Бласко-Ибаньес Висенте
В море

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Висенте Бласко Ибаньес.
В море

   В два часа ночи кто-то позвал у двери домика:
   -- Антонио, Антонио!
   И Антонио соскочил с кровати. Это был его кум, товарищ по рыбной ловле, звавший его, чтобы отправиться в море.
   Он мало спал эту ночь. Еще в одиннадцать часов вечера он разговаривал со своей бедной женой Руфиной, которая беспокойно ворочалась в кровати, рассуждая с ним о делах. Хуже они не могли идти! -- Вот так лето! В предыдущее лето тунцы плавали по Средиземному морю огромными стадами. У всех были деньги -- Божие благословение, -- и те, которые вели трезвый образ жизни и делали сбережения, освободились от положения простых работников, купив себе лодку для рыбной ловли за свой собственный счет.
   Маленький порт был полон лодок. По ночам его занимала целая флотилия, и лодки еле могли двигаться от недостатка места; но с увеличением числа лодок явился недостаток в рыбе.
   Сети вытаскивали только водоросли или мелкую рыбешку. Тунцы ходили в этом году другим путем, и никому не удавалось поймать ни единой штуки.
   Руфина была подавлена таким положением вещей. Дома не было денег. Они задолжали в булочную и в лавку и прижимистый сеньор Томас, дававший всей деревне деньги в долг и распоряжавшийся в ней, как хозяин, постоянно мучил их угрозами на случай, если они не отдадут ему хотя бы части тех пятидесяти дуро {Дуро -- испанская монета (около 1 р. 80 к.)} с процентами, которые он ссудил им для окончания красивой и быстроходной лодки, поглотившей все их сбережения.
   Во время одевания Антонио разбудил сына, девятилетнего юнгу, который сопровождал его в море и работал, как взрослый.
   -- Посмотрим, будете ли вы сегодня счастливее, -- прошептала жена, лежа на кровати. -- Вы найдете в кухне корзину в провизией. Вчера мне уже не поверили в лавке в долг. О, Боже! Какая собачья судьба!
   -- Молчи, жена. Море зло, но Господь Бог поможет нам. Как раз вчера несколько человек видели одного тунца, который плыл одиноко, тяжелого старого тунца. Что, если мы поймаем его... Выручим, по крайней мере, шестьдесят дуро.
   Рыбак кончил одеваться, думая об этой огромной рыбе, которая отделилась от своего стада и возвращалась в силу привычки в те же воды, что в прошлом году.
   Антоньико уже стоял, готовый к отъезду с серьезным и довольным видом ребенка, зарабатывающего хлеб в том возрасте, когда другие играют. На плече его была корзина с провизией, а в одной руке корзинка с мелкой рыбешкой, лучшей приманкой для тунцов.
   Отец с сыном вышли из лачужки и направились по берегу к набережной рыбаков. Кум ожидал их в лодке, готовя парус.
   Флотилия шевелилась в темноте, покачивая своим лесом мачт. По ней бегали черные силуэты экипажа. Тишина нарушалась ударами падающих на палубу снастей, скрипом блоков и веревок. Паруса развевались в темноте, словно огромные простыни.
   Деревушка подходила к самому морю со своими прямыми улицами и белыми домиками, где ютились летом все те семьи, которые приезжали из глубины страны на морские купанья. Около мола огромное здание сверкало ярко освещенными окнами, похожими на горящие печи, и бросало лучи света на беспокойную воду.
   Это было Казино. Антонио взглянул на него с ненавистью. Как долго не ложились спать эти люди! Они, наверно, проигрывали там деньги. Им не приходилось вставать с рассветом, чтобы зарабатывать себе хлеб.
   -- Поднимай, поднимай парус! А то многие обгонят нас.
   Кум и Антоньико потянули за веревки, и латинский парус медленно поднялся, трепеща и склоняясь под ветром.
   Лодка поплыла сперва тихо по спокойной поверхности залива; затем вода стала волноваться, и лодку начало качать. Они вышли из гавани в открытое море.
