Дмитриев-Полочанин Василий Акимович
"За правду и свободу" и другие избранные стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    27 февраля 1917 г.
    Павшим бойцам
    Вперед!
    Раб
    Корабль свободы
    В минуту отчаяния
    Горе нечестивым!
    Меч
    Сон
    Подруга ссыльного
    Перед весной
    Буря
    Утро
    Шествие весны
    Майская ночь
    Летний вечер
    Утро в горах Кавказа
    Вихрь
    Осенняя мелодия
    Зимою
    Пешеход
    Завещание
    Моряк
    Песня казачки
    Молитва
    Две елки
    К картине
    Нимфа
    В Крыму
    Забава царя Ивана
    Витязь

   

"За правду и свободу" и другие избранные стихотворения

Василия Дмитриева (В. Полочанина).

Москва.

10 февр. 1919 г. Московским Агитпроп. Отделом разрешено к выпуску в свет, и все издание куплено лавкой писателей в Москве

   

Oтдел I.
ЗА ПРАВДУ И СВОБОДУ.

   

27 февраля 1917 г.

   
             Малодушные, прочь! Наступает
             Время новых, отважных людей:
             Им горячее солнце сияет
             За туманами прожитых дней.
   
             Не найдут они злу оправданья,
             С неподкупной и светлой душой
             Не начнут лицемерной толпой
             Подновлять одряхлевшее зданье.
   
             Нет! На месте обломков гнилых
             Они выстроят замок обширный
             И на труд созидания мирный
             Призовут младших братьев своих.
   
             И воссядут за стол равноправно
             Прежний раб и его господин,
             И проснется народ -- исполин.
             Сильный духом, свободный, державный!
   
             Малодушные -- прочь! Наступает
             Время новых, отважных людей:
             Им горячее солнце сияет
             За туманами прожитых дней.
   * ) Стихи и этой редакции были прочитаны автором 3 марта 1917 года в Екатерининском зале Таврического дворца.
   Вариант этого стихотворения под заглавием "17 октября 1905 г." был напечатан в 1905 г., в No 44 журнала "Родная Нива".
   

Павшим бойцам.

             Да будет вечный мир бойцам,
             Геройски павшим за свободу.
             Мир, братья честные! Мир вам,
             Отдавшим жизнь свою народу!
   
             Из алых капель крови той,
             Которой землю вы смочили,
             Как из семян, за строем строй
             Растет навстречу темной силе.
   
             Не страшны грозные полки
             И пушек гром народной рати:
             Покорно склонятся штыки
             К ногам вольнолюбивых братий!
   
             Последний рушился оплот,
             И, славя солнце обновленья,
             Возьмет державное правление
             Рукой могучею народ.
   
             28 февраля 1917 года.
   *) Стихотворение это было прочитано автором 3 марта 1917 года в Екатерининском зале Таврического дворца пред огромною толпою народа и вслед засим напечатано в "Известиях Совета Рабочих и Солдатских Депутатов".
   

Вперед! *)

             Они пали, несчастные братья!
             Они пали в неравной борьбе,
             И земля им раскрыла объятья,
             Как раскроет, быть может, тебе.
   
             Но, бессмертного духа созданье,
             Ты исполнен отваги и сил
             И пойдешь на борьбу и страданье
             Меж рядами зеленых могил.
   
             Вижу я, как сильна твоя вера,--
             Вся блестит она в страстных глазах!
             Ты могуч! - не бывало примера,
             Чтоб такие сдавались в цепях.
   
             Они пали, несчастные братья!
             Они пали в неравной борьбе...
             Но -- вперед! И над теми проклятье,
             Кто всю жизнь посвятил лишь себе!
   
   *) Было напечатано в журнале "Живописное Обозрение" (ред. А. К. Шеллера) в 1892 году.
   

Раб. *)

             Раба хлестал владелец плетью.
             Раб извивался, как змея;
             Рубцы покрыли тело сетью,
             И окровавилась земля.
   
             Неутомимо плеть свистала,
             Но гнев насытился, -- и вот,
             Отбросив плеть, стирает пот
             Палач с лица рукой усталой.
   
             Раб встал, оправился, потом,
             Обняв колени господина,
             К его ступням иссохшим ртом
             Припал он ... Жалкая картина!
   
             Случайно рядом проходил
             Тут гражданин страны свободной:
             Дух возмутился благородный --
             И он клинком раба пронзил.
   
             Когда-ж пришлось перед судом
             Предстать преступнику, он смело
             Так молвил: "Раб убит за дело,
             Убит за то, что был рабом!
   
             "Сносить такие униженья--
             И не восстать! И все терпеть!
             Нет! Лучше адские мученья!..
             Нет, в сто раз лучше умереть!"
   
   *) Было напечатано в журнале "Пробуждение" в 1907 году.
   

Корабль свободы.

             Так вот они, эти зеленые волны!
             Широк их могучий раскат...
             На битву плыву я и с грустью безмолвной
             Гляжу на далекий закат.
   
             Родимые лица встают предо мною...
             Друзья! Мне покинуть вас жаль,
             Но вижу я -- блещет за синей волною
             Заветная, чудная даль.
   
             Корабль мой окован бронею железной,
             Он знамя свободы несет...
             О, братья! Взойдите, и вместе над бездной
             Скользнем, понесемся вперед!
   
             1890 г.
   

В минуту отчаяния.

             Как много погибло отважных душою!
             Могилы их ветер целует,
             И тучи над ними рыдают с тоскою...
             А вечное зло торжествует.
   
             Ах! Спите спокойно, порвавшие с миром;
             Там Правда склонилась над вами,
             И горе пророчит бездушным кумирам.
             Ваш дух истомившим цепями.
   
             И странник на честные ваши могилы
             Приходит и землю целует,
             И песню поет вам, погибшие силы...
             А вечное зло торжествует.
   
             В 1893 году напечатано в газете "Донская речь".
   

Горе нечестивым! *)

(На мотив пророка Исаии).

             Вот слышен шум народов многих;
             Они идут на город зла;
             Как туча, горы облегла
             Толпа верблюдов колченогих.
   
             Их страшный рев издалека
             Гремит, гудят людские крики:
             Господь идет. Господь, великий
             Идет смотреть свои войска!
   
             Рыдайте: гнев Господень страшен!
             Сердца растают в лютый час,
             И не спасут ни стены вас,
             Ни рвы, ни ряд высоких башен.
   
             Господь сказал: "С лица земли
             Сотру я злых детей разврата;
             Погибнет брат, теснивший брата;
             Труп гордеца сгниет в пыли.
   
             От нечестивых беззаконий
             Освобожу я мир, и тот,
             Кто презирал, кичась на троне,
             Всех низших, в бездну упадет.
   
             И горе всем несправедливым,
             Кто создавал законы те,
             Что бедных гнут к бесплодным нивам
             И слабых держат в темноте.
   
             Я разорю сады -- притоны
             Позорной роскоши пиров,
             В них поселятся скорпионы,
             В домах веселья -- стаи сов.
   
             И грянет гром; земля, как пьяный,
             Качнется; стены упадут...
             Я обращу Содом поганый
             В развалин груду -- змей приют!"
   
             Вот слышен рев племен: как море.
             Бушуют грозные войска...
             Господь разгневан: смерть близка!
             И нечестивым -- горе! горе!
   
   (взят мною только стиль пророка Исаии, чтоб протянуть через цензуру революционное содержание)
   *) Было напечатано в журнале "Воскресенье" в 1904 году
   

Меч.

             Меч булатный жаждет встречи,
             Меч булатный бою рад;
             Он прорежет в лютой сече
             Сталь литую крепких лат.
   
             Он вонзится в сердце злое,
             И фонтаном брызнет кровь,--
             Злое в жертву за святое,
             За свободу, и любовь!
   
   Напечатано в No 89 газеты "Пятигорская правда" от 5 мая 1950 года в статье о юбилее 60-тилетия моей литературной деятельности.
   

Сон. *)

             Мне снилось: в чужом и далеком краю
             Лежу я в тюрьме на соломе,
             Но радостно светлую песню пою.
             Забыв о душевном изломе.
   
             Свободно звучит моя песня ... Теперь
             Никто ей преграды не ставит.
             Широко для всех раскрывается дверь
             И ближнего ближний не давит.
   
             Нет узкого права. Шумят знамена.
             Завета Господнего слово
             На них подымается. Смолкла война.
             И правда стоит без покрова.
   
             Лежу я ... И веткою, полной цветов,
             В окно мое липа склонилась
             И шепчет: " Вставай же, нет больше оков!
             Вчера я с людьми веселилась.
   
             Они собрались под навесом моим
             С речами любви и привета.
             И тихо я плечи осыпала им
             Цветами душистого лета.
   
             Вставай же!..." И рук моих нежно она
             Зеленой вершиной коснулась
             Вскочил я... Тюрьма, как и прежде, темна...
             У ног моих мышь встрепенулась.
   
   *) Было напечатано в журнале "Живописное Обозрение" в 1892 году. Перепечатано в газете в 1918 году.
   

Подруга ссыльного.

             Беспечные грезы в душе умирали,
             Катилися слезы из глаз лучезарных ...
             И плакали розы, и тихо дрожали;
             Заря трепетала на крыльях янтарных.
             Под ивой, поникнув головкой прелестной,
             Сидела она и мечтала, тоскуя,
             И плакала тихо... о чем -- неизвестно,
             Но сердцу понятно, как звук поцелуя.
             Ей юноша снился, на дальней чужбине
             Угасший навеки в борьбе за идею,
             Мечтавший когда-то пройти вместе с нею
             Всю жизнь... И зарытый в сибирской пустыне.
             И плакали розы, и тихо дрожали...
             Катилися слезы из глаз лучезарных...
             И небо в своих переливах янтарных
             Казалось подернутым дымкой печали.
   
             1893 г.
   

Перед весной.

             Чувствуется близость веянья весны;
             Трели птиц счастливых льются с вышины;
             Солнце золотое растопляет лед;
             Набухают реки -- скоро ледоход.
             Скоро скинет цепи мощная река.
             Зазвучит над нею песня рыбака,
             Зашумят колеса паровых судов,
             Закипит работа возле берегов...
             Так, сломав оковы ледяных цепей.
             Всколыхнутся воды... Станет жить вольней!
   
   Напечатано в газете в 1918 году.
   

Из "ПЕСЕН О ЛЕСЕ".

Буря.

             И плач жены, и стон дитяти...
             Вот грянул хор, зловещий хор!...
             Шуми, шуми, дремучий бор,
             И людям пой о бедном брате!
   
             Бежит волна... И шум ветвей
             Гудит, поет, как в синем море
             Грохочет вал... Далеких дней
             Опять встает родное горе.
   
             Больной бедняк!... Из глаз твоих
             Текли, я видел, муки слезы ...
             Ax! Ты не мог детей нагих
             Поднять и грянуть песнь угрозы.
   
             Угас давно и пал боец.
             И труп зарыт в зеленом поле
             Шуми, шуми и пой о воле,
             Дремучий лес, родной певец!
   
             1892 г.
   
   Напечатано в газете "Донские Ведомости" в 1893 г.
   

Отдел II.
РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ.

Утро.

             За далью гор встает заря;
             Слегка шумит тростник прибрежный--
             Его колышет ветер нежный--
             И томным блеском янтаря.
             Осыпан лес... Встает заря!
   
             В кустах звучит певучий хор;
             Быстрей бежит ручей по скату,
             И гонит стадо через бор
             Седой пастух; ему, как брату,
             С ветвей звучит певучий хор.
   
             Проснулась жизнь. В полях цветы
             Проснулись, венчик раскрывая...
             Проснись и ты, душа больная:
             На воле столько красоты --
             И блеск, и счастье, и цветы.
   
             1892 г.
   
   Напечатано в журнале "Живописное Обозрение" в 1892 г.
   

Шествие весны.

             Быстролетный челн волнами
             Увлекаем на простор.
             Солнце яркими лучами
             Из-за темных светит гор.
   
             Под горой краса-девица
             В пышном тереме живет
             Без забот, как Божья птица,
             Песни звонкие поет.
   
             Солнца вечное сиянье,
             Мягкий шелк полей, цветы,
             Бодрый воздух, вод журчанье--
             Все для дивной красоты!
   
             Но прекрасной нет покоя:
             Ждет и смотрит на залив,
             Бьется сердце молодое,
             На щеках зари прилив.
   
             Кто плывет? -- Красавец статный!
             В берег врезался челнок.
             Край завидя благодатный,
             Витязь спрыгнул на песок.
   
             Он идет к долине счастья:
             Там Весна его, в цветах,
             Вея негой сладострастья,
             Ждет с улыбкой на устах.
   
             Он повел ее за руку,
             Посадил в свой утлый челн
             И поплыл, и вторит звуку
             Поцелуев пенье волн.
   
             Он плывет на север дальний,
             Где так жадно ждут весну,
             Где цепями льда печально
             Скован край и предан сну.
   
             Но с невестою желанной
             Князь *) плывет -- и по пути
             От Весны благоуханной
             Начинает мир цвести.
   
             1907 г.
   
   *) Князь, т.е. жених (древн.-русск.).
   

Майская ночь.

             Грянул гром. Из туч свинцовых
             Ослепительной стрелой,
             Сдвинув тьму бровей суровых.
             Блещет взгляд пророка злой.
             В колеснице ропщут кони.
             Белотканный полог рвут,
             И бежит от их погони
             Рой видений там и тут...
             Прогремела колесница...
             Вот уже едва-едва
             Где-то вспыхнула зарница...
             Воскресает синева;
             Черный саван снявши с тела,
             Миллионами свечей
             Освещает зал и смело
             Пировать зовет гостей.
             И справлять обряд венчальный
             Вышли черви из земли;
             На болоте, в зале бальной.
             Хор лягушки завели;
             В будуаре из былинок
             Светлячек зажег фонарь.
             И запел среди росинок `
             На ветвях поэтов царь--
             Соловей... И в ближнем доме,
             Сном любви упоена,
             У окна, бледна, в истоме
             Млеет девушка-весна.
   

Летний вечер.

             Стал тише говор дня, и я ищу забвенья
             На мягком берегу у этих синих вод.
             Я мирно день провел, и вот вознагражденье
             За целый день труда мне тихий гений шлет.
             Плесканье тихих волн поет мне песню ту же,
             Какую я слыхал в далекие года,
             Веселым мальчиком беспечно роясь в луже ...
             Природу я любил, как мать, еще тогда.
             Бывало, камешков и раковин в карманы
             Не мало наберешь и весело домой
             Бежишь, а ночь уже слетела на поляны,
             И звезды выплыли толпою золотой.
             Но ночь тиха, светла... И любит житель юга
             Свой вечер, ночь свою... Веселый круг детей
             Играет на траве пестреющего луга
             Под нежной ласкою серебряных лучей.
             Вот песня в тишине слышна! Напев протяжный
             Мечтаний ясных рой приносит часто нам...
             Рыбак в челне своем, осыпан пылью влажной,
             Поет и держит путь к зеленым берегам.
             Там ждут его постель и ужин небогатый
             И ласка милых глаз в полночной тишине,
             А завтра он опять на ловлю до заката
             Отправится в простом, как жизнь его, челне.
   
   Напечатано в журнале "Живописное Обозрение" в 1893 г.
   

Утро в горах Кавказа.

             Звезда взошла на небеса;
             Прохладой веет из ущелий
             На землю надает роса,
             И дым ползет из тихих келий--
             Жилищ татар... Из трещин скал
             Орлы взвились заре навстречу,
             И, дня приветствуя предтечу,
             Холодный воздух задрожал.
             В кустах пронесся робкий шопот;
             Туман свернулся в облака --
             Открылась горная река
             И зажурчал стозвучный ропот,
             И зашумел дремучий лес,
             Светлей глядят его вершины;
             Еще светлей в дали небес
             Края восточной половины...
             Полоска золота легла
             Там между небом и землею --
             И тают звезды без числа,
             Стыдясь пред новой красотою.
             Ее румянец с нежных уст
             На скалы бросил отблеск тонкий,
             И вдруг раздался голос звонкий--
             То оживился пышный куст:
             Хвалу заре запели птицы;
             Из черной трещины змея
             Глядит, желанье затая
             Покинуть мрак своей темницы;
             Встряхнулась белка в вышине;
             В зеленой рамке дикой чащи
             Блеснул оленя взгляд горящий ...
             А солнце выплыло вполне;
             Лучи пронзили воздух горный.
             Затрепетали здесь и там;
             Бежит ущелья мрак упорный.
             И пар, невидимый глазам.
             От скал струиться начал. Звучно
             С высот раздался лай собак;
             Стада овец, столпившись кучно,
             Спешат к ручью; пастух -- босяк
             Идет за ними мерным шагом
             И песнь протяжную поет...
             Внизу, по склонам, по оврагам,
             У виноградников народ
             Закопошился. Плод румяный --
             Предмет неслыханных забот --
             К земле седые лозы гнет
             И взоры дразнит влагой пьяной.
   
             1901 г.
   
   Напечатано в журнале "Воскресенье" в 1905 г.
   

Вихрь.

             Могучий вихрь обжег своим дыханьем море,
             Сердито всколыхнул дремавшую лазурь
             И дальше полетел к широтам вечных бурь,
             Чтоб разгуляться там на воле, на просторе.
   
             Настала тишина. Спокоен воздух синий,
             А море все шумит, все гонит волны вслед
             Тому, кто был так смел, что над его пустыней,
             Внезапно промелькнув, оставил пенный след.
   

Осенняя мелодия.

             Осиротела ты, родимая аллея,
             Печально на ветвях увядший лист шумит,
             И тишину твою как будто бы лелея,
             Ни песнь, ни звонкий смех -- ничто не возмутит...
             Давно-ль сияло тут живительное лето!
             Вот камень тот, где мы веселою семьей
             Сбирались вечером с улыбками привета
             И пели нашу песнь про милый край родной ...
             Под этой липою, по целым дням, мечтая,
             Сидел я в тишине, и тут же в первый раз
             Блеснули мне, как сон, улыбка молодая
             И пара ласковых, чудесных женских глаз...
             Осиротела ты, родимая аллея,
             Печально на ветвях увядший лист шумит...
             Я здесь один брожу... Отрадой в сердце вея,
             Мне каждый желтый лист о прошлом говорит.
   
   Напечатано в журнале "Живописное Обозрение" в 1892 г.
   

Зимою.

             Белеет двор, белеет даль.
             Гуляет ветер в чистом поле ...
             Я вижу бег саней на воле...
             Зима -- и радость, и печаль!..
   
             Люблю, люблю зимы приход:
             Она приносит мне виденья,
             И звучный гимн весенних вод
             Не даст мне столько вдохновенья.
   
             Под дикий хохот зимних вьюг
             Камин пылает... Где-то мерно
             Часы шипят... Со мною друг
             Сидит и дремлет -- пёс мой верный.
   
             Он любит яркий блеск огня,
             Как я люблю, но стон в камине
             Его страшит, и у меня
             Он стал искать защиты ныне.
   
             Виляет робко он хвостом.
             Забыв о том, как прежде смело
             Он предо мной вставал, с врагом
             Моим вступить готовый в дело ...
   
             Лежи, лежи, мой верный пёс!
             Пускай метель бушует в поле...
             Я задремал... Но я на воле
             С толпой моих чудесных грёз...
   
             1892 г.
   
   Напечатано в журнале "Живописное Обозрение" в 1893 г.
   Перепечатано в газете "Сын Отечества"
   

Пешеход.

             Я -- пешеход в пустыне жизни знойной;
             Передо мной вся выжженная степь;
             Но я иду вперед, иду спокойно,
             Хоть на ногах звенит стальная цепь.
   
             И впереди не вижу я приюта,
             Где мог бы сесть, мгновенье отдохнуть,
             Но я иду, пускай мой труден путь,--
             Должна-ж настать желанная минута!
   
             Достигну я заветных берегов,
             Увижу вод безбрежные пучины
             И мачт леса, вознесшие вершины
             В простор небес до снежных облаков.
   
             И я взойду на стройный пароход;
             Он против волн, их рассекая носом,
             К тем берегам направит быстрый ход,
             Где замка блеск маячит над утесом.
   
             Там отдохну, пройдя пустыней знойной,
             Там с ног спадет заржавленная цепь...
             И я иду вперед, иду спокойно,
             Хоть впереди все та-ж немая степь!
   
             1904 г.
   
   Напечатано в журнале "Море" в 1904 г.
   

Завещание.

             Схорони меня на воле,
             Где гуляет ветер буйный,
             За дубравой, в чистом поле,
             Возле речки тихоструйной;
             Там, где чашечкой душистой
             Дремлет лилия речная.
             Где играет серебристый
             Луч, по волнам пробегая...
             Лягу я -- и сон чудесный,
             Вечный сон мой будет ясен,
             Как лазурный свод небесный
             И, как Божий мир, прекрасен:
             Будут волны голубые
             Петь мне дивные сказанья,
             Петь про грезы молодые,
             Про горячие лобзанья;
             Слезы лилии дрожащей
             Мне навеют сновиденье
             О красавице, будящей
             Золотое вдохновенье;
             Принесет мне ветер буйный
             Песнь о счастьи и о воле,
             О заветной, лучшей доле...
             Схорони-ж меня на поле,
             Возле речки тихоструйной!
   
             1890 г.
   
   Напечатано в журнале "Живописное Обозрение" в 1892 г.
   

Моряк.

             Он выростал, как исполин,
             Среди волнений неизбежных,
             Когда, под пенье бурь мятежных,
             Летел корабль его один.
   
             "Держись! Смелее!" -- он кричал.
             Сверкая жгучими глазами,
             Когда корабль его бежал
             Без парусов, залит волнами.
   
             Он жил ... Гудел гремучий вал,
             Но капитан, веселья полный,
             С улыбкой мчался между скал:
             Его будили эти волны.
   
             Под адский шум, под бури хохот
             Он жил, и клич его летел;
             Он заглушить им все хотел--
             И плеск, и стон, и моря грохот.
   
             Когда-же глянул свет лазури
             С небес, когда не стало бури,--
             Увидев раны корабля,
             Он тихо плакал у руля.
   
             1892 г.
   
   Напечатано в журнале "Живописное Обозрение" в 1892 г.
   

Песня казачки.

             Ай, текла в степи широкой тихоструйная река,
             На реке не раз видали удалого казака;
             Там сходился он с девицей, с черноглазою красой,
             В час, как звезды высыпали в небо синее толпой;
             Речи нежные шептал он, белогрудую ласкал,
             За нее коня лихова уступить он обещал.
             Да на службу скоро взяли удалого молодца,--
             У девицы спал румянец с белоснежного лица.
             Лето красное проходит, осень, холод настает;
             На реку девица ходит, друга милова зовет:
             "Ты скажи мне месяц ясный, помнит милый обо мне?
             Как то он живет болезный в чужедальней стороне?"
             -- Ты не плачь, не плачь, девица, черноглазая краса!
             Две недели, как дозором обхожу я небеса:
             Милый твой здоров и весел, видел я порой ночной
             В частой роще он гуляет с красной девицей -- душой
             И на памятку не взглянет, что в глубоком сундуке
             Уж давно покрылась пылью в потаенном уголке.
             Ты не плачь, девица! -- месяц, прячась в тучи, говорит
             И не видит, что никто уж над рекою не стоит,
             Лишь от берега отходят равномерные круги
             И бесследно исчезают в темных зарослях куги. *)
   
   *) Куга -- водоросль (местное название)
   
   Напечатано в газете "Донские Ведомости" в 1903 г.
   

Молитва.

             Из множества молитв, произносимых в храме,
             Одна -- "о мире всех" -- близка душе моей;
             К престолу Вышнему в душистом фимиаме
             Летит она в слезах и жен и матерей.
   
             И с горькой радостью Господь ее приемлет
             И на весы кладет -- весы добра и зла,
             Но чаша все легка: мольбе Господь не внемлет,
             И вновь земное зло метет войны метла.
   
             1919 г.
   

Две елки.

             Сияла елка чудными огнями;
             Звучал вокруг нее довольный смех детей,
             И звуки музыки с веселыми речами
             Сливались в воздухе, пропитанном духами ...
             Сияла елка тысячью огней.
             Подарки были тут... Прекрасные изделья!
             Лишь только новое и лучшее сюда
             Стеклось, чтоб забавлять детей в часы безделья,
             Чтоб чаще в их глазах сиял огонь веселья...
             Подарки были плод тяжелого труда.
             И вот их роздали. Как радовались дети!
             Как хлопали в ладоши! После по домам
             Отправили их всех; но только на рассвете
             Кареты увезли блиставших на паркете
             В шелках и бархате прекрасных, милых дам.
             И елку, сняв с нее красу ее наряда,
             Из залы унесли на грязный задний двор;
             Но золотой орех, укрывшийся от взгляда,
             Висел еще на ней, и, убирая сор,
             Дочь дворника была находке этой рада.
             Малютка бережно к постели привязала
             Игрушку бедную; приятно было ей,
             Когда на позолоте пламя умирало
             Свечи, горевшей все тускнее и тускней
             На черепке, среди стекающего сала.
   
   Напечатано в газете "Донская Речь" в 1895 г.
   

ГЕКЗАМЕТРЫ.

   

I.
К картине.

             Страшный обрыв наклонился над бездной... Смотрите:
             Дети играют на нем в зеленеющей травке,
             Ближе и ближе к концу подвигаются ... Боже!
             Тише не бойся: не видишь ты разве,
             Как осеняя малюток крылом лучезарным,
             Тихо над ними склонился их ангел-хранитель?...
   

II.
Нимфа.

             Чу! Легкий шорох; кусты шевельнулись; вспорхнула
             Резвая пташка, и хрустнула ветка сухая... В испуге
             Нимфа, готовая скинуть покров белоснежный и влагой
             Пылкую грудь освежить, над рекой наклонившись застыла,
             Палец к губам приложила, глядит на кусты, и трепещут
             Груди под легкою тканью, как пара голубок невинных.
   

III.
В Крыму.

             Зной. Раскаленные плиты зияют узорами трещин.
             Капли фонтана, спадая на них, высыхают мгновенно...
             Смуглый мальчишка лежит без движенья, лениво каменья
             Пальцем ноги шевеля. По тропинке отвесной свободно
             В гору татарка-подросток идет с кувшином на подобье
             Греческой древней амфоры, взошла, постояла секунду...
             Вот у фонтана она, грациозно кувшин подставляет;
             Вот зазвенела струя, осыпая серебряной пылью
             Руки ее и лицо и внизу обнаженные ноги.
   
   Напечатано в журнале "Русский паломник" в 1907 г.
   

Забава царя Ивана. *)

             Что за шум, что за плач за Москвою-рекой,
             Под Коломной и в ближних селеньях?
             Мчатся пестрые сани с дугой расписной,
             Седоки в драгоценных каменьях,--
             А за ними вослед много-много саней;
             Знать, везут они витязей знатных:
             Все-то в шубах да в шапках горлатных,
             Все звенят крепкой сталью мечей.
             А и много в санях красных жен и девиц,
             Только больно печальны их лица,
             Слезы быстро бегут из-под длинных ресниц...
             Это -- грозный Иван веселится!
   
             О полуночь вломились любимцы царя
             К знатным людям московским с дружиной,
             Взяли жен их и, чуть занялася заря,
             Понеслись белоснежной равниной.
             А на первом ночлеге сам царь подоспел,
             Окруженный кромешников тьмою,
             Выбрал жен себе лучших, а прочих велел
             Взять друзьям на дележ меж собою.
             Оттого-то в санях много жен и девиц,
             Только больно печальны их лица,
             Слезы быстро бегут из-под длинных ресниц,--
             Это -- грозный Иван веселится!
   
             Ездит царь вкруг Москвы, забавляется днем
             Рубит головы, мучит, пытает,
             Жжет усадьбы, пирует и, пьяный, потом
             На девичьей груди засыпает...
             Так не мало прошло дней, ночей, -- видно сам
             Утомился, натешился Грозный
             И велел развезти бедных жен по домам
             Ночью тихою, ночью морозной.
             Собиралась семья вокруг жен и девиц
             И шептала, смотря на их лица,
             На застывшие слезы под дымкой ресниц:
             "Это -- Грозный Иван веселится!"
   
             Много женщин и девушек стало с тех пор
             Тихо таять от муки и горя:
             Что горой придавил их жестокий позор...
             И не сани нарядные вскоре --
             В колеснице иной за Москвою рекой
             Повезли их, и в новой постели
             Спать навеки легли жертвы прихоти злой
             При тоскующих звуках метели.
             И склонялась толпа у могил этих ниц,
             Вспоминала прекрасные лица
             И твердила сквозь слезы на дымках ресниц:
             "Это -- Грозный Иван веселится!"
   
   Было напечатано в журнале "Воскресенье" в 1904 году.
   

Витязь. *)

             Едет витязь вдоль берега тихой реки.
             Вечереет. Идут по домам рыбаки.
   
             Выплывают светила в лазурную высь;
             Огоньки в отдаленном селеньи зажглись;
   
             И хвалебную песнь от померкшей земли
             Жесткокрылых семьи к небесам вознесли.
   
             Но серебряный блеск разливает луна,
             Но прохладна, заманчива вод глубина.
   
             И выходят купаться веселой толпой
             Молодые девицы на берег речной.
   
             С белых плеч их рубашки скользят на песок;
             Вот ласкает их ноги прохладный поток,
   
             Вот рассыпались брызги, и смех молодой
             Покатился, крутясь и резвясь, над рекой.
   
             И склоняется витязь с лихого коня:
             "Ей, красотки!" -- кричит, -- есть кольцо у меня,
   
             "Золотое кольцо с изумрудом таким,
             Что ни в царстве у нас не найти, ни за ним.
   
             "Много лет я скитался по разным краям,-
             Не пора-ль воротиться к родимым степям?
   
             "Не пора-ль, удалому, похвастаться мне
             Молодою женой на родной стороне?
   
             "А и выбрал бы я молодую из вас,
             Да куда ни взгляну: пара ласковых глаз;
   
             "Льет сиянье их мир в беспокойную грудь,
             Любо-дорого с каждой из вас отдохнуть
   
             "Так пускай же решает судьба: для кого
             Оседлал я сегодня коня своего.
   
             "Я бросаю в реку перстенек золотой:
             Кто найдет -- та и будет моею женой!"
   
             И взмахнул он рукой, и всплеснула вода,
             И исчезло кольцо неизвестно куда.
   
             Словно листья от ветра осенней порой,
             Заметался красавиц взволнованный рой.
   
             И ныряют, и плещут в студеной реке;
             Тонут нежные руки в подводном песке.
   
             Но темна, беспросветна воды глубина:
             Не находит кольца ни одна, ни одна.
   
             Богатырь усмехнулся, похлопал коня:
             "Знать, еще не готова жена для меня!"
   
             Шевельнул он поводья... Как вдруг из воды
             С криком кинулись девушки... Нет ли беды?
   
             Захватили одежды и к избам села
             Улетели, как птички при виде орла.
   
             Тишина. Лишь чуть-чуть шелестят камыши;
             Льет луна бледный свет в беспредельной тиши.
   
             И глядит богатырь: на поверхности вод
             Белоснежные руки всплеснули вперед.
   
             Вслед всплывает лицо неземной красоты;
             Голубые глаза -- воплощенье мечты.
   
             Скатным жемчугом брызги блестят на плечах;
             Из подводных растений венок в волосах.
   
             И сверкает в руке золотое кольцо;
             Озаряет улыбка и радость лицо.
   
             Слышит витязь: красавица так говорит,
             Точно ангел поет, словно арфа звенит:
   
             "Тосковала, болела я чуткой душою,
             Долго-долго ждала я тебя,
             И, не зная тебя, я томилась тобою,
             Безнадежно и страстно любя.
   
             "Мой жених, мой желанный! Нежданная встреча
             Отдает тебя в руки мои:
             Вот кольцо твое -- вечного счастья предтеча...
             О, приди, дорогой мой! Приди!
   
             У меня есть хрустальный дворец под водою:
             В нем постель пуховая из трав;
             Я тебя обласкаю, твой дух успокою,
             Ко груди богатырской припав.
   
             "О, пойдем! О, пойдем! Лишь вдали от людей
             Можно счастье найти. О, приди же скорей!"
   
             И сказал богатырь: "Эх, была не была!
             Путь-дорога мол здесь не даром прошла.
   
             "Погулял я на свете, пора на покой!
             Да и жизни не жалко для крали такой!
   
             "Конь мой! Был ты со мной неразлучен всегда, --
             Послужи и теперь. Расступайся -- ж вода!"
   
             Над обрывом копыта взвились и, звеня,
             От земли отделились подковы коня.
   
             Плеск и шум огласили окрестность кругом,
             И глубокая тишь воцарилась потом.
   
             А в реке под водой опускался ко дну
             Витязь, к сердцу прижав молодую жену.
   
   *) Было напечатано в журнале "Родная Нива" в 1905 г.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru