Принцесса сидела у окна своего зала и, глядя на подымавшиеся из-за дальнего моря облака, спрашивала себя, зачем она живет.
Принцессе было двадцать лет, но казалось, что ей и больше и меньше этого: у нее были черные волосы, но местами их оттеняло уже серебро, лицо ее было свежее, но цвет его был слоновой кости.
Отец и братья ее были убиты на войне, а жених, испанский принц, покинул ее узнав, что оставленные ей отцом сокровища оказались не столь велики, как можно было ожидать.
И вот, она, удалившись в замок у моря, вопрошала себя, зачем она живет.
Она уже не страдала больше, но порою оплакивала то время, когда, по крайней мере, страдала, когда горе вторгалось к ней с гулом и треском урагана, но также и с ослепительным блеском молний. Тогда, ее гордость металась в вихре, подобно закованному льву, она рычала, вгрызалась зубами в свои страдания, но порою побеждала их. Время, -- этот никем незваный врач, -- кусками удаляло из ее груди больное сердце: теперь все молчало, все было пусто вокруг нее; и в ней самой, и она оплакивала те дни, когда она, по крайней мере, страдала. Теперь дни протекали безразлично, -- ни хорошие, ни плохие, а лишь долгие, долгие, хотя и была зима. Но зима была мягкая, согретая морским дыханием. Дубы в лесу, под замком, сохранили все свои сухие позолоченные листья и, когда пробегал ветер, сквозь деревья виднелась трава, сверкавшая на подобие зеленой воды. По вечерам небо было так прозрачно, что даже через закрытые окна принцессе казалось, что она видит, как движутся звезды.
В тот вечер, о котором идет речь, облака поднялись позади леса, над морем. Это были уже весенние облака, -- желтовато-розовые, смешанные с голубым, -- и, в первый раз после долгих месяцев, принцессе захотелось плакать, когда она спросила себя, зачем живет. К чему, для кого плакать? Этот вопрос задержал ее слезы на ресницах, подобно тому, как капли росы задерживаются в паутине. Но одна слезинка вдруг упала ей на грудь ем с груди скатилась на передник. Принцесса поняла, что она оплакивает самое себя, ибо ей жаль стало себя, и тысячи других слез покатились из ее глаз на грудь, с груди на передник. и так до земли.
Тогда ей показалось, что она вспомнила, будто кто-то ожидает ее помощи, и перестала плакать, и вспомнила, что она сама ждет от себя помощи. Она встала и приняла решение выйти замуж, иметь детей, которым она даст имя убитых на войне братьев, детей, которые, когда вырастут, тоже умрут на войне. В супруги на этот раз она хотела взять бедняка, так, чтобы ее сокровища казались ему большими, чем у короля Испании. И она захотела сначала узнать его, этого супруга, чтобы не вышло, как в тот раз с Принцем, с которым она совсем не видалась.
Она позвала начальника стражи.
-- Я хочу выйти замуж. Я устала проводить вечера в одиночестве теперь, когда можно будет открыть балкон и начнет петь соловей. Но я хочу бедного мужа, который был бы, однако, чистоплотен и не богохульствовал.
-- Трудно найти такого, -- сказал начальник, обошедший весь свет.
Тем не менее, той же ночью он разослал гонцов -- искать бедного жениха, но чистоплотного и благородного в обхождении.
Через семь недель вернулись гонцы. Начальник стражи пошел доложить принцессе. Окно было раскрыто, и воздух благоухал цветами и бузиной.
-- Принцесса, юношу бедного, чистоплотного и благородного в обхождении нашли здесь, под замком, у берега моря. Он рыбак и прибыл сюда неизвестно откуда. Он красив, живет в хижине, окруженной цветником из роз, имеет лодку с желтым парусом, на котором изображен Христос.
-- Прекрасно, -- сказала принцесса
-- Но он не хочет жениться.
Принцесса ничего не ответила. Она подумала, что, быть может, рыбак стыдится подняться к ней, и решила сама спуститься к нему.
Она переоделась крестьянкой, покрыла голову платком и подумала о той радости, которую она доставит бедняку, когда он узнает, что женится на богатой.
У нее были маленькие ножки, привыкшие к скользким полам, и ей понадобилось много времени, чтобы прийти к месту, которое находилось так близко, что там слышно было, как в замке ноют служанки, просеивая муку, чтобы испечь хлеб для стражи.
Тростниковая хижина стояла, словно большая корзина среди цветника диких роз, и цветник этот был полон бутонов, начинавших распускаться, но так медленно, словно они не хотели, чтобы сразу обнаружилась вся их краса.
Море было синее, и на колеблющемся золотистом парусе лодки нарисованный Христос словно благословлял все окружающее.
Рыбак только что возвратился и разгружал корзину, полную серебряных рыб. Он повернулся к берегу, и глаза его были такие синие, что заставили побледнеть небо и море. Увидя крестьянку, он поздоровался с ней и пригласил з Хижину.
-- Я ждал тебя, -- сказал он.
Она вся затрепетала.
-- Ты, стало быть, желаешь меня?
-- Конечно, я желаю тебя. Теперь, когда море спокойно и пение соловья напоминает сирен. --грустно оставаться одному. Но ты пришла.
Она не смела глядеть на него, так он ей нравился. Она чувствовала себя перед ним покорной, точно она, действительно, была крестьянка. Наконец, она сказала смиренно:
-- Говорят, что ты не хочешь жениться.
-- Да, -- сказал он, сгибаясь над еще живыми рыбами, которые выскальзывали из корзины и трепетали на земле: -- Мне предложили в жены соседнюю принцессу, но я не хочу ее. Я принц, -- сказал он, подымая свое прекрасное лицо в волосах, опускавшихся ему на щеки, подобно гроздьям спелого винограда: -- Я должен был жениться на принцессе, которую любил. Но мой министр не позволил мне жениться, так как вс гме'' :! ее отца оказалось, что ее сокровища не столь велики как ожидалось. Тогда, раздосадованный, я удалился и дал обет жить бедняком н жениться на девушке, родившейся бедной.
-- Я та принцесса, на которой ты должен был жениться, и я хочу тебя таким бедняком, как ты есть.
-- Но, к сожалению, я не могу жениться на тебе, ибо дал обет взять в жены девушку, родившуюся бедной.
Она поднялась и ушла: гордость заставила се шагать торопливо, хотя се маленькие ножки привыкли только к скользкому полу. Из мести она приказала начальнику стражи, чтобы ни одна девушка, родившаяся бедной, никогда не смела проходить через лес к прибрежным кустарникам.
И она снова уселась у окна своего салона н стала спрашивать себя, зачем живет.
Лес был в цвету, и в цветнике раскрытые розы показывались солнцу во всей своей красе, как любовница своему возлюбленному. Слышался шепот моря и томное пение служанок, затем, через некоторое время шепот н пение смолкли. Все казалось мертвым, мертвым от любви. Бедный принц сидел у неподвижного моря, перед лодкой и, на парусе Христос, тоже мертвый, склонил свою голову. Бедный принц сидел, опершись локтями о колени, и руки его сжимали гроздья волос. Девушка, рожденная бедной, не приходит, и он невольно думал о принцессе, непоколебимый, однако, в своем решении.
И она тоже, там, наверху, думала о нем, ибо это был единственный бедняк, чистоплотный и благородный в обхождении, которого можно было найти во всем мире. Но так как он не желал ее, то она вопрошала себя, зачем живет, и оплакивала зимние дни, когда, по крайней мере, окно было заперто. Теперь же оно было раскрыто и слышалось пение соловья. И это пение наполняло ночь всем тем, что эти два влюбленных, сидевших вдали друг от друга, не могли выразить словами.