   Перед ними расстилалась темная безграничная даль, где мерцали звезды, и по всем сторонам на черном море виднелись все лодки и лодки, удалявшиеся, точно остроконечные призраки, скользя по волнам.
   Кум глядел на горизонт.
   -- Антонио, ветер меняется.
   -- Я уже вижу.
   -- Будет буря,
   -- Я знаю. Но пойдем в море. Отойдем ото всех этих лодок, что идут вдоль берега.
   И вместо того, чтобы следовать за другими, шедшими вдоль берега, лодка продолжала путь в открытое море.
   Рассвело. Красное, как сургуч, солнце вырисовывало на море огненный треугольник, и волны кипели, как бы отражая пожар.
   Антонио сидел на руле, приятель его -- у мачты, а мальчик вглядывался в море на носу лодки. С кормы и борта свисали концы веревок, таща приманку по воде. Время от времени они подергивались, и вытаскивалась рыба, которая вертелась и сверкала, словно живое олово. Но это были все мелкие рыбешки... пустячки.
   Так прошло несколько часов. Лодка все подвигалась вперед, то ложась на волнах, то обнажая весь свой красный борт. Было жарко, и Антоньико спускался через люк в узкий трюм напиться из поставленной там бочки с водой.
   В десять часов они потеряли землю из виду. Только с кормы виднелись вдали паруса других лодок, похожие на крылья белых рыб.
   -- Но послушай, Антонио! -- воскликнул кум. -- Мы в Оран едем, что ли? Когда рыба не хочет являться, то все равно -- что здесь, что дальше в море.
   Антонио повернул руль, и лодка взяла другое направление, но не в сторону земли.
   -- Закусим теперь, -- сказал он весело. -- Кум, принеси корзину. Пусть приходит рыба, когда ей нравится.
   На долю каждого пришлось по огромному куску хлеба и по сырой луковице, раздавленной ударами кулака на борту лодки.
   Дул сильный ветер, и лодку жестоко качало на высоких и глубоких волнах.
   -- Отец! -- крикнул Антоньико с носа лодки. -- Большая рыба, очень большая, тунец.
   Луковицы и хлеб покатились с кормы, и мужчины оба бросились к борту.
   Да, это был тунец, но огромный, брюхастый, сильный; его бархатная спина почти высовывалась из воды. Это был, может быть, тот одинокий тунец, о котором говорили рыбаки. Он мощно плыл, но слегка подергивал своим сильным хвостом, переходил с одной стороны лодки на другую и так же быстро исчезал из виду, как снова появлялся в один миг.
   Антонио покраснел он волнения и поспешно бросил в море снасть с большим крючком толщиною в палец.
   Вода заколыхалась сильнее, и лодка затрепетала, точно кто-то тянул ее с колоссальной силой, удерживая и желая потопить ее. Палуба качалась, словно убегая из под ног людей, и мачта трещала под порывами надутого паруса. Но вскоре препятствие исчезло, и лодка, сделав скачок, продолжала свой путь.
   Веревка, прежде сильно натянутая, висела теперь слабо и безжизненно. Ее потянули, и на поверхности показался крючок, но сломанный пополам, несмотря на огромные размеры.
   Кум печально покачал головою.
   -- Антонио, это животное сильнее нас. Пусть уходит, и будем еще довольны, что оно сломало только крючок. Еще бы немного, и нас не было бы в живых.
   -- Оставить его? -- воскликнул тот, -- Такое-то чудное животное? Да знаешь ли ты, сколько оно стоит. Тут нечего раздумывать и бояться. К нему, к нему!
   И повернув лодку, он направился к тому же месту, где произошла встреча.
   Он надел новый крючок, огромный крюк, на который нацепил несколько рыбок и, схватил острый багор, не выпуская из рук руля. Славным ударом он собирался угостить это глупое и сильное животное, как только оно подплывет близко!
   Веревка с крючком висела с кормы почти отвесно. Лодка снова затрепетала, но на этот раз ужасным образом. Тунец крепко зацепился и тащил солидный крюк, не пуская лодку и заставляя ее бешено танцевать на волнах.
   Вода, казалось, кипела; на поверхности крутились в безумном вихре пена и пузыри, словно в глубине происходила борьба великанов; вскоре лодка накренилась, точно схваченная чьей-то скрытой рукой, и вода наполовину залила палубу.
   Этот толчок сбил людей с ног. Антонио выпустил руль и очутился почти в воде. Но послышался треск, и лодка снова приняла прежнее положение. Снасть лопнула, и в этот самый момент тунец показался у самого борта, почти на поверхности воды, вздымая своим мощным хвостом огромные пенистые столбы.
   -- Ах, мошенник! Наконец-то он подплыл близко!
   И Антонио с бешенством нанес ему, точно неумолимому врагу, несколько ударов багром, всадив железо в скользкую кожу. Вода обагрилась кровью, и животное погрузилось в красный водоворот.
   Антонио вздохнул наконец. Они вовремя избавились от него. Вся борьба продолжалась несколько секунд, но еще бы немного, и они пошли бы ко дну.
   Он оглядел мокрую палубу и увидал уцепившегося за мачту кума, бледного, но неизменно спокойного.
   -- Я думал, что мы потонем, Антонио. Я даже выкупался. Проклятое животное! Но хорошими ударами ты угостил его. Вот увидишь, он скоро всплывет.
   -- А где мальчик?
   Отец спросил об этом с беспокойством и колебанием, как бы боясь ответа.
   Мальчика не было на палубе. Антонио спустился в люк, надеясь найти его в трюме. Ему пришлось погрузиться в воду по пояс. Море залило трюм. Но кто мог подумать об этом? Он обыскал ощупью тесное и темное помещение, не найдя там ничего кроме бочки с водой и запасных снастей, и вернулся на палубу, как помешанный.
   -- Мальчик, мальчик, мой Антоньико!
   Кум печально пожал плечами. Ведь, они чуть не утонули. Какой-нибудь толчок, очевидно, ошеломил мальчика, и он пошел ко дну, как мешок. Но товарищ только подумал об этом про себя, и ничего не сказал.
   Вдали, на том месте, где лодка чуть не опрокинулась, качался на поверхности воды какой-то черный предмет.
   -- Он там.
   И отец бросился в воду и быстро поплыл в то время, как товарищ возился с парусом.
   Он плыл и плыл, но силы чуть не покинули его, когда он убедился в том, что этот предмет был веслом с его лодки.
   Когда волны поднимали его высоко, он вытягивался, чтобы поглядеть подальше. Всюду была вода. На море оставались только он, приближавшаяся лодка и черный изгиб, который всплыл на поверхность, и страшно качался в большом пятне крови.
   Тунец был мертв. Антонио это было безразлично. Жизнь его единственного сына, его Антоньико, была отдана взамен этого животного. Боже мой! Разве так зарабатывают люди хлеб?
   Он проплавал более часа, воображая ежеминутно, что тело сына всплывает под его ногами и принимая тень от волн за труп мальчика, качавшийся между двумя валами.
   Он решил остаться тут и умереть вместе с сыном. Куму пришлось схватить его и втащить в лодку, как упрямого ребенка.
   -- Что мы будем делать, Антонио?
   Он не ответил.
   -- Нужно покориться судьбе. Такова уже жизнь. Мальчик умер, где умерли все наши родные, где умрем и мы. Весь вопрос во времени -- раньше или позже. Но теперь за дело. Вспомним, что мы -- бедные люди.
   И, сделав из веревки две скользящих петли, он овладел телом тунца и взял его на буксир, обагрив кровью пену в борозде за кормой.
   Ветер благоприятствовал им, но лодка вся была залита водою, плохо подвигалась вперед, и оба рыбака, бывшие прежде всего моряками, забыли катастрофу и наклонились над трюмом с черпаками в руках, выбрасывая наружу морскую воду.
   Так прошло несколько часов. Эта тяжелая работа притупила ум Антонио, мешая ему думать. Но из глаз его, не переставая лились слезы, которые смешивались с водою в трюме и падали в море на могилу сына.
   Облегченная лодка поплыла с большею скоростью.
   Вдали виднелся маленький порт с массами белых домиков, позолоченных вечерним солнцем.
   Вид земли пробудил в Антонио уснувшее горе и отчаяние.
   -- Что скажет жена? Что скажет моя Руфина? -- стонал несчастный.
   И он дрожал, как все энергичные и смелые люди, которые являются рабами семьи у домашнего очага.
   До лодки доносился, лаская, ритм веселого вальса. Ветер с земли приветствовал лодку веселыми и живыми мелодиями. Это была музыка, игравшая в аллее перед Казино. Под пальмами мелькали шелковые зонтики, соломенные шляпки, светлые и нарядные платья летней публики.
   Дети, разодетые в белые и розовые платья, прыгали и бегали со своими игрушками или весело брались за руки и кружились, точно цветные колеса.
   На моле толпились рыбаки. Их глаза, привыкшие к безграничной дали моря, разглядели, что тащит на буксире лодка. Но Антонио глядел только наверх на скалы, где стояла на уступе высокая, сухая и смуглая женщина в развевающемся от ветра платье.
   Они подплыли к молу. Как приветствовали их! Всем хотелось поглядеть на огромное животное вблизи. Рыбаки бросали на него завистливые взгляды со своих лодок. Голые дети цвета кирпича бросались в воду, чтобы дотронуться до громадного хвоста.
   Руфина протолкалась сквозь толпу и добралась до мужа, который выслушивал поздравления друзей с опущенной головой и тупым выражением лица.
   -- А мальчик? Где мальчик?
   Бедняга еще ниже склонил голову и втянул ее в плечи, как будто желая заставить ее исчезнуть, чтобы ничего не видеть и не слышать.
   -- Но где же Антоньико?
   И Руфина с горящими глазами, точно собираясь поглотить мужа, схватила его за грудь и стала жестоко трясти этого громадного человека. Но она вскоре отпустила его и, подняв руки кверху, разразилась отчаянным воем:
   -- О, Господи, он умер! Мой Антоньико утонул! Он в море!
   -- Да, жена, -- медленно и с трудом произнес муж, так как его душили слезы. -- Мы очень несчастны, Мальчик умер. Он -- там, где его дед, где буду и я когда-нибудь. Море кормит нас, и море должно поглотить нас. Что тут поделать? Не все рождаются, чтобы быть епископами.
   Но жена не слышала его слов. Она лежала на земле в нервном припадке и судорожно билась, обнажая при этом дряблое, загорелое тело рабочей скотины, хватая себя за волосы и царапая лицо.
   -- Мой сын! Мой Антоньико!
   К ней подбежали соседки из рыбацкого квартала. Они хорошо понимали ее; почти все они испытали это горе. Они подняли ее, поддерживая своими сильными руками, и направились к дому.
   Несколько рыбаков подали стакан вина Антонио, не перестававшему плакать. А кум в это время бойко торговался со скупщиками рыбы, желавшими приобрести великолепную штуку.
   Вечерело. Вода слегка волновалась и отливала золотом.
   По временам доносился, каждый раз все слабее, отчаянный крик бедной, растрепанной и сумасшедшей женщины, которую товарки толкали домой.
   -- Антоньико! Сын мой!
   А под пальмами продолжали мелькать нарядные платья, счастливые, улыбающиеся лица, целый мир, который не почувствовал, как несчастье прошло близко от него и не бросил ни единого взгляда на эту драму. И звуки изящного, мерного, чарующего вальса парили над водою, лаская своими волнами вечную красоту моря.

-----------------------------------------------------------------------------

   Источник текста: Полное собрание сочинений / Висенте Бласко Ибаньес; Том 10: Осужденная. Рассказы / Единств. разреш. авт. пер. с исп. Татьяны Герценштейн; С крит. очерком Э. Замакоиса. - Москва: Книгоиздательство "Современныя проблемы", 1911. -- 236 с.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru