Lib.ru/Классика: Эфрон Савелий Константинович. Сюрприз в "Балканах"

C. К. Литвинъ.

ЗАМУЖЕСТВО РЕВВЕКИ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Паровая скоропечатня И. А. Богельманъ. Невскій 148.
1898.

СЮРПРИЗЪ ВЪ "БАЛКАНАХЪ".

(Очерки нравовъ "меблировокъ").

Молодой драматургъ Пчелкинъ только-что проснулся. Вспомнивъ, что вчера возвратился поздно вечеромъ домой въ меблированныя комнаты "Балканы" проигравшись, да къ тому еще не вполнѣ трезвый, онъ недовольно поморщился и почувствовалъ себя въ самомъ скверномъ расположеніи духа.

-- Фи, гнусность какая,-- процѣдилъ онъ сквозь зубы.-- Сколько разъ давалъ себѣ слово картъ въ руки не брать?.. Развѣ можно играть, когда вѣчно такъ чертовски не везетъ?.. И не умѣю я пить, совершенно не умѣю, а все чтобы не отстать отъ компаніи!.. Вотъ и теперь, голова болитъ, да еще и безъ денегъ остался.

Онъ сердито плюнулъ и сталъ одѣваться.

Черезъ полчаса Пчелкинъ уже сидѣлъ за раскрытымъ ломбернымъ столикомъ, прикрытымъ сомнительной чистоты скатертью, на которомъ уныло жужжалъ хромононогій и пузатый самоваръ, и лѣниво попивалъ чай. Филипповскій калачъ остался нетронутымъ, и Пчелкинъ только съ недовольной миной покосился на него. Послышался стукъ въ двери.

-- Войдите,-- произнесъ Пчелкинъ апатично, не трогаясь съ мѣста.

Въ номеръ влетѣлъ, какъ бомба, сосѣдъ его, Липскій, мужчина огромнаго роста, съ громадной головой, покрытой цѣлымъ лѣсомъ длинныхъ, всклокоченныхъ волосъ и съ еще болѣе всклокоченной бородой.

-- Я къ вамъ, Владиміръ Сергѣевичъ, съ новостью... Съ интересной и пикантной новостью,-- началъ онъ еще на порогѣ.-- Ну, словомъ останетесь довольны...

-- Чаю хотите?-- перебилъ его Пчелкинъ.

-- Чаю?.. Какой теперь чай?.. Помилуйте, первый часъ,-- пора бы и завтракать.

-- Я только-что всталъ,-- процѣдилъ сквозь зубы Пчелкинъ.

-- Знаю: три раза къ вамъ стучался. Горѣлъ желаніемъ подѣлиться пріятной новостью...

-- Не до новостей...

-- Ха, ха, ха,-- раскатисто засмѣялся Липскій.-- Должно быть, опять продулись?.. И расчудесно.

-- Почему же расчудесно? Васъ какъ будто радуютъ мои неудачи?-- произнесъ обидчиво Пчелкинъ.

-- Ну, нѣтъ!.. Только теперь моя новость будетъ еще больше кстати. Она васъ утѣшитъ...

-- Такъ разсказывайте,-- немного оживляясь, перебилъ его Пчелкинъ.

Липскій поудобнѣе усѣлся у ломбернаго столика и, весело подмигнувъ пріятелю, съ большимъ оживленіемъ и поспѣшно заговорилъ.

-- Вчера въ 11 часовъ вечера къ намъ въ номера залетѣла такая птичка -- восторгъ!.. Я вамъ доложу, бабеночка первый сортъ!.. Я такой не встрѣчалъ и не видывалъ... Красота неописуемая, классическая: формы, глаза! А граціи, граціи сколько?! Ну божество, да и только... Всю ночь заснуть не могъ!

-- Откуда же она объявилась?-- перебилъ Пчелкинъ видимо заинтересовавшись.

-- Полагаю, штучка питерская: съ Николаевскаго вокзала.

-- Питерская? Это дѣйствительно интересно,-- совершенно уже оживился Пчелкинъ.

-- Еще бы не интересно,-- подхватилъ Липскій.-- Помилуйте, все-таки разнообразіе... Наши московскія барыньки такія мямли... до того прѣсны и пріѣлись... А эта штучка, доложу я ьамъ, первый сортъ!

-- Можно?-- послышался нѣсколько надтреснутый голосъ, и чрезъ открытыя двери просунулась совершенно лысая голова.

-- Конечно, очень радъ,-- привсталъ навстрѣчу Пчелкинъ.-- Милости просимъ, Ардаліонъ Николаевичъ.

Въ номерѣ очутился маленькій, толстенькій старичекъ, съ брюшкомъ, на тонкихъ ножкахъ и съ большими сѣрыми глазами. Это былъ "знаменитый" драматургъ Барабецъ, славившійся не только своими пьесами, которыя считались десятками -- и все перекройки пространной стряпни и выкройки изъ чужихъ романовъ,-- но и своими многочисленными побѣдами. Его свои звали "сердцеѣдиной". Всегда чисто выбритый и франтоватый, онъ, несмотря на тяжесть своего тѣла и бремени своихъ лѣтъ (ему по крайней мѣрѣ было за 60), отличался какою-то юношеской подвижностью.

-- Ахъ, и Николенька здѣсь,-- добродушно усмѣхнулся Барабецъ; слегка пожимая руку Пчелкина.-- Вотъ и отлично, хе, хе, хе... Ты, вѣроятно, уже все разнюхалъ, и я получу самыя подробныя свѣдѣнія...

Онъ молодцовато подбоченился, подмигнувъ Липскому, и усѣлся на диванѣ.

-- О чемъ это, Ардаліонъ Николаевичъ?-- спросилъ Липскій.

-- Разумѣется, о ней... объ этой красавицѣ, которая неизвѣстно откуда появилась въ нашихъ номерахъ... Я только-что встрѣтилъ ее въ корридорѣ...

-- Не правда ли, хороша?..-- съ энтузіазмомъ перебилъ его Липскій.-- Какой ростъ, какое сложеніе?.. И походка какая!... Тутъ все вмѣстѣ: и красота, и порода!..

-- Все это такъ,-- согласился Барабецъ.-- Только вотъ, главнаго ты и не замѣтилъ...

-- А что?-- спросили въ одинъ голосъ и Липскій и Пчелкинъ.

-- А то,-- тономъ знатока отвѣтилъ Барабецъ.-- Съ перваго взгляда видно, красотка успѣла таки жъ пожить... Нельзя сказать, чтобы она отличалась особой свѣжестью... А впрочемъ,-- продолжалъ онъ, снисходительно улыбаясь,-- познакомиться все-таки бы не мѣшало... Ну, какія же у тебя насчетъ ея свѣдѣнія?

-- Никакихъ,-- вздохнулъ Липскій.-- Я только разъ видѣлъ ее въ корридорѣ, какъ и вы...

-- Ну, такъ мнѣ тутъ у васъ дѣлать нечего... Прощайте!

Барабецъ поднялся и направился къ двери, но былъ чуть не сбитъ съ ногъ вбѣжавшимъ маленькимъ человѣчкомъ, въ очкахъ, рецензентомъ театральнымъ.

-- Вотъ сюрпризъ, такъ сюрпризъ!.-- крикнулъ маленькій человѣчекъ, захлебываясь.-- Представьте себѣ у васъ въ номерахъ поселилась Татьяна Михайловна!..

-- Кто она такая?-- спросили всѣ въ одинъ голосъ.

-- Любительница и играла въ Петербургѣ на клубныхъ сценахъ...

-- И талантъ есть?-- освѣдомился Пчелкинъ.

-- На что ей талантъ, когда она такая красавица! Всѣ смѣялись.

-- Вы мнѣ вотъ, что скажите, Яковъ Борисовичъ, знакомы вы съ этимъ талантомъ?-- спросилъ Барабецъ.

-- Еще-бы... Мы съ нею и ужинали вмѣстѣ, и на тройкахъ катались съ компаніей...

-- Можете меня съ нею познакомить?..

-- И меня!.. И меня!..-- въ одинъ голосъ подхватили Пчелкинъ и Липскій.

-- Не сейчасъ только, надо погодить... Сначала я сдѣлаю ей визитъ... Возобновлю знакомство, а тамъ ужъ и васъ представлю...

-- Какія церемоніи?-- произнесъ Барабецъ.-- Она дѣятель сцены, и, я думаю, будетъ вамъ очень благодарна, если насъ познакомите съ нею... Мы можемъ ей быть полезны! Она пойметъ это...

-- Это вѣрно,-- отвѣтилъ маленькій человѣчекъ.-- Только будемъ откровенны: зачѣмъ я буду торопиться знакомить васъ съ нею! Раньше займу самъ надлежащую позицію... Кто же себѣ врагъ?..

-- Это, Яковъ Борисовичъ, не по-товарищески.

-- Не только не по-товарищески, но прямо по-жидовски,-- сказалъ Барабецъ съ досадой.

Маленькій человѣчекъ, бросивъ злобный взглядъ на товарища, запальчиво произнесъ:

-- Хорошо-съ. Сегодня вечеромъ я васъ всѣхъ познакомлю съ нею... Только напрасно вы, Ардаліонъ Николаевичъ, дѣлаете такіе намеки насчетъ моего происхожденія... Я не еврей... Родъ мой старинный, рыцарскій, я вамъ это тысячу разъ говорилъ. До сихъ поръ еще въ Германіи существуютъ графы и бароны Штандфельды... Это мои родичи!..

-- Знаемъ, знаемъ.-- Такъ будьте же достойнымъ представителемъ вашего знаменитаго рода и поступайте по-товарищески... И такъ, сегодня вечеромъ вы знакомите насъ!

II.

Положеніе Штанфельда было не изъ завидныхъ. Въ сущности, онъ не только не ужиналъ никогда вмѣстѣ съ пріѣзжей и не катался на тройкахъ, но даже не былъ ей извѣстѣнъ. Поднимаясь по лѣстницѣ къ пріятелю, онъ случайно прочелъ на доскѣ ея фамилію и вспомнилъ, что видѣлъ ее въ Петербургѣ на клубной сценѣ и что красота ея произвела на него большое впечатлѣніе. Онъ старался тогда познакомиться съ ней, но ему это не удалось. Предъ пріятелями онъ только хотѣлъ прихвастнуть, но вышло скверно: онъ попался.

-- И все этотъ старый грѣховодникъ Барабецъ: одной ногой въ могилѣ, и все еще бабы его занимаютъ -- мысленно обругалъ его Штандфельдъ, медленно шагая по длинному коридору.-- Какъ я ихъ теперь познакомлю!.. Вотъ положеніе-то... Вотъ такъ влопался!... И зачѣмъ только я слово далъ?

Но тутъ онъ вспомнилъ, при какихъ обстоятельствахъ было вырвано у него обѣщаніе, и совсѣмъ разозлился. Свое еврейское происхожденіе онъ тщательно скрывалъ.

-- Дѣлать нечего,-- рѣшилъ маленькій человѣчекъ.-- Надо идти на проломъ. Нельзя же такъ скомпрометироваться... Проклятый Барабецъ!..

Онъ злобно сжалъ кулачекъ и рѣшительными шагами пошелъ впередъ. Очутившись у дверей номера пріѣзжей, онъ сначала прошипѣлъ: "вотъ положеніе-то", а потомъ несмѣло постучался.

-- Войдите!-- послышался голосъ.

Штандфельдъ вздрогнулъ, но выпрямился, провелъ нѣсколько разъ рукою по курчавымъ волосамъ и храбро вошелъ въ номеръ.

Онъ очутился лицомъ къ лицу съ пріѣзжей. Она съ недоумѣніемъ оглядывала его съ ногъ до головы. Онъ слегка смутился, какъ ни былъ наглъ...

-- Вы попали ко мнѣ въ номеръ вѣроятно по ошибкѣ?

Но тутъ Штандфельдъ набрался храбрости, шаркнулъ и съ апломбомъ произнесъ:

-- Помилуйте, какая тутъ ошибка? Узнавъ, что такая знаменитая артистка пожаловала въ нашу столицу, я почелъ своимъ нравственнымъ долгомъ немедленно явиться выразить ей свой восторгъ, а если хотите, и отъ лица всѣхъ истинныхъ любителей и цѣнителей искусства... Вы видите въ моемъ лицѣ, такъ сказать, депутата отъ московской прессы...

Пріѣзжая довольно дружелюбно улыбнулась и весело произнесла:

-- Со стороны прессы это очень мило, что въ первый же день моего пріѣзда она отрядила ко мнѣ депутата... Признаться, не подозрѣвала... Я польщена... Позвольте узнать, съ кѣмъ имѣю честь говорить?

-- Штандфельдъ... Я бы могъ сказать баронъ и даже графъ Штандфельдъ... Мои родственники въ Германіи носятъ эти титулы...

-- Вы иностранецъ?-- перебила она его.

-- О, нѣтъ... Я настоящій русскій православный человѣкъ... Мой предокъ перешелъ на русскую службу еще при Грозномъ и не постарался, чтобы за нимъ утвердили... Хотя дѣдъ мой сильно хлопоталъ, но...

-- Очень рада,-- перебила его пріѣзжая.

Ему подали руку и пригласили садиться.

-- Какъ представитель прессы,-- съ важностью началъ Штандфельдъ, стараясь придвинуться ближе къ собесѣдницѣ и не спуская съ нея взгляда.-- Какъ представитель прессы, я желалъ бы узнать нѣкоторыя подробности о вашей дѣятельности и познакомиться съ вашими взглядами на искусство и вообще... Надѣюсь, вы не припишете это пустому любопытству... Я это для вашей же пользы... Надо же васъ привѣтствовать въ печати... Я желаю завтра же пустить такую статью, чтобы были огорошены! Но необходимы нѣкоторыя подробности біографическаго характера... Я надѣюсь отъ васъ самихъ ихъ добыть...

-- Какого же рода подробности?-- спросила хозяйка, которая все время съ замѣтнымъ интересомъ слушала Штандфельда и благосклонно улыбалась ему.

-- Разумѣется, попикантнѣе, чтобы било въ носъ... Самое лучшее было бы, еслибъ вы сообщили мнѣ нѣкоторыя ваши похожденія романическаго свойства. У такой красавицы, какъ вы, романовъ надо предполагать немало, и не одного сгубила ваша красота... Было бы не дурно, еслибы среди заинтересованныхъ вами оказался кто-нибудь съ именемъ... Это можно было бы изложить въ такой формѣ,-- разумѣется, намеками: не въ ущербъ вамъ, но чтобы, читая статью, всякій бы сказалъ: вотъ женщина!.. Вотъ артистка!..

Маленькій человѣчекъ вскочилъ при послѣднихъ словахъ со стула схватилъ руку собесѣдницы и прильнулъ къ ней губами.

-- Вы поняли меня, я вижу, Татьяна Михайловна?-- спросилъ онъ. не выпуская ея руки.-- Начнемте же интервью!

-- Понять-то я васъ поняла: вамъ хочется заинтересовать моей особой Москву... Извольте, могу вамъ сообщить нѣкоторые факты, только будьте осторожны при ихъ передачѣ, а то это можетъ мнѣ повредить... Скажу вамъ откровенно, я пріѣхала сюда найти здѣсь свою судьбу... Чтобы именно здѣсь, въ Москвѣ, сдѣлать карьеру. Всякая необдуманная выходка, всякій невѣрный шагъ можетъ повредить... Но я думаю, вы человѣкъ опытный и при добромъ желаніи съумѣете облегчить мнѣ первые шаги здѣсь... Я выскажу все, какъ на исповѣди, а вы ужъ воспользуйтесь моими сообщеніями по усмотрѣнію... Только хорошенько взвѣсьте и дѣйствуйте, какъ другъ...

Забилось сердце у маленькаго человѣчка. Онъ дважды чмокнулъ ея руку и, восторженно захлебываясь произнесъ:

-- Я вашъ другъ до гроба и на меня положиться можете!..

Хозяйка усмѣхнулась и приступила къ передачѣ подробностей своего, дѣйствительно, не бѣднаго приключеніями прошлаго. Факты, о которыхъ она распространялась, въ главномъ были вѣрны, но она придавала имъ то именно освѣщеніе, въ которомъ было нужно, чтобы они были опубликованы. Штандфельдъ съ записной книжечкой въ рукахъ лихорадочно слѣдилъ за каждымъ ея словомъ и нервно записывалъ.

-- Вотъ я предъ вами вся... безъ прикрасъ,-- закончила она свою исповѣдь.-- И если портретъ мой покажется вамъ не особенно привлекательнымъ...

-- Не говорите!.. не говорите,-- восторженно перебилъ ее Штандфельдъ.-- О, это такъ пикантно... такъ интересно и передано вами такъ увлекательно и художественно!.. и какія имѣна тутъ фигурируютъ!.. Мы съ вами фуроръ сдѣлаемъ... Это хватитъ не на одинъ выстрѣлъ, на цѣлую битву!.. Мы дадимъ генеральное сраженіе и, не будь я Яковъ Борисовичъ Штандфельдъ если всѣ не очутятся у вашихъ ногъ...

-- Ну ужь, и всѣ,-- усмѣхнулась хозяйка.-- Мнѣ всѣхъ и не нужно. Вы заслужите мою благодарность и даже дружбу мою, если... если, благодаря вамъ, на меня хоть кто-нибудь обратитъ вниманіе...

-- Не въ моихъ привычкахъ и въ не моихъ правилахъ хвастать,-- съ прежней восторженностью опять перебилъ Штанфельдъ.-- Но если я что сказалъ, то будетъ! За мои услуги вы сами вызвались подарить мнѣ свою дружбу, то какъ сынъ своего вѣка, какъ практикъ, я желалъ бы получитъ нѣкоторый задатокъ...

-- Вы меня не поняли, господинъ Штандфельдъ...--

Но маленькій человѣкъ не смутился. Онъ завладѣлъ рукой собесѣдницы и весело произнесъ:

-- О, я васъ хорошо понялъ, Татьяна Михайловна; но вы-то, къ сожалѣнію, не поняли. Если я вамъ скажу, какого рода задаточекъ желалъ бы отъ васъ получить, то вы согласитесь...

