Цветаева Марина Ивановна
Чародей

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

Марина Цветаева.
Чародей

Поэма

Анастасии Цветаевой

   Он был наш ангел, был наш демон,
   Наш гувернер -- наш чародей,
   Наш принц и рыцарь. -- Был нам всем он
   Среди людей!
   
   В нем было столько изобилий,
   Что и не знаю, как начну!
   Мы пламенно его любили --
   Одну весну.
   
   Один его звонок по зале --
   И нас охватывал озноб,
   И до безумия пылали
   Глаза и лоб.
   
   И как бы шевелились корни
   Волос, -- о, эта дрожь и жуть!
   И зала делалась просторней,
   И yже -- грудь.
   
   И руки сразу леденели,
   И мы не чувствовали ног.
   -- Семь раз в течение недели
   Такой звонок!

* * *

   Он здесь. Наш первый и последний!
   И нам принадлежащий весь!
   Уже выходит из передней!
   Он здесь, он здесь!
   
   Он вылетает к нам, как птица,
   И сам влетает в нашу сеть!
   И сразу хочется кружиться.
   Кричать и петь.

* * *

   Прыжками через три ступени
   Взбегаем лесенкой крутой
   В наш мезонин -- всегда весенний
   И золотой.
   
   Где невозможный беспорядок --
   Где точно разразился гром
   Над этим ворохом тетрадок
   Еще с пером.
   
   Над этим полчищем шарманок,
   Картонных кукол и зверей,
   Полуобгрызанных баранок,
   Календарей,
   
   Неописуемых коробок,
   С вещами не на всякий вкус,
   Пустых флакончиков без пробок,
   Стеклянных бус,
   
   Чьи ослепительные грозди
   Clinquantes, eclatantes grappes [1] --
   Звеня опутывают гвозди
   Для наших шляп.
   
   Садимся -- смотрим -- знаем -- любим,
   И чуем, не спуская глаз,
   Что за него себя погубим,
   А он -- за нас.
   
   Два скакуна в огне и в мыле --
   Вот мы! -- Лови, когда не лень! --
   Мы говорим о том, как жили
   Вчерашний день.
   
   О том, как бегали по зале
   Сегодня ночью при луне,
   И что и как ему сказали
   Потом во сне.
   
   И как -- и мы уже в экстазе! --
   За наш непокоримый дух
   Начальство наших двух гимназий
   Нас гонит двух.
   
   Как никогда не выйдем замуж,
   -- Taк в останемся втроем! --
   О, никогда не выйдем замуж,
   Cкорей умрем!
   
   Как жизнь уже давным-давно нам --
   Сукно игорное: -- vivat! [2]
   За Иоанном -- в рай, за доном
   Жуаном -- в ад.

* * *

   Жерло заговорившей Этны --
   Его заговоривший рот.
   Ответный вихрь и смерч, ответный
   Водоворот.
   
   Здесь и проклятья, и осанна,
   Здесь все сжигает и горит.
   О всем, что в мире несказанно,
   Он говорит.
   
   Нас -- нам казалось -- насмерть раня
   Кинжалами зеленых глаз,
   Змеей взвиваясь на диване!..
   О, сколько раз
   
   С шипеньем раздраженной кобры,
   Он клял вселенную и нас, --
   И снова становился добрый...
   Почти на час.
   
   Чревовещание -- девизы --
   Витийства -- о, король плутов! --
   Но нам уже доносят снизу,
   Что чай готов.

* * *

   Среди пятипудовых теток
   Он с виду весит ровно пуд:
   Так легок, резок, строен, четок,
   Так страшно худ.
   
   Да нет, -- он ничего не весит!
   Он ангельски -- бесплотно -- юн!
   Его лицо, как юный месяц,
   Меж полных лун.
   
   Упершись в руку подбородком,
   -- О том, как вечера тихи,
   Читает он. -- Как можно теткам
   Читать стихи?!

* * *

   О, как он мил, и как сначала
   Преувеличенно-учтив!
   Как, улыбаясь, прячет жало
   И как, скрестив
   
   Свои магические руки,
   Умеет -- берегись, сосед! --
   Любезно отдаваться скуке
   Пустых бесед.
   
   Но вдруг -- безудержно и сразу! --
   Он вспыхивает мятежом,
   За безобиднейшую фразу
   Грозя ножом.
   
   Еще за полсекунды чинный,
   Уж с пеной у рта взвел курок.
   -- Прощай, уют, и именинный,
   Прощай, пирог!

* * *

   Чай кончен. Удлинились тени,
   И домурлыкал самовар.
   Скорей на свежий, на весенний
   Тверской бульвар!
   
   Нам так довольно о Бодлере!
   Пусть ветер веет нам в лицо!
   Поют по-гоголевски двери,
   Скрипит крыльцо. --
   
   В больших широкополых шляпах
   Мы, кажется, еще милей...
   -- И этот запах, этот запах
   От тополей.
   
   Бульвар сверкает. По дорожке
   Косые длинные лучи.
   Бегут серсо, за ними ножки,
   Летят мячи,
   
   Другие остаются в сетках.
   Вот мальчик в шапочке "Варяг"
   На платьице в шотландских клетках
   Направил шаг.
   
   Сияют кудри, щечки, глазки,
   Ревун надулся и охрип.
   Скрипят колесами коляски,
   -- Протяжный скрип. --
   
   Там мама наблюдает зорко
   За девочкой с косой, как медь.
   В одной руке ее -- ведерко,
   В другой -- медведь.
   
   Какой-то мальчик просит кашки.
   Ох, как он, бедный, не дорос
   До гимназической фуражки
   И папирос!
   
   О, вейтесь, кудри, вейтесь, ленты!
   Увы, обратно нет путей!
   Проходят парами студенты
   Среди детей.
   
   Играет солнце по аллеям...
   -- Как жизнь прелестна и проста! --
   Нам ровно тридцать лет обеим:
   Его лета.

* * *

   О, как вас перескажешь ныне --
   Четырнадцать -- шестнадцать лет!
   Идем, наш рыцарь посредине,
   Наш свой -- поэт.
   
   Мы по бокам, как два привеска,
   И видит каждая из нас:
   Излом щеки, сухой и резкий,
   Зеленый глаз,
   
   Крутое острие бородки,
   Как злое острие клинка,
   Точеный нос и очерк четкий
   Воротничка.
   
   (Кто с нашим рыцарем бродячим
   Теперь бредет в луче златом?..)
   Над раскаленным, вурдалачьим,
   Тяжелым ртом, --
   
   Уса, взлетевшего высоко,
   Надменное полукольцо...
   -- И всё заглядываем сбоку
   Ему в лицо.
   
   А там, в полях необозримых,
   Служа Небесному Царю,
   Чугунный правнук Ибрагимов
   Зажег зарю.

* * *

   На всём закат пылает алый,
   Пылают где-то купола,
   Пылают окна нашей залы
   И зеркала.
   
   Из черной глубины рояля
   Пылают гроздья алых роз.
   -- "Я рыцарь Розы и Грааля,
   Со мной Христос,
   
   Но шел за мной по всем дорогам
   Тот, кто присутствует и здесь.
   Я между Дьяволом и Богом
   Разорван весь.
   
   Две правды -- два пути -- две силы --
   Две бездны: Данте и Бодлер!"
   О, как он по-французски, милый,
   Картавил "эр".
   
   Но, милый, Данте ты оставишь,
   И с ним Бодлера, дорогой!
   Тихонько нажимаем клавиш,
   За ним другой --
   
   И звуки -- роем пчел из улья --
   Жужжат и вьются -- кто был прав?! --
   Наш Рыцарь Розы через стулья
   Летит стремглав.
   
   Он, чуть ли не вселенной старше --
   Мальчишка с головы до пят!
   По первому аккорду марша
   Он весь -- солдат!
   
   Чу! -- Звон трубы! -- Чу! -- Конский топот!
   Треск барабана! -- Кивера!
   Ах, к черту ум и к черту опыт!
   Ура! Ура!
   
   Он Тот, в чьих белых пальцах сжаты
   Сердца и судьбы, сжат весь мир.
   На нем зеленый и помятый
   Простой мундир.
   
   Он Тот, кто у кремлевских башен
   Стоял во весь свой малый рост,
   В чьи вольные цвета окрашен
   Аркольский мост.

* * *

   Должно быть, бледны наши лица,
   Стук сердца разрывает грудь.
   Нет времени остановиться,
   Нет сил -- вздохнуть.
   
   Магическою силой руки
   По клавишам -- уже летят!
   Гремят вскипающие звуки,
   Kaк водопад.
   
   Цирк, раскаленный, как Сахара,
   Сонм рыжекудрых королев.
   Две гордости земного шара:
   Дитя и лев.
   
   Под куполом -- как царь в чертоге --
   Красуется британский флаг.
   Расставив клетчатые ноги,
   Упал дурак...
   
   В плаще из разноцветных блесток,
   Под говор напряженных струн,
   На площадь вылетел подросток,
   Как утро -- юн!
   
   -- Привет, милэди и милорды! --
   Уже канат дрожит тугой
   Под этой маленькой и твердой
   Его ногой.
   
   В своей чешуйке многозвездной,
   -- Закончив резвый пируэт, --
   Он улыбается над бездной,
   Подняв берет.

* * *

   Рояль умолкнул. Дребезжащий
   Откуда-то -- на смену -- звук.
   Играет музыкальный ящик,
   Старинный друг,
   
   Весь век до хрипоты, до стона,
   Игравший трио этих пьес:
   Марш кукол -- Auf der Blauen Donau [3] --
   И экосез.
   
   В мир голосов и гобеленов
   Открылась тайная тропа:
   О, рай златоволосых венок!
   О, вальс в три па!
   
   Под вальс невинный, вальс старинный
   Танцуют наши три весны, --
   Холодным зеркалом гостиной --
   Отражены.
   
   Так, залу окружив трикраты,
   -- Тройной тоскующий тростник, --
   Вплываем в царство белых статуй
   И старых книг.
   
   На вышке шкафа, сер и пылен,
   Видавший лучшие лета,
   Угрюмо восседает филин
   С лицом кота.
   
   С набитым филином в соседстве
   Спит Зевс, тот непонятный дед,
   Которым нас пугали в детстве,
   Что -- людоед.
   
   Как переполненные соты --
   Ряд книжных полок. Тронул блик
   Пергаментные переплеты
   Старинных книг.

* * *

   Цвет Греции и слава Рима, --
   Неисчислимые тома!
   Здесь -- сколько б солнца ни внесли мы, --
   Всегда зима.
   
   Последним солнцем розовея,
   Распахнутый лежит Платон...
   Бюст Аполлона -- план Музея --
   И всё -- как сон.

* * *

   Уже везде по дому ставни
   Захлопываются, стуча.
   В гостиной -- где пожар недавний? --
   Уж ни луча.
   
   Все меньше и все меньше света,
   Все ближе и все ближе стук...
   Уж половина кабинета
   Ослепла вдруг.
   
   Еще единым мутным глазом
   Белеет левое окно.
   Но ставни стукнули -- и разом
   Совсем темно.
   
   Самозабвение -- нирвана --
   Что, фениксы, попались в сеть?! --
   На дальних валиках дивана
   Не усидеть!
   
   Уже в углу вздохнуло что-то,
   И что-то дрогнуло чуть-чуть.
   Тихонько скрипнули ворота:
   Кому-то в путь.
   
   Иль кто-то держит путь обратный
   -- Уж наши руки стали льдом --
   В завороженный, невозвратный
   Наш старый дом.
   
   Мать под землей, отец в Каире...
   Еще какое-то пятно!
   Уже ничто смешное в мире
   Нам не смешно.
   
   Уже мы поняли без слова,
   Что белое у шкафа -- гроб.
   И сердце, растеряв подковы,
   Летит в галоп.

* * *

   -- "Есть в мире ночь. Она беззвездна.
   Есть в мире дух, он весь -- обман.
   Есть мир. Ему названье -- бездна
   И океан.
   
   Кто в этом океане плавал --
   Тому обратно нет путей!
   Я в нем погиб. -- Обратно, Дьявол!
   Не тронь детей!
   
   А вы, безудержные дети,
   С умом, пронзительным, как лед, --
   С безумьем всех тысячелетий,
   Вы, в ком поет,
   
   И жалуется, и томится --
   Вся несказанная земля!
   Вы, розы, вы, ручьи, вы, птицы,
   Вы, тополя --
   
   Вы, мертвых Лазарей из гроба
   Толкающие в зелень лип,
   Вы, без кого давным-давно бы
   Уже погиб.
   
   Наш мир -- до призрачности зыбкий
   На трех своих гнилых китах --
   О, золотые рыбки! -- Скрипки
   В моих руках! --
   
   В короткой юбочке нелепой
   Несущие богам -- миры,
   Ко мне прижавшиеся слепо,
   Как две сестры,
   
   Вы, чей отец сейчас в Каире,
   Чьей матери остыл и след --
   Узнайте, вам обеим в мире
   Спасенья нет!
   
   Хотите, -- я сорву повязку?
   Я вам открою новый путь?"
   "Нет, -- лучше расскажите сказку
   Про что-нибудь..."

* * *

   О Эллис! -- Прелесть, юность, свежесть,
   Невинный и волшебный вздор!
   Плач ангела! -- Зубовный скрежет!
   Святой танцор,
   
   Без думы о насущном хлебе
   Живущий -- чем и как -- Бог весть!
   Не знаю, есть ли Бог на небе! --
   Но, если есть --
   
   Уже сейчас, на этом свете,
   Все до единого грехи
   Тебе отпущены за эти
   Мои стихи.
   
   О Эллис! -- Рыцарь без измены!
   Сын голубейшей из отчизн!
   С тобою раздвигались стены
   В иную жизнь...
   
   -- Где б ни сомкнулись наши веки
   В безлюдии каких пустынь --
   Ты -- наш и мы -- твои. Во веки
   Веков. Аминь.
   
   15 февраля -- 4 мая 1914

Примечания

   Впервые -- в книге: Цветаева М. Неизданное. Стихи. Театр. Проза. (Париж: YMCA -- PRESS, 1976).
   "Чародей" -- домашнее прозвище Эллиса (Льва Львовича Кобылинского; 1879--1947), поэта-символиста. Был дружен с сёстрами Цветаевыми.
   Поводом к написанию поэмы послужил выход книги Эллиса "Арго" (М.: Мусагет, 1914), в которой были стихи, обращённые к Марине и Асе Цветаевым.
   Нам так довольно о Бодлере! -- Две книги переводов Эллиса посвящены Бодлеру: Иммортели. Вып. 1. Бодлер Ш. М., 1904 и Бодлер Ш. Цветы зла. М., 1908.
   Серсо (фр. cerceau, букв. -- обруч) -- игра, в которой перекидывают обруч посредством палок.
   Чугунный правнук Ибрагимов -- памятник А. С. Пушкину на Тверском бульваре, описанный Цветаевой в очерке "Мой Пушкин".
   Я рыцарь Розы и Грааля -- Роза своим цветом символизирует кровь Христа, пролитую на кресте. Грааль -- таинственный замок. По одному из преданий считалось, что там стоит чаша с кровью Иисуса Христа, собранной после того, как его тело было снято с креста распятия. Оба этих мифопоэтических образа часто встречаются в стихах Эллиса.
   Он Тот, кто у кремлёвских башен... -- имеется в виду Наполеон.
   Аркольский мост -- по названию итальянского города Арколе, расположенного на реке Альпоне. Здесь в 1796 году Наполеон разбил войска австрийского фельдмаршала Иосифа Альвинци (1735 -- 1809).
   Экосез -- бальный танец.
   ...план Музея -- Музея изящных искусств, ныне Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.
   Нирвана -- по буддийскому учению, состояние оцепенения, забытья.
   ...отец в Каире -- весной 1909 года И. В. Цветаев был в Каире на Всемирном археологическом конгрессе.
   ...мёртвых Лазарей из гроба (библ.) -- По преданию, Иисус Христос воскресил Лазаря, брата Марфы и Марии, на четвёртый день после его смерти.

Сноски

   [1] -- Звенящие, лопающиеся гроздья (фр.).
   
   [2] -- Да здравствует! (лат.)
   
   [3] -- На голубом Дунае (нем.).
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru