Lib.ru/Классика: Эфрон Савелий Константинович. Концерт

Книгоиздательство газеты "ВѢЧЕ".

Москва, Петровка, Петровская линія.

С. К. Литвинъ.

СМУТЬЯНЫ.

Очерки и разсказы изъ жизни женевскихъ бунтарей.

МОСКВА.
Типографія В. А. Ждановичъ, Большая Дмитровка. д. No 5.
1907.

Концертъ.

... Я вотъ разскажу вамъ... Такое было тогда время. Балы и концерты благотворительные были въ большомъ ходу въ Москвѣ. Случалась, что въ одинъ и тотъ же вечеръ въ разныхъ мѣстахъ давались по два и по три балика съ чтеніями и музыкой. То для ученической кухмистерской, то для взноса платы за бѣдныхъ учащихся, оффиціально всегда съ законной цѣлью и даже контролемъ власти. Но обычные посѣтитёли знали, въ чемъ дѣло.

Балъ, о которомъ я говорю, былъ данъ на частной дачѣ въ Петровскомъ-Разумовскомъ. Въ большой круглой залѣ была устроена эстрада для исполнителей музыкально-литературнаго отдѣленія. Предъ эстрадой помѣщалось пять рядовъ разнокалиберныхъ стульевъ и креселъ для почетныхъ гостей. Оставшееся довольно значительное пустое мѣсто за рядами предназначалось для публики изъ "своихъ", которая должна была слушать концертъ и чтеніе стоя. Въ большой круглой залѣ примыкали еще три комнаты справа, которыя на этотъ разъ превратились въ буфетъ и столовую, а одна комната, примыкавшая къ круглой залѣ съ лѣвой стороны, служила уборной для артистовъ и исполнителей. Для неизбѣжной, въ подобныхъ случаяхъ, "мертвецкой" было отведено помѣщеніе на вышкѣ.

Съ самаго утра распорядители и распорядительницы хлопотали и суетились, чтобы устроить все, какъ слѣдуетъ. Лохматый Митька технологъ съ товарищами были заняты установкой мебели и приведеніемъ въ надлежащій видъ концертной залы, при чемъ имъ постоянно приходилось ссориться съ дачевладѣльцемъ, который находился тутъ-же и мѣшалъ имъ на каждомъ шагу своими совѣтами и разспросами на счетъ артистокъ, имѣющихъ участвовать въ предполагаемомъ концертѣ.

Богатаго дачевладѣльца Михайлова всѣ знали въ Москвѣ. Когда-то онъ игралъ видную роль, благодаря красивой женѣ, которая была очень близка съ весьма извѣстнымъ писателемъ. Домъ Михайлова служилъ тогда средоточіемъ кружка людей, любившихъ весело пожить. О веселыхъ обѣдахъ и ужинахъ въ домѣ Михайлова говорили. Но въ одно прекрасное утро случился скандалъ. Михайлова жестоко избили въ его собственномъ домѣ, а извѣстный писатель съ его женой уѣхалъ за границу. Съ тѣхъ поръ Михайловъ уединился на одной изъ своихъ дачъ въ Петровскомъ-Разумовскомъ и, по слухамъ, предавался въ своемъ уединеніи утѣхамъ любви. Въ настоящее время это былъ развинченный старичекъ лѣтъ 60-ти. Какъ прежде онъ славился своею расточительностью, такъ теперь сталъ славиться своею скупостью. Изъ всего онъ извлекалъ доходъ и никакими заработками не брезгалъ. Свою дачу онъ отдавалъ подъ свадьбы, вечеринки, концерты съ освѣщеніемъ и безъ онаго Кромѣ вѣшалокъ, Михайловъ обыкновенно выговаривалъ себѣ одно мѣсто въ первомъ ряду лично для себя и десятокъ входныхъ билетовъ, которые, смотря по обстоятельствамъ, онъ продавалъ за деньги постороннимъ или-же раздавалъ ихъ различнымъ дамамъ. Къ тѣмъ изъ своихъ нанимателей, которые отказывались отъ его скуднаго освѣщенія, онъ относился весьма неблагосклонно и даже вражебно и къ нимъ придирался.

-- Этому стулу тутъ не мѣсто,-- придирался онъ къ Митькѣ.

-- Куда-же его поставить? Вотъ тутъ.

-- Тутъ проходъ.

-- Напрасно, проходъ долженъ быть здѣсь.

Приходилось переставить стулъ.

-- Лампу, вы зачѣмъ такъ высоко повѣсили?.. Закоптится потолокъ.

-- Помилуйте, какъ-же можно ее ниже повѣсить?

-- Если я говорю, стало-быть можно.

И онъ заставлялъ передѣлывать все по-своему.

Митька съ товарищами выбивались изъ силъ, исполняя капризы Михайлова, а не исполнять ихъ нельзя было. Случилось уже разъ, что Михайловъ выгналъ изъ своей дачи съѣхавшихся гостей и объявленный вечеръ не состоялся изъ-за него, такъ что пришлось возвратить обратно деньги за билеты.

Михайловъ не оставлялъ въ покоѣ и женщинъ-распорядительницъ, которыя занимались въ сосѣднихъ комнатахъ устройствомъ буфета. Въ особенности онъ приставалъ съ своими любезностями къ одной барышнѣ Катѣ, которая понравилась ему.

-- Позвольте, барышня, помочь вамъ..

-- Не безпокойтесь, пожалуйста...

-- Какое-же это безпокойство?.. Быть полезнымъ молодымъ барышнямъ великое для меня удовольствіе.. Вижу,-- умаялись... Позвольте мнѣ...

Онъ насильно бралъ изъ ея рукъ бутылки и разставлялъ по столамъ.

Только въ 2 часа дня распорядители и распорядительницы легче вздохнули. Михайловъ имѣлъ обыкновеніе обѣдать въ это время, а послѣ обѣда отдыхалъ до 6 часовъ, т. е. почти до начала съѣзда артистовъ.

Было около пяти часовъ, когда работа по убранству зрительной залы и комнатъ для буфета была совершенно окончена. Распорядители и распорядительницы собрались вмѣстѣ закусить и отдохнуть. Кромѣ Митьки и Кати, тутъ собралось еще человѣкъ 18--20. Въ этомъ сборищѣ выдѣлялись изъ женщинъ три сестры Шпицъ, племянницы какого-то служащаго по пожарной части. Старшая сестра была высокая, худая, съ длиннымъ, заостреннымъ носомъ и широкимъ ртомъ. Средняя, напротивъ, маленькаго роста, толстушка, съ волосами цвѣта льна и приплюснутымъ носикомъ. А самая младшая была совсѣмъ безцвѣтна. Онѣ были извѣстны подъ кличкой "весталокъ": весталка No 1, No 2 и No 3. Весталка No 1-й была дѣвица въ лѣтахъ, она близилась уже къ 4-му десятку и яро возставала противъ брака; NoNo 2 и 3-й вторили ей какъ относительно этого пункта, такъ и во всемъ прочемъ.

Не могла не обращать на себя вниманія и Ева Аароновна. Это была типичная еврейка, съ черными, какъ уголь, глазами и черной косой. Она одѣта была особенно оригинально и носила крахмальную сорочку съ галстухомъ, по-мужски. Говорила басомъ и держалась тоже по-мужски. Если-бъ лицо ея не было изрыто оспой, ее можно было-бы назвать красивой. Совершенную противоположность съ Евой представляла женщина-врачъ Цукерманъ. Въ наружности ея ужь не было ничего еврейскаго. Это была свѣтлая блондинка съ вздернутымъ носикомъ, съ маленькими близорукими глазками. Она вѣчно возилась съ золотымъ пенснэ, которое постоянно спадало съ носика. Въ противоположность сестрамъ Шпицъ, она благоволила къ мужчинамъ и не могла жить безъ поклонниковъ, которыхъ мѣняла очень часто. Женщина-врачъ отличалась весьма веселымъ нравомъ и открыто жуировала.

Но самою выдающеюся среди распорядительницъ бала, безъ сомнѣнія, была акушерка-еврейка Генріета Лазаревна Кацъ. Она обращала невольно на себя вниманіе и своимъ ростомъ, и своимъ феноменальнымъ безобразіемъ. Ея коротко остриженная маленькая головка торчала на высокой, худой шеѣ. Она была тонка, какъ спичка, и на миніатюрномъ ея лицѣ только и выдавался предлинный носъ съ горбинкой. Въ общемъ, она напоминала хищную птицу.

Изъ распорядителей отмѣчу только Николаева, Семенова, Бочарова, Симхеса, Фрида и Бабина.

Первые трое были товарищами Митьки по техническому училищу. Симхесъ былъ студентъ университета, а Фридъ -- пріѣзжій изъ Швейцаріи. Что касается Бабина, то его присутствіе среди распорядителей могло казаться очень страннымъ. Ни по лѣтамъ, ни по костюму, онъ не походилъ на окружавшихъ его молодыхъ людей. Бабинъ былъ послѣднимъ представителемъ весьма стариннаго рода.

Вся эта компанія распорядителей и распорядительницъ принадлежала къ одному кружку, который при своемъ возникновеніи носилъ весьма скромное названіе "Саморазвитіе". По мѣрѣ того, какъ кружокъ разрастался и число его членовъ увеличивалось, разрослась и расширилась дѣятельность его. Первоначальная цѣль "Саморазвитія" состояла исключительно въ распространеніи между его членами политическихъ наукъ и ознакомленіи съ пользовавшимися въ тогдашнее время большой популярностью различными политическими теоріями, которыя проникали тогда къ намъ въ весьма извращенномъ видѣ, благодаря бездарнымъ компиляціямъ, въ громадномъ количествѣ появлявшимся въ толстыхъ журналахъ того времени. Члены "Саморазвитія" часто собирались вмѣстѣ, толковали о книгахъ и статьяхъ, читали рефераты о прочитанныхъ запрещенныхъ брошюрахъ, въ складчину пили пиво, закусывали копченой колбасой и мирно расходились по домамъ. Но, мало-по-малу, кружокъ сталъ принимать участіе въ "политикѣ", особенно съ тѣхъ поръ, какъ имъ заинтересовался молодой петербургскій химикъ, читавшій лекціи въ одномъ изъ высшихъ спеціальныхъ заведеній въ Москвѣ. Химикъ сталъ бывать на сходкахъ кружка и незамѣтно направилъ дѣятельность членовъ его совершенно въ другую сторону, ничего общаго не имѣвшую ни съ химіей, ни съ "Саморазвитіемъ". Въ особенности химикъ сошелся съ технологомъ-Митькой, который вначалѣ былъ его ревностнымъ послѣдователемъ и ученикомъ, а въ одно прекрасное утро превратился въ антагониста, объявивъ своего учителя нерѣшительнымъ и трусливымъ. Этотъ неожиданный наскокъ ученика на учителя кончился тѣмъ, что Митька очутился во главѣ кружка. Съ этого момента и началась горячая дѣятельность кружка "Саморазвитіе". Онъ сталъ центромъ "революціонной" молодежи Москвы, и плоды его дѣятельности начали выражаться въ распространеніи подпольныхъ изданій, въ сношеніяхъ съ такими-же кружками въ Петербургѣ и на югѣ Россіи и съ швейцарскими выходцами... Кружокъ этотъ далъ впослѣдствіи нѣсколькихъ такихъ дѣятелей, именъ которыхъ нельзя вспомнить безъ ужаса и омерзѣнія... Увеличивались и матеріальныя средства. Съ одной стороны, въ качествѣ членовъ примкнули люди богатые, которые жертвовали чуть-ли не цѣлыя состоянія, а съ другой стороны, въ тогдашнее безалаберное время, безпринципный интеллигентъ, которому въ сущности ни до чего дѣла нѣтъ, охотно жертвовалъ изъ любопытства десятки рублей различнымъ таинственнымъ личностямъ, являвшимся за сборомъ пожертвованій на "дѣло". Кружокъ устраивалъ и вечера, и спектакли, которые тоже оказывали ему недурную матеріальную поддержку.

-- А великъ-ли нынѣшній сборъ?-- обратился Фридъ къ Митькѣ, когда компанія послѣ своихъ трудовъ собралась вся въ буфетъ закусить и отдохнуть.

-- Дайте сначала пожрать, а потомъ и потолкуемъ. Я голоденъ, какъ волкъ!

-- И немудрено: съ самаго утра ты работалъ,-- сказала придвинувшись къ нему Цукерманъ.

-- Умаялся, бѣдненькій...

Всѣ взялись за ѣду. Минутъ десять прошло въ молчаніи, только и слышно было, какъ чавкали.

-- Сытъ, заявилъ Митька,-- отодвигая отъ себя тарелку съ бутербродами и наливая пиво.

-- Значитъ, можно потолковать?-- обратился къ нему Фридъ.

-- Давай.

-- И опять-таки насчетъ сбора. Это для меня вопросъ первостепенной важности. Имѣйте въ виду, я разсчитываю васъ окончательно ограбить на этотъ разъ

-- Это зависитъ, если мы дадимся,-- перебилъ его Митька.

-- Дакъ это? Помилуйте, мнѣ теперь деньги до-зарѣзу нужны!

-- А намъ онѣ не нужны?..

-- Вамъ?.. Развѣ у васъ мало?.. При томъ, вы дѣйствуете дома и всегда можете достать ихъ... А намъ, эмигрантамъ, откуда взять?..

-- Откуда хотите, какое намъ дѣло!..

-- Вы, значитъ, отъ насъ совершенно отрекаетесь!-- вспылилъ Фридъ.

-- А хоть-бы и такъ!-- насмѣшливо заявилъ Митька.

-- Берегитесь, Богунчукъ... Вы затѣваете опасную игру!.. Стоитъ намъ только заявить, что мы не одобряемъ вашего образа дѣйствій, и вся революціонная Россія отъ васъ отступится. Неужели вы думаете, что пользуетесь общественнымъ довѣріемъ, благодаря своимъ сомнительнымъ дѣяніямъ. Ничуть не бывало. Все зиждется только, на нашемъ одобреніи вашей дѣятельности; такъ сказать, на нашей санкціи. Я вовсе не желаю съ вами спорить, но вынужденъ заявить: если вы пойдете противъ насъ -- вы погибли...

-- Удивляюсь я вамъ, Фридъ. Вы человѣкъ неглупый и понимаете, что и я не дуракъ, а хотите меня запугивать гнѣвомъ нашихъ заграничныхъ ползуновъ. Вы упускаете изъ виду, что тамъ живутъ одни инвалиды... Ихъ время давно уже прошло и никакимъ обаяніемъ они у насъ пользоваться не могутъ... Мы сумѣли завести типографіи здѣсь и печатать здѣсь все, что намъ нужно; намъ незачѣмъ больше расходовать крупныя суммы на поддержку заграничныхъ изданій... Лучше лишнія деньги пойдутъ на болѣе необходимыя вещи...

-- Но вы дѣйствуете отъ нашего имени?-- запальчиво перебилъ Фридъ.

-- Давно перестали,-- сухо отвѣтилъ ему Митька.-- Мы теперь сами по себѣ. Намъ незачѣмъ прибѣгать теперь къ заграничному авторитету.

-- Это измѣна!.. Это подлость!.. Нашимъ именемъ вы собираете деньги и присваиваете себѣ ихъ цѣликомъ... Не хотите даже съ нами дѣлиться..

-- Не шумите и не говорите вздора,-- положилъ ему Митька руку на плечо.-- Изъ вашего крика не выйдетъ никакого толку. Сказалъ я вамъ -- не дамъ! Значитъ, такъ и будетъ!

-- Но какъ-же теперь будетъ съ моими тюками, которые остались въ Эйдкуненѣ?-- перешелъ Фридъ изъ грознаго почти въ умоляющій.-- Чтобы ихъ доставить сюда, мнѣ необходимы деньги... Каждый просроченный день обходится дорого...

-- А сколько нужно?

-- По крайней мѣрѣ рублей двѣсти.

-- Многонько... А что у васъ тамъ, въ тюкахъ?

-- Что?.. Книги, брошюры...

-- А какія именно?

Фридъ сталъ пересчитывать названія книгъ и брошюръ.

-- Ну,-- не далъ ему Митька докончить. Все это вздоръ, и намъ эти изданія совершенно не нужны. Я лично на доставку этого хлама вамъ денегъ дать не могу, но такъ и быть я укажу вамъ, какъ добыть эту суму.

-- Двадцать пять рублей я дамъ,-- предложилъ Бабинъ.

-- Ваши двадцать пять рублей и намъ пригодятся,-- повернулся къ нему Митька.-- А Фрида выручатъ тѣ, которые благоговѣютъ предъ заграничными. Въ числѣ гостей будетъ довольно такихъ господъ. Вы, Бабинъ, представьте имъ Фрида, и я увѣренъ, онъ заставитъ ихъ раскошелиться.

-- Вы меня только представьте имъ, а заставить ихъ ужь мое дѣло будетъ...-- обрадовался Фридъ.

-- А вотъ и я!-- появилась на порогѣ новая личность.

Это былъ еще совершенно юный студентикъ съ румянымъ лицомъ и большими сѣрыми, смѣющимися глазами. Одѣтъ онъ былъ франтомъ.

-- Казначею почетъ,-- привѣтствовалъ его Симхесъ.

-- Душенька Орликъ, здравствуй,-- кинулась къ нему навстрѣчу Цукерманъ.

-- Сыночекъ, подойди къ мамашѣ,-- пробасила Ева.

Другія дѣвицы тоже устремились къ вновь прибывшему навстрѣчу. Весталка No І-й злобно посмотрѣла въ его сторону и тутъ-же отвернулась. Одна только Катя совершенно безучастно отнеслась къ его появленію.

Студентикъ улыбнулся всѣмъ дѣвицамъ.

-- А я только-что успѣлъ сбыть послѣдній билетикъ,-- затараторилъ юноша.-- Набѣгался я... И не обѣдалъ даже сегодня... Накормите меня, голубушки...

-- Хорошо, значитъ, торговали?-- спросилъ Митька.

-- Ни одного билета не осталось...

-- Сколько-же всего сбору?

-- Это еще надо сосчитать. Я еще не все собралъ. Ну, господа, вручите мнѣ, что у васъ имѣется,-- обратился онъ съ напускной важностью къ присутствующимъ.-- Надѣюсь, вы не хуже меня торговали.

Всѣ обступили его и начали передавать деньги и оставшіеся у нихъ непроданными билеты. Самую большую сумму вручила ему Катя, а самую меньшую -- Ева. Орликъ провѣрилъ суммы и, обратившись къ Катѣ, произнесъ:

-- А у васъ-таки значительный излишекъ. Видно, все съ богатыми имѣли дѣло.

-- Чѣмъ-же я виновата, если мнѣ давали лишнее?-- улыбнулась Катя.

-- Разумѣется, тутъ вашей вины нѣтъ,-- засмѣялся Орликъ, разсортировалъ бумажки и сталъ считать ихъ съ серьезнымъ и озабоченнымъ видомъ.

Фридъ такъ и впился въ кипу бумажекъ и съ сверкающими глазами сталъ слѣдить за казначеемъ.

-- Видитъ глазъ, да зубъ нейметъ,-- хлопнулъ его Митька по плечу -- Ничего, Фридушка, и ты получишь свой пай.-- Сколько?-- обратился онъ къ Орлику, который пересталъ считать.

-- Четыреста восемьдесятъ три рубля.

-- Ай, ай, ай!.. Сколько у васъ деньжищъ!..-- раздался голосъ Михайлова, который успѣлъ уже выспаться послѣ обѣда и предсталъ теперь предъ публикой во фракѣ допотопнаго фасона съ орденской ленточкой въ петлицѣ.

Начался съѣздъ артистовъ. Первая пріѣхала Егорова, тогда только еще начинавшая свою карьеру, а впослѣдствіи извѣстная артистка. Она поздоровалась со всѣми, какъ хорошая знакомая.

-- Я пріѣхала рано, чтобы помочь вамъ управиться,-- обратилась она къ женщинамъ.

-- О, у насъ уже все готово,-- отвѣтили онѣ хоромъ.

-- Тѣмъ лучше. Я очень рада... А много будетъ народу?..

-- Будетъ много.

-- Прелестно... Я рада, очень рада...

Егорова захлопала руками, чтобы осязательнѣе выразить свою радость. Эта артистка тогда участвовала во всѣхъ подобныхъ концертахъ и спектакляхъ. Ее не только не приходилось приглашать, но она сама напрашивалась всегда съ предложеніемъ услугъ. На нее смотрѣли, какъ на свою, и за то устраивали ей оваціи на сценѣ.

Пріѣхала и другая постоянная артистка-участница студенческихъ вечеровъ -- Николаева. Она тоже поздоровалась со всѣми, но держалась какъ-то величественнѣе. И немудрено: она была въ полной славѣ и заискивать особенно у молодежи считала ниже своего достоинства. Она прямо прошла въ комнату для артистовъ и, усѣвшись поудобнѣе на широкомъ диванѣ, обратилась къ возившемуся тамъ Симхесу.

-- Есть у васъ что-нибудь почитать пока-что?

-- Извольте,-- подалъ ей Симхесъ номеръ заграничнаго изданія.

-- Ахъ, какая прелесть... Третій номеръ... Давно онъ полученъ?.. Я его еще не видала...

-- И немудрено: сегодня утромъ только привезенъ изъ Петербурга.

Николаева съ серьезнымъ виномъ углубилась въ чтеніе.

Не замедлили явиться и другія артистки: какая-то безголосая пѣвица въ бальномъ платьѣ и опереточная пѣвица съ отцвѣтшей физіономіей и ухарскими манерами.

-- А мною, господа вы останетесь сегодня довольны,-- раздался еще на порогѣ громовый и сильный басъ артиста Дмитріева. Я вамъ такой сюрпризъ приготовилъ,-- пальчики оближете...

И пожимая всѣмъ руки, хитро улыбался и самодовольно покрякивалъ. Сколько не приставали къ нему, въ чемъ заключается сюрпризъ -- Дмитріевъ не говорилъ.

Вырубовъ, переводчикъ итальянскихъ драмъ, тоже пріѣхалъ рано. Онъ былъ одѣтъ неряшливо, не во фракѣ, и принималъ участіе въ качествѣ чтеца. Онъ обрадовался, что хорошенькая Катя была распорядительницей.

-- Такъ, такъ, Екатерина Васильевна, давно пора было вамъ вынырнуть изъ отцовской крѣпости на Божій свѣтъ... Я радъ, очень радъ, что нахожу васъ, наконецъ, среди лучшей нашей молодежи...

Начала съѣзжаться и публика. Къ 7-ми часамъ буфетъ и зрительная зала наполнились студентами, курсистками, акушерками и вообще различною молодежью. Лица у всѣхъ были какія-то озабоченныя. Каждый старался выказывать больше серьезности. Разбившись на группы, вели разговоры шепотомъ и таинственно. Мы-де, собрались, но не для веселья... Впрочемъ, были и такіе, которые, явившись, прямо отправились въ "мертвецкую", захвативъ съ собой побольше пива.

Бабинъ, какъ офиціальный распорядитель на имя котораго было дано разрѣшеніе, давно уже стоялъ у дверей зрительной залы въ ожиданіи постороннихъ, которыхъ онъ долженъ былъ встрѣчать, въ качествѣ хозяина. Но собиралась посторонняя публика довольно туго. Давно уже насталъ назначенный для начала концерта часъ, а кресла и наполовину не были заняты. Начали обнаруживать нетерпѣніе и застучали ногами. Бабинъ просилъ успокоиться, объясняя, что до тѣхъ поръ, пока не соберется вся публика въ креслахъ, нельзя начинать, такъ какъ почетнымъ гостямъ не будетъ возможности занять свои мѣста, за отсутствіемъ прохода. Шумъ, гамъ и крикъ все увеличивались.

-- Отчего не начинаютъ?-- спросилъ Митька Бабина.

-- Надо еще подождать. Не всѣ съѣхались.

-- Пустое. Деньги заплатили, такъ стоитъ-ли ждать.

-- Прикажете начинать?

-- Конечно.

По знаку Бабина, раздался дребезжащій звонокъ. Публика изъ буфета привалила. На эстрадѣ появился маленькій старичекъ съ преогромной сѣдой головой, онъ степенно поклонился публикѣ, вынулъ изъ кармана платокъ сомнительной чистоты, громко высморкался и собрался было запрятать свой платокъ, но вдругъ оглушительно чихнулъ и поспѣшилъ опять приложить платокъ къ носу.

-- Будьте здоровы!..-- крикнулъ кто-то громко изъ стульевъ.

Старичокъ, не отвѣчая на привѣтствіе, запряталъ, наконецъ, свой платокъ, усѣлся на стулъ, и ему подали віолончель. Онъ сначала попробовалъ инструментъ и недовольно покачалъ своей огромной головой, а потомъ заигралъ. Игралъ онъ что-то тяжелое, тягучее, медленнаго темпа. Долго мучилъ онъ своею игрой публику и самъ измучился. Когда онъ всталъ, потъ лился съ него градомъ. Ему похлопали, и онъ, раскланявшись, степенно удалился.

На эстрадѣ появилась молоденькая артистка Егорова. Ее молодежь встрѣтила апплодисментами. Скромно потупилась она и, выждавъ, пока все успокоилось, начала читать "Парадный подъѣздъ" Некрасова. Когда она кончила, публика кричала бисъ. Егорова устремила нарочно какъ-бы съ безпокойствомъ глаза ко входу, т.-е. по направленію къ мѣстному квартальному, который присутствовалъ здѣсь по наряду, но тутъ-же задорно нахохлилась и рѣшительнымъ голосомъ произнесла: "Онъ!"

Мимика артистки не ускользнула отъ публики. Наступила необычайная тишина.

Онъ родился въ бѣдной долѣ,

Онъ учился въ бѣдной школѣ...

раздался среди наступившей тишины чуть-ли не плачущій голосъ Егоровой, и когда она дошла до четырехстишія:

Но гонимый местью...

И боязнью барской

Онъ пустился на скитанье,

На народное возстанье!..

она какъ то вдохновенно оглядѣла публику. Послѣднее же полуграмотное четырехстишіе:

Жизнь онъ кончилъ въ этомъ мірѣ

Въ дальнихъ рудникахъ Сибири;

Но весь вѣкъ не лицемѣренъ

Онъ борьбѣ остался вѣренъ!..

она закончила какимъ-то рыдающимъ голосомъ.

Въ залѣ раздался взрывъ апплодисментовъ.

-- Молодецъ, Егориха!..

-- Ай, да, Егоровна!..

Всѣ исполнители высыпали ей навстрѣчу изъ своей комнаты и привѣтствовали ее апплодисментами.

-- Какъ-бы мнѣ не пришлось поплатиться за мою смѣлость,-- произнесла Егорова на ухо писателю Вырубову.-- Тамъ полицейскій.

-- Ничего!..-- похлопалъ ее по плечу Вырубовъ.-- Небезпокойтесь... Посмѣетъ квартальный доносить, когда среди гостей самъ Штейнеръ... Да и наша полиція... понимаетъ она развѣ что?..

Остались недовольны выходкой Егоровой только Николаева и Дмитріевъ, хотя наружно, конечно, не выказывали и тоже поспѣшили поздравить съ успѣхомъ. Николаева была недовольна, потому что сама прибѣгать къ подобному фортелю не отваживалась, а чтеніе цензурнаго стихотворенія,-- она знала -- не доставитъ ей такого тріумфа. Что-же касается Дмитріева, то онъ былъ недоволенъ Егоровой, потому что она предупредила его. Зная заранѣе, что Штейнеръ будетъ непремѣнно присутствовать на этомъ вечерѣ и такимъ образомъ не посмѣютъ придираться къ нему, онъ готовился читать предъ публикой извѣстное пошлое стихотвореніе "Ѳедорушка", но теперь понималъ, что половину его успѣха похитила у него Егорова, и "Ѳедорушка" теперь ужь не можетъ произвести здѣсь того впечатлѣнія. Такимъ образомъ, сюрпризъ, о которомъ онъ такъ торжественно заявилъ при своемъ входѣ, потерялъ всю свою цѣну.

Первое отдѣленіе концерта прошло. Послѣднимъ читалъ писатель Вырубовъ. Его принимали и провожали апплодисментами и чуть-ли не кричали "ура", когда онъ выходилъ раскланиваться съ публикой. Читалъ-же онъ на самомъ дѣлѣ сюсюкая и весьма плохо. Но въ немъ чествовали "друга честной молодежи" и "сочувствующаго".

Во время антракта Бабинъ взялъ подъ руку Фрида и подвелъ его къ Штейнеру.

-- Рекомендую, ваше превосходительство,-- прямо изъ Женевы...-- произнесъ онъ и самъ ушелъ, оставивъ ихъ вдвоемъ.

-- Очень радъ, очень радъ,-- сказалъ тотъ и подалъ Фриду два пальца правой руки.-- Ну, что тамъ?.. Какъ тамъ поживаютъ?..

-- Работаемъ, трудимся...

И онъ сталъ ему разсказывать, что предпринимаютъ. Тотъ слушалъ съ большимъ интересомъ.

-- А привезли вы съ собой что-нибудь новенькое?-- спросилъ онъ, когда еврейское краснорѣчіе Фрида истощилось, и онъ замолчалъ.

-- Какъ-же, какъ-же... Со мною цѣлая коллекція только-что вышедшихъ книгъ...

-- Не забудьте мнѣ доставить... Я имѣю привычку слѣдить за этой литературой...

-- Всенепремѣнно, только...-- Фридъ замялся...-- Придется немного повременить...

-- Отчего?

-- Ну, съ вами незачѣмъ скрытничать... Вамъ все можно сказать...-- проговорилъ Фридъ съ заискивающей улыбкой.

-- Разумѣется, со мною вы можете быть вполнѣ откровенны,-- сказалъ Штейнеръ, положивъ на плечо руку.

-- Со мною, видите ли, цѣлый транспортъ,-- наклонился Фридъ къ самому уху собесѣдника.-- Но я вынужденъ былъ оставить его въ Эйдкуненѣ...

-- Развѣ на границѣ неблагополучно?-- перебилъ его Штейнеръ.

-- Не то-что, а недоставало средствъ... денегъ... На границѣ большіе расходы... Тюки свои такъ и оставилъ тамъ... Надо во что бы то ни стало добыть необходимую сумму.-- Штейнеръ поморщился.

-- А сколько нужно? спросилъ онъ озабоченно.

-- Рублей пятьсотъ -- шестьсотъ.

-- Часть я могу помочь вамъ добыть,-- предложилъ Штейнеръ.

Онъ взялъ подъ руку Фрида, подошелъ съ нимъ къ знакомымъ, отрекомендовалъ его "женевскимъ агентомъ", сообщилъ о затруднительномъ положеніи и просилъ придти ему на помощь. Въ концѣ антракта въ карманѣ Фрида было около трехсотъ рублей денегъ. Самъ Штейнеръ тоже внесъ свою лепту въ размѣрѣ двадцати пяти рублей.

Второе отдѣленіе концерта прошло совсѣмъ неинтересно. Пѣла подъ аккомпаниментъ на фортепіано отцвѣтшая опереточная пѣвица, и голосъ ея, давно потерявшій свою свѣжесть, дрожалъ и обрывался. Дмитріевъ примкнулъ къ какой-то пьющей компаніи въ буфетѣ и во второмъ отдѣленіи предъ публикой совсѣмъ не появлялся, хотя по афишѣ и слѣдовало. Все шло обычно, шаблонно. Только къ самому концу приключился вдругъ совершенно неожиданный казусъ.

Когда послѣдній номеръ концерта, заключавшійся опять-таки въ чтеніи писателя Вырубова, былъ оконченъ, и публика собралась оставить залъ, чтобы дать возможность убрать лишнюю мебель и очистить и приготовить его для танцевъ, на эстраду взобралась высокая, сильно подкрашенная дѣвица въ громадной шляпѣ, съ большимъ качающимся страусовымъ перомъ и, скинувъ съ себя сильнымъ движеніемъ ротонду на бѣломъ мѣху, предстала передъ публикой въ весьма фантастическомъ костюмѣ, съ обтянутыми въ трико ногами. За фортепьяно очутился субъектъ въ очень потертомъ фракѣ, въ качествѣ аккомпаніатора. Дѣвица развязно привѣтствовала публику воздушнымъ поцѣлуемъ и, ставъ въ величественную позу, запѣла:

На лошади верхомъ

Я въ циркѣ выѣзжаю,

И безъ сѣдла съ хлыстомъ

Быстрѣй стрѣлы летаю;

Когда мой конь летитъ

Налѣво или направо,

То публика кричитъ

Мнѣ отовсюду "браво".

Гопъ, гопъ, гопъ-ля-ля!..

Гопъ, гопъ, гопъ-ля-ля!

И она замаршировала по эстрадѣ съ высоко надъ головой поднятымъ хлыстомъ, сопровождая свои взвизгиванія не очень приличными жестами и залихватскими тѣлодвиженіями.

Въ публикѣ одновременно раздались одобрительныя рукоплесканія и страшное шиканье. Пѣвица не смутилась и продолжала, какъ ни въ чемъ не бывало свои куплеты и проявляла все больше и больше самоувѣренности. Часть публики, сидѣвшая въ креслахъ, поспѣшила оставить залу. Когда пѣвица кончила, ей, къ удивленію оставшейся въ залѣ публики, поднесли преогромный букетъ живыхъ цвѣтовъ. Всѣ почетные гости, пріѣхавшіе на политическій вечеръ, кинулись на Бабина, какъ на главнаго распорядителя, съ претензіями, какъ онъ могъ допустить ее къ участію въ такомъ концертѣ; къ нимъ присоединились артисты, задѣтые, что ихъ заставили участвовать съ нею. Бабинъ увѣрялъ, что онъ самъ не понимаетъ, какъ это случилось, и въ доказательство, что онъ тутъ не при чемъ, показывалъ печатную программу концерта, гдѣ про участіе этой пѣвицы не упоминалось.

-- Кто-нибудь да пригласилъ-же ее...-- горячился артистъ Дмитріевъ.-- Мнѣ, конечно, наплевать, пѣла-ли она вмѣстѣ со мною или нѣтъ... Но нельзя же выпускать предъ публикой такую рядомъ съ уважаемыми артистками, какъ Николаева.

-- А я вамъ, сударь, скажу, что напрасно изволите такъ горячиться,-- перебилъ его тутъ-же стоявшій Михайловъ съ ехидной улыбкой. Если что-нибудь и было интереснаго въ нашемъ концертѣ, то только пѣніе моей несравненной Зизи... Вѣдь всѣ ваши чтенія только тоску нагнали, а она расшевелила всѣхъ... Молодецъ, Зизи!.. Браво!..

-- Но ее никто не просилъ!-- протестовалъ Дмитріевъ.

-- Ошибаетесь!..-- заявилъ Михайловъ.-- Она удостоила концертъ своимъ участіемъ благодаря... моимъ просьбамъ... Я на колѣняхъ вымолилъ ея согласіе участвовать...

-- Да плюньте не все-ли равно,-- закончилъ Митька.

По окончаніи концерта, въ залѣ начались танцы, а въ буфетѣ нетанцующіе чествовали сначала артистовъ, при чемъ больше всего доставалось овацій Егоровой и писателю Вырубову, а затѣмъ весьма сочувственно привѣтствовали нѣкоего Миронова, жертву произвола, удаленнаго администраціею изъ университета. Его даже качали и произносили за его здоровье и за его дѣятельность тосты. Репортеръ либеральной газеты Ардатовъ даже прослезился, началъ долго и безсвязно разглагольствовать на тему: "сомкнитесь, братцы, воедино...", но потерялъ нить рѣчи и оборвался на полусловѣ,-- онъ былъ уже совсѣмъ пьянъ.

Передъ отъѣздомъ Штейнеръ отозвалъ въ сторону Бабина.

-- Вы имѣете понятіе о какой-то квартирѣ, въ какомъ-то тупикѣ, въ Лефортовской?-- спросилъ онъ его шопотомъ, оглядываясь во всѣ стороны.

-- Знаю,-- отвѣтилъ Бабинъ тоже шопотомъ.

-- Я такъ и думалъ. Можно предупредить чрезъ васъ.. Тамъ будетъ осмотръ... Я, конечно, задержу на день, на два... Надо очистить...

-- Мы очистимъ...

-- Ну, до свиданія... Онъ подалъ ему руку. А прекрасный малый этотъ Фридъ,-- прибавилъ онъ ужь на ходу.-- Онъ мнѣ понравился... Да, вообще, евреи... знаете...

Но Бабинъ ужь не дослушалъ его. Онъ быстро удалился, обводя присутствующихъ глазами, видимо отыскивая кого-то. Когда онъ увидалъ Митьку-технолога, то взялъ его подъ руку.

-- Есть извѣстіе, произнесъ онъ озабоченно.

-- Что за предисловія, въ чемъ дѣло?

Бабинъ передалъ ему сообщеніе Штейнера.

-- Какъ не во-время, произнесъ съ досадой Митька. Дѣлать нечего,-- надо принять мѣры.

-- Можно ко мнѣ перевезти, мѣста хватитъ,-- предложилъ свои услуги Бабинъ.

-- Нельзя,-- покачалъ отрицательно головой Митька.-- Тамъ у насъ набралось теперь очень много... На ломовикѣ перевозить опасно...

-- Какъ-же быть?..

-- Надо бросить квартиру, благо тамъ никто не прописанъ. Что жь дѣлать, богатая добыча достанется имъ. Самое важное мы, конечно, унесемъ... А впрочемъ, постойте; кажется есть средство... Позовите сюда старшую весталку...

Бабинъ привелъ ее.

-- Скажите,-- обратился къ ней Митька.-- Вы какъ-то разъ заявили, что можете пользоваться пожарными лошадьми. Нельзя-ли завтра утромъ забрать изъ тупика кое-какое имущество и на время помѣстить его въ пожарномъ депо подъ вашей охраной?

-- Конечно, можно.

-- Такъ распорядитесь завтра къ 10 часамъ прислать лошадей. Все уже будетъ приготовлено для отправки.

-- Развѣ квартира открыта,-- полюбопытствовала та?

-- Что за разспросы?-- отрѣзалъ Митька недовольнымъ тономъ.-- Вы исполняйте, что говорятъ.

Балъ закончился въ третьемъ часу утра. Расходились и разъѣзжались на извозчикахъ, многіе навеселѣ. Технологъ-Митька двинулся поскорѣе въ пожарную часть за лошадьми вывозить на разсвѣтѣ свой оригинальный багажъ...

Оставить комментарий Эфрон Савелий Константинович (bmn@lib.ru) Год: 1907 Обновлено: 04/06/2025. 36k. Статистика. Рассказ: Проза Смутьяны	Скачать FB2 Ваша оценка:

Эфрон Савелий Константинович Концерт

С. К. Литвинъ.

СМУТЬЯНЫ.

Концертъ.

Эфрон Савелий Константинович
Концерт