Lib.ru/Классика: Чириков Евгений Николаевич. Заметки провинциала

Замѣтки провинціала.

Въ порядочномъ семействѣ. Гости и хозяева. Дома, безъ гостей. Любовь матери. "Вынужденная законность". Открытіе октябристовъ. Уваженіе къ писателямъ. "Выдѣлка профессоровъ по особому заказу, съ ручательствомъ". Броженіе въ Смоленскѣ. Интенданты. Какъ дѣлается новая Дума. Въ деревнѣ. Памяти Н. П. Загоскина.

Бываютъ въ порядочныхъ семейныхъ домахъ исключительно неблагопріятные моменты жизни: папа поссорился съ мамой и они перестали разговаривать другъ съ другомъ; старшія дѣти раздѣлились -- кто за отца, кто за мать и тоже полны взаимной враждою; младшія дѣти подрались; прислуга "распустилась" и въ комнатахъ хаосъ; есть еще больной ребенокъ и не выяснилось, чѣмъ онъ болѣнъ: тифомъ или инфлуэнціей, а проживающій изъ милости родственникъ по женской линіи, шалопай безъ мѣста, явился въ истерзанномъ видѣ и проситъ опять денегъ, и вотъ какъ разъ въ это время:

-- Гости!..

-- Боже мой, я совсѣмъ забылъ, что сегодня я -- именинникъ и звалъ на пирогъ, думаетъ хватаясь за голову, хозяинъ дома и бѣжитъ на половину жены:

-- Марья Ивановна! Причешитесь и одѣньтесь: къ намъ гости...

-- Боже мой!-- восклицаетъ жена и, сдѣлавъ наскоро приказанія прислугѣ относительно чистоты и опрятности въ комнатахъ, бѣжитъ къ дѣтямъ:

-- Не смѣйте плакать: пріѣхали гости!..

-- Ради Бога, не ссорьтесь и не кричите: къ намъ гости!..

А въ передней звонокъ за звонкомъ: все подъѣзжаютъ гости...

И вотъ неожиданная и полная перемѣна декорацій: папа называетъ маму "душечкой", мама папу -- Павликомъ, старшія дѣти -- образецъ дружбы и почтительности къ родителямъ, младшія не дерутся, а цѣлуются, и всѣ геніальны, въ парадныхъ комнатахъ -- чисто и опрятно, бѣлоснѣжная скатерть, пирогъ изъ перво класной кондитерской, горничная и лакей ныряютъ съ блюдами, папа -- очень любезенъ и разговорчивъ, счастливъ и всѣмъ доволенъ, мама -- счастливая жена и мать образцоваго семейства. Старшіе -- корректны въ манерахъ и поведеніи, младшіе не получаютъ отъ нихъ подзатыльниковъ. Все идетъ чинно и гладко, какъ всегда при гостяхъ. Гости стараются не замѣчать, что глаза у хозяйки заплаканы, красные, что хозяинъ изрѣдка бросаетъ на нее и "а дѣтей злые взгляды... Смѣхъ, остроты, взаимные комплименты... А въ дальнихъ жилыхъ притворенныхъ комнатахъ -- другое: тамъ грязь, хаосъ, больной забытый для гостей ребенокъ и пьяный родственникъ. Плачъ ребенка и пьяное бормотанье родственника смутно доносятся до парадныхъ комнатъ и изрѣдка озабоченная мина появляется на лицахъ домашнихъ. Гости это замѣчаютъ и украдкой прислушиваются къ пьяному бормотанью за стѣнами...

-- Кажется, плачетъ ребенокъ...

-- Ахъ, да!.. капризничаетъ...

А ребенокъ въ жару... около него няньки и докторъ... Папу больше безпокоитъ пьяный родственникъ: какъ будто-бы онъ ведетъ себя неприлично... Да, такъ и есть -- глухо доносится:

-- Гости!.. А чортъ бы ихъ взялъ!.. Я имъ сейчасъ... Пирога захотѣли!.. Папа старается кашлемъ заглушить пьяную ругань, переглядывается съ мамой, та встаетъ и незамѣтно плотнѣе притворяетъ дверь. А разговоръ идетъ оживленно:

-- Сегодня прекраснѣйшая погода!..

-- Да, чудная...

-- А вчера было пасмурно...

-- Ахъ, вчера было прескверно...

-- У васъ такъ уютно, мило, радушно!.. Я давно уже питалъ къ вамъ непреодолимую симпатію...

-- Я тоже... Кушайте, пожалуйста...

-- Это у васъ свое?

-- Да, изъ собственнаго имѣнія...

-- О, у васъ такое дивное богатое имѣніе!..

-- Ахъ, полноте!.. У васъ еще лучше... Намъ слѣдуетъ учиться у васъ...

И вотъ гости врутъ, а хозяева слушаютъ, улыбаются и восхищаются, или наоборотъ -- врутъ хозяева, а гости поматываютъ головами и восхищаются. Однако и тѣ и другіе отлично понимаютъ, что все это такъ, для приличія и изъ деликатности, а что вовсе не въ этомъ дѣло. Просто хозяинъ -- именинникъ...

А въ то время какъ въ пріемныхъ комнатахъ звучитъ легкое пріятное вранье, въ жилыхъ совершается нѣчто крайне тяжелое и непріятное...

-- Россія и Англія -- съ пріятною улыбкой на лицѣ говоритъ сэръ Спайсеръ -- имѣютъ то общее, что объединяютъ самыя различныя народности...

-- О, да!.. пріятію улыбаясь, говорятъ хозяева...

-- Конечно, продолжаетъ сэръ Спайсеръ, нельзя управлять различными національностями, но зная ихъ нуждъ и требованій...

-- Конечно, конечно!.. Безъ сомнѣнія...

-- Основное условіе мирнаго сожительства различныхъ національностей -- это взаимное пониманіе. Нужно научиться разрѣшать споры не путемъ ссоръ, а путемъ спокойнаго обсужденія и уразумѣнія взаимныхъ нуждъ и требованій... Вы согласны?

-- О, да!.. Именно взаимное пониманіе и уваженіе, уразумѣніе взаими ихъ нуждъ!..

И пока сэръ Спайсеръ говоритъ эти истины, всѣ пріятно улыбаются и даже выражаютъ на лицахъ увѣренность, что иначе и быть не можетъ. А въ жилыхъ комнатахъ ревмя ревутъ: еврей, полякъ, финнъ, армянинъ, грузинъ, башкирецъ. А пьяный родственникъ хрипло кричитъ:

-- Сотру въ порошокъ!.. Превратись въ православнаго, а иначе рразшибу!.. Но двери жилыхъ комнатъ на время плотно прихлопнуты, и домашняя, самая подлинная жизнь, протекающая тутъ-же рядышкомъ, невидима. О ней всѣ знаютъ, но притворяются, что не знаютъ...

-- Никогда Англія не привѣтствовала съ такимъ восторгомъ нарожденіе парламента, какъ нарожденіе его въ Россіи, гдѣ онъ былъ дарованъ...

-- О, да!..

-- Особенно было отрадно наблюдать -- говорить сэръ Матеръ -- что парламентъ вошелъ въ жизнь народа сразу, но встрѣчая препятствій ни сверху, ни снизу!..

-- О, да!.. У насъ сразу и безъ всякихъ препятствій... Парламентъ любимое дитя правительства и народа... Даже болѣе правительства, чѣмъ народа...

А пьяный родственникъ за стѣнкой хрипло кричитъ:

-- Къ чорту парламентъ!.. У насъ нѣтъ и никогда не было и не будетъ парламента...

Но тутъ всталъ голова и предложилъ выпить за Гладстона...

-- У васъ былъ Гладстонъ, этотъ великій воитель за освобожденіе народовъ!

-- О, да!.. Я безконечно горжусь тѣмъ, что въ память этого великаго дѣятеля воздвигнуты памятники въ Италіи и Греціи, я горжусь тѣмъ, что Гладстонъ содѣйствовалъ независимости этихъ странъ...

-- Мы тоже стараемся!.. Персія, какъ извѣстно... Гмм...

-- Мы тоже гордимся, сэръ...

-- О, да! У васъ тоже были люди, которые...

-- Сгною!-- кричитъ пьяный голосъ за стѣнкой...

Всѣ стали усиленно кашлять. Дядя Дурново исправилъ неловкость:

-- Въ очень многихъ семействахъ паши дѣвочки говорятъ по-англійски очень хорошо, во всякомъ случаѣ лучше меня, нельзя однако сказать того-же про мальчиковъ: они лѣнивѣе дѣвочекъ и часто забываютъ полезныя вещи, которыя мы стараемся вбить имъ въ головы...

Серъ Спайсеръ не понялъ и покраснѣлъ: когда онъ услыхалъ выраженіе "вбить имъ въ головы", то сконфузился и спросилъ, склонившись къ сосѣду:

-- Развѣ у нихъ судятъ военнымъ судомъ и мальчиковъ?!.

Сэру объяснили, что это просто игра словъ и сэръ сталъ восхищаться образностью русскаго языка... А дядя Дурново говорилъ и говорилъ:

-- Я не смѣю говорить объ англійскихъ ученыхъ, какъ Дарвинъ, утверждающій, что всѣ мы произошли отъ обезьяны, какъ Гербертъ, какъ Спенсеръ...

-- Гербертъ Спенсеръ, ваше высокопревосходительство!..

-- Какъ Гербертъ Спенсеръ!.. и еще... масса другихъ... Шекспиръ, напримѣръ...

Но я чувствую себя обязаннымъ сказать, что въ часы, когда угнетенъ духъ, когда голова устала, когда болятъ нервы, самое лучшее взять англійскій романъ, прилечь, забыться отъ государственныхъ заботь о народѣ и почитать. Возвращается энергія, голова, нервы и сладко такъ засыпаешь, славно въ лѣтній вечеръ лежишь въ полѣ и смотришь на зрѣющіе овсы...--!

У насъ великолѣпно растутъ овсы!.. Я кончу стихами Шекспира

Если люди любятъ другъ друга,

То между ними не можетъ быть вражды...

-- О, да, сэръ!..

-- Нѣтъ, что у васъ хорошо, такъ это не Шекспиръ, а самоуправленіе!..

-- Полиція у васъ прекрасная!..

-- О, да, сэръ!..-- У насъ только три и есть: Толмачевъ, Думбадзе и Рейнботъ, да и то...

-- У насъ бюджетъ всегда заключается съ излишками...

-- Это указываетъ на благоденствіе народа...

-- О, да!.. Вы такъ богаты!.. у каждаго мужика можетъ быть въ супѣ курица...

-- Сэръ, у насъ мужики не любятъ кушать курицъ... Они даже и яйцами брезгуютъ: продаютъ ихъ... Зайцевъ, напримѣръ, тоже не ѣдятъ, мяса вообще, а въ муку любятъ прибавлять лебеду...

-- Вы сказали, голова, что у насъ хорошо самоуправленіе. О, да, сэръ! Я хочу привести вамъ примѣръ. Послѣ тяжелой и упорной войны въ Южной Африкѣ, мы даровали бурамъ самое широкое самоуправленіе и теперь тамъ у насъ первымъ министромъ генералъ Бота, тотъ самый, который стоялъ во главѣ вражеской арміи... Теперь онъ представитель нашего короля...

-- Прекрасно!-- хоромъ говорятъ хозяева...

А въ жилыхъ комнатахъ слышится вопль финскій:

-- Оставьте намъ то, что мы имѣемъ по праву исторіи и логики!..

-- Въ бараній рогъ всѣхъ инородцевъ!-- хрипитъ голосъ пьянаго родственника...

-- Позвольте мнѣ сказать вамъ въ утѣшеніе,-- говоритъ сэръ Спайсеръ -- что когда намѣчается стремленіе къ реформѣ, а сама реформа долго оттягивается, то въ концѣ концовъ послѣдняя выходитъ болѣе полной, сравнительно съ первоначально намѣченными требованіями народа, хотя конечно, не слѣдуетъ желать отсрочки реформъ, ибо всякая отсрочка назрѣвшей реформы приноситъ много зла...

Всѣ недоумѣнно переглянулись и стали прощаться, пріятно улыбаясь другъ другу... И въ передней, провожая гостей, хозяева все еще обмѣнивались комплиментами:

-- Сэръ Дурново говорилъ о нашихъ ученыхъ и писателяхъ... О, у васъ тоже много ученыхъ и писателей... Былъ Пушкинъ, Достоевскій, Толстой... А изъ заднихъ комнатъ несется:

-- Крамольники, каторжники, безбожники!..

-- И теперь много ученыхъ и писателей: Короленко, Горькій, Морозовъ...

-- Въ тюрьмѣ сгноимъ!-- кричитъ пьяный сродственникъ...-- Анафема!..

-- О, да... И у насъ есть... Мы ихъ очень любимъ и цѣнимъ,-- говорятъ, улыбаясь, хозяева...

-- Уфъ!.. Ушли...

И началось въ домѣ все по-старому: ссоры, брань, драки, больной ребенокъ, расправы... И опять у дяди Дурново заболѣла голова, упала бодрость духа и энергія..

-- Дядя! Почитайте англійскій романъ...

-- Какіе тамъ романы!.. На носу выборы въ новую Думу...

-----

Гости уѣхали. Займемся своими домашними дѣлами...

Ничего новаго, конечно, нѣтъ. Все тѣ же люди и тѣ же пѣсни. Опять провокація... Опять непреложное доказательство, что провокація не единичный случай, а система, и что борьба съ нею при существующей комбинаціи общественно-политическихъ силъ есть борьба съ вѣтряными мельницами.

Сперва только крамольные лѣвые обвиняли въ провокаціи, а всѣ остальные не вѣрили. Теперь даже умѣренные октябристы, все огромное большинство Г. Думы повѣрило, что дѣйствительно провокація есть провокація.

Лѣтомъ 1908 г. въ квартирѣ рабочаго Токарева были обнаружены двѣ снаряженныя бомбы. Бомбы эти были найдены приставомъ Стояновымъ по указанію агента охраны Хорольскаго. Въ результатѣ Токарева и его сожителя Боборыкина предали военному суду. За отсутствіемъ Токарева судили пока только Боборыкина и присудили къ 6 годамъ каторги и тотъ превратился въ каторжника. Спустя полтора года судили Токарева и на судѣ выяснилось, что бомбы были подложены Хорольскимъ. Пересмотръ дѣла,-- и оба подсудимыхъ оправданы, при чемъ установлено, что Хорольскій подложилъ бомбы съ провокаціонной цѣлью. Хорольскій тоже судился въ подготовкѣ къ совершенію террористическаго акта, на судѣ было выяснено, что онъ не революціонеръ, а охранникъ, судъ оправдалъ его по обвиненію въ подготовкѣ террористическаго акта... И Хорольскій, и приставъ Стояновъ остались въ сторонкѣ и продолжаютъ работать въ прежнемъ направленіи: одинъ охранникомъ, а другой приставомъ. Боборыкинъ, побывъ полтора года каторжникомъ, оказался совершенно невиннымъ жителемъ...

Г. Дума обратилась къ министру съ запросомъ, извѣстно-ли и т. д.

Пришелъ въ Думу товарищъ министра и сказалъ:

-- Хорольскаго судъ оправдалъ, а потому... (тоже и т. д.). Министерство вынуждено считаться съ закономъ и потому не могло привлечь Хорольскаго къ судебной отвѣтственности: Хорольскій не должностное лицо, а простой рабочій...

Что можетъ быть прекраснѣе этого выраженія: "министерство вынуждено считаться съ закономъ!.."

Встаетъ отъ рабочихъ депутатъ Кузнецовъ и говоритъ:

Когда сталъ извѣстенъ приговоръ суда, установившаго провокацію Хорольскаго, администрація дала возможность Хорольскому скрыться. Товарищъ министра называетъ Хорольскаго рабочимъ, а онъ и теперь -- агентъ охраннаго отдѣленія. Бомбы были подложены съ вѣдома пристава Стоянова, который диктовалъ квартирной хозяйкѣ всѣ показанія про жильцовъ. Хитрая механика: когда рабочій провокаторъ, то его, оказывается, нельзя привлечь къ суду, а когда онъ соціалъ-демократъ, его привлечь можно!..

Маклаковъ коротко и ясно резюмировалъ всю суть дѣла:

Когда такое дѣло, какъ дѣло Хорольскаго, остается безнаказаннымъ, когда министерство ссылается на свое безсиліе и на судебные приговоры, которые никогда не оправдывали именно въ этомъ обвиненіи (провокаціи), тогда даютъ право думать что провокація вообще пользуется у насъ потворствомъ центральныхъ властей и что нѣтъ надежды, что когда-нибудь исполнитъ свое обѣщаніе и очиститъ "Авгіевы конюшни" охранныхъ отдѣленій...

Бѣдная администрація! Она вынуждена руководствоваться статьями закона и потому ничего не можетъ подѣлать съ рабочимъ Хорольскимъ!..

Какая неприкосновенность личности! Какъ возрадовалось бы сердце сэра Спайсера, если бы онъ услыхалъ это конституціонное заявленіе...

Увы, читатель, наше сердце не радуется, ибо мы не въ гостяхъ, а у себя дома и отлично понимаемъ нашу родную "законность"...

Свершилось, впрочемъ, нѣкое чудо и въ нашей семейной жизни: заговорила Валаамова ослица...

О нашей гласности я писалъ много уже. О нашей свободѣ слова -- тоже...

Октябристы во главѣ съ Гучковымъ неожиданно открыли, что въ этой области у насъ куда хуже, чѣмъ въ Англіи... Они вошли въ Г. Думу съ спѣшнымъ запросомъ по поводу нарушенія правъ "Голоса Москвы" и "Вечерняго Времени"... Какъ это такъ, что штрафуютъ и конфискуютъ и предписываютъ, о чемъ можно, а о чемъ нельзя писать?..

Величайшее открытіе нашего времени!.. Октябристы только сейчасъ увидали, что никакой свободы слова у насъ нѣтъ, а есть только право затыканія рта газетамъ и журналамъ...

О, какъ быстро просыпается правосознаніе октябристовъ!.. Какъ разъ къ новымъ выборамъ... И провокацію заклеймили, и свободу слова защитили.-- Да они за Манифестъ!.. Кто бы могъ думать?..

Въ теченіе многихъ лѣтъ идетъ искорененіе печатнаго слова путемъ штрафовъ, 129 ст., закрытія типографій, арестовъ и высылокъ редакторовъ, а октябристы только сейчасъ это замѣтили... И по какому поводу!..

Недавно октябристы устраивали засѣданіе съ докладами. А. А. Столыпинъ докладывалъ о своихъ впечатлѣніяхъ о старцѣ Распутинѣ, Восторговѣ, Гермо генѣ, Иліодорѣ. Докладъ, по сообщенію газетъ, изобиловалъ пикантнѣйшими подробностями, которыя невозможно привести въ печати. Между прочимъ докладчикъ разсказывалъ о физическомъ осмотрѣ Иліодоромъ молодого старца Распутина, объ его исторіи съ женой какого-то журналиста, о его похожденіяхъ въ высшемъ свѣтѣ, объ его отношеніяхъ къ редактору "Голоса Земли" Сазонову, Витте и др.

Вотъ этого сорта гласность и нашла себѣ защиту въ запросѣ господъ октябристовъ... Нашли отличный поводъ вступиться за свободу слова!..

-- Доколѣ, о, Каталина, будешь ты злоупотреблять нашимъ терпѣніемъ?-- восклицаетъ Гучковъ, бія себя въ перси...-- Патріотическій долгъ независимой прессы и долгъ нашей совѣсти возвысить свой голосъ!..

-- Извѣстно ли министру и т. д.

Ну, конечно, извѣстно! Вотъ, можно сказать, надоѣли. Не вѣрятъ, что извѣстно да и кончено. Только что возвысили голосъ въ защиту "Голоса Москвы", а въ Москвѣ новая конфискація этой газеты.. Пора бы ужъ убѣдиться, что все это -- сказка про бѣлаго бычка, конца которой не предвидится...

Свобода слова -- пустой звукъ давно уже. Подметаютъ ее за старые вольные годы и тутъ оказывается, что и на давность разсчитывать не приходится. Недавно только вышелъ изъ тюрьмы одинъ нашъ уважаемый писатель, С. Я. Елпатьевскій, а теперь приглашены туда два другихъ уважаемыхъ писателя; В. Г. Короленко и Н. А. Морозовъ. Все за 1906 г., когда русскій писатель, отбросивъ езоповскій языкъ, захотѣлъ поговорить на чисто-русскомъ... Англійскіе госта, польщенные вниманіемъ дяди Дурново къ англійскимъ писателямъ, выразили желаніе познакомиться съ нашими живыми писателями. Щекотливое положеніе! хорошо, что отложили до слѣдующаго пріѣзда, а то могло случиться, что намѣченный писатель -- въ тюрьмѣ и пришлось бы сказать, что -- наши писатели имѣютъ склонность сидѣть въ тюрьмѣ... Это нѣчто врожденное у русскихъ писателей...

Да, за Гладстона пьютъ, понимаютъ, что имъ гордиться слѣдуетъ, ибо всю жизнь онъ боролся за освобожденіе народовъ, а вотъ когда русскіе писатели желаютъ этой свободы для родного народа, то сейчасъ же: -- Пожалуйте въ тюремное заведеніе!..

Какое это благо для гонителей свободнаго слова разъясненная 129 статья! По новѣйшимъ толкованіямъ этой статьи довольно признать, что писатель возбуждаетъ враждебныя чувства къ правительству, къ сословію, между сословіями... Законъ караетъ даже за чувство!.. А вѣдь чувство -- вещь довольно неосязаемая и экспертомъ чувства является прокуроръ... Спорь съ нимъ, что имѣлъ въ виду самыя лучшія, высокія чувства... Гдѣ вѣсы, чтобы взвѣсить "чувства" автора?..

Любопытнѣе всего, что личность писателя даже въ судьяхъ возбудила отвлеченное уваженіе:

-- Я привыкъ уважать имя Короленко. Неужели онъ будетъ прикрываться тѣмъ, что статья попала по недосмотру?..

-- Нѣтъ, я раздѣляю ея идею и желаю нести отвѣтственность!-- сказалъ уважаемый писатель...

Какъ уважаютъ въ Россіи писателей. Даже въ тюрьму отправляютъ съ нижайшимъ почтеніемъ, расшаркиваясь и любезничая...

Ждетъ очереди и другой уважаемый писатель и ученый, Н. А. Морозовъ. Онъ болѣе двадцати лѣтъ просидѣлъ въ Шлиссельбургской крѣпости, былъ, что называется, заживо погребенъ и воскресъ. Съ чистой ясной душой, съ любовью къ людямъ, съ страшною жаждой научнаго труда, этотъ человѣкъ приговоренъ за свои стихи къ году новой крѣпости... Мало отняли жизни, потребовалось этого рѣдкостнаго человѣка еще на годъ отлучить отъ науки и жизни!.. Теперь онъ спѣшитъ закончить свой новый научный трудъ и все безпокоится, что не успѣетъ...

Но что имъ наука?.. и что они наукѣ?.. Когда я читалъ рѣчь дяди Дурново англичанамъ, въ которой Дарвинъ былъ названъ гигантомъ науки, я невольно вспомнилъ того околодочнаго, который предупредилъ лектора, что касаться вопроса о происхожденіи человѣка онъ не дозволитъ...

Въ этомъ анекдотическомъ эпизодѣ какъ бы выкристаллизовалось современное отношеніе власти къ наукѣ и ея представителямъ... Долженъ, впрочемъ, оговориться, что и Короленко, и Морозова судили не административнымъ порядкомъ, а какъ слѣдуетъ, судомъ... И это еще горше...

Свои писатели и свои ученые не годятся: приходится сажать ихъ въ тюрьмы, высылать, отстранять, очищать ниву. Московскій университетъ очистили, очередь за другими. А гдѣ взять преданныхъ министерству болѣе, чѣмъ наукѣ? Пока въ этой преданности убѣдилъ министра одинъ только профессоръ, г. Гиммель:

-- Даю вамъ слово, ваше высокопревосходительство, свое клятвенное обѣщаніе работать на пользу науки и родины, и вы, ваше высокопревосходительство, можете вполнѣ положиться на меня, какъ на человѣка, который никогда не измѣнялъ присягѣ!-- такъ умолялъ приватъ-доцентъ Казанскаго университета Гиммель министра Кассо о назначеніи себя профессоромъ въ Харьковскій университетъ...

У министра сердце не камень: преданный человѣкъ кафедру, конечно, получилъ. Но много ли такихъ самоотверженныхъ и такъ беззавѣтно преданныхъ Его Высокопревосходительству?.. И вотъ министру народнаго просвѣщенія пришла въ голову прекрасная мысль выдѣлывать профессоровъ за границей на казенный счетъ. Въ университетахъ нашихъ до сихъ поръ не испарился среди молодежи вольный духъ и рабское преклоненіе предъ наукой. Отсюда -- профессорская неблагонадежность. То ли дѣло выдѣлать профессора за границей по особому спеціальному заказу министерства...

Увы, въ Г. Думѣ эта благая идея министра не встрѣтила должной оцѣнки. Въ этомъ усмотрѣли даже оскорбленіе національнаго генія... Я, со своей стороны, дополню проектъ г. Кассо: выдѣлка будущаго министерскаго профессора должна начинаться не со дней юности, а со дня рожденія. Какъ только младенецъ мужескаго пола, рожденный отъ особей "союзническаго вида", впервые пролепечетъ "папа" (или мама -- это безразлично), слѣдуетъ отнять его отъ груди матери и возложить на грудь министерства народнаго просвѣщенія, при чемъ неуклонно слѣдить, чтобы сей младенецъ министра называлъ папой, а начальника охраны -- мамой. Какъ скоро младенецъ начнетъ отличать грудь матери отъ груди отца, сейчасъ же его надлежитъ отправить за-границу изучать нѣмецкій языкъ и отнюдь не напоминать ему о родинѣ и русскомъ языкѣ. Когда ребенокъ придетъ въ сознаніе и станетъ спрашивать, гдѣ онъ родился,-- отвѣтствовать:

-- Сіе неизвѣстно.

-- Отъ кого рожденъ?

-- Сіе неизвѣстно.

Тогда, не имѣя понятія о родинѣ, отечествѣ, о родителяхъ и прочемъ, мальчикъ долженъ подвергнуться усиленному воспитанію Карла Ивановича, а затѣмъ уже отданъ въ науку спеціальнымъ учителямъ. Только послѣ сего выполняется намѣченная министромъ программа... И вотъ тогда-то въ нашихъ университетахъ не нужно будетъ никакой автономіи, а профессоровъ не надо будетъ выгонять, какъ это случилось въ нашихъ университетахъ, особливо въ Московскомъ...

Вообще нашъ министръ народнаго просвѣщенія -- дѣльный человѣкъ, какихъ нелегко сыщешь, и надо за него крѣпко держаться... Достаточно указать на среднюю школу, гдѣ такъ много учащихся отравляются, стрѣляются, вѣшаются. Корень ученія горекъ -- такъ было изстари и только свободомысліе революціонныхъ лѣтъ захотѣло изъ ученія сдѣлать одно удовольствіе. И этимъ, конечно, окончательно испортило учащихся, особенно мальчиковъ....

За примѣромъ ходить недалеко: только въ Смоленскъ. Тамъ творится нѣчто невѣроятное. Сперва телеграмма:

-- Прекратили занятія ученики старшихъ классовъ реальнаго училища, предъявившіе рядъ требованій. Настроеніе среди учащихся повышенное. Есть основаніе опасаться распространенія движенія. Ближайшей причиной движенія и забастовки явилась чрезмѣрная придирчивость по внѣшкольному надзору, руководимому директоромъ.

Каково? Движеніе!.. Забастовка!.. Рядъ требованій!.. Опасность распространенія движенія... Что это такое? Революція въ Смоленскѣ?..

Оказывается, что причина въ режимѣ, котораго не вынесли мальчики. Вотъ образцы сего режима.

Въ началѣ девятаго часа вечера родитель идетъ изъ церкви съ сынишкой. А по правиламъ режима выходъ на улицу разрѣшается только до восьми вечера. Бывшіе "въ нарядѣ" городов... виноватъ -- помощники классныхъ наставниковъ усмотрѣли здѣсь преступленіе, и мальчикъ былъ наказанъ, хотя и шелъ съ родителемъ изъ храма Божьяго, гдѣ молился о родителяхъ и учителяхъ, ведущихъ его къ познанію блага...

Одинъ изъ учениковъ, проводивъ свою мать на поѣздъ, возвращался домой и дорогой попался классному наставнику. Въ результатѣ -- плохой баллъ за поведеніе.

-- Да вѣдь я мамашу провожалъ!..

-- Правила -- ваша мамаша и папаша...

Другому зато же пришлось высидѣть безъ обѣда три воскресенья подрядъ. Случались на этой почвѣ курьезы. Помощники классныхъ наставниковъ, рыская и уловляя на улицахъ учащихся, такъ воодушевлялись, что иногда набрасывались на жителей. Такъ былъ случай, когда однимъ изъ усердствующихъ педагоговъ была остановлена на улицѣ городская учительница, которую тотъ принялъ за гимназистку. Поймавшій жертву началъ читать учительницѣ нотаціи, та растерялась а педагогъ все строже да строже... Чуть не заплакала дѣвушка... Очень ужъ строгій и усердный предсѣдатель комиссіи по внѣшкольному надзору, директоръ реальнаго училища г. Реха! Разставилъ по улицамъ посты-ловушки и самолично провѣряетъ ихъ. Усердствуя, онъ донесъ куда слѣдуетъ, что начальство другихъ учебныхъ заведеній города относится холодно къ надзору. Понятно, что всѣ заведенія струхнули и начали стараться. Оказалось въ концѣ концовъ, что постовъ педагогическихъ разъ въ пять больше, чѣмъ полицейскихъ, и понятно, что уловъ начался колоссальный. Соревнованіе. Желаніе реабилитироваться отъ обвиненій въ холодномъ отношеніи къ надзору придало такую горячность, что ни отцамъ, ни дѣтямъ житья не стало. Въ морозный день, во время крещенскаго парада, одинъ ученикъ стоялъ позади въ шапкѣ. Директоръ это замѣтилъ и, когда ученикъ пошелъ домой, поскакалъ на извозчикѣ въ погоню. Крамольникъ! Мальчика исключили... Этотъ случай переполнилъ чашу терпѣнія, и въ реальномъ училищѣ появилась прокламація, призывавшая встать на защиту товарища. Другой директоръ, который былъ обвиненъ въ холодности, послалъ экземпляръ этой прокламаціи въ округъ, указавъ, что она исходитъ изъ заведенія директора Реха... Телеграмма изъ округа, разслѣдованіе,-- репрессіи на правыхъ и виноватыхъ, волненія во всѣхъ учебныхъ заведеніяхъ и забастовка съ рядомъ требованій... Изъ реальнаго училища уволено семь человѣкъ и тринадцать еще судятся. Педагогическій совѣтъ разсыпаетъ такую цидульку родителямъ:

"Педагогическій совѣтъ, въ виду обилія матеріала и сложности разбираемаго дѣла, не успѣлъ придти къ его полному разсмотрѣнію и окончательному рѣшенію, несмотря на пять засѣданій въ теченіе двухъ съ половиною дней, а потому постановилъ временно не допускать въ училище тѣхъ учениковъ, вопросъ объ участіи которыхъ въ этомъ дѣлѣ пока недостаточно выясненъ.

"Родители и горожане крайне встревожены и возмущены". Городской голова послалъ телеграмму въ округъ съ просьбой принять мѣры къ возстановленію правильной школьной жизни и указалъ наг то, что директоръ не захотѣлъ допустить присутствовать на судѣ представителей города. Общества родительскія просятъ попечителя прислать своего представителя на процессъ смоленскихъ крамольниковъ... Въ городской думѣ состоялся рядъ постановленій по этому поводу. Цѣлый рядъ гласныхъ въ рѣзкой формѣ высказался о порядкахъ внѣшкольнаго надзора и дума сдѣлала такое постановленіе:

Не входя въ подробное разсмотрѣніе правилъ о внѣшкольномъ надзорѣ, городская дума на основаніи наблюденій надъ ихъ примѣненіемъ находитъ, что означенныя правила могутъ и впредь вызывать ненормальныя теченія школьной жизни и вносить разладъ между школой и семьей съ одной стороны и между учениками и учителями съ другой...

Вражда уже налицо. Это называется "крути да не перекручивай"...

Такъ, мало-по-малу, мы возвращаемся ко временамъ толстовскимъ, когда не въ ученьи была въ гимназіяхъ сила. Только напрасны эти попытки переломить жизнь, особенно молодую: молодая вѣтка гнется и выпрямляется. Въ Смоленскѣ естественный подборъ педагоговъ, видимо, уже совершился: въ нарядѣ стоятъ, наподобіе городовыхъ. А вотъ труды кіевскаго попечителя г. Зилова остались незаконченными: его перевели въ Казань... для пользы службы. Кіевляне облегченно вздохнули, а казанцы пришли въ уныніе. Сей попечитель прославился секретнымъ циркуляромъ ко всѣмъ директорамъ. Циркуляръ требовалъ отъ нихъ доставлять тайныя характеристики педагоговъ, не ограничиваясь однимъ отзывомъ о педагогическихъ качествахъ, но донося и освѣщая общественную и даже личную жизнь учителей. Не отсюда ли анекдотическое предложеніе одного инспектора народныхъ училищъ учителю -- развестись съ законной супругой или выйти въ отставку?..

Въ интендантствѣ все по старому. Стойкость изумительная. Революція совершенно не коснулась своимъ тлетворнымъ дуновеніемъ сего вѣдомства, и воруютъ тамъ на славу не покладая рукъ... Судили кіевскихъ, казанскихъ, сибирскихъ, теперь судятъ петербургскихъ... Знакомыя привольныя мѣста, я узнаю окрестные предметы...

Отставной интендатскій чиновникъ, свидѣтель по дѣлу, ушедшій со службы за нежеланіемъ воровать (нетерпимый въ интендантствѣ предразсудокъ), говорилъ на судѣ:

-- Въ интенданствѣ безъ денегъ ничего не дѣлалось. И взятка до такой степени вшила въ привычку чиновъ интендантскаго вѣдомства, что она трактовалась, какъ совершенно нормальное явленіе. Чиновники говорили о взяткѣ съ подрядчиками такъ просто и естественно, какъ они ѣдятъ, спятъ, пьютъ...

Бросимъ, читатель! Ничего новаго. Совершенный консерватизмъ. Даже не обнаруживается попытокъ къ усовершенствованію: берутъ прямо или въ пакетахъ, напоминаютъ вѣжливенько, кладутъ взятки въ ростъ въ банки, а послѣ ревизіи немедленно вынимаютъ, гордятся долгой и вѣрной службой царю и отечеству, всѣ патріоты и прекрасныхъ убѣжденій и всѣ виновными себя не признаютъ и недоумѣваютъ, почему они сидятъ на скамьѣ обвиняемыхъ... Печальное недоразумѣніе и больше ничего... Болѣе интересенъ другой патріотическій процессъ.

-- Рекомендую: генералъ лейтенантъ Томашевичъ, извѣстенъ не столько военными подвигами, сколько гражданскими: былъ предсѣдателемъ и управляющимъ обществомъ призрѣнія дѣтей лицъ, погибшихъ при исполненіи служебныхъ обязанностей. Въ 1909 году во главѣ общества всталъ названный генералъ-лейтенантъ и такъ упорядочилъ дѣла общества, что не такъ давно получилъ отъ общаго собранія благодарность за усердіе. Совершенно случайно обнаружилось, что генералъ сиротъ призрѣвалъ да и себя не забывалъ. Хотя родители генерала и не пострадали отъ рукъ революціонеровъ, а скончались самымъ естественнымъ образомъ, но генералъ считалъ себя сиротой и зачислилъ въ число воспитанниковъ на патріотическія пожертвованія... Едва ли когда-нибудь хотя одинъ сирота получилъ столько изъ общества, какъ генералъ Томашевичъ: оказалось, что путемъ разныхъ подлоговъ въ подписяхъ и въ отчетныхъ книгахъ генералъ укралъ около двадцати трехъ тысячъ...

Онъ укралъ бы, конечно, и больше, но случайность раскрыла это патріотическое начинаніе и генерала... арестовали... Генерала арестовали!.. Скандалъ въ благородномъ патріотическомъ семействѣ: въ числѣ почетныхъ членовъ этого общества состоятъ такія свѣтила патріотизма, какъ П. Н. Дурново, епископъ Евлогій, митрополитъ Владиміръ, члены Г. Думы: Балашевъ, Бобринскій, Замысловскій, Пуришкевичъ... Цвѣтъ нашего патріотизма...

Ахъ, читатель, извини за промахъ: я совершенно упустилъ изъ виду упомянуть о концѣ компаніи и полномъ успокоеніи неистоваго Иліодора, который, по его признанію, напечатанному въ "Нов. Времени", палъ отъ руки Гришки. Къ общему удивленію, опасенія отъ угрозъ инока поднять сотни тысячъ православныхъ не оправдались. Пошумѣли бабы, потолкались около царицинскаго монастыря да тѣмъ дѣло и кончилось... Гдѣ-же сотни тысячъ, которыми "пужалъ" Иліодоръ? Нѣсколько лѣтъ нянчились съ загадочнымъ инокомъ, громившимъ Синодъ и властей, посылали делегатовъ, увѣщевали, кланялись и терпѣли всевозможныя чудачества и хулиганства, чинимыя по Волгѣ загадочнымъ чернымъ монахомъ, и вдругъ... какой-то "Гришка" дунулъ и нѣтъ ничего: ни монаха, ни его сотенъ тысячъ поклонниковъ, готовыхъ за него умереть!.. Словно ничего и не было... Гора родила мышь... Не тѣ ли же это сотни тысячъ, милліоны, которыми до сихъ поръ пужаютъ "союзники"...

Приходитъ конецъ третьей Г. Думѣ и начинается работа властей по устройству новой. Про старую хорошо сказалъ правый депутатъ Синадино въ интервью съ фельетонистомъ газеты "Бессарабская жизнь":

-- Всѣ доклады по законопроектамъ фабрикуются въ комиссіяхъ, члены которыхъ руководятся заключеніями правительства. Г. Дума -- только красивая декорація; народъ платитъ деньги, слушаетъ красивыя рѣчи и можетъ лицезрѣть всенародныя представленія. Этотъ концертъ никакого значенія, однако, не имѣетъ...

Коротко и ясно. Молодецъ депутатъ Синадино. Теперь администрація стремится устроить думу еще болѣе совершенную, и для этого очищаетъ составъ выборщиковъ отъ нежелательныхъ элементовъ.. Особенно прославился этимъ нижегородскій воевода Хвостовъ. Еще въ началѣ зимы онъ разослалъ всѣмъ земскимъ начальникамъ особый секретнѣйшій циркуляръ: выяснить, кто въ ихъ участкахъ неблагонадежнаго образа мыслей, для сего организовать агентовъ-сотрудниковъ. Полные списки неблагонадежныхъ -- представить въ канцелярію губернатора. Ко дню выборовъ неблагонадежные священники будутъ подъ разными предлогами откомандированы въ сосѣдніе уѣзды, а неблагонадежные жители отвлечены отъ выборовъ и отстранены подходящими въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ мѣрами. Въ помѣщеніе, гдѣ будутъ происходить выборы крестьянъ, можетъ входить волостной писарь и, если выборъ окажется удачнымъ, то обращать на это вниманіе не слѣдуетъ, а если выборы окажутся нежелательными, то присутствіе волостного писаря послужитъ поводомъ къ отмѣнѣ. Проектъ, достойный подражанія... Жаль, что секретъ всплылъ наружу. Ну, какъ послѣ этого не возненавидѣть гласность: въ ней проку нѣтъ, одна опасность!..

Кромѣ этихъ средствъ, секретныхъ, идетъ подготовка и публичная: обыски у священниковъ, врачей, страховыхъ агентовъ и у крестьянъ, которые состояли выборщиками въ одну изъ предшествующихъ Думъ. Усиленная охрана помогаетъ въ семъ дѣлѣ великолѣпно: когда никакихъ зацѣпокъ не находится, то удаленіе со службы производится на основаніи охраны и безъ объясненія причинъ...

Не уступаютъ въ стараніи нижегородскому губернатору и нѣкоторые архіереи. Курскій владыка, напримѣръ, воспользовавшись епархіальнымъ съѣздомъ, пригласилъ духовенство къ себѣ въ покои и держалъ рѣчь:

-- Намъ надлежитъ расцѣнивать политическія партіи съ точки зрѣнія пользы церковной: ясно, что оппозиція -- враги церкви, а потому ихъ поддерживать можетъ только тотъ священникъ, который самъ врагъ церкви....

-- А какъ, ваше преосвященство, касательно октябристовъ?

-- Враги! До третьей Думы они еще не выяснились и мы могли ошибочно видѣть въ нихъ друзей церкви. Теперь выяснилось, что намъ отъ нихъ ждать нечего... Вотъ союзники другое дѣло: они всегда и вездѣ горячо и беззавѣтно встаютъ на защиту церкви...

"Мы" и церковь -- едино. Ну, а какъ же народъ, стадо?.. Вѣдь насъ учили по катехизису Филарета, что церковь есть собраніе вѣрующихъ!..

Одесса взволнована: вызванный для допроса объ убійствѣ политическаго арестанта Ишета бывшій одесскій полиціймейстеръ Кублицкій заявилъ слѣдователю, что въ толмачевскія времена практиковался разстрѣлъ арестованныхъ до суда и слѣдствія; Кублицкій доносилъ объ этихъ разстрѣлахъ въ департаментъ полиціи, но его заявленію не давали движенія... Нѣсколько случаевъ такихъ разстрѣловъ Кублицкій разсказалъ слѣдователю...

Все тайное со временемъ станетъ явнымъ. Такова справедливость исторіи.

Въ прошломъ обозрѣніи я писалъ о новороссійскомъ университетѣ, отданномъ на постой полиціи, и о предложеніи профессоровъ, въ виду близости участка, вывести полицію и этимъ поправить денежныя дѣла... Ректоръ Левашевъ остался при особомъ мнѣніи. По его взглядамъ безъ полиціи невозможно. Онъ ходатайствовалъ передъ министромъ народнаго просвѣщенія объ ассигнованіи средствъ на содержаніе въ университетѣ значительнаго наряда полиціи. Ходатайство встрѣчено сочувственно и временно выведенная полиція водворилась снова въ университетѣ... Въ той же Одессѣ съѣздъ директоровъ въ цѣляхъ борьбы съ самоубійствами среди учащихся и развитія въ нихъ патріотизма принялъ пожеланіе объ организаціи образцовыхъ ротъ, въ которыя евреевъ не пускать...

Вотъ картины нашей городской жизни... А деревенская жизнь,-- въ ней царитъ прежде всего голодъ и холодъ. Нечего ѣсть и нечѣмь истопить печь... А тѣ люди, которые стремятся придти ближнему на помощь, пишутъ такія письма въ редакцію:

Всѣ наши самыя искреннія сердечныя заботы о кормленіи и о прикрытіи одеждою несчастныхъ чуть не ежедневно омрачаются извѣстіями съ мѣстъ: такая-то столовая закрыта, тамъ-то даже деньги и продукты отобраны. И хотя на другой день телеграфируютъ, что столовая вновь вынырнула, что все взятое возвращено, что выкинутъ флагъ какого нибудь объединеннаго или необъединеннаго земства и все пошло по прежнему,-- тяжело, мучительно становится на душѣ. Тутъ все: душу, здоровье, досугъ и недосугъ влагаешь въ дѣло, а тамъ на тебя смотрятъ, надменно, какъ бы попуская какую то игру, а столовыми и людьми играютъ какъ бы въ мячъ. Руки опускаются...

Положимъ, приходится убѣждаться, что всякое хорошее дѣло непремѣнно проходитъ черезъ тиски, страданія отъ людей, для которыхъ добро и зло безразличны, у которыхъ суррогатъ человѣческой души и сердца...

Однако, господа, тяжело!

Священникъ Николай Цвѣтковъ.

А изъ Сердобска сообщаютъ: у священника с. Студеновки отца Юнаковскаго произведенъ обыскъ, причина -- составленіе списка голодающихъ села Студеновки...

А земскій начальникъ орловскаго уѣзда вятской губ. г. Бестужевъ приговорилъ поголовно всю посадскую волость къ штрафу по три рубля съ каждаго или къ аресту на трое сутокъ. Всѣхъ домохозяевъ въ волости до 1500. Ихъ размѣщаютъ въ кутузкахъ трехъ смежныхъ Волостей, и теперь мужики идутъ вереницами, словно на богомолье... За что такъ немилостивъ земскій? Когда-то крестьяне посадской волости отказались чинить дороги въ чужихъ волостяхъ въ разстояніи отъ своей на 30 верстъ...

А земскій начальникъ красниньскаго уѣзда смоленской губ. г. Краевскій подвергъ всѣхъ домохозяевъ никулинскаго общества штрафу въ 50 р. каждаго съ замѣной арестомъ на 2 мѣсяца... за отказъ произвести засыпку въ общественный магазинъ продовольственнаго хлѣба...

Недавно состоялось соединенное засѣданіе предсѣдателей земскихъ управъ саратовской г. Правительство, предлагая земствамъ взять на себя благотворительную помощь голодающимъ, обязало, какъ извѣстно, руководстововаться списками, составленными земскими начальниками... На засѣданіи выяснилась цѣнность такихъ списковъ:

Въ списки во многихъ случаяхъ внесены умершіе, отсутствующіе, состоятельные, пропущены цѣлыя селенія и даже... волости!..

Предсѣдатели отказались единогласно руководствоваться этими "Филькими грамотами"...

Вотъ картины деревенской жизни...

-----

Скончался профессоръ казанскаго университета, Николай Павловичъ Загоскинъ, выбранный отъ академіи наукъ и отъ университетовъ въ члены Государственнаго Совѣта...

Наука потеряла виднаго и полезнаго работника, а общественая жизнь -- честнаго и стойкаго борца за обновленіе родины; провинція, особенно волжскокамскій край, кромѣ того потеряла одного изъ рѣдкихъ знатоковъ края, принесшаго ему неисчислимую пользу своими публицистическими работами и научными изслѣдованіями, исключительнаго знатока волжско-камскаго края... А всего больше въ немъ потеряла студенческая молодежь... Я имѣлъ счастіе не только слушать Н. П. Загоскина въ казанскомъ университетѣ, но и свою литературную работу началъ въ издаваемой и редактируемой имъ газетѣ "Волжскій Вѣстникъ", поэтому мнѣ пришлось ближе узнать этого свѣтлаго человѣка... Во дни моего студенчества -- конецъ 80-хъ годовъ -- Н. П. Загоскинъ былъ любимѣйшимъ и популярнѣйшимъ профессоромъ университета и едва ли на долю какого-нибудь другого профессора выпадало столько искренней любви и уваженія со стороны молодежи, какъ это было по отношенію къ покойному Николаю Павловичу. Въ его лицѣ для насъ воплощалось все то свѣтлое манящее, что окрыляло молодежь того времени на подвиги и жертвы въ честь родины... "Волжскій Вѣстникъ", прогрессивно-народническій органъ, неразрывно связывался съ Николаемъ Павловичемъ и въ минуты душевныхъ невзгодъ и подъемовъ на его редакцію обращались студенческія манифестаціи... Съ тѣхъ поръ прошло четверть вѣка, а когда мы, нѣсколько казанцевъ-универсантовъ, сходились и вспоминали свою юность и далекіе дни студенчества, въ этихъ воспоминаніяхъ неизмѣнно стоялъ милый, честный, чуткій, увлекательный профессоръ и человѣкъ -- Николай Павловичъ Загоскинъ!..

Прощай, другъ молодежи, учитель и сотоварищъ по честному "Волжскому Вѣстнику"!..

Евгеній Чириковъ.

"Современникъ", кн.II, 1912

Оставить комментарий Чириков Евгений Николаевич (bmn@lib.ru) Год: 1912 Обновлено: 29/02/2024. 46k. Статистика. Статья: Публицистика Критика и публицистика	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: В порядочном семействе. Гости и хозяева. Дома, без гостей. Любовь матери. "Вынужденная законность". Открытие октябристов. Уважение к писателям. "Выделка профессоров по особому заказу, с ручательством". Брожение в Смоленске. Интенданты. Как делается новая Дума. В деревне. Памяти Н. П. Загоскина.

Чириков Евгений Николаевич Заметки провинциала

Замѣтки провинціала.

Чириков Евгений Николаевич
Заметки провинциала