Дебо Эмиль
Люди золота

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Американский роман.
    (Le mystère de Westfield: Roman américain)
    Текст издания: "Библиотека для чтения. Октябрь 1875 года.

БИБЛІОТЕКА ДЛЯ ЧТЕНІЯ.

Октябрь 1875 года.

ЭМИЛЬ ДЭБО.
ЛЮДИ ЗОЛОТА.

Американскій романъ.

I.
Гроза.

   Была ужасная ночь. Страшная гроза разразилась въ горахъ. Дождь лилъ ливмя. Вѣтеръ съ трескомъ ломалъ громадныя деревья.
   Въ промежуткахъ молнія освѣщала пейзажъ: на западѣ видѣнъ былъ рядъ гранитныхъ скалъ; на востокѣ протекала одна изъ громадныхъ рѣкъ американскаго континента.
   Нигдѣ не видно было ни малѣйшаго признака человѣка.
   Каменистая, покрытая болѣзненной растительностью мѣстность, не привлекла піонеровъ, жадныхъ до быстраго обогащенія.
   Однако, въ эту ужасную ночь, не смотря на ураганъ, по описанной нами мѣстности ѣхалъ всадникъ. При блескѣ молніи онъ старался распознать дорогу, но его усилія были тщетны, потому что онъ вдругъ вскричалъ по французски:
   -- Проклятая страна! вотъ мы и заблудились!... Бѣдная Юнона, продолжалъ онъ, обращаясь къ своей лошади, ты устала, а я не могу обѣщать тебѣ отдыха раньше, какъ черезъ три часа. Ну, чортова погода, не правда-ли?
   Понятно, что Юнона ничего не отвѣчала на этотъ монологъ, но она пошла тише, точно слова хозяина лишили ее мужества; но онъ потрепалъ ее по шеѣ и благородное животное снова поскакало въ галопъ, какъ вдругъ оно кинулось въ сторону и остановилось.
   -- О! о! сказалъ всадникъ. Что такое? Ты чуешь опасность, моя старая подруга; но чортъ меня побери, если я вижу что-нибудь.
   Сказавъ эти слова, всадникъ положилъ руку на револьверъ, этотъ неразлучный спутникъ американцевъ, всегда готовый помочь въ опасности.
   При свѣтѣ молніи, болѣе продолжительной чѣмъ предыдущія, всадникъ увидѣлъ, къ своему крайнему удивленію, что-то въ родѣ дома.
   Это была хижина, прислоненная къ скалѣ и полускрытая большимъ обломкомъ гранита.
   -- Что за чортъ можетъ жить въ этомъ мѣстѣ? спросилъ себя путешественникъ. По правдѣ сказать, намъ необходимо какое-нибудь убѣжище. Ну, Юнона, посмотримъ, примутъ-ли насъ!
   Но на этотъ разъ Юнона заупрямилась.
   Можно было подумать, что ея инстинктъ предсказывалъ ей ужасные вещи.
   Чтобы заставить ее подойти къ хижинѣ, всадникъ былъ принужденъ дать ей шпоры.
   Подъѣхавъ къ хижинѣ, онъ сошелъ съ лошади и постучался. Никто не отвѣчалъ. Онъ сталъ прислушиваться, но не могъ различить ни малѣйшаго звука.
   -- Неужели никого нѣтъ? сказалъ онъ.-- Ну, чтоже! Коли не отворяютъ, такъ откроемъ себѣ сами!
   Сказавъ это, онъ толкнулъ дверь ногой; къ его удивленію, дверь не подалась. Она была сдѣлана изъ крѣпкой сосны и плотно закрыта.
   -- Это начинаетъ дѣлаться интереснымъ! подумалъ незнакомецъ, какъ вдругъ послышался шумъ отпирающагося замка. Дверь отворилась. На порогѣ появился человѣкъ и не смотря на темноту, путешественникъ увидѣлъ что отворившій направилъ ружье прямо ему въ грудь.
   Быстро, но хладнокровно, пріѣхавшій, оттолкнулъ одной рукой угрожающее дуло, а другой приставилъ револьверъ къ горлу незнакомца, который такъ странно принималъ его.
   -- Теперь, сказалъ онъ спокойно,-- мы можемъ поговорить.
   -- Что вамъ надо?
   -- Мнѣ надо, любезный хозяинъ, убѣжище и огонь. Можете вы мнѣ ихъ дать?
   На этотъ разъ путешественникъ говорилъ по англійски.
   -- Войдите! сказалъ глухимъ голосомъ отворившій дверь,-- вы получите что желаете.
   Прежде чѣмъ войти въ хижину, путешественникъ поставилъ свою лошадь подъ навѣсъ, бывшій около хижины.
   Въ это время хозяинъ развелъ огонь. Сдѣлавъ это, онъ выпрямился и прошепталъ странныя слова:
   -- Наконецъ-то! Сегодня ночью моя миссія будетъ кончена! Всѣ приказанія будутъ выполнены!
   Въ эту минуту путешественникъ переступалъ черезъ порогъ комнаты, которую разведенный огонь начиналъ освѣщать.
   Трудно себѣ представить что нибудь болѣе противоположное, чѣмъ наружность этихъ двухъ людей, бывшихъ въ хижинѣ.
   Одинъ былъ молодой человѣкъ лѣтъ тридцати, бѣлокурый, съ черными глазами. Длинныя рѣсницы придавали красоту его открытому, честному лицу.
   Онъ спокойно сушилъ передъ огнемъ свой плащъ, не обращая вниманія на своего хозяина.
   Другой былъ высокъ и худощавъ. Темная борода покрывала его лицо почти до самыхъ глазъ.
   Кто хотя разъ видѣлъ взглядъ его, глубоко провалившихся, глазъ, тотъ долженъ былъ долго его помнить.
   -- Вы конечно, спрашиваете теперь себя, началъ смѣясь путешественникъ, окинувъ быстрымъ взглядомъ своего хозяина,-- почему я осмѣлился проникнуть въ ваше жилище. Причина очень проста: я озябъ, а моя лошадь устала. Кромѣ того въ этой прекрасной странѣ нельзя въ такое время прогуливаться съ деньгами въ карманѣ.
   -- У меня есть пять долларовъ, продолжалъ онъ, бросая деньги къ ногамъ хозяина, который однако ихъ не поднялъ,-- но я васъ предупреждаю, что если вамъ придетъ фантазія убить меня, то вы не найдете ничего болѣе. Сверхъ того очень вѣроятно, что я буду сильно сопротивляться. И такъ, спокойной ночи! А! я могу еще прибавить, что меня зовутъ Робертомъ де-Керваль, что я живу въ Нью-Іоркѣ, что я ѣду въ Вестфильдъ, наконецъ, что я французъ и что если со мной случится... какое нибудь приключеніе, то мой консулъ можетъ надѣлать вамъ непріятностей.
   Послѣ такого дружескаго предупрежденія, онъ завернулся въ свой плащъ и заснулъ, не обращая вниманія на своего молчаливаго товарища. На разсвѣтѣ онъ проснулся. Ему послышался выстрѣлъ. Нѣсколько минутъ онъ прислушивался, но наконецъ усталость взяла верхъ и онъ снова заснулъ. Хозяина не было болѣе въ хижинѣ.
   

II.
Преступленіе.

   Увѣрившись въ крѣпости сна де-Керваля, хозяинъ хижины осторожно поднялся и, взявъ ружье, направился въ уголъ комнаты.
   Тамъ онъ поднялъ скрытую въ полу подъемную дверь и исчезъ, опустивъ ее осторожно за собой.
   Сойдя нѣсколько ступеней, онъ зажегъ факелъ, и пройдя по пробитому въ скалѣ проходу, вошелъ въ подземелье.
   При свѣтѣ факела можно было видѣть три человѣческихъ тѣла, лежавшія на грудѣ сухихъ листьевъ.
   Одно изъ этихъ тѣлъ поднялось на половину и слабый голосъ прошепталъ съ ужасомъ:
   -- Вильки! Это Вильки!
   -- Вставайте, сударыня, и разбудите вашихъ дочерей, сказалъ Вильки.-- Часъ наказанія наступилъ, прибавилъ онъ торжественнымъ голосомъ.
   Женщина, къ которой относились эти слова, была еще молода, но ея лицо носило слѣды страданій.
   Двѣ молодыя дѣвушки или лучше сказать, два ребенка, со страхомъ устремили на говорившаго свои большіе глаза. Ихъ лица были блѣдны и худы.
   -- Что вы хотите сказать, Вильки? спросила съ безпокойствомъ мать.
   -- Развѣ вы не поняли, что вы должны сейчасъ умереть?
   -- Умереть! вскричала бѣдная женщина.-- Это конецъ моихъ мученій... Это освобожденіе!... Но онѣ, мои дочери, какая имъ опредѣлена участь?... ихъ освободятъ, не правда-ли?... Бѣдныя созданія!.. Моя смерть возвратитъ имъ свободу... Можетъ быть онѣ еще будутъ счастливы!... Не правда-ли, Вильки? Не правда-ли?...
   Вильки не отвѣчалъ ни слова.
   Бѣдная женщина угадала значеніе этого молчанія.
   -- Сжальтесь надъ ними! вскричала она, бросаясь на колѣни.-- Сжальтесь надъ моими дѣтьми!...
   -- Вы знаете, что они никогда не прощаютъ!
   Несчастная упала на землю пораженная горемъ.
   -- Умоляю васъ, Вильки! прошептала она чуть слышнымъ голосомъ,-- по крайней мѣрѣ убейте меня прежде ихъ... О! заклинаю васъ, избавьте меня отъ зрѣлища ихъ смерти!...
   -- Ихъ приказанія священны! отвѣчалъ Вильки твердымъ голосомъ,-- Я это помню, хотя вы уже забыли!...
   Сказавъ эти слова, онъ схватилъ одну изъ дѣвочекъ и связалъ ей руки и ноги; потомъ онъ бросилъ факелъ въ груду сухихъ листьевъ, которая была мгновенно охвачена пламенемъ.
   -- О! Боже мой! вскричала съ ужасомъ несчастная мать, неужели Ты дозволишь совершиться такому страшному преступленію?... Дочь моя!...
   И она упала безъ чувствъ. Вильки бросилъ въ пламя несчастнаго ребенка. Безстрастное орудіе таинственнаго мщенія, онъ исполнялъ только ихъ приказанія.
   Придя въ чувство, бѣдная женщина хотѣла было броситься въ пламя, чтобы выхватить изъ него свое дитя, какъ вдругъ она замѣтила въ углу подземелья другую дѣвочку, окаменѣвшую отъ страха.
   -- А! вскричала она, эта останется мнѣ, ее вы не сожжете!...
   И схвативъ на руки ребенка, несчастная женщина бросилась впередъ и исчезла за выступомъ скалы.
   -- Это выходъ въ ущелье, подумалъ Вильки, онѣ не могутъ уйти отъ меня!...
   Съ ружьемъ въ рукахъ онъ бросился вслѣдъ за бѣглянкой.
   Проходъ былъ узокъ и низокъ. То надо было нагибаться, то даже ползти. Едва мать, обремененная своей драгоцѣнной ношей, достигла конца опасной дороги, какъ она услышала за собой шаги Вильки. Отчаяннымъ усиліемъ она достигла вершины горы.
   Буря уже утихла и наступало утро.
   -- Бѣги, моя Клэръ! сказала несчастная женщина, опуская на землю ребенка и указывая на виднѣвшуюся вдали деревню, бѣги, моя дорогая! и помни о... Слова остановились въ ея горлѣ, Вильки стоялъ уже за ней. Онъ хладнокровно прицѣлился въ убѣгавшую по скату ущелья дѣвочку.
   Выстрѣлъ загремѣлъ. Ребенокъ пошатнулся и упалъ въ пропасть.
   -- Моя дочь!... Мое дитя!... вскричала несчастная мать, обезумѣвшая отъ горя.-- Убиты обѣ!... О! это наказаніе свыше человѣческихъ силъ!.. Боже мой! что-же я такое сдѣлала?
   Не обращая вниманія на эти отчаянные вопли, Вильки схватилъ несчастную и увелъ или, лучше сказать, унесъ назадъ въ подземелье.
   -- Теперь ваша очередь! сказалъ онъ. Молитесь! Она упала на колѣни.
   Въ ту же минуту Вильки погрузилъ свой ножъ между плечъ несчастной.
   Исполнивъ послѣднее преступленіе, палачъ возвратился въ хижину.
   Де-Керваль все еще спалъ.
   Заперевъ дверь, Вильки вынулъ изъ нея ключъ и вернулся въ подземелье, оставивъ на этотъ разъ подъемную дверь открытою.
   Войдя въ подземелье, онъ вынулъ изъ кармана склянку, завернутую въ кусокъ пергамента.
   Прочитавъ внимательно написанное, онъ прибавилъ нѣсколько словъ карандашемъ и выпилъ содержимое склянки.
   Въ ту же минуту онъ упалъ на полъ безъ дыханія.
   

III.
Пробужденіе.

   Былъ уже день когда де-Керваль проснулся. Его поразило отсутствіе хозяина и открытая подъемная дверь. Его удивленіе еще увеличилось, когда онъ увидѣлъ, что выходная дверь хижины заперта и ключа въ ней нѣтъ.
   -- Ужъ не плѣнникъ-ли я? подумалъ онъ и рѣшился идти по единственной открывавшейся дорогѣ.
   Войдя въ подземелье, де-Керваль задрожалъ, не смотря на все свое мужество.
   Передъ нимъ лежали обугленныя человѣческія кости, молодая женщина плававшая въ крови и трупъ его хозяина.
   -- Какая ужасная драма здѣсь совершилась! прошепталъ Робертъ.
   Увидя ключъ отъ двери, лежавшій на землѣ около Вильки, онъ схватилъ его и бросился назадъ въ хижину и открывъ дверь вышелъ на чистый воздухъ.
   Зрѣлище, только-что представившееся его глазамъ, такъ его взволновало, что онъ шатался какъ пьяный.
   Однако мало по малу онъ пришелъ въ себя.
   -- Какъ это случилось, что я не былъ жертвой этого преступленія? подумалъ Робертъ.... Кто могъ это сдѣлать? Зачѣмъ была открыта эта подъемная дверь?... Очевидно, чтобы указать мнѣ мѣсто преступленія. Значитъ, нуженъ былъ свидѣтель!.... А это подземелье безъ выхода? Кто были несчастные заключенные въ этой тюрьмѣ?... Я тутъ положительно теряюсь. Лучше всего отправиться въ ближайшій городъ. Кажется, что это будетъ Вестфильдъ.
   Осѣдлавъ свою лошадь Робертъ поскакалъ въ галопъ. Дорога оказалась короче, чѣмъ онъ думалъ.
   Въ городѣ онъ распросилъ, гдѣ живетъ коммисаръ и отправился прямо къ нему.
   Коммисаръ Вестфильдскаго округа былъ толстый человѣкъ съ лицомъ, окаймленнымъ рыжими бакенбардами.
   Его нерѣшительный, лѣнивый видъ не понравился Роберту; было очевидно, что у него желудокъ властвовалъ надъ разсудкомъ.
   Робертъ не ошибся, но онъ не обратилъ вниманія на секретаря.
   Имя секретаря коммисара Джефферсона было Адамъ Фоксъ и это имя совершенно подходило къ его лисьей физіономіи и выбранной имъ профессіи.
   Джефферсонъ былъ только орудіемъ, которымъ Фоксъ отлично умѣлъ дѣйствовать.
   Пока Робертъ разсказывалъ о томъ, что онъ видѣлъ, у Адама Фокса вырывались восклицанія то сомнѣнія, то удивленія. Коммисаръ, казалось, слушалъ Роберта, но на самомъ дѣлѣ онъ слѣдилъ за выраженіемъ лица своего секретаря. Когда Фоксъ открывалъ ротъ и морщилъ лобъ, Джефферсонъ морщилъ лобъ и открывалъ ротъ. Это было настоящее зеркало.
   Когда Робертъ кончилъ свой разсказъ, на нѣсколько минутъ водворилось молчаніе. Секретарь размышлялъ, коммисаръ старался ему подражать.
   -- Это дѣло очень важно для васъ, милостивый государь, началъ Фоксъ, обращаясь къ де-Кервалю.
   -- Что? сказалъ вздрогнувъ Робертъ.
   -- Очень важно.... для васъ! повторилъ коммисаръ.
   -- Что вы хотите этимъ сказать? Объяснитесь!...
   -- Я хочу сказать, продолжалъ Фоксъ, что мнѣ кажется очень удивительнымъ, что вы случайно замѣшались въ такое странное, даже невѣроятное приключеніе.
   -- Милостивый государь! вскричалъ съ негодованіемъ де-Керваль.
   -- О! Не горячитесь, прошу васъ.
   -- Да, не горячитесь! повторилъ какъ эхо Джефферсонъ.
   -- Э! какъ могу я слышать безъ гнѣва подобныя обвиненія! Я былъ свидѣтелемъ страннаго, невѣроятнаго, какъ вы говорите, происшествія; но меня ничто не принуждало идти объявлять вамъ объ этомъ. Я еще разъ подтверждаю мои слова и не позволю никому въ нихъ сомнѣваться.
   Секретарь почувствовалъ, что онъ сдѣлалъ ложный шагъ и важнымъ тономъ попросилъ Роберта доказать свою личность.
   Де-Керваль тотчасъ вынулъ изъ своего портфеля бумаги, доказывавшія, что онъ французъ и живетъ въ Нью-Іоркѣ съ матерью и сестрой. Онъ объяснилъ, что узналъ наканунѣ вечеромъ о привозѣ хлопка въ Вестфильдъ и такъ какъ послѣдній вечерній поѣздъ уже ушелъ, то онъ и рѣшился отправиться верхомъ. Дорогой его застигла буря и онъ сбился съ пути.
   Этотъ разсказъ былъ такъ ясенъ, что разсѣялъ всѣ сомнѣнія Фокса.
   Секретарь извинился и попросилъ Роберта придти черезъ часъ.
   Послѣ ухода де-Керваля, Джефферсонъ осмѣлился сказать своему секретарю:
   -- Извините меня, Фоксъ, мнѣ кажется, что тутъ есть какая-то тайна?
   -- Тайна!...прошепталъ Фоксъ, пожимая плечами.
   

IV.
Пергаментъ.

   Когда де-Керваль пришелъ въ назначенный часъ, Джефферсонъ пригласилъ его идти съ ними на мѣсто преступленія, и они отправились въ сопровожденіи двухъ полицейскихъ агентовъ.
   Дорогой Робертъ спросилъ коммисара не знаетъ-ли онъ что-нибудь относительно этого дѣла.
   Джефферсонъ закашлялся и взглянулъ на секретаря.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, я не знаю ничего, забормоталъ онъ, но, можетъ быть, мой секретарь....
   -- Я знаю очень мало на этотъ счетъ, прервалъ Фоксъ; въ этой хижинѣ жилъ нѣкто Вильки. Это былъ полу-охотникъ, полу-рыбакъ, одинъ изъ тѣхъ людей, которые, кажется, бѣгутъ отъ цивилизаціи. Онъ рубилъ дрова и продавалъ ихъ на пароходы. Эта жалкая жизнь должно быть и довела его до того, что онъ въ припадкѣ сумашествія убилъ свою жену и дѣтей....
   -- Дѣтей? спросилъ Робертъ; вы думаете, что онъ сжегъ своихъ дѣтей? Это ужасно!... Но, мнѣ кажется, продолжалъ онъ послѣ минутнаго молчанія, что я видѣлъ только одинъ обгорѣвшій трупъ!...
   -- А! ба! прервалъ быстро Фоксъ; однако, сколько я знаю, у него было двое дѣтей, когда онъ пріѣхалъ сюда три года тому назадъ.
   -- Три года тому назадъ? повторилъ Джефферсонъ. Однако это очень странное совпаденіе, три года назадъ, мы были назначены, я коммисаромъ этого округа, а вы секретаремъ, слѣдовательно....
   Коммисаръ вдругъ замолчалъ. Взглядъ брошенный на него Фоксомъ, заставилъ его прикусить языкъ.
   Робертъ уже замѣтилъ странное вліяніе Фокса на коммисара, но онъ былъ слишкомъ занятъ событіями прошедшей ночи, чтобы обращать на это вниманіе.
   -- Не можете-ли вы угадать, началъ снова де-Керваль, зачѣмъ этотъ Вильки ожидалъ моего прибытія или скорѣе прибытія кого нибудь? Стало быть, ему былъ нуженъ свидѣтель?
   -- Очень можетъ быть! Свидѣтель, который немедленно предупредилъ бы насъ.... т. е. правосудіе.
   -- Зачѣмъ?
   -- Во всемъ этомъ происшествіи есть что-то таинственное, что мы съумѣемъ выяснить.
   -- Да, мы съумѣемъ, повторилъ Джефферсонъ.
   Въ эту минуту они подошли къ хижинѣ.
   Послѣ обычныхъ формальностей былъ составленъ протоколъ. Фоксъ съ удивленіемъ замѣтилъ, что Робертъ былъ правъ, говоря, что былъ сожженъ только одинъ трупъ.
   -- Что-же сдѣлалось съ другимъ ребенкомъ? спрашивалъ онъ самъ себя.
   -- Здѣсь есть выходъ!... закричалъ вдругъ де-Керваль, исчезая за выступомъ скалы.
   Пользуясь отсутствіемъ молодаго человѣка, секретарь внимательно осмотрѣлъ трупъ Вильки и обыскалъ всѣ карманы его платья.
   Вдругъ онъ замѣтилъ, въ скорченныхъ пальцахъ Вильки, кусокъ пергамента.
   Онъ схватилъ его, быстро прочиталъ и тотчасъ выслалъ вонъ полицейскихъ агентовъ, велѣвъ имъ выкопать могилу для убитыхъ.
   -- Да! Тутъ есть тайна! вскричалъ Фоксъ, оставшись одинъ съ Джефферсономъ.... вы были правы.... но развѣ я не говорилъ вамъ, что мы ее разгадаемъ?
   -- Что-же тутъ такое? осмѣлился спросить коммисаръ.
   -- Смотрите!...
   Кусокъ пергамента, поднесенный Фоксомъ къ глазамъ Джефферсона, имѣлъ очень странный видъ. На немъ было написано чернилами нѣсколько шифрованныхъ строкъ, уже полинявшихъ отъ времени. Затѣмъ была прибавлена еще одна строка шифровъ, на этотъ разъ написанныхъ карандашомъ.
   Джефферсонъ вытаращилъ глаза и поглядывалъ, то на пергаментъ, то на Фокса, ничего не понимая.
   Фоксъ нетерпѣливо показалъ ему на уголъ пергамента.
   Почтенный коммисаръ поблѣднѣлъ. Его взглядъ выразилъ страхъ, смѣшанный съ уваженіемъ.
   Что-же было причиной такого волненія?...
   Двѣ простыя буквы, которыми заключалась строка, написанная карандашомъ: Л--З.
   Холодный потъ выступилъ на лбу коммисара.
   -- Это "они!" прошепталъ онъ.
   Насмѣшливая улыбка скользнула по губамъ Фокса. Очевидно было, что онъ зналъ гораздо больше своего начальника.
   -- Хорошо! сказалъ онъ хладнокровно, прочитавъ еще разъ пергаментъ и пряча его въ свой портфель.
   Въ эту минуту послышались шаги Роберта.
   Фоксъ приложилъ палецъ къ губамъ и бросилъ на коммисара значительный взглядъ.
   Робертъ вошелъ въ подземелье, онъ былъ блѣденъ и взволнованъ.
   -- Тамъ наверху.... началъ онъ прерывающимся голосомъ.... на краю оврага.... кровь!... пойдемте!
   Фоксъ и коммисаръ послѣдовали за нимъ въ узкій проходъ, по которому ночью Вильки догонялъ несчастную мать, уносившую своего ребенка.
   Придя на край оврага они увидѣли, что Робертъ не обманулся.
   Трава была покрыта кровью и примята, какъ будто чье нибудь тѣло скатилось по ней въ оврагъ.
   -- Это очень любопытно! сказалъ холодно Адамъ Фоксъ; теперь я объясняю себѣ исчезновеніе другаго ребенка.
   -- Вы можете объяснить это? спросилъ удивленный Джефферсонъ.
   -- Очень легко! Эта дѣвочка, видя ужасную смерть своей сестры, попыталась убѣжать. Вильки бросился за ней и, забывая, что она не можетъ уйти отъ него иначе какъ перейдя оврагъ, что невозможно, застрѣлилъ ее.
   -- Какъ вы знаете?... прервалъ Робертъ.
   -- Дѣйствительно, продолжалъ не смущаясь Фоксъ, карабинъ, который я нашелъ у трупа Вильки, былъ разряженъ и почернѣлъ отъ дыма.
   Робертъ вспомнилъ о томъ выстрѣлѣ, который онъ слышалъ рано утромъ и разсказалъ объ этомъ Фоксу.
   -- Нечего болѣе сомнѣваться, отвѣчалъ Фоксъ, записывая этотъ фактъ. Трупъ лежитъ на днѣ оврага. Мы можемъ возвратиться.
   -- Возвратиться! вскричалъ Робертъ, не осмотрѣвъ оврага, и не попытавшись отыскать тѣло этой несчастной!... Она можетъ быть еще жива!...
   Фоксъ покачалъ головой съ недовѣрчивымъ видомъ.
   Робертъ обратился къ коммисару.
   -- Мистеръ Джефферсонъ, сказалъ онъ важно, развѣ вы не считаете этотъ розыскъ вашей обязанностью?
   Это обращеніе къ его особѣ польстило коммисару.
   -- Моей обязанностью.... моей обязанностью! началъ онъ, какъ бы спрашивая самъ себя, я не говорю нѣтъ.... но я хотѣлъ бы знать мнѣніе мистера Фокса.
   -- Безполезный трудъ, отвѣчалъ секретарь, и даже невозможный! Какъ сойти въ оврагъ? Посовѣтуемся съ нашими людьми!
   Оба агента были позваны. Они попытались найти спускъ въ оврагъ, но послѣ краткаго осмотра, рѣшительно отказались спускаться.
   Фоксъ обернулся, чтобы сказать Роберту, что было-бы излишнимъ на этомъ настаивать; но Робертъ уже исчезъ.
   Возмущенный такой трусостью, храбрый французъ рѣшился спуститься одинъ, рискуя жизнью.
   Цѣпляясь за выступы скалъ, за пучки травы, онъ началъ опасный спускъ.
   Двадцать разъ онъ едва не упалъ въ пропасть.
   Наконецъ, свидѣтели этой сцены потеряли его изъ виду. Долго стояли они молча, удивляясь храбрости молодаго человѣка.
   -- Онъ убился! промолвилъ наконецъ съ состраданіемъ коммисаръ, выражая этими словами ихъ общую мысль.
   -- Онъ убился! повторили агенты. Но въ глубинѣ души они ощущали чувство, увы, слишкомъ человѣческое: они были довольны, что молодому французу не удалась попытка, на которую они сами не осмѣлились.
   Одинъ только Адамъ Фоксъ былъ совершенно хладнокровенъ.
   -- Можетъ быть, это къ лучшему! прошепталъ онъ.
   Они сбирались уже идти прочь, какъ вдругъ изъ глубины оврага показался Робертъ, взбиравшійся съ страшными усиліями. Его лице и руки были въ крови.
   -- Что, вы нашли? спросилъ его живо Фоксъ.
   -- Ничего! отвѣчалъ Робертъ, падая безъ чувствъ на краю оврага.
   Но этотъ обморокъ продолжался не долго; могучій организмъ восторжествовалъ надъ усталостью.
   -- Ничего? повторялъ Фоксъ, ничего?... Это странно!...
   -- Не унесъ-ли потокъ трупъ этой дѣвочки?... Если она жива, куда могла она убѣжать?... Ба! прибавилъ онъ болѣе спокойнымъ тономъ, рана и это ужасное паденіе навѣрно не позволили ей далеко уйти.... Во всякомъ случаѣ намъ здѣсь нечего дѣлать. Вернемтесь въ хижину.... Могила готова? спросилъ онъ, обращаясь къ полицейскимъ агентамъ.
   Агенты вмѣсто отвѣта показали на свѣже-вырытую яму.
   Робертъ отошелъ или, лучше сказать, былъ уведенъ коммисаромъ отъ оврага. Его умъ старался проникнуть тайну этихъ происшествій.
   Фоксъ велѣлъ вынести изъ подземелья трупъ несчастной матери и обугленныя кости ребенка. Положивъ ихъ въ могилу, онъ велѣлъ засыпать ихъ землей.
   -- Вы забыли положить трупъ этого человѣка, замѣтилъ Робертъ.
   -- Такой негодяй не заслуживаетъ погребенія, отвѣчалъ съ презрѣніемъ Фоксъ. Такъ какъ онъ избѣжалъ человѣческаго правосудія, то пусть его тѣло останется въ этомъ подземельѣ и не оскверняетъ землю.
   Это говорилъ Адамъ Фоксъ, обыкновенно такой хладнокровный и безстрастный!
   Робертъ замѣтилъ это съ удивленіемъ. Напрасно старался онъ убѣдить Джефферсона похоронить также и Вильки.
   Коммисаръ былъ эхо своего секретаря.
   Они отправились по дорогѣ въ Вестфильдъ и скоро прибыли въ городъ. Правосудіе не нуждалось болѣе въ де-Кервалѣ и онъ занялся своими дѣлами.
   Обмѣнявшись нѣсколькими словами съ Джефферсономъ, Фоксъ поѣхалъ въ Нью-Іоркъ, подъ предлогомъ необходимости донести о случившемся.
   

V.
Нотаріусъ Бруггиль.

   Въ тотъ самый день, когда происходили только-что описанныя нами событія, былъ вечеръ у нотаріуса Бруггиля.
   Нотаріусъ былъ человѣкъ средняго роста съ лысиной на лбу и большой, начинавшей уже сѣдѣть бородой. Онъ говорилъ медленно, какъ бы пріискивая фразы.
   Вышедшій изъ низшаго класса общества, онъ достигъ почетнаго положенія. Его жена была некрасива и зла, но принесла ему хорошее приданое.
   Пожираемый честолюбіемъ, онъ унижался передъ богатыми, былъ грубъ съ несчастными, и кончилъ тѣмъ, что всѣ значительные люди города были его кліентами.
   У него было четверо дѣтей, но если они походили на него въ нравственномъ отношеніи, то по наружности. между ними не было никакого сходства.
   Мистриссъ Бруггиль регулярно ѣздила на воды въ Вестъ-Пойнтъ и злые языки замѣчали, что въ этомъ городѣ есть военное училище. Не нашла-ли тамъ мистриссъ Бруггиль, не смотря на свою непривлекательную наружность, какихъ-нибудь сострадательныхъ офицеровъ.
   Конечно, это была клевета!
   Впрочемъ, мистеръ Бруггиль имѣлъ доброе сердце и не обращалъ вниманія на такія мелочи.
   Въ этотъ вечеръ передъ нами проходятъ всѣ главныя лица нашего романа.
   Между прочими приглашенными, лакей вскорѣ доложилъ о сэрѣ Джонѣ Реджъ.
   Это былъ адвокатъ, высокій и худой, изящно одѣтый. съ лорнетомъ въ глазу. Онъ былъ отъ природы разговорчивъ и честолюбивъ по призванію.
   Затѣмъ явился Марбенъ, знаменитый нью-іоркскій докторъ, потерявшій счетъ больнымъ, которыхъ онъ уморилъ. Вмѣстѣ съ нимъ явился мистеръ Нильдъ.
   Это былъ человѣкъ лѣтъ шестидесяти незначительной наружности и такого-же ума.
   Онъ спекулировалъ буйволовыми шкурами, торговавъ прежде человѣческими.
   Между приглашенными поднялся почтительный шопотъ, когда доложили о прибытіи дона Педро Лимаресъ, состоявшаго при бразильскомъ посольствѣ.
   Это былъ человѣкъ надменнаго вида, одѣтый чрезвычайно богато. Грудь его рубашки и пальцы сіяли брилліантами. Онъ былъ вдовецъ и представлялъ великолѣпную партію.
   Матери семействъ мечтали о немъ, какъ о лучшемъ женихѣ для своихъ дочерей.
   Вслѣдъ за дономъ Лимаресъ проскользнулъ маленькій, толстый человѣчекъ, съ кошачьими манерами съ улыбающейся и цвѣтущей физіономіей.
   Онъ кланялся однимъ, жалъ руки другимъ, говорилъ слова два третьимъ и все это дѣлалъ безъ шума, говорилъ шепотомъ, ходилъ на кончикахъ пальцевъ.
   Его имя было Брэддокъ, но обыкновенно его звали антикваріемъ.
   Въ самомъ дѣлѣ у него была манія розыскивать греческія древности, которыми, справедливо это или нѣтъ, онъ утверждалъ, что американская почва усѣяна.
   Вслѣдствіе этой маніи, онъ вѣчно путешествовалъ и его можно было встрѣтить и въ окрестностяхъ Нью-Іорка, и въ Чарльстонѣ, и въ Кентукки, и въ Канадѣ, на берегахъ Гудзона, и въ Скалистыхъ горахъ. Онъ былъ такъ живъ и подвиженъ, что казалось, могъ быть въ одно и тоже время въ разныхъ мѣстахъ.
   Когда всѣ гости съѣхались, бѣлокурыя лэди собрались вмѣстѣ и принялись разговаривать между собою.
   Мужчины сѣли за карточные столы, продолжая и ночью погоню за долларами, которой онѣ предавались цѣлый день.
   За однимъ изъ этихъ столовъ собрались, случайно или по какой-нибудь неизвѣстной причинѣ, главныя лица, о которыхъ мы говорили.
   Вмѣстѣ съ ними сидѣли также и другіе гости. Это были лучшіе игроки изъ всего собранія. Игра велась большая.
   Донъ Педро проигрывалъ великолѣпно. Мистеръ Нильдъ, напротивъ того, былъ необыкновенно счастливъ.
   Еслибы какой нибудь равнодушный зритель внимательно вглядѣлся бы въ игру мистера Нильда, то замѣтилъ бы, что она не отличалась ни правильностью, ни честностью.
   Но никто не занимался наблюденіями. Лихорадка игры овладѣла всѣми.
   Къ тому же кто могъ бы предположить, что мистеръ Нильдъ, почтенный торговецъ, владѣлецъ одного изъ лучшихъ магазиновъ Бродвея, въ самой красивой улицѣ Нью-Іорка, кто могъ-бы предположить, что онъ плутуетъ?
   Никто не повѣрилъ-бы этому.
   Около четырехъ часовъ ночи игра нѣсколько замедлилась. Ужинъ былъ готовъ.
   -- Что это невидно сегодня мистера Вульда? сказалъ, вставая, одинъ изъ игроковъ, не хуже-ли ему сегодня?
   -- Мой кліентъ, отвѣчалъ докторъ Марбенъ, имѣлъ вчера очень сильный, но не опасный припадокъ своей болѣзни. Теперь ему гораздо лучше....
   -- Я очень радъ слышать, что ему лучше, снова продолжалъ игрокъ, онъ уже такъ давно болѣнъ! Скажите, что у него за болѣзнь?...
   -- У него медленная сухотка, впрочемъ, не представляющая никакихъ признаковъ чахотки. Я долженъ сознаться, что эта болѣзнь часто ставить меня въ тупикъ.
   -- Это удивительно! вскричалъ спрашивавшій.
   -- Мнѣ говорили, сказалъ одинъ пріѣзжій, что мистеръ Вульдъ женатъ; почему-же его жены никогда не видно?
   -- Нѣтъ ничего проще, отвѣчалъ изящный адвокатъ, мистеръ Реджъ; мистриссъ Вульдъ, вѣроятно, очень скучала у домашняго очага, поэтому въ одинъ прекрасный день она оставила его.
   -- Полагаютъ, что она во Франціи, прибавилъ вѣчно улыбающійся антикварій Брэддокъ.
   -- Кстати объ исчезновеніяхъ, скажите, куда дѣлся лордъ Фельбругъ? спросилъ одинъ изъ гостей.
   -- Лордъ Фельбругъ? сказалъ небрежно нотаріусъ Бруггиль, входя въ залъ, изъ котораго куда то исчезалъ на нѣсколько минутъ, лордъ Фельбругъ, господа, возвращается въ Нью-Іоркъ. Я получилъ отъ него извѣстія. Большая часть присутствовавшихъ только изъ вѣжливости обратили вниманіе на эту новость.
   Но донъ Лимаресъ, Нильдъ, Реджъ, Марбенъ и Брэддокъ поспѣшно подняли головы, вопросительно глядя на Бруггиля.
   Вскорѣ всѣ отправились ужинать и нотаріусъ былъ окруженъ выше-упомянутыми пятью лицами, любопытство которыхъ было, казалось, до крайности возбуждено.
   -- Вотъ, сказалъ онъ имъ, убѣдившись, что его слова никѣмъ постороннимъ не могутъ быть услышаны, вотъ что я сейчасъ получилъ!...
   Сказавъ это, онъ показалъ кусокъ пергамента, покрытаго цифрами, изъ котораго онъ перевелъ только эти слова:
   "Вильки исполнилъ свое порученіе".
   Всѣ замолчали. Казалось, эти люди были испуганы.
   Одинъ докторъ Марбенъ при видѣ пергамента улыбнулся и прошепталъ насмѣшливо:
   -- Ну! теперь моя очередь работать.
   Послѣ этого онъ пошелъ къ выходной двери и вскорѣ оставилъ домъ нотаріуса Бруггиля.
   

VI.
Люди золота.

   -- Пусть буду я проклятъ, мисъ Вудъ, если это не самое таинственное происшествіе, изъ всѣхъ случавшихся до сихъ поръ въ Новомъ свѣтѣ, и я отдалъ бы половину моего мѣста въ раю, чтобы проникнуть въ эту тайну!
   -- Какъ вы можете такъ говорить, мистеръ Кокъ? вскричала старая дѣвица Вудъ, закрывая лицо руками. Если васъ услышатъ на небѣ, то вы можете быть увѣрены, что, окончивъ эту жизнь, вы отправитесь прямо въ адъ. Чтоже касается до остальнаго, то я съ вами согласна и самъ нашъ коммиссаръ ничего тутъ не понимаетъ.
   -- О! Джефферсонъ не особенно хитеръ, сказалъ одинъ квакеръ подмигивая, но Адамъ Фоксъ -- это совсѣмъ другое дѣло.
   -- Ну, вскричалъ одинъ настоящій янки съ краснымъ носомъ, который, казалось, былъ немного черезчуръ веселъ, я, Артуръ Вильсонъ, я можетъ-быть знаю поболѣе чѣмъ Джефферсонъ и его помощникъ.
   -- Говорите, говорите! закричали со всѣхъ сторонъ.
   Весь этотъ разговоръ происходилъ въ Вестфильдѣ, на рынкѣ. Жители только-что узнали о преступленіи Вильки и говорили о причинахъ его и странной обстановкѣ. Каждый говорилъ свое мнѣніе и готовъ былъ поддерживать его даже кулаками.
   Такимъ образомъ, когда Артуръ Вильсонъ объявилъ, что знаетъ болѣе коммисара, любопытство заставило всѣхъ замолчать. Артуръ Вильсонъ только-что разинулъ ротъ, какъ на другомъ концѣ рынка поднялся большой шумъ.
   Робертъ де-Керваль появился на рынкѣ. Его появленіе было встрѣчено громкими криками. Онъ былъ герой дня. Его чуть не задушила окружившая его толпа и онъ въ одну минуту очутился около того мѣста, гдѣ стоялъ Вильсонъ. Замѣтивъ Роберта, послѣдній вскричалъ:
   -- Подойдите сюда, сэръ и будьте такъ добры, разскажите намъ, что вы видѣли въ горахъ!
   -- Да! Пусть онъ разскажетъ! Пусть онъ разскажетъ! раздался всеобщій крикъ.
   Напрасно Робертъ хотѣлъ скрыться отъ этой оживленной толпы, онъ не могъ успѣть въ этомъ и былъ принужденъ разсказать обстоятельство, котораго онъ былъ свидѣтелемъ.
   Когда онъ кончилъ, раздался крикливый голосъ мисъ Вудъ.
   -- Вильсонъ знаетъ тайну! Теперь его очередь, кричала она.
   -- Его очередь! его очередь! повторяли любопытные, заставивъ Вильсона влѣзть на пустую бочку.
   -- Мои дорогіе сограждане, началъ тогда сиплымъ голосомъ Вильсонъ, я увѣренъ, что мой разсказъ васъ очень заинтересуетъ. Въ самомъ дѣлѣ, вы всѣ стараетесь проникнуть тайну, которой окружено это дѣло и это неудивительно, такъ какъ любопытство....
   -- Къ дѣлу! къ дѣлу! кричали слушатели.
   -- Сейчасъ! Какъ вы, я искалъ и думаю, что нашелъ.
   -- А, онъ только думаетъ!
   -- Я могу сказать вамъ только мое мнѣніе и когда вы узнаете его, то, по всей вѣроятности, согласитесь со мной. Вотъ оно. Я думаю, что ужасное общество Людей золота....
   При этихъ словахъ почтеннаго Артура Вильсона раздался всеобщій взрывъ смѣха.
   -- Люди золота! Что за шутки! Это глупости! Вильсонъ смѣется надъ нами! Онъ пьянъ! И его хотѣли стащить съ бочки.
   Онъ сопротивлялся.
   -- Да, кричалъ онъ, это Люди золота!...
   Робертъ де-Керваль слышалъ въ Нью-Іоркѣ объ этомъ обществѣ, существованіе котораго было сомнительно, но которому тѣмъ не менѣе приписывали всѣ преступленія, оставшіяся неразъясненными.
   По разсказамъ, это было общество, имѣвшее цѣлью добываніе денегъ всѣми возможными средствами. Горе тѣмъ, которые попадались на его пути. Это общество, опять таки по слухамъ, имѣло членовъ во всѣхъ классахъ общества. Главное мѣстопребываніе было въ Нью-Іоркѣ, агенты же его были всюду. Оно называлось также "Ассоціація Доллара". Однимъ словомъ, говорили, что это чудовище, съ которымъ никто не можетъ бороться.
   Однако, когда дѣло доходило до того, чтобы назвать имена членовъ этого общества, тогда никто не могъ никого назвать, поэтому большая часть людей благоразумныхъ отказывалась вѣрить въ существованіе этого общества.
   Въ самомъ дѣлѣ, можно ли было предположить, что въ эпоху описываемыхъ нами событій, т. е. въ 186...г., полиція не открыла бы слѣдовъ общества, столь опаснаго для общественнаго благосостоянія?
   Вѣрившіе въ существованіе общества, напротивъ того опирались на это обстоятельство, говоря, что многіе изъ высокопоставленныхъ лицъ были членами его.
   Это былъ правъ?
   Одно было вѣрно, это то, что съ нѣкотораго времени въ Нью-Іорскомъ штатѣ и въ другихъ, сосѣднихъ съ нимъ, происходили таинственныя преступленія, приводившія всѣхъ въ ужасъ. Множество людей исчезло совершенно и никто не зналъ причины этого исчезновенія. Пожары и даже несчастія на желѣзныхъ дорогахъ были безконечны. Но среди населенія составленнаго изъ такихъ разнородныхъ элементовъ, какъ населеніе Соединенныхъ Штатовъ, очень трудно поймать преступниковъ, убійцъ и воровъ.
   Къ тому же сегодняшнія происшествія заставляли забывать вчерашнія.
   Вниманіе Артура де-Керваль было возбуждено нѣсколькими, сказанными Вильсономъ, словами.
   Онъ хотѣлъ распутать нити этой интриги. Одно слово, жестъ, могли навести его на путь истинный. Онъ готовъ былъ воспользоваться всѣмъ.
   Между тѣмъ, красный Вильсонъ приготовлялся продолжать свой спичъ, какъ вдругъ одинъ маленькій человѣчекъ проскользнулъ поспѣшно черезъ толпу къ оратору, и, вскочивъ на бочку, онъ прошепталъ нѣсколько словъ ему на ухо. Говорившій поблѣднѣлъ, и воспользовавшись поднявшимся шумомъ, онъ сдѣлалъ видъ, что потерялъ равновѣсіе, свалился съ бочки и вскорѣ затѣмъ исчезъ съ рынка.
   Ни одна изъ подробностей этой сцены не ускользнула отъ Роберта. Въ маленькомъ человѣчкѣ, проскользнувшемъ къ Вильсону, онъ узналъ Адама Фокса.
   Даже болѣе, онъ слышалъ, что тотъ сказалъ на ухо Вильсону.
   -- Вильсонъ, прошепталъ Фоксъ глухимъ голосомъ, глядя на оратора угрожающимъ взглядомъ, берегитесь того, что вы хотите сказать!...
   Между тѣмъ толпа, лишенная оратора, мало по малу разсѣялась.
   Робертъ оставался на прежнемъ мѣстѣ погруженный въ свои мысли и чувствуя, что его странныя подозрѣнія увеличиваются съ минуты на минуту.
   Всѣ подробности событія представлялись ему: ночь преступленія, судебный протоколъ, вліяніе секретаря на коммисара, его ироническіе взгляды и подозрительныя манеры.
   Наконецъ, странное сопротивленіе, оказанное его требованію похоронить трупъ Вильки, интересовало и мучило его до крайности.
   Конечно, слова Артура Вильсона сначала возбудили его любопытство, но вскорѣ, раздѣляя общее мнѣніе, онъ замѣтилъ, что достойный ораторъ былъ въ состояніи близкомъ къ совершенному опьяненію.
   Де-Кервалю даже стало досадно, что онъ обманулся въ ожиданіи и онъ хотѣлъ уже уйти, какъ появился Адамъ Фоксъ.
   Теперь его подозрѣнія нашли себѣ опору. Зачѣмъ Фоксъ сталъ бы заставлять Вильсона молчать, еслибы онъ не боялся этой безсознательной болтовни пьянаго? Неужели же общество Людей золота дѣйствительно существовало?
   Рѣшившись освѣтить это таинственное дѣло, насколько это будетъ въ его силахъ, де-Керваль поспѣшно кончилъ свои закупки и вернулся въ гостинницу, гдѣ провелъ ночь.
   Рано утромъ онъ велѣлъ себѣ осѣдлать лошадь и отправился въ путь.
   Онъ поѣхалъ къ хижинѣ Вильки.
   

VII.
Исчезновеніе трупа

   Непреодолимое любопытство заставляло Роберта де-Керваль снова увидѣть мѣсто преступленія.
   Онъ возвращался въ Нью-Іоркъ, и объѣздъ, который надо было сдѣлать для того, чтобы заѣхать въ хижину Вильки не слишкомъ удлиннялъ дорогу.
   Де-Керваль надѣялся найти на мѣстѣ преступленія какіе-нибудь слѣды, которыя могли ускользнуть отъ него также какъ и отъ лицъ, производившихъ слѣдствіе, которымъ, какъ читатель понимаетъ, де-Керваль не оказывалъ особеннаго довѣрія. Его мысли приняли новое направленіе. Онъ былъ вполнѣ хладнокровенъ.
   Поставивъ Юнону подъ навѣсъ, гдѣ она разъ уже нашла убѣжище. Робертъ вошелъ въ хижину, дверь которой была полуотворена. Онъ пробылъ въ ней нѣсколько минутъ, собирая свои воспоминанія, потомъ, по подземному ходу, онъ вошелъ въ подземелье.
   Трупъ Вильки исчезъ.
   Сначала Робертъ думалъ, что онъ жертва галлюцинаціи. Онъ закрылъ глаза, чтобы лучше привыкнуть къ полу-тьмѣ, царствовавшей въ пещерѣ, потомъ снова открылъ ихъ. Но напрасно обыскивалъ онъ весь гротъ, въ немъ ничего не было.
   Былъ ли кто нибудь раньше его въ этой пещерѣ? Не зарылъ ли кто нибудь трупъ?
   Но тогда видны бы были слѣды свѣже-раскопанной земли, а Робертъ разсмотрѣлъ землю на большомъ протяженіи и не нашелъ ничего подобнаго. Слѣдовательно, трупъ Вильки былъ похищенъ. Преступленіе входило въ новый фазисъ.
   Наконецъ Робертъ оставилъ это зловѣщее мѣсто и глубоко взволнованный выѣхалъ на Нью Іорскую дорогу. Онъ пустилъ лошадь въ галопъ. Онъ торопился скорѣе увидѣться съ матерью и сестрой, и сообщить имъ тайну, давившую его.
   Три четверти дороги уже прошло. Робертъ находился приблизительно на разстояніи двухъ миль отъ Нью-Іорка.
   Вскорѣ онъ замѣтилъ передъ собой двоихъ всадниковъ, ѣхавшихъ въ одномъ съ нимъ направленіи.
   Онъ скоро догналъ ихъ. Всадники ѣхали тихо, давая отдыхъ лошадямъ. Бѣдныя животныя видимо сдѣлали большую дорогу; онѣ были покрыты потомъ, пѣна покрывала уздечку и поводья.
   Все это Робертъ замѣтилъ въ одно мгновеніе, обгоняя ихъ.
   Одинъ изъ всадниковъ поклонился ему. Робертъ отдалъ поклонъ, онъ узналъ однаго изъ лучшихъ врачей Нью-Іорка, доктора Марбенъ.
   Спутникъ доктора сидѣлъ опустя голову и надвинувъ шляпу на глаза, такъ что невозможно было разглядѣть его лице.
   

VIII.
Красный домъ.

   Читатели помнятъ, что Адамъ Фоксъ долженъ былъ отправиться въ Нью-Іоркъ, чтобы тамъ подать свой рапортъ высшему начальству.
   Дѣйствительно, онъ отправлялся на Вестфильдскую станцію черезъ бумажный рынокъ. Тутъ онъ услышалъ какъ обсуждалось только что совершенное преступленіе, извѣстіе о которомъ быстро распространилось. Онъ примѣшивался ко многимъ группамъ, не отвѣчая когда его спрашивали и иронически улыбаясь различнымъ предположеніямъ.
   Вдругъ этотъ маленькій человѣчекъ, съ непроницаемымъ видомъ, измѣнился въ лицѣ.
   Онъ увидѣлъ стоящаго на бочкѣ почтеннаго Артура Вильсона и услышалъ начало его рѣчи.
   Тогда-то онъ энергически протолкался къ Вольсону и прошепталъ ему угрожающія слова, услышанныя Робертомъ.
   Послѣ этого Вильсонъ исчезъ, увлекаемый Фоксомъ; когда они отошли далеко отъ толпы, Фоксъ выпустилъ руку своего плѣннаго и сказалъ ему:
   -- Еще бы нѣсколько словъ, мой милый, и бѣдная мистрисъ Вильсонъ принуждена бы была надѣть трауръ.
   -- Трауръ? прошепталъ Вильсонъ, не смѣя понять, трауръ, по комъ?
   -- По васъ, мой милый.
   Сказавъ это, Фоксъ удалился насвистывая, оставивъ достойнаго Артура Вильсона озадаченнымъ, смущеннымъ и клянущимся, что онъ никогда не будетъ болѣе пить. Но извѣстно, что значитъ клятва пьяницы.
   Между-тѣмъ Адамъ Фоксъ отправился на желѣзную дорогу и пріѣхалъ въ Нью-Іоркъ.
   Вмѣсто того, чтобы идти сейчасъ-же въ судъ, онъ отправился въ двадцатую аллею и остановился передъ маленькимъ домомъ, выстроеннымъ изъ красныхъ кирпичей.
   Далѣе, отдѣленный отъ этого дома громадными садами и многими строеніями, стоялъ великолѣпный дворецъ.
   Фоксъ ударилъ три раза молоткомъ, подождалъ нѣсколько секундъ и ударилъ въ четвертый.
   Тотчасъ же въ калиткѣ открылось маленькое окошечко, защищенное желѣзной рѣшеткой, и за нимъ показалось отвратительное лице, изрытое оспой.
   При видѣ посѣтителя, это лицо состроило ужасную гримасу, замѣнявшую улыбку, и обладатель его сказалъ:
   -- Э! Если я не ошибаюсь, такъ передо мной почтенный Адамъ Фоксъ, маленькій Адамъ, какъ говорили мы прежде. Что угодно почтенному Фоксу?
   -- Прежде всего мнѣ угодно остановить потокъ вашего краснорѣчія, Бобъ, сухо отвѣчалъ Фоксъ, а затѣмъ я прошу васъ немедленно предупредить вицѣ-президента совѣта.
   Бобъ сдѣлался серьезенъ.
   -- Что надо сдѣлать? спросилъ онъ.
   -- Передать эту бумагу, вы знаете кому.
   Говоря это, Фоксъ подалъ Бобу пергаментъ, игравшій такую большую роль въ подземельѣ Вильки.
   -- Но ночь уже приближается, замѣтилъ Бобъ, а путь не близокъ. Къ тому же я дежурный и не буду свободенъ ранѣе одиннадцати часовъ.
   -- Ну что-же! вы отправитесь въ одиннадцать часовъ. Такъ надо!
   -- Хорошо! проворчалъ ужасный Бобъ, захлопывая окно передъ носомъ посѣтителя.
   Адамъ Фоксъ пошелъ прочь и на этотъ разъ отправился прямо въ судъ, гдѣ и оставилъ свое донесеніе.
   Въ четверть двѣнадцатаго рѣшетку одного изъ садовъ, расположенныхъ на далекомъ разстояніи отъ краснаго дома, отворилъ джентельменъ и вышелъ на улицу.
   Аллея была пуста. Надѣвая перчатки, онъ небрежно оглядѣлся вокругъ. Въ эту минуту онъ стоялъ около фонаря, и свѣтъ, падавшій ему прямо въ лице, позволялъ различать черты его; лицо это было одно изъ обыкновенныхъ, но румяно и свѣжо, какъ лицо молоденькой мисъ.
   Между-тѣмъ лицо это поразило-бы того, кто зналъ рябаго Боба, сходствомъ между его лицомъ и лицомъ румянаго джентельмена.
   Наконецъ этотъ изящный господинъ отправился въ путь.
   -- Чортъ возьми! шепталъ онъ, Флорита будетъ ждать меня! Она страшно разсердится и сдѣлаетъ мнѣ сцену ревности! Бѣдный ангелъ! она не знаетъ какія я приношу для нея жертвы! Не предупредить ли ее?.. Чортъ побери! я всегда успѣю сходить "туда"!
   И рѣшившись слѣдовать этому плану, онъ повернулъ назадъ, прошелъ нѣсколько улицъ и вскорѣ остановился передъ домомъ кокетливой наружности и позвонилъ.
   Горничная отворила ему дверь. Нашъ джентельменъ былъ очевидно человѣкъ счастливый.
   Однако онъ не остался около мисъ Флориты такъ долго, какъ ему безъ сомнѣнія этого хотѣлось, такъ какъ около трехъ часовъ ночи мы видимъ его подходящимъ къ дому нотаріуса Бруггиля.
   -- Положительно, мнѣ сегодня везетъ, сказалъ онъ, видя, что окна дома ярко освѣщены, у Бруггиля гости.... Не будь этого, мнѣ бы пришлось разбудить весь домъ.
   -- Прикажете доложить о васъ, сэръ Ричардсонъ? спросилъ лакей, джентельмена, когда онъ вошелъ въ переднюю.
   -- Нѣтъ, попросите барина сойти сюда на минуту.
   Бруггиль исполнилъ желаніе пришедшаго и, послѣ короткаго разговора съ сэромъ Ричардсономъ, онъ и объявилъ нѣкоторымъ изъ своихъ гостей извѣстіе о возвращеніи лорда Фельбругъ.
   

IX.
Лордъ Фельбругъ.

   Возвратимся къ Роберту де-Керваль.
   Мы видимъ его въ обществѣ его матери и сестры Фернанды. Онъ уже подробно разсказалъ имъ малѣйшія подробности своего путешествія, свои подозрѣнія, розыски и сомнѣнія.
   Онъ едва осмѣливается произнести имя "людей золота". Онъ боится веселыхъ насмѣшекъ своей сестры.
   Наконецъ, послѣ большихъ приготовленій, онъ рѣшился заговорить объ опасной ассоціаціи.
   Чего онъ боялся, то и случилось. Фернанда весело расхохоталась, услыша его слова, и сама госпожа де-Керваль не могла удержаться отъ улыбки.
   Робертъ былъ огорченъ.
   -- Однако, мама, сказалъ онъ, надо же допустить, что это преступленіе имѣло таинственный поводъ и "люди золота", если они существуютъ, могли-бы можетъ-быть служить указаніемъ для разъясненія этого дѣла.
   -- Но они существуютъ только въ твоемъ воображеніи, дитя мое.
   -- Кто знаетъ?
   -- Полно, Робертъ, сказала Фернанда, ты все еще, кажется, воображаешь себя въ Парижѣ и думаешь, что ты на представленіи въ театрѣ Амбигю.
   Робертъ не рѣшился продолжать. Его мать и сестра должны были быть правѣе его, такъ какъ онъ смотрѣлъ на вещи взволнованнымъ умомъ.
   Фернанда смотрѣла на него взглядомъ, полнымъ веселой ироніи. Это была двадцатилѣтняя красивая молодая дѣвушка: братъ былъ ея кумиромъ.
   Робертъ былъ глава семейства. Де-Керваль отецъ, бретонецъ по происхожденію, умеръ въ Парижѣ два года тому назадъ. Будучи человѣкомъ благороднымъ, но немного легкомысленнымъ, онъ прожилъ все свое состояніе и состояніе жены и дѣтей.
   Угрызенія совѣсти и горе убили его. Умирая, онъ призвалъ къ себѣ жену, сына и дочь и торжественно признавшись въ своемъ проступкѣ онъ просилъ у нихъ прощенія.
   Они рыдая простили его, а Робертъ поклялся пріобрѣсти своими трудами состояніе достойное ихъ имени.
   У де-Керваля отца былъ старшій братъ, до мозга костей пропитанный старыми аристократическими идеями. Со времени женитьбы брата на матери Роберта, братья не видались никогда.
   Дѣйствительно, де-Керваль младшій женился на хорошенькой дѣвушкѣ изъ буржуазіи, не имѣвшей никакого состоянія. Онъ любилъ эту дѣвушку и считалъ, что этого одного вполнѣ достаточно, чтобы составить его счастіе.
   Но не такъ думалъ старшій братъ, Пьеръ де-Керваль. Увидя, что его младшій братъ попираетъ ногами предразсудки, на которыя онъ смотрѣлъ какъ на непреложные законы и что братъ заключилъ, по его мнѣнію, неравный бракъ, онъ до глубины души были раздраженъ противъ своего младшаго брата, который съ этой минуты сталъ для него чужимъ.
   Такимъ образомъ съ этой стороны дѣтямъ де-Керваля и его вдовѣ не на что было надѣяться.
   Робертъ собралъ остатки отцовскаго состоянія и рѣшился отправиться въ Америку.
   Имъ тяжело было оставаться во Франціи, гдѣ ихъ знали богатыми и счастливыми.
   Кромѣ того, Америка до сихъ поръ еще не поте ряда своего обаянія. Въ ней разсчитываютъ легче и скорѣе обогатиться, чѣмъ гдѣ бы то ни было. Впрочемъ, это мнѣніе имѣетъ нѣкоторое основаніе.
   Госпожа де-Керваль и ея дочь не захотѣли оставить Роберта, и было рѣшено отправиться всѣмъ вмѣстѣ въ Нью-Іоркъ.
   Робертъ былъ рѣшителенъ и энергиченъ, а главное, онъ вѣрилъ въ себя. Онъ былъ принятъ въ лучшее общество Нью-Іорка и съумѣлъ извлечь изъ этого выгоду.
   Пріѣхавъ въ Америку, онъ сталъ торговать хлопкомъ, рѣшительно рискнулъ большей частью своего небольшаго капитала и былъ вознагражденъ полнымъ успѣхомъ.
   Впослѣдствіи кругъ его дѣлъ разширился и онъ былъ уже на дорогѣ къ богатству.
   Прошло нѣсколько дней со времени его возвращенія въ Нью-Іоркъ, когда онъ получилъ приглашеніе на обѣдъ къ сэру Джону Реджу, адвокату.
   Занятія отвлекли мысли Роберта отъ преступленія Вильки и Людей Золота. Къ тому же онъ и самъ старался забыть эти печальныя событія.
   Онъ принялъ приглашеніе адвоката Реджа, думая провести нѣсколько пріятныхъ часовъ.
   За этимъ обѣдомъ, между многочисленными гостями мы встрѣтимъ людей уже знакомыхъ намъ.
   Тамъ мы видимъ ученаго доктора Марбенъ, Бруггиля, Нильда и дона Педро Лимаресъ. Не забудемъ также и антикварія Брэддока.
   Сѣли за столъ. Начало обѣда прошло въ молчаніи. Затѣмъ завязались разговоры и Робертъ не замедлилъ замѣтить, что онъ былъ предметомъ всеобщаго любопытства и онъ напрасно спрашивалъ себя о причинѣ этого, не будучи въ состояніи угадать ея.
   Наконецъ онъ узналъ. Любезный антикварій, съ самой пріятной улыбкой, предложилъ ему слѣдующій вопросъ.
   -- Кажется, мистеръ де-Керваль, вы были свидѣтелемъ трагическаго происшествія? сказалъ онъ. Мы всѣ должны сознаться, что наше любопытство крайне возбуждено!.. Не будете ли вы такъ любезны, чтобы сообщить намъ нѣсколько новыхъ подробностей, хотя неособенно-важныхъ, но, по крайней мѣрѣ, не бывшихъ до сихъ поръ въ журналахъ.
   Этотъ вопросъ непріятно удивилъ де-Керваля.
   Снова возвратиться къ обстоятельству, которое онъ старался забыть, было для него самой непріятной вещью, какую только могли отъ него потребовать.
   Всеобщій одобрительный шопотъ, сопровождавшій слова антикварія, показалъ насколько все общество жаждало этого разсказа.
   Адвокатъ Реджъ присоединился къ антикварію и Робертъ былъ принужденъ, къ своему крайнему сожалѣнію, разсказать преступленіе Вильки, какъ онъ сдѣлалъ это на рынкѣ Вестфильда.
   Но на этотъ разъ у него были новыя извѣстія и, когда онъ заговорилъ о своемъ послѣднемъ посѣщеніи хижины Вильки, что-то въ родѣ ужаса выразилось на лицахъ главныхъ слушателей.
   Робертъ, погруженный въ свои воспоминанія, не замѣтилъ какое впечатлѣніе произвелъ его разсказъ; но говоря о таинственномъ исчезновеніи трупа Вильки, Робертъ замѣтилъ странную улыбку на губахъ доктора Марбенъ.
   Въ тоже время Робертъ вспомнилъ о встрѣчѣ съ знаменитымъ докторомъ у воротъ Нью-Іорка и побуждаемый чувствомъ, въ которомъ самъ не могъ дать себѣ отчета, сказалъ объ этой встрѣчѣ.
   -- О! докторъ, сказалъ одинъ изъ гостей, вы таки рано встаете.
   -- Да, дѣйствительно очень рано, отвѣчалъ Марбенъ съ нѣкоторымъ замѣшательствомъ, которое поразило Роберта.
   Затѣмъ со всѣхъ сторонъ поднялись разныя замѣчанія. Умы до того разгорячились, что мистеръ Реджъ долженъ былъ дать сигналъ перейти въ гостиную, гдѣ уже поданъ былъ кофе.
   -- Этотъ молодой человѣкъ очень проницателенъ! замѣтилъ шепотомъ почтенный мистеръ Нильдъ, проходя мимо Бруггиля.
   -- Да. отвѣчалъ послѣдній, а это приноситъ несчастіе!
   -- Согласны вы со мной, господа, или нѣтъ, вмѣшался донъ Педро Лимаресъ, но я нахожу, что сегодняшній планъ опасенъ.
   -- Какъ! вскричалъ подходя докторъ Марбенъ, вы боитесь! Я бы не удивлялся, еслибы вы не доказали вашего мужества, въ обстоятельствахъ гораздо болѣе опасныхъ чѣмъ это. Что такое должно произойти? Простое представленіе одного джентельмена другому. Вотъ и все! Придите въ себя, прошу васъ! Намъ необходимо присутствіе духа. Къ тому же мы должны положительно знать, чего намъ держаться. Тогда, если надо будетъ, мы станемъ дѣйствовать!... Замѣтьте, что если это представленіе не произойдетъ здѣсь, на нашихъ глазахъ, то оно, безъ всякаго сомнѣнія, совершится въ скоромъ времени въ какой нибудь гостиной, гдѣ, можетъ быть, насъ не будетъ. Будьте мужественны, господа, только тогда и можно имѣть успѣхъ.
   Слова доктора Марбенъ, казалось, успокоили и убѣдили его слушателей.
   Адвокатъ Реджъ разговаривая со своими гостями, въ тоже время внимательно глядѣлъ на часы.
   Робертъ де-Керваль, въ другомъ концѣ гостиной, принужденъ былъ отвѣчать на различные вопросы, съ которыми къ нему обращались. Одна изъ дамъ спросила его, помнитъ-ли онъ до сихъ поръ физіономію убійцы.
   -- Пока я живъ, сударыня, отвѣчалъ Робертъ, я не забуду этого человѣка и въ особенности его глазъ!...
   Въ эту минуту дверь гостиной отворилась и лакей доложилъ: лордъ Фельбругъ.
   Новоприбывшій былъ высокаго роста, худой, держался очень прямо и имѣлъ видъ самого безукоризненнаго джентельмена.
   Это былъ типъ англійскаго лорда. Едва онъ вошелъ въ гостиную, какъ многіе изъ гостей бросились ему на встрѣчу съ самымъ дружелюбнымъ видомъ. Для нихъ онъ былъ, казалось, старинный знакомый, съ которыми они снова видѣлись.
   Въ самомъ дѣлѣ, его имя, произнесенное громко, удивило многихъ гостей.
   Вскорѣ послѣ прихода лорда, Реджъ подошелъ къ Роберту, и взявъ его подъ руку, сказалъ:
   -- Позвольте мнѣ познакомить васъ съ лордомъ Фельбругъ, однимъ изъ моихъ лучшихъ друзей.
   -- Съ удовольствіемъ, отвѣчалъ Робертъ.
   Тогда Реджъ подвелъ де-Керваля къ лорду Фельбругу, окруженному въ эту минуту Брэддокомъ, Пильдомъ, Бруггилемъ и Марбеномъ.
   -- Милордъ, сказалъ адвокатъ голосомъ, которому онъ напрасно старался придать спокойствіе, имѣю честь представить вамъ господина де-Керваля -- господинъ де-Керваль, лордъ Фельбругъ!
   Представленные обмѣнялись поклономъ.
   Робертъ поднялъ голову и взглянулъ на человѣка, которому его представили. Но вдругъ онъ страшно поблѣднѣлъ, съ ужасомъ отступилъ нѣсколько шаговъ и зашатался.
   Зрители этой странной сцены, стояли молчаливые и взволнованные.
   Однако докторъ Марбенъ кинулся къ Роберту и поддержалъ его говоря:
   -- Что съ вами?
   -- Ничего.... ничего! прошепталъ Робертъ, не будучи въ состояніи отвести глазъ отъ лорда Фельбруга, простая дурнота!
   -- Вѣроятно, это отъ жару! счелъ нужнымъ прибавить докторъ.
   Роберту де-Керваль показалось, что онъ узналъ глаза злодѣя Вильки.
   Опираясь на доктора, Робертъ прошелъ въ сосѣднюю комнату. Тамъ онъ просилъ доктора оставить его одного. Онъ открылъ окно и свѣжій воздухъ успокоилъ его разгоряченную кровь.
   Не ошибся-ли онъ?
   Его умъ, полный только что разсказаннымъ преступленіемъ, не сдѣлалъ ли его игрушкой мнимаго сходства?
   Отдаленное и неопредѣленное сходство не могло ли произвести нѣчто въ родѣ галлюцинаціи?
   Лордъ Фельбругъ былъ знакомъ большой части присутствовавшихъ. Робертъ слышалъ много разъ въ обществѣ его имя. Онъ зналъ, что лордъ Фельбругъ жилъ прежде въ Нью-Іоркѣ.
   Слѣдовательно, онъ долженъ былъ отогнать отъ себя это глупое подозрѣніе, надъ которымъ его сестра навѣрно бы опять посмѣялась.
   Однако рѣшившись вполнѣ убѣдиться въ своей ошибкѣ, Робертъ снова вошелъ въ гостиную.
   Разговоръ только и шелъ, что о лордѣ Фельбругѣ. Робертъ прислушался.
   Всѣ хвалили лорда за его богатство, его щедрость, его аристократическія манеры. Разсказывали, что онъ пріѣхалъ изъ Лондона, куда правительство призывало его на три года. Онъ пріѣхалъ съ тѣмъ, чтобы окончательно поселиться въ Нью-Іоркѣ, гдѣ жилъ его отецъ.
   Слушая все это, де-Керваль разсматривалъ лорда Фельбруга и убѣждался, что, исключая взгляда, онъ ни въ чемъ не походилъ на Вильки.
   Его волосы на головѣ и бакенбардахъ были того бѣлокураго цвѣта, который исключительно принадлежитъ сынамъ Альбіона. Цвѣтъ лица былъ блѣдный. Голосъ отличался замѣчательной нѣжностью.
   Выраженія дружбы и уваженія, встрѣтившія лорда Фельбруга, припомнились Роберту и онъ началъ убѣждаться въ своей ошибкѣ.
   Лордъ Фельбругъ былъ снова окруженъ уже извѣстными намъ личностями. Разговоръ въ этой группѣ былъ чрезвычайно оживленъ. Казалось, что разговаривавшіе пришли къ какому то важному рѣшенію. Реджъ говорилъ очень много. Шумъ голосовъ гостей не позволялъ разслышать, о чемъ говорили эти люди. Къ тому-же когда подходилъ посторонній, они тотчасъ же перемѣняли разговоръ.
   Вдругъ Робертъ почувствовалъ, что кто-то положилъ ему на плечо руку.
   Дружескій голосъ сказалъ ему:
   -- Здравствуйте, де-Керваль, я васъ давно не видѣлъ. Какъ здоровье вашей матушки и вашей прелестной сестры?
   Робертъ повернулся и съ жаромъ пожалъ протянутую ему руку.
   -- Сто разъ благодарю васъ, дорогой мистеръ Вульдъ, отвѣчалъ Робертъ. Мать и сестра въ добромъ здоровьи и скорѣе надо заниматься вашимъ здоровьемъ.
   -- О! отвѣчалъ мистеръ Вульдъ качая головою, я все болѣнъ и чувствую, что не выздоровлю.
   Въ самомъ дѣлѣ, на благородномъ лицѣ мистера Вульда видны были слѣды продолжительной и тяжелой болѣзни.
   -- Не надо терять надежды, замѣтилъ Робертъ, ни отчаяваться до такой степени. Кто вашъ докторъ?
   -- Лучшій въ Нью-Іоркѣ, докторъ Марбенъ.
   -- А! сказалъ Робертъ.
   -- Кромѣ того, у меня есть преданный мнѣ слуга, который ухаживаетъ за мною. Но что поможетъ медицина и весь уходъ, когда болѣнъ умъ.
   -- Противъ моральныхъ болѣзней есть средства! вскричалъ Робертъ.
   -- Да, время! забвеніе!... но я не могу забытьи вотъ уже три года.... несчастная! прошепталъ мистеръ Вульдъ, закрывая глаза рукой. Не будемте говорить обо мнѣ!
   Черезъ нѣсколько секундъ, желая перемѣнить предметъ разговора и въ тоже время спросить о лордѣ Фельбругъ у Вульда, къ которому Робертъ чувствовалъ глубокую симпатію:
   -- Вы вѣроятно знаете лорда Фельбругъ, спросилъ онъ.
   -- Очень мало, отвѣчалъ Вульдъ, и я очень сожалѣю объ этомъ, такъ какъ его репутація какъ человѣка благороднаго всѣмъ извѣстна. Я считаю его вполнѣ джентельменомъ.
   Передъ этимъ мнѣніемъ, выраженнымъ такимъ человѣкомъ. Робертъ долженъ былъ преклониться. На этотъ разъ онъ считалъ своимъ долгомъ оттолкнуть оскорбительное сомнѣніе, которое такъ сильно подѣйствовало на его умъ.
   -- А! мой дорогой кліентъ, я въ восторгѣ, что вы могли придти! Развлеченія для васъ необходимы. Я вамъ постоянно повторяю это. Только развлеченія могутъ спасти васъ, сказалъ докторъ Марбенъ, подходя къ мистеру Вульду и пожимая ему руку, какъ умѣютъ это дѣлать только ученики эскулапа, точно пользуясь случаемъ чтобы пощупать вамъ пульсъ.
   -- Вы говорите, что развлеченіе спасетъ меня? отвѣчалъ съ улыбкой Вульдъ, но вы забываете....
   -- Нѣтъ, нѣтъ, я говорю серьезно. Кстати, видѣли вы лорда Фельбруга?
   -- Конечно, мы даже нѣсколько минутъ разговаривали съ нимъ и я только что сейчасъ хвалилъ лорда моему юному другу де-Кервалю.
   -- Отлично! отлично! сказалъ докторъ, потирая руки и глядя на де-Керваля.
   Этотъ взглядъ, казалось, говорилъ: я знаю, что вы предполагаете, молодой безумецъ! но не правда ли, вы теперь убѣдились, что ошиблись?
   Послѣ этого Марбенъ оставилъ Вульда и Роберта и вернулся назадъ къ лорду Фельбругу. Онъ сказалъ ему шепотомъ нѣсколько словъ. Казалось, что лордъ Фельбругъ имѣлъ большое вліяніе на окружающихъ.
   Выслушавъ доктора Марбена, онъ подумалъ немного, потомъ сказалъ:
   -- Вы видите, господа, что минута была выбрана отлично. Еслибы мы потеряли этотъ случай, то онъ, можетъ быть, никогда бы больше не представился. Этотъ молодой человѣкъ не долженъ покидать здѣшняго дома, пока не разсѣятся всѣ его подозрѣнія. Марбенъ увѣряетъ, что онъ уже раскаявается въ своей ошибкѣ.... Я сейчасъ убѣждусь въ этомъ.
   Сказавъ это, онъ оставилъ своихъ собесѣдниковъ и выйдя на средину комнаты, сказалъ громко:
   -- Господа, я очень счастливъ, что, для моего возвращенія въ Нью-Іоркъ, могу сообщить новость, которая доставитъ большое удовольствіе многимъ изъ гостей нашего друга Джона Реджа. Компанія Ада-Дельсонъ, которой многіе изъ васъ акціонерами, открыла на востокѣ обширные рудники петроля.
   -- Ура! ура! закричали акціонеры.
   -- И что дѣлаетъ ихъ разработку очень выгодной, продолжалъ лордъ, глядя равнодушно на де-Керваля, это то, что они расположены всего въ нѣсколькихъ миляхъ отъ станціи Вестфильда.
   Акціонеры снова пришли въ восторгъ. Но Робертъ слушалъ. При этомъ сходствѣ именъ, новыя подозрѣнія возродились въ его головѣ. Забывъ мнѣніе Вульда, забывъ все, онъ подошелъ къ Фельбругу и сказалъ, такъ чтобы быть слышаннымъ имъ однимъ:
   -- Рудники Вестфильда очень близки отъ хижины Вильки, не правда ли, милордъ?
   -- Что вы хотите сказать, сударь, отвѣчалъ лордъ Фельбругъ, съ такимъ удивленнымъ видомъ и съ такой утонченной вѣжливостью, что Робертъ, сконфуженный и смущенный, не нашелся ничего отвѣтить.
   -- Я хочу сказать.... заговорилъ онъ наконецъ, потомъ вдругъ прервалъ самъ себя: это невозможно!... невозможно!... вскричалъ онъ, убѣгай.
   -- Этотъ молодой французъ не совсѣмъ въ своемъ умѣ, сказалъ серьезно лордъ Фельбругъ, обращаясь къ свидѣтелямъ этой сцены.
   -- При надобности онъ и совсѣмъ сойдетъ съ ума! прошепталъ сквозь зубы докторъ Марбенъ.
   

X.
Bar Room.

   Въ Америкѣ пьютъ много.
   Напрасно сосѣдъ Нью-Іорка, маленькій штатъ Мэнъ, издавалъ законы противъ пьянства, опережая въ этомъ отношеніи Францію.
   Напрасно грозилъ онъ штрафомъ и тюрьмою пьяницѣ и кабатчику.
   Янки платили штрафъ, сидѣли въ тюрьмѣ, но не переставали пить.
   Не слѣдуетъ ли искать причину этого въ сухости климата Америки?
   Для удовлетворенія этой необходимой потребности, тамъ возникло множество такъ называемыхъ bar-room, нѣчто въ родѣ лавочекъ нашихъ виноторговцевъ, гдѣ среди бутылокъ и бутылей различнаго вида, лежали куски холоднаго мяса.
   За напитки платятъ, а закуска дается даромъ.
   Обыкновенно въ этихъ заведеніяхъ нѣтъ ни стульевъ, ни скамеекъ. Американцы ѣдятъ и пьютъ стоя. Время деньги, говоритъ американская пословица и янки не теряютъ ни минуты драгоцѣннаго времени.
   Но въ одномъ изъ этихъ bar-room, расположенномъ въ Броклинѣ, предмѣстьѣ Нью-Іорка, которое отдѣляется отъ города Западною рѣкою, противъ обыкновенія была низкая зала, предназначенная для посѣтителей.
   Толпа, наполнявшая эту залу, была самаго пестраго состава. Тутъ можно было встрѣтить представителей всѣхъ націй и народовъ, отъ негра до китайца.
   -- Эй! Мистрисъ Кораль! закричалъ одинъ изъ посѣтителей, моя порція водки не явится сегодня? Вашъ достойный мужъ не отправился-ли искать ее въ адъ?
   -- Вотъ! мистеръ Бобъ, вотъ я сама принесу вамъ.
   И мистрисъ Кораль, небольшаго роста женщина, лѣтъ тридцати и некрасивой наружности, торопилась подать требуемую водку.
   Она собиралась уже вернуться за выручку, какъ вдругъ Бобъ удержалъ ее за юбку.
   Надо сказать къ чести супружеской добродѣтели этой кабатчицы, что она ни на одну минуту не заподозрила въ этомъ поступкѣ Боба фамиліарности дурнаго тона.
   Впрочемъ ужасная фигура Боба не допускала и мысли объ этомъ.
   Кораль остановилась и приготовилась слушать, опершись руками на столъ.
   -- Не спрашивалъ-ли обо мнѣ кто нибудь? сказалъ Бобъ тихимъ голосомъ.
   -- Нѣтъ, господинъ Бобъ, я не видѣла никого сегодня утромъ.
   -- Сегодня я жду одного господина, продолжалъ Бобъ, онъ долженъ скоро придти. Вы приведете его сюда.
   -- Разсчитывайте на меня.
   -- Примите предосторожности. Этотъ господинъ желаетъ сохранить свое инкогнито.
   -- Не бойтесь ничего.... Я вернусь за прилавокъ и буду внимательно слѣдить за всѣми вновь приходяг щими.... Вы знаете, что я вамъ предана....
   Хорошо! прервалъ Бобъ; теперь оставьте меня! и онъ жестомъ указалъ ей на дверь.
   Мистрисъ Кораль поспѣшно вышла и заняла свое мѣсто за прилавкомъ.
   -- Чортъ меня побери, вскричалъ вдругъ одинъ изъ сидѣвшихъ въ залѣ пьяницъ, если Фанни еще не пьяна!
   Въ это время въ залу только что вошла, шатаясь, молодая дѣвушка. Черты ея красиваго лица были искажены развратомъ. Она бросила вокругъ себя безумный взглядъ. Вдругъ ея лицо просіяло и въ глазахъ сверкнулъ лучъ радости. Она увидѣла Боба.
   -- Я люблю Боба! сказала она подойдя къ нему и обвивая руками его шею.
   -- Пусти меня, проклятая пьяница! закричалъ, вырываясь, Бобъ.
   -- Я люблю Боба! повторяла молодая дѣвушка, потому что онъ похожъ на того, кого я любила.... Какъ его звали? продолжала она, стараясь припомнить.... А! я помню, его звали сэръ Ри....
   Она не окончила.
   Бобъ, раздраженный безъ сомнѣнія ея объятіями, ударомъ кулака заставилъ ее отлетѣть въ другой уголъ залы.
   Всѣ присутствующіе хохотали. Очевидно, это ихъ очень забавляло.
   Бѣдная дѣвушка осталась распростертою на полу, однако у ней хватило силы потребовать у вошедшей мистрисъ Кораль стаканъ мятной водки.
   -- Мятной водки!... вотъ какъ! сказалъ какой-то ирландецъ; очевидно, что сегодня вечеромъ будутъ платить!
   -- Да, сегодня вечеромъ! подхватили остальные хоромъ.
   -- Дѣти мои! сказалъ обращаясь къ нимъ Бобъ, это очень вѣроятно, но я не получилъ еще приказаній на этотъ счетъ.
   Послышался ропотъ глухаго раздраженія. Буря начиналась.
   -- Нѣтъ денегъ, не буду работать! закричалъ негръ.
   -- Томъ правъ! раздались многочисленные голоса.
   -- У насъ нѣтъ хозяина или хозяевъ,-- прибавилъ ирландецъ -- мы не знаемъ кому повинуемся.... чтобы околѣть отъ голода и жажды!...
   -- Успокойтесь, дѣти мои! сказалъ Бобъ отеческимъ тономъ; кассиръ былъ всегда аккуратенъ, и нѣтъ причины не быть ему аккуратнымъ и сегодня. Мистрисъ Кораль! продолжалъ онъ, обращаясь къ кабатчицѣ, подайте намъ джина и виски. Я плачу за это.
   Эти краснорѣчивыя слова мгновенно укротили бурю и разговоръ принялъ другой оборотъ.
   -- Скажите, пожалуста, господинъ Бобъ, вы хорошо знаете того богатаго голландца, котораго мнѣ было поручено заманить въ Паркинсонъ-Гарденъ?...
   -- Томъ сдѣлалъ свое дѣло! прервалъ съ выразительнымъ жестомъ негръ.
   -- Что-же дальше? сказалъ Бобъ шестнадцати-лѣтнему янки, спросившему его о голландцѣ.
   -- Я его видѣлъ снова, отвѣчалъ тотъ послѣ минутнаго колебанія.
   Услыша эти слова, негръ разразился хохотомъ. Прочіе послѣдовали его примѣру.
   -- Развѣ мертвые возвращаются? спросилъ кто-то изъ шайки, когда смѣхъ прекратился.
   -- Иногда! отвѣчалъ чей-то важный и звучный голосъ.
   Поднимавшійся, было, смѣхъ при этихъ словахъ мгновенно прекратился.
   Этотъ отвѣтъ и тонъ, которымъ онъ былъ произнесенъ, наполнили ужасомъ шайку.
   -- Ба! сказалъ наконецъ какой-то скептикъ, это мнѣніе индѣйца Мирко. Онъ сумашедшій!
   -- Я не сумашедшій! отвѣчалъ индѣецъ, вставая съ мѣста и вонзая ножъ въ столъ.
   Тотъ, къ кому онъ обратился съ этими словами, сдѣлалъ тоже, и таверна обратилась-бы въ сцену кровавой борьбы, если-бы Бобъ не помѣшалъ этому поединку.
   Индѣецъ Мирко былъ самое странное лицо въ этой шайкѣ. Онъ былъ силенъ и неустрашимъ и его употребляли для важныхъ предпріятій. Его никогда не видѣли смѣющимся, онъ былъ мраченъ и говорилъ мало.
   О немъ было извѣстно только то, что онъ вступилъ въ это общество мошенниковъ и убійцъ для того, чтобы исполнить какое-то таинственное мщеніе.
   Онъ былъ воспитанъ индѣйскими жрецами и говорилъ, что можетъ вызывать мертвыхъ и имѣетъ даръ второй жизни.
   Вмѣшательство Боба было-бы, можетъ-быть, недостаточно, если бы ему не помогло неожиданное появленіе какого-то человѣка, введеннаго мистрисъ Кораль.
   Это былъ низенькій, толстый человѣчекъ, старательно завернувшійся въ плащъ, скрывавшій половину его лица.
   Узнавъ Боба, онъ шепнулъ ему на ухо нѣсколько словъ и тотчасъ вышелъ.
   Какъ были-бы удивлены жители Бродвэя, если-бы они узнали въ этомъ незнакомцѣ, говорившемъ съ бандитомъ, почтеннаго торговца кожами, мистера Нильда.
   -- Дѣти мои! сказалъ Бобъ послѣ ухода Нильда, я не обманулся. Вамъ заплатятъ сегодя вечеромъ въ "красномъ домѣ". Восторженное ура привѣтствовало эти слова и bar-room мало по малу опустѣлъ.
   Вскорѣ не осталось никого, кромѣ все-еще лежавшей на полу Фанни. Отъ времени до времени она бралась за стаканъ мятной водки, поставленный около нея кабатчицей и подносила его къ губамъ.
   -- Я люблю Боба! повторяла она безсознательно, устремивъ глаза на потолокъ таверны.
   

XI.
Безумная.

   Въ страшномъ волненіи выбѣжалъ Робертъ де-Керваль изъ дома адвоката.
   Вернувшись домой, онъ нѣсколько успокоился и началъ перебирать въ умѣ происшествія прошедшаго вечера и анализировать свои чувства.
   Но отдаленность событій уменьшаетъ ихъ значеніе.
   Сидя въ своей комнатѣ, и размышляя, Робертъ нечувствительно измѣнилъ то убѣжденіе, съ которымъ онъ вышелъ изъ дома адвоката.
   Утро застало его въ этихъ размышленіяхъ. Стукъ экипажей, шаги раннихъ пѣшеходовъ, глухой шумъ пробуждавшагося города, возвратили ему его обыкновенное присутствіе духа. Идя поздороваться съ матерью, онъ уже стыдился своего страха и не рѣшился сообщить ей свои сомнѣнія.
   -- Какъ ты измѣнился, мой милый! сказала обнимая его госпожа де-Керваль. Я надѣюсь, что ты не болѣнъ?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Робертъ, не желая выдать настоявшую причину своего волненія; я просто былъ вчера вечеромъ у мистера Реджа и вернулся домой немного поздно.
   -- Ты напрасно стараешься меня разувѣрить! Я вполнѣ увѣрена, что не это причиной твоей усталости и блѣдности. Ты слишкомъ много работаешь. Ты не родился въ Америкѣ и эта дѣятельная, лихорадочная жизнь, которую ты ведешь, убьетъ тебя, если ты не будешь отдыхать. Хочешь сдѣлать мнѣ удовольствіе?
   -- Какое?
   -- Сегодня моя очередь идти въ домъ сумашедшихъ, такъ какъ я принадлежу, какъ ты знаешь, къ числу дамъ -- покровительницъ этого заведенія. Я хочу идти туда съ Фернандой. Подари мнѣ это утро и иди также съ нами. Этотъ домъ построенъ у городскихъ воротъ, въ деревнѣ, и эта прогулка принесетъ тебѣ пользу.... Это рѣшено, не правда-ли?...
   Хотя цѣль прогулки была далеко не привлекательна, однако Робертъ принялъ приглашеніе, не желая огорчить мать.
   Домъ сумашедшихъ былъ обширное, хорошо расположенное зданіе почти веселаго вида, построенное посреди большаго тѣнистаго парка. Правительство не дало ни одного доллара на его постройку. Это великолѣпное и полезное заведеніе, было обязано своимъ существованіемъ частной благотворительности.
   Туда принимались только женщины и уже многія изъ этихъ несчастныхъ получили тамъ исцѣленіе своего больнаго разума.
   Начальница заведенія вышла на встрѣчу де-Кервалямъ и мать и сестра Роберта отправились за ней исполнять свои обязанности.
   Робертъ углубился въ паркъ, въ которомъ нѣсколько тихихъ помѣшанныхъ гуляли совершенно на свободѣ.
   Желая избѣжать встрѣчи съ этими несчастными, онъ пошелъ по боковой аллеѣ, которая, казалось, была пуста.
   Но едва сдѣлалъ онъ нѣсколько шаговъ, какъ вдругъ увидѣлъ за деревомъ неподвижно стоящую молодую дѣвушку.
   Робертъ хотѣлъ было уже вернуться, но какое-то неодолимое любопытство, причину котораго онъ не могъ себѣ объяснить, заставило его подойти къ помѣшанной.
   Она, казалось, его не видѣла; это была молодая дѣвушка пятнандцати или шестнадцати лѣтъ. Ея бѣлокурые локоны развѣвались при малѣйшемъ дуновеніи вѣтра. Голубые глаза, оттѣненные длинными рѣсницами, были устремлены на какую-то невидимую точку въ пространствѣ.
   Но на этомъ очаровательномъ лицѣ лежала печаль жестокихъ мученій.
   Напрасно Робертъ старался заговорить съ ней; ничто не могло вывести ее изъ этой неподвижности и заставить отвести глаза отъ невидимаго предмета, на который они были устремлены.
   Робертъ чувствовалъ, что его сердце наполняется до сихъ поръ еще не испытаннымъ чувствомъ. Это чувство истекало изъ состраданія, но мало по малу усиливалось и облагороживалось.
   Робертъ пересталъ жалѣть несчастную.
   Онъ рѣшился ее вылечить и возвратить на это очаровательное лицо выраженіе счастья.
   Его размышленіе были прерваны прибытіемъ госпожи де-Керваль и Фернанды.
   -- Что съ тобою, Робертъ? спросила Фернанда, ты неподвиженъ какъ статуя.
   Вмѣсто отвѣта, Робертъ жестомъ показалъ на несчастную дѣвушку.
   -- Бѣдное дитя! прошептала госпожа де-Керваль.
   -- О! какъ она хороша! вскричала Фернанда подходя къ молодой дѣвушкѣ и взявъ ее за руку.
   Тогда безумная вышла изъ своей задумчивости и, отдернувъ поспѣшно руку, отступила назадъ съ выраженіемъ ужаса на лицѣ.
   Но Фернанда не потеряла надежды. Она такъ нѣжно взяла снова руку несчастной, что та болѣе не сопротивлялась.
   -- Не бойтесь, моя милая, мы не хотимъ вамъ сдѣлать зла, сказала нѣжнымъ голосомъ Фернанда, обращаясь къ безумной. Мы хотимъ только знать, не желаете-ли вы чего нибудь. Мы были бы очень счастливы быть вамъ чѣмъ-нибудь полезными.
   Безумная съ какой-то странной сосредоточенностью смотрѣла на Фернанду.
   Когда та замолчала, она опустила голову, какъ-бы размышляя; потомъ, не произнося ни одного слова, бросилась на шею Фернандѣ. Крупныя слезы текли по ея щекамѣ.
   Свидѣтели этой сцены были тронуты.
   -- Надо узнать, сказала наконецъ госпожа де-Керваль, кто эта дѣвушка. Я вижу ее въ первый разъ. Пойдемте спросить объ этомъ у начальницы заведенія.
   Но когда они хотѣли уйти, безумная вцѣпилась въ платье Фернанды и не хотѣла ее пускать. Фернанда дружески взяла ее подъ руку и всѣ четверо отправились къ дому.
   -- Какъ, мисъ Фернанда, вскричала съ удивленіемъ, увидя ихъ, начальница. Вы добились отъ этой бѣдной дитяти такого довѣрія? Это просто чудо, увѣряю васъ! До сихъ поръ никто не могъ ни подойти къ ней, ни заговорить безъ того, чтобы она тотчасъ не убѣжала. Теперь-же она идетъ съ вами добровольно! Это хорошій признакъ!...
   Въ самомъ дѣлѣ безумная боязливо жалась къ Фернандѣ и, казалось, взглядомъ умоляла ее о покровительствѣ.
   -- Можете вы сказать намъ, спросилъ Робертъ, прерывая потокъ краснорѣчія почтенной мисъ Лау, начальницы дома умалишенныхъ, съ какого времени здѣсь эта дѣвушка и сообщить намъ какія-нибудь свѣдѣнія о ней и ея семействѣ....
   -- Она здѣсь едва только нѣсколько дней. Я сейчасъ справлюсь съ моими книгами и скажу вамъ точно время ея поступленія. Что-же касается до родныхъ, то я изъ не знаю. Не смотря на всѣ розыски, ихъ еще не нашли.
   -- Кто-же привелъ ее сюда? спросила госпожа де-Керваль.
   -- Сострадательные люди, которыя нашли ее у воротъ города при самыхъ необыкновенныхъ обстоятельствахъ.
   -- Будьте такъ добры, разскажите намъ эти обстоятельства, мисъ Лау, сказалъ Робертъ, любопытство котораго было чрезвычайно возбуждено.
   -- Съ удовольствіемъ! Это несчастное дитя нашли лежащимъ безъ чувствъ на краю дороги; она была вся въ крови. На плечѣ у ней была рана, какъ говоритъ докторъ отъ огнестрѣльнаго оружія. Къ счастью, рана была легка и теперь уже совсѣмъ зажила. Кромѣ того ея платье было разорвано. Когда она очнулась, тогда увидѣли, что она сошла съ ума и привели ее сюда. Мы не могли добиться отъ нея ни одного слова: кажется, она нѣмая. Докторъ начиналъ уже отчаяваться въ ея излѣченіи, когда вдругъ онъ увидѣлъ ее идущею съ вами. Онъ хочетъ съ вами поговорить.
   -- Пойдемте-же тотчасъ къ нему, вскричалъ Робертъ, увлекая сестру и мать, удивленную этой поспѣшностью, въ кабинетъ доктора.
   -- Мисъ, сказалъ увидя ихъ докторъ, человѣкъ ученый и вмѣстѣ съ тѣмъ скромный, обращаясь къ Фернандѣ; выздоровленіе этой дѣвушки не зависитъ болѣе отъ меня, оно въ вашей власти.
   -- Что-же намъ надо дѣлать, сэръ? спросила Фернанда.
   -- Вамъ надо приходить сюда къ ней каждый день и даже, еслибы это было возможно, и совсѣмъ не оставлять ее одну. Она съ вами подружилась. Вы имѣете на нее вліяніе и можете ее спасти.
   Фернанда взглянула на мать. Та тотчасъ поняла, о чемъ спрашивала ее дочь.
   -- Есть очень простое средство достигнуть этого, докторъ, сказала она. Довѣрьте намъ эту дѣвушку.
   Робертъ и Фернанда взглядомъ поблагодарили мать. Докторъ согласился на ея предложенія, обѣщая, не смотря на это, все-таки лечить несчастную.
   Безумная, казалось,-- поняла этотъ разговоръ и ея лице оживилось радостью.
   -- Эта дѣвушка поступила къ намъ 7-го мая, сказала де-Кервалямъ начальница, справившись со своими книгами.
   -- 7-го мая! прошепталъ Робертъ, въ день преступленія!...
   

XII.
Начальникъ.

   Въ красномъ домѣ, въ обширной подземной залѣ, которая была ничто иное, какъ большой погребъ съ нѣсколькими скамейками и длиннымъ столомъ, происходилъ страшный гвалтъ: почтенные джентльмены, которыхъ мы видѣли въ bar-room мистрисъ Кораль, должны были тутъ получить свою плату. Снаружи все было спокойно. Посѣтители старались приходить по одиночкѣ и, передъ тѣмъ чтобы войти, заботливо оглядывались по сторонамъ, чтобы убѣдиться, что за ними никто не слѣдитъ.
   Маленькій человѣкъ въ парикѣ, согнувшійся отъ старости, сидѣлъ за столомъ, передъ окованнымъ желѣзомъ ящикомъ. Это былъ кассиръ.
   Бобъ, впустивши всѣхъ приглашенныхъ, сѣлъ позади кассира и сталъ наблюдать за собраніемъ.
   Кассиръ медленно открылъ кассу, положивъ предварительно по сторонамъ ея два револьвера.
   Превосходная предосторожность!...
   Бобъ началъ вызывать по очереди.
   Но оставимъ этихъ достойныхъ людей семейнымъ образомъ приводить въ порядокъ ихъ дѣла и войдемъ въ самый красный домъ.
   Въ полумракѣ роскошнаго кабинета какой-то человѣкъ медленно ходилъ взадъ и впередъ.
   Онъ былъ погруженъ въ свои мысли и по временамъ у него вырывалось нѣсколько словъ, по которымъ можно было угадать занимавшую его мысль.
   Золото!... повторялъ онъ часто, золото! Да, вотъ властитель всего міра!... Прочь глупые предразсудки!... Всѣ средства хороши для меня, чтобы достичь моей цѣли!... Законъ! Его обходятъ.... Судъ! Его покупаютъ.... Добродѣтель, нравственность,-- слова, ничто болѣе какъ слова.... Наступитъ день, когда весь міръ будетъ у моихъ ногъ....
   Шумъ шаговъ въ сосѣдней комнатѣ заставилъ его вздрогнуть. Онъ быстро надѣлъ маску.
   Дверь отворилась и вошелъ лордъ Фельбругъ.
   -- Здравствуйте, начальникъ, сказалъ лордъ, почтительно кланяясь.
   -- А! Это вы, Фельбругъ. Я очень радъ васъ видѣть, отвѣчалъ тотъ, кого онъ называлъ начальникомъ, протягивая ему руку.
   Лордъ Фельбругъ, казалось, былъ въ восторгѣ отъ этого знака дружбы.
   Дверь кабинета снова отворилась и въ нее вошли, другъ за другомъ, донъ Педро Лимаресъ, нотаріусъ Бруггиль, адвокатъ Реджъ, докторъ Марбенъ и антикварій Брэддокъ.
   Каждый при входѣ низко кланялся начальнику, который едва отвѣчалъ легкимъ наклоненіемъ головы.
   Пробило десять часовъ.
   -- Мистера Нильда недостаетъ на нашемъ собраніи, замѣтилъ строго начальникъ.
   Но въ ту же минуту явился запыхавшійся почтенный торговецъ Бродвэя, вытирая платкомъ потъ, струившійся по его лбу.
   -- Извините, начальникъ, началъ онъ прерывающимся голосомъ. Извините!... но эти бандиты.... нѣтъ! эти честные и вѣрные слуги.... нашли сегодня мои счеты.... не вѣрными, и мою кассу.... недостаточно полной.... Мнѣ надо было.... ихъ вразумить.... вотъ причина моего замедленія!...
   -- Хорошо! отвѣчалъ холодно начальникъ, пусть сэръ Бруггиль прочитаетъ намъ свой отчетъ!
   Повинуясь этому приказанію, нотаріусъ прочиталъ длинный отчетъ, показывавшій громадное увеличеніе капиталовъ таинственнаго общества, главами котораго были присутствующіе. Онъ объявилъ, что со времени послѣдняго собранія доходы увеличились почти вдвое, благодаря постройкѣ нѣсколькихъ новыхъ желѣзныхъ дорогъ въ Нью-Іоркскомъ штатѣ, баснословнымъ доходамъ калифорнскихъ розсыпей и многочисленнымъ успѣшнымъ предпріятіямъ ихъ агентовъ во Франціи и Англіи. Наконецъ, цѣлая груда писемъ со всѣхъ концевъ свѣта доказывала цвѣтущее состояніе фирмы Ада-Дельсонъ и Ко.
   -- Люди золота, сказалъ начальникъ звучнымъ голосомъ, по окончаніи чтенія отчета, вы знаете теперь блестящее положеніе нашего общества, извѣстнаго всему свѣту подъ именемъ Ада-Дельсонъ и Ко и которое только мы одни называемъ Ассоціаціей Доллара... Что же касается до тайныхъ предпріятій, которыя должны быть ведены во мракѣ, то помните, что я одинъ имѣю право ихъ назначать и наблюдать за ихъ исполненіемъ!...
   При этихъ словахъ послышался глухой ропотъ между присутствующими.
   -- Вы хотите возмутиться противъ моей власти? вскричалъ начальникъ. Знайте, что я могу васъ уничтожить, что вы ничего не можете сдѣлать безъ меня, ничего противъ меня!...
   Ропотъ мгновенно утихъ. Слушатели дрожали передъ гнѣвомъ начальника.
   Онъ смягчился и продолжалъ:
   -- Вспомните, что я вывелъ васъ изъ низшихъ слоевъ общества и возвелъ на высшую ступень общественной лѣстницы!... Кѣмъ были бы вы теперь безъ меня?... Вы, Марбенъ, были бы скромнымъ, провинціальнымъ докторомъ!... Вы, Реджъ, адвокатомъ безъ кліэнтовъ, или секретаремъ въ какомъ-нибудь округѣ... Вы, Нильдъ, мелкимъ лавочникомъ въ Броклинѣ, вмѣсто того, чтобы быть богатѣйшимъ торговцемъ Бродвэя!... Васъ, Бруггиль, и васъ, Брэддокъ, ожидали бы голодъ и каторга...
   Водворилось мертвое молчаніе. Люди золота не смѣли поднять головы. Слова начальника хлестали ихъ какъ бичъ. Только лордъ Фельбругъ и донъ Лимаресъ были имъ пощажены.
   -- Вы мои орудія, продолжалъ онъ, и должны повиноваться!... На сколько велики награды вѣрнымъ, на столько же ужасны наказанія измѣнникамъ... Вамъ, Фельбругъ, я даю четверть дохода впродолженіе десяти лѣтъ съ тѣхъ источниковъ, которыя вы открыли!... Вамъ, Марбенъ, за услугу, оказанную вами, я даю пятьдесятъ тысячъ долларовъ.... Что же до васъ, господа, продолжалъ онъ, обращаясь къ другимъ членамъ, то я вскорѣ буду имѣть нужду въ вашихъ услугахъ и надѣюсь, что не получу отказа!...
   Эта рѣчь имѣла свое краснорѣчіе, поэтому начальникъ въ нѣсколько минутъ успокоилъ духъ оппозиціи, появившійся было въ его подчиненныхъ и укрѣпилъ ихъ преданность. Убѣдившись въ дѣйствіи, произведенномъ его словами и возстановленіемъ своей неограниченной власти, онъ обратился къ нотаріусу Бруггилю и холодно сказалъ ему:
   -- Примите, Бруггиль, выраженіе моего сочувствія, по поводу преждевременной кончины вашей жены....
   Нотаріусъ страшно поблѣднѣлъ. Дѣйствительно, мистрисъ Бруггиль умерла отъ болѣзни, унесшей ее въ нѣсколько часовъ.
   Нотаріусъ сдѣлалъ знакъ согласія.
   -- Вы мнѣ доставите удовольствіе, продолжалъ начальникъ, если станете часто посѣщать семейство де-Керваль....
   Люди золота съ удивленіемъ переглянулись.
   -- Семейство де-Керваль, повторилъ начальникъ. Я не ошибся, господа!... Миссъ Фернанда прелестная дѣвушка.... Теперь, господа, скажите не трудился-ли еще кто-нибудь для блага нашего союза?
   -- Я, начальникъ, сказалъ вставая донъ-Лимаресъ.
   -- Говорите.
   -- Черезъ мѣсяцъ, скоро я буду знать навѣрно въ какое число, пріѣдетъ въ Нью-Іоркъ самое богатое семейство нашей страны. Оно состоитъ изъ моего брата, его жены и двоихъ дѣтей: маленькаго мальчика и дѣвушки двадцати лѣтъ. Я.... извините!.. поправился онъ, мы прямые наслѣдники этого семейства.
   -- Они извѣстны въ Нью-Іоркѣ?
   -- Да, начальникъ, въ высшемъ обществѣ.
   -- Они ѣдутъ прямо изъ Бразиліи?
   -- Нѣтъ, они путешествовали по сѣверной Америкѣ, они пріѣдутъ изъ Бостона.
   Начальникъ долго думалъ: потомъ онъ открылъ атласъ, тщательно прослѣдилъ дорогу, по которой должно было ѣхать бразильское семейство и спросилъ:
   -- Сторожа вертящагося моста Блэнна преданы намъ?..
   -- Нѣтъ, начальникъ! отвѣчалъ мистеръ Нильдъ.
   -- Ну такъ надо купить ихъ или замѣнить въ день прибытія поѣзда, на которомъ будетъ ѣхать семейство Лимаресъ!... Вы меня поняли, не правда-ли?...
   Никто не отвѣчалъ. Эти люди, способные на всѣ преступленія, были взволнованы. Мысль, выраженная начальникомъ, была ужасна!...
   Нѣсколько времени онъ молча глядѣлъ на нихъ, потомъ, скрестивъ руки, сказалъ съ выраженіемъ глубочайшаго презрѣнія:
   -- Вы дрожите какъ дѣти, Люди золота! Вы видите теперь, что я вашъ начальникъ!...
   

XIII.
Любовь.

   Бѣдная сумасшедшая сдѣлалась членомъ семейства де-Керваль. Ея привязанность къ Фернандѣ увеличивалась съ каждымъ днемъ. Когда Фернанда старалась заставить ее говорить, бѣдная безумная съ удивленіемъ глядѣла на нее своими большими голубыми глазами, въ которые казалось, возвращался разсудокъ. Но она по прежнему молчала. Невозможно было узнать отъ нея, что бы то ни было. Ни госпожа де-Керваль, ни Робертъ, также какъ и сама Фернанда не могли достичь желаннаго результата. А между-тѣмъ Робертъ готовъ бы былъ пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти молодую дѣвушку. Онъ любилъ ее.
   Онъ надѣялся передать свою любовь бѣдной безумной и такимъ образомъ сдѣлать то, передъ чѣмъ дружба была безсильна....
   Ее назвали Дженъ.
   Печальная, погруженная въ свои мечты, она выходила изъ этого состоянія только по голосу Фернанды. Однако Робертъ также привлекалъ ее, но казалось, что какая-то инстинктивная скромность мѣшала ей выражать Роберту такое-же довѣріе, какъ и его сестрѣ. Здоровье мало по малу возвращалось къ ней. Щеки ея потеряли лихорадочный румянецъ, темные круги подъ глазами стали уменьшаться.
   Заботы, которыми она была окружена, доброта, привязанность и любовь людей, жившихъ около нея, должны были излѣчить ее.
   Таково было мнѣніе доктора Смита.
   Когда являлся какой-нибудь гость, она убѣгала къ себѣ въ комнату. Поэтому никто изъ постороннихъ не видалъ ее. Никто не зналъ о ея присутствіи въ домѣ де-Кервалей. Робертъ изъ благоразумія желалъ, чтобы это было такъ.
   Читатели помнятъ число принятія Дженъ въ госпиталь, число сказанное директрисой, и такъ сильно взволновавшее Роберта.
   Дѣйствительно, безумная была найдена у воротъ Нью-Іорка въ тотъ самый вечеръ, когда Вильки совершилъ свое, преступленіе.
   Робертъ поневолѣ долженъ былъ сдѣлать выводъ изъ этого совпаденія обстоятельствъ.
   Онъ вспоминалъ удивленіе Адама Фокса, когда онъ замѣтилъ исчезновеніе одной изъ жертвъ, которая, говорилъ онъ, должна была быть молодая дѣвушка.
   Онъ припоминалъ также свои поиски въ оврагѣ, оставшіеся тщетными. Дженъ, раненная въ плечо, разряженное ружье Вильки, выстрѣлъ, слышанный Робертомъ въ ночь преступленія, иглы и колючки, вцѣпившіеся въ платье молодой дѣвушки, наконецъ даже ея безуміе -- все заставляло Роберта думать, что это была жертва, чудомъ спасшаяся отъ палача Вильки.
   Онъ сообщилъ эти мысли своей матери и сестрѣ, требуя отъ нихъ строжайшаго сохраненія тайны, такъ какъ отъ этого зависѣла жизнь Дженъ.
   Таинственные незнакомцы, которые имѣли интересъ въ ея смерти, съумѣли-бы снова завладѣть Дженъ, и они очевидно были слишкомъ могущественны, чтобы борьба съ ними была равной.
   При этомъ открытіи Роберта, интересъ госпожи де-Керваль и Фернанды еще болѣе увеличился.
   Прислуга де-Кервалей была предана своимъ господамъ и хранила молчаніе.
   Само Провидѣніе посылало такимъ образомъ средство разъяснить эти ужасныя событія. Но для этого было необходимо, чтобы къ Дженъ возвратился разсудокъ, чтобы она могла все вспомнить и разсказать. Къ этой цѣли клонились всѣ усилія Роберта.
   Онъ цѣлые часы оставался съ нею, глядя на нее съ любовью, которую онъ чувствовалъ достаточно сильной, чтобы оживить этотъ погасшій умъ.
   Дженъ, сдѣлавшаяся менѣе дикой, также глядѣла на него. Иногда Роберту казалось, что онъ видитъ въ ея глазахъ отблескъ того-же чувства, которое онъ испытывалъ самъ. Ему казалось, что она готова заговорить, но вдругъ взглядъ ея измѣнялъ направленіе и она начинала смотрѣть на какую-то точку въ пространствѣ.
   Робертъ отчаивался, плакалъ, оставлялъ несчастную, но вскорѣ опять возвращался къ ней, оживленный новой надеждой.
   Это положеніе продолжалось уже три недѣли, какъ вдругъ одинъ разъ ночью семейство де-Керваль было разбужено колоколами, бившими набатъ.
   Загорѣлась фабрика химическихъ продуктовъ, находившаяся въ нѣсколькихъ шагахъ отъ жилища де-Кервалей.
   Хотя не было никакой опасности, но всѣ поспѣшно одѣлись и собрались въ комнатѣ госпожи де-Керваль.
   Фернанда приготовлялась идти къ Дженъ, чтобы смотрѣть за нею и успокоить ее въ случаѣ, если она пойметъ то, что происходитъ. Но въ эту минуту дверь отворилась и въ комнату вошла сама Дженъ.
   При взглядѣ въ окно, въ которое видѣнъ былъ пожаръ, лице безумной страшно измѣнилось и на немъ выразился глубочайшій ужасъ, она протянула руки къ пламени и изъ груди ея вырвался ужасный крикъ. Видно было, что она хотѣла говорить. Наконецъ, сдѣлавъ невѣроятное усиліе; она вскричала:
   -- Огонь!... огонь!... и упала безъ чувствъ.
   Её привели въ чувство и отнесли въ ея комнату, гдѣ Фернанда провела около нея всю ночь.
   Ни госпожа де-Керваль, ни Робертъ не могли спать. Они надѣялись, что этотъ кризисъ послужитъ къ лучшему, и что на утро Дженъ заговоритъ, и придетъ въ себя.
   Робертъ былъ въ особенности взволнованъ.
   Единственное слово, которое произнесла Дженъ, подтверждало его сомнѣнія. Онъ возстановлялъ въ воображеніи ужасную сцену, которая должна была произойти въ подземельѣ, гдѣ одна изъ дѣвушекъ была сожжена. Онъ все болѣе убѣждался, что жертва была сестра или подруга несчастной Дженъ, которая, обезумѣвъ отъ горя, убѣжала черезъ проходъ, ведшій къ ущелью.
   И такъ, Робертъ съ нетерпѣніемъ ждалъ конца ночи.
   Но всѣ ошиблись.
   Когда Дженъ проснулась, она забыла все и ни даръ слова, ни разсудокъ не возвратились къ ней.
   Въ этотъ день явился докторъ Смитъ. Ему разсказали ночное происшествіе. Подумавъ довольно долго, онъ сказалъ:
   -- Надо подвергать эту дѣвушку сильнымъ волненіямъ. То, что произошло, достаточно доказываетъ это. Память уже возвратилась ей немного. Но впечатлѣніе было слишкомъ коротко, чтобы произвести желаемый нами результатъ. Надо постараться доставить ей волненіе болѣе продолжительное, а такъ какъ этого нельзя достичь иначе, какъ давъ ей присутствовать при какомъ нибудь трогательномъ дѣйствіи, то я совѣтую вамъ свезти ее въ театръ. Я поѣду съ вами и мы постараемся извлечь пользу изъ кризиса, который, я надѣюсь, произойдетъ.
   Докторъ былъ человѣкъ слишкомъ знающій и опытный въ своемъ дѣлѣ, чтобы его совѣтовъ не послушались.
   Однако Робертъ опасался этого вечера. Почему? онъ самъ не могъ дать себѣ отчета. Какое-то предчувствіе волновало его. Онъ не могъ объяснить его. Но докторъ конечно долженъ былъ быть правъ. Надо было слѣдовать его совѣтамъ.
   Въ это время на одномъ изъ театровъ давали драму подъ названіемъ Mother and Child {Мать и дитя.}, которая пользовалась громаднымъ успѣхомъ.
   Докторъ выбралъ для опыта эту пьесу.
   Робертъ взялъ самую темную ложу, какую только могъ найти.
   Отправились въ театръ. Фернанда держала за руку Дженъ. Докторъ не спускалъ съ нея глазъ.
   Войдя въ театръ, Дженъ, ослѣпленная яркимъ свѣтомъ, откинулась назадъ и закрыла глаза руками, но не испугалась.
   Видъ многочисленной публики, казалось, интересовалъ и удивлялъ ее. Госпожа де-Керваль и Фернанда сѣли впереди, а Дженъ осталась сзади между докторомъ и Робертомъ.
   Послѣдній оглядывалъ залу. Вдругъ онъ не могъ удержать чувства неудовольствія и досады. Онъ замѣтилъ напротивъ себя въ ложѣ лорда Фельбругъ, а съ нимъ адвоката Реджъ и дона Лимаресъ. Но Дженъ, съ того мѣста, на которомъ она сидѣла, не могла быть замѣчена ими.
   Оркестръ игралъ до поднятія занавѣса и Дженъ слушала со вниманіемъ. Наконецъ драма началась.
   Дѣло шло о вѣчномъ преступленіи -- невѣрности.
   Молодая женщина, оставленная мужемъ, взяла любовника.
   Таково было содержаніе перваго акта, прошедшаго безъ всякихъ приключеній. Дженъ была чрезвычайно внимательна.
   Занавѣсъ поднялся во второй разъ. Въ промежуткѣ между актами прошло десять лѣтъ. Мужъ вдругъ узнаетъ, что десять лѣтъ тому назадъ былъ обманутъ. Онъ упрекаетъ жену въ этомъ проступкѣ и чтобы наказать ее, хочетъ взять у нея ребенка, котораго отказывается считать своимъ. Мать въ слезахъ желаетъ защищать свое дитя и рѣшительно становится между мужемъ и невиннымъ созданіемъ. Мужъ грубо отталкиваетъ ее и схватываетъ ребенка....
   Въ эту минуту страшный, нечеловѣческій крикъ раздался въ залѣ.
   Актеры перестали играть. Всѣ взоры обратились къ тому мѣсту, откуда раздался этотъ, раздирающій душу, крикъ.
   Тогда всѣ увидали прелестную молодую дѣвушку, которая такъ перевѣсилась черезъ барьеръ ложи, что казалось, она сейчасъ упадетъ. Страннымъ взглядомъ она мучительно слѣдила за происходившимъ на сценѣ. Это она такъ страшно вскрикнула въ ту минуту, какъ актеръ, игравшій роль мужа, схватилъ ребенка.
   Удержанная отъ паденія докторомъ и Робертомъ, Дженъ, кинувшаяся такъ быстро, что ея движенія не успѣли предупредить, черезъ минуту была уведена изъ ложи и изъ театра и посажена въ экипажъ рядомъ съ госпожею де-Керваль и Фернандою.
   Крупныя слезы текли по ея щекамъ, но она продолжала молчать....
   Между тѣмъ публика быстро оправилась отъ волненія и требовала, чтобы актеры продолжали игру.
   Лордъ Фельбругъ былъ, вмѣстѣ съ другими, свидѣтелемъ происшедшей сцены, онъ поблѣднѣлъ, увидѣвъ молодую дѣвушку и сказалъ нѣсколько словъ на ухо Реджу, который сейчасъ же вышелъ.
   

XIV.
Вертящійся мостъ.

   -- Ройте, друзья мои, ройте!... Еще немного работы и мы можетъ быть откроемъ сокровище въ родѣ перваго!...
   Говорившій такимъ образомъ былъ никто другой, какъ веселый антикварій Брэддокъ. Онъ обращался къ рабочимъ, производившимъ раскопки подъ его руководствомъ.
   Сокровище, или лучше сказать то, что онъ называлъ такимъ образомъ своему другу мистеру Нильду, былъ грубо обсѣченный камень, представлявшій, довольно неразборчиво, три головы на одной шеѣ.
   -- Посмотрите, дорогой мистеръ Нильдъ, говорилъ антикварій съ поддѣльнымъ или настоящимъ восхищеніемъ, посмотрите и скажите, не подтверждаетъ-ли это произведеніе моей теоріи? Я всегда утверждалъ, что американская почва содержитъ многочисленныя греческія древности, доказывающія, что великій греческій народъ открылъ Америку раньше Веспуччи и Христофора Колумба!... Ну! этотъ камень....
   -- Но чтоже представляетъ этотъ камень? спросилъ негоціантъ, дѣлая удивленные глаза.
   -- Что онъ представляетъ, вскричалъ съ энтузіазмомъ антикварій, но не болѣе, не менѣе какъ Гекату, греческую богиню ночи, Гекату съ тремя лицами, triplex Hecates!
   -- А! сказалъ почтенный Нильдъ, подавленный такой ученостью, это Геката.
   -- Да, мой другъ, это неоспоримое доказательство пребыванія эллиновъ въ нашей странѣ
   -- Ну! еслибы вы не сказали этого, сказалъ Нильдъ, то я не обратилъ бы на Гекату всего вниманія, котораго она достойна, я просто принялъ бы ее за старый, обсѣченный индѣйцами камень, какихъ мы ныньче находимъ очень много.
   -- Это ужасная ересь!.. вскричалъ Брэддокъ, но несмотря на свое негодованіе, онъ хранилъ на лицѣ свою постоянную улыбку.
   Нильдъ взялъ его подъ руку и отведя далеко отъ работниковъ, продолжавшихъ рыть, сказалъ:
   -- Не забудьте изъ за вашей любви къ наукѣ того, для чего мы здѣсь. Вспомните, что розыски греческихъ древностей только предлогъ.
   -- Вы правы, отвѣчалъ антикварій, дѣло назначено на этотъ вечеръ. У насъ впереди только нѣсколько часовъ. Пойдемте исполнять наше порученіе и....
   -- И попробуемъ дѣйствовать сначала кротостью, прервалъ Нильдъ, который былъ противъ насильственныхъ мѣръ.
   -- Да, просто отвѣчалъ Брэддокъ.
   Мѣсто, гдѣ происходилъ этотъ странный разговоръ, было въ Коннектикутѣ, между устьемъ рѣки этого имени и городомъ Нью-Гавеномъ, на берегу небольшаго залива, образованнаго Атлантическимъ океаномъ, въ нѣсколькихъ миляхъ отъ деревни Блэйна.
   Въ этомъ мѣстѣ находился вертящійся мостъ. Тутъ необходимо сдѣлать небольшое объясненіе. Ничто не можетъ сравниться съ дерзкой отважностью американцевъ, въ дѣлѣ желѣзныхъ дорогъ. Они подвергаютъ постояннымъ опасностямъ не только людей, ѣдущихъ по этимъ дорогамъ, но также и проходящихъ. Въ самомъ дѣлѣ, основываясь на аксіомѣ, что прямая дорога есть самая короткая, поѣзда идутъ прямо передъ собою. Они не берутъ на себя труда обходить препятствія, они проходятъ черезъ нихъ; они перерѣзываютъ большія дороги и идутъ безъ всякихъ загородокъ по улицамъ городовъ, черезъ которые проходятъ.
   Look out for the locomotive! Берегитесь локомотива! Вотъ простое предостереженіе пѣшеходамъ, напечатанное на афишахъ, приклеенныхъ на углахъ улицъ и дорогъ.
   Если пѣшеходы даютъ себя давить, то тѣмъ хуже для нихъ!
   Не говоря о Hudson-river-railroad, смѣло построенномъ на сваяхъ среди рѣки, существуетъ желѣзная дорога, соединяющая Бостонъ съ Нью-Іоркомъ и представляющая дѣйствительную опасность.
   По высказанной выше причинѣ, единственно изъ любви къ прямой линіи, эта дорога, идущая по берегу, проходитъ черезъ небольшой морской рукавъ. Конечно, для этого построены мосты, но такъ какъ въ заливъ, образованный этимъ рукавомъ, входятъ корабли, то инженеры изобрѣли вертящіеся мосты.
   Эти мосты, какъ это показываютъ ихъ названія, поворачиваются на срединѣ, какъ на оси, и такимъ образомъ даютъ проходъ судну.
   Около такого-то моста, моста Блэнна, находились, подъ предлогомъ розысковъ древностей, а въ самомъ дѣлѣ съ другой цѣлью, два члена "Людей золота".
   Они явились, какъ простые туристы, посѣтить страну.
   Они тщательно осмотрѣли ее и подойдя къ вертящемуся мосту, увидѣли, что постъ сторожей моста былъ вдалекѣ отъ всякаго жилища и болѣе чѣмъ въ трехъ миляхъ отъ деревни Блэнна.
   Сторожей было четверо.
   Брэддокъ, дѣлая видъ, что изучаетъ почву и выдавая себя за антикварія, вдругъ сдѣлалъ видъ, что нашелъ, недалеко отъ поста, слѣды древняго города. Онъ, въ обществѣ своего друга Нильда, явился къ сторожамъ съ предложеніемъ не желаютъ ли двое изъ нихъ помочь ему въ раскопкахъ, которыя онъ хотѣлъ произвести.
   Его любезная наружность, видъ настоящаго джентльмена, а главное, обѣщаніе щедраго вознагражденія -- заставили охотно согласиться на его просьбу.
   Никакого корабля не было видно. Утренній поѣздъ прошелъ. Вечерній долженъ былъ пройти въ одиннадцать часовъ. Къ тому же двухъ оставшихся сторожей было достаточно въ случаѣ надобности, а мѣсто, указанное антикваріемъ, было очень близко отъ поста.
   -- "Подкупить или замѣнить своими людьми сторожей вертящагося моста въ Блэнна" Таково было приказаніе начальника, наполнившее ужасомъ Людей золота.
   На другой день послѣ собранія донъ Лимаресъ получилъ телеграмму, извѣщавшую, что его родные приѣдутъ послѣзавтра въ два часа утра изъ Бостона, какъ онъ уже говорилъ объ этомъ начальнику. Онъ передалъ эту телеграмму Фельбругу, который былъ единственнымъ посредникомъ между Людьми золота и ихъ начальникомъ.
   Фельбругъ съѣздилъ къ начальнику и выйдя отъ него, отправился отыскивать Боба, антикварія и Нильда. Мы оставили двухъ послѣднихъ въ разговорѣ о средствахъ къ исполненію даннаго имъ порученія.
   Рѣшившись испробовать сначала подкупъ, они спокойно вернулись къ сторожамъ, все еще продолжавшимъ копать.
   -- А если это средство не удастся? спросилъ тихо Нильдъ, обращаясь къ анктикварію.
   -- Развѣ Бобъ не здѣсь со своими людьми?... отвѣчалъ съ улыбкой Брэддокъ.
   Увидя ихъ подходящими, сторожа спросили, продолжать ли имъ работу или нѣтъ, такъ какъ они ничего не находили.
   -- Это безполезно, друзья мои, отвѣчалъ Брэддокъ. Въ другой разъ я пріѣду сюда съ необходимыми инструментами, чтобы проникнуть поглубже въ землю. Благодарю васъ за помощь. Я съ удовольствіемъ выпилъ бы съ вами стаканъ джину, но, прибавилъ онъ оглядываясь вокругъ, къ сожалѣнію я не вижу здѣсь по близости никакого мѣста, гдѣ бы его купить.
   -- Извините! отвѣчалъ одинъ изъ сторожей, не хотѣвшій упустить такого удобнаго случая промочить горло, между деревней и нашимъ постомъ есть кабачекъ.
   -- Далеко это?
   -- Не дальше полъ-мили.
   -- Это меня удивляетъ, сказалъ Нильдъ. Мы его не замѣтили, подходя сюда.
   -- Надо знать о существованіи этого кабачка, чтобы найти его, отвѣчалъ сторожъ. Онъ стоитъ внизу дорожной насыпи.
   -- Такъ идите, товарищи! Я чувствую, что мое горло совсѣмъ пересохло! сказалъ Брэддокъ. Полезно знать топографію той мѣстности, подумалъ онъ, на которой думаешь дать сраженіе.
   Антикварій напрасно безпокоился. Кабачекъ, о которомъ шла рѣчь, былъ простая хижина, кое-какъ сложенная изъ бревенъ; одна старуха изъ Блэнна продавала въ ней днемъ джинъ и виски, а на ночь уходила въ деревню. Слѣдовательно, съ этой стороны нечего было опасаться.
   Разговаривая дружескимъ тономъ со сторожами, джентльмены заставили ихъ выпить почтенное количество джину.
   Когда Брэддокъ замѣтилъ, что пары алькоголя произвели свое дѣйствіе, онъ вынулъ изъ кармана нѣсколько долларовъ и сказалъ, отдавая ихъ сторожамъ:
   -- Я чуть было не позабылъ, друзья мои, вознаградить васъ за вашъ тяжелый трудъ. Возьмите эту небольшую сумму и выпейте за наше здоровье.
   Пять долларовъ, которые антикварій называлъ маленькой суммой, казались сторожамъ цѣлымъ состояніемъ, сравнительно съ той небольшой работой, за которую они ихъ получили.
   -- Маленькая сумма! сказалъ наконецъ одинъ изъ нихъ. Да мы въ десять дней едва заработываемъ столько денегъ.
   -- Ваша работа мнѣ больше нравится! прибавилъ другой.
   -- Отъ васъ зависитъ заработывать столько каждый день, сказалъ небрежно Брэддокъ.
   Нильдъ кивнулъ утвердительно головой.
   -- Какъ? вскричали вмѣстѣ оба сторожа. Что-же надо дѣлать?
   Антикварій насмѣшливо улыбнулся.
   -- Немного, отвѣчалъ онъ, идти и исполнять наши приказанія.... каковы-бы они ни были.
   -- И мы будемъ получать по пяти долларовъ въ день? сказалъ одинъ изъ сторожей, которымъ начинало уже овладѣвать опьяненіе.
   -- Но, прибавилъ другой, не потерявшій еще совершенно соображенія, что это будутъ за приказанія? потому что мы прежде всего честные люди!
   -- Да, конечно! повторилъ первый.
   -- Дѣло портится! шепнулъ Нильдъ на ухо антикварію.
   -- И время уходитъ! отвѣчалъ тотъ. Покончимъ скорѣе!
   -- Друзья мои, сказалъ онъ, обращаясь къ сторорожамъ, объяснимся откровенно. Мы дѣлаемъ вамъ одно предложеніе. Тутъ дѣло идетъ уже не о пяти долларахъ въ день, но о двухъ тысячахъ заразъ.
   -- Двѣ тысячи долларовъ! вскричали со сверкающими глазами сторожа, это богатство!...
   -- Да это дѣйствительно богатство!...
   -- Въ чемъ-же дѣло?...
   -- Вы должны просто оставить постъ за нѣсколько минутъ до прихода одиннадцати-часоваго поѣзда.
   -- Оставить нашъ постъ? пробормотали сторожа, мысли которыхъ уже совершенно смѣшались. Оставить нашъ постъ? Зачѣмъ?...
   -- О! это до васъ не касается.
   Сторожа напрасно старались угадать смыслъ сдѣланнаго имъ предложенія; однако эта фраза: "Оставить нашъ постъ" напомнила имъ, что это значило измѣнить долгу.
   Брэддокъ и Нильдъ оставили ихъ предаваться размышленіямъ.
   -- Но, что-же будетъ съ нашими товарищами? сказалъ наконецъ одинъ изъ сторожей.
   -- Вотъ трудное мѣсто! подумалъ Нильдъ.
   -- Ваши товарищи? прибавилъ онъ громко... Хорошо! Это ваше дѣло уговорить ихъ послѣдовать вашему примѣру и въ такомъ случаѣ они получатъ такое-же вознагражденіе. А если.... и Нильдъ закончилъ недосказанную фразу жестомъ, который былъ понятъ только однимъ антикваріемъ.
   -- Уговорить ихъ оставить постъ! говорилъ одинъ.
   -- Двѣ тысячи долларовъ!... повторялъ другой.
   Опьянѣвшіе сторожа позабыли всякое чувство долга. Они поднялись и направились къ посту, чтобы сообщить товарищамъ о сдѣланномъ имъ предложеніи.
   Посовѣтовавъ имъ быть осторожнѣе, Нильдъ и Брэддокъ остались въ кабачкѣ ожидать успѣха этой попытки.
   Оставшись одни, они переглянулись съ улыбкой. Они нисколько не сомнѣвались въ успѣхѣ своего таинственнаго предпріятія; для нихъ золото было все. Они вѣрили въ его могущество и думали, что чувство долга, это чувство, надъ которымъ они смѣялись и которое они презирали, не будетъ въ состояніи ему сопротивляться.
   Однако, послѣ нѣсколькихъ минутъ размышленія, антикварій сказалъ Нильду:
   -- Мнѣ кажется, другъ мой, что вы немного поторопились; я боялся-бы этой поспѣшности, если-бы эти сторожа не были такъ просты.
   -- Ба! отвѣчалъ Нильдъ, намъ нечего опасаться, даже если-бы эта попытка и не удалась. Если даже сторожа откажутся съ негодованіемъ, мы все-таки выйдемъ съ честью изъ этого приключенія.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? спросилъ немного удивленный антикварій. Вы, значитъ, приняли предосторожности, о которыхъ я не знаю?
   -- Это моя тайна! положитесь на мое благоразуміе!...
   При этихъ словахъ въ кабачекъ вошелъ начальникъ поста.
   Это былъ человѣкъ средняго роста, съ сильно развитыми мускулами. Въ его черныхъ глазахъ блестѣла необыкновенная энергія.
   Выраженіе его лица не предвѣщало ничего хорошаго; быстро подойдя къ Нильду и Брэддоку, онъ схватилъ ихъ за воротъ, и вскричалъ:
   -- А! это вы, милостивые государи, хотите подкупить моихъ людей, и заставить насъ сдѣлать подлость! Хорошо! я вамъ покажу, какъ насъ подкупать!
   И онъ вытащилъ обоихъ друзей изъ кабачка.
   -- Теперь, сказалъ онъ, вынимая револьверъ, я раздроблю вамъ черепъ, я имѣю на это право.
   Услыша эти слова, Брэддокъ потерялъ всю свою веселость.
   Нильдъ казался совершенно спокойнымъ.
   -- Подождите одну минуту, сказалъ онъ, останавливая руку сторожа, готовившагося уже привести въ исполненіе свою угрозу, вы должны прежде убѣдиться въ нашей виновности. За кого вы насъ принимаете?
   -- Но.... за двухъ негодяевъ! отвѣчалъ сторожъ, нѣсколько смущенный хладнокровіемъ Нильда.
   -- Вы ошибаетесь, другъ мой, продолжалъ мягкимъ тономъ Нильдъ. Мы инспекторы этой дороги, т. е. ваши начальники. Я Фрэнсисъ Милль Уотингъ, а мой товарищъ Даніэль Симпсонъ.
   Эти слова были сказаны съ такой увѣренностью, что сторожъ невольно опустилъ револьверъ. Брэддокъ взглянулъ на своего почтеннаго друга, съ удивленіемъ, смѣшаннымъ съ восхищеніемъ, увидя себя такъ кстати сдѣлавшимся Даніэлемъ Симпсономъ, который дѣйствительно былъ инспекторомъ этой дороги.
   Такъ вотъ что была за тайна мистера Нильда. Предосторожность хороша.
   Бѣдный сторожъ былъ въ сильномъ недоумѣніи, не зная какъ ему поступить: не дать вѣры этимъ объясненіямъ, или напротивъ извиниться передъ джентльменами, какъ передъ своими начальниками?
   Нильдъ угадалъ это колебаніе и, вытащивъ изъ портфеля билетъ для дароваго проѣзда по желѣзной дорогѣ изъ Бостона въ Нью-Іоркъ, подалъ его сторожу.
   На этомъ билетѣ, за подписью и печатью директора компаніи, дѣйствительно стояли тѣ самыя имена, которыя были только-что названы Нильдомъ.
   Убѣдитъ-ли этотъ билетъ сторожа?
   Этотъ вопросъ очень безпокоилъ обоихъ друзей.
   Но къ счастью для нихъ, сторожъ, разсмотрѣвъ внимательно билетъ, смѣшался и почтительнымъ тономъ сталъ просить извиненія.
   -- Я вижу теперь, что ошибся, сказалъ онъ, и прошу васъ простить мнѣ эту ошибку.
   -- О! не извиняйтесь, другъ мой! вскричалъ Нильдъ, съ превосходно сыграннымъ восхищеніемъ. То, что вы сдѣлали, доказываетъ только вашу вѣрность долгу! Мы сообщимъ объ этомъ правленію дороги и вы можете быть увѣрены въ быстромъ повышеніи!
   -- Напротивъ, прибавилъ Брэддокъ, если-бы вы поступили не такъ, то мы принуждены были-бы не только потребовать вашего смѣщенія, но даже отдать васъ подъ судъ. Вы видите, что добродѣтель всегда награждается!
   Странная улыбка скользнула по губамъ антикварія, когда онъ произносилъ послѣднюю фразу.
   -- Дѣйствительно.... бормоталъ въ смущеніи сторожъ, дѣйствительно.... какъ было предположить?....
   -- Да, какъ было предположить, прервалъ Нильдъ, что вы имѣете дѣло со своими высшими начальниками? Это объясняется очень просто: если-бы насъ можно было легко узнать, то нашъ осмотръ не достигъ-бы своей цѣли. Вашъ постъ одинъ изъ самыхъ важныхъ. Отъ васъ зависитъ жизнь тысячъ людей. Очень естественно, что мы захотѣли убѣдиться въ вашей неподкупности. Тѣ двое, которые такъ легко поддались соблазну, будутъ смѣщены, но объ васъ мы дадимъ самый лестный отзывъ и я даю вамъ честное слово, что ваше положеніе очень скоро измѣнится.
   -- Да, да, прошепталъ антикварій, уходя прочь вмѣстѣ съ Нильдомъ, такъ скоро, какъ онъ и не подозрѣваетъ.
   -- Какъ это вы достали этотъ билетъ, спросилъ онъ, пройдя нѣсколько шаговъ, своего спутника.
   Нильдъ молча бросилъ на него выразительный взглядъ и антикварій тотчасъ понялъ.
   Почтенный негоціантъ просто совершилъ подлогъ.
   

XV.
Семейство дона Педро Лимаресъ.

   Въ тотъ-же самый день, въ семь часовъ вечера, путешественники, отправлявшіеся въ Нью-Іоркъ, садились на экстренный поѣздъ, стоявшій на Бостонской станціи.
   Между этими путешественниками -- янками замѣтно отличалась группа людей со смуглыми лицами, прямо указывавшими на ихъ южное происхожденіе.
   Дѣйствительно, это было одно бразильское семейство, состоявшее изъ отца, матери, маленькаго мальчика и молодой дѣвушки, открытое лице которой показывало замѣчательную энергію и твердость характера.
   Эта дѣвушка привлекала всѣ взгляды.
   Между многими другими, одинъ молодой человѣкъ не могъ, казалось, отвести отъ нея глазъ. Онъ былъ точно очарованъ этимъ родомъ красоты, который онъ видѣлъ въ первый разъ.
   Такимъ образомъ, когда онъ увидѣлъ, что дѣвушка направилась къ одному вагону, онъ кинулся къ ней, открылъ дверь и помогъ ей войти.
   Затѣмъ съ такой же любезностью онъ помогъ матери и отцу дѣвушки и подалъ въ вагонъ ребенка.
   Изъ скромности или изъ застѣнчивости, но онъ хотѣлъ послѣ этого уйти, когда глава семейства дружески поклонился ему, приглашая сѣсть вмѣстѣ съ ними.
   Молодой человѣкъ вдругъ пріобрѣлъ симпатію всего семейства.
   Молодая дѣвушка была польщена его любезностью, не совсѣмъ обыкновенною въ этой странѣ. Отецъ и мать также были благодарны ему за вниманіе.
   Когда всѣ усѣлись и поѣздъ тронулся, глава семейства обратился къ нему со словами:
   -- Вы вѣроятно французъ, сударь?
   -- Почему вы это угадали? отвѣчалъ молодой человѣкъ, не много удивленный подобной проницательностью.
   -- Мы всѣ были увѣрены въ этомъ, отвѣчалъ отецъ, указывая на улыбавшихся жену и дочь.
   -- Но кто-же могъ сказать вамъ, кто я?
   -- Тотъ, кто бывалъ во Франціи, всегда узнаетъ француза.
   Это было сказано такъ любезно, что молодой человѣкъ невольно схватилъ руку говорившаго и крѣпко пожалъ ее.
   Онъ благодарилъ его не только за себя, но и за всю свою страну.
   Начавшійся такимъ образомъ разговоръ скоро сдѣлался интимнымъ.
   Молодой человѣкъ назывался Жоржъ Фонтанъ, онъ жилъ во Франціи и путешествовалъ по Америкѣ, какъ туристъ. Теперь онъ возвращался въ Нью-Іоркъ, чтобы ѣхать оттуда въ Новый-Орлеанъ.
   Вскорѣ онъ узналъ, что его спутники были такіе же неутомимые туристы какъ и онъ. Они ѣхали съ озеръ Эріо и Онтаріо и Ніагарскаго водопада въ Нью-Іоркъ.
   Отецъ семейства назывался Донъ Себастіано Лимаресъ.
   Жоржъ Фонтань не уставалъ любоваться на молодую дѣвушку. Онъ услышалъ, что ее зовутъ Линда и шепталъ про себя это прелестное имя.
   Молодая дѣвушка также смотрѣла на него, но съ глубокой серьезностью. Она спрашивала себя, достоинъ ли онъ любви и надо сознаться, что отвѣчала себѣ "да".
   -- Какъ ты думаешь, милая Линда, узнаешь ли ты своего дядю, не смотря на то, что не видала его десять лѣтъ, спросила мать.
   -- Я въ этомъ увѣрена, мама, отвѣчала Линда, я никогда не забываю тѣхъ, чья наружность поразила меня, хотя бы я видѣла ее на самый короткій срокъ.
   Жоржъ почувствовалъ, что говоря эти слова, Линда пристально глядѣла на него.
   Неужели она говорила эти слова на его счетъ?
   -- Я отличаюсь тѣмъ же самымъ, сказалъ онъ, взволнованнымъ голосомъ, есть лица, которыя никогда не забываются.
   -- Но чѣмъ же лице моего брата поразило тебя, дитя мое, спросилъ донъ Себастьяно.
   -- Его лице некрасиво, грубо и зло.
   -- Ну, ты не великодушна, сказала улыбаясь мать.
   -- Вы очень хорошо знаете, что я не умѣю скрывать моихъ мыслей. Я говорю то, что думаю.
   Жоржъ былъ осчастливленъ этимъ отвѣтомъ. Эта откровенность и отвращеніе ко лжи увеличивали его уваженіе къ Линдѣ.
   -- Въ такомъ случаѣ, сказалъ отецъ, ты вѣроятно не чувствуешь особеннаго расположенія къ твоему дядѣ?
   -- Я его ненавижу! отвѣчала она безъ малѣйшаго колебанія.
   Это мнѣніе, такъ откровенно высказанное молодой дѣвушкой, повлекло за собой нѣсколько минутъ молчанія. Жоржъ напрасно желалъ возобновить прерванный разговоръ. Ему нуженъ былъ сюжетъ для него, тогда онъ вспомнилъ, что они приближались къ вертящемуся мосту Блэнна и спросилъ дона Лимаресъ, случалось-ли ему, проѣзжать такимъ образомъ, по желѣзной дорогѣ, настоящій морской рукавъ.
   Послѣдній отвѣчалъ, что нѣтъ, но слышавъ очень много объ этихъ мостахъ, онъ сожалѣлъ, что ночь была слишкомъ темна, чтобы можно было взглянуть на этотъ мостъ.
   Подъ вліяніемъ-ли странной способности, которая даетъ возможность нѣкоторымъ людямъ какъ бы предчувствовать событія или отъ того, что воздухъ былъ тяжелъ и полонъ электричества, но Линда Лимаресъ не могла удержаться отъ движенія ужаса.
   Жоржъ замѣтилъ это.
   -- Что съ вами, мисъ, спросилъ онъ.
   -- Я боюсь, отвѣчала Линда.
   -- Ты боишься, Линда?... спросила мать, инстинктивно подвигаясь къ ней.
   -- Первый разъ въ жизни произносишь ты это слово, сказалъ вздрогнувъ донъ Лимаресъ.
   Маленькій мальчикъ, увидя безпокойство, выражавшееся на лицѣ старшихъ, и смутно понимая происходившее, подошелъ къ Линдѣ.
   -- Сестра, сказалъ онъ своимъ милымъ дѣтскимъ голосомъ, развѣ есть опасность?
   -- Да!... отвѣчала она дрожащимъ голосомъ, крѣпко обнявъ ребенка.
   Въ эту самую минуту поѣздъ подъѣзжалъ къ вертящемуся мосту Блэнна.
   

XVI.
Катастрофа.

   -- Чтобы теперь ни случилось, намъ не въ чемъ будетъ упрекать себя. Мы попробовали дѣйствовать кротостью, но это не имѣло никакого успѣха!
   -- Да, надо сознаться, что мы провели нѣсколько невеселыхъ минутъ. Пришлось же намъ наткнуться на дурака, который желаетъ быть добродѣтельнымъ. Виданое ли это дѣло?
   Этотъ разговоръ происходилъ между Брэддокомъ и Нильдомъ на дорогѣ, которая вела отъ вертящагося моста къ деревни Блэнна.
   -- Только-бы Бобъ былъ готовъ! сказалъ мистеръ Нильдъ.
   Они ускорили шаги.
   -- Не надо давать времени этому начальнику сторожей возбудить противъ насъ какое-нибудь подозрѣніе!...
   Это соображеніе принадлежало антикварію.
   Они обошли деревню и, подойдя къ маленькому лѣсу, замѣтили крестьянина, спокойно прогуливавшагося съ трубкою въ зубахъ.
   Онъ подошелъ къ пришедшимъ.
   -- Люди наши тамъ, сказалъ онъ, указывая на лѣсъ.
   -- Какъ! Да вѣдь это Бобъ! вскричалъ Нильдъ, а я его и не узналъ.
   -- Соберите людей и назначьте имъ свиданіе у поста сторожей. Вы знаете мѣстность?
   При этомъ вопросѣ Бобъ пожалъ плечами, какъ человѣкъ, знающій свое дѣло.
   -- Они не сдаются, сказалъ Нильдъ, мы потерпѣли пораженіе, теперь ваша очередь!
   -- Сколько у васъ человѣкъ? спросилъ Брэддокъ.
   -- Десять.
   -- Вы помните, что вамъ надо будетъ сдѣлать послѣ.... случая?
   -- Помню.
   Ночь быстро наступала.
   -- Девять часовъ, сказалъ Брэддокъ. У васъ впереди еще два часа. Это болѣе чѣмъ надо, чтобы привести дѣло къ благопріятному концу. Идите и кончайте скорѣе!
   Сказавъ это, антикварій и его достойный товарищъ удалились.
   Бобъ свистнулъ и, повинуясь условленному сигналу, вся шайка сейчасъ-же окружила его.
   Всѣ были предупреждены о томъ, что имъ надо было дѣлать. Послѣ этого всѣ отправились въ путь, предводимые Бобомъ. Темная ночь покровительствовала ихъ предпріятію.
   Они могли подойти къ самому посту сторожей не будучи замѣтны.
   Одинъ изъ сторожей стоялъ передъ дверями. Это былъ какъ разъ одинъ изъ тѣхъ, которые считали себя пойманными въ ловушку. Онъ слишкомъ былъ занятъ мыслями о своей близкой отставкѣ, чтобы замѣтить темную массу, подвигавшуюся безъ всякаго шума.
   Вдругъ, прежде чѣмъ несчастный успѣлъ вскрикнуть, онъ былъ схваченъ за горло и зарѣзанъ Бобомъ, который сейчасъ-же вскричалъ:
   -- Go ahead! {Впередъ.}
   При этомъ крикѣ бандиты кинулись во внутренность караульни и несчастные, застигнутые въ расплохъ, неуспѣвшіе схватиться за оружіе, вскорѣ раздѣлили участь своего товарища:
   Дикая радость выразилась на лицѣ ужаснаго начальника этой шайки убійцъ.
   Онъ приказалъ бросить трупы въ море, привязавъ къ каждому по камню.
   Затѣмъ, чтобы уничтожить всѣ слѣды преступленія, полъ былъ тщательно вымытъ, такъ что на немъ не осталось ни малѣйшихъ слѣдовъ крови.
   Было почти одиннадцать часовъ, какъ разъ въ это время проходилъ вечерній поѣздъ.
   Бобъ, сопровождаемый нѣсколькими изъ своихъ сообщниковъ, бросился на мостъ и при помощи ихъ повернулъ параллельно берегу среднюю, вертящуюся сторону моста.
   Между мостомъ и берегомъ образовалось громадное пустое пространство. Двѣ противуположныя стороны моста не были болѣе соединены между собою. Фонарь, зажженный сторожами въ знакъ того, что мостъ наведенъ и поѣздъ можетъ, идти безопасно, продолжалъ горѣть.
   Бобъ и его спутники вернулись къ посту, гдѣ осталась половина шайки.
   Роковая минута приближалась.
   Эти люди -- убійцы -- были взволнованы. Самъ Бобъ сдѣлался серьезенъ и озабоченъ. Вдругъ раздался свистокъ локомотива, показывавшій, что онъ входилъ на мостъ.
   Произошло страшное сотрясеніе. Казалась, что земля заколебалась. Затѣмъ снова наступило молчаніе.
   Поѣздъ былъ поглощенъ моремъ.
   

XVII.
Заботы доктора Марбена.

   -- Угодно ли барину принять мистера Роберта де-Керваля? спросилъ лакей мистера Вульда.
   -- Конечно, пусть войдетъ! отвѣчалъ послѣдній. Вы знаете, продолжалъ онъ, дружески протягивая руку вошедшему молодому человѣку, что я испытываю истинное наслажденіе видя васъ и говоря съ вами; поэтому я вамъ очень благодаренъ за ваше посѣщеніе.
   -- Я узналъ, отвѣчалъ Робертъ де-Керваль, что вы болѣе дурно себя чувствуете, чѣмъ обыкновенно, поэтому я пришелъ узнать, справедливо ли это непріятное извѣстіе.
   -- Совершенно справедливо, но, прибавилъ онъ, видя сожалѣніе на лицѣ Роберта, но не старайтесь напрасно утѣшать меня. Я не обманываю себя пустыми надеждами, я уже говорилъ вамъ, когда мы съ вами видѣлись послѣдній разъ у адвоката Реджа, и опять повторяю вамъ это. Жизнь для меня въ тягость и признаюсь откровеніе, я былъ бы счастливъ покончить съ нею.
   -- Какое горе довело васъ до такого отчаянія? О! извините, прибавилъ сейчасъ же Робертъ, извините, за мою нескромность.
   -- Не извиняйтесь передо мною, другъ мой, вамъ я открылся бы скорѣе чѣмъ кому либо другому, еслибы это было возможно, но, увы! Я не могу сказать всего. Видите ли, Робертъ, я плохо началъ....
   -- Что вы говорите? вскричалъ молодой человѣкъ.
   -- Истину. Моя молодость была болѣе чѣмъ безумна, она была преступна!
   -- Возможно-ли это? Вы несправедливо обвиняете себя.
   -- Нѣтъ! продолжалъ мистеръ Вульдъ, печально покачавъ головой, я былъ увлеченъ, ослѣпленъ, глубокими и смѣлыми, но преступными, идеями человѣка старѣе меня годами.... и этотъ человѣкъ былъ мой братъ!
   -- Вашъ братъ? съ удивленіемъ спросилъ Робертъ, у васъ былъ братъ и.... онъ умеръ!
   -- Я надѣюсь! прошепталъ мистеръ Вульдъ талямъ тихимъ голосомъ, что Робертъ едва могъ разслышать его слова.
   Наступило минутное молчаніе.
   Мистеръ Вульдъ погрузился въ свои воспоминанія.
   Робертъ не смѣлъ безпокоить его и ждалъ, чтобы мистеръ Вульдъ самъ заговорилъ, какъ вдругъ вниманіе молодаго человѣка было привлечено нѣсколькими словами, тихонько сказанными сзади его.
   Онъ сидѣлъ облокотись спиной на спинку кресла и ухо его приходилось около самой двери.
   Что же такое говорили?
   Первымъ движеніемъ Роберта было отодвинуться, но инстинктивное любопытство заставило его остаться въ прежнемъ положеніи.
   Какой то знакомый голосъ, владѣльца котораго Робертъ не могъ вспомнить, таинственно говорилъ другому:
   -- Вы исполнили мои приказанія, не правда ли?
   -- Да, сэръ, отвѣчали говорившему тѣмъ-же тономъ.
   -- Ну! начиная съ сегодняшняго дня вы будете прибавлять двѣ капли въ вечернюю порцію, а въ утреннюю по прежнему -- одну. Не забудьте же!
   -- Не безпокойтесь, сэръ.
   -- Вотъ вамъ въ награду за ваши труды.
   Въ тоже время до слуха Роберта долетѣлъ металлическій звукъ.
   Кто говорилъ такимъ образомъ? Съ какой цѣлью? Что все это значитъ?
   Робертъ хотѣлъ встать, что бы уяснить свои подозрѣнія, какъ вдругъ мистеръ Вульдъ заговорилъ:
   -- Извините меня, дорогой Робертъ, за мою разсѣянность! Говоря вамъ о моемъ братѣ....
   На этихъ словахъ его прервали.
   Дверь отворилась и лакей доложилъ:
   -- Докторъ Марбенъ!
   Дѣйствительно, это былъ докторъ, явившійся провѣдать своего больнаго.
   Замѣтивъ Роберта де-Керваля, сидѣвшаго на прежнемъ мѣстѣ, но вставшаго при видѣ его, докторъ нахмурилъ брови и не могъ удержаться отъ жеста неудовольствія.
   -- Вы сидѣли такъ близко отъ дверей, мистеръ де-Керваль....
   Робертъ поспѣшно поднялъ голову.
   -- Извините, холодно продолжалъ докторъ, я хотѣлъ сказать, такъ близко отъ нашего больнаго друга. Этотъ дуракъ Эдвардъ, которому я сейчасъ давалъ нанаставленія относительно ухода за его бариномъ, прибавилъ онъ, изучая выраженіе лица Роберта, этотъ дуракъ не предупредилъ меня, что вы тутъ. А? мой дорогой Вульдъ, прибавилъ онъ, силясь улыбнуться, вы не слѣдуете моимъ приказаніямъ!
   -- Не сердитесь на меня за это, докторъ, отвѣчалъ больной, посѣщеніе мистера де-Керваля доставляло мнѣ слишкомъ много удовольствія, чтобы я могъ отказаться отъ него.
   -- Я это понимаю; но ваша продолжительная болѣзнь приняла теперь новый фазисъ и вамъ болѣе чѣмъ прежде нужно спокойствіе и уединеніе. Это объясняетъ видимое противорѣчіе между моими прежними и теперешними совѣтами.
   Робертъ былъ живо оскорбленъ словами доктора, относительно двери. Слыша, что больному нужно уединеніе, онъ приготовлялся уйти.
   Замѣтивъ это, докторъ удержалъ его.
   -- Знаете-ли вы, сказалъ онъ, ужасное происшествіе этой ночи?
   -- Нѣтъ, отвѣчали вмѣстѣ Робертъ и мистеръ Вульдъ. Какое происшествіе?
   -- Съ мостомъ Блэнна. Это ужасно! Вотъ посмотрите сами подробности.
   Сказавъ это, онъ вынулъ изъ кармана номеръ Hew-York Herald, вышедшій уже четвертымъ изданіемъ, и прочелъ слѣдующее:
   "Новыя подробности о катастрофѣ въ Блэнна.-- Какъ мы уже сказали въ предъидущихъ изданіяхъ, средняя часть вертящагося моста не была закрыта, когда прибылъ въ одиннадцать часовъ вечера экстренный поѣздъ изъ Бостона.
   "Локомотивъ, шедшій на всѣхъ парахъ, упалъ въ пустоту, увлекая за собою слѣдовавшіе за нимъ шесть вагоновъ.
   "Сострясеніе, отъ паденія въ море этой громадной массы, было такъ велико, что его почувствовали въ деревнѣ Блэнна, находящейся отъ моста на разстояніи трехъ миль. Жители, внезапно разбуженные, бросились къ мѣсту, откуда раздался шумъ. Они дошли до моста, мостъ не былъ сомкнутъ, тогда они поняли все!
   "Но ночь была такъ темна, что они не могли ничего различить.
   "Сегодня утромъ на берегъ были выкинуты моремъ два трупа. Въ нихъ узнали кочегара и механика. Думаютъ, что море не возвратитъ другихъ жертвъ. Мы немедленно телеграфировали начальнику Бостонской станціи и получили слѣдующій отвѣтъ: "Экстренный поѣздъ выѣхалъ изъ Бостона въ 7 часовъ. 60 пассажировъ."
   "Слѣдовательно, намъ приходится оплакивать шестьдесятъ жертвъ.
   "Что касается до причинъ этого происшествія, то они до сихъ поръ неизвѣстны.
   "Какая-то тайна стоитъ надъ всѣмъ этимъ дѣломъ; четыре сторожа, которымъ было поручено поворачивать мостъ, исчезли.
   "На ихъ посту не осталось никакихъ слѣдовъ крови или борьбы.
   "Семейства этихъ людей объявили, что они не возвратились домой въ половинѣ двѣнадцатаго ночи, какъ они это дѣлали обыкновенно.
   "Всѣ теряются въ различныхъ предположеніяхъ."
   Мистеръ Вульдъ и Робертъ были поражены. Докторъ кончилъ свое чтеніе и нисколько не былъ взволнованъ.
   -- А, сказалъ онъ, перевертывая газету, вотъ еще что-то: Между жителями нашего города, потерпѣвшими отъ катастрофы, надо считать дона Педро Лимаресъ, къ которому на этомъ поѣздѣ ѣхалъ братъ, съ семействомъ, невидавшійся съ дономъ Лимаресъ десять лѣтъ.
   -- Донъ Лимаресъ! О, какъ онъ долженъ быть огорченъ! вскричалъ мистеръ Вульдъ.
   -- Не говорите мнѣ объ этомъ! отвѣчалъ Марбенъ безъ малѣйшаго выраженія состраданія, онъ долженъ съ ума сходить отъ горя! Однако онъ кажется наслѣдникъ этого семейства, а въ такомъ случаѣ.... И докторъ докончилъ свою рѣчь отвратительнымъ смѣхомъ.
   Робертъ удержался и не отвѣтилъ ничего на дерзость, сказанную докторомъ при входѣ, но этотъ неумѣстный смѣхъ вывелъ его изъ себя.
   Онъ хотѣлъ съ жаромъ отвѣтить доктору, какъ вдругъ вспомнилъ, что лучшее оружіе въ такихъ случаяхъ есть хладнокровіе и насмѣшка.
   Поэтому онъ сказалъ доктору спокойнымъ и немного насмѣшливымъ тономъ:
   -- Мнѣ кажется, докторъ, что вмѣсто того, чтобы смѣяться, вамъ слѣдовало бы быть въ отчаяніи отъ происшедшей катастрофы.
   Марбенъ взглянулъ на Роберта, стараясь угадать, что тотъ хочетъ сказать.
   -- Отчего же? спросилъ онъ.
   -- Но, сказалъ Робертъ улыбаясь и слегка насмѣшливымъ тономъ, потому что Провидѣніе отбиваетъ вашу практику, исполняя вашу работу.
   -- Милостивый государь! вскричалъ докторъ, вы мнѣ дадите отчетъ....
   Мистеръ Вульдъ, сильно взволнованный этой сценой, громко вскрикнулъ:
   Но докторъ уже снова сдѣлался спокоенъ по прежнему.
   -- О! извините, сказалъ онъ, я чуть было не разсердился, а между тѣмъ дѣло не стоитъ этого. Я васъ понимаю, мистеръ де-Керваль, прибавилъ онъ съ афектированнымъ добродушіемъ, это шутка.... шутка во французскомъ духѣ. Я и смотрю на нее не иначе. Къ тому же, кто знаетъ, можетъ быть вы, сами того не зная, правы, и судьба избавила меня отъ лишней работы?
   Онъ произнесъ эти послѣднія слова самымъ спокойнымъ голосомъ, но въ глазахъ его свѣтилась ужасная иронія.
   -- Полноте, господа.... дорогіе мои друзья, сказалъ тогда мистеръ Вульдъ, думая, что гроза утихла, подойдите ко мнѣ... сюда, поближе... теперь подайте другъ другу руки.
   Онъ взялъ и соединилъ руки Роберта и доктора.
   Мистеръ Вульдъ думалъ, что такимъ образомъ миръ заключенъ. Но пожатіе было холодно. Эти два человѣка сдѣлались врагами.
   

XVIII.
Встрѣча.

   Читатель помнитъ, какое впечатлѣніе произвелъ на безумную, вечеръ, проведенный въ театрѣ. Она была сейчасъ же отвезена домой. Робертъ сильно раскаявался, что привлекъ на Дженъ вниманіе всего театра. Докторъ, напротивъ того, былъ доволенъ произведеннымъ опытомъ.
   Къ дѣвушкѣ еще не возвратился даръ слова, но было ясно, что въ ея мозгу происходила сильная работа.
   По мнѣнію доктора, она испытала два волненія. По мнѣнію Роберта -- два воспоминанія.
   Такимъ образомъ, не оставляя своихъ прежнихъ подозрѣній, онъ тщательно искалъ доказательствъ, которыя дали бы ему увѣренность. Относительно всего этого, Робертъ ни слова не говорилъ ни матери, ни сестрѣ. Прежде чѣмъ высказывать имъ свои подозрѣнія, онъ хотѣлъ вполнѣ убѣдиться въ ихъ справедливости.
   Для того, чтобы спокойно продолжать необходимыя розыски, надо было, болѣе чѣмъ когда-либо, держать въ тайнѣ обстоятельства, вслѣдствіе которыхъ была принята въ домъ безумная.
   Дѣйствительно, на другой же день послѣ происшествія въ театрѣ, къ де-Кервалямъ явилось множество знакомыхъ. Это были праздные любопытные, пріѣхавшіе узнать, кто была прелестная молодая дѣвушка, бывшая причиной смятенія.
   Имъ отвѣчали, что дочь одного изъ друзей де-Кервалей, изъ штата Массачузета. Она въ первый разъ была въ такомъ большомъ городѣ какъ Нью-Іоркѣ и спектакль, въ которомъ она была также въ первый разъ, произвелъ на нее столь сильное впечатлѣніе.
   Робертъ, со своей стороны, отвѣчалъ мужчинамъ, его спрашивавшимъ, тоже самое, и это маленькое приключеніе было скоро позабыто.
   Не смотря на это, Робертъ не былъ покоенъ. Онъ помнилъ, что лордъ Фельбругъ былъ въ этотъ вечеръ въ театрѣ и инстинктивно боялся чего-то.
   Между тѣмъ, адвокатъ Реджъ, слѣдуя приказаніямъ, даннымъ ему на ухо лордомъ Фельбругъ, сталъ наводить справки. Онъ могъ передать только то, что знали всѣ. Фельбругъ не повѣрилъ этой баснѣ.
   Одно совершенно неожиданное обстоятельство должно было ускорить ходъ событій.
   Мы хотимъ говорить о приключеніи съ вертящимся мостомъ. Волненіе вслѣдствіе этого происшествія было чрезвычайно сильно въ Нью-Іоркѣ.
   Американцы, люди положительные, мало заботятся о несчастій, поражающемъ отдѣльную личность, тѣмъ хуже для нея! Но на этотъ разъ дѣло шло объ общемъ несчастіи. Были затронуты интересы и чувства многихъ лицъ; этотъ случай, или это преступленіе, могъ возобновиться и каждый могъ подвергнуться его ужаснымъ послѣдствіямъ.
   Общественное мнѣніе требовало слѣдствія, оно желало, чтобы виновные, во что бы то ни стало, были найдены.
   Атторней, шерифъ и вся полиція были на ногахъ, но ничего не могли найти. Одни сторожа могли бы объяснить эту ужасную тайну, но они исчезли безслѣдно.
   Ихъ примѣты были телеграфированы въ Европу. На поиски были отправлены самые ловкіе агенты и однако не было получено никакого результата.
   Приступлено было къ вытаскиванію изъ воды вагоновъ. Но это было дѣло не легкое.
   Море хранило свою тайну.
   Тогда въ народѣ снова стало упоминаться имя Людей золота. Толпа во всемъ желаетъ видѣть причину и когда не находитъ ея въ области реальнаго, то ищетъ за предѣлами его. Она строитъ себѣ химеры, придумываетъ таинственное и, справедливо или нѣтъ, но находитъ то, чего ищетъ.
   На этотъ разъ она предполагала существованіе общества на столько могущественнаго, что оно ускользало изъ рукъ правосудія.
   Изъ народа это мнѣніе перешло въ классъ образованный.
   Тамъ надъ нимъ смѣялись. Всѣ самыя пустыя обстоятельства стали приписываться "Людямъ золота".
   Насмѣшники, наиболѣе остроумные, были: адвокатъ Реджъ и нотаріусъ Бруггиль, выставлявшіе физическую невозможность существованія подобнаго общества, докторъ Марбенъ, отправившійся на науку, почтенный Нильдъ, смѣявшійся со свойственнымъ ему добродушіемъ и Брэддокъ -- съ веселостью.
   Что касается дона Педро Лимаресъ, то онъ былъ въ траурѣ. Онъ не являлся въ свѣтъ и былъ погруженъ въ страшное горе.
   Но онъ наслѣдовалъ!... какъ сказалъ докторъ Марбенъ.
   Понятно, что Робертъ бывалъ въ большомъ затрудненіи, когда спрашивали его мнѣнія. Онъ замѣчалъ все, слушалъ одного, вглядывался въ другаго, но отвѣчалъ всегда уклончиво.
   Чудесное невольно привлекало его. И мы можемъ сказать, что онъ болѣе вѣрилъ голосу народа, чѣмъ болѣе или менѣе удачнымъ насмѣшкамъ джентльменовъ.
   Правда, что все предыдущее заранее расположило его умъ въ пользу мнѣнія народа.
   Въ семействѣ де-Керваля не вѣрили въ существованіе этой опасной ассоціаціи. Кромѣ того, одно лицо съумѣло взять вліяніе надъ госпожею де-Керваль.
   Это лицо былъ никто иной какъ знакомый намъ нотаріусъ Бруггиль.
   Съ нѣкотораго времени его посѣщенія стали дѣлаться все чаще и чаще. Мало по малу онъ сдѣлался другомъ дома. Госпожа де-Керваль, казалось, была этимъ довольна.
   Дѣло въ томъ, что, какъ благоразумная мать, она думала о будущности своихъ дѣтей.
   Фернандѣ было 19 лѣтъ. Приближалось время выходить замужъ. Развѣ Бруггиль не былъ человѣкъ богатый, уважаемый и.... вдовецъ?
   Почему онъ сталъ вдругъ показывать такую привязанность къ семейству де-Керваль? Для чего онъ окружалъ такой любезностью и услужливостью Фернанду.
   Госпожа де-Керваль угадала причину этого.
   Фернанда также хорошо какъ мать, а можетъ быть даже и раньше, замѣтила цѣль Бруггиля.
   Но нисколько не гордясь, она, напротивъ, чувствовала себя униженной его вниманіемъ, нотаріусъ внушалъ ей отвращеніе, въ которомъ она не могла дать себѣ отчета.
   Робертъ оставлялъ на долю матери отвѣтственность за этотъ бракъ. Онъ не хотѣлъ дѣйствовать своимъ вліяніемъ на Фернанду. Кромѣ того, онъ былъ увѣренъ одинаково въ нихъ обѣихъ.
   Однажды вечеромъ г-жа де-Керваль сидѣла въ своей гостинной, Робертъ читалъ газеты, а Фернанда вышивала, сидя у окна.
   -- Мистеръ Бруггиль хотѣлъ придти сегодня вечеромъ, сказала г-жа де-Керваль.
   -- А! произнесла съ неудовольствіемъ Фернанда.
   -- Тѣмъ лучше! отвѣчалъ Робертъ. Мнѣ надо посовѣтоваться съ нимъ объ одномъ дѣлѣ и я очень буду радъ его видѣть.... Это очень умный человѣкъ, прибавилъ онъ, принимаясь снова за прерванное чтеніе.
   -- Мнѣ очень пріятно слышать это отъ тебя, сказала госпожа де-Керваль, потому что не всѣ изъ насъ такого же мнѣнія.
   -- Это ты говоришь на мой счетъ, мама, замѣтила Фернанда, ты ошибаешься, я удивляюсь точно также, какъ и ты, и Робертъ, уму мистера Бруггиля, но если ты хочешь, чтобы онъ былъ моимъ мужемъ, О!.тогда я не одного мнѣнія съ тобой!
   -- Какой-же ты находишь въ немъ недостатокъ? спросилъ смѣясь Робертъ.
   -- Тотъ, что я его не люблю, отвѣчала Фернанда. Кажется, что этого совершенно достаточно?
   -- Любовь придетъ еще, дитя мое, продолжала мать; конечно, это не будетъ романическая любовь пансіонерки къ герою, но любовь спокойная, основанная на уваженіи.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! отвѣчала весело Фернанда, этого никогда не будетъ; я это очень хорошо знаю.
   -- Фернанда, спросилъ Робертъ, дѣлаясь серьезнымъ, любишь-ли ты кого нибудь?
   -- Никого, кромѣ тебя и мама! отвѣчала она откровенно, обнимая госпожу де-Керваль.
   Та удержала ее около себя.
   Фернанда сѣла на табуретъ и подняла на мать удивленные глаза.
   -- Такъ это серьезно? спросила она, улыбаясь.
   -- Совершенно серьезно! Ты сейчасъ сказала Роберту, что твое сердце свободно; хорошо! подумай-же, моя дорогая, что мистеръ Бруггиль предлагаетъ намъ положеніе болѣе блестящее чѣмъ то, на которое мы можемъ разсчитывать. Твой братъ уже пріобрѣлъ своими трудами часть нашего состоянія, но мы еще далеко не богаты. У насъ во Франціи всего одинъ родственникъ, твой дядя, и мы можемъ быть увѣрены, что онъ лишитъ насъ наслѣдства. Робертъ работаетъ до истощенія и я со своей стороны чувствую, что старѣюсь. Подумай обо всемъ этомъ, дитя мое, и посовѣтуйся со своимъ сердцемъ.
   Въ эту минуту доложили о нотаріусѣ Бруггиль.
   Онъ нашелъ все семейство въ необъяснимомъ для себя волненіи. Пріемъ Фернанды показался ему въ этотъ вечеръ любезнѣе обыкновеннаго.
   Его экипажъ стоялъ у подъѣзда. Жаръ въ этотъ день былъ ужасенъ. Бруггиль предложилъ отправиться прокатиться.
   Госпожа де-Керваль взглянула на дочь, спрашивая ее взглядомъ, согласна-ли она, и увидѣвъ слабый знакъ согласія, сказала, что онѣ готовы ѣхать.
   -- Мама, сказала вдругъ Фернанда, не взять-ли намъ съ собой Дженъ?.. Это можетъ быть для нея полезно.
   -- Конечно, отвѣчала госпожа де-Керваль, тебѣ пришла хорошая мысль.
   Робертъ не сказалъ ни слова, но внутренно онъ былъ очень доволенъ.
   Бруггиль видалъ нѣсколько разъ Дженъ. Прежде ему говорили тоже, что и всѣмъ, но послѣ того какъ онъ сталъ часто посѣщать ихъ, ему принуждены были сказать, что Дженъ безумная.
   Бруггиль, весь преданный своей любви или лучше сказать своему долгу, не обратилъ вниманія на это обстоятельство. Молодая дѣвушка не значила для него ровно ничего.
   Всѣ сѣли въ коляску Бруггиля и вскорѣ пріѣхали на Бродвэй, т.е. въ самую оживленную часть Нью-Іорка.
   Дженъ сидѣла между Фернандой и Робертамъ. Коляска доѣхала до средины улицы и тутъ принуждена была ѣхать тише, по причинѣ множества экипажей; вдругъ на встрѣчу ей проѣхалъ великолѣпный экипажъ, на который всѣ смотрѣли. Въ немъ ѣхалъ лордъ Фельбругъ.
   Дженъ нечаянно замѣтила его.
   Сначала она взглянула на него со своимъ обыкновеннымъ равнодушіемъ, потомъ лице ея выразило сильное напряженіе памяти и умственныхъ способностей. Вдругъ, прежде чѣмъ могли предупредить ея движеніе, она вскочила на ноги, и съ ненавистью протянула руку, указывая на лорда Фельбругъ.
   -- Дженъ, вскричалъ взволнованный Робертъ, Дженъ! что хотите вы сказать?..
   Тогда безумная, полу-склонясь на плечо Роберта, точно желая взять его въ свидѣтели, и продолжая указывать на лорда, прошептала:
   -- Онъ!.. Это онъ!..
   

XIX.
Линда Лимаресъ.

   -- Знаете, что со мной вчера случилось на Бродвэѣ? спросилъ нотаріусъ Бруггиль, входя въ гостиную дона Педро Лимаресъ.
   -- Нѣтъ еще, отвѣчалъ донъ Лимаресъ, который далеко не показывалъ той печали, которую ему приписывали сострадательныя души. Что-же это, что-нибудь смѣшное?
   -- Смѣшное! нѣтъ, но это можетъ сдѣлаться въ послѣдствіи интереснымъ.
   -- Говорите, я слушаю.
   Бруггиль разсказалъ. ту сцену, о которой мы уже знаемъ.
   -- Сдѣлавъ этотъ странный жестъ, прибавилъ онъ, безумная быстро сѣла и закрыла лице съ выраженіемъ испуга. Мы должны были вернуться и прогулка окончилась. Я былъ этимъ взбѣшенъ, такъ какъ она была восхитительна.
   -- Она была восхитительна? спросилъ удивленный донъ Лимаресъ,-- о комъ вы говорите? Любезный другъ, вы теряете голову.
   -- Я говорю о Фернандѣ, отвѣчалъ съ одушевленіемъ нотаріусъ, о восхитительной, божественной, и обожаемой Фернандѣ!
   -- Чортъ возьми, мой милый, этому надо помочь, сказалъ смѣясь донъ Лимаресъ. Продолжайте, прошу васъ!
   -- Возвратясь къ де-Кервалямъ, я сталъ спрашивать объясненія того, что произошло у меня на глазахъ. Я замѣтилъ, что мои хозяева были очень взволнованы. Мнѣ не отвѣчали прямо. Это, говорилъ Робертъ,-- припадокъ безумія и больше ничего. Но, говорилъ я, мнѣ показалось, что она указывала на лорда Фельбругъ.-- Это невозможно отвѣчалъ Робертъ, гдѣ могла она узнать его? Она въ Нью-Іоркѣ всего нѣсколько мѣсяцевъ. Можетъ быть, причиной этого кризиса было сходство? замѣтилъ я.-- Сходство, прошепталъ Робертъ съ какимъ-то страннымъ выраженіемъ. Сходство! можетъ быть!
   -- Постойте! но эта исторія напоминаетъ мнѣ.... перебилъ донъ Лимаресъ.
   -- Погодите! Я потеряю нить разсказа.... А! да! Я возвращаюсь домой и нахожу дожидающагося меня мистера Ричардсона....
   -- Вотъ драгоцѣнный человѣкъ.
   -- Да, онъ приходилъ отъ лорда Фельбругъ.
   -- Кто такая, спросилъ онъ меня, та особа, которую лордъ встрѣтилъ вмѣстѣ съ вами? Онъ очень желаетъ это знать. Тогда я разсказалъ все что зналъ.
   -- Ну, все это довольно туманно, замѣтилъ Ричардсонъ.
   -- Онъ былъ правъ.
   -- Я сейчасъ отправляюсь къ лорду Фельбругъ, сказалъ я.
   -- Вы его не найдете, сказалъ мистеръ Ричардсонъ. Онъ у начальника.... прибавилъ онъ шепотомъ.
   -- У начальника?... Значитъ это дѣло очень серьезно?
   -- Безъ сомнѣнія! сказалъ донъ Лимаресъ и лордъ, Фельбругъ очень счастливъ, что можетъ входить къ начальнику.
   -- Онъ одинъ изъ всѣхъ насъ имѣетъ эту честь!
   -- Вы завидуете этой чести?
   -- Нисколько! Я даже признаюсь вамъ, что эта честь пугаетъ меня! прошепталъ нотаріусъ.
   Донъ Лимаресъ жестомъ показалъ, что онъ раздѣляетъ это чувство, потомъ онъ сказалъ:
   -- Возвратимтесь къ Ричардсону! потому что это приключеніе кажется мнѣ точно взятымъ изъ романа. На что-же ни рѣшились?
   -- Я рѣшился все-таки идти къ лорду Фельбругъ и ждать его возвращенія. Придя къ нему я ждалъ очень долго, лордъ вернулся только въ половинѣ ночи. Онъ былъ мраченъ и озабоченъ. Ричардсонъ былъ, значитъ, правъ. Дѣло было серьезной важности.
   -- Благодарю васъ за безпокойство, сказалъ онъ, мнѣ уже извѣстны собранныя вами свѣдѣнія (какъ онъ узналъ ихъ,-- вотъ что мнѣ осталось неизвѣстнымъ)... Вы не имѣете сообщить мнѣ ничего, новаго?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ я, но будучи хорошо принятъ въ семействѣ де-Керваль, я могу узнать подробнѣе....
   -- О! Это безполезно! Я знаю теперь, что мнѣ надо сдѣлать.
   -- Онъ сказалъ эти слова рѣшительнымъ тономъ, послѣ чего я удалился. Въ настоящую минуту я не могу сказать вамъ ничего болѣе.
   -- Тѣмъ хуже! Вы только напрасно возбудили мое любопытство, не будучи въ состояніи удовлетворить его.
   -- О! мы вѣроятно скоро узнаемъ, что сдѣлаетъ лордъ Фельбругъ. Во ожиданіи я долженъ дать вамъ отчетъ. Это, можетъ быть, нѣсколько утѣшитъ васъ, продолжалъ онъ съ насмѣшливымъ состраданіемъ, въ той потерѣ, которую вы только что потерпѣли....
   -- Начнемте-же, въ такомъ случаѣ! сказалъ донъ Педро, не останавливаясь на воспоминаніяхъ, на которыя указывалъ нотаріусъ и открывъ портфель, онъ вынулъ изъ него связку бумагъ.
   -- Оставьте, мой другъ, сказалъ Бруггиль улыбаясь, вы ничего не поймете безъ меня. Знаете ли, что на свѣтѣ немного такихъ состояній, какъ то, которое оставляетъ намъ вашъ покойный братецъ, и ваша часть, по всей вѣроятности, будетъ очень не дурна?...
   -- Займемтесь-же скорѣе дѣломъ! Я хочу поскорѣе узнать точную цифру этого состоянія, вскричалъ донъ Лимаресъ, и глаза его засверкали отъ алчности И такъ, онъ не оставилъ завѣщанія?
   -- Какимъ образомъ вы хотите, чтобы человѣкъ, еще настолько молодой, какъ донъ Себастьяно, здоровый, обожающій свою жену и имѣющій дѣтей, подумалъ объ этой формальности?
   -- Это правда! Мои опасенія были безосновательны.
   -- Тѣмъ болѣе безосновательны, мой милый, что еслибы даже вашъ братъ и сдѣлалъ завѣщаніе и это завѣщаніе было бы не въ вашу пользу, то и это ровно ничего бы не значило.
   -- Что вы хотите сказать?
   -- Я хочу сказать, отвѣчалъ Бруггиль, что мы Люди золота и что наша могущественная ассоціація повсюду пустила свои корни.
   Затѣмъ они оба погрузились въ разсмотръ бумагъ. Нотаріусъ объяснялъ ихъ значеніе и содержаніе, а донъ Лимаресъ писалъ длинные столбцы цифръ. Въ это самое время лордъ Фельбругъ выходилъ изъ экипажа передъ подъѣздомъ роскошнаго дома, въ которомъ происходило послѣднее засѣданіе Людей золота. Онъ вошелъ въ подъѣздъ.
   Лакей провелъ его въ большую библіотеку и удалился.
   Оставшись одинъ, лордъ Фельбругъ дотронулся рукой до рѣзьбы, украшавшей комнату, въ стѣнѣ открылось отверстіе и онъ исчезъ въ него.
   Нѣсколько минутъ спустя онъ разговаривалъ въ красномъ домѣ съ ужаснымъ Бобомъ.
   -- Ну что, спрашивалъ лордъ Фельбругъ, достали вы, Бобъ, лучшія свѣдѣнія чѣмъ тѣ, которыя вы доставили мнѣ вчера послѣ вашего свиданія съ Бруггилемъ?..
   -- Нѣтъ еще, милордъ, отвѣчалъ Бобъ; мои люди ищутъ; однако, въ скоромъ времени....
   -- Безполезно продолжать эти розыски, отвѣчалъ поспѣшно лордъ Фельбругъ; надо похитить эту молодую дѣвушку отъ де-Кервалей. Съ сегодняшняго-же дня начните принимать для этого мѣры, но дѣйствуйте какъ можно осторожнѣе.
   -- Что намъ дѣлать съ нею послѣ похищенія? спросилъ Бобъ.
   -- Пусть сэръ Ричардсонъ придетъ меня увѣдомить сейчасъ-же послѣ ея похищенія, я дамъ ему мои приказанія.
   -- Сэръ Ричардсонъ непремѣнно это сдѣлаетъ, сказалъ Бобъ, странно улыбаясь.
   Нѣсколько минутъ спустя послѣ этого разговора, лордъ Фельбругъ садился снова въ свой экипажъ, ожидавшій его у подъѣзда роскошнаго отеля.
   Мы оставили дона Лимаресъ глазъ на глазъ съ нотаріусомъ.
   Всѣ счеты были сведены, всѣ бумаги приведены въ порядокъ и Бруггиль говорилъ довольнымъ голосомъ:
   -- И такъ, мой другъ, мы наслѣдуемъ 9 милліоновъ 284,657 долларовъ!
   Въ эту минуту въ комнату вошедъ лакей съ докладомъ, что какая-то молодая дѣвушка желала видѣть дона Лимаресъ и такъ настаивала, что онъ счелъ нужнымъ исполнить ея требованіе.
   -- Сказала она свое имя? небрежно спросилъ донъ Педро.
   -- Она называетъ себя Линдой Лимаресъ, отвѣчалъ лакей.
   -- Линдой Лимаресъ, вскричали въ одинъ голосъ, пораженные ужасомъ, донъ Педро Лимаресъ и нотаріусъ Бруггиль.
   Это два человѣка только что разсчитали какую часть изъ наслѣдства дона Себастьяно они получатъ.
   Они были ослѣплены громадной цифрой, до которой доходило это состояніе, на которое они смотрѣли какъ на свою собственность и вдругъ одно имя, сказанное равнодушнымъ лакеемъ привело ихъ въ ужасъ.
   -- Наслѣдница! подумалъ Бруггиль.
   -- Моя племянница! прошепталъ донъ Лимаресъ.
   -- Что прикажете дѣлать? спросилъ лакей, видя что ему не отвѣчаютъ.
   Нотаріусъ первый пришелъ въ себя.
   -- Не надо принимать ее, сказалъ онъ, эта молодая дѣвушка по всей вѣроятности авантюристка.
   -- Авантюристка! повторилъ донъ Лимаресъ, для котораго это слово казалось вдохновеніемъ.
   -- Но она тамъ, слышите, господа? сказалъ лакей... Она споритъ съ людьми. Прикажете не пускать ее сюда силой?
   -- Да, съ гнѣвомъ вскричалъ донъ Лимаресъ, пусть ее выгонятъ сію же минуту. Но онъ остановился и принужденъ былъ опереться на столъ. Невольная дрожь овладѣла имъ.
   Линда Лимаресъ стояла передъ нимъ.
   -- Какъ, хладнокровно говорила она, вы хотите выгнать меня изъ дома, любезный дядюшка?..
   Всѣ молчали.
   Донъ Лимаресъ напрасно силился сказать что-нибудь.
   Нотаріусъ былъ очень взволнованъ.
   Толпа слугъ, привлеченныхъ въ переднюю угрозами молодой дѣвушки, послѣдовала за нею до кабинета, увлеченная весьма понятнымъ любопытствомъ.
   Дѣйствительно, всѣ они знали, что семейство ихъ барина находилось въ числѣ жертвъ катастрофы съ вертящимся мостомъ и они спрашивали себя дѣйствительно-ли это племянница дона Лимаресъ, спасенная какимъ-то чудомъ. Тѣмъ не менѣе, увидя гнѣвъ своего господина, они хотѣли уже уйти, какъ вдругъ Бруггиль, подъ вліяніемъ внезапнаго вдохновенія вскричалъ:
   -- Останьтесь, друзья мои, останьтесь! Вы слышали претензіи этой авантюристки, вы должны быть также свидѣтелями ея посрамленія! Донъ Педро Лимаресъ, продолжалъ онъ торжественнымъ голосомъ, признаете ли вы эту дѣвушку своей племянницей?
   Донъ Лимаресъ не смѣлъ поднять глазъ. Онъ съ перваго взгляда увидѣлъ, что молодая дѣвушка была именно та, за кого она себя выдавала.
   Тѣмъ не менѣе онъ сдѣлалъ отрицательный знакъ.
   -- Не все ли равно, гордо сказала Линда, если вы меня не узнаете, то я узнала васъ!
   -- Десять лѣтъ донъ Педро не видалъ семейства своего брата, и тогда вы были еще слишкомъ молоды, мисъ, чтобы лице вашего дяди могло остаться у васъ въ памяти.
   -- Это правда, это правда! шептала прислуга.
   -- Поэтому, продолжалъ онъ, видя благопріятное впечатлѣніе своихъ словъ, вполнѣ очевидно, что вы пришли сюда для того, чтобы присвоить себѣ состояніе погибшаго семейства.
   При этихъ словахъ несчастная Линда почувствовала, что мужество оставляетъ ее. Она поняла передъ какими людьми она была. Она поняла, что ничто въ свѣтѣ не заставитъ ихъ отказаться отъ мнѣнія, которое они поддерживали, сами не вѣря ему, а поступая такъ только изъ алчности и корыстолюбія.
   До сихъ поръ нотаріусъ боялся, нѣтъ ли у дѣвушки неоспоримыхъ доказательствъ тождественности ея личности, но видя ея смущеніе и слезы, онъ разувѣрился и сказалъ ей ласковымъ тономъ:
   -- Я вижу, что вы раскаяваетесь въ вашемъ преступномъ поведеніи. Уходите же, донъ Педро Лимаресъ проститъ васъ на этотъ разъ, но не забывайте, прибавилъ онъ, бросая на нее ужасный взглядъ, не забывайте, что если вы возобновите ваши притязанія, то мы заставимъ арестовать васъ или какъ безумную, или какъ обманщицу!
   Линда вытерла глаза. Угрозы нотаріуса возвратили ей ея энергію. Она не хотѣла продолжать просить тѣхъ, которые топтали въ грязь ея честь. Гордая и величественная она молча направилась къ выходу; но въ ту минуту какъ она выходила, сомнѣніе закралось въ ея душу. Что если эти люди дѣйствовали искренно?... Не должна-ли она была въ такомъ случаѣ постараться ихъ убѣдить!
   Тогда она обернулась и ставъ на колѣна передъ дономъ Лимаресъ, сказала съ выраженіемъ полнаго чистосердечія и истины:
   -- Донъ Педро, вспомните вашего брата Себастьяно, вашего старшаго брата, замѣнявшаго вамъ въ дѣтствѣ отца, брата, который воспиталъ васъ, который руководилъ вашими первыми шагами въ свѣтѣ, любилъ васъ какъ роднаго сына, посмотрите на меня и скажите, не находите-ли вы въ моемъ лицѣ какого нибудь сходства съ нимъ! Вспомните мою несчастную мать донну Марію! Признайте ту, которая можетъ найти доказательства только въ вашей привязанности, вспомните маленькую дѣвочку, которую вы брали иногда на колѣна въ нашемъ замкѣ Лосъ-Сантосъ!...
   Свидѣтели этой сцены были взволнованы. Съ безпокойствомъ ждали они отвѣта дона Лимаресъ. Послѣдній, не умѣвшій предупредить неожиданнаго движенія Линды, закрылъ глаза руками. Онъ не хотѣлъ смотрѣть.
   -- Отвѣчайте же, другъ мой, сказалъ тогда нотаріусъ, скажите этой дѣвушкѣ, что она ошибается.
   -- Все семейство моего брата погибло въ волнахъ, отвѣчалъ донъ Лимаресъ., снова собравшій свое хладнокровіе, эта дѣвушка обманщица! Уведите ее!
   Лакеи бросились на несчастную Линду съ какой-то жестокостью. Они увели ее изъ кабинета и съ угрозами и оскорбленіями вытолкали на улицу.
   -- Ну, мы удачно отъ нея отдѣлались, сказалъ Бруггиль дону Лимаресъ, когда они остались одни.
   -- Да, отвѣчалъ послѣдній, но этимъ дѣло еще не кончено!
   Онъ позвонилъ. Появился лакей.
   Донъ Лимаресъ показалъ ему въ окно Линду, удалявшуюся, преслѣдуемую криками и насмѣшками толпы и отдалъ нѣсколько приказаній на ухо лакею. Послѣдній сейчасъ же вышелъ.
   -- Теперь я спокоенъ, сказалъ донъ Педро, вздыхая съ облегченіемъ.
   Между тѣмъ, Линда Лимаресъ, со стыдомъ выгнанная изъ дома своего дяди, у котораго она думала найти убѣжище, лишенная своего состоянія, выданная за интригантку и воровку, не зная что предпринять, въ отчаяніи, шла быстрыми шагами по улицамъ Нью-Іорка.
   Вдругъ ей пришла въ голову одна идея. Печальная улыбка пробѣжала по ея лицу.
   У перваго попавшагося ей прохожаго она спросила дорогу къ Гудзону.
   Узнавъ о чемъ спрашивала, она пошла дальше.
   -- Я послѣдую за ними! подумала она вслухъ.
   Несчастная избѣгла смерти въ волнахъ океана, теперь она хотѣла найти ее въ волнахъ Гудзона.
   Какимъ чудомъ могла она спастись?
   Читатели помнятъ инстинктивный страхъ молодой дѣвушки, когда поѣздъ приближался къ вертящемуся мосту. Этотъ ужасъ сообщился быстро ея родителямъ и даже Жоржу Фонтань. Страхъ заразителенъ.
   Молодой французъ, въ сердцѣ котораго любовь уже успѣла пустить глубокіе корни, былъ пораженъ страхомъ Линды. Онъ быстро пододвинулся къ ней, какъ бы желая защитить ее отъ невидимаго врага.
   Въ ту минуту когда поѣздъ приближался къ самому мосту, Линда испустила крикъ ужаса. Фонтань бросился къ окну, пытаясь увидѣть, нѣтъ-ли дѣйствительно какой нибудь опасности. Но поѣздъ шелъ слишкомъ быстро и ночь была слишкомъ темна, чтобы можно было что нибудь разглядѣть; вдругъ два крика, пронзительные, ужасные, достигли его слуха: это вскрикнули машинистъ и кочегаръ. Не отдавая себѣ отчета въ томъ, что онъ дѣлаетъ, Фонтань обнялъ лѣвой рукой талью Линды, а правой схватился за ручку двери вагона. Это движеніе было быстрѣе мысли, но въ то-же мгновеніе вагонъ былъ поглощенъ волнами.
   Линда лишилась чувствъ.
   Она была выброшена изъ вагона вмѣстѣ съ Жоржемъ, который инстинктивно отворилъ дверь, и, сдѣлавъ нечеловѣческое усиліе, успѣлъ выплыть на поверхность.
   Онъ долго плылъ съ мужествомъ отчаянія, но его силы наконецъ истощились, онъ выпустилъ изъ рукъ свою драгоцѣнную ношу и исчезъ.
   Утромъ рыбаки нашли Линду, лежавшую безъ чувствъ на берегу. Очнувшись, она сначала не могла припомнить, что съ ней было. Хижина нашедшихъ ее рыбаковъ стояла такъ уединенно, что они только спустя нѣсколько времени узнали о катастрофѣ. Линда была уже въ Нью-Іоркѣ....
   Мы видѣли какъ ее тамъ приняли. Она была спасена чудомъ! чудомъ любви! Вся ея жизнь прошла у нея передъ глазами, пока она дошла до рѣки.
   Гудзонъ струился у ея ногъ.
   

XX.
Похищеніе.

   Читатель легко можетъ представить себѣ, сколько заключеній, соображеній и подозрѣній, болѣе или менѣе вѣроятныхъ, возбудило въ умѣ Роберта де-Керваль то обстоятельство, что безумная была такъ взволнована при видѣ лорда Фельбругъ.
   Послѣ этого происшествія нотаріусъ проводилъ ихъ до дому и поспѣшно удалился. Читатель помнитъ, что ему послѣ этого пришлось отвѣчать на распросы лорда Фельбругъ.
   Что касается Роберта, то на этотъ разъ онъ не захотѣлъ болѣе хранить въ тайнѣ ужасныя подозрѣнія, мелькавшія въ его умѣ.
   Онъ просилъ мать и сестру придти къ нему послѣ того, какъ онѣ успокоютъ Дженъ, бывшую въ сильномъ возбужденіи.
   Когда они пришли, онъ признался имъ въ сомнѣніяхъ, уже давно преслѣдовавшихъ его.
   Какъ ни невѣроятны были эти предположенія, но госпожа де-Керваль и ея дочь были на столько взволнованы всѣмъ происшедшимъ, что не могли не повѣрить Роберту.
   Въ ихъ умѣ совершился переворотъ и прежнія насмѣшки надъ мнѣніемъ Роберта уступили мѣсто полной вѣрѣ въ него.
   Для страннаго поведенія Дженъ нужно было какое-нибудь объясненіе. И это объясненіе вполнѣ давалось имъ словами Роберта.
   Остатокъ этого вечера весь прошелъ въ выслушиваніи Роберта. Какъ только онъ замолкалъ, его снова начинали распрашивать. Онѣ старались найти объясненіе болѣе естественное, но какъ-то невольно снова возвращались къ идеямъ Роберта.
   Ночь наступила, но никто изъ семейства де-Керваль и не думалъ объ отдыхѣ.
   Умы были слишкомъ возбуждены, чтобы можно было уснуть спокойно.
   Когда наступилъ день, Фернанда пошла справиться о здоровья бѣдной больной.
   Дженъ спала крѣпкимъ и спокойнымъ сномъ.
   Ее не осмѣлились будить.
   Отъ этого новаго кризиса всѣ ожидалі благопріятнаго результата.
   Разбудивъ неожиданно, можно было принести вмѣсто пользы вредъ.
   Прошелъ день, а безумная все еще была погружена въ какое-то оцѣпененіе, которое стало, наконецъ, безпокоить окружающихъ.
   Наконецъ, госпожа де-Керваль посовѣтовала Роберту отправиться за докторомъ сумасшедшаго дома.
   Ему надо будетъ разсказать всѣ фантастическія, но въ то же время очень вѣроятныя, предположенія Роберта, и опытныя замѣчанія доктора, по всей вѣроятности, помогутъ выйти изъ настоящаго положенія. Можетъ быть, даже удастся освѣтить таинственный мракъ, окружающій прошлое Дженъ.
   Робертъ съ поспѣшностью послѣдовалъ совѣту матери. Онъ взялъ экипажъ, чтобы скорѣе доѣхать до дома умалишенныхъ и привезти доктора.
   Въ это время Дженъ должна была остаться на попеченіи госпожи де-Керваль и Фернанды.
   Прошло два часа со времени отъѣзда Роберта, какъ вдругъ явился чей-то лакей и потребовалъ непремѣнно видѣть госпожу де-Керваль.
   Онъ казался запыхавшимся отъ долгаго бѣга.
   Его лицо было взволновано и онъ дрожащимъ голосомъ сказалъ, что мистеръ Робертъ де-Керваль сдѣлался жертвою случая и былъ только-что принесенъ безъ памяти въ домъ сумасшедшихъ.
   Лошади въ его экипажѣ взбѣсились.
   Кучеръ, не будучи въ состояніи удержать ихъ, былъ сброшенъ съ козелъ, а Робертъ попалъ подъ разбитый экипажъ.
   Понятно, какъ велико было безпокойство несчастныхъ женщинъ. Послѣ такой ночи и такого дня, какіе уже они провели, подобный случай окончательно поразилъ и разстроилъ ихъ.
   Не разспрашивая ничего болѣе, онѣ сейчасъ же поѣхали, торопясь оказать помощь своему обожаемому Роберту.
   Между тѣмъ, Робертъ, не смотря на слова незнакомаго лакея, доѣхалъ здравъ и невредимъ до дома умалишенныхъ.
   Онъ увидѣлся съ докторомъ, въ нѣсколькихъ словахъ разсказалъ ему въ чемъ дѣло и, посадивъ его въ свой экипажъ, поѣхалъ съ нимъ домой.
   Экипажъ ихъ ѣхалъ по берегу Гудзона, бывшему въ то время совершенно безлюднымъ.
   Туманъ покрывалъ оба берега рѣки.
   Всѣ предметы были опутаны имъ какъ саваномъ.
   Этотъ видъ наводилъ на душу невольную печаль.
   Мысли доктора и Роберта, согласуясь съ окружающимъ, невольно приняли печальное направленіе.
   Вдругъ, среди тумана, мелькнуло что-то бѣлое.
   Глухой шумъ и плескъ воды долетѣли до Роберта, потомъ все снова погрузилось въ молчаніе.
   -- Вы видѣли? Вы слышали? спросилъ, вздрогнувъ, молодой человѣкъ, дотрогиваясь до руки доктора.
   -- А! что?... Что вы хотите сказать?... Я не видѣлъ ничего необыкновеннаго!... Но что вы хотите дѣлать?
   Эти слова относились къ Роберту, который, велѣвъ кучеру остановиться, вышелъ изъ экипажа и шелъ къ рѣкѣ.
   Достойный докторъ также, немного подумавъ, послѣдовалъ его примѣру и вскорѣ догналъ его.
   На этотъ разъ онъ ни слова не спросилъ у молодаго человѣка.
   Докторъ довольствовался тѣмъ, что слѣдилъ за Робертомъ, какъ за больнымъ или какъ за ребенкомъ.
   Въ "головѣ доктора мелькнула мысль, что, можетъ быть, умственное напряженіе Роберта могло подѣйствовать на его мозгъ.
   Въ такомъ случаѣ, всякое противорѣчіе было вредно.
   Лучше было быть на сторожѣ, наблюдать за нимъ и, если возможно, убѣдить.
   Между тѣмъ Робертъ дошелъ до самаго берега рѣки, черныя волны которой катились съ глухимъ шумомъ.
   Робертъ пристально смотрѣлъ во мракъ, точно стараясь различить что-то.
   Слабый лучъ луны освѣтилъ поверхность рѣки.
   Робертъ вскрикнулъ.
   -- Посмотрите! посмотрите! вскричалъ онъ.
   И, сбросивъ съ себя верхнее платье, онъ бросился въ Гудзонъ.
   Ужасная и въ тоже время поэтическая картина представилась глазамъ доктора.
   Какая-то бѣлая форма скользила по водѣ, точно поддерживаемая сверхъестественной силой.
   Лунный свѣтъ окружалъ ее точно ореоломъ.
   Тогда докторъ различилъ, что это было тѣло женщины.
   Ему казалось, что у него передъ глазами знаменитая картина Делароша, Христіанская мученица. Но эта картина жила, это была сцена ужасная по своей реальности и достойный докторъ, придя въ себя послѣ перваго волненія, хотѣлъ уже инстинктивно послѣдовать примѣру Роберта, когда увидѣлъ послѣдняго, сильно плывшаго, чтобы приблизиться къ несчастной.
   -- Мужайтесь!... мужайтесь!... не могъ онъ удержаться, чтобы не закричать.
   Въ эту минуту Робертъ схватилъ утопавшую и старался достичь берега.
   Но теченіе было слишкомъ сильно.
   Одинъ, Робертъ легко доплылъ до средины рѣки, но возвратиться назадъ вмѣстѣ съ утопающей было дѣломъ далеко не легкимъ.
   Докторъ съ волненіемъ слѣдилъ, за всѣми движеніями Роберта.
   Силы его, казалось, мало по малу истощались.
   Вдругъ онъ исчезъ въ волнахъ.
   Луна, освѣщавшая эту сцену, спряталась за тучу.
   Докторъ не колебался ни минуты. Онъ вошелъ въ воду по поясъ, но ощущеніе холодной воды напомнило ему, что онъ не умѣетъ плавать.
   -- Что дѣлать?... Долженъ-ли онъ былъ безъ вся кой пользы пожертвовать собой?... Не оставалось-ли хотя слабой надежды?...
   До ушей доктора долетѣлъ какой-то неопредѣленный шумъ.
   Онъ прислушался, какъ прислушиваются только въ такія минуты.
   -- Ко мнѣ!... ко мнѣ!... говорилъ голосъ, слабый, какъ дуновеніе вѣтерка.
   Въ нѣсколькихъ саженяхъ отъ него, докторъ замѣтилъ неопредѣленную массу, боровшуюся съ волнами.
   Докторъ сдѣлалъ шагъ впередъ -- вода дошла ему до горла.
   Онъ протянулъ руки впередъ, точно Робертъ могъ схватиться за нихъ.
   Между-тѣмъ разстояніе между ними все уменьшалось,
   Еще немного и Робертъ былъ-бы спасенъ.
   Но это невозможно, такъ какъ онъ снова исчезъ подъ водой.
   Докторъ закрылъ глаза. Онъ предпочиталъ лучше умереть, чѣмъ переносить подобную пытку. Онъ хотѣлъ совсѣмъ погрузиться въ воду, безсознательно желая раздѣлить участь несчастныхъ, какъ вдругъ его рука была схвачена другой рукой.
   Неожиданность этого была для доктора такъ велика, что онъ чуть было не былъ увлеченъ теченіемъ.
   Но онъ инстинктивно удержался, потомъ, собравъ всѣ силы, сталъ медленно возвращаться къ берегу, крѣпко держа руку Роберта.
   Де-Керваль и утопавшая были спасены.
   Выйдя на берегъ, Робертъ немного пришелъ въ себя. Оставивъ несчастную на рукахъ доктора, онъ побѣжалъ къ тому мѣсту, гдѣ остался ихъ экипажъ.
   Онъ велѣлъ кучеру подъѣхать къ доктору.
   Между-тѣмъ докторъ въ это время оказывалъ первую помощь несчастной, которая наконецъ открыла глаза.
   Незнакомая доктору и Роберту, несчастная, избѣгнувшая смерти очень хорошо извѣстна нашимъ читателямъ.
   Это была -- какъ они вѣроятно уже угадали -- Линда Лимаресъ.
   Желая во что-бы то ни стало покончить съ своей несчастной жизнью, она направилась къ Гудзону.
   Читатель помнитъ, что одинъ прохожій указалъ ей дорогу.
   Несчастная дѣвушка потеряла сознаніе всего окружающаго. Она, сама не замѣтивъ того, вышла за городскія ворота.
   Погруженная въ свое горе, мертвая для всѣхъ и даже для самой себя, она шла опустивъ глаза въ землю.
   Она не замѣчала, что за нею слѣдовалъ человѣкъ, одѣтый въ лакейскую ливрею какого-нибудь богатаго дома.
   Да еслибы она даже и замѣтила это, то необратила-бы никакого вниманія и ни мало не стала-бы безпокоиться.
   Какого несчастья могла она страшиться, когда жизнь для нея ничего не значила?...
   Между-тѣмъ, слѣдовавшій за ней исполнялъ приказаніе, данное ему его бариномъ, дономъ Лимаресъ.
   Онъ долженъ былъ узнать, что станется съ племянницей, позорно изгнанной изъ дома своего дяди. Въ случаѣ надобности ему было дано позволеніе употребить какія угодно средства, чтобы избавить отъ заботы человѣка, которому онъ служилъ.
   Линда сама избавила его отъ всякаго труда.
   Дѣйствительно, слѣдуя за молодой дѣвушкой, лакей замѣтилъ, что она останавливается на берегу рѣки. Сложивъ руки на груди, наклонивъ голову надъ волнами, которыя она, казалось вопрошала о будущемъ, а можетъ быть и о прошедшемъ.
   Линда нѣсколько минутъ простояла неподвижно, точно мраморная статуя. Затѣмъ безъ всякаго видимаго усилія тѣло ея описало медленную и почти величественную дугу и упало въ рѣку.
   Лакей не дожидался долѣе. Онъ поспѣшилъ возвратиться къ дону Лимаресъ, чтобы сообщить ему эту новость, которая должна была несказанно обрадовать его и успокоить насчетъ послѣдствій его подлаго поступка.
   Еслибы слуга дона Лимаресъ не такъ торопился, то онъ былъ-бы свидѣтелемъ прибытія неожиданной помощи.
   Онъ видѣлъ-бы какъ Робертъ де-Керваль спасъ Линду, а это безъ сомнѣнія измѣняло дѣло.
   Молодая дѣвушка была уложена въ экипажъ и закрыта какъ можно теплѣе.
   Докторъ и Робертъ сѣли съ нею, кучеръ получилъ приказаніе ѣхать какъ можно скорѣе домой.
   Слуги семейства де-Керваль были всѣ на крыльцѣ.
   При видѣ подъѣзжавшаго. экипажа они подбѣжали къ нему, чтобы помочь пріѣхавшимъ.
   Открывшій дверцу невольно попятился назадъ, увидя Роберта, выходившаго изъ экипажа безъ посторонней помощи.
   Робертъ и докторъ, съ тысячью предосторожностей вынули Линду, которая, истощенная волненіями этого дня, была снова въ обморокѣ.
   Лакеи были изумлены.
   Они ничего не понимали въ этой сценѣ.
   -- Барышня ранена? прошепталъ одинъ изъ нихъ.
   Робертъ услышалъ его.
   -- О комъ вы говорите? спросилъ онъ съ неопредѣленнымъ безпокойствомъ.
   -- Извините, сэръ, пробормоталъ лакей, мы думали что вы ранены, а теперь мы видимъ, что это мисъ Фернанда....
   -- Фернанда?.. вскричалъ Робертъ. Развѣ сестры нѣтъ дома!.. Мы привезли особу, совершенно намъ незнакомую... Но что-же такое случилось?... Ну-же! отвѣчайте!...
   Во время этого разговора Линда была перенесена въ комнату Фернанды, и докторъ искалъ мистрисъ де-Керваль или мисъ Фернанду, чтобы попросить ихъ помощи въ ухаживаньи за больной.
   Напрасно проискавъ ихъ въ комнатахъ, онъ снова вошелъ въ переднюю, гдѣ Робертъ разспрашивалъ прислугу.
   Лица ихъ были взволнованы. Они колебались.
   Никто не зналъ, что отвѣтить.
   Между-тѣмъ Робертъ сердился и вслѣдствіе этого не могъ узнать ничего толкомъ.
   Тогда докторъ вмѣшался и, со свойственнымъ ему хладнокровіемъ, сталъ разспрашивать.
   Онъ скоро узналъ, что госпожа де-Керваль, вмѣстѣ съ дочерью, неожиданно уѣхали нѣсколько времени спустя послѣ отъѣзда Роберта.
   Какой-то человѣкъ явился сказать, что баринъ былъ разбитъ лошадьми у воротъ дома умалишенныхъ и онѣ поторопились ѣхать къ нему на помощь.
   Услыша все это Робертъ страшно поблѣднѣлъ.
   Сѣть покрывавшая его, стала стягиваться.
   Она захватила тѣхъ, кого Робертъ любилъ болѣе всего на свѣтѣ.
   Онъ испугался!...
   Что съ нимъ будетъ? Что могъ онъ теперь сдѣлать одинъ?...
   Докторъ смотрѣлъ на своего молодаго друга, ожидая объясненія этихъ мрачныхъ событій.
   -- Останьтесь съ нашей несчастной незнакомкой, сказалъ Робертъ, я-же отправлюсь отыскивать ихъ!...
   И даже не подумавъ перемѣнить свое мокрое платье, онъ бросился къ двери.
   Въ эту минуту къ дому подъѣхалъ второй экипажъ.
   Раздались два радостные крика. Это вскрикнули мать и сестра Роберта.
   Несмотря на свою привязанность и радость при видѣ ихъ, молодой человѣкъ поспѣшно прервалъ всѣ изліянія радости.
   Онъ повелъ ихъ въ комнаты и позвалъ за собой доктора.
   -- Прежде всего, сказалъ онъ, надо исполнять приказанія доктора. У насъ здѣсь есть больная!...
   -- Больная?
   -- Незнакомка, которая тонула и которую мы спасли.-- Идите за докторомъ. Потомъ мы поговоримъ, Обстоятельства слишкомъ важны... Но успокойтесь, сказалъ онъ, видя что госпожа де-Керваль не могла удержаться отъ движенія ужаса, я можетъ-быть ошибаюсь, и все, что произошло, есть не болѣе какъ игра случая.
   Повинуясь Роберту, его мать и сестра послѣдовали за докторомъ, не сдѣлавъ ни малѣйшаго замѣчанія.
   Прошло четверть часа и вскорѣ они снова собрались всѣ вмѣстѣ.
   Линда была поручена одной изъ горничныхъ.
   Безполезно описывать то умственное состояніе, въ которомъ находились наши герои.
   Странное безпокойство, соединенное съ понятнымъ желаніемъ узнать причины всего происшедшаго, овладѣло ими.
   Робертъ прежде всего просилъ объясненія того, что онъ слышалъ отъ людей.
   Онъ не былъ жертвой никакого случая.
   Со своей стороны, госпожа де-Керваль и Фернанда также возвратились здравы и невредимы.
   А между тѣмъ, передавшій фальшивое извѣстіе долженъ-же былъ имѣть какую-нибудь цѣль?..
   Вѣроятно онъ хотѣлъ удалить на нѣсколько времени изъ ихъ дома госпожу де-Керваль и ея дочь и затѣмъ воспользоваться отсутствіемъ ихъ и Роберта, чтобы привести въ исполненіе какое нибудь дѣло, которому помѣшало бы ихъ присутствіе.
   Но что это могло быть за дѣло, для котораго принималось столько предосторожностей?...
   Вдругъ Робертъ вскочилъ со своего мѣста.
   Онъ взглянулъ на мать и на сестру, потомъ поспѣшно вскричалъ съ выраженіемъ безпокойства и испуга:
   -- А Дженъ?... гдѣ она?... Что вы съ ней сдѣлали?...
   Это имя, этотъ вопросъ напомнили бѣднымъ женщинамъ о существованіи безумной. Онѣ забыли объ ней когда услышали, что жизнь Роберта подвергается опасности.
   -- Дженъ, сказала наконецъ госпожа де-Керваль, она осталась здѣсь, мы забыли о ней, торопясь къ Роберту. Въ минуту нашего отъѣзда, она была въ своей комнатѣ, она должна быть тамъ и теперь!...
   Побѣжали къ комнатѣ безумной.
   Она была пуста.
   Стали искать по всему дому, но Дженъ нигдѣ не было.
   Спрошенная прислуга отвѣчала, что ничего не видала и не слыхала.
   Безумная была похищена.
   

XXI.
Фаберъ Броунъ.

   "Тотчасъ послѣ похищенія пусть Ричардсонъ придетъ за приказаніями!..."
   Таковы были слова, сказанные лордомъ Фельбругомъ Бобу, на другой день послѣ встрѣчи лорда съ де-Кервалями на Бродвэѣ.
   Это объясняетъ намъ, почему мы находимъ снова вмѣстѣ лорда и Боба.
   Никто не подозрѣвалъ, что негодяй Бобъ изъ краснаго дома съ лицомъ, изрытымъ оспою, и изящный джентльменъ сэръ Ричардсонъ были одно и то-же лицо.
   Способность къ превращеніямъ, которой былъ одаренъ Бобъ, была драгоцѣнна для того общества, исторію котораго мы разсказываемъ.
   Онъ принимался за все.
   Особенно нравилось ему быть актеромъ или лучше сказать странствующимъ комедіантомъ. Онъ сохранилъ отъ этого занятія искусство гриммироваться.
   Наступало утро.
   Приказанія лорда Фельбруга были исполнены. Бобъ перевезъ ночью безумную въ безопасное мѣсто.
   При этомъ извѣстіи, на лицѣ лорда выразилось удовольствіе, но это выраженіе быстро уступило мѣсто живому безпокойству, едва онъ успѣлъ бросить взглядъ на принесенное Бобомъ письмо.
   Онъ тотчасъ позвонилъ и велѣлъ заложить карету. Потомъ, не обращая болѣе вниманія на Боба, онъ сталъ напряженно разсматривать письмо, какъ бы стараясь разгадать его таинственный смыслъ.
   Въ этомъ письмѣ было только одно слово и подпись:
   "Придите.

Фаберъ Броунъ."

   Черезъ нѣсколько минутъ вошелъ слуга и доложилъ, что экипажъ поданъ.
   Лордъ Фельбругъ уже уходилъ, когда Бобъ остановилъ его словами:
   -- Не угодно-ли будетъ милорду дать мнѣ какія-нибудь приказанія, относительно моей плѣнницы....
   -- Пусть ее стерегутъ, пока я не сдѣлаю на счетъ ея новыхъ распоряженій!
   И Фельбругъ оставилъ Боба, пораженнаго тѣмъ впечатлѣніемъ, которое произвело на лорда принесенное имъ письмо.
   Домъ, передъ которымъ остановился экипажъ лорда Фельбруга, былъ построенъ въ томъ-же самомъ саду, который окружалъ красный домъ.
   Читатели, можетъ быть, помнятъ, что на послѣднемъ собраніи Людей золота, было рѣшено произвести ужасную катастрофу на мосту у Блэнна.
   Съ тѣхъ поръ они еще ни разу не собирались.
   Не смотря на тайну, окружавшую Ассоціацію Доллара, начальникъ не рѣшался еще созывать Людей золота.
   Дѣйствительно, общественное мнѣніе все еще было возбуждено и слѣдствіе о происшествіи въ Блэнна дѣятельно велось.
   Письмо, полученное Фельбругомъ, поразило его такъ сильно потому, что онъ зналъ того, чьимъ именемъ оно было подписано.
   Кто-же такой былъ этотъ Фаберъ Броунъ?
   Это былъ могущественный глава Ассоціаціи Доллара, тотъ самый, котораго мы видѣли замаскированнымъ на послѣднемъ собраніи Люди золота, человѣкъ, который, побуждаемый безграничнымъ честолюбіемъ, умѣлъ пользоваться всѣмъ, чтобы достичь своей цѣли.
   Фаберъ Броунъ былъ начальникъ. Только одинъ лордъ Фельбругъ зналъ это.
   Прочіе-же главные члены Ассоціаціи Доллара, донъ-Лимаресъ, Реджъ, Бруггиль, Нильдъ, Марбенъ и Брэддокъ, могли только подозрѣвать это; если они даже когда-нибудь видѣли лице банкира Фабера Броуна, то все-таки лицо ихъ начальника было имъ совершенно неизвѣстно.
   "Если даже они когда-нибудь видѣли лице банкира Фаберъ Броуна..." Эта фраза можетъ показаться странною, но на самомъ дѣлѣ она объясняется очень просто.
   Подъ именемъ Фабера Броуна начальникъ былъ главою одного изъ важнѣйшихъ банковъ Америки. Для общества названіе этого банка было Ада-Дельсонъ, а для посвященныхъ -- Ассоціація Доллара.
   Казалось бы, что очень часто могъ представиться случай встрѣтить Фабера Броуна, или въ обществѣ, или въ его конторѣ.
   Но этотъ случай представлялся очень рѣдко.
   Фаберъ Броунъ мало показывался въ обществѣ. У него постоянно была какая нибудь болѣзнь въ запасѣ.
   Кромѣ того, очень понятно, что такой человѣкъ какъ онъ, не станетъ терять драгоцѣннаго времени на развлеченія.
   Мы скоро узнаемъ исторію этой могущественной личности. Самъ Фаберъ Броунъ разскажетъ ее намъ.
   Но возвратимся къ лорду Фельбругу.
   Когда онъ входилъ въ кабинетъ начальника, на его лицѣ выражался сильный страхъ.
   Кто-же могъ заставлять такъ дрожать этого человѣка, способнаго на всѣ преступленія?...
   Въ чемъ могъ онъ считать себя виновнымъ?...
   Онъ хорошо зналъ, какимъ ужаснымъ наказаніямъ подвергалъ начальникъ тѣхъ, которые были ему невѣрны; поэтому, можетъ быть онъ боялся наказанія! Или не предвидѣлъ ли онъ, что начальникъ даетъ ему какое-нибудь новое, ужасное порученіе?...
   Послушаемъ ихъ разговоръ.
   -- Читайте! сказалъ строгимъ тономъ Фаберъ Броунъ, подавая Фельбругу сложенную бумагу.
   Лордъ Фельбругъ взялъ ее и развернулъ дрожащими отъ волненія руками.
   Начальникъ пристально смотрѣлъ на лорда, стараясь уловить малѣйшую перемѣну на его лицѣ.
   Едва Фельбругъ успѣлъ бросить взглядъ на первыя строчки, какъ невольно поднялъ глаза и вопросительно взглянулъ на Фабера Броуна.
   Но начальникъ молчалъ и сохранялъ наружное спокойствіе, хотя по слегка нахмуреннымъ бровямъ и мрачному блеску его глазъ можно было угадать бурю, бушевавшую въ его душѣ.
   Фельбругъ снова принялся за чтеніе, хотя было видно, что это стоило ему большихъ усилій.
   Крупныя капли пота выступали на его лбу.
   Наконецъ онъ кончилъ и съ выраженіемъ ужаса и отчаянія опустилъ руку державшую роковую бумагу.
   -- Вы поняли что тамъ написано, милордъ? спросилъ Фаберъ Броунъ.
   Въ его голосѣ слышалась угроза и ненависть.
   -- Извините.... но мнѣ кажется.... я надѣюсь, что тутъ есть какая нибудь ошибка! прошепталъ лордъ Фельбругъ.
   -- Такъ отъ васъ значитъ ускользаетъ точный смыслъ этихъ строчекъ? Прочитайте ихъ еще разъ громко.
   Лордъ Фельбругъ, послушный какъ ребенокъ, началъ читать.
   "Старый Фельбругъ подалъ вчера жалобу на компанію Ада-Дельсонъ. Онъ объявляетъ, что эта компанія есть ничто иное какъ Ассоціація Доллара. Онъ утверждаетъ, что ему извѣстны виновники катастрофы на вертящемся мосту и предлагаетъ доставить доказательства существованія нашего общества".
   Къ этой бумагѣ, подписанной одной только буквой Р, была приложена печать, состоявшая изъ двухъ буквъ: Л--З.
   -- Это сообщеніе адвоката Реджа. Вы знаете, что онъ можетъ имѣть на этотъ счетъ самыя точныя свѣденія; слѣдовательно, въ справедливости этихъ словъ нельзя сомнѣваться. Необходимо принять во время рѣшительныя мѣры.... Это уже второй разъ, милордъ, вашъ отецъ на насъ доноситъ!...
   Старый Фельбругъ, о которомъ писалъ Реджъ, былъ никто иной, какъ отецъ лорда Фельбруга.
   Онъ предлагалъ правосудію доказать существованіе ужаснаго и таинственнаго общества Людей золота.
   Зналъ ли онъ, что этимъ самымъ выдаетъ и своего сына?
   Онъ поступилъ такъ съ полнымъ сознаніемъ того, что онъ дѣлаетъ. Да, старый и честный Фельбругъ зналъ, что его сынъ воръ и убійца.
   Старый лордъ Фельбругъ былъ богатъ и владѣлъ большими имѣніями около Лондона, но мало по малу его состояніе было разстроено кутежами, мотовствомъ и преступленіями его сына.
   Доброта отца Фельбруга доходила до слабости.
   Разореніе открыло ему глаза; но напрасно хотѣлъ онъ употребить свой родительскій авторитетъ. Напрасно старался онъ указать своему сыну всю глубину бездны, въ которую тотъ упалъ. Молодой человѣкъ, увлеченный развратною жизнью, потерялъ всякое благородство, даже честность.
   Сдѣланный имъ подлогъ, за который его хотѣли преслѣдовать, заставилъ молодаго Фельбруга поспѣшно оставить Англію.Онъ сказалъ отцу, что ему предлагаютъ мѣсто въ Америкѣ, и уѣхалъ.
   Во время своей безумной жизни въ Лондонѣ Фельбругъ встрѣтился съ Фаберомъ Броунъ, когда тотъ, подъ другимъ именемъ, клалъ тамъ начало своей ужасной ассоціаціи.
   Они сошлись и Фельбругъ былъ принятъ въ общество какъ одинъ изъ второстепенныхъ агентовъ.
   Въ Нью-Іоркѣ, его умъ и отважность сблизили его съ начальникомъ Общества, и доставили его расположеніе.
   Нѣсколько лѣтъ спустя послѣ отъѣзда Фельбруга изъ Америки, его отецъ овдовѣлъ.
   Безпокоясь объ участи сына, онъ пріѣхалъ въ Нью-Іоркъ.
   Каково же было его удивленіе когда онъ увидѣлъ, что сынъ его ведетъ такую жизнь, которая заставляла предполагать у него громадныя средства, что онъ принятъ въ самое лучшее общество Нью-Іорка и что наконецъ его считаютъ за важную особу.
   Сначала отецъ былъ только крайне обрадованъ перемѣной, происшедшей съ его много-любимымъ сыномъ. Но на этотъ разъ привязанность не сдѣлала его слѣпымъ. Онъ захотѣлъ узнать источникъ этого богатства, и не могъ найти его.
   Сдѣлавшись благоразумнѣе, боязливѣе и подозрительнѣе, онъ сталъ разузнавать о поведеніи своего сына.
   Но всѣ его разспросы и розыски не открыли ничего дурнаго. Напротивъ того, онъ слышалъ отовсюду только одни похвалы молодому лорду Фельбругъ.
   Но вмѣсто того, чтобы успокоиться подобными отзывами, боязнь и подозрѣнія все болѣе и болѣе укрѣплялись въ душѣ стараго лорда, который, увы! слишкомъ хорошо зналъ своего сына.
   Тогда старикъ сталъ наблюдать за сыномъ съ ловкостью полицейскаго сыщика и инстинктомъ отца.
   Тогда онъ открылъ ужасную истину.
   Онъ призвалъ сына и объявилъ ему, что знаетъ все. Послѣ отрицаній истины словъ отца, сынъ дошелъ до угрозъ.
   Тогда несчастный отецъ хотѣлъ подѣйствовать страхомъ. Онъ послалъ въ судъ анонимный доносъ относительно общества, существованіе котораго онъ открылъ. Но доказательства, которыя имѣлъ лордъ Фельбругъ, были слишкомъ неопредѣленны, чтобы на его доносъ обратили вниманіе.
   Между тѣмъ Люди золота, узнавшіе объ этомъ событіи, собрались на чрезвычайное засѣданіе.
   Они приговорили старика Фельбруга къ смерти.
   Но тутъ сынъ почувствовалъ, что остатокъ сыновняго чувства возмутился въ немъ противъ этого новаго преступленія.
   Онъ обѣщался, что на будущее время отецъ его будетъ молчать. Послѣ этого обѣщанія исполненіе приговора ужасныхъ судей было отложено.
   Въ это то время, представившись передъ отцемъ раскаивающимся и поклявшись ему не сходить болѣе съ пути истиннаго лордъ Фельбругъ уѣхалъ изъ Нью-Іорка.
   Отецъ повѣрилъ этому новому обращенію и не посылалъ болѣе донесенія противъ Людей золота. Сынъ же его уѣхалъ исполнять странное порученіе начальника. Отсутствіе Фельбруга продолжалось три года.
   Мы были свидѣтелями его возвращенія на вечерѣ у адвоката Реджа.
   Старый Фельбругъ вскорѣ понялъ, что былъ недостойно обманутъ.
   Гнѣвъ и стыдъ, такъ долго накоплявшіеся въ душѣ этого человѣка, наконецъ переполнили мѣру его терпѣнія.
   Онъ рѣшился отмстить за общество, безопасности котораго угрожали Люди золота, отмстивъ своему недостойному сыну. Теперь мы знаемъ почему лордъ Фельбругъ дрожалъ передъ Фаберомъ Броунъ.
   -- Вотъ уже второй разъ, какъ вамъ отецъ доноситъ на насъ, милордъ. Первый доносъ былъ анонимный, этотъ подписанъ. Будучи сдѣланъ вашимъ отцомъ, онъ имѣетъ для насъ большое значеніе. Всѣ, кто такъ или иначе становился намъ поперегъ дороги, былъ строго наказанъ, не такъ-ли, милордъ?... Смертный приговоръ противъ вашего отца продолжаетъ существовать; какъ вамъ извѣстно, его исполненіе было только пріостановлено... Ну! въ настоящее время....
   -- Въ настоящее время?...
   -- Его надо привести въ исполненіе!...
   Лордъ Фельбругъ не могъ не вздрогнуть съ головы до ногъ.
   Между тѣмъ начальникъ, не обращая вниманія на ужасъ своего собесѣдника, продолжалъ.
   -- Его надо исполнить, но безъ шума, въ глубочайшей тайнѣ, такъ чтобы можно было предположить, что это самоубійство. Если вы еще не понимаете, то скоро поймете, будьте покойны... Но что съ вами?... Можно подумать, что вы сейчасъ, упадете въ обморокъ!..
   Дѣйствительно, лордъ Фельбругъ былъ сильно взволнованъ.
   Отцеубійство, о которомъ начальникъ говорилъ такъ хладнокровно, заставляло его испытывать до сихъ поръ невѣдомый ужасъ. Онъ прошепталъ нѣсколько безсвязныхъ словъ, въ отвѣтъ на вопросъ начальника.
   Фаберъ Броунъ продолжалъ.
   -- Вспомните, милордъ, торжественный обѣтъ, данный вами нашему обществу, существованіе котораго виситъ въ настоящее время на волоскѣ. Вспомните что мы всѣ, подъ страхомъ смерти, обѣщались ему жертвовать всѣмъ, слышите ли вы, всѣмъ! Только при этомъ условіи оно могло произойти на свѣтъ, увеличиться и имѣть такой успѣхъ. Въ настоящее время одинъ человѣкъ угрожаетъ намъ... мы сталкиваемъ его съ нашей дороги.
   -- Но, начальникъ, этотъ человѣкъ...
   -- Ну что же?
   -- Этотъ человѣкъ... мой отецъ!...
   -- И это ваше лучшее, ваше единственное доказательство? сказалъ Фаберъ Броунъ съ улыбкой сострадательнаго презрѣнія.-- Узнайте же, что сдѣлалъ я, и тогда вы сами будете въ состояніи судить, можетъ ли растрогать меня ваше горе!...
   

XXII.
Исповѣдь.

   "То, что я вамъ разскажу, имѣетъ большую важность.
   "Я считаю васъ человѣкомъ чрезвычайно умнымъ и весьма полезнымъ для нашей ассоціаціи. Однимъ словомъ, я только одного васъ считаю достойнымъ выслушать исповѣдь, которую обстоятельства побуждаютъ меня вамъ сдѣлать.
   "Но помните, милордъ, что эта тайна не легка и что для васъ она будетъ постоянной угрозой смерти....
   Фельбругъ поклонился, какъ человѣкъ рѣшившійся все выслушать, тогда Фаберъ продолжалъ:
   "Съ другимъ членомъ Людей золота, я не унизилъ бы моего авторитета до того, чтобы дѣйствовать убѣжденіемъ. Вамъ, Фельбругъ, я хочу доказать, что существованіе отдѣльной личности, будь эта личность вашъ самый близкій родственникъ или лучшій другъ, должно быть безжалостно принесено въ жертву, для пользы нашего общества.
   "Нельзя безнаказанно идти по той дорогѣ, по которой мы идемъ.
   "Мы хотимъ утолить нашу жажду богатства; воспользоваться всѣмъ, что по нашему мнѣнію составляетъ человѣческое счастье; мы желали почестей, могущества, власти и для этого намъ было надо и теперь надо громадное количество денегъ, этого могущественнаго рычага, способнаго приподнять весь свѣтъ.
   "Нашъ мозгъ долженъ быть нашимъ единственнымъ орудіемъ. Сердце не должно играть въ нашемъ дѣлѣ никакого мѣста. Я удивляюсь, что вы еще не могли до сихъ поръ отучиться обращать вниманіе на его требованія.
   "Слушайте. Въ моихъ словахъ вы найдете примѣръ и поученіе, онѣ внушатъ вамъ отвѣтъ".
   Послѣ этого начальникъ Людей золота разсказалъ слѣдующій ужасный разсказъ:
   "Прежде всего я долженъ вамъ сказать, что у меня былъ и есть еще одинъ братъ. Будучи еще очень молоды и увлекаемые нашими инстинктами и страстями, мы соединились, чтобы достигнуть той цѣли, къ которой я стремлюсь теперь одинъ съ вашей помощью. Это было начало нашего могущественнаго общества....
   "Наши планы были отлично составлены.... Мы были умны и отважны. Къ намъ уже начали присоединяться другіе члены. Одно только могло помѣшать намъ: это еслибы наша молодость не дала намъ заглушить въ себѣ этого безполезнаго чувства, которое люди зовутъ любовью. Такъ и случилось. Мой братъ полюбилъ и женился, не смотря на мои просьбы, на мое сопротивленіе.
   "Въ это время одно изъ нашихъ предпріятій потерпѣло большую неудачу. Произошелъ скандалъ. Провосудіе хотѣло вмѣшаться въ дѣло. Положеніе наше стало опаснымъ. Мой братъ испугался. Тогда, въ минуту слабости, подлости, ослѣпленный своею любовью, онъ открылъ женѣ нашу тайну.
   "Она стала просить, умолять его бросить нашу ассоціацію.
   "Мой братъ не только уступилъ, но еще хотѣлъ заставить меня раздѣлить его новыя убѣжденія, убѣжденія честнаго человѣка, какъ онъ называлъ ихъ!...
   "Я съ презрѣніемъ отнесся къ словамъ того, на кого я смотрѣлъ какъ на отступника.
   "Тогда, руководимый, подстрекаемый этой женщиной, самая память о которой да будетъ проклята!-- онъ сознался во всемъ нашему отцу, человѣку суровому и вспыльчивому, который выгналъ меня отъ себя и къ своему несчастью забылся до того, что ударилъ меня. Я отправился путешествовать. Но я оставилъ въ Нью-Іоркѣ сообщниковъ и вскорѣ -- слушайте хорошенько, милордъ!-- мой отецъ умеръ, отъ страшной болѣзни. Лѣчившій его былъ одинъ изъ нашихъ.
   "Это былъ еще молодой въ то время докторъ, котораго мы звали -- маленькій Марбенъ."
   Лордъ Фельбругъ вздрогнулъ и поспѣшно поднялъ глаза на начальника. Глаза ихъ встрѣтились.
   "Я вижу, что вы меня поняли, сказалъ послѣдній, отвѣчая на нѣмой вопросъ Фельбруга. Я поклялся, отмстить и началъ исполнять свою клятву.
   "Послѣ многихъ лѣтъ проведенныхъ за границей, гдѣ я много трудился на пользу нашего общества, завязавъ полезныя связи во многихъ столицахъ свѣта, особенно въ Лондонѣ, гдѣ я встрѣтился съ вами., -- я возвратился сюда преображеннымъ, обладателемъ другаго имени. Это имя -- Фабера Броуна, и не безпокойтесь, всѣ бумаги у меня подлинныя!
   "Никто не узналъ меня. Къ тому-же меня считали умершимъ. Кромѣ того вы знаете, какъ я остороженъ и ловокъ! Не смотря на все это, я чуть было снова не погибъ и на этотъ разъ увлекъ бы въ своемъ паденіи все общество. И на этотъ разъ меня опять хотѣла погубить жена моего брата эта женщина,-- казалось, была моимъ злымъ геніемъ!...
   "Вслѣдствіе нѣсколькихъ смертей, происшедшихъ въ ея семействѣ, она сдѣлалась наслѣдницей одной старой дѣвицы, мисъ Джеммингъ, съ которой у меня были сношенія по банку.
   "Одинъ разъ я увидѣлъ ее входящей въ мою контору. Она пришла отъ имени мисъ Джеммингъ. Въ ту минуту, какъ она хотѣла объяснить мнѣ дѣло, взглядъ ея встрѣтился съ моимъ. Она нѣсколько минутъ простояла неподвижно, какъ бы пораженная неожиданнымъ открытіемъ.
   "Какъ могла узнать меня эта женщина, этого я не знаю, но ея воспоминанія были слишкомъ ясны, ея ненависть слишкомъ жива, чтобы я могъ подумать отказываться.
   "Вспомните, что въ это время въ первый разъ начали ходить смутныя слухи на нашъ счетъ. Наше имя опять стало упоминаться, какъ это было уже не не разъ. Причиной этому бывали измѣны, которыя, впрочемъ, не имѣли никакой важности за недостаткомъ доказательствъ.. Но эта женщина, гордая и энергическая, встрѣтивъ меня вдругъ на своей дорогѣ, поклялась отстранить меня навсегда. Она сказала мнѣ это съ такой откровенностью, которая испугала меня. Если бы я далъ ей уйти, то мы были бы преданы и погублены.
   "Я велѣлъ схватить ее и отнести въ одну изъ дальнихъ комнатъ. Ея двѣ дочери были въ пансіонѣ. Не трудно было выдумать какой-нибудь предлогъ, чтобы привести ихъ.
   "Да, Фельбругъ, моя жажда мщенія, которая съ теченіемъ времени нѣсколько успокоилась, вспыхнула съ новою силою. На этотъ разъ необходимость требовала, чтобы я избавился отъ этой женщины. Но не теряя изъ вида цѣлей нашего общества, я не хотѣлъ потерять наслѣдства мисъ Джеммингъ, которое было порядочно.
   "Если бы эта женщина исчезла неожиданно, то мисъ Джеммина могла оставить свое состояніе кому-нибудь другому. Надо было найти какое-нибудь геніальное. средство и благодаря вамъ я нашелъ это средство!
   -- Благодаря мнѣ, съ удивленіемъ сказалъ лордъ Фельбругъ.
   -- Развѣ первый доносъ вашего отца не совпадаетъ съ этимъ временемъ! Вамъ надо было заставить забыть себя. Наше спасеніе зависѣло отъ этого. Я однимъ ударомъ выигралъ два дѣла. Я поручилъ вамъ сторожить мистрисъ Вульдъ и ея дочерей... Вы это помните, Вильки?..
   Фельбругъ страшно поблѣднѣлъ, услышавъ имя Вильки, подъ которымъ онъ разыгралъ роль палача. Потомъ, сильно взволнованный, онъ прошепталъ:
   -- И такъ, начальникъ, братъ, о которомъ вы мнѣ сейчасъ говорили....
   -- Никто другой какъ мистеръ Вульдъ. Да, это такъ, но выслушайте меня до конца. Я вамъ обѣщался сдѣлать исповѣдь, она еще не кончена.
   И Фаберъ Броунъ продолжалъ:
   Я уже сказанъ вамъ, что я не желалъ, чтобы наслѣдство мисъ Джеммингъ ускользнуло изъ нашихъ рукъ. Съ этой цѣлью я далъ вамъ приказаніе диктовать мистрисъ Вульдъ письма, которыя она писала къ своей старой родственницѣ.
   "Вы мнѣ говорили, что она долго сопротивлялась всѣмъ вашимъ угрозамъ и принужденіямъ. Наконецъ она принуждена была уступить.
   "Въ этихъ письмахъ она писала миссъ Джеммингъ, что была принуждена бѣжать отъ мужа, такъ какъ онъ, желая присвоить себѣ ея состояніе, пытался убить ее, она желала жить для дѣтей и постоянно обѣщала миссъ Джеммингъ, что дастъ ей знать о своемъ мѣстѣ жительства, какъ только найдетъ такое, гдѣ будетъ считать себя въ безопасности.
   "Я сознаюсь, что миссъ Джеммингъ было не легко убѣдить. Но постоянныя письма, которыя она получала благодаря вамъ и свѣдѣнія, которыя по моимъ стараніямъ доходили до нея окольными путями, наконецъ убѣдили ее.
   "Она умерла спустя три года послѣ исчезновенія мистрисъ Вульдъ, назначивъ послѣднюю своей наслѣдницей.
   "Намъ не было болѣе никакихъ причинъ оставлять долѣе жить мистрисъ Вульдъ и ея дѣтей. Кромѣ того мы считали возможнымъ призвать васъ въ Нью-Іоркъ.
   "Вы получили приказанія на этотъ счетъ. Всѣ предосторожности были нами приняты. Коммисаръ и секретарь мѣстности, въ которой находилась хижина Вильки, были наши. Вы ждали проѣзда путешественника, который могъ-бы ихъ предупредить. Докторъ Марбенъ далъ вамъ яду, который привелъ васъ въ безчувственное состояніе, принятое за смерть наивнымъ Робертомъ де-Кервалемъ. Мы были сейчасъ-же извѣщены, что вы исполнили ваше порученіе, тогда докторъ Марбенъ поѣхалъ и возвратилъ вамъ жизнь. Съ этой стороны наша задача была окончена."
   Нѣсколько времени Фаберъ Броунъ молчалъ, какъ-бы собирая свои воспоминанія.
   Фельбругъ старался угадать мысли начальника и не могъ найти нити его мрачныхъ дѣяній.
   Онъ не понималъ какимъ образомъ всѣ эти событія могли доставить Людямъ золота наслѣдство послѣ миссъ Джеммингъ.
   Наконецъ онъ осмѣлился предложить слѣдующій вопросъ.
   -- Состояніе мисъ Джеммингъ уже принадлежитъ намъ?...
   -- Нѣтъ еще -- но это только вопросъ времени, и я могу заранѣе назначить день, когда оно поступитъ въ нашу кассу.... Вы не понимаете? прибавилъ начальникъ видя, что лице Фельбруга выразило удивленіе. А между-тѣмъ дѣло очень просто. Посмотрите: -- Пока смерть мистрисъ Вульдъ не будетъ доказана, состояніе Джеммингъ будетъ считаться принадлежащимъ ей. Послѣ ея смерти оно переходитъ къ ея дочерямъ. Послѣ смерти этихъ послѣднихъ, оно переходитъ къ ихъ отцу, т. е. къ мистеру Вульду. Я братъ его и.... наслѣдникъ. Вы конечно догадываетесь, что я принялъ мои мѣры на этотъ счетъ.
   "Свидѣтельство о смерти мистрисъ Вульдъ составлено достойнымъ Джефферсономъ и Адамомъ Фоксомъ въ Вестфильдѣ. Точно также я имѣю въ рукахъ свидѣтельства о смерти обѣихъ дочерей....
   -- Вы имѣете эти свидѣтельства? спросилъ лордъ Фельбругъ съ несвойственной ему поспѣшностью.
   -- Можете-ли вы въ этомъ сомнѣваться, любезный Вильки? иронически отвѣчалъ Фаберъ Броунъ. Джефферсонъ сдѣлалъ все очень правильно и.... очень ловко!
   Фельбругъ вздохнулъ точно у него свалился камень съ плечъ.
   "И такъ у меня въ рукахъ всѣ эти три свидѣтельства, продолжалъ начальникъ. Недостаетъ только свидѣтельства о смерти моего дорогаго брата, который, какъ вамъ извѣстно, очень болѣнъ.-- Его лечитъ Марбенъ! Мнѣ довольно сдѣлать знакъ и все будетъ готово.
   -- Моя исповѣдь кончена, прибавилъ Фаберъ Броунъ, снова возвращаясь къ торжественному тону, который онъ было замѣнилъ ироническимъ. Вы знаете мою цѣль и мои средства. Вы видѣли, что я пожертвовалъ всѣми членами моего семейства для процвѣтанія нашего общества. Ничто не остановило меня, ни привязанность, ни состраданіе. Вы теперь понимаете, что вашъ доводъ не могъ подѣйствовать на меня?... Поняли-ли вы наконецъ, что приговоръ, произнесенный нами, долженъ быть исполненъ?...
   Фаберъ Броунъ подавлялъ Фельбруга. Его мрачнѣй и проницательный взглядъ, казалось, читалъ въ душѣ лорда, отвѣта котораго онъ ожидалъ съ нетерпѣніемъ. Наконецъ покоренный Фельбругъ молча опустилъ голову въ знакъ согласія.
   Онъ подписалъ смертный приговоръ своего отца.
   

XXIII.
Слѣдъ

   Громадный Нью-Іоркъ раздѣленъ на двадцать два wards или округа.
   Среди этого-то безконечнаго лабиринта улицъ и аллей, перекрещивавшихся по всѣмъ направленіямъ, Робертъ де-Керваль розыскивалъ пропавшую Дженъ. Онъ преслѣдовалъ эти розыски со всѣмъ жаромъ влюбленнаго и упорствомъ честнаго человѣка.
   Два агента тайной полиціи сопровождали его и помогали ему. Привыкшіе къ подобнымъ занятіямъ, эти агенты имѣли необыкновенное чутье.
   Они знаютъ каждый уголокъ этого многолюднаго города, столь обильнаго мошенниками и преступниками всѣхъ сортовъ.
   Они прежде всего осмотрѣли четвертый wards.
   Тамъ есть перекрестокъ Пяти-угловъ, гнѣздо игроковъ, пьяницъ, бродягъ, матросовъ и эмигрантовъ всѣхъ націй, въ особенности нѣмцевъ и ирландцевъ, привозимыхъ каждый день въ Нью-Іоркъ тысячью кораблей.
   Читатель видитъ, что мѣсто было выбрано удачно.
   Люди, которые имѣли интересъ вырвать Дженъ изъ рукъ де-Кервалей, по всей вѣроятности, спрятали ее въ одномъ изъ этихъ кварталовъ.
   Робертъ отказывался вѣрить въ возможность худшаго.
   Несчастная, будучи безумной, могла быть опасна для Людей золота только у де-Кервалей.
   Можно было поэтому предполагать, что ее просто отдали какимъ-нибудь негодяямъ.
   Таково было мнѣніе полицейскихъ.
   Они распрашивали одного, угрожали другому и пугали всѣхъ мошенниковъ, слишкомъ хорошо знавшихъ ихъ по причинѣ частыхъ, хотя и не особенно-пріятныхъ сношеній.
   Они даже кланялись полицейскимъ съ льстивымъ и униженнымъ видомъ.
   Они отвѣчали на предлагаемые имъ агентами вопросы, но не менѣе хитрые какъ и сами агенты, они умѣли избѣжать опредѣленнаго отвѣта.
   Робертъ чувствовалъ, что сердце его страшно сжималось при мысли, что его возлюбленная Дженъ могла быть въ этомъ ужасномъ мѣстѣ.
   Грязные, высокіе дома, казалось, еле держались.
   Въ этихъ домахъ кишила громадная масса мущинъ, женщинъ и дѣтей.
   Грубые негры, китайцы, опьянѣлые отъ опіума, пьяные нѣмцы, все это ссорилось, дралось и падало тутъ-же въ грязь.
   Среди всего этого шума съ презрѣніемъ проходилъ важный и серьезный полисменъ.
   Уже много дней продолжалъ Робертъ свои поиски, но до сихъ поръ они не имѣли никакого успѣха.
   Ни малѣйшаго признака существованія розыскиваемой ими дѣвушки не могли они найти.
   Каждый вечеръ Робертъ съ отчаяніемъ возвращался домой.
   Однажды, возвращаясь такимъ образомъ, они проходили по центральной части города.
   Они шли по Валь-Стриту, улицѣ богатыхъ финансистовъ, какъ вдругъ какое-то сборище народа принудило ихъ остановиться на нѣсколько мгновеній.
   Какой-то уличный проповѣдникъ разбиралъ библію при свѣтѣ газоваго рожка, окруженный многочисленными зрителями.
   Глаза полицейскихъ по привычкѣ пристально разсматривали толпу.
   Вдругъ одинъ изъ нихъ толкнулъ подъ руку своего товарища, чтобы привлечь его вниманіе.
   -- Посмотрика на этого New-boy, сказалъ онъ. Кажется, что это твой племянничекъ!...
   Другой взглянулъ на указаннаго.
   Лице его выразило гнѣвъ, но въ тоже время и привязанность.
   Затѣмъ онъ громко закричалъ:
   -- Джэкъ!... негодяй!... Поди сюда сейчасъ, а не то береги свои уши!...
   Тотъ, кого полицейскій звалъ такимъ образомъ, былъ мальчикъ лѣтъ двѣнадцати.
   Онъ держалъ подъ мышкой громадный свертокъ съ журналами.
   По причинѣ этого свертка первый агентъ и назвалъ его New-boy.
   Въ Нью-Іоркѣ существуетъ цѣлое поколѣніе брошенныхъ дѣтей. Статистика говоритъ, что количество этихъ несчастныхъ въ Нью-Іоркѣ гораздо болѣе чѣмъ въ Лондонѣ, Ливерпулѣ, и другихъ городахъ стараго свѣта.
   Это птицы небесныя американскихъ городовъ.
   Они живутъ со дня на день, крошками падающими, со стола богатыхъ, и кромѣ того занимаются маленькими ремеслами.
   Одни изъ нихъ зимою метутъ улицы передъ домами и получаютъ за это нѣсколько цензовъ.
   Лѣтомъ они продаютъ дешевые леденцы. Другіе ходятъ по улицамъ со щеткой и ваксой, что далеко не лишнее, такъ какъ американская прислуга терпѣть не можетъ чистить сапоги. Наконецъ, существуетъ важная категорія такъ называемыхъ News-boys. Буквально это значитъ дѣти журналовъ, или дѣти, продавцы журналовъ.
   Всѣ газеты продаются имъ съ небольшой уступкой.
   Какъ только номера выходятъ изъ типографіи, эти News-boys бросаются съ ними на улицы, входятъ въ дома, въ омнибусы и вагоны желѣзныхъ дорогъ, куда ихъ свободно пропускаютъ, они оглушаютъ прохожихъ своими криками и въ концѣ концовъ получаютъ небольшой барышъ.
   Маленькій Джэкъ, племянникъ одного изъ полицейскихъ, принадлежалъ къ категоріи этихъ News-boys.
   Услышавъ голосъ, произносившій его имя, онъ сейчасъ же узналъ зовущаго.
   Бросивъ вокругъ себя поспѣшный взглядъ, онъ узналъ своего почтеннаго дяди и надо сознаться, что его первымъ движеніемъ было бѣжать.
   Но второе было лучше, а главное дѣло благоразумнѣе.
   Онъ сообразилъ разстояніе, отдѣлявшее его отъ полицейскихъ, и нашелъ, что ему не успѣть уйти отъ нихъ. Тогда, сдѣлавъ плачевную мину, онъ подошелъ къ дядѣ.
   -- Здравствуйте, дядя Пибоди, прошепталъ онъ съ худо скрываемой боязнью.
   -- Здравствуй, негодяй!-- отвѣчалъ дядя. Вотъ до чего дошелъ сынъ моей сестры, что онъ принужденъ кричать по улицамъ газеты!... Пусть я буду проклятъ, если когда нибудь предполагалъ это!... Скажи мнѣ, наконецъ, зачѣмъ ты оставилъ родительскій домъ?... негодяй!.. Ну, отвѣчай! маленькій разбойникъ!...
   И къ строгости почтеннаго дяди противъ воли примѣшалось волненіе, котораго онъ не могъ побѣдить.
   Умный мальчишка сейчасъ же понялъ какую выгоду можетъ онъ извлечь изъ этого волненія.
   -- Вы это очень хорошо знаете, сказалъ онъ, приходя въ себя.
   -- Нѣтъ, я этого не знаю!...
   -- Нѣтъ, знаете дядя, вы знаете, что я хочу заниматься вашимъ благороднымъ дѣломъ. Я хочу быть тѣмъ же что и дядя Пибоди -- говорилъ я каждый день моей матери, я хочу быть, также какъ и онъ, однимъ изъ нашихъ лучшихъ сыщиковъ!...
   Дядя Пибоди, видимо польщенный словами хитраго Джэка, не могъ удержаться, чтобы не сказать въ полголоса.
   -- Что же если у него дѣйствительно настоящее призваніе!...
   Джэкъ поймалъ эту фразу на лету.
   -- Настоящее призваніе? развѣ вы можете сомнѣваться, въ этомъ, дядя? Сколько разъ я почти противъ вашей воли слѣдовалъ за вами въ вашихъ розыскахъ?... Сколько разъ умолялъ я васъ взять меня къ себѣ въ помощники?
   -- Это правда! Это правда!... говарилъ Пибоди, качая головой.
   -- Но моя мать постоянно отказывала мнѣ, тогда я и убѣжалъ. Будучи свободенъ въ моихъ дѣйствіяхъ, я подумалъ, что можетъ быть я самъ съумѣю выучиться. Потому что для того, чтобы выучиться этому искусству, имъ надо начать заниматься съ молоду. Вы сами говорили это при мнѣ! И въ мои годы вы уже успѣли отличиться, неправда-ли, дядя Пибоди?
   -- Это правда! Это правда! вскричалъ противъ воли Пибоди.
   -- Значитъ, вы видите, что я правъ? вскричалъ Джэкъ, считая себя уже увѣреннымъ въ побѣдѣ.
   Между тѣмъ де-Керваль и другой агентъ отошли отъ Пибоди, чтобы не мѣшаться въ его семейныя дѣла.
   Они сдѣлали нѣсколько шаговъ, говоря о занимавшемъ ихъ дѣлѣ, потомъ съ нетерпѣніемъ подошли къ дядѣ и племяннику.
   Вдругъ слово похищеніе поразило ихъ.
   Въ одну секунду они были около Пибоди.
   Послѣдній былъ крайне взволнованъ.
   -- Что такое случилось? спросили въ голосъ оба подошедшіе.
   -- Случилось то, что этотъ ребенокъ, мой племянникъ Джэкъ, прибавилъ агентъ съ нѣкоторой гордостью, очень можетъ быть открылъ, одинъ, тотъ слѣдъ, который мы трое ищемъ уже много дней и не находимъ!...
   -- Ради Бога, объяснитесь!... вскричалъ Робертъ.
   -- Пусть самъ Джэкъ объяснитъ вамъ! Ему принадлежитъ вся честь!... Ну, мой милый, повтори этимъ джентльменамъ то, что ты мнѣ сказалъ.
   News-boy не заставилъ просить себя два раза. Разсказъ, котораго отъ него требовали, льстилъ его самолюбію.
   -- Я вошелъ въ одну изъ тавернъ Броклина, началъ онъ, чтобы предложить тамъ иллюстрированный Graphic illustratеd. Не продавъ ни одного экземпляра, я уже хотѣлъ уйти, какъ вдругъ замѣтилъ залу въ подвалѣ, гдѣ сидѣли нѣсколько человѣкъ. Я вошелъ въ нее, крича названіе своего журнала; одинъ изъ сидѣвшихъ быстро вырвалъ у меня изъ рукъ номеръ и сталъ смотрѣть гравюры. Видя, что онъ мнѣ не платитъ, я хотѣлъ уже разсердиться, но къ счастью я всегда ко всему прислушиваюсь, да и никто не опасается маленькаго News-bow, поэтому я услыхалъ какъ одинъ сидѣвшихъ говорилъ:
   -- Что всего страннѣе это то, что она до сихъ поръ не произнесла ни слова! Должно быть она нѣма! Кромѣ того говорятъ, что она сумашедшая.
   Другой продолжалъ.
   -- Все равно, я сожалѣю что участвовалъ въ этомъ дѣлѣ. Я не для того поступилъ, чтобы похищать молодыхъ дѣвушекъ!...
   -- Эти слова поразили меня. Мнѣ очень хотѣлось слышать продолженіе разговора, но смотрѣвшій картинки отдалъ мнѣ номеръ, указывая на дверь, самымъ многозначительнымъ жестомъ. Надо было уйти, но, уходя, я очень ловко навелъ справки и узналъ, что сидѣвшіе были постоянные посѣтители таверны. Нѣтъ ничего легче какъ найти ихъ.
   -- А эта таверна, гдѣ она? спросилъ Пибоди.
   -- О! вы ее конечно знаете, дядя Пибоди, отвѣчалъ Джэкъ. Это bar-room мистрисъ Кораль.
   

XXIV.
Странное самоубійство.

   Со времени исчезновенія Дженъ, несчастная Линда Лимаресъ заняла большое мѣсто въ заботахъ и безпокойствахъ семейства де-Керваль.
   Молодая дѣвушка была сильно больна, какъ физически, такъ и нравственно.
   Ужасныя событія, происшедшія въ такой короткій промежутокъ времени, наполнили ея душу отчаяніемъ.
   Достойные люди, спасшіе ее, принявшіе къ себѣ въ домъ и ухаживавшіе за ней, успѣли наконецъ возвратить ее къ жизни.
   Но горе Линды было неизлѣчимо.
   Надо, впрочемъ, прибавить, что среда, въ которую она попала, мало годилась для того, чтобы разсѣять ея горе и изгнать печальныя воспоминанія.
   Робертъ, госпожа де-Керваль и Фернанда видѣли теперь сѣть, окружавшую тѣхъ, кого они любили.
   Робертъ, какъ мы уже видѣли, проводилъ дни и ночи, розыскивая несчастную Дженъ.
   Госпожа де-Керваль, огорченная похищеніемъ дѣвушки, каждый день съ нетерпѣніемъ ждала возвращенія Роберта. Они надѣялись на счастливое разрѣшеніе этой таинственной загадки.
   Когда Робертъ былъ въ отсутствіи, когда онѣ не видали его въ продолженіе многихъ часовъ, ихъ безпокойство увеличивалось и дѣлалось нестерпимымъ.
   Онѣ боялись неизвѣстности, въ тысячу разъ болѣе опасной, чѣмъ самая тяжелая истина.
   Вечеромъ, когда Робертъ и сыщики встрѣтили маленькаго Джэка, обѣ женщины молчаливо работали, сидя въ гостиной.
   Взгляды, бросаемые постоянно на часы, безпокойство, выражавшееся на ихъ лицахъ, достаточно указывали, какъ нетерпѣливо было ихъ ожиданіе.
   Пробило десять часовъ.
   Въ эту минуту входная дверь съ шумомъ затворилась, такъ что весь домъ задрожалъ.
   Обѣ женщины съ безпокойствомъ подняли головы.
   На лѣстницѣ раздались поспѣшные шаги и вскорѣ въ гостиную вошелъ Робертъ съ сильно взволнованнымъ лицемъ.
   -- Ну, что?... сказала мать.
   -- Робертъ! вскричала Фернанда, ты нашелъ ее?...
   Переведя сначала духъ, молодой человѣкъ отвѣчалъ:
   -- Нѣтъ еще... но можетъ быть скоро!...
   Раздались два радостныхъ восклицанія.
   -- Говори! говори! дитя мое!...
   -- Успокойся, мама... успѣхъ еще невѣренъ; но на этотъ разъ мы напали на слѣдъ!
   Въ нѣсколькихъ словахъ Робертъ разсказалъ происшествія этого вечера, начиная со встрѣчи племянника Пибоди до посѣщенія bar-room'а мистрисъ Кораль.
   Дѣйствительно, они были уже тамъ.
   Какъ только маленькій Джэкъ кончилъ свой разсказъ, всѣ отправились къ Броклину.
   Придя къ тавернѣ, news-boy проскользнулъ въ нее и направился въ нижнюю залу.
   Робертъ и сыщики, считая опаснымъ возбуждать подозрѣніе своимъ присутствіемъ, остались ждать Джэка у дверей.
   Маленькій news-boy искалъ очень долго, старательно разсматривая всѣ болѣе или менѣе подозрительныя личности.
   Но, увы! онъ не нашелъ тѣхъ, которыхъ искалъ.
   Къ счастію, ребенокъ былъ очень уменъ и его призваніе быть сыщикомъ было дѣйствительное.
   Поэтому, терпѣніемъ и ловкостью онъ добился того, что узналъ, кто такіе были люди, видѣнные имъ утромъ.
   Къ тому же эти люди имѣли наружность дѣйствительно замѣтную.
   У одного было бронзоваго цвѣта, серьезное и печальное лице индѣйца.
   Другой принадлежалъ къ многочисленному классу ирландскихъ эмигрантовъ.
   Красное лице, выпуклые глаза и сильное тѣлосложеніе дѣлали его фигуру замѣтной.
   Джэкъ узналъ, что эти люди приходили обыкновенно въ таверну только утромъ, тогда ихъ тутъ можно было найти навѣрно.
   Получивъ эти драгоцѣнныя свѣдѣнія, онъ поспѣшилъ передать ихъ своему дядѣ, который дружески потрепалъ его по щекѣ, прошептавъ:
   -- Вотъ молодецъ, который пойдетъ далеко!...
   Послѣ этого было условлено придти въ таверну утромъ.
   Вотъ почему въ этотъ вечеръ Робертъ не былъ печаленъ какъ обыкновенно. Понятно, что его мать и сестра также раздѣляли его надежды.
   У нихъ были самыя веселыя предчувствія.
   Затѣмъ Робертъ спросилъ о состояніи спасенной имъ Линды Лимаресъ. Молодая дѣвушка только наканунѣ сказала свое имя и свою исторію. До сихъ поръ она была еще слишкомъ больна и слаба, чтобы кому-нибудь пришло въ голову ее распрашивать и она бы была въ состояніи отвѣчать.
   Наконецъ, она разсказала де-Кервалямъ ужасныя событія своей жизни, уже извѣстныя читателямъ.
   Сначала Линда отказалась назвать себя.
   Несчастная боялась, что ея словамъ не повѣрятъ.
   Она боялась, чтобы въ этомъ домѣ, также какъ и въ домѣ ея дяди, не стали сомнѣваться въ истинѣ ея словъ.
   Но доброта и ухаживанья, которыми ее окружали, возвратили ея довѣріе и она разсказала все.
   Молодая дѣвушка поступила бы несправедливо какъ относительно людей, ухаживавшихъ за нею, такъ и относительно своего собственнаго интереса, если бы умолчала о всемъ случившемся съ нею.
   Никогда самый невѣроятный разсказъ не находилъ умовъ, болѣе расположенныхъ повѣрить ему.
   Для семейства де-Керваль, бывшаго свидѣтелемъ событій, не менѣе изумительныхъ, разсказъ Линды былъ вполнѣ справедливъ.
   Но событія, разсказанныя Линдой, эти преступленія, которыхъ она была жертвой, имѣли-ли онѣ связь съ мрачной ассоціаціей Людей золота.
   Вотъ, что важно было знать!
   Линда могла сдѣлаться могущественнымъ орудіемъ мщенія за свое семейство, за свою честь и оказать большую помощь правосудію.
   Молодая дѣвушка могла назвать только одно имя, имя своего дяди дона Педро Лимаресъ, этого негодяя, который, отказавшись признать ее, позорно выгналъ ее изъ дома.
   Но вмѣстѣ съ нимъ былъ еще другой человѣкъ, не менѣе преступный, не менѣе жестокій чѣмъ онъ.
   Его имя?
   Линда не знала его.
   Со времени своего пребыванія у де-Кервалей, больная и огорченная Линда ни разу не выходила изъ своей комнаты.
   Никто посторонній не видалъ ее.
   При томъ расположеніи духа, въ которомъ находилось семейство де-Керваль, они не были въ расположеніи сообщать кому то ни было о Линдѣ.
   Между тѣмъ нотаріусъ Бруггиль продолжалъ ухаживать за Фернандой.
   Читатель знаетъ, что онъ исполнялъ приказаніе начальника, но. въ тоже время его сердце не могло остаться нечувствительнымъ къ красотѣ и достоинствамъ Фернанды.
   Онъ приходилъ аккуратно каждый вечеръ. Его принимали постоянно очень любезно, но съ нѣкотораго времени онъ замѣтилъ постоянное отсутствіе Роберта и печаль госпожи де-Керваль и Фернанды.
   Трудно было скрыть отъ него это, но ему не было объяснено причины.
   Опытъ научилъ семейство де-Керваль быть осторожнымъ и подозрительнымъ. Читатель знаетъ, что въ причинахъ этому не было недостатка.
   Въ тотъ вечеръ, когда Робертъ принесъ домой извѣстіе объ открытіи маленькаго Джэка, открытіи, поселившемъ надежду въ ихъ сердцахъ, Бруггиль явился по своему обыкновенію.
   Онъ принесъ странную новость.
   -- Вы знаете лорда Фельбругъ, не правда-ли? спросилъ онъ Роберта, который невольно вздрогнулъ.
   -- Да, я его знаю.
   -- А его отца, вы имѣли случай видѣть когда нибудь?...
   -- Нѣтъ, я только слыхалъ о немъ.... Что-же дальше?
   -- Онъ лишилъ себя жизни сегодня ночью.
   -- Лишилъ жизни?
   -- Да, его нашли повѣсившимся въ спальнѣ.
   -- Но почему же предполагаютъ, что это самоубійство?
   -- Онъ оставилъ письмо.
   -- Странное самоубійство! прошепталъ Робертъ.
   -- Неправда-ли?... Но надо вамъ сказать, что онъ былъ не совсѣмъ въ своемъ умѣ....
   -- Я не зналъ этого.
   -- О! Доказательства этого были уже давно.... онъ былъ маніакъ.... Онъ страдалъ маніей доносовъ.
   -- Что вы хотите сказать?
   -- Я хочу сказать, что онъ имѣлъ фантазію время отъ времени посылать доносы о невозможныхъ и предполагаемыхъ преступленіяхъ.... о существованіи тайныхъ обществъ, извѣстныхъ ему одному, и существовавшихъ только въ его разстроенномъ воображеніи.... Вы видите, что онъ былъ дѣйствительно безумный.
   Робертъ слушалъ, стараясь угадать не было ли это новое преступленіе новое дѣло таинственнаго общества?
   -- Но.... эти доносы, спросилъ онъ, не имѣли-ли они какого нибудь основанія?...
   -- Ни малѣйшаго! доказательствомъ служитъ то, что еще наканунѣ смерти, онъ послалъ длинное донесеніе относительно существованія того фантастическаго общества, надъ которымъ теперь всѣ смѣются.... Вы знаете, о чемъ я говорю.
   -- Право нѣтъ!
   -- Ну, мой милый Робертъ, сказалъ Бруггиль, разсмѣявшись какъ бы для того, чтобы дать болѣе силы своему невѣрію, я говорю о знаменитомъ обществѣ Людей золота!... Сознайтесь, что это забавно, неправда-ли?
   И почтенный нотаріусъ снова предался своей веселости.
   Услышавъ эти слова, слушатели нотаріуса весьма понятно испытывали чувство, совершенно противуположное веселости Бруггиля. Къ счастью, они достаточно владѣли собой, чтобы не показать этого.
   Въ эту минуту одна изъ дверей гостиной, которая была полуоткрыта, быстро затворилась, и госпожа де-Керваль услышала странный шумъ и сказала съ безпокойствомъ Роберту:
   -- Ты слышалъ?...
   -- Это вѣтеръ, отвѣчалъ онъ. Сейчасъ разразится гроза.
   -- Вы правы, сказалъ Бруггиль подходя къ окну, мнѣ надо торопиться домой.... Позвольте мнѣ проститься съ вами.
   

XXV.
Индѣецъ Мирко.

   Бруггиль ушелъ.-- Госпожа де-Керваль хотѣла уйти къ себѣ въ комнату и направилась къ той двери, которая заперлась сама собою.
   Она хотѣла открыть ее.
   Неожиданное сопротивленіе вырвало у нея восклицаніе изумленія.
   Фернанда и Робертъ подбѣжали къ ней.
   -- Что такое? вмѣстѣ спросили они.
   -- Посмотрите.... я не могу открыть эту дверь.... а между тѣмъ она не заперта... Можно подумать, что ее держитъ кто нибудь.... это странно!...
   Робертъ толкнулъ дверь и отворилъ ее дополовины.
   Тогда всѣ увидѣли, что на полу лежало неподвижное тѣло.
   Съ предосторожностями Робертъ прошелъ въ узк ое отверстіе.
   Онъ взялъ на руки лежавшую и перенесъ ее въ гостиную.
   Это была Линда Лимаресъ.
   Она пришла въ себя, открыла глаза и пристально поглядѣла на окружающихъ.
   Лице ея приняло выраженіе глубокаго огорченія.
   -- Онъ ушелъ? вскричала она.
   -- Про кого вы говорите, дитя мое? кротко спросила госпожа де-Керваль.
   -- Про человѣка, который былъ здѣсь... сейчасъ!...
   -- Мистеръ Бруггиль? сказалъ Робертъ.
   -- А! его зовутъ Бруггиль!... прошептала Линда.
   -- И вы его знаете?... Вы хорошо знаете его?...
   -- Почему вы это спрашиваете.
   -- Почему?... но этотъ человѣкъ другъ дона Педро Лимаресъ!... Это онъ выгналъ меня.... Безъ него мой дядя, можетъ быть, не былъ бы такъ жестокъ!...
   При этихъ словахъ Фернанда взглянула на мать и брата и взглядъ ея выражалъ кроткій упрекъ.
   Этотъ взглядъ казалось говорилъ:
   -- Вотъ человѣкъ, который долженъ былъ быть моимъ мужемъ!...
   Госпожа де-Керваль не дала Фернандѣ произнести ни слова. Она прижала ее къ сердцу, точно желая защитить противъ невидимаго врага.
   Неожиданное открытіе Линды поразило Роберта какъ громомъ.
   -- Бруггиль также! думалъ онъ; Бруггиль агентъ адскаго общества, которое охватываетъ насъ своей сѣтью, въ которой мы напрасно бьемся столько времени!...
   Скоро хладнокровіе возвратилось къ нему.
   Онъ взглянулъ на положеніе дѣлъ съ совершенно новой точки зрѣнія.
   Теперь онъ могъ достать доказательство, котораго до сихъ поръ ему недоставало.
   Линда, спасшаяся отъ смерти, тогда какъ враги ея считали ее утонувшей въ волнахъ Гудзона, могла быть вѣрнымъ орудіемъ мщенія.
   Дѣйствительно, какъ только онъ узналъ приключенія Линды, онъ телеграфировалъ въ Ріо-Жанейро,-- требуя доказательствъ личности Линды Лимаресъ.
   Эти доказательства должны были скоро явиться.
   Робертъ ждалъ ихъ со дня на день.
   Такимъ образомъ, члены таинственной Ассоціаціи доллара, знаменитые Люди золота, мало по малу обнаружились теченіемъ обстоятельствъ, съ перваго взгляда странныхъ, но которые слѣдовали вполнѣ логично.
   -- Но какъ узнали вы этого человѣка? спросила госпожа де-Керваль Линду, глядя на нее съ благодарностью за безсознательную услугу, которую она имъ оказала.
   -- Я дремала, отвѣчала Линда, вдругъ, до моей комнаты долетѣлъ шумъ голосовъ.... Между этими голосами одинъ казался мнѣ рѣзче и громче другихъ.... Я слышала его въ такую ужасную для меня минуту, что сначала я думала, не сплю-ли я.... Однако я хотѣла убѣдиться въ справедливости моихъ подозрѣній.... Накинувъ на плечи пенюаръ, я безъ шума пошла къ тому мѣсту, откуда слышались голоса. Я пришла въ корридоръ, ведущій въ гостиную.... дверь была пріотворена.... Я взглянула въ нее и узнала.... это былъ онъ!... Тогда я хотѣла броситься на этого человѣка.... я отомстила бы за себя.... я убила бы его!... сказала она съ мрачной энергіей, но слабость, и волненіе побѣдили меня.... я упала безъ памяти за этой дверью!... вы знаете остальное!...
   -- Да, сказала госпожа де-Керваль, стукъ затворившейся двери испугалъ меня и я предчувствовала что-нибудь. подобное тому, что произошло.... Почему ты не повѣрилъ мнѣ, Робертъ?...
   -- Безъ этого недовѣрія, дорогая мама, вскричалъ молодой человѣкъ,-- мы бы погибли!... Бруггиль былъ бы разоблаченъ, но за то Линда -- узнана. Эти люди, не отступающіе ни передъ чѣмъ, разстроили бы всѣ наши планы.... Мы были бы въ ихъ власти!... И Дженъ, моя бѣдная Дженъ, погибла бы для насъ безвозвратно!...
   -- Это правда!...
   -- Будемъ же сохранять величайшую осторожность! Пусть мисъ Линда не выходитъ болѣе изъ своей комнаты.... пусть не ищетъ, безполезнаго въ настоящее время, мщенія.... подумайте, что мы у цѣли.... черезъ нѣсколько часовъ Дженъ можетъ быть будетъ возвращена намъ!...
   Всѣ разошлись. Робертъ бросился въ постель одѣтый.
   На разсвѣтѣ онъ выходилъ изъ дома и направился къ мѣсту, гдѣ у него было назначено свиданіе съ Джэкомъ и сыщиками. Вскорѣ всѣ они собрались и отправились къ Броклину.
   Таверна только что открывалась. News-boy одинъ вошелъ въ нее, какъ наканунѣ вечеромъ.
   Едва прошло нѣсколько минутъ, какъ онъ поспѣшно вышелъ изъ таверны.
   Очевидно, онъ несъ хорошую новость.
   -- Одинъ тутъ! поспѣшно сказалъ онъ.
   -- Который?... спросилъ Пибоди.
   -- Индѣецъ.
   Произошло короткое совѣщаніе.
   Слѣдовало-ли ждать прихода сообщника или постараться сойтись съ однимъ индѣйцемъ?
   Послѣднее мнѣніе одержало верхъ.
   Робертъ и полицейскіе вошли въ таверну.
   Индѣецъ сидѣлъ за столомъ передъ стаканомъ виски.
   Робертъ и его спутники сѣли около него.
   Было довольно неудобно сейчасъ же завести разговоръ объ интересовавшемъ ихъ дѣлѣ. Это значило бы возбудить противъ себя подозрѣнія индѣйца. И даже, еслибы доказательства были достаточны, чтобы можно было арестовать его, то они знали, что и тогда такимъ способомъ ничего не добьешься.
   Между тѣмъ время было дорого, каждая потерянная минута отсрочивала освобожденіе Дженъ.
   Надо было употребить хитрость.
   Агенты рѣшились на послѣднее, но надо сказать правду, что ихъ попытки были несчастливы.
   Индѣецъ былъ крайне остороженъ. Невозможно ничѣмъ заставить его разговориться!
   Онъ молча пилъ свой виски, слѣдя за кольцами дыма, пускаемаго его трубкой.
   Напрасно агенты старались втянуть его въ разговоръ намеками, напрасно думали развязать ему языкъ предложивъ выпить.
   Они начали уже терять терпѣніе, когда Пибоди нечаянно произнесъ имя мистера Вульда.
   Услышавъ это имя, индѣецъ поднялъ голову.
   Неужели путь къ его откровенности былъ найденъ?...
   Или это просто случай?
   Движенія индѣйца не ускользнули отъ сыщиковъ.
   Пибоди продолжалъ, обращаясь къ Роберту:
   -- Я имѣлъ честь сказать вамъ, что вчера мистеру Вульду было хуже, докторъ отчаявается въ его выздоровленіи!...
   -- Неужели! вскричалъ Робертъ.
   -- Развѣ вы не знали, что онъ уже давно былъ болѣнъ?
   -- Да.... но я надѣялся, что развязка не такъ близка, я думалъ, что онъ еще можетъ выздоровѣть.
   -- О! со времени постигшаго его несчастія онъ никогда не могъ поправиться.
   -- Вы говорите объ исчезновеніе его жены?...
   -- И дочерей.... которыя исчезли неожиданно.... Онѣ были похищены....
   -- Онѣ были убиты!... сказалъ важный и почти торжественный голосъ.
   Индѣецъ вмѣшался въ разговоръ и, какъ видитъ читатель, самымъ страннымъ образомъ.
   Это начало обѣщало много.
   Понятно изумленіе Роберта, но агенты были не такіе люди, чтобы удивляться такимъ пустякамъ.
   -- Убиты? сказалъ одинъ изъ нихъ, кѣмъ-же?
   -- Самимъ мистеромъ Вульдомъ!... отвѣчалъ индѣецъ.
   -- Да, этотъ слухъ былъ распущенъ, но онъ несправедливъ.
   -- Какъ можете вы знать это?...
   Старшій агентъ подалъ свою карточку индѣйцу. На ней было имя, извѣстное индѣйцу. Это было имя одного изъ первыхъ сыщиковъ Нью-Іорка. Индѣецъ вздрогнулъ.
   -- А я, сказалъ оправившійся отъ волненія Робертъ, я имѣю честь пользоваться дружбой мистера Вульда и могу поклясться, что онъ человѣкъ вполнѣ благородный!
   Въ умѣ индѣйца видимо происходила борьба. Его лице исказилось подъ впечатлѣніемъ ужасныхъ мыслей.
   -- Въ такомъ случаѣ, прошепталъ онъ, я былъ игрушкой въ рукахъ этихъ людей.... Я помогалъ исполненію ихъ преступныхъ дѣяній.... Я принималъ участіе въ ихъ преступленіяхъ... и все это для того, чтобы отомстить невинному.... Горе мнѣ!... горе Мирко!...
   Эти странныя слова въ высшей степени возбудили любопытство слушателей. Воспользовавшись возбужденнымъ состояніемъ индѣйца, первый сыщикъ сказалъ:
   -- Я доставлю вамъ неоспоримыя доказательства невинности мистера Вульда... но, услуга за услугу!...
   -- Чего вы отъ меня хотите?.. вскричалъ Мирко, говорите, я готовъ на все.
   -- Хорошо!... скажите-же намъ, гдѣ находится молодая дѣвушка, которую вы похитили изъ дома де-Кервалей?
   Всѣ съ безпокойствомъ ждали отвѣта.
   -- Она здѣсь! отвѣчалъ индѣецъ.
   -- Здѣсь!... вскричалъ Робертъ, вскакивая съ мѣста и готовый ту-же минуту бѣжать на освобожденіе своей возлюбленной.
   -- Не трогайтесь съ мѣста, сказалъ индѣецъ, и въ особенности не дѣлайте вида, что знаете меня. Молодую дѣвушку сторожитъ одна изъ нашихъ, которую я сейчасъ предупрежу.
   Онъ позвалъ мистрисъ Кораль и сказалъ ей нѣсколько словъ на ухо.
   Достойная содержательница таверны ушла и черезъ нѣсколько минутъ возвратилась въ сопровожденіи уже извѣстной намъ Фанни, которую Бобъ оттолкнулъ ударомъ кулака.
   На ея худомъ лицѣ лежала печать такой серьезности и горя, что даже сыщики были поражены этимъ выраженіемъ
   Мирко долго говорилъ съ нею шопотомъ. Она отвѣчала ему нерѣшительно. Два или три раза она произнесла имя Боба. Затѣмъ замолчала и, казалось, размышляла.
   Вдругъ, она подняла голову. Въ ея глазахъ сверкнулъ лучъ благородства.
   -- Ты правъ! сказала она индѣйцу разстроганнымъ голосомъ, затѣмъ продолжала, обращаясь къ Роберту и полицейскимъ агентамъ:
   -- Пойдемте, господа, я проведу васъ къ той, которую вы ищите.
   

XXVI.
У цѣли.

   Сопровождаемая полицейскими и Робертомъ, Фанни отворила дверь выходившую во внутренность таверны.
   Они прошли черезъ дворъ, на которомъ бродило нѣсколько тощихъ куръ, искавшихъ пищи между камнями мостовой.
   Внутри двора стояло одноэтажное зданіе.
   Фанни вошла въ коридоръ, поднялась на лѣстницу и остановилась передъ одной дверью.
   Тутъ она подождала пока подошли сыщики, Робертъ и Мирко.
   -- Джентельмены, сказала она, позвольте мнѣ предложить вамъ одинъ вопросъ.
   -- Говорите, сказалъ Пибоди, но не будемъ терять напрасно времени. Что вамъ надо?
   -- Кто изъ васъ знаетъ молодую дѣвушку?
   -- Я! сказалъ Робертъ.
   -- Ну, войдите со мною одинъ...
   -- Къ чему это?... спросилъ старшій сыщикъ, недовѣрчивый по привычкѣ.
   -- Потому что бѣдняжка... которая тамъ, и Фанни указала на комнату, кажется, не совсѣмъ въ умѣ. Можно подумать, что она старается что-то припомнить... Сначала она только молчала... Ея глаза блуждали точно у безумной... Потомъ она прошептала нѣсколько непонятныхъ словъ. Можно было подумать, что въ ея мозгу происходитъ сильная работа... Наконецъ ныньче ночью...
   -- Что же, ныньче ночью? поспѣшно спросилъ Робертъ.
   -- Ныньче ночью, изъ сосѣдней комнаты, я слышала, что она плакала всю ночь...
   -- Что же вы хотите этимъ сказать? перебилъ дѣвушку Пибоди.
   -- Я хочу только выразить мое мнѣніе, джентельмены; я боюсь, чтобы, увидя троихъ незнакомцевъ, неожиданно входящихъ въ ея комнату, бѣдная дѣвушка не испытала волненія, которое можетъ быть для нея вредно... Вотъ и все!.. Правда, я говорю то, что чувствую и могу ошибиться.
   -- Нѣтъ, вы не ошибаетесь... Вы правы, мисъ!.. вскричалъ Робертъ. Укажите мнѣ дорогу... А вы, господа, прибавилъ онъ, оборачиваясь къ Роберту, погодите меня...
   -- Не бойтесь ничего, прошепталъ, Пибоди при первомъ сигналѣ мы придемъ къ вамъ на помощь!...
   Фанни открыла дверь и Робертъ вошелъ въ комнату.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   На лѣстницѣ осталось четыре человѣка, готовыхъ бѣжать въ случаѣ надобности на помощь Роберту.
   Подобная предосторожность въ такомъ мѣстѣ какъ bar-room мистрисъ Кораль, была далеко не лишняя. Ждавшіе Роберта были -- два сыщика, индѣецъ Мирко и маленькій Джэкъ, послѣдній скромно стоялъ въ сторонѣ, глядя на агентовъ съ восхищеніемъ связаннымъ съ нѣкоторымъ самодовольствіемъ.
   Дядя Пибоди искоса смотрѣлъ на него.
   Онъ гордился такимъ племянникомъ!
   До ушей сторожившихъ въ корридорѣ изъ комнаты не долетало ни малѣйшаго шума.
   Мирко приложилъ ухо къ двери.
   -- Они разговариваютъ, сказалъ онъ, послушавъ нѣсколько мгновеній. Къ тому же вамъ нечего бояться западни, я ручаюсь за это.
   -- Скажите пожалуйста, спросилъ старшій агентъ, какъ могли вы уговорить Фанни, указать намъ убѣжище молодой дѣвушки?.. Объясните мнѣ это!
   -- Это не моя тайна!... отвѣчалъ индѣецъ, только сама Фанни можетъ сказать вамъ это.
   Сыщикъ увидѣлъ, что настаивать было бы безполезно.
   Но мы объяснимъ то, что не договорилъ Мирко.
   

XXVII.
Бобъ и Фанни.

   При жизни мистрисъ Бруггиль у нея жила для воспитанія ея дѣтей молодая и прелестная гувернантка.
   Эту гувернантку звали Фанни.
   Она была единственной поддержкой больной старухи-матери.
   Исполненіе дочерняго долга было для Фанни дѣломъ крайне легкимъ.
   Фанни окружала свою мать всѣми возможными при ея средствахъ удобствами. Къ несчастью, она принуждена была жить не съ матерью, такъ какъ обязанности гувернантки заставляли ее жить у Бруггилей.
   Она могла посвятить своей дочерней привязанности только небольшой промежутокъ времени каждый день. Остальное время она употребляла на обученіе дѣтей мистрисъ Бруггиль и, кромѣ того, служила для нея компаньонкой.
   Поэтому, въ пріемные дни, Фанни встрѣчалась со всѣмъ, что было въ Нью-Іоркѣ богатаго и знатнаго.
   Молодые люди не стѣснялись ухаживать за нею.
   Но Фанни умѣла своимъ веселымъ характеромъ и ловкими отвѣтами держать ихъ въ отдаленіи.
   Между молодыми людьми, посѣщавшими домъ Бруггиля нашелся однако одинъ, болѣе смѣлый или, можетъ быть, болѣе достойный, который успѣлъ привлечь ея вниманіе.
   Надо прибавить, что обстоятельства вполнѣ благопріятствовали ему.
   Этотъ господинъ очень часто посѣщалъ Бруггиля.
   Его видали у нотаріуса каждый день, иногда онъ приходилъ даже ночью.
   Его дѣла съ нотаріусомъ были вѣроятно очень важны, потому что онъ былъ всегда принятъ.
   Этого джентльмена звали сэръ Ричардсонъ.
   Мы знаемъ этого негодяя... точно также намъ нѣтъ надобности входить въ подробное описаніе тѣхъ средствъ, которыя онъ употребилъ, чтобы достичь своей цѣли.
   Это была вѣчная исторія соблазна, которая постоянно играется на свѣтѣ съ самаго его сотворенія.
   Фанни пала.
   Она думала, что встрѣтила честнаго человѣка, но мы знаемъ въ руки какого негодяя она попала.
   Однажды, она узнала, что тотъ, который клялся жениться на ней, для котораго она бросила скромную, но честную жизнь, для котораго она пожертвовала-бы жизнью, обманывалъ ее съ какою-то Флоритой.
   Несчастная потеряла голову.
   Она стояла на скользкомъ пути. Она закрыла глаза и стала спускаться все ниже и ниже.
   Увы! она упала очень низко. Читатель помнитъ, гдѣ мы встрѣтились съ нею въ первый разъ.
   Это было въ тавернѣ мистрисъ Кораль. Опьянѣвшая отъ джина, она бросилась на шею Боба, говоря:
   -- Я люблю Боба... потому что онъ похожъ на Рич...
   Ударъ кулака негодяя отбросилъ ее и помѣшалъ, такимъ образомъ, докончить начатую фразу.
   Теперь мы знаемъ имя, которое хотѣла произнести несчастная.
   Дѣйствительно, подъ ужасной наружностью Боба любящее сердце узнало джентльмена Ричардсона.
   Но ея голова, разстроенная пьянствомъ, не могла правильно разсуждать. У нея были только неопредѣленныя воспоминанія.,
   Какимъ-же образомъ могло случиться, что изъ пьяницы, видѣнной нами, Фанни превратилась въ печальную и серьезную дѣвушку, которая проводила Роберта и полицейскихъ къ несчастной Дженъ?...
   Причиной этого было случившееся съ ней несчастіе.
   Однажды, одинъ изъ ея сотоварищей по жизни въ тавернѣ пришелъ и сказалъ ей, почти смѣясь:
   -- Фанни, твоя мать умерла.
   Богъ знаетъ какая перемѣна произошла съ ней, какое раскаяніе зашевелилось въ ея душѣ, но съ этого дня Фанни сдѣлалась неузнаваемой. Разсудокъ возвратился къ ней. Она угадала, кто былъ Бобъ, котораго она любила безсознательно.
   Она узнала въ немъ Ричардсона.
   Съ этой минуты въ ея душѣ происходила сильная борьба. Слѣдовало-ли ей отмстить? Или она должна забыть?
   Бобъ считалъ свое вліяніе на Фанни непоколебимымъ. Поэтому, онъ поручилъ ей стеречь Дженъ.
   Ужасное состояніе несчастной безумной растрогала Фанни. Она рѣшилась всѣми силами облегчить участь плѣнницы. Кромѣ того она желала, во чтобы то ни стало, узнать причину похищенія.
   Въ этомъ-то расположеніи духа она была позвана индѣйцемъ. Онъ разсказалъ ей все, что происходило и безъ большого труда уговорилъ ее спасти молодую дѣвушку. Фанни боялась только одного -- мщенія Боба. Но подумавъ, она рѣшилась. Чего могла она бояться?.. Смерти!.. но развѣ смерть не была бы для нея освобожденіемъ?
   И такъ, она перестала колебаться и счастливая своимъ рѣшеніемъ, провела Роберта въ комнату плѣнницы. Послѣдуемъ теперь за ними.
   

XXVIII.
Дженъ Вульдъ.

   При шумѣ вошедшихъ Роберта и Фанни молодая дѣвушка подняла голову и пристально поглядѣла на Роберта.
   Онъ подходилъ къ ней взволнованный и обрадованный. Онъ узналъ свою бѣдную Джецъ. Но она -- что происходило въ ея мозгу?..
   Почему во взглядѣ ея выражалось только одно удивленіе?.. Боязнь исчезла изъ ея глазъ и, мало по малу, по мѣрѣ того, какъ она разсматривала Роберта, удивленіе уступало мѣсто другому чувству, въ которомъ нельзя была ошибиться.
   Молодой человѣкъ стоялъ неподвижно, боясь словомъ или жестомъ помѣшать работѣ, происходившей въ умѣ молодой дѣвушки.
   Вдругъ, онъ увидѣлъ, что большіе глаза, которые онъ такъ любилъ, наполнились слезами.
   Дженъ сдѣлала движеніе, какъ бы желая заговорить, но остановилась и медленно, съ неописанной граціей и нѣжностью протянула руки Роберту, который опустился передъ нею на колѣна.
   Тогда, взявъ въ руки голову молодаго человѣка и наклонившись къ нему, она сказала ему шопотомъ, точно боясь чтобы другіе не услышали ее:-- Я больше не безумная!.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Фанни благоразумно прервала разговоръ молодыхъ людей.
   Они успѣютъ объясниться и любить другъ друга послѣ.
   Главное дѣло было оставить таверну Кораль, не возбудивъ подозрѣнія. Дѣло шло не только о спасеніи Дженъ, но и о ея будущемъ спокойствіи. Дѣйствительно, ни Фанни, ни Мирко не могли болѣе оставаться среди разбойниковъ.
   Бѣгство Дженъ должно было обнаружить ихъ поведеніе.
   Кромѣ того, они могли открыть еще многое другое и имъ слѣдовало избѣжать мщенія ихъ бывшихъ сообщниковъ.
   Вотъ, въ нѣсколькихъ словахъ то, что Фанни сказала Роберту.
   Потомъ она прибавила:
   -- Я знаю выходъ отсюда черезъ погребъ... Идите за мною, намъ надо спѣшить!... Тогда она открыла дверь въ корридоръ, гдѣ дожидались агенты, индѣецъ и маленькій Джэкъ.
   Вслѣдъ за Фанни вышла Дженъ, поддерживаемая Робертомъ.
   Взглядъ ея былъ невольно привлеченъ наружностью индѣйца.
   Она пристально вглядѣлось въ него и на лицѣ ея выразилась радость.
   Нѣжно освободившись изъ рукъ Роберта, она подошла къ индѣйцу.
   -- Мирко! прошептала она, становясь противъ него. Я не ошибаюсь! Это ты, мой бѣдный Мирко.
   При звукахъ этого голоса, индѣецъ вздрогнулъ.
   Онъ молча глядѣлъ на прелестную дѣвушку, говорившую эти слова.
   Его лице выразило ужасъ, точно онъ увидалъ выходца съ того свѣта.
   Всѣ съ удивленіемъ глядѣли на эту сцену.
   Джэнъ между тѣмъ продолжала печально улыбаться.
   Тогда память возвратилась къ индѣйцу.
   Онъ вдругъ упалъ на колѣни, схватилъ руки молодой дѣвушки и со слезами началъ цѣловать ихъ.
   -- Мисъ Клэръ!... говорилъ онъ. А я васъ такъ долго искалъ... Я васъ считалъ... Вы живы и я снова вижу васъ!.. О! благодареніе Богу!.. Эти джентльмены были правы!.. Вашъ отецъ не могъ быть вашимъ убійцей!..
   -- А?... Что?... Что онъ говоритъ?... вскричали Робертъ и сыщики, слушая эти безпорядочныя слова, которыя, казалось, заключали въ себѣ ужасную тайну. Между тѣмъ, услышавъ послѣднее восклицаніе индѣйца, Молодая дѣвушка упала въ обморокъ.
   Робертъ взялъ ее на руки, но прежде чѣмъ слѣдовать за Фанни, которая торопилась помочь ихъ бѣгству, Робертъ обратился къ индѣйцу.
   -- Но, кто же вы? сказалъ онъ. Какъ вы знаете эту дѣвушку?
   -- Я старый слуга ея семейства, отвѣчалъ Мирко, я видѣлъ ее совсѣмъ маленькую, я училъ ее ходить....
   -- И вы сейчасъ звали ее мисъ Клэръ, не такъ-ли?
   -- Да... вы, значитъ, не знаете, кто она?
   -- Говорите! вскричалъ взволнованный Робертъ.
   -- Мисъ Клэръ никто иная, какъ одна изъ дочерей мистера Вульда... мистера Вульда, котораго я обвинялъ въ убійствѣ!... Мисъ Джеммингъ, у которой я служилъ, умерла съ этимъ убѣжденіемъ...
   Въ эту минуту на дворѣ послышался шумъ голосовъ.
   -- Идите, джентльмены! вскричала Фанни, или мы погибли!
   -- Погибли? иронически повторилъ одинъ изъ сыщиковъ, -- ну, нѣтъ еще! Но въ настоящую минуту благоразумнѣе будетъ исчезнуть... Мы скоро дадимъ о себѣ знать!...
   Маленькая группа сошла по лѣстницѣ въ погребъ, прошла черезъ него и вышла наконецъ въ маленькій, пустынный переулокъ.
   Джэкъ побѣжалъ за экипажемъ, въ который сѣлъ Робертъ съ тою, которую мы будемъ теперь звать ея настоящимъ именемъ -- мисъ Клэръ. Воздухъ привелътее въ чувство и на лицѣ ея выразилось счастье, когда, открывъ глаза, она увидала около себя Роберта.
   Полицейскіе также пошли въ домъ де-Керваля.
   Что касается Фанни, то Джекъ получилъ приказаніе отвести ее къ его матери, гдѣ она была въ безопасности отъ мщенія ея бывшихъ сообщниковъ.
   

XXIX.
Открытія.

   Въ то время, какъ Робертъ находилъ свою дорогую Клэръ, въ домѣ де-Кервалей происходила трогательная сцена.
   Госпожа де-Керваль держала въ своихъ объятіяхъ Линду Лимаресъ, которая рыдала отъ горя и гнѣва.
   Причиной этого горя была лежавшая на землѣ газета. Въ статьѣ, имѣвшей заглавіемъ: "Новости о катастрофѣ вертящагося моста", говорилось, что многіе трупы были выброшены на берегъ.
   Между жертвами, тождественность которыхъ могла быть возстановлена, находилось имя симпатичнаго француза Жоржа Фонтань.
   Понятно, въ какое нервное возбужденіе привело Линду это извѣстіе, хотя оно уже и было предвидѣно.
   Госпожа де-Керваль и Фернанда напрасно старались ее утѣшить.
   Наконецъ, энергическая натура Линды взяла верхъ надъ ея слезами.
   Она вырвалась изъ рукъ госпожи де-Керваль и вскричала глухимъ голосомъ:
   -- Кто же отмститъ за насъ?...
   Въ; эту минуту передъ подъѣздомъ дома остановился экипажъ.
   Госпожа де-Керваль подошла къ окну.
   Она увидѣла Роберта,-- Роберта, который велъ спасенную имъ дѣвушку, бывшую, для нихъ все еще безумной Дженъ.
   Мы отказываемся описать сцену, послѣдовавшую за этимъ, сцену радости, удивленія и безконечныхъ разспросовъ. Она была прервана приходомъ полицейскихъ агентовъ и Мирко.
   Послѣдняго просили сейчасъ же объяснить его поведеніе и все, что онъ зналъ относительно молодой дѣвушки. Въ немногихъ словахъ индѣецъ разсказалъ, что онъ, съ самаго дѣтства, служилъ у старой миссъ Джеммингъ, о которой говорилъ Фаберъ Броунъ въ своей исповѣди. Миссъ Джеммингъ дала убѣдить себя въ виновности мистера Вульда. Когда она умерла, письма мистриссъ Вульдъ вдругъ прекратились. Мирко получилъ отъ своей госпожи приказаніе розыскать мистриссъ Вульдъ и ея дѣтей и сказать имъ объ оставленномъ имъ наслѣдствѣ. Среди этихъ поисковъ онъ встрѣтила ужаснаго Боба. Онъ думалъ, что нашелъ такого человѣка, какого ему нужно и наивно объяснилъ тому свою цѣль. Бобъ, или сэръ Ричардсонъ, сейчасъ же понялъ, какую выгоду могла извлечь ассоціація изъ такой натуры, какъ Мирко. Онъ укрѣпилъ индѣйца въ его подозрѣніяхъ, увѣрилъ его, что мистеръ Вульдъ былъ дѣйствительно убійцей своей жены и дѣтей и предложилъ ему мщеніе, лучшее чѣмъ онъ когда-либо могъ мечтать.
   Согласившись на это, Мирко долженъ былъ во всемъ повиноваться Бобу. Мщеніе, которое Бобъ предложилъ индѣйцу, было ужасно по своей жестокости.
   Докторъ Марбенъ взялся привести это мщеніе въ исполненіе.
   Дойдя до этой части разсказа, Мирко былъ забросанъ вопросами, которые ему дѣлали заразъ Робертъ и полицейскіе. Госпожа де-Керваль и молодыя дѣвушки не присутствовали при этомъ. Нашли болѣе благоразумнымъ удалить ихъ.
   -- Это мщеніе, спрашивали его, -- какое оно?... Кто его исполнители?
   Исполнители -- докторъ Марбенъ и лакей мистера Вульда -- Эдвардъ.
   -- Но, въ такомъ случаѣ, болѣзнь мистера Вульда?....
   -- Мистеръ Вульдъ умираетъ отравленный!
   -- Это ужасно! вскричалъ Робертъ. Надо арестовать убійцъ! Надо помѣшать исполненію этого преступленія!...
   -- Успокойтесь, сэръ, сказалъ старшій сыщикъ, который записалъ весь разсказъ индѣйца. На этотъ разъ мы имѣемъ достаточныя доказательства. Правосудіе будетъ дѣйствовать быстро и строго. Виновные скоро будутъ въ нашихъ рукахъ!...
   Послѣ этого полицейскіе ушли, уведя Мирко, чтобы онъ помогалъ имъ своимъ свидѣтельствомъ...
   

XXX.
Отецъ и дочь.

   Оставшись одинъ, Робертъ непремѣнно захотѣлъ отвезти Клэръ къ ея отцу.
   Успѣютъ-ли они пріѣхать во время?... Застанутъ ли они мистера Вульда еще въ живыхъ?... Вотъ вопросъ, который Робертъ задавалъ себѣ.
   Наконецъ, они отправились въ сопровожденіи госпожи де-Керваль.
   Робертъ оставилъ свою мать дожидаться вмѣстѣ съ Клэръ, а самъ пошелъ впередъ, чтобы приготовить мистера Вульда къ этому неожиданному счастію.
   На лѣстницѣ онъ встрѣтилъ двухъ полисменовъ, уводившихъ лакея Эдварда.
   Наказаніе начиналось.
   Робертъ нашелъ мистера Вульда въ сильномъ волненіи.
   Почему арестовали его лакея?... Почему полисмены взяли склянки, заключавшія лекарства?...
   Несчастный Вульдъ былъ въ послѣднемъ періодѣ своей болѣзни.
   Арестъ и обыскъ его дома сильно взволновали его.
   Робертъ спрашивалъ себя, слѣдовало-ли сообщить ту новость, которую онъ принесъ.
   Но медлить было нечего. Опасное состояніе больнаго могло сдѣлать то, что отецъ умеръ бы, не успѣвъ обнять дочери.
   -- Мистеръ Вульдъ, сказалъ Робертъ, я вамъ объясню все происшедшее у васъ, но въ настоящее время я долженъ сообщить вамъ объ обстоятельствѣ, еще болѣе важномъ....
   -- Что вы хотите сказать, мой милый Робертъ? съ безпокойствомъ спросилъ мистеръ Вульдъ.
   -- Вы имѣли ко мнѣ на столько довѣрія, что разсказали нѣсколько эпизодовъ изъ вашей жизни.... Позвольте же мнѣ возвратиться къ этому разговору и напомнить вамъ самое тяжелое обстоятельство въ вашей жизни....
   -- Къ чему вы хотите это сдѣлать? спросилъ мистеръ Вульдъ, удивленный этимъ началомъ.
   -- Это необходимо. Еще разъ прошу у васъ извиненія и позволенія продолжать.... Вы были женаты и у васъ было двое дѣтей, двѣ дочери....
   -- Увы! вздохнулъ несчастный.
   -- Въ одинъ день ваша жена и дѣти исчезли.... вы обвинили вашу жену.... вы считали ее виновной....
   -- Но мнѣ доставили неоспоримыя доказательства ея виновности!... прошепталъ мистеръ Вульдъ.
   -- А если эти доказательства были несправедливы.... Если, не будучи виновной, ваша несчастная жена была жертвой ужасной западни.... если кто-нибудь имѣлъ интересъ заставить исчезнуть мистрисъ Вульдъ и ея дочерей....
   Больной приподнялся на постели и, задыхаясь отъ волненія, слушалъ Роберта.
   -- Для чего вы это говорите! вскричалъ онъ.
   -- Для того, чтобы убѣдить васъ, что вы были жестоко обмануты.... Но вамъ остался еще одинъ ангелъ, чтобы утѣшить въ потери другихъ.... Да, мистеръ Вульдъ, одинъ ангелъ, который васъ любитъ и для котораго выбудете жить!... Ну! будьте мужествены и выслушайте, что я вамъ скажу....
   -- Ради Бога! говорите!... Клянусь вамъ, что я умираю! Я чувствую, что силы покидаютъ меня.... Безполезно приготовлять меня.... Если вы хотите доставить мнѣ нѣсколько радостныхъ минутъ, то поторопитесь!...
   Тогда Робертъ могъ только сказать -- Клэръ!
   Мистеръ Вульдъ понялъ.
   -- Клэръ! вскричалъ онъ дрожащимъ голосомъ. Клэръ! дитя мое! гдѣ ты?
   Вдругъ дверь распахнулась и Клэръ, отвѣчая на зовъ отца, упала къ нему въ объятія.
   Долго оставались они обнявшись такимъ образомъ.
   Мистеръ Вульдъ упалъ на подушки, увлекая дочь къ себѣ на грудь.
   Онъ былъ неподвиженъ и эта неподвижность вскорѣ сдѣлалась ужасной.
   Его глаза были закрыты, казалось, что онъ спалъ.
   Робертъ подошелъ къ постели и вздрогнулъ.
   Онъ хотѣлъ слегка высвободить дѣвушку изъ объятій отца.
   Но руки, обнимавшія ее, уже окоченѣли. Мистеръ Вульдъ былъ мертвъ!
   

XXXI.
Наказаніе.

   Нью-Іорская тюрьма расположена въ четвертомъ ward'ѣ, у перекрестка Пяти-угловъ, въ ужасной мѣстности, составляющей притонъ воровъ и убійцъ.
   Кажется, судьба нарочно помѣстила мѣсто наказанія рядомъ съ преступленіемъ.
   Эта тюрьма имѣетъ мрачный и печальный видъ. Она построена вся изъ гранита и имѣетъ видъ настоящей крѣпости.
   Народъ далъ ей многозначущее прозвище, онъ зоветъ ее "могилами".
   По срединѣ находится большой дворъ, въ который выходятъ окна съ желѣзными рѣшетками.
   Въ углу этого двора находится мрачное мѣсто, на которомъ шерифъ, съ нѣсколькими свидѣтелями, присутствуетъ при вѣшаніи приговоренныхъ къ смерти.
   Въ тюрьмѣ происходитъ большое волненіе. Посты удвоены. Сторожи съ озабоченнымъ видомъ ходятъ по мрачнымъ корридорамъ. Заключенные выходятъ изъ камеръ между двумя рядами солдатъ, другіе входятъ въ нихъ.
   Даже весь Нью-Іоркъ тоже погруженъ въ сильное волненіе.
   Вотъ уже три дня какъ правосудіе открыло страшное общество, которое, подъ именемъ Людей золота, наводило ужасъ на народъ и надъ которымъ такъ остроумно смѣялась аристократія.
   Полиція арестовала большую часть членовъ этого общества.
   Съ удивленіемъ, близкимъ къ ужасу, говорятъ, что къ Обществу Людей золота принадлежатъ даже такіе уважаемые всѣми люди, какъ лордъ Фельбругъ, нотаріусъ Бруггиль, адвокатъ Джонъ Реджъ, донъ Педро Лимаресъ, богатый негоціантъ Нильдъ и его другъ, антикварій Брэддокъ.
   Наконецъ, одинъ изъ лучшихъ докторовъ Нью-Іорка, докторъ Марбенъ также принадлежитъ къ числу обвиненныхъ.
   Коммисаръ Вестфильда Джефферсонъ и его секретарь Фоксъ арестованъ вмѣстѣ съ цѣлой шайкой преступниковъ нисшаго класса.
   Аресты были произведены повсюду. Вездѣ только и разговору, что объ этомъ дѣлѣ.
   Правосудіе долго не могло найти доказательствъ этой мрачной ассоціаціи, но найдя ихъ наконецъ, она стала быстро дѣйствовать.
   Между новостями, помѣщенными въ газетахъ и переходившими изъ устъ въ уста, разсказывали, что Люди золота были выданы отцемъ одного изъ ихъ членовъ: старикомъ лордомъ Фельбругъ.
   Прибавляли, что на другой день послѣ этого доноса лордъ Фельбругъ былъ найденъ повѣсившимся въ своей спальнѣ.
   Тогда считали, что это самоубійство, теперь всѣ знали, что это было преступленіе, совершенное Людьми золота, которые одни могли имѣть интересъ въ исчезновеніи доносчика.
   Говорили также, что во главѣ этой ассоціаціи долженъ былъ быть могущественный и опасный начальникъ.
   Но, не смотря на указанія нѣкоторыхъ арестованныхъ, правда указанія неопредѣленныя, его не могли никакъ открыть.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Въ одномъ изъ маленькихъ, грязныхъ переулковъ, сосѣднихъ съ "могилами", въ глубинѣ мрачной лавчонки, какой-то человѣкъ шепотомъ отдаетъ приказанія.
   Среди окружающихъ его личностей, мы съ удивленіемъ узнаемъ Мирко.
   Человѣкъ-же отдающій приказанія, никто другой, какъ Бобъ изъ Краснаго дома.
   Бобъ не былъ, арестованъ. Нашли болѣе удобнымъ поручить его надзору Мирко.
   Такимъ образомъ, слѣдя за нимъ, не трудно было открыть слѣды его многочисленныхъ сообщниковъ.
   Когда онъ кончилъ говорить, Мирко хотѣлъ выйти, Бобъ остановилъ его.
   -- Ты знаешь, сказалъ онъ, что тебѣ остается сдѣлать?
   -- Да.... доставить на пароходъ оружіе, порохъ и уголь.
   -- Хорошо! Будь готовъ!.. Въ полночь!
   Бобъ вышелъ и направился къ гавани.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Скоро полночь. Все въ тюрьмѣ спокойно, или, по крайней мѣрѣ, кажется такимъ самымъ неусыпнымъ сторожамъ.
   Вдругъ, въ южной сторонѣ зданія является странный свѣтъ. Онъ быстро увеличивается. Огонь начинаетъ, показываться въ окнахъ. Нѣтъ болѣе сомнѣнія: тюрьма горитъ!
   Всѣ бросились къ этому мѣсту. Заключенные, неожиданно разбуженные, кричатъ отъ страха.
   Снаружи сбѣгается множество народа. Пріѣзжаетъ пожарная команда. Вмѣстѣ съ пожарными, народъ проходитъ въ тюрьму. Въ страшномъ безпорядкѣ, происшедшемъ отъ пожара, надзоръ за заключенными дѣлается невозможнымъ. Двери въ нѣсколькихъ отдѣльныхъ камерахъ выломаны. Вдругъ, часть зданія обрушилась. Толпа испугалась. Всѣ бросились спасаться, кто какъ могъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   Въ это время на борту парохода стоитъ человѣкъ, о которомъ сейчасъ было говорено.
   Онъ смотритъ въ сторону берега, стараясь разглядѣть что-то въ темнотѣ ночи. Это Мирко, который, въ свою очередь, хочетъ отомстить и который придумалъ для убійцъ ужасное мщеніе.
   Послышался шумъ веселъ. Подъѣхала лодка. Вотъ они. Это они. Да, Бобъ хорошо работалъ. Онъ спасъ своихъ начальниковъ отъ Фельбруга до Брэддока.
   Молнія радости сверкнула въ глазахъ индѣйца. Онъ поспѣшно сошелъ въ трюмъ, гдѣ поставлены бочки съ порохомъ и вскорѣ опять возвратился на палубу. Его отсутствіе продолжалось нѣсколько секундъ.
   Въ эту минуту Бобъ замѣтилъ его.
   -- Чего мы ждемъ!... вскричалъ онъ. Гдѣ кочегары?... Гдѣ матросы?
   -- Да, вскричали Люди золота, гдѣ они?... Что это значитъ?
   -- Это значитъ, сказалъ тогда Мирко громкимъ голосомъ, это значитъ, что мы умремъ вмѣстѣ, какъ разбойники!... Я зажегъ фитиль, который сообщается съ пороховыми бочками и скоро...
   -- А! негодяй! закричали Люди золота, кидаясь на индѣйца.
   Но они не успѣли схватить его. Раздался ужасный взрывъ и пароходъ взлетѣлъ на воздухъ.... наказаніе совершилось.
   

ЭПИЛОГЪ

   На другой день послѣ этой сцены въ Гудзонѣ былъ найденъ трупъ богатаго банкира Фабера Броуна. Напрасно искали причину этого страннаго самоубійства, ее нашли только много спустя послѣ описанныхъ нами событій.
   Надо-ли прибавлять, что сирота Клэръ Вульдъ нашла себѣ семью, войдя въ семейство де-Керваль и выйдя замужъ за Роберта, что несчастная Линда, до сихъ поръ еще оплакиваетъ Жоржа Фонтань и что Фернанда нашла себѣ мужа по сердцу, благодаря Бога, что угадала Бруггиля. Скажемъ кстати, что послѣдній получилъ приказаніе ухаживать за Фернандой потому что ея дядя, Пьеръ де-Керваль, умеръ, не оставивъ завѣщанія. Бруггиль, нотаріусъ, долженъ былъ сообщить это извѣстіе только послѣ свадьбы.

Конецъ.

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru