онъ вдругъ глубоко и почтительно поклонился маркизѣ и Джіанина любезно отвѣтила на его точно ожидаемый поклонъ.

Валерія не могла долѣе выдержать.

-- Кому ты кланяешься, Джіанина?-- спросила она, съ трудомъ пересиливая дрожаніе голоса.

-- Неаполитанскому дворянину, недавно появившемуся во Флоренціи, графу Саграмора,-- равнодушно отвѣтила маркиза.

-- Ты никогда не говорила о немъ; почему ты его знаешь?

-- Любопытное дитя! Его прислалъ съ рекомендательнымъ письмомъ кардиналъ Рувелли къ моему мужу, и тотъ принималъ его въ саду, гдѣ случайно находилась и я.

-- Я нѣсколько разъ встрѣчала его на улицѣ,-- продолжала Валерія, подстрекаемая желаніемъ побольше узнать о незнакомцѣ.-- Повидимому, онъ незнакомъ ни съ кѣмъ здѣсь, такъ какъ всегда одинъ, и какой грустный у него видъ!

-- Какъ ты интересуешься незнакомцемъ, что даже это замѣтила!-- смѣясь, сказала Джіанина.-- Онъ имѣетъ основанія быть задумчивымъ. Мой мужъ не хотѣлъ мнѣ ничего говорить о немъ, но я поняла, что его семья обѣдняла или задолжала, и это, можетъ быть, причина его грусти. Маркизъ хочетъ ввести его въ нѣкоторыя почтенныя семьи и дать ему возможность участвовать въ турнирѣ, который Лоренцо Медичи намѣревается устроить по случаю своей помолвки. Но отчего ты такъ радостно просіяла? Я начинаю бояться, не затронулъ ли неаполитанецъ твоего сердечка?

-- О, нѣтъ!-- воскликнула Валерія, стараясь сохранить равнодушный видъ.-- Но подумай только, на этомъ праздникѣ я въ первый разъ появляюсь въ числѣ приглашенныхъ! Не понимаешь ты развѣ, какъ я счастлива этимъ? А ты еще недавно обѣщала отцу, что выберешь мнѣ платье и возьмешь меня съ собой на турниръ.

-- Конечно, я съ радостью исполню это. Но вотъ мы и у вашего дома; я войду съ тобой поговорить съ донной Лоренцой относительно платья для турнира.

II.

Домъ Медичи, исторія которыхъ такъ неразрывно связана съ исторіей Флоренціи, въ серединѣ пятнадцато вѣка не имѣлъ еща блестящаго прошлаго. Представители его не принадлежали къ стариннымъ родамъ Флоренціи, какъ, напримѣръ, въ Миланѣ Висконти, въ Феррарѣ Эсте, въ Римини Малатеста, въ Фаэнцѣ Манфреды и т. д. Медичи въ концѣ двѣнадцатаго вѣка переселились изъ холмистой страны, лежащей на сѣверъ отъ Флоренціи, и занимались тканьемъ шерстяныхъ матерій, принесшимъ имъ большой доходъ. Удачные денежные обороты увеличили богатство дома, глава котораго ловко воспользовался имъ, чтобы пріобрѣсти народное расположеніе.

Первый Медичи, имѣвшій вліяніе на государственныя дѣла, былъ Джіованни Аверардо, названный ди-Биччи, избранный въ 1421 году въ должность гонфалоньера, которую онъ умно и добросовѣстно исполнялъ. Черезъ годъ онъ былъ возведенъ папой Мартиномъ V въ графы Монтеверде. Это была первая ступень, которую перешагнули Медичи къ высотѣ, утвердившей за ними одно изъ наиболѣе блестящихъ мѣстъ въ отечественной исторіи.

Быстрое возвышеніе Флоренціи не мало способствовало этому. Столицу Тосканы въ то время справедливо можно было назвать главнѣйшимъ городомъ Италіи. Сколько бурь, сколько войнъ выдержалъ этотъ живописно расположенный въ долинѣ Арно городъ, сколько выстрадалъ онъ отъ нашествія войскъ Радагаиса, отъ готовъ и лонгобардовъ; но сила и духъ его гражданъ были настолько крѣпки, что послѣ каждаго пораженія они вновь оправлялись и неустанно трудились надъ дѣломъ, которое только въ пятнадцатомъ и шестнадцатомъ вѣкахъ достигло конца, безсмертной славы, еще и теперь окружающей блестящимъ ореоломъ царицу городовъ. Пьетро Медичи, сынъ Козьмы I, засталъ разцвѣтъ искусствъ, науки, торговли, ремеслъ, когда въ 1464 году сталъ во главъ республики.

Изъ двухъ сыновей Пьетро, рожденныхъ отъ брака съ Лукреціей Торнабуони, Джуліано отличался внѣшними качествами, тогда какъ умъ и проницательность достались на долю Лоренцо. Еще въ ранней молодости онъ проявлялъ желѣзное упорство въ достиженіи извѣстныхъ цѣлей, замѣчательную осторожность, съ которой избѣгалъ случайныхъ преградъ, и несвойственную его лѣтамъ способность подчинять благоразумію собственныя желанія.

Была весна 1468 года. Защищенный шелковыми одѣялами отъ сыраго вечерняго воздуха, больной ревматизмомъ Пьетро Медичи сидѣлъ въ покойномъ креслѣ съ письмомъ въ рукахъ, которое онъ внимательно читалъ, когда вошелъ въ комнату его сынъ Лоренцо. Юноша съ почтительнымъ поклономъ приблизился къ отцу и остановился недалеко отъ его кресла, ожидая, чтобы тотъ обратился къ нему.

-- Я позвалъ тебя, Лоренцо,-- началъ Пьетро послѣ нѣкотораго колебанія, -- чтобы передать тебѣ содержаніе письма, которое привезъ мнѣ сегодня посолъ отъ твоей матери изъ Рима. Ты помнишь, конечно, что заставило донну Лукрецію ѣхать въ домъ твоего дяди.

Серьезное лицо девятнадцатилѣтняго юноши покрылось легкимъ румянцемъ.

-- Помню,-- тихо произнесъ онъ.

Отцу, повидимому, не понравился его сдержанный отвѣтъ.

-- Твоя мать и я,-- продолжалъ онъ, возвысивъ голосъ,-- находимъ, что тебѣ пора вступить въ достойный и выгодный для тебя и всего нашего дома бракъ. Донна Лукреція предприняла это тяжелое и опасное путешествіе, чтобы сдѣлать предложеніе невѣстѣ, которая, по мнѣнію дяди, самая подходящая изъ всѣхъ римскихъ дѣвицъ. Это Клариса Орсини, дочь Джакопо Монтеротондо, замѣчательно красивая и обладающая всѣми достоинствами дѣвушка. Согласенъ ли ты на бракъ съ избранною твоими родителями невѣстой?

-- Вы приказали, отецъ, и я повинуюсь вамъ и матери, какъ повелѣваетъ мой сыновній долгъ,-- попрежнему, невозмутимо отвѣтилъ Лоренцо.

-- Ты уже видѣлъ, правда, мелькомъ, эту дѣвушку, когда въ прошломъ году я посылалъ тебя въ Неаполь привѣтствовать отъ моего имени короля. Недавно еще ты говорилъ, что она тебѣ понравилась.

-- Я не отрицаю, Клариса Орсини показалась мнѣ красивою, хорошо воспитанною дѣвушкой, способною осчастливить того, чьею женой она будетъ.

Пьетро недовольно покачалъ головой.

-- Тѣмъ не менѣе, извѣстіе, что наше предложеніе принято ея родителями, тебя не обрадовало?-- замѣтилъ онъ.

-- Простите, отецъ,-- заговорилъ немного живѣе Лоренцо,-- я проникнутъ благодарностью къ вамъ и доннѣ Лукреціи за ваши заботы о моемъ счастіи, но меня смущаетъ мысль, не можетъ ли родство нашего дома съ иноземнымъ родомъ вызвать недовольство въ нашихъ согражданахъ, не могутъ ли насъ упрекнуть въ томъ, что мы слишкомъ высоко стремимся, желая породниться съ одною изъ первыхъ римскихъ фамилій?

-- Предоставь это мнѣ. Мы достаточно прочно стоимъ, чтобы не бояться въ подобныхъ дѣлахъ сужденій нашихъ гражданъ. Родство съ домомъ Орсини доставитъ намъ выгоды, которыя перевѣшиваютъ завистливое раздраженіе нѣкоторыхъ недовольныхъ. Члены этого семейства пользуются расположеніемъ святѣйшаго отца; тебѣ извѣстно, что два дяди Кларисы возведены въ кардинальское достоинство. Богатство Орсини велико и, безъ сомнѣнія, еще увеличится. Родные невѣсты польщены твоимъ предложеніемъ. Ты имѣешь полное основаніе радоваться выбору твоихъ родителей.

Лоренцо молчалъ; отецъ не обращалъ на него вниманія; онъ еще разъ пробѣжалъ письмо жены.

-- Мать, какъ мнѣ кажется, очарована твоею невѣстой,-- прибавилъ онъ_э улыбаясь,-- но, при всемъ своемъ расположеніи, она не забываетъ своихъ дочерей. Она съ материнскою гордостью пишетъ, что Кларису, при всей ея привлекательности, нельзя сравнивать съ твоими сестрами и даже Лукреція Донати, ваша подруга дѣтства, красивѣе ея.

Въ первый разъ съ тѣхъ поръ, какъ Лоренцо вошелъ въ комнату, лицо его оживилось.

-- Это вѣрно,-- сорвалось съ его языка.

Отецъ бросилъ на него пронизывающій взглядъ.

-- Я завтра буду отвѣчать твоей матери,-- произнесъ онъ съ удареніемъ, -- я напишу ей, что ты благодаришь ее за заботы и попеченія о тебѣ, и поручу ей покончить дѣло съ синьоромъ Джакопо Орсини и его братьями. Я сообщу также родителямъ твоей невѣсты, что ты пріѣдешь въ Римъ, если они пожелаютъ познакомиться съ будущимъ зятемъ.

Лоренцо поцѣловалъ руку отца.

-- Пишите, что вамъ угодно, -- сказалъ онъ, -- и передайте доннѣ Лукреціи мою благодарность и привѣтствія.

Разговоръ кончился. Молодой человѣкъ вышелъ изъ комнаты отца, медленно спустился съ лѣстницы въ залу и оттуда направился въ садъ. Выраженіе лица его было еще мрачнѣе и губы ежились точно отъ внутренней боли, когда онъ задумчиво шелъ подъ тѣнистыми деревьями, тянувшимися аллеями до конца сада.

Высокій заборъ отдѣлялъ владѣнія Медичи отъ сосѣднихъ, но эта преграда никогда не мѣшала дѣтямъ Пьетро видѣться съ товарищами игръ, дочерьми Донати. Въ одномъ мѣстѣ заборъ немного сломался и тамъ дѣти часто перелѣзали другъ къ другу, пока не миновало время игръ и пока Лукреція и Лоренцо не поняли, что изъ счастливыхъ прошлыхъ дней возникло новое чувство, первая чистая любовь, упоительная и, вмѣстѣ съ тѣмъ, безнадежная.

Въ планы Пьетро Медичи не входило, чтобы его сынъ и наслѣдникъ роднился съ древнимъ, знаменитымъ, но обѣднѣвшимъ родомъ Донати. Давно, во времена борьбы гвельфовъ и гиббелиновъ, блескъ этого дома затмѣвалъ всѣхъ современниковъ, но практичный умъ Пьетро искалъ для дѣтей болѣе могущественныхъ связей, чѣмъ они могли найти въ Донати, а къ сердечнымъ склонностямъ Лоренцо относился весьма недоброжелательно. И вотъ чудный сонъ, въ которомъ они жили, кончился! Онъ женихъ другой, которую едва зналъ и къ которой чувствовалъ лишь враждебность, такъ какъ она разлучала его съ любимою дѣвушкой.

Быстрые легкіе шаги раздались по ту сторону забора; юноша вздрогнулъ; въ этотъ часъ она обѣщала придти въ садъ, гдѣ они привыкли ежедневно видѣться.

-- Лоренцо!

-- Лукреція!

Руки ихъ встрѣтились, и, весело улыбаясь, безъ всякаго сопротивленія, дѣвушка позволила перенести себя черезъ сломанный заборъ.

-- Я давно жду тебя,-- сказала Лукреція, заглядывая въ лицо Лоренцо.

Онъ опустилъ глаза.

-- Отецъ потребовалъ меня къ себѣ, -- отвѣтилъ онъ, -- для важнаго сообщенія.

-- Какого сообщенія?-- спросила она, такъ какъ Лоренцо замолчалъ.-- Оно огорчило тебя, повидимому; я еще никогда не видала тебя такимъ, какъ сегодня.

Онъ теперь только рѣшился взглянуть въ ея ясные голубые глаза, молящій взглядъ которыхъ, онъ зналъ, поколеблетъ его твердость, и произнесъ, наконецъ, глухимъ голосомъ:

-- Да, я огорченъ, Лукреція; о, если бы я могъ сказать тебѣ, почему!

-- Неужели ты не можешь довѣриться мнѣ, милый? Развѣ я не дѣлила съ тобой радость и горе, не сочувствовала тебѣ съ тѣхъ поръ, какъ мы дѣтьми играли на этомъ самомъ мѣстѣ, и неужели ты не скажешь мнѣ, что волнуетъ тебя теперь, когда я знаю, что ты любишь меня,-- теперь, когда я призналась, что ни о чемъ больше не могу думать, какъ о тебѣ?

Грудь Лоренцо высоко поднималась, руки его невольно протянулись къ возлюбленной, но онъ опустилъ ихъ и отвернулся.

-- Потому то, что я люблю тебя больше жизни, Лукреція, и не могу сказать тебѣ, чѣмъ грозилъ мнѣ сегодня отецъ.

Лукреція простояла нѣсколько минутъ, внимательно смотря на него, потомъ вдругъ по лицу ея какъ бы скользнула мучительная догадка.

-- Лоренцо, правда ли, что мнѣ сказала Валерія Пацци? Твои родители хотятъ женить тебя на римлянкѣ и для этого твоя мать поѣхала къ дядѣ?

-- Правда, Лукреція; представь себѣ мое отчаяніе, мои страданія!

Долго молчали они; руки ихъ разъединились, какъ сами они рѣшили навсегда разстаться съ сегодняшнаго дня. Лукреція знала, что она не можетъ потребовать отъ Лоренцо, чтобы онъ ради ней воспротивился волѣ родителей; обычаи страны, также какъ и времени, предписывали, чтобы родители выбирали для дѣтей то, что имъ хорошо и подходяще, и рѣдко сынъ или дочь противились ихъ приказаніямъ.

-- На комъ долженъ ты жениться?-- глухимъ голосомъ спросила, наконецъ, Лукреція.

-- Невѣста, которую мнѣ выбрали родители, происходитъ изъ рода Орсини.

Молодая дѣвушка приблизилась къ нему и робко положила голову на его плечо.

-- Я знала, Лоренцо, что не могу надѣяться занять когда-нибудь то мѣсто, которое твои родители отдаютъ болѣе достойной, чѣмъ я, такъ какъ ни выгоды, ни блеска, ни славы не получить твой домъ отъ родства съ моимъ. Но больнѣе этого подтвержденія для меня то, что твое сердце отвернется отъ меня, будетъ принадлежать другой.

-- Я никогда не полюблю ее,-- съ жаромъ воскликнулъ юноша,-- нѣтъ, мнѣ кажется, я ненавижу ее уже.

-- Ты видѣлъ ее, знаешь?

-- Я видѣлъ ее разъ, когда она возвращалась съ родными изъ церкви. Даже моя мать должна была сознаться, что она не можетъ сравниться съ тобой.

-- Ты, значитъ, поѣдешь теперь въ Римъ представляться ей и новымъ родственникамъ?

-- Никогда! Они могутъ привезти сюда Кларису, если ей угодно меня видѣть; я же не имѣю никакого желанія ѣхать къ ней. И свадьбу я съумѣю отсрочить, насколько возможно... хотя бы молнія поразила меня прежде, чѣмъ я женюсь на ней.

-- Лоренцо!

Милое, хорошенькое личико Лукреціи поблѣднѣло при его рѣзкихъ словахъ.

-- Развѣ не грѣшно желать этого? Хотя мнѣ суждено на вѣки потерять тебя, хотя мысль о тебѣ будетъ съ этого часа грѣхомъ, я не перестану молить Бога, чтобы Онъ сохранилъ и защитилъ твою дорогую жизнь, сдѣлалъ ее славною и счастливою на благо тебѣ и тѣхъ, кѣмъ ты призванъ управлять.

Въ глазахъ Лоренцо выступили слезы, когда онъ наклонился къ Лукреціи.

-- Я не такъ добръ, какъ ты,-- прошепталъ онъ,-- ты ангелъ, святая. Скажи мнѣ, что ты рѣшаешься стойко выдержать борьбу, которую мнѣ придется начатъ съ родными, и я пойду противъ нихъ, объявлю, что не разстанусь съ тобой.

Лоренцо обнялъ дѣвушку, цѣлуя ея бѣлокурые волосы; она медленно освободилась изъ его объятій.

-- Нѣтъ, Лоренцо,-- ласково, но, въ то же время, твердо сказала она,-- ты не можешь принести эту жертву бѣдной Лукреціи. Съ меня достаточно сознанія, что короткое блаженное время я владѣла твоимъ сердцемъ, что мнѣ принадлежала твоя первая любовь. Я никогда этого не забуду. Но возстановлять тебя противъ родителей, которыхъ я ради тебя люблю и уважаю, -- неужели ты думаешь, что я способна на это, что я не отступлю передъ неправымъ дѣломъ изъ боязни, какъ бы кара за него не пала на твою голову, самую дорогую для меня на землѣ?

-- Неужели въ тебѣ такъ мало мужества, что ты не рѣшаешься бороться за наше счастье? Неужели ты такъ легко готова уступить меня?

Лукреція закрыла лицо руками.

-- У меня хватитъ мужества умереть за тебя, -- отвѣтила сна,-- но я не могу подбивать тебя на преступленіе. У меня хватитъ мужества влачить жизнь безъ тебя, но не связывать ее съ твоей на горе и несчастіе тебѣ.

Лоренцо страстно прижалъ ее къ себѣ.

-- Лукреція, разставаясь съ тобой, я жертвую лучшею частью самого себя, теряю надежду на счастье!-- прошепталъ онъ.

Грустно смотря на Лоренцо, Лукреція спросила:

-- Ты не забудешь меня? Ты всегда будешь помнить, что я любила тебя больше жизни и собственнаго счастья?

-- Забыть тебя? Никогда, пока я живъ!

-- И будешь добръ къ той, которую даютъ тебѣ въ жены?-- продолжала она.-- Ты не дашь ей почувствовать, что не любишь ея, не заставишь горько тосковать по родинѣ, когда она пріѣдетъ въ чужой край?

-- Я исполню свой долгъ,-- холодно произнесъ онъ,-- большаго я не могу обѣщать ни ей, ни тебѣ.

Лукреціи удалось, наконецъ, освободиться изъ его объятій.

-- Мы не должны такъ часто видѣться, какъ прежде,-- проговорила она черезъ силу.-- Ты не принадлежишь больше себѣ.

-- Нѣтъ, нѣтъ, не прибавляй еще этого горя!-- воскликнулъ Лоренцо.-- Помолвки моей съ Кларисой Орсини еще не было; какая-нибудь случайность можетъ прекратить переговоры, которые еще долго будутъ тянуться, а пока они не кончатся, я не хочу думать о томъ, что воля родителей разлучаетъ меня съ тобой.

-- И мои родные не разрѣшатъ мнѣ видѣться съ тобой, такъ какъ твои родители отнеслись съ презрѣніемъ ко мнѣ. Мой отецъ такъ же гордится своимъ происхожденіемъ, какъ и твой.

-- И вполнѣ основательно. Родъ Донати былъ знаменитъ и уважаемъ еще когда про нашъ ничего не слыхали.

-- Но счастье отвернулось отъ насъ, дорогой; вамъ же оно неизмѣнно вѣрно, поэтому лучше порвать твою судьбу съ моей.

-- Ты достойна престола, Лукреція,-- воскликнулъ онъ, потрясенный ея смиреніемъ и кротостью,-- и хоть разъ, по крайней мѣрѣ, я хочу видѣть тебя королевой! Хоть разъ хочу я показать міру, кому принадлежитъ и всегда будетъ принадлежать мое сердце! Можетъ быть, сердце родителей тронется и они разрѣшать мнѣ то, въ чемъ до сихъ поръ упорно отказываютъ.

-- Меня королевой? О, Лоренцо, какъ можетъ это случиться?

-- Королевой праздника, который я думаю дать гражданамъ. Ни изъ чьей другой руки, кромѣ твоей, я не хочу получить награду на турнирѣ.

Лучъ радости освѣтилъ ея лицо; какъ заманчива была мысль украсить вѣнкомъ чело возлюбленнаго, вкусить послѣднюю минуту счастія передъ тѣмъ, какъ разстаться навсегда!

По длинной аллеѣ, ведущей къ дворцу, бѣгомъ приближался красивый семнадцатилѣтній мальчикъ, Джуліано, младшій сынъ Пьетро, разыскивавшій въ саду брата.

-- Гдѣ ты пропалъ, Лоренцо?-- крикнулъ онъ издали.-- Сестры ждутъ тебя, а также Гюлѣельмо Пацци. Мы хотимъ кататься въ гондолѣ по Арно. Лукреція, пойдемъ съ нами; я самъ повезу тебя.

При приближеніи юноши влюбленные разошлись въ разныя стороны. Джуліано торопливо поцѣловалъ руку Лукреціи.

-- Отчего вы такъ грустны оба?-- прибавилъ онъ съ любопытствомъ.-- Идемте скорѣе къ берегу, а то Гюльельмо опять возьметъ лучшую гондолу.

Лукреція колебалась.

-- Доставь сестрамъ и мнѣ удовольствіе видѣть тебя еще иногда среди насъ,-- тихо проговорилъ Лоренцо, между тѣмъ какъ Джуліано побѣжалъ догонять ушедшихъ впередъ.

Въ тонѣ Лоренцо было нѣчто такое, что побѣдило ея рѣшимость, и она невольно послѣдовала за нимъ. Веселое общество, которому Джуліано сообщилъ о приходѣ брата и Лукреціи, дожидалось ихъ на берегу Арно. Обѣ дочери Пьетро были уже нѣсколько лѣтъ замужемъ, старшая -- за Гюлѣельмо Пацци, вторая, Паннина,-- за Бернардо Руцелаи. Къ нимъ присоединилась Джіанина Скандіано съ Валеріей, которой маркиза старалась доставить возможность участвовать въ развлеченіяхъ молодежи.

Желаніе Джуліано быть кавалеромъ молодой сосѣдки, въ которую онъ тоже былъ полу-дѣтски влюбленъ, не исполнилось, такъ какъ, вмѣсто маленькихъ гондолъ, на подобіе венеціанскихъ, его зять приготовилъ большую лодку, вмѣстившую всѣхъ катающихся. Шутя и смѣясь, веселое общество размѣстилось подъ красныхъ балдахиномъ, защищавшимъ отъ лучей заходящаго солнца. Лоренцо съумѣлъ устроить такъ, что остался около Лукреціи, и она, пересиливъ свое горе, приняла участіе въ оживленной болтовнѣ.

-- Лоренцо!-- воскликнула вдругъ Валерія Пацци,-- мой двоюродный братъ Гюльельмо утверждаетъ, что васъ можно поздравить; вы, говорятъ, помолвлены, и мнѣ интересно знать, кто ваша невѣста!

Лоренцо вздрогнулъ при этихъ необдуманныхъ словахъ; онъ понималъ, какъ должна была опять страдать любящая его дѣвушка.

-- Совѣтую вамъ не торопиться съ поздравленіями, Валерія,-- холодно возразилъ онъ,-- можетъ быть, Гюльельмо болѣе извѣстно объ этомъ дѣлѣ, чѣмъ мнѣ самому.

Джіанина замѣтила, что лицо юноши приняло недовольное выраженіе, и съ свѣтскимъ навыкомъ дала разговору другое направленіе.

-- Въ этомъ, синьоръ Лоренцо, виноватъ турниръ, который вы на свадьбѣ Браччіо Мартелли обѣщали дать намъ. Наши молодые рыцари и дамы не говорятъ ни о чемъ другомъ и, вполнѣ естественно, ставятъ его въ связь съ подобнымъ торжествомъ. Назначьте, наконецъ, день, конечно, если вашъ свѣтлѣйшій отецъ далъ свое согласіе.

Лоренцо старался овладѣть собой.

-- Я, донна Джіанина, надѣюсь устроить турниръ сейчасъ же по возвращеніи изъ Рима моей матери, желающей присутствовать на немъ. Я думаю, что будетъ еще больше гостей, чѣмъ на свадьбѣ Браччіо Мартелли.

-- Я очень рада, что братъ моего мужа можетъ быть въ числѣ вашихъ гостей,-- продолжала Джіанина.-- При испанскомъ и французскомъ дворахъ онъ, вѣроятно, не забылъ владѣть оружіемъ, какъ тому научился на родинѣ.

-- Вы развѣ такъ скоро ожидаете Федериго, благородная синьора?-- спросилъ Лоренцо болѣе для того, чтобы сказать что-нибудь, чѣмъ изъ интереса къ молодому человѣку.

-- Синьоръ Ипполито желаетъ его возвращенія,-- отвѣтили маркиза,-- и мы хотимъ женить его на одной изъ флорентинскихъ дѣвицъ, чтобы крѣпче привязать къ родинѣ.

-- Мнѣ кажется, вашъ выборъ ужь сдѣланъ, -- пошутилъ Гюлѣельмо Пацци.-- Какъ хорошо, что Руцеллаи и я раньше Федериго посватались за дочерей Пьетро!

-- Конечно, синьоръ Гюльельмо, выборъ давно сдѣланъ, -- со смѣхомъ проговорила маркиза.-- Я надѣюсь, что вкусъ Федериго будетъ одинаковъ съ нашимъ.

Взглядъ, брошенный на Валерію Пацци, былъ слишкомъ понятенъ; всѣ разсмѣялись.

-- Берегись, кузина!-- воскликнулъ Франческо, младшій Пацци.-- Планъ донны Джіанины касается тебя. Заставь же Федериго подольше ухаживать за собой!

Валерія гордо откинула хорошенькую головку.

-- Я совершенно не знаю синьора Федериго,-- проговорили она.-- Вольно же ему было такъ долго жить вдали отъ Флоренціи и теперь, не успѣвъ пріѣхать, быть увѣреннымъ въ побѣдѣ. Въ истекшіе годы онъ, вѣдь, не думалъ обо мнѣ, а ухаживалъ за чужеземными дамами и дѣвицами.

Джіанина шутя бросила ей на колѣни нѣсколько цвѣтковъ.

-- Ты будешь моею невѣсткой, упрямица, будь увѣрена въ этомъ,-- сказала она.-- Я не узнаю себя, если мнѣ не удастся соединить самыхъ дорогихъ мнѣ людей.

-- Слышите, Валерія?-- воскликнулъ Лоренцо.-- Если донна Джіанина задумаетъ что-нибудь, то непремѣнно исполнитъ. Я даже сомнѣваюсь въ томъ, что передъ вашею взаимною дружбой и передъ рыцарскими достоинствами Федериго не поколеблется ваша рѣшимость.

Валерія хотѣла что то отвѣтить. Крикъ гондольера заставилъ ее обернуться; маленькой гондолѣ, управляемой однимъ человѣкомъ, грозила опасность столкнуться съ большою лодкой. Гребецъ, повидимому, мало обращалъ вниманія на ходъ своей лодки.

Отвѣтъ на губахъ Валеріи замеръ, когда она увидѣла своего отважнаго незнакомца, всегда умѣвшаго встрѣтиться съ ней, гдѣ бы она ни была.

-- Что съ тобой, трусиха?-- спросила Біанка Пацци, замѣтивъ ея блѣдность.-- Неужели ты испугалась, что мы можемъ потонуть на этой тихой рѣкѣ?

-- Я думала... Я не знаю, чего я испугалась,-- смущенно отвѣтила Валерія,-- я боялась, что та лодка потонетъ.

-- Гребецъ, кажется, не знаетъ своего дѣла,-- насмѣшливо произнесъ Франческо Пацци.-- Я бы не довѣрилъ ему везти себя.

-- Онъ иностранецъ, не умѣющій управлять нашими лодками,-- замѣтилъ Лоренцо.-- Я знаю его; онъ былъ у синьора Пьетро съ рекомендательными письмами.

-- Въ такомъ случаѣ, вы можете пригласить его на турниръ,-- поспѣшно сказала Валерія, оправившаяся отъ испуга.

Джіанина изумленно взглянула на нее; Лоренцо спокойно отвѣтилъ:

-- Такъ оно и будетъ, Валерія, потому что я рѣшилъ пригласить всѣхъ находящихся здѣсь рыцарей. Не знаю только, приметъ ли онъ предложеніе; онъ, кажется, бѣденъ и не имѣетъ необходимаго вооруженія.

Валерія обиженно надулась; ее возмутило, что такъ открыто говорятъ о бѣдности того, кто занималъ все большее мѣсто въ ея мысляхъ. Она готова была сорвать свою злобу на Лоренцо, когда Лукреція обратилась къ нему.

-- Можно устранить препятствіе, мѣшающее чужому рыцарю принять твое приглашеніе,-- сказала она своимъ звучнымъ, нѣжнымъ голосомъ.-- Пригласи его, если онъ тебѣ нравится, въ число двѣнадцати рыцарей, которые составятъ твою свиту и обязаны надѣть твои цвѣта. Такимъ образомъ, гордость иностраннаго гостя не будетъ оскорблена, если ты дашь ему, подобно другимъ, вооруженіе для этого празднества.

Невозможно было бы устоять передъ ея нѣжнымъ голосомъ и молящимъ взглядомъ добрыхъ глазъ, если бы Лоренцо и безъ того не былъ счастливъ, что можетъ исполнить желаніе возлюбленной.

Валерія готова была броситься на шею Лукреціи Донати, но страхъ, который она такъ плохо съумѣла скрыть, научилъ ее, что, по крайней мѣрѣ, теперь она должна владѣть собой. Она начала шутить съ Джуліано и Франческо, окунала цвѣты въ воду и брызгала ими въ лицо юношей, пока, наконецъ, Джіанина, какъ старшая, не остановила ее. Валерія, видимо, сконфуженная, уронила букетъ въ воду -- онъ понесся внизъ по теченію, куда поплылъ и челнокъ иноземца. Найдетъ ли онъ его, какъ умѣлъ всегда находить ту, которая посылала ему этотъ сердечный привѣтъ?

III.

Во Флоренціи богатыя фамиліи любили обычай развлекать юношей и увеселять народъ большими турнирами. Медичи, не пропускавшіе никогда случая утвердить за собой еще болѣе расположеніе народа, часто жертвовали большія суммы для развлеченія своихъ согражданъ, и теперь, когда они рѣшили устроить зрѣлище, превосходящее по блеску предъидущія, то ими руководило, прежде всего, желаніе снова обратить взоры народа на себя и свою щедрость и заставить флорентійцевъ забыть бѣдствія послѣдней войны и несчастія только что кончившейся чумы.

Народъ, эта многоголовая, легкомысленная толпа, слишкомъ легко склоненъ за нѣсколько часовъ забавы забыть собственныя невзгоды и возростающее недовольство. Флорентинскій народъ по живости характера болѣе другихъ способенъ при видѣ великолѣпныхъ зрѣлищъ забыть все, что еще такъ недавно огорчало его.

Утро назначеннаго для празднества дня освѣтило тысячи радостныхъ лицъ, собиравшихся чуть свѣтъ на площадь Santa Croce. Площадь была роскошно украшена, на балконахъ домовъ, среди зелени, висѣли пестрые ковры, по сторонамъ возвышались трибуны съ мѣстами для зрителей. Въ окнахъ, на балконахъ давно уже собралось множество народу, теперь начали наполняться и трибуны; явились члены Синьоріи въ своихъ длинныхъ красныхъ мантіяхъ, затѣмъ знатнѣйшіе дворяне и граждане, для которыхъ были отведены почетныя мѣста, и, наконецъ, толпа красивѣйшихъ женщинъ и дѣвушекъ города, которымъ поручалась обязанность дѣлить награды между побѣдителями.

Лукреція Донати сидѣла рядомъ съ дочерьми Пьетро Медичи. Ея прекрасное, въ послѣднее время всегда грустное лицо свѣтилось радостью; на колѣняхъ ея лежалъ вѣнокъ изъ фіалокъ, любимыхъ цвѣтовъ ея и Лоренцо. Побѣдитель турнира могъ просить у своей дамы знака милости, цвѣтокъ, ленту. Ея тонкія, бѣлыя руки нервно сжимались,-- не слишкомъ ли большое счастье, что она можетъ украсить его сегодня своимъ подаркомъ, еще разъ прочесть въ его глазахъ, что она для него гораздо больше той чужой дѣвушки, которую родители даютъ ему въ жены и къ которой ея великодушное сердце не можетъ даже чувствовать ненависти?

-- Посмотри, какъ хороша сегодня Лукреція!-- шепнула Джіанина Скандіано подругѣ.-- Такою, какъ она, мнѣ кажется, явилась Фра Анжедико его мадонна.

-- Да, она похожа на ангела съ своими бѣлокурыми волосами и милыми добрыми глазами,-- отвѣтила Валерія въ восхищеніи.-- О, Джіанина, какъ это грустно!

-- Что, дорогая доя?

-- Что Лоренцо долженъ жениться на другой, а не на ней.... И какъ она это спокойно и покорно переноситъ!

-- Она знаетъ, что не должна ссорить его съ родителями, если не хочетъ навлечь на себя страшной отвѣтственности. Обычай нашей страны таковъ, что родители выбираютъ за насъ. Можетъ быть, если бы меня не заставилъ отецъ, и я бы не вышла за маркиза Ипполито.

-- Но, вѣдь, ты довольна и счастлива, Джіанина?-- спросила Валерія.-- Ты никогда не говорила противнаго.

-- У меня все есть для счастья, дитя! Чего мнѣ желать? Я имѣю богатство, блескъ, завидное положеніе. Маркизъ Ипполито всегда добръ и внимателенъ ко мнѣ; онъ позволилъ мнѣ устроить свою жизнь по своему желанію, также какъ я онъ самъ это дѣлаетъ.

Валерія задумчиво смотрѣла на прекрасную маркизу.

-- Я представляла себѣ совсѣмъ иначе замужество,-- проговорила она, наконецъ.

Джіанина невольно разсмѣялась.

-- Какъ же ты представляла его себѣ, дитя, еще въ прошломъ году игравшее въ куклы?

-- Я думала,-- отвѣтила Валерія, понизивъ голосъ, чтобы не слыхали сосѣдки,-- что мужа надо любить горячо, безпредѣльно, ставить ни во что блескъ и богатство въ сравненіи съ его любовью, съ радостью приносить для него всякія жертвы, не желать другаго общества, кромѣ его.

Веселое лицо Джіанины сдѣлалось серьезнымъ.

-- Ахъ, ты, мечтательница!-- шутя сказала она.-- Нарисованная тобою картина хороша, но рѣдко или никогда не осуществила. Надо научиться довольствоваться меньшимъ, чѣмъ то, о чемъ мы мечтаемъ въ ранней молодости,-- въ этомъ заключается тайна истиннаго счастья.

Валерія покачала слегка головой. Взгляды Джіанины такъ не соотвѣтствовали ея собственнымъ чувствамъ, но, правда, подруга была на много лѣтъ старше ея. Ипполито Скандіано, даже если бы былъ на десять, двадцать лѣтъ моложе, не подходилъ подъ ея идеалъ. Онъ былъ серьезный, молчаливый человѣкъ, увлеченный наукой и въ ней находящій удовлетвореніе. Неразрывная дружба связывала его съ переводчикомъ Платона, Марсиліо Фичино, съ которымъ онъ часто и охотно уносился въ міръ классической мудрости. Валерія уважала его какъ друга отца и мужа обожаемой подруги и никогда прежде ей не приходило въ голову, что женѣ его можетъ чего-нибудь недоставать. Маркиза съумѣла устроить жизнь свою очень пріятно, она смѣялась много и часто, вращалась всегда въ кругу веселой молодежи, гдѣ часто бывала самою оживленной, была всеобщею любимицей и предметомъ восторга всѣхъ, кто ее зналъ, какъ же случилось, что въ сердцѣ молодой дѣвушки шевельнулся вопросъ, дѣйствительно ли счастлива ея всегда веселая подруга?

Барабанные звуки, возвѣщавшіе о приближеніи рыцарей, дали другое направленіе ея мыслямъ. Блестящее шествіе, состоявшее изъ девяти трубачей, пажей, герольдовъ и множества молодыхъ людей подъ предводительствомъ Джуліано Медичи, въѣхало на арену; за нимъ слѣдовалъ второй отрядъ съ Лоренцо во главѣ и двойной рядъ всадниковъ замыкалъ шествіе. Оба брата, какъ устроители турнира, были въ особенно роскошныхъ костюмахъ; до сихъ поръ еще не видано было столько золота, жемчуга, драгоцѣнныхъ камней, сколько красовалось на одеждахъ обоихъ юношей. Громкіе крики раздались при появленіи шествія; дамы, находившіяся на трибунахъ, балконахъ и въ окнахъ, бросали цвѣты проѣзжающимъ, среди которыхъ многіе узнавали братьевъ, жениховъ или друзей. Никто не обратилъ вниманія на густой румянецъ Лукреціи, когда Лоренцо пріостановилъ коня передъ ея мѣстомъ и склонилъ передъ ней конецъ своего копья; никто не замѣтилъ, какимъ блестящимъ взоромъ смотрѣла Валерія на одного изъ рыцарей въ свитѣ Лоренцо, который, находясь рядомъ съ Федериго Скандіано, смуглымъ цвѣтомъ лица и черными волосами представлялъ рѣзкій контрастъ съ бѣлокурымъ братомъ Ипполито.

Даже Джіанина, только что внимательно слѣдившая за подругой, такъ увлеклась зрѣлищемъ, что ничего другого не видѣла и не слышала. Она также бросала цвѣты, которые принесла съ собой въ корзинкѣ. Темно-красный цвѣтокъ гранатнаго дерева попалъ въ самую грудь Федериго; тотъ ловко поймалъ его и съ благодарностью поклонился Джіанинѣ.

-- Развѣ не похорошѣлъ онъ еще?-- обратилась маркиза къ Валеріи.

-- Кто?-- спросила дѣвушка, точно просыпаясь отъ сна.-- Ты развѣ знала его прежде?

-- Федериго?... Нашего пріемнаго сына и наслѣдника?-- удивленно отвѣтила Джіанина.-- О комъ же ты говоришь?

-- Я... ни о комъ... но я думала не о Федериго.

-- Можетъ быть, сегодня онъ дастъ тебѣ случай не много болѣе подумать о немъ, -- замѣтила Джіанина.-- Я увѣрена, что онъ останется побѣдителемъ.

-- Изъ чего ты это заключаешь?-- отвѣтила Валерія, которую начинало раздражать постоянное восхваленіе достоинствъ Федериго.-- Мнѣ говорилъ двоюродный братъ Гюльельмо, что единогласно рѣшено уступить первый призъ Лоренцо, даже если онъ окажется и не самымъ искуснымъ.

-- Это будетъ не совсѣмъ вѣжливо относительно тѣхъ, кого онъ пригласилъ и которые могутъ претендовать на безпристрастную оцѣнку своей ловкости.

-- Я того же мнѣнія,-- задумчиво произнесла Валерія.-- Но я радуюсь за Лукрецію, которой, благодаря Лоренцо, достанутся сегодня почесть и радость.

-- Ты милое, доброе дитя,-- сказала Джіанина.-- Утѣшимся же другимъ турниромъ, въ которомъ достанется ему желанная побѣда.

Въ эту минуту взоры ихъ привлекли красивыя движенія состязавшихся юношей, старавшихся превзойти другъ друга въ ловкости, силѣ и искусствѣ. Итальянскіе турниры пятнадцатаго вѣка не представляли опасности для участвующихъ; въ то время еще не вошло въ употребленіе острое оружіе,-- сражались тупыми копьями безъ панцыря и забрала, въ бархатныхъ и штофныхъ одеждахъ, и бойцы старались превзойти другъ друга ловкимъ сидѣніемъ на богато украшенныхъ коняхъ и граціей движеній.

Изъ Испаши была занесена во Флоренцію излюбленная маврами игра въ кольца, заключавшаяся въ томъ, чтобы всадники на всемъ скаку снимали остріемъ копья кольца, навѣшеннныя на стоящее среди арены дерево; эта игра была гораздо интереснѣе боеваго состязанія.

Здѣсь, несмотря на все желаніе друзей, Медичи уступали въ ловкости и умѣньи другимъ юношамъ и вмѣстѣ съ остальными съ живѣйшимъ участіемъ слѣдили за завязавшимся соперничествомъ между неаполитанскимъ графомъ Ферранте Саграмора и Федериго Скандіано, выказывавшими замѣчательное искусство въ этой игрѣ.

Федериго въ Испаніи, Ферранте на родинѣ достигли въ ней большаго совершенства; ничего нельзя было представить себѣ привлекательнѣе этихъ двухъ юношей, равныхъ по красотѣ, но несходныхъ по внѣшности, носящихся вокругъ арены, преслѣдующихъ другъ друга, преграждающихъ другъ другу дорогу, затѣмъ ловко вывертывавшихся и подскакивавшихъ къ дереву, почти каждый разъ при одобрительныхъ возгласахъ напряженно слѣдящей толпы, и нацѣпляющихъ на остріе копья металлическое кольцо.

Остальные всадники уже отказались отъ состязанія; всѣ взоры съ возростающимъ интересомъ слѣдили за юными соперниками. Кто останется побѣдителемъ, у кого будетъ на копьѣ большее число колецъ? Теперь осталось только одно наверху дерева,-- конскія копыта едва касаются земли; два, три раза противники прогнали другъ друга отъ дерева; теперь они вмѣстѣ подскакали къ нему, копье Ферранте уже попало въ кольцо, но Федериго, стремясь впередъ, нечаянно выбилъ его своимъ копьемъ,-- кольцо покатилось, прежде чѣмъ кто-нибудь успѣлъ его подхватить. Федериго поднялъ его остріемъ копья и съ легкимъ поклономъ передалъ графу.

-- Вы первый сняли его и вамъ принадлежитъ оно, синьоръ Саграмора,-- сказалъ онъ, отступая назадъ въ то время, какъ Ферранте присоединялъ кольцо къ остальнымъ.

Зрители не пропустили этой сцены; оглушительными возгласами привѣтствовали они побѣду неаполитанца и рыцарскій поступокъ Федериго. Судьи начали считать кольца.

-- Только однимъ у меня больше, чѣмъ у васъ, непобѣдимый противникъ,-- сказалъ Ферранте,-- и этимъ однимъ я обязанъ вашему великодушію. Но того, что я сдѣлалъ бы въ другое время,-- уступить его вамъ -- я не могу сегодня, такъ какъ оно обезпечиваетъ мнѣ награду, отъ которой я не откажусь ни за какія блага міра.

Онъ поскакалъ по направленію, гдѣ сидѣла Валерія съ родными и друзьями. При игрѣ въ кольца существовалъ обычай, чтобы побѣдитель приносилъ свои трофеи къ ногамъ одной изъ присутствующихъ дамъ, у которой могъ просить въ награду подарокъ. Ферранте окинулъ восторженнымъ взглядомъ фигуру любимой дѣвушки, когда остановился передъ ней. Какъ прекрасна она была въ своемъ смущеніи!

-- Позвольте мнѣ, благороднѣйшая и прекраснѣйшая синьора, поднести вамъ трофеи сегодняшняго дня,-- громко произнесъ онъ,-- и вознаградите меня ничтожнымъ знакомъ вашей милости.

Онъ положилъ кольца, числомъ двадцать два, на подушку у ногъ дѣвушки. Валерія поднялась, дрожа всѣмъ тѣломъ, руки ея съ лихорадочною торопливостью разстегивали золотой обручъ, поддерживавшій ея роскошныя кудри.

-- Къ вниманію, которымъ вы удостоиваете меня, я не приготовлена, благородный рыцарь,-- отвѣтила она съ радостно вспыхнувшимъ лицомъ.-- Возьмите же ничтожную вещь, которую я могу дать и которую я скоро постараюсь перемѣнить на нѣчто болѣе достойное.

Ей удалось, наконецъ, разстегнуть крючокъ; густые черные волосы разсыпались по плечамъ; Ферранте наклонился, чтобы принять подарокъ, который почтительно поднесъ къ губамъ. Но герольды дали знакъ продолжать состязаніе. Ферранте возвратился къ рыцарямъ, а Валерія, задыхаясь, опустилась на мѣсто. Прохладный весенній воздухъ казался ей душенъ, солнечный свѣтъ ослѣпителенъ, а окружающая толпа точно заволакивалась туманомъ.

Джіанина нѣжно обняла ее за талію.

-- Что съ тобой, дорогая?.. Ты такъ поблѣднѣла.

Валерія закрыла глаза, наполнившіеся слезами счастья.

-- Со мной ничего, Джіанина; не безпокойся, я невыразима счастлива.

-- Неужели тебя такъ взволновало вниманіе незнакомаго рыцыря, тщеславное дитя? Оно будетъ, конечно, не единственнымъ, поэтому не придавай ему большаго значенія. Посмотри, вонъ Лоренцо выѣзжаетъ въ ряды. Какъ онъ величественъ и веселъ!

Валерія послѣдовала указанію подруги, стараясь остановить вниманіе на продолженіи турнира, но напрасно. Глаза ея постоянно устремлялись на ряды рыцарей, гдѣ рядомъ съ Федериго Скандіано стоялъ неаполитанецъ, также какъ и тотъ, не принимая участія въ дальнѣйшемъ состязаніи, которое, какъ имъ обоимъ было извѣстно, должно было окончиться тріумфомъ Лоренцо.

Любовь къ Медичи была такъ сильна, что ему безспорно отдавали пальму первенства; если бы даже судьи склонны были восторгаться другими рыцарями, то они знали, что толпа чувствовала себя удовлетворенной празднествомъ только тогда, когда могла проводить до дворца своего любимца, украшеннаго лаврами побѣдителя.

Лоренцо, вообще не любившій самопрославленія и всегда готовый цѣнить достоинства другихъ, на этотъ разъ не отказывался принять единодушно присужденный ему призъ. Онъ хотѣлъ, чтобы этотъ день былъ послѣднимъ торжествомъ для Лукреціи, чтобы она вполнѣ раздѣлила съ нимъ почести, которыя достанутся ему, какъ побѣдителю. Такимъ образомъ, приготовленный ею фіалковый вѣнокъ могъ украсить серебряный шлемъ, составлявшій первый призъ, и Лукреція Донати сдѣлалась, какъ онъ предсказывалъ, королевой праздника.

Веселый день долженъ былъ закончиться танцами во дворцѣ подесты, куда послѣ нѣсколькихъ часовъ отдыха собрались всѣ гости. Самъ Пьетро Медичи появился на балѣ и занялъ почетное мѣсто на эстрадѣ рядомъ съ супругой Лукреціей Торнабуони. Мать Лоренцо только за нѣсколько дней передъ тѣмъ вернулась изъ путешествія въ Римъ; ея сѣрые умные глаза не разъ останавливались на юномъ женихѣ, почти не отходившемъ отъ прекрасной дочери Донати, ея крестницы, и сіявшемъ такимъ счастьемъ, точно онъ забылъ, что черезъ нѣсколько недѣль должна праздноваться въ Римѣ его свадьба съ другой. Лукреція тихонько дотронулась до руки мужа.

-- Вы не писали мнѣ, супругъ мой,-- сказала она,-- какъ принялъ Лоренцо извѣстіе, что Джакопо Орсини отдаетъ за него дочь. Онъ уклонился отъ отвѣта, когда я спросила его объ этомъ.

Пьетро Медичи пожалъ плечами.

-- Онъ принялъ его, какъ послушный сынъ обязанъ принять. Большаго и я не могу вамъ сказать.

Лукреція показала на стоявшую невдалекѣ юную пару, равнодушную къ тому, что безчисленные взоры устремились на нихъ и что въ этотъ вечеръ ни для кого не осталась тайной ихъ сердечная привязанность.

-- Посмотрите туда, Пьетро,-- сказала она.-- Глядя на нихъ обоихъ, мнѣ кажется, что мы слишкомъ поторопились. Лоренцо не полюбитъ Кларисы Орсини; онъ возненавидитъ ее, такъ какъ любитъ подругу дѣтства.

-- Привыкнетъ, какъ многіе до него привыкали,-- спокойно отвѣтилъ отецъ.-- Дочь Донати -- не партія для Медичи.

-- Она хороша и мила,-- замѣтила Лукреція съ почти материнскою гордостью.-- Клариса не можетъ съ ней сравниться. Дай Богъ, чтобъ она не уступала ей въ добродѣтеляхъ, украшающихъ мою крестницу! Повѣрьте, супругъ мой, я съ радостью увидѣла бы ее на мѣстѣ, которое вы предназначаете дочери болѣе могущественнаго рода.

-- Вы и вашъ брать первые обратили мое вниманіе на Кларису Орсини.

-- Да, Пьетро, вы правы,-- чистосердечно призналась она.-- Но я не могу подавить въ себѣ приступовъ раскаянія, видя страданія дѣтей, которыхъ мы жестоко разлучаемъ.

-- Но, вѣдь, вамъ нравится ваша будущая невѣстка, хотя вначалѣ вы холодно отзывались о ней.

-- Я мало знаю ее, чтобы любить такъ, какъ я люблю Лукрецію и собственныхъ дочерей. Клариса мнѣ нравится, хотя онавстрѣтила меня холодно и сдержанно, но я приписываю это застѣнчивости.

-- Не огорчайтесь случившимся,-- возразилъ Пьетро.-- Лоренцо еще такъ молодъ, что поддастся новымъ впечатлѣніямъ, Лукреція найдетъ другаго жениха и утѣшится. Намъ же и всему нашему дому важно породниться съ однимъ изъ древнѣйшихъ и знатнѣйшихъ римскихъ родовъ. Зависть нашихъ согражданъ настолько велика, что при удобныхъ для нихъ обстоятельствахъ они не прочь подстроить намъ опасность и гибель. Діотисальви Нерони и Лука Питти изгнаны, но кто знаетъ, не найдутся ли подражатели среди тѣхъ, кто сейчасъ превозноситъ насъ? Когда же мы поднимемся настолько, что сможемъ разсчитывать на помощь извнѣ, тогда намъ легче будетъ справляться съ преступниками, чѣмъ это случилось въ прошлый разъ.

Лукреція молчала; она понимала желаніе мужа усилить, по возможности, свою партію внѣ государства; несмотря на всю популярность, владычество Медичи было, какъ это покажетъ будущее, не настолько прочно, чтобы не бояться соперничества. Тѣмъ не менѣе, материнское сердце Лукреціи съ грустью сознавало, что она безжалостною рукой разбивала первую любовь сына.

-----

Никто болѣе Валеріи Пацци не радовался всеобщему вниманію, оказываемому присутствующими Лоренцо и Лукреціи. Она не могла отказать Джуліано въ первомъ танцѣ; теперь же она стояла съ сіяющимъ взоромъ около Ферранте Саграмора и слушала, что онъ говорилъ, ловя только звукъ его голоса и не понимая смысла, такъ какъ глаза его говорили больше, гораздо больше, чѣмъ безразличныя часто слова, которыя онъ обращалъ къ ней.

-- Я знаю васъ такъ давно,-- говорилъ неаполитанецъ, когда по окончаніи фигуры Валерія вернулась на мѣсто,-- и только сегодня въ первый разъ мнѣ выпало счастіе открыто говорить съ вами при всѣхъ. Если бы вы знали, какъ мнѣ тяжело было держаться такъ далеко отъ васъ!

-- Зачѣмъ вы это дѣлали?-- тихо спросила Валерія.-- Я часто задавала себѣ вопросъ, почему вы не хотите посѣщать дома флорентійскихъ дворянъ, и не находила отвѣта съ тѣхъ поръ, какъ узнала, что вы равны намъ по происхожденію.

-- А вы думали, что я низкаго происхожденія, что я не имѣю права занять мѣсто въ кругу вашихъ друзей?

Валерія лукаво взглянула на него.

-- Я боялась этого,-- наивно отвѣтила она,-- но никогда не думала, когда видѣла васъ.

Онъ готовъ былъ заключить въ объятія милую дѣвушку, во, подавивъ это чувство, отвѣтилъ:

-- Не бойтесь, синьора; единственное, что я имѣю, это происхожденіе отъ длиннаго ряда предковъ, дающее мнѣ возможность приближаться къ вамъ, прелестнѣйшей и благороднѣйшей изъ женщинъ. Если я до сихъ поръ медлилъ, то виноваты другія причины, а не та, которую вы предположили.

-- Какія же, благородный рыцарь?-- спросила Валерія.-- Не подумайте, что я спрашиваю изъ любопытства.

Выраженіе глубокой скорби, почти исчезнувшее во время разговора съ дѣвушкой, вернулось опять, и Валерія испугалась своего неделикатнаго вопроса.

-- Простите,-- прошептала она,-- я не хотѣла огорчать васъ Вы имѣли уважительныя причины такъ поступать.

-- О, прекрасная синьора,-- грустно произнесъ онъ,-- если бы я могъ сказать вамъ, что побуждало меня къ уединенію... но тогда... тогда вы, можетъ быть, лишите меня милости, которую дарите и которая дѣлаетъ меня безконечно-счастливымъ.

Слѣдовательно, ея двоюродные братья и Лоренцо правы, утверждая, что онъ слишкомъ бѣденъ, чтобы участвовать въ развлеченіяхъ сверстниковъ,-- думала Валерія; и она, всею душой желавшая избавить его отъ всякаго непріятнаго впечатлѣнія, безжалостно напомнила ему объ этомъ.

О, никогда въ жизни не казались ему такими ненавистными оковы, налагаемыя этими невыносимыми людьми! Но, пожалуй, лучше, что онъ не можетъ повиноваться своему пылкому сердцу, не можетъ сдѣлать признанія, которое вертится на языкѣ и которое,-- онъ зналъ это,-- должно остаться навсегда невысказаннымъ.

-- Вы не будете теперь уединяться, какъ прежде?-- прибавила она, такъ какъ Ферранте молчалъ.

-- Я готовъ исполнить все, что вы прикажете, прекрасная синьора,-- отвѣтилъ онъ.-- Скажите, съ чего мнѣ начать?

-- Постарайтесь пріобрѣсти дружбу Лоренцо,-- сказала она, дѣлаясь немного смѣлѣе,-- и тогда вамъ откроются двери всѣхъ остальныхъ домовъ. Отъ Джіанины Скандіано я слышала, что вы представлялись маркизу Ипполито.

Она не рѣшилась прибавить, какъ горячо желала бы, чтобы онъ посѣщалъ домъ ея отца. Ферранте угадалъ это.

-- Гюлѣельмо Пацци обѣщалъ ввести меня въ домъ своего дяди, вашаго отца,-- замѣтилъ онъ.-- Вы не можете себѣ вообразить, съ какою радостью я принялъ его предложеніе, хотя я долженъ былъ бы выдержать характеръ и не поддаваться соблазну.

-- Почему?-- спросила она съ упрекомъ.-- Мой отецъ такъ гостепріименъ, такъ добръ; двоюродные братья и родственники полюбятъ васъ, а я....-- и она остановилась, испугавшись, что слишкомъ многое хотѣла высказать.

-- А вы?-- повторилъ онъ, въ то время, какъ легкій румянецъ разлился по его смуглому лицу.

-- Я тоже буду рада видѣть васъ у насъ въ домѣ, какъ я уже говорила вамъ,-- отвѣтила она, съ трудомъ заставивъ себя произнести общепринятую фразу.

Какъ хорошо Ферранте понялъ ее; онъ грустно и нѣжно улыбнулся. Восклицаніе Джуліано прервало ихъ бесѣду.

-- Что же вы не танцуете, Валерія? Смотрите, фигура уже кончается.

Неаполитанецъ съ смущеніемъ замѣтилъ свою разсѣянность.

-- Простите, синьоръ Джуліано,-- сказалъ онъ, быстро оправившись,-- на моей родинѣ иначе танцуютъ, чѣмъ здѣсь, во Флоренціи; невѣжливо было съ моей стороны забыть объ этомъ.

Онъ повелъ свою даму въ ряды; руки ихъ крѣпко сжимались и неохотно выпускали одна другую, когда того требовало исполненіе фигуры; но они не разговаривали больше, боясь привлечь на себя вниманіе остальныхъ. Валерія находила, что это и не нужно больше. Онъ любитъ ее, это говоритъ каждый взглядъ его, каждый звукъ его голоса.

Визави съ ними танцовали Джіанина Скандіано и братъ ея мужа, Федериго. Маркизъ Ипполито не сопровождалъ жены на балъ, какъ не присутствовалъ и на турнирѣ, и маркиза согласилась на просьбы молодаго родственника подарить ему одинъ танецъ.

-- Вамъ не идетъ, Федериго, -- говорила Джіанина, -- танцевать съ такою старухой, какъ я. Посмотрите, чего вы лишаетесь изъ-за меня! Какой букетъ красивыхъ дѣвушекъ! И всѣ онѣ съ съ восторгомъ примутъ ваше приглашеніе!

-- Онѣ успѣютъ это послѣ того, какъ я исполню свой долгъ,-- весело отвѣтилъ молодой человѣкъ,-- а онъ повелѣваетъ мнѣ танцовать первый танецъ на родной землѣ съ вами.

-- А, я понимаю, только долгъ заставилъ когда-то милаго пажа вспомнить о своей бывшей повелительницѣ, которую онъ переросъ на цѣлую голову. Какъ хорошо, что я узнала причину, вернувшую васъ къ моимъ услугамъ!

Большіе свѣтлые глаза Федериго съ упрекомъ взглянули на нее.

-- Вы жестоки, Джіанина. Кому изъ всѣхъ женщинъ, какъ не вамъ, я обязанъ глубочайшимъ уваженіемъ, искреннѣйшею благодарностью? О васъ я думалъ чаще всего, вспоминая родину, и о вашей добротѣ, которой вы осыпали меня.

-- Я старалась, Федериго, замѣнить вамъ мать, которую вы рано потеряли; вы называли меня иногда этимъ дорогимъ именемъ, когда я ухаживала за вами во время вашей болѣзни. Я никогда этого не забуду. Съ тѣхъ поръ я перестала жалѣть, что Господь не далъ мнѣ собственнаго сына.

Онъ задумчиво смотрѣлъ на ея сіявшее красотой лицо.

-- Я былъ еще легкомысленнымъ и неопытнымъ мальчикомъ, Джіанина, когда это случилось,-- отвѣтилъ онъ,-- но и я хорошо помню это. Вѣдь, я не зналъ своей матери, и думалъ, что нѣжныя заботы, ласковыя утѣшенія въ моихъ дѣтскихъ страданіяхъ могутъ быть вознаграждены только тою преданностью, которую я чувствовалъ бы къ родной матери. Но я скоро пересталъ васъ называть этимъ именемъ,-- оно показалось мнѣ неподходящимъ для молодой красавицы, сидѣвшей у моей постели. Теперь я удивляюсь, откуда у меня явилась смѣлость васъ такъ называть.

-- Мнѣ нравилось, когда вы меня называли такъ,-- задумчиво сказала маркиза.-- Я бы желала вернуть то время.

-- Зачѣмъ, Джіанина? Неужели вы думаете, что я менѣе искренно и глубоко преданъ вамъ съ тѣхъ поръ, какъ люблю васъ не какъ мать, а какъ друга, сестру? Сегодня, какъ и прежде, я готовъ повиноваться вамъ во всемъ, что вы найдете для меня лучшимъ.

-- Во всемъ, Федериго?-- шутя спросила Джіанина.-- Если бы вы знали, какіе обширные планы мы съ мужемъ составили относительно вашего будущаго!

-- Какіе же, повелительница? Я покорюсь вашей волѣ, если она заключается не въ томъ, чтобы я сейчасъ опять отправился въ чужіе края.

-- Нѣтъ, Федериго, мы, напротивъ, хотимъ васъ крѣпче привязать къ родинѣ.

-- То-есть вы хотите меня женить на незнакомой, какъ женятъ родители Лоренцо.

-- Нѣтъ, вы можете сами выбирать и не обязаны жениться на той, кого бы мы для васъ выбрали.

-- Очень милостиво и для полнаго ознакомленія съ положеніемъ дѣла мнѣ недостаетъ только имени моей будущей супруги.

-- Смотрите, вонъ она стоить у колонны, и посудите, хорошъ ли нашъ выборъ?

Федериго взглянулъ по указанному направленію.

-- Валерія Пацци,-- спокойно произнесъ онъ.-- Дѣйствительно, она стала очаровательною дѣвушкой, но, вѣдь, у меня еще есть время обдумать ваше предложеніе, не правда ли? А пока я буду рѣшать, можетъ быть, кто-нибудь другой похититъ ее у меня, мой сегодняшній соперникъ, напримѣръ, съ которымъ она такъ оживленно болтаетъ, что, вѣроятно, и здѣсь, какъ и тамъ, ему суждено остаться побѣдителемъ.

-- Ваша вина, Федериго, -- вы имѣли такое же право принести кольца къ ногамъ Валеріи.

-- Но едва ли бы я принесъ ихъ къ ея ногамъ, Джіанина,-- отвѣтилъ юноша.-- Я никому не отдалъ бы ихъ, кромѣ васъ.

-- Вы остались такимъ же рыцаремъ, какимъ были, но не забывайте въ благодарности, которую вы мнѣ оказываете, что за счастье вашей жизни вамъ придется вступить въ бой съ тѣмъ, кто сегодня одержалъ надъ вами побѣду или, вѣрнѣе, кому вы великодушно уступили. Мнѣ не нравится, что этотъ чужеземецъ такъ настойчиво ухаживаетъ за Валеріей Пацци. Его никто не знаетъ здѣсь и вашъ братъ, повидимому, не очень обрадовался его знакомству.

-- Такъ онъ знаетъ что-нибудь дурное о немъ?-- спросилъ Федериго.-- Это жаль; онъ произвелъ на меня очень хорошее впечатлѣніе.

-- Ипполито не хотѣлъ высказаться, а вы знаете, какъ я не люблю выпытывать чужія тайны. Но, повидимому, въ жизни этого человѣка есть нѣчто темное и поэтому мнѣ не нравится, когда Валерія съ нимъ, какъ сейчасъ вотъ.

-- Не омрачайте вашей головки подобными опасеніями, Джіанина. Весьма возможно, что онъ совершилъ какой-нибудь проступокъ, заставившій его на время покинуть родину, но не можетъ его развѣ оправдать увлеченіе молодости, котораго нельзя судить слишкомъ строго? Дайте мнѣ лучше вашу ручку, танецъ конченъ и мнѣ пора отвести васъ на мѣсто.

IV.

Было еще рано, когда на слѣдующее утро Джіанина вошла въ кабинетъ мужа поздороваться. Ипполито уже нѣсколько часовъ сидѣлъ за письменнымъ столомъ, окруженный грудой толстыхъ книгъ, изъ которыхъ онъ дѣлалъ выписки и замѣтки на ихъ поляхъ. Онъ былъ такъ углубленъ въ свое занятіе, что замѣтилъ жену когда она уже стояла передъ нимъ; улыбка скользнула по его серьезному лицу; онъ поднесъ ея руку къ губамъ.

-- Это вы, Джіанина, -- радостно сказалъ онъ,-- и цвѣтуща какъ роза послѣ шумнаго вчерашняго дня.

Джіанина придвинула скамейку къ его креслу и сѣла.

-- Послѣ такого веселаго, оживленнаго праздника развѣ можно проснуться иначе, какъ въ хорошемъ настроеніи!-- весело отвѣтила она.-- Единственно, о чемъ я жалѣю, это то, что вы, мой супругъ, не присутствовали на немъ.

-- Я не люблю такихъ шумныхъ празднествъ,-- замѣтилъ онъ, -- и неохотно жертвую нѣсколькоми часами пустымъ удовольствіямъ. Но я радъ, если это доставляетъ вамъ удовольствіе,-- никакое серьезное дѣло не препятствуетъ вамъ освѣжать душу въ обществѣ молодежи.

Джіанина положила щеку на его руку.

-- А почему вы, супругъ мой, пренебрегаете тѣмъ, что для другихъ называете освѣженіемъ?-- спросила она съ ласковымъ упрекомъ.-- И насколько мнѣ было бы веселѣе, если бы я знала, что ваши добрые глаза слѣдятъ за мной, когда я веселюсь среди другихъ, и ваша охрана была бы защитой, чтобы я не очень закружилась.

-- Развѣ тебѣ нужна она, моя хорошая, разумная жена?-- возразилъ онъ.-- Я бы не хотѣлъ, чтобы ты была иной, чѣмъ ты есть и была въ теченіе девяти лѣтъ нашего счастливаго брака. Я сегодня благословляю день, когда ты въ первый разъ переступила порогъ моего дома.

-- Да, мы были счастливы, Ипполито,-- сказала Джіанина точно самой себѣ.

-- А развѣ теперь мы не счастливы?-- съ улыбкой спросилъ маркизъ.-- Въ дни бурной молодости мы мечтаемъ, можетъ быть, о другомъ счастіи, чѣмъ то, которое жизнь даетъ большинству изъ насъ. Къ намъ, дорогая моя, судьба была милостива. Если она и отказала намъ въ одномъ, о чемъ я жалѣю больше ради тебя, чѣмъ самого себя, то она избавила насъ отъ горькихъ разочарованій, лишившихъ многихъ счастья. Мы любимъ другъ друга теперь иною любовью, чѣмъ когда я сватался за тебя, по лучшею любовью, чѣмъ въ то безпокойное, полное страсти время, любовью, проникнутой сознаніемъ, что мы останемся самыми вѣрными друзьями, пока смерть не разлучитъ насъ.

Маркиза утвердительно наклонила голову.

-- Если бы я была увѣрена, что я дѣйствительно стала тебѣ такъ дорога!-- сказала она съ грустью.-- Великіе мыслители и ученые, которыми ты окружаешь себя, всегда были для тебя болѣе достойными друзьями, чѣмъ твоя незнающая жена. Они отняли тебя у меня и часто я, какъ дитя, просящее награды, вымаливаю у тебя полчаса времени, которое ты такъ неохотно отнимаешь у нихъ.

Маркизъ почти съ отеческою нѣжностью погладилъ ея волосы.

-- Не сердись на нихъ, милая жена: они даютъ нашей душѣ больше, чѣмъ большинство тѣхъ, кого судьба ставитъ на нашей дорогѣ, и они остаются намъ вѣрны, когда тѣ заставляютъ насъ горько испытать свою негодность; они не могутъ измѣняться, какъ людской умъ и людская честность.

-- Я не сержусь на нихъ, Ипполито; они внушили твоему благородному уму чистыя, возвышенныя мысли, ставящія тебя такъ высоко надъ другими людьми, что кажется иногда, будто ты одинъ стоишь на этой умственной высотѣ. Я чувствовала всегда, какъ будто предо мной открывался внезапный свѣтъ, когда ты своими словами объяснялъ мнѣ частицу того высокаго ученія, которое они старались дать человѣчеству. Только теперь...

Она остановилась и взглянула на него, точно прося извиненія.

-- Только теперь ты негодуешь на нихъ,-- докончилъ онъ,-- потому что они лишаютъ тебя моего общества болѣе, чѣмъ ты желала бы?

-- Да, Ипполито,-- созналась она.-- Назови это, если хочешь, ревностью къ твоимъ собесѣдникамъ въ часы занятій, но я желала бы быть больше съ тобой вмѣстѣ, чѣмъ въ послѣдніе мѣсяцы.

Ея прелестная головка склонилась на его плечо, рука ея протянулась къ его рукѣ; маркизъ Ипполито немного смущенно взглянулъ на жену.

-- Дорогая жена, я сознаю свою вину,-- послѣднее время я слишкомъ много оставлялъ тебя одну. Но тебѣ придется потерпѣть еще немного, пока я не освобожусь отъ занятій. Марсиліо Фичино нужна моя помощь для его новаго труда объ ученіи Платона о безсмертіи; я не могу обмануть его, такъ какъ обѣщалъ ему быть вѣрнымъ помощникомъ въ его работѣ. Поэтому я особенно радуюсь возвращенію Федериго и надѣюсь, что онъ, такой умный и всегда оживленный, будетъ развлекать тебя въ часы одиночества.

-- Ты, значитъ, рѣшилъ надолго оставить его здѣсь?-- спросила маркиза слегка дрогнувшимъ голосомъ.

-- Да, милая; онъ останется при дворѣ Лоренцо, который послѣ женитьбы освободитъ болѣзненнаго Пьетро отъ трудной обязанности представителя дома; поэтому онъ желаетъ увеличить свою свиту. И мнѣ братъ будетъ помощникомъ, такъ какъ я думаю передать ему управленіе нашими имѣніями, владѣльцемъ которыхъ онъ по волѣ Божіей современемъ будетъ... Но вотъ и онъ... Точно солнечный лучъ въ нашемъ часто мрачномъ домѣ.

Джіанина встала, краснѣя; она не знала, почему ей сдѣлалось непріятно, что молодой родственникъ будетъ свидѣтелемъ ея нѣжныхъ отношеній къ мужу, но въ открытую дверь Федериго уже замѣтилъ ее; спокойно, съ улыбающимся, по обыкновенію, лицомъ, онъ приблизился къ нимъ.

-- Я врываюсь непрошеннымъ гостемъ въ святилище Ипполито,-- началъ онъ шутя.-- Чего вы испугались, прекрасная невѣстка? Я пришелъ только спросить, не дадите ли вы или братъ мнѣ приказаній передъ отъѣздомъ въ городъ, гдѣ меня ждутъ Джуліано Медичи и Франческо Пацци?

-- Твои старые товарищи, Федериго, завладѣли тобой и ты, вполнѣ естественно, охотно слѣдуешь ихъ приглашеніемъ,-- сказалъ ученый мягкимъ тономъ.-- Но подумай и о томъ, чтобы у тебя оставалось время для твоей сестры, когда ты будешь нуженъ ей, а мнѣ некогда будетъ сопровождать ее.

-- Какъ можете вы сомнѣваться въ этомъ, Ипполито?-- съ жаромъ возразилъ юноша.-- Я весь къ услугамъ донны Джіанины, и она знаетъ, съ какою радостью я это дѣлаю.

-- Нѣтъ, нѣтъ,-- горячо отвергла Джіанина.-- Вы не должны ради меня жертвовать удовольствіями, которыя вамъ хотятъ доставить ваши друзья. Я, если захочу общества, могу видѣть Валерію Пацци и дочерей Пьетро.

-- Нѣтъ, Джіанина,-- замѣтилъ Ипполито,-- молодые друзья Федериго могутъ скорѣе подождать, чѣмъ мои старые, противъ которыхъ вы сегодня въ первый разъ выразили ваше недовольство. Мой братъ, конечно, всегда предпочтетъ ваше общество товарищамъ.

-- Въ такомъ случаѣ, если вы, Ипполито, одобрите, сегодня послѣ обѣда я поѣду съ донной Джіаниной кататься верхомъ,-- сказалъ Федериго.-- Часъ назначьте сами.

-- Я жду Валерію,-- отвѣтила Джіанина.-- Вамъ будетъ непріятно, если она поѣдетъ съ нами?

-- Нисколько,-- со смѣхомъ возразилъ юноша, -- если только вы не будете настаивать, чтобы я сейчасъ же попался въ ея сѣти.

-- Джіанина выболтала-таки, что мы надумали для твоего счастья!-- замѣтилъ Ипполито.-- Мы надѣемся, что дѣвушка понравится тебѣ.

-- И уже нравится, конечно,-- подтвердилъ Федериго.-- Но оставьте мнѣ еще немного насладиться золотою свободой!

-- О томъ же проситъ всегда и Валерія, когда я заговариваю съ ней объ этомъ,-- сказала Джіанина.-- Смотрите, какъ бы это странное совпаденіе не было роковымъ для васъ.

-- Валерія вдвое достойнѣе поклоненія, если она того же мнѣнія,-- воскликнулъ Федериго,-- и съ сегодняшняго дня я не буду бояться встрѣчъ съ ней.

-- Такъ силенъ въ тебѣ страхъ, что тебя преждевременно запрягутъ въ супружеское ярмо?-- пошутилъ маркизъ.-- Посмотри на насъ, какъ оно легко и пріятно!

-- За то вашу жену и зовутъ Джіаниной Салутати,-- возразилъ Федериго,-- и если я рѣшусь избрать Валерію Пацци, то только потому, что ее воспитала моя пріемная мать.

Онъ почтительно поцѣловалъ руку маркизы, поклонился Ипполито и исчезъ такъ же быстро, какъ и вошелъ.

Джіанина тоже удалилась, такъ какъ знала, что мужу нужно продолжать прерванную работу.

Маркизъ услышалъ издали веселый смѣхъ брата, который, проѣзжая мимо окна Джіанины, что-то крикнулъ ей, и на серьезномъ лицѣ Ипполито появилась улыбка. Какъ счастливъ онъ тѣмъ, что имѣетъ вблизи себя эти два любимыя существа! Ему казалось, что отнынѣ каждое движеніе его души будетъ обращаться въ нѣмую благодарственную молитву къ Тому, Кто далъ ему такое мирное блаженство.

-----

Послѣ обѣда въ назначенный часъ Федериго явился, чтобы сопровождать верхомъ Джіанину съ Валеріей.

-- Вы пригласили кататься вашу прелестную подругу,-- сказалъ онъ маркизѣ, когда Валерія сѣла на лошадь,-- надѣюсь, вы не разсердитесь, если Франческо Пацци и Ферранте Саграмора встрѣтятъ насъ за городомъ? Я не могъ отказать имъ, когда мы видѣлись сегодня.

Джіанина была непріятно поражена.

-- О, Федериго, къ чему вводить неаполитанца въ наше общество?-- сказала она.-- Вы знаете, что мнѣ не нравится, когда онъ приближается къ Валеріи.

-- Но помѣшать этому вы не можете, если онъ имѣетъ серьезное желаніе,-- беззаботно отвѣтилъ Федериго.-- Кромѣ того, я не могу ничего сказать противъ него. Несмотря на свою сдержанность, онъ пріятный товарищъ и въ фехтованіи превзойдетъ насъ всѣхъ.

-- Но эти достоинства не имѣютъ никакого значенія, если онъ намѣревается сдѣлать предложеніе Валеріи. Говорятъ, онъ очень бѣденъ.

-- За то она богата,-- весело отвѣтилъ Федериго.-- А теперь позвольте васъ посадить на сѣдло, иначе Валерія заинтересуется, о чемъ мы такъ долго бесѣдуемъ.

Джіанина хотѣла сердито отвернуться отъ него, но это не удалось ей. Легко, какъ ребенка, Федериго поднялъ ее на съао и взглянулъ на нее умоляющими глазами.

-- Не сердитесь, Джіанина,-- просилъ онъ, вставляя ея маленькую ножку въ стремя.-- Ипполито огорчится, если мы не будемъ друзьями.

-- Идите, дерзкій, но въ другой разъ не разсчитывайте на мою снисходительность. Я приложу сегодня всѣ старанія, чтобы добросовѣстно исполнить обязанность гувернантки Валеріи.

Федериго поспѣшилъ къ своей лошади, радуясь, что удалось отдѣлаться отъ необходимости быть все время съ Валеріей. Къ чему сейчасъ же надѣвать оковы Гименея, сейчасъ, когда жизнь такъ улыбается ему? Пускай Ферранте Саграмора, такъ скоро превратившійся изъ врага въ друга, ухаживаетъ за дочерью Джакопо Пацци; онъ всегда успѣетъ сдѣлать предложеніе, если замѣтитъ, что она отдаетъ ему предпочтеніе.

-- Валерія,-- говорила, между тѣмъ, маркиза Скандіано подрутѣ,-- Федериго поразилъ меня сейчасъ извѣстіемъ, что онъ пригласилъ кататься съ нами твоего вчерашняго рыцаря въ турнирѣ, который такъ замѣтно ухаживалъ за тобой. Я надѣюсь, что ты не будешь поощрять его къ дальнѣйшему знакомству и съумѣешь указать ему его мѣсто, если онъ слишкомъ много позволить себѣ.

Федериго догналъ дамъ прежде, чѣмъ Валерія успѣла дать затруднившій ее немного отвѣть.

-- Джіанина жалуется на меня, это подсказываетъ мнѣ нечистая совѣсть!-- воскликнулъ онъ.-- Заступитесь за меня, Валерія, и согласитесь, что я не могъ отказать въ просьбѣ синьору Ферранте, желавшему сопровождать насъ. Когда же флорентійскій рыцарь не оказывалъ гостепріимства заѣзжему рыцарю?

Валерія, между тѣмъ, овладѣла собой.

-- Вы хорошо поступили, Федериго, еще разъ поражая великодушіемъ вашего вчерашняго противника,-- отвѣтила она.-- Джіамина, навѣрное, того же мнѣнія, но боится своею похвалой вызвать въ васъ тщеславіе.

-- Моя невѣстка, къ сожалѣнію, слишкомъ хорошо знаетъ меня и мои недостатки,-- со смѣхомъ замѣтилъ юноша.-- Съ ея стороны весьма благоразумно не развивать новыхъ или не усиливать тѣхъ, которые есть. Съ сегодняшняго дня я уже надѣюсь найти въ васъ защитницу, если надѣлаю глупостей и мнѣ будетъ угрожать гнѣвъ Джіанины.

-- Кажется, вы не очень боитесь ея гнѣва,-- сказала Валерія,-- да и ея доброе сердце не способно на него. Она всегда васъ баловала... Не думайте, что я не помню этого.

-- Вѣроятно, потому, что она заступалась за меня, когда вы нападали? Помните, какъ вы разъ облѣпили мои длинные локоны репейниками за то, что я не хотѣлъ больше играть съ вами?

-- Нѣтъ, -- отвѣтила она, смѣясь, -- я такъ часто мучила васъ...

-- Сначала вы вылили стаканъ воды на рисунокъ, который и приготовлялъ Джіанинѣ для вышиванья покрова въ церковь.

-- Ахъ, да, теперь я вспоминаю.

-- А послѣ, когда я въ отчаяніи готовъ былъ заплакать, вы начали насмѣхаться, что я обожаю братнину жену и всю жизнь буду пришитъ къ шлейфу Джіанины.

-- Какая я была гадкая и дерзкая!-- созналась Валерія.-- Понятно, что вы не захотѣли больше играть съ капризною дѣвчонкой!

-- Тогда это не казалось вамъ понятнымъ. Въ то время, какъ я старался спасти работу отъ окончательной гибели, вы подкрались къ моему креслу и разукрасили мою голову репейниками.

-- Я думаю, вы не скоро замѣтили бы, если бы не вступилась Джіанина. Тогда, въ первый и единственный разъ въ жизни, она бранила меня. Послѣ этого я сердито стояла въ сторонѣ и смотрѣла, какъ Джіанина осторожно освобождала вашу голову отъ репейниковъ и расчесывала ваши кудри. Ни къ кому, кажется, я не чувствовала такой ревности, какъ къ вамъ, такъ какъ тогда, уже Джіанина была послѣ отца самымъ дорогимъ для меня существомъ.

Лукавое выраженіе скользнуло по его лицу.

-- И она останется имъ? Никто другой не можетъ вытѣснить ее изъ вашего сердца?

Валерія пришпорила коня, такъ что онъ сдѣлалъ скачокъ въ сторону.

-- Кто можетъ вытѣснить ее, милую, дорогую?-- спросила она.

-- О, у молодой дѣвушки этого никогда не придугадаешь,-- замѣтилъ онъ, поддразнивая Валерію,-- красивый, черноокій рыцарь, напримѣръ, который получаетъ обручъ съ ея волосъ, танцуетъ только съ нею одной и употребляетъ всѣ силы увидѣть еесегодня.

Джіанина, бывшая безмолвною свидѣтельницей ихъ разговора, обратилась къ нему:

-- Какъ нехорошо, Федериго, дразнить дѣвушку этимъ глупымъ ухаживаньемъ!-- ласково замѣтила она.

-- Валерія знаетъ, что я говорю безъ злаго умысла,-- возразилъ юноша.-- Мнѣ просто пришло въ голову кое-что изъ вчерашняго праздника, когда я увидѣлъ вдали вашего двоюроднаго брата Франческо съ синьоромъ Ферранте. Джуліано тоже съ ними. Какъ это хорошо!

На поворотѣ улицы названные молодые люди встрѣтились съ Федериго и его спутницами.

Подъ внимательнымъ взглядомъ Джіанины Валерія чувствовала, что должна повиноваться только что сдѣланному замѣчанію и сдержанно поклониться Ферранте Саграмора, что было ей совсѣмъ не по сердцу. А Федериго улыбался ей такъ плутовски. Какъ скучно, что друзья только портятъ жизнь! Волей-неволей дѣвушка должна была рѣшиться занять мѣсто между Джуліано и Франческо, тогда какъ Ферранте приблизился къ маркизѣ.

Джуліано Медичи былъ съ дѣтства друженъ съ двоюроднымъ братомъ Валеріи, и какъ прежде они дѣлили игры и ученье, тоже было и теперь со всѣми занятіями и рыцарскими упражненіями, наполнявшими дни благородныхъ юношей.

Друзья оживленно поговорили нѣкоторое время съ Валеріей, но она ли разсѣянно отвѣчала имъ, они ли предпочли собственныя забавы, только, выѣхавъ въ поле, юноши начали перегоняться; сначала къ нимъ присоединились Федериго и Ферранте, пока послѣдній не нашелъ возможности приблизиться къ Валеріи, воспользовавшись тѣмъ, что общее вниманіе отвлеклось отъ него. Они могли говорить только о самыхъ безразличныхъ предметахъ, но они были счастливы, находясь вблизи, и благодарили судьбу, доставившую имъ возможность послѣ мимолетной встрѣчи въ церкви вторично видѣться въ тотъ же день. Федериго также отсталъ отъ юныхъ товарищей и поѣхалъ рядомъ съ маркизой.

-- Какъ хорошо было бы, если бы Ипполито сопровождалъ насъ иногда!-- сказалъ онъ, окидывая взглядомъ веселый пейзажъ.-- Запертый въ четырехъ стѣнахъ среди своихъ пыльныхъ книгъ, онъ и не подозрѣваетъ, какъ прекрасенъ Божій міръ.

Джіанина вздохнула.

-- Въ прежніе годы я часто пробовала отвлекать его отъ занятій на чистый воздухъ, но всегда напрасно. Онъ съ такою неохотой разстается съ своими работами, да и не любитъ ѣздить верхомъ съ тѣхъ поръ, какъ упалъ разъ вмѣстѣ съ лошадью.

-- Мнѣ очень досадно, что братъ произвелъ на меня не такое благопріятное впечатлѣніе, какого я ожидалъ. Онъ представлялся мнѣ все такимъ же сильнымъ, цвѣтущимъ мужчиной, какимъ я оставилъ его шесть лѣтъ назадъ. Онъ постарѣлъ, сильно постарѣлъ, и имѣетъ утомленный видъ, чего прежде не было.

-- Я тоже нахожу, что онъ измѣнился, но, живя вмѣстѣ, труднѣе замѣтить рѣзкость перемѣны, чѣмъ вамъ, давно не видавшему его. Это -- послѣдствія его усиленныхъ занятій, а я безсильна противодѣйствовать этому.

-- А васъ не тревожитъ это, Джіанина? Я сознаюсь, что если состояніе брата ухудшится, оно внушитъ мнѣ серьезное опасеніе.

-- Можетъ быть, вамъ лучше моего удастся убѣдить его опять пользоваться жизнью,-- отвѣтила она,-- онъ никого такъ не любитъ, какъ васъ.

-- Меня, больше своей обожаемой красавицы-жены?-- спросилъ Федериго.-- Нѣтъ, Джіанина, не отдавайте мнѣ первенства ни въ чьей любви, а тѣмъ менѣе вашего мужа.

Она не понимала, почему ее, привыкшую къ поклоненію, смутило его открыто высказанное восхищеніе, однако, она отвѣтила спокойнымъ тономъ:

-- Я убѣждена, что Ипполито любитъ и уважаетъ меня, какъ подобаетъ мужу, довольному своею женой, но даже самое глубокое чувство можетъ измѣниться въ мужѣ. Привычкой становится то, что мы называли когда-то счастіемъ. А послѣ нѣсколькихъ лѣтъ такого счастья въ душѣ мужа просыпается желаніе посвятить лучшія силы жизни болѣе высокой и достойной цѣли, обезпечивающей ему вѣчный памятникъ въ сердцахъ будущихъ поколѣній.

-- Развѣ истинная любовь можетъ измѣниться, Джіанина? Счастье долгаго супружества можетъ дать сердцу внутреннее спокойствіе, заставляющее насъ забывать страстныя волненія, съ которыми мы ждемъ исполненія нашихъ желаній, но привычкой не можетъ сдѣлаться то, что краситъ и возвышаетъ наше существованіе. Не надоѣдаютъ же нашимъ взорамъ красоты природы, сколько бы мы ими ни любовались. Неужели же къ высшему земному счастью наше сердце можетъ привыкнуть и отупѣть къ тому, что ежедневно, ежечасно имѣетъ новую прелесть?

Лицо маркизы сдѣлалось грустно.

-- Какъ много думали вы объ этихъ чувствахъ,-- сказала она,-- но съ годами вы пріобрѣтете опытность. Теперь вы черпаете изъ чистаго источника первой молодости, готовой весь міръ воплотить въ одно существо. Счастливы вы, что можете еще поддаваться такимъ пріятнымъ очарованіямъ!

-- А вы, Джіанина, не удаляющаяся отъ жизни подобно брату, вы не раздѣляете моего мнѣнія?

-- Я на семь лѣтъ старше васъ, Федериго, и не могу смотрѣть на жизнь, какъ вы, такъ мало знающій ее.

-- О, не думайте, что я тотъ же неопытный мальчикъ, котораго вы когда-то отослали отъ себя! Многія безумныя мечты разбились, пока я жилъ въ далекихъ краяхъ, при чужихъ дворахъ.

-- И, все-таки, вы сохранили вѣру въ свѣтлое и вѣчное счастіе, вѣру въ людскую добродѣтель и ея высшее значеніе?... Среди соблазновъ, въ которыхъ для васъ, какъ и всякаго другаго, не было недостатка, вы сохранили дѣтскую невинность, такъ идущую къ вамъ, несмотря на то, что нравственно и физически вы возмужали.

-- Я изъ родины унесъ въ сердцѣ талисманъ, который оберегалъ меня отъ соблазновъ,-- сказалъ онъ серьезнѣе, чѣмъ прежде,-- это было воспоминаніе о вашемъ домѣ, въ которомъ я провелъ счастливые дни дѣтства, воспоминаніе о любви Ипполито, на котораго я смотрю съ уваженіемъ и восторгомъ, и вашъ образъ, Джіанина. Вы навсегда останетесь для меня лучшею женщиной изъ всѣхъ, которыхъ я зналъ. Среди окружавшихъ меня соблазновъ и вспоминалъ о васъ обоихъ и о дорогой родинѣ, и чувствовалъ, что я тогда только смогу вступить на родную почву, не омрачивъ счастія, когда буду въ состояніи открыто смотрѣть вамъ въ глаза, выдержать вашъ допросъ.

Онъ ѣхалъ рядомъ съ Джіаниной, рука его протянулась къ ней и она подала ему свою, которую онъ крѣпко, долго сжималъ въ своей рукѣ.

-- Развѣ нельзя позавидовать мнѣ и Ипполито, что у насъ такой сынъ?-- спросила она, смѣясь.

Федериго наклонился къ рукѣ, которую все еще держалъ въ своей.

-- Позвольте отнынѣ мнѣ быть вашимъ братомъ, какъ я просилъ уже вчера,-- съ чувствомъ произнелъ онъ, -- и вѣрьте, что уваженіе мое не уменьшится, если вы дадите мнѣ это мѣсто. Не требуйте, чтобы я смотрѣлъ на васъ, какъ на мать, и разрѣшите мнѣ быть послѣ Ипполито вашимъ лучшимъ другомъ.

-----

Въ нѣкоторомъ разстояніи сзади слѣдовали за ними Ферранте Саграмора и дочь Джакопо Пацци.

-- Отвѣтите ли вы мнѣ на одинъ вопросъ, прекрасная синьора?-- спросилъ графъ, убѣдившись, что ѣдущая впереди пара не обращаетъ на нихъ вниманія, и Джуліано съ Франческо тоже не могутъ слышать. Валерія вопросительно взглянула на него.

-- Встрѣтивъ сегодня товарищей по турниру, -- продолжалъ Ферранте,-- я подумалъ о васъ и юношѣ, рыцарски уступившемъ мнѣ вчера призъ. Правда ли, что его и ваши родственники предназначили васъ другъ другу, и извѣстно ли вамъ это намѣреніе?

-- Это желаніе Джіанины Скандіано, придумавшей весь планъ, -- отвѣтила Валерія, -- мой отецъ тоже ничего не имѣетъ противъ этого.

-- Вашъ отецъ и маркиза! Вы не догориваете того, что сами думаете объ этомъ. Дали вы согласіе на этотъ бракъ? Удастся Федериго Скандіано побѣдить васъ?

-- Я давно дружна съ нимъ и люблю его, какъ брата, не больше,-- тихо отвѣтила Валерія съ замираніемъ сердца, что сейчасъ послѣдуетъ объясненіе.-- Отецъ не станетъ принуждать меня, если и не полюблю его.

-- Синьоръ Федериго красивъ, уменъ, образованъ,-- замѣтилъ Ферранте,-- и не замедлить испробовать, устоитъ ли ваше сердце передъ его достоинствами. Кромѣ того, онъ наслѣдникъ громаднаго состоянія, какъ мнѣ говорили его друзья.

-- Неужели вы думаете, что послѣднее имѣетъ для меня какое-либо значеніе?-- спросила Валерія съ упрекомъ.-- Еслибъ я любила его, мнѣ было бы все равно, богатъ онъ или бѣденъ; я болѣе благодарила бы судьбу, если бы могла украсить его жизнь средствами, которыхъ у меня больше, чѣмъ у многихъ другихъ. Пусть онъ не думаетъ, что онъ для нея менѣе достойный женихъ потому, что бѣденъ,-- мелькнуло въ ея головѣ,-- и боязнь признаться въ этомъ не должна смыкать ему уста. Онъ же ничего на отвѣтилъ; она слышала только, какъ порывисто и тяжело онъ дышалъ. Джуліано и Франческо съ шумомъ и смѣхомъ подскакали къ нимъ и поѣхали рядомъ. Ферранте съ обычнымъ спокойствіемъ и сдержанностью отвѣчалъ на ихъ шутки. Валерія тоже хотѣла вмѣшаться въ разговоръ, но мысли ея были далеко. Часто глаза ея украдкой поднимались на серьезное лицо неаполитанца: неужели онъ все еще сомнѣвается, что она любитъ его, когда она,-- со стыдомъ она признавалась въ этомъ, -- дала ему столько доказательствъ? Если же онъ чувствуетъ, что любитъ ее взаимно, то отчего избѣгаетъ онъ сказать рѣшительное слово, которое уничтожить между ними всякія преграды, соединитъ ихъ навѣки?

V.

Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ послѣ помолвки, въ теченіе которыхъ женихъ не видалъ своей будущей супруги, въ Римѣ послѣдовала свадьба Лоренцо Медичи съ Кларисой Орсини. На свадьбу женихъ также не явился; его дядя Филинпо замѣнилъ его при вѣнчаніи и Лоренцо не потрудился даже придумать уважительное основаніе для объясненія отсутствія своего и брата Джуліано.

Его равнодушіе къ будущей супругѣ было настолько велико, что онъ даже не поѣхалъ за ней въ родительскій домъ; такимъ образомъ, Клариса довольно долго оставалась у своихъ, подобно большинству невѣстъ пятнадцатаго вѣка, выжидавшихъ удобнаго случая для путешествія на новую родину. Лоренцо изрѣдка посылалъ женѣ холодно-вѣжливыя письма, на которыя она отвѣчала въ томъ же тонѣ; его повиновеніе родителямъ не шло далѣе этой уступки. Въ серединѣ лѣта, когда жары грозили сдѣлать путешествіе невозможнымъ, родители Кларисы рѣшились отправить дочь съ нѣсколькими родственниками и слугами во Флоренцію, добраться до которой при благопріятныхъ дорогахъ и погодѣ можно было въ недѣлю.

Второе торжество свадьбы естественно должно было отпраздноваться блестящѣе перваго, при которомъ женихъ отсутствовалъ, и поэтому за нѣсколько недѣль до пріѣзда во дворцѣ Медичи начались приготовленія для торжественнаго пріема невѣсты. Въ дальнихъ окрестностяхъ Флоренціи, какъ и въ самомъ городѣ, всѣ отъ мала до велика хотѣли принять участіе въ этомъ событіи. На Медичи издавна привыкли смотрѣть какъ на первую фамилію въ республикѣ; большинство ихъ приверженцевъ рѣшило раздѣлять съ ни удачи и несчастія, а тайные и явные враги не смѣли дѣйствовать въ то время, когда популярность ихъ достигла высшаго лредѣла.

За нѣсколько дней до прибытія невѣсты отовсюду начали явиться подарки Пьетро и его семейству -- родъ подати, которую при подобныхъ случаяхъ населеніе платило обыкновенно главѣ республики и которая состояла отчасти изъ произведеній государства: винъ, плодовъ, овощей, воска, отчасти изъ куръ, телятъ, барашковъ и дичи. Эти дары, впрочемъ, не употреблялись въ домѣ родителей жениха, они дѣлились между почетными гражданами, а во время свадьбы Лоренцо -- между тысячью преданныхъ и распоюкенныхъ къ Медичи семействъ.

Лица, получавшія эти подарки, отдаривали молодыхъ кольцами или иыми цѣнными вещами. Колецъ, считавшихся символомъ счастья, новобрачные получали не менѣе пятидесяти.

Свадьбы знатныхъ тосканцевъ, вслѣдствіе широкаго гостепріимства, стоили всегда большихъ денегъ; кто боялся расходовъ, тотъ могъ быть увѣренъ, что теряетъ не малую долю уваженія своихъ согражданъ. Медичи никогда не допускали подобной ошибки; неумѣстная разсчетливость была не въ ихъ характерѣ и ихъ праздникъ являлся великолѣпнымъ доказательствомъ ихъ благосклоннаго расположенія къ подданнымъ. Не только во дворцѣ Пьетро, но и въ домахъ его братьевъ, Карла и Томассо, были устроены открытые столы, гдѣ угощали всякаго, кто приходилъ съ поздравленіемъ. Тысячи пудовъ конфектъ предполагалось раздать при этомъ торжествѣ, а современные историки передаютъ, но въ домѣ каждаго Медичи было выпито болѣе тысячи бочекъ вина.

-----

Передъ дворцомъ Пьетро была выстроена большая эстрада, покрытая цвѣтнымъ сукномъ и предназначавшаяся позднѣе для танцевъ. Утромъ же въ день свадьбы здѣсь собралось множество роскошно одѣтыхъ дѣвушекъ, которыя должны были сопровождать въ домъ невѣсту и ея свиту.

Клариса Орсини послѣ прибытія во Флоренцію провела первую ночь въ хорошо знакомомъ ей семействѣ Алессандри. Дяди жениха пріѣзжали за ней туда; при звукахъ барабановъ и флейтъ шествіе невѣсты двинулось по улицамъ; сзади великолѣпно одѣтой дочери Орсини ѣхали оба Медичи и свита изъ молодыхъ людей и дѣвушекъ, за которыми слѣдовали слуги обоихъ домовъ.

У лѣстницы дома стоялъ со всѣми дѣтьми Пьетро Медичи, окруженный знатнѣйшими гражданами и сановниками. По правую его руку находился Лоренцо въ богатой одеждѣ, какъ и всѣ члены фамиліи; но полуравнодушное, полунедовольное лицо юнаго жениха плохо соотвѣтствовало праздничной обстановкѣ. Лицо его не просвѣтлѣло и тогда, когда звуки музыки и клики народа возвѣстили приближеніе невѣсты, которая ловко соскочила съ сѣдла съ помощью Карла Медичи и вошла въ разукрашенныя ворота дворца.

"Она не такъ хороша, какъ Лукреція",-- была единственная мысль, скользнувшая въ головѣ Лоренцо, когда отецъ направился на встрѣчу Кларисѣ и, протянувъ ей руку, поцѣловалъ ее въ лобъ.

-- Господне благословеніе на васъ, любезная дочь моя,-- говорилъ отецъ.-- Да сотворитъ Мадонна, хранившая васъ въ дорогѣ, этотъ день началомъ длиннаго ряда счастливыхъ лѣтъ!

Пьетро положилъ руку Кларисы въ руку неподвижно стоявшаго сына.

-- Возьми ее, Лоренцо, и да будетъ она тебѣ милостью небесной, какъ мнѣ была твоя мать.

Руки новобрачныхъ безжизненно лежали нѣсколько секундъ одна въ другой, затѣмъ слегка дрожащая ручка молодой женщины выскользнула изъ холодной руки мужа. Лоренцо, не произнеся ни слова, отступилъ, давая мѣсто матери, съ сердечнымъ привѣтствіемъ заключившей Кларису въ объятія.

Лоренцо только теперь внимательно взглянулъ на предназначенную ему супругу; онъ справедливо могъ бы назвать ее прелестнымъ созданіемъ, если бы сердце его не было переполнено однимъ образомъ, которому страданіе и самопожертвованіе придало болѣе трогательную красоту, чѣмъ можетъ дать одна природа.

Лукреціи Донати не было среди дѣвушекъ, встрѣчавшихъ Кларису; Лоренцо закусилъ губу,-- можетъ быть, такъ лучше; онъ зналъ, что для него было бы невыносимымъ мученіемъ видѣть любимую дѣвушку около навязанной ему жены. Голосъ матери вывелъ его изъ забытья.

-- Что же ты не ведешь Кларису въ залъ?-- напомнила Лукреція Торнабуони.-- Ты видишь, гости ждутъ.

Лоренцо приблизился къ женѣ, чтобы исполнить приказаніе. Черезъ рядъ роскошно убранныхъ комнатъ онъ повелъ ее въ залъ, гдѣ предполагался торжественный обѣдъ. Клариса, смущенная его холоднымъ пріемомъ, шла съ опущенною головой. Чувство, похожее на упрекъ совѣсти, шевельнулось въ его душѣ; онъ понималъ, что долженъ сказать что-нибудь, а, между тѣмъ, ему казалось, что у него недостаетъ словъ для подобной рѣчи.

-- Я желалъ бы, Клариса, чтобы вамъ понравилось въ домѣ, гдѣ отнынѣ вы будете госпожей,-- произнесъ онъ, наконецъ, и самъ спутался, какъ натянуто прозвучала его фраза.

Рука Кларисы дрогнула.

-- Будьте увѣрены, свѣтлѣйшій супругъ, -- смущенно отвѣтила она,-- что я постараюсь добросовѣстно исполнить свой долгъ, уважать васъ, угождать вамъ...-- любить васъ, думала она сказать ему при первомъ свиданіи, но теперь не рѣшилась произнести послѣдняго обѣщанія. Вѣдь, онъ въ письмахъ не говорилъ, что будетъ любить и считать ее самымъ дорогимъ существомъ, зачѣмъ же она первая дастъ ему обѣщаніе, котораго, повидимому, и не требуетъ его холодная рѣчь?

Лоренцо не обратилъ вниманія на то, что она не договорила; онъ направился съ ней къ почетному мѣсту, приготовленному подъ балдахиномъ, на которомъ красовались соединенные гербы Орсини и Медичи, и во время обѣда съ рыцарскою вѣжливостью услуживалъ ей.

Клариса принимала его услуги съ робкою благодарностью; видя, сколько взоровъ устремлено на нее, она старалась побороть въ себѣ чувство мучительной робости, овладѣвшее ею съ минуты вступленія въ новый домъ. Къ Лоренцо же возвратилось, повидимому, его хорошее расположеніе духа; онъ шутилъ съ сидѣвшими вблизи родственниками и друзьями, и Клариса прислушивалась къ его словамъ и къ звуку его голоса, который уже нравился ей, каждый разъ краснѣя отъ радости, когда онъ обращался къ ней съ какимъ-нибудь замѣчаніемъ.

Когда обѣдъ кончился, молодежь поспѣшила къ воротамъ дворца, чтобы танцовать на эстрадѣ. Лоренцо протанцовалъ съ молодою женой въ первой парѣ, затѣмъ передалъ Кларису одному изъ родственниковъ; когда нѣсколько минутъ спустя Клариса стала искать глазами Лоренцо, онъ уже исчезъ изъ толпы приглашенныхъ.

-----

Въ домѣ Донати Лукреція проводила въ одиночествѣ день свадьбы своего возлюбленнаго. Родители ея отправились на торжество, прислуга разбѣжалась смотрѣть на веселье господъ. Никто не мѣшалъ ея мыслямъ, обращеннымъ къ прошлому, которое никогда не вернется, какъ не загорится вновь скатившаяся со свода небеснаго блестящая звѣзда.

Иногда до нея долетали громкіе звуки музыки и несчастная дѣвушка вздрагивала каждый разъ, когда слышала ихъ. Думаетъ ли о ней Лоренцо, танцуя съ молодою женой? Она говорила себѣ, что грѣхъ желать этого, но, въ то же время, чувствовала, какъ мучительно предположеніе, что она уже забыта.

Чу!... что это за шаги раздались въ прихожей?... Не съ ума ли она сходитъ?... Неужели это знакомые шаги, приближенія которыхъ она всегда съ восторгомъ ожидала? Она поднялась съ кресла, чтобы направиться къ двери, но дверь уже распахнулась... и на порогѣ показался онъ, Лоренцо Медичи, потихоньку убѣжавшій со свадебнаго пира, чтобы видѣть ее.

Лоренцо не далъ времени высказать ей удивленіе, упреки, которые прочелъ на ея лицѣ; упавъ на колѣни, онъ покрылъ безумными поцѣлуями ея руки.

-- Прости, Лукреція,-- шепталъ онъ,-- я знаю, что ты хочешь мнѣ сказать, знаю, что заслуживаю суроваго порицанія отъ тебя, чистаго ангела, покой котораго я еще разъ нарушаю,-- я не могъ иначе, я долженъ былъ видѣть тебя еще разъ.

Лукреція положила руку на его горячій лобъ.

-- Сегодня день твоей свадьбы, Лоренцо, -- тихо напомнила она,-- и въ такой день ты не можешь настолько владѣть собой, чтобы не оскорбить жены, оставляя ее одну?

-- Она танцуетъ съ Гюльельмо, Франческо и другими,-- отвѣтилъ онъ,-- и не замѣтитъ моего отсутствія. Я слышалъ, что ты больна, и тебя не было среди остальныхъ дѣвушекъ, безпокойство о тебѣ мучило меня, поэтому я и пришелъ.

-- Я не больна, -- сказала она дрогнувшимъ голосомъ, -- по крайней мѣрѣ, въ томъ смыслѣ, въ какомъ ты понимаешь. Легкое нездоровье было счастливымъ предлогомъ не присутствовать на твоей свадьбѣ. Я искренно желаю тебѣ счастья, но не достаточно сильна, чтобы быть его свидѣтельницей.

-- Счастья, Лукреція!-- повторилъ онъ съ горечью.-- Ты употребляешь слово, въ которое сама не вѣришь. Мнѣ кажется, я никогда не былъ такъ несчастливъ, какъ сегодня.

-- А, между тѣмъ, говорятъ, что твоя жена прелестная и богато одаренная нравственными качествами женщина, -- замѣтила Лукреція.

-- Весьма возможно, что она нравится другимъ и превосходитъ меня въ добродѣтеляхъ,-- отвѣтилъ онъ,-- но я избралъ ее не добровольно, меня принудили, я не могу цѣнить ее, какъ она того, можетъ быть, заслуживаетъ.

-- Ты научишься, мой Лоренцо,-- еще разъ я могу тебя такъ назвать,-- нѣжно сказала она.-- Твое сердце слишкомъ прекрасно и благородно, чтобы ты могъ дать ей почувствовать то, въ чемъ она не виновата, повинуясь, подобно тебѣ, волѣ родителей. И если мы должны покориться неизбѣжной судьбѣ, разлучающей насъ, то нашъ долгъ смиренно преклониться передъ волею Божіей и не обращать нашего несчастья во зло другимъ. Мы не будемъ больше видѣться, дорогой мой, еще разъ прошу тебя отъ этомъ... ради меня и ради тебя самого. Ты не заронишь въ душу молодой жены сѣмени недовѣрія, которое неизбѣжно зародится въ ней, если она услышитъ, что мы любили другъ друга и не имѣли силъ разстаться. Подумай о томъ, что она имѣетъ теперь право требовать то, что ты такъ неохотно намѣренъ дать ей, и подумай также, что мы можемъ найти еще счастіе въ исполненіи долга.

-- Ты можешь это, Лукреція, ты, святая, я же не въ силахъ!

-- И ты сможешь, Лоренцо, не сомнѣвайся въ этомъ, такъ какъ, кромѣ этого одного, тебя ожидаетъ высокій и прекрасный долгъ. Тебя поставилъ Господь на мѣсто, гдѣ на тебя устремлены тысячи глазъ, ожидая, что ты не съ меньшею честью будешь занимать его, чѣмъ твои предшественники. Ты имѣешь передъ ними то преимущество, что тебѣ безъ труда и борьбы досталось блестящее наслѣдство. Неужели ты будешь изнывать отъ собственнаго ничтожнаго горя, когда въ твоихъ рукахъ находится судьба столькихъ другихъ, будешь негодовать на Провидѣніе, отказавшее тебѣ въ одномъ горячемъ желаніи, можетъ быть, чтобы испытать тебя въ горѣ?

Лоренцо молчалъ нѣсколько секундъ, спрятавъ лицо въ складкахъ ея платья.

-- Ты говоришь обо мнѣ, Лукреція, только обо мнѣ, -- сказалъ онъ, наконецъ.-- Неужели ты полагаешь, что среди своихъ страданій я не думаю о тебѣ, не помню, что мое послушаніе родительской волѣ лишило тебя счастья? И неужели ты такъ мало любишь меня, что равнодушно уступаешь? Неужели нѣтъ въ тебѣ ничего, кромѣ строгаго долга, около котораго нѣтъ мѣста сожалѣнію о томъ, что ты теряешь меня?

Необыкновеннымъ, почти неземнымъ блескомъ свѣтились глаза Лукреціи, когда она наклонилась къ Лоренцо.

-- Нѣтъ, мой Лоренцо, не сомнѣвайся въ моей любви. Но дороже собственнаго спокойствія для меня твое, на которомъ основывается счастье твоей будущности; поэтому съ тѣхъ поръ, какъ я узнала о твоей помолвкѣ, я старалась безпокойствомъ о моей судьбѣ не дѣлать твою жертву еще тяжелѣе. Можетъ быть, Господь сжалится, и я проживу не долго, но я бы не хотѣла умереть, не убѣдившись, что я имѣла право гордиться тобой такъ, какъ я горжусь съ первой минуты нашей несчастной любви.

Лоренцо взглянулъ на нее съ благоговѣніемъ, какъ смотрятъ на ликъ святой; говорить онъ не могъ.

-- Ты не доставишь мнѣ еще большаго горя, не заставишь разочароваться въ тебѣ?-- спросила она, улыбаясь сквозь слезы.-- Ты будешь, какъ давно предчувствуетъ мое сердце, лучшимъ изъ всѣхъ, кто жилъ когда-либо для твоего народа.

Лоренцо прошепталъ чуть слышно:

-- Я постараюсь... ради тебя.

Лукреція осторожно отняла у него свои руки.

-- Такъ иди къ ней, Лоренцо, чтобы ни одна тѣнь не омрачила ей этого радостнаго дня.

Лоренцо отступилъ назадъ, не въ силахъ будучи тотчасъ не повиноваться ея приказанію; его охватило страстное желаніе въ послѣдній разъ прикоснуться къ ея чистымъ устамъ; но онъ не рѣшался ни попросить ее объ этомъ, ни доставить себѣ это удовольствіе безъ ея разрѣшенія.

Дѣвушка замѣтила его душевную борьбу, но она знала, что ея власть надъ нимъ сильнѣе искушенія, которому онъ готовъ былъ поддаться.

-- Иди, дорогой мой,-- ласково повторила она еще разъ,-- не заставляй насъ съ угрызеніями совѣсти вспоминать объ этомъ часѣ.

Онъ удалился, не повернувъ головы назадъ. Среди веселья и пира не проникло извѣстія о томъ, что одна изъ вернувшихся служанокъ Донати нашла свою молодую госпожу на полу безъ чувствъ, съ каплями крови у рта, съ кровавыми пятнами на бѣломъ покрывалѣ, окутывавшемъ ея шею и грудь.

-----

Между тѣмъ, Клариса Орсини танцовала среди приглашенныхъ на свадьбу гостей съ мужемъ Біанки Медичи, Гюльельно Пацци; но въ то время, какъ она слушала комплименты новаго родственника, не перестававшаго восхищаться ея красотой и привлекательностью, глаза ея блуждали въ толпѣ. Неужели не подойдетъ къ ней Лоренцо, котораго она нигдѣ не видѣла среди гостей?

-- Вы ищете вашего супруга, прекрасная невѣстка, -- сказалъ, наконецъ, Гюльельмо, замѣтивъ ея разсѣянность.-- Я тоже давно не вижу его. Лоренцо невнимательный влюбленный, не умѣющій цѣнить то, что ему досталось въ васъ.

-- Мы съ Лоренцо только нѣсколько часовъ тому назадъ увидались въ первый разъ, такъ какъ прошлогодней встрѣчи, о которой мнѣ говорятъ, я не помню, -- отвѣтила Клариса оправдывающимъ тонокъ.-- Вы называете его влюбленнымъ; онъ не можетъ быть имъ, такъ какъ онъ не знаетъ еще меня.

-- Возможно ли, чтобы онъ не полюбилъ васъ съ первой минуты, какъ увидѣлъ?-- возразилъ Гюлѣельмо съ недоумѣніемъ, -- я самъ былъ пораженъ, когда имѣлъ счастье быть вамъ представленнымъ.

-- Вы думаете, что я понравилась Лоренцо?-- наивно спросила Клариса.-- Я бы такъ хотѣла, потому что мой долгъ -- любить и уважать того, чьею женой я стала, и я была бы рада, еслибъ онъ отвѣчалъ мнѣ тѣмъ же.

-- Вы высокаго мнѣнія о долгѣ, возложенномъ на васъ; но я не знаю, какъ смотритъ на него Лоренцо. Впрочемъ, въ нашей странѣ таковъ обычай и мы должны подчиняться тому, что отъ насъ требуютъ.

-- Мнѣ говорили, что родители, устраивающіе нашу судьбу, могутъ выбрать только лучшее для насъ,-- задумчиво произнесла Кларкса.-- Я съ этимъ убѣжденіемъ пріѣхала сюда и радовалась, когда мать объявила, что я невѣста Лоренцо Медичи.

-- А съ тѣхъ поръ, какъ вы пріѣхали сюда, ваше настроеніе измѣнялось?-- спросилъ Гюлѣельмо.-- Васъ приняли не такъ, какъ вы надѣялись и вправѣ были ожидать?

-- Вы видѣли сегодня утромъ, что внѣшней роскоши не помалѣли, чтобы принять меня достойно положенію моихъ родителей,-- отвѣтила Клариса,-- мой отецъ Пьетро и мать Лукреція были милостивы и добры ко мнѣ, такъ же какъ и сестры, и юный Джуліано, только Лоренцо...

-- Только онъ?-- спросилъ Гюлѣельмо, когда она остановилась.-- Неужели онъ былъ недостаточно внимателенъ или добръ?

-- Нѣтъ, не то,-- нерѣшительно отвѣтила она,-- я думала только, что онъ не меньше моего будетъ радоваться, что мы, наконецъ, вмѣстѣ.

Гюлѣельмо почувствовалъ жалость въ молодой женщинѣ, такъ плохо умѣвшей скрыть разочарованіе, причиненное ей холоднымъ обращеніемъ мужа.

-- Надо потерпѣть, донна Клариса,-- спокойно сказалъ онъ,-- и дать Лоренцо время освоиться съ своимъ новымъ положеніемъ. Онъ цѣнитъ и уважаетъ васъ, знаетъ также, чѣмъ обязанъ вашему высокому роду, и никогда не позволитъ себѣ невниманія относительно васъ. Но, какъ вы сами сказали, вы были и еще и теперь совсѣмъ чужая для него; скоро вы сдѣлаетесь его любимою подругой и потому не сердитесь, если онъ встрѣтилъ васъ не такъ, какъ вы ожидали. Смотрите, вонъ онъ идетъ, чтобы прогнать меня съ моего мѣста, гдѣ я охотно еще долго, долго просидѣлъ бы.

Лоренцо, дѣйствительно, направлялся къ женѣ. Клариса замѣтила, что лобъ его былъ пасмуренъ, лицо раздражено; мучительная тоска начала овладѣвать ею. Что огорчало его въ такой день, когда онъ долженъ былъ бы радоваться?

-- Наконецъ-то, Лоренцо,-- крикнулъ Гюльельмо подходившему родственнику,-- возвращаешься ты туда, гдѣ долженъ былъ бы безотлучно находиться! Твоя прелестная супруга безпокоилась о твоемъ долгомъ отсутствіи.

Молодой супругъ поцѣловалъ руку Кларисы, не обращая вниманія на слова Гюлѣельмо; онъ былъ слишкомъ гордъ, чтобы оправдывать свое отсутствіе, но понималъ, что долженъ чѣмъ-нибудь объяснить его.

-- У меня былъ разговоръ, котораго я не могъ отложить,-- холодно отвѣтилъ онъ,-- и надѣюсь, Клариса, что вашъ новый родственникъ съумѣлъ сократить вамъ время моего отсутствія.

-- Мнѣ, все-таки, недоставало васъ,-- робко замѣтила она.

-- За то я не отойду отъ васъ во весь остальной вечеръ, сказалъ Лоренцо немного сердечнѣе, чѣмъ прежде.

Его слова вызвали опять радостный румянецъ на лицѣ Кларисы; если бы Лоренцо взглянулъ въ эту минуту на нее, онъ долженъ былъ бы сознаться, что она необыкновенно мила. Но онъ не замѣчалъ ея; его глаза разсѣянно блуждали по разряженной толпѣ, тогда какъ въ мысляхъ вставалъ единственный образъ, съ блѣднымъ ангельскимъ личикомъ, обрамленнымъ золотистыми волосами, не имѣвшій ничего общаго съ цвѣтущею женщиной, съ которой отнынѣ связывалъ его долгъ. Но въ этотъ день не одинъ Лоренцо предавался грустнымъ думамъ среди всеобщаго веселья. Въ нишѣ, увѣшанной цвѣтными коврами, немного въ сторонѣ отъ другихъ, стояли Валерія Пацци и Ферранте Саграмора. Неаполитанскій дворянинъ давно уже сдѣлался, какъ желала Валерія, своимъ человѣкомъ въ окружавшемъ его обществѣ. Несмотря на его задумчивость и серьезность, молодежь находила его пріятнымъ товарищемъ, а самъ онъ старался быть менѣе сдержаннымъ, чтобы чаще получать приглашенія въ дома, гдѣ могъ встрѣчать Валерію.

Мало-по-малу въ обществѣ привыкли видѣть его безотлучнымъ кавалеромъ молодой дѣвушки, за которой, всѣ знали, онъ ухаживаетъ. Даже отъ отца не укрылось, что сердце дочери тронулось поклоненіемъ, которое почти открыто выказывалъ ей Ферранте, и странно: молчаливый неаполитанецъ внушилъ, повидимому, Джакопо Пацци больше расположенія, чѣмъ всѣ остальные рыцари, добивавшіеся милости Валеріи.

Сама Валерія, послѣ всѣхъ волненій и сомнѣній, ощущала въ сердцѣ спокойствіе, увѣренность. Она знала, что любить его, какъ никогда не любила, и что единственная мечта ея -- когда-нибудь принадлежать ему. Въ послѣдніе мѣсяцы они часто видѣлись; но, несмотря на то, что Ферранте ежеминутно выдавалъ свою возростающую страсть, онъ ни разу не высказалъ ей о своей любви прямо.

"Отчего онъ не говоритъ?-- спрашивала себя дѣвушка.-- Зачѣмъ онъ умолкаетъ каждый разъ, когда, увлекшись, произноситъ слово, выдающее его чувства, и затѣмъ переводитъ рѣчь на другой предметъ? Думаетъ ли онъ, что ей не достаточно того, что онъ можетъ предложить ей, боится ли признаться въ недостаткѣ матеріальныхъ средствъ?"

Доброта отца, дружба родственниковъ должны были бы доказать ему, что его боязнь неосновательна, что никто не упрекнетъ его этимъ обстоятельствомъ,-- что же связываетъ ему уста? Даже маркиза Джіанина перестала возмущаться, повидимому, возможностью брака подруги съ иностранцемъ; она отказалась отъ мечты соединить Валерію съ Федериго, который бывалъ съ дѣвушкой не чаще, чѣмъ это позволяло ему право товарища дѣтства.

Ферранте только что кончилъ танцовать съ Валеріей.

-- Вы устали, я вижу,-- сказалъ онъ послѣ того, какъ они молча простояли нѣсколько минутъ рядомъ.-- Не хотите ли пойти во дворецъ или въ садъ отдохнуть?

-- Здѣсь такъ жарко, такъ душно,-- отвѣтила она,-- да, я хотѣла бы уйти отсюда.

-- Позвольте мнѣ проводить васъ,-- продолжалъ онъ,-- исказите, когда вамъ надоѣстъ мое присутствіе.

Ферранте провелъ дѣвушку черезъ боковую дверь во дворецъ, гдѣ часть гостей уже скрылась отъ жары. Нѣсколько паръ удалились въ садъ, гдѣ медленно прогуливались подъ тѣнистыми деревьями.

-- Вы не такъ веселы сегодня, какъ обыкновенно,-- прервалъ Ферранте молчаніе.-- Что безпокоитъ или огорчаетъ васъ? Подѣлитесь со мной вашимъ горемъ!

-- У меня нѣтъ горя, не бойтесь,-- отвѣтила она.-- Я сама не знаю, отчего я не весела; можетъ быть, это отраженіе вашего настроенія, такъ какъ и вы не такой, какъ всегда.

Во время этого разговора они достигли послѣдней комнаты длинной анфилады; Ферранте быстро оглянулся, чтобы удостовѣриться, не слѣдуетъ ли за ними кто-нибудь, но и сосѣдняя зала была пуста; сюда не доходилъ шумъ празднества.

-- У меня есть причина горевать болѣе серьезная, чѣмъ вы думаете,-- сказалъ онъ, взявъ ея руку.-- Черезъ нѣсколько дней я, вѣроятно, вынужденъ буду покинуть Флоренцію... васъ и возвратиться на родину.

Валерія, блѣдная, какъ полотно, остановилась передъ нимъ.

-- Вы уѣзжаете... и такъ скоро?-- прошептала она и схватилась за кресло, какъ бы ища опоры.

-- Валерія!

Молодая дѣвушка не сопротивлялась, когда рука его обвила ея талію; она отвернула только лицо, чтобы онъ не видѣлъ, какъ подѣйствовало на нее его извѣстіе.

-- Валерія,-- повторилъ онъ,-- неужели васъ такъ огорчить мой отъѣздъ?

Дѣвушка подняла опущенные глаза, въ которыхъ блеснули двѣ крупныя слезы.

-- Вы знаете, зачѣмъ же вы спрашиваете?

Цѣлый міръ безсознательнаго обожанія, страстной нѣжности заключался въ этихъ немногихъ словахъ, и самообладаніе, которое Ферранте сохранялъ до сихъ поръ съ такимъ трудомъ и мученіями, покинуло его.

Какъ это случилось, Валерія никогда послѣ не могла вспомнить, но она очнулась въ его объятіяхъ, подъ его поцѣлуями; слезы печали обратились въ слезы радости.

-- О, Ферранте, я давно знала, что вы любите меня.

Эти произнесенныя шепотомъ слова привели его въ себя; Ферранте вздрогнулъ и медленно опустилъ дѣвушку на ближайшее кресло.

-- Простите, Валерія, что я такъ забылся!-- растерянно прошепталъ онъ.

Валерія изумленно взглянула на него.

-- Простить васъ?... Какія мысли приходятъ вамъ въ голову?... Значитъ, вы не любите меня такъ, какъ показывали мнѣ?

-- Я люблю васъ больше, чѣмъ когда-либо выражалъ вамъ,-- страстно отвѣтилъ онъ.-- Съ моей стороны было дерзко, преступно приближаться къ вамъ, позволить вамъ угадать то, что я чувствовалъ къ вамъ съ первой встрѣчи въ церкви Santa Croce, и никогда я не могу надѣяться, чтобы вы простили мою вину.

-- Ферранте, я не понимаю, что значатъ ваши слова? Какое преступленіе въ томъ, что вы меня любите, когда я... когда я раздѣляю ваши чувства?-- чуть слышно выговорила она.

Отчаяніе выразилось на его смугломъ лицѣ; онъ почти рѣзко схватилъ Валерію за руку.

-- Идемте отсюда, Валерія,-- отрывисто произнесъ онъ.-- Я не могу дать здѣсь вамъ объясненіе, которое вы имѣете право требовать и на которое я до сихъ поръ не могъ рѣшиться. Идемте, насъ не должны видѣть здѣсь, въ этой отдаленной комнатѣ; ваша честь для меня дороже собственной.

Опять встала между ними темная загадка, не покидавшая ихъ съ тѣхъ поръ, какъ Валерія точно волшебствомъ покорилась чарующей власти незнакомаго мужчины. Сердце ея сжалось отъ предчувствія страшнаго несчастія.

-- Отведите меня, пожалуйста, къ маркизѣ Скандіано,-- прошептала она, почти безсознательно слѣдуя за Ферранте въ залу.

Онъ молча утвердительно кивнулъ головой; доведя ее до маркизы, онъ поклонился Валеріи и сейчасъ же покинулъ балъ. Джіанина посадила подругу около себя.

-- Ты блѣдна и печальна, милая,-- озабоченно сказала она,-- что огорчило тебя?

Валерія покачала головой; ни за что на свѣтѣ не повѣритъ она маркизѣ своего горя, не дастъ новой пищи предубѣжденію, которое Джіанина съ самаго начала чувствовала къ любимому ею человѣку.

-- Со мной ничего,-- сказала она,-- здѣсь жарко, а я танцовала такъ быстро...

-- Ты не обманешь меня, дитя,-- отвѣтила маркиза.-- На тебя подѣйствовала такъ не жара и не утомленіе... Онъ оскорбилъ тебя, тотъ, къ кому ты чувствуешь непонятную симпатію, которой я никогда не могла раздѣлить.

-- О, не говори обо мнѣ, Джіанина,-- попросила Валерія, съ трудомъ, удерживая слезы,-- въ другой разъ, только не теперь, не сегодня!

-- Успокойся, милая,-- я не хочу мучить тебя;мнѣ жаль только, что ты не такъ счастлива, какъ слѣдовало бы. Даже меня заразило веселье другихъ; мнѣ какъ будто только восемнадцать лѣтъ.

Молодая женщина вспыхнула и начала обмахиваться вѣеромъ изъ дорогихъ перьевъ; Валерія съ восхищеніемъ смотрѣла на нее.

-- Какъ ты хороша!-- невольно вырвалось у нея.-- Тебя нельзя сравнить ни съ одной изъ тѣхъ, которыя моложе тебя!

-- Правда?... Знаешь, меня радуетъ, когда ты находишь это. Но ты не должна возбуждать во мнѣ, старухѣ, тщеславія.

-- Я спрошу Федериго, который идетъ сюда, согласенъ и онъ съ моимъ мнѣніемъ, -- сказала Валерія, принуждая себя въ шуткѣ.

-- Нѣтъ, не его, не его!-- съ жаромъ воскликнула Джіанина, съ притворнымъ вниманіемъ слѣдя за танцующими парами.

Братъ мужа подошелъ въ ней.

-- Я хотѣлъ спросить васъ, не дадите ли вы мнѣ этотъ танецъ? Онъ будетъ послѣдній, какъ мнѣ сказалъ Джуліано.

-- Въ такомъ случаѣ, я отказываю вамъ. Послѣдній танецъ принадлежитъ дѣвицамъ; а вы были сегодня очень невѣжливы; я еще ни разу не видала съ вами Валерію.

-- Потому что Саграмора похищалъ ее всегда, коіда я хотѣлъ пригласить ее,-- со смѣхомъ отвѣтилъ Федериго.-- Валерія, развѣ я виноватъ?

-- Нѣтъ, Федериго,-- отвѣтила молодая дѣвушка,-- и если бы вы сейчасъ, слѣдуя приказанію Джіанины, пригласили меня, я не согласилась бы на вашу просьбу.

-- Вы слышите, донна Джіанина?-- обратился онъ опять въ невѣсткѣ.-- Будьте же вы милостивѣе. Я знаю, вы любите танцовать!

Маркиза встала, чтобы присоединиться съ нимъ къ проходившимъ мимо парамъ, недовольная въ душѣ, что, какъ всегда, слишкомъ скоро поддалась его просьбамъ.

Ея мужъ сравнивалъ Федериго съ солнечнымъ лучомъ, разрывающимъ ледяную кору и производящимъ на зимнихъ могилахъ новую цвѣтущую жизнь. И дѣйствительно, веселый голосъ Федериго раздавался по всему дому, его радостное лицо озаряло всякую комнату, куда онъ входилъ; онъ умѣлъ даже иногда отвлекать ученаго отъ занятій. Согласно желанію брата, онъ съ радостью сдѣлался кавалеромъ Джіанины; онъ сопровождалъ ее во время прогулокъ верхомъ и на празднества, которыя устраивались у знакомыхъ; помогалъ ей ухаживать за цвѣтами въ саду и училъ ее иностраннымъ языкамъ, въ которыхъ напрактиковался за границей.

-- Вы терпѣливый учитель!-- сказала она однажды.-- Если бы Ипполито такъ занялся мной, я, можетъ быть, была бы ближе къ нему и сдѣлалась бы тѣмъ, чѣмъ мечтала: его помощницей въ трудахъ.

-- Путь, которымъ идетъ мой братъ,-- отвѣтилъ Федериго,-- недоступенъ женщинѣ, также какъ и нѣкоторой части мужчинъ. Будьте довольны, Джіанина, хотя вы и не всего достигли, чего желали бы отъ вашего положенія супруги ученаго мужа. Вы необходимы ему, какая вы есть, съ вашею блестящею красотой, вашею привлекательностью, вашею добротой; вы для него другой міръ, когда онъ приходитъ къ вамъ изъ того, который онъ создалъ себѣ.

Другой міръ! Онъ воздвигъ этими словами стѣну, раздѣлявшую мысли и чувства Ипполито отъ ея собственныхъ, онъ указалъ, какъ далеко другъ отъ друга стоятъ духовно супруги, соединенные только привычкой и уваженіемъ. Сколько разъ Джіанина задавала себѣ вопросъ, будетъ ли недоставать она Ипполито, если преждевременная смерть похититъ ее? Онъ столько разъ забывалъ о ней, объ ея желаніяхъ, ея требованіяхъ, даже объ ея присутствіи, когда она сидѣла съ работой у окна не далеко отъ него.

Она ничего не могла требовать,-- она знала это. Въ тѣ времена, болѣе, чѣмъ когда-либо, потворствовавшія легкимъ нравамъ мужчинъ, и когда на бракъ не всегда смотрѣли какъ на священное таинство, на ея долю выпала лучшая сравнительно съ другими женщинами судьба. Ея мужъ женился на ней по собственному выбору, онъ гордился своею красивою женой, цѣнилъ высокія качества ея души и ни на секунду не былъ способенъ измѣнить ей. Ея собственная вина, если она слишкомъ многаго ожидала отъ того, кѣмъ имѣла право гордиться, потому что каждый, даже противники, произносилъ его имя не иначе, какъ съ уваженіемъ.

Но теперь... теперь она ничего не желала, кромѣ того, что давала судьба; теперь не бывало одинокихъ и скучныхъ дней; дни летѣли съ поразительною быстротой, лѣто смѣнило весну, но земля была еще усѣяна цвѣтами, точно благоухала еще весна.

Въ окнахъ кабинета блестѣлъ слабый огонекъ, когда Федериго привезъ жену брата домой. Ипполито еще не спалъ. Джіанина вошла въ прихожую, слабо освѣщенную лампой.

-- Я не рѣшаюсь зайти такъ поздно къ вашему брату,-- обратилась она къ родственнику.-- Мнѣ кажется, я цѣлую вѣчность не видала его, но онъ не любить, чтобы ему мѣшали въ это время, потому что теперь, по его словамъ, у него лучше всего идетъ работа.

-- Лучше, Джіанина, если вы не зайдете къ нему,-- отвѣтилъ Федериго.-- Вамъ такъ же хорошо, какъ и мнѣ, извѣстны его странности; мы завтра разскажемъ ему, какъ блестяще отпраздновали свадьбу Лоренцо.

Джіанина повернулась, чтобы идти.

-- Покойной ночи, Федериго, и благодарю васъ за ваши услуги.

Джіанина не протянула ему, какъ всегда, руки; Федериго схватилъ ея лѣвую руку и поцѣловалъ.

-- Благодарю за то, что вы разрѣшили мнѣ оказать вамъ ихъ,-- сказалъ онъ.-- Позвольте надѣяться, что удостоите той же милости, когда мы поѣдемъ на виллу Кареджи, куда Пьетро приглашаетъ избранный кругъ друзей.

Маркиза отрицательно покачала головой.

-- Я слышала объ этомъ отъ донны Лукреціи, но не собираюсь.

Федериго изумленно взглянулъ на нее.

-- Почему, Джіанина? Есть у васъ основаніе не ѣхать?

-- Никакого другого, кромѣ того, что я увѣрена, что Ипполито не поѣдетъ со мной туда.

-- Я тоже боюсь, что онъ не поѣдетъ, но я буду тамъ, какъ всегда, въ вашимъ услугамъ.

Ея губы сжались.

-- Да, я знаю это,-- чуть слышно произнесла она.

Федериго приблизился къ ней на одинъ шагъ.

-- И этого вамъ мало,-- съ укоризной произнесъ онъ,-- тогда какъ мнѣ кажется, что нѣтъ солнца тамъ, гдѣ васъ нѣтъ.

Онъ испугался, когда у него вырвались эти слова; Джіанина ничего не отвѣтила. Сердце ея сильно билось и она боялась, что голосъ ея будетъ дрожать, если она заговорить. Испуганный и вопросительный взглядъ ея встрѣтился съ глазами Федериго, который, почти не сознавая, что дѣлаетъ, еще разъ схватилъ ея руку.

-- Поѣдемте со мной въ Кареджи, я умоляю васъ,-- тихо и нѣжно произнесъ онъ.

Она понимала, что должна отказать ему, и не могла; сознавала, что дастъ ему надъ собою власть, которая поведетъ его и ее къ гибели, но, въ то же время, чувствовала, что не можетъ огорчить его.

-- Вы поѣдете, я вижу это по вашему лицу,-- сказалъ онъ.

-- Поѣду...-- нерѣшительно прошептала она, точно боясь обѣщать ему, и, рѣзкимъ движеніемъ вырвавъ руку, убѣжала въ свою комнату, гдѣ, задыхаясь, почти безъ чувствъ, упала на колѣни около постели.

VI.

Вилла Кареджи, бывшая любимою резиденціей Козьмы Медичи, находилась въ нѣсколькихъ миляхъ отъ Флоренціи, въ живописной мѣстности по склону Учелатойо, откуда открывался чудный видъ на долину Арно и городъ. Одаренные художественнымъ вкусомъ, владѣльцы неустанно украшали ее и расширяли окружавшіе ее сады; эта вилла была избрана мѣстомъ послѣдняго празднества, которымъ заканчивались свадебныя торжества.

Число гостей на этотъ разъ ограничивалось только семьями и друзьями, стоявшими въ близкихъ отношеніяхъ съ Медичи. Пьетро, часто вынужденный ревматизмомъ не покидать своей комнаты, утомился шумною жизнью и мечталъ о покоѣ; онъ предполагалъ остаться на нѣкоторое время въ деревнѣ, тогда какъ Лоренцо, уполномоченный заступить его мѣсто, долженъ былъ вернуться во Флоренцію.

По дорогѣ, ведущей мимо бывшей Porta Faenza въ виллѣ, утромъ назначеннаго дня замѣтно было большое оживленіе. Многіе изъ приглашенныхъ отправлялись верхами, только самыя привередливыя дамы сидѣли въ носилкахъ, окруженныхъ кавалерами. Валерія ѣхала рядомъ съ отцомъ, который, какъ и все семейство Пацци, не могъ отсутствовать въ этотъ день, остальные родственники ѣхали въ нѣкоторомъ отдаленіи и Валерія старалась увеличить разстояніе между собой и ими, пока отецъ не замѣтилъ ея стараній.

-- Ты хочешь уѣхать впередъ отъ дяди Пьетро, Гюльельмо и остальныхъ, Валерія,-- сказалъ онъ, улыбаясь.-- Что у тебя на сердцѣ, что ты, повидимому, хочешь скрыть отъ нихъ? Скажи, дитя кое, прежде чѣмъ насъ догонятъ тѣ, кому не слѣдуетъ слышать.

Валерія покраснѣла подъ проницательнымъ взглядомъ отца. О, если бы она могла найти подходящія слова, чтобы склонить его на свою сторону! Она ближе подъѣхала къ отцу.

-- Вы знаете, отецъ, какъ я люблю и уважаю васъ,-- нерѣшительно и смущенно начала она.

-- Конечно, знаю, глупенькая,-- весело отвѣтилъ онъ.-- Это все, что ты съ такою торжественностью приготовлялась сказать мнѣ?

-- Нѣтъ, милый отецъ, не все,-- продолжала она, собираясь съ духомъ,-- я хотѣла... я думала...

-- Да что же, наконецъ, Валерія? Должно быть, ты что-нибудь очень страшное хочешь сообщить или просить, а судя по твоимъ пылающимъ щекамъ, опущеннымъ глазамъ, я заключаю, что ты кончишь признаніемъ, что любишь кого-то еще больше, чѣмъ меня.

Валерія взяла руку отца и поцѣловала ее.

-- Не сердитесь, милый и дорогой отецъ,-- съ чувствомъ произнесла она.-- Я думаю, что это можетъ быть, если вы скажете, что онъ вамъ нравится, и позволите мнѣ любить его, какъ, мнѣ кажется, онъ любитъ меня.

Джакопо Пацци невольно сдѣлался серьезнѣе.

-- О комъ же ты говоришь, Валерія? Въ послѣдніе мѣсяцы многіе молодые рыцари и дворяне добивались твоего расположенія и мнѣ уже дѣлали нѣсколько предложеній. Но я не спѣшу отдать тебя, мою единственную дочь, если ты сама не имѣешь желанія покинуть меня. Развѣ Федериго Скандіано удалось-таки покорить твое сердце? Маркиза говорила мнѣ какъ-то, что ты не сочувствовала ея плану, теперь же я давно не спрашивалъ ее.

-- Нѣтъ, не Федериго,-- отвѣтила Валерія,-- другой, котораго вы часто отличали вашимъ расположеніемъ и который...

Валерія опять замолчала. Ничего нѣтъ труднѣе для влюбленной дѣвушки, какъ въ рѣшительный моментъ произнести имя любимаго человѣка.

-- Надо помочь тебѣ, глупенькой дѣвочкѣ,-- сказалъ отецъ, напрасно прождавъ продолженія рѣчи.-- Если я не ошибаюсь и правильно понялъ намекъ, сдѣланный мнѣ Гюльельмо относительно поведенія синьора Ферранте, то этотъ неаполитанскій рыцарь нравится тебѣ больше всѣхъ. Отвѣчай правду, дитя мое, онъ ли?

-- Да, онъ,-- сказала Валерія.-- Я люблю его, горячо люблю, даже если вызову этимъ вашъ гнѣвъ.

-- О чемъ же плакать тутъ, дитя мое?-- ласково возразилъ Джакопо.-- Неужели ты думаешь, я буду бранить тебя за то, что ты потеряла твое глупое сердечко? То же, что съ тобой, случается со всѣми, когда мы молоды и беззаботны...

-- Такъ вы не будете сердиться, не оскорбите его отказомъ, если онъ придетъ къ вамъ просить моей руки?-- спросила Велерія съ просвѣтлѣвшимъ лицомъ.

Джакопо задумчиво покачалъ головою.

-- Я предпочелъ бы тебѣ въ мужья соотечественника. Но объ этомъ иностранцѣ я не знаю ничего дурнаго, онъ человѣкъ образованный и съ большими знаніями. Когда Гюльельмо сказалъ мнѣ, что онъ заглядывается на тебя, я осторожно собралъ кое-какія свѣдѣнія и мнѣ разсказали о немъ много хорошаго.

-- Но онъ, говорятъ, бѣденъ, отецъ, -- тихо замѣтила Валерія,-- и, я боюсь, это смущаетъ его просить у васъ моей руки.

-- Ты такъ увѣрена, что онъ любитъ тебя?-- шутя спросилъ отецъ.-- Не фантазія ли это моей самоувѣренной дѣвочки?

-- Нѣтъ, о нѣтъ, третьяго дня на праздникѣ онъ признался мнѣ въ этомъ, также какъ и въ томъ, что не смѣетъ просить моей руки. Что другое, какъ не бѣдность, можетъ останавливать его? Ему стыдно будетъ признаться вамъ,-- онъ, вѣдь, не знаетъ, какъ вы отнесетесь къ бѣдному жениху.

-- Если его не останавливаетъ ничто другое, Валерія, то онъ никогда не услышитъ упрека, котораго боится,-- отвѣтилъ старикъ.-- Милость Господня дала мнѣ, кромѣ унаслѣдованнаго состоянія, новыя владѣнія и этого хватитъ на двоихъ. Если тебѣ суждено быть женой иностранца и онъ достоинъ владѣть тобой, то пусть онъ приходить и мы обстоятельно поговоримъ о томъ, что мнѣ такъ сбивчиво и смутно разсказала моя сумасшедшая дѣвочка.

Валерія громко вскрикнула отъ радости и готова была, сидя на лошади, обнять добраго отца, такъ скоро давшаго свое согласіе. Но въ это время ихъ догнали родственники и Валерія вынуждена была отвѣчать на вопросы, съ замираніемъ сердца ожидая минуты, когда явится возможность передать Ферранте свое объясненіе съ отцомъ.

-----

Остававшееся небольшое разстояніе до виллы Джакопо Пацци проѣхалъ рядомъ съ своимъ племянникомъ Джіованни. Гирлянды изъ цвѣтовъ и разноцвѣтные флаги придавали виллѣ праздничный видъ; внутри дома было разложено множество драгоцѣнностей, произведеній искусства и серебряныхъ сосудовъ. Во время свадебнаго торжества во Флоренціи Медичи поостереглись выставлять на-показъ чрезмѣрную роскошь, чтобы не возбуждать недовольства или зависти народа и гражданъ; въ тѣсномъ кругу друзей эта предосторожность была излишня и любовь представителей республики къ великолѣпію могла выказаться безпрепятственно.

-- Можно подумать, что находишься въ ризницѣ святѣйшаго папы,-- обратился Джакопо къ Джіованни, проходя съ нимъ по комнатамъ.-- Взгляни на эти сокровища, сколько золота и драгоцѣнныхъ камней! Право, съ нашими друзьями Медичи никто изъ насъ на можетъ соперничать.

Джіованни взглянулъ вскользь на указанные предметы, но не высказалъ, подобно дядѣ, ни одного слова удивленія.

-- Повидимому, роду Медичи суждено доставаться все, что можетъ возвысить ихъ силу и власть, -- сухо произнесъ онъ.-- Поэтому имъ безразлично, когда другіе теряютъ свое состояніе.

-- Что хочешь ты этимъ сказать, Джіованни? Я помню, что ты ведешь процессъ изъ-за наслѣдства, которое должно достаться твоей женѣ отъ ея покойныхъ родителей, но ты мнѣ говорилъ недавно, что дѣло еще не рѣшено.

-- Теперь оно рѣшено, дядя,-- отвѣтилъ молодой человѣкъ.-- Приговоръ судей отдалъ наслѣдство жены въ боковую линію.

-- Я пораженъ, Джіованни,-- воскликнулъ Джакопо,-- неужели ты не обратился къ Пьетро Медичи для достиженія твоего права?

-- Я обращался къ Лоренцо, такъ какъ Пьетро отклонилъ отъ себя это дѣло, но и онъ отвѣтилъ мнѣ, что безсиленъ измѣнить приговоръ, и, такимъ образомъ, я вынужденъ отказаться отъ справедливаго иска.

-- Я не могу понять, какъ Пьетро и его сынъ, который состоитъ, къ тому же, въ свойствѣ съ тобой черезъ твоего брата, не защитили тебя. Я тоже думаю въ скоромъ времени прибѣгнуть къ ихъ помощи, чтобы добиться уменьшенія податей, которыя съ нѣкоторыхъ поръ возвысились и давятъ меня. У меня дочь невѣста; я каждый день могу ожидать, что придется дать ей приданое, соотвѣтствующее нашему роду, нашему состоянію. Мнѣ будетъ это тяжело, если мы вынуждены будемъ постоянно приносить новыя жертвы.

-- Не разсчитывайте на помощь Медичи,-- съ горечью замѣтилъ Джіованни.-- Какое имъ дѣло до затрудненій въ другихъ семьяхъ, когда сами они достигли того, къ чему въ душѣ такъ давно стремились?

-- Власть ихъ велика сравнительно съ нами всѣми,-- задумчиво сказалъ Джакопо, -- но до настоящаго дня я никогда не думалъ объ этомъ съ раздраженіемъ. Если бы нашему роду свѣтила такая звѣзда, какъ имъ, то, можетъ быть, мой отецъ Андреа умеръ бы на томъ мѣстѣ, которое у него перебилъ Козьма.

-- Медичи слишкомъ высоко вознеслись, и имъ трудно будетъ удержаться на этой высотѣ, -- замѣтилъ Джіованни.-- Противъ нихъ, какъ и противъ другихъ, поднимется рука, которая свергнетъ ихъ оттуда.

Дядя покачалъ головою.

-- Ты далеко заходишь въ своемъ раздраженіи,-- сказалъ онъ.-- Ты достаточно богатъ, чтобы перенести эту потерю, также какъ и я. Питать ненависть и злобу изъ-за матеріальныхъ средствъ и почестей способны только низкія сердца. Мы тоже имѣемъ право гордиться своимъ именемъ, которое произносится не иначе, какъ съ уваженіемъ, и которое въ далекомъ будущемъ,-- если будетъ милость Господня,-- будетъ вызывать славныя воспоминанія.

Спокойныя слова дяди произвели должное впечатлѣніе. Джіованни пересилилъ злобу, закипѣвшую въ его душѣ отъ несправедливости, и началъ весело болтать съ друзьями и родными. Но въ сердцѣ его осталась желчь и сѣмя глубокой ненависти, которое должно было вырости въ свое время и дать смертельные плоды для него и всего его рода.

Но въ тотъ день между членами обоихъ родовъ еще царило, повидимому, полное согласіе. Обнявшись стояли неразлучные Джуліано и Франческо, горячо обсуждая, какими развлеченіями занять гостей; Лоренцо, съ немного болѣе веселымъ лицомъ, чѣмъ въ прежніе дни, велъ молодую жену навстрѣчу маркизѣ Скандіано, запоздавшей немного; Лукреція Медичи весело шутила съ дочерьми и ихъ мужьями,-- картина полнаго семейнаго счастія представлялась глазамъ зрителя.

-- Мы уже отчаивались васъ видѣть, донна Джіанина,-- обратился Лоренцо къ маркизѣ, любезно здоровавшейся съ Кларисой.-- Я не хочу думать, что вы были нездоровы, хотя сегодня вы блѣднѣе обыкновеннаго.

-- Несмотря на все мое желаніе посѣтить вашу супругу, я едва не лишила себя этого удовольствія. Я нахожу, что не должна такъ часто покидать мужа изъ-за шумныхъ удовольствій, и хотѣла провести цѣлый день съ Ипполито.

-- Но онъ не допуститъ этого, надѣюсь,-- съ улыбкой произнесъ Лоренцо.-- Хорошо, что онъ такъ поступилъ, иначе онъ навлекъ бы на себя всеобщій гнѣвъ.

-- Нѣтъ, онъ настоялъ, чтобы я приняла ваше приглашеніе и сказалъ даже, что день полнаго одиночества очень полезенъ для его занятій.

-- Онъ поступилъ такъ ради васъ,-- замѣтила Елариса.-- Какъ это мило и любезно съ его стороны! Какъ онъ васъ любитъ!

Джіанина немилосердно щипала букетъ чудныхъ цвѣтовъ, который поднесъ ей Лоренцо при входѣ; дѣйствительно ли изъ любви настаивалъ ея мужъ, чтобы она ѣхала съ его братомъ? Онъ не подозрѣвалъ, какъ страдала она отъ его довѣрія, наполнявшаго ее временами благоговѣніемъ къ тому, кто такъ высоко поставилъ ее, что ему и въ голову не приходила возможность соблазна для нея, а вслѣдъ за тѣмъ въ ней вспыхивала злоба, потому что это безграничное довѣріе похоже было на равнодушіе.

Живя въ царствѣ безстрастной науки, Ипполито забылъ, что сердце его красивой жены еще тревожно бьется и жаждетъ жизни. Уваженіе къ мужу, которое Джіанина принимала за глубокую любовь, защищало ее отъ увлеченія горячими поклонниками ея красоты. Пока не возвратился Федериго изъ-за границы, молодая женщина не ощущала всей пустоты своей жизни; увидѣвъ только яркій свѣтъ, мы можемъ понять мракъ, въ которомъ проходятъ наши дни и тогда мы испуганно спрашиваемъ себя, какъ могли мы это выносить?

О, любить что-нибудь такъ, чтобы оно принадлежало ей, ей одной,-- мечтала часто Джіанина,-- и чувствовать, что она занимаетъ въ мірѣ мѣсто, которое не можетъ замѣнить никто другой! Но мѣсто, занимаемое ею въ жизни мужа, было такъ мало, такъ ничтожно; все уже и уже сходился вокругъ него кругъ, въ которомъ она не находила себѣ мѣста. Часто она старалась убѣдить себя, что его любовь не измѣнилась къ ней, но она была только любимымъ украшеніемъ его дома, а не необходимостью для его существованія, не условіемъ его счастья. И Господь не далъ ей ребенка, невинный взглядъ котораго указалъ бы ей выходъ изъ бездны, гдѣ она внезапно очутилась; куда она ни взглянетъ, ей свѣтятъ другіе глаза съ благоговѣйно-страстнымъ выраженіемъ, говорящимъ ей о томъ, чего она никогда не знала, о безумномъ, невыразимомъ счастьѣ!

-----

Джуліано Медичи и Франческо Пацци, по обыкновенію, съ шумомъ приблизились къ маркизѣ.

-- Гдѣ Федериго, донна Джіанина?-- воскликнули они.-- Отчего онъ не идетъ, какъ обѣщалъ намъ? Мы хотѣли играть съ нимъ въ мячъ на лугу; онъ мастеръ въ этомъ дѣлѣ.

Джіанина посмотрѣла по сторонамъ; Федериго, поздоровавшись съ хозяевами, исчезъ изъ залы; дорогой онъ тоже казался серьезнѣе и тише обыкновеннаго.

-- Федериго сейчасъ былъ здѣсь, -- отвѣтила она, -- можетъ быть, онъ отправился къ синьору Джакопо Пацци, которому не свидѣтельствовалъ еще своего почтенія.

-- Мы разыщемъ его,-- объявили друзья въ одинъ голосъ и бросились бѣгомъ искать молодаго Скандіано. Съ торжествомъ привели они съ собой найденнаго Федериго, удалившагося въ домъ къ пожилымъ мужчинамъ.

-- Ты не уйдешь отъ насъ,-- воскликнулъ Джуліано, схвативъ подъ руку Федериго.-- Ты думаешь, будто потому, что ты на нѣсколько лѣтъ старше, тебѣ нѣтъ дѣла до насъ, а, между тѣмъ, ты обѣщалъ научить насъ новой игрѣ, которая въ модѣ при Ст.-Жерменскомъ дворѣ. Какъ только мы научимся, мы позовемъ смотрѣть Кларису, Валерію и остальныхъ, но сначала ты долженъ показать намъ.

Федериго улыбнулся.

-- Успокойся, милый Джуліано,-- пошутилъ онъ,-- я еще не такъ старъ и не такъ гордъ, чтобы забывать товарищей дѣтства, которые могутъ помѣриться со мной въ фехтованіи,-- такъ они выросли и сдѣлались искусны за это время. Теперь слушай: я бросаю мячъ вверхъ, ты долженъ вернуть его мнѣ лаптой, и чѣмъ выше ты его бросишь, тѣмъ больше у тебя ловкости.

Лапту изображалъ деревянный молотокъ, при употребленіи котораго необходимъ былъ не только вѣрный глазъ для удара летящаго мяча, но и большая сила; эта игра была любимою забавой молодыхъ флорентинцевъ и, завезенная изъ Франціи, скоро укоренилась тамъ, такъ какъ она давала юношамъ возможность выказывать гибкость и ловкость.

Джуліано и Франческо оказались очень способными учениками, хотя мячъ нерѣдко ускользалъ еще у нихъ. Стараясь во-время подхватить его, Джуліано нагнулся разъ такъ быстро, что съ руки его соскользнулъ золотой браслетъ.

-- Ты развѣ уже женихъ, что носишь браслеты?-- поддразнилъ недалеко стоявшій отъ него Федериго.-- Откуда получилъ ты такое украшеніе?

Джуліано надѣлъ опять браслетъ и съ гордостью взглянулъ на Франческо Пацци.

-- Браслетъ у меня не отъ невѣсты,-- сказалъ онъ.-- Я помѣнялся имъ съ Франческо, который носитъ такой же, въ знакъ того, что мы останемся вѣрны другъ другу, пока смерть не разлучитъ насъ. Не такъ ли, другъ мой?

Франческо пожалъ поданную ему руку.

-- Да, Федериго, Джуліано и я поклялись сохранить дружбу, что бы съ нами ни случилось, въ нуждѣ и опасности, въ горѣ и искушеніи не покидать другъ друга, жертвовать тѣмъ, что дорого и мило, для счастья другого.

-- Вы слишкомъ много обѣщали, мои пылкіе мальчики,-- замѣтилъ Федериго,-- вамъ, вѣроятно, еще не представлялось возможности испытать, насколько серьезны ваши обѣщанія.

-- О, я желалъ бы, чтобы она явилась, и чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше,-- воскликнулъ Франческо съ сверкающими глазами.-- Я хотѣлъ бы, чтобы ему грозила смерть, и я могъ бы спасти его, чтобы онъ впалъ въ бѣдность, и я бы избавилъ его... я хотѣлъ бы какою-нибудь большою жертвой доказать Джуліано, какъ горячо я люблю его.

-- Въ такомъ случаѣ, я желаю, чтобы тебѣ представилась эта возможность,-- сказалъ Федериго.-- Пріятно сознаніе, что можно вѣрить въ истинную дружбу. Держите ее крѣпче, мои юные товарищи; тотъ никогда не бываетъ одинокъ, кому Богъ послалъ въ жизни вѣрнаго друга.

Юноши все еще стояли рука въ руку; они чувствовали справедливость его словъ и одобреніе ихъ дружбы какъ будто возвысило ее. Но беззаботное веселье молодости вновь закипѣло въ нихъ и они поспѣшили на мѣсто продолжать игру.

Если бы кто-нибудь осмѣлился сказать имъ въ эту минуту, что черезъ немного лѣтъ та самая рука, которая клялась въ вѣрности, поднимется съ оружіемъ противъ друга, они осмѣяли бы его и назвали бы безумцемъ.

-----

Въ залѣ нижняго этажа, двери которой были открыты въ пестрѣющій цвѣтами садъ, собралось множество гостей вокругъ Пьетро и Лоренцо, любившаго, несмотря на свою молодость, общество зрѣлыхъ мужчинъ, въ разговоръ которыхъ онъ часто вставлялъ мѣткое слово. Въ числѣ почетныхъ гостей выдѣлялось красивое, выразитезьное лицо Марсиліо Фичино, пользовавшагося когда-то покровительствомъ Козьмы Медичи; теперь онъ уже давно читалъ лекціи риторики и политики въ высшей школѣ. Лоренцо былъ долгое время его ученикомъ, также какъ теперь имъ состоялъ еще молодой поэтъ Анжело Пелиціано, прославившійся впослѣдствіи продолженіемъ начатаго Карло Марсупини перевода Иліады. Противъ него, рядомъ съ Джакопо Пацци, сидѣлъ Луиджи Пульчи, сдѣлавшійся сразу знаменитостью послѣ изданія первыхъ пѣсней своего лучшаго произведенія Morgante Maggiore. Монахъ Джуліано Лавачини, родомъ изъ Сіены, съ большимъ пониманіемъ и неутомимымъ прилежаніемъ занимавшійся пополненіемъ знаменитой библіотеки Медичи, находился тутъ же; Къ нему подошелъ въ эту минуту Лоренцо поговорить о новыхъ пріобрѣтеніяхъ для библіотеки, въ чемъ ему помогалъ самый крупный изъ флорентійскихъ книгопродавцевъ, Веспасіано Бистиччи.

-- Вы должны помочь мнѣ, синьоръ Веспасіано,-- обратился Лоренцо къ послѣднему.-- Мой ревностный библіографъ, Христофоро Ландино, много лѣтъ трудящійся для нашей библіотеки, не соглашается со мной, когда я говорю, что надо дать въ ней мѣсто и тѣмъ стихотвореніямъ, которыя написаны простымъ народнымъ языкомъ. А отецъ Джуліано расходится со мной въ мнѣніи, -- онъ цѣнитъ только то, что понятно небольшому кругу высоко-образованныхъ людей, и презираетъ все, что, возникнувъ въ народѣ, можетъ быть доступно ему.

-- Не понимайте меня ложно, мой свѣтлѣйшій другъ,-- поспѣшно отвѣтилъ отецъ Джуліано,-- было бы глупо презирать языкъ, который ежедневно употребляешь, хвалить только то, что большинству людей непонятно. Но я нахожу, что не стоитъ тратить столько труда и средствъ на воспроизведеніе книгъ, которыя такъ же скоро забудутся, какъ быстро онѣ возникли, и которыя, не имѣя достоинствъ, не могутъ содѣйствовать образованію или возвышенію нашихъ согражданъ.

-- Не имѣютъ достоинствъ, высокочтимый отецъ?-- съ укоризной повторилъ Лоренцо.-- Убѣждены ли вы въ томъ, что говорите? Неужели не имѣетъ достоинствъ то, что составляетъ достояніе цѣлаго народа и къ чему прибѣгаемъ мы, когда истинное чувство одушевляетъ насъ? То, что мы въ младенчествѣ лепечемъ матери и въ священную минуту шепчемъ возлюбленной, не имѣетъ иной формы, кромѣ той, которую употребляетъ простолюдинъ, и этотъ-то языкъ вы считаете недостойнымъ занять мѣсто въ собраніи, которое перейдетъ къ слѣдующимъ поколѣніямъ, какъ свидѣтельство того, какъ говорили, думали въ наши дни. Что же называете вы достоинствомъ въ этомъ смыслѣ, отецъ Джуліано? Если мы хотимъ доказать достоинство нашего языка, то, прежде всего, надо провѣрять, можетъ ли онъ легко выразить каждую нашу мысль, каждое чувство.

-- Я могу, синьоръ Лоренцо, только подтвердить,-- замѣтилъ Веспасіано Бистиччи,-- что языкъ нашего народа находится въ младенческомъ состояніи, въ первой стадіи своего развитія. Но и онъ достигнетъ современемъ разцвѣта и несомнѣнно явится множество прекрасныхъ сочиненій въ этой области, которая послужитъ къ украшенію нашей литературы. Дай Богъ, чтобы Флорентинское государство подъ управленіемъ славнаго рода, которому мы всѣ столькимъ обязаны, все больше и больше служило достойнымъ подражанія образцомъ для всѣхъ образованныхъ странъ міра.

Умное лицо юнаго Медичи просіяло при этихъ словахъ.

-- Пошли, Господи, чтобы осуществились ваши слова, достойный другъ,-- серьезно произнесъ онъ.-- Я надѣюсь достигнуть этой высокой цѣли, если въ моихъ будущихъ дѣлахъ мнѣ не откажутъ въ помощи честные и способные на жертвы граждане, сочувствующіе величію и славѣ нашего государства. А пока, отецъ Джудіано, не откладывая, передайте вашимъ писцамъ, чтобы они не пренебрегали нашимъ языкомъ и включили бы нѣсколько произведеній въ составъ нашей библіотеки.

Ученый монахъ улыбнулся.

-- Ваше приказаніе будетъ исполнено,-- отвѣтилъ онъ.-- Болѣе десяти лѣтъ сорокъ пять писцовъ трудятся надъ умноженіемъ произведеній, хранящихся въ Лауренціанѣ {Библіотека, основанная Козьмою I.}. Я распоряжусь, чтобы одинъ или два изъ нихъ занялись перепиской нѣкоторыхъ сочиненій, написанныхъ народнымъ языкомъ; укажите только, какія вы предпочитаете.

-- Я выберу,-- отвѣтилъ Лоренцо.-- А если вы все еще сомнѣваетесь и скупитесь на писцовъ, то опытъ докажетъ вамъ. Вспомните, какимъ языкомъ говорили наши великіе поэты, Дантъ и Петрарка.

Лаваччини одобрительно кивнулъ головою.

-- Дантъ былъ геній, совершенство, тогда какъ всѣ остальные только посредственности,-- сказалъ онъ.

-- Поставьте наравнѣ съ нимъ Петрарку,-- съ жаромъ продолжалъ Лоренцо.-- Его поэзія полна прелести, глубины, нѣжности и живости, и съ нимъ не могутъ сравниться ни Овидій, ни Тибуллъ, ни Катуллъ, ни Проперцій. И не забудьте третьяго въ этомъ созвѣздіи, показавшаго намъ въ прозѣ непризнаваемыя вами достоинства народнаго языка.

-- Вы подразумѣваете Боккачіо,-- замѣтилъ Веспасіано,-- въ немъ изобрѣтательность соперничаетъ съ краснорѣчіемъ и многосторонностью.

-- Да, его,-- отвѣтилъ Лоренцо.-- Читая Декамеронъ съ его разнообразнымъ содержаніемъ, съ описаніемъ всевозможныхъ положеній, проистекающихъ отъ любви, ненависти, страха и надежды, съ характеристикой самыхъ противуположныхъ типовъ, выраженіемъ всѣхъ страстей, приходишь въ заключенію, что никакой другой языкъ не выразитъ всего такъ, какъ этотъ. Можетъ быть, до сихъ поръ не было поэтовъ, которые умѣли бы легко владѣть имъ.

-- Что такіе поэты были, доказываетъ вамъ примѣръ,-- сказалъ Веспасіано.-- Ваши прелестные сонеты написаны рѣшительно тѣмъ же языкомъ.

Лоренцо слегка покраснѣлъ.

-- О моихъ жалкихъ стихотвореніяхъ не стоитъ и поминать тамъ, гдѣ идетъ рѣчь о звѣздахъ нашей страны. Они произведенія досуга и едва ли переживутъ автора. Но теперь довольно; мой отецъ дѣлаетъ знакъ идти къ столу. Мы можемъ тамъ продолжать нашу бесѣду.

VII.

Солнце ярко свѣтило надъ паркомъ виллы Кареджи, когда кончился обѣдъ. Во время празднествъ, продолжавшихся цѣлый день, гости имѣли обыкновеніе отдыхать нѣсколько часовъ послѣ обѣда; они расходились по разнымъ комнатамъ, спасаясь въ ихъ прохладѣ отъ удушливаго зноя; только неутомимая молодежь находила еще удовольствіе быть на воздухѣ, гдѣ затѣвались веселыя игры.

Валерія Пацци съ трудомъ отдѣлалась отъ общества подругъ; она одна не ощущала въ этотъ день усталости; каждое біеніе сердца, каждый вздохъ груди былъ полонъ радостнаго возбужденія и предчувствія близкаго счастья. Отецъ согласился на ея бракъ съ любимымъ человѣкомъ,-- о, какъ бьется сердце отъ радости, что она будетъ первою вѣстницей его счастья! Во время обѣда Валерія шепнула Ферранте, чтобы онъ пришелъ къ источнику Діаны въ концѣ сада, и онъ, хотя и нерѣшительно, какъ ей показалось, обѣщался исполнить ея желаніе. Она не знала, что для него обратилось въ мученіе то, о чемъ нѣсколько мѣсяцевъ назадъ онъ мечталъ какъ о высшемъ блаженствѣ: взаимная любовь прелестной дѣвушки, явившейся солнечнымъ лучомъ въ его мрачной жизни. Онъ колебался, исполнить ли ея приказаніе, но она огорчится, если онъ не придетъ, разсердится, можетъ быть, а онъ чувствовалъ, какъ тяжело ему будетъ это. Рано или поздно должны же они объясниться.

Медленно шелъ онъ къ назначенному мѣсту; полдневный зной палилъ его голову, Ферранте ничего не замѣчалъ,-- сильнѣе жегъ его душу упрекъ въ томъ, что онъ обманулъ обожаемую дѣвушку и вызвалъ въ ней чувство, которое должно кончиться жгучею болью.

Валерія была уже на мѣстѣ; она сдѣлала нѣсколько шаговъ къ нему на встрѣчу.

-- Какъ вы медленно и лѣниво идете!-- воскликнула она съ прелестною гримасой.-- Неужели вы не спѣшите пробыть четверть часа со мной наединѣ, не интересуетесь услышать то, что я хочу вамъ сказать?

Увѣренность, что она скоро будетъ принадлежать ему, придавала Валеріи смѣлость, которой у нея не было прежде въ обращеніи съ нимъ. Ферранте, не видавшій дѣвушки со свадьбы Лоренцо, съ безпокойствомъ взглянулъ на ея сіяющее лицо.

-- Можете ли вы сомнѣваться, какое счастье для меня быть съ вами?-- отвѣтилъ онъ.-- Тѣмъ не менѣе, я знаю, что мнѣ не слѣдовало исполнять вашего приказанія!

-- О, Ферранте, какъ вы стали разсудительны! Вы забыли то время, когда въ день по нѣскольку разъ искали встрѣчи со мной и постоянно заставляли думать о себѣ? А теперь, когда вы признались, что я дорога вамъ, вы хотите принудить себя къ разсудительности, противной вашему сердцу и глубоко огорчающей меня.

Ферранте прижалъ ея руку къ своей тяжело дышащей груди.

-- Валерія, ангелъ мой, сжальтесь,-- прошепталъ онъ,-- не заставляйте меня признаваться, что я люблю васъ каждымъ помысломъ сердца, что въ васъ одной я вижу счастье и покой, что я испытываю адскія муки, находясь вдали отъ васъ! Но, какъ я уже говорилъ вамъ, съ моей стороны безуміе, преступленіе принимать вашу чистую любовь... я недостоинъ васъ, Валерія, и не смѣю поднять на васъ глазъ, потому что считаю грѣхомъ думать о васъ.

Молодая дѣвушка недовѣрчиво покачала головою.

-- Нѣтъ, нѣтъ, вы ошибаетесь, Ферранте,-- ласково сказала она.-- Вы все думаете о необходимости разстаться со мной,-- она ничтожна передъ силой любви, которая покоритъ все, что можетъ стать между нами. Неужели вы не поможете мнѣ? Неужели я съ такимъ трудомъ должна вырвать у васъ признаніе, что вы считаете себя недостаточно богатымъ, чтобы просить руки дочери Пацци, родственники которой могутъ оскорбить насмѣшками бѣднаго жениха? Слушайте, сегодня я призналась отцу,-- вы знаете въ чемъ,-- и онъ сказалъ, что ничего не имѣетъ противъ васъ, что онъ васъ любитъ, готовъ назвать сыномъ... о, Ферранте! я не могу больше... неужели вы ничего, ничего не имѣете мнѣ сказать?

Валерія, рыдая, опустилась на мраморную скамейку, пріютившуюся подъ вѣтвистымъ миртомъ; Ферранте упалъ передъ ней на колѣни, закрывъ лицо руками. О, умереть, сейчасъ умереть, пока не произнесено страшное признаніе...

Валерія овладѣла собой.

-- Взгляните на меня, Ферранте,-- сказала она,-- прочтите въ моихъ глазахъ, если не вѣрите словамъ, какъ я горжусь вами и полна надеждъ. Неужели деньги такъ много значатъ, что вы могли подумать, будто онѣ могутъ увеличить мою любовь къ вамъ? Я часто желала, чтобы вы были богаты, а я была бы бѣдною дѣвушкой, и не сомнѣвалась ни разу, что вы и тогда избрали бы меня. Я съ радостью приняла бы изъ вашихъ рукъ то, что краситъ жизнь, а вамъ такъ тяжело раздѣлить со мной то, чѣмъ по добротѣ отца я буду владѣть, и что я научилась цѣнить только тогда, когда мнѣ сказали, что вы бѣдны?

Ферранте медленно поднялъ голову; вмѣсто счастья, которое она надѣялась прочесть въ его лицѣ, на немъ выразилось безумное отчаяніе.

-- Валерія, дорогая, твои слова разрываютъ мнѣ сердце,-- воскликнулъ онъ,-- не говори, о, не говори дальше... не давай мнѣ понять, какого рая я лишаюсь по своей винѣ. Не заставляй меня видѣть небо, изъ котораго я изгнанъ и къ вратамъ котораго меня привлекло преступное желаніе. Можешь ли ты мнѣ простить, если я признаюсь, какъ я обманулъ тебя? Ахъ, даже моя любовь къ тебѣ, чистой, прекрасной, не можетъ оправдать меня... Когда я убѣжалъ отъ недостойныхъ узъ, привязывавшихъ меня къ Неаполю, и увидалъ тебя въ первый разъ въ церкви Santa Croce, меня вдругъ точно осѣнило, что ты... ты одна можешь дать то счастье, за которымъ я безъ устали скитался съ мѣста на мѣсто, пока не настигъ меня злой рокъ. О, если бы я никогда не видѣлъ тебя... Можешь ли ты простить, что я вынужденъ безпощадно разбить твои надежды, признаваясь, что эта рука, которая хотѣла бы никогда не выпускать твоей, принадлежитъ другой... что я мужъ презираемой мною женщины?

Крикъ, готовый вырваться у Валеріи, замеръ на ея устахъ; она схватилась руками за сердце, переставшее биться; съ трудомъ переводя дыханіе, она произнесла съ отчаяніемъ:

-- Вы женаты... такъ вотъ причина вашей сдержанности?

-- Да, я женатъ,-- отвѣтилъ Ферранте, все еще оставаясь у ея ногъ.-- Это заставило меня бѣжать изъ родины, привело меня сюда, къ тебѣ, которую я увлекъ въ свое несчастіе. Я долженъ былъ бы имѣть силу отказаться и бѣжать отсюда... я не могъ этого... О, не отворачивайся, Валерія, нѣтъ большаго несчастія, чѣмъ мое, если ты не простишь меня!

Но оскорбленная женская гордость была въ эту минуту сильнѣе любви и жалости къ его мукамъ; внѣ себя отъ гнѣва и стыда Валерія оттолкнула его.

-- И вы смѣли преслѣдовать меня вашимъ ухаживаньемъ?-- воскликнула она.-- Смѣли завести комедію вашей любви такъ далеко, что заставили меня забыть, чѣмъ я обязана себѣ и роду, изъ котораго происхожу?

Ферранте напрасно старался овладѣть ея рукой.

-- Я любилъ васъ... въ этомъ оправданіе моего преступленія. Валеріи удалось, наконецъ, оттолкнуть его; она поднялась.

-- Вы низко воспользовались моею неопытностью,-- презрительно воскликнула она.-- Просите прощенія тамъ, гдѣ вы тоже согрѣшили, у той, кто имѣетъ больше правъ на васъ и которой вы, можетъ быть, надоѣли,-- намъ не о чемъ больше говорить!

-- Умоляю васъ, Валерія, не отталкивайте меня такъ!-- просилъ несчастный, но она уже не слышала его, поспѣшно удаляясь къ дому, куда онъ не посмѣлъ слѣдовать за ней. Между кустовъ блеснуло еще разъ ея свѣтлое платье, затѣмъ оно исчезло; Ферранте показалось, будто солнечный свѣтъ внезапно смѣнился тьмой, въ которой онъ осужденъ остаться, попрежнему, одинъ съ своимъ раскаяніемъ, тоской и стыдомъ.

-----

Валерія продолжала, между тѣмъ, бѣжать къ дому; ей казалось, что солнце причиняетъ ей страшную боль, въ глазахъ рябило, въ головѣ шумѣло. Дальше, дальше бѣжала она, чтобы не слыхать голоса, часто очаровывавшаго ее и сообщившаго ей это ужасное извѣстіе. Она достигла виллы. Федериго Скандіано первый встрѣтилъ ее въ дверяхъ.

-- Святая Дѣва!-- воскликнулъ онъ, испугавшись при видѣ дѣвушки.-- Что съ вами, Валерія? Вы привидѣніе видѣли?

-- Гдѣ отецъ? Позовите его,-- отвѣтила она, не обращая вниманія на вопросы,-- я больна и хочу домой... о, домой...-- Она пошатнулась, теряя сознаніе, и упала бы, еслибъ Федериго во-время не поддержалъ ее.

-- Вы дѣйствительно нездоровы,-- съ участіемъ сказалъ онъ.-- Пойдемте со мной, бѣдная дѣвочка, я отведу васъ въ покойную комнату наверху и пришлю сейчасъ Джіанину.

-- Нѣтъ, нѣтъ, не ее,-- прошептала она, опуская голову на его плечо,-- я никого не хочу видѣть, кромѣ отца.

Федериго чувствовалъ, что она вся дрожитъ; онъ рѣшительно поднялъ дѣвушку на руки и отнесъ въ сосѣднюю комнату, гдѣ положилъ на диванъ.

-- Вамъ не слѣдовало ходить въ такую жару въ садъ,-- сказалъ онъ съ сожалѣніемъ.-- А если вы ужь были такъ неосторожны, что пошли, то Саграмора, который, я видѣлъ, послѣдовалъ за вами, долженъ былъ бы быть благоразумнѣе.

Валерія закрыла лицо руками.

-- Не называйте его, я не хочу его знать!-- рѣзко крикнула она.-- Ради Бога, оставьте меня одну!

Федериго повиновался; Валерія опустила руки только когда дверь затворилась за нимъ. О, если бы она могла скрыться отъ него, отъ всѣхъ людей! Стыдъ и позоръ, когда всѣ, частью изъ любопытства, частью изъ участія слѣдившіе за ея судьбой, узнахоть, что тотъ, кому она отдала свою любовь, мужъ другой, обманщикъ, знавшій, что онъ не можетъ жениться на ней и намѣревавшійся, можетъ быть, низко поиграть неопытною дѣвушкой! А она, въ ложномъ заблужденіи объясняя его сдержанность благородною гордостью, она почти навязала ему себя, убѣдила его исполнимости того, чего онъ никогда и не желалъ. О, хоть бы земля разверзлась, чтобы поглотить ее, хоть бы смерть стерла позоръ, которымъ она покрыла себя! Молящія прощенія слова его еще раздавались въ ея ушахъ... нѣтъ, нѣтъ, сердце ея не находитъ состраданія къ тому, кто такъ глубоко оскорбилъ ее.

Дверь съ силой распахнулась; Джакопо Пацци подошелъ къ дочери.

-- Федериго сказалъ мнѣ, что ты нездорова, -- взволнованно произнесъ онъ.-- Что случилось, дитя мое? Что съ тобою?

Валерія старалась придать голосу болѣе спокойное выраженіе, чтобы не выдать отцу своего страстнаго возбужденія.

-- Я слишкомъ быстро шла по саду,-- отвѣтила она,-- сегодня такъ жарко; мнѣ казалось, что я лишаюсь чувствъ.

Отецъ положилъ руку на ея лобъ.

-- Голова горитъ, глаза красны,-- говорилъ онъ, -- но это происходитъ не отъ одного солнца. Съ тобой случилось что-нибудь, что ты хочешь скрыть отъ меня. Что это, дитя мое? Сегодняшній день долженъ бы быть днемъ радости для тебя, какъ мы оба надѣялись. Говорила ты съ графомъ Саграмора? Можетъ быть, какъ это ни странно, ты поссорилась съ нимъ?

Валерія покачала головою.

-- Я не ссорилась съ нимъ и никогда не поссорюсь.

-- Ну, такъ ты сообщила ему, что его желаніе будетъ исполнено и онъ принялъ это извѣстіе не такъ, какъ ты ожидала?

Валерія, рыдая, бросилась на грудь отца.

-- Я обманула тебя и себя; ничто не можетъ связывать меня съ этимъ человѣкомъ; онъ для меня чужой, какимъ былъ полгода назадъ.

На лбу Джакопо проступили глубокія складки.

-- Какъ? что я слышу? онъ не хочетъ быть твоимъ мужемъ?-- гнѣвно воскликнулъ онъ.-- И онъ осмѣливался открыто ухаживать за тобой, обратить вниманіе всей Флоренціи на васъ обоихъ, чтобы, въ концѣ-концовъ, пренебречь тобой? Негодный, онъ отвѣтить мнѣ; эта рука еще достаточно сильна, чтобы мечомъ защитить честь Дочери!

Валерій обвила его шею руками.

-- Нѣтъ, нѣтъ, отецъ, не сердись на него,-- проста она,-- я одна во всемъ виновата, а не онъ...

Въ страхѣ что оскорбленный отецъ отомститъ Ферранте за нанесенную ей обиду, она забыла, что старалась защитить того, кого не могла заставить себя простить. Джакопо осторожно отстранилъ ее.

-- Разрѣши загадку, заключающуюся въ твоихъ словахъ,-- мрачно произнесъ онъ.-- Еще сегодня утромъ ты надѣялась сдѣлаться его невѣстой, если я соглашусь. Я сдѣлалъ это изъ любви къ тебѣ, моей единственной дочери, хотя любой гражданинъ нашего города былъ бы мнѣ желательнѣе этого чужеземца. Теперь я застаю тебя въ горѣ и слезахъ, и тотъ, кого ты любишь, по твоимъ словамъ, потерянъ для тебя. Онъ долженъ былъ глубоко оскорбить тебя, чтобы ты пришла къ такому рѣшенію. Забылъ онъ уваженіе, какимъ обязанъ моей дочери?

Валерія, вспыхнувъ, отступила назадъ.

-- Нѣтъ, съ моей стороны было бы несправедливо, если бы я взвела на него подобное обвиненіе,-- отвѣтила она немного спокойнѣе.-- Позвольте мнѣ, я умоляю васъ, не говорить сегодня, что произошло между мной и имъ, и увезите меня домой, чтобы я могла успокоиться, зная, что я далеко отъ него.

Джакопо Пацци нехотя согласился.

-- Жара спадетъ черезъ часъ или два,-- сказалъ онъ,-- до тѣхъ поръ мы должны еще воспользоваться гостепріимствомъ Пьетро. Я безпокоюсь, какъ бы дорога не повредила тебѣ, и предпочелъ бы, чтобы ты осталась до утра у донны Лукреціи.

-- О, нѣтъ, ни одной ночи не хочу я оставаться въ одномъ домѣ съ нимъ!-- воскликнула дѣвушка въ волненіи.-- Убейте меня, отецъ, только не принуждайте къ этому!

Старикъ опять изумленно и испуганно взглянулъ на дочь.

-- Долженъ я говорить съ Саграмора?-- коротко спросилъ онъ.

-- Нѣтъ, о, нѣтъ!-- вырвался крикъ изъ груди Валеріи.

Отецъ видѣлъ, что долженъ пощадить дочь, и рѣшилъ другимъ путемъ добиться объясненія того, что причинило такое сильное горе Валеріи. Когда передъ закатомъ солнца у подъѣзда появились носилки, предложенныя Лукреціей больной дѣвушкѣ, Джакопо Пацци вышелъ изъ комнаты Лоренцо. Юный Медичи крѣпко пожималъ руку стараго друга.

-- Положитесь на меня и не безпокойтесь,-- сердечно говорилъ онъ.-- Если вы ради дочери и изъ боязни, что гнѣвъ далеко завлечетъ васъ, не хотите потребовать объясненія у Саграмора, то я беру на себя ваше дѣло и мнѣ, ручаюсь вамъ честнымъ словомъ, онъ отвѣтитъ. Вы дороги намъ, какъ другъ, совѣтникъ и какъ родственникъ, и ваша прелестная дочь не менѣе дорога намъ.

-- Благодарю васъ.

Мужчины разстались; нѣсколько минуть спустя носильщики тронулись впередъ, унося Валерію изъ дома, въ который она вступила утромъ, увѣренная въ безпредѣльномъ счастьѣ.

-----

Было уже за полночь, когда въ комнату Ферранте Саграмора, гдѣ онъ взволнованно ходилъ взадъ и впередъ, вошелъ слуга Лоренцо, немедленно требуя его къ своему господину.

Большинство гостей покинуло виллу и возвратилось во Флоренцію; остались немногіе, которыхъ семья Медичи особенно настойчиво уговаривала, и рыцари, принадлежащіе къ свитѣ правителя. Лоренцо принялъ появившагося Ферранте холоднѣе и сдержаннѣе обыкновеннаго; взглядъ его пронизывалъ неаполитанскаго дворянина.

-- Я позвалъ васъ, графъ Саграмора,-- началъ онъ послѣ нѣкотораго колебанія,-- хотя долженъ былъ бы предполагать, что вы желали бы отдохнуть послѣ цѣлаго дня веселья. Васъ не удивляетъ, не интересуетъ то, что я хочу вамъ сказать?

Ферранте гордо выдержалъ испытующій взглядъ юнаго повелителя.

-- Я предполагаю, государь, что вы хотите удостоить меня порученіемъ, не терпящимъ отлагательства,-- спокойно отвѣтилъ онъ.

-- Нѣтъ, другое обстоятельство вынуждаетъ меня говорить съ вами въ такой поздній часъ,-- желаніе получить объясненіе, которое вы одинъ можете мнѣ дать.

Взглядъ Лоренцо опять задумчиво остановился на графѣ.

-- Когда нѣсколько мѣсяцевъ назадъ я принялъ васъ къ своему двору,-- продолжалъ онъ,-- это случилось по ходатайству синьора Скандіано, сообщившаго мнѣ, что вы присланы къ нему съ рекомендаціей отъ его родственника изъ вашей родины. Я слышалъ далѣе, что вы не имѣете средствъ жить во Флоренціи соотвѣтственно съ вашимъ положеніемъ, и, давая вамъ это мѣсто, думалъ доставить вамъ ихъ, также какъ и доступъ въ первые дома нашего города. Скажите, обязаны ли вы мнѣ благодарностью за это, или нѣтъ?

-- Да, государь, я обязанъ вашему высочеству болѣе, чѣмъ кому-либо на свѣтѣ.

-- Если вы признаете это, то меня поражаетъ, какъ могли вы злоупотребить довѣріемъ, которое питалъ къ вамъ я и со мной многіе другіе. Какъ пришло въ голову вамъ, рыцарю, нанести оскорбленіе уважаемому дому, гдѣ васъ гостепріимно принимали?

Графъ Саграмора опустилъ голову.

-- Будьте добры назвать домъ, передъ которымъ я такъ тяжело провинился,-- глухо произнесъ онъ.

-- Я говорю о домѣ Джакопо Пацци,-- возразилъ Лоренцо съ удареніемъ.-- Отецъ дѣвушки, за которой вы открыто ухаживали и о взаимной любви которой толкуетъ вся Флоренція, приходилъ ко мнѣ жаловаться, что вы оскорбили его дочь, а такъ какъ она отказывается дать объясненіе относительно случившагося, то я требую его отъ васъ, какъ вашъ государь и повелитель, какъ мужчина отъ мужчины. Если вы не трусъ и не измѣнникъ, недостойный нашей милости, то вы сейчасъ же скажете, что произошло между вами и Валеріей Пацци.

Смуглое лицо рыцаря вспыхнуло. Молодому человѣку, видимо, тяжело было исполнить приказаніе.

-- Ваша высочество, съ недавнихъ поръ вы мой повелитель,-- отвѣтилъ, наконецъ, Ферранте,-- и вправѣ приказывать мнѣ тамъ, гдѣ другой не посмѣлъ бы задать вопроса, тѣмъ не менѣе, мнѣ тяжело сообщить вамъ то, что вы требуете.

-- Вамъ тяжело, я не сомнѣваюсь, можетъ быть, признаваться, что вы поступили не какъ честный человѣкъ, -- сказалъ Лоренцо.-- Но вспомните, что не вы одинъ страдаете въ этомъ случаѣ. Дѣвушка, которую вы заставляли думать, что любите ее, покинула этотъ домъ съ разбитымъ сердцемъ.

Ферранте закрылъ глаза рукой.

-- Валерія!-- произнесъ онъ въ полголоса.-- Если бы я могъ цѣной жизни вернуть ей покой, съ какою радостью я пожертвовалъ бы жизнью!

-- Значить, не пренебреженіе съ вашей стороны такъ оскорбило ее? Вы любите ее, я вижу это въ каждой чертѣ вашего лица, что же мѣшаетъ вамъ исполнить ея и ваши собственныя желанія, сдѣлать ее вашею женой? Развѣ вы,-- я не рѣшаюсь произнести этого, -- развѣ вы не свободны, связаны словомъ, долгомъ съ другой?

Ферранте утвердительно наклонилъ голову.

-- Да, государь.

-- Возможно ли?-- воскликнулъ Лоренцо.-- И въ то время, какъ васъ, можетъ быть, страстно ждетъ жена или невѣста, вы соблазняете знатную дѣвушку, чтобъ и здѣсь, какъ и тамъ, быть измѣнникомъ?

-- Выслушайте меня прежде, чѣмъ судить,-- рѣшительно произнесъ Ферранте.-- Дѣломъ злаго рока можетъ быть иногда то, что мы склонны назвать виной, и если судьба, противъ нашей воли, опутаетъ насъ крѣпко оковами, у кого изъ насъ хватитъ силы устоять передъ искушеніемъ сбросить ихъ или забыть на мигъ ихъ мучительную тяжесть?... Кто не попробуетъ личными силами взять свое счастье, по собственному выбору отдать сердце той, въ комъ воплотились нашъ идеалъ и наши мечты?... Можетъ быть, ваше высочество, вамъ непонятны мои чувства, можетъ быть, вашъ выборъ сошелся съ тайнымъ желаніемъ вашего сердца; счастливый въ рѣдкихъ случаяхъ можетъ представить себѣ, сколько таится горечи, злобы, неосуществимыхъ желаній въ душѣ менѣе счастливаго, какъ богатый не въ состояніи понять несчастія встрѣтившагося на его дорогѣ нищаго, но мы должны быть благодарны и за то, если насъ не осуждаютъ за наше прегрѣшеніе, если такой зрѣлый, несмотря на юность, умъ, какъ вашъ, даритъ намъ частицу сожалѣнія, отданнаго уже другимъ, болѣе достойнымъ.

Лицо Медичи омрачилось; онъ отвернулся. Подозрѣваетъ ли Ферранте, что его собственная судьба имѣетъ нѣкоторое сходство съ судьбой его рыцаря, что рядомъ съ образомъ жены встаетъ постоянно другой, болѣе дорогой, бывшій его счастьемъ, грозящій сдѣлаться его мученіемъ, и что онъ день и ночь борется, призывая въ защиту свою гордость, чтобы остаться достойнымъ имени Медичи, не измѣнить данному слову? Лоренцо прошелся взадъ и впередъ по комнатѣ. Вернувшись на свое мѣсто, онъ быстро отодвинулъ свѣчи,-- онъ точно боялся показать неаполитанцу выраженіе своего лица.

-- Вы ошибаетесь, Саграмора, -- произнесъ онъ съ усиліемъ,-- думая, что я васъ не понимаю; но если мы, наперекоръ навязанному намъ судьбою, будемъ стремиться къ тому, что намъ кажется лучше, что даетъ намъ больше счастья, то мы поступимъ не только вѣроломно относительно своего долга,-- нѣтъ, больше -- недостойно самихъ себя, того, что должно быть поддержкой и утѣшеніемъ въ суровыхъ испытаніяхъ нашей жизни.

-- Утѣшеніемъ, государь, я согласенъ, можетъ быть сознаніе исполненія своего долга, но долгъ, принятый нами, долженъ бить дѣйствительный, а не навязанный подлымъ обманомъ, даже больше, должно быть взаимное исполненіе итого долга.

-- Вы правы, мы дальше стоимъ отъ нарушенія его, если вынуждены уважать тамъ, гдѣ не можемъ любить и гдѣ мы видимъ вѣрность, самопожертвованіе и искреннюю любовь. Если я вѣрно понялъ васъ, то вашъ выборъ былъ самый несчастный, и не одно нерасположеніе отдалило васъ отъ жены. Теперь, видя, какъ я умѣю цѣнить ваше довѣріе, не сообщите ли вы мнѣ подробнѣе?

-- Охотно, государь, такъ какъ моя исторія коротка и проста. Лоренцо рукой сдѣлалъ ему знакъ занять кресло противъ него.-- Вашему высочеству, можетъ быть, извѣстно, что моя фамилія древне-неаполитанскаго происхожденія,-- началъ графъ,-- испытана въ военной службѣ, на которой мои предки состояли у правительствующихъ родовъ и до недавнихъ поръ находились въ большомъ почетѣ у короля и его сына, герцога Калабрскаго. Давнишняя дружба связывала нашъ домъ съ близкими ко двору Цинелли, на единственной дочери которыхъ я три года какъ женатъ. Мы были съ дѣтства предназначены другъ другу, и хотя воспитывавшаяся въ монастырѣ Біанка рѣдко видалась со мной, я безъ сопротивленія подчинялся волѣ родителей. Ничто не измѣнилось въ нашихъ отношеніяхъ, оставшихся самыми холодными, когда моя невѣста возвратилась изъ монастыря домой и была представлена ко двору, гдѣ, благодаря поразительной красотѣ, сразу заняла выдающееся мѣсто среди самыхъ прославленныхъ красавицъ. Я началъ гордиться своею невѣстой, и это, естественно, подогрѣло мое чувство къ ней. Меня поражало, съ какою холодностью принимала Біанка мои попытки къ сближенію, но я не придавалъ этому значенія, предполагая, что, можетъ быть, это въ ея характерѣ и исчезнетъ, когда мы женимся. Время нашей свадьбы приближалось, мы холодно, точно чужіе, относились другъ къ другу и я не понималъ даже, люблю я невѣсту или нѣтъ. Нетерпѣливый и страстно возбужденный, когда ея не было, я чувствовалъ въ ея присутствіи, что меня отталкиваетъ ея странное поведеніе. За два дня до свадьбы въ домѣ родителей Біанки начались приготовленія, а она попросила меня отложить мои посѣщенія до дня свадьбы. Я обѣщалъ, хотя обидѣлся тѣмъ, что она никогда не имѣетъ желанія меня видѣть. Между тѣмъ, прибылъ мой свадебный подарокъ, и, въ нетерпѣніи увидѣть радость Біанки, я рѣшилъ нарушить слово и вечеромъ обрадовать ее подаркомъ. Чтобы вѣрнѣе достигнуть цѣли, я выбралъ дорогу черезъ садъ, куда выходила комната Біанки; сумерки благопріятствовали исполненію моего плана. Никто изъ прислуги не встрѣтился мнѣ и, незамѣченный никѣмъ, я дошелъ до двери, ведущей въ комнаты моей невѣсты. Здѣсь меня увидѣла служанка, сидѣвшая въ прихожей. Ея испугъ, ея невольное движеніе заградить мнѣ дорогу должны были бы исполнить меня негодованія, если бы таковому было мѣсто въ моей душѣ. Я въ короткихъ словахъ объяснилъ ей цѣль своего прихода, но она не отступала отъ двери, передъ которой стояла.

-- Вы не можете видѣть донну Біанку,-- увѣряла она,-- госпожа нездорова.

Замѣшательство служанки выдало мнѣ, что она лгала; я оттолкнулъ ее отъ двери и, миновавъ первую комнату, очутился въ сосѣдней. Умѣренный свѣтъ лампы, спускавшійся съ потолка, освѣтилъ мнѣ дѣвушку, которая скоро должна была стать моею женой, въ объятіяхъ другого. Я не знаю, что произошло затѣмъ, что я дѣлалъ, говорилъ; помню только, какъ Біанка бросилась, чтобы защитить человѣка, котораго я готовъ былъ пронзить кинжаломъ,, и какъ меня привелъ въ себя ея голосъ со словами: "Назадъ, Ферранте! Тотъ, кого ты хочешь убитъ, твой будущій король и повелитель".

Это была правда: возлюбленный моей невѣсты былъ Альфонсъ, герцогъ Калабрскій.

Графъ замолчалъ при воспоминаніи о пережитомъ позорѣ, руки его сжались въ кулакъ. Лоренцо съ недоумѣніемъ посмотрѣлъ на него.

-- Какъ же возможно, что послѣ такого открытія вы женились на этой дѣвушкѣ?-- спросилъ онъ,

-- Я не хотѣлъ этого дѣлать,-- съ горечью отвѣтилъ Сагранора,-- но обстоятельства были сильнѣе меня. Сына короля не могла достичь моя месть, даже если бы въ ту минуту мнѣ было безразлично, что будетъ со мной дальше. Я бросилъ къ ногамъ Біанки полученное отъ нея кольцо и пошелъ къ ея родителямъ требовать удовлетворенія за обманъ. Знали ли они, нѣтъ ли, но они умоляли меня не разоблачать позора дочери и не разстроивать свадьбы. Мой рѣшительный отказъ вызвалъ со стороны Біанки поступокъ, котораго я никакъ не ожидалъ. Мнѣ было неизвѣстно, что наши имѣнія заложены отцомъ у друга его дѣтства и что приданое Біанки должно быть выкупомъ за нихъ, поэтому, несмотря на видимое нерасположеніе ко мнѣ Біанки, наши родители рѣшили соединить насъ. Угрозы испуганнаго за свою честь отца заставили меня задуматься и вынудили обѣщаніе подумать до слѣдующаго дня. Но въ то время, какъ я боролся и размышлялъ, нельзя ли безъ этой страшной жертвы спасти родителей, братьевъ и сестеръ отъ нищеты и горя, мой соперникъ, принцъ Альфонсъ, не бездѣйствовалъ. Въ тотъ же день я получилъ приказъ отъ короля жениться на Біанкѣ Цинелли или со всею своею семьей удалиться въ изгнаніе.

Двадцать четыре часа спустя я былъ мужемъ безчестной женщины, и имѣніе моихъ родителей, судьба моихъ братьевъ были обезпечены.

Опять замолчалъ Ферранте. Лоренцо Медичи пожалъ его руку.

-- Жертва, принесенная вами сыновней любви, тяжело гнететъ васъ,-- серьезно сказалъ онъ,-- слишкомъ тяжело, чтобы Господь захотѣлъ лишить васъ навсегда земнаго счастья. И чтобы избавиться отъ этихъ злосчастныхъ узъ, вы покинули родину и поступили ко мнѣ на службу?

-- Да, государь. Я не въ силахъ былъ выносить дольше пытку, заключавшуюся для меня въ этомъ бракѣ. Я покинулъ Неаполь и уѣхалъ въ чужіе края, гдѣ меня никто не зналъ. Изъ своего состоянія, или, вѣрнѣе, богатства Біанки, я не могъ рѣшиться ничего взять; деньги, доставшіяся на мою долю, жгли мнѣ руки, такъ какъ были цѣною, за которую я продалъ себя. Я попросилъ у отца нѣсколько драгоцѣнностей, принадлежавшихъ нашему роду, и на вырученныя за нихъ деньги существовалъ, пока у васъ не нашлось для меня службы. Сюда, во Флоренцію, я попалъ проѣздомъ, такъ какъ намѣревался поступить въ войска Галеацо Сфорцы. Вы знаете, государь, что задержало меня здѣсь -- глаза той прелестной дѣвушки, чьи дорогія мечты я разрушилъ сегодня. Продолжаете вы осуждать меня за то, что я во-время не бѣжалъ, прежде чѣмъ причинилъ столько горя дорогому существу?

-- Я долженъ былъ бы, Саграмора, но не могу, такъ какъ я понимаю ваши чувства лучше, чѣмъ вы предполагаете. Но если я и снимаю съ васъ вину, которая только отчасти ваша, то я долженъ спросить васъ: что думаете вы дѣлать относительно Валеріи Пацци? Между вами, очевидно, произошло объясненіе?

-- Я признался ей, что женатъ, не имѣя возможности разоблачить передъ ея чистою душой подробностей. Съ первой минуты, какъ я увидѣлъ ее около себя молящеюся на колѣняхъ, я почувствовалъ, что она моя, мнѣ казалось, будто на какой-нибудь далекой планетѣ мы знали, любили другъ друга, будто судьба дала намъ земную оболочку, чтобы мы нашли другъ друга среди тысячъ созданій. И если мнѣ никакой надежды не останется, если она отвернется отъ меня, я не перестану вѣрить, что Господь не откажетъ намъ въ союзѣ, котораго мы оба ожидаемъ какъ высшаго блаженства.

-- А вы думаете, что Джакопо Пацци, если узнаетъ то, что я услышалъ сегодня, проститъ васъ и сохранитъ для васъ дочь, пока счастливыя обстоятельства не избавятъ васъ отъ этихъ узъ? Да и вообще, желаете ли вы, чтобы отецъ Валеріи узналъ исторію вашей женитьбы?

-- Я предоставляю это, государь, на ваше усмотрѣніе. Я знаю, что въ глазахъ синьора Пацци сказанное вамъ не оправдаетъ меня, даже скорѣе навлечетъ суровый упрекъ, зачѣмъ я такъ долго скрывалъ это.

Лоренцо подумалъ нѣсколько минутъ.

-- Если Валерія не высказываетъ желанія, чтобы ея отецъ узналъ о случившемся, то, я думаю, благоразумнѣе умолчать о немъ пока,-- сказалъ онъ, наконецъ.-- Будьте увѣрены въ моемъ расположеніи, въ моей защитѣ, даже если Джакопо рѣшительнѣе выскажетъ свое недовольство. Можетъ быть, намъ удастся найти средство освободить васъ отъ несчастія, въ которое вовлекло васъ роковое стеченіе обстоятельствъ.

Ферранте поцѣловалъ руку государя.

-- Вы хотите оставить меня, мой дорогой, юный повелитель, не гоните отъ своего лица, отъ вашего двора?

-- Нѣтъ, Саграмора, пока нѣтъ,-- съ улыбкой отвѣтилъ Лоренцо,-- такъ какъ я полюбилъ и оцѣнилъ васъ за то короткое время, которое вы служите у меня. Но, чтобы избавить васъ отъ гнѣва Пацци, я пошлю васъ по порученію отца съ посольствомъ гь графу Монтефельтро, гдѣ вы нѣкоторое время можете завѣдывать нашими дѣлами. И для Валеріи лучше, если вы на нѣсколько мѣсяцевъ покинете Флоренцію, чтобы она могла успокоиться и ваше присутствіе не причиняло ей боли и стыда.

VIII.

На слѣдующій день кончились торжества, сопровождавшія свадьбу Лоренцо. Джіанина съ братомъ мужа тоже возвращалась во Флоренцію; донна Лукреція задержала маркизу долѣе, чѣмъ та желала. Нетерпѣливо уклонившись отъ помощи Федериго, она вскочила на сѣдло и быстро поѣхала по дорогѣ къ городу.

-- Томассо Содерини и Біанка Ручелаи немного впереди насъ; если мы поторопимся, то догонимъ еще ихъ,-- сказала Джіанина.

-- Зачѣмъ вы хотите непремѣнно догнать ихъ?-- весело спросилъ Федериго.-- Неужели въ два дня вы не наговорились съ шли? Къ тому же, жена Содерини не изъ числа вашихъ подругъ; вы никогда не любили ея.

Джіанина опять пришпорила коня.

-- Уже поздно,-- отвѣтила она,-- ночью безопаснѣе ѣхать въ большомъ обществѣ.

-- Значитъ, вы недостаточно полагаетесь на мою защиту,-- замѣтилъ Федериго.-- Знаете, Джіанина, въ вашихъ словахъ заключается тяжелое оскорбленіе, недовѣріе къ моей храбрости.

-- Я нисколько не сомнѣваюсь въ вашей храбрости, но и вы можете испугаться, если случится такое несчастіе, что на насъ нападутъ разбойники.

-- Дорога не такъ опасна, чтобы между виноградниками могли укрыться шайки разбойниковъ,-- пошутилъ онъ.-- Джіанина, моя храбрая невѣстка, отчего вы сдѣлались вдругъ такою трусихой?

Джіанина взглянула мимо него на нѣжныя очертанія горъ, начавшихъ заволакиваться синеватою дымкой.

-- Я не знаю, отчего нѣсколько дней мнѣ страшно и тяжело на душѣ,-- уклончиво отвѣтила она.-- Но не будемъ говорить обо мнѣ,-- прибавила она, переходя въ веселый тонъ.-- Разскажите лучше, о чемъ вы бесѣдовали съ Ипполито наканунѣ нашего отъѣзда? Я еще въ Кареджи хотѣла васъ спросить, но мнѣ постоянно мѣшали.

-- Ни о чемъ особенномъ, Джіанина. Ипполито спрашивалъ меня, не хочу ли я ѣхать ко двору графовъ Эсте въ Феррару. Эрколе Эсте, удостоивающій меня своего особеннаго благоволенія, предлагаетъ мнѣ блестящее положеніе.

-- И вы... вы отвѣтили...

-- Я отвѣтилъ, что слишкомъ счастливъ на родинѣ, которой такъ давно не видалъ, чтобы сейчасъ же покидать ее, и потому предпочитаю остаться здѣсь, при дворѣ Медичи, тоже милостиво расположенныхъ ко мнѣ.

-- Вамъ слѣдовало принять предложеніе Ипполито!-- коротко замѣтила маркиза.

-- Почему, Джіанина? Неужели вамъ такъ хочется избавиться отъ меня, и развѣ вы имѣете поводъ быть недовольной мною?-- съ упрекомъ спросилъ онъ.

Джіанина заставила лошадь перепрыгнуть черезъ канаву, отдѣлявшую дорогу отъ луга, и сказала:

-- Юноша вашихъ лѣтъ долженъ всюду пробовать свои силы. Не хорошо сидѣть постоянно дома, проводить время въ забавахъ и совершенно упускать изъ вида высшія цѣли жизни. Посмотрите на вашего брата: онъ и день, и ночь посвящаетъ своимъ серьезнымъ занятіямъ; а что отвѣтите вы, если васъ спросятъ, чѣмъ занимаетесь вы цѣлый день?

Федериго послѣдовалъ за ней на лугъ, гдѣ, клубящійся легкими облаками, туманъ поднимался, принимая вдали причудливыя очертанія.

-- Я не знаю, что съ вами сегодня, Джіанина,-- сказалъ онъ съ изумленіемъ.-- Вы, всегда такая добрая и деликатная, говорите рѣзкости, которыми, я не понимаю, хотите ли вы оскорбить меня, или происходятъ онѣ отъ мимолетнаго каприза. Я предпочитаю послѣднее, хотя мнѣ не хотѣлось бы видѣть и этой маленькой тѣни, омрачающей ясность вашего лица.

-- Я слишкомъ избаловала васъ, Федериго,-- отвѣтила она,-- вы убѣждены, что я не могу быть недовольна вами. Я часто недовольна вами, узнайте это, наконецъ... да, я ревную къ вамъ мужа, такъ какъ вы отнимаете у меня то немногое, что мнѣ оставалось отъ его любви.

-- Джіанина!

-- О, не оправдывайтесь!-- воскликнула маркиза, истерзанному упреками сердцу которой доставляло удовольствіе мучить его.-- Вы думаете, я не замѣчаю, что Ипполито еще рѣже удѣляетъ мнѣ короткіе часы, которые посвящалъ прежде, проводя ихъ въ вашемъ обществѣ? Вы -- его гордость, его надежда, его счастье, а не я, его жена, которая могла бы истомиться въ одиночествѣ, если бы чужіе не помнили о ней. Я ему не жена и не подруга, я только хозяйка дома, о которой онъ вспоминаетъ только появляясь къ обѣду.

Сумерки уже сгустились, такъ что Федериго не могъ различить лица невѣстки,-- онъ слышалъ по ея голосу, что она борется со слезами.

-- Я сожалѣю,-- серьезно произнесъ онъ,-- что я, какъ вы думаете, причина небрежности, оказываемой вамъ вашимъ супругомъ, моимъ братомъ. Но вы, все-таки, несправедливо упрекаете меня, и это огорчаетъ меня тѣмъ болѣе, что я съ радостью все бы сдѣлалъ и всѣмъ пожертвовалъ, чтобы сдѣлать васъ довольнѣе, счастливѣе, чѣмъ, по вашимъ словамъ, вы сейчасъ себя чувствуете! Вы заблуждаетесь, Джіанина. И мнѣ посвящаетъ Ипполито не болѣе времени, чѣмъ вамъ, можетъ быть, даже менѣе, такъ какъ моя служба при дворѣ Медичи не позволяетъ мнѣ проводить много времени въ его домѣ. Ипполито имѣетъ странную привычку удаляться отъ близкихъ ему людей, и если въ послѣднія недѣли я иногда подолгу разговаривалъ съ нимъ, то рѣчь шла объ устройствѣ моей будущності, въ чемъ я долженъ былъ спросить его совѣта, приказаній. Простите, Джіанина, если я невольно оскорбилъ васъ.

Федериго говорилъ мягко и покойно, точно несправедливыя слова, въ первый разъ услышанныя отъ невѣстки, не возмутили его. Джіанина нервно сжала поводья; какъ ни ненавидѣла она себя въ эту минуту за свою рѣзкость, жестокость, но вмѣстѣ съ тѣмъ, сознавала, что они ея единственная защита противъ чувства, грозившаго овладѣть ею.

-- Вы серьезно сердитесь на меня?-- взволнованно спросилъ Федериго.

-- Нѣтъ,-- коротко отвѣтила она.

-- Такъ докажите это, обративъ немного болѣе вниманія на дорогу; ваша лошадь два раза споткнулась.

-- Вы хотите учить меня, а, между тѣмъ, знаете, что я ѣзжу лучше большинства знакомыхъ мнѣ женщинъ.

Ударивъ хлыстомъ коня, Джіанина хотѣла ускакать отъ Федериго, но тотъ не допустилъ этого. На лугу начали попадаться кочки и болота; одинъ невѣрный шагъ лошади могъ причинить паденіе амазонки. Федериго крѣпко схватилъ поводья и, несмотря на сопротивленіе коня, принудилъ его стоять.

-- Ни шагу дальше!-- воскликнулъ онъ.-- Что бы вы ни имѣли противъ меня, вы поручены мнѣ вашимъ мужемъ и я отвѣчаю за васъ.

Федериго представилось, несмотря на темноту, что молодая женщина покачнулась на сѣдлѣ; его рука обвила ея станъ, затрепетавшій при его прикосновеніи. Юношѣ казалось, что онъ слышитъ сквозь бархатъ платья біеніе ея сердца, и, въ то же время, чувствовалъ, что и его сердце такъ громко, такъ безумно стучитъ, что лишаетъ его дыханія я разсудка.

-- Джіанина,-- произнесъ онъ глухимъ голосомъ,-- что сдѣлалъ я, что до такой степени возмутилъ васъ противъ себя,-- васъ, которую я боготворю, уважаю больше всѣхъ женщинъ на свѣтѣ?

Онъ не получилъ отвѣта; Джіанина безсильно опустила руки, хотѣвшія прижать къ себѣ того, кто произнесъ эти слова; она сжала губы, готовыя выдать безумную страсть, просить прощенія за страданія, которыя она заставляла себя причинять ему.

-- Понимаете ли вы, какъ жестоко вы поступаете со мной?-- прошепталъ дорогой голосъ надъ ея ухомъ нѣжнѣе прежняго.

Но гордость, сознаніе долга и женскаго достоинства взяли верхъ надъ искушеніемъ, представившимся Джіанинѣ въ лицѣ этого человѣка; она сильнымъ движеніемъ освободилась.

-- Вы съ ума сошли?-- воскликнула она.-- Какъ смѣете вы прикасаться ко мнѣ? Сейчасъ же выпустите меня!

-- Не прежде, чѣмъ вы скажете, за что вы сердитесь.

-- Дерзкій, вы пользуетесь моею беззащитностью! Прочь отъ меня, если не хотите получить наказанія!

Джіанина подняла хлыстъ, чтобы ударить руку, все еще дерзавшую ее; лѣвая рука предупредила ее и точно желѣзными клещаки охватила ея маленькій кулакъ.

-- Бѣлыя ручки не оскорбляютъ,-- сказалъ онъ,-- ваша же, сдѣлавшая мнѣ столько добра, никогда не должна имѣть поводъ подняться на меня. Еще разъ простите мнѣ все, все, въ чемъ я виноватъ передъ вами, но ради самой себя будьте теперь благоразумны и вернитесь на дорогу. Я буду слѣдовать за вами въ отдаленіи, если я такъ ненавистенъ вамъ, что вы не можете выносить моего присутствія.

Джіанина молча повернула лошадь на дорогу. Федериго поѣхалъ въ нѣсколькихъ шагахъ сзади. Ни слова не было больше произнесено между ними, но когда Федериго случайно приближался къ молодой женщинѣ, ему показалось, что онъ слышитъ ея подавленное рыданіе.

IX.

Ипполито Скандіано немного удивился, увидѣвъ на слѣдующее утро, когда онъ особенно былъ занятъ разрѣшеніемъ трудной задачи, входящую въ кабинетъ маркизу. Послѣдніе мѣсяцы онъ усиленно работалъ надъ своими учеными трудами и Джіанина рѣдко посѣщала его; онъ не подозрѣвалъ, что оскорблялъ ее, прося сокращать свои посѣщенія, и теперь привыкъ не видѣть ее.

И въ этотъ разъ Джіанина замѣтила, что она пришла не кстати, но рѣшила не обращать на это вниманія.

-- Я боюсь, что помѣшала твоимъ занятіямъ, Ипполито,-- сказала она.-- Но я хотѣла узнать, какъ ты себя чувствуешь. Мы два дня не видались, не желаешь ты развѣ знать, какъ я ихъ провела?

Маркизъ разсѣянно перелистывалъ сочиненіе, недавно полученное для просмотра отъ Христофоро Ландино.

-- Я заранѣе знаю, что въ гостепріимномъ домѣ нашихъ друзей ты пріятно провела время, -- отвѣтилъ онъ.-- Развѣ можетъ быть иначе? Медичи прилагаютъ всегда всѣ старанія, чтобы развлечь и доставить веселье своимъ гостямъ.

Опять тотъ же равнодушный, безучастный тонъ, придающій словамъ значеніе пустыхъ звуковъ, смыслъ которыхъ непонятенъ даже говорящему. Джіанина нетерпѣливо оборвала складку на платьѣ.

-- Тамъ было весело и оживленно, да, ты правъ,-- возразила она,-- но не объ этомъ я пришла говорить съ тобой.

-- О чемъ же, Джіанина, чего нельзя было бы отложить до обѣда? Къ сожалѣнію, я долженъ тебѣ замѣтить, что время мое занято и для пустыхъ разговоровъ у меня нѣтъ липшей минуты.

Губы Джіанины дрогнули.

-- Я знаю, что у тебя нѣтъ времени для меня и поэтому избавлю тебя отъ пустыхъ разговоровъ, какъ ты говоришь. Вопросъ, который я хотѣла задать тебѣ, касается твоего брата, сообщившаго мнѣ, что онъ недавно получилъ приглашеніе въ Феррару. Зачѣмъ ему отказываться, когда тамъ ему представится, можетъ быть, больше выгодъ, чѣмъ здѣсь, во Флоренціи, и отчего ты не употребишь своего вліянія, чтобы убѣдить его принять это предложеніе?

-- Вліяніе, которое я обязанъ былъ оказывать на младшаго брата, кончилось съ тѣхъ поръ, какъ Федериго сдѣлался мужчиной. Я никогда не откажу ему въ совѣтѣ, если онъ спроситъ его, но не буду стараться вліять на рѣшенія, которыя онъ долженъ принимать по собственному усмотрѣнію. Молодой человѣкъ, вродѣ Федериго, найдетъ дорогу на родинѣ такъ же хорошо, какъ и за границей, и Медичи расположены къ нему не менѣе Эсте. Я не вижу повода отсылать его, если онъ доволенъ занятымъ имъ здѣсь положеніемъ.

-- Но онъ изнѣжится въ роскоши, отличающей нашъ дворъ,-- замѣтила Джіанина.-- Безпредѣльное богатство Медичи, Пацци и другихъ знатныхъ фамилій придаетъ жизни характеръ пышности, расточительности, вредно вліяющій на здѣшнюю молодежь.

-- Твои основанія недостаточно вѣски, чтобы изъ-за нихъ удалить Федериго,-- сказалъ Ипполито, невольно улыбнувшись.-- Придворная жизнь въ Феррарѣ скоро не будетъ отличаться отъ нашей, а богатство нашего брата и наслѣдника даетъ ему возможность и тамъ, и здѣсь доставлять себѣ, что ему вздумается. Онъ храбръ, великодушенъ и легко поддается всему хорошему,-- я не боюсь за его будущность.

Джіанина крѣпко сжала руки. Да, ея мужъ правъ,-- нѣтъ ни одного серьезнаго основанія принудить Федериго удалиться, если онъ самъ не захочетъ, а, между тѣмъ, она должна придумать такое основаніе, чтобы спасти себя и его.

-- Тебѣ будетъ тяжело его отсутствіе?-- спросила она послѣ паузы.

-- Конечно,-- спокойно отвѣтилъ Ипполито.-- Ты знаешь, какое удовольствіе и радость доставляетъ мнѣ его присутствіе.

-- Поэтому-то именно я и желала бы, чтобы онъ опять покинулъ насъ,-- ласково сказала Джіанина,-- мнѣ кажется, ты любишь его больше, чѣмъ меня, и это огорчаетъ меня.

-- Глупости, Джіанина, какія ребяческія мысли! Если я не посвящаю тебѣ все свое время, какъ въ первые годы нашего брака, то вспомни, что мы уже старые супруги. Нѣтъ, нѣтъ, не по годамъ, какъ говоритъ мнѣ твой укоризненный взоръ,-- ты, по крайней мѣрѣ, стоишь какъ сіяющее лѣтнее утро около меня, уже приближающагося къ закату жизни.

-- О, не прикрывай твоего охлажденія ко мнѣ свѣтскими любезностями!-- съ горечью возразила Джіанина.-- Исполни лучше мое желаніе, пошли Федериго въ Феррару къ герцогу, и тогда я покорюсь, чтобы твои осеннія чувства вѣяли на меня ледянымъ дыханіемъ.

-- Я не понимаю... Значитъ, это не безпокойство о его судьбѣ, а твое желаніе, чтобы братъ покинулъ насъ?

-- Да.

-- Объясни мнѣ это странное желаніе.

-- Ты не спросилъ бы объясненія, если бы, попрежнему, довѣрялъ твоей женѣ. Ты былъ бы убѣжденъ, что она не можетъ требовать неразумнаго.

-- Это капризъ съ твоей стороны. Я думалъ, что ты настолько расположена къ нашему пріемному сыну, что тебѣ не можетъ придти въ голову мысль выгонять его изъ дома, въ которомъ онъ будетъ современемъ господиномъ. Совершилъ онъ относительно тебя проступокъ, требующій подобнаго наказанія?

-- Нѣтъ.

-- Недостаточно почтителенъ онъ къ тебѣ, женѣ брата, которой обязанъ благодарностью за любовь и заботы прежнихъ лѣтъ?

-- И этого нѣтъ.

-- Въ такомъ случаѣ къ другимъ недостаткамъ молодости ты должна относиться снисходительнѣе. Многое, что намъ не нравится, проходитъ съ годами и надо остерегаться осуждать слишкомъ поспѣшно.

Джіанина молчала, не рѣшаясь сказать мужу, что дѣлаетъ необходимымъ отъѣздъ Федериго, -- боясь признаться, что онъ можетъ потерять жену, если не исполнитъ ея просьбы, что честь его дома, покой его и ея сердца зависятъ отъ рѣшенія, къ которому она стремится принудить его.

-- Ты ни въ какомъ случаѣ не рѣшишься отпустить брата въ Феррару?-- спросила она глухимъ тономъ.

Ипполито не замѣтилъ устремленнаго на него взгляда, полнаго страха. Онъ уже нагнулся надъ работой, сожалѣя въ душѣ, что потратилъ полчаса на такія пустяшныя, какъ ему казалось, объясненія.

-- Я уже сказалъ тебѣ, дорогая моя, что не вижу для этого основаній,-- отвѣтилъ онъ и нетерпѣніе прозвучало въ его голосѣ.-- Если ты настаиваешь, я поговорю объ этомъ съ Федериго, нопринуждать его не стану.

Джіанина поняла, что мужъ хочетъ кончить разговоръ. Она медленно поднялась.

-- Ты раскаешься,-- прошептала она, уходя.

Ипполито не слушалъ уже. Дверь съ шумомъ затворилась за ней. Маркизъ не подозрѣвалъ, что въ эту минуту рѣшилъ судьбу свою и дорогихъ ему людей. Между тѣмъ, Ипполито на имѣлъ желанія оскорблять Джіанину, отказать ей въ исполненіи ея желанія. Когда послѣ обѣда домашніе разошлись отдыхать, онъ вспомнилъ о странномъ требованіи жены и рѣшилъ поговорить съ братомъ. Съ своею покойно-мягкою манерой онъ передалъ Федериго свой разговоръ съ женой, задавъ и ему вопросъ, не оскорбилъ ли онъ чѣмъ Джіанину?

Этотъ вопросъ причинилъ Федериго почти такое же мучительное чувство, какое онъ испыталъ наканунѣ отъ рѣзкаго обращенія Джіанины.

-- Я не могу припомнить, чтобы я сдѣлалъ хотя что-нибудь могущее оскорбить маркизу,-- возразилъ онъ.-- Но и я съ изумленіемъ и огорченіемъ замѣчаю, что ея расположеніе ко мнѣ обратилось во враждебность.

-- И эту враждебность, которой я также не могу объяснить, считаешь ты достаточнымъ основаніемъ, чтобы опять покинуть насъ?-- спросилъ Ипполито.-- Джіанина, видимо, желаетъ этого, несмотря на мои тщетныя старанія образумить ее.

-- Покинуть васъ?

Тѣнь пробѣжала по красивому лицу юноши.

-- Тебѣ тяжело освоиться съ этою мыслью,-- съ участіемъ продолжалъ ученый,-- и я съ грустью думаю о томъ, что тебя опять не будетъ со мной. Я самъ не знаю, что побуждаетъ Джіанину предъявлять мнѣ подобное требованіе. Вы были добрыми друзьями и я радовался этому. Если ты не можешь припомнить никакого проступка, можетъ быть, ея раздраженіе пройдетъ и черезъ нѣсколько дней она будетъ смѣяться надъ тѣмъ, на что сердится теперь.

-- Ипполито, я даю вамъ честное слово, что я не знаю за собой никакой вины,-- отвѣтилъ Федериго,-- но если она непремѣнно желаетъ, чтобы я уѣхалъ, то я... я повинуюсь...

Федериго не зналъ, отчего такъ тяжело и нерѣшительно сходили слова съ его языка; маркизъ взялъ его руку.

-- Я думаю отложить рѣшеніе на нѣсколько дней, -- успокоительно произнесъ онъ.-- Апрѣльская погода и женскія причуды измѣнчивы. Можетъ быть, еще все уладится и ты останешься у насъ, какъ хотѣлось бы этого мнѣ.

Маркизъ удалился въ кабинетъ; Федериго остался въ саду, гдѣ происходилъ разговоръ съ братомъ, и началъ медленно ходить по аллеѣ.

И такъ, непонятное, ужасное, наполнявшее его со вчерашняго дня тяжелымъ горемъ, сдѣлалось дѣйствительностью: расположеніе Джіанины, бывшее его самымъ дорогимъ и святымъ воспоминаніемъ, превратилось въ ненависть. Она требуетъ, чтобы онъ покинулъ ея домъ, онъ привыкъ повиноваться ей съ того далекаго времени, когда называлъ ее матерью; онъ не могъ себѣ представить, чтобы онъ чего-нибудь не исполнилъ, чего желала бы она. И на этотъ разъ онъ покорится ея приказанію и уѣдетъ... Уѣдетъ!... какъ странно, какъ сурово звучитъ этотъ приговоръ! Опять пройдутъ года, въ теченіе которыхъ онъ не увидитъ ея прекраснаго лица, не услышитъ ея серебристаго смѣха и ласковыхъ словъ, съ которыми она всегда обращаясь къ нему. И неужели онъ разстанется съ ней, не помирившись, не уничтоживъ ставшей между ними тѣни?

Федериго чувствовалъ, что не въ силахъ сдѣлать этого,-- его влекло къ ней... къ ея ногамъ, хотѣлось обнять ея колѣни и воскликнуть: "Возьми отъ меня солнце, возьми свѣтъ, только тебя -- тебя одну не бери, потому что ты для меня солнце!"

Федериго вздрогнулъ; самъ онъ произнесъ эти безумныя слова или шепнулъ ихъ ему чужой голосъ? Праведный Боже, до чего онъ дошелъ!

X.

Въ слѣдующіе дни тяжелый гнетъ лежалъ надъ домомъ Скандіано. Джіанина чувствовала свою неправоту передъ Федериго, сознавала свою вину въ томъ, что, желая выйти изъ душевнаго разлада, принуждала себя къ холодности, глубоко огорчающей его.

Федериго же объяснялъ ея ненависть гордостью оскорбленнаго достоинства и не смѣлъ приближаться къ Джіанинѣ. Одинъ маркизъ не утратилъ своего обычнаго спокойствія. Онъ считалъ ссору жены съ братомъ капризомъ съ ея стороны и не придавалъ атому значенія. Если вслѣдствіе ея раздраженія Федериго хочетъ поѣхать на время въ Феррару, пускай ѣдетъ; если же останется, то доброе сердце Джіанины скоро смягчится. Онъ не желалъ утруждать свою голову подобными размышленіями, такъ какъ болѣе чѣмъ когда-либо былъ занятъ своими учеными трудами. Онъ не замѣчалъ и того, что розовыя щеки его жены поблѣднѣли въ послѣдніе дни, глаза сдѣлались тусклы, движенія медленны. Взгляды Федериго за то часто останавливались на ней, быстро отворачиваясь всякій разъ, когда Джіанина замѣчала это. Чего онъ ожидалъ отъ нея? Она не желала его общества, не позволяла сопровождать себя во время прогулокъ верхомъ, не училась иностраннымъ языкамъ; пропасть, образовавшаяся между ними, грозила съ каждымъ днемъ расшириться.

Но почему сама она такъ страдаетъ?-- задавалъ себѣ вопросъ Федериго.-- Если она считаетъ себя правой, наказывая его за чувства, невольное выраженіе которыхъ вызвало ея негодованіе,-- отчего эта тихая грусть, проникшая все ея существо, вмѣсто прежней веселости? Онъ боялся найти отвѣтъ, а, между тѣмъ, эта неотвязная мысль преслѣдовала его.

Послѣ долгаго колебанія Федериго рѣшился принять предложеніе герцога Эрколе д'Эсте и лѣниво началъ свои приготовленія къ отъѣзду. Еще немного дней, скоро нѣсколько часовъ остается ему провести подъ одною кровлей съ Джіаниной... Можетъ быть, такъ лучше... Къ чему бы это привело?

Насталъ канунъ отъѣзда; на слѣдующій день Федериго рано утромъ долженъ былъ покинуть городъ. Ипполито при этомъ извѣстіи глубоко огорчился, Джіанина не вышла въ обѣду; она сказалась нездоровой, что не помѣшало ей приказать осѣдлать лошадь и уѣхать за городъ. Федериго зналъ ея любимую дорогу вдоль Арно, ведущую въ горамъ; онъ былъ увѣренъ, что Джіанина изберетъ ее. Предчувствіе не обмануло его. Когда черезъ полчаса онъ выѣхалъ на дорогу, слѣдующую причудливымъ изгибамъ рѣки, то увидѣлъ вдали медленно ѣхавшую съ опущенною головой амазонку и черезъ нѣсколько минутъ былъ рядомъ съ ней.

Джіанина отвѣтила на его почтительный поклонъ едва замѣтнымъ наклоненіемъ головы, и ея холодный видъ ясно говорилъ, что она не желаетъ говорить съ нимъ.

-- Простите, донна Джіанина,-- тихо заговорилъ Федериго,-- что я нечаянно попался на вашей дорогѣ, и скажите, очень вамъ непріятно, если я проѣдусь немного съ вами?

-- Дорога, гдѣ мы встрѣтились, открыта всякому,-- отвѣтила Джіанина.-- Я не могу вамъ запретить, если вы выбрали ее для катанья.

Легкая краска бросилась ему въ лицо; нѣтъ, нѣтъ, какъ сурово ни обращается она съ нимъ, онъ долженъ говорить съ ней въ послѣдній разъ!

-- Вы стараетесь сказать мнѣ какую-нибудь непріятность, къ которымъ привыкли въ послѣднее время,-- сказалъ онъ, -- если это дѣйствительное настроеніе вашего сердца, то и я вынужденъ сказать вамъ правду. Не случай привелъ меня къ вамъ на встрѣчу, а желаніе, чтобы вы выслушали меня.

Джіанина избѣгала взглянуть на него.

-- Развѣ не было у васъ для этого времени дома?-- холодно спросила она.

-- Нѣтъ, Джіанина, потому что ваше обращеніе со мною отнимало у меня мужество приблизиться къ вамъ.

-- Здѣсь, значитъ, гдѣ насъ не видитъ ни одна человѣческая душа, вы находите мужество, котораго вамъ недоставало до сихъ поръ?-- насмѣшливо произнесла она.

-- Пожалуй. Но, прежде чѣмъ и перейду къ дѣлу, позвольте мнѣ напомнить вамъ, что завтра рано утромъ я покину васъ на неопредѣленный срокъ.

Джіанина отвернула голову.

-- Я знаю,-- прошептала она.

-- Вы желали этого и хотя вы ни мнѣ, ни моему брату не открыли настоящей причины, мы оба отнеслись съ уваженіемъ къ вашей волѣ и я уѣзжаю, чтобы мое присутствіе въ вашемъ домѣ не оскорбляло васъ больше. Я не имѣю даже права требовать, 4тобы вы сказали мнѣ, за что вы гоните меня; я какъ милости прошу, скажите, чѣмъ я такъ тяжело провинился передъ вами, и не отсылайте меня безъ вашего прощенія.

Онъ замолчалъ, ожидая отвѣта; Джіанина нѣсколько секундъ находилась въ нерѣшительности, что отвѣтить ему.

-- Съ вашей стороны дерзко такъ приставать ко мнѣ,-- сказала она, наконецъ.-- А что, если я и теперь откажусь объяснить вамъ то, что вы просите?

-- Тогда я не перестану просить васъ объяснить мнѣ, наконецъ,-- нѣжно и, вмѣстѣ съ тѣмъ, твердо проговорилъ онъ,-- какое можете вы имѣть основаніе скрывать это отъ меня, вы, бывшая всегда ангеломъ доброты? Какъ бы далекъ я ни былъ для васъ теперь, неужели вы забыли то время, когда я называлъ васъ матерью и въ дѣтскомъ увлеченіи боготворилъ васъ? Мнѣ тогда казалось, что я забылъ въ чужихъ краяхъ, какъ прекрасны вы были, вѣдь, я былъ почти мальчикомъ, когда уѣхалъ отъ васъ; теперь же, когда я вновь увидѣлъ васъ, я каждый день узнавалъ вашу красоту, Джіанина, возвышенную и одухотворенную благородствомъ вашей души.

-- Молчите, Федериго, молчите, -- рѣзко перебила его маркиза,-- неужели вы думаете, что мнѣ пріятно слушать подобныя признанія, и если вы это хотѣли сообщить мнѣ, то я должна сказать вамъ, чтобы вы оставили ихъ при себѣ.

-- Вы никогда бы не узнали, какъ чарующе дѣйствовало на меня ваше присутствіе,-- съ горечью отвѣтилъ Федериго.-- Я не хотѣлъ оскорбить вашей женской гордости, но боюсь, что плохо умѣлъ владѣть собой; за что бы иначе стали вы вдругъ ненавидѣть меня, готоваго умереть за васъ, если бы вы потребовали?-- чуть слышно договорилъ онъ.

Федериго ѣхалъ рядомъ съ молодою женщиной; его молящіе глаза искали ея взгляда.

-- Я любила васъ, когда вы жили у насъ мальчикомъ,-- произнесла она холоднымъ тономъ,-- но никакая любовь не можетъ продолжаться до конца жизни. Такъ и моя охладѣла къ вамъ и вы правы, утверждая, что я ненавижу васъ.

-- Джіанина, возможно ли это?-- воскликнулъ онъ, пораженный.-- Вы ненавидите меня за то, что я выдалъ вамъ, какъ... какъ я люблю васъ?

О, мучительное и осчастливливающее признаніе! Въ головѣ молодой женщины все спуталось, передъ глазами встали красные круги.

-- Да, я ненавижу васъ,-- рѣзво крикнула она,-- я ненавижу васъ, какъ заключенный ненавидитъ золотистый лучъ солнца, напоминающій о свободѣ, которой лишили его; я ненавижу васъ потому, что вы точно весна ворвались въ мое зимнее одиночество; я ненавижу васъ, какъ счастливый ненавидитъ счастье, достающееся другому; я ненавижу ваше радостное лицо, смѣющіяся губы, не знающія страданій и неосуществившихся желаній, и я хочу быть покойной и довольной, когда не буду больше видѣть васъ!

При ея странныхъ словахъ, Федериго отступилъ немного назадъ; отъ внезапно осѣнившей его догадки лицо его поблѣднѣло.

-- Джіанина, дорогая, милая, вы больны и говорите безразсудныя рѣчи,-- сказалъ онъ.-- То, что въ васъ говоритъ, не ненависть, а другое, въ чемъ вы не рѣшаетесь признаться себѣ.

-- Вы насмѣхаетесь надо мной, дерзкій? Слишкомъ долго слушала я васъ. Немедленно оставьте меня; я хочу одна вернуться домой.

-- Я ни на шагъ не отступлю отъ васъ.

-- Такъ есть другое средство избавиться отъ васъ,-- воскликнула она внѣ себя,-- чтобы вы не смѣли хвастаться вашею побѣдой!

Въ эту минуту они подъѣхали къ самому берегу Арно, круто спускавшемуся внизъ. Прежде чѣмъ Федериго угадалъ ея намѣреніе, Джіанина быстрымъ движеніемъ повернула коня и бросилась къ рѣкѣ. Послѣдовалъ прыжокъ, тяжелое паденіе, всплескъ воды; "прощай!" -- донеслось изъ волнъ, покрывшихъ коня и всадницу.

Федериго отчаянно вскрикнулъ, но сейчасъ же овладѣлъ собой; юнъ быстро соскочилъ съ лошади и, не разсуждая, бросился слѣдомъ Джіаниной, прежде чѣмъ бездна поглотила ее.

Джіанина при паденіи выскользнула изъ сѣдла; надъ водой показалось ея малиновое бархатное платье. Федериго удалось схватить его, и онъ поплылъ, держа лишившуюся чувствъ женщину надъ водой. Проходившій мимо сторожъ виноградниковъ помогъ ему вытащить ее и нѣсколько минутъ спустя Федериго стоялъ на колѣняхъ передъ спасенною Джіаниной, съ безконечною благодарностью смотря на нее. Сторожъ тронулъ его, наконецъ, за руку.

-- Не оставляйте ее такъ долго въ мокрой одеждѣ,-- сказалъ онъ.-- Здѣсь свирѣпствуютъ жестокія лихорадки. Пойдемте въ мой домъ; жена лучше нашего позаботится о вашей дамѣ.

Съ дорогою ношей на рукахъ Федериго слѣдовалъ за проводникомъ къ недалеко стоявшему чистенькому домику, гдѣ привѣтливая молодая женщина встрѣтила ихъ съ изумленіемъ и соболѣзнованіемъ. Съ ея помощью Джіанину положили на постель.

-- Хорошо бы переодѣться вамъ въ сухое платье,-- говорила она при этомъ,-- Доменико дастъ вамъ свою праздничную одежду; я, между тѣмъ, раздѣну вашу жену, чтобы она не простудилась ютъ холода.

Вашу жену! Федериго быстро отвернулся, чтобы скрыть краску на лицѣ.

-- Позовите меня, какъ только она спроситъ, -- приказалъ онъ, уходя въ сосѣднюю каморку переодѣваться.

Джіанина скоро пришла въ себя; солнце свѣтило сквозь переплеты дикаго винограда, разросшагося за окномъ; около ея постели стояли чужая женщина и юноша въ крестьянскомъ платьѣ, въ которомъ она съ изумленіемъ узнала Федериго... Какъ попала она ююда?

Джіанина произнесла въ полголоса его имя и увидѣла, что онъ сдѣлалъ знакъ крестьянкѣ выйти изъ комнаты. Онъ упалъ на колѣни у ея постели, и она не оттолкнула его, когда онъ заключалъ ее въ объятія и, рыдая отъ волненія, прижалъ голову къ ея груди. Что случилось съ ними?... Несмотря на слабость, она старалась поднять къ себѣ его лицо.

-- Умерли мы, Федериго?-- чуть слышно прошептала она.-- Значитъ, теперь не грѣхъ, если я скажу, какъ я люблю тебя?

Она не слыхала, отвѣтилъ ли онъ ей; она вдругъ почувствовала, что его губы горятъ на ея устахъ, и между поцѣлуями услышала слова безумной страсти.

-- Какъ попали мы сюда, Федериго?

Федериго съ любовью смотрѣлъ на нее.

-- Ты хотѣла спастись смертью отъ самой себя, отъ нашей любви,-- отвѣтилъ онъ,-- я спасъ тебя,-- ты моя.

Память возвратилась къ Джіаиинѣ. Она въ ужасѣ вскрикнула и сдѣлала попытку освободиться изъ его объятій.

-- Боже... что со мной?-- воскликнула она.

Федериго не выпускалъ ее.

-- Джіанина, будь милосерда, -- просилъ онъ, -- забудь, о, хоть на короткій мигъ забудь, что раздѣляетъ насъ, дай мнѣ послѣ столькихъ мученій услышать, что ты любишь меня.

Джіанинѣ казалось, что страшная усталость лишила ее силъ; ея блуждающій взглядъ остановился на его лицѣ.

-- Я люблю тебя, Федериго,-- шептала она.-- Да проститъ мнѣ Господь... Что была моя ненависть, какъ не слабая попытка защититься отъ тебя?

Лучи заходящаго солнца еще разъ заглянули въ обвитое виноградомъ окно и озарили красноватымъ свѣтомъ мрачную комнату; букетъ цвѣтовъ въ углу передъ образомъ Святой Маріи распространялъ почти одуряющій ароматъ... Джіанина опустила отяжелѣвшія вѣки... Вѣдь, все то, что она переживаетъ, только сонъ?... Розы въ углу какъ будто ростутъ... вотъ простираютъ онѣ вѣтви къ ея постели... благоухающіе цвѣты склоняются къ ней... капли росы падаютъ на ея лицо, но не ея ли это слезы... слезы блаженства и стыда орошаютъ ея щеки, -- ихъ не могутъ осушить даже его поцѣлуи?...

Голосъ крестьянки раздался снаружи; Федериго отворилъ дверь,-- жена сторожа вошла съ стаканомъ горячаго вина.

-- Я принесла это подкрѣпиться вамъ и вашей женѣ, -- сказала она,-- испугъ можетъ повредить ей еще больше, чѣмъ паденіе. Какъ же это произошло? Мой мужъ сказалъ, что вы оба ѣхали верхами.

Федериго взялъ стаканъ изъ ея рукъ и, поднявъ голову Джіанины, поднесъ его къ ея губамъ, стараясь, между тѣмъ, дать хозяйкѣ возможно болѣе правдоподобное объясненіе.

Крестьянка нѣсколько разъ покачала головой; она, очевидно, не сомнѣвалась въ истинѣ его словъ.

-- Вашу лошадь мой мужъ поймалъ и поставилъ въ конюшню,-- сказала она,-- другой же нигдѣ не видно; можетъ быть, она утонула, можетъ быть, выплыла на другомъ берегу.

-- Она и не нужна намъ сейчасъ,-- возразилъ Федериго.-- Донна Джіанина не въ состояніи ѣхать верхомъ. Если мы не найдемъ здѣсь носилокъ, мнѣ придется взять ее на свою лошадь.

-- Доменико сходитъ къ кому-нибудь изъ сосѣдей или, можетъ быть, вы сами желаете?

-- Нѣтъ, нѣтъ, я боюсь хотя на минуту оставить мою жену одну.

Крестьянка нашла это естественнымъ; ей нравилось, что красивый, знатный господинъ, только что подарившій ея мужу полный кошелекъ, такъ заботится о женѣ.

Сторожъ показался у двери и Федериго вышелъ потолковать съ нимъ о томъ, какъ доставить больную въ городъ. Его жена осталась съ Джіаниной, чтобы помочь ей переодѣться.

-- Ваше чудесное платье, благородная госпожа, едва ли просохнетъ сегодня,-- говорила она при этомъ,-- прикажите мнѣ, куда принести, и вы получите все въ цѣлости.

-- Это не нужно,-- отвѣтила Джіанина.-- Вы можете взять все это себѣ и продать, если хотите.

Крестьянка всплеснула руками.

-- Это прекрасное, шитое серебромъ, платье я могу взять себѣ и это тонкое бѣлье?... Не можетъ этого быть, и вашъ супругъ, навѣрное, не согласится.

-- Онъ самъ вамъ подтвердитъ это; у меня много такихъ платьевъ.

-- У васъ, должно быть, богатый и добрый мужъ,-- замѣтила жена сторожа,-- и какъ онъ любить васъ! Если бы вы видѣли, какъ онъ безпокоился, когда несъ васъ сюда безъ чувствъ, и какъ благодарилъ Бога, что вы еще живы! Да, да, ангелы на небесахъ должны радоваться, когда такіе хорошіе люди сходятся вмѣстѣ и такъ любятъ другъ друга.

Простосердечныя слова довольной женщины болѣзненно сжали сердце Джіанины; она поняла, что Федериго назвалъ ее женой, чтобы не вызывать никакихъ подозрѣній у хозяевъ; теперь же ее огорчало, зачѣмъ она обманула этихъ простыхъ людей.

Съ помощью хозяйки она переодѣлась въ сельское платье и безсильно опустилась на стоявшее въ комнатѣ деревянное кресло; въ головѣ ея стучало и ноги подкашивались.

Федериго вернулся и улыбнулся, увидѣвъ ея превращеніе.

-- Ты была бы прелестною пастушкой,-- сказалъ онъ, наклонившись къ ней.-- О, если бы мы оба были бѣдны и жили въ такой хижинѣ, имѣя, вмѣсто богатства, только право принадлежать другъ другу!

Джіанина склонила голову на его плечо.

-- Если бы мы умерли вмѣстѣ, это была бы прекрасная смерть,-- тихо прошептала она.

Юноша ничего не отвѣтилъ; она была спасена и онъ могъ держать ее въ объятіяхъ; смерть еще не имѣла права на эту дорогую жизнь, и онъ былъ счастливъ.

Жена сторожа приблизилась къ нимъ.

-- Носилки готовы, господинъ. Вамъ надо поторопиться домой; ваша жена, кажется, больна.

-- Джіанина, дорогая, милая, ты очень страдаешь?-- съ испугомъ спросилъ Федериго.

Она покачала головой.

-- Нѣтъ, нѣтъ, не бойся,-- успокоивала она его,-- я только устала, страшно устала.

Отказавшись отъ помощи хозяйки, Федериго взялъ на руки Джіанину. "Онъ, вѣроятно, недавно женился на этой прелестной дамѣ,-- думала крестьянка,-- какъ влюбленъ онъ въ нее!" Она замѣтила, какъ во время короткаго пути онъ нѣсколько разъ украдкой цѣловалъ ее и сколько времени онъ употребилъ, чтобы уложить ее въ носилки. Молодая женщина со вздохомъ подумала о своей тяжелой, трудовой, однообразно текущей жизни. Какъ счастливы богатые, которымъ ничего не надо дѣлать, а только жить для удовольствій и любви!

-----

Маркизъ съ сожалѣніемъ выслушалъ разсказъ о случившемся съ его женой несчастіи и, вѣроятно, происшествіе не имѣло бы для него такого значенія, если бы ночью его не разбудила служанка Джіанины извѣстіемъ, что ея госпожа серьезно заболѣла.

Ипполито отправился въ комнату жены. Съ горящимъ лицомъ и безсвязною рѣчью Джіанина металась на постели. Тотчасъ позванный врачъ сказалъ, что у маркизы лихорадка, оставался при больной нѣсколько часовъ, прописалъ различныя средства, которыя должны были дать облегченіе, но безполезно.

Маркизъ рано утромъ направился въ комнату брата, который въ волненіи нѣсколько разъ приходилъ освѣдомиться о здоровья Джіанины.

-- Ты хотѣлъ сегодня ѣхать въ Феррару, -- сказалъ онъ.-- Остаешься ты при твоемъ намѣреніи, несмотря на то, что моя жена тяжело заболѣла?

Федериго измѣнился въ лицѣ; онъ не смѣлъ взглянуть брату въ глаза.

-- Я считаю своимъ долгомъ не оставлять тебя одного,-- тихо проговорилъ онъ, и ему казалось, что по дрожанію его голоса Ипполито угадаетъ, какая причина заставляетъ его оставаться.

Маркизъ, въ безпокойствѣ о женѣ, не замѣтилъ его волненія, а, можетъ быть, приписалъ его естественному сочувствію.

-- Благодарю тебя,-- просто отвѣтилъ онъ,-- я знаю, что съ твоею поддержкой я легче перенесу испытаніе, посылаемое мнѣ Богомъ.

XI.

Дворъ новобрачныхъ Лоренцо и Кларисы Медичи возвратился во Флоренцію. Юный Лоренцо управлялъ дѣлами республики вмѣсто отца, велъ совѣщанія съ синьоріей, принималъ иностранныхъ государей, часто удостоивавшихъ городъ своимъ посѣщеніемъ, и, старательно поддерживая старыя отношенія, постоянно завязывалъ новыя, которыя могли служить къ выгодѣ государства или его рода.

Несмотря на молодость, Лоренцо Медичи обладалъ вѣрнымъ политическимъ взглядомъ, рано созрѣвшимъ умомъ и хладнокровіемъ, почти обезпечивавшимъ успѣхъ дѣла. Кромѣ этихъ достоинствъ, судьба щедро наградила его иными дарованіями, благодаря которымъ юному правителю суждено было утвердить славу своего города и сдѣлать его первенствующимъ въ области науки и искусствъ, такъ что онъ затмилъ величіемъ даже вѣчный Римъ.

Лоренцо Медичи пріобрѣлъ бы извѣстность, если бы не стоялъ на такой высотѣ; его поэтическія дарованія, обширныя знанія, постоянно развиваемыя въ обществѣ умнѣйшихъ людей, глубокохудожественное пониманіе и неутомимое прилежаніе сдѣлали бы его и безъ внѣшнихъ преимуществъ выдающимся человѣкомъ, славой своего народа. Теперь они служили только лишнимъ украшеніемъ богато одаренной жизни Лоренцо.

Дворъ Медичи не похожъ былъ на дворъ царствующаго правителя. Какъ во всѣхъ знатныхъ домахъ, такъ и у Лоренцо ежедневно собирались ученые, художники, поэты, пользовавшіеся его расположеніемъ. Въ послѣдующія десятилѣтія не было почти ни одного сколько-нибудь извѣстнаго человѣка, который въ ранней молодости не пользовался бы покровительствомъ семейства Медичи, и къ похвальному честолюбію Лоренцо слѣдуетъ отнести, что онъ не пренебрегалъ ни одною отраслью науки и искусствъ, что во время его правленія представители каждой могли быть увѣрены въ милостивомъ поощреніи и щедрой поддержкѣ. Немногіе часы, посвящаемые друзьямъ, Лоренцо не всегда проводилъ въ пріятныхъ бесѣдахъ; часто во время или послѣ обѣда къ нему являлись посѣтители съ просьбами, не терпящими отлагательствъ, и Лоренцо находилъ время удовлетворять всѣхъ. Тѣмъ болѣе поражался Джакопо Пацци, что съ нѣкоторыхъ поръ Лоренцо избѣгаетъ вступать съ нимъ въ долгія бесѣды, и даже нѣсколько разъ уклонился отъ отвѣта на его вопросъ относительно результатовъ объясненія съ Ферранте Саграмора.

-- Я сообщу вамъ нѣчто сегодня же, если вы желаете,-- нетерпѣливо отвѣтилъ Лоренцо, когда Джакопо Пацци опять напомнилъ ему объ обѣщаніи наказать неаполитанца.-- Но сейчасъ, не могу. Зачѣмъ вы выбрали такое время, когда я окруженъ гостями, при которыхъ вы едва ли желаете говорить о вашихъ семейныхъ дѣлахъ.

-- Я очень сожалѣю, государь,-- обиженно отвѣтилъ Пацци,-- что выбралъ такой неудобный часъ. Но когда я спрашивалъ васъ на прошлой недѣлѣ, вы или находились въ совѣтѣ синьоріи, или мнѣ говорили, что вы принимаете иностранныхъ пословъ.

-- Такъ и было въ дѣйствительности,-- замѣтилъ Лоренцо.-- Не сердитесь, что у меня такъ мало времени для друзей. Вы знаете, какую тяжесть положилъ отецъ на мои юныя плечи; долгъ и послушаніе повелѣваютъ безропотно нести ее. Но успокойтесь, я поговорю съ вами, какъ только уйдутъ гости. Давайте слушать теперь, о чемъ спорятъ Фичино и Полиціано такъ горячо, точно обсуждаютъ новое ученіе вѣры. Марсиліо, разскажите намъ, о чемъ вы такъ оживленно бесѣдуете?

-- Мы обсуждаемъ вопросъ, который въ вашемъ юномъ счастіи не можетъ вамъ быть далекъ,-- отвѣтилъ ученый.-- Синьоръ Луиджи Пульчи и Ландино рисовали намъ картину истинной любви, а синьоръ Анжело и я находимъ ихъ взгляды невѣрными.

-- Неужели, Луиджи Пульчи?-- воскликнулъ Лоренцо.-- Отъ васъ, такого великаго поэта, я могъ ожидать, что вы имѣете вѣрное представленіе о любви. Что вы сказали такое, чѣмъ прогнѣвили моего уважаемаго учителя и друга?

-- Я говорю, свѣтлѣйшій государь,-- отвѣтилъ Луиджи Пульчи,-- что внѣшняя красота не нужна, чтобы пробудить истинную любовь, что гармонія, связывающая сердца, основывается болѣе на согласіи душъ, дополняющихъ одна другую.

-- А я,-- воскликнулъ Анджело Полиціано,-- утверждаю, что какая-нибудь красота, душевная или тѣлесная, необходима, чтобы вызвать болѣе горячее чувство, и что любовь возникаетъ прежде, чѣмъ станетъ понятно взаимное согласіе душъ.

-- Того же мнѣнія и я,-- замѣтилъ Марсиліо Фичино.-- Самая сильная любовь часто возникаетъ между самыми противуположными душами и страсть ихъ даже слѣпѣе той, которая знаетъ причины своего происхожденія.

-- Я, все-таки, остаюсь при томъ мнѣніи, что съ понятіемъ а любви нераздѣльно понятіе о красотѣ любимаго существа,-- горяча вступился Анджело Полиціано.

-- Понятіе только, мой милый другъ,-- въ этомъ вы совершенна правы,-- замѣтилъ Луиджи Пульчи,-- и уже на шагъ приближаетесь къ моему мнѣнію, такъ какъ вашему ослѣпленному взгляду часто можетъ казаться прекраснымъ то, что другіе находятъ отвратительнымъ и некрасивымъ. Единственно истинная красота, это та, которая навѣки привязываетъ насъ, не мѣняется съ внѣшнею привлекательностью,-- она сіяетъ изнутри, освѣщая лицо вѣчною красотой, можетъ быть, для одного только, для любимаго человѣка, и эта красота души есть вѣрный залогъ высшаго счастья въ союзѣ любящихъ сердецъ.

-- Позвольте мнѣ, господа, хотя и младшему за столомъ, высказать свое мнѣніе,-- сказалъ Лоренцо, черты котораго одушевились, какъ всегда, когда затронутый предметъ интересовалъ его.-- Какъ вся наша жизнь есть вѣчное исканіе и недостиженіе, неусыпное стремленіе и разочарованіе, такъ и тотъ, кто ищетъ настоящее толкованіе любви, вынужденъ сознаться, что она состоитъ изъ неудовлетвореннаго стремленія къ красотѣ, съ дѣтскихъ лѣтъ вложеннаго въ наше сердце. И если мы находимъ соединеніе этой нрасоты въ лицѣ и душѣ любимой женщины, то это побуждаетъ насъ искать ее въ другихъ предметахъ, возвышаться до добродѣтели, которая основывается на достиженіи высшей красоты, именна божества, нашей конечной цѣли.

Луиджи Пульчи и Христофоро Ландино молчали, невольно задумавшись надъ возвышеннымъ объясненіемъ Лоренцо. Марсиліо Фичино съ сверкающимъ взоромъ обратился къ любимому ученику:

-- Вѣрно и умно,-- сказалъ философъ.-- Тотъ можетъ бытъ увѣренъ въ высшей наградѣ жизни, кому достается такая любовь, но только избраннымъ дается она въ такомъ совершенствѣ.

-- Необходимое условіе такой любви двояко: во-первыхъ, предметъ любви долженъ быть одинъ, во-вторыхъ, любовь должна быть постоянна. Некрасивое и порочное отталкиваетъ того, кто искренно и благородно любитъ, и потому онъ можетъ платить взаимностью только такому существу, которое кажется ему воплощеніемъ благородства.

-- И вы думаете, государь, -- замѣтилъ Ландино, -- что изображенная вами женщина можетъ встрѣтиться многимъ изъ насъ, что мы не бываемъ вынуждены довольствоваться меньшимъ, чѣмъ то, о чемъ мечтали въ юности?

Улыбка, скрасившая серьезныя черты Лоренцо, скользнула по его лицу; взглядъ его, точно не замѣчая присутствовавшихъ, устремился куда-то въ пространство.

-- Немногимъ изъ насъ, я согласенъ, -- возразилъ онъ, -- дается счастье найти существо, которому святыя чувства сердца принадлежали бы всегда въ земной жизни и въ вѣчной. И немногимъ женщинамъ выпадаетъ на долю способность и сила привязать къ себѣ мысли, чувства, желанія мужчины. Если кому изъ смертныхъ досталось это, то онъ покорно долженъ склонить голову подъ другими ударами судьбы; ему было дано то, чѣмъ боги одѣляли только своихъ любимцевъ, и лучъ солнца вдвойнѣ освѣщалъ его путь.

Еще при началѣ разговора всѣ поднялись съ своихъ мѣстъ; Лоренцо стоялъ окруженный гостями, восторженно слушавшими того, когда почувствовалъ легкое прикосновеніе къ своей рукѣ. Около него стояла Клариса съ серебряною вазой въ рукахъ.

-- Вы забыли дессертъ, супругъ мой,-- робко произнесла она.-- Позвольте мнѣ напомнить вамъ; я сама приготовила для васъ фрукты.

-- Благодарю васъ, Клариса, за ваше вниманіе къ моимъ привычкамъ,-- отвѣтилъ Лоренцо.-- Простите, что въ спорѣ съ нашими учеными и поэтами я не замѣтилъ васъ.

Лоренцо не могъ бы нарочно придумать ничего, что въ эту минуту сильнѣе огорчило и оскорбило бы Кларису.

Она стояла недалеко отъ мужа, когда онъ излагалъ гостямъ свой возвышенный взглядъ на любовь, а онъ открыто признался, что даже не замѣтилъ ея.

Значитъ, не къ ней относились его слова, не о ней онъ думалъ, говоря ихъ. Ваза въ ея рукахъ задрожала, глаза наполнились слезами; но изъ гордости она поборола волненіе, только горечь осталась на сердцѣ и ей представилось, будто рана, которую она почувствовала при вступленіи въ свой новый, блестящій, но холодный домъ, незамѣтно расширилась.

Когда черезъ нѣсколько минутъ Лоренцо хотѣлъ опять обратиться къ женѣ, Клариса уже исчезла; это не удивило его. Она, обыкновенно, удалялась послѣ обѣда, такъ какъ знала, что ея мужъ велъ дѣловыя бесѣды съ кѣмъ-либо изъ присутствовавшихъ. Лоренцо тоже покинулъ образовавшуюся вокругъ него группу поэтовъ и художниковъ. Джакопо Пацци обидѣлся бы, если бы онъ еще разъ отложилъ разговоръ съ нимъ; Лоренцо сдѣлалъ ему знакъ слѣдовать за нимъ въ сосѣднюю комнату.

-- Я къ вашимъ услугамъ теперь, благородный другъ,-- обратился Лоренцо съ обычною ласковою снисходительностью.-- Не потрудитесь ли вы изложить мнѣ, чего вы желаете?

-- Меня поражаетъ, государь, вашъ вопросъ, -- возразилъ Джакопо.-- Не вы ли сами обѣщали мнѣ потребовать отвѣта у вѣроломнаго иностранца, обманувшаго мою дочь; не вы ли обѣщали наказать его за оскорбленіе, а, между тѣмъ, я видѣлъ его нѣсколько дней тому назадъ въ вашей свитѣ, и не намѣреваетесь вы развѣ послать его съ почетнымъ порученіемъ въ Урбино?

-- Это можетъ казаться вамъ несправедливымъ,-- спокойно отвѣтилъ Лоренцо.-- Я, дѣйствительно, намѣревался наказать его, если бы нашелъ его виновнымъ. Но я не нашелъ этого, по крайней мѣрѣ, не въ той степени, какъ вы предполагаете, и не вижу основанія лишать его своей милости и расположенія, которыя онъ заслужилъ своимъ рыцарскимъ духомъ и благородствомъ.

Джакопо сдвинулъ брови.

-- Вы, кажется, склонны и его поступокъ съ моею дочерью объяснять благородствомъ?-- рѣзко спросилъ онъ.-- Или, можетъ быть, онъ сказалъ вамъ что-нибудь въ свое оправданіе?

-- Сообщила вамъ Валерія, что препятствуетъ ему исполнить свое страстное желаніе жениться на ней?

-- Нѣтъ, она упорно отказывается, а я не хочу принуждать ее.

-- А вамъ самому не приходило въ голову, какая можетъ быть неустранимая причина поведенія графа Саграмора?

-- Я слишкомъ мало знаю его жизнь и характеръ,-- съ досадою произнесъ Джакопо,-- чтобы дѣлать какія-либо предположенія.

-- Ну, такъ, можетъ быть, лучше, чтобы вы узнали,-- рѣшительно перебилъ его Лоренцо.-- Онъ женатъ и потому не можетъ располагать своею рукой.

Джакопо Пацци въ оцѣпенѣніи смотрѣлъ на Лоренцо.

-- Онъ женатъ? Негодяй!...-- воскликнулъ онъ, наконецъ.-- И онъ смѣлъ приблизиться къ моей дочери, смѣлъ обманомъ добиться ея любви и тогда только, когда невозможно было дольше скрывать, открылъ истину? Будь онъ здѣсь, и мечомъ пронзилъ бы его грудь за злодѣйство!

-- Успокойтесь, синьоръ Джакопо,-- съ достоинствомъ произнесъ Лоренцо.-- Я не вполнѣ оправдываю поведеніе Ферранте относительно вашей дочери, но примите во вниманіе его годы, отъ которыхъ нельзя ожидать того благоразумія, разсудительности и силы роли, какія пріобрѣтаются въ такомъ зрѣломъ возрастѣ, какъ вашъ.

-- Во всякомъ возрастѣ, и даже въ самомъ юномъ,-- съ раздраженіемъ сказалъ Джакопо,-- я требую отъ человѣка, чтобы онъ оставался вѣренъ своей чести и долгу относительно другихъ. Если бы я укралъ имущество у кого-нибудь изъ гражданъ, меня назвали бы преступникомъ,-- какъ назовете вы того, кто крадетъ у неопытной дѣвушки счастье ей жизни, ея честное имя? Весь городъ зналъ, что онъ добивался взаимности Валеріи и что я изъ любви къ дочери скорѣе поощрялъ, чѣмъ отвергалъ, его ухаживанія.

-- Повѣрьте мнѣ, что я всѣмъ сердцемъ жалѣю васъ и Валерію; но не все еще потеряно и желаніи вашей дочери, также какъ и Ферранте, могутъ черезъ нѣкоторое время осуществиться.

-- Можетъ быть, графъ намѣренъ отравить жену, чтобы избавиться отъ нея и оказать честь моей дочери, прося ея руки?

-- Нѣтъ,-- спокойно произнесъ Лоренцо, не обращая вниманія на его насмѣшливый тонъ.-- Я предложилъ ему ходатайствовать у святѣйшаго папы, чтобы онъ объявилъ недѣйствительнымъ его бракъ, къ которому его принудили низкимъ обманомъ.

-- Избавьте себя отъ труда, государь,-- холодно отвѣтилъ Джакопо.-- Я и тогда не отдамъ за него Валеріи.

-- Вы сейчасъ говорили, что ради дочери готовы принести жертву, а когда я указываю вамъ возможность устроить дѣло желаннымъ образомъ, вы противитесь этому.

Глаза старика засверкали.

-- Я просилъ васъ, государь, вступиться за поруганіе моей чести не для того, чтобы вымаливать у этого лицемѣра милости -- свадьбой возстановить запятнанную репутацію моей дочери. Я надѣялся, что вы накажете его за нечестный поступокъ, такъ какъ мольбы Валеріи связали мнѣ руки самому отомстить. Но ваше отношеніе къ дѣлу, извѣстіе, что этотъ человѣкъ женатъ, заставляютъ меня отказаться и отъ того, и отъ другаго. Моимъ зятемъ не можетъ быть человѣкъ, обманомъ завладѣвшій сердцемъ невинной дѣвушки.

-- Я не хочу придавать значенія вашимъ рѣзкимъ словамъ,-- строго произнесъ Лоренцо, -- и только ради Валеріи напоминаю вамъ, что ваше упрямство грозитъ зайти слишкомъ далеко. Никто не можетъ чувствовать себя несчастнѣе графа Саграмора, оттого, что онъ не можетъ исполнить своего долга относительно любимой дѣвушки. Съ нимъ тоже поступили несправедливо, и если онъ найдетъ хорошаго заступника, святѣйшій папа, имѣющій право соединять и разлучать, безъ сомнѣнія, возвратитъ ему свободу.

-- Онъ можетъ воспользоваться ею, какъ ему угодно,-- ядовито произнесъ Пацци.-- Мой домъ и мое сердце никогда не откроются для него.

-- Боже мой!-- нетерпѣливо воскликнулъ Лоренцо,-- неужели счастье вашей дочери имѣетъ для васъ такъ мало значенія?

-- Я сомнѣваюсь, чтобы порядочная женщина могла быть счастлива, будучи женой человѣка, скрывшаго отъ нея истину въ самомъ серьезномъ вопросѣ жизни,-- замѣтилъ Джакопо.-- Онъ долженъ былъ сообщить ей и мнѣ обстоятельства своей жизни прежде, чѣмъ добился ея взаимности. Тогда онъ, навѣрное, не завладѣлъ бы сердцемъ Валеріи. Для моей дочери найдется другой, лучшій женихъ, и я постараюсь излечить ее отъ перваго тяжелаго горя.

Лоренцо пожалъ плечами.

-- Вы господинъ въ вашемъ домѣ и надъ вашею дочерью,-- холодно произнесъ Лоренцо.-- Я жалѣю, что не могъ удовлетворить васъ.

Когда Джакопо Пацци немного спустя вышелъ изъ дворца, онъ встрѣтилъ на улицѣ своего племянника Джіованни.

-- Я несправедливъ былъ къ тебѣ, когда ты разъ высказалъ мнѣ свое мнѣніе о Медичи,-- съ горечью произнесъ онъ.-- Я беру свои слова обратно. Ихъ не связываетъ съ нами теплое участіе къ тому, что мы переживаемъ,-- они думаютъ только о собственной карьерѣ и дѣлаютъ только то, что имъ выгодно. Я думалъ до сихъ поръ, что наши враги должны быть врагами тѣхъ, кто называется нашими друзьями, даже родственниками. Лоренцо научилъ меня обратному.

-- Онъ отказался, вѣроятно, наказать своего новаго любимца, неаполитанца, оскорбившаго вашъ домъ?-- спросилъ Джіованни.-- Я предполагалъ это. Съ нѣкоторыхъ поръ Лоренцо осыпаетъ его щедротами и отличіями, и его банкъ получилъ приказаніе выдавать графу сколько бы тотъ ни потребовалъ, чтобы онъ могъ жить соотвѣтственно своему положенію.

-- Вначалѣ онъ притворился передо мною возмущеннымъ поведеніемъ иностранца, вкравшагося въ нашъ домъ, а потомъ позорно отступилъ,-- мрачно проговорилъ Джакопо.-- Если бы я самъ, взялся наказать обманщика, я быль бы теперь покойнѣе.

-- Поручите это мнѣ, дядя. Я буду драться за васъ, такъ какъ Саграмора едва ли выступитъ противъ старика.

Джакопо пожалъ протянутую ему руку.

-- Да будетъ такъ, какъ ты предлагаешь,-- сказалъ онъ.-- Тебѣ я поручаю наказать этого злодѣя, а ты можешь разсчитывать на мою помощь и услуги, когда бы они ни понадобились тебѣ.

-----

Валерія Пацци сидѣла у окна своей комнаты, наклонившись надъ изящнымъ вышиваніемъ, когда отецъ вошелъ къ ней. Онъ нѣсколько минуть молча смотрѣлъ на дочь, огорченный происшедшею въ ней перемѣной; щеки ея поблѣднѣли, лицо приняло грустное; выраженіе.

-- Валерія,-- нѣжно позвалъ отецъ.

Дѣвушка подняла глаза и почтительно встала на встрѣчу отцу, поцѣловавшему ее въ лобъ.

-- Ты такъ углубилась въ работу, дитя мое, что не видала и не слыхала, какъ я вошелъ,-- продолжалъ онъ,-- Покажи, на много ли подвинулся покровъ, предназначенный въ алтарь благочестивыхъ сестеръ въ Монтичелли.

Джакопо подошелъ къ окну, гдѣ стояли пяльцы Валеріи съ начатою работой, изображавшею на шелковомъ фонѣ аллегорическіе фигуры, взятыя изъ священнаго писанія, -- любимая работа знатныхъ женщинъ пятнадцатаго столѣтія.

-- Ангелъ съ лиліей въ рукахъ и вчера, кажется, былъ настолько же вышитъ,-- замѣтилъ старикъ послѣ паузы.-- Моя дочка работала сегодня не очень прилежно.

-- Да, отецъ, вы имѣете право бранить меня,-- смущенно отвѣтила Валерія.-- Работа не идетъ сегодня; я два раза уже распарывала лилію.

Джакопо Пацци нѣжно положилъ руку на голову дочери.

-- Твои мысли были, значитъ, не у работы,-- серьезно проговорилъ онъ.-- Онѣ уносятся отъ того, что должно было занимать тебя, и останавливаются тамъ, гдѣ ты видишь одно горе. Сознайся, дитя мое, мнѣ кажется, я читаю это по твоему лицу.

-- Да, я сознаю свою вину, дорогой отецъ, а вы будьте во мнѣ снисходительны, какъ всегда были,-- тихо возразила дѣвушка.

-- Я не могу ни упрекать тебя, ни требовать, чтобы ты такъ скоро забыла ударъ, нанесенный твоей едва разцвѣтшей жизни. Только одно я могу спросить у тебя послѣ того, какъ узналъ то, что онъ открылъ тебѣ уже слишкомъ поздно: любишь ли ты еще недостойнаго обманщика, такъ низко поступившаго съ тобой, и тоска ли по немъ такъ убиваетъ тебя?

Валерія подняла опущенные до сихъ поръ глаза.

-- Люблю ли я его, отецъ?-- задумчиво произнесла она.-- Я сама не знаю, любовь ли, ненависть ли то, что я чувствую къ нему. Но я не была бы вашею дочерью, если бы не помнила ученія, которое получила отъ васъ и которое поддерживаетъ меня въ тяжелыя минуты, посланныя мнѣ Богомъ. Оно помогаетъ мнѣ бороться противъ чувства, говорящаго часто въ пользу его. Святая Мадонна услышитъ мои мольбы и поможетъ очиститься отъ грѣха, который я невольно совершила, желая завладѣть чужимъ мужемъ.

-- Не ты виновата, мое бѣдное дитя, а, между тѣмъ, ты уже наказана за этотъ грѣхъ. Будь же мужественна, дочь моя, не поддавайся горю, стань выше его, исполняя долгъ и заботясь о тѣхъ, кто бѣднѣе и несчастнѣе тебя.

Валерія бросилась въ объятія отца.

-- Я готова всю жизнь свою посвятить этому, -- сказала она,-- я хочу поступить въ монастырь Монтичелли, какъ сдѣлала ваша племянница Марія.

Джакопо погладилъ ея локоны.

-- Въ твои годы рано приходить къ такому рѣшенію,-- отвѣтилъ онъ.-- Время излечиваетъ болѣе тяжелыя раны, чѣмъ твои, а для скорѣйшаго излеченія я хочу увезти тебя на нѣкоторое время, чтобы ты забыла преслѣдующія тебя здѣсь воспоминанія и впечатлѣнія, которыя будутъ причинять тебѣ страданіе даже если онъ, неаполитанецъ, удалится отсюда, какъ приказалъ ему его государь. А чтобы ты убѣдилась, что никто не расположенъ къ тебѣ болѣе отца, ты поѣдешь не одна. Давно уже я собирался еще разъ взглянуть на чужіе края; мы поѣдемъ во Францію, а если скитальческая жизнь надоѣстъ намъ, мы въ Авиньонѣ найдемъ вторую родину. Это прелестное мѣсто и тамъ живутъ мои друзья, которые рады будутъ насъ видѣть.

-- Вы ради меня хотите покинуть Флоренцію, отецъ?-- воскликнула Валерія.-- Я едва вѣрю этому. Вы всегда говорили, что для васъ нѣтъ мѣста дороже родного города.

-- Бываютъ случаи, когда самыя любимыя мѣста становятся ненавистными,-- отвѣтилъ Джакопо.-- Не ты одна побуждаешь меня уѣхать отсюда, хотя нѣтъ жертвы, которой я не принесъ бы, чтобы видѣть тебя опять веселой и беззаботной. И такъ, приготовляйся скорѣе къ отъѣзду; я сейчасъ же отдамъ необходимыя приказанія.

Джакопо прижалъ на нѣсколько секундъ голову дочери къ груди и спросилъ, наконецъ, тихимъ голосомъ:

-- А что, если тотъ, чье имя я никогда больше не желалъ бы произносить при тебѣ, осмѣлится еще разъ приблизиться къ тебѣ съ увѣреніями въ своей любви, какъ поступишь ты тогда?

-- Я постараюсь помнить, что происхожу изъ благороднаго рода, на имени котораго никогда не было ни одного пятна, и что я ваша дочь,-- твердо отвѣтила Валерія.-- Это можетъ вамъ быть ручательствомъ, что я не затопчу въ грязь своей гордости и чести.

Глаза старика затуманились слезами.

-- Да благословитъ тебя Господь, мое дорогое дитя,-- сказалъ онъ,-- и да пошлетъ миръ душѣ твоей.

XII.

Въ первый разъ за много лѣтъ маркизъ Ипполито потерялъ способность работать; другое, давно забытое имъ чувство взяло верхъ: безпокойство о женѣ, жизнь которой доктора объявили въ опасности. Маркизъ никогда не думалъ о томъ, что можетъ потерять Джіанину; теперь въ немъ внезапно проснулись воспоминанія о томъ времени, когда онъ сватался къ этой прелестной дѣвушкѣ, о первыхъ счастливыхъ годахъ супружества, и онъ почувствовалъ, какъ всегда дорога была ему его веселая, умная, прелестная жена, какъ страшно ему при мысли, что смерть можетъ похитить ее.

Маркиза находилась почти все время безъ памяти и въ бреду. Въ минуту просвѣтленія еще въ началѣ болѣзни она выразила желаніе, чтобы за ней ухаживала ея бывшая нянька вмѣстѣ съ взятыми монахинями, и попросила вѣрную служанку не пускать мужа къ ея постели.

-- Я бы не хотѣла, чтобы онъ видѣлъ мои страданія, Марчелла,-- прибавила она,-- и въ бреду я могу говорить вещи, которыя огорчатъ его.

Марчелла утвердительно кивнула головой; она обожала госпожу, которую выняньчила на своихъ рукахъ, и рѣшила добросовѣстно исполнить обязанности сидѣлки. Она пускала маркиза къ кровати Джіанины только тогда, когда больная находилась въ покойномъ состояніи, и напоминала ему не волновать ее слишкомъ долгимъ пребываніемъ. Но Джіанина не узнавала мужа въ бреду; она испуганно отвертывалась отъ него, и когда онъ выходилъ изъ комнаты, спрашивала шепотомъ, кто этотъ чужой мужчина?

И наоборотъ, при приближеніи брата мужа, она издалека различала его шаги, когда сидѣлка еще не слыхала ихъ. Федериго присвоилъ себѣ право входить къ ней нѣсколько разъ въ день, и Марчелла не смѣла противиться его повелительному взгляду, приказывавшему ей удалиться въ отдаленный уголъ, когда онъ подходилъ къ кровати невѣстки.

Старая служанка часто покачивала сѣдою головой; уваженіе къ маркизѣ не позволяло ей вѣрить тому, что разыгрывалось передъ ея глазами. Пресвятая Дѣва, неужели это правда, что молодой маркизъ любитъ ея госпожу и что она, какъ выдаютъ ея безсвязныя рѣчи, не только знаетъ о его любви, но и отвѣчаетъ на нее?

Какъ она замѣтно успокоивалась при прикосновеніи его руки! Его одного узнавала она изъ всѣхъ окружающихъ и имя его произносила необыкновенно нѣжнымъ голосомъ. Онъ же прижималъ, ея горячія руки къ губамъ и тихо говорилъ ласковыя слова, которыхъ Марчелла не понимала, но которыя ясно доказывали его безпокойство о больной.

Марчелла находила естественнымъ, что они, оба молодые, красивые, какъ бы созданные одинъ для другаго, полюбили другъ друга; она удивлялась своей слѣпотѣ, что раньше не замѣтила? этого, и рѣшила охранять печальную тайну; ни днемъ, ни ночью она не отходила отъ постели больной, прося Всевышняго скрыть истину отъ маркиза.

Насталъ день кризиса; Ипполито Скандіано находилъ естественнымъ, что братъ раздѣляетъ его мучительное безпокойство о Джіанинѣ, что онъ въ волненіи сидитъ въ сосѣдней комнатѣ, чтобы скорѣе узнать о перемѣнѣ въ ея состояніи. Наконецъ, когда Ипполито послѣ недолгаго отдыха опять отправился къ женѣ, Федериго, не будучи въ силахъ долѣе выносить ожиданія, быстро выбѣжалъ изъ комнаты и направился въ садъ.

Маркизъ вошелъ въ комнату больной; сторы были спущены, и маленькая лампочка стояла на столѣ у кровати. Ипполито наклонился къ Джіанинѣ и внимательно смотрѣлъ на ея блѣдное лицо, казавшееся безжизненнымъ, точно смерть уже коснулась его. Неужели онъ потеряетъ ее? О, не можетъ этого быть!

Ипполито горько упрекалъ себя за то, что не исполнилъ ея просьбы -- посвящать ей больше времени, чѣмъ онъ дѣлалъ. Ему казалось, будто ея давно недостаетъ ему, -- какъ хотѣлось ему высказать ей это и въ ея просіявшемъ взорѣ найти награду!

Больная начала задыхаться и метаться по сторонамъ; изъ устъ ея вылетали отрывочныя слова, сначала непонятныя маркизу, пока онъ не уловилъ въ нихъ послѣдовательной мысли.

-- Зачѣмъ ты удаляешься, дорогой мой?-- шептала Джіанина.-- Сейчасъ я чувствовала твою близость... теперь ты исчезъ и тѣнь, пугающая меня, стала между мною и тобою.

Ипполито, желая успокоить жену, дотронулся до ея руки; Джіанина испуганно вздрогнула.

-- Кто это, чужой стоитъ около меня?-- спросила она, открывъ глаза и устремивъ ихъ въ пространство.-- Рука его холодна... взоръ его грозитъ намъ погибель!

Маркизъ прикоснулся къ ея лбу.

-- Джіанина, милая, не бойся,-- нѣжно говорилъ онъ.-- Около тебя я, твой мужъ!

Больная опять отвернулась.

-- Прочь, прочь!-- закричала она, махая руками.-- Ты не мой мужъ. Его я нашла, когда волны поглотили насъ... смерть вѣнчала насъ... на груди его я проснулась... все то, что было до этого, тяжелый, страшный кошмаръ.

Маркизъ покачалъ головой; какія странныя фантазіи преслѣдуютъ ее и что значатъ эти слова въ устахъ такой женщины, какъ Джіанина?

Марчелла поднялась съ своего мѣста.

-- Не лучше ли вамъ уйти на время, маркизъ?-- спросила она.-- Я боюсь, что ваше присутствіе безпокоитъ донну Джіанину.

Ипполито сдѣлалъ нетерпѣливое движеніе; все его вниманіе было обращено на жену, черты которой вдругъ преобразились.

-- Наконецъ-то...-- прошептала она съ улыбкой,-- наконецъ-то я слышу твои шаги... какъ ты колеблешься, какъ ты борешься, переступать ли тебѣ порогъ! Не медли, дорогой...мы, вѣдь, умерли... мертвые не знаютъ грѣха... Гдѣ ты, тамъ солнце... вотъ оно сіяетъ... наконецъ-то ты здѣсь!

Послѣднія слова вырвались у нея радостнымъ восклицаніемъ; руки ея протянулись къ двери. Маркизъ тоже невольно обернулся. Между раздвинутыми портьерами стоялъ его братъ, возвратившійся изъ сада узнать о состояніи Джіанины. Онъ быстро, неслышными шагами приблизился къ Ипполито. Царившій въ комнатѣ полумракъ не позволилъ ему замѣтить, какъ поблѣднѣло при его входѣ лицо брата.

-- Что съ ней?-- взволнованно прошепталъ Федериго.

Маркизъ пожалъ плечами; напрасно старался онъ овладѣть собой и принудить себя отвѣтить; горло его судорожно сжалось. Онъ видѣлъ, какъ поблѣднѣлъ и Федериго, объяснившій молчаніе брата безнадежнымъ положеніемъ Джіанины. Самообладаніе покинуло Федериго; забывая о присутствіи маркиза, онъ въ страхѣ и отчаяніи бросился къ кровати и, упавъ на колѣни, прижалъ голову въ лицу Джіанины, громко произнося то, что ему подсказывало его истерзанное сердце. Перепуганная Марчелла старалась образумить его.

-- Уходите отсюда, синьоръ Федериго,-- шепотомъ уговаривала она.-- Вы забываете, что не одинъ здѣсь!

Но руки больной уже обвились вокругъ его головы.

-- Федериго,-- громко прозвучалъ ея голосъ,-- дорогой мой... Ты мое солнце...

Другая рука опустилась на его плечо. Поднявъ голову, онъ увидѣлъ искаженное лицо брата.

-- Прочь, Федериго!-- крикнулъ маркизъ.-- Здѣсь не твое мѣсто!

Юноша молча хотѣлъ повиноваться. Джіанина громко вскрикнула.

-- Останься, Федериго,-- просила она.-- Вотъ онъ, чужой, опять здѣсь, взглядъ его убиваетъ... рука, холодная рука прикасается ко мнѣ... это смерть... умремъ вмѣстѣ!

Она въ страшныхъ конвульсіяхъ упала навзничь; Марчелла почти силою оттолкнула мужчинъ отъ кровати.

-- Пошлите за докторомъ!-- воскликнула она.-- Вы убить ее хотите! Она бредитъ въ жару; какъ можете вы придавать значеніе ея бреду?

Не время было объясняться. Страхъ и злоба, поднявшіеся въ душѣ Ипполито, отступили назадъ передъ опасностью, въ которой находилась Джіанина.

Явился докторъ и не скрылъ своего безпокойства. "Неожиданное волненіе,-- объявилъ онъ,-- затруднило кризисъ".

Вмѣстѣ съ докторомъ и сидѣлками Ипполито провелъ ночь у кровати больной.

Федериго тоже остался,-- маркизъ не рѣшился настаивать на его удаленіи. Джіаниной овладѣвалъ страхъ каждый разъ, когда Федериго намѣревался покинуть комнату. Къ лихорадочному ожиданію, съ какимъ Ипполито слѣдилъ за лицомъ жены, прибавилось мучительное сознаніе, что его присутствіе тревожить больную и что душа ея стремится къ тому, кого до этого дня онъ любилъ какъ брата и какъ сына.

Около полуночи Джіанина сдѣлалась покойнѣе; когда настало утро, она заснула крѣпкимъ сномъ. Съ безжизненнымъ, неподвижнымъ лицомъ выслушалъ Ипполито сообщеніе доктора, что Джіанина спасена; онъ не взглянулъ даже на жену; онъ видѣлъ только брата, опять упавшаго на колѣни и спрятавшаго лицо въ ея одѣяло, чтобы скрыть отъ присутствующихъ слезы, въ порывѣ благодарности катившіяся изъ его глазъ.

-----

Нѣсколько часовъ спустя въ кабинетѣ маркиза братья стояли другъ противъ друга.

-- Прости меня, прости...-- горячо просилъ Федериго.

Ипполито мрачно покачалъ головой.

-- Я довѣрялъ тебѣ, твоей рыцарской чести, мое высшее благо, мою жену. Ты злоупотребилъ моимъ простодушіемъ. Какого приговора ждешь ты отъ меня за то, что обманулъ меня, обезчестилъ и себя, и меня и погубилъ несчастную женщину?

-- Я не оправдываю себя, братъ,-- отвѣтилъ Федериго.-- Красота моей невѣстки очаровала меня. Я любилъ ее давно, не сознавая этого, пока не понялъ, что обожаніе, поклоненіе прежнихъ лѣтъ приняло другую форму.

-- И у тебя не хватило силы, сознанія долга бѣжать отъ искушенія?-- съ горечью произнесъ Ипполито.-- Ты дошелъ до объясненія съ ней, иначе не могло бы произойти то, чему я былъ свидѣтелемъ сегодня ночью!

Федериго опустилъ голову.

-- Сжалься! Въ тотъ день, какъ заболѣла Джіанина, я спасъ ее отъ смерти; въ минуту волненія у меня вырвалось признаніе въ любви.

-- Которая взаимна... что же ты не договариваешь?... Скажи, пожалуйста, какъ намѣрены вы были поступить, если бы я не узналъ ваши отношенія... что думалъ ты дѣлать послѣ сегодняшней ночи?-- съ презрительною улыбкой спросилъ Ипполито.

-- Въ мучительномъ страхѣ послѣднихъ дней я забылъ и думать объ этомъ, но я исполню то, что ты прикажешь. Я уѣду отсюда, какъ намѣревался раньше, я покончу съ жизнью, если ты потребуешь этого, въ искупленіе своего грѣха.

-- Не пріятнѣе ли вамъ будетъ, если я умру?-- рѣзко перебилъ маркизъ.-- Она называла меня чужимъ, тебя мужемъ,-- значитъ, притворствомъ было то, что она называла любовью ко мнѣ, и тебя она любитъ, а не меня.

-- Ипполито, дорогой братъ, второй отецъ мой, не допускай этой мысли, не увеличивай моихъ мученій. Дай мнѣ, мнѣ одному, искупить мою вину; будь милостивъ къ той, кого ты самъ отдалилъ, если не можешь простить ее.

-- Простить ту, которая должна ненавидѣть меня, потому что я... я помѣха исполненію ея желаній? Простить ей измѣну, оскорбленіе мужа, который никогда, даже въ мысляхъ, не измѣнялъ ей?

-- Не о недостаткѣ любви,-- о другомъ, въ чемъ ты виноватъ противъ жены,-- позволь напомнить тебѣ, Ипполито. Вспомни, какъ въ твоей замкнутой жизни ты часто, слишкомъ часто забывалъ о женѣ, какъ ты много лѣтъ шелъ своею дорогой, оставлялъ ее одну, съ ея горячимъ, любящимъ сердцемъ. Не лежитъ развѣ и на тебѣ вина? Нельзя развѣ упрекнуть тебя за то, что ты, оставивъ ее безъ руководства, самъ толкнулъ ее на погибель?

Лицо маркиза дрогнуло; онъ почувствовалъ, что Федериго правъ; въ головѣ его мелькнуло воспоминаніе о томъ, какъ недавно еще Джіанина просила его удалить брата изъ Флоренціи.

-- Я вѣрилъ въ честь и вѣрность избранной мною жены,-- мрачно отвѣтилъ онъ,-- и если бы она довѣряла мнѣ и откровенно созналась, что побуждало ее желать твоего отъѣзда, я могъ бы простить ее. Она не сдѣлала этого, она оставила меня при убѣжденіи, что это капризъ, тогда какъ это была слабость, и эта слабость была такъ дорога ей, что она не пожертвовала ею, не призналась мнѣ.

-- Неужели ты не понимаешь силы страсти? Неужели въ твоей холодной душѣ умерло все, что можетъ волновать человѣческое сердце? Убей меня, если жизнь моя причиняетъ тебѣ страданіе и страхъ, но суди мягче Джіанину, не забывай того, что твоя рука толкнула ее въ пропасть!

Маркизъ отвернулся.

-- Вы были для меня самыми дорогими существами и вы причинили мнѣ самыя жестокія страданія. Развѣ оправданіе то, что вы не имѣли желанія и силы отказаться другъ отъ друга, когда чувства ваши достигли преступныхъ размѣровъ? И если я прощу вамъ позорный обманъ, развѣ ваша преступная любовь не останется той же, ежедневно напоминая мнѣ, что никогда не можетъ быть моимъ-то, что я потерялъ? Она была моею гордостью, также какъ ты -- моею надеждой, и Господь наказалъ меня за высокомѣріе,-- я отдалъ лучшія чувства сердца недостойнымъ людямъ. Если въ тебѣ осталась хоть капля рыцарской чести, которую я старался вселить въ твою душу, она укажетъ теперь единственный для тебя путь. Если ты не найдешь его, я постараюсь забыть, что у меня былъ братъ, и вырву изъ груди образъ оказавшагося недостойнымъ моей любви.

Маркизъ сдѣлалъ знакъ рукой оставить его одного. Федериго колебался.

-- Прощай, Ипполито,-- грустно произнесъ онъ, наконецъ. Маркизъ не замѣтилъ протянутой руки брата; Федериго медленно опустилъ ее; онъ зналъ, что обычная доброта Ипполито можетъ превратиться въ неумолимую строгость, если оскорбятъ его честь.

Когда Федериго выходилъ изъ дому, его встрѣтила сидѣлка Джіанины, очевидно, искавшая его.

-- Госпожа проснулась и спрашиваетъ васъ,-- быстро прошептала она.

Федериго хотѣлъ пройти мимо.

-- Я не могу, не смѣю говорить съ ней,-- растерянно сказалъ онъ.

Марчелла загородила ему дорогу.

-- Вы должны пойти къ ней, синьоръ Федериго: госпожа безпокоится о васъ. Я вынуждена была сказать ей, что маркизъ все знаетъ; вы можете себѣ представить, какъ она страдаетъ.

Молча дошелъ Федериго до комнаты больной, у дверей которой Марчелла покинула его.

-- Скажите ей что-нибудь, что можетъ успокоить ее,-- попросила она, задвигая за нимъ портьеры.

При входѣ Федериго слабый румянецъ появился на исхудаломъ лицѣ Джіанины; она протянула къ нему руки.

-- Я должна была видѣть тебя еще разъ, Федериго,-- слабымъ голосомъ произнесла она.-- Не обманывай меня... Ты покидаешь меня и никогда не вернешься?

-- Ипполито вправѣ требовать этого отъ меня,-- онъ наказываетъ меня по размѣру моего грѣха.

Джіанина спрятала лицо въ подушку.

-- Я раздѣляю твою вину, отчего же не наказаніе?

-- Нѣтъ, нѣтъ, дай мнѣ одному искупить нашъ грѣхъ!-- съ жаромъ воскликнулъ онъ.-- Ты менѣе виновата; мы, можетъ быть, никогда не признались бы въ нашей любви, если бы я исполнилъ твое желаніе -- немедленно покинулъ Флоренцію.

-- А было ли бы это лучше?-- спросила Джіанина, смотря на него задумчивымъ взглядомъ.

Федериго молча боролся съ собой, но вдругъ руки его обвились вокругъ шеи Джіанины и губы прошептали у ея уха:

-- Нѣтъ, Джіанина, нѣтъ!

Настала пауза; руки маркизы гладили бѣлокурые волосы стоящаго на колѣняхъ Федериго.

-- Возьми меня съ собой,-- прошептала она.

-- Милая, путь, которымъ я пойду, теменъ и у тебя не хватитъ силъ.

-- Хватитъ. Зачѣмъ проснулась я сегодня ночью? И, все-таки, я благодарна за это, такъ какъ теперь ты знаешь, что будешь не одинъ.

Федериго крѣпче прижалъ ее къ себѣ.

-- Я не могу принять твоей жертвы, Джіанина. Тебя Ипполито проститъ современемъ, меня никогда. Его великая и благородная душа признаетъ, наконецъ, что и онъ виновенъ передъ тобой въ томъ, что удалялся отъ тебя и лишалъ тебя того, къ чему стремилось твое любвеобильное сердце. Меня же это не можетъ оправдать; отъ меня онъ могъ ожидать, что я буду охранять его честь. Неужели ты думаешь, что я могу жить съ сознаніемъ, что онъ презираетъ меня и что онъ имѣетъ на это право?

Несмотря на слабость, больная поднялась на постели.

-- Если ты хочешь умереть, дорогой мой, то не говори о разлукѣ. На что мнѣ жизнь, которую спасли мнѣ, если я потеряю тебя? Могу ли я надѣяться на прощеніе твоего брата, когда я даже не чувствую раскаянія? Могу ли я прикоснуться къ его рукѣ, которая сейчасъ внушаетъ мнѣ отвращеніе, потому что готова толкнуть тебя на смерть?... И даже, если онъ подаритъ тебѣ жизнь, его милость будетъ для меня еще ужаснѣе, такъ какъ и она нераздѣльна съ мыслью потерять тебя...

Слова замерли подъ поцѣлуями, покрывшими ея уста.

-- Ты въ жизни найдешь еще утѣшеніе,-- нѣжно произнесъ онъ.-- Я не могу увлечь тебя въ свою судьбу. Ты опять привыкнешь жить безъ меня, какъ жила много лѣтъ до сихъ поръ.

-- Да, я жила безъ тебя и не знала, чего мнѣ недостаетъ; только полюбивъ тебя, я знаю, что далѣе не могу выносить такой жизни. Какова бы ни была моя дальнѣйшая жизнь, она будетъ казаться мнѣ сѣрой и безсмысленной. Возьми меня съ собой, я ничего не требую, кромѣ этого, и я буду благословлять часъ, когда мы вмѣстѣ разстанемся съ жизнью.

-- Ты не можешь идти со мной, дорогая моя. Не чувствуешь ты развѣ своей слабости?

-- Твои руки достаточно сильны, чтобы донести меня до смерти, какъ однажды вырвали у нея, а у меня достанетъ силы держаться за тебя. Хватитъ ли у тебя духу покинуть меня, не давши слова, что ты исполнишь мою просьбу?

Джіанина опять притянула въ себѣ Федериго.

-- Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нашего сада спускается терраса къ рѣкѣ, гдѣ стоитъ гондола, на которой ты часто каталъ меня по вечерамъ. Ты все еще колеблешься, милый мой? Смотри, я не боюсь. Наше горе слишкомъ велико, чтобы ему нашлось мѣсто на землѣ, и намъ остается только перенести его въ безпредѣльную вѣчность.

Лицо Федериго приняло рѣшительное выраженіе.

-- Ипполито назоветъ меня трусомъ, если я буду медлить. Сегодня же ночью, Джіанина, должно это совершиться.

-- Хоть сейчасъ, если ты хочешь.

Портьеры зашевелились. Марчелла осторожно вошла въ комнату.

-- Простите, что я мѣшаю, госпожа,-- почтительно сказала она,-- но я боюсь, что синьоръ Федериго остается слишкомъ долго,-- это вредно для васъ и маркизъ можетъ узнать объ этомъ.

Федериго медленно поднялся съ своего мѣста.

-- Я вернусь сегодня вечеромъ,-- обратился онъ къ старухѣ,-- а до тѣхъ поръ я буду находиться въ монастырѣ св. Франциска. Донна Джіанина прикажетъ тебѣ то, что желаетъ, и ты должна безпрекословно повиноваться ей.

Марчелла удивилась приказанію; она всегда повиновалась своей госпожѣ, готова была ради нея принести величайшую жертву. Преданность къ выняньченной ею Джіанинѣ была настолько велика, что она не порицала теперь ея, внушавшей ей вначалѣ такой ужасъ, преступной любви къ брату мужа.

Она чувствовала только сожалѣніе, глядя на несчастныхъ, которые обнимались, не обращая вниманія на ея присутствіе, и не могла преодолѣть невольной дрожи, охватывавшей ее при мысли о маркизѣ. Съ сегодняшней ночи онъ зналъ ихъ отношенія, и она до сихъ поръ еще видѣла предъ собою грозное, дикое выраженіе лица, съ какимъ маркизъ сидѣлъ у кровати жены. Скажетъ ли онъ ей что-нибудь, станетъ ли упрекать ее? Во весь этотъ день маркизъ ни разу не вошелъ въ комнату Джіанины и даже не прислалъ узнать о здоровьи жены. Онъ заперся въ кабинетѣ, куда потребовалъ и обѣдъ. Прислуга неслышно сновала по устланнымъ толстыми коврами корридорамъ. Казалось, что въ домѣ лежитъ покойница, а не выздоравливающая, какъ констатировали доктора.

Настала ночь; Марчелла сидѣла на своемъ мѣстѣ около госпожи, когда Джіанина, проснувшись отъ легкой дремоты, выразила желаніе немедленно одѣться. Старуха испуганно взглянула на нее; ей представилось, что съ больной опять начался бредъ.

-- Открой окно,-- приказала маркиза.-- Воздухъ свѣжъ и чистъ и мнѣ кажется, будто я никогда не видала звѣздъ въ такой красѣ.

-- Куда вы, синьора?-- съ безпокойствомъ спросила Марчелла.-- Еще не скоро вы будете настолько крѣпки, чтобы могли выходить въ садъ; подумайте, вчера только у васъ была лихорадка.

-- Забыла ты развѣ, что сейчасъ придетъ синьоръ Федериго? Я обѣщала ему, что онъ понесетъ меня въ садъ; я хочу быть готова къ его приходу.

-- Но теперь въ саду сыро...

-- Повинуйся, пожалуйста, Марчелла. Мнѣ душно въ комнатѣ, я должна выйти на свѣжій воздухъ, а подъ его охраной я въ безопасности.

Марчелла неохотно исполнила приказаніе; она причесала роскошные волосы Джіанины, одѣла ее въ свободное платье, а сверхъ накинула еще плащъ. Опираясь на руку вѣрной служанки, маркиза дошла до кресла и въ изнеможеніи опустилась на него.

-- Оставь насъ однихъ, когда онъ придетъ.

Старуха не успѣла отвѣтить, какъ услышала въ саду шаги, Федериго, и удалилась въ ту минуту, когда онъ входилъ въ комнату. Федериго былъ очень блѣденъ, но совершенно спокоенъ, когда приближался къ Джіанинѣ.

-- Я сдержалъ слово,-- сказалъ онъ.-- Пришелъ за тобой, если ты не измѣнила своего рѣшенія.

-- Можешь ли ты сомнѣваться! Если бы ты былъ въ состояніи уйти безъ меня, ты бы не любилъ меня.

Ни слова больше не было произнесено между ними; Федериго поднялъ на руки Джіанину и покинулъ съ ней домъ, направляясь черезъ садъ къ выходу.

-- Ты разъ уже несъ меня такъ, когда вырвалъ изъ бездны, куда я бросилась, спасаясь отъ тебя,-- сказала она.

Онъ страстно поцѣловалъ обращенное къ нему лицо молодой женщины

-- Мы должны были разстаться тогда,-- отвѣтилъ онъ,-- теперь же мы идемъ на встрѣчу вѣчному соединенію.

Они достигли террасы, у подножія которой стояла гондола. Федериго съ Джіаниной вошли въ нее; рука его, попрежнему, крѣпко обвивала ея станъ, когда онъ отстегивалъ цѣпь и, взявъ одно весло, оттолкнулъ лодку.

-- Спокойна ли ты, милая?-- спросилъ онъ.

-- Да... даже больше... я счастлива,-- прошептала она.

-- Жена моя!

Легкій челнъ достигъ середины рѣки и медленно поплылъ по теченію. Весло въ рукѣ Федериго едва касалось поверхности и отражавшіеся лучи мѣсяца серебристою бороздой бѣжали за лодкой.

На берегу рисовались очертанія домовъ и дворцовъ, и изъ садовъ неслись отдаленные звуки пѣсенъ и музыки... потомъ и они умолкли, во мракѣ исчезъ городъ; рѣка катила волны между полей и луговъ, унося легкій челнъ, которому не суждено было возвратиться.

XIII.

Джіованни Пацци сдержалъ свое слово: онъ отъ имени дяди вызвалъ Ферранте Саграмора на дуэль и нанесъ графу тяжелую рану, продержавшую его нѣсколько недѣль въ постели. Джакопо остался доволенъ такимъ результатомъ, за то Лоренцо Медичи сдѣлалъ Джіованни строгій выговоръ и подвергъ его продолжительному аресту.

Отношенія обоихъ родственныхъ и дружественныхъ домовъ не улучшились отъ этого. Будущій юный властитель республики считалъ дерзостью со стороны Пацци, что они, несмотря на его милостивое вмѣшательство, сами нашли удовлетвореніе; Пацци же находили, что имъ предпочли иностранца, сторону котораго Лоренцо открыто принялъ и къ преступленію котораго отнесся слишкомъ снисходительно. Дружба и расположеніе смѣнились холодностью и враждебностью, сохранивъ, впрочемъ, вслѣдствіе близкаго родства, прежнія внѣшнія формы. Только младшихъ членовъ, обоихъ домовъ, Джуліано Медичи и Франческо Пацци, не коснулся разладъ, образовавшійся между ихъ родственниками; они были дружнѣе, чѣмъ когда-либо.

Лоренцо отправилъ съ посольствомъ въ Урбино, вмѣсто заболѣвшаго Саграмора, другаго рыцаря. Съ отъѣздомъ Джакопо и его дочери не было необходимости удалять отъ двора новаго друга и приверженца, неутомимыя услуги котораго имѣли важное значеніе для дѣлъ Лоренцо.

Дни Пьетро Медичи были сочтены, по мнѣнію докторовъ, и Лоренцо вынужденъ былъ съ удвоенною энергіей заниматься дѣлами, чтобы и послѣ смерти отца сохранить мѣсто, которое доставило ему довѣріе согражданъ и котораго, могли лишить его въ виду слишкомъ юныхъ лѣтъ для такого отвѣтственнаго поста.

Лоренцо ясно понималъ, какое важное значеніе будетъ имѣть для будущаго рѣшенія оцѣнка его жизни, и всѣми силами старался, чтобы она оказалась благопріятна. Онъ всегда находился въ обществѣ пожилыхъ людей, всегда былъ занятъ дѣлами, которыя имѣли цѣлью выгоды республики или могли прославить его въ глазахъ другихъ. Поэтому у него оставалось мало времени для семейной жизни, или, можетъ быть, онъ нарочно заваливалъ себя работой, чтобы скрыть отъ жены равнодушіе и скуку, испытываемую въ ея обществѣ.

Клариса Орсини совершенно иначе представляла себѣ жизнь съ Лоренцо; она надѣялась, что ей удастся пріобрѣсти его любовь и въ этой любви заглушить тоску по родинѣ, по отцовскому дому и родной семьѣ. Мать мужа и его сестры были добры къ ней, но онѣ считали своею обязанностью постоянно учить юную римлянку обычаямъ своей страны, обращать ея вниманіе на то, что казалось имъ необходимымъ для жены Лоренцо Медичи; но какъ ни была Клариса любознательна и покорна изъ желанія заслужить одобреніе Лоренцо, ей надоѣдали вѣчныя наставленія новыхъ родственницъ.

Молодая женщина чувствовала, наконецъ, расположеніе только къ одному человѣку -- къ умирающей Лукреціи Донати. Золовки пригласили ее какъ-то съ собой къ сосѣдямъ и Лоренцо ничего не возразилъ противъ ея намѣренія. Самъ онъ никогда не переступалъ порога Донати. Клариса находила это нелюбезнымъ; сестры разсказывали, вѣдь, что Лукреція Донати была ихъ любимою подругой и до болѣзни почти ежедневно бывала въ домѣ Медичи.

Лоренцо отказывался всегда, когда Клариса просила его сопровождать ее въ больной.

-- Мнѣ некогда, Клариса,-- отвѣчалъ онъ.-- Но вы не стѣсняйтесь, если это доставляетъ вамъ удовольствіе.

И Клариса привыкла часто пользоваться его разрѣшеніемъ, не замѣчая, съ какимъ нетерпѣніемъ устремлялись на нее взгляды мужа, когда, возвратившись отъ подруги, она разсказывала о состояніи ея здоровья.

Лоренцо не видалъ любимой дѣвушки со дня своей свадьбы; она запретила ему приближаться къ ней, и онъ уважалъ ея желаніе. Но она не могла запретить мыслямъ его уноситься къ ложу той, чью нѣжную жизнь разбила тоска по немъ, не могла запретить ему обращаться къ ней въ пѣсняхъ, выражавшихъ его святыя чувства, но никогда не доходившихъ до нея. Свиданія Кларисы съ Лукреціей разжигали только его чувства; онъ слушалъ, какъ жена его восторгалась чистотой, добротой и ангельскимъ терпѣніемъ той, кто была ея опаснѣйшею соперницей. Лоренцо не разъ намѣревался запретить женѣ посѣщать дочь сосѣда, но у него не хватало духу.

Молодой женщинѣ казалось, наконецъ, что день потерянъ, если она хоть на нѣсколько минутъ не видѣла больной подруги. Какъ хорошо, какъ уютно было въ ея полутемной комнатѣ, наполненной ароматомъ цвѣтовъ! Ей могла она довѣрить все, чего не могла сказать новымъ родственницамъ изъ боязни, что онѣ не поймутъ ея.

-- Ты на нѣсколько лѣтъ только старше меня, -- говорила какъ-то Клариса, сидя у кровати, съ которой Лукреція не вставала уже много мѣсяцевъ.-- Отчего же ты настолько благоразумнѣе и зрѣлѣе всѣхъ, кого я здѣсь знаю, что никогда не понимаешь меня ложно и не ищешь во мнѣ, какъ сестры и мать, только недостатковъ?

Ясные глаза Лукреціи, получившіе тотъ необычайный блескъ, какой даетъ ангелъ смерти тѣмъ, кого уже коснулся рукой, устремились на жену Лоренцо.

-- Можетъ быть, я лучше понимаю тебя потому, что больше люблю, чѣмъ сестры твоего мужа,-- ласково отвѣтила она.

-- А, между тѣмъ, я должна быть больше съ ними, чѣмъ съ тобой,-- задумчиво произнесла Клариса.-- Отчего у нихъ нѣтъ твоего терпѣнія, твоей снисходительности, твоихъ милыхъ, успокоительныхъ словъ?

-- Сестры твоего мужа, дорогая Клариса, стоятъ въ водоворотѣ жизни и стараются устроить ее для себя и для другихъ такъ, какъ это имъ кажется удобнѣе. Я же не надолго принадлежу этому міру и въ долгіе часы одиночества научилась читать въ сердцахъ другихъ и относиться снисходительно къ каждому побужденію, такъ какъ сознаю, какъ нужна мнѣ милость Того, предъ лицомъ котораго я, можетъ быть, очень скоро предстану.

Клариса обняла Лукрецію.

-- Не говори мнѣ о смерти,-- попросила она съ дѣтскою сердечностью.-- Я не могу слышать о томъ, что должна потерять тебя, такую красивую, молодую, достойную величайшаго счастья на землѣ. Неужели тебѣ не грустно, что ты такъ рано можешь разстаться съ жизнью?

Лукреція задумчиво улыбнулась.

-- Нѣтъ, дорогая Клариса. Съ тѣхъ поръ, какъ я заболѣла, я узнала, какъ хороша, богата и безоблачна была моя жизнь. Могу ли я желать большаго отъ милости Господней, чѣмъ то, что получила? Богъ далъ мнѣ родителей, которыхъ я люблю и уважаю, хорошихъ братьевъ и сестеръ, вѣрныхъ друзей... и прекрасный, чудный сонъ, блескъ котораго освѣтитъ даже мой смертный часъ.

Клариса молчала,-- послѣдняя фраза Лукреціи привлекла ея особенное вниманіе.

-- Я никогда не спрашивала тебя,-- сказала она, наконецъ,-- но ты сама сознаешься теперь, что любовь не чужда тебѣ. Какъ возможно, чтобы твои желанія не осуществились, и знаешь ли, я не согласна съ твоимъ мнѣніемъ, что небо дало тебѣ большое счастье, такъ какъ оно лишило тебя лучшаго въ жизни женщины -- соединенія съ любимымъ человѣкомъ.

Лукреція почти ожидала этого вопроса.

-- Человѣкъ, котораго я любила съ дѣтскихъ лѣтъ,-- спокойно отвѣтила она,-- повиновался родителямъ, разставаясь со мной, и ихъ желанія руководили его выборомъ. Вскорѣ послѣ того, какъ мы признались въ любви, я узнала, что мы не можемъ никогда принадлежать другъ другу.

-- И онъ могъ отказаться отъ тебя, милая, хорошая? Онъ не употребилъ всѣхъ стараній, чтобы отстоять тебя? Какъ недостоинъ онъ былъ тебя!

-- Нѣтъ, Клариса, онъ не заслуживаетъ твоего строгаго упрека, и мое сердце никогда не произносило его. Онъ повиновался родителямъ, какъ велитъ намъ, дѣтямъ, заповѣдь Господня, и я никогда не допустила бы, чтобы онъ возставалъ противъ родителей, хотя самъ онъ рѣшался на сопротивленіе. Онъ женился недавно на прекрасной, достойной любви женщинѣ и я каждый день молю Бога, чтобы Онъ наградилъ его счастьемъ за сыновнюю жертву.

-- И ты не чувствуешь ревности, когда думаешь о женщинѣ, занявшей твое мѣсто?-- спросила Клариса.-- Мнѣ кажется, будь я на твоемъ мѣстѣ, я не вынесла бы мученій.

Въ прекрасномъ, спокойномъ лицѣ больной не дрогнула ни одна черта.

-- Дорогая моя,-- нѣжно сказала она,-- Господь хорошо сдѣлалъ, успокоивъ во мнѣ земныя желанія и указавъ единственный путь, остающійся мнѣ, путь къ вѣчному успокоенію, которое прекраснѣе краткаго земнаго счастья. Поэтому я думаю о любимомъ когда-то человѣкѣ какъ о свѣтломъ видѣніи, исчезнувшемъ вмѣстѣ съ пробужденіемъ отъ сна... И если въ вѣчности я встрѣчу избранную имъ женщину, я смѣло скажу ей, что сознательно не отнимала у нея ничего изъ того, что принадлежитъ ей по волѣ Господней и человѣческому закону, что я честно сдержала свое слово избѣгать его съ тѣхъ поръ, какъ она вступила въ свои права, и что я охотно разстаюсь съ жизнью, чтобы ни одна тѣнь недовольства не нарушила ея спокойствія, если до нея дойдетъ то, что я сообщила тебѣ.

Лукреція молчала, охваченная волненіемъ; Клариса тоже не находила словъ,-- она порывисто прижала подругу къ груди и осыпала поцѣлуями ея лицо. Лукреція нѣжно оттолкнула ее.

-- Забыла ты развѣ, что сестры запретили тебѣ цѣловать меня?-- полушутя напомнила она.-- Ты можешь заразиться отъ меня.

-- Нѣтъ, нѣтъ, я не боюсь. Мнѣ некого цѣловать, кромѣ тебя.

-- Святая Мадонна пошлетъ тебѣ прелестныхъ дѣтокъ и на нихъ ты можешь излить всю нѣжность твоего сердца.

Клариса слегка покраснѣла.

-- Мать Лоренцо говоритъ, что она и вся семья ихъ будутъ больше рады сыну, чѣмъ дочери. А я хотѣла бы имѣть дѣвочку, похожую на тебя, и дала бы ей твое имя.

Лукреція сложила блѣдныя руки.

-- О, неужели я еще дождусь счастья видѣть это?-- прошептала она, какъ бы про себя.

-- Какъ ты думаешь, Лоренцо будетъ больше любить меня тогда, чѣмъ теперь?-- серьезно продолжала Клариса.

-- Неужели ты все еще сомнѣваешься въ его любви?-- возразила Лукреція.-- Онъ, навѣрное, любитъ тебя больше, чѣмъ ты думаешь, но тяжелыя заботы о государствѣ всецѣло поглощаютъ его; если бы не дѣла, онъ, навѣрное, посвящалъ бы тебѣ больше времени. Какъ рано пришлось ему отказаться отъ юношескихъ радостей! Такое высокое призваніе, какъ его, налагаетъ высокія обязанности отреченія. Онъ, навѣрное, не ищетъ общества другихъ женщинъ, онъ никогда не любилъ его.

-- Нѣтъ, онъ окружаетъ себя только учеными мужами, общества которыхъ я бѣгу, потому что не могу слѣдить за ихъ разговорами. Я понимаю только, когда говоритъ Лоренцо, и послѣ обдумываю каждое его слово. Если бы ты слышала, какъ онъ разсуждалъ недавно о любви и какъ онъ заставилъ умолкнуть даже Марсиліо Фичино и гордаго Полиціано! Мнѣ кажется, я никогда не забуду этого, а, между тѣмъ...

-- Что, дорогая Клариса?-- спросила Лукреція замолчавшую подругу.

-- Мнѣ пришла въ голову мысль,-- отвѣтила молодая женщина,-- что мнѣ никогда не удастся завоевать сердце Лоренцо, такъ какъ онъ имѣетъ такое высокое понятіе о любви, какого ни одна смертная женщина не можетъ осуществить. Въ ту минуту онъ показался мнѣ такъ недосягаемо-далекъ, а я сама такою жалкою, ничего не знающею женщиной, которая должна быть благодарна, если ей достаются крохи изъ сокровищницы его великаго ума!

Клариса вынула изъ вышитой золотомъ сумочки сложенный листокъ.

-- Ты будешь бранить или насмѣхаться надо мной, если я сознаюсь, что взяла этотъ листокъ на столѣ моего мужа,-- продолжала она.

Лукреція улыбнулась.

-- Конечно, тебя слѣдуетъ бранить за то, что ты это сдѣлала. Твой мужъ, вѣдь, разсердится, если не найдетъ его.

-- Я положу его на мѣсто, прежде чѣмъ Лоренцо возвратится домой,-- сказала Клариса.-- Смотри, это одинъ изъ тѣхъ листковъ, которые я часто приносила тебѣ, одинъ изъ его сонетовъ, которые я такъ люблю и которые онъ самъ никогда не показываетъ никому. Клариса развернула листокъ и прочла стихотвореніе мужа, не подозрѣвая, что такимъ образомъ оно, какъ и всѣ предыдущія, доходило до той, къ кому было обращено.

Мадонну видѣлъ я средь зелени душистой,

Въ толпѣ прекрасныхъ женъ, у свѣтлаго ручья,

И красоты такой, возвышенной и чистой,

Пока я не узрѣлъ, не зналъ въ мечтаньяхъ я.

Мой взоръ былъ восхищенъ, въ душѣ росло волненье...

Казалось, въ ней нашелъ я то, о чемъ мечталъ.

Она исчезла вдругъ и сердцемъ въ то мгновенье

Я страсть забытую и муки познавалъ.

День тихо угасалъ, горя и пламенѣя,

И хладный мракъ ночной на землю упадалъ,

Я тщетно блескъ звѣзды моей во тьмѣ искалъ.

За краткой радостью страданія сильнѣе,

Надежда, вѣра, жизнь,-- все стало мнѣ тщетой...

Лишь память прошлаго не отнята судьбой *).

*) Стихотвореніе Лоренцо Медичи.

Лукреція откинула голову и закрыла глаза: передъ ней вставала картины прошлаго; она живо представила себѣ тотъ вечеръ, къ которому относилось стихотвореніе, весенній вечеръ прошлаго года, одинъ изъ послѣднихъ передъ разлукой. Неужели и онъ не забылъ такъ скоро пролетѣвшихъ часовъ ихъ краткаго счастья? Голосъ подруги привелъ ее въ себя.

-- Ты всегда старалась разсѣять мысль, которую я иногда высказывала тебѣ и въ которой возвращаюсь опять. Когда я читаю эти строки, относящіяся, увы! не ко мнѣ, въ душѣ моей невольно поднимается вопросъ: кто та женщина, о которой говоритъ Лоренцо съ такимъ благоговѣніемъ? Я не могу найти ее въ кругу знакомыхъ, слѣдовательно, онъ зналъ ее прежде и ея образъ стоитъ между мною и имъ, мѣшая ему полюбить меня.

Лукреція вздрогнула,-- она чувствовала, что должна подавить въ душѣ подруги первый проблескъ сомнѣнія, что она должна сдѣлать это не ради нея, но ради Лоренцо, семейное счастье котораго основано на довѣріи и уваженіи жены.

-- Милая Клариса,-- начала она серьезнымъ тономъ,-- недостойно тебя допускать въ душѣ мысль, заключающую въ себѣ сомнѣніе въ вѣрности твоего мужа. Лоренцо поэтъ; фантазіи его переступаютъ границы, недоступныя большинству остальныхъ людей, мысли которыхъ слишкомъ низки и тяжелы, чтобы стать выше обыденнаго. Поэтому міръ и жизнь представляются ему въ иной формѣ, чѣмъ намъ; ему является отъ Бога существо, которому вдохновеніе придаетъ идеальный и прекрасный образъ, чтобы при воспоминаніи о немъ онъ стремился впередъ въ высокой цѣли. И вотъ Лоренцо въ юныхъ годахъ явился такой образъ, принявшій опредѣленныя черты, прежде чѣмъ онъ увидѣлъ земное существо, похожее на этотъ образъ. Такимъ образомъ, ты дѣлишь его любовь не съ смертною женщиной. Не Беатриче развѣ сопровождала Данте въ раю, не благородная развѣ красота Лауры внушала нашему второму великому поэту тѣ пѣсни, которыми мы наслаждаемся? Муза Лоренцо не блестящее солнце, какимъ были тѣ,-- она скромная звѣзда, льющая слабый свѣтъ, но достаточный, чтобы онъ съумѣлъ выразить въ прекрасной формѣ волнующія его чувства.

Лицо Кларисы невольно просвѣтлѣло.

-- Ты всегда, дорогая, умѣешь отогнать дурныя мысли, иногда осаждающія меня. О, если бы я могла выразить словами, какъ необходима ты мнѣ!

-- Ты сама найдешь путь, когда откроются тебѣ дѣтскія глазки,-- отвѣтила Лукреція.-- Тогда исчезнутъ сомнѣнія, мучающія тебя безъ всякаго основанія, и ты будешь спокойна и благоразумна.

-- Я постараюсь,-- прошептала Клариса.

-- И не будешь больше рыться на столѣ Лоренцо?-- пошутила Лукреція.

-- Нѣтъ, нѣтъ!

Молодая женщина опять беззаботно смѣялась, обнимая подругу. Больная безсильно упала на подушки, когда удалилась Клариса; губы ея шевелились и руки сжимали крестъ на груди. Она молилась за счастье той, которая вѣритъ ей, и просила у Бога силы всегда остаться достойной ея довѣрія.

XIV.

Клариса Медичи, по возвращеніи домой, прошла прямо въ комнату мужа, чтобы положить на мѣсто похищенное стихотвореніе. Лоренцо не было дома,-- въ это время онъ присутствовалъ на совѣтѣ синьоріи.

Быстрыми шагами прошла Клариса анфиладу комнатъ до кабинета Лоренцо. Ее удивило, что дверь въ сосѣднюю комнату, гдѣ Пьетро хранилъ важные документы, открыта. Неужели Лоренцо вернулся? Клариса въ легкомъ смущеніи приблизилась къ письменному столу и положила листокъ на мѣсто, торопясь скорѣе уйти, но было уже поздно. Лоренцо, дѣйствительно занимавшійся въ сосѣдней комнатѣ, намѣтилъ жену въ висящее напротивъ зеркало. Онъ съ изумленіемъ подошелъ къ двери.

-- Зачѣмъ вы здѣсь, Клариса?-- спросилъ онъ смущенную жену.-- Что вы ищете на моемъ письменномъ столѣ?

Клариса пришла въ сильное замѣшательство.

-- Простите, супругъ мой, я заслужила ваше недовольство, если не большее. Я взяла со стола безъ вашего разрѣшенія этотъ листокъ, и положила его на мѣсто, когда вы испугали меня.

Лоренцо мелькомъ взглянулъ на бумажку; на серьезномъ лицѣ его скользнула улыбка.

-- Ахъ, одно изъ моихъ никуда негодныхъ стихотвореній!-- небрежно произнесъ онъ.-- Я помню, что оставилъ его здѣсь... А почему оно такъ заинтересовало васъ?

-- Хотя вы сами низкаго мнѣнія о вашихъ стихотвореніяхъ,-- немного смѣлѣе отвѣтила Клариса,-- мнѣ они кажутся прелестными и я хотѣла прочесть это стихотвореніе Лукреціи, которой оно тоже очень нравится.

Густой румянецъ, залившій лицо Лоренцо при послѣднихъ словахъ Кларисы, не могъ остаться незамѣченнымъ ею. Но Лоренцо, не терявшій никогда присутствія духа, быстро оправился.

-- Мнѣ непріятно, когда такія плохія стихотворенія, какъ это, попадаютъ въ чужія руки,-- сказалъ онъ,-- его просто наде уничтожить, также какъ и всѣ остальныя.

Лоренцо хотѣлъ разорвать отданный Кларисой листокъ, но она удержала его руку.

-- Подарите ихъ мнѣ, Лоренцо, вмѣсто того, чѣмъ рвать,-- попросила она.-- Мнѣ дороги ваши стихотворенія и я буду бережно хранить ихъ, хотя вы ни одного не написали для меня.

Въ просьбѣ молодой женщины было что-то тронувшее Лоренцо; она хотѣла сохранить стихотворенія, такъ очевидно относившіяся не къ ней, потому что они были написаны имъ; они нравились ей, не пробуждая злобной зависти, потому что въ нихъ выражались его мысли и чувства.

Лоренцо пристально взглянулъ на жену: искренняя преданность, выражавшаяся на ея лицѣ, во всей ея фигурѣ, придавала ей прелесть, которой онъ еще не замѣчалъ въ ней. Подавленный вздохъ вырвался изъ его груди. Отчего не можетъ онъ любить ее, одаренную всѣми достоинствами, дающими женщинѣ право на глубокую привязанность того, кто избралъ ее? Холодное уваженіе, которое онъ чувствовалъ къ ней, что значитъ оно въ сравненіи съ страстною тоской, разрывавшею его сердце при мысли о Лукреціи? Лоренцо понялъ, насколько онъ долженъ мягче относиться къ Кларисѣ за то, что такъ мало даетъ ей, и съ этимъ чувствомъ протянулъ ей просимый листовъ.

-- Возьмите его, Клариса,-- сказалъ онъ немного мягче обыкновеннаго.-- Оно надолго будетъ послѣднимъ, написаннымъ мною. Государственныя дѣла не оставляютъ мнѣ времени для занятій любимыми мною искусствами. Если же въ свободную минуту мнѣ вздумается написать, стихотвореніе, вы получите его. А теперь, любопытное дитя, уходите пока васъ не напугалъ приходъ серьезныхъ мужчинъ, которыхъ вы всегда такъ боязливо избѣгаете; ко мнѣ явятся сейчасъ Томасо Содерини и другіе.

Лоренцо поцѣловалъ въ лобъ радостно покраснѣвшую Кларису и проводилъ ее до двери. Клариса не рѣшилась отвѣтить на его ласку,-- Лоренцо не любилъ нѣжностей и часто выражалъ это словами и дѣломъ. Она знала, что должна довольствоваться немногимъ, знала, что не покорила еще сердца мужа, и была довольна, когда онъ давалъ ей хотя ничтожное доказательство своего расположенія.

-----

Наконецъ, прошло время, отдѣлявшее Кларису Медичи отъ исполненія ея завѣтнаго желанія. Весна разсыпала свои первые цвѣты по садамъ и полямъ, когда въ домѣ Медичи увидѣло дневной свѣтъ новое живое существо, первая дочь Лоренцо. Появленіе дѣвочки вызвало не во всѣхъ членахъ семьи одинаковую радость. Дѣдушка съ бабушкой желали внука, да и самъ Лоренцо не могъ подавить въ себѣ легкаго разочарованія. Пьетро съ нѣкоторыхъ поръ обдумывалъ планъ сдѣлать втораго сына, Джуліано, кардиналомъ, и Лоренцо одобрялъ эту мысль.

Блескъ честолюбиваго рода только увеличится оттого, что одинъ изъ его членовъ займетъ положеніе князя церкви, а при расположеніи папы Павла II къ Медичи нельзя было сомнѣваться въ благосклонномъ исполненіи просьбы. Тогда у Пьетро оставался только одинъ наслѣдникъ, вслѣдствіе чего приходилось отложить на время планъ посвятить Джуліано духовному званію.

Одна молодая мать испытывала искренній восторгъ при видѣ дочери. Ея просьба назвать ребенка Лукреціей была исполнена и Клариса не могла дождаться дня, когда ей позволятъ показать дѣвочку подругѣ. Но бабушка, завѣдывавшая воспитаніемъ ребенка, не хотѣла и слышать о подобномъ желаніи. "Здоровье Лукреціи ухудшилось,-- отвѣчала она всякій разъ, когда Клариса просила разрѣшенія пойти къ сосѣдямъ,-- и не только ребенку, но и ей самой не слѣдуетъ входить въ комнату больной".

Клариса привыкла повиноваться родителямъ мужа и не возразила ничего противъ запрещенія, но рѣшила обойти его. Новые родственники ея почти прекратили сношенія съ домомъ Донати, не давая молодой женщинѣ никакихъ убѣдительныхъ объясненій. Запрещеніе видѣть Лукрецію Клариса объясняла себѣ холодными отношеніями, замѣнившими прежнія дружественныя, и не хотѣла участвовать въ томъ, что могло оскорбить любимую подругу.

Извѣстіе о безнадежномъ состояніи больной было, между тѣмъ, справедливо; окружающіе Лукрецію знали, что дни ея сочтены, и сама она съ спокойною улыбкой ждала роковаго часа. Ей сообщили, что у Кларисы родилась дочь, и она благодарила Бога за счастье, посланное подругѣ. Суждено ли ей увидѣть ребенка... Кларисы и... Лоренцо? Какъ часто мысли ея уносились къ маленькому созданію, представляя его себѣ; похожъ ли онъ на того, кого она такъ давно не видѣла и больше не увидитъ уже въ этой жизни?

Лукреція лежала какъ-то вечеромъ занятая этими думами. Въ открытыя окна врывалось благоуханіе цвѣтовъ, пѣніе птицъ,-- какъ прекрасенъ міръ, въ которомъ каждый день, разцвѣтающій для нея, былъ подаркомъ небесъ!

Вдругъ распахнулись портьеры, отдѣлявшія комнату Лукреція отъ сосѣдней, и вбѣжала задыхающаяся, раскраснѣвшаяся Клариса, вынимая изъ накинутаго плаща какой-то бѣлый свертокъ, который положила на кровать Лукреціи.

-- Я убѣжала отъ нихъ,-- торопливо заговорила она.-- Они не хотятъ пускать меня къ тебѣ, я же хотѣла показать тебѣ дѣвочку; я не успокоюсь, пока ты не скажешь, что будешь ее любить, какъ любишь меня.

Клариса откинула покрывало, скрывавшее розовенькое личико, и съ сіяющими глазами протянула дѣвочку подругѣ. Лукреція взяла ребенка на руки, тщетно стараясь произнести слова, которыя хотѣла сказать счастливой матери. Крупная слеза скатилась съ ея щеки на голову ребенка.

Клариса прижалась лицомъ къ щекѣ больной.

-- Не прелестна развѣ она?-- съ счастливою гордостью спросила молодая женщина.-- И ее зовутъ Лукреціей, какъ я хотѣла; въ честь матери, сказалъ Лоренцо,-- въ честь тебя, возразила я, такъ какъ она должна быть похожа на тебя сердцемъ и душою. Мнѣ кажется иногда, что она смотритъ на меня твоими глазами, вотъ какъ теперь.

По тѣлу Лукреціи пробѣжала легкая дрожь.

-- Твоя любовь ко мнѣ производитъ такое обманчивое впечатлѣніе, дорогая Клариса,-- сказала она, овладѣвая собой.-- Въ лицѣ такой крошки нельзя найти сходство.

-- Я хотѣла, чтобы ты крестила ее,-- продолжала Клариса,-- но увы! ты не можешь. Поэтому я принесла ее къ тебѣ, чтобы ты благословила ее.

Лукреція исполнила ея просьбу.

-- Моя послѣдняя молитва будетъ о ея счастіи,-- прошептала она, отдавая ребенка матери.

-- Лукреція, не покидай насъ!-- воскликнула Клариса, заливаясь слезами.-- Только теперь, когда я такъ долго не видѣлась съ тобой, я поняла, какъ ты необходима мнѣ. Я умерла бы отъ тоски по родинѣ, если бы не встрѣтила тебя, мою милую утѣшительницу. Я не могу себѣ представить, какъ я буду жить безъ тебя.

Блѣдныя руки больной нѣжно сжали горячую руку Кларисы.

-- Не плачь, Клариса,-- сказала она грустнымъ тономъ.-- Не омрачай жалобами послѣднихъ минутъ, которыя мы, можетъ быть, проводимъ вмѣстѣ. Взгляни на твое дитя; улыбка матери освѣщаетъ ему жизнь. И ты еще не сказала мнѣ, радъ ли Лоренцо... я хочу сказать: твой мужъ?

Клариса вытерла слезы.

-- Я думаю, что Лоренцо любитъ дѣвочку гораздо больше, чѣмъ показываетъ это,-- отвѣтила она.-- Отецъ и сестры говорятъ ему, что онъ долженъ быть недоволенъ, что у него не сынъ. Я же часто наблюдаю за нимъ, когда онъ подходитъ къ колыбели нашей малютки. Если бы ты видѣла, съ какимъ восторгомъ онъ подолгу смотритъ на нее, и когда на прощаніе цѣлуетъ ее, онъ произносить ея имя такъ мягко, такъ нѣжно, какъ никогда не говоритъ ни съ кѣмъ изъ насъ. Но я забыла, что моя свекровь, вѣроятно, вернулась отъ Пацци. Прощай, Лукреція, я тороплюсь, чтобы она не замѣтила моего отсутствія. Я приду завтра, если можно будетъ.

Клариса завернула ребенка въ плащъ и послѣ долгаго прощанія разсталась съ подругой. Но вернувшаяся изъ гостей раньше обыкновеннаго мать Лоренцо уже была въ дѣтской, когда пришла Клариса. Молодая женщина испугалась немного, она даже вздохнула съ облегченіемъ, когда изъ противуположной двери показался Лоренцо; инстинктивное чувство говорило ей, что онъ защитить ее, хотя она и оказала неповиновеніе свекрови.

-- Откуда ты, Клариса?-- строго обратилась къ ней донна Лукреція.-- Я думала найти тебя здѣсь, а вмѣсто того служанка сказала мнѣ, что ты давно ушла. Сегодня рѣзкій вѣтеръ, вредный тебѣ и твоей дочери.

-- Я была не долго на воздухѣ,-- отвѣтила Клариса оправдывающимся тономъ.-- Я ходила къ Лукреціи Донати показать ребенка.

Мать всплеснула руками.

-- Къ Лукреціи?-- воскликнула она.-- Какъ это неосторожно съ твоей стороны! Лукреція находится при смерти, а ты носила къ ней ребенка, несмотря на мое запрещеніе?

Слезы хлынули изъ глазъ Кларисы; она бросилась къ мужу, не замѣтивъ въ волненіи, какою смертельною блѣдностью покрылось лицо Лоренцо.

-- Лоренцо,-- воскликнула она,-- я знаю, вы не будете сердиться за то, что я такъ поступила! И если она дѣйствительно при смерти, то позвольте мнѣ, попрежнему, навѣщать ее, такъ какъ я люблю ее больше всѣхъ послѣ васъ и нашей дочери.

Свекровь, между тѣмъ, взяла дѣвочку и положила ее въ колыбель.

-- Надѣюсь, что ты не согласишься на подобное желаніе, сынъ мой.

-- Я не вижу основаній отказать Кларисѣ въ ея просьбѣ,-- холодно проговорилъ Лоренцо.-- Она можетъ дѣлать въ моемъ домѣ что ей угодно, и если она желаетъ посѣщать кого-нибудь изъ дамъ или дѣвицъ, къ которымъ чувствуетъ расположеніе, я никогда не запрещу ей этого. Ни ей, ни нашему ребенку Лукреція Донати не можетъ принести вреда.

Мать не возразила ни слова; она поняла, что поступокъ жены вызвалъ въ Лоренцо скорѣе радость, чѣмъ недовольство, и предпочла не раздражать его. Клариса обвила рукой шею мужа.

-- Благодарю тебя,-- прошептала она.

Лоренцо поцѣловалъ ея руку, причемъ, наклоняясь, быстро освободился изъ объятій жены; онъ чувствовалъ, что не заслужилъ ея благодарности.

Сообщеніе матери о безнадежномъ положеніи Лукреціи произвело на Лоренцо такое же впечатлѣніе, какъ на его молодую жену,-- въ первый разъ сердца ихъ встрѣтились въ одномъ чувствѣ, но это именно чувство и оттолкнуло его отъ нея и еще болѣе разъединило ихъ нравственно. И тоже въ первый разъ Лоренцо захотѣлось обнять стоявшую передъ нимъ молодую женщину, плакавшую объ утратѣ любимой имъ дѣвушки, но не рѣшился. Онъ чувствовалъ, что не долженъ приближаться къ ней теперь, именно теперь, обманывая ее нѣжностью, которая наполнитъ ея сердце ложною радостью и которая происходитъ отъ страстной тоски по другой. Медленно, не говоря ни слова, направился Лоренцо въ свою комнату, гдѣ на столѣ лежали кипы принесенныхъ секретаремъ бумагъ. Лоренцо прервалъ работу потому, что вдругъ почувствовалъ желаніе взглянуть на свою малютку. Онъ машинально взялъ въ руки листы, но буквы сливались передъ его глазами; работа, въ былые годы часто помогавшая ему успокоивать сердечныя бури, показалась теперь скучной и невыносимой,-- онъ бросилъ перо и опустилъ голову на руки.

Отчего холодныя слова матери точно ножомъ пронзили его сердце?... Вѣдь, онъ давно зналъ, что она должна умереть, она, уже потерянная для него въ жизни. А, между тѣмъ, ему казалось, будто онъ понялъ это въ эту минуту, будто только теперь это сдѣлалось суровою дѣйствительностью.

Передъ Лоренцо начали исчезать въ туманѣ картины будущаго величія, которыя старательно развивали въ немъ гордость родителей и собственное честолюбіе. Что въ томъ, исполнятся ли онѣ? Счастливѣе тотъ, кто не вынужденъ платить за достиженіе ихъ сердечными ранами; еще счастливѣе тотъ, кто можетъ довольствоваться скромною долей, не жертвуя самымъ дорогимъ на свѣтѣ ради величія. Лоренцо зналъ, что безъ сожалѣнія покинулъ бы мѣсто, на которое призванъ судьбой, если бы могъ купить этимъ жизнь Лукреціи, и зналъ также, что теперь предстоитъ ему выдержать самую тяжелую борьбу: устоять передъ страстнымъ желаніемъ увидѣть ее еще разъ, прежде чѣмъ закроются на вѣки ея глаза.

Огонь, свѣтившійся въ двухъ окнахъ дворца Медичи, не потухалъ въ эту ночь. Граждане, рано утромъ проходившіе мимо, озабоченно покачивали головами: развѣ совершается что-нибудь важное для республики, что правитель ея не знаетъ покоя даже ночью? Солнце освѣтило комнату, когда Лоренцо вышелъ изъ нея съ блѣднымъ, утомленнымъ лицомъ. Въ корридорѣ, ведущемъ въ его спальную, онъ встрѣтилъ мать.

-- Я всю ночь слышала твои шаги надо мной,-- сказала она,-- и, повидимому, ты только сейчасъ отправляешься спать. Что занимало тебя ночью?

-- Я получилъ доклады изъ разныхъ мѣстъ,-- уклончиво отвѣтилъ молодой человѣкъ.-- Тяжелая работа давитъ меня... я часто долженъ жертвовать ей нѣсколькими часами сна.

Лукреція Торнабуони устремила на него пронизывающій взглядъ своихъ умныхъ глазъ; его притворное равнодушіе не обмануло ее.

-- Въ такомъ случаѣ, мнѣ грустно, сынъ мой, что я должна сообщить тебѣ извѣстіе, которое можетъ опять лишить тебя необходимаго покоя, но я не хотѣла, чтобы ты узналъ его изъ другихъ устъ. Та, о которой ты, очевидно, думалъ въ эту ночь, Лукреція Донати умерла.

Лоренцо молчалъ. Что могъ онъ сказать? Онъ не имѣлъ права высказать горе, которое испытывалъ. Мать положила руку на его плечо.

-- Не думай, Лоренцо, что я не понимаю, что совершается теперь въ твоей душѣ,-- серьезно сказала она,-- но какъ бы тебѣ ни была тяжела смерть бывшей подруги дѣтства, постарайся скрыть это ради твоей жены. Не нарушай своимъ горемъ мира твоего дома, счастья твоей жены, помни, что покойница желала и требовала, чтобы отъ Кларисы скрыли исторію вашей любви, чтобы не подрывать ея довѣрія къ тебѣ.

Блѣдное лицо Лоренцо приняло горькое выраженіе.

-- Благодарю васъ, матушка, что вы напомнили мнѣ о моемъ долгѣ,-- произнесъ онъ глухимъ голосомъ.-- Я повинуюсь вамъ, какъ повиновался годъ назадъ.

Лоренцо вернулся въ кабинетъ, двери котораго заперъ за собой. Члены его семьи въ тотъ день не разъ получали отвѣтъ, что онъ занятъ спѣшными дѣлами, секретари же удивлялись полученному приказанію вторично изготовить вчерашніе доклады, случайно испорченные имъ; бумага оказалась въ пятнахъ, буквы расплылись и стерлись.

XV.

Смерть Лукреціи Донати вызвала искреннее огорченіе въ расположенной къ ней прежде семьѣ Медичи. Біанка и Наинина вдругъ вспомнили, какъ любили онѣ когда-то подругу дѣтства.

Имъ стало жаль, что ихъ разлучили съ ней. Добрай, милая Лукреція никогда не выказывала ни злобы, ни недовольства, но ея безмолвно страдающая фигура была всегда нѣмымъ укоромъ для родителей и сестеръ Лоренцо. И какъ странно, что Клариса такъ горячо полюбила ее! Она была такъ безутѣшна, точно умерла ея родная сестра. Мать должна была приложить всю свою строгость, чтобы помѣшать молодой женщинѣ проводить часы у тѣла покойной подруги и запретить ей ходить туда безъ себя.

Опять настала полночь; на утро слѣдующаго дня было назначено погребеніе Лукреціи. Клариса знала, что ей строго запретятъ еще разъ проститься съ покойною подругой, которой она днемъ вмѣстѣ съ матерью и Наининой принесла цвѣты. Молодая женщина всѣмъ сердцемъ рвалась къ ней; ей хотѣлось безъ свидѣтелей проститься съ покойницей, поцѣловать въ послѣдній разъ скрещенныя руки, такъ часто ласкавшія ее.

Запрещеніе свекрови, совѣты золовокъ часто казались ей безсмысленными; зачѣмъ она должна безпрекословно подчиняться имъ? Клариса въ обычный часъ удалилась въ спальную и раздѣлась съ помощью служанокъ. Она въ волненіи лежала на кровати, прислушиваясь, пока все успокоится въ домѣ, чтобы тогда осторожно одѣться и черезъ темный корридоръ спутиться по лѣстницѣ, ведущей въ садъ.

Небо заволакивали дождевыя тучи, вѣтеръ раскачивалъ верналы деревьевъ, когда Клариса быстрыми шагами направлялась въ сосѣдскій садъ. Подавленное рыданіе вырвалось изъ ея груди, когда впереди мелькнули горѣвшія вокругъ гроба свѣчи... вонъ уже видна открытая дверь, которая завтра закроется навсегда за подругой; Клариса, желая, какъ въ послѣдніе дни, скорѣе увидѣть подругу, прибавила шагу, но что это? Въ комнатѣ покойницы послышался шорохъ,-- вѣроятно, кто-нибудь изъ родныхъ Лукреціи находится около тѣла. Невольный страхъ остановилъ Кларису, она тихонько подкралась къ открытому окну, чтобы взглянуть, кто пришелъ сюда, руководимый одними побужденіями съ ней.

Апельсинныя и миртовыя деревья, наполнявшія оконныя ниши, мѣшали ей сразу разглядѣть находившіеся въ комнатѣ предметы. По серединѣ стоить гробъ и въ немъ подъ цвѣтами покоится Лукреція. Свѣтъ отъ свѣчей точно сіяніемъ окружилъ ея прекрасное лицо... какъ хорошо оно было, какъ спокойно!

У гроба стоялъ мужчина, очевидно, въ отчаяніи бросившійся на колѣни; онъ обнималъ покойницу одною рукой, голова его лежала на ея груди и Клариса видѣла, какъ все его тѣло вздрагивало отъ рыданій. Она не понимала, отчего при видѣ этой неожиданной картины ею внезапно овладѣлъ безотчетный страхъ, какой-то ужасъ, въ которомъ она не могла отдать себѣ отчета и который пронизывалъ все ея существо, точно передъ глазами ея должно было произойти нѣчто ужасное. Клариса широко раздвинула вѣтви, взоры ея все пристальнѣе впивались въ стоящаго на колѣняхъ мужчину.

На немъ былъ широкій плащъ, закрывавшій его до самой головы съ темными кудрявыми волосами. Онъ медленно приподнялъ залитое слезами лицо, которое Клариса хорошо знала, самое дорогое на свѣтѣ лицо... лицо ея мужа, Лоренцо Медичи. Бываютъ въ жизни открытія такой подавляющей тяжести, что не оставляютъ даже мѣста чувству боли; въ такія минуты внутри насъ точно отрывается что-то, чего не могутъ вернуть ни утѣшеніе, ни надежда.

Клариса Медичи стояла точно прикованная къ мѣсту, устремивъ впередъ неподвижный взоръ, какъ будто то, что происходило въ комнатѣ, вовсе не касалось ея. Она видѣла, какъ ея мужъ опять наклонился къ покойницѣ и прижалъ свои губы къ ея блѣднымъ, холоднымъ устамъ. Она слышала его стоны отчаянія, слышала, какъ онъ называлъ умершую такими нѣжными именами, какихъ она, жена его, никогда не слыхала отъ него; она видѣла, какъ, вынувъ изъ сложенныхъ рукъ покойницы цвѣты, онъ спряталъ ихъ на груди, какъ положилъ, вмѣсто нихъ, двѣ розы, которыя держалъ до сихъ поръ въ рукѣ, и, снявъ съ своего пальца кольцо, надѣлъ на ея руку.

-- Лукреція, ненаглядная моя,-- говорилъ онъ при этомъ,-- я сдержалъ свое слово. Мы ни разу не видѣлись съ тобой, какъ ты приказала. Позволь мнѣ въ послѣдній разъ сказать тебѣ, какъ многаго меня лишили, отнявъ тебя, и какъ я бѣденъ и несчастенъ среди блеска и роскоши, тоскуя по тебѣ... тебѣ одной.

Клариса не могла дальше слушать; она бросила послѣдній, почти дикій, взглядъ на мужа, на умершую подругу и, точно гонимая демонами отчаянія, бросилась бѣжать черезъ темный садъ къ дворцу Медичи.

-----

Лукреція Торнабуони со времени рожденія внучки привыкла каждое утро заходить въ комнату невѣстки узнать о здоровьи молодой матери. Она удивилась, заставъ Кларису лежащею уже одѣтой въ креслѣ, и пришла въ еще большее изумленіе, когда невѣстка не поднялась съ мѣста, чтобы поздороваться съ ней. Она быстро приблизилась къ неподвижной фигурѣ Кларисы.

-- Ты больна, Клариса?-- озабоченно спросила она.-- Или что-нибудь испугало тебя, взволновало?

Молодая женщина повернула лицо къ свекрови, и донна Лукреція испугалась его убитаго выраженія. Она хотѣла съ участіемъ взять ее за руку, но Клариса быстро отдернула ее.

-- Не прикасайся ко мнѣ!-- крикнула она рѣзкимъ голосомъ.-- Вы всѣ это знали, вы всѣ помогали обманывать меня!

-- Ты бредишь, дитя мое,-- сказала Лукреція, покачивая головой.-- Что сдѣлали мы, чѣмъ обманули или оскорбили тебя?

-- Вы знали, что Лоренцо любилъ ее,-- воскликнула Клариса.-- Меня одну обманули, я одна ничего не знала.

Матери, Лоренцо ненужны были дальнѣйшія объясненія, она постаралась разумными доводами успокоить взволнованную невѣстку.

-- Была ли бы ты счастливѣе, если бы мы сказали тебѣ истину, когда ты вступила въ нашъ домъ?-- спокойно спросила она.

-- Счастливѣе!-- повторила Клариса съ отчаяніемъ.-- Вы обязаны были не вводить меня въ заблужденіе ложною надеждой.

-- Мнѣнія относительно нашихъ обязанностей различны,-- замѣтила свекровь.-- Я считала своею обязанностью скрыть отъ тебя то, что прошло. Мы надѣялись, что тебѣ удастся покорить сердце Лоренцо и излечить его отъ несчастной любви къ подругѣ дѣтства.

-- Онъ не любитъ меня... онъ никогда не полюбитъ,-- съ отчаяніемъ отвѣтила Клариса.-- Я встрѣтила его у покойницы... о, если бы молнія поразила меня, прежде чѣмъ я увидѣла то!... А она... она смѣла принять мою дружбу... пользоваться моимъ довѣріемъ... смѣла признаваться, что любила человѣка, который не могъ быть ея мужемъ! Она тоже обманывала меня и насмѣхались надо мной!

-- Этого упрека ты не имѣешь права дѣлать и тяжело грѣшишь, имѣя его даже въ мысляхъ,-- строго произнесла свекровь.-- Лукреція Донати поступила такъ, какъ немногія способны были бы на ея мѣстѣ; она не обманывала тебя, принимая дружбу, которую ты предлагала ей; она, насколько я могла судить ея отношенія къ тебѣ, безъ чувства зависти, великодушно старалась упрочить твое счастье.

-- Но она стояла между мною и имъ; онъ, можетъ быть, полюбилъ бы меня, если бы ея не было,-- сказала Клариса, дѣлаясь несправедливой отъ горя и ревности.-- Ей принадлежало его сердце, когда онъ предлагалъ мнѣ руку для союза.

-- Тебѣ, значитъ, досталось лучшее, такъ какъ она должна была отказаться отъ него, а ты сдѣлалась его женой.

Клариса сдѣлала жесть отвращенія.

-- Я не хочу быть его женой. Я хочу возвратиться на родину, туда, гдѣ меня дѣйствительно любятъ.

-- Этого не позволитъ тебѣ никто изъ нашей семьи и ты не имѣешь для этого достаточныхъ поводовъ,-- холодно отвѣтила донна Лукреція.-- Ревность къ мертвой не можетъ быть основаніемъ для развода съ моимъ сыномъ. Онъ ни въ чемъ не виноватъ передъ тобой, онъ не нарушилъ вѣрности, въ которой клялся тебѣ. Сама Лукреція подтвердила мнѣ передъ смертью, что ни разу не видалась съ нимъ. Такимъ образомъ, ничто не освобождаетъ тебя отъ принятыхъ тобою обязанностей, которыя ты должна продолжать исполнять, какъ жена и какъ мать, если ты не хочешь навлечь на себя болѣе тяжелой вины, чѣмъ та, которую увидѣло твое разстроенное воображеніе въ случившемся.

Въ комнату вошла служанка съ ребенкомъ. Клариса протянула руки, чтобы взять его, но вдругъ малютка широко открыла свои большіе синіе глаза, и молодая мать съ крикомъ вскочила съ мѣста.

-- Это глаза Лукреціи!-- воскликнула она внѣ себя,-- Онъ любитъ ребенка, потому что онъ похожъ на нее. А я, безумная... я думала, что мое горячее желаніе преувеличивало сходство, за которое я буду ненавидѣть ее.

Свекровь молча вышла изъ комнаты, понявши, что ей не удастся словами успокоить Кларису, и прошла прямо въ комнату сына, на лицѣ котораго лежалъ отпечатокъ страданій.

-- Я совѣтую тебѣ пойти къ женѣ,-- обратилась она къ сыну.-- Съ сегодняшней ночи, какъ мнѣ кажется, она знаетъ о твоей любви къ Лукреціи Донати и въ отчаяніи отъ этого открытія. Отъ тебя теперь зависитъ, вернется ли къ тебѣ ея возмущенное противъ тебя сердце, или вы разойдетесь навсегда, какъ она того желаетъ, хотя ни я, ни отецъ никогда не дадимъ согласія на формальный разводъ, который можетъ принести только срамъ нашему дому.

Лоренцо въ началѣ ея рѣчи слегка вздрогнулъ, но спокойно согласился исполнить приказаніе.

-- Я не знаю, какой смыслъ говорить мнѣ теперь съ Кларисой,-- возразилъ онъ,-- но если она желаетъ объясненія, я готовъ дать ей его.

Молодая женщина, попрежнему, лежала въ креслѣ, спрятавъ лицо въ подушки, когда вошелъ къ ней мужъ. Лоренцо молча смотрѣлъ нѣсколько мгновеній на ея убитую фигуру, но онъ самъ такъ много страдалъ въ послѣдніе дни, что не могъ чувствовать къ ней жалости.

-- Клариса, моя мать сказала мнѣ, что вы желаете говорить со мной, -- произнесъ онъ, наконецъ, прождавъ напрасно, чтобы она замѣтила его.

При звукѣ его голоса, какъ всегда, холоднаго и равнодушнаго, такъ непохожаго на тотъ, который она слышала въ послѣдній разъ, Клариса вскочила съ мѣста.

-- Вы ошибаетесь,-- отвѣтила она, принуждая себя къ такому же холодному тону,-- мнѣ не о чемъ говорить съ вами.

-- Въ такомъ случаѣ, я вынужденъ спросить васъ, отчего вы такъ раздражены противъ меня, что, какъ сообщила сейчасъ матушка, грозите расторгнуть бракъ? Имѣете вы противъ меня обвиненіе, оправдывающее подобный поступокъ?

Глаза Кларисы засверкали.

-- И вы спрашиваете, вы смѣете это спрашивать? Вы цѣлый годъ обманывали меня, просили моей руки въ то время, когда ваше сердце принадлежало другой, вы сдѣлали меня женой, матерью, безъ искры чувства во мнѣ, принимали мою любовь, какъ должную дань, за которую не стоило платить взаимностью,-- вы, вѣнчанный со мной мужъ, отдали ей, умершей, кольцо съ руки, чтобы я въ вѣчной жизни принадлежать ей!...

-- Откуда узнали вы объ этомъ?

-- Я ночью хотѣла проститься съ той, которую считала другомъ,-- вы предупредили меня.

-- И это причина вашего негодованія?

-- Того, что я видѣла и слышала, достаточно, чтобы убѣдить меня въ томъ, что вы никогда не любили меня.

-- Вы сказали сейчасъ, что я "обманулъ васъ". Но развѣ я когда-нибудь показывалъ вамъ любовь, которой не чувствовалъ?

Глухой стонъ вырвался у нея въ отвѣтъ:

-- Нѣтъ, о нѣтъ!

-- Такъ возьмите назадъ ваши обвиненія. Мы не знали другъ друга, когда воля родителей соединила насъ, и я съ обливающимся кровью сердцемъ разстался съ той, которая такъ скоро съумѣла пріобрѣсти и вашу любовь. Я надѣялся, что похороню мой сонъ, въ тотъ день, когда вы вступите въ мой домъ; простите, Клариса, что я не могъ ранѣе побороть свои чувства.

-- Скажите лучше, что не могли полюбить меня!-- съ горечью воскликнула Клариса.-- Развѣ могли вы полюбить меня послѣ того, какъ любили ее? Что я въ сравненіи съ той, которая и послѣ смерти отнимаетъ у меня ваше сердце и мимо которой не могъ никто пройти, не испытавъ на себѣ ея чарующей прелести?... Я же, Лоренцо, полюбила васъ съ той минуты, когда вашъ отецъ передалъ меня вамъ... Я надѣялась, что вѣрностью, преданностью удастся мнѣ завоевать вашу любовь. Теперь я вижу ясно, что никогда не будетъ моимъ то, что я имѣю право требовать отъ васъ, моего супруга... Когда вы излагали гостямъ ваши воззрѣнія на любовь, передъ вами стоялъ ея образъ, не мой; воспоминанія о ней вдохновляли тѣ стихотворенія, которыя вы выдавали за произведенія часовъ досуга, а она, фальшивая, увѣряла меня, когда я читала ихъ ей, что они относятся не къ смертной женщинѣ, а обращены къ созданію вашей фантазіи, сдѣлавшейся вашею музой.

-- Клариса,-- съ жаромъ воскликнулъ Лоренцо,-- вы можете упрекать меня, если хотите дать выходъ вашему слѣпому и безразсудному гнѣву, но я не позволю вамъ оскорблять покойницу! Я не знаю за собой другой вины, кромѣ той, что на вашу любовь, которую я высоко цѣню, не могъ отвѣчать въ такой мѣрѣ, какъ вы ожидали, что я съ грустью вспоминалъ иногда о той, которая умерла для меня съ того дня, какъ я сдѣлался вашимъ мужемъ, и чья преждевременная смерть глубоко потрясла меня. Если вы обвиняете Лукрецію въ томъ, зачѣмъ она при жизни не вложила въ ваше сердце сѣмени недовѣрія, ревности, то, когда вы успокоитесь, подумайте, сдѣлала она вамъ этимъ добро или зло. Прошлое было кончено и похоронено въ тотъ день, когда я женился, и мы ни разу не обмѣнялись съ ней ни словомъ, ни письмомъ съ тѣхъ поръ, какъ разстались навсегда. Ваша злоба хватается за призраки, такъ какъ не находитъ пищи въ дѣйствительности; если вы считаете преступленіемъ воспоминаніе о разбитыхъ надеждахъ, то какое наказаніе было бы для васъ достаточно, если бы передъ вами былъ совершонъ дѣйствительный проступокъ?

Несмотря на гнѣвъ и волненіе, слова Лоренцо проникали, повидимому, въ душу Кларисы, но поразившій ее ударъ былъ слишкомъ неожиданъ, чтобы допустить мысль о прощеніи.

Лоренцо приблизился къ молодой женщинѣ и наклонился къ ней.

-- Клариса,-- заговорилъ онъ ласковѣе прежняго,-- неужели ревность въ этой святой мученицѣ васъ оттолкнетъ отъ меня и вмѣстѣ съ любовью, вы лишите меня и довѣрія? Дайте мнѣ время!... Если вы захотите быть терпѣливой и снисходительной, ваша рука можетъ залечить рану, которой вы не подозрѣвали даже, связать порванныя во мнѣ струны такъ, чтобы онѣ издали новый звукъ. Вы дороги мнѣ, какъ жена, какъ мать нашего ребенка; вы достаточно благородны и великодушны, чтобы побороть въ себѣ чувство, дѣлающее васъ такъ непохожей на самоё себя. Попробуйте съ прежнею любовью вспомнить о той, которую я никогда больше не назову при васъ,-- не можетъ развѣ чувство, подобное этому, опять соединить насъ?

Клариса немного успокоилась, но послѣдняя просьба Лоренцо, точно острый ножъ, ударила ее въ сердце; она въ отчаяніи заломила руки.

-- Вырвите изъ моей памяти лицо покойницы, которое вы цѣловали, какъ никогда не цѣловали меня,-- воскликнула она,-- заставьте забыть слова, которыя вы произносили, -- слова, что вы несчастны со мной... и я попробую видѣть васъ такимъ, какимъ вы когда-то казались мнѣ!

На лбу Лоренцо выступила глубокая складка.

-- Если вы для прощенія ставите подобныя условія, вы, значитъ, не хотите мнѣ простить моего невольнаго оскорбленія, и изъ насъ двоихъ вы виновнѣе меня. За тотъ годъ, что мы женаты, я не пренебрегъ ни одною обязанностью относительно васъ и считаю васъ не вправѣ называть себя несчастною. Подите пожалуйтесь на меня Орсини, вашимъ родственникамъ, и вы увидите, найдете ли въ нихъ поддержку; не постараются ли они вернуть васъ къ долгу, которымъ вы хотите пренебречь, или, что еще хуже для васъ, не поднимутъ ли они на смѣхъ вашей ревности къ мертвой?

Лицо молодой женщины приняло холодное, презрительное выраженіе, какого ея мужъ еще никогда не видалъ.

-- Какъ вы поступали со мной, такъ отнынѣ буду поступать и я,-- сказала она,-- я буду исполнять обязанности, возложенныя на меня волею моихъ родителей, не больше... Отъ обременительной, можетъ быть, для васъ любви можете считать себя избавленнымъ; она потухла во мнѣ навсегда.

Лоренцо ничего не возразилъ, только взглянулъ на нее долгимъ изумленнымъ взглядомъ, и Клариса отвернулась, будучи не въ силахъ выносить терзавшихъ ее мученій.

Лоренцо вышелъ изъ комнаты, не сдѣлавъ больше ни одной попытки къ примиренію; Клариса поднялась съ мѣста, какъ бы желая догнать его, но услыхала въ сосѣдней комнатѣ, что онъ спросилъ о дочери. Теперь онъ подошелъ къ колыбели и поднялъ дѣвочку; онъ произнесъ ея имя, данное имъ ради той, которую онъ такъ горячо любилъ... онъ произнесъ его съ невыразимою нѣжностью, разрывавшей ея сердце... онъ взглянулъ теперь въ ея ясные, синіе глаза, напоминавшіе ей глаза бывшей подруги... Клариса съ мучительнымъ стономъ упала на кресло. Образъ покойницы всталъ между нею и ребенкомъ, какъ уже стоялъ между нею и мужемъ,-- ей не было мѣста ни около мужа, ни около ребенка.

Сердце ея болѣзненно сжалось; горечь одиночества налегла на нее всею своею подавляющею тяжестью. Кларисой овладѣло страстное желаніе побѣжать въ ту комнату, броситься къ мужу, умолять, чтобы онъ полюбилъ ее хотя немножко, такъ, какъ любилъ тѣхъ двоихъ, потому что и она тоже несчастна и одинока.

Но она чувствовала, что теперь поздно, что гордый Медичи, чью протянутую для примиренія руку она нѣсколько минуть тому назадъ оттолкнула, теперь неохотно протянетъ ее; она чувствовала, что потеряла его.

XVI.

Прошли годы; Пьетро Медичи давно покоился въ мраморной гробницѣ, воздвигнутой ему огорченными родственниками; у его открытой могилы и друзья, и враги одинаково безпристрастно признавали его справедливость, вѣрность долгу и мягкость характера. Во время кратковременнаго правленія ему не представилось случая выказать выдающихся политическихъ способностей, тѣмъ болѣе, что личность богато одареннаго сына затмѣвалъ болѣе великій отецъ.

На слѣдующій день послѣ кончины Пьетро въ монастырѣ св. Антонія произошелъ, подъ предсѣдательствомъ Томасо Содерини, совѣтъ, въ которомъ шестьсотъ гражданъ единогласно рѣшили оставить, попрежнему, правителями республики Лоренцо и Джуліано Медичи.

Вскорѣ послѣ смерти Пьетро въ Римѣ произошла перемѣна. Папа Павелъ II умеръ и ему наслѣдовалъ кардиналъ Франческо делла Ровере, занявшій папскій престолъ подъ именемъ Сикста IV. Во главѣ многочисленнаго посольства, состоявшаго изъ наиболѣе уважаемыхъ гражданъ республики, Лоренцо отправился въ Римъ засвидѣтельствовать новому первосвященнику свое уваженіе. Кромѣ желанія поддержать хорошія отношенія, установившіяся между нимъ и Павломъ II, Лоренцо побуждали еще личные интересы. Давно задуманный планъ облечь Джуліано въ кардинальское званіе опять горячо обсуждался въ домѣ Медичи; Сикстъ многократно выражалъ знаки дружескаго расположенія Лоренцо и его семьѣ, и юный правитель республики не сомнѣвался, что его желаніе будетъ немедленно исполнено. Пріемъ, оказанный ему въ Римѣ, подтвердилъ его надежды. Съ царскими почестями въѣхалъ Лоренцо въ столицу папы, гдѣ во все время пребыванія его осыпали милостями и знаками вниманія.

Папа Сикстъ благосклонно выслушалъ его просьбу, обѣщалъ при первой возможности дать Джуліано кардинальскую шляпу, но выговорилъ нѣкоторую отсрочку, на которую Лоренцо, обрадованный высказанною готовностью, охотно согласился.

Но раскаялся ли папа въ данномъ обѣщаніи, взяли ли перевѣсъ враждебныя Медичи вліянія, только время шло, а обѣщаніе не исполнялось. Сикстъ IV предпочелъ облечь прежде въ пурпуръ двухъ своихъ племянниковъ -- Пьетро Ріаріо и Джуліано делла Ровере, затѣмъ послѣдовало еще восемь назначеній, въ числѣ которыхъ не было брата Лоренцо.

Медичи, сила и могущество которыхъ со смерти отца росли съ каждымъ годомъ, дружбы которыхъ добивались всѣ монархіи Италіи и которые сами стояли на пути къ неограниченной царской власти, тѣмъ сильнѣе чувствовали причиненную имъ обиду. Въ ихъ дружественныя до тѣхъ поръ отношенія съ папою вкралось недовѣріе, котораго ни та, ни другая сторона не пытались сгладить.

Лоренцо, слишкомъ гордый, чтобы вторично повторять разъ высказанную просьбу, послалъ брата на нѣсколько лѣтъ путешествовать за границу, рѣшивъ послѣ его возвращенія употребить болѣе энергичныя мѣры. Онъ видѣлъ счастливую случайность въ томъ, что одновременно съ возвращеніемъ брата кардиналъ Джакопо Амма нат и, проѣзжавшій изъ Павіи въ Римъ, извѣстилъ его о своемъ посѣщеніи. Кардиналъ Амманати находился въ милости у папы, имѣлъ на него большое вліяніе,-- съ нимъ удобнѣе всего было Лоренцо переговорить о дѣлѣ, такъ близко касавшемся интересовъ его дома.

По окончаніи обѣда, которымъ Лоренцо отпраздновалъ первый день пребыванія во Флоренціи кардинала, юный правитель удалился съ нимъ въ кабинетъ.

-- Вы выразили мнѣ готовность, ваша эминенція, передать святѣйшему папѣ выраженія моей преданности и глубочайшаго уваженія. Я очень благодаренъ вамъ за это. Но простите за мою неделикатность, если я затрудню васъ еще одною просьбой, и отнеситесь къ ней съ тою же снисходительностью, которою вы неоднократно уже доказывали мнѣ ваше дружеское расположеніе.

Кардиналъ наклонилъ голову въ знакъ согласія, протягивая бѣлую, выхоленную руку къ лежавшимъ противъ него на столѣ pièrres gravées.

-- Я съ удовольствіемъ передамъ все, что угодно будетъ вашей свѣтлости поручить мнѣ,-- возразилъ онъ,-- но, прежде чѣмъ выслушать васъ, позвольте мнѣ выразить восторгъ, который вызываютъ во мнѣ собранныя у васъ здѣсь сокровища. Гдѣ вы добыли такіе чудные pièrres gravées?

-- Это начало коллекціи, которую я скоро думаю начать,-- отвѣтилъ Лоренцо.-- Здѣсь, во Флоренціи, много художниковъ, достигшихъ въ рѣзьбѣ большаго совершенства. Я уже пріобрѣлъ у нихъ много прекрасныхъ вещей, доставившихъ мнѣ большое удовольствіе.

-- Дѣйствительно, то, что я вижу здѣсь, можетъ доставить удовольствіе,-- замѣтилъ кардиналъ.-- Этотъ Меркурій, вырѣзанный на топазѣ, по моему мнѣнію, верхъ совершенства, такъ же какъ и голова Александра на гіацинтѣ.

-- Я съ удовольствіемъ представлю на вашъ судъ всѣ мои pièrres gravées,-- сказалъ Лоренцо,-- но раньше попрошу васъ на нѣсколько минутъ отвлечь отъ нихъ ваше вниманіе. Время дорого; вамъ извѣстно, что до вечера я еще долженъ заняться нѣкоторыми дѣлами.

Лоренцо уже говорилъ тономъ не любезнаго хозяина, а повелителя могущественнаго государства, привыкшаго, чтобы его слушали, какъ только онъ заговорить.

Джакопо Амманати замѣтилъ, что его увертки безполезны. Передъ нимъ былъ Медичи, не любящій терять изъ вида разъ намѣченной цѣли. Кардиналъ прислонился къ спинкѣ кресла и принялъ непроницаемый видъ; онъ отлично зналъ, что послѣдуетъ, но рѣшилъ какъ можно дольше оставить Лореицо въ заблужденіи.

-- Я слушаю, государь,-- произнесъ онъ мягкимъ голосомъ.

-- Васъ едва ли удивитъ то, что я сообщу вамъ,-- началъ Лоренцо,-- такъ какъ вы въ числѣ другихъ присутствовали, когда былъ въ первый разъ возбужденъ передъ святымъ отцомъ вопросъ о томъ, можетъ ли онъ пожаловать моему брату Джуліано санъ кардинала чего желалъ еще нашъ отецъ. Вы помните, вѣроятно, что святѣйшій папа согласился на мою просьбу и въ присутствіи вашемъ и многихъ другихъ кардиналовъ обѣщалъ, что Джуліано одинъ изъ первыхъ удостоится кардинальства.

-- Я отлично помню это, -- отвѣтилъ кардиналъ тѣмъ же льстивымъ голосомъ, какъ и прежде.

-- Если вы такъ хорошо помните это, то васъ не менѣе нашего должно поражать, что его святѣйшество такъ долго не исполняетъ своего обѣщанія. Десять кардиналовъ назначено съ того дня, какъ я колѣнопреклоненно стоялъ у ступеней святаго престола,-- моего брата нѣтъ въ числѣ ихъ.

-- Позвольте мнѣ, ваша свѣтлость, объяснить вамъ это нѣкоторыми соображеніями,-- отвѣтилъ кардиналъ.-- Вамъ, конечно, извѣстно, какъ велики расположеніе и любовь святѣйшаго папы къ вамъ и вашей семьѣ. Это-то именно расположеніе и мѣшало ему исполнить ваше желаніе, которое можетъ имѣть печальныя послѣдствія для вашего дома. Ваша свѣтлость стоитъ передо мной въ полномъ разцвѣтѣ силъ, но и такая жизнь, какъ ваша, можетъ по несчастной случайности преждевременно оборваться и, если вы посвятите вашего брата въ духовное званіе, ваши дѣти въ младенческихъ годахъ будутъ предоставлены превратностямъ судьбы и республика, мудро управляемая вашею сильною рукой, останется безъ руководителя.

-- Меня самого останавливали прежде эти соображенія,-- отвѣтилъ Лоренцо,-- но какъ моя жизнь находится въ рукахъ Божіихъ, такъ отъ Его же мудрости зависитъ устройство судьбы моепх потомства. Мой брать,-- да сохранитъ его Господь!-- можетъ погибнуть преждевременно, оставаясь и въ міру. Пока не откроется передъ нами завѣса будущаго, мы обязаны поступать по собственному разумѣнію и предоставлять рѣшеніе своихъ дѣлъ Всевышнему.

-- Вы высказали мое мнѣніе, ваша свѣтлость,-- сказалъ Джакопо Амманати,-- и это не было единственнымъ основаніемъ. Примите во вниманіе то, что синьоръ Джуліано, какъ свѣтскій человѣкъ, не можетъ сразу получить высшій духовный санъ, что онъ долженъ сначала сдѣлаться протонотаріемъ и мѣсяцъ или два носить соотвѣтственную одежду, прежде чѣмъ облечься въ пурпуръ.

-- Я не помню, чтобы подобныя соображенія являлись затрудненіемъ, когда Піетро Ріаріо и Джуліано делла Ровере получали кардинальство,-- замѣтилъ Лоренцо не безъ ироніи,-- и Рафаэлло Сансони, удостоенный кардинальскаго званія, не далъ обѣтовъ монашества.

-- Онъ освобожденъ отъ этого, такъ какъ святой папа хочетъ облегчить ему возможность возвратиться въ міръ, если того потребуютъ обстоятельства.

-- Подобное же снисхожденіе могло быть оказано и моему брату, и тогда была бы устранена ранѣе высказанная вами опасность.

-- Я не премину обратить на это вниманіе святѣйшаго папы,-- сказалъ Джакопо Амманати, все болѣе убѣждаясь, что Лоренцо такъ же мало склоненъ въ уступкѣ, какъ и Сикстъ IV.-- Само собою разумѣется, что штатъ синьора Джуліано долженъ немедленно расшириться, чтобы состоять изъ двѣнадцати капелановъ, шестнадцати шталмейстеровъ, не говоря уже о множествѣ прислуги.

-- Надѣюсь, что ваше преосвященство не сомнѣваетесь, что у кардинала изъ дома Медичи хватитъ на это средствъ и что подобный предлогъ также мало уважителенъ,-- съ гордостью отвѣтилъ Лоренцо.-- Скажите теперь, всѣ ли исчерпаны основанія, препятствующія святѣйшему папѣ или вамъ избрать моего брата кардиналомъ?

-- Всѣ, послѣ того, какъ ваша свѣтлость такъ блестяще опровергли ихъ,-- замѣтилъ кардиналъ, слегка наклоняясь.

-- Слѣдовательно, если святѣйшій папа и теперь не исполнить нашей просьбы, я долженъ искать другихъ причинъ и выразить опасеніе, что прогнѣвилъ чѣмъ-нибудь его святѣйшество, хотя я не могу вспомнить, чѣмъ заслужилъ его гнѣвъ.

-- Бросьте ваши опасенія,-- успокоилъ его кардиналъ.-- Его святѣйшество, какъ всегда, милостиво расположенъ къ вамъ; постороннія причины мѣшаютъ ему исполнить ваше желаніе. А чтобы ваша свѣтлость убѣдились, что святѣйшій папа охотно даетъ вамъ доказательства своей дружбы, мнѣ поручено передать вамъ, что онъ рѣшился расторгнуть бракъ того рыцаря вашего двора, за котораго вы ходатайствовали, предоставивъ ему право вторично жениться.

-- И эта просьба -- давнишняя, ваше преосвященство,-- не могъ удержаться, чтобы не замѣтить, Лоренцо.-- Повидимому, милости Рима требуютъ много времени, чтобы дойти до меня.

-- Святѣйшій папа медлилъ потому, что не хотѣлъ раздражать неаполитанскаго короля, подъ покровительствомъ котораго находилась графиня Саграмора. Святѣйшій папа получилъ недавно извѣстіе, что она по собственной винѣ лишилась этого покровительства.

-- Я давно слышалъ, что Альфонсъ прогналъ свою бывшую фаворитку,-- сухо произнесъ Лоренцо.-- Но мнѣ съ самаго начала было непонятно, почему такой человѣкъ, какъ Саграмора, долженъ былъ долгіе годы влачить недостойные узы фиктивнаго брака.

-- Онъ расторгнутъ теперь; святѣйшій папа объявилъ его бракъ недѣйствительнымъ. Ваша свѣтлость можете сами передать ему желанную вѣсть.

-- Хорошо; я боюсь только, что она пришла слишкомъ поздно для его счастья.

Кардиналъ пожалъ плечами.

-- Виноваты неблагопріятныя обстоятельства; въ этой жизни никогда не бываетъ поздно для того, что мы, недальновидные люди, называемъ счастьемъ.

Лоренцо поднялся съ кресла.

-- Передайте святѣйшему папѣ мою благодарность за его милости,-- коротко произнесъ онъ.-- А теперь не угодно ли вамъ перейти въ кабинетъ, гдѣ я храню мою коллекцію pièrres gravées, заслужившихъ ваше одобреніе. Если вы найдете нѣкоторыя изъ нихъ достойными пополнить ризницу святѣйшаго папы, то соблаговолите почтительно повергнуть ихъ отъ моего имени къ его стопамъ.

Вечеромъ того же дня Джуліано со свитой возвратился въ родительскій дворецъ, гдѣ его ожидали всѣ члены семьи. Лоренцо сдѣлалъ нѣсколько шаговъ ему на встрѣчу; братья горячо обнялись; любовь и гордость свѣтились во взглядѣ старшаго брата, когда онъ съ радостною улыбкой велъ къ доннѣ Лукреціи красиваго возмужалаго юношу.

Джуліано обнималъ мать и сестеръ, когда въ комнату вошла Клариса.

-- Я услышала о вашемъ пріѣздѣ,-- оказала она звучнымъ, немного суровымъ голосомъ,-- и, къ сожалѣнію, не могла тотчасъ же выйти поздороваться съ вами.

-- Благодарю васъ, прекрасная Клариса, за вашу память,-- возразилъ Джуліано, цѣлуя ея руку.-- Подтвердите словами то, что говоритъ мнѣ вашъ цвѣтущій видъ, что вы благополучно провели время послѣ того, какъ я покинулъ Флоренцію.

-- Отлично; развѣ могло быть иначе въ этомъ домѣ?-- холодно отвѣтила Клариса, и, видимо, желая прекратить разговоръ, отошла въ сторону.

За ужиномъ Клариса тоже не принимала участія въ разговорѣ и никто изъ присутствовавшихъ не находилъ этого страннымъ. Клариса Медичи послѣ перваго потрясенія, испытаннаго ею въ супружествѣ, жила своею обособленною жизнью и никто не попытался помѣшать ей въ этомъ, тѣмъ болѣе, что между нею и Лоренцо состоялось внѣшнее примиреніе и, такимъ образомъ, уваженіе и честь фамиліи были удовлетворены.

Какъ предсказывали свекровь и мужъ, такъ и случилось: Медичи и Орсини отнеслись несочувственно къ жалобамъ возмущенной Кларисы. Соперница умерла,-- чего же ей бояться?

Царскіе браки въ другихъ странахъ еще несчастнѣе, чѣмъ ея; супруги Сфорца, Малатеста, Монтефельтро дѣлили любовь мужей со многими живыми женщинами,-- никто изъ ея родныхъ не понималъ, какъ можетъ волновать ее извѣстіе о прошлой юношеской любви мужа. Родители Кларисы убѣждали ее не портить дѣтскою глупостью и опрометчивостью своей блестящей доли и не совѣтовали разсчитывать на ихъ защиту. Послѣ долгой внутренней борьбы Клариса сдалась на сыпавшіяся со всѣхъ сторонъ увѣщанія, въ которыхъ не принималъ участія только одинъ ея мужъ, Лоренцо, и Медичи не могли сдѣлать ей ни одного упрека, ни даже самаго ничтожнаго. Клариса горько усмѣхалась, думая объ этомъ,-- даже такъ страстно желанный наслѣдникъ гордаго рода явился на свѣтъ...

Годы безмолвнаго страданія, тайной тоски измѣнили Кларису и нравственно, и внѣшнимъ образомъ; она уже не была робкою, любящею женщиной, съ мольбой ожидавшею ласковаго слова отъ мужа. Она казалась, пожалуй, красивѣе прежняго, но на лицѣ ея лежало необыкновенно суровое, холодное выраженіе, отталкивавшее тѣхъ, кто довѣрчиво приближался къ ней, и въ голосѣ ея рѣдко появлялись нѣжныя ноты, звучавшія прежде, когда она говорила съ тѣми, кого любила.

Да и любила ли она кого-нибудь изъ окружавшихъ ее? Она часто задавала себѣ этотъ вопросъ, обводя, какъ въ этотъ вечеръ, взглядомъ присутствовавшихъ, и затруднялась отвѣтить самой себѣ на этотъ щекотливый вопросъ.

XVII.

Въ этотъ день разошлись ранѣе обыкновеннаго, чтобы дать отдыхъ утомленному путешествіемъ Джуліано; только на слѣдующее утро между братьями произошелъ разговоръ, съ нетерпѣніемъ ожидаемый Лоренцо.

-- Джакопо Амманати уѣхалъ отъ меня вчера передъ самымъ твоимъ пріѣздомъ,-- обратился онъ къ младшему брату.-- Онъ подтвердилъ мнѣ то, что я давно подозрѣвалъ: въ Римѣ насъ обманываютъ, стараются провести ласковыми словами, между тѣмъ какъ Сикстъ IV и не думаетъ исполнять нашихъ желаній. Я долженъ разузнать, въ чемъ тутъ суть, и увѣнчанный даже тіарой Ровере не посмѣетъ хвалиться, что сыгралъ штуку съ Медичи.

-- Можетъ быть, я могу разъяснить тебѣ кое-что, сообщивъ то, что слышалъ въ Миланѣ при дворѣ Галеацо,-- возразилъ Джуліано.-- Сикстъ съ опасеніемъ смотритъ на возростающее могущество нашего дома и никогда не сдѣлаетъ ничего, что могло бы послужить къ его возвышенію. Ты развѣ не слыхалъ, что папа хочетъ пріобрѣсти въ Романьѣ большія владѣнія, только для того, чтобы мы не могли расширить своей области новою покупкой?

-- Я слышалъ, что ведутся переговоры относительно Имолы, но я самъ намѣренъ пріобрѣсти этотъ городъ со всѣми принадлежащими къ нему общинами.

-- Такъ берегись, какъ бы папа не перебилъ его у тебя,-- онъ старается помѣшать твоей покупкѣ у Галеацо, какъ сообщило мнѣ одно изъ его довѣренныхъ лицъ, а неаполитанскій король, котораго Сикстъ привлекъ на свою сторону, поддерживаетъ его старанія у герцога.

Лоренцо вскочилъ съ мѣста.

-- Если съ нами фальшивятъ и насъ обманываютъ, то я заплачу имъ тою же монетой!-- воскликнулъ онъ.-- Имола не будетъ собственностью папы; къ счастью, у него не хватаетъ денегъ и я употреблю всѣ силы, чтобы помѣшать ему собрать здѣсь необходимую сумму. Тосканскіе банки ни копѣйки не выдадутъ ему.

-- Тѣмъ не менѣе, я сомнѣваюсь, чтобы Галеацо уступилъ тебѣ Имолу.

-- Все равно, лишь бы Сикстъ не получилъ ея.

-- Кромѣ того, въ Миланѣ носится слухъ, что Федериго Монтефельтро сдѣлался герцогомъ Урбано,-- продолжалъ Джуліано.-- Онъ перешелъ на сторону папы, чувствуя себя недостаточно сильнымъ, чтобы идти своею дорогой; поэтому онъ ищетъ защиты болѣе сильнаго.

-- Онъ нашелъ бы такую же и у насъ.

-- Онъ сердится на насъ съ тѣхъ поръ, какъ ты выразилъ ежу неодобреніе за разграбленіе Вольтеры.

Тѣнь омрачила лицо Лоренцо.

-- Вольтера!-- повторилъ онъ.-- Въ недобрый часъ рѣшился я начать войну съ этимъ городомъ, предоставивъ вести ее Монтефельтро. Отчего не послушался я совѣта Томасо Содерини, возстававшаго противъ нея! Вольтера, разрушенная, уничтоженная, останется навсегда пятномъ въ моей памяти!

-- Граждане ея сопротивлялись тебѣ и оскорбили флорентійскихъ пословъ,-- замѣтилъ Джуліано.-- Тутъ не ты одинъ виноватъ. И развѣ не старался ты всѣми силами смягчить ихъ судьбу?

-- Когда было уже поздно, Джуліано, и когда благосостояніе цвѣтущаго города было навѣки подорвано. Я поручилъ Монтефельтро мечомъ наказать мятежниковъ, а онъ позволилъ своимъ, буйнымъ наемникамъ безпощадно грабить жителей.

-- Что было, то прошло, Лоренцо; измѣнить этого мы не можемъ.

Лоренцо молчалъ нѣсколько минутъ. Жестокости съ Вольтерой, казалось ему, лягутъ пятномъ на все его правленіе.

-- И высказанные мною тогда упреки побуждаютъ теперь Урбано отдаться подъ защиту Сикста, чтобы современемъ вмѣстѣ съ нимъ обратиться противъ меня?-- спросилъ онъ, наконецъ.

-- Повидимому, да. Меня, по крайней мѣрѣ, Монтефельтро избѣгалъ, гдѣ только могъ.

-- Хороше же; такъ мы покажемъ его святѣйшеству, что и мы тоже умѣемъ поддерживать неудобныхъ для него людей. Никколо Вителли во враждѣ съ папой и недавно еще просилъ моей поддержки; онъ получитъ ее.

-- Не разумнѣе ли отказаться отъ этого, Лоренцо?-- замѣтилъ Джуліано.-- Еще немного -- и мы будемъ въ открытой враждѣ съ папой.

Лоренцо выпрямился во весь ростъ.

-- Мы достаточно твердо стоимъ, чтобы не бояться никого изъ сосѣдей,-- возразилъ онъ.-- Дружба Сикста не принесла намъ до сихъ поръ никакой пользы. Подъ разными пустыми предлогами онъ отказываетъ тебѣ въ кардинальствѣ, розданномъ, между тѣмъ, столькимъ другимъ, и точно подаяніе бросаетъ мнѣ, наконецъ, разводъ Саграморы.

-- О томъ, что онъ не сдѣлалъ меня кардиналомъ, я не сожалѣю,-- сказалъ Джуліано.-- Я чувствую мало склонности къ духовному званію.

-- Это было желаніе отца и твое собственное,-- перебилъ его Лоренцо,-- и нашему дому было бы выгодно имѣть въ Римѣ заступника. Я откажусь отъ этого плана не прежде, чѣмъ увѣрюсь, что Сикстъ намѣренъ дѣйствовать наперекоръ нашимъ выгодамъ. Когда ты увидишь твоего друга Франческо Пацци?

-- Я сейчасъ же отправлюсь къ нему, такъ какъ жажду поскорѣе увидать его и о многомъ переговорить.

-- Такъ скажи ему, что я ожидаю отъ него и его родственниковъ, что они примкнутъ къ тѣмъ банкамъ, которые откажутъ Сиксту въ займѣ для покупки Имолы,-- сказалъ Лоренцо.-- Франческо ведетъ теперь денежныя дѣла своей семьи здѣсь и въ Римѣ; онъ долженъ получить увѣдомленіе раньше, чѣмъ поступить къ нему этотъ запросъ.

-- Хорошо, Лоренцо. Франческо, безъ сомнѣнія, поступитъ сообразно съ твоимъ желаніемъ.

Джуліано простился съ братомъ и направился къ другу, съ утра ожидавшему его. Товарищи встрѣтились съ прежнею сердечностью; время не ослабило ихъ дружбы.

Послѣ живаго обмѣна вопросовъ и отвѣтовъ разговоръ перешелъ на важнѣйшія событія, интересовавшія обоихъ, на личныя приключенія и радужные планы относительно будущаго.

-- Меня поражаетъ, что ты до сихъ поръ не женатъ,-- шутя замѣтилъ, наконецъ, Джуліано.-- Надъ моею головой уже нѣсколько лѣтъ витаетъ кардинальская шляпа, не желая опускаться, и потому я не могу мечтать о прекрасной подругѣ жизни; ты же свободенъ и въ любомъ домѣ Флоренціи будешь желаннымъ зятемъ.

Франческо слегка покраснѣлъ.

-- Подожди,-- сказалъ онъ, крѣпче сжимая руку друга,-- скоро я сообщу тебѣ нѣчто, что обрадуетъ тебя. Я всегда желалъ, чтобы ты первый узналъ объ этомъ, такъ какъ никто искреннѣе тебя не порадуется моему счастью.

-- Немного надо догадливости, чтобы понять, что ты или женихъ, или намѣреваешься имъ сдѣлаться.

-- Ты можешь назвать меня женихомъ, такъ какъ Камилла дала мнѣ свое согласіе, а то, чего еще остается намъ добиться, согласія моихъ родителей, не очень безпокоить насъ.

-- Камилла?-- повторилъ Джуліано.-- Я не знаю въ знакомыхъ мнѣ домахъ ни одной дѣвушки, носящей это имя.

-- Охотно вѣрю, такъ какъ моя невѣста незнатнаго рода. Ее отецъ былъ мелкій ремесленникъ; онъ давно умеръ. Камилла Кафарелли живетъ съ матерью въ скромномъ домикѣ въ предмѣстьѣ. Туда ты отправишься со мной сегодня вечеромъ.

-- Я, Франческо?... Нѣтъ, какъ непрошенное третье лицо, я только помѣшаю вашему счастью.

-- Нѣтъ, Джуліано. Камилла знаетъ о тебѣ; сколько разъ она сердилась, даже ревновала, когда я слишкомъ хвалилъ тебя. Вы должны познакомиться и убѣдиться, что я сдѣлалъ хорошій выборъ: нашелъ вѣрнѣйшаго друга и прекраснѣйшую невѣсту.

-- И ты думаешь, что легко добьешься согласія родныхъ на твой бракъ съ мѣщанкой?

-- Думаю, тѣмъ болѣе, что моя просьба будетъ простою формальностью. Мой дядя, Джакопо, бывшій моимъ опекуномъ послѣ смерти отца, не можетъ отказать въ согласіи, такъ какъ я совершеннолѣтній; если же Гульельмо и его супругѣ, твоей сестрѣ, моя меня покажется недостаточно знатной, то я равнодушенъ къ этому.

-- Ахъ ты, мечтатель! Мнѣ даже интересно взглянуть на чародѣйку, ради которой ты готовъ принести такія жертвы.

-- И такъ, рѣшено: ты идешь со мной сегодня вечеромъ.

-- Когда угодно. Благодарю тебя за братское довѣріе!

Солнце уже скрылось, когда закутанные въ плащи друзья шли по улицамъ Флоренціи къ далекому предмѣстью, гдѣ жила избранница Франческо Пацци. Они достигли, окруженнаго садами, маленькаго домика, изъ котораго неслось пѣніе пріятнаго женскаго голоса.

Франческо сжалъ руку друга.

-- Это она,-- восторженно прошепталъ онъ, и быстро распахнулъ дверь.

-- Камилла!-- крикнулъ онъ.

Пѣніе смолкло; со скамейки у окна поднялась стройная женская фигура.

-- Наконецъ-то!-- воскликнула она съ легкимъ упрекомъ.

-- Наконецъ, моя дорогая!-- весело отвѣтилъ Франческо, ближе привлекая къ себѣ дѣвушку за руки.-- Въ награду за твое долгое ожиданіе я принесъ тебѣ нѣчто особенно прекрасное.

Глаза дѣвушки заблестѣли.

-- А! то, что ты давно обѣщалъ,-- золотой обручъ, такой, какъ у твоей невѣстки Медичи?-- съ оживленіемъ спросила она.

-- Нѣтъ, жадная дѣвочка, никогда не устающая любоваться золотомъ и камнями, я принесъ другое, но то же изъ дома Медичи,-- вотъ мой дорогой Джуліано, о которомъ я столько разсказывалъ тебѣ и который только вчера возвратился изъ путешествія.

Джуліано вышелъ изъ тѣни, бросаемой дверью, и приблизился къ невѣстѣ друга, жеманно поклонившейся ему.

-- Добро пожаловать, благородный синьоръ,-- сказала она.-- Будьте снисходительны къ скромному пріему, который можетъ быть оказанъ вамъ въ такой бѣдной лачугѣ, какъ наша.

-- Домъ, гдѣ скрыто такое сокровище, какъ вы, не можетъ быть бѣденъ, прелестная Камилла,-- отвѣтилъ Джуліано.

Камилла не безъ удовольствія выслушала комплиментъ, потомъ она со смѣхомъ и шутками подвела Франческо къ столу, на которомъ стоялъ скромный ужинъ, и любезно придвинула кресло для неожиданнаго гостя. Подбѣжавъ къ противуположной двери, ведущей въ низкую закопченную кухню, она крикнула матери:

-- Несите, матушка, скорѣе еще кубокъ; синьоръ Джуліано Медичи дѣлаетъ намъ честь своимъ посѣщеніемъ.

Въ комнату вошла старуха, съ красиваго когда-то лица которой тяжелая, полная лишеній жизнь стерла слѣды красоты, придавъ ему льстивое, подобострастное выраженіе. Съ униженными поклонами она приблизилась къ Джуліано, чтобы поднести къ губамъ край его плаща.

-- Какое счастье, какая честь для нашего скромнаго дома!-- говорила она.-- Добро пожаловать, ваша свѣтлость! Да благословить васъ за это Господь!

-- Оставьте ваши придворныя рѣчи,-- перебилъ ее Джуліано веселымъ тономъ.-- Я пришелъ къ вамъ не какъ представитель моего дома, а какъ другъ вашего будущаго зятя, и хочу, чтобы и вы считали меня своимъ другомъ.

Жинерва Кафарелди хотѣла излить новый потокъ благодарностей, но дочь быстро остановила ее, наливъ вина въ кубокъ Джуліано изъ стоявшаго на столѣ кувшина.

Джуліано взялъ кубокъ въ руку.

-- Я пью за ваше будущее счастье, прелестная Камилла!-- съ жаромъ воскликнулъ онъ.

Франческо чокнулся съ другомъ.

-- Благодарю тебя, Джуліано,-- съ чувствомъ произнесъ онъ.-- Дай Богъ, чтобы твое желаніе скорѣе исполнилось!

-- Оно исполнится!-- увѣренно отвѣтилъ Джуліано.-- Я помогу тебѣ уговорить твоихъ, если я буду шаферомъ на твоей свадьбѣ.

-- Согласенъ. Матушка Жинерва, вы, видѣвшая въ молодости такіе чудные сны, мечтали ли вы когда-нибудь о томъ, что Медичи поведетъ вашу дочь къ алтарю?

Мать Камиллы пристально взглянула на гостя; какъ жаль, что Франческо раньше посватался къ Камиллѣ. Дѣвушка хороша, она создана для кого-нибудь лучшаго, чѣмъ Пацци; будущій зять, котораго нѣсколько недѣль назадъ она со слезами радости назвала такъ, показался ей вдругъ ничтожнымъ и жалкимъ въ сравненіи съ его блестящимъ другомъ, единственнымъ братомъ правителя республики.

Камилла раздѣляла, повидимому, мнѣніе матери; скоро она шутила и болтала съ Джуліано такъ, будто они были давно знакомы, и Франческо наивно и чистосердечно радовался быстрому сближенію невѣсты и друга.

Около полуночи друзья отправились домой.

-- Не очаровательна развѣ она? Не счастливѣйшій ли я человѣкъ на свѣтѣ?-- оживленно спрашивалъ возбужденный Франческо.

Джуліано отвѣтилъ не сразу.

-- Да, она хороша,-- задумчиво произнесъ онъ, наконецъ,-- хороша, какъ сказочная фея.

Франческо остался доволенъ отзывомъ. У дверей дворца Медичи молодые люди разстались.

-- Пойдешь ты со мной еще когда-нибудь вечеромъ?-- спросилъ Франческо, прощаясь.

-- Конечно, когда хочешь, -- отвѣтилъ Джуліано.-- Покойной ночи.

Въ домѣ Кафарелли, между тѣмъ, обитательницы его молча сидѣли въ той комнатѣ, которую только что покинули молодые люди. Несмотря на поздній часъ, ни та, ни другая не думала, повидимому, о снѣ; мать исподлобья посматривала на дочь; щеки дѣвушки горѣли и въ глазахъ ея свѣтился особенный блескъ; такой она еще ни разу не была послѣ ухода Франческо.

-- О комъ ты думаешь, Камилла?-- прервала, наконецъ, молчаніе Жинерва.

Камилла вздрогнула.

-- О комъ же, какъ не о Франческѣ, моемъ женихѣ?-- отвѣтила она съ не совсѣмъ естественнымъ смѣхомъ. Мать ближе подвинулась къ ней.

-- Глупая ты; не понимаешь, что я отлично читаю твои мысли,-- въ полголоса заговорила она.-- Ты думаешь не о Франческо, а о другомъ... о томъ, кого онъ привелъ сегодня.

Румянецъ залилъ лицо дѣвушки.

-- Онъ похожъ на Апполлона или на архангела Михаила,-- сказала она какъ бы про себя.

-- И онъ Медичи,-- съ удареніемъ добавила мать.

-- Медичи!-- задумчиво повторила Камилла, и смутныя картины блеска и величія встали передъ ней при магическихъ звукахъ этого имени. Мать слѣдила за дѣйствіемъ своихъ словъ.

-- Зачѣмъ тебѣ спѣшить выходить за твоего Франческо?-- продолжала она.-- Ты могла бы подождать... онъ не уйдетъ отъ тебя, и онъ даже некрасивъ.

Камилла сдѣлала нетерпѣливое движеніе.

-- Такая бѣдная дѣвушка, какъ я, не можетъ долго раздумывать,-- сказала она.-- Вспомните, матушка, что въ нашемъ домѣ появились хлѣбъ и вино съ тѣхъ поръ, какъ началъ ходить сюда Франческо. Вы сами были рады, когда онъ сдѣлалъ мнѣ предложеніе. Онъ любитъ меня, знатенъ и богатъ.

-- Медичи богаче.

-- Вы не знаете даже, нравлюсь ли я ему,-- нетерпѣливо отвѣтила Камилла.

-- Нравишься, я видѣла это по его глазамъ, но твой глупый Франческо ничего не замѣтилъ.

-- Не оскорбляйте Франческо, я его невѣста.

-- О, если бы ты не была ею! Кто знаетъ, какая лучшая доля готовится тебѣ?

-- Перестаньте, матушка! безполезно теперь говорить объ этомъ.

-- Твои глаза опровергаютъ ложь твоего языка. Ты думаешь о немъ и будешь думать до тѣхъ поръ, пока твой Франческо разонравится тебѣ.

Камилла вскочила съ мѣста.

-- Замолчите, матушка, я устала и хочу спать!

Камилла скрылась въ сосѣднюю каморку, гдѣ стояла ея простая кровать. Мать устремила пронизывающій взглядъ на дверь, за которой исчезла дочь, и въ мозгу старухи зароились мысли и планы, какимъ образомъ нарушить данное Франческо слово, чтобы очистить путь для блестящей доли, которая, по ея мнѣнію, съ этого вечера открылась для ея дочери.

-----

Почти въ одно время съ Джуліано Медичи возвратился во Флоренцію и Джакопо Пацци послѣ долголѣтняго отсутствія. Узы, привязывавшія его къ родинѣ, оказались крѣпче, чѣмъ онъ предполагалъ при отъѣздѣ. Медленно, но постепенно имъ начала овладѣвать тоска по тѣмъ мѣстамъ, гдѣ онъ провелъ лучшую пору жизни, и, наконецъ, заставила его вернуться домой. Какъ холодно привѣтствовали Валерію улицы и площади роднаго города, когда она послѣ нѣсколькихъ недѣль безостановочнаго пути въѣзжала въ него рядомъ съ отцомъ, точно они не знали серьезной задумчивой дѣвушки, бывшей когда-то беззаботно смѣющимся ребенкомъ! Передъ ней мелькнулъ дворецъ Скандіано, окна котораго, за исключеніемъ одного, были плотно завѣшены. Валерія обвела его грустнымъ взглядомъ, вспомнивъ судьбу обожаемой подруги и ея несчастнаго возлюбленнаго: бѣдная, бѣдная Джіанина!

Наверху, за тѣмъ окномъ, который пропускалъ въ комнату дневной свѣтъ, сидѣлъ, согнувшись надъ книгами, преждевременно состарившійся маркизъ; онъ, по прежнему, работалъ надъ тѣмъ же большимъ сочиненіемъ, но работа подвигалась впередъ медленно, юнъ много разъ перечитывалъ написанное, не понимая смысла, пока не замѣчалъ, что между ученыхъ цитатъ появились два совершенно неумѣстныя тамъ имени: Джіанина, Федериго!

Зачѣмъ они тутъ? Тѣ, кто носили ихъ, давно умерли,-- волны Арно выкинули на берегъ, далеко отъ Флоренціи, ихъ трупы, тѣсно прижавшіеся другъ въ другу. Оцѣпенѣвшія руки не разжались и послѣ смерти, и ихъ похоронили такъ, какъ нашли, въ одной могилѣ.

Все это зналъ Ипполито, онъ одинъ зналъ, гдѣ они похоронены -- на перекресткѣ, ведущемъ къ монастырю св. Августина,-- освященная земля не могла принять самоубійцъ.

Валерія отвела взоры отъ мрачнаго дома и въ это время зазвонили колокола въ церкви Santa Croce -- о, этотъ благовѣстъ, какъ онъ знакомъ ей! Тяжелый вздохъ вырвался изъ ея груди,-- прочь, прочь! Она столько разъ давала себѣ слово быть сильной, и не давать мѣста воспоминанію, отъ котораго, однако, сжалось ея сердце при видѣ старыхъ мѣстъ. Но вотъ и ихъ собственный домъ, торжественно разубранный для пріема владѣльцевъ. Отецъ съ почти юношескою живостью соскочилъ съ лошади, спѣша поздороваться съ встрѣчающими его друзьями и прислугой, во главѣ которой стоялъ дворецкій, держа въ рукахъ серебряную чашу съ виномъ и блюдо съ хлѣбомъ. Вѣрный слуга поздравилъ господъ съ пріѣздомъ, Джакопо поблагодарилъ его нѣсколькими сердечными словами и взялъ кубокъ, чтобы осушить его за благо отечества; вдругъ одна изъ перекладинъ, поддерживавшихъ зеленыя гирлянды надъ подъѣздомъ, обрушилась и, прежде чѣмъ кто-либо изъ присутствовавшихъ успѣлъ подхватить ее, упала на руку хозяина. Кубокъ, который онъ подносилъ къ губамъ, выскользнулъ изъ рукъ и красное вино, точно струйка крови, разлилась по мраморнымъ ступенямъ дворца.

Крикъ ужаса пронесся по рядамъ собравшихся. Испуганная Валерія прижалась къ отцу,-- несчастный случай казался ей дурнымъ предзнаменованіемъ при входѣ въ родительскій домъ. Одинъ Джакопо Пацци сохранилъ спокойствіе.

-- Ты плохо прикрѣпилъ твои перекладины и гирлянды, мой вѣрный Ричардо,-- обратился онъ къ поблѣднѣвшему дворецкому.-- Хорошо, что онѣ не тяжелы. Теперь ужь мнѣ придется наверху выпить твой поздравительный кубокъ.

Шутливый тонъ Джакопо успокоилъ друзей и прислугу; всѣ двинулись въ домъ. Злополучную перекладину опять прикрѣпили и черезъ четверть часа, когда щедрый хозяинъ раздавалъ привезенные изъ-за границы безчисленные подарки, всѣ уже забыли о маленькомъ приключеніи.

XVIII.

Однимъ изъ любимыхъ развлеченій при дворѣ Медичи была постановка пастушескихъ драмъ, въ которыхъ нерѣдко являлись члены правительствующаго дома. Иногда Лоренцо самъ сочинялъ пьесы, чаще же поручалъ Анжело Полиціано, отдававшему ихъ потомъ на судъ Лоренцо.

Въ неотдаленномъ будущемъ предполагалась постановка такой драмы и Лоренцо сидѣлъ надъ объемистою тетрадью, заключавшею въ себѣ пьесу Полиціано. Онъ не слыхалъ, какъ сзади него раздались шаги, и замѣтилъ вошедшаго лишь тогда, когда тотъ остановился недалеко отъ него.

-- Ты уже вернулся, Анжело?-- сказалъ онъ дружески, кивая поэту.-- Ты, вѣроятно, пришелъ узнать, понравилась ли мнѣ новая драма, но я не успѣлъ прочесть ее, а теперь приходится отложить до вечера. Джакопо Пацци съ дочерью ждутъ меня у донны Кларисы. Мнѣ надо поговорить съ Валеріей. Пойдемъ со мной, Анжело, и займи отца, такъ какъ я не хочу, чтобы онъ слышалъ нашъ разговоръ.

Лоренцо и Полиціано направились въ садъ, гдѣ сидѣла вся семья Медичи -- Клариса съ дѣтьми, донна Лукреція и Джуліано, болтавшій съ Валеріей въ то время, какъ Джакопо Пацци занялъ мѣсто около жены Лоренцо. Появленіе Лоренцо, по обыкновенію, оживило общество; онъ засыпалъ Джакопо Пацци разспросами о путешествіи и пребываніи его во Франціи. Когда черезъ часъ общество поднялось, чтобы пройтись по аллеямъ, всѣ, не исключая Кларисы и старика Пацци, находились въ самомъ веселомъ настроеніи. Лоренцо, воспользовавшись удобнымъ моментомъ, очутился около Валеріи.

-- Мнѣ нужно немедленно поговорить съ вами, Валерія,-- началъ онъ безъ обиняковъ.-- Вашъ отецъ не захочетъ слушать меня, хотя дѣло касается васъ обоихъ. Но я обѣщалъ другому человѣку, извѣстному вамъ, что я не оставлю его долѣе въ неизвѣстности относительно того, на что ему надѣяться, чего бояться.

Валерія широко открыла свои большіе глаза.

-- Я не знаю, какое у васъ можетъ быть неотложное дѣло ко мнѣ, свѣтлѣйшій Лоренцо, -- отвѣтила она.-- Но вы всегда были расположены ко мнѣ и потому ничего, кромѣ хорошаго, не можете сообщить мнѣ.

-- Можетъ быть, дорогая кузина; а теперь не смущайтесь, если я спрошу васъ, привезли ли вы изъ-за границы остатокъ того чувства, которое питали къ человѣку, заслужившему вашъ гнѣвъ, но оказавшемуся менѣе виноватымъ, чѣмъ мы всѣ думали?

При этомъ неожиданномъ вопросѣ молодая дѣвушка покраснѣла.

-- Лоренцо, какъ могли вы коснуться этого? Я не предполагала, что вы такъ жестоки.

-- Нѣтъ, Валерія, не любопытство и не безсердечность руководятъ иною. Тотъ, кого вы нѣкогда любили, кого вы еще помните, какъ-то выдаютъ ваши пылающія щеки и сверкающія на глазахъ слезы, васъ тоже не забылъ. Онъ остался вѣренъ вамъ и если не рѣшается приблизиться къ вамъ теперь, когда онъ свободенъ, то потому только, что боится, что вы еще не простили его.

-- Онъ свободенъ!-- задыхаясь, воскликнула Валерія.-- Его жена умерла?

-- Нѣтъ, кузина. Святѣйшій папа снизошелъ, наконецъ, на мои просьбы и объявилъ его недостойный бракъ расторгнутымъ, давъ ему право вторично жениться. Я взялся передать это вамъ, прежде чѣмъ это станетъ извѣстно вашему отцу, потому что отъ васъ одной зависитъ теперь, исполнятся ли желанія Ферранте Саграмора, достаточно ли вы его любите, чтобы все простить и отдать ему свою руку.

Валерія опустила голову; лицо ея покрылось блѣдностью.

-- Можно ли простить обманъ, Лоренцо? Можно ли вѣрить, когда нѣтъ главнаго основанія, правды?

На лицѣ Лоренцо скользнуло облако.

-- Вы задаете мнѣ такой вопросъ, Валерія, отвѣтъ на который долженъ быть признаніемъ моей собственной вины,-- серьезно произнесъ онъ.-- По вашему мнѣнію, истинная любовь та, которая упорно стоитъ на требованіяхъ своего права и которая не можетъ простить совершонной противъ него вилы? Если вы хотите подражать Кларисѣ, которая не могла мнѣ простить, что я скрылъ отъ нея мою любовь къ Лукреціи Донати, то взгляните сначала на ея холодное, мраморное лицо и спросите ее по совѣсти, счастливѣе ли она въ своемъ непроницаемомъ панцырѣ, въ который облеклась, чтобы отомстить мнѣ?

-- Я прочла по измѣнившимся чертамъ вашей супруги, несмотря на ея увѣренія въ противномъ, что она несчастна,-- замѣтила Валерія.-- Ваша сестра Біанка разсказала мнѣ вчера причину вашей размолвки, которой не могутъ устранить никакія старанія вашихъ родныхъ.

-- Потому что никто изъ насъ не хочетъ переступить раздѣляющей насъ пропасти!-- воскликнулъ Лоренцо.-- Неужели вы, подобно Кларисѣ, хотите изъ-за упрямства лишиться счастья? Неужели вы не можете забыть, что любящій васъ человѣкъ оскорбилъ васъ, даже не обманомъ, а умолчаніемъ, потому что у него не хватило силъ отказаться отъ васъ послѣ того, какъ онъ созналъ свою любовь къ вамъ? Развѣ въ груди вашей не женское сердце, полное доброты и состраданія, и не можете вы развѣ стать выше тысячи подобныхъ вамъ, находящихъ удовольствіе въ отмщеніи за испытанное страданіе и съ раскаяніемъ сознающихъ, что онѣ больше, гораздо больше повредили себѣ, чѣмъ тому, кого хотѣли наказать?

-- Лоренцо, я сознаю истину вашихъ словъ,-- смущенно отвѣтила Валерія.-- Но если бы я сама и хотѣла забыть прошлое, если бы я и поборола мучительное впечатлѣніе, вызванное во мнѣ тогда признаніемъ, я не могу, не имѣю права рѣшить сама; я безпрекословно подчинюсь волѣ отца.

-- А вашъ отецъ? Онъ, попрежнему, исполненъ негодованія, несмотря на то, что прошло столько лѣтъ?

-- Еще больше; передъ въѣздомъ въ ворота Флоренціи онъ взялъ съ меня слово, что я никогда не стану разговаривать съ Ферранте и буду избѣгать встрѣчи съ нимъ.

-- И вы безъ борьбы могли дать требуемое слово?

-- Я дала его потому, что считала Ферранте Сограмора мужемъ другой женщины, съ которымъ меня раздѣляла непроходимая пропасть. Но если бы этого и не было, если бы я знала, что онъ свободенъ, я не въ силахъ была бы сдѣлать ничего, что было бы противно желаніямъ моего отца, послѣ того, какъ онъ выказалъ столько терпѣнія, столько снисходительности ко мнѣ во время моего тяжелаго горя. Вы, послушный и примѣрный сынъ, должны понять меня.

-- Вы напоминаете мнѣ о томъ, что послушаніе стоило мнѣ счастья, -- замѣтилъ Лоренцо.-- Но, кузина, если бы я обладалъ тогда такою опытностью, какъ сейчасъ, кто знаетъ, повиновался ли бы я имъ? Мнѣ тяжело сообщать Ферранте, что онъ долженъ вторично отказаться.

Валерія тяжело вздохнула и ничего не возразила.

-- Не попробовать ли мнѣ еще разъ поговорить съ вашимъ отцомъ?-- прибавилъ Лоренцо, послѣ паузы.

-- О нѣтъ, прошу васъ; я не хочу подвергать васъ рѣзкому отказу.

Они вдвоемъ дошли до конца сада и, повернувъ, увидали въ началѣ аллеи Джуліано и Франческо.

-- Насъ ищутъ, Валерія,-- сказалъ Лоренцо.-- Надо идти къ остальнымъ. Скажите мнѣ, по крайней мѣрѣ, что передать отъ васъ Ферранте?

Зачѣмъ онъ такъ настойчиво требуетъ подтвержденія того, въ чемъ она давно не хочетъ сама себѣ признаться? Валерія умоляюще взглянула на Лоренцо; черезъ нѣсколько минутъ должны подойти приближающіеся молодые люди, могутъ услышать ее; запрещеніе отца, данное обѣщаніе,-- все спуталось въ ея головѣ и она, почти противъ воли, прошептала:

-- Скажите ему, что я не переставала любить его, что я всю жизнь буду любить.

Лоренцо кивнулъ головой; друзья приближались къ нимъ.

-- Франческо хочетъ проститься съ тобой, Лоренцо,-- воскликнулъ Джуліано.-- Святой папа желаетъ поручить ему нѣсколько серьезныхъ банковыхъ дѣлъ, требующихъ его присутствія въ Римѣ. Онъ завтра утромъ уѣзжаетъ.

Лоренцо пристально взглянулъ на юношу.

-- Я радъ, что святой папа отличаетъ васъ такимъ довѣріемъ,-- сдержанно отвѣтилъ онъ.-- Дѣла, которыя вы должны исполнить, вѣроятно, очень спѣшныя?

-- Я самъ еще не знаю, свѣтлѣйшій Лоренцо, -- возразилъ Франческо.-- Если я получу разрѣшеніе, я сообщу вамъ о нихъ по возвращеніи.

-- Я надѣюсь, что разрѣшатъ, потому что въ противномъ случаѣ я долженъ буду предположить, что упомянутое дѣло можетъ служить во вредъ республикѣ,-- внушительно произнесъ Лоренцо.-- Оказывая услуги папѣ, вы не должны забывать, что вы флорентинецъ, гражданинъ этого государства.

-- Я не забуду этого,-- холодно отвѣтилъ Франческо.

Джуліано хотѣлъ шутя вставить замѣчаніе въ разговоръ, но серьезная сдержанность брата остановила его. Франческо тоже казался тише и замкнутѣе обыкновеннаго, когда выходилъ изъ дворца.

-- Мнѣ надо къ брату Джіованни,-- обратился онъ къ другу,-- спросить, нѣтъ ли у него порученій. Вечеръ я свободенъ и могу провести у Камиллы. Ты пойдешь со мной, какъ обѣщалъ, Джуліано?

-- Съ удовольствіемъ, если мое присутствіе не стѣснитъ васъ.

-- Какъ можешь ты говорить это? Кого люблю я больше всего на свѣтѣ послѣ невѣсты, какъ не тебя? И каждый веселый часъ, который ты проводишь со мной, кажется мнѣ вдвойнѣ подаркомъ боговъ.

Онъ пожалъ руку друга и отправился къ брату. Въ короткихъ словахъ сообщилъ онъ о приглашеніи въ Римъ, которое могло принести значительныя выгоды ему и его роднымъ.

-- Ты простился уже съ Медичи?-- спросилъ Джіованни, когда Франческо кончилъ свои сообщенія.

-- Я сейчасъ отъ него; Джуліано я увижу еще вечеромъ.

-- И онъ, хитрый Лоренцо, не требовалъ, чтобы ты сказалъ, что будешь дѣлать въ Римѣ для Сикста IV?

-- Повидимому, онъ подозрѣваетъ, такъ какъ напомнилъ мнѣ о моихъ обязанностяхъ какъ гражданина республики.

Джіованни горько усмѣхнулся.

-- Я убѣжденъ, что онъ не допуститъ этого, пока тутъ замѣшаны его собственныя дѣла и выгоды; онъ никогда не выпускаетъ ихъ изъ вида.

-- Ты все еще сердишься на него за то, что онъ отдалъ наслѣдство твоей жены сыну ея дяди?

Джіованни Пацци сжалъ кулакъ.

-- Никогда не забуду ему этого,-- произнесъ онъ сумрачно.-- Ты развѣ не знаешь, почему онъ это сдѣлалъ? Вовсе не болѣе справедливые законы стремился онъ ввести въ государствѣ, отдавая первенство наслѣдникамъ мужской линіи передъ женской; онъ хотѣлъ, чтобы въ наши руки не попадало еще большаго богатства, чтобы наша власть не стала ему опасной и мы не сдѣлались бы неудобными соперниками.

Лицо Франческо омрачилось.

-- Я боюсь, что ты правъ,-- замѣтилъ онъ.

-- Ты только сейчасъ это сообразилъ? Развѣ тебѣ никогда не приходило въ голову, что мы одни изъ всѣхъ выдающихся родовъ Флоренціи отстранены отъ всѣхъ значительныхъ должностей, потому что еще Казимо и слабый Пьетро боялись, что мы можемъ пріобрѣсти больше приверженцевъ, чѣмъ они? О, эти Медичи! Если бы я дожилъ до того, чтобы увидѣть ихъ свергнутыми съ ихъ гордой высоты, бѣдными, несчастными, скитающимися по чужбинѣ, какъ случилось съ Нерони, съ Лукой Пити, я ничего не желалъ бы отъ судьбы, кромѣ этого!

Слова брата невольно настроили серьезнѣе жизнерадостнаго Франческо.

-- Значить, ты совѣтуешь мнѣ исполнить порученіе папы относительно Имолы, хотя намеки, сдѣланные мнѣ Джуліано отъ имени брата, почти обязываютъ меня отказаться?-- спросилъ онъ.

-- Ты ни въ какомъ случаѣ не откажешься!-- рѣшительно воскликнулъ Джіованни.-- Или ты далъ уже слово?

-- Нѣтъ, я не хотѣлъ ничего обѣщать, не посовѣтовавшись съ тобой и не выслушавъ объ этомъ мнѣній въ Римѣ.

-- Ты благоразумно поступилъ; ненасытная жажда власти побуждаетъ Лоренцо разстроить планъ папы относительно покупки Имолы. Онъ самъ хочетъ пріобрѣсти этотъ городъ, чтобы помѣшать Сиксту посадить туда одного изъ своихъ племянниковъ, могущаго оказаться ему непріятнымъ. Не слышалъ ты развѣ, что онъ вошелъ въ союзъ со всѣми значительными банкирскими домами, чтобы отказать папѣ въ желаемомъ имъ займѣ?

-- Я знаю,-- отвѣтилъ Франческо.-- Мы одни были бы еще въ состояніи доставить папѣ деньги.

-- Потому-то ты и долженъ это сдѣлать,-- коротко и рѣшительно произнесъ Джіованни.

-- Даже если мы навлечемъ этимъ гнѣвъ Медичи?

-- Да. Судьба еще можетъ перемѣниться и мы сдѣлаемся ихъ повелителями, какъ теперь они повелѣваютъ нами. Ты думаешь, я одинъ такого мнѣнія? Спроси въ Римѣ, что думаетъ самъ Сикстъ и весь его дворъ о Медичи.

-- Джуліано дорогъ мнѣ, несмотря ни на что,-- замѣтилъ Франческо.-- Онъ всегда былъ мнѣ другомъ.

-- Дай Богъ, чтобы онъ не сдѣлался врагомъ, что легко можетъ случиться съ Медичи, если ему это будетъ выгодно.

-- Глупости, Джіованни! Ты слишкомъ мрачно смотришь. За что можетъ Джуліано лишить меня дружбы? Честолюбивыя желанія не соблазняютъ меня оспаривать у него его мѣсто; зависти я не чувствую, когда вижу къ нему расположеніе народа, и вѣра моя въ него безгранична.

Джіованни пожалъ плечами.

-- Когда ты возвратишься изъ Рима?-- неожиданно спросилъ онъ.

-- Еще неизвѣстно; это зависитъ отъ окончанія нашихъ дѣлъ и можетъ продолжиться до зимы.

-- Еще разъ, Франческо, не давай твоей любви къ Медичи ослѣпить тебя настолько, чтобы оттолкнуть милость папы. Если Сикстъ будетъ настаивать на желаніи пріобрѣсти Имолу, предложи ему твою помощь. Мы сами должны пробивать себѣ дорогу, такъ какъ на тѣхъ намъ нечего разсчитывать.

-- Я послѣдую твоему совѣту, Джіованни. До свиданія.

-- До свиданія, Франческо; будь твердъ и непоколебимъ, если Джуліано еще разъ заговорить съ тобой о желаніяхъ Лоренцо.

Къ счастію Франческо, Джуліано забылъ и думать объ этомъ, когда они шли съ нимъ по темнымъ улицамъ къ дому Камиллы. Ему хорошо была знакома пустынная дорога черезъ поля и луга къ заросшему розами домику, куда онъ нерѣдко сопровождалъ Франческо, радовавшагося, что Джуліано одобряетъ его выборъ. Камилла радостно встрѣтила желаннаго гостя; зоркій взоръ матери замѣтилъ, что щеки ея сильнѣе вспыхнули при пожатіи руки Джуліано, чѣмъ при поцѣлуѣ жениха. Они усѣлись за убогій столъ, составлявшій главную мебель бѣдной комнаты.

-- Вина, мать Жинерва!-- крикнулъ Франческо съ притворною веселостью.-- Сегодня мы будемъ вдвойнѣ веселиться и вы всѣ должны мнѣ помочь прогнать тоску, овладѣвающую мною при мысли о близкой разлукѣ.

-- Вы уѣзжаете?

Вопросъ вырвался одновременно у матери и дочери, но и самый внимательный слушатель не замѣтилъ бы въ немъ грустныхъ нотъ. Франческо взялъ Камиллу за руку.

-- Я ѣду, чтобы собрать новыя сокровища для моей прелести,-- сказалъ онъ, улыбаясь.-- Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ я возвращусь и тогда мы отпразднуемъ такую свадьбу, о которой будутъ долго говорить во Флоренціи.

Камилла чувствовала, что должна сказать что-нибудь; мать помогла ей.

-- Куда же вы ѣдете, синьоръ Франческо, если это не тайна?-- спросила она.-- Вы жестоки; посмотрите, какъ блѣдна и разстроена моя дочь.

Франческо привлекъ ближе къ себѣ невѣсту.

-- Время пройдетъ скорѣе, чѣмъ ты думаешь, милое дитя,-- утѣшалъ онъ.-- Если возможно будетъ, я вернусь раньше. А пока меня не будетъ, тебя будетъ навѣщать Джуліано, чтобы развлекать тебя, разговаривать съ тобой обо мнѣ.

Дѣвушка стояла около Франческо, обнимавшаго ее одною рукой; ея жгучій, страстный взглядъ устремился на Джуліано и тотъ отвернулъ лицо, избѣгая встрѣтиться съ глазами друга.

Несмотря на общія усилія казаться веселыми, вечеръ тянулся вяло и неоживленно. Франческо собрался, наконецъ, уходить: ему необходимо было еще уложиться. Неохотно выпустилъ онъ руку Камиллы, желавшей, повидимому, скорѣе окончить прощаніе.

-- Берегите ее, мать Жинерва,-- сказалъ онъ въ волненіи,-- и ты тоже, Джуліано, не оставляй ее.

-- Не безпокойтесь о ней, синьоръ Франческо; все будетъ такъ, какъ вы желаете,-- отвѣтила старуха своимъ непріятнымъ, рѣжущимъ ухо голосомъ.

Джуліано молчалъ.

XIX.

Лукреція Торнабуони сидѣла въ своей комнатѣ; рядомъ съ ней на скамеечкѣ помѣстилась ея внучка Лукреція, которой она читала вслухъ. Бабушка отдавала предпочтеніе этой дѣвочкѣ передъ остальными дѣтьми, также какъ она была любимицей отца, потому, можетъ быть, что мать не любила маленькой Лукреціи и они оба чувствовали, что должны возмѣстить ей недостатокъ нѣжности Кларисы.

Чтеніе кончилось; бабушка погладила золотистую головку и собралась отослать дѣвочку къ дѣтямъ, когда дверь отворилась и въ комнату вошелъ Джуліано. Донна Лукреція радостно улыбнулась.

-- Я мѣшаю вамъ, матушка? Простите,-- почтительно сказалъ Джуліано.

-- Ты никогда не мѣшаешь мнѣ,-- отвѣтила она, протягивая сыну для поцѣлуя еще красивую руку.-- Случилось что-нибудь особенное? Ты серьезнѣе обыкновеннаго.

Джуліано придвинулъ кресло и сѣлъ противъ матери.

-- Я прямо отъ Лоренцо, съ которымъ имѣлъ разговоръ, еще до сихъ поръ волнующій, меня.

-- Какой разговоръ?-- спросила донна Лукреція.-- Касался онъ дѣлъ или, что, слава Богу, такъ рѣдко съ вами бываетъ, разошелся ты въ мнѣніи съ братомъ?

-- Отчасти, матушка,-- съ улыбкой отвѣтилъ Джуліано.-- Прежде всего, мы толковали о планѣ сдѣлать меня кардиналомъ.

-- Этотъ планъ не существуетъ больше. Папа съ нѣкоторыхъ поръ не расположенъ къ намъ. Зачѣмъ же просить у него милости, совсѣмъ ненужной?

-- То же говоритъ и Лоренцо, и въ этомъ мы сходимся. Но я не понимаю, зачѣмъ я долженъ на зло папѣ немедленно жениться, чтобы показать ему, что мы не разсчитываемъ больше на исполненіе нашей просьбы?

-- Сказалъ тебѣ Лоренцо, кого онъ имѣетъ для тебя въ виду?-- спросила донна Лукреція.

-- Онъ назвалъ одну изъ дочерей Піомбини.

-- Вѣроятно, Марію; она прекрасная, добрая дѣвушка и мнѣ. очень нравится.

-- Весьма возможно, что она обладаетъ всѣми достоинствами; я никогда не обращалъ на нее вниманія.

-- Ты вообще не хочешь жениться?-- спокойно спросила мать.-- Если бы ты хотѣлъ, то теперь самое время.

-- Я предпочелъ бы самъ выбрать себѣ невѣсту.

-- У насъ изстари ведется, что родители выбираютъ для дѣтей, и большинство изъ насъ не жаловалось на это.

-- Я не нахожу, матушка, чтобы Лоренцо былъ особенно счастливъ оттого, что вы разлучили его съ Лукреціей Донати,-- немного раздраженно произнесъ Джуліано.

Вдова Пьетро бросила взглядъ на игравшую разноцвѣтными камнями въ углу комнаты внучку и отвѣтила, понизивъ голосъ:

-- Супружество твоего брата было омрачено сплетеніемъ неблагопріятныхъ обстоятельствъ. Этого не можетъ повториться съ тобой, если твое сердце свободно. Лоренцо и Клариса, съ Божьею помощью, еще полюбятъ другъ друга, я увѣрена въ этомъ. Если же Марія Піомбини не нравится тебѣ, я похлопочу, чтобы тебя не принуждали и дали время самому выбрать невѣсту.

-- Благодарю васъ, матушка!-- воскликнулъ обрадованный Джуліано.-- За это я вамъ первой объявлю, если найду ту, которую полюблю.

-- Мнѣ кажется, ты уже нашелъ ее, судя по тому, съ какимъ жаромъ ты защищаешься противъ брака по выбору родныхъ.

Джуліано покраснѣлъ.

-- Нѣтъ, о, нѣтъ!

Донна Лукреція была слишкомъ умна, чтобы приставать къ сыну, и съ ласковыми словами отпустила его. Джуліано казался ей взволнованнымъ, точно исполненнымъ новаго чувства, въ которомъ еще самъ себѣ не рѣшался признаться. Пусть совершится то, что судилъ ему Господь. Какъ въ теченіе всей его жизни она не видѣла отъ этого сына ничего, кромѣ радости, такъ и теперь она готова была съ распростертыми объятіями принять ту, которую онъ представить ей, какъ дочь.

-----

Осень въ этомъ году наступила ранѣе обыкновеннаго: пожелтѣлые листья осыпались съ деревьевъ, покрывая дорогу, когда Джуліано шелъ какъ-то вечеромъ къ Кафарелли. Первое время послѣ отъѣзда Франческо онъ часто навѣщалъ Камиллу, исполняя данное другу обѣщаніе, отчего же теперь ему такъ трудно бываетъ рѣшиться переступить порогъ, отчего колеблется онъ, достигнувъ улицы, ведущей къ дому вдовы?

Камилла уже ждала его; мать ушла къ сосѣдкѣ. Въ томъ состояніи, въ какомъ находился Джуліано, его не поражало, что онъ большею частью заставалъ дѣвушку одну.

-- Какъ поздно вы сегодня!-- сказала Камилла, очаровательно надувъ губки.

Джуліано сбросилъ плащъ и, приблизившись къ дѣвушкѣ, безмолвно поцѣловалъ ея руку.

-- Что это, вы разучились говорить съ тѣхъ поръ, какъ мы видѣлись въ послѣдній разъ?-- продолжала она.-- Правда, вы не часто удостоиваете меня своимъ посѣщеніемъ.

-- Я былъ пять дней тому назадъ, если не ошибаюсь, прекрасная Камилла,-- возразилъ онъ.-- Развѣ время показалось вамъ такъ долго?

-- Какъ можете вы спрашивать, зная, что я въ одиночествѣ провожу безконечно идущее время?

-- Которое отъ тоски по Франческо вамъ кажется еще длиннѣе и тоскливѣе...

-- Франческо...-- повторила Камилла точно про себя.-- Да, пожалуй, было бы лучше, еслибъ онъ вернулся.

-- Вы очень любите его, мнѣ кажется?-- холодно замѣтилъ Джуліано.

Камилла быстро обернулась.

-- Зачѣмъ вы спрашиваете?-- воскликнула она.-- Я должна любить его, потому что онъ первый и, можетъ быть, единственный, желающій на мнѣ жениться.

-- Нѣтъ, Камилла, такой прелестной дѣвушкѣ, какъ вы, нечего безпокоиться о женихахъ. Нашелся бы другой, который, можетъ быть, понравился бы вамъ больше Франческо.

-- Я рѣдко выхожу изъ дому. Какъ могла бы я познакомиться съ флорентійскими юношами?

-- Случай часто дѣлаетъ больше, чѣмъ наше собственное желаніе,-- возразилъ Джуліано.-- Случай помогъ бы вамъ найти предназначеннаго вамъ мужа.

Черные глаза Камиллы засверкали.

-- Почемъ вы знаете, можетъ быть, случай уже сдѣлалъ это, можетъ быть, я уже встрѣтила человѣка, образа котораго не могу забыть и который вытѣсняетъ изъ моей головы Франческо?

-- И кто же онъ? Онъ не знаетъ васъ?

-- Онъ явился слишкомъ поздно, когда я уже была невѣстой Пацци.

Оба замолчали; они чувствовали, что каждое дальнѣйшее слово, должно быть признаніемъ. Камилла достала кувшинъ съ виномъ и наполнила кубокъ Франческо.

-- Благодарю васъ, Камилла,-- произнесъ Джуліано въ волненіи.-- Я не могу сегодня оставаться у васъ долѣе.

-- Вы не хотите выпить даже, если я подамъ вамъ?-- спросила она съ улыбкой, поднося кубокъ къ губамъ.

Джуліано взялъ его изъ рукъ Камиллы, быстро выпилъ и съ рѣшительнымъ жестомъ поставилъ на столъ.

-- Камилла,-- началъ онъ глухимъ голосомъ,-- мы должны объясниться, хотя каждое слово, сказанное мною, будетъ измѣной моему самому дорогому другу. Франческо не хорошо поступилъ, приведя меня сюда, и чтобы теперь, при видѣ вашей красоты, но отплатить неблагодарностью за его довѣріе, мнѣ остается только одно: бѣжать отъ васъ, чтобы никогда болѣе не видѣть васъ.

Камилла опустила глаза.

-- Зачѣмъ бѣжать, Джуліано,-- сказала она чуть слышно,-- когда вы знаете, что я... люблю васъ?

-- Камилла!

Онъ хотѣлъ броситься къ дѣвушкѣ, но вдругъ передъ нимъ предсталъ образъ Франческо, его друга съ дѣтскихъ лѣтъ; голосъ совѣсти и чести еще разъ поднялся противъ овладѣвшей имъ страсти.

-- Вы невѣста Франческо,-- воскликнулъ онъ,-- вы сами сказали это сейчасъ! Мы должны разстаться немедленно и навсегда, если я хочу быть правымъ передъ нимъ и передъ вами.

Джуліано схватилъ плащъ и, не прощаясь, направился изъ комнаты. Камилла бросилась за нимъ и обняла его обѣими руками.

-- Джуліано,-- воскликнула она,-- сдѣлай меня твоею рабой, послѣднею служанкой, только позволь тебя любить! Убей лучше, но не оставляй!...

Мысли Джуліано помутились, голосъ долга, чести умолкъ; молодой человѣкъ слышалъ только чарующіе звуки любви, и они были достаточно сильны, чтобы заглушить въ немъ всѣ остальныя чувства.

Когда нѣкоторое время спустя Джуліано покидалъ домъ Камиллы, мысль о разлукѣ исчезла навсегда.

-----

Жинерва Кафарелли съ радостью выслушала подробности объясненія, бывшаго въ ей отсутствіе, но планъ, сложившійся въ ея хитромъ мозгу еще при первомъ посѣщеніи Джуліано, былъ только на половину исполненъ; если ея красавица дочь не будетъ женою Пацци, то въ ея намѣреніе вовсе не входило сдѣлать ее любовницей Медичи. Джуліано возвратился на слѣдующій день, но, вмѣсто дочери, его приняла мать Камиллы. Жинерва постаралась придать лицу особенно торжественный видъ, очень не идущій въ его всегда подобострастному выраженію. Никогда прежде мать любимой дѣвушки не казалась ему такою отвратительной.

-- Вы надѣялись застать мою дочь, благородный синьоръ,-- начала Жинерва,-- къ сожалѣнію, я должна разочаровать васъ. Я послала Камиллу къ вечернѣ; вы, вѣроятно, понимаете, почему я удалила ее на этотъ разъ.

-- Нѣтъ, я этого совсѣмъ не понимаю,-- отвѣтилъ Джуліано, немного раздражаясь.-- Прежде вы не боялись по цѣлымъ вечерамъ оставлять ее со мной вдвоемъ.

Старуха возвела глаза въ потолку.

-- Еслибъ я предвидѣла то, что узнала вчера послѣ вашего ухода, я никогда бы не допустила этого. Я васъ считала однимъ изъ благороднѣйшихъ рыцарей Флоренціи, вѣрнымъ другомъ несчастнаго Франческо, въ отсутствіи котораго вы соблазняете его невѣсту.

По лицу Джуліано разлился гнѣвный румянецъ.

-- Вы плохо выбираете ваши выраженія,-- раздраженно произнесъ онъ.-- Я не скрываю того, что люблю вашу дочь, но мнѣ никогда не придетъ въ голову приблизиться къ ней съ нечестными намѣреніями.

Жинерва пожала плечами.

-- Каковы же ваши намѣренія, синьоръ? Вѣдь, вамъ извѣстно, что рука Камиллы отдана.

Этого вопроса еще самъ Джуліано не задавалъ себѣ, а потому затруднился отвѣтить.

-- Я предполагалъ, что мое вчерашнее посѣщеніе будетъ послѣднимъ,-- уклончиво отвѣтилъ онъ.-- Камилла призналась мнѣ во взаимной любви, я не могъ устоять передъ ея мольбами не покидать ее.

-- Но поймите, синьоръ Джуліано, что такимъ образомъ вы лишаете мою дочь блестящей доли, которую доставилъ бы ей бракъ съ Пацци. Мы бѣдные люди, синьоръ, но честные. Я не рѣшусь дать въ жены синьору Франческо, котораго уважаю и люблю, какъ собственнаго сына, дѣвушку, сердце которой принадлежитъ другому, вамъ. Вы же позабавитесь моею дочерью, какъ игрушкой, и потомъ бросите, когда надоѣстъ. Тогда она будетъ вдвойнѣ несчастна, потому что втораго жениха она уже не найдетъ.

-- Вы слишкомъ мрачно смотрите,-- возразилъ Джуліано.-- Я горячо и искренно люблю Камиллу, но если бы я даже хотѣлъ жениться на ней, я отказался бы, боясь причинить горе Франческо.

Жянервѣ трудно было подавить торжествующее сіяніе лица,-- наконецъ-то Джуліано сталъ на ту точку, которой она желала.

-- Вы такъ любите Камиллу, что женились бы на ней, если бы не было Франческо?-- спросила она.

-- Даю вамъ честное слово, что мое самое горячее желаніе назвать Камиллу моею женой. Дружба съ Франческо препятствуетъ послѣдовать влеченію сердца.

-- Мнѣ тоже Франческо дорогъ,-- сказала старуха, въ эту минуту съ удовольствіемъ подписавшая бы его смертный приговоръ, чтобы только освободиться отъ него.-- Но счастье моей единственной дочери тревожитъ меня больше его судьбы. Да, она любить васъ, бѣдная Камилла, она со слезами призналась мнѣ въ этомъ, она умретъ, если ей придется отказаться отъ васъ. Что же дѣлать мнѣ, несчастной матери, какъ не отдать ее вамъ, рискуя опасностью, что Франческо отомстить мнѣ?

Старуха начала тереть концомъ фартука глаза, изъ которыхъ, несмотря на всѣ старанія, она не могла выжать ни одной слезы. Джуліано не замѣчалъ ея стараній; онъ задумчиво смотрѣлъ внизъ.

-- Я долженъ признаться во всемъ Франческо и предоставить рѣшеніе его великодушію,-- произнесъ онъ послѣ паузы.

Жинерва незамѣтно вздрогнула; это совершенно не входило въ ея планы.

-- Свѣтлѣйшій князь,-- заискивающе начала она,-- если вы хотите послушаться совѣта простой женщины, желающей вамъ добра, то отложите на время объясненіе, которое можетъ принести вамъ только вредъ. Синьоръ Франческо теперь далеко, въ Римѣ, гдѣ много красивыхъ дѣвушекъ. Можетъ быть, святые помогутъ ему встрѣтить другую дѣвушку, ради которой онъ забудетъ мою дочь. Скажите ему лучше тогда, когда уже ничего измѣнить нельзя будетъ и онъ возвратится сюда. Онъ легче покорится неизбѣжному.

Джуліано не могъ подавить въ себѣ мучительнаго сознанія вины, думая объ отсутствующемъ другѣ, тѣмъ не менѣе, онъ признавалъ справедливость ея мнѣнія. Вѣдь, рѣшеніе зависитъ отъ выбора дѣвушки, предпочитающей его другу; развѣ Франческо будетъ настаивать на бракѣ съ Камиллой, узнавъ, что она отдала сердце другому?

-- Я почти убѣжденъ, что Франческо откажется,-- замѣтилъ онъ.-- Но если мы побѣдимъ его, мать Жинерва, то еще остается моя семья, съ которой мнѣ придется начать трудную борьбу, такъ какъ у нея на мой счетъ совершенно другіе планы.

-- Если вы имѣете честныя намѣренія относительно моей дочери, то васъ не можетъ смутить недовольство родныхъ,-- спокойно отвѣтила Жинерва.-- Я же повторяю вамъ, что не принесу въ жертву прихоти мою дочь, что скорѣе заставила бы ее выдти замужъ за Франческо, если бы могла предвидѣть, что вы хотите только лишить ее добраго имени и спокойствія.

Джуліано нетерпѣливо оборвалъ складку своей бархатной одежды.

-- Немыслимо сейчасъ же объявить Камиллу открыто моею невѣстой. Мнѣ помѣшаютъ на ней жениться и ей самой придется плохо, когда я не въ состояніи буду защитить ее.

-- Я, также какъ и моя дочь отказываемся отъ внѣшняго блеска и роскоши,-- не за нихъ полюбила васъ Камилла. Мы хотимъ остаться честными, а это возможно только, если вы откажетесь отъ Камиллы или если рѣшитесь законно жениться на ней.

Старуха не могла не замѣтить, что желанное согласіе на смѣлое требованіе было не легко ему; ясно было, что Джуліано не скрывалъ отъ себя послѣдствій подобнаго шага.

Какъ было условлено между ними, дочь возвратилась отъ вечерни. Жинерва торжествовала въ душѣ, что устранила первое препятствіе -- измѣну другу.

Камилла была въ этотъ день красивѣе, чѣмъ когда-либо; тихая грусть, которую она напустила на себя, придавала ея цвѣтущему лицу особенную прелесть. Какъ задумчиво и уныло смотрѣли ея черные глаза, какъ томно опускались шелковистыя рѣсницы на розовыя щеки, даже прелестный ротъ, охотно смѣявшійся, чтобы показать рядъ безукоризненныхъ жемчужныхъ зубовъ, былъ крѣпко сжатъ.

Жинерва разочла вѣрно.-- кровь Джуліано закипѣла сильнѣе, когда онъ увидѣлъ очаровательную дѣвушку. Нѣтъ, нѣтъ, изъ-за нея стоитъ принести жертву, выдержать борьбу, которая разразится надъ его головой. Камилла вошла съ робкимъ поклономъ и не замѣтила протянутой руки Джуліано. Она была достойной ученицей своей матери.

-- Гдѣ была ты такъ долго, дитя мое?-- спросила старуха.

-- Я ходила въ церковь, матушка, молиться,-- отвѣтила Камилла съ опущенными глазами.

-- Ты хорошо сдѣлала. Что остается тебѣ, какъ не молиться Пресвятой Дѣвѣ, чтобы она помогла тебѣ побороть глупую любовь, изъ которой не выйдетъ для тебя ничего хорошаго?

-- О, матушка, не упрекайте его!-- смиренно произнесла она.-- Браните меня одну за то, что я не умѣла лучше владѣть собой.

-- Такъ постарайся научиться теперь,-- сказала мать.-- Не разсчитывай на мою жалость, пойми, что намъ грозитъ позоръ.

Положеніе Джуліано между двумя столь глубоко оскорбленными, повидимому, женщинами сдѣлалось невыносимо.

-- Оставьте меня одного съ вашею дочерью, Жинерва,-- коротко приказалъ онъ.-- Я съ ней скорѣе и лучше столкуюсь, чѣмъ съ вами.

Старуха колебалась. Джуліано гнѣвно топнулъ ногой.

-- Если вы такъ мало вѣрите моей рыцарской чести, что боитесь оставить со мной на четверть часа вашу дочь, то вы не можете желать имѣть зятемъ человѣка, о которомъ такого низкаго мнѣнія, и нога моя не переступитъ больше вашего порога.

Жинерва поняла, что повредитъ исполненію своего страстнаго желанія, если понапрасну раздражить Джуліано. Она неслышно удалилась изъ комнаты и, остановившись за дверью, приложила ухо къ скважинѣ, чтобы не пропустить ничего, что произойдетъ въ комнатѣ.

Какъ только старуха скрылась, Джуліано подошелъ къ Камиллѣ и, взявъ ее за руку, посадилъ около себя на деревянную скамейку.

-- Камилла, -- началъ онъ, подъ впечатлѣніемъ только что происшедшей сцены немного сдержаннѣе, чѣмъ обыкновенно говорилъ съ ней,-- твоя мать не одобряетъ, и вполнѣ неосновательно, отношеніямъ которыя мы стали другъ къ другу, и желаетъ, чтобы я придалъ имъ форму, соотвѣтствующую требованію, которое честная дѣвушка можетъ поставить человѣку, желающему обладать ею. Можетъ быть, ты лучше ея поймешь, какія препятствія я долженъ побороть для этого, какія жертвы принести, чтобы завоевать тебя. Мысли о Франческо, у котораго я отнимаю тебя, воспоминанія о моихъ родныхъ терзаютъ меня. Я знаю, что поступлю нечестно относительно перваго, противъ воли вторыхъ, если послушаюсь голоса сердца, и, все-таки, я чувствую, что не въ силахъ разстаться съ тобой теперь.

Камилла все еще не поднимала глазъ. Сложивъ на колѣняхъ руки, она представляла изъ себя картину безмолвной покорности.

-- Вы не должны дѣлать ничего, что можетъ повредить вамъ,-- отвѣтила она.-- Я отказываюсь отъ васъ навсегда, и если не могу стать женою Франческо, послѣ того какъ полюбила васъ, то Пресвятая Дѣва покажетъ, можетъ быть, мнѣ путь, который избавитъ меня отъ этого горя.

Подслушивающей у дверей старухѣ сдѣлалось страшно; вѣдь, не серьезно же думаетъ глупая дѣвушка то, что говоритъ? Отказаться отъ Медичи и пропустить перваго по богатству жениха? Какое безуміе! Затаивъ дыханіе, она прислушалась къ отвѣту Джуліано.

-- Когда ты призналась мнѣ въ любви,-- говорилъ онъ,-- ты просила сдѣлать тебя хоть рабой, только не оставлять тебя. Тогда ты была смѣлѣе и готова была на жертвы, теперь же я вижу тебя въ горѣ и смущеніи. Если ты меня любишь, какъ я думалъ и какъ желаю, то тебѣ должно быть достаточно, если ты будешь моей женой тайно и терпѣливо будешь ждать времени, когда мнѣ возможно будетъ открыто передъ всѣми людьми признать тебя супругой.

Камилла съ неподражаемою граціей соскользнула со скамейки къ его нотамъ.

-- Я буду терпѣливо ждать, какъ вы приказываете, только бы быть вашей,-- отвѣтила она.

Глаза Джуліано загорѣлись; въ его головѣ быстро созрѣлъ планъ, легче всего приводящій его къ цѣли, не подвергая тотчасъ же всѣмъ непріятностямъ и затрудненіемъ, которыя возбудитъ этотъ бракъ. Онъ наклонился къ дѣвушкѣ и поцѣловалъ ее.

-- Будь готова черезъ три дня, самое позднее, покинуть этотъ домъ; я найду знакомаго священника, который насъ обвѣнчаетъ тайно, а также убѣжище, гдѣ я скрою мое дорогое сокровище.

Жинерва не могла долѣе выдержать у дверей. Загремѣвъ кухонною посудой, она отворила дверь, когда разсчитала, что они достаточно предупреждены.

-- Простите, благородный синьоръ, что я являюсь безъ зова и прерываю вашу бесѣду съ моею несчастною дочерью. Но я думаю, что ей слишкомъ тяжела будетъ разлука съ вами, если вы будете такъ долго медлить.

Джуліано поднялся и крѣпко сжалъ руку Камиллы.

-- Мы не разлучаемся, мать Жинерва,-- весело сказалъ онъ,-- по крайней мѣрѣ, не надолго. Если Камилла согласна сдѣлаться моею женой, не нося оффиціально моего имени и не желая занять пока то мѣсто, которое подобаетъ ей, какъ моей супругѣ, то черезъ нѣсколько дней мы будемъ обвѣнчаны.

Тайный бракъ! Не этого желали алчность и тщеславіе Жинервы, но для начала довольно! Если она выскажетъ теперь недовольство, то этимъ возбудитъ гнѣвъ Джуліано, который не женится, пожалуй, на Камиллѣ. Она поднесла фартукъ къ глазамъ и начала громко рыдать.

-- Ахъ, какое счастье я переживаю!-- говорила она, всхлипывая.-- О, синьоръ Джуліано, какъ благодарить васъ за то, что вы такъ благородно, такъ великодушно поступаете съ нами, бѣдными людьми?

Камиллу, дѣйствительно счастливую въ эту минуту, близкую въ исполненію ея желаній, возмутило комедіанство матери.

-- Успокойтесь, матушка, теперь не о чемъ плакать. Посовѣтуйте лучше мнѣ и Джуліано, какъ удобнѣе намъ уйти изъ дому, не привлекая вниманія сосѣдей.

Жинерва опустила фартукъ,-- просьба Камиллы дала ея мыслямъ другое направленіе; ничего не было для нея пріятнѣе, какъ придумывать способъ обмануть другихъ.

-- Окружающіе насъ люди любопытны,-- обратилась она къ Джуліано.-- Отъ нихъ ничего не укроется. Поэтому лучше всего будетъ, если я разскажу сосѣдямъ, что мы уѣзжаемъ къ роднымъ въ Болонью или другой городъ. Когда мы не будемъ на глазахъ, насъ скорѣе забудутъ, и не смогутъ ничего сообщить синьору Франческо, когда онъ будетъ спрашивать.

Франческо... Имя его прозвучало диссонансомъ среди плановъ о будущемъ. Джуліано сжалъ губы; онъ смотрѣлъ на невѣсту, ища въ ея взглядѣ силы исполнить то, что такъ унижало его передъ судомъ собственной совѣсти. Душевное спокойстіе Камиллы не смутилось, повидимому, при воспоминаніи объ обманутомъ женихѣ.

-- Я предлагаю другое!-- весело воскликнула она.-- Разскажите всѣмъ, что я умерла, и никому, даже Франческо, не придетъ въ голову искать меня.

-- Камилла, дорогое дитя, какое кощунство!-- замѣтилъ Джуліано.-- Не навлекай бѣды на твою голову, шутя подобными вещами.

-- Э, я и не думаю о смерти! Я предложила потому, что это единственный способъ избѣжать преслѣдованій.

-- Синьоръ Джуліано,-- замѣтила Жинерва,-- совѣтъ Камиллы не такъ плохъ. Да сохранятъ ее святые, но я тоже думаю, что такимъ образомъ мы преградимъ путь любопытству и поискамъ.

Джуліано ничего не отвѣтилъ. Мысль выдать Камиллу за мертвую, чтобы она могла принадлежать ему, показалась ему отвратительной. Въ немъ на минуту мелькнуло сознаніе, какъ мало соотвѣтствуютъ его взгляды и чувства понятіямъ этихъ женщинъ, какая пропасть раздѣляетъ ихъ. Но онъ зашелъ слишкомъ далеко, чтобы отступать теперь. Съ тяжелымъ чувствомъ слушалъ онъ совѣщанія матери и дочери, не рѣшаясь принять въ нихъ участіе. Онъ удалитъ Камиллу отъ вліянія матери, она молода, способна, и изъ любви къ нему отвыкнетъ отъ странностей и привычекъ, составленныхъ подъ вліяніемъ окружающей ее среды.

Камилла замѣтила, наконецъ, его недовольство и, ласкаясь, приблизилась къ нему.

-- Вы сердитесь, дорогой синьоръ? Что вызываетъ ваше недовольство?

Джуліано постарался овладѣть собой.

-- Изъ моей головы не выходить несправедливость, которую я совершаю относительно друга,-- возразилъ онъ.-- Камилла, вмѣсто того, чтобы прибѣгать къ придуманной тобою комедіи, лучше во всемъ признаться Франческо.

-- Никогда!-- воскликнули обѣ женщины въ одинъ голосъ.

Обѣ испугались, что друзья станутъ великодушно уступать другъ другу, и юный Медичи можетъ ускользнуть.

Джуліано изумленно взлянулъ на Камиллу.

-- Почему нѣтъ?-- спросилъ онъ.-- Долгъ чести велитъ такъ поступить.

Дѣвушка прильнула къ нему.

-- Вѣдь, только моя любовь къ вамъ мѣшаетъ мнѣ рѣшиться на что-либо, грозящее мнѣ опасностью потерять васъ,-- прошептала она.-- А когда я умру для всего свѣта, этого не случится, потому что я, жертвуя всѣмъ, буду жить для васъ одного. Такъ не препятствуйте тому, что вы называете комедіей. Я охотно похороню свою молодость въ четырехъ стѣнахъ, если ваше присутствіе будетъ хоть изрѣдка нарушать мое одиночество.

Джуліано тронули ея слова, доказывавшія ему глубину и искренность ея любви; онъ погладилъ ея пышные черные волосы.

-- Одиночество продолжится, я надѣюсь, не долго, и ты не навсегда скроешь твою молодость и красоту. Я довѣрюсь матери; ея опытность и доброта найдутъ средство устранить затрудненія, въ которыя поставила меня наша любовь.

-- Но она возстанетъ противъ вашей женитьбы?-- робко замѣтила Камилла.

-- Моя мать убѣдится, что я нашелъ въ тебѣ счастье моей жизни, и полюбитъ тебя, когда узнаетъ.

Камилла опустила голову; она чувствовала, что не выдержитъ проницательнаго взгляда благородной, умной женщины. Охваченная безпокойствомъ, она обвила руками шею жениха.

-- Вы сдержите слово? Правда, вы не обманете?-- спрашивала она.

Джуліано опять не могъ подавить легкаго недовольства, когда отвѣчалъ:

-- Неужели ты такъ сомнѣваешься въ честности того, кого, говоришь, любишь такъ, что готова пожертвовать всѣмъ?

-- Это не сомнѣніе въ вашей вѣрности, синьоръ Джуліано,-- вступилась мать.-- Счастье моей дочери такъ велико, что она еще не можетъ повѣрить, чтобы это было дѣйствительностью.

Камилла поняла, что сдѣлала новый промахъ; однако, ей скоро удалось ласками прогнать облако съ лица Джуліано.

XX.

Внѣшнія обстоятельства точно хотѣли ухудшить судьбу, предстоявшую Джуліано вслѣдствіе союза, подготовленнаго страстью и юношескимъ легкомысліемъ, съ одной стороны, хитростью и разсчетомъ -- съ другой.

Лоренцо не имѣлъ времени заниматься семейными дѣлами; мысль о кардинальствѣ была отложена, и о женитьбѣ Джуліано на дочери Піомбини тоже не поднималось больше рѣчи. Внѣшнія осложненія занимали правителя республики и вынуждали обращать вниманіе и силы на другіе предметы. Герцогъ Милана, Галеаццо Марія Сфорца, былъ убитъ въ церкви св. Стефана тремя дворянами въ присутствіи многочисленной толпы, и хотя большинство подданныхъ считало его смерть избавленіемъ отъ тяжелаго гнета, тѣмъ не менѣе, для его союзниковъ она была чувствительною утратой. Галеаццо былъ обязанъ Медичи за различныя оказанныя ему услуги; общіе интересы еще крѣпче привязывали его къ республикѣ и ея правителямъ. Ближайшею заботой Лоренцо было возобновленіе союза съ Миланомъ въ той же мѣрѣ, какъ было это при покойномъ герцогѣ.

Въ Миланѣ, между тѣмъ, дѣла находились въ страшномъ безпорядкѣ. Овдовѣвшая герцогиня старалась всѣми имѣвшимися у нея силами ума и власти удержать правленіе за своимъ несовершеннолѣтнимъ сыномъ; но положеніе ея было тяжелое и опасное вслѣдствіе интригъ зятя Людовика, названнаго il Moro, желавшаго завладѣть престоломъ, что впослѣдствіи и удалось ему.

Тотчасъ же послѣ убійства герцога, Лоренцо предложилъ свою помощь вдовѣ Сфорца и обѣщалъ ей защиту во всѣхъ ея будущихъ предпріятіяхъ, хотя онъ зналъ, что. Людовикъ -- энергичный и коварный противникъ и что со смертью Галеаццо онъ лишается опоры, которую имѣлъ въ союзѣ съ герцогствомъ противъ собственныхъ враговъ.

Томасо Содерини, разумнымъ совѣтамъ котораго Лоренцо часто слѣдовалъ, было поручено устройство дѣлъ въ Миланѣ. Съ концу года онъ возвратился во Флоренцію сообщить юному повелителю о результатахъ своего посольства. Въ то же время, Лоренцо призвалъ своего римскаго посланника, Донато Ачіажуоли, чтобы узнать отъ него о положеніи тамошнихъ дѣлъ.

-- Благодарю васъ, благородные синьоры,-- началъ Лоренцо, когда оба явились къ нему въ первый разъ,-- за вашу вѣрность, самоотверженность и благоразуміе, съ которыми вы соблюдали интересы нашего государства при иностранныхъ дворахъ. Заключенные нами договоры должны быть порукою, что какъ тамъ, такъ и здѣсь исполняется обѣщаніе оказывать намъ помощь въ случаѣ враждебнаго нападенія и содѣйствовать мирнымъ стремленіямъ, которыми мы хотимъ возвысить благосостояніе нашего народа. Но до меня дошли свѣдѣнія, что, вопреки письменнымъ договорамъ, намъ измѣняютъ въ прежней дружбѣ и потому мы должны быть на-сторожѣ противъ тайныхъ и явныхъ враговъ. Благородный Донато, скажите прежде, какъ относятся къ намъ при папскомъ дворѣ?

Посланникъ низко поклонился.

-- Ваша свѣтлость получили шифрованныя письма, недавно посланныя мною,-- возразилъ онъ.-- Святой папа недоволенъ тѣмъ, что вы продолжаете защищать Николо Вителли, что вы не только помогаете ему, но и приняли его въ свое государство и избавили отъ преслѣдованія.

-- Упрекъ лишенъ всякаго основанія,-- отвѣтилъ Лоренцо.-- Я не сдѣлалъ ничего несовмѣстнаго съ свободой и честью республики. Николо Вителли поселился недалеко отъ Пизы; онъ лишенъ всякихъ средствъ вернуть Чита де-Кастелло, которую вынужденъ былъ послѣ долгаго сопротивленія уступить папскимъ войскамъ. Вителли никогда не возсталъ бы противъ Сикста IV, если бы онъ и всѣ граждане не боялись, что папа назначитъ и туда намѣстникомъ одного изъ своихъ племянниковъ, которымъ онъ старается доставлять всевозможныя выгоды. Вы, кажется, писали мнѣ, Томасо Содерини, что начались вновь переговоры относительно Имолы?

-- Они уже кончены, ваша свѣтлость. Покупку скрывали, пока было возможно, но съ тѣхъ поръ, какъ папа пожаловалъ городъ со всѣми общинами своему племяннику Жироламо Ріаріо, она не могла оставаться тайной.

-- Это уже слишкомъ!-- воскликнулъ Лоренцо.-- Какъ долго отказывали мнѣ въ покупкѣ и даже неаполитанскій король не желалъ расширенія нашихъ владѣній. Насъ, значитъ, перехитрили, несмотря на всѣ мѣры предосторожности, и съумѣли достать средства такъ, что мы этого не знали. Я удивляюсь, какъ могъ купить Сикстъ: касса его была пуста, о чемъ постаралась его безчисленная свита, и я приказалъ передать банкамъ, зависящимъ отъ нашихъ, чтобы они не выдавали необходимой ему суммы.

-- Другой, кого вы и не подозрѣваете, государь, осмѣлился ссудить требуемую сумму,-- сказалъ Донато Ачіажуоли.-- Я слышалъ въ Римѣ, что съ помощью Франческо Пацци папѣ удалось внести сорокъ тысячъ дукатовъ,-- цѣну, назначенную ему въ Миланѣ.

-- Измѣнникъ!-- воскликнулъ Лоренцо.-- Я передамъ ему черезъ Джуліано, что не желаю, чтобы онъ оказывалъ подобныя услуги въ ущербъ своему отечеству.

-- Милость, въ которую онъ попалъ за это у папы, ослѣпила его,-- замѣтилъ посланникъ.-- Пацци давно считаютъ себя обиженными; они хотятъ этимъ путемъ возмѣстить то, что потеряли...

-- Я помню,-- сказалъ Лоренцо,-- что Джіованни сердится на меня за то, что я отдалъ не ему наслѣдство, оставшееся послѣ Карло Борромео. Они и безъ того достаточно богаты и это не оправдываетъ Франческо. Я передалъ ему основанія, почему не желаю, чтобы Сикстъ пріобрѣталъ владѣнія въ Романьѣ и сажалъ своего племянника такъ близко отъ меня. Я немедленно приглашу Франческо Пацци на совѣть синьоріи, чтобъ онъ оправдалъ свой поступокъ. Что слышали вы, Томасо, о Федериго Монтефельтро, новомъ герцогѣ Урбано?

-- Онъ перешелъ на службу къ папѣ, что и доказалъ въ борьбѣ съ Николо Вителли. Неаполитанскій король тоже старался привлечь его на свою сторону, но Монтефельтро предпочелъ, вмѣсто всѣхъ остальныхъ союзовъ, примкнуть къ Сиксту IV. Онъ объявилъ, что обнажитъ мечъ только за своего святаго покровителя.

-- Какъ ему угодно,-- замѣтилъ Лоренцо.-- Мы обойдемся и безъ его помощи, хотя мнѣ грустно лишаться его многоиспытанной дружбы.

-- Святой отецъ недоволенъ еще тѣмъ, что ваша свѣтлость три года не дозволяете назначенному имъ архіепископу, Франческо Сальвіати, вступить въ его епархію. Сальвіати тоже очень сердится.

-- Онъ съ прошлаго года архіепископомъ въ Пизѣ. На что же онъ можетъ жаловаться? Священнослужитель, едва прошедшій низшія степени посвященія, не годится въ первые епископы Тосканы. Сколько времени заставлялъ меня папа ждать исполненія моей просьбы, пока я не отказался, наконецъ, отъ своего желанія! Если намъ нечего ждать отъ Рима, то пусть тамъ убѣдятся, по крайней мѣрѣ, что мы идемъ своею дорогой и не боимся ихъ гнѣва.

Совѣтники юнаго правителя республики не рѣшились возражать; они не могли не сознаться въ душѣ, что Лоренцо сдѣлалъ многое, чѣмъ вполнѣ основательно вызвалъ недовольство своего бывшаго благодѣтеля, Сикста IV, но они знали также, что Лоренцо слѣдуетъ ихъ совѣтамъ, ихъ отговариваніямъ только до извѣстной степени, что послѣднее рѣшеніе онъ оставляетъ себѣ и рѣдко или никогда не отступаетъ отъ разъ принятаго рѣшенія.

Счастіе до сихъ поръ неизмѣнно благопріятствовало Лоренцо, все удавалось ему; поэтому опытные мужи не придавали большаго значенія возроставшему разладу между Лоренцо и папой. Пока еще не было основаній безпокоиться о благѣ государства, а если, дѣйствительно произойдетъ вражда съ Римомъ, то они полагались на блестящій политическій талантъ своего повелителя, который съумѣетъ устранить это несогласіе, также какъ и всѣ предъидущія, грозившія безопасности и спокойствію республики.

-----

Желанія Камиллы и ея матери исполнились: Камилла нѣсколько мѣсяцевъ уже была законною супругой Джуліано Медичи и жила въ роскошномъ домѣ недалеко отъ дворца. Джуліано употребилъ всѣ старанія, чтобы уютнѣе обставить уединенное гнѣздышко для молодой жены, которой онъ отдавалъ все свободное время. Однако, молодой женщинѣ приходилось много часовъ проводить одной въ роскошно убранныхъ комнатахъ и время начало казаться ей невыносимо долгимъ. Она не привыкла заниматься, если нужда не заставляла ее работать. Изящныя бездѣлушки, наполнявшія комнаты, скоро надоѣли ей, произведенія искусства, которыя Джуліано нерѣдко приносилъ ей, не занимали ее, потому что она ничего не понимала въ нихъ; выходить она могла только поздно вечеромъ съ густымъ вуалемъ на лицѣ.

Камиллѣ пришлось расплачиваться за легкомысленное обѣщаніе выдать себя за умершую. Она не ожидала, что ей такъ тяжело будетъ отказаться отъ свѣта, и раскаивалась въ душѣ, зачѣмъ это сдѣлала. Прежняя бѣдная жизнь представилась ей вдругъ въ лучшихъ краскахъ, чѣмъ она видѣла ее прежде. Веселѣе было работать въ полѣ и саду, болтать съ сосѣдками у колодца или стоять по вечерамъ у дверей и вязать платки для богатыхъ мѣщанокъ, чѣмъ изо дня въ день сидѣть въ золоченыхъ стѣнахъ и слѣдить, какъ медленно тянется время, пока не придетъ, наконецъ, Джуліано. Вначалѣ ей нравилось, что не надо работать, теперь же надоѣло бездѣлье, наскучило наряжаться въ богатыя одежды, на которыя некому было любоваться, кромѣ ея юнаго супруга. Она по-своему любила Джуліано, но онъ былъ средствомъ для достиженія цѣли, онъ былъ надеждой жизни, полной блеска и удовлетвореннаго тщеславія.

Да, если бы онъ еще всегда былъ съ ней! Но въ его положеніи, при его обязанностяхъ, это невозможно было, и хотя онъ часто повторялъ ей, что необходимо нѣкоторое ограниченіе его посѣщеній для сохраненія тайны, она, однако, упорно настаивала, что онъ можетъ больше посвящать ей времени, если захочетъ.

Уединеніе, въ которомъ жила Камилла, дѣлалось ей тѣмъ невыносимѣе, чѣмъ менѣе она предвидѣла скорый конецъ ему. Ее раздражало, что Джуліано не находитъ возможности объявить открыто ихъ бракъ, и, вопреки совѣтамъ матери, не могла удержаться, чтобы время отъ времени не напоминать объ этомъ мужу.

-- Ты обѣщалъ мнѣ, что недолго придется жить въ заключеніи,-- говорила она какъ-то, когда Джуліано пришелъ къ ней послѣ обѣда.-- Мы три мѣсяца женаты, а я такая же узница, какъ въ первый день.

-- Три мѣсяца не такой долгій срокъ, Камилла, чтобы тебѣ могла надоѣсть жизнь, которую ты ведешь,-- отвѣтилъ Джуліано.-- Я еще не нашелъ удобнаго случая сообщить моимъ о нашемъ бракѣ. Ты хорошо знаешь, что это вызоветъ всеобщее негодованіе, а Лоренцо такъ занятъ государственными дѣлами, что я не могу его отвлекать.

-- Какое тебѣ дѣло до брата? Ты достаточно великъ, чтобы дѣйствовать самостоятельно, и не нуждаешься даже въ его одобреніи.

-- Лоренцо -- глава нашего дома, также какъ и правитель республики. Ни я и никто изъ нашей семьи не смѣетъ въ рѣшительныхъ случаяхъ дѣйствовать безъ его разрѣшенія.

Камилла откинула назадъ роскошные волосы.

-- А пока твоему брату не угодно будетъ придти въ милостивое настроеніе, чтобы спокойно выслушать твое признаніе, я должна сидѣть въ этой клѣткѣ?

-- Ты сама объявила, что готова отказаться отъ всего міра, чтобы принадлежать мнѣ.

-- О, это было тогда!-- воскликнула Камилла.-- Я не знала, что это такъ выйдетъ.

-- То-есть ты не знала, что такъ мало любишь меня,-- замѣтилъ Джуліано съ горечью.

Камилла не нашла нужнымъ опровергнуть его слова. Она подошла къ окну, занавѣшенному отъ взоровъ прохожихъ прозрачною тканью.

-- Вчера я видѣла твою и мою невѣстку, когда она проходила мимо съ дамами и кавалерами,-- сказала она.-- Они шутили между собою и были веселы. Я думала, что тоже принадлежу къ нимъ, имѣю право идти съ ними и позволять ихъ придворнымъ кавалерамъ восхищаться собою.

-- Камилла!...-- сердито воскликнулъ Джуліано.

-- Что ты сердишься?-- невозмутимо продолжала жена.-- Зеркало каждый день говорить мнѣ, что я красивѣе твоей холодной, гордой Кларисы и твоихъ сестеръ. Съ ними была дѣвушка съ темными волосами и большими задумчивыми глазами, которая мнѣ очень понравилась. Мать, стоявшая со мною у окна, сказала, что это Пацци, кузина Франческо. Ты, навѣрное, знаешь ее?

-- Я знаю и глубоко уважаю ее. И если тебѣ нравится ея внѣшность, то ты могла бы взять въ примѣръ и другія ея качества, въ особенности самоотверженность и вѣрность, съ которою Валерія хранитъ свои чувства въ любимому человѣку, хотя знаетъ, что никогда не будетъ его женою.

Камилла презрительно сжала губы.

-- Да, ваши знатныя дамы! Онѣ во всѣхъ отношеніяхъ лучше и благороднѣе насъ, простыхъ дѣвушекъ.

-- Я предпочелъ тебя всѣмъ знатнѣйшимъ дѣвушкамъ и это одно должно было бы измѣнить твое мнѣніе. Моя любовь поставила тебя выше ихъ всѣхъ и я не спрашивалъ о твоемъ происхожденіи потому, что былъ увѣренъ, что достоинства твоего сердца равны имъ всѣмъ.

-- А теперь ты начинаешь убѣждаться, что я хуже твоей Кларисы, твоей Валеріи, твоей Біанки и какъ ихъ всѣхъ тамъ зовутъ... потому что я умираю отъ тоски въ моей золотой клѣткѣ.

-- Ты жаловалась на тоску, когда жила и въ предмѣстьѣ,-- сухо возразилъ Джуліано.

-- Потому что и тамъ мнѣ недоставало того, что надо было,-- откровенно призналась она.-- Для меня нѣтъ ничего невыносимѣе одиночества.

-- Объ этомъ слѣдовало думать прежде, чѣмъ измѣнять Франческо. Онъ, безъ сомнѣнія, далъ бы тебѣ то, чего недостаетъ тебѣ со мной, такъ какъ онъ меньше стѣсненъ своимъ положеніемъ и семьей.

Камилла, быстро обернувшись, бросилась въ объятія мужу.

-- Но я влюбилась въ тебя и ты мнѣ больше нравился!-- воскликнула она, горячо цѣлуя его.

Джуліано терпѣлъ ея ласки, не отвѣчая на нихъ; но уже не сердился на жену. Его чувство къ ней было глубже, чѣмъ ея, и онъ любилъ ее, несмотря на безчисленные недостатки, которые открывалъ въ ней. Онъ постоянно повторялъ себѣ, что долженъ относиться снисходительно къ ней и что пороки ея происходятъ отъ недостатка образованія.

Она была настоящее дитя природы,-- чего же можно было требовать отъ нея?

-- Когда поведешь ты меня къ своимъ?-- ласково спросила она послѣ паузы.

Джуліано тихонько отстранилъ ее отъ себя.

-- Надо еще потерпѣть.

-- Ахъ, у меня нѣтъ терпѣнія, никогда не было!-- крикнула она, топая ногой по персидскому ковру.

-- Не говорила ты развѣ, что боишься мести Франческо, когда онъ узнаетъ о твоей измѣнѣ?-- замѣтилъ Джуліано.

-- Франческо далеко; кто знаетъ, когда онъ вернется?

-- Ты такъ легко, Камилла, относишься къ вещамъ, которыя часто гнетутъ меня воспоминаніемъ о моей винѣ.

-- Значитъ, ты боишься его, а не я.

-- Я не боюсь; то, что я чувствую къ Франческо, не страхъ, а нѣчто другое, и настолько сильно, что я со стыдомъ и раскаяніемъ думаю о немъ.

Молодая женщина напѣвала какую-то пѣсенку; волненіе мужа было непонятно ей. Франческо, можетъ быть, давно уже выбралъ другую невѣсту, какъ она нашла другаго мужа. Джуліано не пытался объяснить ей то, что удручало его, убѣдившись, что невозможно передать ей свои чувства, для которыхъ у нея въ душѣ аедоставало чуткости и желанія.

-- Чѣмъ займёшься ты сегодня, когда меня не будетъ?-- спросилъ онъ, рѣзко мѣняя разговоръ.

-- Буду смотрѣть въ окно на прохожихъ и разговаривать съ матерью.

Жинерва, какъ и слѣдовало ожидать, поселилась съ дочерью въ ея роскошномъ домѣ и Джуліано вынужденъ былъ покориться, хотя это было ему очень не по душѣ.

-- Ты бы занялась чѣмъ-нибудь,-- продолжалъ Джуліано.-- Моя мать, мои сестры и Клариса не стыдятся еще и теперь учиться чему-нибудь.

-- Я ничему не хочу учиться,-- отвѣтила молодая женщина, растягиваясь на шелковыхъ подушкахъ кушетки.

-- Такъ пріобрѣти вышиванье, вродѣ тѣхъ, которыя такъ искусно дѣлаютъ мои родственницы; онѣ говорятъ, что это доставляетъ имъ удовольствіе.

-- Не хвали мнѣ безпрестанно прилежаніе и таланты твоихъ знатныхъ дамъ. Ну, да, я создала иначе, чѣмъ онѣ, и не работаю, когда мнѣ не надо трудиться изъ-за куска хлѣба. Я и раньше неохотно дѣлала это.

-- Но если ты хочешь занять мѣсто среди тѣхъ благородныхъ дамъ, которымъ завидуешь, ты должна стараться подражать имъ. Одна красота не доставитъ тебѣ того положенія, которое должна занять супруга Медичи, служа образцомъ добродѣтели всѣмъ остальнымъ, какъ дѣлали моя мать и донна Контессина, жена нашего дѣда.

Мужъ былъ правъ; Камилла сознавала это. Но, вѣдь, не обязанности, исполняемыя женами Медичи, возбуждали въ ней зависть къ ихъ положенію.

Молодые супруги разстались въ мрачномъ настроеніи; Камилла не сдѣлала попытки удержать мужа. Ему же надо было присутствовать на празднествѣ, даваемомъ Лоренцо иностраннымъ посламъ, и хотя до начала его оставалось еще нѣсколько часовъ, онъ воспользовался предлогомъ, чтобы скорѣе уйти отъ Камиллы. Онъ чувствовалъ потребность остаться одному, прежде чѣмъ явиться въ общество, стряхнуть тяжелыя впечатлѣнія, часто остающіяся теперь послѣ посѣщеній красавицы-жены.

XXI.

Быстро проходя залу родительскаго дворца, Джуліано встрѣтилъ мать, возвращавшуюся съ прогулки.

-- Куда ты такъ спѣшишь, сынъ мой?-- спросила она.-- Я такъ рѣдко вижу тебя теперь, что должна цѣнить счастливый случай, столкнувшій меня съ тобою. Проводи меня ко мнѣ, если ты свободенъ.

Джуліано не радъ былъ этой встрѣчѣ, но онъ поборолъ себя.

-- Я къ вашимъ услугамъ, матушка,-- сказалъ онъ, подавая руку, чтобы помочь матери подняться по лѣстницѣ.

Краткость отвѣта не ускользнула отъ донны Лукреціи; она пристально взглянула на сына.

-- Если тебѣ предстоитъ что-нибудь болѣе веселое или важное, то не стѣсняйся,-- ласково сказала она.

-- Нѣтъ, матушка, ничего болѣе веселаго и важнаго, какъ быть съ вами, -- отвѣтилъ онъ, отворяя дверь въ ея аппартаменты.

Мать радостно улыбнулась.

-- Я изъ эгоизма зову тебя къ себѣ,-- весело сказала она.-- Я не могла дождаться отдать приготовленный тебѣ подарокъ и видѣть твою радость, какъ я надѣюсь. Ты недавно выразилъ желаніе имѣть такую шкатулку, какая у Лоренцо для важныхъ писемъ. Посмотри сюда, я заказала ее по рисунку художника Жиберти и сегодня утромъ принесли ее отъ золотыхъ дѣлъ мастера.

Донна Лукреція показала драгоцѣнную шкатулку изъ слоновой кости съ артистически-исполненными аллегорическими фигурами изъ золота и серебра, на крышкѣ которой находились портреты родителей Джуліано въ оправѣ изъ драгоцѣнныхъ камней.

-- Я думала, что подарокъ будетъ дороже тебѣ, если будетъ напоминать о тѣхъ, кто раньше всѣхъ и, можетъ быть, больше всѣхъ любилъ тебя,-- продолжала она съ умиленіемъ.-- Портреты работы Сандро Ботичелли; мнѣ кажется, они похожи.

Джуліано, съ восхищеніемъ разсматривавшій подарокъ, наклонился къ матери и съ благодарностью поцѣловалъ ея руку.

-- О, дорогая мама, какъ изобрѣтательна ваша любовь на доставленіе мнѣ удовольствій!-- съ чувствомъ произнесъ онъ.

-- Мы всѣ принимали участіе въ подаркѣ,-- продолжала донна Лукреція.-- Кларисѣ пришла въ голову счастливая мысль помѣстить на ней наши портреты, Лоренцо давалъ указанія Жиберти, какія миѳологическія фигуры выбрать символами твоей блестящей будущности. Сестры дали изъ своихъ коронъ по нѣскольку драгоцѣнныхъ камней для оправы. Ты видишь, что ты все еще балованное дитя нашего дома, которому стоитъ только выразить желаніе, чтобы оно исполнилось, можетъ быть, лучше, чѣмъ ты предполагалъ.

-- Вы осыпаете меня милостями, а я чувствую себя такъ неспособнымъ вознаградить васъ за нихъ.

-- Нѣтъ, дитя мое, что доставлялъ ты намъ, кромѣ радости? И развѣ ты не тотъ же, что былъ? Развѣ не права я, когда, глядя на тебя и Лоренцо, называю себя самой счастливой изъ матерей.

Джуліано уклонился отъ взгляда матери.

-- А если я, противъ ожиданія, причиню вамъ горе и разочарованіе, вмѣсто радости, которой вы ожидаете, будете ли вы и тогда гордиться мною?-- спросилъ юноша, грустно улыбаясь.

Лукреція недовѣрчиво покачала головой.

-- Ты причинишь горе и разочарованіе?-- смущенно повторила она.-- Чѣмъ, Джуліано? Есть ли что-нибудь на свѣтѣ, чего бы я не простила тебѣ, чего бы не поняла, если бы ты мнѣ довѣрился? Если что-нибудь огорчаетъ тебя, зачѣмъ ты скрываешь отъ меня, когда, можетъ быть, я найду средство помочь тебѣ?

Джуліано опустился на колѣни передъ матерью.

-- Я хочу признаться тебѣ, мама,-- заговорилъ онъ, переходя въ волненіи отъ формальнаго обращенія въ сердечному "ты",-- какъ дѣлалъ ребенкомъ, когда боязнь отцовскаго гнѣва заставляла меня искать защиты у тебя. Упрекай меня, какъ я того заслуживаю, брани за мой поступокъ, но будь тѣмъ, чѣмъ всегда была для меня -- божествомъ, на судъ котораго я отдаю всѣ свои прегрѣшенія и ошибки и которое можетъ простить меня, хотя и осуждаетъ за мою вину.

Донна Лукреція съ безпокойствомъ взглянула на сына.

-- Джуліано, мой дорогой сынъ, неужели такъ серьезно то, что ты сдѣлалъ?

-- Выслушай меня, мама,-- попросилъ онъ,-- потому что я не въ силахъ больше скрывать свою ѣайну; выслушай и суди такъ, какъ велитъ твое сердце.

И, спрятавъ голову въ колѣни, какъ дѣлалъ ребенкомъ, когда нашалить, Джуліано въ короткихъ словахъ взволнованно разсказалъ исторію своей любви къ невѣстѣ друга, закончившуюся тайнымъ бракомъ. Донна Лукреція страшно поблѣднѣла при его признаніи; рука, которую она положила на голову сына, дрожала. Когда онъ кончилъ, водворилось долгое молчаніе; мать первая овладѣла собою.

-- Ты ждешь отъ меня упрековъ,-- начала она, наконецъ,-- если бы я поддалась ужасу, который вызываетъ во мнѣ твое признаніе, я стала бы упрекать тебя. Но не въ моихъ правилахъ дѣлать за безповоротно случившееся выговоры, которые могутъ только ухудшить положеніе, прибавляя къ собственнымъ упрекамъ совѣсти еще горечь моего недовольства.

Джуліано поднялъ свое разстроенное лицо.

-- Ты сердишься, мама? Я знаю, ты не можешь иначе.

-- То, что меня волнуетъ, не гнѣвъ, Джуліано, а скорѣе тяжелое горе, первое, причиненное тобою. Я не говорю уже о томъ, что ты заключилъ союзъ, который разрушаетъ всѣ надежды на блестящую будущность, ни о томъ, что подобная женитьба унижаетъ тебя въ глазахъ твоихъ родныхъ и не приносить нашему дому ни малѣйшей выгоды,-- все это соображенія внѣшнія. Но что ты забылъ честь, клятву вѣрности, отнявъ у друга, вѣрившаго тебѣ, невѣсту, это, Джуліано, для меня гораздо большее горе, чѣмъ то, что твоя жена изъ простаго званія, потому что это отнимаетъ въ моей душѣ что-то, что принадлежало тебѣ и что уничтожаетъ твой поступокъ.

-- Мама, сжалься! Красота Камиллы ослѣпила меня!

-- Если бы дѣло шло о твоемъ легкомысліи и ослѣпленіи, я снисходительнѣе отнеслась бы къ тебѣ и ласково приняла бы нежеланную дочь, которую заставила бы себя полюбить, потому что она твоя жена. Но и эта дѣвушка нечестно, неблагодарно нарушила данное слово,-- вѣришь ли ты въ счастье, основанное на несправедливости по отношенію къ другому? Не жди ничего, сынъ мой, отъ союза, начавшагося съ преступленія. Когда пройдетъ страсть, омрачающая теперь твой разсудокъ, посмотри, что останется отъ твоей любви къ женѣ? Обладаніе ею заглушитъ ли тогда въ тебѣ голосъ совѣсти, замѣнитъ ли тебѣ друга, которымъ ты пожертвовалъ ради нея, достаточно ли сильна ея любовь, что ты забылъ, что разъ въ жизни поступилъ такъ, какъ честный человѣкъ не можетъ поступить?

Джуліано глубоко вздохнулъ. Слова матери поразили его.

-- Ты очень любишь ту, о которой разсказываешь?-- спросила донна Лукреція.

-- Люблю, мама, хотя долженъ сознаться, что она не вполнѣ соотвѣтствуетъ тому идеалу, который я составилъ себѣ.

-- Этого никогда не бываетъ при той близости, въ которой люди становятся другъ къ другу; но то, что намъ мило и дорого въ другомъ, то, что можетъ надолго удержать нашу любовь, должно быть сильнѣе того, что мы желали бы измѣнить. Мы должны терпѣливо и снисходительно относиться къ ошибкамъ и слабостямъ другаго, но можемъ требовать, чтобы тотъ старался примѣняться къ нашей внутренней и внѣшней жизни. Если таковы намѣренія и старанія твоей жены, то она постепенно станетъ къ намъ ближе, чѣмъ стоитъ теперь, и если она вышла за тебя по чистой любви, а не изъ разсчета, то это легко удастся ей.

-- Разсчетъ, матушка, какое грубое слово! А, между тѣмъ, во мнѣ самомъ поднимается временами мрачное подозрѣніе, что она изъ-за этого предпочла меня Франческо!

-- Изъ чего ты заключаешь это, дитя мое? Развѣ ей уже надоѣла твоя любовь?

-- Не любовь, а однообразная жизнь, которую она вынуждена вести, пока бракъ нашъ останется въ тайнѣ. Она желала бы быть открыто признанной моею женой.

Брови донны Лукреціи сдвинулись.

-- Это немыслимо пока, Джуліано. Ей еще долго придется покоряться своей судьбѣ.

-- Ты думаешь, нельзя убѣдить Лоренцо признать мой бракъ?

-- Сомнѣваюсь и ни въ какомъ случаѣ не возьму на себя убѣждать его. Да и къ чему, если это послужить только къ удовлетворенію честолюбія этой женщины?

-- Мама, вы забываете, что она моя жена теперь.

-- Я не забываю этого, сынъ мой; но если она желаетъ только пользоваться внѣшними почестями, которыя можетъ дать ей высокое замужство, то она не такая, какъ ты ожидалъ, и пусть время ожиданія послужитъ испытаніемъ, дѣйствительно ли она любить тебя. Убѣди ее, что пока объ этомъ и рѣчи не можетъ быть, и посмотри, какъ она перенесетъ такое разочарованіе. Только тогда я согласна ходатайствовать за тебя и за нее у Лоренцо, когда увижу, что она достойна положенія, которое доставила ей несчастная для тебя игра судьбы.

-- А ты не рѣшишься посмотрѣть?-- робко спросилъ Джуліано.-- Мнѣ кажется, на нее благодѣтельно подѣйствуетъ, если ты взглянешь на нее твоими добрыми глазами.

-- Теперь нѣтъ, Джуліано, теперь я не могу еще! Я должна свыкнуться съ мыслью, что увижу женой сына такое существо, какъ ты описалъ. Я постараюсь, чтобы твоя тайна сохранилась, въ особенности отъ Лоренцо, но это все, что я могу сегодня обѣщать тебѣ. Ты не сказалъ мнѣ еще, какъ думаешь вести себя относительно Франческо, когда тотъ возвратится.

-- Не напоминайте мнѣ о немъ!-- сказалъ Джуліано, отвертываясь.-- Мысль о немъ невыносима мнѣ!

-- Ты долженъ, однако, примириться съ ней, чтобы тебя не поразило непріятно появленіе твоего бывшаго друга. Франческо пріѣдетъ черезъ нѣсколько дней. Я знаю изъ разговора съ Лоренцо, что ему послано приглашеніе отъ синьоріи.

-- Я не могу, не хочу его видѣть!-- коротко отвѣтилъ Джуліано.

-----

Самъ Лоренцо ускорилъ возвращеніе Франческо Пацци во Флоренцію. По его приказанію, совѣтъ синьоріи вызвалъ Франческо, чтобы изслѣдовать, какія основанія побуждали его содѣйствовать почти разстроенной республикой покупкѣ Имолы. Молодой человѣкъ былъ непріятно пораженъ допросомъ, но ему легко удалось доказать судьямъ, что имъ руководила только надежда на крупные барыши, въ которыхъ онъ нуждался, чтобы покрыть недавніе убытки, и что ему немыслимо было отклонить предложеніе папы, который давно уже довѣрилъ ему денежныя дѣла своего дома.

Послѣ нѣсколько-часоваго совѣщанія его отпустили, сдѣлавъ, однако, наставленіе -- въ другой разъ точнѣе исполнять приказанія, дѣлаемыя ему во имя республики. Франческо догадывался объ участіи Лоренцо и болѣе самаго допроса его раздражало то, wo какой-то Медичи смѣетъ при каждомъ удобномъ случаѣ давать чувствовать ему свою власть, предписывать дѣйствія, тогда какъ любой изъ его родныхъ съ такимъ же правомъ могъ бы занять его мѣсто.

Непріятность вынужденнаго путешествія могло вознаградить только одно: мысль о Каммиллѣ и радость свиданія съ ней. Какъ только можно было, Франческо поспѣшилъ въ хорошо знакомый, милый домикъ.

Какъ обрадуется Камилла, о которой онъ такъ рѣдко и давно не имѣлъ извѣстій, когда неожиданно увидитъ его! Его удивило, что, несмотря на поздній часъ, въ окнахъ не свѣтилось огня, и еще болѣе поразило, когда домъ оказался запертымъ и никто не отперъ двери на его громкій стукъ. Внезапно охваченный безпокойствомъ, Франческо съ силою вышибъ дверь; послѣ долгихъ поисковъ ему удалось найти въ темной кухнѣ щепку и зажечь ее съ помощью кремня. Онъ освѣтилъ кухню и комнату. Хозяекъ нигдѣ не видно было, мебели также не стояло на прежнихъ мѣстахъ. Жинерва съ дочерью, очевидно, уѣхали изъ дому. Франческо недоумѣвалъ, куда, зачѣмъ онѣ уѣхали, что случилось, отчего не дали знать ему черезъ Джуліано или бывшаго слугу его покойнаго отца, часто писавшаго ему о нихъ, такъ какъ обѣ женщины были неграмотны.

Франческо быстро выбѣжалъ изъ дому, чтобы разспросить сосѣдей Жинервы. Онъ вошелъ въ булочную. Булочница, сидѣвшая съ мужемъ за обѣдомъ, выронила ложку, когда онъ вошелъ въ комнату.

-- Извините, что мѣшаю,-- обратился онъ къ мужу.-- Я пришелъ спросить васъ и вашу жену, не знаете ли вы, что случилось у вашихъ сосѣдокъ, Кафарелли, случайно ли ихъ нѣтъ дона, или онѣ помѣнялись съ кѣмъ-нибудь домами?

Булочникъ толкнулъ жену въ бокъ.

-- Магдалина лучше разскажетъ вамъ, чѣмъ я, -- отвѣтилъ онъ.-- Я не обращаю вниманія на чужія дѣла.

Жена его оперлась обоими локтями на столъ.

-- Вы спрашиваете о Жинервѣ или, вѣрнѣе, о Камиллѣ, которая была вашею возлюбленной! Ну, такъ, мѣсяца три тому назадъ пришла ко мнѣ Жинерва и разсказала, что она получила наслѣдство отъ дальней тетки и переѣзжаетъ въ городъ, чтобы жить такъ, какъ живутъ порядочные люди.

Франческо смущенно смотрѣлъ на незнакомую женщину.

-- Дальше, дальше!-- торопилъ онъ.

-- Да что дальше?-- возразила Магдалина.-- Она уѣхала. Черазъ двѣ недѣли Жинерва пришла опять, плакала и стонала, разсказывала, что ея дочь вдругъ умерла отъ лихорадки и сама она уѣзжаетъ изъ Флоренціи, еще сама не знаетъ куда.

-- Вы бредите или хотите обмануть меня?-- крикнулъ Франческо.-- Камилла умерла? Этого не можетъ быть!.

-- Успокойтесь, благородный синьоръ,-- сказала Магдалина,-- и не жмите такъ мбю руку, потому что я тутъ не причемъ. Я сама не повѣрила Жинервѣ, потому что она всегда была лгунья. Я ей сказала, что хочу пойти съ ней положить вѣнокъ на могилу Камиллы, тогда она вдругъ заторопилась и ушла, не сказавъ, на какомъ кладбищѣ она похоронена Я подумала, какъ это Камилла, такая здоровая и не страдавшая никогда лихорадкой, такъ вдругъ умерла? И вотъ, поразспросивъ и послѣдивъ нѣсколько дней за Жинервой, я узнала нѣчто совсѣмъ другое.

Мужъ дѣлалъ ей знаки не говорить дальше.

-- Не мѣшайте ей говорить!-- рѣзко приказалъ Джуліано.

-- Да, отчего не говорить?-- спросила жена.-- Лихорадкой былъ красивый молодой синьоръ, который похитилъ Камиллу и гдѣ-то спряталъ, чтобы вы не узнали. На душѣ Жинервы было не очень покойно, когда она думала о вашемъ возвращеніи, поэтому она разсказывала, что ея дочь умерла, и думала, что все очень хитро устроила.

Съ лица Франческо сбѣжала краска. Онъ не могъ говорить, только глаза его дико засверкали и онъ схватился за рукоятку меча.

Булочникъ, испуганный выраженіемъ его лица, прикоснулся къ его плечу.

-- Не принимайте этого такъ близко къ сердцу, благородный синьоръ,-- старался онъ успокоить его.-- Женщины всѣ измѣнчивы. А Камилла съ матерью таковы, что ихъ всегда надо было остерегаться.

Франческо бросилъ нѣсколько золотыхъ монетъ на столъ и, не прощаясь, выбѣжалъ на улицу.

Куда идти? Холодный вѣтеръ, дувшій ему въ лицо, не успокоилъ его разгоряченнаго мозга, въ которомъ онъ чувствовалъ страшную боль. Франческо опомнился только черезъ нѣсколько часовъ безостановочной ходьбы по пустыннымъ кварталамъ города.

На углу одной улицы жилъ бывшій слуга его отца, извѣщавшій его о здоровьи Камиллы. Около трехъ мѣсяцевъ извѣстій не было, но Франческо не безпокоился. Не всегда можно было найти удобный случай для пересылки письма за границу, и не всегда было время сходить старику Луиджи въ предмѣстье.

Повѣренный его любовныхъ дѣлъ уже ложился спать, когда постучался Франческо. Онъ испугался, увидѣвъ искаженное лицо своего юнаго господина.

-- Вы здѣсь, синьоръ Франческо?-- бормоталъ онъ.-- И такъ неожиданно, такъ внезапно?

-- Да, да, какъ видишь,-- рѣзко перебилъ Франческо.-- Но я пришелъ не для того, чтобы слышать твои удивленные возгласы, а чтобы спросить, что скажешь ты мнѣ о Камиллѣ.

Старикъ пришелъ въ замѣшательство.

-- О, благородный синьоръ, позвольте мнѣ не говорить, что я узналъ,-- пробормоталъ онъ.

Франческо выхватилъ кинжалъ изъ-за пояса.

-- Говори сію минуту!-- крикнулъ онъ. Луиджи упалъ на колѣни.

-- Вы знаете уже, я читаю это по вашему лицу. Пощадите меня, я-то при чемъ?... Ваша невѣста исчезла, никто не знаетъ куда, люди говорятъ, что она умерла.

-- Это не правда,-- перебилъ его Франческо.-- Она бѣжала съ незнакомымъ мужчиной и ты долженъ помочь мнѣ найти ее.

-- Я не видѣлъ ее съ тѣхъ поръ, какъ въ послѣдній разъ писалъ вамъ,-- возразилъ старикъ послѣ паузы.-- Но если вѣрить моей племянницѣ, немного знавшей ее, то она живетъ недалеко отсюда, въ прекрасномъ домѣ, но въ большомъ уединеніи. Ея лицемѣрка мать часто входитъ и выходитъ оттуда; я подсмотрѣлъ за ней разъ, также какъ и за тѣмъ, кому она обязана богатствомъ.

-- Кто же онъ? Ты знаешь его?-- спросилъ Франческо.

Луиджи умоляюще поднялъ руки.

-- О, дорогой синьоръ, имени я не могу назвать. Этого одного не требуйте отъ меня.

-- Наивный глупецъ! Неужели ты думаешь, я откажусь отъ мести? Имя его? Я все равно найду средство узнать, если ты не скажешь!

Старикъ колебался.

-- Вы знаете его... вы часто называли его другомъ...

-- Кто же, кто?-- воскликнулъ Франческо, въ душѣ котораго явилось мрачное подозрѣніе.

Луиджи жалобно взглянулъ на него.

-- Синьоръ Джуліано Медичи,-- тихо произнесъ онъ.

Крикъ пронесся въ комнатѣ, похожій на вопль раненаго звѣря. Франческо, почти не сознавая, что дѣлаетъ, обнялъ слуту за плечи.

-- Скажи, что ты солгалъ... Этого не можетъ быть... не можетъ!

-- Мой дорогой господинъ, какъ хотѣлъ бы я, чтобы то, что я сказалъ, было ложью!-- возразилъ старикъ.-- Но вы сами можете убѣдиться, если вечеромъ послѣдите за домомъ, гдѣ живетъ Жинерва съ дочерью. Вы увидите, какъ тотъ, кого вы называете другомъ, прокрадывается туда, и долго придется вамъ сидѣть, чтобы дождаться его выхода.

Франческо медленно поднялся.

-- Я не повѣрю, пока не увижу собственными глазами,-- мрачно сказалъ онъ.-- Помоги мнѣ сдѣлать это такъ, чтобы самъ я остался незамѣченнымъ.

-- Это не трудно, синьоръ. Противъ того дома, о которомъ я говорилъ, живетъ одинъ изъ моихъ прежнихъ товарищей по службѣ у вашего благороднаго отца. Онъ съ удовольствіемъ дастъ вамъ свое окно, откуда видно, кто входитъ въ домъ.

-- Хорошо, проводи меня къ своему другу. Я проведу у него эту ночь и завтрашній день.

XXII.

Владѣльцы дома, гдѣ поселилась жена Джуліано Медичи съ матерью, были немного изумлены, когда на слѣдующій день къ нимъ неожиданно явился молодой человѣкъ съ мрачнымъ лицомъ и повелительнымъ тономъ спросилъ о Камиллѣ Кафарелли. Хозяева обязались скрывать отъ постороннихъ о присутствіи молодой женщины и потому отвѣтили отрицательно. Незнакомецъ рѣзко перебилъ ихъ.

-- Не трудитесь понапрасну обманывать меня. Я знаю, уже три мѣсяца какъ у васъ живутъ двѣ женщины, переѣхавшія изъ предмѣстья. Онѣ мои хорошія знакомыя и рады будутъ меня видѣть.

Хозяинъ не очень вѣрилъ радости обѣихъ женщинъ при видѣ безумнаго выраженія лица, съ блуждающими глазами и крѣпко стиснутыми губами, но требованія незнакомца были такъ повелительны, жесты такъ грозны, что флорентинецъ не посмѣлъ дольше противиться его желанію.

-- Я получилъ строгое приказаніе никого не пускать къ доннѣ Камиллѣ,-- сказалъ онъ, желая сложить съ себя отвѣтственность.-- Если вы непремѣнно хотите говорить съ ней, то идите по корридору до послѣдней двери налѣво и постучитесь,-- вамъ отопрутъ.

-- Хорошо, ужь я съумѣю найти дорогу,-- сказалъ Франческо Пацци, слѣдуя по указанному направленію. Хозяинъ ушелъ и осторожно заперъ за собою дверь.

Камилла съ матерью сидѣли за роскошнымъ завтракомъ. Жинерва причисляла это время къ самымъ пріятнымъ часамъ дня, и вообще своею настоящею жизнью была довольнѣе дочери, желанія которой далеко не исчерпывались матеріальнымъ удовлетвореніемъ. Мать пробовала вліять на молодую женщину, уговаривала ее быть терпѣливѣе, чтобы не разсердить Джуліано, который могъ сдѣлаться отъ этого скупѣе.

-- Вамъ хорошо говорить, матушка,-- перебила Камилла доводы Жинервы,-- вы стары и счастливы, что можете спать до обѣда и имѣть на столѣ всѣ любимыя вами лакомства. Я же молода и хочу наслаждаться жизнью, а не умирать съ тоски въ четырехъ стѣнахъ.

Мать старательно отрѣзала себѣ большой кусокъ жаренаго павлина, занимавшаго середину стола.

-- Чего тебѣ недостаетъ?-- возразила она.-- У тебя есть все, чего тебѣ хочется, и, къ тому же, красивый, знатный мужъ. Не многимъ удается найти такого.

-- Этого мнѣ мало. Разъ я жена Медичи, то объ этомъ долженъ знать весь свѣтъ и преклоняться передо мною, какъ передъ гордою дочерью Орсини. Я хочу сидѣть съ ней рядомъ на празднествахъ, а дамы и дѣвушки знатнѣйшихъ домовъ Флоренціи должны уступать мнѣ мѣсто.

-- Ты -- пустая, тщеславная женщина. Какъ многія были бы довольны, если бы могли въ тишинѣ наслаждаться счастьемъ!.

-- Я вышла тѣмъ, что вы изъ меня сдѣлали, потому что не вы ли постоянно твердили, что моя красота такъ велика, что я достойна только князя? А вѣчно любить, только любить -- скучно, и все вокругъ меня мнѣ надоѣло. Я хочу видѣть людей и хочу веселиться.

-- Кто знаетъ, чѣмъ бы ты была недовольна, если бы сдѣлалась женой Франческо. Тебѣ всегда хотѣлось имѣть больше и лучше того, чѣмъ то, что у тебя было.

-- На этотъ разъ вы хотѣли лучшаго,-- насмѣшливо замѣтила Камилла.-- Кто давалъ мнѣ совѣты, какъ очаровать Джуліано?

-- Я и въ этомъ нисколько не раскаиваюсь, -- хладнокровно произнесла старуха.-- Джуліано добръ и щедръ; онъ гораздо щедрѣе Франческо... Ахъ, что это?-- вдругъ вскрикнула она.-- Господи помилуй, вы зачѣмъ здѣсь?-- Она вскочила, дрожа всѣмъ тѣломъ, и уставилась на быстро-распахнувшаго дверь мужчину. Камилла, блѣдная, откинулась на спинку кресла.

-- Франческо!-- почти безсознательно прошептали ея губы.

Ея бывшій женихъ громко расхохотался при звукѣ своего имени.

-- Я прервалъ, повидимому, веселый пиръ,-- насмѣшливо сказалъ онъ,-- пиръ, который вы, мать Жинерва, устроили въ честь умершей дочери, такъ неожиданно воскресшей?

Жинерва старалась овладѣть собой.

-- Какъ попали вы сюда?-- строго спросила она.-- Кто смѣлъ васъ впустить и что вамъ надо?

Строгій тонъ Жинервы не произвелъ впечатлѣнія на Франческо.

-- Я пришелъ свести счеты съ вами обѣими!-- громко произнесъ онъ.-- Съ тобой, обманщицей, выдавшей дочь за умершую, чтобы спрятаться отъ справедливаго наказанія, и съ тобой, низкой измѣнницей, бросившей меня ради другаго.

Камилла соображала, не изобразить ли ей обморокъ; она уже начала медленно опускаться на подушки дивана, но Франческо грубо поднялъ ее.

-- Брось свои комедіи,-- крикнулъ онъ, съ силою встряхивая Камиллу,-- и отвѣчай на мои вопросы!

Камилла вскрикнула при его прикосновеніи; Жинерва бросилась защищать дочь.

-- Я вамъ, порядочному человѣку, не стыдно обижать беззащитную женщину? Оставьте мою дочь, она отвѣтитъ вамъ и безъ угрозъ!

Франческо выпустилъ руку Камиллы; слова Жинервы заставили его опомниться.

-- Вы правы, напоминая мнѣ, что вы обѣ въ моей власти,-- презрительно сказалъ онъ,-- что я могъ бы убить васъ, если бы хотѣлъ, и что это было бы справедливымъ наказаніемъ за вашъ безчестный поступокъ. Но вы слабыя, жалкія женщины, которымъ не стоитъ даже мстить, и я поберегу месть для другаго. Но теперь я хочу правды и клянусь Всемогущимъ, повелѣвающимъ за нанесенную обиду платить око за око, зубъ за зубъ, что добьюсь ее отъ васъ. Признавайся, Камилла, кого ты предпочла мнѣ и чьей сдѣлалась возлюбленной?

-- Я ничья возлюбленная,-- проговорила, запинаясь, Камилла,-- я жена Джуліано Медичи.

-- Ты была моею невѣстой, что побудило тебя измѣнить данному мнѣ слову?

-- Вы задаете странный вопросъ, синьоръ Франческо,-- сказала Жинерва, немного успокоившаяся послѣ того, какъ увидѣла, что раздраженный и оскорбленный юноша не покушается на ихъ жизнь.-- Что другое могло побудить мою дочь, какъ не любовь синьора Джуліано, оказавшаяся взаимной?

-- Она безчетное число разъ увѣряла, что любитъ меня, а онъ... онъ былъ моимъ другомъ. Я поручилъ ему ее, мое лучшее сокровище, чтобы онъ берегъ и хранилъ ее.

-- Да, онъ не совсѣмъ честно поступилъ относительно васъ,-- подтвердила хитрая старуха.-- Онъ порядочно надоѣдалъ Камиллѣ и вынудилъ ее, наконецъ, сдаться на его просьбы.

-- Такъ это было, Камилла?-- обратился Франческо къ молодой женщинѣ.

Камилла колебалась; какъ ни были низки ея собственныя побужденія, ей противно было подтвердить ложь матери, свалить вину съ себя на голову Джуліано. Жинерва дѣлала ей внушительные жесты; рука Франческо опять схватилась за рукоятку кинжала.

-- Вы лжете, негодныя, какъ лгали всегда,-- воскликнулъ онъ съ ироническою улыбкой,-- какъ лгали, когда ты, Камилла, увѣряла меня въ своей любви, когда клялась мнѣ въ вѣрности и радовалась моему приходу! Не лучше ли освободить отъ тебя глупца, связавшаго себя съ такою безнравственною женщиной, прежде чѣмъ ты причинишь ему несчастіе?

Камилла отступила назадъ.

-- Вы хотите убить меня? Выслушайте мою мать; она говоритъ правду.

Франческо вложилъ кинжалъ въ ножны; страшное выраженіе, напоминающее пантеру, готовую броситься на врага, исказило его черты.

-- А если она говоритъ и неправду,-- отвѣтилъ онъ,-- то я убѣдился теперь, кому я отдалъ свою дружбу, свою любовь. Я вижу передъ собою путь, которымъ долженъ идти.

Испуганныя женщины не рѣшились спросить, что означаютъ его слова; его угрозы относились, повидимому, къ Джуліано, котораго онъ вызоветъ на поединокъ. Камилла вздохнула съ облегченіемъ. Джуліано считался во Флоренціи лучшимъ фехтовальщикомъ; ему, конечно, удастся ловкимъ ударомъ шпаги навсегда избавиться отъ непріятнаго врага.

-- Вы хотите вызвать на дуэль Джуліано?-- спросила Камилла.

-- Нѣтъ, прекрасная Камилла, я даже желаю, чтобы онъ не зналъ о нашей сегодняшней встрѣчѣ и вы обѣ поклянитесь мнѣ на это распятіе, что не выдадите ему, что я былъ у васъ.

-- А если мы исполнимъ ваше желаніе, вы избавите насъ отъ дальнѣйшихъ посѣщеній?-- спросила она.-- Вы видите, что я ошибалась въ своемъ чувствѣ къ вамъ; успокойтесь поэтому и найдите себѣ другую невѣсту, болѣе достойную васъ, чѣмъ я.

-- Вы никогда не увидите меня, если исполните то, чего я желаю,-- мрачно отвѣтилъ Франческо.

-- А если Джуліано узнаетъ о вашемъ, пріѣздѣ, что будетъ тогда?

-- Я не буду говорить съ нимъ; довольны вы?

Немного успокоенныя женщины дали требуемую клятву. Камилла прибавила даже нѣсколько словъ, похожихъ на просьбу о прощеніи.

-- Постарайтесь забыть то, что произошло, Франческо,-- обратилась она къ бывшему жениху.-- Мнѣ было бы непріятно знать, что вы несчастны.

-- Я не несчастливъ,-- холодно отвѣтилъ онъ,-- скоро я достигну того, чего больше всего желаю въ жизни. Будьте здоровы, и дай Богъ, чтобы вамъ не пришлось раскаиваться въ томъ, что вы подло обманули меня.

Дверь съ шумомъ захлопнулась за Франческо; онъ выбѣжалъ изъ корридора на улицу, на углу которой жилъ его братъ. Джіованни въ волненіи ожидалъ его; онъ зналъ о вызовѣ Франческо синьоріей и объяснилъ себѣ его разстроенный видъ этимъ обстоятельствомъ.

-- Что съ тобой, Франческо?-- съ безпокойствомъ воскликнулъ онъ.-- Тебѣ грозитъ опасность? Тебя осудятъ?

-- Нѣтъ, Джіованни, съ этой стороны опасности нѣтъ, меня не могли уличить ни въ какомъ преступленіи и, слѣдовательно, не могли привлечь къ отвѣтственности. Меня привело къ тебѣ нѣчто другое.

-- Такъ говори, Франческо, и если я могу помочь въ твоемъ дѣлѣ, я все сдѣлаю.

-- Мое дѣло, вмѣстѣ съ тѣмъ, и твое, какъ мои враги -- твои враги, отмстить которымъ ты мнѣ долженъ помочь.

-- Кто они?

-- Медичи.

Глаза братьевъ встрѣтились.

-- Ты убѣдился, наконецъ, что все зло, постигшее насъ, происходить отъ нихъ?-- спросилъ Джіованни послѣ нѣкотораго молчанія.

-- Да, и мое единственное желаніе стереть ихъ съ лица земли.

-- Мы недостаточно сильны, для этого,-- замѣтилъ Джіованни.

-- Необходимая намъ помощь явится изъ Рима,-- возразилъ Франческо.-- Ты передъ отъѣздомъ обратилъ мое вниманіе на теченіе, дѣйствующее тамъ противъ нихъ. Мы найдемъ въ Римѣ союзниковъ, но раньше слѣдуетъ развѣдать и подготовить настроеніе здѣсь.

-- Наши и Сальвіати присоединятся къ намъ, но, прежде всего, надо постараться склонить на нашу сторону дядю Джакопо. Съ своимъ богатствомъ, своею смѣлостью и опытностью, онъ будетъ одной изъ главнѣйшихъ нашихъ поддержекъ. Когда думаешь ты вернуться въ Римъ?

-- Мои дѣла здѣсь кончены; я уѣду сегодня же ночью.

-- Такъ идемъ сейчасъ же къ дядѣ; мы должны узнать его мнѣніе, прежде чѣмъ рѣшаться дѣйствовать.

Они отправились въ палаццо Джакопо Пацци, чтобы осторожно познакомить его съ своими планами и спросить, приметъ ли онъ участіе въ заговорѣ противъ Медичи.

Джакопо спокойно выслушалъ братьевъ. Когда они кончили, онъ покачалъ головой.

-- Вы говорите объ изгнаніи Медичи, которыхъ считаете своими личными врагами,-- сказалъ онъ.-- Я тоже не имѣю основаній вѣрить въ ихъ дружбу, тѣмъ не менѣе, я нахожу задуманное вами рискованнымъ и безразсуднымъ. Подумайте только, что сверженіе Лоренцо произведетъ государственный переворотъ, послѣдствій котораго нельзя предвидѣть.

-- Его-то мы и хотимъ,-- оживленно заговорилъ Джіованни.-- Мы хотимъ вернуть Флоренціи старыя права, дать ей свободу, отнятую тираніей Медичи, а себѣ почетное мѣсто, съ котораго прогнали насъ эти завистники.

-- Вы разобьете свои головы,-- возразилъ Джакопо.-- Немыслимо устроить задуманное вами возстаніе въ городѣ, гдѣ населеніе почти все предано роду Медичи.

-- Дядя, если намъ удастся привести извнѣ войска, которыя поддержатъ насъ, то мы можемъ разсчитывать на счастливый исходъ,-- замѣтилъ Франческо.-- Предоставьте мнѣ позаботиться объ этомъ въ Римѣ. Жироламо Ріаріо ждетъ только удобнаго случая показать на дѣлѣ свою ненависть къ Лоренцо. Онъ сообщилъ уже мнѣ по секрету, что святой папа сочувствуетъ этому плану.

-- Святой папа?-- недовѣрчиво переспросилъ Джакопо.-- Я не могу повѣрить, чтобы онъ одобрялъ это. Ріаріо, навѣрное, обманулъ тебя.

-- А если я добуду вамъ доказательства того, что папа тоже желаетъ сверженія Медичи, рѣшитесь вы тогда примкнуть къ нашему предпріятію?

Джакопо подумалъ нѣсколько минутъ.

-- Добудь мнѣ доказательства,-- сказалъ онъ, наконецъ,-- и возвращайся спросить меня, если тебѣ это удастся. Разсудокъ и опытность возстаютъ протъ этого, но рѣшеніе мое зависитъ отъ желанія и приказанія святѣйшаго папы.

-----

Въ Римѣ, какъ и докладывали посланники Лоренцо, настроеніе было не очень благопріятно для Медичи. Ненависть папы къ Лоренцо поддерживали, главнымъ образомъ, его родственники, Ріаріо, корыстныя цѣли которыхъ клонились къ лишенію Медичи ихъ могущественнаго и блестящаго положенія.

Владѣніе дарованными дядей помѣстьями казалось графу Жироламо непрочнымъ, пока Лоренцо стоитъ во главѣ республики могущественной Тосканы. Имола, также какъ и Фаэнца, принадлежали прежде Манфреди, у которыхъ Галеацо Сфорца отнялъ первый городъ. Таддео Манфреди, содержавшійся въ заключеніи въ Миланѣ, былъ освобожденъ со смертью герцога и разсчитывалъ на помощь Лоренцо, чтобы вернуть свои владѣнія.

Франческо Сальвіати, признанный, наконецъ, пизанскимъ епископомъ, сочувствовалъ желаніямъ Ріаріо произвести общій переворотъ, во время котораго можно было изгнать Медичи. Единственное затрудненіе состояло въ томъ, какъ устроить подобный переворотъ, такъ какъ при любви народа къ Медичи и множествѣ приверженцевъ нельзя было разсчитывать на народное возстаніе.

Нѣсколько недѣль спустя послѣ возвращенія Франческо Пацци изъ Флоренціи въ Римъ, въ роскошномъ дворцѣ Жироламо Ріаріо сидѣло нѣсколько мужчинъ за горячею бесѣдой: самъ хозяинъ, пріѣхавшій изъ Пизы Франческо Сальвіати и кондотьери изъ Абруцовъ, Жіанъ Батиста да-Монтесекко.

Жироламо Ріаріо только что долго и убѣдительно говорилъ съ послѣднимъ; теперь онъ вскочилъ съ мѣста и въ волненіи прошелся по комнатѣ.

-- И гдѣ это Франческо Пацци?-- воскликнулъ онъ.-- Я говорилъ вамъ, Сальвіати, что онъ хотѣлъ сегодня придти во мнѣ. Онъ, къ моему удовольствію, измѣнилъ свои взгляды и съумѣетъ убѣдить тебя, Жіанъ Батиста, что твои опасенія лишены всякаго основанія.

Монтесекко хотѣлъ отвѣтить что-то; появленіе Франческо помѣшало ему. Ріаріо быстро направился ему на встрѣчу.

-- А, наконецъ!-- воскликнулъ онъ съ торжествомъ.-- Я не сомнѣвался въ томъ, что вы не измѣните своему слову, но мы съ нетерпѣніемъ ожидали вашего прихода, чтобы выслушать ваши совѣты и взгляды относительно интересующаго насъ предпріятія.

Франческо, на лицѣ котораго остались глубокіе слѣды потрясеній и борьбы послѣднихъ недѣль, поздоровался съ присутствующими и занялъ мѣсто между архіепископомъ и кондотьери.

-- Я готовъ, графъ Ріаріо, оказать вамъ услуги въ дѣлѣ, такъ близко касающемся вашихъ выгодъ, такъ же какъ и большинства нашихъ друзей. Я Вашъ теперь и навсегда. Не сомнѣвайтесь въ томъ, что я сдержу данное слово.

Жироламо Ріаріо одобрительно кивнулъ головой.

-- Слѣдовательно, мы съ вами согласны; спрашивается только, какъ вѣрнѣе и легче привести въ исполненіе нашъ планъ?-- задумчиво отвѣтилъ онъ.-- Государственный переворотъ во Флоренція необходимъ для насъ всѣхъ; я убѣжденъ, что и между самыми гражданами найдется множество недовольныхъ правленіемъ Медичи, желающихъ изгнать Лоренцо со всѣмъ его родомъ.

Франческо Пацци вскочилъ съ мѣста.

-- Что вы говорите?-- воскликнулъ онъ, вспыхивая.-- Вы хотите ихъ только изгнать? Нѣтъ, наше дѣло будетъ тогда на половину кончено. Они должны умереть!

Столько ненависти и жажды мести было въ словахъ Франческо, что слушатели невольно умолкли на нѣсколько минутъ; то, что они смутно и неясно видѣли впереди Франческо безстрашно выговорилъ вслухъ и собравшіеся единомышленники только теперь поняли все значеніе того, что они намѣревались сдѣлать.

На лицѣ Монтесекко выразилось изумленіе и несочувствіе.

-- Что вы, синьоръ Пацци!-- спокойно сказалъ онъ.-- То, что вы рѣшили, уже не государственный переворотъ, необходимый для общаго блага, а убійство двухъ герцоговъ, имѣющихъ множество преданныхъ и вѣрныхъ друзей, и это убійство будетъ преступленіемъ.

Ріаріо и Франческо Сальвіати уже овладѣли собой.

-- Синьоръ Франческо правъ,-- сказалъ Жироламо.-- Разъ мы сознаемъ необходимость устранить Лоренцо, мы не можемъ быть разборчивыми на средства. Весьма возможно, что придется сдѣлать нападеніе на самую Флоренцію; для этого надо держать наготовѣ войска около границы, чтобы сейчасъ же завладѣть городомъ. Во Флоренціи есть много родовъ, не уступающихъ Медичи по своему вліянію; я назову только фамиліи нашего почтеннаго архіепископа и нашего друга и союзника Франческо Пацци. Имъ подчинится населеніе, когда увидитъ, что отъ этого зависитъ его благосостояніе.

Кондотьери, повидимому, не былъ еще убѣжденъ.

-- Флоренція -- большой и могущественный городъ,-- замѣтилъ онъ,-- и сколько я ни разспрашивалъ людей, пріѣзжавшихъ оттуда, всѣ хвалили прекрасную жизнь подъ управленіемъ Медичи, всѣ отзывались съ восторгомъ объ Лоренцо и его братѣ.

-- Это говорили, вѣроятно, льстецы, пользовавшіеся въ его домѣ открытымъ столомъ или извлекавшіе еще какія-либо выгоды,-- сказалъ архіепископъ.-- Ты не можешь судить, Жіанъ Батиста, потому что никогда не былъ во Флоренціи. Поѣзжай туда самъ и поразспроси тѣхъ, кто иного мнѣнія. Ты скоро убѣдишься, что любовь народа къ Лоренцо не такъ велика, какъ ты воображаешь. Теперь конецъ колебаніямъ. Надо еще сговориться съ тѣми, кто вступитъ въ нашъ союзъ. Изъ нихъ первый -- вашъ дядя, синьоръ Пацци, благородный Джакопо, который совершенно необходимъ для успѣха нашего предпріятія.

-- Мой дядя еще недостаточно убѣжденъ для того, чтобы безъ размышленій примкнуть къ намъ,-- возразилъ Франческо.-- Онъ до сихъ поръ колеблется, и надо еще разъ отправиться во Флоренцію и все убѣдительно изложить ему.

-- Онъ согласится,-- сказалъ Ріаріо,-- и ты увидишь, Жіанъ Батиста, что при союзѣ съ Джакопо Пацци мы не можемъ сомнѣваться въ успѣхѣ.

-- Я не сталъ бы ничего возражать, если бы дѣло шло объ открытой битвѣ,-- отвѣтилъ кондотьери.-- Я воинъ, привыкшій съ мечомъ въ рукѣ встрѣчаться съ врагомъ на полѣ битвы, и не могу примириться съ мыслью, что долженъ, какъ разбойникъ, убить государя, осыпавшаго и меня своими милостями.

-- Это, можетъ быть, тяжело тебѣ,-- замѣтилъ графъ Ріаріо,-- но ты долженъ помнить, что находишься на моей службѣ и потому обязанъ исполнять то, что я прикажу тебѣ, не справляясь съ собственными вкусами.

-- Я готовъ на все, что можетъ служить къ вашей чести, вашей выгодѣ, -- спокойно возразилъ Монтесекко, -- но въ такомъ дѣлѣ, какъ это, играетъ важную роль воля другаго, безъ которой я никогда не соглашусь исполнить подобную вещь: воля святаго папы, вашего и моего повелителя:

-- Не безпокойся, Жіанъ Батиста,-- сказалъ Сальвіати,-- святой папа самъ подтвердитъ тебѣ, что онъ одного мнѣнія съ нами и сочувствуетъ всѣмъ нашимъ планамъ. Лоренцо оскорбилъ и его; онъ желаетъ удалить Медичи съ мѣста, которое онъ такъ надменно занимаетъ.

Кондотьери ничего не возразилъ; онъ, какъ и всѣ его собратья, привыкъ исполнять приказанія тѣхъ, кто на извѣстное время нанималъ его на службу и на комъ лежала отвѣтственность за его поступки.

Послѣ этого заговорщики перешли къ болѣе подробному обсужденію своихъ дѣйствій. Ріаріо и Сальвіати распоряжались такъ самоувѣренно, какъ будто имъ и не надо было получать согласія высшаго повелителя; онъ такъ часто сдавался на ихъ доводы, что они не сомнѣвались въ томъ, что онъ и на этотъ разъ поддастся ихъ вліянію. Сикста IV совершенно несправедливо обвиняютъ въ тонъ, что онъ далъ согласіе на убійство братьевъ Медичи. Изъ мелочной злобы онъ не постыдился содѣйствовать низверженію Медичи, но совѣсть свою успокоилъ тѣмъ, что приказалъ во что бы то ни стало пощадить жизнь обоихъ братьевъ.

Ни архіепископъ, ни Жироламо Ріаріо и не думали принимать во вниманіе приказанія папы. Они утѣшали себя надеждой, что Сикстъ IV проститъ виновныхъ, когда дѣло будетъ кончено. Они ясно видѣли, что безъ насилія имъ не достигнуть своей цѣли.

Франческо Пацци горячо поддерживалъ ихъ. Вмѣстѣ съ Сальвіати онъ дѣятельно завязывалъ во Флоренціи сношенія, могущія оказаться полезными для заговора. Его братъ Джіованни и нѣсколько двоюродныхъ братьевъ сразу примкнули къ заговорщикамъ, которые старались убѣдить Джакопо Пацци, не поддававшагося до сихъ поръ никакимъ доводамъ. Согласіе папы, лично переданное Франческо дядѣ, заставило, наконецъ, и его рѣшиться.

Гюльельмо, зятя Лоренцо, рѣшено было не посвящать въ планы; Ренато, его младшій братъ, всецѣло преданный наукамъ, рѣшительно отказался отъ всякаго участія. Послѣ обсужденія способа убійства оставалось только условиться относительно мѣста. Сначала явилось предположеніе пригласить Лоренцо въ Римъ, чтобы тамъ задержать его, но невѣроятно было, чтобы Джуліано сопровождалъ его, такъ какъ одинъ изъ братьевъ всегда оставался управлять дѣлами, если другой уѣзжалъ изъ Флоренціи. Франческо Пацци дрожалъ при мысли, что Джуліано можетъ ускользнуть отъ его мести, и по его совѣту принятъ былъ другой планъ, представлявшій больше выгодъ для заговорщиковъ.

Младшій внукъ папы, Рафаэло Сансони, находился въ Пизѣ въ академіи. Несмотря на молодость,-- ему едва минуло семнадцать лѣтъ,-- ему уже былъ пожалованъ Сикстомъ IV кардинальскій санъ и рѣшено было воспользоваться имъ какъ предлогомъ, чтобы заставить Медичи устроить торжественныя празднества, во время которыхъ явится возможность сразу покончить съ обоими братьями.

Жироламо Ріаріо приказалъ племяннику отправиться во Флоренцію,-- представиться Лоренцо въ новомъ санѣ; самъ онъ остался въ Римѣ, тогда какъ союзники его должны были одинъ за другимъ собраться на мѣстѣ исполненія заговора.

XXIII.

Клариса Медичи возобновила послѣ возвращенія Валеріи Пацци прерванное знакомство съ родственниками. Несмотря на то, что она боязливо избѣгала сходиться ближе съ сверстницами и всегда держалась очень холодно, дочь Джакопо пользовалась большимъ ея расположеніемъ, чѣмъ всѣ остальныя знатныя дамы и дѣвицы, и она охотно проводила съ ней свободные часы. Джакопо Пацци не мѣшалъ дружественнымъ отношеніямъ дочери съ Медичи; самъ же съ нѣкоторыхъ поръ держался далеко отъ двора и отговарился спѣшными дѣлами, когда получалъ приглашенія. Лоренцо догадывался, что старикъ не могъ еще встрѣчать безъ тайнаго раздраженія Ферранте Саграмора, пользовавшагося, попрежнему, его расположеніемъ и, послѣ неоднократныхъ посольствъ къ иностраннымъ дворамъ, опять находившагося въ его свитѣ.

Клариса раздѣляла мнѣніе мужа и ради Валеріи сожалѣла о непримиримости Джакопо. Какъ женщина, она желала соединенія любящихъ сердецъ, оставшихся вѣрными послѣ столькихъ превратностей истекшихъ лѣтъ.

Валерія, выходя какъ-то изъ церкви Сенъ-Кармина, вспомнила, что обѣщалась въ этотъ день придти къ Кларисѣ. Дорога была длинная, и ей надо было торопиться, чтобы во-время попасть во дворецъ Медичи. Но на этотъ разъ она не могла идти такъ скоро, какъ хотѣла. На паперти, по обыкновенію, стояла толпа нищихъ, окружившая ее съ громкими просьбами. Дочь богача Пацци славилась своею добротой и щедростью; она носила всегда при себѣ мѣшочекъ съ мелкою монетой, которую раздавала нищимъ. Въ этотъ день число просящихъ милостыню оказалось больше ея запаса и Валерія напрасно старалась выбраться изъ окружавшей ее толпы.

Она безпомощно и въ смущеніи оглядѣлась кругомъ, когда взглядъ ея вдругъ упалъ на высокую мужскую фигуру, переходившую черезъ площадь; это былъ Ферранте Саграмора, тоже направившійся въ церковь.

Страхъ ея вернулся, даже усилился, когда Ферранте, увидѣвъ затруднительное положеніе молодой дѣвушки, поспѣшилъ къ ней и, оттолкнувъ ближайшихъ нищихъ, остановился около Валеріи.

-- Сойдите съ паперти,-- строго приказалъ онъ,-- и не приставайте къ синьорѣ, которая, какъ видите, раздала все, что имѣла. То, что у меня есть съ собой, вы получите, если пойдете своей дорогой.

Ферранте досталъ кошелекъ и высыпалъ въ народъ все заключавшееся въ немъ; въ то время, какъ нищіе бросились подбирать деньги, графу удалось увести Валерію.

Въ первый разъ встрѣтились они послѣ долгой разлуки, и ни тотъ, ни другая не находили словъ. Ферранте украдкой заглядывалъ въ лицо дѣвушки, сдѣлавшееся за истекшіе годы'еще красивѣе и выразительнѣе.

-- Валерія!-- произнесъ онъ, наконецъ, въ полголоса и имя ея прозвучало какою-то мольбой.

Дѣвушка чувствовала, что должна поблагодарить его за вмѣшательство.

-- Вы шли въ церковь,-- начала она, запинаясь,-- я помѣшала вамъ и должна поблагодарить васъ за то, что вы освободили меня.

-- Я видѣлъ, какъ эти нахалы напугали васъ; я счастливъ, что могъ оказать вамъ эту ничтожную услугу... Куда вы желаете идти?-- спросилъ онъ послѣ паузы.

-- Клариса Медичи ждетъ меня,-- смущенно отвѣтила Валерія.

-- Позвольте мнѣ проводить васъ до дворца, если это не непріятно вамъ?

-- Нѣтъ, я прошу васъ не дѣлать этого.

Глаза дѣвушки какъ бы просили у него прощенія; она понимала, какъ глубоко огорчала его отказомъ.

-- Неужели я еще не прощенъ?-- спросилъ онъ, грустно улыбаясь.-- О, Валерія, вы не знаете сами, какъ вы жестоки!

-- Простите мнѣ, графъ Саграмора, что я должна такъ поступать,-- прошептала она.

-- Только до конца улицы позвольте дойти, -- настойчивѣе просилъ Ферранте.-- Я такъ давно не видѣлъ васъ.

Валерія почувствовала, какъ затрепетало ея сердце; прежнее очарованіе съ новою силой опутывало ее своими сѣтями.

-- Оставьте меня, Ферранте,-- произнесла она глухимъ голосомъ,-- зачѣмъ вы преслѣдовали меня?

-- Преслѣдовалъ васъ?-- спросилъ онъ въ волненіи.-- Васъ нашелъ, хотите вы сказать, вновь нашелъ въ любви, которую когда-то пробудилъ въ вашемъ сердцѣ и которой вы, также какъ и я, не забыли. Идите, Валерія, своею дорогой,-- въ моемъ сердцѣ никогда не погаснетъ вѣра въ васъ и надежда, что вы, попрежнему, любите меня.

Улица кончилась; Валерія не рѣшалась отвѣтить, не смѣла взглянуть на него изъ страха, что ея сіяющіе глаза подтвердятъ его слова. Ферранте тоже сознавалъ, что долженъ овладѣть собой; медленно идущая пара начала привлекать вниманіе прохожихъ.

-- Не отвѣчайте мнѣ, дорогая моя,-- нѣжно заговорилъ Ферранте,-- я не имѣлъ намѣренія возстановлять васъ противъ долга. Да и развѣ нужны между нами слова? Все, что я могу сказать вамъ, будетъ повтореніемъ того, что вы знаете и чего я не могъ скрыть отъ васъ. Но если вы хотите осчастливить меня, подарите мнѣ, какъ въ былыя времена, цвѣты, которые на вашемъ лифѣ, чтобы они были мнѣ утѣшеніемъ и пріятнымъ воспоминаніемъ.

Валерія отшпилила цвѣты отъ лифа и подала графу Саграмора.

-- До свиданія, Ферранте! Да хранить васъ Господь!

-- До свиданія, Валерія!

Молодая дѣвушка была рада, что до дворца Медичи оставалось еще довольно большое разстояніе, во время котораго она успѣетъ побороть вызванное неожиданною встрѣчей волненіе. На видъ совершенно спокойная, она вошла въ комнату Кларисы, ожидавшей ее уже съ легкимъ нетерпѣніемъ.

-- Здравствуй,-- сказала Клариса съ большею сердечностью, чѣмъ обыкновенно.-- Я уже думала, что ты забыла свое обѣщаніе.

Валерія откинула вуаль, закрывавшій ея лицо, и положила на столъ молитвенникъ и четки.

-- Я была въ церкви Санъ-Кармина, Клариса, -- отвѣтила она.-- Сегодня 18 апрѣля.

-- День смерти Лукреціи Донати!

Клариса вздрогнула, произнося эти слова,-- это имя причиняло ей страданіе, несмотря на то, что много лѣтъ прошло съ той весны, которая, какъ она думала, унесла въ могилу Лукреціи счастье ея жизни.

-- Ты была у нея, молилась за нее?

-- Я отнесла ей ея любимые цвѣты, -- отвѣтила Валерія.-- Какъ могу я забыть дорогую Лукрецію, бывшую для меня ангеломъ терпѣнія и доброты?

Въ первый разъ упоминалось между ними имя покойницы; Валерія испугалась своей смѣлости.

-- Она всегда была терпѣлива, добра, это правда,-- тихо проговорила Кіариса, не смотря на Валерію.

-- И любила тебя, Клариса,-- съ жаромъ добавила Валерія,-- вѣрь тому, что она любила тебя всѣмъ сердцемъ.

По красивому, холодному лицу молодой женщины пробѣжала тѣнь.

-- Я вѣрила прежде, но потомъ вдругъ не могла больше вѣрить,-- произнесла она какъ бы про себя.

-- Клариса!

-- Она должна бы ненавидѣть меня, если бы не была лицемѣрна,-- продолжала Клариса.

Валерія ласково взяла ее за руку.

-- Неужели ты не можешь избавиться отъ черныхъ мыслей, такъ долго терзающихъ тебя?-- нѣжно спросила она.-- Не можешь ты развѣ повѣрить въ чистоту сердца, дѣлающагося тѣмъ самоотверженнѣе, чѣмъ ближе чувствуетъ приближеніе смерти? Лукреція не могла ненавидѣть тебя; она не знала злобы. Развѣ не говорили тебѣ, что она сама убѣждала Лоренцо подчиниться волѣ родителей, что она просила его за тебя, чужую, незнакомую?

Гордая дочь Орсини отвернулась.

-- А его надо было просить за меня?-- прошептала она.

-- О, дорогая Клариса, не увеличивай сама муки, заключающейся для тебя въ томъ, что ты узнала. Твой свѣтлый умъ, навѣрное, давно призналъ, что то, что ты считала преступленіемъ со стороны любимыхъ тобою людей, есть не болѣе, какъ стеченіе несчастныхъ обстоятельствъ; твое благородное сердце простило ихъ, но изъ гордости ты не хочешь сознаться въ этомъ и предпочитаешь страдать, тогда какъ ты могла бы осчастливить и быть счастливой.

-- Онъ не повѣритъ моей любви послѣ того, какъ я сказала, что она погасла навсегда,-- сказала Клариса, почему-то спокойнѣе обыкновеннаго выслушавшая смѣлыя замѣчанія Валеріи.

-- Онъ повѣрилъ бы, если бы ты рѣшилась сознаться, что твои слова были заблужденіемъ твоего оскорбленнаго сердца.

Клариса поднялась въ волненіи.

-- Я не въ силахъ этого сдѣлать. Я не могу просить милостыню тамъ, гдѣ имѣю право требовать.

-- Развѣ истинная любовь разсуждаетъ такъ, Клариса? Развѣ не вознаграждаетъ она себя щедрыми дарами, не допуская отплаты? Я увѣрена, что ты любишь меня,-- вотъ высшее, что мы можемъ сказать другому. Какъ можешь ты размѣрить, чья чаша перевѣшиваетъ, твоя или его, если ты вѣришь въ него?

Клариса остановилась передъ Валеріей и провела рукой по ея лбу.

-- Ты больше моего думала обо всемъ этомъ,-- сказала она, быстро мѣняя разговоръ,-- а, между тѣмъ, ты также не получила награды за твою глубокую и самоотверженную любовь.

Щеки дѣвушки покрылись легкимъ румянцемъ, когда она вспомнила о счастливой встрѣчѣ.

-- Я не должна роптать, Клариса, за то, что судьба не исполнила моихъ желаній; они были грѣшны, хотя я и не знала, и не желала этого. Теперь же меня связываетъ слово, данное отцу.

-- Неужели онъ не сжалится? Какъ искренно я радовалась бы тогда за тебя и Ферранте Саграмора!

-- Я не могу начать теперь объ этомъ разговоръ,-- возразила Валерія.-- Отецъ такъ серьезенъ, такъ молчаливъ съ нѣкоторыхъ поръ. Онъ приводить въ порядокъ свои денежныя дѣла, хотя я не вижу для этого повода, такъ какъ здоровье его, слава Богу, прекрасно.

Валерія взяла вуаль, чтобы закутаться въ него.

-- Прости, что я такъ рано ухожу,-- прибавила она, подавая руку женѣ Лоренцо.-- Отецъ любить, чтобы я сама приготовляла ему вечернее питье и я всегда возвращаюсь къ этому времени домой.

Клариса не стала удерживать ее. Она послѣ ухода Валеріи задумчиво подошла къ окну и начала смотрѣть въ садъ, опять стоявшій въ полномъ цвѣту, какъ давно... давно.

Она видѣла себя молодой, только что вышедшей замужъ, тоскливо бродившей подъ этими благоухающими деревьями, пока, наконецъ, не нашла дороги къ тому мѣсту, гдѣ ея наболѣвшее сердце услышало утѣшенія изъ устъ незнакомой прелестной дѣвушки, къ которой привелъ ее случай.

И тѣ же деревья осыпали ее цвѣтами, когда она возвращалась отъ нея въ послѣдній разъ съ гнѣвомъ и возмущеніемъ въ душѣ. Она думала тогда, что страданія ея такъ велики, что сердце уже не въ состояніи испытывать счастья, могущаго представиться въ будущемъ, теперь же въ ней поднималось упорно подавляемое чувство безпредѣльнаго сожалѣнія о прошлыхъ годахъ, о потерянномъ счастьѣ. Валерія затронула въ ней струну, которая не хотѣла умолкнуть. Какъ часто разсудокъ и пріобрѣтенный опытъ шептали ей, что она была несправедлива къ мужу и подругѣ, что она могла привлечь къ себѣ сердце Лоренцо, если бы, поборовъ чувство ревности, постаралась излечить скрываемое имъ горе, что изъ благодарности возникла бы любовь, которой она желала и которая пустила бы еще болѣе глубокіе корни, потому что основывалась бы на уваженіи и преклоненіи передъ великодушіемъ жены.

Но желалъ ли Лоренцо примиренія, къ которому онъ не сдѣлалъ больше ни одного шага? Кто могъ бы отвѣтить ей на это? Онъ былъ во всѣхъ отношеніяхъ внимательный, предупредительный мужъ, строго слѣдившій за тѣмъ, чтобы его женѣ воздавали всѣ подобающія ей почести; онъ часто уступалъ ея желаніямъ, даже если они расходились съ его желаніями, но, поглощенный неустанною дѣятельностью, онъ, повидимому, не ощущалъ лишенія въ томъ, чего такъ недоставало ей. Клариса вытянула руки, точно хватаясь за что-то ускользающее. Ей вдругъ представилось, будто стѣны надвигаются на нее; она выбѣжала въ сосѣднюю комнату и приказала служанкѣ подать одѣться.

-- Прикажете, синьора, сопровождать васъ?-- спросила горничная, когда Клариса собралась идти.

-- Нѣтъ, нѣтъ, я скоро вернусь; я иду въ церковь.

Она спустила вуаль и направилась по лѣстницѣ внизъ. Колокола благовѣстили къ вечерни, когда она вышла на улицу. Куда она шла? Вонъ заблестѣлъ передъ ней куполъ Санта-Маріи, она прошла мимо, торопясь впередъ, впередъ, пока не достигла моста, ведущаго черезъ Арно въ другую часть города.

Тамъ находилась старинная, основанная въ 1268 году церковь Санъ-Кармина; въ ней имѣли Донати фамильный склепъ, въ которомъ была похоронена Лукреція, и, увидѣвъ впереди сѣрую каменную ограду, Клариса знала, чего хотѣла. Ни разу еще нога ея не переступала порога этой церкви; теперь ее влекла какая-то сила къ тому мѣсту, гдѣ, говорило ей смутное предчувствіе, она получить утѣшеніе, такъ часто приходившее ей отъ покойницы.

Съ опущенною головой вошла Клариса въ церковь, въ правомъ придѣлѣ которой должна была находиться могила. Церковь была почти пуста, въ отдаленномъ углу стояло на колѣняхъ нѣсколько старухъ, да церковный служитель вставлялъ новыя свѣчи на главномъ алтарѣ. Клариса могла не спрашивать, куда ей идти,-- сильный запахъ свѣжихъ цвѣтовъ указывалъ ей путь; груда цвѣтовъ почти закрывала бѣлое мраморное ложе, на которомъ лежала спящая фигура молодой красивой женщины.

Клариса прижала обѣ руки къ высоко поднимающейся груди, стараясь подавить душившее ее рыданіе.

Это была Лукреція, такая, какою она видѣла ее въ послѣдній разъ, когда она лежала засыпанная цвѣтами и окруженная горящими свѣчами, придававшими ея блѣдному лицу обманчивое впечатлѣніе жизни, точь-въ-точь, какъ падавшій въ эту минуту свѣтъ сквозь пестрыя стекла. Клариса не могла отвести глазъ. Первоклассный художникъ долженъ былъ создать эту фигуру, въ совершенныя формы которой онъ какъ бы вдохнулъ душу усопшей. Ей казалось, будто уснувшая Лукреція откроетъ сейчасъ свои большіе, добрые глаза, протянетъ сложенныя на груди руки, чтобы обнять съ прежнею любовью наконецъ-то возвратившуюся къ ней.

Клариса наклонилась къ ея лицу; слезы, душившія ее, потекли на холодный мраморъ, и вмѣстѣ съ ними она чувствовала, какъ таяла ледяная кора на ея сердцѣ, какъ спадала завѣса съ ея глазъ, упорно закрывавшая ея собственное счастье.

-- Лукреція,-- шептала она,-- ты была лучше меня,-- прости, прости мнѣ! Ты любила его болѣе чистою любовью, чѣмъ я. Ты умѣла отречься безъ горечи и ненависти, ты умѣла благодѣтельствовать тѣхъ, кто отнялъ у тебя счастье, ты любила, наконецъ, ту, которую должна была бы ненавидѣть... на такое великодушіе никто не способенъ, кромѣ тебя.

Клариса опустилась на колѣни передъ памятникомъ и прижала губы къ рукѣ мраморной фигуры.

-- Помоги мнѣ, Лукреція, ангелъ хранитель мой, святая, найти путь, который я сама закрыла себѣ, путь къ его сердцу!

Вечерній сумракъ въ слабо освѣщенной церкви становился гуще. Клариса не замѣчала этого; она вздрогнула, услышавъ за собой тихіе шаги и голосъ обратившагося къ ней церковнаго служителя.

-- Синьора, -- почтительно сказалъ онъ, -- я долженъ напомнить вамъ, что съ заходомъ солнца церковь запирается. Не можете ли вы окончить вашу молитву?

Клариса нерѣшительно поднялась съ колѣнъ,-- ей казалось немыслимымъ такъ скоро уйти отсюда.

Служитель замѣтилъ ея колебанія.

-- Вы, вѣроятно, сестра прекрасной дѣвушки, покоющейся здѣсь. Впрочемъ, многіе приходятъ только взглянуть на памятникъ, такъ чудесно сдѣланный художникомъ Донателли, что, кажется, вотъ., вотъ мраморная красавица встанетъ съ своего ложа и подойдетъ къ намъ.

Служитель проводилъ до паперти незнакомую посѣтительницу, въ которой онъ угадывалъ знатную даму. Клариса опустила въ его руку нѣсколько золотыхъ.

-- Я приду опять,-- сказала она,-- Покойница была моею любимою подругой. Видъ ея статуи взволновалъ меня; я въ первый разъ вижу памятникъ.

-- А, между тѣмъ, онъ поставленъ черезъ годъ послѣ ея смерти,-- отвѣтилъ служитель, сдѣлавшійся сообщительнѣе послѣ щедраго подарка.-- Говорили тогда, что художникъ сдѣлалъ его по заказу родныхъ, но всѣмъ извѣстно, что у Донати нѣтъ средствъ на такой памятникъ. Поэтому говорятъ, и это самое правдоподобное, нашъ свѣтлѣйшій Лоренно заказалъ его, такъ какъ онъ часто приходилъ въ то время смотрѣть на работу.

Клариса подозрѣвала это прежде, чѣмъ услышала подтвержденіе служителя, но это не причинило ей мучительнаго чувства; въ ея душу снизошелъ покой и злыя думы, преслѣдовавшія ее такъ долго, не имѣли больше надъ ней власти.

Клариса скорымъ шагомъ направилась домой; смѣющіеся голоса дѣтей остановили ее, когда она проходила мимо дѣтской; нянька укладывала ихъ спать. Клариса повернула въ дѣтскую, чтобы прочесть съ дѣтьми вечернюю молитву; она еще стояла, наклонившись надъ маленькимъ Пьетро, старшимъ сыномъ, когда въ комнату, по обыкновенію, зашелъ мужъ проститься съ дѣтьми.

Служанки удалились; Лоренцо подошелъ къ кроваткамъ дѣтей, цѣлуя ихъ и лаская; потомъ обратился къ женѣ, не измѣнившей своей позы.

-- Вы ходили сегодня безъ провожатой въ вечернѣ,-- сказалъ онъ.-- Не дѣлайте больше этого, Клариса. Васъ могутъ испугать дорогой или оскорбить и я буду безпокоиться, если вы часто будете повторять подобныя вечернія прогулки.

-- Мнѣ хотѣлось идти сегодня одной,-- спокойно отвѣтила Блариса.-- Я была въ Санъ-Карминѣ на могилѣ Лукреціи.

Она удивилась, что такъ спокойно произнесла эту фразу. Лоренцо изумленно взглянулъ на жену. Но затѣмъ выраженіе лица его мгновенно измѣнилось; въ головѣ его мелькнула непріятно поразившая его мысль.

-- Вы, вѣроятно, хотѣли видѣть памятникъ, поставленный Донателли на ея могилѣ?-- холодно спросилъ онъ.

-- Я не знала о его существованіи, но желала бы сію минуту поблагодарить художника, сохранившаго ея образъ въ такомъ совершенствѣ.

-- Даже и въ томъ случаѣ, если узнаете, что онъ исполнилъ его по моему заказу?-- возразилъ Лоренцо.-- Я не хотѣлъ бы, чтобы вы раскаялись въ вашей благодарности.

-- Даже и въ этомъ случаѣ, такъ какъ я понимаю васъ...

Взоръ его опять съ изумленіемъ остановился на лицѣ Кларисы, сдѣлавшемся гораздо красивѣе отъ рѣдкаго на немъ ласковаго выраженія. Что случилось съ ней, измѣнившее такъ ея настроеніе, что сіяетъ въ ея глазахъ, напоминая прошлые дни, когда она съ фобкою преданностью добивалась его любви?

Лоренцо взялъ руку Кларисы и поднесъ ее къ губамъ.

-- Да благословитъ васъ Господь за ваши слова,-- мягко произнесъ онъ.

Клариса покраснѣла, застѣнчиво отнимая у него руку; онъ ни слова не произнесъ больше, но Клариса чувствовала, что онъ понялъ ее.

За ужиномъ, соединившимъ всю семью Медичи, супруги встрѣтились опять; Клариса, по обыкновенію, принимала мало участія въ разговорѣ, но глаза ея часто останавливались на Лоренцо, необыкновенно оживленномъ и разговорчивомъ въ тотъ день.

-- Намъ предстоитъ въ скоромъ времени пріятное развлеченіе,-- обратился онъ въ концѣ ужина къ Кларисѣ.-- Внукъ святаго папы, младшій изъ нашихъ кардиналовъ, Рафаэло Сансони собирается посѣтить насъ. Онъ ѣдетъ изъ Пизы и хочетъ повеселиться нѣсколько дней въ нашей прекрасной столицѣ, прежде чѣмъ отправиться въ Римъ. Я думаю, вы рады этому, Клариса, такъ какъ въ послѣднее время ведете слишкомъ однообразную жизнь. Я вмѣстѣ съ Джуліано придумаю нѣкоторыя празднества, частью здѣсь, частью въ Кореджи, которыя дадутъ его преосвяществу понятіе о нашемъ гостепріимствѣ.

-- Я рада этому, какъ всему, что доставляетъ вамъ удовольствіе,-- возразила Клариса.-- Но если я не ошибаюсь, юный кардиналъ -- племянникъ графа Ріаріо, такъ часто старавшагося повредить вамъ.

-- Это ничего не значитъ,-- возразилъ Лоренцо.-- Я помѣшалъ желаніямъ Ріаріо расширить его владѣнія такъ близко отъ насъ и онъ мститъ мнѣ за это. Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ онъ самъ пріѣдетъ сюда переговорить со мною о владѣніяхъ тяжело заболѣвшаго Карла Манфреди изъ Фаэнцы. Я думаю, что при личномъ знакомствѣ мы сойдемся относительно всѣхъ бывшихъ между нами несогласій.

-- Франческо Сальвіати, я слышалъ, сопровождаетъ его,-- замѣтилъ Джуліано.

-- Да, архіепископъ находитъ, повидимому, неудобнымъ давать намъ дольше чувствовать свой гнѣвъ,-- сказалъ Лоренцо,-- и здѣсь дѣло идетъ о заключеніи мира. Дай Богъ намъ такъ же легко справляться со всѣми противниками.

XXIV.

Участники заговора противъ Лоренцо и его брата собрались во Флоренціи. Медлить было нельзя; всѣ мельчайшія приготовленія были кончены и заговорщикамъ грозила опасность, какъ бы при дальнѣйшемъ замедленіи извѣстіе объ ихъ тайныхъ намѣреніяхъ не дошло до Медичи.

Архіепископъ Франческо Сальвіати съ самаго начала заговора привлекъ на свою сторону живущихъ во Флоренціи братьевъ и другихъ родственниковъ. Къ нимъ примкнуло, кромѣ Пацци, множество личныхъ враговъ Медичи и различные искатели приключеній, ожидающіе выгодъ отъ перемѣны правленія. Къ послѣднимъ принадлежалъ Наполеонъ Франчези, изъ извѣстной семьи заговорщиковъ, Бернардо Бандини, вслѣдствіе разстроенныхъ обстоятельствъ, готовый съ радостью воспользоваться удобнымъ случаемъ исправить ихъ на службѣ болѣе сильнаго. Немного лучшіе мотивы побуждали священника Антоніо Маффеи изъ Вольтеры. Онъ не могъ забыть бѣдствія роднаго города, гибель котораго приписывалъ Лоренцо; въ Медичи онъ преслѣдовалъ принципъ тираніи, угнетающей слабыхъ.

Во второй половинѣ апрѣля семнадцатилѣтній кардиналъ прибылъ во Флоренцію, гдѣ для него была приготовлена роскошная вилла Пацци. Отъ юноши скрывали заговоръ, не довѣряя, вѣроятно, его умѣнью владѣть собою передъ братьями, гостепріимствомъ которыхъ онъ намѣревался воспользоваться. Блестящій пріемъ ожидалъ его у Медичи. Лоренцо, зная, какъ относятся къ нему Сикстъ и Ріаріо, не пожалѣлъ средствъ, чтобы почтить юнаго внука папы всевозможными знаками вниманія; ему хотѣлось возстановить хорошія отношенія съ папою, и Рафаэло Сансони могъ оказать ему въ этомъ помощь.

Никогда прежде сношенія съ виллой Пацци не были такъ дружественны, какъ теперь. Кардиналъ искренно восхищался благородствомъ, умомъ, широкимъ образованіемъ и привлекательностью Лоренцо, который въ свою очередь сразу почувствовалъ расположеніе къ юношѣ и старался доставить ему всевозможныя развлеченія. Такъ приближалось 26 апрѣля, назначенное заговорщиками для исполненія ихъ злаго умысла. Наканунѣ большаго торжества, устраиваемаго братьями Медичи въ честь кардинала, Лоренцо пригласилъ большое общество въ свою загородную виллу, окруженную садами и цвѣтущими полями. Гостепріимство Лоренцо было такъ безгранично, что не исключало никого отъ участія въ празднествѣ и, слѣдовательно, здѣсь собралась часть заговорщиковъ, которымъ предательскіе замыслы не мѣшали пріятно проводить время. На балконѣ, выходившемъ въ громадный садъ, стоялъ хозяинъ съ гостемъ, любовавшимся чуднымъ видомъ. Въ кругу гостей недалеко отъ Лоренцо занялъ мѣсто кондотьери Монтесекко, которому предстояла на слѣдующій день такая роковая роль. Онъ въ тайнѣ раздѣлялъ восхищеніе кардинала юнымъ правителемъ республики и старался не проронить ни одного слова.

-- Какъ должны вы быть счастливы, свѣтлѣйшій Лоренцо!-- съ жаромъ воскликнулъ молодой кардиналъ.

Лоренцо улыбнулся.

-- Что привело ваше преосвященство къ такому неожиданному заключенію?-- спросилъ онъ.-- Я человѣкъ, которому поровну отпущено счастья и горя, какъ и всѣмъ смертнымъ, и не желаю никакихъ преимуществъ передъ многочисленною толпой, окружающей меня.

-- Я самъ не знаю, отчего вы кажетесь мнѣ достойнымъ зависти,-- задумчиво возразилъ юноша,-- можетъ быть, потому, что я чувствую себя счастливымъ около васъ; я думаю, что мнѣ передается то, чѣмъ вы, хотя вы это и отрицаете, надѣлены выше всѣхъ остальныхъ. Посмотрите на эту картину, разстилающуюся передъ нашими глазами, на благословенный край, правителемъ котораго вы избраны, и на всѣхъ тѣхъ, кто обязанъ повиноваться вамъ,-- они любятъ васъ, какъ я безпрестанно имѣю случай убѣдиться. Вы можете осуществлять мечты, зарождающіяся въ вашей головѣ, оставляя слѣдующимъ поколѣніямъ вѣчныя доказательства вашей творческой силы. Развѣ не счастье быть такимъ государемъ, какъ вы, въ сравненіи съ нами, несчастными, руки которыхъ связаны въ тѣсномъ кругѣ дѣятельности, указанномъ намъ?

Лицо Лоренцо сдѣлалось серьезнѣе прежняго.

-- Вы говорите, ваше преосвященство, только о радостяхъ, доставляемыхъ мнѣ властью, и я не отрицаю ихъ значенія. Но рука объ руку съ радостями, даже часто перевѣшивая ихъ, идутъ тяжелыя заботы, возложенныя судьбою на наши плечи, вмѣстѣ съ бременемъ правленія. Радости мы можемъ дѣлить съ другими и они увеличиваются оттого, что мы доставляемъ удовольствіе многимъ, заботы же остаются при насъ, также какъ и горе, которыя дѣлятся на половину и совсѣмъ не понимаются нашими близкими.

Юный кардиналъ недовѣрчиво взглянулъ на Лоренцо.

-- Не всякій правитель относится такъ строго къ своимъ заботамъ, какъ ваша свѣтлость,-- возразилъ онъ.-- Васъ окружаютъ. опытные мужи, отличные совѣтники, которые помогаютъ вамъ исполнять ваши обязанности.

-- Если глава государства хочетъ получить безграничное уваженіе, которое одно надолго привязываетъ любовь народа къ повелителю, то онъ не долженъ предоставлять другимъ труды и заботы правленія, чтобы самому накоплять сокровища и думать объ удовольствіяхъ. Государство не принадлежитъ государю, онъ управитель довѣренныхъ ему владѣній, и высшая награда заключается для него въ томъ, что онъ можетъ осчастливливать тѣхъ, чья судьба вложена въ его руки. Если ему дано богатство, то онъ долженъ дѣлить его съ народомъ, уменьшать нужду, умножать ввѣренный ему талантъ, чтобы отдать отчетъ Царю царей, какъ онъ поступилъ съ нимъ.

Для юнаго сановника церкви разговоръ былъ слишкомъ серьезенъ; онъ склоненъ былъ въ душѣ не такъ строго относиться къ обязанностямъ правителя и доказалъ своею послѣдующею жизнью, что подобный взглядъ на высокій санъ противорѣчилъ его понятіямъ.

Лоренцо замѣтилъ, что гость не понимаетъ его, и искусно перевелъ разговоръ на болѣе легкую тему, втянувъ въ него присутствующихъ художниковъ и поэтовъ, и скоро послышался веселый смѣхъ кардинала надъ остротами окружающихъ. Онъ самъ принялъ горячее участіе въ завязавшемся оживленномъ спорѣ и не замѣчалъ, что Монтесекко не сводилъ съ него глазъ, сожалѣя о томъ, что оборвался предъидущій разговоръ.

Бурныя мысли проносились въ душѣ кондотьери. Что за государь! Что за человѣкъ! Онъ чувствовалъ себя какъ бы подавленнымъ могучею личностью того, на кого онъ долженъ былъ завтра поднять руку. Восторгъ и уваженіе брали въ немъ верхъ и въ душу его закрадывалось глубокое сожалѣніе. Въ первый разъ въ жизни раскаивался онъ во взятомъ на себя порученіи.

Какъ кондотьери на чужой службѣ, онъ привыкъ идти туда, куда его посылали, и не разсуждать о послѣдствіяхъ дѣяній, за которыя юнъ не былъ отвѣтственъ. Онъ былъ простой и необразованный человѣкъ, думавшій, что исполняетъ долгъ воина, дѣлая то, что ему приказываютъ его повелители, и на слѣдующій день,-- такъ было рѣшено заговорщиками,-- онъ долженъ былъ убить того, за чьимъ столомъ онъ былъ это время ежедневнымъ гостемъ.

Высокая фигура Лоренцо, окруженнаго толпой придворныхъ рыцарей, стояла теперь передъ нимъ, залитая лучами заходящаго солнца. Такъ будетъ онъ стоять и завтра съ умными, полными огня и жизни глазами, съ радушнымъ выраженіемъ лица, когда ударъ убійцы прекратитъ звуки его голоса, перебьетъ блестящій потокъ рѣчи и біеніе сердца, увлекающагося всѣмъ благороднымъ и высокимъ.

Сквозь ряды гостей къ нему приблизился Франческо Пацци, скрывавшій свою ненависть подъ доброю улыбкой.

-- Что вамъ угодно отъ меня, синьоръ Франческо?-- спросилъ Монтесекко, недовольный его появленіемъ, напомнившимъ ему объ ужасномъ дѣяніи завтрашняго дня.

-- Вы не видали Джуліано Медичи? Я тщетно ищу его,-- прошепталъ Франческо Пацци на ухо соумышленника.

-- Я слышалъ еще вчера, что онъ заболѣлъ,-- отвѣтилъ кондотьери,-- я тоже не видалъ его здѣсь.

-- Надо узнать, почему его нѣтъ,-- сказалъ Франческо, направляясь къ ближе стоявшимъ къ Лоренцо гостямъ.

Прислуживающіе пажи разносили въ серебряныхъ кувшинахъ искристое вино, поддерживавшее оживленіе общей бесѣды. Франческо шепнулъ епископу на ухо нѣсколько словъ, на которые тотъ утвердительно кивнулъ головой и обратился съ вопросомъ къ Лоренцо.

-- Вы спрашиваете о братѣ,-- сказалъ стоявшій невдалекѣ Лоренцо.-- Къ сожалѣнію, я долженъ сообщить вамъ, что онъ не оправился еще отъ своего нездоровья. Мнѣ жаль, что его нѣтъ съ нами сегодня.

-- Но завтра мы увидимъ его на вашемъ праздникѣ,-- возразилъ архіепископъ.-- Жаль будетъ, если болѣзнь лишить насъ его и на этотъ разъ.

-- Я боюсь, что онъ и завтра не будетъ. Онъ увѣряетъ, что не можетъ перенести неумѣренности роскошнаго обѣда, какъ онъ отзывается о моемъ скромномъ столѣ, а я не хочу настаивать, разъ онъ считаетъ это для себя вреднымъ. Но у обѣдни въ Santa Maria del Fiori, которую ваше преосвященство хотѣли посѣтить, онъ будетъ.

Участники заговора не смѣли взглянуть другъ на друга; болѣзнь Джуліано была для нихъ непріятною неожиданностью. Было твердо рѣшено одновременно избавиться отъ обоихъ братьевъ; если же Джуліано не явится на обѣдъ, во время котораго предполагалось убить ихъ обоихъ, то цѣль будетъ достигнута только на половину: владычество Медичи могло утвердиться вновь.

Необходимо было быстрое измѣненіе плана, и заговорщики рѣшили въ ту же ночь собраться во дворцѣ Пацци для вторичнаго совѣщанія, когда и гдѣ привести въ исполненіе убійство.

XXV.

Джакопо Пацци отказался подъ предлогомъ важныхъ дѣлъ отъ приглашенія Лоренцо какъ на этотъ, такъ и на слѣдующій день. Ему непріятно было пользоваться гостепріимствомъ человѣка, врагомъ котораго онъ скоро выступитъ. Кромѣ того, онъ не умѣлъ такъ хорошо притворяться и скрывать свои чувства, какъ остальные. Онъ одинъ, пожалуй, сознавалъ затрудненія и опасности смѣлаго предпріятія; и, зная, какая судьба ожидала его, если покушеніе не удастся, дѣлалъ приготовленія на всякій случай. Онъ привелъ въ порядокъ свои дѣла и покончилъ всѣ разсчеты. Мысль о дочери не давала ему покоя. Что будетъ съ Валеріей, если онъ погибнетъ, какъ спасти ее отъ страшной, ужасной судьбы, готовящейся ничего не подозрѣвающей дѣвушкѣ?

Въ комнату вошла Валерія съ кубкомъ ароматическаго вина, которое отецъ любилъ выпивать вечеромъ. Сердце Джакопо болѣзненно сжалось. Гибель, которая можетъ постигнуть его, повлечетъ за собою несчастіе дочери. Недостаточно было наказаніе одного виновнаго,-- та же участь ожидала всю его родню. Лишенная средствъ и изгнанная дѣвушка, которую онъ оберегалъ отъ малѣйшаго горя, вынуждена будетъ переселиться въ чужіе края и не найдется ни одного человѣка, который взялъ бы ее подъ свою защиту.

Валерія поставила кубокъ на столъ передъ отцомъ; сумрачный видъ старика не ускользнулъ отъ нея.

-- Вы, по обыкновенію, завалены работой,-- нѣжно замѣтила она.-- Пора кончать и хоть вечеръ посвятить отдыху.

-- Я кончилъ, Валерія,-- отвѣтилъ Джакопо Пацци, собирая разложенныя передъ нимъ бумаги.-- Я думаю, что привелъ въ извѣстность все, что имѣю.

Валерія остановилась около кресла отца и оперлась рукою на спинку.

-- Работа, занимавшая васъ послѣднія недѣли, повидимому, разстроила васъ,-- робко замѣтила она.-- Вы говорили недавно, что дѣлаете провѣрку вашему имуществу; развѣ вы потерпѣли убытки, вынудившія васъ къ этому?

-- Нѣтъ, дитя мое, я богаче, чѣмъ когда-либо.

-- Зачѣмъ же тратите вы такъ много времени на приведеніе въ порядокъ вашихъ дѣлъ?

Старикъ посмотрѣлъ на дочь долгимъ, пристальнымъ взглядомъ.

-- Дитя мое, въ томъ возрастѣ, какого достигъ я, надо всегда имѣть дѣла въ порядкѣ, такъ какъ мы не можемъ знать, когда Богу угодно будетъ призвать насъ къ себѣ.

-- О, дорогой отецъ, вы еще сильны и бодры, какъ можете вы предаваться такимъ мрачнымъ мыслямъ?

-- Смерть можетъ поразить насъ, когда мы менѣе всего думаемъ о ней, Валерія. Неизвѣстность не должна страшить насъ; мы должны заботиться только о томъ, чтобы жизнь наша кончилась жирно и честно.

Валерія прильнула головой къ плечу отца.

-- Ваша жизнь полна славы и чести; какъ можете вы сомнѣваться, что и конецъ ея,-- надолго, долго отсрочь его Господь!-- будетъ мирный и вызоветъ всеобщія сожалѣнія?

-- Я часто лежу по ночамъ безъ сна,-- продолжалъ отецъ, уклоняясь отъ ея вопроса,-- и мнѣ приходятъ въ голову разныя мысли, и хорошія, и дурныя. Я спрашиваю себя, всегда ли я поступалъ такъ, какъ слѣдуетъ? Я думалъ и о тебѣ, Валерія... для меня было бы утѣшеніемъ, если бы я зналъ, что оставлю тебя подъ защитой человѣка, который будетъ любить мое сокровище, какъ я его любилъ.

Валерія покраснѣла.

-- Богу не угодно было этого, отецъ. Я осталась съ вами, чтобы жить для васъ, заботясь о вашемъ спокойствіи и счастіи.

-- Мое дорогое дитя, ты научилась довольствоваться немногимъ, связавъ свою цвѣтущую молодость со старостью, и исполняла твой долгъ, пока это не исцѣлило твоего горя. Я никогда не сталъ бы принуждать тебя отдать твою руку другому, теперь же мнѣ кажется, что тебѣ не слѣдовало отвергать всѣ представлявшіеся тебѣ случаи счастливо устроить свою судьбу.

-- Не сокрушайтесь объ этомъ, дорогой отецъ. Вы не хотѣли, чтобы я была женой человѣка, который не былъ свободенъ, и я признаю, что вы были правы. Но разъ я отказалась отъ него, я не могу допустить возможности принадлежать другому.

-- Я возставалъ тогда противъ твоего брака съ этимъ иностранцемъ, который могъ сдѣлаться твоимъ мужемъ только съ разрѣшенія церкви, и отказался отъ предложенія Лоренцо ходатайствовать за него передъ святымъ папой. Теперь же я часто задаю себѣ вопросъ, хорошо ли я поступилъ, не виноватъ ли я передъ тобой?

Дыханіе Валеріи замерло, когда она отвѣтила:

-- Онъ свободенъ теперь, отецъ.

-- Я знаю, Валерія. Лоренцо сообщилъ мнѣ объ этомъ.

Валерія не рѣшилась спросить, что отвѣтилъ отецъ на это извѣстіе, также какъ она не вѣрила, чтобы онъ могъ измѣнить свой взглядъ относительно этого вопроса. Что заставило его вспомнить объ этомъ дѣлѣ? Никогда еще она не видала его въ такомъ настроеніи; Валерія со страхомъ взглянула на отца.

-- Ты говорила съ нимъ послѣ того, какъ мы вернулись?-- спросилъ Джакопо Пацци.

-- Я встрѣтила его разъ, выходя изъ церкви, и сказала съ нимъ нѣсколько словъ.

Отецъ хотѣлъ что-то отвѣтить, но появленіе племянника Франческо, безъ доклада вбѣжавшаго въ комнату, помѣшало ему. Джакопо съ перваго взгляда понялъ, что какое-нибудь важное обстоятельство привело Франческо; онъ быстро поднялся и, поцѣловавъ дочь, сдѣлалъ ей знакъ оставить его одного съ племянникомъ.

-- Ты зачѣмъ? Что случилось?-- съ безпокойствомъ спросилъ онъ.

-- Я пришелъ сообщить вамъ, дядя, что сегодня ночью будетъ важное совѣщаніе въ вашемъ домѣ. Какъ только стемнѣетъ, я и всѣ наши придемъ сюда. Я незамѣтно убѣжалъ съ праздника Лоренцо и спѣшу извѣстить еще кое-кого изъ друзей.

-- Хорошо; приходите не очень рано, чтобы женщины въ домѣ ничего не замѣтили. Дверь въ садъ будетъ открыта; я жду васъ.

-----

Глубокая ночь царила надъ дворцомъ, когда заговорщики собрались къ Джакопо Пацци, къ которому вернулись его обычное спокойствіе и самообладаніе; съ нимъ было то же, что съ кондотьери Монтесекко, который, вовлеченный въ заговоръ противъ своего убѣжденія, чувствовалъ себя связаннымъ словомъ участвовать въ возстаніи противъ Медичи.

Молча заняли гости мѣста вокругъ поставленнаго среди залы стола; архіепископъ Сальвіати открылъ засѣданіе.

-- Явилась необходимость, благородные друзья, -- началъ онъ,-- потолковать еще разъ о томъ, какъ успѣшнѣе исполнить единодушно задуманное нами дѣло спасенія государства. Мы рѣшили, что владычество Медичи должно пасть, и готовы ради этого пожертвовать жизнью. Поэтому мы не можемъ колебаться передъ рѣшительными мѣрами, единственно обезпечивающими намъ успѣхъ. Смерть одного человѣка ничего не значитъ въ сравненіи съ тѣмъ, чего мы надѣемся достигнуть, и какъ прежде, такъ и теперь, наши горячія желанія устремлены на то, чтобы эти надменные братья были принесены въ жертву благоденствію нѣсколькихъ тысячъ, прежде чѣмъ ихъ ненасытная алчность завладѣетъ еще большимъ могуществомъ. Святой папа, котораго Медичи неоднократна оскорбляли и чьи планы разстраивали, одобряетъ наше предпріятіе и дастъ прощеніе тому, кто, вынужденный крайностью, обагритъ руки кровью. Графъ Жироламо Ріаріо обѣщаетъ намъ свою сильную защиту и покровительство, поддерживая наше предпріятіе оружіемъ. Еще разъ, друзья мои, спрашиваю васъ: всѣ ли вы рѣшились принять на себя дѣло, которое возложатъ на васъ?

Единогласное "да" было отвѣтомъ; только Монтесекко молчалъ. Ему извѣстно было изъ аудіенціи у папы, что Сикстъ IV одобрилъ возстаніе, а не убійство, и онъ твердо рѣшилъ не брать его на себя.

-- Планъ исполненія нашего предпріятія вслѣдствіе болѣзни Джуліано Медичи долженъ быть измѣненъ,-- продолжалъ Сальвіати,-- мы должны найти способъ избавиться отъ обоихъ братьевъ сразу, чтобы не дать оставшемуся въ живыхъ времени призвать на свою защиту приверженцевъ.

-- Это возможно при всеобщей рѣзнѣ, которая должна произойти на улицахъ, когда мы объявимъ народу свободу,-- сказалъ Джакопо Пацци.-- Можно окружить дворецъ Медичи преданными намъ людьми, которые по условленному знаку ворвутся въ него.

-- Дядя, это рискованно,-- замѣтилъ Франческо,-- во дворцѣ множество прислуги, которая будетъ оспаривать каждый шагъ нападающихъ и тамъ у нихъ подъ руками оружіе.

-- Въ такомъ случаѣ, надо заманить обоихъ братьевъ въ такое мѣсто, гдѣ они не могутъ достать оружія,-- воскликнулъ Бернардо Бандини.-- Гулянье, охота, катанье на лодкѣ могутъ представить удобный случай.

-- Подобное рѣшеніе, Бернардо, отниметъ у насъ еще нѣсколько дней,-- замѣтилъ Антоніо Маффеи.-- Мы же не можемъ дольше ждать; слишкомъ многіе посвящены въ нашу тайну и нельзя надѣяться, чтобы она сохранилась хотя бы на короткое время. То, что мы задумали сдѣлать, должно совершиться завтра или никогда.

-- Вы правы!-- воскликнулъ Франческо съ сверкающими глазами.-- Съ чему безполезно колебаться? Мы найдемъ возможность поразить и Джуліано, и я одинъ готовъ напасть на него.

-- Тобою руководитъ, повидимому, еще особенная причина, кромѣ нанесеннаго твоему роду оскорбленія,-- замѣтилъ Джакопо Сальвіати, братъ епископа.

-- У меня есть причина болѣе основательная, чѣмъ всѣ ваши!-- воскликнулъ Франческо.-- Въ свой смертный часъ онъ узнаетъ ее!

-- Такъ выберите мѣсто, гдѣ онъ будетъ завтра вмѣстѣ съ Лоренцо, -- сказалъ Наполеонъ Франчези.-- Джуліано долженъ явиться къ обѣдни въ соборъ.

Настало тяжелое молчаніе; предложеніе показалось ужаснымъ даже тѣмъ, кто съ спокойнымъ сердцемъ пришелъ обсуждать убійство обоихъ братьевъ.

Первый заговорилъ архіепископъ.

-- Это безспорно единственное мѣсто, гдѣ, навѣрное, будутъ оба брата,-- задумчиво произнесъ онъ.

-- Такъ мы изберемъ его, и никакого другаго,-- воскликнулъ Франческо.-- Мѣсто дѣйствія безразлично. И тиранъ Сфорца палъ передъ алтаремъ, гдѣ онъ возносилъ къ небесамъ свои лицемѣрныя молитвы.

Дядя Франческо неодобрительно покачалъ головой.

-- Неужели вы хотите сдѣлать храмъ Божій мѣстомъ убійства?-- спросилъ онъ.

Франческо Сальвіати рѣшительно взглянулъ на окружающихъ.

-- Намъ не остается выбора,-- произнесъ онъ твердымъ голосомъ.-- Мы должны пожертвовать всѣмъ, если не рѣшимся. Если удастся спастись одному изъ Медичи, мы будемъ побѣжденными, и наша собственная безопасность велитъ намъ отбросить всѣ могущія возникнуть соображенія. Въ церкви Джуліано и Лоренцо будутъ безоружны; наши же могутъ спрятать кинжалы и мечи подъ одеждой. Вамъ, синьоръ Джакопо Пацци, до этого нѣтъ никакого дѣла, такъ какъ на вашу долю выпадетъ обязанность руководить уличнымъ боемъ въ то время, какъ я съ своими людьми нападу на дворецъ синьоріи.

-- Но кто же нанесетъ ударъ Лоренцо?-- спросилъ Антоніо Маффеи.-- Онъ не долженъ выйти живымъ изъ храма.

Сальвіати указалъ на кондотьери Монтесекко.

-- На васъ, Жіанъ Батиста, еще въ Римѣ возложено это порученіе.

Монтесекко поклонился.

-- Простите, ваше преосвященство, если то, что я скажу сейчасъ, не понравится вамъ, -- почтительно, но твердо произнесъ онъ.-- Какъ измѣнились обстоятельства, при которыхъ должно произойти убійство, такъ и я пришелъ къ другому заключенію. Я съ болью въ сердцѣ согласился на убійство государей, теперь же я слышу, что оно должно произойти въ храмѣ, и потому я отказываюсь исполнить данное мнѣ приказаніе. Я простой наемникъ, привыкшій къ самымъ отчаяннымъ дѣламъ, но до сегодняшняго дня я никогда не входилъ въ храмъ Господень съ обнаженнымъ мечомъ, не проливалъ крови тамъ, гдѣ ликъ Спасителя взираетъ на меня, напоминая, чтобъ я остерегался такого преступленія, какъ это.

Архіепископъ нахмурилъ лобъ.

-- Ты далъ слово, Жіанъ Батиста!-- строго произнесъ онъ.-- Ты хочешь сдѣлаться измѣнникомъ?

-- Нѣтъ, ваше преосвященство, -- спокойно возразилъ кондотьери.-- Я не хочу запятнать руки преступленіемъ, которое кажется мнѣ такъ велико, что я никогда не могу надѣяться на прощеніе.

Лицо архіепископа покрылось густою краской; однако, онъ съ напускнымъ равнодушіемъ пожалъ плечами.

-- Кто хочетъ замѣнить Жіана Батиста?-- холодно спросилъ онъ.

Антоніо Маффеи поднялся съ мѣста.

-- Я хочу, -- объявилъ онъ.-- Я мщу не за себя, а за мой несчастный родной городъ, который они принесли въ жертву своæfi алчности.

-- А я помогу тебѣ,-- сказалъ Стефано Баньоне, бывшій писецъ Джакопо Пацци, теперь священникъ въ Монтемурло.-- Лоренцо ловокъ и силенъ. Онъ можетъ оказать тебѣ болѣе рѣшительное сопротивленіе, чѣмъ ты ожидаешь.

Алтарь Господень внушалъ, повидимому, меньше страха привыкшимъ совершать на немъ свою службу священникамъ, чѣмъ абруцскому воину.

-- И вамъ, Франческо Пацци, необходимо запастись союзникомъ, чтобы вдвоемъ напасть на Джуліано.

-- Онъ уже есть: мой другъ Бернардо Бандини окажетъ мнѣ эту услугу. По условленному знаку мы сразу бросимся на Джуліано.

-- Этотъ знакъ слѣдуетъ видѣть всѣмъ нашимъ друзьямъ, чтобы они могли оказать вамъ помощь,-- замѣтилъ Джакопо Сальвіати,-- если же его дастъ кто-нибудь изъ нашихъ, это возбудитъ подозрѣніе.

-- Такъ назначимъ минуту, когда Леонардо Пацци, который служитъ завтра обѣдню, подниметъ святые дары, -- рѣшилъ его братъ.-- Этотъ знакъ не можетъ ни отъ кого ускользнуть.

Съ тѣмъ же холоднымъ цинизмомъ условившись относительно дальнѣйшихъ подробностей убійства, заговорщики разошлись съ увѣренностью въ побѣдѣ.

XXVI.

Лоренцо рано поднялся на другой день, чтобы заняться нѣсколько часовъ дѣлами до пріѣзда кардинала, который послѣ обѣдни въ соборѣ долженъ былъ провести большую часть дня во дворцѣ Медичи, гдѣ предстояло большое торжество.

Пріѣздъ кардинала съ виллы Пацци немного замедлился. Лоренцо, добросовѣстно исполнявшій всѣ церковные уставы, рѣшилъ до пріѣзда Рафаэло Сансони отслушать раннюю обѣдню въ Santa Maria del Fiore. Къ его возвращенію изъ церкви высокій гость долженъ былъ прибыть изъ Мантуги. Лоренцо поспѣшно одѣлся въ приготовленный праздничный костюмъ и собрался идти черезъ рядъ великолѣпно убранныхъ для празднества комнатъ, когда встрѣтилъ въ дверяхъ жену. Лоренцо еще не видѣлся съ ней въ это утро и подошелъ поздороваться.

-- Куда вы идете такъ рано?-- спросила Клариса.

-- Къ обѣднѣ. Кардиналъ пріѣдетъ позднѣе, чѣмъ я думалъ. Примите его, Клариса, и скажите, что я послѣ ранней обѣдни возвращусь сюда, чтобы сопровождать его въ храмъ. Но что съ вами? Вы такъ блѣдны и, повидимому, взволнованы.

Клариса нерѣшительно взглянула на мужа.

-- Будьте снисходительны, Лоренцо, и не смѣйтесь надо мной,-- смущенно произнесла она.-- Меня напугалъ сегодня дурной сонъ и вообще всѣ эти дни у меня тяжело на душѣ. Какое-то предчувствіе говоритъ мнѣ, чтобы вы не покидали сегодня дома.

-- Изъ-за сна, котораго вы даже не разсказали мнѣ,-- со смѣхомъ возразилъ Лоренцо.-- Для меня ново, что Клариса Орсини начинаетъ придавать значеніе картинамъ, создаваемымъ во снѣ волнующеюся кровью и разлетающимся при первомъ появленіи солнечнаго луча.

-- Я знаю, что это наивно и глупо съ моей стороны, но я не могу запретить сердцу мучительно сжиматься. Я видѣла во снѣ, что обрушился куполъ, подъ которымъ вы стояли, по собору текла широкая струя крови и на ступеняхъ алтаря лежала закутанная фигура... Лоренцо, что, если это предзнаменованіе, что вамъ грозитъ опасность?

Забывъ обо всемъ отъ страха, Клариса обвила руками шею мужа. Лоренцо наклонился къ ней; сонъ нервной женщины не могъ взволновать его, а что-то другое, странное и новое шевельнулось въ его сердцѣ, отчего онъ, смущенный, не могъ сразу найти словъ для отвѣта.

-- Клариса,-- сказалъ онъ, наконецъ, убѣдительнымъ тономъ,-- напугавшій васъ дурной сонъ ничего не значитъ; куполъ Брунеллески не можетъ обрушиться; онъ созданъ рукой мастера, чтобы пережить вѣка. Вы нездоровы и я охотно избавилъ бы васъ отъ сегодняшнихъ хлопотъ по случаю торжества, но, къ сожалѣнію, уже слишкомъ поздно. Будьте мужественны, моя хорошая и умная супруга; нельзя поддаваться мрачному настроенію такъ, чтобы оно затемняло страхомъ нашъ здравый разсудокъ.

Давно не говорилъ Лоренцо такъ ласково съ женой.

-- Лоренцо, что, если я потеряю васъ теперь... именно теперь?-- прошептала она все еще внѣ себя.

-- Почему именно теперь, Клариса?-- нѣжно спросилъ Лоренцо.

Клариса опустила обвивавшія его руки и въ смущеніи отступила назадъ,-- только въ эту минуту она поняла, какое признаніе готово было вырваться у нея, и почувствовала глубокій стыдъ.

Лоренцо еще держалъ руку жены въ своей; глаза его сіяли.

-- Сказать мнѣ вамъ, Клариса, то, въ чемъ вы стыдитесь признаться мнѣ?-- заговорилъ онъ тихимъ голосомъ.-- Вы боитесь потерять меня, потому что я дороже вамъ, чѣмъ вы хотите сознаться самой себѣ, и потому, что можете ожидать отъ меня, что я скажу вамъ, наконецъ то, что вы давно должны были бы узнать, если бы захотѣли, упрямое и, все-таки, дорогое дитя,-- что я люблю васъ... давно люблю... гораздо дольше, чѣмъ предполагаете, вы, гордость и радость моей жизни!

Лоренцо поспѣшно удалился, точно не желая дать ей времени отвѣтить. Кларисѣ казалось, что полъ подъ ней колеблется, все вокругъ нея завертѣлось, пока, наконецъ, счастье, наполнявшее ее, не нашло исхода въ потокѣ горячихъ слезъ...

Кардиналъ Рафаэло Сансони прибылъ черезъ четверть часа послѣ ухода Лоренцо, и его приняли донна Лукреція и Клариса. Онъ совершилъ переѣздъ изъ виллы въ городъ верхомъ въ сопровожденіи пизанскаго архіепископа и кондотьери Монтесекко и хотѣлъ переодѣться во дворцѣ, прежде чѣмъ отправляться въ соборъ. Послѣ краткаго пребыванія, онъ покинулъ съ своею свитой дворецъ, у подъѣзда котораго его встрѣтилъ Лоренцо, отслушавшій раннюю обѣдню и вернувшійся за гостемъ.

Франческо Сальвіати, на обязанности котораго лежала осада синьоріи, одновременная съ нападеніемъ въ церкви, удалился подъ тѣмъ предлогомъ, что его вызываетъ мать для переговоровъ о семейныхъ дѣлахъ. Лоренцо проводилъ кардинада до церкви, гдѣ ему было приготовлено почетное мѣсто противъ алтаря; кругомъ размѣстилась его свита и дворъ Медичи. Неудивительно было, что храмъ переполнился народомъ: духовенство, свѣтскія лица, военные собрались, чтобы взглянуть на папскаго внука; среди нихъ разсыпались заговорщики, съ оружіемъ, спрятаннымъ подъ одеждой; они безпокойными взглядами слѣдили за толпой, среди которой естественно находилось множество друзей Медичи, готовыхъ защищать ихъ въ минуту опасности.

Лоренцо слушалъ обѣдню стоя, также какъ и всѣ остальные, за исключеніемъ кардинала. Но онъ покинулъ свое мѣсто когда увидѣлъ стеченіе народа и сталъ между Ферранте Саграмора и Анжело Полиціано; сзади него находились Стефано да-Баньоне и Антоніо Маффеи, оба въ духовномъ платьѣ.

Франческо Пацци и Бернардо Бандини стояли напротивъ; пѣніе началось, когда Франческо, тихонько дотронулся до руки товарища.

-- Джуліано опять нѣтъ,-- прошепталъ онъ.

-- Онъ еще придетъ, можетъ быть,-- отвѣтилъ тотъ.

-- Мы не можемъ, ждать его, пойдемъ за нимъ. Онъ долженъ придти сюда.

Они вышли изъ храма черезъ боковую дверь и поспѣшили во дворецъ Медичи. Джуліано, заболѣвшій нѣсколько дней назадъ лихорадкой, проснулся поздно, и только что одѣлся, когда вошли Бернардо и Франческо.

Отношенія бывшихъ друзей остались на видъ прежними; оба притворялись въ чувствѣ, которое прежде такъ искренно питали другъ къ другу. Джуліано скрывалъ упреки совѣсти подъ дѣланною сердечностью, а Франческо превозмогалъ свою ревность и жажду мести съ силой воли, доступной только такому желѣзному характеру, какъ его. Онъ притворился даже передъ Джуліано, что вѣритъ въ смерть Камиллы, чтобы убѣдить его, что не скрываетъ въ душѣ никакого подозрѣнія.

-- Что же ты, Джуліано?-- весело воскликнулъ Франческо, вѣрный своей роли.-- Развѣ не знаешь ты, соня, что служба началась? Иди скорѣе съ нами; мы незамѣтно скрылись, чтобы привести тебя. Кардиналъ давно въ соборѣ, и твой братъ, и всѣ остальные.

Джуліано неохотно поднялся съ кресла.

-- Вы лучше сдѣлаете, если оставите меня дома,-- улыбаясь, возразилъ онъ.-- Я нездоровъ и не могу долго стоять въ церкви.

-- Тебѣ недолго придется стоять,-- подумалъ Франческо и прибавилъ вслухъ:-- Глупости, Джуліано; кардиналъ можетъ-обидѣться, если тебя не будетъ. Тебѣ, вѣдь, тоже важно, чтобы онъ замолвилъ за тебя словечко святому папѣ. Что подумаетъ онъ о тебѣ? Вѣдь, онъ сегодня твой гость столько же, сколько и Лоренцо.

Бернардо Бандини тоже полушутя поддерживалъ уговоры Франческо, и Джуліано сдался, наконецъ. Его будущіе убійцы заботливо закутали его въ лиловый плащъ, который знатные мужчины носили на улицѣ.

-- Въ соборѣ можетъ быть холодно,-- замѣтилъ Бандини, застегивая плащъ на плечѣ Джуліано; его рука при этомъ какъ бы нечаянно скользнула по груди юноши; онъ обмѣнялся многозначительнымъ взглядомъ съ стоявшимъ сзади Джуліано.

-- Теперь скорѣе впередъ, -- воскликнулъ онъ, -- иначе мы опоздаемъ.

Они спустились съ лѣстницы на улицу.

-- Онъ не носитъ подъ платьемъ кольчуги,-- шепнулъ Бандини товарищу, отставъ съ нимъ на нѣсколько шаговъ.

-- Увѣренъ ли ты?-- спросилъ Франческо и, догнавъ Джуліано, обнялъ его за плеча.-- Какъ я радъ, что ты опять со мной; теперь начнется прежняя жизнь, когда мы дѣлили вмѣстѣ и радость, и горе.

Джуліано, сознавая, какъ онъ виноватъ передъ другомъ, былъ тронуть его великодушіемъ; онъ отвѣтилъ на объятіе Франческо, не подозрѣвая, что убійца хотѣлъ убѣдиться, не ошибся ли Бернардо и не защитился ли Джуліано кольчугой отъ его кинжала.

Они вошли въ соборъ; сквозь густую толпу народа спутники провели Джуліано впередъ, гдѣ стали по бокамъ его. Голосъ священника раздался отъ алтаря:

-- Jubilate Deo omnes terrae.

Хоръ отвѣтилъ тѣмъ грустнымъ напѣвомъ, который въ старинныхъ церковныхъ мелодіяхъ служить и для выраженія хвалы.

Минуты раздѣляли злой умыселъ отъ исполненія. Солнце бросало лучи на образъ Христа надъ алтаремъ; яркій свѣтъ игралъ на его страдальческомъ, но, все-таки, кроткомъ ликѣ; красныя капли, вытекавшія изъ-подъ терноваго вѣнца, какъ бы увеличивались и медленно текли по Его блѣдному челу.

-- Atque ab aeterna damnatione nos eripi et in electorum tiiorum jubeas grege numerari.

Взгляды заговорщиковъ устремились на жертву; руки убійцъ схватились за рукоятки мечей и кинжаловъ.

-- Jesus Christus pridie quam pateretur accepit panem in sanctas, ac venerabiles manus suas...

Святыя слова; затаивъ дыханіе, каждый ждетъ условнаго знака.

Священникъ обратился къ молящимся; въ рукѣ его блеститъ украшенная драгоцѣнными каменьями дароносица; толпа подъ звонъ колокольчика падаетъ на колѣни.

-- Мое est enim Corpus meum.

Громкій крикъ проносится по храму и заглушаетъ голосъ священника; часть толпы испуганно поднимается; стоящіе ближе къ Джуліано, почти оцѣпенѣвъ отъ ужаса, видятъ, какъ Бернардо Бандини вытаскиваетъ изъ раны окровавленный мечъ, которымъ онъ поразилъ его въ грудь и, размахивая имъ надъ головой, бѣжитъ.

Джуліано, пришедшій въ храмъ безъ оружія, бросается въ сторону, точно желая бѣжать -- это не удалось ему; Франческо Пацци бросается на него. Смертельно раненый падаетъ Джуліано подъ его ударами, но Франческо не оставляетъ и тогда своей жертвы; ударъ за ударомъ наноситъ онъ лежащему на полу, какъ будто каждый изъ нихъ вознаграждалъ его за причиненныя имъ страданія.

-- Это за Камиллу!-- воскликнулъ онъ хриплымъ голосомъ; послѣдній взглядъ умирающаго падаетъ на его искаженное бѣшенствомъ лицо.

Одновременно съ Франческо и Бернардо бросились оба священника на Лоренцо; но не привыкшій владѣть оружіемъ Маффеи, вмѣсто того, чтобы пронзить шею Лоренцо, легко ранилъ его въ затылокъ. Ударомъ кулака Лоренцо оттолкнулъ Стефано да-Баньоне, быстро сбросилъ плащъ и обвернулъ его вокругъ лѣвой руки; Ферранте Саграмора бросился между нимъ и нападающими и вышибъ оружіе изъ неумѣлой руки Маффеи.

Франческо Мори, бросившійся защищать Лоренцо, палъ подъ кинжаломъ Бандини, хотѣвшаго еще разъ ударить Лоренцо, но напрасно; друзья и приверженцы окружили уже раненаго государя, почти силою увели его, образуя изъ себя живую стѣну, пока не достигли ближайшаго убѣжища въ ризницѣ храма, тяжелыя, металическія двери которой Анжело Полиціано заперъ передъ врагами.

Произошла картина неописуемаго смятенія. Храмъ наполнился дикимъ шумомъ; стоявшіе сзади узнавали только теперь, что произошло, и частью стремились впередъ, частью къ выходамъ. Заговорщики, превратившіеся вдругъ изъ преслѣдующихъ въ преслѣдуемыхъ, старались скрыться отъ толпы; оружіе, которое они держали въ рукахъ для обороны, выдавало ихъ остальнымъ, старавшимся помѣшать бѣгству.

Юный кардиналъ, оцѣпенѣвъ отъ ужаса, прижался къ алтарю; нѣсколько священниковъ окружили его, защищая отъ нападенія приверженцевъ Медичи, врывавшихся теперь съ улицы, куда достигла вѣсть о случившемся. Въ соборъ уже доносился бранный кличъ Медичи: "Palla,Palla {Отъ изображенія въ гербѣ золотаго шара (Palla).}!" Со всѣхъ сторонъ сбѣгались друзья и родственники Лоренцо, чтобы убѣдиться, живъ ли онъ, невредимъ ли.

Съ тріумфомъ окруженный приверженцами, попрежнему, тѣсно сплотившимися около него, покинулъ Лоренцо ризницу, чтобы возвратиться въ свой дворецъ. Дорогой пришлось сообщить ему о смерти брата, который лежалъ въ храмѣ пронзенный девятнадцатью ранами; но не время было предаваться печали о преждевременно погибшемъ; еще неизвѣстенъ былъ исходъ возстанія и надо было мужественно защищать собственную жизнь и спокойствіе государства.

Во дворецъ уже проникла глухая вѣсть о чемъ-то ужасномъ, происшедшемъ въ соборѣ. Клариса находилась въ рукахъ служанокъ, одѣвавшихъ ее для предстоящаго пира, когда въ комнату вбѣжала блѣдная свекровь съ извѣстіемъ, что въ соборѣ произошло покушеніе на жизнь ея мужа и его брата. Еще неизвѣстно было, спасенъ ли кто-нибудь изъ нихъ.

Но вотъ гулъ безчисленныхъ голосовъ приближается, наполняетъ заду дворца... Что это? Заговорщики, возстаніе, грозящее смертью имъ всѣмъ?

Клариса вскочила. Къ чему ей жизнь, если онъ... если онъ убитъ? Она бросится въ толпу возставшихъ, будетъ умолять ихъ убить ее, какъ они убили ея мужа.

Накинувъ на плеча расшитое золотомъ платье, Клариса съ распущенными волосами выбѣжала изъ комнаты и спустилась съ лѣстницы въ залу. О, Боже, нѣтъ, это не обманъ! Среди друзей и защитниковъ она увидѣла Лоренцо.

Лоренцо тоже замѣтилъ ее и сдѣлалъ движеніе на встрѣчу женѣ, но она уже лежала въ его объятіяхъ, со смѣхомъ и рыданіемъ прижимаясь къ нему.

-- Господь возвращаетъ мнѣ тебя... мужъ мой, возлюбленный!... Ты вновь мой!...

Нѣсколько часовъ назадъ она не могла рѣшиться сказать ему то, что произошло въ ней,-- теперь безчисленные взгляды сдѣдилк за ней, безчисленныя уши слышали ея ликующіе возгласы. Она не обращала на это вниманія. Онъ былъ спасенъ, спасенъ для новой жизни; весь свѣтъ могъ быть свидѣтелемъ того, что она его любитъ... что она любила его, какъ ни обманывала она его и себя, всегда... всегда...

И Лоренцо, безмолвный отъ потрясенія, крѣпко обнималъ Кларису, послѣ столькихъ лѣтъ только теперь вполнѣ отдавшуюся ему.

Его мать и сестры явились слѣдомъ за Кларисой.

-- Лоренцо, ради Бога, скажи, гдѣ Джуліано?-- воскликнула; донна Лукреція.

Лоренцо устремилъ на нее грустный взглядъ.

-- Джуліано у Бога, матушка,-- серьезно произнесъ онъ.-- Онъ заплатилъ своею жизнью за измѣну и предательство, задуманное противъ насъ обоихъ.

Сестра Біанка приблизилась къ нему съ залитымъ слезами лицомъ.

-- О, братъ, скажи, что мой мужъ, что Гюльельмо невиненъ,-- просила она.

Лицо Лоренцо сдѣлалось холодно и сурово.

-- Это скоро выяснится, Біанка, -- строго произнесъ онъ.-- Если онъ былъ въ союзѣ съ родственниками, онъ не избѣгнетъ должной кары. Теперь позаботься о матери, сына которой убили братья твоего мужа. Меня долгъ зоветъ къ друзьямъ, которые хотятъ отомстить за злодѣяніе.

Лоренцо покинулъ семью и удалился съ своею свитой, чтобъ обсудить, какія слѣдуетъ принять мѣры для скорѣйшаго подавленія возстанія. Часть присутствующихъ была сейчасъ же разослана исполнять его приказанія, другая осталась на случай, если произойдетъ нападеніе на дворецъ.

XXVII.

На улицахъ, между тѣмъ, началось страшное смятеніе; съ быстротой молніи распространилась по городу вѣсть о событіи въ соборѣ и народъ собирался толпами защищать права любимаго государя.

Какъ ни было хорошо подготовлено и обдумано покушеніе, оно разбилось о преданность гражданъ династіи Медичи.

Архіепископъ Франческо Сальвіати, такой находчивый и неустрашимый въ совѣщаніяхъ, оказался при исполненіи замысла не искуснѣе своихъ единомышленниковъ. Онъ отправился съ толпой вооруженныхъ людей къ дворцу синьоріи, чтобы напасть на нее. Но, вмѣсто того, чтобы тотчасъ же ворваться во дворецъ, что было не трудно при его незначительномъ укрѣпленіи, Сальвіати приказалъ доложить о своемъ приходѣ гонфалоньеру Цезаре Петруччи и оставилъ часть своихъ людей въ одной изъ смежныхъ комнатъ, откуда по условному знаку они должны были броситься къ нему и арестовать гонфалоньера вмѣстѣ съ пріорами.

Цезаре Петруччи, узнавъ, что архіепископъ желаетъ его видѣть по важному дѣлу, прервалъ обѣдъ, за которымъ сидѣлъ съ пріорами, и вышелъ въ пріемную.

-- Ваше посѣщеніе совершенно неожиданно, ваше преосвященство,-- съ улыбкой обратился онъ къ Сальвіати.-- Я думалъ, что вы на празднествѣ во дворцѣ Медичи. Чѣмъ могу я служить вамъ?

Его спокойная рѣчь смутила Франческо Сальвіати.

-- Я пришелъ сюда, Цезаре Петруччи,-- началъ онъ, запинаясь,-- чтобы передать вамъ или, вѣрнѣе, синьоріи порученіе святѣйшаго папы, не терпящее отлагательствъ.

Онъ остановился и бросилъ взглядъ на дверь сосѣдней комнаты, за которой его люди ждали знака броситься ему на помощь.

-- Такъ говорите, ваше преосвященство,-- сказалъ гонфалоньеръ.-- Приказаніе святаго папы будетъ всѣми нами благоговѣйно исполнено.

-- Дѣло въ томъ...-- продолжалъ Сальвіати,-- я хотѣлъ...

Онъ замолчалъ опять. Было условлено, что изъ собора явится посолъ съ извѣстіемъ объ исходѣ убійства. Что же медлитъ Джакопо Брачіалини, которому онъ поручилъ это?

-- Такъ въ чемъ же дѣло?-- спросилъ Цезаре Петруччи, въ головѣ котораго вдругъ шевельнулось подозрѣніе.-- О отчего вы все смотрите по сторонамъ? Ждете вы кого-нибудь?

Онъ подбѣжалъ къ двери, прежде чѣмъ Сальвіати успѣлъ ему помѣшать. Первое лицо, которое онъ увидѣлъ, былъ Джакопо Брачіолини, стоявшій передъ нимъ съ растеряннымъ видомъ. Шумъ въ сосѣдней комнатѣ, крики и смятеніе на улицѣ не оставляли времени на разсужденіе.

-- Стража, сюда!-- громко крикнулъ онъ.-- Здѣсь измѣна! Арестуйте всѣхъ, кого найдете!

Сопровождавшіе архіепископа люди услыхали шумъ, произведенный вбѣжавшими солдатами. Нѣкоторые хотѣли поспѣшить на помощь своему предводителю, но они незнакомы были съ расположеніемъ дома и не знали, что разъ затворенная дверь комнаты отпирается только ключомъ, который имѣютъ одни служащіе.

Архіепископъ и Джакопо Брачіолини были уже арестованы, когда приступили къ открытію упомянутой двери; отчаянный бой начался между заговорщиками и людьми Цезаре Петруччи, хватавшими для укрощенія возмущенныхъ что попадалось подъ руки -- кочерги, и кухонную посуду.

Пріоры, какъ были безоружными во время обѣда, такъ и заперлись въ высокую башню, лѣстницу которой защищалъ гонфалонѣеръ съ своими людьми; подоспѣвшія съ улицы толпы возставшихъ были встрѣчены каменнымъ градомъ. И здѣсь улица наполнилась народомъ, собравшимся защищать Медичи, шумъ битвы заглушали крики: "Palla, palla!" -- дѣло противниковъ было проиграно.

-----

Тотчасъ же послѣ убійства Джуліано пришелъ въ палаццо Джакопо Пацци его племянникъ Франческо, нанесшій себѣ тяжелую рану въ изступленіи, съ которымъ онъ нападалъ на свою жертву. Блѣдный, истекая кровью и шатаясь, вошелъ онъ въ комнату дяди, ожидавшаго его въ полномъ вооруженіи, чтобы вмѣстѣ съ нимъ вести отряды на предполагаемую уличную битву.

-- Скорѣе, дядя, пробуйте достигнуть, чего можете. Я не могу держаться на лошади и боюсь, что мы проиграли наше дѣло.

-- Промахнулись?-- воскликнулъ Джакопо.-- Оба спаслись?

-- Одинъ только Лоренцо,-- отвѣтилъ Франческо съ сверкающими глазами.-- Джуліано не ускользнулъ отъ меня; но на улицахъ шумъ и народъ поднимается за Медичи. Можетъ быть, вамъ удастся спасти то, что намъ еще возможно спасти.

Джакопо не разспрашивалъ больше; еще недавно онъ напрасно предупреждалъ родственниковъ объ опасности и невѣрности исхода ихъ предпріятія,-- теперь онъ былъ связанъ съ ихъ судьбой и рѣшилъ, по крайней мѣрѣ, дорого продать свою жизнь. Съ отрядомъ вооруженныхъ людей бросился онъ къ дворцу синьоріи, гдѣ ярость битвы возростала съ каждою минутой. Его людямъ удалось проникнуть въ зданіе, но толпа народа загородила имъ дорогу. Никто не слушалъ и не обращалъ вниманія на слова Пацци, призывавшія народъ примкнуть къ нему, чтобы возвратить оружіемъ отнятую свободу. Но флорентійскій народъ не понималъ свободы послѣ того, какъ десятки лѣтъ чувствовалъ себя счастливымъ подъ владычествомъ имъ самимъ избраннаго правителя.

-- Смерть измѣнникамъ! Palla, palla!-- былъ единственный отвѣтъ на его слова.

Съ схваченнымъ второпяхъ оружіемъ бросился народъ на вооруженныхъ; со всѣхъ сторонъ полетѣли камни въ бунтовщиковъ.

Джакопо Пацци повернулъ лошадь назадъ и съ отчаяніемъ въ душѣ помчался домой. Нельзя было терять времени; только немедленное бѣгство могло спасти его отъ страшной участи. Около кровати, на которой лежалъ раненый племянникъ, сидѣла Валерія, когда Джакопо вбѣжалъ въ комнату. Она вскрикнула, увидѣвъ его.

-- Отецъ, отецъ, что съ вами?

Онъ судорожно сжалъ руку Франческо.

-- Все кончено,-- произнесъ онъ глухимъ голосомъ.-- Мы погубили нашу жизнь и свободу. Спасайся, если можешь, а ты, Валерія, или немедленно въ монастырь Монтичелли. Я не могу взять теби съ собой, такъ какъ бѣгу въ Романью къ Ріаріо, куда послѣдуешь и ты, какъ только я найду пристанище.

Валерія бросилась къ отцу.

-- Отецъ, вы говорите, что участвовали въ заговорѣ противъ Медичи, хотѣли убить Лоренцо и Джуліано!-- воскликнула она внѣ себя.-- Скажите, что это неправда, что вы не хотѣли совершить такого ужаснаго дѣла.

-- Не суди, дитя мое,-- мрачно отвѣтилъ Джакопо.-- Я согрѣшилъ и тяжело искуплю вину. Прощай. Да сохранитъ Господь твою невинную голову!

Онъ въ послѣдній разъ горячо прижалъ дочь къ груди, потомъ быстро вырвался и черезъ нѣсколько минутъ покинулъ домъ съ небольшою кучкой преданныхъ людей, чтобы бѣжать изъ города.

На улицахъ, между тѣмъ, смятеніе утихало, но горячіе приверженцы Медичи не удовлетворились тѣмъ, что возстаніе было такъ скоро подавлено; за смерть Джужіано, пользовавшагося почти равнымъ расположеніемъ съ Лоренцо, народъ требовалъ крови тѣхъ, кто убилъ его. Во дворцѣ синьоріи запертые плѣнники были безпощадно изрублены, духовныя лица изъ свиты архіепископа убиты на улицѣ и головы ихъ съ торжествующими криками надѣты на пики.

Народъ требовалъ немедленнаго суда надъ зачинщиками заговора и тотчасъ же оба Сальвіати и Джакопо Брачіолини были повѣшены на окнахъ дворца.

Оставалось еще найти самихъ убійцъ, которымъ удалось скрыться отъ ярости преслѣдователей.

До Лоренцо и окружающихъ его друзей дошло извѣстіе, что толпа окружила дома Сальвіати Пацци, ища преступниковъ. Если бы даже Лоренцо и хотѣлъ въ эту минуту, онъ не въ силахъ былъ бы остановить расходившія страсти; онъ слишкомъ хорошо зналъ, что народъ, считавшій себя правымъ въ преслѣдованіи враговъ, не потерпитъ, чтобы препятствовали его расправѣ.

Изъ присутствовавшихъ рыцарей и дворянъ никто не подумалъ объ опасности, грозившей семьямъ несчастныхъ заговорщиковъ; только Ферранте Саграмора, никѣмъ не замѣченный, вышелъ изъ залы.

"Валерія! Валерія!" -- вотъ была его единственная мысль, когда онъ бѣжалъ въ свою квартиру, гдѣ быстро надѣлъ кольчугу и затѣмъ такъ же поспѣшно направился къ палаццо Джакопо Пацци.

Шумъ и гвалтъ раздавались вокругъ него, отрубленныя головы, изуродованные члены указывали путь, куда идти. Передъ великолѣпнымъ домомъ Пацци собралась толпа народа, грозно потрясавшая кулаками и указывавшая на окна палаццо. Часть ея, очевидно, искала тамъ Франческо Пацци, спрятавшагося въ одной изъ большихъ комнатъ. Ферранте съ силой расталкивалъ толпу, чтобы пройти къ дому; его пропустили; многіе знали, что онъ принадлежалъ къ свитѣ Лоренцо. Комнаты, которыя онъ быстро обѣжалъ, представляли картину полнаго разоренія; чернь, не находя Франческо, уничтожала все, что ей попадалось подъ руку.

Но вотъ раздались крики изъ какой-то комнаты.

-- Милосердый Боже, не голосъ ли это Валеріи, оставленной одной безъ защиты въ покинутомъ мужчинами домѣ?

Обезумѣвъ отъ ужаса, Ферранте распахнулъ послѣднюю находящуюся передъ нимъ дверь, за которой раздавались крики: въ рукахъ двухъ мужчинъ отбивалась дѣвушка, стащенная съ. кровати раненаго брата, котораго она хотѣла защитить своими слабыми силами. Въ одинъ прыжокъ Ферранте очутился около нея, ударилъ мечомъ по рукѣ одного изъ державшихъ ее мужчинъ, и, пользуясь испугомъ другаго, тоже выпустившаго Валерію, привлекъ ее къ себѣ.

-- Идите со мной, Валерія,-- сказалъ онъ.-- Я защищу васъ, не бойтесь.

Но находившіеся въ комнатѣ люди уже оправились отъ изумленія, причиненнаго появленіемъ незнакомаго рыцаря, хотѣвшаго лишить ихъ одной изъ жертвъ. Въ то время, какъ одни бросились къ Франческо и, стащивъ его съ кровати, грубо поволокла изъ дома, другіе окружили Ферранте.

-- Что вы хотите дѣлать съ дѣвушкой?-- кричали ему.-- Оно изъ рода измѣнниковъ, вы не имѣете права брать ее съ собой! Вы сами измѣнникъ!

Ферранте замахнулся мечомъ; глаза его метали молніи.

-- Эта дѣвушка моя невѣста,-- воскликнулъ онъ звучнымъ, голосомъ.-- Я положу на мѣстѣ того, кто прикоснется къ ней.

Нападающіе отступили передъ страшнымъ взглядомъ рыцаря. Ферранте скорѣе вынесъ на рукахъ, чѣмъ вывелъ Валерію изъ комнаты, которую тотчасъ же покинули и враги ихъ, поспѣшившіе присоединиться къ шествію, волочившему Франческо въ синьорію.

-- Куда вы ведете меня?-- спросила оцѣпенѣвшая отъ ужаса дѣвушка, когда Ферранте проводилъ ее черезъ заднюю дверь въ садъ.

-- Къ бенедиктинцамъ,-- отвѣтилъ онъ послѣ краткаго размышленія.-- Чтобы спасти васъ, есть только одно средство, и вы должны согласиться на него.

Они пошли глухими переулками и пустынными улицами; Валерія рѣшилась еще разъ спросить, куда онъ ведетъ ее; какая-то тяжесть давила ей мозгъ и путала мысли. Изъ пережитаго ею съ утра ужаса выдѣлялась только одна успокоительная мысль, что она подъ его защитой.

Они достигли монастыря. Ферранте приказалъ привратнику позвать отца настоятеля.

-- Отецъ,-- обратился Ферранте къ пришедшему игумену, -- вы давно меня знаете и всегда были мнѣ другомъ. Дайте и сегодня мнѣ доказательство вашего расположенія, которымъ всегда удостоивали меня, и не медля повѣнчайте меня съ этою дѣвушкой.

-- Пресвятая Богородица, будь милосерда къ намъ!-- воскликнулъ настоятель.-- Въ умѣ ли вы, сеньоръ Ферранте? Это дочь Джакопо Пацци, которую я хорошо знаю, и съ ней я долженъ повѣнчать васъ?

-- Для меня нѣтъ другаго исхода. Я долженъ защитить ее и могу сдѣлать это только на правахъ мужа. Поторопитесь, отецъ мой, некогда ждать.

-- Вы навлечете этимъ на себя.немилость государя.

-- Его гнѣвъ ничего не значитъ для меня въ сравненіи съ святымъ долгомъ, который я обязанъ исполнить. Рѣшайтесь, отецъ, я ведите насъ въ церковь; я заставлю васъ силой, если вы не хотите добромъ.

Настоятель не сопротивлялся болѣе,-- онъ видѣлъ, что не отдѣлается отъ графа Саграмора. Молча направился онъ къ двери, ведущей въ церковь.

-- Войдите, я сейчасъ приду.

Валерія, оставшись съ Ферранте вдвоемъ, упала къ ногамъ своего спасителя.

-- Ферранте, что вы хотите дѣлать?

-- То, что долженъ, чтобы спасти васъ, какъ вы слышали сейчасъ, -- твердо отвѣтилъ Ферранте.-- Всѣ ваши обречены на смерть и сами вы вмѣстѣ съ оставшимися въ живыхъ, за которыми не найдутъ вины, будете изгнаны изъ Флоренціи. Только жену могу я защитить отъ такой участи. Если вы не достаточно любите меня, чтобы желать сдѣлаться моею женой, то я, по крайней мѣрѣ, имѣю право спасти васъ.

-- Потому что я люблю васъ, Ферранте, я не могу принять вашей жертвы. Развѣ вы не знаете, что мой приговоръ перейдетъ и на васъ, если вы женитесь на мнѣ? Оставьте меня идти своею дорогой; меня, изгнанницу, примутъ въ какомъ-нибудь монастырѣ и Господь, сжалившись, сократитъ мои печальные дни.

Ферранте поднялъ ее съ пола и прижалъ къ груди.

-- Когда-то я просилъ вашей любви, Валерія, и не заслуживалъ того, что вы подарили мнѣ. Я разбилъ вашу чистую дѣтскую вѣру, не думая о томъ, какія страданія я причиню вамъ, я слѣдовалъ влеченію сердца, привязавшагося къ вамъ. Не говорите, что я приношу вамъ жертву, позвольте мнѣ загладить старую вину, такъ часто мучившую меня во время нашей разлуки, и попробовать вознаградись васъ за то горе, которое причинилъ вамъ.

Валерія подняла на него свои прекрасные заплаканные глаза.

-- Нечестно съ моей стороны принимать вашу руку теперь, когда у меня нѣтъ другаго выхода. Дочь Пацци не можетъ быть вашею женой.

-- Долгіе годы моею единственною мечтой было назвать женой дочь того человѣка, который имѣлъ право отказать мнѣ. Сегодня, какъ и прежде, мои чувства неизмѣнны и вы тоже можете назвать нечестнымъ, что я силою беру то, чего никогда не получилъ бы добровольно.

Настоятель вернулся въ сопровожденіи двухъ монаховъ, чтобы совершить обрядъ вѣнчанія. Ферранте подалъ руку дрожащей дѣвушкѣ.

-- Я молю васъ о моемъ счастіи, Валерія, о счастіи, въ которомъ мнѣ такъ долго отказывали и котораго я такъ страстно добивался. Успокойтесь, Валерія, я ничего не боюсь въ будущемъ, кромѣ второй разлуки съ вами.

Они подошли къ алтарю, священникъ началъ читать молитвы. Рѣдко обращали участвующіе въ церемоніи бракосочетанія такъ мало вниманія на обрядъ.

Настоятель часто прерывалъ службу, испуганно прислушивался къ малѣйшему шуму, раздававшемуся съ улицы. За полчаса до прихода Ферранте прибѣжали въ монастырь задыхающіеся и испуганные Антоніо Маффеи и Стефано да-Баньоне, умоляя спрятать къ. Когда явился Саграмора, настоятель испугался, что онъ присланъ Лоренцо съ требованіемъ выдать спрятанныхъ, и теперь онъ ежеминутно ожидалъ, что нападутъ на монастырь.

Ферранте тоже безпокоился, какъ бы ярость народа не обратилась сюда и не разрушила его плана.

Заключительныя слова благословенія были произнесены надъ стоящими на колѣняхъ. Ферранте поднялся и съ благодарностью пожалъ руку патера.

-- Вы будете свидѣтелемъ, что съ этого часа она моя законная жена,-- сказалъ онъ.-- Нѣтъ такой силы на свѣтѣ, которая отняла бы ее у меня.

Онъ обнялъ Валерію за талію и вышелъ съ ней изъ монастыря, возвращаясь тѣми же обходами, какъ и прежде, въ городъ, въ свой домъ, теперь единственное убѣжище Валеріи на всемъ земномъ шарѣ.

-----

Казнь заговорщиковъ продолжалась, между тѣмъ. Дотащивъ Франческо до синьоріи, его мучители повѣсили и его на оконной балкѣ. Ни звука, ни слова, ни стона боли не вырвалось изъ его устъ, пока его подвергали всевозможнымъ пыткамъ во время дороги, только блѣдное лицо его исказилось отъ дикой страсти и это выраженіе безсильной злобы не покинуло его и тогда, когда оно застыло послѣ смерти.

Около Франческо висѣлъ трупъ архіепископа въ духовномъ облаченіи. Юнаго кардинала, увѣреніямъ котораго повѣрили, что онъ не зналъ о существованіи заговора, заключили въ крѣпость. Убійства участниковъ возстанія продолжались еще нѣсколько дней, жажды мести въ народѣ нельзя было укротить. Еще восемьдесятъ соучастниковъ заговора были выслѣжены и немедленно убиты тамъ, гдѣ найдены.

Антоніо Маффеи и Стефано да-Баньоне могли только два дня скрываться у бенедиктинцевъ, затѣмъ мстители нашли ихъ и послѣ страшныхъ мученій и поруганій убили. Жіанъ Батиста де-Монтесекко былъ почти единственный, кого судили по закону. Бернардо Бандини удалось бѣжать въ Константинополь, но нѣсколько мѣсяцевъ спустя султанъ Магометъ выдалъ его и закованнаго въ цѣпи прислалъ во Флоренцію. Джакопо Пацци и его спутниковъ узнали крестьяне деревни Кастаньо и схватили. Напрасно онъ умалялъ ихъ лучше убить его, только не выдавать флорентинцамъ. Преданность къ Медичи и здѣсь была слишкомъ велика для того, чтобы они исполнили его просьбу. Подобно своимъ единомышленникамъ, онъ испустилъ духъ въ рукахъ черни. Даже надъ трупомъ его толпа надругалась: его выкопали изъ фамильнаго склепа въ Santo Croce и зарыли въ неосвященную могилу у городской стѣны, черезъ нѣсколько дней и оттуда вырыли и съ дикимъ издѣвательствомъ бросили въ Арно.

Печальная судьба постигла всѣхъ принадлежавшихъ къ этому роду. Ренато, отказавшійся отъ участія въ заговорѣ, былъ казненъ за то, что не донесъ о немъ, дальніе члены этой фамиліи, которыхъ нельзя было уличить въ знаніи заговора, были пожизненно заключены въ темницы Вольтеры. Имѣнія Пацци были конфискованы, имена и гербы стерты въ тѣхъ церквахъ и зданіяхъ, гдѣ они находились. Ни одинъ изъ рода Пацци не имѣлъ права на преимущества, которыми пользовались граждане города; тотъ, кто вступалъ съ ними въ родство, исключался съ государственной службы.

Даже Гульельмо, зять Лоренцо, не избѣгъ вполнѣ наказанія, постигшаго его родню. Несмотря на просьбы жены Біанки, онъ долго жилъ въ изгнаніи, частью въ Фаэнцѣ, частью въ своей виллѣ недалеко отъ Флоренціи.

Изображенія заговорщиковъ, по обычаю того времени, были повѣшены въ назиданіе у дворца Подесты; они были изображены повѣшенными головами внизъ {Приписываютъ кисти Сандро Батичелли.}.

Лоренцо, получавшій отовсюду доказательства горячаго участія и преданности, самъ положилъ конецъ произвольной мести. Онъ обратился къ народу съ прочувствованною рѣчью, въ которой благодарилъ его за выказанную преданность и любовь и уговаривалъ не заходить слишкомъ далеко въ наказаніи его враговъ, чтобы не дать противникамъ республики новаго основанія для возмущенія, а лучше собрать всѣ свои силы и энергію противъ враговъ, грозящихъ внѣшнимъ границамъ и противъ которыхъ надо теперь бороться {Макіавелли передаетъ эту рѣчь.}.

Эта рѣчь, верхъ совершенства умнаго политическаго разсчета, достигла своей цѣли: возбужденная толпа начала успокоиваться и правитель могъ принять всѣ необходимыя мѣры для защиты республики отъ внѣшнихъ враговъ.

Никогда Лоренцо не являлся выше, чѣмъ послѣ этого событія, задуманнаго съ цѣлью уничтожить его и весь его родъ. Допросъ кондотьери Монтесекко открылъ ему злые умыслы Ріаріо, зависимость папы отъ мятежниковъ; кромѣ того, онъ получилъ извѣстіе, что изъ Умбріи и Имолы къ его границамъ приближаются войска. Надо было защитить Аппенинское ущелье, запасти провіантомъ Флоренцію, собрать войска и заключить союзы съ сосѣдними государствами. Предводителями отдѣльныхъ отрядовъ были назначены испытанные приверженцы дома Медичи. Съ такою всестороннею подготовкой можно было съ увѣренностью смотрѣть въ глаза приближавшемуся врагу.

XXVIII.

Черезъ пять дней послѣ возстанія послѣдовало погребеніе тѣла Джуліано. Его смерть вызвала всеобщее искреннее сожалѣніе. Сердцу флорентинцевъ онъ былъ, пожалуй, ближе старшаго брата, съ которымъ не могъ сравниться талантами, но котораго превосходилъ внѣшними ослѣпляющими качествами.

Тайная причина его преждевременной смерти осталась неизвѣстной народу: онъ и его убійца унесли въ могилу эту тайну.

Вечеромъ того дня, когда опустили въ могилу юношу, донна Лукреція вошла въ комнату Лоренцо, погруженнаго въ мрачныя думы.

-- Вы пришли ко мнѣ искать утѣшенія,-- сказалъ онъ.-- О, мать, тяжело утѣшать тому, кто раздѣляетъ горе утраты!

-- Я знаю, Лоренцо,-- съ усиліемъ отвѣтила донна Лукреція,-- что и ты глубоко огорченъ. Ты много потерялъ со смертью брата.

-- Онъ былъ вашъ любимецъ и заслуживалъ этого, потому что не было болѣе благороднаго человѣка, чѣмъ онъ. Ахъ, легче было бы перенести утрату, если бы онъ погибъ въ честномъ бою, а не отъ кинжала гнуснаго измѣнника, притворявшагося другомъ.

Лицо донны Лукреціи, казавшееся еще блѣднѣе отъ траурнаго платья, дрогнуло. Тяжелая задача предстояла ей и ея материнское сердце обливалось кровью при мысли, что она должна снять съ головы убитаго сына мученическій вѣнецъ невинно погибшаго.

-- Ты позволилъ разсвирѣпѣвшему народу убить тѣхъ Пацци, которыхъ они могли схватить?-- спросила она дрожащимъ голосомъ.

-- Я не могъ помѣшать этому, даже если бы хотѣлъ,-- отвѣтилъ Лоренцо.-- Но развѣ заслуживаютъ они лучшаго конца, чѣмъ тотъ, который они готовили намъ? Я даже не сдѣлалъ бы попытки спасти Франческо, если бы въ минуту возстанія народъ и послушался моего голоса.

-- Сынъ мой, и я, какъ мать, не могу простить его, что должна была бы сдѣлать, какъ христіанка, а, между тѣмъ, онъ виноватъ менѣе всѣхъ.

-- Какъ не виноватъ? Онъ убилъ вашего сына, онъ всѣми средствами разжигалъ этотъ заговоръ, тогда какъ остальные родственники слушались только его совѣтовъ!

-- Тѣми руководили болѣе низкія побужденія, чѣмъ имъ; они дѣйствовали изъ алчности, изъ честолюбія. Франческо мстилъ за измѣну.

-- Вы говорите загадками, матушка,-- недовѣрчиво замѣтилъ Лоренцо.-- Что могъ сдѣлать Джуліано, чтобы измѣнить его дружбу въ слѣпую ненависть?

Мать приблизилась къ сыну и положила руку на его плечо.

-- Въ одномъ домѣ, едва ли въ тысячѣ шагахъ отсюда, живетъ женщина, называющаяся вдовой Джуліано, матерью его будущаго ребенка. Она была раньше невѣстой Франческо Пацци.

Лоренцо пораженный смотрѣлъ на мать.

-- И у него похитилъ ее Джуліано?-- все еще не вѣря, спросилъ Лоренцо.

-- Да!-- коротко и рѣзко отвѣтила донна Лукреція.

Оба долго молчали; въ тишину комнаты долетали издали шумъ повседневной жизни и крики игравшихъ въ саду дѣтей. Лоренцо прижалъ руку къ глазамъ.

-- Ваша сильная душа не измѣнила вамъ и въ глубочайшемъ горѣ,-- произнесъ онъ, наконецъ,-- такъ какъ вы рѣшились признаться мнѣ въ этомъ. Совершонное преступленіе влечетъ за собою наказаніе; значитъ, местью было то, что я называлъ подлымъ убійствомъ.

Крупная слеза скатилась по щекѣ матери на сложенныя руки.

-- Наказаніе за его юношеское увлеченіе было слишкомъ жестоко,-- проговорила она въ полголоса.

-- Дѣйствительно, матушка, такъ какъ оно причина совершающагося въ городѣ ужаса и такъ какъ невинные пострадали вмѣстѣ съ виновными... Знаетъ кто-нибудь, кромѣ васъ, то, что вы сейчасъ сообщили мнѣ?

-- Нѣтъ, Лоренцо, и ты тоже сохранишь эту тайну.

-- Хорошо, матушка,-- твердо отвѣтилъ Лоренцо.-- Но та женщина, о которой вы говорили... о ней надо позаботиться. Знаете вы ее и каково ваше мнѣніе о ней?

-- Я была разъ у нея по просьбѣ Джуліано. Къ сожалѣнію, въ ней нѣтъ ничего, что привлекло бы къ ней мое расположеніе. Поразительно красивая внѣшность, а подъ ней себялюбивое, холодное сердце, полное тщеславія и надменности.

Лоренцо сдвинулъ брови.

-- Въ такомъ случаѣ, предпочтительнѣе, чтобы она никогда не была признана нашими.

-- Но это, повидимому, ея самое горячее желаніе,-- замѣтила донна Лукреція.

-- Котораго я никогда не исполню,-- рѣшительно объявилъ Лоренцо.-- Такая женщина, какъ вы ее описали, не стоить жертвы, принесенной ей, и недостойна крови, пролитой изъ-за нея. Ей будетъ выдаваться скромная пенсія и больше ничего.

-- А дитя, о которомъ я говорила?-- напомнила мать.

-- Ребенка Джуліано я возьму къ себѣ. Если родится мальчикъ, онъ будетъ воспитываться вмѣстѣ съ нашими дѣтьми.

Донна Лукреція вздохнула съ облегченіемъ. При настоящихъ обстоятельствахъ она должна была радоваться тому, чего достигла для семьи своего любимца; заботы ея, впрочемъ, касались больше ребенка, чѣмъ Камиллы {Сынъ Джуліано, родившійся два мѣсяца спустя послѣ смерти отца, посвятилъ себя духовному званію и вступилъ въ 1526 г. на папскій престолъ подъ именемъ Климента VII.}.

-- Еще о другомъ я должна сообщить тебѣ, сынъ мой,-- сказала мать послѣ паузы.-- Но и это не можетъ обрадовать тебя.

-- Радость бѣжитъ печальнаго дома. Скажите же, что еще безпокоитъ васъ?

-- Это касается женъ и дѣтей тѣхъ, кто участвовалъ въ заговорѣ, въ особенности же Пацци. Что рѣшилъ ты относительно ихъ?

-- Вы знаете, что я не могу рѣшать самостоятельно въ дѣлѣ, грозившемъ всему государству. Приговоръ синьоріи постановилъ, чтобы жены и дочери заговорщиковъ были изгнаны изъ Флоренціи.

-- Между ними есть наши близкіе друзья, приведешь ты въ исполненіе приговоръ и относительно ихъ?

-- Я долженъ это сдѣлать, дорогая матушка, хотя и съ тяжелымъ сердцемъ, такъ какъ не могу допустить исключеній, если не хочу навлечь недовольства тѣхъ, кто вмѣстѣ съ дѣломъ республики защищаетъ и мое дѣло.

-- Знаешь ты, что сдѣлалось съ Валеріей Пацци?

-- Нѣтъ, я надѣюсь, что ей удалось бѣжать или найти убѣжище въ монастырѣ.

-- Въ такомъ случаѣ, я должна сообщить тебѣ то, что узнала вчера. Рыцарь твоего двора, котораго ты удостоивалъ своей милости, скрываетъ ее у себя. Графъ Саграмора съ опасностью жизни спасъ ее въ день возмущенія изъ отцовскаго дома.

Лоренцо вскочилъ съ мѣста.

-- Неужели? Ферранте съ ума сошелъ! Вѣдь, онъ не могъ не знать, какому тяжелому наказанію онъ подвергаетъ себя. Вы, вѣроятно, ошиблись.

-- Я сказала тебѣ то, что сообщилъ мнѣ пріоръ Ринальдо Арецци, расположенный къ графу Саграмора. Онъ просилъ меня предостеречь его, прежде чѣмъ его потребуетъ синьорія. Меня не удивляетъ поступокъ Ферранте. Ихъ любовь, которой мы всѣ сочувствовали, была извѣстна всей Флоренціи. Онъ поступилъ такъ, какъ ему приказало сердце. Неужели ты поставишь ему это въ вину?

Лоренцо скомкалъ лежавшій передъ нимъ листъ пергамента.

-- Я долженъ говорить съ нимъ,-- въ волненіи воскликнулъ онъ,-- объяснить ему, что онъ дѣлаетъ, и постараться защитить его, если онъ уже возбудилъ подозрѣніе синьоріи!

-----

Ферранте почти тотчасъ же получилъ приказаніе явиться къ государю. Онъ не удивился, такъ какъ зналъ причину вызова.

Когда пажъ Лоренцо удалился, Ферранте вышелъ въ сосѣднюю комнату, куда скрылась Валерія при появленіи посла. Мучительно сжалось его сердце при видѣ блѣднаго, исхудалаго лица молодой жены.

Валерія бросилась ему на встрѣчу и ирижалась къ его груди.

-- Лоренцо требуетъ тебя, Ферранте!-- воскликнула она.-- О, теперь все кончено, ты никогда не возвратишься, если оставишь меня сейчасъ!

Ферранте крѣпко обнялъ жену и поцѣловалъ ея пушистые волосы.

-- Я иду бороться за тебя, дорогая моя! Будь спокойна; мы въ этой жизни больше не разстанемся.

Валерія обвила руками его шею и привлекла къ себѣ его голову.

-- Настало то, чего я боялась. Тебя накажутъ за то, что ты сдѣлалъ для меня, тебя отнимутъ у меня.

-- Сердце Лоренцо мягко и великодушно. Оно исполнится милости ко мнѣ и состраданія къ тебѣ.

-- А если онъ изгонитъ тебя, какъ и меня, потому что ты мой мужъ?

-- Мое отечество будетъ тамъ, гдѣ ты.

-- Ферранте!

-- Что, дорогая моя?

-- Неужели ты такъ любишь меня, что готовъ перенести все это?

Покрывая поцѣлуями ея лицо, Ферранте прошепталъ:

-- Я не думаю теперь ни объ опасности, ни о наказаніи. Я думаю только о томъ, что ты моя.

Молодая женщина начала успокоиваться; отъ его ласкъ на щекахъ ея появился легкій румянецъ, на губахъ заиграла даже улыбка, когда она нѣжно оттолкнула его отъ себя.

-- Что будемъ мы дѣлать, ферранте, когда намъ придется переселиться въ чужіе края?-- спросила она.-- У меня нѣтъ теперь ничего, кромѣ того, что ты можешь мнѣ дать.

-- Этого достаточно, дорогая, пока я не найду службы. Благодаря щедрости моего повелителя, я могъ сдѣлать въ послѣдніе годы нѣкоторыя сбереженія; на эти средства мы уѣдемъ въ какую-нибудь дальнюю страну, гдѣ начнемъ новую жизнь.

-- А я буду помогать тебѣ добывать средства; я многому училась и люблю работать. Я буду продавать искусныя вышиванья, которыя прежде дарила.

Ферранте взялъ ея блѣдныя руки.

-- Эти маленькія бѣленькія ручки не должны трудиться для меня, -- нѣжно произнесъ онъ.-- Мужъ обязанъ работать и заботиться о женѣ.

-- Я не знаю большаго счастья, какъ сдѣлать то же для тебя, какъ прежде моею мечтой было отдать тебѣ богатство, которое я должна была получить. Теперь я бѣдна.

-- А я никогда въ жизни не чувствовалъ себя богаче, чѣмъ теперь,-- съ улыбкой возразилъ онъ.

Валерія вздохнула.

-- Благодаря женѣ, которая носитъ имя Пацци,-- съ горечью прошептала она.

-- Теперь ты не Пацци. Ты Валерія Саграмора и я горжусь своею женой такъ, какъ будто бы она доставила мнѣ царскую корону.

Пробилъ назначенный государемъ часъ. Ферранте съ неохотой освободился изъ объятій жены.

-- Я сейчасъ же вернусь къ тебѣ, какъ только кончится аудіенція,-- утѣшалъ онъ Валерію, увидѣвъ, что слезы вновь потекли но ея лицу.

Еще горячій поцѣлуй и они разстались.

Лицо Лоренцо было мрачно, когда къ нему явился графъ Саграмора, и взглядъ его строго смотрѣлъ на рыцаря, котораго онъ долгіе годы считалъ достойнымъ своей дружбы и довѣрія.

-- Я потребовалъ васъ къ себѣ, Ферранте Саграмора,-- обратился къ нему Лоренно,-- потому, что хочу услышать отъ васъ подтвержденіе поразившаго меня сейчасъ извѣстія, которому я не повѣрилъ, помня вашу многократно испытанную вѣрность. Вамъ не можетъ быть безъизвѣстно, какая судьба постигнетъ тѣхъ, кто покушался на мою жизнь и убилъ моего единственнаго брата. Вы знаете и то, что равному наказанію подвергаются тѣ, кто оказываетъ помощь заговорщикамъ или ихъ родственникамъ; вы знаете, что Пьетро Веспуччи изгнанъ за то, что способствовалъ бѣгству Наполеона Франчеза.

-- Я все это знаю, ваша свѣтлость,-- твердо отвѣтилъ Ферранте.

-- И, тѣмъ не менѣе, Саграмора, вы рѣшились защищать дочь несчастнаго человѣка, сдѣлавшагося преступникомъ, даже больше: до сихъ поръ скрываете ее у себя и навлекаете на себя месть народа, который безпощадно отплатитъ вамъ за то, что вы сдѣлали для этой несчастной.

-- Ваша свѣтлость, вы милостиво упомянули о судьбѣ, которая постигнетъ меня за преступленіе, совершонное мною въ вашихъ глазахъ и въ глазахъ всей Флоренціи, и я признаюсь, что заслуживаю вашего наказанія. Но не о своей судьбѣ думалъ я, когда, какъ безумный, бросился изъ вашего дворца къ дому Пацци. Я думалъ объ ужасномъ положеніи дѣвушки, брошенной тѣми, кто долженъ былъ ее защищать. Кто рѣшился бы взять подъ свою защиту дочь измѣнника, рискуя жизнью и вашею милостью?... Я сдѣлалъ даже больше для дѣвушки, которую любилъ и которую увидѣлъ въ рукахъ грубыхъ варваровъ. Не сердитесь, государь, за то, что узнаете сейчасъ: Валерія Пацци сдѣлалась моею женой.

-- Безумецъ!-- воскликнулъ Лоренцо.-- Вы хотите погубить себя ради нея? Понимаете ли вы, что даже я не могу защитить васъ, если это узнаетъ синьорія, что вы произнесли свой смертный приговоръ?

Въ лицѣ Ферранте не измѣнилось ни одной черты; онъ устремилъ твердый взглядъ на государя.

-- Когда эта дѣвушка, которая должна безвинно искупить грѣхи своихъ родныхъ, жила въ богатствѣ и счастьѣ, она отдала мнѣ любовь своего чистаго сердца, мнѣ, чужестранцу, о которомъ она ничего не знала, кромѣ того, что онъ бѣденъ и несчастенъ. Она была счастлива при мысли, что можетъ осыпать своими сокровищами бѣднаго человѣка, что можетъ отдать ему все, что принадлежало ей, ничего не требуя взамѣнъ, кромѣ отвѣта на свою любовь. Свѣтлѣйшій государь, вы знаете, какъ сурово были разбиты мечты ея неопытнаго сердца, и вы сами милостиво ходатайствовали за меня, чтобы я могъ исправить то, въ чемъ провинился.

-- Я хорошо все это знаю, Ферранте,-- отвѣтилъ взволнованный Лоренцо,-- но теперь... я не могъ бы поддерживать подобнаго намѣренія. Я всегда желалъ вамъ добра,-- въ этомъ вы давно убѣдились,-- но и я не въ силахъ помочь вамъ.

-- Государь, то, что я теряю съ вашею милостью и расположеніемъ, знаю я одинъ, и если вы теперь навсегда прогоните меня съ глазъ своихъ, я никогда не забуду горя, которое мнѣ причинить эта разлука. Но такъ же святъ, какъ мой долгъ относительно васъ, былъ мнѣ долгъ относительно дѣвушки, которую я обманулъ и которая, несмотря на всѣ перенесенныя изъ-за меня страданія, продолжала любить меня. Что могъ я предложить за ея разрушенныя мечты, разбитыя надежды меньше того, что я далъ ей, -- пристанище въ моемъ домѣ? Скоро нельзя будетъ скрывать ея присутствіе въ стѣнахъ города; какъ опальная женщина, она приговорена къ изгнанію. Мое неотъемлемое право охранять ее во время ея тяжелаго пути. Куда бы онъ ни привелъ ее, я пойду съ ней.

-- Ферранте, вы оба бѣдны и для васъ теперь закрыты всѣ должности, которыя вы захотѣли бы занять. На что хотите вы содержать жену, себя? Подумайте о судьбѣ Нерони, Альбици, которые, всѣми избѣгаемые и покинутые, скитались по бѣлому свѣту. Вы навлекаете на свою голову подобную же участь.

-- Меня больше тяготило бы всякое почетное мѣсто, которое я могъ бы занять, еслибъ я зналъ, что Валерія далеко отъ меня, въ томъ бѣдственномъ положеніи, которое вы нарисовали для меня, государь. Мы переселимся съ ней въ другую страну и я попытаюсь работой рукъ своихъ добывать необходимое для насъ обоихъ. Исполните мою единственную послѣднюю просьбу: не отпускайте меня отъ себя въ гнѣвѣ. Вы были для меня болѣе чѣмъ повелителемъ, удостоивая меня своею дружбой.

Ферранте опустился на колѣно передъ государемъ и почтительно поцѣловалъ его руку. Лоренцо былъ глубоко взволнованъ.

-- Саграмора,-- отрывисто произнесъ онъ,-- не такъ, не сегодня вы должны разстаться со мной. Я знаю, что немногое могу сдѣлать для васъ,-- у меня у самого руки связаны,-- потому дайте мнѣ время обдумать, какъ могу я отвратить отъ васъ послѣдствія вашего безумнаго поступка.

Лоренцо сдѣлалъ ему головой знакъ удалиться и опустился въ кресло, стоявшее передъ письменнымъ столонъ.

Легкіе шаги раздались сзади него и двѣ горячія руки обвились вокругъ его шеи. Лоренцо поднялъ голову и улыбнулся.

-- Это ты, моя Клариса, пришла за мной?

-- Я дожидалась нѣкоторое время въ сосѣдней комнатѣ,-- созналась она.

-- И, по женской привычкѣ, слушала, что я говорилъ съ Саграмора?.

-- Да, Лоренцо, -- отвѣтила она, наклонясь къ нему.-- И я рада, что сдѣлала это.

-- Почему, Клариса? Даже твои просьбы, дорогая моя, не могутъ избавить этихъ несчастныхъ отъ изгнанія. Ты слышала, что я не могу этого сдѣлать.

-- Лоренцо, ты называлъ Ферранте Саграмора другомъ, Валерію любишь съ дѣтскихъ лѣтъ, также какъ и я привязалась къ ней. Неужели она должна безвинно страдать за преступленія другихъ?

-- Къ несчастію, да, какъ и вынуждены къ этому всѣ родственники остальныхъ заговорщиковъ. Я не могу произвольно измѣнить приговоръ синьоріи въ пользу одного.

Клариса, лаская, провела рукой по темнымъ волосамъ Лоренцо.

-- Слова Валеріи заставили меня одуматься,-- тихо проговорила она.-- Она побудила меня пойти на могилу Лукреціи, послѣ чего я вернулась къ тебѣ, мой дорогой.

Несмотря на молчаніе Лоренцо, Клариса знала, что онъ чувствуетъ то же, что она,-- знала, что она не напрасно надѣется за друзей.

-- Пусть наше наконецъ-то достигнутое счастье говоритъ за ихъ несчастье,-- прошептала Клариса,-- и Господь укажетъ намъ средство помочь имъ.

Лоренцо привлекъ къ себѣ жену и долго смотрѣлъ въ ея лицо, сіявшее съ нѣкоторыхъ поръ новою прелестью.

-- Первая просьба, обращенная тобою ко мнѣ, не можетъ остаться неисполненной, дорогая Клариса,-- произнесъ онъ, наконецъ, -- и если я не въ силахъ сохранить имъ отечество, я постараюсь, чтобъ они могли на чужбинѣ безъ заботъ и опасностей найти себѣ новую родину. Правда, оба они заслуживаютъ лучшаго, чѣмъ то, что даетъ имъ воля Неисповѣдимаго, но и на развалинахъ ихъ судьбы, разбитой на нашихъ глазахъ, можетъ возникнуть будущность, которая богаче искреннимъ счастьемъ, чѣмъ мы, недальновидные, можемъ понять.

-----

Нѣсколько дней спустя Ферранте Саграмора съ молодою женой покинулъ ночью городъ, въ который уже никогда въ жизни они не могли возвратиться.

Благодаря ходатайству Лоренцо и его супруги, они имѣли возможность добраться до Франціи, гдѣ въ тихой, уединенной жизни Валерія медленно позабывала ужасныя впечатлѣнія, вынесенныя изъ родины. По просьбѣ Лоренцо, Ферранте впослѣдствіи бытъ принятъ на службу королемъ Людовикомъ XI; синьорія отказалась отъ преслѣдованія его изъ уваженія къ государю, такъ любившему его. Кромѣ того, война, начавшаяся во Флоренціи сейчасъ же послѣ заговора, отодвинула на задній планъ наказаніе виновныхъ.

Папа прислалъ изъ Рима проклятіе и отлученіе отъ церкви Лоренцо; Неаполь двинулъ войска противъ республики, но какъ до сихъ поръ флорентинцы были вѣрны дому Медичи, такъ и теперь они крѣпко сплотились вокругъ своего государя. Судьба государства сдѣлалась отнынѣ судьбой династіи, въ которой народъ видѣлъ залогъ своего благосостоянія и спасенія.

Счастье, сопровождавшее старшаго сына Пьетро во всѣхъ предпріятіяхъ, не покинуло его и теперь. Звѣзда Медичи поднималась все выше и выше,-- звѣзда, сохранившая въ минуту величайшей опасности эту славную жизнь, доставившую благо столькимъ тысячамъ и неувядаемую славу городу, для котораго Лоренцо былъ тѣмъ, чѣмъ никто до него и послѣ него не былъ.

Въ сердцахъ благодарнаго народа сохранялась незабвенная память о Лоренцо Медичи, когда уже давно глаза его сомкнулись навѣки и всевозможныя бури потрясли владычество его наслѣдниковъ; очарованіе его могучей личности было такъ велико, что пережило перепетіи смутныхъ временъ, и даже слѣдующимъ поколѣніямъ остался дорогъ тотъ, кого народъ съ гордостью назвалъ "Великолѣпнымъ!"

В. Р.

"Русская Мысль", кн. IV--VIII, 1891

Оставить комментарий Берков Карл (перевод: Вера Ремизова) (yes@lib.ru) Год: 1891 Обновлено: 17/07/2022. 598k. Статистика. Роман: Проза, Переводы, Историческая проза Сочинения	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: Исторический роман. Am Hofe Lorenzos. Historischer Roman. Перевод Веры Ремезовой. Текст издания: журнал "Русская Мысль", кн. IV--VIII, 1891.

Берков Карл При дворе Медичи

ПРИ ДВОРѢ МЕДИЧИ.

I.

II.

III.

IV.

V.

VI.

VII.

VIII.

IX.

X.

XI.

XII.

XIII.

XIV.

XV.

XVI.

XVII.

XVIII.

XIX.

XX.

XXI.

XXII.

XXIII.

XXIV.

XXV.

XXVI.

XXVII.

XXVIII.

Берков Карл
При дворе Медичи