Е. Бражнев (Е. А. Трифонов)
Стихотворения
----------------------------------------------------------------------------
Русская поэзия XX века. Антология русской лирики первой четверти века.
----------------------------------------------------------------------------
СОДЕРЖАНИЕ
Буйный хмель. (Буйный хмель. 1922)
В карьере. (Там же)
"Как прежде, все кругом. Все тот же тесный двор". (Там же)
Ноябрь. (Там же)
"Острог не спит. Он вечно наготове". (Там же)
"Я приду, когда забрезжит свет". (Там же)
БУЙНЫЙ ХМЕЛЬ.
Нас гонит бич судьбы по дикому безлюдью,
И брагой непробудных снов -
Холодной, темною и неподвижной мутью
Душа налита до краев.
Но в той стране, где брежжит день в тумане,
Да по ночам гудит метель,
Растет в том месте буйный хмель страданий,
Растет страданий горький хмель.
И жгучий лист с его соцветий черных
Жизнь соберет для таинств чудотворных
И в душу бросит дрожжи новых сил -
Могучий яд животворящих пыток,
Чтоб в ароматный пурпурный напиток
Сок застоявшийся души перебродил.
* * *
Острог не спит. Он вечно наготове,
Припал к земле и зорко стережет.
Теперь он сыт от мук и крови
И новых жертв лениво ждет.
Все тайны грязных нор, вся мерзость камер темных,
Привычек мертвые цветы...
Зловещий лик тюрьмы в углах своих укромных
Не скроет гнусные черты.
Зловонная лахань у самого порога,
Халат заношенный, истлевший на плечах,
Тела, исчахшие до срока,
И голод в сумрачных глазах.
И самый воздух здесь насыщен испареньем,
Протравлен ядом нищеты,
И мозг, иссушенный неволей и лишеньем,
Родит безумные мечты.
Как будто торопясь, заглянет луч печальный,
Но не осветит он мою тюрьму.
И не смолкает звон кандальный...
Да я давно привык к нему.
И точно язвами из'еденные стены,
И темный низкий потолок...
Уж сколько долгих лет, как часовой без смены,
Стоит наш каторжный острог...
С двойной решеткою окно в глубокой нише.
Молчит глухая дверь. И сыро и темно.
А сердце горькое, - все тише,
Все безнадежнее оно!
* * *
Как прежде, все кругом. Все тот же тесный двор
И вечный лязг цепей и гам тюрьмы нестройный.
Но что же так в груди легко и беспокойно,
Так сини небеса, так звонок птичий хор?
И ненасытно так зачем опять смотрю
На этот вольный мир под небом лучезарным?
О, дни апрельские! Я сердцем благодарным
Их жаркому раздумью подарю.
Принес уж ветер мне пахучий дар тайги,
И солнце в кельи к нам не раз уже смотрело.
Кудрявая трава кой-где зазеленела...
То первых теплых дней несмелые шаги.
Под окнами моя крылатая родня,
Моих питомцев сизых стая.
По небу - облаков гирлянда золотая...
Такие дни как праздник для меня!
Душа какою-то решимостью полна,
Недостижимое становится возможным,
И нетерпеньем сладким и тревожным
Она взволнуется до дна!
И дышится легко и весь я - как в хмелю.
Я с тихой ласкою былое вспоминаю
И снова трепетно чего-то ожидаю
И негодую и люблю!
И неспокоен я, как пламя на ветру,
Как море в светлый час прилива,
И в этот жаркий миг рука нетерпеливо
Уж тянется к перу!
Я в строфы мерные вдохну мои мечты,
Зажгу в них искры дум, как луч в прозрачной влаге,
И горстью полною рассыплю по бумаге
Простые и печальные цветы.
НОЯБРЬ.
Свинцовой мглою седая хмара
Одела небо как дым пожара.
Порывы ветра в смятеньи диком
И рвут и мечут с мятежным криком.
И хлопья снега в безумной пляске
Кружатся в вихре морозной пыли,
Как духи ночи в волшебной сказке,
Беснуясь, небо собой закрыли.
Я помню: - так же в безумьи гнева
Метель гасила тоску покоя.
В мятежных звуках ее напева
Терялись стоны и клики боя.
А вьюга злилась и, пламенея,
Кидала небу свои проклятья.
Но нам привольней дышалось с нею,
Мы с вею были - родные братья!
Мы были дерзки, мы горды были,
Мы были вольны, как ветер моря,
И ярость бури мы полюбили
И с ней братались в ее просторе!
Пора минула - опали крылья,
И не видать нам уж вольной воли...
А буря гневно, собрав усилья,
Все спорит с небом в широком поле!
* * *
Я приду, когда забрежжит свет,
В голубую пору ожиданья.
Из ледяной страны сурового изгнанья
Принесу товарищам привет.
К вам приду я раннею весной...
Братья, ваш я волей непреклонной!
Я выростил в душе, страданьем окрыленной
Дерзкой веры лотос золотой.
Я увижу тихие поля,
Лес кудрявый, вольные дороги...
И все мечты мои, вскормленные в остроге, -
О тебе, родимая земля!
Я в душе своей не схороню
Жгучий шрам пережитых страданий.
Трагический венок своих воспоминаний
Подарю я радостному дню.
Всю тоску томительных часов
Вспомню в песне страстной я унылой.
И пригодятся кровь моя и силы
Делу братьев, братьев-бедняков!
С ним свяжу я прошлое свое,
Черный след отчаянья и муки...
И удержать сумеют эти руки
В грозный миг тяжелое ружье!
В КАРЬЕРЕ.
Тени стали расплывчаты. Стали медленней мерные взмахи
Тяжелее кайла в утомленной руке,
Вытрем потные лица рукавом арестантской рубахи.
Стали тени расплывчаты на горячем песке.
Тусклый отсвет горит на штыках нашей дремлющей стражи.
Теплым пламенем рдеют золотистые груды земли.
Мы долбим грудь земную. И чернеют зубчатые кряжи
В голубой озаренной дали.
Мы долбим грудь земли и поем про суровый наш жребий,
И про волю поем под удары кайлы,
Про любовь и борьбу, про леса и широкие степи, -
И так жалобно в лад нам звенят кандалы.
Тени стали расплывчаты. Горы тонут в синеющем прахе.
Сизый пепел на склонах, чуть заметны ложбины во мгле.
Вытрем потные лица рукавом арестантской рубахи.
Стали тени расплывчаты на горячей земле.
Бражнев Е. - Евгений Андреевич Трифонов - род. в 1885 (?) г., в
Донской области. Родители - казаки, занимались торговлей и виноделием. Б.
получил низшее техническое образование и был раньше слесарем. За участие в
революционном движении отбыл 10 лет каторги. Состоит членом РКП(б).
Участвовал активно в гражданской войне на всех фронтах. Начал писать с
1907т. Отдельные издания: 1) Буйный хмель. Стихи. Моск. Отд. Гос. Изд-ва. М.
1922. 2) Поход. Поэма. Изд. Амур. Обл. Комитета помощи фронту. 1922.
Бражнев Е. (Евгений Андреевич Трифонов). - 1885(?)-? Впоследствии
выступал как прозаик.
В сб.: "Пролетарские поэты первых лет Советской эпохи". Л., 1959.