-- Такъ скажите...

-- Въ видѣ задаточка прошу вашего позволенія сегодня же вечеромъ привести къ вамъ на чашку чая моихъ знаменитыхъ друзей: извѣстнѣйшаго на всю Россію драматурга -- Барабеца, будущую знаменитость на томъ же поприщѣ Пчелкина и остроумнаго водевилиста Липскаго. Все это люди милые, безобидные, но могутъ быть вамъ полезны...

-- Подобный задатокъ -- охотно!.. Я приму вашихъ друзей съ удовольствіемъ.

-- Хе, хе, хе... Вотъ и отлично!.. Вотъ и безподобно!.. А въ качествѣ преданнѣйшаго вашего друга, считаю своею нравственною обязанностью сдѣлать вамъ маленькую характеристику моихъ пріятелей, дабы знали, какъ себя съ ними вести... Люди они отличные, но не безъ недостатковъ... Барабецъ, напримѣръ, эгоистъ, сладострастникъ! Этотъ ничего даромъ не сдѣлаетъ... Очень коваренъ и хитеръ... Съ нимъ какъ можно, осторожнѣе... Пчелкинъ глупъ и самолюбивъ... Онъ искрененъ, но постоянства ни на грошъ. Семь пятницъ на недѣлѣ... Не будь онъ такъ красивъ, онъ совершенно былъ бы ничтоженъ... Липскій, хотя и не дурной водевилистъ, но глупъ, какъ пробка... Совершеннѣйшій дуракъ...

-- Однакожъ,-- усмѣхнулась хозяйка.-- Вы не очень мягко охарактеризовали вашихъ пріятелей. Портреты не особенно привлекательны. Но все равно, я дала слово принять ихъ и не отступаюсь. Сегодня вечеромъ я жду васъ съ ними.

Хозяйка поднялась съ мѣста и дала понять гостю, что ему пора идти.

III.

Прошло около мѣсяца. Татьяна Михайловна успѣла за это время влюбить въ себя всѣхъ нашихъ знакомыхъ. Она не только вскружила головы нашихъ молодыхъ драматурговъ, но даже и стараго, искусившагося въ романахъ, практическаго "Барабеца" побѣдила. Онъ потерялъ голову. Каждый изъ этихъ жильцовъ "Балканъ" въ отдѣльности былъ убѣжденъ, что она симпатизируетъ именно ему, но никто изъ нихъ не могъ подкрѣпить это ничѣмъ осязательнымъ. Наединѣ, она дарила своего обожателя многообѣщающими взглядами, крѣпкими рукопожатіями, а иногда позволяла даже и поцѣловать себя... Но все это продѣлывалось ею такъ, что взаимныя отношенія оставались прежнія и никакого сближенія не было.

Впрочемъ, наши балканскіе пріятели такъ ревниво охраняли ее другъ отъ друга, что за все время никому изъ нихъ не удалось пробыть съ нею наединѣ достаточное для объясненія время. Всѣ они, живя въ "Балканахъ", тщательно слѣдили другъ за другомъ, и стоило кому изъ нихъ переступить ея порогъ, какъ остальные были уже тутъ, какъ тутъ. Татьяна Михайловна замѣчала это и внутренно потѣшалась. Такое поведеніе ея поклонниковъ было ей на руку, и она всѣми силами старалась, чтобы пріятельскія отношенія между ними не порвались. Всѣ были одинаково ей нужны для ея цѣлей и отъ открытой ссоры между ними она не видѣла для себя выгоды. Поэтому, когда всѣ были въ сборѣ, она держалась со всѣми ровно, никому не высказывая даже намека на предпочтеніе... Когда же приходилось съ кѣмъ-либо изъ нихъ остаться на короткое время наединѣ,-- то тутъ она дѣйствовала сообразно съ характеромъ обожателя. На страстныя мольбы Пчелкина, она отвѣчала сочувственными вздохами и просила пощадить ее; на благоговѣйное поклоненіе Липскаго ему разрѣшалось цѣловать руку повыше локтя, на навязчивость Штандфельда она отвѣчала, что запрещаетъ ему говорить о любви, пока она не найдетъ, что онъ имѣетъ на это право. Труднѣе, чѣмъ со всѣми, было ей сладитъ съ старымъ ловеласомъ Барабецомъ. Дошло до того, что онъ сталъ даже грозить ей враждебными противъ нея дѣйствіями!.. Чтобы не вооружить его противъ себя окончательно, она вынуждена была быть съ нимъ любезнѣе, но все-таки окончательно не сдавалась...

Такъ прошло около мѣсяца. Разъ, какъ-то послѣ завтрака, всѣ наши знакомые собрались опять вмѣстѣ, въ томъ же номерѣ у Пчелкина, пить черный кофе, который хозяинъ умѣлъ приготовлять, по его словамъ, какимъ-то ему одному извѣстнымъ образомъ. Пчелкинъ съ напускной серьезностью слѣдилъ за кофейникомъ и отъ времени до времени мѣшалъ ложечкой. Барабецъ, эпикуреецъ, растянулся на диванѣ въ самой удобной, по его мнѣнію, для пищеваренія позѣ и полузакрылъ глаза. Штандфельдъ былъ углубленъ въ корректуру, а Липскій насвистывалъ опереточный мотивъ. Каждый изъ присутствующихъ старался избѣгать бесѣды съ товарищами. Оно и понятно, царствовавшія до сихъ поръ между ними пріятельскія отношенія, со времени появленія въ "Балканахъ" Татьяны Михайловны, сильно пострадали и уже не разъ грозили разрывомъ. Въ особенности обострились отношенія между Пчелкинымъ и Штандфельдомъ, которые не могли говорить, чтобы самымъ обиднымъ образомъ не задѣвать другъ друга. Штандфельдъ былъ убѣжденъ почему-то, что сосѣдка принадлежитъ ему по праву, онъ ее усиленно рекламировалъ въ своей газетѣ и, по его мнѣнію, создалъ ей завидную репутацію и сразу поставилъ ее на высоту знаменитости.

-- Она мое созданіе!.. Я ее открылъ, никому не уступлю!-- запальчиво заявилъ онъ.

Пчелкинъ же въ газетахъ не писалъ, а исключительно занимался писаньемъ пьесъ, быть полезнымъ Татьянѣ въ рекламномъ отношеніи не могъ, и это его злило, не разъ приходилось ему быть свидѣтелемъ, съ какимъ интересомъ читала она еврейскія писанія и какими благодарными взглядами награждала она автора рекламъ. Положимъ, онъ, съ своей стороны, тоже не меньше Штандфельда поможетъ ей въ ближайшемъ будущемъ: онъ задумалъ удивительную комедію, въ которой намѣревался создать для Татьяны Михайловны такую роль, которая бы обезсмертила ее! Не даромъ же онъ даровитый драматургъ. Онъ сообщилъ ей о своемъ планѣ и даже познакомилъ ее подробно съ фабулой будущей комедіи. Но она, хотя и выслушала его съ пріятной улыбкой, особаго интереса къ будущей геніальной комедіи не обнаружила.

-- Неужели,-- думалъ съ горечью Пчелкинъ,-- она не понимаетъ, что газетнымъ писаніямъ цѣна грошъ, что они только возбуждаютъ скоро проходящій интересъ, что настоящую славу доставлю ей я моей комедіей?...

И Пчелкинъ буквально возненавидѣлъ Штандфельда и его "писанія". Не лучшія чувства питалъ онъ къ старому Барабецу, который устроилъ Татьянѣ дебютъ на одной изъ частныхъ сценъ въ Москвѣ. Въ это время, Барабецъ, повидимому, пользовался ея особымъ расположеніемъ и только, когда Татьяна провалилась, какъ бездарная актриса, Пчелкинъ нѣсколько успокоился. Онъ сердился на Барабеца, зачѣмъ такъ поторопился дать ей дебютъ въ роли, въ которой она успѣха не могла имѣть. Стоило только подождать окончанія его комедіи, и Татьяна выступила бы иначе, въ роли, вполнѣ отвѣчающей ея сценическимъ средствамъ... Къ одному только Липскому онъ относился дружески: онъ считалъ его совершенно безопаснымъ.

Волновался и старый Барабецъ. Онъ не то что былъ влюбленъ въ Татьяну, но его злило, что она водитъ его за носъ и ускользаетъ отъ него. Онъ потратилъ на нее столько времени, хлопотъ, оказалъ услугу и... ничего! Онъ былъ возмущенъ и обвинялъ "глупыхъ мальчишекъ", которые постоянно слѣдили за нимъ и не давали возможности дѣйствовать.

Вотъ въ какомъ настроеніи были наши пріятели, когда собрались къ Пчелкину пить кофе.

-- Готово!-- произнесъ онъ, разставляя чашки.-- Пожалуйте, господа...

Гости разсѣлись вокругъ ломбернаго столика.

Вдругъ въ двери раздался троекратный быстрый стукъ, всѣ въ одинъ голосъ произнесли: -- Войдите!..-- И поднялись на встрѣчу.

IV.

Въ комнату быстро вошла Татьяна Михайловна. Она была одѣта въ цвѣтномъ шелковомъ платьѣ, отдѣланномъ кружевами и бархатомъ, съ длиннѣйшимъ шлейфомъ, съ очень кокетливымъ декольте. Большая шляпка, съ огромными полями и изумительнымъ по своей длинѣ перомъ, была искусно приколота къ свернутымъ въ клубокъ пышнымъ каштановымъ волосамъ. Щеки слегка зарумянены на морозѣ; большіе, черные глаза весело улыбались изъ-подъ рѣсницъ; улыбались и свѣжія губы ея обнаруживая два ряда ослѣпительно бѣлыхъ и крупныхъ зубовъ.

-- Господа, я голодна, подумайте!-- произнесла она груднымъ контральтовымъ голосомъ, комически раскланиваясь съ присутствующими.-- Вижу, на столѣ кофе... Какъ кстати... Но булки?.. Сливки?..

-- Сейчасъ... Сейчасъ все будетъ...-- заторопился Пчелкинъ.

-- Постойте,-- остановила его Татьяна.-- Мы вотъ какъ сдѣлаемъ: сливки у меня есть, идите ко мнѣ и принесите... А вы, Липскій,-- у васъ ноги длиннѣе,-- сбѣгайте въ булочную за хлѣбомъ. Вы знаете, какой люблю... Вы, папочка -- улыбнулась она Барабецу; -- подогрѣйте кофейникъ: я люблю кофе горячій.

Пчелкинъ и Липскій покорно отправились исполнить порученія, а Барабецъ захлопоталъ у кофейника.

-- За что же на меня такая опала?-- обиженно произнесъ Штандфельдъ.-- Всѣмъ дали возможность услужить вамъ, а меня вы обошли.

-- Вотъ вамъ три рубля,-- поспѣшно перебилъ его Барабецъ.-- Принесите отъ Абрикосова два фунта шоколадныхъ конфектъ для Татьяны Михайловны.

-- Зачѣмъ же мнѣ ваши деньги, я вамъ не посыльный, я сейчасъ и самъ съ удовольствіемъ принесу... Угодно вамъ, Татьяна Михайловна?

-- Конечно, угодно,-- настойчиво замѣтилъ Барабецъ.-- Предлагать даже такіе вопросы глупо...

-- Нѣтъ,-- засмѣялась Татьяна, которая поняла хитрость Барабеца, желавшаго услать Штандфельда, чтобы остаться съ нею наединѣ.-- Нѣтъ, я конфектъ теперь не хочу... А чтобы вы не обижались, то вотъ вамъ работа: разстегните мнѣ, пожалуйста, перчатки... Сумѣете?..

-- И какъ еще!-- обрадовался Штандфельдъ.-- Сдѣлаю аккуратно.

Барабецъ бросилъ негодующій взглядъ на Татьяну, а Штандфельдъ, точно священнодѣйствуя, приступилъ къ своей работѣ. Когда длинная перчатка была осторожно стянута имъ съ стройной правой руки, онъ умоляюще посмотрѣлъ на Татьяну и заискивающе произнесъ:

-- А ручку поцѣловать можно?

-- Цѣлуйте, только съ условіемъ...

-- Согласенъ заранѣе...

-- Барабецъ, будьте свидѣтелемъ, я разрѣшаю Штандфельду поцѣловать мой локоть съ тѣмъ, чтобы, что ни случилось сегодня вечеромъ, завтра онъ это опишетъ, а послѣзавтра напечатаетъ въ своей газетѣ. Я ему продиктую.

-- Что же можетъ случиться сегодня вечеромъ?-- спросилъ Барабецъ:

-- Узнаете въ свое время,-- загадочно улыбнулась Татьяна.-- Теперь же съ васъ только требуется быть свидѣтелемъ... А вы, Штандфельдъ, согласны?..

-- Разумѣется!

-- Такъ цѣлуйте... А вамъ угодно?-- спросила она Барабеца, вырвавъ руку отъ Штандфельда.

-- Нѣтъ, не угодно,-- угрюмо отвѣтилъ Барабецъ.-- Я не охотникъ...

-- Какъ хотите,-- усмѣхнулась Татьяна.-- А все-таки сердиться не надо! Я вѣдь васъ, папочка, люблю... Вы не вѣрите?.. Вотъ вамъ доказательство.

Она подошла къ Барабецу, взяла его обѣими руками за голову и поцѣловала его въ лобъ. Когда же Барабецъ попытался обхватить ея талію, она ловко ускользнула и, весело засмѣявшись, погрозила ему.

Она сняла другую перчатку и шляпку, вытащила длинную булавку изъ свернутой въ клубокъ косы, и коса вытянулась во всю длину, извиваясь и сверкая золотистымъ отливомъ. Нѣсколько разъ тряхнула она головой и, самодовольно улыбаясь, посмотрѣла въ зеркало.

-- А вѣдь я дѣйствительно недурна!..-- начала она задорно.-- Не правда ли, папочка?..

Но въ эту минуту явился Пчелкинъ, а вслѣдъ за нимъ и Липскій.

Пока Татьяна пила кофе, всѣ молча старались ей услужить: кто подвигалъ къ ней сливочникъ, кто подавалъ ей булочки. Кушала она съ большимъ аппетитомъ.

Но вотъ, шумно отодвинувъ чашку, она, тряхнувъ головой, весело произнесла:

-- Больше не буду!.. Довольно!.. Теперь, господа, сообщу вамъ о великомъ событіи.

-- Какомъ событіи?

Татьяна отвѣтила не сразу. Она опять окинула всѣхъ взглядомъ, но на этотъ разъ скорѣе загадочнымъ, чѣмъ дружелюбнымъ, и, тряхнувъ рѣшительно головой, послѣ нѣкоторой паузы заговорила:

-- Такъ продолжаться дольше не можетъ... Всѣ вы люди очень хорошіе и всѣхъ я васъ очень люблю, а между тѣмъ, въ теченіе цѣлаго мѣсяца -- заставляю васъ страдать... Всѣ вы ожидаете взаимности... Папочка за это время даже немножко похудѣлъ и начинаетъ не на шутку брюзжать... Пчелкинъ потерялъ сонъ... Онъ не можетъ работать, и новая его комедія дальше перваго дѣйствія впередъ не двигается... Липскій такъ жалобно мычитъ, что доводитъ меня чуть не до слезъ... Одинъ только Штандфельдъ еще держится молодцомъ... Но онъ такъ много за это время поработалъ для меня, что продолжать водить его за носъ было бы просто безсовѣстно... Кромѣ того, вы всѣ связаны между собой дружбой, и я вижу, что могу быть причиной не только охлажденія между вами, но прямо-таки изъ-за меня вы можете совсѣмъ разсориться...

Она весело засмѣялась.

-- Чтобы положить конецъ натянутымъ между вами отношеніямъ и для возстановленія между вами прежней дружбы,-- должна сказать вамъ, что мой выборъ уже окончательно сдѣланъ, и никто и ничто не можетъ заставить меня измѣнить рѣшеніе...

Наступила томительная пауза. Пчелкинъ поблѣднѣлъ; Штандфельдъ задвигался на стулѣ; Барабецъ старался саркастически улыбнуться, а Липскій нервно задергался.

-- Зачѣмъ вы насъ томите?-- произнесъ, наконецъ, Барабецъ, которому удалось овладѣть собой.

-- На комъ остановился вашъ выборъ?

-- Это вы узнаете сегодня вечеромъ, ровно въ двѣнадцать часовъ...-- отвѣтила Татьяна.

-- Теперь всего два часа, и вамъ угодно промучить насъ ровно десять часовъ... Помилуйте!

-- Это мой капризъ, для васъ онъ долженъ быть закономъ!.. Но я еще не все вамъ сказала... Я желаю вамъ сообщить мое рѣшеніе въ пріятной обстановкѣ и подъ звонъ бокаловъ!.. Будемъ сегодня въ послѣдній разъ всѣ вмѣстѣ ужинать у Яра, и кто окажется моимъ избранникомъ, тотъ платитъ за ужинъ... Согласны, господа?..

-- Я люблю ужинать съ женщинами вдвоемъ, а не съ компаніей,-- пробурчалъ Барабецъ.

-- Мало ли вы что любите!-- смѣялась Татьяна.-- Для меня-то вы можете хоть одинъ разъ измѣнить своимъ привычкамъ.-- Итакъ! господа, мы съѣдемся ровно въ одиннадцать часовъ къ Яру, а въ двѣнадцать я вамъ прямо и откровенно заявлю о своемъ выборѣ и помните условіе: за ужинъ платитъ мой избранникъ.

Послѣднія слова она особенно подчеркнула и прибавила:

-- А теперь вы, Барабецъ, и вы, Штандфельдъ -- милости просимъ ко мнѣ: мы обсудимъ, какъ написать нужную мнѣ статейку, которую Штандфельдъ далъ слово напечатать послѣзавтра въ своей газетѣ... А съ вами, господа, до свиданія у Яра... Прошу только не запоздать...

Она дружески пожала руки Пчелкина и Липскаго и вышла, въ сопровожденіи Барабеца и Штандфельда.

Пчелкинъ и Липскій сидѣли нѣкоторое время молча, погруженные въ задумчивость. Обоихъ, очевидно, угнетала какая-то ядовитая мысль.

-- Скажите, Владиміръ Сергѣевичъ, у васъ какъ насчетъ финансовъ?-- спросилъ Липскій.

-- Пусто!.. совсѣмъ!-- отчаянно махнулъ Пчелкинъ рукой.

-- И у меня тоже!.. Какъ же быть, если одному изъ насъ выпадетъ платить за ужинъ?

-- Надо во чтобы то ни стало раздобыть денегъ...

-- Да. надо,-- вздохнулъ Липскій.-- Пойдемте, похлопочемъ...

И оба вышли вмѣстѣ и отправились въ разныя стороны.

Никто изъ нашихъ знакомыхъ не запоздалъ, конечно, къ назначенному сроку, и ровно въ 11 часовъ вечера въ отдѣльномъ кабинетѣ ресторана Яра всѣ были въ полномъ сборѣ. Сама Татьяна явилась гораздо раньше назначеннаго срока и къ ихъ приходу успѣла распорядиться насчетъ ужина, закуски, дорогихъ винъ и фруктовъ. Столъ былъ прекрасно сервированъ. Встрѣтила она нашихъ друзей, какъ хозяйка праздника.

-- Однако,-- произнесъ Барабецъ, поздоровавшись съ Татьяной и окинувъ опытнымъ взглядомъ е;голъ.-- Вы тутъ распорядились такъ, что, пожалуй, счастливцы-избраннику вашему окажется не по карману!

-- Не безпокойтесь, Ардаліонъ Николаевичъ,-- усмѣхнувшись, перебила его Татьяна.-- Увѣряю васъ; что у моего избранника найдется! Если же онъ такъ скупъ, что нѣсколько сотенъ рублей ему дороже моей любви, то...

-- Какъ можно?-- въ свою очередь, перебилъ ее Барабецъ, просіявъ.-- У него мелькнула въ головѣ мысль: "Пчелкинъ и Липскій за такой ужинъ не могутъ заплатить, Татьяна это знаетъ; значитъ, она выберетъ меня. Не свяжется же она съ этимъ плюгавымъ репортеришкой. Она сегодня даже ясно намекнула Штандфельду на это, обязавъ его честнымъ словомъ напечатать статью, что бы ни случилось".

Не дождавшись приглашенія, онъ занялъ мѣсто рядомъ съ нею, по правую сторону.

Пчелкинъ и Липскій испуганно переглянулись и слегка поблѣднѣли: ни у того, ни у другаго не было и впоминѣ денегъ, чтобы заплатить за ужинъ. Штандфельдъ же, хотя бы и былъ въ состояніи заплатить, желалъ въ душѣ, чтобы счастливцемъ оказался не онъ. "Свяжешься съ такой -- подумалъ онъ,-- и все полетитъ въ трубу. Мнѣ такой не нужно... Ну ее!"

Татьяна между тѣмъ, продолжая свою роль хозяйки, указала мѣста и остальнымъ нашимъ пріятелямъ, причемъ Штандфельда она усадила рядомъ по лѣвую руку.

Не смотря на то, что Татьяна старалась каждаго изъ нихъ развеселить, но по отношенію Пчелкина и Липскаго это ей не удавалось. Ихъ все время неотступно угнетала мысль, что въ карманахъ мало. Хотя они успѣли шепнуть другъ другу, чтобы въ случаѣ нужды взаимно выручить другъ друга, но и вдвоемъ имъ врядъ ли заплатить за такой ужинъ. Барабецъ, примирившись съ предстоящимъ расходомъ, чувствовалъ себя отлично. Онъ поддерживалъ Татьяну въ ея стараніяхъ занимать остальныхъ. Штандфельдъ же ѣлъ и пилъ за двоихъ, резонно разсуждая, что если ужъ придется платить, то зачѣмъ же стѣсняться? Если же платитъ другой, то и тѣмъ болѣе. По мѣрѣ того, какъ пилъ, Штандфельдъ остановился все развязнѣе, приставалъ съ любезностями. Къ концу ужина онъ былъ пьянъ и потерялъ врожденную способность къ разсчетамъ.

Татьяна все время разыгрывала роль хозяйки, но къ концу ужина ею какъ-будто овладѣлъ бѣсъ веселья. Она поднялась съ своего мѣста и, вся раскраснѣвшаяся, громко смѣясь, произнесла:

-- Господа! Мнѣ пришла въ голову удивительная идея... Слыхала я много разъ, что у московскаго купечества существуетъ обычай во время кутежей въ ресторанахъ разбивать зеркала!.. Не разбить ли мнѣ вотъ это зеркало?..

-- Что-за глупая фантазія,-- наставительно произнесъ Барабецъ.-- Мы не купцы, и подобный поступокъ для нашего общества будетъ весьма неприличенъ...

-- Нашелъ время о приличіяхъ толковать?-- задорно перебилъ его Штандфельдъ.-- Я плачу!.. Бейте зеркало въ мою голову!.. А если вы откажетесь, самъ разобью!..

Татьяна размахнулась бутылкой и бросила ее въ зеркало, оно съ трескомъ разлетѣлось, и куски его покрыли полъ.

-- Важно!..-- гаркнулъ Штандфельдъ.

-- Важно-то важно,-- со злобой усмѣхнулся Барабецъ.-- Только дико это!.. Ну, мой милый, выкладывайте сейчасъ же 200 цѣлковыхъ за зеркало...

-- Неужели 200?..-- Штандфельдъ даже съ мѣста поднялся и пьяный угаръ моментально слетѣлъ съ него.-- Если 200, это въ самомъ дѣлѣ дико!-- простоналъ онъ упавшимъ голосомъ.

Всѣ захохотали. Даже Пчелкинъ и Липскій, не смотря на всю затруднительность ихъ собственнаго положенія, не могли удержаться отъ смѣха.

-- Господа!-- торжественно провозгласила Татьяна.-- Я желаю быть точной. Приближается назначенный срокъ: ровно чрезъ пять минутъ пробьетъ полночь, и вы узнаете, кто тотъ, которому суждено быть моимъ на вѣки!.. Но, чтобы оправдать предъ вами мой выборъ, я объясню вамъ, какими достоинствами и качествами долженъ быть надѣленъ мой будущій властелинъ и мужъ... Всѣ вы, здѣсь присутствующіе, люди очень хорошіе... У каждаго изъ васъ много достоинствъ: Ардаліонъ Николаевичъ человѣкъ интересный, остроумный, и матеріальныя его средства не дурны, но онъ старъ. Онъ годится мнѣ въ отцы... Владиміръ Сергѣевичъ молодъ, пылокъ, беззавѣтно любитъ меня и готовъ на всякія жертвы. Но онъ еще не сдѣлалъ карьеры и бѣденъ, какъ Іовъ, а кто бѣденъ, тотъ мнѣ не пара... У Якова Борисовича есть деньги... Онъ, можетъ быть, даже когда-нибудь будетъ и милліонеромъ... Я бы охотно выбрала его, еслибъ не его ростъ... Куда же онъ для женщины, какъ я, годится?... Смѣшная вышла бы пара... Остается Липскій... Но о немъ я скажу только, что въ сущности онъ меньше всѣхъ мною увлеченъ. Онъ весьма мало будетъ жалѣть, что любовь моя не ему досталась... Вотъ въ какомъ видѣ дѣло.

Она обвела всѣхъ не то насмѣшливымъ, не то недружелюбнымъ взглядомъ и продолжала:

Всѣ вы люди хорошіе, и всѣхъ васъ я очень полюбила. Изъ среды васъ сдѣлать мнѣ какой-нибудь выборъ очень трудно. Пріѣхавъ въ Москву, я рѣшилась во что бы ни стало сдѣлать большую карьеру!.. Для этого нужно, чтобы избранникъ мой былъ молодъ, красивъ, практикъ и умница, чтобы любилъ меня страстно, безъ памяти и чтобы былъ богатъ, очень богатъ!.. Вы думали, что я могу довольствоваться жизнію богемы въ меблированныхъ комнатахъ?.. я желаю жить во всю!.. Кто изъ васъ можетъ мнѣ дать такую жизнь?.. Вы молчите, господа!.. Вы сами понимаете, что я не вашего полета... Но вы помните наше условіе: я обѣщала вамъ ровно въ 12 часовъ сдѣлать свой выборъ, а вы мнѣ обѣщали отужинать насчетъ этого счастливца... Я мое обѣщаніе сдержу сдержите и вы свое..

Не успѣла она произнести послѣднія слова, какъ раздался довольно сильный стукъ въ двери. Татьяна улыбнулась быстрыми шагами подошла къ двери, раскрыла ее и, очутившись лицомъ къ лицу съ молодымъ человѣкомъ купеческой складки, одѣтымъ по послѣдней модѣ, взяла его подъ руку, ввела въ кабинетъ и, церемонно поклонившись присутствующимъ, дѣловымъ тономъ произнесла:

-- Имѣю честь представить вамъ, друзья мои, Силу

Ѳомича Балабанова, коммерціи совѣтника и владѣльца Балабановской мануфактуры...

-- Это мы сами своей собственной персоной и есть... Просимъ любить и жаловать,-- пѣвучимъ голосомъ проговорилъ, улыбаясь, прибывшій.

Наступила довольно продолжительная пауза. Пріятели наши очутились въ довольно странномъ положеніи.

-- Надѣюсь, друзья мои,-- вызывающе перебила наступившее молчаніе Татьяна,-- мой выборъ пришелся вамъ всѣмъ по вкусу... Не правда ли, всѣмъ взялъ: и красотой, и молодостью, и умомъ, и чувствами... Въ немъ есть все, что нужно для моего счастья, и вы можете быть спокойны за мою судьбу... Поздравьте же меня съ мужемъ!

Но такъ какъ никто не отвѣтилъ на ея явно насмѣшливыя слова, она обратилась съ Балабанову и закончила:

-- Видишь, Силушка, какъ на насъ дуются... Никто не радъ нашему счастью... Ну,-- вздохнула она,-- дѣлать нечего: расплачивайся за ужинъ и ѣдемъ...

-- Это мы можемъ,-- весело подмигнулъ купецъ нашимъ пріятелямъ и позвонилъ лакея.

Но тутъ старый Барабецъ вскочилъ съ мѣста, словно получилъ ударъ хлыста, и, съ искривленнымъ отъ злости лицомъ, крикнулъ, задыхаясь:

-- И вы еще смѣете оскорблять насъ!.. Мы не изъ тѣхъ, которые ужинаютъ на счетъ другихъ.

Всѣ друзья были чрезвычайно блѣдны и тяжело дышали.

Татьяна смѣрила нашихъ пріятелей взглядомъ и со смѣхомъ произнесла:

-- Какіе сердитые, даже отъ дароваго угощенія отказываются... Ну, что жъ, была бы честь предложена, а отъ убытка Богъ избавилъ!-- Прощайте, господа, не поминайте лихомъ... Этотъ человѣкъ беретъ меня въ жены, вотъ кто меня любитъ! а вы за кого меня сочли -- ну и получите, подѣломъ вамъ!

Она насмѣшливо оглянула всѣхъ и вмѣстѣ съ Балабановымъ вышла изъ кабинета.

Барабецъ потребовалъ счетъ. Всѣ въ складчину расплатились за ужинъ. Когда Штанфельду пришлось заплатить отдѣльно за разбитое зеркало, онъ совершенно забылъ о своемъ аристократическомъ происхожденіи и въ первый разъ въ жизни до того растерялся, что невольно самъ же обнаружилъ свою принадлежность къ дворянству классическимъ воплемъ:

-- Вай миръ!.. Какой убытокъ!..

Но, занятые своими собственными мыслями и думами, пріятели не обратили вниманія на его предательскій возгласъ.

Молча, стараясь не глядѣть другъ на друга, они поспѣшили на улицу...

Оставить комментарий Эфрон Савелий Константинович (bmn@lib.ru) Год: 1898 Обновлено: 31/07/2025. 43k. Статистика. Рассказ: Проза Проза	Скачать FB2 Ваша оценка:

Эфрон Савелий Константинович Сюрприз в "Балканах"

СЮРПРИЗЪ ВЪ "БАЛКАНАХЪ".

Эфрон Савелий Константинович
Сюрприз в "Балканах"