Lib.ru/Классика: Джекобс Уильям Уаймарк. Хитрость

Вильям Джекобс>.
Хитрость

-- Хитрость, -- начал ночной сторож, бесстрастно покуривая свою трубку, -- хитрость есть дарование, из которого не всегда можно извлечь пользу. Приходилось мне на моем веку не раз встречаться с хитрыми людьми; могу, однако, без преувеличения сказать, что ни одному из них не принесла счастья встреча со мной.

Он медленно встал с ящика, на котором сидел, забил каблуком мешавший ему конец ржавого гвоздя и, вновь усевшись на свое место, заметил, что гвоздь казался ему занозой, и поэтому он не обращал на него особого внимания.

-- Не одного хитреца удалось мне в свое время поразить, -- медленно продолжал он. -- Когда мне случается встречаться с хитрецом, то первым долгом я стараюсь казаться глупее, чем это есть на самом деле.

Он остановился и пристально уставился на что-то глазами.

-- Глупее, чем я выгляжу, -- проговорил он и вновь остановился.

-- Глупее, чем я кажусь, -- продолжал он, обдумывая каждое слово. -- Обычно я этим хитрецам не мешаю хитрить до той точки, когда, бывало, увижу, что с меня довольно, и тогда разом набрасываюсь на них и сбиваю их с панталыку. Ни одному из них не удалось одурачить меня, кроме моей жены, и то только до нашей женитьбы. А уж две ночи спустя она, обыскивая карманы моих брюк, налетела на крючок для рыбной ловли, и после этого случая я мог бы спокойно держать там золотые горы, -- если б они у меня были. Правда, то, что люди называют "медовым месяцем", было у нас несколько омрачено, но в дальнейшей супружеской жизни это оказалось полезным для меня.

Хуже всего влетает тому человеку, который вдруг, без привычки, берется хитрить. Никогда не приходилось мне видеть, чтобы это кончалось благополучно. Могу рассказать вам один случай, который подтвердит истинность моих слов.

С тех пор прошло уже несколько лет. Случилось это с одним моим товарищем-моряком, Чарли Тэггом. Очень солидный парень был. Чересчур солидный на вкус наших ребят. Это-то и сблизило нас.

Он за несколько лет уже начал копить деньги для женитьбы. Пытались мы отговорить его, но безуспешно. Почти каждый пенни своего заработка он откладывал и отдавал своей невесте на хранение, так что к тому времени, о котором я рассказываю, у нее было семьдесят два фунта стерлингов [Приблизительно 700 рублей (Прим. пер.)] его денег и семнадцать фунтов шесть шиллингов своих.

И тогда случилась история, которая на моих глазах не раз уже приключалась с моряками. В Сиднее его закрутила другая девчонка, -- он стал с ней гулять и не успел опомниться, как сделал и ей предложение.

То обстоятельство, что расстояние от Сиднея до Лондона очень велико, было ему на пользу; он был обеспокоен лишь одним, удастся ли ему выманить у лондонской невесты Эммы Кук семьдесят два фунта, необходимые для женитьбы на другой.

Весь наш обратный путь в Англию промучился он этой мыслью, так что к тому времени, когда мы вошли в устье Темзы, голова его положительно шла кругом.

Эмма Кук держала деньги в банке, чтобы завести торговлю после того, когда они с Чарли поженятся.

Как только корабль стал на якорь, Чарли отправился в Поплар, где она жила. Пошел пешком, чтобы иметь время для обдумывания, но так как он по дороге наскочил на двух вспыльчивых старых джентльменов и чуть не попал под кэб с белой лошадью и рыжим возницей, -- то ему и не удалось ничего хорошего придумать.

Когда он вошел к Кукам, сидевшая за чайным столом, семья так обрадовалась ему, что Чарли стало еще более неловко. Миссис Кук, которая уже почти кончила чай, дала ему свою собственную чашку, и сказала, что видела его во сне в позапрошлую ночь, а м-р Кук нашел Чарли настолько похорошевшим, что не узнал бы его при случайной встрече.

-- Я прошел бы мимо него на улице, -- уверял м-р Кук, -- никогда не видал я подобной перемены!

-- Это будет красивая пара, -- сказала его жена сидевшему возле Эммы молодому человеку, имя которого было Джордж Смит.

Чарли Тэгг набил себе полный рот хлебом с маслом, не зная, с чего начать речь. Чтобы соблюсти видимость приличия, он под столом пожал руку Эммы, не переставая ни на одну минуту думать о той девушке, которая ждала его за много тысяч миль от Англии.

-- Ты приехал как раз в удачный момент, -- сказал старик Кук, -- если б ты и постарался, то не мог бы выбрать лучшего дня.

-- Чей-нибудь день рождения? -- спросил Чарли, через силу улыбаясь.

Старик покачал головой.

-- Мое рожденье, правда, как раз в будущую среду, -- сказал он, -- спасибо тебе, что не забыл. Нет, ты приехал вовремя, чтобы приобрести самую выгодную свечную и мелочную торговлю, какая только может попасться человеку. Если б ты не вернулся, мы бы кончили без тебя.

-- Восемьдесят фунтов стерлингов, -- сказала миссис Кук, улыбаясь Чарли, -- со сбережениями, которые находятся у Эммы, и с твоим жалованьем за эту последнюю поездку у тебя хватит за глаза. Надо тебе после чая пройтись туда и посмотреть самому.

-- Это небольшая лавка; отсюда до нее меньше полумили расстояния, -- продолжал старик Кук, -- если заняться ею толково, как это сделает Эмма, то она даст недурной доходец. Как я жалею, что мне в молодости не подвернулся подобный случай!

Он сидел и качал головой, сокрушаясь над тем, чего лишился, -- а Чарли Тэгг смотрел на него вытаращенными глазами, не зная, что сказать.

-- По-моему, Чарли следует после свадьбы сделать еще несколько поездок, пока Эмма наладит дело, -- посоветовала миссис Кук, -- чтобы она не скучала, с ней могут жить маленькие Билль и Сарра-Анна; они и помогут ей.

-- Мы позаботимся о том, чтобы она не скучала, -- сказал Джордж Смит, обращаясь к Чарли.

Чарли Тэгг кашлянул и заявил, что дело это нужно хорошенько обдумать; если поторопиться, то будешь потом всю жизнь жалеть. Люди сведующие дали ему понять, что свечно-мелочная торговля теперь сильно упала, а некоторые самые толковые из его знакомых считают, что прежде чем поправиться, дело это упадет еще ниже. Когда Чарли кончил, остальные смотрели на него с таким видом, точно не верили своим ушам.

-- Ты пойди и посмотри сам, -- посоветовал ему старик Кук, -- и если ты тогда не запоешь на другой лад, то... можешь назвать меня старым греховодником.

У Чарли Тэгга было сильное желание обозвать его многими гораздо более крепкими словцами, но он молча взял свою шляпу; миссис Кук и Эмма надели свои, и они все вместе отправились.

-- Не нахожу ничего особенного в этой лавке за восемьдесят фунтов, -- заявил Чарли, начиная свои хитрости, когда они подошли к большому магазину с зеркальными стеклами и двумя витринами.

-- Что?! -- воскликнул старик Кук, вытаращив на него глаза, -- да разве наша лавка?! Эту не купишь и за восемьсот!

-- Но мне она вовсе не нравится, -- сказал Чарли, -- а если та еще хуже, то я не хочу и смотреть на нее, -- право, не хочу!

-- Ты, часом... не выпивши? -- озабоченным тоном спросил старик Кук.

-- Конечно, нет! -- возразил Чарли.

Он с удовольствием наблюдал их взволнованные лица; а когда они подошли к лавке, разразился таким хохотом, что у старика Кука, по его собственным словам, застыл мозг в костях. Он стоял и беспомощно смотрел на жену и дочь.

-- Вот лавка; это очень выгодное дело за такую цену, -- проговорил он наконец.

-- Надеюсь, вы сами-то не выпивши? -- спросил Чарли.

-- А чего тебе, собственно, надо? -- вспылила миссис Кук.

-- Войди в лавку и посмотри ее, -- сказала Эмми и взяла его за руку.

-- Ни за что, -- проговорил Чарли и отошел, -- да мне ее и даром не надо...

Он стоял на тротуаре, и, несмотря на все их усилия, не хотел двинуться с места. Улица была, по его мнению, плохая, лавка мала, и что-то было в ней неприятное. Домой они шли, как в похоронном шествии; Эмме всю дорогу приходилось сдерживать мать.

-- Право, не знаю, чего Чарли хочет, -- сказала миссис Кук, как только они вошли в дом, снимая шляпу и бросая ее как раз на тот стул, на который приготовился сесть Чарли.

-- Как неудобно получилось, -- проговорил старик Кук, почесывая затылок. -- Видишь ли, Чарли, мы дали им понять, что купим лавку...

-- Дело все равно, что решенное, -- вставила миссис Кук, дрожа от гнева.

-- Дело не может считаться решенным, пока не внесены деньги, -- успокоил их Чарли, -- так что вы можете не волноваться.

-- Эмма уже взяла деньги из банка, -- возбужденно продолжал старик Кук.

Чарли похолодел.

-- Лучше мне взять их на хранение, -- проговорил он дрожащим тоном. -- Вас могут обокрасть.

-- И тебя точно также, -- сказала миссис Кук, -- но не беспокойся, деньги лежат в надежном месте.

-- Моряков всегда обворовывают, -- вставил Джордж Смит, который помогал маленькому Биллю решать задачи, пока другие ходили смотреть лавку, -- среди обокраденных людей моряков больше, чем всех прочих вместе взятых.

-- Ну, Чарли-то не обворуют, ворам не удастся, об этом позабочусь я, -- об'явила миссис Кук, крепко сжав губы.

Чарли хотел изобразить смех, но у него получился такой странный звук, что маленький Билль посадил большую кляксу в тетрадку, а старик Кук, который в это время зажигал трубку, обжег свои пальцы, так как смотрел не туда, куда следовало.

-- Видите ли, -- сказал Чарли, -- если бы меня обворовали (что очень мало вероятно), то я потерял бы лишь свои собственные деньги, а если обворуют вас , то вы всю жизнь будете винить себя за чужие.

-- Ну, это бы я еще кое-как пережила, -- заметила миссис Кук, презрительно фыркая, -- уж как-нибудь бы постаралась утешиться!..

Чарли опять рассмеялся, но на сей раз старик Кук, который только что зажег вторую спичку, задул ее и подождал, пока Чарли кончит.

-- По правде говоря, -- начал Чарли, обводя всех взглядом, -- я имею возможность поместить мои деньги гораздо выгодней. Не успеете вы оглянуться, как удвоится мой капитал.

-- Ну, уж я-то наверное успею, -- перебила миссис Кук со смехом, который звучал еще неприятней, чем у Чарли.

-- Такой случай встречается только раз в жизни, -- продолжал Чарли, стараясь сдержаться, -- не могу сказать вам, в чем именно дело, так как я связан тайной, но когда я расскажу вам, то вы удивитесь.

-- Долго же не придется мне удивляться, -- скачала миссис Кук, -- мой совет тебе, Чарли, бери свечную лавку-- и дело с концом.

Чарли сидел и спорил с ними целый вечер. Мысль, что эти люди преспокойно отказываются вернуть ему его собственные деньги, выводила его из себя. С трудом заставил он себя поцеловать Эмму на прощание. Но удержаться от того, чтобы не хлопнуть входной дверью, он был не в силах, даже если б ему за это заплатили. Единственным его утешением была фотографическая карточка девушки из Сиднея. Он вынимал ее и любовался ею под каждым уличным фонарем.

На следующий вечер Чарли опять пришел к Кукам и сделал новую попытку получить свои деньги, но напрасно; ему удалось только взбесить миссис Кук до такой степени, что ей пришлось подняться к себе в спальню, не дослушав его до конца. Говорить со стариком Куком и Эммой не имело смысла, так как они все равно не смели ничего предпринять без нее; кричать же вверх, стоя у лестницы, было бесполезно, ибо миссис Кук не отвечала. Три вечера подряд уходила она спать до восьми часов, боясь выпалить Чарли что-нибудь такое, о чем бы ей пришлось впоследствии пожалеть; три вечера подряд старался Чарли проявить себя с самой несимпатичной стороны, так что в конце концов Эмма об'явила ему, что чем раньше он отправится в плавание, тем ей это приятней будет. Единственный человек, который проводил это время не без удовольствия, был Джордж Смит. Он приносил с собой газеты и вычитывал вслух сообщения о том, как умеют люди выманивать деньги у дураков.

На четвертый вечер Чарли бросил свою игру и был так любезен, что миссис Кук не только не ушла к себе, а приготовила ему на ужин кролика по-галльски и заставила его выпить два стакана пива вместо одного, в то время как старик Кук в пику, со злости выпил три стакана воды один за другим.

Когда она завела опять разговор о мелочной лавке, Чарли сказал, что он подумает, и, когда он уходил, миссис Кук назвала его "мой милый морячок" и пожелала приятных снов.

Но Чарли было не до приятных снов; он просидел пол-ночи в постели, обдумывая новый план действия. Когда он наконец уснул, ему приснилось, что он арендовал в Австралии ферму и об'езжает свои владения верхом на лошади, в то время как девушка из Сиднея наблюдает за их работниками.

На утро он розыскал одного своего товарища матроса, по имени Джек Бэйтс. Джек был одним из тех ребят, о которых говорят, что они сами себе враги, т. е. добрый, щедрый парень, каких мало. Все его любили, а судовая кошка прямо-таки обожала. Он готов был продать последнюю рубаху, чтобы услужить приятелю; три раза на одной неделе расцарапали ему физиономию за то, что он пытался защитить жен от кулаков их мужей.

Чарли Тэгг обратился к нему потому, что это был единственный человек, которому он доверял. Целые полчаса рассказывал он Джеку

Бэйтсу о своих неприятностях; наконец, в виде особого одолжения, он даже показал ему фотографию девушки из Сиднея, добавив, что счастье всей его будущей жизни зависит от него, Джека.

-- Я сбегаю туда сегодня ночью и украду эти семьдесят два фунта, -- предложил Джек, деньги твои, и ты имеешь на них полное право.

Чарли покачал головой.

-- Не годится, -- ответил он, да и кроме того я ведь не знаю, где они держат деньги. Нет, у меня есть план получше. Пойдем-ка в трактир "Отдых Солдата", там мы сможем переговорить обо всем без помехи.

Прежде, чем изложить Джеку свой план, Чарли угостил его тремя или четырьмя полупинтами пива; Джек пришел в такой восторг от проекта, что готов был сию же минуту взяться за дело, но Чарли уговорил его подождать.

-- Смотри же, не вздумай из дружбы ко мне щадить меня, -- сказал Чарли, -- чем чернее ты меня изобразишь, тем приятней будет мне.

-- Доверься мне, братец, -- успокоил его Джек Бэйтс, -- я не я буду, если не достану тебе этих семидесяти двух фунтов. Похитить свои собственные деньги-- да ведь это же справедливое дело!

Остаток дня они провели вместе, а когда наступил вечер, Чарли отправился к Кукам. Эмма предполагала, что они пойдут вместе в театр, но Чарли об'явил, что чувствует себя скверно. Он сидел так тихо, с таким несчастным видом, что встревожил их всех.

-- У тебя, верно, на душе какая-нибудь неприятность, или, может быть, болят зубы? -- спросила миссис Кук.

-- Не болят у меня зубы, -- пробурчал Чарли.

Он сидел с мрачным видом, угрюмо уставившись в пол, и несмотря на все усилия, ни миссис Кук, ни Эмма, не могли добиться, что с ним? Он говорил только, что не желает никого обременять своими неприятностями; его девиз-- "пусть каждый сам справляется со своим горем".

Он не вспылил даже тогда, когда Джордж Смит предложил Эмме пойти с нею в театр вместо Чарли, и если б в это дело не вмешалась миссис Кук, то Джорджу не пришлось бы раскаяться в своих словах.

-- Театры не для меня, -- простонал Чарли, -- кажется, скорей я попаду в тюрьму, чем в театр.

Миссис Кук и Эмма взвизгнули в один голос, а Сарра-Анна проделала свою первую истерику, и притом очень хорошо, принимая во внимание, что ей только что исполнилась пятнадцать лет.

-- В тюрьму!.. -- воскликнул старик Кук, как только удалось им успокоить Сару-Анну лоханью холодной водой, которую догадался принести маленький Билль, -- в тюрьму! А за что, собственно?

-- Вы бы не поверили, если б я вам сказал, -- ответил Чарли, поднимаясь, -- и кроме того, я не хочу, чтобы вы обо мне думали хуже, чем это есть на самом деле.

Он скорбно покачал головой и исчез раньше, чем они успели его остановить. Старик Кук кричал ему что-то вдогонку, но безуспешно, остальные бросились в чулан за водой, на сей раз для Эммы.

На следующее утро миссис Кук отправилась к Чарли, но не застала его дома. Они решили, что с ним случилось неладное, но вечером он по обыкновению явился к ним. Вид у него был еще более несчастный, чем в предыдущие дни.

-- Я заходила к тебе сегодня утром, но тебя не было дома, -- сказала миссис Кук.

-- Я почти никогда не бываю дома, -- ответил Чарли, -- мне нельзя-- опасно.

-- Почему? -- спросила миссис Кук, ерзая от волнения на стуле.

-- Если б я вам сказал правду, то вы потеряли бы свое, хорошее мнение обо мне.

-- Ну, не так-то много его уж и осталось, -- заметила миссис Кук, вспылив.

Чарли ничего не ответил, и когда, наконец, заговорил, то обратился не к ней, а к старику, и притом с таким подавленным видом, что у всех присутствующих сжалось сердце. Он почти не обращал внимания на Эмму; когда же миссис Кук заговорила опять о мелочной лавке, то он заявил, что лавка эта достанется не ему, а более счастливому человеку.

К тому времени, когда они сели ужинать, у них было такое же угнетенное настроение, как и у самого Чарли.

Из его намеков они поняли, что полиция ищет его, а миссис Кук в третий и последний раз (но на самом деле, это был скорее сто третий) спросила его, какое именно преступление совершил он, как вдруг у входной двери неожиданно раздался такой резкий стук, что старик Кук и маленький Билль одновременно порезали себе рты.

-- Есть тут кто по имени Эмма Кук? -- спросил мужской голос открывавшего дверь Билля.

-- Она вон там, -- ответил мальчик.

Вслед за ним в комнату вошел Джек Бэйтс, но, увидя Чарли Тэгга, отскочил назад.

-- Га, ты здесь, а?! -- воскликнул он, мрачнее тучи глядя на Чарли.

-- В чем дело? -- резко спросила миссис Кук.

-- Не надеялся я иметь счастье встретиться с тобой, голубчик мой, -- сказал Джек, не спуская глаз с Чарли и продолжая строить физиономии, -- а кто из вас будет Эмма Кук?

-- Меня зовут мисс Кук, -- резким тоном проговорила Эмма, -- а что вам нужно?

-- Отлично, -- сказал Джек Бэйтс, глядя в упор на Чарли, -- может быть, вы сделаете мне любезность и повторите вашу ложь в присутствии этой барышни?

-- Это не ложь, а правда, -- сказал Чарли, опустив глаза в свою тарелку.

-- Если кто-нибудь сию же минуту не об'яснят мне в чем дело, то я не отвечаю за себя, -- воскликнула миссис Кук, поднимаясь.

-- Этот человек, -- сказал Джек Бэйтс, указывая на Чарли, -- должен мне семьдесят пять фунтов стерлингов и не платит. Когда я требую у него деньги, он заявляет, что они находятся у одной особы, за которой он ухаживает, и что получить их от нее он не может.

-- Деньги у нее, -- проговорил Чарли, не поднимая глаз.

-- За что, собственно, ты ему должен?

-- Я одолжил Чарли эти деньги -- ответил Джек.

-- Одолжил?! Для чего? Чего ради? -- воскликнула миссис Кук.

-- Да просто потому, что я дурак, -- сказал Джек Бэйтс, -- мягкосердечный дурак. Как бы то ни было, мне надоело, я устал требовать свои деньги, и если он не вернет мне их сегодня, то я обращусь в полицию.

Он опустился на стул, с решительным видом натянув шляпу на один бок; остальные же сидели и молча смотрели на него, точно не знали, что сказать.

-- Так вот в чем заключается твоя "блестящая" возможность выгодного помещения капитала, а? -- проговорила миссис Кук, обращаясь к Чарли, -- так вот зачем тебе нужны были деньги?! А для чего, собственно, занимал ты такую уйму денег?

-- На расходы, -- обиженным тоном процедил Чарли.

-- На расходы! -- воскликнула миссис Кук, -- на какие такие расходы?!

-- Вино и карты, главным образом, -- вставил Джек Бэйтс, вспомнив, что Чарли просил его не жалеть мрачных красок для описания его характера.

Все сидели молча; стояла такая тишина, что, казалось, можно было услышать падение булавки.

-- Чарли соблазнили, -- сказала наконец миссис Кук, пристально глядя на Джека Бэйтса, -- вы, верно, для того только и дали ему деньги, чтобы потом выиграть их обратно в карты, не так ли, а?

-- И напоили его перед этим хорошенько, -- вставил старик Кук, -- знаю я вашего брата. Если Чарли послушается меня, то не заплатит вам ни одного медяка. Если б я был на его месте, то не побоялся бы ваших угроз; делайте какие хотите пакости; у вас низкая, скверная, отвратительная физиономия!..

-- Одна из самых скверных физиономий, какие я только видела на своем веку, -- добавила миссис Кук, -- точно вырезанная из "Полицейского Вестника".

-- Как мог ты довериться человеку с таким лицом, Чарли? -- спросил его м-р Кук, -- отойди от него, Билль!.. Мне неприятно видеть этого человека в своем доме.

Джек Бэйтс почувствовал себя несколько неприятно. Вся семья вытаращила на него глаза с таким видом, точно готова была проглотить его. Между тем Джек Бэйтс вовсе не привык к подобному обращению; кстати сказать, и лицо-то у него было очень симпатичное.

-- А ну-ка, выйдите вон, -- сказал старик Кук, указывая на дверь, -- идите и делайте какие хотите пакости. Здесь вы денег н е получите.

-- Подождите! -- крикнула Эмма; и не успели они остановить ее, как она уже была наверху. Миссис Кук устремилась за ней. Из спальной вниз доносились гневные слова... Через несколько минут Эмма спустилась; голова ее была гордо поднята; она смотрела на Джека Бэйтса, точно он был ком грязи.

-- Откуда я знаю, действительно ли вам должен Чарли? -- спросила она.

Джек Бэйтс покраснел и, порывшись в карманах, достал оттуда с десяток грязных расписок, которые надавал ему Чарли вместо векселей. Прочитав их, Эмма бросила на стол какую-то маленькую пачку.

-- Вот ваши деньги, -- воскликнула она, -- возьмите их и идите.

Миссис Кук и отец Эммы попытались было протестовать, но безуспешно.

-- Здесь семьдесят два фунта, -- сказала Эмма, сильно побледнев, -- и вот кольцо, которое поможет дополнить остальное.

Она сняла кольцо, которое подарил ей Чарли и бросила на стол. -- Я покончила с ним навсегда, -- добавила она, взглянув на мать.

Джек Бэйтс взял деньги и кольцо; он стоял и не сводил глаз с Эммы, не зная, что сказать. Он всегда был неравнодушен к женскому полу, и ему было очень тяжело переносить всю эту сцену ради Чарли Тэгга.

-- Я, ведь, требовал только свое, -- пробормотал он наконец, переминаясь с ноги на ногу.

-- Ну, теперь вам заплатили, -- сказала миссис Кук, -- и вы можете итти.

-- Вы отравляете воздух моей столовой, -- сказал старик Кук, приоткрывая чуть -- чуть окно.

-- Может быть, я не такой уж плохой, как вы думаете, -- проговорил Джек Бэйтс, продолжая смотреть на Эмму. Сказав это, он подошел к Чарли и бросил ему деньги на стол. -- Возьми их и не занимай больше никогда! Дарю тебе их. Может быть, сердце у меня не такое подлое, как лицо, -- добавил он, обращаясь к миссис Кук.

Они так удивились сначала, что лишились дара слова, но старик Кук просиял и сейчас же закрыл окно. А Чарли Тэгг сидел, вне себя от бешенства, с таким видом, точно готов был без соли с'есть Бэйтса, как говорится.

-- Я... я не могу взять их, -- проговорил он наконец, запинаясь.

-- Не можешь? А почему? -- спросил старик Кук, вытаращив глаза, -- этот джентльмен дарит тебе их.

-- По своей доброй воле, -- сказала миссис Кук, сладко улыбаясь Джеку.

-- Не могу, -- повторил Чарли, подмигивая Джеку, чтобы он взял деньги и отдал их ему на улице, как у них было условлено, -- у меня есть самолюбие.

-- У меня тоже, -- возразил Джек, -- возьмешь ты эти деньги или нет?

Чарли опять мигнул ему.

-- Нет, -- сказал он, -- я не могу принять такого одолжения. Я занял деньги и обязан вернуть их.

-- Отлично, -- проговорил Джек, забирая деньги, -- это мои деньги, не так ли?

-- Да, -- ответил Чарли, не обращая внимания на миссис Кук и ее мужа, которые оба, одновременно, говорили ему что-то, стараясь убедить его изменить свое решение.

-- Если так, то я дарю эти деньги мисс Эмме Кук, -- сказал Джек Бэйтс, передавая их в руки Эмме, -- доброй ночи всем и желаю счастья.

Он захлопнул за собою дверь и помчался так, точно бежал за пожарными. Чарли несколько секунд просидел с видом убитого горем человека, а затем вскочил и бросился за ним вслед но увидел лишь, как он исчезал за углом.

Встретились они только через несколько лет. К тому времени девушка из Сиднея переменила после Чарли еще трех или четырех женихов, а Эмма, фамилия которой была теперь Смит, владела одной из самых доходных мелочных лавок в Попляре.

-----------------------------------------------------------------------

Источник текста: Среди океана [и др. рассказы] / В. Джекобс; Пер. с англ. Марианны Кузнец. -- Ленинград: "Сеятель" Е. В. Высоцкого, 1926. -- 74 с.; 16 см. -- (Общедоступ. б-ка "Сеятель"; No 241/242)

Оставить комментарий Джекобс Уильям Уаймарк (перевод: Марианна Кузнец) (yes@lib.ru) Год: 1905 Обновлено: 05/01/2022. 27k. Статистика. Рассказ: Проза, Переводы, Юмор и сатира Рассказы Иллюстрации/приложения: 1 штук.	Скачать FB2 Ваша оценка:
Аннотация: The Nest Egg. Перевод Марианны Кузнец (1926).

Джекобс Уильям Уаймарк Хитрость

Вильям Джекобс>. Хитрость

Джекобс Уильям Уаймарк
Хитрость

Вильям Джекобс>.
Хитрость