Благосветлов Григорий Евлампиевич
Женский труд и вознаграждение его

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Think und act, А Series of articles pertaining to men and women, work and wages. By Virginia Penny. Philadelphia. 1869.)

   

ЖЕНСКІЙ ТРУДЪ И ВОЗНАГРАЖДЕНІЕ ЕГО.

(Think und act, А Series of articles pertaining to men and women, work and wages. By Virginia Penny. Philadelphia. 1869.)

I.

   Въ концѣ прошлаго сентября американское "Общество женскаго труда", основанное въ 1852 году, устроило громадный митингъ въ городѣ Балтиморѣ. На этомъ митингѣ присутствовали всѣ лучшіе представители американской интеллигенціи, всѣ замѣчательныя женщины, занимающія видное общественное положеніе -- медики, натуралисты, астрономы и педагоги; тутъ были многіе вліятельные фабриканты, европейскіе путешественники, простые работники, сидѣвшіе рядомъ съ милліонерами. Обширная зала бальтиморскаго клуба и хоры ея были до того наполнены посѣтителями, что многіе изъ нихъ не находили себѣ мѣста во время вечернихъ засѣданій. Цѣль этого митинга состояла въ томъ, чтобы представить сжатый, но точный обзоръ всей дѣятельности американскаго общества по женскому вопросу со всѣми практическими результатами ея и предложить на обсужденіе слѣдующія задачи: какія отрасли частнаго и общественнаго труда можно обезпечить исключительно за женщинами и какими средствами достичь этого обезпеченія? Какимъ минимумомъ опредѣлить задѣльную плату женщины въ различныхъ мѣстностяхъ и сферахъ труда и, наконецъ, какими дѣйствительными мѣрами замѣнить безполезныя филантропическія учрежденія и уничтожить женскій пауперизмъ въ самомъ источникѣ его? Какъ самая важность вопросовъ, предложенныхъ собранію, такъ и интересъ, возбужденный въ публикѣ стеченіемъ умственныхъ знаменитостей, дали митингу торжественный характеръ.. "Мы давно не видѣли, говоритъ бальтиморскій "Democrat", такого блистательнаго соединенія въ одномъ пунктѣ ума, честности, литературныхъ и ученыхъ отличій, такого братскаго согласія между самыми разнообразными общественными дѣятелями и соціальными положеніями. Въ одной залѣ, на одной скамейкѣ сидѣли и бѣдный, и богатый, образованный и человѣкъ темный, житель юга и сѣвера, демократъ и республиканецъ, соціалистъ и филантропъ -- всѣ они какъ будто забыли на это время различіе нашихъ мѣстныхъ антипатій, убѣжденій и духа партій. Мы давно не слышали такихъ оживленныхъ дебатовъ, полныхъ энергіи ума и оригинальности идей. Засѣданія часто продолжались отъ 8 часовъ вечера далеко за полночь, и слушатели не уставали, дебаты не прерывались. Благодаря тому, что женщины руководили собраніемъ, никто не нарушалъ спокойствія засѣданій, никто не позволилъ себѣ никакой неприличной выходки, хотя тутъ* было много и противниковъ женской эманципаціи... Все это ясно показываетъ, что женскій вопросъ стоитъ на очереди своего, разрѣшенія. Это одинъ изъ самыхъ важныхъ вопросовъ современной американской культуры, одинъ изъ двигателей нашей будущей цивилизаціи. Что бы ни говорили защитники женскаго рабства, но они не могутъ отрицать одного, что самая лучшая, самая интеллигентная часть общества не на ихъ сторонѣ, не въ пользу ихъ узкаго и своекорыстнаго консерватизма".
   Бальтиморскій митингъ однакожъ не увѣнчался тѣмъ практическимъ успѣхомъ, какого ожидали отъ него. Все, что онъ успѣлъ сдѣлать, -- привести въ стройную систему разнообразныя тэмы по женскому вопросу и раздать дальнѣйшую разработку ихъ нѣсколькимѣ членамъ общества, спеціально посвятившимъ себя этому дѣлу. Нѣтъ сомнѣнія, что къ будущему собранію явится полный трудъ, какого до сихъ поръ еще не было, и женскій вопросъ будетъ освѣщенъ со всѣхъ сторонъ въ его теоретической разработкѣ. Только тогда и можно ожидать смѣлаго и разумнаго практическаго разрѣшенія его. Хорошія идеи прививаются къ жизни не иначе, какъ укрѣпившись прежде въ сознаніи людей, отъ которыхъ зависитъ ихъ осуществленіе.
   На бальтиморскомъ митингѣ принимала дѣятельное участіе извѣстная американская писательница Виргинія Пенни. Работая уже давно по женскому вопросу, она приняла на себя трудъ изслѣдовать практическимъ путемъ положеніе американской работницы и представить со временемъ свою работу на разсмотрѣніе Общества. Отдѣльныя главы изъ этого обширнаго труда она недавно напечатала подъ заглавіемъ "Думайте и дѣлайте" (Think and act), которыми мы, между прочимъ, и пользовались при составленіи этой статьи.
   

II.

   "Политическая свобода Америки, говоритъ Виргинія Пенни, есть конечно великое пріобрѣтеніе нашихъ отцовъ, но она не даетъ намъ права успокоиваться на одномъ этомъ пріобрѣтеніи; напротивъ, она должна служить постояннымъ стимуломъ для дальнѣйшаго нашего прогресса, средствомъ для развитія экономическихъ силъ и того соціальнаго благосостоянія, безъ котораго политическая свобода есть не больше, какъ мертвый капиталъ въ рукахъ голоднаго человѣка. Мы гордимся нашими учрежденіями, но мы часто забываемъ, что на богатой и свободной американской землѣ есть тысячи бѣдныхъ женщинъ, безъ крова, безъ труда и безъ всякаго общественнаго положенія. Если дѣйствительно наши учрежденія вполнѣ совершенны, то такого явленія не должно было бы существовать въ Америкѣ. Одно изъ двухъ -- или учрежденія наши дурны -- чего я не думаю -- или одной политической свободы еще недостаточно для полнаго счастія человѣческихъ обществъ".
   Отправляясь отъ этой точки зрѣнія, мистрисъ Пенни думаетъ, что пока рынокъ труда будетъ монополизированъ въ пользу мужчинъ и закрытъ для женщинъ, экономическое благоденствіе Америки невозможно.
   "Благодаря многимъ событіямъ, продолжаетъ Пенни, общественное вниманіе сильно затронуто этимъ предметомъ. Сколько честныхъ и полезныхъ дѣвушекъ осталось безъ дѣла, благодаря послѣдней ужасной войнѣ! Такихъ дѣвушекъ насчитываютъ многими сотнями, даже тысячами. Послѣ страшнаго финансоваго кризиса въ 1857 году многія изъ нихъ остались безъ крова и куска хлѣба. Газета "New York Tribune" по этому поводу говоритъ: "По точнымъ вычисленіямъ болѣе семи тысячъ женщинъ готовятся перекочевать на дальній западъ, такъ какъ здѣшнее общество не хочетъ протянуть имъ руку помощи. Онѣ должны благодарить судьбу уже и за нищенскую подачку. Женщину можно назвать ни за что ни про что обиженнымъ существомъ, которое получаетъ половинную плату за все, что дѣлаетъ, должна платить сполна за все, въ чемъ нуждается. Ни въ одной здѣшней гостиницѣ или харчевнѣ (да и нигдѣ -- могли бы мы прибавить) для женщины не дѣлаютъ сбавки пяти -- десяти процентовъ. Мясникъ, хлѣбникъ, продавецъ чая и сахара, всѣхъ возможныхъ съѣстныхъ припасовъ, всякихъ принадлежностей рукодѣльной работы -- всѣ берутъ съ нея самую высокую цѣну. Ни одинъ омнибусъ не посадитъ ее за половину назначеннаго со всѣхъ сбора. Она заработываетъ какъ ребенокъ, а платитъ, какъ взрослый мужчина. Мало того: благодаря своему полу, если не варварскому обычаю, она не можетъ быть принята въ число людей, пользующихся наиболѣе высокимъ заработкомъ. Ея руки, ноги, мозгъ -- все связано путами. Предоставляемъ читателю самому поразмыслить, насколько въ этихъ словахъ горькой правды."
   "Люди еще недостаточно размышляли о жалкомъ вознагражденіи женскаго труда или хорошенько не знали, какъ пособить горю. Это -- грустное наслѣдіе варварскихъ временъ и варварскихъ народовъ. Я вовсе не дѣлаю намека на моихъ соотечественниковъ, я знаю, что многіе между ними относятся къ дѣлу гуманно и добросовѣстно, отъ души желая, чтобы женщинамъ была оказана справедливость.
   "Женщинѣ, для ея содержанія, нужно нисколько не меньше чѣмъ мужчинѣ. Ея костюмъ убыточнѣе. Очень часто хворые, изувѣченные родители нуждаются въ ея помощи, или же въ такомъ положеніи находятся малолѣтнія сироты -- братья и сестры. Не будь даже и этой крайности, женщинѣ, не менѣе чѣмъ мужчинѣ, нужно откладывать что нибудь на черный день -- на случай болѣзни, неимѣнія работы или подъ старость. Заработывать насущный кусокъ хлѣба для женщины несравненно труднѣе, чѣмъ для мужчины. Въ пріисканіи себѣ занятій она не можетъ быть такъ увѣрена, да если и есть работа, то она оплачивается гораздо дешевле.
   "Мужчины, по самой природѣ, могутъ обезпечить себя несравненно лучше. Ихъ физическое тѣлосложеніе, условія воспитанія, подготовка къ извѣстной спеціальности -- все это ведетъ ихъ къ большей матеріяльной самостоятельности. Они, повидимому, строго руководствуются тѣмъ удобнымъ правиломъ, что сила есть право. Почему бы честнымъ и нелицепріятнымъ людямъ въ частныхъ правительствахъ штатовъ не взяться за этотъ предметъ и не провести законовъ, гарантирующихъ женщинѣ одинаковое вознагражденіе ея труда на равнѣ съ трудомъ мужчины?...
   Одинъ нѣмецкій джентельменъ сообщилъ мнѣ, что во всѣхъ странахъ, чрезъ которыя ему пришлось проѣзжать, суточный трудъ мужчины достаточенъ для покрытія дневныхъ расходовъ и даже небольшого сбереженія. Когда-то можно будетъ сказать тоже и о женскомъ трудѣ!
   Отношеніе между женскимъ и мужскимъ заработкомъ въ различныхъ отрасляхъ промышленности труда составляетъ отъ одной трети до половины. Родъ занятія имѣетъ нѣкоторое вліяніе на эти различія. За одно и то же дѣло, за которое мужчина выручилъ одинъ долларъ, женщинѣ предлагаютъ только отъ шестнадцати и двухъ третей до пятидесяти центовъ. Въ среднемъ выводѣ отношеніе будетъ отъ одной трети до половины.
   "Главнѣйшими причинами этихъ различій въ задѣльной платѣ можно считать значительное число женщинъ, прикованныхъ къ труду необходимостью, ограниченный кругъ занятій, къ которымъ допускаются женщины, благодаря предразсудкамъ, протесту рабочихъ мужчинъ и самой женской неподготовкѣ, наконецъ характеръ занятій, при которыхъ можно обойтись безъ женщинъ, такъ какъ занятія эти, по большей части, производятся внѣ дома. На хлопчатобумажныхъ фабрикахъ самое высокое вознагражденіе даетъ женщинѣ ткацкая работа, сравнительно со всѣми другими отраслями этой индустріи. Но и здѣсь женскій заработокъ рѣдко превышаетъ половину выдаваемой мужчинамъ платы. На фабрикахъ шерстянымъ издѣлій женская задѣльная плата еще выгоднѣе, хотя ткацкая работа здѣсь труднѣе. На металлическихъ заводахъ плата женщинѣ составляетъ отъ одной шестой до одной трети мужского заработка.
   "Справедливаго вознагражденія женскаго труда мы не видимъ еще ни въ одной странѣ. Мнѣ случилось слышать отъ одного фабриканта, что главная причина недостаточнаго вознагражденія женскаго труда заключается въ томъ, что женщины неспособны достигать такого полнаго навыка и совершенства въ своемъ дѣлѣ, какъ мужчины. Но тѣмъ не менѣе онъ соглашался, что женщинамъ платятъ все-таки несоразмѣрно съ приносимою пользою. Другой патронъ сказалъ мнѣ: "мы платимъ мужчинамъ лучше потому, что они умѣютъ справиться съ машинами, когда тѣ приходятъ въ безпорядокъ во время работы. Ну, да вѣдь и женщины съумѣли бы это сдѣлать, если бы были выучены, и я отъ души желаю имъ выучиться. Но вмѣстѣ съ тѣмъ я сильно сомнѣваюсь, чтобы умѣнье приводить въ порядокъ машины, уравняло женскій заработокъ съ мужскимъ."
   "Когда женщины и мужчины работаютъ вмѣстѣ въ одномъ и томъ же заведенія, то женщинамъ вовсе не даютъ самую легкую, наименѣе вредную для ихъ здоровья и наиболѣе пріятную работу. Намъ стоитъ только указать на фабрики хлопчатобумажныхъ, шерстяныхъ и шелковыхъ издѣлій, на металлическіе завода, на каменноугольныя копи; нѣтъ, женщинамъ достается всегда самая тяжелая у скаредно-оплачиваемая и нездоровая работа. Ломовой трудъ и нищенская подачка -- вотъ на что обречены работающія женщины. И пока это будетъ продолжаться, бѣдности и страданіямъ не будетъ конца...
   Мы могли бы указать многія причины, почему женщины въ Соединенныхъ Штатахъ не составляютъ, подобно мужчинамъ, рабочихъ стачекъ и не требуютъ увеличенія задѣльной платы: многія изъ этихъ женщинъ еще совершенно невѣжественны, другія не могутъ жертвовать временемъ и деньгами, иныя совершенно отчаиваются въ томъ, что этой мѣрой можно добиться желаемыхъ результатовъ; нѣкоторыя руководятся ложнымъ стыдомъ, полагая, что это неприлично женщинѣ. Но главная причина заключается въ томъ, что между ними нѣтъ никого, кто бы могъ ими руководить и на кого онѣ могли бы положиться. Здѣсь кстати замѣтимъ, что несправедливость въ опредѣленіи задѣльной платы женскаго труда нигдѣ такъ рѣзко не бросается въ глаза, какъ въ женской педагогической дѣятельности. Въ американскихъ сельскихъ школахъ большинство учителей состоитъ изъ женщинъ; фактически доказано, что это самые способные и усердные воспитатели американскаго юношества, и несмотря на то, женщина-учитель получаетъ вдвое меньше мужчины, хоть бы этотъ послѣдній былъ также вдвое хуже ея. Какое вліяніе оказываетъ эта несправедливость на нравственное состояніе современной женщины -- это мы знаемъ изъ отношенія счастливыхъ браковъ къ несчастнымъ. Если многими женщинами, добивающимися замужества, руководитъ обманъ, то вѣдь тѣмъ же платитъ имъ и мужчина, назначая половинную плату за ея мускульный и умственный трудъ.
   "Если бы женщинамъ платили лучше, то это, внушило бы имъ большее самоуваженіе, а вмѣстѣ съ самоуваженіемъ возникло бы желаніе поселить въ себѣ уваженіе и въ другихъ, и желаніе это могло бы осуществиться для нихъ легче.
   "Мужчины начинаютъ учиться тому или другому занятію очень рано. Женщины же, по большой части, прибѣгаютъ къ нему уже вслѣдствіе необходимости и не имѣютъ времени къ достаточной подготовкѣ. Рѣдко женщины посвящаютъ на изученіе какого нибудь практическаго дѣла болѣе полугода. Многіе, пожалуй, могутъ замѣтить, что женщины получаютъ плату, соразмѣрную съ ихъ умѣньемъ. До нѣкоторой степени это, быть можетъ, и справедливо, но именно только до нѣкоторой степени. Употребивъ безъ году недѣлю на ознакомленіе съ какимъ нибудь дѣломъ, и при незначительной на то затратѣ, женщина и не въ правѣ ожидать вознагражденія наравнѣ съ тѣмъ, кто убилъ для того цѣлые годы труда, при значительныхъ пожертвованіяхъ. Мнѣ говорили, что женщины, умѣющія шитъ не хуже мужчинъ, получаютъ почти одинаковую съ ними плату въ нѣкоторыхъ немногихъ отрасляхъ этого мастерства. Но это исключеніе.-- Не получать всей честной платы за свой посильный трудъ, конечно, очень грустно, особенно для матери, у которой голодная семья проситъ хлѣба.
   Женщинамъ не достаетъ моральной и умственной бодрости. Онѣ принимаютъ за свой трудъ то, что имъ дадутъ мужчины, нисколько не соображая, достаточное ли это вознагражденіе. Онѣ чувствуютъ, что требовать увеличенія платы значитъ то же, что лѣзть противъ непреодолимой стѣны. Въ частныхъ случаяхъ это, быть можетъ, и въ самомъ дѣлѣ невозможно при настоящемъ порядкѣ вещей, но если бы женщины дружно соединились и стали добиваться своей цѣли серьезно, настойчиво и въ духѣ общихъ, то непреодолимыя стѣны рушились, бы сами собой.
   Если бы женщины были лучше подготовлены къ дѣлу, то не чувствовали бы необходимости вступать въ бракъ только ради пристанища, потому что легче могли бы найти себѣ занятіе и подняли бы уровень своей задѣльной платы.
   Какъ благотворно дѣйствуетъ экономическая независимость женщины на семейную жизнь -- это мы узнаемъ изъ статистическихъ данныхъ, собранныхъ другою американкою г-жею Брэддонъ въ ея "Очеркахъ женскаго пролетаріата". На десять семействъ, гдѣ женщина обезпечена въ своей жизни независимо отъ мужа, не болѣе одного приходится такого, гдѣ взаимныя отношенія супруговъ отравлены разными житейскими дрязгами; если въ этихъ семействахъ нѣтъ рая, то нѣтъ и ада. Напротивъ въ тѣхъ семьяхъ, гдѣ женщина матеріально вполнѣ зависитъ" отъ своего мужа, одна счастливая жизнь приходится на девять несчастныхъ. Такимъ образомъ расширеніе границъ дѣятельности для женщинъ и болѣе справедливое вознагражденіе ихъ труда должно повліять на нравственное состояніе брака и семейства. Но напрасно филантропы думаютъ, что ихъ проповѣди могутъ такъ растрогать фабрикантовъ и капиталистовъ, что они сами вдругъ поднимутъ задѣльную плату женщинъ и водворятъ гармонію и миръ на земномъ шарѣ. Если бъ они и захотѣли это сдѣлать, то не могли бы.
   Нелишнимъ считаемъ указать нашимъ читателямъ на очень умную французскую книгу, изданную подъ заглавіемъ: "Женщина въ ея соціальномъ положеніи. Женскій трудъ и вознагражденіе". Авторъ этой книги, Ж. Бушё-де-Пертъ, приводитъ очень важные факты и сообщаетъ многія дѣльныя мысли. "Втеченіе многихъ лѣтъ, даже вѣковъ, -- говоритъ онъ въ одномъ мѣстѣ, -- ошибки и злоупотребленія постоянно накоплялись въ торговлѣ, въ мануфактурной дѣятельности, во всѣхъ сферахъ труда. Простому обычаю придается теперь значеніе права, или, скорѣе, никто не хлопочетъ о разслѣдованіи, хорошо ли то или другое и не можетъ ли быть измѣнено къ лучшему; Конкуренція между владѣльцами фабрикъ достигла такихъ размѣровъ, что многіе изъ нихъ говорятъ: мы съ полной охотой стали бы платить нашимъ рабочимъ больше, да не можемъ. Другіе продаютъ, положимъ, по такой-то цѣнѣ; если мы будемъ не въ состояніи изготовлять товары лучшей доброты по той же цѣнѣ или тѣ же товары за болѣе умѣренную цѣну, то вѣдь и продавать-то намъ будетъ нельзя. Во всякомъ случаѣ, мы ужь никакъ не можемъ продавать товары одинаковаго качества дороже нашихъ сосѣдей и потому, безъ убытка самимъ себѣ и совершеннаго раззоренія въ окончательномъ результатѣ, мы не можемъ платить больше нашимъ рабочимъ." Это совершенно резонно. Въ такихъ случаяхъ и въ подобныя времена мы совершенно оправдываемъ вмѣшательство и принудительныя распоряженія правительства. Но такъ какъ это орудіе обоюдо острое, то о поправленіи дѣла и поднятіи платы должны позаботиться сами рабочіе. Еще лучшею мѣрою, скажемъ мы отъ себя, представляется намъ учрежденіе кооперативныхъ обществъ. Недостаточное вознагражденіе за трудъ составляетъ задачу, быстро разрѣшаемую временемъ и обстоятельствами. Во многихъ европейскихъ странахъ мы видѣли уже грустные и ужасные примѣры такого рѣшенія. Какое терпѣніе, какое обузданіе самого себя, какая выносливая натура нужны для того, чтобы жить подъ систематическимъ угнетеніемъ и несправедливостью! Многіе, находясь въ такомъ положеніи, долго затрудняются выборомъ между нуждою и порокомъ. Между обезпеченными людьми очень немногіе понимаютъ, что значитъ терпѣть недостатокъ въ самомъ необходимомъ, и оттого немногіе способны знать, сколькимъ соблазнамъ подвергаетъ человѣка неумолимая нужда!..
   Если бы для женщинъ былъ открытъ болѣе обширный кругъ занятій, то это поставило бы ихъ самостоятельнѣе въ денежномъ отношеніи, значительно противодѣйствовало бы нищетѣ и невоздержности.
   Наконецъ, это служило бы лекарствомъ и противъ другой, еще болѣе ужасной язвы, неизбѣжно ведущей людей къ нравственному банкротству и смерти.
   Платить женщинамъ лучше за ихъ трудъ значитъ поднять ихъ въ общественномъ уваженіи. Результатъ будетъ благодѣтеленъ не только для самихъ рабочихъ -- въ матеріальномъ и общественномъ отношеніи -- но будетъ благодѣтельно отражаться на всемъ обществѣ.
   Въ Англіи значительный запросъ на женскій трудъ для фабрикъ и низкій уровень задѣльной платы повели къ жестокому, систематическому дѣтоубійству.
   Чтобы усыпить ребенка во время отсутствія матери, какой нибудь недоростокъ, оставленный въ роли кормилицы, или старуха, взявшая этотъ трудъ на себя за нѣсколько фартинговъ, даютъ малюткѣ спиртныя капли (Godfrey's cordial), дѣйствующія какъ медленная отрава, и ребенокъ дѣлается жертвою такого попеченія или влачитъ грустную, хилую жизнь, убитый женщиной, которая его родила и любитъ его больше своей собственной души. Другое, не менѣе возмутительное обыкновеніе, распространенное въ Англіи, заключается въ томъ, что мать, уходя утромъ на работу до вечера, затыкаетъ ребенку ротъ губкою, смоченною наркотической жидкостью. Если ирландскія женщины рождаютъ такое множество мертвыхъ дѣтей, то это приписывается, главнѣйшимъ образомъ, покривленіямъ таза, вслѣдствіе привязыванія дѣвочекъ, въ самомъ раннемъ возрастѣ, къ стульямъ, когда матери находятся на работѣ.
   Что же заставляетъ такъ варварски поступать съ дѣтьми, которыхъ мать все-таки любитъ больше всего на свѣтѣ. Откуда вся эта возмутительная жестокость, это безчеловѣчное дѣтоубійство? Всему виною запросъ на женскій трудъ. Почему же такъ великъ этотъ запросъ? Потому что онъ дешевле. Почему дешевле? Неужели потому, что женщины способнѣе въ работѣ, чѣмъ мужчины, одарены большимъ запасомъ силы? Нѣтъ, это просто результатъ несправедливости, которая преслѣдуетъ женщинъ въ западномъ обществѣ. Очень многія женщины попадаютъ въ домъ умалишенныхъ, благодаря матеріяльной крайности, изнурительной работѣ, невозможности снискивать пропитаніе или дѣйствіемъ постояннаго страха, что онѣ лишатся этой возможности въ будущемъ.
   Въ "Мѣсячномъ отчетѣ" промышленнаго управленія (House of Industry) въ Файвъ-Пойнтѣ за августъ 1859 года говорится между прочимъ о посѣщеніи директоромъ одной бѣдной вдовы. Вотъ это мѣсто: "я засталъ ее за усердной работой, заключавшейся въ изготовленіи холщевыхъ фуражекъ для мальчиковъ -- съ околышами, пуговицами, съ кожаной и кисейной подкладкой и патентованными козырьками спереди. За работу и упаковку этихъ фуражекъ она получала два шиллинга съ дюжины или два цента поштучной платы. Мы сначала этому не повѣрили и полюбопытствовали заглянуть въ ея разсчетную книжку. Сомнѣваться было болѣе нельзя. "Прежде", сказала старуха, "мнѣ платили обыкновенно три шиллинга и шесть пенсовъ съ дюжины, но теперь цѣна упала."
   Въ Лондонѣ пятьдесятъ тысячъ женщинъ выручаютъ за свою работу менѣе шести пенсовъ, и около сотни тысячъ -- менѣе одного шиллинга въ день. "Лондонскія бѣлошвейки- поставляютъ дюжину сорочекъ за два шиллинга; работающія для подрядчиковъ, поставляющихъ обмундировку на армію, получаютъ шесть пенсовъ поштучно за куртки и штаны, выработывая всего два шиллинга въ недѣлю. Женщины, заготовляющія кожу для башмаковъ, работая восемнадцать часовъ въ сутки, выручаютъ одинъ шиллингъ и шесть пенсовъ въ недѣлю. Шитье мантилій, при работѣ отъ девяти часовъ утра до одинадцати часовъ ночи, даетъ около четырехъ шиллинговъ и восьми пенсовъ въ недѣлю, въ хорошее рабочее время. Обойное ремесло рѣдко можетъ дать четыре шиллинга въ недѣлю; подбираніе мѣховъ выручаетъ женщинамъ столько же. Золотошвейка получаетъ отъ одного шиллинга до шиллинга и трехъ пенсовъ поштучно; работница, вышивающая подвязки, сидя за работою отъ восьми часовъ утра до девяти вечера, выручаетъ всего на все четыре шиллинга въ недѣлю. Сученіе снурковъ, при готовыхъ свѣчахъ и бумагѣ, даетъ только отъ одного шиллинга до шиллинга и трехъ съ половиною пенсовъ въ недѣлю, и кромѣ того каждый годъ втечеціи трехъ мѣсяцевъ наступаетъ уменьшеніе запроса, и тогда работница выручаетъ около четырехъ съ половиною пенсовъ." Отсылаемъ читателя въ "Frazer's Magazine", томъ XLI, откуда отчасти заимствованы сообщаемыя нами свѣденія о цѣнахъ труда въ Лондонѣ. "Двѣ женщины, занимавшіяся тамъ приготовленіемъ шляпокъ, за 18--20-ти часовую работу въ сутки, включая и воскресные дни, выручали: въ 1842 году четыре пенса и одинъ фартингъ, въ 1847 г.-- три съ половиною пенса, въ 1848--1849 г.-- два съ половиною. Отъ тринадцати до четырнадцати тысячъ женщинъ занимаются въ Лондонѣ шитьемъ грубаго бѣлья, выручая въ среднемъ выводѣ два съ половиною пенса въ день. Около четвертой части изъ всего этого контингента работницъ, не имѣя ни мужа, ни родственниковъ, которые бы имъ помогали, поставлены въ необходимость выбирать между голодной смертью или проституціей.
   Переполненное состояніе женскаго рабочаго рынка и дорогая жизнь въ городахъ- вотъ, что дѣлаетъ положеніе женщинъ невыносимымъ. Какъ недостаточны ихъ заработки для мало-мальски удобнаго существованія и для откладыванья трудовой копѣйки на случай болѣзни и въ виду преклонныхъ лѣтъ! Загляните на занимаемые ими чердаки и затхлые подвалы, гдѣ онѣ тѣснятся, какъ рабочая скотина, и скажите мнѣ, цивилизованные мужчины и женщины, неужели это ваши сестры? Неужели онѣ вмѣстѣ съ вами происходятъ отъ одного человѣческаго ребра?..
   

