Lib.ru/Классика: Ефебовский Павел Васильевич. Мамзель Катишь, или Ловля женихов

МАМЗЕЛЬ КАТИШЬ,
или ЛОВЛЯ ЖЕНИХОВЪ.

Мнѣ жизнь дѣвическа ни чуть не тяжела;
День весела, и ночь я, право, сплю спокойно.
Крыловь.

-- Катишь! --"Аннетъ!" -- Ахъ, Боже мой! -- "Какъ это, какими судьбами?-- "Ахъ, ma chère, неужели это ты?-- Ахъ-ихъ-охъ! Поцѣлуи, -- еще,-- еще, и объятія; и опять поцѣлуи; три раза "Боже мой", -- два раза "ma chère amie"; и еще объятія; еще.... Да этому конца не будетъ! Положимъ однако жъ сто поцѣлуевъ: объятія и "ma chère" кончились; лица пріятельницъ очистились немного отъ восхищенія, и онъ, взявшись за руки, отправились, разумѣется, прямо въ будуаръ мамзель Катишь.

Какъ это ты вздумала къ намъ въ Петербургъ?-- "Да такъ; maman давно собиралась, и наконецъ рѣшилась. Я не писала къ тебѣ, потому что хотѣла пріѣхать сюрпризомъ." -- Merci, ma bonne amie, это истинный сюрпризъ для меня.-- "А если бы ты знала, съ какимъ нетерпѣніемъ я ждала дня отъѣзда! съ какимъ нетерпѣніемъ хотѣла видѣть тебя и другихъ пріятельницъ школьныхъ. Ну, что Олинька, Sophie, Alexandrine?" -- О, какъ-нельзя лучше! Мы всегда вмѣстѣ, и намъ страхъ какъ весело.-- "А Nathalie?" -- Бѣдняжка!.... она уже помолвлена!-- "За кого?" -- Ты его не знаешь.-- "За хорошаго?" -- Фи, фи?.... за дряня. Но Sophie..... Тутъ мамзель Катишь схватила головку своей пріятельницы и, хотя въ комнатъ никого кромѣ ихъ не было, шепнула что-то на ухо. "Только чуръ секретъ! Это еще не объявлено." -- Право? Это не дурно. Ну, а ты?-- "Почти." -- Неужели?-- "Да, да; но ma chère, у меня такая куча вещей для разсказанія тебѣ....; Ты обѣдаешь у насъ?" -- У васъ, конечно.-- "Ну, такъ переговоримъ обо всемъ. Пойдемъ же въ гостиную; я еще двухъ словъ не успѣла сказать съ твоей маменькой." И пріятельницы, всё еще держась за руки, пошли въ гостиную.

Теперь, съ позволенія вашего, я разскажу, кто таковы Аннетъ и Катишь, и приложу къ этому, какъ слѣдуетъ, мои собственныя разсужденія, выводы и заключенія. Все оное состоитъ въ нижеслѣдующемъ:

Мамзель Катишь, или Катерина Ивановна, дочь, разумѣется Ивана, и сверхъ-того Ивановича, однимъ словомъ Ивана Ивановича Добряка, статскаго совѣтника и члена разныхъ бостонныхъ обществъ, жительство имѣетъ въ Петербургѣ, въ домѣ своего родителя, приносящаго ему, за исключеніемъ собственной квартиры, двѣнадцать тысячъ доходу. Сверхъ-того Иванъ Ивановичъ по должности своей имѣетъ восемь тысячъ жалованья, и больше ничего, кромѣ spes magna futuri; но, какъ порядочный человѣкъ, занимающій видное мѣего, Иванъ Ивановичъ живетъ приличнымъ образомъ, и долгомъ считаетъ проживать всѣ свои двадцать тысячъ. Онъ имѣлъ прежде четверку лошадей; но, когда мамзель Катишь вышла изъ заведенія, она рѣшила, а на рѣшеніяхъ своей дочери Иванъ Ивановичъ иначе и не подписывалъ какъ "Исполнить, статскій совѣтникъ Иванъ Добрякъ", -- она рѣшила такъ, чтобъ пару лошадей продать, а на деньги, употреблявшіяся для содержанія ихъ и форейтера, давать балы отъ Рождества и до поста, а лѣтомъ праздники на дачѣ. Расчеты Катерины Ивановны были чрезвычайно дальновидны. "Правда, думала она, въ хорошемъ экипажѣ, на четверкѣ хорошенькихъ лошадокъ, проѣхавши по Каменноостровскому Проспекту, можно произвести порядочный эффектъ: но всё это издали. Знакомые молодые люди, попадающіеся на встрѣчу, разумѣется, сейчасъ остановятся и снимутъ шляпу, привѣтствуемые улыбкой Катерины Ивановны; да хорошо, если ихъ экипажи или извощикъ случатся вблизи, чтобъ можно было тотчасъ сѣсть и скакать за коляскою Ивана Ивановича: а если нѣтъ?.... Между-тѣмъ какъ на вечерѣ, и у себя въ домѣ, особливо пригласивши такихъ дамъ, передъ которыми чувствуешь себя красавицей..... О, да это чудесно! Ужъ навѣрное попадешь въ царицы бала, и все преклонится передъ тобою."

Одно только заставляло мамзель Катишь сожалѣть о потерѣ четверки: прежде она ѣздила каждое лѣто въ лагерь къ брату Васѣ.-- Въ лагерь?.... зачѣмъ?-- Какъ, зачѣмъ! повидаться съ братомъ, послушать зари, погулять на Дудергофѣ. А вы можетъ-быть думаете, за тѣмъ чтобы загонять жениховъ въ сѣть словно птичекъ, какъ это дѣлаютъ другія, которыя лѣтомъ ѣздятъ въ лагерь? за тѣмъ, что, увидѣвши четверку Ивана Ивановича, офицеры станутъ хвататься за фуражки чтобъ толпой итти навстрѣчу коляскѣ? Вы думаете? Ничего не бывало! Какое дѣло офицерамъ до коляски Ивана Ивановича! Они просто идутъ гулять, на Дудергофъ. А виновата ли она, Катерина Ивановна, что черезъ десять минутъ коляска нагоняетъ ихъ? Въ экипажѣ, сами вы знаете, можно не только догнать, но и перегнать, пѣшехода. Случалось правда, и то не совсѣмъ по приказанію Катерины Ивановны, а болѣе по приказанію ея брата, что коляска останавливалась, поровнявшись съ офицерами, и что они, изъ учтивости, бросались, кто отворять дверцы, кто вынимать мамзель Катишь, и потомъ провожали се пѣшкомъ до Дудергофа, по Дудергофу и его рощицамъ, и обратно въ лагерь. Но не подумайте, повторяю, чтобы мамзель Катишь для этого ѣздила въ лагерь. Фи, развѣ вы думаете, что она кокетка! Я вамъ ручаюсь, что пѣть, совсѣмъ нѣтъ, и прошу ко мнѣ впередъ съ подобными вопросами не обращаться.

Вслѣдствіе всѣхъ оныхъ вышеозначенныхъ расчетовъ, какъ скоро птичекъ набралась въ сѣти порядочная стая, начались у Ивана Ивановича вечера, на которыхъ первую роль играли, разумѣется, товарищи брата Васи, провожавшіе мамзель Катишь въ Дудергофскіе кустарники; за ними слѣдовали товарищи товарищей, или резервный корпусъ кандидатовъ въ женихи, и наконецъ нѣсколько фраковъ, которыхъ мамзель Катишь вообще не жаловала: она допускала ихъ только для разнообразія, и то изъ числа самыхъ близкихъ знакомцевъ батюшки. Одинъ изъ такихъ вечеровъ давался въ тотъ день, когда пріѣхали мамзель Аннетъ и ея маменька; да объ этомъ послѣ.

Это мамзель Катишь. Теперь мамзель Аннетъ. Мамзель Аннетъ, а по-нашему по-православному Анна Петровна, вышедши изъ заведенія, отправилась къ своей маменькѣ въ Москву. А маменька ея, вдова да полковница, Прасковья Тихановна Барашкина, жила прежде въ своей деревнѣ, въ семидесяти верстахъ отъ Москвы. По случаю пріѣзда дочери, для пріисканія ей приличной партіи, она тотчасъ переѣхала въ Москву. Тамъ жениховъ загоняютъ совсѣмъ иначе, потому что тамъ вовсе нѣтъ Дудергофа. Тамъ, какъ положено, Прасковья Тихановна начала водить хлѣбъ-соль, и, какъ сверхъ-того дочка ея была недурна собою, то явились молодые люди, и Москвичи, и отпускные Петербургцы. Ужъ, конечно, мамзель Аннетъ отдавала преимущество послѣднимъ, потому что они были всѣ въ красивыхъ мундирахъ. Да всё это залетныя птички: не успѣешь познакомиться, ужъ ихъ и нѣтъ! И притомъ онѣ прилетаютъ въ Москву съ преувеличенными понятіями объ изобиліи тамошняго края: для нихъ не довольно выставить хорошенькое чучело; надобно еще посыпать на приманку по-крайней-мѣрѣ пять сотъ душъ. Мамзель Аннетъ придумала, и сообщила маменькѣ, что лучше бы было ѣхать въ. самый рудникъ жениховъ и холостяковъ, въ страну, гдѣ нѣжнымъ сердцамъ нѣсть числа, въ Петербургъ. Выдумка не дурна! А позвольте васъ спросить, сударыня, кромѣ хорошенькаго личика и прекраснаго воспитанія, чѣмъ вы еще обладаете? Тремя стами двѣнадцатью душами подъ Москвой? Прекрасно; положимъ, эти триста двѣнадцать душъ приносятъ вамъ восемь, ну десять, тысячъ доходу. Такъ что жъ, вы съ этимъ надѣетесь найти у насъ въ Петербургѣ жениха, я еще съ эполетами? Да что мы, прости Господи, за олухи, чтобы польстились на восемь тысячъ! Мы и почище этого видали. Слышите, господа, хотятъ насъ здѣсь оморочить восемью тысячами! Нѣтъ, мамзель Аннетъ, скорѣе опорочите вы насъ хорошенькими глазками: мы пожалуй поволочимся, но жениться..... ужъ извините! Пріѣзжайте только, вы увидите!

Однако жъ на зло вамъ, насмѣшники, она здѣсь, она у своей пріятельницы, и сегодня же вечеромъ вы заговорите совсѣмъ иначе, когда протанцуете съ ней мазурку.-- Увидимъ!-- Да, увидите.

Изо всего вышеписаннаго вы, достойные читатели, усмотрѣть изволите, что Катишь и Аннетъ были связаны неразрывными узами любви и дружбы. Эта связь еще болѣе укрѣплялась тѣмъ, что онѣ имѣли одинаковый характерѣ, одинаковыя правила, одинаковые глаза, и сверхъ-того вмѣстѣ воспитывались. А удивительная, право, вещь это воспитаніе! Если вамъ случилось сойтись и подружиться съ кѣмъ-нибудь изъ вашихъ сослуживцевъ, это всё не то: или вы опередили вашего сослуживца, или онъ васъ; при малѣйшемъ первенствѣ, дружба пропадаетъ. Между соучениками напротивъ: я лучше соглашусь совсѣмъ не. говорить съ моимъ бывшимъ соученикомъ, нежели говорить ему вы, будь онъ въ тысячу разъ меня богаче. Когда вы встрѣчаетесь съ своимъ совоспитанникомъ четырнадцатаго класса, вы первый протягиваете къ нему руку съ словами: Здорово, дружище! А когда мнѣ, Адаму Адамовичу фонъ Женихсбергу, случается сойтись съ бывшимъ школьнымъ товарищемъ, я прежде всего замѣчаю, начинаетъ ли онъ, увидѣвъ меня, пріосаниваться. Если такъ, я ему поклонъ, и не говорю ни слова; если нѣтъ, я иду къ нему съ отверзтыми объятіями: Здравствуй братъ Саша, Миша, Алеша!.....

