Брикнер Александр Густавович
Записка графа Ланжерона о русском войске (1796-1824 гг.)

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Записка графа Ланжерона о русскомъ войскѣ (1796--1824 гг.) *).

*) Русская Мысль, кн. IX.

4. Военное искусство, верховая ѣзда, сибаритизмъ, грабежъ.

   Въ большей части сочиненій Ланжерона заключается строгая критика образа дѣйствій русскихъ полководцевъ въ важнѣйшихъ сраженіяхъ, въ которыхъ авторъ принималъ участіе. Онъ, какъ уже было сказано, былъ убѣжденъ въ томъ, что турецкія войны, благодаря низкой степени культуры непріятеля, не могли считаться полезною школой для русскаго войска. Русскіе генералы,-- замѣчаетъ Ланжеронъ,-- имѣя дѣло съ турками, не могли научиться чему-либо у своихъ противниковъ. Въ 1796 году авторъ былъ убѣжденъ въ томъ, что изъ всѣхъ русскихъ генераловъ развѣ лишь двое или трое годились бы для войны противъ Пруссіи или Франціи. За то онъ утверждалъ, что походы въ эпоху Наполеона отъ 1799 до 1814 г. были самою полезною школой для русскаго войска. Уроки въ это время обошлись дорого Россіи. Посвящая разбору аустерлицкой битвы цѣлый фоліантъ, Ланжеронъ указываетъ на крупные промахи австрійскихъ и русскихъ полководцевъ, на дилетантизмъ императора Александра въ области военнаго искусства, на множество нецѣлесообразныхъ мѣръ военной администраціи, на отсутствіе единства стратегической мысли и пр. Мѣстами онъ останавливается на частностяхъ, доказывающихъ неопытность и нерѣшимость русскихъ генераловъ, наприм. Буксгёвдена, Кутузова, Каменскаго, Милорадовича и пр. Вспоминая въ бесѣдѣ съ Ланжерономъ зимою 1810--11 г. объ этомъ походѣ 1805 г., императоръ Александръ сказалъ: "Забудемте эту несчастную аустерлицкую битву. Мы надѣлали тамъ много глупостей, и я болѣе другихъ" {"Oublions cette malheureuse bataille d'Austerlitz; nous у avons bien fait des sottises, et moi le premier".}.
   И въ изложеніи событій турецкихъ походовъ Ланжеронъ на каждомъ шагу порицаетъ распоряженія главнокомандующихъ, какъ-то: Прозоровскаго, Каменскаго, Кутузова. Опроверженіе этихъ упрековъ или доказательство ихъ справедливости должно оставаться задачею спеціалистовъ въ области военной исторіи. Для насъ болѣе интересны и удобопонятны замѣчанія Ланжерона о техникѣ военнаго дѣла въ частностяхъ. Такъ, наприм., особенно важны отзывы автора о недостаткахъ русской конницы при Екатеринѣ II. Не было,-- говоритъ онъ,-- ученія конной ѣздѣ для кавалеристовъ. Послѣдніе упражнялись не иначе какъ пѣшкомъ (?) {"Се qui est une de plus ridicules absurdités qui existent".}. Манежей не было {"Le crois, qu'il suffit en Russie d'être officier de cavalerie pour ne pas savoir monter à cheval".}. Лошади почти безъ исключенія никуда не годились, потому что, благодаря казнокрадству со стороны полковыхъ командировъ, ихъ плохо кормили. Поэтому лошади во время передвиженія войска оказывались не выносливыми. Всадники бывали на конѣ не болѣе 5--6 разъ въ годъ (!) и поэтому не умѣли ѣздить какъ слѣдуетъ. Старыя, беззубыя и безногія лошади въ конницѣ преобладали очень естественно, потому что ремонтныя деньги исчезали въ карманахъ полковниковъ. "Исключая казаковъ,-- продолжаетъ Ланжеронъ,-- въ Россіи никто не умѣетъ ѣздить верхомъ. Многіе полковники имѣютъ великолѣпныхъ турецкихъ, арабскихъ, англійскихъ и польскихъ коней, но почти никогда на нихъ не ѣздятъ. Я зналъ лишь четырехъ полковниковъ, умѣвшихъ ѣздить верхомъ, какъ слѣдуетъ. То были: Василій Чичеринъ, Владиміръ Чевкинъ, Алексѣй Мелиссино и Чесменскій (?). Полковникъ Теркуліевъ (sic?) въ бесѣдѣ со мной сознавался, что, какъ скоро ему приходится сѣсть на коня во главѣ своего полка, онъ охотно каждый разъ заплатилъ бы по тысячѣ рублей, лишь бы освободиться отъ этой обязанности. Обыкновенно въ челѣ полка во время передвиженія въ походѣ ѣздитъ какой-либо старый майоръ верхомъ, а другіе начальники сидятъ въ своихъ каретахъ со своими метресами. Въ 1795 году,-- разсказываетъ Ланжеронъ далѣе,-- герцогъ Ришелье, назначенный сверхштатнымъ полковникомъ кирасирскаго полка, стоялъ въ 15 верстахъ отъ Дубна, гдѣ находился я въ это время со своимъ полкомъ. Однажды Ришелье пріѣхалъ на конѣ ко мнѣ съ визитомъ и этимъ сильно озадачилъ бригадира Михаила Миклашевскаго и другихъ офицеровъ своего полка. Ихъ удивленіе было достойнымъ смѣха. Они не понимали, почему Ришелье ѣздилъ верхомъ, чтобы навѣстить своего друга, между тѣмъ какъ каждый изъ нихъ употребилъ бы для этой цѣли двѣ или три коляски и столько же кибитокъ" {"C'est la manière, dont ces messieurs voyagent".}. Къ этому предмету Ланжеронъ возвращается въ разныхъ мѣстахъ своего сочиненія. Въ позднѣйшей припискѣ, впрочемъ, сказано, что во время Наполеоновскихъ войнъ и русская конница исправилась, и генералы и офицеры выучились ѣздить верхомъ {Впрочемъ, о Кутузовѣ извѣстно, что онъ лишь рѣдко бывалъ на конѣ, и во время битвъ обыкновенно сидѣлъ въ дрожкахъ. Отличнымъ всадникомъ былъ Милорадовичъ. См. замѣчаніе Ланжерона въ Revue rétrospective 1895 г., май, стр. 310.}. Прежній сибаритизмъ русскихъ генераловъ и офицеровъ уступилъ мѣсто другимъ пріемамъ и болѣе воинственнымъ привычкамъ.
   Изнѣженностью и избалованностью объясняется и громадный обозъ, сопровождавшій войско во время походовъ при Екатеринѣ II. И объ этомъ предметѣ Ланжеронъ говоритъ довольно подробно. "Графъ Разумовскій,-- разсказываетъ авторъ,-- во время передвиженія войска имѣлъ съ собою не менѣе 43 каретъ (voitures)". Мы не знаемъ, идетъ ли здѣсь рѣчь о Львѣ Кирилловичѣ или о его братѣ, Иванѣ Кирилловичѣ; о послѣднемъ Ланжеронъ говоритъ довольно часто. Онъ о немъ отзывается чрезвычайно невыгодно. У Потемкина,-- замѣчаетъ Ланжеронъ,-- въ походѣ было до 500--600 лакеевъ, 200 украинскихъ музыкантовъ, полный составъ балета, 100 женщинъ для шитья (brodeuses), 20 ювелировъ и пр. "Можно вообразить себѣ,-- говоритъ Ланжеронъ,-- какъ дорого обходилась перевозка всѣхъ этихъ людей {"On peut concevoir la dépense et le gaspillage d'un pareil train".}.
   Эти данныя подтверждаются другими источниками. Въ самый разгаръ турецкой войны, во время осады Очакова, Потемкинъ велъ себя не какъ полководецъ, а какъ большой баринъ, сибаритъ. Изъ переписки его видно, что въ апрѣлѣ 1788 года были отправлены къ нему два обоза съ напитками, съѣстными припасами, серебрянымъ сервизомъ и другими подобными вещами, одинъ по московскому, другой по бѣлорусскому трактамъ, чтобы вѣрнѣе обезпечить своевременное прибытіе къ мѣсту хоть одного изъ нихъ {Записки одесскаго общества исторіи и древностей, т. VIII, стр. 238.}.
   Люди, окружавшіе Потемкина, считали себя чрезвычайно важными лицами. Ланжеронъ разсказываетъ слѣдующій анекдотъ. Когда онъ послѣ штурма Измаила вмѣстѣ съ однимъ англичаниномъ, Бентгамомъ,-- отправился въ Яссы, гдѣ находился Потемкинъ, карета обоихъ путешественниковъ увязла въ грязи, такъ что они не знали, какъ продолжать путь. Въ это время подъѣхала повозка, запряженная восемью волами. Полковникъ Бентгамъ хотѣлъ воспользоваться этимъ случаемъ и пересѣсть въ этотъ экипажъ; оказалось, что тутъ находилась одна изъ прачекъ Потемкина, которая никакъ не хотѣла дозволить Бентгаму ѣхать въ ея повозкѣ и начала ругаться; на замѣчаніе Бентгама, что онъ полковникъ, прачка возразила, что люди, находящіеся при Потемкинѣ, выше полковниковъ и даже генераловъ {"Се qui appartient au prince est bien plus qu'un général".}.
   Полковые командиры эпохи Екатерины, по разсказу Ланжерона, подражали Потемкину въ сибаритизмѣ. Русскій полковникъ,-- пишетъ авторъ,-- богачъ, большой баринъ (grand-seigneur), имѣетъ въ своемъ распоряженіи большія средства; онъ располагаетъ оркестромъ въ 200 человѣкъ, окруженъ любовницами и пр. Въ турецкихъ походахъ послѣ взятія городовъ плѣнныя женщины и дѣвушки раздавались генераламъ и полковникамъ. Разныя частности объ очень молодой метресѣ Кутузова въ Яссахъ въ 1811 году въ запискахъ Ланжерона производятъ чрезвычайно неблагопріятное впечатлѣніе. О нихъ извѣстно, впрочемъ, и изъ другихъ источниковъ. Правдивость разсказовъ о развратной жизни знаменитаго полководца не подлежитъ никакому сомнѣнію {"Всѣ офицеры имѣютъ метресъ; иногда они вступаютъ въ бракъ съ ними. Генералы и полковники выдаютъ своихъ состарѣвшихся метресъ за бѣдныхъ офицеровъ, жалуя имъ приданое".}.
   Ланжеронъ сообщаетъ разныя черты неимовѣрной роскоши и расточительности нѣкоторыхъ полковыхъ командировъ. Наживая большія деньги путемъ казнокрадства, о которомъ мы будемъ говорить ниже, полковники лишь въ самыхъ рѣдкихъ случаяхъ становились богатыми, истрачивая громадныя суммы на пустяки. Такъ, напримѣръ, одинъ изъ этихъ сибаритовъ нанималъ иностранцевъ, которые, стоя на часахъ, распѣвали французскіе и итальянскіе романсы. Другіе одѣвали свой полкъ на свой счетъ въ особенно роскошные костюмы. Графъ Левъ Кирилловичъ Разумовскій снабдилъ свой малороссійскій полкъ, по французскимъ образцамъ, великолѣпными шапками изъ медвѣжьей шкуры. Онъ же истратилъ на роскошное убранство полевой церкви въ полку Ланжерона не менѣе 12,000 рублей. Полковники постоянно окружали себя громадною свитой, съ которою разъѣзжали во множествѣ экипажей. При приглашеніи въ гости они брали съ собою метресъ, пѣсенниковъ и проч. Попойки и игра въ карты поглощали весьма значительныя суммы денегъ. О страсти русскихъ офицеровъ къ игрѣ Ланжеронъ говоритъ подробнѣе. Каждый разъ послѣ раздачи жалованья тотчасъ же начиналась азартная игра: почти всѣ офицеры спускали при этомъ случаѣ всѣ свои деньги, а въ выигрышѣ оставались весьма лишь немногіе {"Quand on distribue les appointements le jeu commence avec fureur; au bout de vingt-quatre heures la moitié des officiers а l'argent de l'autre moitié; quelquefois un seul a tout accaparé".}. Весьма часто случалось, что офицеры занимали деньги у своихъ начальниковъ, не возвращая ихъ впослѣдствіи. Чрезмѣрная роскошь въ войскѣ содѣйствовала, по мнѣнію Ланжерона, усиленію казнокрадства. Очень часто генералы и офицеры въ продолженіе одной недѣли тратили жалованье цѣлаго года. Милорадовичъ, пребывая въ Букарестѣ, истратилъ тамъ 250,000 рублей и къ тому надѣлалъ множество долговъ {Такъ, напримѣръ, онъ задолжалъ нѣкоторому Филитеску 37,000 червонцевъ, равнявшихся 440,000 рублямъ ассигн. Сожалѣть объ этомъ не должно,-- замѣчаетъ Ланжеронъ,-- потому что кредиторъ Милорадовича награбилъ эти деньги самымъ наглымъ образомъ въ Валахіи. Однажды Милорадовичъ засталъ въ тюрьмѣ еврея, который сидѣлъ тамъ изъ-за долга; не безъ цинизма Милорадовичъ сказалъ: "Voyez la justice du monde; il doit 900 roubles, et il est en prison, et moi je lui en dois 9,000, et je suis gouverneur-général". Онъ занялъ эти деньги у этого еврея за нѣсколько лѣтъ тому назадъ, въ Литвѣ.}. Изъ слѣдующаго примѣра видно, до чего доходила роскошь русскихъ офицеровъ, употреблявшихъ шампанское, дорогое пиво и пр. Въ одинъ мѣсяцъ послѣ взятія Варшавы въ 1794 году тамъ выпили 18,000 бутылокъ англійскаго портера. "Вся прусская армія столько не выпила бы въ продолженіе восьми мѣсяцевъ",-- замѣчаетъ Ланжеронъ, сообщая объ этомъ фактѣ. Что касается до карточной игры, то онъ разсказываетъ слѣдующее: "Я никогда не забуду, какъ я однажды, ужиная у графини Головиной, засталъ за игрой графа Льва Кирилловича Разумовскаго съ генераломъ Арсеньевымъ. Они казались спокойными и равнодушными, и я хотѣлъ было участвовать въ игрѣ, однако тутъ я узналъ, что каждый рубль у нихъ считался за пятьсотъ рублей. Полагая, что я въ крайнемъ случаѣ рискую оборотъ въ 30--40 червонцевъ, я узналъ, что могу потерять или выиграть 50--100 тысячъ рублей". Чрезвычайно распространено было въ средѣ военныхъ, къ крайнему удивленію Ланжерона, шуллерство. "Въ моемъ полку,-- говоритъ онъ,-- было не менѣе пяти шуллеровъ, которые къ тому же гордились своими успѣхами" {"L'art de corriger la fortune n'est quelquefois en Russie qu'une adresse reèue, une gentillesse permise".}. Онъ называетъ по имени нѣкоторыхъ лицъ, позволявшихъ себѣ такія продѣлки и, тѣмъ не менѣе, остававшихся въ обществѣ (Нартовъ, Мейвдорфъ, Лаптевъ и пр.). Вообще Ланжеронъ удивлялся безнравственности въ средѣ офицеровъ. Нѣкто Тумановъ, армянинъ, поручикъ, укралъ у Ланжерона шкатулку съ бумагами, деньгами и орденами. Дѣло открылось, и воръ долженъ былъ сознаться въ своемъ преступленіи. Ради сохраненія чести мундира Ланжеронъ не далъ хода этому дѣлу. Тумановъ, несмотря на то, что всѣ въ войскѣ знали объ этомъ случаѣ, продолжалъ служить и сдѣлалъ карьеру. Онъ былъ назначенъ полицеймейстеромъ въ Кишиневъ, купилъ имѣніе около Тирасполя и считался очень порядочнымъ человѣкомъ {Разсказывая объ этомъ, Ланжеронъ прибавляетъ: "On peut par-là juger des autres".}.
   Чрезвычайно рѣзко Ланжеронъ осуждалъ разграбленіе жителей и въ самой Россіи, и въ непріятельской землѣ. Полковые командиры брали очень часто насильно у крестьянъ сѣно и другіе припасы, которые слѣдовало покупать законнымъ порядкомъ и для которыхъ были ассигнованы казенныя суммы. Особенно подробно онъ разсказываетъ о безчеловѣчномъ обращеніи военныхъ съ жителями Малороссіи и Польши въ 1794--1795 гг. Разореніе края производило самое тяжелое впечатлѣніе. Войско было бичомъ населенія. Благодаря постою цѣлыя деревни лишались всего. Съ несчастными обращались какъ съ жителями города, взятаго штурмомъ. Офицеры для увеселеній и прогулокъ требовали отъ крестьянъ повозокъ и лошадей; каждый, начиная съ генерала до солдата, позволялъ себѣ налагать контрибуціи, заставляя къ тому крестьянъ давать подписки, удостовѣряющія, что съ ними обращались хорошо и по закону. Крестьяне не имѣли ни малѣйшей возможности жаловаться и всегда оставались въ убыткѣ {"L'état de chaque village de Pologne 1791--93 au moment où j'écris et celui de la Moldavie pendant tout le temps de la guerre ressemblait à celui d'une ville prise d'assaut". Особенно много гибло крестьянскихъ лошадей. Ланжеронъ высказываетъ убѣжденіе, что въ великорусскихъ губерніяхъ было бы невозможно обращаться съ крестьянами такъ, какъ обращались съ несчастными въ Малороссіи и въ Польшѣ. Разсказы Ланжерона, хранящіеся въ парижскомъ архивѣ, подтверждаются его письмомъ къ графу Андрею Разумовскому, недавно мною публикованнымъ (отъ 16 (27) апрѣля 1795 г.). Тутъ сказано; "Souworow et le corps de Derfelden ont tellement saccagé la Lithuanie et les environs de Varsovie qu'il n'y a plus ni habitants ni culture. On у conduit d'ici et de l'Ukraine le blé, l'avoine et avec une rigueur telle pour les paysans, qui у sont employés, qu'ils ne peuvent récolter leur blé et sont au désespoir". Семейство Разумовскихъ, т. V. стр. 105.}.
   Разсказы Ланжерона о неистовствѣ казаковъ на Дунаѣ во время походовъ 1790--1791 гг., въ особенности же по случаю штурма Измаила, не лишены интереса. Любопытнѣе, однако, сообщаемыя имъ частности о систематическомъ грабежѣ нѣкоторыхъ военачальниковъ, жадность которыхъ не знала предѣловъ. Разграбленіе непріятельской страны, Бессарабіи, Молдавіи, Валахіи обошлось очень дорого казнѣ, которая, по мнѣнію Ланжерона, могла бы при благоразумномъ управленіи доставлять регулярные доходы, тогда какъ опустошеніе края оказалось лишь временно выгоднымъ для нѣкоторыхъ генераловъ и полковниковъ. Вотъ нѣкоторые случаи, происходившіе во время войны 1806--1812 гг.
   Особеннымъ грабителемъ былъ генералъ Зассъ, воспользовавшійся опасною болѣзней герцога Ришелье въ 1807 году для того, чтобы набивать себѣ карманы въ ущербъ несчастнымъ жителямъ. Контроля не было. Ланжеронъ, видя злоупотребленія, ничего не могъ сдѣлать {"J'étais disgracié, et on ne le savait que trop. La situation ne s'aecordait ni avec mon caractère ni avec mes principes. No fut forcé de gémir secrètement et de souffrir ce que je ne pouvais pas empêcher".}. Генералъ Мейендорфъ велѣлъ брать безвозмездно у жителей скотъ, который продавалъ за свой счетъ. Особенно нагло наживались начальники такъ называемыхъ полковъ добровольцевъ, которые покупали въ канцеляріи герцога Ришелье офицерскія мѣста и въ сущности походили на предводителей разбойническихъ шаекъ. Трудно было понять, какимъ образомъ Ришелье, честность и гуманность котораго не подлежали сомнѣнію, могъ согласиться на эту мѣру; Ланжеронъ объясняетъ это крайнимъ разслабленіемъ герцога послѣ опасной болѣзни. Самые преступные элементы населенія Одессы составляли это войско {"Ces corps devinrent les égouts d'Odessa, qui lui-même alors était l'égout de l'Europe". Между новобранцами были люди "chassés du service, valets de grandsseigneurs, décertés de Moscou, brigands, juifs, bohémiens" и пр. "Jamais je n'ai vu une plus immonde réunion". Главною задачей начальники считали "piller et laisser piller. Leurs subordonnés entrèrent parfaitement dans leurs vues; ils portaient'la dévastasion partout où ils passaient". Ланжеронъ считаетъ своею обязанностью указать на эти "infamies".}, начальники котораго, наприм., Ельчаниновъ, Бѣляевъ и проч., допускали самое ужасное опустошеніе края. Впрочемъ, это войско существовало недолго. Какъ скоро Прозоровскій въ 1808 году былъ назначенъ главнокомандующимъ, онъ распустилъ добровольцевъ, сослалъ многихъ на Кавказъ, откуда они спасались бѣгствомъ въ Персію, и вообще старался ввести лучшій порядокъ въ арміи.
   Однако, регулярное войско поступало не иначе. Разсказывая событія турецкаго похода 1810 года, Ланжеронъ говоритъ: "Этотъ походъ былъ запятнанъ самъ безчестнымъ и, въ то же время, совершенно безполезнымъ опустошеніемъ края. То было съ нашей стороны,-- совѣстно сказать истинную правду,-- вторженіе разбойниковъ. Въ 1809 году казаки, пожалуй, позволили себѣ то же самое. Тогда, однако, на ихъ преступленія смотрѣли сквозь пальцы, не одобряя ихъ и еще менѣе предписывая такія дѣйствія. За то въ 1810 году опустошеніе происходило по приказанію начальства. Не менѣе двадцати городовъ было разграблено; весь край на протяженіи 200 верстъ былъ опустошенъ въ конецъ". Все это Ланжеронъ называетъ не только варварствомъ и безчеловѣчнымъ вандализмомъ, но и крупною политическою и тактическою ошибкой, обвиняя въ послѣдней, главнымъ образомъ, главнокомандующаго, графа Каменскаго.
   При Кутузовѣ эти неистовства продолжались. При немъ Зассъ и его племянникъ Штрандманъ грабили самымъ безстыднымъ образомъ {У Засса оказались двѣ огромныя бочки, въ которыхъ находились 60.000 червонцевъ. Ланжеронъ пишетъ: "No tiens cette anecdote de celui qui les a comtés en 1812 à la quarantaine de Nicolajew lors de la peste d'Odessa. Sass fut obligé défaire ouvrir et vider les tonneaux et d'étaler les fruits de son industrie". О Штрандманѣ Лавжеронъ пишетъ, что онъ въ продолженіе двадцати лѣтъ былъ "le plus impudent et le plus actif des voleurs".}; часть добычи Засса, суммой 7--8 тыс. червонцевъ, досталась самому Кутузову {О Кутузовѣ: "En 1791 après avoir commandé pendant l'hiver à Ismail il lui restait 30,000 roubles dans la caisse extraordinaire; il les montra dépensés secrètement. No tiens cette anecdote du général Oulanin, qui était alors trésorier de cette somme extraordinaire. En 1793 Koutouzow s'appropria de même une somme de 70,000 piastres turques restée aprèse son ambassade à Constantinople. No tiens ce fait du comte Kotchoubey".}.
   

5. Администрація.-- Казнокрадство.

   Сколько центральное, столько и мѣстное управленіе дѣлами войска казалось графу Ланжерону крайне неудовлетворительнымъ. Администрація страдала въ этомъ отношеніи тѣми самыми пороками, которые бросаются въ глаза въ администраціи того времени вообще. Мрачная картина этихъ недостатковъ въ сочиненіяхъ Ланжерона любопытна деталями. Послѣ этого упреки органамъ правительства, по крайней мѣрѣ,не могутъ считаться голословными. Масса фактовъ, примѣровъ, производящихъ чрезвычайно тяжелое впечатлѣніе, исключаетъ возможность предположенія, что Ланжеронъ ошибается или что его отзывы несправедливы.
   Главными чертами военной администраціи Ланжерону казались безпорядокъ и нечестность. Въ отношеніи къ хаотическому состоянію дѣлъ онъ въ своей монографіи, составленной въ 1796 году, главнымъ образомъ обвинялъ князя Потемкина, бывшаго начальникомъ военной коллегіи. Благодаря его безалаберности многіе вопросы администраціи остались открытыми, и господствовала неясность {Il y a beaucoup d'officiers, qui ne connaissent pas leurs places et dont on ne la connaît pas. Des gens avancés par le prince Potemkin jusqu'au grade de lieutenantcolonel sont encore dans la liste des capitaines. Des colonels inserits dans un régiment en commandent un autre. Ou voit dans un même corps vingt officiers surnuméraires et trente vacances. C'est la tour de Babel que ce collège de guerre".}. О составѣ войска, о его численности, никто не имѣлъ точнаго понятія. Статистика арміи была очень плохо развита, къ тому же, существовало множество канцелярій, въ которыхъ постоянно работало громадное число чиновниковъ. Каждый полкъ располагалъ тридцатью писцами; формализмъ не имѣлъ предѣловъ; исписывалось множествобумаги. Вся эта бумажная система имѣла цѣлью препятствовать обманамъ и подлогамъ, однако, эта цѣль не была достигнута; контроль самый обстоятельный оказывался совсѣмъ лишнимъ и нецѣлесообразнымъ. Никто не задумывался подписывать удостовѣреніе въ томъ, что все было исправно и законно, тогда какъ на каждомъ шагу на фактѣ происходило противоположное. Особенно полковые командиры заставляли подчиненныхъ имъ офицеровъ давать подписки, ни чуть не соотвѣтствовавшія истинѣ. "Нигдѣ,-- писалъ Ланжеронъ,-- не было принято столько мѣръ противъ злоупотребленій, какъ въ Россіи, а между тѣмъ, нигдѣ злоупотребленія не достигали такихъ размѣровъ, какъ именно въ этомъ краѣ". Факты постоянно расходились съ бумагами. Можно было, наприм., числиться на службѣ, приписаться къ любому полку, купить офицерское мѣсто, считаться адъютантомъ какого-либо фельдмаршала или "фаворита и, въ то же время, не исполнять никакихъ обязанностей и жить гдѣ и какъ угодно.
   Любопытны слѣдующія данныя о разницѣ состава полковъ и частей на бумагѣ и на фактѣ.
   Въ 1788 году во время турецкой войны фельдмаршалъ Румянцевъ по оффиціальной военной статистикѣ располагалъ 40,000-мъ войскомъ. На фактѣ у него не было болѣе 24,000 человѣкъ, а къ тому же это войско нуждалось во всемъ -- и въ деньгахъ, и въ съѣстныхъ припасахъ и проч. Среднимъ числомъ, по мнѣнію Ланжерона, фактическій составъ полковъ бывалъ на одну четверть меньше бумажнаго. Полковые командиры употребляли многихъ солдатъ для своихъ частныхъ цѣлей, отправляли ихъ въ свои имѣнія для участія тамъ въ земледѣльческихъ работахъ. Такъ, напримѣръ, поступалъ нѣкто Геркулесъ (?) Марковъ, отправлявшій солдатъ въ свое имѣніе Летичевъ: туда было послано 5 лучшихъ сержантовъ, 1 кирасирскій офицеръ, 3 вахтмейстера и 32 казака, 8 солдатъ служили лакеями; многіе употреблялись въ конюшнѣ, въ кухнѣ, въ передней. Нѣкоторые полковники употребляли лучшихъ гренадеровъ для исправленія должности камеръ-гусаровъ, значительное число солдатъ занималось въ канцеляріяхъ. Въ полку Ланжерона недосчитывалось 14 офицеровъ и 300 солдатъ, неизвѣстно куда дѣвавшихся. Въ случаяхъ смерти офицера или солдата въ продолженіе цѣлыхъ мѣсяцевъ не давали знать объ этомъ, съ цѣлью полученія за все это время жалованья и провизіи для умершихъ. Довольно важный контингентъ полка составляли музыканты. Нѣкоторое число солдатъ было отвлекаемо отъ настоящихъ военныхъ занятій работами въ артеляхъ.
   Вотъ нѣкоторыя цифры, рельефно обозначающія разницу между фактами и оффиціальною статистикой. Суворовъ подъ Прагою располагалъ на дѣлѣ 16,000-мъ войскомъ, на бумагѣ насчитывалось 40,000 чел. Ланжеронъ командовалъ въ Польшѣ полкомъ, въ которомъ на бумагѣ насчитывалось: 8 офицеровъ главнаго штаба, 92 офицера другихъ и 4,775 солдатъ съ унтеръ-офицерами. На фактѣ существовала лишь половина этихъ цифръ, а именно: 4 офицера главнаго штаба, 43 другихъ офицера и 2,300 солдатъ и унтеръ-офицеровъ. Въ другомъ полку вмѣсто номинальныхъ 4,000 человѣкъ, насчитывалось на дѣлѣ лишь 1,300 {Ланжеронъ писалъ графу Андрею Кирилловичу Разумовскому весною 1795 г. изъ польскихъ провинцій: "Voici l'état exact de notre armée; il arrive des recrues, et certes, il у en avait besoin; il manquait 1282 hommes à mon régiment, et nous n'en recevons que 600. Celui de Richelieu n'а pas la moitié de l'effectif; mais en revanche il y a 14 majors. Суворовъ et les Зубовъ en font tellement qu'il y a maintenant deux complets de lieutenant-colonels et premiers-majors et quatre complets de seconds et enfin 60 colonels surnuméraires, ce qui ne s'était jamais vu. Vous voyez que je vous dis la vérité toute nue et sans adoucissement". См. мое изд. пятаго тома Семейство Разумовскихъ, V, 105--106.}.
   Все это имѣло главною причиной продѣлки полковыхъ командировъ. Ланжеронъ сообщаетъ о слѣдующемъ пріемѣ оффиціальны лжи для избѣжанія контроля въ отношеніи къ фактическому составу полковъ. Весьма часто, пишетъ онъ, во время войны первыя схватки съ непріятелемъ кажутся неимовѣрно кровопролитными, потому что число выбывшихъ изъ строя солдатъ показано гораздо выше дѣйствительности, недостающихъ въ полку солдатъ показываютъ убитыми. Другая продѣлка въ этомъ же родѣ относилась къ амуниціи, которой также часто не было на фактѣ, въ противоположность къ бумажнымъ даннымъ. Въ донесеніяхъ о битвахъ показано было участіе въ нихъ такихъ полковъ, которые не сдѣлали ни одного выстрѣла. Такимъ способомъ значительные запасы пороху и пуль, существовавшихъ лишь номинально, были показаны истраченными въ сраженіи.
   По поводу изложенія событій похода въ Финляндіи въ 1789 г., въ которомъ важнѣйшую роль игралъ принцъ Нассау-Зигенъ, въ запискахъ графа Ланжерона разсказано слѣдующее. Екатерина II сказала принцу Нассау-Зигену, что въ его распоряженіи будетъ войско въ 50,000 человѣкъ. Нассау говорилъ объ этомъ графу Мусину-Пушкину, который замѣтилъ: "О, да, на бумагѣ 50,000, а на фактѣ лишь 17,000". Игельстрёмъ доказывалъ тогда императрицѣ, что изъ этихъ войскъ, назначенныхъ въ Финляндію, 5,000 человѣкъ остались въ С.-Петербургѣ, работая на кухняхъ или въ конюшняхъ разныхъ генераловъ, придворныхъ чиновниковъ и т. п. По приказанію императрицы начали доискиваться этихъ недостающихъ въ войскѣ солдатъ, однако, было найдено лишь 84 человѣка.
   Впрочемъ, иногда и самое центральное управленіе оказывалось несостоятельнымъ и своими упущеніями ставило полковыхъ командировъ въ неловкое положеніе, не посылая денегъ во-время. Ланжеронъ разсказываетъ, что его полкъ въ 1796 году въ продолженіе шести мѣсяцевъ оставался безъ денегъ и что тогда солдатскія артели играли роль банкировъ, давая въ заемъ денегъ и грабя припасы, гдѣ это было возможно {При этомъ случаѣ Ланжеронъ разсказываетъ слѣдующій анекдотъ. Начальникъ Орловскаго полка, С. Голицынъ, велѣлъ своровать сѣна, овса и проч. у польскаго графа Миницкаго, который жаловался Голицыну. "Хорошо,-- возразилъ послѣдній,-- я возвращу вамъ припасы, но прикажу украсть ихъ въ другомъ мѣстѣ".-- "Такъ уже лучше оставьте это,-- сказалъ Миницкій,-- я богатъ. Вы бы разорили въ другомъ случаѣ, быть-можетъ, бѣдняка".}. Ланжеронъ упрекаетъ фельдмаршала Румянцева въ томъ, что онъ, въ качествѣ главнокомандующаго, оставлялъ полковниковъ безъ денегъ. Однажды это продолжалось одиннадцать мѣсяцевъ. "Онъ зналъ хорошо,-- писалъ Ланжеронъ,-- что на него жаловаться нѣтъ никакой возможности". При Потемкинѣ, сказано въ другомъ мѣстѣ записокъ Ланжерона, офицеры однажды въ продолженіе двухъ лѣтъ оставались безъ жалованья. Въ турецкомъ походѣ 1790 года войска были оставлены безъ денегъ въ продолженіе восьми мѣсяцевъ. Офицеры не имѣли, наконецъ, ни платья, ни бѣлья и буквально просили милостыни.
   Неоднократно въ припискахъ въ монографіи, редактированной въ 1796 году, Ланжеронъ въ 1824--26 годахъ замѣчаетъ, что военная администрація при императорѣ Александрѣ стала гораздо лучше и что такихъ вопіющихъ безпорядковъ не происходило. Однако, въ своихъ разсказахъ о турецкихъ походахъ Ланжеронъ на каждомъ шагу сообщаетъ факты, дающіе намъ очень не высокое понятіе о военной администраціи этой эпохи {О хаосѣ, содѣйствовавшемъ катастрофѣ при Аустерлицѣ, Ланжеронъ сообщаетъ далеко не отрадныя, но очень важныя подробности. Тутъ сказано, между прочимъ: "Ou peut se représenter ce qu'une armée, déjà exténuée de fatigue et de faim, eut à souffrir dans des marches en hiver, dans des journées" très courtes, sans magasins et sans distributions aucunes... il y régna une confusion incroyable... On avait bouleversé les divisions, les brigades etc; chaque chef avait perdu les régiments qu'il connaissait et qu'il commandait. Jamais un général ne commanda le lendemain les régiments qu'il avait commandés la veille... souvent les colonnes se croisaient, se traversaient... On se débandait pour aller chercher des vivres; on pillait les villages; le désordre était à son comble" и проч. Revue rétrospective, май 1896 г., стр. 292--294.}. Начальство не заботилось ни о продовольствіи войска, ни о санитарной части. Турецкіе походы при императорѣ Александрѣ I не многимъ отличались отъ пріемовъ Потемкина. Число хирурговъ во время штурма Измаила оказалось совсѣмъ недостаточнымъ, тогда какъ при князѣ, для лѣченія его ничтожной болѣзни, было два врача. Въ позднѣйшихъ турецкихъ походахъ не доставало хины, столь необходимой при господствовавшихъ около Дуная лихорадкахъ. Завѣдывавшіе лазаретами продавали въ сторону настоящую хину въ свою пользу и лѣчили лихорадки веществами, носившими это названіе, но въ сущности бывшими подлогомъ.
   Достойны вниманія слѣдующія данныя о лазаретной части, разсказанныя Ланжерономъ и относящіяся къ тому времени, когда онъ, впрочемъ, недолго (въ 1811 году), былъ главнокомандующимъ войска. "Тогда приходилось,-- пишетъ авторъ,-- возобновить контракты по управленію госпиталей, и благодаря этому я могу судить о размѣрахъ подлости и безсовѣстности въ этой части администраціи нашего войска. Самое пылкое воображеніе не въ состояніи составить себѣ понятіе о томъ, что тутъ происходило {"No pus juger de l'infâmie des abus de cette hideuse et désastreuse partie de l'administration de notre armée, l'imagination la plus exercée au vol et aux déprédations ne peut se représenter ce qui se passait dans les hôpitaux russes, et la plume se refuse à les décrire".}. Умершіе паціенты по цѣлымъ недѣлямъ и даже мѣсяцамъ числились живыми, съ цѣлью пользованія назначенными для нихъ порціями. Директора лазаретовъ, доктора, поставщики лѣкарствъ заключали между собою сдѣлки съ цѣлью удвоить или утроить количество яко бы требуемыхъ аптекарскихъ товаровъ. Для больныхъ или яко бы для нихъ выписывались самыя дорогія вина (малага, мадера и бордо), которыя больнымъ никогда не давались,-- впрочемъ, къ счастью послѣднихъ, потому что вина были поддѣланныя, злокачественныя. Однако, на эти вина были израсходованы большія деньги. Весьма многіе предметы были показаны негодными, для того, чтобы при ремонтѣ можно было поживиться, тогда какъ эти предметы вовсе не требовали замѣщенія новыми. Такъ какъ перемѣщеніе больныхъ доставляло нѣкоторыя выгоды содержателямъ лазаретовъ, потому что за больныхъ, бывшихъ въ дорогѣ, они получали двойную плату, завѣдывавшіе больницами заключали сдѣлки съ врачами, и несчастные больные очень часто совсѣмъ напрасно и не безъ вреда для ихъ и безъ того опаснаго положенія находились въ передвиженіи съ мѣста на мѣсто. Такимъ образомъ, въ виду доставленія выгодъ сребролюбивымъ чиновникамъ и спекуляторамъ, многіе больные страдали и умирали" и проч.
   Ланжеронъ, видя все это, пришелъ къ заключенію, что изъ 16 милліоновъ рублей, израсходованныхъ для военныхъ больницъ, не менѣе 10 милліоновъ попадали въ карманы безсовѣстныхъ обманщиковъ. Оказалось невозможнымъ искоренить это зло {"Si dans une longue châîne d'iniquités tous les individus sont liés par un intérêt mutuel, ou ne peut ou l'on ne veut par trouver de coupables; les entrepreneurs des hôpitaux possédaient l'art de gagner le coeur des chefs des chancelleries, qui en Russie (comme je l'ai déjà dit) ont beaucoup trop de pouvoir et en abusent presque tous".}.
   О недобросовѣстныхъ выгодахъ, которыми пользовались полковые командиры, Ланжеронъ говоритъ особенно подробно, замѣчая, что онъ знаетъ обо всемъ этомъ по собственнымъ наблюденіямъ. Почти всегда полковники дѣйствовали заодно съ поставщиками, доставлявшими въ войско разные предметы и обманывавшими казну самымъ наглымъ образомъ. Суммы, пропадающія этимъ путемъ, какъ говоритъ Ланжеронъ, достигали ужасающихъ размѣровъ { "Ce qu'ils volent par an à la couronne est incalculable".}. Барыши при поставкѣ платья, бѣлья и обуви были громадны; самыя крупныя кражи однако происходили при поставкѣ съѣстныхъ припасовъ. О техникѣ дѣла при этихъ операціяхъ Ланжеронъ сообщаетъ слѣдующее. Положимъ, что въ какой-либо мѣстности сѣно продается по извѣстной цѣнѣ; коммиссаръ и полковникъ объявляютъ капитану-исправнику цѣну въ два-три раза дороже, выгода дѣлится между этими тремя лицами, нѣкоторую часть ея приходится отдавать начальникамъ эскадроновъ {"Des chefs d'escadrons souvent font voler le foin aux paysans".}. Любимымъ средствомъ обогащенія было объявленіе запасовъ хлѣба и проч. испорченными и покупка новыхъ припасовъ, тогда какъ выручка при продажѣ ничуть не испорченнаго товара исчезала въ карманѣ полковника. Такимъ образомъ были собираемы большія богатства и куплены имѣнія. Мѣста полковниковъ не даромъ считались до того выгодными, что ихъ за большія деньги покупали въ Петербургѣ. "Офицеры,-- пишетъ авторъ,-- въ надеждѣ получить такое мѣсто, рѣшаются на большіе расходы, живутъ въ долгъ и тратятъ громадныя суммы. Бываютъ случаи, что капитаны даютъ векселя, срокъ уплаты которыхъ обозначается временемъ полученія мѣста полкового командира". Коммиссары правительства бывали часто самыми завзятыми плутами. Когда Ланжеронъ стоялъ въ 1795 году въ Дубнѣ, при немъ былъ коммиссаромъ нѣкто Петръ Нартовъ. Ланжеронъ называетъ его самымъ гнуснымъ преступникомъ, который между прочимъ у него самого прямо укралъ нѣсколько тысячъ рублей наличными деньгами. Однако онъ пользовался довѣріемъ правительства. Полковникъ гренадерскаго полка могъ легко имѣть съ суммъ, назначенныхъ для покупки сѣна и овса, 15,000 рублей чистаго дохода. При поставкѣ сукна для солдатъ полковники брали для себя нѣкоторую часть товара, обивали имъ мебель и экипажи, дарили имъ знакомыхъ и проч. При счетѣ за съѣстные припасы выгода доходила до 12,000 рублей въ годъ.
   Ланжеронъ разсказываетъ о вопіющихъ продѣлкахъ графа Ивана Кирилловича Разумовскаго, преемникомъ котораго онъ сдѣлался въ качествѣ полковника гренадерскаго полка въ Малороссіи. Сдавъ полкъ, Разумовскій продалъ сукна на сумму 100,000 рублей {"J'aurais dû. exigé de lui la somme ou le drap",-- замѣчаетъ авторъ, простодушно сознаваясь въ слабости, что не преслѣдовалъ знакомаго ему графа Ивана Кирилловича.}. Нѣтъ сомнѣнія, что такія спекуляціи полковыхъ командировъ дорого обходились не только казнѣ, но главнымъ образомъ и солдатамъ. Въ данномъ случаѣ, наприм., Разумовскій былъ предметомъ ненависти всего полка. При передачѣ полка новый командиръ былъ обязанъ обратиться къ солдатамъ съ вопросомъ, не имѣютъ ли они повода къ жалобамъ на предшественника. На этотъ вопросъ, сдѣланный Ланжерономъ на счетъ Разумовскаго, солдаты возразили: "У насъ тысяча претензій на него; однако, мы жаловаться не станемъ, лишь бы Богъ освободилъ насъ отъ него!" {"Се Jean Kazoumowski était un véritable monstre",-- замѣчаетъ Ланжеронъ разсказывая объ этомъ эпизодѣ. Въ письмѣ къ графу Андрею Кирилловичу Разумовскому отъ 16 (27) апрѣля 1795 г. Ланжеронъ говоритъ, что долго не рѣшался сдѣлаться преемникомъ его брата. Тутъ слѣдуютъ осторожные намеки на недобросовѣстный образъ дѣйствій Ивана Кирилловича: "No vois avec douleurs, que je pourrais avoir des différends avec votre frère... Soit erreur, soit circonstances, il me paraît qu'il doit beaucoup, et les officiers du régiment et deux colonels voisins m'ont averti de demander un conseil de guerre" и пр. См. изданный мною пятый томъ Семейство Разумовскихъ, стр. 107--108.}.
   Впрочемъ, Ланжеронъ утверждалъ, что при недостаточности окладовъ и при всей системѣ администраціи не было возможности для полковыхъ командировъ дѣйствовать вполнѣ регулярно и честно, лишь бы злоупотребленія не принимали слишкомъ большихъ размѣровъ. "Злоупотребленія,-- замѣчаетъ авторъ,-- какъ бы узаконены обстоятельствами и обычаемъ. Такъ какъ, однако, ложь и кража вообще и всегда производятъ тяжелое впечатлѣніе, иностранцу, прибывшему въ Россію, не совсѣмъ легко привыкнуть къ этому; мало-по-малу, однако, правила честности и у него отходятъ на задній планъ; невольно привыкаешь не краснѣть, имѣя незаконные доходы, въ томъ убѣжденіи, что это дѣло необходимости" {"Des abus quoique légitimés par la nécessité et l'usage causent d'abord à un étranger la répugnance que doit partout inspirer un mensonge ou un vol, mais peu à peu la délicatesse s'émousse par l'exemple; on s'accoutume à ne plus rougir de ces profits en s'en représentant l'indispensabilité".}.
   Контроль свыше для виновныхъ въ казнокрадствѣ не представлялъ собою большой опасности. За то жалобы солдатъ могли скорѣе сдѣлаться гибельными для ихъ начальниковъ. Иногда приходилось полковымъ командирамъ задабривать солдатъ и просить ихъ прощенія. Такъ, наприм., сдѣлалъ Иванъ Владычинъ, начальникъ Смоленскаго пѣхотнаго полка. Другіе грозили, оставляя свой постъ, вернуться на оный, замѣчая, что тогда солдатамъ будетъ хуже. Такъ, наприм., сдѣлалъ Иванъ Разумовскій, котораго Ланжеронъ считалъ еще хуже Владычица и образъ дѣйствій котораго производилъ тѣмъ болѣе непріятное впечатлѣніе, что онъ былъ очень богатымъ человѣкомъ и принадлежалъ къ одной изъ знатнѣйшихъ фамилій Россіи.
   Что касалось до инспекторовъ, ревизоровъ, коммиссаровъ, представителей центральной власти, то съ ними всегда можно было сговориться, узнать заблаговременно о ихъ пріѣздѣ и приготовиться для момента ревизіи, какъ слѣдуетъ. Тогда-то ничего не доставало, и наприм. число лошадей, которыя часто существовали лишь на бумагѣ, оказывалось полнымъ. "Я видѣлъ въ 1796 году,-- пишетъ Ланжеронъ,-- какъ, наприм., одна и та же лошадь фигурировала въ четырехъ полкахъ при ревизіи, и инспекторъ показывалъ видъ, что онъ этого не замѣчаетъ".
   Ланжеронъ въ своихъ сочиненіяхъ приводитъ разные примѣры извѣстныхъ лицъ, поступавшихъ крайне недобросовѣстно и все-таки занимавшихъ видное положеніе. Такъ, наприм., Синельниковъ, смертельно раненый въ рекогносцировкѣ съ княземъ Потемкинымъ близъ Очакова, считался виновнымъ въ казнокрадствѣ въ самыхъ крупныхъ размѣрахъ. Его смерть, въ глазахъ солдатъ, была карою Божіей за его преступленія. Ланжеронъ разсказываетъ, что Милорадовичъ въ качествѣ полкового командира позволялъ себѣ самыя ужасныя злоупотребленія и все-таки не лишился довѣрія императора Александра и дружбы императрицы-матери Маріи Ѳеодоровны. Сюда же относятся разные анекдоты о лицахъ, окружавшихъ Кутузова въ 1811 и 1812 годахъ, замѣчанія о генералѣ Тучковѣ и полковникѣ Исаевѣ въ сочиненіи объ отечественной войнѣ 1812 года и пр. {См., наприм., Revue rétrospective, май 1895 г., стр. 320 и примѣч. къ ней.}.
   Ланжеронъ говоритъ, что ему извѣстны нѣкоторые случаи судебныхъ слѣдствій надъ виновниками такого рода мошенничества, но что, сколько онъ знаетъ, никогда не было случая наказанія такихъ продѣлокъ. Даже,-- замѣчаетъ онъ,-- такіе люди, какъ Иванъ Разумовскій, не были наказаны. Всегда, въ случаѣ опасности, сильно компрометированный полковой командиръ могъ спасти себя поѣздкой въ столицу и употребленіемъ тамъ, гдѣ было нужно, нѣсколькихъ тысячъ рублей.
   

6. Заключеніе.

   Какъ видно, отзывы Ланжерона о русскомъ войскѣ чрезвычайно неблагопріятны. Особенно же онъ находилъ организацію его при Екатеринѣ II совсѣмъ плачевною. Объ артиллеріи того времени онъ пишетъ: "Россія имѣетъ множество пушекъ, мортиръ и пр., но, въ сущности, артиллеріи нѣтъ, если сравнить русскую артиллерію съ французскою, австрійскою или саксонскою. Въ припискѣ 1827 года Ланжеронъ, правда, утверждаетъ, что послѣ Наполеоновскихъ войнъ русская артиллерія могла считаться образцовою; однако еще во время аустерлицкой битвы эта часть войска находилась, по мнѣнію автора, въ весьма неудовлетворительномъ состояніи {См. Revue rétrospective, 1895 г., май, стр. 303. Примѣчаніе. "Par une économie mal entendue on avait ôté, pendant la paix, les canons attachés aux régiments, et nos recrues, en entrant en campagne, ne savaient même pas ce que c'était qu'un canon".}.
   О флотѣ Ланжеронъ говоритъ лишь мимоходомъ. Онъ указываетъ на недостатокъ матросовъ, который объясняется отсутствіемъ торговаго флота {"On vient chez la Russie: elle ne va chez personne".}. Матросы на русскомъ флотѣ,-- говоритъ онъ,-- вовсе не моряки; сдѣлавшись матросами, они лишь въ первый разъ видятъ море; все это не измѣнилось и впослѣдствіи; всего недоставало на флотѣ {"La marine russe est la plus mauvaise qui existe; elle n'а ni matelots, ni voiles, ni cordages pour les vaisseaux".} и при императорѣ Александрѣ {"Il connaissait parfaitement le service de terre et n'avait aucune idée de celui de la marine".}, который не интересовался этою спеціальностью. Что касается до казнокрадства и злоупотребленій, то все это во флотѣ было, по отзыву Ланжерона, гораздо хуже, нежели въ сухопутной арміи. Изъ дерева, назначеннаго для постройки судовъ, строились дома для офицеровъ; контроль оказывался ничтожнымъ. "Администрація флота,-- пишетъ авторъ,-- состоитъ изъ мошенниковъ. Я объ этомъ могу судить какъ очевидецъ". Даже въ отношеніи къ храбрости русскіе моряки, по мнѣнію Ланжерона, принимавшаго участіе въ морскихъ битвахъ въ Финскомъ заливѣ и около Очакова, стояли гораздо ниже солдатъ и офицеровъ сухопутнаго войска {"L'administration de la marine est une caverne de voleurs. No le dis, parce que je l'ai vu..." "L'uniforme de la marine récèle à coup sûr un homme peu délicat sur les moyens d'accroître sa fortune et un militaire peu décidé. J'ai combattu avec eux dans la Baltique: j'en ai eu beaucoup sous mes ordres dans les guerres de Turquie; je n'ai été content d'un seul: il а été tué. Les autres ne l'ont assurément pas été".}.
   Нѣтъ сомнѣнія, что Ланжеронъ увлекался, пересаливалъ, любилъ употреблять чрезмѣрно сильныя выраженія. Тѣмъ не менѣе, его отзывы заслуживаютъ вниманія. Къ тому же онъ допускаетъ, что царствованія Павла и Александра представляли собою эпоху реформъ, что старанія прекратить злоупотребленія не были безуспѣшны, что конница и артиллерія впослѣдствіи были приведены въ лучшее состояніе, что въ администраціи господствовалъ лучшій порядокъ, что Наполеоновскія войны были полезною школой въ области тактики и стратегики, что гвардейскіе полки находятся въ лучшемъ состояніи, что уровень нравственности въ средѣ офицеровъ поднялся, что послѣдніе болѣе прежняго занимались изученіемъ военныхъ наукъ и что воспитаніе ихъ стало гораздо лучше.
   Дѣло въ томъ, что, по мнѣнію Ланжерона, въ Россіи совершился самый замѣчательный прогрессъ въ продолженіе его пребыванія въ этомъ краѣ. "Еслибы,-- писалъ онъ въ 1824 году,-- русскіе, скончавшіеся въ 1796 году, воскресли, они не узнали бы своей родины: между Россіей 1790 г. и Россіей 1824 г. есть трехсотлѣтнее разстояніе" {"Il faut faire connaître quelles étaient à cette époque les moeurs, les usages, le gouvernement de la Russie et cela peut être d'autant plus piquant que tout y a tellement changé de face depuis que si les Russes, qui ont fini leur carrière en 1796 revenaient au monde, ils ne reconnaîtraient plus leur partie: entre la Russie de 1790 et celle de 1824 il y a trois cents ans de distance".}. Нравы, обычаи, пріемы общежитія, характеръ правительства -- все, по мнѣнію Ланжерона, измѣнилось къ лучшему. Потемкинъ, дававшій безнаказанно пощечины генераламъ, сказано въ другомъ мѣстѣ, оказался бы въ позднѣйшее время совсѣмъ невозможнымъ {"S'il existait encore un prince Potemkin, je ne lui conseillerais pas de renouveler maintenant cette plaisanterie: elle ne réussirait pas en 1824 comme en 1790. No le repète: il y a 300 ans de distance entre les deux époques. En 1790 elle é aiî encore trop asiatique; maintenant elle est peut-être trop européenne?".}. "Россія,-- замѣчаетъ Ланжеронъ, говоря о послѣднемъ времени царствованія Екатерины,-- походила тогда на Турцію; генералъ-губернаторы деспотизмомъ и жестокостью не уступали турецкимъ пашамъ: финансы находились въ крайнемъ разстройствѣ; суммы для содержанія арміи отпускались нерегулярно, такъ что войско по цѣлымъ мѣсяцамъ оставалось безъ гроша. Екатерина или не знала, или прикидывалась незнавшею о тѣхъ безпорядкахъ, которые густою тѣнью лежатъ на послѣднемъ времени ея царствованія" {"L'impératrice ignorait on feignait d'ignorer tout ce qui entachait d'une manière si impardonnable le fin de son règne".}.
   Нѣтъ сомнѣнія, что графъ Ланжеронъ, служа въ русскомъ войскѣ, устно высказывался рѣзко и строго о недостаткахъ, замѣченныхъ имъ въ Россіи. Въ одномъ изъ своихъ сочиненій, а именно въ изложеніи событій турецкаго похода 1811 года, онъ замѣчаетъ, что, имѣя между военными друзей, истинно привязанныхъ къ нему, онъ былъ ненавидимъ чиновниками, царедворцами, представителями лишнихъ и вредныхъ элементовъ въ арміи. "Я считаю для себя честью эту ненависть,-- примѣчаетъ онъ,-- не унижаясь до того, чтобы ненавидѣть ихъ, я презиралъ и всегда буду презирать людей, зачумлявшихъ армію" {"J'ai été constamment l'objet de la haine la plus active des quartiers généraux des chancelleries, des volontaire, chambellans, gentilshommes de la chambre, officiers des gardes, adjudants et autres espèces pareilles. No me fais gloire de cette haine. No ne me suis pas abaissé à les haïr, mais j'ai constamment méprisé cette peste éternelle de toutes les armées et la mépriserai toujours".}.
   Ланжеронъ желалъ добра Россіи. Онъ любилъ правду и добродѣтель и умѣлъ цѣнить прогрессъ, совершавшійся въ этой странѣ, сдѣлавшейся для него второю родиной. Его отзывы отчасти оставались неизвѣстными его современникамъ. Для потомства они могутъ служить историческимъ источникомъ эпохи Екатерины II. Не соглашаясь съ Ланжерономъ, утверждавшимъ, что будто между 1790 и 1824 годами прошло какъ бы триста лѣтъ, считая вѣроятнымъ, что въ его картинѣ послѣдняго времени XVIII вѣка преобладаютъ нѣкоторая желчность и нѣкоторый пессимизмъ и что онъ придаетъ слишкомъ большое значеніе прогрессу, совершившемуся при императорѣ Александрѣ I, мы не можемъ не отдавать полной справедливости знаменитому эмигранту въ томъ, что онъ вообще наблюдалъ вѣрно и что чтеніе его записокъ полезно для нынѣшняго времени.

А. Брикнеръ.

"Русская Мысль", кн.XI, 1896

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru