Lib.ru/Классика: Богданов Александр Александрович. Отчет о деятельности частной Финансовой группы большевиков

Неизвестный Богданов. В 3-х книгах. Кн. 2.: А. А. Богданов и группа РСДРП "Вперед" (1908--1914).

М.: ИЦ "АИРО--XX", 1995

Отчет А. А. Богданова о деятельности частной Финансовой группы большевиков

Май 1913

История "Частной Финансовой группы с.-д. большевиков"

(1907--1912)

Первая волна русской революции (1905--6), приняв в некоторых районах характер партизанской гражданской войны (Польша, Латвийский край, Урал, Центр, Кавказ, отчасти Екатеринослав-Донец и Сибирь), породила, между прочим, "экспроприации", т. е. конфискации казенных денег партизанскими группами в пользу той или другой революционной организации. На высоте революционной волны экспроприации держались в рамках военного права; с ее падением они, как и все партизански-боевое дело, стали вырождаться, переходя местами в "бандитизм", вернее -- в отчаянную самозащиту затравленных боевиков, большей частью безработных жертв экономического и политического кризиса, от голодной смерти и от полиции.

Уже в 1906 г. Стокгольмский съезд с[оциал]-д[емократической] партии осудил тактику партизанских боевых выступлений, и специально -- экспроприации, но его решение не прошло в жизнь: оно имело тогда слишком явно фракционную окраску меньшевизма, а главное -- упадок боевизма еще не наметился объективно. Еще в конце 1906 -- начале 1907 на Кавказе организовалась группа (1) из с[оциал]-д[емократов], большевиков, людей вполне партийных, большей частью бывших техников, поставившая себе задачей материально помогать партии путем экспроприации; она решила делать это, ввиду Стокгольмской резолюции, не открыто, внепартийным путем. Один из членов группы должен был частным образом передавать деньги лично знакомому с ним члену большевистской, тогда существовавшей, финансово-технической группы, и тот должен был передавать их в партийные организации, как анонимное пожертвование. Так были переданы 15 тысяч рублей с Кутаисской экспроприации (2), в феврале -- марте 1907

Лондонский съезд 1907 окончательно запретил партизанскую борьбу под угрозою исключения из партии. Кавказская группа, однако, находила, что партия, ввиду растущей реакции, больше чем когда-либо нуждается в материальной поддержке, и решила пожертвовать партийным положением своих членов, чтобы продолжить дело. Она организовала в Тифлисе экспроприацию на Эриванской площади, 13 июня 1907 г., причем, было взято 241 тысяча рублей, перевозившихся под казачьим конвоем казенных денег. Из них группа решила 23 тысячи оставить на подготовку новых актов того же рода и на поддержку местных кавказских организаций с.-д. (большевиков), а 218 тысяч передать, на общепартийные дела. Она решила вполне довериться в этом отношении трем лицам, членам Большевистского Центра, выбранного делегатами-большевиками на Лондонском съезде: Х(3) -- (член прежней большевистской финансово-технической комиссии, через которого раньше анонимно передавались деньги от кавказской группы), Y(4) -- (автор этого отчета) и Z(5). Через своего уполномоченного представителя "Камо", инициатора группы и технического распорядителя обеих упомянутых экспроприации, группа обратилась к этим трем лицам и просила их образовать тайную от партийных и фракционных учреждений коллегию для посредничества между кавказскою группою и партией в деле материальной поддержки партии путем внепартийным. X, Y, Z согласились. Так была образована "коллегия трех" или "частная Финансовая группа с.-д. большевиков". Согласно договору между кавказцами и ею, доставляемые деньги "должны были быть употреблены в интересах большевистского течения; никаких более конкретных указаний о назначении денег в договор внесено не было" {Документ No 1: "Заявление для третейского суда", подписанное Камо.}.

Полный отказ Кавказской группы от контроля и вмешательства в расходование денег основан был на неограниченном доверии к личностям X, Y, Z. Из этого же доверия и из тогдашнего партийного положения вытекал другой пункт договора: "Ни Кавказская группа, ни Коллегия трех не имели права ни при каких условиях переносить обсуждение дела о порученном имуществе в какую бы то ни было партийную коллегию" {Документ No 2: "Заявление от 5 ноября 1911 г., подписанное Камо, и Документ No 3: Удостоверение факта решения Большевистского Центра о его некомпетентности, подписанное Х-ом. Пометки в документах, сделанные рукой Y, расшифровывают конспиративные термины.}. Дело в том, что обе группы были партийно-нелегальны; и, кроме того, кавказцы считали невозможным довериться какой-либо партийной, или хотя бы фракционной коллегии, ввиду их переменного состава.

При заключении договора, который был устным, Y и Z дали Камо письменное заявление о своем принципиальном сочувствии деятельности Кавказской группы, о товарищеской связи с нею, как бы ни отнеслась впоследствии к ней партия.

Камо передал Финансовой группе 218 тысяч рублей; из них 100 тысяч были в 500-рублевых билетах двух серий, NoNo которых были известны полиции, и опубликованы в газетах.

Коллегия 3-х постепенно передавала деньги в Большевистский Центр; а оттуда они шли в разные партийные организации. Форма передачи была анонимная; но в силу разных необходимостей личного содействия близких товарищей, уже через несколько месяцев все или почти все члены Большевистского Центра знали индивидуально о происхождении денег. Коллегиально же поднимать вопрос о них никому, конечно, не приходило в голову.

Осенью 1907 года официальные кавказские организации (меньшевистские) начали следствие о виновниках тифлисской экспроприации и пригласили к участию в этом следствии Центральный Комитет, который специально и послал на Кавказ двух представителей (6) На допросах члены Кавказской группы отказались отвечать, а затем, по соглашению с Коллегией трех, заявили, что они беспартийные террористы, и делают, что хотят, что они протестуют против дознания и против его полицейских методов, доходивших до предъявления третьим лицам фотографических карточек подозреваемых экспроприаторов, и что если это будет продолжаться, то они ответят своими методами. Следствие на Кавказе тогда временно заглохло.

Благодаря углублявшейся реакции, почти всякий приток к партии средств из иных источников в то время прекратился, а потребности еще неразрушенного огромного партийного аппарата были велики; кроме того, пришлось ликвидировать прежние легальные большевистские предприятия -- издательство и типографию -- с большим убытком. В результате, уже к декабрю "безопасные" 118 тысяч были истрачены, и пришлось начать размен 500-рублевок. Некоторое время размен этот велся в России, с величайшей осторожностью, и успешно, но слишком медленно. Тов. Баллах, опытный техник, осведомленный о деле, предложил организовать размен их за границей, в один день во многих сразу крупных центрах Европы. Предложение было принято, особенно ввиду предпринятого перенесения БЦ и предвидевшегося уже перенесения ЦК за границу, что требовало больших расходов. Дело, несмотря на тщательную организацию, кончилось жестоким провалом 13-го января 1908, в самый момент выполнения. Весь характер провала указывал на провокацию. В настоящее время уже выяснен один провокатор, стоявший близко к делу,-- некий Берк Батушанский, владелец квартиры, где было одно из собраний по делу. Но осведомленность парижской полиции о вещах, которых и он знать не мог, потому что они не были раскрыты на собрании, указывает на еще более близкую провокацию.

В настоящее время существуют сильнейшие подозрения против "Виктора", тогда члена БЦ и кандидата в ЦК, и Житомирского, специалиста по паспортному делу и транспорту. В данный момент не существует партийных учреждений, которые могли бы выяснить и решить вопрос (так, комиссия, учрежденная ленинцами-большевиками, фракцией, к которой принадлежат оба подозреваемые, не может получить необходимых документов о суде над Виктором в 1910 г. вследствие противодействия членов этого суда меньшевиков, не желающих признавать никаких учреждений ленинцев); вероятно, к моменту, когда станет возможно опубликование этого отчета, истина будет уже установлена {Объективные основания, на которые опираются теперь обвинения против этих лиц, таковы:

1) все "охранные источники" Бурцева сходились на том, что в центре с[оциал]-д[емократии] в 1907--8 гг. имелась провокация. Между тем, из всего состава БЦ и ЦК того времени только одно лицо определенно и единодушно признается всеми за человека нечестного и непорядочного, это -- Виктор;

2) суд, оправдавший Виктора в 1910 г., один из пунктов своего решения мотивировал показанием Житомирского о том, что Виктор не мог выдать Камо, арестованного в октябре 1907 г. в Берлине, потому что приехал в Берлин позже ареста. Теперь установлено, что это показание заведомо ложное: Камо, в 1911 г., когда ему удалось вырваться из тюрьмы, сообщил, что Виктор два раза виделся с ним в Берлине и успел расспросить его о всех конспиративно-опасных вещах, которые у него имелись. Виктор, первоначально признававший на суде факт свидания с Камо, этого показания не опротестовал, а включающий его пункт решения суда сам опубликовал в брошюре "Две партии", изданной в 1911 г. Лениным, Каменевым и им.

3) Южный охранник, впервые указавший революционерам на Азефа, также определенно указывает, в 1912 г., на Виктора и Житомирского.

4) И Виктор, и Житомирский в настоящее время, уйдя от партии, сохранили тесную связь между собою, и оба по профессии теперь -- альфонсы.}.

Несмотря на провал Валлаха и других, одному уцелевшему агенту удалось получить от размена около 7 тысяч франков. На эти деньги был за границею основан "Пролетарий" в 1908 г. Кроме того, Житомирскому удалось спрятать в Париже 48 билетов, и еще 23 уцелело в других местах.

Между тем, Кавказская группа уже не смогла продолжать прежней работы. Первый, жестокий удар ей был нанесен арестом Камо в Берлине; затем был убит в Баку при вооруженном сопротивлении член группы Степко; затем последовал ряд арестов, и осенью 1908 г. на свободе осталось лишь 3--4 человека.

Между тем БЦ выиграл процесс против частных лиц о наследстве (7), простиравшемся тысяч до 200 р. Но реакция быстро разрушала партию; местные организации распадались; вскоре деморализация овладела и Большевистским Центром. Большинство его под руководством Z резко повернуло направо; был создан план выбросить из большевистского течения его левые элементы, которые раньше стояли за бойкот 3-ей Думы, потом, подчиняясь дисциплине партии, отвергшей их позицию, участвовали в избирательной кампании, но в дальнейшем настаивали на принципиальном подчинении думской фракции Центральному] К[омите]ту ("ультиматизм"). Взамен того, предполагалось объединиться с Плехановым и более умеренными, "партийными", элементами меньшевизма, чтобы таким образом создать "центральную" фракцию, которая руководила бы партией.

Поводом для раскола был избран "отзовизм": некоторая часть левых большевиков, под впечатлением ряда ошибок и грубых уклонений направо, проявившихся в деятельности 3-ье-думской с.-д. фракции, стала агитировать за ее отозвание из Думы. "Отзовисты" составляли меньшинство левых большевиков, и, будучи элементами вполне партийными, никакой реальной опасности не представляли; допустить их исключение из большевизма другие левые большевики, разумеется, не могли, что давало правым большевикам предлог для объявления войны и им. В БЦ значительное большинство представляли правые; в местных оргазнизациях (соотношение было обратное (на 1-ой конференции 1907 г. было 9 левых большевиков-бойкотистов, и 1--правый -- Ленин, он же Z); но местные организации скоро обессилели. БЦ, между тем, имел общефракционную кассу в своих руках. Процесс раскола тянулся 1,5 года, до июля 1909 г. Он захватил и коллегию трех.

Нравственная неопрятность Виктора в связи с его странным поведением в первых числах 1909 г., когда, через несколько дней после раскрытия Бурцевым Азефа, Виктор неожиданно и немотивированно заявил о своем выходе из БЦ и ЦК, заставили некоторых членов БЦ, в том числе X и Y, обратить внимание на личность Виктора, и заняться проверкой уже раньше, в 1906 году, возникших по поводу него подозрений, которые тогда были отвергнуты за недостатком доказательств. Это было тем более необходимо, что по настояниям "правых" членов БЦ, желавших сохранить лишний голос для раскола, Виктор взял обратно свою отставку.

X, который в коллегии трех все время был ответственным техником и кассиром, распорядился взять уцелевшие от арестов 1908 г. билеты из того места, которое было известно Виктору, и перевезти в другое: операция чисто техническая, какие не раз предпринимались тем же X по его усмотрению, ибо его компетентность в вопросах практической стороны дела единогласно признавалась коллегией. 48 билетов были убраны из Парижа. Но, по-видимому, Виктор и Житомирский поняли подкладку этого шага, a Z, напротив, заподозрил, что деньги убираются про запас ввиду предпринятого им раскола. Z послал к X Житомирского с требованием немедленно передать ему билеты. На это Z, конечно, не имел никакого права, будучи лишь единицей в коллегии трех. X объяснил ему это, a Y вполне одобрил позицию X. Z полагал, по-видимому, что единственной причиной перемещения билетов была забота убрать их ввиду предпринимаемого им, Z, вместе с Виктором и другими, раскола. На деле это соображение, само по себе, конечно, важное и законное, в тот момент не было главным, потому что не предвиделось возможности размена. Но Житомирский составил доклад о своем разговоре с X (жившим в другом городе), так что содержание разговора было, как позже выяснилось, совершенно извращено в направлении подстрекательства к расколу. Личное же письмо X к Z (8), где X выяснял свои мотивы, не говоря прямо о подозрениях против Виктора, но указывая на всеми, без исключения, в БЦ, признававшуюся его непорядочность, и предостерегая против дальнейших шагов к расколу при участии и подстрекательстве Виктора, подействовало в этих условиях на Z обратно своей цели. Z, нарушая основы договора с Кавказской группой, перенес дело в БЦ, подав туда жалобу на X и Y. На заседание коллегии БЦ сам Z, однако, не явился. X отсутствовал из Парижа, Y, подчиняясь обязательствам договора, отказался участвовать в незаконном решении дела. При этих условиях 3-мя голосами (Виктор, Григорий, Каменев) против т. Марата и принципиально воздержавшегося Y, была принята резолюция, решавшая вопрос о расколе; в ней делается попытка извратить характер коллегии трех и ее договора с Кавказской группой, смешиваются в одну груду конфликт в этой коллегии с вопросом об "отзовизме", и даже о "богостроительстве" и т. д. {Документ No 4: копия резолюции заграничной коллегии БЦ 28 февраля 1909 г.; Документ No 5: заявление Максимова в Конфликтную комиссию.} В общем, это произведение, настолько проникнутое неуравновешенным настроением людей, разрушающих организацию, но не уверенных в своей правоте, что самим авторам от него скоро пришлось отказаться. В июне 1909 собралось более полное собрание коллегии БЦ для решения вопроса о расколе; оно вынесло уже политически мотивированные резолюции. Против попытки Z вмешать БЦ в дело об экспроприированных деньгах восстали даже сторонники Z, и вынесли резолюцию о некомпетентности БЦ в этом деле {См. уже упомянутый док. No 3.}.

Однако и после раскола в руках у ленинцев осталось 18 билетов, которые случайно хранились у одного "правого". Кроме того, следствие о тифлисской экспроприации продолжалось в ЦК, где оно было возобновлено после неудачного размена, предпринятого Валлахом. Следствие это велось комиссией, состоявшей из большевика, меньшевика, бундовца, латыша и поляка.

Подкладка дела была более или менее ясна для всех членов Комиссии; но Баллах взял всю ответственность лично на себя, и добраться до лиц, поручивших ему дело, комиссия не могла. Большевик и латыш тормозили работу комиссии, бундовец и меньшевик, по фракционным, как и те, мотивам, старались разоблачить дело; все зависело от поляка. Но польское "Главное Правление" получало субсидию от БЦ, размером от 250 до 150 руб. в месяц (9); размеры субсидии колебались в зависимости от соответствия политики польского центра с политикой БЦ; так, когда в марте -- апреле 1909 г., поляки высказывались против начатого правыми большевиками раскола, в БЦ было предложено сократить их субсидию до 150 рублей, хотя в это же время денег у БЦ было больше, чем когда-либо. Но, вероятно, сбавка на деле не была выполнена, потому что вскоре польские представители стали одобрять раскол в печати.

Заметим, во избежание недоразумений, два обстоятельства: 1) Польская партия безусловно не знала о характере финансовой связи ее центра с БЦ; знал ли весь польский центр -- тоже неизвестно; и скорее нет: "политические" переговоры тут всегда велись через товарищей Тышку и Барского, которые пользовались индивидуально наибольшим влиянием в польском Щентре]. Зная, например, товарищей Карского и Малецкого, чрезвычайно трудно допустить, чтобы во время их пребывания в польском Щентре] там была известна подкладка отношений двух центров; а между тем деньги посылались обыкновенно кассирами БЦ на адрес Карского; очевидно, там умели представить дело в иных формах. 2) Та же тактика в эпоху раскола применялась Большевистским Центром к местным большевистским организациям; так, в феврале -- марте 1909 были сокращены субсидии Петербургу и Москве, которые обнаружили "левую" тенденцию. Москве было отказано в деньгах на возобновление провалившейся типографии "Рабочего Знамени", единственной тогда нелегальной с.-д. газеты в центре России. Но когда вскоре секретарь Московского Комитета написал в БЦ, что за границей ошибаются относительно Москвы, и что Комитет там в большинстве, "правый", то немедленно туда были посланы и деньги на типографию, и урезанная за два месяца часть субсидии. Однако типографию возобновить было уже поздно: хранившийся для нее шрифт провалился, техники уехали.

Итак, следствие об экспроприациях и размене продолжалось без всяких шансов прийти к концу. Но через полгода после раскола за границей образовалась левобольшевистская группа "Вперед", и "правые" поспешили объединиться с меньшевиками. В январе 1910 г. собрался, после годового перерыва, Центральный Комитет. Меньшевики, бундовцы и поляки поставили бывшим большевикам суровые условия: потребовали от них передачи большевистской кассы в ЦК, официального признания виновности в получении экспроприированных денег, уничтожения оставшихся 500-рублевых бумажек, официального распущения БЦ. Бывшие большевики согласились на все; взамен они получили значительную долю официальных и оплачиваемых должностей в центральных учреждениях, неразрешение левым большевикам устраивать партийные школы, исключение из ЦК Максимова (Y), 30 000 франков из прежних большевистских денег под видом "займа литературной группе" ленинцев, и, конечно -- амнистию за партийные преступления, связанные с экспроприацией и разменом.

В доказательство своей доброй воли и готовности на все бывшие большевики отдали Центральному Комитету на сожжение 9.000 руб., оставшиеся у них. По-видимому, ни те, ни другие не понимали политической бесчестности этого акта. Сожжение кредитных билетов, т. е. государственных расписок, равносильно экономически возвращению денег правительству, которое в это самое время вешало революционеров вообще, и в частности -- тех, которые с бою взяли у него эти самые деньги. Не довольствуясь этим, бывшие большевики БЦ обратились к X и Y с предложением от имени ЦК отдать и остальные билеты (их было 53) на сожжение. X и Y ответили, что они могут сделать, согласно договору, только одно из двух: или употребить деньги на пользу большевизма, или вернуть их доверителям, т. е. кавказцам; всякий иной образ действий считают вероломством. На том эти переговоры и закончились.

Организация левых большевиков началась вскоре после раскола. По инициативе приехавшего из России рабочего Михаила, поддержанного левыми большевиками, была на Капри устроена школа для рабочих, специально выбранных несколькими местными организациями; это было нечто вроде партийного университета. Правым "большевикам" удалось внести раскол и в эту школу; однако, большинство слушателей, и притом, бесспорно, наиболее одаренные, остались солидарны с левыми. Они объединились со своими лекторами для выработки платформы, которая была бы приложением принципов старого большевизма к новому политическому положению. Так и возникла упомянутая группа "Вперед". Y вошел в нее, X -- остался вне, но согласился признать, что с изменою и самораспущением БЦ эта группа -- единственная идейная представительница традиции большевизма. Отсюда вытекала формальная возможность употреблять оставшиеся кавказские деньги на поддержку группы. Вскоре представилась и реальная возможность -- случай разменять билеты. Уезжавший в Америку латыш Вецозоль еще в августе 1909 года предложил свои услуги по этому делу Y--у. Тот отложил свой ответ, потому что организации левых большевиков еще не было, а БЦ, хотя уже изменил, но формально, продолжал существовать. В феврале 1910 г. Вецозоль возобновил свое предложение, и на этот раз оно было принято. Размен начался, и вначале шел успешно; деньги, по мере получения, передавались в группу "Вперед", которая официально не знала об их происхождении. Фактически, однако, уже вскоре все члены группы индивидуально знали о размене; это произошло вследствие того, что член группы, тов. Марат, был уже в это время болен неизлечимой психической болезнью; а он еще до размена знал о плане Вецозоля (который был его квартирантом), и сообщил о нем другим лицам, впоследствии вошедшим в группу: некоему тов. "Максиму" (10), который, в свою очередь, сообщил тов. Алексинскому и т. д.

Летом 1910 г., вскоре после общего собрания группы "Вперед" в Париже, слухи о размене дошли до русской полиции; она обратилась к американскому правительству, и 12 августа Вецозоль был арестован с 15-ю билетами (33 было уже разменено). Были взяты и несколько тысяч долларов, которых он еще не успел отправить по назначению. Узнав об этом, Y немедленно обратился к лицам, которые обвинялись в 1908 г. по делу о размене таких же бумажек, и, достав от них, переслал адвокату Вецозоля обвинительный акт немецкого суда, где был признан политический характер преступления. Благодаря этому компетентному свидетельству, Вецозоль был вскоре выпущен, и конфискованные деньги ему возвращены, кроме, конечно, 500-рублевых билетов, которые были переданы русскому правительству; впрочем, и из них один, номер которого не соответствовал заявлению русской полиции. Этот билет был взят адвокатом, в качестве гонорара за защиту. Затем Вецозоль стал по частям пересылать по назначению уцелевшие деньги, с декабря 1910 до весны 1911 г.

Между тем, в августе 1910 возобновилась связь между Финансовой группой и остатками Кавказской группы. Уцелевшие кавказцы послали за границу тов. G к Финансовой группе с просьбой о материальной поддержке для предполагавшегося освобождения товарищей; из членов группы один уже был казнен, один умер в тюрьме от чахотки, другой явно умирал от нее (он умер к весне 1911), здоровье остальных было расшатано годами заключения и ожидания виселицы. G обратился с одной стороны к Z (Ленину), с другой -- к Y и X.

Z ответил ему, что он с его товарищами ничего сделать не может, так как БЦ распущен, а деньги переданы в партию. Y и X, еще не знавшие о провале Вецозоля, заявили, что раньше полученные от размена деньги переданы в гр. "Вперед", но что из последующих прлучек несколько тысяч рублей будет передано на дело освобождения, сообразно цифре, которую укажут товарищи кавказцы. Когда же через несколько дней пришло известие о крушении в Америке, Y поехал в Париж, чтобы выяснить, что можно сделать. Там, на частном собрании членов гр. "Вперед", осведомленных о деле, он сообщил относительно обращения кавказцев. Он указал, что помочь кавказцам -- дело чести для большевизма, и поставил вопрос, как обойти формальные препятствия к передаче части уже полученных и переданных в кассу "Вперед" денег -- по новому назначению. Сам он предлагал воспользоваться тем, что кассир группы "Вперед" еще не давал официального отчета о кассе, и, взяв обратно для кавказцев 2.000 франков, не внести их в официальный счет поступивших.

Не отрицая юридической некорректности этого образа действий, он полагал, что обстоятельства оправдывают его своей исключительностью. Все присутствовавшие одобрили план (кассир группы "Вперед" -- тов. Домов, тов. Алексинский и тов. Степинский), но предложили ограничиться пока выдачею 1.000 франков, другую же тысячу взять и держать про запас, если нельзя будет удержать ее для группы "Вперед". Так и было сделано: в это время X нашел способ разменять один из уцелевших в Европе 5 билетов, и вторая тысяча франков не была изъята из кассы "Вперед".

В этом случае X и Y объективно не могли получить обратно части денег без согласия лиц, не принадлежавших к Финансовой группе, потому что деньги уже были переданы, и дело шло о том, чтобы, не обращаясь в группу "Вперед" официально, что запрещалось конституцией Финансовой группы, выручить из нее часть денег.

Это понималось и признавалось всеми без исключения участниками упомянутого частного совещания. Кавказцам было сообщено, что для них имеется 1000 франков плюс разменные 500 р., и хотя этого недостаточно, но больше в данный момент невозможно, вследствие провала в Америке.

Осенью 1910 г. была при участии впередовцев организована 2-я партийная школа, и большая часть группы "Вперед" переехала в связи с этим в Болонью, тогда как несколько человек, в том числе Г Алексинский, остались в Париже. Тогда же началось постепенное распадение группы.

Идейные основы распадения, которые выяснились лишь постепенно, сводились к двум моментам:

во-1), к вопросу о работе в направлении собирания и выработки элементов социалистической пролетарской культуры; этот вопрос разрешался положительно в первоначальной платформе группы "Вперед", но когда ее члены рабочие уехали в Россию, то скоро оказалось, что из оставшихся интеллигентов большинство враждебно идее пролетарской культуры;

во-2), к вопросу о союзах и блоках с заграничными группами других фракций; первоначально этот вопрос разрешался в смысле возможности объединяться лишь на конкретном деле общепартийного характера (например, таком, как школа), но не в смысле создания новых организационных внутрипартийных группировок; последнее допускалось только по инициативе и под контролем русских организаций, ибо принималось, что вне связи с ними политическая эмиграция в своей массе обречена на разложение; и тут в дальнейшем большинство оставшихся за границей членов группы изменили позицию. Но, как всегда бывает, процесс распада сопровождался конфликтами по самым разнообразным поводам. Наиболее острое столкновение произошло из-за кавказских денег.

Когда Вецозоль стал пересылать в Европу уцелевшие деньги, то первую сумму (около 7800 франков) он отправил по адресу Алексинского, случайно единственному, какой у него сохранился. Это послужило для Алексинского поводом требовать, чтобы деньги эти были полностью внесены в отчет кассы "Вперед". Между тем, это было невозможно, потому что надо было из этих денег уделить погибавшим в тюрьме кавказцам.

Y (Максимов) собрал в Болонье осведомленных о деле членов группы (это оказались уже все имевшиеся налицо) и обратил их внимание на опасность для группы, возникающую из тактики Алексинского. Затем, считаясь с тем, что цифра новой присылки уже попала в официальную переписку группы, он просил их содействия в устранении следов этого факта и предложил такой план.

Ввиду невозможности в данный момент определить, сколько денег требуется для освобождения кавказцев, пока делить присылаемые деньги "по-братски" -- пополам; в счет кассы вносить только половину, и притом за счет первой же присылки отнести раньше выделенную 1000 франков и разные -- связанные с делом расходы {Документ No 6 "Разъяснение для осведомленных..."}. Он указал при этом, что материальные интересы группы "Вперед" не пострадают, потому что кавказцы, люди партийные и идейные, не возьмут больше абсолютно необходимого; а дать им меньше этого -- противоречило бы революционной части большевизма. Все присутствовавшие согласились с этим.

Но когда это было сообщено Алексинскому, он заявил протест и потребовал официального обсуждения дела в группе "Вперед". Y ответил ему заявлением, что по договору Финансовой группы с кавказцами он такого обсуждения допустить не может и был бы вынужден уйти из группы "Вперед". Тогда Алексинский отказался от своего требования, но в знак принципиального протеста заявил, что не дает больше своего адреса для присылки денег, и предложил получать деньги дальше непосредственно самому Y. Тот так и сделал {Документы, относящиеся к этой фазе конфликта, почти все -- частные письма, и были уничтожены, по конспиративным мотивам (по крайней мере те, которые были у Y). Но участники дела -- свидетели -- живы.}. Это все было в декабре 1910 г. а в январе 1911 дело вступило в новую фазу.

Алексинский приехал в Болонью для прочтения нескольких лекций в школе и на первом же собрании группы "Вперед" потребовал нового обсуждения вопроса под тем предлогом, что он формально ответствен за 7.776 франков, полученных от Вецозоля, и что непоявление их полностью в отчете группы "Вперед" поставит его в неловкое положение перед Вецозолем. Y высказался против обсуждения вопроса и, так как оно продолжалось, покинул собрание. Без него было принято решение: деньги в отчет внести все, а те, которые не пошли в кассу, поставить в расход, как уплату прежнего долга; самый же вопрос считать ликвидированным, документы и переписку о нем уничтожить, а новым членам, которые будут вступать в группу "Вперед", о нем не сообщать.

В январе 1911 г. Вецозоль прислал в Болонью на имя Y дальнейшие 7800 лир. Алексинский, который был уже в Париже, заранее узнал об этом от знакомого латыша (11), которому Вецозоль писал обо всем своем деле. Немедленно Алексинский послал об этом заявление в Болонью с требованием обсудить в группе "Вперед" вопрос об этих деньгах.

Между тем, Y, получив деньги, созвал осведомленных о деле членов группы на частное совещание, где предложил впредь до выяснения кавказцами достаточных размеров суммы, им нужной, держаться прежней тактики дележа пополам, в отчет же группы "Вперед" теперь двусмысленных упоминаний об уплате прежних займов не вносить, ибо дело, с точки зрения самой группы "Вперед", согласно ее предыдущему решению, ликвидировано. Один из присутствовавших, Ст. Вольский, соглашаясь по существу с планом дележа, настаивал, однако, на обсуждении в группе "Вперед". Во время самого спора пришло официальное письмо Алексинского, и оказалось, таким образом, что, вопреки решению самой группы, дело вновь поднято в ней формально.

Тогда Y заявил, что ввиду хронического недоразумения, вызываемого частными совещаниями осведомленных товарищей, ввиду постоянного перенесения с них вопросов в группу "Вперед", и ввиду того, что он, единственный член группы "Вперед", формально и морально ответственный по этому делу, постоянно вынужден бороться за простое выполнение своих договорных обязательств, он уходит с собрания и впредь частных совещаний созывать не будет, а будет действовать, считаясь лишь со своей совестью и с полномочиями, данными ему товарищем по Финансовой группе -- Х-ом и кавказцами: будет передавать половину получаемых денег в группу "Вперед", другую половину-- кавказцам, пока не выяснятся размеры им необходимого; все, что будет сверх этого необходимого, он будет передавать в кассу "Вперед".

По уходе Y-ка, собрание превратило себя в групповое, и приняло резолюцию, которая начиналась словами: "Принимая во внимание, что у тов. Максимова (Y) находятся принадлежащие группе "Вперед" деньги, 7.800 фр..." В дальнейшем эта резолюция предлагала Максимову немедленно внести в кассу "Вперед" 3900 фр., а остальные 3900 употребить на известное ему дело, и затем, ввиду конспиративности дела, дать отчет о них одному из членов группы "Вперед", по его выбору.

Резолюция эта была принята 3-мя голосами: Ст. Вольский, Аркадий и Арсений (Степанчиков, вскоре провокатор). Луначарский был против, Лядов, солидарный с Y, отказался голосовать.

Y ответил заявлением, в котором указал на невозможность принять резолюцию, касающуюся дел, в которых группа "Вперед" формально некомпетентна, и, ввиду недопустимой мотивировки резолюции, вышел из состава группы "Вперед" {Резолюция (конец января 1911 г.) и заявление Y должны храниться в архиве группы "Вперед". У Y копии того и другого не сохранились; но начало резолюции цитировано точно, а также за верную передачу содержания обоих документов автор этого отчета ручается.}.

Группа "Вперед" в ее наличном тогда составе командировала Ст. В[ольского] для прямых переговоров с X, раньше с ней не сносившимся и давшим все полномочия по делу Y-ку. После некоторой путаницы, зависевшей от неточного осведомления, X, чтобы положить конец недоразумениям, прислал документ, где выяснял, в полном согласии с Y, юридическую позицию Финансовой группы по отношению к группе "Вперед" и в заключение предлагал, если группа "Вперед" не желает примириться с этой позицией, организовать строго конспиративный третейский суд, которому и передавать пока все спорные суммы на хранение. Документ этот был прочитан Луначарским на заседании группы "Вперед" {Документ No 7 -- подлинное заявление X (в 7 пунктах).}. После этого группа приняла резолюцию, которая была мотивирована так: "Считая излишним длить спор о правах душеприказчиков (т. е. Финансовой группы) и группы "Вперед"...". Предлагалось раз навсегда определить сумму вычета ("хотя бы максимально"), а остальные деньги передавать как свободные от обязательств {Документ No 8 -- подлинный текст резолюции.}.

Y от имени Финансовой группы ответил, что нежелание группы "Вперед" длить спор о правах рассматривает как акт прекращения неприязненных действий, вследствие чего и передает немедленно 3.900 фр., как совершенно свободные от обязательств.-- И вообще, все деньги, которые впредь будут передаваться в группу, должны считаться свободными от обязательств, ибо группа "Вперед" дел с кавказцами не имеет {Заявление в этом смысле было сделано перед тем уполномоченным Кавказской группы, тов. G. ("Кавказцы" обращались к Финансовой группе, а не к группе "Вперед"); см. документ No 9, составленный G, позже для третейского суда.}. Определить же "сумму вычета" заранее не может, ибо это зависит от обстоятельств, известных в данный момент лишь на месте; может сказать только одно, что ни Финансовая, ни Кавказская группа не желают урезывать средств группы "Вперед" и выходить за пределы абсолютно необходимого на дело освобождения.

Группа "Вперед" приняла деньги и никакого нового сообщения Y-у не сделала. Казалось, что мир заключен. Финансовая группа решила, если не поступит от кавказцев новых экстренных требований, все деньги, которые дальше будут получаться, передавать во "Вперед" (в это время кавказцам уже было отослано около 2.200 рублей).

Вецозолю оставалось отослать последний остаток от размена. Тогда Алексинский, пользуясь личной связью с Вецозолем латыша Мастэра, сообщил ему, что адрес вновь изменен, а именно -- деньги надо отсылать ему, Алексинскому. Юридически этот акт заключал в себе элементы нарушения договора, с одной стороны, подлога -- с другой.

Y по полномочию Финансовой группы послал протест по этому поводу в группу "Вперед" {Документ No 10: заявление Y в группу "Вперед".}. Параллельно с этим Y, предполагая возможность неудовлетворительного ответа, заранее, письмом на имя секретаря группы "Вперед", Луначарского, возобновил предложение третейского суда. Секретарь ответил получастным письмом, где излагалась точка зрения группы "Вперед": указывалось, что Алексинский действовал без ведома группы "Вперед", но что, пользуясь результатами его действий, группа "Вперед", по ее мнению, договора не нарушает, и могла бы со своей стороны предъявить контробвинение в нарушении договора, ибо Финансовая группа, заявив о намерении передавать деньги в группу "Вперед", протестует против прямого получения денег группою "Вперед"; суд же невозможен, так как судить некому (это письмо не сохранилось). Y ответил письмом, в котором, указывая на возможность найти беспристрастных судей ("Вильм" (12), Натансон, кто-нибудь из приезжих российских левых большевиков"), заранее наметил юридическую и революционно-этическую аргументацию Финансовой группы на этом суде {Документ No 11: копия письма Y к секретарю "Вперед" (стр. 1--3 письма).}.

От себя лично Y указал на неизбежность, при данном ходе дел, открытого его разрыва с группой "Вперед", т. е. печатного заявления о выходе из нее; вместе с этим он вышел бы из Финансовой группы, и с ее распадением все хранящиеся и нереализованные средства (около 2.700 фр. наличными и 4 билета) должны вернуться к кавказцам. В конце концов, группа "Вперед" приняла резолюцию примирительного характера, где вновь заявлялось об ее нежелании поднимать вопрос, дело вновь "ликвидировалось", и т. д. {Документ No 12: резолюция гр. "Вперед" от 12 июля 1911 г. с припиской тов. секретаря.}.

Между тем на Кавказе удалось освобождение только для одного из арестованных, а именно -- Камо. В конце сентября 1911 г. он бежал за границу, и первоначально обратился к Z. Тот в поддержке для освобождения других кавказцев опять отказал и ему, как раньше G-у и посоветовал обратиться к Y и X. Камо так и сделал.

От него Y узнал о том, что посланные на Кавказ деньги уже израсходованы, а все планы освобождения остальных товарищей приходилось, после предварительных шагов и выяснения, отбрасывать, как неосуществимые: дело приходилось почти снова начинать, и было очевидно, что на него потребуется, во всяком случае, большая часть из оставшихся у Финансовой группы реализованных и нереализованных сумм (в это время выяснилась возможность легко реализовать без убытка). Но как распределить деньги, это не могло быть выяснено без личного участия X, потому что Y полагал, что данные ему от X полномочия не должны были быть использованы, ввиду переменившихся обстоятельств. Приходилось ждать некоторое время.

Ознакомившись с историей конфликта между Финансовой группой и группой "Вперед", Камо нашел, что его обязанность, как лица наиболее компетентного, засвидетельствовать правильность юридической позиции Финансовой группы. Ввиду этого он составил заявление, характеризующее конституцию Финансовой группы {Документ No 2, упоминавшийся в начале отчета.}, и предложил Y переслать этот документ для осведомления членам группы "Вперед", осведомленным о деле до этого момента, т. е. всему, фактически, ее составу. Y исполнил это, считая полезным на будущее вполне объективно установить, что его образ действий необходимо вытекал из товарищеских обязательств по отношению к кавказцам.

Предвидеть, что этот строго формальный и заключающий лишь констатацию определенного факта документ послужит поводом к новому конфликту, было тем труднее, что незадолго перед этим, в конце августа 1911 г., группа "Вперед" обнаружила склонность стать в более корректные отношения к Финансовой группе. Правда; это было связано с получением денег.

Группа "Вперед" обратилась к Финансовой группе с товарищеской просьбой выделить из хранящихся денег 500 фр., экстренно нужные для посылки человека в Россию. Y, по совещании с X, и с G, которым он предоставил решить вопрос, передал, по их указанию, эти деньги: тогда еще не было известно, что дело освобождения арестованных так мало подготовлено.

Но, как позже выяснилось, группа "Вперед" в это самое время приписывала себе и старалась прецедентами закрепить за собою права на имущество, о которых она, согласно ее заявлениям, "не желала длить спора". У латышских товарищей в Америке, в связи с судебным делом Вецозоля, возникли сомнения относительно того, все ли реализованные суммы он передавал по назначению. Началось следствие.

Вецозоль, по линии своих личных связей, обратился в группу "Вперед" с просьбой удостоверить его лояльность и утвердить отчет, который при этом он представил {Документ No 13: отчет Вецозоля, сообщенный тов. Мастэром.}.

Группа "Вперед", не имея никаких точных данных ни о количестве билетов, ни о ходе их размена, поспешила утвердить его отчет, очевидно, думая сделать из этого впоследствии доказательство своих прав. Между тем, отчет этот был составлен так, что без достаточной наивности никто не решился бы взять на себя ответственности за него: пять суммарных цифр, из которых каждая подлежала проверке, а одна, последняя, и проверки не требовала, по своему, явно недопустимому, характеру: "ассигновано группой товарищу В[ецозолю] на лечение по выходе из тюрьмы 300 долларов" (т. е. 1.536 франков). Финансовой группе и в голову не приходило делать подобную ассигновку, группа же "Вперед" узнала о ней из отчета Вецозоля; следовательно, даже если бы группа "Вперед" имела права в этом деле, цифра оставалась бы все равно ложною.

(Между прочим, с этой цифрою, очевидно, связана последующая позиция Вецозоля: узнав о конфликте, он заявил о своей полной солидарности с группой "Вперед", о том, что он размен вел только для нее, и пр. Между тем, предложение о размене он сделал Y-у за 5 месяцев до возникновения группы).

Ознакомившись с "конституционным" документом Камо, члены группы "Вперед" увидели в нем только одно,-- то, о чем в нем не было речи, а именно -- отказ в деньгах. Немедленно они приняли резолюцию, результатом которой явилось беспримерное по грубости тона письмо секретаря группы (Аркадия) к Y. Там, без всякого уважения к фактам и к прежним резолюциям самой группы, заявлялось, что у Y хранятся "деньги группы "Вперед", взятые почти год тому назад", и которые он "неоднократно давал обещание вернуть", и требовался ответ, "будут ли возвращены эти деньги, и когда именно" {Документ No 14 -- письмо секретаря [группы] "Вперед" от 5 дек. 1911 г.} Y обратился с письмом к тов. Луначарскому, чтобы проверить подлинность резолюции, упомянутой в письме секретаря, ввиду ее неправдоподобия {Документы NoNo 15--16: письмо Y от 7 дек. 1911 г. (несколько строк чисто личного характера вычеркнуты).}.

Из ответа Луначарского выяснилось, что, за исключением "бестактной" формы, письмо позицию группы "Вперед" выражает верно: группа "Вперед", не желая "длить спора о правах", не отказывается, тем не менее, утверждать их и заявлять о них {Документ No 17 -- письмо Лун[ачарского].}.

Сам т. Камо поехал в Париж и пытался убедить членов группы в недопустимости их образа действий. Но, проявляя огромный интерес к деньгам кавказцев, группа "Вперед" совершенно иначе отнеслась к их организатору и представителю: его попытка кончилась неуспехом. Была почти принята какая-то новая оскорбительная резолюция, и, только перед ультиматумом Луначарского, была взята обратно. Дело в третий раз было объявлено ликвидированным {Документ No 18 -- дополнение к этому письму.}.

Разумеется, эта третья резолюция так же мало гарантировала Финансовую группу от новых нападений, как и две первые. Между тем, круг "осведомленных" все расширялся, конспирация, необходимая в подобных случаях, забывалась в раздражении борьбы (напр., по почте посылалось Алексинским "изложение" дела третьему лицу (13), находящемуся под заведомо усиленным надзором международной полиции), а иногда вынужденно игнорировалась (напр., поездка Камо в Париж и беседы со всей группой "Вперед"), клевета просачивалась в окружающую среду, и какую -- эмигрантскую! Так дальше продолжаться не могло: надо было во что бы то ни стало покончить дело.

Финансовая группа собралась в последний раз, в составе X, Y и Камо. Она решила прекратить свою финансовую деятельность, оставшиеся средства через Камо возвратить кавказцам {Документ No 19: отчет Y по кассе Ф[инансовой] гр[уппы] от 26 декабря 1911 г.},-- и поручить Y всеми способами добиваться конспиративного третейского суда с группой "Вперед", как единственного способа действительно покончить дело.

Исполняя решение, Y обратился с письмом к члену группы "Вперед" Мастэру, наиболее осведомленному в этом деле, и пострадавшему в провале Валлаха и др. при размене 1908 г. В письме было выставлено мотивированное требование суда {Документ No 20 -- письмо Y Мастэру -- от 3 января 1912 г.}. Группа "Вперед" месяца через 2 (в марте 1912 г.) решила на суд не идти и обещала дать мотивированный ответ; но дала его только в июне 1912 г. {Документ No 21 -- резолюция группы "Вперед" от июня 1912 г.}

Смысл этого ответа может быть резюмирован в словах: теперь денег нет, следовательно, судиться не из-за чего. Наивный материализм такого отношения к делу всего лучше раскрывает его объективную подкладку.

Судьи, приглашенные Финансовой группой -- эсеры Натансон и Фейт, в протоколе от 19 июня 1912 г. констатировали уклонение группы "Вперед" от суда {Документ No 22 -- (подлинник и копия).} Y, со своей стороны, сделал последнее заявление по поводу этого уклонения, где подверг резолюцию группы "Вперед" анализу и критике {Документ No 23 -- Заявление Y от 25 июня 1912 г.}.

Так пока закончилось это дело.

Возможно, что из него попытаются сделать вывод в смысле пословицы -- незаконно приобретенное впрок не идет. Но такой вывод, при всей своей банальности, был бы весьма наивен. Ни в распадении Большевистского Центра, ни даже в деморализации группы "Вперед" экспроприированные деньги не были не только главным, но и просто сколько-нибудь самостоятельным фактором. Единственный решающий деятель был один -- это реакция. В этом легко убедиться простым сопоставлением истории разложения БЦ и группы "Вперед". Та и другая история развертываются до мелочей по одной и той же схеме, хотя значение экспроприированных денег для хозяйства БЦ в эпоху его раскола было почти равно нулю, для хозяйства же группы "Вперед" оно было огромно.

Сущность дела заключалась просто в том, что реакция оторвала заграничные группы от их почвы -- российского движения,-- и они стали приспособляться к новым, загранично-эмигрантским условиям существования. Для этого требовалось: 1) покончить с широкими программами, порожденными подъемом революционной волны, 2) найти суррогаты прежней политической деятельности в новых, заграничных комбинациях фракционных или групповых союзов, и такой же борьбы.

Сообразно с этим, в обоих случаях дело начиналось с настойчивого сужения платформы: в БЦ -- борьба большинства против "революционной крайности" меньшинства, в группе "Вперед" -- такая же борьба против принципа революционно-социалистической культуры, фиксирующая интерес на массовом развитии рабочего класса. Затем -- "выживание" всевозможными методами людей, не желавших такого сужения, и упорно настаивавших на подчинении заграничных групп и их деятельности интересам и потребностям замиравшего под ударами реакции, а главное -- далекого, российского движения. В числе способов выживания в обоих случаях ухватились за вопрос об экспроприированных деньгах, как особенно удобный для этого в силу своего вдвойне нелегального, партийно-конспиративного характера.

Разница между двумя случаями была та, что для вождей БЦ вопрос не имел материально-важного значения, и потому они могли отступить вовремя, под давлением менее деморализованной части своих товарищей; для группы же "Вперед" дело было практически серьезнее, и потому она на этой почве боролась до конца.

Следующий этап распада в обоих случаях опять-таки был одинаковый: освободившись от неудобного идейного багажа и его носителей, та и другая группа с удвоенной энергией бросаются на новое поле "общественной" деятельности: заключают разные соглашения и союзы с другими, еще раньше достигшими той же ступени, заграничными группами, вступают в конфликты с ними, ведут полемику, устраивают у себя внутренние расколы, и пр. Эта мнимая работа приводит и здесь, и там к обессилению, обесцвечиванию обеих групп, к утрате последних связей с родиной.

Дойдя до этого крайнего пункта, та и другая группа пытаются повернуть назад, к лучшему прошлому, и находят некоторую опору для своего одряхлевшего изъеденного организма и новой начавшейся волне оживления на родине. Остатки БЦ, располагая большими материальными средствами и рабочими силами, быстро присасываются к этому подъему, черпая из него свежую кровь, и взамен внося в него свою гангрену. Остатки "Вперед", вероятно, рассеются и растворятся в новой волне.

Таков общий смысл фактов, в котором вопрос о происхождении денег -- лишь незначительная подробность.

Констатируя это, авторы отчета отнюдь не имеют в виду ослабить или уменьшить свою личную ответственность. Самое возникновение Финансовой группы было, несомненно, актом партийно-нелегальным, а ту "амнистию", которую выторговали себе бывшие члены БЦ, авторы отчета решительно отвергают.

Но авторы отчета полагают, что будущий суд -- официальный или суд общественного мнения партии -- признает лояльность их действий по отношению к раз принятым на себя, хотя бы и нелегально, обязательствам, и по отношению к товарищам -- хотя бы и экспроприаторам,-- с которыми их эти обязательства связали.

Этот отчет, вместе с относящимися к нему документами, будет храниться в Архиве Международного Социалистического Бюро до тех пор, пока перемена в российских условиях сделает возможным его опубликование как исторического документа.

По поручению Финансовой частной группы
большевиков -- Y (Максимов, Богданов)

Май 1913 г.

РЦХИДНИ. Ф. 259. Оп. 2. Д. 44675/6659. Автограф.

ПРИЛОЖЕНИЕ*

* Документы, включенные автором, А. А. Богдановым, в свой отчет "История "частной Финансовой группы с.-д. большевиков". (1907--1912)", нумерация документов, а также пометки, сделанные Богдановым в тексте, даются курсивом.

Документ No 1
Заявление для третейского суда

Согласно договору между Кавк[азской] гр[уппой] и коллегией 3-х (= фин. гр.) имущество должно быть употреблено в интересах большевистского течения. Никаких более конкретных указаний о назначении имущества в договор внесено не было.

Представитель Кавк[азской] гр[уппы]
КАМО!

26 января 1912.

Автограф.

Документ No 2

Я, уполномоченный представитель Кавказской группы, заключивший, по ее поручению, договор с коллегией трех (= фин. гр.), заявляю, что согласно этому договору ни кавказская группа, ни коллегия трех не имеют права ни при каких условиях переносить обсуждение дела о порученном имуществе в какую бы то ни было партийную организацию, ни допускать такого обсуждения, ни участвовать в нем.

5 ноября 1911 г.

КАМО

Автограф.

Документ No 3

Сим удостоверяю, что вопрос о спорной библиотеке (13) летом 1909 г. был признан не подлежащим компетенции коллегии (= Бол. Ц.), о чем мне лично было сообщено т. т. Максимовым (= Y) и Маратом. Такое постановление, впрочем, вполне естественно вытекало из всей предыдущей истории этого дела, с самого возникновения подлежавшего лишь ведению тесной группы лиц, а отнюдь не какой-либо официальной организации.

Н[икольский] = Х

Автограф Красина Л. Б.

Документ No 4

Б[ольшевистский] Ц[ентр], ознакомившись с письмом X, скрепленным Максимовым (= Y), и с отчетом своего специального агента, констатирует, что X и Y -- 1-й прямо и открыто, 2-ой же, скрываясь за ним, но действуя фактически всецело имеете с ним,-- объявили себя владельцами имущества БЦ, фактически захватили это имущество тайно от БЦ и отказались выдать его специальному агенту (14) БЦ.

БЦ констатирует, что ссылки на "узкую коллегию" внутри БЦ представляют из себя сплошное уклонение от истины, во-1), потому, что "узкая коллегия" еще в 1907 году передала дело всецело цекистам большевикам и уже тогда перестала быть, даже номинально, владельцем и распорядителем имущества; во-2), потому, что зимой 1907 г. и потом 1908 г. вела дело не она, а И[ннокенти]й и Виктор; в-3), потому, что августовское единогласное постановление БЦ специально о ведении этого дела безусловно связало всех членов коллегии, и никакие узкие коллегии после этого не функционировали и функционировать не могли.

Наконец, сам X прямо признал агенту настоящую цель присвоения, как меру "на случай раскола", и тем отверг все ссылки на "узкую коллегию".

БЦ констатирует, что Максимов (Y) с группой товарищей, поддерживающих его, в последнее время делали ряд практических шагов по подготовке раскола (Женевско-Парижский съезд и т. п.).

БЦ констатирует, что тт. X и Максимов (Y) теперь открыто вступили на путь раскола.

БЦ констатирует, что внутри коллегии и за пределами ее тт. X и Максимов (как показывает в особенности письмо Н[икити]ча, скрепленное Максимовым) ведут борьбу путем сплетен и клевет, подрывая этим возможность совместной работы.

БЦ констатирует, что те коренные принципиальные разногласия, которые вполне выяснились на конференции (с отзовистами и так называемыми ультиматистами) и на инциденте со статьей в No 42 "Пролетария" против богостроительства (когда Максимов письменно грозил за ее помещение расколом),-- скрываются и затушевываются платформою сплетен.

БЦ постановляет предложить X и Максимову 1) вернуть присвоенное, 2) взять назад письмо X, скрепленное Максимовым, и 3) тем сделать первый шаг для восстановления сколько-нибудь нормальных отношений к коллегии.

БЦ дает на это X (Никитичу) и Максимову недельный срок.

БЦ постановляет, что, в случае неисполнения его требования, он немедленно приступает к созыву более широкого состава БЦ с товарищами, находящимися в России, которому он предложит либо добиться полного подчинения Х-а и Максимова коллегии и прекращения политики раскола и сплетен, либо исключить их из своего состава, а до созыва широкого БЦ сведет необходимые внутри коллегии сношения с Х-ом и Максимовым до минимума, поставив их на строго формальную почву.

23--II--1909

Автограф Н. Б. Малиновской

Дата написана синим карандашом -- автограф А. А. Богданова.

Документ No 5

В конфликтную комиссию (Б. Ц.)

У[важаемые] т[оварищи], по поводу конфликта, выразившегося в резолюции, принятой 23 февраля 3-мя членами БЦ, заявляю, что считаю резолюцию эту незаконной, а вопрос, по поводу которого она принята, не находящимся в сфере компетенции расширенной редакции "Пролетария", и подлежащим разрешению либо в пределах той коллегии, которой она касается, либо путем суда, третейского, разумеется.

С рев[олюционным] с.-д. приветом

Максимов = Y

Автограф А. А. Богданова

Документ No 6
(копия)

24/XII.1910

Разъяснение тов[арищ]ам, осведомленным, о конспиративных источниках, доставляющих часть финансов группы "Вперед".

В кассовом отчете Макс[им]ова не показаны во-1), расходы по трем финансовым поездкам frs. cent.

тов. X 50,00

тов. G 60,00

тов-ща, посланного т[оварищ]ем Степ[инским] 100,00

во-2), не показаны деньги, отосланные по специальному назначению к жертвователям 1000,00

ИТОГО: 1210,00

Эти 1210 frs. и пришлось отнести за счет нового пожертвования, полученного тов[арищ]ем Арк[ади]ем.

За счет того же пожертвования придется отнести расходы главной финансовой поездки тов. Степинского, показанные в отчете тов. Д[омо]ва -- 1200,00 frs.

И показанные там же на пересылку денег в Россию -- 20,00

А всего 2430,00

С тов. прив[етом] Максимов.

Автограф А. А. Богданова

Документ No 7

В январе 1911

1) Два душеприказчика (15) по своему усмотрению вправе ликвидировать имущество. О самой ликвидации они никому никаким отчетом не обязаны.

2) Ликвидированное, обращенное в деньги имущество, душеприказчики морально обязаны передать, по мере его реализации, тому учреждению, которое по их внутреннему убеждению является продолжателем традиций учреждения No 1 (= Б. Центр.) (когда было трое душеприказчиков).

3) На основании известных до настоящего момента фактов об общем положении и деятельности различных учреждений, таковое за No 2 (= Гр. "Вперед"), по мнению H. H. (16), должно почитаться в данное время правопреемником No 1 и потому считавшиеся по сей день средства должны быть ему переданы, с оговоркой п. 6 (см. ниже).

4) Эта передача совершается не вследствие притязаний No 2 или его постановлений, не имеющих никакой обязательной силы для душеприказчиков, а в силу объективно данной позиции группы No 2 среди других групп и субъективной оценки ее деятельности душеприказчиками. Если сегодня, когда часть средств еще в их руках, появилась бы группа No 3, по их 2-х единогласному мнению, имеющая больше прав на представительство известного течения, они вправе передать средства ей, не заботясь о резолюциях No 2.

5) Лица по тому или иному поводу, осведомленные о ходе самой ликвидации, не вправе были выносить известных им фактов на обсуждение какой-либо группы: это такое же элементарное нарушение деловой тайны и злоупотребление доверием, как в свое время поступок третьего душеприказчика.

6) В данном деле следствием такого нарушения деловой тайны явилась огласка дела до завершения ликвидации, в силу чего нарушаются интересы лиц близких к завещателям. Удовлетворение этих интересов такой же ликвидационный расход, как и всякое другое, и поскольку никакая группа не вправе претендовать на какой-либо контроль ликвидации, необходимая для удовлетворения данных лиц сумма определяется двумя душеприказчиками безапелляционно и подлежит вычету из передаваемой No 2-му суммы (см. выше п. 3).

7) Так как делу придан уже характер тяжбы и один из т. т. кажется собирается даже печатно по этому поводу выступать, то передача учреждению No 2 имущества, согласно п. 3 и 6, должна сопровождаться выдачей обязательства No 2 за себя как целое и за всех своих членов никаких склок в будущем по этому делу не устраивать. Если же таковое соглашение не будет достигнуто, единственный выход -- передача дела третейскому суду, до решения которого все средства лежат под спудом, а все причастные к делу лица обязуются строжайшим молчанием. Всякие открытые выступления по такому делу, ввиду его особого характера, по своим практическим последствиям будут равносильны предательству и доносу.

Автограф Красина Л. Б.

Документ No 8

В январе 1911, после предложения т. X
и М[аксимова] о третейском суде.

Считая излишним длить спор о взаимных, правах душеприказчиков и группы "Вперед", последняя предлагает следующее практическое решение: сумма, подлежащая вычету, должна быть определена раз навсегда (хотя бы максимально), а остальные деньги по их реализации вносятся в кассу группы и регистрируются в ее приход, как свободные от всяких обязательств.

Автограф А. В. Луначарского

Документ No 9

Заявление G на имя Y

1912 г. 8/II

Уважаемый товарищ!

Спешу ответить на поставленные Вами мне вопросы.

Первый вопрос.

1) "К кому поручали Вам обратиться за фин[ансовым] содействием кавк[азские] тов[арищи], к группе "Вперед" или к определенным троим лицам? Просили ли они при этом, чтобы, если эти лица не смогут прислать денег, то прислали хотя нереализованное имущество?"

Отвечаю на первую половину вопроса:

Кавк[азские] товарищи мне поручили обратиться только и только [к] троим товарищам, или, как они выражались, к "тройке". Я говорил с Вами по этому делу (когда виделся с Вами в Женеве) как с членом известной Вам "тройки", а не с членом "Впередовской" группы. То же самое подтвердит, я полагаю, т. Ленин. Я к нему обратился не как к "ленинцу", или члену ленинской группы, а как к члену известной тройки. Тоже самое относительно тов. Х'а. Еще раз: у меня никакого поручения не было обратиться к какой бы то ни было группе, больше того, они, кавк[азские] тов[арищи], напирали на то, что они дело имеют только с тройкою, других по этому делу они не знают и не имеют никакого права что-нибудь требовать от других.

Вторая половина первого вопроса: они, т. е. кавк[азские] тов[арищи] не только просили, в случае неоказания помощи деньгами, но неоднократно после повторяли с родины такого же рода просьбу. Если Вы не забыли, я Вам писал, что кавк[азские] тов[арищи] просят нереализованное имущество (18). Если вы забыли или потеряли мое письмо, то у меня имеются документы на этот счет и в случае надобности представлю.

Второй вопрос.

2) "Делали ли Вы группе "Вперед" в январе 1911 года заявление в том смысле, что кавк[азские] тов[арищи] к ней не обращались и с ней дела не имеют?".

Отвечаю: да, я сделал такое заявление через тов. Луначарского, который, в случае надобности, подтвердит. Третий вопрос.

3) "Является ли тов. Камо в настоящее время законным и полномочным представителем кавк[азской] группы?"

Отвечаю: Безусловно.

С товарищеским приветом
Жорж. Филия М.

Автограф Филия М. Г.

Документ No 10

В Группу "Вперед"

Уважаемые товарищи,

финансовая группа узнала, что некоторыми членами заграничной коллегии "Вперед" перехвачены путем личных связей и переданы в кассу этой коллегии деньги, реализованные по поручению финансовой группы за счет переданных ею этому агенту ценных бумаг. Финансовая группа, надеясь, что подобные действия предприняты без ведома и разрешения коллегии, просит коллегию подтвердить это предположение и формально гарантировать финансовую группу на будущее от подобных фактов. Финансовая группа не настаивает на передаче ей означенных денег, потому что, если бы она получила их нормальным путем, она передала бы их все равно в кассу группы "Вперед".

5 июля 1911

С товарищеским приветом по поручению Фин[ансовой] гр[уппы]

Максимов = Y

Автограф А. А. Богданова

Документ No 11

Письмо Y секретарю "Вп[еред]"
5 июля 1911.

Дорогой друг, очень прошу тебя с большим вниманием прочитать это мое письмо, если можно -- не один раз. Ибо оно представляет, во-1), большой труд для меня, во-2), решительный акт, от которого многое зависит в дальнейшем; между тем то, что надо сказать, в нем будет сказано лишь в десятой доле, и чем больше ты поймешь из недоговоренного, тем будет лучше.

В большом письме, где ты излагаешь точку зрения группы, есть одна мысль, которая принадлежит, по-видимому, и тебе самому,-- та, что некому судить, что суд невозможен. Это неверно; при желании, судей найти можно: Вильм, Натансон, кто-нибудь из надежных левых б[ольшев]иков, приехавших из России, и т. под. Я воспользуюсь формой предполагаемого суда, чтобы точно нарисовать положение дела (реально судиться мы теперь считаем излишним).

Вот вопросы, которые мы задали бы другой стороне перед лицом суда.

1. Известна ли вам точная история спорного имущества? Известен ли договор, которым обусловлена была его передача? Находитесь ли вы в каких-либо отношениях с группой жертвователей, знаете ли их лично? Употребили ли вы какие-нибудь меры, чтобы узнать их взгляд на дело? Апеллировали ли вы к ним или к их представителям в первом конфликте? (Ответы ясны).

2. Если загран[ичная] коллегия "Вперед" считает себя наследницей прав Больш[евистского] Центра, то известен ли ей точный объем прав этого последнего на данное имущество? Известна ли ей попытка (в феврале 1909 года) трех заграничных членов присвоить от имени БЦ права на это имущество, и постановление последующего пленума БЦ (в июне 1909 года) о том, что БЦ некомпетентен в вопросе о данном имуществе? Известно ли заявление тов[арищ]а Иннокентия т[овари]щу N. (19), что перенесение вопроса об этих деньгах в коллегию БЦ он считает предательством по отношению к б[ольшевист]ской фракции? (заявление, направленное против политических союзников самого Инн[окентия]). (Ответы ясны).

3. Известна ли группе резолюция Лондонского съезда по аналогичному случаю? (Так как явно неизвестна, то расскажу в чем дело. Один кап[итали]ст завещал на партийные цели в распоряжение одного лица 60.000 руб. (20). Это лицо назначило коллегию распорядителей из 3-х лиц, случайно -- тех же самых, которые были потом душеприказчиками нынешнего спорного имущества. ЦК предъявил иск на эти деньги. Лонд[онский] съезд решил, что поведение 3-х было вполне партийно, и принял от них отчет на эти 60.000. ЦК занимал в точности ту позицию, какую теперь занимает группа "Вп[еред]". Больш[евистского] Центра тогда еще не существовало, как формальной организации, и он отношения к спору, конечно, не имел) {Решение Лондонского съезда было принято в его "Контрольной комиссии" и утверждено пленумом.}.

4. Известно ли группе, какие прецеденты европейской с.-д...ии были основою решения Лонд[онского]. съезда? (Очевидно, тоже нет. История "фонда Бебеля". (21) В личное распоряжение Бебеля было завещано для партии имущество. Партия права Бебеля, как распорядителя-душеприказчика, признала).

5. С какого времени существует Финн[ансовая] группа? (С 1907). С какого времени гр[уппа] "Вп[еред]"? (С 1909, конца). Когда гр[уппа] "Вп[еред] впервые поставила вопрос о спорном имуществе? (в январе 1911). До того времени признавались ли права фин[ансовой] группы членами группы "Вп[еред]"? (Ответ: признавались). Признавались ли они в частности Алексинским? (Ответ: признавались, как это ясно из того, что на заявление М[аксимо]ва о правах фин[ансовой] группы он ответил требованием, чтобы М[аксимо]в сам получал деньги от агента).

6. От кого агент получил спорное имущество, от гр[уппы] "Впер[ед]" или от фин[ансовой] группы? (Ответ ясен).

7. Если группа полагает, что спорное имущество должно по реализации "автоматически" поступать в ее кассу, то считает ли она, что перехватыванье денег путем личной связи с агентом подходит под понятие "автоматизма"? (для судей -- ответ ясен).

8. Вопрос судьям: считают ли судьи, что принятое, добровольно или "скрепя сердце", постановление о нежелании длить спор о правах, соединенное с отказом от предложенного суда и принятием денег от другой стороны, означает заключение мира и отказ от враждебных действий, например, от перехватывания денег? (Со стороны судей -- ответ ясен).

9. Подала ли фин[ансовая] группа какими-либо своими действиями повод к нарушению мира со стороны загр[аничной] гр[уппы] "Вперед"? Не было ли, наоборот, дружественного содействия со стороны членов финн[ансовой] группы группе "Вперед" за все время с февраля по июнь 1911? Не отказался ли, в частности, Максимов от опубликования своего выхода из гр[уппы] "Вп[еред]"₍чтобы не повредить ей?

Автограф А. А. Богданова

Документ No 12

В Фин[ансовую] гр[уппу] от гр[уппы] "Вп[еред]"

12/VII

Уважаемые Товарищи!

Группа "Вперед" считает излишним вновь подымать спорный вопрос о известных Вам суммах. В частности, она констатирует, что никому не давала поручения менять адрес для получения денег. Она настаивает на том, что товарищи, переменившие адрес, отнюдь не хотели выразить этим хотя бы малейшее недоверие к политической честности "Финансовой группы". Они просто считали более целесообразным непосредственную передачу реализованных уже сумм в кассу группы. Тем более что группа все время была в убеждении, что в течение всего конфликта спор шел не о всей сумме вообще, а лишь об исключительном праве Финансовой группы своей властью решать вопрос об издержках производства. Так как Фин[ансовая] гр[уппа] и сама признает законность поступления этих денег(2800 фр.), в конце концов, в кассу группы, то, по ее мнению, ни о каком перехвате со стороны членов, взявших на себя инициативу перемены адреса, не может быть речи. В худшем случае это было с их стороны нелюбезно по отн[ошению] к Фин[ансовой] комиссии, которая не была своевременно предупреждена о перемене. Группа "Вперед" надеется, что Фин[ансовая] гр[уппа] удовлетворится этим разъяснением и не будет настаивать ни на вопросах формального права, ни на вопросах товарищеского этикета, ибо фактически никакого ущерба для преследуемых нами, общих обеим сторонам, политических целей от этого шага товарищей не произошло.

С т[оварищеским] пр[иветом] за группу "Вперед"

А. Луначарский.

Настоящий ответ принят единогласно. Группа уведомляет, что никаких других денег она не получала и не имеет получить из изв[естного] В[ам] источника.

А. Л.

Автограф А. В. Луначарского.

Документ No 13

Денежный отчет т. В[ецозоля].
(Выдержка из письма).

Тов. Вецозоль дает отчет о 18-ти бумажках, имевшихся у него непосредственно перед арестом. Об остальных бум[ажках], по его словам, Группа должна иметь отчет от другого лица.

18 бумажек = 4.320 дол.

Из этой суммы отослано 3.525 дол.

Приезжий тов[арищ] получил 190 "

На защиту ушло: 305 {Отдельные цифры этого расхода могут быть восстановлены и подтверждены документально.} "

(из этой суммы половина ушла на америк[анскую] прессу, когда адвокатом была поднята кампания с целью добиться возврата конфисков[анных] бумажек; вторая половина ушла на более мелкие расходы: поездка в Нью-Йорк к адвок[ату] Полл., организ[ация] митингов, содержание в тюрьме и т. п.) Ассигновано группой тов. В[ецозолю] на лечение после вых[ода] из тюрьмы: 300 дол.

ИТОГО: 4.320 дол.

Автограф Ю. Вецозоля.

Документ No 14

5/XII.1911 г.

Уважаемый товарищ!

Группа "Вперед" на своем собрании 3-го декабря 1911 г. единогласно постановила следующее:

Ввиду того, что группе предстоит целый ряд крупных расходов как по общепартийной работе (в связи с созывом конференции), так и по работе самой группы, необходимо привести в известность те денежные средства, коими может располагать группа, так как у тов. Y находятся деньги группы, взятые им почти год тому назад, и так как он неоднократно давал обещание вернуть эти деньги, указывая лишь на необходимость временной отсрочки возвращения их, то группа считает необходимым осведомиться, будут ли возвращены эти деньги и когда именно.

Доводя об этом постановлении до Вашего сведения, прошу Вас прислать мне, как секретарю группы, ответ на выше приведенный вопрос, причем прошу иметь в виду, что группа решила недостаточно определенный ответ считать отказом возвратить деньги.

С социал-демократическим приветом
Секретарь группы -- Аркадий.

Адрес для ответа: M -- Zakovsky 7, rue Liancourt, 7, Paris XIV

P. S. Копия настоящего письма сохраняется в архиве группы.

Автограф Ф. И. Калинина (Аркадия)

Документ NoNo 15--16

Дорогой друг,

я получил необыкновенно странный документ, подписанный Аркадием. Там говорится, будто единогласно группой "Вп[еред]" принята резолюция, содержание которой тебе, я полагаю, известно. Разумеется, я ни на минуту не поверил, чтобы ты мог голосовать за это сплетение лжи и наглости. Там, например, говорится, будто я взял у Группы деньги и неоднократно обещал их вернуть,-- тогда как и тебе, и субъектам, голосовавшим резолюцию, хорошо известно, что я никаких денег у Группы не брал, и "вернуть" не обещал, а деньги эти принадлежат Кавк[азской] группе, и находились в распоряжении Фин[ансовой] группы для определенной цели. Документ, переданный мною через тебя, устанавливает это автентически, да группа "Вп." и сама признала это в двух резолюциях, из которых в одной заявляет, что не хочет "длить спора о правах", а в другой -- что, посылая адрес агенту, в известном случае, она не имела намерения нарушать право Фин[ансовой] группы распоряжаться деньгами. Во всяком случае, хотя теперь подобные вещи меня не трогают, но я должен принять некоторые меры, чтобы оградить себя и товарищей от подобных посланий: Во-1), я сейчас же выхожу из Фин[ансовой] гр[уппы], не дожидаясь ее общего собрания и решения дела, значит -- о деньгах ничего больше не знаю, и знать не буду; могут спрашивать о них у человека, более компетентного -- представителя владельцев денег. Во-2), требую немедленного опубликования о моем выходе из группы "Вп[еред]" с сообщением, что мое фактическое участие в ней прекратилось еще в январе. Всякие комментарии, намеки, инсинуации в этом извещении вынудили бы меня опубликовать всю историю документально, не стесняясь конспирацией -- ибо больше всего рисковал бы я собою; и объективно вызов на такую самозащиту был бы со стороны Группы провокационным актом. В-3), передай от моего имени всем, голосовавшим за резолюцию, что мои личные и товарищеские отношения с ними порваны навсегда,-- не потому, чтобы она меня оскорбила, это теперь невозможно, а потому, что люди, дошедшие до такого упадка, до такой грязи, вряд ли способны подняться, и никакого чувства, кроме отвращения, вызвать не могут. По-видимому, они приняли юридический документ, переданный мною, за отказ в деньгах, и должно быть очень сильно в них нуждаются; так что потеряли всякое сознание того, что делали до сих пор и что делают теперь; но это, конечно, только объяснение, а не оправдание их поступка.

Твой AL.

7 декабря 1911.

II.

7 декабря 1911.

Дорогой друг, в дополнение к моему письму, которое товарищ сегодня или завтра передаст лично, я посылаю копию полученного мною документа. Делаю это потому, что документ этот и по тону, и по содержанию -- упоминание об единогласии при наличности очевидной и заведомой лжи -- сильно смахивает на подлог. Он прислан в конверте, написанном твоей рукою, но без всякой приписки от тебя.

Твой AL.

Автограф А. А. Богданова

Документ No 17

Получено 10 декабря 1911

Дорогой Александр!

Группа действительно единогласно постановила запросить тебя, осталось ли сколько-нибудь денег от известных тебе сумм и когда их можно надеяться получить? Вот и все! Аркадием (или Алексинским, не знаю) было написано письмо на др[угой] день. Это письмо мне показали, но я в ту минуту был чем-то занят, и, не предполагая в такой простой вещи, как запрос, ничего злокозненного, пробежал письмо весьма невнимательно. Жалею, что сделал так. Но думаю, что волноваться тебе нечего. Наплюй! Что там употреблено выражение "взял у группы" -- так ведь это известное тебе мнение большинства ее. Ни о каких спорах по этому поводу не может быть речи. При малейшей попытке спорить, возобновить эту канитель -- я сам выйду из группы. Так что плюнь на подбор выражений: смысл один -- может группа рассчитывать на какие-либо суммы или нет? Нет так нет. Повторяю: не допущу спора.

Горячий привет, твой Анатолий.

P. S. Получил твое письмо и перечитал письмо Аркадия. Оно составлено бестактно, но ты совершенно напрасно придаешь ему значение. Группа обязалась не вести дальнейшего спора о правах, и я буду на этом настаивать и не допущу возобновления его, но больш[инство] группы, конечно, не изменило своего отношения к этому делу, поэтому в выражении "взял у группы" и "вернуть" оно лишь повторяет то, что утверждало всегда.

Не могу ни я, никто другой заставить людей считать белым то, что по их убеждению черно. Спорить они не будут, но отказываться от своей точки зрения не хотят.

По смыслу решения группы письмо имеет характер запроса, есть деньги для группы или нет. Запросить это она была в праве, ибо в одном твоем полуофициальном письме говорится прямо о том, что часть денег (по известной затрате др. части) поступит в кассу группы. Неужели стоит лезть на стену по вопросу о том -- поступят или вернутся? Пусть Ал[ексинский] думает, что они вернулись, а ты, что поступили, кому от этого тепло или холодно?

О разрыве товарищеских отношений с твоей мотивировкой я не передам. С Ал[ексинским] они порваны, а с остальными -- скорее, недоразумение, да и то не из важных. О выходе твоем объявим в No 4 "Впереда".

Твой Анатолий Л.

Автограф А. В. Луначарского

Документ No 18

К письму, полученному 10 дек[абря]

Дополнение.

Сегодня бурно заседали. Чуть не приняли неприятной резолюции 3 голосами против меня и Мити.

Пришлось пригрозить личным уходом, так как я не считаю возможным входить в длинную и скверную склоку. Алекс[инский] демонстративно заявил, что, уступая ультиматуму, прекращает дискуссию.

Вопрос признан ликвидированным.

Автограф А. В. Луначарского.

Документ No 19

ОТЧЕТ
по кассе Финансовой большевистской группы
за 1910--1911 годы

Всего получено от финансовых операций группы за 1910--1911 гг. около 35000 фр. Из них около 25 500 фр. передано в загр[аничную] группу (ххх) ("Вперед" -- ред.),-- точную цифру можно найти в отчетах этой группы. В распоряжении же самой финансовой группы остались деньги, предназначенные для ее доверителей, т. е. для кавказской группы,-- а именно след[ующие] суммы:

Полученные в сентябре 1910 г. -- 1000 фр.

--"-- -- 1280 лир

--"-- -- 3840 лир

Получено в январе 1911 г. 3900 лир, но в сентябре из них по экстренной просьбе группы (ххх) передано ей 500 фр., так что сумма, входящая в отчет -- 3400 лир.

Из мих цифр надо вычесть потери на размене лир на франки 23 фр. 90 сант.

Итого подлежит отчету Фин[ансовой] группы 9496 фр. 10 см.

Расходы

Послано в Россию в декабре 1910 г. -- 2200 фр.

в январе 1911 г. -- 3815 фр.

(первоначально послано посреднику в Париже 3850 фр., но им возвращен остаток 35 фр.)

Послано в Россию в декабре 1911 г. -- 151 фр. 60 см.

(а именно 50 р. по телеграфу через банк с посредничеством другого банка).

Канцелярские расходы: специально в связи с неудачей 1-ой отправки 2200 фр. и второй их отправкой -- телеграммы, экспрессы, промежуточные пересылки денег и пр. -- 15 фр. 40 см.; переписка по делам финансовой группы с Женевой, Парижем, Берлином, Россией за 1911 г.-- 37 фр. 25 см.; и почтовые расходы секретариата Кавк[азской] гр. за границей (тт. Ж[оржа] и М[ихи]), в том числе посылка литературы на Кавказ в конвертах -- 57 фр., а всего -- 109 фр. 65 см.

Расход по делу больного тов. Мар[ата] в декабре 1910 г., выполненный посредником по отправке денег 20 фр.

Первому представителю Кавк. гр. за границей, тов. Ж[оржу] в три приема: июль, сент и окт. 1911 г. 200 фр.

Расходы на содержание второго предст[авителя] Кавк[азской] гр., т. К[амо] с 16/Х по 25/XII, с лечением в больнице и мелкими расходами 204 фр. 15 см.

Поездка секретаря Финанс[овой]. гр|уппы] по провокаторскому делу 36 фр.

Его же поездка для получения денег группой 7 фр. 60 см.

Передано в разное время представителю Кавк[азской] гр[уппы]. тов. К[амо] на наличные, конспиративные и технич[еские] расходы, до 25/XII 1911 г. 262 фр. 50 см.

Итого расходы до 25/XII 1911 г. 7006 фр.

Остаток в кассе 2489 фр. 60 см.

26 декабря 1911 г. этот остаток передан тов. К[амо]., представителю с полномочиями от Кавказской группы.

Секретарь Фин[ансовой]. гр[уппы]

М[аксимов] = "Y"

деньги по отчету получил представитель Кав. группы

КАМО

Автограф Камо

Документ No 20

Тов. Мастэру.

Опоздание письма зависело от
невозможности посылать его по
почте и отсутствия оказии.

Уважаемый товарищ,

я предложил А. В. Луначарскому показать Вам финансовый отчет, данный мною при сложении полномочий Финансовой и Кавказской группе не потому, чтобы, признавал за Вами какое-нибудь формальное право на контроль в этом деле, а потому, что из всех членов Вашей группы Вы единственный, у которого может быть признан, в нравственном смысле, законный интерес к нему, так как в одной из предыдущих его стадий Вы отчасти пострадали за него. Но если бы Вы стали на б месяцах шведской тюрьмы основывать нравственное право на распоряжение самим имуществом, право на его отнятие у Кавказской] группы, то мне пришлось бы напомнить Вам о четырех трупах и 40 годах русской тюрьмы и каторги -- цена, в которую до сих пор обошлась Кавказской] группе ее героическая поддержка отвергавшей ее партии.

Так как Вы -- недавний только член Вашей группы, то я считаю возможным разъяснить Вам некоторые бесспорные, но заведомо извращенные другими лицами факты. По словам моего товарища, на собрании Вашей группы, на котором он был, утверждалось, что размен произведен В[ашей] группою. Это было умышленно ложное утверждение, рассчитанное на неосведомленность моего товарища в деталях дела. Соглашение с лицом, выполнявшим операцию, было заключено мною лично в июле 1909 года, перед его отъездом в А[мерику], за полгода до образования группы "Вперед". В январе 1910 г. он написал мне вновь о готовности выполнить соглашение,-- не помню, через кого, м. б., и через Вас,-- но основывать какое-нибудь право на адресном посредничестве, разумеется, было бы странно.

Самый же вопрос в группе "Вп[еред]" был официально поднят Ал[ексин]ским только в январе 1911 г., т. е. долго спустя после окончания операции. При провале же товарища с разменом я был единственным членом группы "Вп[еред]", доставившим ему документы для доказательства суду политич[еского] характера дела, (обвинительный акт из баварского суда), как и впоследствии документ для его оправдания перед товарищеским судом по поводу денег,-- причем, все это я делал, конечно, помимо группы "Вперед".

Сознательно ложным является также утверждение, что группа "Вп." защищала или прикрывала деньги от притязаний Б[ольшевистско]го Центра. При расколе, в июне 1909 г., БЦ постановил, что он не имеет никакого касательства к этим деньгам. Когда же в феврале 1910 г., уже после образования группы "Вперед", некоторые члены БЦ пытались добиться сожжения этих денег, то они обращались с этим только к Фин[ансовой] группе, и ни к кому больше.

Далее, по словам моего товарища, в Вашем заседании говорилось о предании меня суду. Если принять во внимание, что мы дважды, в январе и в июле 1911 г., предлагали решить дело судом, и группа Ваша дважды не пожелала этого, то подобное заявление трудно характеризовать подходящим словом.

Но все же факты убеждают, что дело необходимо раз и навсегда покончить конспиративным судом, если не по другим соображениям, вполне понятным и более чем достаточным, то хотя бы по соображениям полицейской опасности для целого ряда лиц. Каждый шаг этого дела в группе "Вперед" сопровождался грубыми нарушениями конспирации. Само по себе официальное внесение его в группу привело к осведомлению Арсения, тогда члена группы, а ныне благополучно агента охраны; так что тактика Ал[ексин]ского уже дала в результате ценные сведения для полиции. Затем в мае 1911 г. Ал[ексин]ский позволил себе написать, без всякого условного языка, шифра и т. п., письмо по почте относительно этого дела Горькому, за которым столько следят, и вокруг которого вертятся сомнительные люди. Наконец, недавно Аркадий докладывал по-своему об этом деле разъездному агенту ленинцев по России; относительно же серьезной провокации у ленинцев сомнений быть не может. Само присутствие моего товарища на Вашем собрании есть вынужденный акт неконспиративного характера,-- а равно и масса документов, которые приходится хранить по такому делу, и т. д. А сколько еще сплетен осталось мне неизвестным,-- это можно себе представить, и нет способа прекратить их, кроме суда.

Итак, я предлагаю группе "Вперед" конспиративный третейский суд для действительной ликвидации дела. Группа может обвинять меня перед этим судом в чем ей угодно, я же буду обвинять группу "Вперед" в грубом неуважении чужих обязательств, неоднократном нарушении своих и устройстве склоки под виселицами, а также предложу суду, чтобы выяснить мотивы обеих сторон, сравнить мой финансовый отчет с финансовым отчетом группы "Вперед" за время после моего выхода из нее. Кроме того, я буду обвинять двух членов группы в сплетнях, объективно являющихся клеветою и соединенных с опасным нарушением конспирации.

Третейскими судьями должны быть, очевидно, лица, не заинтересованные, конспиративные и компетентные в революционной этике.

Прошу Вас передать мое предложение группе "Вп[еред]". С социал-демократическим приветом,

Максимов = "Y"

3/I.1911

Автограф А. А. Богданова

Документ No 21

Июнь 1912 г.

Уважаемый товарищ!

Группа "Вперед", заслушав Ваше письмо, переданное ей тов. Мастером, после совещания пришла к следующим выводам.

1. Она не находит никаких оснований для суда между нею и Вами.

Принято единогласно.

Пояснение. Устранив те обвинения, которые формулированы Вами против отдельных ее членов, группа не находит повода для суда, предоставляя Вам обратиться к этим товарищам непосредственно. Хотя большинство ее членов не считало и не считает правильным Ваше поведение в данном вопросе, тем не менее последние решения группы после того, как вопрос фактически разрешился, согласно Вашему желанию, было таково: "Выслушав заявление т. X, представлявшего т. Y, группа постановляет считать вопрос о спорных суммах ликвидированным". Со времени этого решения ничего не изменилось: откуда же вдруг неподтвержденное никакими фактами обвинение в "нарушении чужих и своих обязательств"? Поднимать вновь ликвидированное уже дело, в котором потерпевшей стороной, очевидно, может считать себя лишь группа, по мнению ее, совершенно несвоевременно и нецелесообразно.

2. Ввиду этого группа отказывается от третейского суда.

Принято четырьмя голосами против одного.

Особое мнение. Т. Луначарский заявляет, что, не видя оснований для суда, как и прочие члены группы, он не считает группу в праве разрешать этот вопрос, ибо она является стороной. Лишь сам суд мог бы принять решение в смысле недостаточной мотивированности обвинения.

Кроме того, группа считает своим долгом указать Вам еще на следующее:

1. Организация партийного суда по настоящему делу невозможна, ибо дело находится, так сказать, за пределами партийной легальности.

2. Организовать третейский суд не социал-демократический, с точки зрения группы, недопустимо, ибо она в своем толковании вопроса о спорных суммах стояла целиком на почве партийности, коллективизма и дисциплины, свойственных социал-демократам, как таковым. Она не может довериться в этом деле никому, кроме товарищей по пролетарской социалистической партии...

3. При всех условиях суд есть конспиративный риск, которому группе пришлось бы подвергнуть не только своих членов, но и ряд свидетелей, отнюдь не желающих, вероятно, ему подвергаться.

4. Наконец, группа полагает, что Вы, во всяком случае, должны бы были предложить третейский суд до того, как начали самовольно распоряжаться спорными средствами, теперь же, когда деньги, бывшие у Вас, фактически истрачены, суд является совершенно бесплодной волокитой.

Группа надеется, что после этих объяснений вы не будете настаивать на суде с нею, тем более, что крайне острый момент, переживаемый нашей партией, отвлекает все внимание группы в совершенно другую сторону и к вопросам совершенно иной значительности.

По поручению группы "Вперед".

Секретарь -- Аркадий.

Машинописный текст с пометками А. А. Богданова.

Документ No 22

Сего 19 июня 1912 года по просьбе тов. Максимова мы, М. А. Натансон и А. Ю. Фейт, собрались, чтобы обсудить положение, создавшееся после получения тов. Максимовым июньских резолюций группы "Вперед" по вопросу о разборе судом недоразумений, возникших между тов. Максимовым и группою "Вперед".

Ознакомившись с подлинными письмами и точными копиями документов, относящимися к формированию Суда, и совершенно не входя в рассмотрение дела по существу, мы пришли к непоколебимому убеждению, что тов. Максимовым было сделано все, чтобы добиться разрешения Судом спорного между ним и группой "Вперед" революционно-этического вопроса в полном его объеме, причем подвергнуть всестороннему исследованию все его собственное поведение в этом деле. С другой стороны, из ответа группы "Вперед" ясно, что от такого суда она отказывается.

Париж, 19/VI.1912

М. Натансон
А. Фейт

Автографы М. Натансона и А. Фейта

Документ No 23

В группу "Вперед" (заграничная коллегия)

Ув[ажаемые]. т[оварищи],

получив 16-го сего июня Ваш ответ на мое предложение третейского суда, переданное Вам в минувшем январе, я немедленно сообщил его лицам, изъявившим принципиальное согласие быть в этом деле судьями чести по моему приглашению,-- тов. А. Фейту, бывшему судье со стороны выбранного б[ольшеви]ками на Лондонском съезде Б[ольшевистского] Ц[ентра] в конфликте его с частными лицами (дело X, Y, Z) и тов. М. Натансону, суперарбитру в том же конфликте. Рассмотрев создавшееся положение, они формулировали свои выводы в протоколе, точную копию которого при сем прилагаю (подлинник хранится у меня).

Со своей стороны, по поводу Вашего ответа замечу следующее. 1) Группа не находит "никаких оснований для суда". Между тем, я в своем вызове определенно обвинял ее: "в грубом неуважении чужих обязательств, неоднократном нарушении своих и устройстве склоки под виселицами", и она в своем ответе заявляет, что "не считала и не считает" моего поведения правильным. Но что же вообще может:быть основанием для суда, как не такое коренное разногласие во взаимной оценке поведения?

Ссылка группы на то, что она постановила в декабре "считать вопрос о спорных суммах ликвидированным", даже если бы это постановление можно было считать окончательным, к делу не относится, ибо я вызывал ее к суду не по "вопросу о спорных суммах", а по вопросу революц[ионной] этики. Но кроме того, есть все основания сомневаться в окончательном характере этого решения, ибо оно принимается в третий уже раз.-- В первый раз группа, в январе 1911, постановила, что "не желает длить спора о правах" (резолюция у меня хранится); это не помешало ей в мае предпринять практический шаг, заключавший в себе присвоение прав, о которых она "не желала длить спора". Во второй раз, после нашего (Фин[ансовой] гр[уппы]) протеста по этому поводу, она в июле постановила, что считает дело поконченным (резолюция также хранится у меня); это не помешало ей в декабре официально обратиться ко мне с письмом, беспримерно грубым по тону и заключавшим в себе самую оскорбительную инсинуацию ("Так как у т. М[аксимова] находятся деньги группы, взятые им почти год назад, и так как он неоднократно давал обещание вернуть эти деньги, указывая лишь на необходимость временной отсрочки возвращения их..." и т. п.; письмо хранится). Почему же третью, после того принятую резолюцию "считать дело ликвидированным", следует признать, как настоящую и действительную?

Тут же группа заявляет, что в этом деле "потерпевшей стороной, очевидно, может считать себя лишь она". Но ведь этот-то вопрос и должен был решаться судом. Группа "очевидно" решает его в свою пользу; для меня же не менее очевидно, что если кто-либо попытался присвоить себе права или имущество, которые ему не принадлежат, и потерпел неудачу в этой попытке, то "потерпевшей стороной" никакой суд его не признал бы.

В дополнительных мотивах пункты 1) и 2), взятые вместе, представляют нечто логически-беспримерное: партийного суда быть не может, п. ч. "дело находится, так сказать, за пределами партийной легальности"; суда, внепартийно организованного, группа допустить не может, ибо стоит "на почве партийности, коллективизма и дисциплины". Кто действует "за пределами партийной легальности", тот в этом деле не может апеллировать к партийности и дисциплине; кто стоит на почве партийности и дисциплины, тот не имеет дел за пределами партийной легальности.-- И вообще, из аргументов следует, что "за пределами партийной легальности" можно делать решительно что угодно: никакого суда быть не может.

Указание на конспиративный риск вдвойне несостоятельно: 1) суд и предложен был конспиративный; 2) в своем требовании суда я указывал, что позиция группы имеет результатом опасные нарушения конспирации (осведомление ставшего затем провокатором Степанчикова, неконспиративная переписка, сплетни, и т. п.)

Следующий аргумент прямо непостижим: "Вы во всяком случае должны были бы предложить суд до того, как начали фактически распоряжаться спорными суммами". Но суд и был предложен в первый раз в январе 1911 г., причем, было нами предложено спорные суммы оставить до его решения под запретом (документ -- заявление тов. X, прочитанное тов. Луначарским на собрании группы, хранится у меня). Группа тогда суд отклонила, "не желая длить спора о правах" (ее резолюция). Затем суд был предложен мною в июне 1911 г., и опять отклонен (копия моего письма и ответ, излагающий отношение группы, хранятся у меня). Теперь группа заявляет: "Вы должны были бы раньше"... Что это такое?

Далее, группа прибавляет: "теперь же, когда деньги фактически истрачены, суд является совершенно бесплодной волокитой". Другими словами: из-за денег судиться мы еще могли бы, а из-за вопроса революционной этики -- "бесплодно".

Группа может сколько угодно сама выдавать себе аттестат "коллективизма",-- но если это называется "коллективизмом", то как отличить коллективизм от психологии первоначального накопления?

Заключение достойно всей аргументации: "крайне острый момент, переживаемый партией, отвлекает все внимание группы в совершенно другую сторону и к вопросам совершенно иной значительности". В январе 1911 г., начиная склоку, в мае -- июне, предпринимая враждебные действия вновь, в декабре, переходя к грубейшим оскорблениям, группа не замечала "вопросов совершенно иной значительности",-- а когда ей теперь, или, вернее, в январе 1912 г. предложили отвечать за свои действия перед судом, она вдруг заметила, что "момент острый" и есть "вопросы иной значительности"! Метод, в своем роде, весьма удобный, и притом, универсально-применимый.

Группа "устраняет обвинения против отдельных ее членов", предоставляя мне "обратиться к ним непосредственно". Но я привлекал их вместе с группой, и только для того, чтобы на их поведении иллюстрировать результаты ее позиции. Сами же по себе эти лица никакого интереса для меня не представляют. Группа тоже интересовала меня лишь потому, что сохраняет фирму, некогда имевшую совершенно иное содержание...

25 июня 1912 г.

С с.-д. приветом
Максимов.

Автограф А. А, Богданова

Примечания:

1. Кавказская группа -- боевая группа Тифлисского комитета РСДРП во главе с С. А. Тер-Петросяном (Камо). В нее входили: Б. Купрашвили, Д. Чиабришвнли, И. И. Инцкирвели, А. К. Элбакидзе, И. Чачиашвили и др.

2. Кутаисская экспроприация совершена группой Камо в марте 1906 г.

3. X -- Красин Л. Б.

4. Y -- Богданов А. А.

5. Z -- Ленин В. И.

6. Имеются в виду Жордания H. H. (Костров) (1869--1953), на V съезде РСДРП избран членом ЦК РСДРП от меньшевиков, и Данишевский К. X. (Герман) (1884--1938), член ЦК РСДРП от Социал-демократии Латышского края.

7. Имеется в виду судебный процесс за право получения наследства Н. П. Шмита (1883--1907), владельца мебельной фабрики, большевика, участника восстания 1905 г. в Москве, трагически погибшего в тюрьме. Перед смертью Н. П. Шмит завещал свое состояние большевистской партии. Права на наследство оспаривали частные лица -- Андриканис Н. Л., адвокат, эсер, муж старшей сестры Н. П. Шмита, Екатерины Павловны, и -- она, как формальная наследница.

8. Личное письмо, о котором идет речь в документе, не сохранилось. На одиннадцатом заседании Совещания расширенной редакции "Пролетария" 29(16) июня было принято решение Конфликтной комиссии признать за ней право на ликвидацию переписки между Лениным и Никольским (Л. Б. Красиным). (РЦХИДНИ. Ф. 377. Оп. 1. Д. 239. Л. 1. Подлинник.)

9. Из письма Богданова А. А. [в редакцию "Пролетарий"]: "Тов. Марат сообщил мне, что в качестве кассира БЦ он неоднократно посылал денежные пособия от БЦ на имя тов[арищей] поляков, членов ЦК, в ежемесячном размере сначала 300, затем 250, затем 150 руб., Максимов. 27 янв. 1909". -- "Подтверждаю. Марат". (РЦХИДНИ. Ф. 259. Он. 1. Д. 12. Автографы).

10. "Максим" -- секретарь парижской группы содействия "Вперед". Псевдоним не раскрыт.

11. Имеется в виду Страуян Я. Я.

12. Личность не установлена.

13. Имеется в виду М. Горький.

14. Речь идет об имуществе и деньгах, полученных от экспроприации.

15. Имеется в виду Житомирский Я. А.

16. Два душеприказчика -- Богданов А. А. и Красин Л. Б. Третий -- Ленин В. И.

17. H. H. -- Красин Л. Б.

18. Имеются в виду оставшиеся от размена деньги и имущество.

19. N.-- Красин Л. Б.

20. Имеется в виду Морозов С. Т. (1862--1905) -- крупный промышленник, владелец Никольской мануфактуры, Директор Московского Художественного Общедоступного театра, был дружен с А. М. Горьким. Через Красина Л. Б. давал средства на нелегальную работу социал-демократов (большевиков). После смерти оставил на имя М. Ф. Андреевой страховой полис на 100 000 рублей, 60 тыс. предназначались партии большевиков. По предложению Л. Б. Красина, М. Ф. Андреева стала издателем первой легальной большевистской газеты "Новая Жизнь", фактически ее редакторами были Ленин В. И., Богданов А. А. и др.

21. Ф. Энгельс завещал А. Бебелю (1840--1913) и П. Зингеру (1844--1911) 1 тыс. фунтов стерлингов с указанием использовать их на расходы по выборам в рейхстаг. Им же были завещаны все книги, авторские права Ф. Энгельса, а также рукописи и письма.

Оставить комментарий Богданов Александр Александрович (bmn@lib.ru) Год: 1913 Обновлено: 31/01/2024. 105k. Статистика. Статья: Публицистика Публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:

Богданов Александр Александрович Отчет о деятельности частной Финансовой группы большевиков

Отчет А. А. Богданова о деятельности частной Финансовой группы большевиков

ПРИЛОЖЕНИЕ*

Дополнение.

Расходы

Принято единогласно.

Принято четырьмя голосами против одного.

Примечания:

Богданов Александр Александрович
Отчет о деятельности частной Финансовой группы большевиков