Вся эта рацея сказана по поводу дружбы между Катишь и Аннетъ. Дружба ихъ началась съ незапамятныхъ временъ, еще съ кофейнаго класса. Бывало, онѣ всегда вмѣстѣ; гдѣ видишь одну, другая ужъ вѣрно тамъ: напримѣръ, если Катишь стояла у стѣнки безъ передника, Аннетъ ужъ вѣрно подлѣ нея и также безъ передника. Учились онѣ тоже вмѣстѣ: напримѣръ, если урокъ состоялъ изъ сорока строкъ, то, для облегченія труда, Катишь учила первыя двадцать строкъ, а Аннетъ остальныя, и. лотомъ подсказывали другъ другу. Это дѣлалось такъ потому, что и учители вызывали ихъ всегда вмѣстѣ: они такъ привыкли видѣть двухъ пріятельницъ неразлучными, что -- удивительное дѣло!-- если вызывали госпожу Добрякъ, языкъ самъ повертывался и произносилъ -- госпожа Барашкина. Въ бѣлыхъ онѣ тоже были нераздѣльны и шептались выѣсть. Словомъ, дружба ихъ-была такъ велика, что я едва удерживаюсь отъ философическаго разсужденія о дружбѣ вообще и о дружбѣ пансіонеровъ въ особенности. Разумѣется, что при выходѣ изъ заведенія, онѣ дали другъ другу клятву любиться до конца жизни. Можете себѣ представать послѣ этого, какъ онѣ должны были обрадоваться, увидѣвшись послѣ полутора года разлуки!

Здѣсь мои разсужденія оканчиваются, начинается настоящая исторія, -- факты. Первый изъ этихъ фактовъ тотъ, что мамзель Катишь, поздоровавшись съ маменькой своей подруги, взяла..... Ахъ, ты Господи, вѣдь я и забылъ сказать,-- а для порядка это необходимо, -- что у Катерины Ивановны не было матери! она умерла девять лѣтъ тому назадъ, то есть, почти тотчасъ какъ отдала дочь въ заведеніе. Для хозяйства и порядка въ домѣ Иванъ Ивановичъ выписалъ изъ Смоленска старую свою сестру, Наталію Ивановну:.подъ руководствомъ-то ея и состояла его дочка, то есть, по наружности; собственно же говоря, и Наталья Ивановна и Иванъ Ивановичъ состояли подъ руководствомъ Катерины Ивановны. Все это мимоходомъ, достойный читатель! Теперь продолжаю: взяла ее за руку и увела въ столовую, гдѣ онѣ, сѣвши въ укромный уголокъ, вели Французскую рѣчь въ такомъ порядкѣ:

-- Ну, душка, начала мамзель Аннетъ: такъ вы здѣсь веселитесь?-- "Ахъ да, моя милая, почти всѣ дни у насъ распредѣлены! въ понедѣльникъ, или въ субботу, мы въ театрѣ, во вторникъ вечеръ у Sophie, въ середу у Олиньки, въ четвергъ у Alexandrine. Ты вѣрно ко всѣмъ поѣдешь?" -- Непремѣнно, ma chère amie!-- "Въ пятницу у насъ".-- Какъ, въ пятницу? да вѣдь сегодня пятница?-- "Ну, да; и ты очень кстати пріѣхала".-- Какъ же, а мое платье?-- "До десяти часовъ успѣешь еще десять платьевъ приготовить".-- Хорошо; теперь скажи же мнѣ, кто у васъ бываетъ: это главное!-- "Изъ кавалеровъ?..... Я могу сказать безъ хвастовства, всё comme il faut: статскихъ очень мало, всего человѣкъ пять шесть, и между ними одинъ фонъ Женихсбергъ, Адамъ Адамовичъ, шутъ такой, что мы просто катаемся со смѣху, когда онъ разсказываетъ что-нибудь. Смотри же, приготовься смѣяться, когда онъ станетъ объясняться въ любви".-- Какъ это?-- "Да; вообрази, ma chère, онъ, безъ церемоній, всѣмъ и при всѣхъ объясняется въ любви, и на каждой хочетъ жениться..... (Клевета! не на каждой, а на тѣхъ, у кого болѣе приданаго. Что жъ тутъ предосудительнаго? Я -- интересный молодой человѣкъ безъ денегъ, и ищу себѣ богатой невѣсты. Наше дѣло женитьбенное. И, увидите, до конца этой повѣсти, я еще подцѣплю гдѣ-нибудь славную, невѣсту съ двадцатью тысячами доходу, на зло мамзель Катишь.) Этакой несносный! продолжала она: если онъ тебя видѣлъ разъ или два, въ третій ужъ онъ говоритъ, что влюбленъ въ тебя по уши."Вотъ забавникъ!"Да; ну этотъ по-крайней-мѣрѣ хоть смѣшить; а другіе статскіе такъ ни то ни сё. Не люблю я этихъ фраковъ, особливо одного, какъ бишь онъ, Милонравовъ, Праволюбовъ..... quelque chose comme cela; онъ служитъ у папеньки, въ департаментѣ. Ахъ, ma chère, вотъ несносный! Я просто его ненавижу!" -- Да за что же это?-- "Я разскажу тебѣ послѣ. Изъ военныхъ же", продолжала мамзель Катишь, потупивъ глазки и стараясь покраснѣть, "у насъ бѣльшею частію офицеры Васина полка....."

-- Это что, Cathérine? сказала мамзель Аннетъ, схвативши пріятельницу за подбородокъ и оборачивая головку ея къ себѣ: давно ли ты стала стыдиться своей пріятельницы? Кажется, въ классахъ мы не церемонились другъ съ другомъ! Изволь глядѣть на меня прямо и говорить кто онъ!-- "Онъ..... что такое онъ?" Катишь, ma chère, ну что ты дурачишься!-- "Я право тебя не понимаю, Аннетъ."

Мамзель Аннетъ вскочила съ дивана и начала ходить по комнатѣ.-- "Вотъ, что значитъ пожить въ свѣтѣ, пріучишься ко всему: она уже умѣетъ скрываться передъ друзьями! Послушай, Катерина," продолжала она съ рѣшительнымъ видомъ, подойдя къ пріятельницѣ: "дружба, или ссора навѣкъ!" -- Помилуй, Аннетъ, за что намъ ссориться?-- "Ну, такъ изволь сказать, и сейчасъ же, кто онъ, тотъ, который тебя такъ занимаетъ и ужъ конечно занятъ тобой!" Говоря это, мамзель Аннетъ стояла въ самомъ живописно-грозномъ положеніи, поднявъ правую ручку, и указательный пальчикъ этой ручки. А пальчикъ этотъ такъ милъ, такъ милъ, что я, Адамъ Адамовичъ, готовъ поцѣловать его и вслѣдъ за тѣмъ съ любовію на немъ жениться. A propos, о моей любви: правда, я одаренъ необыкновенно нѣжнымъ сердцемъ; чѣмъ богатъ тѣмъ и радъ: при первомъ взглядѣ на хорошенькую дѣвушку, я воспламеняюсь самою страстною, самою истинною любовію; при второмъ, я таю; при третьемъ не могу выдержать и начинаю объясненіе въ любви. Удивительная вещь.... однако жъ, не могу никакъ рѣшиться на женитьбу, не распросивши сперва о приданомъ! И до-сихъ-поръ всѣ мои распросы были неудачны. Этакая голь повсюду!..... Скажите, пожалуйста, куда дѣвались богатыя петербургскія невѣсты, на которыхъ мои предмѣстники еще недавно....-- Эхъ, Адамъ Адамовичъ, такъ вы и никогда не женитесь, и, что хуже всего, никогда не кончите своей исторіи! Сдѣлайте милость, продолжайте лучше разсказъ!-- Извольте, извольте, господа. Нечего грѣха таить, я таки болтливъ: пущусь въ разсужденія, такъ не скоро уймусь.

О чемъ же дѣло шло? Да; Катерина Ивановна такъ испугалась живописно-грозной позы своей пріятельницы, что тотчасъ же начала признаніе.-- Онъ, вотъ видишь ли, моя милая, не меньше какъ полковникъ Васина полка, и не меньше какъ баронъ, баронъ Брейтигамъ, и не меньше какъ съ двадцатью тысячами доходу. "Право? сказала мамзель Аннеть, садясь опять на диванъ: да это славная побѣда, ша chère amie! А какъ онъ, хорошъ?" -- Прекрасный мужчина!-- "И сильно влюбленъ въ тебя?" -- Я этого не знаю; только онъ просто отъ меня не отходитъ, два раза въ недѣлю у насъ обѣдаетъ, на вечерахъ танцуетъ только со мной, смотритъ мнѣ въ глаза, угождаетъ.....-- "Браво, моя милая, такъ тебя можно поздравить!" -- Богъ знаемъ еще, отвѣчала мамзель Катишь, принимая на себя скромный видъ.-- "Какъ Богъ знаетъ! да это вѣрно какъ дважды два.четыре. Хорошо, кто же еще у васъ бываетъ?" -- Еще человѣкъ двадцать, всё Васины товарищи; многіе уже начинали вздыхать, поговаривать о счастіи..... да я и слушать не хочу! Онъ..... или никого! Изъ другаго полка бываетъ капитанъ Фергнюгенъ да.....-- "Ахъ, ахъ! какъ, что, кто?" -- Что это ты, Аннеть? А, вѣрно теперь твоя очередь!-- "Какъ, ma chère, Фергнюгенъ, Адольфъ?" -- Ну, да, онъ: а развѣ вы знакомы?-- "Ахъ, какъ же! вѣдь прошлаго года онъ три мѣсяца жилъ въ Москвѣ и каждый день бывалъ у насъ!" -- Вотъ что!-- Между тѣмъ мамзель Аннетъ надѣвала уже свою шляпку. "Куда же ты собирается? Сейчасъ будемъ обѣдать." -- Нельзя, душка, никакъ нельзя! Надобно приготовить платье; вечеромъ къ девяти часамъ явлюсь." Мамзель Аннетъ, не слушая увѣщаній пріятельницы, побѣжала въ гостиную, подхватила свою маменьку, которая, мимоходомъ сказать, была у нея въ такомъ же повиновеніи, какъ Иванъ Ивановичъ у Катерины Ивановны, и увезла се домой.

Теперь, пользуясь временемъ отъ обѣда до вечера, желательно было бы пуститься въ нѣкоторыя разсужденія; но какъ я замѣтилъ, что вы не очень охотно ихъ слушаете, то перейдемъ прямо къ балу.

Балъ у Ивана Ивановича, какъ подобаетъ порядочному балу, начинался всегда польскимъ. Иванъ Ивановичъ не дозволилъ бы иначе. И такъ онъ подхватилъ директоршу другаго департамента, директоръ подхватилъ Наталью Ивановну, баронъ Брейтигамъ подхватилъ Катерину Ивановну, Фергнюгенъ подхватилъ мамзель Аннетъ, меня подхватила Наталія Ивановна, и все это, напѣвая своимъ дамамъ, потянулось изъ комнаты въ комнату. Затѣмъ Иванъ Ивановичъ усадилъ стариковъ, и самъ усѣлся за бостонъ, а молодежь пустилась въ кадрили и экосезы. Замѣтьте, что это было въ началѣ двадцатыхъ годовъ, когда кадриль не совершенно еще вытѣснила прочіе танцы. Надобно отдать справедливость мнѣ и прочимъ танцорамъ того времени: мы, извините, господа, были и неутомимѣе и любезнѣе васъ! Мы не двигались съ мѣста на мѣсто какъ китайскія тѣни и не говорили дамамъ изученныхъ любезностей. И позы между танцами не были такъ велики какъ теперь, потому что и самые танцы были гораздо разнообразнѣе. Самый большой антрактъ былъ передъ мазуркой, и тогда утомленная молодежь убѣгала въ отдаленную комнату и располагалась на отдыхъ. У Ивана Ивановича назначался для этого кабинетъ.

Сказавъ, по долгу любезнаго кавалера и всеобщаго жениха, нѣсколько любезностей дамамъ, такъ какъ здѣсь не было ни одной богатой невѣсты, я тоже отправился въ кабинетъ, гдѣ уже собралась компанія изъ пяти или шести человѣкъ.-- " А вотъ и онъ, великій человѣкъ!"вскричалъ, увидѣвъ меня, коллежскій ассессоръ Танцъ, котораго одна только голова торчала изъ глубокихъ креселъ Ивана Ивановича.-- Прекрасно! а давно ли самъ ты сталъ великимъ? По моимъ расчетамъ ты весь долженъ былъ уйти въ кресла, однако жъ я вижу еще твою голову. Привстань.-- Я взялъ его за руку и приподнялъ: и что жъ бы вы думали? Чтобы казаться выше, злодѣй подложилъ подъ себя цѣлыя кипы бумагъ и всё почти писанныхъ моей рукой! Поднялся хохотъ, и сконфуженный Танцъ долженъ былъ перейти на диванъ, а я сѣлъ на его мѣсто.

-- Да, полковникъ, вамъ хорошо такъ разсуждать! продолжалъ какой-то господинъ во фракѣ, котораго а въ первый разъ видѣлъ у Ивана Ивановича: онъ сидѣлъ у письменнаго стола и такъ сильно барабанилъ по отношенію въ астраханское губернское правленіе, которое я только-что изготовилъ, что оно бѣдное прыгало какъ угорь на красныхъ угольяхъ. Я говорю -- продолжалъ, потому что приходомъ своимъ я только прервалъ разговоръ почтенной компаніи.-- Вамъ хорошо; вы завербовали Катерину Ивановну на всѣ танцы, а нашъ братъ изволь отплясываться со старыми дѣвами; я-было су ну лея къ одной пріѣзжей изъ Москвы, да и та ангажирована.-- "А propos, Фергнюгенъ, сказалъ Брейтигамъ: по какому случаю ты такъ коротокъ съ Барашки ной?" -- Въ Москвѣ, братецъ, прошлаго года познакомился въ отпуску: а вѣдь мила?-- "Очень!" воскликнулъ я.-- Вы думаете, Адамъ Адамовичъ? Этэ дѣлаетъ честь вашему вкусу.-- " А вкусы-то у насъ, Василій Васильевичъ, на этотъ разъ кажется сходны?" -- Можетъ быть.-- "Какъ, можетъ быть? Это ясно какъ петербургское солнце! Ясно к то также, что вы въ нее влюблены".-- Этотъ человѣкъ всѣхъ мѣряетъ на свой аршинъ! А вы ужъ, я думаю, успѣли объясниться и сдѣлать маленькое предложеніе касательно супружескаго счастія?-- "Нѣтъ, хотѣлъ только, и знаете кто мнѣ помѣшалъ въ этомъ?" -- Кто?

-- "Вы; я только-что собралъ объ ней кой-какія свѣдѣнія и, на всякій случай, подлетѣлъ-было къ ней вразсужденіи мазурки, да отъѣхалъ съ носомъ, и бьюсь объ закладъ, что вы, злодѣй, отбили ее у меня."

-- Виноватъ, я не зналъ, что вамъ хотѣлось....-- " А то уступили бы? Вы, право, предобрый человѣкъ!" -- Все ужъ добрѣе полковника! возразилъ поручикъ Мазуревичъ: онъ-то ангажируетъ дамъ за три дня.-- На это онъ имѣетъ свои причины.-- "Какія же это? сказалъ Брейтигамъ." -- Да такія, баронъ, сказалъ я, что вы просто по уши....." -- Такъ и есть! у васъ всё...

-- "Нѣтъ, шутки въ сторону: надобно быть слѣпымъ, чтобъ не видѣть, что она вамъ нравится, и сильно правится." -- Ну что жъ, я и не отпираюсь: Катерина Ивановна прекрасная дѣвушка, хороша собой, умна, образованна!.....

Въ это время за дверью, подлѣ которой я сидѣлъ, послышался шорохъ; дверь вела въ столовую и была заперта на ключъ. Я наклонился, чтобы посмотрѣть въ замочную щелку: и чтожъ?.... подлѣ самой щелки мелькаетъ чей-то глазъ, черный какъ смоль, блестящій какъ у василиска. "Надобно быть осторожнѣе! подумалъ я: тутъ кто-то подслушиваетъ и подглядываетъ.

-- И я долженъ сказать по совѣсти, продолжалъ Брейтигамъ, что ни съ кѣмъ такъ весело не могу провести времени какъ съ ней: это книга, только не такая, какія пишетъ Адамъ Адамовичъ; а дѣльная.....

--..... "Баронъ, прошу васъ....." -- А какая музыкантка, и какъ мило поетъ!.....

Я снова посмотрѣлъ на дверь: тамъ глазъ замѣнился чѣмъ-то другимъ, какъ-будто ухомъ.

-- О, уже и энтузіазмъ замѣшивается въ дѣло! воскликнулъ маленькій Танцъ, обращаясь къ Брейтигаму: ого, баронъ, да это въ самомъ дѣлѣ не на шутку! Я бы, знаете ли, на вашемъ мѣстѣ просто.....-- "Что такое?" -- "Извините, что я говорю это, продолжалъ Танцъ, озираясь: вѣдь мы здѣсь всё свои; я бы просто вступилъ съ ней въ весьма законный бракъ....."

За дверью кто-то пошевелился, и ухо еще крѣпче прилипло къ щелкѣ.

-- Тѣмъ больше, что, какъ я замѣтилъ, она къ вамъ

также не равнодушна.-- "Ха, ха, ха, вотъ прекрасно! А я такъ совсѣмъ не замѣтилъ. Во всякомъ случаѣ женитьба, особливо на ней, для меня теперь невозможна, потому что...." -- А! понимаю; потому что въ карманѣ-то у нея.....

Въ это время вошло въ комнату новое лицо, и разговоръ нашъ долженъ былъ прекратиться. Новое лицо это было одинъ изъ начальниковъ отдѣленія нашего департамента, Семенъ Степановичъ Благонравовъ, олицетворенная скромность, смирный, тихій, а впрочемъ очень умный человѣкъ.

А вотъ еще одинъ влюбленный, сказалъ я. А мы только-что говорили о тѣхъ, кого Катерина Ивановна приковала къ своей колесницѣ!-- "Ты вѣчно дурачишься, Адамъ Адамовичъ," возразилъ Благонравовъ, посмотрѣвъ на меня съ важностью и краснѣя до самыхъ ушей.

Я вамъ разскажу послѣ отчего эта краска; а теперь извольте принять къ свѣдѣнію и нужному въ потребномъ случаѣ соображенію, что это тотъ самый несносный и нестерпимый, о которомъ говорила Катерина Ивановна своей пріятельницѣ. Видя, что мой почтенный начальникъ отдѣленія не въ духѣ, я повернулъ разговоръ въ другую сторону. Между-тѣмъ антрактъ кончился, и я пошелъ вслѣдъ за другими, увѣрять сорокамѣтній скелетъ, обложенный ватою и государственными ассигнаціями, который достался мнѣ въ мазуркѣ, въ моей любви и преданности. Не надобно ничего пренебрегать на свѣтѣ! Это можетъ пригодиться до конца повѣсти, который еще далеко.

Теперь развязка. Развязка повѣсти, вы думаете? Извините: только развязка бала; и при оной имѣетъ быть приложено о томъ черномъ глазѣ, который я видѣлъ сквозь замочную щелку, и о томъ красномъ лицѣ Семена Степановича, о которомъ я имѣлъ честь докладывать.

Сперва окончаніе бала. Признаюсь вамъ, я всегда не терпѣлъ этихъ чинныхъ танцевъ, гдѣ молодые люди выдѣлываютъ на съ важностью браминовъ; и потому вмѣшивался въ танцы предпочтительно въ такую пору, когда танцующіе поразвеселились. Вездѣ, гдѣ только люди дурачились, я, не хвастая, стоялъ въ первомъ ряду. Самую важную роль разыгрывалъ я на свѣтѣ обыкновенію послѣ ужина, что случилось и у Ивана Ивановича. Когда музыканты ушли, и всѣ разъѣхались, и осталось только нѣсколько мужчинъ, баронъ Брейтигамъ посадилъ Наталію Ивановну за фортепіано и подхватилъ мамзель Катишь; я, за неимѣніемъ дамы, предложилъ мою руку Ивану Ивановичу; Фергнюгенъ поймалъ Танца, и мы пустились кружиться подъ музыку -- Какъ у бабушки сѣренькой козликъ, потому что Наталія Ивановна больше ничего не умѣла играть. Подъ ту же музыку я предлагалъ Танцу проскакать со мной казачка; но Иванъ Ивановичъ, едва переводя духъ отъ усталости, закричалъ: "Полно, полно Адамъ Адамовичъ! ужъ пять часовъ, а завтра докладной день." Послѣ этого намъ оставалось только взять шляпы и убираться вонъ.

Теперь пойдемте, достойный читатель, я васъ поведу въ спальню Катерины Ивановны.-- Какъ это можно?-- Вотъ еще! Ну, что вы прикидываетесь? Вѣдь я знаю, что вы съ monsieur de Balzac owb ходили по дамскимъ спальнямъ. Отчего же мнѣ не пойти съ вами въ спальню моей героини? Чѣмъ я, прости Господи, хуже monsieur de Balzac'а? А лишь-только примѣтимъ, что она начинаетъ раздѣваться, мы сейчасъ же уйдемъ, закрывъ глаза пальцами.

Вся раскраснѣвшаяся отъ вальса, а можетъ-быть и отъ удовольствія, мамзель Катишь отдыхала у себя въ креслахъ. Передъ ней стояла Маша, ея горничная. Ахъ плутовка! посмотрите, пожалуйста: вѣдь это тотъ самый черный глазъ, который я видѣлъ въ щелку двери?..... Да и другой подлѣ него такой же! А ухо?...

Да это оно, то самое, которое недавно такъ крѣпко прильнуло къ двери! Ну, теперь вы догадываетесь. Послушаемъ, что она будетъ говорить.

Барышня, начала Маша: вамъ нужна эта старая, розовая шляпка, что тамъ въ картонкѣ, на шкапу?

-- "Какая шляпка? Совсѣмъ не помню." -- Датамъ, въ каледорѣ, вы знаете, стоитъ шкапъ, а на немъ въ картонкѣ старая шляпка; вы ужъ ея не носите.-- "Не помню; завтра, какъ встану, покажи мнѣ." -- Хорошо-съ.

Помолчавъ немного, лукавица начала снова:

Вы, должно быть, устали?-- "Ахъ, да Маша, я такъ много танцовала!" А всё чай съ барономъ-съ?

"Да; почти всё съ нимъ." -- А ужъ какъ онъ васъ любитъ, барышня!-- "Ты почему это знаешь?" -- Я виновата, сударыня; шла давича по столовой, мимо двери, что выходитъ въ кабинетъ, и, слышу, баронъ говоритъ объ васъ.-- "Обо мнѣ? Въ самомъ дѣлѣ?" Улыбка самодовольствія мелькнула на лицѣ Катерины Ивановны.-- Что же онъ говорилъ?-- "Ахъ, барышня, я всё забываю у васъ спросить про тотъ старый салопъ, что тамъ....." Ахъ, Маша, какая ты несносная! Да послѣ объ этомъ.-- "Вотъ видите ли: услышавши голосъ барина, я заглянула въ замочную щелку; а онъ голубчикъ стоитъ передъ какимъ-то штатскимъ бариномъ, да такъ разсуждаетъ, такъ разсуждаетъ!... и все про васъ! Катерина Ивановна, говоритъ, такая хорошая, да такая пригожая, да такая умная, да такая воспитанная! Да на фартупьянѣ, говоритъ, какъ прекрасно играетъ!..." -- Послушай, Маша, ты не лжешь?"Ахъ, Катерина Ивановна, да что жъ мнѣ за прибыль васъ обманывать?" -- Ты, кажется, говорила мнѣ о розовой шляпкѣ?" -- "Точно такъ-съ." -- Ну, возьми ее себѣ, я тебѣ дарю.-- "Благодарствуйте, Катерина Ивановна!..... Да и говоритъ, это, говоритъ, кладъ, настоящій ангелъ, и поетъ, говоритъ, очень хорошо-съ. Ну такъ, что я запрыгала отъ радости и хотѣла-было посмотрѣть, что это за баринъ, съ которымъ онъ разговариваетъ: анъ нелегкая принесла тутъ Адама Адамыча; усѣлся подлѣ самыхъ дверей, да и вытаращилъ бѣльмы-то свои прямо на то мѣсто, откуда я смотрѣла..... Такой пострѣлъ! Ну, да хорошо, ужъ я знаю, что съ нимъ сдѣлать. Сунься-ка онъ ко мнѣ въ другой разъ..........

Ахъ, плутовка! видители, какъ клевещетъ? Не вѣрьте этой черноглазой обманщицѣ; она лжетъ.

-- По-крайней-мѣрѣ ты отошла отъ двери?-- "Какъ бы не такъ! Я приложила ухо, да и давай слушать.-- "Ахъ, Маша, какъ же тебѣ не стыдно! Ты знаешь, какой болтунъ этотъ Адамъ Адамовичъ; пожалуй, онъ вездѣ разскажетъ, что у насъ подслушиваютъ да подглядываютъ; да еще и въ газетахъ напишетъ. "-- Такъ что жъ! Развѣ не при васъ папенька говорилъ, что въ газетахъ пишутъ ужасный вздоръ?-- "Ну, что же ты еще слышала?" -- Этотъ штатской-то баринъ и говорятъ барону: ну, что же, говоритъ, баронъ, долго думать, женитесь!-- "Въ. самомъ дѣлѣ? А онъ?"

Маша задумалась.

-- Да не лги же, смотри!-- " А онъ подошелъ, да что-то и пошепталъ ему на ухо; я только могла разслушать: свадьба..... скоро-съ."

Здѣсь Маша опять задумалась, и потомъ начала:-А Адамъ-то Адамовичъ сидѣлъ, сидѣлъ, да какъ вдругъ вскочитъ..... подбѣжалъ къ барону, да ну его обнимать: поздравляю, говоритъ, баронъ! это, говоритъ, вы доброе дѣло хотите сдѣлать. Айда, Адамъ Адамовичъ, вотъ люблю!.....

Не скажи "люблю", я бы готовъ тотчасъ броситься и побить эту черномазую лгунью, которая изъ за салопа и шляпки такъ безсовѣстно обманываетъ свою госпожу.

-- И ты, Маша, тутъ ничего не прибавила?-- "Право, нѣтъ-съ. Что это, барышня, да какъ я смѣю прибавлять?"

Прибавила, обманула васъ, Катерина Ивановна! Не вѣрьте ей! Баронъ положительно говорилъ противное.

-- Ты, помнится, говорила о старомъ салопѣ?-- "Да съ." -- Возьми его себѣ.-- "Ахъ, барышня, какія вы добрыя! Дай вамъ Богъ добраго здоровья и хорошаго женишка, примѣрно доложить....." -- Молчи, молчи! Съ тобой начни только, ты ужъ готова болтать. Теперь раздѣнь меня, да и поди съ Богомъ.

Намъ нельзя долѣе оставаться въ спальнѣ Катерины Ивановны. Подемте. Что жъ вы нейдете? Видите ли, я вѣдь говорилъ, что вы притворяетесь! Вотъ, что значатъ превратные романы, разслабленіе узъ общественныхъ, пагубная испорченность нравовъ! Тогда-то именно вамъ и хочется остаться, когда нельзя. Да нѣтъ, ужъ я этого, не позволю. Нравственность выше всего! Подемте; а я вамъ между-тѣмъ разскажу о красномъ лицѣ Семена Степановича.

Сказать по совѣсти, будь я ни мѣстѣ Семена Степановича, я бы имѣлъ большой успѣхъ у дамъ, и давно бъ женился. Представьте себѣ мужчину съ пріятной наружностью, съ прекраснымъ образованіемъ, чувствительнаго до-крайности, какъ я, влюбчиваго до безконечности, почти какъ я; но неимовѣрно робкаго и застѣнчиваго. Влюбленный по уши въ мамзель Катишь, онъ не имѣлъ духу не только объясняться въ любви, какъ слѣдуетъ порядочному человѣку, но даже я сказать ей какой-нибудь комплиментъ. Мало этого; онъ бѣгалъ отъ нея и краснѣлъ какъ ракъ, сказавъ: Здравствуйте, Катерина Ивановна. Чудакъ! Онъ какъ-будто боялся, чтобы не открыли его страсти, не уличили какъ преступника, и сердился, когда намѣкали ему объ этомъ. При всемъ томъ онъ не могъ преодолѣть себя: движенія, взоры, все измѣняло ему. На вечерахъ у Ивана Ивановича онъ садился въ самый уединенный уголокъ, и оттуда слѣдилъ взоромъ за Катериной Ивановной. Онъ даже кзподтмшка ревновалъ ее ко всѣмъ, не исключая и меня. Прибавьте, что онъ вовсе не понималъ ничтожества этихъ вертопраховъ, которые окружали мамзель Катишь и кружили ей голову. Они казались ему опасными соперниками; онъ преувеличивалъ ихъ достоинства, и преуменьшалъ свои. Не мудрено послѣ этого, что Семенъ Степановичъ ходилъ всегда какъ не свой.

Наконецъ чудакъ рѣшился: какъ бы вы думали, на что? На самое смѣшное средство, -- объясниться съ Иваномъ Ивановичемъ. Ну, скажите, Бога для кто въ нашъ вѣкъ принимается за невѣсту такимъ образомъ? Отецъ тутъ, конечно, послѣднее дѣло. Спрашивайте же послѣ этого толку у Семена Степановича!

Иванъ Ивановичъ, который уважалъ своего начальника отдѣленія какъ прекраснаго человѣка, былъ въ восхищеніи отъ его предложенія: отъ тотчасъ же побѣжалъ съ радостною вѣстью къ дочкѣ, и получилъ въ отвѣтъ, какъ вы можете себѣ представить, презрительный хохотъ. Слѣдствіемъ дальнѣйшихъ его увѣщаніи были слезы и упреки: мамзель Катишь говорила, что онъ хочетъ сгубить свою дочь, что онъ тиранъ, что онъ варваръ, такъ, что несчастный отецъ долженъ былъ убраться поскорѣе къ себѣ въ кабинетъ. Однако жъ Иванъ Ивановичъ долгомъ счелъ увѣдомить Семена Степановича, что хотя первый приступъ не совсѣмъ удаченъ, однако жъ не надобно отчаиваться; что о:іъ, Иванъ Ивановичъ, беретъ это дѣло на себя. Семенъ Степановичъ очень хорошо понялъ, что тутъ нечего болѣе ждать, и рѣшился отказаться отъ намѣренія. Написавъ письмо, удивительно краснорѣчивое и трогательное, онъ послалъ къ его превосходительству, потому что Иванъ Ивановичъ на-канунѣ получилъ чинъ дѣйствительнаго статскаго совѣтника.

Иванъ Ивановичъ Добрякъ, получивъ такой отвѣтъ, самъ оти; авился къ своему начальнику отдѣленія.

-- Что за отчаяніе, мой милый! сказалъ онъ, входя къ Благонравову: вѣдь я тебѣ писалъ, что все уладится, положись только на меня.-- "Извините меня, ваше превосходительство, я считаю это дѣло конченымъ. У меня столько самолюбія, что я не стану соваться туда, гдѣ меня отвергаютъ..... и для кого же, если бъ вы знали?" -- Все знаю, любезный! Да что ты будешь дѣлать съ этой бѣшеной дѣвкой! Прежде она велѣла мнѣ загонять въ домъ жениховъ какъ-можно больше: ты не знаешь, сколько мнѣ это стоило хлопотъ и досады; иду, бывало, по улицѣ, и смотрю на оба тротуара, не попадется ли на встрѣчу какой-нибудь знакомый молодой человѣкъ, особенно изъ военныхъ, которыхъ она страхъ любить. Лишь-только мелькнутъ усики, я тотчасъ къ нимъ. Пожалуйте, говорю, ко мнѣ! Что вы къ намъ не ходите? У меня по пятницамъ всегда танцуютъ! Ужасно, любезнѣйшій, быть въ Петербургѣ отцомъ дочери-невѣсты!.... Я очень радъ былъ, что въ этой толпѣ случился по-крайней-мѣрѣ одинъ человѣкъ надежный, именно ты; но вотъ она, что прежде желала видѣть около себя цѣлый взводъ жениховъ и отдать руку тому, кто будетъ лучше любить ее и соединять въ себѣ болѣе преимуществъ, она вдругъ пристрастилась къ одному, къ человѣку, который объ ней и не думаетъ..... Я не сказалъ бы ни слова, если бы она была смертельно влюблена въ него....." Вы полагаете, спросилъ съ живостью начальникъ отдѣленія, вы полагаете, что она его не любитъ?" -- Въ этомъ я такъ убѣжденъ, отвѣчалъ Иванъ Ивановичъ, какъ въ томъ, что люблю тебя. Ей хочется только быть баронессой и современемъ генеральшей. Она сегодня вышла бы за тебя, если бъ ты былъ баронъ..... Она не прочь отъ тебя, но говоритъ..... Я убѣдительно представлялъ ей, да она не слушаетъ, реветъ себѣ, да и только!-- "Что жъ дѣлать, Иванъ Ивановичъ, насильно ни барономъ ни милымъ не будешь!" -- По-крайней-мѣрѣ подожди не много; пройдетъ время дурачества, она опомнится, и тогда.....-- "Будетъ поздно. Слава Богу, что я опомнился прежде Катерины Ивановны, и отказываюсь отъ моего глупаго предложенія; рѣшительно отказываюсь." -- Ахъ, Боже мой, Боже мой! что жъ мнѣ теперь дѣлать?

Слезы навернулись на глазахъ добраго старика. Благонравовъ схватилъ его за руку.

-- Добрая душа, не сердитесь на меня, я надѣлалъ вамъ столько хлопотъ!-- "Могу ли я на тебя сердиться, я, который..... Не хочу скрывать, любезный Семенъ Степановичъ, я былъ въ восхищеніи отъ твоего предложенія. Да! назвать тебя сыномъ это было всегда любимою моею мыслію." -- О, какое блаженство было бы для меня!" -- Такъ согласись же подождать.-- "Нѣтъ, ужъ это рѣшено! Я имѣю столько гордости....." -- Ну, Богъ съ тобой; по-крайней-мѣрѣ это не должно разстраивать нашей дружбы.-- "Я дорожу ею, Иванъ Ивановичъ." -- И всё-таки завтра пріѣзжай ко мнѣ на вечеръ.-- "Этого невозможно! Ивообще я отъ посѣщеніи вашего дома....." -- Что, что? Это значитъ, ты хочешь со мной ссориться?-- "Помилуйте!" -- Такъ пріѣзжай, непремѣнно пріѣзжай: этимъ ты докажешь, какъ мало дорожишь вниманіемъ глупой дѣвчонки. Ну, прощай, мнѣ пора въ департаментъ..... Пріѣзжай же завтра, продолжалъ Иванъ Ивановичъ, сходя съ лѣстницы: смотри пріѣзжай! сказалъ онъ, садясь въ сани.

Итого три причины, по которымъ мамзель Катятъ наклеила Семену Степановичу и отцу сіи огромные носы: во-первыхъ, начальникъ отдѣленія не имѣлъ эполетъ; во-вторыхъ, онъ не быль барономъ; а въ-третьихъ, эта глупая застѣнчивость! Чудакъ! право, чудакъ!..... Этакой безпорочный! онъ даже въ любви не умѣлъ сорвать взятки..... За чѣмъ не объясниться съ нею? Зато и наказанъ. А этотъ филинъ, Иванъ Ивановичъ, избаловалъ дочку: вотъ теперь и возись съ ней! Главное же, и всему злу корень, эта воструха Маша: она рѣшительно все дѣло испортила. Еще можно было бы поправить, скажи только она правду, что слышала: Катерина Ивановна тотчасъ бы опомнилась. А тамъ ласковое слово Семену Степановичу, умный взглядъ, нонъ бы снова растаялъ. На это именно и мѣтилъ Иванъ Ивановичъ, когда онъ такъ настоятельно звалъ къ себѣ Благонравова. Но нѣтъ, все сдѣлалось наоборотъ. А почему? Потому, что плутовкѣ Машѣ хотѣлось показаться въ барышниной шляпкѣ передъ своимъ любовникомъ. И еще смѣетъ взводить на меня небылицы и клеветатъ передъ публикою на такого достойнаго молодаго человѣка!

Послѣ всего этого мудрено ли, что лицо Семена Степановича сдѣлалось краснымъ, когда я сдуру брякнулъ, что онъ влюбленъ въ Катерину Ивановну? Объясненіе его съ Иваномъ Ивановичемъ происходило, какъ вы видѣли, наканунѣ бала, и онъ, чтобы не разсориться съ своимъ начальникомъ, долженъ былъ пріѣхать къ нему. Мамзель Катишь удивлялась, какъ она говорила, безстыдству этого человѣка, который имѣлъ дерзость пріѣхать въ домъ, гдѣ его не хотятъ принимать, и возненавидѣла Семена Степановича. Благонравовъ, видя, что всѣ, вѣроятно по наученію Катерины Ивановны, бѣгаютъ отъ него какъ отъ чумы, далъ себѣ слово не ѣздить болѣе въ этотъ домъ, за исключеніемъ развѣ кабинетныхъ посѣщеніи Ивана Ивановича, и исполнилъ это, несмотря на приглашенія и упреки добраго начальника.

Весь этотъ годъ мамзель Катишь провела чрезвычайно весело: каждый день она видѣла барона, и каждый день на зло отцу и Семену Степановичу болѣе и болѣе привязывалась къ мысли быть баронессой и современемъ, очень скоро, генеральшей. Она уже считала его своимъ, своею собственностью, какъ говорила она Аннѣ Петровнѣ.

Годъ прошелъ. Это былъ двадцать-первый годъ Катерины Ивановны; наступилъ двадцать-второй, и Катерина Ивановна призадумалась: въ первый разъ пришло ей въ голову, что это му дѣлу должна же быть развязка. Отчего же онъ не дѣлаетъ предложенія? Ну, да вѣдь успѣетъ! Еще время не ушло: а что онъ это сдѣлаетъ, о, она увѣрена! Маша ей сказала! Каждый разъ какъ она оставалась глазъ-на-глазъ съ барономъ, что случалось нерѣдко, потому что мамзель Катишь старалась доставлять ему случаи, она думала: "Вотъ сейчасъ начнется объясненіе! Сейчасъ онъ бросится на колѣни, я подамъ ему руку, и дѣло въ шляпкѣ." Не тутъ-то было! Баронъ по-прежнему былъ любезенъ, по-прежнему угождалъ ей, по-прежнему: любилъ проводить съ ней время глазъ-на-глазъ, но о свадьбѣ ни пол-слова.

Прошелъ еще годъ. "Странно! думаетъ мамзель Катишь: ужъ пора! чего онъ ждетъ? А! понимаю; хочетъ дождаться генеральскихъ эполетъ. Въ самомъ дѣлѣ, это было бы гораздо приличнѣе." Она уже ^Jмечтала о томъ, какъ будетъ представлена ко двору. "Да нѣтъ, не можетъ быть! думала она опять: онъ еще молодой полковникъ, слишкомъ долго было бы ждать до генеральства. Развѣ не хочетъ ли полкъ получить?..... Да помнится, онъ говорилъ, что не поѣдетъ никуда изъ Петербурга? Странно, странно! Маша, эй Маша!-- "Чего изволите, сударыня?" -- Поди-ка сюда. Послушай, признайся, солгала ты мнѣ, помнишь третьяго года о баронѣ?-- "Ахъ, барышня, какъ же я могу лгать! Я сказала сущую правду: если я солгала, пускай провалюсь сквозь землю, пускай у меня глаза....." -- Перестань, перестань, я вѣрю.-- "Катерина Ивановна! вы не носите этого капота, того стараго, что у васъ.......-- Нѣтъ, не ношу, можешь взять.

"Удивительно, право удивительно! думала мамзель Катишь. Что же это значитъ? Ужъ не Благонравовъ ли тутъ что-нибудь?..... Спросить у папеньки. А вотъ кстати онъ и самъ идетъ.

-- Папенька! что, баронъ вамъ ничего не говорилъ?-- "Ничего душенька, и увѣренъ, что никогда ничего не скажетъ. Катя! другъ мой! послушайся меня, выкинь ты изъ головы этого барона. Увѣряю тебя, что онъ и не думаетъ на тебѣ жениться; онъ самъ это говоритъ и, по-моему, очень благородно поступаетъ. Ужъ я неразъ тебѣ говорилъ; всѣ родные тоже." -- И всѣ они клевещутъ на барона. Вы увидите, онъ докажетъ, что вы ошибаетесь!"Да что жъ ему мѣшаетъ! Человѣкъ онъ достаточный, полковникъ; ужъ пора бы А не жду-тѣмъ Семенъ Степановичъ...." -- Ахъ, папенька, не говорите мнѣ объ этомъ человѣкѣ!-- "Ты все свое!" -- Я его ненавижу!.... и по-этому легко быть можетъ, что когда-нибудь выйду за него замужъ.-- "Такъ выходи же теперь, если его ненавидишь." -- Не хочу!.... Онъ можетъ подождать.... Оставьте его, папенька, на худой конецъ. Но я убѣждена, я знаю навѣрное, что баронъ.....-- "Послушай, Катя! говорю какъ другъ, который желаетъ тебѣ добра, и увѣряю словомъ честнаго человѣка, изъ этого знакомства не можетъ ничего выйти." Тутъ Иванъ Ивановичъ принялъ на себя видъ твердаго человѣка. "Я рѣшительно откажу ему отъ дома!" -- Тогда я утоплюсь, я зарѣжусь!-- И мамзель Катишь приложила платокъ къ глазамъ. Иванъ Ивановичъ струсилъ. "Ну, нѣтъ, нѣтъ! Да что жъ мнѣ съ тобой дѣлать! Очень естественно, моя милая, что я такъ хлопочу: хотѣлось бы пристроить тебя покуда живъ. А право пора, тебѣ ужъ двадцать третій годъ, и Семенъ....." Мамзель Катишь, которой очень не нравилось число двадцать три, вышла изъ себя; она зарыдала.-- Я знать не хочу вашего Семена!..... я ненавижу его!..... лучше вѣкъ остаться дѣвкой нежели выйти за него! Нѣтъ, никогда, никогда!-- и, расплакавшись, выбѣжала изъ комнаты.

"Что за коммисія, Создатель, быть взрослой дочери отцомъ!"

Иванъ Ивановичъ вполнѣ это чувствовалъ, и, чтобъ забыть навремя, что онъ президентъ этой коммисіи, уѣхалъ поскорѣе къ другому директору на бостонъ, оставивъ сестру на жертву капризамъ дочери.

Послѣдній разговоръ подѣйствовалъ однако жъ на мамзель Катишь, и такъ подѣйствовалъ, что у нея на другой же день явились маленькая морщинка надъ правою бровью и маленькая тусклость въ обоихъ глазахъ. А эта тусклость и эта морщинка въ свою очередь такъ подѣйствовали на Брейтигама, что онъ, вмѣсто двухъ, началъ только одинъ разъ обѣдать у Ивана Ивановича и, вмѣсто семи, только четыре раза въ недѣлю видѣться съ Катериной Ивановной. Кнесчастію, явился еще и двадцать-четвертый годъ. Катерина Ивановна уже не праздновала дня своего рожденія: она сказалась больной. Впрочемъ это не въ первый разъ: вступленіе въ двадцать-третій годъ также не было праздновано, я по той же причинѣ, то есть, по причинѣ болѣзни.

Въ самый день наступленія двадцать-четвертаго года мамзель Катишь примѣтила у себя на лбу другую морщинку. Эта морщинка была едва примѣтна; но у барона глазъ былъ такой зоркій, и онъ такъ пугался морщинокъ, что, вмѣсто четырехъ, началъ только два раза въ недѣлю видѣться съ Катериной Ивановной. Катерину Ивановну такъ это огорчило, что вдругъ съ лица ея пропала цѣлая половина румянца. Однако жъ она всё-еще надѣялась и ждала.

Прошелъ и двадцать-четвертый годъ. При наступленіи двадцать-пятаго мамзель Катишь, посмотрѣвшись въ зеркало, увидѣла, что лицо ея примѣтно съузилось, и,-- удивительная вещь женское самолюбіе!-- она всё-еще не теряла надежды, хотя нѣсколько разъ слышала отъ самаго барона, что онъ не терпитъ узкихъ лицъ. А баронъ? Баронъ, чтобъ доказать ей, что онъ точно не терпитъ узкихъ лицъ, началъ видѣться съ Катериной Ивановной только разъ въ недѣлю, и именно въ пятницу, потому что вечера у Ивана Ивановича еще продолжались.

Прошелъ наконецъ и двадцать-пятый годъ. Въ день своего рожденія Катерина Ивановна идетъ къ зеркалу. Авось-либо этотъ годъ будетъ милостивѣе другихъ! Но, о ужасъ!, этотъ-то годъ и былъ самый злой. Представьте себѣ: остальная половина румянца на щекахъ ея пропала, а подъ глазами явились пребольшіе синіе круги. Баронъ рѣшительно струсилъ: какъ онъ ни любилъ и ни уважалъ Катерину Ивановну, а побоялся къ ней пріѣхать, услышавъ о такомъ несчастій. Онъ дотого испугался, что взялъ поскорѣе полкъ и уѣхалъ изъ Петербурга.

Это ужасно! Столько несчастій вдругъ: блѣдность въ лицѣ, круги подъ глазами, двадцать-шестой годъ и измѣна обожателя! Послѣднему несчастію Катерина Ивановна долго не хотѣла вѣрить; но, когда всѣ доказательства были представлены, она упала въ обморокъ.

Обморокъ? Все кончено! Мое почтеніе, поздравляю васъ, Катерина Ивановна, теперь вы настоящая старая дѣва: доказательство -- вашъ обморокъ! По наблюденію восточныхъ философовъ, Зороастра и Брамбеуса, какъ-скоро съ женщиною начинаются обмороки, это несомнительный признакъ, что она старая дѣва. Однѣ только устарѣвшія невинности бываютъ подвержены обморокамъ; я разумѣю, настоящимъ обморокамъ. Бываютъ обмороки и прежде, да они случаются только съ такими, которыя хотятъ заставить суетиться около себя съ водой и спиртами, чтобы слышать со всѣхъ сторонъ: "Ахъ какъ она мила! какъ она интересна!" Будьте увѣрены, что дѣвушка, если она не красавица первой степени, прежде двадцати пяти лѣтъ не упадетъ въ обморокъ.

Слѣдовательно двадцать-шестой годъ есть настоящій терминъ, съ котораго начинается старое дѣвство. Собственно говоря, она начинается раньше, именно съ двадцать-перваго года; но какъ опытами доказано, что лучшими женами и лучшими матерями бываютъ тѣ, которыя вышли замужъ въ періодъ времени отъ двадцать-перваго по двадцать-пятый годъ включительно, то я прощаю дѣвушкѣ, которая, имѣя на плечахъ двадцать-первый, двадцать-второй, двадцать-третій, двадцать-четвертый и двадцать-пятыи годы, но не дальше, не нашла еще себѣ партіи.

Сердитесь, или нѣтъ, достойные читатели, воля ваша, а я не могу пропустить такой вѣрной оказіи поболтать. Изволите видѣть въ чемъ дѣло.

Все время женской жизни, то есть, жизни дѣвушки, отъ двадцати до сорока лѣтъ, я раздѣляю на четыре равные періода. Первый періодъ-возможности, отъ двадцати одного года до двадцати пяти лѣтъ; второй періодъ-сомнительности, отъ двадцати пяти до тридцати лѣтъ; третій періодъ -- отчаянія, отъ тридцати до тридцати-пяти лѣтъ, и, наконецъ, періодъ невозможности, отъ тридцати пяти до сорока лѣтъ. Все это относится собственно къ женщинамъ нашего суроваго климата: благодарю покорно, если бы мнѣ вздумали предложить Италіянку или Грузинку двадцати четырехъ лѣтъ!

Вотъ признаки, по которымъ можно отличить всѣ эти возрасты: настоящій дѣвическій возрастъ, это семнадцатый, восемнадцатый, девятнадцатый и двадцатый годы. Женщина этихъ лѣтъ-самое прелестное существо; ребенокъ милый, добрый", довѣрчивый, а что всего лучше, совершенно невинный. Но, послушайте меня, молодые люди, берегитесь выбирать себѣ супругу изъ этого возраста! Если женщина этихъ лѣтъ говоритъ, что она васъ любитъ, не вѣрьте ей: она говоритъ то, что другіе ей сказали, или потому только, что у васъ хорошенькіе усики. Влюбиться вы можете въ нее, à la bonne heure; но, если хотите жениться, подождите лучше до двадцать-перваго года: если и тогда она всё-еще говоритъ, что любитъ васъ, ну, съ Богомъ, женитесь. Но доказано, что изъ двадцати только одна, не болѣе, выдерживаетъ подобный опытъ. Зато женщина этихъ лѣтъ и сама довѣрчива до крайности: можете убѣдить ее въ чемъ угодно, она всему готова вѣрить. Тѣмъ-то и опасенъ этотъ возрастъ. Если дѣвушка этихъ лѣтъ ищетъ удовольствій, она ищетъ ихъ длятого только чтобъ ей было весело, безъ всякой другой цѣли, оставляя попеченіе обо всемъ другомъ причемъ маменькѣ или тетенькѣ. У нея собственно нѣтъ ни какихъ разсчетовъ. Если она предпочитаетъ одного мужчину другому, мундиръ фраку, усы бритымъ губамъ, это потому только, что мундиръ, эполеты, усы-на хорошенькомъ мальчикѣ производятъ очень милый эффектъ. И эполеты прапорщика обыкновенно милѣе для ней генеральскихъ.

Совсѣмъ другое за двадцать лѣтъ. Здѣсь дѣвица начинаетъ уже смотрѣть на мужчину высшимъ взглядомъ, и въ этомъ взглядѣ написано большими золотыми литерами: этотъ годится -- этотъ не годится -- недурно бы вотъ и это то -- этого не надобно. Само собою разумѣется, что, въ сектѣ анти-брамбеусовской, батюшки тотчасъ стираютъ подобныя надписи съ глазъ своихъ двадцати-лѣтнихъ дочекъ, и пишутъ на нихъ мѣломъ; Сей годится, Оный не годится, и прочая. Несмотря на слогъ, дѣвицы этого возраста дѣйствуютъ по смыслу надписей. Здѣсь эполеты, не только прапорщика, но даже поручика, даже, слышите ли, господа, даже штабсъ-капитанскіе, ничего не значатъ: чѣмъ онѣ гуще, тѣмъ лучше. Въ этомъ возрастѣ уже не нужно напоминаній маменьки -- Лиза, держись прямо! Лиза, съ тобой говорить Сергѣй Сергѣевичъ! Лиза, тебѣ кланяется Богданъ Богдановичъ! Лиза, гмъ, Лиза, Петръ Петровичъ на тебя смотритъ!-- Лиза сама знаетъ, какъ держаться, что отвѣчать Сергѣю Сергѣевичу, какъ поклониться Богдану Богдановичу, какъ посмотрѣть на Петра Петровича. Словомъ, это такой возрасть, гдѣ каждый взглядъ, нѣжный или суровый, каждая улыбка, ласковая или презрительная, каждое слово, каждое движеніе, расчислены, и гдѣ все клонится къ одной цѣли, все одушевлено одной мыслію -- найти себѣ поскорѣе партію, потому что вѣдь ужъ пора! Каждая минута дорога, каждый день лихое время крадетъ какую-нибудь прелесть, что, какъ вы видѣли, случилось и съ Катериной Ивановной.

Это первый періодъ. При вступленіи во второй, дѣвушка дѣлается гораздо сговорчивѣе: она уже желаетъ человѣка степеннаго, не прочь даже и за старичка, лишь бы онъ былъ добрый и не скупой старичокъ. Если онъ немного безобразенъ, это ничего: вѣдь умъ для мужчины главное; а если онъ бѣденъ, такъ и то не велика бѣда, потому что можно жить поскромнѣе; и вотъ половина тѣхъ, кого браковали за двадцать пять лѣтъ, попала уже въ списокъ кандидатовъ. Все это очень естественно: что ни говори наша братья старые холостяки и старыя дѣвы о непріятностяхъ брачной жизни, а всё гораздо непріятнѣе остаться старымъ холостякомъ или старой дѣвой" Относительно послѣднихъ еще кое-какъ, оттого что замужество не всегда зависитъ отъ дѣвушки; часто остаются въ дѣвахъ такія, которыя могли бы быть отличными женами и прекрасными матерями, и вся вина ихъ-proh dolorem!-- бѣдность! Но, если мужчина остался холостякомъ, его надобно живота лишить непремѣнно. Когда мужчина дожилъ до старости и не женатъ, это значитъ -- онъ или велъ такую прекрасную жизнь, что сдѣлался неспособнымъ къ женитьбѣ, или не умѣлъ пріобрѣсти способовъ содержать жену и семейство. Бѣдность не берется въ разсчетъ: мужчина съ умомъ и способностями, на Руси по-крайней-мѣрѣ, не можетъ быть бѣднымъ. А потому, во второмъ случаѣ, въ случаѣ глупости или лѣни трудиться, такого мужчину, какъ безполезнаго, лишить живота просто, а въ первомъ кромѣ-того бить батоги нещадно, чтобы другимъ было неповадно.

Третій періодъ-самое ужасное время для дѣвушки, невышедшей замужъ: она начинаетъ ненавидѣть мужской полъ и пускается въ сплетни. Она говоритъ, что нѣтъ ничего ужаснѣе замужней жизни; что, право, она счастлива, гораздо счастливѣе своей подруги, которая вышла за Андрея Андреевича и живетъ съ нимъ какъ кошка съ собакой. При всемъ томъ, относясь такъ дурно о замужествѣ и мужчинахъ, дѣвушка этихъ лѣтъ готова однако жъ броситься на шею первому встрѣчному, и рада, рада, если выйдетъ за калеку.

Приходятъ наконецъ то время, когда дѣвица говоритъ: "Все кончено, все пропало, нечего больше ждать!" Это тридцать пятый годъ, періодъ невозможности. Въ самимъ-то дѣлѣ, конечно, она этого не говоритъ: но не все ли равно, если она уже играетъ серіозно въ вистъ, нюхаетъ табакъ, держитъ на колѣняхъ болонку и, по-временамъ, надѣваетъ очки? Если хотите, такъ вотъ что она говоритъ въ самомъ дѣлѣ: "Ну, а можетъ быть!..... что мудренаго! На свѣтѣ нѣтъ ничего невозможнаго!" Надежда никогда не покидаетъ человѣка, сказалъ..... Конфуцій, кажется; не знаю навѣрное кто, но знаю, что подъ именемъ человѣка онъ разумѣлъ старую дѣву. Въ тридцать пять лѣтъ надѣяться выйти замужъ! Да это всё равно, что надѣяться выиграть 900,000 злотыхъ въ польскую лотерею, или ждать, пока комета Бѣлы хвостомъ своимъ не смететъ съ лица земли всѣхъ дураковъ! Для вящшаго убѣжденія почтеннаго читателя предлагается выписка изъ календаря за прошлый годъ, гдѣ показаны относительный числа людей женска пола вступившихъ въ законный бракъ и невступившихъ:

Двадцати-пяти-лѣтнія не вступившія относятся ко вступившимъ какъ 1 къ 5.

Тридцати лѣтнія какъ 1 къ 35.

Тридцати-пяти-лѣтнія какъ 1 къ 635.

Сорока-лѣтнія какъ 1 къ 390,635.

Сорока-лѣтній возрастъ приводить наконецъ всѣхъ къ одному знаменателю. Передъ лицомъ чепчика всѣ женщины равны, сказано въ Наполеоновомъ кодексѣ. Въ сорокъ лѣтъ дѣвушка надѣваетъ чепчикъ, и безъ обиды принимаетъ, если ей говорятъ madame, а что касается до меня, то у меня и духу не достаетъ сорокалѣтнюю назвать mademoiselle: это всё равно, мнѣ кажется, что обругать ее. Вообще сорока-лѣтній возрастъ-самый благодѣтельный для пожилыхъ дѣвушекъ, и именно тѣмъ, что отнимаетъ у нихъ всякую надежду на замужество. Не имѣя уже притязаній на любовь мужчинъ, онѣ мирятся съ ними; мало этого: зная по опыту, какъ ужасно одиночество, онѣ употребляютъ всѣ силы чтобы составить какъ-можно болѣе брачныхъ союзовъ, -- счастливыхъ или нѣтъ, что имъ за дѣло!-- лишь бы мужчины не оставались холостыми. Конецъ.

"Вотъ еще философъ какой!" вскричала вся англійская набережная, по которой, какъ извѣстно, ежедневно въ третьемъ часу гуляетъ цѣлая рота старыхъ дѣвъ, добровольныхъ изгнанницъ съ тротуара Невскаго Проспекта, гдѣ преимущественно владычествуютъ молодыя дѣвушки. "Вотъ еще философъ какой! И вѣдь все лжетъ!.... Адамъ Адамовичъ, что это вы за дичь написали? Да откуда вы взяли, милостивый государь?..... Да какъ вы можете все это знать?.... Да вы ошибаетесь, Адамъ Адамовичъ, вы очень ошибаетесь! Да, какъ вы смѣли?" -- Ай, ай, помилуйте, Авдотья Сергѣевна, за что жъ вы щипаетесь?-- "Щиплитесь? Да вамъ мало этого, вамъ надобно глаза выцарапать, вамъ надобно..... Какъ вы рѣшились написать это? Какъ у васъ рука поднялась? Какъ вашъ языкъ поворотился? Да вы, сударь!..... Да какъ вы, сударь?...... Да что вы? да кто вы?..... да почему вы? да отчего вы?".....-- Спасите! помогите!.... Разбой! Караулъ! Иванъ Ивановичъ, защитите меня, ради Бога! Ваша мамзель Катишь, вы сами знаете, вступила во второй періодъ, періодъ сомнительный! Прежде она притворялась, но теперь дѣйствуетъ уже откровенію. Вѣдь она опять послала васъ загонять жениховъ! Я самъ видѣлъ васъ у Полицейскаго Моста, на углу Италіанскаго Магазина: вы стояли, и ждали, не подойдетъ ли какой-нибудь холостякъ, молодой или старый, всё равно, чтобы пригласить къ себѣ на вечеръ. И ваша мамзель Катишь теперь вовсе не была такъ строга въ выборѣ: она дѣлала всѣмъ такіе сладкіе глазки, она всѣхъ дарила такими очаровательными улыбками, такъ искусно умѣла она оставаться съ каждымъ по очереди мужчиною наединѣ при всѣхъ, ожидая, что онъ скажетъ ей слово любви и надежды, и такъ ловко завлекала ихъ въ разговоры о счастіи, что надобно рѣшительно приписать одной только звѣздѣ, подъ которою родилась Катерина Ивановна, если она не нашла себѣ мужа. Она уже трехъ жениховъ держала въ рукахъ: правда, ни одинъ изъ нихъ еще не сдѣлалъ формальнаго предложенія, но дѣло было вѣрное, конченое, потому что всѣмъ троимъ она дала задатки,-- одному поцѣлуй, другому тоненькое колечко, которое онъ тихонько стянулъ у ней съ пальца, третьему прекрасный локонъ. Въ умѣ мамзель Катишь рѣшено было -- взять въ мужья перваго изъ нихъ, который объяснится. Надобно же было такое несчастіе, чтобы они прежде объяснились между собою! Взявши задатокъ, не исполнить дѣла, это мерзко, это безчестію: не жду-тѣмъ дѣйствительно случилось, что ни одинъ изъ трехъ не явился послѣ того въ домѣ Ивана Ивановича: задатки мамзель Катишь пропали; и еще эти господа при прощаньѣ сдѣлали ей ужасную сцену. Мамзель Катишь упала въ обморокъ.

Послѣ обычныхъ оттираній и вспрыскиваній, ее отнесли въ постель, потому что за обморокомъ послѣдовала лихорадка. Добрый Иванъ Ивановичъ съ сестрою цѣлую ночь не отходили отъ нея. По утру Катеринѣ Ивановнѣ сдѣлалось лучше, и Иванъ Ивановичъ поѣхалъ въ департаментъ, оставивъ ее на попеченіе сестры и Маши. Между-тѣмъ послали за докторомъ.

О мужчины, мужчины! говорила однажды вечеромъ Наталія Ивановна, съ горестью смотря на блѣдное лицо племянницы, которая сквозь сонъ что-то говорила, произнося поперемѣнно имена Брейтигама, Благонравова и трехъ послѣднихъ жениховъ, которые скрылись, взявши задатки. Вотъ дочего доводите вы насъ! Вамъ игрушки, а мы.....

-- Ахъ, нѣтъ, не говори сестра! отвѣчалъ Иванъ Ивановичъ, поддерживая подушку, на которой покоилась голова его дочери: чѣмъ тутъ виноваты мужчины? Брейтигамъ всѣмъ говорилъ, что не женится на ней: вѣдь не въ глаза же ей сказать! Благонравова сама она отвергла. О трехъ прочихъ дѣло у меня не производилось, но я увѣренъ, что все это-ея проказы. Дѣвушка, которая хочетъ выйти замужъ, должна предоставить нѣкоторое участіе въ выборѣ жениха родителямъ. Замужство-дѣло, а не партія виста, и въ немъ надобны дѣлопроизводители. Тѣ, которыя сами охотятся за женихами, обыкновенно остаются въ дѣвкахъ.

Пріятель мой докторъ Мартынъ Мартыновичъ сомнительно покачивалъ головой.-- Ну что, Мартынъ Мартыновичъ? спросилъ его отецъ.-- "Слава Богъ!" отвѣчалъ докторъ; и потомъ прибавилъ: "Иванъ Ивановичъ, ваша дочь сегодня не хороша!" Это значило, что Катерина Ивановна была въ опасномъ положеніи, потому что только въ экстраординарныхъ случаяхъ Мартынъ Мартыновичъ къ своему обыкновенному "славя Богъ" прибавлялъ нѣсколько словъ.

Слава Богъ -- любимая поговорка, универсальное слово Мартына Мартыновича; на всѣ вопросы, кстати и не кстати, онъ отвѣчаетъ: "Слава Богъ!" -- Что, Мартынъ Мартыновичъ, счастливо ли играли вчера?-- "Слава Богъ! проигрался; двѣсти рублей выиграли у меня въ три роббера." Однажды, въ несчастные дни холеры, онъ вбѣжалъ ко мнѣ безъ шляпы, съ испуганными глазами, и лицомъ, совершенно замараннымъ черною краскою. "Слава Богъ!" вскричалъ онъ, бросаясь на диванъ: "слава Богъ!..... Уфъ! слава Богъ!" -- Что такое случилось? спросилъ я съ безпокойствомъ, догадываясь, по числу "слава Богъ", что съ нимъ приключилось большое несчастіе.-- "Слава Богъ! отвѣчалъ Мартынъ Мартыновичъ съ гнѣвомъ: я сегодня выпилъ цѣлую бытплку ваксы!" Въ самомъ дѣлѣ, онъ шелъ по набережной съ купленною бутылкою ваксы въ карманѣ, и попалъ на встрѣчу толпѣ пьяныхъ мужиковъ, которые схватили его, обыскали и заставили выпить это чистительное, думая, что онъ хочетъ отравить имъ Неву. "Слава Богъ! кричалъ Мартынъ Мартыновичъ: я имъ, этимъ мошенникамъ!..... да я имъ докажу, этимъ варварамъ!..?.." И у меня же написалъ на латинскомъ языкѣ прошеніе къ оберъ-полицмейстеру, жалуясь за таковое оскорбленіе врачебнаго сана, и побѣжалъ съ этою бумагою въ Большую Морскую, гдѣ она-слава Богъ!-- вѣроятно привела секретарей въ ужасное затрудненіе.

Странное дѣйствіе оказала вакса на Мартына Мартыновича: почтенный докторъ, дожившій почти до пятидесяти лѣтъ, объявилъ мнѣ по-секрету, что, слава Богъ, ему пора бы жениться! "Помилуйте, Мартынъ Мартыновичъ, отъ насъ ли я это слышу? Развѣ не сами вы говорили мнѣ, что никогда не женитесь?" -- Да, говорилъ, отвѣчалъ докторъ: но теперь я самъ вижу, что холостая жизнь никуда не годится. Если бъ я былъ женатъ, у меня были бы хозяйка, порядокъ, слуги, и я не покупалъ бы самъ ваксы.-- Ахъ, любезный другъ, примолвилъ онъ, съ чувствомъ пожимая мою руку: есть въ человѣческой природѣ истины непреложныя, которыя не благоразумно пренебрегать!.... тотъ, кто не хочетъ пять ваксы, долженъ своевременно вступить въ супружество!.... И Мартынъ Мартыновичъ началъ съ этого времени искать, въ кого бы влюбиться. Я помогалъ ему всѣми силами.

Цѣлыя семь недѣль Катерина Ивановна пролежала въ постели; въ началѣ осьмой Мартынъ Мартыновичъ съ торжественнымъ видомъ предсталъ передъ Ивана Ивановича.-- Слава Богъ, ваша дочь будетъ здорова! сказалъ онъ.-- "Благодѣтель! воскликнулъ добрый старикъ, и бросился къ доктору на шею.

-- Слава Богъ, сказалъ докторъ, дней черезъ десять, ваша дочь можетъ немножко ходить по комнатѣ.

Въ самомъ дѣлѣ Катерина Ивановна, хоть еще очень слабая, была уже въ состояніи выйти изъ своей комнаты. Здоровье ея видимо возвращалось, но, увы! не красота: и прежнія морщинки съ прибавкою новыхъ, и блѣдность, все это осталось при ней! Но зато сердце ея было здорово; она опомнилась, совершенно опомнилась. "Напрасно вы, папенька, сказала она, стараетесь не говорить мнѣ о томъ, что было. Мнѣ теперь даже смѣшно, когда вспомню, какъ я была глупа, и жалѣю, что пренебрегала такого человѣка какъ Семенъ Степановичъ." Иванъ Ивановичъ не вѣрилъ ушамъ своимъ.-- Катя, милая Катя! вскричалъ онъ: вотъ давно бы такъ! Ну, слава Богу! Не хочу стлагать далѣе, и сейчасъ же пошлю за Семеномъ Степановичемъ.

Семенъ Степановичъ не заставилъ себя ждать: черезъ полчаса онъ уже сидѣлъ въ кабинетѣ Ивана Ивановича, который обдумывалъ, какъ бы лучше приступить къ дѣлу. Странный человѣкъ! любовь къ дочери такъ ослѣпляла его, что онъ и знать не хотѣлъ, что еще за пять лѣтъ передъ тѣмъ Благонравовъ рѣшительно отказался отъ ея руки. Пока онъ думалъ. Семенъ Степановичъ вынулъ изъ кармана бумажку и подалъ ему, извиняясь, что не успѣлъ прислать вчера. Иванъ Ивановичъ развернулъ ее и прочиталъ: "Коллежскій совѣтникъ Семенъ Степановичъ Благонравовъ, извѣщая о вступленіи своемъ въ бракъ съ дѣвицею.....", и прочая. Иванъ Ивановичъ остолбенѣлъ.-- Какъ, любезный!-- "Такъ, ваше превосходительство. И прошу васъ пожаловать ко мнѣ." -- Очень радъ; буду, непремѣнно буду.-- "Вы изволили спрашивать меня за очень важнымъ дѣломъ?" -- Да, насчетъ вотъ этой бумаги: мнѣ кажется, тутъ лучше бы написать, что мы ничего не можемъ сдѣлать безъ разрѣшенія высшаго начальства. ~ "Что онъ за дичь несетъ! думала между-тѣмъ мамзель Катишь, стоя за дверью. Струсилъ вѣрно! Ахъ, какой трусъ, этотъ папенька!" -- Больше нѣтъ ни какихъ приказаній?-- "Но какихъ. Извини, мой милый, что я отвлекъ тебя отъ занятіи. Прощай, я самъ сейчасъ буду въ департаментъ."

Семенъ Степановичъ раскланялся.

-- Папенька, что же это вы? сказала мамзель Катишь, вбѣгая въ кабинетъ.

Вмѣсто отвѣта, Иванъ Ивановичъ показалъ ей пригласительный билетъ. Мамзель Катишь упала въ обморокъ. Видите, опять обморокъ! Ее отнесли въ постель, и послали за Мартыномъ Мартыновичемъ.-- Слава Богъ, это пройдетъ, сказалъ Мартынъ Мартыновичъ: легкое раздраженіе нервовъ!

Это легкое раздраженіе нервовъ заставило однако жъ Катерину Ивановну еще недѣлю пролежать въ постели. Но мнѣ кажется, что она немножко притворялась, какъ вы сами увидите. Докторъ посѣщалъ се регулярно. Послѣ первыхъ дней слабости у ней явился прекрасный румянецъ,-- легкій, прозрачный, эѳирный,-- который она приписывала внутреннему жару, но который сдѣлалъ бы честь отличному живописцу: такъ искусно онъ расположенъ былъ на щекахъ и такъ удачно перемѣшанъ блѣдностью! Чувствуя, что не найдетъ ничего лучше, мамзель Катишь рѣшилась пококетничать съ почтеннымъ эскулапомъ. Какъ мило смотрѣла она въ глаза своему избавителю! Какія интересныя позы принимала она, лежа на диванѣ, когда онъ сидѣлъ подлѣ нея и щупалъ пульсъ! Какъ очаровательно откидывалась въ это время турецкая шаль, обнаруживая часть бѣлоснѣжной груди, свободной, не сжатой корсетомъ, что докторамъ въ особенности нравится! Въ умѣ Мартына Мартыновича предстала бутылка ваксы во всей чернотѣ своей: неудобства холостой жизни заговорили въ его сердцѣ такъ громко, что онъ поколебался. Уже восхитительное признаніе готово было вырваться изъ его устъ; уже мамзель Катишь слышала шумъ сжиманія Фибръ въ груди его; еще минута, и докторъ былъ бы въ ея власти, но, "слава Богъ", ускользнулъ. Онъ спасся почти чудомъ. На другой день мамзель Катишь совершенно выздоровѣла, и рѣшилась не думать больше ни о мужчинахъ, ни о замужствѣ. Мужчины..... Фи! стоитъ ли этотъ народъ, чтобъ о немъ такъ много безпокоиться?

-- Однако жъ, вѣдь я еще не такъ стара, подумала юна, чтобы отчаяваться! Мнѣ всего только двадцать-осьмой годъ! Выходятъ и старше меня! Что жъ дѣлать, пять не удались, попробую шестаго. А жаль доктора!..... Въ самомъ дѣлѣ, мнѣ нуженъ человѣкъ степенный. Кого бы напримѣръ изъ тѣхъ, которые къ намъ ходятъ?.....Позвольте, развѣ Адамъ Адамовичъ!

Чуръ меня, чуръ меня! Наше мѣсто свято!

-- Да нѣтъ, этотъ неспособенъ!

Благодарю покорно! Неспособенъ! Да вы почему это знаете?

-- Онъ ищетъ богатой невѣсты. И кто на всѣхъ хочетъ жениться, тотъ навѣрное ни на комъ не жените ея. Да онъ же и молодъ для меня!

Это совсѣмъ другое дѣло! Что я для насъ молодъ, это правда.

-- Кого же бы? А! вотъ счастливая мысль. Michel, Michel!-- "Plait-il, ma cousine!"" сказалъ вбѣжавшій мальчикъ лѣтъ тринадцати.-- Былъ у тебя сегодня учитель?-- "Нѣтъ еще, но сейчасъ прійдетъ." -- Какъ его зовутъ?-- "Егоръ Егоровичъ; фамилія Долейдусъ." -- Что онъ, чиновникъ?"Да; онъ имѣетъ седьмой классъ."" -- Въ самомъ дѣлѣ?-- "Да-съ."" -- Ну, поди, душенька; я помѣшала тебѣ учиться.-- "Нѣтъ, ничего, сестрица." -- Этотъ, кажется, человѣкъ солидный, ученый; ну и чиновникъ: попробовать развѣ!

Между-тѣмъ въ ближней комнатѣ раздавался уже голосъ Егора Егоровича, который приготовлялъ Мишу въ артиллерійское училище. Мамзель Катишь выждала, пока они кончать; потомъ вошла въ ихъ комнату. "Здравствуйте, Егоръ Егоровичъ!" -- Мое почтеніе-съ.-- "Что, каково нынче шла математика?"" -- Очень хорошо-съ; еще нѣсколько уроковъ, и мы будемъ совсѣмъ готовы.-- "Вотъ какъ! Хорошо, Миша!" Егоръ Егоровичъ хватался между-тѣмъ за шляпу. "Отчего вы, Егоръ Егоровичъ, никогда не останетесь съ нами чаю откушать?" -- Очень вамъ благодаренъ.-- "Сегодня, напримѣръ." -- Извините меня, ваше превосходительство, я тороплюсь.-- "Вѣрно еще урокъ?" -- Нѣтъ-съ, теперь ужъ поздно; я иду на чай къ мадамъ Гутъ, содержательницѣ пансіона, гдѣ я учу.

Егоръ Егоровичъ раскланялся.

-- Уфъ! насилу развязался! воскликнулъ почтенный Долендусъ, спускаясь съ лѣстницы, и безпрестанно оглядываясь, не бѣжитъ ли сзади мамзель Катишь. Некакъ эта старая дѣвка взбѣсилась! пускается любезничать, когда мнѣ каждая минута дорога..... Да еще и глазки дѣлаетъ! Останься съ ней чай нить, когда а могу его пить съ мамзель Мальхенъ. Ахъ!.... Мальхенъ!....

Егоръ Егоровичъ шагнулъ разомъ черезъ три послѣднія ступеньки, и пустился бѣглымъ шагомъ по улицѣ. А Мальхенъ, это ни больше, ни меньше, какъ розовенькая Нѣмочка, дочь мадамъ Гутъ: она, съ позволенія вашего, невѣста достойнаго учителя. Катерина Ивановна узнала это черезъ два дня потомъ отъ самого Егора Егоровича, когда она-было снова пустилась съ нимъ любезничать.

-- И этотъ женится! Всѣ женятся! Всѣ выходятъ замужъ! Одна только я!.... Вѣрно, такая моя участь! Оставить ихъ въ покоѣ..... Что жъ дѣлать цѣлый день? Заняться хозяйствомъ..... Фи! на это есть поваръ, ключница и Наталья Ивановна.

Катерина Ивановна рѣшилась приняться за книги, только не за романы: романовъ она терпѣть не могла, потому что въ нихъ всё любовь да любовь, а это слишкомъ раздражало слабые нервы пожилой дѣвушки. Я присовѣтовалъ ей взяться за исторію, и принесъ цѣлую кипу книгъ. Катерина Ивановна такъ прилежно читала пошлости Вольтера, сплетни госпожи Абрантесъ, пустяки Буріенна, и прочая, что и не слыхала, какъ стукнули тридцатый, тридцать-первый и тридцать-второй годы. Но, лишь-только вступила она въ тридцать-третій годъ, ярость къ замужству со всей силой овладѣла бѣдной дѣвушкой. Историческія книги были брошены и растеряны: я отыскалъ только мадамъ Сталь и мосьё Вольтера, валявшихся въ самомъ растерзанномъ видѣ подъ столомъ въ прихожей, да еще одинъ томъ madame la duchesse d'Äbrantès и два Вальтера Скотта подъ кроватью Катерины Ивановны.

-- Нѣтъ, не останусь въ дѣвкахъ! Это пустяки! Я выйду, я должна выйти замужъ. О, если бъ Богъ послалъ старичка! Я бы любила его, ходила за нимъ, покоила его!

И ни старичка ни молодаго Богъ не посылалъ, а между-тѣмъ прошелъ и тридцать-третій годъ.

Такъ я выйду за кого ни попало; за перваго, который мнѣ встрѣтится!

И съ этимъ намѣреніемъ, Катерина Ивановна выбѣжала въ залъ. У самыхъ дверей въ переднюю кто-то ей поклонился; мамзель Катишь присѣла. То былъ квартальный надзиратель, Абрамъ Абрамовичъ Царапки въ. "Вотъ странно! подумала она: неужели это мой суженый?.... А почему знать! Можетъ-быть онъ хорошій человѣкъ. Въ такомъ случаѣ папенька могъ бы его вывести въ люди.

Прищуривъ глазки, мамзель Катишь подошла къ квартальному.

-- Вы вѣрно папеньки дожидаетесь?-- "Точно такъ-съ, его превосходительства." -- Что жъ вы не сядете?-- "Ничего-съ, постоимъ-съ." -- Сдѣлайте милость, садитесь.

Абрамъ Абрамовичъ присѣлъ на самомъ краю стула; мамзель Катишь сѣла не подалеку отъ него.

Я думаю, ваша должность хлопотлива?-- "Да-съ, дѣлъ имѣется у меня въ кварталѣ достаточное количество." -- Вамъ бы перемѣнить службу. Зачѣмъ вы тутъ служите?-- "Что жъ дѣлать, нужда-съ!" -- Вѣрно у васъ большое семейство?-- "Только старушка мать, да четыре сестры, да три сиротки племянницы, да два двоюродныхъ брата, одинъ слѣпой, а другой калека; а впрочемъ холостъ и дѣтей не имѣю." -- А гдѣ вы прежде служили?-- "Въ тридцатомъ егерскомъ." -- Такъ въ военной службѣ?-- "Какъ же-съ! И знаки отличія имѣю. По взятіи Варны за отличіе произведенъ въ унтера-съ, а въ польскую кампанію...." -- Куда, въ какой городъ, вы произведены по взятіи Варны?-- "Въ унтеръ-офицеры-съ; я вѣдь изъ солдатскихъ дѣтей." -- Фи, фи!.... И мамзель Катишь убѣжала, не кончивъ любезностей.

Это была послѣдняя попытка Катерины Ивановны. Съ тѣхъ поръ она начала жить только воображеніемъ, и ограничивалась лишь скромнымъ "Ахъ, если бы!" Подъ это "ахъ, если бы" подходили всѣ знакомцы и незнакомцы, которыхъ ей случалось видѣть на яву и во снѣ. Между-тѣмъ наступилъ Катеринѣ Ивановнѣ ужъ и тридцать-пятый годъ. Въ самый день рожденія я послалъ ей въ подарокъ болонку и хотѣлъ прислать также табакерку; но плутъ Мартынъ Мартыновичъ предупредилъ меня: наканунѣ еще, когда Катерина Ивановна жаловалась на слабость зрѣнія, онъ присовѣтывалъ ей нюхать табакъ, а въ самый день рожденія прислалъ табакерку съ самымъ лучшимъ Французскимъ табакомъ.

Этотъ годъ ознаменованъ былъ для Катерины Ивановны большимъ несчастіемъ, смертью отца. Она, разумѣется, не пропустила такого благопріятнаго случая упасть въ обморокъ. Отнесши ее на постель, а Ивана Ивановича на Волково Поле, мы отъ души поплакали о добромъ начальникѣ. Миръ праху твоему, Иванъ Ивановичъ! добрый ты былъ человѣкъ, добрый начальникъ, но, извини, дурной отецъ. Потворствовалъ ты дочери,-- и что она теперь?-- тридцати-пяти-лѣтняя дѣва, съ краснымъ носомъ, съ табакеркой, съ болонкой и, къ довершенію всего, сплетница! Въ самомъ дѣлѣ, Катерина Ивановна пустилась было въ жестокія сплетни, и перессорила между собою три самыхъ длинныхъ улицы въ Петербургѣ и обѣ стороны Мойки на всемъ протяженіи этой знаменитой рѣки. Чтобъ удержать ее немножко, мы съ Мартыномъ Мартыновичемъ уговорили ее играть съ нами въ вистъ. Мы теперь аккуратно играемъ четыре раза въ недѣлю, я parti fixe съ Катериной Ивановной, а Мартынъ Мартыновичъ съ той, въ которую онъ влюбленъ. Кто же это, какъ вы думаете? Ну отгадайте!.... Трудно отгадать.-- Не Анна ли Петровна?-- Именно такъ, она и есть, она, мамзель Аннетъ.-- Какъ такъ? И она всё-еще мамзель?-- Да! къ сожалѣнію. Извольте, я вамъ разскажу въ короткихъ словахъ ея похожденія.

Вообще Анна Петровна была счастливѣе своей пріятельницы, потому что Адольфъ Фергнюгенъ былъ влюбленъ въ нее не на шутку и говорилъ, что онъ ждетъ только полковничья чина, и полка, чтобъ жениться. Между-тѣмъ время летѣло, полковничій чинъ не являлся, мать и дочь начали безпокоиться. Рѣшено было пуститься въ ловлю жениховъ. Это заставитъ Фергнюгена подумать объ ускореніи свадьбы. Не худо возбудить въ немъ ревность и опасеніе. Мать и дочь не одобряли системы мамзель Катишь: онѣ предсказывали, что ей никогда не удастся поймать жениха между этою блестящею и большею частью бѣдною молодежью, которая ищетъ только не душевныхъ качествъ, но душъ, и признали за благо пуститься по гражданской части. Въ самомъ дѣлѣ фраки менѣе честолюбивы и, по расчетамъ мамзель Аннетъ и ея ма_хменьки, отталкиваемые отъ большихъ приданыхъ шпорами, они должны быть и очень рады найти невѣсту хоть съ умѣреннымъ состояніемъ. Притомъ же деревня далеко отъ Петербурга: ее можно преувеличить одной сотенькой душъ; этотъ невинный обманъ позволителенъ въ женитьбѣ, которая, покамѣстъ, не знаетъ у насъ брачныхъ договоровъ. Но надобно давать обѣды, по московской системѣ; безъ этого нельзя. Въ этомъ отношеніи я совершенно согласенъ съ маменькою мамзель Анпеты: въ великомъ искусствѣ жениховой ловли обѣды гораздо вѣрнѣйшее средство нежели вечера и балы. Послѣ хорошаго обѣда и отличныхъ винъ человѣкъ несравненно склоннѣе къ супружеству чѣмъ послѣ танца, оржаду, мороженаго, фруктовъ и другихъ прохладительныхъ. Здравая теорія говоритъ, что бутылка шампанскаго располагаетъ къ любви въ тысячу разъ могущественнѣе вальса, который порождаетъ только усталость; а что касается до вырѣзнаго платья, то оно дѣйствуетъ еще сильнѣе за столомъ. Я примѣчалъ, что въ домахъ, гдѣ хорошо обѣдаютъ, старыхъ дѣвъ почти никогда не бываетъ, тогда какъ тамъ, гдѣ танцуютъ, обыкновенно ничего не могутъ вытанцовать. Въ Москвѣ, гдѣ искусство жениховой ловли усовершенствовано as far as improvement goes, одна почтенная дама растолковала мнѣ ариѳметически, что это даже не расчетливо: если у васъ три дочери, то онѣ въ семь дней, танцуя, износятъ бѣлыхъ атласныхъ башмаковъ и бѣлыхъ перчатокъ на столько, что на эти деньги можно дать два обѣда въ недѣлю, а одинъ обѣдъ несомнѣнно вѣрнѣе пяти танцующихъ вечеровъ. Поэтому маменька Анны Петровны, поселившись въ Петербургѣ, начала давать пиры по середамъ. Но что удается въ Москвѣ, то не всегда ведетъ къ успѣху на берегахъ Невы. Мало того давать обѣды, надобно еще умѣть выбирать гостей, а главное не быть Москвитянкою въ Петербургѣ. Молодежь съѣзжалась, ѣла, пила, и въ благодарность смѣялась надъ пріѣзжею хозяйкою, какъ это всегда у насъ водится. По прошествіи двухъ лѣтъ хозяйкѣ было уже не до смѣху: она увидѣла себя въ необходимости заложить сто душъ; потомъ еще сто, наконецъ остальныя. Черезъ пять лѣтъ имѣніе было продано съ аукціона. Съ испугу маменька Анны Петровны рѣшилась умереть; съ горя Анна Петровна рѣшилась постарѣть и подурнѣть; и слѣдствіемъ всего этого было, что всѣ обѣдающіе женихи,-- Адольфъ Фергшогенъ, не дождавшись полковничья чина, давно уже перешелъ въ армію и уѣхалъ,-- рѣшились итти обѣдать въ трактиръ. Все пропало! Мамзель Аннетъ безъ куска хлѣба, и надобно было бы итти въ гувернантки, если бъ одинъ родственникъ, и вскорѣ потомъ небольшое наслѣдство, которое доставило ей тысячи три доходу, не спасли ея отъ этого униженія. Это большое счастіе для мамзель Анкеты! Я могу назвать нѣсколькихъ несчастныхъ гувернантокъ, которыхъ родители переѣхали изъ Москвы въ Петербургъ длятого чтобъ искать хорошихъ партій, разорились, померли въ бѣдности, и оставили дочерей въ необходимости итти въ услуженіе или погибнуть.

Проживъ нѣсколько лѣтъ въ домѣ своего родственника, Анна Петровна живетъ теперь у себя въ маленькой квартирѣ, въ домѣ пріятельницы своей, мамзель Катишь. Мы собираемся,-- потому что я тоже остался въ холостякахъ, какъ ни питалъ лестную надежду жениться на богатой невѣстѣ прежде окончанія повѣсти,-- мы собираемся у Анны Петровны по вторникамъ и червергамъ, а у Катерины Ивановны по середамъ и пятницамъ, и ведемъ самую блаженную жизнь. Болонка Анны Петровны лежитъ обыкновенно на креслахъ между ней и мною, а болонка Катерины Ивановны между нею и Мартыномъ Мартыновичемъ.

Такъ все кончено? думаете вы: эти госпожи выкинули изъ головы замужство и спокойны? Вы очень ошибаетесь: каждая изъ нихъ кокетничаетъ съ своимъ партнеромъ и метитъ выйти за него. Чѣмъ кончится эта partie fixe, я не знаю; но, если кончится чѣмъ-нибудь хорошимъ, то не оставлю извѣстить почтеннѣйшую публику особенными печатными объявленіями.

"Только-то!" -- А чего жъ вы еще хотите?-- "Помилуйте, да мы давнымъ-давно все это читали у Крылова; вы его....." -- Обокралъ, хотите вы сказать?

Ну, что жъ, я и не отпираюсь. Видите ли, какой я добросовѣстный писатель! Другіе крадутъ и запираются, а я признаюсь: грѣшный человѣкъ, укралъ!-- "Да хоть бы кончили порядочно!" -- Зачѣмъ это! Хотите знать конецъ, такъ читайте у Крылова.

АДАМЪ ФОНЪ ЖЕНИХСБЕРГЪ.

"Библіотека для Чтенія", т.27, 1838

Оставить комментарий Ефебовский Павел Васильевич (bmn@lib.ru) Год: 1838 Обновлено: 09/08/2024. 84k. Статистика. Повесть: Проза Проза	Скачать FB2 Ваша оценка:

Ефебовский Павел Васильевич Мамзель Катишь, или Ловля женихов

МАМЗЕЛЬ КАТИШЬ,или ЛОВЛЯ ЖЕНИХОВЪ.

Ефебовский Павел Васильевич
Мамзель Катишь, или Ловля женихов

МАМЗЕЛЬ КАТИШЬ,
или ЛОВЛЯ ЖЕНИХОВЪ.