III.

   Переходя въ положенію американской работницы, Виргинія Пенни, говоритъ, что "обязанность, насколько возможно, пособить горю, прямо лежитъ на совѣсти правительствъ различныхъ штатовъ. Они должны были бы заключать свои подрядные контракты съ добросовѣстными и неплутоватыми людьми, которые выдаютъ рабочимъ сходную цѣну и не заваливаютъ ихъ работой сверхъ силъ. Поручать работу слѣдуетъ именно только такимъ подрядчикамъ, которые платятъ употребляемымъ для работы женщинамъ соразмѣрную цѣну, при благоразумномъ барышѣ въ пользу хозяина. Поручать только такимъ людямъ обмундировку арміи и флота. Вся эта обмундировка, не исключая и обуви, можетъ изготовляться женщинами. Небольшая прибавка въ цѣнѣ, выплачиваемой правительствомъ честнымъ подрядчикамъ, будетъ сравнительно ничтожна, тогда какъ она не только сама по себѣ поведетъ въ хорошимъ результатамъ, но также послужитъ примѣромъ для частныхъ лицъ и обществъ. Когда казенные подрядчики будутъ безобидно платить женщинамъ за ихъ работу, частные предприниматели и торговцы также по неволѣ увеличатъ задѣльную плату, и такимъ образомъ постепенно произойдетъ общая перемѣна къ лучшему. "Нація ничего не можетъ покупать дешево, не подрывая этимъ развитія своей промышленности." Хорошая плата за работу, достаточная пища, надлежащія заботы объ одеждѣ и помѣщеніи окружатъ рабочій людъ удобствами и сдѣлаютъ его счастливымъ и довольнымъ. Правильное распредѣленіе труда составляетъ предметъ величайшей важности для народа. Сотни, даже тысячи частныхъ лицъ не могутъ располагать такими средствами и капиталами, чтобы каждому гражданину доставить трудъ и плату за него; слѣдовательно это дѣло національное, дѣло законодательной власти. "Прогрессъ или эманципація какого нибудь одного класса обыкновенно, если не всегда; достигаются усиліями частныхъ лицъ этого класса; также должно быть и въ этомъ случаѣ. Всѣ женщины должны ознакомиться какъ съ положеніемъ своего пола, такъ и съ своимъ собственнымъ.".
   Одна француженка замѣтила мнѣ, что во Франціи богатыя женщины не работаютъ на сторону, и оттого женщины-рабочіе получаютъ лучшее вознагражденіе за свой трудъ. Но въ Америкѣ всякій работаетъ. И однако, эта страна имѣетъ передъ Франціей большое преимущество по отношенію въ бѣдняку. Тамъ нужно взнести огромную плату за право заниматься работой, но здѣсь (въ Америкѣ) этого не требуется. Одна дама, загордившаяся своей литературной репутаціей, на вопросъ мой, почему мужчинамъ надобно платить больше, чѣмъ женщинамъ, отвѣчала: "потому что На мужчинъ падаютъ всѣ тягости правительства."
   Да развѣ женщины-собственницы не платятъ налоговъ на содержаніе правительства? Сравнительно съ гонораріемъ писателей-мужчинъ вознагражденіе этой дамы было не такъ мизерно, какъ во многихъ другихъ отрасляхъ труда. Дѣйствительно, сравнительное оплачиванье умственнаго труда мужчинъ и женщинъ, повидимому, составляетъ исключеніе. Здѣсь женщинамъ оказывается большая справедливость именно потому, что онѣ могутъ настойчивѣе требовать и удерживать за собой то, что имъ принадлежитъ по праву. Нѣкоторыя лэди, правда, заламываютъ ужь черезъ-чуръ безбожныя цѣны за свои произведенія, полагая, безъ сомнѣнія, что это придастъ имъ большую важность и значеніе. Но вѣдь высокаго вознагражденія имѣютъ право требовать тѣ только женщины, которыя пріобрѣли репутацію хорошихъ писательницъ. Впрочемъ мнѣ извѣстно изъ достовѣрнаго источника, что если статья присылается для помѣщенія въ газету, и при этомъ окажется извѣстнымъ, что статью писала женщина, то статья эта не легко попадаетъ въ журналъ или газету, и во всякомъ случаѣ за нее заплатятъ менѣе, чѣмъ заплатили бы мужчинѣ.
   "Изнурительная работа есть результатъ низкой задѣльной платы", говоритъ Мерикъ. Но откуда явилось самое зло низкой платы? Повидимому, оно было порождено тремя главными причинами: чрезмѣрнымъ избыткомъ рабочихъ рукъ, желаніемъ торговцевъ продавать свои товары какъ можно дешевле и, наконецъ, безпрепятственно дѣйствовавшимъ закономъ конкуренціи, лежащимъ, впрочемъ, въ основаніи и двухъ первыхъ причинъ.
   Когда я подумаю о несправедливомъ осужденіи женщинъ на низкое вознагражденіе ихъ труда, о недостаткѣ выгодныхъ для нихъ занятій, о промышленныхъ плутняхъ, о тѣсной сферѣ труда, открытаго для женщинъ,-- кровь моя кипитъ негодованіемъ. Если бы женщинамъ платили соразмѣрно съ качествомъ и количествомъ ихъ работы, какъ это дѣлается относительно мужчинъ, то нельзя было бы выставить ни одного логическаго возраженія противъ свободнаго доступа женщинъ ко всякой дѣятельности, къ какой только онѣ захотятъ пристроиться. Нелѣпо и негуманно убавлять плату женщинѣ только потому, что она женщина. Мы полагаемъ, что вмѣсто того, чтобы здоровымъ, сильнымъ мужчинамъ платить дороже, чѣмъ слабымъ женщинамъ, слѣдовало бы скорѣе сдѣлать совершенно наоборотъ. Мужчины могутъ работать долѣе и сдѣлать больше, чѣмъ женщины. На имущество холостыхъ мужчинъ слѣдовало бы назначить налогъ въ пользу незамужнихъ женщинъ, неимѣющихъ собственности, или же платить этимъ женщинамъ настоящую цѣну ихъ труда и открыть для нихъ болѣе обширный выборъ занятій. Многіе полагаютъ, что задѣльная плата женщинъ не поднимется, пока имъ не будетъ дана полная политическая равноправность съ мужчинами.
   Вопросъ этотъ давно уже поднятъ среди американскаго общества и недавно въ территоріи Іомингъ разрѣшенъ путемъ законодательнымъ. Всѣ женщины, имѣющія 21 годъ отъ роду, получили право участвовать въ выборахъ наравнѣ съ мужчинами. Но едва ли одна политическая равноправность можетъ поднять экономическій уровень женщинъ, пока воспѣваемая экономистами благодѣтельная конкуренція не изчезнетъ съ лица земли и не унесетъ съ собой ту постоянную борьбу, въ которой сильный всегда одолѣетъ слабаго.
   

IV.

   Конкуренція сдѣлала то, что самый прогрессъ промышленности и современная цивилизація обратились противъ женщины, "угнетеніе слабыхъ всегда свидѣтельствуетъ о ранней юности или дряхлой старости націи, замѣчаетъ Добіэ {Femme pauvre au XIX siècle. Мы воспользуемся этимъ превосходнымъ сочиненіемъ, чтобы представить здѣсь историческій очеркъ постепеннаго упадка женщины, какъ общественнаго дѣятеля, благодаря экономической и промышленной эксплуатаціи"}. Эти противоположные періоды, по отношенію къ женскому вопросу, какъ будто сходятся въ современной Европѣ. Условія жизни женщины у древнихъ галловъ были крайне позорны и невыносимы; но съ развитіемъ духа общественности и тѣхъ экономическихъ началъ, которые лежали въ основѣ древне-германской жизни, положеніе женщины постепенно улучшалось. Во времена Тацита, женщины уже допускались къ рѣшенію всѣхъ важныхъ вопросовъ, въ совѣтъ свободныхъ мужей, ихъ голосъ имѣлъ рѣшающее значеніе; дѣвушки вотировали ранѣе стариковъ, и сенатъ, избранный съ участіемъ женщинъ, диктовалъ закона чужеземцамъ. Феодализмъ окончательно установилъ полную политическую равноправность между женщиною и мужчиною. Женщины были возводимы въ званіе дюшессъ, перовъ, судей, посланницъ, имъ даны были одинаковыя избирательныя права, какъ и мужчинамъ. Когда же, по салическому обычаю, родовая помѣстья и имѣнія стали переходить въ женскую линію,-- мы видимъ женщинъ, облеченныхъ во всѣ права феодальнаго сеньора, со всѣми атрибутами широкой, политической власти. Современныя хроники свидѣтельствуютъ, что женщины заправляли свеВми владѣніями съ замѣчательнымъ административнымъ талантомъ. Трогательными красками описываетъ одинъ современникъ скорбь аквитанцевъ по своей сеньоринѣ -- Элеонорѣ -- вышедшей замужъ за Людовика VII; сеньорина была очень милостива къ своимъ подданнымъ, дала мудрые законы городскимъ общинамъ и первая освободила торговлю тяготѣвшихъ на ней пошлинъ, стѣснявшихъ ее монополіями. Анна Бретонская, супруга двухъ французскихъ королей, не смотря на свое званіе, сама лично управляла своимъ герцогствомъ.
   Такіе примѣры не были единичными явленіями, они вытекали изъ всей соціальной организаціи тогдашняго общества. Общество не признавало тогда различія правъ пола; оно знало одну только классификацію людей: на бѣдныхъ, -- прикрѣпленныхъ къ землѣ рабовъ, -- и на богатыхъ -- владѣтельныхъ бароновъ и сеньоровъ. Всякій, кто принадлежалъ по праву рожденія къ первой категоріи -- была ли то женщина или былъ ли то мужчина, -- считался вполнѣ безправнымъ, безусловно исключался отъ всякаго участія въ политическихъ дѣлахъ. Напротивъ, всякій, кто принадлежалъ ко второй категорія, пользовался всѣми правами, всею властію неограниченнаго хозяина, безъ различія пола.
   Монтань утверждаетъ, что женщины, наслѣдовавшія перства, участвовали въ юрисдикціи перовъ на такихъ же правахъ, какъ и мужчины; такъ что онѣ засѣдали даже въ парламентахъ, въ качествѣ перовъ, и при торжественныхъ выходахъ играли видныя роли. Напримѣръ, Моганъ -- графиня Артуа и Бургоня, присутствовала, какъ перъ Франціи, при коронаціи Филиппа У и держала его корону вмѣстѣ съ другими перами -- мужчинами; она же принимала участіе во многихъ знаменитыхъ процессахъ того времени, въ томъ числѣ и въ процессѣ противъ графа Артуа, гдѣ она присутствовала въ качествѣ судьи. Вообще, въ средніе вѣка, особенно въ ХНІ и XIV ст. право суда было однимъ изъ весьма обыкновенныхъ атрибутовъ нетолько владѣтельныхъ графинь и герцогинь, но даже и настоятельницъ монастырей. Настоятельницы Ремиремона и ихъ деканиссы творили судъ и расправу во всемъ округѣ своего аббатства, и выбирали, вмѣстѣ съ каноницами, депутатовъ въ парламентъ. Хроники свидѣтельствуютъ, что судебная власть переходила, часто по наслѣдству, даже къ молодымъ дѣвушкамъ, и онѣ, въ качествѣ феодальныхъ рыцарей, торжественно засѣдали на судейскихъ скамьяхъ, въ судейскомъ платьѣ и въ судейскихъ шляпахъ.
   Папы и короли всегда старались утвердить за женщинами ихъ права и привиллегіи, тщательно оберегая ихъ отъ насильственныхъ притязаній властолюбивыхъ сеньоровъ-мужчинъ.
   Такъ, напримѣръ, когда сосѣдній баронъ сталъ оспаривать у Эрменгарды -- норбоннской виконтессы право суда, король явился къ ней на помощь и строго запретилъ кому бы то ни било уклоняться отъ ея юрисдикціи. Папа Иннокентій III призналъ полную компетентность юрисдикціи Элеоноры, основываясь, какъ онъ говорилъ, "на древнемъ, обычномъ французскомъ правѣ".
   Пользуясь политическими правами, женщины не уклонялись и отъ обязанностей, налагаемыхъ на нихъ положеніемъ ихъ; когда было нужно, онѣ, не задумываясь, садились на коней, собирали своихъ вассаловъ, и, предводительствуя ими, мужественно отражали нападенія какъ внутреннихъ, такъ и внѣшнихъ враговъ. Въ хроникахъ тогдашняго времени безпрестанно встрѣчаются разсказы о геройской храбрости разныхъ виконтессъ, графинь и герцогинь, о ихъ военныхъ талантахъ и ихъ страстномъ патріотизмѣ. Объ одной настоятельницѣ хроника отзывается, напримѣръ, такимъ образомъ: "она была отличнымъ полководцемъ, неустрашимымъ солдатомъ я милостивою повелительницею; мужество ея воодушевляло гарнизонъ, ободряло другихъ женщинъ."
   Со временъ Людовика XIV женщина начинаетъ постепенно утрачивать свое политическое значеніе. Власть ея, какъ феодальной сеньорины, ограничивается,-- она уже болѣе не возводится въ перское достоинство, она болѣе не засѣдаетъ въ парламентахъ, не принимаетъ участія въ судѣ, не предводительствуетъ войсками, не выбираетъ депутатовъ. Правда, она все еще удерживаетъ свое прежнее вліяніе на политическую жизнь націи, она еще не устранила себя отъ общественной дѣятельности, -- но, увы! съ феодализмомъ изчезла ея самостоятельная роль; она дѣйствуетъ теперь не въ качествѣ самостоятельной правительницы, пера, судьи, сеньора,-- а въ качествѣ жены или любовницы вліятельныхъ мужчинъ. Совѣтуя, помогая и управляя королями, министрами и посланниками она, до нынѣшняго вѣка, имѣла огромное и никѣмъ не оспариваемое вліяніе на политику европейскихъ владыкъ. Самъ Талейранъ былъ въ послѣднее время не болѣе какъ простое орудіе въ рукахъ своей племянницы, графини Дино; на вѣнскомъ конгрессѣ онъ только переписывалъ письма, которыя она сочиняла отъ его имени въ Людовику XVIII и къ другимъ европейскимъ государямъ.
   Но, разумѣется, это тайное, скрытое вліяніе женщинъ не могло быть ни самостоятельнымъ, ни благотворнымъ. Женщина, вытѣсненная изъ политической сферы, удаленная отъ общественныхъ дѣлъ, постепенно замывались въ одну семейную сферу, гдѣ тѣсный кругъ ея дѣятельности сковывалъ развитіе ея умственныхъ и физическихъ силъ, и она тупѣла не только какъ общественный дѣятель, но и какъ мать. Теперь стали руководить ею мелкія житейскія дрязги, ребяческія капризы, ребяческое тщеславіе. Не чувствуя надъ собою общественнаго контроля, и подчиненная абсолютной власти одного мужа или отца, она, въ тишинѣ спальни и будуара, не видѣла надобности сдерживать свои дурныя наклонности, обуздывать свои мелкія страстишки. Понятно, что при такихъ условіяхъ женщинѣ трудно было сохранить свое прежнее политическое значеніе.
   Такимъ образомъ съ возростающимъ запросомъ на трудъ мужчинъ и съ вліяніемъ ихъ на ходъ событій новѣйшей исторіи, женщина постепенно вытѣснялась даже изъ тѣхъ сферъ общественной дѣятельности, которыя были свойственны ей. Теперь она признается неспособною принимать участіе въ выборахъ общественныхъ чиновниковъ и депутатовъ въ законодательныя собранія, она не имѣетъ ни малѣйшаго вліянія на составленіе законовъ, которые однакожъ для нея такъ же обязательны, какъ и для мужчины; поэтому нѣтъ ничего удивительнаго, что эти законы чужды ея интересамъ, что они даже враждебны имъ, что они не столько гарантируютъ и охраняютъ права женщины, сколько стѣсняютъ и ограничиваютъ ихъ.
   Послѣ этого становятся понятными и другія ограниченія, которымъ подверглась женщина XIX вѣка. Мы укажемъ здѣсь только на главнѣйшія изъ нихъ.
   Обратимся прежде всего къ ограниченію женщинъ занимать общественныя должности и отправлять общественныя обязанности, искони утвержденныя за ними.
   Въ XVIII и въ началѣ XIX вѣка женщины допускались во Франціи къ отправленію обязанностей почтмейстеровъ, контролеровъ и ихъ помощниковъ, на равныхъ правахъ съ мужчинами; еще во времена первой имперіи и реставраціи можно было встрѣтить сотни женщинъ, занимавшихъ эти должности въ главныхъ городахъ округовъ, и завѣдывавшихъ не только внутреннею, но даже и иностранною корреспонденціею. Но вотъ уже съ первой четверти нынѣшняго столѣтія женщинъ начинаютъ отодвигать на задній планъ. Къ 1817 году Маршанжи (Marchangy) писалъ: "Въ нашъ неблагодарный и эгоистическій вѣкъ за женщинами не хотятъ признать никакихъ правъ. Согнаннымъ съ трона, устраненнымъ отъ всякаго участія въ общественныхъ дѣлахъ, признаннымъ неспособными отправлять общественныя должности, имъ только дозволяютъ продавать потерянные билеты, торговать гербовой бумагой и табакомъ! Вотъ все, что считаютъ возможнымъ поручить имъ, -- вотъ мѣра ихъ способностей! До чего умалились ихъ права!"
   Изъ этихъ словъ Маршанжи можно заключать, что ранѣе, въ началѣ XIX вѣка или въ концѣ XVIII женщины имѣли болѣе обширныя права, чѣмъ теперь. Что же касается до ограниченій женщинъ занимать должности по почтовому вѣдомству, то надо сознаться, что эти ограниченія весьма недавни, и что первое начало положила имъ іюльская монархія. Объявляя, съ одной стороны, полное равенство всѣхъ гражданъ передъ закономъ, она съ другой стороны, воспретила женщинамъ занимать даже такія должности, которыя онѣ занимали издавна, и на которыхъ онѣ уже успѣли заявить себя какъ отличныя и въ высшей степени полезныя чиновницы. Правительство Людовика Филиппа объявило, что "женщины не должны быть назначаемы на мѣста почтмейстеровъ въ главные города округовъ, а также въ тѣ города и селенья, гдѣ засѣдаетъ или судъ первой инстанціи, или комерческій судъ." Нынѣшнее правительство не только не отмѣнило этого произвольнаго распоряженія, но даже подтвердило его, воспретивъ женщинамъ занимать почтмейстерскія мѣста, съ окладомъ, превышающимъ 1000 фр. т. е. 250 руб. въ годъ. Средній окладъ жалованья пониженъ до 850 фр, около 212 руб.; большинство же женщинъ получаетъ и того менѣе -- именно отъ 350--250 фр. т. е. 87 1/2--62 1/2 р. Получая такое ничтожное жалованье, онѣ однако не освобождены ни отъ одной обязанности, возложенной на мужчину; за малѣйшее упущеніе по службѣ наказываютъ безъ различія пола: женщина, во время эпидеміи, оставившая свой постъ, карается также строго, какъ и мужчина; полъ берется въ разчетъ только при назначеніи жалованья. Но этимъ не кончаются странныя прижимки французской администраціи, поставившей себѣ задачею вытѣснить женщинъ во что бы то ни стало изъ сферы общественной дѣятельности. Законъ постановляетъ, что на должности по почтовому вѣдомству, имѣютъ право только женщины отъ 25--35 лѣтъ; ихъ мужьямъ воспрещается заниматься торговлею или какимъ нибудь ремесломъ, равно и занимать какую нибудь общественную должность. Это послѣднее запрещеніе лишаетъ почти всѣхъ замужнихъ женщинъ возможности поступить на службу, потому, во первыхъ, что почти всѣ мужья ихъ чѣмъ нибудь да заняты, во-вторыхъ потому, что одного скуднаго жалованья жены рѣшительно недостаточно для содержанія семьи. Мало того, женщина занимающая должность почтмейстера, не имѣетъ права выйдти за мужъ безъ особаго дозволенія начальства. Начальство пользуется въ этомъ случаѣ правомъ абсолютнаго veto, безъ объясненія причинъ отказа; политическія соображенія играютъ при этомъ не маловажную роль. Мужу почтмейстерши говоритъ Добіэ, не дозволяется имѣть ни выходящихъ изъ ряду убѣжденій, ни особенно умной головы; онъ долженъ быть такимъ же рутинеромъ, какъ всякій чиновникъ почтоваго вѣдомства."
   Всѣ чиновники мужскаго пола во Франціи получаютъ въ отставкѣ" пенсію, соразмѣрно прежнему жалованью, но женщины-чиновницы составляютъ исключеніе изъ этого правила. Администрація, пользуясь ихъ трудами, пока онѣ въ состояніи трудиться, пользуясь за самое скудное и ничтожное вознагражденіе, не считаетъ себя обязанною обезпечивать имъ кусокъ хлѣба, когда силы оставятъ ихъ, и онѣ не будутъ имѣть возможности ни прокормить, ни содержать себя собственною работою.
   Такія же хитросплетенія употребляетъ французская администрація для вытѣсненія женщинъ и изъ другихъ общественныхъ сферъ. Такъ, напримѣръ, въ XVIII вѣкѣ и во времена первой имперіи, женщины обыкновенно употреблялись въ качествѣ сборщицъ косвенныхъ податей, или правильнѣе, фискальныхъ регалій. Потребленіе нѣкоторыхъ продуктовъ (напр. соли, табаку, гербовой бумаги и т. п.) обложено извѣстнымъ налогомъ въ пользу фиска; чтобы наблюдать за правильнымъ взиманіемъ этого налога, казна имѣетъ своихъ чиновниковъ въ мѣстахъ продажи октроированныхъ товаровъ. Вотъ въ эти-то должности въ прежнее время и назначались женщины, на равныхъ правахъ съ мужчинами. Въ деревняхъ и въ отдаленныхъ городахъ ихъ занимали почти исключительно женщины. Но впослѣдствіи стали отдавать мужчинамъ предпочтеніе передъ женщинами. Уже въ 1815 году на 350 сборщиковъ считалось только 30 женщинъ; въ 1840 году -- только три. Этого мало, мѣсто простыхъ продавцевъ обложенныхъ податью товаровъ съ каждымъ годомъ дѣлается все недоступнѣе и недоступнѣе для женщинъ. Прежде, напримѣръ, администрація безо всекаго труда давала мѣста при табачныхъ складахъ женщинамъ престарѣлымъ, бѣднымъ, неимѣющимъ никакихъ другихъ средствъ къ существованію, теперь же на эти должности почти исключительно назначаются одни мужчины изъ отставныхъ военныхъ. Только самыя незавидныя изъ нихъ, съ самымъ нищенскимъ окладомъ (отъ 30--40 фр., т. е. отъ 7 1/2 до 10 руб. въ годъ) великодушно оставлены женщинамъ!
   Та же исторія съ должностями при складахъ и мастерскихъ гербовой бумаги. Прежде онѣ исключительно были заняты женщинами, теперь же большая часть и къ предоставлена мужчинамъ. Мужчины получаютъ отъ 1,000 до 1,700 фр. въ годъ, а женщины отъ 900 до 1,000 фр.
   Въ императорской типографіи женщины, сравнительно съ мужчинами, получаютъ еще меньше; именно: работница отъ 2 фр. до 2 фр. 50 сант. въ день, работникъ отъ 4 фр. до 6чфр. Декретомъ 24 января 1860 года начальство объявило, что, въ случаѣ болѣзни, работникъ имѣетъ право получать, въ видѣ пособія, 1 фр. 50 сант. въ день, работница же только 80 сант. Вотъ наглядный примѣръ той равноправности половъ, которую такъ торжественно призналъ въ принципѣ нашъ прогрессивный вѣкъ! Законъ обѣщаетъ женщинѣ на ея леченье вдвое менѣе, чѣмъ издерживаетъ мужчина. Отчего же не предпишетъ онъ аптекарямъ продавать женщинамъ и вдвое дешевле лекарства? Отчего же не предпишетъ онъ докторамъ брать съ женщинъ за визитъ вдвое дешевле, чѣмъ съ мужчинъ?
   Въ прошломъ вѣкѣ должности библіотекарей и архиваріусовъ были доступны для женщинъ, въ такой же мѣрѣ, какъ и для мужчинъ. "И онѣ, говоритъ Добіэ, оказались весьма способными въ отправленію подобныхъ обязанностей {Въ Америкѣ и въ настоящее время можно встрѣтить множество женщинъ, занимающихъ должности архиваріусовъ. Публика вездѣ ими довольна, а ученые не могутъ нахвалиться ихъ вниманіемъ къ дѣлу.}, наши юристы и до сихъ еще поръ съ благодарностью вспоминаютъ о г-жѣ Колоннъ, занимавшей съ 1800 года мѣсто архиваріуса въ архивѣ сенскаго департамента. Она занимала это мѣсто 42 года и составила себѣ извѣстность, благодаря своей удивительной памяти, находчивости и замѣчательному таланту безъ труда отыскивать всякій требуемый документъ среди груды запыленныхъ фоліантовъ." (Стр. 213).
   Чтобы вытѣснить женщину и изъ этой среды, французская администрація дозволила занимать должности главнаго библіотекаря и архиваріуса только лицамъ, прослушавшимъ трехгодичный курсъ въ Ecole des Chartes, доступъ въ которую строго воспрещенъ женщинамъ. Чтобы занять низшія должности при библіотекахъ и архивахъ, нужно имѣть ученую степень бакалавра словесныхъ наукъ, а какъ такихъ ученыхъ степеней женщины не получаютъ, то и эта карьера остается для нихъ закрытою.
   Вытѣсняя, или, правильнѣе, вытѣснивъ женщину отвсюду, гдѣ только она могла принимать хоть какое нибудь участіе въ общественной дѣятельности, французы этимъ не ограничились. Они распространили свои притязанія даже и на тѣ сферы труда и общественныхъ, обязанностей, которыя издавна были открыты женщинамъ, которыя считались даже какъ бы женскими по преимуществу. Я говорю объ обязанностяхъ общественной филантропіи.
   Общественная филантропія осуществляется въ различныхъ благотворительныхъ учрежденіяхъ, даетъ работу цѣлой арміи чиновниковъ, изъ которыхъ одни служатъ ради отличій или, проще, отъ нечего дѣлать, другіе получаютъ опредѣленное вознагражденіе. Администрація этихъ учрежденій, съ великою радостью, обыкновенно принимаетъ пожертвованія и услуги доброхотныхъ благотворителей, и въ этомъ отношеніи не дѣлаетъ ни малѣйшаго различія между мужчинами и женщинами. Роскошная дама, дѣлающая взносы, собирающая пожертвованія, устроивающая лоттереи, концерты и спектакли съ благотворительною цѣлью, превозносится въ оффиціальныхъ отчетахъ и рѣчахъ; но чуть только бѣдная женщина предложитъ свои услуги и потребуетъ за нихъ вознагражденія, она можетъ быть увѣрена, что ей предпочтутъ мужчину.
   На способности я умѣнье обращаться съ благотворительными субъектами никто не...смотритъ, смотрятъ только, къ какому полу принадлежитъ соискатель мѣста: если къ мужскому -- то мѣсто остается за нимъ, если къ женскому, то онъ его никогда не получитъ. Какъ разъ на оборотъ тому, что было прежде. Прежде, напротивъ, женщина пользовалась почти исключительнымъ предпочтеніемъ въ дѣлахъ общественной филантропіи. "Съ самаго возникновенія христіанства, говоритъ патеръ Лакордеръ, женщинѣ-христіанкѣ, какъ бы по особому избранію, вручалось все обширное царство скорбей и печалей, всѣ бѣдные и несчастные, оплакивающіе свои страданія и нищету, всѣ недовольные и обиженные своей судьбой". Но не будемъ заходить въ такія отдаленныя времена. Мы можемъ сослаться на болѣе близкіе къ намъ примѣры; еще не такъ давно государство давало женщинамъ право -- если не исключительно, то, по крайней мѣрѣ, наравнѣ съ мужчинами, занимать должности, требующія отъ занимающаго ихъ извѣстной гуманности.
   Такъ, въ древней Франціи, начиная съ XV вѣка женщины допускались къ занятію должностей тюремщика и смотрителя тюрьмъ. Обычай этотъ продолжался до конца XVIII вѣка и еще въ 1789 году, двѣ женщины, по свидѣтельству Бомарше, стояли во главѣ управленія обширною тюрьмою La Force. Но съ начала нынѣшняго вѣка, мужчины почти совершенно вытѣснили женщинъ изъ этого круга занятій. Въ настоящее время во Франціи нѣтъ ни одной тюрьмы, гдѣ бы смотрителемъ были женщины, ихъ даже не допускаютъ къ должности тюремщика; грубые и невѣжественные солдаты, по преимуществу изъ отставныхъ, считаются теперь болѣе способными отправлять эту въ высшей степени трудную и щекотливую обязанность.
   Прежде, во времена старой монархіи, королевскими декретами, постоянно утверждалась за женщиною привиллегія занимать должности инспектрисъ и смотрительницъ пріютовъ для найденышей; теперь уже всѣ эти мѣста исключительно заняты мужчинами.
   Но всѣ эти ограниченія представляютъ самую легкую степень угнетенія болѣе сильной половиною человѣчества половины слабой. Стѣсненія, о которыхъ мы говорили до сихъ поръ, отражаются главнымъ образомъ только на судьбѣ женщины бѣдной и имѣютъ частный характеръ; но есть много и такихъ случаевъ, которые неблагопріятно вліяютъ на все общество; отъ нихъ страдаютъ въ одинаковой степени какъ угнетающіе мужчины, такъ и угнетаемыя женщины.
   Исторія свидѣтельствуетъ, что никогда женщина не пользовалась меньшею возможностью помогать человѣчеству, какъ теперь; у нея отнято право лечить, право, изъ котораго она не могла бы сдѣлать никакого другого употребленія, кромѣ полезнаго, и которымъ она пользовалась искони вѣковъ, даже у народовъ несравненно болѣе глупыхъ, чѣмъ мы, у народовъ ничего несмыслившихъ въ нашихъ прогрессивныхъ идеяхъ, и никогда нечитавшихъ никакихъ статей объ эмансипаціи.
   Въ глубокой древности, въ Греціи, мы встрѣчаемъ женщинъ, изучающихъ медицину и пользующихся славою отличныхъ докторовъ. Такъ, напримѣръ, извѣстно, что очень много женщинъ-докторовъ вышло изъ семейства Асклепидовъ, потомковъ Эскулапа. Аргосъ славился жрицами въ высшей степени искусными въ медицинѣ. Когда же медицина вышла изъ-подъ религіозной опеки, когда она перестала составлять часть языческой теологіи, тогда афинскіе законодатели дозволили всякой свободной женщинѣ изучать медицину и лечить больныхъ. Въ Римѣ, въ особенности послѣ покоренія Греціи, мы находимъ также множество женщинъ, такъ называемыхъ medicae, посвятившихъ себя изученію медицины и леченію болѣзней. Потомковъ этихъ женщинъ можно было еще встрѣтить въ Италіи по покореніи ея варварами.
   Въ средніе вѣка также не мало было женщинъ, снискавшихъ себѣ громкую извѣстность своими обширными медицинскими познаніями и необыкновеннымъ искуствомъ въ излеченіи самыхъ трудныхъ болѣзней. Омена ихъ упоминаются рядомъ съ именами славнѣйшихъ докторовъ мужчинъ. Когда Солернская коллегія была въ апогеѣ своего величія, толпы слушателей стекались въ аудиторію знаменитой женщины-профессора, читавшаго тамъ курсъ медицинскихъ наукъ. Особенно много было женщинъ-докторовъ въ Италіи; въ ея университетахъ еще во времена Росси можно было встрѣтить женщинъ, изучавшихъ право и медицину {"Я имѣлъ счастье знать, говоритъ Росси, прелестнѣйшихъ женщинъ, одаренныхъ большими талантами и даже замѣчательнымъ геніемъ; въ университетѣ я сидѣлъ на одной скамьѣ съ женщинами, изучавшими право и медицину; вмѣстѣ со мною, степень доктора правъ получила одна прехорошенькая дама" и т. д. Rossi, Cours d'economie potique, vol. 4).}.
   Точно также въ Галліи и въ древней Франціи женщины занимались медициною. Жены друидовъ такъ искусны были въ этой наукѣ, что друиды приносили къ нимъ самыхъ безнадежныхъ больныхъ, твердо увѣренные, что для нихъ нѣтъ неизлѣчимыхъ болѣзней. Когда же медицину перестали считать божественною наукою, и искуство лечить сверхъестественнымъ дѣломъ, когда ее стали преподавать въ университетахъ и коллегіяхъ, французскія женщины съ жаромъ принялись изучать ее, и скоро могли соперничать съ итальянками -- докторами. До нашихъ дней сохранилась грамота, пожалованная въ 1250 году одной женщинѣ, служившей домашнимъ докторомъ при Людовикѣ IX, во время крестоваго похода. Грамота превозноситъ великія способности и неподражаемое искуство королевскаго медика, и ассигнуетъ ему въ ознаменованіе его заслугъ пожизненную пенсію.
   Въ особенности распространены были медицинскія познанія среди женскаго населенія феодальныхъ замковъ; кастелянши весьма основательно знали главнѣйшія свойства наиболѣе употребительныхъ лекарственныхъ травъ, умѣли дѣлать перевязки рыцарямъ, и всегда были готовы служить и помогать своимъ крѣпостнымъ. Эти занятія благородныхъ женщинъ объясняютъ намъ, почему во всѣхъ средне-вѣковыхъ разсказахъ идеальная женщина непремѣнно рисуется женщиною-медикомъ; такъ рисуютъ ее бретонскія пѣсни; такъ представляетъ ее одинъ знаменитый романъ XII вѣка {Партенопій-де-Блау (Parthenopeus de Blaus),-- напечатанъ въ первый ризъ, въ Парижѣ, въ 1834 году.}, героиня котораго знала цѣлительныя свойства всѣхъ травъ и умѣла лечить.
   "Всѣ эти женщины, говоритъ Добіэ, лечили такъ хорошо, что Парацельзій, отвергая ученые медицинскіе трактаты древнихъ и медицину арабовъ, объявилъ, что ему не нужно никакихъ другихъ учителей, кромѣ женщинъ, съ ихъ чисто-опытною медициною. И Франція всегда умѣла цѣнить самоотверженность и способность этихъ друзей народа, уважала и поощряла ихъ опытную науку; за то и не мало можно было встрѣтить старавшихся соперничать съ извѣстною баронесою Рабютенъ-Шанталь, которая безпрестанно ходила изъ хижины въ хижину, отыскивая больныхъ, оказывала имъ всякую помощь и сама перевязывала ихъ раны."
   Не слѣдуетъ, однако, думать, что эти женщины доктора имѣли нѣчто общее съ нашими колдуньями, заговорщицами и повитухами, что онѣ лечили на обумъ, съ помощью разныхъ таинственныхъ корешковъ и пришептываній. Нисколько. Онѣ изучали медицину и слушали медицинскіе курсы въ университетахъ. До сихъ поръ еще сохранились имена многихъ спеціалистовъ по медицинской части, прославившихся своею ученостью. Добіэ упоминаетъ, между прочимъ, о г-жѣ Клапіонъ, актрисѣ, извѣстномъ знатокѣ въ медицинѣ, хирургіи, фармацевтикѣ и ботаникѣ.
   Наконецъ, какъ послѣднее доказательство того, что эти женщины не имѣли никакой солидарности съ пошлыми шарлатанами, промышляющими на счетъ глупости и легковѣрія толпы, колдовствомъ (хотя право лечить перешло къ нимъ преемственно отъ ворожей и колдуній) я приведу тотъ фактъ, что самъ Вольтеръ) котораго, конечно, никто не заподозритъ въ суевѣріи, лечился у этихъ медиковъ и не могъ нахвалиться ихъ замѣчательнымъ искусствомъ. Въ письмахъ своихъ въ друзьямъ (именно, въ письмѣ къ г-жѣ Дю-Дефанъ) онъ заходитъ такъ далеко, что открыто признаетъ превосходство экспериментальной медицины женщинъ, des bonnes femmes, какъ онъ выражается, передъ научными теоріями доктора Троншино. При этомъ Вольтеръ увѣряетъ, что онѣ умѣютъ составлять превосходный глазной порошокъ, благодаря которому онъ самъ нѣсколько разъ вылечивалъ свои глаза; что онѣ выгоняютъ глисты и прививаютъ оспу, несмотря на запрещенія ученыхъ парламентовъ, видѣвшихъ въ оспопрививаніи нѣчто богопротивное.
   Вникая во внутренній смыслъ этихъ фактовъ, читатель, какъ мнѣ кажется, долженъ придти въ нѣкоторое изумленіе; онъ невольно спроситъ ее.бя: когда же и кто же отнялъ у женщинъ это драгоцѣнное право лечить, право, которымъ онѣ пользовались такъ долго и съ такимъ блестящимъ успѣхомъ?
   Опредѣлить, съ точностью, время этой несправедливой узурпаціи довольно трудно. Передъ революціею мы еще встрѣчаемъ, -- хотя все рѣже и рѣже, женщинъ-медиковъ. Г-жа Роланъ занималась медициной, и, по ея собственному свидѣтельству, лечила крестьянъ съ большимъ успѣхомъ. Г-жа Жанлисъ также хорошо знала медицину; она была, по мнѣнію Добіэ, одною изъ послѣднихъ женщинъ-медиковъ. Но самою послѣднею была г-жа Кастанье. Дипломъ -- это былъ послѣдній дипломъ, выданный женщинѣ, во Франціи,-- она получила еще въ 1794 г. и съ того времени до 1843 г., она постоянно занималась практикою въ Арденскомъ департаментѣ; ея великодушіе и ея всегдашняя готовность помогать бѣднымъ больнымъ, не смотря ни на свои преклонныя лѣта, ни на свою слабость, ни на отдаленность разстоянія, ни на погоду, прославили; ея имя среди окрестныхъ жителей, которые считали ее какимъ-то ангеломъ-хранителемъ. Но, за то она и поплатилась за свои гуманныя свойства, а Позванная, однажды, куда-то далеко, говоритъ Добіэ, она отправилась въ темную ночь и пала жертвою своего неустрашимаго самоотверженія." (La femme pauvre, стр. 345).
   Кастанье была, какъ я сказалъ, послѣднею женщиною-докторомъ. Послѣ нея не встрѣчается во Франціи ни одного медика женскаго пола. Да и мудрено бы было встрѣтить: женщинамъ строго на строго воспрещено теперь заниматься медицинскою практикою и слушать медицинскіе курсы. Медицина объявлена наукою, доступною только для однихъ мужчинъ.
   Чѣмъ вызвано это запрещеніе? Быть можетъ, спрашиваетъ себя Добіэ, требованія современной науки такъ велики, что женщина никогда не въ силахъ удовлетворить имъ, и правительство, дорожа драгоцѣнною жизнію и здоровьемъ своихъ подданныхъ и, не желая довѣрять эти сокровища въ руки людей неумѣлыхъ и неискусныхъ, отказало женщинѣ въ правѣ заниматься медициною? Но несомнѣнные факты доказываютъ, что и это единственно возможное объясненіе никуда не годится.
   Елизавета Блэкуелль доказала, что женщина и теперь такъ же легко можетъ сдѣлаться превосходнымъ медикомъ, какъ и нѣсколько десятковъ, сотенъ лѣтъ тому назадъ. Эта замѣчательная женщина, послѣ долгой и упорной борьбы съ человѣческими предразсудками, достигла наконецъ того, что ей дозволили слушать медицинскій курсъ, держать экзаменъ на доктора и сдѣлаться врачомъ. Теперь она уже пріобрѣла себѣ славу талантливаго писателя, краснорѣчиваго профессора и искуснаго медика. Съ ея легкой руки, въ Америкѣ оказалось множество охотницъ заниматься медициною. И правительство не рѣшилось на этотъ разъ идти на нерекоръ общему желанію. Медицинская академія въ Филадельфіи тотчасъ же была открыта для женщинъ, и черезъ нѣсколько мѣсяцевъ въ ея аудиторіяхъ насчитывалось болѣе 100 слушательницъ. Вслѣдъ затѣмъ и въ другихъ городахъ Америки открылись медицинскія школы, которыя уже успѣли подготовить и выпустить множество отличнѣйшихъ докторовъ-женщинъ, теперь они разсѣялись по всей Америкѣ, занимаются практикою, читаютъ популярные курсы общественной гигіены, и проводятъ въ народъ здравыя идеи о наивыгоднѣйшихъ условіяхъ матеріальной жизни. Особенно прославилась одна изъ этихъ женщинъ -- Гюнтъ, достойная соперница Елизаветы Блэкуелль; она оказываетъ безвозмездную помощь бѣднымъ, и въ то же время читаетъ для женщинъ популярныя лекціи физіологіи.
   Въ Европѣ примѣръ Америки мало находитъ себѣ подражателей. Европейскія женщины забыли свое прежнее высокое призваніе. Въ настоящее время, только въ двухъ европейскихъ государствахъ четыре женщины изучаютъ эту науку, съ цѣлью заняться практикою. Эти два государства,-- да умилится патріотъ-читатель -- Россія и Англія. Въ Англіи, миссъ Гарретъ уже получила дипломъ доктора, а миссъ Кольбернъ приготовляется получить. Въ Россіи, г-жа Суслова получила право на врачебную практику и г-жа Кашеварова окончила курсъ наукъ въ здѣшней медицинской академіи, чтобы занять мѣсто врача у оренбургскихъ казаковъ.
   Европейскія общества дорого платятъ за произвольное и несправедливое отнятіе у женщины права, въ которомъ ей не отказывали даже Друиды, права заниматься медициною и лечить больныхъ. Огромныя массы населенія остаются безъ всякой медицинской помощи; докторовъ-мужчинъ вездѣ оказывается слишкомъ мало для того, чтобы они могли посѣщать убогія хижины деревенскихъ бѣдняковъ; во Франціи, по даннымъ, сообщаемымъ медицинскою статистикою видно, что въ 600 деревняхъ, изъ которыхъ каждая имѣетъ отъ 2 до 8 тысячъ жителей; нѣтъ ни одного доктора, ни одного аптекаря т. е. среднимъ числомъ, около 3,000,000 людей лишены всякаго медицинскаго пособія, оставленные на произволъ судьбы -- и, притомъ, оставленные среди самыхъ невыгодныхъ общественныхъ условій, способствующихъ развитію разныхъ недуговъ и болѣзней, они дѣлаются жертвою всевозможныхъ заразъ и эпидемій, Круглымъ числомъ, во Франціи 1 докторъ приходится на 2,250 чел. Но если во Франціи одинъ докторъ приходится на двѣ тысячи пятьсотъ человѣкъ, то на сколько же десятковъ тысячъ надо считать у насъ одного врача! Наше Земство постоянно объявляетъ приглашенія занять должность земскаго врача и не находитъ желающихъ.
   Прежде женщина, какъ мы видѣли, пользовалась почти всѣми политическими правами, которыми пользовался и мужчина; она допускалась къ отправленію общественныхъ должностей; на нее возлагались обязанности, требовавшія научныхъ свѣдѣній и спеціальнаго образованія. Потому общество не могло съ пренебреженіемъ относиться къ ея воспитанію; оно не могло, -- не впадая въ явное противорѣчіе, -- закрыть женщинѣ тѣ пути къ развитію и самообразованію, которыя оно открыло мужчинѣ. Дѣйствительно, въ средніе вѣка женщина получала въ монастыряхъ точно такое же солидное и обширное образованіе, какъ и мужчина. Все доступное мужчинѣ -- было доступно и женщинѣ. Женщина изучала высшую математику и астрономію, писала на греческомъ языкѣ оды и посланія, сочиняла по-латыни ученые трактаты о сущности вещей, о Богѣ и вселенной, двигала впередъ медицину, переводила римскихъ юристовъ и писала коментаріи на Аристотеля.
   "Среди варваровъ, раздѣлившихъ между собою остатки римской имперіи, говоритъ Добіэ, женщины сберегли и сохранили въ монастыряхъ традиціи науки первыхъ вѣковъ христіанской эры, и въ нашей полудикой Франціи, у нашихъ грубыхъ Меровинговъ, были открыты для женщинъ знаменитыя школы Арме и Пуатье, женщины со всею свойственною имъ страстью предались изучать и изслѣдовать все, что можно было въ то время изучать и изслѣдовать. Скоро многія изъ нихъ пріобрѣли себѣ громкую славу замѣчательныхъ ученыхъ и краснорѣчивыхъ учителей. На лекціи Бертиллы, настоятельницы монастыря Шелле, стекались жители обоего пола не только со всей Галліи, но даже и изъ сосѣднихъ странъ. Знаменитая настоятельница Параклейскаго монастыря Элоиза, прославилась своею школою, гдѣ она читала геологію, греческій и еврейскій языки. Примѣръ ея нашелъ себѣ много подражательницъ и въ другихъ монастыряхъ. Настоятельницы открывали высшія училища для женщинъ, и здѣсь женщинамъ сообщалась на греческомъ, латинскомъ и еврейскомъ языкахъ вся мудрость того времени. Еще въ XVII вѣкѣ мы встрѣчаемся съ нѣсколькими женщинами, возбуждавшими въ себѣ удивленіе и уваженіе всего образованнаго міра. Сестра Паскаля-Жакмена, помогавшая брату во всѣхъ его работахъ, по своей учености ничѣмъ не уступала этому великому человѣку, сгруппировавшему въ своей головѣ всѣ знанія своего вѣка. Не менѣе ея была замѣчательна настоятельница Фонтеврскаго монастыря, переведшая на французскій языкъ "Пиръ Платона". Переводъ этотъ немногимъ уступаетъ позднѣйшему переводу того же сочиненія, сдѣланному Расиномъ.
   Женщинамъ дозволено было посѣщать высшія школы и университеты вмѣстѣ съ мужчинами. Мы уже упомянули объ экономистѣ Росси, который учился въ одномъ университетѣ и сидѣлъ даже на одной скамейкѣ съ "прелестнѣйшими женщинами, изучавшими право, медицину и греческую словесность." Въ томъ цитированномъ нами отрывкѣ онъ упоминаетъ объ одной женщинѣ, читавшей въ этомъ университетѣ лекціи греческой литературы; Росси слушалъ у нея лекціи и былъ очарованъ ея солиднымъ образованіемъ, ея ученостью, соединенною съ живымъ умомъ и удивительною граціею. И въ другихъ итальянскихъ университетахъ женщины допускались къ профессурѣ; такъ, напримѣръ, докторесса права Беттичіо-Казадино читалъ лекціи въ знаменитомъ Болонскомъ университетѣ.
   Новелла и Безина Кальдерини смѣнили на кафедрѣ права: одна отца, другая -- мужа.
   Въ Сорбонѣ женщины имѣли право слушать курсы наравнѣ съ мужчинами; при ученыхъ докторскихъ диспутахъ для нихъ устроены были особыя мѣста въ залѣ академіи: и изъ записокъ СэнъСимона видно, что присутствіе женщины въ этомъ центрѣ французскаго ученаго образованія считалось дѣломъ весьма обыкновеннымъ; никому и въ умъ не приходило видѣть въ этомъ нѣчто скандальное и безнравственное; никто не считалъ этого посягательствомъ на общественную безопасность. И нельзя не сознаться, что древній Галлъ и Друидъ были въ этомъ отношеніи гораздо прогрессивнѣе нашихъ почтенныхъ публицистовъ.
   На этомъ мы можемъ окончить длинный и грустный перечень тѣхъ ограниченій, которыя мало-по-малу вытѣсняли женщину изъ всѣхъ сферъ общественной дѣятельности на Западѣ и наконецъ довели ее до полнѣйшаго ничтожества въ современномъ общественномъ устройствѣ- Въ рукахъ женщины не осталось ни одного права, которымъ она пользовалась прежде, когда варварскія понятія, повидимому, стирали всякое достоинство съ человѣческой личности. И однакожъ эти варварскія времена и понятія были гораздо благопріятнѣе для развитія умственной самостоятельности и нравственной свободы женщины, чѣмъ настоящая эпоха. Мы прослѣдили по всѣмъ направленіямъ тотъ наклонный путь, по которому низводилась женщина на ту жалкую степень, на которой мы видимъ ее теперь; если бы Добіэ представила гораздо менѣе фактовъ, то и тогда было бы ясно, что современная цивилизація, подъ вліяніемъ экономической эксплуатаціи человѣческихъ силъ, находится въ непримиримой враждѣ съ положеніемъ женщины.
   

V.

   Но какія же были послѣдствія этой исторической метаморфозы? Полезна ли она была тому обществу, которое такъ безцеремонно распорядилось судьбами женщины. На эти вопросы всего лучше могутъ отвѣчать статистическія данныя полицейскихъ бюро и репрессивныя мѣры противъ публичнаго разврата. Почти съ математическою точностью можно провести параллель, съ одной стороны, между стѣсненіемъ независимаго положенія женщины въ семьѣ, обществѣ и государствѣ, а съ другой, между возрастающею прогрессіею неправильныхъ браковъ, явной и тайной проституціей, дѣтоубійствами и тому подобными явленіями. "Странное дѣло, говоритъ Добіэ, съ одной стороны видѣть почтеннаго юриста, потѣшающагося надъ изобрѣтеніемъ разныхъ жалкихъ полумѣръ для огражденія общественной нравственности, а съ другой также усердно работающаго надъ созданіемъ самихъ причинъ, вызывающихъ эти полумѣры. Всѣ законодательства, повидимому, покровительствуютъ чистотѣ и прочности семейныхъ узъ, а между тѣмъ, уничтожая женскую независимость, сами же наносятъ этимъ узамъ смертельный ударъ. Не легче ли было бы возвратить женщинѣ ея нормальное общественное положеніе, чѣмъ придумывать новые законы для реабилитаціи ея падшаго характера? Нечестнѣе ли было бы для общественнаго мнѣнія смотрѣть снисходительно и сочувственно на женщину, разсѣкающую трупъ въ анатомической клиникѣ, чѣмъ поощрять своимъ великодушнымъ равнодушіемъ продажу молодыхъ дѣвушекъ дряхлымъ и развратнымъ покупщикамъ женскаго тѣла?" (стр. 257). Какъ бы то ни было, но репрессивныя мѣры, ограждающія общественную нравственность, при всемъ обиліи своемъ въ европейскихъ законодательствахъ, по отзыву самихъ же законодателей, не достигаютъ тѣхъ благодѣтельныхъ результатовъ, которые имѣются въ виду; уничтожая или ослабляя зло съ одной стороны, онѣ открываютъ ему дорогу съ другой, такъ что язва перемѣняетъ свое мѣсто, цвѣтъ и степень болѣзненности, но не прекращаетъ своего зараженія. И было бы очень трудно бороться репрессивнымъ мѣрамъ съ тѣми причинами, которыя порождаютъ такія явленія, какъ проституція или извращеніе семейныхъ отношеній. Въ основѣ этихъ причинъ лежитъ всемогущая сила экономической необходимости. Женщина, отстраненная отъ всѣхъ общественныхъ должностей, вытѣснннная даже изъ круга свойственныхъ ей занятій, при одинаковомъ трудѣ съ мужчиной, получающая меньшую задѣльную плату, поставленная подъ непосредственую и тяжелую опеку мужа и отца, неприготовленная воспитаніемъ ни въ какому серьезному занятію, плохо образованная или совершенно необразованная, естественно дѣлается первою жертвою бѣдности и порока. "Въ Ліонѣ, продолжаетъ Добіэ, каждый день арестуютъ женщинъ, которыя показываютъ, что только нищета заставила ихъ вступить на поприще разврата; по свидѣтельству полицейскихъ инспекторовъ, въ этихъ женщинахъ сохранилось чувство честности и онѣ были бы счастливы, перемѣнивъ свой образъ жизни на трудъ, но недостатокъ средствъ приковываетъ ихъ къ ихъ роковой каррьерѣ. Въ нашихъ промышленныхъ городахъ можно видѣть двѣнадцатилѣтнихъ дѣвочекъ, каждый вечеръ предлагающихъ себя на улицѣ, и городъ Реймсъ считаетъ болѣе ста индивидуумовъ этого возраста, которые не имѣютъ другихъ средствъ къ жизни,.кромѣ публичнаго разврата." (Стр. 255). Еслибъ мы стали слѣдить за вліяніемъ экономическихъ причинъ въ другихъ, болѣе высшихъ сферахъ общественной жизни, то убѣдились бы, что одинъ и тотъ же законъ дѣйствуетъ одинаково повсюду; стѣсненіе женскаго труда породило женскій пауперизмъ, а пауперизмъ открылъ свободный доступъ всѣмъ порокамъ.
   Еще печальнѣе положеніе женщины въ санитарномъ отношеніи.
   Врачи Англіи утверждаютъ, что въ женскихъ отдѣленіяхъ сумасшедшихъ домовъ наибольшій контингентъ умалишенныхъ, послѣ гувернантокъ, поставляютъ "заработавшіяся" дѣвушки. Причины довольно очевидны: недостатокъ нужнаго сна въ ранніе и поздніе часы, постоянное изнуреніе и хлопоты и -- больше чѣмъ все это -- страхъ будущаго, внушаемый ничтожнымъ размѣровъ заработка.
   Замѣчательно, что въ переходное время въ Ирландіи, когда страна эта отъ оскудѣнія и всякаго горя стала приближаться къ жизненному комфорту и прогрессу, вся нація была главнѣйшимъ образомъ поддерживаема промышленнымъ трудомъ женщинъ. Въ слѣдующій затѣмъ періодъ и послѣ голода погоня за наиболѣе дешевымъ трудомъ повела въ порученію всѣхъ работъ женщинамъ и дѣтямъ, и тогда-то можно было видѣть странное извращеніе ролей: женщины работали на фермахъ или на пастбищахъ, тогда какъ здоровые, сильные мужчины, оставаясь дома, присматривали за грудными дѣтьми.
   "Стоимость какой бы то ни было части труда" -- говоритъ Джонъ Роскинъ въ своей книгѣ "Time and Tide" -- другими словами, количество пищи и воздуха, потребляемое человѣкомъ во время этой работы, безъ потери собственнаго мяса и нервной энергіи -- есть количество, столько же строго размѣренное, какъ и вѣсъ пороха, необходимый для бросанія ядра на извѣстное разстояніе. Пусть наиболѣе извѣстные врачи въ Лондонѣ выставятъ въ опредѣленныхъ итогахъ количество и родъ пищи, пространство помѣщенія, словомъ, все, что, по ихъ мнѣнію, необходимо для здоровой жизни рабочаго на извѣстной фабрикѣ, при указаніи числа рабочихъ часовъ, которые бы не вели къ совращенію жизни при такомъ содержаніи. И пусть хозяева обяжутся предоставить своимъ рабочимъ на выборъ: именно это количество пищи и помѣщенія или задѣльное вознагражденіе, какое можетъ предложить рынокъ 3à это число часовъ."
   Примѣняемыя въ мужчинамъ условія труда одинаково примѣнимы и въ женщинамъ. Если для нуждъ всего цивилизованнаго населенія имѣется достаточно пищи, топлива, убѣжищъ и другихъ существенныхъ рессурсовъ жизни, то очевидно, что неблагоразумная растрата этихъ благъ одними, въ той же мѣрѣ отнимаетъ ихъ у другихъ гражданъ.
   Часто случается намъ слышать, что если бы люди вели себя добропорядочно и трудолюбиво въ молодости, то не терпѣли бы недостатка въ пристанищѣ подъ старость. Это было бы справедливо, если бы каждый человѣкъ на бѣломъ свѣтѣ поступалъ честно. Но очень часто людямъ приходится попадать въ то или другое положеніе по грѣхамъ другихъ, вслѣдствіе безпорядочной жизни тѣхъ, съ кѣмъ они соединены узами родства или брака. Кромѣ того, бѣдность часто настигаетъ вслѣдствіе утраты здоровья, вслѣдствіе дѣловыхъ неудачъ, ввѣренія денегъ въ ненадежныя руки и часто тоже вслѣдствіе поручительства за долги другихъ. Надобно благодарить небо за то, что имѣются хоть и немногія убѣжища для призрѣнія неимущей старости и пожелать, чтобъ ихъ было больше.
   Мы убѣждены, что если бы было открыто въ очію, на какую жизнь низкая задѣльная плата осуждаетъ значительное большинство работающихъ женщинъ, то человѣчество съ ужасомъ бы содрогнулось. Не порицанія, но только одной жалости достойны женщины. Онѣ могли бы быть счастливыми и полезными гражданками, если бы трудъ ихъ вознаграждался добросовѣстно. Достаточныя средства къ существованію неизбѣжно, необходимы, чтобы бороться со всѣми искушеніями зла. Если женщина своимъ кровавымъ трудомъ не можетъ предохранить себя и своихъ малыхъ дѣтей отъ голода и холода, отъ позора и отчаянья, -- горе тому обществу, которое называетъ ее своимъ членомъ!
   Госпожа Ромье въ своей "женщинѣ девятнадцатаго столѣтія", какъ на причину проституціи во Франціи, указываетъ на скудную задѣльную плату, которою женщины рѣшительно не въ состояніи себя содержать.
   Паранъ-Дюшатле сообщаетъ, что "изъ трехъ тысячъ публичныхъ женщинъ въ Парижѣ только тридцать пять имѣли занятія, которыя могли содержать ихъ, тогда какъ четырнадцать были вынуждены къ этой ужасной жизни неимѣніемъ никакого пристанища и хлѣба. Одна изъ нихъ, передъ тѣмъ, какъ рѣшилась броситься въ бездну, ничего не ѣла впродолженіи трехъ сутокъ."
   Милостыня, поданная женщинѣ способной и желающей работать, унижаетъ ея достоинство и уязвляетъ въ ней чувство самоуваженія. Необходимость принять милостыню всегда больно коробитъ самолюбивую и свободную натуру. Но если женщина не можетъ содержать себя собственными средствами, что же ей остается дѣлать? Ровно ничего. Но работая честно, по мѣрѣ силъ и умѣнья, она все-таки должна была бы утѣшать себя вѣрою, что общество и родина не оставятъ ее безъ помощи, на которую она имѣетъ право, и что благоразумное, гуманное и честное правительство приметъ мѣры въ обезпеченію достойныхъ и трудолюбивыхъ женщинъ.
   Г. Мэйю (Mayhew) о парижскихъ швеяхъ говоритъ слѣдующее: "изъ ихъ единодушныхъ показаній видно, что значительная ихъ часть -- вѣроятно, четвертая часть всего числа или половина всѣхъ женщинъ, неимѣвшихъ мужа или родныхъ для своей поддержки-стали рыскать по улицамъ единственно ради куска хлѣба. Нерѣдко проституція порождается весьма честнымъ чувствомъ -- желаніемъ поддерживать оставшихся безъ отца дѣтей или больную мать, когда нѣтъ никакого другого исхода -- ни одного честнаго занятія, тогда какъ милосердіе затягиваетъ кошелекъ".
   "Средняя продолжительность жизни для проститутки въ Нью-Іоркѣ составляетъ только четыре года. Дурное обращеніе родителей и мужей децимируетъ эту армію порока. Но всего грустнѣе, всего хуже нашу "христіанскую" цивилизацію рекомендуетъ тотъ фактъ, что цѣлая четвертая часть публичныхъ женщинъ въ Лондонѣ и Нью-Іоркѣ была выброшена на улицы и въ притоны разврата силою голода. Голодная смерть или адъ -- вотъ въ чемъ былъ роковой вопросъ. Работа за сходное вознагражденіе скорѣе спасетъ во-время несчастныхъ страдалицъ отъ публичныхъ домовъ, чѣмъ всевозможные пріюты кающихся грѣшницъ, потому что пріюты эти помогаютъ только немногимъ, тогда какъ другая система предохранитъ и обезпечитъ многихъ".
   "Часто насъ удивляютъ пороки бѣдныхъ, -- говоритъ мистрисъ Гаскелль,-- но если бы тайны всѣхъ сердецъ были разоблачены, то мы еще болѣе удивлялись бы добрымъ качествамъ бѣднаго люда".
   Люди, повидимому, еще недостаточно изучали причины преступленія я бѣдности, и потому не знаютъ, какими практическими средствами слѣдуетъ предупреждать и лечить эти страшныя язвы общества. Главное усиліе людей, повидимому, направлено только къ тому, чтобы облегчать, а не лечить; все дѣло обыкновенно взваливаютъ на милосердіе, тогда какъ другая, еще болѣе высокая добродѣтель -- справедливость точно игнорируется. Тому, кто умѣетъ работать, нуженъ благодарный трудъ, а не милостынька. По отношенію къ умѣющимъ и желающимъ работать милостыня есть безполезная потеря, для. подающаго денежная, для принимающаго -- трудовая. Надо только изумляться, какая громадная затрата времени, труда и денегъ производится для богоугодныхъ и филантропическихъ цѣлей, и однако безъ всякаго утѣшительнаго результата, потому что зло далеко превосходитъ эти палліативныя мѣры.
   Такимъ образомъ женскій вопросъ сводится къ вопросу: какимъ образомъ поставить женщину въ такія условія, при которыхъ она могла бы конкурировать съ мужчиною; какимъ бы образомъ, реставрировать трудъ женщины въ тѣхъ сферахъ, откуда онъ былъ вытѣсненъ мужскимъ трудомъ.
   Слѣдовательно, дѣло идетъ объ измѣненіи условій экономическаго распредѣленія труда. Явленія практической жизни соединены между собою такою же тѣсною и неразрывною связью, какъ и посылки логическаго силлогизма. Какъ, силлогизмъ, такъ и практическую жизнь невозможно измѣнить правильнымъ, разумнымъ образомъ, выбросивъ изъ нихъ то или другое явленіе, тотъ или другой терминъ. Такое произвольное выбрасываніе можетъ произвести только диссонансъ -- и ничего другого. Чтобы измѣнить жизнь чески, т. е. вполнѣ и всецѣло, чтобы измѣнить умозаключеніе логически --для этого надобно доискаться первоначальной, основной, причины въ цѣпи всѣхъ явленій дѣйствительности, или главной посылки въ цѣпи всѣхъ членовъ даннаго предложенія; и только измѣнивъ эту основную причину или главную посылку -- мы измѣнимъ умозаключеніе, какъ измѣнимъ самую жизнь. Положеніе это относится рѣшительно ко всѣмъ-категоріямъ умозаключеній, а также и жизненныхъ явленій, въ томъ числѣ разумѣется, и къ явленіямъ, составляющимъ, въ своей совокупности, то, что мы называемъ женскимъ вопросомъ.
   Данное положеніе женщины есть, какъ бы умозаключеніе, вытекающее изъ извѣстныхъ посылокъ. Кто находитъ умозаключеніе неправильнымъ, тотъ долженъ обратиться къ первой посылкѣ и въ ней искать причины этой неправильности. Исправивъ посылку, онъ исправитъ умозаключеніе. Кто находитъ настоящее положеніе женщины неудовлетворительнымъ, тотъ долженъ обратиться прежде всего въ изысканію тѣхъ явленій, которыя обусловили собою это положеніе.
   Американское "Общество женскаго труда" такъ и поступило. Оно обратилось прямо къ изслѣдованію экономическаго положенія женщины, поставленной во всѣхъ отрасляхъ общественной и промышленной дѣятельности лицомъ въ лицу съ конкуренціею и монополіею труда, захваченнаго въ исключительное распоряженіе мужчинъ. Чѣмъ дальше идутъ изслѣдованія въ этомъ направленіи, чѣмъ больше пріобрѣтается фактическихъ данныхъ, тѣмъ становится яснѣе, что экономическая независимость и равноправность женщины есть единственный вѣрный исходъ ея изъ настоящаго положенія. Поэтому открыть современной женщинѣ доступъ ко всѣмъ занятіямъ и профессіямъ, которыя теперь составляютъ привилегію однихъ мужчинъ, уничтожить тѣ преграды, которыя нагромождены вѣками на пути свободнаго умственнаго развитія женщины -- значитъ разрѣшить женскій вопросъ самымъ удовлетворительнымъ образомъ.
   Единственное вѣское возраженіе, приводимое привилегированнымъ поломъ противъ безусловной равноправности женщинъ на общественную дѣятельность, есть неспособность ихъ. Но откуда же взять этой способности, когда нѣтъ ни одной сферы труда, въ которой бы женщина развивала въ себѣ энергію ума и характера, Мы держимъ ее въ такой искуственной и тѣсной житейской сферѣ, она такъ пассивна и безгласна по своему положенію въ семействѣ и обществѣ, что надо удивляться не тому, что она неспособна къ серьезной дѣятельности, а тому, что она не потеряла еще своего послѣдняго человѣческаго достоинства. Физіологическій законъ одинаковъ какъ для развитія физической силы, такъ и силы ума. Если мы не будемъ упражнять извѣстный органъ, то онъ перестаетъ дѣйствовать, дѣлается безполезной и пассивной частью нашего организма. То же самое надо сказать и объ умственныхъ способностяхъ женщины. Мы видѣли, что въ эпоху болѣе самостоятельнаго положенія женщины, она способна была сдѣлаться и хорошимъ медикомъ, и астрономомъ, и полководцемъ и законодателемъ. Мы видимъ то же самое и теперь, несмотря на то, что кругъ ея дѣятельности крайне ограниченъ.
   Вотъ что говоритъ Виргинія Пенни о "женщинахъ изобрѣтательницахъ:"
   "Исключивъ для женщины всякое механическое воспитаніе, мужчина тѣмъ не менѣе ставитъ ей въ укоръ, что она ничего не изобрѣла собственнымъ умѣньемъ. Но при этомъ выпускается изъ вида одинъ довольно замѣчательный фактъ. Общество ограничиваетъ сферу женскаго труда иглой, ножницами, веретеномъ, прялкой и ведромъ. И преданіе сообщаетъ намъ, что предметы были изобрѣтены женщиною. Если она придумала всѣ эти орудія, какъ только почувствовала въ нихъ надобность, чего же вы отъ нея еще хотите?"
   "Newark Advertiser" говоритъ, что близь Трентона живетъ одна женщина, имѣющая репутацію отличнаго механика. Она сама сфабриковала экипажъ, можетъ сдѣлать скрипку или ружье. Ей всего двадцать пять лѣтъ отъ роду. Способность женщинъ къ механикѣ никогда не находила достаточнаго упражненія. Она, быть можетъ, остается у нихъ въ бездѣйствіи, но если бы ее возбудить къ дѣятельности и развить, то и эта способность стала бы работать если не въ настоящемъ, то въ будущемъ поколѣніи женщинъ.
   Воображеніе и вкусъ у женщинъ развиты больше, чѣмъ у мужчинъ. Женщины съ большимъ искуствомъ умѣютъ составлять узоры для принадлежностей туалета, обоевъ и другихъ подобныхъ, предметовъ. Почему же не можетъ развиться въ нихъ и механическая изобрѣтательность, если бы она сколько нибудь была призвана къ работѣ? Впродолженіи многихъ вѣковъ женщина не занималась ничѣмъ подобнымъ. Какъ же вы хотите, чтобы она сразу обнаружила весь изобрѣтательный талантъ мужчины, котораго предки споконъ вѣковъ занимались этимъ дѣломъ? Такое быстрое развитіе было бы необычайно, чтобы не сказать чудесно.
   Впрочемъ не всегда мужчины, удостаиваемые патентовъ, бываютъ изобрѣтательны на самомъ дѣлѣ: многіе изъ нихъ цѣлые года напрасно ломали голову надъ своей задачей и были обязаны окончательнымъ успѣхомъ догадливости какой нибудь женщины. Намъ. нѣтъ надобности ни укрываться за этимъ общимъ увѣреніемъ, ни прибѣгать въ традиціонному факту, приписывающему женщинѣ изобрѣтеніе веретена, прялки, иглы и ножницъ. Всякій дикарь, приневоленный необходимостью, съумѣлъ бы придумать тоже самое. Но наиболѣе трудные и важные акушерскіе инструменты были изобрѣтены госпожею Буавенъ. Госпожа Дювудрэ изобрѣла manikin; госпожа Бретонъ придумала способъ искуственнаго кормленія грудныхъ дѣтей. Моранди и Бигеронъ примѣнили воскъ въ выполненію медицинскихъ рисунковъ и докторъ Гунтеръ своими лучшими иллюстрированными сочиненіями, былъ обязанъ замѣчаніями дѣвицы Бигеронъ. Онъ всегда былъ ея лучшимъ другомъ; но въ этомъ дѣлѣ она предупредила его семью годами, и впослѣдствіи, быть можетъ, позволила ему присвоить себѣ ея наблюденія. Госпожа Рудэ, въ настоящемъ столѣтіи, придумала трубку для употребленія въ случаяхъ удушья. Нетрудно сослаться на всѣ эти факты изъ исторіи медицины, такъ какъ одинъ честный французскій врачъ потрудился сохранить ихъ. Но слѣдующіе примѣры изобрѣтательности и механической способности женщинъ можетъ быть, менѣе извѣстны.
   Въ 1823 году, госпожа Дютилье получила въ Парижѣ первый патентъ на изобрѣтеніе ею способа приготовлять искуственный мраморъ. Патентъ этотъ былъ такъ выгоденъ, что она продала его въ 1824 году, и новый владѣлецъ возобновилъ его, присоединивъ дальнѣйшія улучшенія.
   Въ 1836 году, англичанинъ Борроу взялъ привилегію на цементъ. Госпожа Бексъ, проживавшая въ Парижѣ, нашла цементъ этотъ непрочнымъ въ сырыхъ мѣстахъ и опубликовала новый способъ, лучше удовлетворявшій всѣмъ возможнымъ условіямъ, такъ какъ при этомъ для цемента употреблялась горная смола.
   Въ 1840 году, госпожѣ Маршалль -- прежде жившей въ Манчестерѣ, а теперь находящейся въ Эдинбургѣ -- пришла въ голову мысль, что дѣйствіе электричества, развивающагося при гніеніи животныхъ и растительныхъ веществъ, на известковыя тѣла -- должно имѣть много общаго съ естественнымъ образованіемъ мрамора. Въ концѣ пяти лѣтъ и послѣ множества опытовъ, она усовершенствовала искуственный мраморъ, котораго составныя части и приготовленіе были подчинены контролю человѣка, такъ, что вещество это можно было дѣлать втеченіе часовъ или мѣсяцевъ, по желанію техника. Этому цементу она дала простое итальянское названіе intonaco (обмазка). Нельзя не подивиться, какимъ образомъ она могла проникнуть въ эту тайну, потому что въ патентѣ г-жѣ Дютилье прямо сказано, что никакія растительныя вещества не должны быть приняты въ составъ, если мы желаемъ получить неразрушимый цементъ. Примѣръ этотъ довольно замѣчателенъ; эти безконечные, непріятные опыты свидѣтельствуютъ, что женщина, покрайней мѣрѣ, способна въ упрямымъ, настойчивымъ изысканіямъ, къ продолжительному труду, въ чемъ ей такъ часто отказывается. ~ А сколько фактовъ мы могли бы представить изъ исторіи умственнаго развитія въ подтвержденіе того, что геніальные писатели были обязаны вдохновеніемъ и лучшими идеями руководившимъ ихъ женщинамъ. Сколько, можетъ быть, великихъ открытій и благотворныхъ идей потеряно человѣчествомъ только потому, что женщины, обладавшія ими, по чувству ложнаго стыда не представили ихъ міру или остановились на половинѣ дороги. Еще доселѣ женщина не всегда рѣшается выступить на литературное поприще подъ собственнымъ именемъ. Поэтому упрекать женщину въ неспособности -- это тоже, что обвинять птицу въ неумѣньи летать безъ воздуха или рыбу въ неумѣньи плавать безъ воды.
   Въ заключеніе мы укажемъ на сладенькую теорію идеалистовъ, которые думаютъ, что только возстановленіе нравственнаго характера семьи можетъ преобразовать современную женщину и поставить ее въ лучшія общественныя условія. но какъ это сдѣлать? Какъ поднять нравственный уровень семейныхъ отношеній, не возвысивъ въ то же время соціальный характеръ общества? Семья есть только первая ступень общественной жизни, и всегда подчиняется вліянію всего соціальнаго порядка, но никогда не можетъ реформировать собою цѣлаго общества. Еще недавно были въ ходу иллюзіи такого рода, что превосходное общество можно устроить только тогда, когда каждый индивидуумъ, составляющій его, будетъ преобразованъ въ ангела. Но спрашивается, сколько тысячъ вѣковъ надо трудиться надъ этой работой Данаидъ, и какія чудесныя средства найдены нами для подобной реформы? Если бы сказать садовнику, что для усовершенствованія его сада надо прежде всего усовершенствовать каждую вѣтку и каждый листикъ на деревѣ, то онъ, конечно, засмѣялся бы намъ въ глаза, доказавъ какъ дважды два четыре, что такіе пріемы садовнической педагогики никуда не годятся. Точно также наивны и тѣ реформаторы, которые хотятъ обновлять общество посредствомъ реабилитаціи каждаго индивидуума или каждой семьи. Они очевидно отправляются отъ того пункта, къ которому надо было идти съ противоположной стороны. Не реабилитація семьи возстановитъ нравственное положеніе женщины, а, напротивъ, лучшія экономическія условія, въ которыя будетъ поставлена женщина, возстановятъ чистоту брака и семейства. Это такое вѣрное положеніе, противъ котораго нечего возражать.

Н. Лунинъ

"Дѣло", No 2, 1870

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru