Булгарин Фаддей Венедиктович
Прогулка по Ливонии

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Введеніе.

Историческій, статистическій и юмористическій (*) взглядъ на Ливонію.

   (*) Осмѣливаюсь употребить это прилагательное, отъ Англійскаго слова humour, котораго невозможно перевести. Французы и Нѣмцы ввели оное въ свои языкъ. Humor есть веселость, приправленная сатирическимъ духомъ.
   
   Удивляюсь себѣ, что я, привыкнувъ странствовать, усидѣлъ восемь лѣтъ безвыѣздно на одномъ мѣстѣ!-- Правда, Петербургъ прелестное мѣстопребываніе; но и самое лучшее хорошо только по сравненію съ худшимъ. Одни лица, однѣ стѣны, одинакій образъ жизни, одни занятія охлаждаютъ воображеніе, порождаю шь пресыщеніе и располагаютъ человѣка къ хандрѣ. -- Надобно прогуляться, разсѣяться на обширномъ пространствѣ: ѣду въ Ливонію.
   Увѣдомляю читателей, которые благосклонно принимали мои бездѣлки, что я постоянно буду сообщать имъ мои мысли, чувствованія, наблюденія во время моего странствованія, а иногда волшебнымъ жезломъ воображеніи оживлять древность, вызывать тѣни рыцарей изъ развалинъ, поросшихъ мохомъ, и заставлять ихъ раскалывать событія старины. Приготовляясь къ путешествію, я до изнеможенія начитался древнихъ хроникъ; онѣ поперемѣнно заставляли меня смѣяться, скучать, сердиться, иногда даже едва не проливать слезы. По временамъ онѣ усыпляли меня, и это было самое благотворное ихъ дѣйствіе, отъ того, что иногда мнѣ снились самые героическіе и романическіе сны и самыя пріятныя похожденія рыцарей. Изъ всѣхъ Историковъ Ливоніи, Меркель болѣе другихъ удовлетворялъ моему сердцу и разуму. Исторія Ливоніи весьма любопытна, и я сожалѣю, что не могу передать ее въ томъ видѣ, какъ бы желалъ. Всѣ писали цѣлые томы, а мнѣ должно представишь мой приступъ къ путешествію на нѣсколькихъ страничкахъ. Не хорошо быть слишкомъ обширнымъ, но бѣда, если надобно быть слишкомъ краткимъ. Чувствую, однакожъ, что прежде, нежели стану писать въ частности о Ливоніи, должно представить ее въ общемъ видѣ, чтобы читатель, вспомнивъ главныя событія, могъ легче выразумѣть отдѣльныя происшествія.
   Начищавшись Нѣмецкихъ книгъ, я по неволѣ слѣдую Нѣмецкой системѣ изложенія, и начинаю, какъ говорится, ab ovo, т. е. съ древности. Ливонскую Исторію я раздѣляю на три главные періода. Первой заключаешь въ себѣ состояніе Ливоніи до пришествія Нѣмцевъ въ сію страну, т. е. отъ преданій и повѣствованіи древнихъ Историковъ о народахъ, населявшихъ Ливонію, до 1153 года но P. X. Второй періодъ вмѣщаетъ въ себѣ правленіе Епископовъ и Герменстеровъ ордена Меченосцевъ, до Готгарда Кетлера, или до паденія рыцарства и присоединенія Ливоніи къ Польской коронѣ, въ 1560 году. Третій періодъ излагаетъ происшествія отъ сего времени до присоединенія Ливоніи къ Россіи, при Петрѣ Великомъ, въ 1721 году, и Курляндіи при Екатеринѣ II въ 1795 году. Здѣсь я долженъ предувѣдомить читателей, что подъ древнимъ именемъ Ливоніи, я разумѣю Эстляндію, Лифляндію и Курляндію.
   Въ Остзейскихъ провинціяхъ обитали до пришествія Нѣмцевъ, какъ и нынѣ, три главныя племени: 1) Латыши, 2) Ливы и 3) Эстонцы или Чудь. Разсмотримъ каждое изъ нихъ въ особенности.
   1.) Латыши суть древніе Пруссы, которыхъ Тацитъ называетъ Эстами (Aesti) или Гуттонами {Не должно смѣшивать Aesti Эстовъ, съ Esthen, Эстонцами.}, а Историки 6 и 7 вѣка Видіоварами или Витландцами. Они въ первое время Христіанскаго лѣтосчисленія обитали въ нынѣшней Пруссіи, на берегахъ Балтійскаго моря, и занимались хлѣбопашествомь, рыболовствомъ и добываніемъ янтаря. Во время перваго набѣга Германскихъ народовъ на Римскую Имперію, большая часть народа Эстовъ оставила свои осѣдлости и вмѣстѣ съ другими, отправилась на грабежъ въ Италію въ отмщеніе за всесвѣтный разбои, производимый Римлянами. Эта эпоха была ужасна для Европы.-- Народы, какъ стада хищныхъ волковъ, рыскали изъ одного мѣста въ другое; нападали на слабыхъ и погибали отъ сильныхъ. Племена раздроблялись, а малые отряды, не будучи въ состояніи жить грабительствомъ, поселялись между другими племенами. Въ землѣ Гуттоновъ поселились такимъ образомъ Славяне, пришедшіе съ юга; толпы Финновъ съ востока, и Аланы, изгнанные Гуннами отъ устья Днѣпра, въ 375 году, къ которымъ присоединились толпы сего же народа, возвратившіяся изъ неудачнаго похода противу Римлянъ. Всѣ сіи племена были дики, жестоки, воинственны; они не имѣли никакого общаго правленія. Жили разсѣянно, управлялись старшинами и вели между собою безпрерывную войну.-- Самые бѣдные и самые жестокіе между ними были Финны, самые тихіе Славяне, а образованнѣе прочихъ Аланы, которые заняли кое-что у Римлянъ, во время своихъ набѣговъ. Такое состояніе сихъ народовъ, безъ сомнѣнія, кончилось бы чужеземнымъ игомъ, или совершеннымъ истребленіемъ, какъ обыкновенно кончится все безпорядочное, нестройное.-- Явился великій человѣкъ -- и силою своего генія далъ устройство и видъ безобразной массѣ.-- Въ концѣ V или въ началѣ VI вѣка, Аланскій мужъ, по имени Видевутъ, убѣдилъ дикія орды подчиниться порядку, далъ имъ законы для огражденія собственности, и изъ преданій составилъ одну общую религію.-- Главнымъ сборнымъ мѣстомъ онъ назначилъ Романово, надъ Нѣманомъ, вѣроятно въ память Рима, который въ Европѣ почитался тогда столицею міра. Главный богъ, громовержецъ, назывался Перкупъ. Каждый отецъ семейства былъ въ тоже время и жрецомъ; храмовъ не было, и жертву богамъ приносили въ рощахъ, на пашняхъ и на берегахъ водъ. Для общаго народнаго богослуженія были четыре главныя мѣста: въ Романовѣ, въ Вслау, въ Гейлигепбеплѣ я Маріенбургѣ. Верховный первосвященникъ назывался Криво-кривейто; онъ имѣлъ обширную духовную и свѣтскую власть, какъ обыкновенно водится у необразованныхъ народовъ, которыхъ жрецы стращаютъ небомъ для своихъ земныхъ выгодъ.
   Нѣкоторые Историки почитаютъ Видевута баснословнымъ лицемъ, потому, что извѣстія о немъ сохранились въ преданіяхъ, а не на металлѣ и мраморѣ. Обыкновенный порядокъ вещей! Люди сомнѣваются въ добромъ, и охотно вѣрятъ злому. -- Никто еще не усомнился въ существованіи какого нибудь разбойника или завоевателя, извѣстнаго по однимъ преданіямъ, а многіе не хотятъ вѣрить въ существованіе законодателей и благодѣтелей человѣчества. Правда, послѣдніе являются рѣже.
   Послѣдствія доказываютъ истину и обнаруживаютъ ложь. Видно, что законы Видевутовы были хороши, когда народъ, соединенный и образованный имъ, размножился чрезвычайно: этого иначе быть не можетъ, какъ при благоденствіи. Вскорѣ Витландцы, занявъ цѣлую Пруссію, выслали поселенцевъ въ Мекленбургъ, Померанію, Самогитію и Подляхію. Подвигаясь далѣе къ сѣверу, они въ X или XI вѣкѣ заняли среднюю часть Курляндіи и Лифляндію {Латыши обитало около Вольмара на рѣкѣ Аа, въ окрестностяхъ Роннебурга, Смильтена, Трикатена, Буртиска и Кокенгуза, по Двинѣ; за Крейцбуръ. Главнѣйшія ихъ посады (ибо городами называть ихъ нельзя) назывались: Сегсвольдъ, Беверинъ, Куббезеле, Пебелью, Сербенъ. Нынѣ они занимаютъ почти всю Лифляндію, Курляндію и Семигитію. Латышское племя, Куры, занимали страну отъ Нѣмана до Гольднигена и Амботена. Мемель или Клайпеда былъ ихъ главною крѣпостью и посадомъ. Кромѣ того извѣстны древніе посады: Лепая (нынѣ Либава; и Виндая (Виндава).}. Въ Литвѣ они образовали сильное Государство, которое не разъ потрясало Россію и Польшу, и было ужасомъ Ливоніи. По воинами сдѣлались Витландцы послѣ, а прежде были только земледѣльцами. Видно, что сперва они дрались только для собственной защиты, а послѣ полюбили ремесло, съ которымъ въ древности ни сѣяли, ни пахали, а собирали жатву. Будучи земледѣльцами, Витландцы поселяясь въ дикихъ странахъ, очищали поля и вырубали лѣса. Думаютъ, что отъ этого занятія дано имъ названіе Латышей, ибо они и по нынѣ называютъ себя Витландцами {Lata и Lihdum, означаютъ новину, землю очищенную для пашни. Ułatwiać, łatwo, łatwić, по Польски значитъ: приспособлять, облегчать, легко, приспособлено. Латышей въ древнихъ хроникахъ называютъ Laiwecschi (Латвести).}.
   2) Финское племя причисляемое всѣми Историками-Критиками къ Азіятскому роду Торковъ или Тюрковъ, есть одно изъ самыхъ многочисленнѣйшихъ на земномъ шарѣ. Исторія молчитъ объ ихъ происхожденіи и первобытномъ отечествѣ, а о появленіи ихъ въ Европѣ находимъ однѣ догадки. Вѣрно то, что въ началѣ Христіанскаго лѣтосчисленія, они вдругъ сдѣлались извѣстными на берегахъ Каспійскаго, Балтійскаго и Сѣвернаго морей. Они занимали всю сѣверную Россію до пришествія туда Славянъ. Къ Финскому племени Историки причисляютъ: Ижоровъ или Ингерманландцевъ, Эстонцевъ или Чудь, Ливь, собственныхъ Финляндцевъ, Саволаксовъ, Кареловъ въ Финляндіи, Зырянъ, Вотяковъ, Черемисовъ, Чувашей, Мордву, Пермяковъ, Вогуличсй, (отъ которыхъ происходятъ нынѣшніе Венгерцы), Остяковъ, Тентерей, Самоѣдовъ, даже Лопарей и другія малыя племена. Финны занимали чрезвычайно обширное пространство и жили отдѣльными племенами, а потому и не были никогда сильными и завоевателями. Древнія Скандинавскія Саги упоминаютъ о двухъ сильныхъ Финскихъ Государствахъ: Финмаркъ или нынѣшней Финляндіи, и Бярміи на Сѣверной Двинѣ. Извѣстія о семъ послѣднемъ Государствѣ въ IX и X вѣкѣ, наполнены баснословіемъ и самыми нелѣпыми сказками. Люди вообще любятъ прикрашивать или сказать яснѣе, говорить неправду; они въ повѣствованіяхъ болѣе руководствуются воображеніемъ, нежели разсудкомъ; и если это часто случается съ нынѣшними, просвѣщенными Историками и путешественниками, то нѣчего дивиться, когда у Норманскихъ Поэтовъ находимъ небылицы о Бярміи! По словамъ Поэтовъ, Бярмія была страна богатая, благоустроенная, изобильная всѣмъ. Истуканы боговъ Бярмійскихъ блестѣли золотомъ и драгоцѣнными камнями. Достовѣрно однакожъ то, что Бярмійы вели обширную торговлю съ Азіею, были богаче и образованнѣе другихъ племенъ, любили музыку и Поэзію, и даже имѣли своего Орфея, который назывался Вайнамейненъ. Чухонскій Орфей -- чудно! Желалъ бы я послушать его! За все это Норманы называли ихъ волшебниками. Умныхъ людей всегда и вездѣ не любили невѣжи, и всегда всклепывали на нихъ небылицы: отъ того и Бярмімцы прослыли колдунами. Въ наше просвѣщенное время можно только бранить и тайно вредить умнымъ людямъ, а богатымъ даже не возможно. Но въ то время было иначе. Богатство и образованность Бярміи привлекали туда удальцемъ и грабителей изъ всего Сѣвера. Норманы и Славяне, поселившіеся въ послѣдствіи на Волховѣ, до того терзали и грабили Бярмно, что она наконецъ пала, а народъ ея разбрелся въ разныя стороны. Финмаркъ еще прежде платилъ дань Скандинавіи.
   Финское племя поселившееся въ нынѣшней Эстляндіи и Лифляндіи, извѣстное подъ имѣнемъ Чуди, никогда не было богатымъ. Бѣдность не порокъ: это правда, но Чудь была притомъ хищнымъ и безпокойнымъ народомъ. Пускай бы они за свои права сражались съ Славянами, съ Латышами, съ Норманами и со всѣми приморскими грабителями: это похвально.-- Но сами Эстонцы были не лучше своихъ непріятелей, и также грабили безпрерывно на сушѣ и на морѣ.-- Тогда былъ такой обычай, или по нынѣшнему мода. но какъ въ то время, разбойничества не прикрывали благовидными предлогами и дипломатикою, то мы безпощадно бранимъ древнихъ разбойниковъ и честимъ новыхъ. Это дѣло условное. Нынѣ изобрѣтены прекрасныя слова: контрибуція, побѣда, покореніе, поединокъ, вмѣсто прежнихъ: грабежъ, истребленіе, неволя, убійство. Прежде дрались, убивали за сущую бездѣлицу, а нынѣ бездѣлицу превращаютъ въ дѣло, и воюютъ, сражаются или тягаются по судамъ Тогда были варвары, а нынѣ народы образованные -- а на повѣрку выходитъ одно и тоже. Ainsi va le monde!

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 59, 1827

 

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

(Продолженіе.)

   Для доказательства, что Чудь въ древности извѣстна была своими мужествомъ и набѣгами, скажу, что Эстляндія славится произведеніемъ на свѣтъ сѣвернаго Геркулеса, знаменитаго Пирата Старкатера, который играетъ важную ролю въ Скандинавскихъ Сагахъ.-- A tout seigneur tout honneur; по мнѣ гораздо болѣе по сердцу Латышъ Видевутъ, который далъ законы своимъ собратіямъ, и любилъ просвѣщеніе. Даже Чухонскій Орфей нравится мнѣ болѣе головорѣза Старкатера, который измѣнилъ своему благодѣтелю, и надѣлалъ разныхъ проказъ на морѣ и на сушѣ. У всякаго свой вкусъ, но я по вкусу и по ремеслу долженъ говорить въ пользу просвѣщенія.
   Эстонцы или Чудь жили точно въ тѣхъ мѣстахъ до пришествія Нѣмцевъ, какъ и нынѣ {Главные ихъ посады назывались: Леаль, Вилліеде (нынѣ Феллинъ), Первау, Ротулла, Одеппее (близъ Дерпта, Овеле, Пурке, Аделинда, Тарваупе, Саккала. Въ Эстоніи, до Нѣмцевъ, были два замка, построенные чужеземцами: Юрьевъ или Дерптъ, основанный Русскимъ Княземъ Ярославомъ Владиміровичемъ въ 1030 году для удержанія Чуди въ послушаніи, и Ревель, основанный около 1196 года Датскимъ Королемъ Канутомъ. Чудь взяла обратно Юрьевъ въ 1191 году, и отняла замокъ Ревель у Датчанъ.-- На мѣстѣ Ревеля туземцы основали селеніе, и назвали оное Линданисса, отъ словъ линъ -- городъ, и Данисса -- Датскій.}. Область ихъ раздѣлялась на участки, изъ коихъ большая часть понынѣ сохранила древнія свои названія. Участки сіи управлялись старшинами, которые совѣтовались между собою въ дѣлахъ общественныхъ. Вмѣсто законовъ, служили обычаи и прежніе примѣры, а гдѣ таковыхъ не доставало, тамъ прибѣгали къ совѣтамъ жрецовъ или Неидовъ. О просвѣщеніи Чуди сказать нечего, потому что его не было.-- Доказательствомъ служитъ послѣднее обстоятельство.
   Чудь платила дань поперемѣнно, то Норманамъ, то Датчанамъ, то Славянамъ, а иногда силою оружія свергала съ себя постыдное иго. Кажется, что Чудь иногда бывала и въ дружескихъ связяхъ съ Русскими. потому что и понынѣ называютъ Россію Венне-Маа, т. е. братская земля. Изъ Исторіи, однако жъ, видно, что ихъ братство стоило добраго вражества. То же бываетъ и съ нынѣшними союзами!
   3) Ливь {Ливь обитала по Двинѣ, Аа, и вдоль морскаго берега, между Двиною и Салисомъ. Главнѣйшіе ихъ посады и крѣпости назывались: Торена, въ честь бога Тора (Сѣвернаго Марса), гдѣ нынѣ Трайденъ на рѣкѣ Аа; Атераденъ, гдѣ имѣлъ пребываніе главный ихъ Старшина, и гдѣ послѣ Нѣмцы построили замокъ, коего развалины и понынѣ существуютъ. Икскюль, Леневарденъ, Мемекуль, (нынѣ Ригмансгофъ), Сниегунда, Родспотъ, Сатезеле и Гольмо. Кромѣ того, въ сердцѣ Ливоніи, до Нѣмцевъ, было Русское Двинское Княжество, съ главными городами Кокепойсомъ и Герсике, на Двинѣ; объ участи сего Княжества сказано будетъ въ своемъ мѣстѣ.}, Финское племя, никогда немѣшалось и понынѣ не мѣшается ни съ Латышами, ни съ Чудью. О Ливи упоминаютъ Плиній и Клавдій Птоломей. Языкъ и вѣра Ливи были тѣже, что и у Чуди, но первые были всегда болѣе трудолюбивы и нѣсколько образованнѣе. Они имѣли, до нашествія Нѣмцевъ, множество крѣпостей или мѣстъ, огражденныхъ насыпями и грудами камней, безъ спаянія оныхъ известью. Сіи крѣпости построены были для предохраненія семействъ ихъ и запасовъ отъ частыхъ набѣговъ Латышей и Чуди. Развалины нѣкоторыхъ изъ сихъ крѣпостей понынѣ сохранились. Ливь имѣла въ землѣ своей многія большія селенія, которыми управляли старшины. Сіе племя всегда было малочисленнѣе другихъ, а понынѣ ихъ осталось не болѣе 150 семействъ въ Курляндіи, и около 300 душъ въ Лифляндіи. Къ Ливи пристали въ первый разъ Нѣмцы, въ 1150 году, и по ихъ имени вся новооткрытая страна названа Ливоніею.
   Кромѣ того, въ Исторіи находимъ нѣсколько названій племенъ, вовсе исчезнувшихъ или слившихся съ другими. Кажется, что это были только родовыя прозванія, и всѣ племена были отрасли главныхъ корней. Но Венды, построившіе Вейденъ и давшіе названіе рѣкѣ Виндавѣ, суть Славяне. Нынѣ ихъ нельзя отличить отъ природныхъ жителей. Они пришли въ Ливонію, кажется, прежде Латышей.
   Исторія сохранила имена и подвиги нѣкоторыхъ изъ знаменитѣйшихъ Старшинъ Ливоніи, во время изшествія Нѣмцевъ. Коббе или Каупо, изъ Коббезеле, первый принялъ Христіанство, помогалъ усердно и распространенію онаго, и удостоился быть представленнымъ Папѣ, подъ именемъ Ливонскаго Короля. Это льстило свѣтскому честолюбію Папы, и припоминаетъ намъ подобное обстоятельство, когда Анахарсисъ Клоцъ, во время политической лихорадки Франціи, одѣлъ дюжины двѣ поденщиковъ въ маскарадное платье, и представилъ ихъ Конвенту подъ именемъ Депутатовъ цѣлаго Земнаго шара!! Лембитъ изъ Леаля, взялъ на себя гораздо лучшую ролю, нежели шеашральнаго Короля: онъ хотѣлъ быть освободителемъ своего отечества отъ власти чужеземной -- и погибъ. Ако также возставалъ противу притѣснителей, и также погибъ. Вестгардъ, военачальникъ Семигаліи, способствовалъ Нѣмцамъ къ покоренію Лкви и Чуди, и тѣмъ пріуготовилъ пагубу своего собственнаго илемещі. Извѣстны также Дабредь изъ Тореиды, и Телебальдъ изъ Бевермна.
   Читатель видѣлъ, кто населялъ Ливонію до пришествія Нѣмцевъ, и каково было положеніе сей страны. Теперь бросимъ взглядъ на Исторію покоренія оной, или на второй періодъ.
   Городъ Висби, на островѣ Готландѣ, былъ средоточіемъ сѣверной торговли въ ХІІ и XIII вѣкахъ. Сюда пріѣзжали Новгородцы съ Азіятскими и Русскими товарами, и всѣ купцы изъ городовъ, лежащихъ при Нѣмецкомъ морѣ, съ своими произведеніями, также съ серебромъ и золотомъ.-- Одинъ Любскій корабль, подъ начальствомъ какого-то Венда (Славянина), спасаясь отъ бури, вошелъ въ устье Двины. Дикари окружили его на своихъ лодкахъ, и хотѣли истребить пришлецевъ, но Славянинъ обезоружилъ ихъ приманкою торговли, и промѣнялъ имъ разныхъ бездѣлушекъ на воскъ и кожи. Ливи понравилось новое знакомство, и они просили Нѣмцевъ возвратишься. Установилась постоянная торговля, и Ливь позволила Нѣмцамъ построить крѣпостцу для охраненія своихъ товаровъ отъ хищныхъ Латышей. Такъ обыкновенно начинаются всѣ покоренія. Сперва укрѣпляются для своей безопасности, потомъ для безопасности туземцевъ строятъ крѣпости, а наконецъ изъ множества крѣпостей раздается слабость гостепріимнаго народа, и вся крѣпость или сила остается при завоевателяхъ.
   Около 26 лѣтъ Нѣмцы спокойно торговали въ Ливоніи, какъ вдругъ въ Германіи появился монахъ Католическій, по имени Мейнгардъ, который захотѣлъ спасти душу свою обращеніемъ новаго народа въ Христіанство, и съ позволенія Бременскаго Епископа, отправился въ Ливонію на Нѣмецкомъ кораблѣ, въ 1174 или въ 1184 году. Ливь въ то время платила дань Псковскому Князю Владиміру, и потому Мейнгардъ отправился къ сему Князю, просить позволенія построишь церковь и проповѣдывать Христіанство. Русскіе во всѣ времена отличались вѣротерпимостью, и собирая дань съ сосѣдей идолопоклонниковъ, не заботились ни объ ихъ внутреннемъ образѣ правленія, ни о богослуженіи, по пословицѣ: вольному воля, спасенному рай. Владиміръ позволилъ Мейнгарду проповѣдывать, но не предвидѣлъ, что Нѣмцы станутъ мечемъ доказывать аргументы, вмѣсто того, чтобы убѣждать разсудкомъ и примѣромъ. Мейнгардъ построилъ церковь въ Икскюлѣ, пригласилъ къ себѣ монаховъ и множество ревнителей вѣры, и началъ дѣло, сперва богоугодно, какъ слѣдуетъ, а потомъ, какъ не слѣдуетъ. Онъ построилъ замокъ въ Икскюлѣ и набралъ въ Германіи воиновъ, чтобы содержать въ свѣтскомъ послушаніи свое духовное стадо. Лѣтописи говорятъ, что туземцы приступили однажды къ замку, въ намѣреніи разрушишь его, и не зная какъ взяться, зацѣпляли веревками за каменныя башни и стѣны, не предполагая, что онѣ скрѣплены цементомъ. Мейнгардъ трудился много для водворенія истинной вѣры и особенно обязанъ Старшинѣ Каупо въ успѣхѣ начатаго дѣла. Историки описываютъ Мейнгарда, перваго Епископа Ливоніи, добрымъ старикомъ, который по возможности старался удерживать злоупотребленія своихъ подчиненныхъ. Онъ умеръ въ 1196 году. Одинъ Историкъ Ливоніи сравниваетъ его съ шакаломъ, который открываетъ добычу львамъ. Въ самомъ дѣлѣ, пришедшіе послѣ Мейнгарда Нѣмцы, подобно львамъ, растерзали несчастную Ливонію и умертвили ее политически.
   Послѣ смерти добраго отца Мейнгарда, Архіепископъ Бременскій назначилъ въ Епископы Ливоніи Бертольда, монаха Цистерскаго ордена. Бертольдъ, прибывъ въ свою паству, увидѣлъ, что она болѣе походитъ на волковъ, нежели на овецъ. Народъ согласился называть Епископа отцемъ, слушалъ проповѣди, и даже принималъ Свитое Крещеніе, но не хотѣлъ работать для пришлецовъ и платить имъ дань безъ всякой основательной причины. Бертольдъ боролся сколько могъ, чтобъ подчинить народъ своей земной власти, по видя невозможность, возвратился въ Германію, испросилъ у Папы Целестина буллу или позволеніе проповѣдывать крестовый походъ на Ливонію, и началъ въ сѣверной Германіи вербовать войско, обѣщая, вмѣсто жалованья, спасеніе души. Возвратившись съ войскомъ, онъ сдѣлался ненавистнымъ для туземцевъ. Настала кровопролитная война: Ливонцы сражались мужественно за свою независимость, но почти всегда были побѣждаемы Нѣмецкою тактикою. Епископъ Бертольдъ самъ предводительствовалъ войскомъ и сражался въ первыхъ рядахъ. Однажды, въ погонѣ за бѣгущими Ливонцами, лошадь занесла его въ ряды непріятельскіе: Ливонецъ Имоншъ отрубилъ Бертольду голову, а народъ растерзалъ на части тѣло своего духовнаго отца. Это случилось въ 1198 году.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 60, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

(Продолженіе.)

   Если умъ, хитрость, дѣятельность и неограниченное честолюбіе составляютъ величіе, то третій Епископъ Ливоніи, Албертъ Фонъ-Буксгевденъ, безъ сомнѣнія, долженъ быть названъ великимъ. Папа объявилъ, что всякій, отправляющійся въ Ливонію, получаетъ то же отпущеніе грѣховъ, какъ и крестовые рыцари въ Палестинѣ. Албертъ собралъ около 600 крестовыхъ рыцарей, (изъ коихъ многіе имѣли свою свиту), и на 25 корабляхъ отправился въ Ливонію, въ 1199 году. Онъ по справедливости долженъ назваться первымъ завоевателемъ Ливоніи.-- Неусыпно трудясь въ продолженіе 2а лѣтъ къ достиженію своей цѣли, онъ успѣлъ покорить или ослабить туземцевъ, большую часть изъ нихъ заставилъ называться Христіанами и совершенно поработилъ своей власти. Съ прибытіемъ Алберта, начинается новая эпоха для Исторіи Сѣвера, и потому я долженъ упомянуть о нѣкоторыхъ главнѣйшихъ обстоятельствахъ его правленія. Въ 1200, онъ основалъ Ригу, и въ 1201 Динаминдъ. Крестовые воины обязывались служишь только одинъ годъ, и послѣ того возвращались въ Германію грѣшишь наново, чтобы послѣ новымъ походомъ купить индулгенцію. Албертъ, чтобы удержать ихъ, вздумалъ отдавать имъ земли въ видѣ ленныхъ помѣстьевъ. Первые господа или властители въ Ливоніи были: Конрадъ фонъ-Мейндорфъ и Албертъ Баннеровенъ. Имъ отданы были Пкскюль и Линеварденъ на Двинѣ. но какъ Албертъ не имѣлъ столько земли, чтобы вознаградить большое число воиновъ, въ которыхъ онъ имѣлъ нужду, то онъ выдумалъ другое средство. Онъ, съ позволенія Папы Иннокентія III, учредилъ военно-духовный орденъ Креста Господня, по статуту Рыцарей Храма, въ 1201 году. Сей орденъ, коего члены назвались Меченосцами, по соединеніи своемъ съ орденомъ Тевтоническимъ въ Пруссіи, въ 1237 году, игралъ весьма важную ролю на Сѣверѣ, прославился мужествомъ и честолюбіемъ, и оставилъ по себѣ Исторію, въ которой каждая страничка написана кровью и засыпана пепломъ костей несчастныхъ жителей Ливоніи. Одно общее варварство тѣхъ временъ извиняетъ, нѣкоторымъ образомъ, всѣ жестокости. Рыцари, при вступленіи въ орденъ, обѣщались быть послушными Епископу Рижскому, соблюдать чистоту нравовъ, отказывались отъ любостяжанія и клялись мужественно сражаться съ невѣрными. Они въ точности исполнили только послѣдній обѣтъ, ибо въ то время одно мужество почиталось добродѣтелью людей благородныхъ. Представляю здѣсь таблицу съ именами всѣхъ Епископовъ и Гермейстеровъ ордена, почерпнутую мною изъ сочиненія Графа Б. {Estai critique sur l'Histoire de Livonie ect. Это критическій опытъ, наполненный выраженіями противу Реформаціи Лютера и противу туземцевъ. Я долженъ объявить, что держусь противнаго мнѣнія. Соч.}, а имъ выписанную изъ Архива Кокенгофскаго. Это одна только вещь, которою я воспользовался въ семъ сочиненіи.
   Я уже сказалъ, что въ Ливоніи существовало Русское Двинское Княжество. Нѣмецкіе Историки упоминаютъ о двухъ Русскихъ Короляхъ, изъ коихъ Всеволодъ царствовалъ въГерсикѣ, а Вячеславъ въ Коксноксѣ или Кокепгузѣ. Карамзинъ называетъ одного только Всеволода Княземъ, а Вячеслава или Вячко, Полководцемъ. Такъ кажется, и справедливо. Въ 1202 году, Албертъ, по правиламъ политики, (которая не всегда согласуется съ правами народными), вознамѣрился уничтожить Княжество, лежащее въ срединѣ его добычи, т. е. страны вновь покоряемой. Началась война кровопролитная. Всеволодъ былъ побѣжденъ, Вячко погребся подъ развалинами Кокенонса. Полоцкій Князь Владиміръ вмѣшался въ эту войну, но безъ успѣха. Послѣ продолжительной брани, Двинское Княжество сдѣлалось добычею Алберта, потому что хитрость почти всегда торжествуетъ надъ открытымъ мужествомъ. Орденъ, сражаясь безпрерывно съ туземцами, съ Русскими и съ Литовцами, превозмогъ всѣ усилія своихъ непріятелей, безпрестанно строилъ замки и крѣпости, и наконецъ успѣлъ, до 1219 года, покорить всю Ливонію и Эстонію, и ввести повсюду Христіанство, исключая нѣкоторыя укрѣпленныя мѣста въ Эстоніи, какъ то: Ревель, Везенбергъ. Нарву и другія, принадлежавшія по трактату Датчанамъ. Сіи города завоеваны были рыцарями въ 122ß году. Въ этомъ же году умеръ Албертъ, основатель независимаго владѣнія, монахъ, воинъ и политикъ, достойный быть основателемъ ордена не только Меченосцевъ, но даже Іезуитовъ! Въ его правленіе, Ливонія ставила уже въ поле болѣе 20,000 воиновъ, что было весьма много для тогдашняго времени. Онъ построилъ многія церкви, замки и города. Нѣмцы плакали по его смерти, туземцы радовались -- и обѣ стороны были правы. Для первыхъ онъ былъ благодѣтелемъ, для другихъ притѣснителемъ: онъ ласкалъ и дарилъ первыхъ, чтобъ посредствомъ ихъ брать съ послѣднихъ и для себя и для другихъ.
   Отъ учрежденія ордена, Исторія Ливоніи представляетъ рядъ битвъ, осадъ, нападеній, опустошеній и внутреннихъ разстройствъ. Съ одной стороны Шведы и Датчане, съ другой Русскіе, Литовцы и наконецъ Поляки безпрестанно сражались съ Ливонскимъ орденомъ, опустошали его земли, брали и разоряли города, умерщвляли безвинныхъ туземцевъ.-- Бѣдные имъ всегда доставалось то отъ своихъ, то отъ чужихъ. Рыцари также отмщали своимъ сосѣдямъ, также грабили и разоряли ихъ земли. А когда миръ существовалъ извнѣ, они ссорились и дрались между собою, или спорили съ Римскими Епископами, которыхъ власть имъ наскучила, какъ обыкновенно всякое духовное вліяніе на дѣла свѣтскія. Описывать всѣ сіи войны значило бы написать цѣлый томъ, или, что еще хуже, утомить читателей сухостью сокращеннаго расказа. О главнѣйшихъ происшествіяхъ я буду говорить на мѣстѣ, въ виду городовъ и замковъ, бывшихъ свидѣтелями достопамятныхъ происшествій. Теперь упомяну о важнѣйшихъ событіяхъ, имѣвшихъ вліяніе научаешь цѣлой страны. Эліо будетъ родъ исторической панорамы, въ которой видны только мѣста самыя близкія и самыя возвышенныя.-- Историкъ Яннау (Jannau) раздѣляетъ время правленія Гермейстеровъ въ Ливоніи на три періода: 1) Отъ утвержденія ихъ власти въ 1237 году до совершеннаго покоренія сей страны въ 1289 году. 2) Безпрерывныя брани Гермейстеровъ съ Архіепископами Рижскими, отъ 1289 до 1494 3) Отъ Аристократіи ордена 1494, до паденія онаго въ 1560 году. Памятнѣйшія войны, междоусобія и происшествія суть: возстаніе туземцевъ въ Эстоніи, въ 1345 противу Датскаго Правительства; нападеніе Литовцевъ и Русскихъ на Ливонію въ 1315 году; уступка Ревеля и всѣхъ Эстонскихъ городовъ Датчанами ордену, за сумму 19,000 марокъ серебра, въ 1548 году. Война съ Великимъ Княземъ Іоанномъ Васильевичемъ I, въ 1480 году, и основаніе Русскими Иванъ-города, въ 1492 году. Война сія продолжалась съ величайшимъ ожесточеніемъ, должно сказать правду, къ славѣ Ливоніи. Гермейстеръ Плетенбергъ, мужъ истинно великій, восторжествовалъ надъ сильнымъ воинствомъ Іоанна и заключилъ выгодный для Ливоніи миръ. Начало и распространеніе Реформаціи въ 1522 году, при Плетенберіѣ. Ужасная и кровопролитная война съ Іоанномъ Васильевичемъ Грознымъ, начавшаяся въ 1553 году. Война сія памятна въ Ливоніи, какъ потопъ или черная смерть -- Іоаннъ, грозный въ Россіи, быль ужасенъ въ Ливоніи. Города и села пылали, замки разрушались на его пути, несчастныхъ туземцевъ толпами предавали смерти за вины ихъ властителей. Гермейстеръ Фирстенбергъ кончилъ жизнь въ плѣну, а послѣ его несчастія, Готардъ Кетлеръ, Гермейстеръ ордена, не могъ остановить стремленія Іоаннова на пути побѣды. Тщетно онъ просилъ защиты у Швеціи, Даніи и у Императора; наконецъ онъ нашелъ слабую помощь у Польскаго Короля Сигизмунда, за уступку нѣсколькихъ городовъ.-- Между тѣмъ Ревель и вся Эстонія отложилась отъ ордена, который не могъ защищать ихъ отъ Русскихъ, и добровольно вступили въ подданство Шведовъ. Видя совершенную невозможность оградить отечество свое отъ Іоанна, который между тѣмъ заключилъ миръ съ Швеціею и призналъ Эстонію ея владѣніемъ, Кетлеръ рѣшился уступишь Ливонію Польскому Королю Сигизмунду, что и воспослѣдовало въ 1560 году. Орденъ уничтоженъ, Дворянство и Духовенство сохранили свои права и преимущества, а Готардъ Кетлеръ получилъ въ наслѣдственное владѣніе Герцогство Курляндское съ зависимостью отъ Польши. Есть Историки, которые хвалятъ этотъ поступокъ Кеплера: но мнѣ, такъ надлежало бы взорвать на воздухъ всѣ крѣпости и умереть съ оружіемъ въ рукахъ за свободу отечества.
   Іоаннъ не признавалъ coro порядка вещей, и наименовалъ Королемъ Ливонскимъ Магнуса, сына Короля Датскаго Христіана II и брата Короля Фридерика II. Сей Магнусъ былъ человѣкъ непостоянный, легкомысленный, преданный роскоши, неспособный къ дѣламъ. Онъ желалъ въ одно время пользоваться покровительствомъ Россіи и Польши. Іоаннъ долго опустошалъ Ливонію для удержанія Магнуса въ достоинствѣ Короля Ливоніи; наконецъ открывъ его измѣну, взялъ въ плѣнъ, и обременивъ укоризнами, изгналъ отъ себя, какъ недостойнаго милостей, и велѣлъ Ликонцамъ присягать себѣ. Нѣтъ сомнѣнія, что вся Ливонія и Эстляндія были бы въ то время покорены и присоединены къ Россіи, еслибъ Швеція и Польша не устрашились успѣховъ Іоанна, и не заключили союза противу него въ 1578 году. Король Польскій, Стефанъ Баторій, восторжествовалъ надъ Іоанномъ, который не былъ любимъ своимъ народомъ за жестокость, и опасенъ былъ всѣмъ сосѣдямъ своимъ властолюбіемъ. Счастье оставило человѣко-отступника. Послѣ кровопролитной и достославной войны, Баторій заключилъ миръ съ Россіею въ 1581 году, по которому Ливонія досталась Польшѣ, а Эстонія Швеціи. Царь Ѳеодоръ Іоанновичъ, вступивъ на престолъ, вознамѣрился возвратить Россіи ея древнее достояніе, и завоевалъ Иванъ-городъ и всю Ингрію, которыя и остались за Россіею, по трактату 1595 года.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 61, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

(Продолженіе.)

   Ливонія, переставъ воевать за свои собственныя выгоды, страдала за чужія. Вскорѣ она сдѣлалась театромъ войны, возникшей между Польскимъ Королемъ Сигизмундомъ III и дядею его, Герцогомъ Зюдерманландскимъ Карломъ, присвоившимъ себѣ Королевское достоинство въ Швеціи. Несчастная страна была опустошаема безпрерывно въ продолженіе многихъ годовъ; наконецъ Польскій Король Іоаннъ Казимиръ, заключилъ миръ съ Шведами въ 1660 году, извѣстный подъ именемъ Оливскаго. По сему трактату, малая часть Лифляндіи осталась при Польшѣ, а вся Эстляндія и Лифляндія съ островами уступлены Швеціи. Наконецъ Петръ Великій, побудивъ Карла XII, покорилъ Ливонію, которая, по Пенштадтскому трактату Августа 1721, присоединена на вѣчныя времена къ Россіи. Симъ счастливымъ миромъ Россія обязана генію Петра и искуству Министра его Остермана. Съ тѣхъ поръ утверждено владычество Россіи на Сѣверѣ -- и навсегда. Въ Курляндіи родъ Кешлеровъ прекратился въ 1736 году. Императрица Россійская Анна Іоанновна утвердила на Герцогскомъ престолѣ Бирона. Участь сего любимца счастія извѣстна. Герцогство возвращено было его роду, и послѣдній Герцогъ Петръ Биронъ уступилъ въ 1795 году добровольно Россіи Курляндію, которая съ тѣхъ воръ составляетъ одну изъ Остъ-Зейскихъ губерній.
   Рыцарство хорошо только въ Романахъ, но на самомъ дѣлѣ оно не принесло ни малѣйшей пользы человѣчеству, а всѣ учрежденія должно мѣрить симъ мѣриломъ. Обѣты рыцарства, какъ я уже сказалъ, были прекрасны, но какъ самые лучшіе законы ничего не значатъ, если не соблюдаются, то и рыцарскіе обѣты оставались только на пергаментѣ. Поединки были позволительны и означали молодечество, и старшіе, для избѣжанія фамильной вражды, смотрѣли сквозь пальцы на безпорядки, причиняемые младшими. Одно мужество доставляло уваженіе. Просвѣщенія не было, каждый рыцарь былъ записной врагъ ученья и всего письменнаго, и почиталъ Науки занятіемъ недостойнымъ благородства. Страсти управляли дѣлами и покорялись одной только силѣ. Получая помѣстья отъ ордена, рыцари въ своихъ замкахъ признавали себя независимыми владѣтелями, и повиновались Гермейстерамъ только въ дѣлахъ общественныхъ, когда шло о выгодахъ цѣлаго ордена, а притомъ и каждаго въ особенности: частныя распря, по большой части, рѣшали они оружіемъ, опустошали сосѣднія земли и заставляли своихъ вооруженныхъ слугъ, рѣзаться за честь своихъ господъ и грабить подданныхъ. Все доброе и дурное для ордена клонилось всегда къ большему утѣсненію туземцевъ. Счастливая война рыцарей стоила столько же крови и пожертвованій поселянамъ, какъ и несчастная. Вся тяжесть лежала на нихъ, а между тѣмъ съ ними обходились, какъ съ дикими звѣрями, и безъ суда предавали смерти. Нѣкоторые Герменстеры старались ограничить власть рыцарей, но тогда они вопіяли противу притѣсненія, нарушенія привиллегій и часто даже возмущались, чтобъ удержать право утѣснять другихъ. Горе той странѣ, гдѣ нѣтъ единства власти, гдѣ нѣтъ нелицепріятнаго суда для слабаго и сильнаго! Въ Ливоніи этого ничего не было, по крайней мѣрѣ до Гермейстера Плетенберга. Этотъ великій мужъ ввелъ нѣкоторый родъ порядка -- но это была капля добра въ безднѣ зла.
   Рыцари крылись въ своихъ замкахъ, какъ хищные орлы на утесахъ неприступныхъ скалъ, и высматривали добычу для удовлетворенія своимъ прихотямъ. Небольшая доля просвѣщенія и гражданской образованности сохранялась между духовенствомъ и купечествомъ приморскихъ городовъ, особенно Риги, которая была почти независимою республикою въ самой Ливоніи. Рыцари ссорились съ Епископами, грабили мирныхъ гражданъ, налагали на нихъ контрибуціи, и перенимали отъ нихъ одно дурное, а именно роскошь.-- Едва можно повѣрить Арндту и другимъ Историкамъ, до какой степени тогда пресыщались яствами и напитками. Вся жизнь проходила въ пиршествахъ, которыя обыкновенно кончались дракою, а часто и фамильною враждою, отъ которой страдали подданные Рыцарей. Конечно были между ними люди добрые, честные и человѣколюбивые (сомнѣваюсь, были ли воздержные); они совѣтовали своимъ собратіямъ жить мирно, по правиламъ вѣры; но это былъ гласъ, вопіющій въ пустынѣ. Звуки шпоръ, мечей и кубковъ, заглушали рѣчи совѣтниковъ мудрости. Ливонскіе рыцари не знали того романтическаго волокитства, (courtoisie), той возвышенной любви къ прекрасному полу, которыя въ западной Европѣ одушевляли рыцарей, и смягчали грубость нравовъ и обычаевъ того времени. Ливонскія красавицы не имѣли никакого вліянія ни на нравы, ни на поступки рыцарей. Онѣ жили уединенно въ своихъ замкахъ, показывались разряженными только въ церквахъ, а на пиршествахъ играли самую жалкую ролю. Жены и дочери Ливонскихъ рыцарей болѣе понимали обязанности своего пола; онѣ занимались хозяйствомъ, а буйные хозяева занимались разстройствомъ онаго. Что до меня касается, то я похваляю обычай отдалять женщинъ отъ всякаго вліянія на дѣла, и за это одно хвалю рыцарей Ливонскихъ. Ничего нѣтъ хуже, какъ женское совмѣстничество въ дѣлахъ, выходящихъ за предѣлы дѣтской комнаты, кухни и кладовой. Однако жъ при этомъ не мѣшаетъ, если женщины образованныя участвуютъ въ забавахъ и увеселеніяхъ мужчинъ и смягчаютъ сухость воинской бесѣды своею любезностью: жаль, что этого не было въ Ливоніи!

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 62, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

(Продолженіе.)

   Наконецъ роскошь и невѣжество развратили нравы и породили эгоизмъ, равнодушіе къ дѣлу общественному. Не было Плетенберга -- и орденъ упалъ, какъ обыкновенно упадаютъ царства, гдѣ граждане любятъ болѣе свои выгоды, нежели отечество. Иныя Государства при такомъ состояніи держатся отъ того только, что изъ упасть нѣкуда, или взять ихъ нѣкому. Но общее правило таково, гдѣ нѣтъ любви къ отечеству, тамъ нѣтъ отечества.
   По счастью Ливонія болѣе выиграла, нежели потеряла отъ своего паденія. Нынѣ весело посмотрѣть на Ливонію {Снова припоминаю, что подъ именемъ Ливоніи я разумѣю, по древнему наименованію, три нынешнія Остъ-Зейскія губерніи.}. Науки процвѣтаютъ въ ней. Правосудіе въ отличномъ положеніи; просвѣщенное дворянство стремится къ общей пользѣ и усердною службою поддерживаетъ благородное свое происхожденіе; купечество славится честностью, мѣщанство трудолюбіемъ, духовенство отличается ученостью и примѣрною жизнію. Ливонія дала Россіи нѣсколько великихъ и множество полезныхъ Государственныхъ людей.-- Екатерина Великая сдѣлала много добра для Ливоніи, но Александръ Благословенный былъ истиннымъ благодѣтелемъ человѣчества въ сей странѣ, и намять его ежедневно благословляется въ городахъ и въ хижинахъ. Любовь и благодарность народа -- неоспоримое право на безсмертіе.
   Нынѣшнія Остъ-Зейскія провинція могутъ назваться страною благословенною, по своему положенію въ отношеніи къ торговлѣ, земледѣлію и гражданскому устройству.-- Почва здѣсь плодородная, рѣки судоходныя, порты безопасные. Земля почти вездѣ ровная, исключая двухъ или трехъ возвышеній, которыя можно назвать горами {Именно: Блаубергь въ 4 миляхъ отъ Вольмара и Кангеръ.}. Климатъ здоровый. Воды изобилуютъ рыбою, лѣса дичью. Главныя судоходныя рѣки. Виндавъ двѣ Аа, Салисъ, Пернау, Эмбахъ, Нарова и Двина; большія озера: Пейпусъ или Чудское, Эркель, Вирцъ-Іерве, Буришекъ, Любанъ, Юсмитское, Бабитское и болѣе 20 меньшихъ озеръ, способствуютъ взаимному сообщенію и промышленности. Безопасные порты: Рига, Нерилу, Аренсбургъ, Балтійскій портъ и Ревель ожидаютъ только благопріятнаго времени для торговли, упавшей въ цѣлой Европѣ. Кромѣ того нѣсколько прекрасныхъ городовъ внутри земли: Нарва, Митава, Дерптъ, съ знаменитымъ Университетомъ, и много небольшихъ чистенькихъ городковъ украшаютъ сію страну и способствуютъ сбыту произведеній земли. Пространство Ливоніи 79,494 квадратныя версты, и въ томъ числѣ весьма мало земли неудобной. Народонаселеніе 1,202,630 душъ обоего пола, и въ томъ числѣ много красавицъ, много примѣрныхъ хозяекъ, и много добрыхъ, умныхъ и храбрыхъ людей. Религія большей части жителей Лютеранская; но есть Католики, православные Греческаго исповѣданія и старовѣры. Остъ-Зейскія губерніи состоятъ на особыхъ правахъ.
   Вотъ слабый очеркъ страны, по которой я намѣренъ прогуляться нынѣшняго лѣта. Меня манятъ туда древности, развалины замковъ, памятники событій, прекрасныя мѣстоположенія и любопытство посмотрѣть на людей" живущихъ въ Россіи по обычаямъ отчасти Русскимъ, отчасти Германскимъ. Надежда обѣщаетъ мнѣ много удовольствія въ семъ путешествіи. Если она сбудется, я стану дѣлиться моими наслажденіями съ моими читателями; если же буду скучать, то какъ можно скорѣе ворочусь въ кои тихій пріютъ, и снова начну, въ угоду благосклоннымъ моимъ читателямъ и въ досаду противникамъ, пописывать были и небылицы, вспоминать старое и сочинять новое. Между тѣмъ наступилъ часъ отъѣзда -- Прощайте! До перваго письма!
   

Письмо 1-е.

Нарва, 18-го Мая 1817.

   Заботы, печали, грусть, хлопоты -- я все оставилъ за заставою, и выбравшись изъ города въ поле, вспорхнулъ духомъ, подобно птицѣ, выбившейся изъ силковъ. Въ городѣ каждый шагъ припоминаетъ вамъ, что вы зависите отъ другихъ людей; приличія и условныя отношенія безпрестанно выводятъ васъ за черту вашего природнаго характера; огромныя зданія, стѣсняя пространство передъ глазами, стѣсняютъ воображеніе и такъ сказать, держатъ мысль въ заточеніи.-- Въ полѣ человѣкъ чувствуетъ силы свои. Не видя предметовъ искуства, утомительныхъ для души, при всей своей заманчивости, освобождаясь отъ узъ, сплетенныхъ изъ житейскихъ мелочей, человѣкъ оживаетъ сердцемъ, освѣжается.-- Уединеніе и путешествіе необходимо нужны мыслящему существу.
   Дорога до Стрѣльны есть предмѣстье Петербурга. Въ Стрѣльнѣ вы еще не за городомъ. За Стрѣлинскою заставою вы начинаете дышать сельскимъ воздухомъ. До самой Кипени виды прелестные; съ лѣвой стороны дороги горизонтъ кончится цѣпью горъ, между коими Дудорова гора красуется болѣе прочихъ зеленью, высотою, и даже, въ подражаніе большимъ горамъ, вѣнчаетъ чело свое туманомъ, за невозможностью украситься облаками и радужными снѣгами, подобно Монблану или Эльборусу. Такъ маленькіе люди подражаютъ великимъ въ дѣлахъ, которыя, подобно туману, кажутся только издали существенностью.-- Царедворцы Александра Македонскаго хотѣли быть кривошеями изъ подражанія; Наполеоннсты складывали на груди руки и носили маленькія шляпы. Не хочу продолжать сравненій и распространяться въ исчисленіи нравственныхъ подражаній. Много было бѣды, много было и смѣху отъ того, что малые люди хотѣли подражать великимъ. Я перебиралъ многія подражанія въ моей памяти, и смѣялся. Туманъ надъ Дудоровскою горою породилъ во мнѣ много мыслей. Вотъ что называется изъ песку веревки вишь: философствовать, глядя на туманъ!
   Городъ, особенно столица, есть средоточіе промышлености, слѣдовательно и богатства для человѣка трудолюбиваго и воздержнаго. Отъ чего же подгородныя деревни возлѣ Петербурга бѣдны и дурно выстроены? Отъ того, что крестьяне болѣе думаютъ о наслажденіяхъ и удовлетвореніи своихъ прихотей, нежели о средствахъ къ спокойной и безбѣдной жизни.-- Въ Петербургѣ крестьянинъ можетъ продать все, чего въ отдаленныхъ провинціяхъ не возьмутъ даромъ. Солома, хворостъ, песокъ, камень -- все покупается на наличныя деньги. Кто же виноватъ, если деньги остаются въ городѣ, а крестьянинъ возвращается домой съ пустыми руками и головною болью! Не на кого жаловаться! Посмотрите, въ какомъ довольствѣ живутъ Нѣмецкіе колонисты въ Стрѣльнѣ и Кипени. Дѣти ихъ научаются порядку и благонравію въ школѣ, вмѣстѣ съ грамотою. Пасторы же проповѣдываютъ воздержность и трудолюбіе; примѣры отцевъ напутствуютъ юношество, и смиренные Нѣмцы работаютъ, живутъ чисто и ни въ чемъ не нуждаются.-- Заведеніе колоній подъ Петербургомъ есть благотворная мысль нашихъ мудрыхъ Государей, которая со временемъ произведетъ свое настоящее дѣйствіе, т. е. что колоніи подадутъ примѣръ трудолюбія и благонравія угрюмымъ Ингерманландцамъ. Дай Богъ поскорѣе! Должно имѣть терпѣнье: всѣ нравственныя перемѣны совершаются вѣками или, по крайней мѣрѣ, десятками годовъ.
   Какъ хороша Ропша съ своимъ зеркальнымъ прудомъ и обширнымъ паркомъ, котораго издали нельзя отличить отъ лѣса, окружающаго сей увеселительный дворецъ съ одной стороны. Виды прелестные: цѣпь возвышеній со стороны Краснаго села, обширная долина, усѣянная деревушками и зарослями, составляютъ прекрасную картину. Я не зашелъ посмотрѣть бумажную фабрику.-- Механизмъ мнѣ извѣстенъ, бумага у меня въ шкатулкѣ "-- слѣдовательно довольно.-- Я только полюбовался наружностью красиваго зданія.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 63, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 1-e.

(Продолженіе.)

   Отъ Кипени до Чирковицъ, виды по обѣимъ сторонамъ дороги довольно хороши, хотя много совершенно безплодныхъ мѣстъ. Между Чирковицами и Опольемъ я увидѣлъ въ первый разъ фруктовые сады у крестьянъ, и чрезвычайно обрадовался. Это уже знакъ довольства и нѣкотораго рода роскоши, ибо въ нашемъ Ингерманландскомъ климатѣ, гдѣ (какъ сказалъ одинъ нашъ пріятель) природа съ величайшимъ усиліемъ производитъ вѣники, надобно, чтобы крестьянинъ имѣлъ много времени для попеченія о садѣ. И въ самомъ дѣлѣ, здѣсь крестьяне богаты. Это Русскій народъ, трудолюбивый, смѣтливый и промышленный. Село Ополье съ окружными деревнями, всего около 2500 душъ, принадлежало прежде фамиліи Графовъ Головкиныхъ, а нынѣ перешло въ родъ Графовь Шуваловыхъ. Довольство крестьянъ даетъ самое лучшее понятіе о характерѣ помѣщика. Кто не зналъ покойнаго Генералъ-Адъютанта Графа Шувалова, тотъ пусть почерпнетъ матеріалы для его біографіи въ его вотчинѣ. Я видѣлъ Графа Шувалова на полѣ брани, въ Финляндіи, зналъ его какъ храбраго воина, искуснаго полководца и привѣтливаго начальника -- и теперь обрадовался, услышавъ, что Русскіе мужики благословляютъ память его, такъ же, какъ и Русскіе гренадеры. Графъ Шуваловъ безсмертенъ въ Военной Исторіи Россіянъ: онъ первый перешелъ въ Торнео по замерзшему морю, и своимъ чудеснымъ появленіемъ заставилъ гордыхъ Шведовъ смириться и положишь оружіе.
   Вокругъ каждаго большаго города, какъ вокругъ пчельнаго улья, вьются трутни, т. е. тунеядцы. На станціяхъ часто встрѣчаются странники, которые путешествуютъ съ попутчиками: этимъ все уже сказано! На одной станціи подходитъ ко мнѣ незнакомый человѣкъ, небритый, въ пуху, въ картузѣ съ козырькомъ, съ малиновыми оттѣнками на блѣдномъ лицѣ, и спрашиваетъ меня, откуда я ѣду. Этотъ вопросъ удивитъ меня: всякому извѣстно, что дорога эта идетъ прямо изъ Петербурга. Не желая заводить знакомства, я вздумалъ отподчивать вопрошателя такимъ отвѣтомъ, который бы прямо обнаружилъ мое намѣреніе: "Я ѣду изъ Вѣны." -- "А куда, если смѣю спросить?" -- "Въ Египетъ." -- отвѣчалъ я.-- "Вѣрно на теплыя воды?" -- возразилъ попутчикъ.-- "Да, купаться въ Нилѣ.".-- Онъ хотѣлъ меня распрашивать о Египтѣ, но я отговорился недосугомъ, ушелъ въ другую комнату и заперъ за собою двери.-- Я говорилъ уже, что за городомъ человѣкъ освобождается отъ приличій: это былъ первый опытъ, какъ отказываться отъ несносныхъ людей, и опытъ удался.
   Древніе Новгородцы и Псковитяне всю западную Ингерманландію называли Ямою.-- Подъѣзжая къ Ямбургу, понимаешь всю силу этого названія. По обѣимъ сторонамъ дороги, болота и мелкій лѣсъ, лѣсъ и болота. Туманъ вьется по землѣ и зловонные пары стѣсняютъ дыханіе. Я ѣхалъ ночью, или лучше сказать безсолнечнымъ днемъ, потому, что такъ было свѣтло, какъ среди туманнаго дня. Знаменитый Италіянскій Трагикъ Альфіери говоритъ въ своихъ запискахъ, что свѣтлыя ночи мучили его во время путешествія на Сѣверѣ. Онъ не могъ спать, томился, ожидалъ какого-то феномена въ природѣ, пріѣхалъ на почтовыхъ изъ Финляндіи въ Петербургъ, провелъ одинъ день въ трактирѣ и убѣжалъ въ свою Италію. Великій Поэтъ -- а не догадливый человѣкъ! Стоило бы нанять квартиру въ домѣ, гдѣ есть ставни, и дѣло съ концемъ; онъ могъ бы спать, мечтать во мракѣ, какъ въ Италіи.-- По мнѣ, такъ лучше свѣтъ вездѣ и во всемъ.-- Мракъ произвесть не трудно, но никакіе свѣтильники не замѣнятъ природнаго свѣта.
   Великій Князь Новгородскій Владиміръ Ярославичъ отнялъ у Чуди Яму или Ингерманландію въ 1042 году. Это вѣрно. Теперь предоставляю вамъ, любезные читатели, вѣрить или не вѣрить преданію и даже писанному, что Новгородцы построили городъ Яму, въ 1383 году въ продолженіе 33 дней, и притомъ городъ каменный! Въ наше время, въ мѣсяцъ не построишь и одного дома, но древность тѣмъ хороша, что на нее все можно сваливать.-- Простите мнѣ, тѣни древнихъ строителей города Ямы; но я сомнѣваюсь въ прочности нашей скороспѣлки-города, а еще болѣе въ точности повѣствованія Лѣтописцевъ. Еслибъ это было сказано о нынѣшнемъ Ямбургѣ -- иное дѣло; повѣрилъ бы на слово. Кромѣ огромной фабрики ситцевъ Г. Теша, Гостинаго двора, построеннаго въ царствованіе Екатерины Великой и Почтоваго двора -- такой городъ при усилія можно построить въ 33 дни. Лифляндскіе рыцари сожгли Яму въ 1444 году, до основанія. Послѣ того онъ снова былъ выстроенъ и перешелъ во власть Шведовъ, которыхъ Новгородцы выгнали оттуда въ 1500 году. Не знаю, чѣмъ нравился древній городъ Яма, только Шведы снова дрались за него, и взяли въ 1612 году. Петръ Великій кончилъ навѣки споръ, присоединивъ къ Россіи всѣ страны, за обладаніе которыми сосѣди дрались безпрестанно: Ямбургъ завоеванъ Петромъ въ 1703 году, въ эпоху построенія Петербурга. Екатерина Великая перестроила его и населила колонистами.-- Здѣсь, еще во времена Петра, положено основаніе хрустальнымъ и стекляннымъ заводамъ, которые принадлежали послѣ Князю Меншикову.
   Рѣка Луга протекаетъ между крутыми берегами подъ Ямбургомъ. Съ этихъ береговъ, вѣроятно не разъ перестрѣливались Русскіе съ Чудью и Ливонцами. Мѣстоположеніе прекрасное для глазъ, но не для экипажей: спускъ труденъ. Можно съ горы прямо окунуться въ рѣку. Я переѣхалъ благополучно на паромѣ, и сонный поскакалъ въ Нарву, куда прибылъ въ три часа утра.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 64, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 2-е.

Нарва, 19-го Мая.

   Если бъ Нарва лежала ближе къ средоточію Европы, то романтическій видъ этого города былъ бы прославленъ Живописью и Поэзіею. Когда вы будете въ Нарвѣ и пожелаете насладишься сихъ прелестнымъ зрѣлищемъ, то остановитесь въ Петербургскомъ предмѣстьѣ, на скатѣ возвышенія, по которому проходитъ большая дорога. Я цѣлый часъ не могъ налюбоваться этою картиною. Влѣво отъ дороги возвышаются огромныя башни и колоссальныя стѣны Иванъ-города, построенныя на холмѣ, прошивъ Замка Вышгорода, съ высокою четвероугольною башнею и каменною стѣною, утвержденною на крутомъ берегу быстрой и шумной Наровы. Рѣка раздѣляетъ сіи твердыни, нѣкогда враждебныя; теперь онѣ, подобно могиламъ двухъ непримиримыхъ непріятелей, стоятъ смиренно, въ мѣстахъ, бывшихъ свидѣтелями ихъ вражды, и только въ преданіяхъ оживляютъ прежніе ужасы. Иванъ-городъ есть памятникъ силы характера Іоанна Великаго. Только воля Самодержца Россіи могла воздвигнуть сіи стѣны на ружейный выстрѣлъ отъ вражеской твердыни, на самомъ рубежѣ безлюдной Ингріи, въ отдаленіи отъ Русскаго народонаселенія. Самое строеніе носитъ на себѣ отпечатокъ величія перваго строителя: Ивань-городъ, кажется, построенъ исполинами. Огромные камни и плиты, сложенные съ удивительнымъ искуствомъ до высоты необыкновенной, образуютъ красивыя башни, правильные своды, извилистые переходы и бойницы, устремленныя на городъ. Направленіе бойницъ показываетъ цѣль построенія замка. Теперь гроза Нарвы служитъ ей украшеніемъ. Замокъ Вышгородъ соединяется съ стѣнами, окружающими городъ Нарву, которыя, такъ сказать, срослись съ крутымъ и каменистымъ берегомъ Наровы. За сею крѣпостною стѣною, прямо передо мною, свѣтятся высокія черепичныя крыши и готическія окна древнихъ домовъ, и нѣсколько башенъ возвышается изъ кучи строеній. Кругомъ зеленѣются пола и рощи; вдали видны селенія. Картина прекрасная и величественная!
   Нарва, подобно старой кокеткѣ, скрываетъ свои лѣта. Время построенія ея неизвѣстно, и знаютъ достовѣрно только то, что Датскій Король Вольдемаръ укрѣпилъ ее около 1220 года. Съ тѣхъ поръ Исторія Нарвы представляетъ одни бѣдствія, и умалчиваетъ о временахъ ея благоденствія. Нарва часто переходила изъ рукъ въ руки, то продажею, то союзами, то силою. Ивань-городъ, вскорѣ послѣ построенія, взятъ былъ Шведами, по отнятъ обратно Русскими, которые безпрестанно безпокоили окрестныхъ жителей набѣгами изъ сей крѣпости, и довели Ливонцевъ до того, что знаменитый Плетенбергь, Гермейстеръ ордена, рѣшился внести войну въ сердце Россіи. Счастіе измѣнило покорите но Казани и Астрахани: Плетенбергъ, пользуясь превосходствомъ своей артиллеріи и регулярной конницы, одержалъ побѣду надъ Русскими, и въ 1501 году взялъ многіе города, разорилъ замки и между прочими сжегъ Ивань-городъ. Послѣ этой войны, миръ между Россіею и Ливоніею продолжался пятьдесятъ лѣтъ. Ливонія ожила; земледѣліе и торговля распространились, жители отдохнули, ибо одна Россія была ужасна ордену. Эта эпоха была благодѣтельною для Нарвы, и поставила ее въ число первыхъ торговыхъ городовъ Ливоніи, но не на долго. Іоаннъ Грозный вторгнулся въ Ливонію съ многочисленнымъ войскомъ (въ 1558 году) въ отмщеніе за обиды, нанесенныя его дѣду и въ наказаніе за вѣроломство Ливонцевъ, которые, отклонивъ вооруженіе Іоанна обѣщаніемъ платить дань, вскорѣ отказались отъ сей обязанности. Какъ истребительное пламя, разлилось Русское войско по несчастіюй странѣ, распространяя повсюду смерть и опустошеніе. Нарва подверглась участи пограничныхъ крѣпостей: одинъ отрядъ Русскихъ разоривъ окрестности, приступилъ къ сему городу, и началъ бомбардировать его столь сильно, что въ одинъ день брошено было въ болѣе зоо ядеръ и бомбъ. Устрашенные жители просили перемирія и позволенія послать выборныхъ въ Москву, для исходатайствованія милости Русскаго Царя. Іоаннъ согласился оставить городу всѣ привиллегіи, съ тѣмъ, чтобы онъ принялъ Русскій гарнизонъ. Но между тѣмъ, пока переговоры происходили въ Москвѣ, Нарва пала подъ ударами Русскихъ мечей. Приближеніе Кешлера къ Нарвѣ возвысило гордость ея жителей; они, не взирая на перемиріе, въ одинъ праздничный день вздумали стрѣлять по осаждающимъ и убили нѣсколько Русскихъ. Сіе вѣроломство возбудило жажду мести въ Русскихъ воинахъ, и пока начальники разсуждали о мѣрахъ къ нападенію на городъ, пожаръ нечаянно возникъ въ Нарвѣ. Русскіе воспользовались смятеніемъ, бросились вплавь чрезъ быструю Нарову, отбили ворота и овладѣли городомъ. Жители спаслись въ замкѣ, и послѣ краткихъ переговоровъ, получили свободу остаться въ городѣ или искать убѣжища въ другомъ мѣстѣ. Городъ вновь выстроили, и онъ остался во власти Русскихъ до окончанія несчастной войны, въ которой Іоаннъ долженъ былъ уступить искуству и мужеству врага своего, Стефана Баторія.
   Въ то время, когда Русскіе опустошали Ливонію, Нарва обогащалась посредствомъ торговли. Корабли Нѣмецкихъ приморскихъ городовъ приходили къ устью Наровы, чтобы имѣть непосредственную торговлю съ Россіею. Заря благоденствія возсіяла надъ Нарвою, но на короткое время. По заключеніи союза между Польшею и Швеціею противъ Россіи, Потшусъ де ла Гардій, съ отрядомъ Шведовъ вступилъ въ Эстонію, покорилъ многіе города, и между прочими взялъ штурмомъ Нарву и Иванъ-городъ. Грабежъ, убійство снова возобновились въ несчастномъ городѣ. Изнеможенная Нарва осталась въ рукахъ Шведовъ до временъ Петра Великаго. Время исцѣлило ея раны, и счастливое ея мѣстоположеніе для торговли снова обогатило ея жителей.
   Настала ужасная борьба двухъ героевъ Сѣвера, и Нарва была свидѣтельницею первой неудачи Петра Великаго. Въ 1700 году10,000 Русскихъ, подъ начальствомъ Принца де ла Кроа и Князя Долгорукаго, осадили Нарву. Извѣстны несчастныя послѣдствія сего сраженія. Малодушіе Принца де ла Кроа, перешедшаго къ непріятелю, неустройство Русскихъ войскъ, неопытность начельниковъ доставили побѣду Карлу XII, предводительствовавшему малочисленнымъ, но отличнымъ и благоустроеннымъ воинствомъ. Великая душа не смущается неудачами, и Петръ снова приступилъ къ Нарвѣ въ 1704 году. Шведы защищались отчаянно, и городъ взятъ штурмомъ. Ужасно было мщеніе Русскихъ за претерпѣнныя бѣдствія. Разъяренные воины не щадили ни лѣтъ, ни пола, и безъ разбора умерщвляли воиновъ и гражданъ. Узкія улицы Нарвы завалены были тѣлами несчастныхъ жертвъ и облиты кровію: имущество расхищено или истреблено. Вопли отчаянія заглушали воинскіе крики; звуки мечей и выстрѣлы раздавались въ домахъ: вездѣ сражались, повсюду умерщвляли безпощадно. Начальники не могли остановить кровопролитія и обезоружишь мести. Самъ Петръ съ мечемъ въ рукѣ пробѣгалъ по улицамъ, призывалъ къ должности воиновъ и увлеченный справедливымъ негодованіемъ, каралъ непослушныхъ. Вошедши въ домъ Бургомистра Гете, гдѣ собраны были старшины города, съ трепетомъ ожидавшіе смерти, Петръ, бросивъ на столъ окровавленный мечь, сказалъ: "это кровь моихъ подданныхъ, проліянная для вашей защиты!" -- Старшины упали къ ногамъ побѣдителя, и получили помилованіе.
   Симъ кончится краткая, но кровавая Исторія Нарвы. Послѣдній ударъ сокрушилъ навсегда ея могущество, и Нарва осталась понынѣ малолюднымъ и унылымъ городомъ.
   Приводя на память всѣ горестныя событія, я печально проходилъ по тѣснымъ и пустымъ улицамъ города. Хотя погода была прекрасная, но я не встрѣтилъ ни одного жителя, и только видѣлъ древнія изваянія надъ дверями домовъ готической архитектуры. Преображенскій Соборъ, Греко-Россійскаго исповѣданія, былъ прежде завоеваніи Нарвы Лютеранскою церковью. Наружность его не представляетъ ничего великолѣпнаго: это четвероугольное низкое зданіе съ высокою башнею, построенною въ самомъ фасадѣ. На деревянныхъ хорахъ, на амвонѣ, и на большихъ стѣнныхъ часахъ, равно какъ вокругъ стѣнъ сохранились Нѣмецкія надписи изъ Священнаго Писанія. Подъ часами означенъ 1665 годъ. Амвонъ поддерживается деревянною фигурою рѣзной работы. Царскія двери, рѣзной работы, украшены рѣзными же изображеніями Божіей Матери и 12 Апостоловъ. Вокругъ алтаря Ангелы держатъ подсвѣчники. Всѣ сіи украшенія принадлежали древней Лютеранской церкви, и сохраняются какъ памятники великаго событія временъ Петра Великаго. Нолъ составленъ изъ надгробныхъ камней Шведскихъ и Эстляндскихъ дворянъ, съ гербами и надписями на Нѣмецкомъ, Шведскомъ и Латинскомъ языкахъ. Самое древнее надгробіе принадлежитъ къ половинѣ 16-го вѣка. Лютеранская церковь, находящаяся въ нѣсколькихъ шагахъ отъ Русскаго Собора, почти такой же архитектуры. Въ ней замѣчательны органы отличной работы. Во время игры, два позолоченные Херувима ударяютъ въ литавры. Полъ также составленъ изъ надгробныхъ камней; но самый древній памятникъ не далѣе половины 17-го вѣка. Въ городѣ находится еще новая Финская церковь, которой и не осматривалъ.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 66, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 2-е.

(Окончаніе.)

   Обошедъ вокругъ города, я возвратился въ предмѣстье, и осмотрѣлъ внутренность Ивань-города. Здѣсь находится древняя Русская церковь, которой внутренности я не видалъ. Близъ оной стоитъ ротонда, весьма хороню сохранившаяся, отличной архитектуры, въ Италіянскомъ вкусѣ. Неизвѣстно, что было въ ней, но вѣроятно Католическая или Лютеранская церковь, построенная Ливонскими рыцарями, во гремя обладанія Иванъ-городомъ. Стѣны и башни вокругъ обрушаются съ внутренней стороны: время грызетъ крыши на башняхъ и разгребаетъ крѣпко спаянные утесы. Темныя подземелья, дышащія сыростью, заставляютъ угадывать о первоначальномъ ихъ назначеніи, когда обычай повелѣвалъ отмщать на плѣнникахъ понесенный вредъ или оскорбленіе отъ непріятеля. Въ Иванъ-городѣ, кромѣ магазина и двухъ небольшихъ казармъ, нѣтъ никакихъ строеній. Тамъ, гдѣ нѣкогда буйная рать воспламенялась жаждою кровавыхъ боевъ, нынѣ садятъ огородные овощи. Одно лучше и полезнѣе другаго.
   Въ замкѣ Вышгородѣ, напротивъ того, находятся большія казармы и жилища для чиновниковъ; но древняя башня и ея крыша уже начали споръ съ сокрушительнымъ временемъ.
   Не знаю, весело ли жить въ Нарвѣ, но на меня навела она грусть мрачными воспоминаніями битвъ и штурмовъ, тѣсными улицами, безмолвіемъ и бездѣйственностью. Можетъ быть, я попалъ туда въ тихій часъ (въ 11 часовъ утра); но въ продолженіе двухъ часовъ, я слышалъ въ городѣ только отдаленный шумъ Наровы и звуки шаговъ моихъ. Все это не мѣшаетъ семейственному счастью, и въ Нарвѣ, подъ высокими черепичными крышками, вѣроятно, болѣе семейныхъ добродѣтелей, нежели въ шумныхъ, волнуемыхъ страстями столицахъ. Можетъ быть, это лучше для нравовъ, что здѣшнія красавицы не ходятъ безъ надобности по улицамъ, которыя, кажется, вымощены ревнивыми мужьями именно для того, чтобъ отвадить отъ прогулки. Впрочемъ въ домахъ здѣсь чрезвычайно чисто, и сквозь свѣтлыя окна выглядываетъ здоровье и довольство. Петербургскій трактиръ на углу площади отличается чистотою и красивостью зданія. Я весьма сожалѣю, что остановился на почтовомъ дворѣ, по незнанію мѣстностей. Совѣтую всѣмъ путешественникамъ останавливаться въ трактирахъ, гдѣ лучше услуживаютъ, лучше кормятъ и берутъ за все вдвое дешевле, нежели на почтовыхъ станціяхъ.
   

Нарвскій водопадъ, 19-го Мая.

   Рѣка Нарова выходитъ изъ Чудскаго озера, и протекая по рубежу Ингерманландіи, около 70 верстъ, впадаетъ въ Финскій заливъ въ 12 верстахъ отъ Нарвы. Въ двухъ верстахъ выше города русло рѣки опускается на 20 футовъ, и Нарова раздѣляясь на два рукава, низвергается быстро съ каменныхъ утесовъ по обѣимъ сторонамъ острова, и такимъ образомъ составляетъ два водопада, большой и малый. У самаго водопада находится прекрасная мыза Іоаля или Юваля, принадлежащая Коммерціи Совѣтнику Венедикту Венедиктовичу Крамеру. На берегу построены пильныя и мукомольныя мельницы; въ нѣсколькихъ шагахъ ниже водопада стоитъ мостъ, по которому проѣзжаютъ на островъ, называемый по имени властителя Сутговымъ, гдѣ также пильныя мельницы. На противоположномъ берегу лежитъ суконная фабрика и строенія, принадлежащія къ мызѣ Іоаля. Вотъ краткая топографія окрестностей водопада.
   При самомъ выѣздѣ за городскія ворота, слышенъ шумъ водопада, увеличивающійся по мѣрѣ приближенія къ оному. Прибывъ къ мызѣ Іоаля, я пошелъ пѣшкомъ на холмъ, лежащій на лѣвую сторону дороги, гдѣ находится небольшая часовня и Русское кладбище. Отсюда я въ первый разъ взглянулъ на водопадъ, и нѣсколько минутъ оставался въ совершенномъ забвеніи. Какое величественное зрѣлище, и какимъ образомъ передать его моимъ читателямъ! Какъ назвать этотъ цвѣтъ воды, кипящей внизу и образующей надъ рѣкою радужное облако? Этого цвѣта нельзя сравнишь ни съ бѣлизною снѣга, ни съ блестящимъ инеемъ, ни съ легкою пѣною. Я не могу выразить иначе видимой мною картины, какъ повторяя стихи Державина:
   
   Алмазна сыплется гора
   Съ высотъ четыремя скалами;
   Жемчугу бездна и сребра.
   Кипишь внизу, бьетъ вверхъ буграми;
   Отъ брызговъ синій холмъ стоитъ.
   Далеко ревъ въ лѣсу шумитъ.
   
   Вотъ картина водопада, списанная съ натуры, со всею точностью Поэта-Живописца! Нѣтъ, это не напыщенность слога, не преувеличеніе, не ипербола, не вымыселъ Поэзіи, но истина. Кажется, будто видишь растопленное серебро, выброшенное на поверхность земли волканомъ, и брызжущее жемчугомъ и алмазами. Очарованіе столь сильно дѣйствуетъ на воображеніе, что долго не хочется вѣришь, чтобы вода, чистая вода въ сліяніи съ солнечными лучами, могла производить столько блеску и раждать столько радужныхъ цвѣтовъ. Удивляясь водопаду и Державину, я невольно вспомнилъ о его подражателяхъ, усиливавшихся стихами описать величіе сего зрѣлища: Державину досталось серебро и брилліанты, а подражателямъ -- вода!
   Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ водопада, вода ниспадаетъ зеркальною дугою, которая кажется неподвижною; но почти вездѣ вода, разбиваясь о неровную покатость утеса, летитъ внизъ серебряною струею. У подножія сей природной стѣны, пересѣкающей рѣку, брыжжутъ зеркальные и пѣнистые фонтаны. Въ самомъ водопадѣ, вы видите только силу воды; далѣе видна быстрота ея теченія. Волны какъ мысль скользятъ по поверхности утесовъ и уносятся въ море -- въ вѣчность! Ужасы природы располагаютъ душу къ смиренію и къ унылымъ ощущеніямъ. Передо мною сверкалъ съ ревомъ водопадъ, вокругъ меня разбросаны были могильные кресты. Сила природы и слабость человѣчества были у меня передъ глазами; величіе созданія и ничтожество нашихъ замысловъ рѣзкими чертами изображались на утесахъ, разрываемыхъ волнами и на надгробныхъ камняхъ, исчерченныхъ рукою человѣка. На кладбищѣ, глядя на ревущій водопадъ, я повторялъ стихи Державина:
   
   Не такъ ли время съ неба льется,
   Кипитъ стремленіе страстей,
   Честь блещетъ, слава раздается.
   Мелькаетъ счастье нашихъ дней!
   
   Сильныя впечатлѣнія утомляютъ душу, точно такъ же, какъ необыкновенный трудъ изнуряетъ тѣло. Я сошелъ съ кладбища и пошелъ по мосту на островъ.
   Близъ самаго водопада на козлахъ укрѣплены доски, каждая съ выдавшимся концемъ, на которомъ смѣлый рыболовъ, держится одною силою тяготѣнія, надъ смертію, и съ острогомъ сторожитъ рыбу, которая снизу подходитъ къ водопаду, извиваясь между камнями на свѣтломъ днѣ. Одно неправильное движеніе, одно неловкое наклоненіе -- и рыболовъ низвергается на камни; но онъ ознакомленъ съ опасностью, и будучи самъ на волосъ отъ смерти, истребляетъ другія существа, ищущія, подобно ему, пропитанія. Смиримся предъ законами Провидѣнія!
   Я вошелъ въ пильную мельницу, и былъ почти оглушенъ удвоеннымъ шумомъ отъ колесъ и отъ водопада. Промышленость изъ всего извлекаетъ пользу, и люди заставили грозный водопадъ вертѣть колеса мельницы! Работники всѣ Русскіе: одинъ изъ нихъ отворилъ мнѣ опускныя двери въ полу мельницы, и цѣлый адъ открылся подо мною. Стукъ, ревъ, брызги, пѣна -- я захлопнулъ дверь: голова у меня закружилась.
   Подивитесь Русской смѣлости: на пильной мельницѣ есть работникъ Иванъ, родомъ изъ Вологодской губерніи, человѣкъ лѣтъ сорока, который, въ угодность путешественникамъ, спускается въ самый водопадъ и на четверенькахъ проползаетъ чрезъ всю рѣку узкою тропою, между скалою и низвергающеюся водою. Онъ говоритъ, что этотъ путь неопасенъ, что подъ водою свѣтло, но что мѣсто слишкомъ тѣсно и скользко, и потому, если бревно нанесется водою, тогда можно быть раздавленнымъ. Я посмотрѣлъ на шестъ, по которому Иванъ спускается въ подводный путь, но не хотѣлъ испытывать его мужества. Я бы во всю жизнь не простилъ себѣ, еслибъ, для удовлетворенія пустаго любопытства, былъ причиною погибели человѣка.
   Съ полнымъ сердцемъ и смѣшанными мыслями, я возвратился на почтовую станцію. Хотѣлъ писать и не могъ. Завтра ѣду въ Дерптъ, и съ дороги напишу о Нарвѣ.

"Сѣверная Пчела", No 67, 1827

   

Поправка ошибки.

   Будучи къ хлопотахъ при выѣздѣ изъ столицы, я поручилъ одному молодому человѣку перевесть съ Нѣмецкаго языка таблицу съ именами Епископовъ, Гермейстеровъ и годами построенія городовъ, замковъ и главнѣйшихъ церквей въ Ливоніи. Не имѣя времени пересмотрѣть переводъ, я просилъ одного пріятеля, знатока Нѣмецкаго языка, сдѣлать это, и сообщилъ ему книгу, откуда сія таблица почерпнута. Со мною сдѣлалось по пословицѣ: на ближнихъ уповай, но самъ не плошай. Пересматривая въ Ригѣ No 61 Сѣверн. Пчелы, нахожу странную и смѣшную ошибку. Въ подлинникѣ сказано на старо-Нѣмецкомъ языкѣ: Neubausen an der Reucheischen Grenze, т. е. Нейгаузенъ на Русской границѣ, а въ Пчелѣ напечатано: Нейгаузенъ на Рейшитской (??!!) границѣ. Этотъ переводъ похожъ на тотъ, гдѣ гору, похожую на палатку (lente), сдѣлали горою, похожею на тетку. Въ семъ же нумеръ Пчелы и въ сей же таблицѣ Ruyenthal, Рюенталь, названъ Рупиталь. Ѳ. Б.

"Сѣверная Пчела", No 69, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 3-е.

Путь отъ Нарвы до Дерпта, (19 и 20 Мая).

   Слава Русскихъ ямщиковъ гремитъ по свѣшу болѣе и далѣе, нежели слава многихъ нашихъ словесниковъ и разумниковъ. Всѣ путешественники, свои и чужіе, превозносятъ ловкость, искуство и доброхотство Русскихъ ямщиковъ -- и мнѣ остается только подтвердишь всѣми сказанное. Въ одну минуту экипажъ подмазанъ, лошади впряжены. По вашему мановенію ямщикъ, иногда мальчикъ лѣтъ двѣнадцати, вспрыгиваетъ на козлы: встряхнулъ возжами, свиснулъ, крикнулъ и понесся вихремъ по ровному шоссе, которое устроено отъ Петербурга до Нарвы, и содержится въ самомъ лучшемъ порядкѣ.
   Въ Петербургской губерніи всѣ почтовыя станціи выстроены и меблированы на казенный счетъ, по одному образцу. Это самое производитъ въ путешественникѣ странныя впечатлѣнія: ѣдешь двадцать, пятьдесятъ, сто верстъ, входишь въ домъ, и кажется, будто не выѣзжалъ съ первой станціи; все одно и тоже. Эти казенные до мы обитаемы обыкновенно двумя разнородными властями. Смотритель станціи занимается только прописываніемъ подорожныхъ, и имѣетъ начальство надъ ямщиками. Содержатель гостиницы обязанъ удовлетворять гастрономическимъ потребностямъ проѣзжихъ, и наблюдать за чистотою комнатъ. Смотрители вообще вѣжливы и услужливы, по содержатели гостиницъ весьма морщатся и косо поглядываютъ на проѣзжихъ, которые не чувствуютъ ни голода, ни жажды, и обыкновенно заставляютъ платить одного проглодавшагося за десятерыхъ сытыхъ, которые проѣхали мимо, не требуя ничего въ трактирѣ.
   Самые пріятные путешественники для содержателей трактировъ были бы, извѣстный въ древности атлетъ Милонъ Кротонскій, (который убилъ кулакомъ быка и съѣлъ его въ одинъ день) и современный намъ Англійскій пивоваръ (не полню его прозванія), который выпивалъ въ сутки два ведра портеру и дюжину бутылокъ вина. Только сомнѣваюсь, чтобы яствы и напитки нашихъ гостиницъ, пришли по вкусу ненасытнаго атлета и винопійцы Англичанина! При томъ же цѣпы зависятъ отъ расположенія духа хозяевъ гостиницы, и въ нѣкоторыхъ изъ нихъ, горячая вода продастся втрое дороже, нежели въ другихъ мѣстахъ горячіе напитки. Чѣмъ далѣе отъ Петербурга, тѣмъ цѣны выше и неопредѣленнѣе.
   Земля вокругъ Нарвы, (и по Дерптской дорогѣ, на разстояніи двухъ съ половиною станцій), состоятъ изъ плитнаго камня, прикрытаго на четверть плодородною землею. Твердую и ровную дорогу можно назвать природнымъ шоссе. Окрестности, до самой станціи Іеве, имѣютъ пріятный видъ: земля вездѣ хорошо воздѣлана и господскіе до мы красивой наружности; они окружены садами и парками, которые чрезвычайно украшаютъ прелестныя, холмистыя мѣстоположенія. Мыза близъ станціи Вайвары и огромный господскій домъ въ Чудлеѣ, отличаются отъ другихъ мызъ прекраснымъ своимъ мѣстоположеніемъ и чистотою отдѣлки всѣхъ частей хозяйственныхъ заведеній. Между сими двумя станціями, дорога лежитъ вдоль Финскаго залива, по большей части, между воздѣланными нолями. На каждомъ шагу встрѣчаются прекрасные виды.
   Чти означаетъ это огромное, четвероугольное, деревянное зданіе, прикрытое полу-сгнившею соломою, съ закоптѣлыми отверстіями, вмѣсто оконъ? Это жилище Эстонскаго поселянина; не домъ, а сарай, гдѣ цѣлое семейство помѣщается съ лошадьми, коровами и мелкимъ домашнимъ скитомъ, отдѣляемымъ только перегородками. Всѣ обитатели сего сарая, жмутъ въ тѣсной дружбѣ и примѣрномъ согласіи между собою, питаютъ другъ друга и природною теплотою нагрѣваютъ общее жилище, въ которомъ дымъ отъ огня, разложеннаго въ серединѣ, и запахъ крѣпкаго курительнаго табаку, суть самыя пріятныя благовонія. Надъ очагомъ виситъ котелъ, въ которомъ по временамъ варится пища. Я не умѣю назвать ее: это родъ журнальной смѣси. Мука, картофель, рѣпа, молоко, мясо или сельди, все перемѣшано и сбито въ одну гущу. Вино, сельди и табакъ суть необходимости, безъ которыхъ Эстонецъ не можетъ жить. Вокругъ огня помѣщается семейство, въ часы отдохновенія, или въ ожиданіи вкуснаго обѣда. Растрепанныя Эстонскія красавицы съ серебряными большими запонками на груди, въ чепцахъ или въ красныхъ суконныхъ повязкахъ; полунлгіл ребятишки, родъ живыхъ копченыхъ окороковъ, и угрюмые, длинноволосые, сухощавые взрослые мужчины, такъ сказать, сросшіеся съ небольшими курительными трубками, составляютъ живописныя группы, для изображенія которыхъ кисть Теньера была бы слишкомъ нѣжною. Прибавьте къ этому нѣсколько животныхъ, ненавидимыхъ Евреями и Мусульманами, и кучи навоза, вокругъ стѣнъ внутри жилища, и вы будете имѣть понятіе о пріятности этой семейственной картины, или, какъ Нѣмцы говорятъ, Familiengemälde. Не бѣдность и нужда заставляютъ Эстонцевъ вести этотъ образъ жизни. Сдѣланы были многіе опыты, со стороны Правительства и помѣщиковъ, чтобы заставать ихъ жить въ чистыхъ домахъ, которые строили для нихъ безденежно. Эстонцы почитали это насиліемъ и просили оставить ихъ въ покоѣ, при образѣ жизни ихъ предковъ.
   Но не думайте, чтобы Эстонцы, похожіе образомъ жизни и наружностью на туземцевъ Мыса Доброй Надежды, были столь же дики и необразованъ), какъ сіи послѣдніе. Нѣтъ! всѣ Эстонцы умѣютъ читать и писать на своемъ природномъ языкѣ, имѣютъ основательныя понятія о религіи, усердны къ вѣрѣ, съ удовольствіемъ слушаютъ церковныя поученія и основательно разсуждаютъ о предметахъ, непревышающихъ степени ихъ образованности и относящихся до ихъ благосостоянія. Привычка, другая природа, заставляетъ ихъ придерживаться старины, которая хотя по привлекательна для васъ, но дороги для людей съ чувствомъ. Сія привязанность къ древнимъ обычаямъ, есть черта ихъ твердаго, неукротимаго, настойчиваго характера. Эстонцы, (какъ я уже сказалъ въ обозрѣніи Ливонской Исторіи), всегда отличались мужествомъ, и Карлъ XII почиталъ Эстонскіе полки лучшими въ своей арміи. Эстонецъ вѣренъ доброму господину и благодаренъ за сдѣланное ему добро; по мстителенъ въ случаѣ обиды и оскорбленій. Грубость его, которую нѣкоторые приписываютъ дикости, есть слѣдствіе народной гордости. Эстонецъ почитаетъ себя выше другихъ племенъ, и о Нѣмцахъ, которыхъ онъ называетъ Саксами, говоритъ съ презрѣніемъ. О способностяхъ Эстонцевъ къ принятію высшаго образованія, можно судишь по дворовымъ людямъ. Нѣкоторыя служанки и слуги, воспитанные въ домахъ господскихъ, выучившіеся Нѣмецкому языку и приглядѣвшіеся къ утонченностямъ жизни, удивляютъ своимъ умомъ, понятливостью и пріемами: ихъ можно почесть Нѣмцами изъ средины просвѣщенной Германіи. Все зависитъ orna, воспитанія!
   Почти всѣ путешественники осыпали Эстонцевъ бранью и упреками. Я, напротивъ того, имѣю къ и имъ уваженіе за твердость ихъ характера, богоболзливоешь и за то. что они чувствуютъ достоинство человѣка. Конечно, послѣ Русскихъ удальцовъ, непріятно имѣть дѣло съ неповоротливымъ, безмолвнымъ Эстонцемъ, который обращаетъ болѣе вниманія на свою трубку, нежели на вашъ экипажъ, не трогается вашими угрозами и понужденіями, гордо посматриваетъ на васъ, и даже тихою ѣздою отмщаетъ за грубость путешественника. Но Эстонецъ чувствителенъ къ ласковому обхожденію. Доброе слово, шутка, стаканъ виня выводятъ Эстонца изъ его угрюмости: онъ весело везетъ васъ, шутитъ, старается угодить и рекомендуетъ на другой станціи добраго господина. Добро, подобно теплотѣ, проницаетъ нечувствительно самыя грубый и твердыя тѣла. Правда, надобно имѣть много терпѣнія съ Эстонцами: но человѣкъ, который ставитъ себя выше другихъ умомъ, долженъ быть снисходительнѣе другихъ къ слабости и необразованности.

(Окончаніе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 70, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 3-е.

(Окончаніе.)

   Отъ станціи Малой Пунгернъ до Ранна Пунгернъ, дорога песчаная, скучная, идущая по землѣ безплодной; а отъ Ранна-Пунгернъ до Ненналя, лѣсъ, песокъ, болото, безплодье, безлюдье и скука. Но пустыня сія оживляется видомъ Чудскаго озера, которое начинаетъ быть видимымъ съ дороги, при въѣздѣ въ небольшую Русскую деревню: какъ будто волшебствомъ вы переноситесь въ Россію. Здѣсь, среди иноплеменниковъ, ощутительно превосходство Русскаго народа, въ отношеніи къ промышлености, предъ всѣми народами, населяющими обширную Имперію. Въ нѣсколькихъ верстахъ отъ малой деревни, на берегу озера, лежитъ большое Русское село, называемое Черною деревнею. Для Русскаго путешественника это то же, что нечаянная встрѣча роднаго брата въ Аравійской пустынѣ.-- Черная деревня выстроена прекрасно и большая часть домовъ въ два этажа съ вышками и балконами. Повсюду видны лавки, ремесленныя заведенія, рыболовныя орудія: отвсюду выглядываютъ довольство и веселость. Я проѣзжалъ чрезъ Черную деревню вечеромъ. Многочисленное стадо рогатаго скота возвращалось съ поля. Улицы наполнены были народомъ. Рослые, здоровые и сильные мужчины толпились на срединѣ; румяныя и бѣлолицыя красавицы стояли у воротъ, ожидая коровъ. Дѣти. прекрасныя какъ амуры, порхали изъ одного мѣста въ другое, Я остановился, чтобъ поговорить съ крестьянами, полюбоваться на красавицъ, расцѣловать милыхъ ребятъ, и наговориться по-Русски до сыта. Я узналъ, что здѣшніе крестьяне экономическіе, и что въ деревнѣ много мѣщанъ. Они всѣ старообрядцы, и переселились сюда во время Шведскаго владычества. По произношенію, я тотчасъ догадался, что они Псковичи, или, по раздѣленію покойнаго Зоріяна Ходаковскаго, принадлежатъ къ племени Кривичей. Здѣшніе поселяне ведутъ обширную торговлю сушеною и соленою рыбою и пенькою, ткутъ полотно, извозничаютъ, преимущественно же занимаютъ и рыбною ловлею; небольшія поля и огороды обработываютъ только для домашняго обиходу. Всѣ они знаютъ Эстонскій языкъ, но живутъ по русски. Они весьма довольны своимъ состояніемъ и въ полной мѣрѣ счастливы. Состояніе ихъ улучшилось теченіе послѣднихъ пятнадцати лѣтъ.
   Чудское озеро простирается въ длину на 34 версты, въ ширину на 56 верстъ, и имѣетъ нѣсколько острововъ, изъ которыхъ нѣкоторые обитаемы. Оно принимаетъ въ себя 90 рѣкъ и рѣчекъ, и втекаешь въ море одною только Наровою. Суда изъ Чудскаго озера могутъ по Наровѣ доходить на три версты до водопада, и отъ того съ моремъ нѣтъ водянаго сообщенія. Если бъ возможно было прорыть каналъ отъ сего мѣста за Нарву, гдѣ Нарова снова становится судоходною, то внутренняя промышленость получила бы значительныя выгоды, и быть можетъ, что на берегу Чудскаго озера, возникли бы города на сыпучемъ песку, подобно Ригѣ. Прежде, когда Чудское озеро было пограничнымъ между Россіею и Ливоніею, и оно было свидѣтелемъ многихъ кровавыхъ битвъ и блестящихъ подвиговъ. До 17-го столѣтія въ Дерптѣ, на Эмбахѣ, была верфь, гдѣ строились военныя парусныя и гребныя суда. Нѣтъ сомнѣнія, что и древніе Псковичи, на своихъ ладьяхъ, воевали на озерѣ и нападали на непріятельскіе берега. И пылѣ идутъ суда изъ рѣки Великой къ самымъ Наровскимъ порогамъ, но суда мирныя, нагруженныя произведеніями земли и промышлености. Воображенію моему представились тѣ времена, когда удальство почиталось добродѣтелью во Псковѣ и Новѣгородѣ, когда буйное юношество, алчное боевъ, искало славы и добычи на сушѣ и на водахъ, собиралось толпами и вторгалось въ иноплеменные предѣлы, распространяя повсюду смерть и опустошеніе. По Невѣ, Русскія ладьи спускались въ Финскій заливъ и Балтійское море, по рѣкѣ Великой входили въ Чудское озеро; прибрежные жители всегда были въ страхѣ отъ нечаянныхъ нападеній, или принуждены были покупать спокойствіе богатою данью. Передо мною мелькали теперь легкія суда рыболововъ: спокойствіе и тишина царствовали кругомъ. Цѣлое столѣтіе протекло съ тѣхъ поръ, какъ звуки военной трубы раздавались надъ волнами озера.
   Въ 1702 году, Шведская флотилія на Чудскомъ озерѣ побѣждена простыми Русскими лодками. Шведскій Капитанъ Гекенфлихтъ, будучи окруженъ гребными Русскими судами, предпочелъ геройскую смерть плѣну, самъ зажегъ порохъ въ крюйтъ-камерѣ и взлетѣлъ на воздухъ съ 70 человѣкъ экипажа. Въ 1704 году, во время осады Дерпта Генераломъ Шереметевымъ, 14 Шведскихъ судовъ, на которыхъ находилось 108 пушекъ, были взяты также Русскими лодками близь устья Эмбахъ Шведскій Полковникъ Ястеръ не хотѣлъ пережить стыда и также взорвалъ на воздухъ свой корабль. Память героевъ всѣхъ націй священна для человѣчества, и слава побѣжденныхъ отражается на побѣдителяхъ.
   Я имѣлъ время размышлять, едва двигаясь по песчаному морю отъ Ранна-Пунгернъ, до Ненналя и до самой Черной деревни. Шесть тощихъ лошадей съ трудомъ тащили мой легкій экипажъ. Одни воспоминанія прошедшаго разгона и грусть, наводимую печальными окрестностями. Въ полночь я прибылъ въ Торма, остановился только для перемѣны лошадей и встрѣтилъ восходящее солнце въ Ихгаферѣ. Отсюда до самаго Дерпта, за исключеніемъ нѣсколькихъ верстъ, прекрасные виды и воздѣланныя поля представляются по обѣимъ сторонамъ дороги; небольшія возвышенія, увѣнчанныя зеленью, разнообразятъ ландшафты. Душа невольно повинуется внѣшнимъ впечатлѣніямъ: я ожилъ духомъ, выѣхавъ изъ песчаныхъ степей, и наслаждался пріятнымъ утреннимъ воздухомъ, пѣніемъ птицъ и картинами природы. Въ самомъ веселомъ расположеніи, въѣхавши въ Дерптъ въ 7 часовъ утра, и увидѣвъ Профессоровъ и студентовъ здѣшняго Университета, толпящихся на улицахъ съ книгами и бумагами, воскликнулъ, подобно человѣку, спасшемуся они. кораблекрушенія: земля, земля! люди, люди!

"Сѣверная Пчела", No 71, 1827

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 4-е.

Дерптъ, 20, 21 и 25 Мая.

   Проѣхавъ по чистымъ Дерптскимъ улицамъ, между рядами красивыхъ каменныхъ домовъ, я остановился на главной площади, открытой и нѣсколько покатой къ великолѣпному мосту на рѣкѣ Эмбахѣ, напротивъ котораго возвышается Ратуша, съ высокою башнею. Удержавъ тяжестью металла нетерпѣніе Эстонскаго почталіона, я пошелъ пѣшкомъ отыскивать для себя квартиру, или, по старой военной привычкѣ, рекогносцировать предъ занятіемъ лагеря. Трактиръ Лондонъ показался мнѣ неудобнымъ для долгаго квартированія, не взирая на внутреннюю частоту и красивую его наружность. Комнаты въ немъ, такъ сказать, слишкомъ сбиты въ одну кучу; въ промежуткахъ мало простору, а къ тому жъ нѣтъ каретныхъ сараевъ, и дворъ или дворикъ миніатюрнаго пространства, въ это время уставленъ былъ экипажами и наполненъ служителями. Мы повторяемъ въ ежедневной молитвѣ: и не введи насъ во искушеніе. Благоразуміе велитъ намъ предупреждать зло и удалять не только отъ себя, но и отъ другихъ всѣ случаи къ поползновенію, къ возможности сдѣлать дурное. Не подозрѣвая никого въ дурномъ умыслѣ, я не желалъ на счетъ моихъ сундуковъ, испытывать Эстонскихъ почталіоновъ и проѣзжихъ служителей, твердо ли они соблюдаютъ осьмую заповѣдь, не хотѣлъ также отряжать въ безсмѣнный караулъ моего служителя, и потому рѣшился искать просторной квартиры. Нужду мою повѣрилъ я прохожему, доброму Нѣмцу, который мнѣ сказалъ: "подалѣе отсюда, находится Петербургскій трактиръ; его содержитъ за лѣтъ пожилая, почтенная хозяйка, Г-жа Баумгартенъ. Этотъ трактиръ нынѣ мало посѣщаемъ; дилижансы и всѣ почти проѣзжіе останавливаются въ Лондонѣ." -- Я поблагодарилъ учтиваго прохожаго и поѣхалъ прямо къ Г-жѣ Баумгартенъ, изъ любви къ древностямъ, къ простору и по чувству справедливости.
   Описывая пребываніе мое въ Дерптѣ, я долженъ начать съ моего жилища. Скажу въ короткихъ словахъ, что отъ самаго Петербурга до Полангена, я нигдѣ такъ хорошо и такъ дешево не жилъ, какъ въ Дерптѣ. Комнаты чистыя, столъ за два рубли, прекрасный, и къ тому же, при домѣ есть садикъ, наполненный цвѣтами и душистыми деревьями, гдѣ въ лѣтнее время гораздо пріятнѣе обѣдать и проводить время, нежели въ душныхъ комнатахъ. Tel maître, tel valet. У привѣтливой и добродушной Г-жи Баумгартенъ не многочисленная, но усердная прислуга въ трактирѣ. Если кто изъ моихъ читателей будетъ проѣзжать чрезъ Дерптъ и остановится въ Петербургскомъ трактирѣ, то вѣрно подтвердитъ все сказанное мною.
   Въ Дерптѣ живетъ, уже 4 года, нашъ Поэтъ Языковъ, успѣвшій въ юныхъ лѣтахъ составишь себѣ блестящую извѣстность (réputation) въ Литературѣ. Поэзія есть даръ природы, не пріобрѣтаемый ученіемъ. Это правда. Но тѣ ошибаются, которые думаютъ, что Поэтъ не долженъ заниматься Пауками, а только прогуливаться, питаться и спать въ ожиданіи вдохновенія. Всѣ великіе Поэты были людьми учеными. Байронъ, Гете, Шиллеръ учились въ Университетахъ, и нашъ великій Державинъ, прилежнымъ изученіемъ Древнихъ и чтеніемъ, замѣнилъ недостатокъ первоначальнаго воспитанія.-- Геній художникъ, природа матеріалъ, науки, орудія, безъ которыхъ художникъ никогда не соорудить зданія твердаго, прочнаго, образцоваго.-- Языковъ, какъ человѣкъ съ необыкновеннымъ дарованіемъ, постигнулъ свое назначеніе. Онъ, въ юныхъ лѣтахъ, будучи полнымъ властелиномъ своей воли, посвятилъ Наукамъ то время, которое другіе юноши, жадные чиновъ, употребляютъ на переписку бумагъ въ канцеляріяхъ, не будучи въ состояніи, по молодости и по не; опытности, занятыя важными дѣлами. Отъ того-то, всѣ произведенія Языкова, носятъ на себѣ отпечатокъ "ранней зрѣлости, познанія Исторіи, мѣстностей, піитическихъ приличій, кромѣ глубокаго чувства и свѣжести мыслей, которыя принадлежатъ одной природѣ. "Между образованнымъ и необразованнымъ Поэтомъ, съ одинаковымъ природнымъ дарованіемъ, такая точно разница, какъ между умнымъ гранатнымъ и смышленымъ безграмотнымъ человѣкомъ.
   Любезный Поэтъ взялся быть моимъ путеводителемъ по городу. Дерптъ самый древній городъ въ Ливоніи, но въ немъ нѣтъ древностей, кромѣ остатка стѣны и развалинъ собора, о которомъ сказано будетъ ниже. Не время, но лютость человѣческая и пламя истребили слѣды древняго Дерпта. Городъ построенъ въ долинѣ, между высокими холмами по берегу Эмбаха и на скатѣ возвышеній. По своему положенію, онъ, со многихъ точекъ зрѣнія, представляется въ видѣ панорамы. Съ большой площади мы поднялися на гору, называемую Домъ (Dom), по имени древняго собора, который понынѣ служишь лучшимъ украшеніемъ городу. Половина его оставлена въ развалинахъ, которыя содержатся въ такомъ порядкѣ, какъ рѣдкость въ Музеѣ любителя древностей. Другая половина собора отдѣлана, и въ ней помѣщается Университетская Библіотека. Величественная готическая архитектура сего зданія и огромность его, заставляютъ вѣришь преданію о могуществѣ прежнихъ Епископовъ и богатствѣ города. Я не могъ узнать, въ которое время построенъ сей соборъ, но вѣроятно въ 13 вѣкѣ, при первыхъ Дерптскихъ Епископахъ. Въ 1765 и 1767 году намѣревались сдѣлать крѣпостныя строенія вокругъ Дерпта, по плану Генералъ-фельдцейгмейстера Вилльбоа; но предпріятіе сіе оставлено безъ исполненія, по той причинѣ, что невозможно было занять укрѣпленіями сосѣдственныя возвышенія. Нынѣ остались только слѣды правильныхъ бастіоновъ на горѣ Домъ, которая принадлежитъ Университету; она усажена деревьями, украшена аллеями и дорожками, и составляетъ самое пріятное городское гульбище, съ котораго видны цѣлый городъ и прелестныя окрестности. Здѣсь была цитадель, во время Шведскаго владычества. Всходишь на гору должно чрезъ деревянныя ворота, надъ которыми устроена галлерея, соединяющая два отдѣленія горы, по обѣимъ сторонамъ дороги. На воротахъ начертано посвященіе сего мѣста Музамъ. Въ самомъ дѣлѣ здѣсь истинное жилище Музъ. Кромѣ Библіотеки, на сей горѣ находятся прекрасныя зданія: Обсерваторіи, Анатомическій Театръ, и Медико-Хирургическая и Акушерская клиника. Теперь дѣлаются новыя пристройки и распространяются зданія.
   Если бъ гора Домъ съ своимъ Англійскимъ садомъ и развалинами, находилась въ какомъ нибудь Русскомъ или Французскомъ городѣ, то, безъ всякаго сомнѣнія, она была бы сборнымъ мѣстомъ всѣхъ ищущихъ прогулки и развлеченія въ лѣтнее время. Но Дерптскіе жителя только въ началѣ весны, при первой зелени, посѣщаютъ сіе прелестное мѣсто. Здѣсь, при каждомъ почти домѣ есть садъ, и добрые Нѣмцы любятъ проводить время въ семейномъ кругу или въ обществѣ короткихъ пріятелей. Ливонскія красавицы боятся нескромныхъ взглядовъ пылкаго юношества, и въ тѣни домашнихъ садиковъ, между цвѣтовъ, насажденныхъ ихъ нѣжными ручками, лелѣютъ свои прелести и усовершаются въ хозяйственныхъ обязанностяхъ. Въ праздничные дни, городскіе жители выѣзжаютъ за городъ къ знакомымъ помѣщикамъ, или гуляютъ въ уединенныхъ родахъ, и великолѣпное гульбище, на горѣ Домъ, остается пустымъ.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 75, 1827

   

ПУТЕШЕСТВІЯ.

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 4-е.

(Продолженіе.)

   Другой прекрасный видъ на городъ, изъ сада дворянский муссы или лѣтняго клуба, лежащаго по правую сторону при въѣздѣ въ городъ отъ Петербурга, по сю сторону Эмбаха. Въ этомъ саду, расположенномъ на скатѣ горы, находится самый возвышенный холмъ. Я съ величайшимъ удовольствіемъ провелъ здѣсь полчаса, любуясь видомъ города, который, какъ игрушка, лежалъ передо мною: я могъ бы сосчитать всѣ домы и всѣ улицы.
   Развалины древняго собора представлялись отсюда въ самомъ живописномъ видѣ, и среди новыхъ, красивыхъ зданій, казались маститымъ старцемъ, окруженнымъ своимъ потомствомъ. Церковные шпицы и башни блестѣли на солнцѣ съ одной стороны, а съ другой бросали длинныя тѣни на красныя черепичныя крыши домовъ. Въ лѣвой сторонѣ, по необозримому лугу, извивался Э.мбзхъ. Вода была непримѣтна въ отдаленіи, между зеленью; но бѣлые паруса, позлащенные солнечными лучами, указывали направленіе рѣки, и казались движущимися башнями по зеленому лугу. Ландшафтъ со всѣхъ сторонъ ограничивался горами, которыя терялись въ синевѣ горизонта.
   По красотѣ домовъ, чистотѣ и широтѣ улицъ, Дерптъ можно назвать миніатюрою Петербурга. Соборная церковь Православнаго Греко-Россійскаго исповѣданія, великолѣпно украшенная внутри, отличается также прекрасною Греческою архитектурою среднихъ вѣковъ. Университетское зданіе великолѣпнѣе и красивѣе зданія С. Петербургскаго Университета. Лютеранская церковь Св. Іоанна готической архитектуры, составляетъ пріятное разнообразіе съ окружающими ее новыми зданіями. Гостиный дворъ, расположенный на прекрасной площади, по берегу Эмбаха, могъ бы служишь украшеніемъ самой многолюдной части столицы. Это обширное четвероугольное каменное зданіе, въ одинъ этажъ, въ видѣ портика съ величественною колоннадою, припоминающею серебряные ряды въ Петербургѣ. Въ срединѣ чистый дворъ и лавки для поклажи товаровъ. Во время ярмарки, бывающей здѣсь въ Январѣ мѣсяцѣ, Гостиный дворъ, площадь и берегъ Эмбаха оживляются дѣятельностью и промышленостью. Теперь по большей части здѣсь торгуютъ Русскимъ товаромъ. За построеніе сего полезнаго зданія, городъ обязанъ нынѣшнему Генералъ Губернатору Остзейскихъ провинцій, Генералъ-Адъютанту Маркизу Паулуччи. Городская Ратуша, зданіе красивое и огромное, припоминаетъ методу Графа Растрелли, строителя Зимняго дворца въ Петербургѣ. Площадь Ратуши вообще украшена такими домами, изъ которыхъ каждый не обезобразилъ бы лучшей улицы въ столицѣ. По самое великолѣпное украшеніе города есть гранитный мостъ чрезъ рѣку Эмбахъ, припоминающій гранитные мосты на рѣкѣ Фонтанкѣ въ Петербургѣ. Мостъ сей служитъ памятникомъ благодарности Дерптскихъ жителей Екатерина Великой, за вспомоществованіе, оказанное Ею городу послѣ несчастнаго пожара въ 1775 году, обратившаго въ пепелъ почти весь городъ. Со стороны города, на порталѣ моста, находится слѣдующая надпись?

Siste hic impetus flumeii
CATHARINA II
Jubet
Cujus multificentia
haec moles
in commodum Publicum
exstiructs Livoniaque primo
Poute lapideo ailornata.
М. D. C. C. L. XXXIII.

   Дерптъ, съ Рижскимъ и Петербургскимъ форштатами (послѣдній лежитъ за Эмбахомъ), имѣетъ въ длину двѣ версты, въ ширину одну, въ окружности семь верстъ, а все пространство городской земли не превышаетъ 4 1/2 квадратныхъ верстъ, включая и пустыя мѣста между строеніями. Въ цѣломъ городѣ находится съ небольшимъ 800 публичныхъ и частныхъ зданій, и въ томъ числѣ не болѣе 130 каменныхъ домовъ. Число зданій не соразмѣрно пространству; но сады и разстоянія между домами, занимаютъ много мѣста. Жителей считается до 8000 съ половиною, или до 9000 обоего пола, Русскихъ, Нѣмцевъ и Эстонцевъ. Улицъ всего 99. Казалось бы но числу жителей, что улицы должны быть нѣсколько оживлены, но кромѣ студентовъ, я почти не видалъ на улицахъ жителей города. Изрѣдка проѣзжаетъ экипажъ по мостовой, сложенной изъ огромныхъ камней, и стукомъ своимъ вызываетъ къ окнамъ затворныхъ хозяевъ домовъ. Желательно бы видѣть здѣсь частныя собранія, гдѣ умъ и любезность имѣютъ обширное поприще выказаться во всемъ блескѣ, гдѣ скромная красота и ловкость въ обращеніи получаютъ дань похвалъ и удивленія, гдѣ угодливость и почтительная нѣжность изыскиваютъ всѣ средства, чтобы нравиться прекрасному полу и забавлять его. Я вспомнилъ о Франціи и Польшѣ, и не могъ довольно надивиться, что образованные Ливонцы не разучились понынѣ жить кастами. Здѣсь каждое сословіе дѣйствуетъ въ своемъ собственномъ кругѣ, не выходитъ за оный и не впускаетъ туда ни кого. Студенты водятся только между собою, и то еще по губерніямъ или по ландсманшафтамъ. Ученые имѣютъ свой особенный кругъ, рѣдко входятъ въ связи съ дворянами, и титулуются и уважаются не по ученымъ степенямъ, но по гражданскимъ чинамъ. Между помѣщиками, весьма много людей почтенныхъ, извѣстныхъ по отличной службѣ. Мнѣ съ величайшими похвалами говорили о Ландратѣ Липгартѣ, человѣкѣ ученомъ и богатомъ, который любитъ Науки и ученыхъ людей, имѣетъ драгоцѣнную библіотеку, и каждое Воскресенье принимаетъ у себя въ домѣ людей, отличныхъ познаніями въ Наукахъ, извѣстныхъ и значащихъ. Онъ живетъ въ двухъ верстахъ загородомъ, на прекрасной мызѣ Ратсгофѣ, въ которой обширный паркъ посвященъ на всенародное гульбище. Я былъ тамъ именно въ Воскресенье, но не будучи знакомъ съ хозяиномъ, не смѣлъ войти въ его собственный садъ, а погулявъ въ паркѣ вмѣстѣ съ горожанами, возвратился въ городъ. За сію поѣздку обязанъ я почтенному Дерптскому Полицмейстеру, Полковнику Ясинскому, который около 20 лѣтъ пользуется здѣсь всеобщею любовью и уваженіемъ жителей и студентовъ. Правду должно говорить всегда и вездѣ, и я повторяю только то, что слыхалъ со всѣхъ сторонъ. Почтенный Полицмейстеръ, узнавъ по рапортамъ о моемъ пріѣздѣ въ городъ, сжалился надъ бѣднымъ журналистомъ, заключеннымъ въ трактирѣ въ воскресный день, и предложилъ мнѣ свой экипажъ для прогулки загородъ, съ моимъ семействомъ.
   Угрюмая зима, стѣсняя жизненныя силы въ природѣ, заставляетъ сѣвернаго жителя противиться ея угнетенію, и насильственными средствами распространишь кругъ своей дѣятельности. Зимою торговля заглядываетъ въ Дерптъ изъ приморскихъ портовъ и внутренности Россіи. Помѣщики, наскучивъ прислушиваться къ вою бурь и волковъ, пріѣзжаютъ въ Дерптъ, гдѣ въ дворянской и студентской муссахъ бываютъ балы, и гдѣ красавицы имѣютъ случай, нѣсколько разъ въ мѣсяцъ, повторять на опытѣ уроки танцованья. Бостонъ и вистъ не прерываются отъ перваго паденія снѣга до первой проталины. Чтеніе газетъ соблюдается съ точностью; сужденія о лѣтнихъ происшествіяхъ объявляются уже созрѣлыми, и служатъ обильнымъ источникомъ бесѣдъ. Актеры, изъ Риги или изъ Мемеля, пріѣзжаютъ на время ярмарки, и повторяютъ въ дѣйствіи старыя драматическія произведенія, которыя всѣ образованные люди знаютъ наизусть, и новыя, которыя забываются на другой день представленія. Карнавалъ влечетъ за собою новыя увеселенія, приправленныя большею свободою, и зима проходитъ весело. Такъ, по крайней мѣрѣ, мнѣ говорили въ Дерптѣ.
   Что до меня касается, то я, отвыкнувъ отъ свѣтской разсѣянности, нашелъ въ Дерптѣ то, чего искалъ и ищу въ жизни, а именно людей просвѣщенныхъ, добрыхъ, образованныхъ. Въ бесѣдѣ Гектора Университета, Эверса, изыскателя Россійскихъ древностей, остроумнаго изслѣдователя Исторіи, соединяющаго ученость съ свѣтскою любезностью и Германскимъ добродушіемъ, я учился и вмѣстѣ отдыхалъ умомъ. Моргенштернъ, знатокъ и любитель Древнихъ, одаренный піитическимъ воображеніемъ, доставилъ мнѣ весьма пріятныя минуты въ кругу своего любезнаго семейства. Пламенный Астрономъ Струве, въ порывахъ своего краснорѣчиваго расказа, увлекалъ душу мою въ горніе предѣлы, къ престолу Создателя безчисленныхъ міровъ. Въ домѣ Профессора Мойера, я имѣлъ случай поговорить по-Русски съ одною почтенною Русскою дамою, родственницею Поэта Жуковскаго, о Петербургѣ и Петербургскихъ друзьяхъ моихъ. У Языкова, я нашелъ нѣсколько любителей Русской Словесности, которымъ пріятно были слышать новости со святой Руси. Однимъ словомъ, я провелъ время въ Дерптѣ самымъ пріятнѣйшимъ образомъ, и всегда съ удовольствіемъ буду воспоминать о пребываніи моемъ въ семъ городѣ.
   Весьма жаль, что въ Ость-Зейскихъ провинціяхъ, отъ самой Нарвы до Прусской границы, вовсе не занимаются изученіемъ Русскаго языка. Уже 125 лѣтъ, какъ Ливонія присоединена къ Россіи: слѣдовательно уже четвертое поколѣніе принадлежитъ къ большому Русскому семейству, и между тѣмъ, молодые люди и женскій полъ не понимаютъ отечественнаго языка. Я говорю отечественнаго, потому что Россія есть общее наше отечество. Пожилые люди, научившись въ службѣ но-Русски, забываютъ языкъ, возвратившись на родину, не имѣя случая употреблять его, потому что всѣ дѣла въ присутственныхъ мѣстахъ производятся на Нѣмецкомъ языкѣ. Для Русской Литературы и вообще для языка, весьма большая потеря, что просвѣщенные жители Остъ-Зейскихъ провинцій не принимаютъ участія въ обработываніи сего общаго рудника. Слогъ дѣловыхъ бумагъ никогда не усовершенствуется подъ перомъ самыхъ образованныхъ чиновниковъ-самоучекъ, которые всегда будутъ слѣдовать извѣстнымъ формамъ, не имѣя довольно силъ, чтобъ творить самимъ. Усилія и пожертвованія Русскаго Правительства къ распространенію просвѣщенія въ Остъ-Зейскихъ провинціяхъ, обращаются на славу Германіи, а не Россіи, ибо полезныя открытія въ Наукахъ, отличныя произведенія Словесности пишутся на Нѣмецкомъ языкѣ, и входятъ въ составъ ученаго богатства Германіи. Кажется, что юношество и отцы семействъ должны чувствовать трудности и непріятности по службѣ военной и гражданской, отъ незнанія Русскаго языка. Русскій солдатъ не можетъ имѣть должной приверженности къ офицеру, который коверкаетъ Русскій языкъ, и товарища гражданскаго чиновника, незнающаго по-Русски, всегда будутъ чуждаться его, какъ чужеземца. Я говорилъ на этотъ счетъ со многими почтенными людьми въ Дерптѣ; они всѣ соглашались со мною въ справедливости моихъ замѣчаній, но представляли нѣкоторыя невозможности къ распространенію Русскаго языка. Главнѣйшая состоитъ въ трудности имѣть учителей Русскаго языка, по первоначальнымъ учебнымъ заведеніямъ. Кромѣ того, дѣти, не слыша никогда Русскаго языка дома, не могутъ пріобрѣсть навыка въ произношеніи, трудномъ для Нѣмцевъ. Если бы у насъ въ Россіи составилось заведеніе, для образованія Русскихъ учителей и гувернеровъ для Остъ-Зейскихъ и Польскихъ провинцій; то въ короткое время, при дѣятельныхъ мѣрахъ, Русскій языкъ сдѣлался бы тамъ общимъ. Въ примѣръ можно поставишь Нидерланды и Голландію, которые въ десять лѣтъ Французскаго владычества совершенно офранцузились. Въ Австріи и Пруссіи подданные Славянскаго племени иначе не могутъ вступить въ службу, какъ зная Нѣмецкій языкъ по правиламъ Грамматики.
   Впрочемъ должно по совѣсти сказать, что въ Остъ-Зейскихъ провинціяхъ можно бы найти способы къ изученію Русскаго языка. Для образованія прекраснаго пола, можно имѣть отличныхъ гувернёровъ изъ учебныхъ заведеній въ Петербургѣ, состоящихъ подъ вѣдѣніемъ Ея Величества Государыни Императрицы Маріи Ѳеодоровны. Московскій Университетъ снабдилъ бы учителями, еслибъ только захотѣли приличію вознаградить ихъ за пожертвованіе драгоцѣннаго времени внѣ отечества. О другихъ средствахъ умалчиваю.
   Въ Дерптѣ самый любопытный предметъ -- Университетъ. Онъ, по своему устройству, привлекалъ бы вниманіе, если бъ даже находился на благословенныхъ берегахъ Рейна. Но прежде, нежели я поведу моихъ читателей въ Университетъ, я намѣренъ имъ расказать вкратцѣ Исторію Дерпта, который, по своимъ несчастіямъ, можетъ быть уподобленъ Вавилону и Іерусалиму. Хотя бѣдственная участь Дерпта не прославлена Поэзіею, хотя существованіе его не было столь громко въ мірѣ, какъ столицы Ассиріи и Іудеи, но бѣдствія жителей Дерпта были столь же велики. Голодъ, зараза, война, пламя и преслѣдованія за Вѣру, опустошали сей несчастный городъ. Жителей его умерщвляли и уводили въ неволю, въ чужую землю. Дерптъ претерпѣлъ и осадъ и одиннадцать штурмовъ или опустошеній! Подъ эгидою Русскаго Правительства, онъ возродился и украсился. Музы избрали его для постояннаго своего мѣстопребыванія. Нынѣ Дерптъ чело Ливоніи.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 76, 1827

   

ПУТЕШЕСТВІЯ.

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 4-е.

(Продолженіе.)

   Я говорилъ уже, что Русскіе Князья, княжившіе въ Новѣгородѣ, Псковъ и Полоцкѣ, почитали Ливонію своею собственностью, гораздо прежде пришествія.
   Нѣмцевъ въ сію страну; брали дань съ Чуди и въ случаѣ непокорности сего народа дѣлали набѣги и оружіемъ принуждали его бъ повиновенію. Кромѣ укрѣпленныхъ мѣстъ Герсике и Кокенгуза въ Двинскомъ Княжествѣ, Русскіе утвердились на берегу Эмбаха. Ярославъ, прозванный во Святомъ крещеніи Юріемъ, B. К. Новгородскій, основалъ въ 1050 году, городъ, названный его; именемъ. Чудь, по слуху о Татарахъ, опустошавшихъ г Россію, почитала ихъ однимъ народомъ съ Русскими, я городъ Юрьевъ прозвали Тартаролинъ, т. е. Татарскій городъ. Такъ и понынѣ Эстонцы называютъ, Юрьевъ, который Нѣмцы наименовали Дерптомъ или Дорпашомъ. Во время нашествія Нѣмцевъ, Дерптъ принадлежалъ къ удѣлу, которымъ управлялъ мужественный Вячко. Меченосцы, покоряя всю Ливонію подъ предлогомъ Вѣры, взяли приступомъ Дерптъ, который защищали Русскіе вмѣстѣ съ Чудью, и безчеловѣчно умертвили всѣхъ защитниковъ города, въ 1223 году. Чудь въ окрестностяхъ Дерпта и Ревеля возмутилась, призвала на помощь Русскихъ изъ Пскова и Новагорода, и отняла у Нѣмцевъ Дерптъ, въ слѣдующемъ 1224 году. Епископъ Рижскій Албертъ усмирилъ возставшую Чудь, покорилъ снова Дерптъ и основалъ въ семъ городѣ Епископство, присоединивъ къ нему земли на двѣ мили вокругъ города. Вскорѣ земли Дерптскаго Епископства распространились болѣе, нежели на двадцать;; миль, до самой Русской границы, и по заключенному миру въ 1245 году, съ Великимъ Княземъ Александромъ Невскимъ, уступлены въ неоспоримое владѣніе Дерптскому Епископу.
   Сіе Епископство сдѣлалось независимымъ, наподобіе другихъ Нѣмецкихъ Епископствъ, въ которыхъ пастыри имѣли свѣтскую власть наравнѣ съ Герцогами и Курфирстами. Дерптское независимое Епископство существовало 314 лѣтъ, отъ перваго Епископа, Германа фонъ Апельднрена, до послѣдняго, Германа Вейлагда. Сія эпоха есть самая блестящая въ Исторіи Дерпта, который достигъ возможной степени могущества и богатства. Благосостояніе города не было однако жъ слѣдствіемъ мудраго правленія Епископовъ: они споспѣшествовали счастью своихъ подданныхъ отрицательно, т. е. не мѣшались вовсе во внутреннее управленіе, довольствовались податью и для удовлетворенія своего честолюбія, предводительствовали воинствомъ во время раздоровъ, ими же возбуждаемыхъ, Магистратъ Дерпта, по примѣру Имперскихъ городовъ, имѣлъ право произносить безъ-ареляціонные смертные приговоры и чеканишь монету съ городскимъ клеймомъ. Загадка о причинѣ могущества Дерпта легко объясгяеься: онъ принадлежалъ къ числу Ганзеатическихъ городовъ, и былъ складочнымъ мѣстомъ товаровъ, ввозимыхъ и вывозимыхъ изъ Россіи по Чудскому озеру. По сей то причинѣ, въ немъ находилась верфь для строенія судовъ. Здѣсь также былъ Коллегіумъ для образованія юношества и приготовленія онаго къ занятію духовныхъ должностей въ цѣлой Ливоніи. Итакъ не мудрено, что Дерптъ, будучи средоточіемъ торговли и просвѣщенія обширной страны, былъ богатымъ и многолюднымъ и безъ посредства Епископовъ. О великолѣпіи города можно судить по отрываемымъ нынѣ фундаментамъ древнихъ зданій, доказывающимъ ихъ обширность; въ многолюдствѣ можно удостовѣриться тѣмъ, что во время язвы, бывшей въ Епископское правленіе, погибло въ городѣ 15,000 человѣкъ, безъ примѣтнаго ущерба въ народонаселеніи, какъ говорятъ лѣтописи.
   Епископы не хотѣли спокойно наслаждаться богатыми своими доходами и почестями: воинская слава Ливонскихъ рыцарей ослѣпляла ихъ и побуждала къ строптивости. Епископы также жаждали побѣдныхъ лавровъ. Они сперва ссорились съ сосѣдями своими, Русскими, а послѣ съ Орденомъ и Рижскими Епископами. Въ 1272 году, Епископъ Александръ, соединившись съ Ливонскимъ Гермейстеромъ Роденштейномъ, объявилъ открытую войну Россіи. Славолюбіе его обнаружилось весьма не кстати и было наказано. Войско Епископа разбили Русскіе наголову, а его самого убили, и разграбили Епископство до самыхъ стѣнъ города. Набѣги сіи, повторяемые весьма часто, заставили Епископа Фридриха, наслѣдника Александрова, построить замокъ Пенгаузенъ, на Русской границѣ. Россія раздѣлена была тогда на малыя Княженія и страдала отъ Татарскаго ига. Удѣльные Князья безпрестанно ссорились между собою. Не было единства, согласія, слѣдовательно не было и силы. Не мудрено, что Дерптскіе Епископы, имѣя дѣло не съ Россіею, но съ толпами Русскихъ, спокойно царствовали на рубежѣ Россіи, почти 200 лѣтъ, до вступленія на престолъ Великаго Князя Іоанна Васильевича Великаго. Въ сіе время Епископы, какъ я уже сказалъ, ссорились съ своими земляками, кровавыя явленія часто возобновлялись и малая война служила Епископамъ забавою. Однажды, въ 1396 году, Гермейстеръ Веннемаръ потребовалъ отъ Дерптскаго Епископа Дитриха II-го, чтобы онъ платилъ Ордену подать, или отказался отъ Епископства. Дитрихъ отринулъ требованіе, вооружился, призвалъ на помощь Русскихъ, Литовцевъ и Саммогитовъ, и началъ войну. По счастью или по несчастью, союзники Дитриха были разбиты Гермейстеромъ на Чудскомъ озерѣ; но Римская политика болѣе помогла Епископу, нежели оружіе. Онъ примирился съ Гермейстеромъ, -- и хотя разбитый на войнѣ, но не заплатилъ дани. О спорахъ духовныхъ вовсе не упоминаю. Они обыкновенно начинались отлученіемъ отъ Церкви, и оканчивались пиршествами и подарками.
   Наконецъ, въ 1481 году, Великій Князь Іоаннъ Васильевичъ вторгнулся съ войскомъ въ Ливонію, и началъ войну опустошеніемъ Дерптскаго Епископства. Гермейстеръ Плетенбергъ, восторжествовавъ надъ Іоанномъ, зналъ, что кратковременный успѣхъ въ войнѣ не можешь навсегда обуздать его. Плетенбергъ призналъ право Русскаго Государя надъ Дерптскою землею и заключивъ мирный договоръ на 50 лѣтъ, постановилъ, чтобы Епископъ платилъ Русскому Князю ежегодно по 10 денегъ съ души. Право сіе основывалось, какъ можно догадываться, на первомъ позволеніи, данномъ Полоцкимъ Княземъ Владиміромъ, Епископу Мейнгарду проповѣдовать Христіанство въ Ливоніи, которую Русскіе Князья почитали своею. Подать сія называлась Zins des rechten Glaubens, т. е. подать правовѣрія. Въ первый годъ Дерптское Епископство заплатило сію подать, но въ послѣдствіи, видя Россію, занятую внутри войнами, пренебрегло условіемъ и не отказывая явно въ платежѣ, отмалчивалось или медлило подъ разными предлогами.
   Во время сего 50-ти лѣтняго перемирія, возникла въ Ливоніи Реформація, поддерживаемая дворянствомъ или рыцарями и купечествомъ, вопреки главному духовенству. Главнѣйшія причины, побудившія всѣхъ къ принятію Лютерова ученія, были притязаніе Папъ и Епископовъ на всѣ права гражданъ, безпрерывныя угрозы, отлученія отъ Церкви, безпорядочная жизнь Римско-Католическаго духовенства, страсть духовныхъ вмѣшиваться въ дѣла свѣтскія, и непомѣрная ихъ гордость. Въ 1525 году, нѣкто Мельхіоръ Гофманъ, изъ Швабіи, началъ проповѣдывать реформацію въ Дерптѣ. Самъ Лютеръ писалъ къ Дерптскому Магистрату и гражданамъ посланіе, въ которомъ увѣщевалъ ихъ отложишься отъ Папской власти. Проповѣди Гофмана имѣли большой успѣхъ. Епископъ повелѣлъ заключишь его въ темницу, по Дерптскіе граждане взбунтовались, овладѣли замкомъ, гдѣ имѣлъ мѣстопребываніе Фогтъ или Губернаторъ города отъ имени Епископа, освободили плѣнника, ворвались въ Католическія церкви, и въ бѣшенствѣ забывъ первую обязанность истинныхъ Христіанъ. вѣротерпимость и уваженіе бъ святынѣ, содрали со стѣнъ иконы, и сожгли ихъ на площади. Поступокъ постыдный и недостойный ревнителей ученія Христова! Послѣ нѣсколькихъ кровопролитныхъ стычекъ, заключена между Лютеранами и Католиками капитуляція, по которой одна только Соборная церковь оставлена Католикамъ, а прочія три отданы Лютеранамъ. Замѣчательно, что въ сіе время находилась въ Дерптѣ Греко-Россійская церковь, которая во время народнаго смятенія осталась неприкосновенною. Русскіе оставались спокойными зрителями споровъ за Вѣру, твердо соблюдая Православіе. Они никого не безпокоили по предметамъ Вѣры, и потому ихъ оставляли спокойно исповѣдывать свою Вѣру.
   Не взирая ни введеніе Лютеранскаго исповѣданія въ Дерптѣ, Епископу оставлена свѣтская власть. Его признали властелиномъ земли и города, въ качествѣ Удѣльнаго Князя, съ условіемъ, чтобы онъ соблюдалъ вѣротерпимость. Эстляндскіе поселяне безъ труда обращены были въ Лютеранство. Они не понимали разницы и слѣдовали Вѣрѣ господъ своихъ изъ одного страха, а не изъ усердія.
   Въ 1553 году кончился 50-ши-лѣтній миръ, и Іоаннъ Грозный началъ вооружаться на Ливонію, за неплатежъ дани. Не тѣ уже были рыцари, что при Плетенбергѣ! Долговременный миръ, нѣга и роскошь лишили ихъ душевной и тѣлесной крѣпости. Не было ни войска, ни денегъ; прибѣгнули къ переговорамъ, и Орденъ выслалъ пословъ вмѣстѣ съ послами Дерптскаго Епископа просишь 15-лѣтняго мира, обѣщаясь платить впередъ дань исправно и сверхъ того уплатить недоимку, которая составляла, по тогдашнему счету, двѣ бочки золота. Іоаннъ согласился. Вмѣсто приготовленія дани, Епископъ и рыцари начали приспособляться къ войнѣ. Іоаннъ съ своей стороны удвоилъ усилія, и Ливонцы, устрашенные предстоящею опасностью, собрали 60,000 талеровъ и послали къ Царю. Іоаннъ не успокоился симъ слабымъ торжествомъ, и въ 1558 году вступилъ въ Ливонію съ сильнымъ воинствомъ, раздѣленнымъ на три части. Земли Дерптскаго Епископства первыя подверглись опустошенію. 80,000 Русскихъ осадили замокъ Нейгзузенъ, который защищалъ съ малымъ отрядомъ храбрый Икскуль въ продолженіе 6 недѣль. Замокъ достался Русскимъ, и Воевода Князь Петръ Ивановичъ Шуйскій подступилъ къ Дерпту. Городскія укрѣпленія были въ самомъ дурномъ состояніи; защищали ихъ зоо солдатъ и около 200 вооруженныхъ гражданъ. Послѣ шестинедѣльной осады, заключена была капитуляція: городъ сдался на условіе пощадить жизнь его обитателей. Епископъ Германъ Виландъ былъ отосланъ въ Москву, гдѣ и кончилъ жизнь въ бѣдности и позднемъ раскаяніи: съ нимъ кончалось и Дерптско независимое Епископство, въ 1559 году.
   Дерптъ оставался 2года во власти Русскихъ. Между тѣмъ рушился Ганзейскій союзъ, и Англичане открывъ путь въ Россію чрезъ Архангельскъ, завладѣли всѣми выгодами сѣверной торговли. Одни Голландцы осмѣливались вступать съ ними въ совмѣстничество и Нѣмецкіе города потеряли все свое вліяніе. Дерптъ переставъ быть складочнымъ мѣстомъ товаровъ, лишился вовсе торговли. Новое бѣдствіе вскорѣ постигло его жителей. Іоаннъ Грозный, прогнѣвавшись и Перновскихъ жителей, умышлявшихъ предать города Полякамъ, излилъ мщеніе свое на всѣхъ Нѣмцевъ. Жители Дерпта увлечены были въ неволю, во внутренность Россіи; большая часть дворянства кончила жизнь въ темницахъ.
   Готардъ Кетлеръ, предавъ несчастную Ливоніи Полякамъ, не успокоилъ ея симъ постыднымъ предательствомъ. Швеція, Польша и Россія имѣли въ ней свои войска, и спорили между собою за ея обладаніе. Ревель и Эстляндія находились въ рукахъ Шведовъ, Русскіе владѣли бывшимъ Епископствомъ Дерптскимъ, Кетлеръ управлялъ Курляндіею, а остальною частію Ливоніи владѣлъ Польскій Король Сигизмундъ. Одно маловажное обстоятельство во время сей войны навлекло на Дерптъ новыя бѣдствія.
   Въ службѣ Русскаго Царя находились два Дерптскіе дворянина, Таубе и Крузе, которые пріобрѣли его довѣренность. Іоаннъ послалъ ихъ въ Эстляндію съ тайными порученіями, подговорить Ревельскихъ жителей отказаться отъ Шведскаго владычества и передаться Русскимъ. Посланные, не успѣвъ въ своемъ предпріятіи, побоялись возвратиться къ Іоанну, зная, что въ минуту неудовольствія онъ велитъ лишить ихъ жизни. Они вступили въ службу Польскаго Короля, обѣщавъ ему предать свое отечество, Дерптъ. Сигизмундъ далъ имъ роты двѣ солдатъ, расположенныхъ по близости Дерпта, и они вошли въ переговоры съ окрестными дворянами и жителями города, недовольными Русскимъ владычествомъ. Таубе и Крузе, съ своими двумя ротами, подступили ночью къ городу, убили Русскаго часоваго, овладѣли воротами и ворвались на главную площадь. Въ первомъ замѣшательствѣ множество Русскихъ было побито. Нападающіе отворили городскія темницы, и подкрѣпленные отчаянными толпами преступниковъ и недовольныхъ, распространили повсюду смерть и ужасъ. Русскихъ искали вездѣ и умерщвляли безпощадно. Ночь, неизвѣстность о числѣ непріятеля, безпорядокъ, нечаянность нападенія, все споспѣшествовало къ погибели Русскихъ. Русскія женщины спасли городъ. Жены и дочери убитыхъ, возбужденныя мщеніемъ, взобрались на крыши домовъ, и начали бросать въ убійцъ камнями и черепицами. Нападающіе приведены были въ безпорядокъ. Остальные Русскіе, скрывшіеся отъ неистовыхъ, бросились на нихъ съ топорами и рогатинами: воины подоспѣли на помощь изъ замка: настало ужасное кровопролитіе по улицамъ города. Русскіе, думая, что всѣ Нѣмцы участвовали въ измѣнѣ, умерщвляли всѣхъ безпощадно, безъ различія возраста и пола.
   Тѣхъ, которые скрылись отъ перваго мщенія, отослали въ ссылку во внутренность Россіи, и городъ совершенно опустѣлъ. Сіе случилось въ 1571 году.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 77, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 4-е.

(Продолженіе.)

   Наконецъ Стефанъ Баторій своимъ мужествомъ и воинскимъ счастіемъ далъ сей войнѣ другой видъ. Іоаннъ, заключивъ миръ въ 1582 году, отказался отъ всѣхъ своихъ завоеваніи въ Ливоніи, и Дерптъ достался Польшѣ.
   Іезуиты управляли Польскою политикою въ сіе несчастное время; они завели свой Коллегіумъ въ Дерптѣ, и начали употреблять насильственныя средства къ введенію Католической вѣры въ Ливоніи. Мудрый Стефанъ Баторій не былъ чуждъ предразсудковъ своего времени, и думалъ, что дѣвствуетъ богоугодно, позволяя Іезуитамъ насильствовать. Римско-Католическое духовенство не могло привлечь къ себѣ умовъ. Монахи жили роскошно и вели себя гордо. Кромѣ другихъ утѣсненій и безпорядковъ, они оставили но себѣ ту память въ Дерптѣ, что по нерадѣнію ихъ сгорѣла прекрасная соборная церковь, въ 1596 году. Стефанъ Башорій нашелъ еще другое средство, сдѣлаться ненавистнымъ въ Дерптѣ: подъ предлогомъ наказанія дворянъ за ихъ приверженность къ Россіи, онъ конфисковалъ множество ихъ имѣній, раздарилъ своимъ вельможамъ и чаешь удержалъ для себя. Сигизмундъ III, столь же усердный къ уничтоженію Лютеранскаго исповѣданія, болѣе прилагалъ старанія, нежели его предшественникъ, къ водворенію торговли въ Дерптѣ, и далъ ему многія привиллегіи. Но усилія его были тщетны: обстоятельства перемѣнились, и Дерптъ упалъ.
   Настала война между Шведскимъ Королемъ Карломъ IX и Польскимъ Сигизмундомъ III за наслѣдство престола. Для Дерпта наступили смутныя времена. Въ 1600 году, 27 Декабря, Шведы взяли штурмомъ сей несчастный городъ. Въ 1603 году, Поляки отняли его, послѣ продолжительной осады. Въ 1607 году, Шведы снова подступили къ Дерпту, и опустошивъ его окрестности, изнуривъ голодомъ жителей, отступили безъ успѣха. Къ увѣнчанію всѣхъ сихъ бѣдъ, -- ужасная язва распростанилзсь въ Дерптѣ и его окрестностяхъ, въ 1624 году, и большая часть жителей, уцѣлѣвшая отъ меча и голода, истреблена заразою.
   Одинъ великій человѣкъ перемѣняетъ участь цѣлыхъ поколѣніи. На поприщѣ войны наслѣдственной появился Густавъ Адольфъ, образецъ героевъ и Монарховъ. Въ 1625 году, послѣ осьмидневной осады, онъ покорилъ Дерптъ. Продолжая войну за свободу вѣры въ Германіи, великій мужъ въ воинской ставкѣ помышлялъ о благѣ человѣчества, я съ ноля битвы рассылалъ мудрыя повелѣнія о благоустройствѣ покоренныхъ имъ странъ. Онъ занялся возстановленіемъ торговли, земледѣлія и просвѣщеніи въ несчастной Ливоніи, которая столь долго страдала отъ раздоровъ сосѣдей и собственнаго неустройства, и назначилъ Генералъ-Губернаторомъ Ливоніи бывшаго наставника своего, Іоанна Скитта, мужа мудраго и добродѣтельнаго. Выборъ добрыхъ и мудрыхъ правителей есть первый залогъ любви Монарха къ какой либо странѣ. Ливонцы чувствовали милость Густава Адольфа, по мудрому управленію Іоанна Скитта. Онъ избралъ Дерптъ средоточіемъ правосудія и просвѣщенія, основалъ здѣсь всѣ Судилища гражданскія и духовныя, и въ 1650 году Гимназію, въ которой учители имѣли титулы Профессоровъ. Скитте обратилъ все свое вниманіе на образованіе поселянъ; но недостатокъ въ учителяхъ, знающихъ Эстонскій и Латышскій языки, удержалъ его рвеніе къ сей полезной цѣли. Онъ основалъ въ Дерптѣ Университетъ, который, вмѣстѣ съ Консисторіей, трудился надъ переводомъ книгъ Священнаго Писанія и Псалмовъ на Эстонскій и Латышскій языки, и образованіемъ предикантовъ-учителей и заведеніемъ народныхъ школъ. Всѣ мудрыя предположенія и благія начинанія Іоанна Скитте увѣнчались счастливымъ успѣхомъ; ибо доброе всегда созрѣваетъ, не взирая на многочисленныя препятствія. Ливонія и понынѣ благословляетъ память великаго Густава Адольфа и его мудраго наставника.
   Съ жизнью Густава Адольфа, кончилось счастье Ливоніи. Во время правленія Королевы Христины, Ливонія истощена была податями; а при Карлѣ X, она снова сдѣлалась театромъ войны. Шведскій Король вторгнулся въ Польшу и Литву, и вздумалъ присоединишь къ своему Королевству нѣкоторыя Польскія области. Царь Алексѣй Михайловичъ не могъ спокойно смотрѣть на возвышающееся могущество Швеціи; по правиламъ мудрой политики, онъ объявилъ воину Карлу X, и вторгнулся въ Ливонію, которая находилась въ самомъ дурномъ оборонительномъ состояніи. 40,000 Русскихъ приступило къ Дерпту, который по краткой защитѣ сдался на капитуляцію, въ 1656 году; гарнизонъ, чиновники и Университетъ получили позволеніе выступить изъ города. Дерптъ оставался 5 лѣтъ во власти Русскихъ, и по миру, заключенному въ 1661 году, уступленъ снова Швеціи.
   Отъ сего времени, еще сорокъ три года оставался Дерптъ въ Шведскомъ владѣніи, памятномъ только по безпрестаннымъ налогамъ и разнаго рода притѣсненіямъ. Возобновленіе Университета, въ 1690 году, можно назвать однимъ только истиннымъ благодѣяніемъ для сего края, а прочія привиллегіи ни къ чему не послужили; ибо обстоятельствами невозможно такъ повелѣвать, какъ людьми. Редукціонная Коммисія лишила дворянство многихъ имѣній, не обогативъ страны, лишенной промышлености и торговли. Были дѣланы предположенія о соединеніи рѣкъ и озеръ, объ учрежденіи новаго водянаго сообщенія между моремъ и Чудскимъ озеромъ, на счетъ дворянства и купечества, но недостатокъ въ деньгахъ уничтожила, всѣ проекты.
   Наконецъ, въ 1704 году, Русскій Генералъ Шереметевъ покорилъ Дерптъ, который защищалъ храбрый Шведскій Полковникъ Скитте. Городъ сдался на капитуляцію и гарнизонъ взятъ военноплѣннымъ. Дерптъ удержалъ всѣ свои привиллегіи, во вскорѣ новое несчастіе постигло его. Русскій Комендантъ Нарышкинъ, обвинила. Дерптскихъ жителей въ умыслѣ измѣны, и жители его въ 1708 году сосланы были въ заточеніе въ Россію, а нѣкоторые казнены на мѣстѣ. Дерптъ снова опустѣлъ; въ развалинахъ его помѣщался одинъ Русскій гарнизонъ до Нейштадскаго мира. Петръ Великій, присоединивъ на вѣчныя времена Ливонію, возвратилъ Дерптскихъ жителей изъ ссылки, образовалъ Магистратъ и возобновилъ прежнія привиллегіи. Городъ снова выстроился, торговля ожила.
   Съ сего времени, Исторія Дерпта представляетъ рядъ безпрерывныхъ благодѣяній Русскаго Правительства.
   Между 1760 и 1776 годами, городъ нѣсколько разъ опустошаемъ былъ пламенемъ, которое истребило его совершенно и лишило жителей возможности возобновить свои жилища. Екатерина Великая и многія благодѣтельныя частныя особы, великодушными и усердными пожертвованіями, воздвигли городъ изъ пепла, и Дерптъ возродился въ покой красотѣ. Императоръ Павелъ I положилъ первое основаніе Университету, подаривъ оному мѣсто. Александръ Благословенный воздвигъ сеи памятникъ Паукамъ и далъ ему Уставъ, 18 Декабря 1802 года. Достойно вниманія заведеніе для благородныхъ дѣвица., основанное Императоромъ Павломъ I, въ 1798 году. Это родъ монастыря, въ которомъ благородныя дѣвицы, до выхода замужъ, живутъ пода, управленіемъ начальницы, получаютъ жалованье, имѣютъ экипажи, врача, общій столъ, могутъ выѣзжать куда угодно и принимать гостей. При выходѣ замужъ, онѣ получаютъ приданое, и пока находятся въ заведенія, въ знакъ отличія, носятъ чрезъ плечо ленту оранжеваго цвѣта съ красными каймами, съ зеленымъ крестомъ, оправленнымъ въ золото и вензловымъ именемъ Монарха, учредителя ордена. На казенномъ содержаніи находятся 12 дамъ. Кромѣ того другія могутъ быть приняты на своемъ содержаніи, со взносомъ извѣстной суммы.
   Кончились навсегда безпокойства и кровопролитія въ Ливоніи, которая, на донѣ могущественной Россіи. не перестаетъ наслаждаться счастьемъ и довольствомъ. Дерптъ съ своимъ Университетомъ есть брилліантъ въ вѣнцѣ, изливающій благодѣтельный свѣтъ на всѣ Остъ-Зейскія провинціи. Здѣсь образуются просвѣщенные воины и Государственные чиновники, искусные врачи и благочестивые пастыри, которые на языкахъ простонародныхъ, проповѣдываютъ Эстамъ и Латышамъ, слово Божіе и правила добродѣтели. Я пробѣгу съ моими читателями по богатымъ и отлично устроеннымъ заведеніямъ сего храма Ливонскихъ Музъ, чтобы они видѣли, какъ Остъ-Зейцы умѣютъ пользоваться благодѣяніями Правительства.

(Продолженіе впредь).

"Сѣверная Пчела", No 78, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 4-е.

(Продолженіе.)

   Почтенный Ректоръ Университета, Ст. Сов. Эверсъ, самъ былъ моимъ путеводителемъ по всѣмъ заведеніямъ. Въ а часовъ утра, въ самую пріятнѣйшую погоду, мы отправились въ Ботаническій садъ. Я не знатокъ въ Ботаникѣ, и потому не могъ наслаждаться рѣдкостями и драгоцѣнностями растительнаго царства, но былъ восхищенъ расположеніемъ сада, чистотою, порядкомъ, красотою оранжерей, густыми, тѣнистыми аллеями, и самымъ мѣстоположеніемъ небольшого пространства, занимаемаго садомъ. Куртины, острога на прекрасномъ прудѣ, холмика украшены растеніями всѣхъ странъ и климатовъ. Воздухъ наполненъ благоуханіемъ. Взоры не могутъ насытишься разнообразными переливами зелена: цвѣтовъ въ эту пору не много на открытомъ воздухѣ, ни и тѣ въ утреннихъ лучахъ солнца сіяютъ, какъ яхонты на бархатѣ. Съ терассы сада -- видъ прекрасный. Взорамъ открывается часть города, роскошная долина съ извивающимся по ней зеркальнымъ Эмбахомъ, и горы, увѣнчанныя рощами, усѣянныя домиками. Развалины собора и вѣтряныя мельницы на горахъ -- украшаютъ сей ландшафтъ. Полуразрушенныя высокія стѣны, казалось, говорили мнѣ: memento mori, а быстрыя крылья мельницъ напоминали о скоротечности времени и непостоянствѣ нашихъ надеждъ и желаній. Богатство природы и щедрость Творца, по словамъ Державина, отражались въ семъ собраніи рѣдкихъ и полезныхъ произведеніи земли, какъ солнце въ малой каплѣ водъ. Я невольно погрузился въ размышленія, и Исторія Дерпта возбудила во мнѣ печальныя ощущенія. Природа, въ тысячѣ видахъ, стремится на пользу и удовольствіе человѣка; а человѣкъ безпрестанно отдаляется отъ нея, попираетъ ногами драгоцѣнные ея дары, и гоняется за призраками счастья, которые порождаются страстями и предразсудками. Одно только просвѣщеніе возвращаетъ человѣка на лоно природы; и здѣсь, на землѣ Университетской, я думалъ о высокой цѣли просвѣщенія, и о счастіи, проистекающемъ изъ него для человѣчества.
   Ученый мой путеводитель вывелъ меня изъ размышленія, обративъ мое вниманіе на драгоцѣнныя прозябенія. Замѣчательно, что здѣсь находятся растенія всѣхъ климатовъ обширной Россіи, произведенія Крыма, Кавказа и Сибири. Многіе Ботаническіе сады въ Европѣ завидуютъ богатству Дерптскаго, особенно въ отношеніи къ сѣвернымъ растеніямъ. Для читателей моихъ, можешь быть, показалось бы затруднительнымъ исчисленіе всѣхъ рѣдкостей: скажу только, что въ семь саду находятся, между прочимъ, 123 новыхъ родовъ и 3 совершенно новые вида.
   Изъ Ботаническаго сада, мы пошли въ главное Университетское зданіе, гдѣ Профессоры читаютъ свои лекціи, и гдѣ помѣщаются Кабинеты рѣдкостей. Зданіе огромное, въ три этажа, съ великолѣпнымъ фронтономъ и колоннадою. Постройка его стоила не болѣе 207,450 рублей. Я пожалѣлъ, что оно стоитъ не на главной площади, но въ тѣсной улицѣ, хотя передъ зданіемъ сохранено нѣсколько порожняго мѣста, въ видѣ площадки. Мнѣ отвѣчали, что сіе уединеніе избрано именно для того, чтобы не развлекать студентовъ во время лекціи -- великимъ шумомъ и происшествіями на улицѣ. Для тихихъ жителей Дерпта, главная ихъ площадь кажется шумною; для меня же, привыкшаго къ шуму столицъ, -- она показалась пустынною.
   Изъ сѣней на лѣво, мы вошли въ физическій классъ и Кабинетъ. Здѣсь встрѣтилъ насъ Профессоръ физики, Надв. Совѣт. Паррошъ, сынъ знаменитаго нашего Академика, бывшаго Ректоромъ въ Дерптскомъ Университетѣ, обогатившаго Науки многими изобрѣтеніями, открытіями и усовершенствованіями. Физическій Кабинетъ чрезвычайно богатъ машинами и аппаратами, изъ коихъ большая часть работы извѣстнаго Парижскаго физико-механика Шарля. Г. Парротъ, по необыкновенной своей снисходительности, показалъ мнѣ всѣ рѣдкости сего собранія, и даже, узнавъ о моей страсти къ физическимъ Наукамъ, сдѣлалъ предо мною много весьма любопытныхъ опытовъ. Я замѣтилъ нѣсколько предметовъ, видѣнныхъ мною въ первый разъ, или хотя извѣстныхъ мнѣ, но здѣсь въ усовершенствованномъ видѣ, какъ то: аппаратъ для параболическаго теченія жидкостей (т. едля доказательства, что жидкія тѣла, бросаемыя вверхъ, въ паденіи своемъ описываютъ параболу), и машину для параболическаго паденія твердыхъ тѣлъ. Обѣ машины устроены весьма просто и съ большимъ удобствомъ. Аппаратъ чрезвычайно малосложный, для доказательства, что черный цвѣтъ есть только отсутствіе бѣлаго. Онъ изобрѣтенъ отцемъ Г. Профессора Паррота, почтеннымъ Академикомъ, и совершенно соотвѣтствуетъ своей цѣли. Замѣчателенъ Геліостатъ или аппаратъ, для остановленія или удержанія на одномъ мѣстѣ отраженія солнечныхъ лучей {Pour fixer la direction de la réflexion des rayons solaires.}. Къ числу полезныхъ изобрѣтеній Г. Академика Паррота, принадлежатъ также видѣнный мною на опытѣ дупликатъ электричества, и конусъ гидравлическій, для доказательства упругости воды. Но болѣе всего привлекъ мое вниманіе, видѣнный мною въ первый разъ аппаратъ, для поляризаціи свѣта или для доказательства, что солнечный лучъ имѣетъ двѣ стороны: черную и бѣлую. Послѣ произведеннаго опыта, доставившаго мнѣ чрезвычайное удовольствіе, я не могъ удержаться, чтобы не сказать присутствовавшимъ: "Милостивые государи! вотъ аппаратъ, для доказательства склонности рода человѣческаго къ порицанію, и вкорененной въ васъ страсти находить вездѣ и во всемъ дурное. Не довольно того, что мы отыскали пятна въ солнцѣ; теперь и въ свѣтломъ лучѣ его видимъ черную сторону. Чему же удивляться, если въ нашихъ сочиненіяхъ или самыхъ благонамѣренныхъ поступкахъ, люди, вооруженные аппаратомъ зависти, находятъ черныя стороны!" -- Ученые согласились со мною. Я слыхалъ въ жизни много Профессоровъ, но долженъ признаться, что рѣдко встрѣчалъ столь краснорѣчивыхъ, какъ Г. Паррошъ. Завидую его слушателямъ.
   Напротивъ физическаго Кабинета чрезъ сѣни, находится классъ Химическій со множествомъ аппаратовъ, и лабораторія. Здѣсь мы нашли Г. Профессора, Надв. Совѣт. Озанна (Озяни). Онъ во время четырехъ-лѣтняго своего пребыванія въ Дерптѣ, занимаясь тщательно преподаваніемъ лекцій, успѣлъ сдѣлать нѣсколько важныхъ открытій, которыя я видѣлъ въ натурѣ и на опытѣ. Въ физическихъ Паукахъ, недовольно для Профессора повторять по книгѣ чужія открытія. Этотъ способъ преподаванія никогда не прославитъ Университета, и не возбудитъ въ слушателяхъ рвенія къ Наукѣ. Но когда Профессоръ самъ углубляется въ таинства природы, и собственными наблюденіями расширяетъ кругъ человѣческихъ познаній; тогда только онъ оправдываетъ званіе ученаго, и возносится надъ сферою непростыхъ повторителей чужой учености. Съ особеннымъ удовольствіемъ слушалъ и почтеннаго Г. Озанна, и душою участвовалъ въ его надеждахъ на будущія открытія и усовершенствованія {Открытія, сдѣланныя Надворнымъ Совѣтникомъ Профессоромъ Озанномъ, по время пребыванія его въ Дерптѣ, суть слѣдующія: I. Онъ нашелъ, что открытыя имъ прежде того жидкости, состоящія изъ винно-кислой извести и поташа (кали), и изъ винно-кислой извести и самородной щелочной соли (natrum), (имѣющія свойство сгущаться въ теплѣ, и въ стужѣ вновь разжижаться), подвергаются, во время сгущенія, разложенію; но произведенное симъ разобщеніе составныхъ частей прекращается, когда сгустившаяся масса простынетъ. Изъ сего явствуешь, что сгущеніе сихъ жидкостей въ теплѣ и разжиженіе ихъ въ холодѣ, не противорѣчитъ общему закону, разширенія тѣлъ теплотою, но должны бытъ истолкованы химическимъ измѣненіемъ жидкостей.-- Два новые фосфора, т. е. два новыя вещества, которыя имѣютъ свойство издавать пріятый ими свѣтъ, гораздо въ большей степени нежели извѣстный настоящій фосфоръ. Одно состоитъ изъ извести и сѣрной сурьмы, а другое изъ извести и сѣрнаго мышьяка. Первое, наполнившись дневнымъ спѣтомъ, издаетъ зеленый, а послѣднее голубой свѣтъ.-- 3. Палладій въ Русской платинѣ, Ланжье въ Парижѣ, разлагавшій Русскую платину, не могъ найти въ оной палладія, металла, находящагося въ платинѣ Бразильской. Профессоръ О. нашелъ въ платинѣ Петербургскаго чекана 1,6 проц. палладія.-- 4. Рутеній (Ruthenium), металлъ, найденный Профессоромъ О. въ осадкѣ Русской платины, неразлагаемой селитряносоляною кислотою. Сей металлъ находится въ весьма маломъ количествѣ въ Русской платинѣ. По предварительнымъ опытамъ, окись сего металла есть летучая, и оный, по видимому, составляетъ переходъ отъ сурьмы и висмута къ осмію. Теперь занимается онъ добываніемъ сего металла въ большемъ количествѣ и разсмотрѣніемъ свойствъ онаго.}.
   Г. Парротъ показывалъ мнѣ Минералогическій Кабинетъ, находящійся во второмъ этажѣ главнаго Университетскаго зданія. Весьма сожалѣю, что по причинѣ болѣзни Г. Профессора Естественной Исторіи, Надв. Совѣт. Энгельгардта, я не могъ съ нимъ познакомиться. Онъ недавно возвратился съ ученаго путешествія по Россіи, и изъ неисчерпаемыхъ Сибирскихъ рудниковъ обогатилъ Кабинетъ рѣдкими произведеніями ископаемаго царства. Кромѣ штуфъ, находящихся за стекломъ для храненія въ Кабинетѣ, Г. Энгельгардтъ уложилъ въ особыхъ шкафахъ пробы всѣхъ извѣстныхъ металловъ и минераловъ, и какъ лекціи бываютъ въ самомъ Кабинетѣ, то слушатели видятъ въ натурѣ каждый предметъ, о которомъ говорится. Кромѣ многихъ драгоцѣнностей, я замѣтилъ въ кабинетѣ большіе слитки самороднаго золота и куски малахита, подаренные Университету покойнымъ Государемъ Императоромъ Александромъ. Рядомъ съ Минералогическимъ Кабинетомъ, находится Кабинетъ Естественной Исторіи, или собраніе рѣдкостей царства животныхъ и мадрепоровъ. Особенно достойно замѣчанія, собраніе птицъ изъ южнаго полушарія, изъ коихъ большая часть привезена Г. Профессоромъ, Надв. Совѣт. Эшшольцомъ (Eschscholtz), совершившимъ путешествіе вокругъ свѣта съ Г. Коцебу. Г. Эшшольцъ обогатилъ также Кабинетъ рѣдкими раковинами, кораллами и собраніемъ насѣкомыхъ. Я имѣлъ удовольствіе познакомиться съ симъ ученымъ путешественникомъ.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 80, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 4-е.

(Продолженіе.)

   Въ томъ же этажѣ, напротивъ Минералогическаго Кабинета чрезъ сѣни, находится Музей Древностей. Онъ обязанъ своимъ существованіемъ, неусыпнымъ попеченіямъ Г. Ст. Совѣт. Моргенштерна, Профессора Краснорѣчія, древнихъ языковъ и принадлежащихъ къ нимъ Наукъ. Онъ сопутствовалъ мнѣ. во все время осматриванія любопытныхъ предметовъ въ Университетѣ, и здѣсь принялъ меня какъ хозяинъ. Я съ удовольствіемъ осмотрѣлъ собраніе медалей и монетъ, снимки съ древнихъ камеевъ или антиковъ, и много любопытныхъ вещей, пожертвованныхъ любителями и путешественниками: Оружіе, орудія и нарядъ дикихъ или отдаленныхъ восточныхъ народовъ и. ш. п. Извѣстный въ Исторіи Наукъ, Г. Рихтеръ, (ученикъ почтеннаго Эверса), который, къ сожалѣнію всѣхъ любителей просвѣщенія, въ молодыхъ лѣтахъ умеръ, въ путешествіи своемъ по Востоку, обогатилъ сей Музеумъ Египетскою муміею, весьма хорошо сохранившеюся, многими папирусами и рѣдкостями. Память Рихтера священна въ Дерптѣ: онъ былъ рожденъ прославишь свое отечество и мѣсто своего воспитанія. Въ Музеѣ хранятся портреты двухъ великихъ Писателей нашего времени: Гете и Гердера, работы извѣстнаго живописца Кюгельхена, который погибъ въ Дрезденѣ отъ руки убійцы.-- Сходство лицъ, живопись и память о Кюгельхенѣ, дѣлаютъ сіи портреты весьма драгоцѣнными.
   Послѣ Музея, я взглянулъ на Конференцъ-залу, гдѣ бываютъ публичныя собранія. Она отлично устроена, обнесена вокругъ колоннадою, поддерживающею галлерею для помѣщеніи слушателей, и украшена портретомъ Государя Императора. Подъ портретомъ стоитъ каѳедра, съ которой Гг. Профессора произносятъ рѣчи.
   Изъ главнаго Университетскаго зданія, я поѣхалъ съ Г. Моргенштерномъ на гору Домъ, къ святилищу Музъ, Библіотекѣ, которая, какъ я выше сказалъ, помѣщается въ одной части древняго собора, отдѣланнаго въ томъ самомъ вкусѣ, какъ (была прежде цѣлая церковь. Какъ любитель и чтитель древностей, я съ благоговѣніемъ вступилъ въ пространство, огражденное высокими стѣнами, бывшими свидѣтелями важныхъ событіи въ продолженіе многихъ вѣковъ. Обширность сего зданія доказываетъ, что нѣкогда духовная паства въ здѣшнихъ мѣстахъ, была гораздо многочисленнѣе, нежели теперь. Лѣтъ двадцать тому назадъ, намѣревались возобновить древній храмъ, и, въ той части, которая теперь остается въ развалинахъ, помѣстить Университетскую церковь. Мысль прекрасная и великая, соединить подъ одною кровлею произведенія ума человѣческаго и изліяніе благодарныхъ чувствованіи къ Богу, одарившему человѣка умомъ и душею безсмертною!
   Со стороны развалинъ, придѣлана лѣстница для входа въ Библіотеку. Мы сначала вошли въ залу втораго этажа, и я пораженъ былъ пріятнымъ удивленіемъ. Красота залы превзошла всѣ мои ожиданія. Она закруглена съ одной стороны, и усѣчена прямо со стороны развалинъ. Вокругъ кривой стѣны, сооружены колонны готической формы, поддерживающія галлерею. Между колоннами, подѣланы перилы и дверцы, и такимъ образомъ, каждый промежутокъ между ими составляетъ родъ особаго кабинета; во многихъ изъ нихъ находятся столы для работы. Красота рисунка, соразмѣрность всѣхъ частей сей готической архитектуры внутри залы, дѣлаютъ честь художнику. Цѣлая Библіотека состоитъ изъ трехъ такихъ залъ, помѣщающихся одна надъ другою. Чрезъ готическія окна необыкновенной величины, всѣ залы освѣщены достаточно. Въ средней залѣ помѣщенъ бюстъ Основателя, Императора Александра, и кругомъ бюсты отличныхъ мужей Ливоніи. Собраніе книгъ не превышаетъ 20,000 томовъ, между коими считается 7000 историческихъ сочиненій. Библіотека существуетъ 20 лѣтъ и ежегодно полагается 10,000 рублей на ея умноженіе и содержаніе. Я видѣлъ множество богатыхъ изданій, много старинныхъ теологическихъ и юридическихъ книгъ, нынѣ вышедшихъ изъ торговли, и вообще весьма много драгоцѣннаго для Библіотеки. Все. что касается до Ливонской Исторіи, собрано вполнѣ. Русскія книги составляютъ самый малочисленный разрядъ въ Библіотекѣ. Кромѣ Исторіи Карамзина, нѣтъ почти вовсе новыхъ Сочинителей и Поэтовъ, прославившихъ вѣкъ Императора Александра. Древняя Россійская Вивліоѳика, сочиненія Хераскова, Сумарокова, Тредьяковскаго и нѣсколько историческихъ книгъ, вотъ все, что я замѣтилъ. Кажется, Русская Литература менѣе всего обращаешь на себя вниманіе здѣшнихъ ученыхъ: это я долженъ сказать по совѣсти. Изъ числа рукописей, я замѣтилъ нѣсколько собственноручныхъ писемъ Мартина Лютера, нѣсколько автографовъ новыхъ Нѣмецкихъ Писателей, и между прочимъ, цѣлую тетрадь, писанную собственноручно Виландомъ, и подаренную почтенному Г. Моргенштерну. О достоинствѣ Восточныхъ рукописей, подаренныхъ Библіотекѣ покойнымъ Рихтеромъ, я не могу судить. Въ нынѣшнемъ году, положено купить книгъ на 57,000 рублей, изъ числа экономическихъ суммъ, наиболѣе старопечатныхъ Латинскихъ {Нельзя ли притомъ купить и Русскихъ? Прим. Изд.} по части Богословія и Юриспруденціи, которыя вообще становятся нынѣ рѣдкими, а между тѣмъ почитаются богатствомъ книгохранилищъ. Библіотека открыта для публики два раза въ недѣлю; для Профессоровъ ежедневно.
   Поблагодаривъ Директора Библіотеки, Г. Моргенштерна, за его вѣжливость, я отправился одинъ въ Обсерваторію, гдѣ долженъ былъ найти прежняго моего путеводителя. Въ путешествіи моемъ, я ищу здоровья, и потому прошелъ мимо Клиники, построенной на прекрасномъ мѣстѣ, противъ Библіотеки. Я любитель театра, но только не Анатомическаго, и потому только снаружи полюбовался прекрасною ротондою, гдѣ дѣлаются диссекціи. Одинъ студентъ Медицины сказалъ мнѣ, что здѣшній анатомическій театръ нуждается въ тѣлахъ для практики. Не будучи Медикомъ, я внутренно порадовался этому, и какъ человѣкъ, не стыжусь въ этомъ признаться. Это знакъ, что въ Дерптѣ мало бѣдныхъ людей, осужденныхъ на госпитальную смерть, которые тѣломъ своимъ должны платишь за призрѣніе на одрѣ болѣзни. Жалкая необходимость для успѣховъ Науки!
   Я уже сказалъ, что гора Домъ, принадлежащая Университету, отдѣлана Англійскимъ садомъ, и служитъ для публичнаго гульбища. Пробираясь рощею по узкой тропинкѣ, я увидѣлъ родъ бесѣдки; подхожу къ ней, и представьте себѣ мое удивленіе: это сушильня человѣческихъ костей для дѣланія скелетовъ!
   Профессоръ Астрономіи, Над. Совѣт. Струве, нѣсколько лѣтъ сряду занимается практикою внѣ города. Я былъ такъ счастливъ, что во время моего пребыванія въ Дерптѣ, онъ возвратился сюда на одинъ день. Я воспользовался симъ случаемъ, чтобы познакомишься съ симъ ученымъ мужемъ, составившимъ себѣ блестящее имя въ молодыхъ лѣтахъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ, увидѣть первый въ мірѣ рефракторъ. Почтенный Г. Струве повелъ меня на Обсерваторію, устроенную по его предположенію. Механизмъ доведенъ до совершенства: при повертываніи одною рукою колеса, вся верхняя часть Обсерваторіи движется съ такою легкостью, что рука вовсе не чувствуетъ сопротивленія. Оптическій обманъ представляетъ здѣсь странное явленіе: кажется, что вертится нижняя часть Обсерваторіи, т. е. каменная башня, а деревянная придѣлка на колесахъ или верхняя часть, которая находится въ движеніи, представляется неподвижною {Мнѣ расказывали забавный анекдотъ, случившійся въ Обсерваторій. Одинъ путешественникъ, осматривая Обсерваторію, сказалъ, въ простотѣ сердца сопутствовавшему ему ученику Г. Струве, что онъ не вѣритъ всѣмъ математическимъ исчисленіямъ, и никакъ не соглашается въ томъ, что земля вертится, а солнце неподвижно, потому, что глаза его удостовѣряютъ его ежедневно въ противномъ. Астрономъ, вмѣсто отвѣта, началъ вертѣть колесо и спросилъ, что движется: верхняя или нижняя часть Обсерваторіи? Путешественникъ отвѣчалъ: разумѣется, нижняя. Тогда Астрономъ свелъ путешественника внизъ, показалъ ему, что нижняя часть построенна изъ камня, на крѣпкомъ гранитномъ фундаментѣ, и удостовѣрилъ его, что движется верхняя часть, но что оптическій обманъ показываешь противное. Тогда путешественникъ увѣрился въ истинѣ, и согласился, что зрѣнію не должно слишкомъ довѣрять. Жаль что Галилей не могъ такимъ образомъ убѣдить инквизиторовъ, когда они заставили его отрекаться отъ открытія.}. Я люблю пламенно науки и людей, которые съ безкорыстною любовью имъ предаются; и потому съ величайшимъ вниманіемъ и любопытствомъ слушалъ расказъ почтеннаго Струве, толковавшаго мнѣ механизмъ и устройство рефрактора. Мое вниманіе воспламенило любимца Ураніи. Онъ говорилъ какъ вдохновенный. Сѣвъ на свой стулъ, и приводя однимъ пальцемъ въ движеніе рефракторъ, вѣсомъ въ 3500 фунтовъ, Струве, казалось, управлялъ теченіемъ звѣздъ. Съ умиленіемъ и слезами на глазахъ, онъ говорилъ мнѣ о своемъ счастіи. "Вы видѣли мое жилище, сказалъ Струве, примыкающее къ Обсерваторіи, окруженное зеленью и цвѣтами, гдѣ я наслаждаюсь спокойствіемъ по трудахъ, и вкушаю блаженство въ нѣдрахъ моего семейства. Здѣсь, въ самой Обсерваторіи, я обладаю первымъ въ мірѣ астрономическимъ орудіемъ, и могу во всякое время наблюдать движеніе небесныхъ тѣлъ, съ большимъ удобствомъ, нежели всѣ бывшіе до меня Астрономы. Казенная типографія печатаетъ всѣ мои наблюденія. Жизнь моя обезпечена, и со стороны потребностей хозяйственныхъ, и въ отношеніи къ наукѣ. Всѣмъ этимъ, я обязанъ Правительству, и почитаю пріятнѣйшимъ долгомъ трудиться, сколько станетъ моихъ силъ и способностей." -- Я обнялъ почтеннаго Астронома, не какъ ученаго, но какъ человѣка. Я много видѣлъ въ жизни моей людей облагодѣтельствованныхъ, -- но не такъ часто встрѣчалъ благодарныхъ. Г. Струве говорилъ только о своей благодарности, а молчалъ о своихъ заслугахъ. Онъ издалъ уже 8 частей, въ четвертку, Астрономическихъ наблюденій, умножилъ Гершелевъ каталогъ неподвижныхъ звѣздъ, отъ 411 до 3065 звѣздъ; образовалъ, и нынѣ образуетъ отличныхъ Астрономовъ, и своимъ стараніемъ доставилъ случай Правительству пріобрѣсть рефракторъ, который почитается чудомъ искуства. Должно вспомнить, что Г. Струве имѣетъ неболѣе 52 лѣтъ отъ роду.
   Другіе говорили мнѣ о заслугахъ почтеннаго Струве: онъ говоритъ только о заслугахъ другихъ, и я раскажу вкратцѣ то, что слышалъ отъ него о знаменитомъ Механикѣ Фрауэнгоферѣ, соорудившемъ сей рефракторъ {Біографія Фрауэнгофера помѣщена въ Rig. St. Blätter, 1826.}.
   Іосифъ Фрауэнгоферъ родился въ 1787 году. Отецъ его, стекольщикъ въ Страубингѣ, (въ Баваріи) училъ его съ малолѣтства своему ремеслу, и потому не имѣлъ времени посылать въ школу. На и году своего возраста. Фрауэнгоферъ остался сиротою, и опекунъ его хотѣлъ, чтобы онъ учился токарному искуству; но по слабости его сложенія, изъ опасенія, что онъ не выдержитъ трудной работы, его отдали (въ 1799 году), въ ученіе къ Придворному зеркальному мастеру и стекольному полировщику (Classchleifer) въ Минхенѣ, Вейхсельбергеру. Не имѣя денегъ, чтобы платить за ученіе, Фрауэнгоферъ обязался 6 лѣтъ работать безденежно. Ему не позволяли даже посѣщать воскресныя школы, и потому онъ весьма слабо зналъ грамату и Ариѳметику.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 81, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина. Письмо 4-е.

(Окончаніе.)

   Чтобы вывести необыкновенныхъ людей изъ толпы, надобны необыкновенные случаи. Въ 1801 году, на второе лѣто ученія Фрауэнгофера, у придворнаго зеркальнаго мастера, 21 Іюля обрушились внезапно два дома въ Минхенѣ. Въ одномъ изъ нихъ жилъ Фрауэнгооеръ, и онъ былъ прикрытъ развалинами. По особенному его счастью, доски и бревна при паденіи составили родъ свода надъ его головою, съ отверстіемъ, чрезъ которое онъ могъ кричать и просить о помощи. Надлежало работать сряду четыре часа, чтобы вытащить Фрауэнгофера изъ развалинъ. Король Максимиліанъ-Іосифъ нѣсколько разъ пріѣзжалъ на мѣсто, во время расчищенія развалинъ, ободрялъ работниковъ и обѣщалъ имъ награжденіе. Наконецъ, когда мальчика добыли изъ подъ груды камней, Король приказалъ его лечить на свой счетъ, и по выздоровленіи представишь къ себѣ. Великодушный Монархъ подарилъ несчастному сиротѣ 18 червонныхъ, обѣщалъ ему заступить мѣсто отца, и велѣлъ относиться къ себѣ со всѣхъ нуждахъ. Фрауэнгоферъ, на подаренныя Королемъ деньги, купилъ шлифовальную машину, и въ праздничные дна работалъ оптическія стекла, но, не зная Математики, встрѣчалъ въ исполненіи многія препятствія. Уцшнейдеръ, Баварскій Тайный Совѣтникъ, (основатель Математико-механическаго заведенія, извѣстнаго подъ именемъ Рейхенбахова, Либгерова и Уцшнейдерова), узнавшій Фрауэнгофера по случаю его несчастія, подарилъ ему нѣсколько книгъ математическихъ и оптическихъ. Но хозяинъ Фрауэнгофера запретилъ ему заниматься книгами, и къ большей бѣдѣ, комната его была безъ оконъ, а хозяинъ не позволялъ ему работать при свѣчѣ, опасаясь пожара. Геній преодолѣваетъ всѣ трудности, и Фрауэнгоферъ, не взирая на недостатокъ времени и способовъ, вскорѣ пріобрѣлъ нужныя свѣдѣнія въ Математикѣ и Оптикѣ. Освободясь отъ хозяина, и купивъ нужные инструменты, онъ началъ на свой собственный счетъ, работать оптическія стекла, и для своего содержанія гравировать визитные билеты, занимаясь между тѣмъ изученіемъ Математики. Военныя замѣшательства лишили Фрауэнгофера всѣхъ средствъ къ пропитанію" Уцшнейдеръ вывелъ его изъ сихъ непріятныхъ обстоятельствъ, помѣстивъ въ заведеніи Рейхенбаховомъ, и поручивъ его надзору Профессора Шиге. Вскорѣ онъ заступилъ мѣсто своего наставника въ заведеніи, и сдѣлался главнымъ онаго правителемъ. На семъ мѣстѣ, онъ сдѣлалъ множество открытій и усовершенствованій въ Оптикѣ и Механикѣ, помѣстилъ много ученыхъ статей въ Запискахъ Минхенской Академіи, которая наименовала его Членомъ своимъ, въ 1817 году. Въ 1814 году, Уцшнейдеръ основалъ особенное Оптическое заведеніе, подарилъ Фрауэвгоферу 10,000 гульденовъ на его чаешь, и поручилъ ему управленіе надъ заведеніемъ, съ приличнымъ содержаніемъ, предоставивъ раздѣлъ всѣхъ выгодъ на двѣ равныя части. Съ сей эпохи начинается блисшательное поприще Фрауэнгофера. Лучшіе инструменты въ Европѣ дѣлались въ семъ заведеніи, гдѣ ежедневно работали 50 художниковъ. Фрауэнгоферъ принятъ былъ въ Члены многихъ Академій, получилъ отъ своего Короля орденъ Гражданской заслуги, а отъ Датскаго Короля орденъ Дааеброга. Онъ скончался 7-го Іюня 1826 года, отъ разслабленія, произведеннаго излишнимъ напряженіемъ умственныхъ и физическихъ силъ. Лучшее его произведеніе есть Дерптскій рефракторъ. Вотъ какимъ образомъ онъ достался Россіи.
   Г. Струве, будучи въ Минхенѣ въ 1820 году, засталъ Фрауэнгофера, занимающагося сооруженіемъ сего рефрактора. На вопросъ Г. Струве, для кого онъ заказанъ, Фрауэнгоферъ отвѣчалъ, что это орудіе есть опытъ всѣхъ теорій и усовершенствованій по части Оптики и Механики, и что если бы никто его не купилъ, то онъ намѣренъ подарить своему Правительству сей плодъ долголѣтнихъ своихъ изысканій въ Наукахъ. Г. Струве просилъ Фрауэнгофера не продавать никому, пока онъ не получитъ отвѣта отъ своего Университета. По предстательству Князя К. Л. Ливена, попечительное наше Правительство немедленно повелѣло отпустить сумму 30,000 рублей, и рефракторъ пріобрѣтенъ для Россіи. Когда въ Европѣ узнали о совершенствѣ сего рефрактора, то почти всѣ Университеты бросились съ просьбами къ Фрауэнгоферу, и предлагали ему двойную сумму за подобное орудіе. Смерть пресѣкла всѣ надежды и желанія -- и рефракторъ Фрауэнгофера остался первымъ и единственнымъ въ мірѣ.
   Въ 1024 году, сей рефракторъ доставленъ былъ въ нѣсколькихъ ящикахъ въ Дерптъ. Фрауэнгоферъ забылъ прислать наставленіе, какъ его сложишь и поставишь на мѣстѣ. Г. Струве, въ нетерпѣніи, попытался сложить его, и совершенно успѣлъ въ своемъ предпріятіи. Это удивило самого Фрауэнгофера.
   Я искалъ знакомства съ Дерптскимъ Астрономомъ изъ любопытства, а разстался съ нимъ съ любовью и уваженіемъ.
   Скоро сказка говорится, но не скоро дѣло дѣлается. Я осматривалъ Университетъ съ 8 часовъ утра до 8 часовъ вечера, съ промежуткомъ двухъ часовъ, для подкрѣпленія физическихъ силъ, безъ которыхъ умственныя не выдержали бы разнородныхъ впечатлѣній. Я обѣдалъ у почтеннаго Г. Эверса, съ милымъ семействомъ его и нѣсколькими любителями Музъ. Подобно первымъ Христіанамъ, которые посреди идолопоклонниковъ, жили между собою, какъ братья, и при первомъ свиданіи заключали дружескій союзъ, истинные любители Наукъ и Литературы сближаются между собою предметами общаго ихъ уваженія. Откровенность одушевляла нашу бесѣду, и мы въ концѣ нашей трапеза, съ восторгомъ провозгласили тостъ за здравіе Августѣйшаго Покровителя Наукъ и Литераторовъ, и во славу просвѣщенія.
   Въ Дерптскомъ Университетѣ находится 400 студентовъ. Они платятъ небольшую цѣну Профессорамъ за лекціи, по примѣру другихъ Нѣмецкихъ Университетовъ. Это самое заставляетъ юношей посѣщать лекціи съ большимъ прилежаніемъ, ибо даровое не такъ уважается, какъ покупное или пріобрѣтенное съ пожертвованіемъ. Къ этому должно прибавить, что и Профессоры употребляютъ болѣе усилій къ привлеченію слушателей. Не корыстолюбіе, но самолюбіе дѣйствуетъ въ этомъ случаѣ -- а для успѣха Наукъ двойная польза.
   Съ сожалѣніемъ оставилъ я милый Дерптъ, привлекательный по своему мѣстоположенію, по красотѣ зданій, чистотѣ улицъ, общему довольству жителей; драгоцѣнный для меня по знакомству съ людьми отличными на поприщѣ Паукъ, которыя здѣсь зрѣютъ и приносятъ полезные плоды, когда въ другихъ мѣстахъ онѣ только что расцвѣтаютъ.
   Одно только привело меня въ удивленіе. Въ Дерптѣ, гдѣ курится ѳиміамъ Музамъ, нѣтъ ни одного періодическаго изданія, посвященнаго Литературѣ и Наукамъ. Одинъ книгопродавецъ издаетъ здѣсь Дерптскую Газету, составленную изъ выписокъ политическихъ и иныхъ происшествій, помѣщаемыхъ въ другихъ Нѣмецкихъ Газетахъ. Историческія изысканія Г. Эверса, литературныя статьи Г. Моргенштерна, химическія открытіи Г. Озана, наблюденія Г. Струве, краснорѣчивыя изъясненія природы Г. Пэррота, украсили бы періодическое изданіе, въ которомъ могли бы помѣщать первые свои опыты отличнѣйшіе студенты. Не говорю, чтобы изданіе было срочное: этой обязанности не должно даже брать на себя ученое заведеніе. въ которое входятъ учебныя обязанности. Но изданіе могло бы быть въ родѣ Академическихъ Записокъ или трудовъ Членовъ Университета, выходить нѣсколько разъ въ годъ, и служить складомъ общихъ усилій къ пользѣ Наукъ, и вмѣстѣ доказательствомъ ученой дѣятельности. Это мое мнѣніе -- и только.
   Прости, милый, гостепріимный Дерптъ! Не знаю, буду ли я когда восхищаться твоими прелестными видами, но признаюсь, что я почитаю счастливымъ человѣка, который въ состояніи провесть остатокъ безмятежной жизни въ твоихъ окрестностяхъ. Я храню въ сердцѣ моемъ и въ головѣ, нѣсколько пріятныхъ ощущеній и воспоминаній о счастливыхъ минутахъ въ жизни. Пребываніе мое въ Дерптѣ входитъ въ этотъ разрядъ, и въ часы мрачной меланхоліи, нераздѣльной спутницы Литераторовъ и всѣхъ вообще людей, вышедшихъ изъ мрака неизвѣстности, въ минуты душевнаго недуга, я буду воспоминать о пребываніи моемъ въ Дерптѣ -- и вѣрно утѣшусь.
   Бьетъ 5 часовъ по полудни. Солнце уже начинаетъ раскалять землю: жары несносные. Жалѣю почтовыхъ лошадей -- но долженъ ѣхать въ Ригу.

"Сѣверная Пчела", No 82, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 5-е.

Дорога отъ Дерпта до Риги, отъ 23 до 25 Мая.

   Образованность есть родъ нравственнаго мундира, въ который облекаются, въ торжественные дни, всѣ жители просвѣщенной Европы, принадлежащіе къ высшему сословію, по своему воспитанію, рожденію и положенію въ обществѣ. Правда, что и между ими существуетъ нѣкоторая разница народности (nationalité); но она также мало примѣтна, какъ выпушки или пуговицы въ мундирахъ. Покрои и цвѣтъ все одинъ и тотъ же. Различія въ обычаяхъ и образѣ жизни разныхъ народовъ и племенъ, должно отыскивать въ хижинахъ поселянъ и между жителя ли областныхъ городовъ. Здѣсь сохраняются древніе обычаи предковъ, ихъ образъ жизни и преданія старины. Ученые, составившіе системы о причинѣ различія между народами, приписывали ее, по большей части Вѣрѣ, климату, законодательству и пищѣ. Во многихъ отношеніяхъ это справедливо, въ нѣкоторыхъ совершенно ложно. Человѣкъ, по существу своему, есть подражательное животное, и въ образѣ жизни примѣняется къ окружающимъ его людямъ и предметамъ. Малодосужность поселянъ, единообразіе ихъ занятій и привязанность къ мѣсту рожденія и пропитаніе, заставляютъ ихъ жить болѣе въ своемъ кругу, между собою; и потому новыя идеи и впечатлѣнія рѣдко укореняются между ими; привычки и примѣры предковъ превращаются въ другую природу и становится священными. Большинство вездѣ и во всемъ имѣетъ перевѣсъ, и отъ того, между образованными людьми высшаго сословія, болѣе находимъ простонародныхъ привычекъ, нежели между простымъ народомъ модныхъ обычаевъ. Парижанинъ не можетъ надивиться, когда Русскій, приводящій его въ недоумѣніе своею ученостью и начитанностью, находитъ удовольствіе париться въ банѣ, носиться ни тропкѣ лихихъ коней по глыбамъ снѣга, слушать Русскія пѣсни съ ауканьемъ и присвистомъ, и за столомъ, уставленнымъ драгоцѣнными винами и плодами, ѣсть соленые огурцы и капусту. Пусть удивляется Французъ, -- но это дань, платимая нами нашей Русской природѣ. Между тѣмъ, ни одинъ Русскій крестьянинъ не промѣняешь своей чарки водки, миски щей съ чернымъ хлѣбомъ, квасу и огурцовъ, на и см m.-де-графъ, бульонъ и салатъ, или Русскую кулебяку, на Французскій холодный паштетъ. Сколь ни быстры успѣхи Россіи въ образованности, но Русскій крестьянинъ мало перемѣнялся въ образѣ жизни, привычкахъ и обычаяхъ, со временъ Царя Алексѣя Михайловича. Подобно, какъ солнце въ одно время освѣщаетъ только одну половину земнаго шара и мѣста незакрытыя отъ вліянія свѣта; такъ точно и Европейская образованность до сихъ поръ освѣтила только одну половину Россіи, и на той половинѣ находятся еще пещеры и подземелья, непроницаемыя для свѣта. Сіи неосвѣщенныя мѣста, и вообще цѣлую темную половику, я не называю осеннимъ мракомъ (сохрани отъ того Богъ!); но свѣтлою, сѣверною ночью, во время которой, часто утѣшаетъ насъ сѣверное сіянье, (составленное изъ природнаго ума и дарованій). На сей-то неосвѣщенной половинѣ, остались слѣды древней нашей народности. Непроницаемый мракъ и сырость находятся въ пещерахъ и подземельяхъ на свѣтлой половинѣ!
   Простите мнѣ, любезные мои читатели, за сіе краткое отступленіе, съ аллегорическими изъясненіями существенности. Мысли иногда невольно нижутся въ строку, когда думаешь о предметахъ, а выбросишь родившуюся мысль, также жалко автору, какъ скупому бросить полтинникъ нищему.
   Ливонія болѣе 600 лѣтъ покорена Нѣмцами, которые, господствуя надъ туземцами, просвѣтили ихъ вѣрою; наконецъ, Шведы научили ихъ грамматѣ, но ни тѣ ни другіе не перемѣнили ихъ нравовъ и образа жизни, по крайней мѣрѣ въ главномъ, и особенно въ Эстоніи. То же говоритъ и Меркель, глубокій наблюдатель сердца человѣческаго и проницательный критикъ. Безъ сомнѣнія, Ливонскіе поселяне, съ пришествіемъ чужеземцевъ, пріобрѣли много новыхъ понятій о новыхъ предметахъ, и обогатили языкъ многими словами для изъясненія новыхъ впечатлѣній и вещей. Объ этомъ нѣтъ спора. Русскіе поселяне, со времени преобразованія Россіи, также сдѣлали успѣхи въ этомъ отношеніи. Нѣмецкіе рыцари и купцы никогда не смѣшивались съ туземцами Ливоніи, разсѣянными на обширномъ пространствѣ, и живущими не многолюдными деревнями, но особыми семействами, отдѣльно одно отъ другаго. Народная ненависть полагала непреодолимую преграду къ подражанію обычаямъ покорителей; бѣдность и угнетеніе отвращали приманку роскоши отъ покоренныхъ, и они понынѣ остались почти тѣми же, какъ были прежде, за исключеніемъ нѣкоторыхъ наружныхъ формъ.
   Жилище Эстонца, упряжь, домашняя утварь, земледѣльческія орудія и самая одежда, въ отношеніи къ искуству, находятся на первоначальной степени гражданской образованности. Исключая чугуннаго котла и нѣсколькихъ желѣзныхъ орудіи, едва ли что новое введено въ хозяйственный бытъ Эстонца, со времени открытія Ливоніи. Серебряное запястье, носимое на груди женщинами, есть простая выпуклая бляха, исчерченная узорами: точно такія же, и даже гораздо искуснѣйшей отдѣлки, находятъ въ древнѣйшихъ гробницахъ туземцевъ. Изъ числа предметовъ роскоши, прибыли табакъ и водка, ибо изготовленіе пищи и хлѣбопеченіе у Эстонскаго поселянина находятся въ самомъ грубомъ состояніи. Дикіе Тихаго океана ничуть не ниже Эстонцевъ въ отношеніи къ образу жизни и искуствамъ. Отагитскія цыновки, ихъ убранство изъ перьевъ и раковинъ, ихъ жилища и пища гораздо пріятнѣе для образованнаго Европейца, нежели Эстонскія. При всемъ томъ Эстонцы, какъ я уже сказалъ прежде, образованнѣе многихъ племена, живущихъ роскошно по своему состоянію. Природный умъ Эстонца, получивъ новые способы къ развитію своихъ способностей посредствомъ грамматы, обратился къ предметамъ отвлеченнымъ, но самымъ близкимъ и драгоцѣннымъ его сердцу, къ Вѣрѣ и правамъ своего состоянія. Эстонецъ разсуждаешь о предметахъ Богословія. Неизвѣстно, по какимъ причинамъ секта Гернгутеровъ или Моравскихъ братіи, чрезвычайно распространилась въ Эстляндіи и Лифляндіи, къ большому неудовольствію Лютеранскихъ Пасторовъ, вообще людей просвѣщенныхъ и пользующихся доходами, достаточными для безбѣдной жизни. Гордость народная, и какое-то непостижимое равнодушіе ко всему житейскому, исключая необходимаго дневнаго пропитанія, отвращаютъ Эстонца отъ слѣдованія по пути усовершенствованій и отъ распространенія своей дѣятельности. Каждый изъ нихъ хочетъ жить такъ, какъ жили его предки, и повинуясь Нѣмцамъ, живя между Русскими, Эстонецъ заставляетъ ихъ учиться своему языку, пренебрегая всѣми чужеземными нарѣчіями.
   На одной почвѣ, въ одномъ климатѣ съ Эстонцами обитаетъ другое племя, совершенно отличное въ нравственномъ и физическомъ отношеніи. Это Латыши. Между Латышемъ и Эстонцемъ болѣе разницы, нежели между Русскимъ и Нѣмцемъ, между Французомъ и Англичаниномъ, между Италілицемъ и Испанцемъ. Наслышавшись и начитавшись о сихъ двухъ племенахъ и (сказать по совѣсти) наскучивъ управляться съ неукротимыми Эстонцами, я съ нетерпѣніемъ ожидалъ встрѣчи другаго племени. Девять верстъ отъ второй станціи за Дерптомъ, въ лѣсу, находится корчма Берзе. У воротъ стояло нѣсколько видныхъ мужчинъ, въ полосатыхъ полотняныхъ курткахъ и шараварахъ, въ круглыхъ шляпахъ. Башмаки ихъ безъ подошевъ, суть куски кожи, во время выдѣлки выбитой на колодкѣ въ форму обуви: по краямъ находятся прорѣхи, чрезъ которыя продѣвается ремешекъ, связывающій на ногѣ и удерживающій сей родъ башмака въ его закругленомъ видѣ. Эта обувь есть, кажется, принадлежность Латышскаго племени, и употребляется въ Эстоніи, Лифляидіи, Курляндіи, Старой Пруссіи, Самогнтіи и въ Подлясіи (древнемъ мѣстопребываніи Латышскаго племени Ядзвинговъ или Языковъ, истребленнаго Поляками). Нѣкоторые изъ поселянъ имѣли чулки, другіе чистыя онучи въ видѣ чулковъ. Всѣ они курили трубки, и при моемъ приближеніи сняли шляпы и вѣжливо мнѣ поклонились. Не удостоившись никогда перваго привѣтствія отъ Эстонцевъ, я тотчасъ догадался, что это Латыши. Я велѣлъ почталіону остановишься. Вхожу въ корчму, и къ удивленію моему, вижу повсюду порядокъ и чистоту. Кирпичный полъ усыпанъ былъ пескомъ и рубленымъ ельникомъ; длинный столъ бѣлъ, какъ будто покрытъ чистою скатертью. Старушка, на лицѣ которой остались слѣды бывшей красоты, предстала къ нашимъ услугамъ, въ чистой одеждѣ. Любопытство повлекло меня въ другую комнату, чтобы посмотрѣть устройство хозяйства. Въ этотъ разъ, я былъ награжденъ за любопытство, которое, какъ говорятъ, часто приноситъ горькіе плоды. Прелестная дѣвушка лѣтъ 16, дочь хозяйки, встрѣтила меня въ дверяхъ. Русые ея волосы были сплетены въ двѣ косы, которыя связывались напереди головы красною лентою. Корсетъ изъ краснаго сукна съ фалдами, выказывалъ тонкій ея станъ, тонкое и отмѣнно чистое бѣлье (съ воротникомъ мужскимъ) закрывало грудь бѣлоснѣжную; широкіе, вышитые краснымъ гарусомъ рукава сорочки, составляли пріятную противоположность съ алымъ корсетомъ и голубою, полосатою исподницею изъ домашней тонкой ткани. Прекрасная корчмарка была бы прекрасною и въ чертогахъ, не только въ бѣдной, лѣсной корчмѣ. Свѣжее масло, вкусный и хорошо испеченный черный хлѣбъ, домашній сыръ, предложили намъ для завтрака въ чистой посудѣ. Первая встрѣча съ Латышами расположила меня въ ихъ пользу.
   Говоря о Латышахъ, я долженъ предувѣдомить моихъ читателей, что я не касаюсь Латышей, обитающихъ въ Курляндіи и далѣе въ Пруссіи. Здѣсь идетъ дѣло о Латышахъ, живущихъ въ Лифляндіи, между Дерптомъ и Ригою. Мѣстныя обстоятельства произвели небольшую разницу въ характерѣ и образѣ жизни Латышей разныхъ округовъ.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 84, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 5-е.

(Продолженіе.)

   Изъ краткаго обозрѣнія Ливонской Исторіи, читателя мои уже знаютъ о нашествіи Латышей изъ Пруссіи въ Ливонію, о врожденной склонности сего племени къ хлѣбопашеству, и объ ихъ трудолюбіи. Сіи похвальныя качества оказываются здѣсь на каждомъ шагу. Земля вездѣ отлично воздѣлана, и гдѣ только можно бросишь зерно между лѣсами, поросшими на пескахъ и болотахъ, вездѣ видны удобренныя нивы, покрытыя хлѣбными произрастеніями. Во время моего проѣзда чрезъ сію страну, уже наливались колосья ржи, поросшей густо и высоко, обѣщающей щедрую награду за трудъ земледѣльца. Не знаю, могъ ли болѣе наслаждаться хозяинъ нивы своею собственностью, какъ я утѣшался видомъ волнующихся, подобно морю, зеленыхъ колосьевъ, которые въ наклоненіи своемъ образовали переливы тѣней на свѣтлой поверхности. Холмики съ яровымъ хлѣбомъ, едва возникающимъ, казались зелеными островами. Хотя вообще отъ самой Нарвы всѣ земныя произрастенія, или какъ говорится, вегетація, весьма хороши, но отъ Дерпта до Риги примѣтно лучше, не смотря на то, что земля становится песчанѣе и труднѣе къ удобренію.
   Латыши живутъ, подобно Эстонцамъ, или малыми деревушками, состоящими изъ нѣсколькихъ домовъ, построенныхъ не въ линію, но въ безпорядкѣ и по большеи части въ нѣкоторомъ отдаленіи отъ большой дороги, или особо, семействами. Этотъ родъ заселенія страны гораздо удобнѣе для хлѣбопашества, потому, что каждый поселянинъ живетъ при своемъ полѣ, можетъ легче удобрить его, и не теряетъ времени на поѣздки на пашню и обратно. Напротивъ того, въ мѣстахъ, гдѣ деревни состоятъ часто изъ ста и болѣе дворовъ, а иногда изъ тысячи душъ, крестьянинъ долженъ терять въ проѣздѣ половину времени, которое онъ могъ бы употребить на полевыя работы. Къ тому жъ, и страна не столь кажется пустынною. Повсюду видны разсѣянныя жилища, гдѣ въ случаѣ какого либо несчастія, можно получить помощь. Эта населенность особенно примѣтна въ безлѣсныхъ мѣстахъ. по несчастію, между Ригою и Дерптомъ много неудобной къ хлѣбопашеству земли и самыхъ печальныхъ мѣстоположеній. Лѣса безполезные, пески сыпучіе. Удобопахашныя земли лежатъ между безплодными, какъ оазисы въ пескахъ Египта, и видомъ своимъ оживляютъ утомленнаго путешественники.
   Латыши, въ сей части Лифлдидіи, живутъ въ большихъ домахъ, съ соотвѣтственными величинѣ строенія окнами. Домъ раздѣляется почта всегда на три отдѣленія. Въ серединѣ кухня, изъ которой дымъ съ очага выходитъ чрезъ двери и вьется подъ потолкомъ. На одной половинѣ черная, на другой свѣтлая изба съ отдѣленіями для склада вещей или помѣщенія семейства. Черная половина обитаема болѣе зимою, свѣтлая лѣтомъ. Домашній скотъ не въ такой чести у Латыніей, какъ у Эстонцевъ. Онъ содержится въ порядочныхъ хлѣвахъ, и только куры и рѣзвыя козы, которыхъ вообще много, имѣютъ право прогуливаться иногда чрезъ кухню, и проходить насквозь, на задній дворъ. Молочныя яствы составляютъ ежедневную пищу Латышей. Они даже въ дорогѣ возятъ съ собою (кромѣ масла и сыра) баклаги съ кислымъ молокомъ. Первыя необходимости жизни Латыша тѣ же, что и у Эстонцевъ: это соль, сельди и табакъ. Хотя Латыши любятъ водку, но употребляютъ ее съ большею умѣренностью, нежели Эстонцы. Дороговизна соли и дурной половъ сельдей почитаются общественными несчастіями. Жаль, что Россія, столь изобильная солью, не можетъ надѣлять ею своихъ Остзейскихъ провинцій и Литвы: провозъ сухимъ путемъ чрезвычайно дорогъ. Соль ввозится чрезъ приморскіе порты изъ за границы, и довольно дорога, въ сравненіи съ заграничными цѣнами.
   Латыши живутъ лучше и опрятнѣе Эстонцевъ, одѣваются красивѣе и богаче. Особенно женщины въ своихъ кофтахъ и широкихъ исподницахъ (изъ домашняго сукна, голубаго съ бѣлыми полосами), весьма опрятны и похожи на Нѣмецкихъ поселянокъ. Латыши трудолюбивы, бережливы, смѣтливы въ дѣлахъ торговыхъ, и пользуются случаями сбыть произведенія земли на наличныя деньги, женщины весьма искусны въ рукодѣльяхъ своего пола, и ткутъ прекрасное полотно и разныя грубыя сукна отличной доброты. Онѣ вообще хорошія домоводки. Латышей должно причислить къ самой красивой породѣ людей: лица ихъ пріятны и выразительны. Нигдѣ я не встрѣчалъ такого множества красавицъ, какъ между Латышскими женщинами. Черты лица ихъ нѣжны и привлекательны; бѣлизна удивительная, глаза живые и обыкновенно пріосѣненные густыми, темными рѣсницами, составляющими противоположность съ бѣлокурыми волосами. Онѣ вообще стройны. Между красавицами, я встрѣчалъ и некрасавицъ, но безобразныхъ и отвратительнымъ лицъ вовсе не видалъ. Можно утвердительно сказать, что въ отношеніи наружной красоты, между Латышами и Эстонцами, находится такая пропорція, какъ 1 къ 100. Это должно приписать образу жизни, пищѣ и нѣкоторымъ нравственнымъ причинамъ. Какъ бы то ни было, но я въ Эстляндіи видѣлъ едва нѣсколько порядочныхъ лицъ между простымъ народомъ, а здѣсь, при каждой встрѣчѣ съ толпою поселянъ, вижу красавцевъ и красавицъ.
   Спросите Нѣмца, а особенно купца небольшаго городка въ Лифляндіи и Эстляндіи, спросите содержателя почтовой станціи, управителя имѣнья или ремесленника, о характерѣ Латышей и Эстонцевъ, и вы услышите одно порицаніе, одну брань и презрительныя выраженія. Эстонецъ уважаетъ своего господина, повинуется властямъ, исполняетъ возложенныя на него обязанности, но не охотно ломаетъ шапку передъ встрѣчнымъ и поперечнымъ; не позволяетъ каждому фрачному выходцу, (отличающемуся отъ него не заслугою и просвѣщеніемъ, но Нѣмецкимъ языкомъ и фарфоровою трубкою) поносить себя ругательными словами или подчивать побоями. Эстонецъ ужасенъ въ гнѣвѣ, доходящемъ до изступленія, ни гнѣвается только за несправедливость; онъ работаетъ нанявшись не болѣе условія, и потому его называютъ злымъ, упрямымъ, мстительнымъ. Латышъ не позволяетъ обмануть себя въ торговлѣ, знаетъ цѣпу своему труду я товару, недовѣрчивъ къ людямъ, желающимъ пользоваться его нуждою и простотою, не дастъ ничего даромъ, получая самъ безплатно однѣ грубости; за ласковое слово и за ich dante (спасибо) не примется за работу, но вѣжливъ, гибокъ передъ сильнымъ для избѣжанія непріятностей, и потому его честятъ лукавымъ, скупымъ, любостяжательнымъ, льстецомъ. Я повѣрялъ сказанное мнѣ почтенными людьми о характерѣ сихъ двухъ племенъ, и нашелъ, что они гораздо лучше своихъ порицателей, и по истинѣ заслуживаютъ вниманіе и уваженіе.
   Эстонцы и Латыши имѣютъ свою Словесность, увѣковѣченную книгопечатаніемъ. Литература первыхъ по большей части ограничивается пѣснями, въ которыхъ много чувства и той милой простоты, подъ которую пицешно хотятъ поддѣлаться образованные идиллическіе Писатели. Латышская Литература, сверхъ чувства, изобилуетъ умомъ и плодами воображенія. На Латышскомъ языкѣ издается журналъ и Газета. По
   большей части въ сочиненіяхъ на Латышскомъ языкѣ трудятся Пасторы, по обязанности обучающіеся оному. По многіе поселяне печатаютъ въ журналахъ свои сочиненія, отличные по вымпелу и изложенію. О Литературѣ сихъ двухъ племенъ, я буду говоришь особо и нѣсколько пространнѣе, съ исчисленіемъ именъ и сочиненій. Теперь скажу только, что Латышскій языкъ, по мнѣнію знатоковъ, лучше воздѣланъ, нежели Эстонскій; но что сей послѣдній болѣе способенъ къ Поэзіи. Оба языка имѣютъ свои Грамматики, и подведены подъ правила. Честь и слава Нѣмцамъ! Усовершенствовавъ свой языкъ, они занялись обработаніемъ чужихъ языковъ, а нѣкоторые наши Профессоръ! Краснорѣчія до сихъ поръ пишутъ о правилахъ Краснорѣчія съ грамматическими ошибками; и вмѣсто того, чтобы общими силами стараться объ утвержденіи непреложныхъ правилъ языка, спорятъ, сѣдло ли происходитъ отъ села, или на оборотъ. Это невольно припоминаетъ споръ о томъ, носъ ли сотворенъ для табаку, или табакъ для носа!
   Еще въ прошломъ столѣтіи, между Латышами и Эстонцами существовало много суевѣрныхъ обрядовъ и повѣрьевъ со временъ язычества, которые теперь истреблены, по большей части стараніями Пасторовъ. Остались нѣкоторые невинные обычаи. Напримѣръ: если Эстонецъ намѣренъ строить домъ, то сперва кладетъ на то мѣсто листъ съ дерева, и наблюдаетъ, бѣлый или черный муравей пройдетъ по немъ; въ первомъ случаѣ мѣсто почитается счастливымъ, во второмъ -- несчастнымъ. При свадьбахъ Латышей свекровь даетъ пощечину новобрачной, при вступленіи ея въ домъ своего мужа, а молодая жена должна тотчасъ дать пощечину своему мужу. Нѣкоторые толкуютъ, что этотъ обычай означаетъ, что жена должна раздѣлять съ мужемъ всѣ свои чувствованія, радостныя и горестныя."
   Способъ удобренія земли въ Лифляндіи и Эстляндіи отзывается дикостью первыхъ временъ человѣческихъ обществъ, когда люди должны были между лѣсами очищать для себя поля. На пашню свозятъ хворостъ, а иногда цѣлыя деревья, растепленныя на куски, покрываютъ землею и сожигаютъ. По обѣимъ сторонамъ дороги дымъ вился и разлетался по землѣ, и люди, не взирая на несносный лѣтній жаръ, работали въ нолѣ, между пылающими кострами, въ густомъ дымѣ. Этотъ способъ удобренія кажется мнѣ неприличнымъ и даже вреднымъ въ наше время. Во первыхъ истребляются лѣса, драгоцѣнная отрасль народнаго богатства; во вторыхъ, могутъ произойти пожары строеваго лѣса и самой земли, какъ то было въ 1826 году, когда многіе легковѣрные люди думали даже, что цѣлая наша планета загоралась. Наконецъ, по мнѣнію опытныхъ домостроителей, земля. удобренная такимъ образомъ, плодородна только въ первые годы, и послѣ дѣлается вовсе неудобною къ хлѣбопашеству. Когда я сожалѣлъ объ истребленіи лѣсовъ, то меня увѣряли, что въ полѣ сожигаютъ только сухіе сучья. Напротивъ того, я самъ видѣлъ и держалъ въ рукѣ зеленыя вѣтви молодыхъ березъ, орѣшника и полѣнья сосновыя, которыхъ сажень продается въ Петербурга, въ дешевые годы отъ 1 до 5 и 6 рублей.

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 85, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 5-е.

(Продолженіе.)

   На пути отъ Дерпта до Риги, находятся два города, Валкъ и Вольмаръ, въ которыхъ нѣтъ почтовыхъ станцій. Валкъ лежитъ между станціями Теплицъ и Гульбенъ, въ 10 1/2 верстахъ отъ первой, и въ 8-ми отъ послѣдней. Почтовая станція въ Вольмарѣ находится почти въ двухъ верстахъ за городомъ. Жаль, что она не находятся въ сихъ двухъ городахъ, лежащихъ на самой почтовой дорогѣ. Чрезъ это поправилось бы благосостояніе городовъ, ибо каждый путешественникъ, утомленный, изнеможенный тихою ѣздою, проголодавшійся на почтовыхъ станціяхъ, наскучивъ отдачею своего кошелька въ полное распоряженіе содержателя станціи, отдохнулъ бы въ городѣ, пообѣдалъ въ трактирѣ и запасся на дорогу съѣстными припасами. Почтовыя станціи въ Остзейскихъ провинціяхъ, содержатся на счетъ дворянства, но оно строитъ только домъ, и приглашаетъ охотниковъ содержать лошадей за прогоны и за фуражъ, отпускаемыя въ натурѣ или по цѣнѣ деньгами. Является спекулаторъ съ указнымъ числомъ лошадей, изъ которыхъ нѣсколько хорошихъ, сохраняются для начальниковъ и курьеровъ, а дюжины двѣ достальныхъ для проѣзжающихъ по своей надобности. Въ Лифляндіи на каждой станціи прибита на стѣнѣ печатная табель цѣнъ за всѣ съѣстные припасы. За четыре кушанья положено по два рубля съ персоны. Вамъ дадутъ миску кислаго молока, миску прѣснаго съ тварогомъ, кусокъ соленой рыбы или зелени (возлелѣянной въ полѣ матерью природою) и кусокъ стараго жаркаго, и вы. за три персоны, должны заплатишь шесть рублей. Ради Бога, не спрашивайте вина, если не хотите, за бутылку уксусу съ виннымъ этикетомъ, заплатить 5, 6 или 8 рублей. На одной станціи, не доѣзжая до Риги, я спросилъ горячей воды и сливокъ къ чаю. Порція на табели оцѣнена въ два рубля, какъ за полную порцію чаю. Неугодно ли поспорить? Вамъ сей часъ сочтутъ всѣхъ Генераловъ, которые проѣзжали и были всѣмъ довольны, обременятъ насмѣшками, и наконецъ заставятъ заплатить. Исключенія весьма рѣдки.
   Само по себѣ разумѣется, что содержатели станцій желали бы, чтобы онѣ находились какъ можно далѣе отъ обитаемыхъ мѣстъ, особенно отъ городовъ и трактировъ.
   Le monde marche! сказалъ одинъ Писатель. Все на свѣтѣ должно итти впередъ или назадъ, т. е. усовершаться или портиться, чтобы истлѣвъ, снова возродиться въ лучшемъ видѣ. Въ мірѣ нѣтъ ничего неподвижнаго, или лучше сказать, ненарушимаго. Однѣ только почтовыя станціи въ Эстляндіи и Лифляндіи всегда стоятъ на одной точкѣ замерзанія. Всѣ путешественники, лѣтъ сорокъ сряду, словесно и письменно говорятъ одно и то же, не исключая и самихъ Остзейцевъ. Я испыталъ все, сказанное Барономъ Шлиппенбахомъ въ 1814 году {См. Erinnerungen von einer Reite nach St. Petersburg. 1814.}, съ тою разницею, что меня нигдѣ не задерживали, потому именно, что я не торопился. Я, по счастью, отдѣлался только скукою, лишнимъ десяткомъ талеровъ, голодомъ и порчею желудка.
   Маленькій городокъ Валкъ лежитъ между холмами, осѣненными зеленью, при рѣчкѣ называемой Педдель, которая, извиваясь между деревьями, спадаетъ въ долину. Мѣстоположеніе самое живописное, и домы такъ расположены между деревьями, что издали, миніятюрный Валкъ кажется довольно обширнымъ городомъ. Трудно догадаться, подъѣзжая къ нему, что здѣсь только одна большая улица, т. е. почтовая дорога, вымощенная, какъ будто бы нарочно для испытанія крѣпости Петербургскихъ экипажей, и четыре прилежащія улицы. Въ городѣ не болѣе 450 жителей обоего пола, Нѣмцевъ, по большей части ремесленниковъ и купцевъ, доставляющихъ сельскимъ жителямъ предметы роскоши, вовсе нероскошные. Домовъ всего 4 каменныхъ и 68 деревянныхъ, и одна Лютеранская каменная церковь. Къ городу принадлежатъ нѣсколько имѣній съ крестьянами и безъ нихъ; доходы употребляются на городскія надобности.
   Валкъ не богатъ историческими воспоминаніями: онъ раздѣлялъ участь цѣлой страны, и не былъ свидѣтелемъ чрезвычайныхъ подвиговъ. Онъ построенъ въ 1354 году Орденсмейстеромъ Эбергардомъ фонъ Монгеймомъ, и десять лѣтъ спустя, былъ взятъ и разрушенъ Литовцами, которые, соединившись съ Князьями Витебскимъ, Полоцкимъ и Смоленскимъ, опустошили Ливонію, съ войскомъ въ 100,000 человѣкъ. Они были разбиты Великимъ Магистромъ Тевтоническаго ордена Генрихомъ Десменомъ {У Графа де Бре, онъ названъ Henri de Dusemer.} (Dessmen), близъ Лабіау, и по словамъ лѣтописей. 40,000 непріятелей убито на мѣстѣ. Въ 1435 году, въ день Св. Варвары, заключена въ Валкѣ памятная конвенція, между Рижскимъ Архіепископомъ Генрихомъ фонъ Шарфенбергомъ и Гермейстеромъ меченосцевъ Генрихомъ фонъ Букенроде, послѣ долгихъ распрей, въ которыхъ участвовали Папы и Нѣмецкіе Императоры. Дѣло шло о первенствѣ въ правленіи, или лучше сказать, о владѣніи Ливоніею. Епископы требовали, чтобы орденъ повиновался свѣтской власти духовенства и почиталъ свои земли не собственностью, а леномъ; орденъ, напротивъ того, признавалъ себя властителемъ Ливоніи, (какъ и слѣдовало) и требовалъ, чтобы городъ Рига признавалъ его владычество. Отъ большихъ притязаніи, какъ водится, родились мелочи, и орденъ спорилъ даже о покроѣ одежды Епископа! И на сей разъ, орденъ, выигравъ дѣло, былъ обманутъ, вовлеченъ въ издержки, и долженъ былъ уступить хитрой политикѣ. Съ сего времени до 1501 года, я не нашелъ въ Исторіи ничего примѣчательнаго о городѣ Валкѣ. Въ этомъ году, знаменитый Гермейстеръ Плиттенбергъ заключилъ въ Валкѣ оборонительный союзъ противъ Россіи, съ Литовскимъ Великимъ Княземъ Александромъ, съ Швеціею, Даніею, Норвегіею и съ Епископами Лифляндскимъ, Эстляндскимъ и Курляндскимъ. Русскіе, въ эту пору, уже опустошили Ливонію, въ окрестностяхъ Нарвы и Дерпта. Валкъ былъ любимымъ мѣстопребываніемъ Гермейстера Фирштенберга, кончившаго жизнь Въ плѣну, въ Россіи. При вторженіи Россійскаго воинства въ Ливонію, при Царѣ Іоаннѣ Васильевичѣ, и по взятіи Нейгаузена, Фирштенбергъ, поссорившись съ Дерптскимъ Епископомъ, и не имѣя ни войска, ни духа къ защитѣ провинціи, удалился въ Валкъ. Рыцари собрались въ сей городъ, и въ ужасѣ избрали Готарда Кешлера, Коадъюторомъ или помощникомъ Гермейстера. Въ концѣ 1559 года, Фирштенбергъ вовсе отказался отъ своего званія, уступивъ оное своему помощнику. Но одному избранію Кетлера, Валкъ становится достопримѣчательнымъ мѣстомъ. Какъ въ то время выборы происходили по большей части въ церквахъ; то я съ любопытствомъ смотрѣлъ на стѣны, отражавшія нѣкогда восклицанія радости и ужаса. Но знаю только, та ли самая церковь существуетъ нынѣ. При Царѣ Іоаннѣ Васильевичѣ, жители Валка были отчасти истреблены, отчасти разбѣжались: пламя пожара высушило кровь избіенныхъ гражданъ. Тогда люди за честь себѣ поставляли превосходишь въ лютости хищныхъ звѣрей, и между тѣмъ, были набожны до суевѣрія. Какъ согласить эти противоположности? О просвѣщеніе, просвѣщеніе! ты дѣлаешь человѣка достойнымъ его высокаго предопредѣленія.
   Вольмаръ былъ нѣкогда большимъ и знаменитымъ городомъ, и почитался однимъ изъ лучшихъ, въ числѣ 10 первокласныхъ городовъ Ливоніи, въ 15 вѣкѣ. Онъ построенъ Датскимъ Королемъ Вольдемаромъ II, около 1219 года, когда сей Государь помышлялъ объ удержаніи въ своей власти цѣлой Ливоніи. Понынѣ существуютъ съ Вольмарѣ развалины замка, сооруженнаго въ 1283 году, Орденсмейстеромъ Вильгельмомъ фонъ Шэуэнбургомъ. Городъ окруженъ былъ стѣнами, валами, рвами, и всѣ строенія въ немъ были каменныя. Война и пожары поглотили его могущество, и нынѣ Вольмаръ вмѣщаетъ въ себѣ не болѣе 550 жителей обоего дола. Здѣсь одна только Лютеранская церковь, каменная. Обывательскихъ домовъ всего около восьмидесяти деревянныхъ и 10 каменныхъ. Почтовая дорога проходитъ чрезъ городъ, который лежитъ въ самомъ живописномъ положеніи надъ рѣкою Аа. Вообще всѣ города и городки въ Лифляндіи отличаются прекраснымъ мѣстоположеніемъ, большія тѣнистыя деревья, липы, дикіе каштаны, которыя жители берегутъ и лелѣютъ съ большимъ раченіемъ, украшаютъ прелестные виды. Бѣлые домики съ красными крышками, выглядывающіе изъ густой зелени, тихая Аа, или древнія развалины и церковь съ кладбищемъ, составляютъ пріятный ландшафтъ, особенно если смотрѣть на городъ изъ-за церковной ограды. Жители здѣсь по большей части Ньмцы, такъ какъ и въ Валкѣ, и занимаются тѣми же промыслами. Вольмаръ также имѣетъ городскія земли и мызы съ поселянами.
   Имя Вольмара часто встрѣчается въ Ливонской Исторіи. Въ немъ заключенъ знаменитый трактатъ (въ 1451).между Рижскимъ Епископомъ Сильвестромъ и Великимъ Магистромъ Тевтоническаго Ордена Эрлихсгаузеномъ, по коему Епископъ уничтожилъ всѣ привиллегіи духовенства, могущія возродишь распри, обѣщалъ носить одежду ордена и почитать себя и Канониковъ Рижскаго Капитула членами онаго. Ливонскіе рыцари, воспользовавшись симъ первымъ ослабленіемъ власти Епископской, принуждали его въ слѣдующемъ году заключить другой трактатъ въ Кирхгольмѣ, по коему владычество надъ Ригою долженствовало принадлежать ордену, а не Епископу. Жители Риги были недовольны-сими распоряженіями и принудили Епископа отказаться отъ заключеннаго условія. Началась война между орденомъ и Епископомъ, который призвалъ на помощь иностранныя войска, но былъ побѣжденъ, взятъ въ плѣнъ въ Кокенгузѣ, и заключенъ въ темницу. Тщетно Папа Сикстъ IV металъ въ рыцарей громы проклятій, съ высотъ Ватикана, и называлъ ихъ сынами злобы. Рыцари усердно молились, постились, и грабили церковныя имѣнія. Сильвестръ умеръ съ отчаянья, и первый шагъ его къ погибели былъ трактатъ, заключенный въ Вильмарѣ. Вообще въ политикѣ, какъ и во всѣхъ дѣлахъ, первая ложная мѣра влечетъ за собою тысячи неизбѣжныхъ погрѣшностей.
   Рига, будучи почти независимою подъ правленіемъ Архіепископовъ, которыхъ деньгами удерживала въ предѣлахъ ограниченнаго честолюбія, Рига съ ожесточеніемъ противилась притязаніямъ ордена. Послѣ долгой и кровопролитной войны, продолжавшемся съ перемѣннымъ счастіемъ, въ которой Рига имѣла значительное иноземное войско на своемъ жалованьѣ, орденъ одержалъ совершенную побѣду. Заключенъ трактатъ въ Вольмарѣ, въ 1491 году, по которому Рига должна была отказаться отъ всѣхъ сношеній съ иностранными Державами, построить на свой счетъ Командорскій замокъ въ городѣ, и исполнить всѣ прежніе трактаты, подчиняющіе городъ ордену. Вольмаръ памятенъ изданнымъ въ ономъ въ 1507, закономъ противу роскоши. Пьянство и обжорство дошли въ Ливоніи до такой степени, что рыцари и купечество проводили всю жизнь на свадьбахъ и другихъ семейныхъ праздникахъ, продолжавшихся въ каждомъ домѣ по нѣскольку недѣль. Бѣдныя женщины не могли двигаться отъ тяжести драгоцѣнныхъ уборовъ, а приданое дочери и свадебный пиръ разоряли цѣлое семейство. Великій Плетенбергъ думалъ обуздать сію гнусную и смѣшную роскошь -- но законы дѣйствуютъ только тамъ, гдѣ чисты нравы: Плетенбергъ не имѣлъ довольно власти, чтобы силою заставить исполнять писаное. Дубинка Петра Великаго -- спасительнѣйшее лекарство противу болѣзни, называемой законопреступленіе. Жаль, что Плетенберіъ не могъ употребить его!

(Продолженіе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 86, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 5-е.

(Продолженіе.)

   По истеченіи 50-ти лѣтняго перемирія, заключеннаго между Плетенбергомъ и Великимъ Княземъ Іоанномъ Васильевичемъ Великимъ, когда Іоаннъ Васильевичъ Грозный уже повелѣлъ вторгнуться войскамъ своимъ въ Ливонію, въ Вольмарѣ собрались Ливонскіе ІІІтаты (въ 1551 гиду), чтобы разсуждать о высылкѣ посольства къ Русскому Царю съ просьбою о продолженіи мира на 30 лѣтъ. Іоаннъ согласился заключить миръ на 15 лѣтъ, съ тѣмъ, чтобы въ продолженіе 3-хъ лѣтъ уплачены были недоимки извѣстной подати Glaubens-Sins {Меркель (см. Die Borzeit Zivlands говорить, что Glaubens-Sins была подать, которою Дерптскіе поселяне должны были платить Пскову за позволеніе ставить ульи въ Русскихъ лѣсахъ, но что Іванъ Васильевичъ (Царь) почиталъ эту дань поголовщиною. Я уже сказалъ выше мое мнѣніе, основанное на историческихъ изслѣдованіяхъ, и увѣренъ, что эту дань платила Чудь Русскимъ пограничнымъ Князьямъ за свободное отправленіе языческаго богослуженія. Соч.}. Ливонцы не исполнили условія, и, какъ извѣстно, послѣ кровопролитной брани лишились своей независимости.
   Въ краткую эпоху, между переговорами о мирѣ съ Россіею и нашествіемъ Россіянъ въ 1558, споры Епископовъ съ орденомъ не только не утихли, но еще болѣе воспламенились: вмѣсто того, чтобы общими силами вооружиться противу угрожающей Россіи, они спорили о правѣ избирать Коадъютора или помощника въ Рижскій Капитулъ. Вильгельмъ, Архіепископъ Рижскій. для поддержанія избраннаго имъ Коадъютора, Христофора Герцога Мекленбургскаго, вооружилъ прошивъ ордена брата своего Алберта Герцога Прусскаго, и Польскаго Короля Сигизмунда. Многіе города и земли, принадлежавшіе ордену и Архіепископству, были взяты и сожжены, и наконецъ Архіепископъ восторжествовалъ. 5 Октября 1557, онъ имѣлъ торжественный въѣздъ въ Вольмаръ, который, со времени Плетеиберга, часто былъ мѣстопребываніемъ Гермейстеровъ, наравнѣ съ Вейденомъ. Торжество жалкое и послѣднее въ исторіи Архіепископовъ.
   Во время послѣдней войны Россіи съ орденовъ, Магнусъ, объявленный Королемъ Ливоніи, имѣлъ свое пребываніе въ Венденѣ, и успѣлъ завладѣть Кокенгузомъ, Ашерзденомъ, Асневардомъ, Лейбургомъ, Шваненбургомъ и Вольмаромъ. Польскій офицеръ, начальствовавшій въ Вольмарѣ, по имена Александръ Полубинскій, обратился къ Русскому Царю и открылъ ему измѣну Магнуса. Извѣстны послѣдствія сего дѣла, и наказанія за измѣну, которой первая пить открыта въ Вольмарѣ.
   По взятіи Вендена и истребленіи всѣхъ жителей въ жестокихъ мученіяхъ, почти та же участь постигла Вольмаръ. Войско Іоанна Грознаго, какъ водится, слѣдовало примѣру Царя, и жестокость чтима была наравнѣ съ мужествомъ. Вольмаръ былъ сожженъ, жители умерщвлены или увлечены въ неволю. Воина, внесенная въ сердце Ливоніи Іоанномъ Грознымъ, положила конецъ благосостоянію большей части городовъ, а въ томъ числѣ и Вольмаръ Съ этихъ поръ, онъ сдѣлался незначительнымъ провинціальнымъ городкомъ.
   Когда въ 1502 году, Ливонія раздѣлена была между Швеціею и Польшею, Вольмаръ достался Полякамъ. Католическое Епископство учреждено было въ Венденѣ, а Вольмаръ съ Буршнекомъ и Тракашеномъ отданы были во владѣніе извѣстному Іезуиту Поссевину, который знаменитъ въ Россійский Исторіи переговорами съ Іоанномъ Грознымъ, и хитрыми своими поступками въ продолженіе войны. Когда, въ 1600 году, возгорѣлась брань между Польскимъ Королемъ Сигизмундомъ III и дядею его, Правителемъ Швеціи, Герцогомъ Зюдерманландскимъ, о наслѣдствѣ престола, Герцогь, принявшій титулъ Королевскій, подъ именемъ Карла IX, вторгнулся съ войскомъ въ Ливонію, и въ одинъ годъ покорилъ многіе города, а въ томъ числѣ и Вильмаръ. На сей разъ не долго торжествовали Шведы въ Ливоніи: они были разбиты подъ Кирхольмомъ знаменитымъ Польскимъ Гетманомъ Ходкевичемъ, въ 1605 году, и изгнаны изъ сей провинціи. Великій Густавъ Адольфъ, вступивъ на престолъ, далъ иной оборотъ дѣламъ, и снова покорилъ всю Ливонію. Вольмаръ, Монапъ, Вейденъ, Сегевальдъ, Аллашъ, Кастеръ и другія помѣстья и города, отданы были въ вѣчное и потомственное владѣніе знаменитому Министру и Совѣтнику Густава Адольфа, Оксенштирну. По присоединеніи Лифляндіи къ Россіи по Нейштатскому миру, сіи помѣстья поступили въ казну, и при новомъ раздѣленіи провинціи, Вольмаръ назначенъ окружнымъ или уѣзднымъ городомъ, въ 1783 году.
   Можетъ быть, я скучаю моимъ читателямъ, расказывая Исторію каждаго города или по крайней мѣрѣ приводя на память главнѣйшія событія. Но всѣ люди похожи въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ на того человѣка, который, пообѣдавъ самъ, думалъ, что всѣ его служители сыты. Мы обыкновенно подчиваемъ тѣмъ, что намъ правится. Для меня не только городъ или деревня, но камень или дерево драгоцѣнны, если съ ними соединено какъ нибудь историческое событіе или воспоминаніе. Бѣдная существенность исчезаетъ, открывается завѣса, и воображенію представляется драматическое представленіе прошлыхъ вѣковъ. по несчастію, въ нашихъ мелодрамахъ, главныя дѣйствующія лица, по большей части, злодѣи и шуты, которые заставляютъ васъ или трепетать отъ ужаса, или смѣяться надъ глупостью человѣческою. Изрѣдка являются великіе мужа, составляющіе завязку драмы, и умные люди, которые украшаютъ ее чувствомъ и краснорѣчіемъ. Какъ бы то ни было, по Исторія всегда занимательна для мыслящаго существа: по ней мы угадываемъ будущность, какъ въ Математикѣ по извѣстнымъ числамъ доходимъ до неизвѣстныхъ; изъ Исторіи почерпаемъ уроки и примѣры; Исторіею вознаграждаемъ и наказываемъ сильныхъ и могучихъ. И такъ, извините, любезные читатели, если я васъ обременилъ воспоминаніями о Валкѣ и Вольмарѣ. Разсуждая о незначащихъ по видимому событіяхъ, мы увидимъ, что еслибъ правители Ливоніи, Архіепископы и Орденсмейспіеры, соблюдали и обдумывали свои трактаты, то не навлекли бы несчастій на цѣлую страну; если бъ они не обманывали Царя Іоанна Васильевича и заплатили ему дань, или не желая платить, вооружились и рѣшились защищать свое отечество до послѣдней капли крови, то не предали бы всѣхъ городовъ на всесожженіе, и жителей на смерть и неволю. Ливонія все таки досталась бы Россіи въ послѣдствіи, по Вольмаръ и Валкъ были бы теперь большими ropoдами. Наконецъ, если бы Плетебергъ, издавъ законъ объ уничтоженіи вредной роскоши, исполнялъ его съ такою же твердостью, съ какою мудростью его выдумалъ; то Ливонцы исправились бы въ нравахъ, и во время нашествія Русскихъ на Дерптъ, не прятались бы въ своихъ помѣстьяхъ и городахъ, но вышли бы въ поле, и если бъ не побѣдили Іоанна, то по крайней мѣрѣ, могли бы заключить выгодный миръ, ибо съ оружіемъ въ рукахъ всегда выгоднѣе трактовать о мирѣ, точно также. какъ торговать съ наличными деньгами, и писать съ запасомъ ума и познаній, а не по мнимому вдохновенію.-- Вотъ и прагматическая часть Исторіи!

(Окончаніе впредь.)

"Сѣверная Пчела", No 87, 1827

   

Прогулка по Ливоніи, Ѳ. Булгарина.

Письмо 5-е.

(Окончаніе.)

   Четвертая станція отъ Риги называется Роопъ. Не доѣзжая до станціи, на горѣ, на правой сторонѣ отъ дороги возвышается древнее зданіе, между оврагами и зарослями, въ самомъ живописномъ положеніи. Это древній замокъ, называемый Большой Роопъ. Стѣны и укрѣпленія истреблены временемъ. Въ лощинѣ, на берегу ручья находится другой древній замокъ во всей цѣлости, съ башнями и стѣнами: онъ называется Малый Роопъ. Кто не видалъ замковъ среднихъ вѣковъ, тотъ можетъ получить точное понятіе о семъ родѣ частныхъ крѣпостей среднихъ вѣковъ, осмотрѣвъ всѣ части Малаго Poona. который по справедливости должно называть Ритербургомъ, а не замкомъ; ибо въ крѣпостной оградѣ находятся церковь и много отдѣльныхъ строеній, вѣроятно служившихъ нѣкогда убѣжищемъ многимъ семействамъ во время военное. Почти всѣ зданія и стѣны построены изъ большихъ полевыхъ камней, и носятъ на себѣ отпечатокъ древности и готической архитектуры. Оба сіи замка построены въ 1263 году, братьями изъ фамиліи Розанъ. Въ послѣдствіи сіи замки были монастырями. Большой Роопъ по-Латышски называется Лееля-Страyne (Lelae Straupe). Малый Роопъ (Mala Straupe) Мала Страупа. Неизвѣстно, откуда произошло названіе Poona, и почему замки не сохранили названія первыхъ основателей, Розеновъ. Въ Курляндіи и въ Литвѣ понынѣ существуетъ фамилія Роопъ, быть можетъ, замки сіи нѣкогда принадлежали оной. Нынѣ Большой Роопъ принадлежитъ казнѣ, а Малый (помнится) фамиліи Мейендорфовъ. Мѣстоположеніе сихъ замковъ и строенія послѣдняго, суть самыя романическія, и я бы совѣтовалъ сочинителя. Романовъ, рыцарскихъ повѣстей или балладъ побывать въ этомъ мѣстѣ, для узнанія мѣстностей и древностей.
   При станціи Гильхенсфсръ, я переправился чрезъ, рѣку Ла, на паромѣ. Рѣка украшается островками, поросшими лѣсомъ, и песчаные ея берега удобрены трудолюбіемъ жителей. Противъ станціи, лежитъ прекрасная мыза того же имени, на берегу рѣки. Роскошный паркъ и островъ противъ дома привлекли мое вниманіе красотою деревьевъ, за которыми, какъ я выше замѣтилъ, въ цѣлой Лифляндіи наблюдаютъ съ особеннымъ раченіемъ, и умѣютъ ими пользоваться для составленія пріятныхъ сельскихъ видовъ и прогулокъ. Едва дотащился я къ вечеру по песку до послѣдней станціи Нсйермиленъ, и рѣшился провесть здѣсь ночь, чтобы насладиться видомъ Риги при солнечномъ свѣтѣ. Отсюда до Риги только и верстъ, но желтый сыпучій песокъ до такой степени затрудняетъ проѣздъ, что можно сказать, по немъ должно плыть, а не ѣхать. Въ Ненермиленъ ѣздятъ изъ Риги на прогулку, лакомиться вафлями, такъ какъ въ Петербургѣ нѣкогда была мода ѣздишь, для того же, въ Красный кабакъ. Положеніе сего трактира и станціи, на берегу ручья, довольно пріятное. Вблизи находится мыза, осѣненная деревьями. Здѣсь существовалъ замокъ, построенный Епископомъ Албертомъ въ 1204 году, и нынѣ совершенно разрушенный. Измученный, изнеможенный дорогою, я съ радостью въѣхалъ въ 7 часовъ утра въ Петербургскій Форштатъ, предполагая отдохнуть въ Ригѣ и вознаградишь себя за всѣ претерпѣнные мною недостатки и постничество на станціяхъ. Не даромъ говорятъ, что голодному снится пища. Я мечталъ и во снѣ и на яву о прекрасномъ трактирѣ, который я безъ сомнѣнія найду въ богатой и торговой Ригѣ, о вкусномъ столѣ, о спокойной квартирѣ, о дешевизнѣ товаровъ, получаемыхъ здѣсь прямо изъ за границы, объ удовольствіяхъ прогулки по многолюднымъ улицамъ, послѣ скуки, испытанной на почтовой дорогѣ. Я мечталъ много кое о чемъ, дѣлалъ разныя предположенія, и какъ обыкновенно случается въ жизни, ни одно мое предположеніе не сбылось. Я нашелъ то, чего не надѣялся, и обманулся въ томъ, что предполагалъ вѣрнымъ.
   Читатели спросятъ меня: неужели со мною не случилось въ пути никакого замѣчательнаго приключенія? По счастью, нѣтъ. Если бъ я путешествовалъ по Италіи, то могъ бы составить эпизоды о подозрительныхъ лицахъ, которыя съ любопытствомъ распрашивали меня о причинѣ моего странствованія, о разбойникахъ, показавшихся на высотѣ утесовъ; о несчастныхъ случаяхъ, постигшихъ другихъ путешественниковъ и много кое о чемъ занимательномъ для воображенія. Изъ Франціи, я бы сообщилъ моимъ читателямъ любопытныя встрѣчи съ людьми разныхъ политическихъ партій, игравшими важныя роли въ политической комедія, и о прекрасныхъ, болтливыхъ Француженкахъ, спутницахъ моихъ въ дилижансѣ. Изъ Германіи, я извѣщалъ бы о знакомствахъ съ учеными и писателями, которые изобилуютъ въ сей странѣ, какъ фруктовыя деревья, хотя не всегда приносятъ сладкіе и питательные плоды. Что могло случиться со мною въ тихой, благоустроенной Ливоніи, кромѣ весьма обыкновеннаго и не занимательнаго ни для кого? но какъ большая часть нынѣшнихъ путешественниковъ болѣе говоритъ о себѣ, нежели о видѣнныхъ предметахъ; то и я долженъ невольно покориться общему правилу. И такъ, послушайте.
   Передъ станціей Вольмаромъ, въ ночь, почтальонъ повезъ меня проселочною дорогою, чтобы избѣгнуть песку на почтовой дорогѣ. Дорожка шла лѣсомъ, и сонный почтальонъ, опустивъ возжи на произволъ судьбы, предоставилъ лошадямъ тащишь экипажъ по кочкамъ, камнямъ и рытвинамъ. Утомившись чрезвычайно, я заснулъ, лишь только экипажъ покатился по ровной дорогѣ. Вдругъ слышу сквозь сонъ звуки военной музыки и барабановъ. Пробужаюсь, гляжу въ обѣ стороны. Кругомъ лѣсъ и мракъ. Спрашиваю у почтальона: онъ что-то говоритъ, но я никакъ не могу добиться ни одного Русскаго слова, и ничего не понимаю. Звуки музыки становятся громче; я различаю голосъ кларнета, флейты г играютъ скорый маршъ, кричатъ ура. Что это значитъ? Я теряюсь въ догадкахъ. По ландкартѣ мнѣ извѣстно, что по близости одинъ только городъ Вольмаръ до котораго еще 10 верстъ; войскъ гь окрестностяхъ нѣтъ: откуда же эта военная мушка и восклицанія? Наконецъ открывается корчма. Нѣсколько десятковъ Латышей, мужчинъ и женщинъ, пляшутъ на открытомъ воздухѣ, въ ночной темнотѣ. Нѣсколько музыкантовъ, изъ поселянъ, играютъ весьма и весьма порядочно на разныхъ инструментахъ. Въ промежуткахъ танцевъ они забавляются военною музыкою. Я велѣлъ почтальону остановиться; поселяне окружили меня и почтили Латышскою пѣснею, которую они пропѣли хоромъ съ большимъ искуствомъ. Это былъ Троицынъ день. Забавы Латышей, ихъ музыка, пѣсни и танцы удостовѣрили меня въ ихъ образованности. Замѣчательно, что между поселянами были нѣкоторые на-веселѣ, но ни одного хмѣльнагo. Вмѣсто брани или спора, я слышалъ одни веселые припѣвы и радостныя восклицанія. Это характеризуетъ народъ.
   Вотъ одно нечаянное приключеніе отъ Петербура до Риги. Все прочее было ожиданное, единообразное расчитанное, какъ будто по календарю. Можно бы кое что и выдумать, -- но это не мое дѣло. Правда есть девизъ моего путешествія.

"Сѣверная Пчела", No 88, 1827

  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru