Элиот Джордж
В тихом омуте -- буря

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Очерки англійской провинціальной жизни)
    Middlemarch.
    Текст издания: журнал "Дѣло", No 12, 1871, NoNo 1-12, 1872, NoNo 1-2, 1873..

ВЪ ТИХОМЪ ОМУТѢ -- БУРЯ.
(Очерки англійской провинціальной жизни)

РОМАНЪ
ДЖОРЖА ЭЛЛІОТА

  

КНИГА I.
Миссъ Брукъ.

  

I.

"Если я не могу дѣлать ничего хорошаго потому, что я женщина,
То стремлюсь постоянно къ чему-нибудь такому,
что близко къ нему подходитъ".
Дѣвичья трагедія. Бьюмонта и Флетчера.

   Миссъ Брукъ обладала тѣхъ родомъ красоты, который какъ-бы еще рельефнѣе выдается при бѣдной одеждѣ. Кисти ея рукъ и самыя руки имѣли такое прекрасное очертаніе, что ей не зачѣмъ было заботиться о фасонѣ рукавовъ, и она безъ ущерба для своихъ красивыхъ рукъ могла-бы носить даже и такія рукава, которыя встрѣчаются на картинахъ итальянскихъ художниковъ XII и XIII столѣтій, изображавшихъ особенно-некрасивую женскую одежду. Профиль, станъ и вся осанка миссъ Брукъ какъ-бы получали еще большее достоинство отъ ея простого платья, которое, своею провинціальною отсталостью отъ моды, придавало ей характеръ прекрасной цитаты изъ библіи,-- или изъ какого-нибудь стариннаго поэта,-- приведенной въ статьѣ современной газеты. Всѣ знавшіе миссъ Брукъ отзывались о ней, какъ о замѣчательно-умной дѣвушкѣ, но обыкновенно прибавляли при томъ, что у сестры ея, Целіи, болѣе здраваго смысла. Но и Целія не любила украшать свои платья разными оборками и отдѣлками, и только слишкомъ внимательный наблюдатель могъ замѣтить нѣкоторое различіе между ея платьемъ и сестринымъ, и небольшую тѣнь кокетства въ его отдѣлкѣ. Обѣ сестры, повидимому, были одного мнѣнія насчетъ выбора фасона платьевъ. И дѣйствительно, простота наряда миссъ Брукъ была результатомъ глубокихъ соображеній, которыя находила вполнѣ основательными и миссъ Целія. Въ основѣ этихъ соображеній отчасти лежало желаніе не уронить достоинства истинныхъ леди: происхожденіе Бруковъ хотя и не было чисто-аристократическое, однакожъ, было несомнѣнно, что они изъ "хорошей" фамиліи. Пересматривая ихъ родословное дерево за поколѣніе или за два назадъ, можно было убѣдиться, что въ числѣ ихъ предковъ а это время не было ни одного аршинника или колотырника, а все народъ чиновный: адмиралы, да духовные сановники. Можно было дорыться даже до одного пращура, сражавшагося вмѣстѣ съ Кромвелемъ въ качествѣ пуританскаго джентльмена,-- впослѣдствіи, однакожъ, примирившагося съ Стюартами и съумѣвшаго выбраться здравымъ и невредимымъ изъ политическихъ бурь, при чемъ онъ сохранилъ свое значительное родовое помѣстье. Дѣвушки изъ такого рода, живя въ тихомъ деревенскомъ домѣ глухой провинціи и посѣщая сельскую церковь, едва превосходившую размѣрами небольшую гостиную, естественно смотрѣли на модныя тряпки, какъ на предметъ, достойный вниманія дочерей какого-нибудь лавочника. Онѣ сочувствовали той благовоспитанной экономіи, которая въ старые годы осуществлялась въ одеждѣ, хотя для расходовъ, служившихъ болѣе отличительнымъ признакомъ званія, не налагалось никакихъ границъ. Даже одной этой причины, помимо религіозныхъ побужденій, былобы достаточно для предпочтенія простоты въ одеждѣ, но миссъ Брукъ видѣла въ этой простотѣ также и точное исполненіе религіи; Целія, съ своей стороны, кротко покоряясь всѣмъ соображеніяхъ сестры, воспринимала ихъ съ тѣмъ здравымъ смысломъ, который помогаетъ усвоивать всѣ замѣчательныя ученія безъ всякаго умственнаго эксцентрическаго волненія. Доротея знала наизусть отрывки изъ "Мыслей" Паскаля и изъ твореніе Джереми Тэйлора, и для нея, смотрѣвшей на судьбы человѣчества черезъ призму строгаго пуританства, женскія стремленія одѣваться по модѣ казались крайне неестественными,-- болѣзнью, которую слѣдовало лечить въ домѣ умалишенныхъ. Она рѣшительно не могла понять, какъ можно согласовать требованія духовной жизни съ живымъ участіемъ въ фасону манишки или въ искусному расположенію складокъ на платьѣ. Складъ ума у нея былъ чисто-теоретическій и по своей природѣ она стремилась къ созданію себѣ возвышеннаго міра,-- который, впрочемъ, могъ ограничиваться однимъ типтонскимъ приходомъ,-- и правилъ для своего собственнаго руководства, какъ держаться въ немъ. Она была полна любви и преданности ко всему, что, по ея убѣжденію, носило на себѣ характеръ великаго и сильнаго; она готова была одинаково на мученичество, на отреченіе, на всякое страданіе за свои симпатіи и убѣжденія. Конечно, подобныя качества въ характерѣ дѣвушки-невѣсты не только не могли ускоритъ ея замужество, напротивъ, препятствовали ему совершиться по обычаю, ради пріятной наружности невѣсты, по тщеславію или по простой собачьей привязанности. Ко всему этому, ей, старшей изъ сестеръ, не было еще двадцати лѣтъ, и обѣ онѣ съ двѣнадцатилѣтняго возраста, оставшись сиротами, воспитывались по плану одновременно и узкому, и многостороннему, сначала въ одной англійской семьѣ, а затѣмъ въ швейцарской, въ Лозаннѣ; ихъ опекунъ, старый холостякъ, дядя, старался исправить такимъ образомъ недостатки ихъ сиротскаго положенія.
   Едва прошелъ годъ съ той поры, какъ онѣ поселились въ Типтонъ-Грэнджѣ, у своего дяди, старика лѣтъ подъ шестьдесятъ, человѣка характера уживчиваго, но съ весьма неопредѣленными убѣжденіями. Онъ путешествовалъ въ своихъ молодыхъ годахъ; поэтому-то, говорили въ околодкѣ,-- онъ и усвоилъ себѣ слишкомъ блуждающее настроеніе духа. Предугадать рѣшеніе, какое приметъ мистеръ Брукъ въ извѣстномъ дѣлѣ, было не легче, чѣмъ предсказать погоду: можно было безошибочно сказать напередъ только одно, что онъ будетъ дѣйствовать съ благими намѣреніями и истратитъ, при этомъ, такъ мало денегъ, какъ только будетъ возможно. Но извѣстно, что въ самыхъ тягуче-неопредѣленныхъ умахъ кроются кой-какія твердыя сѣмяна привычки; были свои привычки и у м-ра Брука, и хотя онъ давно уже утратилъ опредѣленное понятіе даже о своихъ собственныхъ интересахъ, однакожъ, не выпускалъ изъ своихъ рукъ табакерки; онъ берегъ ее, какъ зѣницу ока и подозрительно смотрѣлъ на всякаго, кто, обращалъ на нее вниманіе.
   Наслѣдственной пуританской энергіи, очевидно, не имѣлось у м-ра Брука, но, въ племянницѣ его, Доротеѣ, она просвѣчивала одинаково сквозь недостатки и добрыя качества, и заставляла иногда дѣвушку выходить изъ себя при толкахъ дяди или его образѣ дѣйствій, по которому дѣла въ имѣніи предоставлялись "собственному теченію". Въ виду этого послѣдняго обстоятельства, она съ особенной горячностью ждала своего совершеннолѣтія, т. е. того вожделѣннаго времени, когда ей можно будетъ дѣйствовать болѣе самостоятельно и употреблять часть своихъ денегъ на приведеніе въ исполненіе ея великодушныхъ замысловъ. На Доротею смотрѣли, какъ на дѣвушку съ приданымъ, потому-что, сверхъ семисотъ фунтовъ годового дохода, который обѣ сестры наслѣдовали отъ своихъ родителей, въ случаѣ брака Доротеи и рожденія ею сына, этотъ сынъ долженъ былъ наслѣдовать имѣніе м-ра Брука, приносившее до трехъ тысячѣ фунтовъ въ годъ; а такой доходъ казался огромнымъ богатствомъ для провинціальныхъ семействъ, все еще обсуждавшихъ образъ дѣйствій Роберта Пиля по вопросу о католикахъ, живущихъ въ Великобританіи,-- тѣхъ семействъ, которыя пребывали въ блаженномъ невѣденіи о золотыхъ жатвахъ той роскошной плутократіи, которая съ подобающимъ величіемъ расширила потребности свѣтской жизни.
   Такой красивой дѣвушкѣ и съ такими блестящими надеждами, какъ Доротея, представлялись всѣ шансы выйдти замужъ безъ всякаго затрудненія. Повидимому, ничто не могло препятствовать ея замужеству, кромѣ крайностей ея характера и ея настойчивости устроить свою жизнь на такихъ началахъ, которыя могли заставить даже не слишкомъ осторожнаго человѣка задуматься при мысли дѣлать ей предложеніе, или, наконецъ, могли довести ее до отверженія всякаго сватовства. Молодая дѣвушка, довольно хорошаго происхожденія и съ порядочнымъ состояніемъ, напускающая на себя: причуды, которыя подъ стать развѣ какой-нибудь фанатичной католичкѣ, исповѣдующей убѣжденія средневѣковаго Рима,-- такая дѣвушка, будь она раскрасавица, способна охладить самаго пылкаго обожателя. Ему невольно приходитъ въ голову, что подобная супруга въ одно прекрасное утро можетъ напасть на него съ такимъ проектомъ на счетъ употребленія ея доходовъ, который, пожалуй, будетъ стоять въ полномъ противорѣчіи съ политической экономіей и содержаніемъ верховыхъ лошадей на конюшнѣ. Каждому претенденту на руку подобной дѣвушки натурально приходилось дважды подумать, прежде чѣмъ онъ рѣшится на вступленіе съ нею въ брачный союзъ. Отъ женщинъ обыкновенно не ждутъ другихъ мнѣній, кромѣ хилыхъ и ошибочныхъ; и большинство увѣрено, что общество и семейная жизнь охраняются именно тѣмъ, что эти мнѣнія никогда не приводятся въ исполненіе. Здоровые люди поступаютъ какъ всѣ, какъ ихъ сосѣди, если-же нѣкоторые сумасшедшіе находятся на свободѣ, то каждый можетъ узнать ихъ и избѣгать.
   Общественное мнѣніе типтонскаго населенія, даже мнѣніе фермеровъ,-- высказывавшееся на счетъ обѣихъ сестеръ, склонялось въ пользу Целіи, какъ дѣвушки очень привѣтливой и съ невиннымъ личикомъ, между тѣмъ какъ большіе глаза миссъ Брукъ были, подобно ея мистическому настроенію, слишкомъ необыкновенны и поразительны. Бѣдная Доротея! при сравненіи съ нею, невинно-смотрящая Целія была опытною и свѣтски-мудрою.-- Умъ человѣческій несравненно утонченнѣе, чѣмъ наружныя ткани, составляющія для него родъ геральдики или циферблата,-- и понять умъ труднѣе, чѣмъ наружность.
   Однакожъ всѣ, кому приходилось имѣть сношенія съ Доротеей, хотя и были предубѣждены противъ нея ходившими о ней тревожными слухами,-- находили въ ней особую прелесть, какъ-то непонятно совмѣщавшуюся со всѣми ея причудами, которыя отталкивали отъ нея общественное мнѣніе. Многіе мужчины находили ее восхитительной, когда они видѣли ее верхомъ на лошади. Она любила свѣжій воздухъ и разнообразіе сельскихъ картинъ, и когда ея глаза и щеки озарялись чувствомъ удовольствія, она вовсе не походила на поклонницу мистицизма. Она дозволяла себѣ верховую ѣзду какъ снисхожденіе, хотя и чувствовала угрызеніе совѣсти за допущеніе въ себѣ такой слабости; она сознавала, что получаемое ею удовольствіе отъ верховой ѣзды имѣетъ язычески-чувственный характеръ, но все откладывала свое воздержаніе отъ нея.
   Доротея была прямодушна, горяча и нисколько не страдала недостаткомъ самопоклоненія. Напротивъ, въ своемъ воображеніи она постоянно украшала Целію всѣмы совершенствами и прелестями, далеко превышавшими ея собственныя достоинства; и если какой-нибудь джентльменъ пріѣзжалъ въ Гранджъ, повидимому, не съ однимъ только желаніемъ навѣстить м-ра Брука, Доротея тотчасъ-же заключала, что онъ влюбленъ въ Целію. Такъ, напримѣръ, на сэра Джемса Читама, она смотрѣла не иначе какъ на жениха Целіи, и не мало времени провела въ размышленіи о томъ, можно-ли Целіи принять его предложеніе. Но если-бя кто вздумалъ считать Читама ея собственнымъ женихомъ, такое предположеніе она сочла-бы смѣшною нелѣпостію. При всемъ своемъ стремленія въ познанію жизненныхъ истинъ, Доротея сохраняла самыя ребяческія понятія о супружествѣ. Она была увѣрена, что вышла-бы замужъ, напримѣръ, за разсудительнаго Гукера, еслибы родилась во время, чтобы спасти его отъ его печальной брачной ошибки; -- или-же за Джона Мильтона, въ то время, какъ онъ ослѣпъ, или за какого-нибудь другого великаго человѣка, переносить странности котораго было-бы достославнымъ подвигомъ; но какой-нибудь любезный, красивенькій баронетъ, который говорилъ: "Именно такъ", даже тогда, когда въ ея словахъ выражалось недоумѣніе,-- могъ-ли онъ быть въ ея глазахъ женихомъ? Изъ ея замѣчаній о бракѣ можно было заключить, что, по ея мнѣнію, настоящая сладость супружества могла осуществляться лишь въ томъ случаѣ, если мужъ былъ чѣмъ-то въ родѣ отца и могъ учить жену даже еврейскому языку, еслибы она этого пожелала.
   Такія особенности въ характерѣ Доротеи не нравились сосѣдямъ и знакомымъ м-ра Брука и они строго осуждали его за то, что онъ не пригласилъ въ свой домъ какую-нибудь даму среднихъ лѣтъ въ руководительницы и компаньонки для своихъ племянницъ, но самъ м-ръ Брукъ до того страшился того высшаго сорта женщинъ, изъ которыхъ только и возможно было выбрать достойную подобнаго положенія особу, что легко склонился на отводы Доротеи, и въ этомъ случаѣ выказалъ достаточно мужества, чтобы противустоять всему свѣту,-- то есть, женѣ пастора, миссисъ Кэдуэлладеръ, и небольшому кружку джентри сѣверовосточнаго уголка Домшэйра, съ которыми онъ водилъ хлѣбъ-соль. Такихъ образомъ, миссъ Брукъ осталась хозяйкою въ домѣ своего дяди, нисколько не тяготясь своею новою властью и выраженіями почтенія, съ нею связанными.
   Сэръ Джемсъ Читамъ долженъ былъ сегодня пріѣхать въ Грэнджъ къ обѣду съ другимъ джентльменомъ, незнакомымъ ни той, ни другой изъ сестеръ, котораго однакожъ Доротея ожидала съ нѣкоторымъ благоговѣніемъ. То былъ достопочтенный Эдуардъ Казобонъ, слывшій въ графствѣ за человѣка глубокой учености, посвятившаго уже многіе годы на большое сочиненіе по исторіи религіи. Казобонъ имѣлъ довольно значительное состояніе, что, конечно, придавало еще болѣе блеска его набожности; его мнѣнія славились самобытностью, которая должна была особенно высказаться при изданіи его сочиненія. Если и теперь его имя было притягательной силой, то что-же будетъ въ то время, когда это имя занесется въ лѣтописи учености.
   Воротясь рано поутру изъ дѣтской школы, которую она завела въ деревнѣ, Доротея сѣла на свое обыкновенное мѣсто въ хорошенькомъ будуарѣ, раздѣлявшемъ спальни сестеръ, и нагнулась надъ оканчиваемымъ ею планомъ какой-то постройки (она очень любила этотъ родъ работы). Целія, съ нетерпѣніемъ поджидавшая ея возвращенія, поспѣшила прервать ея занятіе.
   -- Душечка Доротея, сказала она съ волненіемъ,-- если тебѣ можно... если ты не слишкомъ занята... то не разобрать-ли намъ сегодня мамашины золотыя вещи, чтобы раздѣлить ихъ? Сегодня ровно шесть мѣсяцевъ, какъ дядя отдалъ ихъ тебѣ, а ты съ тѣхъ поръ на нихъ и не взглянула.
   Въ физіономіи Целіи была тѣнь неудовольствія, полное его проявленіе задерживалось привычнымъ благоговѣніемъ въ Доротеѣ и по принципу -- двумя соединенными элементами, которые однакожъ при неосторожномъ прикосновенія къ нимъ могли выказать скрытую электрическую силу. Къ утѣшенію Целіи, глаза Доротеи засвѣтились веселостью, когда она подняла ихъ на сестру.
   -- Какой ты отличный маленькій календарь, Целія! Шесть мѣсяцевъ солнечныхъ или лунныхъ?
   -- Сегодня послѣднее число сентября, а дядя далъ ихъ тебѣ перваго апрѣля. Ты помнешь, онъ сказалъ еще, что постоянно забывалъ отдать ихъ. Я полагаю, ты и не вспоминала о нихъ съ того времени, какъ заперла ихъ въ этотъ комодъ.
   -- Ты права моя милая, но вѣдь ты знаешь, что мы носить ихъ не будемъ.
   Доротея говорила привѣтливымъ голосомъ, наполовину ласковымъ, наполовину наставительнымъ. Она не выпускала карандаша изъ рукъ и чертила мелкія детали плана на поляхъ.
   Целія покраснѣла и ея лицо приняло серьезное выраженіе.
   -- Я думаю, милочка, сказала она,-- что мы не докажемъ должнаго уваженія къ мамашиной памяти, если оставимъ эти вещи безъ всякаго вниманія. И къ тому-же, прибавила она съ нѣкоторою запинкою въ голосѣ, готовая заплакать съ досады,-- къ тому-же ожерелья теперь въ общемъ употребленіи... и мадамъ Пуансонъ, которая была даже строже тебя въ нѣкоторыхъ вещахъ, носила драгоцѣнныя украшенія. Да и вообще христіанки.. Я увѣрена, что спаслись многія изъ тѣхъ женщинъ, которыя носили здѣсь драгоцѣнныя вещи...
   Целія признавала въ себѣ нѣкоторую душевную твердость, когда пускалась въ практическія разсужденія.
   -- Тебѣ хотѣлось-бы носить ихъ? воскликнула Доротея, съ видомъ крайняго изумленія при такомъ открытіи, оживившемъ всю ея особу драматическимъ порывомъ, заимствованнымъ отъ той самой мадамъ Пуансонъ, которая носила драгоцѣнныя украшенія.-- Въ такомъ случаѣ, вынемъ ихъ. Зачѣмъ-же ты мнѣ ранѣе о томъ не сказала? Но ключи... гдѣ ключи?
   Она сжала себѣ руками виски, отчаиваясь, повидимому, въ своей памяти.
   -- Вотъ они, сказала Целія, которая долго обдумывала и подготовляла это объясненіе.
   -- Такъ отвори комодъ, выдвинь большой ящикъ и вынь шкатулку съ драгоцѣнностями.
   Шкатулка тотчасъ-же была отперта и различныя украшенія высыпались изъ нея, покрывая столъ блестящимъ цвѣтникомъ. Ихъ оказалось не особенно много, но нѣкоторыя изъ нихъ были дѣйствительно хороши. Первыми бросались въ глаза ожерелье изъ пурпуровыхъ аметистовъ, превосходно оправленныхъ въ золото, и жемчужный крестъ съ пятью брилліантами. Доротея тотчасъ-же взяла ожерелье и застегнула его вокругъ шеи сестра, которую оно обхватило почти какъ браслетъ; но такая кайма очень шла къ головѣ и шеѣ Целіи, въ чеіъ она сама могла убѣдиться, взглянувъ въ трюмо, стоявшее у ней за спиной.
   -- Ожерелье, Целія, какъ разъ подойдетъ въ твоему платью изъ индѣйской кисеи. А крестъ пойдетъ лучше къ темнымъ платьямъ.
   Целія старалась не улыбнуться отъ радости.
   -- О, Додо, крестъ ты должна оставить себѣ!
   -- Нѣтъ, моя милая, нѣтъ, отвѣчала Доротея, отклонялся руку.
   -- Право, ты должна взять... Тебѣ будетъ очень къ лицу... при твоемъ черномъ платьѣ, говорила Целія, настаивая.-- Это ты можешь носить.
   -- Ни за что на свѣтѣ, ни за что на свѣтѣ! Крестъ послѣдняя вещь, которую я согласилась-бы надѣть на себя, какъ украшеніе, возразила Доротея, слегка вздрогнувъ.
   -- Такъ ты будешь считать нечестіемъ и съ моей стороны, если я его надѣну, сказала Целія съ смущеніемъ.
   -- Нѣтъ, милая моя, нѣтъ, отвѣтила Доротея, поглаживая щеку сестра.-- Души тоже имѣютъ свой цвѣтъ лица: что идетъ къ одной, другой не пристало.
   -- Но тебѣ пріятно будетъ сохранить этотъ крестъ, хотя въ память мамаши?
   -- Нѣтъ, у меня много другихъ вещей, отъ мамаши. Ея шкатулка изъ сандальнаго дерева, которую я такъ люблю... множество другихъ вещей... А все это твое, моя милая. Намъ нечего и толковать объ этомъ болѣе. Уноси свое имущество.
   Целія чувствовала себя нѣсколько оскорбленною. Въ этомъ пуританскомъ снисхожденіи было сильное сознаніе превосходства,-- и оно для нѣжной плоти невосторженной сестры, едвали не было тяжело, чѣмъ самое пуританское преслѣдованіе.
   -- Какже я буду носить золотыя вещи, если ты, старшая сестра, никогда не надѣнешь ничего подобнаго!
   -- Ну, Целія, было-бы уже слишкомъ требовать отъ меня, чтобы я носила бездѣлушки изъ-за того только, чтобы поддерживать тебя. Надѣть на себя подобное ожерелье, для меня все равно, что начать вертѣться; голова у меня закружится и я не буду знать, какъ и куда идти.
   Целія отстегнула ожерелье и положила его въ сторону.
   -- Къ тому-же оно было-бы узко для твоей шеи; тебѣ болѣе къ лицу такое украшеніе, которое виситъ, напримѣръ, серьги, или свободно обхватываетъ руку, какъ браслетъ, проговорила она съ удовольствіемъ. Полная непригодность ожерелья для Доротеи, со всѣхъ точекъ зрѣнія на него, утѣшила вполнѣ Целію, такъ-какъ они могла теперь безъ всякаго оскорбленія сестры овладѣть этой вещью. Затѣмъ она открыла одну за другой разныя коробочки съ кольцами, между которыми нашлось одно съ прекраснымъ изумрудомъ и брилліантами; въ эту-же самую минуту солнце, выглянувъ изъ-за облаковъ, освѣтило столъ радужными лучами.
   -- Какъ прекрасны эти драгоцѣнные каменья, произнесла Доротея подъ наплывомъ новаго овладѣвшаго ею чувства, столь-же внезапнаго, какъ и сверкнувшій солнечный свѣтъ.-- Удивительно, какъ глубоко проникаютъ цвѣта въ человѣка, точно благовонія. Я думаю, что именно по этой причинѣ въ откровеніи св. Іоанна, драгоцѣнныя каменья употреблены въ смыслѣ духовныхъ эмблемъ. Они походятъ на частицы неба... А изумрудъ кажется мнѣ красивѣе всѣхъ прочихъ камней.
   -- Вотъ и браслетъ парный къ кольцу, сказала Целія.-- Мы не замѣтили его сначала.
   -- Они хороши! проговорила Доротея, надѣвая перстень и браслетъ на свою чудно-выточенную руку и держа ее передъ окномъ въ уровень съ своими глазами. Надѣвая на себя эти украшенія, она старалась объяснить свое наслажденіе красками путемъ мистически-религіознаго удовольствія.
   -- Такъ эти вещи нравятся тебѣ, Доротея? сказала Целія нѣсколько сдержанно; она начинала подумывать съ удивленіемъ о нѣкоторой слабости, выказанной ея сестрою, а также и о томъ, что изумруды могли идти къ ея собственному цвѣту лица даже еще лучше, чѣмъ пурпуровые аметисты.-- Въ такомъ случаѣ, ты должна взять себѣ, по крайней мѣрѣ, этотъ браслетъ и кольцо... если уже не хочешь брать ничего другого. Но взгляни, какъ милы тоже эти агаты... и какъ скромны они.
   -- Да! я возьму ихъ... этотъ браслетъ и перстень, сказала Доротея. Потомъ, опустивъ руку на столъ, она прибавила совсѣмъ другимъ голосомъ: -- Но какъ несчастны тѣ люди, которые отыскиваютъ эти каменья, работаютъ надъ ними и продаютъ ихъ!...
   Она снова остановилась и Целія подумала, что ея сестра намѣрена отказаться отъ драгоцѣнностей, какъ того и требовала послѣдовательность.
   -- Да, моя милая, я оставлю эти вещи себѣ, рѣшительно произнесла Доротея.-- Но убери все остальное вмѣстѣ съ шкатулкой.
   Она снова взялась за свой карандашъ, не снимая драгоцѣнностей и не спуская съ нихъ глазъ. Она думала, что хорошо держать ихъ часто возлѣ себя, чтобы питать свой взоръ этими маленькими источниками чистаго цвѣта.
   -- Ты будешь носить ихъ всегда? спросила Целія съ любопытствомъ, наблюдавшая за тѣмъ, что станетъ дѣлать ея сестра.
   Доротея быстро взглянула на сестру. Какъ ни легко надѣляло ея воображеніе совершенствомъ любимыхъ ею лицъ, однакожъ, все-таки въ ней проглядывала иногда острая смѣтливость, не лишенная нѣкоторой ѣдкости. И если миссъ Брукъ упрекала себя иногда, что не можетъ достигнуть полнѣйшаго смиренія, то она отнюдь не могла жаловаться на недостатокъ въ себѣ внутренняго огня.
   -- Можетъ быть, отвѣтила она довольно высокомѣрно.-- Я еще не могу опредѣлить теперь, до какой степени я упаду.
   Целія покраснѣла и почувствовала себя несчастною: она видѣла, что оскорбила сестру и не смѣла даже сказать ей какую-нибудь любезность за великодушное предоставленіе почти всѣхъ драгоцѣнныхъ вещей. Целія сложила ихъ въ шкатулку и унесла въ свою комнату. Доротея была тоже неспокойна и, продолжая чертить свой планъ, допрашивала себя насчетъ чистоты своихъ собственникъ чувствъ и рѣчей во время сцены, закончившееся маленькой размолвкой между сестрами.
   Совѣсть Целіи объяснила ей, что она была вовсе не виновата; съ ея стороны было естественно и простительно задать такой вопросъ Доротеѣ, и Целія повторяла, что ея сестра была непослѣдовательна, ей слѣдовало или принять всю свою долю драгоцѣнностей, или-же, послѣ своихъ рѣзкихъ словъ, отказаться совершенно отъ нихъ.
   -- Я увѣрена... по крайней мѣрѣ, я надѣюсь, что мое ожерелье не будетъ служить помѣхою моимъ молитвамъ, думала Целія.-- И я не вижу причинъ связывать себя мнѣніями Доротеи теперь, когда мы стали выѣзжать... хотя, конечно, ее они должны-бы связывать. Но она не всегда послѣдовательна.
   Такъ раздумывала Целія, сидя надъ своею вышивкою по канвѣ, пока сестра не кликнула ее.
   -- Целія! поди сюда и посмотри на мой планъ. Мнѣ кажется, что я великій архитекторъ, если я только не сочинила невозможныхъ лѣстницъ и печей.
   Когда Целія нагнулась надъ бумагой, Доротея ласково прижалась щекою къ ея рукѣ. Целія поняла это движеніе. Доротея сознавала свою вину, и Целія простила ей. Съ тѣхъ поръ, какъ онѣ могли себя запомнить, въ отношеніяхъ Целіи къ старшей сестрѣ была всегда смѣсь благоговѣнія и критики. Младшая сестра постоянно несла ярмо; а существуетъ-ли подъяремное существо, которое-бы не имѣло своихъ личныхъ мнѣній?
  

II.

  
   "Dime; no ves aquel eaballero que hàcia nosostros viene sobre on caballo rucio rodadoque trae ptiesto en la cabeza un yelmo de oro?" "Lo que veo y columbro, respondio Sancho,-- no es sino un hombre sobre un asno pardo como el mio, que trae sobre la cabeza una cosa que relombra". "Pens ese es el yelmo de Mambrino, dijo Don Quxote".

Cervantes.

   "Видишь ты тамъ, невдалекѣ, рыцаря, приближающагося къ намъ на сѣро-пѣгомъ конѣ и въ золотомъ шлемѣ?" "Точно, я вижу, отвѣчалъ Санхо,-- но это человѣкъ, ѣдущій на сѣромъ ослѣ, похожемъ на моего, и на головѣ у котораго надѣто что-то свѣтящееся". "Именно такъ, сказалъ дон-Кихотъ,-- и этотъ блестящій предметъ есть шлемъ Мамбрина".

Сервантесъ.

   -- Сэръ Гемфри Дэви? сказалъ мистеръ Брукъ послѣ супа съ своею легкою, улыбающеюся манерой въ отвѣтъ на замѣчаніе сэра Джема Читама о томъ, что онъ изучаетъ теперь. "Земледѣльческую химію" Дэви.-- Какъ-же, я хорошо знаю сэра Гемфри Дэви: я обѣдалъ съ нимъ, много лѣтъ тому назадъ, у Картрайта; и Водсвортъ былъ тоже тутъ... поэтъ Водсвортъ, вы, мѣрно, знаете его произведенія. И представьте, какая странность! Я былъ въ Кембриджѣ въ одно время съ Водсвортомъ и не встрѣчалъ его тамъ ни разу... а черезъ двадцать лѣтъ послѣ выхода изъ университета обѣдаю съ нимъ вмѣстѣ у Картрайта! Бываютъ странныя случайности. Такъ вотъ, и Дэви былъ тутъ: тоже поэтъ. И такъ, выходитъ, что Водсвортъ былъ одинъ поэтъ, а Дэви другой. Какъ хотите понимайте, а все вѣрно выйдетъ!
   Доротея чувствовала себя не совсѣмъ ловко, несравненно стѣснительнѣе, чѣмъ обыкновенно. Въ самомъ началѣ обѣда, когда гости еще не разговорились и въ комнатѣ было очень тихо, подобные атомы, выдѣлявшіеся изъ мозговъ ея дядюшки, были ужъ слишкомъ замѣтны своею уродливостію. Доротеѣ хотѣлось знать, какъ приметъ такія пошлости человѣкъ, подобный м-ру Казобону? Его манеры и пріемы казались, ей такими почтенными, а сѣдые волосы и глубокія впадины глазъ сообщали ему сходство съ портретомъ Локка. М-ръ Казобонъ былъ худощавъ и блѣденъ, какъ подобало ученому,-- совершенная противоположность съ цвѣтущимъ англичаниномъ рыжебакенбарднаго типа, воплощавшагося въ сэрѣ Джемсѣ Читамѣ.
   -- Я читаю "Земледѣльческую химію", сказалъ этотъ милѣйшій баронетъ,-- потому, что хочу лично заняться обработкой земли при одной моей фермѣ... Я хочу попытаться, нельзя-ли достигнуть какихъ-нибудь результатовъ, показавъ на практикѣ моимъ арендаторамъ образецъ хорошаго сельскаго хозяйства. Одобряете вы мое намѣреніе, миссъ Брукъ?
   -- Большое заблужденіе Читамъ, вмѣшался м-ръ Брукъ, предупреждая Доротею, которая желала отвѣтить на обращенный жъ ней вопросъ.-- Неужели вы думаете, что можетъ что-нибудь выйдти, если вы приметесь проводить электричество по своей землѣ и обращать хлѣва въ гостиныя! Не годится. Я самъ пускался-было одно время въ науку, но увидалъ: не годится. Наука ведетъ ко всякимъ неудобствамъ. Разъ вы начали, вы уже не можете оставить чего-нибудь въ сторонѣ. Нѣтъ, нѣтъ! лучше присматривайте, чтобы ваши фермеры не продавали свою солому; дайте имъ черепичныя сточныя трубы; это будетъ дѣло. Но ваши фантазіи объ улучшеніи сельскаго хозяйства -- одни пустяки, тоже, что очень дорогая дудка, которую вы сегодня купите, а завтра бросите; по мнѣ на эти деньги лучше стаю собакъ завести.
   -- Во всякомъ случаѣ, сказала Доротея,-- лучше тратить деньги на отыскиваніе средствъ къ наибольшему извлеченію пользы изъ земли для людей, которыхъ она содержитъ, чѣмъ бросать ихъ на содержаніе собакъ и лошадей единственно для того только, чтобы сломя голову скакать по этой землѣ. Не грѣхъ раззоряться на опыты, если этимъ достигается общая польза.
   Она говорила съ большею энергіею, чѣмъ можно было ожидать отъ молодой дѣвушки, но сэръ Джемсъ спрашивалъ ея мнѣнія и она высказала его, какъ всегда, искренно. Сэръ Джемсъ имѣлъ привычку совѣтоваться съ нею, и она часто раздумывала, что ей легко будетъ побудить его на многія добрыя дѣла, когда онъ сдѣлается ея зятемъ.
   М-ръ Казобонъ замѣтно обратилъ вниманіе на Доротею во время ея возраженія; казалось, что онъ только-что замѣтилъ ее и сталъ наблюдать за нею.
   -- Молодыя дѣвушки мало смыслятъ въ политической экономіи, не такъ-ли? сказалъ м-ръ Брукъ, улыбаясь м-ру Казобону.-- Помню я, какъ мы всѣ читали Адама Смита. Это вѣдь тоже книга, знаете. Въ то время я ухватился разомъ за всѣ новыя идеи... извѣстно, хотѣлось постичь человѣческое совершенство... Иные говорятъ, исторія совершаетъ круговращеніе; эту идею можно и должно сильно поддерживать; я самъ ее поддерживалъ. Дѣло въ томъ, что человѣческій разумъ можетъ занести васъ немножечко далеко... черезъ край, въ сущности. И меня разомъ порядочно занесло; но я понялъ, что все вздоръ. И вырвался; вырвался во-время. Не слишкомъ только рѣзко. Я всегда держался такой теоріи: намъ нужна мысль; иначе, мы попятимся назадъ, въ темныя времена. Но, кстати, о книгахъ. Есть у меня "Война на полуостровѣ", Соути. Я читаю ее по утрамъ. Вы знаете Соути?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ, который отчаялся услѣдить за стремительными скачками ума м-ра Брука и схватилъ только вопросъ его о книгѣ Соути.-- У меня теперь нѣтъ времени слѣдить за подобной литературой. Я утомилъ свое зрѣніе разборомъ древней печати, работая преимущественно при свѣчахъ. Мнѣ необходимъ теперь чтецъ для моихъ вечернихъ занятій, но я разборчивъ на голоса и не могу переносить дурного чтенія. Это несчастіе въ нѣкоторомъ смыслѣ: я слишкомъ зарылся въ старыхъ книгахъ, живу слишкомъ много съ умершими. Душа моя подобна тѣни древняго мужа, которая скитается по міру и старается духовно возсоздать его такимъ, какимъ онъ былъ въ его время; его ничто не останавливаетъ: ни развалины, въ которыя обратились дорогіе ему памятники былого величія, ни происшедшія перемѣны... Но мнѣ крайне необходимо заботиться о моемъ зрѣніи.
   М-ръ Казобонъ сегодня въ первый разъ произнесъ такую длинную рѣчь. Онъ говорилъ чрезвычайно отчетливо, какъ-бы дѣлая публичное заявленіе, и размѣренный, точный выговоръ его нараспѣвъ, съ вторившими ему, по временамъ, покачиваніями головы, выдавался еще рѣзче отъ контраста съ шершавою аляповатостью рѣчи добраго м-ра Брука. Доротея думала, про себя, что м-ръ Казобонъ былъ интереснѣйшимъ человѣкомъ изъ всѣхъ, кого ей приходилось видѣть до сихъ поръ, не исключая даже г. Дире, валденскаго патера, который на своихъ бесѣдахъ читалъ дѣвушкамъ исторію валденцевъ. Возсоздать міръ усопшій и, конечно, съ цѣлію достиженія высокой цѣли -- истины,-- это былъ въ ея главахъ подвигъ, при которомъ отрадно было только присутствовать... хотя-бы въ качествѣ простого слуги, которому поручено держать въ рукахъ лампу! Такая возвышенная мысль помогла Доротеѣ легче перенести непріятность укора въ незнаніи политической экономіи, этой никогда, впрочемъ, невыяснимой для нея науки, которую, однакожъ, накидывали, какъ гасильникъ, на всѣ ея познанія.
   -- Но вы любите ѣздить верхомъ, миссъ Брукъ, нашелъ возможнымъ ввернуть свое слово сэръ Джемсъ.-- Я полагаю, поэтому, что вы согласитесь принять нѣкоторое участіе въ охотничьихъ удовольствіяхъ, которыя у насъ затѣваются. Не позволите-ли вы мнѣ прислать вамъ одну караковую лошадку на пробу! Она выѣзжена подъ дамское сѣдло. Я видѣлъ въ субботу, что вы галопировали по холму на конѣ, вовсе васъ недостойномъ. Мой грумъ будетъ ежедневно приводить къ вамъ Коридона; вы только назначьте, въ которомъ часу.
   -- Благодарю васъ, вы очень любезны. Я думаю вовсе отказаться отъ верховой ѣзды. Да, болѣе не поѣду, отвѣчала Доротея, вызванная на такую внезапную рѣшимость маленькою досадою на то, что сэръ Джемсъ отвлекалъ къ себѣ ея вниманіе, которое она желала всецѣло подарить м-ру Казобону.
   -- О, вы слишкомъ сурово относитесь въ себѣ, сказалъ сэръ Джемсъ съ упрекомъ, въ которомъ слышалось глубокое участіе.-- Не правда-ли, ваша сестра переходитъ границы въ самоотверженіи? продолжалъ онъ, обращаясь къ Целіи, которая сидѣла у него по правую руку.
   -- Кажется, что да, отвѣчала Целія нерѣшительно. Она боялась сказать что-нибудь такое, что можетъ не понравиться ея сестрѣ, и покраснѣла очень миловидно подъ цвѣтъ своего ожерелья.-- Она любитъ отказывать себѣ...
   -- Если-бы это было такъ, Целія, то мои отказы выходили-бы просто потачкой моимъ склонностямъ, а не самоотреченіемъ, возразила Доротея.-- Но можно и по хорошимъ побужденіямъ избирать для себя то, что не слишкомъ пріятно.
   М-ръ Брукъ говорилъ въ это время съ м-ромъ Казобономъ, но было очевидно, что м-ръ Казобонъ наблюдаетъ за Доротеей; отъ нея не укрылись эти наблюденія.
   -- Именно такъ, сказалъ сэръ Джемсъ,.-- Вы отказываете себѣ во многомъ, руководясь исключительно возвышеннымъ, благороднымъ побужденіемъ.
   -- Вовсе не именно такъ. Я говорила не о себѣ, возразила Доротея, краснѣя. Въ противоположность Целіи, она рѣдко краснѣла и краска на ея лицѣ вызывалась или большимъ удовольствіемъ, или гнѣвомъ. Въ эту минуту она злилась на противнаго сэра Джемса. Зачѣмъ не занимался онъ съ Целіей и мѣшалъ Доротеѣ слушать м-ра Казобона... впрочемъ, въ томъ только случаѣ, если-бы достопочтенный ученый мужъ сталъ самъ говорить, а не продолжалъ-бы слушать болтовню м-ра Брука, который въ слишкомъ длинной и безсвязной рѣчи доказывалъ ему, что реформація или имѣла смыслъ, или его не имѣла, что самъ онъ, м-ръ Брукъ, истый протестантъ, но что католицизмъ -- тоже фактъ; что-же касается отказа въ какой-нибудь десятинѣ земли для римской часовни, то вѣдь всѣмъ людямъ требуется узда религіи и т. д.
   -- Одно время я ревностно изучалъ богословіе, заключилъ м-ръ Брукъ, какъ-бы въ поясненіе своей точки зрѣнія на религіозные вопросы.-- Знакомъ немного со всѣми школами. Я зналъ Уильберфорса въ его лучшее время. Вы знакомы съ Уильберфорсомъ?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ.
   -- Ну, Уильберфорсъ не былъ, можетъ быть, вполнѣ мыслителемъ, но если-бы и я вошелъ въ парламентъ, какъ меня о томъ просили, я занялъ-бы мѣсто на скамьѣ независимыхъ, какъ это сдѣлалъ Уильберфорсъ, и работалъ-бы по части филантропіи.
   М-ръ Казобонъ наклонилъ голову въ знакъ согласія и замѣтилъ, что это поле обширное.
   -- Да, сказалъ м-ръ Брукъ съ легкою улыбкою,-- у меня есть интересные документы. Я давно уже принялся собирать документы. Ихъ надо привести въ порядокъ, это правда... При каждомъ поражавшемъ меня вопросѣ, я писалъ къ кому-нибудь и получалъ отвѣтъ. У меня куча документовъ. Окажите на милость, какъ вы сортируете свои документы?
   -- Я раскладываю ихъ по различнымъ полкамъ и клѣткамъ въ моемъ висячемъ шкапу, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ съ усиліемъ,-- обозначая каждый отдѣлъ особой литерой.
   -- О, такія полки никуда не годятся. Я пробовалъ ихъ, но все перепутывается именно потому, что эти полки совсѣмъ неудобны. Никогда не упомнишь, гдѣ лежитъ извѣстный документъ, подъ литерою А или подъ литерой Z.
   -- Отчего, дядя, не дадите вы мнѣ разобрать ваши бумаги? сказала Доротея.-- Я обозначила-бы различные отдѣлы разныии литерами, а затѣмъ сдѣлала-бы самое точное росписаніе, изъ котораго-бы легко было узнавать, куда положенъ извѣстный документъ.
   М-ръ Казобонъ улыбнулся съ видомъ серьезнаго одобренія и сказалъ м-ру Бруку:
   -- Видите, какой отличный секретарь находится у васъ подъ рукой.
   -- О, нѣтъ, нѣтъ, возразніъ м-ръ Брукъ, тряся головою.-- Я не могу довѣрять своихъ документовъ молодымъ дѣвушкамъ. Молодыя дѣвушки слишкомъ вѣтрены.
   Доротеѣ стало обидно. М-ръ Казобонъ могъ подумать, что у ея дяди были особые поводы къ выраженію такого мнѣнія о ней, между тѣмъ, она хорошо знала, что это замѣчаніе сорвалось съ его языка такъ-же легко, какъ оторванное крылышко какого-нибудь насѣкомаго срывается случайнымъ вѣтеркомъ съ листа, къ которому оно прицѣпилось. Она знала, что замѣчаніе дяди было отнесено къ ней такимъ-же случайнымъ вѣтеркомъ.
   Когда дѣвушки остались вдвоемъ въ гостиной, Целія замѣтила:
   -- Какъ дуренъ этотъ м-ръ Казобонъ!
   -- Целія! это одна изъ самыхъ благороднѣйшихъ физіономій, какія мнѣ только случалось видѣть. Онъ чрезвычайно похожъ на портретъ Локка. Такіе-же впалые глаза.
   -- Неужели у Локка такія-же два бѣлыя родимыя пятна съ волосами?
   -- Можетъ быть... отвѣтила Доротея, отходя немного въ сторону.
   -- У этого Казобона такое желтое лицо.
   -- Еще лучше! Тебѣ нравятся, вѣроятно, люди съ поросячьимъ цвѣтомъ лица?
   -- Додо! воскликнула Целія, смотря на нее съ изумленіемъ.-- Я не слыхивала до сихъ поръ отъ тебя подобныхъ сравненій.
   -- Я не дѣлала ихъ потому, что не представлялось къ тому случая. Сравненіе-же, мнѣ кажется, не дурно: сопоставленіе отличное.
   Миссъ Брукъ очевидно начинала выходить изъ себя и Целія поняла это.
   -- Ты, кажется, сердишься, Доротея?
   -- Больно видѣть, Целія, что ты смотришь на человѣческія существа, какъ-будто у нихъ есть только одна наружность, точно они простыя животныя, которыхъ отличаютъ по цвѣту кожи или перьевъ;-- что ты никогда не можешь прочесть на физіономіи человѣка его великой души.
   -- У м-ра Казобона великая душа? вскричала Целія: и у нея была своя доля наивной ироніи.
   -- Да, я полагаю такъ, отвѣчала Доротея рѣшительнымъ тономъ.-- Все, что я замѣчаю въ немъ, вполнѣ соотвѣтствуетъ его брошюрѣ о библейской космологіи.
   -- Онъ такъ мало говоритъ, замѣтила Целія.
   -- Не съ кѣмъ ему здѣсь говорить.
   Целія подумала про себя: -- Доротея совершенно презираетъ сэра Джемса Читама; я увѣрена, что она откажетъ ему.-- И Целія рѣшила, что ей будетъ весьма жаль, если Доротея такъ поступитъ. Целія никогда не заблуждалась на счетъ предмета исканій сэра Джемса. Иной разъ ей приходило въ голову, что Додо, можетъ быть, не сдѣлаетъ счастливымъ мужа, который не будетъ раздѣлять ея образа мыслей, и заглушала въ глубинѣ своей души то сознаніе, что сестра ея вообще слишкомъ мистична для семейнаго спокойствія. Ей казалось, что душевныя сомнѣнія, подобно разсыпаннымъ въ домѣ иголкамъ, могутъ довести человѣка до того, что онъ станетъ бояться и ступить, и сѣсть, и даже ѣсть.
   Когда миссъ Брукъ явилась къ чайному столу, сэръ Джемсъ усѣлся возлѣ нея; онъ нисколько не оскорбился рѣзкимъ тономъ ея отвѣтовъ ему. Да и въ самомъ дѣлѣ, какъ-же онъ могъ оскорбиться? Онъ вѣрилъ, что онъ нравится миссъ Брукъ, и потому нужна была слишкомъ рѣзкая перемѣна въ ея обращеніи, чтобъ онъ могъ разубѣдиться въ ея чувствахъ къ нему. Она нравилась ему; къ тому же, онъ, кажется, слишкомъ преувеличивалъ свою привязанность къ ней. Былъ онъ человѣкъ добрѣйшій и обладалъ даже рѣдкимъ достоинствомъ: онъ понималъ, что пусти онъ въ ходъ хотя всѣ свои способности, отъ нихъ не загорится самый ничтожнѣйшій ручеекъ во всемъ графствѣ. На основаніи этого соображенія ему хотѣлось имѣть жену, которой онъ могъ-бы говорить: "А какъ намъ поступить"? въ томъ или другомъ случаѣ; -- жену, которая могла-бы выводить мужа изъ затрудненія своими знаніями и умомъ. Что-же касалось крайняго мистицизма, который ставился укоромъ миссъ Брукъ, то сэръ Джемсъ имѣлъ весьма смутныя понятія о его сущности и полагалъ, что онъ исчезнетъ тотчасъ-же послѣ сватьбы. Однимъ словомъ, сэръ Джемсъ полагалъ, что отдалъ свою любовь такой женщинѣ, какая была ему необходима и былъ готовъ переносить ея господство, которое, въ концѣ концовъ, мужъ все-же можетъ стряхнуть съ себя, если захочетъ. Сэръ Джемсъ правда, не допускалъ мысли, что ему захочется когда-нибудь свергнуть господство такой хорошенькой дѣвушки, которая къ тому-же очаровывала его своимъ умомъ; однакожъ могъ допустить и принять свои мѣры. И это не удивительно. Умъ мужчины,-- если таковой у него имѣется,-- всегда обладаетъ преимуществомъ уже потому, что онъ мужской умъ, и подобно тому, какъ ничтожнѣйшій березнякъ родомъ выше самой раскидистой пальмы, мужской умъ даже при самой неразвитости его, считается болѣе основательнаго качества, чѣмъ умъ женскій. Сэръ Джемсъ еще не предавался такимъ соображеніямъ: въ немъ замѣчался недостатокъ иниціативы, но, какъ извѣстно, даже самая ковыляющая личность имѣетъ могущественнаго пособника въ традиціи, легко замѣняющей и умъ, и способность въ соображенію.
   -- Позвольте мнѣ надѣяться, что вы измѣните еще свое рѣшеніе на счетъ лошади, миссъ Брукъ, сказалъ ея настойчивый вздыхатель.-- Могу васъ увѣрить, что верховая ѣзда самое здоровое изъ всѣхъ упражненій.
   -- Я знаю, холодно отвѣтила Доротея.-- Я полагаю, что для Целіи это упражненіе было-бы полезно... если-бы только она научилась ѣздить верхомъ.
   -- Но вы такая великолѣпная наѣздница!
   -- Вы ошибаетесь; я мало училась и лошадь меня легко можетъ сбросить.
   -- Тѣмъ болѣе причины вамъ учиться. Каждой женщинѣ слѣдуетъ быть превосходной наѣздницей для того, чтобы имѣть возможность сопутствовать мужу.
   -- Видите, до какой степени мы расходимся, сэръ Джемсъ. Я рѣшила, что мнѣ незачѣмъ быть превосходной наѣздницей, и поэтому я никогда не сдѣлаюсь похожею на вашу образцовую женщину.
   Доротея смотрѣла прямо впередъ и говорила съ холодною рѣзвостью; теперь она походила болѣе на красиваго мальчика, чѣмъ на женщину.
   -- Мнѣ хотѣлось-бы знать причины такого жестокаго рѣшенія. Не можетъ быть, чтобы вы считали верховую ѣзду упражненіемъ неприличнымъ для женщины.
   -- Весьма возможно, что я считаю ее неприличною именно для себя.
   -- Почему-же? произнесъ сэръ Джемсъ съ нѣжнымъ упрекомъ.
   М-ръ Казобонъ подошелъ къ столу съ чашкою чая въ рукѣ и слушалъ.
   -- Мы не должны съ излишнимъ любопытствомъ допытываться причинъ, замѣтилъ онъ своимъ сдержаннымъ тономъ.-- Миссъ Брукъ знаетъ, что онѣ умаляются, если становятся общимъ достояніемъ: ароматъ ихъ мѣшается съ болѣе грубою атмосферой. Прозябающее зерно слѣдуетъ удалять отъ свѣта!
   Доротея покраснѣла отъ удовольствія и посмотрѣла съ благодарностью на оратора. Передъ нею былъ человѣкъ, способный понимать высшую внутреннюю жизнь и съ которымъ можно было находиться въ духовномъ общеніи; онъ могъ даже освѣтить принципы жизни обширнѣйшимъ знаніемъ; человѣкъ, ученость котораго достигала самыхъ высшихъ предѣловъ человѣческаго знанія!
   Выводы Доротеи могутъ показаться слишкомъ преувеличенными, но не надо забывать, что при тѣхъ затрудненіяхъ, которыя создаетъ цивилизація заключенію браковъ, подобные крайніе выводы во всѣ эпохи облегчали эти затрудненія, къ тому-же осязалъ-ли кто-нибудь, во всей ея микроскопической тонкости, паутину до-брачныхъ знакомствъ?
   -- Конечно, отвѣчалъ сэръ Джемсъ,-- никто не можетъ заставить миссъ Брукъ высказывать причины, которыя ей угодно держать про себя. И я увѣренъ, что эти причины такого рода, что дѣлаютъ ей честь.
   Онъ нисколько не ревновалъ Доротею за то участіе, съ которымъ она смотрѣла на м-ра Казобона: ему въ голову не приходило, чтобы дѣвушка, на которой онъ думалъ посвататься, могла смотрѣть на этого высохшаго, почти пятидесятилѣтняго буквоѣда, иначе какъ на довольно извѣстнаго и почтеннаго теолога.
   Поэтому, когда миссъ Брукъ вступила въ разговоръ съ м-ромъ Казобономъ о валденскомъ духовенствѣ, сэръ Джемсъ подсѣлъ къ Целіи и сталъ говорить съ нею о ея сестрѣ, о жизни въ городѣ, и разспрашивалъ ее, почему миссъ Брукъ не любитъ Лондона. Находясь далеко отъ сестры, Целія бесѣдовала совершенно свободно и сэръ Джемсъ думалъ про себя, что младшая миссъ Брукъ также любезна, какъ и хороша собою, хотя, конечно, не умнѣе и не сердечнѣе старшей сестры, какъ то многіе утверждали. Онъ сознавалъ, что Доротея была совершеннѣе во всѣхъ отношеніяхъ своей сестры. Прежде, чѣмъ онъ остановился на своемъ выборѣ, онъ долго искалъ. Каждый холостякъ дѣлаетъ такъ, и если утверждаетъ противное, то навѣрное онъ лицемѣритъ -- онъ величайшій ханжа между холостяками.
  

III.

Не такъ утѣшаетъ меня ея прелесть,
Ни то наслажденіе, сродное тварямъ...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я вижу, что созданы мы другъ для друга,
Что въ насъ одно сердце, одна и душа въ насъ.
(Потер. Рай. Пѣснь VIII.)

   Если-бы въ головѣ м-ра Казобона твердо засѣла мысль, что миссъ Брукъ можетъ быть подходящей ему женой, то между ними образовалось-бы полное сочувствіе, потому-что въ мозгу у миссъ Брукъ находились уже зачатки той-же самой мысли, а на слѣдующій день вечеромъ, зачатки эти превратились въ почки и зацвѣли. Все это явилось результатомъ продолжительнаго разговора, который они вели между собой въ то время, когда Целія, нелюбившая общества м-ра Казобона съ его блѣдно-желтымъ лицомъ, покрытымъ веснушками, ускользнула въ домъ викарія, для того чтобы поиграть тамъ съ плохо-обутыми, но веселыми дѣтьми приходскаго священника.
   Доротея, между тѣмъ, окунулась въ пучину умственнаго резервуара м-ра Казобона и увидѣла тамъ туманное отраженіе своихъ собственныхъ качествъ; она раскрыла передъ своимъ собесѣдникомъ плоды своей опытности и, въ свою очередь, выслушала отъ него изложеніе плана его будущаго великаго творенія, столь-же запутаннаго и таинственнаго, какъ лабиринтъ. Рѣчь м-ра Казобона была поучительна, какъ повѣствованіе Мильтонова ангела; м-ръ Казобонъ повѣдалъ Доротеѣ, съ какимъ-то неземнымъ вѣяніемъ, что ему предназначено разъяснить людямъ, что всѣ до сихъ поръ существующія пифическія системы или ошибочныя пифическія воззрѣнія суть ни что иное, какъ искаженное преданіе первобытныхъ вѣковъ (все это доказывалось учеными и прежде, но не съ такой полнотой, не съ такой точностью въ выводахъ и не съ такой правильностью постановки фактовъ, какъ у м-ра Казобона). "Нужно отыскать прежде всего, говорилъ онъ, исходную точку, стать на нее твердой ногой, и тогда обширное поле пифическихъ толкованій сдѣлается совершенно открытымъ; оно освѣтится, такъ сказать, надлежащимъ свѣтомъ". А такъ-какъ собирать колосья на этой необозримой нивѣ истины дѣло нелегкое и требующее долговременнаго труда, то изъ однѣхъ замѣтокъ м-ра Казобона образовался громадный рядъ томовъ; но для увѣнчанія творенія необходимо выжать весь сокъ изъ многотомныхъ, постоянно накопляющихся матеріаловъ, какъ изъ новаго винограда и слить его въ небольшое число книгъ, которыя могли-бы умѣститься на одной полкѣ. Объясняя все это Доротеѣ, м-ръ Казобонъ выражался почти тѣмъ-же слогомъ, какой онъ употреблялъ въ разговорахъ съ товарищами студентами, потому-что иначе говорить онъ не умѣлъ; правда, приводя какую-нибудь греческую или римскую цитату, онъ немедленно переводилъ ее по-англійски и при томъ чрезвычайно тщательно, но это было его обычной привычкой, отъ которой онъ не отступалъ никогда. Ученый священникъ, живущій въ провинціи, во всѣхъ своихъ знакомыхъ видитъ лордовъ, рыцарей и прочихъ благородныхъ и достойныхъ мужей, которымъ латынь извѣстна только по слуху.
   Доротея была поражена необъятностью замысла своего собесѣдника. Онъ готовилъ что-то, выходящее изъ ряда обыкновенной школьной литературы; передъ ней стоялъ второй Боссюэтъ, твореніе котораго должно было примирить науку съ благочестіемъ;-- современный Августинъ, окруженный ореоломъ славы доктора и человѣка святой жизни.
   Благочестивое направленіе проявлялось въ немъ повидимому также ясно, какъ и ученость. Когда Доротея, давно чувствовавшая потребность передать кому-нибудь свои сомнѣнія на счетъ нѣкоторыхъ вопросовъ, съ волненіемъ изложила ихъ ему, онъ выслушалъ ее съ большимъ вниманіемъ, во многомъ согласился съ нею, сказавъ однако, что къ этимъ вопросамъ нужно относиться безъ увлеченія и крайне осмотрительно, въ доказательство чего привелъ нѣсколько историческихъ примѣровъ, которые до тѣхъ поръ были ей неизвѣстны.
   "Да, наши мнѣнія совершенно одинаковы, сказала сама себѣ Доротея,-- съ тою только разницей, что мысли его, обнимающія цѣлый міръ, также похожи на мои, какъ предметъ похожъ на свое изображеніе въ дешевомъ маленькомъ зеркальцѣ. Его чувства, его опытность въ сравненіи съ моими,-- это необозримое море, поставленное рядомъ съ крошечнымъ ручейкомъ".
   Миссъ Брукъ, какъ и всѣ молодыя дѣвушки ея лѣтъ, незадумавшись строила свои выводы на однихъ словахъ, не имѣя никакого понятія о дѣйствіяхъ человѣка, произнесшаго передъ ней эти слова. Слово, само по себѣ, имѣетъ опредѣленныя границы, но коментироватъ его можно до безконечности. Въ дѣвушкахъ, съ страстной пламенной натурой, слова могутъ пробуждать чувства удивленія, надежды и вѣры, безпредѣльныхъ какъ небо; горсть небольшихъ свѣденій, въ ихъ глазахъ, принимаетъ форму глубокаго знанія. Впрочемъ, онѣ не всегда ошибаются; самому Синбаду удавалось быть точнымъ въ своихъ описаніяхъ, почему-же намъ, бѣднымъ смертнымъ, не набресть иногда случайно на истину; сбившись съ настоящаго пути, мы дѣлаемъ скачки, описываемъ кривыя линіи и все-таки попадаемъ туда, куда слѣдуетъ. Положимъ, что миссъ Бруккъ нѣсколько поспѣшила своимъ заключеніемъ относительно м-ра Казобона, но тѣмъ не менѣе мы должны сознаться, что онъ не совсѣмъ былъ недостоинъ такого высокаго мнѣнія о немъ.
   Онъ просидѣлъ у нихъ долѣе, чѣмъ думалъ, задержанный довольно настойчивымъ приглашеніемъ м-ра Брука взглянуть на его проекты о предохраненіи хозяйственныхъ машинъ отъ ломки и стоговъ сѣна отъ горенія. Хозяинъ увелъ м-ра Казобона въ библіотеку, чтобы онъ могъ собственными глазами видѣть груды бумагъ, откуда хозяинъ вытаскивалъ на удачу то одну, то другую, читая вслухъ отрывки, перескакивая съ одного мѣста на другое, не кончивъ періода и безпрестанно прерывая чтеніе словами: "Да, да, а вотъ теперь тутъ". Наконецъ проекты были отложены въ сторону, и м-ръ Брукъ раскрылъ журналъ своихъ "Путешествій по континенту", написанный имъ въ юношескіе годы.
   -- Посмотрите, говорилъ онъ,-- вотъ описаніе Греціи. Рамнусъ... развалины Рамнуса... это вамъ интересно, вѣдь вы теперь великій грекофилъ... Не знаю, сильны-ли вы въ топографіи... А я употребилъ очень много времени на составленіе моихъ путевыхъ записокъ. Вотъ, напримѣръ, Геликонъ... слушайте: "на слѣдующее утро мы отправились на Парнасъ, двуглавый Парнасъ..." Вся эта часть посвящена Греціи, продолжалъ онъ, подавая своему гостю книгу и щелкнувъ по ней пальцемъ.
   М-ру Казобону было далеко не весело во время этой аудіенціи; однако онъ выдержалъ ее съ большимъ достоинствомъ: кивалъ иногда головой, слушая чтеніе, не требовалъ доказательствъ, и не высказалъ ни нетерпѣнія, ни насмѣшки; словомъ, онъ держалъ себя почтительно и прилично, помня, что такая неумѣстная выставка разнокалиберныхъ свѣденій проистекаетъ отъ мѣстныхъ обычаевъ, и что человѣкъ, производившій передъ нимъ эту неестественную умственную скачку, былъ не только любезный хозяинъ, но и значительный землевладѣлецъ. Быть можетъ, мысль, что м-ръ Брукъ дядя Доротеи, не мало помогла гостю вынести это временное испытаніе.
   М-ра Казобона все болѣе и болѣе тянуло къ разговору съ молодой дѣвушкой; онъ, не замѣчанію Целіи, силой заставлялъ Доротею высказаться до тла, и, глядя на нее, тихая улыбка не рѣдко освѣщала его блѣдное лицо, точно такъ, какъ осеннее туманное солнце освѣщаетъ землю. На слѣдующій день онъ долго ходилъ съ миссъ Брукъ по терассѣ, усыпанной пескомъ; во время бесѣды съ нею онъ какъ-то кстати заговорилъ о невыгодахъ одиночества, о необходимости имѣть при себѣ оживленнаго товарища, какое-нибудь молодое существо, присутствіе котораго могло-бы придать жизнь и разнообразіе сухому труду зрѣлаго человѣка. Онъ высказалъ всѣ эти мысли съ такой точностью и послѣдовательностью, какъ будто онъ былъ дипломатическій посолъ, каждое слово котораго должно имѣть вліяніе на окончаніе дѣла. Вообще м-ръ Казобонъ не привыкъ повторять или передѣлывать на другой ладъ то, что онъ разъ уже сообщилъ или о себѣ лично или о своихъ взглядахъ на жизнь. Высказавшись откровенно о чемъ-нибудь, положимъ хоть 2 октября, онъ чрезъ какой-бы то ни было промежутокъ времени, уже не считалъ нужнымъ повторять свои слова, а запоминалъ только число, когда происходилъ разговоръ; онъ имѣлъ такую громадную память, что безъ преувеличенія могъ назваться гигантскимъ справочнымъ энциклопедическимъ словаремъ; это качество казалось удивительнымъ для всѣхъ его знакомыхъ, потому-что у многихъ изъ нихъ, какъ и у большинства людей, память -- непромокаемая бумага, на которой остаются только чернильные слѣды старыхъ писемъ. Въ настоящемъ случаѣ признаніе м-ра Казобона не могла быть перетолковано неправильно, такъ-какъ Доротея внимала его словамъ съ живѣйшимъ интересомъ и удерживала ихъ въ памяти съ жаромъ, свойственнымъ однѣмъ нетронутымъ молодымъ натурамъ, для которыхъ каждый новый житейскій опытъ составляетъ эпоху.
   Было три часа, на дворѣ стояла прекрасная осенняя погода, освѣжаемая легкимъ вѣтромъ; м-ръ Казобонъ собрался ѣхать въ свой Ловикскій приходъ, въ пяти миляхъ отъ Тинтона; Доротея, накинувъ на плечи шаль и надѣвъ шляпку, побѣжала чрезъ цвѣтникъ и паркъ съ тѣмъ, чтобы погулять на опушкѣ сосѣдняго лѣса въ полномъ уединеніи; за ней шелъ по пятамъ Монкъ, большая сен-бернарская собака, которая постоянно сопровождала молодыхъ леди въ ихъ прогулкахъ. Въ воображеніи молодой дѣвушки возникало будущее, къ которому она стремилась, дрожа, отъ волненія и надежды, и ей страстно захотѣлось наединѣ, въ мечтахъ, провести нѣсколько минутъ въ этомъ фантастическомъ мірѣ. Она быстро шла по дорогѣ, свѣжій вѣтеръ дулъ ей прямо въ лицо, вызывая яркій румянецъ на щекахъ; ея соломенная шляпка (на которую современники наши взглянули-бы съ любопытствомъ, такъ она напоминала старую корзину) съѣхала до затылокъ. Вотъ легкій очеркъ ея наружности: густые, каштановые волоса были гладко зачесаны назадъ и заплетены въ одну косу, что придавало всей ея головѣ какое-то строгое и вмѣстѣ смѣлое выраженіе; это особенно бросалось въ глаза въ ту эпоху, когда мода требовала, чтобы женщины украшали себѣ голову цѣлыми башнями, составленными изъ мелкихъ кудрей и бантовъ,-- прическа, съ которой могло соперничать развѣ только великое негритянское племя Фиджи, съ особенной заботливостью уродующее свою прическу. И только въ манерѣ убирать себѣ голову проявлялась теперь черта аскетизма миссъ Брукъ. Ея открытые блестящіе глаза горѣли жизнью; во всѣхъ чертахъ ея лица не было ничего аскетическаго, особенно въ то мгновеніе, когда она глядѣла въ даль, погруженная въ свои мечты и освѣщенная торжественнымъ вечернимъ солнцемъ, длинные лучи котораго пронизывали насквозь высокія липы, тихо склонившіяся другъ къ другу.
   И юноши и старики (мы говоримъ о людяхъ эпохи до реформы) невольно залюбовались-бы глазами и румянымъ лицомъ дѣвушки, возбужденной мечтами своей первой любви: не даромъ тогдашніе поэты такъ усердно воспѣвали Хлою и Тирсиса, олицетворяя въ нихъ нѣжныхъ любовниковъ. Миссъ Пиппинъ и юный Пумкинъ, предметъ ея страсти, долго служили героями драмъ, надъ которыми наши дѣдушки и бабушки просиживали цѣлые дни; эти герои являлись у всѣхъ авторовъ, только подъ другими именами и въ другихъ костюмахъ. Стоило только изобразить Пумкина съ такой наружностью, къ которой чрезвычайно шелъ-бы фракъ съ короткой тальей и съ фалдами à l'alouette, чтобы читательницы заранѣе были убѣждены, что онъ выставится образцомъ добродѣтели, человѣкомъ необыкновеннаго ума и, главное, до гробовой доски вѣрнымъ дѣвѣ своего сердца. Но теперь едва-ли-бы нашелся кто нибудь въ окрестностяхъ Типтона, кто-бы сочувствовалъ экзальтированнымъ мечтамъ дѣвушки, составившей свое собственное понятіе о замужествѣ. Подъ вліяніемъ пламеннаго воображенія, Доротея видѣла въ бракѣ только конечную цѣль жизни, совершенно забывая о наружной обстановкѣ дѣвушки-невѣсты. Она не заботилась ни о приданомъ, ни о фасонѣ сервизовъ, которые ей купятъ; мало того, она забывала даже о счастіи и тихихъ радостяхъ, которыя ожидали ее, какъ будущую молодую мать.
   Доротеѣ только теперь пришло въ голову, что м-ръ Казобонъ, кажется, желаетъ имѣть ее своей женой, и эта мысль наполняла ея душу какимъ-то чувствомъ благоговѣнія и благодарности. "Какой онъ добрый! думала она,-- это просто ангелъ, появившійся на пути моей жизни и протянувшій мнѣ руку". Давно уже томилась она подъ бременемъ неяснаго стремленія сдѣлать жизнь свою полезною, и это чувство застилало ея умъ густымъ туманомъ. Она мучилась, спрашивая себя: что я могу дѣлать? что мнѣ слѣдуетъ дѣлать? Она едва начинала жить, а ужь натура ея требовала дѣятельности, а тревожный умъ не удовлетворялся тѣсной рамкой дѣвичьяго образованія. Будь она немного поглупѣе и потщеславнѣе, она сейчасъ-бы постаралась себя убѣдить, что молодая леди съ состояніемъ и христіанка по убѣжденію должна искать идеалъ своей жизни въ дѣлахъ милосердія къ деревенскимъ жителямъ, въ покровительствѣ скромнымъ лицамъ духовнаго званія, въ чтеніи святыхъ книгъ и, наконецъ, въ заботахъ о своей душѣ, сидя за вышиваньемъ въ изящномъ будуарѣ, и, наконецъ, вступить въ бракъ съ человѣкомъ, хотя-бы и не столь глубоко погруженнымъ въ дѣла высокаго благочестія, но, тѣмъ не менѣе, способнымъ усовершенствоваться подъ вліяніемъ ея просьбъ и увѣщаній. Но Доротею далеко нельзя было удовлетворить этимъ. Напряженное состояніе ея религіознаго настроенія, печать воздержанія, которую оно наложило на всю ея жизнь, были только признаками натуры пламенной, систематической и интеллектуально-послѣдовательной: я имѣя такую-то натуру, она должна была выдерживать борьбу, отягощаемая бременемъ оковъ пустого воспитанія; должна была держаться узкой рамки общественной жизни, которая представляла лабиринтъ ничтожныхъ интересовъ; должна была скрываться за каменной стѣной, имѣя передъ глазами сѣть тропинокъ, неизвѣстно куда ведущихъ. Выйдти-же рѣшительно изъ такого положенія,-- это значило поразить всѣхъ своимъ увлеченіемъ и безразсудствомъ. Всякую мысль, казавшуюся ей хорошей, она старалась уяснитъ себѣ полнѣйшимъ анализомъ ея; она не хотѣла жить только въ видимомъ подчиненіи правиламъ, никѣмъ несоблюдаенымъ. Въ эту-то минуту душевнаго голода зародилась ея первая пламенная страсть; союзъ, привлекавшій ее съ такой силой, могъ избавитъ ее разомъ отъ невѣжества, поработившаго ее съ дѣтства, и дать ей свободу добровольно покориться руководителю, который поведетъ ее по великому пути жизни.
   -- Вотъ когда я начну всему учиться, говорила сама себѣ Доротея, быстро идя по широкой аллеѣ въ лѣсу.-- Я обязана учиться; только при этомъ условіи я буду въ состояніи служитъ ему помощницей въ его великомъ трудѣ. Съ нимъ исчезнетъ все пошлое въ жизни; каждая бездѣлица превратится въ моихъ глазахъ въ нѣчто великое. Выйдти за него замужъ -- вѣдь это все равно, что выйдти за Паскаля. Я увижу теперь истину въ ея настоящемъ свѣтѣ, такъ какъ она являлась великимъ людямъ. А когда состарѣюсь, я буду имѣть уже опредѣленный кругъ занятій. Онъ научитъ меня жить возвышенной жизнью -- даже здѣсь, въ Англіи. До этихъ поръ и положительно не знала, какъ дѣлать добро; мнѣ все казалось, что и окружена людьми, говорящими на незнакомомъ мнѣ языкѣ; мнѣ оставалось одно -- строить для бѣдныхъ людей: не подлежитъ сомнѣнію, что это истинно доброе дѣло. Надѣюсь, что современемъ мнѣ удается обстроить, какъ можно лучше, всѣхъ бѣдныхъ въ Довикѣ! На досугѣ я непремѣнно начерчу нѣсколько плановъ для будущихъ достроекъ.
   Но вдругъ Доротея замолчала; ей стало какъ-то совѣстно заранѣе распоряжаться тѣмъ, что еще не навѣрно принадлежало ей; къ тому-же мысли ея приняли другой оборотъ при видѣ всадника, скачущаго на поворотѣ дороги, въ лѣсъ. Прекрасная караковая лошадь подъ всадникомъ, за нихъ грумъ и два красныхъ сетера не оставляли никакого сомнѣнія, что это былъ никто иной, какъ сэръ Джемсъ Читамъ. Онъ издали увидалъ Доротею, соскочилъ съ лошади и, бросивъ поводья груму, пошелъ навстрѣчу къ молодой дѣвушкѣ, неся что-то бѣлое въ своихъ рукахъ; оба сетера прыгали вокругъ него и неистово лаяли.
   -- Какая пріятная встрѣча, миссъ Брукъ, сказалъ сэръ Джемсъ, приподнимая свою шляпу и обнажая при этомъ волнистые бѣлокурые волосы.-- Эта неожиданность только ускорила удовольствіе, котораго я ждалъ съ такимъ нетерпѣніемъ.
   Миссъ Брукъ стало очень досадно, что такъ не кстати прервали ея мечты. Хотя любовный баронетъ и могъ считаться очень выгоднымъ женихомъ для Целіи, но онъ черезчуръ надоѣдалъ своимъ стараніемъ понравиться старшей сестрѣ. Какъ-бы вы ни дорожили будущимъ своимъ зятемъ, но онъ становится вамъ въ тягость, какъ только вы замѣтите въ немъ постоянное желаніе угождать вамъ и готовность соглашаться съ вами во всемъ, даже тогда, когда вы явно ему противорѣчите.
   Между тѣмъ, сэру Джемсу и въ голову не приходило, что онъ дѣлаетъ сильный промахъ, ухаживая за Доротеей, и что эта дѣвушка, привыкшая къ умственной дѣятельности, требуетъ совсѣмъ другого рода вниманія. Въ эту-же минуту онъ показался ей особенно навязчивымъ, а его мягкія руки съ ямочками возбудили въ ней даже отвращеніе. Кровь бросилась ей въ лицо отъ негодованія въ то время, когда она отдавала ему гордый поклонъ.
   Сэръ Джемсъ не преминулъ перетолковать въ свою пользу внезапный румянецъ, покрывшій щеки молодой дѣвушки и мысленно рѣшилъ, что миссъ Брукъ никогда не была такъ привлекательна, какъ сегодня.
   -- Я явился къ вамъ съ маленькимъ просителемъ, сказалъ онъ,-- но прежде посмотрите, достоинъ-ли онъ этой чести?
   Съ этими словами онъ показалъ на маленькое существо, спрятанное у него подъ рукой: это былъ щенокъ мальтійской породы, нѣчто въ родѣ живой игрушки.
   -- Мнѣ больно смотрѣть на этихъ несчастныхъ созданій, возразила Доротея довольно рѣзко; -- онѣ родятся только затѣмъ, чтобы вѣчно быть игрушками людей (Сейчасъ можно было замѣтить, что мнѣніе это возникло у нея подъ вліяніемъ неостывшаго еще гнѣва).
   -- О! почему-же! сказалъ сэръ Джемсъ, идя впередъ, рядомъ съ нею.
   -- Потому, что изнѣженная жизнь не доставляетъ имъ счастья. Всѣ эти собачки какія-то безпомощныя существа, точно хрупкія куклы. То-ли дѣло ластки или мыши: тѣ, по крайней мѣрѣ, сами себѣ достаютъ пропитаніе. Я радуюсь при мысли, что животныя имѣютъ своего рода особенную жизнь, что у нихъ, какъ и у насъ, есть свои заботы и свои радости, что иногда онѣ могутъ даже быть нашими товарищами, какъ Монкъ, напримѣръ. А это не животныя, а паразиты.
   -- Очень радъ, что вы ихъ не любите, сказалъ добродушно сэръ Джемсъ.-- Я такихъ собаченокъ никогда не сталъ-бы держать для самого себя, но вѣдь, говорятъ, дамы смертныя охотницы до мальтійскихъ собакъ; Джонъ, возьмите щенка, заключилъ онъ, подавая его своему груму.
   Стоило только миссъ Брукъ рѣшить, что щенокъ ни къ чему не годенъ, и сэръ Джемсъ уже поспѣшилъ отдѣлаться отъ него, хотя черные глаза и черная мордочка собачки были очень выразительны. Доротея, впрочемъ, поспѣшила оговориться:
   -- Прошу васъ однако не думать, что Целія одного мнѣнія со мной, сказала она.-- Я навѣрное знаю, что она очень любитъ комнатныхъ собачекъ. У нея когда-то былъ карликъ терьеръ, котораго она чрезвычайно холила. За то, для меня, онъ составлялъ истинное мученіе: я постоянно боялась раздавить его при моей близорукости.
   -- Какъ вы самостоятельны въ своихъ мнѣніяхъ, миссъ Брукъ, и какъ вѣренъ всегда вашъ взглядъ, произнесъ сэръ Джемсъ.
   Что могла отвѣтить Доротея на такой глупый комплиментъ!
   -- Знаете-ли, что я вамъ завидую, продолжалъ онъ, идя скорымъ шагомъ, рядомъ съ молодой дѣвушкой.
   -- Я васъ не совсѣмъ ясно понимаю, отвѣчала Доротея,-- что вы хотите этимъ сказать?
   -- Я говорю о твердости, съ которой вы всегда выражаете какое-нибудь мнѣніе. Я, напримѣръ, составляю мнѣніе о людяхъ по тому -- люблю ихъ или не люблю. А когда приходится высказывать свое сужденіе о какихъ-нибудь другихъ предметахъ, то и не рѣдко становлюсь въ тупикъ, особенно когда противная сторона представляетъ разумныя опроверженія.
   -- То есть, опроверженія, кажущіяся вамъ разумными, отвѣчала Доротея,-- потому-что мы не всегда ясно можемъ отличить здравый смыслъ отъ безсмыслицы.
   Сказавъ это, она немного покраснѣла, чувствуя, что говоритъ грубости своему собесѣднику.
   -- Именно такъ! воскликнулъ сэръ Джемсъ,-- но все-таки вы обладаете особенной способностью ясно выражать свои сужденія...
   -- Напротивъ, я также не рѣдко бываю въ затрудненіи высказать рѣшительно свое мнѣніе, прервала его Доротея,-- хотя это часто происходитъ отъ моего невѣжества. Я чувствую гдѣ истина, но осязать ее не могу.
   -- Впрочемъ, многіе-ли изъ насъ способны даже чувствовать гдѣ истина! замѣтилъ сэръ Джемсъ.-- Да, кстати, Ловгудъ, недалѣе какъ вчера, передалъ мнѣ, будто вы знаете толкъ въ деревенскихъ постройкахъ. По его мнѣнію, это рѣдкое достоинство въ молодой леди. У васъ, горятъ, чистое призваніе къ этому занятію. Ловгудъ увѣрялъ меня также, будто вы очень желаете, чтобы м-ръ Брукъ выстроилъ нѣсколько новыхъ коттеджей у себя въ имѣніи, но онъ сильно сомнѣвается, чтобы вашъ дядюшка согласился на это. А я, напротивъ, только и мечтаю объ этомъ, но конечно съ условіемъ, чтобы постройки дѣлались у меня въ имѣніи. Нельзя-ли вамъ показать мнѣ ваши планы: я-бы очень желалъ воспользоваться ими. Конечно для этого потребуется пропасть непроизводительныхъ расходовъ; немудрено, что всѣ землевладѣльцы такъ горячо возстаютъ противъ новыхъ построекъ; нашимъ арендаторамъ будетъ не по силамъ выплачивать ренту, которая равнялась-бы процентамъ на затраченный капиталъ, но за то, дѣло-то какое хорошее!
   -- Еще-бы не хорошее! имъ стоитъ заняться! воскликнула съ жаромъ Доротея, тотчасъ-же забывшая свою досаду на сэра Джемса.-- Посмотрите, въ какихъ ужасныхъ домахъ живутъ рабочіе: не прямая-ли обязанность людей достаточныхъ и честныхъ позаботиться, чгобъ ихъ бѣдные собратья имѣли просторныя и здоровыя помѣщенія.
   -- Вы, какъ всегда, правы. Такъ вы покажете мнѣ ваши планы? спросилъ опять сэръ Джемсъ.
   -- Конечно, покажу. Но боюсь, что вы въ нихъ найдете иного ошибокъ. Я пересмотрѣла всевозможныя изданія, съ планами по части деревенскихъ построекъ и выбрала все, что было лучшаго. Ахъ! какое-бы это было счастье, если-бъ вы выстроили зты дома здѣсь, на этомъ самомъ мѣстѣ, прибавила она, осматриваясь кругомъ.
   Доротея чрезвычайно оживилась. Мысль о томъ, какъ сэръ Джемсъ, ея будущій зять, начнетъ строить образцовые коттеджи въ своемъ имѣніи; какъ, быть можетъ, такіе-же дома будутъ строиться въ Ловикѣ, а затѣмъ, другіе землевладѣльцы послѣдуютъ ихъ примѣру изъ подражанія,-- эта мысль радовала ее до нельзя. "Это будетъ что-то волшебное! восклицала она мысленно.-- Точно духъ добра поселится въ приходѣ для облегченія жизни бѣдняковъ"!
   Сэръ Джемсъ дѣйствительно пересмотрѣлъ всѣ планы Доротеи и взялъ съ собой одинъ, для того, чтобы посовѣтоваться съ Ловгудомъ. Ему почему-то вообразилось, что онъ все болѣе и болѣе выигрываетъ въ глазахъ миссъ Брукъ. Мальтійскаго щенка онъ не поднесъ Целіи, что чрезвычайно удивило Доротею и она мысленно осудила себя въ томъ, что черезъ-чуръ напугала сэра Джемса. "Впрочемъ, думала она, все-таки лучше, что щенка нѣтъ у насъ, а то пожалуй я раздавила-бы его".
   Целія присутствовала во время разсматриванья плановъ и самодовольный видъ сэра Джемса бросился ей въ глаза. "Онъ воображаетъ вѣрно, что Додо обращаетъ на него вниманіе, сказала она себѣ,-- а ей только нужно, чтобы ея планы пошли въ ходъ. Впрочемъ, я еще не знаю навѣрное, можетъ быть она и не откажется выйдти за него замужъ, особенно если онъ дастъ ей полную волю осуществить всѣ ея планы. А какъ сэру Джемсу будетъ жутко тогда! Терпѣть не могу всѣхъ этихъ фантазій".
   Целія позволяла себѣ только мысленно питать эту антипатію къ фантазіямъ сестры. Исповѣдаться открыто передъ ней въ подобномъ прегрѣшеніи она не дерзала, потому-что такое признаніе равнялось-бы демонстраціи съ ея стороны противъ истиннаго добра. Но въ удобныя минуты, отрицательная мудрость Целіи все-таки благодѣтельно вліяла на Доротею и младшей сестрѣ приходилось не разъ вырывать старшую изъ за облачнаго міра, напоминая ей, что она обращаетъ на себя всеобщее вниманіе и что люди не слушаютъ ее, а только таращатъ на нее глаза. Целія была натура не очень подвижная; она спокойно ждала своей очереди, чтобы высказаться и выражалась всегда ровно, гладко, хотя не совсѣмъ связно. Слушая разговоръ людей энергическихъ и восторженныхъ, она болѣе слѣдила за выраженіемъ ихъ лицъ и за ихъ жестами, чѣмъ за словами. Она никогда не могла понять, какъ это благовоспитанные люди соглашаются пѣть, когда для этого упражненія нужно такъ смѣшно разѣвать ротъ и топорщить губы.
   Черезъ нѣсколько дней м-ръ Казобонъ снова явился съ утреннимъ визитомъ въ домъ м-ра Брука; затѣмъ его пригласили на слѣдующую недѣлю обѣдать и ночевать, словомъ, почти на цѣлый день. Доротеѣ, такимъ образомъ, пришлось имѣть съ нимъ сряду три разговора, давшіе ей возможность убѣдиться, что она не ошиблась въ первомъ своемъ впечатлѣніи насчетъ его. Онъ былъ именно тѣмъ, чѣмъ она его воображала: каждое его слово равнялось слитку золота, каждая мысль могла служить надписью къ дверямъ музея, внутри котораго хранились древнія сокровища; вѣра въ его умственное богатство все сильнѣе и сильнѣе дѣйствовала на увеличеніе привязанности Доротеи къ нему, особенно, когда она убѣдилась, что онъ ѣздитъ къ нимъ собственно для нея. Такой образецъ совершенства удостоивалъ своимъ вниманіемъ молодую дѣвушку, онъ бралъ на себя трудъ бесѣдовать съ нею; онъ не говорилъ ей пустыхъ комплиментовъ, а вызывалъ ее на обмѣнъ мыслей и нерѣдко поучалъ ее, исправляя ея сужденія. Какое наслажденіе имѣть такого собесѣдника! Для м-ра Казобона все тривіальное было непонятно; онъ не умѣлъ поддерживать болтовни тупоумныхъ мужчинъ, напоминающей черствый, сладкій пирогъ, который пахнетъ затхлостью. Онъ говорилъ только о томъ, что его лично интересовало, вообще-же онъ больше молчалъ или снисходительно вѣжливо кивалъ головою. Въ глазахъ Доротеи онъ былъ очаровательно естественъ, ей казалось, что онъ изъ религіознаго принципа воздерживается отъ искуственности, заражающей душу притворствомъ. Она взирала съ одинакимъ благоговѣніемъ на превосходство религіознаго направленія м-ра Казобона, на его умственное развитіе и ученость. Говоря съ нею, онъ вполнѣ одобрялъ нѣкоторыя ея благочестивыя мысли, подкрѣпляя свое одобреніе приличнымъ текстомъ; онъ сознавался, что въ молодости ему самому приходилось бороться съ сомнѣніями. Словомъ, Доротея все болѣе и болѣе убѣждалась, что она въ немъ, какъ въ мужѣ, найдетъ человѣка одного направленія съ собой, что онъ будетъ ее любить и руководить ею. Одной, только одной любимой мечтѣ ея грозила опасность не осуществиться!
   М-ръ Казобонъ, повидимому, не считалъ необходимымъ перестраивать деревенскіе коттеджи; передъ отъѣздомъ онъ какъ-будто съ умысломъ навелъ рѣчь на необычайную простоту древнихъ египетскихъ жилищъ, точно онъ этимъ хотѣлъ дать замѣтить Доротеѣ, что она затѣяла дѣло безполезное. Проводивъ гостя, молодая дѣвушка начала съ волненіемъ думать о его необъяснимомъ равнодушіи къ такому важному вопросу. "У насъ климатъ непостоянный, разсуждала она сама съ собой,-- требованія жизни совсѣмъ другія; тогда нравы были грубые и притомъ деспоты-язычники угнетали народъ. Не представить-ли мнѣ всѣ эти аргументы м-ру Казобону, когда онъ опять пріѣдетъ къ намъ?" -- Но, поразмысливъ хорошенько, она рѣшила, что съ ея стороны было очень самонадѣянно требовать отъ него, чтобы онъ обращалъ вниманіе на такое дѣло.-- "Вѣроятно, онъ не осудитъ меня, если я займусь постройкой въ свободное время, говорила она,-- какъ другія женщины занимаются шитьемъ платьевъ или вышиваньемъ -- по крайней мѣрѣ, онъ не запретитъ..." но тутъ Доротея запнулась и покраснѣла, ей стало вдругъ совѣстно распоряжаться тѣмъ, что еще не было у нея въ рукахъ.-- "Правда, онъ приглашалъ дядю къ себѣ въ Ловикъ дня на два, заключила она.-- Быть не можетъ, чтобы онъ искалъ общества старика ради бесѣды съ нимъ о равныхъ проектахъ. Быть этого не можетъ!.."
   Однако, это маленькое разочарованіе расположило Доротею нѣсколько въ пользу сэра Джемса, выказавшаго такую полную готовность содѣйствовать ея планамъ. Сэръ Джемсъ ѣздилъ къ нимъ гораздо чаще м-ра Казобона, и Доротея примирилась съ его присутствіемъ съ тѣхъ поръ, какъ онъ такъ серьезно принялся за постройки. Ловгудъ составилъ ему смѣту, самъ-же онъ отнесся къ вопросу съ большимъ практическимъ смысломъ и былъ чудо какъ послушенъ. Доротея предложила ему построить сначала вчернѣ два домика, затѣмъ посовѣтовала перевести куда нибудь на время, изъ деревни, два бѣднѣйшихъ семейства, снести ихъ старые дома и на этихъ мѣстахъ поставить новые.
   -- Именно такъ! произнесъ ей сэръ Джемсъ въ отвѣтъ, и молодая дѣвушка отнеслась благосклонно къ такому странному лаконизму.
   "Всѣ эти люди, лишенные самостоятельнаго мнѣнія, рѣшила она съ улыбкой по уходѣ гостя,-- могли-бы быть очень полезными общественными дѣятелями, подъ руководствомъ женщины, но для этого имъ слѣдуетъ запасаться дѣльными свояченицами". Трудно опредѣлить, почему Доротея съ такимъ упорствомъ продолжала отрицать возможность, чтобы сэръ Джемсъ относился къ ней иначе, чѣмъ къ будущей свояченицѣ. Жизнь ея была въ настоящую минуту полна надеждъ и дѣятельности; она не только возилась съ своими планами, но безпрестанно таскала изъ библіотеки ученыя сочиненія и наскоро читала ихъ, чтобы не показаться невѣждой въ разговорахъ съ м-ромъ Казобономъ. Среди чтенія, она нерѣдко останавливалась и начинала допрашивать свою совѣсть, не слишкомъ-ли она преувеличиваетъ результаты своихъ трудовъ и не относится-ли она сама къ себѣ съ излишнимъ самодовольствіемъ, этимъ вѣрнымъ признакомъ невѣжества и глупости.
  

IV.

  
   Первый джентльменъ. Наши дѣянія -- оковы, которыя мы сами себѣ куемъ.
   Второй джентльменъ. Вы правы. Но мнѣ кажется, что желѣзомъ для этихъ оковъ снабжаетъ насъ свѣтъ.
   -- Мнѣ кажется, что сэръ Джемсъ началъ рѣшительно плясать по твоей дудкѣ, сказала Целія, когда онѣ вмѣстѣ съ сестрой возвращались въ каретѣ домой послѣ осмотра вновь строющагося коттеджа.
   -- Онъ добрый человѣкъ и въ немъ гораздо болѣе здраваго смысла, чѣмъ можетъ показаться съ перваго раза, отвѣчала необдуманно Доротея.
   -- Значитъ, по твоему, онъ кажется глупымъ?
   -- Нѣтъ, нѣтъ, возразила Доротея опомнившись и положивъ свою руку въ руку сестры,-- но онъ не одинаково хорошо говоритъ о всѣхъ предметахъ.
   -- По моему, люди одинаково хорошо говорящіе обо всемъ -- пренесносные люди, замѣтила Целія, сдѣлавъ гримасу.-- Жить съ ними вмѣстѣ, должно быть, скучно. Подумай только! За завтракомъ, за обѣдомъ, вечеромъ, всегда и вездѣ одно краснорѣчіе!
   Доротея засмѣялась.
   -- Кисанька, а ты вѣдь престранное созданіе! сказала она, ущипнувъ Целію за подбородокъ. Въ минуты веселаго расположенія духа, сестра играла въ глазахъ Доротеи роль хорошенькаго, невиннаго херувима.-- Я согласна съ тобой, что постоянно щеголять краснорѣчіемъ не слѣдуетъ, но дѣло въ томъ, что по манерѣ выражаться можно тотчасъ-же угадать -- уменъ или глупъ человѣкъ, особенно, когда онъ начнетъ стараться говорить хорошо.
   -- Ты хочешь намекнуть этимъ, что сэръ Джемсъ старается быть краснорѣчивымъ и что ему это не удается?
   -- Я говорю не объ немъ, а вообще о людяхъ. Что ты пристаешь ко мнѣ съ сэромъ Джемсомъ? Вѣдь не я составляю цѣль его исканій?
   -- Додо, неужели ты, въ самомъ дѣлѣ, такъ думаешь? спросила Целія.
   -- Конечно. Онъ глядитъ на меня, какъ на будущую свою свояченицу -- вотъ и все.
   Доротея до сихъ поръ ни разу еще не намекнула сестрѣ объ этомъ предметѣ, выжидая со свойственной каждой дѣвушкѣ въ подобныхъ случаяхъ застѣнчивостью, чтобы представился удобный случай заговорить рѣшительно.
   Целія вспыхнула.
   -- Додо, прошу тебя, разувѣрься, наконецъ, въ своемъ заблужденіи. Тантрипъ, убирая мнѣ надняхъ голову, говорила, что камердинеръ сэра Джемса узналъ черезъ горничную м-съ Кадваладеръ, что сэръ Джемсъ женится на старшей миссъ Брукъ.
   -- Ну, можно-ли допускать, чтобы Тантрипъ переносила тебѣ сплетни, Целія! возразила съ негодованіемъ Доротея. Ее сердило всего болѣе то, что слова сестры пробудили въ ней воспоминанія, подтверждающія это непріятное открытіе.-- Вѣрно ты ее разспрашивала? Вѣдь это унизительно.
   -- Ничего тутъ дурного нѣтъ, что Тантрипъ со мной разговариваетъ, сказала Целія.-- Гораздо полезнѣе знать, что о насъ люди говорятъ, чѣмъ оставаться въ невѣденіи. Ты сама видишь, какъ вредна идеальная жизнь; ты, по ея милости, ошибаешься на каждомъ шагу. Я, напримѣръ, убѣждена, что сэръ Джемсъ собирается сдѣлать тебѣ предложеніе, и что онъ увѣренъ въ успѣхѣ, особенно съ тѣхъ поръ, какъ онъ рѣшилъ, что угодилъ тебѣ сочувствіемъ къ твоимъ планамъ. И дядя тоже, я знаю, ожидаетъ этого предложенія. Одинъ слѣпой не замѣтитъ, что сэръ Джемсъ по уши влюбленъ въ тебя.
   Переворотъ въ мысляхъ Доротеи былъ до того силенъ и мучителенъ, что она залилась слезами. Всѣ ея мечты были теперь отравлены, а сэръ Джемсъ разомъ опротивѣлъ ей, особенно, когда она принуждена была сознаться, что сама какъ-будто поощряла его ухаживаніе. Кромѣ того, ей было обидно и за Целію.
   -- Какъ онъ смѣетъ разсчитывать на успѣхъ! крикнула она внѣ себя.-- Я съ нимъ никогда ни въ чемъ не сходилась, кромѣ плановъ о постройкахъ. Я была съ нимъ просто вѣжлива, и болѣе ничего.
   -- Но согласись, сестра, что ты была имъ очень довольна въ послѣднее время; немудрено, если онъ вообразилъ, что ты его любишь.
   -- Что я люблю его! Целія! какъ ты могла рѣшиться выговорить такую отвратительную фразу, сказала съ жаромъ и вся раскраснѣвшись Доротея.
   -- Господи Боже мой, Додо, да развѣ ты не вправѣ любить человѣка, котораго ты можешь назвать впослѣдствіи своимъ мужемъ?
   -- Меня оскорбляетъ то, что ты рѣшилась сказать, будто сэръ Джемсъ увѣренъ въ моей любви. Притомъ, любовь совсѣмъ не то чувство, которое долженъ внушать мнѣ человѣкъ, избранный моимъ сердцемъ.
   -- Положимъ; въ такомъ случаѣ мнѣ очень жаль сэра Джемса. Я считала нужнымъ сказать тебѣ все это потому, что ты вѣчно паришь въ облакахъ и не замѣчаешь, что у тебя подъ носомъ дѣлается. Ты всегда видишь то, чего нѣтъ; всегда всѣмъ недовольна; а между тѣмъ, самыхъ простыхъ вещей не понимаешь. Право, такъ, Додо!
   Целія расхрабрилась подъ вліяніемъ какого-то особеннаго чувства; она теперь не щадила сестры, между тѣмъ, какъ въ обычное время она сильно робѣла передъ нею.
   -- Какъ это досадно, сказала Доротея, задѣтая за живое наставленіями сестры.-- Теперь мнѣ нечего и думать о постройкахъ; мнѣ даже слѣдуетъ быть съ нимъ менѣе предупредительной; я должна сказать ему, что мнѣ дѣла нѣтъ до его коттеджей. Ахъ, какъ это досадно! воскликнула она опять, и на глазахъ у нея навернулись слезы.
   -- Погоди, не торопись. Обдумай все хорошенько, возразила Целія.-- Ты вѣдь знаешь, что онъ уѣзжаетъ дня на два къ своей сестрѣ! въ его имѣніи останется одинъ Ловгудъ.-- Целіи вдругъ стало жаль сестру.-- Бѣдная ты моя Додо, сказала она ласковымъ голосомъ,-- я понимаю, какъ тебѣ это больно; черченье плановъ -- твой любимый конекъ.
   -- Черченье плановъ -- конекъ! повторила Доротея.-- Не воображаешь-ли ты, что постройка домовъ для бѣдныхъ моихъ ближнихъ составляетъ для меня игрушку -- и больше ничего! Я сознаюсь, что иногда ошибалась, но что-жъ можно дѣлать истинно добраго, христіанскаго, если насъ окружаютъ люди съ самыми мелочными взглядами на вещи!
   Сестры замолчали. Доротея была слишкомъ раздражена, чтобы могла скоро успокоиться и сознаться, что она отчасти во многомъ сама виновата. Въ эту минуту ей казалось, что она жертва людской низости, что общество, окружавшее ее, близоруко до-нельзя; что Целія совсѣмъ не херувимъ, а хорошенькая ничтожность, уколовшая ее въ самое больное мѣсто. "Увѣрять вдругъ, что черченье плановъ составляетъ мой конекъ! Ну, зачѣмъ жить послѣ этого! разсуждала молодая дѣвушка,-- зачѣмъ питать въ себѣ такую глубокую вѣру въ добро, когда участь нашихъ хорошихъ дѣйствій зависитъ отъ какой-нибудь глупой сплетни!" Когда Доротея выходила изъ кареты, ея лицо было блѣдно, а вѣки красны. Она могла служить художнику олицетвореніемъ скорби, и очень-бы напугала дядю, если-бы рядомъ съ нею не шла невозмутимо-спокойная, хорошенькая Целія. Дядя не замедлилъ рѣшить, что слезы Доротеи, вѣроятно, вызваны религіознымъ восторгомъ. Онъ только-что вернулся изъ города, куда его вызывали для разсмотрѣнія просьбы о помилованіи какого-то преступника.
   -- И такъ, мои друзья, сказалъ онъ ласково, цѣлуя по очереди подошедшихъ къ нему племянницъ,-- я надѣюсь, что въ мое отсутствіе съ вами ничего непріятнаго не случилось?
   -- Ничего, дядя, отвѣчала Целія,-- мы ѣздили въ Фрешитъ осматривать постройки. А мы васъ ждали домой къ завтраку.
   -- Я возвращался черезъ Ловикъ и завтракалъ тамъ; развѣ я вамъ не говорилъ, что поѣду назадъ на Ловикъ?.. Я тебѣ, Доротея, привезъ двѣ брошюры; я ихъ оставилъ въ библіотекѣ, на столѣ.
   Отъ послѣднихъ словъ дяди по всему тѣлу молодой дѣвушки пробѣжала дрожь, какъ-бы отъ дѣйствія электрическаго тока; она прямо перешла отъ отчаянія къ радости. Брошюры касались эпохи древней исторіи церкви. Колкости Целіи, сплетни Тантрипъ и вся исторія съ сэромъ Джемсомъ были забыты въ одно мгновеніе, и она прямо отправилась въ библіотеку. Целія пошла наверхъ. М-ра Брука кто-то задержалъ въ передней, и когда онъ вошелъ въ библіотеку, то нашелъ Доротею уже сидящею въ креслѣ и глубоко погруженною въ чтеніе одной изъ брошюръ, поля которой были исписаны рукою м-ра Казобона.-- Она упивалась чтеніемъ брошюры, какъ упиваются запахомъ букета изъ свѣжихъ цвѣтовъ, послѣ долгой прогулки въ душный лѣтній день. Она мысленно улетѣла далеко отъ земли и витала въ горнихъ высяхъ новаго Іерусалима.
   М-ръ Брукъ опустился въ спокойное кресло, вытянулъ ноги передъ каминомъ, гдѣ ярко пылали разгорѣвшіеся дрова, и потирая тихо руки, нѣжно поглядывалъ на Доротею, съ выраженіемъ человѣка довольнаго, которому нечего говорить особеннаго. Замѣтивъ наконецъ присутствіе дяди, Доротея закрыла книгу и приготовилась уйдти. Въ обыкновенные дни она отнеслась-бы съ большимъ интересомъ къ служебнымъ дѣламъ дяди и непремѣнно начала-бы его разспрашивать о судьбѣ преступника, но сегодня она была какъ-то разсѣяна.
   -- А я вѣдь черезъ Ловикъ проѣхалъ, заговорилъ м-ръ Брукъ, не съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобы удержать племянницу, но по привычкѣ повторять. Эта слабость, свойственная многимъ изъ насъ, была особенно замѣтна въ м-рѣ Брукѣ.
   -- Я тамъ завтракалъ, продолжалъ онъ,-- осматривалъ библіотеку м-ра Казобона и разныя другія вещи въ его кабинетѣ. Холодно было ѣхать сегодня. Что это ты, душа моя, не сядешь? спросилъ онъ Доротею.-- Мнѣ кажется, что ты озябла.
   Доротеѣ самой захотѣлось сѣсть. Бывали дни, когда дядя не только не раздражалъ ее своимъ равнодушіемъ, но даже успокоивалъ ее. Она сняла съ себя плащъ и шляпу, усѣлась рядомъ съ нимъ и съ удовольствіемъ стала грѣться у камина, прикрывая лицо отъ огня своими красивыми руками, сложенными надъ головой. У нея были не тоненькія, маленькія ручки хрупкаго созданія, а напротивъ, изящныя, сильныя, настоящія женскія руки. Казалось, что это сидитъ грѣшница, умоляющая небо простигь ей страстное желаніе познать, наконецъ, гдѣ добро и гдѣ зло.
   -- Дядя, что новенькаго привезли вы на счетъ судьбы овцекрада? спросила наконецъ, опомнившись, Доротея.
   -- О комъ? о бѣдномъ Бунчѣ? спасти его, кажется, нѣтъ никакой возможности -- его повѣсятъ.
   Доротея нахмурила брови. Лицо ея приняло выраженіе глубокаго страданія.
   -- Понимаешь, повѣсятъ, продолжалъ м-ръ Брукъ, прехладнокровно кивая головой.-- Бѣдный Ромили, ужь какъ ему хотѣлось помочь намъ! Я съ Ромили знакомъ. А Казобонъ его не знаетъ. Онъ, кажется, слишкомъ ужь зарылся въ книгахъ, этотъ Казобонъ. Не такъ-ли?
   -- Когда человѣкъ занятъ наукой и готовится написать знаменитое сочиненіе, онъ долженъ поневолѣ отказаться отъ свѣта. До того-ли ему, чтобы искать новыхъ знакомствъ, возразила Доротея.
   -- Твоя правда, сказалъ дядя,-- но ведя такую жизнь человѣку не трудно и опуститься. Я, напримѣръ, всю свою жизнь провелъ холостякомъ, но у меня такая натура, что я никогда не опущусь; я принялъ за правило ходить всюду и во всемъ принимать живое участіе. Я никогда не опущусь, а Казобонъ сильно опускается, увѣряю тебя. Ему нуженъ товарищъ -- ты понимаешь -- товарищъ?
   -- Я нахожу, что онъ окажетъ большую честь тому, кого онъ выберетъ себѣ въ товарищи, отвѣчала съ жаромъ Доротея.
   -- А онъ тебѣ нравится? спросилъ вдругъ м-ръ Брукъ, не выразивъ впрочемъ, при этомъ ни удивленія, ни особенной радости.-- Слушай-же, что я тебѣ скажу, продолжалъ онъ: -- я Казобона знаю уже цѣлые десятки лѣтъ, словомъ, съ тѣхъ поръ какъ онъ поселился въ Ловикѣ. Но во все это время я не добился, чтобы онъ высказалъ какую-нибудь ясную идею -- увѣряю тебя. А между-тѣмъ, я убѣжденъ, что онъ человѣкъ высокаго ума, можетъ быть его епископомъ сдѣлаютъ или чѣмъ-нибудь еще выше, особенно если удержится министерство Пиля. А объ тебѣ, моя душа, Казобонъ имѣетъ весьма высокое мнѣніе.
   Доротея не могла выговорить ни слова.
   -- Дѣло въ томъ, что онъ, дѣйствительно, очень высокаго мнѣнія о тебѣ, повторилъ дядя.-- Прекраснорѣчиво говоритъ этотъ Казобонъ! Онъ обратился ко мнѣ на томъ основаніи, что ты несовершеннолѣтняя. Я обѣщалъ ему переговорить съ тобой, предупредивъ однако, что я не жду большого успѣха. Я считалъ своимъ долгомъ сказать это. Моя племянница, говорю, очень молода и прочее, и прочее. Входить въ излишнія подробности я не счелъ нужнымъ. Толковали мы, толковали съ нимъ и наконецъ, онъ обратился ко мнѣ съ просьбой -- разрѣшить ему сдѣлать тебѣ предложеніе... Понимаешь, предложитъ тебѣ свою руку и сердце, заключилъ м-ръ Брукъ, одобрительно кивнувъ головой.-- Я почелъ за лучшее передать тебѣ его слова, душа моя.
   М-ръ Брукъ былъ совершенно спокоенъ въ продолженіе всей своей рѣчи, но ему, повидимому, очень хотѣлось проникнуть въ мысли своей племянницы, а въ случаѣ нужды подать ей совѣтъ, пока время еще не потеряно.
   Видя, что Доротея молчитъ, онъ снова повторилъ:
   -- Я почелъ за лучшее передать тебѣ его слова, душа моя.
   -- Благодарю васъ, дядюшка, отвѣчала Доротея яснымъ, твердымъ голосомъ,-- Я очень благодарна м-ру Казобону. Если онъ дѣлаетъ мнѣ предложеніе, я принимаю его. Этотъ человѣкъ возбуждаетъ во мнѣ такое чувство удивленія и уваженія, какого во мнѣ не возбуждалъ еще никто!
   М-ръ Брукъ помолчалъ съ минуту и затѣмъ издалъ какое-то восклицаніе.
   -- Д-да, произнесъ онъ протяжно,-- эта партія довольно хороша. Но вѣдь и Читамъ завидный женихъ; притомъ онъ нашъ сосѣдъ по имѣнію. Я не смѣю, конечно, протестовать противъ твоего выбора, душа моя. Каждый человѣкъ можетъ имѣть свой собственный взглядъ на супружество -- но до извѣстной границы. Мнѣ-бы очень хотѣлось, чтобы ты составила себѣ выгодную партію; и я имѣю основательныя причины предполагать, что Читамъ думаетъ тоже посвататься за тебя. Но я это только такъ говорю, къ слову.
   -- Мнѣ невозможно выйдти за сэра Джемса Читама, отвѣчала Доротея.-- Если онъ надѣется жениться на мнѣ, то онъ сильно ошибется.
   -- То-то и есть, то-то и есть. Кто-жъ это зналъ? А я былъ увѣренъ, что Читамъ именно такой человѣкъ, предложеніе котораго каждая женщина приняла-бы съ радостью.
   -- Прошу васъ, не говорите мнѣ объ немъ, дядя, прервала Доротея, чувствуя, что въ ней снова закипаетъ досада.
   М-ръ Брукъ былъ очень удивленъ и мысленно рѣшилъ, что изучить характеръ женщины -- невозможно. Это такая бездна, до дна которой онъ самъ, несмотря на свою опытность и года, не могъ еще добраться. Отказать такому молодцу какъ Читамъ -- непостижимо!
   -- Ну, что-жь дѣлать, заговорилъ дядя.-- Выходи за Казобона, но только не спѣшите вы со сватьбой. Правда, съ каждымъ днемъ онъ старѣетъ. Вѣдь ему уже за сорокъ пять лѣтъ; понимаешь, онъ почти двадцатью семью годами старше тебя. Конечно, если ты желаешь учиться, если ты стремишься къ высшему образованію, то у меня мало средствъ, чтобы вполнѣ удовлетворить твоему желанію, а у него доходы хорошіе -- у него есть прекрасное имѣніе, совершенно отдѣльное отъ церковнаго имущества, доходы онъ получаетъ хорошіе. Не забудь только одного, что онъ ужь не молодъ и -- не стану скрывать отъ тебя, душа моя -- мнѣ кажется, что здоровье у него не совсѣмъ крѣпкое. Вообще-же, я не имѣю ничего противъ него.
   -- Мнѣ-бы не хотѣлось имѣть мужа почти одинаковыхъ лѣтъ со мною, замѣтила Доротея серьезнымъ, рѣшительнымъ тономъ.-- Я желаю выйдти за человѣка, который былъ-бы непремѣнно выше меня и по уму, и по образованію.
   М-ръ Брукъ опять издалъ легкое восклицаніе и прибавилъ:
   -- А я воображалъ до сихъ поръ, что у тебя взглядъ на вещи выработался болѣе самостоятельный, не такъ, какъ у прочихъ дѣвушекъ. Мнѣ казалось, что ты дорожишь имъ -- понимаешь, что ты дорожишь имъ.
   -- Я не могу себѣ представить возможности жить безъ своего собственнаго взгляда на вещи, возразила молодая дѣвушка,-- но я желаю, чтобы этотъ взглядъ былъ основательный. Ученый мужъ поможетъ мнѣ уяснить, что правильно и что неправильно, и научитъ меня жить согласно съ истиной.
   -- Совершенно справедливо! Ты отлично распорядилась -- какъ нельзя лучше, понимаешь? Но вѣдь есть много странностей на свѣтѣ, продолжалъ старикъ, напрягавшій всѣ свои силы, чтобы какъ-нибудь помочь племянницѣ.-- Жизнь не выльешь въ одну форму для всѣхъ, ее не уложишь по прямой или по косой линіи, какъ кому вздумается. Я, вотъ, напримѣръ, никогда не былъ женатъ, а хуже-ли вамъ всѣмъ отъ этого? Дѣло въ томъ, что я никого въ жизни такъ не любилъ, чтобы ради этого лица сунуться въ петлю. А вѣдь супружество -- петля, понимаешь? Наконецъ возьмемъ хоть характеръ человѣка. Вѣдь у каждаго есть свой характеръ, а мужъ любитъ всегда быть главой.
   -- Я знаю, дядя, что меня ждутъ испытанія. Я понимаю супружество, какъ призваніе къ высшимъ обязанностямъ. Я никогда не смотрѣла на него, какъ на личное самоуслажденіе, произнесла Доротея.
   -- Конечно, я знаю, что ты не охотница до большого свѣта, не любишь выѣздовъ, баловъ, обѣдовъ и что Казобонъ, въ этомъ отношеніи, болѣе подходящій для тебя мужъ, чѣмъ Читамъ. И потому, дѣлай какъ хочешь, душа моя, я совсѣмъ не противъ Казобона, это я и прежде тебѣ говорилъ. Кто знаетъ будущее? У тебя вкусы совсѣмъ не такіе, какъ у прочихъ молодыхъ дѣвушекъ; духовное лицо, ученый, будущій епископъ, мало-ли что тамъ еще -- естественнымъ образомъ, подходитъ къ тебѣ болѣе, чѣмъ Читамъ... Читамъ добрый малый, сердце у него золотое, понимаешь? Но онъ не далекъ по части разсужденій. Впрочемъ, вѣдь и я былъ такимъ-же въ его годы. А вотъ глаза-то у Казобона слабы. Онъ ихъ, я думаю, натрудилъ отъ излишняго чтенія.
   -- Чѣмъ болѣе у меня будетъ причинъ служить ему помощницей, дядя, тѣмъ я сочту себя счастливѣе, сказала Доротея страстнымъ голосомъ.
   -- Я вижу, что ты все ужь хорошо обдумала, возразилъ дядя,-- и потому, душа моя, я долженъ тебѣ сознаться, что у меня въ карманѣ лежитъ письмо, адресованное на твое имя.
   М-ръ Брукъ подалъ письмо племянницѣ и когда она встала, чтобы уйдти изъ комнаты, онъ прибавилъ:
   -- Не спѣши со сватъбой, душа моя: обдумай все хорошенько, понимаешь?
   По уходѣ молодой дѣвушки, м-ръ Брукъ сообразилъ, что говорилъ съ ней слишкомъ сурово и слишкомъ рѣзко выставилъ передъ ней невыгоды предстоящаго брака. Впрочемъ, онъ былъ обязанъ высказать ей все это. А чтобы умѣть заранѣе опредѣлить, съ кѣмъ можетъ быть счастлива молодая дѣвушка, съ Казобономъ или съ Читэмомъ, этого никакой дядюшка не съумѣлъ-бы сдѣлать, не смотря на всѣ свои путешествія, на современное образованіе и на знакомство съ различными знаменитостями, теперь уже умершими. Однимъ словомъ, женщина есть проблема почти такая-же сложная, какъ проблема объ измѣненіяхъ неправильнаго твердаго тѣла.
  

V.

  
   Кабинетные ученые обыкновенно страдаютъ катаромъ, ревматизмомъ, глазными воспаленіями, худосочіемъ, несвареніемъ желудка, безсонницей, головокруженіями, вообще всѣми болѣзнями, происходящими отъ сидячей жизни: они по большей части имѣютъ болѣзненный цвѣтъ лица, сухи и худощавы...
   Вотъ въ чемъ состояло содержаніе письма м-ра Казобона:

"Дорогая, миссъ Брукъ! писалъ онъ.

   "Вашъ опекунъ далъ мнѣ разрѣшеніе обратиться къ вамъ съ вопросомъ, поглотившимъ все мое сердце. Въ странномъ совпаденіи того времени, когда во мнѣ впервые родилось сознаніе, что въ моей жизни есть какой-то пробѣлъ, и тѣмъ временемъ, когда началось мое знакомство съ вами, я вижу нѣчто въ родѣ высшаго предопредѣленія и вѣрю, что это такъ. Съ первой минуты моей встрѣчи съ вами, я почувствовалъ, что вы несомнѣнно и почти исключительно созданы для того, чтобы пополнить этотъ пробѣлъ (чувство это пробудило необыкновенную дѣятельность въ моемъ сердцѣ, дѣятельность, которую не могли даже заглушить серьезные труды по части моего спеціальнаго сочиненія, требующаго полнѣйшаго сосредоточенія); наблюдая за послѣдующими обстоятельствами, я убѣдился еще глубже въ вѣрности моего предчувствія и это убѣжденіе усилило пробудившуюся дѣятельность моего сердца, о которой я выше упомяпулъ. Изъ моихъ разговоровъ съ вами вы достаточно ясно поняли главный смыслъ моей жизни и моихъ плановъ -- смыслъ, положительно недоступный для людей дюжиннаго ума. Но я открылъ въ васъ такую возвышенность мысли и такую наклонность къ благочестію, которыя, до сихъ поръ, казались мнѣ несовмѣстными съ ранней молодостью и женской граціей; меня особенно влечетъ къ вамъ именно это соединеніе наружныхъ качествъ съ качествами умственными. Признаюсь, я никогда еще не смѣлъ надѣяться найдти въ одномъ лицѣ такое рѣдкое соединеніе основательнаго ума и увлекательныхъ свойствъ, двухъ достоинствъ, могущихъ служить мнѣ опорой въ трудахъ и отрадой въ свободные часы; что-жъ касается самого знакомства моего въ вашемъ домѣ (повторяю снова, я вѣрю, что тутъ дѣйствовала не одна потребность пополнить пробѣлъ моей жизни, но что меня влекло къ вамъ предопредѣленіе, какъ-бы указывавшее мнѣ ступень къ довершенію цѣли жизни),-- и такъ, что касается до знакомства моего въ вашемъ домѣ, то вѣроятно, безъ него, я прожилъ-бы весь свой вѣкъ, не добиваясь возможности согрѣть мое уединеніе, тихимъ свѣтомъ супружескаго союза.
   "Вотъ вамъ, дорогая миссъ Брукъ, точное изложеніе моихъ чувствъ; надѣюсь, что вы будете такъ снисходительны, что позволите мнѣ спросить, на сколько ваши чувства согласуются съ моимъ счастливымъ настроеніемъ. Я считаю высшей небесной наградой право назвать васъ своей супругой и быть на землѣ охранителемъ вашего благосостоянія. Взамѣнъ этого я предлагаю вамъ привязанность безграничную и твердо обѣщаю посвятить вамъ жизнь, хотя не богатую содержаніемъ, но неимѣвшую въ своемъ прошломъ ни одной страницы, читая которую вы-бы могли почувствовать горечь оскорбленія или могли-бы покраснѣть отъ стыда. Буду ожидать вашего отвѣта со страхомъ, который слѣдовало-бы по благоразумію (если-бы только это было возможно) разсѣять, удвоеннымъ противъ обыкновенія, трудомъ. Но въ этомъ отношеніи я еще слишкомъ молодъ, и страшась неудачи, чувствую заранѣе, что мнѣ будетъ крайне тяжело примириться съ своимъ одиночествомъ, послѣ того, что я прожилъ нѣсколько времени въ свѣтломъ мірѣ надежды.

Во всякомъ случаѣ, остаюсь на всегда
глубоко преданный вамъ,
Эдуардъ Казобонъ".

   Доротея, дрожа прочитала это письмо, затѣмъ упала на колѣни и заплакала. Молиться она не могла; подавленная сильнымъ волненіемъ, она чувствовала, что мысли и образы путаются въ ея головѣ и потому ей оставалось одно,-- преклониться передъ Провидѣніемъ и съ дѣтской вѣрой просить его о поддержкѣ. Она простояла въ этомъ благоговѣйномъ положеніи, до тѣхъ поръ, пока звонокъ къ обѣду не заставилъ ее очнуться.
   Ей не до того было, чтобы перечитывать вновь письмо или разбирать критически это признаніе въ любви. Она помнила одно, что передъ ней открывается новая, широкая дорога и что она не болѣе какъ неофитъ, вступающій на высшую степень просвѣщенія. Теперь-то будетъ гдѣ разгуляться ея энергіи, подавленной до сихъ поръ собственнымъ ея невѣжествомъ и несносными требованіями свѣтскихъ приличій.
   Теперь ей можно будетъ посвятить себя обширнымъ, но опредѣленнымъ занятіямъ; ей можно будетъ вращаться въ томъ свѣтломъ умственномъ мірѣ, который внушалъ ей всегда благоговѣніе къ себѣ. Ко всѣмъ этимъ мечтамъ примѣшивалось чувство гордости и счастья, что она, не смотря на свою живость и молодость, была избрана человѣкомъ, возбуждавшимъ въ ней восторженное удивленіе. Сердечная страсть Доротеи прошла чрезъ горнило ума, стремившагося къ идеальной жизни; она выбрала предметомъ своей любви перваго человѣка, который болѣе другихъ подходилъ къ уровню ея идеала; но главнымъ двигателемъ, превратившимъ эту склонность въ рѣшительную любовь, было негодованіе на настоящія условія ея жизни.
   Послѣ обѣда, пока Целія разыгрывала на фортепіано какую-то арію съ варіаціями, родъ музыкальнаго перезвона, свидѣтельствующаго о степени эстетическаго образованія молодой леди, Доротея убѣжала къ себѣ въ комнату съ тѣмъ, чтобы отвѣчать на письмо м-ра Казобона. Зачѣмъ откладывать отвѣтъ, думала она. Три раза переписывала она письмо, и не потому, чтобы ей хотѣлось измѣнить нѣкоторыя выраженія, а потому что ея рука сильно дрожала и она боялась, чтобы м-ръ Казобонъ не подумалъ, что у нея дурной нечеткій почеркъ. Красивый и четкій почеркъ составлялъ слабость Доротеи; теперь она особенно заботилась о приданіи ему еще большей красоты для того, чтобы не утруждать слабыхъ глазъ м-ра Казобона. Вотъ содержаніе ея письма:

"Дорогой мой мистеръ Казобонъ.

   "Я чрезвычайно вамъ благодарна за вашу любовь и увѣренность, что я достойна быть вашей женой. Для меня впереди одно счастье -- это счастье жить съ вами. Прибавлять что-нибудь къ этимъ словамъ, значитъ только повторить сказанное, а теперь, у меня одно въ головѣ -- это желаніе быть на всю жизнь

благоговѣйно преданной вамъ
Доротеей Брукъ".

   Поздно вечеромъ она послѣдовала за дядей въ библіотеку съ тѣмъ, чтобы отдать ему письмо и попросить прочитать его утромъ. Дядя очень удивился, хотя удивленіе его выражалось тѣмъ, что онъ помолчалъ нѣсколько минутъ, разбросалъ какія-то вещи у себя на письменномъ столѣ и наконецъ, ставь спиной къ огню, надѣлъ очки на носъ, посмотрѣлъ на адресъ письма, поданнаго ему племянницей и спросилъ:
   -- Хорошо-ли ты обдумала все дѣло, душа моя?
   -- Мнѣ нечего было долго думать, дядя, отвѣчала Доротея.-- Меня ничто теперь не поколеблетъ. Если мои мысли измѣнятся, то причиной тому будетъ какое-нибудь необыкновенное и неожиданное происшествіе.
   -- А-а! протянулъ дядя.-- Слѣдовательно, ты приняла предложеніе? А Читаму не повезло? Ужь нн оскорбилъ-ли тебя чѣмъ-нибудь Читамъ? Понимаешь. Не оскорбилъ-ли онъ тебя? Почему это ты такъ не благоволишь къ нему?
   -- Въ немъ все мнѣ не нравится, отвѣчала рѣзко Доротея.
   М-ръ Брукъ невольно откинулся назадъ, точно его хватили по головѣ.
   Доротея замѣтила это движеніе и поспѣшила оправиться.
   -- То есть, онъ не на столько мнѣ нравится, чтобы я желала быть его женой, сказала она.-- Онъ очень добрый человѣкъ, повидимому, охотно принялся за постройки котеджей, вообще человѣкъ благонамѣренный.
   -- Понимаю, прервалъ ее, дядя,-- а намъ нуженъ мужъ ученый, профессоръ! Впрочемъ, это семейная слабость. Я самъ съ молоду любилъ науку, былъ любознателенъ -- пожалуй, и черезъ-чуръ; я зашелъ слишкомъ далеко. Но такого рода наклонности рѣдко передаются въ женское поколѣніе, онѣ больше проявляются въ сыновьяхъ. Не даромъ говорятъ: у умной матери всегда умные сыновья. А встарину я было порядкомъ вдался въ науку. Впрочемъ, душа моя, заключилъ м-ръ Брукъ,-- я и прежде тебя говорилъ, что въ супружескомъ вопросѣ каждый человѣкъ долженъ дѣйствовать по своему усмотрѣнію, до извѣстной степени, конечно. Въ настоящемъ случаѣ я, какъ твой опекунъ, не могъ-бы согласиться на твой бракъ, если-бы партія была неподходящая. Но у Казобона репутація хорошая, положеніе не дурно. Одного боюсь, чтобы Читамъ не оскорбился и чтобы леди Кадваладеръ не осудила меня.
   Въ этотъ вечеръ Целія ничего не узнала о происходившемъ въ домѣ. Замѣтивъ вечеромъ, что Доротея очень разсѣянна и что глаза ея еще болѣе заплаканы чѣмъ утромъ, она приписала все это послѣдствіямъ ихъ разговора о сэрѣ Джемсѣ и о котеджахъ и старалась уже болѣе не огорчать сестру. Притомъ, у Целіи было обыкновеніе -- высказавши одинъ разъ, болѣе не возвращаться къ непріятному разговору. Еще ребенкомъ, она никогда не ссорилась съ другими дѣтьми и только удивлялась, зачѣмъ всѣ къ ней пристаютъ, какъ индѣйскіе пѣтухи. Давъ имъ время успокоиться, она тотчасъ-же принималась бѣгать съ ними въ кошку-мышку. Доротея-же, напротивъ, постоянно придиралась къ словамъ сестры, хотя Целія каждый разъ внутренно была убѣждена, что она ей ничего лишняго не сказала; но для Додо достаточно было иногда одного слова, чтобы оскорбиться. Въ ней было одно хорошее свойство: она не была злопамятна. Не смотря на то, что обѣ сестры въ теченіе вечера почти не разговаривали между собой, Доротея, сидѣвшая на низенькомъ стулѣ и все время размышлявшая (размышленія мѣшали ей даже работать и читать), замѣтивъ, что Целія складываетъ свое шитье и собирается идти спать (она ложилась раньше сестры), вдругъ, обратилась къ ней и густымъ нѣжнымъ контральто, придававшимъ ея простымъ словомъ форму речитатива, сказала:
   -- Целія, душа моя, поцѣлуй меня, и при этомъ раскрыла объятія.
   Целія стала на колѣни для большаго удобства и слегка поцѣловала сестру, между тѣмъ какъ Доротея нѣжно обняла ее за талью и съ нѣкоторой важностью поцѣловала ее въ обѣ щеки.
   -- Не засиживайся долго, Додо, замѣтила безъ малѣйшаго оттѣнка пафоса практичная дѣвочка,-- ты сегодня что-то очень блѣдна. Ложись пораньше спать.
   -- Душа моя, я такъ, такъ счастлива! отвѣчала Доротея страстнымъ тономъ.
   "Тѣмъ лучше, подумала Целія. Но странно, что Додо такъ быстро переходитъ изъ одной крайности въ другую"!
   На слѣдующій день, за завтракомъ, буфетчикъ, подовая что-то м-ру Бруку, доложилъ: "Сэръ, Іона вернулся и привезъ это письмо".
   М-ръ Брукъ прочиталъ письмо и, значительно кивнувъ головой Доротеѣ, сказалъ:
   -- Это, душа моя, записка отъ Казобона, онъ будетъ у насъ сегодня къ обѣду; распространяться въ письмѣ онъ не желалъ -- понимаешь! не желалъ.
   Целія не удивилась, что дядя предупредилъ сестру о пріѣздѣ гостя; но взглянувъ по тому направленію, куда были обращены глаза дяди, она не знала, чему приписать странное впечатлѣніе, произведенное на Доротею его словами. Додо сначала поблѣднѣла, потомъ вспыхнула. Тутъ Целія въ первый разъ смекнула, что между м-ромъ Казобономъ и ея сестрой происходило нѣчто особенное, кромѣ простого взаимнаго интереса разговоровъ и чтенія вдвоемъ. До сихъ поръ она ставила на одну доску этого урода и ученаго господина съ m-r Лире, ихъ бившимъ учителемъ въ Лозаннѣ, который былъ такой-же уродъ и ученый. Бывало Додо безъ устали слушала старика Лире, между-тѣмъ какъ у Целіи ноги ныли отъ холода и по спинѣ бѣгали мурашки при видѣ, какъ кожа двигается взадъ и впередъ по обнаженному черепу учителя.
   -- Вѣроятно м-ръ Казобонъ внушаетъ сестрѣ то-же чувство, что и m-r Лире, думала Целія.-- Надо полагать, что всѣ ученые представляются молодежи въ видѣ учителей.
   Но въ настоящую минуту въ головѣ дѣвочки мелькнуло подозрѣніе. Вообще она отличалась необыкновенной смѣтливостью и, наблюдая за всѣми, умѣла по самымъ ничтожнымъ признакамъ тотчасъ догадаться въ чемъ дѣло. Не воображая еще, что м-ръ Казобонъ уже женихъ Додо, она почувствовала какое-то отвращеніе къ нему, при одной мысли, что сестра явно склоняется на его сторону.
   -- На что это похоже, разсуждала мысленно Целія; -- положимъ, что она сдѣлала хорошо, отказавъ сэру Джемсу Читаму, но мечтать о замужествѣ съ м-ромъ Казобономъ!.. вѣдь это просто стыдно и даже смѣшно. Нельзя-ли мнѣ какъ-нибудь отклонить Додо отъ этой эксцентричной выходки? я знаю по опыту, что она дѣйствуетъ часто подъ вліяніемъ увлеченія.
   Погода была сырая, выйдти гулять было невозможно и потому обѣ сестры отправились сидѣть въ небольшую угловую комнату. Целія тотчасъ замѣтила, что Додо, вмѣсто того, чтобы по обыкновенію заняться чѣмъ-нибудь прилежно, облокотилась локтемъ на раскрытую передъ ней книгу и начала смотрѣть въ окно, сквозь стекла котораго серебрился старый кедръ, весь спрыснутый дождемъ. Целія усѣлась вырѣзывать куклы изъ бумаги для дѣтей священника, съ видимымъ намѣреніемъ не спѣшить съ объясненіями. Доротея въ это время обдумывала, какъ-бы половчѣе сказать Целіи, что положеніе м-ра Казобона въ ихъ домѣ нѣсколько измѣнилось послѣ послѣдняго его визита; оставить сестру въ невѣденіи о происшедшемъ было неловко, тѣмъ болѣе, что она могла-бы замѣтить нѣкоторую перемѣну въ обращеніи гостя съ нею самой; но приступить къ объясненію по этому поводу было также не совсѣмъ пріятно. Доротея сознавала вполнѣ, что ей недостойно трусить передъ сестрой, а между-тѣмъ, въ настоящую минуту ей было необходимо призвать на помощь всѣ свои душевныя и умственныя силы, чтобы начать говорить первой, до того ее страшила простая логика прозаической Целіи.
   Размышленія ея были прерваны ничтожнымъ замѣчаніемъ, произнесеннымъ Целіей, какъ-бы мимоходомъ, вполголоса, и про себя.
   -- Не пріѣдетъ-ли къ намъ обѣдать еще кто-нибудь кромѣ м-ра Казобона, сегодня? сказала она.
   -- Не думаю, отвѣчала вдругъ Доротея.
   -- Какъ-бы я желала, чтобы кто-нибудь еще пріѣхалъ. Тогда, по крайней мѣрѣ, я не услышу, какъ онъ станетъ ѣсть свой супъ.
   -- Чтожъ особеннаго въ его манерѣ ѣсть супъ? спросила старшая сестра.
   -- Какъ, Додо, неужели ты никогда не слышишь, какъ онъ скоблитъ ложкой по тарелкѣ? воскликнула Целія.-- И при томъ, у него такая гадкая привычка моргать въ то время, когда онъ говоритъ. Очень можетъ быть, что и ученый Локкъ дѣлалъ то-же самое, но я не завидую тѣмъ несчастнымъ, которымъ приходилось въ это время сидѣть противъ него.
   -- Целія, сказала Доротея съ видомъ необыкновеннаго достоинства,-- прошу тебя не дѣлать никакихъ замѣчаній.
   -- А почему, позволь узнать? Вѣдь я говорю правду, возразила Целія, считавшая нужнымъ отстоять свои слова, хотя внутренно она ужь начинала немного робѣть.
   -- Мало-ли есть на свѣтѣ вещей, всѣмъ извѣстныхъ, но на которыхъ обращаютъ вниманіе только люди пустые, замѣтила гордо Додо.
   -- Значитъ, люди пустые все-таки на что-нибудь да годятся. Жаль, что мать м-ра Казобона была не пустая женщина, иначе она отучила-бы его отъ этой привычки.
   Выпустивъ послѣднюю ядовитую стрѣлу, Целія окончательно струсила и готова была вскочить съ мѣста и убѣжать.
   Доротея вышла изъ себя и удерживаться долѣе ужь была не въ состояніи..
   -- Нужно тебя предупредить, Целія, произнесла она слегка дрожащимъ голосомъ,-- что я помолвлена съ м-ромъ Казобономъ.
   Целія сроду такъ не пугалась, какъ теперь; она вся помертвѣла. Бумажный человѣчекъ, котораго она держала въ рукахъ, непремѣнно пострадалъ-бы отъ ножницъ, выпавшихъ у нея изъ рукъ, если бы она, съ свойственной ей предусмотрительностью, не успѣла во время уберечь его. Положивъ на столъ игрушку, дѣвушка опустила руки и умолкла на нѣсколько минутъ. Слезы навернулись у нея на глазахъ.
   -- Дай Богъ тебѣ счастья, Додо, произнесла она ласково. Весь ея гнѣвъ былъ заглушенъ чувствомъ жалости къ сестрѣ.
   Оскорбленная Доротея продолжала волноваться.
   -- Значитъ, это совсѣмъ ужь рѣшено? спросила Целія испуганнымъ, тихимъ голосомъ.-- И дядя это знаетъ?
   -- Я приняла предложеніе м-ра Казобона. Дядя привезъ мнѣ отъ него письмо, содержаніе котораго онъ зналъ заранѣе.
   -- Прошу у тебя прощенія, Додо, если я тебя оскорбила, произнесла Целія, слегка вспыхнувъ. Что за странныя мысли пришли ей въ голову въ эту минуту. Ей представилось, что кого-то хоронятъ, а что м-ръ Казобонъ, надъ которымъ она только-что такъ неприлично насмѣхалась, совершаетъ погребальный обрядъ.
   -- Полно, кися, не горюй, замѣтила довольно ласково Додо.-- Мы съ тобой никогда не сойдемся во вкусахъ. А что касается до насмѣшекъ, то вѣдь и я иногда тебя оскорбляла; я часто выражалась слишкомъ рѣзко на счетъ людей, которые мнѣ не нравятся.
   Не смотря на наружное великодушіе, Доротея все еще страдала,-- болѣе отъ насмѣшекъ Целіи, чѣмъ отъ ея полускрытаго удивленія при извѣстіи о ея сватьбѣ.
   "Впрочемъ, весь тинтонскій околодокъ будетъ противъ моего замужества, подумала она; вѣдь всѣ эти люди совсѣмъ иначе, чѣмъ я, смотрятъ на жизнь и на ея условія".
   Однако къ вечеру Додо развеселилась. Впродолженіе своего tête-à-tête съ женихомъ, длившагося слишкомъ часъ, она разговорилась съ нимъ развязнѣе, чѣмъ прежде и радостно призналась, что она уже теперь мечтаетъ, какъ-бы посвятить ему всю свою жизнь и какъ-бы побольше поучиться, чтобы быть въ состояніи дѣлить съ нимъ его великіе труды. М-ръ Казобонъ пришелъ въ умиленіе (какой мужчина не сдѣлалъ-бы того-же самого?) отъ такого дѣтскаго пламеннаго увлеченія, и его вовсе не удивило (женихи всѣ на одинъ покрой), что онъ самъ и есть предметъ этихъ чувствъ.
   -- Дорогая моя леди... миссъ Брукъ... Доротея!.. говорилъ онъ сжимая въ своихъ рукахъ ея прекрасную руку;-- я никогда въ жизни не воображалъ, что меня ожидаетъ такое великое счастье. Думалъ-ли я когда-нибудь встрѣтить въ васъ существо, одаренное такимъ богатствомъ ума и красоты? У васъ есть всѣ -- нѣтъ, больше чѣмъ всѣ -- качества, отличающія, по моему мнѣнію, женщинъ необыкновенныхъ. Высшими, очаровательнѣйшими свойствами вашего пола я считаю способность любить съ полнымъ самоотверженіемъ и способность слиться съ существованіемъ мужа, забывъ почти о себѣ. Я до сихъ поръ не зналъ другихъ радостей, кромѣ радостей умственныхъ; у меня не было другихъ развлеченій кромѣ развлеченій, доступныхъ одинокому ученому. Маѣ не хотѣлось рвать цвѣтовъ, которые стали-бы блекнуть у меня въ рукахъ: за то я теперь готовъ съ жадностью собирать цѣлые букеты, чтобы усыпать ими вашъ путь.
   Смыслъ всей этой рѣчи былъ весьма благороденъ, хотя реторика въ концѣ немного портила дѣло. Можетъ быть, съ нашей стороны будетъ слишкомъ поспѣшно сдѣлать заключеніе, что въ этомъ длинномъ обращеніи, похожемъ на сонетъ, не звучало ни одно слово истинной страсти и что всѣ эти сладкіе звуки напоминали бряцаніе какой-то мандолины. Сердце Доротеи дополнило то, что было недосказано въ словахъ м-ра Казобона.
   -- Но вѣдь я такая невѣжда, замѣтила Доротея,-- вы удивитесь, какъ я мало знаю. У меня въ головѣ толпится столько мыслей, что я поневолѣ путаюсь иногда, но теперь я буду дѣлиться съ вами всѣми впечатлѣніями и вы подадите мнѣ совѣтъ какъ дѣйствовать. Не бойтесь, прибавила она, какъ-бы угадавъ мысли жениха,-- я васъ не часто буду безпокоить, я буду говорить тогда только, когда вы сами скажете, что расположены слушать меня. Вамъ, я думаю, и безъ того надоѣло возиться съ отвлеченными вопросами. Позвольте мнѣ поработать съ вами, тогда я вѣрно научусь многому.
   -- Трудиться одному, безъ васъ, на какой-бы то ни было дорогѣ, уже немыслимо теперь для меня, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ, цѣлуя Доротею въ ея дѣвственный лобъ и чувствуя, что небо посылаетъ ему въ невѣстѣ существо, вполнѣ соотвѣтствующее его стремленіямъ. Его невольно привлекала эта непочатая натура, дѣйствовавшая безъ всякихъ разсчетовъ и безъ желанія бить на эффектъ. Благодаря свойству своей натуры, Доротея, въ глазахъ строгихъ судей, казалась даже глупымъ ребенкомъ, не смотря на пріобрѣтенную ею репутацію умной дѣвушки. Къ чему, напримѣръ, хоть теперь, она, такъ сказать, повергалась въ прахъ передъ м-ромъ Казобономъ?
   Вмѣсто того, чтобы провѣрить, стоитъ-ли ея м-ръ Казобонъ, она робко спрашивала сама себя, достойна ли она быть женой такого человѣка, какъ Казобонъ.
   На слѣдующій день было рѣшено, что сватьба ихъ назначается черезъ шесть недѣль. И зачѣмъ откладывать? Домъ м-ра Казобона былъ готовъ. Это былъ не приходскій, общественный домикъ, а большое, просторное зданіе съ надворными строеніями и съ значительнымъ количествомъ земли. Въ приходскомъ домикѣ квартировалъ священникъ, несшій на себѣ всю тяжесть службы, исключая проповѣди, которая говорилась по утрамъ въ церкви, самимъ Казобономъ.
  

VI.

   Въ то время, когда карета м-ра Казобона выѣзжала изъ воротъ Тинтонскаго дома, она столкнулась съ небольшимъ фаэтономъ, запряженнымъ парой пони; впереди возсѣдала леди и правила лошадьми, сзади помѣщался лакей. М-ръ Казобонъ сидѣлъ въ каретѣ задумавшись и потому едва-ли узналъ быстроглазую даму, успѣвшую на лету крикнуть ему; "какъ поживаете?" и кивнуть головой. Не смотря на то, что на пріѣхавшей леди была измятая шляпка и старая индѣйская шаль, дворничиха, повидимому, считала ее очень важной особой, потому-что она низко присѣла въ ту минуту, какъ фаэтонъ остановился у крыльца.
   -- Ну-съ, м-съ Фитчетъ, каково кладутся ваши куры? опросила громкимъ, нѣсколько рѣзкимъ голосомъ, румяная, черноглазая леди, выскакивая изъ фаэтона.
   -- Кладутся онѣ исправно, мэмъ, но норовъ у нихъ странный,-- онѣ сами-же и съѣдаютъ свои яйца. Ума не приложу, что съ ними дѣлать, отвѣчала дворничиха.
   -- Ахъ онѣ канибалки! воскликнула леди.-- Нужно ихъ поскорѣе продать, хоть за дешевую цѣну. Почемъ вы возьмете за пару? Нельзя платить дорого за куръ съ такой дурной репутаціей, да къ тому-же и ѣсть ихъ.
   -- Да что, мэмъ, я пущу ихъ по полукронѣ за пару; дешевле продать не могу, отвѣчала Фитчетъ.
   -- По полукронѣ? въ теперешнюю-то пору! Полноте, уступите подешевле, хоть для бульона ректору, въ воскресенье. Онъ у насъ въ приходѣ всѣхъ куръ перевелъ. Не забудьте, м-съ Фитчетъ, что онъ вамъ за нихъ проповѣдь скажетъ, а это чего-нибудь да стоитъ. А по то, возьмите на промѣнъ пару голубей-турмановъ,-- красавцы, а не голуби. Приходите-ка посмотрѣть на нихъ. У васъ, кажется, нѣтъ турмановъ въ голубятнѣ?
   -- Хорошо-съ, мэмъ; м-ръ Фитчетъ придетъ по окончаніи работы взглянуть на голубей. Онъ у меня страстный охотникъ до новыхъ породъ. Ужь такъ и быть, изъ угожденія къ вамъ...
   -- Изъ угожденія ко мнѣ? Слышите! да онъ будетъ въ большихъ барышахъ! воскликнула леди.-- Шутка-ли -- получить пару церковныхъ голубей за двухъ глупыхъ шпанскихъ куръ, которыя ѣдятъ собственныя яйца! Вы съ своимъ Фитчетомъ что-то ужь очень разважничались не кстати.
   Съ послѣдними словами, леди вошла въ домъ, фаэтонъ отъѣхалъ въ сторону, а на крыльцѣ осталась одна м-съ Фитчетъ, которая смѣясь кивала головой, приговаривая: "конечно, конечно!" Скряжничество и необыкновенная бойкость жены ректора служили матеріаломъ для анекдотовъ, очень оживлявшихъ, по мнѣнію дворничихи, скучную деревенскую жизнь. Всѣ фермеры и поселяне фремптскаго и типтонскаго приходовъ не знали-бы о чемъ разговаривать въ свободные часы, если-бы м-съ Кадваладеръ не давала пищи ихъ языкамъ. Эта леди была очень высокаго происхожденія; имена ея первыхъ предковъ терялись въ сонмѣ легендарныхъ графовъ, но она сама все жаловалась на бѣдность, немилосердно торговалась при покупкѣ провизіи, отпускала самыя фамильярныя шутки, но, тѣмъ не менѣе, вы, по каждому ея слову, могли догадаться, съ кѣмъ имѣете дѣло. Въ ней сливались двѣ личности: жены ректора и аристократки; слушая ея шутки, прихожане охотнѣе выплачивали церковную десятину. Но м-ръ Брукъ иначе относился къ достоинствамъ м-съ Кадваладеръ и потому невольно поморщился, сидя одинъ въ своей библіотекѣ, когда ему доложили о ея пріѣздѣ.
   -- А у васъ, какъ видно, сейчасъ былъ въ гостяхъ нашъ ловикскій Цицеронъ, сказала леди, сбрасывая съ себя шаль и шляпу и обнаруживая при этомъ свою худощавую, не стройную фигуру.-- Боюсь, не затѣваете-ли вы вдвоемъ какой-нибудь гадкій, политическій замыселъ, иначе вамъ не для чего бы.то-бы такъ часто видѣться съ этимъ милымъ господиномъ. Я непремѣнно сдѣлаю на васъ доносъ. Помните одно: вы оба находитесь уже подъ подозрѣніемъ съ тѣхъ поръ, какъ взяли сторону Пиля въ вопросѣ о католикахъ. Берегитесь! я разглашу повсюду, что вы, въ качествѣ депутата отъ Мидльмарча, хотите стать на сторону виговъ, въ случаѣ, если старикъ Пинкертонъ отступится отъ своихъ правъ, и что Казобонъ изподтишка помогаетъ вамъ тѣмъ, что разсылаетъ возмутительные памфлеты между избирателями и даромъ роздаетъ ихъ по трактирамъ. Кайтесь, что это такъ!
   -- Ничего тутъ и похожаго нѣтъ, отвѣчалъ м-ръ Брукъ, улыбаясь и протирая платкомъ стекла своихъ очковъ (старикъ однако слегка покраснѣлъ, выслушавъ обвиненіе гостьи).-- Мы съ Казобономъ очень рѣдко толкуемъ о политикѣ. Онъ мало интересуется филантропическимъ вопросомъ, уложеніемъ о наказаніяхъ и т. д. Главная его забота -- дѣла церкви. А это не по моей части, какъ вы знаете.
   -- Напро-отивъ, другъ мой, протянула леди.-- Я ужь слышала о всѣхъ вашихъ продѣлкахъ. Кто продалъ свою землю мидльмарчскимъ папистамъ! Я увѣрена, что вы и купили-то ее съ намѣреніемъ, чтобы продать ее имъ. Настоящій вы Гюй Фоксъ, послѣ этого. Подождите, вотъ ужо, 5 ноября, ваше изображеніе сожгутъ публично, на площади. Если Гумфри не пріѣхалъ побраниться съ нами, то я за него здѣсь.
   -- И отлично! отвѣчалъ м-ръ Брукъ.-- Я заранѣе приготовился подвергнуться преслѣдованіямъ за то, что не преслѣдую другихъ -- понимаете? За то, что не преслѣдую другихъ.
   -- Поѣхалъ! воскликнула леди.-- Вѣрно вы приготовили эту громкую фразу для избирательныхъ собраній. Полноте, дорогой м-ръ Брукъ, не соблазняйтесь вы этими собраніями. Человѣкъ, принужденный говорить рѣчи, всегда кончаетъ тѣмъ, что дурачитъ себя. Извиняться нечего; разъ ужь вы стали не на правой сторонѣ -- словами ничего не поправить. Попомните меня, что вы сами себя погубите. Противъ насъ возстанутъ всѣ партіи и васъ забросаютъ каменьями.
   -- Лучшаго я и не жду, вы понимаете? сказалъ м-ръ Брукъ, стараясь улыбнуться, чтобы не показать, какъ непріятно на него подѣйствовала эта пророческая картина;-- для человѣка съ независимымъ мнѣніемъ нечего и ждать лучшаго. Чтожь касается моей приверженности къ вигамъ, то вы должны знать, что человѣка мыслящаго никакая партія не можетъ увлечь силою. Онъ будетъ до извѣстной точки соглашаться съ тѣмъ или другимъ мнѣніемъ,-- но только до извѣстной точки, понимаете? Впрочемъ, что я съ вами толкую, вы, женщины, не въ состояніи этого понять.
   -- Понять, гдѣ ваша извѣстная точка? Конечно! Я-бы желала знать, можетъ-ли быть извѣстная точка у человѣка, непринадлежащаго ни къ какой партіи, вѣчно рыскающаго съ мѣста на мѣсто и неоставляющаго своего адреса друзьямъ?-- "Кто его знаетъ, гдѣ этотъ Брукъ! На Брука разсчитывать нельзя," -- вотъ, если хотите знать, что объ васъ люди говорятъ. Теперь перейдемъ къ дѣлу. Ну, какъ вы явитесь на выборы, когда на васъ будутъ всѣ смотрѣть, какъ на незнакомое лицо? Да при томъ и совѣсть-то у васъ нечиста, да и карманы-то пусты!
   -- Я не намѣренъ толковать съ женщиной о политикѣ, сказалъ м-ръ Брукъ съ равнодушной улыбкой на лицѣ, но внутренно чрезвычайно недовольный тѣмъ, что атака м-съ Кадваладеръ ставила его по неволѣ въ оборонительное положеніе, вслѣдствіе небольшихъ промаховъ, сдѣланныхъ имъ, по излишней поспѣшности, на политическомъ его поприщѣ.-- Вашъ прекрасный полъ не привыкъ мыслить, продолжалъ онъ шутливо -- varium ot mutabile semper, сказалъ про васъ Виргилій. Вы читали Виргилія? Я зналъ его... (тутъ м-ръ Брукъ во время вспомнилъ, что онъ никакъ по могъ лично знать поэта временъ императора Августа), т. е. я зналъ не Виргилія, конечно, а Стоддарта, такъ вотъ онъ именно и употреблялъ это выраженіе, говоря о васъ, женщинахъ. Вы всегда возстаете противъ человѣка съ независимой волей, человѣка, твердо стоящаго за истину, не смотря ни на кого. А у насъ въ околодкѣ положительно нѣтъ людей съ убѣжденіями -- я камнемъ ни въ кого не бросаю, понимаете?-- но вѣдь нужно-же хоть кому-нибудь держаться независимаго направленія. Если я не подниму голоса, кто-же другой это сдѣлаетъ?
   -- Кто? Да всякій проходимецъ, у котораго нѣтъ ни кола, ни двора, ни положенія. Люди независимые должны пережевывать свои мнѣнія дома, а не разносить ихъ всюду. А вы что дѣлаете? Собираетесь видать замужъ свою племянницу,-- которую любите какъ дочь,-- за лучшаго человѣка во всемъ околодкѣ, а туда-же суетесь въ независимыя партіи. Воображаю, какъ это будетъ непріятно сэру Джемсу; не легко ему будетъ узнать, что вы вдругъ, ни съ того, ни съ сего, повернули въ другую сторону и сдѣлались вывѣской конторы виговъ.
   М-ра Брука опять покоробило! Рѣшивъ судьбу племянницы, онъ невольно оробѣлъ, предчувствуя, какими ѣдкими насмѣшками начнетъ его угощать м-съ Кадваладеръ. Постороннему зрителю легко было говорить о ссорѣ съ м-съ Кадваладеръ... но спросите любого опытнаго деревенскаго джентльмена, что значитъ ссориться съ ближайшими своими сосѣдями и давнишними знакомыми? Легко развѣ слышать, что такое почтенное имя какъ Брукъ, треплется ежедневно за обѣдами и за завтраками у сосѣдей и что имъ злоупотребляютъ, какъ раскупоренной бутылкой вина? Вѣдь человѣку нельзя быть всегда космополитомъ и пренебрегать мнѣніемъ соотечественниковъ.
   -- Я увѣренъ, что мы съ Читэмомъ всегда останемся друзьями, хотя, къ сожалѣнію, нѣтъ основанія предполагать, чтобы онъ когда-нибудь могъ жениться на Доротеѣ, сказалъ м-ръ Брукъ, совершенно счастливый тѣмъ, что увидалъ въ окно Целію, приближавшуюся къ дому.
   -- А почему такъ? спросила рѣзко м-съ Кадваладеръ, выпрямившись отъ удивленія.-- Помнится, что не далѣе какъ двѣ недѣли тому назадъ мы съ вами толковали объ этомъ.
   -- Моя племянница выбрала другого жениха -- понимаете? она сама его выбрала. Я въ это дѣло не вмѣшивался. По моему, я-бы выбралъ Читама; Читамъ завидная партія для каждой молодой дѣвушки. Но тутъ наши разсчеты не принимаются во вниманіе. Вы, женщины, вѣдь прекапризныя существа, понимаете?
   -- За кого-же мы позволили ей выдти замужъ? опросила леди, быстро перебирая въ умѣ всевозможныя, подходящія для Доротеи партіи. Но въ эту минуту, въ комнату вошла Целія, вся разрумяненная, такъ-какъ она долго ходила по саду. Ея появленіе избавило м-ра Брука отъ необходимости немедленно отвѣчать на вопросъ леди Кадваладеръ. Онъ поспѣшно всталъ съ своего мѣста и сказавъ: "кстати, мнѣ нужно поговорить съ Райтомъ насчетъ лошадей", быстро юркнулъ изъ комнаты.
   -- Милое дитя мое, что тамъ у васъ за исторія случилась съ сестриной помолвкою? спросила м-съ Кадваладеръ у Целіи.
   -- Сестра помолвлена за м-ра Казобона, отвѣчала Целія, кратко заявляя, по своему обыкновенію, о случившемся фактѣ и чрезвычайно довольная тѣмъ, что ей можно поговорить наединѣ съ супругой ректора.
   -- Это ужасно! воскликнула леди.-- А давно-ли это случилось?
   -- Я узнала только вчера. Сватьба назначена черезъ шесть недѣль.
   -- Ну, чтожь, душа моя, поздравляю васъ съ будущимъ братцемъ! сказала насмѣшливо м-съ Кадваладеръ.
   -- Мнѣ Доротею такъ жалко! замѣтила Целія.
   -- Жалко сестру? Да вѣдь она сама-же это все устроила.
   -- Знаю, что сама. Она говоритъ, что у м-ра Казобона возвышенная душа.
   -- Поздравляю! воскликнула леди.
   -- О, м-съ Кадваладеръ! развѣ это такъ пріятно имѣть мужа съ возвышенной душой? спросила Целія.
   -- Вотъ что я вамъ посовѣтую, душа моя, отвѣчала леди.-- Вы теперь знаете, каковы эти личности, и потому, какъ только явится женихъ въ такомъ-же родѣ -- по боку его.
   -- За себя я поручусь, что ни за что не дамъ слова такому жениху, сказала Целія.
   -- И не давайте. Одного урода въ семьѣ довольно. Теперь ясно, что вашей сестрѣ никогда не нравился сэръ Джемсъ Читамъ. Ну, а признайтесь, вы-то сами, вѣрно были бы довольны, если-бы сэръ Джемсъ сдѣлался вашимъ зятемъ?
   -- Я его очень-бы любила, отвѣчала Целія.-- Можно сказать навѣрное, что изъ него вышелъ-бы отличный мужъ. Развѣ... прибавила она, вся вспыхнувъ (она краснѣла очень часто),-- въ томъ бѣда, что онъ не совсѣмъ подходитъ къ характеру Доротеи.
   -- Понимаю, т. е. онъ не паритъ въ облакахъ, какъ она.
   -- Нѣтъ, но Додо чрезвычайно разборчива... Она дѣлаетъ все такъ обдуманно... такъ внимательно вслушивается въ то, что ей говорятъ... мнѣ кажется, что именно поэтому сэръ Джемсъ никогда ей не нравился.
   -- Такъ она вѣрно завлекала его? Это не похвально.
   -- Пожалуйста, не браните Додо, заступилась Целія;-- она часто не замѣчаетъ, что вокругъ нея дѣлается. Постройка котеджсй совсѣмъ свела ее съума; и повѣрите-ли?-- она иногда даже была невѣжлива съ соромъ Джемсомъ; но онъ, спасибо ему, никогда не обращалъ на это вниманія,-- такой добрый!
   -- Хорошо, сказала м-съ Кадваладеръ, натягивая на плечи шаль и быстро вставая съ мѣста.-- Мнѣ, значитъ, нужно теперь прямо ѣхать къ сэру Джемсу и передать ему новость. А то онъ, пожалуй, вызоветъ къ себѣ свою мать. Дядя вашъ ни за что не рѣшится сообщить ему непріятную вѣсть: придется взять на себя эту комиссію. Да, душа моя, поддѣли вы насъ, нечего сказать! Молодежи не мѣшало-бы иногда подумать и о родныхъ при вступленіи въ бракъ. Я подала вамъ дурной примѣръ, выйдя замужъ за бѣднаго священника... унизила фамилію Де-Браси... Вотъ теперь, и разсчитывай, сколько можно заплатить за корзинку съ угольями, да моли Бога, чтобы достало денегъ на масло къ салату. Правда, Казобонъ богатъ,-- съ этимъ нельзя не согласиться... Что-жь касается его породы, то, кажется, у него въ фамильномъ гербѣ три каракатицы на черномъ полѣ да карабкающійся ракъ. Однако мнѣ пора ѣхать, заключила леди.-- Кстати, душа моя, могу-ли я переговорить съ вашей м-съ Картеръ о тѣстѣ для пирожковъ. Я думаю прислать къ ней поучиться мою молодую кухарку. Надѣюсь, что м-съ Картеръ сдѣлаетъ для меня это одолженіе, покажетъ ей, что нужно. А у сэра Джемса не кухарка, а какой-то драконъ, я ее боюсь.
   Черезъ часъ, м-съ Кадваладеръ ужь успѣла кончить переговоры съ м-съ Картеръ и уѣхать въ Фрешитъ-Голъ, отстоявшій недалеко отъ ихъ прихода; супругъ м-съ Кадваладеръ, какъ ректоръ, имѣлъ спою постоянную резиденцію въ Фрешитѣ, а въ Типтонѣ его должность исправлялъ священникъ. Сэръ Джемсъ только-что вернулся изъ небольшого путешествія, на которое онъ посвятилъ два дня и перемѣнялъ туалетъ, чтобы ѣхать верхомъ въ Типтонъ-Грэнджъ. Осѣдланная лошадь стояла уже у крыльца въ ту минуту, когда фаэтонъ м-съ Кадваладеръ показался у воротъ; молодой хозяинъ вышелъ на крыльцо съ хлыстикомъ въ рукѣ. Леди Читамъ еще не вернулась къ нему и потому гостьѣ неловко было войти въ домъ, но въ то-же время неловко было и начать щекотливый разговоръ при грумахъ, вслѣдствіе чего, она попросила провести ее въ оранжерею, подъ предлогомъ, что ей хочется посмотрѣть на новыя растенія. Сэръ Джемсъ, какъ любезный хозяинъ, немедленно исполнилъ ея желаніе. Пройдя нѣсколько отдѣленій, леди вдругъ остановилась и сказала:
   -- А у меня есть очень непріятная новость для васъ. Надѣюсь, что вы не такъ сильно влюблены, какъ воображаете!
   Претендовать на м-съ Кадваладеръ, за то, что она разомъ огорашивала людей, не было возможности. Какъ-бы то ни было, а сэръ Джемсъ слегка поблѣднѣлъ и сердце его забило тревогу.
   -- Мнѣ кажется, что Брукъ окончательно себя скомпрометируетъ, продолжала леди.-- Я начала его укорять за то, что онъ, представитель Мидльмарча, сталъ на сторону либераловъ, а онъ вдругъ притворился, будто меня не понимаетъ, заговорилъ о независимомъ направленіи, о свободѣ мысли, словомъ, загородилъ чушь, и все-таки мнѣ ничего не отвѣтилъ.
   -- Только-то! сказалъ сэръ Джемсъ -- и вздохнулъ, точно у него камень свалился съ сердца.
   -- Какъ! рѣзко вскричала м-съ Кадваладеръ,-- значитъ, вамъ все равно, какія у него будутъ политическія убѣжденія! Васъ не оскорбляетъ то, что онъ превратился въ какой-то флюгеръ, въ политическаго крикуна!
   -- Нельзя-ли его отговорить отъ участія въ выборахъ, замѣтилъ сэръ Джемсъ.-- Онъ испугается расходовъ, неизбѣжныхъ въ это время.
   -- Ужь я ему все говорила. Расходы, это еще его больное мѣсто;-- въ одной унціи скупости всегда есть нѣсколько гранъ здраваго смысла. Превыгодно, когда въ чьей-нибудь семьѣ скупость дѣлается наслѣдственной добродѣтелью; она крѣпкая узда для всякаго безумца. А что у Бруковъ мозги не на мѣстѣ, въ этомъ я увѣрена, иначе они не дѣлали-бы того, что дѣлаютъ теперь.
   -- Какъ? Значитъ Брукъ дѣйствительно хочетъ явиться представителенъ Мидльмарча? спросилъ сэръ Джемсъ.
   -- Это еще не все, погодите! У меня въ запасѣ есть другая новость, почище этой... Я васъ всегда подбивала жениться на миссъ Брукъ, увѣряя, что это прекрасная невѣста. Правда, я и прежде знала, что она немного дуритъ, вдается въ методистическій сумбуръ; но такая дурь скоро проходитъ у молодыхъ дѣвушекъ. Но теперь я узнала такую вещь, которая поразила меня удивленіемъ...
   -- Что вы хотите этимъ сказать, м-съ Кадваладеръ? испуганно спросилъ сэръ Джемсъ. Ему сначала пришло въ голову, что миссъ Брукъ присоединилась къ моравскимъ братьямъ или поступила въ какую-нибудь неприличную секту, о которой не говорятъ въ хорошемъ обществѣ; но потомъ онъ сообразилъ, что м-съ Кадваладеръ всегда преувеличиваетъ дурное и потому немного успокоился.
   -- Вѣрно съ миссъ Брукъ, что-нибудь случилось? сказалъ онъ.-- Прошу васъ, говорите скорѣе...
   -- Такъ и быть, скажу. Она выходитъ замужъ, отвѣчала м-съ Кадваладеръ, и остановилась, видя, что по лицу ея молодого пріятеля пробѣжало чувство страданія.
   Сэръ Джемсъ старался скрыть свое волненіе подъ притворной улыбкой и сталъ сбивать хлыстикомъ пыль съ сапога.
   -- Она выходитъ за Казобона, докончила леди.
   Хлыстикъ выпалъ изъ рукъ сэра Джемса и онъ нагнулся, чтобы поднять его. Когда онъ выпрямился, его лицо выражало глубокое отвращеніе; обратившись къ леди Кадваладеръ, онъ переспросилъ: "За Казобона?"
   -- Именно такъ, сказала она.-- Теперь вы поняли, зачѣмъ я пріѣхала?
   -- Господи, Боже мой! Да вѣдь это ужасно! воскликнулъ сэръ Джемсъ.-- Онъ не человѣкъ, а мумія (Точно ему было-бы легче знать, что его соперникъ молодъ и свѣжъ).
   -- Она увѣряетъ, что у ея жениха очень возвышенная душа, прибавила м-съ Кадваладеръ.-- А по моему, это высушенный пузырь, годный только на то, чтобы въ немъ хранить сухой горохъ.
   -- И что за охота такимъ старымъ холостякамъ жениться? сказалъ сэръ Джемсъ.-- Вѣдь онъ ужь стоитъ одной ногой въ гробу.
   -- Ну, теперь онъ вѣрно вытащитъ ее оттуда, замѣтила леди.
   -- Бруку не слѣдовало допускать этотъ бракъ! воскликнулъ сэръ Джемсъ;-- онъ долженъ былъ настоятельно требовать, чтобы сватьбу отложили до ея совершеннолѣтія. Она тогда лучше-бы поняла свое положеніе. На то онъ и опекунъ!
   -- Какъ-будто вы не знаете, какой онъ нерѣшительный, этотъ Брукъ! сказала леди.
   -- Отчего-бы вашему мужу съ нимъ не переговорить?
   -- Еще что выдумали, мужу! Гумфри находитъ все прекраснымъ. Я съ роду не слыхала, чтобы онъ сказалъ хоть одно худое слово о Казобонѣ. Епископа своего и того хвалитъ, хотя я нахожу, что это неестественное явленіе въ подчиненномъ духовномъ лицѣ. Что-жь послѣ этого прикажете дѣлать съ человѣкомъ, который до неприличія всѣмъ доволенъ? Я, по возможности, прикрываю его недостатокъ тѣмъ, что всѣхъ и все браню. А вы не очень горюйте, прибавила весело леди Кадваладеръ.-- Я право рада, что вы развязались съ миссъ Брукъ; вѣдь это такая сумасбродница, которая заставила-бы васъ, пожалуй, днемъ звѣзды считать. Между нами сказать, малютка Целія -- одна стоитъ двухъ Доротей; вотъ на ней хорошо-бы вамъ жениться. По моему, идти за Казобона, все равно, что постричься въ монахини.
   -- Что обо мнѣ толковать! возразилъ сэръ Джемсъ;-- нужно спасти миссъ Брукъ, всѣ друзья ея должны хлопотать объ этомъ.
   -- Мой Гулфри ничего еще не знаетъ, сказала леди.-- Но ручаюсь вамъ заранѣе, что если онъ узнаетъ отъ меня о сватьбѣ миссъ Брукъ, то скажетъ непремѣнно: "-- Почему-жь ей не идти за него? Казобонъ малый добрый и молодъ еще,-- довольно молодъ". Эти сострадательные люди никогда помогутъ отличить вина отъ уксуса, до тѣхъ поръ, пока они сами его не попробуютъ и не закричатъ отъ спазмовъ въ желудкѣ. Будь я мужчина, я непремѣнно-бы женилась на Целіи, особенно, если Доротеи уже не будетъ. На дѣлѣ выходитъ, что вы ухаживали за одной, а получили сердце другой. Я успѣла замѣтить, что вы произвели на Целію такое сильное впечатлѣніе, какое только можетъ произвести мужчина на женщину. Если-бы это говорилъ вамъ кто-нибудь другой, а не я, то вы могли-бы подумать, что это преувеличено. Прощайте!..
   Съ этими словами, леди Кадваладеръ отправилась вонъ изъ оранжереи; сэръ Джемсъ посадилъ ее въ фаэтонъ, а самъ вскочилъ на лошадь.
   Вѣсть, сообщенная ему, не помѣшала его прогулкѣ; онъ далъ шпоры лошади и поскакалъ -- по только въ противоположную сторону отъ Типтона-Грэнжа.
   Теперь любопытно узнать, какая была необходимость м-съ Кадваладеръ такъ усердно хлопотать о замужествѣ миссъ Брукъ? Почему она, какъ только разошлась первая сватьба, улажепная по ея милости (такъ она любила думать),-- почему она тотчасъ-же приступила къ улаживанью второй? Не было-ли тутъ какого-нибудь заговора или скрытой интриги съ ея стороны? Не были-ли нити этой интриги такъ тонки, что для разсматриванья ихъ понадобился-бы даже микроскопъ? Вовсе нѣтъ! Какую-бы зрительную трубу вы ни наводили на оба прихода на Типтонскій и Фрешитскій, словомъ, на всю площадь, по которой ежедневно разъѣзжалъ фаэтонъ м-съ Кадваладеръ, вы нигдѣ не увидѣли-бы подозрительныхъ сходокъ или какихъ-нибудь сценъ; откуда бы она ни возвращалась, вы не замѣтили-бы измѣненія въ смѣломъ выраженіи ясныхъ глазъ леди, или въ цвѣтѣ ея румяныхъ щекъ. Правда, женщину и ея дѣйствія такъ-же трудно опредѣлить, какъ трудно опредѣлить содержаніе капли воды, разсматривая ее въ микроскопъ. Все зависитъ отъ силы увеличительнаго стекла, сквозь которое вы смотрите. Если стекло слабо, то вамъ кажется, что самая крупная изъ инфузорій обладаетъ необыкновенною подвижностію при поглощеніи окружающей ее мелочи, которая служитъ жертвой ея прожорства; если-же стекло сильно, то вы тотчасъ убѣдитесь, что притягательную силу для мелкихъ инфузорій составляетъ водоворотъ, образующійся между волосиками, которые покрываютъ тѣло крупной инфузоріи и что послѣдняя безучастно ждетъ минуты, когда онѣ сами попадутъ ей въ ротъ.
   Метафорически говоря, если-бы можно было посмотрѣть чрезъ сильный микроскопъ на наклонность м-съ Кадваладеръ устроивать сватьбы, то мы увидѣли-бы точно такой-же водоворотъ, только производимый не волосиками, а мыслями и словами м-съ Кадваладеръ: изъ средины-то этого водоворота, она и ловила необходимую ей пищу.
   Жизнь она вела деревенскую, простую, совершенно чуждую грязныхъ и вредныхъ сплетень; она никогда не вмѣшивалась въ большія дѣла свѣта, за то маленькія дѣла большого свѣта чрезвычайно ее интересовали, особенно когда онѣ ей сообщались въ письмахъ отъ ея высокорожденныхъ родственниковъ: напримѣръ, что вотъ такой-то очаровательный второй сынъ раззорился, женившись на своей любовницѣ; что чистокровный лордъ Тапиръ по наслѣдству сдѣлался идіотомъ; что старый лордъ Мегатеріумъ становится просто звѣремъ во время подагрическихъ своихъ припадковъ; или наконецъ, что такая-то графская или княжеская корона, вслѣдствіе смѣшенія породъ, перешла въ новую вѣтвь и что это происшествіе сопровождалось большимъ скандаломъ. Вотъ тѣ новости, которыя она запоминала съ необыкновенною точностію и разсказывала своимъ знакомымъ съ приправой самыхъ ѣдкихъ эпиграмъ. Ее саму очень забавляли такого рода анекдоты, потому-что она твердо вѣрила, что между аристократическимъ и плебейскимъ происхожденіемъ существуетъ такая-же разница, какъ между дорогой дичью и червями. Она никогда не отреклась-бы отъ своего родственника, какъ-бы бѣденъ онъ ни былъ; напротивъ, Де-Браси, обѣдающій изъ горшка, возбудилъ-бы въ ней чувство восторженнаго состраданія; боюсь сознаться, но мнѣ кажется, что она не испугалась-бы, даже узнавъ, что этотъ бѣднякъ-аристократъ преступникъ; но къ богачамъ плебейскаго происхожденія она чувствовала ненависть, доходящую до ожесточенія: по мнѣнію м-съ Кадваладеръ, всѣ эти господа нажили себѣ состояніе, барышничая въ мелочной торговлѣ, а для нея платить дорого за то, что можно было получить даромъ въ приходѣ, считалось чѣмъ-то ужаснымъ. Вообще разжившіеся мѣщане, по ея словамъ, не имѣли даже права называться людьми; одинъ выговоръ ихъ уже терзалъ ей уши. Городъ, гдѣ водятся во множествѣ такія чудовища, говорила она, не можетъ быть ничѣмъ инымъ, какъ площаднымъ театромъ, а причислять его къ цивилизованнымъ городамъ государства -- невозможно. Пусть каждая благородная леди, которая вздумаетъ строго отнестись къ такому взгляду м-съ Кадваладеръ, пусть она откровенно выскажетъ свой собственный взглядъ на этотъ вопросъ, и вы убѣдитесь, что и она точно также милостиво разрѣшаетъ жить вмѣстѣ съ нею на землѣ только тѣмъ, кто имѣетъ честь быть одной съ нею породы.
   Съ такимъ-то умомъ, горючимъ, какъ фосфоръ, съ такой способностью задѣвать все, что ни попадалось ей на зубокъ, могла-ли м-съ Кадваладеръ остаться чуждой къ судьбѣ обѣихъ миссъ Брукъ и къ ихъ матримоніальнымъ разсчетамъ, особенно послѣ того, какъ у нея вошло въ привычку, втеченіе нѣсколькихъ лѣтъ сряду, журить м-ра Брука по дружески, откровенно, за каждое его дѣйствіе и давать ему изрѣдка намеки, что она считаетъ его простачкомъ. Со дня пріѣзда молодыхъ дѣвушекъ въ Типтонъ, она затѣяла сватьбу Доротеи съ сэромъ Джемсомъ и если-бы сватьба эта состоялась, то никто въ мірѣ не могъ-бы се разувѣрить, что это дѣло не ея рукъ. Убѣдившись теперь, что Доротея выходитъ совсѣмъ не за того, за кого она разсчитывала,-- леди Кадваладеръ пришла въ сильное раздраженіе, которому каждый изъ мыслящихъ людей не можетъ не сочувствовать. Ей принадлежала пальма первенства по части дипломатіи въ Типтонѣ и въ Фрешитѣ; все, что дѣлалось до сихъ поръ не по предназначенному ею плану, казалось ей оскорбительной несправедливостью. Что-жъ касается неожиданной выходки миссъ Брукъ, то она положительно выводила ее изъ себя; леди Кадваладеръ начинала создавать, что составленное ею мнѣніе объ этой молодой дѣвушкѣ было невѣрно. "Я заразилась снисходительностію своего мужа! говорила она сама себѣ въ порывѣ негодованія; -- всѣ эти методическія фантазіи, это желаніе казаться болѣе религіозной, чѣмъ ректоръ и священникъ взятые вмѣстѣ, все это происходить отъ испорченности, гораздо болѣе укоренившейся въ ней, чѣмъ я предполагала"!
   -- Впрочемъ, продолжала леди, обращаясь поперемѣнно то къ мужу, то говоря сама съ собой,-- я отрекаюсь теперь отъ нея. Ей предстоялъ прекрасный случай вылечиться отъ всей прежней дури въ замужествѣ съ сэромъ Джемсомъ; онъ никогда не сталъ-бы противорѣчить ей, а когда женщинѣ не противорѣчатъ, то ей нѣтъ причины упорствовать въ своемъ сумасбродствѣ. Не хотѣла она этого, ну и щеголяй теперь въ власяницѣ.
   Послѣдствіемъ неудачи было то, что м-съ Кадваладеръ рѣшилась устроить новый бракъ для сэра Джемса; сообразивъ въ умѣ, что лучше миссъ Брукъ меньшой ему не найдти себѣ невѣсты, она сочла необходимымъ забросить ему, въ видѣ удочки съ приманкой, намекъ, что онъ произвелъ сильное впечатлѣніе на сердце Целіи. Баронетъ былъ не изъ числа тѣхъ сентиментальныхъ людей, которые томятся, доставая недосягаемое для нихъ яблоко Сафо, манящее взоръ сквозь густую зелевь листьевъ. Писать сонетовъ онъ также не сталъ-бы, но между тѣмъ онъ чувствовалъ себя глубоко оскорбленнымъ, узнавъ, что женщина, избранная его сердцемъ, предпочла ему другого. Выборъ Доротеи сильно пошатнулъ его привязанность къ ней и видимо охладилъ его. Хотя сэръ Джемсъ считался извѣстнымъ спортсменомъ, онъ все-таки иначе любилъ женщинъ, чѣмъ тетеревей и лисицъ; будущая жена не служила, такъ сказать, цѣлью его охоты и онъ мечталъ о женитьбѣ вовсе не какъ о развлеченіи, но какъ о наградѣ за долгое искательство. Съ исторіей первобытныхъ народовъ онъ также былъ мало знакомъ и потому никогда не мечталъ завоевать себѣ невѣсту, борясь съ соперникомъ посредствомъ томагауковъ. Словомъ, это былъ простой, добрый человѣкъ, сближавшійся съ тѣми, кто его любилъ и отклонявшійся отъ людей равнодушныхъ. Натура у него была честная и благодарная; малѣйшій знакъ вниманія со стороны женщины тотчасъ связалъ нити нѣжности вокругъ его сердца и притягивалъ его къ ней.
   Вотъ почему, проскакавъ болѣе получаса по направленію, противоположному отъ Типтон-Грэнжа, сэръ Джемсъ вдругъ умѣрилъ шагъ своей лошади и наконецъ повернулъ ее назадъ, въ объѣздъ. Различныя чувства поколебали его намѣреніе не быть сегодня въ Типтон-Грэнжѣ и онъ рѣшился отправиться туда какъ ни въ чемъ не бывало. Его невольно радовала мысль, что онъ не дѣлалъ предложенія Доротеѣ и не получилъ отказа; теперь онъ имѣлъ полное право изъ приличія навѣстить ее для того, чтобы переговорить съ нею о котеджахъ, и тутъ-же кстати, такъ-какъ м-съ Кадваладеръ подготовила уже его заранѣе къ извѣстію о ея сватьбѣ, безъ смущенія поздравить ее. По правдѣ сказать, сватьба эта была ему очень не по нутру; уступить Доротею другому было тяжело, но вмѣстѣ съ тѣмъ его подмывало ѣхать сейчасъ-же къ нимъ въ домъ и выдержать надъ собой борьбу. Какое-то смутное сознаніе, что онъ увидитъ Целію, еще болѣе подстрекало его ѣхать въ Типтон-Грэнжъ и онъ рѣшился, во что-бы то ни стало, явиться туда и быть какъ можно любезнѣе съ младшей сестрой.
   Мы всѣ смертные -- мужчины и жспщипи, нерѣдко переживаемъ горькія, мучительныя минуты; удерживая слезы и задыхаясь отъ волненія, мы отвѣчаемъ на вопросъ: что съ вами? -- Такъ, ничего! Гордость выручаетъ насъ въ такихъ случаяхъ, и такая гордость -- дѣло хорошее, потому-что она помогаетъ намъ скрывать полученныя нами обиды и понуждаетъ насъ не обижать другого.
  

VII.

"Placer е popone
Vuoi la su а stagione".
Итальянская пословица.

   Втеченіе послѣднихъ недѣль, м-ръ Казобонъ, какъ и надо было ожидать, проводилъ большую часть времени въ Грэнжѣ. Обязанности, лежавшія на немъ, какъ на женихѣ, естественнымъ образомъ должны были служить помѣхой его работѣ надъ будущимъ великимъ твореніемъ: Ключъ ко всѣмъ миѳологіямъ, и потому немудрено, что онъ съ нетерпѣніемъ ожидалъ дня своей сватьбы. Но онъ, какъ благоразумный человѣкъ, примирялся съ этой помѣхой, разсуждая такимъ образомъ, что пора-же было наконецъ найдти себѣ милаго товарища въ молодой женщинѣ, ласки и игривость которой могли-бы разсѣять мракъ, затмѣвающій иногда, въ часы тяжелыхъ трудовъ, его сердце и душу; пора было запастись нѣжной попечительницей и поддержкой для начинающейся старости. Вотъ почему онъ рѣшился отдаться весь сердечному вліянію и плыть туда, куда понесетъ его потокъ. Съ удивленію своему, м-ръ Казобонъ вскорѣ нашелъ, что потокъ этотъ очень мелокъ и что поэты чрезвычайно преувеличиваютъ любовь, воспѣвая ея силу и могущество. Несмотря на то, онъ слѣдилъ съ удовольствіемъ за миссъ Брукъ и ему пріятно было видѣть, что она выказываетъ ему пламенную любовь и слѣпую покорность: оба эти чувства могли служить вѣрнымъ залогомъ его будущаго счастія. Раза два, правда, у него мелькнула мысль, что въ характерѣ Доротеи скрывается какой-то недостатокъ, охлаждающій его чувства къ ней; но уяснить себѣ этотъ недостатокъ онъ былъ не въ состояніи, да притомъ, вообще, онъ не могъ себѣ представить, чтобы на землѣ могла существовать женщина, которую-бы онъ полюбилъ больше Доротеи. Оставалось поневолѣ сваливать всю вину на поэтовъ, которые преувеличивали любовь, воспѣвая ее.
   -- Нельзя-ли мнѣ подготовиться заранѣе, чтобы быть вамъ какъ можно полезнѣе? сказала однажды утромъ своему жениху Доротея.-- Нельзя-ли мнѣ выучиться по-латыни и по-гречески настолько, чтобы я могла читать вамъ вслухъ, какъ это дѣлали дочери Мильтона отцу, несмотря на то, что онѣ сами не понимали того, что читали.
   -- Я боюсь, что это чтеніе вамъ очень наскучитъ, возразилъ съ улыбкой м-ръ Казобонъ; -- если я не ошибаюсь, мнѣ помнится, что дочери Мильтона, именно вслѣдствіе его требованія, чтобы онѣ читали ему вслухъ на незнакомыхъ имъ языкахъ, и возстали противъ отца.
   -- Да, это правда, но я нахожу во-первыхъ, что это было очень не хорошо съ ихъ стороны, потому-что онѣ имѣли полное право гордиться такимъ отцомъ и считать за счастіе быть ему полезными; а во-вторыхъ, отчего-жь имъ было не брать отдѣльныхъ уроковъ и потомъ читать между собою вслухъ, чтобы понимать прочитанное, тогда имъ не надоѣло-бы это занятіе. Надѣюсь, что вы меня считаете лучше и умнѣе дочерей Мильтона, заключила она.
   -- Я считаю васъ совершенствомъ во всѣхъ отношеніяхъ, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ.-- Мнѣ было-бы конечно очень выгодно, если-бы вы могли списывать греческія рукописи: но чтобы достичь этого, слѣдуетъ сначала выучиться читать немного по-гречески.
   Доротея съ восторгомъ ухватилась за это драгоцѣнное позволеніе. Она ни за что не рѣшилась-бы первая обратиться къ м-ру Казобону съ просьбой выучить ее древнимъ языкамъ, до того она боялась надоѣсть ему црежде, чѣмъ сдѣлаться ему полезной; но дѣло въ томъ, что ей хотѣлось выучиться по-латыни и по-гречески совсѣмъ не изъ одной любви къ будущему своему мужу. Она считала древніе языки основаніемъ истины: "вмѣстѣ съ знаніемъ ихъ, думала она, человѣкъ пріобрѣтаетъ самый твердый взглядъ на вещи". По мнѣнію Доротеи, ея невѣжество было всегда главной причиной шаткости ея убѣжденій.
   Такъ, напримѣръ, на какомъ-то основаніи она прежде думала, что снабженіе бѣдныхъ удобными жилищами есть подвигъ истиннаго благочестія, тогда какъ люди классическаго направленія совершенно равнодушно относились къ этому предмету. "Мнѣ, можетъ быть, и еврейскій языкъ понадобится, разсуждала Доротея,-- нужно будетъ узнать хоть азбуку и нѣсколько корней словъ, чтобы дойдти до сути вещей и ясно понимать общественныя обязанности христіанина".
   Да, бѣдная дѣвушка не достигла еще такой степени самоуниженія, чтобы довольствоваться тѣмъ, что у нея будетъ ученый мужъ, нѣтъ, ей хотѣлось и самой быть ученой. Какъ не сказать послѣ этого, что миссъ Брукъ была черезчуръ наивна, несмотря на свой несомнѣнный умъ. Целію всѣ считали довольно простенькой, а между тѣмъ она яснѣе сестры видѣла пустоту людей и ходульность ихъ. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ очень полезно быть поравнодушнѣе къ людямъ и не такъ скоро увлекаться ихъ словами и идеями.
   М-ръ Казобонъ самъ вызвался давать своей невѣстѣ уроки древнихъ языковъ, ежедневно, впродолженіи часа. Во время этихъ уроковъ, онъ не столько напоминалъ учителя, сколько влюбленнаго, котораго трогало, но не сердило невѣжество его ученицы. Кто-бы изъ насъ отказался учиться азбукѣ при такой обстановкѣ. Однако Доротея сильно конфузилась своей непонятливости и, робко разспрашивая учителя о произношеніи нѣкоторыхъ греческихъ словъ, начала подозрѣвать, что есть науки, недоступныя для ума женщины. М-ръ Брукъ давно держался этого мнѣнія и потому, войдя однажды въ библіотеку во время урока чтенія, онъ, съ обычной своей рѣзкостью, замѣтилъ жениху;
   -- Вотъ вы сами теперь убѣдитесь, Казобонъ, сказалъ онъ,-- что всѣ эти мудрыя науки, въ родѣ классическихъ языковъ, математики и проч., слишкомъ обременительны для женщинъ, понимаете? слишкомъ обременительны.
   -- Доротея учится только буквамъ и произношенію ихъ, отвѣчалъ уклончиво м-ръ Казобонъ.-- Она заботится о сохраненіи моихъ глазъ на будущее время.
   -- А-а, понимаю, слѣдовательно она не будетъ знать, что она читаетъ -- ну, это еще не трудно устроить. А все-таки мнѣ кажется, что у женщинъ умъ легкій, болѣе способный къ изученію музыки, искуствъ или чего-нибудь въ этомъ родѣ; -- конечно, до извѣстной степени имъ и науки необходимы,-- но такъ знаете-ли, чтобы только поверхностно съ ними ознакомиться. Отъ женщины нужно требовать одного -- чтобы въ свободное время отъ вашихъ занятій она могла-бы сыграть или спѣть для васъ какую-нибудь хорошую, старинную, англійскую мелодію. Это я люблю; хотя на своемъ вѣку мнѣ приходилось слышать въ Вѣнѣ на оперной сценѣ множество знаменитостей, напримѣръ, Глюка, Моцарта и другихъ,-- но я въ музыкѣ консерваторъ, понимаете? Это не то, что въ политикѣ; мнѣ подавайте старыя мелодіи, новыхъ не люблю.
   -- М-ръ Казобонъ не любитъ фортепіанъ, замѣтила Доротея,-- и я очень этимъ довольна.
   Нельзя было не извинить ей этого презрѣнія къ домашней музыкѣ и вообще къ искуствамъ, когда мы припомнимъ, на какой низкой степени совершенства стояло образованіе молодыхъ дѣвушекъ по этой части въ то отдаленное время. Доротея улыбнулась, отвѣчая дядѣ и взглянувъ нѣжно на жениха, продолжала:
   -- Если-бы м-ру Казобону вздумалось попросить меня сыграть теперь: "Послѣдняя лѣтняя роза", я была-бы въ сильномъ затрудненіи. По его словамъ, въ Ловикѣ хранится всего одинъ инструментъ, старинныя клавикорды, да и тѣ загромождены книгами.
   -- Значитъ, Целія тебя перещеголяла въ этомъ, замѣтилъ дядя.-- Целія премило играетъ и всегда готова играть, когда ее просятъ. Но, конечно, если м-ръ Казобонъ не охотникъ до музыки, то ты въ правѣ не заниматься ею. А жаль, Казобонъ, продолжалъ м-ръ Брукъ, что вы лишаете себя этого развлеченія. Струна, постоянно натянутая, понимаете? долго не выдержитъ.
   -- Я никогда не считалъ развлеченіемъ раздирать свои уши монотонными звуками, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ.-- Постоянно повторяющаяся одна и та-же мелодія принуждаетъ мои мысли исполнять въ моемъ мозгу какой-то особенный танецъ, въ родѣ правильнаго минуэта; сознайтесь, что для человѣка зрѣлыхъ лѣтъ -- это невыносимо. Что-жь касается высокой музыки, достойной быть исполненной въ храмѣ,-- музыки, дополняющей, по понятію древнихъ, воспитаніе каждаго развитаго человѣка -- объ ней я ничего не говорю, потому-что для насъ она почти недоступна.
   -- Да, вотъ такую музыку и я также считаю наслажденіемъ, сказала Доротея.-- Передъ нашимъ выходомъ изъ пансіона бъ Лозаннѣ, дядя возилъ насъ въ Фрибургъ послушать тамошній органъ. Я просто плакала при его звукахъ.
   -- Это опять нездорово, душа моя, возразилъ м-ръ Брукъ.-- Казобонъ, она будетъ теперь у васъ въ рукахъ, продолжалъ онъ, обращаясь къ жениху,-- пріучите вы ее не такъ сильно увлекаться каждымъ впечатлѣніемъ. Вѣдь это не хорошо. Какъ ты думаешь, Доротея? спросилъ съ улыбкой дядя, нежелавшій огорчить племянницу своимъ упрекомъ и въ то-же время думавшій, что ей будетъ очень полезно выйдти пораньше замужъ за такого спокойнаго человѣка, какъ Казобонъ, особенно послѣ того, какъ Читамъ ей такъ опротивѣлъ.
   -- А странное это дѣло однако, разсуждалъ самъ съ собой м-ръ Брукъ, выходя изъ библіотеки:-- за что она этого-то полюбила? Впрочемъ партія хорошая, и что тамъ ни толкуй м-съ Кадваладеръ,-- я ни за что-бы не рѣшился ее разстроить. Казобонъ будетъ епископомъ, это вѣрно. Онъ написалъ отличный памфлетъ по поводу вопроса о католикахъ и за это ему вѣрно пожалуютъ званіе декана. Они обязаны произвести его въ деканы.
   Да позволено намъ будетъ сдѣлать тутъ небольшое отступленіе и замѣтить, что въ эту минуту м-ръ Брукъ и не воображалъ, что впослѣдствіи онъ-же самъ будетъ говорить публично рѣчь совершенно въ духѣ радикаловъ, противъ увеличенія церковныхъ доходовъ. Подражая тѣмъ предупредительнымъ разсказчикамъ, которые всегда стараются оправдывать дѣйствія своихъ героевъ примѣрами изъ всеобщей исторіи, скажу и я для оправданія м-ра Брука, что Генрихъ Наварскій во время своего дѣтства, когда онъ принадлежалъ къ протестантской семьѣ, никакъ не думалъ, что ему приведется быть католическимъ королемъ. И такихъ примѣровъ можно было-бы привести множество.
   Но м-ръ Брукъ былъ такого рода человѣкъ, что еслибы онъ и предвидѣлъ даже необходимость говорить такую рѣчь впослѣдствіи, то это нисколько не измѣнило-бы его взгляда на вопросъ въ настоящую минуту. Вспоминать, что у мужа его племянницы есть мѣсто въ духовномъ вѣдомствѣ, доставляющее ему огромные доходы, было очень пріятно, точно также было ему пріятно и говорить рѣчь въ либеральномъ духѣ. Истинно великіе умы смотрятъ на каждый предметъ съ различныхъ точекъ зрѣнія, а не съ одной.
  

VIII.

  
   "Освободите ее! Я теперь ея братъ, а вы ея отецъ. Всякая честная дѣвушка имѣетъ право на защиту всякаго джентльмена".
   Нельзя было не подивиться спокойствію, съ которымъ сэръ Джемсъ Читамъ рѣшился ѣхать въ Грэнжъ послѣ того, какъ ему удалось побѣдить себя и заставить повидаться съ Доротеей, какъ съ помолвленной невѣстой его соперника. Правда, онъ былъ въ какомъ-то лихорадочномъ состояніи и, увидавъ молодую дѣвушку, впродолженіе всего свиданія съ ней, онъ не могъ избавиться отъ чувства какой-то неловкости; но нужно сознаться, что, несмотря на свое доброе сердце, сэръ Джемсъ считалъ-бы себя все-таки гораздо болѣе обиженнымъ, если-бы соперникъ его былъ красивый, блестящій женихъ. Теперь его вовсе не безпокоила мысль, чтобы м-ръ Казобонъ могъ его затмить собою; но ему больно было видѣть, что Доротея дѣйствовала подъ вліяніемъ грустнаго увлеченія и чувство состраданія къ ней отчасти смягчало боль уязвленнаго самолюбія.
   Несмотря на то, что сэръ Джемсъ мысленно увѣрялъ себя, что онъ положительно отрекается отъ Доротеи, видя, что она, съ настойчивостью Дездемоны, отказывается отъ партіи вполнѣ приличной и подходящей къ ней, онъ все-таки не могъ оставаться равнодушнымъ къ идеѣ о ея помолвкѣ съ Казобономъ. Увидѣвъ въ первый разъ жениха и невѣсту вмѣстѣ, онъ началъ себя упрекать въ томъ, что онъ недовольно серьезно отнесся къ этому дѣлу. "Брукъ болѣе всѣхъ насъ виноватъ, восклицалъ онъ;-- ему слѣдовало-бы не давать своего согласія на такой неравный бракъ. Нельзя-ли хоть теперь кому-нибудь переговорить съ нимъ? Такъ оставить дѣло невозможно; нужно, во что-бы то ни стало, разстроить сватьбу". Возвращаясь изъ Типтона домой, сэръ Джемсъ повернулъ въ домъ ректора и спросилъ, дома-ли м-ръ Кадваладеръ. Къ счастью, ректоръ оказался дома и гостя ввели въ кабинетъ, гдѣ были развѣшены рыболовные снаряды. Самъ хозяинъ находился въ сосѣдней небольшой комнаткѣ, гдѣ онъ работалъ за токарнымъ станкомъ; онъ громко оттуда откликнулся, приглашая баронета придти къ себѣ. Оба пріятеля жили душа въ душу, несмотря на то, что одинъ былъ -- землевладѣлецъ, а другой -- духовная особа,-- но надо было посмотрѣть на ихъ добродушныя лица, чтобы понять, почему они сошлись. М-ръ Кадваладеръ былъ человѣкъ крупныхъ размѣровъ, съ толстыми губами и ласковой улыбкой; вся наружность его была грубая и простая, но спокойныя манеры и постоянно хорошее расположеніе духа невольно привлекали къ нему всѣхъ. Смѣхъ и шутки его заражали каждаго веселостью.
   -- Какъ поживаете? сказалъ онъ сэру Джемсу, протягивая ему руку, не совсѣмъ удобную для пожатія.-- Жалѣю, что давно васъ не видалъ. Но случилось-ли чего особеннаго? Вы что-то разстроены.
   У сэра Джемса были легкія морщины на лбу, брови свои онъ хмурилъ какъ-бы съ намѣреніемъ показать, что онъ чѣмъ-то недоволенъ.
   -- Меня злитъ этотъ Брукъ! отвѣчалъ молодой баронетъ.-- Хоть-бы нашелся человѣкъ, который-бы посовѣтывалъ ему этого не дѣлать.
   -- Чего? переходить на сторону виговъ? спросилъ м-ръ Кадваладеръ, продолжая вертѣть колеса своего станка, за починкой котораго его засталъ гость.-- Едва-ли онъ послушается. Но что-жъ кому за дѣло, если это ему нравится. Противники виговъ должны, напротивъ, радоваться, что ихъ представителемъ является человѣкъ съ очень блестящими способностями. Этимъ вигамъ никогда не удастся измѣнить нашу конституцію, если рулемъ ихъ корабля будетъ править такая голова, какъ нашъ пріятель Брукъ.
   -- Ахъ! да я совсѣмъ не о томъ говорю, возразилъ сэръ Джемсъ, сбрасывая съ головы шляпу и кидая ее на ближайшій стулъ.-- Я говорю о сватьбѣ, продолжалъ онъ, поглаживая свою правую ногу, перекинутую черезъ колѣно лѣвой и съ горечью разсматривая подошву своего сапога.-- Я говорю о томъ, какъ онъ позволяетъ такой красавицѣ, молодой дѣвушкѣ, выходить за Казобона.
   -- А что-жъ вы нашли дурного въ Казобонѣ? По моему, это женихъ, какъ женихъ, особенно, если дѣвушка его любитъ.
   -- Она слишкомъ молода, чтобы понимать свои чувства, воскликнулъ сэръ Джемсъ.-- Это дѣло опекуна рѣшить ея судьбу. Онъ не долженъ былъ допускать, чтобы она дѣйствовала такъ опрометчиво. Удивляюсь вамъ, Кадваладеръ, какъ это вы, человѣкъ женатый, отецъ семейства, какъ вы можете относиться къ этому равнодушно. А еще добрый человѣкъ! Безъ шутокъ, подумайте объ этомъ хорошенько!
   -- Я и не думаю шутить, я очень серьезно говорю съ вами, отвѣчалъ ректоръ, внутренно смѣясь.-- Вы точь въ точь моя жена. Та все пристаетъ, чтобы я поѣхалъ къ Бруку и поучилъ-бы его уму-разуму; я ей напомнилъ то время, когда, бывало, ей доставалось жутко отъ родныхъ и друзей за то, что она вышла за меня замужъ.
   -- Да вы посмотрите на Казобона-то! сказалъ съ негодованіемъ сэръ Джемсъ.-- Вѣдь ему вѣрныхъ 50 лѣтъ, и развѣ это мужчина? Это тѣнь, мумія какая-то. Поглядите на его ноги!..
   -- Прахъ-бы васъ взялъ, красивыхъ малыхъ! возразилъ смѣясь ректоръ,-- вы воображаете, что только вамъ и должно везти на бѣломъ свѣтѣ. Вы женщинъ вовсе не понимаете. Для нихъ красота состоитъ вовсе не въ молодцоватости. Элеонора, напримѣръ, увѣряла своихъ сестеръ, что она меня выбрала за безобразіе -- это показалось имъ до того оригинально и смѣшно, что онѣ почти примирились съ ея выборомъ.
   -- Ну, что вы объ себѣ толкуете? сказалъ сэръ Джемсъ.-- Васъ не трудно полюбить каждой женщинѣ. Тутъ дѣло не въ наружной красотѣ. Мнѣ Казобонъ вообще не нравится.
   Сэръ Джемсъ считалъ это выраженіе самимъ яснымъ опредѣленіемъ своего дурного мнѣнія о человѣкѣ.
   -- Это почему? Развѣ вы слышали что-нибудь дурное объ немъ? спросилъ ректоръ, оставя въ покоѣ колеса станка и засовывая большіе пальцы обѣихъ своихъ рукъ за жилетъ. Лицо его выражало напряженное вниманіе.
   Сэръ Джемсъ умолкъ. Онъ былъ очень ненаходчивъ, когда отъ него требовали точныхъ доказательствъ его словъ, и его всегда удивляло, какъ это люди сами не могутъ догадаться, въ чемъ дѣло, и всегда требуютъ объясненій въ то время, какъ его внутреннее сознаніе говорило, что онъ не ошибается. Наконецъ онъ заговорилъ:
   -- Скажите по совѣсти, Кадваладеръ,-- есть-ли у него сердце?
   -- Конечно, есть, отвѣчалъ ректоръ.-- Что у него сердце не мягкое, не медовое, это я знаю, но что самое зерно сердца у него существуетъ -- за это я поручусь. Онъ чрезвычайно добръ къ своимъ роднымъ, раздаетъ пенсіи нѣсколькимъ несчастнымъ женщинамъ и даже воспитываетъ на свой счетъ какого-то юношу, не щадя на него никакихъ расходовъ. Казобонъ во всемъ руководствуется благоразуміемъ. Его тетка (сестра матери) сдѣлала дурную партію, вышла за какого-то поляка -- словомъ, погибла -- и семья отъ нея отреклась. Если бы этого не случилось, то Казобону и половины теперешняго его состоянія не досталось-бы. Что-жъ онъ сдѣлалъ? Онъ отыскалъ своихъ двоюродныхъ братьевъ и узналъ, чѣмъ онъ можетъ имъ быть полезенъ. Поищите-ка, много ли вы найдете людей, которые стали-бы напрашиваться съ своей помощью? Вы, Читамъ, дѣло другое, но вообще люди туго раскошеливаются.
   -- Не знаю, сказалъ сэръ Джемсъ весь вспыхнувъ,-- я и за себя не поручусь.-- Затѣмъ помолчавъ немного, онъ прибавилъ: -- Со стороны Казобона это очень благородно. Но можно быть человѣкомъ хорошимъ и все-таки смахивать на старый пергаментъ. Женщина не можетъ быть съ нимъ счастлива, и мнѣ кажется, что если миссъ Брукъ такъ еще молода, то ея друзьямъ слѣдовало-бы вмѣшаться въ дѣло о ея сватьбѣ и удержать ее отъ глупости. Вы смѣетесь, потому-что думаете, что я тутъ о себѣ хлопочу. Честью васъ завѣряю, что нѣтъ. Будь я братъ или дядя миссъ Брукъ, я-бы зналъ, какъ дѣйствовать.
   -- Положимъ, что это такъ, сказалъ Кадваладеръ,-- но что-жъ-бы вы сдѣлали?
   -- Я-бы настоялъ, чтобы сватьбу отложили до ея совершеннолѣтія. Тогда, увѣряю васъ, бракъ этотъ никогда-бы не состоялся. Какъ-бы я желалъ, чтобы вы были одного мнѣнія со мной,-- чтобы вы хоть переговорили объ этомъ съ Брукомъ...
   При послѣднихъ словахъ сэръ Джемсъ всталъ со стула, потому-что въ рабочій кабинетъ вошла м-съ Кадваладеръ. Она вела за руку меньшую свою дочь, пятилѣтнюю дѣвочку, которая немедленно бросилась къ отцу и покойно расположилась у него на колѣняхъ.
   -- Слышу, слышу, о чемъ вы тутъ толкуете, сказала жена ректора.-- Но вы на Гумфри ничѣмъ не подѣйствуете. Пока рыбы у него вдоволь, для него будутъ всѣ люди, какъ люди. Какъ ему Казобона не хвалить, когда у того цѣлый прудъ форелей и онъ не думаетъ ихъ удить. Помилуйте, да это отличнѣйшій малый...
   -- А что-жъ? возразилъ усмѣхнувшись про себя ректоръ,-- по моему, это очень хорошее преимущество быть обладателемъ пруда съ форелями.
   -- Шутки въ сторону, сказалъ сэръ Джемсъ, не совсѣмъ еще успокоившійся отъ волненія,-- развѣ вы не раздѣляете моего мнѣнія, что ректоръ могъ-бы помочь дѣлу своимъ вмѣшательствомъ.
   -- О! хотите я вамъ заранѣе скажу, что онъ сдѣлаетъ, отвѣчала м-съ Кадваладеръ выразительно приподнявъ брови.-- Я сдѣлалъ все, что могъ, скажетъ онъ, и теперь я умываю руки въ этомъ бракѣ.
   -- Во первыхъ, заговорилъ ректоръ серьезнымъ тономъ,-- было-бы крайне безразсудно съ нашей стороны ожидать, что я могу убѣдить Брука и могу заставить его дѣйствовать по моему. Брукъ отличный малый, но совершенно безъ характера; посадите его въ какую угодно форму, изъ него никогда модели по выйдетъ.
   -- Хоть-бы онъ окаменѣлъ тамъ на нѣсколько времени, чтобы заставить отложить сватьбу, замѣтилъ сэръ Джемсъ.
   -- Любезный Читамъ, возразилъ снова ректоръ,-- зачѣмъ мнѣ употреблять свое вліяніе во зло для того, чтобы вредить Казобону, когда я еще не убѣжденъ, будетъ-ли это пріятно миссъ Брукъ? Я въ Казобонѣ положительно ничего дурного не вижу. Мнѣ до его Кзизуфрусовъ и Фи-фо-фумовъ дѣла нѣтъ, точно такъ, какъ ему нѣтъ дѣла до моихъ удочекъ. Что-жъ касается до интереса, возбужденнаго въ немъ "вопросомъ о католикахъ", этого, по правдѣ сказать, я никакъ не ожидалъ. Казобонъ былъ всегда ко мнѣ очень вѣжливъ и внимателенъ,-- зачѣмъ я стану ему поперегъ дороги? Притомъ, признаюсь вамъ, мнѣ кажется, что миссъ Брукъ будетъ съ нимъ счастливѣе, чѣмъ со всякимъ другимъ мужемъ.
   -- Гумфри! Ты меня изъ терпѣнія выводишь, закричала леди Кадваладеръ.-- Я убѣждена, что ты скорѣе согласишься обѣдать одинъ подъ заборомъ, чѣмъ сидѣть вдвоемъ съ Казобономъ. Между вами обоими ровно нѣтъ ничего общаго.
   -- Развѣ мои отношенія къ нему касаются его брака съ миссъ Брукъ? возразилъ мужъ.-- Надѣюсь, что она выходитъ за него замужъ не ради меня.
   -- У него и кровь-то не породистая, сказалъ сэръ Джемсъ.
   -- Правда, правда, подхватила м-съ Кадваладеръ.-- Кто-то разсматривалъ одну каплю его крови сквозь микроскопъ и оказалось, что она вся состоитъ изъ точекъ съ занятыми и изъ скобокъ.
   -- Корпѣлъ-бы онъ надъ своимъ духовнымъ сочиненіемъ, вмѣсто того, чтобы думать о женитьбѣ, замѣтилъ сэръ Джемсъ съ видимымъ отвращеніемъ свѣтскаго англичанина.
   -- Ужь не говорите! прервала его м-съ Кадваладеръ.-- Онъ, я думаю, во снѣ бредитъ шестистопными стихами и отъ того на яву дуритъ. Говорятъ, что, будучи ребенкомъ, онъ написалъ извлеченіе изъ пѣсни: "Гопъ! гопъ! на пальчикѣ ѣдетъ!" и съ тѣхъ поръ онъ все дѣлаетъ извлеченія. Противный! И съ этакимъ-то человѣкомъ, по мнѣнію Гумфри, женщина можетъ быть счастлива!
   -- Но, вѣроятно, онъ нравится миссъ Брукъ, сказалъ ректоръ.-- Я не берусь разбирать вкусы каждой молодой леди.
   -- А если-бы она была ваша дочь? спросилъ сэръ Джемсъ.
   -- А-а, тогда было-бы другое дѣло, возразилъ ректоръ.-- Но такъ-какъ она не моя дочь, то я и не расположенъ вмѣшиваться въ ея дѣла. Казобонъ ничѣмъ не хуже всѣхъ насъ. Онъ ученый священникъ, и довѣриться ему можно вполнѣ. Какой-то радикалъ, говоря рѣчь въ Мидльмарчѣ, выразился слѣдующимъ образомъ: Казобонъ -- это архивный мѣшокъ, наполненный никому ненужною ученостью, Фрикъ -- больше ни на что не способенъ, какъ на дѣланіе кирпичей, а ректоръ -- силенъ только въ уженьи рыбы. Честное слово, я не вижу разницы въ этомъ опредѣленіи, всѣ трое, значитъ, мы равны.
   И ректоръ втихомолку засмѣялся. Ему всегда было весело насмѣхаться надъ самимъ собою. Душа у него была чистая и нараспашку, какъ онъ самъ; онъ дѣлалъ только то, что никому не вредило.
   И такъ, нечего было разсчитывать на вмѣшательство м-ра Кадваладера въ дѣло о замужествѣ миссъ Брукъ. Сэру Джемсу невольно взгрустнулось при мысли, что Доротеѣ даютъ полную волю дѣйствовать ошибочно. Хорошо, что у него было настолько доброе сердце, что неудача въ сватовствѣ нисколько не охладила его намѣренія осуществить на дѣлѣ планъ Доротеи о перестройкѣ котеджей. Впрочемъ, измѣнить данному слову въ этомъ случаѣ, нельзя было-бы безъ ущерба чувству собственнаго достоинства. Гордость помогаетъ намъ быть великодушными, но не внушаетъ намъ этого свойства, точно такъ, какъ тщеславіе, разжигая природное остроуміе, не можетъ сдѣлать человѣка тупого -- остроумнымъ.
   Доротея ясно поняла отношенія сэра Джемса къ себѣ и вполнѣ оцѣнила настойчивость, съ которой онъ продолжалъ преслѣдовать ихъ общій планъ, хотя теперь онъ исполнялъ только долгъ землевладѣльца, тогда-какъ прежде это дѣло было начато имъ подъ вліяніемъ совсѣмъ другого чувства, именно: желанія угодить любимой женщинѣ; молодая дѣвушка приходила въ восторгъ отъ такого поступка сэра Джемса и эта радость еще болѣе усилила настоящее ея счастіе. Она нерѣдко удѣляла свои свободныя минуты сэру Джемсу и толковала съ нимъ о котеджахъ, забывая на время духовную симфонію -- надежды, вѣры и любви, которую ученый джентльменъ разыгрывалъ на струнахъ ея души. Слѣдствіемъ этого было то, что сэръ Джемсъ, учащая свои визиты въ Грэнжъ съ намѣреніемъ начать серьезно ухаживать за Целіей, все болѣе и болѣе увлекался бесѣдами съ Доротеей. Молодая дѣвушка разговаривала съ нимъ теперь безъ всякаго принужденія, прежнее раздраженіе ея исчезло и передъ баронетомъ мало по малу раскрывался новый міръ откровенной, товарищеской дружбы,-- дружбы, которая можетъ существовать между мужчиной и женщиной только тогда, когда имъ не приходится скрывать свою любовь или признаваться въ ней.
  

IX.

   Образъ дѣйствій м-ра Казобона въ отношеніи брачнаго договора вполнѣ удовлетворилъ м-ра Брука; приготовленія къ сватьбѣ шли очень гладко своимъ чередомъ и сокращали скучныя недѣли ожиданія. Рѣшено было, что невѣста поѣдетъ осмотрѣть до сватьбы свой будущій домъ для того, чтобы указать тѣ измѣненія, которыя она пожелаетъ сдѣлать въ убранствѣ комнатъ. Женщины, когда имъ приходится быть невѣстами, съ какимъ-то особеннымъ наслажденіемъ любятъ отдавать приказанія, какъ-бы желая вознаградить себя за ожидающую ихъ впереди зависимость. Но мы всѣ, мужчины и женщины, дѣлаемъ такъ много промаховъ, кода нашу волю ничѣмъ не стѣсняютъ, что нельзя не подивиться, отчего мы такъ жадно добиваемся независимости.
   Однажды, въ сѣрый, но сухой ноябрьскій день утромъ, Доротея отправилась въ Ловикъ въ сопровожденіи дяди и Целіи. Домъ м-ра Казобона былъ настоящій господскій домъ. Рядомъ съ нимъ, сквозь густыя садовыя деревья, виднѣлась небольшая церковь, а напротивъ, былъ старый домъ приходскаго священника. Въ началѣ своей карьеры м-ръ Казобонъ пользовался только извѣстнымъ содержаніемъ съ доходовъ имѣнія, но по смерти брата ему досталась во владѣніе и усадьба. При домѣ былъ небольшой паркъ, съ великолѣпными старинными дубами; густая липовая аллея шла прямо отъ дома на юго-западъ, гдѣ находился низенькій заборъ, отдѣлявшій паркъ отъ цвѣтника. Мѣстность была такъ расположена, что изъ оконъ гостиной можно было видѣть цѣлую перспективу вдоль аллеи, окаймленной съ обѣихъ сторонъ зелеными стѣнами деревьевъ и взоръ зрителя терялся вдали, среди луговъ и полей, которые нерѣдко, при захожденіи солнца, превращались какъ-бы въ озеро отъ поднимавшейся вечерней росы.
   Это была самая красивая сторона дома; но съ востока и съ юга видъ изъ оконъ отличался даже въ солнечное утро необыкновенно меланхолическимъ характеромъ; паркъ былъ тамъ совершенно запущенъ, цвѣты росли въ пренебреженіи, а громадные древесные пни, большей частью старые тисы, торчали чуть не у самыхъ оконъ и заслоняли свѣтъ. Самая архитектура дома, выстроеннаго изъ какого-то зеленоватаго камня, носила на себѣ печать елизаветинскихъ временъ; ее нельзя было назвать безобразной: узенькія окна придавали что-то мрачное всему зданію. Такимъ домамъ необходимы цвѣты, играющія дѣти, распахнутыя двери, свѣтлыя окна и множество другихъ бездѣлицъ, для того, чтобы ихъ можно было назвать красивыми и уютными. Въ позднюю осень, въ пасмурный день, когда рѣдкіе желтые листья шурша падали со стѣнъ, увитыхъ растеніями, весь домъ принималъ видъ дряхлѣющаго человѣка. Даже самъ хозяинъ, вышедшій на встрѣчу гостямъ, не обладалъ достаточной свѣжестью для того, чтобы оживить эту грустную картину.
   -- О, Господи! сказала Целія про себя, когда они стали подъѣзжать къ дому,-- я увѣрена, что Фрешитъ-Голъ былъ-бы гораздо веселѣе, чѣмъ это зданіе!
   И въ эту минуту ея воображенію представилась слѣдующая картина: бѣлый каменный домъ, портикъ съ колоннами, терраса, вся уставленная цвѣтами, и среди розъ улыбающійся сэръ Джемсъ, точно заколдованный принцъ, держащій въ рукѣ платокъ, сотканный изъ душистыхъ розовыхъ листьевъ;-- сэръ Джемсъ, который умѣетъ такъ мило разговаривать о разныхъ разностяхъ, исключая, конечно, ученыхъ предметовъ!
   Целія принадлежала къ числу тѣхъ дѣвушекъ, легкіе вкусы которыхъ особенно соблазнительно дѣйствуютъ на пожилыхъ джентльменовъ, нерѣдко предпочитающихъ подобныхъ женъ -- женщинамъ серьезнымъ. Хорошо, что м-ръ Казобонъ имѣлъ друой вкусъ, иначе-бы ему не повезло у Целіи.
   Доротея, напротивъ, нашла, что домъ и паркъ совершенно въ ея вкусѣ; темные шкапы для книгъ въ огромной библіотекѣ, полинявшіе ковры и занавѣси, курьезныя, старинныя ландкарты, круглыя окна въ стѣнахъ корридоровъ и, наконецъ, тамъ и сямъ античныя вазы -- все это ей правилось гораздо болѣе, чѣмъ барельефы и картины въ Грэнжѣ, привезенные ея дядей изъ заграничныхъ поѣздокъ. Какъ видно, она нашла въ домѣ своего жениха именно такую обстановку, какая ей представлялась въ мечтахъ. Для Доротеи было всегда невыносимо зрѣлище строгой классической наготы Корреджіо или улыбающихся фигуръ à la Renaissance; всѣ эти картины оскорбляли ея пуританскія чувства: она никакъ не могла понять, какое отношеніе могутъ имѣть такія произведенія кисти къ ея собственной жизни... Но владѣтели Ловика, повидимому, немного путешествовали и изученіе древности м-ромъ Казобономъ совершалось при помощи совсѣмъ другихъ матеріаловъ, а не живописи.
   Доротея осматривала домъ съ чувствомъ пріятнаго волненія. Все въ немъ находящееся, казалось, было уже посвящено ей. "Вотъ гдѣ я буду жить, какъ его жена", думала она, оглядывая съ любопытствомъ каждую комнату. На вопросъ м-ра Казобона, не желаетъ-ли она сдѣлать нѣкоторыя измѣненія въ обстановкѣ дома, она отвѣчала взглядомъ, полнымъ благодарности, и прибавила, что ей-бы хотѣлось оставить все какъ есть, по старому. Она вообще не замѣчала недостатковъ ни въ чемъ -- даже въ слишкомъ форменныхъ выраженіяхъ нѣжности своего жениха и въ нѣсколько натянутой его любезности. Она считала его образцомъ совершенства и при малѣйшемъ разногласіи съ нимъ тотчасъ-же брала всю вину на себя, говоря, что она еще не доросла до пониманія высшей гармоніи.
   -- Дорогая Доротея, я-бы желалъ, чтобы вы удостоили указать мнѣ, какую комнату вы изберете для своего будуара, сказалъ м-ръ Казобонъ, желавшій доказать невѣстѣ, что онъ достаточно знакомъ съ привычками молодыхъ леди.
   -- Это очень мило съ вашей стороны, что вы вспомнили о будуарѣ, отвѣчала Доротея,-- но увѣряю васъ, что мнѣ было-бы пріятнѣе, если-бы вы за меня сами рѣшили этотъ вопросъ. Высшимъ счастіемъ будетъ для меня найти домъ въ томъ видѣ, въ какомъ вы привыкли къ нему; уберите его по своему собствепному вкусу. У меня нѣтъ причини желать какихъ-нибудь перемѣнъ.
   -- Додо! воскликнула Целія,-- отчего-бы тебѣ не взять ту комнату съ полукруглыми окнами, что наверху?
   М-ръ Казобонъ повелъ все общество наверхъ. Полукруглыя окна комнаты выходили прямо въ липовую аллею; мебель и гардины были полинялаго голубого цвѣта; на стѣнѣ висѣла цѣлая группа портретовъ въ миніатюрѣ, изображавшихъ какихъ-то леди и джентльменовъ съ напудренными волосами. Коверъ, висѣвшій на дверяхъ, представлялъ какой-то голубовато-зеленый фонъ съ полинялымъ оленемъ на немъ. Стулья и столы отличались тоненькими ножками и могли быть легко опрокинуты. Такъ и чудилось, что въ этой комнатѣ по ночамъ являлся духъ одной изъ туго-зашнурованныхъ леди, изображеніе которой висѣло на стѣнѣ, и что эта леди приходила свидѣтельствовать, цѣлъ-ли вышитый ею коверъ съ оленемъ. Небольшая полка съ книгами заключала томовъ двадцать свѣтскихъ романовъ, переплетенныхъ въ телячью кожу. Вотъ въ чемъ состояло все убранство будущаго будуара молодой.
   -- Да, сказалъ м-ръ Брукъ,-- эта комната будетъ недурна, если повѣсить тутъ новыя занавѣси, поставить мягкіе диваны, кресла, столики и т. д. Теперь здѣсь немного пусто!
   -- Совсѣмъ нѣтъ, дядя, возразила съ живостью Доротея.-- Пожалуйста, не требуйте никакихъ перемѣнъ! Много есть на свѣтѣ другихъ вещей, для которыхъ понадобится дѣлать расходы... Здѣсь мнѣ все нравится такъ, какъ оно есть. Не правда-ли, что и вы одного мнѣнія со мной, продолжала молодая дѣвушка, обращаясь къ м-ру Казобону.-- Я увѣрена, что вы даже любите эту обстановку, потому-что эта комната, какъ мнѣ кажется, принадлежала вашей матери въ молодости.
   -- Да, это была ея комната, отвѣчалъ онъ задумчиво, поникнувъ головой.
   -- А это, вѣрно, портретъ вашей матушки? сказала Доротея, разсматривая группу миньятюръ на стѣнѣ.-- Какъ онъ похожъ на тотъ медальонъ, который вы мнѣ привозили, только тотъ лучше сдѣланъ. А напротивъ -- чье изображеніе?
   -- Старшей сестры ея, отвѣчалъ Казобонъ.-- Матушка и тетка, точно такъ, какъ вы обѣ, были единственными дѣтьми своихъ родителей, портреты которыхъ, какъ вы видите, висятъ наверху, надъ ними.
   -- Сестра хорошенькая, замѣтила Целія, явно намекая, что она совсѣмъ другого мнѣнія о матери Казобона.-- "Каково? подумала про себя молодая дѣвушка,-- я и не воображала, чтобы у него были молодыя родственницы да еще съ ожерельями на шеѣ!"
   -- Какое оригинальное лицо! сказала Доротея, всматриваясь ближе въ портретъ тетки.-- Эти глубокіе сѣрые глаза такъ близко расположены другъ къ другу; на тонкомъ, правильномъ носикѣ какая-то складка сверху, и потомъ -- эти напудренные локоны: какъ они странно откинуты назадъ! Вообще такой типъ скорѣе оригиналенъ, чѣмъ красивъ. Между этимъ лицомъ и лицомъ вашей матушки нѣтъ даже никакого семейнаго сходства.
   -- Положительно никакого. Впрочемъ, у нихъ и судьба-то была совсѣмъ различная.
   -- Отчего вы никогда не говорили мнѣ о вашей теткѣ? спросила Доротея.
   -- Потому-что я никогда сроду ее не видалъ. Она сдѣлала очень несчастную партію.
   Доротею удивилъ этотъ отвѣтъ, но чувствуя, что было-бы неделикатно разспрашивать м-ра Казобона, когда онъ самъ ничего не сообщалъ, она повернулась къ окну и начала любоваться ландшафтомъ. Въ это время солнце пробилось сквозь сѣрыя тучи и огромныя липы аллеи бросили длинныя тѣни.
   -- Не погулять-ли намъ по саду? сказала Доротея.
   -- А ты хотѣла осмотрѣть церковь, замѣтилъ м-ръ Брукъ,-- это какое-то игрушечное зданіе, такъ оно мило. Пойдемте прежде туда, а потомъ въ деревню. Здѣсь все вообще въ такихъ крошечныхъ размѣрахъ, точно волшебное царство въ орѣховой скорлупѣ. Ты, Доротея, будешь чрезвычайно довольна деревней; котеджи поселянъ напоминаютъ богадѣльни, передъ каждымъ домикомъ есть палисадникъ съ левкоями и разными другими цвѣтами.
   -- Ахъ, пожалуйста, пойдемте туда, воскликнула Доротея, взглянувъ опять очень выразительно на своего жениха.-- Мнѣ такъ хочется видѣть все это.
   Ее невольно задѣло то, что распрашивая однажды у м-ра Казобона, каковы котеджи въ Ловикѣ, она подучила отъ него короткій отвѣтъ: не дурны.
   Все общество отправилось тотчасъ по дорогѣ, усыпанной гравіемъ и окаймленной дерномъ и группами деревьевъ. Это былъ кратчайшій путь въ церковь. У воротъ кладбища пришлось остановиться, потому что м-ръ Казобонъ пошелъ къ священнику въ домъ за ключомъ. Целія, немного отставшая отъ своихъ, ускорила шагъ, какъ только увидѣла, что м-ръ Казобонъ удалился и, подойдя къ сестрѣ, замѣтила ей по обыкновенію очень спокойно, но съ легкимъ оттѣнкомъ чувства:
   -- Додо, знаешь что, сказала она,-- я видѣла какого-то молодого человѣка, который гулялъ въ паркѣ.
   -- Чтожь тутъ удивительнаго, Целія? возразила сестра.
   -- Это можетъ быть молодой садовникъ, вмѣшался м-ръ Брукъ,-- понимаешь, новый садовникъ? Я говорилъ уже Казобону, чтобы онъ перемѣнилъ стараго.
   -- Нѣтъ, это не садовникъ, сказала Целія,-- это джентльменъ съ альбомомъ. У него кудрявые свѣтло-каштановые волосы. Я его видѣла только въ спину, но успѣла разглядѣть, что онъ очень молодъ.
   -- Быть можетъ это сынъ священника, замѣтилъ опять м-ръ Брукъ.-- А-а, вотъ и Казобонъ возвращается, прибавилъ онъ,-- и ведетъ съ собой Тюккера. Вѣрно онъ хочетъ его вамъ представить. Вы съ Тюккеромъ кажется еще не знакомы?
   М-ръ Тюккеръ былъ приходскій священникъ старше среднихъ лѣтъ, принадлежавшій къ низшему духовенству, члены котораго всегда богаты сыновьями. Однако, послѣ церемоніи представленія, никто не заикнулся спросить у него, изъ кого состоитъ его семья, и появленіе незнакомаго юноши было вскорѣ забыто всѣми, кромѣ Целіи. Она мысленно рѣшила, что эта тоненькая, стройная фигура съ свѣтло-каштановыми кудрями никакъ не могла состоять въ родствѣ съ старымъ, точно поросшимъ мхомъ помощникомъ м-ра Казобона.
   -- Я увѣрена, что онъ отличный человѣкъ и пойдетъ въ рай за свои добродѣтели, думала она, глядя на него, и стараясь быть почтительной,-- но углы его рта мнѣ не нравятся.
   Вообще Целія съ тоской помышляла о томъ времени, когда ей придется жить въ Ловикѣ передъ сватьбой сестры, и такимъ образомъ лишиться общества любимыхъ своихъ товарищей дѣтей.
   -- У этого старика не можетъ быть хорошенькихъ маленькихъ буяновъ, разсуждала она.
   М-ръ Тюккеръ оказался очень полезнымъ собесѣдникомъ. Какъ видно, Казобонъ съ намѣреніемъ привелъ его съ собою, зная заранѣе, что онъ найдется какъ отвѣчать Доротеѣ на ея разспросы о деревенскихъ жителяхъ и вообще о дѣлахъ прихода.
   -- У насъ всѣ отлично живутъ въ Ловикѣ, увѣрялъ м-ръ Тюккеръ.-- Каждый поселянинъ, платя маленькую ренту, держитъ непремѣнно хоть одну свинью и усердно занимается своимъ садомъ. Ребятишки-мальчики ходятъ у насъ въ плисѣ; дѣвочки нанимаются въ горничныя или дома плетутъ соломенныя издѣлія; у насъ нѣтъ ткацкихъ станковъ, равно какъ нѣтъ диссидентовъ; хотя туземцы болѣе заняты скопидомствомъ, чѣмъ духовнымъ направленіемъ, но порочныхъ людей между ними мало.
   Кропчатихъ куръ было такъ много въ деревнѣ, что м-ръ Брукъ невольно обратилъ на это вниманіе.
   -- Ваши фермеры, какъ видно, съ намѣреніемъ оставляютъ много ячменныхъ колосьевъ въ полѣ. Посмотрите, какія откормленныя птицы. У васъ здѣсь каждый бѣдный человѣкъ можетъ имѣть курицу въ супѣ, какъ выражался французскій король, говоря о своемъ народѣ. Французы дѣйствительно часто ѣдятъ куръ, но только тощихъ, понимаете?
   -- Ну, немного-же пожелалъ король своему народу, замѣтила съ нѣкоторымъ негодованіемъ Доротея.
   -- Да, если онъ пожелалъ, чтобы его подданные ѣли тощихъ куръ, то конечно это было непохвально съ его стороны, возразила Целія.-- Но кто знаетъ, можетъ быть, онъ подразумѣвалъ куръ жирныхъ.
   -- Можетъ быть, только это слово было пропущено въ текстѣ или оставлено subaudituin, т. е. присущимъ мыслямъ короля, но невыговореннымъ имъ, заключилъ съ улыбкой м-ръ Казобонъ, наклоняя голову въ сторону Целіи и заглядывая ей въ лицо, вслѣдствіе чего, она немедленно отшатнулась, такъ-какъ была не въ состояніи выносить несноснаго морганья своего будущаго братца.
   Возвращаясь къ дому, Доротея все время молчала. Она какъ-то разочаровалась (хотя ей и совѣстно было въ этомъ признаться) въ своей надеждѣ быть полезной жителямъ Ловика. У нея въ сердцѣ невольно мелькнуло чувство сожалѣнія, отчего судьба не назначила ей жить въ такой мѣстности, гдѣ было-бы болѣе несчастныхъ, забота о которыхъ дала-бы обильную пищу ея дѣятельности.
   -- Мнѣ придется теперь, думала она,-- исключительно посвятить себя цѣлямъ м-ра Казобона. Познакомясь ближе съ высшими науками, мнѣ легче будетъ опредѣлять себѣ предметъ занятій.
   Подходя къ дому, м-ръ Тюккеръ простился съ гуляющими, говоря, что служебныя дѣла не позволяютъ ему остаться завтракать въ Ловикъ-Голѣ. Въ то время, когда Доротея переступала калитку парка, м-ръ Казобонъ подошелъ къ ней.
   -- Отчего вы такъ грустны? спросилъ онъ невѣсту.-- Надѣюсь, вы довольны тѣмъ, что видѣли?
   -- У меня въ головѣ вертятся глупыя и даже нехорошія мысля, отвѣчала Доротея съ обычной своей откровенностью.-- Мнѣ почти хотѣлось-бы, чтобы здѣшніе жители нуждались въ моей помощи болѣе, чѣмъ это оказалось на дѣлѣ. Мнѣ до сихъ поръ такъ рѣдко удавалось быть дѣйствительно полезной кому-нибудь. Вѣрно я лишена этой способности. Мнѣ нужно будетъ выучиться какъ и чѣмъ помогать народу.
   -- Безъ сомнѣнія, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ.-- Въ каждомъ положеніи есть свои прямыя обязанности. У васъ, какъ у владѣтельницы Ловика, будетъ обширное поле для дѣятельности.
   -- Я твердо вѣрю этому, отвѣчала очень серьезно Доротея,-- и потому прошу васъ не думать, что мнѣ грустно.
   -- Очень радъ, отвѣчалъ женихъ.-- А теперь, если вы не устали, мы вернемся не по той дорогѣ, по которой пришли.
   Доротея съ удовольствіемъ согласилась сдѣлать небольшой обходъ для того, чтобы посмотрѣть на великолѣпное тисовое дерево, родоначальника всего парка. Только-что всѣ они подошли къ тису, въ сторонѣ, подлѣ стѣны увитой густымъ молодиломъ, показалась какая-то мужская фигура, сидящая на скамьѣ и срисовывающая старое дерево. М-ръ Брукъ, который шелъ впереди съ Целіей, нечаянно повернулъ голову и увидѣлъ незнакомца.
   -- Казобонъ, кто этотъ юноша? спросилъ онъ вполголоса у хозяина.
   -- Это молодой мой родственникъ, двоюродный братъ мой, отвѣчалъ Казобонъ,-- внукъ той леди, на портретъ которой вы обратили сегодня вниманіе, продолжалъ онъ, взглянувъ на Доротею.-- Это внукъ тетушки Джуліи.
   Въ эту минуту молодой человѣкъ положилъ подлѣ себя альбомъ и всталъ. Целія немедленно узнала своего незнакомца съ свѣтлокаштановыми кудрями.
   -- Доротея, позвольте мнѣ вамъ представить моего кузена Владислава, сказалъ м-ръ Казобонъ невѣстѣ.-- Виль, это миссъ Брукъ, прибавилъ онъ, обращаясь къ юношѣ.
   Доротея стояла такъ близко отъ своего будущаго кузена, что въ ту минуту, когда онъ снялъ шляпу, она могла ясно разглядѣть два сѣрыхъ глаза, чрезвычайно близко расположенныхъ другъ отъ друга, тоненькій правильный носикъ, съ небольшой морщинкой на верху переносицы и кудрявые волосы, откинутые назадъ,-- точь въ точь какъ на портретѣ. Только ротъ и подбородокъ у юноши были болѣе рѣзко очерчены, чѣмъ у бабушки. Вмѣсто того, чтобы улыбнуться въ знакъ удовольствія, что его представляютъ будущей его кузинѣ и ея роднымъ, Владиславъ очень непочтительно надулъ губы.
   -- Вы, я вижу, артистъ, замѣтилъ м-ръ Брукъ, взявъ въ руки альбомъ и разсматривая его со всѣхъ сторонъ очень безцеремонно.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, я только такъ, немного рисую, отвѣчалъ Владиславъ.-- У меня въ альбомѣ ничего нѣтъ интереснаго, прибавилъ онъ, весь вспыхнувъ отъ досады, скорѣе чѣмъ отъ скромности.
   -- Помилуйте, да вотъ прекрасный рисунокъ, возразилъ м-ръ Брукъ, показывая племянницамъ довольно большую картину, раскрашенную красками и изображавшую ландшафтъ: на каменистой мѣстности группа деревьевъ и небольшая лужа.-- Въ былыя времена я самъ занимался живописью, понимаете? Прелесть, прелесть, что за вещица, продолжалъ старикъ, разсматривая картину,-- въ ней много того, что мы называли "brio".
   -- Я плохой судья по части живописи, возразила холодно Доротея, очень недовольная тѣмъ, что дядя вздумалъ обратиться къ ней.-- Вотъ дядѣ давно извѣстно, что я не знаю толку въ тѣхъ картинахъ, которыми вы такъ восхищаетесь. Я не понимаю языка живописи. Вѣрно я неспособна чувствовать родства, которое существуетъ, говорятъ, между природой и кистью художника, точно такъ, какъ не могу разобрать смысла вашихъ греческихъ сентенцій?
   Кончивъ свое возраженіе, Доротея взглянула на м-ра Казобона, который одобрительно кивнулъ ей головой, между тѣмъ, какъ дядя усмѣхнулся съ пренебреженіемъ, слушая ее.
   -- Господи помилуй! какъ вкусы-то различны, сказалъ онъ.-- А тебя, мой другъ, плохо учили, какъ я вижу; живопись, музыка, всѣ искуства вообще, это непремѣнная принадлежность воспитанія молодой дѣвушки. А ты пристрастилась къ черченью плановъ -- объ "morbidezza" и проч. понятія не имѣешь! Надѣюсь, что вы пожалуете ко мнѣ въ домъ, прибавилъ онъ, обращаясь къ Владиславу, который въ это время внимательно наблюдалъ за Доротеей.-- Я вамъ покажу все, что у меня есть по части живописи.
   Молодой человѣкъ между тѣмъ мысленно рѣшилъ, что Доротея должна быть пренепріятная личность, если она рѣшается выходить за такого человѣка, какъ Казобонъ, а когда онъ услышалъ выраженное ею мнѣніе о живописи, то еще болѣе убѣдился, что онъ не ошибся въ ней.
   "Она хочетъ только сдѣлать этимъ намекъ, что моя картина отвратительна, разсуждалъ Владиславъ.-- Въ ея возраженіи такъ много ума, что нельзя не видѣть, что она смѣется надъ дядей и надо мной. А что за страстный голосъ! Это настоящая эолова арфа. Какая странная игра природы! Можно-ли подозрѣвать присутствіе страсти въ дѣвушкѣ, рѣшающейся выйдти за Казобона".
   Пока всѣ эти мысли промелькнули въ головѣ Владислава, онъ вѣжливо поклонился м-ру Бруку и поблагодарилъ его за приглашеніе.
   -- Мы пересмотримъ вмѣстѣ съ вами мои итальянскія гравюры, продолжалъ добродушный старикъ.-- У меня ихъ пропасть, эту коллекцію я собиралъ втеченіи нѣсколькихъ лѣтъ. Вѣдь у насъ въ глуши того и гляди заплесневѣешь безъ произведеній искуства. Я, конечно, не объ васъ говорю, Казобонъ, прибавилъ м-ръ Брукъ, обращаясь къ хозяину,-- вы погружены въ научныя, занятія но я-то самъ тупѣю, мои лучшія идеи глохнутъ при такой жизни, какую я веду. Да, совѣтую всѣмъ вамъ, умнымъ молодымъ людямъ, остерегаться лѣни! Я съ молоду былъ очень лѣнивъ, понимаете? иначе объѣхалъ-бы весь свѣтъ.
   -- Вы намъ прочли отличное наставленіе, замѣтилъ м-ръ Казобонъ,-- но теперь пора ужь домой, наши дамы вѣроятно устали отъ долгой ходьбы.
   Когда общество удалилось, Владиславъ принялся опять рисовать и веселая улыбка озарила его лицо. Смѣхъ видимо разбиралъ юношу при воспоминаніи о всемъ слышанномъ имъ, и наконецъ не выдержавъ, онъ откинулъ голову назадъ и громко расхохотался. Сужденіе гостей о его картинѣ; фигура Казобона какъ жениха, представляющаго ему свою невѣсту; разглагольствованіе Брука о лѣни и ея послѣдствіяхъ,-- все это вмѣстѣ искренно его разсмѣшило и онъ поддался этому чувству веселости отъ всей души, какъ ребенокъ, безъ всякаго оттѣнка насмѣшки или желанія осудить удалившееся общество.
   -- Куда готовится вашъ племянникъ, Казобонъ? спросилъ м-ръ Брукъ, подходя къ дому.
   -- То-есть мой троюродный братъ, вы хотите сказать, а не племянникъ, возразилъ Казобонъ.
   -- Да, да, троюродный братъ. Какую карьеру онъ хочетъ избрать?
   -- Къ несчастью, мнѣ трудно отвѣтить вамъ на этотъ вопросъ, сказалъ Казобонъ.-- Окончивъ курсъ въ Рюгби, онъ отказался поступить въ который-нибудь изъ англійскихъ университетовъ, куда я съ радостью помѣстилъ-бы его; онъ выбралъ странный пунктъ для окончанія своего ученія: гейдельбергскій университетъ. Теперь ему хочется снова ѣхать за-границу, безъ всякой повидимому, спеціальной цѣли, кромѣ туманнаго желанія изучать тамъ культуру, т. е. подготовляться неизвѣстно къ чему. Онъ положительно отказался выбрать себѣ профессію.
   -- Вѣдь у него нѣтъ, я полагаю, другихъ средствъ кромѣ тѣхъ, которыя вы ему даете? спросилъ м-ръ Брукъ.
   -- Я постоянно говорилъ ему и всѣмъ его роднымъ, что обязуюсь давать ему столько, сколько необходимо для школьнаго его воспитанія и для первой обстановки въ свѣтѣ. Слѣдовательно, я нравственно обязанъ выполнить въ точности данное слово, заключилъ м-ръ Казобонъ, стараясь выставить себя далеко не въ роли благодѣтеля. Такая деликатная черта характера чрезвычайно понравилась Доротеѣ.
   -- У него можетъ быть есть жажда къ путешествіямъ; кто знаетъ, можетъ статься изъ него выйдетъ какой-нибудь Брюсъ или Мунго-Паркъ, замѣтилъ м-ръ Брукъ.-- Я самъ, одно время, мечталъ быть ими.
   -- Нѣтъ, онъ не чувствуетъ никакой наклонности къ ученымъ изслѣдованіямъ или къ изученію геогнозіи; я вполнѣ одобрилъ-бы такое спеціальное занятіе, хотя не поздравилъ-бы его съ карьерой, которая часто оканчивается преждевременной, насильственной смертію. Виль чрезвычайно мало интересуется географическими свѣденіями и самъ мнѣ признавался, что ему нѣтъ никакого дѣла до истоковъ Нила, а что онъ добивается найдти какой-нибудь невѣдомый міръ, гдѣ его поэтическое воображеніе моглобы свободно разгуляться.
   -- Ну, что-жь такое? возразилъ м-ръ Брукъ, готовый относиться одинаково снисходительно къ каждому взгляду своихъ собесѣдниковъ:-- въ этомъ стремленіи все-таки заключается что-то свое, понимаете?
   -- Я боюсь, напротивъ, не есть-ли это доказательство положительной его неспособности къ обстоятельному и прочному образованію. Въ такомъ случаѣ, это направленіе предвѣщаетъ ему мало хорошаго на поприщѣ гражданской или духовной службы, если онъ покорится необходимости избрать которую-нибудь изъ нихъ.
   -- Быть можетъ, онъ такъ добросовѣстенъ, что самъ сознаетъ свою неспособность къ такого рода дѣятельности, замѣтила Доротея, желавшая уже давно высказать своо мнѣніе.-- Вѣдь адвокатура и медицина представляютъ весьма широкое поприще для добросовѣстной дѣятельности. Жизнь и состояніе людей зависятъ нерѣдко отъ спеціалистовъ по этой части.
   -- Безъ сомнѣнія, отвѣчалъ Казобонъ; -- но я опасаюсь, что Владиславъ чувствуетъ отвращеніе къ служебной дѣятельности вслѣдствіе нерасположенія къ усидчивому, механическому труду, который въ началѣ далеко непривлекателенъ для людей съ слабымъ характеромъ. Я нерѣдко напоминалъ ему правило Аристотеля, высказанное въ краткихъ словахъ этимъ древнимъ мудрецомъ, а именно: "для того, чтобы достигнуть какой-нибудь конечной цѣли нужно сначала выработать въ себѣ энергію и много второстепенныхъ качествъ; но для этого необходимо терпѣніе". Въ подтвержденіе своихъ словъ я указывалъ ему на безчисленные томы моихъ рукописей, заключающихъ въ себѣ плоды долголѣтнихъ трудовъ и служащихъ только матеріаломъ для недоконченнаго сочиненія. Но тщетно! На всѣ мои благоразумныя увѣщанія онъ отвѣчалъ одно: "я Пегасъ и всякая форма обязательнаго труда -- для меня тяжелая збруя".
   Целія расхохоталась, искренно удивленная тѣмъ, что м-ръ Казобонъ имѣетъ способность смѣшить другихъ.
   -- Кто знаетъ, быть можетъ, изъ него выйдетъ какой-нибудь Байронъ, Чаттертонъ, Черчиль или что-нибудь въ этомъ родѣ -- сказать заранѣе нельзя, возразилъ м-ръ Брукъ.-- Отчего вы его не пустили проѣхаться по Италіи или побывать гдѣ-нибудь въ другомъ мѣст?
   -- Я назначилъ ему на первый годъ приличное, но скромное содержаніе, сказалъ Казобонъ,-- и онъ не требуетъ отъ меня ничего лишняго. Мнѣ хочется испытать, какъ онъ воспользуется своей независимостью.
   -- Какъ это хорошо съ вашей стороны! воскликнула Доротея, весело смотря на жениха.-- Какъ благородно! Есть люди, которые дѣйствительно чувствуютъ въ себѣ призваніе къ какому-нибудь занятію, и для нихъ самихъ это призваніе кажется чѣмъ-то важнымъ. Очень можетъ быть, что они слабы и лѣнивы вслѣдствіе физическихъ причинъ, хоть роста, напримѣръ. Да, мы непремѣнно должны быть снисходительны и терпѣливы въ отношеніи другихъ.
   -- Вѣрно ты отъ того стала проповѣдывать терпѣніе, что собираешься замужъ идти, сказала Целія сестрѣ въ то время, когда онѣ остались однѣ въ своей комнатѣ и начали переодѣваться.
   -- Ты хочешь сказать, что я очень нетерпѣлива, Целія? спросила Доротея.
   -- Конечно, особенно если люди говорятъ и дѣлаютъ что-нибудь не по твоему, отвѣчала Целія, смѣло говорившая сестрѣ правду въ глаза, съ тѣхъ поръ какъ ту помолвили.
   Умъ Доротеи потерялъ весь прежній авторитетъ въ ея глазахъ.
  

ГЛАВА X.

   Владиславъ, не смотря на полученное приглашеніе, не былъ съ визитомъ у м-ра Бруна, и только шесть дней спустя м-ръ Казобонъ холодно заявилъ, что его юный родственникъ отправился на континентъ, причемъ онъ, видино, уклонялся отъ дальнѣйшихъ объясненій относительно цѣли его поѣздки. Дѣйствительно, Виль отказался избрать какой-либо опредѣленный предметъ для своихъ занятій, говоря, что кругъ его дѣятельности должна составлять вся Европа. Истинный геній, по его словамъ, тяготится всякими оковами; ему необходимо предоставить полную свободу дѣйствій, чтобы онъ могъ проявить себя міру въ какомъ-либо великомъ произведеніи, для созданія котораго онъ долженъ черпать свои вдохновенія въ усиленномъ возбужденіи своихъ нравственныхъ силъ. Источники возбужденія разнообразны и Виль сталъ безъ разбору испытывать ихъ дѣйствіе на себѣ. Такъ, напримѣръ, не чувствуя особенной склонности къ вину, онъ не одинъ разъ напивался до пьяна, только ради опыта, для того, чтобы узнать, какъ дѣйствуетъ на него опьяненіе; ему случалось истощать себя постомъ до обморока и затѣмъ ужинать одними морскими раками; наконецъ, онъ сталъ принимать опіумъ, все съ тою-же цѣлью испытанія его дѣйствія на свой организмъ, и разстроилъ свое здоровье. Ничего великаго, даже оригинальнаго не произошло отъ этихъ опытовъ; дѣйствіе опіума убѣдило Виля только въ томъ, что между его организмомъ и организмомъ де-Кенсэ существуетъ полное несходство. Геній спалъ, вселенная не призвала его. Впрочемъ, самъ Цезарь, въ равней молодости, не обѣщалъ сдѣлаться тѣмъ, чѣмъ онъ былъ впослѣдствіи. Кому изъ насъ неизвѣстно, какимъ измѣненіямъ подвергается каждое развитіе и какія великія сила кроются иногда въ безпомощномъ зародышѣ. Но бываетъ и такъ, что нѣкоторыя аналогическія явленія возбуждаютъ огромныя надежды, а на дѣлѣ выходитъ, что эти надежды обращаются въ красивыя яйца -- болтуны. Виль ясно видѣлъ въ трудахъ м-ра Казобона горькій результатъ долгаго насиживанья, непроизводящаго цыплятъ; и онъ отъ искренняго сердца смѣялся-бы надъ старикомъ, если-бы его не. удерживало чувство благодарности. Усидчивое трудолюбіе, полки, загроможденныя цѣлыми томами интерваловъ, и при этомъ слабый свѣточъ научной теоріи, при помощи которыхъ Казобонъ дѣлалъ изысканія въ разшатавшихся развалинахъ древняго міра, все это укрѣпляло вѣру Виля въ свой собственный геній. Эту вѣру въ самого себя онъ считалъ первымъ признакомъ геніальности и, повидимому, не совсѣмъ ошибался, потому-что истинный геній состоитъ не въ самообольщеніи и не въ самоуничиженіи, а въ живой силѣ творчества, въ умѣньи создать что-нибудь необыкновенное. И такъ, простимся на время съ Вилемъ, отпустимъ его за границу и не станемъ заранѣе разрѣшать вопроса о его будущемъ. Изъ всѣхъ человѣческихъ заблужденій, самое неосновательное -- вѣра въ предсказанія.
   Въ настоящую минуту, насъ гораздо больше интересуетъ вопросъ, не слишкомъ-ли поспѣшно мы произнесли сужденіе о характерѣ м-ра Казобона. Положимъ, что онъ первый воспламенилъ горючій матеріалъ, хранившійся въ сердцѣ Доротеи и что она увлеклась имъ, но слѣдуетъ-ли изъ этого заключить, чтобы сужденіе объ немъ, составленное людьми, совершенно къ нему равнодушными, было, въ свою очередь, безошибочно? Я, съ своей стороны, положительно отрицаю возможность датъ точный, отвѣтъ на этотъ вопросъ, такъ-какъ всѣ сосѣди м-ра Казобона были сильно предубѣждены противъ него; м-съ Кадваладеръ обижалась тѣмъ, что этотъ ученый священникъ выказываетъ какую-то особенную возвышенность души. Сэръ Дженсъ Читамъ глумится надъ его тоненькими ножками; м-ръ Брукъ негодуетъ на то, что не можетъ проникнуть въ его идеи; Целія, наконецъ, критикуетъ всю наружность стараго холостяка. Но скажите, пожалуйста, какой великій человѣкъ не подвергался непріятности видѣть свое изуродованное изображеніе, смотрясь въ различныя дешевыя зеркальца? Самъ Мильтонъ, посмотрясь въ выпуклую сторону столовой ложки, вѣроятно увидалъ-бы рожу дурака. Если м-ръ Казобонъ слишкомъ усердно придерживался холодной риторики, то мы еще не имѣемъ права сказать, что онъ былъ человѣкъ недобрый и безсердечный. Развѣ знаменитый ученый объяснителъ іероглифовъ не писалъ плохихъ стиховъ? Развѣ теорія солнечной системы много выиграетъ, если ее станетъ объяснять человѣкъ свѣтскій, съ изящными манерами? Отбросимъ лучше въ сторону всѣ наружныя качества ж-ра Казобона и вникнемъ повнимательнѣе въ суть его дѣйствій и въ характеръ его способностей; мы увидимъ тогда, какія страшныя препятствія онъ долженъ былъ преодолѣвать ежедневно, трудясь надъ своей работой; мы поймемъ, сколько разбитыхъ надеждъ и горькихъ разочарованій онъ испытывалъ съ каждымъ годомъ своей жизни; мы убѣдимся, съ какой энергіей онъ бьется до послѣднихъ силъ противъ подавляющихъ его препятствій. Нѣтъ сомнѣнія, что подобные труженники придаютъ слишкомъ иного значенія себѣ и если намъ кажется, что они требуютъ отъ насъ преувеличеннаго уваженія къ себѣ, то это служитъ только доказательствомъ, что мы не доросли до нххъ.
   М-ръ Казобонъ былъ, такъ сказать, центромъ своего собственнаго міра; если онъ имѣлъ слабость вообразить, что прочіе люди созданы для него одного, если онъ смотрѣлъ на все человѣчество сквозь призму автора "Ключа ко всѣмъ нефологіямъ", то ни не должны осуждать его; такая черта въ характерѣ, болѣе или менѣе, свойственна каждому изъ насъ, и мечты м-ра Казобона, подобно всѣмъ несбыточнымъ мечтамъ бѣдныхъ смертныхъ, заслуживаютъ только искренняго состраданія.
   Вопросъ о женитьбѣ м-ра Казобона на миссъ Брукъ естественнымъ образомъ касался его гораздо ближе, чѣмъ его сосѣдей и знакомыхъ, которые поспѣшили громогласно высказаться, что предполагаемый бракъ имъ не по душѣ. Вотъ почему я съ большимъ участіемъ отношусь къ успѣхамъ м-ра Казобона, и такъ мало выразилъ сочувствія скорби милѣйшаго сэра Джемса, обманутаго въ своихъ лучшихъ надеждахъ. Однакожъ я не могу умолчать, что по мѣрѣ того, какъ приближался день сватьбы, м-ръ Казобонъ волновался духомъ все болѣе и болѣе; предстоящій брачный путь, усыпанный цвѣтами, повидимому, не казался ему такимъ соблазнительнымъ, послѣ мрачнаго пути науки, по которому онъ привыкъ ходить съ факеломъ любознательности въ рукѣ. Онъ не смѣлъ признаться самому себѣ, тѣмъ болѣе другому, что добившись любви красивой, достаточно знатной дѣвушки, онъ не ощущаетъ особеннаго восторга, естественнаго послѣдствія исполнившихся надеждъ. Правда, онъ нашелъ въ своихъ классикахъ разъясненіе этого вопроса, но въ настоящемъ случаѣ, даже и классическая мудрость была не въ состояніи удовлетворить его.
   Бѣдный м-ръ Казобонъ воображалъ, что труженическая холостая жизнь подготовила его къ воспринятые наслажденій и что онъ полными глотками будетъ пить изъ чаши любви; но онъ, какъ и всѣ вообще люди, преувеличивалъ свой чувства. Въ настоящее время ему уже грозила опасность перваго разочарованія въ убѣжденіи, что онъ необыкновенно счастливъ; не умѣя себѣ объяснить, чего ему не достаетъ, онъ чувствовалъ, что его охватываетъ какая-то странная тоска, въ тѣ минуты, когда ему слѣдовало-бы, напротивъ, радоваться, а именно, когда онъ покидалъ одинокій, мрачный свой кабинетъ въ Ловикѣ, собираясь ѣхать въ Грэнджъ. Онъ испытывалъ что-то въ родѣ сознанія, что онъ осужденъ на вѣчное одиночество; ему припоминались тѣ припадки отчаянія, которые овладѣвали имъ подчасъ, во время его трудныхъ, авторскихъ занятій, когда онъ чувствовалъ, что онъ вполнѣ одинокъ, что ему нельзя ни отъ кого ожидать симпатіи. Однакожъ, онъ искренно желалъ, чтобы Доротея не сомнѣвалась въ его счастіи, тѣмъ болѣе, что въ свѣтѣ не иначе смотрѣли на него, какъ на счастливаго жениха. Довѣренность и уваженіе молодой дѣвушки поддерживали его въ авторскихъ трудахъ. Ему было особо оно пріятно, когда Доротея слушала его; въ ея вниманіи онъ какъ-бы черпалъ себѣ поощреніе; разговаривая съ ней, онъ съ довѣріемъ благоразумнаго педагога сообщалъ ей всѣ свои тайны и намѣренія и на время жилъ настоящей жизнію, а не идеальной, когда, углубившись въ размышленія, онъ воображалъ себя окруженнымъ какими-то фантастическими слушателями и находился подъ гнетомъ мрачныхъ призраковъ.
   Бесѣды съ м-ромъ Казобономъ о будущемъ его великомъ твореніи открывали Доротеѣ совершенно новый взглядъ на міръ, особенно послѣ тѣхъ дѣтскихъ курсовъ всеобщей исторіи, которыми угощали, въ то время, всѣхъ благовоспитанныхъ, молодыхъ дѣвушекъ. Она съ удивленіемъ слушала разсказы о стоикахъ и о послѣдователяхъ александрійской школы, и находила, что въ идеяхъ этихъ философовъ было много общаго съ ея собственными идеями; надѣясь, что истинное знаніе будетъ руководить теперь ея дѣйствіями, она сдерживала на время свою обычную пылкость и старалась подчиниться новой для нея теоріи, служащей, такъ сказать, связью между принципами настоящей ея жизни съ давнопрошедшимъ временемъ. Что впослѣдствіи она достигнетъ вершины знаніи, въ этомъ Доротея была убѣждена; м-ръ Казобонъ научитъ меня всему, говорила она,-- и вотъ почему идеи о предстоящемъ супружествѣ и о высшемъ образованіи слились у нея въ головѣ въ одно. Съ нашей стороны было-бы большою ошибкою предполагать, что Доротея жаждала принять участіе въ ученыхъ трудахъ м-ра Казобона изъ одного желанія усовершенствовать свое образованіе. Не смотря на то, что въ фрешитскомъ и типтонскомъ околодкахъ составилось о ней мнѣніе, какъ объ умной и ученой дѣвушкѣ, она была убѣждена, что въ кругу тѣхъ людей, которые составляютъ понятіе объ учености и умѣ по степени развитія извѣстной личности, ее не назовутъ ученой. Пылкое стремленіе Доротеи къ пріобрѣтенію новыхъ познаній имѣло въ своемъ основаніи одно чувство -- безграничную любовь къ человѣчеству, служившую постояннымъ двигателемъ ея мыслей и побужденій. Она жаждала знанія -- все для одной и той-же цѣли -- для пользы ближняго; ей хотѣлось посвятить всю свою жизнь какому-нибудь живому, разумному дѣлу; видя, что восторженная мечта и краснорѣчивыя наставленія различномъ лицъ, къ которомъ она обращалась за совѣтомъ, не ведутъ туда, куда она стремится, Доротея обратилась въ наукѣ, ища въ ней свѣта и истина. "Люди ученые охраняютъ этотъ безцѣнной свѣтильникъ, думала она, а ученѣе м-ра Казобона, я не встрѣчала ни одного человѣка!"
   Вотъ почему Доротея съ пылкостью принялась за научныя занятія. Женихъ могъ иногда жаловаться на слишкомъ спокойное расположеніе духа невѣсты, но за то онъ ни разу не имѣлъ права сказать, чтобы она въ бесѣдахъ съ нимъ выказала невнимательность.
   Осень въ этотъ годъ стояла очень теплая; Казобонъ вмѣстѣ съ Брукомъ и Доротеей порѣшили, что молодые тотчасъ послѣ сватьбы отправятся въ Римъ, куда м-ра Казобона давно уже тянуло, такъ-какъ ему нужно было пересмотрѣть какія-то рукописи въ Ватиканѣ.
   -- Мнѣ очень жаль, что ваша сестра не поѣдетъ съ нами въ Италію, сказалъ однажды утромъ м-ръ Казобонъ своей невѣстѣ, когда онъ узналъ, что Целія отказалась сопутствовать молодымъ и что Доротея сама не желаетъ, чтобы ея сестра ѣхала съ ними.
   -- Вамъ будетъ подчасъ очень скучно, продолжалъ женихъ,-- потому-что мнѣ придется много заниматься во время нашего пребыванія въ Римѣ, и я чувствовалъ-бы себя менѣе связаннымъ, если-бъ у васъ былъ товарищъ.
   Слова: я чувствовалъ-бы себя менѣе связаннымъ, рѣзнули ухо Доротеи. Въ первый разъ со дня своего знакомства съ м-ромъ Казобономъ она вспыхнула отъ досады.
   -- Вы меня совсѣмъ не понимаете, отвѣтила она;-- я вполнѣ сознаю, что вы должны очень дорожить временемъ и никогда не позволю себѣ отнимать у васъ свободные часы, ради собственнаго развлеченія.
   -- Это очень любезно съ вашей стороны, дорогая Доротея, возразилъ Казобонъ, нимало не подозрѣвая, что онъ оскорбилъ невѣсту;-- но если бы при васъ была подруга-товарищъ, я могъ-бы отдать васъ на руки какому-нибудь опытному чичероне и тогда мы сдѣлали-бы однимъ камнемъ два удара.
   -- Пожалуйста, не поминайте объ этомъ въ другой разъ, замѣтила нѣсколько высокомѣрно Доротея, но въ ту-же минуту она опомнилась, находя, что выразилась слишкомъ рѣзко, и, положивъ свою руку въ руку жениха, прибавила совсѣмъ другимъ тономъ:-- Прошу васъ обо мнѣ не хлопотать. У меня найдутся занятія, когда вы будете оставлять меня одну. А ходить по городу я могу и съ Тантрипъ -- другого товарища мнѣ не нужно. Целію я ни за что не возьму съ собой, она пропадетъ отъ тоски.
   Пора было одѣваться. Въ этотъ день у м-ра Брука былъ назначенъ обѣдъ,-- послѣдній обѣдъ въ Грэнджѣ, устроиваемый въ честь жениха и невѣсты, и потому Доротея, услышавъ звонокъ, поспѣшила удалиться; къ этому обѣду ей слѣдовало заняться своимъ туалетомъ нѣсколько долѣе обыкновеннаго.
   Уходя въ свою комнату, она начала бранить себя, зачѣмъ разсердилась изъ-за пустяковъ: но на днѣ ея сердца все еще шевелилось какое-то непріятное чувство. Отъ благоразумныхъ словъ м-ра Казобона вѣяло холодомъ.
   -- Однако, какая я эгоистка! воскликнула молодая дѣвушка, поднимаясь по лѣстницѣ.-- Эгоистка и глупая дѣвчонка въ то-же самое время! Какъ я не пойму, что будущій мой мужъ несравненно выше меня по развитію и что онъ будетъ гораздо менѣе нуждаться въ моемъ обществѣ, чѣмъ я въ его.
   Увѣривъ себя наконецъ, что женихъ правъ, Доротея успокоилась и когда входила въ гостиную въ своемъ серебристо-сѣромъ шелковомъ платьѣ, то вся наружность ея отличалась изяществомъ и достоинствомъ. Густые, темные волосы ея были гладко зачесаны назадъ и свернуты красивымъ узломъ. Манеры, выраженіе лица, самый голосъ Доротеи дышали естественностію и простотой. Въ обществѣ она вообще держала себя чрезвычайно спокойно; но при малѣйшемъ волненіи, вызванномъ какимъ-нибудь близко касавшихся ея вопросомъ, она вдругъ оживлялась и тогда энергическая рѣчь, воодушевленныя черты ея лица невольно привлекали къ ней общее вниманіе.
   Въ этотъ вечеръ Доротея служила предметомъ разговора дли всѣмъ гостей. Къ обѣду было приглашено смѣшанное общество мужчинъ; съ тѣхъ поръ, какъ въ домѣ м-ра Брука поселились его племянницы, еще ни разу не собираюсь въ немъ такъ много разнородныхъ лицъ и потому не мудрено, что разговоръ не могъ сдѣлаться общимъ и въ столовой стоялъ самый нестройный гулъ голосовъ. Тутъ были и вновь избранный мидльмарчскій мэръ -- какой-то заводчикъ, и банкиръ филантропъ, его зять, о которомъ очень много говорили въ городѣ; одни называли его методистомъ, другіе -- лицемѣромъ, каждый соображался съ характеромъ своего умственнаго лексикона, и наконецъ, тутъ находилось множество представителей различныхъ профессій.
   Не даромъ м-съ Кадваладеръ утверждала, что м-ръ Брукъ закармливаетъ жителей Мидльмарча, и что ей гораздо пріятнѣе обѣдать у своихъ фермеровъ въ день сбора десятины, чѣмъ у него; "тамъ по крайней мѣрѣ, говорила леди, пьютъ за мое здоровье безъ всякихъ церемоній и никто не стыдится сидѣть въ комнатахъ съ прадѣдовскимъ убранствомъ". Въ мѣстности, гдѣ жили описываемыя мною личности, въ то время, когда реформа не повліяла еще на весь народъ и не развила въ немъ здраваго политическаго смысла, господствовало очень рѣзкое сословное раздѣленіе; но характеръ партій былъ выясненъ чрезвычайно слабо. Смѣшанное же знакомство м-ра Брука, повидимому, происходило отъ его привычки къ распущенности, которою онъ заразился во время безпорядочныхъ странствованій по свѣту и отъ его наклонности придерживаться не столько самой идеи, сколько ея формы.
   Не успѣла миссъ Брукъ выйдти изъ столовой, какъ замѣчанія на ея счетъ посыпались со всѣхъ сторонъ.
   -- Какая видная женщина, эта миссъ Брукъ!.. Клянусь богомъ, она изумительная красавица! воскликнулъ вполголоса м-ръ Стэндишъ, старикъ-юристъ, такъ давно занимавшійся дѣлами, туземныхъ землевладѣльцевъ, что наконецъ самъ купилъ себѣ землю по сосѣдству и никакъ не могъ отвыкнуть отъ привычки божиться. Онъ точно припечатывалъ каждую свою рѣчь божбой.
   М-ръ Бюльстродъ, банкиръ, къ которому отнесся съ своимъ замѣчаніемъ Стэндишъ, терпѣть не могъ грубыхъ выраженій и кощунства и потому онъ смолчалъ и только наклонилъ голову въ знакъ согласія. За то замѣчаніе юриста было немедленно подхвачено м-ромъ Чичли, холостякомъ средніхъ лѣтъ, извѣстнымъ героемъ лошадиныхъ скачекъ, по наружности смахивавшимъ на красное яйцо; на лысой головѣ его торчалъ хохолокъ, составленный изъ рѣдкихъ, но тщательно примазанныхъ волосъ; во всей его осанкѣ чувствовалось сознаніе собственнаго достоинства.
   -- Да, она хороша, замѣтилъ онъ, но не въ моемъ вкусѣ. Я люблю, чтобы женщина старалась нравиться. Во всякой женщинѣ непремѣнно должно быть хоть немного кокетства. Мужчины любятъ, когда ихъ завлекаютъ. Чѣмъ болѣе женщина насъ раздражаетъ -- тѣмъ лучше.
   -- Пожалуй, что такъ, сказалъ м-ръ Стэндишъ, выслушавъ одобрительно замѣчаніе своего собесѣдника.-- Клянусь богомъ, всѣ онѣ родятся кокетками. Вѣроятно, это устроено съ какой-нибудь мудрой цѣлью. Какъ вы думаете Бюльстродъ?
   -- Извините, возразилъ Бюльстродъ,-- я приписываю происхожденіе кокетства совсѣмъ другому источнику. Женщины не родятся кокетками, но дѣлаются ими по наущенію дьявола.
   -- Такъ! такъ! въ каждой изъ нихъ непремѣнно сидитъ по чортику, воскликнулъ весело м-ръ Чичли, благочестивымъ наклонностямъ котораго, повидимому, много повредило близкое знакоство съ прекраснымъ поломъ.-- Я люблю женщинъ блондинокъ, стройныхъ, съ лебединой шеей. Между нами сказать, мнѣ гораздо больше нравится дочь мэра, чѣмъ миссъ Брукъ и сестра ея Целія. Если-бы я намѣренъ былъ жениться, то незадумавшись предпочелъ-бы миссъ Винци всѣмъ прочимъ дѣвушкамъ.
   -- Ну, что-жъ? дерзайте! дерзайте! шутливо замѣтилъ Стэндишъ,-- вы видите, что нынче старые холостяки въ ходу.
   М-ръ Чичли покачалъ головой и высокомѣрно улыбнулся; его улыбка ясно говорила, что онъ не намѣренъ рисковать своей свободой, будучи заранѣе увѣренъ въ успѣхѣ.
   Миссъ Винци, удостоившаяся чести сдѣлаться дамой сердца м-ра Чичли, въ этотъ день не присутствовала за обѣдомъ у Брука, потому-что хозяинъ дома, всегда боявшійся зайдти слишкомъ далеко, могъ еще допустить, чтобы его племянницы встрѣчались съ дочерью какого-нибудь мидльмарчскаго фабриканта въ общественномъ собраніи, но никогда-бы не согласился, чтобы онѣ встрѣтились съ нею въ его собственномъ домѣ. Дамы, приглашенныя имъ на обѣдъ, принадлежали, къ такому слою, что ни леди Читамъ, ни м-съ Кадваладеръ не могли быть скандализированы плебейскимъ сосѣдствомъ. Поэтому на сегодняшнемъ обѣдѣ присутствовала только м-съ Ренфрью, вдова полковника; это была леди высокаго происхожденія, возбуждавшая къ себѣ живѣйшій интересъ своимъ особенно замѣчательнымъ недугомъ, сбивавшимъ съ толку всѣхъ медиковъ,-- недугомъ, для излеченія котораго недостаточно было имѣть глубокія медицинскія познанія, а слѣдовало еще обладать искуствомъ шарлатанства. Леди Читамъ, которая приписывала прекрасное состояніе своего здоровья дѣйствію домашнихъ лекарствъ, соединенному съ неусыпнымъ медицинскимъ надзоромъ, принимала живѣйшее участіе въ описаніи симптомовъ болѣзни м-съ Ренфрью и искренно удивлялась легкомыслію больной, прибѣгавшей къ всевозможнымъ подкрѣпительнымъ средствамъ.
   -- Ну, могутъ-ли подкрѣпить здоровье подобныя лекарства, моя милая? спрашивала добродушная и очень почтенная старушка, леди Читамъ, обращаясь съ своимъ вопросонъ къ м-съ Кадваладеръ, въ то время, когда м-съ Ренфрью кто-то отозвалъ въ другой конецъ комнаты.
   -- Эти лекарства вѣроятно подкрѣпляютъ самую болѣзнь, насмѣшливо замѣтила жена ректора, ненавидѣвшая, какъ и всѣ благовоспитанные люди, медицину и ея кухню.-- Все зависитъ отъ свойства организма: одни люди страдаютъ излишкомъ жира, другіе излишкомъ крови, третьи -- желчи... Лекарства служатъ жерновами, перемалывающими всѣ эти излишки.
   -- Судя по вашимъ словамъ, моя милая, ей-бы слѣдовало лечиться средствами, уничтожающими болѣзнь;-- понимаете? уничтожающими, а не подкрѣпляющими. У васъ совершенно вѣрный взглядъ на эти вещи, моя милая.
   -- Конечно, вѣрный, подтвердила м-съ Кадваладеръ.-- Посмотрите на картофель -- и тотъ родится неодинаково на одной и той-же почвѣ. Одинъ сортъ водянистый...
   -- Ахъ, да! точь въ точь какъ наша бѣдная м-съ Ренфрью. Именно такъ! У нее водяная, опухоли наружной нѣтъ, но вѣроятно вода внутри. Ей-бы слѣдовало принимать осушающія лекарства.... какъ вы думаете? Сухія паровыя ванны, напримѣръ? Ей-бы можно было много посовѣтывать въ этомъ родѣ, но только непремѣнно изъ осушающихъ средствъ.
   -- Посовѣтуйте-ка ей лучше прочитать нѣсколько памфлетовъ извѣстнаго господина, сказала леди Кадваладеръ, понижая голосъ, потому-что въ эту минуту джентльмены начали входить въ комнату.-- Ему, вотъ, не нужно принимать изсушающихъ средствъ, достаточно сухъ...
   -- Кто это, моя милая? спросила милѣйшая леди Читамъ, всегда доставлявшая удовольствіе своимъ собесѣдникамъ объяснять ой каждый намекъ.
   -- Женихъ... Казобонъ. Онъ со дня помолвки обратился въ щепку... Вѣроятно горитъ пламенемъ страсти...
   -- Мнѣ сдается, что у него далеко не крѣпкое сложеніе, замѣтила почти шепотомъ леди Читамъ.-- И притомъ онъ слишкомъ много занимается науками -- сохнетъ, говорятъ, надъ книгами.
   -- Посмотрите вы на него теперь, продолжала леди Кадваладеръ тѣмъ-же шепотомъ,-- вѣдь рядомъ съ сэромъ Джемсомъ онъ настоящій скелетъ, адамова голова. Попомните мои слова, не пройдетъ году, дѣвочка будетъ ненавидѣть его. Въ настоящую минуту она глядитъ на него, какъ на оракула; но пройдетъ мѣсяцъ -- она запоетъ другую пѣсню. Все это вѣтренность, и больше ничего!
   -- Какая жалость! Мнѣ кажется, что она сама очень упряма. Разскажите вы мнѣ, пожалуйста,-- вы вѣдь его хорошо знаете,-- что онъ очень плохъ? Скажите мнѣ правду.
   -- Правду вамъ сказать? повторила леди Кадваладеръ.-- Извольте. Онъ такъ-же плохъ, какъ скверное лекарство: на вкусъ оно противно, а примешь -- еще хуже сдѣлается.
   -- Чего ужь тутъ ждать хорошаго! замѣтила леди Читамъ, такъ сильно тронутая сравненіемъ жениха съ лекарствомъ, точно она чрезъ это узнала что-нибудь дѣйствительно невыгодное на счетъ характера м-ра Казобона.-- А мой-то Джемсъ никому не позволяетъ осудить при себѣ миссъ Брукъ. По его мнѣнію, она до сихъ поръ можетъ служить примѣромъ для всѣхъ женщинъ.
   -- Очень благородно съ его стороны, возразила леди Кадваладеръ,-- но, со всѣмъ тѣмъ, я знаю, что онъ Целію любитъ больше, чѣмъ Доротею, и что та, въ свою очередь, очень цѣнить его. Надѣюсь, леди Читамъ, что и вы любите мою малютку Целію!
   -- О, конечно, люблю, отвѣчала старуха.-- Она охотница до цвѣтовъ, къ тому-же дѣвочка кроткая, хотя далеко не такъ красива, какъ сестра. Однако, ни съ вами заговорили о лекарствахъ-скажите-ка мнѣ что-нибудь о новомъ нашемъ докторѣ, м-рѣ Лейдгатѣ. Я слышала, что онъ человѣкъ необыкновеннаго ума -- выглядываетъ, по крайней мѣрѣ, такимъ. Какой у него великолѣпный лобъ!
   -- Онъ, какъ видно, настоящій джентльменъ, сказала м-съ Кадваладеръ.-- Я слышала его разговоръ съ Гумфри -- говоритъ хорошо.
   -- Да? М-ръ Брукъ увѣряетъ, что онъ изъ семьи нортумберландскихъ Лейдгатовъ, фамиліи очень извѣстной. Такъ рѣдко приходится встрѣтить медика изъ хорошей фамиліи. Однакожъ, что до меня касается, то мнѣ больше нравятся медики попроще происхожденіемъ, съ которыми не нужно очень церемониться. Между ними встрѣчаются иногда люди чрезвычайно дѣльные. Мой Гикъ, напримѣръ, отлично лечилъ: всегда прямо попадалъ на настоящую болѣзнь. Правда, манеры у него были грубы и онъ очень смахивалъ на мясника, зато натуру мою онъ зналъ, какъ свои пять пальцевъ. Я въ немъ чрезвычайно много потеряла; очень жалѣю, что онъ такъ неожиданно уѣхалъ отъ насъ. Боже мой! заключила вдовствующая леди,-- посмотрите, съ какимъ одушевленіемъ миссъ Брукъ разговариваетъ съ этимъ Лейдгатомъ!
   -- Они толкуютъ о коттеджахъ и о больницахъ, отвѣчала м-съ Кадваладеръ, у которой слухъ и сметка были поразительны.-- Мнѣ кажется, что онъ что-то въ родѣ филантропа и миссъ Брукъ намѣрена пустить его въ ходъ.
   -- Джемсъ, сказала леди Читамъ, когда ея сынъ подошелъ къ ней,-- приведи сюда м-ра Лейдгата и представь его мнѣ. Я хочу поближе на него посмотрѣть.
   Добродушная леди чрезвычайно привѣтливо поклонилась доктору, когда сынъ подвелъ его къ ней, и сказала, что она очень рада съ нимъ познакомиться, тѣмъ болѣе, что она слышала, будто онъ знаетъ новый способъ леченія лихорадки.
   М-ръ Лейдгатъ обладалъ необыкновенной докторской способностью -- сохранять совершенно серьезный видъ, какія-бы глупости ему ни говорили, и слушая, онъ не спускалъ своихъ темныхъ, выразительныхъ глазъ съ своего собесѣдника. Между его наружностью и наружностью оплакиваемаго леди Читамъ Гика была огромная разница: особеннымъ изяществомъ отличались его туалетъ и произношеніе, немудрено, что онъ съ перваго раза внушилъ большое довѣріе къ себѣ въ леди Читавъ. Онъ вполнѣ согласился съ мнѣніемъ леди, что въ ея комплекціи есть что-то особенное.
   -- Но, прибавилъ онъ,-- я не могу не допустить, что въ каждой комплекціи есть что-нибудь особенное, хотя не отвергаю, что ваша имѣетъ болѣе особенныхъ свойствъ, чѣмъ прочія. Для васъ, я думаю, не годятся слишкомъ ослабляющія средства, какъ, напримѣръ, частыя кровопусканія, пріемы хины въ портвейнѣ и т. д.
   Молодой врачъ произнесъ слова я думаю съ такимъ почтительнымъ видомъ и вмѣстѣ съ тѣмъ такъ убѣдительно, что леди Читамъ составила самое выгодное понятіе объ его искуствѣ.
   -- Я чрезвычайно довольна вашимъ protégé, сказала старуха м-ру Бруку, собираясь уѣзжать.
   -- Моимъ протеже? Господи Боже мой, да кто-жъ онъ такой? спросилъ м-ръ Брукъ.
   -- Какъ, кто? Молодой Лейдгатъ, новый докторъ. Онъ, повидимому, отлично знаетъ свое дѣло, сказала леди.
   -- А-а, Лейдгатъ! Но вѣдь онъ не мой протеже, понимаете? Я былъ только знакомъ съ его дядей, который прислалъ мнѣ рекомендательное письмо о немъ. Впрочемъ, онъ, кажется, человѣкъ съ головой -- учился въ Парижѣ, знаетъ Бруссе, имѣетъ кой-какія идеи, понимаете? Мечтаетъ объ усовершенствованіи медицины.
   Усаживая леди Читамъ въ карету,-- м-ръ Брукъ заключилъ начатую въ передней рѣчь слѣдующими словами:
   -- Забылъ вамъ сказать, что у Лейдгата пропасть проектовъ, совершенно новыхъ: объ усовершенствованіи вентиляціи, о діетѣ и проч., и проч.
   Сказавъ это, любезный хозяинъ откланялся и вернулся въ гостиную толковать съ мидльмарчскими обывателями.
   -- Чортъ возьми! такъ это по вашему основательно уничтожать старую систему леченія, по милости которой мы, англичане, такой здоровый народъ? спрашивалъ мистеръ Стэндишъ у цѣлой группы мужчинъ, разговаривавшихъ съ нимъ посреди гостиной.
   -- Медицина, какъ наука, стоитъ у насъ на весьма низкой степени, замѣтилъ м-ръ Бюльстродъ, у котораго голосъ былъ очень тихій и вся наружность обличала человѣка больного.-- Что до меня касается, то я привѣтствую съ радостью появленіе такого доктора, какъ м-ръ Лейдгатъ. Теперь мнѣ остается только найдти удобный предлогъ, чтобы отдать ему на руки мою новую больницу.
   -- Съ Богомъ, возразилъ м-ръ Стэндишъ, не очень долюбливавшій Бюльстрода,-- если вы намѣрены дѣлать опыты надъ вашими больными и не считаете грѣхомъ отправить на тотъ свѣтъ нѣсколько человѣкъ изъ чувства милосердія... о! въ такомъ случаѣ я и спорить не буду. Но платить деньги изъ своего собственнаго кармана ради того, чтобы надо мной дѣлали медицинскіе опыты,-- извините, этого я не допущу. Я люблю лечиться уже испытанными средствами.
   -- Эхъ, Стэндишъ, возразилъ м-ръ Брукъ, подмигивая юристу,-- точно вы не знаете, что каждая доза лекарства, которую мы принимаемъ, есть ничто иное, какъ опытъ надъ нами медицины, понимаете?-- опытъ.
   -- О! если ужь такъ смотрѣть на медицину... сказалъ м-ръ Стэндишъ,-- то и толковать нечего.
   Онъ видимо былъ оскорбленъ шутливымъ тономъ хозяина, но воздержался отъ дальнѣйшихъ замѣчаній, ни на минуту не забывая, что Брукъ выгодный кліентъ.
   -- Я готовъ лечиться чѣмъ угодно, лишь-бы только лекарства не превратили меня въ скелета, похожаго на бѣднаго Грэнжера, вмѣшался м-ръ Винци, мэръ, человѣкъ цвѣтущаго здоровья, который могъ-бы, по своему сложенію, служить натурщикомъ для любого художника, особенно рядомъ съ монашеской фигурой м-ра Бюльстрода.-- Кто-то однажды выразился, продолжалъ онъ,-- что человѣку, наклонному въ чахоткѣ, нужно непремѣнно носить платье на ватѣ, и я совершенно согласенъ съ этимъ; противъ болѣзни необходимы предохранительныя мѣры. Кому вата, кому лекарства.
   М-ръ Лейдгатъ не слыхалъ ни слова изъ всѣхъ этихъ разговоровъ. Онъ уѣхалъ съ обѣда очень рано и сильно-бы скучалъ, если-бы его не представили нѣсколькихъ гостямъ, а также, конечно, и хозяйкѣ, миссъ Брукъ, разговоръ съ которой нѣсколько развлекъ его. Знакомство съ этой молодой дѣвушкой чрезвычайно заинтересовало его; ея красота, свѣжесть, близкая ея сватьба съ поблекшимъ ученымъ, живое участіе, принимаеное ею въ вопросахъ, которые касались общественной пользы -- все вмѣстѣ придавало ей что-то особенно привлекательное.
   -- Какое доброе существо эта красивая дѣвушка, думалъ Лейдгатъ, уѣзжая домой.-- Но я нахожу, что она слишкомъ серьезна. Съ такими женщинами трудно разговаривать. Онѣ постоянно требуютъ объясненія каждаго вопроса, такъ-какъ ихъ недостаточное образованіе не позволяетъ ихъ сразу понять значеніе выраженной мысли; онѣ любятъ разсуждать и толкуютъ обо всемъ по своему.
   Повидимому, докторъ находилъ, точно также, какъ и м-ръ Чичли, что миссъ Брукъ не принадлежитъ къ числу женщинъ въ его вкусѣ. Что м-ръ Чичли могъ такъ смотрѣть на Доротею -- это неудивительно: краснолицымъ, зрѣлымъ холостякамъ трудно разсчитывать на успѣхъ у хорошенькихъ молодыхъ женщинъ; но Лейдгатъ былъ еще юнъ; впереди его лежала цѣлая будущность, и онъ легко могъ измѣнить свой взглядъ на истинныя достоинства въ женщинѣ.
   Какъ-бы то ни было, но ни докторъ, ни м-ръ Чичли, послѣ этого обѣда, уже не видѣли болѣе миссъ Брукъ, какъ дѣвушку. Вскорѣ послѣ даннаго дядей обѣда, она сдѣлалась м-съ Казобонъ и поѣхала въ Римъ.
  

ГЛАВА XI.

  
   Въ дурныхъ словахъ и поступкахъ людей скорѣе видно человѣческое безуміе, а не преступленіе.
   Лейдгатъ уже успѣлъ сильно увлечься женщиной, однакожъ совершенно иного характера, чѣмъ миссъ Брукъ. Самъ онъ еще не подозрѣвалъ, что уже потерялъ равновѣсіе и любовь начинаетъ овладѣвать всѣмъ его существомъ; говоря о любимой имъ женщинѣ, онъ выражался о ней не иначе, какъ: "это воплощенная грація; какъ она мила, какъ очаровательна! Вотъ настоящая женщина: она дѣйствуетъ на васъ, какъ прелестная музыка". Женщины некрасивыя, по его мнѣнію, были печальными явленіями природы; на нихъ слѣдовало смотрѣть только съ точки зрѣнія философа и считать ихъ не болѣе, какъ предметомъ для научныхъ наблюденій. Розамунда Винци, напротивъ, дѣйствовала на доктора какъ очаровательная мелодія: она увлекала собой всѣ его чувства. Мы всѣ знаемъ, что если мужчина видитъ часто женщину, избранную его сердцемъ, сватается за нее и все-таки остается холостякомъ, то причиной тому обыкновенно бываетъ недостатокъ рѣшимости со стороны невѣсты, а совсѣмъ не со стороны жениха. Лейдгатъ, впрочемъ, намѣревался жениться развѣ чрезъ нѣсколько лѣтъ -- тогда только, когда ему удастся пробить, лично для себя, покойную, торную дорожку, въ сторонѣ отъ большой дороги, по которой онъ въ настоящую минуту свободно шелъ. Миссъ Винци, какъ яркая звѣзда, блестѣла на его горизонтѣ впродолженіе всего того времени, которое Казобонъ употребилъ на свое сватовство и женитьбу. Но ученый джентльменъ имѣлъ состояніе; онъ прославился собранными и разработанными имъ матеріалами, составилъ себѣ репутацію еще до выхода на сцену, какъ литераторъ,-- а это нерѣдко бываетъ выгоднѣе для человѣка, чѣмъ самая слава. Онъ взялъ жену для украшенія пути своей жизни, а себѣ предоставилъ роль маленькой планеты, вращающейся вокругъ своего солнца. Лейдгатъ не могъ такъ дѣйствовать: онъ былъ молодъ, бѣденъ и честолюбивъ. Его жизнь была еще впереди, а не назади; онъ пріѣхалъ въ Мидльмарчъ съ намѣреніемъ заниматься дѣломъ, которое не только не могло обогатить его, но даже не могло обезпечить его порядочнымъ ежегоднымъ доходомъ. Для человѣка, поставленнаго въ подобное положеніе, немыслимо взять себѣ жену какъ украшеніе; ему нужно найдти въ ней помощницу, друга, и Лейдгатъ, конечно, считалъ эти свойства высшими достоинствами въ женщинѣ. Но миссъ Брукъ, по его мнѣнію, не смотря на ея красоту, не годилась даже въ пріятныя собесѣдницы. Она смотрѣла на вещи совсѣмъ не по женски; просидѣть съ нею глазъ-на-глазъ нѣсколько времени было все равно, что заняться какимъ-нибудь серьезнымъ дѣломъ, а совсѣмъ не отдыхать среди игривыхъ шутокъ, слушая милый голосъ и любуясь на голубые глаза.
   Въ настоящее время Лейдгату было, конечно, все равно -- измѣнится направленіе ума миссъ Брукъ или нѣтъ, точно также и для миссъ Брукъ было все равно -- тѣ или другія качества въ женщинѣ нравятся доктору Лейдгату. Но, всматриваясь повнимательнѣе въ странныя столкновенія людей, мы постоянно убѣждаемся, что жизнь каждаго изъ насъ всегда вліяетъ на жизнь другого; это какъ будто горькая насмѣшка судьбы за тотъ холодный, равнодушный взглядъ, которымъ мы встрѣчаемъ каждаго новаго знакомаго.
   Старинное провинціальное общество представляетъ намъ яркую картину подобныхъ столкновеній; тутъ мы видимъ блестящихъ свѣтскихъ дэнди, кончающихъ свою жизнь женитьбой на женщинѣ нехорошаго поведенія, съ шестью человѣками дѣтей въ придачу; тамъ -- людей, пренебрегающихъ оковами общественнаго мнѣнія и живущихъ совершенно независимо, не обращая вниманія ни на какіе толки и требованія свѣта. Здѣсь -- одинъ тихо сползаетъ внизъ по лѣстницѣ общественнаго положенія; рядомъ съ нимъ другой, напротивъ, лѣзетъ вверхъ, переходя со ступени на ступень. Кругомъ мы видимъ несчастныхъ искателей счастія, разбогатѣвшихъ бѣдняковъ, гордыхъ джентльменовъ, представителей своихъ мѣстечекъ; однихъ увлекаетъ политическій потокъ, другихъ -- церковное движеніе и они, сами того не сознавая, сталкиваются между собой цѣлыми группами среди итого общаго волненія; нѣсколько отдѣльныхъ личностей, а иногда и цѣлыя семьи людей, долго стоятъ незыблемо, какъ скалы, но подъ конецъ и они начинаютъ незамѣтно подвергаться измѣненію, сначала въ наружной формѣ, а потомъ и въ своемъ основаніи. Муниципальные города и селенія одного и того-же прихода мало по малу сближались между собой и отношенія ихъ жителей другъ въ другу становились все тѣснѣе и тѣснѣе. Деньги, хранившіяся въ старомъ чулкѣ, отдавались въ банкъ; золотыя монеты, которыя береглись пуще глаза, пускались въ оборотъ; сквайры, баронеты и даже достопочтенные сельскіе лорды, жившіе въ продолженіе долгаго времени особнякомъ отъ горожанъ, рѣшились, наконецъ, сблизиться съ ними. Затѣмъ появились издалека новые поселенцы; одни изъ нихъ обучили туземцевъ искуствамъ, другіе выучили ихъ обманывать по новой системѣ. Словомъ, въ старой Англіи мы видимъ то-же движеніе, ту-же смѣсь людей, которыя мы встрѣчаемъ въ исторіи Геродота. Этотъ древній писатель, начавъ свое повѣствованіе о прошломъ, взялъ за точку исхода, также какъ и мы, положеніе женщины въ свѣтѣ и въ семьѣ. Разница между нами и имъ состоитъ только въ томъ, что его Іо, соблазнявшаяся, какъ видно, нарядами, слишкомъ мало походитъ на нашу миссъ Брукъ. Она скорѣе напоминаетъ Розамунду Винци, которая необыкновенно изящно одѣвалась, тѣмъ болѣе, что ея нимфообразная наружность и удивительная бѣлизна и свѣжесть давали ей полную свободу въ выборѣ фасона платьевъ и цвѣта матерій. Но эти качества были въ ней второстепенными. Главнымъ же ея достоинствомъ было то, что она единогласно была признана лучшимъ цвѣткомъ школы м-съ Лемонъ,-- главной мѣстной школы,-- гдѣ въ курсъ образованія молодыхъ дѣвушекъ были включены всевозможныя науки и искуства, въ томъ числѣ даже искуство граціозно входить въ карету и выходить изъ нея. М-съ Лемонъ постоянно ставила миссъ Винци въ примѣръ другимъ: "ни одна изъ моихъ воспитанницъ, говорила она,-- не имѣетъ такихъ отличныхъ способностей, какъ эта молодая леди; ни у одной изъ нихъ нѣтъ такого изящнаго выговора, какъ у нея, а ужь о музыкальномъ ея талантѣ и говорить нечего: онъ выходитъ изъ ряда обыкновенныхъ талантовъ". Очень можетъ быть, что похвалы эти были и преувеличены; но мы никакъ не можемъ запретить другимъ людямъ говорить о насъ за глаза что угодно, и могло случиться, что та-же самая м-съ Лемонъ, описывая Джульету или Имогену, впала-бы въ другую крайность и нашла-бы этихъ героинь совсѣмъ не поэтическими созданіями. Но въ отношеніи въ Розамундѣ она была совершенно безпристрастна. Стоило только взглянутъ на нее, чтобы всякое предубѣжденіе, возбужденное похвалами начальницы школы, исчезло въ одно мгновеніе.
   Лейдгатъ, поселившись въ Мидльмарчѣ, долженъ былъ встрѣтиться съ мѣстной красавицей, а встрѣтившись искать случая познакомиться съ ея семействомъ. Миссъ Винци была этой красавицей и Лейдгатъ, конечно, искалъ случая познакомиться съ ея семействомъ. Хотя м-ръ Пиконъ, котораго замѣнилъ Лейдгатъ и принялъ его практику, заплативъ за это конечно довольно дорого,-- не былъ домашнимъ докторомъ въ домѣ Винци (м-съ Винци не нравилась его система леченія), за то у него было много паціентовъ между людьми, знавшими это семейство. Впрочемъ, изъ главныхъ представителей Мидльмарча не было никого, кто-бы лично не зналъ, или по крайней мѣрѣ не слыхалъ о фамиліи богатаго мидльмарчскаго фабриканта. Винци были фабрикантами изстари вѣковъ; три ихъ поколѣнія сряду держали открытый домъ въ городѣ; поэтому ничего нѣтъ мудренаго, что вся молодежь этого семейства породнилась, посредствомъ браковъ, съ нѣкоторыми болѣе или менѣе аристократическими домами въ околодкѣ. Сестра м-ра Винци сдѣлала очень выгодную партію (въ отношеніи состоянія), принявъ предложеніе м-ра Бюльстрода, который, въ свою очередь, чрезвычайно много выигралъ отъ этого брачнаго союза съ дѣвушкой изъ коренной мидльмарчской семьи, потому-что самъ онъ былъ уроженецъ другой мѣстности и происхожденія довольно темнаго; но съ другой стороны самъ м-ръ Винци нѣсколько унизилъ себя, женившись на дочери трактирщика. Правда, въ этомъ бракѣ деньги играли немаловажную роль, потому-что младшая сестра теперешней м-съ Винци была второй женой стараго богача м-ра Фетерстона и умерла бездѣтной, нѣсколько лѣтъ тому назадъ; всѣ разсчитывали, что племянники и племянницы ея будутъ со временемъ пользоваться плодами нѣжности стараго вдовца къ своей покойной женѣ. Случилось же такъ, что г-да Бюльстродъ и Фетерстонъ, два главнѣйшіе паціента доктора Пикона, выказали (вслѣдствіе различныхъ причинъ) какую-то особенную привѣтливость въ молодому доктору Лейдгату, успѣвшему уже нажить себѣ сторонниковъ и враговъ. М-ръ Вренчъ, годовой врачъ въ домѣ Винци, на первыхъ-же порахъ, послѣ пріѣзда Лейдгата въ городъ, получилъ откуда-то очень вѣрныя свѣденія о томъ, будто вновь пріѣзжій его собратъ очень нескроменъ, какъ докторъ, и съ этихъ поръ каждая сплетня, каждый пустой слухъ на его счетъ начали переноситься въ домъ Винци, гдѣ гости толпились съ утра до вечера. М-ръ Винци, любившій жить лучше въ мирѣ со всѣми, чѣмъ держаться одной какой-нибудь партіи, не считалъ однако нужнымъ спѣшить знакомствомъ съ каждымъ новопріѣзжимъ лицомъ. Розамундѣ втайнѣ очень хотѣлось, чтобы ея отецъ пригласилъ къ себѣ м-ра Лейдгата. Ей надоѣли одни и тѣ-же люди, вѣчно торчавшіе предъ нею; ей наскучило смотрѣть на ихъ неправильные профили и нескладныя тальи, наскучило слушать глупыя фразы, которыми щеголяли мидльмарчскіе молодые люди, знакомые ей съ дѣтства. Она училась въ школѣ съ дѣвочками болѣе высшаго общества, у которыхъ были братья поинтереснѣе неизбѣжныхъ ея собесѣдниковъ въ Мидльмарчѣ. Но молодая дѣвушка не находила нужнымъ высказывать отцу свое желаніе, а тотъ въ свою очередь не заговаривалъ объ этомъ неважномъ для него предметѣ. Альдермэну, можетъ быть, будущему мэру, конечно, слѣдовало увеличивать понемногу число приглашаемыхъ имъ къ обѣду гостей; но въ настоящее время вокругъ изящно убраннаго стола м-ра Винци и безъ того собиралось ихъ весьма достаточное количество.
   Столъ этотъ очень часто оставался неубраннымъ впродолженіе долгаго времени послѣ завтрака, когда м-ръ Винци со вторымъ сыномъ давно уже сидѣлъ въ складѣ, а миссъ Морганъ, гувернантка, на другомъ концѣ дома въ классной комнатѣ давала утренніе уроки младшимъ дѣвочкамъ. Остатки завтрака не убирались по милости семейнаго баловня, который считалъ удобнѣе наставлять другихъ ждать себя, чѣмъ вставать во время. Точно также завтракъ стоялъ на столѣ неубраннымъ въ тотъ день, когда Казобонъ пріѣхалъ съ визитомъ въ Грэнджъ, въ послѣдній разъ, какъ женихъ. Въ столовой было такъ жарко отъ камина, что домашній пудель разинулъ ротъ и удалился подальше отъ огня. Розамунда, почему-то, засидѣлась въ тотъ день за вышиваньемъ и, время отъ времени встряхивая головой, клала работу на колѣни и тоскливо смотрѣла на нее издали. Мама, только-что совершившая свою обычную экскурсію въ кухню, усѣлась по другую сторону рабочаго столика, съ выраженіемъ полнѣйшей кротости на лицѣ; но только-что столовые часы предварительно стукнули, собираясь бить, она подняла голову, отложила въ сторону свою работу (она чинила кружева) и своими пухлыми руками дернула за звонокъ.
   -- Притчардъ, сказала она вошедшему лакею,-- постучитесь снова въ дверь м-ра Фреда и скажите ему, что пробило уже половина одиннадцатаго.
   Все это было сказано очень спокойно, безъ малѣйшаго измѣненія въ добродушно-веселомъ лицѣ м-съ Винци, на которомъ сорокапятилѣтняя жизнь не провела ни одной морщинки; отбросивъ назадъ розовыя завязки своего утренняго чепца, нѣжная маменька опустила кружева на колѣни и принялась любоваться на свою хорошенькую дочь.
   -- Мама, заговорила Розамунда,-- когда Фредъ придетъ сверху, не позволяйте ему ѣсть селедокъ. Я не могу выносить ихъ запаха, особенно утромъ.
   -- О, душа moi! возразила мать,-- отчего ты такъ строга къ своимъ братьямъ? По-моему, это твой единственный недостатокъ. У тебя ангельскій характеръ вообще, но ты всегда придираешься къ братьямъ.
   -- Я никогда не придираюсь къ нимъ, мама:-- вы ни разу не слыхали, чтобы, говоря съ ними, я выражалась какъ-нибудь неприлично.
   -- Положимъ, что такъ, но ты имъ запрещаешь многое.
   -- Ахъ, Боже мой, но вѣдь братья такъ невнимательны во мнѣ!
   -- Душа моя, они очень молоды и достаточно внимательны; отъ нихъ нельзя требовать большаго вниманія. Благодари судьбу, если у нихъ сердце доброе. Женщина должна пріучаться не дѣлать исторій изъ-за бездѣлицъ. Ты сама выйдешь замужъ когда-нибудь.
   -- Только я ни за что не выйду замужъ за человѣка, похожаго на Фреда, сказала съ жаромъ Розамунда.
   -- Не осуждай твоего родного брата, другъ мой, возразила очень кротко мать.-- Съ нимъ могутъ равняться немногіе, хотя онъ и не получилъ атестата въ школѣ... Не понимаю, какъ это могло случиться; мнѣ кажется, что онъ чрезвычайно уменъ. Ты сама знаешь, что его въ училищѣ считали наравнѣ съ воспитанниками самаго высшаго круга. Удивляюсь, какъ ты, такая щепетильная въ отношеніи приличій, не радуешься, что у тебя братъ настоящій джентльменъ. Не сама-ли же ты бранишь Боба за то, что онъ не похожъ на Фреда.
   -- О, нѣтъ, мама, я его браню за то только, что онъ Бобъ.
   -- Ну, тогда, моя душа, ты въ каждомъ мидльмарчскомъ молодомъ человѣкѣ найдешь что-нибудь дурное.
   -- Но... и при этомъ Розамунда весело улыбнулась, обнаруживъ на щекахъ двѣ хорошенькія ямочки. Нужно замѣтить, что свои ямки на щекахъ Розамунда считала безобразіемъ и потому въ обществѣ рѣдко улыбалась.
   -- Но, продолжала она,-- вѣдь я никогда и не выйду замужъ ни за котораго изъ этихъ мидльмарчскихъ господъ.
   -- И мнѣ такъ кажется, сказала мать,-- потому-что ты отказала почти самому отборному изъ нихъ. Впрочемъ, ты стоишь не такихъ жениховъ.
   -- Извините, мама, замѣтила Розамунда,-- но мнѣ-бы хотѣлось, чтобы вы не употребляли выраженія самому отборному.
   -- Это почему? спросила мать,-- я чрезвычайно точно выразилась.
   -- Мнѣ кажется, что это выраженіе... слишкомъ тривіально.
   -- Очень можетъ быть, душа моя, но вѣдь я сроду не отличалась краснорѣчіемъ. Какъ-же мнѣ слѣдовало сказать?
   -- Самому лучшему изъ нихъ.
   -- То есть лучшему изъ глупыхъ и необразованныхъ людей? Нѣтъ, это не такъ. Мнѣ слѣдовало-бы подумать немного, тогда я выразилась-бы иначе; я-бы сказала: самому превосходному человѣку изъ всей молодежи. Впрочемъ, съ твоимъ образованіемъ, ты должна знать эти вещи лучше, чѣмъ я.
   -- Что должна Рози знать лучше, чѣмъ вы, матушка? спросилъ вдругъ Фредъ,-- незамѣтно прокравшійся сквозь полуотворенную дверь въ то время, когда обѣ леди, нагнувъ головы, принялись снова за работу; подойдя къ камину, онъ сталъ грѣть подошвы своихъ туфель.
   -- Правильно-ли выраженіе: самому превосходному молодому человѣку, отвѣчала м-съ Винци, дернувъ за звонокъ.
   -- Какъ это слово мнѣ надоѣло, замѣтилъ Фредъ;-- теперь только и читаешь въ объявленіяхъ: превосходные сорта сахара, превосходные сорта чаю. Это слово вошло въ жаргонъ лавочниковъ.
   -- Давно-ли ты началъ находить дурнымъ жаргонъ? кротко, но съ большимъ достоинствомъ спросила Розамунда.
   -- Я люблю жаргонъ, но не охотникъ до тривіальныхъ выраженій. У каждаго класса людей есть свой жаргонъ, отвѣчалъ Фредъ.
   -- А правильный англійскій языкъ, неужели это также жаргонъ? спросила сестра.
   -- Еще-бы нѣтъ! изысканнымъ правильнымъ языкомъ говорятъ только педанты, пишущіе исторіи и очерки. Но самымъ натянуто-изысканнымъ жаргономъ я считаю языкъ поэтовъ, серьезно сказалъ Фредъ.
   -- Чего только ты не выдумаешь, Фредъ, чтобы отстоять свое мнѣніе, возразила Розамунда.
   -- Да ты мнѣ объясни, поэтическое это выраженіе, или жаргонъ, если, говоря о быкѣ, поэтъ употребитъ такую фразу: "сгибающій голени".
   -- По твоему, это можетъ быть и поэзія, замѣтила Розамунда.
   -- Ага, миссъ Рози, такъ вы и Ромера не признаете за поэта? воскликнулъ братъ.-- Значитъ, моя правда, у каждаго класса людей есть свой жаргонъ. Я непремѣнно изобрѣту игру для тебя: напишу на бумагѣ рядомъ нѣсколько выраженій поэтическаго жаргона и столько-же поэтическихъ простыхъ выраженій, ты и рѣшай тогда,-- гдѣ поэзія, гдѣ жаргонъ.
   -- Ахъ ты, Боже мой! произнесла въ умиленіи, складывая руки, м-съ Винци,-- какое это наслажденіе слушать умныя рѣчи!
   -- Притчардъ! сказалъ Фредъ, обращаясь къ слугѣ, который вошелъ въ столовую, неся на подносѣ кофе и гренки съ масломъ,-- неужели мнѣ ничего другого не приготовили въ завтраку?
   Говоря это, избалованный сынокъ ходилъ вокругъ стола, разсматривая молча, съ легкой гримасой на лицѣ, остатки ветчины и духовой говядины, красовавшіеся на блюдахъ.
   -- Не угодно-ли вамъ яицъ, сэръ? спросилъ лакей.
   -- Яицъ? не хочу. Прикажите мнѣ зажарить кусокъ говяжьяго ребра.
   -- Фредъ, замѣтила Розамунда, когда слуга исчезъ за дверью,-- если ты любишь ѣсть горячее жаркое за завтракомъ, приходи, пожалуйста, пораньше. Вѣдь ты встаешь же въ шесть часовъ, когда тебѣ нужно ѣхать на охоту. Я не понимаю, отчего тебѣ такъ трудно подниматься съ постели въ другіе дни?
   -- Не ваше дѣло, миссъ Рози, отвѣчалъ братъ.-- Я встаю рано, когда мнѣ нужно ѣхать на охоту, потому-что мнѣ такъ нравится.
   -- А что-бы ты сказалъ, если-бы я являлась въ столовую двумя часами позднѣе васъ всѣхъ и приказывала-бы подавать себѣ жареное мясо?
   -- Я-бы сказалъ, что ты -- молодая леди необыкновенно крѣпкаго здоровья, съ славнымъ апетитомъ, отвѣчалъ Фредъ, преспокойно уписывая масляные гренки.
   -- Я не могу понять, отчего братья имѣютъ право дѣлать другимъ непріятности и причудничать больше, чѣмъ сестры? сказала Рози.
   -- Я вовсе не причудничаю, вольно тебѣ придираться ко мнѣ, возразилъ Фредъ.-- Непріятности же дѣлаешь ты мнѣ, а не я тебѣ.
   -- Но развѣ пріятно слышать запахъ жаренаго мяса?
   -- Жареное мясо тутъ ни при чемъ. Все дѣло въ томъ, что твой носишка пропитанъ той-же чопорностью, которой тебя пропитала насквозь классическая школа м-съ Лемонъ. Погляди на мать, она всѣми и всѣмъ всегда довольна, кромѣ себя самой. Вотъ, по моему, образецъ милой женщины.
   -- Господь съ вами, дѣтки, перестаньте ссориться! сказала м-съ Винци, съ материнской нѣжностью въ тонѣ голоса.-- Фредъ, разскажи-ка намъ лучше что-нибудь о новомъ докторѣ. Полюбклся-ли онъ дядѣ?
   -- Кажется, очень полюбился, отвѣчалъ сынъ.-- Дядя дѣлалъ Лейдгату различные вопросы и потопъ строилъ такія гримасы, выслушивая его отвѣты, точно ему вырывали ногти изъ пальцевъ. Вы знаете его манеру... А-а! наконецъ-то несутъ мнѣ жаркое! весело воскликнулъ Фредъ.
   -- Но отчего-жь ты, милый, такъ поздно всталъ? продолжала спрашивать мать.-- Вѣдь ты хотѣлъ быть вчера только у одного дяди?
   -- Я и былъ у него; а потомъ поѣхалъ обѣдать къ Плеймдалямъ; послѣ обѣда играли въ вистъ. Такъ я встрѣтился съ Лейдгатомъ.
   -- Ну, что, каковъ онъ, по твоему мнѣнію? У него, я думаю, наружность джентльменская? Говорятъ, онъ изъ прекрасной фамиліи... его родные чуть-ли не графы.
   -- Я слышалъ-то-же самое, отвѣчалъ Фредъ.-- Въ школѣ у насъ былъ Лейдгатъ, который тратилъ пропасть денегъ. Оказывается, что докторъ приходится ему троюроднымъ братомъ. Впрочемъ, у богатыхъ людей могутъ быть также и нищіе троюродные братья.
   -- Однако, все-таки что-нибудь да значитъ принадлежать къ. аристократической фамиліи, произнесла Розамунда такимъ рѣшительнымъ тономъ, который ясно доказывалъ, что этотъ вопросъ не въ первый разъ приходитъ ей въ голову. У молодой дѣвушки было убѣжденіе, что она была-бы вдвое счастливѣе, еслибы ея отецъ не былъ только мидльмарчскимъ фабрикантомъ. Она ненавидѣла все то, что напоминало ей происхожденіе ея матери, которая была дочерью трактирщика. Дѣйствительно, взглянувъ на красивую, всегда веселую м-съ Винци, каждый могъ очень живо себѣ представить ее за прилавкомъ, угождающей посѣтителяхъ.
   -- Мнѣ сперва показалось страннымъ имя доктора, продолжала румяная матрона.-- Тертій -- престранное имя! Но потомъ, я сообразила, что это вѣрно родовое имя. А все-таки, ты намъ разскажи поподробнѣе о немъ; опиши намъ его наружность.
   -- Онъ высокъ ростомъ, брюнетъ, человѣкъ образованный, говоритъ складно, большой фатъ, какъ видно.
   -- Желала-бы я знать, что значитъ, по твоимъ понятіямъ, фатъ? спросила Розамунда.
   -- Я называю фатомъ того человѣка, который суется всюду съ своимъ мнѣніемъ, отвѣчалъ Фредъ.
   -- Другъ мой, докторамъ необходимо имѣть свое мнѣніе, сказала м-съ Винци.-- На то они и доктора.
   -- Да, матушка, они должны высказывать свое мнѣніе, когда, ихъ спрашиваютъ о болѣзни, это такъ, за то имъ и деньги платятъ. Но я называю фатами тѣхъ людей, которые на каждомъ шагу подносятъ вамъ свои мнѣнія.
   -- Мэри Гартъ, я полагаю, въ восторгѣ отъ м-ра Лейдгата, замѣтила внушительнымъ тономъ Розамунда.
   -- Право не знаю, произнесъ насупившись Фредъ, вставая изъ-за стола и бросаясь въ мягкое кресло недалеко отъ огня. На ходу онъ взялъ съ ближайшаго столика романъ, принесенный имъ сверху, и началъ его перелистывать.-- Если ты ревнуешь къ нему Мэри, продолжалъ онъ, не поднимая глазъ на сестру,-- то ѣзди чаще въ Стонъ-Кортъ и постарайся ее затмить.
   -- Фредъ, пожалуйста, безъ глупыхъ шутокъ, возразили строго Розамунда.-- Если ты кончилъ завтракать, потрудись позвонить.
   -- А вѣдь братъ-то правду тебѣ говоритъ, Розамунда, начала опять мать, когда лакей убралъ со стола.-- Мнѣ очень жаль, что у тебя недостаетъ терпѣнія навѣщать дядю почаще. Онъ тобой такъ гордится и такъ-бы желалъ, чтобы ты поселилась у него въ домѣ. Кто знаегь, быть можетъ, онъ для тебя и для Фреда многое сдѣлаетъ. Богъ видитъ, какъ вы мнѣ дороги; но ради счастія моихъ дѣтей, я готова даже на разлуку, и охотно отпустила-бы васъ туда жить. Теперь ясно, что вашъ дядя Фетерстонъ все завѣщаетъ Мэри Гартъ.
   -- Мэри Гартъ можетъ легко переносить жизнь въ Стонъ-Кортѣ, сказала Розамунда, складывая свою работу.-- Это все-таки лучше, чѣмъ поступить въ гувернантки. А я скорѣе откажусь отъ наслѣдства, лишь-бы не слышать ежеминутно дядюшкинаго кашля и не встрѣчаться съ его безобразными родственниками.
   -- Душа моя, возразила мать,-- дядѣ не долго жить. Я, конечно, смерти ему не желаю, но съ такой одышкой и съ такими внутренними болями жить ему вовсе не отрадно. На томъ свѣтѣ ему будетъ покойнѣе. Я ничего не имѣю противъ Мори Гартъ, но нужно дѣйствовать но справедливости. Первая жена м-ра Фетерстона не принесла ему денегъ въ приданое, а моя сестра принесла; поэтому племянницы и племянники первой жены не могутъ имѣть такихъ правъ на наслѣдство послѣ его смерти, какъ наше родство. Наконецъ, Мэри Гартъ сама по себѣ очень ничтожная дѣвочка, особенно по наружности, и ея настоящее призваніе быть гувернанткой.
   -- Ну, матушка, въ этомъ отношеніи съ вами не всѣ согласятся, возразилъ вдругъ Фредъ, обладавшій, повидимому, способностью читать и слушать въ одно и то-же время.
   -- Положимъ, что такъ, мой милый, сказала мать;-- но если она и будетъ имѣть современемъ состояніе, то всякій мужчина, который пожелаетъ жениться на ней, по необходимости долженъ будетъ сблизиться съ ея родными, а Гарты всѣ чрезвычайно бѣдны и живутъ по-нищенски. Впрочемъ, я мѣшаю тебѣ заниматься, заключила добродушная м-съ Винци,-- мнѣ давно пора идти въ лавки.
   -- Занятія Фреда совсѣмъ не серьезныя, замѣтила Розамунда, поднимаясь вмѣстѣ съ матерью съ мѣста,-- онъ просто читаетъ романъ.
   -- Ну, ну, ну, полно тебѣ его бранить, возразила мать, ласково гдадя сына по головѣ.-- Онъ почитаетъ немного, а потомъ погрузится въ свою латынь и другія мудрости. Въ курильной комнатѣ для этого нарочно и каминъ затопили. Фредъ, продолжала она, заглядывая въ лицо сыну,-- помни, что отецъ этого желаетъ; я всегда беру твою сторону въ разговорѣ съ нимъ и обѣщаю ему, что ты вернешься въ училище и добьешься тамъ ученой степени.
   Фредъ молча потянулъ къ себѣ руку матери и крѣпко поцѣловалъ ее.
   -- Ты, я думаю, не поѣдешь сегодня кататься верхомъ? спросила Розамунда, остановившись у порога двери.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Фредъ,-- а что?
   -- Папа говоритъ, что я могу теперь ѣздить на караковой лошади.
   -- Поѣдемъ завтра со мной. Только знай, что я намѣренъ отправиться въ Стонъ-Кортъ.
   -- Мнѣ очень хочется прокатиться верхомъ, отвѣчала сестра,-- поэтому мнѣ рѣшительно все равно, куда-бы ни ѣхать (Нужно замѣтить, что Розамунда желала ѣхать только въ Стонъ-Кортъ).
   -- Рози, сказалъ Фредъ въ ту минуту, какъ сестра уже совсѣмъ выходила изъ комнаты,-- если ты идешь заниматься музыкой, то позволь мнѣ придти акомпанировать тебѣ.
   -- Можно, Фредъ, только не сегодня, отвѣчала Роза.
   -- Почему-же не сегодня?
   -- Такъ. Мнѣ вообще не хотѣлось-бы, чтобы ты игралъ на флейтѣ. Мужчина, играющій на флейтѣ, имѣетъ такой глупый видъ. А ты къ тому-жъ и фальшивишь.
   -- Хорошо, миссъ Розамунда, возразилъ братъ,-- дайте только кому-нибудь влюбиться въ васъ,-- я тотчасъ его разочарую, разскажу, какъ вы любезны дома.
   -- Съ чего-жъ ты взялъ, что я, изъ угожденія тебѣ, должна принуждать себя слушать твою игру на флейтѣ, когда ты самъ мнѣ не хочешь угодить, не соглашаешься бросить этотъ инструментъ.
   -- А ты съ чего взяла, что я поѣду съ тобой кататься? опросилъ братъ.
   Розамундѣ оставалось только согласиться съ желаніемъ брата, потому-что ей хотѣлось, чтобы поѣздка въ Стонъ-Кортъ непремѣнно состоялась.
   Такимъ образомъ, Фреду удалось сегодня почти цѣлый часъ упражняться на флейтѣ, а Рози акохпанировала ему на фортепьяно. Они розыграли всѣ любимыя Фредомъ аріи изъ "Самоучителя игры на флейтѣ", и хотя исполненіе юнаго артиста сопровождалось довольно сильнымъ сопѣніемъ, но самъ исполнитель чрезмѣрно гордился своихъ талантомъ и возлагалъ на него большія надежды.
  

ГЛАВА XII.

У него было больше пакли въ кудели, чѣмъ предполагалъ Жерве.
Чаусерь.

   Дорога въ Стонъ-Кортъ, по которой Фредъ и Розамунда на слѣдующее утро ѣхали верхомъ, шла по прекрасной мѣстности, покрытой лугами и тучными пастбищами; кругомъ зеленѣли густыя живыя изгороди, украшенныя пурпуровыми ягодами, до которыхъ такъ лакомы птицы. Каждое поле, каждый лугъ имѣли свои особенные отличительные признаки, столь дорогіе для человѣка, привыкшаго къ этой картинѣ съ дѣтства: тутъ въ углу небольшая лужа, полузаросшая травой, и вокругъ нея ивы, грустно наклонившія свои тонкія вѣтви; тамъ, посреди луга, одинокій дубъ, далеко раскинувшій свои могучіе сучья; вдали высокій берегъ рѣки, поросшій густыми ясенями; ближе въ дорогѣ глубокая яма послѣ заброшенной мергелевой копи, на красномъ днѣ которой свободно росъ репейникъ; скученныя крыши строеній, верхушки стоговъ сѣна, безъ малѣйшаго слѣда торной дороги къ нимъ; сѣрые сельскіе ворота, заборы у окраины лѣса, и наконецъ уединенная лачужка, попавшая точно нечаянно въ аксесуаръ ландшафта; ея ветхая соломенная крыша вся покрыта мшистыми буграми и впадинами, гдѣ играютъ прихотливыя тѣни свѣта, за которыми мы въ зрѣлые годы гоняемся всюду, отыскивая ихъ въ произведеніяхъ живописи. Вотъ очеркъ картины, при взглядѣ на которую радостно бьется сердце человѣка, выросшаго въ глуши; здѣсь онъ бродилъ еще ребенкомъ, на всѣ эти предметы онъ любовался, стоя между ногъ отца, когда тотъ медленно объѣзжалъ въ экипажѣ всю эту мѣстность.
   Большія и проселочныя дороги были превосходны; Ловикскій приходъ вообще, какъ мы сказали выше, отличался сухимъ грунтомъ и былъ населенъ зажиточными фермерами; Фредъ и Розамунда, проѣхавъ мили двѣ отъ дома, очутились именно въ этомъ приходѣ. До Стонъ-Корта оставалась всего одна миля; еще съ полдороги можно было ясно различить фасадъ дома, къ которому ѣхали наши путники. Архитектура этого дома была довольно странная; издали казалось, будто надворныя строенія съ лѣвой стороны помѣшали ему вырости и раскинуться, какъ слѣдуетъ красивому дому сквайра; въ настоящемъ же положеніи онъ представлялъ прочное зданіе зажиточнаго фермера-джентльмена. За то глазъ зрителя пріятно поражался видомъ золотистыхъ островерхихъ скирдъ хлѣба, которыя шли правильными рядами съ лѣвой стороны, между-тѣмъ, какъ съ правой тянулась аллея каштановыхъ деревьевъ.
   Подъѣзжая въ усадьбѣ, наши всадники еще издали замѣтили, какъ къ главному входу въ домъ подкатилъ какой-то экипажъ, похожій на одноколку.
   -- Боже мой! воскликнула въ отчаяніи Розамунда;-- неужели мы встрѣтимъ здѣсь противныхъ дядюшкиныхъ родственниковъ!
   -- Какъ видно, встрѣтимъ, отвѣчалъ съ усмѣшкой Фредъ.-- Это одноколка м-съ Уоль, единственная желтая одноколка во всей Англіи. Когда я вижу, какъ въ ней сидитъ сама м-съ Уоль, я начинаю понимать, почему желтый цвѣтъ у нѣкоторыхъ народовъ считается траурнымъ цвѣтомъ. Одноколка м-съ Уоль смахиваетъ больше на погребальныя дроги, чѣмъ на экипажъ. При этомъ сама м-съ Уоль вѣчно облечена въ черный крепъ. Что-бы это значило, Рози? Не могутъ же у нея постоянно умирать родственники!
   -- Право, ничего не знаю; а что она не евангелическаго исповѣданія -- это вѣрно (Рози воображала, вѣроятно, что религія могла имѣть вліяніе на туалетъ м-съ Уоль). При томъ она далеко не бѣдна.
   -- Еще-бы! Клянусь св. Георгіемъ, что всѣ эти Уоли и Фетерстоны богаты какъ жиды; тѣ, точно также, какъ и они, трясутся надъ каждымъ грошемъ. А туда-же, точно коршуны, облѣпили дядю и дрожатъ отъ страха, чтобы изъ его дома не перепали кому-нибудь ничтожныя крохи. Но мнѣ сдается, что и дядя ихъ ненавидитъ отъ всей души -- всѣхъ до одного.
   М-съ Уоль, пользовавшаяся такимъ неблаговоленіемъ со стороны отдаленныхъ своихъ родственниковъ, въ это-же самое утро объявила въ свою очередь во всеуслышаніе (только не очень громко, а про себя, сквозь зубы, точно ей ротъ набили ватой), что она совсѣмъ не нуждается въ хорошемъ ихъ мнѣніи. Это было сказано ею въ то время, когда она сидѣла передъ каминомъ въ комнатѣ своего брата, старика Фетерстона.
   -- Братецъ, говорила она,-- вашъ домъ и вашъ очагъ мнѣродные. Двадцать пять лѣтъ сряду я носила имя Дженъ Фетерстонъ, пока не сдѣлалась Дженъ Уоль; все это уполномочиваетъ меня заступиться за васъ, когда вашимъ именемъ злоупотребляютъ люди, неимѣющіе на то права.
   -- Вы съ чѣмъ это подъѣзжаете ко мнѣ? спросилъ м-ръ Фетерстонъ, поставивъ свою трость между колѣнъ и поправляя парикъ на головѣ. Проницательные глаза его мелькомъ скользнула по лицу сестры, одинъ видъ которой подѣйствовалъ, повидимому, на старика, какъ сквозной вѣтеръ. Съ нимъ сдѣлался сильный припадокъ кашля.
   М-съ Уоль пришлось ждать нѣсколько минутъ, пока братъ ея перевелъ духъ; затѣмъ онъ принялъ ложку сиропа, поданнаго ему Мэри Гартъ, и, поглаживая рукой золотой набалдашникъ своей трости, сталъ мрачно смотрѣть на огонь. Яркое пламя камина освѣщало холодныя черты красноватаго лица м-съ Уоль, у которой вмѣсто глазъ были щелки, а вмѣсто губъ двѣ тонкія полосы, едва шевелившіяся въ то время, когда она говорила.
   -- Докторамъ не вылечить вашъ кашель, братецъ, сказала она наконецъ.-- Я страдаю имъ также съ давнихъ поръ. Не мудрено: мы вѣдь братъ и сестра, у насъ сложеніе, натура -- все одинаковое. А все-таки, я вамъ доложу, жаль, что семейство Винци такъ дурно себя держитъ.
   -- Кхе! кхе! Это что еще за новости? проговорилъ откашливаясь м-ръ Фетерстонъ.-- Вѣдь вы сейчасъ говорили, что моимъ именемъ кто-то злоупотребляетъ.
   -- Я и теперь это подтверждаю; спросите кого угодно, всѣ вамъ это скажутъ. Братъ Солоконъ говоритъ, что во всемъ Мидльмарчѣ только и толкуютъ о токъ, какъ безпутничаетъ молодой Вници; съ тѣхъ поръ, какъ онъ пріѣхалъ домой, онъ съ утра до ночи играетъ на бильярдѣ.
   -- Пустяки! Развѣ бильярдъ можно назвать игрой? сердито возразилъ старикъ.-- Это настоящее джентльменское занятіе; молодой Винци не простолюдинъ какой-нибудь. Вотъ если-бы вашъ Джонъ вздумалъ играть на бильярдѣ, онъ навѣрное продулся-бы.
   -- Братецъ, вашъ племянникъ Джонъ не знаетъ ни бильярда, ни другихъ игръ, колко возразила м-съ Уоль.-- Онъ не проигрываетъ по сту фунтовъ стерлинговъ за-разъ, какъ какой-нибудь Вници, за котораго расплачиваются чьи-то денежки, да только не отцовскія. Отецъ-то, говорятъ, давно ужь раззорился, хотя никто объ этомъ не догадается, судя по тому, какъ онъ открыто живетъ и какъ часто является на скачкахъ. А мать, по словамъ м-ра Бюльстрода, превѣтреная женщина и страшно балуетъ дѣтей.
   -- Что мнѣ за дѣло до того, что Бюльстродъ говоритъ, возразилъ старикъ.-- Мнѣ у него денегъ не занимать.
   -- Это все такъ, братецъ, но вѣдь м-съ Бюльстродъ родная сестра м-ру Винци; а вы послушайте только, что она разсказываетъ про м-ра Винци; она говоритъ, что онъ торгуетъ на банковскія, общественныя деньги; а жена-то его, жена! Развѣ вы несогласны со мной, братецъ, что для женщины, которой за сорокъ лѣтъ, неприлично носить чепцы съ развѣвающимися розовыми лентами и хохотать безъ умолку. Баловать дѣтей позволительно, но непозволительно не запасать денегъ на то, чтобы платить ихъ долги. Въ городѣ публично говорятъ, что молодой Винци сдѣлалъ большой заемъ въ надеждѣ на будущее. Я вамъ, конечно, не скажу, на что онъ надѣется. Мэри Гартъ тутъ; она слышала мои слова и, пожалуй, передастъ ихъ кому слѣдуетъ. Очень буду рада.
   -- Извините, м-съ Уоль, замѣтила Мэри Гартъ.-- Я слишкомъ ненавижу сплетни, чтобы передавать ихъ другихъ.
   М-ръ Фетерстонъ снова потеръ набалдашникъ своей трости и глухо засмѣялся. Смѣхъ этотъ напоминалъ сцену за карточнымъ столомъ, когда опытный игрокъ изподтишка поднимаетъ на смѣхъ плохого игрока. Онъ не спускалъ глазъ съ камина и наконецъ спросилъ:
   -- А кто вамъ сказалъ, что Фреду Винци не на что надѣяться? Такому красавцу и умному малому, какъ онъ, будущее можетъ сулить много хорошаго.
   Настала пауза, послѣ которой м-съ Уоль начала свое возраженіе такихъ голосомъ, въ которомъ слышались слезы, хотя глаза ея были совершенно сухи.
   -- Такъ или иначе, братецъ, сказала она,-- но мнѣ и Соломону все-таки не можетъ быть пріятно, когда вашимъ именемъ злоупотребляютъ, когда всюду распускаютъ слухи, будто вы недолговѣчны, и когда есть люди, которые публично говорятъ, что ваше состояніе перейдетъ къ нимъ, а я, ваша родная сестра, Соломонъ, вашъ родной братъ -- останемся не при чемъ! Если это дѣйствительно такъ случится, то зачѣмъ-же Творецъ Всемогущій создалъ семейныя узы?
   Тутъ слезы закапали изъ глазъ м-съ Уоль, впрочемъ очень умѣренно.
   -- Ужъ вы, Дженъ, договаривайте! сказалъ м-ръ Фетерстонъ, взглянувъ пристально на сестру.-- Вамъ хочется передать мнѣ, что Фредъ Винци занялъ у кого-нибудь деньги подъ тѣмъ предлогомъ, что ему извѣстно содержаніе моего духовнаго завѣщанія? Такъ, что-ли, а?
   -- Я никогда этого, братецъ, не говорила (голосъ м-съ Уоль скова окрѣпъ и понизился). Мнѣ это Соломонъ сказалъ вчера вечеромъ; онъ зашелъ ко мнѣ послѣ базара посовѣтоваться насчетъ старой пшеницы; онъ знаетъ, что я бѣдная вдова, и что мой сынъ Джонъ еще ребенокъ -- ему только двадцать три года, хотя онъ очень разсудителенъ по своимъ лѣтамъ. А Соломонъ слышалъ это отъ вѣрнаго человѣка, и не отъ одного, а отъ многихъ.
   -- Вздоръ и пустяки! Не вѣрю ничему. Это все ваши сплетни съ братомъ. Другъ мой, продолжалъ старикъ, обращаясь къ Мэри Гартъ,-- посмотрите въ окно. Мнѣ показалось, что на дворѣ стучатъ подковы лошади. Не докторъ-ли пріѣхалъ?
   -- Совсѣмъ, братецъ, это не мои сплетни съ Соломономъ, возразила обидчивымъ тономъ м-съ Уоль.-- Я согласна, что у Соломона есть свои странности, но онъ все-таки духовную уже написалъ и раздѣлилъ поровну свое состояніе между тѣми родственниками, къ которымъ онъ больше расположенъ. По моему мнѣнію, конечно, родныхъ нельзя подводить подъ одну категорію; но Соломонъ не дѣлаетъ секрета изъ своего завѣщанія и откровенно говорить всѣхъ намъ, какъ онъ намѣренъ распорядиться.
   -- Тѣмъ хуже ему, дураку! произнесъ черезъ силу м-ръ Фетерстонъ и закашлялся до того, что Мэри Гартъ принуждена была броситься къ нему и поддержать его; такимъ образомъ она не успѣла разсмотрѣть, чьи лошади остановились у крыльца, стуча копытами о гравій. Еще не кончился припадокъ кашля старика, какъ Розамунда уже вошла въ комнату, граціозно неся за рукѣ шлейфъ своей амазонки. Она церемонно поклонилась м-съ Уоль, сухо спросившей, какъ она поживаетъ, затѣмъ съ улыбкой кивнула головой Мэри и остановилась подлѣ дяди, дожидая, когда онъ перестанетъ кашлять.
   -- А-а, миссъ, здравствуйте, проговорилъ, задыхаясь, старикъ.-- Какая вы сегодня свѣженькая. Гдѣ-же Фредъ?
   -- Онъ пошелъ въ конюшню, дядя, отвѣчала Рози,-- сейчасъ сюда придетъ.
   -- Садитесь, садитесь, радушно продолжалъ м-ръ Фетерстонъ.-- М-съ Уоль... а вы-бы лучше уѣхали, заключилъ онъ.
   Питеръ Фетерстонъ отличался постоянно такой безцеремонностью въ обращеніи, что сосѣди, давшіе ему прозвище старой лисицы, и тѣ никогда не могли найдти случая, чтобы осудить его въ лицемѣрной вѣжливости къ кому-бы то ни было; сестра же издавна привыкла къ его фамильярному тону, и считала это даже доказательствомъ, что старикъ смотритъ на нее, какъ на ближайшую свою родственницу но крови. По ея понятіямъ, главнымъ основаніемъ кровныхъ узъ было полнѣйшее отсутствіе стѣсненія во взаимныхъ отношеніяхъ. Она медленно поднялась съ мѣста, не выказывая ни малѣйшей тѣни неудовольствія и монотонно прошамкала сквозь зубы:
   -- Надѣюсь, братецъ, что новый докторъ вамъ поможетъ. Соломонъ говоритъ, будто по городу носятся слухи, что это очень ученый и умный господинъ. Отъ души желаю вамъ облегченія. Сохрани Богъ, заболѣете, тогда знайте, что вамъ стоитъ только сказать слово и къ вамъ явятся сидѣлками: родная ваша сестра и родныя племянницы -- и Ребекка, и Жанна, и Элязабетъ -- всѣ.
   -- Помню, помню всѣхъ, торопливо заговорилъ старикъ.-- Сами увидите, что я ихъ не забылъ,-- вѣдь онѣ всѣ черныя и безобразныя. Денегъ имъ нужно, не такъ-ли? А? Въ нашей семьѣ красавицъ никогда не было; но у Фетерстоновъ всегда, деньги водились, и у Уолей также. Уоли люди денежные. Покойный Уоль былъ тугъ на руку. Да, да, да, деньги все равно что свѣжее яйцо; если у васъ послѣ смерти деньги останутся, м-съ Уоль, припрячьте ихъ въ теплое гнѣздо. А теперь -- прощайте!
   Съ этими словами старикъ надернулъ парикъ себѣ на уши, точно ему хотѣлось заткнуть ихъ, а сестра его удалилась, разжевывая мысленно пророческій спичъ брата. Не смотря на глубокое недовѣріе къ семьѣ Винци и къ Мэри Гартъ, на днѣ души м-съ Уоль таилось твердое убѣжденіе, что ея братъ, Питеръ Фетерстонъ, никогда не завѣщаетъ своего родового имѣнія дальнимъ родственникамъ по женѣ. Иначе для чего-жъ было Всемогущему Творцу отнять у него двухъ женъ, неоставившихъ послѣ себя потомства, особенно въ то время, когда онъ нажился такъ неожиданно отъ продажи марганца и другихъ продуктовъ? Зачѣмъ же были устроены въ приходской ловикской церкви двѣ ложи -- одна для Уолей и Паудерельсовъ, а другая для Фетерстоновъ, гдѣ всѣ три семьи просидѣли рядомъ втеченіи нѣсколькихъ поколѣній? Зачѣмъ все это, если въ первое-жъ воскресеньи послѣ смерти Питера, весь околодокъ узнаетъ, что имѣніе отдано въ чужой родъ?
   Человѣческій умъ какъ-то трудно мирится съ нарушеніемъ нравственнаго порядка и потому м-съ Уоль положительно не допускала возможности такого нелѣпаго вывода; но между тѣмъ она сильно трусила, чтобы этотъ грустный фактъ дѣйствительно не совершился.
   При входѣ Фреда въ комнату, старикъ усиленно заморгалъ глазами и началъ внимательно осматривать его съ ногъ до головы. Фредъ обыкновенно гордился этимъ вниманіемъ дяди, приписывая его своей красивой наружности.
   -- Вы, дѣвочки, удалитесь обѣ, сказалъ м-ръ Фетерстонъ.-- Мнѣ нужно поговорить съ Фредомъ.
   -- Розамунда, пойдемъ ко мнѣ въ комнату, тамъ немного холодно, правда, но мы скоро вернемся назадъ, весело замѣтила.
   Мэри, увлекая за собой подругу. Обѣ молодыя дѣвушки не только были знакомы съ дѣтства, но воспитывались даже въ одной и той-же провинціальной школѣ (Мэри училась на чужой счетъ). У нихъ было много общихъ воспоминаній и онѣ очень любили разговаривать съ глазу на глазъ. По правдѣ сказать, Розамунда только для этого tête-à-tête и пріѣхала въ Стонъ-Кортъ. Старикъ Фетерстонъ не хотѣлъ начинать разговора, пока не затворилась дверь за молодыми дѣвушками. Онъ не спускалъ глазъ съ Фреда, моргая по прежнему и дѣлая уморительныя гримасы ртомъ, то сжимая губы, то растягивая ихъ. Онъ имѣлъ привычку говорить не иначе, какъ тихимъ голосомъ, напоминая скорѣе робкаго просителя, чѣмъ строгаго старика. Онъ никогда не выходилъ изъ себя, если ему говорили непріятности, и охотно уступалъ противнику верхъ на словахъ, зная, что тому не перехитрить его ни за что на дѣлѣ.
   -- Итакъ, сэръ, началъ старикъ,-- вы платите десять процентовъ съ суммы, занятой вами подъ залогъ имѣній, которыя останутся послѣ моей смерти? а? Вы даете мнѣ сроку жить 12 мѣсяцевъ? Но знаете-ли вы, что я еще могу перемѣнить мое завѣщаніе?
   Фреда бросило въ жаръ. Онъ, конечно, никогда не занималъ денегъ подъ залогъ дядинаго имѣнія, зная, что это вещь невозможная. Но онъ вспомнилъ, что говорилъ кому-то по секрету (и быть можетъ сказалъ что-нибудь лишнее), что онъ разсчитываетъ современемъ выплатить всѣ свои долги, получивъ наслѣдство отъ дяди Фетерстона.
   -- Я не понимаю, сэръ, на что вы намекаете, возразилъ Фредъ.-- Никакихъ займовъ подъ залогъ вашихъ имѣній я не дѣлалъ. Прошу васъ объясниться понятнѣе.
   -- Нѣтъ, сэръ, объясниться должны вы, а не я, сказалъ дядя.-- Доложу вамъ, что завѣщаніе свое я могу десять разъ измѣнить. У меня голова свѣжая, распредѣлить свои капиталы я съумѣю и безъ посторонней помощи; могу вспомнить каждаго дурака по имени, хотя-бы двадцать лѣтъ его не видилъ. Кой чортъ! Да мнѣ еще восьмидесяти лѣтъ нѣтъ! Повторяю вамъ снова, сэръ, что вы обязаны представить мнѣ дѣльное опроверженіе всей этой исторіи.
   -- Сэръ, я уже опровергнулъ ее, отвѣтилъ Фредъ съ легкимъ. оттѣнкомъ нетерпѣнія, забывая, что для дяди мало было голословнаго опроверженія факта, а что ему необходимы болѣе точныя доказательства невниности племянника. Старикъ Фетерстонъ самъ нерѣдко удивлялся, что есть на свѣтѣ дураки, которые вѣрятъ каждому его слову, принимая его за несомнѣнный аргументъ.-- Я опровергъ и снова опровергаю всю эту исторію, повторилъ Фредъ.-- Кто разсказалъ вамъ ее, тотъ передалъ вамъ безсовѣстную ложь...
   -- Вздоръ! Я требую письменныхъ документовъ, возразилъ старикъ.-- Этотъ слухъ идетъ отъ человѣка, пользующагося большимъ авторитетомъ.
   -- Скажите мнѣ имя этого человѣка, и пустъ онъ назоветъ при мнѣ то лицо, у котораго я занималъ деньги; конечно, онъ не въ состояніи будетъ этого сдѣлать, что и послужитъ моимъ полнымъ оправданіемъ предъ вами, воскликнулъ Фредъ.
   -- Авторитетъ этого господина несомнѣненъ, этому человѣку извѣстно все, что дѣлается въ Мидльмарчѣ, продолжалъ м-ръ Фетерстонъ.-- Это никто ямой, какъ вашъ умный, благочестивый, сострадательный дядюшка. Вотъ что-съ!.. заключилъ лукавый старикъ и хихикнулъ очень выразительно.
   -- М-ръ Бюльстродъ?..
   -- А кто-жъ-бы вы думали? а?
   -- Ну, теперь я понимаю. Вѣроятно, вся эта сплетня имѣла источникомъ какой-нибудь разговоръ, въ которомъ дядя отозвался обо мнѣ не совсѣмъ похвально. Неужели въ городѣ говорятъ даже и то, что онъ назвалъ лицо, которое дало мнѣ денегъ взаймы?
   -- Отъ вашего дяди ничего не скроешь; если въ Мидльмарчѣ дѣйствительно существуетъ человѣкъ, который далъ вамъ денегъ взаймы,-- то будьте увѣрены, что Бюльстродъ тотчасъ-же узналъ объ этомъ. Если вы пробовали занимать деньги и вамъ отказали -- Бюльстродъ, безъ сомнѣнія, знаетъ и объ этомъ. Словомъ, заключилъ старикъ,-- я требую, чтобы вы доставили мнѣ собственноручное письменное опроверженіе Бюльстрода, которымъ-бы онъ свидѣтельствовалъ, что не вѣритъ, будто вы обѣщали расплатиться съ своими долгами моимъ имѣніемъ. Вотъ что-съ!..
   Проговоривъ эту длинную рѣчь, старикъ задергалъ губами, желая этимъ дерганіемъ выразить свое внутреннее торжество, такъ-какъ онъ сознавалъ, что ловко провелъ племянника и показалъ ему, какихъ глубокимъ умомъ обладаетъ онъ, старикъ Фетерстонъ. Фреду стало совсѣмъ неловко, онъ видѣлъ ясно, что попался въ западню.
   -- Сэръ, вѣроятно вы шутите, сказалъ онъ старику.-- М-ръ Бюльстродъ, какъ случается со всѣми, повѣрилъ, быть можетъ, сплетнѣ, и главное, онъ предубѣжденъ противъ меня. Какъ мнѣ это ни тяжело, но я могу заставить его дать письменное свидѣтельство въ томъ, что у него нѣтъ ясныхъ доказательствъ въ подтвержденіе городскихъ слуховъ на мой счетъ. Но принудить его изложить на бумагѣ всѣ факты, говорящіе въ мою пользу или противъ меня -- на это я никогда не рѣшусь.
   Фредъ замолчалъ и минуту спустя, прибавилъ, разсчитывая, что онъ своими словами задѣнетъ свѣтскія понятія старика о чести:
   -- Настоящій джентльменъ никогда этого не сдѣлаетъ.
   Результатъ вышелъ однако совершенно неожиданный.
   -- Знаю, знаю, въ чемъ дѣло. Ты готовъ скорѣе обидѣть меня, чѣмъ Бюльстрода, заговорилъ старикъ.-- Онъ что такое? Дрянь, спекуляторъ. У него за душой десятины земли нѣтъ на лицо. Не сегодня, такъ завтра онъ полетитъ въ чорту съ своими спекуляціями. У него развѣ есть религія? Онъ лицемѣръ и только для вида всюду вмѣшиваетъ имя Всемогущаго Творца. Но его религіозность чистое притворство! Я всегда зналъ, чего просить у Бога; когда ходилъ въ церковь, я просилъ земли, побольше земли. Господь -- Всемогущій покровитель земледѣльца. Онъ обѣщалъ своему народу Ханаанскую землю, и теперь даетъ ее людямъ. У хорошихъ людей и хлѣба, и скота, и всего вдоволь. А ты видно въ другую сторону тянешь. Тебѣ милѣе Бюльстродъ съ своими спекуляціями, чѣмъ Фетерстонъ съ своими имѣніями и землями.
   -- Извините, сэръ, произнесъ Фредъ, становясь спиной къ огню и сбивая хлыстомъ пыль съ своего сапога.-- Я не люблю ни Бюльстрода, и никакихъ спекуляцій.
   Голосъ у Фреда былъ очень сердитый, онъ чувствовалъ, что ему сдѣлали патъ.
   -- Вижу, вижу, ты кажется намѣренъ и безъ меня обойтись; это ясно теперь, проговорилъ старикъ, тайно досадуя, что Фредъ, повидимому, совсѣмъ выбивается изъ подъ его зависимости.-- Ты не нуждаешься въ землѣ и хочешь быть лучше голоднымъ приходскимъ священникомъ, чѣмъ сквайромъ. Тебѣ и деньги ни почемъ. Что-жъ? Мнѣ все равно. Я включу новые пять пунктовъ въ свое духовное завѣщаніе и положу всѣ свои банковые билеты въ теплое гнѣздо. Мнѣ это все равно.
   Фреда опять бросило въ жаръ. Фетерстонъ рѣдко дарилъ ему деньги, но въ настоящую минуту онѣ были ему такъ нужны, что молодой племянникъ готовъ былъ скорѣе отказаться отъ будущихъ земель, лишь-бы ему перепало нѣсколько банковыхъ билетовъ.
   -- Сэръ, меня нельзя осудить въ неблагодарности, произнесъ онъ кротко.-- Я всегда цѣнилъ и уважалъ васъ за ваши ласки и вниманіе во мнѣ. Я никогда не былъ къ вамъ непочтителенъ.
   -- Отлично! Докажи это на дѣлѣ. Привези мнѣ письмо отъ Бюльстрода, въ которомъ-бы онъ засвидѣтельствовалъ, что не вѣритъ слухамъ о томъ, будто ты запутался въ долгахъ и обѣщалъ расплатиться моимъ имѣніемъ. Если ты привезешь это письмо, я тебя выручу изъ какой-бы ни было бѣды. Слышишь? Вотъ мое условіе. А теперь дай мнѣ руку, я хочу пройдтись по комнатѣ.
   Фредъ, не смотря на негодованіе, вызванное въ немъ словами дяди, невольно почувствовалъ состраданіе къ этому всѣми нелюбимому и неуважаемому старику, ноги котораго, пораженныя водяной болѣзнію, были крайне слабы и онъ съ трудомъ могъ ими двигать. Осторожно ведя дядю подъ руку, Фредъ подумалъ, какъ тяжело жить на свѣтѣ старику съ разрушающимся здоровьемъ. Фредъ терпѣливо ждалъ, пока больной, остановившись у окна, въ сотый разъ повторилъ ему какое-то вѣчное свое замѣчаніе о цецаркахъ и о флюгерѣ; затѣмъ, онъ подвелъ его въ шкапу, гдѣ на полкахъ красовалось нѣсколько старинныхъ книгъ въ телячьемъ переплетѣ и съ большой готовностью перечислилъ вслухъ всѣ сочиненія, находившіяся на лицо; тутъ были и Джозефусъ, и Кульпеперъ, и Клопштока Мессіада, и нѣсколько томовъ Gentleman's Magazine.
   -- И на что моей Мэри еще книгъ? ворчалъ угрюмо старикъ.-- Ты зачѣмъ ей постоянно таскаешь новыя книги?
   -- Затѣмъ, чтобы ее развлечь, сэръ. Она очень любитъ чтеніе.
   -- Скажи лучше, черезъ-чуръ любитъ. Она бывало все читаетъ, когда сидитъ со мной. Но я это запретилъ. Довольно и того, что она каждое утро прочитываетъ мнѣ газету вслухъ. Этого чтенія достаточно на цѣлый день. Видѣть не могу, когда она читаетъ про себя. Смотри, не носи ей больше книгъ. Слышишь?
   -- Да, сэръ, слышу, отвѣчалъ Фредъ, которому давно уже было сдѣлано это запрещеніе, но онъ не обратилъ на него вниманія и далъ себѣ слово не обращать и впредь.
   -- Позвони, сказалъ м-ръ Фетерстонъ,-- я хочу, чтобы дѣвушки сошли внизъ.
   Розамунда и Мэри на верху вели гораздо болѣе оживленный разговоръ, чѣмъ джентльмены внизу. Онѣ даже не присѣли, а стояли подлѣ туалетнаго стола, у самаго окна. Розамунда сняла съ головы шляпу, поправила на ней вуаль и пригладила кончинами пальцевъ свои прекрасные волосы, цвѣтъ которыхъ напоминалъ волоса ребенка: они были не то льняные, не то желтые. Мэри Гартъ много проигрывала, стоя между двумя нимфами -- одной настоящей, а другой отражающейся въ зеркалѣ. Нимфы эти смотрѣли другъ на друга небесно-голубыми глазами, чрезвычайно выразительными, когда это было нужно для ихъ обладательницы и въ то-же время до того глубокими, что въ ихъ взглядѣ, такъ сказать, отражались всѣ движенія мысли и души красавицы нимфы. Цвѣтъ лица у Розамунды былъ такъ безукоризненно чистъ и свѣжъ, что развѣ одни дѣти могли съ ней равняться въ этомъ отношеніи; вся ея маленькая, стройная фитурка еще лучше обрисовывалась въ длинной амазонкѣ. Всѣ мужчины въ Мидльмарчѣ, исключая братьевъ Розамунды, давно уже рѣшили, что краше миссъ Винци нѣтъ дѣвушки на свѣтѣ, и называли ее ангеломъ. Рядомъ съ нею, Мэри Гартъ смотрѣла очень обыкновенной смертной: она была брюнетка; ея кудрявые, темные волосы отличались необыкновенной жесткостью и никогда не ложились гладко; росту она была маленькаго; и наконецъ, говоря объ ней вообще, никакъ нельзя было сказать, что эта молодая дѣвушка есть олицетвореніе всѣхъ добродѣтелей. Впрочемъ красавицы и некрасавицы подвергаются одинаковымъ соблазнамъ; какъ тѣ, такъ и другія умѣютъ быть притворно любезными и холодными, смотря по надобности; какъ тѣ, такъ и другія умѣютъ радоваться, сердиться и высказывать презрѣніе къ людямъ, имъ ненравящимся; но разница между ними та, что некрасавица, чувствуя, какъ она много проигрываетъ въ сравненіи съ красавицей, становится несравненно скрытнѣе и молчаливѣе въ обществѣ, чѣмъ ея соперница. Имѣя двадцать два года отъ роду, Мэри не усвоила себѣ вполнѣ тѣхъ правилъ благоразумія и благонравія, которыя постоянно внушаются дѣвушкамъ безъ состоянія; она не умѣла надлежащимъ образомъ покоряться своей судьбѣ и не требовать отъ жизни ничего лишняго. Будучи отъ природы очень умна, она въ то-же время была насмѣшлива: горькое чувство оскорбленнаго самолюбія постоянно поддерживалось въ ней ея зависимымъ положеніемъ; чувство искренней благодарности возбуждалось въ ея сердцѣ не тѣми людьми, которые постоянно твердили ей, что она должна быть имъ благодарна, а тѣми, кто дѣйствительно доставлялъ ей минуты радости. Съ годами, Мари все болѣе и болѣе хорошѣла, и достигла того типа красоты, который отличаетъ англичанокъ во всѣхъ частяхъ свѣта. Рембрандтъ охотно взялъ-бы ея лицо за оригиналъ для изображенія умной и честной физіономіи; Мэри дѣйствительно, въ отношеніи честности и правдивости, могла служить образцомъ. Она никогда не обманывала себя иллюзіями на. свой счетъ и подъ веселый часъ даже трунила сама надъ собой. Стоя передъ зеркаломъ, рядомъ съ Розамундой, она взглянула на свое изображеніе и расхохоталась.
   -- Рози, сказала она,-- я рядомъ съ тобой, точно коричневое пятно. Подлѣ тебя невыгодно стоять.
   -- Полно! кто-жъ станетъ обращать вниманіе на твое лицо, Мэри, когда ты такая умная и полезная для всѣхъ, возразила Розамунда, поворачивая голову къ Мэри и въ то-же время искоса оглядывая въ зеркало красивый изгибъ своей шеи.-- Красота лица, по настоящему, имѣетъ очень немного значенія.
   -- То-есть такого лица, какъ мое, насмѣшливо замѣтила Мэри.
   -- Бѣдная Мэри, подумала Розамунда,-- она каждую любезность за свой счетъ обращаетъ въ дурную сторону.
   -- Ну, что ты подѣлывала въ послѣднее время, произнесла она громко.
   -- Что я дѣлала? повторила Мэри:-- хозяйничала, подавала сиропъ, старалась казаться любезной и всѣмъ довольной, пріучала себя судить обо всѣхъ съ худой стороны.
   -- Какая ужасная жизнь! воскликнула Рози.
   -- Совсѣмъ нѣтъ! рѣзко возразила Мэри, откидывая назадъ голову.-- Моя жизнь пріятнѣе все-таки жизни вашей миссъ Морганъ.
   -- Конечно, но миссъ Морганъ такая интересная, притомъ она ужь не молода.
   -- Для себя самой она только интересна, сказала Мери.-- Что она не молода, это еще не резонъ; подъ старость лѣтъ человѣку становится еще труднѣе жить, чѣмъ въ молодости.
   -- Право, я иногда удивляюсь, какъ могутъ существовать люди безъ всякой надежды впереди, продолжала Роза.-- Ихъ вѣрно поддерживаетъ религія. Твоя судьба, Мари, совсѣмъ другое дѣло, прибавила она съ улыбкой, причемъ у нея на щекахъ обнаружились ямочки.-- Тебѣ могутъ сдѣлать предложеніе.
   -- А развѣ кто-нибудь выразилъ намѣреніе на мнѣ жениться? спросила Мири.
   -- Я этого не говорю. Но я полагаю, что есть одинъ джентльменъ, который, видясь съ тобой почти ежедневно, легко можетъ полюбить тебя.
   Мэри внутренно рѣшила, что она не выкажетъ на лицѣ никакихъ признакокъ волненія, потому-то, можетъ быть, и вспыхнула до ушей.
   -- Неужели можно влюбиться въ кого-нибудь только потому, что видишься съ нимъ ежедневно? спросила она самымъ наивнымъ тономъ.-- Мнѣ кажется, что это лучшій способъ для того, чтобы возненавидѣть другъ друга?
   -- Едва-ли, если только этотъ человѣкъ уменъ и привлекателенъ, возразила Рози.-- Съ такимъ человѣкомъ, какъ м-ръ Лейдгатъ, напримѣръ.
   -- А-а, Лейдгатъ! повторила очень равнодушно Мэри.-- Тебѣ вѣрно хочется узнать что-нибудь объ немъ? спросила она прямо, не прибѣгая къ обинякамъ, какъ Роза.
   -- То-есть, я-бы желала знать, нравится-ли онъ тебѣ? уклончиво сказала Роза.
   -- Объ этожъ и спрашивать нечего. Мнѣ могутъ нравиться только люди, болѣе или менѣе внимательные во мнѣ. Я не дошла еще до такой степени великодушія, чтобы находить милыми тѣхъ людей, которые, говоря со мной, не удостоиваютъ меня даже взглядомъ.
   -- Неужели онъ такъ надмененъ? спросила Рови, съ видимымъ удовольствіемъ въ лицѣ.-- Ты знаешь, вѣдь онъ изъ хорошей фамиліи.
   -- Ничего не знаю; онъ мнѣ объ этомъ не заявлялъ.
   -- Мэри! какая ты странная! возразила хорошенькая нимфа, взявъ свою подругу за руку.-- Ну, скажи мнѣ, какого рода у него наружность? Опиши мнѣ ее.
   -- Какъ я тебѣ стану описывать мужчину? отвѣчала Мэри съ оттѣнкомъ въ голосѣ ироніи.-- Если непремѣнно хочешь, вотъ тебѣ его примѣты: густыя брови, темные глаза, прямой носъ; густые, темные волосы, большія, бѣлыя руки -- что еще? ахъ, да, вспомнила -- тончайшій батистовый носовой платокъ. Но вѣдь ты его сама сейчасъ увидишь. Теперь какъ разъ то время, когда онъ пріѣзжаетъ къ намъ съ визитомъ.
   Розамунда слегка покраснѣла и задумчиво замѣтила:
   -- Я очень люблю нѣкоторую надменность въ обращеніи. Терпѣть не могу мужчинъ трещотокъ.
   -- Я тебѣ не говорила, что м-ръ Лейдгатъ надмененъ, возразила Мэри.-- Впрочемъ, у каждаго изъ насъ свой вкусъ; тебѣ, напримѣръ, нравятся люди съ особенными причудами въ характерѣ, ну и прекрасно.
   -- Надменность не есть причуда, сказала Рози.-- Вотъ Фредъ, напримѣръ, его я называю причудникомъ.
   -- Пусть-бы его называли только причудникомъ, возразила Мэри,-- а то его совсѣмъ очернили. М-съ Уоль увѣряла дядю, будто Фредъ чрезвычайно дурно себя ведетъ.
   У Мэри противъ воли вырвались эти слова. Она надѣялась, что Розамунда какъ-нибудь оправдаетъ брата въ взведенномъ на него обвиненіи. Однако она инстинктивно удержалась отъ подробностей и не передала Розамундѣ, въ чемъ состоялъ главный доносъ м-съ Уоль.
   -- Ахъ! не говори мнѣ о Фредѣ! воскликнула Розамунда.-- Это ужасный человѣкъ?
   Рози съ умысломъ употребила передъ Мэри такое сильное выраженіе.
   -- Что значитъ -- ужасный человѣкъ? спросила Мэри.
   -- Онъ такой лѣнивый, сердитъ все папеньку, не хочетъ поступать въ священники.
   -- Ну, чтожъ изъ этого? Я нахожу, что Фредъ правъ.
   -- Можно-ли такъ говорить, Мэри! Я право думала, что у тебя болѣе религіознаго чувства въ душѣ.
   -- Но если онъ не имѣетъ призванія къ священнической обязанности?
   -- Онъ долженъ его имѣть!..
   -- Чтожъ дѣлать, если этого нѣтъ? Я знаю многихъ людей въ точно такомъ-же положеніи, какъ Фредъ.
   -- За то ихъ всѣ и осуждаютъ. Я, напримѣръ, не желала-бы никогда выйдти замужъ за священника, но знаю, что они непремѣнно должны существовать въ обществѣ.
   -- Изъ этого не слѣдуетъ, чтобы Фредъ во что-бы то ни стало долженъ поступить въ духовное званіе.
   -- А если папа истратился уже, воспитывая его съ этой цѣлью? Ты вообрази себѣ только, что съ нимъ будетъ, если папа лишитъ его наслѣдства.
   -- Я очень легко себѣ это воображаю, насмѣшливо сказала Мэри.
   -- Удивляюсь, какъ ты можешь послѣ этого защищать Фреда? отвѣчала Рози, желавшая заставить Мэри проговориться.
   -- Я не одного его защищаю, смѣясь замѣтила Мэри,-- я беру подъ свою защиту всѣ тѣ приходы, гдѣ онъ могъ-бы быть священникомъ.
   -- Но принявъ этотъ санъ, онъ вѣроятно сдѣлался-бы другимъ человѣкомъ.
   -- Да, началъ-бы лицемѣрить; а теперь онъ дѣйствуетъ открыто.
   -- Впрочемъ, съ тобой, Мэри, объ этомъ толковать нельзя, возразила Рози.-- Ты всегда берешь сторону Фреда.
   -- Отчего-жъ мнѣ и не брать его сторону! воскликнула Мэри и глаза ея весело заиграли.-- Онъ также всегда защищаетъ меня. Это единственный человѣкъ, который хлопочетъ о томъ, чтобы доставить мнѣ иногда удовольствіе.
   -- А ты вѣдь меня сильно встревожила, сказала Рози какимъ-то особенно кротко-важнымъ тономъ.-- Я ни за какія блага въ мірѣ не передамъ мама того, что ты мнѣ сейчасъ сказала.
   -- Чего ты ей не передашь? сердито спросила Мэри.
   -- Мери! пожалуйста безъ сценъ! произнесла еще кротче Рози.
   -- Если твоя матушка боится, чтобы Фредъ не сдѣлалъ мнѣ предложенія, то скажи ей, что я-бы ему отказала, еслибъ онъ вздумалъ посвататься на мнѣ. Но я увѣрена, что ему и въ мысль не приходило жениться на мнѣ. У насъ съ нимъ никогда и разговора объ этомъ не было.
   -- Мэри, зачѣмъ ты такъ всегда горячишься?
   -- А ты зачѣмъ меня всегда раздражаешь?
   -- Я? Помилуй! Вотъ ужъ въ этомъ-то меня никто не можетъ обвинить!
   -- Да, вы, безукоризненные люди, вѣчно всѣхъ раздражаете. А-а! звонокъ! значитъ намъ нужно идти внизъ.
   -- Мэри, я не хочу съ тобой ссориться, произнесла Розамунда, надѣвая шляпу.
   -- Кто говоритъ о ссорѣ? Глупости какія! мы съ тобой совсѣмъ не ссорились. Чтожъ за радость быть друзьями, если нельзя иногда немного погрызться между собою.
   -- Слѣдовательно, я могу пересказать мама твои слова.
   -- Какъ хочешь, отвѣчала Мэри.-- Я никогда не боюсь, чтобы мои слова повторяли. Однако пойдемъ теперь внизъ, заключила она.-- Пора къ дядѣ.
   М-ръ Лейдгатъ пріѣхалъ очень поздно въ это утро; но онъ все-таки засталъ гостей м-ра Фетерстона. Старикъ задержалъ Розамунду и ея брата, требуя непремѣнно, чтобы племянница спѣла ему что-нибудь. Молодая дѣвушка, пропѣвъ старинный романсъ "Отчизна, милая отчизна!" (который она ненавидѣла), была настолько любезна, что безъ просьбы дяди спѣла еще его любимую пѣсню: "Несись, струись, сверкающая рѣчка!" Старый, упрямый плутъ одобрялъ сентиментальный характеръ романсовъ, говоря, что дѣвушкамъ только и можно пѣть такія вещи и что для пѣсенъ и романсовъ необходимо чувство.
   Въ ту минуту, какъ онъ аплодировалъ послѣдней пѣснѣ и увѣрялъ, что у Розы голосъ чище, чѣмъ у чернаго дрозда, м-ръ Лейдгатъ проѣхалъ верхомъ мимо оконъ залы.
   Докторъ отправлялся къ своему паціенту въ очень мрачномъ настроеніи духа; онъ заранѣе ожидалъ, что старикъ разворчится, зачѣмъ ему лекарство не помогаетъ, что докторъ не понимаетъ его болѣзни и т. д. Мидльмарчъ вообще не представлялъ большой отрады для недавно поселившагося въ немъ Лейдгата, и потому немудрено, что докторъ искренно обрадовался, встрѣтивъ прелестное видѣніе въ образѣ Розамунды, которую м-ръ Фетерстонъ не замедлилъ рекомендовать ему какъ свою племянницу, тогда какъ объ Мэри Гартъ онъ на разу не упомянулъ, какъ о своей родственницѣ. Лейдгатъ не спускалъ глазъ съ Розамунды; отъ его вниманія не ускользнула та деликатность, съ которой она отклоняла какую-то грубую похвалу, сдѣланную на ея счетъ старикомъ дядей; онъ замѣтилъ, какъ она тихо повернулась къ Мэри и сказала ей нѣсколько ласковыхъ словъ, улыбнувшись при этомъ чрезвычайно мило и обнаруживъ свои ямочки на щекахъ. Лейдгатъ быстро взглянулъ сначала на Мэри, потомъ на Розамунду и увидѣлъ, что послѣдняя смотритъ на Мэри съ необыкновенной нѣжностью, но что Мэри, напротивъ, отвернулась, нахмуривъ брови.
   -- Миссъ Рози только-что спѣла мнѣ романсъ, сказалъ старикъ Фетерстонъ, обращаясь въ Лейдгату,-- пѣніе мнѣ не повредитъ? какъ вы думаете, докторъ? а? По моему, пѣніе приноситъ мнѣ больше пользы, чѣмъ всѣ ваши лекарства.
   -- Вѣрю поэтому-то я и не замѣтила, какъ время прошло, произнесла Розамунда, вставая съ тѣмъ, чтобы взять шляпку, которую она отложила въ сторону; ея красивая головка на тонкой, бѣлой шеѣ выдавалась изъ тонкаго лифа амазонки точно цвѣтокъ на своемъ стебелькѣ.-- Фредъ, какъ мы засидѣлись, промолвила она,-- пора ѣхать.
   -- Пожалуй, поѣдемъ, отвѣчалъ Фредъ, имѣвшій весьма основательныя причины для того, чтобы хмуриться и желать поскорѣе уѣхать.
   -- Миссъ Винци музыкантша, какъ я вижу, сказалъ докторъ, провожая Розамунду глазами.
   Каждый нервъ, каждый мускулъ молодой дѣвушки, въ эту минуту, были настроены такъ, чтобы придать всей ея фигурѣ надлежащую картинность. Она чувствовала, что на нее смотрятъ, и какъ она была отъ природы прекрасной актрисой, она тотчасъ-же вошла въ свою роль. Рози постоянно играла какъ на сценѣ, и дошла до такого совершенства въ притворствѣ, что сана не понимала, что она такое.
   -- Я убѣжденъ, что во всемъ Мидльмарчѣ другой такой артистки не найдется, замѣтилъ старикъ.-- Такъ, что-ли, Фредъ? замолви хоть слово за сестру.
   -- Сэръ, мое дѣло тутъ сторона, отвѣчалъ Фредъ.-- Меня нельзя ставить въ свидѣтели.
   -- Ахъ, дядя, это еще не большая честь не имѣть себѣ соперницы въ Мидльмарчѣ, игриво воскликнула Розамунда, направляясь за хлыстикомъ, который лежалъ на другомъ концѣ комнаты. Лейдгатъ предупредилъ ее. Онъ бросился самъ за хлыстикомъ и подалъ его молодой дѣвушкѣ. Розамунда тихо наклонила голову и взглянула на доктора; глаза ихъ встрѣтились и они обмѣнялись пристальнымъ, жгучимъ взглядомъ, отъ котораго Лейдгатъ поблѣднѣлъ еще болѣе, а Розамунда вспыхнула до ушей, почувствовавъ при этомъ что-то странное. Вслѣдъ затѣмъ она начала торопливо сбираться, и пропустила мимо ушей какой-то вздоръ, сказанный ей дядей въ то время, когда она подошла пожать ему руку на прощанье.
   А между тѣмъ для Розамунды не было причины смущаться отъ внезапнаго впечатлѣнія, произведеннаго на нее докторомъ. Она еще прежде мечтала о томъ, что можетъ влюбиться въ молодого медика, недавно пріѣхавшаго въ Мидльмарчъ и влюбитъ его въ себя. Въ воображеніи ея давно уже рисовалась сцена въ родѣ той, которая произошла теперь между ними. На нетронутыя сердца молодыхъ дѣвушекъ, остающихся совершенно равнодушными къ ухаживанью туземной молодежи, производятъ всегда сильное впечатлѣніе незнакомцы, являющіеся внезапно изъ какого-нибудь дальняго путешествія, иногда даже со дна моря, послѣ кораблекрушенія, отъ котораго они спасаются какимъ-нибудь чудомъ. Для романа, созданнаго воображеніемъ Розамунды, и всегда вертящагося на словѣ женихъ или влюбленный, необходимъ былъ герой-незнакомецъ, но отнюдь не житель Миддьмарча, который вращался-бы въ другомъ кругу, чѣмъ тотъ, къ которому она привыкла дома, и наконецъ, какъ непремѣнное условіе, чтобы у него въ родствѣ былъ, по крайней мѣрѣ, хоть одинъ баронетъ. При встрѣчѣ съ докторомъ оказалось, что дѣйствительность превзошла всѣ ожиданія, и Розамунда уже не сомнѣвалась, что настала великая эпоха въ ея жизни. Судя по нѣкоторымъ симптомамъ, обнаружившимся внезапно въ ея чувствахъ, она догадалась, что полюбила м-ра Лейдгата и ей казалось очень естественномъ, что и онъ долженъ влюбиться въ нее съ перваго взгляда. Вѣдь на балѣ случается же такъ, что молодые люди влюбляются сразу другъ въ друга; почему не допуститъ, что и при утреннемъ свиданіи можетъ случиться то-же самое? При дневномъ свѣтѣ такія блондинки, какъ миссъ Винци, выигрываютъ еще болѣе. Розамунда была почти однихъ лѣтъ съ Мэри; она постоянно кружила головы всѣмъ мужчинамъ, и потому для нея было дѣломъ привычнымъ имѣть въ городѣ кучу поклонниковъ, хотя, съ своей стороны, молодая дѣвушка оставалась вполнѣ равнодушной къ мидльмарчскимъ подросткамъ и обветшалымъ холостякамъ, которыхъ она критиковала немилосердно. А тутъ вдругъ явился докторъ, совершеннѣйшее олицетвореніе ея идеала: не мидльмарчскій уроженецъ; человѣкъ, съ наружностью чрезвычайно приличной, ясно подтверждающей его происхожденіе изъ хорошей фамиліи; вращается онъ въ кругу людей высшаго полета -- этого недосягаемаго рая для людей средняго класса; притомъ человѣкъ съ талантомъ. По всѣмъ этимъ причинамъ было-бы особенно пріятно привязать его въ своей колесницѣ. Однимъ словомъ, этотъ человѣкъ произвелъ на сердце Розамунды совершенно новое впечатлѣніе, внесъ въ ея жизнь струю живого интереса, измѣнилъ скучный, обыденный порядокъ ея существованія и олицетворилъ въ себѣ дѣйствительный предметъ любви, который всегда дороже, чѣмъ неосязаемый идеалъ.
   Возвращаясь домой верхомъ, братъ и сестра казались задумчивыми и ѣхали все время молча. Сердечныя волненія Розамунды совершенно утихли и она предалась серьезнымъ размышленіямъ о томъ, какъ устроится ея будущая домашняя обстановка; не успѣвъ проѣхать и одной мили отъ усадьбы дяди, она ужь нарисовала въ своемъ воображеніи картину своей сватьбы съ докторомъ; заранѣе обдумала свой туалетъ въ день вѣнчанія; живо представила себѣ, какъ она отдѣлаетъ свой домъ въ Мидльмарчѣ; какъ будетъ дѣлать визиты аристократическимъ роднымъ своего мужа, изящныя манеры которыхъ она надѣялась перенять очень скоро, что для нея не представляло никакой трудности, такъ-какъ еще въ школѣ она рѣзко отличалась отъ подругъ своей граціей; "такимъ образомъ, думала тщеславная молодая дѣвушка, я подготовлю себя въ будущему высшему положенію въ обществѣ, которымъ вѣроятно я буду современемъ пользоваться". О денежныхъ разсчетахъ Розамунда совсѣмъ не думала; ей нужны были наряды, богатая обстановка, но во что можетъ обойтись вся эта роскошь, ей и въ голову не приходило.
   Голова Фреда, напротивъ, была наполнена другого рода заботами и обычная его безпечность не помогала уже въ настоящемъ случаѣ. Онъ былъ серьезно встревоженъ мыслію, что глупое требованіе дяди Фетерстона будетъ имѣть очень много непріятныхъ послѣдствій для него. Отецъ ужь и безъ того былъ сердитъ на Фреда, а теперь, когда Фредъ сдѣлается причиной холодныхъ отношеній между ихъ семьей и семьей Бюльстродовъ, онъ еще больше разсердится. Притомъ, самому Фреду было въ высшей степени неловко и тяжело идти объясняться съ дядей Бюльстродомъ, по поводу глупостей, сказанныхъ имъ, можетъ быть, послѣ дружеской попойки, на счетъ имѣнія старика Фетерстона,-- глупостей, изъ которыхъ сплетня сдѣлала неблаговидную исторію.
   Фредъ чувствовалъ, что онъ и безъ того сильно промахнулся, похваставъ, подъ веселый часъ, своими надеждами на наслѣдство отъ такого жалкаго скряги, какъ старикъ Фетерстонъ,-- а теперь вдругъ его заставляютъ еще идти просить у дяди Бюльстрода свидѣтельства, что онъ никогда такого вздора не говорилъ. "Но вѣдь я имѣю полное право ждать этого наслѣдства", разсуждалъ Фредъ. Онъ дѣйствительно надѣялся, на будущее и ни за что не хотѣлъ разстаться съ своей сладкой надеждой; къ тому же въ послѣднее время онъ сдѣлалъ долгъ, сильно его тревожившій, а старикъ дядя обѣщалъ заплатить его только въ томъ случаѣ, если Фредъ исполнитъ въ точности его условіе. "Какъ тутъ быть!" разсуждалъ молодой Винци. Игра, по настоящему, не стоила свѣчъ; долгъ, сдѣланный имъ, былъ ничтоженъ; наслѣдство, ожидаемое послѣ дяди, также было сравнительно ничтожно. Нѣкоторымъ товарищамъ по училищу Фредъ по рѣшился-бы даже признаться, до чего мелочны были всѣ его заботы и безпокойства въ настоящую минуту. Всѣ эти размышленія поневолѣ возбуждали въ сердцѣ Фреда чувство горькой мизантропіи.
   "Нужно же мнѣ было родиться сыномъ мидльмарчскаго фабриканта, мысленно восклицалъ онъ въ негодованіи,-- какая тутъ честь бытъ наслѣдникомъ старика когда все наслѣдство-то почти не стоитъ мы гроша. Везетъ-же такимъ людямъ, какъ Менуэрингъ и Вейнъ, напримѣръ!"
   Невесело было жить на свѣтѣ такому лххому юношѣ, жаждущему комфорта и довольства и невидѣвшему впереди ничего заманчиваго.
   Фредъ никакъ не могъ догадаться, что вся исторія съ Бюльстродомъ была выдумкой старика Фетерстона; впрочемъ, еслибы онъ даже и понялъ хитрость дяди, то это не измѣнило-бы его непріятнаго положенія. Онъ ясно видѣлъ, что старику хочется поучить его, чтобы показать свою власть надъ нимъ, а главное, хочется поссоритъ племянника съ Бюльстродомъ. Фредъ воображалъ, что онъ читаетъ, какъ по книгѣ, все то, что творится на днѣ души Фетерстона, а между тѣмъ онъ видѣлъ тамъ только отраженіе своихъ собственныхъ мыслей. Для молодыхъ людей вообще не легко бываетъ читать чужія мысли, потому что они всегда увлекаются своими собственной воззрѣніями и желаніями.
   Возвращаясь домой, Фредъ долго раздумывалъ -- разсказать отцу всю исторію, или разрѣшить вопросъ безъ его вѣдома.
   "Вѣроятно, м-съ Уоль насплетничала на меня дядюшкѣ, говорилъ онъ самъ себѣ;-- Мэри Гартъ присутствовала при этомъ и передала Розамундѣ ея слова, а Розамунда разскажетъ все отцу и тотъ непремѣнно начнетъ меня допрашивать".
   -- Роза, сказалъ наконецъ Фредъ, придержавъ немного лошадь,-- передала тебѣ Мэри сплетню, пущенную про меня м-съ Уоль? Она вѣрно присутствовала, когда эта сплетница наговаривала на меня дядѣ.
   -- Да, конечно, отвѣчала сестра.
   -- Что-жъ такое она говорила ему?
   -- Что ты дурно себя ведешь.
   -- И только?
   -- Я думаю, Фредъ, что этого очень достаточно.
   -- Ты убѣждена, что кромѣ этого ничего не было сказано?
   -- По крайней мѣрѣ Мэри ничего больше мнѣ не говорила. Право, Фредъ, тебѣ пора остепениться!
   -- Безъ наставленій, миссъ Рози. Скажите мнѣ лучше, что объ этомъ думаетъ Мэри?
   -- Я не обязана тебѣ все разсказывать. Ты черезъ-чуръ дорожишь мнѣніемъ Мэри, во-первыхъ; а во-вторыхъ, ты такъ грубъ, что съ тобой нельзя разговаривать.
   -- Какъ мнѣ не дорожить мнѣніемъ Мэри! возразилъ Фредъ.-- Это лучшая дѣвушка во всемъ свѣтѣ.
   -- Вотъ ужь я никогда не воображала, чтобы въ нее можно было влюбиться! воскликнула Рози.
   -- Ты почемъ знаешь, въ кого мы, мужчины, можемъ влюбляться, въ кого нѣтъ? Развѣ дѣвушки понимаютъ это? спросилъ Фредъ.
   -- Позволь мнѣ, по крайней мѣрѣ, тебѣ посовѣтывать, Фредъ, чтобы ты въ нее не влюблялся, замѣтила колко Роза,-- потому-что она сама мнѣ призналась, что ни за что-бы не пошла за тебя замужъ, если-бы ты къ ней посватался.
   -- Ей-бы слѣдовало, кажется, прежде подождать, чтобы я сдѣлалъ ей предложеніе.
   -- Я была увѣрена, что это тебя раздражитъ, насмѣшливо замѣтила сестра.
   -- Это меня нисколько не раздражило, возразилъ Фредъ.-- Я убѣжденъ, что ты сама вызвала ее на этотъ отвѣтъ; сама она объ этомъ навѣрное не заговорила-бы.
   Входя въ домъ, Фредъ рѣшилъ откровенно признаться во всемъ отцу, въ надеждѣ, что онъ возьметъ на себя непріятную обязанность переговорить съ дядей Бюльстродомъ.
  

КНИГА ВТОРАЯ.
Старые и молодые.

  

XIII.

   Послѣ сообщенія, сдѣланнаго Фредомъ, м-ръ Винци рѣшился переговорить съ м-ромъ Бюльстродомъ въ его кабинетѣ, въ банкѣ, въ половинѣ второго -- въ то время, когда обыкновенно кончался пріемъ просителей. Но ровно въ часъ явился посѣтитель, съ которымъ м-ру Бюльстроду нужно было переговорить о такомъ множествѣ предметовъ, что не предвидѣлось возможности, чтобы ихъ свиданіе ограничилось получасомъ. Банкиръ говорилъ чрезвычайно пространно и цвѣтисто и терялъ при этомъ много времени на небольшія паузы между каждой фразой. Не надо себѣ представлять болѣзненнаго м-ра Бюльстрода человѣкомъ съ желтымъ цвѣтомъ лица и черными волосами; напротивъ, это былъ блондинъ, съ тонкой, бѣлой кожей, съ жидкими темнорусыми волосами, въ которыхъ пробивалась сѣдина, съ свѣтло-сѣрыми глазами и съ большимъ лбомъ. Люди, обладавшіе громкимъ голосомъ, называли сдержанный тонъ м-ра Бюльстрода шепотомъ и говорили, будто въ его голосѣ нѣтъ искренности, хотя, повидимому, нѣтъ основанія предполагать, чтобы и люди голосистые не умѣли подчасъ скрыть кое-что, исключая свой собственный голосъ, если только Святой Промыслъ не сдѣлалъ человѣческія легкія средоточіемъ чистосердечія.
   Слушая своего собесѣдника, м-ръ Бюльстродъ принималъ всегда наклоненную, почтительную позу, при чемъ глаза его выражали напряженное вниманіе, вслѣдствіе чего люди, считавшіе, что ихъ стоитъ послушать, выводили заключеніе, что онъ поучается изъ ихъ рѣчей. Напротивъ, людямъ скромнаго характера не нравился этотъ, такъ сказать, нравственный фонарь, наведенный на нихъ. Вообразите себѣ, напримѣръ, что вы не имѣете причины гордиться своимъ погребомъ,-- вамъ не доставитъ особеннаго удовольствія, если какой-нибудь гость подниметъ рюмку съ вашимъ виномъ къ свѣту и начнетъ разсматривать ее съ видомъ знатока. Такого рода услажденія достаются только на долю людей, сознающихъ свое достоинство. Вотъ почему пристальный, внимательный взглядъ м-ра Бюльстрода былъ такъ непріятенъ публицистамъ и грѣшникамъ Мидльмарча; нѣкоторые называли его за это фарисеемъ, другіе -- послѣдователемъ евангелическаго исповѣданія. Менѣе поверхностные умствователи между ними допытывались даже, кто были его отецъ и дѣдъ, дѣлая при этомъ замѣчаніе, что 25 лѣтъ тому назадъ никто и не слыхивалъ о Бюльстродахъ въ Мидльмарчѣ. Для теперешняго посѣтителя банкира, для Лейдгата, пронизывающій насквозь взглядъ быль ни по чемъ; докторъ просто составилъ себѣ невыгодное понятіе о комплекціи Бюльстрода и, вывелъ такого рода заключеніе, что у его собесѣдника очень много внутренняго огня и мало сочувствія въ окружающему его міру.
   -- Вы меня чрезвычайно обяжете, м-ръ Лейдгатъ, если будете по временамъ заходить ко мнѣ сюда, замѣтилъ банкиръ, послѣ небольшой паузы.-- Если, какъ я смѣю надѣяться, я буду имѣть удовольствіе найти въ васъ достойнаго помощника въ интересующемъ меня дѣлѣ управленія больницей, то у насъ найдется множество вопросовъ, о которыхъ намъ нужно будетъ потолковать наединѣ. Что-же касается новой больницы, почти уже оконченной, я непремѣнно прошу принять во вниманіе все то, что вы сообщили мнѣ о выгодахъ особаго отдѣленія для горячечныхъ больныхъ. Рѣшеніе этого вопроса будетъ зависѣть отъ меня одного, потому-что хотя лордъ Мидлькотъ и отдалъ подъ больницу свою землю и далъ лѣсу на постройку, но онъ не расположенъ лично заниматься этимъ дѣломъ.
   -- Въ такомъ несчастномъ провинціальномъ городкѣ, какъ нашъ, замѣтилъ Лейдгатъ,-- ваша больница будетъ истиннымъ благодѣяніемъ. Хорошо устроенное горячечное отдѣленіе, вмѣстѣ съ старой больницей, могутъ сдѣлаться ядромъ мѣстной медицинской школы, какъ только у насъ будутъ введены медицинскія реформы. А что можетъ двинуть сильнѣе образованіе хорошихъ медиковъ, какъ не повсемѣстное распространеніе подобныхъ школъ? Коренной провинціалъ, имѣющій въ головѣ хоть одно зерно политическаго смысла и нѣсколько свѣжихъ идей, долженъ употребить всевозможныя усилія для того, чтобы удержать мало-мальски порядочныхъ людей отъ стремленія къ Лондону. Для каждой болѣе или менѣе значительной профессіи найдется въ провинціи если не столь богатое, за то обширное поле для практики.
   У Лейдгата, между прочими достоинствами, былъ также глубокій, звучный голосъ, способный -- именно тогда, когда слѣдуетъ,-- дѣлаться тихимъ и ласковымъ. Въ его тонѣ, въ его манерахъ проглядывало что-то насмѣшливое; каждое его слово дышало увѣренностью въ успѣхѣ; онъ крѣпко разсчитывалъ на свои собственныя силы и нравственную чистоту, выказывая явное презрѣніе къ мелкимъ препятствіямъ и къ соблазнамъ, которыхъ онъ даже еще и не испыталъ; но эта гордо выказываемая откровенность имѣла много прелести, вслѣдствіе какого-то естественнаго добродушія. М-ръ Бюльстродъ полюбилъ, быть можетъ, доктора именно за то, что между ними существовалъ такой сильный контрастъ по наружности; но, какъ и Розамунда, онъ полюбилъ Лейдгата еще болѣе за то, что тоть былъ пришлецъ въ Мидльмарчѣ. Съ новымъ человѣкомъ можно предпринять такъ много хорошаго! Можно даже самому сдѣлаться лучше.
   -- Я буду чрезвычайно радъ удовлетворить ваше рвеніе большой дѣятельностью, отвѣчалъ м-ръ Бюльетродь.-- Я разсчитываю даже поручить вамъ главный надзоръ надъ моей новой больницей, въ случаѣ, если-бы, послѣ зрѣлыхъ размышленій, мнѣ пришлось прибѣгнуть къ этой мѣрѣ, потому-что я рѣшился не заключать это великое предпріятіе въ узкія рамки и не стѣсняться распоряженіями двухъ нашихъ городскихъ врачей. Увѣраю васъ, что я гляжу на ваше появленіе въ этомъ городѣ, какъ на счастливое указаніе, что мои труды, до сихъ поръ встрѣчавшіе большой отпоръ въ обществѣ, наконецъ увѣнчаются успѣхомъ. Въ отношеніи старой больницы мы одержали главную побѣду -- добились вашего избранія. Надѣюсь, что вы не отступите отъ мысли произвести здѣсь реформу изъ страха возбудитъ противъ себя зависть и неудовольствіе вашихъ собратовъ по профессій
   -- Не хочу хвастать своей храбростью, сказалъ, улыбаясь, Лейдгатъ,-- но, признаюсь, я очень люблю борьбу. Я былъ-бы невысокаго мнѣнія о призваніи медика, если-бы не былъ убѣжденъ въ возможности открытія лучшихъ способовъ леченія и въ возможности введенія ихъ здѣсь также, какъ и въ другихъ мѣстахъ.
   -- Знамя докторской профессіи стоитъ весьма низко въ Мидльмарчѣ, дорогой мой сэръ, произнесъ банкиръ.-- Я разумѣю тутъ знаніе и искуство врачей; въ общественномъ же отношеніи ваши собраты съумѣли хорошо себя поставить: почти всѣ они приняты въ лучшихъ городскихъ домахъ. Мое собственное неудовлетворительное здоровье вынудило меня прибѣгать нерѣдко къ пальятивнымъ средствамъ, находящимся, по милости Божіей, у насъ подъ руками. Я совѣтовался съ лучшими врачами столицы и съ грустью пришелъ къ тому убѣжденію, что у насъ въ провинціи медицина очень отстала.
   -- Да, при настоящемъ состояніи медицинскихъ обычаевъ и медицинскаго образованія можно считать себя очень счастливымъ, если время отъ времени натолкнешься на хорошаго практика-врача. Что-же касается высшихъ вопросовъ, рѣшающихъ, напримѣръ, исходный пунктъ діагноза, или распознаваніе настоящихъ причинъ болѣзней, пониманіе которыхъ, даже неглубокое, доступно только человѣку, получившему истинно научное образованіе -- то объ этихъ предметахъ сельскіе практики-врачи имѣютъ столько-же понятія, сколько мы всѣ о лунѣ.
   М-ръ Бюльстродъ, все время стоявшій въ наклонномъ положеніи и пристально смотрѣвшій на Лейдгата, нашелъ, что форма, въ которую докторъ облекъ свой отвѣтъ, не совсѣмъ доступна его пониманію. Въ подобныхъ случаяхъ здравомыслящіе люди обыкновенно тотчасъ-же перемѣняютъ предметъ разговора и вступаютъ на такую почву, на которой имъ удобнѣе приложить къ дѣлу свои умственныя способности.
   -- Я замѣтилъ, сказалъ онъ,-- что главное искуство врачей обращено болѣе всего на изысканіе матеріальныхъ средствъ помощи для больного. Не смотря на то, м-ръ Лейдгатъ, я надѣюсь, что мы съ вами не разойдемся въ мнѣніяхъ относительно другого способа леченія, который въ дѣйствительности до васъ не совсѣмъ касается, однако въ которомъ ваше сочувствіе можетъ мнѣ очень помочь. Надѣюсь, что вы признаете существованіе духовныхъ потребностей у вашихъ больныхъ?
   -- Конечно, признаю. Но ваши слова каждый можетъ растолковать по своему, замѣтилъ докторъ.
   -- Именно такъ. Ошибочное толкованіе подобнаго рода предметовъ опаснѣе невѣжества. Вопросъ, который лежитъ у меня на сердцѣ: это утвержденіе новаго устава для духовныхъ лицъ, служащихъ при старой больницѣ. Зданіе находится въ приходѣ м-ра Фэрбротера. Вы знакомы съ нимъ?
   -- Да, мы съ нимъ видѣлись. Онъ подалъ голосъ за меня. Мнѣ нужно еще съѣздить поблагодарить его. Повидимому, это превеселый и премилый человѣкъ. Я слышалъ, что онъ натуралистъ.
   -- М-ръ Фэрбротеръ, дорогой сэръ, человѣкъ достойный глубокаго сожалѣнія. По моему мнѣнію, у насъ во всемъ городѣ нѣтъ священника, который обладалъ-бы такими талантами, какъ онъ.
   М-ръ Бюльстродъ умолкъ и задумался.
   -- До сихъ поръ, я, къ несчастью, во всемъ Мидльмарчѣ не нашелъ ни одного такого достойнаго сожалѣнія талантливаго человѣка, брякнулъ Лейдгатъ.
   -- Мое желаніе состоитъ въ томъ, продолжалъ м-ръ Бюльстродъ, сдѣлавшись вдругъ еще серьезнѣе: -- чтобы мѣсто м-ра Фэрбротера при больницѣ было замѣнено назначеніемъ капелана,-- м-ра Тэйка, напримѣръ,-- и чтобы никакое другое духовное лицо не имѣло туда доступа.
   -- Какъ представитель медицины, я не могу подать своего мнѣнія въ этомъ дѣлѣ, пока не узнаю, что за человѣкъ м-ръ Тэйкъ; но я желалъ-бы, сверхъ того, чтобы мнѣ указали случаи, когда его содѣйствіе могло-бы оказаться полезнымъ, заключилъ Лейдгатъ и улыбнулся, стараясь однако сдѣлать это какъ можно осторожнѣе.
   -- Я понимаю, что вы въ настоящую минуту не можете вполнѣ вникнуть въ важность этой мѣры; но -- тутъ м-ръ Бюльстродъ заговорилъ съ особеннымъ удареніемъ, отчеканивая каждое слово -- этотъ вопросъ долженъ быть внесенъ въ больничный совѣтъ. Въ настоящую-же минуту я позволю себѣ разсчитывать на то, что въ виду общности нашихъ будущихъ цѣлей вы не подчинитесь въ тѣхъ случаяхъ, когда дѣло коснется васъ, вліянію моихъ опонентовъ.
   -- Надѣюсь, что мнѣ не придется вступать въ духовныя пренія, возразилъ Лейдгатъ.-- Путь, избранный мною, требуетъ только строгаго исполненія докторскихъ обязанностей.
   -- М-ръ Лейдгатъ, на мнѣ собственно лежитъ болѣе обширная отвѣтственность, сказалъ м-ръ Бюльстродъ.-- Этотъ вопросъ въ моихъ глазахъ имѣетъ священное значеніе, тогда какъ въ глазахъ моихъ опонентовъ онъ есть ничто иное, какъ средство въ соглашенію. Но я не уступлю имъ ни одной іоты моихъ убѣжденій, иначе я долженъ совсѣмъ отказаться отъ истины, которая такъ ненавистна людямъ подозрительныхъ убѣжденій. Я посвятилъ себя всецѣло улучшенію больницы; но я открыто говорю вамъ, м-ръ Лейдгатъ, что всѣ эти больницы потеряли-бы для меня интересъ, если-бы я убѣдился, что въ нихъ хлопочутъ только о матеріальномъ исцѣленіи онасныхъ недуговъ. Я имѣю другую цѣль и не отрекусь отъ нея даже подъ пыткой...
   При послѣднихъ словахъ голосъ м-ра Бюльстрода перешелъ въ трагическій шопотъ.
   -- Въ этомъ мы съ вами разойдемся, началъ было Лейдгатъ, и очень остался доволенъ, когда дверь отворилась и доложили о пріѣздѣ м-ра Винци. Этотъ цвѣтущій здоровьемъ общительный господинъ сдѣлался вдвое интереснѣе въ глазахъ доктора съ тѣхъ поръ, какъ онъ увидѣлъ Розамунду. Онъ не мечталъ, конечно, подобно ей, о возможности соединить съ нею свою судьбу; но кто-же изъ мужчинъ не вспоминаетъ съ удовольствіемъ объ очаровательной дѣвушкѣ и не поѣдетъ охотно обѣдать въ тотъ домъ, гдѣ ему предстоятъ случай встрѣтиться съ нею? Прежде чѣмъ докторъ удалился изъ кабинета, м-ръ Винци (хотя дома онъ и говорилъ, что съ этимъ нечего спѣшить) успѣлъ-таки пригласить Лейдгата къ себѣ на обѣдъ, а вышло это вслѣдствіе того, что Розамунда за завтракомъ упомянула, что новый докторъ, повидимому, въ большой милости у дяди Фетерстона.
   М-ръ Бюльстродъ, оставшись глазъ на глазъ съ своимъ зятемъ, налилъ себѣ стаканъ воды и открылъ ящикъ съ сандничами.
   -- А тебя, Винци, мнѣ, видно, никакъ нельзя будетъ завербовать въ свой полкъ, произнесъ онъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, и не хлопочи, я въ этомъ дѣлѣ ничего не смыслю. Я не люблю никакихъ треволненій въ жизни, сказалъ м-ръ Винци, неимѣвшій силъ отрѣшиться отъ своей теоріи безмятежности.-- Впрочемъ, прибавилъ онъ, ударяя на этомъ словѣ, такъ какъ чувствовалъ, что оно совсѣмъ тутъ не кстати,-- я пришелъ потолковать съ тобой объ одномъ дѣлѣ, которое касается моего негодяя -- мальчишки Фреда.
   -- Это такого рода вопросъ, на которомъ мы съ тобой можемъ также легко разойтись во взглядахъ, отвѣчалъ Бюльстродъ.
   -- Надѣюсь, только не на этотъ разъ, возразилъ м-ръ Винци, принявшій твердое рѣшеніе не измѣнять своему пріятному расположенію духа.-- Тутъ дѣло идетъ о новой причудѣ старика Фетерстона. Кто-то такой изъ злости выдумалъ сплетню и передалъ ее старику, съ цѣлью возстановить его противъ Фреда. Старикъ очень любитъ Фреда и вѣроятно готовитъ для него что-нибудь въ будущемъ; какъ-то разъ, кажется, даже самъ сказалъ Фреду, будто онъ намѣренъ завѣщать ему свое имѣніе, а это-то именно и возбуждаетъ зависть въ нѣкоторыхъ людяхъ противъ моего сына.
   -- Винци, я ужъ не разъ говорилъ тебѣ, что отъ меня нечего ждать содѣйствія въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ дѣло касается карьеры твоего старшаго сына. Я былъ всегда противъ чувства суетнаго тщеславія, побудившаго тебя избрать для него духовную карьеру; имѣя на плечахъ трехъ сыновей и четырехъ дочерей, ты не имѣлъ никакого права бросать деньги на воспитаніе, которое стоило очень дорого и не привело твоего сына ни къ чему другому, какъ къ лѣни и роскоши. Ты жнешь то, что самъ посѣялъ.
   М-ръ Бюльстродъ рѣдко отказывалъ себѣ въ удовольствія указывать ближнимъ на ихъ ошибки; но м-ръ Винци, въ свою очередь, рѣдко переносилъ хладнокровно подобнаго рода наставленія. Когда человѣкъ стоитъ наканунѣ своего избранія въ городскіе мэры, когда онъ, имѣя въ виду комерческіе интересы, твердо держится извѣстныхъ политическихъ убѣжденій, то естественнымъ образомъ ему нельзя не сознавать важности своего значенія въ общей связи общественнаго зданія, съ высоты котораго всѣ мелкіе вопросы частной жизни кажутся едва замѣтными точками. Неожиданный упрекъ зятя возмутилъ его теперь болѣе, чѣмъ когда-нибудь. М-ръ Винци нашелъ совершенно лишнимъ замѣчаніе: ты жнешь то, что самъ посѣялъ. Но чувствуя на своей шеѣ тяжесть ярма, наложеннаго на него Бюльстродомъ, онъ остерегся на этотъ разъ отъ любимой своей привычки ловко отгрызаться въ случаѣ нападенія.
   -- Тутъ, Бюльстродъ, нечего старое поминать, возразилъ онъ.-- Я не принадлежу въ числу твоихъ образцовыхъ людей, да и не претендую на это званіе. Нельзя-же мнѣ было заранѣе предвидѣть конерческій переворотъ; наша торговая фирма была въ Мидльмарчѣ первая, а малый-то былъ съ головой. Притомъ, покойный братъ мой тоже избралъ духовную карьеру и шелъ отлично, онъ имѣлъ уже назначеніе и пошелъ-бы далеко, если-бы по несчастью гастрическая лихорадка не унесла его въ могилу. Я увѣренъ, что теперь онъ былъ-бы уже деканъ. Мнѣ кажется, что всѣ эти причины достаточно оправдываютъ мое стараніе повести Фреда по той-же дорогѣ. Если у человѣка есть религія, онъ, я думаю, всегда можетъ возлагать немного надежды на помощь Провидѣнія и не долженъ скряжничать, трястись надъ каждымъ кусочкомъ мяса, вмѣсто того, чтобы быть щедрымъ для своихъ дѣтей. Добрый честный британецъ постоянно хлопочетъ о томъ, какъ-бы возвысить положеніе своей семьи; по моему мнѣнію, обязанность каждаго отца семейства состоитъ въ томъ, чтобы открыть своимъ сыновьямъ хорошую дорогу.
   -- Винци, какъ истинный другъ твой, я долженъ сознаться, что все, что ты мнѣ сейчасъ нагородилъ, не болѣе какъ смѣсь тщеславной болтовни и непроходимой глупости, замѣтилъ банкиръ.
   -- Отлично! воскликнулъ м-ръ Винци, чувствуя уже приливъ желанія показать зубы противнику.-- Я не говорю, чтобъ я не былъ тщеславенъ; мало того, я даже не знаю человѣка, который не былъ-бы тщеславенъ. Ты самъ, я полагаю, ведешь свое дѣло, руководствуясь, болѣе или менѣе, этимъ чувствомъ. Разница состоитъ тутъ только въ томъ, что одно тщеславіе крошечку честнѣе другого. Вотъ и все!
   -- Наше настоящее преніе совершенно безплодно, Винци, возразилъ м-ръ Бюльстродъ, оканчивая свой сандвичъ. Откинувшись на спинку кресла, банкиръ прикрылъ глаза рукою съ видомъ явнаго утомленія.-- У тебя; кажется, было до меня какое-то особенное дѣло?
   -- Да, да, торопливо заговорилъ м-ръ Винци.-- Все дѣло въ томъ, что старику Фетерстону передали, опираясь на тебя, какъ на свидѣтеля, будто Фредъ занималъ деньги или искалъ ихъ занять, подъ залогъ дядиной земли. Я увѣренъ, что ты подобной глупости никогда не говорилъ. Но старикъ настаиваетъ на томъ, чтобы Фредъ принесъ отъ тебя собственноручное письменное опроверженіе слуха, т.-е. родъ записки, въ которой-бы ты сказалъ, что не вѣришь ни одному слову сплетни, пущенной въ ходъ на счетъ того, что Фредъ занялъ или искалъ занять денегъ подъ такой странный залогъ. Надѣюсь, что у тебя нѣтъ препятствій исполнить требованіе старика.
   -- Извини меня! возразилъ Бюльстродъ.-- Препятствіе у меня есть. Я никакъ не могу поручиться, чтобы твой сынъ, по беззаботности или невѣжеству -- я не употреблю болѣе рѣзкихъ выраженій -- не старался-бы достать себѣ денегъ подъ залогъ будущихъ своихъ надеждъ, или чтобы не нашелся такой дуракъ, который не рѣшился-бы снабдить его деньгами, опираясь на эту неясную теорію вѣроятностей; у насъ въ свѣтѣ столько-же дураковъ кредиторовъ, сколько вообще глупыхъ людей.
   -- Но Фредъ честью своей клянется, что онъ отъ роду не занималъ денегъ подъ залогъ дядиной зеили. Сынъ мой не лжетъ. Я его во всемъ прочемъ не оправдываю. Ему отъ меня жутко достается; никто не скажетъ, чтобы я одобрялъ его проступки. Но я знаю, что онъ не лжетъ. А мнѣ кажется, можетъ быть, я не ошибаюсь, что каждый истинный христіанинъ обязанъ вѣрить въ лучшую сторону человѣка, когда онъ объ немъ ничего особенно дурного не знаетъ. По моему, это грѣхъ подставлять ногу юношѣ, отказываясь отъ свидѣтельства въ его невинности, потому только, что не усматриваешь достаточно причинъ, чтобы вѣрить ему на слово.
   -- Богъ знаетъ, удружу-ли и еще твоему сыну, разсчистивъ ему дорогу къ будущему наслѣдству фетерстоновскимъ имѣніемъ, замѣтилъ Бюльстродъ.-- Я не считаю богатство благомъ для тѣхъ людей, которые смотрятъ на него, какъ на земную жатву. Тебѣ не нравится это, Винци, но я чувствую въ настоящую минуту, что я, такъ-сказать, призванъ для того, чтобы предупредить тебя, что я не имѣю охоты помогать передачѣ имѣнія старика Фетерстона твоему сыну. Я смѣло говорю тебѣ, что эта наслѣдство не послужитъ въ вѣчному блаженству твоего сына и къ славѣ божіей. Зачѣмъ-же ты хочешь заставить меня написать клятвенное показаніе, которое послужитъ только въ поддержанію въ дядѣ неразумнаго пристрастія и къ утвержденію безсмысленнаго завѣщанія?
   -- Если ты находишь, что никто, кромѣ членовъ церкви, не долженъ имѣть капиталы, что-жъ ты не откажешься въ ихъ пользу отъ участія въ извѣстномъ выгодномъ предпріятіи? А! рѣзнулъ м-ръ Винци.-- Не для прославленія-ли имени божія -- только конечно, не для славы мидльмарчской торговли -- плаймдальскій магазинъ продаетъ голубыя и зеленыя линючія матеріи, полученныя имъ съ фабрики Брассинга? Тамъ, какъ слышно, гноятъ шолкъ. Быть можетъ, если-бы всѣмъ было извѣстно, что барыши, получаемые отъ такой продажи, идутъ во славу божію, то товары охотнѣе-бы разбирались. Я-то, конечно, гляжу на эта дѣло иначе, и если-бы мнѣ только вздумалось, то я поднялъ-бы гвалтъ за подобный обманъ.
   М-ръ Бюльстродъ не вдругъ собрался съ духомъ, чтобы отвѣтить.
   -- Ты меня чрезвычайно огорчаешь, выражаясь такимъ образомъ, Винци, заговорилъ онъ наконецъ.-- Конечно, тебѣ никогда не понять побудительной причины, заставляющей меня такъ дѣйствовать. Пробивать себѣ дорогу въ запутанномъ лабиринтѣ міра сего чрезвычайно трудно для человѣка съ твердыми правилами -- но оно еще труднѣе для человѣка безпечнаго и насмѣшливаго. Прошу тебя не забывать, что если я оказываю тебѣ снисхожденіе, то только потому, что ты братъ моей жены; тебѣ неприлично жаловаться, что я скупъ на поданіе матеріальной помощи, когда она необходима для поддержки твоего положенія въ свѣтѣ. Я долженъ тебѣ напомнить, что если ты и удержалъ свое мѣсто въ комерціи, то ты обязанъ этимъ вовсе не себѣ самому и не личной предусмотрительности или вѣрному взгляду на вещи...
   -- Безъ сомнѣнія, нѣтъ, но вѣдь и ты ничего черезъ это не проигралъ, перебилъ м-ръ Винци, давшій волю своему раздраженію (обыкновенный результатъ мирныхъ его намѣреній).-- Ты не могъ не предвидѣть, женившись на Гаріетъ, что судьбы обоихъ нашихъ семействъ будутъ тѣсно связаны между собой. Если ты вдругъ измѣнилъ свой взглядъ и намѣренъ унизить мою семью въ общественномъ положеніи -- скажи откровенно. Я остался тѣмъ-же, чѣмъ былъ и прежде, то-есть, приверженцемъ старой церкви, до введенія въ нее новыхъ правилъ. Я гляжу на жизнь, какъ она есть -- въ торговлѣ и всюду. Мое единственное желаніе -- быть не хуже моихъ ближнихъ. Повторяю, если ты намѣренъ унизить насъ въ общественномъ положеніи, то такъ и скажи. Тогда я приму свои мѣры.
   -- Ты все пустяки говоришь, прервалъ его зять.-- Неужели ваше общественное положеніе пострадаетъ, если я не дамъ письма твоему сыну!
   -- Пострадаетъ оно или нѣтъ, но, во всякомъ случаѣ, я нахожу, что съ твоей стороны очень дурно отказывать мнѣ въ моей просьбѣ. Очень можетъ быть, что тебя побуждаетъ къ этому какое-нибудь религіозное чувство; однако со стороны, такого рода поступокъ имѣетъ весьма неблаговидный характеръ. Ты можешь теперь клеветать на Фреда сколько душѣ угодно: не все-ли это равно, если ты отказываешься опровергнуть распущенную на его счетъ клевету? Вотъ вы всѣ такіе деспоты по натурѣ, разыгрывающіе вездѣ и всегда роль святошъ. Противнѣе для меня нѣтъ вашей породы!
   -- Винци, ты, повидимому, непремѣнно хочешь поссориться со мной! Это насъ съ Гаріетъ глубоко огорчитъ, произнесъ м-ръ Бюльстродъ съ легкимъ оживленіемъ въ голосѣ, причемъ лицо его замѣтно поблѣднѣло.
   -- Я вовсе не хочу съ тобой ссориться, возразилъ м-ръ Винци.-- Мои личные интересы -- да можетъ быть, и твои также,-- требуютъ, чтобы мы оставались друзьями. Я не имѣю причины тебя ненавидѣть; ты въ моихъ глазахъ не хуже другихъ людей. Человѣкъ, который моритъ себя голодомъ, и простаиваетъ цѣлые часы на молитвѣ, какъ ты это дѣлаешь, считаетъ себя конечно, религіознымъ; но по моему, если-бы даже ты только клялся и божился, какъ многіе другіе это дѣлаютъ, то и тогда твой капиталъ точно также быстро-бы обращался въ твоихъ рукахъ. Ты любишь власть -- объ этомъ нечего и спорить; вообще ты, кажется, мѣтишь попасть въ образцовые люди. Но ты мужъ моей сестры и мы должны крѣпко держаться другъ за друга. На сколько я знаю Гаріетъ, она тебя обвинитъ въ нашей ссорѣ, потому-что ты, какъ говорится, отцѣживаешь комара, отказываясъ выручить Фреда изъ бѣды. Я не могу хладнокровно переноситъ подобнаго лицемѣрія. Я откровенно называю это гадостью съ твоей стороны.
   Съ этими словами м-ръ Винци всталъ и, застегивая свой длинный сюртукъ, пристально началъ смотрѣть на своего зятя, какъ-бы ожидая отъ него рѣшительнаго отвѣта.
   М-ру Бюльстроду не въ первый разъ приходилось усовѣщивать м-ра Винци, и не въ первый разъ такого рода сцены кончались тѣмъ, что банкиру приходилось видѣть весьма нелестное изображеніе своей личности въ томъ грубомъ простомъ зеркалѣ, которое фабрикантъ имѣлъ обыкновеніе подносить въ глазамъ своихъ фарисействующихъ ближнихъ. Опытъ долженъ-бы былъ научить м-ра Бюльстрода, чѣмъ обыкновенно кончаются подобныя сцены. Но вѣдь переполненный фонтанъ, даже въ дождливое время, обильно изливаетъ изъ себя воду, хотя она ровно ни на что не годна: какъ-же послѣ этого удержаться проповѣднику, у котораго въ головѣ накопился цѣлый запасъ увѣщаній и совѣтовъ?
   Не въ характерѣ м-ра Бюльстрода было тотчасъ-же подчиниться другому лицу, вслѣдствіе непріятныхъ для него внушеній. Прежде чѣмъ измѣнить образъ своихъ дѣйствій, онъ находилъ нужнымъ выяснить себѣ всѣ поводы къ тому и подвести ихъ потомъ подъ обычную свою формулу. Помолчавъ немного, онъ сказалъ:
   -- Я подумаю, Винци. Мы переговоримъ объ этомъ вопросѣ съ Гаріетъ. Вѣроятно, ты получишь отъ меня письмо.
   -- И прекрасно, отвѣчалъ фабрикантъ.-- Только прошу тебя поскорѣе. Надѣюсь, что все дѣло кончится прежде, чѣмъ мы съ тобой завтра увидимся.
  

XIV.

   Переговоры м-ра Бюльстрода съ Гаріетъ, повидимому, кончились именно такъ, какъ желалъ этого м-ръ Винци, потому-что, на слѣдующій день, рано утромъ, было прислано то письмо, которое Фредъ долженъ былъ представить м-ру Фетерстону въ видѣ требуемаго доказательства. Старый джентльменъ, по случаю хоходной погоды, не вставалъ съ постели; Мэри Гартъ не оказалось въ диванной, а потому Фредъ, по пріѣздѣ въ домъ, немедленно отправился въ спальню наверхъ и подалъ дядѣ письмо. Старикъ, спокойно усѣвшись на постели среди подушекъ, могъ съ полнымъ удовольствіемъ наслаждаться сознаніемъ своей житейской мудрости и умѣньемъ водить за носъ глупое человѣчество. Онъ надѣлъ себѣ на носъ очки, отдулъ немного губы и, скорчивъ презрительную гримасу, началъ читать письмо: "Движимый силою обстоятельствъ, писалъ м-ръ Бюльстродъ,-- я не хочу отклоняться отъ выраженія моего убѣжденія..." -- тсъ! смотрите, какія ловкія фразы подбираетъ! Онъ хитеръ, какъ продавецъ на аукціонѣ -- "что вашъ сынъ Фредерикъ не занималъ ни у кого денегъ подъ залогъ наслѣдства, обѣщаннаго ему м-ромъ Фетерстономъ" -- Обѣщаннаго? Кто это сказалъ, что я обѣщалъ оставить тебѣ наслѣдство? Я никогда ничего не обѣщаю, я могу измѣнять сколько хочу свои завѣщанія въ теченіе моей жизни -- "и что принимая во вниманіе свойство подобнаго поступка, совершенно безразсудно предполагать, чтобы молодой человѣкъ со смысломъ и характеромъ рѣшился-бы на него". -- А! Однако этотъ господинъ не говоритъ тутъ, чтобы ты былъ молодой человѣкъ со смысломъ и характеромъ, замѣтьте это, сэръ!-- "Что-жь касается моего участія во всей этой исторіи, то я положительно утверждаю, что я никогда не говорилъ, что вашъ сынъ занималъ деньги подъ залогъ какой-бы то ни было собственности, которая могла-бы достаться ему послѣ кончины мистера Фетерстона".-- Помилуй Богъ мою душу! какъ красно пишетъ человѣкъ! Юристъ Стэндишъ, въ сравненіи съ нимъ ничего не значитъ. Такъ ловко могъ-бы выражаться только человѣкъ, самъ ищущій занять деньги. Ну-съ, продолжалъ м-ръ Фетерстонъ, смотря Изъ-за очковъ на Фреда и подавая ему назадъ письмо съ презрительнымъ жестомъ,-- надѣюсь, что ты не воображаешь, что я повѣрю этой исторіи потому только, что Бюльстродъ такъ красно росписываетъ, а?
   Фредъ покраснѣлъ.
   -- Сэръ, вы сами желали имѣть письмо, сказалъ онъ.-- Я полагаю, что опроверженіе м-ра Бюльстрода равносильно авторитету той личности, которая прежде всѣхъ сказала вамъ то, что онъ теперь опровергаетъ.
   -- Совершенно справедливо. Я никогда не говорилъ, что вѣрю тому или другому. Чего-жь тебѣ еще отъ меня нужно? спросилъ рѣзко м-ръ Фетерстонъ, не снимая очковъ съ носа и пряча руки подъ одѣяло.
   -- Ничего, сэръ, отвѣчалъ Фредъ, дѣлая надъ собой усиліе, чтобы удержаться отъ раздраженія.-- Я пріѣхалъ для того, чтобы передать вамъ это письмо. Если вы позволите, я удалюсь, пожелавъ вамъ добраго утра.
   -- Погоди! погоди! Дерни за колокольчикъ, мнѣ нужно позвать сюда мисси, сказалъ старикъ.
   На звонъ колокольчика явился лакей.
   -- Скажите мисси, чтобы она пришла сюда, нетерпѣливо произнесъ м-ръ Фетерстонъ.-- Что это она вѣчно уходитъ?
   -- Зачѣмъ вы уходите отсюда раньше, чѣмъ я вамъ позволю, продолжалъ онъ тѣмъ-же ворчливымъ тономъ, когда Мэри вошла въ спальню.-- Мнѣ нуженъ мой жилетъ. Я вамъ сто разъ приказывалъ власть его на постель.
   Глаза у Мэри были красны, точно она недавно плакала. Можно было ясно понять, что м-ръ Фетерстонъ находится въ очень капризномъ расположеніи духа въ это утро. Фредъ, почти увѣренный, что дядя выдастъ ему обѣщанную сумму денегъ въ подарокъ, охотнѣе-бы согласился отказаться отъ нея, лишь-бы имѣть право объявить въ лицо старому тирану, что Мэри Гартъ слишкомъ хороша для того, чтобы вѣчно быть у него на послугахъ. При входѣ молодой дѣвушки въ комнату, Фредъ всталъ со стула, но Мэри едва-ли замѣтила его; она вся дрожала, какъ-бы ожидая, что старикъ пуститъ въ нее чѣмъ-нибудь, хотя до этого никогда еще не доходило. Старый причудникъ позволялъ себѣ только браниться. Въ то время, когда Мэри подходила въ вѣшалкѣ, чтобы снять съ нея жилетъ, Фредъ бросился въ ней, сказавъ:
   -- Позвольте мнѣ вамъ помочь.
   -- Оставь ее въ покоѣ, крикнулъ м-ръ Фетерстонъ.-- Принесите мнѣ сами жилетъ, мисси, продолжалъ онъ,-- и положите его ко мнѣ на постель. Теперь ступайте вонъ и не возвращайтесь, пока я васъ опять не позову, прибавилъ старикъ, когда Мари положила передъ нимъ жилетъ. У него былъ такой ужъ обычай -- оказывать ласку одному лицу и придираться къ другому. Мэри была всегда подъ рукой, на ней-то и обрывалось все непріятное. Впрочемъ, во время посѣщенія близкихъ своихъ родственниковъ, м-ръ Фетерстонъ обращался очень хорошо съ молодой дѣвушкой. Медленно вынувъ связку ключей изъ жилетнаго кармана, старикъ еще медленнѣе вытащилъ изъ-подъ одѣяла своей постели жестяной сундучокъ.
   -- Ты, можетъ быть, разсчитываешь, что я награжу тебя цѣлымъ состояніемъ, а? спросилъ онъ, высматривая на внука изъ-подъ очковъ и медля отпереть замокъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, сэръ, отвѣчалъ Фредъ.-- Вы были такъ добры намедни, что сами вызвались сдѣлать мнѣ небольшой подарокъ, иначе я никогда не осмѣлился-бы даже подумать объ этомъ.
   У Фреда невольно забилось сердце отъ сладкой надежды, что дядя отсчитаетъ ему порядочную сумму денегъ, съ помощью которой онъ избавится отъ нѣкоторыхъ непріятныхъ долговъ. Входя въ долгъ, Фредъ постоянно утѣшался мыслію, что случится то или другое -- ясно онъ не опредѣлялъ, что именно случится -- и что ему такъ или иначе удастся уплатить свой долгъ во время. Неожиданное благополучіе сваливалось ему теперь точно съ неба; поэтому естественно было ожидать, что подарокъ дяди покроетъ его долги съ избыткомъ. Старикъ долго перебиралъ своими жилистыми руками банковые билеты и, расправляя ихъ, снова клалъ обратно въ ящикъ, между тѣмъ какъ Фредъ, откинувшись на спинку кресла, злился на себя, чувствуя, что у него въ глазахъ выражается нетерпѣніе. Онъ считалъ себя истымъ джентльменомъ и не хотѣлъ выказывать, что ухаживаетъ за старикомъ изъ-за денегъ. Наконецъ, м-ръ Фетерстонъ снова оглядѣлъ его черезъ очки и поднесъ ему небольшую пачку билетовъ. Фредъ явственно успѣлъ разсмотрѣть, что ихъ числомъ только пять; но вѣроятно каждый изъ нихъ заключалъ въ себѣ не менѣе 50 фунт. Онъ принялъ деньги отъ дяди и сказавъ: -- Я вамъ чрезвычайно обязанъ, сэръ,-- собрался уже свернуть ихъ въ трубочку не считая, точно ему и дѣла не было до ихъ цѣнности. Но м-ру Фетерстону, неспускавшему съ Фреда глазъ, повидимому, это не понравилось.
   -- Что-жь ты ихъ не считаешь, спросилъ старикъ,-- или по твоему не стоитъ? Ты принимаешь деньги точно лордъ; вѣроятно ты и тратишь ихъ точно такъ-же.
   -- Я полагалъ, сэръ, что даровому коню въ зубы не смотрятъ, отвѣчалъ Фредъ.-- Впрочемъ, если прикажете, я съ большимъ удовольствіемъ ихъ сосчитаю.
   Большого удовольствія, однако, Фредъ, не ощутилъ, сосчитавъ деньги. Оказалось, что, въ дѣйствительности, подаренная дядей сумма была гораздо ниже той, на которую онъ такъ сильно разсчитывалъ. Всякая неудача въ разсчетѣ поневолѣ влечетъ за собой недовольство. Разочарованіе Фреда было очень сильно, когда онъ убѣдился, что у него въ рукахъ всего пять 20-ти фунт. бумажекъ; ему въ этомъ случаѣ не подогло даже и высшее образованіе, онъ не съумѣлъ скрыть волненія и, сильно поблѣднѣвъ, проговорилъ съ трудомъ:
   -- Это очень щедрый подарокъ, сэръ!
   -- Надѣюсь! отвѣчалъ м-ръ Фетерстонъ, запирая свой сундукъ и ставя его на прежнее мѣсто. Затѣмъ, онъ самодовольно снялъ очки съ своего носа и, помолчавъ немного, повторилъ, какъ-бы вслѣдствіе внутренняго убѣжденія, что внукъ сказалъ правду:
   -- Надѣюсь, что щедрый.
   -- Увѣряю васъ, сэръ, что я вполнѣ вамъ благодаренъ, сказалъ Фредъ, успѣвшій къ этому времени оправиться.
   -- Ты и долженъ быть благодаренъ. Тебѣ нужно составить себѣ положеніе въ свѣтѣ, а какъ видно, ты только и можешь разсчитывать на Петера Фетерстона.
   Тутъ хитрые маленькіе глаза старика засверкали отъ удовольствія при сознаніи, что сидящій передъ нимъ изящный молодой человѣкъ возлагаетъ на него всѣ свои надежды, что этотъ юный щеголь такъ глупъ, что вѣритъ ему.
   "Да, дѣйствительно, я не рожденъ для большихъ удачъ, сказалъ самъ себѣ Фредъ, удивляясь невольно своей добродѣтели при такомъ жестокомъ ударѣ судьбы.-- Я мало знаю людей, которые были-бы поставлены въ такое стѣсненное положеніе, какъ я, продолжалъ онъ вслухъ.-- Развѣ мнѣ легко кататься верхомъ на охотничьей лошади съ разбитыми ногами и видѣть людей, далеко не такихъ знатоковъ, какъ я, которые могутъ бросать кучи денегъ на лошадей.
   -- Вотъ теперь ты можешь себѣ пріобрѣсти отличную верховую лошадь, замѣтилъ старикъ.-- Восьмидесяти фунтовъ за глаза довольно на эту покупку, а 20 у тебя останется для уплаты долговъ, прибавилъ онъ слегка посмѣиваясь.
   -- Сэръ, вы очень добры! отвѣчалъ Фредъ, съ едва замѣтнымъ тономъ усмѣшки въ голосѣ.
   -- Да, я полагаю, что дядя-то Фетерстонъ получше будетъ, чѣмъ хваленый дядюшка Бюльстродъ. Тебѣ, я увѣренъ, не много достанется отъ его спекуляцій. Говорятъ, что онъ порядочно-таки затянулъ петлю вокругъ шеи твоего отца. А?
   -- Сэръ, отецъ никогда не говоритъ со мною о своихъ дѣлахъ, отвѣчалъ Фредъ.
   -- И умно дѣлаетъ. Но есть люди, которые все пронюхали, даромъ что онъ ничего не разсказываетъ. Тебѣ отъ него не много достанется, онъ вѣроятно умретъ, не сдѣлавъ завѣщанія -- отъ него этого можно легко ожидать -- будь онъ тамъ выбранъ мидльмарчскимъ мэромъ или нѣтъ, все равно. Но я повторяю снова, ты не много получишь въ наслѣдство послѣ отца, если онъ не сдѣлаетъ завѣщанія; даромъ, что старшій сынъ.
   Никогда въ жизни м-ръ Фетерстонъ не казался такъ противенъ Фреду, какъ теперь. Правда и то, что старикъ дядя никогда еще не давалъ ему заразъ такъ много денегъ, какъ теперь.
   -- Прикажете уничтожить письмо м-ра Бюльстрода, сэръ? спросилъ Фредъ, вставая съ мѣста съ явнымъ намѣреніемъ кинуть письмо въ каминъ.
   -- Да, да, конечно, мнѣ оно не нужно, отвѣчалъ старикъ:-- мнѣ за него денегъ не дадутъ.
   Фредъ отправилъ письмо въ каминъ и злобно прокололъ его насквозь кочергой. Ему сильно захотѣлось выйдти изъ комнаты, но какъ-то совѣстно стало и передъ собой, и передъ дядей -- убѣжать тотчасъ по полученіи денегъ. къ счастью его, въ эту самую минуту, къ старику явился управляющій съ отчетомъ, и Фредъ былъ отпущенъ домой, съ приказаніемъ вскорѣ опять явиться. Ему не столько хотѣлось избавиться отъ дяди, сколько хотѣлось повидаться съ Мэри Гартъ. Молодая дѣвушка сидѣла на своемъ обычномъ мѣстѣ у огня съ шитьемъ въ рукахъ и съ развернутой на столикѣ передъ собою книгой. Вѣки ея не были уже такъ красны какъ прежде, и лицо приняло обычное спокойное выраженіе.
   -- Меня наверхъ требуютъ? спросила она, привставая со стула, какъ только Фредъ взошелъ въ комнату.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ онъ,-- но меня отпустили, потому-что Симонсъ пришелъ въ дядѣ съ докладомъ.
   Мэри опять опустилась на свое мѣсто и опять принялась за шитье. Она никогда еще не обращалась такъ равнодушно съ Фредомъ, какъ теперь; а между-тѣмъ онъ такъ искренно-нѣжно сожалѣлъ объ ней и негодовалъ изъ-за нея на старика, присутствуя при сценѣ въ спальнѣ.
   -- Можно мнѣ посидѣть здѣсь немного, Мэри? спросилъ Фредъ, или я вамъ помѣшаю?
   -- Садитесь, прошу васъ, сказала Мэри,-- вы мнѣ, конечно, не такъ сильно надоѣдите, какъ Джонъ Уоль, который былъ здѣсь вчера и усѣлся подлѣ меня, не попросивъ даже на то позволенія.
   -- Бѣдняжка! Мнѣ кажется, что онъ въ васъ влюбленъ.
   -- Никогда этого не замѣчала! По моему, нѣтъ ничего противнѣе положенія дѣвушки; только-что найдется человѣкъ болѣе или менѣе въ ней внимательный, къ которому она чувствуетъ благодарность, люди тотчасъ начинаютъ предполагать, что это влюбленный. Я до сихъ поръ думала, что хоть меня-то, по крайней мѣрѣ, въ этомъ отношеніи оставятъ въ покоѣ. Я не имѣю никакой претензіи воображать, будто каждый мужчина, который только подойдетъ ко мнѣ, тотчасъ-же въ меня влюбится.
   Мэри совсѣмъ и не думала розыгрывать чувствительную сцену, по голосъ ея по-неволѣ задрожалъ отъ досады.
   -- Будь онъ проклятъ этотъ Джонъ Уоль! воскликнулъ Фредъ.-- Я совсѣмъ не хотѣлъ васъ. сердить. Я даже не воображалъ, чтобы вы имѣли причину считать себя обязанной ему. У меня изъ головы вонъ вышло, что вы принимаете огромное одолженіе для себя, если кто-нибудь потрудится снять со свѣчки, вмѣсто васъ.
   Фредъ былъ въ свою очередь чрезвычайно гордъ и ему ни за что не хотѣлось показать, что онъ догадывается, въ чемъ состоитъ главная причина гнѣвнаго взрыва Мэри.
   -- О! я вовсе не сержусь, отвѣчала молодая дѣвушка,-- меня злятъ только вообще всѣ люди. Я люблю, чтобы со мной говорили не такъ, какъ съ дурой. Право, мнѣ кажется, что я понимаю многія вещи гораздо лучше, чѣмъ нѣкоторые молодые джентльмены, учившіеся въ высшихъ учебныхъ заведеніяхъ.
   Мэри невольно развеселилась и въ ея голосѣ послышалось что-то похожее на сдержанный, серебристый смѣхъ.
   -- Я вамъ позволяю поднимать меня теперь на смѣхъ сколько угодно, сказалъ Фредъ.-- Мнѣ показалось, что вы были очень грустны, когда входили въ дядѣ наверхъ. Это просто срамъ, что васъ заставляютъ переносить здѣсь такую ужасную жизнь!..
   -- Моя жизнь, сравнительно, еще покойная, возразила Мэри.-- Я пробовала быть гувернанткой -- не могу, я слишкомъ для этого разсѣяна. А получать деньги и не умѣть выполнять взятой на себя обязанности, страшно тяжело! За то здѣсь, я хорошо справляюсь съ своей должностью и даже лучше, чѣмъ другіе-бы это дѣлали на ноемъ мѣстѣ -- Рози, напримѣръ, хотя она по своей наружности настоящая сказочная красавица, брошенная на съѣденіе людоѣдамъ.
   -- Кто? Рози? воскликнулъ Фредъ, тономъ скептика-брата.
   -- Полноте, Фредъ, возразила Мэри,-- то ужъ не имѣете права критиковать другихъ.
   -- То-есть, кого сестру?-- вы хотите сказать?
   -- Нѣтъ, всѣхъ вообще.
   -- А-а; понимаю, продолжалъ Фредъ,-- вы намекаете на то, что я самъ лѣнивъ и мотоватъ. Что-жь дѣлать? Я не рожденъ быть бѣднымъ. Будь я богатъ, изъ меня-бы вышелъ прекрасный человѣкъ.
   -- Да, вы-бы отлично выполняли свои обязанности въ томъ, положеніи, къ которому Богу не угодно было васъ предназначить, не такъ-ли? спросила Мэри смѣясь.
   -- Что-жь изъ этого? возразилъ Фредъ.-- Я не могъ принудить себя быть священникомъ, точно также какъ вы не могли насильно сдѣлаться гувернанткой. Вамъ-бы слѣдовало имѣть побольше товарищескаго сочувствія ко мнѣ, Мэри.
   -- Я никогда не говорила, что вы непремѣнно должны быть священникомъ. Но вамъ нужно-же что-нибудь дѣлать. Очень жалкое положеніе того человѣка, который не можетъ рѣшиться выбрать себѣ дорогу и дѣйствовать сообразно съ цѣлью.
   -- Я-бы это все сдѣлалъ, если-бы...
   Фредъ умолкъ и вставъ со стула, облокотился на каминъ.
   -- Если-бы вы были увѣрены, что впереди васъ не ждетъ состояніе, докончила Мэри.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, прервалъ ее Фредъ.-- Я вижу, что вамъ хочется поссориться со мной. Съ вашей стороны очень непохвально руководствоваться чужими толками на мой счетъ.
   -- Изъ-за чего-же мнѣ желать ссоры съ вами? спросила молодая дѣвушка.-- Вѣдь тогда я лишусь новыхъ книгъ, заключила она, приподнявъ книгу, которая лежала на столѣ.-- Какъ-бы вы дурно ни держали себя въ отношеніи въ другимъ, во мнѣ вы всегда были добры.
   -- Потому-что я люблю васъ болѣе другихъ людей, сказалъ Фредъ.-- А вы меня терпѣть не можете, это я знаю.
   -- Да, правда, есть отчасти, отвѣчала Мэри, кивая съ улыбкой головой.
   -- Чтобы вамъ понравиться, нужно быть малымъ громаднаго роста и умѣть толковать обо всемъ.
   -- Да, именно такъ, отвѣчала Мэри, быстро двигая иголкой и отлично выдерживая свою роль равнодушія. Какъ только разговоръ принимаетъ для насъ дурной оборотъ, намъ начинаетъ казаться, что мы мало-по-малу вязнемъ въ болотѣ затрудненій. Такъ это случилось и съ Фредомъ Винци.
   -- Мнѣ кажется, что женщины никогда не влюбляются, какъ мужчины, въ тѣхъ, кого они знаютъ съ ранняго дѣтства и съ кѣмъ видаются ежедневно: имъ непремѣнно нужно какое-нибудь новое, незнакомое лицо, сказалъ онъ.
   -- Позвольте, прервала его Мэри, сжимая какъ-то усиленно губы,-- мнѣ нужно перебрать въ своей памяти всѣхъ извѣстныхъ женщинъ. Возьмемъ Жюльетту -- да, она именно такъ поступила, какъ вы говорите. Затѣмъ Офелія -- эта, вѣроятно, давно ужъ знала Гамлета. Бренда Тройль и Мордаунтъ Мэртонъ -- были знакомы съ дѣтства, но за то онъ, какъ кажется, былъ очень достойный молодой человѣкъ; Минна была страстно влюблена въ Клевеланда -- иностранца по рожденію. Уоверлей не зналъ Флори Мэк-Иворъ, зато она въ него и не влюбилась. Наконецъ, Оливія и Софія Примрозъ, Коринна -- эти всѣ перевлюбились въ новыхъ своихъ знакомыхъ.
   Мэри кинула при этомъ плутовскій взглядъ на Фреда, отъ котораго тотъ пришелъ въ восторгъ, хотя въ ясномъ, наблюдательномъ взглядѣ молодой дѣвушки играла только улыбка.
   Фредъ дѣйствительно имѣлъ сердце любящее. Превратившись изъ мальчика въ мужчину, онъ незамѣтно влюбился въ подругу своего дѣтства, не смотря на то, что воспитаніе въ высшемъ заведеніи развило въ немъ пристрастіе къ людямъ большого свѣта и къ богатству.
   -- Когда человѣкъ знаетъ, что онъ нелюбимъ, началъ снова Фредъ,-- для него нѣтъ никакой пользы говорить, что онъ могъ-бы сдѣлаться хорошимъ человѣкомъ, что онъ сталъ-бы работать, если-бы взамѣнъ этого ему платили любовью.
   -- Къ чему такая трата словъ? возразила Мэри.-- Могъ-бы, сталъ-бы -- это все ничтожные, вспомогательные глаголы!
   -- Я не знаю, изъ чего человѣкъ будетъ стараться сдѣлаться лучше, если нѣтъ женщины, которая-бы его горячо любила, продолжалъ Фредъ.
   -- А по моему, нужно прежде сдѣлаться лучше, и потокъ уже ждать, чтобы насъ полюбили, сказала Мэри.
   -- Вы, Мэри, сами это знаете, что когда женщина любитъ человѣка, то она любитъ его не ради однихъ его добродѣтелей.
   -- Очень можетъ быть. Но тотъ, кого она полюбитъ, въ ея глазахъ никогда не будетъ- дуренъ.
   -- Я не нахожу, чтобы было очень любезно называть въ глаза дурнымъ человѣкомъ, произнесъ вздохнувъ Фредъ.
   -- Я и не думала говорить на вашъ счетъ.
   -- Я никогда не буду ни на что годенъ, Мэри, пока вы не скажете, что любите меня, пока вы не дадите слова выйдти за меня замужъ,-- конечно тогда только, когда я буду въ состояніи на васъ жениться.
   -- Если-бы я даже полюбила васъ, я-бы никогда за васъ не пошла, отвѣчала Мэри.-- Я никогда не данъ вамъ слова выйдти за васъ!..
   -- Мэри! это, по моему, непростительно! воскликнулъ Фредъ.-- Если вы меня любите, вы должны дать мнѣ слово.
   -- Напротивъ, возразила молодая дѣвушка,-- было-бы непростительно выйдти за васъ замужъ, даже тогда, если-бы я васъ любила.
   -- Вы хотите сказать, что я вамъ не пара, потому-что не имѣю достаточно средствъ для того, чтобы содержать жену? Это правда; но вѣдь мнѣ только 23 года.
   -- Въ отношеніи лѣтъ, вы конечно измѣнитесь. Но въ характерѣ -- едва-ли. Отецъ мой говоритъ, что лѣнивому человѣку и жить-то не слѣдуетъ, не только думать о женитьбѣ.
   -- Слѣдовательно мнѣ остается одно -- застрѣлиться?
   -- Совсѣмъ нѣтъ, вамъ слѣдуетъ сдать экзаменъ. Я слышала отъ м-ра Фэрбротера, что это это дѣло -- чистые пустяки.
   -- Хорошо ему толковать. Для него все пустяки. Конечно, тутъ не объ умѣ толкъ. Я въ десять разъ умнѣе многихъ изъ тѣхъ, кто выдерживаетъ экзаменъ.
   -- Боже мой! съ усмѣшкой воскликнула Мэри.-- Этотъ камень пущенъ вѣрно въ огородъ священниковъ въ родѣ м-ра Кроуза. Раздѣлите сумму вашего ума на десять, каждое частное число будетъ представлять -- легко сказать!-- человѣка, получившаго степень студента! Изъ всего этого слѣдуетъ, что вы въ 10 разъ лѣнивѣе ихъ всѣхъ.
   -- Хорошо, сказалъ Фредъ,-- ну, а если я выдержу экзаменъ, неужели вы пожелаете, чтобы я вступилъ въ духовное званіе?
   -- Вопросъ, чего-бы я желала и чего нѣтъ, тутъ совершенно неумѣстенъ, отвѣчала Мэри.-- У васъ, я думаю, для этого есть свой царь въ головѣ. А-а! вотъ и м-ръ Лейдгатъ. Мнѣ нужно идти въ дядѣ доложить о немъ.
   -- Мэри! воскликнулъ Фредъ, схвативъ за руку молодую дѣвушку въ ту минуту, когда она встала съ мѣста.-- Если вы мнѣ не дадите никакой надежды, я сдѣлаюсь еще хуже чѣмъ теперь.
   -- Я вамъ не дала никакой надежды, отвѣтила Мари, вся вспыхнувъ.-- Ваши родные, также какъ и мои, возстанутъ противъ такого брака. Отецъ мой сочтетъ за безчестіе отдать мою руку человѣку, который надѣлалъ долговъ и не хочетъ работать.
   Слова Мэри кольнули Фреда прямо въ сердце, онъ выпустилъ ея руку. Молодая дѣвушка направилась къ дверямъ, но, вдругъ обернувшись, сказала:
   -- Фредъ, вы всегда были ко мнѣ такъ добры, такъ великодушны, я не могу быть неблагодарной. Только прошу васъ объ одномъ -- никогда не говорите со мной объ этомъ.
   -- Слушаюсь, отвѣчалъ мрачно Фредъ и взялся за шляпу и за хлыстъ. На блѣдномъ лицѣ его выступили яркія пятна. Еавъ многіе молодые лѣнивцы, неимѣющіе пенни за душой, онъ влюбился по уши въ простую дѣвочку, безприданницу. Но видя въ перспективѣ у себя наслѣдство послѣ дяди Фетерстона и твердо убѣжденный, что Мэри,-- что-бы она тамъ ни говорила,-- все-таки расположена къ нему, Фредъ не приходилъ въ отчаяніе. Вернувшись домой, онъ отдалъ четыре билета матери, прося ее сберечь ихъ для него.
   -- Я не хочу тратить этихъ денегъ, матушка, сказалъ онъ,-- я намѣренъ заплатить ими одинъ долгъ. Спрячьте подальше отъ соблазна.
   -- Господь да благословитъ тебя, дорогой ты мой! произнесла мысленно нѣжная мать, принимая отъ своего сына деньги. М-съ Винци безъ памяти любила своего сына первенца и младшую дочку (дѣвочку 6-ти лѣтъ); прочіе дѣти называли ихъ баловниками. Материнскіе глаза не всегда ослѣплены пристрастіемъ; мать всегда лучше другихъ знаетъ, который изъ дѣтей ласковѣе и нѣжнѣе. Фредъ также чрезвычайно любилъ свою мать; но въ настоящемъ случаѣ онъ, конечно, думалъ не объ ней, принимая предохранительныя мѣры противъ соблазна промотать свои сто фунтовъ. Кредиторъ, которому онъ долженъ былъ 160 ф., имѣлъ на него вексель, обезпеченный подписью отца Мэри Гартъ.
  

XV.

   Одинъ великій историкъ, какъ онъ самъ себя величалъ, имѣвшій счастіе умереть 120 лѣтъ тому назадъ и вслѣдствіе того попавшій въ число древнихъ мифовъ, передъ громадными образами которыхъ, мы, живущее поколѣніе, кажемся пигмеями,-- гордился своими безчисленными отмѣтками и выносками, считая ихъ образцовой частью своихъ твореній,-- въ особенности цѣнилъ тѣ изъ нихъ, которыми наполнены начальныя главы его знаменитой исторіи, гдѣ онъ, какъ-бы сидя на аван-сценѣ въ покойныхъ креслахъ, разговариваетъ съ нами своимъ яснымъ, изящнымъ англійскимъ языкомъ. Но Фильдингъ жилъ въ то время, когда дни были длинные (время, какъ деньги, мѣряется нашими нуждами), когда лѣтнее послѣ-обѣда тянулось безконечно и когда часовая стрѣлка въ зимніе вечера двигалась съ медленностью черепахи. Мы, позднѣйшіе историки, не можемъ подражать примѣру Фильдинга; вздумай мы только это сдѣлать, наша рѣчь оказалась-бы жалкой, пустой болтовней попугая. Мнѣ, напримѣръ, приходится распутывать такое множество человѣческихъ судебъ, что я должна внимательно разсмотрѣть, какъ сотканы ихъ утокъ и основа; весь свѣтъ моего рабочаго кабинета долженъ быть сосредоточенъ исключительно на этой ткани и я не могу раскидываться по обширному полю интереснаго ряда подробностей, называемыхъ общимъ взглядомъ или образомъ.
   Въ настоящее время мнѣ приходится знакомить съ читателемъ новаго мидльмарчскаго поселенца Лейдгата, и знакомить даже ближе, чѣмъ сколько его знаютъ многіе изъ городскихъ обывателей. Нельзя не признать того факта, что человѣкъ можетъ быть превознесенъ до небесъ, расхваленъ до нельзя, что ему будутъ иные завидовать, другіе смѣяться надъ нимъ, про него будутъ распускать сплетни, будтоу онъ влюбился и наконецъ женился, а все-таки личность его останется неизвѣстной обществу; это будетъ какая-то тѣнь, о которой каждый сосѣдъ можетъ составить себѣ самое ложное понятіе.
   Въ мидльмарчскомъ обществѣ составилось мнѣніе, что Лейдгатъ не простой сельскій докторъ, и мнѣніе это въ городѣ означало то, что отъ него ждутъ чего-то необыкновеннаго. Каждое семейство считало своего домашняго врача замѣчательно умнымъ и безгранично-искуснымъ по части леченія опасныхъ повѣтрій и другихъ серьезныхъ недуговъ. Неоспоримость ума этихъ господъ доказывалась глубокихъ довѣріемъ къ нимъ знатныхъ паціентокъ, изъ которыхъ каждая твердо держалась за своего доктора и за его систену леченія. Портизанки теоріи укрѣпляющихъ лекарствъ смотрѣли на разслабляющія средства, какъ на упадокъ медицины. Періодъ героической системы обильныхъ кровопусканій и шпанскихъ пушекъ не совсѣмъ еще кончился въ то время; эпидеміи же, какъ нравственныя, такъ и физическія, наводили такой ужасъ, что лечить отъ нихъ не находили другого способа, какъ выпустивъ изъ больного почти всю кровь. Итакъ, послѣдователи укрѣпляющей и разслабляющей системы леченія считались, каждый въ свою очередь, умными людьми въ средѣ своихъ паціентовъ. До такой степени доживаютъ немногіе изъ современныхъ намъ талантовъ. Никому изъ жителей Мидльмарча и въ голову не приходила мысль предположить, чтобы м-ръ Лейдгатъ могъ столько-же знать по части медицины, сколько знали докторъ Спрэдъ и докторъ Минчинъ, которыхъ призывали на помощь къ больнымъ тогда уже, когда оставалась только слабая надежда на спасеніе и когда за эту слабую надежду требовалось заплатить не менѣе гинеи. И не смотря на то, повторяю, въ мидльмарчскомъ обществѣ составилось мнѣніе, что Лейдгатъ есть нѣчто выходящее изъ ряда обыкновенныхъ врачей въ Мидльмарчѣ. И это была правда. Молодому врачу было всего 27 лѣтъ; въ этомъ возрастѣ многіе юноши являются недюжинными натурами; они тогда стремятся къ совершенству, вѣрятъ въ успѣхъ, смѣло идутъ на борьбу съ препятствіями, не впрягаютъ себя въ колесницу золотого тельца, а напротивъ, при первомъ удобномъ случаѣ, стараются впречь его въ телѣгу своей жизни.
   Лейдгатъ остался сиротою, тотчасъ по выходѣ изъ публичной школы. Отецъ его, служившій въ военной службѣ, оставилъ весьма незначительное состояніе для троихъ дѣтей, и когда маленькій Тертій пожелалъ получить медицинское образованіе, то его опекуны, не находя возможности вполнѣ удовлетворить его желанію и въ то-же время опасаясь оскорбить его фамильную гордость отказомъ, нашли болѣе удобнымъ подготовить его къ званію сельскаго врача. Лейдгатъ принадлежалъ къ числу тѣхъ рѣдкихъ молодыхъ людей, которые съ раннихъ поръ выказываютъ какое-нибудь рѣшительное направленіе въ извѣстной цѣли и подготовляютъ себя къ мысли, что имъ въ жизни предстоитъ сдѣлать что-нибудь новое, свое, а не повторять только то, что дѣлали ихъ отцы и дѣды. Кто изъ насъ, страстно преданный какому-нибудь предмету, не помнитъ въ своемъ прошедшемъ утра или вечера, когда взгромоздившись на высокій стулъ, мы карабкались на верхнюю полку шкапа, силясь достать нечитанную еще книгу, или какъ, раскрывъ ротъ, мы внимали рѣчамъ какого-нибудь ученаго разсказчика, или какъ, наконецъ, за недостаткомъ книгъ, предавались размышленію, прислушиваясь въ внутреннему голосу, впервые назвавшему по имени предметъ нашихъ стремленій. Съ Лейдгатомъ случилось то-же самое. Это былъ мальчикъ необыкновенно живого характера; нерѣдко бывало, что въ самый разгаръ игры съ товарищами, онъ вдругъ бросался куда-нибудь въ уголъ и черезъ пять минутъ сидѣлъ уже погруженный по уши въ чтеніе первой попавшейся ему подъ руку книги: будь это Раселасъ или Гулливеръ, лексиконъ Бейли или Библія, все равно. Ему во что бы то ни стало нужно было читать, если только онъ не катался верхомъ, не бѣгалъ, не охотился или не слушалъ, что говорятъ взрослые. Таковъ, былъ Лейдгатъ 10 лѣтъ отъ роду; онъ тогда прочелъ отъ доски до доски книгу "Chrysal or the Adventures of а Guinea", непохожую ни на дѣтскую сказку, ни на серьезное чтеніе и ему вдругъ пришло въ голову, что всѣ книги вздоръ и что жизнь -- глупость. Школьныя науки немного измѣнили этотъ взглядъ и хотя мальчикъ прошелъ всѣхъ классиковъ и всю математику, изъ него не вышло замѣчательнаго ученика. Учителя говорили про Лейдгата, что онъ можетъ сдѣлать все, что захочетъ; но видно, ему не хотѣлось отличиться чѣмъ-нибудь необыкновеннымъ. Это былъ юноша сильнаго тѣлосложенія, съ большимъ запасомъ пониманія; но никакая искра не разожгла еще въ немъ страсти къ интеллектуальному развитію. Науки онъ считалъ дѣломъ неважнымъ, съ которымъ легко справиться; изъ окружающей его среды онъ, повидимому, вынесъ такія понятія и взгляды, которые были совершенно еще лишними для мальчика. Вѣроятно, на немъ не на первомъ отразилось вліяніе свободнаго воспитанія той эпохи фраковъ съ короткими тальяни и другихъ модъ, теперь уже исчезнувшихъ. Но разъ, во время вакаціи, въ дождливой день, мальчикъ забрался дома въ небольшую библіотеку и началъ рыться между книгами, ища себѣ чего-нибудь новаго. Увы! все было ему извѣстно, за исключеніемъ одной полки какихъ-то книгъ въ сѣрой бумажной обложкѣ съ грязными ярлыками. То была старинная энциклопедія, до которой онъ никогда не доурогивался. Все-таки новинка, подумалъ онъ. Книги лежали на самой верхней полкѣ шкапа и потому мальчикъ всталъ на стулъ, чтобы достать ихъ оттуда. Взявъ первую часть, онъ раскрылъ ее тутъ-же, наудачу (съ кѣмъ изъ насъ не случалось, что мы зачитывались иногда въ самомъ неловкомъ положеніи); страница была озаглавлена словомъ: Анатомія, и глаза Лейдгата остановились на томъ мѣстѣ, гдѣ говорится о клапанахъ сердца. О клапанахъ вообще онъ мало имѣлъ понятія, хотя зналъ, что клапаны похожи на дверь или заслонку, которую можно отпирать и запирать по желанію. Сквозь эту маленькую щель науки, въ мозгъ мальчика внезапно проникъ лучъ сознанія о правильномъ устройствѣ механизма человѣческаго тѣла. Благодаря либеральному воспитанію, Лейдгатъ совершенно свободно перечиталъ въ школѣ всѣ неприличныя мѣста древнихъ классиковъ, но кромѣ темнаго чувства сознанія, что есть что-то тайное и непристойное въ пріобрѣтенныхъ имъ свѣденіяхъ о нѣкоторыхъ внутреннихъ органахъ человѣческаго тѣла, онъ ничему полезному не научился; однако воображеніе его осталось чистымъ. Онъ зналъ еще, что мозгъ въ его головѣ помѣщается въ небольшихъ отдѣленіяхъ черепа близь висковъ, но ему никогда не приходило на мысль справиться, какъ, напримѣръ, кровь обращается въ его жилахъ или какъ бумажныя деньги могутъ замѣнить золото. Наконецъ насталъ часъ откровенія для юноши и прежде чѣмъ онъ сошелъ со стула въ библіотекѣ, его глазамъ представился рядъ безконечныхъ физическихъ процессовъ, ясное и точное описаніе которыхъ доказало ему наконецъ, что все то, что онъ почиталъ въ себѣ за истинное знаніе, въ настоящую минуту оказалось только невѣжественнымъ пустословіемъ, почерпнутымъ изъ различныхъ книгъ. Съ этой минуты Лейдгатъ почувствовалъ жажду умственнаго развитія.
   Намъ никогда не надоѣдаетъ описывать въ романахъ, какъ человѣкъ влюбился въ женщину, какъ онъ женился на ней или какъ его внезапно разлучили съ предметомъ его страсти. Слѣдуетъ-ли это приписать богатству нашего воображенія или избытку глупости -- но только мы никогда не устаемъ воспѣвать красоту лица и роскошь сложенія женщины; мы никогда не устаемъ слушать бряцаніе арфъ древнихъ трубадуровъ, и, сравнительно, чрезвычайно равнодушно относимся къ изображенію борьбы человѣческаго ума съ препятствіями и къ описанію случаевъ геройскаго самоотверженія человѣка, трудящагося изъ-за страсти въ наукѣ. Страсть эта, какъ и всякая другая страсть, подчиняется общимъ законамъ; иногда она оканчивается блестящимъ бракомъ ученаго съ обожаемой имъ наукой, иногда встрѣчаются измѣны и даже окончательный разрывъ, а нерѣдко наука бываетъ убита другой страстью -- страстью, воспѣтой трубадурами. Въ этой многочисленной толпѣ мужчинъ средняго возраста, исполняющихъ ежедневныя служебныя обязанности такъ-же равнодушно, какъ они завязываютъ галстукъ, найдется не мало такихъ, которые когда-то мечтали создать что-нибудь новое или измѣнить законы міра. Такой процессъ превращенія людей энергическихъ въ людей дюжинныхъ едва-ли совершается примѣтнымъ образомъ для нихъ самихъ; очень можетъ быть, что ихъ великодушные порывы къ безвозмездному труду охладѣли такъ-же быстро и незамѣтно, какъ охладѣваетъ пылъ первой юношеской любви, и что въ устарѣвшемъ тѣлѣ сдѣлалось тѣсно духу прежняго человѣка. Да, на свѣтѣ нѣтъ ничего неуловимѣе процесса постепеннаго измѣненія человѣка! Сначала онъ совершенно безсознательно вдыхаетъ, такъ сказать, чуждое вліяніе; очень можетъ быть, что вы или я однимъ ошибочнымъ взглядомъ, однимъ фальшивымъ выводомъ уже подѣйствовали на него тлетворно; но чаще всего эти измѣненія въ человѣкѣ зарождаются отъ перваго выразительнаго взгляда женщины.
   Лейдгатъ не считалъ себя способнымъ къ такому внезапному перерожденію; онъ съ юношескимъ пыломъ вѣрилъ въ силу и значеніе своихъ медицинскихъ трудовъ и никакъ не хотѣлъ задохнуться въ тѣсной рамкѣ сельскаго врача. Слушая лекціи въ Лондонѣ, Эдинбургѣ, Парижѣ, онъ всюду носилъ въ себѣ убѣжденіе, что профессія врача есть лучшая въ мірѣ; что она служитъ представительницей науки и искуства, взятыхъ вмѣстѣ, что она есть, такъ сказать, звено соединенія высшихъ интеллектуальныхъ стремленій съ стремленіями приносить матеріальную пользу. Натура Лейдгата требовала такого сліянія; это былъ человѣкъ впечатлительный, живой, искренно преданный человѣчеству, принявшій въ свою плоть и кровь эти принципы, стоявшій выше отвлеченностей сухой, спеціальной науки. Его не столько интересовали болѣзни, сколько самые больные -- какой-нибудь Джонъ или Лизбета -- въ особенности Лизбета.
   Профессія доктора имѣла для Лейдгата и другую притягательную силу, а именно: съ помощью ея онъ надѣялся произвести въ медицинѣ реформу и, придравшись къ какому-нибудь предлогу, отказаться отъ службы, посвятивъ себя самостоятельной, хотя-бы и скромной дѣятельности. Онъ отправился слушать лекціи въ Парижъ, съ твердымъ намѣреніемъ, по возвращеніи домой, устроиться гдѣ-нибудь въ провинціи частнымъ практикомъ и, ради успѣха своихъ научныхъ изслѣдованій, равно какъ, ради общаго блага, противиться неблагоразумному разъединенію хирургіи отъ медицины и быть практикомъ той и другой спеціальности. Лейдгатъ далъ себѣ слово держаться въ сторонѣ отъ столичныхъ интригъ, зависти и общественнаго раболѣпства и хотя медленно, подобно Дженнеру, но, рано или поздно, прославиться какимъ-нибудь самостоятельнымъ трудомъ.
   Не надо забывать, что это было время невѣжества; не смотря на нѣсколько почтенныхъ учебныхъ заведеній, употреблявшихъ громадныя усилія для того, чтобы сохранить знаніе во всей его чистотѣ, и съ этою цѣлью выпускавшихъ докторовъ въ самомъ небольшомъ числѣ, назначая имъ жалованье и награды съ строжайшей разборчивостью,-- не смотря на все это, очень часто случалось такъ, что недоучившіеся молодые джентльмены получали вдругъ въ столицѣ важные посты или законное право практиковать въ званіи сельскихъ врачей, въ огромномъ районѣ сельскихъ участковъ. Итакъ, высокое значеніе, которымъ пользовалось въ то время медицинское училище, санкціонировавшее, такъ сказать, дипломы стипендіатовъ, окончившихъ обширный курсъ высшаго медицинскаго образованія въ оксфордскомъ и кэмбриджскомъ университетахъ, не помѣшало шарлатанству искусно прокрасться туда, куда не слѣдуетъ. Въ то время въ медицинѣ вообще господствовала система давать больному очень много лекарствъ; изъ этого вывели заключеніе, что чѣмъ больше человѣкъ приметъ лекарствъ, тѣмъ лучше будетъ для его здоровья, лишь-бы лекарства стоили недорого; вотъ публика и принялась глотать лошадиныя дозы, прописываемыя ей нестѣсняющимися ничѣмъ невѣждами, никогда неполучавшими диплома. Такъ-какъ по статистическимъ свѣденіямъ медицинскихъ отчетовъ нельзя было составить себѣ точнаго итога всѣхъ невѣждъ и шарлатановъ докторовъ, неизбѣжно являвшихся при каждой реформѣ въ медицинѣ, то Лейдгатъ вообразилъ, что стоитъ только измѣниться единичнымъ личностямъ, чтобы къ единицамъ присоединились тотчасъ десятки и сотни. Онъ стремился олицетворить въ себѣ ту единицу, около которой мало-по-малу могли-бы сгруппроваться люди, стремящіеся къ одной съ нимъ цѣли, и общими силами произвести какую-нибудь важную перемѣну. Въ то-же самое время ему хотѣлось доставить себѣ удовольствіе успокоить немного желудки бѣдныхъ своихъ больныхъ, обремененные безчисленными лекарствами. Но Лейдгатъ не ограничивался однимъ желаніемъ измѣнить форму практическаго леченія: его честолюбіе шло дальше -- онъ жаждалъ собственными трудами дойти до какой-нибудь неизвѣстной еще истины въ анатоміи и прибавить, такъ сказать, свое звено къ длинной цѣпи открытій.
   Если читателю покажется страннымъ, чтобы какой-нибудь мидльмарчскій докторъ смѣлъ мечтать о себѣ какъ объ изобрѣтателѣ, то пусть онъ вспомнитъ, что имена многихъ великихъ людей положительно не были извѣстны міру, пока они не сдѣлались звѣздами первой величины и не начали управлять судьбами человѣчества. Тотъ-же Гершель, напримѣръ, который "разбилъ преграды, отдѣляющія насъ отъ неба" -- развѣ онъ не игралъ на органѣ въ провинціальной церкви и не давалъ первоначальныхъ уроковъ музыки начинающимъ? Кто изъ великихъ людей не странствовалъ по землѣ, подобно всѣмъ намъ, смертнымъ людямъ, и сталкиваясь съ ближнимъ, не обращалъ его вниманія гораздо болѣе на свою наружность или покрой платья, чѣмъ на ту причину, которая впослѣдствіи обезсмертила его имя славой.
   Каждый великій человѣкъ имѣлъ свою личную, частную исторію, исполненную мелкихъ искушеній и денежныхъ заботъ, которыя вѣроятно не мало затрудняли ему путь къ безсмертію. Лейдгатъ ясно сознавалъ опасность этихъ пороговъ, но онъ въ тоже время глубоко вѣрилъ въ свои силы, и рѣшившись во чтобы-то ни стало избѣгать соблазновъ, въ 27 лѣтъ отъ роду чувствовалъ себя человѣкомъ опытнымъ. Вотъ почему онъ не захотѣлъ раздражать своего самолюбія зрѣлищемъ роскошной обстановки столичныхъ жителей и поселился вдали отъ свѣта, въ скромной средѣ небольшого городка, гдѣ у него не могло быть соперника въ преслѣдованіи великой идеи, которую онъ ни на минуту не отдѣлялъ отъ своихъ обыденныхъ врачебныхъ занятій. Молодой врачъ льстилъ себя надеждой, что труды для достиженія обѣихъ цѣлей будутъ взаимно вліять другъ на друга: тщательныя наблюденія и выводы изъ ежедневной практики, употребленіе микроскопа въ спеціальныхъ случаяхъ, все это должно было расширитъ его взглядъ и приготовить умъ къ дальнѣйшимъ открытіямъ. Не въ этомъ-ли именно и заключалось важное значеніе докторскаго призванія? Онъ могъ сдѣлаться хорошимъ, дѣльнымъ врачемъ въ Мидльмарчѣ и такимъ образомъ ступить твердой ногой на путь, ведущій къ дальнѣйшему совершенству. Съ одной стороны, Лейдгата нельзя было не похвалить за то, что онъ избралъ такое поприще для своей карьеры. Онъ далеко не былъ похожъ на тѣхъ образцовыхъ филантроповъ, которые изъ экономіи питаются дома ядовитыми пикулями, а между-тѣмъ гласно порицаютъ несвѣжесть продуктовъ, или на тѣхъ, которые берутъ акціи игорныхъ домовъ, публично проповѣдуя объ общественной безнравственности. Онъ рѣшился начать съ мелкихъ реформъ, болѣе ему доступныхъ и гораздо менѣе проблематическихъ, чѣмъ будущія его анатомическія открытія. Главное, съ чего ему хотѣлось начать свои нововведенія,-- это съ рецептовъ; онъ намѣревался прописывать своимъ больнымъ дешевыя лекарства и не хотѣлъ вовсе брать извѣстнаго процента съ аптекарей. Это былъ геройскій шагъ для офиціальнаго сельскаго врача,-- шагъ, который долженъ былъ задѣть самолюбіе его собратовъ по профессіи. Но Лейдгатъ, кромѣ того, предположилъ даже совершенно измѣнить методу своего леченія, а для этого находилъ необходимымъ отрѣшиться отъ всѣхъ старыхъ предразсудковъ.
   Въ ту эпоху, наблюдателямъ и теоретикамъ, представлялось гораздо болѣе обширное поле дѣятельности, чѣмъ въ настоящее время. Намъ кажется, что замѣчательнѣйшей эрой человѣческой исторіи слѣдуетъ считать начало открытія Новаго Свѣта, потому-что тогда каждый болѣе или менѣе смѣлый матросъ, испытавъ кораблекрушеніе, могъ попасть въ какую-нибудь неизвѣстную дотолѣ страну. Въ 1829 году темная страна патологіи представлялась такимъ-же Новымъ Свѣтомъ для юныхъ энергическихъ ученыхъ. Лейдгату страшно хотѣлось содѣйствовать разширенію научнаго основного базиса своей профессіи. Чѣмъ болѣе онъ углублялся въ спеціальное изученіе вопроса о лихорадкахъ и горячкахъ вообще, тѣмъ сильнѣе чувствовалъ потребность въ основательномъ изученіи строенія человѣческаго тѣла -- науки впервые озаренной краткой, но блестящей медицинской карьерой доктора Бишѣ, который умеръ 81 года отъ роду, оставивъ, подобно Александру Македонскому, громадное царство многочисленнымъ своимъ наслѣдникамъ. Этотъ великій французъ первый открылъ, что тѣло человѣка, основательно разсмотрѣнное, не есть соединеніе органовъ, значеніе которыхъ можетъ быть опредѣлено отдѣльнымъ изученіемъ каждаго изъ нихъ, и потомъ въ связи съ другими; но что на него нужно смотрѣть какъ на составъ первичныхъ нитей или тканей, изъ которыхъ образовались: мозгъ, сердце, легкіе и т. д., точно такъ, какъ различныя части зданія составлены изъ дерева, желѣза, камня, кирпича и цинка, при чемъ каждый изъ этихъ матеріаловъ имѣетъ свой собственный составъ и извѣстный размѣръ. Изъ этого слѣдуетъ, что никто не можетъ ни понять, ни представить себѣ общей конструкціи человѣческаго тѣла съ его недугами, ни назначить соотвѣтственнаго лекарства больному, не выяснивъ себѣ прежде свойствъ тканей тѣла. Открытіе, сдѣланное Бишѣ и его подробное изученіе различныхъ тканей естественнымъ образомъ внесло новый свѣтъ въ медицину, освѣтивъ нѣкоторыя ея стороны точно такъ, какъ яркій газовой фонарь освѣщаетъ темную улицу; оно обогатило науку новыми свѣденіями, выяснило совершенно скрытые до тѣхъ поръ факты, которые слѣдовало непремѣнно принимать во вниманіе при разсмотрѣніи симптомовъ болѣзней и дѣйствій на нихъ лекарствъ. Но результаты, которые зависятъ отъ человѣческаго пониманія и интеллектуальнаго развитія, достигаются очень медленно; поэтому немудрено, что въ концѣ 1829 г. многіе доктора-практики все еще шли спотыкаясь по старой дорогѣ, и для человѣка, любящаго науку, предстояло впереди много работы на томъ пути, который былъ указанъ открытіемъ Биши. Этотъ великій ученый не пошелъ далѣе опредѣленія тканей, которыя онъ принималъ за основаніе человѣческаго организма, ставя этимъ границу для своего анатомическаго анализа. Другимъ умамъ, послѣ него, предстояло рѣшить вопросъ -- не имѣютъ-ли самыя эти ткани общаго базиса, отъ котораго они исходятъ, точно такъ, какъ изъ грубыхъ коконъ выдѣлываются: газъ, тюль, атласъ и бархатъ. Рѣшеніе этого вопроса могло пролить новый свѣтъ, въ родѣ друмондова, съ помощью котораго можно разглядѣть каждую точку предмета и тогда вняснились-бы прежніе выводы ученыхъ. Лейдгатъ былъ влюбленъ въ мысль разднинуть предѣлы открытія Биши, открытія, взволновавшаго весь ученый міръ въ Европѣ. Молодому врачу сильно хотѣлось самому отыскать тѣсное соотношеніе между каждой частью человѣческаго тѣла и выяснить какъ можно точнѣе всѣ предположенія, сдѣланныя на этотъ счетъ другими учеными. Трудъ такого рода еще не былъ предпринятъ, но подготовленія къ нему были уже сдѣланы и наука ждала только человѣка, который съумѣлъ-бы воспользоваться готовыми матеріалами. Что такое первичная ткань? Вотъ въ какой формѣ Лейдгатъ поставилъ передъ собой вопросъ, а между тѣмъ отвѣтъ на этотъ вопросъ требовалъ совсѣмъ другой формы. Впрочемъ, многіе ученые изслѣдователи часто впадаютъ въ ту-же ошибку. Лейдгатъ разсчитывалъ, что ему въ провинціи будетъ достаточно свободнаго времени, чтобы заняться своими изслѣдованіями при помощи скальпеля и микроскопа, за которые онъ снова взялся съ юношескимъ увлеченіемъ. Словомъ, Лейдгатъ составилъ себѣ слѣдующій планъ дѣйствій: усердно исполнять свои маленькія обязанности въ Мидльмарчѣ и въ то-же время подготовлять свое великое всемірное дѣло.
   Въ то-же время онъ могъ назваться вполнѣ счастливымъ человѣкомъ; ему было 27 лѣтъ, особенными пороками онъ не отличался, готовности дѣлать добро въ немъ было много, въ головѣ его роились идеи, придававшія его жизни интересъ, вовсе не схожій съ интересами другихъ людей, цѣль которыхъ заключалась въ скачкахъ и прочихъ культахъ наслажденія. Да онъ и не имѣлъ средствъ тратиться на эти прихоти, потому-что послѣ покупки для себя мѣста провинціальнаго врача-практика, у него оставался на лицо капиталъ въ какіе-нибудь 800 фун. стерл. Лейдгатъ стоялъ теперь на той точкѣ, съ которой онъ долженъ былъ ринуться впередъ; но врядъ-ли нашлись-бы охотники держать пари выиграетъ онъ или нѣтъ первый призъ въ этой скачкѣ съ препятствіями. Поручиться заранѣе за его успѣхъ не могли-бы даже люди, близко знавшіе его характеръ, тѣмъ болѣе, что вмѣстѣ съ множествомъ неотъемлемыхъ достоинствъ, онъ имѣлъ и недостатки, но я надѣюсь, что эти недостатки не охладятъ участія къ нему читателя; кто изъ людей можетъ назваться человѣкомъ совершеннымъ? Возьмемъ для примѣра нашихъ лучшихъ друзей: развѣ между ними не найдется человѣка черезъчуръ самонадѣяннаго или гордаго въ отношеніи къ другимъ, развѣ нѣтъ въ числѣ ихъ умныхъ людей съ оттѣнкомъ пошлости; людей чопорныхъ или зараженныхъ мѣстными предразсудками; людей энергическихъ, съ сильною волей, но которые, подъ вліяніемъ временныхъ побужденій, готовы перескочитъ въ противный лагерь? Лейдгатъ страдалъ, какъ мы и прежде сказали, многими человѣческими слабостями, но взваливать на него за это большую отвѣтственность мы не вправѣ. Онъ былъ самолюбивъ, но не высокомѣренъ, онъ не умѣлъ улыбаться подобострастно, не былъ никогда дерзокъ, не заявлялъ очень рѣшительно своихъ требованій, и при случаѣ умѣлъ быть даже презрительно благосклоненъ. Онъ готовъ былъ многое сдѣлать для дураковъ, искренно сожалѣя ихъ, и твердо зная, что имъ никогда не удастся подчинить его своей власти; однажды, когда онъ былъ въ Парижѣ, ему пришло въ голову вступить въ секту Сенсимонистовъ, съ цѣлью заставить ихъ отказаться отъ нѣкоторыхъ ихъ доктринъ. Всѣ недостатки Лейдгата смягчались его внѣшностью; голосъ у него былъ свѣжій, чистый баритонъ, платье сидѣло на немъ ловко; каждый его жестъ отличался врожденнымъ изяществомъ.
   Гдѣ-жъ вы замѣтили въ немъ пошлыя черты? спрашиваетъ меня молодая леди, уже успѣвшая очароваться его естественной граціей. Можетъ-ли быть пошлъ человѣкъ хорошей фамиліи, жаждущій отличиться въ свѣтѣ, ко всѣмъ великодушный, человѣкъ съ какимъ-то особеннымъ взглядомъ на всѣ общественныя обязанности? Можетъ, отвѣтимъ мы и точно также легко, какъ легко показаться пошлымъ человѣку геніальному, если вы вдругъ открыли; что онъ не знаетъ самой обыкновенной вещи или какъ легко человѣку, стремящемуся двинуть общество на цѣлое тысячелѣтіе впередъ, вдругъ увлечься Оффенбаховской музыкой и блестящимъ остроуміемъ какого-нибудь вульгарнаго фарса. Пошлыя стороны характера Лейдгата заключались въ его малодушіи -- недостаткѣ свойственномъ всѣмъ свѣтскихъ людямъ. Его блестящій умъ не предохранилъ его отъ увлеченій внѣшнею обстановкой и женщинами и отъ желанія, чтобы объ немъ говорили, что онъ происходитъ отъ лучшей фамиліи, чѣмъ прочіе сельскіе врачи. Въ настоящее время ему, конечно, было не до того; но если-бы ему пришлось устраивать себѣ помѣщеніе, то едва-ли біологія и медицинскія реформы спасли-бы его отъ мелочныхъ заботъ, чтобы у него было все лучше, чѣмъ у другихъ.
   Что касается женщинъ, то Лейдгатъ, по милости одной изъ нихъ, ринулся однажды прямо съ головой въ омутъ и едва не погибъ, если только можно назвать гибелью вступленіе въ бракъ. Читателю, желающему поближе ознакомиться съ молодымъ докторомъ, необходимо знать причину такого безумства съ его стороны, такъ-какъ изъ случившагося съ нимъ обстоятельства можно составить себѣ вѣрное понятіе о томъ, къ какимъ страшнымъ порывамъ онъ былъ способенъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ о его рыцарскихъ чувствахъ, подъ вліяніемъ которыхъ онъ сохранялъ всегда нравственную чистоту въ любви. Вся эта исторія можетъ быть разсказана въ нѣсколькихъ словахъ. Она случилась въ то время, когда докторъ учился въ Парижѣ, и занятый по горло, трудился сверхъ того надъ нѣкоторыми гальваническими опытами. Однажды вечеромъ, онъ до того измучился усиленной мозговой работой, что не былъ въ состояніи сдѣлать какой-либо выводъ изъ всего пройденнаго имъ въ этотъ день, и потому рѣшился дать отдохнуть своимъ лягушкамъ и воронамъ, судорожно передергивавшимся невѣдомой силой гальванизма, и отправился закончить вечеръ въ театрѣ Forte St-Martin, гдѣ въ тотъ день давалась мелодрама, видѣнная Лейдгатомъ уже нѣсколько разъ. Его притягивало собственно не остроумное твореніе нѣсколькихъ авторовъ-сетрудинковъ, а актриса, которая умерщвляетъ на сценѣ своего любовника, принявъ его ошибкою за коварнаго герцога, героя пьесы. Лейдгатъ былъ такъ влюбленъ въ эту актрису, какъ влюбляются мужчины въ женщину, съ которой они никогда не надѣются даже слова сказать. Актриса была родомъ изъ Прованса; она отличалась темными глазами, греческимъ профилемъ, бюстомъ и поступью королевы, словомъ, это была такая красавица, которая въ лѣтахъ ранней молодости уже являетъ изъ себя величественную матрону. Голосъ ея напоминалъ воркованье голубя. Она только-что пріѣхала тогда въ Парижъ и пользовалась отличной репутаціей; мужъ ея бралъ на себя всегда роль любовника въ извѣстной мелодрамѣ. Сама актриса играла довольно посредственно, но публика приходила отъ нея въ восторгъ. Въ этотъ вечеръ Лейдгатъ, чтобы освѣжить свою голову, не нашелъ другого болѣе дѣйствительнаго средства, какъ идти въ театръ, хоть издали посмотрѣть на любимую имъ женщину и мысленно перенестись на южный берегъ Франціи съ его душистыми фіалками. На этотъ разъ въ драмѣ произошла настоящая катастрофа. Въ ту минуту, когда героиня пьесы должна была заколоть кинжаломъ своего любовника, а тотъ долженъ былъ граціозно упасть къ ея ногамъ, жена не на шутку заколола своего мужа и онъ упалъ мертвый. Дикій вопль раздался въ театрѣ, а провансалка лишилась чувствъ: крикъ и обморокъ слѣдовали по ходу драмы, но на этотъ разъ обморокъ былъ непритворный. Лейдгатъ, самъ не зная какъ, однимъ прыжкомъ очутился на сценѣ и дѣятельно принялся подавать помощь молодой женщинѣ, у которой голова оказалась разшибленной. Знакомство ихъ началось съ того, что молодой докторъ нѣжно поднялъ ее на руки. Происшествіе это облетѣло весь Парижъ; раздался вопросъ: умышленное было это убійство или нѣтъ? Нѣкоторымъ изъ пламенныхъ обожателей актрисы хотѣлось во что бы то ни стало вѣрить въ ея виновность, на томъ основаніи, что преступленіе придавало ей въ ихъ глазахъ особенную пикантность (таковъ былъ вкусъ того времени); но Лейдгатъ сильно возсталъ противъ обвиненія ея въ умышленномъ убійствѣ. Онъ горячо отстаивалъ молодую вдову и его глубокая, страстная любовь къ ней, какъ къ красивой женщинѣ, превратилась въ какое-то благоговѣйное, нѣжное чувство состраданія къ несчастной жертвѣ судьбы. "Обвинять ее въ злодѣяніи невозможно, восклицалъ Лейдгатъ; нельзя даже найдти причина подобному убійству; молодые супруги, какъ говорятъ, жили душа въ душу; нѣтъ никакого сомнѣнія, что она нечаянно поскользнулась и отъ этого послѣдовало убійство". Слѣдствіе, произведенное надъ молодой подсудимой, окончилось тѣмъ, что m-me Лауру оправдали. Въ теченіе этого времени, Лейдгатъ нѣсколько разъ видѣлся съ нею и находилъ ее все болѣе и болѣе очаровательной. Лаура была молчалива, но это придавало ей еще болѣе прелести. Она постоянно была грустна и ласкова и ея присутствіе производило впечатлѣніе тихаго, яснаго вечера. Лейдгатъ ревновалъ ее до безумія, трепеща при одной мысли, чтобы кто-нибудь другой не овладѣлъ ея сердцемъ и не женился на ней. Вмѣсто того, чтобы возобновить свой контрактъ съ театромъ Porte St-Martin, гдѣ она пріобрѣла извѣстнаго рода популярность, вслѣдствіе послѣдняго кроваваго эпизода своей жизни, Лаура уѣхала изъ Парижа, не предупредивъ никого и скрывъ свой отъѣздъ даже отъ небольшого кружка вѣрныхъ обожателей; впрочемъ, никто изъ нихъ, кромѣ Лейдгата, и не подумалъ наводить справокъ, куда дѣвалась Лаура; но для Лейдгата самая наука отдалилась на задній планъ, когда ему представилась ужасная картина, какъ бѣдная молодая женщина бродитъ по свѣту одна, безъ покровителя, не находя нигдѣ ни утѣшенія въ своей скорби, ни опоры. Актрисъ, скрывающихся отъ людей, гораздо легче найдти, чѣмъ кого-нибудь другого, и потому не прошло нѣсколькихъ недѣль, какъ Лейдгатъ напалъ на слѣдъ бѣглянки: оказалось, что Лаура отправилась по дорогѣ въ Ліонъ. Нашъ докторъ пустился за ней въ погоню и засталъ ее играющую съ большимъ успѣхомъ на сценѣ авиньонскаго театра. Имени своего она не перемѣнила. На новой сценѣ, въ роли покинутой жены съ ребенкомъ на рукахъ, она показалась ему еще величественнѣй. По окончаніи спектакля, Лейдгатъ отправился за кулисы и былъ встрѣченъ Лаурой съ тѣмъ обычнымъ спокойствіемъ, которое онъ бывало сравнивалъ съ кристальной поверхностью чистой рѣки. Онъ получилъ приглашеніе навѣстить ее дома на слѣдующій день. Тутъ-то онъ рѣшился сдѣлать Лаурѣ признаніе въ любви и предложитъ ей свою руку и сердце. Сознавая вполнѣ, что это очень смахивало на безуміе, превосходившее всѣ до сихъ поръ сдѣланныя имъ глупости, пылкій юноша махнулъ на все рукою и рѣшился не отступать отъ предвзятаго имъ намѣренія. Въ немъ, повидимому, боролись двѣ противоположныя силы, старавшіяся ладить между собою и преодолѣвать встрѣчающіяся препятствія. Странное дѣло, почему многіе изъ насъ, подобно Лейдгату, одарены какой-то двойственной внутренней жизнью; пока воображеніе и чувства наши витаютъ въ мірѣ фантазіи, спокойное, невозмутимое "я" -- стоитъ внизу на землѣ и какъ-бы ждетъ своихъ товарищей. Лейдгатъ не могъ говорить съ Лаурой иначе, какъ съ благоговѣніемъ и съ нѣжностью.
   -- И вы это изъ Парижа нарочно пріѣхали, чтобы только отыскать меня? сказала она ему на другой день, сидя передъ нимъ на диванѣ съ сложенными на груди руками и не спуская съ него вопросительныхъ черныхъ глазъ, въ эту минуту напоминавшихъ глаза дикой арабской лошади.-- Неужели всѣ англичане похожи на васъ?
   -- Я пріѣхалъ сюда потому, что жить безъ васъ не могу, отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Вы такъ одиноки, я такъ сильно люблю васъ; я-бы желалъ попросить вашей руки; я готовъ ждать, ждать сколько угодно, обѣщайте мнѣ только, что вы ни за кого но выйдете замужъ, кромѣ меня!..
   Лаура молча посмотрѣла на него и грустные глаза ея блеснули изъ-подъ густыхъ рѣсницъ. Отвѣтъ былъ ясенъ и восторженный юноша страстно припалъ къ самымъ колѣнамъ актрисы,
   -- Я вамъ скажу одну вещь, проговорила, она своимъ густымъ воркующимъ голосомъ, не разнимая рукъ.-- Моя нога не поскользнулась.
   -- Знаю! знаю! воскликнулъ горячо Лейдгатъ.-- Это былъ роковой случай, несчастный этотъ ударъ именно и привязалъ меня къ вамъ.
   Лаура помолчала съ минуту и потомъ медленно произнесла:
   -- Я сдѣлала это съ намѣреніемъ!
   Лейдгатъ, не смотря на свое атлетическое сложеніе, помертвѣлъ и вздрогнулъ: ему показалось, что прошелъ цѣлый часъ, пока онъ вставалъ съ колѣнъ и отодвигался отъ Лауры.
   -- Значитъ, тутъ скрывалась тайна? спросилъ онъ дрожащимъ отъ волненія голосомъ.-- Онъ дурно съ вами обращался; вы его ненавидѣли?
   -- Нѣтъ! онъ мнѣ надоѣлъ; слишкомъ былъ ко мнѣ нѣженъ, ему хотѣлось жить въ Парижѣ, а не въ Провансѣ, а это мнѣ было непріятно.
   -- Великій Господи! воскликнулъ Лейдгатъ, застонавъ отъ ужаса.-- Неужели вы заранѣе обдумали это убійство? спросилъ онъ.
   -- Нѣтъ, я его не обдумывала. Мысль пришла мнѣ въ голову во время игры. Я съ намѣреніемъ поскользнулась, отвѣчала Лаура.
   Лейдгатъ онѣмѣлъ и невольно нахлобучилъ себѣ шляпу на голову, не спуская глазъ съ актрисы. Въ эту минуту эта женщина, которой онъ посвятилъ первыя свои юношескія чувства, показалась ему окруженной толпой низкихъ преступниковъ.
   -- Вы человѣкъ хорошій и добрый, сказала Лаура.-- Но я не охотница до мужей. Я никогда болѣе не выйду замужъ.
   Три дня спустя Лейдгатъ очутился снова въ Парижѣ, на своей квартирѣ, и снова принялся за. гальванизмъ, вполнѣ убѣжденный, что его иллюзіямъ -- конецъ. Любящее мягкое сердце спасло его однако отъ полнаго ожесточенія къ людямъ, и онъ продолжалъ все-таки вѣрить, что счастіе на землѣ возможно. Но горькій опытъ далъ ему право теперь болѣе, чѣмъ когда-либо довѣрятъ своему собственному разсудку; онъ рѣшился съ этой минуты смотрѣть на женщинъ только съ научной точки зрѣнія и не ждать отъ нихъ ничего, кромѣ простого вниманія.
   Въ Мидльмарчѣ никто, конечно, и не догадывался о происходившей драмѣ въ жизни Лейдгата и почтенные городскіе обыватели, какъ и всѣ вообще смертные, судили о немъ только по тѣмъ признакаіъ, которые подходили подъ уровень ихъ собственнаго разумѣнія. Не только молодыя дѣвственницы города, но даже сѣдобородые мужи, глядя на Лейдгата, дѣлали поспѣшныя заключенія о томъ, какъ-бы извлечь всевозможную для себя пользу отъ новаго знаковаго; они не давали даже себѣ труда собрать нужныя свѣденія для того, чтобы убѣдиться, подготовилали его достаточно жизнь для того, чтобы сдѣлать изъ него орудіе ихъ прихоти. Мидльмарчскія жители преспокойно разсчитывали поглотитъ Лейдгата или превратить его въ себѣ подобнаго человѣка.
  

ГЛАВА XVI.

   Вопросъ о томъ, будетъ-ли назначенъ м-ръ Тэйкъ капелланомъ при больницѣ съ жалованьемъ, взволновалъ всѣхъ мидльмарчскихъ жителей. Лейдгатъ, слушая толки объ этомъ дѣлѣ, въ первый разъ понялъ, какой огромный вѣсъ въ городѣ имѣлъ м-ръ Бюльстродъ. Банкиръ видимо былъ сила, однако, противъ него составилась большая оппозиціонная партія; что-жь касается его приверженцевъ, то многіе изъ нихъ держали себя такъ, что со стороны можно было легко догадаться, что они привлечены на его сторону выгодной сдѣлкой съ нимъ, но въ тоже время сами убѣждены, что Бюльстродъ ведетъ свои дѣла, особенно коммерческія, въ такомъ направленіи, что служить ему, все равно, что ставить свѣчку чорту. Власть м-ра Бюльстрода зависѣла не столько отъ того, что онъ былъ мѣстный банкиръ, наизусть знавшій всѣ тайны городскихъ торговцевъ и имѣвшій возможность по произволу натягивать и разрывать струны кредита, сколько отъ его щедрости въ отношеніи къ каждому нуждающемуся лицу. Онъ съ готовностью ссужалъ деньгами всякаго, кто къ нему обращался за помощью, но при этомъ строго наблюдалъ за тѣмъ, куда и какъ употреблялись эти деньги. Находясь въ главѣ промышленности своего города, м-ръ Бюльстродъ бралъ на свой счетъ главную долю городскихъ расходовъ, по части благотворительныхъ пожертвованій, и кромѣ того чрезвычайно усердно занимался частной филантропіей. Такъ, напр., онъ сильно хлопоталъ, чтобы помѣстить въ школу Тэгга, сына башмачника и взялся самъ присматривать, часто-ли Тэггъ посѣщаетъ церковь; онъ вмѣшался въ ссору прачки м-съ Страйпъ со Стюббомъ и защищалъ ее противъ несправедливыхъ притѣсненій Стюбба, при разсчотѣ за наемъ сушильни для бѣлья; наконецъ, онъ даже счелъ за нужное лично изслѣдовать какую-то клевету, распущенную насчетъ м-съ Страйпъ.
   Мелкія денежныя ссуды раздавалъ онъ безпрестанно, но всегда тщательно справлялся, на что именно требовался заемъ и точно-ли онъ расходовался на эти потребности. Такимъ образомъ, банкиръ нравственно овладѣвалъ, такъ сказать, облагодѣтельствованнымъ имъ человѣкомъ, и власть его, посредствомъ этой системы, захватила, какъ сѣть, всѣхъ живущихъ въ городѣ бѣдныхъ людей. Впрочемъ, м-ръ Бюльстродъ руководствовался въ этомъ случаѣ тѣмъ принципомъ, чтобы, захвативъ какъ можно болѣе власти, дѣйствовать посредствомъ ея для славы божіей! Ему приходилось иногда выдерживать сильную нравственную борьбу и ухищряться въ отысканіи аргументовъ для оправданія своихъ побужденій и для уясненія себѣ, чего именно требовало прославленіе имени божія. Но эти побужденія не всегда были оцѣнены по справедливости. Въ Мидльмарчѣ встрѣчались тупыя головы, неспособныя входить въ тонкости при разборѣ достоинствъ человѣка; эти глупые люди сильно подозрѣвали, что м-ръ Бюльстродъ, лишая себя наслажденій жизнью, моря себя постомъ и утомляя себя разными дрязгами общественной жизни, вознаграждаетъ себя за все это тѣмъ, что подобно вампиру высасываетъ кровь изъ каждаго живого человѣка.
   Вопросъ о капелланствѣ былъ поднятъ за обѣдомъ въ домѣ у м-ра Винци, куда былъ также приглашенъ и Лейдгатъ. Лейдгатъ замѣтилъ, что самъ хозяинъ, несмотря на свои родственныя отношенія съ м-ромъ Бюльстродомъ, дѣлалъ довольно свободныя замѣчанія по этому поводу, хотя его доводы противъ назначенія жалованія новому капеллану основывались единственно на томъ, что м-ръ Тэйкъ говоритъ сухія проповѣди, тогда какъ м-ръ Фэрбротеръ былъ проповѣдникъ совсѣмъ въ другомъ родѣ.
   -- Пусть-бы Фэрбротеру назначили жалованье, говорилъ Винци,-- я не прочь отъ этого, онъ отличнѣйшій малый, лучшій проповѣдникъ, какого я только знаю, и человѣкъ препріятный для общества,
   -- За кого-жь изъ двухъ вы подадите голосъ? спросилъ м-ръ Чичли, слѣдователь по уголовнымъ дѣламъ и большой пріятель м-ра Винци по части скачекъ.
   -- О, я отъ души радъ, что не служу уже болѣе директоромъ, отвѣчалъ м-ръ Винци.-- Я подамъ голосъ за то, что-бы это дѣло было передано на обсужденіе директорамъ и медицинскому управленію. Часть своей отвѣтственности я взвалю на плечи господъ докторовъ, заключилъ онъ, взглянувъ прежде на Спрэга, главнаго городского врача, и затѣмъ на Лейдгата, который сидѣлъ напротивъ.-- Вы, представители медицины, должны хорошенько посовѣтываться между собой, которую изъ двухъ чорныхъ микстуръ намъ нужно прописать. Лейдгатъ, слышите?
   -- Я ни того, ни другого въ глаза не видѣлъ, отвѣчалъ Лейдгатъ,-- но мнѣ кажется, что въ назначеніяхъ такого рода вообще не нужно слишкомъ много руководствоваться личнымъ пристрастіемъ. Самые способные люди на службѣ не всегда бываютъ людьми пріятными для общества и на оборотъ. При введеніи же какой-бы то ни было реформы приходится иногда отказывать отъ мѣстъ всѣмъ, такъ называемымъ, добрымъ малымъ, общимъ любимцамъ, или отстранить ихъ отъ участія въ дѣлахъ.
   Докторъ Спрэгъ, считавшійся въ городѣ врачомъ съ "положительнымъ" взглядомъ, точно такъ какъ д-ръ Минчанъ -- врачомъ съ "проницательнымъ" взглядомъ на вещи, сохранялъ на своемъ лицѣ совершенное отсутствіе всякаго выраженія и все время, пока Лейдгатъ говорилъ, онъ не спускалъ глазъ со стоявшей передъ нимъ рюмки вина. Все, что было подозрительнаго или сомнительнаго въ характерѣ молодого доктора -- такъ, напр., его желаніе блеснуть заграничными идеями или наклонность разрушать настоящіе порядки -- все это сильно не нравилось старому медику, общественное положеніе котораго упрочилось въ Мидльмарчѣ, покрайней мѣрѣ, лѣтъ за 30 передъ тѣмъ, вслѣдствіе появленія въ свѣтъ его трактата о "мозговыхъ оболочкахъ," одинъ экземпляръ котораго, съ надписью собственность автора, былъ переплетенъ въ телячью кожу и красовался всегда на виду въ его кабинетѣ. Я съ одной стороны, вполнѣ сочувствую неудовольствію доктора Спрэга. Личное самолюбіе есть такая не отъемлемая собственность каждаго изъ насъ, что очень естественно обижаться, когда его задѣваютъ. Замѣчаніе Лейдгата невстрѣтило большого сочувствія въ обѣдающемъ обществѣ. М-ръ Винци сказалъ только, что еслибы ему дали полную волю дѣйствовать по благоусмотрѣнію, то онъ не сталъ-бы раздавать хорошихъ мѣстъ непріятнымъ личностямъ.
   -- Провались всѣ ваши реформы! воскликнулъ м-ръ Чичли.-- По моему, всѣ реформы -- сумбуръ. Каждая изъ нихъ затѣвается не для чего иного, какъ только для того, чтобы было куда пристроить новыхъ людей! Надѣюсь м-ръ Лейдгатъ, что вы не принадлежите къ числу тѣхъ хирурговъ, которые настаиваютъ, чтобы званіе уголовныхъ слѣдователей мертвыхъ тѣлъ перешло къ нимъ въ профессію; а ваши слова, повидимому, клонятся именно къ этому.
   -- Я не одобряю Іокли, заговорилъ, наконецъ, докторъ Спрэгъ,-- и сильно его не одобряю. Это человѣкъ очень неблагонамѣренный, готовый пожертвовать честью своего званія -- зависящаго, какъ всѣмъ извѣстно, отъ лондонской коллегіи -- ради того только, чтобы выставить самого себя. Есть же такіе люди на свѣтѣ, которымъ всѣ щелчки ни-почемъ, лишь-бы о нихъ говорили по-больше. А между тѣмъ, заключилъ внушительнымъ тономъ докторъ,-- есть одинъ или два пункта въ его проектѣ, въ которыхъ онъ совершенно правъ.
   -- Положимъ, что такъ, сказалъ м-ръ Чичли.-- Я не могу осуждать человѣка, который хлопочетъ о себѣ, потому что своя рубашка ближе къ тѣлу, но любопытно было-бы узнать, какъ можетъ уголовный слѣдователь ясно опредѣлить очевидность факта, если онъ не сдѣлаетъ самъ законнаго осмотра мертваго тѣла.
   -- По моему мнѣнію, замѣтилъ Лейдгатъ,-- законный осмотръ тѣла поставитъ человѣка, не компетентнаго въ медицинѣ, въ весьма затруднительное положеніе въ то время, когда ему будутъ предложены на судѣ такіе вопросы, которые потребуютъ спеціальныхъ свѣденій. Люди толкуютъ объ очевидности доказательствъ, точно онѣ могутъ быть взвѣшены на вѣсахъ слѣпого правосудія. Человѣкъ до тѣхъ поръ не можетъ назвать очевиднымъ какое бы то ни было доказательство, пока онъ со всѣхъ сторонъ не ознакомится съ дѣломъ. Юристъ есть ничто иное, какъ старая баба въ изслѣдованіи мертвыхъ тѣлъ. Какъ ему, напр., узнать дѣйствіе яда? Вы послѣ этого, пожалуй, скажете, что выучившись кропать стихи, выучишься черезъ это крошить картофель.
   -- Но вамъ, я полагаю, должно быть извѣстно, возразилъ съ нѣкоторой запальчивостью, м-ръ Чичли,-- что на обязанности уголовнаго слѣдователя не лежитъ личный осмотръ тѣла, и что онъ почерпаетъ свои доказательства изъ свидѣтельства врача.
   -- Да, врача, который подчасъ такой-же невѣжда, какъ самъ уголовный слѣдователь, сказалъ Лейдгатъ.-- Вопросы медицинской юриспруденціи не могутъ быть предоставлены произволу человѣка, нахватавшагося извѣстной доли знанія во врачебной наукѣ. Уголовнымъ слѣдователемъ, напр., не долженъ быть человѣкъ, который потому только знаетъ, что стрихнинъ разрушаетъ покровы желудка, что какой нибудь невѣжда докторъ сказалъ это.-- Лейдгатъ совершенно выпустилъ изъ виду тотъ фактъ, что м-ръ Чичли былъ самъ уголовный королевскій слѣдователь, и закончилъ свою рѣчь весьма наивнымъ вопросомъ: -- Вы согласны со мной, докторъ Спрэгъ, неправда-ли?
   -- До извѣстной степени -- да, то-есть въ отношеніи къ многолюднымъ уѣздамъ и къ столицѣ, отвѣчалъ докторъ.-- Но я смѣю надѣяться, что нашъ край еще долго будетъ пользоваться служебной дѣятельностью моего друга Чичли, хотя-бы его должность и могла быть занята лучшимъ представителемъ изъ нашей профессіи. Я убѣжденъ, что Винци одного со мной мнѣнія, заключилъ онъ, посмотрѣвъ на хозяина дома.
   -- Да, да, конечно, весело воскликнулъ Винци.-- Мнѣ подавайте непремѣнно такого уголовнаго слѣдователя, который былъ-бы охотникъ до скачекъ. Притомъ, на мой взглядъ, вѣрнѣе, когда это мѣсто юристъ занимаетъ. А знать все каждому человѣку -- невозможно. Есть нѣкоторыя вещи, до которыхъ доходятъ познаніемъ, а, такъ сказать, откровеніемъ божіемъ. Что-жь касается случаевъ отравленія, то тутъ необходимо только изучить хорошенько законы: тамъ сказано все, что нужно на этотъ счетъ. Однако, господа, намъ пора по домамъ, пойдемте, объявилъ хозяинъ, вставая съ мѣста.
   Очень можетъ быть, что Лейдгатъ мысленно считалъ м-ра Чичли именно за такого слѣдователя, который не имѣетъ понятія о покровахъ желудка, но онъ вовсе не имѣлъ намѣренія говорить личности. Въ мидльмарчскомъ хорошемъ обществѣ трудно было вообще вращаться новичку; но еще труднѣе и опаснѣе было проводить мысль, что знаніе необходимо для человѣка получающаго жалованье за свою службу. Фредъ Винци назвалъ Лейдгата фатомъ, а м-ру Чичли, въ настоящее время, очень хотѣлось ругнуть его самохваломъ, особенно въ ту минуту, когда явившись въ гостиную, молодой докторъ видимо принялся любезничать съ Розамундой, съ которой ему удалось очень легко устроить себѣ tête à tête, когда м-съ Винци усѣлась разливать чай. Нѣжная мать не возлагала на дочь никакихъ обязанностей по хозяйству; добродушное, цвѣтущее здоровьемъ лицо этой кроткой матроны, съ разлетающимися во всѣ стороны розовыми завязками чепчика, ласковое ея обращеніе съ мужемъ и съ дѣтьми -- все вмѣстѣ привлекало чрезвычайно много гостей въ домъ Винци, а непринужденная свобода матери еще болѣе способствовала тому, что вся молодежь влюблялась въ дочь. Безцеремонное, чтобы не сказать, вульгарное обращеніе м-съ Винци съ своими посѣтителями еще рѣзче выдавало изящныя манеры Розамунды. Лейдгатъ положительно не ожидалъ встрѣтить въ провинціи такое граціозное созданіе.
   Правда маленькія ножки и великолѣпныя плечи очень помогаютъ впечатлѣнію, производимому изящными манерами, такъ что, даже каждый пустякъ, произнесенный хорошенькими губками и сопровождаемый выразительнымъ взглядомъ, сойдетъ за очень умную вещь. Розамунда-же производила именно такое впечатлѣніе. Ея умъ обладалъ всевозможными свойствами, кромѣ юмора. По счастію она никогда не старалась щегольнуть остроуміемъ; и это-то именно и служило доказательствомъ, что она дѣйствительно была умна. Между ею и Лейдгатомъ очень скоро завязался разговоръ. Онъ выразилъ сожалѣніе, что не слыхалъ ея пѣнія, въ послѣдній разъ, въ Стон-Картѣ, прибавивъ, что единственнымъ его развлеченіемъ въ Парижѣ была музыка.
   -- Вы, вѣроятно, изучали музыку? спросила Розамунда.
   -- Нѣтъ. Для меня доступно пѣніе нѣсенъ, есть нѣсколько легкихъ мелодій, которыя я знаю по слуху; но серьезной музыки я не изучалъ, а между тѣмъ, она волнуетъ меня и приводитъ въ восторгъ. Какъ глупы люди, что не умѣютъ пользоваться удовольствіемъ, которое всегда у нихъ подъ рукой!
   -- Это правда. Нашъ Мидльмарчъ, въ этомъ отношеніи, совершенно немузыкальный городъ. Вы здѣсь едвали найдете истинныхъ артистовъ. Я, покрайней мѣрѣ, знаю только двухъ джентльмеповъ, которые порядочно поютъ.
   -- Здѣсь, повидимому, въ модѣ пѣть комическія пѣсни съ особеннымъ ритмомъ, такъ что при небольшомъ усилія воображенія, вамъ можетъ показаться, будто ихъ выбиваютъ на барабанѣ, сказалъ Лейдгатъ.
   -- А-а! вы вѣрно слышали, какъ поетъ м-ръ Боуэръ, воскликнула Розамунда, даря своего собесѣдника одной изъ своихъ рѣдкихъ улыбокъ.-- А вѣдь это не хорошо -- мы съ вами злословимъ нашихъ ближнихъ.
   Лейдгатъ совсѣмъ забылъ о предметѣ своего разговора, залюбовавшись на прелестное существо въ небесно-голубомъ платьѣ, какъ-бы сотканномъ изъ воздуха. Бѣлокурая красавица, казалось, только-что вылетѣла изъ какого-то волшебнаго исполинскаго цвѣтка, и несмотря на дѣтскую свѣжесть и нѣжность кожи, она глядѣла граціозной, вполнѣ развившейся женщиной. Послѣ знакомства своего съ Лаурой, Лейдгатъ потерялъ вкусъ къ волоокимъ молчаливымъ красавицамъ. Розамунда понравилась ему именно потому, что ея красота была совершенно противоположна типу Юноны. Лейдгатъ, наконецъ, опомнился.
   -- Надѣюсь, что вы угостите меня музыкой сегодня вечеромъ, произнесъ онъ.
   -- Извольте, я заставлю васъ слушать мое школьническое пѣніе, сказала Розамунда.-- Папа настаиваетъ, чтобы я пѣла. Но мнѣ будетъ очень страшно пѣть при васъ, зная что вы слушали лучшихъ артистокъ въ Парижѣ. Я съ своей стороны никакихъ знаменитостей не слыхала; въ Лондонѣ была всего одинъ разъ. Но нашъ органистъ въ церкви св. Петра отличный музыкантъ и я у него беру уроки.
   -- Разскажите, что вы успѣли осмотрѣть въ Лондонѣ! спросилъ Лейдгатъ.
   -- Почти ни чего, отвѣчала Розамунда (болѣе наивная молодая дѣвушка сказала-бы непремѣнно: "О! да я все видѣла", но Розамунда была себѣ на умѣ).-- Меня возили въ тѣ мѣста, куда обыкновенно возятъ всѣхъ неотесанныхъ провинціаловъ.
   -- Какъ? И вы это себя-то называете неотесанной провинціалкой? воскликнулъ Лейдгатъ, смотря съ невольнымъ восторгомъ на Розамунду, которая вслѣдствіе этого вспыхнула до ушей отъ удовольствія. Но она не улыбнулась, а только, нагнувъ лебединую свою шею, начала поправлять рукой великолѣпную косу на затылкѣ. Это движеніе было у нее также граціозно, какъ движеніе котенка, играющаго своей лапкой. Изъ этого, впрочемъ, не слѣдуетъ заключать, чтобы Роза дѣйствительно напоминала котенка. О, нѣтъ! это была сильфида, получившая высшее образованіе въ пансіонѣ м-съ Лемонъ.
   -- Увѣряю васъ, что у меня умъ неотесанный, быстро отвѣтила она.-- Для мидльмарчскаго крута я еще гожусь. Мнѣ не страшно разговаривать съ нашими старыми сосѣдями. Но васъ -- я положительно боюсь.
   -- Женщина съ законченнымъ воспитаніемъ всегда почти болѣе развита, чѣмъ всѣ мы, мужчины, возразилъ Лейдгатъ,-- хотя образованіе ея иное, чѣмъ наше. Я убѣжденъ, что вы могли-бы научить меня тысячѣ предметамъ точно также, какъ райская птичка могла-бы учить медвѣдя, еслибы между ними установился общій языкъ. Къ счастью, между женщинами и мужчинами существуетъ эта общность языка, и потому насъ, медвѣдей, вамъ легко учить.
   -- Ахъ! Боже мой! вонъ ужь Фредъ начинаетъ брянчать, мнѣ нужно пойдти остановить его, чтобы онъ не раздражалъ вашихъ нервовъ, сказала Розамунда, направляясь въ другой конецъ комнаты, гдѣ Фредъ, по желанію отца, раскрылъ рояль и, въ ожиданіи сестры, одной рукой наигрывалъ пѣсню "Cherry Ripe!" Молодые люди, выдержавшіе свой экзаменъ, нерѣдко наигрываютъ эту пѣсню точно тѣмъ-же способомъ, какъ и провалившійся на экзаменѣ Фредъ.
   -- Фредъ, нельзя-ли тебѣ отложить до завтра свои музыкальныя упражненія, сказала Розамунда.-- Ты заставишь заболѣть м-ра Лейдгата. Вѣдь у него есть слухъ.
   Фредъ засмѣялся и продолжалъ наигрывать.
   -- Вы видите, произнесла Роза, оборачиваясь съ ласковой улыбкой къ Лейдгату,-- медвѣди не всегда повинуются.
   -- Ну, Роза, теперь твоя очередь, сказалъ Фредъ, покачивая со стула и проворно подкатывая его сестрѣ.-- Сыграй что-нибудь веселенькое.
   Розамунда играла прекрасно. Ея учителемъ въ школѣ м-съ Лемонъ (школа эта находилась близъ одного провинціальнаго города, гдѣ существуютъ до сихъ поръ историческій соборъ и замокъ) былъ одинъ изъ тѣхъ превосходнѣйшихъ музыкантовъ, которые обретаются тамъ и сямъ въ глуши провинціи и которыхъ можно поставить на ряду со многими извѣстными капельмейстерами, прославившимися по части музыкальнаго искуства. Розамунда съ инстинктомъ понятливой ученицы схватила манеру игры своего учителя и, подобно вѣрному эху, передавала точно также благородно, какъ и онъ, высокія произведенія музыки. Она поражала слушателя своей игрой. Изъ подъ пальцевъ ея изливалась, такъ-сказать, ея душа, и оно дѣйствительно было такъ, потому что ничто лучше звука не можетъ выразить отголоска души. Лейдгатъ совершенно поддался очарованію игры Розамунды и началъ смотрѣть на молодую дѣвушку, какъ на какое-то исключительное существо.-- "Чтожь тутъ удивительнаго, разсуждалъ онъ,-- если такое необыкновенное созданіе природы явилось среди неблагопріятной обстановки? Мы никогда не съумѣемъ себѣ объяснить условій, при которыхъ можетъ произойдти подобное явленіе". Молодой докторъ не спускалъ глазъ съ Розы и сидѣлъ, какъ прикованный къ стулу въ то время, когда по окончаніи игры всѣ бросились благодарить ее; онъ былъ слишкомъ возбужденъ для того, чтобы говорить.
   Пѣніе Розамунды было ниже ея игры; но метода была такъ правильна, что слушать ее нельзя было иначе, какъ съ удовольствіемъ. Правда, что старинныя вещи, въ родѣ: "Приди ко мнѣ въ лунную ночь!" или "Я бродилъ", давно ужь вышли изъ моды, но Розамунда могла пѣть съ одинаковымъ эфектомъ и "Черноглазую Сусанну", канцоннеты Гайдна и аріи: "Voi che sapete" или "Batti batti", смотря по желанію публики.
   Отецъ ея самодовольно осматривался кругомъ и торжествовалъ, видя общее увлеченіе. Мать, какъ древняя Ніобея (до семейнаго несчастія), съ блаженной улыбкой на лицѣ сидѣла въ креслахъ, держа на колѣняхъ младшую дочку и тихо отбивая тактъ ручешкой дѣвочки. Фредъ, забивъ о своемъ скептицизмѣ въ отношеніи къ сестрѣ, съ истиннымъ удовольствіемъ слушалъ ея музыку, жалѣя объ одномъ, что ему ни разу неудалось исполнить всѣ эти вещи также хорошо на флейтѣ. По мнѣнію Лейдгата, это былъ пріятнѣйшій семейный вечеръ изъ всѣхъ тѣхъ, какіе ему удавалось проводить въ Мидльмарчѣ. Семья Винци умѣла наслаждаться жизнью, забывая о всѣхъ ея скорбяхъ и заботахъ. Веселый характеръ этого дома дѣлалъ его исключеніемъ изъ прочихъ провинціальныхъ собраній, куда успѣлъ уже прокрасться строгій тонъ послѣдователей евангелической церкви, подвергшихъ проклятію всѣ невинныя развлеченія, которымъ удалось еще удержаться въ отдаленныхъ отъ Лондона городахъ. У Винци всегда можно было найдти партію въ вистъ и карточные столы стояли уже приготовленные къ игрѣ, почему очень многіе изъ гостей не совсѣмъ терпѣливо ожидали окончанія концерта. Розамунда еще пѣла, когда м-ръ Фэрбротеръ вошелъ въ гостиную. Это былъ красивый, широкоплечій, хотя небольшаго роста, мужчина, лѣтъ 40 отъ роду, съ рѣдкими чорными волосами на головѣ и съ блестящими, живыми, сѣрыми глазами. Его появленіе подѣйствовало какъ-то благопріятно на всѣхъ; онъ на порогѣ гостиной ласково нагнулся къ малюткѣ Луизѣ, удалявшейся спать вмѣстѣ съ миссъ Мортонъ, и сказалъ ей какую-то шутку, затѣмъ поздоровался съ гостями, кинувъ каждому по веселому привѣтствію, словомъ, онъ въ 10 минутъ наговорилъ больше, чѣмъ всѣ гости въ цѣлый вечеръ. Съ Лейдгата онъ взялъ слово посѣтить его.
   -- Я вамъ не дамъ спуску, знаете-ли.... потому-что у меня есть замѣчательная коллекція жуковъ, шутливо прибавилъ онъ.-- А мы, натуралисты, до тѣхъ поръ не можемъ успокоиться, пока не покажемъ гостю всего, что у насъ есть.
   Вслѣдъ за тѣмъ онъ направился къ карточному столу и, потирая руки, замѣтилъ: -- Ну-съ, теперь пора приступить къ дѣлу серьезному. М-ръ Лейдгатъ, вы -- наша партія что-ли? Какъ? Не играете совсѣмъ? А, а, понимаю, вы слишкомъ молоды для картъ, они вамъ надоѣдаютъ!
   Лейдгатъ, глядя на этого духовнаго пастыря, нравственныя качества котораго внушали такое прискорбіе м-ру Бюльстроду, убѣдился, что онъ нашелъ себѣ пріятное убѣжище въ этой невысокомудрствующей семьѣ. Оно, впрочемъ, было и понятно отчасти: веселый нравъ и радушіе хозяевъ, красота дочери, возможность проводить пріятно вечера -- все это поневолѣ притягивало въ домъ Винци всѣхъ тѣхъ людей, которые не знали, куда и какъ употребить свои свободные часы.
   Всѣ присутствующіе въ гостиной въ этотъ вечеръ имѣли какой-то веселый, праздничный видъ, всѣ, исключая одной миссъ Мортонъ, черноватой, меланхолической дѣвушки, носившей на всей своей фигурѣ выраженіе покорности; м-съ Винци часто говаривала, что настоящей гувернанткѣ слѣдуетъ обладать именно такой наружностью. Лейдгатъ мысленно рѣшилъ, что часто ѣздить на вечера къ Винци онъ не станетъ.-- "Это страшная потеря времени, разсуждалъ онъ,-- я поговорю еще немного съ Розамундой и, откланявшись, уѣду подъ какимъ-нибудь предлогомъ домой".
   -- Я увѣрена, докторъ, что вы не полюбите насъ, мидльмарчскихъ жителей, сказала Розамунда, когда игроки въ вистъ усѣлись по мѣстамъ.-- Мы люди глупые, а вы привыкли совсѣмъ къ другому кругу.
   -- Мнѣ кажется, что всѣ провинціальные города похожи одинъ на другой, отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Но я замѣтилъ, что живя въ одномъ изъ нихъ, всегда считаешь его жителей глупѣе жителей другихъ городовъ. Я ужь пріучалъ себя къ мысли примириться съ Мидльмарчемъ, каковъ-бы онъ ни былъ, и чрезвычайно буду обязанъ мѣстнымъ обывателямъ, если и они отнесутся ко мнѣ съ тѣмъ-же снисхожденіемъ. Притомъ я успѣлъ найдти здѣсь въ городѣ такія наслажденія, которыхъ совсѣмъ не ожидалъ встрѣтить.
   -- Вы хотите сказать о прогулкахъ въ Типтонъ и Ловикъ? произнесла самымъ простодушнѣйшимъ тономъ Розамунда.-- Да, дѣйствительно, онѣ и ѣнъ доставляютъ большое удовольствіе.
   -- Нѣтъ, я разумѣю тутъ нѣчто болѣе близкое мнѣ, отвѣчалъ Лейдгатъ.
   Розамунда встала, подошла къ столу, гдѣ лежала ея филейная работа, и опять заговорила.-- Кстати, любите-ли вы танцевать? спросила она Лейдгата.-- Мнѣ кажется, что умные люди никогда не танцуютъ.
   -- Я-бы пошелъ танцовать съ вами, если-мы вы позволили, отвѣчалъ молодой докторъ.
   -- О! зачѣмъ, же! воскликнула Роза, съ какой-то мольбой въ голосѣ и съ тихимъ смѣхомъ.-- Я хотѣла только сказать, что у насъ въ домѣ иногда танцуютъ, вы не оскорбитесь, если васъ пригласятъ на одинъ изъ такихъ вечеровъ?..
   -- Нисколько, отвѣчалъ Лейдгатъ,-- если только вы обѣщаете со мной танцовать.
   Окончивъ этотъ разговоръ, молодой докторъ собрался уѣзжать, но подойдя къ карточному столу, онъ увлекся мастерской игрой м-ра Фэрбротера и типомъ его лица, представлявшаго смѣсь тонкости и добродушія. Въ десять часовъ поданъ былъ ужинъ (таковы были мидльмарчскіе обычаи) и затѣмъ началось питье пунша; но м-ръ Фэрбротеръ удовольствовался стаканомъ воды. Онъ былъ въ большомъ выигрышѣ, но все-таки настаивалъ, чтобы послѣ ужина составилась новая партія виста. Лейдгатъ, наконецъ, уѣхалъ.
   Такъ-какъ не было еще 11-ти часовъ, то ему вздумалось идти пѣшкомъ по направленію къ башнѣ С.-Ботольфа, возвышавшейся подлѣ приходской церкви м-ра Фэрбротера. Ночь была свѣжая, и при видѣ яркихъ звѣздъ, темная, четыреугольная башня казалась величественнымъ и массивнымъ зданіемъ. Эта церковь была одной изъ самыхъ древнихъ въ Мидльмарчѣ; однако мѣстный ея викарій получалъ чистыхъ 400 ф. дохода въ годъ. Лейдгатъ зналъ это и вотъ почему его такъ удивило, что м-ръ Фэрбротеръ, повидимому, очень дорожитъ карточнымъ выигрышемъ.
   -- Онъ славный малый, какъ кажется, разсуждалъ Лейдгатъ дорогой,-- но у Бюльстрода вѣроятно было основаніе осуждать его.
   Молодому доктору гораздо было-бы удобнѣе начать свой планъ дѣйствія въ Мидльмарчѣ, если-бы онъ могъ быть увѣренъ, что мнѣнія м-ра Бюльстрода всегда безошибочны.
   -- Я-бы не обратилъ вниманія на его религіозныя убѣжденія, говорилъ самъ себѣ Лейдгатъ,-- лишь-бы мнѣ знать, что у него хорошая цѣль. Надо пользоваться умными людьми, каковы-бы они ни были.
   Вотъ какого рода разсужденія наполняли голову Лейдгата, тотчасъ по уходѣ его изъ дома Винци. Я боюсь, что молодыя леди-читательницы, осудятъ его за это. А между тѣмъ, дѣйствительно, у него на первомъ планѣ, въ началѣ пути, стояли Бюльстродъ и Фэрбротеръ и ихъ временныя отношенія, объ Розамундѣ-же онъ вспомнилъ впослѣдствіи и то безъ всякаго волненія, безъ всякаго трепета, неизбѣжнаго при сильныхъ увлеченіяхъ. Жениться Лейдгатъ еще не могъ, да и не желалъ, и потому ему не хотѣлось даже разжигать въ своемъ сердцѣ чувство страсти къ дѣвушкѣ, которая только поразила его своей красотой. Онъ искренно восхищался Розамундой, но безумствовать съ какой-бы то ни было женщиной, какъ онъ безумствовалъ бывало съ Лаурой, ему казалось уже положительно невозможнымъ. Конечно, если-бы непремѣнно нужно было влюбиться, то миссъ Винци была-бы самая подходящая для того дѣвушка; она обладала именно тѣми качествами, какія онъ желалъ найдти въ своей женѣ: въ ней было много свѣтскаго лоску, изящества, покорности, она обладала всевозможными свѣтскими талантами и кромѣ того имѣла наружность совершенно соотвѣтствующую своимъ достоинствамъ. Лейдгатъ былъ убѣжденъ, что еслибы онъ когда-нибудь женился, то его будущая подруга отличалась-бы той женственной прелестью, той нѣжностью и гармоніей, которую мы находимъ въ цвѣтахъ или музыкѣ, словомъ, той чистой, цѣломудренной красотой, которая создана для однихъ высокихъ наслажденій.
   Но не имѣя никакого желанія вступить въ бракъ ранѣе какъ черезъ пять лѣтъ, Лейдгатъ не давалъ ходу своему воображенію и, забывъ о Розамундѣ, тотчасъ-же мысленно перенесся къ содержанію новаго сочиненія доктора Луи о горячкахъ, книгѣ чрезвычайно его интересовавшей, тѣмъ болѣе, что онъ зналъ Луи въ Парижѣ и вмѣстѣ съ нимъ дѣлалъ нѣкоторыя анатомическія изслѣдованія для подробнаго опредѣленія разницы, существующей между тифомъ и тифозными горячками. Возвратившись домой, молодой врачъ усѣлся за чтеніе и увлекся патологическими подробностями, съ гораздо большей страстью и съ большимъ вниманіемъ, чѣмъ сколько онъ ихъ употребилъ на размышленіе о любви и женитьбѣ -- предметахъ давно уже исчерпанныхъ имъ до дна въ произведеніяхъ литературы и въ холостыхъ бесѣдахъ товарищей-мужчинъ. Исторія горячки съ ея причинами и послѣдствіями представляла обширное поле для его научныхъ изслѣдованій. Тутъ требовались и энергія, и вѣрный глазъ, и истинное знаніе законовъ медицины; вмѣстѣ съ тѣмъ, необходимо было близкое знакомство съ натурой больного, всегда готовой помочь врачу въ его новыхъ опытахъ.
   Опустивъ, наконецъ, книгу, Лейдгатъ протянулъ ноги къ камину, закинулъ обѣ руки за голову и съ наслажденіемъ просидѣлъ такъ нѣсколько времени, переваривая въ мозгу все имъ прочитанное. Онъ былъ въ томъ пріятно-возбужденномъ состояніи духа, когда мысль человѣка, послѣ усиленной работы, отдыхаетъ, какъ могучій пловецъ, повернувшійся на спину и отдавшій себя силѣ теченія потока. Лейдгатъ во время подобныхъ занятій чувствовалъ внутреннее довольство собой и смотрѣлъ съ нѣкотораго рода состраданіемъ на тѣхъ несчастныхъ людей, которые не избрали, подобно ему, карьеры медика.
   -- Что было-бы со мной, разсуждалъ онъ мысленно, если-бы я, будучи мальчикомъ, не выбралъ себѣ этой дороги? Запрягли-бы меня, какъ возовую лошадь, въ какую-нибудь работу и я прожилъ-бы весь свой вѣкъ полуслѣпымъ. Меня не могла-бы удовлетворить ни одна изъ тѣхъ профессій, гдѣ по требовалось-бы напряженія умственныхъ силъ и но предстояло-бы необходимости находиться въ близкихъ сношеніяхъ съ людьми. Въ этомъ-то и состоитъ преимущество медицинской профессіи: врачъ можетъ жить въ отвлеченномъ мірѣ научныхъ знаній и въ тоже время ладить съ старыми дураками своего прихода. Какому-нибудь священнику труднѣе въ этомъ отношеніи, чѣмъ врачу. Фэрбротеръ представляетъ аномалію.
   Это послѣдняя мысль навела Лейдгата снова на воспоминаніе о семействѣ Винци и на впечатлѣнія прошедшаго вечера. Вызванныя имъ картины вѣроятно были пріятны, потому что, въ то время, какъ онъ взялъ свѣчку и пошелъ спать, на губахъ его играла какая-то особенная улыбка. У Лейдгата была пламенная натура; но въ эту пору весь его нылъ былъ поглощенъ любовью къ труду и честолюбивой мечтою прославить свое имя, какъ благодѣтеля человѣчества,-- подобно другимъ избранникомъ науки, начавшимъ, какъ и онъ, свое поприще, въ скромномъ званіи сельскихъ врачей.
   Бѣдный Лейдгатъ, или скорѣе, бѣдная Розамунда! Каждый изъ нихъ жилъ въ своемъ собственномъ мірѣ, о которомъ другой ничего не зналъ. Лейдгату и въ голову не приходило, что онъ служитъ предметомъ страстныхъ мечтаній Розамунды, неимѣвшей никакихъ причинъ удалить отъ себя мысль о замужествѣ, и никакихъ патологическихъ знаній, которые-бы отвлекали ея умъ отъ привычки, свойственной всѣмъ молодымъ дѣвушкамъ, ежеминутно воскрешать въ своей памяти каждый взглядъ, каждое слово, каждое движеніе интересующаго ихъ мужчины. У Лейдгата, напримѣръ, во время разговора съ Розамундой, на лицѣ и въ глазахъ выражалось очень естественное чувство восторга, которое испытываетъ каждый мужчина въ присутствіи красавицы дѣвушки; онъ молчалъ, когда она кончила пѣть и играть, потому только, что боялся показаться певѣжливымъ, высказавъ прямо свое удивленіе. Розамунда-же истолковала по своему каждый взглядъ и каждое слово Лейдгата, и увидѣла въ нихъ неопровержимыя доказательства зарождавшагося романа. Такія доказательства обыкновенно выводятся изъ предшествующихъ обстоятельствъ и изъ постепеннаго развитія признаковъ. Но по ходу романа созданнаго Розамундой, не оказывалось надобности заглядывать во внутреннюю жизнь героя и принимать во вниманіе его серьезныя занятія. Но подлежало сомнѣнію, что Лейдгатъ имѣлъ обезпеченное мѣсто, что онъ былъ человѣкъ умный и достаточно красивый; самая-же привлекательная сторона его состояла въ томъ, что онъ былъ хорошаго происхожденія; это очень возвышало его передъ прочими ея мидлыіарчскими поклонниками; вотъ почему на бракъ съ Лейдгатомъ Розамунда глядѣла, какъ на первую ступень лѣстницы, ведущей къ невѣдомому заманчивому міру высшей сферы общественнаго положенія,-- сферы, гдѣ ужь она не стала-бы водиться съ людьми вульгарными, а прямо-бы присоединилась къ кругу тѣхъ родственниковъ своего будущаго мужа, которые по происхожденію равны мѣстной аристократіи, смотрящей свысока на мидльмарчскихъ обывателей. Отличительной чертой ума Розамунды была способность ипстипктивно угадать самый слабый ароматъ высшаго круга, вотъ почему, встрѣтивъ, однажды, молодыхъ миссъ Брукъ, которыя пріѣхали съ дядей на мѣстные выборы и помѣстились среди аристократическихъ семействъ, она отъ души позавидовала имъ, несмотря на то, что обѣ сестры были одѣты очень просто.
   Если вамъ покажется невѣроятнымъ, что къ чувству любви Розамунды къ Лейдгату примѣшивалось пріятное впечатлѣніе картины будущаго ея положенія, когда молодой докторъ сдѣлается ея мужемъ, то я попрошу васъ вспомнить, не производитъ-ли видъ краснаго мундира и эполетъ точно такого-же вліянія на другихъ дѣвушекъ. Любовь вообще не можетъ довольствоваться мечтами о жизни, глазъ на глазъ съ любимымъ человѣкомъ. Воображеніе невольно рисуетъ передъ нами картину нашей общественной жизни во время брака и мы, смотря по своимъ наклонностямъ, надѣемся удовлетворять себя тѣмъ или другимъ наслажденіемъ.
   Въ сущности Розамунду интересовала не столько личность Тертія Лейдгата, сколько его отношенія къ ней. Молодой дѣвушкѣ, привыкшей слышать, что всѣ молодые люди были, есть или могутъ быть влюблены въ нее, очень простительно вообразитъ, что Лейдгатъ не составляетъ въ этомъ случаѣ исключенія. Она придавала его взглядамъ и словамъ большее значеніе потому, что болѣе дорожила ими; она постоянно думала о немъ и постоянно старалась совершенствовать свои манеры, свою рѣчь, свои чувства и взгляды, зная, что Лейдгатъ лучше способенъ оцѣнить ее, чѣмъ всѣ окружающіе ее люди.
   Несмотря за то, что Розамунда не охотно дѣлала все, что ей было непріятно, она была трудолюбива и теперь болѣе, чѣмъ когда-нибудь, принялась дѣятельно рисовать ландшафты, сельскія телѣги, и портреты друзой; усердно занималась музыкой и съ утра до ночи училась розыгривать роль настоящей леди, ни на минуту не забывающей чувства своего достоинства; время отъ времени ей, впрочемъ, все-таки приходилось давать аудіенціи безчисленнымъ посѣтителямъ, которые не переставали являться къ нимъ въ домъ. У нее доставало однако времени на чтеніе первокласныхъ романовъ и даже книгъ второго разряда, да кромѣ того она учила наизусть стихи. Ея любимой поэмой была Лалла-Рукъ.
   -- Великолѣпнѣйшая дѣвушка! Счастливъ будетъ тотъ, кто получитъ ея руку! восклицали старички, посѣщавшіе домъ Винци, а молодые люди, получившіе уже отказъ, подумывали снова рискнуть сдѣлать предложеніе, какъ это обыкновенно водится въ провинціи, гдѣ соперники не часто встрѣчаются. Но м-съ Шаймдаль находила, что воспитаніе, данное Розамундѣ, очень смѣшно, потому-что всѣ ея таланты продадутъ даромъ, какъ только она выйдетъ замужъ. Тетушка-же Бюльстродъ, нѣжно преданная семьѣ брата, желала съ своей стороны Розамундѣ двухъ вещей: чтобы она получила болѣе серьезное направленіе и чтобы судьба послала ей въ мужья человѣка, состояніе котораго могло-бы удовлетворить всѣмъ ея привычкамъ.
  

ГЛАВА XVII.

  
   Духовная особа улыбнулась сказавъ: обѣщаніе подобно прелестной дѣвушкѣ, которая умираетъ незамужней потому, что она бѣдна.
   Почтенный Кэмденъ Фэрбротеръ, съ которымъ Лейдгатъ видѣлся наканунѣ вечеромъ, жилъ въ старомъ приходскомъ домѣ, выстроенномъ изъ камня; это было зданіе такой почтенной наружности, что оно какъ разъ подходило подъ стать церкви, противъ которой стояло. Меблировка всего дома была также старинная, но болѣе позднѣйшей эпохи; ее завели отецъ и дѣдъ м-ра Фэрбротера. Тутъ были крашеные бѣлые стулья съ позолоченными вѣнками на спинкахъ и съ полинялой обивкой изъ краснаго, шелковаго штофа, треснувшаго во многихъ мѣстахъ; тутъ были и гравированные портреты лордовъ-канцлеровъ, равно какъ и другихъ знаменитыхъ законодателей послѣдняго столѣтія; и высокія зеркала въ простѣнкахъ, и маленькіе лакированные столики и, наконецъ, диваны, походившіе своимъ неудобствомъ на сдвинутые стулья -- вся эта мебель рельефно выдавалась на темныхъ обшивкахъ стѣнъ. Таковъ былъ характеръ гостиной, куда ввели Лейдгата и гдѣ его встрѣтили три пожилыя леди съ поблекшими, но радушно-почтенными физіономіями. М-съ Фэрбротеръ, сѣдовласая мать викарія, была женщина лѣтъ подъ 70, прямая и быстроглазая; ея чепчикъ съ оборками и платочекъ на шеѣ отличались поразительной бѣлизною. Миссъ Нобль, ея сестра, была худощавая старушка, болѣе смиренной наружности; оборки и платочекъ ея были нѣсколько помяты и даже заштопаны въ нѣкоторыхъ мѣстахъ; наконецъ, третья леди, миссъ Винифредъ Фэрбротеръ, старшая сестра викарія, такая-же красивая, какъ братъ, выглядѣла какимъ-то общипаннымъ, подавленнымъ существомъ, настоящей старой дѣвушкой, привыкшей жить всю свою жизни въ полномъ повиновеніи у старшихъ членовъ семьи. Лейдгатъ никакъ не ожидалъ встрѣтить такую чопорную группу. Зная, что м-ръ Фэрбротеръ холостякъ, онъ думалъ попасть вмѣсто гостиной въ уютный уголокъ ученаго, гдѣ книги и коллекціи насѣкомыхъ составляютъ главное украшеніе комнаты. Самъ викарій показался Лейдгату другимъ человѣкомъ; Фэрбротеръ въ этомъ отношеніи смахивалъ на большую часть мужчинъ, которые внѣ дома производятъ совершенно другое впечатлѣніе на новыхъ своихъ знакомыхъ, чѣмъ у себя въ семьѣ. Нѣкоторые изъ нихъ напоминаютъ иногда комическаго актера., принявшаго на себя драматическую роль въ новой пьесѣ; но у м-ра Фэрбротера не было замѣтно такой рѣзкой перемѣны; онъ казался только немного смирнѣе и молчаливѣе, предоставлялъ матери главную роль въ разговорѣ и только время отъ времени вставлялъ скромное добродушно-веселое замѣчаніе въ ея рѣчь. Старая леди, повидимому, привыкла читать наставленія всѣмъ своимъ собесѣдникамъ и вмѣшивалась непремѣнно въ каждый разговоръ. Ей тѣмъ удобнѣе было это дѣлать, что миссъ Винифредъ исполняла за нее всѣ мелкія обязанности по хозяйству въ домѣ и прислуживала матери, какъ дѣвочка. Худощавая миссъ Нобль въ это время втихомолку таскала кусочки сахара, которые она сначала роняла какъ-бы нечаянно къ себѣ на блюдечко и затѣмъ быстро совала ихъ въ ридикюль, висѣвшій у нея на рукѣ. Наивная старушка робко озиралась каждый разъ послѣ такого маневра и принималась пить чай, чавкая потихоньку, точно напуганная собаченка. Пожалуйста не осуждайте миссъ Нобль! Въ этомъ ридикюлѣ заключались остатки всевозможныхъ лакомствъ, которыя она назначала дѣтямъ своихъ бѣдныхъ друзей, которыхъ она посѣщала по утрамъ; она чувствовала такую потребность баловать и прикармливать каждое нуждающееся существо, что воровство было для нея пріятнымъ порокомъ, чѣмъ-то въ родѣ наслажденія. Быть можетъ, она сознательно крала у богатыхъ, чтобы имѣть удовольствіе надѣлить бѣдныхъ. Надо самому испытать бѣдность, чтобы понять наслажденіе дѣлать добро!
   М-съ Фарбротеръ поздоровалась съ гостемъ очень весело, но нѣсколько формально и рѣшительно. Во-первыхъ, она объявила Лейдгату, что у нихъ въ домѣ очень рѣдко нуждаются въ медицинской помощи, потому-что она съ дѣтства пріучала своихъ дѣтей носить фланель и никогда не объѣдаться, а послѣднюю привычку она считала главной причиной, почему люди такъ часто прибѣгаютъ къ помощи докторовъ. Лейдгатъ заступился за всѣхъ дѣтей вообще, говоря, что они часто страдаютъ не отъ своей невоздержанности, а отъ невоздержанности родителей. Но м-съ Фэрбротеръ нашла такой взглядъ на вещи весьма опаснымъ.
   -- Природа справедливѣе людей, возразила она,-- иначе каждый злодѣй имѣлъ-бы право ссылаться на своихъ предковъ и говорить, что ихъ-бы слѣдовало вѣшать, а не его. Зачѣмъ обращаться къ тому, что уже прошло, и чего мы не можемъ провѣрить?
   -- Матушка въ одномъ отношеніи очень похожа на Георга III, тонко замѣтилъ викарій:-- она не любитъ метафизики.
   -- Я не люблю неправды, Кэмденъ, гордо возразила мать.-- Я всегда говорю: держитесь крѣпко нѣсколькихъ истинъ и отражайте ими всѣ нападенія. Когда я была молода, м-ръ Лейдгатъ, никто не разсуждалъ о добрѣ и злѣ. Мы знали свой катехизисъ, и этого было достаточно; насъ учили читать наизусть "Вѣрую" и исполнять нашъ долгъ. Всѣ почтенные представители церкви держались однихъ и тѣхъ-же мнѣній. А теперь что дѣлается? самыя благочестивыя книги -- и тѣ подвергаются критикѣ!
   -- Отчего-же и не поспорить, замѣтилъ Лейдгатъ,-- это очень пріятное развлеченіе для людей, любящихъ отстаивать свои убѣжденія.
   -- Да, но вѣдь матушка всегда уступаетъ въ спорѣ, лукаво ввернулъ викарій.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, Камденъ, тебѣ не слѣдуетъ вводить м-ра Лейдгата въ заблужденіе насчетъ меня. Я никогда не оскорблю памяти своихъ родителей, отказываясь отъ тѣхъ правилъ, въ которыхъ они меня воспитали. Каждому изъ насъ извѣстны послѣдствія перемѣны убѣжденій. Стоитъ только разъ измѣнить своимъ принципамъ, а тамъ ужъ и 20 разъ измѣнишь. А я нахожу, что человѣкъ можетъ очень свободно разъ перемѣнить убѣжденіе, если онъ встрѣтитъ такіе аргументы, которые ему докажутъ, что онъ до сихъ поръ ошибался.
   -- Но изъ этого еще не слѣдуетъ, что вслѣдъ затѣмъ онъ постоянно будетъ имѣть свой взглядъ, отвѣчалъ Лейдгатъ, котораго очень забавлялъ рѣшительный тонъ старой леди.
   -- Извините, сэръ. Для человѣка съ твердымъ умомъ нѣтъ надобности ни въ какихъ аргументахъ. Отецъ мой никогда не мѣнялъ своихъ убѣжденій и говорилъ простыя нравственныя проповѣди безъ всякихъ аргументовъ, а это былъ такой отличный человѣкъ, какихъ мало на свѣтѣ. Назвать хорошимъ человѣка, руководящагося одними аргументами, все равно, что похвалить обѣдъ, прочитавъ его описаніе въ поварской книгѣ. Таково мое мнѣніе, и я увѣрена, что меня поддержатъ въ этомъ случаѣ всѣ тѣ, кого вздумали бы угостить такимъ обѣдомъ.
   -- Еще-бы, матушка! воскликнулъ м-ръ Фэрбротеръ.-- Описаніемъ обѣда по книгѣ сытъ не будешь.
   -- По моему, между такимъ человѣкомъ и такимъ обѣдомъ разницы никакой не существуетъ, продолжала леди.-- Мнѣ ужь подъ 70 лѣтъ, м-ръ Лейдгатъ,-- и я человѣкъ опытный. Я не охотница до нововведеній, хотя ихъ теперь расплодилось множество и здѣсь, и повсюду. Онѣ прокрались къ намъ вмѣстѣ съ гнилыми матеріями, которыхъ ни мыть, ли носить невозможно. Не такъ бывало въ моей молодости. Духовное лицо всегда глядѣло духовнымъ лицомъ, а священникъ, вы могли заранѣе быть въ томъ увѣрены, былъ непремѣнно джентльменъ, если еще не выше по происхожденію. А теперь является вдругъ какой-нибудь диссидентъ, и, на основаніи какихъ-то доктринъ, намѣревается столкнуть Ммоего сына съ мѣста. Кто-бы онъ тамъ ни былъ, этотъ пришлецъ, м-ръ Лейдгатъ, но я съ гордостью могу сказать, что мой сынъ, какъ проповѣдникъ, можетъ стоять на ряду съ первыми проповѣдниками во всемъ королевствѣ, не только въ этомъ городишкѣ, который не имѣетъ никакого значенія, такъ, по крайней мѣрѣ, это кажется мнѣ,-- уроженкѣ Эсчестера.
   -- Матери никогда не бываютъ пристрастны, замѣтилъ улыбаясь м-ръ Фэрбротеръ.-- Что-то говоритъ о Тэйкѣ его мать, какъ вы думаете?
   -- Ахъ, бѣдная! въ самомъ дѣлѣ, что-то она говоритъ? сказала м-съ Фэрбротеръ, рѣзкость которой тотчасъ-же смягчилась отъ сочувствія къ материнскимъ слабостямъ.-- Я убѣждена, впрочемъ, что внутренно она говоритъ сама себѣ правду.
   -- Любопытно было-бы знать, въ чемъ состоитъ эта правда? спросилъ Лейдгатъ.
   -- Я вамъ сейчасъ разскажу, отвѣчалъ викарій.-- Дурного тутъ ничего нѣтъ. Вѣроятно она говоритъ, что у Тэйка много усердія къ дѣлу; но что онъ человѣкъ не совсѣмъ ученый, не совсѣмъ умный, потому что я съ нимъ не схожусь во взглядахъ...
   -- Ахъ, Камденъ! восклинула миссъ Винифредъ.-- Развѣ ты не знаешь, что Грифинъ и его жена сказали мнѣ сегодня, что м-ръ Тэйкъ говорилъ, что имъ не станутъ давать угольевъ, если они по прежнему будутъ ходить слушать твои проповѣди.
   М-съ Фэрбротеръ положила на колѣни вязанье, за которое она было принялась послѣ чая и взглянула на сына, какъ-бы говоря:-- "Слышишь? каково?"
   -- Бѣдняки, бѣдняки! промолвила вслухъ миссъ Нобль, соболѣзнуя, вѣроятно, о двойномъ лишеніи -- проповѣди брата и угольевъ. Но викарій быстро возразилъ сестрѣ.
   -- Ничего нѣтъ мудренаго, сказалъ онъ;-- они не моего прихода. Притомъ, я не думаю, чтобы мои проповѣди, въ ихъ глазахъ, стоили охабки угольевъ.
   -- М-ръ Лейдгатъ, провозгласила старуха мать, не будучи въ силахъ пропустить этого замѣчанія безъ вниманія.-- Вы не знаете моего сына, онъ всегда цѣнитъ себя ниже, чѣмъ слѣдуетъ. Я не даромъ твержу ему постоянно, что, унижая себя, онъ унижаетъ даръ божій, сдѣлавшій его превосходнымъ проповѣдникомъ.
   -- Ну, матушка, это вѣроятно намекъ, чтобы я уводилъ поскорѣе м-ра Лейдгата къ себѣ въ кабинетъ, сказалъ смѣясь викарій.-- Докторъ, заключилъ онъ, обращаясь къ Лейдгату:-- я вѣдь обѣщалъ показать вамъ свою коллекцію, не пойдти-ли намъ посмотрѣть се?
   Всѣ три леди горячо возстали противъ этого. М-ра Лейдгата нельзя уводить, настаивали онѣ, пока онъ не выпьетъ другую чашку чаю. У Винифредъ много еще чая въ чайникѣ. Что за спѣхъ Кэдмону тащить дорогого гостя въ свою берлогу, наполненную разными гадами въ спирту и насѣкомыми въ ящикахъ, гдѣ даже на полу и ковра нѣтъ. Пусть м-ръ Лейдгатъ извинитъ это. Не лучше-ли-бы въ карточки поиграть? Весь этотъ потокъ словъ доказалъ, что хотя викарій и служилъ для всего женскаго пола своей семьи образцомъ человѣка и проповѣдника, его все-таки порядкомъ водили на уздечкѣ. Лейдгатъ, со свойственной каждому холостяку вѣтренностью, пожалѣлъ, зачѣмъ м-ръ Фэрбротеръ не воспиталъ своихъ дамъ, какъ слѣдуетъ.
   -- Матушка не привыкла, чтобы я принималъ гостей, интересующихся моими коллекціями, сказалъ викарій, отворяя дверь своего кабинета, который дѣйствительно щеголялъ отсутствіемъ всякой мебели. Единственными украшеніями его были -- короткая фарфоровая трубка и табачница.
   -- Ваши братья, доктора, не всѣ кажется курятъ, продолжалъ онъ, указывая Лейдгату на трубку (причемъ тотъ улыбнулся и отрицательно покачалъ головой),-- а намъ священникамъ, оно-бы даже и не подобало. Зато вѣдь и достается-же мнѣ отъ Бюльстрода и компаніи за нее! А они сами того не знаютъ, что если-бы я бросилъ трубку, то чорту былъ-бы праздникъ.
   -- Понимаю, отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Вы вѣрно человѣкъ раздражительнаго характера, вамъ необходимы успокоительныя средства. Я тяжелѣе васъ на подъемъ. Трубка сдѣлала-бы меня лѣнтяемъ. Я непремѣнно превратился-бы въ сидня и не могъ-бы отъ нея оторваться.
   -- А вы развѣ все свое время намѣрены посвятить трудамъ? спросилъ викарій.-- Я старше васъ 10-ю или 12-ю годами, а уже устроилъ себѣ полюбовную сдѣлку съ жизнью, завелся своимъ конькомъ и стараюсь только, чтобы онъ не очень меня увлекалъ. Посмотрите, прибавилъ онъ, открывая нѣсколько выдвижныхъ ящиковъ.-- Мнѣ сдается, что я собралъ здѣсь всевозможныя энтомологическія рѣдкости нашей мѣстности. Я занимаюсь и фауной, и флорой одинаково; но собраніе насѣкомыхъ у меня замѣчательно хорошо. Здѣшній край необыкновенно богатъ прямокрылыми, не знаю только которыя... А-а! вы изволите разсматривать стеклянную банку, вмѣсто того, чтобы меня слушать, заключилъ викарій.-- Видно васъ насѣкомые совсѣмъ не интересуютъ?
   -- Напротивъ, я положительно увлекся этимъ громаднымъ аненцефаломъ, отвѣчалъ Лейдгатъ, внимательно разсматривая банку со спиртомъ.-- У меня никогда по было времени заниматься натуральной исторіей. Болѣе всего меня интересовала конструкція тѣлъ животныхъ; этотъ вопросъ прямо касается моей медицинской профессіи. Другихъ коньковъ у меня нѣтъ. Передо мной цѣлое море науки, нужно умѣть только плавать по немъ.
   -- Да, вы счастливый человѣкъ, замѣтилъ со вздохомъ м-ръ Фэрбротеръ, повернувшись на каблукѣ и начиная набивать себѣ трубку.-- Передъ вами живой трудъ, вамъ не нужно, подобно мнѣ, рыться въ сухихъ старинныхъ книгахъ и вникать въ темный смыслъ еврейскихъ изрѣченій. Извините, если я васъ закурилъ, прибавилъ онъ, затягиваясь своей трубкой.
   Лейдгата очень удивила такая откровенность со стороны викарія; теперь онъ еще болѣе убѣдился, что м-ръ Фэрбротеръ выбралъ себѣ карьеру совсѣмъ несоотвѣтствующую его наклонностямъ и характеру. Посмотрѣвъ на красивый рядъ полокъ и ящиковъ съ коллекціями цвѣтовъ и насѣкомыхъ, равно какъ на шкапъ, наполненный дорогими иллюстрированными изданіями натуральной исторіи, Лейдгатъ понялъ, куда викарій употребляетъ свой выигрышъ въ карты, и мысленно пожелалъ, чтобы деньги эти шли на болѣе полезное дѣло, чѣмъ прихоть.
   Неумѣстная, повидимому, откровенность м-ра Фэрбротера, не имѣла въ себѣ ничего отталкивающаго, онъ не забѣгалъ впередъ, чтобы извиниться въ своей слабости передъ собесѣдникомъ, а просто желалъ высказать ему то, что лежало у него на душѣ. Вѣроятно, онъ самъ почувствовалъ, что было что-то неловкое въ его преждевременной короткости съ гостемъ, потому что покуривъ немного, онъ сказалъ:
   -- Я васъ еще не предупредилъ, м-ръ Лейцгатъ, что ваша личность знакома мнѣ гораздо болѣе, чѣмъ моя вамъ. Помните-ли вы Троулэя, жившаго съ вами какъ-то въ Парижѣ на одной квартирѣ? Мы съ нимъ вели переписку и онъ часто мнѣ объ васъ говорилъ. Когда вы сюда пріѣхали, я не былъ увѣренъ, что вы именно тотъ Лейдгатъ, о которомъ я такъ много слышалъ; но потомъ чрезвычайно обрадовался, узнавъ, что это вы. Виноватъ въ одномъ: я забылъ, что обо мнѣ-то вамъ никто еще ничего не говорилъ.
   Лейдгатъ понялъ деликатность викарія.
   -- Кстати, сказалъ онъ,-- что сталось съ Троулэемъ? Я совсѣмъ потерялъ его изъ вида. Онъ былъ жаркій послѣдователь французскихъ соціальныхъ системъ и все собирался въ какіе-то лѣса отыскивать Пифагорову общину. Что онъ пошелъ туда или нѣтъ?
   -- Куда ему идти! Онъ докторомъ въ Германіи на водахъ и женился на богатой паціенткѣ.
   -- Значитъ мои совѣты пошли въ прокъ, замѣтилъ Лейдгатъ съ короткимъ, но злымъ смѣхомъ.-- Троулэй, бывало, настаивалъ на томъ, что медицинская профессія есть ничто иное, какъ систематическое лганье. Я, напротивъ, утверждалъ, что виною всему сами люди, прибѣгающіе ко лжи и шарлатанству и совѣтовалъ ему вмѣсто того, чтобы идти ратовать противъ лжи за тридевять земель, заняться искорененіемъ шарлатанства у себя дома.
   -- А знаете-ли, что ваше предложеніе было труднѣе выполнить, чѣмъ основать Пифагорову общину, сказалъ викарій.-- Вы не только возстановите противъ себя ветхаго Адама, взявшись измѣнить обычаи докторовъ, но наживете еще кучу враговъ. Вы видите, что я не даромъ прожилъ лишнихъ 12 лѣтъ противъ васъ. Однако -- тутъ викарій умолкъ и черезъ минуту замѣтилъ -- однако вы опять въ банку заглядываете? Не хотите-ли вымѣнятъ ее у меня на что нибудь? Я дешево не отдамъ свой товаръ.
   -- Не возьмете-ли вы на промѣнъ двухъ морскихъ мышей въ спирту? спросилъ Лейдгатъ.-- Отличные экземпляры! А въ придачу къ нимъ я вамъ дамъ новое сочиненіе Роберта Брауна: "Микроскопическія наблюденія надъ цвѣточной пылью", если только этой книги нѣтъ еще у васъ.
   -- Вижу, что вамъ сильно хочется имѣть моего урода, сказалъ съ улыбкой м-ръ Фзрбротеръ,-- нужно-бы подороже назначить цѣну. Что, если я вамъ предложу слѣдующее условіе: осмотрѣть всѣ мои ящики и сказать свое мнѣніе насчетъ новыхъ моихъ экземпляровъ?-- Говоря это викарій расхаживалъ съ трубкой во рту по комнатѣ и съ любовью останавливался то передъ однимъ, то передъ другимъ ящикомъ.-- Это будетъ первымъ урокомъ дисциплины для васъ, какъ для молодого доктора, обязаннаго угождать своимъ паціентамъ въ Мидльмарчѣ. Помните, что вамъ нужно пріучать себя къ терпѣнію. Ну, ужь такъ и быть, позволяю вамъ взять себѣ урода на вашихъ условіяхъ.
   -- Не находите-ли вы, что люди иногда пересаливаютъ, желая угодить всѣмъ и каждому и доводятъ себя до того, что ими начинаютъ пренебрегать тѣже дураки, которымъ они угождаютъ? замѣтилъ Лейдгатъ, подходя къ м-ру Фэрбротеру и разсѣянно осматривая насѣкомыхъ, расположенныхъ по классамъ и ихъ названія, написанныя изящнѣйшимъ почеркомъ надъ каждымъ ящикомъ.-- Самый вѣрный путь къ достиженію своей цѣли, это -- умѣнье дать почувствовать другимъ, что вы знаете себѣ цѣну, тогда люди будутъ соглашаться съ вами непремѣнно -- льстите вы имъ или нѣтъ -- все равно.
   -- Отъ души согласенъ съ вами, отвѣчалъ викарій.-- Но для этого нужно быть увѣреннымъ, что самъ стоишь чего-нибудь и имѣть средства держаться независимо отъ общества. А многіе-ли изъ насъ находятся въ такомъ положеніи? Намъ предстоитъ одно изъ двухъ, или лишиться мѣста и остаться безъ куска хлѣба, или надѣть хомутъ и идти туда, куда насъ толкаютъ вожаки. Однако, взгляните на этихъ изящныхъ жуковъ, заключилъ добродушно викарій.
   Лейгдатъ по неволѣ долженъ былъ сдѣлать обзоръ каждому ящику, потому-что м-ръ Фэрбротеръ, смѣясь самъ надъ собой, настаивалъ все-таки, чтобы онъ это сдѣлалъ.
   -- Кстати о хомутѣ, началъ снова Лейдгатъ, когда они усѣлись рядомъ.-- Я давно уже порѣшилъ отнюдь не подставлять подъ него шеи. Вотъ почему я и въ Лондонѣ не остался практиковать. Будучи еще студентомъ, я ужь получилъ отвращеніе отъ того, что тамъ видѣлъ; сколько тамъ демократическаго пустословія, обмановъ, крючкотворства. Въ провинціи у людей меньше претензій на знаніе, меньше общественной жизни, за то и самолюбіе не такъ часто задѣвается; можно жить спокойно, крови себѣ не портить и заниматься дѣломъ.
   -- Да, вамъ хорошо такъ разсуждать, вы стоите на выгодномъ мѣстѣ, медицина ваше призваніе, вы выбрали себѣ профессію до вкусу, сказалъ викарій,-- а вѣдъ не всѣмъ это удается; приходится раскаиваться -- да поздно. Но я вамъ все-таки совѣтую не очень разсчитывать на свою независимость, какъ разъ попадетесь въ плѣнъ.
   -- То есть попаду въ семейныя оковы, хотите вы сказать? спросилъ Лейдгатъ, подозрѣвая, что м-ра Фэрбротера нѣсколько гнетутъ эти оковы.
   -- Не совсѣмъ оковы, отвѣчалъ викарій.-- Положимъ, что семья отчасти связываетъ человѣка; но добрая жена, женщина несвѣтская, можетъ служить отличной помощницей мужу и способствовать даже его независимости. У меня есть знакомый прихожанинъ, очень умный человѣкъ, который едва-ли-бы съумѣлъ устроить свою карьеру такъ, какъ онъ ее устроилъ теперь, еслибы у него не было жены. Вы знаете Гартовъ? Мнѣ кажется, что они не лечатся у Пикока.
   -- Нѣтъ, не знаю; но въ Ловикѣ, при старикѣ Фетерстонѣ, постоянно находится какая-то миссъ Гартъ.
   -- Это ихъ дочь, отличная дѣвушка.
   -- Она чрезвычайно спокойнаго характера, я почти не замѣтилъ ея присутствія въ домѣ.
   -- За то она обратила на васъ большое вниманіе, сказалъ викарій.
   -- Не понимаю, какъ это случилось! замѣтилъ Лейдгатъ (у него не хватило смѣлости сказать: "еще-бы!").
   -- Впрочемъ, она не пропускаетъ никого безъ вниманія. Я ее готовилъ къ конфирмаціи -- прекрасная дѣвушка, большая моя фаворитка.
   М-ръ Фэрбротеръ нѣсколько минутъ сряду курилъ молча, видя, что его гость не очень интересуется подробностями о Гартахъ. Наконецъ, викарій положилъ трубку на столъ, вытянулъ ноги и, поднявъ съ улыбкой свои ясные глаза на Лейдгата, замѣтилъ:
   -- А вѣдь мы, жители Мидльмарча, не такіе ручные, какими кажемся съ перваго раза. У насъ есть свои интриги и свои партіи. Я, напримѣръ, принадлежу къ одной партіи, а Бюльстродъ къ другой. Если вы подадите голосъ за меня, то очень обидите Бюльстрода.
   -- А что тамъ такое затѣвается противъ Бюльстрода? спросилъ Лейдгатъ съ особеннымъ выраженіемъ въ голосѣ.
   -- Я не говорю, чтобы противъ него что-нибудь затѣвалось, возразилъ викарій,-- а повторяю только, что если вы подадите голосъ не за того, кого онъ вамъ рекомендуетъ, то вы наживете себѣ въ немъ врага.
   -- До этого мнѣ положительно нѣтъ никакого дѣла, сказалъ нѣсколько надмѣнно Лейдгатъ.-- Но у него, кажется, есть отличный планъ для устройства больницы и онъ, какъ я слышалъ, жертвуетъ огромныя суммы на полезныя, общественныя учрежденія. Мнѣ онъ можетъ пригодиться во многихъ случаяхъ, и потому я не стану обращать никакого вниманія на его религіозныя мнѣнія.
   -- Очень хорошо, сказалъ викарій,-- но изъ этого не слѣдуетъ еще, чтобы вы меня обижали. Я вѣдь не навязываю никому своихъ убѣжденій, но съ Бюльстродомъ мы не сходимся во многихъ взглядахъ. Я не люблю той секты, къ которой онъ принадлежитъ. Секта эта состоитъ изъ невѣждъ, которые своими благодѣяніями дѣлаютъ больше непріятностей, чѣмъ добра своимъ ближнимъ. Ихъ система есть что то такое въ родѣ свѣтско-духовнаго вербованія; они, право, смотрятъ на все человѣчество, какъ на пищу для себя, чтобы при помощи ея, имъ легче было попасть на небо. Со всѣмъ тѣмъ, прибавилъ онъ улыбаясь,-- я никогда не скажу, чтобы больница Бюльстрода была вещью нехорошей; чтожъ касается его намѣренія оттереть меня отъ старой больницы, на томъ основаніи, что я зловредный человѣкъ, то мы съ нимъ квиты въ этомъ отношеніи: я его считаю такимъ-же зловреднымъ. На себя самого я вовсе не смотрю, какъ за образцоваго священника,-- я приличное орудіе -- и болѣе ничего.
   Лейдгату что-то не вѣрилось, чтобы викарій искренно самъ въ себя бросалъ камнемъ. Образцовый священникъ, точно также какъ образцовый докторъ, должны считать свою профессю лучшей изо всѣхъ и принимать всякое знаніе, какъ пищу для нравственной патологіи и терапевтики.
   -- Какую-же причину представляетъ Бюльстродъ для того, чтобы посадить другого на ваше мѣсто? спросилъ онъ у викарія.
   -- Ту, что я не распространню его мнѣній, называемыхъ имъ умозрительной религіей, и что я не могу располагать своимъ временемъ для посѣщенія больницы. И въ этихъ двухъ отношеніяхъ онъ правъ. Но, конечно, я могъ-бы найдти для больницы нѣсколько свободныхъ часовъ, а 40 фунтовъ были-бы мнѣ очень кстати. Вотъ вамъ вся суть дѣла. Перестанемъ, однако, говорить объ этомъ, заключилъ викарій.-- Я хотѣлъ только предупредить васъ, что если вы подадите голосъ за другого, то, по крайней мѣрѣ, не подставляйте мнѣ ногу. Обойтись безъ васъ я не могу. Вы для меня, въ нѣкоторомъ родѣ, кругосвѣтный плаватель, поселившійся среди насъ. Поддержите мою вѣру въ антиподовъ и потому разскажите мнѣ, какъ они тамъ живутъ въ Парижѣ.
  

ГЛАВА XVIII.

   Прошло нѣсколько недѣль послѣ описаннаго нами разговора, и дѣло о капелланствѣ не коснулось еще ни въ какомъ отношеніи Лейдгэта. Не объясняя себѣ причины, почему онъ такъ поступаетъ, молодой докторъ отложилъ въ сторону разрѣшеніе вопроса, въ пользу котораго изъ двухъ кандидатовъ онъ подастъ свой голосъ. Прежде для него вообще было-бы все равно, кого ни выберутъ -- въ случаѣ необходимости, онъ даже не задумавшись вотировалъ бы за Тэйка -- но теперь его начало смущать личное пристрастіе къ м-ру Фербротеру.
   Симпатія его къ викарію ботальфской церкви увеличивалась по мѣрѣ ихъ сближенія. Участіе, высказанное м-ромъ Фэрбротеромъ къ Лейдгату, какъ къ пришельцу въ ихъ городъ, желаніе скорѣе предостеречь его отъ непріятностей, чѣмъ завербовать въ свою партію -- все это служило доказательствомъ такого великодушія и деликатности, которыхъ воспріимчивая натура молодого доктора не могла не оцѣнить. Поведеніе м-ра Фэрбротера и вообще свойства его характера имѣли въ себѣ что-то сердечное, теплое, напоминающее картину южной природы, гдѣ величественные виды смѣняются цвѣтущими, оживленными долинами. Рѣдко можно было встрѣтить человѣка съ такимъ рыцарски-нѣжнымъ чувствомъ къ матери, теткѣ и сестрѣ, не взирая на то, что заботы о матеріальной поддержкѣ такой семьи тяжело отозвались на лучшихъ годахъ его жизни; мало найдется людей, которые, будучи угнетены мелкими обыденными нуждами, ставили-бы свои личные интересы ниже интересовъ семьи. Въ этомъ отношеніи м-ръ Фэрбротеръ былъ безукоризненъ. Быть можетъ, это сознаніе своей непогрѣшимости сдѣлало его отчасти недовѣрчивымъ къ тѣмъ строгимъ судьямъ, благочестіе которыхъ не способствовало улучшенію жизни ихъ домашнихъ, а возвышенный образъ мыслей шелъ въ разладъ съ ихъ поступками. Проповѣди м-ра Фэрбротера отличались остроуміемъ и силой выраженія; онъ напоминалъ этимъ проповѣдниковъ древней англиканской церкви, тѣмъ болѣе, что говорилъ всегда безъ помощи тетради. Народъ стекался его слушать изъ разныхъ приходовъ, а такъ-какъ привлеченіе въ свою церковь наибольшаго числа слушателей составляетъ одно изъ главныхъ затрудненій для сельскихъ священниковъ, то сказанное обстоятельство еще болѣе способствовало развитію въ викаріѣ беззаботности, вмѣстѣ съ чувствомъ сознанія своего достоинства. Вообще, онъ былъ пресимпатичный человѣкъ -- кроткій, остроумный, откровенный, неумѣвшій зубоскалить и говорить колкости, словомъ, не обладавшій ни однимъ изъ тѣхъ свойствъ, по милости которыхъ мы нерѣдко служимъ истиннымъ наказаніемъ для нашихъ друзей. Лейдгатъ искренно его полюбилъ и очень добивался его дружбы.
   Подъ вліяніемъ этого чувства, молодой докторъ старался отстранять отъ себя вопросъ о капелланствѣ, увѣряя себя, что это дѣло нисколько его не касается и что его никогда не побезпокоятъ приглашеніемъ на выборы. Лейдгатъ, по порученію м-ра Бюльстрода, занимался теперь черченіемъ плана внутренняго устройства новой больницы, и потому оба джентльмена часто собирались для совѣщаній. Банкиръ считалъ Лейдгата въ числѣ своихъ сторонниковъ, но никогда не заговаривалъ съ нимъ о предстоящей баллотировкѣ Тэйка и Фэрбротера. Когда собрался главный больничный комитетъ и Лейдгатъ услышалъ, что вопросъ о капелланствѣ переданъ на обсужденіе директоровъ и медиковъ, онъ ощутилъ непріятное чувство сознанія, что надоже ему, наконецъ, на что-нибудь рѣшиться въ этомъ тривіальномъ мидльмарчскомъ дѣлѣ. Внутренній голосъ говорилъ ему, что Бюльстродъ -- первый министръ въ городѣ и что дѣло Тэйка имѣетъ характеръ офиціальный, возбуждавшій въ немъ, вслѣдствіе того, особенное отвращеніе къ себѣ. Сдѣланныя въ послѣднее время наблюденія убѣдили Лейдгата, что м-ръ Фэрбротеръ не ошибался, говоря, что оппозиція не ускользнетъ отъ вниманія банкира.
   -- Чортъ-бы побралъ ихъ мелочную политику, думалъ докторъ, брѣясь однажды утромъ передъ зеркаломъ и чувствуя, что надо-же, наконецъ, покончить съ вопросомъ о капелланствѣ. Конечно, было нѣсколько уважительныхъ причинъ къ неизбранію м-ра Фэрбротера: во-первыхъ, онъ былъ слишкомъ занятъ, особенно своими частными дѣлами, а во-вторыхъ, по городу ходилъ слухъ, очень вліявшій на уваженіе Лейдгата къ викарію, будто этотъ послѣдній играетъ въ карты съ очевидной цѣлью выиграть, и страшно любитъ нестолько самый процессъ игры, сколько цѣль, для которой онъ играетъ. М-ръ Фербротеръ составилъ свою особенную теорію насчетъ игръ и утверждалъ, будто между англичанами оттого мало остроумныхъ людей, что они мало играютъ въ карты. Но Лейдгатъ понималъ, что викарій гораздо меньше-бы игралъ, если-бы не имѣлъ въ виду выигрыша. Въ гостинницѣ "Зеленый Драконъ" былъ устроенъ билліардъ, считавшійся нѣкоторыми заботливыми матерями и женами великимъ соблазномъ для мидльмарчскихъ мужчинъ. Викарій былъ мастеръ играть на билліардѣ и хотя онъ не посѣщалъ трактира по вечерамъ, но носились слухи, будто онъ изрѣдка заходитъ туда днемъ и выигрываетъ деньги. О капелланствѣ собственно онъ не очень хлопоталъ; но ему сильно хотѣлось заполучить 40 фунтовъ жалованья. Не будучи пуританиномъ Лейдгатъ не любилъ картъ вообще, а играть изъ за денегъ казалось ему даже унизительно. Онъ составилъ себѣ планъ идеальнаго образа жизни, и ничтожные выигрыши въ карты внушали ему положительное отвращеніе. Такъ какъ втеченіи всей своей жизни онъ не зналъ никакихъ особенныхъ нуждъ и ему, какъ истинному джентльмену, было ни почемъ раздавать на право и на лѣво полукроны, то нѣтъ ничего мудренаго если ему никогда не приходилось ломать себѣ голову надъ мыслью,-- какъ-бы зашибить лишній пенни. Онъ зналъ, что не имѣетъ большого состоянія, но все-таки не понималъ истиннаго значенія бѣдности, и ему трудно было представить себѣ какое вліяніе могутъ имѣть деньги на дѣйствія человѣка. Деньги никогда не служили для него побужденіемъ. Вотъ отчего онъ не могъ извинить викарія за то, что тотъ гнался за ничтожными выигрышами; чувствуя антипатію къ корыстной игрѣ, докторъ не взялъ труда задать себѣ вопросъ, велики-ли доходы имѣлъ викарій и достаточно-ли было этихъ доходовъ на покрытіе необходимыхъ издержекъ и нѣкоторыхъ прихотей. Впрочемъ, очень можетъ быть, что Лейдгатъ не сталъ-бы дѣлать такихъ расчетовъ даже и въ томъ случаѣ, если-бы дѣло коснулось его самого.
   Въ настоящее время, когда возникъ вопросъ о баллотировкѣ, негодованіе противъ слабости Фэрбротера къ карточной игрѣ еще сильнѣе заговорило въ молодомъ докторѣ. Нѣтъ сомнѣнія, что его руки были-бы совершенно развязаны, если-бы Фэрбротеръ былъ человѣкъ болѣе обстоятельный и вполнѣ соотвѣтствовалъ новой должности. Лейдгатъ былъ убѣжденъ, что не представляй Фэрбротеръ такихъ поводовъ къ осужденію, онъ непремѣнно подалъ-бы голосъ за него, какъ-бы тамъ Бюльстродъ ни горячился.-- Не идти-же мнѣ въ вассалы къ нему, думалъ Лейдгатъ. Но съ другой стороны, нельзя было отрицать того факта, что м-ръ Тэйкъ былъ преданъ душой своимъ обязанностямъ, исполняя ихъ добросовѣстно въ качествѣ священника при часовнѣ, въ приходѣ св. Петра, и что онъ имѣлъ достаточно времени для частныхъ занятій. Никто ничего не могъ сказать не въ пользу м-ра Тэйка, кромѣ развѣ того, что онъ былъ невыносимъ и глядѣлъ лицемѣромъ. Съ этой точки зрѣнія, Бюльстродъ дѣйствительно былъ правъ.
   Въ какую сторону ни обращался Лейдгатъ, вездѣ онъ встрѣчалъ поводы для колебанія въ своемъ рѣшеніи, и, какъ человѣкъ гордый отъ природы, онъ возмущался тѣмъ, что долженъ былъ дѣйствовать нерѣшительно. Ему не хотѣлось разрушить свои лучшія надежды, вступая въ дурныя отношенія съ Бюльстродомъ; по ему не хотѣлось также забаллотировать Фэрбротера и лишить его мѣста и жалованья, тѣмъ болѣе, что прибавка 40 фун. къ содержанію викарія могла-бы, пожалуй, способствовать къ удержанію его отъ неблагородной наклонности играть ради денегъ. Сверхъ того, Лейдгату было въ высшей степени непріятно сознаніе, что подавая голосъ за Тэйка, онъ будетъ дѣйствовать съ явной выгодой для себя. Впрочемъ, какъ знать, послужитъ-ли еще такой исходъ дѣла къ его пользѣ. Въ городѣ непремѣнно скажутъ, что онъ подслуживается къ Бюльстроду съ тѣмъ, чтобы дать себѣ ходъ въ свѣтѣ. Что-жь за бѣда? Самъ онъ очень хорошо понималъ, что если бы дѣло касалось его личныхъ интересовъ, онъ не далъ-бы выѣденнаго яйца за дружбу или вражду банкира; ему нуженъ былъ только двигатель для его работъ, матеріалъ для осуществленія его идей. Да наконецъ, онъ былъ даже обязанъ поддерживать ту сторону, которая давала ему возможность устроить новую больницу, спеціально назначенную для горячечныхъ больныхъ, гдѣ онъ могъ-бы дѣлать свои терапевтическіе опыты; вопросъ-же объ этомъ былъ поднятъ прежде вопроса о капелланствѣ. Первый разъ въ жизни Лейдгатъ испытывалъ на себѣ гнетъ мелкихъ общественныхъ условій и непріятное вліяніе ихъ взаимныхъ столкновеній. При концѣ этой внутренней борьбы, когда онъ уже окончательно рѣшился стоять за свои планы касательно больницы, у него мелькнула надежда, что пренія на выборахъ могутъ представить вопросъ совсѣмъ въ другомъ свѣтѣ и наклонить вѣсы такъ сильно на одну какую-либо сторону, что не окажется никакой надобности въ баллотировкѣ. Я даже думаю, что онъ по мало разсчитывалъ на неизбѣжныя въ подобныхъ случаяхъ увлеченія и надѣялся, что одно горячо сказанное слово ясно опредѣлитъ вопросъ, тогда какъ хладнокровныя пренія были-бы способны только усложнить его.
   Однако, Лейдгатъ все-таки не могъ ясно опредѣлить, въ пользу кого онъ подастъ голосъ и все время внутренно мучился мыслію, что его волей или неволей поработили обстоятельства. Въ прежнія времена онъ засмѣллся-бы отъ души, если-бы ему сказали, что онъ, человѣкъ такого независимаго характера и твердой воли, попадетъ когда-нибудь въ тиски мелочныхъ заботъ, внушающихъ ему отвращеніе. Во время своего студенчества, онъ совсѣмъ иначе устраивалъ свои отношенія къ людямъ.
   Онъ долго медлилъ прежде, чѣмъ выйдти изъ дому; за то докторъ Спрэгъ и нѣкоторые изъ директоровъ явились на выборы раньше всѣхъ. М-ръ Бюльстродъ, предсѣдатель и казначей комитета, заставилъ себя ждать довольно продолжительное время. Разговоръ между членами совѣта вертѣлся на томъ, что исходъ выборовъ еще довольно проблематиченъ и что число голосовъ за Тэйка далеко не представляетъ такого большинства, какъ предполагали. Оба городскіе врача, къ общему удивленію, заговорили въ одномъ тонѣ и не смотря на различный взглядъ на дѣло, поддерживали мнѣнія другъ друга. Докторъ Спрэгъ, грубый, не имѣющій большое значеніе въ обществѣ человѣкъ, былъ, какъ мы это выше видѣли, сторонникомъ м-ра Фэрбротера. Его сильно подозрѣвали въ невѣріи; но обыватели Мидльмарча смотрѣли снисходительно на этотъ недостатокъ его натуры, точно онъ былъ лордъ-канцлеръ. Очень вѣроятно, что его атеизмъ еще болѣе увеличивалъ вѣру въ его искуство, какъ медика, потому-что въ то время медицинское знаніе и невѣдомыя силы злыхъ духовъ казались тождественными въ умахъ больныхъ, накрахмаленныхъ, сентиментальныхъ леди. Можетъ быть, скептическій умъ доктора подавалъ поводъ знакомымъ называть его упрямымъ матеріалистомъ; но это названіе еще болѣе благопріятствовало его репутаціи въ врачебномъ отношеніи. Во всякомъ случаѣ, можно положительно сказать, что если-бы въ Мидльмарчѣ явился докторъ религіознаго направленія, человѣкъ преданный благочестію и вообще набожный, мѣстные обыватели усомнились-бы въ его медицинскомъ искуствѣ.
   Въ этомъ случаѣ посчастливилось только доктору Минчину; его взглядъ на религію подходилъ подъ общій уровень, не выдаваясь ничѣмъ особеннымъ; онъ подводилъ подъ законы медицины всѣ вопросы о церкви, о диссидентахъ и т. д. и не вдавался ни въ какія пренія. Если м-ръ Бюльстродъ, напр., настаивалъ, что есть нѣкоторыя ученія лютеранской религіи, относительно которыхъ ихъ церковь колеблется, докторъ Минчинъ въ свою очередь выражалъ мнѣніе, что человѣкъ не есть простая машина или соединеніе атомовъ; если м-съ Уимпль утверждала, что боли у нее въ желудкѣ посланы ей привидѣніемъ, докторъ Минчинъ совѣтовалъ ей постоянно пребывать въ духовномъ настроеніи и не полагать опредѣленныхъ границъ въ дѣлахъ этого рода; если унитаръ-пивоваръ позволялъ себѣ вольнодумствовать, докторъ Минчинъ немедленно приводилъ ему отрывки изъ книги Ilona Essay on Man. Свободные анекдоты, которыми докторъ Спрэгъ любилъ угощать своихъ слушателей, не нравились доктору Минчину; онъ предпочиталъ имъ приличныя сентенціи или вообще изящныя изрѣченія. Не даромъ въ городѣ всѣ знали, что онъ состоялъ въ какомъ-то родствѣ съ епископомъ и проводилъ иногда праздники въ его "дворцѣ".
   У доктора Минчина были мягкія, гладкія руки, блѣдный цвѣтъ лица и скромная наружность, очень напоминавшая фигуру простого священника. Докторъ Спрэгъ, напротивъ, былъ чрезвычайно высокаго роста; панталоны у него вѣчно лоснились на колѣняхъ и поднимались кверху, обнаруживая голенищи сапогъ, между тѣмъ штрипки въ то время считались необходимой принадлежностью всякаго приличнаго туалета. Онъ безпрестанно входилъ и выходилъ изъ дому, спускался внизъ и подымался на верхъ, точно на него была возложена обязанность осматривать чердаки. Словомъ, это былъ человѣкъ могучій, на котораго можно было смѣло положиться, что онъ совладаетъ съ любой эпидеміей и вытопитъ ее изъ человѣка. Д-ръ Минчинъ, напротивъ, былъ способнѣе открыть не обнаружившуюся еще болѣзнь и предупредить ее. Оба врача пользовались одинаковой репутаціей отличныхъ медиковъ и дипломатически скрывали другъ отъ друга свое презрѣніе къ ихъ обоюдному искуству. Считая себя, такъ сказать, принадлежащими къ городскимъ богоугоднымъ заведеніямъ, оба собрата готовы были дружно противодѣйствовать каждому новатору-не спеціалисту, который-бы вмѣшался во врачебную часть. Вотъ почему оба они въ душѣ одинаково ненавидѣли м-ра Бюльстрода, хотя д-ръ Минчинъ никогда не состоялъ въ явной враждѣ съ банкиромъ и никогда не шелъ противъ него, предварительно не объяснившись по этому поводу съ м-съ Бюльстродъ, которая увѣряла, что одинъ только д-ръ Минчинъ понимаетъ ея комплекцію. Но свѣтскій человѣкъ, вздумавшій контролировать поведеніе докторовъ, навязывающійся всюду съ своими реформами,-- хотя по настоящему эти реформы не столько оскорбляли самолюбіе обоихъ врачей, сколько стѣсняли мѣстныхъ аптекарей, отпускавшихъ бѣднымъ лекарства по контракту -- такой человѣкъ не могъ не стать поперегъ горла доктору медицины Минчину. И докторъ Минчинъ принялъ чрезвычайно живое участіе въ общемъ негодованіи противъ м-ра Бюльстрода, за его явное намѣреніе покровительствовать Лейдгату. Такимъ образомъ, мѣстные городскіе врачи-практики, удалившись въ уголокъ залы выборовъ дружески разговаривали между собой и порѣшили, что Лейдгатъ пустой франтъ, созданный для того только, чтобы быть орудіемъ Бюльстрода. Предъ прочей-же присутствующей публикой они наперерывъ другъ передъ другомъ разсыпали похвалы другому молодому врачу-практику, поступившему на мѣсто Пикока, говоря, что у него нѣтъ никакихъ рекомендацій, кромѣ его личныхъ достоинствъ и что его солидное медицинское образованіе доказывается тѣмъ, что онъ не тратитъ времени на изученіе другихъ отраслей наукъ. Ясно, что Лейдгатъ, уменьшая дозы лекаретвъ, имѣлъ въ виду набросить тѣнь на своихъ собратовъ по профессіи и тѣмъ поставить рѣзкія границы между собой и обыкновенными врачами-практиками, считающими за нужное, въ интересахъ своего дѣла, поддерживать всѣхъ представителей медицины, на какой-бы степени они ни стояли. Въ особенности считали они необходимымъ защитить аптекарей отъ притѣсненій человѣка, не учившагося ни въ одномъ изъ англійскихъ университетовъ, не слушавшаго лекцій анатоміи, не посѣщавшаго клиникъ, и явившагося въ ихъ среду съ претензіями на опытность потому только, что ему удалось побывать въ Парижѣ и въ Эдинбургѣ, гдѣ онъ набрался свѣденій, быть можетъ, разнообразныхъ, но далеко не прочныхъ.
   Такимъ образомъ, случилось, что Бюльстродъ былъ отождествленъ съ Лейдгатомъ, а Лейдгатъ съ Тэйкомъ и благодаря этой путаницѣ именъ, избиратели сбились съ толку и не знали, на чемъ остановиться.
   Д-ръ Спрэгъ, при входѣ въ залу, прямо обратился къ собравшимся посреди ее членамъ комитета и громогласно объявилъ:
   -- Я подаю голосъ за Фэрбротера. Жалованье ему назначить готовъ отъ всего сердца, но отымать его у него -- я не намѣренъ. Помилуйте! у викарія и безъ того доходовъ мало, ему нужно платить ежегодно за страховку своей личности, содержать домъ, и, кромѣ того, еще, по своей должности, расходовать не мало денегъ на благотворительныя дѣла. Положить ему 40 фун. въ карманъ будетъ вовсе не лишнее. Фэрбротеръ отличнѣйшій малый, онъ настолько хорошій священникъ, насколько этого требуетъ его санъ.
   -- О! го! го! докторъ! смѣясь возразилъ старикъ Паудерель, бывшій торговецъ желѣзными товарами, человѣкъ со средствами.-- Какъ вы много и горячо говорили. Но мы вѣдь собрались здѣсь не для того, чтобы разсуждать о количествѣ чьихъ-бы то ни было доходовъ; у насъ тутъ дѣло идетъ о спасеніи душъ больныхъ бѣдняковъ -- голосъ и лицо м-ра Паудереля приняли при этомъ какое-то торжественное выраженіе.-- М-ръ Тэйкъ истинный проповѣдникъ слова божьяго. Я-бы поступилъ противъ своей совѣсти, если-бы подалъ голосъ не за м-ра Тайка. Положительно говорю, что такъ.
   -- Противники м-ра Тайка, я полагаю, ни отъ кого не потребуютъ подачи голоса противъ совѣсти, сказалъ м-ръ Гакбютъ, богатый кожевенникъ, говорившій очень плодовито и повернувшій теперь съ нѣкоторой строгостью свои блестящіе очки и голову, съ торчащими врозь волосами, по направленію къ невинному м-ру Паудерелю.-- Но, по моему мнѣнію, намъ, какъ директорамъ, подлежитъ разрѣшить вопросъ, обязаны-ли мы обсуждать предложеніе, сдѣланное комитету однимъ лицомъ? Кому изъ присутствующихъ членовъ комитета могла-бы придти въ голову мысль смѣстить джентльмена, постоянно исправлявшаго должность капеллана при больницѣ, если-бы ихъ не подвинули къ этому люди партіи, привыкшіе смотрѣть на каждое учрежденіе въ городѣ, какъ на орудіе для исполненія своихъ плановъ. Я не стану разбирать причины, побуждающія такъ дѣйствовать... Да судитъ ихъ высшій судъ. Но скажу одно, здѣсь видно самоуправство; здѣсь чувствуется гнусное раболѣпство пресмыкающихся личностей, раболѣпство, до котораго ни законы нравственности, ни финансовые разсчеты не должны бы были доводить настоящихъ джентльменовъ. Я самъ мірянинъ, но отъ моего вниманія не ускользнуло раздѣленіе, образовавшееся въ вашей церкви, и...
   -- Будь они прокляты всѣ эти раздѣленія! воскликнулъ вдругъ Франкъ Гоулей, законовѣдъ и городской клоркъ, рѣдко являвшійся на подобные комитеты и забѣжавшій въ это утро съ бичомъ въ рукахъ въ залу собранія.-- Намъ тутъ нечего объ нихъ толковать. Фэрбротеръ до сихъ поръ исправлялъ должность капеллана безъ жалованья; если можно дать жалованье, то пусть его дадутъ ему. Я нахожу, что будетъ пребезсовѣстнѣйшая штука, если мы отнимемъ эту должность отъ Фэрбротера.
   -- Я полагаю, что джентльменамъ слѣдовало бы въ своихъ замѣчаніяхъ повоздержаться отъ личностей, произнесъ м-ръ Плейлдаль.-- Повторяю снова, я подамъ голосъ за м-ра Тэйка, но вмѣстѣ съ тѣмъ, я желалъ бы знать, не на меня-ли намекнулъ м-ръ Гакбютъ, упомянувъ о раболѣпствѣ?
   -- Я не имѣлъ въ виду говорить личностей, возразилъ Гакбютъ.-- Я именно сказалъ, да будетъ мнѣ позволено повторить или пояснить то, что я сказалъ...
   -- А-а! вотъ и Минчинъ! воскликнулъ Франкъ Гоулей, при чемъ вся публика отвернулась отъ Гакбюта, давая ему этимъ чувствовать, что въ Мидльмарчѣ не умѣютъ цѣнить высокое краснорѣчіе.
   -- Докторъ! идите сюда, кричалъ Гоулей,-- вы должны непремѣнно стать къ намъ, на правую сторону. Не такъ-ли?
   -- Надѣюсь, отвѣчалъ докторъ Минчинъ, кивая головой всѣмъ присутствующимъ и пожимая руки направо и налѣво.-- А кому нужно мое сочувствіе?
   -- Если тутъ нужно кому сочувствіе, то, конечно, оно нужно человѣку, котораго сталкиваютъ съ мѣста, произнесъ Франкъ Гоулей.
   -- Признаюсь, я сочувствую точно также и противной сторонѣ; мое уваженіе дѣлится поровну, отвѣчалъ д-ръ Минчинъ, потирая руки.-- Я смотрю на м-ра Тэйка, какъ на человѣка образцоваго -- такихъ людей мало, какъ онъ,-- затѣмъ, я полагаю, что его избраніе было предложено безъ всякихъ дурныхъ побужденій. Я, съ своей стороны, охотно подалъ-бы за него голосъ. Но м-ръ Фэрбротеръ, повидимому, имѣетъ болѣе преимущества, чѣмъ онъ. Это человѣкъ пріятный, прекрасный проповѣдникъ и гораздо короче намъ извѣстенъ, чѣмъ м-ръ Тэйкъ.
   Старикъ Паудерель осмотрѣлся кругомъ, молча и печально. М-ръ Плаймдаль въ замѣшательствѣ поправилъ галстукъ.
   -- Надѣюсь, что вы не намѣрены ставить намъ Фэрбротера за образецъ священника, заговорилъ вдругъ м-ръ Ларчеръ, извѣстный въ городѣ извозчикъ, только что появившійся въ залѣ.-- Я не желаю ему зла, но мнѣ кажется, что общество требуетъ отъ духовныхъ лицъ соблюденія извѣстныхъ правилъ, я ужь не говорю о высшемъ назначеніи священниковъ, а м-ръ Фэрбротеръ, по моему мнѣнію, слишкомъ распущенно себя держитъ. Я не желаю злословить его, но увѣренъ, что онъ рѣдко будетъ ходить въ больницу.
   -- И отличное дѣло, чортъ возьми! вскричалъ м-ръ Гоулей, извѣстный въ городѣ своей рѣзкой рѣчью.-- Чѣмъ рѣже онъ будетъ туда ходить, тѣмъ лучше. Больные утомляются продолжительными бесѣдами духовныхъ лицъ. Притомъ методическое направленіе религіи вредно для физики человѣка. Не правда-ли? заключилъ онъ, быстро поворачиваясь къ группѣ четырехъ медиковъ, стоявшихъ недалеко отъ него.
   Вопросъ этотъ остался безъ отвѣта, вслѣдствіе того, что въ залу вошли три джентльмена, съ которыми всѣ присутствующіе поздоровались болѣе или менѣе привѣтливо. Эти господа были: достопочтенный Эдуардъ Тезигеръ, ректоръ церкви св. Петра, м-ръ Бюльстродъ и нашъ другъ м-ръ Брукъ изъ Типтона, который незадолго передъ тѣмъ допустилъ себя избрать въ директора комитета вмѣсто Бюльстрода, но собраній никогда не посѣщалъ. Теперь онъ явился по настоянію м-ра Бюльстрода. Недоставало одного Лейдгата.
   Всѣ присутствующіе сѣли по мѣстамъ, м-ръ Бюльстродъ опустился на предсѣдательское кресло, блѣдный отъ волненія, но сдержанный, какъ всегда. М-ръ Тезигеръ, умѣренный послѣдователь евангелической церкви, желалъ пристроить на мѣсто капеллана своего друга м-ра Тэйка, усерднаго и способнаго человѣка, который имѣлъ очень маленькій приходъ, и потому могъ располагать достаточнымъ количествомъ свободнаго времени для того, чтобы заняться какъ слѣдуетъ своей новой должностью. Было бы желательно, говорилъ ректоръ,-- чтобы такого рода обязанности возлагались на людей благочестивыхъ, которые могли-бы имѣть большое духовное вліяніе на больныхъ. Это очень хорошо, что будущему капеллану назначается жалованье, но необходимо обратитъ вниманіе при этомъ на то, чтобы такого рода мѣста не раздавались ради одной денежной выгоды. М-ръ Тезигеръ былъ такъ приличенъ въ своихъ манерахъ и выраженіяхъ, что противникамъ его оставалось только кипятиться втихомолку.
   М-ръ Брукъ вообразилъ, что всѣ собравшіеся избиратели держатся одного мнѣнія.
   -- Я никогда лично не вмѣшивался въ дѣла больницы, началъ онъ, обращаясь къ публикѣ,-- хотя принималъ постоянно живѣйшій интересъ во всемъ, что касалось Мидльмарча; очень буду счастливъ встрѣчаться съ присутствующими джентльменами для обсужденія какихъ-бы то ни было общественныхъ вопросовъ, "понимаете? какихъ-бы-то ни было", повторилъ онъ, кивая, по обыкновенію, головой.-- Я чрезвычайно занятъ по своей должности судьи и заваленъ слѣдственными дѣлами, и несмотря на то, отдаю все свое свободное время въ распоряженіе общества. Короче сказать, друзья моя убѣдили меня, что капелланъ съ жалованьемъ -- съ жалованьемъ, понимаете?-- будетъ дѣло очень хорошее. Я очень родъ, что могъ явиться сюда и подать свой голосъ за назначеніе м-ра Тэйка, этого, какъ я слышалъ, примѣрнаго человѣка, отличающагося и благочестіемъ и краснорѣчіемъ, словомъ, всѣми хорошими качествами; я не такой человѣкъ, чтобы отказаться отъ подачи своего голоса, судя по обстоятельствамъ, понимаете?
   -- Мнѣ кажется, что васъ начинили только одной половиной вопроса, м-ръ Брукъ, громко произнесъ Фрэнкъ Гаулей, не боявшійся никого и, какъ настоящій тори, сильно подозрѣвавшій избирателей въ подкупѣ.-- Вы, повидимому, и не знаете, что одинъ изъ достойнѣйшихъ людей изъ нашей среды исполнялъ должность капеллана при больницѣ нѣсколько лѣтъ сряду, безплатно, и что м-ра Тэйка предлагаютъ вамъ посадить на его мѣсто.
   -- Извините, м-ръ Гоулей, прервалъ его Бюльстродъ.-- М-ру Бруку вполнѣ извѣстна репутація и положеніе м-ра Фэрбротера.
   -- Отъ враговъ Фэрбротера? грянулъ Франкъ Гоулей.
   -- Смѣю вѣрить, что въ нашемъ собраніи не будетъ никакихъ враждебныхъ столкновеній, замѣтилъ ректоръ Тезигеръ.
   -- А я клянусь, что враждебныя столкновенія есть, возразилъ Гоулей.
   -- Джентльмены! произнесъ м-ръ Бюльетродъ сдержаннымъ голосомъ.-- Содержаніе вопроса, предложеннаго нынѣ для баллотировки, можетъ быть высказано въ нѣсколькихъ словахъ, въ случаѣ, если-бы кто-нибудь изъ присутствующихъ сомнѣвался, всѣ-ли джентльмены-избиратели получили необходимыя свѣденія по этому предмету. Я могу сдѣлать перечень всѣхъ соображеній за и противъ обѣихъ сторонъ.
   -- Я никакой пользы въ этомъ не вижу, прервалъ его м-ръ Гоулей.-- Полагаю, что каждый изъ насъ знаетъ, за кого онъ хочетъ подать свой голосъ. Для того, чтобы поступить справедливо, намъ нѣтъ нужды выслушивать широковѣщательныя объясненія обѣихъ сторонъ вопроса. Мнѣ времени терять некогда и я предлагаю немедленно приступить къ подачѣ голосовъ.
   Краткое, но горячее преніе возникло между членами, прежде чѣмъ они написали на клочкахъ бумаги имя "Тайка" или "Фербротера" и опустили свои билетики въ стеклянный кубокъ. Въ это время м-ръ Бюльстродъ замѣтилъ Лейдгата, входившаго въ залу.
   -- Я вижу, что голоса раздѣлились по ровну, произнесъ онъ отчетливо и рѣзко.-- М-ръ Лейдгатъ, сказалъ онъ, взглянувъ на доктора,-- недостаетъ одного, рѣшительнаго голоса, именно вашего. Не угодно-ли вамъ написать на билетѣ имя того, кого вы избираете.
   -- Ну, теперь дѣло порѣшено, объявилъ м-ръ Уэренчъ, вставая съ мѣста.-- Мы знаемъ, за кого м-ръ Лейдгатъ подастъ свой голосъ.
   -- Сэръ, въ вашихъ словахъ слышится какой-то намекъ, прервалъ его Лейдгатъ вызывающимъ тономъ, и карандашъ его замеръ на бумагѣ.
   -- Я хотѣлъ только сказать, что мы всѣ увѣрены, что вы подадите голосъ за того, кого желаетъ м-ръ Бюльстродъ. Развѣ вы считаете эти слова обидными? спросилъ Уэренчъ.
   -- Они могутъ показаться обидными для другихъ, отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Что-жъ касается меня, то я готовъ вотировать вмѣстѣ съ м-ромъ Бюльстродомъ.-- И говоря это, онъ немедленно написалъ на билетикѣ: "Тэйкъ".
   Такимъ образомъ, почтенный Вальтеръ Тэйкъ сдѣлался капелланомъ при больницѣ, а Лейдгатъ продолжалъ работать вмѣстѣ съ м-ромъ Бюльстродомъ. Онъ старался себя увѣрить, что м-ръ Тэйкъ болѣе подходящій кандидатъ на эту должность, а, между тѣмъ, совѣсть тайно твердила ему, что если-бы онъ былъ совершенно свободенъ отъ посторонняго вліянія, то подалъ-бы голосъ за м-ра Фэрбротера. Дѣло о капелланствѣ оставило горькое воспоминаніе въ его душѣ, какъ доказательство того, что онъ подчинился мидльмарчскимъ дрязгамъ. Впрочемъ, трудно было сохранить свою самостоятельность среди стеченія разностороннихъ мнѣній и обстоятельствъ.
   М-ръ Фэрбротеръ встрѣтилъ его точно также привѣтливо, какъ и прежде. Въ характерѣ современныхъ фарисеевъ рѣдко можно встрѣтить соединеніе свойствъ мытаря и грѣшника. Большинство ихъ считаетъ себя непогрѣшимыми въ дѣйствіяхъ, словахъ и даже въ глупыхъ шуткахъ. Но викарій церкви С.-Ботольфа избѣгнулъ малѣйшаго сходства съ фарисеями; сознавая вполнѣ всѣ свои человѣческія слабости, онъ искренно извинялъ другихъ за то, что они дурно думали о немъ и судилъ всегда безпристрастно ихъ поведеніе даже тогда, когда они дѣйствовали противъ него.
   -- Свѣтъ былъ очень жестокъ относительно меня, сказалъ онъ однажды Лейдгату.-- Впрочемъ, сознаюсь, я человѣкъ съ слабой волей и никогда себѣ имени не составлю. Подвиги Геркулеса, по-моему, просто сказка. Но Продикусъ {Продикусъ, софистъ и риторъ на островѣ Хеосѣ, ученикъ Пифагора. Казненъ въ Афинахъ за 396 лѣтъ до P. X. за то, что онъ, будто-бы, развращалъ колодежь.} говоритъ, что всякому герою легко совершить ихъ, потому-что для этого достаточно только имѣть рѣшительный характеръ. А отчего тотъ-же самый Геркулесъ впослѣдствіи сидѣлъ за прялкой и умеръ въ рубашкѣ Несуса? По моему мнѣнію, добрыя намѣренія человѣка тогда только могутъ быть приведены въ исполненіе, когда онъ найдетъ поддержку въ людяхъ.
   Изъ этихъ словъ видно, что викарій не всегда былъ бодръ духомъ. Если онъ не былъ фарисеемъ, то все-таки имѣлъ слабость сваливать на обстоятельства свои собственныя ошибки. Лейдгатъ, уходя домой, вынесъ то внечатлѣніе, что м-ръ Фэрбротеръ страдалъ болѣзненнымъ недостаткомъ воли.
  

ГЛАВА XIX.

L'altra redete ch'-ha fatto alla guancia
Della eua palma, sospirando, letto.
Purgatorio, VII.

   Въ то время, когда Георгъ IV еще царствовалъ въ уединеніи Виндзора, когда герцогъ Веллингтонъ былъ первымъ министромъ, а м-ръ Винци мэромъ древней мидльмарчской корпораціи -- въ это время, м-съ Казобонъ, урожденная Доротея Брукъ, совершая свое брачное путешествіе, прибыла въ Римъ. Тогда люди, были на 40 лѣтъ невѣжественнѣе и неопытнѣе противъ настоящаго поколѣнія. Путешественники нерѣдко оказывались большими невѣждами по части высшихъ искуствъ и являлись въ галлереи и музеи, не озаботившись запастись предварительными свѣденіями въ своей головѣ, не имѣя даже гидовъ въ карманѣ. Одинъ изъ знаменитѣйшихъ критиковъ той эпохи, описывая картину, на которой была изображена усыпанная цвѣтами могила вознесшейся св. Дѣвы, былъ настолько несвѣдущъ, что рѣшился написать, что на этой картинѣ въ видѣ орнамента нарисована ваза съ цвѣтами. Романтизмъ, начинавшій уже вторгаться въ поэзію и науку, не успѣлъ еще дать своей закваски характеру всей эпохи и войдти въ плоть и кровь всего цивилизованнаго человѣчества. Онъ начинаетъ бродить пока только въ пылкихъ душахъ восторженныхъ, длинноволосыхъ германскихъ артистовъ, наводнявшихъ въ ту пору Римъ, да кое-кто изъ молодежи другихъ націй, работая или просто вертясь около нихъ, время отъ времени почти невольно попадалъ вмѣстѣ съ ними въ водоворотъ возникавшаго движенія.
   Въ одно прекрасное утро, молодой человѣкъ, волосы котораго были приличной длины, хотя очень густы и кудрявы, а туалетъ чисто англійскаго покроя, стоялъ въ Бельведерѣ Торсо, въ Ватиканѣ и, изъ оконъ круглыхъ сѣней, любовался великолѣпнымъ видомъ на горы. Онъ до того былъ погруженъ въ созерцаніе природы, что не замѣтилъ подошедшаго къ нему сзади черноглазаго, оживленнаго нѣмца, который, положивъ ему руку на плечо, произнесъ съ сильнымъ акцентомъ.
   -- Иди сюда скорѣе, пока она еще не перемѣнила позы!
   Кудрявый юноша быстро повернулся и оба пріятеля, пробѣжавъ мимо картины, изображающей Мелеагра, спустились внизъ по лѣстницѣ въ залу, гдѣ находится статуя отдыхающей Аріадны, извѣстной въ то время подъ именемъ Клеопатры. Мраморная нимфа лежитъ распростертая во всемъ сладострастіи своей красоты и тонкая ткань покрова обвиваетъ ея тѣло съ нѣжностью и прозрачностью цвѣточнаго лепестка. Художники поспѣли во время: около самой статуи, прислонившись къ колоннѣ, стояла дѣвушка цвѣтущей красоты, роскошное тѣло которой, нисколько нетерявшее отъ сравненія съ фигурой Аріадны, было облечено въ какую-то сѣрую, квакерскую одежду. Длинный плащъ, застегнутый у самого горла, былъ отброшенъ за плечи, прелестная ручка безъ перчатки подпирала свѣжую щеку; бѣлая касторовая шляпа, обрамлявшая лицо дѣвушки и темно-каштановые ея волосы, заплетенные въ двѣ косы, движеніемъ руки были откинуты немного назадъ. Молодая красавица не смотрѣла на статую; повидимому, она даже не думала объ ней: ея большіе глаза были устремлены на полосу солнечнаго луча, упавшую на полъ. Но она тотчасъ-же очнулась, какъ только оба незнакомца подошли къ Клеопатрѣ и внезапно остановились, какъ-бы съ намѣреніемъ полюбоваться на мраморную нимфу; не взглянувъ даже въ ту сторону, гдѣ находились оба художника, прелестная женщина направилась къ горничной, бродившей по залѣ, недалеко отъ нея.
   -- Что та скажешь объ этихъ двухъ безподобныхъ экземплярахъ? спросилъ нѣмецъ, заглядывая въ лицо пріятелю, видима ища въ немъ сочувствія, но не дождавшись отвѣта, быстро продолжалъ:-- Передъ нами лежитъ древняя красавица, точно живая, не смотря на мраморъ; она какъ-бы замерла въ полномъ сознаніи своей чувственной прелести, а рядомъ съ нею стояла другая красавица, не мертвая, но живая, олицетвореніе христіанской чистоты и цѣломудрія. Ее слѣдовало-бы нарядить монашенкой; мнѣ показалось, что она одѣта въ обычный костюмъ квакеровъ; но дали-бы мнѣ волю -- я-бы сейчасъ надѣлъ на нее рясу и покрывало и снялъ-бы съ нея портретъ. Знаешь-ли что? Она не дѣвушка, а женщина. Я замѣтилъ обручальное кольцо на ея безподобной лѣвой рукѣ. Иначе, я право-бы подумалъ, что желтолицый филистеръ отецъ ея, а не мужъ. Я видѣлъ, какъ онъ съ ней прощался задолго передъ этимъ, и теперь я нечаянно засталъ ее одну въ такой великолѣпной позѣ. Подумай только. Ну, если онъ богатъ и пожелаетъ снять съ нея портретъ? Ахъ! лучше ужь на нее не смотрѣть, вонъ она уходитъ. Пойдемъ, проводимъ ее до дому.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, возразилъ его товарищъ, слегка нахмуривъ брови.
   -- Какой ты странный, Владиславъ! возразилъ пылкій германецъ.-- Тебя она, видно, также поразила. Ты съ ней знакомъ?
   -- Я знаю, что она замужемъ за моимъ кузеномъ, отвѣчалъ Виль, пробираясь черезъ залу съ озабоченнымъ лицомъ, между-тѣмъ, какъ пріятель не отходилъ отъ него ни на шагъ и съ любопытствомъ слѣдилъ за каждымъ его движеніемъ.
   -- Какъ? она замужемъ за этимъ филистером? воскликнулъ художникъ.-- Да вѣдь онъ глядитъ скорѣе дядей, чѣмъ мужемъ -- оно-бы и полезнѣе было, по правдѣ сказать.
   -- Онъ совсѣмъ мнѣ не дядя, замѣтилъ съ нѣкоторымъ раздраженіемъ Владиславъ;-- я тебѣ говорю, что онъ мнѣ троюродный братъ.
   -- Schoen, schoen! Не брюжжи пожалуйста! Надѣюсь, что ты не сердишься за то, что я нахожу мистрисъ кузину прелестнѣе всѣхъ мадоннъ на свѣтѣ?
   -- За что-жь тутъ сердиться? Пустяки какіе! Я ее видѣлъ всего разъ въ жизни, минуты двѣ не больше, въ тотъ день, когда мой кузенъ представилъ меня ей передъ моимъ отъѣздовъ изъ Англіи. Они тогда еще не были женаты. Я даже не зналъ, что они поѣдутъ въ Римъ.
   -- Да, но вѣдь ты вѣрно отправишься теперь къ нимъ съ визитомъ, ты узнаешь ихъ адресъ, это легко сдѣлать, такъ-какъ фамилія тебѣ извѣстна. Хочешь, пойдемъ сейчасъ вмѣстѣ на почту? А ты ужь поговори, пожалуйста, съ мужемъ-то о портретѣ.
   -- Отстань, Бога ради, Науманъ! воскликнулъ Видь.-- Мнѣ теперь не до тебя. Я совсѣмъ голову потерялъ. Вѣдь я не такой нахалъ, какъ ты.
   -- Ба! это все отъ того, что ты дилетантъ въ искуствѣ, amateur. А если-бы ты былъ истинный артистъ, ты-бы сейчасъ почувствовалъ, что мистриссъ кузина -- это античная красотка, воодушевленная духомъ христіанства, что это, въ нѣкоторомъ родѣ христіанская Антигона; что это чувственная страсть, порабощенная духовной силой.
   -- Да, и что твоя кисть должна обезсмертить ее, не правда-ли? сказалъ Виль.-- Что этому божественному образу придется только поклоняться, когда ты его передашь на полотно? Положимъ, что я amateur, по твоему, но я не думаю, чтобы вся вселенная могла отразиться въ твоихъ, никому неизвѣстныхъ произведеніяхъ.
   -- А между-тѣмъ, она отражается въ нихъ, мой милый,-- отражается чрезъ посредство мое, Адольфа Наумана, крѣпко стоящаго за истинное искуство, отвѣчалъ добродушный художникъ, положивъ опять руку на плечо Владислава и ни мало не смущаясь тономъ непонятнаго для него неудовольствія въ голосѣ пріятеля.-- Посуди самъ! Я, какъ человѣкъ, составляю звено вселенной -- не правда-ли? Мое призваніе живопись;-- какъ живописецъ, я постигъ (а это ужь признакъ генія), что твоя тетушка -- во второмъ колѣнѣ или бабушка въ третьемъ -- можетъ служить моделью для картины. Изъ этого слѣдуетъ, что вселенная должна отразиться въ будущемъ моемъ произведеніи, и для этого она изберемъ своимъ орудіемъ мою грѣшную личность. Согласись, что это вѣрно?
   -- Ну, а если явится другое орудіе, въ формѣ моей личности, и оно станетъ тебѣ поперегъ дороги? Что ты на это скажетъ? Дѣло-то тогда не будетъ такъ легко, какъ оно теперь тебѣ кажется! возразилъ Виль.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, результатъ борьбы будетъ одинъ и тотъ-же -- быть или не быть картинѣ -- надѣюсь, что это логично!
   Виль не могъ долѣе выдержать передъ невозмутинымъ спокойствіемъ товарища и разразился смѣхомъ.
   -- Ну, милый другъ, выручай-же меня! произнесъ Науманъ, ободренный перемѣной духа пріятеля.
   -- Не могу, отвѣчалъ Виль.-- Это все глупости, Науманъ! Англійскія леди не пойдутъ въ модели въ первому попавшемуся живописцу. Притомъ, ты слишкомъ гоняешься за эфектами въ своихъ картинахъ. А лучше-бы тебѣ рисовать простые портреты, доступные понятію каждаго любителя живописи. Впрочемъ, что значатъ ваши женскіе портреты? Всѣ ваши краски и законы пластики слишкомъ слабы для выраженія натуральной красоты. Онѣ затемняютъ и даже уничтожаютъ именно то, что слѣдовалобы изобразить рельефнѣе. Живое слово гораздо лучше умѣетъ передать прекрасное.
   -- Да, для тѣхъ, кто не умѣетъ рисовать, сказалъ Науманъ.-- Въ этомъ случаѣ ты дѣйствительно правъ. Впрочемъ, другъ мой, я тебѣ давно совѣтовалъ бросить живопись.
   Любезный артистъ метко пустилъ стрѣлу; но Владиславъ сдѣлалъ видъ, что не почувствовалъ укола и продолжалъ, какъ ни въ чемъ не бывало:
   -- Живое слово воспроизводитъ живой образъ, тѣмъ болѣе очаровательный, что онъ носится передъ очами зрителя, какъ въ туманѣ, тогда какъ полотно рѣзко выдаетъ всѣ его недостатки. Я особенно хорошо это понимаю, смотря на изображеніе женщинъ. Прелесть лица и тѣла женщины не состоитъ изъ одного сочетанія тѣней и красокъ,-- нѣтъ, тутъ необходимо подмѣтить выраженіе, жизнь. Женщина ежеминутно мѣняется. Возьмемъ хоть ту красавицу, которую ни сейчасъ видѣли, ну какъ ты передашь на полотнѣ ея голосъ?? А между-тѣмъ, голосъ еще болѣе божественъ, чѣмъ вся ея наружность.
   -- Вижу, вижу, сказалъ Науманъ.-- Ты ревнуешь. Ни одинъ живописецъ въ мірѣ не долженъ дерзать помыслить, что онъ можетъ срисовать портретъ твоего идеала. Другъ мой, дѣло принимаетъ серьезный оборотъ. Вѣдь это твоя тетушка! Племянникъ вмѣсто дядюшки! трагедія!..
   -- Науманъ, мы съ тобой поссоримся, если ты еще разъ осмѣлишься назвать эту леди моей теткой, сказалъ Виль.
   -- Какъ-же ты прикажешь мнѣ ее знать?
   -- Мистриссъ Казобонъ.
   -- Отлично! Но представь себѣ, что, вмѣсто тебя, съ ней познакомлюсь я, и что она сама пожелаетъ имѣть свой портретъ?
   -- Дожидайся! тихо произнесъ Виль и замолчалъ, видимо желая прекратить разговоръ. Онъ внутренно сознавалъ, что его сердятъ пустяки, созданные его-же воображеніемъ. Ну что ему было за дѣло до м-съ Казобонъ? А между-тѣмъ, у него лежалъ на сердцѣ камень, точно дѣло это дѣйствительно до него касалось. Есть-же на свѣтѣ такіе характеры, постоянно создающіе себѣ сомнѣнія и столкновенія въ драмахъ, которыхъ однакожъ никто съ ними не собирается розигрывать. Ихъ щекотливость безпрестанно задѣваетъ предметы, лежащіе въ невинно-спокойномъ состояніи.
  

ГЛАВА XX.

   Два часа спустя, Доротея сидѣла въ одной изъ внутреннихъ комнатъ, устроенной въ видѣ будуара, въ великолѣпнѣйшемъ отелѣ, на Сикстинской улицѣ.
   Мнѣ очень грустно сознаться, что она въ эту минуту горько плакала, и плакала съ тѣмъ наслажденіемъ, съ какимъ плачутъ женщины гордыя, привыкшія сдерживать свои чувства при другихъ и позволяющія себѣ иногда давать волю сердцу, когда онѣ остаются однѣ, безъ свидѣтелей. М-ръ Казобонъ долженъ былъ еще не скоро возвратиться изъ Ватикана.
   Доротея, однакожъ, не выяснила самой себѣ истинной причины, своего горя. Подъ вліяніемъ разныхъ мыслей и чувствъ, она рыдала неудержимо, укоряя себя въ то-же время въ непозволительной слабости духа. И въ самомъ дѣлѣ о чемъ ей было плакать? Замужъ она вышла по собственному выбору; бракъ ея имѣлъ то преимущество передъ браками обыкновенныхъ дѣвушекъ, что она, смотрѣла на него не какъ на удовлетвореніе страсти, а какъ на начало новыхъ обязанностей. Въ характерѣ своего мужа она также не нашла ничего новаго; съ первыхъ дней своего знакомства съ нимъ, она убѣдилась, что онъ гораздо умнѣе и образованнѣе ея, и что большую часть своего времени онъ станетъ посвящать такимъ научнымъ занятіямъ, въ которыхъ она не въ силахъ будетъ принимать участія. Кромѣ того, едва сойдя со школьной скамьи, она уже попала въ Римъ, въ этотъ историческій городъ, гдѣ минувшіе вѣка проходятъ какъ погребальная процессія передъ глазами зрителя, въ формѣ невѣдомыхъ намъ образовъ и собранныхъ изъ разныхъ странъ міра трофеевъ.
   Эти изумительныя развалины еще болѣе придавали характеръ какого-то страннаго сновидѣнія всей обстановкѣ ея новобрачной жизни. Втеченіи первыхъ пяти недѣль своего пребыванія въ Римѣ, по утрамъ, въ ясную погоду, когда осень и зима, подобно счастливой четѣ, идутъ дружно рука въ руку, предчувствуя, что одинъ изъ нихъ долженъ вскорѣ умереть, оставя другого въ грустномъ одиночествѣ,-- въ такіе дни Доротея обыкновенно каталась, сначала съ мужемъ, а впослѣдствіи, почти всегда съ Тантрипъ и съ своимъ опытнымъ курьеромъ. Ее возили осматривать лучшія галлереи, знаменитѣйшія воды, величественныя развалины и самыя извѣстныя церкви; но всѣ эти прелести и чудеса, наконецъ, перестали ее занимать и она охотнѣе стала ѣздить за городъ, въ горы, гдѣ ей дышалось гораздо легче между небомъ и землей, вдали отъ тягостнаго зрѣлища мірового маскарада, въ которомъ ея собственная жизнь, въ образѣ загадочной маски, казалось ей, принимала также дѣятельное участіе.
   Для тѣхъ, кто осматривалъ Римъ подъ животворнымъ вліяніемъ науки, вдыхающей жизнь во всѣ историческіе памятники и открывающей слѣды связи прошедшаго съ настоящимъ,-- для такихъ туристовъ Римъ долженъ являться центромъ умственной жизни и представителемъ вселенной. Но представьте себѣ теперь молодую дѣвушку, воспитывавшуюся въ англійской и швейцарской школахъ самаго пуританскаго направленія; вскормленную, такъ сказать, скудными руководствами учителей протестантовъ и изучившую искуство въ самой тѣсной ребяческой рамкѣ; -- представьте себѣ эту дѣвушку, страстную по натурѣ, которая каждую свою обязанность, каждую маленькую дозу своихъ знашй возводятъ на степень принципа и въ дѣйствіяхъ своихъ руководится имъ; которая по живости и впечатлительности своего характера, даже изъ міра отвлеченныхъ идей выноситъ наслажденіе или горе;-- представьте себѣ дѣвушку, только-что превратившуюся въ женщину, мечтавшую съ восторгомъ о предстоящихъ ей новыхъ обязанностяхъ, и вдругъ попавшую въ омутъ самыхъ смутныхъ тревогъ о своей личной долѣ;-- представьте себѣ теперь, какое впечатлѣніе должны были произвести на нее историческія развалины древней императорской и впослѣдствіи, папской столицы. Впечатлѣнія, производимыя вѣчнымъ городомъ, могутъ легко ложиться на нимфоподобныхъ англійскихъ миссъ, которыя смотрятъ на посѣщеніе его развалинъ, какъ на пріятный пикникъ въ обществѣ знакомыхъ иностранцевъ и соотечественниковъ друзей. Но на Доротею пребываніе въ Римѣ произвело глубокое, потрясающее впечатлѣніе. Ее поражали всѣ эти руины, базилики, дворцы, Колизей, возвышавшіеся среди пошлой будничной обстановки; вмѣсто прежней энергіи и страстности древнихъ римлянъ, она встрѣчала на каждомъ шагу одно суевѣріе и предразсудки; со стѣнъ и сводовъ великолѣпныхъ зданій на нее смотрѣли отовсюду, точно живые, образы титаническихъ героевъ и боговъ; длинные ряды изящныхъ мраморныхъ статуй въ различныхъ позахъ своими вѣчно открытыми глазами глядѣли какъ-то удивленно на двигавшійся кругомъ мелкій людъ; весь этотъ фантастическій міръ картинъ и скульптурныхъ произведеній, изображавшій идеалы славы, чувственности или духовнаго настроенія, и носившій на себѣ теперь слѣды забвенія и разрушенія,-- все это сначала охватило ее какимъ-то электрическимъ токомъ восторга; но вслѣдъ затѣмъ она испытала болѣзненное чувство отъ наплыва подавляющихъ душу смутныхъ представленій всего видѣннаго ею. Туманные и яркіе образы пробудили ея молодыя силы и запечатлѣлись въ ея памяти такъ рѣзко, что много лѣтъ спустя, они воскресали въ ея воображеніи даже въ такія минуты, когда она вовсе объ нихъ не думала. Воспоминанія имѣютъ то свойство, что онѣ на яву, какъ-будто во снѣ, проносятся предъ мысленными очами человѣка, подобно длинному ряду картинъ волшебнаго фонаря. Часто, въ минуты грустнаго одиночества, испытанныя Доротеей втеченіи жизни, ей представлялся обширный храмъ св. Петра, громадный бронзовый балдахинъ надъ главнымъ алтаремъ, мозаическія отображенія пророковъ и евангелистовъ въ куполѣ и красныя драпировки, развѣшанныя, по случаю рождественскихъ праздниковъ, во всѣмъ углахъ.
   Въ припадкѣ отчаянія Доротеи не было ничего исключительнаго. Кто изъ насъ смолоду не смущался отъ мысли, что онъ оставленъ на произволъ судьбы и что старшихъ до него какъ-будто дѣла нѣтъ. Поэтому въ положеніи м-съ Казобонъ, которую мы застали въ горькихъ слезахъ шесть недѣль спустя послѣ свадьбы, не было ничего трагическаго. Нѣкоторое разочарованіе, упадокъ духа въ ту минуту, когда дѣйствительность оказывается не тѣхъ, чѣмъ мы ее воображали,-- вещь весьма обыкновенная.
   Итакъ, Доротея плакала, и если-бы у нея потребовали отчета въ ея слезахъ, ей пришлось-бы отдѣлаться общими фразами, потому что передать отчетливо причину своего горя ей было-бы также трудно, какъ выразить словами тонкіе переливы свѣта и тѣни въ картинѣ. Дѣйствительность, замѣнившая ея дѣвическія мечты, сложилась изъ такихъ неуловимыхъ мелочей, что она сама не въ состояніи была-бы опредѣлить, въ чемъ именно заключалось измѣненіе въ ея взглядѣ на м-ра Казобона и въ ея супружескихъ отношеніяхъ къ нему. Для нея не насталъ еще часъ признать эту перемѣну, какъ совершившійся фактъ, и еще менѣе считать потрясеннымъ то глубокое благоговѣніе къ мужу, которое составляло необходимое условіе ея существованія, и потому теперь она была убѣждена, что, рано или поздно, ея прежнее чувство въ мужу возродится въ ней съ новой силой. Притомъ, для Доротеи было немыслимо разорвать связь съ прошлымъ и начать безпорядочную жизнь, не имѣя въ виду какой-нибудь другой возвышенной привязанности; но она находилась теперь въ такомъ періодѣ жизни, когда пробудившіяся силы ея натуры еще болѣе увеличивали шаткость ея стремленій. Первые мѣсяцы брака бываютъ нерѣдко критической эпохой для женщины, съ тою только разницей, что въ этомъ случаѣ положеніе одной можно сравнить съ волненіемъ воды въ лужѣ, а положеніе другой -- съ бурей на морѣ,-- съ бурей которая послѣ мало-по-малу утихаетъ, уступая мѣсто полному спокойствію.
   Отчего-же у Доротеи измѣнился взглядъ за м-ра Казобона?
   Развѣ онъ не былъ такимъ-же ученымъ человѣкомъ какъ прежде? Развѣ его обращеніе съ нею или его чувства стали не тѣ, какъ были прежде? Не виновата-ли тутъ измѣнчивость женской натуры? Казобонъ все тотъ-же, онъ вѣренъ по старому своимъ хронологическимъ вычисленіямъ, онъ изучаетъ по прежнему не только теорію науки, но даже имена лицъ слѣдовавшихъ этой теоріи; у него на каждый ученый вопросъ, по обыкновенію, всегда готовъ отвѣтъ; а Римъ, болѣе чѣмъ всякій другой городъ, представляетъ обширное поле для обогащенія себя новыми свѣденіями. Давно-ли сама Доротея съ такимъ восторгомъ мечтала о возможности облегчить тяжкое бремя труда, лежащее на плечахъ этого ученаго изыскателя, предпринявшаго изданіе важнаго археологическаго сочиненія. Что бремя этой работы тяготило м-ра Казобона теперь, болѣе чѣмъ когда либо,-- это было ясно какъ день.
   Впрочемъ, всѣ эти разсужденія не поведутъ ни къ чему. Въ жаркій полдень нечего искать свѣжей утренней росы. Фактъ несомнѣнный, что мужчина, успѣвшій понравиться молодой дѣвушкѣ послѣ нѣсколькихъ недѣль знакомства съ нею или такъ называемаго "ухаживанья", представлялся ея воображенію совсѣмъ въ другомъ видѣ, чѣмъ какимъ онъ оказывается впослѣдствіи, сдѣлавшись ея мужемъ; выигрываетъ-ли онъ или проигрываетъ отъ близкаго знакомства съ нимъ, это другой вопросъ; но дѣло въ томъ, что онъ никогда не остается прежнимъ идеаломъ въ глазахъ жены. За первымъ разочарованіемъ въ любви быстро послѣдовало-бы охлажденіе, если-бы на помощь сердцу не являлись иногда нѣкоторыя хорошія качества человѣка, незамѣченныя вначалѣ.
   Точно въ такую-же ошибку впадаютъ молодыя дѣвушки и женщины, выбирая себѣ въ мужья какого-нибудь блестящаго свѣтскаго франта или государственнаго человѣка. Въ подобныхъ случаяхъ онѣ вступаютъ въ бракъ очарованныя наружнымъ блескомъ, не замѣчая недостатковъ; кончается-же это, большей частью, тѣмъ, что молодыхъ женщинъ вдругъ постигаетъ полнѣйшее разочарованіе, и онѣ начинаютъ отрицать въ мужьяхъ даже ихъ хорошія качества.
   Эти сравненія, конечно, нейдутъ къ м-ру Казобону, потому что онъ менѣе чѣмъ кто-нибудь былъ способенъ пускать пыль въ глаза; какъ человѣкъ серьезнаго направленія, онъ никогда не употреблялъ никакихъ усилій для того, чтобы поддерживать въ Доротеѣ тѣ иллюзіи, сквозь призму которыхъ она смотрѣла на него. Какимъ-же образомъ могло случиться, что по прошествіи лишь нѣсколькихъ недѣль послѣ свадьбы, Доротея начала вдругъ чувствовать, вмѣсто простора и свободы, которыхъ она такъ пламенно жаждала,-- стѣсненіе въ присутствіи мужа? Конечно, все это произошло вслѣдствіе увлеченій ея до замужества. Во время краткихъ своихъ свиданій съ жениховъ, она подмѣчала всѣ его хорошія свойства и, возводя ихъ на степень добродѣтели, мечтала о томъ, сколько счастія онѣ придадутъ ихъ супружеской жизни. Но, переступивъ черезъ порогъ брака, она убѣдилась, что надежды ея разлетались въ прахъ. Безпредѣльное поле дѣятельности, широкій кругъ обязанностей -- все это съузилось, опошлѣло, и Доротея, разсчитывавшая плыть на всѣхъ парусахъ по широкой рѣкѣ жизни, увидѣла, что она плыветъ по мелкому ручейку.
   Будучи еще женихомъ, м-ръ Казобонъ останавливался нерѣдко на такихъ вопросахъ, смыслъ которыхъ былъ совершенно теменъ для Дорога; но приписывая свою непонятливость отрывочности ихъ бесѣдъ и твердо вѣря, что впослѣдствіи мужъ разъяснитъ ей все это, молодая дѣвушка продолжала слушать съ какимъ-то лихорадочнымъ вниманіемъ м-ра Казобона, когда тотъ развивалъ совершенно новый взглядъ на Дагона, бога филистимлянъ, и на другихъ морскихъ боговъ, и думала въ тоже время, что ей необходимо будетъ впослѣдствіи проникнуть въ тайну этого вопроса и пріучить себя смотрѣть съ одинаковой точки зрѣнія съ мужемъ на всѣ подобнаго рода научные предметы. Равнодушный тонъ жениха и видимое нетерпѣніе, съ которымъ онъ старался отдѣлаться отъ Доротеи, когда та обращалась къ нему за разрѣшеніемъ какой-нибудь завѣтной для нея идеи, она приписывала озабоченности и неестественному напряженію мыслей, лтъ которыхъ и сама страдала въ то время, когда была невѣстой. Но съ тѣхъ поръ, какъ они поселились въ Римѣ, когда воспріимчивая и страстная ея натура проснулась отъ наплыва разнородныхъ впечатлѣній, когда вслѣдствіе вторженій въ ея жизнь новыхъ элементовъ, въ ея умѣ зародились и новые вопросы, Доротея съ ужасомъ убѣдилась, что на нее все чаще и чаще нападаютъ припадки гнѣва и отвращенія къ своему настоящему положенію, что она все болѣе и болѣе падаетъ духомъ, испытывая постоянно тоскливое одиночество. Утѣшать себя мыслію, что всѣ архивные ученые похожи на м-ра Казобона, Доротея, конечно, не могла, такъ-какъ она ни одного изъ нихъ не знала, а потому немудрено, что ее охватывало непріятное чувство въ то время, когда ея мужъ принимался излагать ей свои взгляды на окружающія ихъ произведенія искуства. Очень можетъ быть, что м-ръ Казобонъ руководился при этомъ самыми лучшими намѣреніями, именно -- желаніемъ съ достоинствомъ выполнить свою роль наставника; но онъ объяснялъ какъ-будто нехотя, холодно, точно онъ старался отвязаться поскорѣе отъ лежащей на немъ тяжелое обязанности. То, что для Доротеи было ново, уже давно потеряло свою прелесть для ея мужа; если въ былыя времена юности онъ и обладалъ нѣжными чувствами, энергіей, воспріимчивостію, то теперь все это выдохлось, высохло подъ мертвящимъ вліяніемъ науки. Когда мужъ говорилъ: "Это, кажется, интересуетъ васъ, Доротея? Хотите, мы здѣсь подольше останемся? Я готовъ подождать, если вы этого желаете," -- то ей казалось, что и уйдти, и остаться будетъ одинаково скучно.
   Такъ, однажды, Казобонъ обратился къ женѣ съ слѣдующимъ вопросомъ:
   -- Не желаете-ли вы, Доротея, ѣхать во дворецъ Фарнезе? Тамъ есть фрески Рафаэля, которые, говорятъ, заслуживаютъ особеннаго вниманія.
   -- А васъ они развѣ интересуютъ? спросила Доротея.
   -- Я слышалъ, что это замѣчательныя вещи, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ.-- Нѣкоторые изъ этихъ фресковъ изображаютъ басню "Купидонъ и Психея," которую я считаю произведеніемъ романтической школы и отнюдь не причисляю къ геніальнымъ пифическимъ твореніямъ. Но если вы любите стѣнную живопись, то мы можемъ отправиться въ этотъ дворецъ. Тамъ собраны лучшія созданія кисти Рафаэля; жаль было-бы не видать ихъ, находясь въ Римѣ. Рафаэль такой художникъ, который съумѣлъ сочетать грацію формы съ высшимъ совершенствомъ экспрессіи. Таково, покрайней мѣрѣ, сужденіе о немъ всѣхъ знатоковъ.
   Подобныя рѣчи, произносимыя офиціальнымъ, однообразнымъ тономъ, напоминавшія скорѣе сухую проповѣдь священника, чѣмъ разговоръ молодого мужа, далеко не были способны возбудить въ Доротеѣ удивленіе къ чудесамъ вѣчнаго города и породить въ ней желаніе познакомиться съ этими чудесами. Вообще, для молодой пылкой натуры нѣтъ ничего невыносимѣе, какъ находиться въ постоянномъ соприкосновеніи съ человѣкомъ, въ которомъ долголѣтніе ученые труды заглушили способность сочувствовать всему живому.
   Однако были и такіе предметы, которыми м-ръ Казобонъ занимался съ усидчивостью и энергіею, близкими въ энтузіазму. Увлеченная этимъ, Доротея старалась слѣдить за направленіемъ и развитіемъ его мыслей, не принимая въ соображеніе, что такой неумѣстной навязчивостію она мѣшаетъ мужу. Впрочемъ, вскорѣ она убѣдилась, что ей не подъ силу слѣдовать за мужемъ, да и самъ бѣдный м-ръ Казобонъ нерѣдко терялся въ лабиринтѣ мифологическихъ и археологическихъ изысканій. Вооруженный свѣточемъ науки, онъ не замѣчалъ мрака, его окружавшаго, и, погрузясь въ разборъ рукописей, гдѣ разсуждалось о поклоненіи древнихъ божеству солнца, сталъ относиться совершенно равнодушно къ лучамъ настоящаго солнца.
   Съ этими характеристическими чертами, вошедшими въ плоть и кровь м-ра Казобона, могла-бы еще примириться Доротея, еслибы онъ, отъ времени до времени, давалъ просторъ стремленіямъ ея нѣжной, женственной натуры; если-бы онъ ласково, съ участіемъ выслушивалъ исповѣдь ея сердца, и взамѣнъ этого, съ своей стороны, также дарилъ-бы ее откровенностію; если-бы онъ допускалъ ее выражать иногда свою любовь тѣми дѣтскими, нѣжными ласками, которыя составляютъ потребность для иныхъ женщинъ, избирающихъ въ дѣтствѣ какую нибудь плѣшивую деревянную куклу предметомъ своихъ страстныхъ изліяній. Доротея-же, по природѣ своей, была необыкновенно ласкова къ людямъ ей близкимъ. Она была-бы готова цѣловать руки м-ра Казобона, стирать пыль съ его башмаковъ, если-бы онъ выражалъ свое вниманіе въ ней нѣсколько иначе, чѣмъ простой вѣжливостію. Но даже и въ этомъ случаѣ, онъ, подавая, напримѣръ, стулъ своей женѣ, говорилъ, что считаетъ такого рода манифестаціи неумѣстными и слишкомъ шумными. Совершивъ съ особеннымъ тщаніемъ свой утренній туалетъ, м-ръ Казобонъ покорялся необходимости пользоваться тѣми удовольствіями, для которыхъ требовался, въ описываемую эпоху, изящно сплоенный и туго накрахмаленный галстукъ, стараясь показать видъ, что онъ на время: отрѣшился отъ занимающихъ его умъ серьезныхъ мыслей.
   Въ противуположность методической и сухой натурѣ м-ра Казобона, Доротея отличалась чрезвычайной мягкостію и впечатлительностью характера. Отъ природы вспыльчивая, она быстро успокоивалась и роптала на себя за излишнюю горячность. Всѣ свои нравственныя силы она истрачивала на мелочныя волненія, на безпрестанную борьбу съ собой и на припадки отчаянія; но вслѣдъ затѣмъ увлекалась мечтами самоотверженія и возводила въ принципъ исполненіе самыхъ трудныхъ условій жизни. Бѣдная Доротея! Она была нерѣдко сама себѣ въ тягость, а въ то утро, о которомъ идетъ рѣчь, она впервые оказалась бременемъ и для м-ра Казобона.
   Въ это утро, наливая кофе мужу, молодая женщина внутренно рѣшила не давать воли своему, какъ она называла, эгоизму, и съ ласковой улыбкой повернулась въ м-ру Казобону, когда тотъ заговорилъ съ нею.
   -- Милая Доротея, началъ онъ,-- намъ нужно до отъѣзда изъ Рима окончить скорѣе осмотръ тѣхъ достопримѣчательностей, которыхъ мы еще не видали, потому что мнѣ-бы очень хотѣлось вернуться въ Ловикъ пораньше, чтобы встрѣтить тамъ праздникъ Рождества. Мои изысканія задержали насъ здѣсь гораздо долѣе, чѣмъ я предполагалъ; впрочемъ, я надѣюсь, что вы это время не скучали. Изъ всѣхъ городовъ Европы, Римъ считается самымъ замѣчательнымъ городомъ, какъ въ научномъ отношеніи, такъ и по части искуствъ. Я помню очень хорошо, что первое мое помѣщеніе Рима казалось мнѣ эпохой въ моей жизни; это случилось вскорѣ послѣ паденія Наполеона, когда всѣмъ нашимъ туристамъ открылся свободный доступъ на континентъ. Мнѣ кажется, что къ Риму, скорѣе чѣмъ ко всякому другому городу, можно примѣнить извѣстное выраженіе: "видѣть его -- и умереть;" а на вашемъ мѣстѣ я бы перефразировалъ еще эту поговорку и сказалъ: "видѣть Римъ въ положеніи новобрачной и потомъ зажить счастливой женой".
   М-ръ Казобонъ произнесъ эти слова съ видимымъ намѣреніемъ полюбезничать съ женой, и, усиленно заморгавъ при этомъ глазами, покачалъ съ выразительной улыбкой головою. Хотя онъ и не находилъ положеніе женатаго человѣка очаровательнымъ, однако самого себя считалъ образцовымъ супругомъ, способнымъ доставить полное счастіе хорошенькой молодой супругѣ.
   -- Надѣюсь, что вы довольны нашимъ пребываніемъ здѣсь, т. е. результатами вашихъ научныхъ изысканій? спросила Доротея, дѣлая надъ собой усиліе и желая показать, что она интересуется любимыми занятіями своего мужа.
   -- Да-да, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ, съ такой интонаціей въ голосѣ, что это да можно было скорѣе принять за нѣтъ.-- Я зашелъ дальше, чѣмъ ожидалъ. Я встрѣтилъ страшное обиліе матеріаловъ, которые не могъ не занести въ свои замѣтки, хотя многіе изъ нихъ для меня совершенно безполезны. Но избѣгнуть этого не было никакой возможности. Вообще у меня здѣсь было много работы, даже несмотря на то, что мнѣ добросовѣстно помогалъ секретарь, и только ваше общество, дорогая моя, услаждало мои свободные часы, не давая чувствовать того утомленіявъ мозгу, которое я испытывалъ во время своей холостой жизни.
   -- Очень рада, что мое присутствіе пригодилось вамъ хоть на что-нибудь, замѣтила Доротея, невольно вспоминавшая при этомъ тѣ вечера, когда ей казалось, что м-ръ Казобонъ до того погруженъ въ свои занятія, что ему вовсе не до нея.
   Въ голосѣ ея при этихъ словахъ послышалось легкое раздраженіе.
   -- Надѣюсь, когда мы вернемся въ Ловикъ, продолжала она,-- я буду тамъ полезнѣе для васъ, и вы, хотя отчасти, сдѣлаете меня участницей въ вашихъ трудахъ.
   -- Безъ сомнѣнія, дорогая моя, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ, слегка поклонясь женѣ.-- Собранныя мною здѣсь замѣтки должны быть приведены въ порядокъ, и если вамъ будетъ угодно, вы можете дѣлать изъ нихъ извлеченія, подъ моимъ руководствомъ.
   -- Но куда-же вамъ всѣ эти замѣтки, всѣ эти безчисленные сборники матеріаловъ? спросила съ живостію Доротея, у которой сердце давно уже горѣло при мысли объ этомъ предметѣ.-- Развѣ вы до сихъ-поръ еще не рѣшились приступить къ составленію книги, посредствомъ которой ваши обширныя познанія сдѣлаются общимъ достояніемъ и принесутъ пользу всему міру? Я охотно буду писать подъ вашу диктовку, охотно буду переписывать все, что вы прикажете, стану дѣлать выборки,-- но скажите,-- неужели я ужъ ни на что болѣе не гожусь?
   При этомъ Доротея, по безотчетной, свойственной всѣмъ женщинамъ слабости, слегка всхлипнула и глаза ея наполнились слезами.
   Такое внезапное проявленіе неумѣстной чувствительности чрезвычайно непріятно подѣйствовало на м-ра Казобона; но его въ особенности уязвило и раздражило замѣчаніе жены, что она для него безполезна. Доротея имѣла мало понятія о внутреннемъ мірѣ своего мужа, точно также, какъ онъ о ея стремленіяхъ; она не догадывалась о его скрытыхъ страданіяхъ, не прислушивалась къ біенію его сердца и чувствовала только, что сильное волненіе охватываетъ все ея существо. М-ру Казобону, въ свою очередь, казалось, что жена его чрезвычайно чувствительна и вырвавшійся вопль тайныхъ скорбей ея сердца онъ принялъ за капризъ экзальтированной женщины, находя, что ея укоръ и жестокъ, и несправедливъ. Намъ вообще непріятно, кода за нами наблюдаютъ, когда подмѣчаютъ наши слабости и время отъ времени дѣлаютъ на нихъ намеки. Каково-же было м-ру Казобону встрѣтить соглядатая въ молодой женѣ, которая, вмѣсто того, чтобы съ благоговѣніемъ смотрѣть на громадныя его тетради, исписанныя какими-то каракулями, и съ невинностью изящной канарейки взирать въ почтительномъ страхѣ на ученыя занятія мужа,-- вдругъ является судьей его дѣйствій и осмѣливается еще колоть его намеками на то, что онъ считаетъ участіе жены въ своихъ трудахъ излишнимъ! Въ этомъ отношеніи м-ръ Казобонъ былъ точно также щекотливъ, какъ и Доротея, и точно также имѣлъ привычку преувеличивать въ своемъ воображеніи каждый чрезмѣрно волнующій его фактъ. Въ началѣ своего знакомства съ миссъ Брукъ онъ любовался ея способностью правильно относиться къ каждому вопросу; но въ настоящую минуту онъ съ ужасомъ увидѣлъ, что эта способность быстраго пониманія можетъ превратиться въ тщеславіе, а прежнее благоговѣніе къ нему -- въ самую строгую критику, умѣющую отдавать справедливость только успѣху и неимѣющую ни малѣйшаго понятія о томъ, какихъ усилій стоитъ достиженіе цѣли.
   Доротея въ первый разъ увидѣла, какъ блѣдное лицо ея мужа вспыхнуло отъ негодованія, когда она окончила свою рѣчь.
   -- Душа моя, произнесъ м-ръ Казобонъ, успѣвшій обуздать нѣсколько свое раздраженіе,-- будьте увѣрены, что я самъ очень хорошо знаю, сколько именно потребно времени для того, чтобы окончательно отдѣлать сочиненіе, о которомъ не слѣдуетъ людямъ несвѣдущимъ произносить поверхностное сужденіе. Для меня было-бы, конечно, гораздо удобнѣе произвести временной эфектъ блестящимъ миражемъ неосновательныхъ мнѣній; но такова горькая участь каждаго добросовѣстнаго изыскателя, что его преслѣдуетъ негодованіе нетерпѣливой толпы, жаждущей увидѣть хоть что-нибудь и неумѣющей оцѣнить совершенно законченное произведеніе. Полезно было-бы этимъ болтунамъ воздерживаться отъ слишкомъ поспѣшныхъ заключеній, потому что имъ не подъ силу понять значеніе творчества при ихъ поверхностномъ взглядѣ на умственный трудъ.
   М-ръ Казобонъ проговорилъ эту тираду съ необычайной для него быстротой и энергіей. Это, конечно, была не импровизація, а результатъ долгаго размышленія, и слова его высыпались теперь точно такъ, какъ сыпятся сѣмена изъ поспѣвшаго стручка въ жаркій лѣтній день. Его жена, Доротея, оказывалась теперь ничѣмъ инымъ, какъ представительницей пустого свѣта, среди котораго суждено жить непонятымъ, несчастнымъ авторамъ трудовъ, на выполненіе которыхъ употреблена почти вся ихъ жизнь.
   Доротея, въ свою очередь, вспыхнула отъ негодованія при мысли, чѣмъ отплатилъ ей мужъ за то, что она заглушила въ себѣ всѣ стремленія ради того только, чтобы сдѣлаться участницей въ его любимыхъ трудахъ.
   -- Очень можетъ быть, что мое сужденіе поверхностно, отвѣчала она дрожащимъ отъ волненія голосомъ,-- но я неспособна составить себѣ другое. Вы мнѣ показывали груды тетрадей съ вашими замѣтками; вы объ нихъ часто со мной говорили, повторяя, что ихъ нужно привести въ порядокъ; но вы ни разу не упомянули о томъ, что ваше сочиненіе должно выйдти въ свѣтъ. Мнѣ были извѣстны лишь самыя ничтожныя подробности вашихъ плановъ, и на основаніи ихъ составилось мое сужденіе. Я просила васъ только позволить мнѣ быть вамъ полезной.
   Съ этими словами Доротея встала изъ-за стола и вышла изъ комнаты, а мужъ ея взялъ со стола письмо и принялся его перечитывать. Обоимъ супругамъ было крайне неловко, именно потому, что они не выдержали, оба разгорячились и поссорились. Будь они дома, въ тихомъ Ловикѣ, среди сосѣдей, домашняя стычка прошла-бы почти незамѣтно; но поссориться во время путешествія, на чужой сторонѣ, когда мужъ и жена должны составлять, такъ сказать, цѣлый міръ другъ для друга, это въ высшей степени тяжело и даже глупо. Нѣтъ ничего невыносимѣе натянутыхъ отношеній. Сидѣть вдвоемъ съ глазу на глазъ съ мужемъ и дѣлать видъ, что не замѣчаешь его; подавать женѣ стаканъ воды, стараясь не глядѣть ей въ лицо -- развѣ это естественное положеніе? Впечатлительной, неопытной Доротеѣ супружеская ссора казалась какимъ-то страшнымъ несчастіемъ, крушеніемъ всей ея жизни. Для м-ра же Казобона она служила источникомъ невѣдомаго до сихъ поръ страданія. Онъ никогда не воображалъ, чтобы бракъ могъ сдѣлать его, въ нѣкоторомъ, родѣ, невольникомъ, и чтобы молодая жена не только требовала отъ него особеннаго въ себѣ вниманія, но еще обращалась-бы съ нимъ жестоко, и именно въ то время, когда онъ болѣе всего нуждался въ ея нѣжномъ участіи. Вмѣсто того, чтобы служить ему спасеніемъ отъ прежней холодной, безотрадной холостой жизни, бракъ какъ-будто повергъ его въ еще болѣе горькое одиночество.
   Ни мужъ, ни жена не имѣли духа снова заговорить другъ съ. другомъ въ это утро. Но отказаться отъ заранѣе назначенной прогулки по городу, Доротея не рѣшились, потому что такая капризная выходка съ ея стороны могла-бы подать поводъ предположить, что она все еще сердится на мужа, тогда какъ въ ея душѣ уже зашевелилось тайное сознаніе, что она отчасти сама виновата въ происшедшей ссорѣ. Какъ-бы ни было справедливоиея негодованіе, она всегда держалась правила -- не требовать отъ другихъ сознанія въ винѣ, а, напротивъ, самой показать примѣръ снисходительности.
   Когда ей доложили, что карета у крыльца, она сѣла въ нее и поѣхала вмѣстѣ съ м-ромъ Казобономъ въ Ватиканъ. Пройдя каменный коридоръ съ надписями на стѣнахъ, она разсталась съ мужемъ у дверей библіотеки и совершенно машинально стала ходить по музею, не обращая вниманія на окружающіе предметы.. У нея недостало на этотъ разъ соображенія повернуть назадъ и ѣхать, куда глаза глядятъ. Науманъ замѣтилъ Доротею въ ту минуту, когда она оставила м-ра Казобона; молодой художникъ вошелъ въ одно время съ нею въ безконечную галлерею статуй, гдѣ и остановился, поджидая Владислава, съ которинъ побился объ закладъ на бутылку шампанскаго по поводу какой-то средневѣковой статуи. Оба пріятеля тщательно осмотрѣли статую и, поспоривъ еще нѣсколько минутъ, разошлись. Владиславъ замѣшкался въ первой галлереѣ, а Науманъ пошелъ впередъ, въ залу, и тутъ-то снова встрѣтилъ Доротею, стоявшую въ замѣчательной по эфекту, задумчивой позѣ. Молодая женщина не видѣла ни солнечной полосы, упавшей изъ окна на полъ, ни статуи, передъ которой остановилась; она мечтала въ эту минуту о родной картинѣ зеленыхъ полей Англіи съ высокими вязами вокругъ, о широкихъ дорогахъ, окаймленныхъ цвѣтущими изгородями; ей вспомнились ея дѣвическія грезы о супружескомъ счастіи, далеко неоправдавшіяся въ дѣйствительности. Но въ душѣ Доротеи не переставалъ бить живой родникъ любви къ истинѣ, любви, которая, рано или поздно, должна была поглотить всѣ другія ея мысли и чувства. Стремиться къ этому примиряющему благу, конечно, было гораздо отраднѣе, чѣмъ жить въ постоянномъ раздраженіи и отчаяніи.
  

ГЛАВА XXI.

   Вотъ почему Доротея такъ горько расплакалась, оставшись одна въ будуарѣ, по возвращеніи изъ Ватикана. Ее заставилъ очнуться легкій стукъ въ дверь; она быстро отерла глаза и произнесла громко: "войдите!" Тантрипъ принесла карточку съ извѣстіемъ, что въ передней дожидается какой-то джентльменъ.
   -- Курьеръ доложилъ ему, сказала горничная,-- что дома одна м-съ Казобонъ; но онъ увѣряетъ, что онъ родственникъ м-ра Казобона и спрашиваетъ, не примете-ли вы его?
   -- Да, приму, поспѣшно отвѣчала Доротея,-- проведите его въ гостиную.
   Единственное воспоминаніе, сохраненное ею о Владиславѣ послѣ встрѣчи съ нимъ въ Ловикѣ, состояло, въ томъ, что онъ пользуется благодѣяніями ея мужа и затѣмъ, что ее очень заинтересовала тогда его нерѣшительность въ отношеніи выбора для себя карьеры. Доротея радостно хваталась за всякій случай, который могъ ее пробудить отъ нравственной апатіи, и потому визитъ Виля показался ей въ эту минуту чѣмъ-то въ родѣ бладѣянія, ниспосланнаго судьбой и именно съ той цѣлію, чтобы напомнить ей о великодушіи ея мужа и дать ей почувствовать, что она имѣетъ полное право сдѣлаться его помощницей, по крайней мѣрѣ, хоть въ добрыхъ дѣлахъ.
   Выждавъ минуты двѣ, Доротея перешла въ слѣдующую комнату; разрумянившееся отъ слезъ лицо ея и блестящіе отъ волненія глаза придавали что-то особенно юношеское и миловидное всей ея физіономіи. Она съ радушной улыбкой встрѣтила Владислава и ласково протянула ему руку. Виль былъ старше Доротеи нѣсколькими годами, но въ эту минуту онъ могъ показаться моложе ея, потому что нѣжное, прозрачное лицо его вспыхнуло, а голосъ робко задрожалъ, точно у застѣнчивой дѣвушки. Доротея, при видѣ замѣшательства своего гостя, сдѣлалась необыкновенно спокойна и всячески старалась ободрить его.
   -- До сегодняшняго утра я никакъ не воображалъ, что вы и м-ръ Казобонъ находитесь здѣсь, въ Римѣ, проговорилъ запинаясь Виль. Меня поразило ваше появленіе въ ватиканскомъ музеѣ, однако я васъ тотчасъ-же узналъ и полагая... т. е. соображая, что на почтѣ можно найдти адресъ м-ра Казобона, я немедленно отправился туда за справками и поспѣшилъ сегодня-же явиться, чтобы засвидѣтельствовать вамъ и м-ру Казобону мое глубокое уваженіе.
   -- Садитесь, пожалуйста, отвѣчала Доротея.-- Мужа нѣтъ дома, но я увѣрена, что ему будетъ очень пріятно услышать объ васъ.
   Съ этими словами она сѣла между каминомъ и высокимъ окномъ и привѣтливымъ жестомъ указала Вилю на стоящій противъ себя стулъ. Роль домовитой матроны какъ-то не ладила съ ея заплаканнымъ, дѣвственнымъ личикомъ.
   -- М-ръ Казобонъ страшно занятъ, продолжала она;-- но вы вѣрно оставите ему свой адресъ -- не правда-ли? Онъ напишетъ къ вамъ, когда мы будемъ дома.
   -- Вы чрезвычайно добры! воскликнулъ Виль, мало-по-малу приходя въ себя и чувствуя необыкновенный приливъ состраданія къ своей собесѣдницѣ, при видѣ ея заплаканныхъ глазъ.-- Адресъ мой напечатанъ на визитной карточкѣ. Но если вы позволите, и явлюсь завтра утромъ, въ тотъ часъ, когда м-ра Казобона можно будетъ застать дома.
   -- Онъ ходитъ каждый день читать въ библіотеку Ватикана, сказала Доротея,-- и его нельзя иначе видѣть, какъ въ назначенный часъ. Особенно теперь, когда мы собираемся уѣхать изъ Рима, у него накопилось много дѣлъ. Отъ завтрака до обѣда онъ положительно не бываетъ дома. Но я увѣрена, что онъ пригласитъ васъ откушать когда нибудь съ нами.
   Нѣсколько мгновеній Виль молчалъ. Онъ вообще не чувствовалъ большой симпатіи къ м-ру Казобону, и если-бы не считалъ себя обязаннымъ ему, то назвалъ-бы его непремѣнно ученой, архивной крысой. Ему невольно представилась въ эту минуту картина, возбудившая въ немъ и смѣхъ, и отвращеніе, какъ сухой педантъ, ученый изыскатель, весь погруженный въ архивную пыль древнихъ рукописей и классическихъ сочиненій, едва успѣлъ жениться на молодой, красивой дѣвушкѣ, и вмѣсто того, чтобы наслаждаться медовымъ мѣсяцемъ въ обществѣ жены, корпитъ по цѣлымъ днямъ въ катакомбахъ и роется въ гнилыхъ древностяхъ! (Виль любилъ гиперболы). Вилю вдругъ захотѣлось или громко расхохотаться или хорошенько ругнуть Казобона. Подвижныя губы юноши чуть не выдали его тайны и онъ долженъ былъ сдѣлать большое усиліе надъ собой, чтобы не оскорбить и-съ Казобонъ своей неумѣстной насмѣшкой. Онъ только весело улыбнулся.
   Доротея не поняла, что онъ нашелъ смѣшнаго въ ея словахъ, однако невольно и сама улыбнулась. Смѣхъ, сквозившій въ каждой чертѣ нѣжнаго Виля, сверкавшій въ его глазахъ, былъ до того заразителенъ, что Доротея вдругъ повеселѣла. Точно Аріель коснулся ихъ обоихъ своимъ крыломъ и отогналъ отъ нихъ печальныя думы.
   -- Вы вѣрно вспомнили о чемъ-нибудь смѣшномъ? спросила Доротея.
   -- Да, отвѣчалъ всегда находчивый Виль.-- Я теперь вспомнилъ, какую глупую я сдѣлалъ физіономію въ первый день моего знакомства съ вами, когда вы такъ немилосердно уничтожили мою картину своей критикой.
   -- Моей критикой? повторила въ изумленіи Доротея.-- Быть не можетъ. Я по части живописи совершенный профанъ.
   -- А я воображалъ, что вы удивительный знатокъ и можете однимъ словомъ подорвать чей угодно авторитетъ, продолжалъ Виль.-- Я помню, какъ вы сказали,-- очень можетъ быть, что вы забыли эти слова,-- что между моей картиной и природой, по вашему мнѣнію, нѣтъ никакого сходства. По крайней мѣрѣ, таковъ былъ смыслъ вашего приговора, заключилъ онъ и весела засмѣялся;
   -- Причиной этому все-таки мое невѣжество, отвѣчала Доротея, любуясь добродушіемъ Виля.-- Очень возможно, что я дѣйствительно такъ выразилась, но это потому, что я никогда не понимала достоинствъ даже такихъ картинъ, которыя, по мнѣнію моего дяди, могли назваться художественными. Я и въ Римъ пріѣхала съ тѣмъ-же непониманіемъ искуства живописи. Для меня существуетъ, сравнительно, очень небольшое количество картинъ, которыми я способна восхищаться. Входя въ комнату, стѣны которой покрыты фресками или увѣшаны драгоцѣнными произведеніями живописи, я чувствую нѣчто похожее на страхъ ребенка, явившагося на какую нибудь торжественную церемонію или процессію, гдѣ всѣ люди одѣты въ парадныя платья. Я сознаю тогда, что меня ввели въ новый, недоступный для меня міръ, и по мѣрѣ того, какъ я начинаю разсматривать картину за картиной, онѣ мертвѣютъ въ моихъ глазахъ, я ощущаю тяжесть въ мозгу. Вѣроятно, я ужь родилась такой безтолковой. Видѣть предъ собой такое художественное богатство и не понимать половины того, что видишь -- чрезвычайно непріятно. Поневолѣ начинаешь считать себя глупой. Когда всѣ окружающіе васъ люди приходятъ въ восторгъ отъ какой-нибудь картины или объясняютъ вамъ ея красоты, а вы не въ состояніи понять, гдѣ именно кроется эта красота -- право, такое положеніе очень похоже на положеніе слѣпого, которому толкуютъ о прелести голубого неба.
   -- О! воскликнулъ Виль, убѣдившійся, наконецъ, въ искренности исповѣди Доротеи,-- но вѣдь пониманіе искуства пріобрѣтается временемъ, его нельзя пріобрѣсти сразу. Искуство -- это древній языкъ, выражающійся образами и обладающій многоразличными стилями. Для иного любителя все наслажденіе состоитъ только въ томъ, чтобы умѣть различать одинъ стиль отъ другого. Я, напримѣръ, наслаждаюсь въ Римѣ искуствомъ во всѣхъ его видахъ и отрасляхъ; но если-бы я вздумалъ разбирать его по частямъ, то не собралъ-бы концовъ всѣхъ безчисленныхъ его нитей. Я нахожу, что есть своего рода выгода умѣть малевать немного, потому что тогда начинаешь постигать процессъ воспроизведенія красотъ природы на холстѣ.
   -- Вы, можетъ быть, намѣрены сдѣлаться художникомъ? спросила Доротея, живо заинтересованная оборотомъ ихъ разговора.-- Вы хотите посвятить себя живописи? Какъ м-ру Казобону будетъ пріятно услышать, что вы, наконецъ, остановились на опредѣленномъ занятіи!
   -- Нѣтъ, о нѣтъ! возразилъ довольно холодно Виль.-- Напротивъ, я совершенно отказался отъ живописи. Жизнь художника слишкомъ одностороння. Я познакомился здѣсь со многими нѣмецкими художниками; съ однимъ изъ нихъ я даже пріѣхалъ изъ Франкфурта. Все это люди прекрасные, а про нѣкоторыхъ можно сказать, что они замѣчательныя личности; но я не раздѣляю ихъ образа мыслей. Они смотрятъ на весь міръ только съ художнической точки зрѣнія.
   -- Въ этомъ я съ вами совершенно согласна, привѣтливо замѣтила Доротея.-- Въ Римѣ только и сознаешь, что для полнаго наслажденія жизнію недостаточно одной живописи. Но если вы обладаете геніальнымъ талантомъ по этой части, то не лучше-ли вамъ руководствоваться въ такомъ случаѣ своимъ призваніемъ? Кто знаетъ, быть можетъ, вы создадите что-нибудь новое, оригинальное, такъ-что ваши картины не будутъ скучнымъ подражаніемъ тѣхъ однообразныхъ оригиналовъ, которыми изобилуетъ Римъ.
   Доротея говорила это такъ естественно и просто, что Виль невольно увлекся и высказался откровенно.
   -- Человѣкъ долженъ обладать истиннымъ геніемъ, чтобы произвести реформы въ искуствѣ; съ моимъ-же талантомъ далеко не уйдешь; я даже не буду въ состояніи сравниться съ знаменитыми учителями живописи, не только превзойти ихъ. Я никогда не буду имѣть успѣха въ такомъ дѣлѣ, которое достается усидчивымъ трудомъ, поэтому я и не гонюсь за тѣмъ, что не легко дается.
   -- Я слышала отъ м-ра Казобона, ласково замѣтила Доротея,-- что у васъ, къ сожалѣнію, очень нетерпѣливый характеръ (ее шокировало то, что Виль смотрѣлъ на жизнь слишкомъ легкомысленно).
   -- Да, сказалъ Виль,-- я знаю мнѣніе м-ра Казобона на мой счетъ. Мы не похожи другъ на друга.
   Едва замѣтный оттѣнокъ презрѣнія, слышавшійся въ этомъ короткомъ отвѣтѣ Виля, оскорбилъ Доротею. Утренняя ссора съ мужемъ сдѣлала ее еще болѣе щекотливой во всемъ, что касалось его.
   -- Конечно, между вами нѣтъ никакого сходства, возразила она очень надменно.-- Но я и не думала сравнивать васъ съ нимъ. Сила характера м-ра Казобона и его неутомимость въ трудѣ -- явленія очень рѣдкія.
   Виль догадался, что молодая женщина оскорбилась; но это только усилило его антипатію къ м-ру Казобону. Ему невыносимо было видѣть это поклоненіе Доротеи достоинствамъ ея мужа; такая слабость со стороны жены можетъ быть очень пріятна самому супругу, но ужь отнюдь не постороннимъ мужчинамъ. Мы, смертные, вообще, не прочь пощипать иногда перья у счастливаго сосѣда, забывая, что такая жестокая мѣра почти равносильна убійству.
   -- Да, ваша правда, поспѣшилъ отвѣтить Виль.-- Тѣмъ не менѣе нельзя не пожалѣть, что его труды, равно какъ труды многихъ другихъ, подобныхъ ему англійскихъ ученыхъ, пропадаютъ по большей части даромъ, потому-что они не знакомы съ открытіями, сдѣланными въ другихъ странахъ. Если-бы м-ръ Казобонъ умѣлъ читать по-нѣмецки, онъ избавилъ-бы себя отъ многихъ затрудненій.
   -- Я васъ не понимаю, прервала его Доротея, встревоженная и изумленная этими словами.
   -- Я хочу вамъ только сказать, продолжалъ Виль тѣмъ-же тономъ,-- что нѣмецкіе археологи начали первые дѣлать историческія изысканія и что они смѣются надъ тружениками, которые напоминаютъ собою путниковъ, ищущихъ выхода изъ дремучаго лѣса при помощи карманнаго компаса, тогда-какъ тамъ уже давно проложены широкія дороги. Живя съ м-ромъ Казобономъ, я замѣтилъ, что онъ какъ будто съ предубѣжденіемъ смотритъ на иностранныхъ писателей; такъ, напримѣръ, однажды, онъ долженъ былъ сдѣлать усиліе надъ собой, чтобы прочесть какой-то латинскій трактатъ, потому только, что его написалъ нѣмецъ. Мнѣ было тогда очень досадно.
   Говоря это, Виль хотѣлъ кольнуть слегка прославленное трудолюбіе своего родственника; но ему и въ голову не приходило, что Доротея приметъ близко къ сердцу его насмѣшку. Самъ Виль также не глубоко изучилъ нѣмецкихъ писателей; но для того, чтобы считать себя въ правѣ соболѣзновать о недостаткахъ ближняго, не требуется собственнаго совершенства.
   У Доротеи замерло сердце при мысли, что труды цѣлой жизни ея мужа могутъ оказаться напрасными. Отъ волненія у нея не хватило даже духу замѣтить Вилю, что онъ, какъ человѣкъ, обязанный м-ру Казобону, долженъ-бы былъ воздержаться отъ подобныхъ замѣчаній. Она не могла выговорить ни слова и сидѣла скрестивъ руки на колѣняхъ, погруженная въ свои скорбныя думы.
   Съ своей стороны Виль, удовлетворивъ желанію уколоть м-ра Казобона, вдругъ сконфузился. Ему представилось, что Доротея молчитъ потому, что она вторично обидѣлась за мужа, но главное, ему стало совѣстно, что онъ позволилъ себѣ, такъ сказать, ощипать лучшія перья у своего благодѣтеля.
   -- Мнѣ потому было досадно, продолжалъ онъ, переходя изъ критическаго тона въ хвалебный,-- что я питаю глубокое уваженіе и искреннюю благодарность къ моему кузену. Будь это человѣкъ съ менѣе замѣчательными способностями, съ менѣе твердой волей, подобный предразсудокъ не показался-бы мнѣ слишкомъ важнымъ недостаткомъ.
   Доротея подняла свои блестящіе отъ внутренняго волненія глаза на Биля и грустно проговорила:
   -- Какъ жаль, что я не выучилась въ Лозаннѣ по-нѣмецки. Тамъ было такъ много хорошихъ учителей! Теперь я ужъ положительно не могу быть ему полезной!
   Новый, таинственный свѣтъ блеснулъ для Виля въ послѣднихъ словахъ Доротеи. Вопросъ, какъ могла она согласиться выйдти замужъ за м-ра Казобона?-- рѣшенный Вилемъ, въ первый день знакомства съ нею безъ затрудненія въ томъ смыслѣ, что она сама, не смотря на свою красивую наружность, должна быть женщиной непріятнаго характера,-- этотъ вопросъ оказывался теперь неразрѣшеннымъ. Нѣтъ, характеръ у Доротеи былъ прекрасный. Это женщина не съ холоднымъ умомъ, не съ сатирическимъ направленіемъ, но очаровательная своей простотой и задушевностью. Это обманутый ангелъ! Что за наслажденіе слѣдить за движеніями ея сердца и души, которыя она выражаетъ такъ откровенно и наивно! Эолова арфа снова вспомнилась Вилю.
   Вѣроятно, она предвидѣла какой-нибудь оригинальный романъ, выходя замужъ за Казобона, разсуждалъ онъ. Если-же этотъ драконъ унесъ ее въ свое логовище насильно, безъ всякаго на то права, то съ моей стороны будетъ геройскимъ подвигомъ освободить красавицу изъ плѣна и пасть въ ея ногамъ. Но увы! съ мужемъ Доротеи было не такъ легко бороться, какъ съ сказочнымъ дракономъ: во-первыхъ, онъ былъ благодѣтелемъ Виля, затѣмъ, на его сторонѣ стояли общественные законы и, наконецъ, самъ онъ, лично, своей особой, входилъ въ эту минуту въ гостиную, какъ олицетвореніе безукоризненнаго приличія и спокойствія, между тѣмъ, какъ Доротея сидѣла вся разрумяненная отъ недавняго волненія и тревогъ, а Виль казался необыкновенно оживленнымъ, вслѣдствіе составленнаго имъ плана дѣйствій.
   М-ръ Казобонъ былъ непріятно пораженъ встрѣчей съ неожиданнымъ гостемъ; но когда Виль всталъ со стула и въ краткихъ словахъ объяснилъ ему причину своего появленія, онъ вѣжливо поздоровался съ нимъ. Повидимому, м-ръ Казобонъ былъ въ дурномъ расположеніи духа, потому-что онъ какъ-то потускнѣлъ и состарѣлся въ это утро. Впрочемъ, очень можетъ быть, что онъ только казался такимъ отъ сравненія съ юношескою, свѣжею наружностію кузена. Лицо и вся фигура Виля, при первомъ взглядѣ на него, производили впечатлѣніе яснаго весенняго утра. Рѣдко можно было встрѣтить такую подвижную физіономію, какъ его: она безпрестанно переходила отъ серьезнаго выраженія въ веселому, при чемъ на носу то появлялась, то исчезала маленькая морщинка. Когда въ разговорѣ онъ быстро встряхивалъ головой, волоса его сверкали какимъ-то особеннымъ блескомъ, что принималось нѣкоторыми за отраженіе лучей генія. Волоса-же м-ра Казобона, напротивъ, были совершенно лишены блеска.
   Взглянувъ съ безпокойствомъ на мрачное лицо мужа, Доротея не могла, конечно, не замѣтить разницы между нимъ и Вилемъ; но въ то-же время она невольно почувствовала нѣжное состраданіе къ усталому труженику и совершенно забыла о своемъ недавнемъ неудовольствіи на него. И все-таки присутствіе Виля было для нея большой отрадой; можетъ быть, одинаковость ихъ лѣтъ, или все это вмѣстѣ -- очень благотворно подѣйствовало на Доротею. Она уже давно чувствовала потребность поговорить съ кѣмъ-нибудь откровенно, но до сихъ поръ ей не удавалось встрѣтить ни одной личности, которая могла-бы такъ быстро схватывать каждую ея мысль и такъ сочувственно относиться во всему, какъ Виль.
   М-ръ Казобонъ, нѣсколько сухимъ тономъ, выразилъ надежду, что Виль проведетъ время не только пріятно, но и полезно въ Римѣ; что онъ предполагалъ найдти его въ южной Германіи: затѣмъ пригласилъ его отобѣдать на завтрашній день, для того, чтобы имѣть возможность хорошенько побесѣдовать на досугѣ и кончилъ свою рѣчь замѣчаніемъ, что онъ немного усталъ сегодня.
   Виль тотчасъ смекнулъ, въ чемъ дѣло, принялъ приглашеніе и немедленно откланялся.
   Глаза Доротеи озабоченно слѣдили за мужемъ, когда тотъ, по уходѣ гостя, бросился въ уголъ дивана и, опершись головой на руку, съ видомъ тяжкаго утомленія, безцѣльно устремилъ глаза на полъ. Молодая женщина, все еще румяная отъ волненія, тихо подошла къ мужу и сѣвъ съ нимъ рядомъ, кротко заговорила.
   -- Простите меня за мою утреннюю вспышку. Я была виновата. Мнѣ жаль, что я, можетъ быть, васъ оскорбила и испортила вамъ весь день.
   -- Очень радъ, душа моя, что вы поняли это, отвѣчалъ очень спокойно м-ръ Казобонъ, и при этомъ выразительно кивнулъ головой женѣ. Глаза его холодно остановились на Доротеѣ.
   -- Но вы прощаете меня! продолжала она, вдругъ зарыдавъ. Чувствуя потребность чѣмъ-нибудь выразить свою жажду ласки, она съ намѣреніемъ преувеличила свою вину. Какой-же любящій мужъ не тронулся-бы этимъ искреннимъ раскаяніемъ и не заключилъ-бы ее въ свои объятія!
   -- Милая Доротея, торжественно произнесъ м-ръ Казобонъ, силясь при этомъ улыбнуться,-- кто не приметъ кающагося грѣшника, тому нѣтъ спасенія ни въ семъ мірѣ, ни въ будущемъ:-- надѣюсь, что вы не считаете меня достойнымъ подвергнуться такому строгому приговору.
   Доротея молчала, но нѣсколько непослушныхъ слезинокъ выкатились у нея изъ глазъ.
   -- Вы въ возбужденномъ состояніи, душа моя, продолжалъ Казобонъ.-- Я также нахожусь подъ непріятнымъ вліяніемъ разныхъ тревожныхъ мыслей.
   М-ръ Казобонъ говорилъ правду; ему сильно хотѣлось сказать женѣ, что ей не слѣдовало-бы безъ него принимать Виля; но онъ удержался, во-первыхъ потому, что ему казалось неделикатнымъ дѣлать замѣчаніе въ ту минуту, когда Доротея каялась ему въ своей винѣ; во-вторыхъ, онъ боялся взволновать себя еще сильнѣе новымъ объясненіемъ и, наконецъ, онъ былъ слишкомъ гордъ, чтобы выказать свой ревнивый характеръ, котораго не измѣнили ни годы, ни умственныя занятія.
   Есть такого рода ревность, для воспламененія которой нужно очень мало огня; это даже не страсть, а просто болѣзненное самолюбіе.
   -- Кажется, намъ пора одѣваться къ обѣду, произнесъ м-ръ Казобонъ, взглянувъ на часы.
   Супруги встали съ дивана, и съ этой минуты ни одинъ изъ нихъ уже не поминалъ о томъ, что происходило между жими утромъ.
   Но Доротея до конца своей жизни сохранила живое воспоминаніе объ этомъ столкновеніи съ мужемъ. Кто изъ насъ способенъ забыть день своего перваго разочарованія! А она въ то утро впервые сознала, что до сихъ поръ жила подъ странной иллюзіей, ожидая отъ м-ра Казобона отвѣта на свои чувства; въ ней впервые также проснулось горькое убѣжденіе, что въ жизни мужа, равно какъ и въ ея собственной, оказывается страшный пробѣлъ -- недостатокъ взаимной любви и пониманія другъ друга. Каждый человѣкъ родится съ глупой увѣренностью, будто весь міръ созданъ для него одного. Доротея съ ранней молодости пріучила себя глядѣть иначе на жизнь; тѣмъ не менѣе, мечтая посвятить себя всецѣло м-ру Казобону, она все-таки разсчитывала воспользоваться его умомъ для собственнаго развитія; но у нея не достало чуткости понять, что у мужа есть свой внутренній міръ, совершенно различный отъ ея міра, и что поэтому на немъ должны отразиться совсѣмъ иначе всѣ лучи и тѣни, чѣмъ на ней.
  

ГЛАВА XXII.

   На слѣдующій день за обѣдомъ Виль былъ, до того увлекательно любезенъ, что м-ру Казобону не представлялось поводовъ къ неудовольствію на своего родственника. Доротея замѣтила даже, что Вилю посчастливилось увлечь ея мужа въ разговоръ, впродолженіи котораго онъ съ благоговѣніемъ выслушивалъ кузена каждый разъ, когда тотъ пускался въ разсужденія. Конечно, въ Типтонѣ нельзя было разсчитывать встрѣтить такого развитаго слушателя. Виль говорилъ о самомъ себѣ какъ-то вскользь, слегка, такъ что его слова скорѣе походили на шутку, чѣмъ на что-нибудь серьезное; на нѣкоторые недостатки его теперь не обращалось вниманія. Вообще, этотъ день оказался особенно удачнымъ для молодого человѣка. Его разсказы изъ народной жизни Рима дышали такой естественностію, что сейчасъ можно было догадаться, что онъ самъ толкался между народомъ. Коснувшись вопроса объ отношеніи еврейской религіи къ католической, Виль провелъ совершенно одинаковый взглядъ съ м-ромъ Казобономъ, горячо возстававшимъ противъ мнѣнія мидльтонскихъ жителей на этотъ счетъ; затѣмъ молодой гость полу-шутя, полу-восторженно перешелъ къ описанію разнообразныхъ удовольствій, которыми онъ пользовался въ Римѣ.
   -- Здѣсь невольно развиваешься, говорилъ онъ;-- богатство по части произведеній искуства такъ велико, что каждый имѣетъ возможность дѣлать постоянныя сравненія между ними; здѣсь всякій видитъ не мертвую букву, а живые образы прошедшихъ вѣковъ. Вы, м-ръ Казобонъ, можетъ быть, слишкомъ преданы серьезнымъ занятіямъ, чтобы чувствовать на себѣ это вліяніе Рима; но на меня онъ дѣйствуетъ необыкновенно живительно. Бродя среди его развалинъ, я представляю себѣ совершенно иначе древнюю исторію и изъ всѣхъ этихъ живописныхъ руинъ я, при помощи воображенія, создаю себѣ цѣлые дворцы и храмы.
   Время отъ времени Виль обращался съ вопросами къ Доротеѣ и вступалъ съ нею въ серьезныя пренія по поводу Мадонны di Foligno или группы Лаокаона, точно онъ принималъ ея сужденія за окончательный приговоръ этимъ произведеніямъ. Умѣнье кстати коснуться міровыхъ вопросовъ придаетъ разговору необыкновенное оживленіе и потому м-ръ Казобонъ не безъ гордости слушалъ, какъ говорила его жена, обладавшая рѣдкимъ въ женщинѣ даромъ краснорѣчія. Обѣдъ шелъ весело; м-ръ Казобонъ объявилъ, что онъ прерветъ дня на два свои чтенія въ публичной библіотекѣ и что, поработавъ еще нѣсколько времени послѣ того, онъ не намѣренъ уже оставаться болѣе въ Римѣ. Это побудило Виля упросить м-съ Казобонъ, чтобы она не уѣзжала изъ Рима, не посѣтивъ двухъ или трехъ мастерскихъ художниковъ.
   -- Неужели м-ръ Казобонъ не сводитъ васъ туда? говорилъ онъ съ одушевленіемъ.-- Такого рода вещи нужно непремѣнно видѣть; это, такъ сказать, спеціальная школа искуства. Я готовъ сопровождать васъ во время этого обзора. Намъ не нужно утомлять себя осмотромъ всѣхъ мастерскихъ, но мы посѣтимъ только нѣкоторыя изъ нихъ, по выбору.
   М-ръ Казобонъ, замѣтивъ, что Доротея выразительно смотритъ на него, спросилъ, будетъ-ли это ее интересовать, и если да, то онъ къ ея услугамъ на весь слѣдующій день.
   Рѣшено было тутъ-же, что Виль явится къ нимъ завтра и поѣдетъ вмѣстѣ съ ними.
   Обойти мастерскую Торвальдсена,-- этой современной знаменитости, о которой даже м-ръ Казобонъ первый вспомнилъ,-- было немыслимо. Осмотрѣвъ ее, наши туристы, руководимые Вилемъ, отправились въ студію Адольфа Наумана, художника, который, по словамъ Виля, стоялъ во главѣ послѣдователей возрожденія христіанскаго искуства и былъ однимъ изъ живописцевъ, олицетворявшихъ на полотнѣ таинства древняго міра и воспроизводившихъ для настоящаго поколѣнія образы великихъ людей.
   -- Я самъ подъ его руководствомъ написалъ нѣсколько эскизовъ масляными красками, сказалъ Виль.-- Но я ненавижу снимать копіи съ чужихъ оригиналовъ; мнѣ непремѣнно хочется вставить въ нихъ что нибудь свое, самобытное. Такъ, напримѣръ, Науманъ написалъ картину "Святые мужи, везущіе колесницу церкви", а я, въ подражаніе ему, набросалъ эскизъ въ родѣ извѣстной картины Маріо, "Тамбурленъ, везомый въ колесницѣ, въ которой впряжены побѣжденные короли". Я придерживаюсь больше свѣтскихъ сюжетовъ и нерѣдко дразню Наумана за то, что онъ черезъ-чуръ увлекается отвлеченными идеями; но на этотъ разъ я намѣренъ перещеголять даже его. Мой Тамбурлэнъ будетъ олицетвореніемъ исторіи физическихъ міровыхъ переворотовъ, уничтожающихъ цѣлыя царства. По-моему, это очень близкое пифическое истолкованіе идеи.
   Проговоривъ это, Виль взглянулъ на м-ра Казобона, который довольно холодно выслушалъ его смѣлое сравненіе и равнодушно кивнулъ головой.
   -- Картина должна выйдти великолѣпная, если вы удачно выразите въ ней такую обширную идею, затѣтила Доротея.-- Но мнѣ-бы хотѣлось выслушать болѣе точное объясненіе ея. Какіе-же именно перевороты долженъ изображать вашъ Тамбурлэнъ: землетрясенія или изверженія волкановъ?
   -- Ну, да, конечно, отвѣчалъ смѣясь Виль,-- я разумѣю и это, и переселеніе человѣческихъ расъ, и открытіе Америки, и изобрѣтеніе пара, словомъ, все, что только можно себѣ вообразить по части переворотовъ.
   -- Какая трудная задача для зрителя вашей будущей картины! воскликнула Доротея, взглянувъ съ улыбкой на мужа.-- Нужно быть такимъ ученымъ, какъ м-ръ Казобонъ, чтобы умѣть понять смыслъ ея.
   М-ръ Казобонъ усиленно заморгавъ глазами, взглянулъ украдкой на Виля. Онъ началъ подозрѣвать, что надъ нимъ трунятъ. Но неужели и Доротею можно заподозрить въ этомъ намѣреніи?
   Наумана они нашли погруженнымъ въ работу, хотя передъ нимъ не оказывалось никакой модели. Всѣ картины молодого художника были разставлены самымъ выгоднымъ образомъ; самъ-же онъ возсѣдалъ передъ мольбертомъ въ сѣрой блузѣ, съ коричневымъ бархатнымъ беретомъ на головѣ. Вся обстановка была такъ прилична, что онъ какъ будто ожидалъ въ это утро посѣщенія англійской леди.
   При входѣ гостей, Науманъ вѣжливо поклонился и ломанымъ англійскимъ языкомъ принялся объяснять имъ сюжеты оконченченныхъ и начатыхъ имъ картинъ. При этомъ можно было замѣтить, что онъ внимательно разсматриваетъ, какъ м-ра Казобона, такъ и его жену. Виль перебѣгалъ отъ одного мольберта къ другому, восторгаясь то тѣмъ, то другимъ, достоинствомъ къ произведеніяхъ своего друга.
   Передъ Доротеей открылся совершенно новый міръ при взглядѣ на всѣхъ этихъ Мадоннъ, сидящихъ на тронахъ, подъ балдахинами и окруженныхъ сельскими видами, а также на древнихъ мучениковъ съ орудіями пытки, воткнутыми въ ихъ головы. То, что она считала прежде чудовищнымъ, представлялось ей теперь совершенно естественнымъ и понятнымъ. Но м-ра Казобона, повидимому, вовсе не интересовалъ такой характеръ живописи.
   -- Въ живописи я понимаю чувствомъ прекрасное, но для ума моего недоступенъ энигматическій смыслъ картинъ, сказала Доротея, обращаясь къ Вилю,-- и не смотря на то, мнѣ понятнѣе вотъ такія картины, чѣмъ та, о которой вы намъ сегодня говорили.
   -- Пожалуйста, не поминайте о моей пачкотнѣ при Науманѣ, прервалъ ее Виль.-- Онъ называетъ мои картины pfiuscherei -- самое позорное, по его словамъ, названіе.
   -- Неужели это правда! спросила Доротея, устремивъ свѣтлый, открытый взглядъ на Наумана.
   -- О! да вѣдь онъ занимался живописью ради забавы, отвѣчалъ Науманъ съ легкой гримасой.-- Его настоящее призваніе -- les belles-lettres. На это онъ ма-астеръ!
   Науманъ такъ протянулъ букву а, что, казалось, будто онъ употребилъ слово -- мастеръ въ видѣ насмѣшки. Вилю это не очень понравилось, однако онъ принудилъ себя засмѣяться. М-ра Казобона хотя сильно коробило въ то время, когда художникъ немилосердно коверкалъ англійскій языкъ, но, услышавъ, съ какой справедливой строгостію тотъ выразился о Вилѣ, онъ почувствовалъ къ нему нѣкоторое уваженіе.
   Нѣсколько минутъ спустя, Науманъ отвелъ Виля въ сторону и поговоривъ съ нимъ что-то вполголоса, выразительно посмотрѣлъ прежде на свѣже-натянутый холстъ начатой картины и затѣмъ на м-ра Казобона.
   -- Мой другъ Владиславъ, произнесъ громко молодой художникъ, выступая впередъ и обращаясь къ своему гостю,-- думаетъ, сэръ, что вы извините мою откровенность, если я вамъ сознаюсь, что снимокъ портрета съ вашей головы будетъ для меня драгоцѣннымъ пріобрѣтеніемъ для изображенія на моей картинѣ Фомы Аквитанскаго. Это, конечно, большая смѣлость съ моей стороны... но въ природѣ такъ рѣдко можно найдти оригиналъ для воплощенія своей идеи...
   Уваженіе къ Науману поднялось еще на нѣсколько градусовъ въ глазахъ м-ра Казобона.
   -- Вы меня очень удивляете, сэръ, отвѣчалъ онъ, слегка покраснѣвъ, вслѣдствіе чего, выраженіе его лица много выиграло;-- но если моя скромная физіономія, которую я привыкъ считать очень обыкновенной, можетъ съ пользой доставить вамъ нѣсколько чертъ для изображенія ученаго богослова, то я сочту себя чрезвычайно счастливымъ,-- впрочемъ, съ условіемъ, чтобы сеансы не долго длились, и чтобы м-съ Казобонъ откровенно сказала, не будетъ-ли ей непріятна такого рода задержка.
   Доротея съ большой радостью согласилась ждать и сказала, что ей будетъ пріятно видѣть портретъ мужа въ картинѣ.
   У Наумана тотчасъ-же нашлись готовыя кисти и краски и онъ приступилъ къ работѣ. Разговоръ шелъ своимъ порядкомъ. Доротея тихо опустилась на стулъ; она давно уже не была такъ счастлива, какъ сегодня. Окружающіе ее люди, Римъ съ своими сокровищами,-- все, все въ эту минуту казалось ей прекраснымъ!...
   Ловкій художникъ, во время сеанса, завелъ рѣчь объ англійской политикѣ и м-ру Казобону пришлось давать довольно пространные отвѣты на каждый его вопросъ. Виль сидѣлъ вдали, на ступенькахъ небольшаго возвышенія, служившаго въ родѣ подмостокъ для моделей, и наблюдалъ оттуда за разговаривавшими.
   -- Теперь нужно отдохнуть съ полчаса и за тѣмъ снова продолжать, произнесъ наконецъ Науманъ, опуская кисть.-- Владиславъ, подойди сюда, посмотри, сказалъ онъ, обращаясь къ Вилю;-- мнѣ кажется, что начало портрета удалось отлично.
   Виль весело вскочилъ съ мѣста и вскрикнулъ отъ восторга, взглянувъ на картину.
   -- Жаль, если вамъ нельзя будетъ сегодня долѣе у меня остаться, м-ръ Казобонъ, проговорилъ Науманъ.-- Быть можетъ, вы желаете ѣхать еще куда-нибудь... Я не смѣю васъ безпокоить... Не завернете-ли вы сюда хоть завтра утромъ?...
   -- О! останемтесь здѣсь! воскликнула Доротея.-- Намъ некуда ѣхать сегодня, неправда-ли? прибавила она, взглянувъ умоляющими глазами на мужа.-- Право, жаль будетъ оставить недоконченной эту прекрасную голову.
   -- Сэръ, я въ вашимъ услугамъ, отвѣчалъ благосклонно м-ръ Казобонъ.-- Сегодня мозгъ мой отдыхаетъ, пусть, по крайней мѣрѣ, голова будетъ полезна на что-нибудь.
   -- Вы невыразимо добры! Я очень счастливъ! воскликнулъ Науманъ и заговорилъ вдругъ по-нѣмецки съ Вилемъ, указывая ему то на одно мѣсто своей картины, то на другое, дѣлая видъ, что разсуждаетъ объ ней. Затѣмъ, онъ началъ осматриваться кругомъ, какъ-бы ища развлеченія для своихъ гостей и, быстро повернувшись въ Казобону, сказалъ:
   -- Не позволитъ-ли мнѣ ваша прелестная супруга набросать съ нея небольшой эскизъ, пока вы отдыхаете? Я сдѣлаю, конечно, не портретъ ея для вставки въ эту картину, а такъ, простой этюдъ.
   М-ръ Казобонъ вѣжливо поклонился художнику и выразилъ надежду, что м-съ Казобонъ, вѣроятно, не откажется сдѣлать ему это одолженіе, а Доротея прямо спросила:
   -- Гдѣ вы прикажете мнѣ стать?
   Науманъ разсыпался въ извиненіяхъ и началъ немедленно устанавливать Доротею, которая покорилась ему безъ всякихъ ужимокъ и смѣха, такъ часто употребляемыхъ дамами въ подобныхъ случаяхъ.
   -- Я-бы желалъ нарисовать васъ въ видѣ св. Клары, говорилъ Науманъ, поправляя позу Доротеи.-- Подоприте вашу щеку рукой, опустите глаза внизъ... на этотъ стулъ... вотъ такъ!
   Вилю хотѣлось пасть въ ногамъ очаровательной модели и облобызать край ея одежды; но въ то-же время ему до смерти хотѣлось поколотить хорошенько Наумана за то, что тотъ осмѣлился взять руку Доротеи и согнуть ее по своему.
   -- Это просто наглость, безстыдство съ его стороны, разсуждалъ про себя Виль съ негодованіемъ.-- Мнѣ досадно, зачѣмъ я привезъ ее сюда!...
   Артистъ съ жаромъ принялся за работу, и Виль, нѣсколько успокоившись, началъ тихо бродить по комнатѣ, стараясь по возможности занимать м-ра Казобона. Но, какъ видно, это ему не совсѣмъ удалось, потому-что не прошло и получасу, какъ м-ръ Казобонъ громко спросилъ жену: не устала-ли она? Науманъ тотчасъ понялъ намекъ и сказалъ:
   -- Сэръ, если вы сдѣлаете мнѣ одолженіе и пожалуете опять завтра, то я тотчасъ-же отпущу вашу супругу.
   М-ръ Казобонъ простеръ свое снисхожденіе до того, что согласился пріѣхать на другой день, особенно, когда молодой художникъ доказалъ ему, что для полнаго совершенства въ отдѣлкѣ головы Фомы Аквитанскаго необходимъ еще сеансъ. Изображеніе св. Клары требовало также нѣкоторыхъ дополненій. Такимъ образомъ, на слѣдующій день Казобоны пріѣхали вторично. Фома Аквитанскій, сидящій среди учителей церкви и отвлеченный отъ земныхъ преній зрѣлищемъ небеснаго видѣнія, такъ понравился м-ру Казобону, что онъ тутъ-же условился въ цѣнѣ этой картины съ Науманомъ. Святая Клара, по словамъ самого художника, оказалась очень неудовлетворительной; онъ никакъ не могъ заранѣе опредѣлить, выйдетъ-ли хорошая картина изъ этого эскиза, поэтому и продажа ея осталась до времени вопросомъ нерѣшеннымъ. Я не буду останавливаться на томъ, какъ Науманъ усердно трунилъ надъ Казобономъ вечеромъ того дня и какими дифирамбами онъ воспѣвалъ красоту Доротеи. Виль искренно вторилъ ему, однакожъ между ними случались и разногласія: какъ только художникъ осмѣливался разбирать красавицу по частямъ, Виль выходилъ изъ себя; онъ упрекалъ своего пріятеля въ самоувѣренности, въ слишкомъ грубомъ выборѣ словъ, и въ особенности въ дерзости, когда тотъ сдѣлалъ какое-то замѣчаніе на счетъ губъ Доротеи. "Это не такая женщина, о которой можно говорить, какъ обо всѣхъ", воскликнулъ Виль, неимѣвшій духа высказать своихъ настоящихъ мыслей и потому сильно раздражившійся. А между тѣмъ, давно-ли онъ, согласившись привезти Казобоновъ въ мастерскую своего пріятеля, считалъ свою гордость удовлетворенной тѣмъ, что онъ первый доставилъ Науману возможность изучить прекрасныя черты, или скорѣе, божественную красоту и-съ Казобонъ (обыкновенныя выраженія для опредѣленія прелестей своей кузины Виль считалъ недостаточными).
   Вотъ-бы удивились жители Типтона и его окрестностей, равно какъ и сама Доротея, если-бы до ихъ свѣденія дошло, что есть люди, восторгающіеся ея наружностію! Въ томъ краю м-съ Брукъ слыла только красивой молодой женщиной.
   -- Сдѣлай милость, Науманъ, перестанемъ говорить объ этомъ предметѣ, воскликнулъ, наконецъ, Виль, прерывая краснорѣчивыя изліянія своего пріятеля.-- М-съ Казобонъ нельзя разбирать, какъ натурщицу.
   Наунанъ вытаращилъ отъ удивленія глаза.
   -- Schön! Давай толковать о моемъ Фомѣ Аквитанскомъ, отвѣчалъ онъ.-- Вѣдь это также типъ не послѣдняго разряда. Я убѣжденъ, что великій схоластикъ будетъ очень польщенъ, если на его портретъ окажется сильный спросъ. Вѣдь эти накрахмаленные ученые доктора страхъ какъ тщеславны! Мнѣ показалось даже, что его гораздо болѣе интересовалъ его собственный портретъ, чѣмъ портретъ жены.
   -- Это препротивный фатъ и вмѣстѣ съ тѣмъ педантъ; у него просто рыбья кровь, сказалъ Виль, чуть не скрежеща зубами отъ негодованія.
   Слушателю его было неизвѣстно, что онъ многимъ обязанъ м-ру Казобону; но въ эту минуту самъ Виль дорого-бы далъ за возможность сбросить съ себя иго благодарности.
   -- Хорошо-бы они сдѣлали, если-бы уѣхали поскорѣе изъ Рима, душа моя, замѣтилъ Науманъ, пожимая плечами.-- Ихъ присутствіе портитъ твой хорошій характеръ.
   Съ этого дня Виль началъ изобрѣтать разныя средства и уловки, чтобы увидѣть Доротею на-единѣ. Онъ ничего другого не добивался, какъ только возможности заинтересовать немного своей личностью Доротею и оставить въ ней хорошее воспоминаніе о себѣ. Его сильно раздражало ея постоянное добродушіе и ровная веселость со всѣми. Ему хотѣлось добиться какихъ-нибудь особенныхъ проявленій чувства: Вилю, какъ всѣмъ мужчинамъ вообще, было-бы пріятно видѣть, что владычица его сердца, съ высоты своего трона, отличаетъ его небольшими знаками вниманія отъ прочей толпы. Но требованія и желанія Виля были полны противорѣчій. Иногда онъ отъ души восторгался, когда прекрасные глаза Доротеи обращались съ тревогой и мольбой къ мужу; ему казалось, что она потеряла-бы часть своей прелести, если-бы была менѣе предана своему долгу. Но вслѣдъ за тѣмъ онъ выходилъ изъ себя отъ негодованія, видя, съ какимъ ледянымъ равнодушіемъ Казобонъ встрѣчаетъ взгляды жены. Вся кровъ Виля кипѣла въ эти минуты и онъ мучился желаніемъ наговоритъ своему родственнику какихъ-нибудь дерзостей, тогда какъ долгъ чести и благодарности накладывалъ на него печать молчанія.
   На слѣдующій день, послѣ перваго сеанса въ мастерской Наумана, Казобоны не приглашали Виля обѣдать. Тѣмъ не менѣе онъ увѣрилъ себя, что обязанъ сдѣлать имъ визитъ, припомнивъ очень хорошо, что единственное время, когда м-ра Казобона можно было не застать дома -- это утромъ, передъ обѣдомъ.
   Доротея, не замѣтивъ, что мужъ ея остался недоволенъ тѣмъ, что она приняла въ первый разъ Виля въ его отсутствіе, не сочла нужнымъ отказать ему и во второй разъ, тѣмъ болѣе, что этотъ визитъ Виля былъ прощальнымъ визитомъ. Въ ту минуту, когда онъ входилъ въ комнату, Доротея занималась разсматриваніемъ прибора изъ камей, купленнаго ею для Целіи. Поздоровавшись съ кузеномъ своего мужа, какъ ни въ чемъ ни бывало, молодая женщина подала ему браслетъ съ камеями.
   -- Какъ я рада, что вы пришли, сказала она,-- можетъ быть, вы знаете толкъ въ камеяхъ, посмотрите, хорошъ-лы этотъ браслетъ? Я было хотѣла даже попросить васъ, чтобы вы выбрали ихъ для меня; но м-ръ Казобонъ на это не согласился, говоря, что теперь некогда васъ безпокоить. Его занятія кончаются завтра и мы черезъ три дня уѣзжаемъ, а между тѣхъ я такъ озабочена покупкой камей. Пожалуйста, сядьте поближе и разсмотрите ихъ хорошенько.
   -- Я не большой знатокъ въ этомъ дѣлѣ, отвѣчалъ Виль,-- но вижу, что эти маленькія камеи съ изображеніемъ гомеровскихъ героевъ -- несомнѣнно хороши. Цвѣтъ ихъ великолѣпный, они вамъ будутъ очень въ лицу.
   -- Да вѣдь я купила ихъ для сестры, а у нея совершенно другой типъ, чѣмъ у меня, возразила Доротея.-- Помните, вы видѣли ее въ Ловикѣ? Она блондинка -- и прехорошенькая, по крайней мѣрѣ, на мои глаза. Мы съ ней во всю жизнь не разставались такъ надолго, какъ теперь. Это общая баловница, но характера безподобнаго. Она проговорилась какъ-то дома, что ей очень-бы хотѣлось имѣть приборъ изъ камей... Жаль будетъ, если я ошибусь въ выборѣ и куплю не то, что слѣдуетъ, заключила она съ улыбкой.
   -- А вы, какъ видно, не знаете цѣны камеямъ, сказалъ Виль, садясь недалеко отъ Доротеи и слѣдя за тѣмъ, какъ она запираетъ футляры.
   -- Откровенно сказать, я не считаю ихъ большой драгоцѣнностью, отвѣчала Доротея.
   -- Неужели вы еретичка по части искуствъ? Какъ это странно! А я до сихъ поръ воображалъ, что вы сочувствуете всему прекрасному.
   -- Я большая чудачка, сказала очень наивно Доротея.-- Такъ, напримѣръ, я желала-бы видѣть счастливой не только себя, но и каждаго человѣка; вотъ почему всѣ эти огромныя затраты на пріобрѣтеніе произведеній искуствъ кажутся мнѣ безполезными и мнѣ больно подумать, что онѣ не служатъ ко благу людей. Все мое удовольствіе отравлено мыслію, что для большинства людей недоступны такія дорогія наслажденія.
   -- Я называю это фанатизмомъ человѣколюбія! пылко воскликнулъ Виль.-- Послѣ этого нельзя ничѣмъ наслаждаться -- ни природой, ни поэзіей, ничѣмъ изящнымъ! Если-бы вы дѣйствительно держались такого принципа, вамъ-бы слѣдовало сдѣлаться злой, не смотря на то, что у васъ доброе сердце, и стараться заглушить въ себѣ всѣ хорошія качества, чтобы не быть лучше другихъ. А по-моему, высшее назначеніе человѣка состоитъ въ умѣньи наслаждаться жизнію, какова она есть. Зачѣмъ намъ портить репутацію нашей планеты -- земли? Это чрезвычайно пріятное мѣсто для жизни. Радость просвѣтляетъ человѣка. И къ чему всѣ эти вѣчныя заботы о другихъ? Наслаждаться жизнію, искуствами, всѣмъ, чѣмъ хотите -- вы этимъ, способомъ воздадите должное своему ближнему. Неужели вы хотите превратить все, что юно на свѣтѣ, въ трагическій хоръ, плачущій и проповѣдующій скупость? Право, я начинаю подозрѣвать, что у васъ составилось ложное понятіе о достоинствахъ скупости и что вы намѣрены обречь себя на мученическую жизнь..
   Виль почувствовалъ, что зашелъ слишкомъ далеко и вдругъ остановился. Но Доротея думала въ эту минуту совсѣмъ о другомъ и отвѣчала ему безъ всякаго волненія:
   -- Вы, должно быть, меня не поняли. У меня вовсе не грустный и не меланхолическій характеръ. Я не умѣю быть долго несчастной. Я женщина сердитая и упрямая -- совсѣмъ не то, что Целія; у меня бываютъ страшныя вспышки, но затѣмъ я снова дѣлаюсь всѣмъ довольна. Слѣпо вѣрить каждому авторитету по части искуствъ я не умѣю. Мнѣ-бы очень хотѣлось наслаждаться здѣсь художественными произведеніями, но ихъ такое множество, что мнѣ кажется -- я рѣшительно не понимаю почему,-- будто здѣсь выставка скорѣе безобразія, чѣмъ красоты. Очень можетъ быть, что живопись и скульптура въ Римѣ превосходны, но многіе ихъ образцы грубы и циничны, а иногда даже карикатурны. Кой-гдѣ мелькаютъ между ними прекрасныя вещи, производящія на меня такое-же пріятное впечатлѣніе, какъ видъ Албанскихъ горъ или какъ картина захожденія солнца съ высоты Пинчіо; но отъ этого еще болѣе начинаешь жалѣть, почему въ такой массѣ разныхъ произведеній, стоившихъ безконечныхъ трудовъ художникамъ, такъ рѣдко увидишь замѣчательную вещь.
   -- Вы правы, отвѣчалъ Виль,-- дурныхъ произведеній всегда бываетъ больше, чѣмъ хорошихъ, но они-то и подготовляютъ почву для истиннаго искуства.
   -- Ахъ! Боже мой! воскликнула Доротея, схватившаяся за эти послѣднія слова, подъ вліяніемъ своихъ мыслей: -- я вижу теперь, какъ трудно сдѣлать что-нибудь хорошее. Живя въ Римѣ, я убѣдилась, что если-бы можно было передать на полотнѣ домашнюю жизнь многихъ изъ насъ, то эти картины вышли-бы уродливѣе и страшнѣе, чѣмъ большая часть подобныхъ картинъ, которыя привелось мнѣ видѣть здѣсь, въ Римѣ.
   Доротея открыла было ротъ, чтобы продолжать, но вдругъ перемѣнила намѣреніе и замолчала.
   -- Вы слишкомъ молоды для такихъ мыслей, возразилъ съ энергіей Виль, встряхивая по обыкновенію волосами.-- Это анахронизмъ. Вы разсуждаете точно старуха. Васъ вѣрно воспитывали подъ вліяніемъ какихъ-нибудь мрачныхъ легендъ и сказокъ. А теперь васъ запрутъ въ эту каменную тюрьму -- Ловикъ! Васъ тамъ погребутъ заживо! Это ужасно! Я съума схожу при одной мысли объ этомъ. Лучше-бы я васъ никогда не видалъ, чѣмъ знать, какое будущее васъ ожидаетъ.
   Виль опять оробѣлъ, думая, что высказалъ слишкомъ много, но смыслъ нашихъ рѣчей очень часто зависитъ отъ тона, которымъ онѣ говорятся; въ словахъ-же Виля слышалось такое нѣжное состраданіе, что Доротея, неизбалованная лаской близкихъ ей людей, почувствовала искреннюю къ нему благодарность и, кротко улыбнувшись, сказала:
   -- Благодарю васъ за участіе ко мнѣ. Вы судите такъ о Ловикѣ потому, что не любите его и потому, что вы ведете совсѣмъ другой образъ жизни, чѣмъ мы. А я сама выбрала Ловикъ и нахожу, что сдѣлала хорошо.
   Послѣднія слова Доротея произнесла съ такимъ достоинствомъ, что Виль не зналъ, что ей отвѣтить, такъ-какъ теперь уже неумѣстно было-бы пасть къ ея ногамъ и, цѣлуя ея туфли, объявить, что онъ готовъ за нее умереть. По всему было замѣтно, что она ни въ чемъ подобномъ не нуждалась. Оба собесѣдника помолчали нѣсколько минутъ; затѣмъ Доротея, какъ-бы вспомнивъ что-то, заговорила опять:
   -- Кстати, я давно уже хочу у васъ спросить о томъ, что вы мнѣ намедни говорили. Можетъ быть, вы сказали это только по живости вашего характера... Я вообще замѣтила, что вы выражаетесь иногда рѣзко. Впрочемъ, я и сама нерѣдко увлекаюсь, когда спѣшу высказаться.
   -- Что, что такое я сказалъ? спросилъ Виль, замѣтивъ, что Доротея смутилась.-- У меня бѣдовый языкъ: его удержать почти нельзя, когда я вспылю. Повторите, пожалуйста, я готовъ взять назадъ всѣ свои выраженія.
   -- Помните то утро, когда мы съ вами говорили о трудахъ моего мужа? Вы замѣтили, что м-ру Казобону, какъ археологу, необходимо знать нѣмецкій языкъ. Я долго объ этомъ думала и пришла въ убѣжденію, что ему нужно непремѣнно имѣть подъ рукой всѣ тѣ матеріалы, которыми руководились германскіе ученые. Не правда-ли?
   Смущеніе Доротеи происходило отъ того, что ей было крайне неловко отдавать на судъ третьяго лица недостатки своего мужа, какъ человѣка ученаго.
   -- На что ему всѣ эти матеріалы? отвѣчалъ Виль, давшій себѣ слово не проговориваться болѣе.-- Вѣдь онъ не оріенталистъ, вы сами это знаете. Онъ самъ нерѣдко сознавался, что очень не силенъ въ восточныхъ языкахъ.
   -- Но вѣдь существуютъ-же древнія сочиненія по части археологіи, которая пользуются большимъ авторитетомъ до сихъ поръ, не смотря на то, что ученые, написавшіе ихъ, понятія не имѣли о послѣдующихъ открытіяхъ. Почемъ знать, можетъ быть, трудъ м-ра Казобона будетъ имѣть такія-же достоинства, какъ и эти старинныя книги, произнесла Доротея съ усиленной энергіей. Она чувствовала потребность высказать аргументъ, уже давно созрѣвшій въ ея умѣ.
   -- Это будетъ зависѣть отъ направленія, которое м-ръ Казобонъ дастъ своему сочиненію, отвѣчалъ Виль тономъ авторитета.-- Предметъ его науки такъ-же непостояненъ, какъ химія: новыя открытія порождаютъ безпрестанно новые взгляды. Кому нужна теперь система, основанная на четырехъ стихіяхъ? Кому нужна книга, написанная въ опроверженіе Парацельса? Развѣ вы не видите, какъ безполезенъ въ настоящее время трудъ тѣхъ людей, которые тащатся по слѣдамъ ученыхъ прошлаго столѣтія -- хоть Бріани, напримѣръ,-- и поправляютъ ихъ ошибки? Стоитъ-ли рыться въ кладовыхъ съ древностями, чтобы очищать отъ промаховъ кривыя теоріи о Хусѣ и Мизраимѣ?
   -- Можно-ли относиться къ этому дѣлу такъ легко? сказала Доротея полу-гнѣвнымъ, полу-печальнымъ голосомъ.-- Если справедливо, что вы говорите, то какъ не скорбѣть о томъ, что столько ревностнаго труда пропадаетъ даромъ! Если вы тоже убѣждены въ этомъ, то я удивляюсь, какъ вы можете переносить хладнокровно, что м-ръ Казобонъ -- человѣкъ такой добрый, умный, ученый, тратитъ понапрасну лучшіе годы своей жизни на безполезные труды!...
   Доротея была задѣта за живое такимъ оборотомъ разговора и мысленно сердилась на Виля за то, что онъ возбудилъ его.
   -- Но вѣдь мы разсуждали о фактѣ, а не о моихъ чувствахъ, возразилъ Виль.-- Если вы желаете наказать меня за то, что я высказалъ вамъ правду, я готовъ покориться. Что-же касается моихъ чувствъ въ м-ру Казобону, то я поставленъ въ такое положеніе, что не могу ихъ объяснять. Это было-бы похоже на похвальное слово ученика учителю.
   -- Извините меня, пожалуйста! сказала Доротея, вспыхнувъ до ушей.-- Я чувствую, что это моя вина, что я навела васъ на этотъ разговоръ; притомъ я отнеслась къ нему ошибочно. Долговременный трудъ, кончившійся неудачей, все-таки болѣе достоинъ уваженія, чѣмъ уклоненіе отъ труда изъ страха неудачи.
   -- Я до такой степени съ вами согласенъ, отвѣчалъ Виль, рѣшившійся дать другой оборотъ разговору,-- что принимаю твердое намѣреніе не бояться никакого риску, хотя-бы впереди и ожидали меня неудачи. Великодушіе м-ра Казобона послужило мнѣ во вредъ; я хочу теперь отказаться отъ той свободы, которою онъ позволялъ мнѣ пользоваться до сихъ поръ; я вернусь немедленно въ Англію и начну пробивать себѣ дорогу самъ, стараясь не зависѣть ни отъ кого, кромѣ самого себя.
   -- Это прекрасно, и я уважаю ваше намѣреніе, произнесла Доротея прежнимъ ласковымъ тономъ.-- Но м-ръ Казобонъ руководился постоянно одной цѣлью -- вашей пользой.
   "А-а! понимаю! подумалъ Виль,-- если она и не любитъ мужа, то защищаетъ его теперь изъ упрямства и гордости, которыя замѣняютъ ей любовь".
   -- Мы ужь больше съ вами не увидимся, сказалъ онъ, вставая съ мѣста.
   -- Дождитесь м-ра Казобона, проговорила Доротея.-- Я такъ рада, что мы съ вами здѣсь встрѣтились. Мнѣ давно хотѣлось съ вами познакомиться.
   -- Да, а я съумѣлъ разсердить васъ! Вы будете имѣть дурное мнѣніе обо мнѣ.
   -- О, нѣтъ! Сестра увѣряетъ, будто я всегда сержусь на тѣхъ, кто иначе глядитъ на вещи, чѣмъ я; но изъ этого не слѣдуетъ, что я должна дурно думать о такихъ людяхъ. Скорѣе всего мнѣ слѣдуетъ осуждать самую себя за то, что у меня такой нетерпѣливый характеръ.
   -- Положимъ, что и такъ, однако я все-таки увѣренъ, что вы не расположены во мнѣ и будете вспоминать обо мнѣ съ непріятнымъ чувствомъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, возразила Доротея открытымъ, ласковымъ тономъ: -- я васъ очень люблю.
   Вилю не понравилось выраженіе, съ которымъ были произнесены послѣднія слова; въ эту минуту ему даже захотѣлось, чтобы Доротея его ненавидѣла. Онъ промолчалъ, и лицо его приняло холодное, чтобы не сказать, мрачное выраженіе.
   -- И кромѣ того, будущее ваше очень меня интересуетъ, продолжала весело Доротея.-- Я твердо вѣрю, что въ каждомъ человѣкѣ есть свое природное призваніе къ чему-нибудь. Не имѣй я этой вѣры, меня можно было-бы назвать ограниченной женщиной, потому-что я невѣжда по части многихъ искуствъ, не считая живописи. Въ музыкѣ, напримѣръ, въ литературѣ, въ которыхъ вы такъ сильны, я очень мало смыслю. Очень любопытно было-бы знать, какое именно ваше призваніе? Можетъ быть, вы сдѣлаетесь поэтомъ?
   -- Это смотря... отвѣчалъ Виль.-- Быть поэтомъ -- значитъ имѣть такую воспріимчивую, чуткую натуру, чтобы отъ нея не могъ ускользнуть ни малѣйшій оттѣнокъ свойствъ предметовъ и воспринимать каждое чувство живѣе, чѣмъ способны на то другіе люди. У поэта творчество незамѣтно сливается съ чувствомъ, а чувство, въ свою очередь, является новымъ орудіемъ для творчества. Вдохновеніе-же находитъ на человѣка по временамъ...
   -- Вы забыли упомянуть о способности писать стихи, прервала его Доротея.-- Стихотворство -- необходимое дополненіе свойствъ поэта. Мнѣ очень понятна ваша мысль о родствѣ творчества съ чувствомъ, потому что я на себѣ это испытывала. Со всѣмъ тѣмъ, я никогда не могла писать стиховъ.
   -- Вы сами по себѣ поэма! съ жаромъ воскликнулъ Виль.-- Ваше призваніе -- вдохновлять собой поэта!..
   -- Очень рада, если это такъ, сказала Доротея, засмѣявшись своимъ серебристымъ смѣхомъ и игриво посмотрѣвъ на Виля.-- Вы сегодня наговорили мнѣ много пріятнаго.
   -- Какъ-бы я желалъ всегда говорить вамъ только одно пріятное, замѣтилъ съ жаромъ Виль.-- Всегда быть вамъ полезнымъ, хотя-бы въ бездѣлицахъ. Но едва-ли мнѣ представится къ этому случай!
   -- Почему-жь нѣтъ? возразила Доротея.-- Можетъ быть, и представится. Я, по крайней мѣрѣ, никогда не забуду, что вы желаете мнѣ добра. Въ первый день нашей встрѣчи во мнѣ родилась надежда, что мы съ вами сдѣлаемся друзьями, тѣмъ болѣе, что вы родственникъ м-ру Казобону.
   При этомъ на глазахъ Доротеи сверкнули слёзы и Виль почувствовалъ, что вслѣдствіе симпатіи и его глаза сдѣлались влажными.
   Намекъ на мужа испортилъ-бы Вилю эту отрадную минуту, если-бы онъ въ это время могъ думать о чемъ-либо другомъ, кромѣ очаровательной красоты невинной, неопытной женщины, говорившей съ нимъ такъ кротко и съ такимъ достоинствомъ.
   -- Даже и теперь есть къ вамъ просьба и вы можете ее исполнить, сказала Доротея, вставая съ мѣста и пройдясь по комнатѣ подъ вліяніемъ волненія.-- Дайте мнѣ слово, что вы никогда, ни съ кѣмъ не станете говорить о работахъ м-ра Казобона, т. е. въ томъ смыслѣ, какъ вы говорили со мной. Повторяю снова, я одна виновата, что навела васъ на этотъ разговоръ и беру всю вину на себя. А съ васъ я беру обѣтъ молчанія. Вы дадите мнѣ его?
   Остановившись какъ разъ противъ Виля, Доротея серьезно посмотрѣла ему въ глаза.
   -- Конечно, дамъ! отвѣчалъ Виль, невольно покраснѣвъ при мысли, что, не смотря на молчаніе, на него налагаемое, ему никто не можетъ запретить ненавидѣть отъ души своего кузена, особенно, когда ему удастся сбросить съ себя всѣ обязательства въ отношеніи къ нему. Поэтъ долженъ умѣть ненавидѣть, сказалъ Гете, и Виль былъ готовъ доказать это на дѣлѣ.
   -- Я долженъ уйдти теперь, не дождавшись м-ра Казобона, сказалъ онъ Доротеѣ,-- а съ нимъ я приду проститься передъ самымъ отъѣздомъ.
   Доротея подала ему руку и они обмѣнялись ворошимъ: "прощайте"!
   Но при выходѣ изъ воротъ, Виль встрѣтился съ м-ромъ Казобономъ и послѣдній, пожелавъ юному кузену всего лучшаго, вѣжливо отклонилъ удовольствіе видѣться съ нимъ на слѣдующій день, говоря, что у нихъ пропасть хлопотъ съ приготовленіями въ отъѣзду.
   -- Мнѣ нужно сообщить вамъ кое-что весьма пріятное для васъ о вашемъ кузенѣ Владиславѣ, сказала въ этотъ вечеръ Доротея своему мужу. Утромъ она также заговорила о Вилѣ съ мужемъ, объявивъ, что онъ только-что ушелъ отъ нея и придетъ завтра опять; но м-ръ Казобонъ прервалъ ее тогда замѣчаніемъ, что онъ встрѣтилъ Виля у воротъ и что они тамъ окончательно простились. Слова эти были сказаны такимъ тономъ, какой обыкновенно употребляется въ тѣхъ случаяхъ, когда мы не желаемъ продолжать начатаго разговора и вообще относимся къ нему безъ всякаго интереса. Доротеѣ пришлось поневолѣ выждать.
   -- А что такое, душа моя? спросилъ теперь м-ръ Казобонъ (въ минуту холодности, онъ всегда называлъ жену -- душа моя).
   -- Владиславъ не намѣренъ уже болѣе вести бродячую жизнь, отвѣчала Доротея,-- и хочетъ жить своими трудами, безъ вашей помощи. Онъ собирается вернуться въ Англію, чтобы начать устроивать свою карьеру. Я полагала, что вы сочтете это добрымъ знакомъ, заключила она, ласково посматривая на равнодушное лицо мужа.
   -- Онъ назвалъ вамъ избранное занятіе, которому намѣренъ себя посвятить?
   -- Нѣтъ, но онъ находитъ вреднымъ для себя ваше великодушіе къ нему. Впрочемъ, онъ самъ вамъ обо всемъ напишетъ. Не правда-ли, что и намѣреніе перемѣниться есть уже хорошій залогъ для будущаго?
   -- Посмотримъ, что онъ мнѣ сообщитъ на этотъ счетъ, замѣтилъ Казобонъ.
   -- Я говорила ему, что у васъ на первомъ планѣ всегда его польза. Я никогда не забуду вашъ добрый отзывъ о немъ, высказанный -- помните, когда я въ первый разъ увидѣла его въ Ловикѣ? Съ этими словами Доротея тихо положила свою руку на руку мужа.
   -- Я былъ связанъ долгомъ въ отношеніи къ нему, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ, прикрывъ, въ видѣ ласки, своей рукой руку жены, но сохраняя на лицѣ прежнее выраженіе недовольства.-- Признаться сказать, онъ только по этому и возбуждалъ во мнѣ интересъ; во всякомъ случаѣ намъ нечего разсуждать о его будущемъ, ради котораго я не перейду границъ, которыхъ я держался до сихъ поръ.
   Послѣ этого разговора Доротея уже болѣе не упоминала о Вилѣ.
  

КНИГА III.
Въ ожиданіи смерти.

  

ГЛАВА XXIII.

   У Фреда Винци, какъ намъ извѣстно изъ предыдущаго, лежалъ на душѣ денежный долгъ и хотя это невещественное бремя не могло тяготить даже нѣсколько часовъ сряду такого легкомысленнаго, юнаго джентльмена какъ онъ, тѣхъ не менѣе, были нѣкотораго рода обстоятельства, тѣсно связанныя съ этихъ долгомъ, которыя дѣлали самое воспоминаніе о немъ невыносимымъ для Фреда. Главнымъ его кредиторомъ считался нѣкто м-ръ Бэмбриджъ, торговецъ лошадьми, жившій по сосѣдству отъ Мидльмарча и хорошо знакомый со всей городской молодежью, преданной удовольствію верховой ѣзды. Явившись во время лѣтней вакаціи домой, Фредъ постоянно чувствовалъ потребность въ такомъ разнообразіи наслажденій, что у него для этого никогда не хватало карманныхъ денегъ, а тутъ, какъ нарочно, м-ръ Бэмбриджъ очень охотно соглашался не только давать ему верховыхъ лошадей въ наемъ, рискуя, что Фредъ испортитъ ему всѣхъ кровныхъ скакуновъ, но даже ссужать его небольшими суммами для того, чтобы дать ему средства расплачиваться въ случаѣ проигрыша на билліардѣ. Итогъ всего долга простирался до 160 фунтовъ. Бэмбриджъ былъ совершенно спокоенъ на счетъ своихъ денегъ, зная навѣрное, что молодому Винци легко найдти за себя поручителей; но сначала онъ обезпечилъ себя векселемъ за подписью одного Фреда. Три мѣсяца спустя, онъ возобновилъ вексель, потребовавъ, чтобы на немъ находилась также и подпись поручителя, Калеба Гарта. Фредъ былъ вполнѣ убѣжденъ, что онъ безъ чужой помощи выплатитъ свой долгъ, разсчитывая на какія-то богатства, полученіе которыхъ основывалось единственно на одной надеждѣ; надежда-же эта истекала просто изъ благодушнаго настроенія Фреда, столь извѣстнаго всѣмъ намъ настроенія, подъ вліяніемъ котораго человѣкъ ожидаетъ какихъ-то необыкновенно благопріятныхъ обстоятельствъ, имѣющихъ совершиться или по мудрости провидѣнія, или по глупости кого-либо изъ пріятелей, или потому, что задалось негаданное счастіе, или, наконецъ, вслѣдствіе того таинственнаго, необычайно-важнаго значенія, которое наша собственная личность имѣетъ въ цѣпи всего мірозданія. Точно на такихъ-же основаніяхъ и Фредъ ждалъ этихъ благопріятныхъ обстоятельствъ, увѣренный, что они придутъ непремѣнно и дадутъ ему возможность удовлетворить всѣмъ требованіямъ его изящнаго вкуса. Такъ, напр., онъ мечталъ, что дядя, поднесетъ ему значительный денежный подарокъ или что ему вдругъ повезетъ счастье въ мѣнѣ лошадей и что сорокафунтовая лошадь постепенно превратится въ его рукахъ въ сотенную; словомъ, онъ утѣшалъ себя такими мечтами, которыя въ банковыхъ счетахъ равняются невыведенной въ итогъ суммѣ. Во всякомъ случаѣ, если-бы даже не сбылись эти мечты, то Фредъ (въ то время) могъ еще разсчитывать на кошелекъ своего отца, какъ на послѣдній рессурсъ, и потому надежды на будущее казались ему ослѣпительно блестящими. Впрочемъ, слѣдуетъ замѣтить, чта относительно отцовскаго кошелька Фредъ имѣлъ весьма неясныя понятія, но и въ этомъ случаѣ онъ принималъ въ соображеніе то обстоятельство, что торговля вещь самая эластичная, и что дефицитъ одного года съ избыткомъ можетъ покрыться барышами другого года. Винци жили на большую ногу, безъ всякаго чванства, но согласно съ привычками и традиціями своей фамиліи, такъ что дѣтямъ ихъ было незнакомо слово разсчетливость и они были увѣрены, что ихъ папа въ состояніи заплатить все, что захочетъ. Папа Винци, живя въ Мидльмарчѣ, тратилъ очень иного денегъ на скачки, обѣды и свой погребъ, между тѣмъ какъ мама Винци, съ своей стороны, никогда не могла выпутаться изъ долговъ по лавкамъ и магазинамъ, утѣшая себя возможностью имѣть множество вещей, не платя за нихъ наличными деньгами. Не смотря однакожъ на это, родители сильно негодовали, когда кто-нибудь изъ домашнихъ требовалъ у нихъ денегъ на расходы, и въ семьѣ всегда подымалась буря, когда Фреду приходилось отстаивать сдѣланный имъ долгъ. Фредъ терпѣть не могъ такихъ бурь, но какъ почтительный сынъ, съ покорностію переносилъ порывы отцовскаго гнѣва, зная, что они не бываютъ продолжительны; при этомъ ему было крайне тяжело видѣть слезы матери, а главное, было непріятно казаться огорченнымъ, когда ему хотѣлось смѣяться. Онъ имѣлъ такой хорошій характеръ, что если послѣ родительскаго выговора онъ и ходилъ повѣся голову, то дѣлалъ это больше изъ приличія. Вотъ почему Фредъ придумалъ другой способъ для выручки себя изъ бѣды; онъ придумалъ возобновить свой вексель за поручительствомъ пріятеля. Почему-жь и нѣтъ! Имѣя въ виду столько блестящихъ надеждъ, ему ничто не мѣшало возложить на плеча ближняго нѣкоторую долю отвѣтственности за себя; дѣло только въ томъ, что люди, имена которыхъ принимаются въ поруки съ большой охотой, обыкновенно бываютъ пессимистами, нерасположенными вѣрить, чтобы въ дѣйствительности все улыбалось вѣчно улыбающемуся юному джентльмену.
   Когда намъ нужна посторонняя помощь, мы составляемъ мысленно списокъ нашихъ друзей; отдаемъ справедливость ихъ прекраснымъ качествамъ, прощаемъ ими нанесенныя намъ небольшія непріятности и, перебирая каждое имя по очереди, стараемся рѣшить вопросъ, который изъ друзей болѣе способенъ тронуться нашей просьбой и одолжить насъ. Въ такихъ случаяхъ мы исключаемъ имена нѣкоторыхъ друзей изъ списка, находя, что на ихъ горячее сочувствіе нельзя слишкомъ разсчитывать. Такъ было и съ Фредомъ. Онъ вычеркнулъ всѣхъ друзей, кромѣ одного, на томъ основаніи, что ему было-бы непріятно обращаться къ нимъ (а онъ, какъ и всѣ мы, считалъ себя въ правѣ избѣгать, по возможности, всего, что могло быть непріятно); довольно съ него было тѣхъ огорченій, что онъ, такъ щедро одаренный природой, рисковалъ подвергнуться чудовищной необходимости носить съузившіеся отъ мытья панталоны, ѣсть холодную баранину, ходить пѣшкомъ, вмѣсто того, чтобы ѣздить, словомъ, "прогорѣть." Съ этимъ онъ никакъ не могъ примириться. Его уже коробило при одной мысли, что на него могутъ смотрѣть съ высока за то, что онъ ищетъ денегъ для уплаты своихъ мелкихъ долговъ. Такимъ образомъ, случилось, что другъ, къ которому онъ рѣшился обратиться, былъ бѣднѣе всѣхъ прочихъ, но за то и добрѣе всѣхъ, а именно Калебъ Гартъ.
   Гарты чрезвычайно любили Фреда, который платилъ имъ тѣмъ-же. Когда Фредъ и Розамунда были еще дѣтьми, а Гарты находились въ болѣе блестящемъ положеніи, чѣмъ теперь, простое знакомство между двумя семействами превратилось въ родственную связь, вслѣдствіе двухъ браковъ м-ра Фетерстона (его первая жена была сестрой м-ра Гарта, а вторая -- сестрой м-съ Винци). Связь эта, однако, поддерживалась гораздо болѣе дѣтьми, чѣмъ родителями; дѣти распивали вмѣстѣ чай изъ своихъ игрушечныхъ чашекъ и вмѣстѣ играли по цѣлымъ днямъ. Мэри въ дѣтствѣ смахивала на мальчишку; но Фредъ, тогда шестилѣтній мальчикъ, считалъ ее самой хорошенькой дѣвочкой во всемъ свѣтѣ и даже обручился съ нею мѣднымъ кольцомъ, которое онъ отрѣзалъ отъ дождевого зонтика. Пройдя всѣ степени школьнаго воспитанія, Фредъ остался вѣренъ своей привязанности къ Гартамъ и сохранилъ привычку ходить въ ихъ домъ какъ въ свой собственный, не смотря на то, что всѣ сношенія между старшими членами ихъ семействъ давно уже прекратились. Даже въ то время, когда дѣла Калеба Гарта находились въ цвѣтущемъ положеніи, семейство Винци относилось къ нему и къ его женѣ не иначе, какъ тономъ покровительственной снисходительности, такъ какъ въ Мидльмарчѣ строго соблюдались различные оттѣнки общественной іерархіи, и фабриканты древнихъ фирмъ, въ подражаніе герцогамъ, обязаны были водиться только съ съ равными себѣ, внутренно сознавая свое превосходство надъ прочими въ теоретическомъ и практическомъ умѣньи вести дѣла. Впослѣдствіи Гартъ имѣлъ несчастіе оборваться на постройкахъ, будучи въ то-же время городскимъ надсмотрщикомъ, оцѣнщикомъ и агентомъ. Много времени ему пришлось работать исключительно въ пользу своихъ довѣрителей, живя очень скромно и отказывая себѣ во многомъ, чтобы только имѣть возможность выплатить свои обязательства рубль за рубль. Теперь онъ покончилъ свои разсчеты съ ними, и въ глазахъ тѣхъ людей, которые не называли его дѣйствій глупостію, онъ пріобрѣлъ глубокое уваженіе за свою честность. Но нѣтъ ни одного уголка на земномъ шарѣ, гдѣ-бы общественныя сношенія между свѣтскими людьми основывались болѣе на уваженіи, чѣмъ на внѣшней обстановкѣ. По этой причинѣ м-съ Винци всегда чувствовала себя не въ своей тарелкѣ, когда видѣлась съ м-съ Гартъ и, говоря о ней за глаза, выражала постоянно сожалѣніе, что эта женщина доставала прежде хлѣбъ трудами, намекая на то, что она до замужества жила въ гувернанткахъ. А съ тѣхъ поръ, какъ Мэри поступила въ домъ къ м-ру Фетерстону, антипатія м-съ Винци къ семьѣ Гартъ приняла усиленные размѣры, вслѣдствіе опасенія, чтобы Фредъ не влюбился въ эту ничтожную дѣвушку, родители которой жили такъ нищенски. Фредъ замѣтилъ это и дома никогда не говорилъ о своихъ визитахъ къ м-съ Гартъ, которые въ послѣднее время очень участились, потому-что возрастающая его страсть въ Мэри невольно влекла его къ ея семьѣ.
   У м-ра Гарта была небольшая контора въ городѣ и Фредъ явился туда съ его разрѣшенія, которое было дано безъ всякихъ затрудненій со стороны Гарта, ненаученнаго горькимъ опытомъ быть осторожнѣе и не слишкомъ довѣряться людямъ, не успѣвшимъ еще его обмануть. О Фредѣ Калебъ имѣлъ самое высокое понятіе. "Я увѣренъ, говорилъ онъ,-- что изъ малаго выйдетъ прокъ -- это открытый, сердечный человѣкъ, много хорошихъ основаній въ характерѣ -- ему нужно вполнѣ довѣриться". Таковъ былъ психологическій выводъ м-ра Гарта, принадлежавшаго къ числу тѣхъ рѣдкихъ людей, которые строги къ себѣ и снисходительны къ другихъ. Онъ, какъ будто, стыдился чужихъ недостатковъ и всегда неохотно о нихъ говорилъ. Если ему приходилось осуждать ближняго, онъ начиналъ рыться въ бумагахъ на столѣ, или вертѣть трость въ рукѣ, или, наконецъ, пересчитывать мелкія деньги, случившіяся у него въ карманѣ, прежде чѣмъ рѣшался произнести первое слово; онъ охотнѣе сталъ-бы работать за другого, только-бы избавиться отъ необходимости найдти недостатокъ въ чужомъ трудѣ. Я сильно сомнѣваюсь, чтобы изъ него могъ выйдти хорошій начальникъ.
   Когда Фредъ объяснилъ ему всѣ обстоятельства, касающіяся его долга, свое желаніе не безпокоить отца и свою увѣренность, что ему удастся выплатить долгъ, не подвергая никого непріятности,-- Калебъ поднялъ очки на лобъ, внимательно выслушалъ своего любимца, посмотрѣлъ пристально въ его ясные глаза -- и повѣрилъ ему, не давъ себѣ труда убѣдиться въ достовѣрности прошедшаго и въ возможности исполненія будущаго. Но въ эту минуту у него родилась мысль, что теперь очень удобный случай дать дружеское наставленіе Фреду по поводу образа его жизни, и потому прежде чѣмъ подписать вексель, Калебъ Гартъ рѣшился прочитать ему строгое наставленіе. Вѣрный себѣ, онъ взялъ вексельную бумагу, опустилъ очки на носъ, отмѣрилъ извѣстное мѣсто для своей подписи, вооружился перомъ, посмотрѣвъ прежде на его кончикъ, обмакнулъ его въ чернилы, опять посмотрѣлъ на него, отодвинулъ бумагу нѣсколько въ сторону, поднялъ снова очки на лобъ, и сморщивъ свои густыя, пушистыя брови,-- что придало его физіономіи необыкновенно кроткое выраженіе (да извинятъ меня читатели за всѣ эти подробности: на нихъ невольно останавливаешься съ любовью, когда знаешь лично Калеба Гарта) -- и заговорилъ добродушнымъ тономъ:
   -- А вѣдь это дѣло не шуточное... гм... переломать ноги лошади... И охота вамъ заниматься самому мѣной лошадей... Развѣ нѣтъ на это ловкихъ жокеевъ. Надо быть поумнѣе на будущее время, милый мой.
   Вслѣдъ за этимъ Калебъ опустилъ вторично очки на носъ и приступилъ въ подписи векселя, съ той акуратностію, съ которою онъ обыкновенно исполнялъ подобныя дѣла; впрочемъ, онъ ничего не умѣлъ дѣлать кое-какъ. Качнувъ голову нѣсколько на сторону, онъ съ минуту полюбовался на красиво выведенныя имъ заглавныя буквы и на изящный свой росчеркъ, подалъ вексель Фреду и, сказавъ ему: прощайте!-- погрузился снова въ разсматриваніе плана новыхъ построекъ для фермы сэра Джемса Чатама.
   Потому-ли, что Калебъ былъ слишкомъ заинтересованъ новой своей работой и среди занятій забилъ о подписанномъ имъ векселѣ, или по какимъ-либо извѣстномъ ему соображеніямъ, только онъ не сообщилъ объ этомъ обстоятельствѣ м-съ Гартъ.
   Что-же касается Фреда, то съ этой минуты горизонтъ его будущихъ надеждъ омрачился, вслѣдствіе чего вопросъ о денежномъ подаркѣ дяди Фетерстона получилъ въ его глазахъ такое важное значеніе, что онъ блѣднѣлъ и краснѣлъ, сначала отъ нетерпѣливаго ожиданія денегъ, а потомъ отъ разочарованія при полученіи ихъ. Его неудача на экзаменахъ усилила еще болѣе гнѣвъ отца за сдѣланные имъ въ училищѣ долги, результатомъ него была безпримѣрная домашняя буря. М-ръ Винци поклялся, что если ему придется еще разъ платить за сына, то онъ вытолкаетъ его изъ дому, предоставя ему жить, какъ хочетъ; начиная съ этого дня, отецъ ужь никогда болѣе не обращался ласково съ сыномъ, который его особенно взбѣсилъ тѣмъ, что объявилъ о своемъ нежеланіи быть священникомъ и продолжать курсъ въ училищѣ. Фредъ тайно сознавалъ, что съ нимъ поступили-бы гораздо строже, если-бы вся семья, равно какъ и онъ самъ, не считали его наслѣдникомъ и-ра Фетерстона. Родители были убѣждены, что старикъ гордится ихъ сыномъ и нѣжно любитъ его, и это въ ихъ глазахъ извиняло дурное поведеніе Фреда. Та-же самая исторія повторяется во всемъ. Такъ, напримѣръ, если до насъ дойдетъ слухъ, что какой-то знатный молодой человѣкъ крадетъ золотыя вещи, мы непремѣнно назовемъ эту привычку клептоманіей {Clepto, по гречески -- скрываю.} и начнемъ разсуждать по этому поводу съ чувствомъ состраданія; намъ и въ голову не придетъ, что онъ заслуживаетъ помѣщенія въ исправительное заведеніе наравнѣ съ оборваннымъ мальчишкой, укравшимъ рѣпу. Ожиданіе наслѣдства послѣ дяди Фетерстона опредѣлило тотъ уголъ зрѣнія, съ котораго жители Мидльмарча смотрѣли на Фреда Винци, а онъ въ свою очередь строилъ разнообразные воздушные замки на предположеніяхъ, что дядя дѣйствительно дастъ и что онъ можетъ дать. Но, получивъ извѣстное намъ количество банковыхъ билетовъ и сравнивъ ихъ стоимость съ величиной своихъ долговъ, Фредъ увидѣлъ огромный дефицитъ, который могъ быть покрытъ только при помощи какихъ-нибудь непреднидѣнныхъ счастливыхъ случайностей. Маленькій эпизодъ по поводу сплетни, заставившій его просить отца, чтобы онъ отправился къ Бюльстроду ходатайствовать о письмѣ, которое должно было засвидѣтельствовать невинность его, Фреда, въ глазахъ дяди,-- этотъ эпизодъ послужилъ одной изъ причинъ, почему онъ не хотѣлъ обратиться къ отцу за деньгами. Фредъ смекалъ заранѣе, что если онъ признается отцу въ настоящемъ долгѣ, то тотъ, въ порывѣ гнѣва, перепутаетъ обстоятельства дѣла и вообразитъ, что Фредъ солгалъ, увѣряя, что никогда онъ не занималъ денегъ въ надеждѣ на духовное завѣщаніе дяди. Откровенное признаніе въ одномъ грѣхѣ могло навлечь на него подозрѣніе въ другомъ, а Фредъ вообще терпѣть не могъ лжи и увертокъ. Онъ всегда пожималъ плечами и дѣлалъ гримасу, когда Розамунда прибѣгала къ такого рода маневрамъ (только братья способны взводить подобныя небылицы на хорошенькихъ дѣвушекъ). Фредъ готовъ былъ скорѣе перенести всевозможныя непріятности и выговоры, чѣмъ быть обвиненнымъ во лжи. Руководствуясь принципомъ справедливости, онъ принялъ было благое намѣреніе вручить матери на сохраненіе 80 фунт., изъ числа полученныхъ денегъ отъ дяди; нельзя не пожалѣть, что онъ тотчасъ не внесъ ихъ м-ру Гарту; но это произошло отъ того, что онъ мечталъ приложить къ нимъ еще 60 фун., которые разсчитывалъ пріобрѣсти посредствомъ 20 ф., положенныхъ въ карманъ въ видѣ сѣмянъ для будущей жатвы. Посадивъ ихъ умненько и поливъ дождемъ счастія, онъ могъ пріобрѣсти втрое больше, а это еще очень скромная надежда, если принять въ соображеніе, что поле предстоящей жатвы -- безграничное воображеніе юноши, а колосья -- безчисленные милліоны цифръ.
   Фредъ не былъ игрокомъ; онъ не страдалъ тѣмъ недугомъ, при которомъ жажда риска дѣлается столь-же необходимой человѣку, какъ рюмка водки пьяницѣ; его тянуло только къ такого рода играмъ, гдѣ человѣкъ не доходитъ до крайней степени увлеченія; такъ, напримѣръ, онъ любилъ билліардъ, какъ другіе любятъ охоту или скачку съ препятствіями, только нѣсколько въ сильнѣйшей степени, такъ-какъ онъ нуждался въ деньгахъ и игралъ ради выигрыша. Но, къ несчастію, оставленныя имъ въ запасъ сѣмяна въ видѣ 20 фун. Упали на безплодное зеленое поле билліарда и пропали тамъ безслѣдно, а когда насталъ срокъ платежа долга по векселю, то у Фреда оказалось на лицо только 80 фун., отданныхъ на сохраненіе матери. Заводская лошадь, на которой онъ ѣздилъ верхомъ, была подарена ему, нѣсколько лѣтъ назадъ, дядей Фетерстономъ; отецъ разрѣшилъ держать ее, находя эту прихоть еще довольно благоразумною со стороны такого безпутнаго сына, какъ Фредъ. Такимъ образомъ, лошадь была признана собственностію Фреда, и съ этой-то отрадой своей жизни онъ увидѣлъ себя въ необходимости разстаться, когда насталъ срокъ уплаты по векселю. Онъ рѣшился на этотъ геройскій подвигъ подъ вліяніемъ страха показаться безчестнымъ въ глазахъ м-ра Гарта, равно какъ подъ вліяніемъ любви къ Мэри и чтобы не повредить себѣ въ ея мнѣніи. Онъ собрался ѣхать верхомъ на слѣдующій день утромъ на лошадиную ярмарку въ Гундслэй, продать тамъ свою лошадь и возвратиться съ деньгами въ экипажѣ. "Положимъ, разсуждалъ Фредъ, что за лошадь не дадутъ болѣе 30 фун.,-- но вѣдь кто знаетъ, что можетъ случиться? Съ моей стороны было-бы глупо отворачиваться отъ счастія, а я готовъ держать пари сто противъ одного, что дорогой мнѣ свалится откуда нибудь счастіе." Чѣмъ болѣе онъ думалъ объ этомъ, тѣмъ вѣроятнѣе казалась ему ожидаемая удача, вслѣдствіе чего, онъ положительно рѣшилъ, что было-бы не благоразумно беречь порохъ, когда дичь на носу. "Я поѣду въ Гундслэй съ Бэмбриджемъ и Гаррокомъ ветеринаромъ и, не открывая имъ ничего, вывѣдаю только ихъ мнѣніе".-- Передъ выѣздомъ изъ дому Фредъ, конечно, взялъ у матери свои 80 фун.
   Многіе изъ жителей Мидльмарча, видя, какъ Фредъ ѣдетъ верхомъ съ Бэмбриджемъ и Гаррокомъ по направленію въ гундслэйской ярмаркѣ, подумали, что молодой Винци по обыкновенію отправляется веселиться; онъ и самъ, по свойственному ему легкомыслію, не прочь былъ-бы поразвлечься на этой ярмаркѣ, если-бы не сознавалъ важности предстоящаго ему дѣла. Фредъ былъ такъ изященъ въ своихъ манерахъ, онъ такъ свысока смотрѣлъ на людей, неполучившихъ университетскаго образованія, писалъ такіе нѣжные стансы и съ такою страстію предавался игрѣ на флейтѣ, что его влеченіе къ обществу Бэмбриджа и Гаррока могли доставить въ недоумѣніе каждаго, кто не зналъ, что кромѣ любви къ лошадямъ ихъ связывали и другіе таинственные интересы. Во всѣхъ другихъ отношеніяхъ общество этихъ господъ должно было казаться Фреду чрезвычайно скучнымъ; пріѣхать-же вмѣстѣ съ ними въ пасмурный день въ Гундслэй, остановиться въ трактирѣ "Краснаго Льва," въ улицѣ, покрытой угольной пылью, обѣдать въ комнатѣ, на стѣнахъ которой красовались грязно-намалеванная карта той мѣстности, дурное изображеніе безъимянной лошади въ конюшнѣ и портретъ его величества Георга IV, у котораго ноги, галстукъ и всѣ аксессуары были стального цвѣта -- все это могло привлечь къ себѣ только по самой тяжелой необходимости и ужь никакъ не для удовольствія.
   Личность м-ра Гаррока была какая-то загадочная, дававшая пищу воображенію. Одежда его какъ нельзя болѣе подходила, къ лошадиной масти, а края шляпы вѣчно торчали вверхъ, точно онъ всталъ на дыбы и собирается лягнуть ногой; природа одарила его физіономіей, монгольскіе глаза которой, носъ, ротъ и подбородокъ, вздернутые по направленію полей шляпы кверху, представляли нѣчто похожее на постоянную скептическую улыбку, столь ненавистную щекотливымъ людямъ; если-же такая улыбка сопровождается насмѣшливымъ молчаніемъ, то личность, обладающая ею, пріобрѣтаетъ репутацію необыкновеннаго ума, удивительнаго остроумія -- правда, скрытаго, но тѣмъ не менѣе, ѣдкаго -- и такой способности критически относиться ко всему, что если вамъ посчастливится понять ее, то вы убѣдитесь, что ей извѣстна вся суть дѣла. Такого рода физіономіи встрѣчаются во всѣхъ званіяхъ, но, повидимому, въ Англіи, онѣ ни у кого такъ рѣзко не выдаются какъ у лошадиныхъ барышниковъ.
   М-ръ Гаррокъ, на какой-то вопросъ Фреда по поводу щетокъ на ногахъ его лошади, повернулся бокомъ въ сѣдлѣ и втеченіи трехъ минутъ наблюдалъ за ходомъ своего коня; затѣмъ онъ опять сѣлъ прямо, потянулъ нѣсколько поводъ и продолжалъ невозмутимо молчать, между-тѣмъ какъ его насмѣшливый профиль не измѣнился ни на іоту.
   Эта нѣмая сцена, разыгранная Гаррокомъ, произвела страшный эфектъ, вся кровь бросилась въ голову Фреда и имъ овладѣло бѣшеное желаніе отколотить его до полу-смерти, чтобы вырвать изъ него отвѣтъ. Но онъ удержался, опасаясь испортить своя отношенія къ нему и имѣя въ виду, что рано или поздно неоцѣненное мнѣніе Гаррока можетъ очень пригодиться ему.
   М-ръ Бэмбриджъ былъ человѣкъ болѣе откритаго характера и очень щедрый на совѣты. Онъ обладалъ сильнымъ тѣлосложеніемъ, громкихъ голосомъ и, по словамъ многихъ, былъ мастеръ ругаться, пить и бить свою жену. Люди, которыхъ онъ надулъ лошадьми, называли его мошенникомъ; но онъ смотрѣлъ на барышничество, какъ на высшее искуство, и доказывалъ, что въ этомъ дѣлѣ нравственность не при чемъ. Онъ несомнѣнно преуспѣвалъ во всемъ; невоздержность въ питьѣ шла ему болѣе въ прокъ, чѣмъ инымъ воздержаніе и вообще онъ процвѣталъ, какъ крѣпкое, здоровое дерево. Предметы его разговоровъ были очень ограничены; слушая его часто, казалось, что вамъ поютъ все одну и ту-же старую пѣсню о "каплѣ водки", отъ однихъ звуковъ которой уже пьянѣли слабыя головы. Не смотря на то, присутствіе м-ра Бэмбриджа давало особый тонъ и характеръ нѣкоторымъ кружкамъ мидльмарчскаго общества; онъ былъ извѣстенъ въ судейскомъ мірѣ и за билліардомъ въ трактирѣ "Зеленый Драконъ". У него вѣчно были въ запасѣ анекдоты о герояхъ скачекъ и о различныхъ продѣлкахъ маркизовъ и виконтовъ, какъ доказательство, что превосходство крови нисколько не мѣшаетъ быть ловкимъ плутомъ. Способность его памяти удерживать самыя мелкія подробности особенно поразительно выказывалась въ тѣхъ случаяхъ, когда дѣло касалось купленныхъ или проданныхъ имъ когда-либо лошадей; по истеченіи нѣсколькихъ лѣтъ онъ могъ передать, и притомъ непремѣнно съ страстнымъ увлеченіемъ,-- сколько миль какая лошадь пробѣжала въ баснословно короткое время, и подкрѣплялъ свой разсказъ торжественной клятвой, что ни одинъ изъ его слушателей не видалъ ничего подобнаго этимъ лошадямъ. Короче сказать, м-ръ Бембриджъ любилъ удовольствія и былъ веселый товарищъ.
   Фредъ схитрилъ и не признался своимъ пріятелямъ, что онъ ѣдетъ въ Гундслэй для того, чтобы продать лошадь, а хотѣлъ окольными путями вывѣдать ихъ настоящее мнѣніе о цѣнѣ ея; но ему было не вдомекъ, что именно настоящаго-то мнѣнія ему и неудастся вырвать отъ этихъ знаменитыхъ знатоковъ; къ тому-же м-ръ Бэмбриджъ не былъ одержимъ слабостію польстить кому-бы то ни было, безъ явной выгоды для себя, а въ этотъ день, какъ нарочно, его поразило то обстоятельство, что несчастная гнѣдая лошадь, на которой ѣхалъ Фредъ, хрипитъ немилосердно.
   -- А вѣдь вы сдѣлали страшный промахъ, Винци, промѣнявъ помимо меня вашу прекрасную караковую лошадь на этого одра, сказалъ Бэмбриджъ.-- Когда вы ее пускаете въ галопъ, то она свиститъ, какъ двадцать пилъ вмѣстѣ. Я во всю мою жизнь видѣлъ только одну хрипунью, которая была еще хуже вашей, это рыже-чалую лошадь, принадлежавшую Пэгуэлю, торговцу зерновымъ хлѣбомъ; она таскала его одноколку лѣтъ семь тому назадъ. Пэгуэлю хотѣлось спустить ее мнѣ, но я ему однажды сказалъ: спасибо, Пэгъ, я не нуждаюсь въ духовыхъ инструментахъ. Что-жь вы думаете? моя шутка облетѣла весь околодокъ. А все-таки, чортъ возьми, та чалая была не болѣе, какъ дешевая дудка въ сравненіи съ вашей трубой.
   -- Какъ! да вѣдь вы вами-же сейчасъ сказали, что эта лошадь была хуже моей, возразилъ Фредъ раздраженнымъ тономъ.
   -- Если я сказалъ это, то значитъ солгалъ, отвѣчалъ Кембриджъ выразительно.-- Между ними не было разницы ни на одинъ пенни.
   Фредъ пришпорилъ лошадь и они проѣхали рысью нѣсколько времени. Сдержавъ свою лошадь, м-ръ Бамбриджъ замѣтилъ:
   -- Я не скажу однако, чтобы рыже-чалый лучше бѣжалъ, чѣмъ вашъ.
   -- Еще-бы! Я очень доволенъ бѣгомъ моей лошади, сказалъ Фредъ, повеселѣвъ отъ одобрительнаго отзыва своего спутника.-- Эй, Гаррокъ, послушайте! крикнулъ онъ: вѣдь она отлично у меня бѣжитъ.
   М-ръ Гаррокъ смотрѣлъ впередъ такъ безучастно, какъ смотрятъ портреты великихъ живописцевъ; поэтому Фреду поневолѣ пришлось отказаться отъ надежды добиться настоящаго мнѣнія отъ своихъ пріятелей и, поразмысливъ хорошенько, онъ утѣшился мыслію, что легкія насмѣшки Бэмбриджа и молчаніе Гаррока служатъ добрымъ знакомъ и что лошадь его не дурна, только они не хотятъ этого прямо высказать.
   Въ этотъ самый вечеръ, предъ началомъ ярмарки, Фреду представился очень удобный случай для выгоднаго промѣна своей лошади; и онъ поблагодарилъ судьбу, что онъ захватилъ съ собой запасные 80 фунт. Молодой фермеръ, знакомой м-ра Бэмбриджа, явился въ трактиръ "Краснаго Льва" и объявилъ, что онъ продаетъ охотничью лошадь по имени Алмазъ, намекая, что эта лошадь уже пріобрѣла извѣстность. Собственно для себя онъ желалъ-бы достать неважную лошадку, которая была-бы въ состояніи только возить его иногда, такъ-какъ онъ намѣренъ жениться и охотиться больше не будетъ. Лошадь стоитъ въ конюшнѣ у пріятеля, неподалеку, и джентльмены успѣютъ еще, если угодно, посмотрѣть ее сегодня за-свѣтло. Конюшня пріятеля находилась въ одной изъ заднихъ улицъ, гдѣ царствовало такое зловоніе, что свѣжій человѣкъ могъ отравиться; въ ту эпоху, впрочемъ, этимъ недостаткомъ страдали всѣ вообще отдаленныя улицы мѣстечекъ и городовъ. Фредъ, въ противуположность своимъ пріятелямъ, чувствовалъ сильное отвращеніе въ запаху водки; но въ надеждѣ сдѣлать выгодную покупку, онъ преодолѣлъ свое отвращеніе и вторично отправился въ указанное мѣсто, на слѣдующее утро. Онъ боялся, что если не кончитъ теперь этого дѣла, то Бэмбриджъ перекупитъ у него лошадь. Настоящія условія, въ которыхъ онъ находился, сдѣлали его подозрительнымъ; притомъ Бэмбриджъ не сталъ-бы такъ гонять Алмаза (тѣмъ болѣе, что лошадь принадлежала человѣку знакомому), если-бы не имѣлъ намѣренія купить его. Всѣ присутствующіе, не исключая и Гаррока, видимо залюбовались достоинствами лошади; масть ея была сѣрая въ яблокахъ, а Фредъ, какъ нарочно, слышалъ передъ этимъ, что конюхъ Лорда Медликота ищетъ именно такую лошадь. Когда пріятели вернулись вечеромъ, послѣ испытанія Алмаза, въ трактиръ, Бэмбриджъ, въ отсутствіе фермера, проговорился, что онъ видалъ лошадей и похуже этой, которыя шли за 80 фунт. Правда, втеченіи вечера онъ разъ двадцать противорѣчилъ себѣ; но когда проникнешь въ сокровенную мысль человѣка, то ужь не обращаешь вниманія на противорѣчія его, а Фредъ ясно понялъ изъ словъ Бэмбриджа, что лошадь стоитъ своей цѣны. Фермеръ, въ свою очередь, долго стоялъ передъ доброй, хотя запаленной лошадью Фреда, какъ-бы желая показать, что она заслуживаетъ вниманія, и замѣтилъ мелькомъ, что онъ охотно взялъ-бы ее за промѣнъ Алмаза, съ придачею 25 фунт. "Въ такомъ случаѣ, разсуждалъ Фредъ, если я продамъ свою новую лошадь, по крайней мѣрѣ, за 80 фунт., то съ присоединеніемъ къ нимъ 55 ф., которые останутся у меня отъ промѣна, составится сумма въ 135 фунт., на уплату въ счетъ векселя, такъ что м-ру Гарту придется доплатить только 25 фунт. " Наскоро одѣваясь на слѣдующій день утромъ, онъ все болѣе и болѣе убѣждался въ необходимости не выпускать изъ рукъ такого выгоднаго случая. Если-бы Бэмбриджу и Гарроку вздумалось отговаривать его отъ этой покупки, онъ и имъ-бы не повѣрилъ и заподозрилъ-бы ихъ въ своихъ личныхъ интересахъ, а не въ желаніи услужить ему. При покупкѣ лошадей нужно руководиться недовѣріемъ къ совѣтчикамъ; притомъ Фредъ такъ твердо былъ убѣжденъ, что онъ дѣлаетъ выгодную аферу, что рано утромъ, еще до открытія ярмарки, онъ вступилъ во владѣніе сѣрой въ яблокахъ лошадью, отдавъ за него своего стараго коня съ 80-го фунтами придачи; такимъ образомъ, онъ придалъ только 5 фунт. болѣе, чѣмъ ожидалъ.
   Соскучившись и утомившись, можетъ быть, вслѣдствіе продолжительныхъ переговоровъ при мѣнѣ, Фредъ не сталъ дожидаться начала, шумныхъ ярмарочныхъ развлеченій и пустился верхомъ обратно въ Мидльмарчъ, намѣреваясь не спѣша проѣхать 14 миль, чтобы не утомить своей новопріобрѣтенной лошади.
  

ГЛАВА XXIV.

   Съ прискорбіемъ извѣщаю читателя, что Фредъ, на третій день послѣ благопріятныхъ для него гундслэйскихъ событій, упалъ духомъ такъ, какъ никогда еще не падалъ. Причиной тому было не разочарованіе въ надеждѣ продать выгодно своего Алмаза лорду Мэдликоту, а то, что прежде, чѣмъ эта продажа состоялась,-- 80-ти фунтовый Алмазъ, совершенно неожиданно, выказалъ въ конюшнѣ прескверную привычку лягаться, чуть было не убилъ до смерти грума и кончилъ тѣлъ, что опасно повредилъ себѣ ногу, попавъ ею въ петлю каната, висѣвшаго въ его стойлѣ. Положеніе Фреда въ этомъ случаѣ походило на непріятное положеніе мужа, открывшаго уже послѣ свадьбы, что у жены его дурной характеръ. Какъ-бы то ни было, только Фредъ, подъ вліяніемъ этого удара судьбы, потерялся; онъ помнилъ одно, что у него въ карманѣ только 50 фунт., что онъ не имѣетъ надежды добыть себѣ еще денегъ, и что ровно черезъ пять дней слѣдуетъ уплатить по векселю 160 фунт. Онъ болѣзненно сознавалъ, что если обратиться въ отцу съ мольбой спасти Гарта отъ страшнаго убытка, то отецъ съ негодованіемъ откажетъ ему на томъ основаніи, что онъ не намѣренъ поощрять расточительность и обманъ. Онъ былъ до такой степени подавленъ горемъ, что не могъ придумать ничего лучшаго, какъ идти прямо къ м-ру Гарту, разсказать ему всю печальную истину и, для спасенія остальныхъ 50 фунт., передать ихъ съ рукъ на руки ему. Отецъ, по обыкновенію, находился все утро въ складѣ товаровъ и ничего не зналъ о происшествіи въ конюшнѣ, иначе онъ поднялъ-бы бурю, зачѣмъ къ нему въ стойло поставили такое зловредное животное. Желая избѣжать не очень важной домашней сцены, Фредъ собрался съ духомъ и рѣшился идти на-встрѣчу большей непріятности. Осѣдлавъ отцовскую лошадь, онъ приготовился ѣхать сначала къ м-ру Гарту, а оттуда въ Стонъ-Картъ, чтобы покаяться во всемъ Мэри. Очень можетъ быть, что его нѣжная привязанность въ молодой дѣвушкѣ была одной изъ главныхъ причинъ, почему онъ такъ мучился своимъ долгомъ и почему измѣнилъ на этотъ разъ своей привычкѣ избѣгать непріятныхъ объясненій, а напротивъ, шелъ прямо и честно къ развязкѣ. Люди, даже болѣе серьезнаго направленія, чѣмъ Фредъ Винци, нерѣдко боятся запятнать свое доброе имя безчестнымъ поступкомъ только ради того, чтобы не уронить себя въ глазахъ дорогихъ имъ существъ. Впрочемъ, Фредъ сталъ-бы, можетъ быть, дѣйствовать иначе, если-бы ему не были извѣстны понятія Мэри о правилахъ чести.
   Не найдя м-ра Гарта въ конторѣ, Фредъ поѣхалъ къ нему въ домъ, стоявшій за чертою города; уединенное, старинной архитектуры, полудеревянное зданіе это, съ палисадникомъ передъ окнами, пріютилось тутъ въ видѣ фермы пдежде основанія города и теперь оно было окружено со всѣхъ сторонъ садами городскихъ жителей. Намъ дѣлаются особенно дороги тѣ дома, которые, какъ старые друзья, сохраняютъ свою собственную физіономію. Огромная семья Гартовъ (Мэри имѣла четырехъ братьевъ и одну сестру) чувствовала страстную привязанность къ старому дому, лучшая мебель и убранство котораго были давно проданы. Фредъ также питалъ нѣжную привязанность къ этому скромному зданію и зналъ наизусть почти каждый его уголокъ; особенно мила казалась ему коморка наверху, гдѣ всегда такъ славно пахло яблоками и айвой; въ нее онъ никогда не могъ войдти, не ощутивъ пріятнаго воспоминанія о хранившихся тамъ лакомствахъ. Но въ эту минуту сердце его болѣзненно забилось при мысли, что онъ долженъ покаяться м-съ Гартъ, которой онъ гораздо больше боялся, чѣмъ ея мужа, и не потому, чтобы она преслѣдовала его сарказмами и колкостями, какъ дѣлала иногда Мэри; нѣтъ,-- м-съ Гартъ, какъ истинная матрона, держала себя спокойно и никогда не выходила изъ границъ, привыкнувъ съ молоду носить ярмо чужой власти и контролировать каждый свой шагъ. Она обладала большимъ здравымъ смысломъ и безропотно покорялась тому, что казалось ей непоправимымъ и неизбѣжнымъ. Благоговѣя передъ добродѣтелями своего мужа, она съ раннихъ поръ привыкла къ его неспособности направлять семейныя дѣла и кротко примирилась съ этимъ обстоятельствомъ. Она великодушно отказалась отъ роскоши домашней обстановки и дѣтскихъ нарядовъ и никогда не повѣряла патетическимъ тономъ на ухо своимъ пріятельницамъ различныя подробности о промахахъ въ дѣлахъ м-ра Гарта и о томъ, какъ-бы онъ былъ богатъ, если-бы походилъ на другихъ мужчинъ. Вотъ почему ея прелестныя сосѣдки называли ее гордой, эксцентрической женщиной и, говоря о ней съ своими мужьями, прибавляли нерѣдко: ваша хваленая м-съ Гартъ. Но за то она, въ свою очередь, также не щадила своихъ пріятельницъ, и будучи образованнѣе, чѣмъ большая часть мидльмарчскихъ матронъ, она,-- кто-жь изъ женщинъ безъ грѣха?-- выказывала излишнюю строгость въ отношеніи своего пола, говоря, что женщины, по ея мнѣнію, созданы для того, чтобы быть въ подчиненіи. Съ другой стороны, она отличалась необыкновенной снисходительностью къ ошибкамъ мужчинъ, находя эти ошибки вещью весьма натуральною. Надо, впрочемъ, сознаться, что м-съ Гартъ была черезчуръ строга къ тому, что она называла женскимъ легкомысліемъ: переходъ изъ званія гувернантки въ званіе независимой хозяйки дома рѣзко отразился на ея характерѣ и взглядахъ; она гордилась тѣмъ, что, не смотря на превосходство своего образованія передъ прочими городскими жительницами, одѣвается очень просто, готовитъ обѣдъ для семьи и штопаетъ чулки. Время отъ времени она брала къ себѣ ученицъ и воспитывала ихъ по аристотелевой методѣ, заставляя ихъ ходить за собой въ кухню съ книгой или съ грифельной доской; она была убѣждена, что показывая, какъ нужно взбивать мыльную пѣну для мытья бѣлья и поправляя въ то-же время ошибки дѣтей (не заглядывая въ книгу), она принесетъ дѣтямъ двойную пользу, такъ-какъ они увидятъ, во-первыхъ, что женщина, съ засученными по локоть рукавами, можетъ отлично спрягать глаголы и указывать на картѣ, гдѣ находятся тропики, а во-вторыхъ, что блестящее образованіе дается не для того, чтобы сдѣлать изъ женщины безполезную куклу. Читая своимъ ученицамъ наставленія въ такомъ родѣ, она слегка нахмуривала свой лобъ,-- что нисколько не измѣняло добродушнаго выраженія ея лица,-- и увлекательная рѣчь ея произносилась оживленнымъ и пріятнымъ контръ-альтомъ. Нѣтъ сомнѣнія, что у образцовой м-съ Гартъ были свои странности; но эти странности такъ-же шли къ ея характеру, какъ идетъ запахъ кожи въ хорошему вину.
   Еъ Фреду Винци она питала материнскія чувства; но еслибы Мэри вздумала дать ему слово, она-бы тоже не дала ей спуску, потому-что и въ отношеніи въ дочери она была такимъ-же строгимъ судьей, какъ и къ прочикъ представительницахъ своего пола. Эта исключительная слабость м-съ Гартъ къ Фреду сдѣлала для него еще болѣе тягостною мысль, что онъ безвозвратно долженъ упасть въ ея мнѣніи. Настоящій визитъ былъ еще непріятнѣе для него тѣмъ, что Калебъ Гартъ вышелъ рано утромъ изъ дому осматривать какія-то постройки и Фреду приходилось объясняться глазъ-на-глазъ съ его женой. Въ извѣстные часы дня м-съ Гартъ можно было постоянно найдти въ кухнѣ, а въ это утро она разомъ дѣлала нѣсколько дѣлъ; катая тѣсто для пирожковъ на чисто-выскобленномъ столѣ въ одномъ углу прохладной комнаты передъ кухней, она въ то-же время, черезъ отворенную дверь, наблюдала за дѣйствіями Салли у печки и у кадки съ квашней, и при этомъ давала урокъ двумъ меньшихъ своимъ дѣтямъ -- мальчику и дѣвочкѣ, стоявшимъ у противоположной стороны стола, съ книгами и аспидными досками въ рукахъ. Корыто и попона на полу, находившіеся въ другомъ углу, служили доказательствомъ, что тутъ происходила постоянная стирка разныхъ мелкихъ вещей.
   М-съ Гартъ, засучивъ рукава по-локоть, лихо раскатывала скалкой тѣсто и выщипывала на немъ разныя украшенія, объясняя въ то-же время съ большимъ жаромъ правила согласованій глаголовъ и мѣстоимѣній съ именами существительными множественнаго числа. Картина выходила прелестная и вмѣстѣ съ тѣмъ оригинальная! Типъ матери съ вьющимися волосами и нѣсколько широкимъ лицомъ былъ тотъ-же, что и у Мэри, только мать была красивѣе дочери, имѣла болѣе тонкія черты, бѣлѣе кожу, а въ глазахъ выражалась болѣе твердая воля. Въ бѣлоснѣжномъ чепцѣ, съ тщательно-сплоенной оборкой вокругъ лица, она напоминала тѣхъ хорошенькихъ француженокъ, которыя встрѣчаются на базарѣ съ корзинкой на рукѣ. Смотря на мать, невольно представлялось, что и дочь будетъ со временемъ такая-же -- перспектива, стоющая приданаго. Хорошо сохранившаяся мать иногда съ умысломъ становится рядомъ съ дочерью, какъ-бы говоря зрителю: "какою ты меня видишь теперь, такою будетъ она въ свое время".
   -- Ну, повторимъ еще разъ то-же самое, говоритъ м-съ Гартъ, защипывая слоеный пирожокъ съ яблоками, сильно развлекавшій, повидимому, Вэна, здороваго мальчугана, который нахмурилъ брови въ знакъ того, что онъ усердно занятъ урокомъ.-- Но если оно относится къ слову, выражающему единство или множество предметовъ,-- объясни мнѣ, Вэнъ, что это значитъ?
   (М-съ Гартъ, какъ многіе знаменитые педагоги, не могла разстаться съ любимыми старинными руководствами и никакіе общественные перевороты не заставили-бы ее отречься отъ грамматики Bindley Murrey).
   -- Это значитъ... вы сами знаете, что это значитъ, отвѣчалъ капризнымъ голосомъ Вэнъ.-- Я ненавижу грамматику. Ну, на что она нужна?
   -- Она нужна на то, чтобы выучить тебя говорить и писать правильно, чтобы другіе тебя понимали, отвѣчала строго и выразительно м-съ Гартъ.-- Неужели ты желалъ-бы говорить такъ, какъ говоритъ старый Джобъ?
   -- Конечно, проворчалъ Бенъ, надувъ губы.-- Это гораздо смѣшнѣе. Онъ говоритъ "You go", а выходитъ "You goo".
   -- Онъ еще говоритъ "А ship's in the garden", вмѣсто "а sheep", вмѣшалась Лэтти, съ желаніемъ поумничать надъ братомъ;-- можно подумать, что онъ видѣлъ въ саду корабль {А ship -- корабль; а sheep -- овца.}.
   -- Никто этого не подумаетъ, кромѣ тебя, потому-что ты глупая, возразилъ Бэнъ.-- Какъ можетъ попасть въ садъ корабль?
   -- Джобъ не такъ произноситъ слова, но это не составляетъ еще главной цѣли грамматики, замѣтила м-съ Гартъ.-- Бэнъ! яблочныя очистки назначены для свиней; если ты ихъ съѣшь; я принуждена буду отдать имъ твою долю пирога... Джобу, продолжала она,-- приходится говорить только о самыхъ обыкновенныхъ предметахъ. А если вамъ придется разговаривать о вещахъ серьезныхъ, какъ вы станете выражаться, не зная грамматики? Вы будете ошибаться въ словахъ, будете ставить слова не на тѣхъ мѣстахъ, гдѣ нужно, и люди, не понимая, что вы хотите сказать, отвернулся отъ васъ, какъ отъ скучныхъ собесѣдниковъ. Ну, что вы будете тогда дѣлать?
   -- Да ничего,-- уйду, вотъ и все! отвѣчалъ Бэнъ, очень довольный тѣмъ, что онъ нашелъ возможность обойтись безъ грамматики.
   -- Ну, Бэнъ, я вижу, что ты усталъ и началъ говорить глупости, прервала его мать, привыкшая къ упрямымъ выходкамъ своего мальчугана. Затѣмъ, покончивъ съ пирожками, она перешла въ корыту и подозвала къ себѣ дѣтей.-- Идите сюда, сказала она и повторите мнѣ исторію о Цинцинатѣ, которую я вамъ разсказывала въ середу.
   -- Я знаю, онъ былъ фермеръ, поспѣшно прогорилъ Бэнъ.
   -- Постой, Бэнъ... онъ былъ римлянинъ... пусти меня отвѣчать, прервала брата Лэтти, задорно толкая его локтемъ.
   -- Ахъ, ты глупая дѣвочка! конечно, онъ былъ римскій фермеръ и самъ пахалъ землю...
   -- Да, но прежде этого... то, что ты говоришь, было послѣ... А прежде, его народъ звалъ къ себѣ...
   -- Но вѣдь ты прежде должна сказать, какой онъ былъ человѣкъ, настаивалъ Вэнъ.-- А онъ былъ умный, преумный... точно папа... и вотъ отчего народъ просилъ у него совѣта. Онъ былъ очень храбрый, умѣлъ сражаться... и папа умѣетъ... правда, мама?
   -- Ахъ, какой ты, Вэнъ! Дай ты мнѣ хорошенько разсказать исторію, какъ мама велитъ! воскликнула Лэтти, сердито нахмуривъ брови.-- Мама, прикажите Вэну замолчать!
   -- Лэтти, мнѣ стыдно за тебя! произнесла мать, усердно выжимая чепчики въ корытѣ.-- Тебѣ-бы слѣдовало подождать, когда братъ началъ разсказывать и тогда-бы ты увидѣла, можетъ или не можетъ онъ досказать исторію. Посмотри, какъ ты себя ведешь -- толкаешься, брови хмуришь... точно сражаешься локтями. Я увѣрена, что Цинцинатъ былъ-бы очень недоволенъ, если-бы его дочь такъ вела себя, какъ ты (м-съ Гартъ произнесла это грозное наставленіе такимъ внушительнымъ тономъ, что Лэтти готова была расплакаться). Ну, Вэнъ, продолжай сказала мать.
   -- Ну... ну... у нихъ началось большое сраженіе... и всѣ они были такіе болваны... Я, право, не умѣю разсказывать, какъ вы, мама... Только имъ понадобилось выбрать себѣ капитана... или короля... или... какъ тамъ его?...
   -- Диктатора! прервала брата Лэтти оскорбленнымъ тономъ, кидая на мать взглядъ, полный укоризны.
   -- Ну, пожалуй, хоть диктатора, подхватилъ Вэнъ презрительно.-- Но это не настоящее слово... Они никогда не писали подъ его диктовку на аспидныхъ доскахъ...
   -- Хорошо, хорошо, Вэнъ, сказала ласково мать,-- я вижу, что ты знаешь урокъ. Слышите? продолжала она,-- кто-то стукнулъ въ двери. Лэтти, бѣги, отопри.
   Стукнулъ Фредъ; Лэтти объявила ему, что папа еще не вернулся, а мама въ кухнѣ. Отступленіе было невозможно; Фредъ постоянно заходилъ въ кухню къ м-съ Гартъ, когда она тамъ находилась, поэтому онъ обнялъ дѣвочку за шею, но не поцѣловалъ ее, и противъ обыкновенія, молча вошелъ съ ною въ кухню.
   Появленіе Фреда въ такой ранній часъ чрезвычайно удивило м-съ Гартъ; но сдѣлавъ привычку не обнаруживать своихъ впечатлѣній, она спокойно продолжала стирку и сказала только Фреду:
   -- Какъ, это вы? Отчего такъ рано? Вы блѣдны, не случилось-ли чего?
   -- Мнѣ нужно переговорить съ м-ромъ Гартомъ, отвѣчалъ Фредъ, съ трудомъ преодолѣвая свое волненіе,-- и съ вами также, прибавилъ онъ, помолчавъ немного.
   Онъ былъ убѣжденъ, что м-съ Гартъ извѣстна исторія его векселя и что, рано или поздно, ему придется говорить объ этомъ при ней, если не съ ней одной.
   -- Калэбъ будетъ здѣсь черезъ нѣсколько минутъ, сказала м-съ Гартъ, вообразивъ, что у Фреда вышло какое-нибудь столкновеніе съ отцомъ.-- Онъ долженъ скоро вернуться, потому-что у него есть какія-то бумаги, которыя ему нужно кончить сегодня утромъ. Потрудитесь посидѣть ее мной, пока я справлюсь съ стиркой.
   -- А намъ ужь больше не надо о Цинцинатѣ расказывать? спросилъ Вэнъ, успѣвшій, между тѣмъ, овладѣть хлыстомъ Фреда и испробовать его гибкость на спинѣ кота.
   -- Нѣтъ, не надо; ступай теперь гулять, отвѣчала мать.-- А хлыстъ положи на мѣсто. Какъ тебѣ не стыдно бить ни за что бѣднаго кота! Фредъ, отнимите у него хлыстъ, пожалуйста.
   -- Ну, мальчуганъ, подай мнѣ его, сказалъ Фредъ, протягивая руку.
   -- А вы мнѣ позволите покататься сегодня на вашей лошади, спросилъ Вэнъ, очень недовольный тѣмъ, что у него отнимали хлыстъ.
   -- Сегодня нельзя, въ другое время когда-нибудь. Я пріѣхалъ не на своей лошади.
   -- А Мэри вы сегодня увидите?
   Фреда слегка покоробило отъ этихъ словъ.
   -- Да, я думаю, отвѣчалъ онъ.
   -- Скажите ей, чтобы она шла скорѣе домой, играть съ нами въ фанты и бѣгать.
   -- Вэнъ, довольно, довольно, пошелъ вонъ! закричала м-съ Гартъ, видя, что мальчикъ начинаетъ надоѣдать Фреду.
   -- Развѣ кромѣ Лэтти и Вэна у васъ теперь нѣтъ другихъ учениковъ, м-съ Гартъ? спросилъ Фредъ, когда дѣти убѣжали и онъ увидѣлъ необходимость что-нибудь сказать изъ приличія. Его мучила мысль -- дожидаться-ли м-ра Гарта, или, выбравъ удобную минуту, покаяться во всемъ его женѣ, вручить ей деньги и уѣхать.
   -- Чужихъ у меня одна -- Фанни Гакбутъ. Она приходитъ въ половинѣ двѣнадцатаго. Плохи мои доходы въ нынѣшнемъ году, сказала м-съ Гартъ, улыбаясь.-- Совсѣмъ почти нѣтъ учениковъ. Хорошо, что я успѣла скопить немного денегъ для преміи Альфреда: у меня лежатъ въ запасѣ 92 фунта. Теперь онъ можетъ ходить въ школу къ м-ру Ганмеру; лѣта его подошли какъ-разъ.
   Бѣдная м-съ Гартъ и не думала, что ея мужу грозитъ опасность лишиться не только этихъ 92 фунтовъ, но и прибавить къ нимъ еще что-нибудь. Фредъ слушалъ ее молча.
   -- Молодые джентльмены, которые воспитываются въ первоклассныхъ училищахъ, обходятся родителямъ еще дороже, продолжала, ничего неподозрѣвавшая, м-съ Гартъ, обдергивая пальцами оборку мокраго чепчика.-- Но Калэбъ надѣется, что изъ Альфреда выйдетъ замѣчательный инженеръ; вотъ почему ему и хочется поставить мальчика на хорошую дорогу. А вотъ и мужъ! я слышу его шаги. Пойдемте къ нему въ пріемную.
   Когда жена и гость вошли въ комнату, Калэбъ сидѣлъ уже за своей конторкой.
   -- А, Фредъ! это вы, мрй милый! произнесъ онъ ласковымъ голосомъ, не успѣвъ еще обмакнуть пера въ чернильницу.-- Что такъ спозаранку?-- Но замѣтивъ взволнованное лицо Фреда, онъ быстро прибавилъ:-- все-ли дома благополучно? Не случилось-ли чего?
   -- Случилось то, м-ръ Гартъ, отвѣчалъ Фредъ,-- что мнѣ приходится каяться вамъ въ одномъ дѣлѣ, по милости котораго я низко упаду въ вашихъ глазахъ. Я пришелъ сказать вамъ и м-съ Гартъ, что я не могу сдержать своего слова. У меня нѣтъ денегъ для уплаты по векселю. Со мной случилось несчастіе, и вмѣсто 160 фун. я приношу вамъ только 50.
   Говоря это, Фредъ вынулъ банковые билеты и выложилъ ихъ на конторку передъ м-ромъ Гартомъ. Онъ, какъ провинившійся школьникъ, поспѣшилъ сознаться въ своемъ преступленіи и не смѣлъ оправдываться. М-съ Гартъ, онѣмѣвъ отъ изумленія, вопросительно смотрѣла на пуха. Калэбъ покраснѣлъ до ушей и запинаясь проговорилъ:
   -- Сусанна, другъ мой... я, кажется, тебѣ не передавалъ, что я поручился на одномъ векселѣ за Фреда въ суммѣ 160 фун.... Онъ былъ убѣжденъ, что самъ внесетъ эти деньги.
   По лицу м-съ Гартъ пробѣжало легкое облако; она пристально смотрѣла въ глаза Фреда.
   -- Вы вѣрно обращались къ отцу за этими деньгами и онъ вамъ отказалъ? спросила она холодно.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Фредъ, кусая губы и съ трудомъ выговаривая слова.-- Просить отца не повело-бы ни къ чему, да притомъ, мнѣ очень не хотѣлось впутывать, понапрасну, имя м-ра Гарта въ такую исторію.
   -- Не ко времени подошелъ этотъ платежъ, сказалъ Калэбъ, глядя на банковые билеты и нервически перебирая свои бумаги.-- Рождественскіе праздники на носу, а у меня въ карманѣ очень тонко. Поневолѣ будешь похожъ на разсчетливаго портного, который при кройкѣ урѣзываетъ, гдѣ можетъ сукно. Что намъ теперь дѣлать, Сусанна? Придется вынуть изъ банка все наше достояніе до послѣдняго фарсинга. Вѣдь нужно уплатить по векселю 110 фун., чортъ возьми!
   -- Я должна отдать тебѣ тѣ 92 фун., которые назначены для преміи Альфреда, сказала строгимъ и рѣшительнымъ тономъ м-съ Гартъ. (Опытное ухо не могло-бы не замѣтить легкаго дрожанія въ ея голосѣ).-- Затѣмъ, я убѣждена, что у Мэри въ послѣднее время накопилось фунтовъ 20 экономіи отъ ея жалованья. Она навѣрное отдастъ ихъ тебѣ.
   М-съ Гартъ проговорила все это, не глядя уже на Фреда и при этомъ вовсе не старалась подбирать такія выраженія, которыя могли бы сильнѣе кольнуть его. Оригинальная, какъ всегда, она въ эту минуту была до того поглощена мыслію, какой сдѣлать оборотъ, чтобы выручить мужа, что ей и въ голову не приходило осыпать виновника ихъ горя упреками или разражаться жалобами. Но Фредъ, съ перваго-же слова, почувствовалъ страшное угрызеніе совѣсти. Любопытно было то, что въ началѣ этой исторіи съ векселемъ онъ страдалъ только отъ сознанія, что поступилъ безчестно и что репутація его сильно упадетъ въ глазахъ Гартовъ; его вовсе не заботила тогда мысль, каково будетъ имъ перенести такой денежный убытокъ, потому-что чужія бѣды и нужды какъ будто не существуютъ для юныхъ джентльменовъ съ блестящими надеждами впереди. Но въ эту минуту ему внезапно представилась страшная картина: онъ оказался безсовѣстнымъ негодяемъ, отнимавшимъ трудовыя деньги у двухъ женщинъ!
   -- М-съ Гартъ, я выплачу этотъ долгъ, окончательно выплачу, пробормоталъ онъ несвязно.
   -- Да, окончательно, повторила насмѣшливо м-съ Гартъ, ненавидѣвшая фразы въ подобныхъ обстоятельствахъ.-- Но вѣдь для того, чтобы помѣстить мальчика въ высшее училище, есть также свой окончательный срокъ: ихъ обыкновенно отдаютъ туда пятнадцати лѣтъ.
   Она никогда въ жизни не была такъ зла на Фреда, какъ теперь.
   -- Сусанна, главный виновникъ во всемъ -- я, прервалъ жену Калэбъ.-- Фредъ разсчитывалъ навѣрное имѣть деньги къ сроку. Не слѣдовало мнѣ только подписываться поручителемъ. Надѣюсь, что вы прибѣгали ко всѣмъ честнымъ средствамъ для того, чтобы выгородить меня изъ бѣды? спросилъ онъ, устремивъ свои кроткіе сѣрые глаза на Фреда. Деликатность не позволяла Калэбу упомянуть о м-рѣ Фэтерстонѣ.
   -- О, конечно! я сдѣлалъ все, что могъ, увѣряю васъ, отвѣчалъ Фредъ.-- У меня было-бы на лицо 130 фун., если-бы я не потерпѣлъ неудачи при продажѣ лошади. Дядя подарилъ мнѣ 80 ф.; я придалъ 30 ф. къ моей старой лошади, чтобы вымѣнять ее на другую, которую я разсчитывалъ продать за 80 ф. слишкомъ -- я совсѣмъ не хотѣлъ держать люшадей -- и вдругъ купленная мною лошадь оказалась съ порокомъ, да еще ногу себѣ сломала! Лучше-бы я и всѣ лошади провалились сквозь землю, чѣмъ заставлять васъ страдать, воскликнулъ онъ.-- Вы вѣдь дороже мнѣ всѣхъ людей на свѣтѣ! Вы и м-съ Гартъ были всегда такъ добры, такъ ласковы во мнѣ!... Да что ужь объ этомъ толковать? Я теперь останусь навсегда негодяемъ въ вашихъ глазахъ!...
   Фредъ повернулся и выбѣжалъ вонъ изъ комнаты, чувствуя, что слезы подступаютъ ему въ горлу, и сознавая, что отъ этого Гартамъ легче не будетъ. Онъ вскочилъ на лошадь и полной рысью выѣхалъ со двора.
   -- Я совсѣмъ разочаровалась во Фредѣ Винци, сказала м-съ Гартъ, смотря въ окно вслѣдъ за уѣзжавшимъ гостемъ.-- Мнѣ никогда не приходило въ голову, чтобы онъ могъ вовлечь тебя въ долгъ. Я знала, что онъ мотоватъ, но могла-ли я подумать, чтобы онъ былъ такъ низокъ, рѣшился-бы подвергнуть риску своего стариннаго знакомаго, человѣка безъ всякихъ средствъ!..
   -- Сусанна, я былъ самъ дуракъ...
   -- Правда, отвѣчала жена, кивая ему съ улыбкой головой.-- Но зачѣмъ ты это скрылъ отъ меня? Развѣ ты боялся, что я проболтаюсь на базарѣ? Вотъ такъ-то ты дѣлаешь и съ пуговицами на своихъ рубашкахъ, не скажешь никогда, если онѣ оторвутся, и уйдешь изъ дому съ растегнутыми рукавами. Знай я все дѣло заранѣе, я могла-бы придумать другой планъ.
   -- Подрѣзалъ я тебя, Сусанна! сказалъ Балэбъ, нѣжно смотря на жену.-- Я не могу себѣ представить, что ты лишишься денегъ, скопленныхъ тобою для Альфреда.
   -- Еще хорошо, что я скопила-то ихъ! Теперь все это на тебѣ отзовется, придется самому учить мальчика. Отучись ты отъ своихъ дурныхъ привычекъ! Люди привыкаютъ въ вину, а ты привыкъ работать для всѣхъ даромъ. Полно, не балуй себя болѣе, измѣни систему. А теперь поѣзжай въ Мери и спроси у дѣвочки, сколько у нея денегъ на лицо.
   Калэбъ отодвинулъ отъ себя стулъ, всталъ, облокотился на конторку и, покачивая тихо головой, началъ прикладывать кончики пальцевъ одной руки къ пальцамъ другой.
   -- Бѣдная Мэри! задумчиво проговорилъ онъ.-- Я боюсь одного, Сусанна (онъ понизилъ вдругъ голосъ), не любитъ-ли она Фреда?
   -- О, нѣтъ! воскликнула жена.-- Она всегда надъ нимъ смѣется, а онъ не способенъ чувствовать въ ней другой любви, кромѣ братской.
   Калэбъ не противорѣчилъ, но, опустивъ очки на носъ, снова сѣлъ на стулъ и, приднинувшись къ конторкѣ, сказалъ:
   -- Чортъ-бы побралъ вексель! Лучше-бы онъ въ Гановеръ провалился. Такого рода вещи только мѣшаютъ дѣлу.
   Начало своей рѣчи онъ произнесъ брюзгливымъ голосомъ, но трудно передать тотъ тонъ глубокаго благоговѣнія, почти религіознаго обожанія, съ которымъ онъ постоянно произносилъ слово дѣло, служившее ему символомъ высшаго призванія человѣка.
   Калэбъ Гартъ нерѣдко задумчиво покачивалъ головой, размышляя о значеніи и великомъ могуществѣ сто-главаго, сто-рукаго труда, съ помощью котораго общественное тѣло одѣвается, кормится и живетъ. Будучи еще мальчикомъ, онъ останавливался нерѣдко на этомъ вопросѣ. Лучшимъ концертомъ для его уха были: стукъ громаднаго кузнечнаго молота, сигнальные крики рабочихъ, ревъ кипящаго горна, громъ и пыхтѣнье локомобиля; рубка и кладка бревенъ, подъемныя машины на пристани, гигантскіе склады товаровъ въ кладовыхъ, разнообразіе труда и громадная трата физическихъ силъ -- все это, въ молодости, дѣйствовало на него, какъ поэзія безъ стихотворства, какъ философія безъ философскихъ трактатовъ и какъ религія безъ богословія. Его мучило съ раннихъ лѣтъ честолюбивое желаніе играть дѣятельную роль въ этомъ великомъ трудѣ, или, какъ онъ называлъ, "дѣло дѣламъ". Не смотря на то, что Калэбъ служилъ очень короткое время въ званіи землемѣра и смотрителя надъ постройками, онъ изучилъ характеръ мѣстности, строительное искуство и свойство грунта лучше, чѣмъ большая часть спеціалистовъ того края.
   Его классификація людскихъ занятій была самаго первобытнаго свойства и ее, подобно системамъ многихъ знаменитыхъ ученыхъ, нельзя было-бы принять къ руководству въ настоящее время. Вотъ его дѣленіе занятій: дѣломъ, политикой, проповѣдничествомъ, ученіемъ и развлеченіемъ. Признавая въ принципѣ послѣднія четыре, онъ смотрѣлъ ни нихъ, какъ язычникъ смотритъ на чужіе пенаты. Уважая каждое званіе, онъ ни за что не согласился-бы принадлежать къ такому классу людей, которые не состоятъ въ тѣсномъ соприкосновеніи съ "дѣломъ" и не носятъ на себѣ честныхъ слѣдовъ пыли изъ-подъ молотка каменьщика, дыма какой-нибудь машины и душистаго запаха лѣсовъ и полей. Онъ уважалъ выше всего въ человѣкѣ практическій смыслъ и умѣнье взяться за дѣло; -- при этомъ онъ былъ религіозенъ по-своему, не отрицалъ ничего и могъ примириться со всѣми возможными религіозными ученіями, лишь-бы они не мѣшали осушенію болотъ посредствомъ дренажей, возведенію прочныхъ построекъ, правильному межеванію земли и толковой разработкѣ каменнаго угля. Словомъ, Калэбъ былъ набоженъ въ душѣ и отличался строгимъ, практическимъ интеллектуальномъ развитіемъ. Одно, съ чѣмъ онъ не могъ сладить -- это съ финансовымъ вопросомъ. Зная хорошо цѣнность денегъ и бумагъ, онъ былъ лишенъ всякой способности къ оборотамъ и, поплатившись порядкомъ во многихъ случаяхъ, рѣшился, навсегда отказаться отъ попытокъ на этомъ поприщѣ, требовавшемъ особыхъ талантовъ. Онъ всей душой отдался такого рода работамъ, на веденіе которыхъ ему не нужно было имѣть въ своихъ рукахъ оборотныхъ капиталовъ. Онъ принадлежалъ къ числу тѣхъ немногихъ неоцѣненныхъ людей, которымъ каждый съ радостію поручитъ свое дѣло, зная, что они исполнятъ его хорошо, денегъ возьмутъ за это не много, а иногда и совсѣмъ откажутся отъ вознагражденія. Послѣ этого можно-ли удивляться, что Гарты были бѣдны и жили въ такой незатѣйливой обстановкѣ. Сами-же они, впрочемъ, не обращали на это никакого вниманія.
  

ГЛАВА XXV.

   Фредъ Винци постарался пріѣхать въ Стонъ-Кортъ неожиданно для Мэри и въ такое время, когда дядя находился на верху, а она сидѣла одна въ нижней гостиной съ рѣзными деревянными стѣнами. Оставя лошадь на заднемъ дворѣ изъ предосторожности, чтобы стукъ ея копытъ по гравію передъ крыльцомъ не былъ услышанъ, онъ вошелъ въ гостиную такъ тихо, что только звукъ отворившейся двери выдалъ его присутствіе. Мэри сидѣла въ своемъ обычномъ уголкѣ, перечитывая Джонсоновы воспоминанія мистриссъ Піоцци и весело, отъ души хохоча надъ многими страницами; услыхавъ шумъ, она подняла глаза, съ улыбкой на губахъ, которая постепенно исчезала по мѣрѣ того, какъ Фредъ молча подходилъ къ ней и остановился у камина, облокотясь на него локтемъ, съ страдальческимъ выраженіемъ въ лицѣ. Мэри, также молча, но вопросительно взглянула на него.
   -- Мэри, началъ Фредъ,-- я ни на что негодный подлецъ.
   -- Мнѣ кажется, что первый эпитетъ справедливъ отчасти, отвѣчала Мэри, силясь улыбнуться, но чувствуя сердцемъ какую-то бѣду.
   -- Мое доброе имя потеряно въ вашихъ глазахъ. Вы сочтете меня лжецомъ, безчестныхъ человѣкомъ; вы подумаете, что я не хотѣлъ поберечь ни васъ, ни вашихъ родителей. Вы всегда меня строго судили,-- я это знаю.
   -- Не отрицаю, Фредъ, что я могу все это о васъ думать, если вы подадите мнѣ къ тому поводъ. Но, Бога ради, скажите, что вы такое сдѣлали! Мнѣ легче узнать горькую правду, чѣмъ оставаться въ неизвѣстности.
   -- Я былъ долженъ 160 фун.... попросилъ вашего отца поручиться за меня на векселѣ... я думалъ, что не допущу его до непріятностей... я былъ увѣренъ, что внесу деньги самъ... и вы не повѣрите, какъ я объ этомъ хлопоталъ! Но теперь со мной случилось несчастіе... лошадь моя оказалась съ порокомъ, а на лицо у меня оказалось всего 50 фун. Отца просить я не въ состояніи... да онъ и не далъ-бы мнѣ и фарсинга... а дядя недавно подарилъ мнѣ 100 фун.-- къ нему тоже нельзя обратиться... чтожь послѣ этого я могъ сдѣлать? А тутъ, какъ нарочно, у вашего отца нѣтъ въ наличности денегъ... ваша матушка принуждена отдать тѣ 92 фун., которые она сберегла для сына... она говорятъ, что придется взять даже скопленныя вами деньги... Вы видите, какой я...
   -- Бѣдная мать! бѣдный, бѣдный отецъ! произнесла Мэри. Глаза ея наполнились слезами и невольное рыданіе вырвалось у нея изъ груди. Какъ будто не замѣчая Фреда, она начала смотрѣть въ даль, живо представляя себѣ домашнюю картину. Фредъ также молчалъ нѣсколько минутъ, чувствуя себя несчастнымъ до послѣдней степени.
   -- Я отдалъ-бы все на свѣтѣ, Мэри, чтобы только не огорчать васъ, выговорилъ онъ, наконецъ.-- Вы мнѣ никогда этого не простите.
   -- Что пользы изъ того, прощу я васъ или нѣтъ? воскликнула внѣ себя Мэри.-- Развѣ отъ этого легче будетъ моей матери, которая должна лишиться денегъ, скопленныхъ ею уроками втеченіи четырехъ лѣтъ, для того, чтобы можно было послать Альфреда въ школу м-ра Ганнэра? Развѣ вамъ самимъ легче будетъ, когда я васъ прощу?
   -- Говорите все, что хотите, Мэри, я заслуживаю этого...
   -- Да мнѣ и говорить нечего, тутъ сердцемъ ничего не подѣлаешь, тихо произнесла Мэри; утеревъ слезы, она положила книгу въ сторону и пошла за своимъ шитьемъ. Фредъ слѣдилъ за нею глазами, надѣясь, что ихъ взгляды встрѣтятся и что онъ этимъ путемъ вымолитъ себѣ ея прощеніе. Но, увы! Мэри очень легко могла избѣжать необходимости взглянуть на него.
   -- Вы не повѣрите, какъ меня тревожитъ потеря денегъ вашей матушки, снова заговорилъ Фредъ, когда Мэри опустилась на стулъ и быстро начала шить.-- Я хотѣлъ васъ спросить, какъ вы думаете, не согласится-ли м-ръ Фэтерстонъ... если вы ему скажете... т.-е. передадите ему, что Альфреда надо помѣстить въ училище... Не согласится-ли онъ внести за него деньги?
   -- Моя семья не привыкла просить, Фредъ; мы охотнѣе добываемъ себѣ деньги трудомъ. Притомъ вы сами сказали, что м-ръ Фэтерстонъ недавно подарилъ вамъ 100 фун. Старикъ скупъ на подарки, а намъ онъ ихъ никогда и не дѣлалъ. Я убѣждена, что мой отецъ ничего не станетъ у него просить, а если я попрошу, то толку никакого не будетъ.
   -- Мнѣ такъ горько! Мэри... если-бы вы знали, какъ мнѣ горько, вы-бы пожалѣли меня!..
   -- Есть вещи, которыя должны возбуждать во мнѣ больше сожалѣнія, чѣмъ это. Но эгоисты всегда воображаютъ, что ихъ огорченія важнѣе всего на свѣтѣ: такіе примѣры у меня ежедневно передъ глазами...
   -- Съ вашей стороны жестоко называть меня эгоистомъ. Если-бы вы знали, что дѣлаютъ другіе молодые люди, мои сверстники, вы убѣдились-бы, что я далеко лучше ихъ.
   -- Я знаю одно,-- что люди, которые мотаютъ деньги, не имѣя возможности ихъ заплатить, непремѣнно эгоисты. Они постоянно думаютъ только объ удовлетвореніи своихъ прихотей, а не о томъ, что по ихъ милости теряютъ другіе.
   -- Мэри, съ каждымъ человѣкомъ можетъ случиться такое несчастіе, что онъ окажется не въ состояніи заплатить къ сроку свой долгъ. Трудно найдти личность, которая была-бы честнѣе вашего отца,-- а между-тѣмъ съ нимъ случались-же такія несчастія.
   -- Какъ вы смѣете сравнивать моего отца съ вами, Фредъ! воскликнула Мэри тономъ глубокаго негодованія: -- онъ никогда не приходилъ въ затруднительное положеніе, благодаря своему мотовству, а всегда по милости другихъ. За то какъ онъ себя во всемъ обрѣзывалъ, какъ много трудился, чтобы вознаградить своихъ довѣрителей!
   -- А вы думаете, Мэри, что я не способенъ ни на что хорошее. Не великодушно судить человѣка только съ дурной стороны; разъ ужь вы пріобрѣли надъ нимъ вліяніе, вы должны стараться сдѣлать его лучше; а относительно меня вы поступили совсѣмъ иначе. Пора мнѣ, однако, уходить, заключилъ онъ, вставая черезъ силу.-- Съ этой минуты я ужь не буду больше говорить съ вами объ этомъ дѣлѣ. Повторяю -- мнѣ очень тяжело, что я поставилъ всѣхъ васъ въ такое непріятное положеніе. Вотъ и все...
   Мэри вдругъ опустила работу на колѣни и подняла голову. Въ любви молодыхъ дѣвушекъ часто проглядываетъ нѣчто похожее на материнское чувство. Тяжелыя испытанія, перенесенныя Мэри въ жизни, дали серьезный характеръ ея сердечнымъ привязанностямъ, совершенно непохожій на приторную сантиментальность другихъ дѣвушекъ. При послѣднихъ словахъ Фреда сердце ея сжалось такимъ болѣзненнымъ чувствомъ, какое испытываетъ, мать, услышавъ крикъ своего избалованнаго шалуна-ребенка, отъ страха, не упалъ-ли онъ и не ушибся-ли. Когда Мэри подняла глаза и встрѣтила тусклый и отчаянный взглядъ Фреда, состраданіе заглушило въ ея сердцѣ и гнѣвъ, и всѣ другія ощущенія.
   -- Фредъ, вамъ дурно! воскликнула она,-- садитесь скорѣе... Погодите уходить, я сейчасъ скажу дядѣ, что вы здѣсь. Онъ ужь и то удивляется, что не видѣлъ васъ цѣлую недѣлю.
   Мэри проговорила все это очень быстро, хватаясь за первое попавшееся слово и принимая ласковый, успокоивающій тонъ; при этомъ она встала и направилась къ дверямъ. Фреду показалось, что тучи, висѣвшія надъ его головой, разсѣялись и заблистало солнце: онъ загородилъ дорогу Мэри.
   -- Скажите мнѣ одно только слово, Мэри, проговорилъ онъ,-- я сдѣлаю все, что вы прикажете. Скажите, что вы не будете обо мнѣ дурно думать, что вы не отречетесь отъ меня навсегда!
   -- Какъ будто мнѣ пріятно дурно думать о васъ, возразила Мэри печальнымъ голосомъ:-- развѣ мнѣ легко видѣть, что вы такъ лѣнивы и легкомысленны? Какъ это вы можете жить въ праздности, когда кругомъ васъ всѣ трудятся и борятся съ жизнію? Когда дѣла не оберешься! Стыдно быть ни на что негоднымъ, когда кругомъ каждый старается приносить какую-нибудь пользу!
   -- Скажите, что вы меня любите, Мэри, и я употреблю всѣ усилія, чтобы сдѣлаться достойнымъ васъ!
   -- Мнѣ совѣстно было-бы признаться, что я люблю человѣка, который виситъ у другихъ на шеѣ и вѣчно разсчитываетъ на чужую помощь! Ну, что изъ васъ выйдетъ, когда вамъ будетъ сорокъ лѣтъ? Вы, я думаю, превратитесь въ какого-нибудь м-ра Бауэра, который живетъ въ первой комнатѣ у м-съ Бэккъ. Вы сдѣлаетесь толстымъ, грязнымъ лѣнтяемъ; будете разсчитывать на то, что кто-нибудь пригласитъ васъ обѣдать; по утрамъ станете разучивать комическія пѣсни -- или нѣтъ, виновата -- станете разыгрывать ихъ на флейтѣ...
   Описывая портретъ будущаго Фреда, Мэри невольно улыбнулась (молодыя натуры такъ подвижны!), и прежде чѣмъ кончилось описаніе -- все лицо ея освѣтилось смѣхомъ. У Фреда отлегло отъ сердца, когда онъ увидѣлъ, чти Мэри можетъ еще надъ нимъ смѣяться; онъ усиленно улыбнулся въ свою очередь протянулъ ей руку; молодая дѣвушка ловко скользнула мимо его къ двери и, стоя на порогѣ, сказала:
   -- Я пойду доложить дядѣ; вамъ слѣдуетъ съ нимъ повидаться, хотя на нѣсколько минутъ.
   У Фреда было тайное сознаніе, что насмѣшливое пророчество Мэри никогда не сбудется надъ нимъ, и, поднимаясь по лѣстницѣ на верхъ въ дядѣ, онъ смутно представлялъ себѣ, какъ бы онъ удивилъ Мэри перемѣной своей жизни, если-бы м-ръ Фэтерстонъ въ эту минуту сдѣлалъ его своимъ наслѣдникомъ. Съ старикомъ онъ посидѣлъ не долго, извиняясь тѣмъ, что простудился. Мэри не вышла съ нимъ проститься. Возвращаясь домой, Фредъ почувствовалъ, что ему очень дурно и рѣшилъ, что онъ болѣнъ, а что его горе тутъ не при чемъ.
   Пріѣздъ Калэба Гарта въ Стонъ-Кортъ въ тотъ-же день передъ вечеромъ не удивилъ. Мэри, неизбалованную частыми посѣщеніями отца, по причинѣ его недосуговъ и потому еще, что онъ терпѣть не могъ бесѣдовать съ м-ромъ Фэтерстономъ. Съ своей стороны, и самъ старикъ чувствовалъ себя не въ своей тарелкѣ съ такимъ родственникомъ, котораго онъ не могъ поддразнивать, такъ-какъ тотъ очень спокойно переносилъ свою бѣдность, никогда ничего у него не просилъ и вдобавокъ еще лучше его зналъ толкъ въ хозяйствѣ и въ разработкѣ каменнаго угля. Мэри предчувствовала, что родители пожелаютъ видѣть ее сегодня, и если-бы отецъ къ ней не пріѣхалъ въ этотъ вечеръ, она сама отпросилась-бы на слѣдующій день часа на два домой. Потолковавъ о биржевыхъ цѣнахъ съ м-ромъ Фэтерстономъ за чаемъ, Калэбъ всталъ, чтобы проститься съ нимъ и сказалъ, обращаясь къ дочери:
   -- Мэри, мнѣ нужно съ тобой поговорить.
   Она понесла свѣчку въ сосѣднюю большую гостиную, гдѣ не было огня, поставила подсвѣчникъ на старинный темный столъ изъ краснаго дерева, повернулась къ отцу, обвила руками его шею и начала осыпать его лицо жаркими, дѣтскими поцѣлуями, подъ вліяніемъ которыхъ густыя, нахмуренныя брови Калэба расправились и вся фигура его напомнила въ эту минуту красивую большую собаку, разнѣжившуюся отъ ласкъ хозяина. Мэри была его любимица, и что-бы тамъ Сусанна ни говорила, Калэбу казалось очень естественнымъ, если Фредъ или другой какой молодой человѣкъ находили ее прелестнѣе всѣхъ дѣвушекъ.
   -- Мнѣ нужно кой-что передать тебѣ, душа моя, началъ Калэбъ, запинаясь по обыкновенію;-- дѣло не совсѣмъ хорошее, но вѣдь могло-бы быть и хуже...
   -- Ты вѣрно хочешь сказать объ деньгахъ, отецъ? Я знаю.
   -- Э-э? Какъ-же это ты узнала? Видишь-ли, я опять наглупилъ -- подписался порукой на одномъ векселѣ, а теперь насталъ срокъ платить. Матери приходится разставаться съ завѣтными деньгами, а что всего хуже -- онѣ все-таки не покроютъ долга. Намъ необходимо 110 фун. У матери твоей на лицо 92, а у меня въ банкѣ на эту пору ничего нѣтъ; мать разсчитываетъ на твою экономію.
   -- И отлично! у меня 24 фун. въ запасѣ; я ожидала, что ты пріѣдешь, и положила ихъ въ ридикюль. Посмотри, какія красивыя бѣлыя бумажки и золото.
   Говоря это, Мэри вытащила деньги изъ ридикюля и положила ихъ въ руку отцу.
   -- Хорошо, хорошо... но какъ-же это? Намъ нужно только 18 фун.; возьми, дитя, остальное назадъ. Не понимаю, какъ ты могла узнать заранѣе! говорилъ Калэбъ, всегда неизмѣнно-равнодушный къ деньгамъ, а теперь еще болѣе, такъ какъ главная его забота заключалась въ томъ, не повліяла-ли эта исторія на сердечныя отношенія Мэри къ Фреду.
   -- Фредъ передалъ мнѣ все сегодня утромъ, сказала дочь.
   -- А-а! значитъ, онъ съ этой цѣлію и пріѣзжалъ къ тебѣ? спросилъ Калэбъ.
   -- Да, я полагаю. Онъ былъ сильно разстроеъ.
   -- Мнѣ сдается, Мэри, что Фреду нельзя слишкомъ довѣряться, продолжалъ отецъ нерѣшительно и ласково,-- быть можетъ, потому, что у него слово и дѣло идутъ врозь. Горячо привязаться къ нему -- будетъ большимъ несчастіемъ для каждой молодой дѣвушки... Такъ, по крайней мѣрѣ, думаемъ мы съ твоей матерью.
   -- И я такъ думаю, отецъ, отвѣчала Мэри, не поднимая глазъ, но приложивъ ладонь отцовской руки къ своей щекѣ.
   -- Я у тебя ничего не выпытываю, душа моя; но меня пугала мысль, нѣтъ-ли чего между тобой и Фредомъ -- вотъ мнѣ и хотѣлось тебя предостеречь. Видишь что, Мэри... и голосъ Калэба сдѣлался еще нѣжнѣе; онъ положилъ шляпу на столъ и началъ было пристально на нее глядѣть, потомъ перевелъ глаза на дочь и продолжалъ: -- видишь-ли что,-- женщина, какъ-бы хороша она ни была, должна по-неволѣ покоряться той долѣ, какую приготовитъ ей мужъ. Твоей матери, напримѣръ, пришлось многое перенести по моей милости.
   Мэри поднесла руку отца къ губамъ, поцѣловала ее и улыбнулась ему.
   -- Хорошо, хорошо, положимъ, что у каждаго есть свои недостатки, но... тутъ м-ръ Гартъ выразительно покачалъ головой -- я вотъ о чемъ думаю: каково женѣ переносить, когда она не можетъ быть увѣрена въ своемъ мужѣ, когда у него нѣтъ твердыхъ правилъ, когда онъ не боится навлечь бѣду на голову другого, изъ страха пожертвовать ногтемъ своего мизинца -- это ужь плохое дѣло, Мэри. Молодые люди легко влюбляются другъ въ друга, не зная, что такое жизнь; они воображаютъ, что она будетъ для нихъ вѣчнымъ праздникомъ; но скоро этотъ праздникъ оказывается безконечнымъ трудовымъ днемъ, душа моя. Конечно, у тебя болѣе здраваго смысла, чѣмъ у многихъ дѣвушекъ, притомъ мы тебя и не въ шолкахъ воспитывали,-- можетъ быть, эти совѣты для тебя и лишніе,-- но вѣдь каждый отецъ дрожитъ за свою дочь, а ты здѣсь одна, безъ всякой опоры.
   -- За меня, отецъ, не бойся, возразила Мэри, серьезно смотря ему въ глаза.-- Фредъ былъ всегда очень внимателенъ ко мнѣ; сердце у него доброе, любящее; онъ совсѣмъ не фальшивъ, хотя нѣсколько распущенъ. Но я никогда не свяжу своей судьбы съ человѣкомъ, у котораго нѣтъ твердаго, мужскаго характера, который проводитъ время въ праздности, разсчитывая на. чужое состояніе. Ты и мать развили во мнѣ слишкомъ много гордости, чтобы я согласилась подчиниться такому человѣку.
   -- Ну, и хорошо, хорошо, теперь я спокоенъ, сказалъ м-ръ Гартъ, взявшись за шляпу.-- А все-таки, дитя, тяжело мнѣ уходить съ твоими трудовыми деньгами въ карманѣ.
   -- Отецъ, какъ тебѣ не стыдно! отвѣчала Мэри, покачавъ головой съ улыбкой.-- Отнеси нашимъ полные карманы нѣжностей, заключила она, когда онъ затворялъ за собой дверь.
   -- А батюшкѣ-то, какъ видно, понадобились ваши денежки! сказалъ старикъ Фэтерстонъ, когда Мэри вернулась въ его комнату,-- очень довольный случаемъ сдѣлать непріятное замѣчаніе.-- Онъ, должно быть, держитъ васъ въ рукахъ. Вы вѣдъ теперь совершеннолѣтняя, вамъ слѣдовало-бы беречь деньги для себя.
   -- Я отца и мать не отдѣляю отъ себя, сэръ, отвѣчала холодно Мэри.
   М-ръ Фэтерстонъ что-то проворчалъ. Внутренно сознавая, что такая скромная дѣвушка, какъ Мэри, все-таки ему полезна, онъ не счелъ нужнымъ раздражать ее на этомъ пунктѣ, а перешелъ къ другому, увѣренный, что и тутъ онъ можетъ досадить ей.
   -- Если Фредъ Винци пріѣдетъ сюда завтра въ эту-же пору, сказалъ онъ,-- не задерживайте его своей болтовней, а велите ему идти прямо ко мнѣ, на верхъ.
  

ГЛАВА XXVI.

   Но Фредъ не пріѣхалъ въ Стонъ-Кортъ на слѣдующій день, до причинамъ весьма важнымъ. Вслѣдствіе посѣщеній зловонныхъ гундслэйскихъ улицъ при поискахъ за Алмазомъ, онъ цріобрѣлъ, кромѣ негодной лошади, еще заразительную болѣзнь, которая втеченіи первыхъ двухъ сутокъ обнаружилась только общей слабостію и сильной головной болью; но, по возвращеніи отъ Мэри, Фредъ почувствовалъ себя такъ дурно, что войдя предъ обѣдомъ въ столовую, онъ упалъ на диванъ и на вопросъ испуганной матери: что съ нимъ? отвѣчалъ чуть слышно: "мнѣ очень худо, я думаю, надо послать за Вренчемъ."
   Вренчъ пріѣхалъ, не нашелъ ничего опаснаго, сказалъ, что это легкое разстройство и не обѣщалъ даже быть на слѣдующій день. Онъ очень цѣнилъ практику въ домѣ Винци; но, какъ случается со многими другими искусными докторами, онъ слегка отупѣлъ вслѣдствіе рутины и, измучившись отъ многочисленныхъ утреннихъ визитовъ, къ вечеру ужь валилъ черезъ пень колоду. М-ръ Вренчъ былъ небольшой, чистенькій, жолчный человѣчекъ, въ тщательно-разчесанномъ парикѣ; онъ имѣлъ большую практику, характеръ вспыльчивый и лимфатическую жену съ семью человѣками дѣтей. Въ этотъ день онъ спѣшилъ на консиліумъ и потому немудрено, что ошибся въ болѣзни Фреда. Если ошибаются великіе государственные мужи, то очень простительно ошибиться какому-нибудь не важному врачу. Онъ не замедлилъ, однако, прислать извѣстной формы бѣлые пакетики, заключавшіе въ себѣ какой-то черный, сильно дѣйствующій порошекъ. Порошки не помогли больному; но, не желая вѣрить тому, что онъ дѣйствительно боленъ, Фредъ на слѣдующее утро всталъ съ постели въ свой обычный часъ и спустился внизъ съ явнымъ намѣреніемъ позавтракать; но ѣсть онъ не могъ и все время просидѣлъ у камина, дрожа отъ лихорадки. За м-ромъ Вренчемъ послали вторично; его не нашли дома и м-съ Винци, видя, какъ быстро измѣнилось лицо ея любимаго сына и какъ онъ вообще опустился, принялась плакать и объявила, что пошлетъ за докторомъ Спрэгомъ.
   -- Пустяки, матушка, это пройдетъ, говорніъ Фредъ, протягивая свою сухую, горячую руку матери.-- Я скоро поправлюсь; я вѣрно простудился, когда ѣздилъ на эту отвратительную, грязную ярмарку.
   -- Мама, произнесла Розамунда, сидѣвшая въ это время у окна (окна столовой въ домѣ Винци выходили на самую аристократическую улицу, называемую Ловикъ-Гэтъ) -- вотъ м-ръ Лейдгатъ остановился и говоритъ съ кѣмъ-то. Я-бы на вашемъ мѣстѣ сейчасъ его пригласила. Онъ вылечилъ Элленъ Бюльстродъ. Говорятъ, у него очень легкая рука.
   М-съ Винци въ одну минуту бросилась къ окну, думая объ одномъ Фредѣ и забывъ объ этикетѣ. На разстояніи двухъ ярдовъ отъ нея стоялъ Лейдгатъ и разговаривалъ съ кѣмъ-то у чугунной рѣшетки сада; услыхавъ, какъ щелкнула задвижка окна, онъ повернулъ голову прежде, чѣмъ м-съ Винци успѣла его окликнуть. Двѣ минуты спустя онъ уже былъ въ столовой, а Розамунда, оставшись здѣсь столько времени, сколько требовалось приличіемъ для выраженія участія въ болѣзни брата, удалилась въ свою комнату.
   Лейдгату пришлось выслушать длинное повѣствованіе м-съ Винци, съ совершенно ненужными подробностями о томъ, сказалъ-ли м-ръ Вренчъ, что онъ будетъ или что онъ не будетъ. Лейдгатъ сразу понялъ, что онъ поставленъ въ неловкое положеніе относительно Вренча; но болѣзнь приняла такой серьезный характеръ, что онъ счелъ своимъ долгомъ не принимать въ соображеніе этого обстоятельства. У Фреда, по его мнѣнію, оказалась тифозная горячка съ пятнами и лекарство, принятое имъ, вредно на него подѣйствовало. Лейдгатъ приказалъ уложить немедленно больного въ постель, приставить къ нему опытную сидѣлку и соблюдать всевозможныя предосторожности; на послѣдній пунктъ Лейдгатъ особенно напиралъ. Бѣдная м-съ Винци пришла въ ужасъ при такомъ очевидномъ доказательствѣ опаснаго состоянія Фреда, и слова ея потекли рѣкой. Она находила, что м-ръ Вренчъ очень дурно поступилъ съ ними, между тѣмъ какъ они взяли его въ себѣ домашнимъ врачомъ вмѣсто м-pa Пикока, хотя м-ръ Пикокъ былъ дѣйствительно другомъ ихъ дома.
   -- Не понимаю, говорила она плача,-- отчего это м-ръ Вренчъ занимается моими дѣтьми менѣе, чѣмъ другими больными; вѣдь. заботился-же онъ о дѣтяхъ м-съ Ларчеръ, когда у нихъ была корь -- ну, пусть его, я имъ зла не желаю -- но если только что-нибудь случится...
   Тутъ бѣдная м-съ Винци совсѣмъ упала духомъ и, вѣрная своей роли добродушной Ніобеи, горько зарыдала. Эта сцена происходила въ залѣ, вдали отъ комнаты больного; Розамунда слышала все изъ гостиной и вышла оттуда къ нимъ съ сильной тревогой на лицѣ. Лейдгатъ началъ извинять Вренча, говоря, что симптомы болѣзни, вѣроятно, вчера еще не выяснились; что такого рода горячки въ началѣ не имѣютъ опредѣленнаго характера; онъ вызвался самъ идти къ аптекарю, чтобы при себѣ заставить сдѣлать лекарство и обѣщалъ письменно увѣдомить м-ра Вренча о принятыхъ имъ мѣрахъ.
   -- Пріѣзжайте опять, продолжайте лечить моего Фреда! говорила умоляющимъ голосомъ м-съ Винци.-- Я не могу поручить моего мальчика такому доктору, который никогда навѣрное не скажетъ, когда будетъ. Благодаря Бога, я никому зла не желаю, тѣмъ болѣе м-ру Вренчу; онъ спасъ меня однажды отъ колотья въ боку; но лучше-бы онъ уморилъ меня тогда, чѣмъ... чѣмъ...
   -- Я надѣюсь, что мы встрѣтимся у васъ съ м-ромъ Вренчемъ, не такъ-ли? спросилъ Лейдгатъ, вполнѣ убѣжденный, что для Вренча готовится весьма непріятный сюрпризъ и что онъ не легко его перенесетъ.
   -- Устройте, пожалуйста, м-ръ Лейдгатъ, сами это свиданіе, произнесла Розамунда, подоспѣвъ на выручку матери и подавая ей руку, чтобы увести ее.
   Когда м-ръ Винци вернулся домой, то онъ также очень разсердился на Вренча и объявилъ, что онъ его къ себѣ въ домъ болѣе не пуститъ.
   -- Что онъ тамъ ни толкуй, а Лейдгатъ будетъ продолжать леченіе, горячился чадолюбивый отецъ.-- Дѣло не шуточное занести горячку въ домъ. Надо разослать тотчасъ-же людей съ повѣстками, что у насъ въ четвергъ званаго обѣда не будетъ. Пусть Притчардъ не подаетъ къ столу вина -- водка лучшее средство противъ заразы. Я самъ начну пить водку, объявилъ онъ такъ торжественно, точно полководецъ, отдающій приказъ, что теперь не слѣдуетъ стрѣлять холостыми зарядами.-- Пренесчастный у насъ этотъ мальчикъ Фредъ, продолжалъ онъ.-- Право, не мѣшало-бы ему получить вознагражденіе хоть въ будущемъ, а то что толку, что онъ старшій сынъ въ родѣ.
   -- Не говори этого, Винци, прервала мать, у которой отъ волненія дрожали губы,-- а то Господь, въ наказаніе, отыметъ его у меня.
   -- Ты себя доканаешь, Люси, я это вижу, проговорилъ съ нѣкоторою нѣжностью м-ръ Винци.-- А Вренчу я покажу, можно-ли такъ поступать со мной! (У м-ра Винци вертѣлась въ головѣ смутная мысль, что горячку можно-бы было прервать, еслибы м-ръ Вренчъ выказалъ болѣе вниманія къ его семейству, семейству мэра). Я менѣе, чѣмъ кто-нибудь, продолжалъ онъ,-- увлекаюсь новыми докторами и новыми священниками,-- будь они сторонники Бюльстрода или нѣтъ -- мнѣ все равно; но Вренчъ узнаетъ, что я о немъ думаю. Ему не понравится, да мнѣ до этого дѣла нѣтъ.
   Вренчу дѣйствительно это очень не понравилось. Лейдгатъ былъ съ нимъ вѣжливъ, даже очень вѣжливъ; но вѣжливость со стороны человѣка, показавшаго васъ въ невыгодномъ свѣтѣ, возбуждаетъ досаду и поднимаетъ желчь, особенно, если къ тону примѣшивается старое нерасположеніе. Въ былыя времена провинціальные врачи отличались раздражительностію и щекотливостію, а м-ръ Вренчъ въ этомъ отношеніи перещеголялъ ихъ всѣхъ. Онъ согласился съѣхаться съ Лейдгатомъ въ этотъ вечеръ въ домѣ Винци; но ему не дешево обошлось это свиданіе.
   Лишь только онъ показался, м-съ Винци налетѣла на него.
   -- О, м-ръ Вренчъ! воскликнула она,-- что я вамъ сдѣлала, за что вы такъ поступили со мной? Разъ побывали и потомъ глазъ не кажете; мой бѣдный мальчикъ могъ-бы ужь теперь лежать въ гробу!
   М-ръ Винци, который цѣлый день суетился, сражаясь противъ заразы, вслѣдствіе чего находился въ возбужденномъ состояніи, встрепенулся, услыхавъ о пріѣздѣ Вренча, и явился въ залу, чтобы показать доктору, что онъ о немъ думаетъ.
   -- Я у васъ вотъ что спрошу, Вренчъ, произнесъ мэръ, привыкшій въ послѣднее время дѣлать замѣчанія офиціальнымъ тономъ, при чемъ, для пущей важности, онъ засовывалъ большіе пальцы обѣихъ рукъ за жилетъ,-- можно-ли было допустить горячку пробраться въ такой домъ, какъ мой? Есть вещи, которыя надлежало-бы преслѣдовать закономъ, а между тѣмъ, ихъ не преслѣдуютъ. Таково мое мнѣніе.
   Вренчу легче было выслушать эти упреки, чѣмъ примириться съ мыслію, что ему всталъ поперегъ дороги такой молокососъ, какъ Лейдгатъ, которому, по мнѣнію его, слѣдовало еще поучиться; который пускаетъ пыль въ глаза иностранными словами, а основательныхъ свѣденій не имѣетъ. Проглотивъ молча оскорбленіе, нанесенное ему въ домѣ Винци, Вренчъ прислалъ къ нимъ письмо съ отказомъ лечить Фреда. Онъ писалъ, что, не смотря на уваженіе его къ ихъ дому, онъ не намѣренъ подчиняться чужому взгляду на леченіе. Старый докторъ разсуждалъ, что и Лейдгату, по всему вѣроятію, кто нибудь подставитъ со временемъ ногу, а главное, онъ утѣшался надеждою, что его неблагородная попытка уронить въ глазахъ публики существовавшую систему продажи лекарствъ собратами по профессіи, рано или поздно, обрушится на его-же голову. Говоря о Лейдгатѣ, Вренчъ ядовито замѣчалъ, что онъ своими шарлатанскими выходками можетъ пріобрѣсти себѣ ложную славу только во мнѣніи людей легковѣрныхъ, и что основательные врачи никогда не прибѣгаютъ въ фокусамъ.
   Этимъ послѣднимъ пунктомъ обвиненій Вренчъ уязвилъ болѣе всего Лейдгата, потому что составить себѣ громкое имя въ невѣжественной средѣ казалось ему не только унизительнымъ, но даже опаснымъ; такая извѣстность смахивала нѣсколько на извѣстность пророковъ, предсказывающихъ погоду. Какъ-бы то ни было, а Лейдгатъ сдѣлался домашнимъ врачомъ у Винци и это событіе составило предметъ разговоровъ для всего Мидльмарча. Нѣкоторые утверждали, что это скандалъ; что м-ръ Винци грозилъ Вренчу судомъ, что м-съ Винци обвинила его въ отравленіи ея сына; другіе, напротивъ, были того мнѣнія, что провидѣніе послало Лейдгата къ нимъ въ домъ очень кстати, что Лейдгатъ отлично лечить горячки, что Бюльстродъ имѣетъ полное право давать ему ходъ; многіе увѣряли даже, что появленіемъ въ городѣ Лейдгата жители Мидльмарча обязаны единственно Бюльстроду; наконецъ, м-съ Тафтъ, вѣчно считавшая петли своего вязанья и въ то-же время собиравшая со всѣхъ сторонъ сплетни, забрала себѣ въ голову, будто Лейдгатъ побочный сынъ Бюльстрода, о чемъ поспѣшила сообщить м-съ Фербротеръ, которая, въ свою очередь, не замедлила передать эту новость своему сыну.
   -- Отъ Бюльстрода я всего ожидаю, говорила она;-- но мнѣ больно за м-ра Лейдгата...
   -- Это почему, матушка? спросилъ м-ръ Фербротеръ, разразившись громкимъ смѣхомъ.-- Вамъ давно извѣстно, что Лейдгатъ происходитъ отъ хорошей фамиліи сѣвера Англіи; онъ и не слыхивалъ объ имени Бюльстрода, пока сюда не пріѣхалъ.
   -- То, что ты мнѣ говоришь, можетъ быть, справедливо относительно Лейдгата, отвѣчала старая леди рѣшительнымъ тономъ;-- чтожь касается Бюльстрода, то очень можетъ быть, что тутъ, рѣчь идетъ о какомъ нибудь другомъ его сынѣ.
  

ГЛАВА XXVII.

   Одинъ изъ моихъ пріятелей, знаменитый философъ, имѣетъ способность возвышать достоинство каждаго мелочнаго явленія, освѣщая его свѣтомъ науки. Такъ, напримѣръ, онъ ставитъ зажженую свѣчку передъ изцарапаннымъ зеркаломъ или передъ обломкомъ истертаго стальнаго ножа, и начинаетъ показывать вамъ, какъ всѣ эти царапины превращаются въ свѣтлые концентрическіе круги около яркой точки, образующей родъ маленькаго солнца. Вы ясно видите, что царапины идутъ въ разныя стороны, что только свѣчка причиной этого красиваго оптическаго соединенія лучей.
   Въ жизни человѣческой повторяется почти точно такое-же явленіе, только царапины замѣняются тамъ происшествіями, а свѣча -- эгоизмомъ какой-нибудь личности, которая дѣлается центромъ концентрическихъ круговъ, образующихся вокругъ нея дѣйствіями другихъ личностей. Примѣромъ тому можетъ служить Розамунда Винци. Она находилась подъ особеннымъ покровительствомъ судьбы, которая одарила ее замѣчательно привлекательной наружностью, и какъ-бы нарочно подготовила болѣзнь Фреда и промахъ Вренча для того, чтобы сблизить ее какъ можно скорѣе съ Лейдгатомъ. Розамунда могла-бы совершенно измѣнить это распоряженіе благодѣтельной судьбы, еслибы она, по требованію родителей, удалилась въ Стон-Кортъ или куда-нибудь подальше, когда Лейдгатъ нашелъ необходимыми эти мѣры предосторожности. Но она этого не сдѣлала. Миссъ Морганъ съ меньшими дѣтьми, въ первое-же утро, какъ только обнаружилась у Фреда горячка, была отправлена въ ближайшую ферму, а Розамунда на отрѣзъ отказалась покинуть папа и мама.
   Бѣдная мама, дѣйствительно, заслуживала состраданія, и м-ръ Винци, сильно привязанный въ своей женѣ, гораздо болѣе тревожился за нее, чѣмъ за Фреда; если-бы не мужъ, она не знала бы покоя; прежняя ея веселость совершенно исчезла; забывая о своемъ туалетѣ, которымъ всегда такъ тщательно занималась, она напоминала теперь больную насѣдку съ мутными глазами и взъерошенными перьями; ее ничто болѣе не радовало и не утѣшало. Когда Фредъ бредилъ, у нея разрывалось сердце при мысли, что онъ переходитъ въ другой міръ. Послѣ сцены съ м-ромъ Вренчемъ она притихла и только со слезами на глазахъ умоляла Лейдгата спасти ея мальчика. Однажды, выходя изъ спальни больного, она кротко положила свою руку на плечо доктора и жалобно произнесла.
   -- М-ръ Лейдгатъ! онъ былъ всегда ко мнѣ ласковъ, грубаго слова матери не сказалъ!
   Точно она хотѣла этими словами убѣдить, что Фредъ страдаетъ не въ наказаніе за прежніе проступки. Всѣ тончайшія фибры и материнскаго сердца были затронуты настоящимъ горемъ, и молодой докторъ, въ голосѣ котораго она слышала нѣжное участіе къ себѣ, сдѣлался ей почти такъ-же дорогъ, какъ и ея милый первенецъ, любимый ею горячо еще до рожденія его на свѣтъ.
   -- Я, кажется, смѣло могу разсчитывать на хорошій исходъ, м-съ Винци, обыкновенно говорилъ Лейдгатъ,-- а теперь пойдемте внизъ,-- вамъ надобно что-нибудь скушать.
   И онъ велъ ее въ гостиную, гдѣ уже сидѣла Розамунда, а на столѣ стояли чай или бульонъ, сюрпризомъ приготовленные ею для матери. Все это устраивалось по предварительному соглашенію между Лейдгатомъ и Розамундой. Передъ тѣмъ какъ идти въ комнату больного, они видѣлись, и Розамунда спрашивала, что нужно было сдѣлать; смѣтливость и ловкость, съ которыми она исполняла всѣ наставленія медика, были удивительны и потому немудрено, если Лейдгатъ находилъ, что его переговоры съ прелестной дѣвушкой много содѣйствуютъ успѣшному ходу его леченія; особенно интересными для Лейдгата сдѣлались эти переговоры въ то время, когда прошелъ кризисъ болѣзни и онъ сталъ тверже вѣрить въ выздоровленіе своего паціента.
   Въ минуту опасности Лейдгатъ посовѣтовалъ пригласить доктора Спрэга (который охотнѣе-бы согласился остаться нейтральнымъ въ дѣлѣ, касавшемся Вренча); но послѣ двухъ консиліумовъ леченіе было предоставлено одному Лейдгату, который послѣ этого, конечно, удвоилъ свое усердіе. Онъ пріѣзжалъ къ Винци утромъ и вечеромъ, и его посѣщенія доставляли все болѣе и болѣе удовольствія обѣимъ женщинамъ, по мѣрѣ того, какъ Фредъ поправлялся и чувствовалъ уже только слабость; для м-съ же Винци наступилъ истинный праздникъ, когда она получила, наконецъ, возможность любоваться на нѣжившагося въ постѣли своего милаго Фреда и видѣть, что онъ сознательно принимаетъ ея попеченія о немъ.
   Отецъ и мать душевно радовались и тому, что старикъ Фэтерстонъ постоянно справлялся, чрезъ Лейдгата, о состояніи здоровья Фреда, которому поручилъ передать отъ его имени, что онъ проситъ Фреда поскорѣе выздоравливать, такъ какъ онъ, Питеръ Фэтерстонъ, не можетъ обойтись безъ него и очень скучаетъ по немъ. Старикъ въ это время слегъ въ постель. М-съ Винци передавала сыну всѣ эти подробности, а онъ, повернувъ къ ней свою красивую голову, на которой уже не вились густые, бѣлокурые волосы, обстриженные теперь подъ гребенку, пристально всматривался въ нее свои большими глазами, и жадно ждалъ какой-нибудь вѣсточки отъ Мэри, любопытствуя узнать, какъ она приняла его болѣзнь. Онъ не произносилъ ни слова; но любовь обладаетъ "рѣдкою способностію слушать глазами", и потому мать угадывала сердцемъ желаніе Фреда и готова была на всевозможныя жертвы, лишь-бы доставить ему это удовольствіе.
   -- Только-бы мнѣ довелось увидѣть моего милаго мальчика опять здоровымъ, приговаривала она, глядя съ нѣжностію на Фреда.-- Кто знаетъ? Можетъ быть, онъ сдѣлается владѣтелемъ Стон-Корта? Тогда пусть женится на той, которую полюбитъ.
   -- А если та не пойдетъ за меня, матушка, возражалъ Фредъ, и слезы навертывались у него на глазахъ. Болѣзнь сдѣлала его совершеннымъ ребенкомъ.
   -- Скушай ложечку желе, душа моя, прерывала его м-съ Винци, въ тайнѣ убѣжденная, что никакая дѣвушка не можетъ отказать ея сыну.
   Въ отсутствіи мужа, м-съ Винци не отходила отъ постели больного ни на минуту; такимъ образомъ, Розамунда, противъ обыкновенія, оставалась большую часть дня одна. Лейдгатъ, конечно, никогда не старался продлить свиданіе съ нею, тѣмъ не менѣе, отрывочные, но частые разговоры между ними произвели нѣкотораго рода интимность въ ихъ взаимныхъ отношеніяхъ, а интимность, въ свою очередь, породила неловкость. Напримѣръ, во время разговора ихъ приходилось смотрѣть въ глаза другъ другу; но случалось такъ, что взгляды ихъ дѣлались выразительнѣе, чѣмъ нужно; тогда Лейдгату становилось очень не ловко; онъ считалъ необходимыхъ опускать глаза или смотрѣть въ сторону; однако и это плохо помогало; на слѣдующій день Розамунда также опустила глаза, а когда ихъ взгляды нечаянно встрѣтились, они оба сконфузились. Лейдгатъ чувствовалъ, что наука не выручитъ его изъ бѣды, а кокетничать ему не хотѣлось, и потому онъ очень обрадовался, когда карантинъ для знакомыхъ въ домѣ Винци кончился и ему уже не такъ часто представлялись случаи видѣться съ Розамундой наединѣ.
   Но эта взаимная неловкость отношеній, гдѣ та и другая сторона сознаетъ, что между ними есть что-то такое, особенное, установившись однажды, не можетъ сразу исчезнуть; говорите о погодѣ, о чемъ хотите,-- вамъ все будетъ казаться, что вы хитрите и ваши отношенія до тѣхъ поръ не сдѣлаются естественными, пока вы откровенно не сознаетесь, что между вами существуетъ симпатія, хотя въ ней нѣтъ еще ничего серьезнаго и глубокаго. Этимъ-то путемъ Розамунда и Лейдгатъ достигли пріятной простоты въ обращеніи и ихъ бесѣды оживились. Гости пріѣзжали и уѣзжали какъ прежде, въ гостиной раздавалась музыка и извѣстное всѣмъ гостепріимство м-ра Винци пошло своимъ старымъ порядкомъ. Лейдгатъ при всякомъ удобномъ случаѣ бесѣдовалъ съ Розамундой, нерѣдко засиживался у нихъ въ домѣ, слушая ея игру или пѣніе, и громко называлъ себя ея невольникомъ, думая въ то-же время, что взять его въ плѣнъ ей не удастся. Отсутствіе возможности устроиться, какъ слѣдуетъ женатому человѣку, служило Лейдгату достаточной гарантіей противъ опасности, а между тѣмъ такая игра въ любовь доставляла ему удовольствіе и не мѣшала серьезнымъ занятіямъ. Розамундѣ-же никогда въ жизни не было такъ весело, какъ теперь; она была убѣждена, что въ нее влюбленъ одинъ изъ самыхъ завидныхъ жениховъ. Она не съумѣла отличить простого ухаживанья отъ настоящей любви; ей казалось, что она плыветъ на всѣхъ парусахъ прямо къ цѣли и воображенію ея уже представлялся хорошенькій домикъ въ Ловикъ-Гэтѣ, который, какъ она надѣялась, будетъ вскорѣ отдаваться въ наймы. Она заранѣе рѣшила, что тотчасъ послѣ свадьбы ловко выпроводитъ отъ себя всѣхъ тѣхъ посѣтителей, которые ей надоѣдали въ домѣ отца. Въ ея мечтахъ уже рисовалась будущая гостиная въ любимомъ домикѣ, убранная самой разнообразной мебелью.
   Главнымъ-же предметомъ ея мечтаній былъ все-таки самъ Лейдгатъ; онъ, въ ея глазахъ, казался почти совершенствомъ, и если-бы молодой докторъ смыслилъ въ музыкѣ немного болѣе чувствительнаго слона, да имѣлъ способность вникать во всѣ тонкости ея изящнаго туалета, то она едва-ли бы нашла въ немъ какой нибудь недостатокъ. Какая разница между нимъ и юнымъ Плаймдэлемъ или м-ромъ Кайюсомъ Ларчеромъ! Эти люди понятія не имѣли о французскомъ языкѣ; ни о чемъ говорить не умѣли, кромѣ какъ объ окраскѣ матерій и оцѣнкѣ товаровъ, т. е. о такихъ предметахъ, которыхъ они сами стыдились. Они принадлежали къ мидльмарчскому джэнтри, важничали своими хлыстиками съ серебряными набалдашниками и галстуками, но были очень неразвязны и сильно конфузились, отпустивъ какую-нибудь остроту. Фредъ -- и тотъ былъ гораздо выше ихъ по развитію; онъ имѣлъ, по крайнѣй мѣрѣ, выговоръ и манеры человѣка, воспитаннаго въ университетѣ. Между тѣмъ, какъ Лейдгатъ, котораго можно было заслушаться, такъ хорошо онъ говорилъ,-- былъ необыкновенно вѣжливъ со всѣми и держалъ себя съ чувствомъ собственнаго достоинства; платье сидѣло на немъ всегда чрезвычайно ловко, манеры были свободны. Розамунда съ особенной гордостью слѣдила за Лейдгатомъ, когда тотъ входилъ въ комнату и приближался въ ней съ своей изящной улыбкой на губахъ, и ощущала тогда пріятное сознаніе, что всѣ завидуютъ ей. Если-бы Лейдгатъ могъ догадаться, какія чувства волнуютъ, при его появленіи, эту прелестную грудь, онъ былъ-бы очень польщенъ этимъ, также какъ и всякій-бы другой на его мѣстѣ. Онъ считалъ самымъ очаровательнымъ свойствомъ въ женщинѣ, когда она сознаетъ превосходство надъ собой мужчины, не умѣя, впрочемъ, дать себѣ яснаго отчета, въ чемъ именно заключается это превосходство.
   Розамунда не принадлежала къ числу тѣхъ наивныхъ молодыхъ дѣвушекъ, которыхъ можно поймать врасплохъ, которыя подчиняются первому впечатлѣнію, забывая о приличіи. Пожалуйста не воображайте, чтобы она когда нибудь проговорилась, даже въ разговорѣ съ мама, о своихъ мечтахъ на счетъ хорошенькаго домика съ изящной мебелью и новаго круга знакомства. Напротивъ, она премило выразила-бы удивленіе и даже неодобреніе, если-бы въ ея присутствіи другая молодая леди высказала такое преждевременное, нескромное желаніе; мало того -- она даже не вѣрила, чтобы могла существовать такая болтливая дѣвушка. Розамунда занималась только изящными искусствами:-- музыкой, танцами, рисованьемъ; она прекрасно писала ноты, держала альбомы для стиховъ и вообще представляла типъ тѣхъ очаровательныхъ блондинокъ, которыя въ ту эпоху служили идеаломъ для каждаго мужчины съ нѣжнымъ сердцемъ. Но прошуу васъ не думать о ней ничего дурного; она была далеко не интригантка, скряжничать вовсе не умѣла и если думала о деньгахъ, то потому только, что считала ихъ необходимыми для жизни, добыванье-же ихъ предоставляла другимъ. Лгать она не привыкла и если говорила иногда не то, что думала, то единственно изъ желанія угодить кому нибудь. Словомъ, природа расточила все свое искуство при созданіи этой любимой воспитанницы м-съ Лэмонъ,-- такой воспитанницы, которая по общему отзыву -- исключая Фреда -- слыла за соединеніе красоты, ума и любезности.
   Лейдгатъ находилъ все болѣе и болѣе удовольствія въ свиданіяхъ съ Розамундой. Между ними не было уже никакой принужденности; они страстно и выразительно переглядывались и ихъ пустые, повидимому, разговоры, которые могли, пожалуй, показаться даже пошлыми третьему лицу, для нихъ были полны значенія. При всемъ томъ они никогда не старались устроить для себя такія бесѣды, гдѣ третій человѣкъ оказывался-бы лишнимъ. Короче сказать, они оба кокетничали и Лейдгатъ успокоивалъ себя тѣмъ, что серьезнаго изъ этого ничего не выйдетъ
   -- Если я любилъ и умѣлъ оставаться въ предѣлахъ благоразумія, разсуждалъ онъ, то ужъ, конечно, съумѣю такъ волочиться, чтобы не потерять головы. Въ Мидльмарчѣ мужчины всѣ такіе скучные, кромѣ м-ра Фэрбротера; коммерческіе обороты и карты меня не интересуютъ: къ чему-же мнѣ искать развлеченій?
   Бюльстроды нерѣдко приглашали его къ себѣ, но тамъ дѣвушки едва только сошли со школьной скамейки, а наивное соединеніе благочестія и свѣтскости въ м-съ Бюльстродъ, твердившей о суетѣ міра сего и о пламенномъ своемъ желаніи имѣть сервизъ изъ граненаго хрусталя, ея толки о жалкихъ нищихъ въ лохмотьяхъ и о цѣнѣ лучшаго дама,-- все это не могло служить противовѣсомъ скучному и вѣчно серьозному характеру ея мужа. То ли дѣло домъ Винци! Онъ, со всѣми своими недостатками, былъ все-таки пріятнѣйшій домъ въ городѣ; къ тому-же въ немъ разцвѣтала Розамунда, прелестная, какъ полураспустившаяся роза, олицетвореніе тѣхъ совершенствъ, которыя составляютъ наслажденіе для мужчинъ.
   Лейдгатъ своимъ счастливымъ ухаживаньемъ за миссъ Винци нажилъ себѣ болѣе враговъ между ея поклонниками, чѣмъ своими медицинскими познаніями и счастливой практикой -- между мѣстными врачами. Однажды вечеромъ онъ явился въ гостиную Винци очень поздно; тамъ уже находилось иного гостей; лица постарше сидѣли за карточными столами, а м-ръ Нэдъ Плайдель (одинъ изъ выгоднѣйшихъ жениховъ Мидльмарча, но человѣкъ далеко не передовой по своему уму) сидѣлъ въ сторонѣ отъ другихъ съ Розамундой. Онъ привезъ съ собой одинъ изъ тѣхъ кипсэковъ въ изящнѣйшемъ переплетѣ, которые въ то время были въ большой модѣ, и не помнилъ себя отъ восторга, что вмѣстѣ съ нею можетъ разсматривать гравюры, на которыхъ были изображены вѣчно улыбающіеся леди и джентльмены. Онъ указывалъ Розамундѣ разные комическіе стихи, говоря, что они превосходны и совѣтовалъ ей прочесть какія-то сентиментальныя исторіи, увѣряя, что онѣ чрезвычайно интересны. Розамунда снисходительно его слушала, а онъ былъ очень доволенъ, что такое образцовое изданіе по части искуствъ и литературы служитъ звеномъ сближенія между нимъ и прекрасной молодой дѣвушкой. Считая себя если не красивымъ, то вполнѣ приличнымъ мужчиной въ такомъ омутѣ, какъ Мидльмарчъ, м-ръ Нэдъ страдалъ отъ одного недостатка, который не могъ ускользнуть отъ внимательнаго наблюдателя, а именно, его подбородокъ былъ такого свойства, что онъ постоянно исчезалъ въ огромномъ атласномъ галстукѣ, какіе тогда носили, и это обстоятельство очень его затрудняло.
   -- Я нахожу, что высокорожденная м-съ S. очень похожа на васъ, сказалъ м-ръ Нэдъ. Онъ раскрылъ то мѣсто книги, гдѣ находился этотъ очаровательный портретъ и томно посмотрѣлъ на него.
   -- У нея спина слишкомъ широка; кажется, будто эта госпожа сняла съ себя портретъ только для того, чтобы выставить свою спину, произнесла Розамунда, впрочемъ, безъ всякаго намѣренія сказать что-нибудь злое и думая въ это время: "ахъ, какія красныя руки у Плаймдэля! Отчего это Лейдгатъ такъ долго не ѣдетъ?" -- За тѣмъ, какъ ни въ чемъ не бывало, она продолжала болтать съ своимъ кавалеромъ.
   -- Я не говорю, чтобы она была такая-же красавица, какъ вы, началъ снова м-ръ Нэдъ, осмѣлясь поднять глаза отъ портрета и перенести ихъ на Розамунду.
   -- А вы, какъ видно, ловко умѣете льстить, возразила Розамунда, убѣжденная въ эту минуту, что ей придется вторично отказать въ своей рукѣ юному джентльмену.
   Наконецъ, Лейдгатъ пріѣхалъ. Прежде чѣмъ онъ добрался до уголка, гдѣ сидѣла Розамунда, кипсекъ былъ закрытъ, а когда онъ, съ короткостію человѣка близко знакомаго, сѣлъ рядомъ съ нею, нижняя челюсть м-ра Плаймдэля упала за галстукъ, какъ падаетъ ртуть въ барометрѣ на точку замерзанія. Розамунда радовалась не только присутствію Лейдгата, но и эфекту, который онъ производилъ: она любила возбуждать ревность.
   -- Какой вы сегодня поздній гость, сказала она, протягивая доктору руку;-- мама почти потеряла надежду видѣть васъ сегодня. Какъ вы нашли Фреда?
   -- Какъ всегда, поправляется, хотя и медленно. Я ему совѣтую прокатиться -- въ Стон-Кортъ, напримѣръ. Но ваша матушка представляетъ какія-то затрудненія для этой поѣздки.
   -- Бѣдный мальчикъ! произнесла Розамунда, премило надувъ губки.-- Вы не узнаете Фреда, такъ онъ перемѣнился, продолжала она, обращаясь къ другому своему поклоннику.-- Мы смотрѣли на м-ра Лейдгата, какъ на нашего ангела-хранителя, во время болѣзни брата.
   М-ръ Нэдъ нервически засмѣялся, между тѣмъ какъ Лейдгатъ потянулъ къ себѣ кипсэкъ, развернулъ его и, презрительно вздернувъ подбородокъ, тихо, но насмѣшливо захохоталъ.
   -- Чеху вы смѣетесь такъ неуважительно? спросила Розамунда съ видомъ кроткаго равнодушія.
   -- Я не могу разрѣшить, что здѣсь глупѣе -- гравюры или текстъ, отвѣчалъ Лейдгатъ, быстро перелистывая книгу и сразу понявъ ея содержаніе. (Розамунда нашла, что онъ имѣетъ полное право щеголять своими бѣлыми, большими руками). Посмотрите хоть на этого жениха, выходящаго изъ церкви, продолжалъ Лейдгатъ,-- ну, гдѣ можно встрѣтить такую сахарную куклу? Я полагаю, что даже тупѣйшій изъ лавочниковъ такъ глупо не улыбается, а между тѣмъ я готовъ поручиться, что въ этой исторіи онъ описанъ, какъ первый джентльменъ своего края.
   -- Ахъ, какіе вы строгіе, я васъ боюсь! воскликнула Розамунда, очень прилично сдерживая свой смѣхъ. Несчастный Плаймдэль, за нѣсколько минутъ передъ тѣмъ восхищавшійся именно этой гравюрой, возмутился теперь до глубины души.
   -- Многія знаменитыя лица участвуютъ въ изданіи этого кипсека, проговорилъ онъ оскорбленнымъ, но робкимъ голосомъ.-- Я въ первый разъ въ жизни слышу, чтобы эту книгу называли глупой.
   -- Кончится тѣмъ, что я съ вами поссорюсь и прозову васъ вандаломъ, сказала Розамунда, смотря съ улыбкой на Лейдгата.-- Я подозрѣваю, что вы понятія не имѣете о леди Блессингтонъ и леди Е. Л.
   Хотя Розамунда сама имѣла склонность къ такого рода авторамъ, однако она никогда не компрометировала себя выраженіемъ своего восторга къ нимъ. У ней было какое-то чутье, при помощи котораго она, по легкому намеку Лейдгата, угадывала, что изящно и что нѣтъ.
   -- Но сэръ Вальтеръ-Скоттъ, напримѣръ, я надѣюсь, что м-ръ Лейдгэтъ знаетъ его, проговорилъ юный Плаймдэль, ободренный тѣмъ, что нашелъ точку опоры.
   -- О, и не занимаюсь больше литературой, сказалъ Лейдгатъ, закрывши книгу и отталкивая ее отъ себя.-- Я столько перевидалъ въ мои юныя лѣта, что мнѣ хватитъ этого на всю мою жизнь. Я бывало заучивалъ цѣлыя поэмы Скота наизусть.
   -- Желала-бы я знать, когда вы перестали читать? спросила Розамунда;-- я могла-бы быть увѣренной, что я знаю что-нибудь такое, чего вы не знаете.
   -- М-ръ Лейдгатъ можетъ сказать, что этого и не стоило знать, замѣтилъ м-ръ Нэдъ, съ намѣреніемъ кольнуть доктора.
   -- Напротивъ, возразилъ Лейдгатъ, не выказывая никакого неудовольствія и многозначительно улыбаясь Розайундѣ; -- потому только, что объ этомъ я услышалъ-бы отъ миссъ Винци, я сказалъ-бы, что это не мѣшаетъ знать.
   Плаймдэль вслѣдъ за тѣмъ отошелъ къ столу, гдѣ играли въ вистъ и мысленно рѣшилъ, что онъ въ первый разъ еще имѣетъ несчастіе встрѣтить такого самоувѣреннаго и непріятнаго господина, какъ Лейдгатъ.
   -- Какъ вы мало сдержанны! замѣтила Розамунда, внутренно очень довольная исходомъ разговора.-- Развѣ вы не видите, что онъ обидѣлся?
   -- Кто? м-ръ Плаймдэль? Развѣ это его книга? Очень жаль. Я совсѣмъ этого не ожидалъ.
   -- На васъ сбываются, ваши слова, сказанныя въ первой посѣщеніе нашего дома: что вы медвѣдь и что птицы должны сдѣлать васъ ручнымъ.
   -- Правда. Передъ мной теперь прекрасная птичка; пусть она меня учитъ, чему хочетъ. Кажется, я ее очень охотно слушаю.
   Розамундѣ показалось, что она и Лейдгатъ, съ этой минуты, какъ-будто помолвлены. Что имъ слѣдовало-бы давно быть женихомъ и невѣстой -- эта идея крѣпко засѣла у нея въ головѣ, а человѣкъ, какъ мы знаемъ, постоянно стремится въ осуществленію своей идеи, особенно, когда всѣ нужные матеріалы къ тому находятся подъ рукой. Правда, Лейдгатъ твердо держался идей вынужденнаго для него при настоящихъ обстоятельствахъ безбрачія; но въ сущности это была не идея, а отрицательное свойство характера, которое могло измѣниться вслѣдствіе обстоятельствъ; обстоятельства-же были во власти Розамунды, которая зорко и неутомимо слѣдило своими голубыми глазами за всѣмъ, что происходило вокругъ нея, между-тѣмъ, какъ Лейдгатъ блуждалъ во мракѣ и таялъ безсознательно, какъ леденцовая рыбка.
   Вернувшись въ этотъ вечеръ домой, онъ осмотрѣлъ свои стклянки, чтобы видѣть, какъ происходитъ тамъ осадка разныхъ химическихъ составовъ и затѣмъ, съ обычной точностію, занесъ въ книгу свои дневныя медицинскія замѣтки. Его мечты, въ настоящую минуту, вовсе не касались Розамунды, а относились къ его любимому предмету -- отысканію первичной ткани; кромѣ того его сильно начинала интересовать глухая, но быстро разгарающаяся непріязнь къ нему мѣстныхъ врачей, которая должна была вспыхнуть при открытіи Бюльстродомъ больницы на совершенно новыхъ началахъ.
   Лейдгатъ успокоивалъ себя тѣмъ, что если онъ не успѣлъ еще завоевать себѣ довѣріе нѣкоторыхъ паціентовъ доктора Пикова, то взамѣнъ этого упрочилъ свою репутацію во мнѣніи многихъ другихъ гражданъ, которые прежде не были паціентами доктора Пикова. Его предположенія оправдались нѣсколько дней спустя. Ему посчастливилось встрѣтиться съ Розамундой на дорогѣ въ Ловикъ и сойдти съ лошади, чтобы оберечь её отъ стада, которое гнали мимо ихъ. Въ эту минуту къ нему подскакалъ верховой лакей съ приглашеніемъ пожаловать въ довольно значительный домъ, гдѣ Пиковъ никогда не лечилъ. Лакей былъ посланъ сэромъ Джемсомъ Читамомъ, а домъ, куда его приглашали, назывался Ловикъ-Маноръ.
  

ГЛАВА XXVIII.

   М-ръ и м-съ Казобонъ, возвратясь изъ своего путешествія, прибыли въ Ловикъ-Маноръ въ серединѣ января. Снѣгъ легкими хлопьями падалъ на землю, когда они подъѣхали къ крыльцу дома. На слѣдующее утро Доротея, перейдя изъ уборной въ столь извѣстный намъ зелено-голубой будуаръ, увидѣла, что черные стволы липъ длинной аллеи передъ домомъ окружены снѣжной пеленой и что ихъ могучія вѣтви, покрытыя инеемъ, рѣзко выдѣляются на сѣромъ, сумрачномъ небѣ. Эта безконечная снѣжная равнина и низко висѣвшія облака представляли весьма безотрадную картину; самая мебель комнаты, куда вошла Доротея, будто полиняла и обветшала послѣ того, какъ она ее видѣла въ послѣдній разъ. Олень на стѣнномъ коврѣ казался какимъ-то привидѣніемъ на грязно-зелено-голубомъ фонѣ; даже книги въ библіотекѣ глядѣли какими-то окаменѣлостями, а не книгами, только яркій огонь въ каминѣ, гдѣ пылали сухіе дубовые сучья, напоминалъ о жизни и страсти, олицетвореніемъ которыхъ явилась фигура Доротеи, вошедшей въ комнату съ красными футлярами въ рукахъ. Въ нихъ лежали камеи, купленныя для Целіи.
   Молодая женщина, въ свѣжемъ утреннемъ туалетѣ, дышала жизнію и здоровьемъ; ея великолѣпные волосы, изящно свернутые узломъ, каріе глаза, горѣвшіе, какъ звѣзды, пунцовыя губы и бѣлая шея, сливавшаяся съ пухомъ ея сѣро-голубой шубки -- все вмѣстѣ представляло очаровательную картину. Положивъ футляры съ камеями на столъ въ глубокомъ альковѣ окна, Доротея безсознательно накрыла ихъ руками и, взглянувъ въ окно, глубоко задумалась.
   М-ръ Казобонъ, который поднялся очень рано, жалуясь на сильное біеніе сердца, давалъ въ библіотекѣ аудіенцію своему викарному священнику, м-ру Тюкеру. Целія, въ качествѣ сестры, должна была вскорѣ навѣстить молодыхъ, а Доротеѣ съ мужемъ предстояло втеченіи нѣсколькихъ недѣль дѣлать визиты и принимать посѣтителей; словомъ, впереди Доротею ожидала прежняя, будничная, праздная жизнь, похожая болѣе на сонъ, чѣмъ на дѣйствительность. Куда дѣвались мечты о важности супружескихъ обязанностей? Онѣ какъ-будто поблекли вмѣстѣ съ мебелью и замерли вмѣстѣ съ окружающей природой. Гдѣ тотъ свѣтлый путь, по которому она надѣялась слѣдовать объ руку съ мужемъ? Онъ сдѣлался недоступенъ. Ея надежды на упоительный міръ душевнаго спокойствія были потрясены въ самомъ основаніи и омрачены тяжкимъ предчувствіемъ. Когда-же настанутъ, наконецъ, дни дѣятельности для нея, какъ для жены, готовой на всякое самоотверженіе, чтобы поддержать твердость мужа? Нѣтъ, эти дни никогда не настанутъ, по-крайней мѣрѣ, въ томъ видѣ, какъ она объ нихъ мечтала! Но, кто знаетъ? Можетъ быть, ей предстоитъ исполненіе какихъ-нибудь новыхъ обязанностей, которыя оживятъ ее и дадутъ иное направленіе ея супружеской любви?
   Снова посмотрѣла она въ окно: снѣгъ покрылъ всю землю и густой туманъ стоялъ въ воздухѣ. Еще сильнѣе почувствовала она теперь, что надъ нею тяготѣлъ подавляющій гнетъ свѣтскаго общества, которое требуетъ, чтобы женщинѣ доставляли все, не спрашивая отъ нея ничего взамѣнъ; тяготѣніе той среды, живя въ которой приходится сдерживать свои порывы -- стать въ гармонію съ дѣятельностію прочихъ людей, потому-что на эти порывы смотрятъ, какъ на болѣзненную фантазію;-- той среды, гдѣ все сжато въ узкія рамки условныхъ приличій. Весь характеръ ея домашней жизни, съ тѣхъ поръ, какъ она прекратила свои дѣтскія классныя занятія и несносныя упражненія на фортепіано, могъ быть опредѣленъ двумя фразами -- ея вопросомъ: "что мнѣ дѣлать?" и отвѣтомъ мужа: "все что угодно, душа моя". Бракъ, который долженъ былъ открыть ей путь къ серьезнымъ занятіямъ, не избавилъ ее отъ подавляющей свободы ничего не дѣлать -- этой привиллегіи женщинъ достаточныхъ; бракъ даже не скрасилъ ея праздную жизнь нѣжными ласками мужа. Вся ея цвѣтущая, пылкая молодость должна быть проведена въ нравственной темницѣ, среди грустной мѣстности, въ угрюмомъ, старинномъ домѣ съ полинялой мебелью, съ привидѣніемъ оленя на стѣнѣ и съ рядами полокъ, уставленныхъ книгами, которыхъ никто теперь не читалъ.
   Въ первую минуту, когда Доротея взглянула въ окно, она почувствовала тяжесть на сердцѣ; но затѣмъ, когда въ ея головѣ проснулись воспоминанія прошлаго, она отошла отъ окна и стала ходить по комнатѣ. Ей вспомнились мечты и надежды, съ какими она, три мѣсяца тому назадъ, переступила порогъ этого будуара; ей показалось, что она вызываетъ ихъ теперь изъ могилы. Ей показалось, что всѣ эти помыслы и надежды какъ-бы застыли, что самая ея религіозность стала теперь похожа на крикъ въ безиріютной пустынѣ, на борьбу съ кошмаромъ во время сна. Вездѣ и во всемъ вокругъ нея замѣчалось теперь полное отсутствіе жизненности. Она обвела глазами всю эту мертвенную обстановку комнаты и остановилась на миніатюрномъ портретѣ тетки м-ра Казобона, Джуліи, приходившейся бабушкой Вилю, которая, какъ она знала, была очень несчастлива въ своемъ замужествѣ. Передъ Доротеей какъ-бы ожилъ образъ молодой женщины съ тонкими чертами и съ особеннымъ, неуловимымъ выраженіемъ упорства въ. лицѣ. Родные-ли считали ея бракъ несчастнымъ, или она сама убѣдилась въ своей ошибкѣ и глотала горькія слезы въ тиши ночной? Доротея много испытала съ тѣхъ поръ, когда она въ первый разъ взглянула на этотъ портретъ и теперь чувствовала, что между оригиналомъ и ею есть что-то общее. Всматриваясь въ изображеніе женщины, понявшей, что такое супружеское горе, Доротеѣ вдругъ показалось, что черты этого изображенія оживляются, губы и подбородокъ дѣлаются шире, все лицо принимаетъ мужской складъ, глаза блестятъ и смотрятъ на нее пристально. Доротея покраснѣла отъ удовольствія, невольно улыбнулась и, отвернувшись отъ портрета, опустилась на стулъ, глядя въ даль и, точно разговаривая съ кѣмъ-то; мало-по-малу улыбка исчезла съ ея губъ и она воскликнула:
   -- Какъ жестоки ваши слова! Зачѣмъ вы мнѣ это сказали? Ужасно!..
   Она быстро вскочила съ мѣста и побѣжала изъ комнаты по коридору, съ неодолимымъ желаніемъ увидѣть мужа и спросить, не можетъ ли она сдѣлать что-нибудь для него? М-ръ Тюкеръ, вѣроятно, уже ушелъ и Казобонъ сидитъ одинъ въ библіотекѣ. Доротеѣ казалось, что ея сомнѣнія разсѣются въ одну минуту, если мужъ выкажетъ радость при ея появленіи.
   Подойдя къ темной дубовой лѣстницѣ, ведущей въ сѣни, она увидѣла бѣжавшую вверхъ Целію, а сзади ея м-ра Брука, который здоровался съ м-ромъ Казобономъ. Доротея приняла сестру въ свои объятія, а та вскрикнула: "Додо"! и бросилась ее цѣловать. Обѣ онѣ поплакали украдкой, затѣмъ Доротея сбѣгала внизъ, чтобы поздороваться съ дядей.
   -- Мнѣ не нужно тебя спрашивать, душа моя, какъ ты поживаешь, сказалъ м-ръ Брукъ, цѣлуя племянницу въ лобъ; -- я вижу, тебѣ въ Римѣ хорошо жилось... Счастье... фрески... антики... и все такое... Очень радъ, что вы вернулись. Воображаю, какіе вы теперь оба знатоки въ искуствахъ. А? Только Казобонъ что-то блѣденъ; я ужь говорилъ ему объ этомъ... Блѣденъ онъ что-то, понимаешь?.. Видно, онъ ужь слишкомъ заработался тамъ. Въ былыя времена и со мной тоже случалось:-- м-ръ Брукъ держалъ Доротею за руку и смотрѣлъ на Казобона:-- я описывалъ мѣстности, развалины, храмы, думалъ составить полезное руководство, но вскорѣ убѣдился, что это можетъ завести меня слишкомъ далеко и что изъ этого ничего не ведетъ. Вотъ и съ вашимъ трудомъ можетъ случиться тоже самое, понимаете?
   Доротея тревожно посмотрѣла на своего мужа и подумала, что, вѣроятно, въ немъ есть какая-нибудь рѣзкая перемѣна, если люди, давно невидавшіе его, толкуютъ о блѣдности и нездоровья.
   -- Ты, душа моя, не безпокойся, продолжалъ м-ръ Брукъ, замѣтивъ выраженіе лица Доротеи; -- давай мужу побольше хорошей говядины и баранины, и онъ тотчасъ-же поправится. Ему слѣдовало быть блѣднымъ, когда съ него писали Фому Аквитанскаго, понимаешь? Вѣдь вы насъ увѣдомляли объ этомъ. Фома Аквитанскій писалъ ужь черезъ-чуръ замысловато, врядъ-ли кто его и читаетъ.
   -- Онъ, дѣйствительно, авторъ, недоступный для поверхностныхъ умовъ, возразилъ съ достоинствомъ м-ръ Казобонъ на такое неумѣстное замѣчаніе.
   -- Дядя, вы прикажете подать кофе въ вашу комнату? спросила Доротея, поспѣшивъ прервать этотъ разговоръ.
   -- Да, мой другъ, а ты ступай къ Целіи; она сообщитъ тебѣ важную новость, понимаешь? Предоставляю ей разсказать все самой.
   Зелено-голубой будуаръ принялъ совершенно другой характеръ, когда Целія, въ такой-же шубкѣ, какъ и сестра, усѣлась возлѣ камина и принялась съ видимымъ удовольствіемъ разсматривать камеи, разговаривая совсѣмъ о другихъ предметахъ.
   -- А что, пріятно съѣздить въ Римъ тотчасъ послѣ свадьбы? спросила Целія, причемъ щеки ея по обыкновенію вспыхнули. Доротея давно уже знала привычку сестры краснѣть при всякомъ удобномъ случаѣ.
   -- Ничего нѣтъ пріятнаго... то-есть, тебѣ, душа моя, это не понравилось-бы, отвѣчала очень спокойно Доротея. (Никому въ мірѣ не рѣшилась-бы она повѣдать, что она думала о своемъ брачномъ путешествіи въ Римъ).
   -- М-съ Кадваладеръ говоритъ, что это ужасная глупость пускаться въ дальнее путешествіе тотчасъ послѣ свадьбы; она увѣряетъ, будто можно до-смерти надоѣсть другъ другу, а ссориться съ комфортомъ неудобно, потому-что не дома. Вотъ леди Читамъ, та ѣздила въ Батъ.
   Пока Целія говорила, на ея лицѣ то вспыхивалъ, то пропадалъ румянецъ.
  
   Какъ посланникъ рѣзвый сердца,
   Онъ выдаетъ тайну его любви.
  
   Другими словами, Целія на этотъ разъ краснѣла болѣе обыкновеннаго.
   -- Целія! не случилось-ли чего? спросила Доротея, съ выраженіемъ особенной нѣжности.-- Нѣтъ-ли у тебя, въ самомъ дѣлѣ, какой нибудь новости, которую-бы ты желала сообщить мнѣ?
   -- Это все потому случилось, что ты уѣхала, Додо. Сэру Джемсу не съ кѣмъ было разговаривать, кромѣ меня, отвѣчала Целія, лукаво поглядывая на сестру.
   -- А! понимаю! Исполнилось то, на что я надѣялась и на что разсчитывала, произнесла Доротея, взявъ лицо Целіи обѣими руками и всматриваясь въ него съ невольной тревогой. Вопросъ о бракѣ сестры казался ей въ эту минуту гораздо серьезнѣе, чѣмъ прежде.
   -- Это случилось только три дня тому назадъ, сказала Целія.-- Леди Читамъ такъ добра во мнѣ.
   -- А ты очень счастлива?
   -- Очень! Мы еще не сейчасъ женимся; нужно многое приготовить. Притомъ мнѣ самой не хочется спѣшить свадьбой. Такъ весело быть невѣстой! Вѣнчаніе-же соединитъ насъ на всю жизнь.
   -- Лучшей партіи тебѣ и желать нельзя, кисанька. Сэръ Джемсъ добрый, честный человѣкъ, замѣтила Доротея съ жаромъ.
   -- Онъ, Додо, все продолжаетъ строить котэджи. Онъ тебѣ объ ихъ все самъ разскажетъ, когда пріѣдетъ. Ты будешь рада его увидѣть?
   -- Еще-бы! Какъ ты можешь объ этомъ спрашивать!
   -- Я очень боялась, чтобы ты не сдѣлалась слишкомъ ученой, заключила Целія, считавшая, повидимому, ученость м-ра Казобона чѣмъ-то въ родѣ плесени, которая должна была непремѣнно распространиться на всѣхъ тѣхъ, кто находится съ нимъ въ близкихъ сношеніяхъ.
  

ГЛАВА XXIX.

   Однажды утромъ, нѣсколько недѣль спустя по пріѣздѣ въ Ловикъ, Доротея... Но почему-жь все одна Доротея? Развѣ насъ долженъ интересовать только ея взглядъ на супружество? Я положительно протестую противъ общей нашей привычки обращать преимущественное вниманіе на однихъ молодыхъ героевъ и героинь романа, которые до конца книги остаются столь-же цвѣтущими, какъ и въ началѣ, не смотря на перенесенные ими удары судьбы. Но вѣдь настанетъ-же время, что и они поблекнутъ и отцвѣтутъ. По моему, м-ръ Казобонъ, вѣчно-моргавшіе глаза и бѣлыя бородавки котораго возбуждали такое отвращеніе въ Целіи;-- м-ръ Казобонъ, не одаренный гибкостію мускуловъ и лишенный граціи, чѣмъ такъ оскорблялось изящное чувство сэра Джемса -- имѣетъ точно такое-же право на наше вниманіе, какъ и его жена. Въ его женитьбѣ не было ничего исключительнаго. Онъ соблюлъ освященный общественнымъ закономъ обрядъ, требующій, между прочимъ, поднесеній новобрачнымъ гирляндъ и букетовъ. Задумавъ разстаться съ холостой жизнію, Казобонъ разсудилъ, что каждый человѣкъ, съ хорошимъ положеніемъ въ свѣтѣ, долженъ выбирать себѣ цвѣтущую молодостью и красотой жену; чѣмъ моложе будетъ избранная имъ леди, тѣмъ лучше, потому-что ее легче въ такомъ случаѣ воспитать и подчинить себѣ. Она должна быть непремѣнно равнаго съ нимъ происхожденія, должна отличаться религіозными правилами, различными добродѣтелями и способностію донимать вещи, какъ слѣдуетъ. Выбравъ себѣ такую жену, м-ръ Казобонъ намѣревался какъ можно лучше обезпечить ее и ничего не щадить для ея счастія; взамѣнъ того, онъ надѣялся вкусить черезъ нее семейныя радости, а главное, имѣть отъ нея дѣтей -- живую копію самого себя. Поэты XVI столѣтія находили послѣднее условіе необходимымъ для полнаго счастія мужчины. Конечно, съ тѣхъ поръ времена перемѣнились и ни одинъ изъ насъ не посѣтуетъ на м-ра Казобона, если онъ не оставитъ копіи съ самого себя, тѣмъ не менѣе, онъ, съ своей стороны, считалъ долгомъ выполнить свое назначеніе и чувствуя, что года идутъ, что жизнь теряетъ для него прежнюю прелесть, и что онъ все болѣе и болѣе чувствуетъ свое одиночество, онъ рѣшился не терять времени и вкусить семейныя радости, пока не прошла для нихъ пора.
   Встрѣтивъ Доротею, онъ вообразилъ, что нашелъ то, чего искалъ; что такая жена избавитъ его отъ необходимости нанимать секретаря,-- должность, которую при немъ никто еще не занималъ, такъ-какъ м-ръ Казобонъ пуще всего на свѣтѣ боялся обнаружить слабыя стороны своего ума предъ постороннимъ человѣкомъ. Но теперь Провидѣніе, по своему милосердію, послало ему именно такую жену, въ какой онъ нуждался. Скромная молодая леди, не честолюбивая, съумѣющая оцѣнить его достоинства, конечно, будетъ вѣрить въ непогрѣшимость ума своего мужа. Неизвѣстно, былъ-ли увѣренъ м-ръ Казобонъ въ томъ, что Провидѣніе, предназначивъ его въ супруги миссъ Брукъ, заботилось также и объ ея благѣ, а общество не имѣло права предложить ему вопроса: такъ-ли безпристрастно онъ взвѣсилъ свои собственныя качества, необходимыя для счастія прекрасной молодой дѣвушки, какъ онъ взвѣсилъ ея достоинства, думая о своемъ счастіи. Притомъ нельзя требовать, чтобы человѣкъ отвѣчалъ какъ за свой выборъ жены, такъ и за ея выборъ мужа, или, наконецъ, чтобы онъ заранѣе старался изукрасить себя всѣми прелестными свойствами, съ цѣлію передать ихъ своему потомству. Когда Доротея приняла предложеніе м-ра Казобона отъ искренняго сердца, то онъ нашелъ это очень естественнымъ и началъ твердо вѣрить, что онъ положилъ основаніе своему счастію.
   Смолоду м-ръ Казобонъ не зналъ этого чувства. Надо быть большимъ энтузіастомъ, чтобы умѣть наслаждаться жизнію при недостаткѣ физическихъ силъ; Казобонъ-же никогда не пользовался крѣпкимъ здоровьемъ, а энтузіастомъ не могъ быть по своей натурѣ. Его слабый организмъ не былъ способенъ и къ страстнымъ порывамъ. Но при всемъ томъ Казобонъ отличался большимъ самообладаніемъ и дѣйствовалъ съ рѣшительностію, когда вопросъ касался его чести. Вообще, онъ старался быть безукоризненнымъ въ своихъ поступкахъ, по крайней мѣрѣ, настолько, насколько требуетъ законъ; онъ стремился къ тому, чтобы общественное мнѣніе признавало его непогрѣшимымъ; онъ велъ такую жизнь, что имѣлъ полное право считать, что достигъ этой цѣли; трудность достиженія подобной-же непогрѣшимости въ трудѣ почти цѣлой его жизни, въ "Ключѣ къ мифологіи," -- камнемъ лежала на его душѣ. Пріемъ въ публикѣ его "Памфлетовъ" или "Parerga", какъ онъ ихъ называлъ, посредствомъ которыхъ онъ желалъ вывѣдать ея мнѣніе о своемъ трудѣ, помѣщая въ нихъ небольшіе изъ него отрывки, далеко не оправдали его ожиданій. Онъ подозрѣвалъ, что архидіаконъ совсѣмъ ихъ не читалъ; сильно сомнѣвался, заглянули-ли въ нихъ передовые люди изъ сословія ученыхъ и, наконецъ, пришелъ къ горькому убѣжденію, что его старый знакомый Карпъ былъ авторомъ оскорбительной для него рецензіи, которую м-ръ Казобонъ хранилъ подъ замкомъ въ одномъ изъ ящиковъ своего письменнаго стола, а также въ самомъ потайномъ уголкѣ своей памяти. Трудно было ему переносить столь тяжелыя впечатлѣнія, поэтому не мудрено, что имъ овладѣла мрачная меланхолія,-- естественное послѣдствіе неумѣренныхъ притязаній. Даже его религіозныя убѣжденія отчасти поколебались вслѣдъ за поколебавшейся вѣрой въ свое творчество. Что до меня касается, то я отъ души жалѣю м-ра Казобона. Не сладка доля человѣка, получившаго высшее образованіе и лишеннаго возможности наслаждаться плодами его; -- имѣть передъ глазами великое зрѣлище жизни человѣчества и постоянно находиться подъ гнетомъ своего слабаго, ничѣмъ неудовлетвореннаго я; не знать, что такое живая мысль, пылъ страсти, энергическая дѣятельность; оставаться вѣчно сухимъ ученымъ безъ вдохновенія, честолюбивымъ и въ то-же время робкимъ -- такая доля, можно сказать, невыносима. Полученіе мѣста декана или даже епископа едва-ли измѣнило-бы нравственное настроеніе м-ра Казобона.
   Къ этому нравственному состоянію, которое установилось у него уже четверть столѣтія назадъ и превратило его въ педанта, м-ръ Казобонъ вздумалъ присоединить любовь въ прекрасной молодой женщинѣ. Но, какъ мы знаемъ уже, м-ръ Казобонъ, еще въ качествѣ жениха, пришелъ къ тому заключенію, что ожидаемое имъ впереди счастіе далеко не вполнѣ осуществится для него, и старая привычка къ одинокой жизни потянула было его назадъ. Чѣмъ глубже онъ вникалъ въ характеръ своей супружеской домашней жизни, тѣмъ болѣе убѣждался въ необходимости примириться съ нею въ томъ видѣ, какъ она есть и не требовать отъ нея ничего лишняго. Казалось, что сама судьба предназначила, чтобы его супружескія отношенія, подобно его священническимъ обязанностямъ и авторскимъ трудамъ, превратились въ одинъ наружный обрядъ, и Эдуардъ Казобонъ далъ себѣ слово безукоризненно выполнять его. Допущеніе Доротеи къ участію въ его трудахъ сдѣлалось для него впослѣдствіи такъ тягостно, что онъ порывался не разъ измѣнить такой порядокъ, но не рѣшался это исполнить, видя ея настойчивость въ желаніи быть ему полезной. Съ первыхъ-же дней по пріѣздѣ въ Ловикъ, Доротея условилась съ мужемъ, что она будетъ приходить рано утромъ въ библіотеку читать ему вслухъ или переписывать, что онъ прикажетъ. М-ръ Казобонъ былъ сильно занятъ въ послѣднее время составленіемъ новой брошюры, заключавшей въ себѣ чью-то монографію, съ указаніями на древнія египетскія таинства. Брошюра эта имѣла назначеніемъ обнаружить и исправить нѣкоторыя ошибочныя мнѣнія на этотъ счетъ ученаго Уэрбёртона. Эта небольшая брошюра, ничтожная по сравненію съ огромнымъ его "Ключомъ", при кропотливости Казобона, заняла очень много времени и стоила ему большихъ усилій. Въ особенности много онъ потрудился надъ предисловіемъ, посвященнымъ, какъ надо было полагать, исключительно коварному пріятелю Карпу, что можно было, впрочемъ, заключить только изъ того, что здѣсь рѣчь шла о рыбѣ карпѣ.
   Составленіе этой монографіи заняло все время м-ра Казобона и онъ почти не выходилъ изъ библіотеки.
   Однажды утромъ Доротея пришла къ нему туда, вскорѣ послѣ того, какъ онъ окончилъ тамъ безъ нея свой завтракъ. Целія въ это время гостила во второй разъ въ Ловикѣ, незадолго передъ своей свадьбой и сидѣла въ гостиной въ ожиданіи сэра Джемса.
   Доротея такъ привыкла узнавать расположеніе духа своего мужа по выраженію его лица, что войдя въ комнату, тотчасъ догадалась, что онъ дуется на нее. Она молча подошла къ своему письменному столу.
   -- Доротея, вотъ письмо къ вамъ; оно было вложено въ конвертъ, адресованный на мое имя, произнесъ м-ръ Казобонъ тѣмъ сухимъ тономъ, который обыкновенно слышался въ его голосѣ, когда онъ говорилъ о предметѣ для него непріятномъ.
   Письмо было написано на двухъ страницахъ; она быстро взглянула на подпись.
   -- Отъ Владислава! воскликнула она весело.-- О чемъ онъ можетъ писать ко мнѣ? къ вамъ, прибавила она, взглянувъ на мужа,-- другое дѣло; я даже угадываю, что онъ къ вамъ пишетъ.
   -- Прочтите, если угодно, сказалъ м-ръ Казобонъ, съ строгимъ видомъ, указывая на письмо концомъ пера и не глядя на жену.-- Но я долженъ васъ предупредить, что я отклоню предложеніе Виля пріѣхать погостить къ намъ. Надѣюсь, что съ моей стороны извинительно желать, хоть не надолго, полной свободы послѣ той разсѣянной жизни, которую мы по необходимости вели въ послѣднее время. Мнѣ особенно непріятны тѣ гости, излишняя живость которыхъ утомляетъ меня.
   Между Доротеей и ея мужемъ не было ни одного столкновенія послѣ маленькаго супружескаго взрыва въ Римѣ, который оставилъ въ ней такое сильное впечатлѣніе, что она съ тѣхъ поръ старалась укрощать въ себѣ всѣ порывы раздраженія, лишь-бы только не давать повода въ повторенію бывшей сцены. Но сдѣланное сердитымъ тономъ предупрежденіе, чтобы она не ждала къ себѣ гостей, которые не нравились ему; этотъ несправедливый и эгоистическій упрекъ въ нарушеніи его свободы -- слишкомъ глубоко уязвилъ Доротею и она не въ состояніи была сохранить хладнокровіе. Она могла-бы перенести терпѣливо такую выходку со стороны Мильтона, если-бы только онъ былъ способенъ на что-нибудь подобное; но Казобонъ въ эту минуту показался ей непростительно недальновиднымъ и возмутительно несправедливымъ. Она не чувствовала къ нему ни малѣйшаго состраданія; въ взволнованномъ голосѣ ея послышались такія ноты, что м-ръ Казобонъ невольно вздрогнулъ и, поднявъ голову, встрѣтилъ ея блестящій отъ гнѣва взглядъ.
   -- Зачѣмъ вы приписываете мнѣ такія желанія, которыя вамъ непріятны? Вы говорите со мной, какъ съ своимъ врагомъ! Погодите, по крайней мѣрѣ, пока я въ самомъ дѣлѣ привыкну отдѣлять свои желанія отъ вашихъ!
   -- Доротея, вы слишкомъ торопливы на заключенія, отвѣчалъ раздраженно м-ръ Казобонъ. "Рѣшительно, эта женщина еще недостаточно созрѣла для того, чтобы занимать важный постъ жены; ее нужно пріучить къ покорности", мелькнуло въ головѣ его.
   -- Я нахожу, что вы сами были слишкомъ торопливы, сдѣлавъ ложныя заключенія о моихъ чувствахъ, возразила Доротея въ томъ-же тонѣ. Буря еще не улеглась въ ея душѣ и она считала неблагороднымъ со стороны мужа, что онъ не извиняется передъ нею.
   -- Я васъ попрошу не касаться болѣе этого предмета, Доротея; у меня нѣтъ ни времени, ни силъ вступать въ такого рода пренія.
   Съ этими словами м-ръ Казобонъ обмакнулъ перо въ чернила и сдѣлалъ видъ, что хочетъ продолжать писать. Но его рука до того дрожала, что онъ не могъ вывести ни одной правильной буквы.
   Доротея оставила оба письма не читанными на столѣ мужа и съ сдержаннымъ негодованіемъ сѣла на свое обычное мѣсто. Она никакъ не могла понять тайной причины, заставившей ея мужа разсердиться по поводу писемъ, и сознавала только одно -- что она оскорблена. Она преспокойно принялась за работу; рука ея нисколько не дрожала, когда она съ особеннымъ тщаніемъ стала выписывать латинскія цитаты, заданныя ей наканунѣ мужемъ и такъ увлеклась работой, что яснѣе, чѣмъ когда-нибудь понимала теперь смыслъ латинскихъ фразъ.
   Полчаса прошли, такимъ образомъ, въ совершенномъ спокойствіи; Доротея не поднимала головы отъ своей работы, какъ вдругъ раздался громкій стукъ отъ упавшей книги. Она быстро обернулась и увидѣла, что м-ръ Казобонъ уцѣпился руками за перила лѣстницы, приставленной въ шкафу съ книгами, съ признаками страданія на лицѣ. Доротея вскочила съ мѣста и въ одно мгновеніе очутилась подлѣ мужа, который видимо задыхался. Вспрыгнувъ на стулъ, она подхватила его подъ руку и съ замирающимъ отъ волненія голосомъ, нѣжно спросила:
   -- Другъ мой, можете-ли вы опереться на меня?
   Прошло двѣ-три минуты ужаснаго молчанія, показавшіяся Доротеѣ вѣчностью. М-ръ Казобонъ стоялъ неподвижно, жадно ловя ртомъ воздухъ. Спустившись съ трудомъ съ лѣстницы, онъ упалъ навзничь въ широкое, покойное кресло, которое Доротея успѣла подкатить къ шкафу и лишился чувствъ. Доротея позвонила изо всѣхъ силъ и съ помощью нѣсколькихъ человѣкъ, сбѣжавшихся на звонокъ, перенесла мужа на диванъ. М-ръ Казобонъ мало-по-малу началъ приходить въ себя; въ это время въ комнату вошелъ сэръ Джемсъ, только-что пріѣхавшій и узнавшій въ передней отъ дворецкаго, что съ м-ромъ Казобономъ сдѣлался припадокъ въ библіотекѣ.
   -- Боже мой! этого давно надо было ожидать, подумалъ добрый сэръ Джемсъ.
   Онъ спросилъ дворецкаго, послали-ли за докторомъ; тотъ отвѣчалъ, что, сколько ему извѣстно, хозяинъ до сихъ поръ никогда не лечился, но что теперь, по его мнѣнію, не мѣшало-бы послать за докторомъ.
   При входѣ сэра Джемса, м-ръ Казобонъ узналъ его и привѣтствовалъ глазами и слабой улыбкой. Доротея, послѣ первой минуты испуга, бросилась на колѣни подлѣ дивана и горько заплакала. Увидавъ гостя, она вскочила на ноги и просила послать верховаго за какимъ-нибудь докторомъ.
   -- Пошлите за Лейдгатомъ, сказалъ сэръ Джемсъ,-- онъ теперь постоянно лечитъ матушку и она находитъ, что онъ чрезвычайно искусенъ. Послѣ смерти отца она положительно не вѣрила ни одному изъ докторовъ.
   Доротея обратилась къ мужу и тотъ кивнулъ ей головой въ знакъ согласія. Такимъ образомъ, за Лейдгатомъ былъ отправленъ грумъ сэра Джемса Читама, знавшій его въ лицо, и Лейдгатъ явился необыкновенно скоро, такъ-какъ грумъ встрѣтилъ его на ловикской дорогѣ въ то время, когда онъ велъ подъ уздцы лошадь, а подъ руку миссъ Винци.
   Целія, сидя въ гостиной, ничего не подозрѣвала, пока не пришелъ въ ней сэръ Джемсъ съ извѣстіемъ о случившемся.
   -- Судя по словамъ Доротеи, говорилъ сэръ Джемсъ,-- это не настоящій припадокъ, а что-то въ этомъ родѣ.
   -- Бѣдная, милая Додо! вѣдь это ужасно! воскликнула Целія, настолько огорченная, насколько позволяло ей собственное счастіе. Она всплеснула своими маленькими ручками, а сэръ Джемсъ захватилъ ихъ въ свои большія, широкія руки, какъ захватываетъ чашка цвѣтка неразвернувшіеся лепестки.-- Какъ некстати занемогъ м-ръ Казобонъ! По правдѣ сказать, я его никогда не любила; мнѣ даже кажется, что онъ не умѣетъ цѣнить Доротею. А ему слѣдовало-бы носить ее на рукахъ, онъ не долженъ забывать, что никакая другая женщина не выбрала-бы его себѣ въ мужья. Не правда-ли?
   -- Я всегда находилъ, что ваша сестра приноситъ огромную жертву, выходя за него, замѣтилъ сэръ Джемсъ.
   -- Да, но вѣдь Додо дѣлала всегда все по своему, не такъ, какъ другіе и никогда не перемѣнится.
   -- Ваша сестра благородное созданье, сказалъ честный и добрый сэръ Джемсъ, находившійся еще подъ впечатлѣніемъ той минуты, когда онъ увидѣлъ Доротею на колѣняхъ передъ мужемъ, поддерживавшую рукой его голову, съ выраженіемъ глубокаго отчаянія на лицѣ. Онъ не зналъ, сколько раскаянія заключалось въ этой скорби.
   -- Правда подтвердила Целія, думая въ то-же время: "хорошо разсказывать это сэру Джемсу, а попробовалъ-бы онъ самъ пожить съ Додо!" -- Какъ вы думаете, продолжала она,-- идти мнѣ къ ней? Могу-ли я ей помочь чѣмъ-нибудь?
   -- Я думаю, что вамъ слѣдуетъ туда сходить, пока не пріѣхалъ еще Лейдгатъ, отвѣчалъ сэръ Джемсъ.-- Только не оставайтесь тамъ долго.
   Когда Целія ушла, онъ началъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ, вспоминая, что онъ испыталъ при помолвкѣ Доротеи, и въ немъ снова закипѣла досада на м-ра Брука, за его равнодушіе къ судьбѣ племянницы... "Если-бы онъ, Кадваладеръ, или кто-бы тамъ ни былъ, отнеслись къ этому дѣлу такъ, какъ я въ то время, разсуждалъ самъ съ собою сэръ Джемсъ,-- то свадьба не состоялась-бы. Со стороны дяди непростительно допустить неопытную молодую дѣвушку распоряжаться собой по собственному произволу и не употребить никакихъ средствъ, чтобы спасти ее".
   Что касается самого себя, то сэръ Джемсъ давно ужь пересталъ горевать, что Доротея не досталась ему: сердце его вполнѣ удовлетворилось помолвкой съ Целіей. Онъ былъ настоящій рыцарь по природѣ (древніе рыцари, какъ намъ извѣстно, считали идеаломъ славы безукоризненное служеніе женщинѣ); его отвергнутая любовь не превратилась въ непріязненное чувство, напротивъ, онъ сохранилъ въ прежней свѣжести свои воспоминанія о Доротеѣ. Онъ остался ея другомъ и братомъ, и великодушно оправдывалъ ея образъ дѣйствій.
  

ГЛАВА XXX.

   У м-ра Казобона повторился припадокъ, но съ меньшей силой, чѣмъ въ первый разъ, такъ что спустя нѣсколько дней, онъ сталъ приходить въ свое обычное состояніе. Однако Лейдгатъ, повидимому, считалъ его болѣзнь заслуживающею особеннаго вниманія; онъ не только выслушивалъ его посредствомъ стетоскопа (способъ, не признававшійся еще необходимостью въ медицинской практикѣ того времени), но даже сидѣлъ по цѣлымъ днямъ около больного, слѣдя за нимъ. На вопросъ м-ра Казобона -- что за причина его болѣзни? онъ отвѣчалъ, что все зло кроется въ привычкѣ, свойственной всѣмъ ученымъ, а именно, въ излишнемъ напряженіи умственныхъ силъ и въ однообразіи труда..
   -- Единственное средство противъ вашей болѣзни, говорилъ онъ,-- поменьше работать и побольше развлекаться.
   М-ръ Брукъ, присутствовавшій однажды при такомъ разговорѣ, увѣрялъ, что и-ръ Казобонъ долженъ заниматься уженьемъ рыбы, какъ Кадваладеръ, и завести себѣ товарный станокъ, чтобы точить игрушки, ножки къ столамъ и разныя другія мелкія вещи.
   -- Короче сказать, вы совѣтуете мнѣ впасть прежде времени въ дѣтство, замѣтилъ бѣдный м-ръ Казобонъ съ горечью.-- Такого рода занятія, продолжалъ онъ, смотря на Лейдгата,-- служили-бы для меня точно такимъ-же развлеченіемъ, какъ трепанье пакли для преступниковъ исправительнаго дома.
   -- Признаюсь, сказалъ улыбаясь Лейдгатъ,-- предписывать больному развлеченія все равно, что совѣтывать ему стараться быть всегда въ хорошемъ расположеніи духа. Мнѣ слѣдовало-бы лучше посовѣтовать вамъ не очень много трудиться и кротко переносить, когда другимъ вздумается васъ развлекать.
   -- Да, да, вмѣшался м-ръ Брукъ,-- велите-ка Доротеѣ играть съ вами въ трикъ-тракъ по вечерамъ, или хоть въ воланъ... По моему, нѣтъ лучше игры, какъ воланъ... Въ мое время онъ былъ въ большой модѣ. Можетъ быть, это будетъ трудно для вашихъ глазъ, Казобонъ? Въ такомъ случаѣ почаще отдыхайте. Или займитесь какой-нибудь легкой наукой -- конхологіей {Наука о раковинахъ.}, напримѣръ... Я полагаю, что это должно быть очень легкая наука... Или, наконецъ, заставьте Доротею читать вамъ вслухъ легкія "вещи -- Смолетта "Roderick Random," или "Humphrey Clinker"... правда, они немножко скоромнаго содержанія... но она вѣдь теперь замужемъ, можетъ все читать, понимаете? Я помню, какъ я бывало хохоталъ до упаду надъ этими книгами! Тамъ есть преуморительная сцена съ панталонами почтальона... Да, у теперешнихъ авторовъ уже нѣтъ такого юмору! Я перечиталъ всю эту литературу, но для васъ вѣдь она будетъ новостью.
   -- Это такая-же питательная пища, какъ репейникъ вмѣсто хлѣба, готовъ былъ отвѣтить м-ръ Казобонъ, но изъ уваженія къ дядѣ своей жены промолчалъ и, наклонивъ голову въ знакъ согласія, замѣтилъ нѣсколько минутъ спустя, что такого рода книги могутъ удовлетворить только извѣстнаго рода умы.
   -- Видите-ли что, сказалъ проницательный судья Лейдгату, когда они оба вышли изъ комнаты больного,-- Казобонъ въ послѣднее время слишкомъ усидчиво работалъ, и для него большое лишеніе, что вы запретили ему исключительно заниматься своимъ сочиненіемъ. Онъ пишетъ что-то чрезвычайно ученое... по части розысканія древностей, понимаете? Я не могъ-бы слѣдовать его примѣру... я былъ всегда непостояненъ въ занятіяхъ. Но вѣдь священники -- дѣло другое, они болѣе стѣснены, чѣмъ мы... Не мѣшало-бы, если-бы Казобона сдѣлали теперь епископомъ... онъ написалъ отличный памфлетъ за Пиля... Это мѣсто заставило-бы его вести болѣе подвижную жизнь, чаще являться въ публикѣ... онъ отъ этой перемѣны пополнѣлъ-бы даже, я думаю. Совѣтую вамъ переговорить объ этомъ съ м-съ Казобонъ; она преловкая на всѣ эти дѣла, моя племянница... Скажите, что ея мужу необходимы развлеченія, удовольствія... Наведите ее на эту мысль...
   Лейдгатъ и безъ совѣта м-ра Брука имѣлъ намѣреніе переговорить съ Доротеей. Ея не было въ комнатѣ въ то время, когда дядя предлагалъ м-ру Казобону придуманные имъ способы разнообразить жизнь въ Ловикѣ; но кромѣ этого раза, она постоянно находилась при больномъ во время посѣщенія его докторомъ. Въ ея непритворно озабоченномъ лицѣ и взволнованномъ голосѣ, когда она говорила о болѣзни мужа, Лейдгатъ угадывалъ какую-то драму и, весьма натурально, желалъ разгадать ее. Онъ былъ убѣжденъ, что обязанъ высказать ей всю правду на счетъ исхода болѣзни м-ра Казобона и не только по этому одному, но его вообще чрезвычайно интересовало предстоявшее конфиденціальное объясненіе съ Доротеей. Врачи, за рѣдкими исключеніями, большіе охотники до психическихъ наблюденій; они иногда такъ увлекаются ими, что дѣлаютъ ошибочныя предсказанія о состояніи больного, нерѣдко разбиваемыя въ прахъ дѣйствительностію. Въ былыя времена Лейдгатъ часто подтрунивалъ надъ подобной слабостію врачей и далъ себѣ слово не впадать никогда въ тѣ-же ошибки. Узнавъ, что м-съ Казобонъ ушла гулять, онъ собрался уѣхать домой, какъ вдругъ обѣ сестры явились, разрумяненныя отъ свѣжаго мартовскаго воздуха. Когда Лейдгатъ попросилъ Доротею поговорить съ нимъ наединѣ, она отворила дверь въ библіотеку, какъ въ ближайшую комнату, занятая единственно мыслію о томъ, что она отъ него услышитъ. Со времени болѣзни мужа она не входила въ эту комнату, ставни которой, по небрежности прислуги, не раскрывались и свѣтъ проникалъ только чрезъ верхнія части рамъ.
   -- Вы извините, если мы останемся съ вами въ полумракѣ, сказала Доротея, остановись посреди комнаты.-- Съ тѣхъ-поръ, какъ вы запретили моему мужу читать, библіотека не отпиралась; но я надѣюсь, что м-ръ Казобонъ вскорѣ по прежнему станетъ заниматься здѣсь. Онъ видимо поправляется.
   -- Да, онъ поправляется гораздо быстрѣе, чѣмъ я ожидалъ; по моему, онъ теперь почти совсѣмъ здоровъ.
   -- Не грозитъ-ли ему опасность снова занемочь? спросила Доротея, чуткій слухъ который уловилъ въ голосѣ Лейдгата особенный оттѣнокъ.
   -- Характеръ такого рода болѣзней опредѣлить чрезвычайно трудно, отвѣчалъ Лейдгатъ;-- единственное условіе спасенія, на которое я разсчитываю, заключается въ томъ, чтобы предохранить м-ра Казобона отъ всякихъ нервныхъ потрясеній.
   -- Бога ради, говорите яснѣе! произнесла Доротея умоляющимъ голосомъ.-- Для меня невыносима мысль, что вы что-то скрываете меня; а не зная всего, я не въ состояніи буду дѣйствовать какъ слѣдуетъ.
   Слова эти вырвались у нея какъ вопль души, потрясенной недавнимъ горемъ.
   -- Сядьте, пожалуста, продолжала она, опускаясь въ ближайшее кресло и срывая съ головы шляпку, а съ рукъ перчатки; въ ту минуту, когда рѣшался вопросъ о судьбѣ ея мужа, не время было думать о соблюденіи свѣтскихъ приличій.
   -- Ваше требованіе совершенно согласно съ моимъ личнымъ убѣжденіемъ на этотъ счетъ; но на каждомъ врачѣ лежитъ обязанность ограждать до послѣдней возможности спокойствіе людей, близкихъ больному. Я обращу ваше вниманіе на то обстоятельство, что болѣзнь м-ра Казобона такого рода, что вѣрный исходъ ея опредѣлить чрезвычайно трудно. Очень можетъ быть, что онъ проживетъ пятнадцать лѣтъ и даже болѣе, находясь въ томъ полуболѣзненномъ состояніи, въ какомъ онъ находится теперь...
   Доротея страшно поблѣднѣла, и когда Лейдгатъ остановился, произнесла чуть слышно:
   -- Вы хотите сказать, если мы сбережемъ его?..
   -- Да, если вы устраните отъ него всевозможныя нравственныя потрясенія и не допустите его до усиленныхъ занятій.
   -- Для него будетъ истинное несчастіе, если вы не разрѣшите ему продолжать его сочиненіе, сказала Доротея, зная заранѣе, какъ это подѣйствуетъ на ея мужа.
   -- Я самъ это понимаю, и однако вамъ слѣдуетъ употребитъ всѣ мѣры, чтобы сокращать и разнообразить его занятія. При благопріятныхъ условіяхъ, болѣзнь сердца, которая, какъ я полагаю, явилась послѣдствіемъ послѣдняго припадка, не грозитъ мгновенной смертью; но, съ другой стороны, это такого рода недугъ, при которомъ смерть иногда внезапно поражаетъ больного. Поэтому не слѣдуетъ пренебрегать никакими мѣрами, которыя могутъ предотвратить опасность.
   Они оба замолчали на нѣсколько минутъ. Доротея сидѣла неподвижно, какъ мраморная; между тѣмъ, никогда голова ея не работала такъ сильно, какъ въ это время; ея воображеніе рисовало цѣлый рядъ сценъ.
   -- Помогите мнѣ, пожалуста, произнесла она, наконецъ, тѣмъ же тихимъ голосомъ, какъ и прежде:-- научите, что мнѣ дѣълатъ?
   -- Какого вы мнѣнія о небольшомъ заграничномъ путешествіи? Вы, кажется, были недавно въ Римѣ?
   Доротея невольно вздрогнула отъ нахлынувшихъ на нее при этомъ вопросѣ воспоминаній, и полная увѣренности, что такое средство всего менѣе можетъ принести пользы ея мужу, съ живостію воскликнула:
   -- О, нѣтъ! путешествіе не годится! Оно даже повредить ему,-- и слезы хлынули у нея ручьемъ.-- Ему не можетъ быть полезно то, что ему не нравится.
   -- Мнѣ жаль, что я поневолѣ васъ огорчилъ, сказалъ Лейдгатъ, тлубоко тронутый слезани Доротеи. Онъ не мотъ надивиться, какъ она рѣшилась видти за Казобона; онъ въ первой разъ въ жизни встрѣтилъ такую женщину, инкъ Доротея.
   -- Хорошо, что вы отъ меня ничего не скрыли, проговорила она;-- благодарю васъ, что вы мнѣ сказали всю правду.
   -- Считаю нужнымъ предупредить васъ, чтобы вы ничего не передавали мужу о нашемъ разговорѣ, замѣтилъ Лейдгатъ.-- Ему слѣдуетъ знать только двѣ вещи: что онъ не долженъ утомлять себя работой и обязанъ соблюдать извѣстныя правила гигіены. Пугать его, какимъ-бы то ни было образомъ, весьма опасно.
   Лейдгатъ поднялся съ своего мѣста; Доротея машинально послѣдовала его примѣру и въ то-же время отстегнула застежку своего плаща и бросила его въ сторону, точно онъ душилъ ее. Докторъ поклонился ей и готовъ ужь былъ выйдти изъ комнаты, но, услышавъ громкое рыданіе, вырвавшееся у Доротеи, остановился.
   -- Послушайте, сказала она,-- вы умный человѣкъ, въ вашихъ рукахъ жизнь и смерть человѣка... Посовѣтуйте, что мнѣ дѣлать? Вѣдь онъ всю жизнь свою трудился для одной цѣли... онъ только и думалъ объ одномъ... а я думаю только...
   Прошли годы, а Лейдгатъ все еще помнилъ впечатлѣніе, произведенное на него голосомъ Доротеи, въ эту минуту; но онъ ничего не могъ ей сказать кромѣ того, что завтра утромъ пріѣдетъ провѣдать м-ра Казобона.
   Когда онъ уѣхалъ, Доротея наплакалась въ волю и слезы облегчили ея стѣсненное сердце; но, вспомнивъ, что ей не слѣдуетъ выказывать передъ мужемъ своего горя, она отерла глаза и, осмотрѣвшись кругомъ, подумала, что не мѣшало-бы приказать слугѣ прибрать библіотеку, на случай, если-бы м-ру Казобону вздумалось сюда придти. На письменномъ столѣ мужа лежали нераспечатанныя письма, полученныя въ то утро, когда онъ сдѣлался боленъ и въ томъ числѣ два письма Владислава: одно распечатанное, другое нераспечатанное на ея имя. Видъ этихъ писемъ произвелъ на нее тяжелое впечатлѣніе отъ мысли, что ея вспыльчивость вызвала припадокъ мужа; ей не хотѣлось брать ихъ со стола на томъ основаніи; что она успѣетъ ихъ прочесть и послѣ; но тутъ-же сообразила, что ихъ слѣдуетъ убрать съ глазъ мужа, такъ-какъ главной причиной его волненія было одно изъ нихъ. Она пробѣжала глазами письмо Виля, адресованное на имя м-ра Казобона, для того, чтобы видѣть, нужно или нѣтъ ему отвѣчать, чтобы отклонить его посѣщеніе, столь непріятное ея мужу.
   Виль писалъ изъ Рима. Онъ начиналъ съ того, что онъ слишкомъ глубоко чувствуетъ благодѣянія къ нему м-ра Казобона и потому считаетъ дерзостію благодарить его словами, изъ чего слѣдовало, что если-бы онъ оказался неблагодарнымъ къ такому великодушному другу, то заслуживалъ-бы названіе тупоумнаго негодяя. За тѣмъ Виль говорилъ, что онъ убѣдился въ своихъ недостаткахъ, на которые м-ръ Казобонъ нерѣдко ему указывалъ, и находилъ необходимымъ, для своего исправленія, поближе познакомиться съ нуждой, отъ которой онъ былъ до сихъ поръ избавленъ щедростію своего родственника. Онъ крѣпко надѣялся употребить въ пользу воспитаніе, полученное имъ по милости м-ра Казобона и имѣть возможность обойтись безъ денежныхъ вспомоществованій, на которыя другіе, быть можетъ, имѣютъ болѣе права, чѣмъ онъ. Далѣе онъ писалъ, что намѣревается вернуться въ Англію, чтобы попробовать счастія, подобно многимъ молодымъ людямъ, у которыхъ вмѣсто всякаго капитала здоровыя руки и дѣльная голова. "Пріятель мой, Науманъ, писалъ онъ, поручилъ мнѣ привезти съ собой картину "Диспутъ", заказанную вами, которую, если вы и м-съ Казобонъ позволите, я лично доставлю въ Ловикъ. Но если мое посѣщеніе окажется лишнимъ, то прошу васъ прислать мнѣ отвѣтъ втеченіи двухъ недѣль, въ Парижъ, poste restante." Въ заключеніе Виль писалъ, что прилагаетъ небольшое письмо къ м-съ Казобонъ, содержащее въ себѣ продолженіе преній объ искуствѣ, начатыхъ ими въ Римѣ.
   Распечатавъ второе письмо, Доротея убѣдилась, что оно наполнено шутливыми предостереженіями противъ ея фанатическихъ увлеченій нѣкоторыми предметами, и совѣтомъ относиться къ нимъ болѣе спокойно, словомъ, оно представляло веселую юношескую болтовню, которую теперь было совсѣмъ не время читать. Доротея немедленно стала обдумывать, какъ ей поступить съ первымъ письмомъ. "Можетъ быть еще не поздно, разсуждала она, предупредить Виля, чтобы онъ не ѣздилъ въ Ловикъ." Кончилось тѣмъ, что Доротея передала письмо дядѣ, который еще не уѣхалъ и попросила его дать знать Вилю о болѣзни м-ра Казобона и о томъ, что состояніе его здоровья не позволяетъ имъ принимать посѣтителей.
   Едва-ли можно было найти въ сосѣдствѣ человѣка, который-бы любилъ такъ переписываться, какъ м-ръ Брукъ; его затрудняли только короткія письма и потому въ настоящемъ случаѣ онъ распространился на четырехъ страницахъ большого формата, да сверхъ того, исписалъ кругомъ всѣ поля. На просьбу Доротеи онъ отвѣчалъ коротко:
   -- Изволь, мой другъ, я напишу. Этотъ Владиславъ... преумный молодой человѣкъ, я увѣренъ, что онъ пойдетъ далеко... И славно пишетъ... сейчасъ видно, что знаетъ толкъ во всемъ, понимаешь? Я ему непремѣнно все передамъ о Казобонѣ.
   Кончикъ пера м-ра Брука должно быть обладалъ свойствомъ разумной машины, потому что изъ него изливались добродушнѣйшія сентенціи, прежде чѣмъ мозгъ самого м-ра Брука успѣвалъ переварить ихъ. Такъ, напримѣръ, этотъ кончикъ пера выражалъ иногда соболѣзнованіе о какомъ нибудь горѣ, предлагалъ средства противъ какой нибудь болѣзни; все это, послѣ прочтенія написаннаго м-ромъ Брукомъ, оказывалось именно тѣмъ, что онъ хотѣлъ сдавать и часто производило такіе результаты, на которые онъ никогда не разсчитывалъ. Теперь его перо выразило искреннее сожалѣніе, что Владиславъ не можетъ попасть въ настоящее время въ ихъ края, чрезъ что м-ръ Брукъ лишенъ удовольствія познакомиться съ нимъ поближе и вмѣстѣ съ нимъ пересмотрѣть заброшенныя картины италіянской школы. Это перо почувствовало такой живой интересъ къ молодому человѣку, вступающему въ жизнь съ запасомъ новыхъ идей, что на концѣ второй страницы оно убѣдило и-ра Брука пригласить Владислава -- такъ какъ его не могли принятъ въ Ловикѣ -- пріѣхать въ Типтонъ-Грэнжъ. Почему-жъ нѣтъ? Для нихъ обоихъ найдется много дѣла; теперь наступилъ періодъ необыкновеннаго броженія умовъ, политическій горизонтъ разширяется,-- короче сказать, перо м-ра Брука воспроизвело маленькій спичъ, незадолго передъ тѣмъ напечатанный въ плохенькой газетѣ: "Мидлмарчскій Піонеръ".
   Пока м-ръ Брукъ печаталъ письмо, его самолюбіе раздувалось до страшныхъ размѣровъ отъ наплыва разныхъ туманныхъ проектовъ, толпившихся въ его головѣ: явится молодой человѣкъ, способный облекать идеи въ живое слово, думалъ онъ: газета "Піонеръ" начнетъ покупаться на расхватъ, пролагая путь для новаго кандидата; извѣстные документы можно будетъ употребить съ пользою -- кто знаетъ, что изъ этого произойдетъ? Сверхъ того, такъ-какъ свадьба Целіи должна совершиться очень скоро, то не мѣшаетъ заручиться, хоть на время, молодымъ, веселымъ собесѣдникомъ, чтобы не скучать за обѣдомъ.
   М-ръ Брукъ уѣхалъ изъ Ловика домой, не сказавъ Доротеѣ о содержаніи своего письма, на томъ основаніи, что она находилась при мужѣ; притомъ, по мнѣнію его, это дѣло не могло имѣть никакой важности въ ея глазахъ.
  

ГЛАВА XXXI.

   Въ тотъ-же вечеръ Лейдгатъ, разговаривая съ миссъ Винци о м-съ Казобонъ, съ нѣкоторымъ увлеченіемъ распространился о томъ глубокомъ чувствѣ, которое она выказала къ своему мужу -- этому скучному педанту, годившемуся ей въ отцы.
   -- Это правда, она очень предана своему мужу, отвѣтила Розамунда, съ намѣреніемъ употребивъ это слово, такъ-какъ Лейдгатъ считалъ преданность лучшимъ украшеніемъ женщины, но въ то-же время она подумала, что ничего нѣтъ особенно грустнаго быть хозяйкой въ Ловикъ-Манорѣ, когда владѣлецъ его долженъ скоро умереть.
   -- Вѣдь она хороша? Неправда-ли? прибавила въ слухъ Розамунда.
   -- Да, конечно, хороша; но мнѣ было не до ея красоты, сказалъ Лейдгатъ.
   -- Правда, это не относится къ вашей профессіи, замѣтила Розамунда, улыбнувшись и выказавъ свои ямки на щекахъ.-- Однако, какъ ваша практика увеличивается! Недавно, я слышала, васъ приглашали къ м-съ Читамъ, а теперь въ Казобонамъ.
   -- Да, отвѣчалъ Лейдгатъ принужденнымъ тономъ;-- по правдѣ сказать, я не такъ охотно лечу этихъ господъ, какъ бѣдныхъ. Виды болѣзней, большею частію, одни и тѣ же, а возни пропасть, да еще почтительно выслушивай разный вздоръ.
   -- Развѣ въ Мидльмарчѣ не то-же самое? По крайней мѣрѣ, въ богатыхъ домахъ вы ходите по свѣтлымъ, просторнымъ корридорамъ и чувствуете вездѣ запахъ розъ.
   -- Совершенно вѣрно, mademoiselle de Montmorenci, тихо произнесъ Лейдгатъ, опуская голову къ столу и слегка приподнимая пальцемъ тонкій батистовый платокъ, высунувшійся изъ ридикуля Розамунды, какъ-бы съ намѣреніемъ понюхать запахъ ея духовъ; въ то-же время онъ глядѣлъ на нее съ улыбкой.-- Но такое пріятное порханье вокругъ мидльмарчской розы не могло, продолжаться безконечно; въ маленькомъ городкѣ нѣтъ никакой возможности безнаказанно проводитъ съ кѣмъ нибудь время съ глазу на глазъ; въ подобныхъ случаяхъ обыкновенно встрѣчаются разныя затрудненія, помѣхи, непріятности, толки и сплетни. Миссъ Винци и безъ того обращала на себя исключительное вниманіе не только своихъ поклонниковъ, но и всего общества, а тутъ какъ нарочно она осталась одна на виду у всѣхъ, потому что ея мать, послѣ нѣкоторой борьбы, рѣшилась уѣхать съ Фредомъ погостить въ Стон-Кортъ. У м-съ Винци была двойная цѣль: во-первыхъ, чтобы угодить старику Фэтерстону, а во-вторыхъ, чтобы поближе наблюдать за Мери Гартъ, которая, по мѣрѣ выздоровленія Фреда, теряла въ ея глазахъ свою цѣну, какъ будущая невѣстка.
   Тетка Бюльстродъ участила свои посѣщенія въ Ловикъ-Гетъ, подъ предлогомъ необходимости провѣдывать Розамунду. М-съ Бюльстродъ питала нѣжныя чувства къ своему брату, отцу племянницы, и хотя находила, что онъ могъ-бы сдѣлать лучшую партію, однако была всегда хорошо расположена къ его дѣтямъ. Въ настоящее время, м-съ Бюльстродъ состояла въ самой тѣсной дружбѣ съ м-съ Плаймдель; у обѣихъ леди было одинаковое влеченье въ шелковымъ платьямъ, вышитымъ юбкамъ, фарфоровымъ издѣліямъ и къ духовнымъ лицамъ; онѣ сообщали другъ-другу разнообразныя новости о здоровьѣ и хозяйствѣ; нѣкоторые пункты превосходства со стороны м-съ Бюльстродъ, а именно, болѣе серьезный и рѣшительный характеръ, умѣнье цѣнить умъ и таланты и обладаніе загороднымъ домомъ,-- служили иногда поводомъ къ спорамъ между ними, но эти споры не портили ихъ отношеній. Словомъ, это были двѣ благонамѣренныя женщины, дѣйствовавшія всегда на обумъ.
   Пріѣхавъ однажды съ утреннимъ визитомъ въ м-съ Плаймдэль, м-съ Бюльстродъ проговорилась, что она не можетъ долго у нея оставаться, потому что должна провѣдать бѣдную Розамунду.
   -- Отчего вы называете ее бѣдной? спросила м-съ Плаймдэль,-- плутоватая, круглоглавая, маленькая леди, напоминавшая ручного сокола.
   -- Ахъ она такая хорошенькая, а выросла въ такой суетной жизни. Мать, вы знаете, всегда была легкомысленна, вотъ почему я такъ тревожусь за дѣтей.
   -- Однако, Гарріетъ, если вы хотите знать мое мнѣніе, возразила торжественнымъ тономъ м-съ Плаймдэль,-- то я вамъ скажу, что въ городѣ говорятъ, будто вы и м-ръ Бюльстродъ должны быть въ восторгѣ отъ того, что случилось. Вы все сдѣлали, чтобы пустить въ ходъ Лейдгата.
   -- Селина, что вы хотите этимъ сказать? спросила съ неподдѣльнымъ изумленіемъ м-съ Бюльстродъ.
   -- Да то, что я очень рада за Неда, отвѣтила м-съ Плаймдель.-- Конечно, у него больше средствъ, чѣмъ у другихъ, чтобъ содержать прилично такую жену... Но я-бы желала для него совсѣмъ другой партіи... Вы знаете, матери такъ естественно безпокоиться за сына... а нынѣшняя молодежь, испытавъ неудачу въ любви, очень часто увлекается дурными примѣрами... По правдѣ сказать, я не даромъ была всегда противъ пришлецовъ въ нашемъ городѣ.
   -- Я васъ не понимаю, Селина! возразила м-съ Бюльстродъ принимая, въ свою очередь, торжественный тонъ.-- Мой мужъ самъ былъ здѣсь одно время пришлецомъ... Авраамъ и Моисей были пришлецами въ своей странѣ... Въ самомъ писаніи сказано, что мы должны бытъ привѣтливы къ чужеземцамъ. А въ особенности, прибавила она помолчавъ,-- когда они безукоризненнаго поведенія!
   -- Я говорила совсѣмъ не въ религіозномъ смыслѣ, Гарріетъ, я говорила какъ мать.
   -- Селина, я увѣрена, что вы никогда не слыхали, чтобы я была противъ свадьбы вашего сына съ моей племянницей.
   -- О! я знаю, всему причиной гордость миссъ Винци, а не что нибудь другое, замѣтила м-съ Плаймдель, не очень довѣрявшая Гарріетъ въ этомъ вопросѣ.-- Она считаетъ всѣхъ молодыхъ людей въ Мидльмарчѣ недостойными ея руки. Я сама слышала, какъ ея мать сказала что-то въ этомъ родѣ. По моему, это далеко не христіанское чувство! Но теперь, какъ говорятъ, она нашла человѣка такого-же гордаго, какъ сама.
   -- Не хотите-ли вы сказать, что между Розамундой и м-ромъ Лейдгатомъ что-нибудь есть? спросила м-съ Бюльстродъ, сильно смущенная тѣмъ, что ея пріятельница знала болѣе, чѣмъ она.
   -- Можетъ-ли быть, чтобы вы ничего не слыхали, Гарріетъ! воскликнула м-съ Плаймдэль.
   -- Ничего нѣтъ мудренаго! я выѣзжаю такъ мало, сплетней терпѣть не могу, притомъ мнѣ никто ничего не разсказываетъ. У васъ бываютъ такіе люди, которыхъ я никогда не встрѣчаю... у васъ кругъ знакомства совсѣмъ другой, чѣмъ у меня.
   -- Положимъ, что такъ, Гарріетъ,-- но вѣдь тутъ дѣло идетъ о вашей родной племянницѣ и о любимцѣ м-ра Бюльстрода,-- впрочемъ, онъ и вашъ любимецъ. Одно время я даже думала, что вы прочите его въ женихи для вашей Кетъ, когда она подростетъ.
   -- Никогда не повѣрю, чтобъ тутъ было что-нибудь серьезное, замѣтила м-съ Бюльстродъ;-- братъ навѣрное сказалъ-бы мнѣ.
   -- Конечно, у каждаго свой взглядъ на вещи; но по-моему, стоитъ только взглянуть на миссъ Винци и на Лейдгата, когда они вмѣстѣ, чтобы сказать, что это женихъ и невѣста. Мое дѣло, впрочемъ, сторона. Показать вамъ новый узоръ для митенокъ?
   Прямо отсюда м-съ Бюльстродъ, съ отягченной разными мыслями головой, поѣхала въ племянницѣ. Хотя она была и очень нарядно одѣта, но изящный костюмъ Розамунды, только-что вернувшейся съ прогулки, былъ еще наряднѣе, и это обстоятельство возбудило въ ней легкую досаду. М-съ Бюльстродъ представляла второе, только сокращенное изданіе своего брата и вмѣстѣ съ тѣмъ составляла контрастъ съ блѣднымъ, тихо произносившимъ слова своимъ мужемъ. У нея былъ добрый, честный взглядъ и она не любила обиняковъ въ разговорѣ.
   -- Ты, какъ я вижу, одна, душа моя, произнесла тетка, входя съ Розамундой въ гостиную и осматриваясь важно кругомъ.
   Розамунда тотчасъ догадалась, что теткѣ нужно сообщить ей что-то особенное. Онѣ сѣли рядомъ, очень близко другъ къ другу. Мармотка внутри шляпки Розамунды была такъ прелестна, что возбуждала невольное желаніе сдѣлать точно такую-же и для Кетъ. Разговаривая съ племянницей, м-съ Бюльстродъ не могла отвести своихъ, еще красивыхъ, глазъ отъ этой мармотки.
   -- Я сейчасъ слышала объ тебѣ такую вещь, которая меня чрезвычайно удивила, Розамунда, произнесла она, помолчавъ съ минуту.
   -- А что такое, тетушка?
   Глаза Розамунды въ это время блуждали по широкому, вышитому воротничку тетки.
   -- Я вѣрить этому не хочу... Можетъ-ли быть, чтобы тебя помолвили и я ничего не знала? Чтобъ твой отецъ мнѣ этого не сказалъ!
   Тутъ м-съ Бюльстродъ пристально посмотрѣла въ глаза племянницѣ; Розамунда вспыхнула до ушей и отвѣтила:
   -- Я, тетушка, не помолвлена...
   -- Почему-жь всѣ объ этомъ говорятъ? Въ городѣ только о томъ и толкуютъ!
   -- Я полагаю, что городскіе толки ровно ничего не значатъ, возразила Розамунда, внутренно очень довольная.
   -- О, душа моя! надобно держать себя осторожно. Общественнымъ мнѣніемъ пренебрегать не слѣдуетъ! Вспомни, что тебѣ ужъ идетъ двадцать второй годъ, а состоянія у тебя нѣтъ. Твой отецъ, я убѣждена, не будетъ имѣть возможности скопить для тебя что-нибудь. Конечно, м-ръ Лейдгатъ -- человѣкъ очень развитой и умный... я понимаю, что можно увлечься этимъ... я сама люблю разговаривать съ такими мужчинами... твой дядя считаетъ его очень полезнымъ человѣкомъ... но ты должна знать, что профессія врача не можетъ доставить ему большихъ средствъ. Притомъ, намъ слѣдуетъ заботиться не объ одной только земной жизни, а между врачами рѣдко можно встрѣтить человѣка религіознаго; они всѣ слишкомъ надѣются на свой умъ. Да, наконецъ, душа моя, ты не такъ воспитана, чтобы выйдти за бѣднаго человѣка.
   -- М-ръ Лейдгатъ не бѣденъ, тетушка. Онъ имѣетъ знакомства въ высшемъ кругу.
   -- Онъ мнѣ самъ говорилъ, что онъ бѣденъ!
   -- Онъ называетъ себя бѣднымъ по сравненію съ людьми своего круга, которые привыкли жить на широкую ногу.
   -- Милая Розамунда! Ужь тебѣ-то не слѣдуете разсчитывать жить на широкую ногу.
   Розамунда опустила глаза и стала играть своимъ ридикюлемъ. Она не была вспыльчива, не умѣла отвѣчать рѣзко, до и не любила, чтобы вмѣшивались въ ея дѣла.
   -- Такъ значитъ -- это правда? спросила м-съ Бюльстродъ, серьезно взглянувъ на племянницу.-- Ты значитъ думаешь о м-рѣ Лейдгатѣ? Вы между собой все уладили, а отцу ничего не сказали? Розамунда, другъ мой, будь откровенна, скажи, неужели Лейдгатъ, въ самомъ дѣлѣ, сдѣлалъ тебѣ предложеніе?
   Положеніе Розамунды было въ высшей степени щекотливо; вполнѣ увѣренная въ чувствахъ Лейдгата къ себѣ и въ его намѣреніи предложить ей руку, она сильно досадовала, что не имѣетъ еще права отвѣтятъ на вопросъ тетки: да! Ея гордость была задѣта, но умѣнье владѣть собой выручило ее.
   -- Извините меня, тетушка, сказала она,---я бы не желала говорить объ этомъ предметѣ.
   -- Я убѣждена, душа моя, что ты не ввѣришь свою судьбу человѣку, у котораго нѣтъ опредѣленнаго положенія. Подумай, вѣдь у тебя ужь было два отличныхъ жениха и ты имъ отказала! Одинъ изъ нихъ до сихъ поръ еще въ твоихъ рукахъ и ждетъ только твоего согласія. Я знаю одну замѣчательную красавицу, которая попала, Богъ знаетъ, за кого, оттого только, что была черезъ-чуръ разборчива. По моему, м-ръ Нэдъ Шаймдэль отличной молодой человѣкъ -- многіе находятъ даже, что онъ недуренъ собой; онъ единственный сынъ, а отецъ его ведетъ обширную торговлю -- это лучше, чѣмъ всякая профессія. Конечно, бракъ не долженъ быть главной цѣлью нашей жизни; прежде всего мы обязаны искать царства небеснаго... во всякомъ случаѣ молодой дѣвушкѣ не слѣдуетъ давать волю своему сердцу.
   -- Какъ-бы то ни было, а я своего сердца м-ру Неду Плаймдэлю не отдамъ. Я ужь разъ отказала ему. Если я кого-нибудь полюблю, то полюблю на всю жизнь, отвѣчала Роаамуяда, воображая себя въ эту минуту героиней романа и премило играя эту роль.
   -- Теперь для меня все ясно, душа ноя, произнесла м-съ Бюльстродъ меланхолическимъ голосомъ, вставая съ мѣста, чтобы уйти.-- Ты позволила себѣ увлечься человѣкомъ, который тебя не любитъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, тетушка, порывисто возразила Розамунда.
   -- Слѣдовательно, ты увѣрена, что м-ръ Лейдгатъ питаетъ къ тебѣ серьезное расположеніе?
   Щеки Розамунды, какъ на зло, пылали во время этого разговора. Она была задѣта за живое, но сочла за лучшее смолчать; вскорѣ тетка уѣхала, убѣжденная, что она не ошиблась въ своихъ предположеніяхъ.
   Когда дѣло касалось не важныхъ предметовъ или свѣтскихъ вопросовъ, м-ръ Бюльстродъ поступалъ обыкновенно такъ, какъ ему приказывала жена, а она, не объяснивъ причины, потребовала, чтобы мужъ, при первомъ удобномъ случаѣ, въ разговорѣ съ Лейдгатомъ, постарался вывѣдать, имѣетъ-ли тотъ намѣреніе жениться въ скоромъ времени. Отвѣтъ Лейдгата былъ вполнѣ отрицательный. М-ръ Бюльстродъ, подвергнутый строгому допросу, объяснилъ женѣ, что Лейдгатъ говорилъ съ нимъ тономъ человѣка, неимѣющаго ни къ кому привязанности на столько сильной, чтобы исходомъ ея могъ быть бракъ. М-съ Бюльстродъ почувствовала тогда, что на ней лежитъ серьезная обязанность, и потому она вскорѣ добилась разговора наединѣ съ Лейдгатомъ. Заведя съ нимъ рѣчь о здоровьи Фреда Винци и выразивъ искреннее соболѣзнованіе, что у ея брата такое большое семейство, она незамѣтно перешла къ вопросу о томъ, съ какими опасностями для молодежи сопряжено вступленіе ихъ въ свѣтъ.
   -- Молодые люди, говорила она,-- очень часто кутятъ и обманываютъ ожиданія родителей, не вознаграждая своимъ поведеніемъ тѣ расходы, которые были употреблены на ихъ воспитаніе, а дѣвушки нерѣдко попадаютъ въ такую обстановку, которая можетъ повредить ихъ будущности.
   -- Особенно, продолжала м-съ Бюльстродъ,-- если такая дѣвушка обладаетъ привлекательной наружностью, а родители ея живутъ открыто. Случается, что какой-нибудь джентльменъ начинаетъ за ней ухаживать; ради личнаго удовольствія, онъ овладѣваетъ ея вниманіемъ при каждой встрѣчѣ въ обществѣ, и тѣмъ преграждаетъ путь искателямъ ея руки. Я нахожу, м-ръ Лейдгатъ, что такіе люди берутъ на себя тяжкую отвѣтственность, становясь препятствіемъ къ устройству судьбы женщины.
   При этомъ м-съ Бюльстродъ пристально посмотрѣла на доктора, съ видимымъ намѣреніемъ дать ему понять, что ея слова должны быть приняты какъ предостереженіе, или даже какъ упрекъ.
   -- Все это правда, отвѣчалъ Лейдгатъ, смѣло смотря на нее;-- но, съ другой стороны, мужчина долженъ быть большимъ фатомъ, если вообразитъ, что онъ не можетъ обратить особеннаго вниманія на дѣвушку, безъ того, чтобы она въ него не влюбилась, или, чтобы другіе не стали объ этомъ толковать на всѣхъ перекресткахъ.
   -- О, м-ръ Лейдгатъ! вы очень хорошо знаете цѣну вашимъ достоинствамъ; вы знаете также, что никто изъ нашихъ молодыхъ людей не можетъ тягаться съ вами; поэтому нѣтъ ничего мудренаго, если ваши частыя посѣщенія одного дома служатъ противоборствомъ къ устройству судьбы молодой дѣвушки и мѣшаютъ принять предложенія, которыя могли-бы быть сдѣланы ей кѣмъ-нибудь изъ ея многочисленныхъ поклонниковъ.
   Лейдгатъ былъ менѣе польщенъ сравненіемъ съ мильдмарчскими Орландами, чѣмъ раздосадованъ намеками м-съ Бюльстродъ. Она-же, въ свою очередь, сознавала, что произвела своихъ разговоромъ такое впечатлѣніе, какое было нужно и сверхъ того, употребивъ изысканное слово: противоборство, она прилично заслонила ихъ цѣлую массу подробностей, и безъ того, впрочемъ, слишкомъ очевидныхъ.
   Лейдгатъ надулся, откинулъ одной рукой назадъ волосы, другой порылся безъ всякой нужды въ карманѣ жилета и затѣмъ нагнулся, маня къ себѣ маленькаго чернаго пуделя, видимо уклонявшагося отъ его ласкъ. Встать и уйдти казалось ему неприличнымъ, потому что онъ только-что отпилъ чай. Къ счастію, м-съ Бюльстродъ, вполнѣ убѣжденная, что онъ понялъ смыслъ ея словъ, перемѣнила разговоръ.
   На слѣдующій день м-ръ Фэрбротеръ, прощаясь съ Лейдгатомъ на улицѣ, сказалъ:
   -- Надѣюсь, что мы встрѣтимся нынче вечеромъ у Винци?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ коротко Лейдгатъ,-- я тамъ не буду; у меня дѣла много. Я намѣренъ совсѣмъ прекратить посѣщенія здѣшнихъ вечеровъ.
   -- Какъ? возразилъ викарій,-- вы было ужь совсѣмъ попались въ сѣти, а теперь вдругъ вздумали уши себѣ затыкать! Впрочемъ, если вы не намѣрены поддаться обольщеніямъ сирены, то хорошо дѣлаете, принимая заранѣе мѣры предосторожности.
   Нѣсколько дней назадъ Лейдгатъ не обратилъ-бы никакого вниманія на эти слова и счелъ-бы ихъ за обыкновенную шутку викарія; но теперь они были яснымъ намекомъ и служили убѣдительнымъ доказательствомъ того, что онъ велъ себя очень глупо, давъ поводъ обществу толковать по-своему его поведеніе.
   -- Роэамунда тутъ ни причемъ, думалъ Лейдгатъ; -- она смотритъ на наши отношенія такъ-же легко, какъ и я; у нея удивительный тактъ и чутье въ манерѣ держать себя; но она окружена праздностью и сплетнями. Однако слѣдуетъ положить конецъ этимъ слухамъ.
   Итакъ Лейдгатъ рѣшился не бывать у Винци иначе, какъ по дѣлу и выдержалъ свое обѣщаніе.
   Для Розамунды лишеніе его общества было большимъ несчастьемъ. Неловкое положеніе, въ которое ее поставили вопросы тетки, дѣлалось все хуже и хуже, и, наконецъ, по прошествіи десяти дней, втеченіе которыхъ она не видала Лейдгата, ею овладѣлъ ужасъ при мысли, какой страшный пробѣлъ образуется въ ея жизни, если судьба, какъ губкой, сотретъ всѣ ея радостныя надежды. Свѣтъ снова превратится для нея въ печальную пустыню, изъ которой, за нѣсколько времени передъ тѣмъ, по мановенію жезла волшебника, образовался цвѣтущій садъ. Она чувствовала, что вступаетъ въ первый періодъ разочарованія въ любви; что ни одинъ мужчина не сдѣлается уже героемъ тѣхъ прелестныхъ воздушныхъ замковъ, въ которыхъ она прожила эти шесть мѣсяцевъ. Бѣдная Розамунда потеряла апетитъ и приняла видъ покинутой Аріадны, т. е. не настоящей, а театральной Аріадны, брошенной на дорогѣ съ полными сундуками нарядовъ, но безъ экипажа.
   Въ романахъ и драмахъ несчастныя жертвы любви оканчиваютъ обыкновенно свою жизнь самымъ трагическимъ образомъ, за что читатели и зрители превозносятъ ихъ. Но Розамундѣ и въ голову не приходило рѣшиться на какую-нибудь отчаянную мѣру; она заплетала съ прежнимъ стараніемъ свои великолѣпные волосы и держалась гордо и спокойно. Она утѣшалась мыслію, что тетушка Бюльстродъ была отчасти причиной, почему Лейдгатъ прекратилъ свои посѣщенія; это все-таки было легче, чѣмъ знать, что онъ внезапно охладѣлъ къ ней. Каждому изъ насъ десять дней кажутся весма короткимъ срокомъ; но для праздной, элегантной леди, терзаемой разочарованіями, сомнѣніями и тревожными предположеніями, эти десять дней могутъ показаться вѣчностію.
   На одинадцатый день, когда Лейдгатъ уѣзжалъ изъ Стон-Корта, м-съ Винци попросила его передать ея мужу, что въ здоровьѣ м-ра Фетерстона замѣтка сильная перемѣна, и что она проситъ его пріѣхать въ Стон-Кортъ въ тотъ-же день. Лейдгатъ мотъ очень удобно передать это порученіе лично въ складъ товаровъ, или оставить записку въ домѣ; но онъ ни того, ни другого не сдѣлалъ, изъ чего мы въ правѣ заключить, что онъ не находилъ особенныхъ препятствій къ тому, чтобы явиться въ домъ въ такой часъ, когда м-ра Винци не было тамъ, и порученіе матери передать самой миссъ Винци. Каждый человѣкъ, по разнымъ причинамъ, можетъ уклоняться отъ посѣщеній какого-нибудь общества: но едва-ли даже мудрецъ останется доволенъ, узнавъ, что его отсутствіе осталось незамѣченнымъ. Лейдгату показалось заманчивымъ вспомнить прежнее, пошутить съ Розамундой насчетъ своего воздержанія отъ разсѣянной жизни и твердаго намѣренія наложить на себя долгій постъ -- т. е. отказаться отъ наслажденія слушать ея пѣніе. Надо сознаться, что на него сдѣлалъ сильное вліяніе намекъ м-съ Бюльстродъ о томъ, что онъ преграждаетъ дорогу другимъ.
   Когда Лейдгатъ вошелъ въ комнату, миссъ Винци была одна и такъ сильно покраснѣла, что онъ самъ смутился, и вмѣсто того, чтобы заговорить въ шутливомъ тонѣ, холодно изложилъ ей причину своего посѣщенія, прося ее передать отцу данное ему порученіе. Послѣднія слова онъ произнесъ почти офиціально. Розамунда въ первую минуту искренно обрадовалась появленію Лейдгата; но, оскорбленная его манерой обращенія, она поблѣднѣла и молча кивнула ему головой, не выпуская изъ рукъ какую-то ничтожную работу крючкомъ, которая позволяла ей не подымать глазъ выше подбородка Лейдгата. Въ каждомъ неудачномъ дѣлѣ по началу легко судить о концѣ. Лейдгатъ посидѣлъ минуты съ двѣ, повертѣлъ хлыстикомъ ы, не сказавъ больше ни слова, всталъ. Въ эту минуту Розамунда, у которой нервы были раздражены, вслѣдствіе внутренней борьбы оскорбленнаго самолюбія съ усиліемъ не выдать себя, вздрогнула, выронила изъ рукъ работу и машинально также встала. Лейдгатъ нагнулся, чтобы поднять упавшую работу, и когда выпрямлялся, то лицо его едва не коснулось хорошенькой головки на тонкой, лебединой люѣ, граціознымъ изгибомъ которой онъ такъ часто любовался. Взглянувъ на Розамунду, онъ замѣтилъ во всѣхъ ея чертахъ нервное содроганіе; это было для него такъ ново и неожиданно, что онъ вопросительно посмотрѣлъ на нее. Въ это мгновеніе въ миссъ Винци было столько естественности, какъ въ дѣвочкѣ лѣтъ пяти. Она чувствовала, что ее душатъ слезы и не дѣлала уже никакого усилія, чтобы удерживать ихъ.
   Эти выразительные голубые глаза, подернутые слезами, произвели переломъ въ чувствахъ Лейдгата: въ сердцѣ его вдругъ загорѣлась страсть. Читатель не долженъ забывать, что этотъ честолюбивый человѣкъ, увлекшійся внезапно при видѣ плачущей красавицы, имѣлъ горячее сердце и страстную натуру.
   -- Что съ вами? Вы огорчены? Бога ради, скажите...
   Слова эти были произнесены отрывисто, безъ связи, но звукъ голоса придалъ имъ нѣжное, умоляющее выраженіе. Съ Розамундой до сихъ поръ еще никто не говорилъ такимъ тономъ; она, можетъ быть, и не обратила вниманія на слова, она слышала только голосъ -- и слезы градомъ покатились по ея щекамъ. Молчаніе ея служило самымъ краснорѣчивымъ отвѣтомъ; Лейдгатъ понялъ, что эта дѣвушка отдается ему беззавѣтно и, забывъ все на свѣтѣ, заключилъ ее въ свои объятія и нѣжно, почли отечески (онъ всегда былъ ласковъ съ слабыми и больными), разцѣловалъ ее въ оба глаза. Конечно, это былъ нѣсколько странный, но за то кратчайшій путь къ примиренью. Розамунда не разсердилась, она только откинулась назадъ, и покраснѣла отъ счастія. Лейдгатъ сѣлъ рядомъ съ нею и заговорилъ съ жаромъ. Розамундѣ пришлось излить передъ нимъ всѣ свои чувства, а онъ искренно и страстно сталъ благодарить ее за расположеніе къ нему. Полчаса спустя, Лейдгатъ уѣхалъ изъ дома Винци женихомъ; но невѣста не была душа души его, а просто дѣвушка, которой онъ предложилъ свою руку. Вечеромъ того-же дня, Лейдгатъ пріѣхалъ опять, съ цѣлью переговорить съ м-ромъ Винци, который только-что вернулся изъ Стон-Корта, и питалъ полную увѣренность, что въ самомъ скоромъ времени онъ получитъ вѣсть, что м-ръ Фэтерстонъ дѣлаетъ свои предсмертныя распоряженія. Пріятныя для его слуха слова -- "предсмертныя распоряженія" -- приходились очень кстати и привели въ самое пріятное расположеніе духа и безъ того всегда веселаго по вечерамъ мэра. Къ тому-жь слова эти не означали еще, что м-ръ Фэтерстонъ умеръ; слѣдовательно, м-ръ Винци могъ попрежнему самодовольно пощелкивать пальцами по табакеркѣ и отпускать шуточки, не розыгрывая офиціальной роли огорченнаго родственника; а м-ръ Винци ненавидѣлъ всякую торжественность и афектацію. Впрочемъ, кого пугаютъ слова -- духовное завѣщаніе, и кто огорчается, получая право на владѣніе имѣніемъ? Въ этотъ вечеръ м-ръ Винци былъ какъ-то особенно расположенъ относиться шутливо въ каждому вопросу, и, между прочимъ, замѣтилъ, что Фредъ обладаетъ фамильнымъ тѣлосложеніемъ и скорехонько поправится совсѣмъ. Когда Лейдгатъ попросилъ у него согласія на свой бракъ съ Розамундой, онъ далъ его безъ всякаго затрудненія и тутъ-же замѣтилъ, что не мѣшало-бы почаще устроиваться свадьбамъ между молодыми людьми и молодыми дѣвушками. Конечно, въ этомъ случаѣ немаловажную роль играла мысль о возможности лишній разъ хлебнуть пуншику.
  

ГЛАВА ХХХIІ.

   Торжествующая увѣренность мэра, основанная на настоятельномъ требованіи м-ра Фэтерстона, чтобы Фредъ и его мать неотлучно находились при немъ, могла назваться слабымъ волненіемъ въ сравненіи съ бурными чувствами, бушевавшими въ груди кровныхъ родственниковъ старика. Весьма естественно, что эти господа начали громко твердить о семейныхъ узахъ, связывавшихъ ихъ съ больнымъ, и стали являться толпами къ нему въ домъ, съ тѣхъ поръ, какъ онъ слегъ въ постель. Иначе и быть не могло, потому что когда "бѣдный Питеръ" сидѣлъ въ своемъ покойномъ креслѣ въ гостиной съ рѣзными стѣнами, то, являясь къ нему на глаза, эти близкіе родственники испытывали участь кухонныхъ таракановъ, которыхъ поваръ обдавалъ кипяткомъ: несмотря однако-жъ на то, они все-таки лѣзли къ очагу Фэтерстона, привлекаемые туда не корыстолюбіемъ, а бѣдностію. Братецъ Соломонъ и сестрица Джэнъ были между ними самые богатые; они находили, что "бѣдный Питэръ" принимаетъ ихъ совершенно по родственному, безъ малѣйшихъ признаковъ церемоніи и они считали это вѣрнымъ признакомъ того, что милый братецъ, при написаніи духовнаго завѣщанія, обратитъ вниманіе на ихъ преимущества передъ прочими, какъ на людей богатыхъ. Ихъ, по крайней мѣрѣ, онъ никогда не выгонялъ изъ дому, тогда какъ братца Іону, сестрицу Марту и другихъ голяковъ онъ, по своей непостижимой эксцентричности, держалъ всегда вдали отъ себя. Соломонъ и Джэнъ хорошо знали поговорку братца Питэра, что денежка -- дорогое яичко, требующее теплаго гнѣзда.
   Но братецъ Іона и сестрица Марта, равно какъ и прочіе несчастные изгнанники смотрѣли совсѣмъ иначе на этотъ вопросъ. Этимъ обиженнымъ судьбою людямъ казалось, что если Питэръ ничего для нихъ не сдѣлалъ при жизни, то, вѣроятно, онъ ихъ вспомнитъ при смерти. Іона увѣрялъ, что есть люди, которое любятъ своими завѣщаніями дѣлать сюрпризы; Марта-же возражала на это, что ничего не будетъ удивительнаго, если братецъ оставитъ большую часть своихъ денегъ тѣмъ, кто ихъ меньше всѣхъ добивается. Во всякомъ случаѣ, кровные родные должны стоять на первомъ планѣ и зорко слѣдить за тѣми, кого строго даже нельзя и назвать родными. Мало-ли бывало темныхъ поддѣлокъ духовныхъ завѣщаній, нельзя-же допускать незаконнаго пользованія наслѣдствомъ; наконецъ, эти дальніе родственники могутъ утащить что-нибудь, а бѣдный Питэръ будетъ лежать въ это время безпомощный! Нѣтъ, нужно непремѣнно охранять его! Въ этомъ послѣднемъ отношеніи Саломонъ и Дженъ были одного мнѣнія съ Мартой и Іоной, а толпа племянниковъ, племянницъ, братцевъ и кузеновъ еще съ большей утонченностію придумывали, чего можно было ожидать отъ человѣка, способнаго, по капризу, отказать свое имѣніе на сторону; поэтому всѣ они, чувствуя, что на нихъ лежитъ въ нѣкоторомъ родѣ великая обязанность сохранить фамильный интересъ, считали себя въ полномъ правѣ посѣщать какъ можно чаще Стон-Кортъ. Сестрица Марта, иначе м-съ Кренчъ, страдавшая одышкой и жившая довольно далеко, не имѣла силъ сакм совершать эти поѣздки; за то сынъ ея, въ качествѣ родного племянника бѣднаго Питера, могъ съ пользою служить ея представителемъ и наблюдать, чтобы дѣдушка Іона не совершилъ какого-нибудь злоупотребленія въ свою пользу. Вообще вся порода Фэтерстоновъ твердо держалась правила, что каждый долженъ зорко надзирать за другимъ, помня ежеминутво, что всемогущій Творецъ надзираетъ за нимъ самимъ.
   Вотъ почему всѣ эти кровные родственники, одинъ вслѣдъ за другимъ, появлялись въ Стон-Кортѣ и исчезали оттуда, а на Мэри Гартъ лежала непріятная обязанность передавать ихъ порученія м-ру Фэтерстону, который не хотѣлъ видѣть никого изъ этихъ господъ и отправлялъ ее всегда внизъ съ еще болѣе непріятнымъ порученіемъ -- сказать имъ, чтобы они убирались. Какъ распорядительница по части хозяйства, Мэри, по старинному провинціальному обычаю, считала необходимымъ приглашать ихъ отдохнуть и закусить. Она даже заранѣе посовѣтовалась съ м-съ Винци, какой провизіей ей запастись для того, чтобы устраивать небольшія угощенія внизу, пока м-ръ Фэтерстонъ лежитъ въ постели.
   -- О, душа моя! восклицала м-съ Винци,-- не слѣдуетъ скупиться, когда въ домѣ опасно больной, послѣ котораго должно остаться богатое наслѣдство. Богъ видитъ, я имъ не пожалѣю послѣдняго окорока; сохраните только что по лучше для погребенія. Нужно, чтобы у васъ постоянно была въ запасѣ фаршированная телятина и хорошій початый сыръ; вы должны быть готовы принимать всѣхъ въ послѣдніе дни больного, заключила щедрая м-съ Винци, попрежнему веселая и попрежнему наряженная въ яркіе цвѣта.
   Но нѣкоторые посѣтители появились и не исчезли, даже послѣ угощенія ихъ телятиной и ветчиной. Братецъ Іона, напримѣръ (такіе непріятные люди бываютъ во всѣхъ семействахъ, даже въ самыхъ аристократическихъ; они по-горло въ долгахъ, а между тѣмъ надуты до невозможности),-- братецъ Іона, говорю я, раззорившись, началъ поддерживать себя ремесломъ; онъ изъ скромности умалчивалъ объ этомъ, хотя добывать деньги такимъ способомъ было гораздо лучше, чѣмъ тратить ихъ на биржѣ или на скачкахъ; а такъ-какъ ремесло его позволяло ему отлучаться изъ дому, когда угодно, то онъ былъ очень доволенъ, когда находилъ теплой уголъ и могъ наѣдаться вдоволь. Въ Стон-Кортѣ онъ выбралъ себѣ уголъ въ кухнѣ, частію потому, что онъ нашелъ его удобнымъ, а частію потому, что ему не хотѣлось быть вмѣстѣ съ Соломономъ, къ которому онъ питалъ братскія, непріязненныя чувства. Сидя въ отличномъ, мягкомъ креслѣ, разодѣвшисъ въ свое лучшее платье и чувствуя самое пріятное настроеніе духа, Іона расположился, очень комфортабельно. въ своемъ углу, сознавая, что онъ играетъ здѣсь первую роль и представляя себѣ, что теперь воскресенье и что онъ находится въ трактирѣ "Зеленый человѣкъ". Подъ вліяніемъ всѣхъ этихъ ощущеній онъ объявилъ Мэри Гартъ, что онъ. не вяйдегь за порогъ дома братца Питэра, пока бѣдняжка еще дышетъ. Самыми несносными членами семействъ бываютъ обыкновенно или остряки, или идіоты. Іона считался острякомъ въ породѣ Фэтерстоновъ; онъ подшучивалъ надъ женской прислугой, забѣгавшей въ кухню, но въ то-же время зорко слѣдилъ своими, холодными глазами за Мэри, находившейся у него къ сильномъ подозрѣніи.
   Мэри, пожалуй, примирилась-бы съ одной парой глазъ, за ней слѣдившей, еслиби по несчастію тутъ не было другой пары глазъ молодого Бранча, явившагося въ качеств представителя своей матери, и вмѣстѣ съ тѣмъ въ качествѣ шпіона за дядюшкой Іоной; этотъ юноша считалъ также своей обязанностію стоятъ или сидѣть преимущественно въ кухнѣ, подъ предлогомъ служить собесѣдникомъ дядѣ. Молодой Брэнчъ былъ ни уменъ, ни глупъ, но за то косилъ такъ немилосердно глазами, что по нимъ никакъ нельзя было догадаться, что онъ чувствуетъ. При входѣ Мери Гартъ въ кухню, м-ръ Іона Фэтерстонъ начиналъ преслѣдовать ее своими подозрительными взглядами, а Брэнчъ тотчасъ-же поворачивалъ въ ея сторону голову, какъ-бы приглашая ее полюбоваться на свои косые глаза. Этого положенія бѣдная Мэри не могла равнодушно переносить; иногда, она злилась, а иногда готова была расхохотаться. Разъ какъ-то ей пришло въ. голову представить передъ Фредомъ происходящія въ кухнѣ сцены; тому очень захотѣлось немедленно взглянуть на дѣйствующихъ лицъ, и онъ, подъ какимъ-то предлогомъ, зашелъ въ кухню. Но, увидавъ физіономіи родственниковъ, онъ опрометью кинулся въ ближайшую дверь, которая вела въ молочную и тамъ, въ пустой, высокой комнатѣ, среди крынокъ съ молокомъ, разразился такимъ припадкомъ смѣха, который ясно былъ услышанъ въ кухнѣ. Затѣмъ онъ выбѣжалъ въ боковую дверь. М-ръ Іона, до этихъ поръ еще ни разу невстрѣчавшій Фреда, не пропустилъ удобнаго случая, чтобы по своему не потѣшиться надъ тщедушной его фигурой, длинными ногами и худенькимъ лицомъ съ тонкими, деликатными чертами.
   -- А что, Томъ, вѣдь ты не носишь такихъ франтовскихъ панталонъ, да у тебя и ноги-то далеко не такія тонкія и длинныя, какъ у него, замѣтилъ Іона племяннику, подмигивая въ сторону Фреда и явно давая замѣтить, что онъ подразумѣваетъ многое въ этихъ двухъ фразахъ. Томъ посмотрѣлъ себѣ на ноги и оставилъ неразрѣшеннымъ вопросъ -- что онъ предпочитаетъ: нормальныя-ли свои преимущества, или длинные ноги Фреда, облеченныя въ изящные панталоны.
   Въ гостиной съ рѣзными стѣнами постоянно присутствовали другіе соглядатаи изъ кровныхъ родственниковъ, жаждавшіе приглашенія наверхъ. Многіе изъ нихъ приходили, завтракали и уходили; но братецъ Соломонъ и леди, называвшая себя втеченіи 25 лѣтъ Джэнъ Фэтерстонъ, а въ настоящее время м-съ Уоль, считали за лучшее сидѣть тутъ ежедневно по-нѣскольку часовъ сряду, ничѣмъ другимъ не занимаясь, кромѣ наблюденія за лукавой Мэри Гартъ (которая до того была хитра, что не было возможности уловить ее ни въ чемъ), и кромѣ выдѣлыванья, время отъ времени, гримасъ, съ явнымъ желаніемъ показать, что онѣ готовы расплакаться въ три ручья отъ невозможности пробраться въ комнату м-ра Фэтерстона. Антипатія больного старика къ членамъ своей семьи возрастала по мѣрѣ того, какъ онъ слабѣлъ, слѣдовательно, не могъ уже потѣшаться надъ ними, говоря имъ колкости. Не имѣя силъ ужалить ближняго, онъ, казалось, сосредоточилъ весь ядъ на днѣ свой души. Не довѣряя отвѣту братца, переданному имъ устами Мэри Гартъ, оба милые родственника появились на порогѣ спальни "бѣднаго Питэра", одѣтые съ ногъ до головы въ черное. М-съ Уоль держала въ рукѣ полусложенный носовой платокъ; лица у обоихъ были самыя погребальныя. Въ эту минуту румяная м-съ Винци въ чепцѣ съ розовыми, развѣвающимися лентами, подавала лекарство больному, а бѣлокурый Фрэдъ, короткіе волоса котораго вились,-- самый вѣрный признавъ игрока и кутилы,-- сидѣлъ тутъ-же, спокойно раскачиваясь въ большомъ креслѣ.
   Не успѣлъ старикъ Фэтерстонъ увидать передъ собой эти двѣ погребальныя фигуры, появившіяся въ его комнатѣ, несмотря на его запрещеніе, какъ бѣшенство придало ему такія силы, которыхъ до сихъ поръ не могли возбудить никакія лекарства. Онъ сидѣлъ на постели, обложенный со всѣхъ сторонъ подушками, а его палка съ золотымъ набалдашникомъ неизмѣнно лежала подлѣ него. Больной схватилъ палку въ руки и сталъ размахивать ею во всѣ стороны, какъ-бы отгоняя отъ себя страшные призракки, при чемъ оралъ во все горло, какимъ-то хриплымъ, не-человѣческимъ голосомъ:
   -- Вонъ, вонъ, м-съ Уоль! вонъ отсюда, Соломонъ!
   -- О, братецъ Питэръ! начала-было м-съ Уоль, но Соломонъ зажалъ ей ротъ рукою. Это былъ широкоскулый старикъ, лѣтъ подъ 70, съ маленькими, бѣгающими глазками; онъ не только былъ кротче характеромъ братца Питэра, но даже считалъ себя гораздо умнѣе его; дѣйствительно, его трудно было обмануть, потому-что онъ глубоко презиралъ все человѣчество и считалъ людей всѣхъ безъ изъятія -- плутами и обманщиками.
   -- Братецъ Питэръ, заговорилъ онъ вкрадчивымъ, хотя отчасти и офиціальнымъ тономъ,-- я долженъ непремѣнно переговорить съ вами объ одной пустоши и о копи съ марганцемъ. Всемогущій Творецъ знаетъ мои мысли...
   -- Онъ знаетъ то, чего я не желаю знать, перебилъ его Питэръ, опуская палку, какъ-бы отъ утомленія, но при этомъ онъ взялъ ее за другой конецъ съ такимъ угрожающимъ жестомъ, точно готовился вступить въ рукопашный бой и ударить набалдашникомъ палки по плѣшивой головѣ Соломона, на которую онъ устремилъ пристальный взглядъ.
   -- Есть вещи, братецъ, о которыхъ вамъ необходимо переговорить со мной, иначе вы сами-же станете жалѣть впослѣдствіи, продолжалъ Соломонъ, не дѣлая однако ни одного шага впередъ.-- Я могъ-бы сидѣть подлѣ васъ по ночамъ, вмѣстѣ съ Джонъ, которая съ радостью на это готова, тогда вы выбрали-бы любое время и потолковали-бы со мной...
   -- Да, я самъ съумѣю выбрать себѣ время,-- а васъ не прошу хлопотать обо мнѣ, снова перебилъ его Питеръ.
   -- Но вы вѣдь не можете опредѣлить времени, когда вы скончаетесь, братецъ, затянула своимъ гнусливымъ голосомъ м-съ Уоль,-- быть можетъ, вы лишитесь употребленія языка, вамъ будетъ непріятно, что вокругъ васъ все постороннія лица, вы пожелаете видѣть меня и моихъ дѣтей...
   Тутъ она всхлипнула, какъ-бы растроганная мыслію о томъ, какъ тяжело будетъ братцу кончаться въ отсутствіи ея и ея дѣтей. Мы обыкновенно умиляемся, заговоривъ о себѣ.
   -- Никогда я не пожелаю васъ видѣть, отвѣчалъ упрямый старикъ,-- я ни объ одномъ изъ васъ не вспомню. Мое духовное завѣщаніе давно уже сдѣлано,-- слышите?-- сдѣлано.
   Съ этими словами онъ повернулъ голову къ м-съ Винци и проглотилъ ложку ленарства.
   -- Не мѣшало-бы кой-кому постыдиться занимать мѣсто, которое по праву принадлежитъ другимъ, проворчала м-съ Уоль, обращая свои узенькіе глазки на м-съ Винци.
   -- О, сестра, возразилъ Соломонъ съ насмѣшливымъ смиреніемъ,-- мы для этого недостаточно нарядны, красивы и умны; мы, люди маленькіе, гдѣ намъ тянуться за людьми свѣтскими.
   Вспыльчивый Фредъ не могъ болѣе выдержать. Онъ вскочилъ съ мѣста и, взглянувъ на м-ра Фтерстона, спросилъ:
   -- Прикажете матушкѣ и мнѣ выйдти изъ комнаты, сэръ, и оставить васъ однихъ съ вашими друзьями?
   -- Садись на мѣсто, крикнулъ Фэтерстонъ,-- сиди тамъ, гдѣ сидѣлъ. Прощайте, Соломонъ, продолжалъ онъ, силясь приподнять палку, которая при этомъ выпала у него изъ рукъ отъ тяжести набалдашника.-- Прощайте и вы, м-съ Уоль, прошу васъ больше ко мнѣ не приходить.
   -- Какъ вамъ угодно, братецъ, а я все-таки останусь внизу, возразилъ Соломонъ.-- Я исполню, а затѣмъ посмотримъ, что пошлетъ Всемогущій Творецъ.
   -- Да, посмотримъ, какъ родовыя имѣнія пойдутъ на сторону, подхватила м-съ Уоль,-- и гдѣ найдутся такіе обстоятельные молодые люди, которые будутъ ими владѣть. Отъ души жалѣю людей необстоятельныхъ, а еще болѣе ихъ матерей. Прощайте, братецъ Питэръ!
   -- Братецъ, вспомните, что я послѣ васъ старшій въ родѣ; что я составилъ себѣ состояніе точно также, какъ и вы; я пріобрѣлъ уже землю на имя Фэтерстона, заговорилъ опять Соломонъ, сильно разсчитывая на дѣйствіе своихъ послѣднихъ словъ.-- А теперь -- прощайте!
   Братъ и сестра поспѣшно удалились, когда увидѣли, что старикъ Фэтерстонъ началъ дергать во всѣ стороны свой парикъ и, закрывъ глаза, скорчилъ ртомъ свою обычную гримасу. По всему было замѣтно, что онъ готовится играть роль глухо-нѣмого. Не смотря на неудачу этой попытки, Соломонъ съ сестрицей продолжали ежедневно являться въ Стон-Кортъ и садились внизу, на извѣстномъ сторожевомъ пунктѣ. Тутъ они вели между собой разговоръ вполголоса, причемъ такъ незамѣтно шевелили губами, что посторонній зритель могъ-бы принять ихъ за автоматовъ. Соломонъ и Джэнъ остерегались говорить громко, изъ боязни, какъ-бы братецъ Іона не подслушалъ ихъ черезъ стѣну.
   Но дни ихъ дежурства въ гостиной съ рѣзными стѣнами разнообразились иногда присутствіемъ другихъ гостей, пріѣзжавшихъ или изъ далека, или изъ ближайшихъ деревень. Такъ-какъ Питэръ Фэтерстонъ не сходилъ уже теперь сверху, то было очень удобно разсуждать на свободѣ объ его имѣніи и дѣлахъ. Нѣкоторые сельскіе и мидльмарчскіе обыватели вполнѣ соглашались съ взглядами ближайшихъ родственниковъ больного и сочувствовали ихъ интересамъ, негодуя на семью Винци; дамы даже проливали слезы, разговаривая съ м-съ Уоль, причемъ вспоминали, что и онѣ бывали обмануты въ своихъ разсчетахъ на состояніе какого-нибудь неблагодарнаго старика джентльмена, которому, по ихъ убѣжденію, слѣдовало-бы совсѣмъ иначе распорядиться своимъ имуществомъ. Подобнаго рода разговоры быстро умолкали, какъ умолкаетъ органъ, когда мѣхи перестаютъ дѣйствовать, при входѣ Мэри Гартъ въ гостиную; глаза всѣхъ присутствующихъ внезапно обращались тогда на эту несомнѣнную наслѣдницу завѣтныхъ желѣзныхъ сундуковъ.
   Молодые-же неженатые мужчины, состоявшіе въ родствѣ съ Фэтерстонами или только близко знакомые съ ними, смотрѣли съ нѣкотораго рода восторгомъ на молодую дѣвушку, которая умѣла держать себя съ такимъ тактомъ и могла, не смотря на окружавшія ее препятствія, сдѣлаться завидной невѣстой. Вотъ почему отъ этихъ посѣтителей Мэри слышала постоянныя любезности и пользовалась съ ихъ стороны необыкновенной предупредительностію.
   Особенное вниманіе ей оказывалъ м-ръ Бортронъ Тренбель, видный собою холостякъ, богатый капиталистъ, занимавшійся покупкой и продажей земель и телятъ,-- личность, пользовавшаяся большой популярностію, такъ-какъ имя м-ра Тренбеля безпрестанно встрѣчалось на объявленіяхъ, разсылаемыхъ по всему околодку. Словомъ, это былъ человѣкъ, который имѣлъ право сожалѣть тѣхъ, кто не зналъ его лично. Онъ приходился троюроднымъ братомъ Питэру Фэтерстону; старикъ обращался съ нимъ гораздо благосклоннѣе, чѣмъ съ прочими родными, потому-что онъ былъ нуженъ ему по дѣламъ; даже въ программѣ церемоньяла погребенія онъ назначилъ м-ра Тренбеля однимъ изъ носильщиковъ своего гроба. М-ра Тренбеля нельзя было назвать человѣкомъ корыстолюбивымъ; но, обладая чувствомъ глубокаго сознанія собственнаго достоинства, онъ не любилъ, чтобы ему, въ какомъ-бы-то ни было дѣлѣ становились поперегъ дороги; и если-бы Питэру Фэтерстону пришла счастливая мысль наградить его, Тренбеля, порядочнымъ наслѣдствомъ, то онъ ничуть не удивился-бы, а только сказалъ-бы, что онъ, Тренбель, ничего не искалъ и не добивался у старика; напротивъ, самъ, втеченіи 20 лѣтъ, давалъ ему полезные совѣты, пріобрѣтенные долгой опытностію. Восхищаясь собой, м-ръ Тренбель умѣлъ въ то-же время цѣнить вообще все замѣчательное. Выражался онъ всегда необыкновенно изысканно, и если нечаянно употреблялъ простонародное слово, то немедленно поправлялся, что было вовсе не лишнее, такъ-какъ онъ говорилъ необычайно громко. Во всей его фигурѣ проявлялась величавость; говорилъ онъ, большею частью стоя или расхаживая по комнатѣ, причемъ обдергивалъ свой жилетъ съ видомъ человѣка, увѣреннаго въ себѣ и въ своихъ мнѣніяхъ, или отряхивалъ оборки своего жабо указательнымъ пальцемъ, а при заключеніи рѣчи принимался усердно играть печатями, висѣвшими на его часовой цѣпочкѣ. Подчасъ въ голосѣ его слышались ноты раздраженія; но это случалось только тогда, когда предстояла необходимость опровергнуть чье-нибудь неточное или несправедливое мнѣніе. Ничего нѣтъ мудренаго, если человѣкъ начитанный и опытный выйдетъ иногда изъ себя при спорахъ съ людьми, стоящими ниже его по развитію. Онъ зналъ, что вся семья Фэтерстоновъ состоитъ изъ людей недальнихъ по уму; но, какъ человѣкъ свѣтскій и общественный дѣятель, онъ находилъ это вещью очень обыкновенной и благоволилъ даже заходить иногда въ кухню, чтобы побесѣдовать съ м-ромъ Іоной и съ юнымъ Брэнчемъ, на котораго онъ производилъ сильное впечатлѣніе (такъ, покрайней мѣрѣ, воображалъ м-ръ Тренбель), возбуждая различные передовые вопросы на счетъ мѣстечка Чальки-Флитъ, гдѣ жили Брэнчи. Если-бы кому-нибудь случилось замѣтить м-ру Бортрону Тренбелю, что онъ, въ качествѣ капиталиста, обязанъ знать суть каждой вещи, то онъ-бы самодовольно улыбнулся и молча отряхнулъ-бы свое жабо, давая уразумѣть тѣмъ, что онъ почти достигъ этой премудрости. Однимъ словомъ, это былъ человѣкъ почтенный, нестыдившійся своего промысла и чувствовавшій, что если-бы даже, "знаменитый Пиль, нынѣ сэръ Робертъ", былъ ему представленъ, то и тотъ призналъ-бы его значеніе.
   -- Если-бы вы соблаговолили предложить мнѣ ломтикъ ветчины и стаканъ элю, миссъ Гартъ, я не отказался-бы, произнесъ онъ, входя въ гостиную въ половинѣ двѣнадцатаго, послѣ свиданія со старикомъ Фэтерстономъ, въ спальню котораго онъ имѣлъ исключительный доступъ, и становясь спиной къ огню, между м-съ Уоль и Соломономъ.-- Не безпокойтесь, пожалуйста, сами, продолжалъ онъ,-- позвольте я позвоню.
   -- Благодарю васъ, не надо, отвѣчала Мэри,-- я сама пойду, у меня есть такъ дѣло.
   -- А вы, м-ръ Тренбель, пользуетесь, какъ видно, особенными милостями, замѣтила и-съ Уоль, когда Мэри вышла.
   -- Вы хотите сказать, что меня принимаетъ старикъ? возразилъ капиталистъ, равнодушно играя своими печатями.-- А-а! видите-ли, онъ всегда оказывалъ мнѣ большое довѣріе.
   При этомъ Тренбель сжалъ губы и особенно выразительно нахмурилъ брови.
   -- А можно-ли кой-кому спросить, о чемъ братецъ съ вами разговаривалъ? мягкимъ, вкрадчивымъ тономъ произнесъ Соломонъ, явно желавшій намекнуть, что ему лично, какъ человѣку богатому, нѣтъ надобности этимъ интересоваться.
   -- О, конечно! каждый можетъ меня спрашивать, воскликнулъ м-ръ Тренбель, громкимъ, веселымъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ ѣдко-насмѣшливымъ голосомъ.-- Я позволяю каждому предлагать мнѣ вопросы. Каждый имѣетъ право дѣлать свои замѣчанія въ формѣ вопроса, продолжалъ онъ, все болѣе и болѣе возвышая тонъ.-- Это постоянное правило хорошихъ ораторовъ, даже въ тѣхъ случаяхъ, когда они не предвидятъ возможности отвѣчать. Мы называемъ это -- образностію рѣчи, или, точнѣе сказать, рѣчью высшей формы.
   Краснорѣчивый капиталистъ улыбнулся самъ своему остроумію.
   -- Меня не огорчитъ извѣстіе, что братецъ васъ не забылъ, м-ръ Тренбель, сказалъ Соломонъ.-- Я никогда не былъ противъ людей достойныхъ. Меня только возмущаютъ люди не достойные.
   -- А-а, вотъ видите-ли что, отвѣчалъ м-ръ Тренбель съ особеннымъ удареніемъ въ голосѣ,-- нельзя опровергнуть того, что и недостойныхъ людей нерѣдко назначаютъ наслѣдниками и даже полными наслѣдниками всего состоянія. Такого рода распоряженія часто встрѣчаются въ духовныхъ завѣщаніяхъ.
   При этомъ м-ръ Тренбель оттопырилъ губы и слегка нахмурилъ брови.
   -- Вы хотите, вѣроятно, сказать, м-ръ Тренбель, что братецъ передалъ свое имѣніе не въ родъ, и что вамъ это извѣстно, проговорила м-съ Уоль, для которой, въ ея безнадежномъ положеніи, было нелегко произнести такую длинную фразу.
   -- Каждый человѣкъ имѣетъ право отдать свою землю на богоугодныя заведенія, равно какъ завѣщать ее кому-бы то ни было, замѣтилъ Соломонъ сестрѣ въ видѣ отвѣта, такъ-какъ Тренбель молчалъ.
   -- Какъ? Всю землю Блу-Котъ? воскликнула м-съ Уоль.-- О! м-ръ Тренбель, неужели это правда? Вѣдь это будетъ оскорбленіемъ Всемогущаго Творца, надѣлившаго братца богатствомъ!..
   Пока м-съ Уоль разглагольствовала, м-ръ Бортронъ Тренбель ходилъ по комнатѣ между каминомъ и окномъ, барабаня пальцемъ по своей палкѣ и разглаживая бакенбарды и височки на головѣ. Вдругъ онъ повернулъ къ рабочему столику Мэри Гартъ, раскрылъ книгу, лежавшую на немъ, и прочиталъ вслухъ заглавіе такимъ громогласнымъ голосомъ, точно продавалъ книгу съ аукціона присутствующей публикѣ.
   -- "Anne of Geirstein (онъ произнесъ Джейрстейнъ) или Дѣва Тумана, читалъ онъ,-- сочиненіе автора "Уаверлей". Затѣмъ, повернувъ страницу, онъ звучно продолжалъ: -- "Прошло уже почти четыре столѣтія съ тѣхъ поръ, какъ происшествія, описанныя въ нижеслѣдующихъ главахъ, случились на континентѣ".
   Онъ выговорилъ послѣднее слово, сдѣлавъ сильное удареніе на буквѣ и, по привычкѣ всѣхъ людей вульгарнаго происхожденія, и въ то-же время воображая, что его чтеніе должно было сильно подѣйствовать на слушателей.
   Въ эту минуту въ комнату вошелъ лакей съ подносомъ, на которомъ стояла закуска, по милости чего м-ръ Тренбель имѣлъ возможность увернуться отъ отвѣта на вопросъ м-съ Уоль, между-тѣмъ, какъ сама м-съ Уоль и братъ ея, пристально слѣдя за каждымъ его движеніемъ, вѣроятно, думали въ это время, что люди начитанные, къ сожалѣнію, не умѣютъ вести серьезнаго разговора. А дѣло-то въ томъ, что м-ръ Тренбель не имѣлъ ни малѣйшаго понятія о содержаніи духовнаго завѣщанія старика Фэтерстона; признаться-же публично въ этомъ ему казалось такъ-же позорно, какъ быть уличеннымъ въ государственной измѣнѣ.
   -- Я съѣмъ только ломтикъ ветчины и выпью стаканъ элю, произнесъ онъ успокоительнымъ тономъ, подходя къ подносу.-- Какъ человѣкъ дѣловой, я нигдѣ не отказываюсь отъ закуски. Отличная ветчина! разсуждалъ онъ, проглотивъ два, три куска съ ужасающей быстротой.-- Пари держу, что подобной ветчины не отыщешь во всѣхъ трехъ королевствахъ. Этотъ окорокъ лучше всѣхъ окороковъ Фрешитъ-Гола, а я могу похвастать, что я знатокъ по этой части.
   -- Нѣкоторымъ не нравится, если въ ветчину кладутъ много сахара, замѣтила м-съ Уоль.-- Но мой бѣдный братецъ всегда требуетъ, чтобы сахару клали побольше.
   -- У всякаго свой вкусъ, возразилъ м-ръ Тренбель.-- Каждый воленъ дѣйствовать, какъ хочетъ. Но, помилуй Богъ, какой ароматъ! Я право, не прочь-бы былъ купить себѣ нѣсколько такихъ окороковъ. Для истаго джентльмена -- тутъ голосъ м-ра Тренбеля принялъ особенно выразительный тонъ,-- не послѣднее удовольствіе имѣть у себя на столѣ подобную ветчину.
   Съ этими словами онъ докончилъ свою порцію, отставилъ отъ себя тарелку, осушилъ стаканъ элю и, пододвинувъ немного впередъ свой стулъ, любовно поглядѣлъ на свои ноги и одобрительно погладилъ ихъ. Манеры, тонъ и всѣ движенія м-ра Тренбеля явно обличали въ немъ коренного сѣвернаго жителя.
   -- А у васъ тутъ преинтересная книга лежитъ, миссъ Гартъ, сказалъ онъ, когда Мэри вернулась въ гостиную.-- Это сочиненіе автора "Уаверлей", т. е. Вальтеръ-Скотта. Я самъ пріобрѣлъ себѣ одинъ изъ его романовъ -- очень хорошенькую вещь, замѣчательное произведеніе, подъ заглавіемъ: "Айвенго". Говорятъ, что ни одинъ писатель не въ состояніи перегнать его въ быстротѣ, съ которой онъ пишетъ свои романы. Право такъ. Я только-что прочелъ теперь начало "Анны Джерстейнъ". Очень хорошо начинается. А вы, какъ я вижу, охотница до чтенія, продолжалъ онъ.-- Подписались, вѣроятно, въ нашей мидлтмарчской библіотекѣ?
   -- Нѣтъ, отвѣчала Мэри.-- Эту книгу мнѣ принесъ м-ръ Фредъ Винци.
   -- Я самъ большой библіоманъ, провозгласилъ, м-ръ Тренбель.-- У меня не менѣе 200 волюмовъ въ телячьемъ переплетѣ и льщу себя надеждой, что выборъ книгъ отличный. У меня есть и картины Мурильо, Рубенса, Теньера, Тиціана, Вандика и другихъ. Очень буду счастливъ служить вамъ тѣми авторами, которыхъ вы пожелаете прочесть, миссъ Гартъ, заключилъ онъ, расшаркиваясь.
   -- Очень благодарна, возразила Мэри, спѣша внйдти изъ комнаты,-- но у меня очень мало времени для чтенія.
   -- Я увѣренъ, что братецъ не забылъ ее въ своемъ завѣщаніи, сказалъ вполголоса Соломонъ, кивая головой по направленію къ Мэри, когда та ушла и затворила за собой дверь.
   -- Его первая жена была ему совсѣмъ не пара, замѣтила м-съ Уоль.-- Она ничего не принесла ему въ приданое; а вѣдь эта молодая особа не болѣе какъ племянница ея... очень горда... братецъ постоянно съ ней ссорился.
   -- А по моему мнѣнію, эта дѣвушка съ большимъ смысломъ, произнесъ м-ръ Тренбель. Онъ выпилъ еще элю и, поднявшись со стула, началъ съ важностью обдергивать свой жилетъ.-- Я наблюдалъ за ней, когда она наливала лекарство въ рюмку. Она все дѣлаетъ съ толкомъ, сэръ. А это важная вещь въ женщинѣ, и еще болѣе важная для нашего друга, лежащаго тамъ, на верху, для нашего бѣднаго больного. Человѣкъ, жизнь котораго небезполезна, долженъ всегда выбирать себѣ въ жены женщину, которая-бы умѣла ходить за больными; такъ, по крайней мѣрѣ, поступлю я, когда женюсь; моя долголѣтняя опытность служитъ хорошимъ ручательствомъ, что я не ошибусь въ своемъ выборѣ. Есть, конечно, мужчины, которымъ необходимо жениться для того, чтобы поправить свое положеніе; но я въ этомъ покамѣстъ не нуждаюсь и надѣюсь, что никто не опровергнетъ истины такого факта. А затѣмъ, м-съ Уоль, позвольте пожелать вамъ добраго утра. Соломонъ, прощайте. Искренно желаю, чтобы мы встрѣтились снова, при менѣе печальной обстановкѣ.
   Когда м-ръ Тренбель удалился, сдѣлавъ очень изящный поклонъ, Соломонъ нагнулся немного впередъ и шепотомъ замѣтилъ сестрѣ:
   -- Джэнъ, будьте увѣрены, что братецъ оставилъ этой дѣвчонкѣ порядочный кушъ.
   -- Судя по нѣкоторымъ словамъ м-ра Тренбеля -- въ этомъ и сомнѣваться нельзя, отвѣтила Джэнъ, и потомъ, помолчавъ, прибавила:-- Онъ такъ выражался объ ней, какъ будто мои дочери не съумѣли-бы точно также дать больному капли.
   -- Всѣ эти капиталисты часто вздоръ городятъ, сказалъ Соломонъ.-- Тѣмъ не менѣе Тренбель успѣлъ таки набить хорошо свой карманъ.
  

ГЛАВА ХXXIII.

   Въ эту ночь, послѣ 12 часовъ, Мэри Гартъ явилась по обыкновенію на дежурство въ спальню м-ра Фэтерстона съ тѣмъ, чтобы просидѣть тамъ одной нѣсколько часовъ сряду. Молодая дѣвушка нерѣдко сама напрашивалась на эту обязанность, несмотря на то, что старикъ сильно капризничалъ, когда ему приходилось пользоваться услугами Мэри. Но ей какъ-то особенно нравилось сидѣть молча среди ночной тишины и полусвѣта. Тихо мерцавшій огонь въ каминѣ представлялъ ей картину жизни человѣка спокойнаго, неволнуемаго безумными страстями, нелѣпыми прихотями, стремленіями къ суетнымъ наслажденіямъ, словомъ, удаленнаго отъ всѣхъ будничныхъ дрязгъ, которыя ежедневно раздражали ее. Мэри очень любила мечтать и находила большое удовольствіе сидѣть одна въ полусвѣтѣ, со сложенными на колѣняхъ руками. Убѣдившись уже давно, что обстоятельства ея жизни складываются далеко не такъ, какъ-бы ей хотѣлось, она съумѣла примириться съ своей судьбой и никогда не роптала на нее. На жизнь вообще она стала смотрѣть, какъ на комедію, въ которой, впрочемъ, она твердо рѣшилась никогда не играть унизительной или фальшивой роли. Изъ Мэри могъ-бы выйдти циникъ, если-бы у нея не было родителей, которыхъ она уважала и если-бы ея сердце не имѣло способности исполняться благодарностію за все хорошее, что ей давала жизнь, не требуя отъ нея ничего излишняго.
   Въ эту ночь она размышляла по обыкновенію о сценахъ, происходившихъ днемъ; легкая усмѣшка играла на ея губахъ при воспоминаніи о странныхъ выходкахъ перебывавшихъ въ домѣ гостей. Всѣ они казались ей такъ смѣшны своими иллюзіями. Всѣ они, думала Мэри, не замѣчаютъ на себѣ дурацкаго колпака; каждый изъ нихъ воображаетъ, что видитъ насквозь всѣхъ прочихъ, а что его собственныя мысли непроницаемы для другихъ. Но иллюзіи нѣкоторыхъ не имѣли ничего смѣшного въ ея глазахъ; такъ, напримѣръ, она была внутренно убѣждена, на основаніи своихъ личныхъ наблюденій надъ характеромъ м-ра Фэтерстона, что, несмотря на предпочтеніе, оказываемое имъ семьѣ Винци, онъ точно также надуетъ ихъ, какъ и тѣхъ родственниковъ, которыхъ держитъ вдали отъ себя. Мэри сильно возмущалась тѣмъ безпокойствомъ, которое обнаруживала м-съ Винци каждый разъ, когда ей случалось быть наединѣ съ нею; а между тѣмъ Мэри не могла равнодушно подумать о томъ, какъ пораженъ будетъ Фрэдъ, если окажется впослѣдствіи, что дядя оставилъ его не при чемъ. Она не щадила Фреда и подтрунивала надъ нимъ въ глаза, но за-глаза она близко принимала къ сердцу всѣ его безразсудства.
   Мэри не даромъ любила размышлять. Каждая сильная, молодая натура, неподчиненная чувствамъ, находитъ удовольствіе въ изученіи другихъ людей и самой себя; Мэри-же при этомъ относилась по всему съ большимъ юморомъ.
   Видъ лежащаго передъ нею больного старика не въ состояніи былъ настроить ее на торжественный ладъ или пробудить въ ней какія-нибудь нѣжныя чувства къ нему. Да и можно-ли было питать такія чувства къ дряхлому старику, жизнь котораго въ столкновеніяхъ съ Мэри представляла лишь рядъ невыносимыхъ причудъ и капризовъ? Мэри видѣла только одну непріятную сторону характера м-ра Фэтерстона; онъ никогда не былъ къ ней ласковъ, а она старалась лишь о томъ, чтобы быть ему полезной. Чувствовать-же сердечное участіе къ существу, вѣчно брюзгливому, способны однѣ избранныя души, а Мэри не принадлежала къ ихъ числу. Она никогда не отвѣчала на его брань, усердно ухаживала за нимъ, но дальше этого ужь не шла. О душѣ своей м-ръ Фэтерстонъ нимало не заботился и даже отказался принять священника, м-ра Тюкэра.
   Въ эту ночь больной ни разу не огрызнулся на Мэри и съ вечера, часа два сряду, лежалъ необыкновенно тихо; но вдругъ Мэри услышала, что о жестяной ящикъ, постоянно находившійся при немъ въ постели, звякнула связка съ ключами. Вслѣдъ затѣмъ, часа въ три ночи, онъ произнесъ весьма явственно:
   -- Мисси, подойдите сюда.
   Мэри повиновалась. Она увидѣла, что старикъ самъ вытащилъ жестяной ящикъ изъ подъ одѣяла -- тогда какъ прежде это дѣлала всегда она -- и вложилъ уже ключъ въ замочную скважину. Отворивъ ящикъ, м-ръ Фэтерстонъ вынулъ изъ него другой ключъ и вперивъ въ молодую дѣвушку пристальный, острый взглядъ, тихо спросилъ ее:
   -- Много-ли ихъ у насъ въ домѣ?
   -- Вы говорите о вашихъ родственникахъ, сэръ? сказала Мэри, привыкшая къ своеобразной рѣчи старика.
   Онъ медленно кивнулъ головой и Мэри продолжала:
   -- М-ръ Фэтерстонъ и молодой Крэнчъ ночуютъ здѣсь.
   -- А! понимаю; эти пьявки не отваливаются, а прочіе, вѣроятно, являются каждый день -- и Соломонъ, и Джэнъ со всѣми домочадцами? Приходятъ, конечно, подглядывать, усчитывать, распоряжаться у меня?
   -- Они не всѣ бываютъ каждый день,-- м-ръ Соломонъ и м-съ Уоль -- тѣ ходятъ ежедневно, а прочіе -- время отъ времени.
   Старикъ слушалъ Мери молча, дѣлая гримасы, и потомъ замѣтилъ:
   -- Дураки они всѣ. Слушайте, мисси; теперь три часа утра. Я въ полномъ сознаніи, какъ человѣкъ совершенно здоровый. Я могу съ точностію опредѣлить мое состояніе, указать, гдѣ помѣщены мои деньги, словомъ, все. У меня все готово, чтобы измѣнить мои распоряженія; я до послѣдней минуты моей жизни буду дѣлать то, что хочу. Слушайте, мисси! Я въ здравомъ умѣ и твердой памяти!
   -- Что-жь дальше, сэръ? произнесла очень спокойно Мэри.
   Старикъ понизилъ голосъ и, нагнувшись немного въ Мэри, многозначительно произнесъ:
   -- Я сдѣлалъ два духовныя завѣщанія и намѣренъ сжечь одно изъ нихъ. Теперь дѣлайте, что я вамъ скажу. Вотъ ключъ отъ моего желѣзнаго ящика, который стоитъ въ кладовой. Отодвиньте мѣдную дощечку, что на крышкѣ,-- она устроена, какъ задвижка,-- вложите ключъ въ замочную скважину и отоприте замокъ. Смотрите, дѣлайте такъ, какъ я вамъ говорю... Изъ ящика выньте бумагу, которая лежитъ сверху; на ней крупными буквами напечатано: послѣдняя моя воля и духовное завѣщаніе.
   -- Нѣтъ, сэръ, возразила съ твердостію Мэри,-- я не могу этого сдѣлать.
   -- Не можете этого сдѣлать? А я вамъ говорю, что вы должны! прервалъ старикъ, дрожащимъ отъ волненія голосомъ.
   -- Я не имѣю права дотронуться до вашего желѣзнаго ящика и до вашего духовнаго завѣщанія. Я обязана отказаться исполнить то, что можетъ бросить на меня тѣнь подозрѣнія.
   -- Повторяю вамъ, что я въ здравомъ умѣ! Развѣ я не имѣю права сдѣлать передъ смертью то, что хочу? Я съ умысломъ написалъ два духовныя завѣщанія. Возьмите ключъ, говорю вамъ!
   -- Нѣтъ, сэръ, я не возьму, еще рѣшительнѣе возразила Мэри. Въ душѣ ея закипѣло отвращеніе въ больному.
   -- Помните, что время уходитъ.
   -- Что-жь дѣлать, сэръ. Я все-таки не допущу, чтобы вы въ послѣднія минуты своей жизни положили пятно на всю мою будущность. Повторяю -- я не дотронусь ни до вашего ящика, ни до вашего завѣщанія.
   Съ этимъ словомъ она отодвинулась отъ постели.
   Старикъ умолкъ и, продѣвъ палецъ сквозь ручку ключа, задумался на мгновеніе; затѣмъ онъ сталъ торопливо вытаскивать костлявой лѣвой рукой все, что заключалось въ жестяномъ маленькомъ ящикѣ, стоявшемъ передъ нимъ.
   -- Мисси, заговорилъ онъ снова, задыхаясь,-- подойдите сюда... берите -- вотъ банковые билеты, золото...-- это все ваше, исполните только то, что я вамъ говорю...
   Онъ съ страшнымъ усиліемъ протянулъ къ Мэри руку съ ключомъ; но она отступила назадъ.
   -- Я не дотронусь ни до вашего ключа, ни до вашихъ денегъ, сэръ, сказала она.-- Бога ради, не принуждайте меня! Если вы будете настаивать, я позову вашего брата.
   Рука старика упала въ изнеможеніи и Мэри первый разъ въ жизни увидѣла, что Питэръ Фэтерстонъ зарыдалъ, какъ ребенокъ.
   -- Сэръ, спрячьте ваши деньги, прошу васъ, произнесла она, какъ можно ласковѣе, и отошла въ камину, желая показать ему тѣмъ, что продолжать разговоръ будетъ безполезно. Спустя нѣсколько минутъ больной оправился и заговорилъ прерывисто:
   -- Ну, послушайте... позовите хоть его... этого мальчишку... Фрэда Винци...
   При этомъ имени сердце Мэри сильно забилось; въ ея голосѣ, какъ молнія, пронеслась мысль -- что можетъ произойти, если другое завѣщаніе будетъ уничтожено?
   -- Я позову его, отвѣтила она, если вмѣстѣ съ нимъ вы позволите пригласить м-ра Іону и другихъ.
   -- Никого больше! я вамъ говорю! Мнѣ нуженъ онъ одинъ. Я такъ хочу.
   -- Погодите, сэръ, пока совсѣмъ разсвѣтетъ, когда всѣ въ домѣ встанутъ, а не то, позвольте я позову Симмонса; онъ сбѣгаетъ за нотаріусомъ. Черезъ два часа онъ будетъ здѣсь.
   -- Нотаріусъ? Зачѣмъ мнѣ нотаріусъ? Никто не долженъ знать... Слышите?... никто! я такъ хочу...
   -- Позвольте мнѣ все-таки кого-нибудь позвать, сэръ, произнесла Мэри убѣдительнымъ тономъ. Ей вдругъ сдѣлалось страшно оставаться глазъ-на-глазъ съ старикомъ, который находился въ какомъ-то неестественномъ раздраженіи, говорилъ безъ умолку и ни разу не кашлянулъ. При этомъ она опасалась долѣе противорѣчить ему, чтобы не усилить волненія.
   -- Откажитесь, я вамъ говорю... Берите деньги... другого такого случая не будетъ... вѣдь тутъ почти двѣсти фунтовъ стерлинговъ, а въ ящикѣ еще есть... никто не знаетъ, сколько тамъ было... Берите, говорю вамъ, слушайтесь меня...
   Стоя у камина, Мэри видѣла, какъ красное пламя освѣщало старика, окруженнаго подушками, съ ключомъ въ протянутой рукѣ и съ разсыпанными на одѣялѣ деньгами. Образъ этого упрямаго человѣка, требовавшаго до послѣдней минуты жизни слѣпого повиновенія своей волѣ, запечатлѣлся навсегда въ ея памяти. Но, возмущенная предложеннымъ ей способомъ воспользоваться деньгами, она вооружилась твердостью и смѣло проговорила:
   -- Нечего больше объ этомъ толковать, сэръ; я васъ не послушаюсь; спрячьте ваши деньги, я до нихъ не дотронусь. Требуйте отъ меня, что угодно для вашего спокойствія -- я все сдѣлаю, но до ключей вашихъ и до денегъ -- не дотронусь!
   -- Что мнѣ угодно!... Что мнѣ угодно!... повторилъ старикъ охрипнувшимъ отъ бѣшенства голосомъ. Онъ задыхался, точно подъ вліяніемъ кошмара и едва шевелилъ коснѣющимъ языкомъ.-- Мнѣ одно угодно... чтобы вы подошли сюда... ближе... ближе...
   Мэри, зная натуру старика, нерѣшительно приближалась къ нему. Онъ выронилъ ключи изъ рукъ и началъ хвататься за палку. Всѣ мускулы его лица до такой степени исказились отъ напряженія, что онъ въ эту минуту походилъ на разсвирѣпѣвшую, дряхлую гіену. Мэри остановилась въ нѣсколькихъ шагахъ отъ постели.
   -- Примите лекарство, сказала она кротко,-- и постарайтесь успокоиться. Можетъ быть, вы заснете, а утромъ, когда разсвѣтетъ, вы сдѣлаете все, что хотите.
   Больной поднялъ палку, съ намѣреніемъ пустить ее въ Мери; но обезсилѣвшая рука измѣнила ему и палка покатилась на полъ, скользнувъ по ножкѣ постели. Мэри не подняла ее и вернулась на свое мѣсто, къ камину. Переждавъ нѣсколько времени, она стала давать лекарство больному, неподвижно лежавшему теперь отъ утомленія. Стало свѣтать. Огонь въ каминѣ медленно потухалъ и, сквозь щель темныхъ шерстяныхъ занавѣсокъ, въ комнату проникъ блѣдный утренній свѣтъ. Подложивъ дровъ въ каминъ и завернувшись плотнѣе въ шаль, Мэри съ легкой дрожью въ тѣлѣ опустилась на стулъ, въ надеждѣ, что м-ръ Фэтерстонъ заснетъ. Она рѣшилась не подходить болѣе къ нему, чтобы не раздражать его. Послѣ сцены съ палкой старикъ не произнесъ ни слова; ключи онъ спряталъ, а лѣвую руку положилъ на деньги. Видя, что онъ лежитъ неподвижно, Мэри подумала, что онъ заснулъ.
   Сухія дрова вдругъ вспыхнули и освѣтили всѣ углы комнаты. Мэри взглянула на кровать -- старикъ лежалъ по-прежнему спокойно, свернувъ голову нѣсколько на бокъ. Мэри тихо поднялась съ мѣста и на ципочкахъ подошла къ нему. Въ первую минуту ее поразила странная неподвижность лица больного; но вслѣдъ затѣмъ черты его, подъ вліяніемъ отразившагося на нихъ пламени, оживились. Съ сильно бьющимся сердцемъ, Мэри начала трогать его, прислушиваться къ его дыханію, все еще не довѣряя себѣ; наконецъ, она бросилась къ окну, осторожно подняла занавѣси и штору, а когда дневной свѣтъ озарилъ комнату, она опрометью кинулась къ звонку и изо всѣхъ силъ дернула шнуровъ. Теперь уже не оставалось никакого сомнѣнія: Питэръ Фэтерстонъ лежалъ мертвый, сжавъ въ правой рукѣ ключи, а лѣвую опустивъ на груды банковыхъ билетовъ и золота.

КОНЕЦЪ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ.

  

КНИГА IV.
Три проблеммы любви.

  

ГЛАВА XXXIV.

   Питера Фэтерстона хоронили въ одно майское утро. Въ прозаической мѣстности Мидльмарча май мѣсяцъ вообще не отличался теплыми солнечными днями, а въ день погребенія какой-то особенно рѣзкій, холодный вѣтеръ сдувалъ лепестки цвѣтовъ изъ сосѣдпихъ съ ловикскимъ кладбищемъ садовъ и осыпалъ ими зеленую ограду кладбища. Сквозь тихо движущіяся облака прорывался порою яркій солнечный лучъ, обдавая золотистымъ свѣтомъ всѣ попадавшіеся ему на пути предметы. Кладбище представляло въ это утро весьма разнообразную картину, потому что толпа мѣстныхъ сельскихъ обитателей собралась туда поглазѣть на погребеніе. Носился слухъ, что церемонія будетъ большая, такъ-какъ старый джентльменъ желалъ, чтобы его похоронили пышно и даже оставилъ письменное распоряженіе, какъ и что устроить. Этотъ слухъ оказался справедливымъ. Старикъ Фэтерстонъ не былъ изъ тѣхъ Гарпагоновъ, которые трясутся за каждую копѣйку и даже въ своихъ духовныхъ завѣщаніяхъ требуютъ, чтобы на погребеніе ихъ было истрачено какъ можно менѣе денегъ. Правда, м-ръ Фэтерстонъ любилъ деньги, но охотно тратилъ ихъ на удовлетвореніе своихъ личныхъ прихотей, особенно если при этомъ могъ досадитъ кому-нибудь изъ своихъ близкихъ. Если читатель спроситъ: неужели въ характерѣ Фэтерстона не существовало ни одной хорошей черты!-- то мы отвѣтимъ, что сердце у него, можетъ быть, было и доброе, но отъ ранняго столкновенія съ человѣческими пороками эта доброта скрылась такъ глубоко внутрь, что даже люди, близко знавшіе эгоиста Фэтерстона, не могли сказать ничего опредѣленнаго относительно нравственныхъ качествъ этого джентльмена. Но былъ-ли добръ покойный или нѣтъ, а только онъ настоятельно потребовалъ, чтобы его похоронили съ пышностію и чтобы къ погребенію пригласили даже и тѣхъ, за которыхъ можно было смѣло поручиться, что они охотно остались-бы дома. Фэтерстонъ выразилъ, между прочимъ, желаніе, чтобы вся его родня женскаго пола сопровождала его гробъ до могилы; по этому случаю несчастная сестрица Марта, страдавшая одышкой, принуждена была предпринять тягостное для нея путешествіе изъ Чалки-Флэтса. Она и Джэнъ были сильно тронуты (даже пролили слезы умиленія) такимъ знакомъ вниманія братца и заключили изъ этого, что если онъ гонялъ ихъ отъ себя при жизни, то находилъ ихъ присутствіе необходимымъ при похоронахъ, конечно, въ качествѣ будущихъ своихъ наслѣдницъ. Но, къ сожалѣнію, было одно обстоятельство, дѣлавшее нѣсколько двусмысленнымъ вниманіе братца, а именно то, что оно распространялось и на м-съ Винци, явившуюся съ такимъ изобиліемъ крепа на своемъ траурномъ платьѣ, что нельзя было не заподозрить ее въ самыхъ высокомѣрныхъ притязаніяхъ, между тѣмъ какъ блестящій цвѣтъ ея лица явно свидѣтельствовалъ, что она не кровная родственница покойнаго, а принадлежитъ къ той ненавистной породѣ, которая называется жениной родней.
   Все это, надо полагать, имѣлъ въ виду и старикъ Фэтерстонъ, когда составлялъ программу похоронъ и, конечно, мысленно смѣялся, рисуя въ своемъ воображеніи картины тѣхъ мелкихъ драмъ, которыя должны разыграться послѣ его смерти. Мало заботясь о томъ, что его ожидаетъ въ будущей жизни, онъ на хотѣлъ отказать себѣ, по крайней мѣрѣ, въ невинномъ удовольствіи, пока не перешелъ изъ этой жизни.
   Итакъ три траурныя кареты вмѣщали въ себѣ, согласно росписанію, сдѣланному покойнымъ, всѣхъ его родственницъ; за гробомъ ѣхали верховые съ погребальными значками въ рукахъ, съ креповыми шарфами чрезъ плечо и съ креномъ на шляпахъ, носильщики гроба были одѣты въ трауръ изъ самаго дорогого сукна. Эта печальная процессія наполнила всю церковную ограду; серьезныя лица и черныя мантіи, развѣвавшіяся отъ вѣтра, представляли грустный контрастъ съ носящимися въ воздухѣ лепестками цвѣтовъ и съ игрою солнечныхъ лучей на маргриткахъ, окружавшихъ могилу. Встрѣтить процессію былъ приглашенъ м-ръ Кадваладеръ, согласно съ волею покойнаго, который въ настоящемъ случаѣ, какъ и всегда, руководствовался своими особенными соображеніями. Питая нѣкотораго рода презрѣніе къ викарнымъ священникамъ, которыхъ онъ называлъ людьми подневольными, онъ настоятельно требовалъ, чтобы его хоронило духовное лицо, пользующееся извѣстнымъ авторитетомъ. О м-рѣ Казобонѣ не могло бытъ и рѣчи, не только потому, что онъ самъ отказался-бы взять на себя эту обязанность, но и потому еще, что ему выплачивался подесятинный налогъ съ земель, да вдобавокъ онъ говорилъ по воскресеньямъ проповѣди, которыя старикъ Фэтерстонъ, сидя въ церковной ложѣ, долженъ былъ выслушивать до конца, не имѣя возможности даже вздремнуть при этомъ. Ничто его такъ не бѣсило, какъ видъ священника, стоящаго надъ нимъ и читающаго ему наставленія. Къ м-ру Кадваладеру, напротивъ, онъ относился совсѣмъ иначе. Ручей, гдѣ водились форели, протекалъ чрезъ владѣнія м-ра Казобона, но начало свое онъ бралъ на землѣ м-ра Фэтерстона, такъ что м-ръ Кадваладеръ долженъ былъ испрашивать у него разрѣшеніе ловить рыбу, слѣдовательно это былъ священникъ, обязанный ему, а непоучающій его свысока. Притомъ м-ръ Кадваладеръ принадлежалъ къ высшему обществу на разстояніи четырехъ миль вокругъ Ловика; онъ, по своему положенію, равнялся съ мѣстнымъ шерифомъ и съ другими сановниками, знакомство съ которыми было не безполезно. Сверхъ того Фэтерстонъ отдавалъ предпочтеніе м-ру Кадваладеру еще и потому, что его имя могло быть очень забавно перековеркано.
   Отличіе, оказанное ректору Типтона и Фрешита -- Кадваладеру, было причиной, почему м-съ Кадваладеръ находилась въ группѣ, стоявшей у окна въ верхнемъ этажѣ дома Казобона. Вообще, она неохотно ѣздила туда, по на этотъ разъ поѣхала, чтобы взглянуть на любопытную коллекцію рѣдкихъ животныхъ, какъ она выразилась, собравшихся на похоронную церемонію. Чтобы сдѣлать свою поѣздку какъ можно пріятнѣе, она уговорила сэра Джемса и его молодую жену довезти ее съ мужемъ, въ ихъ экипажѣ, до Ловика.
   -- Я готова ѣхать съ вами куда угодно, м-съ Кадваладеръ, отвѣчала на это Целія,-- но до похоронъ я не охотница.
   -- Душа моя, если въ вашемъ семействѣ завелся священникъ, то вы должны измѣнить ваши вкусы. Я, напримѣръ, ужь давно этого достигла. Выходя замужъ за Гумфри, я старалась убѣдить себя, что обязана полюбить проповѣди и дошла до того, что онѣ стали нравиться мнѣ, сперва ихъ окончаніе, потомъ средина и, наконецъ, даже начало, такъ-какъ безъ начала и середины я не могла понимать конца.
   -- О, безъ сомнѣнія! выразительно замѣтила вдовствующая леди Читамъ.
   Высокое окно, откуда можно было видѣть погребальную процессію, находилось въ комнатѣ, которую занималъ м-ръ Казобонъ послѣ того, какъ ему запрещены были ученыя занятія; но въ настоящее время онъ, несмотря на строгія предписанія доктора, началъ вести прежній образъ жизни, и потому, вѣжливо поздоровавшись съ гостами, онъ ускользнулъ въ библіотеку, чтобы на досугѣ пережевать какое-то ошибочное сказаніе о Гузѣ и Мизраимѣ.
   Если-бы не гости, Доротея, вѣроятно, также заперлась-бы въ библіотекѣ, чтобы не видѣть сцену похоронъ старика Фэтерстона, которая впослѣдствіи постоянно представлялась ея воображенію и наводила на нее такое-же уныніе, какъ воспоминаніе о церкви Петра и Павла въ Римѣ. Образъ жизни, который вела Доротея замужемъ, способствовалъ развитію въ ней впечатлительности, и безъ того присущей ея страстной натурѣ. Англійское джэнтри того времени жило очень замкнуто и съ высоты своего величія, совершенно безучастно, смотрѣло на все, что происходило въ болѣе низшихъ общественнылхъ слояхъ. Но Доротея не могла помириться съ такой жизнію; ей было и холодно, и неловко стоять одиноко на этой высотѣ.
   -- Не хочу больше смотрѣть, сказала Целія, когда процессія вошла въ церковь. Съ этимъ словомъ она спряталась за спину своего мужа и нѣжно припала головой къ его плечу.-- Пусть Додо любуется, она любитъ меланхолическія сцены и простонародныя физіономіи.
   -- Да, я люблю знать все, что касается тѣхъ людей, среди которыхъ я живу, отвѣчала Доротея, слѣдившая за процессіей съ любопытствомъ затворницы.-- Мы знаемъ объ нашихъ сосѣдяхъ только то, что они живутъ въ коттэджахъ -- и больше ничего; а по моему мнѣнію, чрезвычайно-бы интересно было изучить ихъ образъ жизни и ихъ взгляды на вещи. Я очень обязана м-съ Кадваладеръ, что она пріѣхала и вытащила меня изъ библіотеки.
   -- Нисколько не отрицаю, что я сдѣлала вамъ большое одолженіе, замѣтила м-съ Кадваладеръ.-- На вашихъ богатыхъ ловикскихъ фермеровъ также интересно посмотрѣть, какъ на какихъ-нибудь буйволовъ или бизоновъ. Я убѣждена, что вы и половины ихъ не видите въ вашей церкви. Это совершенно другая порода, чѣмъ фермеры вашего дяди или сэра Джемса; это какія-то чудовища... фермеры-собственники безъ лордовъ- землевладѣльцевъ! Не знаешь, право, къ какому общественному слою ихъ причислить.
   -- Многіе изъ участвующихъ въ церемоніи не жители Ловика, возразилъ сэръ Джэмсъ,-- и мнѣ кажется, что это наслѣдники, пріѣхавшіе изъ Мидльмарча и изъ далека. Ловъ Гудъ говорилъ мнѣ, что покойный старикъ оставилъ послѣ себя много денегъ и земель.
   -- Каково, подумайте! воскликнула м-съ Кадваладеръ,-- эти люди наживаются, а въ нашемъ кругу есть много младшихъ сыновей, которымъ не на что пообѣдать! А-а! прибавила она, быстро повернувшись при звукѣ отворившейся двери:-- вотъ, наконецъ, и м-ръ Брукъ. Я чувствовала, что намъ чего-то недостаетъ, теперь загадка объяснилась -- вотъ кто былъ намъ нуженъ. М-ръ Брукъ, вы, вѣроятно, явились посмотрѣть на странные похороны?
   -- О, нѣтъ! я пріѣхалъ провѣдать Казобона, узнать, какъ его здоровье, понимаете? Кстати, я и вѣсточку привезъ, хорошую вѣсточку, душа моя, сказалъ м-ръ Брукъ, подмигнувъ Доротеѣ въ то время, когда она подходила къ нему.-- Я заглянулъ сейчасъ въ библіотеку, смотрю -- Казобонъ сидитъ уже надъ книгами. Это негодится, говорю я ему, это вамъ вредно, понимаете? Подумайте о вашей женѣ, Казобонъ. Онъ обѣщалъ придти сюда и потому я не передалъ ему новости. Приходите, говорю, на верхъ, я вамъ тамъ скажу.
   -- А-а! вотъ они выходятъ, наконецъ, изъ церкви, провозгласила м-съ Кадваладеръ.-- Боже мой! что за необычайное смѣшеніе физіономій! М-ръ Лейдгатъ присутствуетъ тутъ, надо полагать, въ качествѣ доктора. А это что за женщина съ такимъ добродушнымъ лицомъ? Бѣлокурый молодой человѣкъ, что подлѣ нея, вѣроятно, ея сынъ. Сэръ Джэмсъ, не знаете-ли кто они?
   -- Я вижу Винци, мидльмарчскаго мэра; вѣроятно, это его жена и сынъ, отвѣчалъ сэръ Джэмсъ, вопросительно взглянувъ на м-ра Брука, который кивнулъ ему головой и сказалъ:
   -- Да, это очень приличное семейство. Старикъ Винци отличный человѣкъ, съ большимъ кредитомъ въ коммерческомъ мірѣ. Вы его видѣли у меня въ домѣ, помните?
   -- А-а! помню! на одномъ изъ вашихъ тайныхъ комитетовъ, колко подхватила м-съ Кадваладеръ.
   -- Онъ, говорятъ, охотникъ до скачекъ, замѣтилъ сэръ Джэмсъ, съ легкимъ оттѣнкомъ пренебреженія въ голосѣ.
   -- Это одинъ изъ тѣхъ господъ, которые, какъ вампиры, сосутъ кровь у бѣдныхъ ручныхъ ткачей въ Тимптонѣ и Фрэшитѣ. Вотъ почему вся семья такая бѣлая, да, гладкая, сказала м-ръ Кадваладеръ.-- Надо сознаться, что эти красныя рожи въ черныхъ одеждахъ очень эфектны,-- точно рядъ черныхъ кувшиновъ. Взгляните на Гумфри -- его можно принять за каррикатуру ангела, шествующаго въ бѣломъ хитонѣ среди толпы.
   -- Что ни толкуйте, а похороны вещь торжественная, замѣтилъ м-ръ Брукъ,-- и къ этому предмету слѣдуетъ относиться посерьезнѣе.
   -- Въ томъ-то и дѣло, что я не въ состояніи относиться серьезно къ этимъ похоронамъ, возразила м-съ Кадваладеръ.-- Впрочемъ, я вообще не умѣю говорить въ торжественномъ тонѣ, сейчасъ собьюсь на другой ладъ; притомъ-же старику давно пора было умереть и вся эта публика нисколько объ немъ не горюетъ.
   -- Ахъ, какъ досадно! сказала Доротея:-- эти похороны разстроили меня. Они точно пятно на сегодняшнемъ утрѣ. Грустно представить себѣ, что человѣкъ умретъ и не оставитъ послѣ себя никого, кто-бы пожалѣлъ объ немъ...
   Она хотѣла еще что-то прибавить, но замолчала, увидавъ мужа, который входилъ въ эту минуту въ комнату и сѣлъ нѣсколько въ сторонѣ. М-ръ Казобонъ своимъ присутствіемъ производилъ иногда на жену непріятное впечатлѣніе; она чувствовала, что онъ внутренно часто расходится съ нею въ мнѣніяхъ.
   -- Посмотрите, воскликнула м-съ Кадваладеръ,-- еще новая личность! вонъ тотъ чудакъ, что идетъ сзади толстяка. Что за странная фигура! маленькая, круглая голова съ выпученными глазами, точно лягушка. Посмотрите! пари держу, что онъ изъ другой породы.
   -- Дайте взглянуть, сказала Целія, съ любопытствомъ просовывая голову черезъ плечо м-съ Кадваладеръ.-- Ахъ, какая смѣшная физіономія! закричала она со смѣхомъ, но вдругъ, измѣнивъ тонъ, она прибавила:-- Додо, что это значитъ? Ты мнѣ не сказала, что м-ръ Владиславъ опять здѣсь.
   Доротея вздрогнула. Всѣ присутствующіе замѣтили, что она мгновенно поблѣднѣла и взглянула на дядю въ то время, какъ м-ръ Казобонъ посмотрѣлъ на нее.
   -- Онъ пріѣхалъ со мной, понимаешь? Онъ мой гость, живетъ у меня въ Грэнжѣ, сказалъ самымъ спокойнымъ голосомъ м-ръ Брукъ, кивая головой Доротеѣ, точно эта новость была вещью самой обыкновенной.-- Мы и картину съ собой привезли; она уложена на верху кареты. Казобонъ, я зналъ, что доставлю вамъ удовольствіе этимъ сюрпризомъ. Вы нарисованы, какъ живой, какъ настоящій Фома Аквитанскій, понимаете? Лучше изобразить васъ было невозможно; нужно послушать, какъ Владиславъ разсуждаетъ о картинѣ -- онъ, вообще, отлично говоритъ -- объясняетъ это, то, другое... знаетъ толкъ въ искуствѣ и, вообще во всемъ... человѣкъ общественный, понимаете? съ нимъ можно разговаривать о чемъ угодно. Я насилу дождался такого собесѣдника.
   М-ръ Казобонъ холодно поклонился, съ трудомъ сдерживая свое негодованіе, и не произнесъ ни слова. Онъ помнилъ содержаніе письма Виля такъ-же хорошо, какъ и Доротея; замѣтивъ, что это письмо не находится въ числѣ тѣхъ бумагъ, которыя жена передала ему послѣ выздоровленія, онъ мысленно рѣшилъ, что Доротея тайно сообщила Вилю, чтобы тотъ не ѣздилъ въ Ловикъ, однако ни разу не упомянулъ ей о письмѣ. Теперь, изъ словъ м-ра Брука м-ръ Казобонъ, вѣроятно, заключилъ, что Доротея просила дядю пригласить Виля къ себѣ въ Грэнжъ. Доротея сообразила все это въ одно мгновеніе, но объясниться съ мужемъ теперь, конечно, не могла.
   Проницательные глаза м-съ Кадваладеръ слѣдили за происходившей въ комнатѣ сценой; она догадалась, что тутъ скрывается какая-то тайна и не могла удержаться, чтобы не спросить, кто такой этотъ Владиславъ.
   -- Молодой родственникъ м-ра Казобона, поспѣшилъ отвѣтить сэръ Джемсъ. Добродушный отъ природы лордъ быстро смекалъ, когда дѣло касалось личныхъ отношеній и по взгляду, брошенному на мужа Доротеей, догадался, что она чего-то испугалась.
   -- Это прекраснѣйшій молодой человѣкъ; Казобонъ сдѣлалъ для него все, что могъ, пояснилъ м-ръ Брукъ.-- Онъ съ лихвой вознаградитъ васъ за всѣ издержки на него, Казобонъ, продолжалъ м-ръ Брукъ, одобрительно кивая головой.-- Надѣюсь, онъ поживетъ у меня нѣсколько времени и мы вмѣстѣ разберемъ мои бумаги. У меня набросано пропасть идей, фактовъ, понимаете!-- а онъ, повидимому, именно такой человѣкъ, который можетъ привести ихъ въ порядокъ. Помните выраженіе -- omne tulit punctum, или что-то тамъ такое... словомъ, облекаетъ предметы въ извѣстную форму. Я пригласилъ его нѣсколько времени тому назадъ, когда вы были больны, Казобонъ; Доротея сказала тогда, что вы не можете принимать гостей у себя и просила меня написать къ нему.
   Бѣдная Доротея чувствовала, что каждое слово дяди рѣжетъ, какъ ножемъ, м-ра Казобона, но она находила неумѣстнымъ объяснить мужу при гостяхъ, что она вовсе не просила дядю приглашать Виля къ себѣ. Не отдавая себѣ яснаго отчета, почему ея мужу такъ непріятно присутствіе Виля, она считала, однако, неприличнымъ обратить на это обстоятельство вниманіе постороннихъ людей. М-ръ Казобонъ, по правдѣ сказать, и самъ не уяснилъ еще себѣ настоящей причины своего неудовольствія противъ Виля; подъ вліяніемъ раздраженія, онъ старался только увѣрить себя, что онъ правъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ такъ боялся выдать свои чувства, что только опытный глазъ Доротеи могъ подмѣтить легкое измѣненіе въ его лицѣ, когда онъ поклонился съ достоинствомъ ея дядѣ я произнесъ нѣсколько на распѣвъ:
   -- Вы необыкновенно радушны, дорогой сэръ; я чувствую себя глубоко обязаннымъ вамъ за гостепріимство, оказанное моему родственнику.
   Погребеніе кончилось и кладбище опустѣло.
   -- М-съ Кадваладеръ, сказала Целія,-- теперь вы можете его видѣть... посмотрите, это точно копія съ миніатюрнаго портрета тетки м-ра Казобона, который виситъ въ будуарѣ Доротеи. Прехорошенькое лицо!
   -- Да, красивый отпрыскъ, насмѣшливо произнесла м-съ Кадваладеръ.-- Куда готовится вашъ племянникъ, м-ръ Казобонъ?
   -- Извините, это не племянникъ мой, а двоюродный братъ, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ.
   -- Онъ еще пробуетъ свои крылья, понимаете? вмѣшался м-ръ Брукъ.-- Молодые люди такого закала могутъ далеко шагнуть. Я-бы отъ души желалъ содѣйствовать ему въ этомъ. Изъ него можетъ выйдти отдичный секретарь... знаете... какъ, напримѣръ, былъ Гоббсъ, Мильтонъ, Свифтъ... ну, тамъ что-нибудь въ этомъ родѣ...
   -- Понимаю! прорвала его м-съ Кадваладеръ.-- Это одинъ изъ тѣхъ господъ, которые умѣютъ сочинять рѣчи.
   -- Приведу-ка я его сейчасъ сюда, Казобонъ? сказалъ м-ръ Брукъ.-- Онъ ни за что не хотѣлъ войти, пока я не предувѣдомлю васъ. Спустимся всѣ внизъ и посмотримъ его картину. Вы тамъ нарисованы, какъ живой!... сидите, настоящимъ мыслителемъ, и указательный палецъ положили на страницу развернутой книги, а Бонавентура или кто-то другой -- такой жирный, румяный -- поднялъ глаза кверху и смотритъ на изображеніе Св. Троицы. Все въ этой картинѣ имѣетъ символическое значеніе, понимаете? это высшій стиль искуства. Я до нѣкоторой степени люблю его, однако не очень; нужно усиленное напряженіе мысли, чтобы справиться съ такимъ сюжетомъ. Вы по этой части сильны, Казобонъ. Артистъ, рисовавшій вашъ портретъ, мастерски изобразилъ тѣло. Какая твердость кисти, прозрачность тѣней и все такое!... Я самъ, въ былыя времена, очень предавался этому занятію... Однако пора идти и привести Владислава.
  

ГЛАВА XXXV.

   Когда передъ потопомъ Ной вводилъ въ свой ковчегъ нѣкоторыхъ животныхъ по-парно, а нѣкоторыхъ по семи паръ, то ими, конечно,-- если-бы они были существа мыслящія -- непремѣнно овладѣлъ-бы страхъ: ну, какъ не хватитъ корму на всѣхъ? Точно такой-же страхъ овладѣлъ плотоядными животными, именуемыми родственниками Питера Фэтерстона, по возвращеніи ихъ съ похоронъ. Каждый изъ участвовавшихъ въ процессіи размышлялъ дорогой, какую-бы долю наслѣдства онъ желалъ получить. Ближайшіе кровные родные, а также родные со стороны жены составили довольно многочисленную группу, движимую алчностью и корыстолюбивыми надеждами. Мучимые завистію къ Винци, они образовали между собой родъ враждебнаго этому семейству союза; не имѣя возможности заранѣе опредѣлить, кто изъ нихъ получитъ главную долю наслѣдства, всѣ вообще Фэтерстоны сильно волновались при мысли, какъ-бы длинноногому Фреду Винци не досталась вся земля покойнаго; въ то-же время и Мэри Гартъ возбуждала въ нихъ сильныя опасенія. Впрочемъ, Соломонъ мысленно рѣшилъ, что и братецъ Іона не достоинъ получить долю въ наслѣдствѣ, а Іона, въ свою очередь, называлъ Саломона за глаза скрягой. Джэнъ, старшая сестра, была убѣждена, что дѣти Марты не имѣли права разсчитывать на равную долю съ молодыми Уолями; Марта-же, не очень высоко цѣнившая права первородства, выражала негодованіе на неумѣренную притязательность Джэнъ. Самые близкіе родные были скандализированы неблагоразумными ожиданіями родственниковъ второго и третьяго колѣнъ и мысленно дѣлали уже разсчетъ, какія суммы должны выпасть на долю ихъ, если наслѣдниковъ окажется черезчуръ много. Къ вскрытію духовнаго завѣщанія явились, между прочимъ, два двоюродные брата покойнаго и одинъ троюродный, сверхъ м-ра Трембеля. Этотъ троюродный братъ былъ мидльмарчскій торговецъ, отличавшійся очень вѣжливыми манерами и страдавшій одышкой; оба двоюродные брата были пожилые люди изъ мѣстечка Брассингъ; одинъ изъ нихъ считалъ себя въ полномъ правѣ получить часть наслѣдства на томъ основаніи, что при жизни своего кузена Питэра онъ поддерживалъ съ нимъ хорошія отношенія посредствомъ частыхъ подарковъ въ видѣ устрицъ и другихъ съѣстныхъ припасовъ; другой, отличавшійся весьма мрачною наружностью, сидѣлъ все время молча, опершись обѣими руками и подбородкомъ на набалдашникъ своей трости. Права наслѣдства, но его мнѣнію, должны быть основаны на личныхъ достоинствахъ, а не на унизительныхъ искательствахъ. Оба они были безукоризненно честные граждане мѣстечка Брассингъ, очень желавшіе, чтобы Іона Фэтерстонъ жилъ подальше отъ нихъ, такъ-какъ съ людьми остроумными и насмѣшливыми легче уживаются посторонніе, чѣмъ свои.
   -- Трембель вполнѣ увѣренъ, что получитъ 500 фунтовъ стерлинговъ, за это я вамъ ручаюсь, говорилъ Саломонъ сестрамъ, вечеромъ наканунѣ погребенія.-- Нѣтъ ничего удивительнаго, если покойный братъ и обѣщалъ ихъ ему.
   -- Господи Боже мой! произнесла несчастная сестрица Марта, скромно спустившаяся съ высоты надеждъ получить нѣсколько сотъ фунтовъ на маленькую сумму неуплаченной ею ренты.
   Но на слѣдующее утро всѣ предположенія родственниковъ были перевернуты вверхъ дномъ по случаю появленія какого-то страннаго существа въ траурѣ, упавшаго къ нимъ точно съ луны. Это былъ тотъ незнакомецъ, котораго м-съ Падвалодеръ сравнивала съ лягушкой, человѣкъ лѣтъ 32 или 33, съ выпученными глазами, тонкими губами, опущенными внизъ краями рта, съ волосами, гладко примазанными и зачесанными назадъ, съ низкимъ лбомъ, убѣгавшимъ назадъ,-- что все вмѣстѣ дѣлало его очень похожимъ на какого-то гада. Ясно, что это былъ новый претендентъ на наслѣдство, иначе съ какой стати онъ сталъ-бы надѣвать трауръ. Возникли новыя предположенія, новыя сомнѣнія, которыя, естественно, привели къ тому, что въ траурныхъ каретахъ водворилось мертвое молчаніе. Ничто насъ такъ до поражаетъ, какъ внезапное открытіе факта, давно уже существовавшаго, можетъ быть, даже стоявшаго прямо передъ нашими глазами, о которомъ мы и не догадывались. До этого дня никто изъ присутствующихъ на похоронахъ никогда не видалъ страннаго незнакомца, за исключеніемъ Мэри Гартъ, знавшей объ немъ только то, что онъ два раза пріѣзжалъ въ Стон-Кортъ, когда м-ръ Фэтерстонъ сидѣлъ еще внизу и что старикъ запирался съ своимъ гостемъ на нѣсколько часовъ. Мэри сказала какъ-то объ этомъ своему отцу, вотъ почему изъ всѣхъ участвовавшихъ въ церемоніи лицъ одинъ Калэбъ, да еще, можетъ быть, нотаріусъ, смотрѣли на незнакомца не съ отвращеніемъ и подозрительностію, а скорѣе съ любопытствомъ. Не питая никакихъ надеждъ на наслѣдство и будучи отъ природы не корыстолюбивъ, Калэбъ только интересовался провѣркой своихъ догадокъ; спокойная улыбка, съ которой онъ потиралъ подбородокъ и выразительно осматривалъ новаго наслѣдника, точно оцѣнивая достоинство строеваго матеріала, составляла рѣзкій контрастъ съ тревогой и негодованіемъ, выказавшимися въ чертахъ прочихъ гостей въ ту минуту, когда незнакомецъ, имя котораго было Риггъ, вошелъ въ гостиную съ рѣзными панелями и сѣлъ на стулъ около двери, чтобы присутствовать при покрытіи духовнаго завѣщанія. М-ръ Саломонъ и м-ръ Іона отправились вмѣстѣ съ нотаріусомъ наверхъ, чтобы принести оттуда завѣщаніе. М-съ Уоль, замѣтя два свободные стула между собой и м-ромъ Трембелемъ, нашла полезнымъ подсѣсть поближе къ этой всемогущей особѣ, небрежно игравшей брелоками отъ часовъ и оправлявшей свои манжеты и жабо съ явнымъ намѣреніемъ не унижать своего достоинства выраженіемъ удивленія при видѣ нежданнаго претендента.
   -- Вамъ, м-ръ Трембель, я полагаю, извѣстны всѣ распоряженія покойнаго братца, произнесла м-съ Уоль тихимъ, вкрадчивымъ голосомъ, наклонивъ свой высокій креповый чепецъ къ самому уху м-ра Трембеля.
   -- Милая леди, если мнѣ и было что-нибудь сказано, то по секрету, отвѣчалъ капиталистъ, прикрывая ротъ рукою.
   -- Не будутъ-ли сильно разочарованы тѣ. кто разсчитывалъ на многое? продолжала м-съ Уоль, которая нашла нѣчто утѣшительное для себя въ сообщаемомъ ей свѣденіи.
   -- Надежды нерѣдко бываютъ обманчивы, сказалъ м-ръ Трембель тѣмъ-же таинственнымъ тономъ.
   -- Ахъ! вздохнула м-съ Уоль, кидая выразительный взглядъ по направленію къ семьѣ Винни, и затѣмъ перешла обратно къ сестрицѣ Мартѣ.
   -- Удивительно, какой былъ скрытный братецъ Питэръ, произнесла она вполголоса сестрѣ; -- никому изъ насъ неизвѣстна его послѣдняя воля. Будемъ, по крайней мѣрѣ, надѣяться, Марта, что онъ велъ цѣломудренную жизнь и что мы не ошиблись въ немъ хоть въ этомъ отношеніи.
   Бѣдная м-съ Брэнчъ была громаднаго роста, очень толста и, страдая одышкой, не имѣла никакой возможности передавать свои замѣчанія тихо. Ея шопотъ напоминалъ шипѣніе и свистъ испорченнаго органа.
   -- Я никогда не была корыстолюбива, Джэнъ, говорила она,-- но у меня шестеро дѣтей, троихъ я схоронила, замужъ вышла за человѣка бѣднаго. Старшему моему сыну, который сидитъ вонъ тамъ, всего 19 лѣтъ. Подумайте, каково мнѣ жить! Припасы дороги, земля родитъ плохо. Конечно, я всегда молю Бога объ одномъ только -- чтобы Онъ удостоилъ меня царства небеснаго, а все-таки, имѣя одного брата не женатаго, а другого бездѣтнаго послѣ двухъ браковъ, я могу, кажется, надѣяться...
   Въ это время м-ръ Винци, взглянувъ на безстрастное лицо м-ра Ригга, вытащилъ изъ кармана табакерку и щелкнулъ по крышкѣ, но не открылъ ее, находя, что баловать себя въ такую торжественную минуту неприлично.
   -- Меня нисколько не удивитъ, если Фэтерстонъ окажется гораздо добрѣе, чѣмъ мы предполагали, замѣтилъ онъ, нагибаясь къ уху своей жены.-- Судя по распоряженіямъ его на счетъ своего погребенія можно заключить, что онъ обо всѣхъ подумалъ. Много чести дѣлаетъ человѣку, когда онъ выражаетъ желаніе, чтобы за его гробомъ шли всѣ близкіе ему люди и когда онъ но стыдится своихъ бѣдныхъ родныхъ. Я отъ души былъ-бы радъ, если-бы покойный завѣщалъ каждому изъ нихъ по небольшой суммѣ; имъ эти деньги пришлись-бы очень кстати.
   -- Похороны вышли самыя приличныя, сказала м-съ Винци довольнымъ тономъ:-- былъ и крепъ, и шолкъ, и все какъ слѣдуетъ.
   Что касается Фреда, онъ въ это время нѣсколько разъ готовъ былъ прыснуть отъ смѣха, что было-бы несравненно неприличнѣе, чѣмъ желаніе его отца понюхать табаку. Какъ-то нечаянно ему удалось подслушать замѣчаніе Іоны, что м-ръ Риггъ долженъ быть дитя любви; взглянувъ тогда на сидѣвшаго противъ него незнакомца, онъ принужденъ былъ дѣлать страшныя усилія, чтобы не расхохотаться. Мэри Гартъ, замѣтивъ по дрожанію его губъ, отчаянное его положеніе, выручила его очень умно, предложивъ ему помѣняться съ нею стульями, послѣ чего Фредъ очутился въ темномъ углу.
   Ко всѣмъ присутствующимъ здѣсь лицамъ, не исключая и Ригга, Фрэдъ относился совершенно добродушно; чувствуя даже состраданіе къ нимъ, поставленнымъ, по его мнѣнію, не въ такое завидное положеніе, какъ онъ, относительно наслѣдства, онъ ни за что въ свѣтѣ не рѣшился-бы оскорбить ни одного изъ нихъ, но посмѣяться надъ ними былъ не прочь.
   Съ появленіемъ нотаріуса и двухъ старшихъ братьевъ, общее вниманіе обратилось на нихъ.
   Нотаріусъ былъ м-ръ Стэндишъ, пріѣхавшій въ это утро въ Стон-Кортъ въ полной увѣренности, что ему одному извѣстно, кто изъ наслѣдниковъ будетъ обрадованъ и кто огорченъ прежде чѣмъ наступитъ вечеръ сегодняшняго дня. Завѣщаніе, которое онъ намѣревался прочесть, было послѣднее изъ трехъ, написанныхъ имъ для м-ра Фэтерстона. М-ръ Стендишъ, несмотря на торжественность обстановки, не измѣнилъ обычныхъ своихъ манеръ; онъ обращался со всѣми одинаково вѣжливо и привѣтливо, и глухимъ, ровнымъ басомъ толковалъ очень долго о сѣнокосѣ, выразивъ надежду, что сѣно будетъ -- клянусь Богомъ!-- отличное. Затѣмъ разсуждалъ о послѣднихъ бюллетеняхъ насчетъ здоровья короля, а также о герцогѣ кларэнскомъ, который, по его мнѣнію, былъ морякъ отъ головы до пятокъ, и именно такой человѣкъ, какой нуженъ для управленія Британіей.
   Старику Фэтерстону, когда онъ, бывало, сидѣлъ у камина, нерѣдко приходило въ голову, какъ удивится Стэндишъ, узнавъ, что онъ его надулъ; конечно, этого-бы не случилось, если-бы покойному удалось исполнить свое предсмертное намѣреніе, а именно, сжечь ночью завѣщаніе, сдѣланное у другого нотаріуса; тѣмъ не менѣе онъ очень забавлялся, представляя себѣ досаду Стэндиша; но оказалось, что тотъ нисколько не разсердился, а только былъ удивленъ, найдя неизвѣстное ему завѣщаніе. Онъ даже былъ отчасти доволенъ этимъ новымъ обстоятельствомъ, грозившимъ произвести страшный переполохъ между членами семьи Фэтерстона. Что-же касается Саломона и Іоны, то они находились въ какомъ-то неопредѣленномъ состояніи, продолжая питать надежду, что первое завѣщаніе не можетъ-же быть совершенно уничтожено послѣднимъ; что между первыми и послѣдующими распоряженіями братца Питэра, вѣроятно, встрѣтятся противорѣчія, изъ которыхъ возникнутъ безконечные процессы; что эти процессы задержатъ раздѣлъ наслѣдства и что, такимъ образомъ, всѣ они одинаково пострадаютъ. Вотъ почему въ ту минуту, когда оба брата вернулись сверху вмѣстѣ съ м-ромъ Стэндишемъ, лица ихъ сохраняли невозмутимо-спокойное выраженіе, но Саломонъ вынулъ изъ кармана тонкій платокъ, имѣявъ виду, что при чтеніи духовнаго завѣщанія можетъ встрѣтиться какое-нибудь чувствительное мѣсто, а въ такихъ случаяхъ принято проливать слезы умиленія. Изъ сидѣвшихъ въ комнатѣ, вѣроятно, болѣе всѣхъ была взволнована теперь Мэри Гартъ, сознававшая, что она была невольной причиной сохраненія того завѣщанія, которое могло повліять на судьбу нѣкоторыхъ лицъ. Кромѣ нея, ни одна душа не знала, что происходило въ ночь смерти Фэтерстона.
   -- Завѣщаніе, которое вы видите у меня въ рукахъ, провозгласилъ м-ръ Стэндишъ, усѣвшись за столъ посреди комнаты и громко откашлянувшись, было составлено мною и подписано нашимъ усопшимъ другомъ 9 августа 1825 г. Но затѣмъ я нашелъ актъ, совершенно мнѣ неизвѣстный, помѣченный 20 іюлемъ 1826 г., слѣдовательно, писанный менѣе чѣмъ чрезъ годъ послѣ перваго. Наконецъ, я еще нашелъ -- м-ръ Стэндишъ внимательно пробѣгалъ глазами лежавшую передъ нимъ бумагу -- я нашелъ дополненіе къ послѣднему завѣщанію, помѣченное 1 мартомъ 1828 года.
   -- Боже мой, Боже мой! простонала сестрица Марта, нежелавшая, чтобы ее услышали, но выдавшая себя невольно подъ давленіемъ испытываемыхъ ею ощущеній.
   -- Я начну съ чтенія перваго завѣщанія, продолжалъ м-ръ Стэндишъ, для того, чтобы исполнить желаніе покойнаго, потому что, въ противномъ случаѣ, онъ уничтожилъ-бы этотъ актъ.
   Предисловіе показалось присутствующимъ слишкомъ длиннымъ; всѣ они, начиная съ Саломона, выразительно покачали головой и опустили глаза. Каждый изъ нихъ боялся встрѣтиться взглядомъ съ своимъ сосѣдомъ и упорно изучалъ или пятно на столовой клеенкѣ, или лысую голову м-ра Стэндиша. Одна Мэри Гартъ смотрѣла на всѣхъ и наблюдала. Она замѣтила, что когда нотаріусъ произнесъ: "симъ завѣщеваю" -- лица слушателей поблѣднѣли, точно по нимъ пронеслась электрическая струя; только м-ръ Риггъ остался непоколебимо спокоенъ. Онъ сидѣлъ почти неподвижно и публика, занятая теперь разрѣшеніемъ важной задачи и сгаравшая любопытствомъ узнать поскорѣе, что кому назначено, забыла о его существованіи. Фрэдъ сидѣлъ весь красный отъ волненія, а м-ръ Винци усиленно вертѣлъ пальцами табакерку, но рѣшаясь открыть ее. Мелкія раздачи были уже поименованы и возбудили общее негодованіе, несмотря на то, что впереди предстояло выслушать еще второе завѣщаніе, въ которомъ братецъ Питэръ могъ сдѣлать болѣе разумныя распоряженія. Но отчего-бы ему, разсуждали наслѣдники, не распорядиться одинаково хорошо и въ первомъ, я во второмъ, и въ третьемъ завѣщаніи? А то вѣдь это ни на что не похоже -- пять лѣтъ тому назадъ у него достало духу назначить по 200 фун. своимъ роднымъ братьямъ и сестрамъ и по 100 фун. каждому изъ племянниковъ и племянницъ! Объ Гартахъ не упомянуто ни слова, а м-съ Винци и Розамундѣ оставлялось всего по 100 фун. М-ру Тредбелю назначалась трость съ золотымъ набалдашникомъ и 50 фун.; всѣмъ прочимъ родственникамъ во второмъ и третьемъ колѣнѣ назначалась такая-же сумма, которая, но замѣчанію мрачнаго кузена, была все равно, что ничего. Тоже самое обидное награжденіе получали какія-то неизвѣстныя личности, принадлежавшія, повидимому, къ низшему кругу общества. Сосчитавъ наскоро всѣ суммы, наслѣдники увидѣли, что итогъ составлялъ всего три тысячи фунтовъ. Куда-же поступали остальные капиталы? Кому отдавалась земля? Что было измѣнено во второмъ завѣщаніи? Что оставлено безъ измѣненіи? Къ лучшему или къ худшему послужили эти измѣненія? Всѣ эти вопросы сильно тревожили присутствующихъ и положеніе ихъ становилось весьма критическимъ. У мужчинъ достало столько характера, чтобы сидѣть спокойно на своихъ мѣстахъ, хотя лица и измѣняли имъ: у иныхъ отвалилась нижняя губа, другіе оттопырили губы; но Джэнъ и Марта изнемогали подъ бременемъ горя и принялись плакать. М-съ Прэнчъ, отчасти утѣшенная тѣмъ, что ей безъ всякихъ домогательствъ достанется нѣсколько сотъ фунтовъ, не могла однако не сознаться, что получаемое ею наслѣдство весьма ничтожно, между тѣмъ, какъ м-съ Уоль положительно приходила въ отчаяніе при мысли, что она, родная сестра, получаетъ такъ мало, тогда какъ кто-то другой получитъ очень много. Всѣ вообще были увѣрены, что это многое достанется Фрэду Винци; сами-же Винци были сильно удивлены, узнавъ, что Фрэду предоставлено десять тысячъ фунтовъ, помѣщенные въ разныхъ бумагахъ. Кому-же останется земля? Ему, что-ли? Фрэдъ закусилъ губы отъ удовольствія и не могъ удержать улыбки; м-съ Винци таяла отъ восторга, льстя себя блестящими надеждами на второе завѣщаніе.
   Оказывался значительный остатокъ движимаго имущества и вся земля. Все это вавѣщевалось одному лицу и лицо это было... непостижимо!.. надѣйся послѣ того на расположеніе стараго, коварнаго джентльмена! вотъ до чего можетъ дойти человѣческое безуміе!.. главнымъ наслѣдникомъ назначенъ какой-то Іоссія Риггь, онъ-же сдѣланъ и единственнымъ душеприказчикомъ, съ правомъ носить съ этого времени имя Фэтерстона. Въ комнатѣ послышалось такое движеніе, какъ-будто всѣ присутствующіе въ одно мгновеніе вздрогнули; всѣ глаза устремились на м-ра Ригга, который по прежнему оставался спокоенъ.
   -- Это чрезвычайно странное посмертное распоряженіе, вос- кликнулъ м-ръ Трембель, рѣшившійся, наконецъ, сознаться, что онъ ровно ничего не зналъ.-- Но вѣдь существуетъ еще завѣщаніе наконецъ,-- есть третій документъ, продолжалъ онъ;-- мы еще не слышали послѣдней воли покойнаго.
   Мэри Гартъ подумала при этихъ словахъ, что никто ни въ какомъ случаѣ не узнаетъ самую послѣднюю волю покойнаго.
   Второе завѣщаніе рѣшительно уничтожало всѣ распоряженія перваго, исключая суммъ, завѣщанныхъ неизвѣстнымъ личностямъ (по поводу нѣкоторыхъ перемѣнъ относительно этихъ послѣднихъ, было сказано въ дополнительномъ актѣ); вся земля, заключающаяся въ ловикскомъ приходѣ, домъ съ мебелью и съ домашней утварью оставлялись въ безраздѣльное владѣніе Іоссіи Рига; остальное недвижимое имущество назначалось на устройство богадѣльни для стариковъ съ тѣмъ, чтобы она носила названіе Фэтерстоновской. Зданіе для нея слѣдовало поставить на пустопорожнемъ мѣстѣ, купленномъ для этой цѣли самимъ завѣщателемъ близь Мидльмарча; дѣладось-же это, какъ выражено было въ завѣщаніи, для прославленія имени божьяго. Никому изъ присутствующихъ не отказывалось ни копѣйки, за то м-ру Трембелю оставлялась палка съ набалдашникомъ.
   Прошло нѣсколько времени, прежде чѣмъ все общество могло придти въ себя. Мэри не смѣла взглянуть на Фреда.
   М-ръ Винци заговорилъ первый. Энергически понюхавъ нѣсколько разъ табаку, онъ воскликнулъ съ негодованіемъ:
   -- Во всю жизнь мнѣ не случалось слышать о такомъ непостижимомъ духовномъ завѣщаніи! Положительно можно сказать, что завѣщатель былъ не въ своемъ умѣ, когда составлялъ его. Я нахожу, что послѣднее завѣщаніе недѣйствительно. Стэндишъ, какъ вы думаете?
   -- Нашъ умершій другъ зналъ, что дѣлалъ, возразилъ м-ръ Стэндишъ; -- всѣ его распоряженія совершенно правильны; къ завѣщанію приложено письмо отъ Клеменса изъ Брассинга, который совершалъ этотъ актъ. Достойный уваженія нотаріусъ.
   -- Я никогда не замѣчалъ поврежденія въ умственныхъ способностяхъ у покойнаго м-ра Фэтерстона, сказалъ м-ръ Трембель,-- но завѣщаніе его нахожу крайне эксцентричнымъ. Съ моей стороны было оказано много услугъ покойному и онъ нерѣдко намекалъ мнѣ довольно ясно, что считаетъ себя обязаннымъ мнѣ и что докажетъ это своимъ духовнымъ завѣщаніемъ; но, по моему мнѣнію, палку съ золотымъ набалдашникомъ можно принять за насмѣшку надо мной. Хорошо, что я выше всѣхъ этихъ мелочей.
   -- Ничего нѣтъ удивительнаго во всемъ этомъ, замѣтилъ Калэбъ Гартъ;-- было-бы болѣе удивительно, если-бы м-ръ Фэтерстонъ, находясь въ здравомъ умѣ и твердой памяти, написалъ духовное завѣщаніе въ томъ именно смыслѣ, какъ вы желаете. Что до меня касается, то я былъ-бы очень доволенъ, если-бы никакихъ завѣщаній не дѣлалось.
   -- Вотъ странная мысль со стороны христіанина! воскликнулъ нотаріусъ.-- Любопытно было-бы знать, м-ръ Гартъ, чѣмъ-бы вы замѣнили этотъ обычай.
   -- О! произнесъ Калебъ, наклоняясь немного впередъ; потомъ соединивъ кончики своихъ пальцевъ, онъ сталъ задумчиво смотрѣть въ полъ. Самимъ труднымъ для него дѣломъ было высказать свое мнѣніе по поводу какого-нибудь юридическаго вопроса.
   -- Я вамъ доложу, что братецъ Питэръ былъ страшный лицемѣръ, проговорилъ, наконецъ, Іона Фэтерстонъ;-- но послѣдняя его выходка превзошла всѣ прежнія. Знай я это раньше, я-бы ни за что не нанялъ шестерню лошадей, чтобы пріѣхать сюда изъ Брассинга. Завтра-же надѣваю бѣлую шляпу и коричневый сюртукъ.
   -- Боже мой, Боже мой! хныкала м-съ Крэнчъ,-- мы-то какъ истратились, ѣхавши сюда! Бѣдный мой мальчикъ такъ много времени провелъ здѣсь праздно! И что это вздумалось братцу Питэру угождать Господу Богу; это съ нимъ въ первый разъ случилось. Дѣлайте со мной, что хотите, а я все-таки скажу, что онъ жестоко поступилъ съ нами! Не могу прибрать другого выраженія...
   -- Я увѣренъ, что ему не поздоровится тамъ, куда онъ теперь попалъ, замѣтилъ Саломонъ съ нѣкоторой горечью, хотя въ голосѣ его попрежнему звучало что-то фальшивое.-- Питэръ велъ дурную жизнь и никакія богадѣльни не покроютъ его грѣховъ, тѣлъ болѣе, что у него хватило безстыдства выставить себя, наконецъ, тѣмъ, чѣмъ онъ былъ на самомъ дѣлѣ.
   -- А между тѣмъ, у него была вполнѣ законная родная семья -- и братья, и сестры, и премянники и племянницы, подхватила м-съ Уоль,-- и онъ сидѣлъ окруженный ими въ церкви, когда бывало ему вздумается посѣтить домъ Божій. Не лучше-ли было-бы ему оставить свое имѣніе людямъ достойнымъ, которые не привыкли къ мотовству, жизнь вели всегда приличную, и не только сохранили-бы каждую полушку изъ его капиталовъ, но еще увеличили-бы ихъ... Мнѣ-то каково переносить это! Вѣдь я сюда безпрестанно ѣздила, ухаживала за нимъ, именно какъ сестра родная, а онъ въ это время замышлялъ такія ужасныя вещи! Меня морозъ подираетъ при одномъ воспоминаніи о такомъ поступкѣ; я увѣрена, что если всемогущій Творецъ допустилъ его это сдѣлать, то Онъ-же его и покараетъ! Братецъ Саломонъ, я готова ѣхать, если вы довезете меня до дому.
   -- Это и до меня касается, моя нога не переступитъ порога этого дома, провозгласилъ Саломонъ:-- у меня есть своя земля, свое состояніе, мнѣ ничего болѣе но нужно.
   -- Грустно подумать, кому достается счастіе въ этомъ мірѣ, замѣтилъ Іона;-- здѣсь ни къ чему не ведетъ имѣть хоть каплю здраваго смысла въ головѣ. По моему, уже лучше родиться овцой. А все-таки настоящій случай можетъ служить хорошимъ урокомъ для всѣхъ насъ; одного такого дурацкаго завѣщанія достаточно для этого.
   -- Мало-ли есть способовъ дѣлать глупости, сказалъ Саломонъ.-- Но я, по крайней мѣрѣ, не допущу, чтобы мои деньги вылетѣли въ трубу; я не завѣщаю ихъ какимъ-нибудь неграмъ; для меня дороги кровные Фэтерстоны, а не тѣ, которымъ пришиваютъ это имя.
   Эти слова были пронзнесены Саломономъ громкимъ голосомъ, въ то время, когда онъ всталъ, чтобы сопровождать м-съ Уоль. Братца Іону подмывало сказать что-нибудь еще болѣе колкое, но онъ разсудилъ, что, пожалуй, будетъ не совсѣмъ разсчетливо оскорблять новаго владѣльца Стон-Корта, который впослѣдствіи можетъ оказаться человѣкомъ гостепріимнымъ, въ особенности для умныхъ людей изъ своихъ однофамильцевъ.
   М-ръ Іоссія Риггъ, повидимому, не обращалъ никакого вниманія на сыпавшіеся на него со всѣхъ сторонъ намеки; но за то въ манерахъ его произошла замѣтная перемѣна. Онъ холодно подошелъ къ м-ру Стэндишу и сталъ предлагать ему дѣловые вопросы самымъ спокойнымъ тономъ. Голосъ у него былъ рѣзкій, похожій на чириканье птицы, а выговоръ самый тривіальный. Фрэдъ, ненаходившій уже ничего смѣшнаго въ незнакомцѣ, называлъ его отвратительнымъ уродомъ. Бѣдному Фрэду было очень не по себѣ. Одинъ изъ троюродныхъ братьевъ, мидльмарчскій торговецъ, выжидалъ удобной минуты, чтобы вступить съ м-ромъ Риггомъ въ разговоръ. Кто знаетъ, разсуждалъ онъ,-- сколько паръ чулокъ понадобится новому владѣльцу? На барыши отъ товара надежнѣе разсчитывать, чѣмъ на наслѣдство; къ тому-жъ торговецъ, какъ троюродный братъ, незаинтересованный близко въ дѣлѣ наслѣдства, относился къ Риггу совершенно равнодушно.
   М-ръ Винци, послѣ первой вспышки негодованія, умолкъ, съ гордымъ сознаніемъ своего достоинства. Подъ вліяніемъ досады онъ забылъ, что пора ѣхать, и тогда только опомнился, когда замѣтилъ, что его жена подсѣла къ Фрэду и, взявъ своего любимца за руку, тихо плачетъ. М-ръ Винци немедленно вскочилъ съ мѣста, повернулся спиной къ обществу и сказалъ вполголоса женѣ:
   -- Перестань, Люси, не дурачься, душа моя, передъ всѣмъ этимъ народомъ, и за тѣмъ прибавилъ громко:-- Фрэдъ, прикажи подавать фаэтонъ, пора ѣхать: время для меня слишкомъ дорого.
   Мэри Гартъ также собралась идти домой вмѣстѣ съ отцомъ; она встрѣтила Фрэда въ передней и рѣшилась, наконецъ, взглянуть на него. Онъ былъ блѣденъ той блѣдностью, которая появляется на молодыхъ лицахъ въ минуты сильнаго волненія. Онъ протянулъ Мэри руку, холодную, какъ ледъ; сама Мэри чувствовала также сильное волненіе отъ мысли, что она сдѣлалась невольной причиной измѣненія участи Фрэда.
   -- Прощайте, Фрэдъ, сказала она грустно-ласковымъ тономъ;-- не падайте духомъ. Мнѣ кажется, что вы будете лучше безъ богатства. Вспомните, какую пользу оно принесло м-ру Фэтерстону?
   -- Хорошо вамъ толковать, возразилъ Фрэдъ съ горечью; -- ну, что я теперь стану дѣлать? Поневолѣ пойдешь въ священники (онъ зналъ, что эти слова огорчатъ Мэри и подумалъ: тѣмъ лучше, пусть она рѣшитъ, что мнѣ дѣлать). А я было надѣялся получить возможность расплатиться съ вашимъ отцомъ и устроить все... Вамъ, Мэри, даже и ста фунтовъ не оставлено. Что-жь вы теперь предпримете?
   -- Буду, конечно, искать другого мѣста, и если найду, то приму его, отвѣчала Мэри;-- у отца и безъ меня много заботъ. Прощайте, Фрэдъ.
   Спустя очень немного времени, Стон-Кортъ очистился отъ кровныхъ Фэтерстоновъ и отъ прочихъ обычныхъ посѣтителей его. Какой-то пришлецъ, Риггъ-Фетерстонъ, поселился теперь по сосѣдству съ Мидльмарчемъ.
  

ГЛАВА XXXVI.

   По окончаніи чтенія духовнаго завѣщанія, м-ръ Винци уѣхалъ домой, съ значительно измѣненнымъ взглядомъ на многое. Онъ былъ человѣкъ очень открытаго характера, но ощущенія свои всегда выражалъ не прямо, а косвеннымъ образомъ. Такъ, напримѣръ, потерпѣвъ на ярмаркѣ убытокъ на шолковыхъ шнуркахъ, онъ, по возвращеніи домой, принимался ворчать на своего грума; поспоривъ съ своимъ зятемъ Бюльстродомъ, онъ дѣлалъ колкія замѣчанія на счетъ методизма вообще. Точно такъ и теперь, онъ ни съ того, ни съ сего, придрался къ Фрэду, сталъ упрекать его въ лѣности и въ порывѣ гнѣва выкинулъ свою шитую ермолку изъ курительной комнаты въ переднюю.
   -- Ну, сударь, заключилъ онъ, когда сынъ собрался идти спать,-- надѣюсь, что вы теперь выкинули дурь изъ головы, что вы поступите на слѣдующій курсъ и выдержите экзаменъ. Я ужъ рѣшилъ, какъ мнѣ дѣйствовать; совѣтую и вамъ не терять времени и также рѣшиться на что нибудь.
   Фрэдъ ничего не отвѣтилъ; онъ былъ глубоко огорченъ и сильно страдалъ. Двадцать четыре часа тому назадъ онъ имѣлъ твердое убѣжденіе, что ему не предстоитъ надобности избирать себѣ карьеру и что онъ получитъ возможность ровно ничего не дѣлать; что онъ сошьетъ себѣ красное охотничье платье, что у него будетъ охотничья лошадь на удивленье всѣмъ, также великолѣпный экипажъ, и что всѣ станутъ относиться къ нему съ почтеніемъ, что, конечно, онъ тотчасъ-же расплатится съ м-ромъ Гартомъ и у Мэри уже не будетъ болѣе поводовъ отказывать ему въ своей рукѣ. Все это онъ получилъ-бы безъ хлопотъ и непріятностей, просто по одному капризу больного старика. И вдругъ, чрезъ какіе-нибудь двадцать четыре часа всѣ его надежды лопнули! И безъ того ему тяжело было переносить такое разочарованіе, а тутъ еще отецъ придирается, точно онъ виноватъ въ постигшей его неудачѣ. Онъ вышелъ молча изъ комнаты; но мать не вытерпѣла и накинулась на отца.
   -- Ну, за что ты брапшнь бѣднаго мальчика, Винци, говорила она;-- я увѣрена, что Фрэдъ не пропадетъ, несмотря на то, что этотъ негодный человѣкъ обманулъ его. Я такъ убѣждена, вотъ какъ сижу на этомъ мѣстѣ, что онъ не пропадетъ, иначе для чего-жь было угодно судьбѣ спасти его отъ смерти? Его просто ограбили; ужъ если разъ обѣщана была земля -- слѣдовало дать ее. Что-жь послѣ этого обѣщанія, если ихъ не исполняютъ? Ты самъ видѣлъ -- старикъ оставилъ ему десять тысячъ фунтовъ и отнялъ ихъ.
   -- Отнялъ ихъ! повторилъ брюзгливо м-ръ Випци,-- я тебѣ говорю, Люси, что нашъ сынъ родился подъ несчастной звѣздой, къ тому-же ты его избаловала.
   -- Винци, вѣдь это мой первенецъ. Вспомни, въ какомъ ты самъ былъ восторгѣ, когда онъ родился; ты гордился имъ, сказала м-съ Винци, улыбнувшись своей обычной привѣтливой улыбкой.
   -- Кто же можетъ знать заранѣе, что выйдетъ изъ дѣтей. Сознаюсь, я глупо радовался тогда, отвѣчалъ супругъ смягченнымъ тономъ.
   -- Ну, чьи дѣти красивѣе, лучше нашихъ! воскликнула разнѣжившаяся мать.-- Такого молодого человѣка, какъ Фрэдъ, трудно сыскать; по его разговору слышно, что онъ былъ въ хорошемъ обществѣ въ училищѣ. А Розамунда! найди мнѣ другую такую дѣвушку... Поставь ее рядомъ съ любой леди въ здѣшнемъ краю -- она каждую за поясъ заткнетъ. Возьми хоть м-ра Лейдгата: ужь онъ-ли не вертѣлся въ высшемъ кругу, а только увидѣлъ Розамунду -- сразу влюбился. По правдѣ сказать, я не особенно радуюсь, что она дала ему слово; она могла-бы составить болѣе блестящую партію, если-бы съѣздила погостить къ своей пансіонской подругѣ, миссъ Уилугби, родные которой принадлежатъ къ болѣе высшему кругу, чѣмъ родные м-ра Лейдгата.
   -- Чортъ-бы побралъ всѣхъ родныхъ! воскликнулъ м-ръ Винци;-- они у меня вотъ гдѣ сидятъ! Мнѣ не нужно такого зятя, у котораго ничего нѣтъ за душой, кромѣ хорошей родни.
   -- Это что значитъ, мой милый? спросила м-съ Винци.-- Вѣдь ты самъ-же былъ доволенъ этой партіей. Правда, меня не было въ ту минуту дома, но Розамунда передала мнѣ, что ты ни слова не возразилъ противъ предложенія Лейдгата. Роззи ужь начала покупать себѣ тонкое бѣлье и кембрикъ для юбокъ.
   -- Я на это разрѣшенія не давалъ; у меня и безъ того въ нынѣшнемъ году много расходовъ, по милости негоднаго лѣнтяя сынка, а тутъ еще покупай приданое! Времена теперь тяжелыя, всѣ почти раззорены, а у Лейдгата, я думаю, и копѣйки нѣтъ въ карманѣ. Я не могу согласиться на эту свадьбу; пусть они ждутъ, какъ бывало ждали и мы.
   -- Винци, Розамунда будетъ очень огорчена этимъ, тѣмъ болѣе, что ты никогда не противорѣчилъ ей прежде ни въ чемъ.
   -- Да, прежде не противорѣчилъ, а теперь противорѣчу. Чѣмъ скорѣе разойдется эта свадьба, тѣмъ лучше. Лейдгатъ никогда не составитъ себѣ состоянія при той системѣ, которой онъ держится; сколько мнѣ извѣстно, онъ только наживаетъ себѣ враговъ, и больше ничего.
   -- Душа моя, за то м-ръ Бюльстродъ чрезвычайно его уважаетъ и я увѣрена, онъ будетъ очень доволенъ этой свадьбой.
   -- Чортъ-ли въ этомъ! воскликнулъ м-ръ Винци;-- Бюльстродъ не станетъ-же давать имъ денегъ на содержаніе. А если Лейдгатъ воображаетъ, что я отсыплю ему цѣлую груду золота на первое обзаведеніе, то онъ сильно ошибается; я того и жду, что мнѣ придется разстаться съ лошадьми. Совѣтую тебѣ передать все это Роззи.
   Съ м-ромъ Винци случалось нерѣдко, что онъ согласится на что-нибудь въ минуту пріятнаго расположенія духа, потомъ спохватится и поручитъ другому непріятную обязанность взять назадъ свое слово. М-съ Винци, не привыкшая противорѣчить мужу, на слѣдующее утро сообщила Розамундѣ слова отца. Розамунда выслушала ихъ молча, разсматривая какую-то кисею, и вмѣсто отвѣта сдѣлала такое выразительное движеніе своей граціозной шеей, изъ котораго каждый, знавшій ее близко, могъ догадаться, что она рѣшилась поставить на своемъ.
   -- Что ты сказала, душа моя? спросила мать нѣжно-озабоченнымъ тономъ.
   -- Папа думаетъ совсѣмъ не то, что говоритъ, отвѣчала Розамунда очень спокойно.-- Онъ мнѣ постоянно твердилъ, что желаетъ, чтобы я вышла за человѣка, котораго полюблю,-- и я выйду за м-ра Лейдгата. Прошло уже семь недѣль, какъ папа далъ ему слово. Надѣюсь, что вы наймете для насъ домъ м-съ Бретонъ?
   -- Предоставляю тебѣ, душа моя, самой переговорить съ отцомъ. Ты умѣешь заставить каждаго сдѣлать то, что захочешь. А если ты намѣрена теперь покупать полотно, то пойдемъ къ Садлеру; оно у него гораздо лучше, чѣмъ у Гопкинса. Чтожь касается дома м-съ Бреттонъ, то, мнѣ кажется, онъ будетъ слишкомъ великъ для васъ; мнѣ-бы очень хотѣлось, чтобы вы жили въ немъ, но подумай, сколько туда потребуется мебели, ковровъ, разныхъ украшеній, не говоря уже о посудѣ и хрусталѣ. Ты слышала, что сказалъ отецъ -- онъ денегъ за тобой въ приданое не дастъ. Какъ ты думаешь, м-ръ Лейдгатъ разсчитываетъ на нихъ?
   -- Неужели, мама, вы вообразили, что я могла его объ этомъ спрашивать? я не имѣю права вмѣшиваться въ его дѣла.
   -- Очень можетъ быть, что онъ разсчитываетъ на деньги, душа моя; вѣдь мы разсчитывали-же, что ты и Фрэдъ получите порядочное наслѣдство послѣ дяди. Кто могъ ожидать, что такъ дурно кончится? Право, мнѣ не хочется ни о чемъ думать, когда я вспомню, какъ жестоко обманулся въ своихъ надеждахъ мой бѣдный мальчикъ.
   -- Это до моей свадьбы не касается, мама; Фрэду пора перестать лѣниться. А теперь я пойду на верхъ, отнесу эту работу миссъ Морганъ, она отлично подрубливаетъ. Мнѣ кажется, что и Мэри Гартъ могла-бы помочь мнѣ,-- она прекрасно шьетъ; по моему -- это ея главное достоинство. Я хочу, чтобы всѣ мои кембриковыя оборки были съ двойнымъ рубцомъ, а это потребуетъ много времени.
   Увѣренность м-съ Винци, что Розамунда уладитъ дѣло съ отцомъ, имѣла основаніе. За исключеніемъ обѣдовъ и скачекъ, на которыхъ м-ръ Винци распоряжался всегда самовластно, во всѣхъ прочихъ случаяхъ онъ подымалъ только много шуму, а власти имѣлъ столько-же, сколько первый министръ Англіи. Какъ всегда бываетъ съ людьми безхарактерными и любящими весело пожить, онъ отступалъ при малѣйшемъ препятствіи; въ настоящемъ-же случаѣ Розамунда оказалась препятствіемъ далеко не по силамъ ему; противъ ея женскаго упорства и обаятельной ласки не устояла-бы и скала, а папа вовсе не походилъ на скалу. Если онъ противорѣчилъ, то чисто по привычкѣ; его тяготила мысль, что слѣдуетъ принять рѣшительныя мѣры относительно свадьбы дочери, а именно, разузнать обстоятельно, какія матеріальныя средства у Лейдгата, объявить ему, что м-ръ Винци не можетъ дать за своей дочерью денегъ и, наконецъ, назначить не слишкомъ близкій и не слишкомъ отдаленный срокъ для свадьбы. Притомъ ему было не совсѣмъ и удобно объясняться съ Лейдгатомь, человѣкомъ гордымъ и нелюбившимъ намековъ; горячиться-же въ разговорѣ съ нимъ и бросать свою шапочку на полъ, какъ это случалось ему дѣлать въ разговорахъ съ Фрэдомъ, было немыслимо; можно даже сказать, что м-ръ Винци нѣсколько побаивался своего будущаго зятя, хотя въ то-же время его самолюбію льстило сдѣланное имъ Розамундѣ предложеніе. Коснуться денежнаго вопроса представлялось дѣломъ весьма щекотливымъ; вступать въ пренія по этому поводу съ человѣкомъ болѣе образованнымъ и принадлежащимъ къ высшему обществу, было крайне-стѣснительно, а главное, было страшно разсердить Розамунду. Вотъ почему м-ръ Винци предпочиталъ не выходить изъ своей роли привѣтливаго хозяина дома. Большую часть утра онъ посвящалъ дѣламъ и на это время избавлялся отъ всякихъ другихъ обязанностей; за тѣмъ слѣдовалъ обѣдъ, послѣ обѣда дсссертъ съ виномъ, потомъ вистъ -- и вечеръ кончался къ всеобщему удовольствію. А между-тѣмъ, дни шли за днями и, такимъ образомъ, подъ разными предлогами откладывалось рѣшеніе главнаго вопроса.
   Необъявленный еще офиціально женихъ большую часть вечеровъ проводилъ въ Ловикъ-Гэтѣ, и на глазахъ м-ра Винци розыгрывалъ романическія сцены, неимѣвшія ничего общаго ни съ видами на денежное приданое, ни съ видами на выгодное мѣсто. Въ чемъ состояла эта прелесть юношеской игры въ любовь? Трепетное пожатіе рукъ, мгновенный обмѣнъ взглядовъ, недоконченная фраза, румянецъ волненія въ лицѣ, едва замѣтная улыбка, нетвердый голосъ -- вотъ тѣ тонкія нити, изъ которыхъ сплеталась очаровательная ткань взаимной любви, полная безконечнаго счастія, страстныхъ мечтаній и взаимнаго довѣрія. Лейдгатъ не могъ не замѣтить, какъ быстро идетъ плетеніе этой ткани, наперекоръ медицинѣ и біологіи, которыми онъ продолжалъ усердно заниматься и на перекоръ его убѣжденію, что для него все кончено послѣ драмы съ Лаурой; а Розамунда, съ своей стороны, весьма усердно помогавшая Лейдгату въ дѣлѣ плетенія любовной ткани, не могла надивиться, какъ полна сдѣлалась ея жизнь съ этихъ поръ. Романъ влюбленныхъ обыкновенно розыгрывался въ томъ углу гостиной, гдѣ стояло фортепіано и гдѣ царствовалъ полусвѣтъ, что однако не мѣшало глазамъ многихъ гостей, въ томъ числѣ и м-ра Фэрбротера, проникать въ этотъ завѣтный уголокъ. Увѣренность, что миссъ Винци и Лейдгатъ помолвлены, сдѣлалась общею въ Тидльмарчѣ, прежде чѣмъ было сдѣлано формальное объявленіе.
   Тетушка Бюльстродъ стала снова сильно тревожиться; на этотъ разъ она рѣшилась прямо отнестись къ брату и съ этой цѣлію отправилась въ товарный складъ его, чтобы избѣжать встрѣчи съ легкомысленной м-съ Винци. Но отвѣты брата показались ей весьма неудовлетворительными.
   -- Вальтеръ! говорила м-съ Бюльстродъ, выразительно подымая брови въ отвѣтъ на какое-то замѣчаніе брата, собиравшагося домой, въ томъ непріятномъ расположеніи духа, въ которомъ онъ всегда оставлялъ кладовую;-- надѣюсь, что ты не дашь согласія, пока не удостовѣришься, что имѣетъ въ виду Лейдгатъ въ будущемъ. Подумай, вѣдь твоя дѣвочка воспитана въ роскоши, ей дали, къ сожалѣнію, слишкомъ свѣтское воспитаніе, она не можетъ жить малыми средствами.
   -- О! чортъ побери все это, Гарри! виноватъ-ли я, что въ нашъ городъ безпрестанно являются пріѣзжіе. Ну, зачѣмъ вы-то, напримѣръ, начали принимать къ себѣ Лейдгата? Бюльстродъ первый пустилъ его къ ходъ. Я никогда не приходилъ въ восторгъ отъ этого господина; тебѣ-бы лучше толковать объ немъ съ твоимъ музеемъ, чѣмъ со мной.
   -- Однако, Вальтеръ, за что-жь ты осуждаешь м-ра Бюльстрода, возразила сестра;-- я могу поручиться, что онъ не одобряетъ этой свадьбы.
   -- Да, но если-бы Бюльстродъ не поддерживалъ Лейдгата, я никогда не пригласилъ-бы его къ себѣ въ домъ.
   -- Но ты забылъ, что вы пригласили его лечить Фрэда, и я нахожу, что въ этомъ случаѣ, проявилась особенная милость божія къ вамъ, отвѣчала м-съ Бюльстродъ, потерявшая совершенно нить своихъ первыхъ разсужденій.
   -- Никакой я тутъ милости божіей не вижу! воскликнулъ съ сердцемъ м-ръ Винци,-- я знаю только то, что мнѣ моя семья доставляетъ пропасть хлопотъ. До твоего замужества съ Бюльстродомъ, Гарри, я былъ тебѣ хорошимъ братомъ; но твой мужъ выказываетъ гораздо менѣе расположенія къ своимъ роднымъ, чѣмъ-бы слѣдовало.
   М-ръ Винци нисколько не походилъ на іезуита, но самый коварный іезуитъ не могъ-бы дать болѣе ловкаго оборота разговору. Вмѣсто того, чтобы нападать на брата, Гарри пришлось защищать своего мужа и бесѣда ихъ кончилась совсѣмъ въ другомъ топѣ, чѣмъ началась.
   М-съ Бюльстродъ, конечно, не передала мужу упрековъ своего брата, но вечеромъ она улучила удобную минуту и заговорила о Лейдгатѣ и Розамундѣ. Онъ не принималъ такого горячаго участія въ этомъ бракѣ, какъ его жена и выразилъ только опасеніе, что Лейдгатъ слишкомъ рискуетъ, вводя новую систему леченія и что не мѣшало-бы быть ему нѣсколько осторожнѣе.
   -- Намъ слѣдуетъ усердно молиться за эту легкомысленную дѣвочку, получившую такое пустое воспитаніе, сказала м-съ Бюльстродъ, стараясь изо всѣхъ силъ разшевелить своего мужа.
   -- Это истинная правда, отвѣчалъ м-ръ Бюльстродъ; -- но намъ, живущимъ внѣ свѣта, нѣтъ никакой возможности вразумить упрямыхъ свѣтскихъ людей, вотъ почему мы должны пріучить себя спокойно относиться къ семейнымъ дѣламъ твоего брата. Конечно, я-бы желалъ, чтобы м-ръ Лейдгатъ вступилъ въ наше родство... Что-же касается моихъ личныхъ отношеній къ нему, я ограничиваюсь только тѣмъ, что употребляю его медицинскія способности на служеніе богоугодному дѣлу.
   М-съ Бюльстродъ умолкла, приписывая неудовлетворительный результатъ своего разговора съ мужемъ недостатку своего духовнаго развитія. Она твердо вѣрила, что ея супругъ принадлежитъ къ числу тѣхъ великихъ людей, послѣ смерти которыхъ печатаются ихъ біографіи.
   Что касается Лейдгата, то сдѣлавшись женихомъ Розамунды, онъ приготовился ко всѣмъ неизбѣжнымъ послѣдствіямъ своего новаго положенія. Ему объявили, что свадьба должна будетъ совершиться черезъ годъ или черезъ полгода; для него было все равно, когда-бъ ее ни назначили, но его тревожила мысль, будетъ-ли онъ имѣть возможность, втеченіи этого времени, вести прежнимъ порядкомъ свои ученыя занятія. Онъ зналъ, что никакая свадьба безъ хлопотъ не обходится, и что ему придется оставить свою холостую квартиру и нанять другое помѣщеніе, а потому, услыхавъ однажды, какъ Розамунда восхищалась домомъ старухи м-съ Бреттонъ, и узнавъ, что хозяйка этого дома умерла, а домъ стоитъ пустой, онъ поспѣшилъ вступить въ переговоры о наймѣ его.
   Хотя человѣкъ вовсе не расточительный, Лейдгатъ привыкъ однакожъ жить хорошо; онъ не жалѣлъ денегъ для своего туалета, и пожелалъ, чтобы мебель, посуда и, вообще, вся обстановка его будущаго дома были не хуже, чѣмъ у другихъ.
   Прошло нѣсколько времени и Лейдгатъ сталъ съ прискорбіемъ замѣчать, что ежедневныя посѣщенія дома невѣсты имѣютъ сильное вліяніе на его занятія. Однажды къ нему зашелъ Фэрбротеръ съ какими-то водяными насѣкомыми, имѣя намѣреніе разсмотрѣть ихъ въ микроскопъ. Рабочій столъ Лейдгата былъ заваленъ физическими аппаратами, и разбросанными въ безпорядкѣ разными предметами, надъ которыми онъ дѣлалъ опыты.
   -- Что я вижу! Эротъ переродился, замѣтилъ насмѣшливо викарій.-- Вмѣсто того, чтобы водворять порядокъ и гармонію, онъ произвелъ у васъ хаосъ.
   -- Да, до нѣкоторой степени, отвѣчалъ Лейдгатъ, выразительно приподнявъ слегка брови и съ улыбкой устанавливая свой микроскопъ.-- Впрочемъ, хаосъ не великъ и не трудно будетъ возстановить прежній порядокъ.
   -- И скоро? спросилъ викарій.
   -- Надѣюсь. Эта неопредѣленность положенія сопряжена съ большой потерей времени, а для человѣка, занятаго наукой, каждая минута дорога. Я убѣжденъ, что женитьба -- лучшій исходъ для того, кто желаетъ усидчиво работать; женатый человѣкъ находитъ дома и спокойствіе, и свободу.
   -- Презавидная ваша участь! У васъ впереди Розамунда, спокойствіе и свобода, а у меня вотъ, кромѣ трубки, да микроскопическихъ животныхъ, ничего нѣтъ. Ну, что, все готово?
   Лейдгатъ не упомянулъ викарію, что онъ желалъ-бы ускорить свою свадьбу. А желалъ онъ ускорить ее еще и потому, что, несмотря на любовь къ Розамундѣ, его раздражала необходимость возиться съ семьей Винци, принимать участіе въ мидльмарчскихъ сплетняхъ, играть въ вистъ, и вообще проводить время самымъ нелѣпымъ образомъ. Лейдгатъ принужденъ былъ почтительно выслушивать м-ра Винци, когда тотъ, съ самоувѣренностію невѣжды, пускался въ разрѣшеніе разныхъ вопросовъ, напримѣръ, что крѣпкіе напитки лучшее предохранительное средство противъ атмосферическихъ вліяній на нашъ организмъ. Съ своей стороны наивная болтунья м-съ Винци и не подозрѣвала, какъ часто она оскорбляла утонченный вкусъ своего будущаго зятя. Лейдгатъ внутренно сознавался, что онъ нѣсколько унижаетъ себя, вступая въ родство съ семьей Розамунды. Онъ съ удовольствіемъ помышлялъ о томъ времени, когда женившись на Розамундѣ, онъ пересадитъ ее на другую почву.
   -- Прелесть моя, говорилъ онъ ей разъ вечеромъ, тихимъ, ласковымъ голосомъ, опускаясь подлѣ нея на стулъ и смотря ей прямо въ глаза,-- нужно сначала упомянуть, что онъ засталъ Розамунду одну въ гостиной, у стариннаго, огромнаго окна, сквозь открытыя рамы котораго доносился до нихъ душистый запахъ цвѣтовъ изъ сада, находившагося за домомъ; отецъ и мать уѣхали въ гости, а младшія дѣти ушли ловить бабочекъ:-- прелесть моя, у васъ глаза заплаканы.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? спросила Розамунда,-- странно!
   Она вообще не любила прямо высказывать свои желанія и огорченія, а только игриво намекала на нихъ, когда ее допрашивали.
   -- Какъ-будто отъ меня можно что-нибудь скрыть, продолжалъ Лейдгатъ, нѣжно кладя свою руку на маленькія ручки невѣсты.-- Развѣ я не вижу слезинки, которая виситъ на вашихъ рѣсницахъ? У васъ есть горе и вы не хотите передать мнѣ его. Развѣ такъ любятъ?
   -- Зачѣмъ я стану говорить вамъ о томъ, чего вы измѣнить не можете? Это домашнія дрязги; въ послѣднее время мнѣ стало такъ трудно переносить ихъ.
   -- Понимаю, семейныя непріятности. Передайте мнѣ смѣло все, я заранѣе ихъ угадываю.
   -- Папа сталъ очень раздражителенъ; Фрэдъ постоянно его сердитъ и сегодня утромъ между ними произошла сцена, потому-что Фрэдъ погрозилъ выйдти изъ училища, и сдѣлать еще что-то недостойное его. Къ тому-жъ...
   Розамунда запнулась и щеки ея ярко вспыхнули. Лейдгатъ не видалъ ее въ такомъ смущеніи съ перваго утра ихъ помолвки. Страстно притянувъ къ себѣ свою невѣсту, онъ нѣжно поцѣловалъ со въ губы.
   -- Я чувствую, что папа не совсѣмъ доволенъ нашей помолвкой, продолжала Розамунда почти шопотомъ.-- Вчера вечеромъ онъ даже сказалъ, что намѣренъ переговорить съ вами о томъ, нельзя-ли какъ-нибудь совсѣмъ отложить нашу свадьбу...
   -- А вы согласны на это? быстро спросилъ Лейдгатъ съ оттѣнкомъ раздраженія въ голосѣ.
   -- Я никогда не отрекусь отъ своего слова, отвѣчала Розамунда, мгновенно овладѣвъ собой, лишь только вопросъ коснулся этой чувствительной для нея струны.
   -- Да благословитъ васъ Богъ, произнесъ Лейдгатъ, цѣлуя ее снова; его очаровала такая твердость воли въ молодой дѣвушкѣ.-- Теперь вашему отцу уже поздно думать о томъ, чтобы разстроить нашу свадьбу; вы совершеннолѣтняя и я требую, чтобы вы принадлежали мнѣ. Если вамъ начнутъ дѣлать непріятности, то этимъ только ускорятъ развязку.
   Невыразимое блаженство блеснуло въ голубыхъ глазахъ невѣсты, когда она взглянула на Лейдгата, и этотъ взглядъ какъ-бы освѣтилъ все его будущее кроткимъ солнечнымъ свѣтомъ.
   -- Зачѣмъ откладывать? заговорилъ онъ снова, страстнымъ голосомъ;-- все необходимое можетъ быть готово очень скоро, не правда-ли? Что за бѣда, если не поспѣютъ ваши платья и бѣлье? Ихъ можно будетъ купить и послѣ.
   -- Какія странныя мысли приходятъ иногда въ голову вамъ, ученымъ людямъ! возразила Розамунда, искренно расхохотавшись, при чемъ ямки рѣзко обозначились на ея щекахъ.-- Первый разъ въ жизни слышу, чтобы приданое покупали послѣ свадьбы.
   -- Надѣюсь, что вы не заставите меня ждать цѣлые мѣсяцы по милости приданаго? сказалъ Лейдгатъ, воображая, что Розамунда нарочно его дразнитъ и отчасти боясь, что она также не желаетъ спѣшить свадьбой.-- Подумайте, какое счастіе насъ ожидаетъ! Мы не только будемъ неразлучны, мы не будемъ ни отъ кого зависѣть, будемъ жить, какъ хотимъ. Полноте, дорогая моя, скажите лучше, когда вы сдѣлаетесь моей?
   Въ голосѣ Лейдгата было такъ много мольбы, онъ такъ боялся, что Розамунда не согласится исполнить его просьбу. Розамунда вдругъ сдѣлалась серьезна и слегка задумчива; она въ эту минуту соображала, сколько потребуется времени на то, чтобы обшить бѣлье кружевами, нагофрировать юбки и т. д.
   -- Шести недѣль за-глаза довольно, не правда-ли, Розамунда? настаивалъ Лейдгатъ, выпуская ея руки и тихо обнимая ее за талію.
   Розамунда провела своей маленькой ручкой по волосамъ и, наклонивъ голову въ раздумьѣ, проговорила очень серьезно:
   -- Нужно еще купить столовое бѣлье и посуду; впрочемъ, это можетъ сдѣлать мама, когда мы уѣдемъ.
   -- Конечно! Мы уѣдемъ, по крайней мѣрѣ, на недѣлю.
   -- Нѣтъ, больше, чѣмъ на недѣлю, возразила Розамупда. Въ эту минуту она перебирала въ памяти свои вечерніе туалеты, приготовленные ею для посѣщенія сэра Годвина Лейдгата; она втайнѣ питала сладкую надежду прогостить у него не менѣе четверти медового мѣсяца, хотя-бы ради этого пришлось отложить знакомство съ другимъ дядей, докторомъ богословія (также довольно почотное званіе, особенно при поддержкѣ со стороны кровнаго родства). Говоря это, Розамунда взглянула съ нѣкоторымъ укоромъ на своего жениха, понявшаго ея взглядъ въ томъ смыслѣ, что онъ не желаетъ продлить блаженство уединенія вдвоемъ.
   -- Исполню все, что хотите, только назначьте скорѣе день свадьбы. Намъ нужно дѣйствовать рѣшительно и положить конецъ всѣмъ непріятностямъ, отъ которыхъ вы такъ страдаете. Назначимъ шесть недѣль; я убѣжденъ, что этого срока вполнѣ достаточно.
   -- Я потороплю модистокъ, отвѣчала Розамунда,-- а вы возьмите на себя передать наше рѣшеніе папа. Я думаю, что лучше будетъ сдѣлать это письменно.
   При этихъ словахъ Розамунда вспыхнула и поглядѣла на жениха очень нѣжно. Ея глаза напоминали въ эту минуту прелестные цвѣты, которые, такъ-сказать, смотрятъ на насъ, когда мы проходимъ мимо нихъ въ тихій, ясный вечоръ; такъ и чудится, что среди этихъ тонкихъ лепестковъ, озаренныхъ прощальными лучами солнца, притаилась воздушная нимфа или маленькій сильфъ.
   Лейдгатъ прикоснулся губами къ кончику розоваго уха своей невѣсты и украдкой поцѣловалъ ее въ шею. Влюбленные умолкли и просидѣли нѣсколько минутъ, любуясь другъ другомъ. Розамунда воображала, что она влюблена въ своего жениха по уши; Лейдгатъ воображалъ, что послѣ бурно-проведенной молодости и заблужденій сердца, онъ напалъ, наконецъ, на идеалъ женщины; что это идеальное существо съумѣетъ оцѣпить его ученые труды и не будетъ служить препятствіемъ къ продолженію имъ любимыхъ своихъ занятій; что такая жена внесетъ миръ и отраду въ его домашнюю жизнь, будетъ нѣжна къ нему, станетъ раздѣлять его убѣжденія. Теперь ему становилось ясно, что онъ поступилъ-бы очень глупо, если-бы остался холостякомъ. Подъ вліяніемъ такихъ мыслей, онъ отправился на слѣдующій день, съ однимъ изъ своихъ больныхъ, въ Брассингъ и, увидавъ въ лавкѣ столовый сервизъ, который ему очень поправился, немедленно купилъ его, хотя сервизъ былъ чрезвычайно дорогъ. Но Лейдгатъ утѣшалъ себя тѣмъ, что расходы на свадебное обзаведеніе дѣлаются одинъ разъ въ жизни.
   -- Сервизъ долженъ быть прелестный, говорила м-съ Винци, когда Лейдгатъ описалъ ей свою покупку съ трогательными подробностями.-- Роззи именно такого и хотѣлось; только-бы не разбили его.
   -- Слѣдуетъ нанять такую ловкую прислугу, которая-бы не била посуды, отвѣчалъ Лейдгатъ. Видно было сейчасъ, что говорилъ человѣкъ -- не практикъ по части хозяйства.
   Отъ мама Винци нечего было скрывать, что Розамунда и ея женихъ сами назначили срокъ для своей свадьбы; мама ко всему относилась добродушно и, считая себя счастливой въ супружествѣ, радовалась замужеству дочери. Но въ разсужденіи папа Розамунда имѣла полное основаніе посовѣтовать Лейдгату, чтобы онъ написалъ къ нему; сама-же она взялась предупредить отца о письмѣ и для этого, на слѣдующее утро, пошла провожать его до товарнаго склада. Дорогой она сказала м-ру Винци, что Лейдгатъ желалъ-бы поскорѣе съиграть свадьбу.
   -- Пустяки, душа моя, возразилъ м-ръ Винци; -- къ чему ему спѣшить женитьбой? По правдѣ сказать, мнѣ-бы пріятнѣе было, если-бы ваша свадьба разошлась; ужь я тебѣ не разъ говорилъ объ этомъ. Развѣ затѣмъ ты получила такое воспитаніе, чтобы выйдти за бѣднаго человѣка? Для отца очень тяжела такая дума.
   -- М-ръ Лейдгатъ совсѣмъ не бѣдный человѣкъ, папа; онъ купилъ у м-ра Пиккока право практики, а она, говорятъ, приноситъ отъ восьми до девяти сотъ фунтовъ въ годъ.
   -- Все это вздоръ и пустяки. Кто покупаетъ право практики? Это все равно, что купить ласточекъ будущаго года. Такой доходъ можетъ пройдти между пальцами.
   -- Напротивъ, папа, м-ръ Лейдгатъ увеличитъ свою практику. Его ужь приглашали къ Читамамъ и Казобонамъ.
   -- Надѣюсь, что онъ не разсчитываетъ на полученіе за тобой денежнаго приданаго? Гдѣ мнѣ взять денегъ! У меня вонъ идетъ возня съ Фредомъ, а тутъ парламентъ скоро распустятъ, и машины вездѣ ломаютъ, и выборы начинаются!
   -- Милый папа, какое-же отношеніе имѣетъ все это къ нашей свадьбѣ?
   -- Огромное! Мы всѣ разоримся, страна въ критическомъ положеніи. Говорятъ, что скоро наступитъ конецъ свѣта -- и я дамъ голову на отсѣченье, что дѣло къ тому идетъ. Во всякомъ случаѣ теперь совсѣмъ не такое время, чтобы можно было вынимать капиталъ изъ оборотовъ. Я-бы очень желалъ, чтобы Лейдгатъ зналъ, въ какомъ я положеніи.
   -- Я увѣрена, папа, что онъ ничего не ждетъ отъ васъ; у него такъ много знакомыхъ въ высшемъ кругу, что онъ непремѣнно пробьетъ себѣ дорогу. Теперь онъ занятъ какимъ-то открытіемъ.
   М-ръ Винци замолчалъ.
   -- Папа, я не могу разстаться съ своимъ счастіемъ, продолжала Розамунда.-- М-ръ Лейдгатъ -- настоящій джентльменъ, а я не могла-бы полюбить никого, кромѣ джентльмена. Неужели вы захотите, чтобы со мной сдѣлалась чахотка, какъ съ Арабеллой Гаулэй? Вы знаете, я никогда не измѣню своего намѣренія.
   Папа продолжалъ молчать.
   -- Обѣщайте мнѣ, папа, что вы исполните наше желаніе! Мы ни за что не отречемся другъ отъ друга; вы-же сами всегда были противъ продолжительныхъ отсрочекъ свадьбъ.
   Розамундѣ пришлось еще нѣсколько времени приставать къ отцу, пока, наконецъ, онъ проговорилъ:
   -- Ну, хорошо, хорошо, дитя; пусть онъ ко мнѣ напишетъ, тогда я ему отвѣчу.
   Такимъ образомъ, дѣло Розамунды было выиграно. Отвѣтъ м-ра Винци состоялъ въ требованіи, чтобы Лейдгатъ застраховалъ свою жизнь. Это требованіе было немедленно исполнено и нѣжные родители совершенно успокоились за свою дочь, на случай смерти Лейдгата, несмотря на то, что чрезъ такую аферу средства молодыхъ нисколько не увеличились. За то теперь исчезли всѣ препятствія къ свадьбѣ, и необходимыя покупки продолжали дѣлаться съ большей энергіей, причемъ въ нѣкоторыхъ предметахъ соблюдалась благоразумная предусмотрительность и экономія. Такъ, напримѣръ, молодой, ѣдущей гостить къ баронету, необходимо нужно было имѣть нѣсколько тончайшихъ носовыхъ платковъ; Розамунда ограничилась полдюжиной такихъ платковъ, не требуя вышитыхъ и обшитыхъ кружевами. Точно также и Лейдгатъ, убѣдись, что его капиталъ въ 800 фунтовъ значительно пострадалъ съ тѣхъ поръ, какъ онъ пріѣхалъ въ Мидльмарчъ, удержался отъ покупки старинныхъ дорогихъ блюдъ, которыя ему показывали въ магазинѣ Киббля, въ Брассингѣ, куда одъ зашелъ, чтобы купить себѣ вилки и ложки. Гордость не позволяла ему разсчитывать на денежное приданое своей невѣсты; правда, онъ многое могъ-бы взять въ долгъ и продавцы съ большой охотой согласились-бы ждать за нимъ; но онъ не хотѣлъ брать на себя трудъ соображать, достаточно-ли будетъ на расплату съ долгами тѣхъ денегъ, которыя отсчитаетъ ему м-ръ Винци за дочерью. Лейдгатъ находилъ необходимымъ обзавестись самыми лучшими вещами, считая плохой экономіей покупать всякую дрянь; онъ не могъ себя представить въ такой домашней обстановкѣ, какъ было у доктора Вренча -- всѣ двери настежь, клеенка на столахъ потертая, дѣти въ грязныхъ рубашкахъ, завтракъ изъ объѣдковъ, ножи съ черными черенками, грубое бѣлье. Но у Вренча вѣдь была больная, лимфатическаго сложенія жена, напоминавшая какую-то мумію, завернутую въ шаль, и супругамъ, вѣроятно, было не до того, чтобы обращать вниманіе на неуклюжесть окружающихъ ихъ предметовъ.
   Голова Розамунды, въ этотъ періодъ времени, была занята разными соображеніями, хотя, по врожденному ей инстинкту, она остерегалась высказать ихъ жениху прямо.
   -- Мнѣ-бы очень хотѣлось знать что-нибудь о вашихъ родныхъ, сказала она однажды Лейдгату, когда они разсуждали о своемъ свадебномъ путешествіи;-- нельзя-ли намъ выбрать такой путь, чтобы посѣтить ихъ при возвращеніи домой? Котораго изъ дядей вы любите больше?
   -- Должно быть дядю Годвина. Это предобродушный старикъ.
   -- Вы у него жили ребенкомъ въ Кваллингхамѣ? Да? Какъ-бы мнѣ хотѣлось видѣть всѣ тѣ мѣста, гдѣ вы провели дѣтство! Знаетъ вашъ дядюшка, что вы женитесь?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ очень равнодушно Лейдгатъ, сдѣлавъ движеніе на стулѣ и откидывая назадъ свои волосы.
   -- Какъ-же вамъ не стыдно, негодный, непочтительный племянникъ? Напишите ему непремѣнно; онъ, можетъ быть, пожелаетъ, чтобы вы привезли меня въ Кваллингхамъ. Покажите мнѣ и домъ, и садъ, чтобы я могла представить себѣ, какъ вы жили тамъ мальчикомъ. Вспомните, что вы видите меня въ томъ домѣ, гдѣ я родилась, поэтому слѣдуетъ и мнѣ знать тѣ мѣста, гдѣ протекло ваше дѣтство. Впрочемъ, вамъ, можетъ быть, будетъ совѣстно представить меня своимъ роднымъ -- я и забыла объ этомъ.
   Лейдгатъ нѣжно улыбнулся и подумалъ, что ради удовольствія показать такую прелестную жену, стоитъ взять на себя лишній трудъ. Ему первый разъ пришло въ голову, что, въ самомъ дѣлѣ, не худо-бы взглянуть, вмѣстѣ съ Розамундой, на мѣста, гдѣ онъ провелъ свое дѣтство.
   -- Хорошо, я напишу къ дядѣ, сказалъ онъ;-- только предупреждаю, что кузены мои -- прескучные люди.
   Самолюбію Розамунды было очень пріятно слышать такой отзывъ о членахъ семейства баронета и она льстила себя надеждой, что, въ свою очередь, будетъ имѣть право критиковать своихъ будущихъ кузеновъ.
   Но дня два спустя, мама одной своей выходкой испортила было все дѣло.
   -- Надѣюсь, м-ръ Лейдгатъ, сказала она,:-- что вашъ дядюшка, сэръ Годвинъ, не станетъ глядѣть свысока на нашу Роззи? Я полагаю, что онъ ей сдѣлаетъ какой-нибудь богатый подарокъ. Ну, что значатъ 1.000 или 2,000 фунтовъ для такого баронета, какъ онъ?
   -- Мама! прервала ее Розамунда, вспыхнувъ до утей.
   Лейдгату сдѣлалось такъ жаль своей невѣсты, что онъ отошелъ на другой конецъ комнаты и принялся очень внимательно разсматривать какую-то гравюру. Мама получила впослѣдствіи хорошую головомойку отъ дочки и, какъ обыкновенно водилось, извинилась передъ нею. Но Розамунда послѣ того съ горечью подумала, что если ея высокорожденнымъ, хотя и скучнымъ кузенамъ придется пріѣхать съ визитомъ въ Мидльмарчъ, то они многимъ будутъ шокированы въ ея семьѣ. Вотъ почему ей хотѣлось, чтобы Лейдгатъ получилъ значительное мѣсто гдѣ-бы то ни было, только не въ Мидльмарчѣ; достичь-же этого ей казалось очень легко, такъ-какъ ея женихъ имѣлъ титулованнаго дядю и занимался учеными открытіями. Изъ этого можно заключить, что Лейдгатъ еще прежде сообщалъ Розамундѣ о своихъ видахъ въ будущемъ и что онъ съ удовольствіемъ развивалъ свои планы и надежды предъ существомъ, которому предстояло внести любовь, красоту, миръ и счастіе подъ его домашній кровъ.
  

ГЛАВА XXXVII.

   Предположеніе, выраженное м-ромъ Винци, что скоро слѣдуетъ ожидать или генеральныхъ выборовъ, или преставленія свѣта, такъ-какъ Георгъ IV умеръ, парламентъ распущенъ, Веллингтонъ и Пиль упали въ общественномъ мнѣніи, а новый король поставленъ въ необходимость оправдываться въ своихъ дѣйствіяхъ,-- такое предположеніе только въ слабой степени отражало броженіе умовъ, господствовавшее въ то время въ провинціяхъ. Впрочемъ, бѣднымъ, недалекимъ провинціяламъ не мудрено было сбиться съ толку среди хаоса, царствовавшаго тогда въ парламентѣ, гдѣ министры-тори нашлись вынужденными поддерживать самыя либеральныя мѣры, а члены палаты лордовъ больше боялись противорѣчить либераламъ, чѣмъ сторонникамъ министровъ-консерваторовъ, предлагавшимъ такія средства спасенія, которыя явно обнаруживали личные разсчеты, тѣмъ болѣе подозрительные, что за нихъ стояли враждебныя Англіи сосѣднія государства.
   Подписчики на мидльмарчскія газеты очутились въ неестественномъ положеніи. Во время возникшихъ волненій по поводу вопроса о католикахъ, многіе изъ нихъ отказались выписывать "Піонера" -- прогрессивную газету, органъ Чарльза Джэмса Фокса, потому что она приняла сторону папистовъ и запятнала свое либеральное направленіе терпимостью относительно іезуитовъ и атеистовъ; но и другая газета, "Труба", также ихъ не удовлетворяла, такъ-какъ ея нападки на Римъ сдѣлались очень слабы въ послѣднее время, вслѣдствіе чего недальновидные ея читатели не могли понять, кого она поддерживаетъ.
   "Настало время,-- гласила одна замѣчательная статья въ "Піонерѣ",-- чтобы вопіющія нужды вызвали, наконецъ, къ общественной дѣятельности лицъ, пріобрѣтшихъ вслѣдствіе долговременной опытности вѣрный взглядъ, энергію, безпристрастіе и терпимость. "
   М-ръ Гакботъ, рѣчи котораго сдѣлались еще болѣе плодовиты и нескладны, объявилъ во всеуслышаніе въ конторѣ м-ра Гаулэя, что упомянутая статья исходитъ отъ тимптонскаго Брука и что Брукъ тайно купилъ "Піонера" нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ.
   -- А вѣдь это скверная штука, а? сказалъ м-ръ Гаулэй; -- вздумалось-же человѣку добиваться популярности, тогда какъ все это время онъ тащился за нами точно черепаха. Впрочемъ, тѣмъ хуже для него; я ужь давно за нимъ слѣжу; его нужно хорошенько проучить; вообще онъ никуда-негодный землевладѣлецъ. И что за охота ему -- старику, деревенскому жителю, поддѣлываться къ низкой партіи синихъ либераловъ? Что-же касается его газеты, то я очень-бы желалъ, чтобы онъ самъ принялся писать всѣ руководящія статьи въ ней, тогда, по крайней мѣрѣ, курьеза ради было-бы за что платить деньги.
   -- Я слышалъ, замѣтилъ м-ръ Гакботъ,-- что у него редакторомъ какой-то молодой человѣкъ съ блестящими способностями, передовыя статьи котораго, говорятъ, не хуже, чѣмъ въ лондонскихъ газетахъ. Онъ, повидимому, намѣренъ сильно стоять за реформу.
   -- Пусть-бы лучше Брукъ занимался реформами въ своемъ сельскомъ хозяйствѣ; у этого проклятаго скряги всѣ деревенскія постройки развалились. Редакторъ-же его газеты долженъ быть какой-нибудь выходецъ изъ Лондона.
   -- Его зовутъ Владиславомъ. Говорятъ, онъ иностранецъ по происхожденію.
   -- Знаю я эту породу! Увѣренъ, что подосланный эмиссаръ, возразилъ м-ръ Гаулей,-- начнетъ разглагольствовать о правахъ человѣка, а кончитъ убійствомъ непотребной женщины. Таковъ ужъ обычай у нихъ!
   -- Вы должны согласиться однако, что злоупотребленія существуютъ, замѣтилъ м-ръ Гакбетъ, предвидѣвшій, что кандидатъ его семейства не обойдется безъ нѣкоторыхъ непріятностей во время выборовъ;-- я съ своей стороны не одобряю крайнихъ взглядовъ, вотъ почему и держусь стороны Гускиссона; но вмѣстѣ съ тѣмъ не могу относиться равнодушно къ вопросу о представительности большихъ городовъ...
   -- Чортъ-бы побралъ большіе города! нетерпѣливо воскликнулъ м-ръ Гаулэй; -- мнѣ ужь дали себя знать мидльмарчскіе выборы. Пусть они давятъ богатыя мѣстечки и допускаютъ къ выборамъ крошечные города -- они только увеличатъ этимъ расходы на вступленіе въ парламентъ. Я говорю на основаніи фактовъ.
   Негодованіе м-ра Гаулэя при извѣстія, что "Піонеръ" редактируется какимъ-то эмиссаромъ и что Брукъ принимаетъ дѣятельное участіе въ политикѣ -- точно черепаха, по его выраженію, можетъ имѣть честолюбивые замыслы и въ состояніи начать двигаться быстрѣе -- негодованіе это едва-ли могло сравниться съ неудовольствіемъ, возбужденнымъ такимъ поступкомъ м-ра Брука въ членахъ его собственнаго семейства, узнавшихъ о его намѣреніяхъ не вдругъ, а постепенно, и очутившихся въ положеніи человѣка, у котораго подъ носомъ сосѣдъ выстроилъ какую-нибудь трескучую фабрику. "Піонеръ" былъ тайно купленъ м-ромъ Брукомъ гораздо ранѣе пріѣзда Виля; прежній собственникъ этой газеты, получая отъ нея мало выгодъ, радъ былъ случаю спустить ее съ рукъ. Въ промежутокъ времени между отправкой пригласительнаго письма къ Вилю и его пріѣздомъ, у м-ра Брука зародилась въ головѣ мысль распространить по всему свѣту тѣ обширныя идеи, которыя возникли въ его головѣ еще въ молодыя лѣта и лежали до сихъ поръ подъ спудомъ.
   Развитію этихъ идей много помогло появленіе гостя, оказавшагося способнѣе, чѣмъ ожидалъ м-ръ Брукъ. Виль, повидимому, не только былъ близко знакомъ съ искуствами и литературой, которыми м-ръ Брукъ когда-то исключительно занимался, но онъ, сверхъ того, съ поразительной быстротой постигъ сущность политическаго положенія страны и излагалъ свои мнѣнія объ этомъ предметѣ необыкновенно точно и логично, подкрѣпляя свои доводы многочисленными цитатами.
   -- Это что-то въ родѣ Шелли, понимаете? говорилъ однажды м-ръ Брукъ Казобону, вполнѣ увѣренный, что доставляетъ ему большое удовольствіе; -- въ немъ нѣтъ, конечно, предосудительныхъ свойствъ Шелли -- разврата, атеизма или чего-нибудь такого, понимаете? Его нравственныя качества, я убѣжденъ, отличныя во всѣхъ отношеніяхъ... мы вотъ не далѣе, какъ вчера ночью очень долго съ нимъ бесѣдовали... Но у него точно тоже восторженное чувство къ свободѣ, независимости, эмансипаціи... отличныя свойства, если найдется благоразумный руководитель,-- понимаете?-- руководитель! Я надѣюсь имѣть возможность поставить его на настоящую дорогу, и это меня тѣмъ болѣе радуетъ, что Владиславъ вашъ родственникъ.
   Если настоящая дорога, которую подразумѣвалъ м-ръ Брукъ, была такая-же темная, какъ его рѣчь, то м-ру Казобону оставалось только желать, чтобы таинственныя занятія, которымъ посвящали себя Брукъ и Виль, совершались какъ можно дальше отъ Ловика. Казобонъ не любилъ Виля въ то время, когда помогалъ ему; но онъ возненавидѣлъ его послѣ того, какъ тотъ отказался отъ его помощи, и каждая похвала Виля казалась Казобону осужденіемъ его самого. Антипатію къ Вилю нельзя было приписать ревности пожилого мужа,-- нѣтъ: она проистекала изъ глубокаго чувства постояннаго раздраженія противъ него; Доротея-же вызвала наружу это затаенное непріязненное чувство, принявъ сторону Виля и ставъ какъ-бы судьей надъ дѣйствіями своего мужа.
   Владиславъ, съ своей стороны, сознавалъ, что его нелюбовь къ м-ру Казобону развивается на счетъ чувства благодарности къ нему, и по этому случаю выдерживалъ сильную борьбу съ самимъ собой, стараясь въ чемъ-нибудь найти извиненіе своему чувству. Что Казобонъ ненавидитъ его -- онъ зналъ это очень хорошо; непріятная улыбка и ядовитый взглядъ, съ которыми Казобонъ встрѣтилъ его, служили оправданіемъ ему въ томъ, что онъ сталъ во враждебныя отношенія къ своему прежнему благодѣтелю. Но главной причиной нелюбви Виля къ Казобону была, Доротея. Онъ не могъ помириться съ мыслію, что человѣкъ, посвящавшій свою жизнь откапыванію древностей, осмѣлился выбрать себѣ въ подруги цвѣтущую молодую дѣвушку. "Ее безсовѣстно принесли въ жертву!" восклицалъ Виль, рисуя въ своемъ воображеніи тайныя муки, которыя должна была испытывать Доротея въ этомъ бракѣ;-- я никогда не потеряю ее изъ вида, буду слѣдить за нею, пожертвую всѣмъ, чтобы имѣть возможность охранять ее. Пусть она знаетъ, что я покорный рабъ ея". Вотъ почему онъ съ такой готовностію принялъ предложеніе м-ра Брука пріѣхать къ нему.
   Виль ждалъ формальнаго приглашенія Казобона въ Ловикъ; но его ни разу не позвали туда; къ счастію, м-ръ Брукъ, вполнѣ увѣренный, что оказываетъ услугу м-ру Казобону, не обращалъ вниманія на свѣтскія условія и постоянно возилъ съ собой Виля въ Ловикъ, при чемъ не упускалъ случая представлять его своимъ знакомымъ, какъ молодого родственника Казобона. Виль и Доротея никогда не оставались съ глазу на глазъ, и однако эти краткія свиданія быстро возстановили ихъ прежнія дружественныя отношенія въ Римѣ. Бѣдная Доротея до замужества не находила себѣ собесѣдника по душѣ; ученый-же мужъ ея, какъ мы знаемъ, никакъ не могъ быть такимъ собесѣдникомъ; если ей случалось заговорить о чемъ-нибудь съ живымъ интересомъ, м-ръ Казобонъ выслушивалъ не такъ снисходительно, и такъ безучастно, точно она приводила ему знакомую съ дѣтства греческую цитату, или-же сухо замѣчалъ ей, что она ошибается, или вовсе не отвѣчалъ ей.
   Виль-же, напротивъ, придавалъ ея словамъ гораздо болѣе значенія, чѣмъ придавала имъ она сама. Доротея не была тщеславна, какъ женщина съ любящимъ сердцемъ, она радовалась, что доставляетъ собой удовольствіе другому; вотъ почему краткія свиданія съ Вилемъ казались ей привѣтливымъ солнечнымъ лучомъ въ ея душной тюрьмѣ, и, подъ вліяніемъ этихъ пріятныхъ впечатлѣній, она перестала тревожиться мыслію, что подумаетъ мужъ о вторженіи Виля въ ихъ домъ подъ видомъ дядинаго гостя.
   Вилю сильно хотѣлось поговорить съ Доротей наединѣ и онъ нетерпѣливо ждалъ удобной къ тому минуты. Необходимость заставила, его прибѣгнуть къ хитрости, ограничивъ ее, впрочемъ, извѣстными предѣлами, изъ страха, какъ-бы нн оскорбить Доротею. Ему пришло въ голову заявить о своемъ желаніи срисовать общій видъ Ловика. Выбравъ одно утро, когда м-ръ Брукъ отправился по большой дорогѣ въ главный городъ провинціи, Виль явился въ Ловикъ и, не приказавъ докладывать о себѣ въ домѣ Казобоновъ, устроился съ своимъ складнымъ стуломъ и портфелемъ въ такомъ мѣстѣ, откуда онъ могъ видѣть, какъ Доротея выйдетъ изъ дому на свою обычную утреннюю прогулку.
   Но эта военная хитрость была разрушена дурной погодой; облака мгновенно заволокли все небо и дождь полилъ, какъ изъ ведра. Виль поневолѣ долженъ былъ искать убѣжища въ домѣ. Опираясь на права родства, онъ хотѣлъ пройти прямо въ гостиную, не докладывая о себѣ хозяйкѣ. Въ передней онъ встрѣтилъ своего стараго знакомаго камердинера Пратта.
   -- Не говорите, Праттъ, что я здѣсь, сказалъ онъ ему; -- я посижу тутъ до завтрака: я знаю, что м-ръ Казобонъ не любитъ, чтобы ему мѣшали, когда онъ занимается у себя въ кабинетѣ.
   -- Хозяина дома нѣтъ, сэръ; въ кабинетѣ сидитъ одна м-съ Казобонъ. Лучше доложить ей, что вы пожаловали, отвѣчалъ краснощекій Праттъ, жившій въ большой дружбѣ съ Таптриннъ и нерѣдко разсуждавшій съ нею, что леди Доротеѣ должно быть очень скучно здѣсь жить.
   -- Пожалуй. Проклятый дождикъ помѣшалъ мнѣ рисовать, продолжалъ Виль съ притворной досадой, тогда какъ онъ самъ себя не помнилъ отъ восторга.
   Чрезъ минуту Виля ввели въ кабинетъ, гдѣ Доротея встрѣтила его съ милой, непритворной улыбкой.
   -- М-ръ Казобонъ поѣхалъ къ архидьякону, сказала она;-- я не знаю навѣрное, возвратится-ли онъ домой къ обѣду; онъ не предупредилъ, долго-ли пробудетъ въ гостяхъ. Вамъ, вѣрно, нужно что-нибудь сообщить ему?
   -- О, нѣтъ; я пришелъ сюда рисовать, по дождь загналъ меня въ домъ; иначе я не рѣшился-бы безпокоить васъ. Я думалъ, что застану м-ра Казобона и не велѣлъ о себѣ докладывать, зная, что онъ не любитъ, когда ему мѣшаютъ.
   -- Значить, я обязана дождю удовольствіемъ видѣть васъ. Вы не повѣрите, какъ я рада вамъ, произнесла Доротея тономъ наивной дѣвочки, которую неожиданно навѣстили въ школѣ.
   -- По правдѣ сказать, я искалъ случая видѣться съ вами наединѣ, сказалъ вполголоса Виль, вызванный послѣдними словами Доротеи на откровенность.-- Мнѣ еще разъ хотѣлось поговорить съ вами такъ, какъ мы говорили въ Римѣ. При постороннихъ трудно сказать все, что нужно.
   -- Конечно, съ улыбкой отвѣтила Доротея.-- Садитесь, пожалуйста.
   Сказавъ это, Доротея расположилась на оттоманкѣ, обитой темной матеріей; ея туалетъ состоялъ изъ бѣлаго шерстяного платья; никакихъ украшеній, кромѣ обручальнаго кольца. Въ этомъ простомъ, по изящномъ нарядѣ она особенно рельефно выдавалась среди строгой обстановки комнаты. Виль сѣлъ не вдалекѣ; свѣтъ изъ сосѣдняго окна падалъ на его русыя кудри, тонкій и выразительный профиль, нѣсколько презрительныя губы и острый подбородокъ. Въ эту минуту Доротея забыла непонятное раздраженіе мужа противъ Виля и съ увлеченіемъ предалась давно томившей ее потребности отвести душу въ разговорѣ съ человѣкомъ, ей сочувствовавшимъ.
   -- Мнѣ часто приходило въ голову, что намъ нужно переговорить о многомъ, произнесла она съ живостію; -- впрочемъ, сколько я помню, въ послѣднее наше свиданіе я была слишкомъ откровенна съ вами.
   -- Я очень хорошо помню каждое ваше слово, отвѣчалъ Виль, съ восторгомъ смотря на свою милую собесѣдницу.
   -- Видите-ли, съ тѣхъ поръ, какъ мы разстались въ Римѣ, я успѣла многому научиться; по-латыни я ужь порядочно читаю, а по-гречески начинаю понимать. М-ръ Казобонъ имѣетъ теперь во мнѣ довольно хорошую помощницу; я дѣлаю для него справки и этимъ облегчаю его глаза. Вы не довѣрите, какъ тяжело быть ученымъ! Мнѣ всегда кажется, что люди науки изнемогаютъ подъ бременемъ труда и не могутъ наслаждаться плодами своихъ открытій, потому-что слишкомъ утомляютъ себя.
   -- Человѣкъ, вполнѣ способный сдѣлаться великимъ ученымъ, никогда не выбьется изъ силъ, пока не овладѣетъ совершенно своимъ трудомъ, вырвалось у Виля; но замѣтивъ, что Доротея измѣнилась въ лицѣ отъ его намека, онъ тотчасъ-же спохватился и прибавилъ:-- впрочемъ, вы сказали правду -- иногда самымъ здоровымъ умамъ дорого достается ихъ трудъ и имъ приходится чрезмѣрно напрягать свои умственныя способности.
   -- Вы меня поправили, замѣтила Доротея,-- я дурно выразилась. Я хотѣла сказать именно то, что сказали вы, т.-е, что люди, въ головѣ которыхъ зарождаются великія идеи, принуждены бываютъ дѣлать чрезвычайныя напряженія, вырабатывая эти идеи, и потому я уже давно усвоила себѣ мысль, что лучшая цѣль моей жизни должна состоять въ томъ, чтобы сдѣлаться помощницей человѣка, трудящагося надъ великимъ произведеніемъ и стараться сколь возможно облегчить его.
   Доротея передала Вилю этотъ отрывокъ изъ своей біографіи имѣя въ виду бросить свѣтъ на побудительныя причины своего замужества. Виль не выразилъ ничѣмъ своихъ ощущеній, тѣмъ не менѣе онъ внутренно продолжалъ негодовать, что такая прекрасная молодая женщина обречена на глотаніе археологической пыли, однако употребилъ всѣ усилія, чтобы не выдать на этотъ разъ своихъ мыслей.
   -- Ваше желаніе помогать можетъ завлечь васъ далеко, оно можетъ истощить преждевременно ваши силы. Вы и безъ того живете въ заперти; посмотрите, какъ вы стали блѣдны. М-ру Казобону слѣдовало-бы нанять себѣ секретаря; онъ можетъ легко найдти человѣка, который согласится взять на себя половину его трудовъ; это была-бы для него существенная помощь, а на вашу-бы долю остались-бы менѣе утомительныя занятія.
   -- Какъ можно такъ говорить? сказала съ упрекомъ Доротея;-- я-бы считала себя самой несчастной женщиной, если-бы не помогала мужу въ его работахъ. И что-бы я стала тогда дѣлать? Ловикъ не представляетъ для меня никакой дѣятельности; единственное мое желаніе -- быть полезной мужу, а о секретарѣ онъ и слышать не хочетъ. Не поминайте, пожалуйста, никогда объ этомъ.
   -- Извините, впередъ не буду; я не зналъ, что это вамъ не понравится. Но я слышалъ, какъ м-ръ Брукъ и сэръ Джэмсъ Читамъ выражали то-же самое желаніе.
   -- Знаю, отвѣтила Доротея; -- но они не понимаютъ меня. Они хотятъ, чтобы я ѣздила какъ можно больше верхомъ, занималась садомъ и новой оранжереей и думаютъ, что этимъ однимъ я могу наполнить мой день. Я полагаю, что вы, по крайней мѣрѣ, поймете, что для моего ума этого недостаточно, прибавила она съ нетерпѣніемъ.-- Опять повторю -- м-ръ Казобонъ и слышать не хочетъ о секретарѣ.
   -- Моя ошибка очень извинительна, замѣтилъ Виль; -- въ былыя времена я не разъ слыхалъ, какъ м-ръ Казобонъ разсуждалъ, что ему необходимо имѣть секретаря. Онъ, кажется, даже готовилъ это мѣсто для меня; но, къ несчастію, я оказался ни на что негоднымъ.
   Доротеѣ вздумалось намекнуть Вилю, что это-то именно обстоятельство и было причиной неудовольствія мужа противъ него, и она сказала съ шаловливой улыбкой.
   -- Вы, кажется, никогда не любили усидчиво трудиться?
   -- Никогда, отвѣчалъ Виль, откидывая голову назадъ, какъ строптивая лошадь. Демонъ раздраженія овладѣлъ имъ снова и ему захотѣлось какъ можно сильнѣе уязвить Казобона.
   -- Я давно замѣтилъ, продолжалъ онъ,-- что м-ръ Казобонъ не любитъ, чтобы подвергали критической оцѣнкѣ его труды, и чтобы знали, чѣмъ именно онъ занимается. Онъ слишкомъ подозрителенъ и не увѣренъ въ себѣ. Я не годился-бы ему въ секретари, я понимаю очень хорошо, что онъ не любитъ меня за разность нашихъ взглядовъ.
   Такая невеликодушная выходка Биля противъ Казобона была вызвана главнымъ образомъ тѣмъ, что Доротея невѣрно истолковала себѣ причину ихъ дурныхъ отношеній между собой; но высказавшись, Виль вдругъ смутился, не зная, какое впечатлѣніе произведутъ его слова на Доротею.
   Къ великому его удивленію, Доротея осталась совершенно спокойна; не было и слѣда того негодованія, какое овладѣвало ею въ Римѣ, при каждомъ намекѣ на недостатки ея мужа. Дѣло въ томъ, что теперь она совсѣмъ иначе смотрѣла на результаты занятій м-ра Казобона и, почти убѣжденная, что нельзя ожидать большого успѣха отъ его будущаго произведенія, считала своимъ долгомъ только оберегать его отъ всякихъ тревогъ и облегчать его труды. Въ другое время она строго-бы отнеслась къ рѣзкому приговору Биля, но, сообразивъ, что онъ ужь и безъ того находится подъ гнѣвомъ м-ра Казобона, она рѣшилась быть снисходительной.
   Задумчиво опустивъ глаза, она помолчала нѣсколько минутъ, потомъ серьезно замѣтила:
   -- М-ръ Казобонъ поборолъ въ себѣ неудовольствіе противъ васъ; по моему мнѣнію, въ этомъ случаѣ онъ сдѣлалъ все, что могъ.
   -- Вы хотите сказать, что онъ могъ-бы отречься отъ меня совершенно? Но вамъ неизвѣстно, что съ моей бабушкой поступили отвратительно; ее лишили наслѣдства потому только, что она сдѣлала такъ-называемый mésalliance, т. е. вышла замужъ за польскаго эмигранта, дававшаго уроки за деньги.
   -- Какъ-бы я желала знать подробности, касающіяся вашей бабушки! воскликнула Доротея; -- воображаю, какъ ей было тяжело перейти отъ богатства къ бѣдности. Была-ли она, по крайней мѣрѣ, счастлива съ своимъ мужемъ? Разскажите мнѣ, пожалуйста все, что вы знаете о ней.
   -- Мнѣ извѣстно очень немногое; я знаю только, что мой дѣдъ былъ пламенный патріотъ, красивый собой мужчина, говорилъ на нѣсколькихъ языкахъ, былъ хорошій музыкантъ и зарабатывалъ себѣ насущный хлѣбъ, давая уроки. Мужъ и жена умерли очень рано. О моемъ отцѣ мнѣ извѣстно также очень немного: только то, что мнѣ разсказала о немъ моя мать. Онъ наслѣдовалъ отъ дѣда музыкальный талантъ; помню, что онъ ходилъ очень медленно, имѣлъ тонкіе, длинные пальцы; что однажды онъ лежалъ въ постели больной, а я сидѣлъ подлѣ него голодный, потому-что въ домѣ у насъ былъ только одинъ небольшой кусочекъ хлѣба.
   -- Ахъ, какая разница съ моею жизнію! воскликнула, живо задѣтая этимъ разсказомъ Доротея, всплеснувъ руками.-- А у меня, напротивъ, всегда всего было вдоволь. Ну, продолжайте-же. Неужели м-ръ Казобонъ не зналъ, въ какомъ вы положеніи?
   -- Нѣтъ, не зналъ. Мой отецъ только впослѣдствіи написалъ къ нему, и съ тѣхъ поръ я пересталъ голодать. Отецъ вскорѣ умеръ, а обо мнѣ и моей матери м-ръ Казобонъ постоянно заботился. Онъ считалъ это своимъ долгомъ, находя, что съ сестрой его матери, т. е. моей бабушкой, поступили жестоко и несправедливо. Впрочемъ, я полагаю, все это вамъ извѣстно.
   Виль находилъ не безполезнымъ сообщить Доротеѣ эти свѣденія, разсчитывая, что они убѣдятъ ее въ томъ, что Казобонъ не сдѣлалъ для него ничего особеннаго, а только исполнилъ свою обязанность и что на этомъ основаніи его, Виля, не слѣдовало обвинять въ неблагодарности.
   -- Я ровно ничего не знала, отвѣчала Доротея;-- м-ръ Казобонъ постоянно избѣгалъ разговоровъ о своемъ благородномъ поступкѣ и никогда не упомянулъ о томъ, что помогалъ нашей матушкѣ. Она еще жива?
   -- Нѣтъ, она умерла четыре года тому назадъ; она сильно разшиблась. Замѣчательно, что моя мать также убѣжала изъ своего семейства, однако не съ цѣлію выйдти замужъ. Мнѣ она никогда ничего не говорила о своихъ родителяхъ, развѣ только то, что она ихъ бросила, имѣя намѣреніе жить своими трудами. Она поступила на сцену. Это была черноглазая, красивая женщина, съ кудрявыми волосами. Мнѣ кажется, она никогда не сдѣлалась-бы старухой. Вы видите, какая бурная кровь со стороны отца и матери течетъ въ моихъ жилахъ, заключилъ Виль, съ улыбкой смотря на Доротею, по-прежнему сидѣвшую задумчиво, точно ребенокъ, передъ глазами котораго въ первый разъ разыгралась драма. Но вскорѣ она улыбнулась и проговорила:
   -- Вы, кажется, хотите оправдать свою непокорность въ м-ру Казобону? Не забывайте, что онъ желалъ вамъ добра, и если онъ васъ не любитъ -- такъ, по крайней мѣрѣ, вы предполагаете, по моему-же, онъ вами только недоволенъ -- то вы должны принять во вниманіе, что онъ сдѣлался очень раздражителенъ вслѣдствіе усиленныхъ умственныхъ трудовъ. Можетъ быть, прибавила она ласково,-- мой дядя не говорилъ вамъ, что м-ръ Казобонъ опасно боленъ? Намъ, людямъ здоровымъ, легче переносить все, и грѣхъ принимать близко къ сердцу маленькія обиды отъ человѣка, который несетъ такой тяжкій крестъ.
   -- Вы мнѣ дали добрый урокъ, сказалъ Виль; -- я никогда больше не позволю себѣ роптать на м-ра Казобона.
   Голосъ его звучалъ какъ-то особенно мягко; онъ только теперь убѣдился, что отношенія Доротеи къ мужу основывались на чувствѣ состраданія и на сознаніи долга, и онъ готовъ былъ за это благоговѣть передъ нею.
   -- Да, вижу, что я часто былъ не правъ; но если вы возьметесь руководить мною, то я даю слово не дѣлать и не говорить ничего такого, что-бы могло заслужить ваше неодобреніе.
   -- Это очень любезно съ вашей стороны, отвѣчала Доротея, весело улыбаясь;-- теперь у меня будетъ маленькое королевство, гдѣ я могу издавать свои законы. Но мнѣ кажется, что вы не долго останетесь въ моемъ подданствѣ; вамъ наскучить жить въ Грэнжѣ.
   -- Именно объ этомъ-то я и хотѣлъ переговорить съ вами на-единѣ. М-ръ Брукъ предлагаетъ мнѣ остаться въ вашихъ краяхъ; онъ купилъ одну изъ мидльмарчскихъ газетъ и желаетъ, чтобы я завѣдывалъ ею и, вообще, помогалъ-бы ему въ дѣлахъ.
   -- Не принесете-ли вы этимъ въ жертву свою будущую карьеру?
   -- Можетъ-быть; но вѣдь меня и то постоянно осуждали, что я слишкомъ увлекаюсь планами на будущее, и не избралъ еще никакого опредѣленнаго занятія; предложеніе-же, которое мнѣ теперь дѣлаютъ, довольно выгодно. Впрочемъ, если вамъ неугодно, чтобы я его принялъ,-- я сейчасъ откажусь. Но согласитесь, что мнѣ некуда особенно стремиться; въ цѣломъ мірѣ у меня не найдется своего угла.
   -- Я очень желаю, чтобы вы здѣсь остались, отвѣчала невольно Доротея, не давъ себѣ труда обдумать, слѣдовало-ли ей говорить это.
   -- Ну, такъ значитъ, я остаюсь, сказалъ Виль, встряхнувъ головой и подходя къ окну, какъ-бы для того, чтобы взглянуть, кончился-ли дождь.
   Но чрезъ минуту Доротея спохватилась. Въ послѣднее время она все болѣе и болѣе стала привыкать согласовать свои дѣйствія съ желаніями мужа, и потому теперь ей вдругъ пришло въ голову, что м-ръ Казобонъ можетъ быть останется недоволенъ рѣшеніемъ Виля.
   -- Мое мнѣніе въ такомъ важномъ вопросѣ не можетъ имѣть никакого значенія, проговорила она смутясь; -- вамъ-бы слѣдовало лучше обратиться за совѣтомъ къ м-ру Казобону. Я высказала вамъ только мое личное желаніе; но можетъ случиться, что м-ръ Казобонъ не одобритъ вашего намѣренія. Нельзя-ли вамъ подождать и переговорить съ нимъ?
   -- Только не сегодня, отвѣчалъ Биль, внутренно волнуясь отъ опасенія, чтобы м-ръ Казобонъ не засталъ его.-- Дождь почти пересталъ, а я просилъ м-ра Брука не заѣзжать за мной; мнѣ хочется пройти пѣшкомъ до Грэнжа. Я отправлюсь лугами, черезъ Гельзель-Коммонъ, чтобы полюбоваться игрой дождевыхъ капель на травѣ. Мнѣ это очень нравится.
   Съ этими словами Биль быстро подошелъ къ Доротеѣ, чтобы пожать ея руку. Ему смертельно хотѣлось сказать ей: "не говорите ничего м-ру Казобону",-- но страхъ навлечь на себя ея гнѣвъ и упасть въ ея мнѣніи остановилъ его.
   -- Какъ жаль, что вы не можете дольше побыть со мной, сказала Доротея, съ грустнымъ оттѣнкомъ въ голосѣ, вставая съ мѣста и подавая Вилю руку. У нея была мысль повторить Вилю, чтобы онъ не терялъ времени и посовѣтовался скорѣе съ м-ромъ Казобономъ; однако она промолчала, боясь, чтобы онъ не принялъ ея словъ за наставленіе.
   Обмѣнявшись вѣжливымъ "прощайте", они разстались и Виль быстро зашагалъ вдоль полей, не желая встрѣтиться съ коляской м-ра Казобона, которая, впрочемъ, подъѣхала къ дому не ранѣе, какъ въ четыре часа. Это былъ самый неудобный часъ: къ обѣду одѣваться еще рано, а прямо перейти отъ пустыхъ свѣтскихъ разговоровъ къ серьезнымъ кабинетнымъ занятіямъ -- трудно. Въ подобныхъ случаяхъ м-ръ Казобонъ садился обыкновенно въ покойное мягкое кресло въ библіотекѣ, и позволялъ Доротеѣ читать ему вслухъ лондонскія газеты, а самъ въ это время слушалъ ее съ закрытыми глазами. Но теперь онъ отказался отъ газетъ, говоря, что ему и безъ того сегодня надоѣли политикой; на вопросъ Доротеи -- не усталъ-ли онъ, м-ръ Казобонъ отвѣтилъ довольно весело, что нѣтъ; но затѣмъ вдругъ впалъ въ свой обычный офиціальный тонъ, неоставлявшій его даже тогда, когда онъ повязывалъ свой галстукъ и надѣвалъ жилетъ.
   -- Я имѣлъ удовольствіе встрѣтить нынче моего стараго знакомаго, доктора Спаннинга, сказалъ онъ,-- и заслужилъ отъ него самую пріятную похвалу. Онъ чрезвычайно лестно отнесся о моемъ послѣднемъ трактатѣ о египетскихъ таинствахъ, и въ такихъ выраженіяхъ, которыя моя скромность не позволяетъ мнѣ повторить.
   Проговоривъ эту фразу, м-ръ Казобонъ облокотился локтемъ на спинку кресла и сталъ значительно поматывать головой, какъ-бы повторяя про себя выслушанныя имъ похвалы.
   -- Очень рада, что вамъ было весело, произнесла Доротея довольная тѣмъ, что мужъ вернулся неутомленнымъ.-- А я, по правдѣ сказать, жалѣла, что вы выѣхали сегодня изъ дому.
   -- Это почему, душа моя? спросилъ м-ръ Казобонъ, откидываясь назадъ.
   -- Потому-что здѣсь былъ Владиславъ; онъ сообщилъ мнѣ, что дядя сдѣлалъ ему одно предложеніе, и я очень-бы хотѣла знать ваше мнѣніе объ этомъ.
   Доротея была убѣждена, что дѣло касается лично ея мужа; со всею своею неопытностію въ свѣтскихъ тонкостяхъ, она смутно понимала, что мѣсто, предложенное Вилю, не согласуется съ его фамильными отношеніями, и что въ настоящемъ случаѣ ему слѣдовало прежде обратиться къ м-ру Казобону за совѣтомъ. Но тотъ ничего не отвѣтилъ, а только поклонился.
   -- Вы знаете, что у моего милаго дяди пропасть проектовъ въ головѣ, продолжала Доротея; -- онъ, кажется, купилъ одну изъ мидльмарчскихъ газетъ и приглашаетъ Владислава поселиться въ нашихъ краяхъ, завѣдывать газетой и помогать ему въ дѣлахъ.
   Говоря это, Доротея пристально смотрѣла на мужа; но тотъ только моргалъ глазами и, наконецъ, закрылъ ихъ совсѣмъ, какъ-бы предохраняя отъ свѣта. Тонкія губы его были плотно сжаты.
   -- Что-жь вы на это скажете? прибавила робко Доротея, помолчавъ съ минуту.
   -- Развѣ м-ръ Владиславъ приходилъ сюда именно съ тѣмъ намѣреніемъ, чтобы узнать мое мнѣніе? спросилъ м-ръ Казобонъ, быстро открывъ глаза и вперивъ въ жену острый, проницательный взглядъ.
   Доротеѣ сдѣлалось очень неловко, однако она не смутилась и не опустила глазъ.
   -- Нѣтъ, отвѣчала она не задумавшись;-- онъ мнѣ не говорилъ, что приходилъ именно за этимъ, но передавая предложеніе дяди, онъ, конечно, зналъ, что я сообщу о немъ вамъ.
   М-ръ Казобонъ молчалъ.
   -- Очень можетъ быть, что вамъ этотъ планъ не понравится. Но мнѣ кажется, что такой способный молодой человѣкъ принесетъ большую пользу дядѣ; онъ будетъ хорошимъ помощникомъ ему въ дѣятельности другого рода; при томъ-же самъ м-ръ Владиславъ желалъ избрать какое-нибудь опредѣленное занятіе. Онъ говорилъ, что его сильно осуждали за то, что онъ брался за все вдругъ. Въ настоящее время, онъ хочетъ поселиться въ нашемъ сосѣдствѣ, такъ-какъ у него во всемъ мірѣ нѣтъ своего угла.
   Доротея думала, что ея доводы убѣдятъ мужа; но онъ продолжалъ упорно молчать и ей по неволѣ пришлось снова вернуться къ доктору Спаннингу и къ завтраку у архидьякона. Однако разговоръ шелъ туго.
   На другое утро, не сказавъ ни слова женѣ, м-ръ Дазобонъ отправилъ письмо слѣдующаго содержанія:
   "Дорогой м-ръ Владиславъ (въ прежнее время онъ называлъ его не иначе, какъ Вилемъ).
   "М-съ Казобонъ сообщила мнѣ, что вамъ сдѣлано предложеніе и что вы, съ свойственной вамъ самонадѣянностію, почти приняли его, поставя себя чрезъ то въ необходимость поселиться въ нашемъ сосѣдствѣ, въ должности, характеръ которой -- я обязанъ такъ выразиться -- не можетъ не отразиться самымъ печальнымъ образомъ на моемъ личномъ положеніи, вслѣдствіе чего, я нахожу весьма естественнымъ и позволительнымъ -- если смотрѣть на этотъ предметъ съ точки зрѣнія законнаго чувства, и обязательнымъ -- если смотрѣть на этотъ-же предметъ съ точки зрѣнія лежащей на мнѣ отвѣтственности за ваши поступки -- объявить вамъ не теряя времени, что принятіе вышеупомянутаго предложенія будетъ крайне оскорбительно для меня. Что я имѣю право, въ настоящемъ случаѣ, произнести свое veto, въ томъ, я полагаю, не усомнится ни одинъ благоразумный человѣкъ, которому, болѣе или менѣе, извѣстны наши родственныя отношенія, правда, подорванныя вашимъ послѣднимъ поступкомъ, но тѣмъ не менѣе, немогущія уничтожиться въ самомъ корнѣ ихъ. Я не стану разсуждать здѣсь о личныхъ мнѣніяхъ; достаточно будетъ, если укажу вамъ на существующія общепринятыя правила приличій, недопускающія, чтобы близкій мой родственникъ поставилъ себя въ двусмысленное положеніе въ этой мѣстности, положеніе, не только унижающее мое собственное достоинство, но и приличное только недоучившимся литераторамъ и политикамъ-авантюристамъ. Во всякомъ случаѣ, если вы пойдете на-перекоръ моему совѣту, то дверь моего дома будетъ заперта для васъ навсегда.

Эдвардъ Казобонъ".

   Пока писалось это письмо, Доротея съ сочувствіемъ и даже не безъ волненія припоминала все, что ей разсказывалъ Виль о своихъ родныхъ. Въ послѣднее время она проводила большую часть свободныхъ часовъ дня въ будуарѣ, который ей особенно нравился своимъ уединеннымъ положеніемъ. Внѣшній видъ этой комнаты не измѣнился, но для Доротеи она была полна воспоминаній прошлаго, нерѣдко возбуждавшихъ въ ней сильную внутреннюю тревогу. Ей казалось, что даже полинялый олень на коврѣ говорилъ ей: "да, я все знаю". Группа семейныхъ миніатюръ была какъ-бы свидѣтельницей всего, что происходило въ душѣ Доротеи; таинственная тетка Джулія болѣе прочихъ задѣвала ея любопытство; но разспрашивать мужа объ ней ей казалось неловкимъ.
   Послѣдній разговоръ съ Вилемъ придалъ этому портрету еще болѣе значенія въ глазахъ Доротеи, можетъ-быть, потому, что Джулія имѣла много сходства съ Вилемъ.
   -- Не грѣшно-ли было семейству отречься отъ дѣвушки, лишить ее средствъ къ существованію и опоры за то только, что она выбрала себѣ бѣднаго мужа! разсуждала Доротея, глядя на портретъ бабушки Виля.
   Доротею съ раннихъ лѣтъ занималъ вопросъ, имѣющій важное историческое и политическое значеніе, а именно, почему старшіе сыновья въ Англіи пользуются исключительными правами первородства и почему земля передается въ ихъ нераздѣльную собственность. На основаніи закона, Виль, какъ внукъ этой таинственной Джуліи, долженъ былъ имѣть всѣ права первородства, а между тѣмъ, его лишили этихъ правъ. Спрашивается теперь,-- такъ разсуждала Доротея,-- что должно стоять выше: законъ или личныя привязанности? Доротея была на сторонѣ закона; поэтому, думала она, м-ръ Казобонъ обязанъ возвратить Вилю все, чѣмъ тотъ имѣлъ право пользоваться по закону. Тутъ она вспомнила о завѣщаніи мужа, написанномъ передъ свадьбой, которымъ м-ръ Казобонъ дѣлалъ ее наслѣдницей всего своего имѣнія, въ случаѣ своей смерти, при дополнительномъ условіи, если послѣ него останутся дѣти. Это завѣщаніе, по мнѣнію Доротеи, слѣдовало измѣнить не теряя времени и она рѣшилась просить своего мужа сдѣлать другое завѣщаніе въ пользу Виля; она была увѣрена, что законность ея требованія возьметъ верхъ надъ личными чувствами м-ра Казобона къ Вилю, и онъ исполнитъ ея просьбу. "До сихъ поръ м-ръ Казобонъ не хотѣлъ понять этого нравственнаго долга, но теперь онъ пойметъ его, разсуждала Доротея.-- Ну, куда нимъ дѣвать наши доходы? Мы не тратимъ и половины того, что получаемъ".
   Всѣ эти мысли, зародившіяся въ уединеніи будуара, сильно волновали Доротею втеченіи цѣлаго дня; но вплоть до ночи она не нашла удобнаго случая переговорить съ мужемъ. М-ръ Казобонъ всегда сердился, когда его отвлекали отъ его занятій, а потому послѣ послѣдней его болѣзни Доротея еще болѣе опасалась чѣмъ-нибудь раздражить его.
   День прошелъ, по обыкновенію, очень монотонно; м-ръ Казобонъ почти ничего не говорилъ, но Доротея разсчитывала на полночный часъ. Мужъ въ послѣднее время страдалъ безсонницей и она пріобрѣла привычку вставать съ постели, зажигать свѣчу и читать ему вслухъ, пока онъ не заснетъ. Въ эту-же ночь Доротея сама не сомкнула глазъ. Видя, что мужъ заснулъ, она тихо встала и просидѣла въ креслѣ почти цѣлый часъ, обдумывая, какимъ образомъ приступить къ объясненію съ нимъ. Вдругъ м-ръ Казобонъ пошевелился.
   -- Доротея, произнесъ онъ,-- такъ-какъ вы уже встали, то потрудитесь зажечь свѣчу.
   -- Не дурно-ли вамъ, мой другъ? спросила Доротея, исполнивъ приказаніе.
   -- Нисколько. Я хотѣлъ только попросить васъ почитать мнѣ.
   -- Нельзя-ли мнѣ вмѣсто этого переговорить съ вами?
   -- Отчего-жь нѣтъ, пожалуй.
   -- Я нынче весь день думала о толъ, что у меня слишкомъ много денегъ и я могу разсчитывать еще на большій доходъ въ будущемъ.
   -- Тѣ деньги, что впереди, милая Доротея, должны считаться только мѣрой предусмотрительности.
   -- Но если у однихъ много въ ущербъ другимъ, то, мнѣ кажется, что самъ божественный законъ повелѣваетъ исправить эту несправедливость.
   -- Я не совсѣмъ ясно понимаю, душа моя, что вы хотите этимъ сказать.
   -- Я хочу сказать, что вы были слишкомъ щедры относительно меня, предоставивъ въ мою пользу все свое имѣніе. Это приводитъ меня въ отчаяніе.
   -- Это почему? У меня нѣтъ близкихъ родныхъ.
   -- Я не могу забыть вашу тетушку Джулію, которую лишили наслѣдства за то только, что она вступила въ бракъ съ бѣднымъ человѣкомъ. По моему, въ этомъ нѣтъ ничего предосудительнаго, такъ-какъ мужъ ея былъ человѣкъ достойный. Мнѣ навѣрное извѣстно, что по этой причинѣ вы дали воспитаніе Вилю и помогали его матери.
   Доротея остановились, ожидая, что мужъ отвѣтитъ. Но въ комнатѣ царствовало мертвое молчаніе.
   -- Я полагаю, что Виль имѣетъ полное право на половину того имѣнія, которое вы мнѣ назначили, продолжала Доротея:-- будетъ крайне несправедливо, если мы оставимъ его въ нищетѣ. Необходимо его обезпечить теперь-же для того, чтобы онъ отказался отъ предложенія дяди.
   -- Вѣроятно, Владиславъ говорилъ уже съ вами объ этомъ? съ непривычной колкостью спросилъ м-ръ Казобонъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ! возразила серьезно Доротея.-- Какъ это могло вамъ придти въ голову? Вы сами знаете, что онъ даже отказался принимать пособіе отъ васъ; я боюсь, что вы слишкомъ строго судите объ немъ. Я недавно разспрашивала его объ родныхъ и онъ разсказалъ мнѣ нѣкоторыя подробности о своихъ родителяхъ и бабушкѣ; отъ него-же я узнала, какъ вы были добры и справедливы; вы сдѣлали все, что считали нужнымъ сдѣлать,-- но есть такія права, которыя нарушать не слѣдуетъ. Я нарочно подняла этотъ вопросъ, потому что изъ-за меня нарушается право наслѣдства.
   Послѣ небольшой паузы м-ръ Казобонъ заговорилъ съ горечью и вмѣстѣ съ тѣмъ съ нѣкоторою торжественностію:
   -- Душа моя, Доротея, это ужъ не первый случай и, очень можетъ-быть, не послѣдній, что вы беретесь судить о предметахъ, которые вамъ не подъ силу. Я не стану пускаться въ разсужденія по поводу вопроса, въ какой степени поступки какихъ-бы то ни было лицъ и, особенно, случаи вступленія ихъ въ бракъ, заслуживаютъ лишенія нѣкоторыхъ семейныхъ правъ; достаточно будетъ, если я скажу, что вы не можете принимать на себя обязанность судьи въ подобнаго рода дѣлахъ; вообще я-бы желалъ, чтобы вы разъ навсегда знали, что я не признаю надъ собой никакого контроля и не допускаю ничьего вмѣшательства въ тѣ дѣла, которыя я имѣю право считать лично моими. Вамъ не слѣдуетъ становиться между мной и м-ромъ Владиславомъ и еще менѣе дозволять ему обсуждать мои распоряженія.
   Подъ покровомъ темноты несчастная Доротея едва не расплакалась отъ волненія. Если-бы она могла предвидѣть, до какой степени разсердится ея мужъ, она заглушила-бы въ себѣ желаніе начинать этотъ разговоръ. Замѣтивъ, какъ усиленно и тяжело началъ дышать м-ръ Казобонъ по окончаніи своей рѣчи, она съ трепетомъ, притаивъ дыханіе, стала прислушиваться, внутренно моля Бога послать ей достаточно силъ для перенесенія такой жизни, гдѣ каждый порывъ ея энергической натуры парализовался страхомъ. Однако въ эту ночь ничего не случилось; супруги долго не могли заснуть и не говорили уже другъ съ другомъ.
   На другой день м-ръ Казобонъ получилъ отъ Виля слѣдующій отвѣтъ:
   "Дорогой м-ръ Казобонъ. Я прочелъ съ должнымъ вниманіемъ ваше вчерашнее письмо, но никакъ не могъ уяснить себѣ вашъ взглядъ на наши взаимныя отношенія. Вполнѣ сознавая, какъ много я вамъ обязанъ въ прошломъ, я остаюсь однако при томъ мнѣніи, что оказанныя вами мнѣ одолженія не въ состояніи приковать меня къ вамъ въ такой степени, какъ вы этого ожидаете. Положимъ, что желанія благодѣтеля бываютъ иногда равносильны требованіямъ; тѣмъ не менѣе необходимо умѣрять такого рода желанія, для того, чтобы они не столкнулись съ неодолимыми препятствіями. Veto благодѣтеля можетъ осудить человѣка на такое лишеніе, тяжесть котораго перевѣситъ цѣну благодѣяній. Впрочемъ, я, можетъ-быть, выразился слишкомъ рѣзко. Чтожь касается настоящаго случая, то я рѣшительно не могу понять, почему принятіе мною должности -- правда, такой, которая не можетъ меня обогатитъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ нисколько и не унизитъ моего достоинства,-- должно повліять на ваше положеніе въ свѣтѣ, которое такъ прочно, что его не можетъ ничто поколебать. Что-бы ни случилось, въ нашихъ родственныхъ отношеніяхъ никогда не произойдетъ такихъ измѣненій, которыя-бы заставили меня забыть оказанныя вами мнѣ одолженія; но при этомъ считаю нужнымъ признаться вамъ откровенно, что эти самыя одолженія не въ состояніи лишить меня свободы жить, гдѣ я хочу и заниматься, чѣмъ я хочу. Искренно сожалѣя, что между нами произошло такое непріятное недоразумѣніе, пребываю глубоко обязанный вамъ Владиславъ".
   По прочтеніи этого письма негодованіе на Виля и подозрительность къ нему еще болѣе усилились въ м-рѣ Казобонѣ. Теперь ему стало ясно, что Виль намѣренъ идти наперекоръ его волѣ, заслужить довѣріе Доротеи и возбудить въ ней неуваженіе, а, можетъ-быть, даже и отвращеніе къ мужу. "Должны существовать какія-нибудь особенныя, тайныя причины, которыя подстрекнули Виля отказаться отъ моей помощи, вернуться изъ-за границы, настойчиво стремиться къ тому, чтобы жить въ сосѣдствѣ съ Ловикомъ и заниматься мидльмарчскими проектами м-ра Брука, словомъ, избрать путь, совершенно несходный съ его прежними наклонностями",-- разсуждалъ м-ръ Казобонъ, Всѣ эти невыясненные мотивы, по его мнѣнію, имѣли непремѣнно отношеніе къ Доротеѣ. М-ръ Казобонъ ни на одну минуту не заподозрилъ Доротею въ двуличности, но былъ убѣжденъ въ ея наклонности обсуждать поведеніе мужа, въ ея участіи къ Вилю и во вліяніи послѣдняго на нее. По непонятной гордости онъ никогда не хотѣлъ объясниться съ женой, чтобы узнать, просила-ли она дядю пригласить Виля къ себѣ.
   Получивъ письмо Виля, м-ръ Казобонъ сталъ рѣшать вопросъ, на сколько онъ обязанъ вмѣшаться въ дѣла своего родственника, потому что въ каждомъ своемъ дѣйствіи онъ привыкъ руководствоваться долгомъ. "Что мнѣ дѣлать? говорилъ онъ самъ себѣ: отнестись-ли прямо къ м-ру Бруку и попросить этого докучливаго джентльмена отказать Вилю, или посовѣтоваться съ сэромъ Джемсомъ Читамомъ и склонить его принять участіе въ дѣлѣ, которое касается всей семьи." Въ томъ и другомъ случаѣ м-ръ Казобонъ могъ потерпѣть неудачу. Вмѣшать сюда имя Доротеи онъ считалъ немыслимымъ, а между тѣмъ если не пугнуть такимъ способомъ м-ра Брука, то можетъ случиться, что онъ выслушаетъ его доводы и, повидимому, согласится съ ними, а потомъ перевернется какъ флюгеръ и скажетъ: "Не бойтесь ничего, Казобонъ, положитесь на меня. Владиславъ не острамитъ васъ; говорю:-- положитесь на меня; все дѣло у меня вотъ гдѣ, ужь не вырвется изъ моихъ рукъ".
   Къ объясненію съ сэромъ Читамомъ м-ръ Казобонъ чувствовалъ инстинктивное отвращеніе, такъ-какъ между обоими зятьями никогда не было особенной симпатіи, да притомъ сэръ Читамъ тотчасъ-бы смекнулъ, что тутъ замѣшана Доротея, хотя-бы мужъ и не упомянулъ объ ней.
   М-ръ Казобонъ относился крайне недовѣрчиво ко всѣмъ людямъ, начиная съ своей жены; онъ не вѣрилъ ни въ чью привязанность къ себѣ. Дать поводъ подозрѣвать себя въ ревности -- значило усилить то невыгодное мнѣніе, которое, какъ ему казалось, люди и составили уже объ немъ; обнаружить, что онъ не считаетъ супружество большимъ счастіемъ, было-бы равносильно подтвержденію общаго голоса, что онъ поступилъ глупо женившись. Втеченіи всей своей жизни м-ръ Казобонъ употреблялъ страшныя усилія, чтобы не бередить ранъ, наносимыхъ его самолюбію чувствомъ ревности и недовѣрія къ себѣ, и потому въ настоящемъ случаѣ, какъ и всегда, когда дѣло коснулось его внутренняго міра, онъ въ гордомъ молчаніи скрылъ на днѣ души всю невыносимую горечь своихъ ощущеній. Но Вилю онъ, самымъ положительнымъ образомъ, запретилъ ѣздить въ Ловикъ-Маноръ и рѣшился прибѣгнуть къ строжайшимъ мѣрамъ, чтобы отнять у него возможность нарушать такое распоряженіе.
  

ГЛАВА XXXVIII.

   Сэръ Джемсу Читаму не могла быть пріятна новая дѣятельность м-ра Брука; но въ этомъ случаѣ ему оставалось только одно -- протестовать на словахъ. Явившись однажды утромъ къ Кадваладерамъ къ завтраку, безъ Целіи, онъ сказалъ:
   -- Я не могу говорить съ вами такъ, какъ-бы слѣдовало, при Целіи; она можетъ оскорбиться, а мнѣ этого не хотѣлось-бы.
   -- Знаю, о чемъ вы намѣрены говорить -- вѣрно о "Піонерѣ"?-- выстрѣлила м-съ Кадваладеръ прежде, чѣмъ сэръ Джемсъ успѣлъ произнести послѣднее слово.-- Это ужасно! Купили дудку и дудятъ себѣ въ нее во всеуслышаніе. По-моему ужь лучше лежать цѣлые дни въ постели и играть въ домино, какъ дѣлывалъ покойный лордъ Плэсси.
   -- А въ "Трубѣ" повели сильную атаку противъ нашего пріятеля Брука, замѣтилъ ректоръ, откидываясь на спинку креселъ и добродушно улыбаясь (онъ сдѣлалъ-бы точно тоже, если-бы самъ былъ на мѣстѣ Брука).-- Въ этой газетѣ осыпаютъ сарказмами одного землевладѣльца, который живетъ недалеко отъ Мидльмарча, получаетъ съ своей земли доходы и ничего въ нее не кладетъ.
   -- Какъ-бы я желалъ, чтобы Брукъ бросилъ это дѣло, сказалъ сэръ Джемсъ, хмуря съ неудовольствіемъ брови.
   -- Неужели онъ добивается попасть въ списокъ кандидатовъ? спросилъ м-ръ Кадваладеръ.-- Я видѣлъ вчера Фэрбротера; онъ, какъ вамъ извѣстно, вигъ, поэтому трунитъ надъ Брукомъ и надъ газетой "Полезное Знаніе" -- это единственный его недостатокъ; отъ него я слышалъ, что Брукъ подбираетъ себѣ сильную партію; Бюльстродъ, банкиръ, во главѣ ея. Завсѣмъ тѣмъ Фэрбротеръ предполагаетъ, что Бруку не повезетъ на выборахъ.
   -- Совершенно вѣрно, отвѣтилъ сэръ Джемсъ серьезнымъ тономъ.-- Я никогда не занимался мидльмарчской политикой, меня интересовали только мѣстныя дѣла, но на этотъ разъ я навелъ самыя подробныя справки и вотъ что оказалось: Брукъ разсчитываетъ на то, что изъ списка будетъ вычеркнутъ Оливэръ, какъ сторонникъ Пиля; но Гаулэй увѣряетъ, что если они выберутъ въ депутаты вига, то это будетъ, по всей вѣроятности, Вагстэръ -- одинъ изъ тѣхъ кандидатовъ, которые сваливаются точно съ неба. Этотъ Вагстэръ смертельный врагъ всѣхъ министровъ и человѣкъ опытный въ парламентскихъ дѣлахъ. У Гаулэя дерзкій языкъ; онъ забылъ, что говоритъ со мной... "Если, говоритъ, Бруку непремѣнно хочется быть побитымъ, то это дешевле ему обойдется гдѣ-нибудь въ другомъ мѣстѣ, чѣмъ на выборахъ,"
   -- Я васъ всѣхъ давно предупреждала, что такъ будетъ, воскликнула м-съ Кадваладеръ, разводя руками,-- я всегда говорила Гумфри, что Брукъ шлепнется лицомъ въ грязь. Такъ оно и выходитъ.
   -- Ужь не затѣялъ-ли онъ жениться? сказалъ ректоръ.-- Такая глупость будетъ поважнѣе маленькаго кокетничанья съ политикой.
   -- Ну, жениться-то онъ успѣетъ и послѣ, когда наживетъ себѣ лихорадку послѣ грязной ванны, подхватила м-съ Кадваладеръ.
   -- Меня больше всего озабочиваетъ мысль, чтобы онъ не уронилъ своего достоинства, произнесъ сэръ Джемсъ.-- Я хлопочу въ этомъ случаѣ о поддержаніи чести семьи, а онъ, какъ нарочно, выступилъ впередъ и сталъ на виду у всѣхъ, что мнѣ очень не правится. Вѣдь они тамъ начнутъ докапываться и чортъ знаетъ, что взведутъ на него,
   -- Я полагаю, что убѣждать Брука напрасный трудъ, замѣтилъ ректоръ:-- въ его характерѣ есть какая-то странная смѣсь упрямства и непостоянства. Говорили-ли вы съ нимъ объ этомъ?
   -- По правдѣ сказать, нѣтъ, отвѣтилъ сэръ Джемсъ,-- мнѣ какъ-то неловко давать ему совѣты; но я говорилъ съ Владиславомъ, котораго м-ръ Брукъ сдѣлалъ, повидимому, своимъ фактотумомъ. Это малый неглупый и способный; мнѣ очень хотѣлось узнать его мнѣніе. Онъ положительно противъ кандидатуры м-ра Брука; вы увидите, что онъ его отговоритъ и тотъ не пойдетъ баллотироваться.
   -- И прекрасно сдѣлаетъ, вмѣшалась Кадваладеръ, кивая головой,-- тѣмъ болѣе, что этотъ независимый депутатъ не съумѣетъ даже твердо выучить наизустъ свою рѣчь.
   -- Но и съ этимъ Владиславомъ опять, продолжалъ сэръ Джемсъ,-- такая непріятная возня. Мы раза два-три приглашали его къ себѣ обѣдать -- помнится, вы даже встрѣтили его у насъ недавно;-- мы дѣлали это болѣе для Брука, у котораго онъ гоститъ и для Казобона, которому онъ родственникъ, воображая, что онъ пріѣхалъ сюда не надолго; но теперь оказывается, что въ Мидльмарчѣ только и толку объ немъ, какъ объ издателѣ "Піонера". На его счетъ ходятъ цѣлыя исторіи, его называютъ чужеземнымъ писакой, иностраннымъ эмиссаромъ, Богъ знаетъ еще чѣмъ.
   -- Казобону, вѣроятно, это очень непріятно, произнесъ ректоръ.
   -- А вѣдь въ жилахъ этого Владислава, дѣйствительно, течетъ чужеземная кровь, продолжалъ сэръ Джемсъ.-- Надѣюсь, что онъ не будетъ проводить крайнихъ мнѣній и не увлечетъ за собой Брука.
   -- О, это преопасный юноша! воскликнула м-съ Кадваладеръ,-- все распѣваетъ итальянскія аріи, мастерски говоритъ -- настоящій байроновскій герой, влюбленный заговорщикъ; надо думать, и Фома Аквитанскій сильно его не долюбливаетъ. Я замѣтила это еще въ тотъ день, когда показывали картину.
   -- Мнѣ бы не хотѣлось первому заговорить объ этомъ дѣлѣ съ Казобономъ, сказалъ сэръ Джемсъ,-- тѣмъ болѣе, что оно ближе касается его, чѣмъ меня. Вообще, прескверная исторія! Удивляюсь, какъ можетъ порядочный человѣкъ, у котораго приличное знакомство, сдѣлаться издателемъ газеты. Стоитъ только взглянуть на Кэкка, издателя "Трубы" -- я его встрѣтилъ недавно у Гаулэя -- пишетъ онъ мастерски, сколько мнѣ кажется,-- но это такая дрянь, что я жалѣю, зачѣмъ онъ принадлежитъ къ нашей партіи.
   -- Чего-жь можно ожидать отъ издателей ничтожныхъ мидльмарчскихъ газетъ? возразилъ ректоръ;-- я не думаю, чтобы порядочный человѣкъ, за ничтожную плату, взялся писать въ нихъ статьи о такихъ предметахъ, которые его вовсе не интересуютъ.
   -- Именно такъ, отвѣчалъ сэръ Джемсъ,-- вотъ почему мнѣ непріятно, что Брукъ поставилъ въ такое положеніе человѣка, болѣе или менѣе близкаго нашему семейству. Что меня касается, то я искренно осуждаю Владислава за то, что онъ принялъ на себя издательство газеты.
   -- А все виноватъ Фома Аквитанскій, сказала м-съ Кадваладеръ;-- зачѣмъ онъ не выхлопоталъ Владиславу мѣста какого-нибудь attaché или не послалъ его въ Индію? Это лучшій способъ отдѣлываться отъ безпокойныхъ юношей.
   -- Еще неизвѣстно, чѣмъ кончится вся эта исторія, озабоченно произнесъ сэръ Джемсъ.-- Впрочемъ, если м-ръ Казобонъ молчитъ, то мнѣ тутъ ничего не остается дѣлать.
   -- О, дорогой сэръ Джемсъ! воскликнулъ ректоръ;-- не станемъ дѣлать изъ мухи слона. Повѣрьте, что все это разойдется, какъ дымъ. Не пройдетъ двухъ мѣсяцевъ -- мистеръ Брукъ и мистеръ Владиславъ надоѣдятъ другъ другу; Владиславъ улетучится, Брукъ продастъ "Піонера" -- и все пойдетъ по-прежнему,
   -- Одна надежда на то, сказала м-съ Кадваладеръ,-- что Брукъ испугается, когда изъ него потащатъ деньги. Если-бы я знала въ точности, во что ему могутъ обойтись выборы, я-бы пугнула его заранѣе. Мы, люди крѣпкіе на руку, терпѣть не можемъ, когда изъ нашего кармана начнутъ по немногу таскать шестипенсовики.
   -- Да, пожалуй, что такъ, отвѣтилъ сэръ Джемсъ;-- но ему еще будетъ непріятнѣе, когда примутся выкапывать разныя подробности на его счетъ. Такъ, напримѣръ, теперь ужь затронули вопросъ о томъ, какимъ образомъ онъ управляетъ своимъ собственнымъ имѣніемъ. Меня это возмущаетъ; по моему это даже противозаконно; никого изъ насъ нельзя обязать класть капиталъ на улучшеніе земли и положенія арендаторовъ, особенно, въ нынѣшнія тяжелыя времена.
   -- Кто знаетъ? можетъ быть, голосъ "Трубы" разбудитъ его и въ немъ произведетъ благопріятную перемѣну, замѣтилъ ректоръ.-- Что касается меня, то я былъ-бы этимъ очень доволенъ, потому что непріятно слышать, какъ люди ропщутъ при взносѣ десятиннаго сбора, и я право не знаю, что бы сталъ дѣлать, еслибы мнѣ не платили жалованье въ Типтонѣ.
   -- Я бы очень желалъ, чтобы Брукъ нанялъ дѣльнаго управляющаго, сказалъ сэръ Джемсъ.-- Не мѣшало-бы ему вторично пригласить къ себѣ въ эту должность Гарта. Онъ ему отказалъ 12 лѣтъ тому назадъ, и съ тѣхъ поръ у него все идетъ вкривь. Я самъ намѣренъ поручить Гарту свое имѣніе; онъ мнѣ сдѣлалъ неликолѣппый планъ построекъ, такъ что моему Левгуду далеко до него по этой части. Только Гартъ ни за что не возьмется снова управлять типтонскимъ имѣніемъ, если Брукъ не предоставитъ ему права распоряжаться тамъ самостоятельно.
   -- По-моему такое требованіе Гарта было-бы вполнѣ справедливо, отвѣчалъ ректоръ.-- Это человѣкъ совершенно независимаго характера и хотя большой оригиналъ, но честенъ и прямодушенъ. Разъ я попросилъ его сдѣлать для меня какую-то оцѣнку; тогда онъ мнѣ безъ церемоніи отрѣзалъ, чтобы я положился на него и не совался-бы въ это дѣло, потому, говоритъ, что священники въ такого рода вещахъ ровно ничего не смыслятъ -- и все это было произнесено такъ спокойно, даже почтительно, что и оскорбиться-то не представлялось возможности. А подъ его управленіемъ типтонскій приходъ совершенно-бы измѣнился. Повторяю еще разъ, я-бы очень желалъ, чтобы при содѣйствіи "Трубы" вамъ удалось обратить Брука на путь истинный.
   -- Живи Доротея съ нимъ, шансы были-бы на нашей сторонѣ, сказалъ сэръ Джемсъ;-- она имѣла на него сильное вліяніе и всегда оставалась недовольна состояніемъ типтонскаго помѣстья. Удивительно, какой у нея здравый взглядъ на вещи! Но теперь Казобонъ совсѣмъ завладѣлъ ею и Целія очень жалуется на это; съ тѣхъ поръ, какъ съ ея мужемъ случился припадокъ, мы на силу можемъ зазвать ее къ себѣ отобѣдать.
   При этихъ словахъ сэръ Джемсъ сдѣлалъ гримасу отвращенія, а м-съ Кадваладеръ пожала плечами, какъ-бы говоря: дѣло извѣстное, тутъ и толковать нечего!
   -- Бѣдный Казобонъ! произнесъ ректоръ;-- его страшно перевернулъ этотъ припадокъ. Я видѣлъ его въ послѣдній разъ у архидьякона и нашелъ, что онъ очень опустился.
   -- Перейдемте лучше опять къ Бруку, возразилъ сэръ Джемсъ, видимо недовольный оборотомъ, который принялъ разговоръ.-- Мнѣ кажется, что Брукъ вовсе не имѣетъ намѣренія обижать своихъ арендаторовъ, а просто боится расходовъ.
   -- Ну, слава Богу! воскликнула м-съ Кадваладеръ,-- хоть нашлось за что похвалить. Если человѣкъ слабъ на убѣжденія, то, по крайней мѣрѣ, тугъ на деньги.
   -- Не думаю, чтобы можно было разбогатѣть, скупясь на расходы для улучшенія имѣній, сказалъ сэръ Джемсъ.
   -- Но вѣдь и бережливость, какъ вообще всякая добродѣтель, можетъ быть доведена до крайности, объявила м-съ Кадваладеръ, вставая съ мѣста, чтобы взглянуть въ окно.-- Ну, такъ и есть: когда говоришь о независимомъ депутатѣ, онъ тутъ какъ тутъ.
   -- Кто? Брукъ? спросилъ ректоръ.
   -- Конечно, онъ. Ты, Гумфри, начни играть ему на "Трубѣ"; я пристану къ нему, какъ піявка... а вы, сэръ Джемсъ, что станете дѣлать?
   -- При моихъ отношеніяхъ къ Бруку, мнѣ неловко подымать этотъ непріятный вопросъ; вообще, я-бы не желалъ переступать границъ приличія, отвѣчалъ добродушный баронетъ.
   -- А! вы тутъ всѣ въ сборѣ! воскликнулъ м-ръ Брукъ, перебѣгая отъ одного присутствующаго къ другому и пожимая руки; -- а я было ѣхалъ къ вамъ Читамъ; очень радъ, что засталъ васъ здѣсь. Ну-съ, а каково идутъ дѣла? Можно сказать, съ быстротой изумительной! Недаромъ сказалъ Лафиттъ: господа, со вчерашняго дня мы прожили цѣлое столѣтіе! Понимаете? У нихъ, по ту сторону канала, ужь начался другой вѣкъ. Вѣдь это проворнѣе нашего.
   -- Да, да, сказалъ ректоръ, взявъ со стола газету.-- А вотъ "Труба" обвиняетъ васъ въ отсталости. Вы читали?
   -- А? Что такое? Нѣтъ, не читалъ, отвѣчалъ м-ръ Брукъ бросая перчатки въ шляпу и торопливо надѣвая очки.
   Но м-ръ Кадваладеръ, не выпуская газеты изъ рукъ, продолжалъ съ насмѣшливымъ выраженіемъ въ глазахъ:
   -- Посмотрите-ка, вотъ тутъ цѣлая статья объ одномъ землевладѣльцѣ, живущемъ невдалекѣ отъ Мидльмарча, очень акуратно получающемъ доходы съ своего имѣнія. Этого землевладѣльца называютъ первымъ ретроградомъ въ околодкѣ. Не вы-ли пустили въ ходъ это слово въ своемъ "Піонерѣ"?
   -- О! это все Кэккъ! безграмотный неучъ, понимаете? Ретроградъ! выдумалъ что! Великолѣпно! Онъ воображаетъ, что это слово значитъ разрушитель; имъ хочется представить меня разрушителемъ, понимаете? говорилъ м-ръ Брукъ веселымъ тономъ, вполнѣ увѣренный въ невѣжествѣ своего противника.
   -- Напротивъ, возразилъ ректоръ,-- мнѣ кажется, что онъ очень хорошо понимаетъ смыслъ этого слова. Вотъ, напримѣръ, два или три самыя рѣзкія мѣста: "Если-бы мы захотѣли изобразить ретрограда въ самомъ гнусномъ значеніи этого слова, то намъ достаточно было-бы указать на человѣка, который требуетъ реформъ въ нашей конституціи, тогда какъ его собственное имѣніе приведено имъ въ страшный упадокъ; который, подъ видомъ филантропіи, защищаетъ мошенника, заслужившаго висѣлицу, и въ то-же время хладнокровно смотритъ, какъ пять честныхъ фермеровъ его чуть не умираютъ отъ голода; который возстаетъ противъ развращенія правовъ, а самъ облагаетъ тяжелымъ оброкомъ своихъ арендаторовъ; который до хрипоты кричитъ противъ гнилости маленькихъ мѣстечекъ и не обращаетъ никакого вниманія на то, что въ каждомъ полѣ его фермъ стоятъ гнилыя ворота; который готовъ представитъ цѣлый списокъ кандидатовъ, лишь-бы они побольше заплатили, а самъ жалѣетъ уменьшить оброкъ, чтобы дать возможность своему фермеру купить бревно для поправки развалившейся риги, или вынуть на это деньги изъ своего кармана, или, наконецъ, принять мѣры, чтобы его собственный домъ не походилъ на ирландскую лачугу. Впрочемъ, кому изъ насъ не извѣстно, что такое quasi-филантропъ? Это -- благодѣтель, щедрость котораго возрастаетъ но мѣрѣ удаленія отъ него предмета благодѣяній" и проч. Далѣе доказывается, какого рода законодатель можетъ выйдти изъ подобнаго филантропа, заключилъ ректоръ, бросая газету на столъ, закидывая руки за голову и глядя на Брука съ спокойной улыбкой.
   -- Отлично, нечего сказать! воскликнулъ м-ръ Брукъ, взявъ газету и стараясь такъ-же хладнокровно отнестись къ прочитанной статьѣ. Но лицо его невольно вспыхнуло и губы первпо задрожали.-- Ну, что онъ тамъ толкуетъ, будто я кричу до хрипоты противъ гнилыхъ мѣстечекъ! Я отроду не произнесъ ни одной рѣчи на этотъ счетъ, а чтобы я кричалъ до хрипоты и все такое... Да эти люди не понимаютъ, въ чемъ состоитъ истинная сатира... Сатира, знаете, должна быть правдоподобна до извѣстной степени,-- мнѣ помнится, что это было сказано гдѣ-то въ "Edinbourgh Review",-- она должна быть правдоподобна до извѣстной степени...
   -- Однако тутъ очень ясенъ намекъ на ворота, сказалъ сэръ Джэмсъ, приступая со всевозможной осторожностью къ такому щекотливому предмету, чтобы не задѣтъ самолюбія м-ра Брука.-- Дагли жаловался мнѣ на-дняхъ, что въ его фермѣ нѣтъ ни однихъ воротъ крѣпкихъ. Кстати, Гартъ изобрѣлъ новый способъ устройства воротъ, не хотите-ли, я вамъ покажу ихъ рисунокъ? Только вамъ придется отпустить на это своего лѣсу.
   -- Вы съ своими фермами все фантазируете, Битамъ, возразилъ м-ръ Брукъ, дѣлая видъ, что пробѣгаетъ глазами столбцы "Трубы"; -- это нашъ конекъ, а на расходы вы не обращаете вниманія.
   -- По-моему, самый убыточный конекъ -- это желаніе баллотироваться въ парламентъ, вмѣшалась м-съ Кадваладеръ: -- говорятъ, будто послѣдній кандидатъ отъ Мидльмарча -- Джильсъ что-ли его зовутъ?-- истратилъ десять тысячъ фунтовъ и -- провалился: недостаточно подкупилъ голосовъ. Какой грустный и поучительный примѣръ для другихъ!
   -- А я слышалъ, подхватилъ ректоръ смѣясь,-- что въ Истъ-Ретфордѣ эти подкупы еще дороже обходятся, чѣмъ въ Мидльмарчѣ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, возразилъ м-ръ Брукъ,-- голоса подкупаютъ только тори Гаулэй и его партія; подкупаютъ обѣдами, яблочными компотами и разными разностями; поятъ до-пьяна избирателей и отбираютъ отъ нихъ подписи; но имъ недолго придется вести такой порядокъ, понимаете? Недолго. Мидльмарчъ немного отсталъ, т. е. я хочу сказать, что его граждане поотстали, но мы ихъ воспитаемъ, мы ихъ совсѣмъ передѣлаемъ, понимаете? Тамошніе лучшіе люди всѣ на нашей сторонѣ.
   -- А Гаулэй утверждаетъ, будто въ вашей партіи есть люди, которые готовы идти противъ васъ, замѣтилъ сэръ Джэмсъ; -- онъ говоритъ, что банкиръ Бюльстродъ, напримѣръ, чрезвычайно повредитъ вамъ.
   -- Подумайте только, воскликнула м-съ Кадваладеръ,-- что если вы провалитесь, то половина гнилыхъ яицъ, которыя полетятъ въ васъ, будутъ знакомъ ненависти къ вамъ людей вашей-же партіи. Царь небесный! каково это пострадать за свои убѣжденія отъ гнилыхъ яицъ! Я помню исторію объ одномъ господинѣ, котораго избиратели, дѣлая видъ, что хотятъ посадить въ кресла, опустили нарочно въ цѣлую кучу сора.
   -- Быть забросаннымъ гнилыми яицами ничего не значитъ въ сравненіи съ тѣмъ, когда начнутъ раскапывать прорѣхи въ вашей одеждѣ, сказалъ ректоръ.-- Признаюсь откровенно, я-бы перепугался, если-бы меня вызвали въ избирательное собраніе съ предложеніемъ какой-нибудь должности. Чего добраго, эти господа начали-бы перечислять, сколько разъ въ недѣлю я ужу рыбу. Честное слово, я считаю, что самый тяжелый камень, пущенный въ человѣка, такъ сильно не убьетъ его, какъ высказанная въ глаза правда.
   -- Дѣло въ томъ, замѣтилъ сэръ Джэмсъ,-- что человѣкъ, выступающій на арену общественной дѣятельности, долженъ быть готовъ ни всѣмъ случайностямъ; онъ долженъ заранѣе пріучить себя равнодушно переносить всякую клевету.
   -- Милый Читамъ, все это очень хорошо, понимаете? возразилъ м-ръ Брукъ: -- а какъ вы себя застрахуете отъ клеветы? Почитайте исторію, посмотрите, кого осуждали на остракизмъ, преслѣдованія, пытки и все такое?-- лучшихъ людей, понимаете? Какъ это тамъ сказано у Горація? Fiat Justitia, percat... или что-то въ этомъ родѣ...
   -- Именно такъ, воскликнулъ сэръ Джэмсъ, слегка разгорячившись; -- по моему мнѣнію, застраховать себя отъ клеветы -- значитъ умѣть относиться въ ней, какъ къ простому противорѣчію.
   -- И шутка-ли платить эти страшные счеты, что представляютъ на выборахъ! Не та-ли-же это пытка? вставила м-съ Кадваладеръ.
   Но замѣчаніе ея пропало даромъ: все вниманіе м-ра Брука сосредоточено было теперь на сэрѣ Джэмсѣ, который не скрывалъ уже своей досады.
   -- Знаете, Читамъ, проговорилъ онъ, вставая съ шляпой въ рукѣ и опираясь на трость,-- у насъ съ вами совсѣмъ различныя системы хозяйства. Вы держитесь правила не жалѣть денегъ на свои фермы; я не стану утверждать, что моя система хороша при всѣхъ обстоятельствахъ, понимаете? при всѣхъ обстоятельствахъ...
   -- Я полагаю, что время отъ времени слѣдуетъ дѣлать переоцѣнку имѣнія, прервалъ его сэръ Джэмсъ.-- Отчетность несомнѣнно полезна, но точная переоцѣнка, по-моему, лучше. Что вы скажете на это, Кадваладеръ?
   -- Я съ вами совершенно согласенъ. Будь я на мѣстѣ Брука, я какъ-разъ зажалъ-бы ротъ "Трубѣ". Я попросилъ-бы Гарта сдѣлать переоцѣнку фермъ и далъ-бы ему carte-blanche исправлять всѣ ворота и постройки. Вотъ мой политическій взглядъ, заключилъ ректоръ, засовывая пальцы за жилетъ и весело смотря на Брука.
   -- Конечно, это сейчасъ-бы бросилось всѣмъ въ глаза, понимаете? отвѣчалъ м-ръ Брукъ;-- но назовите мнѣ хоть одного землевладѣльца, который-бы менѣе меня прижималъ своихъ фермеровъ за недоимки! Опросите объ этомъ любого изъ моихъ старыхъ фермеровъ. Я самый сговорчивый человѣкъ, долженъ вамъ замѣтить, но у меня есть свои убѣжденія и я дѣйствую согласно съ ними, понимаете? А такихъ людей обыкновенно обвиняютъ въ эксцентричности, въ безразсудствѣ, и все такое. Если-же я когда-нибудь измѣню свой образъ дѣйствій, то не иначе, какъ по собственному побужденію.
   Проговоривъ это, м-ръ Брукъ вдругъ вспомнилъ, что ему слѣдуетъ отправить какой-то пакетъ изъ Грэнжа, а потому онъ быстро простился со всѣми и исчезъ.
   -- Мнѣ не хотѣлось очень-то нападать на Брука, сказалъ сэръ Дмсэмсъ:-- я вижу, что онъ попался въ сѣти. Что-жъ касается его ссылки на старыхъ фермеровъ, то, по правдѣ сказать, при нынѣшнихъ порядкахъ не найдется охотниковъ брать въ аренду новыя земли.
   -- Мнѣ сдается, что мы его обратимъ на путь истинный, замѣтилъ съ улыбкой ректоръ;-- только ты, Ленора, промахнулась; ты старалась напугать его лишними расходами, а мы, напротивъ, втягивали его въ расходы. Ему слѣдуетъ пріобрѣсти популярность, но прежде надобно, чтобы онъ понялъ, что главное препятствіе въ этомъ случаѣ заключается въ его дурной репутаціи, какъ землевладѣльца. Тутъ дѣло вовсе не въ "Піонерѣ" и не въ Владиславѣ и не въ обращеніяхъ Брука къ жителямъ Мидльмарча, а въ томъ, чтобы поправить положеніе прихожанъ Типтона.
   -- Извини, мнѣ кажется, что вы оба держались ошибочной тактики, возразила м-съ Кадваладеръ:-- вамъ слѣдовало-бы доказать ему, что онъ терпитъ убытки отъ плохого хозяйства, тогда мы могли-бы напасть на него съ двухъ сторонъ. А если-бы при этомъ вы коснулись его любимаго конька -- политики, то можно поручиться, что онъ не устоялъ-бы.
  

ГЛАВА XXXIX.

   Сэръ Джэмсъ Читамъ былъ не хитеръ на выдумки, но возбужденный желаніемъ навести Брука на путь благоразумія и увѣренный, что у Доротеи достанетъ умѣнья повліять на дядю, онъ составилъ удачный планъ, а именно: нездоровье Целіи служило очень удобнымъ предлогомъ къ тому, чтобы вызнать къ себѣ въ Голлъ одну Доротею; на обратномъ пути онъ проводитъ ее въ своей каретѣ до Тинтонъ-Грэнжа и оставитъ у дяди, сообщивъ ей предварительно всѣ свои предположенія насчетъ необходимыхъ измѣненій въ управленіи типтонскимъ имѣньемъ.
   Такимъ образомъ, въ одинъ прекрасный день, въ четыре часа передъ обѣдомъ, дверь библіотеки, гдѣ сидѣли м-ръ Брукъ и Владиславъ, отворилась и слуга доложилъ о пріѣздѣ м-съ Казобонъ. Виль въ эту минуту занимался весьма скучнымъ дѣломъ: онъ подбиралъ, вмѣстѣ съ м-ромъ Брукомъ, статьи законовъ, касавшіяся смертной казни за кражу овецъ, что однако не мѣшало ему въ то-же время думать о томъ, какъ-бы нанять себѣ квартиру въ Мидльмарчѣ и перебраться туда какъ можно скорѣе изъ Грэнжа. При имени м-съ Казобонъ онъ вскочилъ съ мѣста, какъ отъ электрическаго удара; вся кровь бросилась ему въ голову, лицо оживилось, глаза заблестѣли. Стоило только взглянуть на него тогда, чтобы догадаться, какъ магически дѣйствовало на него чувство любви.
   -- Вотъ это прекрасно, душа моя, заговорилъ м-ръ Брукъ, идя на встрѣчу племянницѣ и цѣлуя ее.-- Ты, значитъ, оставила Казобона одного съ книгами? Дѣло. Мы не хотимъ, чтобы ты заучилась.
   -- Не бойтесь, дядя, этого никогда не будетъ, отвѣчала Доротея, въ то-же время обращаясь привѣтливо къ Вилю и молча пожимая ему руку.-- Я очень лѣнива и, сидя за книгой, нерѣдко увлекаюсь совсѣмъ посторонними предметами; да и вообще я нахожу, что учиться далеко не такъ легко, какъ чертить планы для коттэджей.
   Говоря это, она сѣла рядомъ съ дядей, противъ Аиля, не обращая на послѣдняго, подъ вліяніемъ занимавшихъ ее мыслей, никакого вниманія. Это возбудило въ немъ нѣкоторую досаду, такъ-какъ онъ имѣлъ глупость вообразить, что пріѣздъ Доротеи касался лично его.
   -- Да, да, душа моя, продолжалъ м-ръ Брукъ,-- черченіе плановъ было когда-то твоимъ конькомъ, и ты очень хорошо сдѣлала, что прервала это занятіе. Коньки вѣдь далеко заносятъ, понимаешь? а этого не слѣдуетъ допускать: нужно крѣпко держать повода въ рукѣ. Меня, напримѣръ, никогда не заносилъ ни одинъ конекъ, и я всегда умѣлъ осадить его во время. Вотъ я и Владиславу говорю то-же; вѣдь между нами обоими много общаго, понимаешь? Онъ, также какъ и я, любитъ разнообразіе въ занятіяхъ; мы трудимся надъ уголовными преступленіями; много дѣла надѣлаемъ мы съ нимъ.
   -- Да! отвѣчала Доротея съ особеннымъ удареніемъ.-- А сэръ Джемсъ говорилъ мнѣ, что у васъ вскорѣ произойдутъ большія перемѣны въ управленіи имѣніемъ; я слышала, что вы намѣрены сдѣлать переоцѣнку фермъ, починить нѣкоторыя постройки, улучшить коттэджи, такъ-что Типтона нельзя будетъ узнать. Ахъ, какъ я рада! воскликнула она, всплеснувъ руками въ порывѣ какого-то дѣтскаго увлеченія, непроявлявшагося въ ней послѣ замужества.-- Если-бы я жила съ вами по-старому, я каждый день ѣздила-бы верхомъ наблюдать за работами. Сэръ Джэмсъ говорилъ еще, что вы хотите нанять къ себѣ м-ра Гарта, того самого, который дѣлалъ смѣту моимъ коттеджамъ.
   -- Читамъ нѣсколько торопливъ, душа моя, замѣтилъ м-ръ Брукъ, слегка покраснѣвъ; -- торопливъ, понимаешь? Я никогда не говорилъ, что сдѣлаю что-нибудь въ этомъ родѣ, но не говорилъ также, что и не сдѣлаю, понимаешь?
   -- Онъ, по крайней мѣрѣ, увѣренъ, что вы все это сдѣлаете, дядя, возразила Доротея яснымъ, отчетливымъ голосомъ,-- потому что вы разсчитываете попасть въ парламентъ съ цѣлью стоять за улучшеніе народнаго быта, а вамъ извѣстно, что главный предметъ, требующій улучшеній, это -- земля и положеніе хлѣбопашцевъ. Вспомните о Китѣ Даудгѣ, дядя; вѣдь онъ помѣщается съ женой и семью дѣтьми въ двухъ каморкахъ не больше этого стола; вспомните несчастныхъ Даглэевъ, которые тѣснятся въ кухнѣ своей развалившейся фермы, предоставивъ остальныя комнаты крысамъ. Вотъ по какой причинѣ я была всегда такъ равнодушна къ вашей драгоцѣнной коллекціи картинъ,-- изъ-за чего мнѣ не разъ отъ васъ доставалось. Возвращаясь изъ деревни, я выносила горькое чувство отъ видѣнной тамъ грязи и безобразія, и эти картины въ раззолоченыхъ рамахъ кололи мнѣ глаза, напоминали, какъ не хорошо восхищаться всей этой мишурой, когда наши ближніе живутъ въ нищетѣ и горѣ. Мы не имѣемъ права бросать деньги на предметы роскоши, прежде чѣмъ улучшимъ жизнь людей, поставленныхъ въ зависимость отъ насъ.
   Волненіе Доротеи увеличивалось по мѣрѣ того, какъ она говорила; она дала теперь волю благороднымъ порывамъ своей души, подавленнымъ боязнію раздражить мужа. Виль смотрѣлъ на нее съ восторгомъ; но къ этому восторгу примѣшивалось чувство сознанія нравственнаго превосходства надъ собой женщины, невыносимое для самолюбія мужчины. За то добродушный м-ръ Брукъ совершенно поддался вліянію краснорѣчія племянницы; но не находя въ первую минуту словъ для отвѣта, онъ надѣлъ очки и началъ въ смущеніи перебирать лежащія передъ нимъ бумаги. Наконецъ, онъ заговорилъ:
   -- Въ твоихъ словахъ есть отчасти правда, душа моя, отчасти, но не совсѣмъ, не такъ-ли, Владиславъ? Мы съ вами не любимъ, когда нападаютъ на наши картины или статуи. Вы всѣ, молодыя леди слишкомъ увлекаетесь, понимаешь? Слишкомъ односторонни, душа моя; искуство, поэзія и все такое возвышаютъ народы -- emollit mores,-- ты понимаешь вѣдь теперь нѣсколько по-латыни... Но... А?.. что такое?...
   Эти послѣднія восклицанія относились къ лакею, который вошелъ въ комнату съ докладомъ, что лѣсной сторожъ встрѣтилъ сына фермера Даглэя съ только-что убитымъ зайцемъ въ рукахъ.
   -- Иду, иду. Я вѣдь миролюбиво кончу, сказалъ м-ръ Брукъ, уходя и подмигивая съ улыбкой Доротеѣ.
   -- Надѣюсь, что вы понимаете, какъ необходимы тѣ перемѣны, которыхъ желаетъ сэръ Джэмсъ? обратилась Доротея къ Вилю, когда удалился дядя.
   -- Понимаю, особенно послѣ приведенныхъ вами доказательствъ, и я никогда не забуду вашихъ словъ. Но скажите, въ состояніи-ли вы думать о чемъ-либо другомъ въ эту минуту? Очень можетъ быть, что мнѣ не удастся больше переговорить съ вами о томъ, что случилось, произнесъ Виль, вставая съ признаками нетерпѣнія и взявшись руками за спинку стула.
   -- Что такое? говорите пожалуйста, спросила Доротея съ видимой тревогой въ голосѣ, подходя къ окну и кладя руку на голову Монка, который вскочилъ передними лапами на подоконникъ и замахалъ хвостомъ.
   Биль слѣдилъ за ней глазами и медленно произнесъ:
   -- Вамъ извѣстно, что м-ръ Казобонъ запретилъ мнѣ являться къ нему въ домъ?
   -- Нѣтъ, я ничего не знала, отвѣчала Доротея, помолчавъ съ минуту. Лицо ея дрогнуло.-- Мнѣ очень, очень жаль, прибавила она грустно, припомнивъ свой ночной разговоръ съ мужемъ. Теперь она болѣе чѣмъ когда-либо убѣдилась, что должна разстаться съ надеждой имѣть вліяніе на мужа.
   -- Причина негодованія м-ра Казобоча противъ меня, продолжалъ Виль,-- основана на томъ, что я принялъ на себя званіе, недостойное, по его мнѣнію, человѣка, состоящаго съ нимъ въ родствѣ. Я ему отвѣчалъ, что не могу согласиться съ нимъ въ этомъ отношеніи; было-бы жестоко съ его стороны требовать, чтобы я покорялся тѣмъ предразсудкамъ, которые считаю смѣшными; нельзя-же превращать благодѣянія въ иго зависимости и заставить нести это иго впродолженіи всей жизни. Я самъ никогда-бы не принялъ должности безполезной и унизительной и до сего времени не подавалъ повода упрекнуть себя въ неумѣньи поддержать честь своего имени.
   Доротеѣ сдѣлалось крайне неловко, потому что внутренно она осуждала своего мужа гораздо строже, чѣмъ даже Виль.
   -- Лучше не говорить объ этомъ, сказала она взволнованнымъ голосомъ,-- такъ какъ у васъ и у м-ра Казобона совершенно разине взгляды. Значитъ, вы рѣшились остаться здѣсь? заключила она, задумчиво опустивъ глаза.
   -- Да, я остаюсь; но увижу-ли васъ когда нибудь? произнесъ Виль дѣтски-жалобнымъ тономъ.
   -- Нѣтъ, отвѣчала Доротея, взглянувъ ему прямо въ лицо,-- мы едва-ли увидимся. Но я буду постоянно слышать объ васъ, буду знать все, что вы дѣлаете для дяди.
   -- За то я ничего не услышу о васъ, мнѣ никто ничего не скажетъ.
   -- Про меня нечего и разсказывать, моя жизнь очень проста, отвѣтила горько улыбнувшись Доротея;-- я никуда не выѣзжаю изъ Ловика.
   -- Да вѣдь это все равно, что сидѣть въ тюрьмѣ! воскликнулъ Виль.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, вы ошибаетесь; меня никуда не тянетъ и особенныхъ желаній у меня нѣтъ. Правда, есть одно желаніе- употребить избытокъ моихъ средствъ на пользу другимъ. Я счастлива уже тѣмъ, что имѣю выработанныя убѣжденія и твердо держусь ихъ.
   -- Въ чемъ-же состоятъ эти убѣжденія?
   -- Въ томъ, что пламенное стремленіе къ добру, даже въ томъ случаѣ, когда мы лишены возможности примѣнять его къ дѣлу, есть признакъ божественнаго огня, въ насъ живущаго и помогающаго бороться съ скорбями и окружающимъ насъ зломъ.
   -- Это прекрасное мистическое вѣрованіе, это...
   -- Пожалуйста, не придумывайте названій, прервала Доротея съ умоляющимъ видомъ:-- въ этомъ вѣрованіи моя жизнь, я не могу разстаться съ нимъ, потому что оно составляло мою религію съ ранняго дѣтства. Прежде, бывало, я просила Бога о многомъ, теперь-же я ничего не прошу для себя, я желаю только, чтобы другимъ было хорошо, такъ-какъ я нахожу, что мнѣ и безъ того слишкомъ много дано. Все это я вамъ разсказываю съ тѣмъ, чтобы вы поняли мою внутреннюю жизнь въ Ловикѣ.
   -- Да благословитъ васъ Богъ за вашу откровенность, сказалъ Виль взволнованнымъ голосомъ.
   Они замолчали и глядѣли другъ на друга съ выраженіемъ младенческой непорочности.
   -- Я желала-бы знать, въ чемъ состоятъ ваши вѣрованія, заговорила снова Доротея,-- т. е. собственно не вѣрованія, а убѣжденія, которыя поддерживаютъ васъ въ жизни.
   -- Вы хотите знать? спросилъ Виль:-- я вѣрю во все доброе и прекрасное, но рабомъ я не умѣю быть. Я не умѣю, какъ вы, покоряться тому, что мнѣ не нравится.
   -- Но при любви ко всему доброму является и покорность, замѣтила Доротея съ улыбкой.
   -- Какъ вы увертливы, сказалъ Виль.
   -- Вотъ и м-ръ Казобонъ упрекаетъ меня въ томъ-же, отвѣчала игриво Доротея;-- но я не замѣчаю въ себѣ ничего подобнаго. Однако, куда-же это дѣвался дядя? Нужно пойдти отыскать его, пора ѣхать въ Голлъ, Целія меня ждетъ.
   Виль вызвался сходить за м-ромъ Брукомъ, который вскорѣ явился и объявилъ Доротеѣ, что онъ сядетъ съ нею въ карету и доѣдетъ до фермы Даглэя, чтобы покончить тамъ дѣло объ убитомъ зайцѣ. Доротой Доротея пыталась было возобновить разговоръ на счетъ улучшеній въ имѣніи, но м-ръ Брукъ, уже приготовленный къ этому, не далъ поймать себя въ расплохъ и завелъ рѣчь о другомъ.
   -- Теперь возьмемъ хоть Читама, душа моя, вотъ онъ постоянно меня осуждаетъ; но вѣдь не могу-же я не позаботиться о сбереженіи моей дичи; да если-бы даже я и предоставилъ ее моимъ арендаторамъ, то немного-бы принесъ имъ черезъ это пользы. Браконьерство, съ серьезной точки зрѣнія, вещь не хорошая; я давно собираюсь разработать этотъ вопросъ. Давно-ли Флавель, проповѣдникъ методистовъ, былъ отданъ подъ судъ за то, что убилъ зайца, перебѣжавшаго ему дорогу въ то время, когда онъ гулялъ съ женой. Онъ, говорятъ, нагналъ его и ударилъ по затылку.
   -- Какая жестокость! воскликнула Доротея.
   -- И по-моему -- непростительная для методиста, понимаешь? Мой лѣсной сторожъ Джонсонъ, обвиняя его, сказалъ: вы можете судить по этому поступку, какой онъ лицемѣръ,-- и, честное слово, я нахожу, что онъ сказалъ правду. Флавель на судѣ выказался далеко не высоко-нравственнымъ человѣкомъ, какъ называетъ Юнгъ истиннаго христіанина... ты знаешь Юнга? поэта Юнга?... Флавель въ изношенныхъ черныхъ гэтрахъ, горячо отстаивающій свое право на зайца подъ тѣмъ предлогомъ, что Господь Богъ нарочно выслалъ его на встрѣчу ему, чтобы доставить ему и женѣ его вкусный обѣдъ -- представлялъ зрѣлище очень комичное. Фильдингъ непремѣнно написалъ-бы по этому поводу что-нибудь... т. е. не Фильдингъ, а Скоттъ, понимаешь?... А между тѣмъ, когда я сообразилъ все какъ слѣдуетъ, то невольно сознался, что можно-бы и не тревожить этого несчастнаго изъ-за зайца. Вѣдь это человѣческіе предразсудки, на сторонѣ которыхъ законъ. Конечно, тутъ и разсуждать нечего, законъ останется закономъ, но я все-таки попросилъ-бы Джонсона не горячиться и смягчить по возможности приговоръ. Сомнѣваюсь, поступилъ-ли бы Читамъ снисходительнѣе, чѣмъ я, а вѣдь вотъ -- всегда на меня нападаетъ, точно я самый жестокій человѣкъ во всемъ околодкѣ. А! пріѣхали, наконецъ, вотъ и Даглэй.
   М-ръ Брукъ вышелъ изъ кареты у воротъ фермы, а Доротея поѣхала дальше.
   Удивительно, въ какомъ дурномъ свѣтѣ представляются намъ тѣ вещи, за которыя мы хоть разъ подверглись осужденію. Ферма Даглэя съ надворными строеніями никогда не казалась м-ру Бруку въ такомъ жалкомъ видѣ, въ какомъ онъ нашелъ ее теперь, будучи подъ свѣжимъ впечатлѣніемъ газетной статьи въ "Трубѣ" и обвиненій сэра Джэмса.
   Ферма Фримэнсъ-Эндъ, изображенная на картинѣ, могла-бы очень понравиться. Тутъ былъ старый домъ съ темно-красной крышей и слуховыми окнами, двѣ печныя трубы, густо обвитыя плющемъ, широкая дверь съ навѣсомъ, скрѣпленная кольями, окна, закрытыя сѣрыми, источенными червями ставнями, по которымъ вился дикій жасминъ; садовая стѣна, покрытая мхомъ, изъ-за которой выглядывалъ высокій остролиственникъ -- все это вмѣстѣ представляло самое живописное разнообразіе красокъ. Картину дополняли старый козелъ, лежавшій у отворенной двери задней кухни, котораго берегли ради одного стараго предразсудка, мшистая кровля коровника, упавшія ворота сараевъ, жалкіе земледѣльцы въ оборванныхъ панталонахъ, поспѣшно разбиравшіе возъ съ снопами, чтобы обмолотить ихъ не теряя времени; небольшой загонъ съ нѣсколькими коровами, которыхъ привязали, готовясь доить; поросята и бѣлыя утки, тоскливо бродящія по запущенному огороду, послѣ скуднаго угощенія жидкими помоями; раскиньте надъ всѣмъ этимъ сѣрое, облачное небо и у васъ выйдетъ такой пейзажъ, передъ которымъ каждый остановится съ восклицаніемъ: ахъ, какая прелестная картина!-- забывая въ эту минуту о другой сторонѣ медали, а именно, о жалкомъ положеніи хлѣбопашцевъ и о недостаткѣ капиталовъ въ сельскомъ хозяйствѣ,-- двухъ вопросахъ, о которыхъ такъ много толковали англійскія газеты. Это послѣднее обстоятельство такъ глубоко засѣло въ умѣ м-ра Брука, что вся прелесть ландшафта исчезла въ его глазахъ. Даглэй, хозяинъ фермы, съ вилами въ рукахъ и въ старой бобровой шапкѣ на головѣ, приплюснутой спереди, также игралъ немаловажную роль въ картинѣ. На немъ были самые парадные сюртукъ и панталоны, которыхъ-бы онъ ни за что не надѣлъ въ рабочій день; но теперь онъ только-что вернулся съ базара изъ города, гдѣ позволилъ себѣ рѣдко испытываемое имъ удовольствіе -- пообѣдать за общимъ столомъ въ трактирѣ "Синій быкъ". Какимъ образомъ онъ соблазнился такой непозволительной роскошью -- на это, можетъ быть, онъ самъ въ слѣдующій день не съумѣлъ-бы дать отвѣта; но дѣло въ томъ, что въ городѣ онъ встрѣтился съ пріятелемъ, начали толковать о хозяйствѣ, объ урожаѣ, о новомъ королѣ, увлеклись безчисленными вывѣсками,-- ну, и захотѣлось кутнуть. А въ Мидльмарчѣ, какъ извѣстно, держатся правила, что вкусный кусокъ слѣдуетъ залить, и потому Даглэй, уничтоживъ приличное количество эля за обѣдомъ, потребовалъ, наконецъ, и рому съ водой. Но выпивка не развеселила Даглэя, а только развязала ему языкъ. Разгоряченный не столько виномъ, сколько политическими разговорами съ пріятелемъ, всегда вредно дѣйствовавшими на его фермерскій консерватизмъ, состоявшій въ томъ, чтобы находить сквернымъ то, что есть, и еще худшимъ все, что будетъ, Даглэй стоялъ посреди своего двора съ вилами въ рукахъ, красный отъ волненія и съ дерзкимъ, вызывающимъ выраженіемъ въ глазахъ, въ ту минуту, когда м-ръ Брукъ шелъ къ нему непринужденной, развалистой походкой, засунувъ одну руку въ карманъ, а другой вертя тонкую тросточку.
   -- Мой добрый Даглэй! началъ было онъ, настроенный къ тому, чтобы миролюбиво порѣшить дѣло о зайцѣ.
   -- О, да, я добрый! это вѣрно, благодарю васъ, сэръ, благодарю, прервалъ его Даглэй такимъ рѣзкимъ и насмѣшливымъ голосомъ, что его овчарка Фэгъ поднялась съ мѣста и насторожила уши; но увидя, что громадный Монкъ, пробиравшійся до тѣхъ поръ стороной, входитъ на дворъ, Фэгъ снова усѣлась и приняла позу наблюдателя.
   -- Очень пріятно слышать, что я добрый, повторялъ Даглэй.
   М-ръ Брукъ сообразилъ, что теперь базарный день и что это достойный фермеръ, вѣроятно, хорошо пообѣдалъ, однако, несмотря на то, онъ заблагоразсудилъ продолжать начатую рѣчь, имѣя въ виду, что въ случаѣ надобности, онъ скажетъ ее и передъ м-съ Даглэй.
   -- Вашъ меньшой сынъ, Джакобъ, пойманъ съ убитымъ зайцемъ въ рукахъ, Даглэй, началъ онъ,-- я приказалъ Джаксону запереть его въ пустую конюшню часа на два -- для острастки только, понимаете? Его приведутъ домой сегодня-же вечеромъ: не давайте ему спуску, пожалуйста, пожурите хорошенько, понимаете?
   -- И не подумаю; провались я лучше сквозь землю, а ужь пальцемъ не трону своего малаго -- въ угоду вамъ или кому-бы то ни было,-- хоть-бы васъ тутъ было двадцать сквайровъ вмѣсто одного, да еще вдобавокъ -- гадкаго.
   Даглэй такъ оралъ, что на его голосъ вышла жена и остановилась на порогѣ кухни, въ единственной двери, чрезъ которую можно было попасть въ домъ. Эта дверь оставалась постоянно настежь, исключая ненастныхъ дней.
   -- Ну, хорошо, хорошо, я лучше переговорю съ вашей женой, торопливо произнесъ м-ръ Брукъ;-- я вовсе не требовалъ, чтобы вы били вашего сына.
   Съ этимъ словомъ м-ръ Брукъ повернулъ къ дому; но Даглэй, давъ волю своему языку, не могъ ужь остановиться и пошелъ вслѣдъ за нимъ. Фэгъ слѣдовала по пятамъ за хозяиномъ, мрачно уклоняясь отъ любезныхъ авансовъ Монка.
   -- Какъ поживаете, м-съ Даглэй? обратился къ ней м-ръ Брукъ, ускоряя шагъ;-- я пришелъ только затѣмъ, чтобы поговорить съ вами о вашемъ сынѣ, но нисколько не желаю, чтобы его высѣкли.
   Несчастная м-съ Даглэй, изнуренная работой, худая, блѣдная, лишенная всѣхъ радостей жизни до такой степени, что не могла даже выйдти въ церковь, за неимѣніемъ порядочнаго праздничнаго платья,-- только-что выдержала передъ этимъ стычку съ мужемъ и находилась въ самомъ грустномъ настроеніи духа. Мужъ не далъ ей времени отвѣтить.
   -- Нѣтъ, ужь мы его ни за что не высѣчемъ, что вы тамъ ни толкуйте, снова заоралъ онъ, съ явнымъ намѣреніемъ нагрубить.-- Вы-бы лучше спросили, каковы изгороди у насъ въ поляхъ; вы небось не дадите ни одной жерди на починку ихъ. Сходите въ Мидльмарчъ, да послушайте, что про васъ говорятъ.
   -- Держи-ка лучше свой языкъ за зубами, сказала ею жена,-- да не ври пустяковъ; довольно и того, что ты, отецъ семейства, прокутилъ всѣ деньги на базарѣ и еще вернулся пьяный домой.-- Что такое сдѣлалъ мой мальчикъ, сэръ, желала-бъ я знать? заключила она, обращаясь къ м-ру Бруку.
   -- Тебѣ дѣла нѣтъ до этого, грубо прервалъ ее Даглэй; -- тутъ мнѣ слѣдуетъ говорить, а не тебѣ. Я хочу говорить, вотъ что! И я вамъ сказываю, что на вашей землѣ жили мой отецъ и дѣдъ, и денежки свои въ нее положили, и если теперь въ это дѣло король не вмѣшается, то мнѣ и моимъ дѣтямъ придется хоть околѣть тутъ, а денегъ взять негдѣ.
   -- Вы, любезнѣйшій, подгуляли, понимаете? сказалъ м-ръ Брукъ скорѣе дружескимъ, чѣмъ строгимъ тономъ;-- въ другой разъ, въ другой разъ поговоримъ, присовокупилъ онъ, поворачиваясь, чтобы уйдти.
   Но Даглэй быстро загородилъ ему дорогу, а Фэгъ, слыша, что голосъ хозяина дѣлается все громче и дерзче, глухо заворчала. Монкъ, съ своей стороны, приблизился съ величавымъ достоинствомъ. Рабочіе столпились вокругъ телѣги и молча присутствовали при этой сценѣ, считая болѣе удобнымъ ни во что не вмѣшиваться.
   -- Я также пьянъ, какъ и вы, если не меньше, началъ Даглэй;-- я ума не пропилъ и понимаю, что говорю... Я слышалъ отъ умныхъ людей, что король положитъ этому конецъ, что у насъ будетъ реформа и что съ тѣми владѣльцами, которые своимъ арендаторамъ не даютъ, чего слѣдуетъ, будетъ поступлено такъ, что имъ придется жутко. У меня въ Мидльмарчѣ есть человѣкъ, который знаетъ, какая такая будетъ реформа и кому именно отъ нея жутко придется... Онъ мнѣ говорилъ: я, говоритъ, знаю, каковъ твой сквайръ, а я ему на это: ну, и ладно, что знаешь... а онъ говоритъ -- онъ у васъ кулакъ... да, да, говорю я; онъ, говоритъ, стоитъ за реформу, вотъ что... тутъ-то я и узналъ, какая это реформа. Вамъ и всѣмъ такимъ, какъ вы -- плохо будетъ; всѣхъ васъ протурятъ отсюда... Теперь дѣлайте, что хотите, а я васъ ни капельки не боюсь... А малаго моего оставьте въ покоѣ, лучше о себѣ подумайте, пока реформа не дала вамъ по шапкѣ... Вотъ что я вамъ доложу, заключилъ Даглэй, воткнувъ свою виду въ землю съ такой силой, что едва вытащилъ ее потомъ назадъ.
   При этомъ движеніи Монкъ громко залаялъ и м-ръ Брукъ счелъ эту минуту самой удобной для отступленія. Онъ быстро вышелъ за ворота, пораженный новизной своего положенія: ему въ первый разъ въ жизни нанесли оскорбленіе на его собственной землѣ; до сихъ поръ онъ былъ искренно убѣжденъ, что пользуется общею любовью (мы всѣ способны такъ заблуждаться, потому что придаемъ большую цѣну нашему любезному обращенію съ людьми, не разсуждая, нужно-ли оно кому). Поссорясь 12 лѣтъ тому назадъ, съ Калэбомъ Гартомъ, м-ръ Брукъ вообразилъ, что его арендаторы будутъ благословлять судьбу, когда самъ владѣлецъ помѣстья приметъ бразды правленія въ свои руки.
   Нѣкоторые читатели, можетъ быть, удивятся грубости нрава Даглэя; но въ тѣ времена такому наслѣдственному фермеру, какъ онъ, весьма легко было остаться круглымъ невѣждой, несмотря на то, что во главѣ двухъ сосѣдственныхъ приходовъ находился ректоръ,-- джентльменъ до мозга костей; что ближайшій священникъ говорилъ проповѣди, болѣе ученыя, чѣмъ проповѣди самаго ректора; что хозяинъ-сквайръ занимался всѣми возможными предметами, въ особенности-же изящными искуствами и вопросами по части общественнаго развитія, и что, наконецъ, Даглэй жилъ только въ разстояніи трехъ миль отъ просвѣщеннаго города Мидльмарча. А для того, чтобы понять, какъ можно человѣку остаться невѣждой при означенныхъ условіяхъ, нужно только вывести среднюю цифру интеллектуальнаго развитія людей въ Лондонѣ. Чего-жь было ожидать отъ Даглэя, который учился грамотѣ и счетамъ у приходскаго клэрка въ Типтонѣ, съ трудомъ читалъ библію и никакъ не могъ сладить съ именами Исаіи и Аполлоса. Правда, въ воскресные дни, по вечерамъ, онъ прочитывалъ нѣсколько стиховъ изъ библіи, но кругъ его понятій нисколько не расширился черезъ это. Были вещи, которыя онъ зналъ твердо, а именно, свое плохое хозяйство, непостоянство погоды и цѣну лѣса и рабочихъ рукъ на фермѣ Фримэнсъ-Эндъ {Фримэнсъ-Эндъ, въ буквальномъ переводѣ, означаетъ: конецъ свободнаго человѣка.}, названной такъ, вѣроятно, въ насмѣшку, чтобы показать, что свободный человѣкъ можетъ ее оставить, если захочетъ, но что за чертой ея для него ужь конецъ міра.
  

ГЛАВА XL.

   Перейдемъ теперь къ другимъ лицамъ романа, заслуживающимъ также нашего вниманія.
   Въ квартирѣ Калэба Гарта, въ просторной комнатѣ, на стѣнахъ которой висѣли ландкарты и гдѣ стояла его рабочая конторка, за большимъ столомъ завтракала группа, состоявшая изъ отца, матери и пятерыхъ дѣтей. Мари находилась тутъ-же, въ ожиданіи новаго мѣста, но Кристи, старшій послѣ нея сынъ, жилъ въ это время въ Шотландіи, гдѣ за дешевую цѣну онъ учился и кормился, къ великому прискорбію отца, который не могъ примириться съ мыслію, что сынъ его предался книгамъ, вмѣсто того чтобы заниматься настоящимъ "дѣломъ".
   Въ это утро было получено много писемъ, а именно цѣлыхъ девять, за которыя пришлось заплатить почтальону три шиллинга и два пенса. Мистеръ Гартъ забылъ и чай, и поджаренный хлѣбъ, читая письма и складывая ихъ одно на другое, при чемъ иногда медленно покачивалъ головой или оттопыривалъ губы, какъ-бы разсуждая самъ съ собой, но онъ не забылъ акуратно вырѣзать изъ одного конверта большую красную печать, которую Латти подхватила съ ловкостію маленькаго терьера.
   Разговоръ въ комнатѣ не умолкалъ ни на минуту, что ни мало не мѣшало Калэбу, который запрещалъ только одно -- трясти столъ, когда онъ на немъ писалъ.
   Изъ девяти писемъ -- два были адресованы на имя Мэри; прочитавъ, она подала ихъ матери, а сама въ задумчивости стала играть чайной ложкой, но вслѣдъ затѣмъ, словно вспомнивъ о чемъ-то, принялась за шитье, лежавшее у нея на колѣняхъ во время завтрака.
   -- Мэри, перестань шить, говорилъ Бэнъ, дергая сестру за рукавъ,-- сдѣлай мнѣ пѣтушка изъ мякиша.
   Съ этимъ словомъ мальчикъ подалъ ей небольшой шарикъ хлѣба.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, шалунъ, отвѣчала Мэри ласково, слегка уколовъ иголкой руку брата.-- Попробуй самъ сдѣлать пѣтушка, вѣдь ты видѣлъ, какъ я ихъ дѣлаю, а мнѣ нужно докончить шитье. Свадьба Розанунды Винци будетъ на слѣдующей недѣлѣ, а ей нельзя выйдти замужъ безъ этого носоваго платка, заключила Мэри, смѣясь сама своей шуткѣ.
   -- А почему это? спросила Пэтти, заинтересованная такой загадкой. Дѣвочка такъ близко подсунула къ сестрѣ свою головку, что та слегка уколола кончикъ ея носа иголкой.
   -- А потому, что это одинъ изъ дюжины, безъ него-же будетъ только одинадцать платковъ, объяснила серьезнымъ тономъ Мэри,-- и Лэтти отошла прочь, очень довольная пріобрѣтеннымъ свѣденіемъ.
   -- На что-же ты рѣшилась, душа моя? спросила м-съ Гартъ, возвращая письма дочери.
   -- Я приму мѣсто въ іоркской школѣ, отвѣчала Мэри.-- Для меня удобнѣе быть школьной наставницей, чѣмъ гувернанткой. Я должна сдѣлаться учительницей,-- другого исхода нѣтъ.
   -- По моему учить дѣтей -- самый пріятный трудъ, произнесла м-съ Гартъ съ легкимъ оттѣнкомъ укора въ голосѣ.-- Я поняла-бы твое нерасположеніе къ этому занятію, если-бы ты не была достаточно учена, Мэри, или если-бы ты не любила дѣтей...
   -- Мнѣ кажется, матушка, что мы никогда не поймемъ, почему другой человѣкъ можетъ не любить того, что мы любимъ, возразила очень сухо Мэри.-- Я, напримѣръ, вовсе не охотница до классныхъ комнатъ и для меня свѣтъ гораздо привлекательнѣе. Сознаюсь, что это огромный недостатокъ въ моемъ характерѣ.
   -- Должно быть очень скучно всю жизнь возиться въ классѣ съ дѣвочками, замѣтилъ Альфредъ;-- это все куклы, въ родѣ воспитанницъ м-съ Баллардъ, которыхъ она водитъ гулять попарно.
   -- У нихъ и игръ-то никакихъ интересныхъ нѣтъ, вмѣшался Джимъ;-- имъ даже не позволяютъ ни бороться, ни прыгать. Не мудрено, что Мэри ихъ не любитъ.
   -- Что такое Мэри не любитъ? а? спросилъ отецъ, взглянувъ изъ-за очковъ и прерывая чтеніе писемъ.
   -- Она не любитъ возиться съ цѣлымъ классомъ глупыхъ дѣвчонокъ, сказалъ Альфредъ.
   -- Вѣроятно, идутъ толки о новомъ мѣстѣ для тебя, Мэри? спросилъ Калэбъ, ласково глядя на дочь.
   -- Да, отецъ, открывается мѣсто въ іоркской школѣ; я рѣшилась принять его; условія довольно выгодныя -- 35 фунтовъ въ годъ и сверхъ того особая плата за музыкальные урокй.
   -- Бѣдное дитя мое! Мнѣ право хотѣлось-бы, Сусанна, чтобы она осталась у насъ, сказалъ Калэбъ, жалобно смотря на жену.
   -- Мэри не будетъ счастія, если она не исполнитъ своего долга, отвѣтила м-съ Гартъ наставительнымъ тономъ, съ сознаніемъ, что она сама исполняла свой долгъ.
   -- Я считалъ-бы себя очень несчастнымъ, если-бы меня заставили исполнять такой гадкій долгъ, вмѣшался Альфредъ, при чемъ Мэри и отецъ тихо засмѣялись, но м-съ Гартъ замѣтила съ достоинствомъ:
   -- Любезный Альфредъ, если въ другой разъ тебѣ вздумается заговорить о предметахъ для тебя непріятныхъ, то, пожалуйста, выбирай иныя выраженія, да не забывай, что на заработанныя твоею сестрою деньги ты будешь имѣть возможность поступить въ школу м-ра Ганмера.
   -- Какой стыдъ для меня! хорошо еще, что она у насъ молодецъ старушенція, вскричалъ Альфредъ, и, вскочивъ со стула, принялся цѣловать Мэри.
   Мэри покраснѣла и засмѣялась, но слезы невольно навернулись на ея глазахъ. Калэбъ посмотрѣлъ на дѣтей чрезъ очки, нахмуривъ свои густыя брови, и снова принялся за чтеніе, съ оттѣнкомъ нѣжности и грусти въ лицѣ; даже м-съ Гартъ на этотъ разъ не сочла нужнымъ сдѣлать замѣчаніе Альфреду за его неприличное выраженіе, подхваченное Бэномъ, который запѣлъ: "она у насъ молодецъ-старушенція, молодецъ-старушенція"! ударяя въ тактъ кулакомъ по рукѣ Мэри.
   М-съ Гартъ, между-тѣмъ, внимательно слѣдила за мужемъ, погрузившимся въ чтеніе одного письма. Замѣтно было, что онъ чѣмъ-то пораженъ, что немало встревожило жену; но зная, что Калэбъ не любитъ, когда его прерываютъ среди занятій, она стала ждать, пока онъ кончитъ; наконецъ, онъ тихо засмѣялся, перевернулъ назадъ первую страницу письма и, взглянувъ изъ-за очковъ на жену, сказалъ ей вполголоса:
   -- Что ты объ этомъ думаешь, Сусанна?
   М-съ Гартъ подошла, остановилась сзади мужа и, положивъ ему руку на плечо, стала читать вмѣстѣ съ нимъ письмо. Это было предложеніе сэра Джемса Читама м-ру Гарту принять на себя управленіе всѣми его родовыми и благопріобрѣтенными имѣніями: кромѣ того сэръ Джемсъ сообщалъ, что м-ръ Брукъ просилъ его справиться, угодно-ли будетъ м-ру Гарту вторично вступить въ должность довѣреннаго по дѣламъ его имѣнія Типтонъ. "Мнѣ въ особенности было-бы пріятно, любезно писалъ баронетъ, если-бы фрешитское и типтонское имѣнія находились подъ управленіемъ одного и того-же лица"; затѣмъ онъ выражалъ надежду, что м-ръ Гартъ останется доволенъ условіями, которыя они намѣрены предложить ему за его трудъ. Письмо заключалось просьбой, чтобы м-ръ Гартъ пожаловалъ на другой день, въ 12 часовъ, въ Голль.
   -- Прелюбезно пишетъ! неправда-ли, Сусанна? сказалъ Калебъ, подымая глаза на жену, которая прислонилась подбородкомъ къ его головѣ.-- Бруку, какъ видно, не хотѣлось самому просить меня, прибавилъ онъ, тихо засмѣявшись.
   -- Дѣти, вашему отцу оказана большая честь, произнесла и-съ Гартъ, обращаясь въ пяти парамъ любопытныхъ глазъ, устремленныхъ на родителей.-- Его приглашаютъ къ себѣ тѣ люди, которые сами-же ему отказали отъ мѣста. Это доказываетъ, что онъ честно исполнялъ свои обязанности и что люди въ немъ нуждаются.
   -- Нашъ отецъ другой Цинцинатъ, ура!!! крикнулъ Бэнъ, вскакивая верхомъ на стулъ въ пріятной увѣренности, что теперь можно безнаказанно нарушить дисциплину.
   -- Что-жь, мама, за нимъ придетъ депутація? спросила Латти, рисуя заранѣе въ своемъ воображеніи шествіе мэра съ корпораціей въ длинныхъ мантіяхъ.
   М-съ Гартъ погладила Латти по головѣ и улыбнулась; потомъ замѣтя, что мужъ собираетъ письма и готовъ снова погрузиться въ свои занятія, она удержала его за плечо и выразительно сказала:
   -- Не забудь, Калэбъ, взять цѣну подороже.
   -- Еще-бы! отвѣчалъ тотъ самоувѣреннымъ тономъ, считая какъ-будто неблагоразумнымъ со стороны жены предположеніе, что онъ можетъ поступить иначе.-- Я съ нихъ обоихъ сорву не менѣе 400 или даже 500 фунтовъ.-- Затѣмъ, какъ-бы вспомнивъ что-то, онъ прибавилъ: -- Мэри, пиши сейчасъ-же отказъ въ школу; ты должна оставаться дома и помогать матери. Хорошо, что я не забылъ объ этомъ.
   Дѣти подняли такой гвалтъ, что Мэри пришлось спасать свой батистовый платокъ, изъ страха, чтобы мальчики, принявшіеся скакать вокругъ нея, какъ-нибудь не разорвали его. М-съ Гартъ, сіяя отъ удовольствія, стала убирать посуду, между-тѣмъ, какъ Калэбъ, отодвинувъ стулъ отъ стола, точно готовясь уйти, оставался все на томъ-же мѣстѣ, держа письма въ одной рукѣ, а пальцами другой выдѣлывая, по обыкновенію, какія-то движенія, соотвѣтствовавшія теченіе его мыслей.
   -- Жаль, тысячу разъ жаль, заговорилъ онъ, наконецъ,-- что Кристи не занимается дѣломъ, Сусанна; мнѣ очень скоро понадобится помощникъ. Альфредъ -- тотъ долженъ быть инженеромъ: такъ я рѣшилъ, такъ и должно быть.-- Помолчавъ немного и пошевеливъ еще пальцами, онъ продолжалъ: -- я заставлю Брука сдѣлать новыя условія съ своими арендаторами и возобновлю на его поляхъ очередные сѣвообороты. Бьюсь объ закладъ, что у насъ найдется отличная глина для кирпичей въ углу, около фермы Ботта, придется самому ее изслѣдовать;-- это значительно уменьшитъ расходы при новыхъ постройкахъ. Славная тамъ работа, Сусанна! человѣку холостому можно согласиться взять ее на себя и даромъ.
   -- Ты только смотри не вздумай работать даромъ, сказала жена, погрозивъ пальцемъ.
   -- Нѣтъ, какъ можно; я говорю только, что очень пріятная вещь заниматься тѣмъ, въ чемъ знаешь толкъ, производить разныя усовершенствованія въ хозяйствѣ, улучшать бытъ фермеровъ, имѣть право дѣлать полезныя распоряженія, воздвигать такія прочныя постройки, чтобы въ нихъ жилось хорошо не только настоящему, но и будущимъ поколѣніямъ. По-моему, такое положеніе пріятнѣе богатства; я считаю мои будущія занятія самымъ почетнымъ трудомъ.-- Съ этимъ словомъ Калэбъ положилъ письма на столъ, засунулъ пальцы за пуговицы жилета и, послѣ короткой паузы, проговорилъ взволнованнымъ голосомъ, наклонивъ нѣсколько голову на сторону: -- это великая милость Божія къ намъ, Сусанна!
   -- Да, правда, Калэбъ, отвѣчала жена; -- счастливы твои дѣти, что ихъ отецъ въ состояніи совершить такое дѣло, которое сохранится надолго, хотя его имя и скоро забудется.
   Послѣ этого у м-съ Гартъ уже недостало духу еще разъ заговорить съ мужемъ о платѣ за его труды.
   Вечеромъ, когда Калэбъ, утомленный отъ дневныхъ хлопотъ, сидѣлъ молча въ креслахъ, съ раскрытой записной книжкой на колѣняхъ, м-съ Гартъ и Мэри помѣстились тутъ-же съ шитьемъ въ рукахъ, а Лэтти въ углу комнаты вела шопотомъ разговоръ съ своей куклой, м-ръ Фэрбротеръ показался на дорожкѣ фруктоваго сада, гдѣ при лучахъ заходящаго солнца прихотливыя тѣни ложились на густую траву и деревья, обремененныя яблоками. Намъ уже извѣстно, что м-ръ Фэрбротеръ питалъ искреннее расположеніе къ своимъ прихожанамъ Гартамъ, и что онъ считалъ Мэри настолько достойной дѣвушкой, что рѣшился расхваливать ее Лейдгату. Пользуясь привиллегіями своего сана и пренебрегая сословными предразсудками Мидльмарча, онъ нерѣдко говорилъ своей матери, что м-съ Гартъ гораздо больше похожа на настоящую леди, чѣмъ всѣ прочія городскія матроны. А между-тѣмъ, онъ проводилъ всѣ свои вечера у Винци, гдѣ матрона, далеко не похожая на леди, обыкновенно засѣдала въ ярко-освѣщенной гостиной за вистомъ; но въ тѣ времена люди въ сношеніяхъ другъ съ другомъ не всегда руководствовались однимъ личнымъ уваженіемъ. Впрочемъ, это вовсе не мѣшало викарію искренно любить Гартовъ, и визитъ его ни сколько не удивилъ ихъ; тѣмъ не менѣе, онъ счелъ за нужное объяснить ихъ причину своего прихода и, пожимая всѣмъ руки, сказалъ:
   -- М-съ Гартъ, вы видите во мнѣ посла; я имѣю нѣчто сообщить вамъ и Гарту по порученію Фрэда Винци. Дѣло въ томъ, продолжалъ онъ, садясь въ кресло и привѣтливо оглядывая своихъ слушателей,-- что бѣдный мальчикъ избралъ меня своимъ повѣреннымъ.
   Сердце Мэри сильно забилось; ей захотѣлось узнать, до какой степени дошло довѣріе Фрэда къ викарію.
   -- Мы съ нимъ давно не видались, замѣтилъ Калэбъ; -- я никакъ не могъ понять, что съ нимъ сталось.
   -- Онъ гостилъ у кого-то, отвѣчалъ викарій,-- потому-что дома ему приходилось черезъ-чуръ жутко, да притомъ и Лейдгатъ сказалъ матери, чтобы мальчика не заставляли еще учиться. Вчера онъ пришелъ во мнѣ и вылилъ всю свою душу. Не забывайте, что съ четырнадцати-лѣтняго возраста онъ росъ постяянно на моихъ глазахъ: въ домѣ Винци я какъ свой и смотрю на ихъ дѣтей, какъ на родныхъ. Однакожъ давать совѣты не легко. Фрэдъ просилъ меня сходить къ вамъ и сказать, что онъ уѣзжаетъ; что долгъ его вамъ, при невозможности расплатиться, лежитъ камнемъ на его душѣ, и что у него не достаетъ духу пріѣхать къ вамъ проститься.
   -- Скажите ему, что онъ можетъ успокоиться, возразилъ Калэбъ, махнувъ рукой;-- намъ было правда тяжело, но мы перетерпѣли, а теперь я буду богатъ, какъ жидъ.
   -- Это значитъ, дополнила м-съ Гартъ, обращаясь съ улыбкой къ викарію,-- что у насъ будетъ достаточно денегъ на то, чтобы дать воспитаніе мальчикамъ и держать Мэри дома.
   -- Гдѣ-же вы нашли такой кладъ? спросилъ м-ръ Фэрбротеръ.
   -- Кладъ не кладъ, а я дѣлаюсь управляющимъ двухъ помѣстьевъ: Фрешитта и Типтона, а со временемъ, можетъ быть, прихвачу и часть Ловика. Вѣдь это все принадлежитъ одной семьѣ -- а ужь извѣстное дѣло, гдѣ мельница стоитъ, туда и вода бѣжитъ. Вы не повѣрите, какое это для меня счастіе, м-ръ Фэрбротеръ -- тутъ Калэбъ откинулъ немного голову и положилъ обѣ руки на ручки креселъ -- имѣть снова возможность заниматься обработкой земли и производить улучшенія въ сельскомъ хозяйствѣ. Для меня было невыносимо тяжело -- какъ я часто говорилъ объ этомъ и Сусаннѣ,-- проѣзжать верхомъ мимо плохо обработанныхъ полей или мимо развалившихся фермъ и не имѣть права протянуть руку, чтобы привести все въ порядокъ. Не понимаю, какъ это могутъ люди пускаться въ большія предпріятія, не озаботившись предварительно устроить то, что находится у нихъ подъ носомъ: я дохожу почти до бѣшенства, если вижу безпорядокъ на небольшомъ клочкѣ земли.
   Калэбу было не въ привычку говорить длинныя рѣчи, но, подъ вліяніемъ счастія, онъ оживился: глаза его горѣли, а слова лились рѣкой.
   -- Отъ души поздравляю васъ, сказалъ викарій; -- это будетъ пріятнѣйшая новость для Фрэда Винци, потому-что его мучила мысль, что онъ нанесъ вамъ убытокъ, ограбилъ васъ, какъ онъ самъ выразился, отнялъ деньги, необходимыя для вашихъ собственныхъ нуждъ.
   -- Мнѣ очень жаль, что Фрэдъ такой лѣнтяй, у него въ характерѣ много хорошаго; отецъ обходится съ нимъ слишкомъ строго.
   -- Куда онъ уѣзжаетъ? спросила холодно м-съ Гартъ.
   -- Онъ хочетъ попробовать добиться ученой степени и ѣдетъ подготовляться ко второму курсу. Я ему посовѣтовалъ это; настаивать, чтобы онъ вступилъ въ духовное званіе, я не хотѣлъ, даже напротивъ; но если онъ усердно поработаетъ и перейдетъ во второй курсъ, это послужитъ ручательствомъ, что у него есть и энергія, и сила воли; теперь-же кстати ему ничего другого не остается и дѣлать. А я, между-тѣмъ, постараюсь примирить его съ отцомъ, какъ я обѣщалъ ему. Фрэдъ откровенно сознается, что онъ неспособенъ быть священникомъ, и я употреблю всѣ усилія, чтобы избавить его отъ необходиности принять на себя несоотвѣтствующее его наклонностямъ званіе. Онъ передалъ мнѣ ваши слова, м-съ Гартъ, помните? (М-ръ Фэрбротеръ обыкновенно называлъ Мэри просто по имени, но съ тѣхъ поръ, какъ она, по выраженію м-съ Винци, стала трудиться ради насущнаго хлѣба, онъ началъ обращаться съ нею почтительнѣе).
   Мэри сдѣлалось неловко, но, рѣшившись показать видъ, что она равнодушно относится къ этому дѣлу, она спокойно отвѣтила:
   -- Мало-ли грубостей я говорила Фрэду; вѣдь мы съ нимъ товарищи съ дѣтства.
   -- Вы ему сказали, какъ онъ передалъ мнѣ, что изъ него выйдетъ одинъ изъ тѣхъ смѣшныхъ пасторовъ, по милости которыхъ англиканское духовенство нерѣдко подвергается насмѣшкамъ. По правдѣ сказать, это было такъ колко, что меня самого покоробило отъ вашихъ словъ.
   Калэбъ засмѣялся.
   -- Сусанна, неправда-ли дочка наслѣдовала твой язычекъ, сказалъ онъ весело.
   -- Матушка никогда не выражается такъ необдуманно, возразила съ живостью Мэри, боясь, чтобы мать не разсердилась.-- А со стороны Фрэда было очень непохвально повторять м-ру Фэрбротеру сказанный мною вздоръ.
   -- Ты, душа моя, дѣйствительно свѣтренничала, замѣтила м-съ Гартъ, считавшая страшнымъ преступленіемъ злословить духовенство.-- Нашъ почтенный викарій нисколько-бы не потерялъ цѣны въ нашихъ глазахъ, если-бы въ сосѣднемъ приходѣ случился смѣшной, какъ ты сказала, пасторъ.
   -- А между тѣмъ, въ ея словахъ все-таки есть доля правды, замѣтилъ Калэбъ, желавшій, чтобы остроумію Мэри отдавали полную честь.-- Одинъ плохой работникъ нерѣдко возбуждаетъ недовѣріе во всѣмъ прочимъ товарищамъ по ремеслу. Въ мірѣ все имѣетъ связь... заключилъ онъ, смотря на полъ и постукивая ногой, какъ-бы въ досадѣ, что у него недостаетъ словъ для выраженія мыслей.
   -- Короче сказать, объявилъ викарій,-- надо сознаться, что миссъ Гартъ права, несмотря на то, что ея камешекъ попалъ и въ мой огородъ. Что-жь касается Фрэда, то его можно извинить; коварный образъ дѣйствій старика Фэтерстона положительно избаловалъ его; по-моему, покойникъ адски подшутилъ, не оставя ему ни копейки, но Фрэдъ настолько благовоспитанъ, что никогда не напоминаетъ объ этомъ. Его болѣе всего заботитъ, что онъ васъ огорчилъ, м-съ Гартъ, и онъ предполагаетъ, что вы его никогда не простите.
   -- Да, я сильно разочаровалась въ Фрэдѣ, сказала рѣшительнымъ тономъ м-съ Гартъ; -- но я готова буду перемѣнить мое мнѣніе о немъ, если онъ исправится.
   При этихъ словахъ матери, Мэри вышла изъ комнаты, уведя Лэтти съ собой.
   -- О, не слѣдуетъ сердиться на молодежь, когда она въ горѣ, замѣтилъ Калэбъ, выждавъ, чтобы Мэри затворила за собой дверь.-- Вы сказали правду, м-ръ Фэрбротеръ -- въ старикѣ, дѣйствительно, сидѣлъ нечистый духъ. Такъ какъ Мэри ушла, то я могу передать вамъ кое-что, что знаемъ только мы трое: Сусанна, я и дочь. Надѣюсь, что вы не перескажете объ этомъ никому. Старый мошенникъ требовалъ отъ Мэри, въ ночь своей смерти, когда она сидѣла у его постели одна, чтобы она сожгла одно изъ его завѣщаній, предлагая ей за это всѣ деньги, которыя у него были подъ руками, въ шкатулкѣ. Вы понимаете, что Мэри не согласилась и денегъ не взяла. Завѣщаніе, которое старикъ хотѣлъ сжечь, было послѣднее, такъ что еслибы она исполнила приказаніе, то Фрэдъ Винци получилъ-бы 10 тысячъ фунтовъ. Видно, старику стало жаль его передъ смертью. Мэри сильно огорчена этимъ; иначе поступить она была не въ состояніи, да и не имѣла права; а теперь ей кажется, что она разбила чужое счастье и притомъ разбила его противъ своей воли, изъ чувства самосохраненія. Я вполнѣ сочувствую Мэри, и если-бы я могъ чѣмъ-нибудь вознаградить бѣднаго мальчика, я-бы съ радостью сдѣлалъ это. Ужь, конечно, я не стану сердиться на него за нанесенный намъ убытокъ. Скажите теперь ваше мнѣніе, сэръ. Сусанна со мной несогласна; она говоритъ... повтори, Сусанна, что ты говорила.
   -- Я говорила, что Мэри не должна была поступить иначе, хотя-бы даже она знала, какія будутъ отъ этого послѣдствія для Фрэда, отвѣчала м-съ Гартъ, оставляя свое дѣло и повернувъ голову къ Фэрбротеру.-- Но она ничего не знала; слѣдовательно на ея совѣсти не можетъ лечь отвѣтственность за несчастіе Фрэда.
   -- Вся бѣда въ томъ, что дѣвочка приняла слишкомъ близко къ сердцу это дѣло; она, какъ видно, сильно горюетъ и я вполнѣ понимаю ея горе, замѣтилъ Калэбъ.-- Ну, представьте себѣ, что ваша лошадь, сворачивая съ дороги, раздавила собаку; не станете-же вы сердиться на лошадь за это, а между тѣмъ собаку вамъ все-таки жаль.
   -- Въ этомъ отношеніи м-съ Гартъ, вѣроятно, одного съ вами мнѣнія, сказалъ, наконецъ, Фэрбротеръ, молчавшій до тѣхъ поръ по непонятной причинѣ.-- Осуждать вашу дочь за ея чувства къ Фрэду никто не имѣетъ права, точно также, какъ никто не имѣетъ основанія досадовать на то, что это чувство возбуждено не имъ.
   -- Ну, довольно объ этомъ, прервалъ его Калэбъ;-- помните, что это секретъ и не проговоритесь Фрэду.
   -- Конечно, нѣтъ; но я сообщу ему добрую вѣсть, что вы можете легко перенести нанесенный вамъ убытокъ.
   Вскорѣ затѣмъ м-ръ Фэрбротеръ ушелъ отъ Гартовъ; замѣтивъ Мэри вмѣстѣ съ Лэтти въ фруктовомъ саду, онъ завернулъ туда, чтобы проститься съ ними. Сестры представляли премиленькую картинку при освѣщеніи заходящаго солнца, отъ котораго очень красиво выдавались краснобокія яблоки и обнаженныя отъ листьевъ деревья. Мэри, въ свѣтлозеленомъ кисейномъ платьѣ съ черными лентами въ головѣ, держала корзину, въ которую Лэтти, одѣтая въ довольно поношенное нанковое платьице, клала упавшія на землю яблоки. Если вы захотите имѣть понятіе о наружности Мэри, то вглядывайтесь попристальнѣе въ проходящихъ по улицѣ мимо васъ дѣвушекъ; бьюсь объ закладъ, что вы встрѣтите непремѣнно нѣсколько лицъ, схожихъ съ лицомъ Мэри. Но не ищите ее между гордыми дочерьми Сіона, съ закинутой назадъ головой, лукаво смѣющимися глазами и жеманными манерами; пропустите ихъ мимо, и остановите ваше вниманіе на небольшого роста плотной брюнеткѣ, съ твердой и спокойной походкой, смотрящей по сторонамъ и невоображающей, что на нее также кто-нибудь смотритъ. Если у нея круглое лицо, развитой лобъ, рѣзко-очерченныя брови, волнистые темные волосы и какое-то особенно-веселое выраженіе въ глазахъ и во рту, то вы будете имѣть вѣрный портретъ совершенно обыкновеннаго, но далеко не непріятнаго лица Мэри Гартъ. Разсмѣшите ее -- и она вамъ покажетъ два ряда маленькихъ бѣлыхъ зубовъ; попробуйте ее разсердить -- она не возвыситъ голоса, за то отпуститъ вамъ такое мѣткое и колкое слово, какого вы, пожалуй, и не слыхивали; окажите ей какую-нибудь услугу -- она никогда ее не забудетъ. Красивый, маленькій викарій, съ смѣлымъ выраженіемъ лица, въ поношенномъ, но всегда чистомъ платьѣ, стоялъ въ глазахъ Мэри выше всѣхъ знакомыхъ ей мужчинъ. Ей никогда не случалось слышать, чтобы викарій говорилъ пустяки, хотя она знала, что онъ не всегда дѣйствовалъ благоразумно, а для нея ничего не могло быть противнѣе вздорныхъ и глупыхъ разговоровъ. Замѣчательно, что недостатки Фэрбротера, какъ викарія, никогда не возбуждали въ ней того сатирическаго расположенія, какое она выказывала относительно предполагаемыхъ несовершенствъ Фрэда Винци, когда представляла его себѣ въ званіи духовнаго лица. Предоставляю теперь читателю угадать, къ которому изъ этихъ двухъ людей, совершенно различныхъ характеромъ, Мэри чувствовала въ настоящее время особенную симпатію?
   -- Нѣтъ-ли у васъ какого-нибудь порученія въ вашему старому товарищу дѣтства, миссъ Гартъ? спросилъ викарій, выбравъ самое душистое яблоко изъ корзины, поданной ему Мэри, и кладя его въ карманъ.-- Скажите что-нибудь ласковое, чтобы снягчить вашъ рѣзкій приговоръ. Я отсюда иду прямо къ нему.
   -- Мнѣ нечего ему передавать, отвѣчала Мэри улыбаясь и качая головой;-- если-бы я не сказала, что онъ будетъ смѣшонъ въ званіи священника, то могла-бы сказать что-нибудь и хуже. Я очень довольна, что онъ, наконецъ, рѣшился трудиться.
   -- За то я, съ своей стороны, чрезвычайно доволенъ, что вы будете трудиться дома, а не поѣдете для того на чужбину. Матушка моя будетъ очень рада, если вы навѣстите ее; вы знаете, какъ она любитъ разсказывать молодежи о старинѣ. Приходите, пожалуйста, вы этимъ окажете ей большое одолженіе.
   -- Очень буду рада, если вы позволите. Въ послѣднее время мнѣ во всемъ везетъ счастіе; напримѣръ, я никакъ не ожидала, что останусь дома.
   -- А возьмешь меня съ собой, Мэри? прошептала Лэтти, enfant terrible семейства, подмѣчавшая все, что дѣлалось вокругъ. Она пришла въ восторгъ, когда м-ръ Фэрбротеръ, вмѣсто отвѣта, ущипнулъ ее за подбородокъ и поцѣловалъ въ щеку -- обстоятельство, о которомъ она не замедлила сообщить отцу и матери.
   Когда викарій возвратился въ Ловикъ, то посторонній наблюдатель могъ-бы замѣтить, что онъ раза два выразительно пожалъ плечами. Жестъ этотъ былъ вызванъ его размышленіями объ отношеніяхъ Мэри въ Фрэду. Не существуетъ-ли между ними, думалъ онъ, чего-нибудь посильнѣе дружбы дѣтства? И не слишкомъ-ли лакомый кусочекъ эта миленькая дѣвушка для такого молокососа? Затѣмъ онъ подсмѣялся самъ надъ собой, подкарауливъ шевельнувшееся въ немъ чувство ревности, какъ будто, въ самомъ дѣлѣ, онъ считалъ себя женихомъ.
   Когда м-ръ и м-съ Гартъ остались одни, Калэбъ обратился къ женѣ съ вопросомъ:
   -- Сусанна, отгадай, о чемъ я теперь думаю?
   -- Объ очередномъ сѣвооборотѣ, я полагаю, отвѣчала м-съ Гартъ улыбаясь и кладя свое вязанье на колѣни,-- а не то объ исправленіи заднихъ дверей въ типтонскихъ воттэджахъ.
   -- Совсѣмъ нѣтъ, возразилъ съ важностію Калэбъ: -- я думалъ о томъ, что могу оказать большую услугу Фрэду Винци. Кристи дома не живетъ, Альфредъ скоро отъ насъ уѣдетъ, а Джима ранѣе пяти лѣтъ нельзя пустить въ дѣло. Помощникъ мнѣ необходимъ,-- приглашу-ка я Фрэда къ себѣ въ обученіе. Онъ будетъ работать подъ моимъ руководствомъ и со временемъ сдѣлается человѣкомъ полезнымъ, т. е. въ такомъ случаѣ, если онъ рѣшился не поступать въ духовное званіе. Что ты объ этомъ думаешь?
   -- Я увѣрена, что его семейство сильно возстанетъ противъ этого честнаго предложенія, отвѣчала рѣшительно м-съ Гартъ.
   -- Что мнѣ за дѣло до нихъ? возразилъ Калэбъ, всегда упрямо отстаивавшій свои мнѣнія.-- Фрэдъ совершеннолѣтній и долженъ санъ заработивать свой хлѣбъ; онъ малый умный и смѣтливый, въ деревнѣ жить любитъ, и я убѣжденъ, что изъ него выйдетъ дѣльный человѣкъ, если онъ съ охотой займется хозяйствомъ.
   -- Въ томъ-то и дѣло захочетъ-ли онъ самъ; отецъ и мать мечтаютъ сдѣлать изъ него свѣтскаго джентльмена, да мнѣ кажется, что онъ и самъ туда-же тянетъ. Всѣ они смотрятъ на насъ нѣсколько свысока, и если предложеніе будетъ сдѣлано тобою, то м-съ Винци непремѣнно скажетъ, что мы заманиваемъ Фрэда для Мэри.
   -- Грустна-же послѣ этого наша жизнь, если она вертится на пустякахъ такого рода, замѣтилъ Калэбъ съ презрѣніемъ.
   -- Да, Калэбъ, однако каждый долженъ имѣть извѣстную долю благородной гордости.
   -- Въ чемъ-же тутъ благородная гордость, если мы допускаемъ, чтобы сплетни дураковъ мѣшали намъ дѣлать доброе дѣло. Если ты станешь обращать вниманіе на глупые толки, продолжалъ Калэбъ, размахивая рукой въ тактъ, чтобы придать больше силы своимъ словамъ,-- ты никогда ничего путнаго не сдѣлаешь. Нужно носить въ своей душѣ крѣпкое убѣжденіе въ томъ, что составленный тобою планъ вѣренъ -- и не отступать отъ него.
   -- Я вовсе не хочу противодѣйствовать плану, составленному тобой по убѣжденію, сказала м-съ Гартъ, знавшая, что у ея кроткаго мужа были такіе пункты, въ которыхъ онъ никогда не уступалъ;-- но мнѣ кажется, что вторичное поступленіе Фрэда въ училище -- дѣло уже рѣшенное; не лучше-ли подождать и посмотрѣть, какую карьеру онъ выберетъ потомъ себѣ самъ. Нельзя-же распоряжаться судьбой человѣка противъ его воли; притомъ ты самъ еще не увѣренъ въ своемъ положеніи и не можешь заранѣе рѣшить, нуженъ тебѣ помощникъ или нѣтъ.
   -- Пожалуй, можно и подождать; а что у меня будетъ довольно работы для двоихъ -- въ этомъ я убѣжденъ. меня всегда было дѣла по горло, а на этомъ мѣстѣ каждый день найдется что-нибудь новое. Зачѣмъ далеко ходить,-- не дальше какъ вчера -- Господи Боже мой! неужели я тебѣ объ этомъ не говорилъ?-- престранная вещь!-- два человѣка съ разныхъ сторонъ сдѣлали мнѣ предложеніе -- оцѣнить одну и ту-же землю. И кто ты думаешь были эти два человѣка? продолжалъ Калэбъ, захвативъ щепотку табаку и поднявъ ее вверхъ.
   Жена опустила, работу и вопросительно смотрѣла на него.
   -- Одинъ -- былъ Риггъ, Риггъ-Фэтерстонъ, а другой -- Бюльстродъ, но такъ какъ послѣдній обратился во мнѣ прежде, то я и буду хлопотать для него. Закладывать они хотятъ эту землю, или продавать -- этого я не могу еще тебѣ сказать.
   -- Неужели Риггъ рѣшится продать землю, только-что доставшуюся ему въ наслѣдство? Мнѣ кажется, когда онъ при этомъ даже принялъ фамилію Фэтерстона.
   -- А чортъ его знаетъ, сказалъ Калэбъ, всегда сваливавшій на чорта всѣ неблаговидныя дѣла людей.-- Что Бюльстроду давно хочется пріобрѣсти себѣ хорошенькій кусокъ земли -- это я знаю, а въ нашемъ околодкѣ пріобрѣсти его не легко. Странныя дѣла творятся на бѣломъ свѣтѣ! замѣтилъ онъ: -- всѣ родные вообразили, что эта земля достанется непремѣнно Фрэду, между тѣмъ, какъ старикъ и не помышлялъ объ этомъ, а преспокойно завѣщалъ ее какому-то сыну съ лѣвой стороны, котораго держалъ все время подъ спудомъ; точно онъ желалъ и послѣ смерти насолить всѣмъ столько-же, какъ и при жизни. Вотъ будетъ удивительно, если эта земля попадетъ въ руки Бюльстрода! Покойникъ терпѣть не могъ его и ни за что не хотѣлъ имѣть сношеній съ его банкомъ.
   -- По какой-же причинѣ этотъ противный старикашка ненавидѣлъ человѣка, съ которымъ онъ не велъ никакихъ дѣлъ?
   -- Гмъ! кто ихъ тамъ разберетъ! Душа человѣка, сказалъ Калэбъ, выразительно покачивая головой, что онъ всегда дѣлалъ, когда говорилъ о душѣ;-- душа человѣка, вполнѣ испорченнаго, выпускаетъ изъ себя много яду, но никто не въ состояніи опредѣлить, гдѣ тѣ сѣмена, изъ которыхъ этотъ ядъ вытекаетъ.
  

ГЛАВА XLI.

   По поводу переговоровъ о землѣ, приписанной въ Стое-Корту,-- о чемъ упомянулъ Калэбъ Гартъ своей женѣ,-- между м-ромъ Бюльстродомъ и м-ромъ Іоссіей Риггъ-Фэтерстономъ началась переписка.
   Іоссія Риггъ, въ общественномъ отношеніи, былъ никому не нужный человѣкъ. По своему наружному виду онъ представлялъ живую копію своей матери, свѣжія щеки и круглыя формы которой, не взирая на лягушечье выраженіе лица, привлекали къ ней извѣстнаго рода обожателей. Послѣдствіемъ ухаживанья одного изъ нихъ былъ мальчикъ, также похожій на лягушку, съ весьма ограниченными умственными способностями, выброшенный обстоятельствами на видъ и ставшій поперегъ дороги наслѣдникамъ своего отца.
   М-ръ Риггъ-Фэтерстонъ съ ранняго дѣтства отличался свойствами того животнаго, типъ котораго онъ носилъ: въ немъ было что-то слизистое, холодное, прилизанное. Старикъ Питэръ нерѣдко подсмѣивался изподтишка, видя, что его отпрыскъ перещеголялъ батюшку въ расчетливости и бездушности. Молодой Риггъ тщательно занимался своими ногтями, собираясь жениться на какой-нибудь благовоспитанной леди, которая была-бы хороша собой, имѣла-бы богатое родство и принадлежала-бы въ почтенной семьѣ средняго сословія. По ногтямъ и врожденной скромности онъ походилъ на многихъ джентльменовъ, а по честолюбію онъ не шелъ далѣе званія клерка и счетчика въ неважномъ коммерческомъ домѣ приморскаго города. Въ его глазахъ фермеры Фэтерстоны были ничтожные люди, а тѣ, въ свою очередь, ужасались при мысли, что имѣніе братца Питэра перешло въ руки какого-то неизвѣстнаго человѣка, проведшаго всю жизнь въ маленькомъ приморскомъ городкѣ.
   Садъ и аллея, усыпанная гравіемъ, видимые изъ двухъ оконъ гостиной съ рѣзными панелями Стон-Корта, никогда не были такъ тщательно вычищены, какъ въ ту минуту, когда м-ръ Ритъ-Фэтерстонъ стоялъ у окна, заложивъ руки назадъ. Трудно было однако рѣшить, зачѣмъ онъ такъ стоялъ: для того-ли, чтобъ любоваться садомъ, или, чтобъ отвернуться отъ человѣка, который красовался посреди комнаты съ широко-разставленными ногами и съ руками, засунутыми въ карманы панталонъ. Это былъ старикъ лѣтъ шестидесяти, красный, волосатый, съ большой просѣдью въ густыхъ бакенбардахъ и курчавой головѣ, съ огромнымъ животомъ, обнаруживавшимъ бѣлые швы его поношеннаго платья,-- съ выраженіемъ наглаго самохвальства въ лицѣ. Говоря, онъ оралъ, воображая, что каждое его слово достойно вниманія слушателей.
   Человѣкъ этотъ прозывался Джонъ Рафльсъ; его наружность и манеры сильно отзывались конюшней и трактирами, гдѣ останавливались commis-voyageurs тогдашняго времени.
   -- Полно, полно Іошъ, гремѣлъ онъ во всю глотку,-- взгляни на это обстоятельство съ другой точки зрѣнія; вѣдь твоя бѣдная мать уже въ очень преклонныхъ лѣтахъ, и тебѣ слѣдовало-бы обезпечить ее хорошенько, чтобы она могла спокойно доживать свою старость.
   -- Покуда вы живы, это вещь невозможная: она никогда не будетъ спокойна, вы у нее отнимете все, что я дамъ ей, отвѣчалъ Риггъ холодно и сухо.
   -- Ты на меня золъ, Іошъ, это я понимаю. Ну, да полно-же, давай разсуждать, какъ слѣдуетъ людямъ дѣловымъ -- кромѣ шутокъ.-- Съ помощію небольшого капитала я могъ-бы завести лавку перваго сорта. Нынче торговля табакомъ идетъ шибко,-- позволю себѣ носъ отрѣзать, если я не слажу съ этимъ дѣломъ -- я вопьюсь въ него, какъ блоха въ шерсть. У меня торговля пойдетъ какъ по маслу. А ужь мать-то, мать-то какъ будетъ счастлива! Съ овсяной крупой я отлично обработалъ дѣло, получилъ 55 процентовъ. Хочу теперь отдохнуть, посидѣть дома. Но если мнѣ удастся завести табачную лавочку, ты увидишь, какъ ловко и умно я возьмусь за дѣло; да къ тому-жь мнѣ-бы не хотѣлось безпрестанно надоѣдать тебѣ просьбами о деньгахъ... ужь лучше разомъ все устроить. Разсуди хорошенько, Іошъ, какъ слѣдуетъ дѣловому человѣку; подумай, вѣдь ты свою бѣдную мать успокоишь на всю жизнь. Я всегда любилъ старуху, клянусь Юпитеромъ!
   -- Кончили вы? спросилъ Риггъ очень спокойно, не поворачивая головы.
   -- Да, кончилъ, отвѣчалъ Рафльсъ, взявшись за шляпу, которая стояла передъ нимъ на столѣ и энергически хвативъ по ней кулакомъ.
   -- Ну, такъ вислушайте-же меня. Чѣмъ больше вы будете мнѣ разсказывать, тѣмъ меньше я буду вамъ вѣрить; чѣмъ болѣе вы будете требовать, тѣмъ менѣе я буду имѣть основаній исполнять ваши требованія. Вы думаете, я забылъ пинки, которыми вы угощали меня въ дѣтствѣ? Вы думаете, я забылъ, какъ вы объѣдали насъ съ матерью и тащили все, что было получше въ домѣ, а насъ оставляли въ крайности! Я-бы съ удовольствіемъ отдулъ васъ плетьми за всѣ ваши оскорбленія и злобу. Моя мать была страстно привязана къ вамъ, но она не имѣла права подарить меня такимъ вотчимомъ,-- вотъ судьба и наказала ее за это. Я стану по-прежнему выдавать ей еженедѣльное содержаніе и не прибавлю ничего, если-же вы осмѣлитесь вторично войти ко мнѣ въ домъ и вообще преслѣдовать меня, то я прекращу и это пособіе. Даю вамъ слово, что если вы еще разъ появитесь у моихъ воротъ, я велю прогнать васъ кнутомъ, или затравлю собаками.
   При послѣднихъ словахъ Риггъ повернулся лицомъ къ Рафльсу и смотрѣлъ на него своими выпученными, ледяными глазами. Если припомнить взаимныя отношенія этихъ двухъ людей восемнадцать лѣтъ тому назадъ, когда Риггъ былъ безобразнымъ и упрямымъ мальчишкой, а Рафльсъ -- толстымъ Адонисомъ трактировъ и погребковъ, и сравнить съ ихъ настоящимъ положеніемъ, то контрастъ окажется поразительный, такъ-какъ теперь всѣ выгоды были на сторонѣ Ригга. Читатель въ правѣ ожидать, что Рафльсъ, послѣ такой выходки хозяина дома, удалится немедленно съ видомъ ошпаренной собаки; ни чуть не бывало. Онъ скорчилъ свою обычную гримасу, расхохотался и вытащилъ изъ кармана пустую фляжку.
   -- Перестань, Іошъ, сказалъ онъ заискивающимъ тономъ;-- налей-ка мнѣ лучше сюда водки, да дай соверенъ на дорогу -- и я уѣду. Покачу, какъ шаръ, клянусь Юпитеромъ -- и да здравствуетъ честь!
   -- Не забудьте, отвѣчалъ Ригъ, вынимая изъ кармана связку ключей,-- что если вы еще разъ покажетесь мнѣ на глаза,-- я слова вамъ не скажу, я обращу на васъ столько-же вниманія, какъ на эту вотъ ворону; если-же вы вздумаете заговорить со мной, я въ глаза отпою вамъ все, что думаю о васъ, а именно, что вы негодяй, мѣдный лобъ, буянъ и мошенникъ.
   -- Эхъ, жаль, право, Іошъ, возразилъ Рафльсъ, почесывая голову и подымая брови, стараясь показать видъ, что онъ не обидѣлся.-- Я вѣдь чрезвычайно тебя люблю, клянусь Юпитеромъ -- люблю! Мнѣ-бы такъ пріятно было ходить къ тебѣ -- ты такъ похожъ на свою мать, а вотъ теперь ты меня и лишаешь этого. По крайней мѣрѣ, хоть водкой-то и совереномъ уважь.
   Риггъ сталъ отпирать старый дубовый шкафъ, а Рафльсъ, въ это время, намѣреваясь подбросить вверхъ свою фляжку, и замѣтивъ, что обтягивавшая ее кожа растянулась и что фляжка можетъ выскочить изъ нея, поднялъ съ пола упавшую бумагу и васунулъ ее подъ кожу.
   Между тѣмъ, Риггъ вынулъ бутыль съ водкой, налилъ фляжку и, неговоря ни слова Рафльсу и не глядя на него, подалъ ему соверенъ; потомъ заперъ шкафъ, подошелъ къ окну и сталъ смотрѣть въ него съ тѣмъ-же невозмутимомъ спокойствіемъ, какъ и прежде. Рафдьсъ глотнулъ раза два водки, прямо изъ горлышка, заткнулъ пробку и, медленно засовывая фляжку въ боковой карманъ, показалъ языкъ за спиной своего пасынка.
   -- Прощай, Іощъ, и, быть можетъ, навсегда, проговорилъ онъ уходя и поворачивая голову въ дверяхъ.
   Риггъ видѣлъ, какъ онъ прошелъ садомъ и вышелъ въ поле. Сѣрый сумрачный день разрѣшился мелкимъ и частымъ дождемъ, освѣжившимъ зелень. Поселяне спѣшили убирать оставшіеся на поляхъ снопы; неуклюжій Рафльсъ, идущій въ перевалку и поминутно спотыкавшійся, какъ настоящій городской житель, непривыкшій къ деревенскимъ дорогахъ, напоминалъ огромную обезьяну, вырвавшуюся изъ звѣринца.
   Онъ добрался до большой дороги и очень удачно встрѣтилъ омнибусъ, который доставилъ его въ Брасдигъ; тамъ онъ сѣлъ въ вагонъ вновь открытой желѣзной дороги и доѣхалъ до дому, приставая съ разговорами въ пассажирамъ, и не забывая въ то-же время прихлебывать изъ своей фляжки.
   Бумага, засунутая имъ подъ кожу фляжки, было ничто иное, какъ письмо Бюльстрода въ Риггу; но Рафльсъ не счелъ за нужное вытащить его оттуда.
  

ГЛАВА XLII.

   По возвращеніи изъ путешествія съ молодой женой, Лейдгатъ, получивъ письмо отъ м-ра Казобона, который просилъ его назначить день, когда тотъ можетъ навѣстить его,-- поспѣшилъ отправиться въ Ловикъ-Маноръ.
   До этого времени м-ръ Казобонъ ни разу не спросилъ Лейдгата, какого рода его болѣзнь и не высказалъ Доротеѣ своихъ опасеній, что, можетъ быть, онъ принужденъ будетъ скоро прекратить свои занятія и даже умереть. Въ зтохъ случаѣ, какъ и всегда, онъ больше всего боялся возбудить въ себѣ состраданіе и надѣлать въ домѣ тревоги.
   Теперь, при мысли о смерти, нѣкоторыя обстоятельства мучили его даже болѣе испытанной имъ неудачи на авторскомъ поприщѣ, когда онъ страдалъ нестолько оттого, что ему не удастся кончить свой "Ключъ во всѣмъ мифологіямъ", сколько отъ грустнаго чувства, что ему не отдаютъ должной справедливости и судятъ о немъ съ невыгодной стороны. Имъ овладѣло полное равнодушіе къ труду, но не доставало духа сознаться, что онъ многое началъ, но ровно ничего не кончилъ.
   Со стороны могло показаться, что авторское честолюбіе м-ра Казобона поглотило и изсушило въ немъ всѣ прочія чувства, а между тѣмъ, на самомъ дѣлѣ, онъ больше всего страдалъ отъ ранъ, нанесенныхъ ему Доротеей. Подъ вліяніемъ горькаго разочарованія настоящимъ, онъ рисовалъ себѣ самыя мрачныя картины будущаго и тѣмъ отравлялъ свое существованіе.
   Сверхъ того, въ жизни его были такіе факты, противъ которыхъ онъ оказывался совершенно безсильнымъ. Такъ, напримѣръ, онъ никакъ не могъ выжить Виля изъ своего сосѣдства и заставить его смотрѣть съ большимъ уваженіемъ на людей высокой учености; за тѣмъ его возмущала порывистая натура Доротеи, которая съ жаромъ хваталась за каждую новую дѣятельность; даже ея покорность и молчаливая уступчивость раздражали его; наконецъ, его сердили укоренившіеся въ его женѣ вкусы и наклонности къ нѣкоторымъ предметамъ, противъ чего онъ не считалъ возможнымъ бороться. Онъ не могъ не соглашаться, что Доротея оставалась той-же добродѣтельной женщиной, какой была и въ первое время супружества, и при всемъ томъ теперь она сдѣлалась для него причиной большихъ тревогъ, чѣмъ прежде. Она ухаживала за нимъ, читала ему вслухъ, предупреждала всѣ его желанія и обращалась съ нимъ необыкновенно деликатно; но, несмотря на это, у него въ головѣ засѣла мысль, что она во всѣмъ его дѣйствіямъ относится критически, что нѣжная супружеская заботливость о немъ есть ничто иное, какъ эпитимія, наложенная на себя Доротеей за грѣшные помыслы, и что она вообще живетъ въ своемъ, особенномъ отъ него мірѣ, почему слишкомъ ясные признаки его неудовольствія скользили по ней, не задѣвая ее.
   Бѣдный м-ръ Казобонъ! онъ страдалъ оттого, что обманулся въ своихъ ожиданіяхъ. Молодая дѣвушка, прежде благоговѣвшая передъ нимъ, теперь превратилась въ строгаго судью! Ея наружная покорность и нѣжная предупредительность не могли изгнать изъ его сердца подозрѣнія, что она чувствуетъ совсѣмъ другое. Молчаніе Доротеи казалось ему сдержаннымъ гнѣвомъ, ея малѣйшее замѣчаніе онъ толковалъ, по-своему; даже ея кроткіе отвѣты раздражали его; если ей случалось соглашаться въ чемъ-нибудь съ мужемъ, онъ тотчасъ рѣшалъ, что она дѣлаетъ это какъ-бы изъ милости. Словомъ, въ м-рѣ Казобонѣ происходила цѣлая драма, и чѣмъ усиленнѣе онъ старался скрыть ее отъ жены, тѣмъ явственнѣе она обнаруживалась.
   Такое состояніе духа я нахожу весьма естественнымъ. Человѣкъ самый страшный врагъ самого себя. Если у него въ мозгу засѣлъ какой-нибудь пунктикъ -- онъ, кромѣ этого пунктика, ужь ничего не видитъ. У м-ра Казобона такой пунктикъ составляло тайное убѣжденіе, что Доротея не благоговѣетъ передъ нимъ по-прежнему; мало того -- у нея явился новый предметъ благоговѣнія. Въ душу его закралось подозрѣніе, въ которомъ онъ самъ себѣ не смѣлъ сознаться и мучился, догадываясь, что жена замѣчаетъ это.
   Натянутыя отношенія м-ра Казобона къ Доротеѣ начались гораздо раньше пріѣзда Виля въ Ловикъ; но, съ появленіемъ его, подозрѣнія усилились. Къ фактамъ существующимъ м-ръ Казобонъ присоединилъ еще факты воображаемые; озлобленіе противъ жены и Виля, горечь разочарованія росли въ немъ ежедневно; обвинять Доротею въ измѣнѣ онъ, конечно, не смѣлъ, во-первыхъ потому, что самъ былъ слишкомъ чистъ и добродѣтеленъ, а во-вторыхъ, возвышенный характеръ жены не допускалъ его дойти до такой низкой мысли. Но онъ все-таки ревновалъ ее. Его самолюбіе было задѣто тѣмъ, что она перестала дѣлиться съ нимъ своими впечатлѣніями. Онъ страшился, чтобы пылкое воображеніе Доротеи не привело ее впослѣдствіи къ чему нибудь дурному; что-же касается Виля, то, по настоящему, кромѣ послѣдняго письма, написаннаго въ вызывающемъ тонѣ, м-ръ Казобонъ не имѣлъ никакихъ причинъ къ неудовольствію противъ него; но онъ старался себя увѣрить, что въ Вилѣ есть что-то притягательное для натуръ, легко увлекающихся и такихъ непокорныхъ, какъ его жена. Онъ былъ убѣжденъ, что Доротея -- главная причина возвращенія Виля изъ Рима и водворенія его у нихъ въ сосѣдствѣ; ему представлялось даже, что она, безсознательно, быть можетъ, поощряла къ этому Виля. Затѣмъ ему казалось ясно, какъ день, что жена готова уже привязаться всѣмъ сердцемъ къ Вилю и подчиниться его волѣ; что послѣ каждаго tête-à-tête съ Вилемъ она непремѣнно выноситъ какое-нибудь непріятное для мужа впечатлѣніе. Послѣднее ихъ свиданіе въ Ловикѣ, о которомъ м-ръ Казобонъ зналъ (о встрѣчѣ съ Билемъ въ Фрэшит-Голлѣ Доротея не сказала ни слова мужу), повело къ супружеской сценѣ, разбередившей еще болѣе сердечную рану м-ра Казобона, а ночное объясненіе по поводу денегъ подлило только масла въ огонь.
   Случившійся затѣмъ нервный припадокъ, подкосившій его здоровье, усилилъ еще болѣе мрачное настроеніе его духа. Правда, онъ вскорѣ поправился и сталъ по-прежнему прилежно работать; болѣзнь, повидимому, произошла отъ чрезмѣрнаго утомленія; онъ могъ прожить еще 20 лѣтъ и окончить свой трудъ, къ которому готовился 30 лѣтъ сряду. Такая будущность казалась ему тѣмъ болѣе отрадной, что онъ надѣялся отомстить Карпу и К°, преслѣдовавшимъ его своими ѣдкими насмѣшками. "Я докажу имъ, что они жестоко ошибаются, опровергая, на основаніи своихъ современныхъ взглядовъ, мои тщательныя изслѣдованія памятниковъ отдаленной древности, разсуждалъ м-ръ Казобонъ,-- я разобью ихъ въ прахъ и увѣковѣчу свое имя въ потомствѣ". Но предвкушая свою славу, какъ авторъ, онъ не могъ успокоиться, какъ мужъ; его терзала мысль, что здоровье его подточено внутреннимъ недугомъ, что онъ долженъ скоро умереть, что смерти его, можетъ быть, будутъ радоваться, и что въ числѣ радующихся будетъ Виль.
   Несмотря на свои недостатки, и-ръ Казобонъ былъ человѣкъ въ высшей степени честный и благородный; вступая въ бракъ съ Доротеей, онъ заранѣе обезпечилъ ее на случай своей смерти; но при настоящихъ обстоятельствахъ онъ принялъ намѣреніе составить другое завѣщаніе. "Благополучіе Доротеи, разсуждалъ онъ,-- зависитъ не отъ богатства; напротивъ, хорошее состояніе можетъ поставить ее въ весьма опасное положеніе; она сдѣлается тогда выгодной приманкой для каждаго, кто съумѣетъ ловко овладѣть ея пылкимъ и любящимъ сердцемъ и восторженнымъ воображеніемъ. А тутъ какъ-разъ близь нея находится человѣкъ, имѣющій въ виду именно эту цѣль,-- человѣкъ, для котораго любовь есть только минутная прихоть, который ненавидитъ меня -- въ этомъ я убѣжденъ -- и ненавидитъ потому, что сознаетъ свою неблагодарность ко мнѣ. Онъ постоянно выставлялъ меня въ смѣшномъ видѣ передъ женой -- я не слыхалъ этого, правда, но увѣренъ, что это такъ. Если я даже останусь живъ, то не поручусь за то, что онъ не станетъ искать возможности вліять на Доротею стороной; онъ успѣлъ уже заслужить ея довѣріе, привлечь на себя ея вниманіе, успѣлъ увѣрить ее, какъ видно, что имѣетъ право получать отъ меня гораздо болѣе, чѣмъ я ему даю. Если я умру -- а онъ сторожитъ мою смерть, это вѣрно -- онъ уговоритъ ее выйдти за него замужъ; для нея это будетъ несчастіе, а для него -- торжество; она, конечно, не пойметъ своей ошибки, онъ заставитъ ее смотрѣть на все своими глазами; въ ней есть наклонность страстно привязаться къ человѣку -- меня она, вѣроятно, мысленно упрекала въ неспособности отвѣчать ей тѣмъ-же -- и, нѣтъ сомнѣнія, что она даже теперь поглощена заботою о его судьбѣ, а онъ разсчитываетъ на легкую побѣду и думаетъ водвориться въ моемъ гнѣздѣ. Нѣтъ, этому не бывать! Бракъ съ нимъ погубитъ Доротею. Выказалъ-ли этотъ человѣкъ въ чемъ-нибудь характеръ, кромѣ желанія противорѣчить мнѣ? По части знанія, онъ только нахваталъ верхушекъ; по части религіи, онъ былъ эхомъ бредней Доротеи. Я рѣшительно не вѣрю въ его нравственныя правила и считаю своимъ долгомъ употребить всѣ мѣры, чтобы помѣшать осуществленію его намѣреній".
   Брачный контрактъ м-ра Казобона давалъ ему возможность включить въ него какія угодно новыя условія; но, поразмысливъ хорошенько, онъ пришелъ къ тому заключенію, что вопросъ о его смерти еще не рѣшенъ и потому, не приступая въ пересмотру брачнаго контракта, онъ вознамѣрился выйдти изъ своей обычной замкнутости и спросить Лейдгата о вѣроятномъ исходѣ своей болѣзни.
   Онъ предупредилъ Доротею, что Лейдгатъ пріѣдетъ къ нимъ, по его просьбѣ, въ половинѣ четвертаго, и когда та съ испугомъ спросила: не хуже-ли ему? онъ отвѣчалъ:
   -- Нѣтъ, я только желаю знать мнѣніе доктора касательно нѣкоторыхъ симптомовъ моей болѣзни. Вамъ, душа моя, нѣтъ надобности съ нимъ видѣться; я прикажу провести его въ тиссовую аллею, по которой буду, по обыкновенію, гулять.
   Лейдгатъ засталъ м-ра Казобона расхаживающимъ взадъ и впередъ по аллеѣ, съ заложенными за спину руками и съ опущенной головой. Это было послѣ полудня; погода стояла прекрасная; солнечные лучи прорѣзывались сквозь темную, густую листву; кругомъ царствовала тишина, прерываемая, отъ времени до времени, однообразнымъ карканьемъ воронъ, которое для иныхъ кажется чѣмъ-то торжественнымъ и погребальнымъ. Лейдгатъ, человѣкъ полный силъ и энергіи, почувствовалъ искреннее состраданіе, увидавъ приближавшагося къ нему м-ра Казобона. Согнутая спина этого труженика-ученаго, истощенное тѣло его и глубокія морщины около рта придавали ему старческій видъ.
   -- Несчастный! подумалъ Лейдгатъ; -- въ его годы другіе мужчины кажутся львами; объ ихъ лѣтахъ можно только сказать, что они въ полномъ развитіи силъ.
   -- М-ръ Лейдгатъ, произнесъ м-ръ Казобонъ своимъ обыкновеннымъ вѣжливыхъ тономъ,-- я вамъ чрезвычайно обязанъ за вашу акуратность. Если позволите, мы будемъ разговаривать гуляя.
   -- Не безпокоили-ли васъ въ послѣднее время припадки? И не это-ли послужило поводомъ къ приглашенію меня? спросилъ Лейдгатъ, послѣ минутнаго молчанія.
   -- О, нѣтъ, совсѣмъ нѣтъ! Чтобы объяснить вамъ причину, почему я попросилъ васъ пріѣхать, я долженъ вамъ передать -- въ другое время это было-бы лишнимъ -- что жизнь моя, во многихъ отношеніяхъ безполезная, отчасти нужна для окончанія работы, которую я началъ въ цвѣтущую пору моей молодости. Короче сказать, у меня теперь на рукахъ сочиненіе, которое я-бы желалъ оставить послѣ себя въ такомъ видѣ, чтобы другіе, по крайней мѣрѣ, могли прямо отдать его въ печать; еслибы я получилъ эту увѣренность, то могъ-бы извлечь изъ нея пользу и опредѣлить планъ моихъ дѣйствій.
   Тутъ м-ръ Казобонъ умолкъ и засунулъ одну руку за пуговицы своего однобортнаго сюртука. Для человѣка, долго занимавшагося изученіемъ характеристики людей, было-бы любопытно слѣдить за внутренней борьбой, происходившей въ м-рѣ Казобонѣ и выраженной имъ въ размѣренной, форменной рѣчи, произнесенной по обыкновенію въ носъ, съ покачиваніемъ головы. Что могло быть трагичнѣе положенія человѣка, со страхомъ добивающагося узнать, долженъ-ли онъ отказаться навсегда отъ труда, который составлялъ главную цѣль его жизни? Наружность м-ра Казобона далеко не соотвѣтствовала драматическому характеру этой минуты, и Лейдгату, смотрѣвшему съ нѣкотораго рода пренебрёженіемъ на сухіе, педантическіе ученые труды, неимѣвшіе никакого практическаго примѣненія, Казобонъ показался и смѣшонъ, и жалокъ.
   -- Вы хотите знать, не помѣшаетъ-ли ваше здоровье окончить вашъ трудъ? сказалъ Лейдгатъ, стараясь помочь м-ру Казобону, который видимо не имѣлъ духу выразить яснѣе свой вопросъ.
   -- Да. Вы очень тщательно изслѣдовали симптомы моей болѣзни, но не объяснили мнѣ, опасны-ли они, а между тѣмъ, м-ръ Лейдгатъ, я-бы желалъ знать всю истину, безъ утайки. Вотъ для чего я и пригласилъ васъ въ себѣ. Вы мнѣ окажете этимъ самую дружескую услугу. Если вы скажете, что жизни моей не грозитъ близкая опасность, то, по причинамъ, вамъ уже извѣстнымъ, я буду этимъ очень доволенъ; если-же наоборотъ, то узнать правду для меня еще важнѣе.
   -- Слѣдовательно, вы требуете отъ меня полной откровенности? отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Впрочемъ, я считаю долгомъ предупредить васъ, что точное опредѣленіе вашей болѣзни невозможно. Болѣзни сердца представляютъ самый разнообразный характеръ; ни въ какомъ случаѣ нельзя назначить времени ихъ страшнаго исхода.
   М-ра Казобона видимо покоробило, но онъ смолчалъ и поклонился доктору.
   -- Мнѣ кажется, что вы страдаете такъ-называемымъ ожирѣніемъ сердца -- болѣзнію открытой и изслѣдованной Лэнневомъ, который, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, подарилъ наукѣ стетоскопъ. Для того, чтобы рѣшить вопросъ о вашемъ положеніи, необходимо время и внимательное наблюденіе. Послѣ всего слышаннаго отъ васъ я считаю долгомъ объявить, что смерть въ подобнаго рода болѣзняхъ бываетъ обыкновенно внезапная; со всѣмъ тѣмъ я никакъ не могу оказать заранѣе, когда именно съ вами это случится. Съ вашей комплекціей и при спокойной жизни вы можете прожить лѣтъ пятнадцать и даже болѣе, но душевныя потрясенія могутъ значительно приблизить катастрофу. Приводить анатомическія и медицинскія доказательства я не нахожу нужнымъ, такъ-какъ результатъ выйдетъ одинъ и тотъ-же.
   Лейдгатъ тонко сообразилъ, что прямая и откровенная рѣчь, безъ увертокъ, понравится Казобону.
   -- Благодарю васъ, м-ръ Лейдгатъ, сказалъ Казобонъ послѣ минутной паузы.-- Позвольте вамъ предложить еще одинъ вопросъ: сообщили-ли вы м-съ Казобонъ все то, что мнѣ сейчасъ сказали?
   -- Частію, т. е. я намекнулъ ей о существующей опасности.
   Лейдгатъ уже готовился объяснить, почему онъ сообщилъ Доротеѣ о возможности неблагопріятнаго исхода болѣзни, но Казобону видимо хотѣлось прекратить разговоръ. Онъ махнулъ рукой, еще разъ поблагодарилъ доктора и завелъ рѣчь о прекрасной погодѣ. Лейдгатъ, догадавшись, что его больной желаетъ остаться одинъ, поспѣшилъ проститься съ нимъ. Черная фигура Казобона, съ заложенными назадъ руками и съ опущенной головой, долго еще двигалась взадъ и впередъ по темной тиссовой аллеѣ и окружающее ее безмолвіе только изрѣдка нарушалось звукомъ падающихъ листьевъ или перепархивающихъ птичекъ. Тутъ ходилъ человѣкъ, поставленный лицомъ въ лицу съ смертью; для него настала одна изъ тѣхъ рѣшительныхъ минутъ, когда общее выраженіе -- всѣ мы должны умереть,-- превращается въ грозный приговоръ: я долженъ умереть, и скоро. Смерть, на рукахъ которой мы, въ послѣднюю минуту свою, засыпаемъ иногда также сладко, какъ ребенокъ на рукахъ матери, въ другое время представляется намъ жестокой и неумолимой. М-ру Казобону казалось, что онъ очутился на берегу страшнаго Стикса, что онъ слышитъ уже всплески веселъ, видитъ темное очертаніе лодки и ждетъ призыва.
   Доротея выждала, когда Лейдгатъ уѣхалъ и пошла въ садъ съ намѣреніемъ отыскать мужа; но, опасаясь, по обыкновенію, попасть не кстати, она робко блуждала между деревьями, высматривая, гдѣ мужъ. Замѣтивъ, наконецъ, что онъ идетъ къ ней на-встрѣчу, она направилась прямо въ его сторону.
   М-ръ Казобонъ могъ бы встрѣтить ее какъ олицетвореніе ангела, посланнаго ему съ вѣстію, что въ послѣдніе часы своей жизни онъ будетъ согрѣтъ преданностію и любовію -- отрадными спутницами несчастія; но вмѣсто того, онъ бросилъ на нее такой ледяной взглядъ, отъ котораго бѣдная женщина совершенно растерялась; однакожъ, она подошла къ нему и робко взяла его подъ руку. М-ръ Казобонъ не измѣнилъ своей прежней позы и равнодушно допустилъ, чтобы гибкая рука жены обвилась вокругъ его руки.
   Доротея страдала отъ пытки, которой подвергалъ ее мужъ; слово это, быть можетъ, слишкомъ сильно, но оно вѣрно. Мелочи жизни нерѣдко уничтожаютъ все счастье человѣка, и люди, сдѣлавшіеся причиной такихъ послѣдствій, сами бываютъ поражены удивленіемъ и ужасомъ при видѣ произведеннаго ими опустошенія. Вы спросите, какъ могъ рѣшиться м-ръ Казобонъ обращаться такъ сурово съ своей женой? Вспомните только, что боязнь сдѣлаться предметомъ чужого состраданія доходила въ немъ до болѣзненнаго раздраженія; ему казалось, что люди, выказывающіе участіе къ нему, радуются его горю. О чувствахъ Доротеи онъ не имѣлъ ни малѣйшаго понятія; онъ не могъ себѣ вообразить, что она столько-же страдаетъ отъ его обращенія съ нею, сколько онъ отъ критическихъ статей Карпа.
   Доротея шла молча рядомъ съ мужемъ, не отнимая своей руки; м-ру Казобону не хотѣлось прямо сказать, что онъ желаетъ остаться одинъ, и, не говоря ни слова, онъ повернулъ къ дому. Только-что они вошли туда чрезъ стеклянную дверь, Доротея освободила свою руку и остановилась, предоставя мужу идти, куда ему будетъ угодно. Онъ отправился въ библіотеку и заперся тамъ съ своимъ горемъ.
   Доротея-же ушла въ будуаръ. Въ открытое полукруглое окно видна была тиссовая аллея, вся освѣщенная послѣполуденнымъ солнцемъ. Доротея бросилась въ кресло, не обративъ вниманія на то, что оно стоитъ на припекѣ; на нее напалъ припадокъ такого негодованія, какого она прежде никогда не испытывала. Плакать она не могла.
   -- Что я ему сдѣлала? воскликнула она,-- что я такое въ его глазахъ, что онъ осмѣливается обращаться со мной такъ жестоко? Ему дѣла нѣтъ до моихъ чувствъ; къ чему послужили всѣ мои думы и заботы о немъ?
   Она какъ-будто испугалась своего собственнаго голоса и замолчала. Въ эту минуту въ ея головѣ пронеслись всѣ обманутыя надежды и мечты ея молодости; она съ грустію поняла, что все это время она и мужъ шли по разнымъ путямъ. Еслибы онъ выказалъ ей сочувствіе, приблизилъ-бы ее въ себѣ, она беззавѣтно посвятила-бы ему всю свою жизнь, не разсуждая, заслуживаетъ онъ этого или нѣтъ. А теперь она съ горечью повторяла: "Не я виновата, а онъ! Я любила его, я вѣрила ему, и чѣмъ-же онъ заплатилъ мнѣ? Я съ трепетомъ ловлю каждый его взглядъ, я должна скрывать свои чувства, должна ежеминутно стараться угождать ему". Одно подобное обращеніе можетъ довести женщину до ненависти.
   Солнце начало уже садиться, когда Доротея вспомнила, что ей пора сойти внизъ; но она собралась послать сказать мужу, что ей нездоровится и она останется наверху. До сихъ поръ она ни разу не давала до такой степени воли своему раздраженію; теперь-же она чувствовала, что встрѣча съ мужемъ вызвала-бы ее непремѣнно на объясненія, а хладнокровно объясниться она не могла-бы. "Я знаю, что онъ удивится и обидится моимъ отказомъ придти къ нему,-- и подѣломъ, разсуждала она: -- Богъ видитъ, что не я виновата". Доротея, подобно всѣмъ людямъ, думала въ минуты раздраженія, что Богъ и всѣ небесныя силы на ея сторонѣ. Но только-что она хотѣла позвонить, какъ послышался стукъ въ ея дверь.
   -- М-ръ Казобонъ прислалъ сказать вамъ, что онъ желаетъ обѣдать въ библіотекѣ и провести вечеръ одинъ, потому-что онъ очень занятъ.
   -- Такъ я совсѣмъ не буду обѣдать, Тантрипъ, сказала Доротея.
   -- Ахъ, сударыня! воскликнула та,-- позвольте мнѣ принести вамъ чего-нибудь.
   -- Не нужно, мнѣ нездоровится. Приготовьте все, что слѣдуетъ къ ночи и не безпокойте меня больше.
   Доротея просидѣла неподвижно въ креслѣ вплоть до глубокаго вечера; ея внутренняя борьба мало-по-малу утихла; она вспомнила, что сегодня рѣшался вопросъ о жизни и смерти ея мужа; что отвѣтъ доктора, быть можетъ, поразилъ его; тогда образъ м-ра Казобона предсталъ передъ нею, какъ живой, блѣдный, съ укоромъ въ глазахъ. Она горько заплакала, моля Бога помиловать ее отъ испытанія. Въ домѣ все было тихо; зная, что м-ру Казобону уже настало время ложиться спать, она осторожно отворила дверь своего будуара и ждала въ потемкахъ появленія мужа на лѣстницѣ со свѣчей въ рукѣ. Если-бы онъ замедлилъ, она, кажется, бросилась-бы внизъ отъ овладѣвшаго ею непонятнаго ужаса; но дверь библіотеки вскорѣ отворилась и по лѣстницѣ началъ медленно подыматься свѣтъ, безъ малѣйшаго звука шаговъ по ковру. Какъ только м-ръ Казобонъ очутился передъ нею, она увидѣла, что онъ блѣденъ, какъ мертвецъ; замѣтивъ Доротею, онъ слегка вздрогнулъ; она смотрѣла на него молча, умоляющими глазами.
   -- Доротея, спросилъ онъ тихо и ласково,-- неужели вы дожидались меня здѣсь?
   -- Да, отвѣчала Доротея,-- я боялась идти въ библіотеку, чтобы не помѣшать вамъ.
   -- Пойдемте, пойдемте, душа моя; вы молоды, вы не должны утомлять себя.
   Эти ласковыя и грустныя слова пробудили въ Доротеѣ такое чувство, какое мы испытываемъ, когда намъ удастся осторожно обойти больного и не толкнуть его. Она подала мужу руку и они пошли рядомъ по широкому корридору.
  

ЧАСТЬ ПЯТАЯ.
Мертвая рука.

  

ГЛАВА XLIII.

   Доротея выѣзжала безъ мужа только въ такомъ случаѣ, если ей было необходимо сдѣлать какія-нибудь закупки въ Мидльмарчѣ или-же по дѣламъ благотворительности. Черезъ два дня послѣ сцены въ тиссовой аллеѣ она рѣшилась отправиться въ Мидльмарчъ, чтобы повидаться съ Лейдгатомъ и узнать отъ него, дѣйствительно-ли ея мужъ чувствуетъ себя хуже и скрываетъ это отъ нея и требовалъ-ли онъ отъ доктора настоятельно, чтобы тотъ сказалъ ему всю правду объ исходѣ его болѣзни. Хотя совѣсть и упрекала Доротею за то, что она намѣревалась разузнать объ этомъ у посторонняго человѣка, помимо мужа, но неизвѣстность и страхъ, что она можетъ какъ-нибудь нечаянно отнестись грубо и несправедливо къ мужу, заставили ее рѣшиться. Очевидно было, что въ умѣ ея мужа произошелъ какой-то кризисъ: онъ на другой-же день принялъ новую методу составленія замѣтокъ и посвятилъ жену въ свой новый планъ. Бѣдной Доротеѣ приходилось запасаться нечеловѣческимъ терпѣніемъ.
   Она подъѣхала къ дому Лейдгата въ Ловикъ-Гэтѣ часа въ четыре пополудни; въ дорогѣ на нее напалъ страхъ, что, можетъ быть, его нѣтъ дома, и она стала досадовать на себя, что не написала ему раньше о своемъ посѣщеніи. Его дѣйствительно не оказалось дома.
   -- А м-съ Лейдгатъ дома? спросила Доротея. Она не была знакома съ Розамундой и даже никогда не видала ее, но теперь вдругъ вспомнила, что Лейдгатъ женатъ. М-съ Лейдгатъ была дома.
   -- Мнѣ-бы хотѣлось повидаться съ нею. Не можетъ-ли она удѣлить мнѣ нѣсколько минутъ,-- м-съ Казобонъ.
   Служанка отправилась съ докладомъ. До слуха Доротеи доносились сквозь открытое окно звуки мужского голоса, пѣвшаго подъ акомпаниментъ фортепьяно. Внезапно музыка и пѣніе прекратились и служанка вернулась съ отвѣтомъ, что м-съ Лейдгатъ почтетъ себѣ за счастіе принять м-съ Казобонъ. Дѣйствительно, Розамунда была польщена посѣщеніемъ м-съ Казобонъ. Для нея Доротея была богинею, стоявшею выше обыкновенныхъ мидльмарчскихъ смертныхъ, и поглядѣть на нее вблизи было въ высшей степени интересно, къ тому-же Розамунда была непрочь показать ей и себя: она не сомнѣвалась ни минуты, что произведетъ на нее благопріятное впечатлѣніе. Ужь если Лейдгатъ отличилъ ее отъ прочихъ дѣвушекъ, то, конечно, она должна была понравиться всякой дамѣ порядочнаго круга. Доротея протянула ей руку съ своей обыкновенной непринужденной любезностью и глаза ея остановились съ удовольствіемъ на хорошенькомъ личикѣ жены Лейдгата; въ то-же время она замѣтила какого-то джентльмена, стоявшаго неподалеку отъ нихъ, но не обратила на него особеннаго вниманія. Этотъ джентльменъ, въ свою очередь, казалось, былъ такъ сильно заинтересованъ одной изъ этихъ женщинъ, что не обратилъ ни малѣйшаго вниманія на контрастъ между ними, который поразилъ-бы всякаго спокойнаго наблюдателя.
   -- Благодарю васъ, что вы были только любезны, что не отказались принять меня, заговорила Доротея послѣ перваго привѣтствія.-- Мнѣ непремѣнно нужно повидаться съ м-ромъ Лейдгатомъ сегодня-же и я полагала, что вы, можетъ быть, знаете, гдѣ я могу найти его, или позволите подождать его у васъ, если онъ скоро вернется.
   -- Онъ въ новомъ госпиталѣ. Я не знаю, когда онъ вернется домой, но я могу послать за нимъ.
   -- Если угодно, я схожу за нимъ, сказалъ Виль Владиславъ, подходя въ дамамъ. Доротея покраснѣла отъ неожиданности, но протянула ему руку съ улыбкой и видимымъ удовольствіемъ.
   -- Я не узнала васъ, сказала она: -- я никакъ не ожидала встрѣтить васъ здѣсь.
   -- Такъ вы уполномочите меня сходить въ госпиталь и передать м-ру Лейдгату, что вы желаете повидаться съ нимъ? спросилъ Виль.
   -- Я полагаю, лучше послать за нимъ экипажъ, отвѣчала Доротея,-- если вы будете такъ добры, что объясните кучеру, куда ѣхать.
   Виль направился къ дверямъ, но Доротея о чемъ-то вспомнила въ эту минуту, быстро встала и сказала:
   -- Я поѣду сама, благодарю васъ. Мнѣ хочется поскорѣе вернуться домой. Я проѣду въ госпиталь и повидаюсь тамъ съ м-ромъ Лейдгатомъ. Извините меня, пожалуйста, м-съ Лейдгатъ. Я вамъ очень благодарна.
   Видимо, ее поразила какая-то мысль; она вышла изъ комнаты, почти не сознавая, гдѣ она, не замѣчая, что Виль отворилъ ей дверь и предложилъ руку, чтобы провести ее до кареты. Она приняла руку, но не говорила ни слова. Виль, оскорбленный и раздосадованный, въ свою очередь не находилъ, что сказать. Молча онъ посадилъ ее въ карету; они простились и Доротея уѣхала.
   До госпиталя было всего пять минутъ ѣзды, но этого времени было слишкомъ достаточно, чтобы совершенно новыя мысли успѣли родиться въ головѣ Доротеи. Она такъ поспѣшно уѣхала отъ Лейдгатовъ потому, что въ ея умѣ явилось смутное сознаніе, что, скрывъ отъ мужа о своемъ свиданіи съ Вилемъ, она его обманетъ, но она также сознавала, что должна была умолчать объ этомъ свиданіи, потому что иначе ей пришлось-бы разсказать ему, что она ѣздила къ Лейдгату. Но кромѣ этого сознанія, ее побудило уѣхать какое-то странное чувство досады. И теперь, въ каретѣ, въ ушахъ ея постоянно раздавались звуки мужского голоса и акомпанировавшаго ему фортепьяно, а въ головѣ неотвязно вертѣлся вопросъ, къ чему Виль Владиславъ посѣщалъ м-съ Лейдгатъ въ отсутствіе ея мужа. Но тутъ припомнилось ей, что нѣсколько разъ онъ бывалъ и у нея въ отсутствіе ея мужа и она никогда не находила этого неприличнымъ. Впрочемъ, въ отношеніи ея это совсѣмъ другое дѣло: Виль -- родственникъ м-ра Казобона и она обязана выказывать ему родственное расположеніе. Да, но вмѣстѣ съ тѣмъ припоминалось ей, что м-ръ Казобонъ, повидимому, былъ недоволенъ, если кузенъ являлся къ нему въ домъ въ его отсутствіе. "Можетъ быть, я во многомъ ошибалась", подумала бѣдная Доротея и по щекамъ ея потекли слезы. Она чувствовала себя несчастною, сама не зная почему; образъ Виля, до сихъ поръ такъ свѣтло рисовавшійся передъ нею, внезапно потускнѣлъ. Между тѣмъ карета остановилась у воротъ госпиталя; увидѣвъ Лейдгата, Доротея забыла обо всемъ, кромѣ непосредственной цѣли своей поѣздки.
   Въ то-же время Виль Владиславъ былъ сильно раздосадованъ, но очень хорошо сознавалъ, чѣмъ именно. Онъ такъ давно не видѣлся съ Доротеею, и первая-же встрѣча его съ нею вышла такъ неудачна. Она не только не оказала ему исключительнаго вниманія, но она могла еще опасаться, что, встрѣтясь съ нимъ при такой обстановкѣ, она могла вывести заключеніе, что онъ вовсе не занятъ ею. Онъ чувствовалъ, что разстояніе между ними снова увеличивается и нѣтъ надежды, чтобы они могли снова сойтись, такъ-какъ онъ попалъ въ тѣ кружки мидльмарчцевъ, въ жизни которыхъ она не принимаетъ никакого участія и, слѣдовательно, въ нихъ онъ не можетъ встрѣчаться съ нею. Но развѣ онъ въ этомъ виноватъ? Правда, поселившись въ городѣ, онъ поспѣшилъ обзавестись большимъ знакомствомъ, но вѣдь его положеніе требовало, чтобы онъ зналъ все и всѣхъ. Знакомство съ Лейдгатомъ, конечно, не могло уронить его ни въ чьихъ глазахъ. А вдобавокъ жена Лейдгата оказалась музыкантшей и вообще женщиной такого рода, что въ бесѣдѣ съ нею время проходило пріятно и незамѣтно. Его страшно бѣсило, что его Діана неожиданно застала своего поклонника въ обществѣ другой женщины. Только ради ея, своей Діаны, переѣхалъ онъ въ Мидльмарчъ, а между тѣмъ положеніе, занятое имъ въ этомъ городѣ, грозило воздвигнуть между ними преграду болѣе непреодолимую, чѣмъ прежняя, когда онъ жилъ въ Римѣ. Бороться противъ предразсудковъ званія и положенія, выраженныхъ въ грубой формѣ деспотическаго письма м-ра Казобона, было нетрудно. Но предразсудки могутъ проявляться въ болѣе тонкой формѣ, и Виль былъ особенно чутокъ къ такимъ проявленіямъ. Впрочемъ и человѣкъ менѣе чуткій, чѣмъ онъ, замѣтилъ-бы, что въ этотъ разъ при встрѣчѣ съ нимъ Доротея, несмотря на полное отсутствіе всякаго стѣсненія, чувствовала себя какъ-то неловко; молчаніе ея, когда онъ провожалъ ее до кареты, носило на себѣ какой-то леденящій характеръ. Можетъ быть, Казобонъ изъ ненависти и ревности убѣдилъ Доротею, что Виль не ровня ей по общественному положенію. Чортъ-бы добралъ этого Казобона!
   Виль вернулся въ гостиную, взялъ шляпу и, подойдя къ м-съ Лейдгатъ, сидѣвшей за работой, сказалъ раздражительнымъ тономъ:
   -- Какъ непріятно, когда прерываютъ за музыкой или стихами. Вы мнѣ позволите придти какъ-нибудь въ другой разъ докончить Lungi dal caro bene?
   -- Я очень буду рада, если вы меня выучите этой аріи, сказала Розамунда.-- Но сознайтесь, что перерывъ явился къ намъ въ очень красивой формѣ. Какъ я завидую вамъ, что вы знакомы съ м-съ Казобонъ! Что, она очень умна? Говорятъ, что очень.
   -- Право, не знаю, отвѣчалъ Виль сердито.
   -- То-же самое мнѣ отвѣчалъ Тертій, когда я его спросила: хороша-ли она собою? О чемъ это вы, господа, думаете, когда бесѣдуете съ м-съ Казобонъ?
   -- О ней самой, возразилъ Виль, которому вдругъ захотѣлось побѣсить очаровательную м-съ Лейдгатъ.-- Въ присутствіи такой совершенной во всѣхъ отношеніяхъ женщины невозможно думать о качествахъ ея ума или характера; можно только сознавать ея присутствіе.
   -- Этакъ пожалуй, я стану ревновать Тертія, если онъ не прекратить своихъ поѣздокъ въ Ловикъ, замѣтила Розамунда улыбаясь.-- Возвращаясь оттуда, онъ совсѣмъ не станетъ думать обо мнѣ.
   -- До сихъ поръ, какъ кажется, поѣздки въ Ловикъ не производили такого дѣйствія на м-ра Лейдгата. М-съ Казобонъ слишкомъ непохожа на другихъ женщинъ, чтобы ее можно было сравнивать съ ними.
   -- Вы ея страстный поклонникъ, какъ я вижу. Вѣроятно, вы часто видитесь съ нею.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Виль съ досадой.-- Поклоненіе -- это не болѣе, какъ теорія. Однако, я имъ злоупотребляю въ настоящую минуту... пора мнѣ уходить.
   -- Пожалуйста, заходите какъ-нибудь вечеркомъ: м-ръ Лейдгатъ очень любитъ музыку, да и мнѣ будетъ гораздо пріятіе, если онъ станетъ наслаждаться ею вмѣстѣ со мною.
   Когда мужъ вернулся, Розамунда, взявъ его за воротникъ обѣими руками, сказала:
   -- Сегодня м-ръ Владиславъ былъ у меня и пѣлъ, когда пріѣхала м-съ Казобонъ. Ея пріѣздъ, кажется, разсердилъ его. Повидимому, онъ былъ недоволенъ, что она заѣхала къ намъ. Но я полагаю, что ты не ниже его по положенію, въ какихъ-бы родственныхъ отношеніяхъ онъ не состоялъ съ Казобонаии.
   -- Пустяки. Если онъ разсердился, такъ на что-нибудь другое. М-ръ Владиславъ никогда не разбираетъ положенія людей.
   -- Оставляя въ сторонѣ музыку, онъ не всегда пріятный гость. Тебѣ онъ нравится?
   -- Да, онъ, кажется, добрый малый, немножко взбалмошный, но очень сносный.
   -- Знаешь-ли, онъ безъ ума отъ м-съ Казобонъ.
   -- Бѣдняга! замѣтилъ Лейдгатъ улыбаясь и щипнувъ жену за ухо.
   Розамунда чувствовала, что пріобрѣтаетъ необыкновенную опытность въ житейскихъ дѣлахъ, особенно съ тѣхъ поръ, какъ узнала, что женщины и послѣ замужества могутъ одерживать побѣды и влюблять въ себя мужчинъ. До замужества она считала это едва-ли возможнымъ. Въ то время дѣвушки, въ провинціи, даже воспитывавшіяся у м-съ Лемонъ, мало были знакомы съ французской литературой послѣ Расина, а гравюръ, проливающихъ такой яркій свѣтъ на житейскіе скандалы, тогда еще вовсе не было. Но досужее женское тщеславіе способно, воспользоваться самымъ ничтожнымъ намекомъ, особенно такимъ заманчивымъ, какъ намекъ на возможность безконечныхъ побѣдъ. Какъ восхитительно, возсѣдая на брачномъ престолѣ рядомъ съ принцемъ-супругомъ, въ дѣйствительности вашимъ-же подданнымъ, заковывать въ свои цѣпи рабовъ, которые будутъ безнадежно обращать къ вамъ взоры, теряя и сонъ и аппетитъ! Впрочемъ, романъ Розамунды въ настоящее время сосредоточивался преимущественно на принцѣ-супругѣ, и его вѣрноподданическія чувства вполнѣ удовлетворяли ее. Когда онъ сказалъ: "бѣдняга", она спросила съ любопытствомъ:
   -- Почему это?
   -- Да какого-же толка ждать отъ человѣка, когда онъ влюбится въ одну изъ васъ, русалокъ? Онъ только заброситъ свою работу и войдетъ въ долги.
   -- Ну, кажется, ты не запускаешь своей работы. Ты вѣчно или въ госпиталѣ, или у какихъ-нибудь бѣдныхъ паціентовъ, или занятъ какой-нибудь докторской ссорой; а дома то и дѣло что корпишь надъ своимъ микроскопомъ, да склянками. Согласись, что они для тебя дороже меня.
   -- Неужели твое честолюбіе удовлетворится, если я буду только мидльмарчскимъ докторомъ и ничѣмъ больше? спросилъ Лейдгатъ, опуская руки на плечи жены и глядя на нее серьезно и съ любовью.-- Я выучу тебя моимъ любимымъ стихамъ. Ихъ написалъ одинъ старый поэтъ:
  
   Зачѣмъ бушуетъ гордость, если ей
   Забвенье предстоитъ? Какое счастье
   Сравниться можетъ съ тѣмъ, чтобъ написать
   Достойное тисненіе творенье,
   Когда оно способно возбуждать
   Въ читающихъ восторгъ и удивленье?
  
   Да, Рози, мнѣ хочется сдѣлать что-нибудь такое, чтобъ не остаться въ тѣни. А для этого, дружочекъ, я долженъ трудиться.
   -- Разумѣется, я желаю чтобы ты сдѣлалъ какія-нибудь важныя открытія; и, вѣроятно, никто болѣе меня не будетъ такъ доволенъ, если ты достигнешь болѣе высокаго положенія, чѣмъ то, которое ты занимаешь теперь въ Мидльмарчѣ. Ты не можешь сказать, что я когда-нибудь, отвлекала тебя отъ работы. Но нельзя-же намъ вѣчно жить отшельниками. Ты не сердишься на меня, Тертій?
   -- Нѣтъ, моя дорогая, за что-же! ты -- моя радость.
   -- Зачѣмъ пріѣзжала къ тебѣ, м-съ Казобонъ?
   -- Она желала разспросить меня о здоровьѣ своего мужа, и, кажется, намѣрена пожертвовать кое-что на нашъ новый госпиталь. Вѣроятно, она дастъ намъ фунтовъ 200 въ годъ.
  

ГЛАВА XLIV.

   Когда Доротея, прогуливаясь съ Лейдгатомъ по лавровымъ аллеямъ въ саду новаго госпиталя, узнала отъ него, что въ физическомъ состояніи м-ра Казобона не послѣдовало никакой перемѣны за исключеніемъ безпокойнаго желанія узнать всю правду относительно своей болѣзни, она задумалась; ей представилось, что, можетъ быть, она сдѣлала или сказала что-нибудь непріятное для него, что возбудило это безпокойство. Лейдгатъ, не желая упускать удобнаго случая принести пользу своему любимому дѣлу, рискнулъ заговорить:
   -- Не знаю, обращалъ-ли кто ваше вниманіе или вниманіе м-ра Казобона на нашъ новый госпиталь! Съ моей стороны можетъ показаться узкимъ эгоизмомъ, что я говорю объ этомъ, не я право не виноватъ; дѣло въ томъ, что остальные доктора относятся къ нему враждебно. Васъ, кажется, интересуютъ подобныя вещи. Я помню, когда въ первой разъ я имѣлъ удовольствіе видѣть васъ въ Типтонъ-Гренжѣ, еще до вашего замужества, вы распрашивали женя, какъ дѣйствуютъ на здоровье бѣдняковъ ихъ жалкія помѣщенія.
   -- О да, отвѣчала Доротея, оживляясь.-- Я буду вамъ очень благодарна, если вы мнѣ скажете, чѣмъ я могу быть полезной въ вашемъ дѣлѣ. Съ тѣхъ поръ, какъ я вышла замужъ, я почти перестала думать о тѣхъ предметахъ, которые меня занимали до замужества. Я хочу сказать, поправилась она послѣ минутнаго колебанія,-- что въ нашей деревнѣ земледѣльцамъ живется довольно сносно, а я была слишкомъ занята собой, чтобы освѣдомляться о томъ, что дѣлается за предѣлами этой деревни. Но здѣсь, въ такомъ городѣ, какъ Мидльмарчъ, вѣроятно, можно сдѣлать очень много добраго и полезнаго.
   -- Все, отвѣчалъ Лейдгатъ отрывисто и энергично.-- Этотъ госпиталь -- весьма полезное и дѣльное учрежденіе; онъ основанъ исключительно усиліями м-ра Бюльстрода и главнымъ образомъ на его деньги. Но подобное предпріятіе не по силамъ одного человѣка. М-ръ Бюльстродъ расчитывалъ на поддержку многихъ своихъ друзей и знакомыхъ, между-тѣмъ это учрежденіе возбудило противъ себя пошлую мелочную вражду и, къ несчастію, многіе изъ здѣшнихъ вліятельныхъ людей употребляютъ всѣ усилія, чтобы уронить его.
   -- Какія-же побужденія руководятъ ими? спросила Доротея съ наивнымъ удивленіемъ.
   -- Прежде всего въ этомъ виновата непопулярность м-ра Бюльстрода. Полгорода готово подняться на ноги, чтобы только досадить ему. Въ этомъ нелѣпомъ свѣтѣ большинство людей признаютъ учрежденіе хорошимъ только тогда, если въ созданія его принимали участіе свои люди. До пріѣзда сюда я вовсе не зналъ Бюльстрода. Приглядѣвшись къ нему, я могу сказать безпристрастно, что нѣкоторые его взгляды весьма раціональны, нѣкоторыя его предположенія полезны. Если-бы люди образованные работали съ убѣжденіемъ, что ихъ наблюденія могутъ способствовать преобразованію медицины, какъ въ теоріи, такъ и на практикѣ, то эта наука непремѣнно подвинулась-бы впередъ. По крайней мѣрѣ, я въ этомъ убѣжденъ. По моему мнѣнію, отказавшись работать съ м-ромъ Бюльстродомъ, я пропустилъ-бы случай оказывать обществу услуги своей профессіей.
   -- Я совершенно согласна съ вами, вскричала Доротея, увлеченная словами Лейдгата.-- Но отчего-же большинство здѣшнихъ вліятельныхъ людей возстановлено противъ м-ра Бюльстрода? Дядя мой очень расположенъ къ нему.
   -- Его не долюбливаютъ за его религіозныя убѣжденія.
   -- Тѣмъ болѣе основанія презирать оппозицію такого рода, горячилась Доротея, въ умѣ которой мидльмарчцы представлялись гонителями вѣры.
   -- Говоря откровенно, противъ него существуютъ и другія обвиненія: говорятъ, что онъ лицемѣръ, человѣкъ не сообщительный и занимается не совсѣмъ привлекательною профессію. Но какое-жъ отношеніе имѣютъ эти недостатки къ вопросу о госпиталѣ? Впрочемъ, главнымъ поводомъ къ оппозиціи послужило то, что Бюльстродъ ввѣрилъ завѣдываніе госпиталемъ мнѣ, а не другому врачу. Что касается меня, я очень радъ, что онъ поручилъ мнѣ дѣло, которое даетъ мнѣ возможность приноситъ посильную пользу, я и постараюсь оправдать его выборъ. Но за то всѣ мои мидльмарчскіе собратья по профессіи злобствуютъ противъ этого госпиталя и не только отказываютъ въ своемъ содѣйствіи, но всячески стараются чернить самое предпріятіе и мѣшать пожертвованіямъ на него.
   -- Какъ все это пошло! вскричала Доротея съ негодованіемъ.
   -- При всякомъ дѣлѣ борьба неизбѣжна, безъ нея нельзя обойтись. Невѣжество здѣшняго общества превосходитъ всякое описаніе. Я нисколько не вмѣняю себѣ въ заслугу, что пользовался случаями, которые не всякому выпадаютъ на долю; но мнѣ не могутъ простить, что я молодъ, что я еще недавно здѣсь и случайно знаю болѣе, чѣмъ здѣшніе старожилы. Во всякомъ случаѣ, если я могу ввести лучшую систему леченія, если я могу произвести наблюденія и изслѣдованія, которыя прольютъ новый свѣтъ на медицину, я сочту низостью съ своей стороны отступаться отъ этого дѣла ради соображеній личнаго комфорта. Мнѣ тѣмъ легче слѣдовать по этому пути, что въ дѣло не замѣшанъ денежный вопросъ, который могъ-бы, пожалуй, выставить въ двусмысленномъ свѣтѣ мою настойчивость.
   -- Какъ я рада, м-ръ Лейдгатъ, что вы заговорили со иною объ этомъ предметѣ, сказала Доротея тономъ, выражавшимъ полное сочувствіе.-- Мнѣ кажется, я могу оказать небольшую помощь этому полезному предпріятію. У меня есть деньги, съ которыми я рѣшительно не знаю, что дѣлать, и эта мысль часто меня мучитъ. Я думаю, что я могу пожертвовать для этого хорошаго дѣла фунтовъ 200 въ годъ. Какъ вы счастливы, что знаете, какимъ путемъ можно приносить дѣйствительную пользу. Какъ-бы я желала просыпаться каждое утро съ яснымъ сознаніемъ, что я должна дѣлать. Но вокругъ себя видишь столько дрязгъ, столько мелочности, что за ними довольно трудно отличить хорошее отъ дурного.
   Послѣднія слова Доротея произнесла съ оттѣнкомъ грусти, но тотчасъ-же снова оживилась.
   -- Пожалуйста, м-ръ Лейдгатъ, просила она,-- заѣзжайте, къ намъ въ Ловикъ и дайте мнѣ болѣе подробныя свѣденія о вашемъ дѣлѣ. Я передамъ м-ру Казобону то, что слышала отъ васъ сегодня, а теперь мнѣ пора домой.
   Въ тотъ-же вечеръ она разсказала объ этомъ мужу и изъявила желаніе жертвовать въ пользу госпиталя по 200 фунтовъ въ годъ -- она получала 700 ф. въ годъ, закрѣпленныхъ за нею при замужествѣ. М-ръ Казобонъ не воспротивился ея желанію, онъ замѣтилъ только, что пожертвованіе, по его мнѣнію, черезъ чуръ ужь велико, что деньги могутъ понадобиться и на другія добрыя дѣла; но, видя настойчивость Доротеи, онъ болѣе не противорѣчилъ. Онъ самъ былъ вовсе не скупъ. Если онъ и придавалъ деньгамъ особенную цѣну, то смотрѣлъ на нихъ только какъ на средство для удовлетворенія его страсти къ наукѣ, а не какъ на средство матеріяльнаго обезпеченія.
   Доротея сказала ему, что видѣлась съ Лейдгатомъ, и передала сущность разговора ихъ о госпиталѣ. М-ръ Казобонъ воздержался отъ всякихъ распросовъ, но онъ былъ увѣренъ, что она видѣлась съ Лейдгатомъ съ цѣлію узнать о разговорѣ его съ докторомъ по поводу его болѣзни. "Она знаетъ, что я знаю", говорилъ какой-то безпокойный голосъ внутри его; и это сознаніе только увеличивало разстояніе между ними. Онъ не довѣрялъ ея любви; а недовѣріе создаетъ самое полное одиночество.
  

ГЛАВА XLV.

   На оппозицію противъ новаго госпиталя, о которой Лейдгатъ говорилъ Доротеѣ, какъ и на всякую другую оппозицію, можно было смотрѣть съ различныхъ точекъ зрѣнія. Лейдгатъ объяснялъ ее смѣсью зависти и тупого предубѣжденія. М-ръ Бюльстродъ, кромѣ зависти медиковъ, видѣлъ въ ней желаніе досадить ему,-- желаніе, вызванное ненавистью къ той жизненной религіи, представителемъ которой онъ служилъ,-- ненавистью, находившею себѣ, и помимо религіи, предлоги въ различитъ слабостяхъ его, которыя нетрудно подмѣтить во всякомъ человѣкѣ. Это были, если можно такъ выразиться, министерскія точки зрѣнія. Но оппозиціи обладаютъ обыкновенно способностью выставлять безграничное число обвиненій, которыя, не останавливаясь на предѣлахъ извѣстнаго, стремятся въ безпредѣльное пространство неизвѣстнаго. Мидльмарчская оппозиція большею частью вторила голосу своихъ вожаковъ, но, тѣмъ не менѣе, въ ней проявлялись всевозможные оттѣнки мнѣній, начиная съ деликатной сдержанности доктора Минчина до рѣзкихъ отзывовъ м-съ Доллонъ, содержательницы трактира Танкордъ въ Слоутеръ-Дэнѣ. М-съ Доллонъ все болѣе и болѣе убѣждалась въ томъ, что "докторъ Дейдгатъ принялъ на себя завѣдываніе госпиталемъ, если, можетъ быть, и не для того, чтобы отравлять своихъ паціентовъ, какъ она слышала, то, во всякомъ случаѣ, для того, чтобы они умирали тамъ, и онъ могъ ихъ рѣзать безъ всякой помѣхи: извѣстное дѣло, что онъ хотѣлъ рѣзать м-съ Гоби, почтенную женщину, которой еще до замужества отдавали деньги на сохраненіе. "Ну что это за докторъ! всѣмъ извѣстно, что докторъ только тогда и хорошъ, если онъ знаетъ, что дѣлается съ вами, пока вы еще живы; а что толку, что онъ станетъ разглядывать вамъ нутро, когда вы умрете." Иначе м-съ Доллонъ не могла объяснить себѣ, зачѣмъ докторъ Лейдгатъ поступилъ въ госпиталь. Большая часть посѣтителей ея заведенія, конечно, раздѣляли ея мнѣніе.
   Даже и это мнѣніе оказало свое вліяніе на судьбу мидльмарчскихъ медиковъ. Трактиръ Танкордъ былъ сборнымъ пунктомъ одного благотворительнаго клуба, который за нѣсколько мѣсяцевъ до открытія новаго госпиталя пускалъ на голоса вопросъ: не отказать-ли ему своему постоянному медику, доктору Гамбиту, и не пригласить-ли взамѣнъ его доктора Лейдгата, который производитъ просто чудеса, воскрешаетъ больныхъ, которыхъ осудили на смерть всѣ другіе доктора. Хотя этотъ вопросъ въ то время и былъ рѣшенъ противъ Лейдгата, но ничтожнымъ большинствомъ, всего двухъ голосовъ; противники Лейдгата торжественно заявляли, что они считаютъ способность воскрешать людей, уже отпѣтыхъ всѣми, весьма двусмысленною рекомендаціею, посягательствомъ на неисповѣдимые пути провидѣнія. Но теперь, благодаря слухамъ, которые ходили о молодомъ медикѣ въ трактирѣ Доллонъ, противъ Лейдгата возстали и тѣ изъ членовъ благотворительнаго клуба, которые прежде держали его сторону.
   Годъ тому назадъ, когда Лейдгатъ еще не пріобрѣлъ въ Мидльмарчѣ репутаціи искуснаго врача, въ обществѣ о немъ ходили самыя разнообразныя мнѣнія, по большей части, неблагопріятныя, и очень немногіе рѣшались обращаться къ нему. Прежде другихъ познакомились съ нимъ паціенты съ хроническими болѣзнями, въ родѣ старика Фэтерстона; затѣмъ его стали приглашать къ себѣ обыватели, которые не любятъ расплачиваться по докторскимъ счетамъ, но не прочь завязать знакомство съ новымъ докторомъ и послать за нимъ, чтобы онъ прописалъ успокоительное лекарство раскапризившемуся ребенку, на что старые доктора практики всегда ворчали. Эти паціенты объявили, что Лейдгатъ, судя по всему, докторъ искусный. Вскорѣ въ городѣ утвердилось мнѣніе, что Лейдгатъ искуснѣе другихъ лечитъ болѣзни печени, поэтому многіе обратились къ нему за рецептомъ его микстуры; они убѣждали себя, что если эта микстура и не поможетъ, то всегда можно возвратиться къ слабительнымъ пилюлямъ, которыя, если и не уменьшали желтизны, то все-же поддерживали жизнь. Впрочемъ, такого мнѣнія держались только люди средней руки. Мидльмарчскіе аристократы не перемѣняли доктора безъ важныхъ побудительныхъ причинъ; тѣ-же изъ нихъ, у кого лечилъ прежде м-ръ Пикокъ, недовѣрчиво отнеслись къ новому доктору, замѣнившему Пикока: они были убѣждены, что едва-ли онъ можетъ сравняться искуствомъ съ своимъ предшественникомъ.
   Но Лейдгатъ не успѣлъ пробыть въ городѣ и нѣсколькихъ недѣль, какъ о немъ стали ходить слухи, способствовавшіе образованію болѣе установившихся мнѣній на его счетъ, хотя большинство этихъ слуховъ было, конечно, лишено всякаго значенія.
   Ранѣе другихъ распространился слухъ, что Лейдгатъ не любитъ пичкать лекарствами. Это показалось оскорбительнымъ и врачамъ, которые увидѣли въ этомъ посягательство на свое значеніе, и аптекарямъ; и тѣ и другіе охотно-бы притянули новатора въ суду за то, что онъ, не состоя лондонскимъ докторомъ медицины, осмѣливается требовать съ больныхъ плату за визитъ, не прописывая имъ лекарства. Въ своей неопытности Лейдгатъ и не подозрѣвалъ, что такая система леченія возстановитъ противъ него не только докторовъ и аптекарей, но даже самихъ больныхъ. Мало-того, онъ имѣлъ неосторожность, разговаривая съ м-ромъ Момсеемъ, торговцемъ овощными товарами, который не былъ его паціентомъ, заявить, что многіе врачи роняютъ свою репутацію и вредятъ своимъ паціентамъ, получая съ нихъ плату въ формѣ длинныхъ счетовъ за микстуры, капли и пилюли:
   -- Въ этомъ случаѣ врачи столько-хе вредны, какъ и простые шарлатаны, замѣтилъ Лейдгатъ легкомысленно:-- чтобы заработать себѣ кусокъ хлѣба, они опаиваютъ лекарствами вѣрноподданныхъ короля; а это равносильно измѣнѣ, м-ръ Момсей, такъ какъ своими дѣйствіями они посягаютъ на самый организмъ общества.
   М-ръ Момсей былъ не только попечителемъ бѣдныхъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ страдалъ одышкой и обладалъ огромнымъ семействомъ. Такимъ образомъ, и съ медицинской точки зрѣнія, и съ своей собственной, онъ былъ человѣкомъ съ вѣсомъ и смотрѣлъ на себя, какъ на истаго патріарха мидльмарчскаго захолустья; обходился онъ со всѣми радушно и покровительственно, съ игривою любезностью, при чемъ скромно воздерживался выказывать свой умъ во всемъ блескѣ. Эта-то любезная игривость м-ра Момсея и побудила Лейдгата отвѣчать ему такимъ тономъ.
   Послѣднія слова свои Лейдгатъ произнесъ съ улыбкой, занося ногу въ стремя, и м-ръ Монсей расхохотался громче, чѣмъ-бы разсмѣялся въ томъ случаѣ, если-бы зналъ, кого именно подразумѣвалъ Лейдгатъ подъ словомъ "вѣрноподанные короля". "Добраго утра, добраго утра, сэръ, сказалъ онъ съ видомъ человѣка, который все понялъ. Но, на самомъ дѣлѣ, онъ былъ приведенъ въ сильное смущеніе. Впродолженіи многихъ лѣтъ онъ платилъ по докторскимъ счетамъ съ тщательно подведенными итогами, такъ что зналъ, что за каждыя полкроны и восемнадцать пенсовъ ему отпускалось что-нибудь осязаемое. Онъ платилъ по этимъ счетамъ съ удовольствіемъ, включая это въ число своихъ обязанностей мужа и отца; чѣмъ длиннѣе былъ счетъ, тѣмъ болѣе онъ имъ гордился. Такимъ образомъ, онъ не только пріобрѣталъ массу лекарствъ для себя и семейства, но имѣлъ удовольствіе изучать непосредственное дѣйствіе каждаго изъ этихъ лекарствъ, такъ что могъ даже руководить своими указаніями м-ра Гамбита -- врача, стоявшаго по положенію нѣсколько ниже Вренча и Толлера и извѣстнаго болѣе, какъ акушера. М-ръ Момсей вообще былъ о немъ очень не высокаго мнѣнія, но замѣчалъ вполголоса, что, какъ врачъ, онъ, пожалуй, искуснѣе всѣхъ своихъ мидльмарчскихъ товарищей.
   Доводы, приведенные Лейдгатомъ, не убѣдили м-ра Момсея, но они оказались еще болѣе несостоятельными въ его мнѣніи, когда они подверглись критикѣ м-съ Момсей, женщины, отличавшейся необыкновеннымъ плодородіемъ, вызывавшемъ частыя посѣщенія м-ра Гамбита, и подверженной болѣзненнымъ припадкамъ, для леченія которыхъ являлась необходимость приглашать доктора Минчина.
   -- Такъ этотъ м-ръ Лейдгатъ говоритъ, что совершенно безполезно прописывать лекарство? заговорила она, когда мужъ передалъ ей свой разговоръ съ новымъ докторомъ.-- Хотѣла-бы я спросить его, откуда-бы у меня брались силы на ярмарочное время, если-бы я не начинала принимать за мѣсяцъ подкрѣпляющихъ лекарствъ. Вы себѣ не можете представить, моя милая, какая мнѣ бываетъ тогда возня съ покупателями, обратилась она къ своей пріятельницѣ, уписывавшей въ это время паштетъ изъ телятины, штуфатъ, окорокъ, языкъ и пр. и пр.-- Я нахожу, что малиновая микстура дѣйствуетъ на меня гораздо лучше, чѣмъ бурая. Не понимаю, м-ръ Момсей, какъ вы, съ вашей опытностью, могли спокойно слушать его разглагольствованія. Я бы прямо сказала ему, что я смыслю въ этомъ дѣлѣ побольше его.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, возразилъ м-ръ Момсей,-- я вовсе не желалъ высказывать ему своего мнѣнія. Выслушивай все и затѣмъ составляй свое мнѣніе -- вотъ мой девизъ. Лейдгатъ и не подозрѣвалъ, съ кѣмъ онъ имѣетъ дѣло. Меня онъ не обойдетъ. Многіе часто разговариваютъ со мной въ такомъ тонѣ, какъ будто хотятъ сказать: "Момсей, вы дуракъ." Но я только улыбаюсь на это: я умѣю приноровиться къ слабой сторонѣ каждаго. Если-бы лекарства приносили вредъ мнѣ или моему семейству, я-бы давно уже замѣтилъ это.
   На слѣдующій день м-ру Гамбиту было сообщено, что Лейдгатъ находитъ, что лекарства совершенно безполезны.
   -- Въ самомъ дѣлѣ! сказалъ Гамбитъ приподнимая брови съ осторожнымъ удивленіемъ -- (Онъ былъ дородный человѣкъ съ сиплымъ голосомъ и огромномъ перстнемъ на четвертомъ пальцѣ).-- Какже онъ будетъ лечить своихъ больныхъ?
   -- Я то-же говорю, возразила м-съ Момсей, имѣвшая обыкновеніе придавать вѣсъ своимъ словамъ особенномъ удареніемъ на мѣстоимѣніяхъ.-- Неужели онъ воображаетъ, что ему станутъ платить за то только, что онъ придетъ, посидитъ, да съ тѣмъ и уйдетъ.
   М-ръ Гамбитъ самъ по-долгу засиживался у м-съ Момсей, бесѣдуя съ ней о своемъ собственномъ здоровьѣ и другихъ, болѣе или менѣе интересныхъ, предметахъ; но онъ зналъ, что въ словахъ ея не заключается никакого ядовитаго намека, такъ какъ его посѣщенія и разсказы никогда не ставились на счетъ. Поэтому онъ отвѣчалъ шутливомъ тономъ:
   -- Какъ знать, Лейдгатъ очень красивый молодой человѣкъ.
   -- Я бы, по крайней мѣрѣ, никогда его не приглашала къ себѣ. Другіе, конечно, могутъ поступать, какъ имъ угодно.
   М-ръ Гамбитъ ушелъ, успокоенный на счетъ того, что у главнаго овощнаго торговца его не вытѣснитъ соперникъ, но онъ вынесъ убѣжденіе, что Лейдгатъ одинъ изъ тѣхъ лицемѣровъ, которые стараются подорвать кредитъ своихъ конкурентовъ, заявляя о своей честности, и что его слѣдуетъ разоблачить. Впрочемъ, у м-ра Гамбита была весьма порядочная практика, преимущественно среди лавочниковъ, такъ-что онъ большую часть платы за свои докторскіе визиты получалъ не наличными деньгами, а натурою. Поэтому онъ не торопился обличать Лейдгата. Самъ онъ получилъ весьма скудное образованіе, такъ-что ему долго пришлось бороться противъ презрѣнія собратьевъ по профессіи, чтобы кое-какъ создать себѣ практику; но хотя онъ и не умѣлъ правильно описать дыхательный аппаратъ, это не мѣшало ему быть сноснымъ акушеромъ.
   Другіе врачи чувствовали себя болѣе способными. У м-ра Толлера была самая аристократическая практика въ городѣ и самъ онъ принадлежалъ въ древней мидльмарчской фамиліи. Толлеры служили по судебному вѣдомству и вообще стояли выше сферы лавочниковъ. М-ръ Толлеръ составлялъ совершенную противоположность съ нашимъ раздражительнымъ пріятелемъ Вренчемъ; онъ относился обыкновенно легко къ такимъ вещамъ, которыя, повидимому, должны-бы были вызывать въ немъ раздраженіе. Человѣкъ вполнѣ свѣтскій, спокойнаго, веселаго характера, онъ жилъ на большую ногу, любилъ при случаѣ поохотиться, былъ очень друженъ съ м-ромъ Гоулеемъ и относился враждебно въ м-ру Бюльстроду.
   Но странно, несмотря на свой тихій, спокойный нравъ, онъ лечилъ всегда самыми энергическими мѣрами: кровопусканіемъ, мушками, мореніемъ паціентовъ съ голоду; и такая противоположность между его личнымъ характеромъ и способомъ леченія подымала въ глазахъ его паціентовъ его репутацію, какъ врача: "никто, говорили они, не относится такъ серьезно къ своему дѣлу; правда, онъ нѣсколько мѣшкаетъ пріѣхать, но за то, пріѣхавъ, навѣрное принесетъ пользу". Его очень любили въ кружкѣ его знакомыхъ, и невыгодные отзывы его о комъ-бы-то ни было пріобрѣтали особенный вѣсъ уже потому, что онъ высказывалъ ихъ небрежнымъ, ироническимъ тономъ.
   Ему, само собою разумѣется, скоро надоѣло улыбаться и восклицать: "А!" когда ему передавали, что преемникъ м-ра Пикока возстаетъ противъ лекарствъ, поэтому разъ, когда м-ръ Гакбютъ заговорилъ объ этомъ на одномъ обѣдѣ, м-ръ Толлеръ замѣтилъ, смѣясь:
   -- По крайней мѣрѣ, Диббитсъ освободится отъ своихъ затхлыхъ снадобій. Я люблю маленькаго Диббитса и радуюсь за него.
   -- Я понимаю, что вы хотите сказать, Толлеръ, подхватилъ м-ръ Гакбютъ,-- и совершенно согласенъ съ вами. Врачъ отвѣтственъ за качество лекарствъ, которые употребляютъ его паціенты. Вотъ самая раціональная система леченія. Но ничто меня такъ не возмущаетъ, какъ хвастливое щеголяніе реформою, когда въ сущности никакого дѣйствительнаго улучшенія не производится.
   -- Хвастливое щеголяніе реформой, замѣтилъ м-ръ Толлеръ насмѣшливо.-- Признаюсь, я этого не замѣчаю. Можно-ли хвастать тѣмъ, во что никто не вѣритъ. Реформы тутъ нѣтъ ни какой: весь вопросъ сводится къ тому, кто будетъ платить доктору за лекарства: аптекарь или паціентъ, и слѣдуетъ-ли платить доктору кромѣ лекарства еще за визиты.
   -- Да, разумѣется, то-же шарлатанство, только подъ другимъ видомъ, сказалъ м-ръ Гоулей, передавая графинъ м-ру Вренчу.
   М-ръ Вренчъ, человѣкъ обыкновенно воздержанный на счетъ вина, бывалъ иногда не прочь выпить лишнюю рюмку въ компаніи и становился тогда еще раздражительнѣе.
   -- Шарлатанство, Гоулей, разгорячился онъ:-- этимъ словомъ обыкновенно слишкомъ злоупотребляютъ. Для меня невыносимо, когда врачи сами раззоряютъ свое собственное гнѣздо и поднимаютъ крикъ на весь округъ, что врачъ, прописывающій лекарство, не джентльменъ. Я съ негодованіемъ отношусь въ подобнымъ инсинуаціямъ. Я нахожу, что недостойно джентльмена лѣзть въ кругъ своихъ собратьевъ по профессіи съ нововведеніями, которыя являются пасквилемъ на ихъ освященную временемъ практику. Вотъ мое мнѣніе, и я готовъ защищать его противъ всякаго, кто вздумаетъ противорѣчить мнѣ.
   Голосъ м-ра Вренча былъ необыкновенно рѣзокъ.
   -- Я не могу доставить вамъ этого удовольствія, Вренчъ, сказалъ м-ръ Гоулей, засовывая руки въ карманы брюкъ.
   -- Любезный другъ, сказалъ Толлеръ примирительнымъ тономъ, поглядывая на Вренча,-- никому не приходится такъ страдать, какъ врачамъ. Не поднимайте вопроса о личномъ достоинствѣ, предоставьте это Минчину и Спрэгу.
   -- Неужели медицинская юриспруденція не въ состояніи оградить врачей отъ подобныхъ посягательствъ? спросилъ м-ръ Гакбютъ, съ безкорыстнымъ желаніемъ подслужиться своими свѣденіями.-- Нѣтъ-ли чего по этому поводу въ законахъ, Гоулей.
   -- Ровно ничего, я уже собиралъ справки для Спрэга. Вамъ придется уйти съ носомъ изъ суда, если вы вздумаете затѣять здѣсь какое-нибудь дѣло.
   -- Пустяки, къ чему тутъ законъ, вмѣшался Толлеръ.-- На практикѣ попытка его окажется чистѣйшею нелѣпостью. Ни одному паціенту не понравится такой способъ леченія, въ особенности паціентамъ Пикока, которые привыкли ко всевозможнымъ лекарствамъ. Передайте мнѣ вино.
   Предсказаніе м-ра Толлера отчасти сбилось. Если уже м-ръ и м-съ Момсей, которые и не думали приглашать къ себѣ Лейдгата, были возмущены его антипатіей къ лекарствамъ, то тѣмъ болѣе лица, приглашавшія его къ себѣ, зорко слѣдили затѣмъ, "употребляетъ-ли онъ всѣ средства какія слѣдуетъ въ данномъ случаѣ". Даже добродушный м-ръ Поудерель, отличавшійся необыкновенно снисходительнымъ отношеніемъ къ людямъ и почувствовавшій къ Лейдгату уваженіе за сознательное преслѣдованіе системы, признанной имъ лучшей,-- даже и онъ смутился, когда жена его заболѣла рожей, и замѣтилъ Лейдгату, что м-ръ Пикокъ въ подобномъ случаѣ прописалъ м-съ Поудерель какія-то удивительныя пилюли, благодаря которымъ, заболѣвъ рожей въ августѣ въ нестерпимо жаркую погоду, она поправилась въ Михайлову дню. Мучимый борьбою между опасеніемъ оскорбить Лейдгата и страхомъ, что не всѣ средства употреблены, онъ уговорилъ жену принимать очистительныя пилюли Виджона. Пилюли эти славились въ Мидльмарчѣ, какъ средство пресѣкающее всякую болѣзнь въ самомъ корнѣ и дѣйствующее непосредственно на кровь. Отъ м-ра Лейдгата было скрыто, что м-съ Поудерель прибѣгла къ этимъ пилюлямъ,-- самъ м-ръ Поудерель не вполнѣ имъ довѣрялъ, но все-таки надѣялся, что авось и онѣ помогутъ.
   Въ такое критическое для лекарсвой репутаціи Лейдгата время его вывезло то, что мы обыкновенно необдуманно называемъ счастливою случайностью. Нѣтъ, кажется, ни одного лекаря, который, поселявшись въ новомъ мѣстѣ, не изумилъ-бы кого-нибудь особенно удачными случаями излеченія больныхъ. Больные, обращавшіеся въ Лейдгату, обыкновенно выздоравливали, даже если были серьезно больны. Въ городѣ стали поговаривать, что новый лекарь съ своею новою системою леченія поднимаетъ на ноги людей, которые стояли уже одной ногой въ могилѣ. Такого рода толки страшно сердили Лейдгата; они придавали ему то обаяніе, которое было-бы очень лестно для человѣка невѣжественнаго и неразборчиваго на средства; но онъ понималъ очень хорошо, что остальные медики изъ ненависти къ нему объяснятъ эти толки его стараніемъ пустить пыль въ глаза людямъ невѣжественнымъ, обвинятъ его въ шарлатанствѣ. Однакоже бороться противъ этихъ толковъ было также безполезно, какъ стараться разогнать туманъ хлыстомъ, а судьба, насъ нарочно, подслуживалась ему, давая постоянно новую пищу этимъ толкамъ.
   У м-съ Ларчеръ заболѣла поденщица, и когда докторъ Минчинъ пріѣхалъ къ ней, она попросила осмотрѣть ее и дать ей свидѣтельство на пользованіе въ больницѣ; онъ осмотрѣлъ больную и выдалъ ей свидѣтельство, въ которомъ значилось, что у больной Нанси Нашъ наростъ, и что ее слѣдуетъ пользовать въ больницѣ, какъ приходящую больную. Нанси, по дорогѣ въ больницу, зашла домой и показала свидѣтельство доктора Минчина корсетчику и его женѣ, у которыхъ она жила на квартирѣ; скоро объ этомъ свидѣтельствѣ узнали всѣ сосѣди, и Нанси сдѣлалась предметомъ соболѣзновательнихъ толковъ во всѣхъ окрестныхъ лавочкахъ улицы Черчьярдъ-Лэна; весь этотъ день такъ только и разговору было, что объ ея наростѣ, величиною съ утиное яйцо; къ вечеру наростъ этотъ оказался уже величиною съ кулакъ. Большая часть доброжелателей Нанси находила, что этотъ наростъ слѣдуетъ вырѣзать; нѣкоторые, впрочемъ, держались того мнѣнія, что больной слѣдуетъ давать внутрь какого-то масла, которое размягчаетъ и уничтожаетъ всякіе наросты и опухоли.
   Нанси между-тѣмъ отправилась въ больницу; Лейдгатъ въ это время былъ тамъ. Разспросивъ и осмотрѣвъ больную, онъ сказалъ вполголоса фельдшеру: "Это не наростъ, это спазмы". Онъ прописалъ ей мушку и какую-то микстуру и приказалъ идти домой и лечь; въ то-же время онъ далъ ей записку къ м-съ Ларчеръ, въ которой писалъ, что больной нужна хорошая пища.
   Но Нанси становилось все хуже; и хуже; предполагаемый наростъ разошелся вслѣдствіе мушки, но боль перешла въ другое мѣсто. Жена корсетчика сходила за Лейдгатомъ, онъ втеченіи двухъ недѣль пользовалъ Нанси у нея на квартирѣ и она совершенно оправилась, такъ-что могла снова приняться за работу. Но въ Черчьярдъ-Лэнѣ и сосѣднихъ съ нею улицахъ болѣзнь ея по-прежнему считали за наростъ; того-же мнѣнія держалась и м-съ Ларчеръ, потому-что, когда она разсказала доктору Минчину объ удачномъ леченіи Лейдгага, тотъ не сознался, конечно, въ своей ошибкѣ, а замѣтилъ: "Ну, да, это былъ простой наростъ, непредставлявшій никакой опасности". Онъ, однако, сильно разсердился, когда, черезъ два дня послѣ выдачи свидѣтельства Нанси, справившись о ней въ больницѣ, онъ узналъ отъ фельдшера, который былъ не прочь подразнить Минчина о томъ, что сказалъ Лейдгатъ. Мничинъ внутренно рѣшилъ, что со стороны медика въ высшей степени неприлично такъ открыто высказываться противъ діагноза своего собрата по профессіи и вполнѣ согласился съ докторомъ Вренчемъ, что Лейдгатъ обнаруживаетъ самое возмутительное презрѣніе къ приличіямъ. Лейдгатъ нисколько не возгордился этимъ случаемъ и не сталъ вслѣдствіе того свысока смотрѣть на доктора Минчина; онъ очень хорошо зналъ, что подобные промахи случаются нерѣдко даже и съ очень искусными докторами. Но молва подхватила этотъ случай съ наростомъ, который въ представленіи большинства смѣшивался съ ракомъ и представлялся тѣмъ болѣе ужаснымъ, что переходилъ съ мѣста на мѣсто; быстрое излеченіе Нанси отъ упорнаго нароста, который не поддавался никакимъ средствамъ и чуть не до смерти замучилъ ее, подняло вѣру въ изумительное искуство Лейдгата и сильно поколебало предубѣжденіе противъ его системы леченія.
   Что оставалось дѣлать Лейдгату? Какъ объяснить дамѣ, восхищавшейся вашимъ искуствомъ, что она ошибается и что восхищеніе ея просто глупо. Входить-же въ подробныя объясненія свойства болѣзней значило-бы еще болѣе нарушить всѣ медицинскія приличія. Такимъ образомъ, ему приходилось покориться этимъ невѣжественнымъ похваламъ, сулившимъ ему успѣхъ, но лишеннымъ всякаго дѣйствительнаго значенія.
   Въ дѣлѣ леченія болѣе виднаго паціента, м-ра Бортропа Трембеля, Лейдгатъ сознавалъ, что выказалъ себя не совсѣмъ дюжиннымъ медикомъ, хотя и въ этомъ случаѣ полученные имъ результаты были весьма двусмысленнаго характера. Краснорѣчивый акціонеръ заболѣлъ воспаленіемъ въ легкихъ и, какъ бывшій паціентъ Пикока, послалъ за Лейдгатомъ, которому рѣшилъ покровительствовать. М-ръ Трембель, какъ человѣкъ крѣпкаго сложенія, оказывался, какъ нельзя болѣе пригодныхъ субъектомъ для испробованія теоріи выжиданія, наблюденія за ходомъ интересной болѣзни, предоставленной по возможности самой себѣ, для ознакомленія со всѣми фазисами развитія ея въ видахъ болѣе успѣшнаго леченія ея на будущее время. По тону, которымъ паціентъ его излагалъ ему свои болѣзненные припадки, Лейдгать заключилъ, что ему хотѣлось, чтобы медикъ совѣтывался съ нимъ, чтобы онъ самъ, такъ-сказать, участвовалъ въ своемъ излеченіи. Акціонеръ не выразилъ никакого изумленія, когда Лейдгать сообщилъ ему, что при его сложеніи онъ можетъ быть оставленъ безъ всякаго леченія, конечно, при тщательномъ наблюденіи доктора, и дать, такимъ образомъ, возможность наблюдать на себѣ самомъ за развитіемъ болѣзни во всѣхъ ея фазисахъ; безъ сомнѣнія, онъ человѣкъ на-столько развитой, что согласится дать испробовать на себѣ раціональную систему леченія и принести всему обществу пользу разстройствомъ своихъ легочныхъ отправленій.
   М-ръ Тромбель тотчасъ-же изъявилъ готовность на это и вполнѣ согласился съ тѣмъ, что его болѣзнь -- находка для медицины.
   -- Не безпокойтесь, сэръ, вы говорите съ человѣкомъ, который смыслитъ кое-что въ vis medicatrix, сказалъ онъ, щеголяя по обыкновенію ученостью своихъ выраженій. И онъ мужественно рѣшился воздерживаться отъ пріема лекарствъ; рѣшимость эта поддерживалась въ немъ въ значительной степени измѣреніемъ его температуры посредствомъ термометра, сознаніемъ, что онъ доставляетъ, предметы для наблюденій подъ микроскопомъ, и удовольствіемъ выучиться новымъ словакъ, вполнѣ соотвѣтствовавшимъ важности его болѣзни. Лейдгать былъ настолько уменъ, что тѣшилъ его техническими разговорами.
   Само собою разумѣется, что, вставъ съ постели м-ръ Трембель почувствовалъ непреодолимое стремленіе разсказывать всѣмъ и каждому о болѣзни, въ которой онъ обнаружилъ такую замѣчательную крѣпость сложенія и такую высокую степень развитія; въ этихъ разсказахъ онъ не скупился на похвалы медику, съумѣвшему оцѣнить такъ вѣрно паціента, съ которымъ имѣлъ дѣло. Акціонеръ былъ человѣкъ до извѣстной степени великодушный; онъ любилъ отдавать людямъ должное по заслугамъ. Выучившись термину "выжидательная система", онъ приправлялъ этимъ и тому подобными учеными выраженіями увѣренія, что Лейдгать "смыслитъ гораздо больше остальныхъ докторовъ и глубже посвященъ въ тайны своей профессіи, чѣмъ большинство его собратовъ по ремеслу".
   Это случилось до болѣзни Фреда Винци, придавшей болѣе опредѣленный, личный характеръ враждѣ Вренча къ Лейдгату. Пришлецъ грозилъ сдѣлаться опасныхъ соперникомъ: и теперь уже своими критическими замѣчаніями онъ не мало вредилъ своимъ опытнымъ старшимъ собратьямъ, у которыхъ было слишкомъ много серьезнаго дѣла на рукахъ, чтобы они могли заниматься непровѣренными практикой теоріями. Практика его увеличивалась, кругъ его знакомства расширился послѣ того, какъ въ Мидльмарчѣ были получены свѣденія, что онъ принадлежитъ къ хорошей фамиліи, такъ-что другимъ докторамъ нерѣдко приходилось встрѣчаться съ нимъ на обѣдахъ въ лучшихъ домахъ, а постоянныя встрѣчи съ человѣкомъ антипатичнымъ рѣдко порождаютъ взаимную симпатію. Ни въ чемъ мидльмарчскіе медики не проявляли такого трогательнаго единодушія, какъ въ мнѣніи, что Лейдгатъ -- заносчивый молодой человѣкъ, но обнаруживаетъ однако изъ честолюбивыхъ видовъ самую рабскую угодливость передъ Бюльстродомъ. М-ръ Фэрбротеръ, имя котораго служило знаменемъ антибюльстродской партіи, бралъ всегда подъ свою защиту Лейдгата и находился съ нимъ въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ; но это объясняли его необыкновенною двуличностью.
   Вражда медиковъ нашла себѣ новую пищу въ слухахъ о томъ уставѣ, который м-ръ Бюльстродъ составилъ для новаго госпиталя; уставъ этотъ возбуждалъ особенное негодованіе уже потому, что не оказывалось ни малѣйшей возможности помѣшать приведенію его въ исполненіе, такъ какъ, за исключеніемъ лорда Мидлькота, никто не захотѣлъ участвовать въ устройствѣ госпиталя,-- всѣ нашли, что лучше поддерживать старую больницу. М-ръ Бюльстродъ взялъ на себя всѣ издержки, и, конечно, этимъ пріобрѣлъ себѣ полное право проводить свои нововведенія безъ помѣхи со стороны предубѣжденныхъ участниковъ въ предпріятіи. Онъ затратилъ огромныя суммы денегъ, а постройки все еще не были окончены. За нихъ сначала взялся Калэбъ Гартъ, но отказался еще прежде, чѣмъ вспыхнули внутреннія междоусобицы; тѣмъ не менѣе всегда, какъ только заходила рѣчь о госпиталѣ, онъ говорилъ, что Бюльстродъ любитъ прочныя постройки и понимаетъ толкъ въ трубахъ и печкахъ. Госпиталь сталъ любимымъ дѣтищемъ Бюльстрода: онъ готовъ-бы былъ охотно жертвовать на него огромныя суммы ежегодно, чтобы только заправлять имъ диктаторски безъ всякаго комитета; но у него была еще другая любимая мечта, на осуществленіе которой нужны были также деньги,-- ему хотѣлось купить себѣ землю въ окрестностяхъ Мидльмарча, и потому нужно было завербовать жертвователей для поддержки госпиталя. Проектъ устава уже былъ у него готовъ.
   Госпиталь предназначался для горячечныхъ болѣзней во всѣхъ ихъ видахъ; главное завѣдываніе имъ поручалось Лейдгату съ предоставленіемъ ему права заниматься тѣми сравнительными изслѣдованіями, въ необходимости которыхъ онъ былъ убѣжденъ; остальнымъ медикамъ, служащимъ при госпиталѣ, предоставлялся только совѣщательный голосъ, и они не имѣли права противорѣчить распоряженіямъ Лейдгата; общее управленіе госпиталемъ сосредоточивалось исключительно въ рукахъ м-ра Бюльстрода и пяти директоровъ, которые пользовались правомъ голоса въ размѣрѣ своихъ взносовъ; комитетъ этотъ самъ долженъ былъ избирать членовъ взамѣнъ выбывшихъ, такъ что чернь -- мелкіе жертвователи -- была лишена всякаго участія въ управленіи.
   Всѣ городскіе доктора на-отрѣзъ отказались посѣщать горячечный госпиталь.
   -- Отлично, говорилъ Лейдгатъ м-ру Бюльстроду,-- у насъ великолѣпный фельдшеръ, ловкій и смышленый парень, мы пригласимъ Уэбба изъ Крабсли пріѣзжать къ намъ два раза въ недѣлю,-- онъ не хуже любого изъ нашихъ здѣшнихъ докторовъ, а въ исключительныхъ случаяхъ будемъ посылать въ Брассингъ за Протеромъ. Мнѣ придется работать побольше,-- вотъ и все; я уже отказался отъ мѣста въ больницѣ. На зло имъ нашъ госпиталь пойдетъ отлично и тогда они сами-же придутъ къ намъ. Дѣла не могутъ долго оставаться въ такомъ положеніи; реформы неизбѣжными тогда молодые доктора съ радостью пойдутъ къ намъ учиться.
   Лейдгатъ былъ въ необыкновенно-возбужденномъ настроеніи духа.
   -- Я не отступлюсь, можете на меня положиться, м-ръ Лейдгатъ, говорилъ Бюльстродъ.-- Вы всегда найдете во мнѣ поддержку для приведенія въ исполненіе вашихъ высокихъ предначертаній. Я смиренно уповаю, что провидѣніе, поддерживавшее меня до сихъ-поръ въ борьбѣ противъ духа зла въ здѣшнемъ городѣ, не отступится отъ меня и на будущее время. Подходящихъ директоровъ мнѣ, вѣроятно, удастся найти... М-ръ Брукъ уже обѣщалъ мнѣ свое содѣйствіе и обязался дѣлать ежегодные взносы: онъ не опредѣлилъ цифры этихъ взносовъ и едва-ли можно сомнѣваться, что они будутъ незначительны. Но онъ будетъ полезнымъ членомъ комитета.
   Полезнымъ, на языкѣ м-ра Бюльстрода, значило, вѣроятно, такимъ, который не станетъ высказывать самостоятельныхъ мнѣній и постоянно будетъ подавать голосъ за одно съ м-ромъ Бюльстродомъ.
   Мидльмарчскіе медики теперь уже не пытались болѣе скрывать своей антипатіи въ Лейдгату. Конечно, ни докторъ Спрэгъ, ни докторъ Минчинъ не говорили, что имъ антипатичны знанія Лейдгата, антипатично его стремленіе улучшить систему леченія; нѣтъ, имъ антипатична была его заносчивость, отрицать которую никто не могъ. Они говорили, что Лейдгатъ нахаленъ, самонадѣянъ и затѣваетъ нелѣпыя нововведенія исключительно ради того, чтобы пошумѣть и заставить говорить о себѣ; что онъ ни болѣе ни менѣе, какъ шарлатанъ.
   Разъ произнесенное слово "шарлатанъ" пошло въ ходъ. Въ это время весь міръ былъ взволнованъ изумительнымъ открытіемъ нѣкоего м-ра Сен-Джона-Лонга, извлекшаго какой-то экстрактъ, въ родѣ ртути, изъ висковъ одного своего паціента, о чемъ свидѣтельствовали -- "нобльмены и джентльмены".
   Разъ м-ръ Толлеръ замѣтилъ улыбаясь м-съ Тафтъ, что "Бюльстродъ нашелъ въ Лейдгатѣ человѣка себѣ подъ пару; шарлатанъ въ дѣлѣ религіи естественно чувствуетъ симпатію во всякаго рода шарлатанамъ."
   -- Ну, еще-бы, сказала м-съ Тафтъ, занятая въ это время счетомъ петель и заботясь о томъ, чтобы не забыть, что она насчитала ихъ тридцать,-- ихъ столько теперь развелось. Да вотъ, напримѣръ, м-ръ Чешайръ, врачующій отъ кривизны людей, которыхъ самъ Богъ создалъ кривыми.
   -- Ну, нѣтъ, возразилъ м-ръ Толлеръ;--Чешайра нельзя причислять въ шарлатанамъ. А вотъ, напримѣръ, Сен-Джонъ-Лонгъ, объявляющій о такой системѣ леченія, которая рѣшительно никому неизвѣстна, вотъ это настоящій шарлатанъ;-- это человѣкъ, старающійся надѣлать шуму увѣреніями, что смыслитъ въ дѣлѣ болѣе всѣхъ остальныхъ своихъ собратій. Одъ увѣряетъ, напримѣръ, что выжалъ ртуть изъ мозговъ одного своего паціента.
   -- Боже милостивый! можно-ли такъ страшно рисковать жизнью больныхъ! воскликнула м-съ Тафтъ.
   Съ тѣхъ поръ о Лейдгатѣ стала ходить молва, что онъ ради собственныхъ цѣлей рискуетъ жизнью почтенныхъ людей, и что нѣтъ ничего мудреного, если онъ, въ своей безумной страсти къ экспериментамъ, станетъ четвертовать госпитальныхъ больныхъ. Предположеніе это находило себѣ сильную точку опоры въ словахъ трактирщицы Тонкарда, что онъ непремѣнно станетъ рѣзать покойниковъ, въ чемъ ее убѣждалъ случай съ м-съ Гоби. Лейдгатъ лечилъ эту м-съ Гоби; она умерла, повидимому, отъ болѣзни сердца; но симптомы болѣзни обнаружились не совсѣмъ ясно и онъ имѣлъ дерзость попросить у ея родственниковъ позволенія вскрыть ея тѣло; слухъ о такомъ возмутительномъ требованіи распространился далеко за предѣлы Парлей-Стрита, гдѣ она жила впродолженіи многихъ лѣтъ, и возбудилъ всеобщее негодованіе.
   Въ такомъ положеніи были дѣла, когда Лейдгатъ заговорилъ съ Доротеей о госпиталѣ. Какъ видимъ, онъ переносилъ вражду и зложелательные толки очень благодушно, сознавая, что они вызваны отчасти его успѣхомъ.
   -- Они меня не вытѣснятъ отсюда, говорилъ онъ Фэрбротеру въ задушевномъ разговорѣ.-- Здѣсь я получилъ возможность работать во имя цѣлей, которыя для меня особенно дороги; я увѣренъ, что буду имѣть на столько практики, чтобы жить съ женою. Жить я буду очень скромно; меня ничто не въ состояніи отвлечь отъ дома и отъ работы. Я все болѣе и болѣе убѣждаюсь, что возможно доказать однородное происхожденіе всѣхъ тканей. Распайль и многіе другіе уже разработываютъ этотъ вопросъ, а я потерялъ столько времени.
   -- Конечно, я не пророкъ, сказалъ м-ръ Фэрбротеръ, задумчиво потягивавшій трубку;-- но что касается вражды здѣшняго общества, то вамъ удастся побѣдить ее, если вы станете дѣйствовать съ тактомъ.
   -- Т. е. какже это съ тактомъ? Я дѣлаю то, что признаю необходимымъ. Не виноватъ-же я, что люди глупы и невѣжественны. Не могу-же я оградить себя отъ нелѣпыхъ толковъ, которыхъ даже и предвидѣть невозможно.
   -- Вы совершенно правы, смѣшно было-бы и требовать этого отъ васъ. Но я желаю предостеречь васъ. Во-первыхъ, держитесь подальше отъ Бюльстрода; конечно, вы можете продолжать работать для вашихъ цѣлей съ его помощью; но не входите съ нимъ въ слишкомъ тѣсныя сношенія. Вы можете заподозрить, что во мнѣ говоритъ личное чувство -- отчасти, да,-- я этого и не отрицаю, но въ личномъ чувствѣ не можетъ быть ничего предосудительнаго, если оно выражается въ формѣ простого мнѣнія.
   -- Съ Бюльстродомъ меня связываютъ только общественные интересы. Я не имѣю ни малѣйшаго желанія входить съ нимъ въ особенно близкія сношенія, такъ какъ не чувствую къ нему особенной симпатіи. Относительно чего-же еще вы хотѣли меня предостеречь? спросилъ Лейдгатъ, небрежно заложивъ ногу на ногу съ видомъ человѣка не особенно нуждавшагося въ совѣтахъ.
   -- Вотъ видите-ли что. Постарайтесь никогда не запутываться въ денежныхъ дѣлахъ. Изъ нѣсколькихъ словъ, сказанныхъ вами недавно, я заключилъ, что вамъ не нравится, что я такъ часто играю въ карты на деньги. И въ этомъ отношеніи вы совершенно правы. Но остерегайтесь прибѣгать къ займамъ. Можетъ быть, предостереженіе мое совершенно излишне. Да отчегоже не прочитать при случаѣ мораль, особенно, когда самъ грѣшенъ въ томъ, отчего желаешь предостеречь другого.
   Лейдгатъ никому не позволилъ-бы давать себѣ подобные совѣты, но отъ Фэрбротера онъ принялъ ихъ очень добродушно и при этомъ невольно вспомнилъ, что вошелъ въ небольшіе долги за послѣднее время, но долги эти были вызваны рѣшительною необходимостью; онъ былъ убѣжденъ, что болѣе ему не придется прибѣгать къ нимъ, такъ какъ онъ будетъ жить очень скромно. Мебель, изъ-за которой онъ вошелъ въ долги, долго не будетъ нуждаться въ подновленіи; даже вина у него былъ значительный запасъ.
   Лейдгатъ чувствовалъ себя въ это время въ необыкновенно-бодромъ настроеніи духа. Человѣка, который увлеченъ какой-нибудь великой цѣлью, всегда поддергиваетъ среди мелочной вражды, воспоминаніе о тѣхъ великихъ дѣятеляхъ, которые боролись. до него.
   Вечеромъ въ день своего разговора съ Фэрбротеромъ, Лейдгатъ сидѣлъ дома въ своей любимой позѣ, растянувшись на диванъ во всю длину, закинувъ голову назадъ и заложивъ за нее руки. Розамунда играла на фортепьяно пьесу за пьесой; на ея супруга музыка эта производила такое-же впечатлѣніе, какъ мелодичное завываніе морского вѣтра. Лейдгатъ былъ очень хорошъ въ эту минуту; въ темныхъ глазахъ его, на всемъ лицѣ, выражалось спокойное сознаніе опредѣленной цѣли.
   Розамунда отошла, наконецъ, отъ фортепьяно и сѣла на стулъ напротивъ мужа.
   -- Довольно съ васъ музыки, милордъ? спросила она, складывая руки съ самымъ смиреннымъ видомъ.
   -- Да, милая, если ты устала, сказалъ Лейдгатъ, оборачивая къ ней глаза, но не перемѣняя позы. Присутствіе Розамунды въ эту минуту было для него совершенно безразлично и она тотчасъ угадала это своимъ тонкимъ женскимъ чутьемъ.
   -- О чемъ ты думаешь? спросила она, наклоняясь къ нему.
   Онъ ласково положилъ руку ей на плечо.
   -- Я думаю объ одномъ великомъ человѣкѣ, который жилъ триста лѣтъ тому назадъ и въ мои лѣта открылъ уже новую эру въ анатоміи.
   -- Не знаю, кто это, сказала Розамунда, качая головой.-- У м-съ Лемонъ мы часто играли въ отгадываніе именъ историческихъ личностей, только не анатомовъ.
   -- Имя его Везаліусъ. Для того, чтобы изучить анатомію, ему приходилось красть ночью тѣла съ кладбищъ и откапывать трупы казненныхъ.
   -- Фи! сказала Розамунда, скорчивъ гримасу.-- Какъ я рада, что ты не Везаліусъ. Неужели онъ не могъ найти менѣе ужаснаго средства изучить анатомію.
   -- Не могъ, отвѣчалъ Лейдгатъ, слишкомъ поглощенный своими мыслями, чтобы обратить вниманіе на тонъ жены.-- Чтобы достать полный скелетъ, онъ долженъ былъ украсть кости одного каторжника, зарытъ ихъ въ землю, и затѣмъ переносить къ себѣ по частямъ ночью, потихоньку.
   -- Надѣюсь, что онъ не принадлежитъ къ числу твоихъ великихъ героевъ, спросила Розамунда,-- а то ты, пожалуй, ночью вздумаешь отправиться на кладбище. Помнишь, какъ на тебя сердились изъ-за м-съ Гоби. Ты нажилъ себѣ довольно враговъ.
   -- У Везаліуса также было много враговъ, Роза. Я нисколько не удивляюсь тому, что мидльмарчскія медицинскія ничтожества злобствуютъ на меня; на Везаліуса негодовали величайшіе изъ современныхъ ему докторовъ за то, что они вѣрили въ Галена, а онъ доказывалъ, что Галенъ ошибался. Они называли Везаліуса лгуномъ и ядовитымъ чудовищемъ. Но за него возстали свидѣтелями сами человѣческія кости и онъ восторжествовалъ надъ своими врагами.
   -- Что-же съ нимъ случилось потомъ? спросила Розамунда съ любопытствомъ.
   -- О, ему пришлось бороться до конца жизни. Его до того преслѣдовали, что онъ, наконецъ, сжегъ большую часть своихъ работъ. Потомъ онъ потерпѣлъ крушеніе по дорогѣ изъ Іерусалима въ Падую, гдѣ ему была предложена кафедра. Умеръ онъ самою печальною смертью.
   Наступило небольшое молчаніе. Розамунда первая прервала его.
   -- Знаешь что, Тертій, сказала она,-- мнѣ иногда бываетъ страшно досадно, что ты докторъ.
   -- Не говори этого, Рози, замѣтилъ Лейдгатъ, привлекая ее къ себѣ.-- Это все равно, какъ если-бы ты сказала, что тебѣ досадно, зачѣмъ ты вышла замужъ за меня, а не за кого-нибудь другого.
   -- Вовсе нѣтъ: съ твоимъ умомъ ты былъ-бы способенъ ко всему и могъ-бы избрать себѣ какую-нибудь другую карьеру. Твои квалингханскіе родственники находятъ, что, выбравъ медицинскую профессію, ты унизилъ себя въ средѣ ихъ.
   -- Ну, квалингхамскіе родственники могутъ убираться къ чорту! вскричалъ Лейдгатъ презрительнымъ тономъ.-- Только съ ихъ нахальствомъ и можно было сказать тебѣ что-нибудь подобное.
   -- Но все-таки, мнѣ кажется, что это не совсѣмъ красивая профессія, мой милый, настаивала Розамунда.
   -- Это величайшая профессія въ мірѣ, Розамунда, сказалъ Лейдгатъ серьезнымъ тономъ.-- Говорить, что ты любишь меня, но не любишь во мнѣ доктора, все равно, что говорить, что ты любишь ѣсть персики, но не любишь ихъ запаха. Пожалуйста, не говори этого никогда, мнѣ тяжело выслушивать подобныя мнѣнія.
   -- Слушаю-съ, серьезно-лицый докторъ, отвѣчала Рози шутливо.-- Съ этихъ поръ я стану говорить, что обожаю скелеты, похитителей труповъ и стклянки со всевозможными жидкостями, и буду ссориться со всякимъ встрѣчнымъ и поперечнымъ, а ты, благодаря этому, умрешь печальною смертью.
   -- Ну, ужъ ты смотришь на вещи черезъ-чуръ мрачно, сказалъ Лейдгатъ, бросая нравоучительный тонъ и лаская жену.
  

ГЛАВА XLVI.

   Въ то время, какъ Лейдгатъ, обзаведясь женой и пристроившись при госпиталѣ, боролся съ Мидльмарчемъ во имя реформы въ медицинѣ, Мидльмарчъ все болѣе и болѣе увлекался національной борьбой за реформу другого рода.
   Обсужденіе проекта Джона Росселя въ палатѣ общинъ вызвало сильное политическое броженіе въ Мидльмарчѣ и новое распредѣленіе партій, дававшее право заключить, что въ случаѣ новыхъ выборовъ результаты получатся далеко не тѣ, какіе получались до сихъ поръ. А новыхъ выборовъ ждали многіе, утверждая, что парламентъ въ его настоящемъ составѣ никогда не проведетъ билля о реформѣ. Этого мнѣнія держался и Виль Владиславъ, объясняя м-ру Бруку, какъ онъ хорошо сдѣлалъ, что не пробовалъ до сихъ поръ своего счастья на выборахъ.
   -- Вы увидите, что скоро будутъ новые выборы, говорилъ онъ,-- а къ тому времени мидльмарчцы пріобрѣтутъ кое-какія новыя идеи. Намъ необходимо теперь дѣйствовать посредствомъ "Піонера" и устроивать политическіе митинги.
   -- Вы совершенно правы, Владиславъ, мы создадимъ совершенно новое общественное мнѣніе, поддакивалъ м-ръ Брукъ.-- Но я желаю сохранить полную независимость по вопросу о реформѣ, понимаете, мнѣ-бы не хотѣлось заходить слишкомъ далеко. Я намѣренъ идти по слѣдамъ Уильберфорса и Томильи; понимаете, работать въ пользу освобожденія негровъ, реформы уголовнаго законодательства и тому подобныхъ мѣръ. Но, конечно, я стану поддерживать Грея.
   -- Если вы стоите за самый принципъ реформы, то вы должны вполнѣ сообразоваться съ тѣмъ положеніемъ, въ которомъ находится этотъ вопросъ. Если всякій станетъ отстаивать свой личный взглядъ и входить въ препирательство со всѣми остальными, то, конечно, вопросъ этотъ не подвинется ни на шагъ впередъ.
   -- Да, да, я вполнѣ согласенъ съ вами, я совершенно раздѣляю вашу точку зрѣнія. Я буду поддерживать Грея, понимаете. Но я не желаю перемѣщенія центра тяжести конституціи, да, вѣроятно, и самъ Грей этого не желаетъ.
   -- Но страна именно этого и требуетъ. Въ противномъ случаѣ, нѣтъ никакого смысла въ политическихъ союзахъ и агитаціи. Странѣ нужна палата общинъ, состоящая не изъ однихъ представителей, а изъ представителей общихъ народныхъ интересовъ. Добиваться какой-нибудь другой реформы все равно, что опасаться кусочка лавины, когда она вся уже грозитъ громовымъ обрывомъ.
   -- Прекрасно сказано, Владиславъ. Напишите-ка статейку въ такомъ тонѣ; намъ нужно собрать документальныя данныя относительно настроенія страны и бѣдственнаго положенія народа.
   -- Ну, что касается до документальныхъ данныхъ, то онѣ могутъ умѣститься на самомъ крошечномъ клочкѣ бумаги. И бѣдственное положеніе народа, и степень его политической зрѣлости могутъ быть выведены при помощи нѣсколькихъ строкъ и цифръ.
   -- Превосходно: развейте это нѣсколько подробнѣе, Владиславъ. Великолѣпная мысль: напишите-ка по этому поводу статейку въ "Піонерѣ". Выставьте цифры, на основаніи которыхъ можно вывести бѣдственное положеніе народа и пр., понимаете. Вы обладаете необыкновенною способностью красно излагать ваши мысли. Вы напоминаете мнѣ Берка, и мнѣ досадно, что у насъ нѣтъ въ рукахъ избирательнаго округа, котораго вы могли-бы быть представителемъ. Иначе васъ никогда не изберутъ, и мы постоянно будемъ нуждаться въ талантахъ въ палатѣ; реформа -- реформой, но вѣдь и талантъ -- вещь необходимая. Эта лавина и этотъ громовый обрывъ положительно напоминаютъ Берка. Я рѣшительно пасую въ этомъ отношеніи, т. е. понимаете, не относительно идей, а относительно способа выраженія ихъ.
   -- Имѣть избирательный округъ въ своихъ рукахъ -- вещь превосходная, сказалъ Виль,-- если только подъ руками есть какой-нибудь Беркъ.
   Виль былъ сильно польщенъ сравненіемъ его съ Беркомъ, хотя это сравненіе и исходило отъ м-ра Брука; какъ хотите, а обидно сознавать, что обладаешь даромъ выражаться лучше, чѣмъ другіе, и что этотъ даръ проходитъ незамѣченнымъ. Виль чувствовалъ, что его литературныя работы выше уровня пониманія мидльмарчцевъ, и, мало-по-малу, начиналъ пристращаться въ занятію, за которое принялся отъ нечего дѣлать, и изучалъ политическое положеніе страны съ такимъ-же увлеченіемъ, съ какимъ въ былое время отдавался поэзіи и изученію среднихъ вѣковъ. Конечно, если-бы не Доротея и желаніе находиться вблизи отъ нея вмѣстѣ съ полнымъ незнаніемъ, что дѣлать съ собою, Виль не сталъ-бы размышлять о потребностяхъ англійскаго народа и критиковать англійскихъ государственныхъ людей, а, вѣроятно, путешествовалъ-бы теперь по Испаніи, и, какъ прежде, сочинялъ-бы программы драмъ, пробовалъ-бы свои силы въ стихахъ и прозѣ, снова находилъ-бы первые черезъ-чуръ искуственными, вторую черезъ-чуръ сухою; принимался-бы за копіи съ древнихъ картинъ и бросалъ ихъ за "негодностью" и, въ концѣ-концовъ, пришелъ-бы къ заключенію, что самообразованіе всего важнѣе; по политическимъ вопросамъ онъ-бы горячо сочувствовалъ свободѣ и прогрессу вообще. Человѣкъ только тогда перестаетъ быть дилетантомъ и начинаетъ серьезно относиться въ своей дѣятельности, когда нападаетъ на какое-нибудь дѣйствительное дѣло.
   Владиславъ напалъ въ настоящее время на такое дѣло; правда, оно не было однимъ изъ тѣхъ исполинскихъ дѣлъ, о которыхъ онъ мечталъ въ годы болѣе ранней молодости, находя, что только имъ однимъ и стоитъ посвящать жизнь. Но его живая, активная натура увлеклась вопросами, имѣющими непосредственное отношеніе въ дѣйствительности; прирожденный ему духъ независимости способствовалъ пробужденію въ немъ гражданскаго чувства. На зло м-ру Казобону, изгнавшаго его изъ Ловика, онъ чувствовалъ себя счастливымъ; онъ обогащалъ свой умъ новыми свѣденіями, имѣвшими непосредственное приложеніе къ практической жизни, и, благодаря его статьямъ въ газетѣ "Піонеръ", пользовался извѣстностью даже въ Брассингѣ.
   Правда, м-ръ Брукъ нерѣдко выводилъ его изъ терпѣнія, но, возвратясь въ себѣ въ Мидльмарчъ, онъ скоро забывалъ свою досаду.
   Лейдгатъ совершенно вѣрно сказалъ о немъ, что онъ никогда не разбиралъ положенія людей; ему очень правилось, что самъ онъ не имѣетъ никакого положенія и возбуждаетъ нѣкоторое смущеніе въ домахъ, гдѣ появляется; разъ только это смущеніе раздосадовало его, когда онъ подмѣтилъ его въ Доротеѣ при встрѣчѣ съ нимъ у Лейдгата, но негодованіе его тутъ-же перенеслось на м-ра Казобона, предсказавшаго заранѣе, что Виль уронитъ себя въ глазахъ своего сословія.
   Общественное мнѣніе города въ этомъ пунктѣ сходилось со взглядомъ м-ра Казобона на новаго редактора "Піонера". Аристократическое родство Виля не могло послужить ему выгодной рекомендаціей, какъ Лейдгату; напротивъ, мидльмарчцы разсуждали, что если молодой Владиславъ и приходится племянникомъ или двоюроднымъ братомъ Казобону, то вѣдь м-ръ Казобонъ знать его не хочетъ.
   -- Брукъ взялъ его подъ свое покровительство, говорилъ м-ръ Гаулей,-- потому что этого не сдѣлалъ-бы ни одинъ здравомыслящій человѣкъ. Повѣрьте, что у Казобона есть весьма основательныя причины отвертываться отъ молодого человѣка, котораго онъ воспиталъ на собственный счетъ.
   Нѣкоторыя, болѣе или менѣе поэтическія странности Виля, повидимому, оправдывали мнѣніе м-ра Кэка, редактора "Трубы", утверждавшаго, что Владиславъ не только польскій эмиссаръ, но еще вдобавокъ человѣкъ помѣшанный, чѣмъ объясняется сверхъестественная быстрота, съ которою онъ произноситъ рѣчи въ общественныхъ собраніяхъ; такая способность выражаться безъ малѣйшихъ запинокъ не могла не смутить всякаго солиднаго англичанина. Кэка въ особенности возмущало, что молокососъ съ вьющимися кудрями осмѣливался громить учрежденія, "существовавшія уже тогда, когда онъ еще былъ въ колыбели". Въ одной передовой статьѣ въ "Трубѣ", Какъ слѣдующими словами охарактеризовалъ рѣчь, произнесенную Владиславомъ на митингѣ по вопросу о реформѣ: "это былъ бредъ бѣсноватаго, жалкое усиліе замаскировать блестящими фейерверками дерзость бездоказательныхъ выводовъ и бѣдность знанія самаго дешеваго сорта".
   -- А вы написали вчера громовую статью, Кэкъ, сказалъ ему докторъ Спрэгъ саркастическимъ тономъ.-- Мнѣ показалось только нѣсколько страннымъ слово бѣсноватый.
   -- О, это терминъ, вошедшій въ употребленіе со времени французской революціи, отвѣчалъ Кэкъ.
   Но рядомъ съ такими опасными наклонностями, Владиславъ проявлялъ такія черты характера, которыя шли прямо въ разрѣзъ съ ними. Такъ онъ очень любилъ маленькихъ дѣтей и, собравъ цѣлую толпу засаленныхъ ребятишекъ, хаживалъ съ ними лѣтомъ за орѣхами, зимою за прутьями; устраивалъ для нихъ импровизированныя угощенія и драматическія представленія изъ маріонетокъ собственнаго издѣлія. Это была одна изъ его странностей. Другая заключалась въ томъ, что въ домахъ, гдѣ онъ былъ принятъ на дружеской ногѣ, онъ имѣлъ обыкновеніе разговаривать полулежа на диванѣ, посторонніе посѣтители нерѣдко заставали его въ такомъ положеніи, которое онъ не перемѣнялъ при входѣ ихъ въ комнату; эти странности все болѣе и болѣе убѣждали почтенныхъ обитателей Мидльмарча въ плебейскомъ происхожденіи Виля и его нравственной распущенности.
   Но за то статьи и рѣчи Виля служили ему отличной рекомендаціей въ семействахъ, члены которыхъ при новомъ строгомъ раздѣленіи партій высказались за реформу. Приглашалъ его у себя и м-ръ Бюльстродъ, но здѣсь Виль не могъ разваливаться на диванѣ, и м-съ Бюльстродъ находила, что отзывы его о католическихъ странахъ, смахивавшіе на сдѣлку съ антихристомъ, обличали предрасположеніе къ помѣшательству, составляющее отличительную особенность людей интеллигентныхъ.
   На оборотъ, въ домѣ у Фэрбротера, котораго иронія судьба поставила на одну сторону съ Бюльстродомъ въ дѣлѣ національнаго движенія, Виль сдѣлался любимцемъ дамъ, въ особенности, маленькой миссъ Нобль. Когда онъ встрѣчалъ ее на улицѣ съ ея маленькой корзиночкой въ рукѣ, онъ обыкновенно предлагалъ ей свою руку и на глазахъ всего города провожалъ ее -- новая странность -- къ маленькимъ пріятельницамъ и пріятелямъ, которымъ она раздавала сбереженную ею собственную долю лакомствъ.
   Но чаще всего онъ бывалъ у Лейдгатовъ, охотнѣе всего валялся на ихъ диванѣ. Несмотря на рѣзкую противоположность между нимъ и Лейдгатомъ, они были очень дружны, между собою. Лейдгатъ былъ рѣзокъ, но не раздражителенъ и не обращалъ никакого вниманія на мигрень людей здоровыхъ; Виль, съ своей стороны, никогда не капризничалъ съ людьми, необращавшими вниманія на его капризы. За то съ Розамундой онъ бывалъ раздражителенъ, сердитъ, иногда даже грубъ: тѣмъ не менѣе его общество для нея, мало-по-малу, стало необходимо и пріятно: онъ отлично игралъ на фортепіано, болталъ съ нею о разныхъ житейскихъ мелочахъ, у него не было той дѣловой озабоченности, которая досаждала ей иногда въ мужѣ, несмотря на всю его нѣжность и снисходительность и усиливала ея отвращеніе отъ медицинской профессіи.
   Лейдгатъ, любившій подтрунивать надъ суевѣрною вѣрою сторонниковъ "билля реформы", въ его чудотворное дѣйствіе въ то время, какъ никто не заботился о жалкомъ состояніи патологіи, приставалъ иногда въ Вилю съ очень непріятными для него вопросами. Въ одинъ мартовскій вечеръ Розамунда сидѣла за чайнымъ столомъ въ своемъ пунцовомъ платьѣ, обшитомъ лебяжьимъ пухомъ; Лейдгатъ, только-что вернувшійся домой, усталый, сидѣлъ на креслѣ у камина и читалъ нахмурившись "Піонера". Розамунда, замѣтивъ, что онъ не въ духѣ, старалась не смотрѣть на него и внутренно благодарила Бога, что сама никогда не страдала дурнымъ расположеніемъ духа. М-ръ Владиславъ, растянувшись на диванѣ, напѣвалъ вполголоса: "Когда впервые я тебя увидѣлъ".
   Розамунда поднесла Лейдгату стаканъ съ чаемъ; онъ отбросилъ газету и сказалъ Вилю, который всталъ и направился къ столу.
   -- Вы совершенно напрасно выставляете Брука землевладѣльцемъ-реформаторомъ, Владиславъ,-- въ этомъ только поводъ "Трубѣ" въ новымъ нападкамъ.
   -- Это ничего не значитъ; читатели "Піонера" не читаютъ "Трубы", отвѣтилъ Виль, прихлебывая чай и принимаясь ходить по комнатѣ.-- Неужели вы воображаете, что публика читаетъ газеты въ видахъ составленія какого-нибудь мнѣнія.
   -- Фэрбротеръ полагаетъ, что въ случаѣ новыхъ выборовъ Брукъ не будетъ выбранъ; что тѣ, которые теперь стоятъ за него въ рѣшительную минуту выставятъ другого кандидата.
   -- Что- же, попытка не бѣда. Всегда хорошо имѣть представителями постоянныхъ мѣстныхъ жителей.
   -- Почему?
   -- Они лучше представляютъ собою мѣстную тупость, отвѣчалъ Виль смѣясь и потряхивая своими кудрями; -- они стараются заслужить доброе мнѣніе сосѣдей. Брукъ -- человѣкъ очень порядочный, но, конечно, онъ не сдѣлалъ-бы столько добра въ своемъ имѣніи, если-бы не добивался мѣста въ парламентѣ.
   -- Онъ не годится въ общественные дѣятели, замѣтилъ Лейдгатъ рѣшительнымъ тономъ.-- На него невозможно ни въ чемъ положиться: я это вижу по госпиталю. Спасибо еще, что тамъ Бюльстродъ запрегъ его и погоняетъ.
   -- Ну, это зависитъ отъ того, какою мѣркою вы мѣрите общественныхъ дѣятелей. Для настоящаго случая онъ вполнѣ годится: когда люди принимаютъ какое-нибудь опредѣленное рѣшеніе, имъ нуженъ не человѣкъ, а голосъ.
   -- Ну ужь это обыкновенная манера всѣхъ васъ, публицистовъ, Владиславъ; вы обыкновенно превозносите какую-нибудь мѣру какъ универсальное средство, и восхваляете людей, которые сами составляютъ болѣзнь, требующую излеченія.
   -- Такъ что-жъ? Они, сами ничего не подозрѣвая, могутъ помочь излечить страну отъ самихъ себя, отвѣчалъ Виль съ своею обыкновенною находчивостью.
   -- Во всякомъ случаѣ, это не можетъ служить оправданіемъ для поощренія суевѣрныхъ, преувеличенныхъ надеждъ на дѣйствительность одной какой-нибудь исключительной мѣры; непростительно ради этого посылать въ парламентъ попугаевъ, годныхъ только на то, чтобы провести эту мѣру. Вы возстаете противъ испорченности, но я нахожу высшей степенью испорченности старанія убѣдить людей, что общество можетъ быть излечено политическимъ фокусъ-покусомъ.
   -- Все это превосходно, любезный другъ. Но вѣдь нужно-же, какъ-нибудь начать леченіе, а между-тѣмъ тысячи злоупотребленій, тормозящихъ наше развитіе, не могутъ быть измѣнены, пока не осуществится избирательная реформа. Припомните, что сказалъ на дняхъ Стэнли? Онъ говорилъ, что палата потратила слишкомъ много времени на разборъ вопросовъ о мелкихъ подкупахъ, на разслѣдованіе, получилъ-ли тотъ или другой избиратель какую-нибудь жалкую гинею, когда всѣмъ извѣстно, что мѣста продавались оптомъ. Можно-ли требовать совѣсти отъ избирательныхъ агентовъ? Единственная совѣсть, которой возможно довѣрять, это пробудившееся въ цѣломъ обществѣ сознаніе нанесенной ему несправедливости; единственная разумная система управленія -- это управленіе посредствомъ уравновѣшенія интересовъ. Я такъ смотрю на дѣло: если какая-нибудь сторона обижена, я стану поддерживать человѣка, который отстаиваетъ ея права, а не добродѣтельнаго поборника несправедливости.
   -- Вдаваться въ такія общія разсужденія по поводу частнаго случая значитъ просто уклоняться отъ вопроса, Владиславъ. Когда я говорю, что я стою за лекарство, которое излечиваетъ, то изъ этого еще не слѣдуетъ, что я стою за опіумъ, какъ за средство противъ подагры.
   -- Я вовсе не уклоняюсь отъ вопроса; мы споримъ о томъ, стоитъ-ли приниматься за что-нибудь, пока мы не найдемъ непогрѣшимыхъ исполнителей. Но скажите пожалуйста, если-бы вы встрѣтили двухъ людей, изъ которыхъ одинъ стоялъ-бы за реформу въ медицинѣ, а другой противился-бы ей, неужели вы стали-бы допытываться, который дѣйствуетъ на основаніи лучшихъ побужденій, у котораго умъ болѣе здравый?
   -- Само собой разумѣется, отвѣчалъ Лейдгатъ, чувствуя себя побитымъ своимъ-же собственнымъ оружіемъ,-- что если не работать съ людьми, которые у насъ подъ руками, то придется вовсе отказаться отъ всякаго дѣла. Положимъ, напримѣръ, что худшее изъ ходячихъ о Бюльстродѣ мнѣній будетъ самымъ вѣрнымъ, тѣмъ не менѣе, я знаю, что у него хватаетъ смысла и рѣшимости дѣлать то, что я считаю необходимымъ на пользу дѣлу, которому я служу; это единственное основаніе, по которому я поддерживаю съ нимъ сношенія, добавилъ Лейдгатъ, припомнивъ совѣты Фэрбротера.-- Во всѣхъ другихъ отношеніяхъ онъ для меня ничто; я не сталъ-бы восхвалять его изъ-за какихъ-нибудь личныхъ побужденій.
   -- Вы намекаете, что я восхваляю Брука изъ личныхъ побужденій, вскричалъ Виль, задѣтый за живое. Въ первый разъ онъ почувствовалъ себя оскорбленнымъ Лейдгатомъ, отчасти можетъ быть потому, что ему вовсе не хотѣлось, чтобы разбирались мотивы сближенія его съ м-ромъ Брукомъ.
   -- И не думалъ, отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Я просто объяснялъ свое поведеніе. Я хотѣлъ сказать, что человѣкъ можетъ работать ради какой-нибудь спеціальной цѣли съ людьми двусмысленнаго характера, если онъ вполнѣ увѣренъ въ своей личной независимости и сознаетъ, что имъ не руководятъ личные интересы, желаніе получить мѣсто или деньги.
   -- Почему-же вы не относитесь такъ-же либерально и къ другимъ? настаивалъ Виль, все еще чувствующій себя обиженныхъ.-- Моя личная независимость дорога мнѣ столько-же, сколько вамъ ваша. Вы точно также не имѣете основаній предполагать, что я добиваюсь чего-нибудь лично для себя отъ Брука, какъ я не имѣю основаній предполагать, что вы добиваетесь чего-нибудь лично для себя отъ Бюльстрода. Побужденія -- это вопросъ чести, никто не можетъ доказать, что мною руководятъ такія, а не другія побужденія. Что-же касается до мѣста или денегъ, заключилъ Виль, откидывая голову назадъ, то я думаю, никто не можетъ заподозрить, чтобы я дѣйствовалъ подъ вліяніемъ такихъ корыстныхъ соображеній.
   -- Вы совершенно не поняли меня, Владиславъ, успокоивалъ его изумленный Лейдгатъ. Занятый оправданіемъ своего собственнаго поведенія, онъ совершенно упустилъ изъ виду, что Владиславъ могъ принять его слова за намекъ на себя.-- Простите меня, что я совершенно ненамѣренно оскорбилъ васъ. Напротивъ, я нахожу, что вы относитесь съ слишкомъ романическимъ пренебреженіемъ къ вашимъ личнымъ интересамъ.
   -- Какъ вы скучны сегодня оба! вмѣшалась Розамунда.-- Я рѣшительно не понимаю, къ чему вы еще подняли вопросъ о деньгахъ. Кажется политика и медицина достаточно непривлекательны, чтобы удовольствоваться споромъ изъ-за нихъ однѣхъ. Вы готовы затѣять ссору съ каждымъ встрѣчнымъ и поперечнымъ и другъ съ другомъ изъ-за этихъ двухъ предметовъ.
   Произнеся эти слова, Розамунда встала, чтобы позвонить и пошла къ своему рабочему столу.
   -- Бѣдная Рози! сказалъ Лейдгатъ, взявъ ее за руку, когда она проходила мимо него: -- подобные споры слишкомъ скучны для такихъ нѣжныхъ созданій, какъ ты. Позабавься музыкой. Попроси Владислава спѣть съ тобой.
   Когда Виль ушелъ, Розамунда спросила у мужа:
   -- Что тебя такъ раздражило сегодня, Тертій?
   -- Меня? Владиславъ былъ раздраженъ, а не я. Онъ точно порохъ.
   -- Нѣтъ, еще раньше. Что-нибудь разсердило тебя въ госпиталѣ, ты пришелъ домой сердитый, оттого-то ты и затѣялъ споръ съ м-ромъ Владиславомъ. Мнѣ бываетъ всегда непріятно, Тертій, когда ты не въ духѣ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? Какой-же я звѣрь, сказалъ Лейдгатъ, лаская ее съ видомъ раскаянія.
   -- Что-же тебя разсердило?
   -- Да такъ, дѣла.
   На самомъ дѣлѣ онъ получилъ письмо съ настоятельнымъ требованіемъ уплаты за мебель. Но Розамунда была беременна и потому Лейдгатъ оберегалъ ее отъ всякихъ непріятностей.
  

ГЛАВА XLVII.

   Споръ Виля Владислава съ Лейдгатомъ происходилъ въ субботу вечеромъ. Вернувшись домой, онъ просидѣлъ почти всю ночь на пролетъ, передумывая снова все, что передумалъ, когда рѣшился поселиться въ Мидльмарчѣ и работать вмѣстѣ съ Брукомъ. Онъ сильно колебался, рѣшаясь на этотъ шагъ и потому теперь ему былъ невыносимъ всякій намекъ на то, что онъ сдѣлалъ-бы умнѣе, если-бы не рѣшался на него. Онъ чувствовалъ, что поступилъ, какъ дуракъ. И съ какою цѣлью? Безъ всякой опредѣленной цѣли. Правда, въ душу его закрадывались смутныя мечты. Но мечты эти никогда не принимали той формы, которую заподозрѣвалъ м-ръ Казобонъ; Вилю и въ умъ не приходило разсчитывать, что Доротея можетъ овдовѣть и выйти за него замужъ. Онъ считалъ-бы низостью съ своей стороны питать подобныя мысли; его и безъ того уже мучило сознаніе, что его обвиняютъ въ неблагодарности. Къ тому-же чувства его къ Доротеѣ были самаго поэтическаго характера. Онъ поклонялся ей, она была его богиней. ея что могло пригодиться ей его поклоненіе, этого онъ и самъ сказать не могъ. Одъ чувствовалъ только потребность жить вблизи нея. Одъ зналъ, что ни къ кому она не относится такъ довѣрчиво, какъ къ нему. Она сказала какъ-то разъ, что ей пріятно было-бы, чтобы, онъ былъ около нея, и онъ не уѣдетъ отъ нея, хотя-бы ее стерегли огненные драконы.
   Этимъ обыкновенно кончались всѣ колебанія Виля. Но это не мѣшало ему иногда возмущаться своимъ рѣшеніемъ. Какого-нибудь внѣшняго повода, въ родѣ сегодняшняго намека на то, что его общественная дѣятельность рука объ руку съ м-ромъ Брукомъ едва-ли можетъ быть признана заслуживающею особеннаго уваженія, достаточно было, чтобы привести его въ крайнее раздраженіе. Это раздраженіе обыкновенно еще усиливалось отъ мысли, что, пожертвовавъ для Доротеи своимъ достоинствомъ, онъ такъ рѣдко можетъ видѣться съ нею. Мысль эта въ свою очередь приводила его къ заключенію, что онъ "дуракъ". Такъ было и на этотъ разъ.
   Но воспоминаніе о Доротеѣ пробудило въ немъ потребность увидаться съ нею. Онъ вспомнилъ, что завтра воскресенье и рѣшилъ отправиться въ ловикскую церковь, чтобы увидѣть ее. Съ этою мыслью онъ заснулъ.
   Утромъ разсудокъ заговорилъ въ немъ. Вѣдь это будетъ косвенное нарушеніе запрещенія м-ра Казобона посѣщать Ловикъ, сама Доротея, пожалуй, разсердится. "Пустяки! отвѣчала страсть, съ его стороны было-бы просто чудовищно мѣшать мнѣ побывать въ хорошенькой сельской церкви въ великолѣпное весеннее утро".
   "Но Казобонъ пойметъ, что ты пришелъ или для того, чтобы побѣсить его, или-же для того, чтобы повидаться съ Доротеей".
   "Неправда, я иду совсѣмъ не для того, чтобы побѣсить его, а съ Доротеей отчего-же мнѣ и не повидаться. Неужели-же такъ и позволить ему все забирать себѣ одному и вѣчно блаженствовать! У другихъ людей бываютъ непріятности, отчего-же не быть имъ и у него. Мнѣ всегда нравилась эта церковь; къ тому-же я знакомъ съ Тукерами и сяду на ихъ скамейку".
   Заставивъ, такимъ образомъ, замолчать голосъ разсудка, Виль вышелъ изъ дома въ самомъ отличномъ расположеніи духа. Все вокругъ него, казалось, радовалось воскресенью и одобряло его намѣреніе идти въ ловикскую церковь. Мысль о томъ, какъ взбѣсится Казобонъ, стала его сильно забавлять и вызывала на лицѣ его самую веселую улыбку. Онъ шелъ съ молитвенникомъ подъ мышкой, напѣвая пѣсню, имѣвшую мало общаго съ церковнымъ гимномъ, но какъ нельзя болѣе подходившую въ его душевному настроенію.
   Колокола еще звонили, когда онъ пришелъ въ церковь и сѣлъ на скамью викарія, гдѣ еще никого не было. Скамья викарія была напротивъ скамьи ректора и Виль, всматриваясь въ набиравшійся въ церковь народъ, начиналъ уже безпокоиться, что пожалуй, Доротея не придетъ. Въ церкви повсюду мелькали передъ нимъ, знакомыя лица, вотъ Уоли, вотъ Поудерели, а вотъ и братецъ Самуилъ съ тѣии-же багровыми пятнами на щекахъ, какъ всегда. Виль хаживалъ прежде въ эту церковь и потому никто не обратилъ на него особеннаго вниманія, за исключеніемъ пѣвчихъ, разсчитывавшихъ завербовать его въ свой хоръ.
   Наконецъ, Доротея вошла въ той-же самой пуховой шапочкѣ и сѣромъ пальто, въ которыхъ онъ видѣлъ ее въ Ватиканѣ. Такъ-какъ она глядѣла прямо передъ собою, то, несмотря на всю свою близорукость, не могла не замѣтить Виля; но она ничѣмъ не выдала впечатлѣнія, произведеннаго на нее его внезапнымъ появленіемъ, только щеки ея слегка поблѣднѣли и, проходя мимо Виля, она отвѣсила ему церемонный поклонъ. къ своему удивленію, Виль вдругъ почувствовалъ себя неловко и не смѣлъ взглянуть на нее послѣ того, какъ они обмѣнялись поклонами. Когда-же м-ръ Казобонъ, выйдя изъ ризницы, сѣлъ рядомъ съ Доротеей, на Виля напалъ какой-то столбнякъ, и ему пришло на мысль, что, можетъ быть, присутствіе его непріятно Доротеѣ, что ему не слѣдовало приходить сюда. Теперь ему уже не казалось забавнымъ бѣсить м-ра Казобона, который, сидя напротивъ его, могъ отлично наблюдать за нимъ и, конечно, замѣтилъ, что онъ не смѣетъ повернуть головы. Какъ это не пришло ему на мысль прежде? Но онъ никакъ не воображалъ, что ему придется сидѣть одному на широкой скамьѣ, что никто изъ Тукеровъ не придетъ въ церковь. Очень можетъ быть, что они совсѣмъ уже уѣхали изъ Ловика, такъ-какъ на кафедрѣ появился какой-то новый священникъ. Виль жестоко ругалъ себя за то, что не предвидѣлъ, что ему будетъ невозможно глядѣть на Доротею и что ей его приходъ можетъ показаться дерзостью. Но дѣлать было уже нечего, Виль прилежно слѣдилъ по молитвеннику за службой; никогда не казалась она ему такой длинной. Причетникъ замѣтилъ съ удивленіемъ, что м-ръ Владиславъ не подтягиваетъ я заключилъ, что, вѣроятно, онъ простудилъ себѣ горло.
   М-ръ Казобонъ не произносилъ проповѣди въ этотъ день и Виль не перемѣнилъ положенія до тѣхъ поръ, пока народъ не сталъ выходить изъ церкви. Въ Ловикѣ было обыкновеніе пропускать сперва "знать". Вилемъ овладѣла внезапная рѣшимость разрушить оковавшіе его чары, онъ поднялъ голову и взглянулъ прямо въ лицо м-ру Казобону. Но глаза м-ра Казобона были устремлены на ручку дверцы, которую онъ отворилъ, чтобы выпустить жену, за которою и самъ сейчасъ-же вышелъ, не поднимая глазъ. Вилю удалось поймать взглядъ Доротеи, когда она вставала съ своего мѣста и опять поклонилась ему, но на этотъ разъ съ видимымъ волненіемъ, какъ-будто удерживая слезы; Виль пошелъ слѣдомъ за нею и ея мужемъ, но они вышли въ калитку со двора прямо въ садъ, ни разу не оглянувшись.
   Онъ не могъ послѣдовать за ними и долженъ былъ съ грустью вернуться назадъ по той-же дорогѣ, по которой шелъ такъ весело утромъ. Но теперь все было мрачно кругомъ него и въ немъ самомъ.
  

ГЛАВА XLVIII.

   Доротея, выходя изъ церкви, съ огорченіемъ думала о томъ, что м-ръ Казобонъ, повидимому, твердо рѣшился не знаться съ своимъ двоюроднымъ братомъ. Она находила приходъ Виля вполнѣ извинительнымъ, мало того, она объясняла его похвальнымъ побужденіемъ сдѣлать шагъ къ примиренію, котораго она сама такъ искренно желала. Вѣроятно, какъ и она, онъ полагалъ, что, встрѣтившись съ нимъ на нейтральной почвѣ, м-ръ Казобонъ протянетъ ему руку и дружескія отношенія снова возстановятся между ними. Но теперь приходилось отказаться отъ этой надежды. Своимъ приходомъ онъ только ухудшилъ положеніе дѣла, такъ-какъ м-ръ Казобонъ былъ видимо разсерженъ, что человѣкъ, котораго онъ и знать не хочетъ, осмѣливается лѣзть ему на глаза.
   М-ръ Казобонъ чувствовалъ себя не совсѣмъ хорошо въ это утро; ему стѣсняло дыханіе, потому онъ и не говорилъ проповѣди. Зная это, Доротея не удивилась, что онъ молчалъ почти во все время завтрака и не упомянулъ ни словомъ о Вилѣ Владиславѣ. Сама она чувствовала, что не въ силахъ заговорить о немъ. Время между завтракомъ и обѣдомъ, по воскресеньямъ, они обыкновенно проводили порознь: м-ръ Казобонъ дремалъ въ библіотекѣ, а Доротея у себя въ будуарѣ занималась чтеніемъ. На столѣ у нея была навалена кучка любимыхъ ею книгъ, начиная отъ Геродота, котораго она читала съ м-ромъ Казобономъ, до стараго друга ея Паскаля и "Христіанскаго года" Кебля. Но въ этотъ день, она перелистывала книгу за книгой и не могла остановиться ни на одной. Все не приходилось ей по вкусу: и "Предзнаменованія, предшествовавшія рожденію Кира" и "Еврейскія древности", и "Благочестивыя эпиграммы", и "Сборникъ духовныхъ гимновъ". Даже весенняя трава и цвѣты обдавали ее какимъ-то холодомъ. Она чувствовала какую-то страшную пустоту -- естественное послѣдствіе печальной семейной жизни. Она постоянно старалась быть тѣмъ, чѣмъ желалъ видѣть ее мужъ и никогда не могла быть сама собой. Ей приходилось отказываться отъ вещей, особенно дорогихъ для нея, такъ-какъ мужъ ея не питалъ къ нимъ ни малѣйшей симпатіи. Относительно Виля Владислава между нею и мужемъ, отрицавшимъ всякія права Виля на родовое имѣніе, возникло съ самаго начала недоразумѣніе, изъ котораго она вынесла убѣжденіе, что была права она, а не мужъ, но что она совершенно безпомощна. Никогда это чувство безпомощности не овладѣвало ею такъ сильно, какъ въ этотъ день. Она хотѣла любить и быть любимой, жаждала дѣла, которое могло-бы приносить непосредственную пользу, и чувствовала, что живетъ въ могилѣ, подъ гнетомъ леденящаго призрака труда, который производитъ только то, чему никогда не суждено увидѣть свѣтъ. Сегодня она выглянула за порогъ этой могилы и увидѣла Виля Владислава, который уходилъ отъ нея въ далекій міръ живой дѣятельности, но и, удаляясь, обращалъ къ ней свои взоры. Безполезно было читать. Безполезно было думать. Между-тѣмъ сегодня воскресенье и она не можетъ поѣхать къ Целіи, у которой недавно родился ребенокъ. Некуда ей было убѣжать отъ внутренней пустоты и недовольства, и приходилось терпѣливо переносить ихъ.
   Послѣ обѣда, когда она собралась по обыкновенію читать вслухъ, м-ръ Казобонъ предложилъ пойти въ библіотеку, гдѣ онъ приказалъ затопить каминъ и зажечь свѣчи. Онъ, казалось, ожилъ и былъ занятъ какими-то новыми мыслями.
   Въ библіотекѣ Доротея замѣтила, что онъ разложилъ иначе тетради съ своими замѣткаии; онъ подалъ ей хорошо-знакомую тетрадь, въ которой была вписана программа всего труда ученаго автора.
   -- Вы очень обяжете меня, моя милая, сказалъ онъ, садясь,-- если, вмѣсто всякаго другого чтенія, почитаете мнѣ вотъ эту тетрадь, и всякій, разъ, какъ я скажу вамъ: "отмѣтьте", будете ставить карандашомъ крестикъ. Я придумалъ новый способъ выборовъ, съ которымъ и ознакомлю васъ во время чтенія, такъ-что вы будете въ состояніи сознательно участвовать въ моей работѣ.
   Уже не въ первый разъ со времени своего свиданія съ Лейдгатонъ, м-ръ Казобонъ обнаруживалъ желаніе заинтересовать и привлечь Доротею къ участію въ своей работѣ, отъ чего онъ прежде тщательно уклонялся.
   Два часа читала она и отмѣчала, наконецъ онъ сказалъ:
   -- Мы возьмемъ съ собою тетрадь и карандашъ на верхъ -- можетъ быть, мы еще почитаемъ ночью. Надѣюсь, что эта работа не надоѣла вамъ, Доротея.
   -- Мнѣ всегда пріятно читать то, что вы слушаете съ удовольствіемъ, отвѣчала Доротея вполнѣ искренно: ей было невыносимо тяжело читать или дѣлать что-нибудь, что нисколько не развлекало его.
   Несмотря на всю свою ревность и подозрительность, мужъ Доротеи вполнѣ довѣрялъ искренности ея обѣщаній и способности ея отдаваться всецѣло тому, что она считала справедливымъ и хорошимъ. За послѣднее время онъ началъ сознавать, что эти качества весьма дорогое для него пріобрѣтеніе, изъ котораго слѣдуетъ извлекать наибольшую выгоду.
   Чтеніе продолжалось и ночью, но молодой организмъ Доротеи не выдержалъ и она скоро заснула крѣпкимъ сномъ. Вдругъ ее разбудилъ сильный свѣтъ; она открыла глаза и увидала, что мужъ, завернувшись въ теплый халатъ, сидитъ на креслѣ у затопленнаго камина. Казобонъ зажегъ двѣ свѣчи, въ надеждѣ, что Доротея проснется, но не хотѣлъ будить ее болѣе непосредственнымъ образомъ.
   -- Вы больны, Эдуардъ? спросила она, поспѣшно вставая.
   -- Мнѣ было нѣсколько тяжело лежать. Я посижу немножко.
   Она подбросила дровъ, накинула блузу и спросила:
   -- Вы, можетъ быть, хотите, чтобы я вамъ почитала?
   -- Да, я былъ-бы вамъ очень благодаренъ, если-бы вы почитали, Доротея, отвѣчалъ м-ръ Казобонъ мягче обыкновеннаго.-- Мнѣ совсѣмъ не хочется спать. Я чувствую необыкновенную ясность мысли.
   -- Однакожъ, не забывайте, что утомленіе вамъ вредно, сказала Доротея, вспомнивъ предостереженіе Лейдгата.
   -- Я не чувствую ни малѣйшаго утомленія. Умъ мой работаетъ безъ всякихъ усилій.
   Доротея не посмѣла настаивать болѣе и снова принялась за чтеніе, она читала съ часъ или болѣе, чтеніе теперь шло гораздо живѣе. Умъ м-ра Казобона работалъ быстрѣе, онъ, казалось, зналъ заранѣе, что она прочтетъ и едва она начинала фразу, говорилъ: "Довольно,-- отмѣтьте", или "переходите къ слѣдующей статьѣ -- я пропущу вторую экспедицію въ Критъ". Доротея изумлялась его необычайной памяти: нелегко было помнить всѣ подробности обширнаго труда, надъ которымъ онъ работалъ нѣсколько лѣтъ.
   -- Довольно, моя милая, сказалъ, наконецъ, Кавобонъ,-- мы будемъ продолжать завтра. Я все откладывалъ эту работу, теперь мнѣ-бы хотѣлось поскорѣе ее окончить. Вы замѣтили, какимъ принципомъ я руковожусь при выборкахъ; давать соотвѣтствующія, но черезъ-чуръ растянутыя поясненія на тезисы, выставленные въ моемъ введеніи. Вы замѣтили, Доротея!
   -- Да, отвѣчала Доротея и голосъ ея слегка задрожалъ; сердце ея сжалось отъ внутренней боли.
   -- Теперь я немножко отдохну, сказалъ м:ръ Казобонъ, ложась, и попросилъ ее потушить свѣчи. Когда она также легла и въ комнатѣ, освѣщенной только красноватымъ свѣтомъ догорающихъ углей въ каминѣ, сдѣлалось почти совсѣмъ темно, онъ сказалъ:
   -- Прежде чѣмъ заснуть, Доротея, я обращусь къ вамъ съ одной просьбой.
   -- Съ какой? спросила Доротея съ замираніемъ сердца.
   -- Я попрошу васъ сказать мнѣ совершенно искренно, согласны-ли вы, въ случаѣ моей смерти, исполнить мою волю: не дѣлать того, чего я васъ попрошу не дѣлать, и дѣлать то, что я пожелаю, чтобы вы дѣлали.
   Требованіе это не поразило Доротею неожиданностью; судя по нѣкоторымъ фактамъ, подмѣченнымъ ею за послѣднее время, она подозрѣвала, что мужъ намѣренъ наложить на нее какое-нибудь новое иго. Она не сразу отвѣтила.
   -- Вы отказываетесь? спросилъ Казобонъ болѣе рѣзкимъ тономъ.
   -- Нѣтъ еще, отвѣчала Доротея твердо: потребность свободы заговорила въ ней;-- но ваше требованіе слишкомъ серьезно -- я не считаю себя вправѣ дать обѣщаніе, не зная напередъ, къ чему меня оно обяжетъ. Изъ любви къ вамъ я готова все сдѣлать и не связывая себя никакимъ обѣщаніемъ.
   -- Но вы хотите сохранить право поступать, какъ вамъ будетъ угодно; я-же хочу, чтобы вы согласовали ваши поступки съ моею волею; вы отказываетесь?
   -- Нѣтъ, мой другъ, нѣтъ! отвѣчала Доротея умоляющимъ голосомъ, мучимая самыми противоположными опасеніями.-- Но дайте мнѣ время обдумать ваше требованіе. Отъ всей души я желаю сдѣлать все, что можетъ васъ успокоить, но я не могу дать слова вдругъ, не обдумавъ хорошенько своего положенія, особенно когда я не знаю, къ чему оно меня обяжетъ.
   -- Вы, значитъ, не довѣряете моимъ желаніямъ?
   -- Позвольте мнѣ подумать только до завтра.
   -- Хорошо, до завтра.
   Онъ скоро заснулъ, но ей было не до сна. Въ умѣ ея происходила страшная борьба. Ей въ голову не приходило, чтобы обязательство, которое хотѣлъ наложить на нее мужъ, могло относиться къ чему-нибудь другому, кромѣ его работы. Но она была убѣждена, что, онъ возьметъ съ нея слово посвятить жизнь на разборъ безпорядочныхъ грудъ матеріяла, который долженъ былъ служить сомнительнымъ подтвержденіемъ еще болѣе сомнительныхъ принциповъ. Бѣдняжка давно утратила всякую вѣру въ достоинство "Ключа", бывшаго предметомъ трудовъ и гордости ея мужа. Несмотря на скудное образованіе, полученное ею, она смотрѣла на этотъ предметъ гораздо правильнѣе мужа. И теперь въ воображеніи ея рисовалась длинная вереница дней, мѣсяцевъ, годовъ, которые ей придется провести за сортировкою изсохшихъ мумій, обрывковъ преданія, которое само собою представляло мозаику изъ обломковъ развалинъ, для того, чтобы эти обрывки могли служить подтвержденіемъ теоріи, обреченной на смерть при самомъ рожденіи. Правда, иногда упорно преслѣдуемыя заблужденія заключали въ себѣ зерно истины: поиски за философскимъ камнемъ послужили основой химіи; алхимики были предтечами Лавуазье. Но теорія м-ра Казобона относительно элементовъ, составлявшихъ зерно всѣхъ преданій, не могла навести даже ненарокомъ ни на какія открытія: она основывалась на самыхъ эластическихъ предположеніяхъ, столь-же шаткихъ, какъ этимологическія изслѣдованія, основанныя на сходствѣ звуковъ и была столь-же полна пробѣловъ, какъ гипотеза о непрерывности звѣздъ. Сколько разъ Доротея внутренно возмущалась этою игрою въ отгадки, которою ее угощали вмѣсто живой науки, облагораживающей жизнь. Она понимала теперь, почему ея мужъ ухватился за нее, какъ за послѣднюю надежду дать осязательную форму своимъ трудамъ. Сначала онъ не хотѣлъ посвящать ее во всѣ тайны своихъ трудовъ, но, мало-по-малу, предчувствіе приближающейся смерти...
   И мысли Доротеи перенеслись съ глубокимъ состраданіемъ отъ ея собственнаго будущаго къ прошедшему мужа, къ его настоящему, къ этой жизни, проведенной въ одинокой работѣ среди мукъ неудовлетвореннаго честолюбія, подавленнаго недовѣріемъ къ себѣ, въ виду цѣли, все ускользавшей и ускользавшей, по мѣрѣ того, какъ силы ослабѣвали, пока надъ нимъ не повисъ, наконецъ, дамокловъ мечъ смерти. А вѣдь она выходила за него замужъ съ цѣлью помогать ему въ этой работѣ всей его жизни. Да, но тогда она считала эту работу дѣломъ великимъ, которому она можетъ посвятить себя ради него самого. Въ правѣ-ли она дать ему послѣднее утѣшеніе, котораго онъ требуетъ, въ состояніи-ли она будетъ заниматься этимъ толченіемъ воды въ ступѣ, даже если свяжетъ себя обѣщаніемъ.
   Но можетъ-ли она отказать ему? Можетъ-ли она сказать: я отказываюсь утолить этотъ ненасытный голодъ? Не значитъ-ли это отказаться сдѣлать для него, мертваго, то, что она дѣлада-бы для него, живого. Вѣдь если-бы онъ прожилъ еще пятнадцать лѣтъ или даже болѣе, какъ говоривъ Лейдгатъ, она-бы во все это время продолжала помогать ему и подчиняться его желаніямъ.
   Но нѣтъ, между этою преданностью живому и безусловнымъ обѣщаніемъ преданности мертвому была существенная разница. Пока онъ былъ живъ, она всегда имѣла возможность возстать противъ его желанія, отказаться выполнить его. А тутъ вдругъ онъ потребуетъ отъ нея чего-нибудь такого, чего она даже не въ состояніи и представить себѣ; вѣдь онъ хотѣлъ, чтобы она обязалась исполнять во всемъ его волю, не объясняя, чего именно онъ отъ нея потребуетъ. Онъ всецѣло поглощенъ своимъ трудомъ; только ради него хочетъ онъ взять ея жизнь взамѣнъ его уже угасающей.
   И если она скажетъ: "Нѣтъ, когда вы умрете, я пальцемъ не прикоснусь къ вашему труду" -- она разобьетъ его больное сердце.
   Четыре часа провела Доротея въ этой мучительной борьбѣ; наконецъ, мысли ея перепутались и, какъ наплакавшійся ребенокъ, она заснула подъ утро крѣпкимъ сномъ. Когда она проснулась, Казобона уже не было въ комнатѣ. Тантрипъ сказала ей, что онъ помолился, отзавтракалъ и сидитъ теперь въ библіотекѣ.
   -- Господи, сударыня, никогда не видала я васъ такою блѣдною, сказала Тантрипъ, солидная горничная, у, которой обѣ сестры были на рукахъ еще въ то время, какъ онѣ учились въ Лозаннѣ.
   -- Когда-же я была особенно румяна, Тантрипъ? замѣтила Доротея съ принужденною улыбкой.
   -- Ну не румяны, а все-же щеки у васъ были, какъ розаны. Ну да какого тутъ толку ждать, когда вы вѣчно корпите надъ этими кожаными книгами. Дайте себѣ отдыхъ сегодня, сударыня. Позвольте, я пойду скажу, что вы больны и не можете придти въ эту душную библіотеку.
   -- Нѣтъ, нѣтъ! дайте мнѣ поскорѣе одѣться, сказала Доротея:-- сегодня я необходима м-ру Казобону.
   Сходя внизъ, она чувствовала, что дастъ ему требуемое обѣщаніе; но не теперь, а нѣсколько попозже.
   Когда Доротея вошла въ библіотеку, м-ръ Казобонъ, перебиравшій какія-то книги на столѣ, обернулся въ ней, и сказалъ:
   -- Я только васъ и ждалъ, моя милая. Я разсчитывалъ засѣсть за работу съ утра, но мнѣ что-то нездоровится, вѣроятно, я слишкомъ утомился вчера. Я пройдусь немножко по саду, благо погода теперь теплѣе.
   -- И отлично, сказала Доротея.-- Я вамъ говорила вчера, что вы слишкомъ много работаете головой.
   -- А когда-же вы меня успокоите на счетъ того вопроса, о которомъ я говорилъ вамъ вчера, Доротея? Надѣюсь, что теперь вы можете мнѣ отвѣтить.
   -- Я сейчасъ приду къ вамъ въ садъ, отвѣчала Доротея, стараясь выиграть хоть нѣсколько минутъ.
   -- Я прободу съ полчаса въ тиссовой аллеѣ.
   Съ этими словами м-ръ Казобонъ вышелъ изъ комнаты.
   Доротея чувствовала какую-то слабость во всѣхъ членахъ; она позвала Тантрипъ, и попросила ее принести шляпку и шаль. Доротея уже не боролась съ собою, она чувствовала, что согласится, потому что ее слишкомъ пугала мысль нанести своимъ отказомъ ударъ мужу. Тантрипъ надѣла ей шляпку и накинула на нее шаль. Доротея не шевелилась.
   -- Боже мой, что съ вами сударыня, вскричала горничная въ невольномъ порывѣ состраданія.
   Слова эти переполнили чашу, Доротея прислонилась къ ея плечу и зарыдала. Но она вскорѣ сдѣлала усиліе надъ собой, отерла глаза и пошла въ садъ. Она невольно замедляла шаги; ей страшно было идти туда, гдѣ она должна была связать себя навѣки. Ни законъ, ни общественное мнѣніе не принуждали ее надѣть на себя эти новыя цѣпи, она надѣвала ихъ исключительно изъ состраданія къ мужу. Если это слабость, то Доротея была слаба. Но полчаса уже прошло, нельзя было медлить долѣе. Она вошла въ тиссовую аллею; мужа ея тамъ не было; можетъ быть, онъ зашелъ въ бесѣдку, къ которой шла дорожка отъ этой аллея. Обогнувъ уголъ, она дѣйствительно увидала мужа. Онъ сидѣлъ на скамьѣ у стола, положивъ на столъ руки и опустивъ на нихъ голову.
   -- Какъ онъ утомился сегодня ночью, подумала Доротея, вообразивъ сперва, что онъ спитъ. Но потомъ она вспомнила, что за послѣднее время у него вошло въ привычку садиться въ такую позу, когда она ему читала.
   Она вошла въ бесѣдку и сказала:
   -- Вотъ и я, Эдуардъ.
   Онъ не пошевелился. Она подумала, что онъ заснулъ, положила руку на его плечо и повторила: "Вотъ я". Онъ всетаки не шевелился. Ею овладѣлъ какой-то смутный страхъ, она качнулась къ нему, сняла съ него его бархатную шапку и прильнувъ щекою въ его лицу, закричала отчаяннымъ голосомъ:
   -- Проснитесь, мой другъ, проснитесь! Выслушайте меня. Я пришла дать вамъ отвѣтъ.
   Но Доротеѣ не пришлось дать этотъ отвѣтъ.
   Нѣсколько часовъ спустя, Лейдгатъ сидѣлъ у ея кровати; она бредила тѣмъ, что передумала ночью. Она узнавала доктора и называла его по имени; но ей казалось, что она должна все объяснить ему, чтобы онъ передалъ ея слова ея мужу.
   -- Скажите ему, что я сейчасъ приду къ нему: я готова исполнить его требованіе. Но мнѣ было такъ страшно думать объ отвѣтственности, которую я на себя возьму -- отъ этого я и заболѣла; надѣюсь, однакожъ, что не слишкомъ сильно. Скоро мнѣ будетъ лучше. Подите, скажите ему.
   Но мужъ ея уже не могъ слышать ее.
  

ГЛАВА XLIX.

   -- Какъ-бы мнѣ хотѣлось скрыть это отъ Доротеи, говорилъ сэръ Джемсъ Читамъ, хмуря брови.
   Онъ стоялъ у камина, библіотеки въ Ловик-Грэнжѣ и разговаривалъ съ м-ромъ Брукомъ. Это было на другой день послѣ похоронъ м-ра Казобона; Доротея не вставала еще съ постели.
   -- Ну, это трудно сдѣлать, понимаете, Читамъ; она душеприкащица и любитъ разсуждать о такихъ предметахъ, какъ вопросы объ имѣніи, о землѣ и пр. У нея на этотъ счетъ свои понятія, отвѣчалъ м-ръ Брукъ, нервно подергивая свои очки.-- Она непремѣнно захочетъ дѣйствовать, какъ душеприкащица. А ей въ декабрѣ исполнится 21 годъ; значитъ, тутъ ничего не подѣлаешь.
   Сэръ Джемсъ устремилъ глаза на коверъ и помолчалъ съ минуту, потомъ вдругъ поднялъ ихъ на м-ра Брука и сказалъ:
   -- Вотъ что мы можемъ сдѣлать. Пока Доротея не поправится, съ ней нечего говорить о дѣлахъ, а какъ только она встанетъ съ постели, ее нужно перевезти къ намъ. Ей теперь самое лучшее быть съ Целіей и съ нашимъ ребенкомъ. Вы-же пока спровадьте отсюда Владислава.
   М-ръ Брукъ заложилъ руки за спину и прошелся по комнатѣ прежде, чѣмъ отвѣтилъ:
   -- Это легко сказать, Читамъ, легко сказать, понимаете.
   -- Любезный сэръ, настаивалъ сэръ Джемсъ, стараясь сдержать негодованіе въ предѣлахъ приличія,-- вѣдь вы-же переманили его сюда и держали его здѣсь, давая ему работу.
   -- Да, но я не могу отказать ему такъ, вдругъ, безъ объясненія причинъ, любезный Читамъ. Владиславъ былъ для меня неоцѣненнымъ сотрудникомъ. Мнѣ кажется, что я оказалъ нашей мѣстности услугу, пригласивъ его сюда.
   -- Очень жаль, что наша мѣстность не могла обойдтись безъ него. Во всякомъ случаѣ, какъ зять Доротеи, я возстаю противъ того, чтобы его удерживали здѣсь. Вы согласитесь, надѣюсь, что я вправѣ стоять за честь сестры моей жены.
   Сэръ Джемсъ начиналъ горячиться.
   -- Безъ сомнѣнія, любезнѣйшій Читамъ. Но у насъ съ вами различныя понятія... различные...
   -- Надѣюсь, только не относительно поступка м-ра Казобона. Онъ скомпрометировалъ Доротею самымъ непростительнымъ образомъ. Я считаю подлостью такую приписку, къ своему завѣщанію. Это положительно оскорбленіе для Доротеи.
   -- Вы знаете, что Казобонъ былъ не въ ладахъ съ Владиславомъ. Владиславъ разсказывалъ мнѣ, изъ-за чего у нихъ вышла размолвка. Онъ не придавалъ никакого значенія ученымъ изслѣдованіямъ Казобона, а Казобону, вѣроятно, не нравилось независимое положеніе Владислава. Я читалъ ихъ переписку, понимаете. Бѣдняга Казобонъ жилъ черезчуръ кабинетною жизнью, онъ не зналъ жизни.
   -- Владиславъ можетъ говорить, что ему угодно. Но я думаю просто-на-просто, что Казобонъ ревновалъ его къ Доротеѣ, и всѣ могутъ подумать, что она подала ему поводъ въ этой ревности. Вотъ это-то и мерзко -- связать такимъ образомъ ея имя съ именемъ этого молодого человѣка.
   -- Любезный Читамъ, мнѣ кажется, вы смотрите на дѣло въ преувеличенномъ свѣтѣ. Это просто одна изъ обыкновенныхъ странностей Казобона. Вы помните ту бумагу, что мы нашли въ бюро вмѣстѣ съ завѣщаніемъ: " Синоптическая таблица" и пр. въ руководство м-съ Казобонъ) Онъ, вѣроятно, хотѣлъ, чтобы Доротея издала въ свѣтъ его изслѣдованія, и она издастъ, понимаете, она вѣдь работала вмѣстѣ съ нимъ.
   -- Любезный сэръ, замѣтилъ сэръ Джемсъ нетерпѣливо,-- это вовсе не относится къ дѣлу. Весь вопросъ въ томъ, согласны-ли вы со мной въ необходимости спровадить отсюда молодого Владислава?
   -- Я не нахожу, чтобы это было такъ безотлагательно необходимо; со временемъ, можетъ быть, это и устроится. Если вы боитесь сплетенъ, то этимъ вы не избѣгнете ихъ. Я могу, до извѣстной степени, способствовать отъѣзду отсюда Владислава, я могу взять отъ него "Піонера" и т. п.; но я не могу выпроводить его отсюда, если онъ самъ не захочетъ уѣхать; понимаете, самъ не захочетъ.
   М-ръ Брукъ говорилъ спокойнымъ, убѣдительнымъ тономъ, какъ-будто вопросъ шелъ о погодѣ. Тонъ его могъ взорвать каждаго и дѣйствительно взорвалъ сэра Джемса.
   -- Чортъ возьми! вскричалъ онъ,-- ну, выхлопочемте ему какое-нибудь мѣсто, не пожалѣемъ денегъ. Нельзя-ли доставить ему мѣсто при какомъ-нибудь губернаторѣ колоній? Можетъ быть, Грампусъ согласится взять его, я могу написать объ этомъ Фульку.
   -- Вѣдь Владислава вы не сбудете, какъ какую-нибудь безсловесную скотину, любезный другъ; у него есть свои убѣжденія. Я увѣренъ, что если завтра я съ нимъ разстанусь, то вы скоро о немъ услышите. Съ его даромъ говорить и писать, изъ него можетъ выйдти настоящій агитаторъ; понимаете, агитаторъ.
   -- Агитаторъ! повторилъ сэръ Джемсъ съ горечью, находя, что достаточно произнести это слово, какъ слѣдуетъ, чтобы показать все его гнусное значеніе.
   -- Но будьте-же разсудительны, Читамъ. Доротеѣ, какъ вы сказали, лучше всего отправиться теперь къ Целіи. Она можетъ жить у васъ, а пока все уладится своимъ чередомъ. Не къ чему намъ поднимать такого шума. Стэндишъ будетъ молчать, и никто не узнаетъ о содержаніи завѣщанія, пока эта новость уже не устарѣетъ. А тѣмъ временемъ мало-ли что можетъ случиться и избавить васъ отъ Владислава безъ моей помощи.
   -- Такъ вы отказываетесь содѣйствовать съ своей стороны его удаленію?
   -- Отказываюсь! Я этого не говорю. Но, право, я не знаю, чѣмъ я могу тутъ помочь. Владиславъ джентльменъ.
   -- Очень пріятно слышать! вскричалъ сэръ Джемсъ, выходя изъ себя.-- Но уже Казобонъ-то навѣрное не былъ джентльменомъ.
   -- Вотъ видите-ли, вѣдь было-бы еще хуже, если-бы онъ сдѣлалъ приписку такого рода, что она совсѣмъ не можетъ выйдти за мужъ вторично, понимаете.
   -- Ну, не знаю. Это было-бы во всякомъ случаѣ деликатнѣе.
   -- Одна изъ обыкновенныхъ странностей бѣдняги Казобона. Мозги его были не совсѣмъ въ порядкѣ. Положительно, эта приписка не имѣетъ ровно никакого значенія. Вѣдь она не желаетъ выйдти замужъ за Владислава?
   -- Да, но эта приписка можетъ заставить всѣхъ думать, что она желала. Насчетъ Доротеи я совершенно спокоенъ; но я подозрѣваю Владислава, говорю вамъ откровенно, я подозрѣваю Владислава.
   -- Не могу-же я принять какія-нибудь мѣры на основаніи вашего подозрѣнія, Читамъ. Да, наконецъ, если-бы даже мы могли схватить его и сослать на какой-нибудь островъ, то вѣдь этимъ мы только-бы повредили самой Доротеѣ, мы дали-бы поводъ предполагать, что мы ей не довѣряемъ; понимаете, не довѣряемъ.
   Такой неотразимый аргументъ ни мало не успокоилъ сэра Джемса. Онъ протянулъ руку къ шляпѣ, чтобы показать, что не намѣренъ спорить болѣе, и сказалъ раздраженнымъ тономъ:
   -- Я скажу только одно: Доротея была принесена въ жертву, благодаря безпечности своихъ друзей. Теперь я, какъ братъ ея, постараюсь сдѣлать все, что могу, чтобы оградить ее отъ дальнѣйшихъ непріятностей.
   -- Самое лучшее, если вы ее перевезете въ Фрешитъ, Читамъ. Я вполнѣ одобряю эту мысль, сказалъ м-ръ Брукъ, довольный тѣмъ, что послѣднее слово осталось за нимъ. Для него было-бы въ высшей степени неудобно разстаться съ Владиславомъ въ настоящую минуту, когда со дня на день можно было ждать распущенія парламента и избирателямъ слѣдовало указать, какимъ путемъ они могутъ всего лучше служить интересамъ страны. Единственнымъ средствомъ для этого м-ръ Брукъ считалъ избраніе свое въ члены палаты. Онъ вполнѣ искренно предлагалъ націи свои умственныя силы.
  

ГЛАВА L.

   Доротея пробыла въ Фрешитъ-Голлѣ съ недѣлю, не задавая никакихъ неудобныхъ вопросовъ. Она проводила все время съ Целіей, сидѣвшей надъ своимъ ребенкомъ, каждое движеніе котораго приводило неопытную мать въ такое смущеніе, что ей безпрестанно приходилось прибѣгать за объясненіемъ къ нянькѣ, какъ къ оракулу. Доротея сидѣла возлѣ нея въ своемъ траурномъ платьѣ съ такимъ грустнымъ выраженіемъ лица, что Целія возмущалась. Она никакъ не могла понять, изъ-за-чего груститъ ея сестра: во первыхъ, ребенокъ ея, Целіи, былъ совершенно здоровъ; во вторыхъ, мужъ Доротеи былъ такой несносный и скучный и къ тому же еще передъ смертью выкинулъ такую штуку. Сэръ Джемсъ разсказалъ Целіи обо всемъ, строго наказавъ ей не говорить объ этомъ Доротеѣ до поры до времени. Но Доротея не могла долго оставаться пассивной, какъ совершенно вѣрно замѣтилъ м-ръ Брукъ, когда знала, что на ней лежатъ извѣстныя обязанности. Содержаніе завѣщанія мужа, составленнаго передъ ихъ свадьбой, было ей извѣстно и, какъ только она ясно сознала свое положеніе, ей тотчасъ-же пришло на мысль, что, въ качествѣ владѣлицы Ловика, ей слѣдуетъ распорядиться назначеніемъ священника на оставшееся тамъ вакантное мѣсто.
   Разъ утромъ, когда дядя зашелъ къ ней, Доротея сказала ему:
   -- Дядюшка, я думаю, что мнѣ пора позаботиться о томъ, кого назначить священникомъ въ Ловикъ. Послѣ отъѣзда м-ра Тукера, мужъ мнѣ ни разу не говорилъ, кого онъ имѣетъ въ виду вмѣсто себя. Позвольте мнѣ ключи, я съѣзжу въ Ловикъ и разберу бумаги мужа. Можетъ быть, въ нихъ найдется что-нибудь по этому поводу.
   -- Что за спѣхъ, душа моя, отвѣчалъ м-ръ Брукъ спокойно.-- Успѣешь еще устроить все, со временемъ, по маленьку. Я разбиралъ ящики въ бюро, въ нихъ ничего не было, кромѣ ученыхъ замѣтокъ и завѣщанія. Что касается священника, то у меня уже есть одинъ въ виду: м-ръ Тикъ; мнѣ его рекомендуютъ, какъ очень хорошаго человѣка: я разъ уже хлопоталъ ему о мѣстѣ. Человѣкъ онъ строгой, чисто апостольской, жизни, совершенно въ твоемъ вкусѣ, душа моя.
   -- Мнѣ-бы хотѣлось познакомиться съ нимъ, дядюшка, чтобы судить самой, могу-ли я предложить ему это мѣсто въ томъ случаѣ, если м-ръ Казобонъ не оставилъ никакого посмертнаго распоряженія. Но, можетъ быть, онъ сдѣлалъ какую-нибудь приписку къ своему завѣщанію, можетъ быть, онъ оставилъ какія-нибудь инструкціи для меня, сказала Доротея, у которой не выходила изъ ума мысль о работѣ мужа.
   -- Ничего о священникѣ, душа моя, ничего, сказалъ м-ръ Брукъ, вставая и протягивая на прощанье руку племянницамъ:-- ни слова ни о священникѣ, ни объ изслѣдованіяхъ.
   Губы Доротеи задрожали.
   -- Тебѣ не слѣдуетъ еще думать объ этихъ вещахъ, душа моя. Все придетъ своимъ чередомъ.
   -- Я теперь совершенно здорова, дядюшка; мнѣ-бы хотѣлось заниматься чѣмъ-нибудь.
   -- Хорошо, хорошо, увидимъ. Но теперь мнѣ надо бѣжать, у меня дѣла по горло, у насъ вѣдь кризисъ, политическій кризисъ. Оставляю тебя съ Целіею и ея маленькимъ человѣчкомъ... Ты теперь тетка, а я дѣдъ, болталъ м-ръ Брукъ, торопясь уйдти, чтобы предупредить Читама, что не его будетъ вина, если Доротея захочетъ непремѣнно все увидѣть, все узнать.
   Доротея откинулась на спинку кресла, какъ только дядя вышелъ изъ комнаты, и задумчиво устремила глаза на свои сложенныя руки.
   -- Взгляни, Додо, взгляни на него! Видала-ли ты когда-нибудь такую прелесть? вдругъ закричала Целія.
   -- Что такое, кисанька? спросила Доротея разсѣянно.
   -- Что? Да взгляни на его верхнюю губу; посмотри, какъ онъ ее оттягиваетъ, какъ будто хочетъ состроить гримасу. Удивительно! Онъ вѣрно о чемъ-нибудь да думаетъ. Какъ жалко, что здѣсь нѣтъ няни. Посмотри ты только на него.
   Крупная слеза медленно скатилась по щекѣ Доротеи, когда она взглянула на ребенка, стараясь улибнуться.
   -- Не грусти, Доротея; поцѣлуй маленькаго. И отчего ты все такая печальная? Ты все дѣлала, что должна была дѣлать, дѣлала даже больше. Ты теперь должна чувствовать себя совершенно счастливой.
   -- Не свезетъ-ли меня сэръ Джемсъ въ Довивъ? Мнѣ-бы хотѣлось разобрать всѣ оставшіяся бумаги; можетъ быть, я найду въ нихъ какую-нибудь записку во мнѣ, писанную покойнымъ мужемъ.
   -- Не повезетъ онъ тебя, пока м-ръ Лейдгатъ не скажетъ, что ты можешь ѣхать. А онъ этого еще не говорилъ.-- А, вотъ и вы пришли, няня: возьмите маленькаго да погуляйте съ нимъ по галлереѣ.-- Къ тому-же ты, какъ всегда, забрала себѣ въ голову разныя фантазіи: я это вижу, Додо, и это меня бѣситъ.
   -- Какія-же фантазіи, кисанька? спросила Доротея кротко. Она находилась въ такомъ настроеніи, что готова была считать Целію умнѣе себя. Целія почувствовала свое преимущество и рѣшилась воспользоваться имъ. Никто не зналъ Додо такъ хорошо, какъ она, никто не умѣлъ такъ хорошо уговаривать ее. Съ тѣхъ поръ, какъ у Целіи родился ребенокъ, она почувствовала себя необыкновенно солидною и благоразумною.
   -- Я очень хорошо знаю, о чемъ ты думаешь, Додо, продолжала она.-- Тебѣ хочется узнать, не взваливаютъ-ли на тебя какого-нибудь непріятнаго дѣла, которое ты непремѣнно выполнишь, потому что таково было желаніе м-ра Казобона. Какъ будто тебѣ было мало непріятностей и при жизни. Да онъ и не стоитъ, чтобы ты такъ много думала о немъ. Онъ очень дурно поступилъ въ отношеніи тебя; Джемсъ страшно сердитъ на него, такъ что, я думаю, будетъ лучше, если я тебѣ все скажу, чтобы ты была подготовлена.
   -- Целія, ты пугаешь меня. Разскажи скорѣе все, рѣшительно все.,
   Въ умѣ ея промелькнула мысль, что м-ръ Казобонъ не отказалъ ей своего состоянія, но это не особенно смутило ее"
   -- Онъ сдѣлалъ приписку къ завѣщанію, что лишаетъ тебя всего состоянія, если ты выйдешь замужъ... т.е...
   -- Ну, это пустяки, прервала Доротея съ нетерпѣніемъ.
   -- Именно если ты выйдешь замужъ за м-ра Владислава, только за него, докончила Целія спокойно.-- Конечно, это пустяки въ томъ отношеніи, что ты никогда не захочешь выйдти замужъ за м-ра Владислава, но тѣмъ стыднѣе было м-ру Казобону писать всякій вздоръ.
   Вся кровь бросилась въ лицо Доротеи, но Целія полагала, что, сообщая сестрѣ о посмертномъ распоряженіи Казобона, она принесетъ ей пользу, выбьетъ у нея изъ головы мысли, которыя только разстроивали ее, и потому продолжала совершенно безстрастно:
   -- Джемсъ говоритъ, что это отвратительно, совсѣмъ не по джентльменски. А лучшаго судью, чѣмъ Джемсъ, ты не найдешь нигдѣ. М-ръ Казобонъ хотѣлъ какъ будто показать всѣмъ, что ты намѣрена выйдти замужъ за м-ра Владислава, не смѣшно-ли это въ самомъ дѣлѣ! Джемсъ говоритъ, что онъ сдѣлалъ это для того, чтобы помѣшать м-ру Владиславу жениться на тебѣ изъ за денегъ, какъ будто онъ и въ самомъ дѣлѣ-хотѣлъ сдѣлать тебѣ предложеніе. Но мнѣ надо идти посмотрѣть на своего малютку, окончила Целія безъ малѣйшаго измѣненія въ голосѣ, накидывая платокъ и вставая съ мѣста.
   Доротея снова откинулась на спинку кресла. Она чувствовала, что съ нею совершается какая-то метаморфоза. Все принимало другой видъ: поведеніе ея мужа, ея собственныя отношенія къ нему, основанныя на чувствѣ долга, и, главное, ея отношенія къ Вилю Владиславу. Все перепутывалось въ головѣ ея; она сознавала только одно, что ей слѣдуетъ подождать и собраться съ мыслями. Но одна перемѣна, происшедшая въ ней, сильно ее испугала; она вдругъ почувствовала непреодолимое отвращеніе къ мужу, который былъ такъ скрытенъ съ нею и, можетъ быть, перетолковывалъ въ дурную сторону всякое ея слово, всякій поступокъ. Въ то же время въ сердцѣ ея заговорила внезапная, странная симпатія къ Вилю Владиславу. До сихъ поръ ей никогда не приходило на мысль, чтобы они могли полюбить другъ друга, и вдругъ эта мысль высказывалась въ видѣ вѣроятнаго предположенія третьимъ лицомъ.
   Долго она просидѣла, не сознавая ничего вокругъ себя, пока не услышала голоса Целіи:
   -- Хорошо, няня; теперь онъ будетъ у меня лежать спокойно; идите завтракать, а Гаррэтъ скажите, чтобы она пришла посидѣть здѣсь.
   -- Знаешь, что мнѣ кажется, Додо, продолжала Целія, видя, что Доротея сидитъ, повидимому, совершенно спокойно:-- мнѣ кажется, что м-ръ Казобонъ былъ человѣкъ злой. Мнѣ онъ никогда не нравился, и Джемсу также. У него было ужасно злое выраженіе губъ. И теперь, когда онъ поступилъ такимъ образомъ съ тобой, я въ этомъ окончательно убѣдилась; ужь конечно, религія не требуетъ, чтобы ты дѣлала себя несчастной изъ за него. Слава Богу, что онъ умеръ; ты должна благодарить за это Господа. Мы-бы не стали о немъ жалѣть, мой маленькій, неправда-ли? заключила Целія, обращаясь къ своему ребенку.
   Въ эту минуту доложили о Лейдгатѣ.
   -- Вы, кажется, чувствуете себя хуже сегодня, м-съ Казобонъ? были почти первыя его слова.-- Васъ что-нибудь взволновало? Позвольте пощупать вашъ пульсъ.
   Доротея протянула ему руку, холодную, какъ мраморъ.
   -- Ей хочется ѣхать въ Ловикъ, разбирать бумаги, вмѣшалась Целія.-- Неправда-ли, она не должна еще выѣзжать?
   Лейдгатъ помолчалъ нѣсколько минутъ. Потомъ, взглянувъ на Доротею, сказалъ:
   -- Право, не знаю. По моему, для м-съ Казобонъ всего нужнѣе душевное спокойствіе. А оно не всегда пріобрѣтается бездѣйствіемъ.
   -- Благодарю васъ, сказала Доротея,-- вы совершенно правы. Мнѣ многое нужно устроить. Чего-же мнѣ сидѣть тутъ сложа руки?
   Затѣмъ, сдѣлавъ надъ собою усиліе, чтобы оторваться отъ волновавшихъ ее мыслей, она продолжала:
   -- Вы, кажется, всѣхъ знаете въ Мидльмарчѣ, м-ръ Лейдгатъ. Мнѣ нужно будетъ обо многомъ поговорить съ вами. На мнѣ лежатъ серьезныя обязанности. Мнѣ нужно выбрать священника въ нашъ приходъ. Вы знаете м-ра Тика и всѣхъ...
   Но напряженіе оказалось черезчуръ сильнымъ: съ Доротеей сдѣлалась истерика.
   Лейдгатъ далъ ей успокоительныхъ капель.
   -- Пусть м-съ Казобонъ дѣлаетъ что ей угодно, сказалъ онъ сэру Джемсу, зайдя къ нему передъ отъѣздомъ.-- Полная свобода ей нужнѣе всякихъ лекарствъ.
   Пользуя Доротею во время ея послѣдней болѣзни, Лейдгатъ составилъ себѣ ясное представленіе о тѣхъ испытаніяхъ, которыя она выносила въ семейной жизни, и убѣдился, что она страдала отъ постоянной борьбы съ самой собою, отъ постоянныхъ усилій обуздать себя, подчинить свою волю другой волѣ.
   Сэру Джемсу было тѣмъ легче послѣдовать совѣту Лейдгата, что Целія уже сообщила Доротеѣ о завѣщаніи, слѣдовательно, не было никакихъ основаній откладывать долѣе устройство ея дѣлъ. На слѣдующій-же день онъ повезъ ее въ Ловикъ.
   -- Я не останусь тамъ теперь, говорила Доротея.-- Мнѣ гораздо пріятнѣе въ Фрешитѣ съ Целіей, и я думаю, что, не живя въ Ловикѣ, я могу лучше обсудить, что именно нужно тамъ устроить. Потомъ мнѣ-бы хотѣлось съѣздить въ Греэнжъ въ дядюшкѣ посмотрѣть на знакомыя мѣста, повидаться съ тамошними фермерами.
   -- Ну, теперь я не совѣтую. Вашъ дядюшка занятъ политической компаніей и вамъ лучше оставить его пока въ покоѣ, сказалъ сэръ Джемсъ, вспомнившій въ эту минуту, что Владиславъ жилъ почти безвыѣздно въ Грэнжѣ. Но сэръ Джемсъ и не заикнулся Доротеѣ о припискѣ въ завѣщаніи; она также чувствовала себя не въ состояніи заговорить объ этомъ, хотя ей очень хотѣлось разсказать сэру Джемсу о томъ спорѣ, который произошелъ между нею и мужемъ по поводу нравственныхъ правъ Виля на имѣніе, чтобы показать ему, что странная, неделикатная приписка мужа вызвана его полнымъ отрицаніемъ этихъ правъ, а не личными чувствами.
   Въ Ловикѣ Доротея обшарила всѣ столы и ящики, но не нашла никакой записки на свое имя, за исключеніемъ "синоптической таблицы", вѣроятно, составлявшей начало цѣлаго ряда указаній, предназначавшихся ей въ руководство. И въ этомъ дѣлѣ м-ръ Казобонъ оказался такъ-же нерѣшителенъ и медлителенъ, какъ во всемъ остальномъ: недовѣріе къ способности Доротеи выполнить его трудъ было побѣждено исключительно только недовѣріемъ ко всякому другому редактору. Ознакомившись вполнѣ съ ея нравственными свойствами, онъ рѣшился воспользоваться ими для своихъ цѣлей и заставить ее работать надъ сооруженіемъ себѣ могилы, которую онъ называлъ "ключомъ ко всѣмъ мифологіямъ." Но мѣсяцы шли за мѣсяцами, и смерть разрушила всѣ его планы; онъ не успѣлъ связать ее обѣщаніемъ, которое наложило-бы на нее новое ярмо.
   Теперь власть его надъ нею не существовала болѣе. Связанная словомъ, даннымъ въ порывѣ состраданія, она была-бы способна приняться за трудъ, въ безплодности котораго была убѣждена, потому что считала исполненіе слова нравственнымъ долгомъ. Но въ настоящую минуту сознанія такого долга не существовало у нея. Мертвый мужъ не въ состояніи былъ пробудить въ ней состраданіе къ себѣ, въ душѣ ея осталось только воспоминаніе о тягостномъ подчиненіи человѣку, стоявшему въ нравственномъ отношеніи ниже, чѣмъ она думала;-- до того ослѣпленному личнымъ агоизмомъ, что ради этого эгоизма онъ не побоялся уронить себя даже во мнѣніи людей весьма обыкновенной честности. Она охотно-бы отказалась отъ состоянія, напоминавшаго ей о разорванныхъ узахъ, если-бы это состояніе, не налагало на нее обязанностей, уклониться отъ которыхъ она не считала себя въ правѣ. Это состояніе поднимало въ ней рядъ мучительныхъ вопросовъ: не права-ли она была, полагая, что половина этого состоянія должна принадлежать Вилю Владиславу. А между тѣмъ она лишена возможности исправить несправедливость. Не смотря на все негодованіе, возбужденное въ ней поступкомъ м-ра Казобона, она считала безнравственнымъ идти такъ прямо на перекоръ ясно выраженной волѣ мужа.
   Отобравъ дѣловыя бумаги, которыя хотѣла прочитать, она снова заперла ящики и столы, въ которыхъ не нашла ни одного слова оправданія или объясненія со стороны мужа, и вернулась въ Фрешитъ, не отыскавъ ключа къ разгадкѣ послѣдняго требованія его и послѣдняго грубаго заявленія имъ своей власти надъ нею.
   Всѣ мысли ея сосредоточились на выполненіи ея непосредственныхъ обязанностей; объ одной изъ этихъ обязанностей ей скоро напомнили посторонніе люди. Лейдгатъ съ жадностью ухватился за сказанныя ею мелькомъ слова о ваканціи на мѣсто священника въ Ловикѣ и при первомъ удобномъ случаѣ возобновилъ съ нею разговоръ объ этомъ, рѣшившись воспользоваться возможностью вознаградить такихъ образомъ м-ра Фэрбротера за голосъ, который онъ подалъ когда-то противъ него.
   -- Вы меня спрашивали какъ-то о м-рѣ Тикѣ, заговорилъ онъ разъ, оставшись наединѣ съ Доротеей,-- но мнѣ хотѣлось-бы порекомендовать вамъ другого человѣка, викарія С-Ботольфа, м-ра Фэрбротера. У него очень бѣдный приходъ, такъ что онъ съ трудомъ можетъ существовать на получаемый доходъ, и ему приходится содержать цѣлую семью,-- мать, сестру, тетку. Ради нихъ онъ кажется и не женился. Проповѣди говоритъ онъ необыкновенно краснорѣчиво и просто. Обо всемъ, о чемъ угодно, онъ говоритъ оригинально, ясно, толково. По моему, это замѣчательный человѣкъ и могъ-бы сдѣлать гораздо болѣе, чѣмъ дѣлалъ до сихъ поръ.
   -- Почему-же онъ не сдѣлалъ болѣе? спросила Доротея, чувствовавшая необыкновенное участіе ко всѣмъ, кому не удалось выполнить цѣлей, къ которымъ они стремились.
   -- На этотъ вопросъ трудно отвѣтить. Фэрбротеръ часто намекаетъ на то, что ошибся въ выборѣ профессіи; призваніе его выше призванія бѣднаго сельскаго священника, интереса къ которому въ немъ ничто не поддерживаетъ. Онъ любитъ естественную исторію и вообще научныя занятія и мучается стараніяіи примирить свои вкусы съ своимъ положеніемъ. Лишнихъ денегъ для удовлетворенія этимъ вкусамъ у него нѣтъ; чтобы пріобрѣсти ихъ, онъ сталъ играть въ карты, играетъ исключительно ради денегъ и выигрываетъ довольно значительныя суммы. Конечно, это вовлекаетъ его въ компанію лицъ, стоящихъ ниже его, и заставляетъ иногда неглижировать своими обязанностями; но, несмотря на все это, онъ одинъ изъ самыхъ безупречныхъ въ нравственномъ отношеніи людей. Въ немъ нѣтъ ни ядовитости, ни двуличности.
   -- Хотѣлось-бы мнѣ знать, мучаетъ-ли его совѣсть за эту привычку, можетъ-ли онъ отъ нея отказаться.
   -- Безъ сомнѣнія, откажется, какъ только будетъ обезпеченъ; онъ радъ будетъ имѣть лишнее время для своихъ занятій.
   -- Дядюшка говоритъ, что м-ръ Тикъ -- человѣкъ строгой, апостольской жизни, замѣтила Доротея задумчиво. Въ ней боролись стремленіе возстановить времена первобытнаго христіанскаго благочестія съ желаніемъ избавить м-ра Фэрбротера отъ необходимости добывать себѣ деньги карточною игрою.
   -- Я, конечно, не скажу, чтобы Фэрбротеръ велъ строгую, апостольскую жизнь, отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Онъ простой приходскій священникъ и долженъ заботиться о томъ, чтобы улучшать нравы своихъ прихожанъ. На практикѣ такъ называемые люди апостольской жизни отличаются обыкновенно нетерпимостью ко всему, въ чемъ священникъ не играетъ главной роли. Я иногда встрѣчаюсь съ м-ромъ Тикомъ въ госпиталѣ; онъ приводитъ всѣхъ въ страхъ и смущеніе своими проповѣдями.
   -- Дѣйствительно, я проглядывала томъ проповѣдей м-ра Тика о мнимой праведности, объ апокалипсическихъ видѣніяхъ: такія проповѣди совершенно безполезны въ Ловикѣ. Я много думала о различныхъ способахъ проповѣди христіанства, и стою за тотъ, который представляетъ христіанство, какъ ученіе любви и милосердія. Лучше быть черезчуръ снисходительнымъ, чѣмъ черезчуръ строгимъ. Но мнѣ хотѣлось-бы повидаться съ м-ромъ Фэрбротеромъ и послушать его проповѣдь.
   -- Пожалуйста, послушайте; я вполнѣ разсчитываю на то впечатлѣніе, которое онъ на васъ произведетъ. Его очень любятъ, но у него есть и враги. Его карточная игра единственное пятно на немъ. Вы почти не видитесь ни съ кѣмъ изъ мидльмарчцевъ: но вотъ, напр., м-ръ Владиславъ, который почти постоянно бываетъ у м-ра Брука, онъ большой пріятель дамъ Фэрбротера и превозноситъ викарія до небесъ. Одна изъ этихъ старушекъ, миссъ Нобль -- тетка -- воплощеніе самоотверженной доброты, и Владиславъ сильно ухаживаетъ за нею. Я ихъ встрѣтилъ какъ-то на дняхъ въ одномъ закоулкѣ, они шли подъ ручку, точно парочка изъ какой-нибудь романтической комедіи. Но лучшимъ свидѣтелемъ въ пользу Фэрбротера онъ самъ: стоитъ только повидаться съ нимъ и послушать его.
   Къ счастью для Доротеи, разговоръ ихъ происходилъ съ глазу на глазъ, такъ что она была одна, когда Лейдгатъ упомянулъ о Владиславѣ. Лейдгатъ давно уже забылъ слова Розамунды о томъ, что Виль безъ ума отъ м-съ Казобонъ, какъ обыкновенно забывалъ всякую сплетню. Онъ думалъ только о томъ, какъ-бы возбудить въ Доротеѣ участіе въ семейству Фэрбротеровъ, и нарочно распространился о слабостяхъ викарія, чтобы дурные слухи о немъ не дошли до нея откуда-нибудь со стороны. Послѣ смерти Казобона онъ еще не видѣлся съ Владиславомъ, и никакая молва не предостерегла его о томъ, что о секретарѣ м-ра Брука неудобно говорить при м-съ Казобонъ. Когда онъ ушелъ, образъ Владислава, какъ онъ его нарисовалъ, долго носился передъ глазами Доротеи, отвлекая ея мысли отъ вопроса о назначеніи священника въ Ловикъ. Что-то думалъ о ней Виль? Слышалъ-ли онъ о распоряженіи, покрывавшемъ жгучею краскою ея щеки. И если слышалъ, то какъ онъ отнесся къ нему?
  

ГЛАВА LI.

   Никакіе слухи относительно завѣщанія м-ра Казобона не доходили еще до Владислава; въ воздухѣ чуялось приближеніе распущенія парламента и новыхъ выборовъ, поэтому никто не занимался частными сплетнями. Наступали знаменитые "сухіе выборы", при которыхъ мѣриломъ высокой степени развитія гражданственности служило малое количество потребленныхъ спиртныхъ напитковъ. Виль Владиславъ былъ по горло занятъ, и хотя мысль о вдовствѣ Доротеи постоянно приходила ему въ голову, онъ не любилъ говорить объ этомъ предметѣ, такъ что, когда Лейдгатъ зашелъ къ нему, чтобы передать ему разговоръ свой съ Доротеей по поводу ваканціи на мѣсто священника въ Ловикѣ, онъ отвѣчалъ сердито:
   -- Да мнѣ-то до этого какое дѣло! Я не вижусь съ м-съ Казобонъ и, вѣроятно, не увижусь съ нею пока она живетъ въ Фрешитѣ. Я тамъ не бываю. Тамъ торійская почва и на меня съ "Піонеромъ" смотрятъ, какъ на какого-нибудь браконьера съ ружьемъ.
   Но не поэтому избѣгалъ Виль встрѣчъ съ м-съ Казобонъ. Настоящій мотивъ былъ совершенно другой; онъ замѣтилъ, что Брукъ сталъ гораздо рѣже приглашать его въ Грэнжъ. Это была уступка, которую сдѣлалъ м-ръ Брукъ сэру Джемсу Читаму. Владиславъ понялъ, что его удаляютъ изъ Грэнжа ради Доротеи; слѣдовательно, близкіе ея смотрятъ на него съ недовѣріемъ. Опасенія ихъ совершенно напрасны. Они ошибаются, если принимаютъ его за авантюриста, который станетъ употреблять всѣ усилія, чтобы снискать себѣ расположеніе богатой вдовы.
   Никогда до сихъ поръ Виль не сознавалъ такъ ясно пропасти, отдѣлявшей его отъ Доротеи. Онъ началъ уже подумывать о томъ, что ему слѣдуетъ уѣхать изъ Мидльмарча, такъ какъ всякое проявленіе сочувствія въ Доротеѣ съ его стороны можетъ быть перетолковано самымъ оскорбительнымъ для него образомъ.
   "Мы навсегда разлучены, убѣждалъ себя,-- Виль если-бы я былъ въ Римѣ, я бы не былъ дальше отъ нея". Но въ то-же время ему приходили на умъ тысячи основаній, по которымъ онъ не можетъ уѣхать; основанія эти были чисто гражданскаго свойства. Какъ ему оставить свой постъ въ критическую минуту, когда только что начиналась избирательная агитація. Удались онъ теперь, и любой кандидатъ правой стороны, какъ-бы жидки ни были его мозги, склонитъ на свою сторону большинство. Провести въ парламентъ Брука и постоянно поддерживать его въ мысли, что онъ долженъ обѣщать подать голосъ въ пользу биля о реформѣ -- было дѣло не легкое. Впрочемъ, пророчество Фэрбротера до сихъ поръ еще не сбывалось, никакого четвертаго кандидата не было выставлено, и борьба сосредоточивалась исключительно между Пинкертономъ, старымъ членомъ тори, Багстеромъ, новымъ членомъ вигомъ, и Брукомъ, будущимъ независимымъ членомъ. М-ръ Гоулей и его партія стояли всѣми силами за вторичное избраніе Пинкертона, и м-ръ Брукъ могъ разсчитывать на успѣхъ только въ случаѣ, если ему удастся переманить сторонниковъ Багстера или склонить избирателей торійцевъ на сторону биля о реформѣ. Послѣднее средство было предпочтительнѣе.
   Но Вилю Владиславу было не мало хлопотъ съ м-ромъ Брукомъ, державшимся того мнѣнія, что людей съ неустановившимися взглядами, перебѣгающихъ изъ одного лагеря въ другой, можно склонить на свою сторону только при помощи неопредѣленныхъ обѣщаній и умѣренныхъ взглядовъ.
   -- Это своего рода тактика, утверждалъ м-ръ Брукъ.-- Нужно сходиться съ этими людьми на полпути, дѣлать имъ нѣкоторыя уступки, говорить: "конечно, и та сторона отчасти права" и т. д. Я согласенъ съ вами, что нынѣшній случай -- случай исключительный... страна составила свое опредѣленное мнѣніе, устроиваются политическіе союзы и т. п... но мнѣ кажется, что мы слишкомъ нетерпимы, Владиславъ. Возьмемъ, напр., хоть вопросъ о предоставленіи права голоса лицамъ, платящимъ по 10 ф. ст. квартирнаго налога; почему именно по десяти? Я согласенъ, что нужно провести границу, но почему-же именно останавливаться на десяти. Согласитесь, что если разобрать хорошенько, то этотъ вопросъ окажется затруднительнымъ.
   -- Безъ сомнѣнія, возражалъ Виль нетерпѣливо.-- Но если вы намѣрены ждать, пока будетъ внесенъ разумный биль, то вамъ слѣдуетъ прямо провозгласить себя революціонеромъ, и тогда мидльмарчцы, ужь конечно, не выберутъ васъ. А колебаться теперь не время.
   Въ концѣ концовъ м-ръ Брукъ всегда соглашался съ Владиславомъ, въ которомъ онъ все еще видѣлъ Берка съ закваской Шелли, но черезъ нѣсколько времени снова начиналъ твердить свое и примѣнять въ дѣлу свой собственный способъ вербовки себѣ избирателей. Онъ находился въ самомъ блаженномъ настроеніи духа; ему до сихъ поръ удавалось испробовать свои ораторскія способности только на митингѣ, гдѣ онъ, въ качествѣ предсѣдателя, рекомендовалъ собранію другихъ ораторовъ, и въ частномъ разговорѣ съ однимъ мидльмарчскимъ избирателемъ,-- разговорѣ, изъ котораго онъ вынесъ убѣжденіе, что онъ политикъ отъ природы, и пожалѣлъ, что ранѣе не избралъ себѣ такого рода дѣятельности. Но онъ потерпѣлъ довольно чувствительное пораженіе со стороны м-ра Момсея, главнаго представителя великой общественной силы -- торговли, одного изъ самыхъ сомнительныхъ избирателей. Момсей съ одинаковымъ удовольствіемъ поставлялъ чай и сахаръ, какъ реформистамъ, такъ и анти-реформистамъ, и находилъ необходимость избирать членовъ въ парламентъ -- тяжелымъ бременемъ для города. Правда, до выборовъ можно было вполнѣ безопасно подавать надежды всѣмъ партіямъ безразлично, но за то на самыхъ выборахъ приходилось наносить тяжелый ударъ людямъ почтеннымъ, съ которыми у м-ра Момсея были большіе счеты. Такъ, напр., Брукъ закупалъ у него товару на большія суммы, но многіе изъ членовъ пинвертонскаго комитета доставляли ему точно также немалую выгоду. М-ръ Момсей разсчиталъ однако, что м-ръ Брукъ, какъ человѣкъ "слабоватый умомъ", скорѣе согласится простить торговцу, подавшему враждебный ему голосъ подъ давленіемъ извнѣ, и потому разговорился съ нимъ откровенно.
   -- Взгляните на этотъ вопросъ о реформѣ съ семейной точки зрѣнія, сэръ, говорилъ онъ, потряхивая мелкимъ серебромъ въ карманѣ и улыбаясь самымъ привѣтливымъ образомъ.-- Можетъ-ли м-съ Момсей жить на него и воспитывать дѣтей, когда меня не станетъ? Я ставлю фиктивный вопросъ, увѣренный заранѣе въ отвѣтѣ. Отлично. Теперь я спрашиваю васъ, что дѣлать мнѣ, мужу и отцу, когда ко мнѣ являются джентльмена и говорятъ: "Вы можете поступить, какъ вамъ угодно, Момсей; но если вы подадите голосъ противъ насъ, я стану забирать овощные товары въ другомъ магазинѣ. Когда я кладу сахаръ въ свой ликеръ, то мнѣ пріятно думать, что этимъ я приношу пользу своей странѣ, поддерживая торговца, который держится правильныхъ политическихъ взглядовъ." А мнѣ это говорили, сэръ, съ того самаго стула, на которомъ вы теперь сидите, конечно, говорили не вы, м-ръ Брукъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, это слишкомъ пошло, понимаете. Пока мой буфетчикъ не пожалуется на поставляемый вами товаръ, м-ръ Момсей, заговорилъ м-ръ Брукъ успокоительнымъ тономъ,-- пока я не услышу, что вы присылаете скверный сахаръ, дурныя прянности и т. п., я не перемѣню вашей лавки.
   -- Сэръ, я вамъ очень признателенъ и готовъ служить, чѣмъ могу. Пріятно подать голосъ за джентльмена, у котораго такой благородный образъ мыслей.
   -- Еще-бы, м-ръ Момсей, вамъ не придется раскаяться, если вы подадите голосъ за насъ. Эта реформа затронетъ своимъ чередомъ всѣхъ и каждаго, это вполнѣ народная мѣра, это родъ азбуки, понимаете, безъ которой ничего нельзя сдѣлать. Я вполнѣ согласенъ съ вами, что вы вправѣ разсматривать этотъ вопросъ съ семейной точки зрѣнія, но вѣдь въ васъ есть и гражданское чувство. Мы всѣ составляемъ одну семью, понимаете. Такая вещь, какъ подача голоса, она, знаете, можетъ иногда обогатить человѣка; нельзя и предвидѣть, какія послѣдствія можетъ имѣть подача голоса, заключилъ м-ръ Брукъ, чувствуя, что мысли его нѣсколько путаются, но тѣмъ не менѣе наслаждаясь своимъ краснорѣчіемъ.
   Но м-ръ Момсей положительно срѣзалъ его своимъ отвѣтомъ:
   -- Извините, сэръ, я этого не понимаю. Когда я подаю голосъ, я хочу знать, что я дѣлаю, я хочу видѣть, какъ эта подача отзовется на моемъ карманѣ, съ позволенія вашего сказать. Что касается до того, что мы всѣ одна семья, то надѣюсь, что это не измѣняетъ отношеній между должниками и кредиторами. Если ваша реформа намѣрена уничтожить эти отношенія, то я подамъ голосъ за сохраненіе настоящаго положенія вещей. Мнѣ лично не нужно никакихъ перемѣнъ ни для себя, ни для семьи. Я не изъ числа тѣхъ, которымъ нечего терять, моя репутація, кажется, достаточно установлена, и вы сами изволили сказать, что не лишите меня своей практики, за кого-бы я ни подалъ голосъ, пока я поставляю вамъ хорошій товаръ.
   Послѣ этого разговора м-ръ Момсей заявилъ женѣ, что м-ръ Брукъ слабоватѣе умомъ, чѣмъ онъ предполагалъ, и что теперь выборы нисколько его не смущаютъ.
   М-ръ Брукъ не похвастался въ этотъ разъ своей тактикой Владиславу, который тѣшилъ себя мыслью, что стоитъ выше избирательныхъ дрязгъ и дѣйствуетъ исключительно на умы благороднымъ орудіемъ убѣжденія. У м-ра Брука были свои агенты, хорошо понимавшіе свойства природы мидльмарчскихъ избирателей и знавшіе, какими средствами можно склонить невѣжество на сторону билля; по замѣчательному совпаденію обстоятельствъ средства эти походили, какъ двѣ капли воды, на тѣ, которыми склоняли невѣжество на сторону, враждебную биллю. Виль и знать ничего не хотѣлъ объ этихъ маневрахъ. Для грязныхъ дѣлъ всегда найдется достаточно людей съ грязными руками, и Виль убѣждалъ себя, что его доля участія въ проведеніи м-ра Брука въ парламентъ вполнѣ безупречна.
   Впрочемъ, онъ начиналъ сильно сомнѣваться въ томъ, чтобы его старанія увѣнчались успѣхомъ. Онъ написалъ множество рѣчей и конспектовъ рѣчей, но оказывалось, что умъ м-ра Брука не въ состояніи былъ удержать послѣдовательной нити мыслей, онъ постоянно терялъ эту нить, бросался отыскивать и окончательно путался.
   Наканунѣ выборовъ м-ру Бруку предстояло произнести рѣчь къ достойнымъ мидльмарчскимъ избирателямъ съ балкона Бѣлаго Оленя, выходившаго на площадь, къ которой примыкали двѣ улицы. Было прекрасное майское утро, счастіе, повидимому, улыбалось м-ру Бруку: предвидѣлась возможность соглашенія между комитетомъ Багстера и его комитетомъ, которому м-ръ Бюльстродъ, м-ръ Стэндишъ, какъ либеральный адвокатъ, и такіе фабриканты, какъ м-ръ Плеймдаль и м-ръ Винци, придавали значеніе, почти перевѣшивавшее значеніе комитета м-ра Гоулэя, стоявшаго за Пинкертона и засѣдавшаго съ своими сторонниками въ Зеленомъ Драконѣ. У м-ра Брука было необыкновенно легко на душѣ; улучшеніями, сдѣланными имъ въ своемъ имѣніи за послѣдніе полгода, онъ заставилъ "Трубу" понизить тонъ, и когда онъ въѣзжалъ въ городъ, то его встрѣтили привѣтственные клики его сторонниковъ.
   -- Видъ недурной, а? говорилъ м-ръ Брукъ, смотря на собравшуюся толпу.-- У меня наберется довольно слушателей. Ужасно я люблю такого рода публику, состоящую изъ вашихъ-же собственныхъ сосѣдей.
   Мидльмарчскіе ткачи и кожевенники однакожъ не считали вовсе м-ра Брука своимъ сосѣдомъ и чувствовали къ нему столько-же симпатіи, какъ если-бы имъ прислали его въ ящикѣ изъ Лондона. Но они довольно спокойно выслушали ораторовъ, представлявшихъ имъ кандидата, хотя одинъ изъ этихъ ораторовъ -- политическая знаменитость Брассинга -- произнесъ такую пространную рѣчь, что трудно было придумать, что могъ еще сказать кандидатъ послѣ него. Народу набиралось все больше и больше, и къ тому времени, какъ политическая знаменитость дошла до заключенія своей рѣчи, м-ръ Брукъ почувствовалъ себя какъ-то неловко.
   -- Дайте-ка мнѣ еще стаканъ шерри, Владиславъ, сказалъ онъ стараясь сохранить непринужденный видъ и разсчитывая на подкрѣпляющее дѣйствіе вина. Разсчетъ оказался не вѣренъ: м-ръ Брукъ былъ обыкновенно человѣкъ воздержный и потому два стакана вина, выпитые почти одинъ вслѣдъ за другимъ, вмѣсто того, чтобы привести въ ясность его мысли, только больше спутали ихъ.
   М-ра Брука смущало не начало рѣчи, онъ зналъ, что въ началѣ все пойдетъ гладко, какъ по маслу, его смущало самое изложеніе его принциповъ. Вдругъ кому-нибудь вздумается задать ему какой-нибудь вопросъ? И онъ принимался прилежно читать свой конспектъ. Когда м-ръ Брукъ вышелъ на балконъ, его встрѣтили привѣтственные крики, совершенно заглушившіе ропотъ, свистки и крики враждебной партіи. Вообще свистковъ и враждебныхъ криковъ было такъ мало, что м-ръ Стэндишъ (человѣкъ опытный въ этихъ дѣлахъ) шепнулъ на ухо сосѣду: "Однако, это опасно! Гоулэй задумалъ что-то по-серьезнѣе. "
   Тѣмъ не менѣе привѣтственные крики имѣли самое ободряющее дѣйствіе на м-ра Брука, физіономія его сіяла; онъ оперся лѣвою рукою о перила балкона, а правою сталъ играть своею одноглазкой; записная книжка съ конспектомъ лежала у него въ боковомъ карманѣ, и онъ началъ съ нѣкоторою увѣренностью:
   -- Джентльмены-избиратели Мидльмарча!
   Вступленіе было вполнѣ прилично, и послѣдовавшее затѣмъ небольшое молчаніе показалось совершенно естественно.
   -- Я необыкновенно радъ, что нахожусь здѣсь, никогда не былъ я такъ гордъ и счастливъ во всю мою жизнь... никогда не былъ такъ счастливъ, понимаете.
   Это былъ смѣлый оборотъ рѣчи, хотя и не совсѣмъ тотъ, который значился въ конспектѣ. Къ сожалѣнію, даже введеніе ускользнуло изъ памяти оратора подъ вліяніемъ винныхъ паровъ.
   "Ну, все пропало", подумалъ Владиславъ, стоявшій у окна, позади оратора.
   Между-тѣмъ м-ръ Брукъ, потерявъ всѣ нити рѣчи, счелъ за лучшее обратиться къ себѣ самому и своимъ достоинствамъ, какъ, самому подходящему предмету для кандидата.
   -- Я близкій сосѣдъ вамъ, добрые друзья мои -- вы меня знали еще на скамьѣ... я всегда занимался общественными вопросами.... машинами и ломкой машинъ... многіе изъ васъ имѣютъ дѣло съ машинами, и я занимался этимъ вопросомъ за послѣднее время. Ломать машины ни къ чему не ведетъ, понимаете, все должно идти своимъ чередомъ... ремесла, фабрики, торговля, обмѣнъ продуктовъ... и тому подобное... со времени Адама Смита все это должно идти своимъ чередомъ. Мы должны обозрѣвать весь земной шаръ. "Широкое наблюденіе должно охватывать все отъ Китая до Перу", какъ кто-то выразился, кажется Джонсонъ. Я это дѣлалъ до извѣстной степени... на до самаго Перу; но я не постоянно жилъ дома... я понималъ, что это не годится. Я былъ въ Левантѣ, куда отправляются и ваши мидльмарчскіе продукты, былъ въ Балтійскомъ морѣ. Понимаете, въ Балтійскомъ...
   Погруженный въ свои воспоминанія м-ръ Брукъ могъ-бы еще долго проговорить и благополучно вернуться изъ далекихъ морей, если-бы его враги не выкинули въ эту минуту дьявольской штуки. Надъ головами толпы, шагахъ въ десяти отъ м-ра Брука вдругъ появилось его собственное изображеніе въ видѣ тряпичной куклы въ его свѣтло-желтомъ пальто, съ его одноглазкой и съ его ничего не выражавшей физіономіей. Въ то-же время гдѣ-то въ воздухѣ раздалось крикливое эхо, повторявшее его слова. Всѣ глаза обернулись къ открытымъ окнамъ угловыхъ домовъ, выходившихъ на площадь, но въ этихъ окнахъ или никого не было или стояли смѣющіеся слушатели.
   Когда эхо, самое невинное, упорно повторяетъ за вами ваши слова, всегда кажется, что оно издѣвается надъ вами, а это эхо было далеко не невинное; оно не передавало каждаго слова съ точностью природнаго эхо, оно подхватывало слова съ самымъ ядовитымъ выборомъ. Когда оно повторило "въ Балтійскомъ" толпа, тихонько посмѣивавшаяся, разразилась единодушнымъ неистовымъ хохотомъ, и этотъ хохотъ, вѣроятно, заразилъ-бы самый комитетъ, если-бы его не удерживало сознаніе достоинства партіи и серьезности великаго общественнаго дѣла, связаннаго съ "Типтонскимъ Брукомъ". М-ръ Бюльстродъ негодовалъ на бездѣйствіе новой полиціи: но невозможно было заарестовать голосъ, а заарестовать изображеніе кандидата было-бы уже черезъ-чуръ двусмысленно.
   Самъ м-ръ Брукъ находился въ такомъ положеніи, что не сознавалъ ничего, кромѣ того, что мысли его ускользаютъ; въ ушахъ его звенѣло, онъ одинъ изъ всѣхъ присутствующихъ не видалъ своего двойника, не слышалъ эхо. Онъ слышалъ только смѣхъ, но приписывалъ его сторонникамъ противной партіи и потому не смущался имъ, тѣмъ болѣе, что былъ исключительно нанятъ мыслью, какъ ему выбраться изъ Балтійскаго моря.
   -- Кстати, продолжалъ онъ, закладывая руку въ карманъ съ самымъ непринужденнымъ видомъ,-- если-бы мнѣ нуженъ былъ прецедентъ, понимаете, но намъ не нужно прецедентовъ для того, чтобы поступать, какъ слѣдуетъ... такъ если-бы мнѣ нуженъ былъ прецедентъ, такъ вотъ Чатамъ: я не говорю, что я сталъ-бы поддерживать Чатама, или Питта, Питта младшаго... онъ былъ человѣкъ безъ идей, а намъ нужны идеи, понимаете.
   -- Къ чорту ваши идеи! намъ нуженъ билль, закричалъ кто-то изъ толпы.
   Невидимый полишинель, повторявшій до сихъ поръ только слова м-ра Брука, тотчасъ подхватилъ: "къ чорту ваши идеи! вамъ нуженъ билль."
   Въ первый разъ м-ръ Брукъ разслушалъ эхо, такъ какъ самъ молчалъ. Но эхо, повидимому, поднимало на смѣхъ того, кто прервалъ его, и это его ободрило, такъ-что онъ отвѣчалъ самымъ любезнымъ тономъ:
   -- Въ томъ, что вы сказали, мой добрый другъ, есть своя доля правды, вѣдь мы и сходимся только для того, чтобы высказывать свои мысли... свобода мнѣній, свобода печати, свобода всего въ этомъ родѣ. Теперь билль, билль вы получите... Тутъ м-ръ Брукъ остановился на минуту, чтобы надѣть свою одноглазку и вынуть изъ кармана листокъ съ замѣтками, онъ намѣревался вступить на практическую почву и перейдти къ подробностямъ. Невидимый полишинель тотчасъ-же продолжалъ: "а вы, м-ръ Брукъ, получите мѣсто за дверями парламента, которое вамъ обошлось въ пять тысячъ фунтовъ, семь шиллинговъ и четыре пенса."
   Раздался оглушительный хохотъ, м-ръ Брукъ покраснѣлъ, одноглазка спала у него съ глазу, онъ поднялъ глаза и увидалъ прямо передъ собою своего двойника. Но въ эту-же минуту въ этого двойника полетѣли яйца. Это придало м-ру Бруку новое мужество и онъ продолжалъ, возвышая голосъ:
   -- Паясничество, неприличныя выходки, глумленіе надъ истиной, все это превосходно... Въ эту минуту дерзкое яйцо попало ему въ плечо и эхо повторило: "Это превосходно". Вслѣдъ за этимъ яйцомъ посыпался цѣлый градъ яицъ; они предназначались, повидимому, для двойника, но какъ-будто нечаянно задѣвали и оригиналъ. Новая волна народа нахлынула на толпу, раздались свистки, лай, ревъ, мычанье; гвалтъ усиливался отъ попытокъ заглушить эти непріятные звуки. Никакой голосъ не въ состояніи былъ-бы перекричатъ этотъ гамъ, и м-ръ Брукъ принужденъ былъ обратиться въ бѣгство.
   Онъ вернулся въ комнату, гдѣ засѣдалъ его комитетъ, и замѣтилъ, стараясь говорить какъ можно спокойнѣе:
   -- Это уже черезъ-чуръ скверно, понимаете. Я-бы мало-по-малу заставилъ себя слушать, но мнѣ не дали времени. Я постепенно перешелъ-бы въ биллю, понимаете, прибавилъ онъ, бросая искоса взглядъ на Владислава.-- Впрочемъ, это пустяки, на выборахъ все пойдетъ отлично.
   Но комитетъ не раздѣлялъ этого взгляда, онъ казался сильно разсерженнымъ, и политическая знаменитость Брассинга что-то усердно строчила.
   -- Это штука Байера, заговорилъ Стэндишъ,-- я въ этомъ увѣренъ, онъ чревовѣщатель и необыкновенно искусный. Гоулэй приглашалъ его на дняхъ въ себѣ обѣдать: этотъ Байеръ преталантливый малый.
   -- Что-же вы мнѣ никогда ничего не говорили о немъ, Стэндишъ, я-бы также пригласилъ его въ себѣ на обѣдъ, сказалъ бѣдный м-ръ Брукъ, ради блага страны, угостившій обѣдами множество людей.
   -- Байеръ самая жалкая личность во всемъ Мидльмарчѣ, вскричалъ Владиславъ съ негодованіемъ,-- но, кажется, только такіе люди и могутъ имѣть успѣхъ.
   Виль былъ страшно недоволенъ собою и своимъ " принципаломъ" и ушелъ къ себѣ, почти рѣшившись бросить "Піонера" и м-ра Брука. Чего ему оставаться въ Мидльмарчѣ. Вѣдь засыпать пропасть между собою и Доротеею онъ можетъ, только уѣхавъ изъ Мидльмарча и занявъ положеніе болѣе почетное, чѣмъ положеніе подчиненнаго Брука. И въ головѣ его снова зародились молодыя мечты о чудесахъ, которыя онъ можетъ совершить въ какія-нибудь пять лѣтъ. Теперь, когда общественная жизнь принимала болѣе широкій, болѣе народный характеръ, ему, съ его даромъ говорить и писать, не трудно будетъ составить себѣ имя. Если-бы только онъ могъ быть увѣреннымъ, что Доротея чувствуетъ къ нему болѣе симпатіи, чѣмъ къ кому-нибудь другому; если-бы онъ могъ только дать ей понять, что удаляется отъ нея до тѣхъ поръ, пока будетъ въ состояніи объяснить ей, какъ онъ ее любитъ, не унижая себя,-- о, тогда онъ тотчасъ-бы уѣхалъ, чтобы начатъ новую жизнь, которая-бы покрыла его славой. У него есть способности, есть даръ слова, онъ всегда будетъ стоить на сторонѣ разума и справедливости, будетъ бороться во имя ихъ, почему-же ему и не подняться головой выше толпы? Да, онъ чувствуетъ, что можетъ подняться, и потому уѣдетъ изъ Мидльмарча, уѣдетъ въ Лондонъ.
   Но не сейчасъ. Ему нужно прежде дать знать Доротеѣ, почему, если-бы даже она захотѣла выйдти за него замужъ, онъ въ настоящую минуту не женился-бы на ней. Онъ не уѣдетъ до тѣхъ поръ и потому не откажется еще пока отъ своего мѣста и будетъ еще нѣкоторое время сносить терпѣливо м-ра Брука.
   Однако, вскорѣ ему пришлось убѣдиться, что м-ръ Брукъ предвосхитилъ его желаніе разорвать съ нимъ всякія сношенія. Депутаціи извнѣ и внутренній голосъ побудили нашего филантропа принять самую крайнюю мѣру для блага человѣчества, а именно отказаться въ пользу другого кандидата, которому онъ предоставилъ пожать плоды его избирательной махинаціи. Онъ самъ называлъ это крайнею мѣрою, но объяснялъ слабостью своего здоровья, которое оказалось рѣшительно не въ состояніи выносить никакихъ волненій.
   -- Я начинаю чувствовать сильную боль въ груди; нѣтъ, это дѣло не по мнѣ, говорилъ онъ Владиславу.-- Приходится отказаться отъ него. Бѣдняга Казобонъ мнѣ послужитъ урокомъ, понимаете. Я сдѣлалъ большія затраты, но за то я прорылъ каналъ. Тяжелая работа эти выборы, Владиславъ, не правда-ли? Я думаю, и вы уже утомились. Ну, все-таки мы вырыли каналъ нашимъ "Піонеромъ", мы дали движенію толчекъ. Теперь и болѣе дюжинный человѣкъ, чѣмъ вы, можетъ руководить имъ, болѣе дюжинный, понимаете.
   -- Вы желаете, чтобъ я отказался отъ редакторства? сказалъ Виль, вставая, и краска бросилась ему въ лицо.-- Извольте, когда вамъ угодно.
   -- Мой милый Владиславъ, вы знаете, что я держусь самаго высокаго мнѣнія о вашихъ способностяхъ. Но по поводу "Піонера" я говорилъ съ нѣсколькими лицами нашей партіи, они желаютъ взять его въ свои руки, вознаградивъ меня до извѣстной степени. При такихъ условіяхъ вы, можетъ быть, найдете болѣе удобнымъ для себя отказаться отъ редакторства, вы можете найдти себѣ лучшее поле для дѣятельности. Эти господа, можетъ быть, не отнесутся къ вамъ такъ, какъ я; вѣдь вы были моимъ alter ego, моею правою рукою, хотя я всегда разсчитывалъ найдти для васъ болѣе подходящую дѣятельность. Я думаю отправиться на нѣкоторое время во Францію. Но я могу снабдить васъ письмами, понимаете, къ Альторну и къ тому подобнымъ лицамъ. Я знакомъ съ Альторномъ.
   -- Очень вамъ благодаренъ, отвѣчалъ Владиславъ гордо.-- Такъ-какъ вы продаете "Піонера", то я не стану обременять васъ хлопотами о себѣ. Можетъ быть, я еще останусь здѣсь.
   "Ея родные убѣдили его спровадить меня отсюда, и онъ не прочь отъ этого, потому-что я ему теперь не нуженъ", подумалъ Виль, когда м-ръ Брукъ ушелъ. "Но я останусь, я уѣду только по собственному побужденію, а не потому, что они меня боятся."
  

ГЛАВА LII.

   Весело было въ старомодной гостиной Фэрбротеровъ въ тотъ іюньскій вечеръ, когда м-ръ Фэрбротеръ получилъ извѣстіе, что онъ утвержденъ священникомъ въ Ловикѣ. Мать его отъ радости не могла пить чай; на щекахъ ея горѣлъ румянецъ, глаза блистали.
   -- Всего отраднѣе, Камденъ, говорила она,-- что ты этого заслужилъ.
   -- Ну, матушка, половина заслуги принадлежитъ тѣмъ, которые произвели меня на свѣтъ, отвѣчалъ сынъ, сіяя отъ удовольствія.-- Теперь, тетушка, продолжалъ онъ, потирая руки и обращаясь къ миссъ Нобль, которая издавала какіе-то тихіе, нѣжные звуки,-- вы можете красть вдоволь сахару со стола для дѣтей, и у васъ будетъ всегда запасъ новыхъ чулокъ для подарковъ, что, конечно, не помѣшаетъ вамъ ставить штопку на штопкѣ на вашихъ собственныхъ чулкахъ.
   Миссъ Нобль кивнула племяннику и разсмѣялась тихимъ, полуиспуганнымъ смѣхомъ, такъ-какъ въ виду счастливаго событія она уже скрала лишній кусочекъ сахару.
   -- Тебя-же, Винни, продолжалъ викарій,-- я съ удовольствіемъ выдамъ замужъ за какого-нибудь ловикскаго холостяка, хоть, напримѣръ, за м-ра Соломона Фэтерстона, какъ только замѣчу, что ты въ него влюбилась.
   Миссъ Винифредъ, которая все время не спускала глазъ съ брата и плакала, чѣмъ обыкновенно выражалась у нея радость, улыбнулась сквозь слезы и отвѣчала:
   -- Ты долженъ показать мнѣ примѣръ, самъ: ты долженъ теперь жениться.
   -- Изволь, я готовъ. Но кто-же влюбится въ меня, стараго холостяка. Что вы скажете на это, маменька?
   -- Ты очень не дуренъ собою, Камденъ, хотя, конечно, не такъ красивъ, какъ былъ твой отецъ, отвѣчала старушка.
   -- Мнѣ-бы хотѣлось, чтобы ты женился на миссъ Гартъ, братъ, она-бы оживила Ловикъ.
   -- Отлично. Послушать тебя, такъ невѣсту можно достать себѣ, какъ курицу на рынкѣ. По твоему, стоитъ мнѣ только захотѣть, и всякая пойдетъ за меня.
   -- Мы вовсе не хотимъ всякой. Но вѣдь вамъ пріятно было-бы, если-бы онъ женился на миссъ Гартъ, матушка, не правда-ли?
   -- Выборъ моего сына будетъ и моимъ выборомъ, отвѣчала м-съ Фэрбротеръ съ величественною сдержанностью.-- А тебѣ-бы слѣдовало жениться, Камденъ. Скучно тебѣ будетъ безъ виста въ Ловикѣ.
   -- Я не стану больше играть въ вистъ, матушка.
   -- Почему это, Камденъ? Въ мое время вистъ считался самымъ приличнымъ развлеченіемъ для священника, замѣтила м-съ Фэрбротеръ довольно рѣзко, видя въ словахъ сына вредное стремленіе къ новымъ идеямъ и не подозрѣвая, какое значеніе имѣлъ для него вистъ.
   -- Я буду слишкомъ занятъ для того, чтобы играть въ вистъ; вѣдь у меня на рукахъ будутъ два прихода, отвѣчалъ викарій, предпочитая не вдаваться въ разсужденія о достоинствахъ этой игры.
   Онъ предупредилъ Доротею, что не считаетъ нужнымъ отказаться отъ с.-ботальфскаго прихода, а ограничится тѣмъ, что найдетъ себѣ помощника, и она одобрила это рѣшеніе.
   -- Иногда я жалѣлъ о томъ, что я священникъ, говорилъ Фэрбротеръ Лейдгату,-- но теперь я нисколько въ этомъ не раскаяваюсь и постараюсь быть безукоризненнымъ священникомъ. Вотъ что значитъ, когда въ дѣло замѣшается матеріальная выгода: она всегда устраняетъ всѣ трудности, докончилъ онъ съ улыбкой.
   Викарій разсчитывалъ, что обязанности его будутъ очень легки. Но обязанность имѣетъ обыкновеніе изумлять насъ своею неожиданностью.
   Черезъ какую-нибудь недѣлю по полученіи имъ мѣста въ Ловикѣ, обязанность явилась ему подъ видомъ Фреда Винци, вернувшагося изъ коллегіи со степенью бакалавра.
   -- Мнѣ совѣстно безпокоить васъ, заговорилъ Фредъ,-- но вы единственный другъ, къ которому я могу обратиться за совѣтомъ. Я разъ говорилъ съ вами откровенно обо всемъ, я вы были такъ добры во мнѣ тогда, что я опять пришелъ къ вамъ.
   -- Садитесь, Фредъ, я радъ помочь вамъ, чѣмъ могу, сказалъ викарій, занимавшійся въ, это время укладкой вещей.
   -- Я пришелъ сказать вамъ... Фредъ остановился на минуту и затѣмъ продолжалъ храбро: -- что я намѣренъ поступить въ духовное званіе. Другого исхода у меня нѣтъ. Мнѣ это званіе не нравится, но, отказавшись отъ него, я слишкомъ огорчу отца, который затратилъ столько денегъ, чтобы подготовить меня къ нему.
   Фредъ снова остановился и потомъ повторилъ:
   -- Да, наконецъ, я и не вижу другого исхода.
   -- Я говорилъ по этому поводу съ вашимъ отцомъ, Фредъ, но это ни къ чему не повело. Онъ отвѣчалъ, что слишкомъ поздно. Но что-же вы, собственно, имѣете противъ этого званія?
   -- Да просто оно мнѣ не нравится. Я не люблю ни богословія, ни проповѣдей, ни обязанности быть всегда серьезнымъ. Я не чувствую расположенія ни къ чему тому, чего требуютъ отъ священника. Но другого исхода у меня нѣтъ. Отецъ не можетъ удѣлить мнѣ капитала, чтобы я могъ снять ферму; компаньономъ своимъ онъ меня сдѣлать не можетъ. Приняться за изученіе юридическихъ наукъ или медицины я теперь не могу, потому-что отецъ требуетъ, чтобы я самъ себѣ заработывалъ копейку. Оно хорошо говорить, что мнѣ не слѣдуетъ идти въ священники, да что-же мнѣ прикажете дѣлать, надѣть петлю на шею, что-ли?
   -- Васъ, можетъ быть, смущаютъ нѣкоторые догматы, вы съ ними не согласны?
   -- Я ничего не имѣю противъ догматовъ. Люди и поученѣе меня вполнѣ согласны съ ними. Съ моей стороны было-бы смѣшно высказывать какія-нибудь сомнѣнія по этому поводу; я въ этомъ дѣлѣ не судья, заключилъ Фредъ простодушно.
   -- Такъ вы полагаете, что вы можете быть хорошимъ приходскимъ священникомъ, не будучи богословомъ?
   -- Конечно, ужь если я непремѣнно долженъ быть священникомъ, такъ я постараюсь исполнять свои обязанности, какъ слѣдуетъ, хотя мнѣ и не нравится это званіе. Какъ вы думаете, вправѣ кто-нибудь осуждать меня за это?
   -- За то, что вы поступаете въ священники? Это уже дѣло вашей совѣсти, Фредъ, хорошо-ли вы обдумали все, что потребуетъ отъ васъ ваше положеніе. Я могу вамъ только сказать про себя, что я не вполнѣ безукоризненно выполняю свои обязанности, и это меня всегда мучитъ.
   -- Есть еще одно препятствіе, заговорилъ Фредъ, краснѣя.-- Я вамъ никогда не говорилъ объ этомъ прямо, но вы, можетъ быть, сами догадались по намекамъ, которые вырывались у меня. Есть женщина, которую я очень люблю. Я полюбилъ ее, когда мы были еще дѣтьми.
   -- Миссъ Гартъ? спросилъ викарій, пристально разглядывая какіе-то ярлычки.
   -- Да. Ради нея я готовъ быть, чѣмъ угодно, и я знаю, что могу сдѣлаться хорошимъ человѣкомъ, если только она захочетъ пойдти за меня замужъ.
   -- Вы думаете, что она платитъ вамъ взаимностью?
   -- Она мнѣ этого никогда не говорила; она даже взяла съ меня обѣщаніе не говорить съ ней объ этомъ. Она-то вотъ особенно возстаетъ противъ того, чтобы я сдѣлался священникомъ, я это знаю. Мнѣ кажется, что и она ко мнѣ расположена. Вчера я встрѣтился съ м-съ Гартъ и она сказала мнѣ, что Мэри гоститъ теперь въ Ловикѣ у миссъ Фэрбротеръ.
   -- Да, она такъ добра, что помогаетъ сестрѣ. Вы желаете отправиться туда?
   -- Нѣтъ, но я пришелъ попросить васъ о большомъ одолженія. Мнѣ очень совѣстно, что я вамъ такъ надоѣдаю, но Мэри выслушаетъ васъ. Что, если-бы вы поговорили съ ней объ этомъ,-- о томъ, что я иду въ священники.
   -- Это очень щекотливое порученіе, любезный Фредъ. Мнѣ придется говорить съ ней такъ, какъ-будто я знаю о вашихъ чувствахъ къ ней; передать ей нашъ разговоръ въ томъ видѣ, какъ вы этого желаете, будетъ все равно, что спросить ее, отвѣчаетъ-ли она на ваши чувства.
   -- Я именно этого-то и хочу. Я не знаю, что мнѣ дѣлать, пока она не скажетъ, любитъ она меня или нѣтъ.
   -- Отъ этого зависитъ, пойдете-ли вы въ священники?
   -- Если Мэри скажетъ, что никогда не пойдетъ за меня замужъ, то мнѣ все равно, на какой дорогѣ ни пропадать.
   -- Какое безуміе, Фредъ. Люди переживаютъ свою любовь, но не переживаютъ послѣдствій своего легкомыслія.
   -- Только не такую любовь, какъ моя; я всегда, всегда любилъ Мэри. Отказаться отъ нея -- все равно, что начать ходить на деревяшкахъ.
   -- Не оскорбится-ли она моимъ вмѣшательствомъ?
   -- Ни въ какомъ случаѣ. Она никого такъ не уважаетъ, какъ васъ, и надъ вами она не станетъ трунить, какъ надо мной. Никого-бы, кромѣ васъ, я не сталъ просить поговорить съ нею. Вѣдь вы и мой другъ, и ея.
   Фредъ остановился на минуту и дотомъ добавилъ жалобнымъ тономъ:
   -- Она должна-же признать, что я работалъ, чтобы выдержать экзаменъ, и можетъ повѣрить, что я стану работать для нея.
   Наступило молчаніе; наконецъ, м-ръ Фэрбротеръ протянулъ ему руку и сказалъ:
   -- Хорошо, мой милый. Я исполню ваше желаніе.
   Въ тотъ-же день Фэрбротеръ отправился въ Ловикъ.
   Онъ засталъ Мэри въ саду; она обрывала розы и ощипывала листочки, которые сыпала на листъ бумаги. М-ръ Фэрбротеръ подошелъ къ ней по травѣ совершенно неслышно въ то время, какъ она читала нотацію маленькой, черненькой собачкѣ, которая упорно лѣзла на бумагу и обнюхивала листки розановъ. "Муха, Муха, говорила Мари серьезнымъ тономъ, держа собаку за переднія лапы и грозя ей пальцемъ.-- Мнѣ стыдно за тебя. Прилично-ли умной собакѣ такъ вести себя, всякій сочтетъ тебя глупымъ молодымъ джентльменомъ".
   -- Вы немилосердны къ молодымъ джентльменамъ, миссъ Гартъ, сказалъ викарій, подходя къ ней.
   Мэри вздрогнула и покраснѣла.
   -- Это всогда дѣйствуетъ на Муху, отвѣчала она, смѣясь.
   -- А на молодыхъ джентльменовъ?
   -- На нѣкоторыхъ да, нѣкоторые изъ нихъ становятся отличными людьми.
   -- Очень радъ это слышать, потому что пришелъ поговорить съ вами объ одномъ молодомъ джентльменѣ.
   -- Надѣюсь, не о глупомъ, сказала Мэри, принимаясь снова ощипывать розы; сердце ея тревожно забилось.
   -- Нѣтъ, хотя силу его составляетъ не умъ, а чувства и откровенность. Надѣюсь, что вы догадались по этому, о комъ я говорю.
   -- Да, отвѣчала Мэри, и лицо ея сдѣлалось серьезно, а руки похолодѣли,-- вѣроятно, о Фредѣ Винци.
   -- Онъ просилъ меня поговорить съ вами на счетъ намѣренія его идти въ священники. Надѣюсь, что вы не сочтете черезчуръ дерзкимъ съ моей стороны, что я согласился на это.
   -- Напротивъ, м-ръ Фэрбротеръ, отвѣчала Мэри, оставляя розы и складывая руки, но не поднимая глазъ;-- я всегда считаю за честь говорить съ вами.
   -- Но, прежде чѣмъ мы перейдемъ къ этому вопросу, позвольте мнѣ коснуться одного предмета, который сообщилъ мнѣ вашъ батюшка, въ тотъ самый вечеръ, когда я исполнялъ также порученіе, данное мнѣ Фредомъ передъ его отъѣздомъ въ колонію. М-ръ Гартъ разсказалъ мнѣ, что случилось въ ночь смерти м-ра Фэтерстона, какъ вы отказались сжечь завѣщаніе, и сказалъ, что васъ мучитъ мысль, что вы были невинною причиною того, что Фредъ не получилъ своихъ десяти тысячъ фунтовъ. Я не забылъ этого и желаю прежде всего успокоить васъ на этотъ счетъ.
   М-ръ Фэрбротеръ пріостановился на минуту и взглянулъ на Мэри. Онъ намѣревался исполнить вполнѣ честно обѣщаніе, данное имъ Фреду, но считалъ необходимымъ разсѣять прежде всего въ Мэри предразсудки, которые заставляютъ иногда женщину выходить замужъ за человѣка въ видѣ вознагражденія за причиненное ему зло. Щеки Мэри пылали, но она молчала.
   -- Я хочу сказать, что вашъ поступокъ не произвелъ никакого существеннаго различія въ судьбѣ Фреда. Первое завѣщаніе не могло-бы быть признано законнымъ по сожженіи послѣдняго, если-бы противъ него былъ предъявленъ споръ, а споръ былъ-бы навѣрно предъявленъ. Такъ что на этотъ счетъ вы можете быть совершенно спокойны.
   -- Благодарю васъ, м-ръ Фэрбротеръ, сказала Мери серьезно;-- благодарю васъ за такое вниманіе къ моимъ чувствамъ.
   -- Хорошо, теперь я могу приступить прямо къ дѣлу. Фредъ, какъ вамъ извѣстно, выдержалъ экзаменъ. Теперь вопросъ въ томъ, что ему дѣлать съ собою. Вопросъ этотъ до такой степени затруднителенъ, что онъ соглашается уже исполнить желаніе отца и вступить въ духовное званіе, хотя, какъ вамъ извѣстно, онъ всегда возставалъ противъ этого. Я имѣлъ съ нимъ по этому поводу разговоръ и, признаюсь, не вижу никакихъ существенныхъ препятствій къ тому, чтобы онъ сдѣлался священникомъ. Онъ говоритъ, что при одномъ условіи постарается исполнять свои обязанности, какъ слѣдуетъ. Если это условіе осуществится, то я готовъ помогать Фреду всѣми силами. Черезъ нѣсколько времени, конечно, не сразу, я возьму его къ себѣ въ помощники, и тогда онъ будетъ получать почти столько-же, сколько получалъ я, будучи викаріемъ. Но, повторяю, все это возможно только при одномъ условіи. Онъ открылъ мнѣ свое сердце, миссъ Гартъ, и просилъ быть его ходатаемъ. Это условіе -- ваши чувства.
   Мэри была такъ взволнована, что онъ предложилъ ей пройдтись.
   -- Говоря прямо, продолжалъ онъ, когда они сдѣлали нѣсколько шаговъ молча,-- Фредъ не изберетъ себѣ такого поприща, которое уменьшитъ для него возможность согласія вашего на бракъ съ нимъ; но подъ этимъ условіемъ онъ готовъ взяться за всякое дѣло, которое вы одобрите.
   -- Я не могу сказать, выйду-ли когда-нибудь за него замужъ, м-ръ Фэрбротеръ; одно я могу сказать, что я никогда не cдѣлаюсь его женою, если онъ пойдетъ въ священники. Я нахожу слова ваши вполнѣ справедливыми. Но у меня свой, можетъ быть, ребяческій взглядъ на вещи.
   -- Онъ желалъ, чтобы я передалъ ему все, что вы думаете по этому поводу.
   -- Я не могу полюбить человѣка смѣшного. У Фреда достаточно смысла и познаній, чтобы взяться за какое-нибудь свѣтское дѣло и вести его съ успѣхомъ. Но я не могу себѣ представить его говорящимъ проповѣди, представить, что онъ увѣщеваетъ обратиться на путь истинный, благословляетъ, молится у постели больного,-- это будетъ просто-на-просто какая-то каррикатура. Вѣдь онъ идетъ въ священники исключительно ради аристократическихъ предразсудковъ, а для меня нѣтъ ничего противнѣе такой нелѣпой погони за аристократизмомъ. Я всегда думала это, глядя на м-ра Крауза, съ его плоскимъ лицомъ, моднымъ зонтичкомъ и аффектированными рѣчами. Какое право имѣютъ подобные люди дѣлать изъ себя представителей христіанской церкви, какъ будто это учрежденіе основано исключительно для удовлетворенія аристократическихъ предразсудковъ идіотовъ, какъ будто...
   Мэри вдругъ остановилась. Въ увлеченіи своемъ она забыла, что передъ нею не Фредъ, а м-ръ Фэрбротеръ.
   -- Дѣвушки обыкновенно слишкомъ строги, онѣ не чувствуютъ потребности дѣятельности такъ, какъ мужчины; впрочемъ, вы въ этомъ отношеніи составляете исключеніе. Но вы, конечно, не дорожитесь такого низкаго мнѣнія о Фредѣ Винци?
   -- Нѣтъ, онъ человѣкъ съ умомъ, но этотъ умъ ни на что не пригодится ему, если онъ пойдетъ въ священники. Онъ сдѣлается просто лицемѣромъ по ремеслу.
   -- Значитъ, вопросъ этотъ рѣшенъ. Священникомъ онъ не можетъ надѣяться заслужить ваше расположеніе.
   Мэри покачала головой.
   -- Но если онъ побѣдитъ всѣ трудности и съумѣетъ добыть себѣ средства въ существованію другимъ путемъ -- позволите-ли вы ему надѣяться? Можетъ-ли онъ разсчитывать, что вы согласитесь сдѣлаться его женой?
   -- Я не понимаю, съ какой стати Фредъ добивается повторенія того, что я уже разъ сказала ему, отвѣчала Мэри съ легкимъ оттѣнкомъ досады.-- Я разъ уже сказала ему, чтобы онъ не обращался ко мнѣ съ подобными вопросами, пока не примется за настоящее дѣло, вмѣсто того, чтобы отдѣлываться одними обѣщаніями.
   М-ръ Фэрбротеръ помолчалъ съ минуту и потомъ заговорилъ серьезнымъ тонокъ, обличавшимъ сдержанное волненіе:
   -- Я понимаю, что вы не желаете связывать себя, но одно изъ двухъ: или ваши чувства въ Фреду Винди исключаютъ возможность всякой другой привязанности съ вашей стороны, или нѣтъ; въ первомъ случаѣ, онъ можетъ разсчитывать, что вы останетесь вѣрны ему до тѣхъ поръ, пока онъ не заслужитъ вашей руки, во второмъ случаѣ, ему нужно теперь-же отказаться отъ всякой надежды. Извините меня, Мэри,-- вы мнѣ позволите называть васъ этимъ именемъ, которымъ я называлъ васъ, когда вы учились у меня закону Божію,-- но когда чувства женщины имѣютъ вліяніе на счастье цѣлой жизни человѣка и, можетъ быть, не одного, а нѣсколькихъ людей, мнѣ кажется, что съ ея стороны благороднѣе высказаться совершенно откровенно и искренно.
   Наступила очередь Мэри молчать, ее поразили не столько слова сколько тонъ м-ра Фэрбротера. Въ головѣ ея промелькнула мысль, что слова его могутъ имѣть отношеніе къ нему самому, но она застыдилась этой мысли. Ей никогда и въ голову не приходило, чтобы кто-нибудь могъ полюбить ее, кромѣ Фреда, который обручился съ нею, когда она еще ходила въ коротенькихъ юбочкахъ, тѣмъ менѣе могло ей придти въ голову, чтобы ею могъ заинтересоваться такой человѣкъ, какъ м-ръ Фэрбротеръ, стоявшій положительно головою выше всѣхъ остальныхъ ея знакомыхъ. Но какъ ни смутило ее это открытіе, она недолго заставила его ждать отвѣта.
   -- Если вы считаете, что я обязана быть совершенно откровенной, м-ръ Фэрбротеръ, то я вамъ скажу, что я люблю Фреда такъ сильно, что не могу отказаться отъ него ради кого-нибудь другого. Мысль, что, потерявъ меня, онъ будетъ страдать, сдѣлаетъ несчастной и меня. Когда мы были еще дѣтьми я полюбила его за то, что онъ любилъ меня, что онъ постоянно заботился, чтобы я какъ-нибудь не ушиблась. Чувство это росло съ годами. Я не могу представить себѣ, чтобы какое-нибудь другое чувство въ состояніи было вытѣснить его. Для меня не будетъ большаго счастья, какъ видѣть его вполнѣ достойнымъ общаго уваженія. Но, пожалуйста, скажите ему, что я не обѣщаю выйдти за него замужъ до тѣхъ поръ: это-бы огорчило моихъ родителей. Онъ свободенъ выбирать себѣ другую жену.
   -- Значитъ, я вполнѣ успѣшно выполнилъ свое порученіе, сказалъ м-ръ Фэрбротеръ, протягивая Мэри руку,-- и проѣду теперь прямо въ Мидльмарчъ. Съ такой надеждой впереди, Фредъ, я увѣренъ, выйдетъ на настоящую дорогу, и я доживу до того, что соединю васъ. Господь да благословитъ васъ.
   -- Ахъ, пожалуйста, останьтесь, напейтесь у насъ чаю, просила Мэри. Глаза ея наполнились слезами; въ обращеніи и тонѣ м-ра Фэрбротера слышалось подавленное страданіе, и сердце ея сжалось мучительною болью, какъ оно сжималось разъ, когда она почувствовала, какъ рука отца дрожитъ въ ея рукѣ въ тяжелую для него минуту.
   -- Нѣтъ, моя милая, мнѣ нужно домой.
   Черезъ нѣсколько минутъ викарій уже ѣхалъ къ себѣ домой, великодушно выполнивъ обязанность тяжелѣе отреченія отъ виста, тяжелѣе даже сочиненія покаянныхъ размышленій.
  

ГЛАВА LIII.

   Намѣреваясь пріобрѣсти себѣ землю въ Ловикѣ, м-ръ Бюльстродъ естественно желалъ, чтобы туда былъ назначенъ священникъ, вполнѣ подходящій къ его взглядамъ на это званіе. Поэтому онъ счелъ наказаніемъ за свои прегрѣшенія и прегрѣшенія всей націи вообще, когда ему пришлось услышать собственными ушами, что м-ръ Фэрбротеръ произнесъ свою первую проповѣдь въ ловикской церкви. Впрочемъ, м-ръ Бюльстродъ не намѣревался посѣщать эту церковь и поселяться въ Стон-Кортѣ. Онъ пріобрѣлъ это великолѣпное помѣстье въ видахъ будущаго, когда провидѣнію угодно будетъ поставить его въ возможность удалиться отъ дѣлъ и подкрѣпить проповѣдуемыя имъ евангельскія истины вѣсомъ поземельной собственности, увеличенной удачными покупками. А что провидѣніе вело его именно къ этому, въ томъ убѣждала его легкость, съ которою онъ пріобрѣлъ Стон-Кортъ въ то время, какъ всѣ воображали, что Риггъ Фэтерстонъ ни за что въ мірѣ не разстанется съ этимъ земнымъ раемъ. Но у Іоссіи Ригга была одна мечта, преслѣдовавшая его съ самаго дѣтства,-- мечта открыть мѣняльную лавочку на людной улицѣ, гдѣ онъ будетъ съ величавымъ спокойствіемъ размѣнивать монеты всѣхъ странъ, подъ завистливыми взглядами безпомощной корысти. Для осуществленія этой мечты онъ работалъ надъ пріобрѣтеніемъ необходимыхъ знаній, и въ то время, какъ всѣ воображали, что онъ поселится въ Стон-Кортѣ, у Іоссіи была только одна мысль, что пришла пора, когда онъ можетъ завести на сѣверной набережной свою собственную мѣняльную лавку. Вотъ почему, черезъ годъ съ небольшимъ послѣ смерти Питера Фэтерстона, м-ръ Бюльстродъ сдѣлался собственникомъ Стон-Корта.
   Пріобрѣтеніе этого помѣстья сильно радовало любящую м-съ Бюльстродъ; она разсчитывала на благопріятное дѣйствіе тамошняго воздуха на здоровье мужа, который чуть не каждый день ѣздилъ туда.
   Разъ вечеромъ, м-ръ Бюльстродъ собирался уже уѣзжать изъ Стон-Корта, куда пріѣзжалъ посовѣтоваться съ Калэбомъ Гартомъ на счетъ дренажа конюшни, какъ вдругъ Калэбъ воскликнулъ:
   -- Посмотрите-ка, что это за человѣкъ, весь въ черномъ; онъ, кажется, идетъ сюда.
   Бюльстродъ повернулъ лошадь и взглянулъ въ указанномъ направленіи, но не сказалъ ни слова. Подходившій къ нимъ человѣкъ былъ никто иной, какъ знакомый намъ м-ръ Рафль, наружность котораго мало измѣнилась отъ чернаго платья и обернутой крепомъ шляпы. Не доходя шаговъ трехъ до нашихъ пріятелей, онъ вдругъ остановился, пристально взглянулъ на м-ра Бюльстрода и замахалъ палкою, крича:
   -- Это ты, Никъ! Нѣтъ, я не ошибаюсь, хоть прошло цѣлыхъ двадцать пять лѣтъ съ тѣхъ поръ, какъ мы не видались. Ну, какъ ты поживаешь? Ты не ожидалъ увидѣть меня здѣсь, а? Ну, давай-же руку, дружище.
   Калэбъ Гартъ замѣтилъ, что м-ръ Бюльстродъ не безъ нѣкотораго колебанія протянулъ свою руку и сказалъ холодно:
   -- Дѣйствительно, я не ожидалъ встрѣтить васъ здѣсь, въ такой глуши.
   -- Это помѣстье принадлежитъ моему пасынку, отвѣчалъ Рафль самымъ развязнымъ тономъ,-- я пріѣхалъ повидаться съ нимъ. А я, дружище, совсѣмъ не удивляюсь, что встрѣтился съ тобою, я поднялъ одно письмецо, и очень радъ, что ты здѣсь; видѣться съ моимъ пасынкомъ мнѣ вовсе не интересно: онъ не отличается особеннымъ богатствомъ чувствъ, и бѣдной матери его уже нѣтъ на свѣтѣ. По правдѣ сказать, я пріѣхалъ сюда изъ любви къ тебѣ, Никъ. Мнѣ удалось добыть твой адресъ, смотри-ка.
   Рафль вытащилъ изъ кармана скомканный клоченъ бумаги.
   Рѣдкій человѣкъ устоялъ-бы противъ искушенія остаться и послушать что еще скажетъ человѣкъ, знакомство котораго съ Бюльстродомъ указывало, повидимому, на такія черты изъ прошлаго Бюльстрода, которыя не имѣли ничего общаго съ настоящимъ образомъ его жизни въ Мидльмарчѣ. Но Калэбъ Гартъ составлялъ въ этомъ случаѣ исключеніе; ему были чужды самыя обыкновенныя человѣческія слабости, между прочимъ, страсть разузнавать чужія дѣла. Если обнаруживалось что-нибудь дурное относительно кого-нибудь, то Калэбъ предпочиталъ вовсе не знать объ этомъ; когда ему приходилось объявить кому-нибудь изъ своихъ подчиненныхъ, что ему извѣстна какая-нибудь его провинность, то онъ смущался болѣе, чѣмъ самъ виновный. Поэтому и въ настоящую минуту онъ пришпорилъ лошадь и ускакалъ, сказавъ:
   -- Прощайте, м-ръ Бюльстродъ, мнѣ пора домой.
   -- Ты не сполна поставилъ свой адресъ на этомъ письмѣ, продолжалъ Рафль.-- Это что-то странно въ такомъ дѣловомъ человѣкѣ. Но ты живешь гдѣ-нибудь по близости, бросилъ совсѣмъ Лондонъ, можетъ, сдѣлался сельскимъ сквайромъ, обзавелся помѣстьемъ, пригласишь меня въ свой собственный домъ. Господи, сколько лѣтъ прошло. Старуха, вѣроятно, давно уже умерла, отошла въ вѣчность, и не подозрѣвая въ какомъ положеніи ея дочь! Но какъ ты блѣденъ, Никъ. Если ты ѣдешь домой, то я пойду возлѣ тебя.
   Дѣйствительно, обыкновенная блѣдность м-ра Бюльстрода перешла въ смертельную. Какія-нибудь пять минутъ назадъ все вокругъ него улыбалось, онъ видѣлъ себя орудіемъ неисповѣдимыхъ путей провидѣнія, и вдругъ какимъ-то адскимъ волшебствомъ передъ нимъ явилась эта отвратительная фигура, воплощавшая собою прошедшее, которое онъ никогда не принималъ въ расчетъ, размышляя о путяхъ провидѣнія.
   -- Я, дѣйствительно, ѣхалъ домой, сказалъ онъ,-- но я могу пробыть съ вами еще нѣсколько минутъ. Если вы желаете, вы можете отдохнуть здѣсь въ домѣ.
   -- Благодарю, отвѣчалъ Рафль, скорчивъ гримасу.-- Я не имѣю ни малѣйшаго желанія увидѣться съ моимъ пасынкомъ. Я ужь лучше отправлюсь съ тобою къ тебѣ.
   -- Вашего пасынка, если м-ръ Риггъ Фэтерстонъ вашъ пасынокъ, здѣсь нѣтъ. Я здѣсь хозяинъ.
   Рафль широко раскрылъ глаза и свистнулъ отъ изумленія.
   -- Въ такомъ случаѣ, сказалъ онъ,-- я согласенъ. Я довольно-таки прошелся сегодня, а я никогда не былъ ходокомъ. Какъ тебѣ должно быть пріятно увидѣться со мною, старый дружище, продолжалъ онъ, когда они повернули къ дому.-- Ты этого не говоришь, но ты всегда былъ скрытенъ; какое счастіе тебѣ ни выпадало на долю, ты всегда только о томъ и думалъ, какъ-бы захватить еще побольше.
   М-ръ Рафль казался въ восторгѣ отъ собственнаго остроумія и при послѣднихъ словахъ сдѣлалъ такое смѣлое антрша ногою, что спутникъ его, наконецъ, не выдержалъ.
   -- Насколько мнѣ помнится, заговорилъ онъ холоднымъ негодующимъ тономъ,-- знакомство наше никогда не носило на себѣ того интимнаго характера, который вы придаете ему въ настоящее время, м-ръ Рафль. Если вамъ чего-нибудь угодно отъ меня, то вы получите желаемое гораздо скорѣе, если потрудитесь воздерживаться отъ фамильярнаго тона, который не можетъ быть оправданъ ни нашимъ прежнимъ знакомствомъ, ни двадцатилѣтнею разлукой.
   -- Вамъ не нравится, что я васъ зову Никомъ. Я васъ всегда звалъ Никомъ въ душѣ, и хотя потерялъ изъ виду, но вы всегда мнѣ были дороги. Съ годами моя привязанность къ вамъ становилась все крѣпче и крѣпче, какъ добрый старый коньякъ. Надѣюсь, что онъ найдется у васъ въ домѣ.
   М-ръ Бюльстродъ еще не имѣлъ времени убѣдиться, что самая страсть къ коньяку уступала въ Рафлѣ желанію помучить свою жертву, и что всякій признакъ раздраженія съ ея стороны только подзадоривалъ его. Но одно было ясно, что всякія дальнѣйшія возраженія ни къ чему не поведутъ, и м-ръ Бюльстродъ покорился своей судьбѣ. Онъ съ самымъ невозмутимымъ видомъ отдалъ всѣ нужныя распоряженія, утѣшая себя мыслью, что ключница его, находившаяся прежде въ услуженіи у Ригга, можетъ додумать, что Бюльстродъ принимаетъ къ себѣ Рафля просто, какъ родственника ея прежняго хозяина.
   Когда подали закуску и они остались наединѣ, м-ръ Бюльстродъ сказалъ:
   -- Мы такъ расходимся въ взглядахъ и привычкахъ м-ръ Рафль, что едва-ли можемъ находить удовольствіе въ обществѣ другъ друга. Поэтому всего умнѣе намъ будетъ разстаться какъ можно скорѣе. Но у васъ, вѣроятно, есть дѣло до меня. Въ такомъ случаѣ вы можете остаться здѣсь переночевать, а завтра утромъ я пріѣду сюда до завтрака и выслушаю, что вы имѣете мнѣ сказать.
   -- Отлично, здѣсь очень удобно; нѣсколько скучновато, если тутъ жить постоянно; но одну ночку можно переспать, особенно, имѣя возлѣ себя бутылку и зная, что увидишься съ вами завтра утромъ. Вы гораздо гостепріимнѣе моего пасынка; но Іоссія дулся на меня за то, что я женился на его матери, а мы съ вами вѣдь всегда были друзьями.
   М-ръ Бюльстродъ надѣялся, что нахальство и развязность Рафля пройдутъ, когда онѣ протрезвится, и потому отложилъ до слѣдующаго утра всякія объясненія съ нимъ. Но онъ ясно сознавалъ, какъ ему будетъ трудно добиться какихъ-нибудь прочныхъ результатовъ. Онъ отъ всей души желалъ избавиться отъ Джона Рафля, хотя его появленіе, можетъ быть, входило въ неисповѣдимые пути провидѣнія. Можетъ быть, его наслалъ злой духъ въ видѣ угрозы м-ру Бюльстроду за его желаніе обратиться на путь истинный; и Господь допустилъ это насланіе, можетъ быть, въ видѣ новаго испытанія. Неужели его прегрѣшенія не заглажены искренностью желанія его посвятить себя и все, что онъ имѣетъ, на служеніе божественнымъ цѣлямъ? Неужели и послѣ этого Господь допуститъ его сдѣлаться камнемъ преткновенія, предметомъ соблазна? Вѣдь если на немъ будетъ найдено пятно, противники его воспользуются этимъ пятномъ, чтобы смѣшать съ грязью и всю его жизнь, и истины, которыя онъ проповѣдивалъ.
   Такимъ образомъ, даже наединѣ съ самимъ собою, м-ръ Бюльстродъ прикрывалъ эгоистическія опасенія за себя самого высшими теоретическими соображеніями о необходимости оградить святость своей доктрины. Но эти теоретическія соображенія не въ состояніи были заглушить ледянящаго ужаса позора въ глазахъ сосѣдей, въ глазахъ жены.
   Не было еще семи часовъ, когда онъ пріѣхалъ въ Стон-Кортъ на слѣдующее утро. Никогда еще старый домъ не казался такъ привлекателенъ, какъ въ это утро; огромныя бѣлыя лиліи были въ цвѣту, по низкой каменной стѣнѣ вились настурціи, посеребренныя росой; все вокругъ дышало миромъ и тишиной. Но по было мира и тишины въ сердцѣ владѣльца этого восхитительнаго уголка.
   Утро не произвело на Рафля той благодѣтельной перемѣны, на которую разсчитывалъ м-ръ Бюльстродъ. Напротивъ, въ трезвомъ состояніи онъ, казалось, находилъ еще больше наслажденія въ томъ, чтобы мучить своего собесѣдника.
   -- У меня рѣшительно нѣтъ времени, м-ръ Рафль, заговорилъ банкиръ, когда они усѣлись за завтракъ; -- поэтому вы меня очень обяжете, если сообщите мнѣ немедленно, что вамъ угодно отъ меня. Вѣроятно, у васъ есть гдѣ-нибудь свой домъ, куда вамъ также желательно вернуться поскорѣе.
   -- Ну, я думаю, что человѣку съ сердцемъ очень естественно пожелать повидаться со старымъ другомъ, Никъ? Я не могуче называть васъ Никомъ -- мы постоянно звали васъ молодымъ Никомъ, когда узнали, что вы задумали жениться на старой вдовѣ. А вамъ развѣ непріятно увидѣться со мною? Я разсчитывалъ, что вы меня пригласите поселиться вмѣстѣ съ вами. Жена моя умерла, я не имѣю особеннаго пристрастія ни въ какому мѣсту; мнѣ все равно, гдѣ не жить.
   -- Могу я васъ спросить, почему вы вернулись изъ Америки? Я полагалъ, что заявленное вами желаніе отправиться туда, если вамъ будетъ дана соотвѣтствующая сумма денегъ, равнялось обязательству остаться тамъ на всю жизнь.
   -- Въ первый разъ слышу, что желаніе поѣхать куда-нибудь равносильно желанію остаться тамъ на всегда. Но я пробылъ такъ цѣлыя десять лѣтъ; дольше оставаться мнѣ не захотѣлось и я не намѣренъ возвращаться туда, Никъ.
   -- Желаете вы пристроиться при какомъ-нибудь дѣлѣ. Чѣмъ вы намѣрены заниматься теперь?
   -- Я намѣренъ не заниматься, а наслаждаться. Мнѣ надоѣло работать. Пожалуй, я-бы не прочь попутешествовать, но не иначе, какъ имѣя достаточное обезпеченіе въ будущемъ. Я не такъ крѣпокъ, какъ былъ, Никъ, хотя и порумянѣе васъ; мнѣ нужно обезпеченное состояніе.
   -- Вы его получите, если согласитесь уѣхать отсюда, сказалъ м-ръ Бюльстродъ, съ черезчуръ необдуманною поспѣшностью.
   -- Ну, это какъ мнѣ захочется, отвѣчалъ Рафль холодно,-- я не вижу, почему-бы мнѣ не завязать знакомствъ въ здѣшней мѣстности. Кажется, я никого не пристыжу собой. Взгляните-ка на мой костюмъ, я не уроню васъ въ глазахъ здѣшнихъ аристократовъ;
   Съ этими словами, м-ръ Рафль отодвинулся отъ стола и оглядѣлъ себя съ головы до ногъ, останавливая свое вниманіе преимущественно на штрипкахъ. Онъ не только хотѣлъ подразнить Бюльстрода, но воображалъ, и въ самомъ дѣлѣ, что наружность его въ состояніи произвести самое благопріятное впечатлѣніе, что онъ не только хорошъ собою и остроуменъ, но и одѣтъ весьма прилично.
   -- Если вы ожидаете чего-нибудь отъ меня, м-ръ Рафль, сказалъ Бюльстродъ послѣ минутнаго молчанія,-- то вы должны сообразоваться съ моими желаніями.
   -- Безъ сомнѣнія, отвѣчалъ Рафль насмѣшливо-дружескимъ тономъ.-- Я-же всегда съ ними сообразовался. Что вы изъ меня сдѣлали, и что я за это получилъ? Сколько разъ приходило мнѣ послѣ того на мысль, что я лучше-бы сдѣлалъ, если-бы сказалъ старухѣ, что нашелъ ея дочь и внука -- это болѣе-бы соотвѣтствовало моимъ чувствамъ, вѣдь у меня мягкое сердце. Но вы, вѣроятно, уже схоронили старуху, такъ что ей теперь все равно. Это выгодное дѣльце и доставило вамъ все ваше состояніе. Вамъ непремѣнно захотѣлось сдѣлаться землевладѣльцемъ, сквайромъ. Все еще состоите диссентеромъ, а? Все еще прохаживаетесь насчетъ слова Божія? Или перешли на сторону высокой англиканской церкви, какъ учрежденія болѣе аристократическаго?
   М-ру Бюльстроду становилось противно до тошноты и онъ молчалъ, раздумывая, не удобнѣе-ли будетъ отказаться вовсе отъ Рафля и объявить его клеветникомъ. Несомнѣнно, что этотъ пьяница своимъ поведеніемъ скоро такъ уронитъ себя въ глазахъ всѣхъ, что никто ему не повѣритъ. Но совѣсть м-ра Бюльстрода, мирившаяся съ необходимостью держать Рафля на извѣстной дистанціи, возмущалась перспективою прямой лжи, отрицанія дѣйствительно совершившихся фактовъ. Пользуясь молчаніемъ Бюльстрода, Рафль продолжалъ:
   -- Мнѣ не такъ повезло, какъ вамъ; въ Нью-Іоркѣ жилось отвратительно. Эти янки -- народъ сухой, эгоистичный; человѣку съ джентльменскими чувствами не ужиться съ ними. Вернувшись, я женился на содержательницѣ табачной лавочки, премилой женщинѣ; она меня очень любила, но торговля шла плохо. Вдобавокъ еще у меня оказался сынъ. Іоссія и я никогда не ладили, но я съумѣлъ помириться съ своимъ положеніемъ, тѣмъ болѣе, что всегда имѣлъ возможность выпить стаканъ вина въ доброй компаніи. Вы не сердитесь на меня, что я раньше не вздумалъ навѣстить васъ. Я полагалъ, что вы занимаетесь торговлею и богомольемъ въ Лондонѣ, но не отыскалъ васъ тамъ. Вы увидите, что я посланъ къ вамъ свыше, Никъ; мой пріѣздъ будетъ благословеніемъ для обоихъ насъ.
   Послѣднія слова м-ръ Рафль произнесъ гнусливымъ тономъ. Между тѣмъ Бюльстродъ обдумалъ, что ему дѣлать, и заговорилъ рѣшительнымъ голосомъ:
   -- Совѣтую вамъ, м-ръ Рафль, поразмыслить о томъ, что, погнавшись за слишкомъ многимъ, человѣкъ иногда теряетъ все. Я не чувствую себя ничѣмъ обязаннымъ относительно васъ; тѣмъ не менѣе я согласенъ выплачивать вамъ опредѣленную сумму ежегодно по четвертямъ, если вы согласитесь уѣхать отсюда. Если же вы непремѣнно захотите остаться здѣсь, хоть на короткое время, вы не получите отъ меня ни гроша. Я откажусь отъ всякаго знакомства съ вами.
   -- Ха, ха, ха, разсмѣялся Рафль принужденнымъ смѣхомъ,-- вы мнѣ напоминаете одного забавнаго воришку, который упорно отказывался отъ знакомства съ констэблемъ.
   -- Я не понимаю этихъ намековъ, сэръ; правосудіе не можетъ наложитъ на меня руку ни черезъ ваше посредство, ни черезъ посредство кого-бы то ни было.
   -- Какъ это вы не понимаете шутокъ, мой милый. Я хотѣлъ просто сказать, что никогда не откажусь отъ знакомства съ вами. Но шутки въ сторону. Ваши четвертные взносы мнѣ совсѣмъ не по вкусу. Свобода для меня дороже всего.
   Съ этими словами, Рафль всталъ и принялся ходить по комнатѣ съ озабоченнымъ видомъ человѣка, обдумывающаго что-то. Наконецъ, онъ остановился прямо противъ Бюльстрода и воскликнулъ:
   -- Знаете что! Дайте-ка мнѣ парочку сотнягъ, видите, какъ я скроменъ, и я уберусь отсюда,-- честное слово. Но я не продамъ своей свободы за какую-нибудь жалкую пенсію. Я хочу имѣть право бывать, гдѣ мнѣ угодно. Можетъ быть, мнѣ взбредетъ на умъ поселиться гдѣ-нибудь далеко отсюда и вести переписку съ моимъ другомъ, а можетъ быть, и нѣтъ. У васъ деньги при себѣ?
   -- У меня только сто фунтовъ съ собою, отвѣчалъ Бюльстродъ, котораго такъ обрадовала возможность освободиться сейчасъ-же отъ докучнаго гостя, что онъ не настаивалъ больше на своемъ предложеніи.-- Остальные сто я вамъ пришлю по адресу.
   -- Нѣтъ, я подожду здѣсь. Я погуляю, а вы съѣздите за ними.
   М-ръ Бюльстродъ, сильно разстроенный всѣмъ, что случилось со вчерашняго вечера, покорно всталъ съ мѣста, чтобы выполнить и это требованіе.
   Онъ уже выходилъ изъ комнаты, когда Рафль остановилъ его.
   -- А вѣдь я опять розыскивалъ Сару, меня совѣсть мучила за эту красивую молоденькую женщину. Ея я не нашелъ, но я узналъ фамилію ея мужа и записалъ. Чортъ возьми, я потерялъ свою записную книжку. Если-бы я услышалъ это имя, я-бы вспомнилъ. Замѣчательно, я сохранилъ всѣ свои способности, потерялъ только память на имена. Но, какъ только я услышу что-нибудь о ней или объ ея семействѣ, я вамъ сообщу, Никъ. Вы, вѣроятно, захотите что-нибудь сдѣлать для нея; вѣдь она теперь ваша падчерица.
   -- Безъ сомнѣнія, хотя эта новая выдача заставитъ меня сократить мои расходы на пособіе вамъ.
   Съ этими словами, онъ вышелъ. Рафль подмигнулъ ему вслѣдъ и на губахъ его появилась торжествующая улыбка.
   -- Однако, чортъ побери, какъ-же, въ самомъ дѣлѣ, ея фамилія? воскликнулъ онъ черезъ нѣсколько минутъ, почесывая въ головѣ и поводя глазами.-- Она начиналась съ вл и, кажется, вся состояла изъ л, продолжалъ онъ, напрягая всѣ свои усилія, чтобы припомнить ускользнувшую изъ памяти фамилію. Но это занятіе скоро утомило его, и онъ предпочелъ пробавляться разговоромъ съ ключницей, отъ которой узналъ все, что ему нужно было относительно положенія, занимаемаго Бюльстродомъ въ Мидльмарчѣ.
   Вскорѣ онъ почувствовалъ необходимость подкрѣпить свои силы хлѣбомъ съ сыромъ и элемъ, и только-что расположился въ залѣ за этой закуской, какъ вдругъ ударилъ себя по колѣну и воскликнулъ: "Владиславъ!" Фамилія, которую онъ не могъ припомнить, несмотря ни на какія усилія, вдругъ сама собою навернулась ему на память -- фактъ весьма обыкновенный, который, вѣроятно, каждому приходилось испытывать на себѣ. Рафль тотчасъ-же вынулъ записную книжку и вписалъ эту фамилію, не потому, чтобы она ему была на что-нибудь нужна, но чтобы не забыть опять, въ случаѣ, если она ему понадобится. Бюльстроду онъ рѣшился не говорить ее теперь, такъ какъ это не представляло ни малѣйшей выгоды, а имѣть лишній секретъ про запасъ никогда не мѣшало.
   Онъ былъ доволенъ своимъ настоящимъ успѣхомъ и въ три часа взобрался въ дилижансъ съ своимъ чемоданомъ, избавивъ глаза м-ра Бюльстрода отъ безобразнаго чернаго пятна на ландшафтѣ Стон-Корта, но оставивъ его подъ гнетомъ страха, что это пятно можетъ снова появиться и сдѣлаться неразлучнымъ спутникомъ его домашняго очага.
  

КНИГА VI.
Вдова и жена.

  

LIV.

   Въ то самое утро, когда м-ръ Рафль уѣхалъ изъ Стон-Корта, Доротея вернулась въ Ловикъ. Три мѣсяца прогостила она въ Фрешитѣ, но, наконецъ, ей надоѣло сидѣть по цѣлымъ часамъ надъ ребенкомъ Целіи и любоваться имъ; сидѣть-же въ одной съ нимъ комнатѣ и не обращать на него вниманія -- значило серьезно разсердить Целію.
   Целія находила превосходнымъ, что у Доротеи нѣтъ своихъ дѣтей и что ея вдовство совпало съ рожденіемъ маленькаго Артура..
   -- Додо такой человѣкъ, что не интересуется ничѣмъ своимъ, говорила Целія мужу.-- Да, наконецъ, если-бы у нея и родился ребенокъ, онъ не могъ-бы быть такимъ прелестнымъ, какъ Артуръ. Не могъ-бы, Джемсъ?
   -- Конечно, если-бы онъ былъ похожъ на Казобона, отвѣчалъ сэръ Джемсъ уклончиво. У него было свое собственное мнѣніе насчетъ изумительныхъ качествъ его первенца.
   -- Да, могло-бы и такъ случиться! Это истинная милость Божія, что Додо овдовѣла. Она можетъ любить нашего ребенка, какъ своего собственнаго.
   Поэтому, когда Целія узнала, что Доротея собирается вернуться въ Ловикъ, она сильно вознегодовала.
   -- Ну что ты будешь дѣлать въ Ловикѣ, Додо? принялась она убѣждать сестру.-- Ты сама говорила, что все тамъ такъ чисто и въ такомъ порядкѣ, что тамъ тебѣ не о чемъ заботиться и ты навѣрное соскучишься, а здѣсь ты можешь расхаживать съ м-ромъ Гартомъ въ Типтонѣ по всѣмъ заднимъ дворамъ. Дядюшка уѣхалъ, и Гартъ все будетъ дѣлать по-твоему. Джемсъ также всегда исполняетъ всѣ твои желанія.
   -- Я буду часто пріѣзжать къ вамъ и мнѣ легче будетъ замѣтить, какъ ростетъ твой сынокъ, отвѣчала Доротея.
   -- Ты никогда не увидишь, какъ я его купаю, а это самое интересное.
   Она надулась; ей казалось, что нужно имѣть слишкомъ черствое сердце, чтобы уѣхать отъ малютки безъ крайней необходимости.
   -- Милая кисанька, я нарочно для этого пріѣду какъ-нибудь на ночь, но теперь мнѣ хочется пожить одной у себя дома. Мнѣ нужно поближе познакомиться съ Фэрбротэрами и поговорить съ м-ромъ Фэрбротэромъ о томъ, что можно сдѣлать для Мидльмарча.
   Доротея не чувствовала болѣе нравственной необходимости переламывать свою волю. Ее тянуло въ Ловикъ и она не считала себя обязанной давать кому-бы то ни было отчетъ въ своихъ дѣйствіяхъ. Но всѣ были недовольны ея отъѣздомъ. Сэръ Джемсъ до того огорчился, что даже предлагалъ переѣхать всѣмъ лучше на нѣсколько мѣсяцевъ въ Чельтенгамъ; отвергнуть такое предложеніе ему казалось рѣшительно невозможныхъ.
   Вдовствующая леди Читамъ только-что вернулась изъ Лондона, куда ѣздила повидаться съ дочерью, и настаивала на томъ, чтобы, по крайней мѣрѣ, м-съ Виго была выписана въ компаньонки въ Доротеѣ: она находила, что молодой вдовѣ въ высшей степени неприлично жить одной въ Ловикѣ.
   -- Вы сойдете съ ума однѣ въ этомъ домѣ, моя милая, убѣждала Доротею м-съ Кадваладеръ въ интимномъ разговорѣ.-- Вамъ будутъ чудиться привидѣнія. Намъ и безъ того трудно содержать свои мозги въ порядкѣ и называть всякую вещь такъ, какъ всѣ ее называютъ. Для младшихъ сыновей и женщинъ, неимѣющихъ состоянія, сойти съ ума даже разсчетливо: по крайней мѣрѣ, ихъ пристроятъ куда-нибудь. Но вамъ-то не для чего сходить съ ума. Вамъ надоѣдаетъ наша добрая старушка, но вѣдь вы станете невыносимы и для себя, и для окружающихъ, если будете постоянно ровыгрывать роль королевы въ трагедіи и смотрѣть на все съ возвышенной точки зрѣнія. Запершись въ вашей ловикской библіотекѣ, вы, пожалуй, вообразите, что можете повелѣвать стихіями; вамъ непремѣнно нужно искать общества людей, которые-бы не повѣрили вамъ, если-ли вы вздумали ихъ въ этомъ убѣждать. Это самое отрезвляющее лекарство.
   -- Мнѣ нерѣдко случалось называть нѣкоторыя вещи не тѣми именами, какъ звали ихъ окружавшіе меня люди, отвѣчала Доротея гордо.
   -- Но, вѣроятно, вы убѣждались потомъ, что были неправы,-- это уже доказательство здраваго ума.
   Доротея замѣтила шпильку, но она ее нисколько не уколола.
   -- Нѣтъ, отвѣчала она,-- я и до сихъ поръ убѣждена, что люди во многомъ ошибаются, и что вовсе не нужно быть сумасшедшимъ, чтобы дойти до такого убѣжденія; большинству людей обыкновенно приходится отказываться отъ своего мнѣнія.
   М-съ Кадваладеръ не сказала ни слова болѣе, но при первомъ удобномъ случаѣ заговорила о Доротеѣ съ мужемъ.
   -- Всего-бы лучше, говорила она,-- выдать ее поскорѣе замужъ, если-бы только можно было ввести ее въ подходящее общество. Читамы ни за что не согласятся на это. Но, по-моему, ей необходимъ мужъ. Если-бы мы не были такъ бѣдны, я пригласила-бы къ намъ лорда Тритона. Онъ современемъ будетъ маркизомъ, а изъ нея выйдетъ отличная маркиза: она еще похорошѣла съ тѣхъ поръ, какъ ходитъ въ траурѣ.
   -- Милая Элеонора, оставь бѣдняжку въ покоѣ. Подобныя мѣры никогда ни къ чему не ведутъ, отвѣчалъ добродушный ректоръ.
   -- Какъ ни къ чему не ведутъ? А позволь узнать, какъ-же устраиваются браки, какъ не посредствомъ сближенія мужчины съ женщиною? Стыдно ея дядюшкѣ, что онъ, какъ нарочно, теперь уѣхалъ и бросилъ Грэнджъ. Непремѣнно нухно было-бы приглашать подходящихъ хениховъ въ Фрешитъ и Грэнджъ. А едва-ли найдется для нея болѣе подходящая партія, какъ лордъ Тритонъ: онъ постоянно строитъ сумасбродные планы о томъ, какъ-бы осчастливить все человѣчество. Онъ приходится какъ-разъ подъ-стать м-съ Казобонъ.
   -- Предоставь м-съ Казобонъ самой выбрать, кого она пожелаетъ, Элеонора.
   -- Ерунда! вы, умники, всегда болтаете чушь! Изъ кого-же ей выбирать? Женщина обыкновенно выходитъ замужъ за перваго, котораго ей удастся поймать -- вотъ и весь выборъ. Запомни хорошенько мои слова, Гемфри. Если родственники м-съ Казобонъ не позаботятся пристроить ее, дѣло кончится хуже, чѣмъ съ Казобономъ.
   -- Пожалуйста, Элеонора, не затрогивай этого предмета! Это больное мѣсто сэра Джемса, Ему будетъ въ высшей степени непріятно, если ты безъ всякой нужды заговоришь съ нимъ объ этомъ.
   -- Я никогда объ этомъ не говорю. Целія сама разсказала мнѣ всю исторію съ завѣщаніемъ, отъ начала до конца; я не просила ее разсказывать.
   -- Ну да, я знаю, но они хотятъ замять эту исторію; молодой человѣкъ, какъ я слышалъ, уѣзжаетъ отсюда.
   М-съ Кадваладеръ промолчала и только три раза многозначительно мотнула головой; въ темныхъ глазахъ ея свѣтилась насмѣшка.
   Доротея настояла на своемъ, несмотря на всѣ просьбы и увѣщанія, и въ концѣ іюня ставни Ловикъ-Майора растворились, и солнце заглянуло въ библіотеку, освѣтивъ ряды черновыхъ матеріяловъ для сочиненія покойнаго Казобона, какъ освѣщало какую-нибудь поляну, усѣянную камнями, безмолвными памятниками забытой вѣры. Доротея обошла всѣ комнаты и перебрала въ умѣ всѣ полтора года своей замужней жизни; ей казалось, что мысленно она говоритъ съ мужемъ и онъ ее слушаетъ. Придя въ библіотеку, она не успокоилась, пока не разложила матеріялы по порядку, какъ онъ самъ-бы сдѣлалъ, еслибы былъ живъ. Она переносила на покойнаго то состраданіе, которое было стимуломъ всѣхъ ея поступковъ при его жизни. Подъ вліяніемъ какого-то суевѣрнаго чувства, она взяла "Синоптическую таблицу въ руководство м-съ Казобонъ", положила ее въ конвертъ, запечатала и надписала на внутренней сторонѣ конверта: "Я не могла воспользоваться ею. Неужели вы не видите теперь, что я не могла подчинить свою душу вашей, заставить себя безполезно трудиться надъ тѣмъ, во что я не вѣрю",-- и положила конвертъ въ свой письменный столъ. Но въ этомъ добровольномъ затворничествѣ, среди воспоминаній о прошломъ, въ душѣ Доротеи росло все сильнѣе и сильнѣе желаніе, послужившее главнымъ мотивомъ ея пріѣзда въ Ловикъ,-- желаніе повидаться съ Вилемъ Владиславомъ. Она не предвидѣла ничего хорошаго отъ этого свиданія, сознавая всю свою безпомощность; руки ея были связаны, она была лишена возможности улучшить его неблистательную участь, но ее влекло къ нему неудержимой силой. Доротея не лгала, когда говорила, что желаетъ ближе познакомиться съ Фербротэрами и переговорить съ новымъ ректоромъ, но она, вмѣстѣ съ тѣмъ, помнила очень хорошо, что ей говорилъ Лейдгатъ о Вилѣ Владиславѣ и маленькой миссъ Нобль, и разсчитывала, что Виль будетъ продолжать посѣщать семейство Фэрбротэровъ въ Ловикѣ. Въ первое-же воскресенье, еще не входя въ церковь, она уже представляла его себѣ на томъ-же мѣстѣ, на которомъ видѣла въ послѣдній разъ, одного на священнической скамьѣ; но когда она вошла, скамья оказалась пустою.
   На недѣлѣ она нѣсколько разъ бывала въ гостяхъ у семейства ректора, но ни разу ей не удавалось услышать ни слова о Вилѣ, а между тѣмъ м-съ Фэрбротеръ говорила, казалось, обо всѣхъ и обо всемъ.
   -- Вѣроятно, нѣкоторые изъ мидльмарчскихъ слушателей проповѣдей м-ра Фербротера станутъ приходить слушать его и въ Ловикъ, какъ вы думаете? спросила ее Доротея, презирая самую себя за такіе подходы.
   -- Конечно, станутъ, если они умны, м-съ Казобонъ, отвѣчала старушка.-- Я вижу, что вы умѣете цѣнить проповѣди моего сына. Дѣдъ его съ моей стороны былъ великолѣпный священникъ, а отецъ служилъ по адвокатурѣ, но это ему не мѣшало быть человѣкомъ примѣрной честности; оттого-то мы и остались бѣдняками. Говорятъ, что фортуна женщина и потому калризна; но если она женщина, то, во всякомъ случаѣ, добрая женщина, и часто отпускаетъ свои блага по заслугамъ, какъ, напримѣръ, вамъ, м-съ Казобонъ.
   И м-съ Фэрбротеръ снова углубилась въ свое вязанье, вполнѣ довольная своимъ краснорѣчіемъ. Но, къ сожалѣнію, оно не удовлетворило Доротею, ей не того было нужно. Бѣдняжка, она даже незнала, въ Мидльмарчѣ-ли еще Виль, а спросить было не у кого, кромѣ Лейдгата. Но для того, чтобы повидаться съ Лейдгатомъ, нужно было или послать за нимъ, или съѣздить къ нему. Ей приходило на мысль, что, можетъ быть, Владиславъ, узнавъ о странной припискѣ къ завѣщанію м-ра Казобона, рѣшилъ, что лучше имъ не видаться. Но "я хочу его видѣть" побѣждало всякія соображенія. И свиданіе, дѣйствительно, состоялось, но свиданіе чисто офиціальное, совсѣмъ не такое, какого ждала Доротея.
   Разъ утромъ, часовъ въ 11, Доротея сидѣла у себя въ будуарѣ, передъ нею лежалъ планъ ея владѣній и другія бумаги, по которымъ она хотѣла сообразить въ точности цифру своихъ доходовъ и выяснить себѣ положеніе своихъ дѣлъ. Она еще не принималась за работу, а сидѣла сложа руки на колѣняхъ и задумчиво смотрѣла въ окно. Вдовій чепецъ, обрамлявшій ея лицо, и платье сильно молодили ее, тѣмъ болѣе, что румянецъ снова вернулся на ея щеки, а глаза свѣтились какою-то дѣтскою искренностью.
   Появленіи Тантрипъ съ докладомъ, что пришелъ м-ръ Владиславъ и проситъ позволенія войти, вывело ее изъ ея мечтательнаго полузабытья.
   -- Я сейчасъ выйду, сказала она, быстро вставая,-- проводите его въ гостиную.
   Гостиная была самая нейтральная комната въ ея домѣ, съ ней связывалось менѣе всего супружескихъ воспоминаній.
   Вилю не долго пришлось ждать свиданія съ Доротеей. Но встрѣча ихъ далеко не походила на ту первую встрѣчу въ Римѣ, когда Виль былъ такъ смущенъ, а Доротея совершенно спокойна. На этотъ разъ Виль чувствовалъ себя безконечно несчастнымъ, но совершенно владѣлъ собою; Доротея-же, напротивъ, была въ такомъ волненіи, что даже не могла его скрыть. Уже подходя въ двери, она почувствовала, какъ тяжела будетъ эта встрѣча, которой она такъ страстно желала; когда-же Виль подошелъ въ ней, лицо ея покрылось густою краской. Оба долго молчали. Она протянула ему руку, и затѣмъ они сѣли у окна другъ противъ друга. Вилю сдѣлалось крайне неловко; перемѣну въ обращеніи Доротеи съ нимъ онъ не могъ объяснить себѣ однимъ ея вдовствомъ; другихъ-же поводовъ въ этой перемѣнѣ онъ не зналъ и остановился на мысли, что ея родственники возстановили ее противъ него, заронивъ въ ней подозрѣніе на счетъ чистоты его намѣреній.
   -- Надѣюсь, что вы не сочтете мой приходъ дерзостью, началъ онъ, наконецъ,-- я не могъ уѣхать отсюда, не простившись съ вами.
   -- Дерзостью? Полноте. Мнѣ было-бы очень больно, если-бы вы не захотѣли повидаться со мной.-- (въ тонѣ Доротеи зазвучала ея привычная искренность).-- Вы скоро уѣзжаете?
   -- Да, скоро. Думаю ѣхать въ Лондонъ и заняться адвокатурой, говорятъ, она подготовляетъ во всякой общественной дѣятельности. Скоро откроется широкое поле для этой дѣятельности, и я намѣренъ посвятить себя ей. Бывали примѣры, что люди безъ связей и денегъ пріобрѣтали себѣ почетное положеніе.
   -- И это дѣлало имъ тѣмъ болѣе чести, подхватила Доротея съ жаромъ.-- У васъ такія блестящія способности. Дядюшка говорилъ мнѣ, какъ хорошо вы говорите рѣчи, какъ ясно излагаете свои мысли. Вы возстаете противъ всякой несправедливости. Я этому такъ рада. Когда мы познакомились въ Римѣ, я думала, что васъ интересуетъ только поэзія и искуство, только то, что украшаетъ жизнь людей обезпеченныхъ. Теперь я вижу, что вы сочувствуете всему человѣчеству.
   Смущеніе Доротеи пропало, она снова была прежней Доротеей и глядѣла Вилю прямо въ глаза съ выраженіемъ самого задумчиваго довѣрія.
   -- Такъ вы одобряете мое намѣреніе уѣхать отсюда на долго и не возвращаться, пока я не составлю себѣ имени? сказалъ Виль, стараясь примирить свою непреклонную гордость съ страстнымъ желаніемъ добиться отъ Доротеи выраженія теплаго чувства.
   Доротея не сразу отвѣтила; она отвернулась отъ него и глядѣла въ окно, на кусты ровъ, которыя столько разъ зацвѣтутъ и отцвѣтутъ безъ него. Это было, можетъ быть, нѣсколько безтактно, но Доротея забыла въ эту минуту о приличіи, она думала только о печальной необходимости разстаться, съ Вилемъ. Съ первыхъ-же словъ его, ей показалось, что она все поняла; ему извѣстны послѣднія распоряженія м-ра Казобона, и они были для него такимъ-же ударомъ, какъ для нея. Онъ никогда не питалъ къ ней ничего кромѣ дружбы, никогда не имѣлъ въ мысляхъ ничего, что-бы оправдывало оскорбленіе, нанесенное ея мужемъ ихъ взаимнымъ чувствамъ; эту дружбу онъ сохранилъ и до сихъ поръ. Подавивъ тяжелый вздохъ, Доротея отвѣтила, наконецъ, спокойнымъ голосомъ, слегка дрогнувшимъ на послѣднихъ словахъ:
   -- Да, вы хорошо сдѣлаете. Мнѣ будетъ очень пріятно услышать, что ваши достоинства признаны, наконецъ. Но будьте терпѣливы. Можетъ быть, вамъ придется долго ждать.
   Виль рѣшительно не понималъ послѣ, какъ онъ не упалъ въ ея ногамъ, когда она произнесла это "долго" съ легкимъ дрожаніемъ въ голосѣ. Его удержалъ, по всей вѣроятности, ея глубокій трауръ.
   -- Я ничего не буду знать о васъ, а вы забудете обо мнѣ, сказалъ онъ.
   -- Нѣтъ. Я васъ никогда не забуду. Я никогда не забываю своихъ знакомыхъ. У меня ихъ никогда не было много, да вѣроятно, и не будетъ. А въ Ловикѣ у меня довольно мѣста для воспоминаній, не правда-ли?
   Она улыбнулась.
   -- Боже мой! вскричалъ Виль страстно и, вскочивъ со стула, отошелъ къ мраморному столу и прислонился къ нему. Кровь бросилась ему въ лицо; глядя на него, можно было подумать, что онъ сердится. Ему казалось, что онъ и Доротея превращаются, мало по малу, въ мраморныя статуи, тогда какъ сердца ихъ бьются горячимъ чувствомъ. Но положеніе было безвыходное. Онъ считалъ унизительнымъ для себя окончить это свиданіе признаніемъ въ любви, которое могло быть перетолковано въ желаніе получить ея состояніе. Къ тому-же онъ боялся и впечатлѣнія, которое произведетъ такое признаніе на Доротею.
   Она глядѣла на него въ смущеніи, думая, что онъ обидѣлся чѣмъ нибудь въ ея словахъ. И тутъ-же ей пришло въ голову, что онъ, вѣроятно, нуждается въ деньгахъ, и что она не въ состояніи помочь ему. Если-бы дядя былъ здѣсь, можно было-бы устроить это какъ-нибудь черезъ него. И подъ вліяніемъ мысли, что Виль нуждается въ деньгахъ, тогда какъ она несправедливо пользуется его частью, она сказала:
   -- Не хотите-ли вы взять вотъ этотъ великолѣпный миніатюръ вашей бабушки. Съ моей стороны было-бы не хорошо удержать его, если вы желаете имѣть его. Онъ замѣчательно похожъ на васъ.
   -- Вы слишкомъ добры, отвѣчалъ Виль раздраженнымъ тономъ.-- Нѣтъ, онъ мнѣ не нуженъ. Таскать съ собою свой собственный портретъ ни мало не утѣшительно. Утѣшительно было-бы, если-бы другіе пожелали его имѣть.
   -- Я думала, что вамъ дорога память о ней... я думала... Доротея пріостановилась на минуту, она вспомнила, что не кстати затрогивать исторію теіушки Джуліи, и затѣмъ докончила: -- я думала, что вамъ пріятно будетъ имѣть этотъ портретъ, какъ семейное воспоминаніе.
   -- А на что оно мнѣ, когда у меня нѣтъ ничего другого? Человѣкъ, у котораго за плечами одна котомка, носитъ свои воспоминанія въ головѣ.
   Виль говорилъ раздраженныхъ тономъ: его вывело изъ терпѣнія, что въ такую минуту ему предлагаютъ портретъ бабушки. Но Доротея увидѣла въ его словахъ оскорбительный для себя намекъ. Она встала и сказала гордо, съ легкимъ оттѣнкомъ негодованія:
   -- Не имѣя ничего, вы счастливѣе меня, м-ръ Владиславъ.
   Тонъ, которымъ она произнесла эти слова, показывавшій, что она считаетъ свиданіе конченнымъ, изумилъ Виля. Онъ подошелъ къ ней; глаза ихъ встрѣтились; оба глядѣли другъ на друга съ серьезнымъ недоумѣніемъ. Вилю никогда и въ умъ не приходило, что онъ имѣетъ какія-либо права на наслѣдство, доставшееся Доротеѣ, и потому онъ рѣшительно не могъ понять, что происходило въ ея душѣ въ эту минуту.
   -- До сихъ поръ я не чувствовалъ себя несчастнымъ отъ того, что ничего не имѣлъ, сказалъ онъ, наконецъ,-- но бѣдность хуже чумы, когда она разлучаетъ насъ съ тѣмъ, что намъ всего дороже.
   Эти слова затронули чувствительную струну въ сердцѣ Доротеи; гнѣвъ ея простылъ, и она отвѣчала грустнымъ, сочувственнымъ тономъ:
   -- У всякаго свое горе. Два года тому назадъ я этого не понимала,-- не понимала, что горе можетъ явиться такъ неожиданно, связать насъ по рукамъ и по ногамъ и заставить молчать, когда мы хотѣли-бы говорить. Я относилась нѣсколько презрительно къ женщинамъ за то, что онѣ не умѣютъ сами создать себѣ подходящую обстановку и приносить какую-нибудь пользу. Я очень любила поступать такъ, какъ я хочу, но теперь почти отказалась отъ этого, докончила она улыбаясь.
   -- Я никогда не откажусь отъ нрава поступать такъ, какъ я хочу, но мнѣ очень рѣдко удается это, отвѣчалъ Виль.
   Онъ стоялъ въ двухъ шагахъ отъ нея, борясь съ самыми противуположними чувствами: ему хотѣлось добиться несомнѣннаго доказательства ея любви и въ то-же время онъ боялся положенія, въ которое поставитъ его такое доказательство.
   Въ эту минуту вошелъ слуга и доложилъ: "Сэръ Джемсъ Читамъ въ библіотекѣ, сударыня. "
   -- Попросите сэра Джемса сюда, сказала Доротея.
   Виль и она почувствовали, какъ будто по нимъ пробѣжала одна и та-же электрическая искра; въ обоихъ заговорило гордое желаніе идти на перекоръ мнѣнію свѣта, и они ждали прихода сэра Джемса, не глядя другъ на друга. Пожавъ Доротеѣ руку, сэръ Джемсъ слегка кивнулъ головою Владиславу, который отвѣтилъ такимъ-же кивкомъ, потомъ подошелъ въ Доротеѣ и сказалъ:
   -- Позвольте проститься съ вами, м-съ Казобонъ, по всей вѣроятности, надолго.
   Доротея протянула ему руку и дружески попрощалась съ нимъ. Сознаніе, что сэръ Джемсъ не цѣнитъ Виля и грубо обошелся съ нимъ, пробудило въ ней рѣшимость и чувство собственнаго достоинства: смущеніе ея совершенно исчезло, и когда Виль вышелъ, она такъ спокойно обратилась въ сэру Джемсу съ вопросомъ: "Ну, что Целія?", что онъ принужденъ былъ подавить свою досаду и держать себя такъ, какъ будто ничего непріятнаго для него не произошло. Впрочемъ, иначе онъ и не могъ поступить. Ему было такъ непріятно даже мысленно сопоставить рядомъ Доротею и Владислава, какъ людей, любящихъ другъ друга, что онъ не хотѣлъ выдавать своею досадою, что возможность такой комбинаціи приходила ему въ голову. Если-бы его спросили, почему это было-бы ему такъ непріятно, онъ, вѣроятно, въ первую минуту не нашелся-бы ничего сказать, кромѣ: "помилуйте, такой человѣкъ, какъ этотъ Владиславъ..." Подумавъ, онъ, конечно, сказалъ-бы, что приписка м-ра Казобона къ завѣщанію, налагающая на Доротею какъ-бы наказаніе въ томъ случаѣ, если-бъ она рѣшилась на бракъ съ Вилемъ, дѣлаетъ всякія сношенія между ними неприличными. Негодованіе его было тѣмъ сильнѣе, что онъ чувствовалъ, что не имѣетъ права вмѣшиваться.
   Но, самъ того не подозрѣвая, онъ былъ силою въ эту минуту. Войдя въ комнату, онъ явился воплощеніемъ тѣхъ мотивовъ, которые заставляли Виля держаться въ сторонѣ отъ Доротеи.
  

ГЛАВА LV.

   Говорятъ, что молодость -- время надеждъ, но это, можетъ быть, справедливо только въ томъ смыслѣ, что люди старые обыкновенно возлагаютъ надежды на молодость; сама-же молодость не особенно вѣритъ въ надежду; каждый кризисъ кажется ей окончательнымъ, каждая разлука вѣчною.
   Доротеѣ, еще непережившей того періода, когда, послѣ потока слезъ, глаза остаются по прежнему чистыми и ясными, казалось, что она простилась съ Вилемъ Владиславомъ навсегда. Онъ уѣзжалъ на неизвѣстное число лѣтъ и вернется, можетъ быть, совсѣмъ другимъ человѣкомъ. Она и не подозрѣвала того, что происходило въ немъ, ей и въ голову не приходило, что онъ уѣхалъ потому, что гордости его была невыносима мысль прослыть нищимъ авантюристомъ, добивающимся руки богатой вдовы; она-же думала, что онъ, точно также, какъ и она, счелъ приписку въ завѣщанію м-ра Казобона грубымъ и жестокимъ запретомъ, наложеннымъ на ихъ взаимную симпатію. Счастливые часы, которые они проводили въ разговорахъ о томъ, чѣмъ изъ мѣстныхъ жителей никто не интересовался, пролетѣли навсегда, сдѣлались достояніемъ прошлаго. Поэтому она безъ малѣйшаго угрызенія совѣсти вспоминала о нихъ. Она сняла со стѣны портретъ бабушки и долго пристально вглядывалась въ него; черты женщины, которую такъ жестоко осудили, отожествлялись въ ея представленіи съ чертами внука, котораго такъ горячо защищали противъ людской несправедливости ея сердце и разсудокъ. Она нѣжно гладила портретъ и прикладывала его къ щекѣ, какъ будто желая вознаградить этою ласкою тѣхъ, кого онъ ей напоминалъ, за вынесенныя ими обиды. Она не понимала, что чувство, заговорившее въ ней, была любовь, она чувствовала только, что что-то оборвалось въ ея жизни и въ ней проявилось неудержимое стремленіе къ живой дѣятельности.
   Разъ она отправилась въ Фрешитъ съ тѣмъ, чтобы переночевать тамъ и присутствовать при купаньѣ ребенка; къ обѣду пріѣхала туда и м-съ Кадваладеръ, такъ какъ ректоръ отправился на рыбную довлю. День стоялъ сильно жаркій, такой жаркій, что Целіи, одѣтой въ бѣлое кисейное платье, безъ всякой куафюры на головѣ, стало жаль бѣдную Додо, которой, конечно, было невыносимо душно въ ея траурномъ платьѣ и чепцѣ.
   -- Милая Додо, сними ты чепчикъ, обратилась она къ сестрѣ.-- Тебѣ должно быть просто невыносимо въ твоемъ костюмѣ.
   -- Я уже привыкла къ чепчику, какъ улитка къ раковинѣ, отвѣчала Доротея улыбаясь,-- мнѣ какъ-то неловко и холодно безъ него.
   -- Нѣтъ, я не могу тебя видѣть въ немъ; намъ всѣмъ дѣлается отъ него жарко, вскричала Целія, отбрасывая вѣеръ, которымъ она обмахивалась, и, подойдя къ сестрѣ, безцеремонно развязала ея чепецъ и бросила его на стулъ. Сэръ Джемсъ вошелъ въ эту минуту въ комнату. "Наконецъ-то", произнесъ онъ съ видимымъ удовольствіемъ, глядя на красивые, темно-каштановые волосы Доротеи, освобожденные отъ старушечьей куафюры.
   -- Это я ее заставила, Джемсъ, вскричала Целія.-- Додо не зачѣмъ соблюдать такой строгій трауръ; она не будетъ больше носить этого чепца въ своемъ семейномъ кружкѣ.
   -- Милая Целія, замѣтила леди Читамъ,-- жена должна носить трауръ по мужѣ, по крайней мѣрѣ, годъ.
   -- Ну, не всегда, она можетъ выйти замужъ ранѣе, вмѣшалась м-съ Кадваладеръ, которая не прочь была немножко посердить свою добрую пріятельницу вдовствующую леди. Сэру Джемсу сдѣлалось неловко и онъ нагнулся, заигрывая съ мальтійской собакой Целіи.
   -- Это исключенія, отвѣтила леди Читамъ строгимъ голосомъ.-- Въ нашемъ кругу только одна м-съ Биворъ скомпрометировала себя такимъ образомъ и очени огорчила этимъ лорда Гринзеля. Она была несчастлива съ первымъ мужемъ, и потому всѣ были особенно удивлены ея вторичнымъ бракомъ. Но за то она была и жестоко наказана. Говорятъ, что капитанъ Биворъ таскалъ ее за волосы, грозилъ заряженными пистолетами.
   -- Ну, это просто неудачный выборъ! возразилъ м-съ Кадваладеръ, на которую нашло особенно задорное настроеніе.-- При такомъ выборѣ бракъ окажется всегда несчастнымъ, будь онъ первымъ или вторымъ. Первенство плохая рекомендація для мужа, если у него нѣтъ никакой другой. По мнѣ хорошій второй мужъ лучше перваго, который ни то, ни се.
   -- Моя милая, вы болтаете просто зря, остановила ее леди Читамъ.-- Я увѣрена, что вы ни за что не вышли-бы такъ скоро замужъ, если-бы нашъ добрый ректоръ скончался.
   -- О, я не даю никакихъ зароковъ; тутъ могутъ дѣйствовать экономическія соображенія. Вторичный бракъ не воспрещенъ закономъ, я полагаю, въ противномъ случаѣ намъ все равно было-бы быть что индусами, что христіанами. Конечно, если женщина дѣлаетъ неудачный выборъ, то она должна покориться послѣдствіямъ его; женщина, которая дѣлаетъ такой выборъ дважды, не заслуживаетъ сожалѣнія. Но если ей представляется случай выйти замужъ за человѣка хорошей фамиліи, красиваго, то чѣмъ скорѣе она воспользуется этимъ случаемъ, тѣмъ лучше.
   -- Я нахожу, что тема для разговора очень неудачно выбрана, вмѣшался сэръ Джемсъ съ неудовольствіемъ,-- и предлагаю перемѣнить ее.
   -- Если вы предлагаете это ради меня, сэръ Джемсъ, сказала Доротея, рѣшившись воспользоваться этимъ случаемъ, чтобы оградить себя на будущее время отъ всякихъ попытокъ сватовства,-- то я должна вамъ сказать, что вопросъ о вторичномъ бракѣ для меня совершенно безразличенъ. Слушать объ этомъ для меня все равно, что слушать о женщинахъ, которыя охотятся за лисицами: можетъ-ли это нравиться или нѣтъ, я все равно не послѣдую ихъ примѣру. Предоставьте м-съ Кадваладеръ распространяться на эту тему, если она ее интересуетъ.
   -- Моя милая, м-съ Казобонъ, обратилась въ ней леди Читамъ величественно,-- надѣюсь, что вы не приняли за намекъ на себя то, что я говорила о м-съ Биворъ. Маѣ просто пришелъ въ голову этотъ примѣръ. Она падчерица лорда Гринзеля: онъ женился второй разъ на м-съ Тевердой. Тутъ не могло быть намека на васъ.
   -- Ну, конечно, поддакнула Целія;-- никто не выбиралъ этой темы для разговора, онъ завязался изъ за чепчика Додо. М-съ Кадваладеръ совершенно права. Нельзя-же выходить замужъ во вдовьемъ чепцѣ, Джемсъ.
   -- Оставьте, моя милая, заговорила м-съ Кадваладеръ,-- я не стану продолжать непріятный разговоръ. Я не укажу даже на Дидону и Зенобію. Только о чемъ-же мы будемъ говорить?
   Вечеромъ, когда сестры остались однѣ, Целія сказала Доротеѣ.
   -- Право, Додо, безъ чепчика ты стала больше походить на саму себя. Ты и говорила такъ, какъ говорила прежде, когда что-нибудь тебѣ было непріятно. Я не могла только разобрать на кого ты разсердилась: на Джемса или на м-съ Кадваладеръ.
   -- Ни на него, ни на нее. Джемсъ вмѣшался изъ деликатности ко мнѣ, но онъ ошибся, вообразивъ себѣ, что я придаю какое-нибудь значеніе словахъ м-съ Кадваладеръ. Я-бы могла придать имъ значеніе только въ такомъ случаѣ, если-бы законъ обязывалъ меня выйти замужъ за человѣка хорошей фамиліи и красиваго, по ея или по чьей-бы то ни было рекомендаціи.
   -- Ну, мнѣ кажется, Додо, что ужь если тебѣ идти второй разъ замужъ, такъ, конечно, за человѣка хорошей фамиліи и красиваго.
   -- Не бойся, кисанька, у меня совсѣмъ другіе планы на будущее. Я не выйду второй разъ замужъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ -- ни за кого. Даже если-бы ты встрѣтила какое-нибудь чудо?
   Доротея отрицательно покачала головой.
   -- Ни за кого. У меня великолѣпные планы. Мнѣ-бы хотѣлось имѣть землю. Я-бы воздѣлала ее, завела на ней маленькую колонію, гдѣ-бы всѣ работали и каждый добросовѣстно исполнялъ свою работу. Я-бы всѣхъ знала, была всѣмъ другомъ. Я намѣрена посовѣтоваться съ м-ромъ Гартомъ: отъ него я могу узнать почти обо всемъ, что мнѣ нужно.
   -- Ну, если у тебя есть въ головѣ какой-нибудь планъ, такъ ты будешь счастлива, Додо, можетъ быть, и маленькій Артуръ полюбитъ планы, когда выростетъ, и тогда онъ станетъ тебѣ помогать.
   Въ ту-же ночь Целія передала мужу, что Доротея рѣшишллась не выходить вторично замужъ, что она опять по старому принимается за "всевозможные планы." Сэръ Джемсъ ничего не отвѣтилъ на это. Онъ чувствовалъ глубокую антипатію ко вторичнымъ бракамъ женщинъ и находилъ, что рѣшеніе Доротеи остаться одинокой вполнѣ соотвѣтствуетъ тому мнѣнію, которое онъ составилъ себѣ объ ея нравственной личности.
  

ГЛАВА LVI.

   Высокое мнѣніе Доротеи о познаніяхъ Калэба Гарта, зародившееся въ ней съ тѣхъ поръ, какъ она услыхала, что онъ одобряетъ планъ ея коттэджей, возрасло во время прогулокъ, которыя она предпринимала съ нимъ и съ сэромъ Джемсомъ, когда гостила въ Фрешитѣ. Калэбъ въ свою очередь восхищался ею и говорилъ женѣ, что у м-съ Казобонъ такая дѣловая голова, что хоть-бы и не женщинѣ въ пору.
   -- Чудо что такое! говорилъ онъ.-- Она недавно высказала мысль, которая мнѣ самому приходила въ голову, когда я былъ молодъ. М-ръ Гартъ, сказала она мнѣ, мнѣ было-бы пріятно на старости лѣтъ вспоминать, что я улучшила извѣстную часть почвы и выстроила много хорошихъ коттэджей, потому что это дѣло само по себѣ полезное, да и люди отъ него дѣлаются лучше. Это были ея буквальныя слова. Вотъ какъ она смотритъ на вещи.
   -- Надѣюсь, что она не теряетъ при этомъ своей женственности, сказала м-съ Гартъ, подозрѣвавшая, что м-съ Казобонъ недостаточно проникнута принципомъ подчиненности женщины.
   -- Какъ-же можно. Ты-бы заслушалась ее, Сузанна. Она говоритъ такъ просто и при этомъ такимъ музыкальнымъ голосомъ.
   Немудрено, что при такихъ дружелюбныхъ отношеніяхъ между ними, Доротея предложила м-ру Гарту устроитъ какое-нибудь предпріятіе, пустивъ въ ходъ ея три фермы и многочисленныя строенія, принадлежавшія Ловикъ Менору. Онъ не заставилъ себя просить дважды. Въ это время только что начинали строиться желѣзныя дороги. Проектировалась линія желѣзной дороги черезъ ловикскій приходъ и Калэбъ Гартъ принялъ участіе въ борьбѣ за существованіе зарождающейся системы желѣзно-дорожныхъ путей,-- борьбѣ, рѣшившей судьбу двухъ дорогихъ ему лицъ.
   Постройка подводныхъ желѣзныхъ дорогъ сопряжена съ громадными трудностями, но представляетъ, по крайней мѣрѣ, то важное удобство, что морское дно не раздѣлено между тысячью землевладѣльцевъ, требующихъ удовлетворенія за наносимый имъ матерьяльный и нравственный ущербъ. Въ Мидльмарчѣ желѣзныя дороги были такимъ-же животрепещущимъ вопросомъ, какъ биль о реформѣ и грозившая холера; самыя рѣшительныя мнѣнія по атому предмету высказывались женщинами и землевладѣльцами. Женщины, и молодыя и старыя, единодушно признавали ѣзду посредствомъ пара опаснымъ и самонадѣяннымъ нововведеніемъ и заявляли, что ни за что въ мірѣ не сядутъ въ вагонъ; землевладѣльцы-же, начиная отъ м-ра Соломона Фэтерстона и кончая лордомъ Меддликатомъ, несмотря на все разнообразіе выставлявшихся ими аргументовъ, сходились въ одномъ: что если уже продавать землю врагу рода человѣческаго или компаніи, поставленной въ необходимость купить ее, то нужно съ нихъ брать какъ можно дороже за разрѣшеніе избить родъ человѣческій.
   Однако люди менѣе сообразительные, въ родѣ м-ра Соломона и м-съ Уоль, не скоро пришли къ этому заключенію; умъ ихъ былъ слишкомъ пораженъ перспективою перерѣзки большого луга на части, а громадные барыши казались чѣмъ-то слишкомъ далекимъ и невѣроятнымъ.
   -- Коровы станутъ выкидывать, братецъ, говорила м-съ Уоль плачевнымъ голосомъ,-- если желѣзная дорога пойдетъ мимо насъ, да и кобылы также. Безчеловѣчно такъ губить вдовье имущество, а законъ молчитъ. Кто имъ помѣшаетъ рѣзать на право и на лѣво? Вѣдь они очень хорошо знаютъ, что я въ драку не полѣзу.
   -- Лучше всего ни слова не говорить, а подослать кого нибудь спровадить ихъ хорошенько, когда они придутъ сюда распахивать, да вымѣрять, рѣшилъ Соломонъ.-- Около Брикмига ихъ проучили. Если-бы вывести все на чистую воду такъ оказалось бы, что они врутъ, что имъ непремѣнно надо прокладывать дорогу здѣсь. Пусть себѣ рѣжутъ землю въ другомъ приходѣ. И не повѣрю я никогда, чтобы стали вознаграждать за то, что толпа негодяевъ перемнетъ ваше поле. Гдѣ онъ -- карманъ-то у компаніи?
   -- Братецъ Питэръ, прости ему Господи, нажилъ себѣ деньги отъ компаніи. Ну, да это была компанія для добыванія марганца, а не для постройки желѣзныхъ дорогъ, которыя разрываютъ вашу землю въ клочки.
   -- Вотъ что, Джени, сказалъ м-ръ Соломонъ, понижая голосъ,-- чѣмъ болѣе препятствій мы имъ поставимъ поперекъ дороги, тѣмъ дороже они намъ заплатятъ, если имъ непремѣнно нужно проложить дорогу.
   И м-ръ Соломонъ принялся дѣйствовать согласно высказанному имъ мнѣнію, стараясь самымъ дипломатическимъ образомъ возбудить подозрѣніе въ окрестныхъ жителяхъ. Около него жило нѣсколько крестьянъ въ разбросанныхъ коттэджахъ, и находилась деревушка, подъ названіемъ Фрикъ, съ водяной мельницей и каменоломнями.
   Не имѣя яснаго представленія о томъ, что такое желѣзныя дороги, населеніе Фрика относилось къ нимъ враждебно; жители этого темнаго уголка не отличались привычкой восхищаться всякою новинкою, напротивъ, они относились недружелюбно ко всякому нововведенію, заподозрѣвая, что оно придумано ко вреду бѣднаго люда. Даже слухи о реформѣ не возбудили никакихъ радужныхъ надеждъ во Фрикѣ, такъ какъ съ ними не связывалось опредѣленныхъ обѣщаній, въ родѣ того, что трактирщикъ "Гирь и Вѣсовъ" станетъ раздавать пиво даромъ, или что трое сосѣднихъ фермеровъ возвысятъ заработную плату на зиму. А безъ такихъ опредѣленныхъ посулъ осязательныхъ благъ, биль о реформѣ представлялся жителямъ Фрика чѣмъ-то въ родѣ выкрикиваній разнощиковъ, не внушающихъ никому довѣрія. Вообще населеніе Фрика отличалось не столько фанатизмомъ, сколько подозрительностью.
   Такая почва представлялась какъ нельзя болѣе благопріятною для замысловъ м-ра Соломона Фетэрстона. Онъ былъ инспекторомъ дорогъ и по должности своей часто заѣзжалъ на своей лѣнивой лошади во Фрикъ и устанавливался передъ рабочими, разбивавшими камни, съ такимъ глубокомысленнымъ выраженіемъ лица, что никому и въ умъ-бы не пришло, что онъ остановился безъ всякой опредѣленной цѣли, просто потому, что лошадь стала. Простоявъ долго на одномъ мѣстѣ, онъ, наконецъ, приподнималъ голову, устремлялъ глаза въ даль, встряхивалъ уздечку, и ударялъ лошадь хлыстомъ, и она лѣниво начинала снова переступать съ ноги на ногу. Часовая стрѣлка могла-бы похвастать быстротою въ сравненіи съ ѣздою м-ра Соломона. Онъ безпрестанно останавливался поболтать, то съ тѣмъ, то съ другимъ рабочимъ, занятымъ какимъ-нибудь исправленіемъ дороги, и съ особеннымъ удовольствіемъ выслушивалъ по десяти разъ одно и то-же. Но въ одинъ прекрасный день онъ завязалъ разговоръ съ извощикомъ Гирамомъ Фордомъ съ тѣмъ, чтобы самому сообщить ему новость. Онъ спросилъ у Гирама, не видалъ-ли тотъ людей съ палками и различными инструментами, которые появились здѣсь въ окрестности; они выдаютъ себя за строителей желѣзной дороги, но Богъ ихъ знаетъ, кто они такіе и зачѣмъ пришли. Они сами говорятъ, что изрѣжутъ на клочки ловикскій приходъ.
   -- Тогда и возить нечего будетъ, встревожился Гирамъ за свою фуру и лошадь.
   -- Понятно, поддакнулъ и-ръ Солоюнъ.-- И такая великолѣпная земля пропадетъ за даромъ! Я говорю, пусть себѣ отправляются въ Типтонъ. Богъ знаетъ, что у нихъ на умѣ. Они говорятъ, что хлопочутъ для торговли, но, на самомъ дѣлѣ, просто хотятъ совсѣмъ раззорить бѣдный сельскій людъ.
   -- Должно быть, они изъ Лондона, смекнулъ Гирамъ, которому Лондонъ смутно представлялся центромъ, отъ котораго идетъ всякое зло на сельское населеніе.
   -- Разумѣется, подъ Брассингомъ народъ ихъ проучилъ, какъ я слышалъ, переломалъ ихъ инструменты и прогналъ, такъ что они уже не сунутъ туда носъ въ другой разъ.
   -- Вотъ это хорошо, одобрилъ Гирамъ, видимо, озабоченный.
   -- До меня это, конечно, не касается, продолжалъ м-ръ Соломонъ.-- Но поговариваютъ, что здѣшній приходъ отжилъ свои красные дни, не даромъ его хотятъ исполосовать желѣзными дорогами; крупная торговля поглотитъ мелкую; придется распродавать лошадей и припрятывать хлысты.
   -- Ну ужь нѣтъ, когда на это пойдетъ, такъ я прежде изломаю хлысты объ ихъ головы, вскричалъ Гирамъ.
   М-ръ Соломонъ встряхнулъ уздечку, и лошадь его поплелась далѣе.
   Крапива принимается безъ всякаго ухода. Толки о томъ, что желѣзныя дороги раззорятъ страну, поднялись не только въ "Гиряхъ и Вѣсахъ", но и на сѣнокосѣ, гдѣ въ эту пору собралось много рабочихъ рукъ.
   Разъ, вскорѣ послѣ того, какъ Мэри Гартъ призналась м-ру Фэрбротэру въ своихъ чувствахъ къ Фрэду Винци, отецъ ея отправился на ферму Іодреля, по дорогѣ въ Джикъ, чтобы вымѣрять и произвести оцѣнку одного пустопорожняго мѣста, принадлежавшаго къ Ловикъ-Манору. Калэбъ намѣренъ былъ продать эту землю весьма выгодно для Доротеи; онъ поставилъ себѣ за правило брать какъ можно болѣе барышей съ желѣзнодорожныхъ компаній. Оставивъ свою одноколку у Іодреля, онъ отправился съ своимъ помощникомъ и землемѣрною цѣпью вымѣрять землю; по дорогѣ ему попались на встрѣчу нѣсколько агентовъ компаніи, устанавливавшихъ свои инструменты. Онъ поболталъ съ ними, замѣтилъ, что они скоро дойдутъ до того мѣста, гдѣ онъ будетъ мѣрять и прошелъ своей дорогой. День былъ серенькій; съ утра шелъ дождь, но къ двѣнадцати часамъ начало проясняться, и воздухъ былъ наполненъ благоуханіями.
   Онъ доказался-бы еще благоуханнѣе Фрэду Винци, ѣхавшему вдоль полей верхомъ, если-бы ему не приходилось въ эту минуту ломать себѣ голову въ тщетныхъ усиліяхъ придумать, что ему дѣлать съ собою. Съ одной стороны отецъ былъ вполнѣ увѣренъ, что онъ поступитъ въ духовное званіе, съ другой -- Мэри грозила, что откажется отъ него, если онъ туда поступитъ; съ третьей, наконецъ, дѣловой міръ не чувствовалъ, повидимому, ни малѣйшей потребности въ молодомъ джентельменѣ безъ капитала и подготовки къ какому-бы то ни было труду. Положеніе Фрэда было тѣмъ тяжелѣе, что отецъ, довольный его покорностью, былъ съ нимъ въ отличныхъ отношеніяхъ и въ это самое утро послалъ его съ пріятнымъ порученіемъ осмотрѣть продававшихся борзыхъ. Если-бы даже онъ и выбралъ себѣ какое-нибудь занятіе, то все-таки впереди ему предстояло тяжелое объясненіе съ отцомъ. Но дѣло въ томъ, что онъ даже не могъ выбрать себѣ никакого подходящаго занятія. Да и въ самомъ дѣлѣ, условія были уже черезъ-чуръ невыполнимы; нужно было занятіе, которое было-бы и джентельменское, и прибыльное и, вдобавокъ, не требовало никакихъ спеціальныхъ знаній. Чувствуя себя не въ силахъ разрѣшить эту задачу, Фрэдъ сталъ раздумывать, не проѣхать-ли ему въ Ловикъ къ Мэри, но въ эту минуту вниманіе его привлекъ какой-то шумъ. Онъ посмотрѣлъ въ ту сторону, откуда слышался этотъ шумъ, и увидалъ влѣво на самомъ концѣ поля шесть или семь человѣкъ въ блузахъ, которые наступали съ вилами въ рукахъ на четырехъ желѣзно-дорожныхъ агентовъ; Калэбъ Гартъ и помощникъ его спѣшили по полю на выручку ихъ. Пока Фрэдъ нашелъ ворота и успѣлъ доскакать до мѣста происшествія, блузники уже обратили въ бѣгство желѣзнодорожниковъ, а помощникъ Калэба Гарта, семнадцатилѣтній мальчикъ, схватившій, по приказанію Калеба, инструменты, лежалъ сбитый съ ногъ, повидимому, безъ чувствъ. Желѣзно-дорожники оказались очень легки на ногу, и Фрэдъ прикрылъ ихъ отступленіе, перерѣзавъ дорогу блузникамъ.
   -- Что вы дѣлаете, негодяи, закричалъ онъ, преслѣдуя рабочихъ, пустившихся въ разсыпную, и размахивая направо и налѣво своимъ хлыстомъ.-- Я на васъ всѣхъ покажу въ судѣ подъ присягой. Вы убили мальчика. Васъ всѣхъ повѣсятъ.
   Припомнивъ впослѣдствіи свои слова, Фрэдъ хохоталъ отъ души.
   Загнавъ рабочихъ на ихъ покосъ, Фрэдъ пріостановилъ лошадь.
   Гирамъ Фордъ, почувствовавъ себя въ безопасности, обернулъ голову и прокричалъ:
   -- Ахъ, вы трусишка. Сойдите-ка съ лошади, юный джентльменъ, такъ я помѣрюсь съ вами. Вы боитесь сойти съ лошади и бросить хлыстъ. Я-бы васъ забилъ до полусмерти.
   -- Подождите, я сейчасъ къ вамъ приду и готовъ помѣриться силами съ каждымъ изъ васъ по-очереди, отвѣчалъ Фрэдъ, гордившійся своимъ искуствомъ въ боксѣ; но прежде онъ проѣхалъ въ Калэбу, хлопотавшему около мальчика, который все еще лежалъ на землѣ.
   У него оказалась вывихнутой нога, но никакихъ другихъ поврежденій не было. Фрэдъ посадилъ его на свою лошадь, чтобы онъ проѣхалъ къ Іодрелю, гдѣ ему могло быть оказано пособіе.
   -- Какъ я радъ, что подоспѣлъ такъ во время, м-ръ Гартъ, сказалъ Фрэдъ, когда Томъ уѣхалъ.-- Дѣло могло-бы розыграться, пожалуй, плохо, если-бы не подоспѣла кавалерія.
   -- Да, да, счастливо, отвѣчалъ Калэбъ разсѣянно, устремляя глаза на то мѣсто, гдѣ работалъ до свалки.-- Чортъ возьми, вотъ что значитъ имѣть дѣло съ болванами, я не могу работать сегодня, нужно, чтобы кто-нибудь помогалъ мнѣ натягивать цѣпь. Впрочемъ....
   Онъ шелъ въ мѣсту своей работы, раздосадованный и какъ будто позабывъ о присутствіи Фрэда, но вдругъ обернулся и спросилъ съ живостью:
   -- Вы заняты чѣмъ-нибудь сегодня, молодой человѣкъ?
   -- Ничѣмъ особеннымъ, м-ръ Гартъ. Я съ удовольствіемъ помогу вамъ, если съумѣю? поспѣшилъ объявить Фрэдъ, зная, что угодитъ этимъ Мэри.
   -- Да вѣдь вамъ, пожалуй, жарко станетъ, вы устанете?
   -- Нисколько. Я только схожу помѣриться силами вонъ съ тѣмъ парнемъ, онъ вызывалъ меня на драку. Я его проучу. Это займетъ не болѣе пяти минутъ.
   -- Глупости! сказалъ Калэбъ повелительнымъ тономъ.-- Я самъ пойду, поговорю съ нимъ. Это все отъ ихъ невѣжества. Кто-нибудь навралъ имъ Богъ знаетъ чего.
   -- Я пойду съ вами.
   -- Нѣтъ, оставайтесь, гдѣ стоите, вы еще слишкомъ горячи. Я обойдусь и безъ васъ.
   Калэбъ былъ человѣкъ крѣпкаго сложенія; онъ не понималъ, что такое страхъ, и боялся только двухъ вещей: оскорбить кого-нибудь и быть поставленнымъ въ необходимость произнести рѣчь. Но въ эту минуту онъ чувствовалъ, что обязанъ сдѣлать надъ собою усиліе и обратиться къ рабочимъ съ маленькою рѣчью. Въ теоріи онъ держался очень строгихъ взглядовъ на обязанности рабочихъ, но на практикѣ относился къ нимъ крайне снисходительно. Рабочіе стояли, сбившись въ кучку, когда онъ подошелъ къ нимъ съ своимъ обыкновеннымъ привѣтливымъ видомъ, и сердито взглянули на него.
   -- Что это значитъ, братцы? началъ онъ отрывисто, по своему обыкновенію.-- Что это вы выдумали? Кто-нибудь навралъ вамъ чепухи. Вы думаете, что эти люди затѣваютъ что-нибудь недоброе.
   -- Да, отвѣтило нѣсколько голосовъ неохотно.
   -- Пустяки! Чистѣйшій вздоръ! Они осматриваютъ, гдѣ имъ проложить желѣзную дорогу. Помѣшать постройкѣ желѣзной дороги вы не можете; хотите вы, не хотите, ее все-таки проведутъ. А станете вы мѣшать, себѣ-же только надѣлаете непріятностей. Законъ дозволилъ имъ прокладывать дорогу здѣсь, землевладѣлецъ не имѣетъ ничего противъ, а если вы задумаете воспротивиться, то вамъ придется познакомиться съ констэблемъ, съ судьею, съ кандалами и съ мидльмарчской тюрьмой. Вамъ и теперь, пожалуй, не миновать ее, если кто-нибудь донесетъ на васъ. Калэбъ остановился да минуту; самый искусный ораторъ не могъ-бы остановиться болѣе кстати и нарисовать болѣе удачную картину.
   -- Вы, конечно, не думали, что поступаете дурно. Кто-нибудь насказалъ вамъ, что желѣзная дорога вещь вредная. Это выдумка. Она можетъ принести въ нѣкоторыхъ случаяхъ и вредъ, да вѣдь и солнце иногда бываетъ вредно; но вообще желѣзныя дороги вещь хорошая.
   -- Да, для богачей, которые наживаютъ ими деньги, перебилъ его старый Тимоти Куперъ, спокойно переворачивавшій свое сѣно, въ то время, какъ остальные рабочіе нападали на агентовъ,-- я много видѣлъ на своемъ вѣку, и войну, и миръ, и каналы, и стараго короля Георга, и регента, и новаго короля Георга, и короля съ новымъ именемъ, а все бѣдному люду живется по старому. На что ему каналы? Они не подвезутъ ему ни хлѣба, ни мяса, ни денегъ. Напротивъ, съ тѣхъ поръ, какъ ихъ прорыли, стало еще хуже. То-же будетъ и съ желѣзными дорогами. Но мѣшаться въ это дѣло не слѣдуетъ, я имъ это уже объяснялъ. Свѣтъ принадлежитъ не намъ. А вы тянете къ важнымъ барамъ, м-ръ Гартъ, вотъ что.
   Тимоти былъ рабочій стараго закала: онъ носилъ накопленные имъ гроши въ сапогѣ, жилъ въ уединенномъ коттэджѣ и ни во что не вѣрилъ. Калэбъ смутился, какъ смущается человѣкъ, когда невѣжественные слушатели возражаютъ ему несомнѣнною истиной, не сознанною, но прочувствованною ими, и разбиваютъ въ прахъ его красивые доводы относительно общей пользы, которая имъ лично не приноситъ ничего. У Калэба не было подъ рукой готоваго софизма, чтобы заставить замолчать своего опонента, и онъ отвѣтилъ просто:
   -- Какъ-бы вы дурно ни думали обо мнѣ, Тимоти, это сюда не относится. Бѣднымъ людямъ, дѣйствительно, не сладко живется на свѣтѣ; но зачѣмъ-же дѣлать то, отчего имъ станетъ еще хуже. Положимъ, скотина тяжело навьючена, но легче-ли ей будетъ оттого, что она сброситъ свою ношу въ канаву, когда часть этой ноши должна была идти ей-же на пропитаніе.
   -- Мы только хотѣли попугать ихъ для шутки, сталъ оправдываться Гирамъ, сообразившій, что дѣло можетъ розъиграться плохо.-- Только всего и было.
   -- Такъ обѣщайте мнѣ, что вы не станете больше безпокоить ихъ, и я похлопочу, чтобы они на васъ не жаловались.
   -- Я не безпокоилъ, мнѣ нечего и обѣщать, сказалъ Тимоти.
   -- Ну, а другіе? Поскорѣе, мнѣ некогда, говорите, оставите вы ихъ въ покоѣ безъ констебля?
   -- Оставимъ, пусть себѣ дѣлаютъ, что хотятъ, отвѣчали рабочіе, и Калэбъ поспѣшилъ вернуться къ Фрэду, ждавшему его у воротъ.
   Они принялись за работу; Фрэдъ помогалъ усердно. Ему было какъ-то особенно весело на душѣ, и онъ съ удовольствіемъ шагалъ по влажной землѣ, пачкавшей его изящные лѣтніе брюки. Весело ему было не столько потому, что онъ такъ удачно прекратилъ свалку и теперь помогалъ отцу Мэри, сколько потому, что эти внѣшнія событія натолкнули его на мысль о занятіи, представлявшемъ много заманчивыхъ сторонъ. Они работали молча, обмѣниваясь только самыми необходимыми фразами. Когда-же, наконецъ, работа была окончена и они воззращались домой, м-ръ Гартъ заговорилъ:
   -- Не нужно быть бакалавромъ, чтобы дѣлать эту работу, Фрэдъ, не правда-ли?
   -- Для меня было-бы лучше, если-бы я научился ей прежде, чѣмъ вздумалъ сдѣлаться бакалавромъ, отвѣчалъ Фрэдъ, и затѣмъ, помолчавъ съ минуту, спросилъ нерѣшительно:
   -- Какъ вы думаете, м-ръ Гартъ, я уже слишкомъ старъ, чтобы выучиться вашей профессіи, или нѣтъ?
   -- У меня профессія очень разнообразная, мой милый, отвѣчалъ м-ръ Гартъ, улыбаясь.-- Большей части того, что я знаю, я научился на практикѣ: этому нельзя научиться въ теоріи, по книжному. Но вы еще молоды, ваше время не ушло.
   Послѣднія слова Калэбъ произнесъ нерѣшительно. Онъ думалъ, что Фрэдъ рѣшился поступить въ духовное званіе.
   -- Такъ вы думаете, что изъ меня могло-бы выйти что-нибудь путное, если-бы я приложилъ всѣ свои старанія? спросилъ Фрэдъ съ живостью.
   -- Все зависитъ отъ обстоятельствъ, отвѣчалъ Калэбъ, склонивъ голову нѣсколько на сторону и понижая голосъ, какъ человѣкъ, намѣревающійся сообщить какую-нибудь религіозную истину.-- Во-первыхъ, вы должны любить вашу работу, а не думать только о томъ, какъ-бы поскорѣе сбыть ее съ рукъ. Во-вторыхъ, вы не должны стыдиться вашей работы, не должны думать, что для васъ было-бы почетнѣе заниматься чѣмъ-нибудь другимъ. Вы должны гордиться вашею работою, стараться научиться исполнять ее какъ можно лучше, а не говорить постоянно: вотъ если-бы я могъ дѣлать то-то и то-то, работа у меня шла-бы успѣшно. Чѣмъ-бы человѣкъ ни занимался, будь онъ первымъ министромъ, мечи онъ скирды соломы, я не дамъ за него ни гроша, если онъ не исполняетъ добросовѣстно дѣла, за которое взялся.
   -- Если я сдѣлаюсь священникомъ, я не буду въ состояніи добросовѣстно исполнять своего дѣла.
   -- Такъ не дѣлайтесь имъ, а то вы никогда не будете спокойны. А если будете спокойны, такъ значитъ вы никуда негодный человѣкъ.
   -- Мери говоритъ почти то-же самое, сказалъ Фрэдъ, краснѣя: -- вы, конечно, знаете, что я чувствую къ Мэри, м-ръ Гартъ, и надѣюсь, что вы не сердитесь на меня за то, что я никогда никого такъ не любилъ и не люблю, какъ ее.
   Выраженіе лица Калэба, видимо, смягчилось, но онъ покачалъ головою и отвѣчалъ:
   -- Если вы хотите взять на свою отвѣтственность счастье Мэри, Фрэдъ, то дѣло оказывается еще серьезнѣе.
   -- Я знаю, м-ръ Гартъ, заговорилъ Фрэдъ съ жаромъ.-- Для нея я готовъ на все. Она говоритъ, что ни за что не пойдетъ за меня замужъ, если я сдѣлаюсь священниковъ, а безъ нея я буду самымъ несчастнымъ человѣкомъ въ мірѣ. Если-бы я только могъ найдти себѣ какое-нибудь занятіе, какую нибудь работу, на которую я способенъ, я-бы сталъ работать, какъ волъ, вы-бы остались мною довольны. Мнѣ-бы очень хотѣлось найти себѣ какое-нибудь занятіе по части сельскаго хозяйства, я кое-что смекаю въ обработкѣ земли и въ скотоводствѣ. Вы знаете, я одно время надѣялся, что у меня будетъ своя собственная земля. По этой части мнѣ очень легко будетъ набраться необходимыхъ свѣденій, особенно подъ вашимъ руководствомъ.
   -- Не увлекайтесь такъ, мой милый, остановилъ его Калэбъ, передъ глазами котораго проносился въ эту минуту образъ Сусанны.-- Вы уже говорили объ этомъ съ отцомъ!
   -- Нѣтъ еще; но я ему скажу. Мнѣ только хочется прежде пріискать себѣ какое-нибудь занятіе. Мнѣ очень непріятно, что я долженъ огорчить отца, но, мнѣ кажется, что въ двадцать четыре года человѣкъ имѣетъ право жить своимъ умомъ. Не могъ-же я предвидѣть въ пятнадцать лѣтъ, на что окажусь годнымъ теперь, и что мнѣ слѣдуетъ воспитываться иначе, чѣмъ меня воспитывали.
   -- Но, послушайте, Фрэдъ, увѣрены-ли вы, что Мэри любитъ васъ, что она согласится пойдти за васъ замужъ!
   -- Я просилъ м-ра Фэрбротэра переговорить съ ней объ этомъ,-- мнѣ она запретила касаться этого предмета; -- онъ мнѣ передалъ, что я могу надѣяться, если выберу себѣ какую-нибудь профессію, только не священническую. Я чувствую, м-ръ Гартъ, что съ моей стороны непростительно безпокоить васъ и навязываться Мэри, не сдѣлавъ ничего для своего обезпеченія. Я не имѣю на это никакого права, я уже безъ того вашъ неоплатный должникъ, моего долга вамъ мнѣ не выплатить никакими деньгами.
   -- Нѣтъ, мой другъ, вы имѣете право, отвѣчалъ Калэбъ съ чувствомъ.-- Молодые люди имѣть всегда право на помощь старыхъ. Я самъ былъ молодъ и принужденъ былъ работать безъ всякой помощи, а помощь была-бы мнѣ тогда очень кстати. Я подумаю. Приходите ко мнѣ завтра въ контору въ 9 часовъ. Не забудьте, въ контору.
   М-ръ Гартъ никогда ничего серьезнаго не предпринималъ, не посовѣтовавшись съ женой, но, нужно сознаться, что на этотъ разъ, онъ уже по дорогѣ домой, рѣшилъ, что ему дѣлать.
   -- Оно вышло такъ, какъ я думалъ, Сусанна, говорилъ Калэбъ женѣ, оставшись вечеромъ вдвоемъ съ нею. Онъ, только-что разсказалъ ей о томъ, какъ Фрэдъ помогалъ ему въ работѣ, но умолчалъ о дальнѣйшемъ.-- Дѣти полюбили другъ друга, я говорю про Фрэда и Мэри.
   М-съ Гартъ опустила работу на колѣни и устремила на мужа свои проницательные глаза съ выраженіемъ живѣйшаго безпокойства.
   -- Когда мы окончили работу, Фрэдъ мнѣ во всемъ сознался. Онъ ни за что не хочетъ идти въ священники. Мэри говоритъ, что не выйдетъ за него замужъ, если онъ сдѣлается священникомъ; онъ хочетъ работать подъ моимъ руководствомъ. Я рѣшился взять его въ себѣ и сдѣлать изъ него человѣка.
   -- Калэбъ! вскричала м-съ Гартъ тономъ покорнаго изумленія.
   -- Это будетъ хорошее дѣло. Мнѣ придется повозиться съ нимъ, но я увѣренъ, что добьюсь своего. Онъ любитъ Мэри, а серьезная любовь къ хорошей женщинѣ великая вещь, она преобразовываетъ человѣка.
   -- Мэри говорила съ тобою объ этомъ? спросила м-съ Гартъ, слегка обиженная тѣмъ, что ей приходится узнать о такомъ дѣлѣ отъ мужа.
   -- Ни слова. Разъ только спрашивалъ я ее о Фрэдѣ; она отвѣтила мнѣ, что ни за что не выйдетъ замужъ за человѣка празднаго, думающаго только о самомъ себѣ. Никакого другого разговора о Фрэдѣ у насъ еще не было. Но Фрэдъ посылалъ въ ней м-ра Фэрбротэра, такъ какъ ему самому она запретила говорить съ ней о такихъ вещахъ, и м-ръ Фэрбротэръ передалъ ему, что она его любитъ, но не желаетъ, чтобы онъ сдѣлался священникомъ. Фрэдъ серьезно полюбилъ Мэри, я это вижу, и это заставляетъ меня смотрѣть на него совсѣмъ другими глазами. Впрочемъ, онъ всегда намъ нравился, Сузанна.
   -- Мнѣ жалко Мэри.
   -- Жалко?
   -- Да, Калэбъ, она могла-бы выйти замужъ за человѣка, который стоитъ двадцати Фрэдовъ Винци.
   -- Какъ такъ? изумился Калэбъ.
   -- Я убѣждена, что м-ръ Фэрбротэръ чувствуетъ къ ней расположеніе и намѣренъ былъ сдѣлать ей предложеніе, но, конечно, послѣ того, какъ Фрэдъ посылалъ его хлопотать за себя, объ этомъ нечего и думать.
   Калэбъ помолчалъ съ минуту, уставившись въ полъ, и потомъ сказалъ:
   -- Это было-бы честью и счастьемъ для меня, Сусанна, и я-бы радовался за тебя. Я чувствую, что ты выше той среды, въ которой живешь. Но вѣдь ты вышла-же за меня замужъ, хотя я былъ простымъ работникомъ.
   -- Я вышла замужъ за лучшаго и умнѣйшаго изъ людей, которыхъ только знала.
   -- Ну, и другимъ, можетъ быть, казалось, что ты могла сдѣлать лучшую партію. Но для меня это было-бы ужь очень скверно. Вотъ почему я такъ сочувствую Фрэду. Въ сущности онъ мальчикъ хорошій и способный, нужно только направить его на настоящую дорогу. А главное, онъ любитъ Мэри, и, судя по его словамъ, она дала ему косвенное обѣщаніе. Я чувствую, что душа этого молодого человѣка въ моихъ рукахъ, и постараюсь сдѣлать изъ него что-нибудь дѣльное. Это мой долгъ, Сусанна.
   М-съ Гартъ была женщина не слезливая, но, по окончаніи рѣчи мужа, крупная слеза покатилась по ея щекѣ. Она быстро вытерла ее и сказала:
   -- Многіе-ли сочли-бы своимъ долгомъ навязывать себѣ на шею новыя обузы, Калэбъ!
   -- А что мнѣ за дѣло до того, что сдѣлали-бы другіе. Я поступаю, какъ мнѣ велитъ мой внутренній голосъ, и я надѣюсь, Сусанна, что ты мнѣ поможешь уладить все, какъ можно лучше для нашей дорогой Мэри.
   Онъ устремилъ на жену взглядъ, въ которомъ выражалась тревожная просьба. Она встала и поцѣловала его, говоря:
   -- Господь да благословитъ тебя, Калэбъ, ты добрый отецъ.
   Съ этими словами она вышла изъ комнаты, чтобы выплакаться на единѣ. Она была убѣждена, что поведеніе ея мужа будетъ перетолковано въ дурную сторону и, какъ женщина практическая, не вѣрила, чтобы изъ Фрэда могло выйти что-нибудь путное.
   Когда на слѣдующее утро Фрэдъ пришелъ въ контору, его ждало испытаніе, къ которому онъ никакъ не готовился.
   -- Ну, Фрэдъ, сказалъ ему Калэбъ,-- я васъ пристрою по письменной части. Я самъ много пишу, но не могу управиться со всѣмъ; вы научитесь сводить счеты и замѣните мнѣ клэрка. Сильны вы въ письмѣ и въ арифметикѣ?
   У Фрэда защемило сердце; такая работа ему и въ умъ не приходила, но онъ пришелъ съ твердою рѣшимостью работать и не захотѣлъ отступать назадъ.
   -- Арифметика мнѣ всегда легко давалась, м-ръ Гартъ. А какъ я пишу вы, вѣроятно, знаете.
   -- Посмотримъ, сказалъ Калэбъ, взялъ перо, осмотрѣлъ его тщательно, помакнулъ въ чернила и подалъ Фрэду вмѣстѣ съ листомъ разграфленной бумаги.-- Перепишите-ка мнѣ строки двѣ этого счета.
   Въ обществѣ существовало въ то время мнѣніе, что джентельмену унизительно писать четкимъ почеркомъ, какъ какому-нибудь клерку. Фрэдъ переписалъ такимъ джентльменскимъ почеркомъ, который-бы сдѣлалъ честь любому виконту или епископу: гласныя всѣ были на одинъ манеръ, согласныя отличались только крючками вверхъ и внизъ, штрихи расплывались, буквы прыгали во всѣ стороны -- словомъ, если-бы вы не знали ранѣе, о чемъ идетъ рѣчь, вы ни за что-бы не разобрали написаннаго. Калэбъ хмурился все болѣе и болѣе, пока Фрэдъ писалъ, когда-же онъ кончилъ и протянулъ ему листокъ, м-ръ Гартъ съ сердцемъ ударилъ по бумагѣ кулакомъ. Дурно выполненная работа всегда выводила его изъ себя.
   -- Чортъ знаетъ что такое! вскричалъ онъ.-- Хороша страна, нечего сказать! образованіе человѣка стоитъ сотни и сотни фунтовъ и вотъ къ чему оно приводитъ.
   Онъ взглянулъ на несчастнаго переписчика.
   -- Такой почеркъ мнѣ рѣшительно не годится, Фрэдъ.
   -- Что-же мнѣ дѣлать, м-ръ Гартъ? спросилъ Фрэдъ, сильно пріунывшій и отъ такого нелестнаго отзыва объ его письмѣ, и отъ мысли, что его ставятъ на одну доску съ какимъ-нибудь клеркомъ.
   -- Что дѣлать? Выучиться писать четко и прямо. Къ чему-же писать, если никто не состояніи разобрать, что мы пишемъ? горячился Калэбъ.-- Мало, что-ли, дѣла у людей, что мы ихъ станемъ затруднять нашими каракульками? Но наши школы объ этомъ и не думаютъ. Я потерялъ-бы богъ знаетъ сколько времени, разбирая письма, которыя мнѣ иногда присылаютъ, еслибы Сусанна не брала на себя этотъ трудъ. Возмутительно!
   И Калэбъ швырнулъ прочь несчастный листокъ. Если-бы какой-нибудь посторонній посѣтитель зашелъ въ эту минуту въ контору, онъ подумалъ-бы, что какая-нибудь драма розигривается между этимъ негодующимъ дѣловымъ человѣкомъ и этимъ юношей съ аристократическою наружностью, раскраснѣвшимся и кусавшимъ себѣ губы отъ обиды. М-ръ Гартъ встрѣтилъ Фрэда такъ ласково, что въ душѣ его зародились самыя радужныя надежды, тѣмъ тяжелѣе было разочарованіе. Трудно сказать, чѣмъ-бы кончилось свиданіе, если-бы Фрэдъ не рѣшилъ заранѣе, что отправится въ Ловикъ къ Мэри сказать ей, что нашелъ себѣ работу у ея отца.
   -- Мнѣ очень прискорбно, пробормоталъ онъ, наконецъ, съ усиліемъ.
   Но м-ръ Гартъ уже уходился.
   -- Ну что-же дѣлать, Фрэдъ, заговорилъ онъ своимъ обыкновеннымъ спокойнымъ тономъ.-- Научиться писать всякій можетъ. Я выучился самоучкой, вамъ стоитъ только присѣсть, работайте и день и ночь, если одного дня мало. Мы будемъ терпѣливы, мой милый. Колумъ будетъ вести книги, пока вы выучитесь. А теперь мнѣ нужно идти, закончилъ онъ, вставая.-- Передайте вашему отцу, что мы договорились съ вами. Когда вы будете умѣть писать, мнѣ не зачѣмъ будетъ держать Колума, я положу вамъ 80 фунтовъ на первый годъ, потомъ прибавлю.
   Фрэдъ отправился прямо изъ конторы м-ра Гарта въ товарный складъ отца, чувствуя, что чѣмъ серьезнѣе онъ объяснится съ отцомъ, тѣмъ скорѣе тотъ пойметъ, что его рѣшеніе принято окончательно, а для серьезныхъ объясненій самое удобное время было то, которое отецъ проводилъ въ своемъ рабочемъ кабинетѣ при товарномъ складѣ.
   Фрэдъ приступилъ къ объясненію прямо, изложилъ въ короткихъ словахъ, что онъ сдѣлалъ и чѣмъ рѣшилъ заниматься, и выразилъ искреннее сожалѣніе, что чувствуетъ себя рѣшительно неспособнымъ исполнить желаніе отца.
   М-ръ Винци выслушалъ его съ глубокимъ изумленіемъ и молча, что служило у него признакомъ сильнаго душевнаго потрясенія. Дѣла его въ это утро шли дурно, и нахмуренное лицо его дѣлалось все мрачнѣе и мрачнѣе, пока сынъ говорилъ. Когда Фрэдъ замолчалъ, м-ръ Винци положилъ свои книги въ ящикъ и съ шумомъ повернулъ ключъ въ замкѣ, потомъ взглянулъ пристально на сына и сказалъ:
   -- Такъ вы, наконецъ, избрали себѣ карьеру, сэръ?
   -- Да, отецъ.
   -- Отлично, я вамъ не препятствую. Вы пренебрегли полученнымъ вами образованіемъ и опустились внизъ, тогда какъ я далъ вамъ средство подняться вверхъ. Я болѣе не скажу ни слова.
   -- Мнѣ очень прискорбно, отецъ, что мы расходимся во взглядахъ. Мнѣ кажется, что я могу оставаться точно такимъ-же джентельменомъ, занимаясь профессіей, которую я избралъ, какимъ-бы я былъ, сдѣлавшись священникомъ. Но я очень вамъ благодаренъ за все, что вы сдѣлали для меня.
   -- Отлично. Я не скажу болѣе ни слова. Я умываю руки. Надѣюсь только, что если у васъ будетъ когда-нибудь сынъ, то онъ лучше заплатитъ вамъ за ваши заботы о немъ.
   Слова эти укололи Фрэда какъ ножемъ въ сердце.
   -- Надѣюсь, что вы мнѣ позволите жить у васъ, сэръ, сказалъ онъ, вставая.-- Жалованья, которое я буду получать, хватитъ на то, чтобы платить за столъ.
   -- Убирайтесь къ чорту, съ вашимъ столомъ! вскричалъ м-ръ Винци, выходя изъ себя при мысли, что сынъ станетъ платить ему за кусокъ хлѣба за его обѣдомъ.-- Конечно, мать пожелаетъ, чтобы вы остались жить съ нами. Но я не стану держать для васъ лошади, и вы будете одѣваться на свой счетъ. Вѣроятно, вы износите въ годъ меньше платья, когда вамъ самимъ придется платить за него.
   Фрэдъ все еще переминался на мѣстѣ, ему не хотѣлось уйти отъ отца такъ. Наконецъ, онъ рѣшился и сказалъ:
   -- Надѣюсь, что вы позволите мнѣ пожать вамъ руку, отецъ, и простите меня за огорченіе, которое я вамъ причинилъ.
   М-ръ Винци бросилъ, не вставая, быстрый взглядъ на сына и протянулъ ему руку, пробормотавъ торопливо:
   -- Да, да, ни слова болѣе объ этомъ.
   Объясненіе съ матерью было гораздо длиннѣе; она была безутѣшна. Рѣшеніе Фрэда доказывало ей несомнѣннымъ образомъ то, о чемъ ея мужъ, можетъ быть, и не думалъ вовсе, что Фрэдъ женится на Мэри Гартъ, что ея жизнь будетъ отнынѣ отравлена вторженіемъ въ ея семейный кругъ этихъ Гартовъ съ ихъ плебейскими замашками, и что ея любимецъ, красивою, аристократическою наружностью котораго она такъ гордилась, усвоитъ себѣ ихъ полное пренебреженіе къ внѣшности и къ костюму. Ей казалось, что Гарты составили заговоръ съ цѣлью завлечь ея неоцѣненнаго Фрэда, но она не рѣшилась настаивать на этомъ мнѣніи, потому что при первомъ намекѣ Фрэдъ такъ вспылилъ, что она испугалась. Она была женщина слишкомъ мягкаго характера, чтобы сердиться, но она чувствовала, что счастье ея разбито, и въ продолженіи нѣсколькихъ дней всплакивала всякій разъ, какъ взглядывала на Фрэда. Ей тѣмъ труднѣе было вернуться къ своему нормальному настроенію, что Фредъ предупредилъ ее, чтобы она не касалась этого вопроса съ отцемъ, который разрѣшилъ ему поступать такъ, какъ онъ желаетъ, и простилъ ему. Если-бы мужъ ея сердился на Фрэда, она-бы стала защищать своего любимца. Наконецъ, на четвертый день м-ръ Винци сказалъ ей:
   -- Ну, полно, Люси, моя дорогая, не убивайся такъ. Ты всегда баловала мальчика, продолжай баловать и теперь.
   -- Ничто меня никогда такъ не огорчало, Винци, отвѣчала жена, и подбородокъ ея задрожалъ, а грудь заволновалась,-- ничто, кромѣ его болѣзни.
   -- Ну полно! Отъ дѣтей всегда приходится терпѣть горе. Не тоскуй, а то мнѣ будетъ еще тяжелѣе.
   -- Я не буду больше, отвѣчала м-съ Винци, тронутая этою просьбою и встряхивая головой, какъ птица встряхиваетъ свои помятыя крылья.
   -- И чего такъ убиваться изъ-за него, сказалъ м-ръ Винци полушутливомъ тономъ,-- или ты за Фрэдомъ забыла Розамунду?
   -- Да, бѣдняжка. Мнѣ было очень жаль ее, что она выкинула; но, слава Богу, она теперь поправилась.
   -- Выкинула, это вздоръ! Но Лейдгатъ неглижируетъ практикой и входитъ въ долги, какъ говорятъ. Я увѣренъ, что Розамунда на этихъ дняхъ придетъ во мнѣ съ какой-нибудь трогательной исторіей. Но они не получатъ отъ меня ни гроша. Пусть его родня помогаетъ ему. Я всегда былъ противъ этого брака. Но объ этомъ говорить, только слова даромъ терять. Позвони, чтобы подали лимоновъ, и не будь больше такой грустной, Люси. Завтра я свожу тебя и Луизу въ Риверстонъ.
  

ГЛАВА LVII.

   Собравшись къ Мэри, Фрэдъ Винци зашелъ сперва по дорогѣ къ м-съ Гартъ, чтобы посмотрѣть, какъ она приметъ его, въ виду тѣхъ новыхъ отношеній, которыя установились между ними.
   Онъ нашелъ всю семью, неисключая кошекъ и собакъ, въ саду подъ огромной яблонью. Этотъ день былъ праздникомъ для м-съ Гартъ, къ ней пріѣхалъ на каникулы ея старшій сынъ, ея гордость и радость,-- ея Кристи, который мечталъ сдѣлаться современемъ туторомъ и изучить всѣ литературы на свѣтѣ, и служилъ какъ-бы воплощеннымъ укоромъ бѣдному Фрэду въ глазахъ своей образованной матери. Самому Кристи, большелобому, широкоплечему, и дѣла не было до отвращенія Фрэда отъ наукъ, ему хотѣлось только одного: поскорѣе дорости до него. Онъ лежалъ на травѣ возлѣ стула матери; Джимъ, развалившись по другую сторону, читалъ вслухъ Айвенго; онъ дошелъ въ эту минуту до сцены на турнирѣ, но ему сильно мѣшалъ Вэнъ, притащившій лукъ и стрѣлы и пристававшій ко всѣмъ съ просьбою посмотрѣть, какъ онъ мѣтко пускаетъ стрѣлы; маленькая Летти, губы и передникъ которой обличали, какое дѣятельное участіе она принимала въ сборѣ вишень, возвышавшихся пурпуровою грудой на чайномъ столѣ, сидѣла на травѣ и, широко раскрывъ глазенки, слушала чтеніе.
   Приходъ Фрэда Винци положилъ конецъ чтенію. Когда, усѣвшись на скамейкѣ, онъ сказалъ, что идетъ въ ловикскій пасторатъ, Бенъ, отбросившій лукъ и возившійся съ котенкомъ, подбѣжалъ къ нему и закричалъ: "Возьми меня!"
   -- И меня, запросила Лэтти.
   -- Гдѣ тебѣ поспѣть за мной и Фрэдомъ, ты отстанешь, сказалъ Вэнъ.
   -- Не отстану. Мама, скажи, что и я также пойду, обратилась въ матери Лэтти, жизнь которой отравляла постоянная борьба съ братьями за равноправность.
   -- Я останусь съ Кристи, объявилъ Джимъ тономъ, ясно свидѣтельствовавшимъ о томъ, насколько онъ умнѣе этихъ двухъ дурачковъ.
   Лэтти приложила руку ко лбу и въ нерѣшимости посматривала на братьевъ.
   -- Пойдемте всѣ въ Мэри, предложилъ Кристи, потягиваясь.
   -- Нѣтъ, дружочекъ, нечего намъ идти туда такой оравой; къ тому-же отецъ скоро вернется. Пусть Фрэдъ идетъ одинъ. Онъ скажетъ Мэри, что ты пріѣхалъ, и она завтра-же вернется къ намъ. Дѣти, продолжала м-съ Гартъ, помолчавъ съ минуту,-- не вѣшайтесь такъ на вашего пріятеля, и безъ того жарко. Покажите-ка лучше брату своихъ кроликовъ.
   Кристи понялъ намекъ и тотчасъ-же увелъ дѣтей. Фрэдъ догадался, что м-съ Гартъ желаетъ доставить ему случай поговорить съ нею наединѣ, если онъ желаетъ, но онъ не нашелся сказать ничего кромѣ:
   -- Какъ вы, я думаю, рады пріѣзду Кристи.
   -- Да, онъ пріѣхалъ раньше, чѣмъ я ожидала. Онъ пріѣхалъ съ девяти-часовымъ дилижансомъ, только что отецъ ушелъ. Я съ такимъ нетерпѣніемъ жду Калеба, чтобы онъ послушалъ, какіе громадные успѣхи сдѣлалъ Кристи. За послѣдній годъ онъ самъ платилъ за себя, давая уроки, но это ему не мѣшало прилежно заниматься самому. Онъ надѣется скоро получить мѣсто гувернера въ частномъ домѣ и уѣхать за границу.
   -- Онъ славный малый, сказалъ Фрэдъ, которому непріятно рѣзали слухъ эти материнскія похвалы,-- и никогда не будетъ никому обузой.
   И, помолчавъ съ минуту, онъ продолжалъ:
   -- Я боюсь, что вы смотрите на меня, какъ на обузу м-ру Гарту.
   -- Калэбъ любитъ обузы; онъ изъ тѣхъ людей, которые всегда дѣлаютъ болѣе, чѣмъ ихъ просятъ, отвѣчала м-съ Гартъ.
   -- Я знаю, что вы очень невысокаго мнѣнія обо мнѣ, м-съ Гартъ, и вы имѣете на это полное право. Я поступилъ самымъ сквернымъ образомъ относительно васъ. Но если уже во мнѣ не отчаялись такіе люди, какъ м-ръ Гартъ и м-ръ Фэрбротэръ, то я не вижу, почему мнѣ самому отчаяваться въ себѣ.
   -- Еще-бы, молодой человѣкъ, которому жертвуютъ собою двое такихъ людей, совершилъ-бы преступленіе, если-бы самъ распустился и обратилъ ихъ жертву въ ничто.
   Фрэда нѣсколько покоробило отъ такой пилюли, но онъ сдержался и отвѣтилъ только:
   -- Надѣюсь, что со мной этого не случится, м-съ Гартъ, тѣмъ болѣе, что мнѣ подана надежда получить руку Мэри. М-ръ Гартъ уже говорилъ вамъ объ этомъ? Васъ это, конечно, не удивило? прибавилъ онъ наивно намекая на свою любовь, которая казалась ему слишкомъ очевидною.
   -- Не удивило, что Мэри подала вамъ надежду? отвѣчала м-съ Гартъ, желая дать почувствовать Фрэду, что родные Мэри не могли желать подобной развязки, какъ это, вѣроятно, предполагали Винци.-- Нѣтъ, признаюсь, я была удивлена.
   -- Она ни разу не подала мнѣ ни малѣйшей надежды, когда я самъ говорилъ съ нею, поспѣшилъ Фрэдъ оправдать Мэри.-- Но когда я попросилъ м-ра Фэрбротэра поговорить за меня, она разрѣшила ему передать мнѣ, что я могу надѣяться.
   Это было уже слишкомъ даже для самообладанія м-съ Гартъ; ее взорвала мысль, что легкомысленный молокососъ будетъ наслаждаться счастьемъ, вырваннымъ имъ изъ рукъ людей, болѣе серьезныхъ, болѣе достойныхъ, что онъ будетъ лакомиться соловьемъ, самъ того не подозрѣвая, а семейство его вообразитъ, пожалуй, что Гарты гонялись за нимъ, какъ за невидалью. Раздраженіе ея было тѣмъ сильнѣе, что въ присутствіи мужа она должна была подавлять его. Примѣрныя жены обыкновенно отыскиваютъ себѣ козловъ очищенія на сторонѣ. Она отвѣтила рѣзко:
   -- Вы сдѣлали большую ошибку, Фрэдъ, обратившись къ м-ру Фэрбротэру съ просьбою поговорить за васъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ?
   И Фрэдъ вспыхнулъ. Онъ перепугался не на шутку, но рѣшительно не понималъ, на что намекала м-съ Гартъ, и добавилъ оправдывающимся тономъ:
   -- М-ръ Фэрбротэръ всегда былъ такъ расположенъ къ намъ; я зналъ, что Мэри выслушаетъ его серьезно, и онъ согласился безъ малѣйшаго затрудненія.
   -- Молодые люди обыкновенно слѣпы ко всему, кромѣ собственныхъ желаній, и никогда не думаютъ о томъ, какъ дорого обходится иногда другимъ удовлетвореніе этихъ желаній.
   Высказавъ такую непреложную истину, м-съ Гартъ принялась съ самымъ суровымъ видомъ распутывать свою шерсть.
   -- Рѣшительно не могу понять, что тутъ могло быть непріятнаго для м-ра Фэрбротэра, недоумѣвалъ Фрэдъ, въ умѣ котораго начали уже, однако, зарождаться смутныя догадки.
   -- Совершенно вѣрю, вы не можете, отвѣчала м-съ Гаргь, отчеканивая каждое слово.
   Фрэдъ въ сильномъ смущеніи уставился въ даль и задумался. Вдругъ онъ быстро обернулся и сказалъ почти рѣзко:
   -- Вы хотите сказать, м-съ Гартъ, что м-ръ Фэрбротэръ влюбленъ въ Мэри?
   -- А если-бы и такъ, Фрэдъ? я думаю, что васъ это можетъ удивить менѣе, чѣмъ кого-нибудь другого, отвѣчала м-съ Гартъ, опуская свое вязанье и складывая руки, что всегда служило въ ней признакомъ особеннаго волненія. Дѣйствительно, въ ней боролись въ эту минуту два противуположныхъ чувства. Она рада была, что проучила немножко Фрэда, и въ то-же время чувствовала, что зашла слишкомъ далеко. Фрэдъ взялъ палку и шляпу и быстро всталъ.
   -- Такъ вы полагаете, что я стою поперекъ дороги ему и Мэри? спросилъ онъ тономъ, требовавшимъ отвѣта.
   М-съ Гартъ не сразу нашлась, что отвѣтить. Она была поставлена въ самое непріятное положеніе; отъ нея требовали, чтобы она высказала то, что думаетъ, а она знала, что высказывать этого не слѣдуетъ. Она сознавала, что проболталась, и это сознаніе было невыносимо для ея самолюбія.
   Фрэдъ окончательно добилъ ее, прибавивъ:
   -- М-ру Гарту было, повидимому, пріятно, что Мэри полюбила меня, онъ, вѣроятно, ничего не зналъ объ этомъ.
   Ничто не могло быть для м-съ Гартъ ужаснѣе мысли, что мужъ останется недоволенъ ею. Чтобы предупредить возможныя послѣдствія своей болтовни, она сказала:
   -- Я говорила только такъ, по догадкѣ. Не думаю, чтобы Мэри что-нибудь знала объ этомъ.
   Но она все еще не рѣшалась попросить его прямо, чтобы то, что она ему говорила, осталось между ними; это казалось ей черезъ-чуръ унизительнымъ. А пока она колебалась, ихъ tête-à-tête былъ неожиданно нарушенъ. Вэнъ прибѣжалъ къ нимъ, въ сопровожденіи своей собаченки, и увидавъ, что котенокъ стянулъ чулокъ матери за свѣсившуюся нитку, громко закричалъ отъ удовольствія и захлопалъ въ ладоши, собака залаяла, перепуганный котенокъ вспрыгнулъ на столъ, опрокинулъ горшокъ съ молокомъ и соскочилъ, увлекая за собою половину вишенъ; Вэнъ подхватилъ чулокъ и надѣлъ ему на голову, что окончательно свело его съ ума; подоспѣвшая Летти громко стала жаловаться матери на такую жестокость брата. М-съ Гартъ пришлось вмѣшаться, подошли другія дѣти и о разговорѣ на единѣ нечего было и думать болѣе. Фредъ тотчасъ-же собрался уходить; м-съ Гартъ, желая хоть сколько-нибудь загладить свою вину, ласково пожала ему руку на прощанье и проговорила:
   -- Да благословитъ васъ Богъ.
   Она чувствовала, что поступила не многимъ лучше тѣхъ неразумныхъ женщинъ, которыя сперва наболтаютъ зря, а потомъ упрашиваютъ позабыть то, что онѣ сказали, и никому объ этомъ не говорить. Она не попросила и потому теперь, въ предупрежденіе возможныхъ послѣдствій, рѣшилась сама ранѣе повиниться во всемъ Калебу, представивъ ему при этомъ, что такого рода сообщеніе должно было подѣйствовать благотворно на Фрэда Винци.
   Оно подѣйствовало, если не благотворно, то, во всякомъ случаѣ, сильно. Для легкомысленнаго, самонадѣяннаго Фреда было жестокимъ ударомъ услышать, что если-бы онъ не стоялъ поперегъ дороги Мэри, она могла-бы сдѣлать отличную партію. Онъ мысленно ругалъ себя олухомъ, за то, что обратился къ содѣйствію м-ра Фэрбротэра. Но ревность скоро пересилила всѣ другія чувства. Несмотря на полную увѣренность въ благородствѣ м-ра Фэрбротэра, несмотря и на то, что сказала ему Мэри, Фрэдъ чувствовалъ, что у него есть соперникъ, и это чувство было тѣмъ мучительнѣе, что онъ ни за что не согласился-бы уступить Мэри кому-бы то ни было, даже для ея собственнаго блага и готовъ былъ вызвать весь свѣтъ на борьбу за нее. Къ сожалѣнію, борьба съ м-ромъ Фэрбротэромъ могла быть чисто нравственная, а не физическая, что было-бы болѣе съ руки Фрэду. Ему ни разу не пришло на умъ, что м-съ Гартъ могла ошибаться относительно чувствъ м-ра Фэрбротэра, но онъ сомнѣвался, чтобы она сказала правду относительно Мэри. Мэри послѣднее время гостила въ пасторатѣ и мать не могла знать, что происходило въ ея душѣ.
   На душѣ у Фрэда не стало легче, когда, придя въ пасторатъ, онъ засталъ Мэри веселою, въ обществѣ трехъ родственницъ Фэрбротэра. Онѣ вели о чемъ-то очень оживленный разговоръ, который прекратился, едва онъ вошелъ. Мэри была занята перепиской ярлыковъ для цѣлой груды пустыхъ ящиковъ. М-ра Фэрбротэра не было дома; дамы его ничего не знали объ отношеніяхъ Фрэда въ Мэри. Конечно, думалъ Фрэдъ, ни одной изъ нихъ и въ умъ не придетъ предложить прогуляться по саду, и мнѣ не удастся поговорить съ Мэри наединѣ. Онъ сообщилъ ей сперва о пріѣздѣ Кристи, а потомъ о томъ, что нанялся работать у ея отца; ей, видимо, было очень пріятно это послѣднее извѣстіе и, проговоривъ торопливо: "какъ я рада," она нагнула голову надъ своимъ письмомъ, чтобы скрыть отъ всѣхъ свое лицо. Но м-съ Фэрбротэръ не могла молча пропустить ея замѣчанія.
   -- Васъ, конечно, милая миссъ Гартъ, радуетъ не то, что молодой человѣкъ отказывается посвятить себя духовному званію, для котораго былъ воспитанъ, вы хотѣли только сказать, что такъ какъ онъ рѣшился не поступать въ священники, то вы рады, что онъ нашелъ себѣ занятія у такого превосходнаго человѣка, какъ вашъ батюшка.
   -- Нѣтъ, м-съ Фэрбротэръ, я рада и тому, и другому, отвѣчала Мэри, искусно скрывая непокорную слезу.-- У меня совсѣмъ мірской ухъ. Мнѣ никогда не нравился ни одинъ священникъ, за исключеніемъ викфильдскаго викарія и м-ра Фэрбротэра.
   -- Почему-же это, моя милая? Вы всегда здраво судите о вещахъ и потому такое мнѣніе меня очень удивляетъ. Я не говорю о духовныхъ лицахъ, проповѣдующихъ новое ученіе. Но почеку-же вамъ не нравятся наши священники?
   -- Почему? переспросила Мэри, и шаловливая улыбка показалась на ея губахъ,-- да мнѣ не нравятся ихъ галстуки.
   -- Какъ, и галстухъ Камдэна? спросила миссъ Винифрэдъ съ нѣкоторымъ безпокойствомъ.
   -- Нѣтъ, успокоила ее Мэри.-- Мнѣ потому не нравятся священническіе галстуки, что они надѣты на священниковъ.
   -- Какъ странно! произнесла миссъ Нобль, чувствуя, что ея умъ не въ силахъ разрѣшить этой загадки.
   -- Вы шутите, моя милая. Нужно имѣть болѣе основательныя причины, чтобы такъ неуважительно отзываться о такомъ почтенномъ сословіи, замѣтила м-съ Фэрбротэръ величественно.
   -- Миссъ Гартъ такъ строго относится ко всѣмъ людямъ, что ей трудно угодить, замѣтилъ Фрэдъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ; ну, я рада что она дѣлаетъ исключеніе, по крайней мѣрѣ, для моего сына.
   Раздраженный тонъ Фрэда поразилъ Мэри, но въ эту минуту вошелъ м-ръ Фэрбротэръ и ему тотчасъ-же разсказали о томъ, что Фрэдъ получилъ мѣсто у м-ра Гарта. Выслушавъ это извѣстіе, онъ сказалъ довольнымъ тономъ: "Вотъ это хорошо", потомъ сталъ разсматривать ярлыки Мэри и хвалить ея почеркъ. Фрэда мучила ревность. Для него не оставалось сомнѣній, чѣмъ дѣло кончится, такъ какъ Мэри явно ставила м-ра Фэрбротэра выше кого-бы то ни было, а его родственницы, очевидно, старались, чтобы дѣло между ними сладилось. Онъ былъ убѣжденъ, что ему не дадутъ поговорить съ Мэри съ глазу на глазъ, какъ вдругъ м-ръ Фэрбротэръ сказалъ:
   -- Фрэдъ, помогите-ка мнѣ отнести эти ящики въ кабинетъ, вы еще не видали моего великолѣпнаго новаго кабинета. Не пойдете-ли и вы съ нами, миссъ Гартъ? Я вамъ покажу громаднаго паука, котораго нашелъ сегодня утромъ.
   Мэри сразу поняла викарія. Съ того достопамятнаго вечера, когда они имѣли объясненіе по поводу Фрэда, викарій ни разу не измѣнилъ своего привычнаго, ровнаго, ласковаго обращенія съ нею, и подозрѣніе, закравшееся на минуту въ ея душу, совершенно исчезло. У нея былъ умъ нѣсколько скептическій, особенно-же недовѣрчиво относилась она къ вещамъ, льстившимъ ея тщеславію. Какъ она думала, такъ и случилось. Похваставъ передъ Фрэдомъ убранствомъ своего кабинета и доказавъ Мэри паука, м-ръ Фэрбротэръ сказалъ:
   -- Подождите здѣсь минутку. Я принесу картину, которую-бы мнѣ хотѣлось повѣсить здѣсь; вы потрудитесь повѣсить ее, Фрздъ, благо вы выше меня. Я сейчасъ вернусь.
   Онъ вышелъ.
   -- Что-бы я ни-дѣлалъ теперь, Мэри, сказалъ тотчасъ-же Фрэдъ,-- это ни къ чему не поведетъ. Вы все равно выйдете замужъ за Фзрбротера.
   -- Что это значитъ, Фрэдъ? вскричала Мэри съ негодованіемъ, вся вспыхнувъ.
   -- Неужели вы съ вашею проницательностью ничего не видите?
   -- Я виху только, Фрэдъ, что вы поступаете очень скверно относительно м-ра Фэрбротэра, который такъ горячо говорилъ за васъ. И съ чего вамъ пришла въ голову такая мысль?
   Несмотря на всю свою досаду, Фрэдъ сообразилъ, что если Мэри дѣйствительно ничего не подозрѣваетъ, то лучше будетъ не передавать ей того, что говорила м-съ Гартъ.
   -- Да вѣдь это совершенно естественно, отвѣчалъ онъ.-- Вы видитесь ежедневно съ человѣкомъ, который превосходитъ меня во всѣхъ отношеніяхъ и котораго вы сами ставите выше всѣхъ; какіе-же я тутъ могу имѣть шансы?
   -- Какъ вы неблагодарны, Фрэдъ. Мнѣ очень жаль, что я не сказала м-ру Фэрбротэру, что вовсе не интересуюсь вами.
   -- Нѣтъ, я не неблагодаренъ. Если-бы только не это, я-бы былъ счастливѣйшимъ человѣкомъ въ мірѣ. Я все сказалъ вашему отцу, и онъ былъ очень добръ ко мнѣ; онъ обошелся со мной, какъ съ сыномъ. У меня-бы хватило силы воли приняться за работу, и за переписку, и за все, если-бы не это.
   -- Что такое это?
   -- Если-бы не эта страшная увѣренность, что м-ръ Фэрбротэръ вытѣснитъ меня.
   Мэри чуть не расхохоталась ему въ лицо.
   -- Фрэдъ, сказала она, стараясь заглянуть ему въ глаза, которые онъ сердито отворачивалъ,-- вы забавны до нельзя. Если-бы вы не были такъ очаровательно наивны, я-бы, право, поддалась искушенію пококетничать съ вами, и заставить васъ думать, что у меня есть другой вздыхатель, кромѣ васъ.
   -- Такъ вы, въ самомъ дѣлѣ, любите меня больше всѣхъ, Мэри! спросилъ Фрэдъ, обращая на нее глаза, полные любви, и стараясь поймать ея руку.
   -- Въ эту минуту я васъ нисколько не люблю, отвѣчала Мэри, отступая и закладывая руки за спину.-- Я говорю только, что никогда никто не ухаживалъ за мной, кромѣ васъ, а это плохой аргументъ въ пользу того, что когда-нибудь умный человѣкъ заинтересуется мною, закончила она, смѣясь.
   -- Скажите мнѣ только, что вы никогда и не подумаете о немъ.
   -- Послушайте, Фрэдъ, не смѣйте никогда болѣе говорить со мной объ этомъ.-- Я рѣшительно, не понимаю, чему приписать -- глупости или подлости,-- что вы не видите, что м-ръ Фэрбротеръ оставилъ насъ однихъ нарочно, чтобы дать намъ возможность поговорить другъ съ другомъ наединѣ. Мнѣ очень жаль, что вы не въ состояніи оцѣнить такой деликатности.
   М-ръ Фэрбротэръ вернулся въ эту минуту съ картиной и прекратилъ дальнѣйшія объясненія. Фрэдъ пошелъ назадъ въ гостиную все еще мучимый ревностью, но значительно успокоенный словами и обращеніемъ Мэри. На Мэри этотъ разговоръ произвелъ болѣе тяжелое впечатлѣніе. Она невольно была принуждена взглянуть совершенно другими глазами на м-ра Фэрбротэра и на свои отношенія къ нему. Ей казалось, что она наноситъ ему оскорбленіе предпочтеніемъ, которое оказываетъ Фрэду, а такое чувство всегда опасно, когда къ нему примѣшивается уваженіе и признательность. При такомъ положеніи дѣлъ она съ радостью ухватилась за предлогъ вернуться домой, ей не хотѣлось ни за что на свѣтѣ измѣнять Фрэду. Она такъ давно любила его, такъ сжилась съ этою любовью, что мысль о возможности новой привязанности казалась ей недостойной ее.
   Фрэдъ обманулся во всѣхъ своихъ надеждахъ, онъ долженъ сохранить, по крайней мѣрѣ, эту, говорила она самой себѣ. Въ головѣ ея мелькали правда порою мысли о томъ, что она могла-бы пріобрѣсти почетное положеніе, могла-бы пріобрѣсти вѣсъ и вліяніе въ обществѣ, отсутствіе которыхъ иногда такъ больно отзывались въ ея душѣ. Но какъ ни заманчивы были эти мысли, ей было достаточно представить себѣ Фрэда брошеннымъ, тоскующимъ по ней, чтобы отогнать ихъ прочь.
  

ГЛАВА LVIII.

   Въ то время, когда м-ръ Винци высказывалъ предположеніе, что скоро Розамунда придетъ просить у него денегъ, самой Розамундѣ и въ умъ не приходило ничего подобнаго. До сихъ поръ ей ни разу еще не приходилось терпѣть нужду въ деньгахъ, несмотря на то, что они жили на широкую ногу. Вышитыя рубашечки и чепчики, которые она наготовила для своего ребенка, оказались пока ненужными, потому что она выкинула. Несчастные роды произошли оттого, что ей непремѣнно захотѣлось покататься верхомъ, и она поставила на своемъ, несмотря на всѣ убѣжденія мужа.
   Желаніе покататься верхомъ возбудилъ въ ней пріѣздъ капитана Лейдгата, третьяго сына баронета, котораго Тертій терпѣть не могъ, какъ пустого фата, неумѣвшаго сказать ни одного дѣльнаго слова. Лейдгатъ проклиналъ себя внутренно за то, что навлекъ на себя это посѣщеніе, согласившись сдѣлать послѣ свадьбы визитъ дядѣ, и не скрывалъ своей досады отъ Розамунды, которой это было крайне непріятно, такъ какъ для нея посѣщеніе капитана Лейдгата служило источникомъ живѣйшаго наслажденія. Она гордилась присутствіемъ въ своемъ домѣ сына баронета, воображая, что всѣ окружающіе проникнуты величіемъ этого факта; представляя своимъ гостямъ капитана Лейдгата, она была увѣрена, что званіе его производитъ на нихъ такое-же впечатлѣніе, какъ ароматъ какого-нибудь душистаго цвѣтка.
   Непривлекательныя стороны положенія жены доктора, даже и хорошей фамиліи, сгладились въ ея представленіи теперь, когда ея бракъ возвышалъ ее не только нравственно, но и матеріально надъ уровнемъ мидльмарчскаго общества; будущее, сулившее постоянныя сношенія съ Квалингхамомъ и въ отдаленной перспективѣ блестящую карьеру для Тертія, рисовалось ей самыми радужными красками. Къ довершенію ея благополучія, замужняя сестра капитана, м-съ Менганъ, вѣроятно, по настояніямъ брата, по дорогѣ въ Лондонъ заѣхала къ ней съ своей горничной и прогостила два дня.
   У капитана Лейдгата былъ низкій лобъ и орлиный носъ, наклоненный нѣсколько на сторону; болѣе плебейскую физіононію такія черты лица безобразили-бы; но въ капитанѣ онѣ соединялись съ воинственной осанкой и усами, придававшими ему видъ вполнѣ аристократическій. Какъ представитель высшаго круга, онъ презиралъ мѣщанскія приличія и относился весьма критически къ женской красотѣ. Розамунда восхищалась имъ, и онъ любезно снисходилъ до ухаживанья за ней. Пребываніе въ домѣ доктора ему, повидимому, очень нравилось, можетъ быть, отчасти потому, что онъ заподозривалъ, что его кузену сильно хочется избавиться отъ его присутствія. Лейдгатъ, впрочемъ, тщательно скрывалъ свою антипатію,-- онъ скорѣе согласился-бы лишить себя жизни, говоря гиперболически, чѣмъ нарушить правила гостепріимства. Но онъ постоянно дѣлалъ видъ, что не слышитъ того, что говоритъ его гость, и предоставлялъ Розамундѣ поддерживать разговоръ. Чуждый всякой ревности, онъ предпочиталъ оставлять молодого вертопраха наединѣ съ своей женой, чтобы только избавиться отъ необходимости занимать его.
   -- Тебѣ-бы слѣдовало побольше разговаривать съ капитаномъ за обѣдомъ, Тертій, сказала ему Розамунда разъ вечеромъ, когда аристократическій гость отправился въ Ломфордъ навѣстить своихъ знакомыхъ офицеровъ.-- Ты такъ разсѣянъ при немъ, всегда глядишь ему черезъ голову, никогда не смотришь на него прямо.
   -- Милая Рози, надѣюсь, что ты не потребуешь, чтобы я занималъ такого глупаго фата, отвѣчалъ Лейдгатъ рѣзко.-- Если онъ проломитъ себѣ голову, мнѣ будетъ интересно посмотрѣть ее, но глядѣть на нее такъ я не намѣренъ.
   -- Не понимаю, почему ты съ такимъ презрѣніемъ отзываешься постоянно о своемъ кузенѣ, замѣтила Розамунда серьезнымъ, слегка презрительнымъ тономъ, не оставляя работы.
   -- Спроси у Владислава, какъ онъ смотритъ на твоего капитана. Онъ совсѣмъ почти пересталъ бывать у насъ съ тѣхъ поръ, какъ къ намъ пріѣхалъ этотъ гость.
   Розамунда совершенно иначе объясняла себѣ нерасположеніе Владислава къ капитану. Она думала, что въ немъ говоритъ ревность, и это льстило ея самолюбію.
   -- Мало-ли, что не нравится людямъ эксцентрическимъ, отвѣчала она;-- на мой взглядъ, капитанъ Лейдгатъ истинный джентльменъ, и мнѣ кажется, что уже изъ уваженія къ сэру Годвину, тебѣ не слѣдовало-бы обращаться съ нимъ пренебрежительно.
   -- Да чѣмъ-же пренебрежительно я съ нимъ обращаюсь; для него всегда накрытъ приборъ за нашимъ столомъ; его ни въ чемъ не стѣсняютъ, а въ моемъ обществѣ онъ вовсе и не нуждается.
   -- Все-же тебѣ слѣдовало-бы быть повнимательнѣе къ нему. Можетъ быть, онъ не фениксъ ума, въ томъ смыслѣ, какой ты придаешь этому слову; но вѣдь у него и профессія другая; во всякомъ случаѣ, тебѣ не мѣшало-бы говорить съ нимъ иногда о предметахъ, его интересующихъ. Мнѣ бываетъ очень пріятно разговаривать съ нимъ; онъ очень хорошій человѣкъ.
   -- Говоря проще, Рози, ты-бы хотѣла, чтобы я немножко походилъ на него, спросилъ Лейдгатъ съ горькою улыбкою.
   Вопросъ этотъ показывалъ, какъ далекъ былъ Лейдгатъ отъ той поры, когда онъ видѣлъ въ Розамундѣ Винци идеалъ женщины, способной искренно увлекаться умомъ и дарованіями. Онъ понялъ, что есть женщины, которымъ дарованія въ мужчинѣ нравятся чисто съ внѣшней стороны, какъ орденъ въ петличкѣ или громкій титулъ передъ именемъ.
   Розамунда съ своей стороны поняла, что есть глупость невыносимая, какъ глупость Нэда Плаймдэля, и есть глупость привлекательная, когда она является надушеная, съ аристократическимъ лоскомъ въ образѣ какого-нибудь капитана Лейдгата. Розамундѣ глупость послѣдняго сорта такъ нравилась, что она даже усвоила себѣ нѣкоторые изъ оборотовъ рѣчи своего изящнаго кузена.
   Розамунда была всегда охотница до верховой ѣзды, тѣмъ болѣе захотѣлось ей кататься теперь, когда капитанъ Лейдгатъ, привезшій съ собой двухъ лошадей, предложилъ ей свою сѣрую лошадь, ручаясь за то, что она смирна и привыкла ходить подъ дамскимъ сѣдломъ, такъ какъ онъ купилъ ее для своей сестры. Розамунда поѣхала кататься, въ первый разъ не сказавшись мужу, и вернулась домой ранѣе его. Но катанье сошло такъ благополучно и она чувствовала себя послѣ него такъ хорошо, что сообщила мужу о томъ, что ѣздила, вполнѣ увѣренная, что онъ ничего не будетъ имѣть противъ этого удовольствія.
   Но Лейдгатъ былъ не только оскорбленъ, онъ былъ пораженъ тѣмъ, что она рискнула поѣхать на незнакомой лошади, не посовѣтовавшись даже съ нимъ. Выразивъ свое изумленіе громкими восклицаніями, онъ помолчалъ съ минуту и потомъ сказалъ рѣшительнымъ тономъ.
   -- Слава Богу, что ты вернулась цѣла и невредима. Но ты не поѣдешь больше, Рози. Если-бы даже ты поѣхала на самой смирной, самой послушной лошади, все-таки можетъ случиться несчастіе. Ты очень хорошо знаешь, почему я настоялъ, чтобы ты не ѣздила на нашей рыжей.
   -- Отъ несчастнаго случая не убережешься и въ комнатахъ, Тертій.
   -- Не говори глупостей, мой другъ. Я полагаю, что въ такомъ дѣлѣ, я могу быть лучшимъ судьею. Достаточно, что я сказалъ, и ты не поѣдешь болѣе.
   Розамунда поправляла свою прическу передъ обѣдомъ; лицо ея, отражавшееся въ зеркалѣ, не измѣнило своего миловиднаго выраженія. Лейдгатъ ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ и теперь остановился передъ нею, какъ будто ожидая ея отвѣта.
   -- Пожалуйста, подколи мнѣ косы, попросила его Розамунда. Лейдгатъ часто подкалывалъ ихъ и прежде, онъ былъ необыкновенно ловокъ на эти вещи. Подобравъ мягкія косы подъ гребенку, онъ естественно долженъ былъ поцѣловать бѣлоснѣжную шею, открывшуюся передъ нимъ во всей своей изящной прелести. Но онъ это дѣлалъ такъ часто, что поцѣлуй на этотъ разъ вышелъ совершенно машинальный. Онъ все еще сердился.
   -- Я скажу капитану, что съ его стороны было очень глупо предлагать тебѣ лошадь, сказалъ онъ, направляясь въ двери.
   -- Пожалуйста, не дѣлай этого, Тертій. Ты этимъ выставишь меня совершеннымъ ребенкомъ. Предоставь мнѣ объясниться съ нимъ по этому поводу самой.
   Въ словахъ ея была своя доля правды.
   -- Хорошо, отвѣчалъ Лейдгатъ сердито и вышелъ изъ комнаты, не добившись отъ Розамунды обѣщанія не ѣздить болѣе верхомъ. Она твердо рѣшилась не давать этого обѣщанія. Розамунда отличалась непобѣдимымъ упорствомъ, но не любила тратить силъ на безполезную борьбу. Стоило ей захотѣть чего-нибудь и она тотчасъ-же пускала въ ходъ всю свою изобрѣтательность. Ей хотѣлось снова покататься на сѣрой лошади и въ первый-же разъ, какъ мужъ ушелъ изъ дому, она воспользовалась его отсутствіемъ, чтобы снова поѣхать съ капитаномъ.
   Но лошадь ея испугалась треска дерева, которое рубили у самой опушки лѣса, и, въ свою очередь, такъ сильно напугала Розамунду, что, пріѣхавъ домой, она выкинула... Лейдгатъ не могъ, конечно, въ это время сердиться на нее, онъ перенесъ весь свой гнѣвъ на капитана, который поспѣшилъ убраться домой.
   Всякій разъ, какъ заходила рѣчь объ этой несчастной поѣздкѣ, Розамунда очень кротко, но очень рѣшительно заявляла, что катанье верхомъ совершенно не причемъ въ ея болѣзни, что если-бы она сидѣла дома, съ ней-бы случилось то-же самое, что она уже и ранѣе чувствовала боли. Лейдгатъ восклицалъ только: "Бѣдняжечка моя, бѣдняжечка!" но втайнѣ дивился изумительному упорству этого кроткаго созданія. Онъ убѣждался все болѣе и болѣе въ своемъ безсиліи надъ Розамундой. Никогда ни въ какомъ практическомъ дѣлѣ она не обращалась за совѣтами къ нему. Во всякой бездѣлицѣ, точно такъ-же, какъ и въ вещахъ болѣе серьезныхъ, она поступала, какъ ей хотѣлось, никогда не сообразуясь съ его желаніями. Но тѣмъ не менѣе онъ былъ убѣжденъ, что она любитъ его; ему и въ умъ не приходило, чтобы у нея могло охладиться ея чувство къ нему. Самъ онъ говорилъ себѣ, что любитъ ее все такъ-же, какъ любилъ прежде, что можетъ помириться съ ея недостатками. Но онъ сознавалъ, что въ жизнь его входятъ какіе-то новые, непріятные элементы; въ душу его закрадывалось смутное чувство недовольства.
   Розамунда скоро поправилась и, казалось, еще болѣе похорошѣла. Она ѣздила всякій день кататься въ отцовскомъ фаэтонѣ и тѣшила себя надеждою, что ее пригласятъ погостить въ Квалингхамъ. Она знала, что составитъ лучшее украшеніе квалингхамской гостиной, но не принимала во вниманіе того, что какъ-бы ясно не сознавала мужская половина семьи этотъ фактъ, женская ни за что не позволитъ ей затмить себя.
   Успокоенный на счетъ ея здоровья, Лейдгатъ снова впалъ въ то мрачное настроеніе, которое Розамунда называла дурнымъ расположеніемъ духа. Это настроеніе было вызвано причиною, которую онъ до сихъ поръ тщательно скрывалъ отъ Розамунды, изъ опасенія разстроить ее. Онъ вошелъ въ долги и чувствовалъ, что съ каждымъ днемъ затягивается все глубже и глубже въ это болото, которое манитъ къ себѣ неосторожныхъ прохожихъ заманчивою зеленью и цвѣтами. Человѣкъ быстро погружается въ него по самое горло, и тогда какіе-бы широкіе планы ни были у него въ головѣ, онъ вынужденъ на время разстаться съ ними и употребить всѣ свои усилія на то, чтобы выкарабкаться.
   Полтора года тому назадъ Лейдгатъ былъ бѣденъ, но никогда не нуждался ѣъ займахъ для покрытія своихъ скромныхъ расходовъ. Теперь-же не только въ его карманѣ былъ дефицитъ, но онъ самъ находился въ непріятномъ положеніи человѣка, накупившаго массу совершенно безполезныхъ вещей, за которыя онъ не въ состояніи заплатить, а платежа настойчиво требуютъ.
   Какъ это случилось -- угадать не трудно. Когда человѣкъ, обзаводясь своимъ хозяйствомъ и собираясь жениться, тратитъ на свое обзаведеніе 400 или 500 фунтовъ болѣе, чѣмъ у него имѣется наличнаго капитала, когда къ концу года оказывается что издержки по хозяйству простираются до 1000 ф., а дохода съ практики, приносившіе въ прежніе годы фунтовъ до 800, упали до 500 ф. и то еще не заплаченныхъ, а только имѣющихся въ виду, то, волей или не волей, этотъ человѣкъ запутывается въ долги. Правда, жизнь въ то время, особенно въ провинціи, стоила дешево. Но Разамунда, привыкшая съ дѣтства къ жизни на широкую ногу, воображала, что хозяйничать значитъ просто приказывать, чтобы все закупалось самое лучшее, а Лейдгатъ держался того мнѣнія, что ужъ если дѣлать что-нибудь, такъ нужно дѣлать прилично. Розамунда любила принимать гостей и Лейдгатъ не препятствовалъ ей въ этомъ, такъ какъ жизнь на открытую ногу могла способствовать увеличенію практики, а принимая гостей, нужно было дѣлать имъ и приличное угощеніе. Лейдгатъ воображалъ, что онъ нисколько не занимается своимъ туалетомъ; но ему казалось необходимымъ имѣть нѣсколько паръ платья.
   Лейдгатъ, какъ мы уже сказали, не зналъ до сихъ поръ, что такое долгъ, и новость его положенія бѣсила его. Онъ выходилъ изъ себя при мысли, что обстоятельства, идущія такъ грубо въ разрѣзъ со всѣии его планами и стремленіями, осмѣливаются становится ему поперегъ дороги, и стремятся захватить его въ свои тиски. Его тревожили не одни только сдѣланные уже имъ долги. Онъ видѣлъ, что въ его настоящемъ положеніи ему придется постоянно дѣлать новые и новые долги. Два брассингскіе купца, у которыхъ онъ набралъ въ кредитъ вещей для своего обзаведенія, безпрестанно присылали ему письма съ непріятными напоминаніями. Легко себѣ представить, какъ это дѣйствовало на Лейдгата, гордость котораго не выносила мысли обратиться къ кому-нибудь съ просьбою о помощи. Онъ никогда не разсчитывалъ получить что-нибудь отъ м-ра Винци и только самая настоятельная крайность могла заставить его обратиться къ нему за пособіемъ, тѣмъ болѣе, что до него доходили слухи, что дѣла самого м-ра Винци далеко не въ цвѣтущемъ положеніи. Обратиться за помощью въ своей роднѣ казалось для Лейдгата пыткой. А между тѣмъ у него не было ни денегъ, ни надеждъ на какія-нибудь полученія. Практика приносила ему съ каждымъ днемъ все менѣе и менѣе.
   Понятно поэтому, что Лейдгатъ становился все мрачнѣе и мрачнѣе и теперь, когда Розамунда совершенно оправилась, онъ рѣшился не откладывать долѣе неизбѣжнаго объясненія тѣмъ болѣе, что скрывать отъ нея долѣе ихъ положеніе сдѣлалось невозможнымъ. Для успокоенія своихъ кредиторовъ онъ рѣшился заложить свою движимость золотыхъ и серебрянныхъ дѣлъ мастеру, которому былъ долженъ до 400 ф. ст. М-ръ Доверъ, такъ звали этого мастера, соглашался за это принять на себя уплату долга обойщику за извѣстные проценты и кромѣ того въ видахъ сокращенія долга ему лично, взять обратно часть серебра и тѣ изъ вещей, которыя не попортились отъ употребленія. Подъ этими вещами онъ деликатно подразумѣвалъ драгоцѣнные камни и въ особенности великолѣпные аметисты, стоявшіе 30 ф., которые Лейдватъ подарилъ своей невѣстѣ въ день свадьбы.
   Въ ту минуту, когда Лейдгатъ дѣлалъ этотъ подарокъ прибавить какіе-нибудь лишніе 30 ф. къ счету, который и безъ того былъ великъ, прибавятъ за украшеніе, которое такъ шло къ Розамундѣ, казалось ему совершенно безразлично. Вѣдь это, это была такая бездѣлица! Но въ настоящую критическую минуту Лейдгату невольно приходило на мысль, какъ хорошо было-бы возвратить эти аметисты м-ру Доверу обратно, хотя-бы онъ ни за что не рѣшился предложить этого Розамундѣ. Тѣмъ не менѣе, уяснивъ себѣ свое положеніе, онъ пришелъ въ убѣжденію, что дѣйствовать необходимо, и, на возвратномъ пути изъ Брассинга, запасался необходимою твердостью, чтобы приступить къ объясненіямъ съ Розамундой.
   Онъ вернулся домой вечеромъ совершенно несчастнымъ человѣкомъ. Онъ не хотѣлъ сознаться даже самому себѣ, что сдѣлалъ страшную ошибку, женившись на Розамундѣ, но это сознаніе невольно закрадывалась въ его душу. Проходя по коридору въ гостиную, онъ услыхалъ игру на фортепьяно и пѣніе. Вѣроятно, у нихъ сидѣлъ Владиславъ. Прошло уже нѣсколько недѣль съ тѣхъ поръ, какъ Владиславъ простился съ Доротеей, но все еще оставался въ Мидльмарчѣ. Лейдгатъ не имѣлъ ничего противъ посѣщеній Владислава вообще, но въ настоящую минуту его разсердило, что у нихъ гости. Когда онъ отворилъ дверь, играющіе подняли на него глаза, но продолжали пѣть. Это еще болѣе раздосадовало Лейдгата; у него на душѣ было такъ невыносимо тяжело, а его встрѣчаютъ пѣніемъ. Онъ нахмурился и сердито опустился въ кресло.
   Въ оправданіе Вилю и Розамундѣ слѣдуетъ смазать, что они допѣвали послѣдніе такты и, кончивъ, тотчасъ-же обратились къ нему.
   -- Какъ поживаешь, Лейдгатъ? спросилъ Виль, протягивая ему руку.
   Лейдгатъ отвѣчалъ молчаливымъ пожатіемъ.
   -- Обѣдалъ ты, Тертій? Я тебя ждала гораздо раньше, сказала Розамунда, уже замѣтившая, что мужъ ея страшно не въ духѣ, и сѣла на свое обыкновенное мѣсто.
   -- Обѣдалъ. Я-бы попросилъ чаю, отвѣтилъ Лейдгатъ отрывисто, пристально глядя себѣ на ноги.
   Виль былъ очень сообразителенъ. Онъ сейчасъ-же взялся за шляпу со словами: "я ухожу."
   -- Сейчасъ подадутъ чай, куда вы, оставайтесь, просила Розамунда.
   -- Нѣтъ, Лейдгату что-то не по себѣ, отвѣчалъ Виль, понимавшій Лейдгата гораздо лучше, чѣмъ Розамунда, и нисколько не обидѣвшійся его обращеніемъ: мало-ли какія у него могли быть непріятности.
   -- Тѣмъ болѣе вы должны остаться, настаивала Розамунда съ живымъ тономъ.-- Онъ весь вечеръ не скажетъ со мною ни слова.
   -- Ошибаешься, Розамунда, вдругъ вмѣшался въ разговоръ Лейдгатъ.-- Мнѣ нужно поговорить съ тобою объ очень серьезномъ дѣлѣ.
   Такое вступленіе было неожиданностью для самого Лейдгата, но Розамунда взбѣсила его своимъ равнодушіемъ.
   -- Видите! сказалъ Виль.-- Да мнѣ къ тому-же нужно идти на митингъ по поводу устройства школы для механиковъ. Прощайте.
   И онъ быстро вышелъ изъ комнаты.
   Розамунда, не глядя на мужа, встала и сѣла къ чайному столу. Она находила, что Лейдгатъ просто нестерпимъ. Лейдгатъ слѣдилъ за нею глазами въ то время, какъ она заваривала чай. Она пристально глядѣла на чайникъ, ни одна черта въ лицѣ ея не измѣнилась, но фигура выражала безмолвный протестъ противъ людей съ непріятными манерами. Онъ забылъ на минуту о предстоящемъ объясненіи, его крайне удивляла ея безчувственность. Ему припомнилась Лора и онъ подумалъ: Убила-ли-бы меня за то, что я ей надоѣлъ -- да, рѣшилъ онъ,-- всѣ женщины на одинъ покрой. Но въ эту минуту въ памяти его возникъ образъ Доротеи, какой онъ видѣлъ ее у изголовья мужа. Въ ушахъ его зазвучала ея страстная мольба, указать ей, что дѣлать, чтобы облегчить положеніе человѣка, ради котораго она подавляла въ себѣ всѣ чувства, всѣ стремленія подъ вліяніемъ живого состраданія: Посовѣтуйте мнѣ, скажите, что дѣлать, онъ всю жизнь свою работалъ и положилъ за эту работу всѣ свои силы. Его ни что другое не интересуетъ и меня также, слышалось ему. Его пробудилъ изъ этого полузабытья серебристый голосокъ Розамунды.
   -- Вотъ тебѣ чай, Тертій, сказала она, ставя стаканъ на маленькій столикъ передъ нимъ, и вернулась на свое прежнее мѣсто, не подаривъ его ни однимъ взглядомъ. Лейдгатъ черезъ чуръ опрометчиво обвинилъ ее въ безчувственности; напротивъ, она была очень чувствительна на свой ладъ и обладала способностью очень долго сохранять извѣстныя впечатлѣнія. Въ настоящую минуту она была обижена и раздосадована. Но она никогда не хмурилась и не возвышала голоса; по ея глубокому убѣжденію она всегда держала себя вполнѣ безукоризненно. Никогда мужъ и жена не были такъ далеки другъ отъ друга, какъ въ настоящую минуту. Но тѣмъ настоятельнѣе чувствовалъ Лейдгатъ необходимость немедленнаго объясненія. Однако онъ подождалъ, пока прислуга убрала чай, зажгла свѣчи и удалилась. Досада его тѣмъ временемъ успѣла уже улечься и въ сердцѣ заговорила любовь къ женѣ, которой онъ долженъ былъ причинить такое жестокое огорченіе.
   -- Милая Рози, брось свою работу и сядь возлѣ меня, заговорилъ онъ ласково, отталкивая столикъ и подвигая ей стулъ.
   Розамунда тотчасъ-же подошла къ нему. Свѣтлое кисейное платье граціозно обрисовало ея маленькую, полненькую фигуру; она сѣла возлѣ него, положивъ руку на ручку кресла, и въ первый разъ взглянула на него. Она была такъ хороша въ эту минуту, что Лейдгату невольно вспомнилось прошлое, первое время ихъ любви.
   -- Дорогая моя! сказалъ онъ голосомъ, звучавшимъ любовью, ласково кладя свою руку на ея руку.
   Розамунда также находилась еще подъ вліяніемъ итого недавняго прошлаго; мужъ былъ для нея еще отчасти тѣмъ Лейдгатомъ, любви котораго она такъ добивалась. Она тихонько отвела ему волосы это лба и положила свою руку въ его руку, она мысленно простила ему.
   -- Я долженъ сказать тебѣ очень непріятную вещь, Рози; она касается насъ обоихъ. Ты, вѣроятно, уже замѣтила, что я сильно стѣсненъ въ денежномъ отношеніи.
   Лейдгатъ остановился; Розамунда отвернула голову и разглядывала какую-то вазу на каминѣ.
   -- Я не могъ заплатить за все наше обзаведеніе наличными деньгами, многое пришлось покупать въ кредитъ, и послѣ того было много расходовъ. Такъ, что теперь у меня образовался въ Брассингѣ долгъ въ 350 ф., по которому необходимо произвести уплату. Кромѣ того ни съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе запутываемся въ долгахъ, потому что мнѣ платятъ очень не акуратно. Я скрывалъ это отъ тебя пока ты была больна, но теперь намъ нужно вмѣстѣ обсудить, что дѣлать; ты должна помочь мнѣ.
   -- Чѣмъ-же я-то могу помочь, Тертій! спросила Розамунда такимъ безучастнымъ тономъ, что Лейдгата обдало холодомъ. Сердце его сжалось глубокою тоскою и онъ отвѣчалъ тономъ человѣка, принуждающаго себя выполнить тяжелую обязанность.
   -- Я долженъ былъ сказать тебѣ объ этомъ, потому что мнѣ приходится заложить нашу движимость и лицо, которому я ее закладываю, придетъ составить ей опись.
   Яркая краска покрыла щеки Розамунды.
   -- Ты не просилъ денегъ у папа? спросила она послѣ минутнаго молчанія.
   -- Нѣтъ.
   -- Такъ я попрошу! вскричала она, освобождая свои руки изъ рукъ Лейдгата и вставая.
   -- Нѣтъ, Рози, заговорилъ Лейдгатъ рѣшительнысъ тономъ.-- Уже поздно. Завтра-же будетъ произведена опись. Это только простая закладная, въ обезпеченіе долга, сдѣлка, чисто временная. Я запрещаю тебѣ говорить объ этомъ твоему отцу, прибавилъ онъ повелительнымъ тономъ.-- Я самъ скажу, когда найду нужнымъ.
   Онъ чувствовалъ, что говоритъ грубо, но ему пришло на память упорство Розамунды. Его тонъ окончательно сразилъ ее; она не любила плакать, но тутъ губы ея задрожали и слезы выступили на глаза. Лейдгатъ былъ слишкомъ разстроенъ въ эту минуту, чтобы понять, какъ тяжело было вынести постигшее неожиданное испытаніе молодой женщинѣ, которую до сихъ поръ и жизнь и всѣ окружающіе сильно баловали; но ея слезы поразили его въ самое сердце. Розамунда однако скоро овладѣла собой и вытерла слезы, продолжая по прежнему глядѣть на каминъ.
   -- Не огорчайся такъ, голубчикъ, сказалъ Лейдгатъ, глядя на нее. Она отошла отъ него и потому объясненіе становилось еще тяжелѣе, но онъ чувствовалъ, что долженъ высказать все..
   -- Мы должны покориться необходимости, продолжалъ онъ.-- Я одинъ виноватъ во всемъ; я долженъ былъ подумать ранѣе что не могу жить на такую ногу. Но противъ меня сильно предубѣждены и потому моя практика идетъ плохо. Я надѣюсь, что со временемъ пріобрѣту въ себѣ довѣріе, но пока мы должны перемѣнить образъ жизни. Заложивъ движимость, я выгадаю время, чтобы оглядѣться; а ты у меня такая умница, что если только примешься экономничать, такъ меня-же будешь учить бережливости. Я былъ черезъ чуръ легкомысленъ, но, дорогая моя, приди, сядь во мнѣ и прости меня...
   Послѣднія слова онъ произнесъ умоляющимъ тономъ. Розамунда подошла и сѣла опять возлѣ него. Упреки, которыми онъ осыпалъ себя самого, подали ей надежду, что онъ послушаетъ ея совѣтовъ.
   -- Развѣ нельзя отложить описи? спросила она.
   -- Нельзя, отвѣтилъ Лейдгатъ рѣзко.
   -- Если мы уѣдемъ изъ Мидльмарча, то намъ придется распродать свою движимость, вѣдь это-же все равно.
   -- Да, но мы не уѣзжаемъ изъ Мидльмарча.
   -- А право, Тертій, мнѣ кажется, намъ лучше-бы уѣхать. Отчего-бы намъ не переселиться въ Лондонъ? Или куда-нибудь поблизости къ Дургаму, гдѣ знаютъ твою родню.
   -- Мы никуда не можемъ уѣхать безъ денегъ, Розамунда.
   -- Твои родные неоставятъ тебя въ такой крайности. Ты можешь объяснить это противнымъ купцамъ и они, конечно, согласятся подождать.
   -- Ты, тратишь совершенно по напрасну слова, Розамунда. Въ дѣлахъ, въ которыхъ ты ничего не смыслишь, ты должна подчиняться моему взгляду. Я принялъ извѣстное рѣшеніе и оно должно быть приведено въ исполненіе. У родныхъ я никогда ничего не намѣренъ просить.
   Розамунда упорно молчала. Она думала въ эту минуту, что если-бы знала, какъ Лейдгатъ станетъ поступать съ нею, то никогда не вышла-бы за него замужъ.
   -- Намъ нечего теперь терять время на безполезныя препирательства, дружочекъ, продолжалъ Лейдгатъ, снова смягчая тонъ.-- Намъ нужно еще поговорить о нѣкоторыхъ частностяхъ. Доверъ согласенъ взять назадъ часть серебра и драгоцѣнныхъ вещей. Право, онъ еще очень порядочный человѣкъ.
   -- Такъ что-же, у насъ теперь не будетъ ни вилокъ, ни ложекъ.
   -- Избави Богъ! Но видишь-ли, вотъ счетъ Довера. Онъ вынулъ счетъ и развернулъ его.-- Я отмѣтилъ въ немъ нѣсколько вещей; если мы ихъ возвратимъ, то долгъ нашъ сократится на 30 ф. ст. и даже болѣе. Драгоцѣнныхъ вещей я не касался.
   Лейдгату было очень тяжело затронуть этотъ предметъ; онъ не въ силахъ былъ предложить Розамундѣ возвратить назадъ его-же подарки, но считалъ своею обязанностью сообщить ей о предложеніи Довера, разсчитывая, что ея внутренній инстинктъ подскажетъ ей, что дѣлать.
   -- Мнѣ совершенно незачѣмъ просматривать этотъ счетъ, Тертій, отвѣтила Розамунда спокойно.-- Ты можешь возвратить, что тебѣ угодно.
   Она даже не взглянула на счетъ и Лейдгатъ, покраснѣвъ до корней волосъ, опустилъ его обратно къ себѣ на колѣни. Розамунда встала и вышла изъ комнаты, оставивъ Лейдгата въ совершенномъ недоумѣніи. Неужели она не вернется? Повидимому, она вовсе не желала отожествлять себя съ нимъ, смотрѣла на него, какъ на существо совершенно особой породы, интересы котораго были противоположны ея интересамъ. Онъ злобно покачалъ головой и засунулъ руки въ карманы. Ну что-же, у него еще остается наука, остаются великія цѣли, для которыхъ стоитъ жить. Но въ эту минуту дверь отворилась и Розамунда вошла снова въ комнату. Она принесла сафьяный футляръ со аметистами и изящную корзиночку, наполненную футлярами различныхъ форматовъ и, положивъ ихъ на стулъ возлѣ Лейдгата, сказала:
   -- Вотъ всѣ драгоцѣнныя вещи, которыя я получила отъ тебя въ подарокъ. Возврати тѣ изъ нихъ, которыя найдешь нужнымъ, и серебро также. Ты, конечно, не потребуешь, чтобы я осталась завтра дома. Я поѣду къ папа.
   -- Когда-же вы вернетесь? спросилъ онъ съ горечью.
   -- Да завтра-же вечеромъ. Я ничего не скажу мамѣ.
   Розамунда была убѣждена, что поступала совершенно безукоризненно, и сѣла за свой рабочій столикъ. Лейдгатъ посидѣлъ молча нѣсколько минутъ и, наконецъ, произнесъ взволнованнымъ голосомъ:
   -- Рози, неужели ты меня оставишь одного при первомъ испытаніи?
   -- Нѣтъ, разумѣется. Я сдѣлаю все, что обязана сдѣлать.
   -- Неудобно оставить опись на прислугу. А мнѣ нужно завтра рано выйти. Я понимаю, что ты находишь унизительнымъ для себя принимать участіе въ этой денежной сдѣлкѣ. Но, Розамунда, мнѣ кажется, что уже изъ одной гордости лучше, чтобы мы устроили это дѣло сами, чтобы прислуга знала о немъ какъ можно менѣе; какъ моя жена, ты должна принять на себя долю моего униженія, если только это униженіе.
   Розамунда не сразу отвѣтила, но, наконецъ, сказала:
   -- Хорошо, я останусь дома.
   -- Я не дотронусь до твоихъ драгоцѣнныхъ вещей, Рози. Убери ихъ. Но я составлю списокъ столоваго серебра, которое мы можемъ возвратить; его можно сейчасъ-же уложить и отправить.
   -- Этого не скроешь отъ прислуги, замѣтила Розамунда съ легкимъ оттѣнкомъ сарказма.
   -- Ну, что-же дѣлать, нужно покориться печальной необходимости.-- Гдѣ это чернила?
   Розамунда подала чернильницу и хотѣла отойти прочь, но Лейдгатъ обнялъ ее и привлекъ въ себѣ.
   -- Постараемся быть бодры, голубчикъ. Я надѣюсь, что намъ не долго придется разсчитывать каждую копейку. Поцѣлуй меня.
   Она отвѣтила на его горячій поцѣлуй, чуть чуть прикоснувшись губами въ его губамъ. Такимъ образомъ, домашній миръ былъ, повидимому, возстановленъ. Но Лейдгатъ съ ужасомъ думалъ о нескончаемыхъ сценахъ, которыя поведетъ за собою необходимость сократить расходы и совершенно измѣнить образъ жизни.
  

ГЛАВА LIX.

   Люди часто разносятъ новости безсознательно, какъ пчелы цвѣточную пыль, не подозрѣвая о послѣдствіяхъ, которыя можетъ повлечь сообщеніе этихъ новостей. Такъ случилось, между прочимъ, и съ Фрэдомъ Винци. При немъ въ ловикскомъ пасторатѣ дамы затѣяли весьма оживленный разговоръ по поводу странной приписки къ завѣщанію Казобона, о которой ихъ горничная узнала отъ Тантрипъ. Оказалось, что м-ръ Фирбротеръ зналъ объ этомъ ранѣе и миссъ Винифрэдъ нашла, что Камдэнъ въ высшей степени странный человѣкъ, никогда не сообщитъ никакихъ интересныхъ новостей. Мэри Гартъ замѣтилаей на это, что, можетъ быть, въ умѣ м-ра Фэрбротера приписка къ завѣщанію смѣшалась съ образомъ жизни пауковъ, о которомъ миссъ Винифрэдъ никогда не хотѣла слушать. М-съ Фэрбротеръ припомнила по этому поводу, что видала разъ Владислава въ Ловикѣ, и миссъ Нобль издала сострадательное мяуканье.
   Фрэдъ почти вовсе не зналъ ни Владиславовъ, ни Казобоновъ и потому новость эта нисколько его не заинтересовала, онъ даже позабылъ о ней. Но разъ, зайдя къ Розамундѣ по порученію матери, онъ встрѣтился въ дворахъ съ уходившемъ отъ нея Вилемъ. У Фрэда и Розамунды было мало общихъ интересовъ и потому Фрэдъ говорилъ по проимуществу о предметахъ, по его мнѣнію, совершенно безразличныхъ. Такъ, между прочимъ, по поводу встрѣчи своей съ Владиславомъ, онъ сообщилъ сестрѣ о томъ, что слышалъ въ пасторатѣ.
   Лейдгатъ, подобно Фэрбротеру, зналъ гораздо болѣе, чѣмъ говорилъ. Въ своихъ догадкахъ онъ заходилъ даже далѣе дѣйствительности: Онъ воображалъ, что Виль и Доротея страстно любятъ другъ друга, и считалъ это дѣло слишкомъ серьезнымъ для сплетенъ. Онъ помнилъ, какъ разсердился разъ Виль, когда онъ упомянулъ о м-съ Казобонъ, и сталъ очень остороженъ на этотъ счетъ. Эти догадки и то, что ему было извѣстно о завѣщаніи, заставили его относиться съ особенной мягкостью и терпимостью къ Вилю; онъ понималъ очень хорошо, что удерживало Виля въ Мидльмарчѣ послѣ того, какъ онъ рѣшилъ уѣхать. Лейдгату ни разу не пришло на мысль поговорить объ этомъ съ женой, къ тому-же онъ и не довѣрялъ ея скромности, и въ этомъ отношеніи былъ совершенно правъ, хотя ему и въ голову не приходило, какія заблужденія могутъ заставить ее откровенничать съ Вилемъ. Когда она передала ему, что ей сообщилъ Фрэдъ, Лейдгатъ сказалъ ей:
   -- Смотри, Рози, не намекни объ этомъ какъ-нибудь Владиславу. Онъ приметъ это за оскорбленіе себѣ и вспылитъ на тебя. Это чрезвычайно непріятная исторія.
   Розамунда отвернулась отъ него и стала приглаживать себѣ волосы съ видомъ самаго невозмутимаго равнодушія.
   Но въ первый-же разъ, какъ Виль зашелъ къ нимъ въ отсутствіе Лейдгата, она стала дразнить его тѣмъ, что онъ все откладываетъ свою поѣздку въ Лондонъ.
   -- Я очень хорошо знаю, почему вы не ѣдете. У меня есть маленькая птичка, которая мнѣ все разсказываетъ, говорила она кокетливо.-- Васъ притягиваетъ здѣсь магнитъ.
   -- Безъ сомнѣнія. Кому-же лучше это знать, какъ не вамъ, слюбезничалъ Виль, внутренно начиная уже бѣситься.
   -- Романъ, право, хоть куда: ревнивый м-ръ Казобонъ предвидѣлъ, что м-съ Казобонъ ни за кого такъ не захочетъ выйти замужъ, какъ на извѣстнаго джентльмена, который также ни на комъ не захочетъ жениться, кромѣ нея; -- м-ръ Казобонъ предвидѣлъ это и рѣшился воспрепятствовать браку, лишивъ ее наслѣдства въ случаѣ, если она выйдетъ замужъ за этого джентльмена и затѣмъ... и затѣмъ... и затѣмъ... о я не сомнѣваюсь, что исторія окончится самымъ романическимъ образомъ.
   -- Что вы хотите сказать? вскричалъ Виль, страшно мѣняясь въ лицѣ.-- Ради Бога, не шутите, объясните мнѣ, что это значитъ.
   -- Такъ вы, въ самомъ дѣлѣ, ничего не знаете? спросила Розамунда, бросая шутливый тонъ и довольная тѣмъ, что можетъ сообщить такую важную новость.
   -- Нѣтъ! отвѣчалъ онъ нетерпѣливо.
   -- Вы не знаете, что м-ръ Казобонъ оговорилъ въ своемъ завѣщаніи, что если м-съ Казобонъ выйдетъ за васъ замужъ, то она лишается наслѣдства.
   -- А вы это почемъ знаете?
   -- Фрэдъ слышалъ объ этомъ отъ Фэбротеровъ.
   Виль вскочилъ со стула и схватился за шляпу.
   -- Я увѣрена, что вы ей дороже наслѣдства.
   -- Прошу васъ ни слова болѣе объ этомъ, сказалъ Виль глухимъ голосомъ.-- Это грубое оскорбленіе ей и мнѣ.
   Онъ снова сѣлъ, какъ-будто не понимая, что дѣлается вокругъ него.
   -- Вотъ вы и разсердились на меня. За что-же вы на меня-то злитесь? Вы должны быть, напротивъ, благодарны мнѣ, что я вамъ сказала объ этомъ.
   -- Я вамъ и благодаренъ, отвѣчалъ Виль отрывисто, какъ-будто во снѣ.
   -- Надѣюсь, скоро услышать о свадьбѣ, продолжала Розамунда шутливымъ тономъ.
   -- Никогда! Никогда не услышите вы о свадьбѣ.
   Съ этими словами Виль всталъ, протянулъ руку Розамундѣ и ушелъ, все еще какъ-будто во снѣ.
   Розамунда встала съ своего мѣста и подошла къ окну. Ее томила скука, которая обыкновенно вызываетъ въ женщинахъ пошлую ревность, неимѣющую никакихъ серьезныхъ основаній и вытекающую не изъ дѣйствительной страсти, а изъ эгоизма. "Ну, ради чего жить?" думалось ей: изъ Квилингхана не было ни слуху, ни духу, а тутъ того и гляди вернется домой Тертій и станетъ упрекать ее за то, что она много тратитъ. Она уже потихоньку ослушалась его и обращалась къ отцу съ просьбою помочь имъ, но тотъ отвѣтилъ: "я самъ скоро буду нуждаться въ помощи".
  

ГЛАВА LX.

   Вскорѣ послѣ этого въ Мидльмарчѣ случилось событіе, оживившее на нѣсколько дней весь городъ. Эдвинъ Ларчеръ, торговля котораго шла блистательно, купилъ себѣ близь Риверснона великолѣпный домъ, вслѣдствіе чего распродавалъ съ аукціона всю свою мидльмарчскую движимость: мебель, книги и картины. Аукціонистомъ былъ м-ръ Бортронъ Трёмбель.
   Для мидльмарчцевъ аукціонъ представлялся всегда чѣмъ-то въ видѣ праздника. Въ домѣ м-ра Ларчера, стоявшемъ на самомъ концѣ города, съ огромнымъ садомъ, что дѣлало его еще привлекательнѣе въ это время года -- въ августѣ мѣсяцѣ, была устроена великолѣпная закуска, какъ на какихъ нибудь важныхъ похоронахъ; вино, которое должно было развить въ покупателяхъ щедрость и желаніе пріобрѣсти ненужныя имъ вещи, лилось рѣкой. Весь городъ стекался, обыкновенно, на аукціонъ, какъ на ярмарку; для нѣкоторыхъ онъ представлялъ всю прелесть азартной игры, такъ какъ они торговались исключительно только для того, чтобы набивать цѣну на совершенно ненужныя имъ вещи.
   На второй день, когда была назначена распродажа мебели, отъ публики не было отбою; мидльмарчскія леди расположились на стульяхъ вокругъ стола, на которомъ помѣстился м-ръ Бортронъ Трембель съ своимъ молоткомъ. Мужчины толпились вокругъ стола.
   Одного только м-ра Бюльстрода не было на аукціонѣ: онъ не выносилъ тѣсноты и духоты. Но м-съ Бюльстродъ хотѣлось пріобрѣсти картину "Ужинъ въ Эммаусѣ", которая значилась по каталогу произведеніемъ Гвидо. Поэтому наканунѣ аукціона м-ръ Бюльстродъ зашелъ въ редакцію "Піонера" (теперь онъ былъ однимъ изъ собственниковъ этой газеты), и попросилъ м-ра Владислава, какъ знатока въ живописи, сдѣлать ему великое одолженіе посмотрѣть картину, которую желала пріобрѣсти его жена,-- "если только, прибавилъ вѣжливый банкиръ,-- присутствіе на аукціонѣ не помѣшаетъ вашимъ сборамъ въ дорогу".
   Виль отвѣчалъ, что онъ нашелъ нужнымъ отложить на нѣкоторое время свой отъѣздъ и съ удовольствіемъ пойдетъ на аукціонъ. Онъ былъ въ самомъ вызывающемъ настроеніи духа отъ сознанія, что всякій встрѣчный и поперечный въ правѣ смотрѣть на него, какъ на человѣка низкаго, отъ происковъ котораго слѣдуетъ ограждать людей такими энергическими мѣрами, какъ лишеніе состоянія. Поэтому онъ съ наслажденіемъ ухватился за возможность побравировать передъ миддльмарчской публикой, смотрѣвшей на него, какъ на авторитетъ. Онъ сталъ на самое видное мѣсто, около аукціониста, засунувъ руки въ карманы и откинувъ голову назадъ, не удостоивая никого разговоромъ, не смотря на то, что м-ръ Трембель очень любезно привѣтствовалъ его, какъ знатока.
   М-ръ Трембель былъ въ эту минуту самымъ счастливѣйшимъ человѣкомъ въ мірѣ; онъ находился въ своей тарелкѣ, потѣшая публику остротами, которыя болѣе всего смѣшили его самого и удивляя ее своими энциклопедическими познаніями. Ему-бы хотѣлось, чтобы вся вселенная находилась подъ его молоткомъ, такъ глубоко былъ онъ убѣжденъ, что его рекомендація возвысила-бы ей цѣну. Пока-же ему приходилось довольствоваться мебелью гостиной м-съ Ларчеръ.
   Въ ту минуту, какъ Виль Владиславъ вошелъ, аукціонистъ выставлялъ на видъ необыкновенныя достоинства каминной рѣшотки. Онъ былъ необыкновенно справедливъ въ своихъ похвалахъ, расточая ихъ въ наибольшемъ количествѣ тѣмъ вещамъ, которыя всего болѣе въ нихъ нуждались. Рѣшотка была изъ полированной стали съ острымъ ободкомъ.
   -- Леди, вскрикивалъ аукціонистъ,-- я обращаюсь къ вамъ. Эту рѣшотку не на всякомъ аукціонѣ рѣшились-бы предлагать, потому что она по своему стилю не можетъ понравиться людямъ съ обыкновеннымъ вкусомъ. Но позвольте предупредить васъ, что скоро этотъ стиль снова войдетъ въ моду... полкроны, говорите вы? Благодарю васъ... полкроны за каминную рѣшотку въ античномъ стилѣ, и этотъ стиль въ большомъ ходу у аристократіи. Три шиллинга... три и шесть пенсовъ... Джозефъ, держите ее хорошенько. Полюбуйтесь, леди, на строгость рисунка. Это работа прошлаго столѣтія, нѣтъ сомнѣнія. Четыре шиллинга, м-ръ Момсей? Четыре шиллинга.
   -- Я-бы не поставила такую рѣшотку въ свою гостиную, замѣтила м-съ Момсей громко, въ предостереженіе черезъ чуръ увлекающемуся мужу.-- Удивляюсь м-съ Ларчеръ. Стоитъ ребенку наткнуться на рѣшотку, онъ себѣ раскроитъ голову. У нея ободокъ остеръ, какъ ножъ.
   -- Совершенно вѣрно, подхватилъ м-ръ Трембель,-- и какъ полезно имѣть подъ рукой такую рѣшотку; вамъ понадобится обрѣзать какую-нибудь тесемочку, какой-нибудь снурочекъ, а ножа нѣтъ подъ рукой. Сколько людей умирало въ петлѣ, потому что не находилось подъ рукой ножа, чтобы обрѣзать веревку. Джентельмены, вотъ рѣшотка, которая подрѣжетъ вамъ веревку въ одну секунду, если вы будете имѣть несчастье повѣситься... четыре шиллинга и шесть пенсовъ... пять шиллинговъ, пять и шесть пенсовъ... какая удобная вещь для спальни, въ которой у васъ помѣстился гость не совсѣмъ въ здоровомъ умѣ... шесть шиллинговъ... благодарю васъ, м-ръ Клинтонъ... шесть шиллинговъ, кто больше... никто!
   Глаза аукціониста, бѣгавшіе во всѣ стороны, опустились на бумагу передъ нимъ и онъ произнесъ спокойнымъ, дѣловымъ тономъ:-- За м-ромъ Клинтономъ. Проворнѣе, Джозефъ.
   Джозефъ внесъ подносъ съ мелкими вещицами.
   -- Ну, леди, началъ м-ръ Трембель, взявъ въ руки одну изъ вещицъ,-- этотъ подносъ представляете собою по истинѣ дорогое пріобрѣтеніе... тутъ цѣлая коллекція бездѣлушекъ для украшенія стола въ гостиной... Джозефъ, обнесите подносъ, пусть леди осмотрятъ эти вещицы. Взгляните сюда, какая остроумная штука, можно сказать, ребусъ въ лицахъ. Посмотрите вотъ такъ: вы видите передъ собою изящную коробочку сердечкомъ, которую можно носить въ карманѣ; поверните: у васъ выходитъ великолѣпный мохровый цвѣтокъ, который украситъ любой столъ; встряхните его, и вы получите сборникъ загадокъ! 500 загадокъ, отпечатанныхъ яркимъ красивымъ шрифтомъ. Джентельмены, если-бы я былъ человѣкъ менѣе совѣстливый, я-бы пожелалъ, чтобы вы предложили самую низкую цѣну за эту коллекцію... мнѣ-бы хотѣлось оставить ее за собою. Остроумныя загадки! Да, что можетъ болѣе способствовать невинному веселью, можно даже сказать, добродѣтели. Онѣ удерживаютъ отъ вольныхъ рѣчей и привязываютъ мужчину къ обществу образованныхъ женщинъ. Да, если-бы даже въ этой коллекціи не было еще изящнаго домино, корзиночки для визитныхъ карточекъ и пр. и пр. такъ уже изъ-за одной этой остроумной вещицы за нее можно было-бы дать высокую цѣну. Вѣдь съ этой вещицей въ карманѣ вы будете желаннымъ гостемъ во всякомъ обществѣ. Четыре шиллинга, сэръ? четыре шиллинга за эту замѣчательную коллекцію загадокъ и пр., четыре шиллинга шесть пенсовъ... пять шиллинговъ.
   Цѣна на коллекцію все росла и росла, въ торги вмѣшался м-ръ Бойеръ исключительно съ цѣлью набить цѣну, которая дѣйствительно возрасла до гинеи. Коллекція осталась за м-ромъ Снилькинсомъ, молодымъ щеголемъ, очень щедрымъ на карманныя деньги и лишеннымъ всякой способности отгадывать загадки.
   -- Послушайте, Трембель, вѣдь это просто подло... вы сбываете хламъ какой-то старой дѣвы... проворчалъ Толлеръ, протиснувшись въ аукціонисту.-- Мнѣ некогда долго оставаться, а я пришелъ для картинъ.
   -- Сейчасъ, м-ръ Толлеръ. Это было дѣло благотворительности, которому ваше благородное сердце не можетъ не сочувствовать. Джозефъ! проворнѣе картины. Нумеръ 235. Теперь, джентельмены знатоки, начинается вашъ праздникъ. Вотъ картина, изображающая герцога Веллингтона, окруженнаго своихъ штабомъ на ватерлооскомъ полѣ; событія послѣдняго времени набросили, правда, нѣкоторую тѣнь на нашего великаго героя, но тѣмъ не менѣе я беру на себя смѣлость сказать, что умъ человѣческій не въ состояніи былъ-бы выбрать болѣе прекраснаго сюжета изъ современной намъ исторіи: для ангельскихъ умовъ это, можетъ быть, и возможно, но не для человѣческихъ, господа, не для человѣческихъ.
   -- Чья эта картина? спросилъ м-ръ Поудерель, видимо заинтересованный.
   -- Имя живописца неизвѣстно, процѣдилъ Трембель сквозь зубы и окинулъ толпу испытующимъ взглядомъ.
   -- Предлагаю фунтъ! вскричалъ м-ръ Поудерель, взволнованнымъ тономъ человѣка рѣшающагося идти на проломъ. Изъ страха или изъ состраданія никто не надбавилъ больше.
   Затѣмъ были принесены двѣ гравюры фламандской школы, которыхъ добивался м-ръ Толлеръ и, купивъ, ушелъ; потомъ еще гравюры и картины, которыя раскупила мидльмарчская аристократія, спеціально ради нихъ и пріѣхавшая на аукціонъ. Въ залѣ стало замѣтно болѣе оживленное движеніе; публика, купившая, что ей было нужно, уходила; взамѣнъ уходившихъ появлялись новыя лица, многіе ходили закусывать подъ навѣсъ на лугу и возвращались обратно. М-ръ Бенбриджъ, желавшій купить этотъ навѣсъ, ходилъ подъ него чаще всѣхъ, вѣроятно, для болѣе близкаго ознакомленія съ своимъ будущимъ пріобрѣтеніемъ. Возвращаясь послѣ одной изъ такихъ прогулокъ, онъ привелъ съ собою господина въ черномъ, сильно поношенномъ сюртукѣ, котораго ни м-ръ Трембель, ни даже никто изъ присутствовавшихъ въ залѣ не зналъ въ лицо. Огромныя бакенбарды, самодовольный видъ и размашистая походка этого господина невольно бросались въ глаза.
   -- Кого это вы привели, Вэнъ? спросилъ м-ръ Горрокъ.
   -- А я почемъ знаю, отвѣчалъ Бембриджъ.-- Говоритъ, что шелъ мимо.
   М-ръ Горрокъ устремилъ пристальный взглядъ на незнакомца, державшаго въ одной рукѣ трость, а другой ковырявшаго въ зубахъ зубочисткой; на лицѣ его выражалось смущеніе.
   Наконецъ, къ величайшей радости Виля, котораго такъ утомила вся эта процедура, что онъ отошелъ въ уголъ и прислонился въ стѣнѣ, очередь дошла до ужина въ Эммаусѣ. Виль подошелъ ближе и глаза его встрѣтились съ глазами незнакомца, пристально на него устремленными. Это удивило его, но м-ръ Трембель обратился къ нему въ эту самую минуту:
   -- Да, м-ръ Владиславъ, да, затрещалъ онъ,-- это должно васъ интересовать, какъ знатока. Пріятно, продолжалъ онъ съ возрастающимъ жаромъ,-- пріятно имѣть возможность показать избранному обществу леди и джентельменовъ такую картину; за такую картину заплатитъ груды золота всякій, чьи средства соотвѣтствуютъ его познаніямъ въ живописи. Эта картина итальянской школы, произведеніе знаменитаго, величайшаго живописца въ мірѣ, главы старыхъ мастеровъ, какъ ихъ называютъ, потому что они знали такія вещи, которыя даже и теперь недоступны массѣ. Позвольте сказать вамъ, джентельмены, я видалъ много картинъ старыхъ мастеровъ, но немногія могутъ сравниться съ этой; нѣкоторыя изъ нихъ такъ темны, что не понравились-бы вамъ, у другихъ совершенно незнакомые намъ сюжеты. Но это Гвійдо... одна рама стоитъ десятки фунтовъ!.. картина эта скраситъ любую гостиную. А какъ-бы она пошла для столовой какого-нибудь благотворительнаго заведенія, еслибы кто-нибудь изъ господъ членовъ благотворительнаго комитета пожелалъ показать свою щедрость. Повернуть немножко, сэръ? извольте. Джозефъ, поверните картину къ м-ру Владиславу... м-ръ Владиславъ бывалъ за границей, онъ понимаетъ цѣну такимъ вещамъ.
   Глаза всѣхъ присутствующихъ обратились на минуту на Виля, который произнесъ холодно:
   -- Пять фунтовъ.
   -- Ахъ! м-ръ Владиславъ, заговорилъ аукціонистъ укоризненнымъ тономъ,-- да одна рама больше стоитъ, леди и джентельмены, будьте щедры ради чести города! Представьте себѣ, что со временемъ откроется, что въ нашемъ городѣ находился такой перлъ искуства и никто изъ мидльмарчцевъ не съумѣлъ оцѣнить его... пять, гиней... пять шиллинговъ... десять. Надбавляйте, леди, надбавляйте! Эта перлъ, а... сколько перловъ, говоритъ поэтъ, расходятся по ничтожной цѣнѣ, потому что публика не умѣетъ цѣнить ихъ, потому что ихъ предлагаютъ публикѣ... я чуть не сказалъ: съ неразвитымъ эстетическимъ чувствомъ, но нѣтъ! шесть фунтовъ... шесть гиней... первоклассный Гвійдо за шесть гиней, это оскорбленіе религіи, леди, можемъ-ли мы, какъ христіане, джентельмены, допустить, чтобы такой сюжетъ сошелъ за такую низкую цѣну... шесть фунтовъ десять шиллинговъ...
   Торги шли очень оживленно, Виль продолжалъ принимать въ нихъ участіе, рѣшившись не отставать до двѣнадцати фунтовъ, такъ какъ м-съ Бюльстродъ сильно хотѣлось пріобрѣсти эту картину. Она досталась ему за десять гиней и онъ немедленно удалился. Выйдя изъ залы, онъ зашелъ подъ навѣсъ выпить воды; подъ навѣсомъ никого не было; не успѣли ему подать стаканъ, какъ туда вошелъ, въ великой досадѣ Виля, незнакомецъ, такъ пристально смотрѣвшій на него въ залѣ. Вилю пришло на мысль, что это одинъ изъ тѣхъ политикановъ-паразитовъ, которые нерѣдко навязывались къ нему на знакомство послѣ рѣчей произнесенныхъ имъ по поводу биля о реформѣ, и что этому барину желательно выманить у него шиллингъ сообщеніемъ какой-нибудь новости. Такая догадка не могла никакъ расположить его въ пользу незнакомца и онъ отвернулся отъ него. Но Рафль,-- это былъ онъ,-- ни мало не смутился этимъ. Онъ подошелъ къ Вилю и спросилъ его:
   -- Извините, м-ръ Владиславъ... позвольте спросить, имя вашей матушки -- Сара Дюнкиркъ?
   Виль вскочилъ со скамьи, на которую присѣлъ, въ ожиданіи воды, и, бросивъ на незнакомца вызывающій взглядъ, спросилъ:
   -- Да, сэръ. А вамъ какое до этого дѣло?
   Рафль вовсе не желалъ затѣвать ссоры. Владиславъ, несмотря на свою женственную наружность, походилъ въ эту минуту на тигренка, готоваго вспрыгнуть на него. При такихъ обстоятельствахъ м-ръ Рафль никогда не дразнилъ своихъ собесѣдниковъ.
   -- Извините меня, сэръ, пожалуйста, извините! Я зналъ вашу матушку, когда она была еще не замужемъ. Но вы похожи на отца, сэръ. Я имѣлъ удовольствіе встрѣчаться и съ вашимъ отцомъ. Родители ваши живы, м-ръ Владиславъ?
   -- Нѣтъ! прогремѣлъ Владиславъ, не перемѣняя позы.
   -- Почту за счастье оказать вамъ услугу, м-ръ Владиславъ! До пріятнаго свиданія.
   Приподнявъ шляпу, Рафль сдѣлалъ свое обыкновенно антраша ногою и вышелъ.
   Виль проводилъ его глазами и увидѣлъ, что онъ не вошелъ обратно въ залу. Въ первую минуту Вилю стало досадно, что онъ не разговорился съ этимъ человѣкомъ, но нѣтъ, рѣшилъ онъ, лучше ничего не знать, чѣмъ почерпать свѣденія изъ такого источника.
   Однако, въ тотъ-же вечеръ Рафль нагналъ его на улицѣ, онъ, повидимому, забылъ его неучтивость или хотѣлъ наказать его снисходительнымъ прощеніемъ и потому привѣтливо раскланялся съ нимъ и пошелъ рядомъ, разсказывая, какъ ему нравится ихъ городъ. Вилю показалось, что его собесѣдникъ пьянъ, и онъ уже соображалъ, какъ-бы отъ него избавиться, какъ вдругъ Рафль сказалъ:
   -- Я самъ бывалъ за границей, м-ръ Владиславъ, видалъ людей, говорю немножко по французски. Съ отцемъ вашимъ я встрѣтился въ Булони, вы поразительно похожи на него: ротъ, носъ, глаза, волосы, зачесанные назадъ, точь въ точь какъ у него -- нѣсколько на иностранный ладъ -- Джонъ Буль этого не долюбливаетъ. Но вашъ отецъ былъ очень боленъ, когда я его видѣлъ; руки у него были совсѣмъ прозрачныя. Вы тогда еще были совсѣмъ маленькимъ мальчикомъ. Поправился онъ?
   -- Нѣтъ.
   -- Такъ. Меня сильно интересовала судьба вашей матушки. Она убѣжала отъ своей родни совсѣмъ молоденькой дѣвушкой; гордая она была дѣвушка, и красивая, чортъ возьми. Я знаю, почему она убѣжала, добавилъ онъ подмигивая.
   -- Вы не можете знать ничего, что-бы клонилось къ ея безчестью, сэръ, вскричалъ Виль запальчиво.
   -- Безъ сомнѣнія! Напротивъ, она была черезчуръ честна, совсѣмъ не то, что ея родня.
   И Рафль снова подмигнулъ.
   -- Вѣдь я ихъ очень хорошо зналъ... Они занимались самою почтенною отраслью воровскаго промысла... у нихъ былъ родъ ломбарда, все велось на широкую ногу, барыши были вѣрные, безъ обмана. Сара этого и не подозрѣвала; она только что окончила курсъ въ первоклассномъ пансіонѣ; любой лордъ женился-бы на ней. Но Арчи Денкантъ все ей разсказалъ, съ досады, что она не хотѣла съ нимъ знаться. Оттого она и убѣжала... А вотъ и "Синій Быкъ". Не зайти-ли намъ выпить по стаканчику? а, какъ вы думаете, м-ръ Владиславъ?
   -- Нѣтъ, мнѣ некогда, отвѣчалъ Виль, завертывая въ переулокъ, который велъ къ Ловикскимъ воротамъ, и пускаясь почти бѣгомъ, чтобы избавиться отъ Рафля. Онъ зашелъ слишкомъ далеко отъ города по ловикской дорогѣ, радуясь окружавшей его темнотѣ. Ему казалось, что его закидали грязью и нахально надъ нимъ наглумились. Слова незнакомца подтверждались тѣмъ фактомъ, что мать его ни за что не хотѣла открыть ему, почему она убѣжала изъ своей семьи.
   Ну, что-же! Если даже предположить, что все, что онъ слышалъ объ этой семьѣ, правда, такъ развѣ онъ, Виль Владиславъ, сталъ отъ этого хуже. Мать его обрекла себя на бѣдность, чтобы только не жить съ этой семьей. Но если-бы родня Доротеи, если-бы Читамы знали объ этой исторіи, она-бы утвердила ихъ въ ихъ подозрѣніяхъ, послужила-бы имъ удобнымъ предлогомъ признать его недостойнымъ ея. Но пусть они подозрѣваютъ, что хотятъ, они ошибутся; они увидятъ, что въ его жилахъ течетъ такая-же незапятнанная кровь, какъ и въ ихъ.
  

ГЛАВА LXI.

   Въ тотъ-же вечеръ, когда м-ръ Бюльстродъ, ѣздившій по дѣламъ въ Брассингъ, вернулся домой, жена вышла его встрѣтить въ переднюю и увела въ кабинетъ.
   -- Николасъ, сказала она, съ безпокойствомъ устремляя на него свои честные глаза.-- Безъ тебя приходилъ сюда какой-то ужасно непріятный господинъ; онъ спрашивалъ тебя. Меня это очень встревожило.
   -- Каковъ онъ съ виду, моя милая? спросилъ Бюльстродъ, предугадывая съ замираніемъ сердца отвѣтъ.
   -- Багровое лицо, огромныя бакенбарды и ужасно нахальныя манеры. Онъ сказалъ, что онъ твой старинный другъ и что ты, вѣроятно, будешь очень жалѣть, что онъ не засталъ тебя. Онъ хотѣлъ дожидаться тебя здѣсь, но я ему сказала, чтобы онъ лучше зашелъ къ тебѣ завтра утромъ въ банкъ. Онъ держалъ себя ужасно нахально, глядѣлъ мнѣ прямо въ лицо и сказалъ, что его другу, Нику, везетъ на женъ. Онъ-бы ни за что не ушелъ, если-бы Блюхеръ въ это время не сорвался съ цѣпи, я была въ саду и сказала ему:-- уходите лучше, эта собака ужасно злая и не слушаетъ меня. Неужели ты съ нимъ, въ самомъ дѣлѣ, знакомъ?
   -- Я догадываюсь, кто это, моя милая, отвѣчалъ м-ръ Бюльстродъ своимъ обыкновеннымъ тихимъ голосомъ;-- это одинъ несчастный, спившійся гуляка, которому я когда-то помогалъ. Онъ не будетъ тебя болѣе безпокоить, вѣроятно, онъ придетъ ко мнѣ въ банкъ за пособіемъ.
   Разговоръ на этомъ и кончился. На другой день м-ръ Бюльстродъ, вернувшись изъ города, переодѣвался въ обѣду. Жена, не зная навѣрное, дома-ли онъ, заглянула въ его уборную и увидала, что онъ стоитъ безъ сюртука и галстука, прислонившись къ комоду. При входѣ ея, онъ вздрогнулъ.
   -- Какой у тебя нездоровый видъ, Николасъ. Что съ тобой?
   -- Голова страшно болитъ, отвѣчалъ м-ръ Бюльстродъ. Онъ такъ часто хворалъ, что жена вполнѣ повѣрила ему.
   -- Такъ садись, я тебѣ сдѣлаю примочку изъ уксуса.
   Въ физическомъ отношеніи м-ръ Бюльстродъ не нуждался ни въ какой помощи; но въ нравственномъ нѣжная заботливость жены была весьма кстати, она произвела на него самое благотворное дѣйствіе. Обыкновенно онъ принималъ такія заявленія привязанности очень холодно, какъ нѣчто должное. Но въ этотъ разъ, когда она стала хлопотать около него, онъ сказалъ ей: "Какъ ты добра, Гарріэтъ", и сказалъ это такимъ тономъ, который поразилъ ее своею новизной. Ей сейчасъ пришло на мысль, что онъ серьезно расхварывается.
   -- У тебя была какая-нибудь непріятность сегодня? спросила она.-- Заходилъ къ тебѣ въ банкъ вчерашній посѣтитель?
   -- Да. Это именно тотъ человѣкъ, о которомъ я тебѣ говорилъ. Изъ него могла выйти очень порядочная личность, но онъ спился.
   -- Что-же, онъ совсѣмъ уѣхалъ или нѣтъ? спросила м-съ Бюльстродъ съ безпокойствомъ и чуть не прибавила: "ужасно было непріятно слышать, что онъ называлъ себя твоимъ другомъ", но удержалась: ей не захотѣлось въ эту минуту высказывать свое затаенное убѣжденіе, что въ молодости мужъ ея водилъ знакомства съ людьми, которыхъ-бы она не пожелала видѣть въ своей гостиной. Впрочемъ, это убѣжденіе не основывалось ни на какихъ положительныхъ данныхъ. Ей было очень мало извѣстно объ его прежней жизни. Она знала только, что онъ сперва служилъ гдѣ-то въ банкѣ, потомъ самъ принималъ участіе въ какомъ-то коммерческомъ предпріятіи, въ тридцать лѣтъ съ небольшимъ пріобрѣлъ себѣ состояніе и женился въ первый разъ на вдовѣ-диссентеркѣ, гораздо старше его годами. Болѣе она ничего не знала объ его прошломъ. Она считала его превосходнымъ человѣкомъ, набожность котораго дѣлала ему тѣмъ болѣе чести, что онъ не принадлежалъ къ духовному званію; она сознавала, что подъ его вліяніемъ пріобрѣла серьезный складъ ума и обязана ему тѣмъ положеніемъ, которое занимала въ обществѣ. Но ей казалось вмѣстѣ съ тѣмъ, что и м-ръ Бюльстродъ выигралъ во всѣхъ отношеніяхъ, женившись на ней, Гарріэтъ Винци, принадлежавшей къ одной изъ самыхъ почтенныхъ миддльмарчскихъ фамилій.
   М-ръ Бюльстродъ до извѣстной степени боялся своей жены, въ которой привитое имъ благочестіе соединялось съ прирожденнымъ тщеславіемъ. Потеря ея уваженія была-бы смертельнымъ ударомъ для него. На вопросъ ея: "Что-же, онъ совсѣмъ уѣхалъ или нѣтъ?" онъ отвѣчалъ самымъ безучастнымъ, повидимому, тономъ:
   -- Да, я полагаю.
   Но, на самомъ дѣлѣ, онъ далеко не былъ въ этомъ увѣренъ. Рафль показалъ ему въ это утро, что страсть мучить людей въ немъ почти также сильна, какъ страсть въ деньгамъ. Онъ откровенно сообщилъ, что заѣхалъ въ Миддльмарчъ нарочно, чтобъ посмотрѣть, не удобно-ли ему будетъ тамъ поселиться. Долги его, говорилъ онъ, оказались значительнѣе, чѣмъ онъ предполагалъ, но онъ все-таки не истратилъ еще всѣхъ 200 фунтовъ, такъ что пока съ него будетъ довольно, какихъ-нибудь 26 фунтовъ. Пріѣхалъ онъ главнымъ образомъ для того, чтобы повидаться съ своимъ другомъ, Никомъ, и его семействомъ и собрать точныя справки на счетъ матеріальнаго положенія человѣка, къ которому такъ искренно привязанъ. Какъ нибудь онъ пріѣдетъ погостить подольше. Но на этотъ разъ онъ не желаетъ, чтобы ему указывали дверь, и ни за что не уѣдетъ изъ Миддльмарча, если м-ръ Бюльстродъ вздумаетъ настаивать на этомъ. Завтра онъ, можетъ быть, уѣдетъ въ дилижансѣ, да и то не навѣрное.
   Бюльстродъ былъ въ отчаяніи. Всякія обѣщанія и угрозы были безсильны. Онъ былъ убѣжденъ, что если провидѣнію не угодно будетъ наслать смерть на Рафля, то онъ навѣрное вернется въ Миддльмарчъ въ самомъ скоромъ времени. И эта увѣренность леденила его сердце ужасомъ.
   Ему грозило не уголовное наказаніе и не раззореніе, а разоблаченіе передъ свѣтомъ и женою такихъ фактовъ его прошлой жизни, которые возбудятъ къ нему всеобщее презрѣніе, сдѣлаютъ его позоромъ религіи, съ которой онъ такъ искренно отожествлялъ себя. Въ перепуганномъ воображеніи его денно и нощно проносились картины его прошлой жизни. Онъ снова видѣлъ себя молодымъ, красивымъ и способнымъ клеркомъ при одной банкирской конторѣ, вліятельнымъ, несмотря на свою молодость, членомъ кальвинистской диссентерской церкви въ Гайбюри, братомъ Бюльстродомъ,-- какъ его называли на религіозныхъ митингахъ,-- проповѣдующимъ въ публичныхъ собраніяхъ и частныхъ домахъ, мечтающимъ о духовномъ званіи и миссіонерской дѣятельности. Это было самое счастливое время его жизни; ему-бы хотѣлось начать жить снова съ этого времени. Кружокъ, среди котораго пользовался вліяніемъ братъ Бюльстродъ, былъ не великъ, но за то состоялъ изъ людей близкихъ къ нему; вліяніе его обнимало тѣсную сферу, но оно было весьма сильное. Онъ вѣрилъ, что въ немъ дѣйствуетъ благодать, и что Богъ предназначаетъ его орудіемъ своего промысла.
   Затѣмъ наступила переходная пора, бѣдный сирота, обучавшійся въ благотворительной школѣ, былъ приглашенъ въ гости къ м-ру Дюнкирку, богатѣйшему члену конгрегаціи. Съ какою гордостью отправился онъ въ его роскошную виллу. Вскорѣ онъ сдѣлался тамъ домашнимъ человѣкомъ, понравившись м-съ Дюнкиркъ своею набожностью, а м-ру Дюнкиркъ, разбогатѣвшему отъ выгоднаго коммерческаго предпріятія, своими дѣловыми способностями. Передъ честолюбіемъ его открылась новая дорога, онъ сталъ находить, что для болѣе успѣшнаго выполненія призванія, возложеннаго на него промысломъ, ему слѣдуетъ создать себѣ матеріяльное благосостояніе.
   Обстоятельства благопріятствовали этому новому направленію его мыслей: младшій компаньонъ фирмы Дюнкиркъ умеръ и глаза фирмы выбралъ на его мѣсто Бюльстрода. У м-ра Дюнкирка былъ ломбардъ, приносившій громадные барыши; присмотрѣвшись къ дѣлу, Бюльстродъ замѣтилъ, что крупная цифра барышей образовывалась, благодаря той легкости, съ которою принимались всякія вещи безъ разбора, каковъ бы ни былъ ихъ источникъ. Но дѣло велось на такую широкую ногу, было окружено такимъ блескомъ, что никому-бы и въ голову не пришло заподозрить тутъ какую-нибудь фальшь. Бюльстродъ вспомнилъ свои колебанія, свои сомнѣнія, разрѣшившіяся софизмами. Онъ пристраивался къ предпріятію уже старому, пустившему корни, не онъ начиналъ его. "Ты знаешь, Господи, обращался мысленно къ Богу молодой Бюльстродъ по поводу своихъ сомнѣній,-- ты знаешь, что душа моя не лежитъ въ этимъ суетнымъ благамъ, что я смотрю на нихъ только, какъ на средство прославить имя твое". Подъ вліяніемъ этихъ воспоминаній прошлаго, Бюльстродъ чувствовалъ надъ собой и теперь силу этихъ мотивовъ; онъ такъ сросся съ ними, что и теперь вѣрилъ, что дѣлалъ все ради славы божіей, а не ради себя лично. А все-таки, если-бы онъ могъ вернуться опять къ этому времени своей жизни, онъ-бы выбралъ себѣ теперь миссіонерскую дѣятельность.
   Въ роскошной виллѣ м-ра Дюнкирка жилось далеко не весело. Единственная дочь его убѣжала отъ родителей и поступила на сцену; вскорѣ умеръ и единственный сынъ, а за нимъ и самъ м-ръ Дюнкиркъ. Жена его, простодушная, набожная женщина, и не подозрѣвавшая объ источникѣ окружавшей ее роскоши, вѣрила въ Бюльстрода и благоговѣла передъ нимъ. Понятно, что между ними скоро рѣчь зашла о бракѣ. Но м-съ Дюнкиркъ сильно тосковала по дочери; извѣстно было, что она вышла замужъ, но послѣ того она какъ въ воду канула. Мать ея, потерявъ сына, особенно страстно желала отыскать дочь, въ надеждѣ, что она ей дала уже внука. Она отказалась выйти замужъ, пока не розыщетъ дочь. Бюльстродъ вызвался помогать ей въ розыскахъ, но всѣ розыски оказались тщетными и м-съ Дюнкиркъ согласилась, наконецъ, выйти за него замужъ съ предоставленіемъ всего ея имущества въ его полное распоряженіе.
   А между тѣмъ дочь ея была отыскана; но объ этомъ зналъ, кромѣ Бюльстрода, только одинъ человѣкъ въ мірѣ и этому человѣку было заплочено за то, чтобы онъ молчалъ и убирался куда нибудь подальше.
   Когда теперь въ памяти Бюльстрода возсталъ этотъ фактъ во всей наготѣ, рядомъ съ нимъ возстали и мотивы, которыми онъ оправдалъ его тогда, да готовъ былъ оправдать и теперь. Провидѣніе видимо вело его своими неисповѣдимыми путями къ обладанію громаднымъ богатствомъ, чтобы это богатство шло на прославленіе имени Господня. Удовлетворилъ-ли-бы онъ цѣлямъ провидѣнія, удѣливъ большую часть этого богатства молодой женщинѣ и мужу ея, которые-бы легкомысленнымъ образомъ растратили его. Бюльстродъ принялся за розыски дочери м-съ Дюнкиркъ безъ предвзятаго намѣренія не розыскать ее. Но когда розыски увѣнчались успѣхомъ, онъ скрылъ отъ матери существованіе дочери, и постарался поселить въ ея умѣ убѣжденіе, что, по всей вѣроятности, ея дочь умерла.
   Находили на Бюльстрода минуты, когда онъ сознавалъ, что сдѣлалъ безчестный поступокъ, но возврата уже не было. Онъ успокоивалъ себя молитвой, самоуниженіемъ и продолжалъ выполнять будто-бы возложенное на него призваніе. Черезъ пять лѣтъ жена его умерла, онъ мало-по-малу извлекъ свой капиталъ изъ предпріятія, положившаго ему основаніе, и сдѣлался провинціяльнымъ банкиромъ, лицомъ вліятельнымъ и почетнымъ, филантропомъ, всѣхъ поражавшимъ своимъ благочестіемъ. И вдругъ теперь черезъ тридцать лѣтъ, прошлое возстаетъ передъ нимъ страшнымъ судьею.
   Но въ разговорѣ съ Рафлемъ онъ узналъ нѣчто, подававшее ему надежду на спасеніе не только въ загробной, но и въ этой жизни. Спасеніе души было въ немъ внутреннею потребностью. Бюльстродъ не принадлежалъ къ числу тѣхъ грубыхъ лицемѣровъ, которые исповѣдываютъ извѣстныя вѣрованія для обмороченія окружающихъ. Онъ былъ просто человѣкомъ, въ которомъ личныя эгоистическія побужденія оказались сильнѣе теоретическихъ вѣрованій и который съумѣлъ убѣдить себя въ томъ, что удовлетвореніе этихъ побужденій совмѣстимо съ этими вѣрованіями. Если онъ обманывалъ кого нибудь, то обманывалъ прежде всѣхъ самого себя и обманывалъ совершенно искренно.
   Онъ былъ убѣжденъ, что служеніе дѣлу религіи составляетъ побудительный мотивъ всѣхъ его поступковъ. На этотъ мотивъ опирался онъ въ своихъ молитвахъ. Кто могъ лучше его употребить свое состояніе и значеніе въ обществѣ на прославленіе имени Господня. Въ умѣ м-ра Бюльстрода прославленіе имени Господня шло совершенно въ разрѣзъ съ его собственною нравственною личностью; оно требовало гоненія враговъ религіи, пресѣченія ихъ возможности наживать себѣ состоянія, пріобрѣтать вліятельныя положенія.
   Но каковы-бы ни были теоретическія убѣжденія человѣка, у него непремѣнно есть свой нравственный идеалъ, къ которому онъ стремится болѣе или менѣе успѣшно. Нравственнымъ идеаломъ Бюльстрода было служеніе Богу: "Я грѣшникъ, я червь, я недостойный сосудъ, но Ты, Господи, можешь освятить его, предназначивъ на служеніе Тебѣ",-- вотъ формы, въ которыхъ выливались его честолюбивыя стремленія въ вліянію и первенству. И вдругъ въ настоящую минуту этому освященному сосуду грозила опасность быть разбитымъ въ дребезги.
   Что, если поступки, съ которыми онъ съумѣлъ примирить свою совѣсть, убѣдивъ себя, что они способствовали прославленію религіи, послужатъ, напротивъ, къ униженію ея? Вѣдь въ такомъ случаѣ онъ долженъ быть извергнутъ изъ храма, какъ принесшій нечистую жертву.
   До сихъ поръ онъ изливалъ свое покаяніе въ однѣхъ молитвахъ. Но послѣ того, что онъ узналъ отъ Рафля, это покаяніе явилось передъ нимъ въ формѣ болѣе осязательной. Отъ него требовалось матеріальное вознагражденіе за причиненное имъ зло и онъ рѣшился, послѣ мучительной борьбы съ самимъ собою, дать это вознагражденіе, въ надеждѣ, что Богъ спасетъ его отъ послѣдствій его дурныхъ поступковъ, если онъ сдѣлаетъ доброе дѣло.
   Онъ видѣлъ, какъ Рафль сѣлъ въ дилижансъ, и это было ему минутнымъ облегченіемъ. Вернувшись домой, онъ написалъ письмо къ Вилю Владиславу, прося его къ себѣ въ 9 часовъ вечера.
   Приглашеніе это не удивило Виля; онъ думалъ, что банкиръ желаетъ поговорить съ нимъ на счетъ "Піонера". Но когда его провели въ кабинетъ Бюльстрода, его такъ поразило страдальческое выраженіе лица банкира, что Виль едва не спросилъ: "вы больны?" но удержался и только освѣдомился о здоровья м-съ Бюльстродъ и о томъ, понравилась-ли ей картина.
   -- Благодарю васъ, очень понравилась; жены нѣтъ дома. Я пригласилъ васъ къ себѣ, м-ръ Владиславъ, такъ какъ имѣю сдѣлать вамъ одно конфиденціальное сообщеніе. Вамъ, вѣроятно, никогда и въ умъ не приходило, что прошлое связываетъ меня съ вами весьма тѣсными узами?
   Виль вздрогнулъ. Всякое напоминаніе о прошломъ вызывало въ немъ раздраженіе. Онъ измѣнился въ лицѣ и отвѣчалъ:
   -- Никогда.
   -- Вы видите передъ собою, м-ръ Владиславъ, человѣка, убитаго нравственно. Ничто, кромѣ голоса совѣсти и сознанія, что я долженъ дать отчетъ въ своихъ дѣйствіяхъ Судьѣ, читающему въ сердцахъ людей, не могло бы заставить меня сдѣлать вамъ то открытіе, ради котораго я васъ пригласилъ въ себѣ. По человѣческимъ законамъ вы не имѣете на меня никакихъ правъ.
   Виль находился въ самомъ тяжеломъ недоумѣніи. М-ръ Бюльстродъ остановился на минуту, опершись головой на руку и опустивъ глаза. Но вотъ онъ снова поднялъ ихъ и устремилъ пытливый взглядъ на Виля.
   -- Я слышалъ, заговорилъ онъ,-- что вашу матушку звали Сара Дюнкиркъ, что она убѣжала отъ родныхъ и поступила на сцену и что вашъ батюшка страдалъ изнурительною болѣзнью. Могу я васъ спросить, правда это?
   -- Правда.
   -- Знаете вы что нибудь о родныхъ вашей матери?
   -- Нѣтъ, она никогда о нихъ не говорила. Мать моя была благородная, честная женщина, закончилъ Виль запальчиво.
   -- Я и въ мысляхъ не имѣю сказать что-нибудь противъ нея. Говорила она вамъ когда-нибудь о своей матери?
   -- Она говорила, что мать, по всей вѣроятности, не знала, что побудило ее убѣжать. Она отзывалась о ней съ состраданіемъ, называла ее "бѣдная матушка".
   -- Эта мать сдѣлалась моей женой.
   И, помолчавъ съ минуту, м-ръ Бюльстродъ прибавилъ:
   -- Вы имѣете права на меня, м-ръ Владиславъ, права, не освященныя закономъ, какъ я уже сказалъ, но признаваемыя моею совѣстью. Этотъ бракъ обогатилъ меня, что не могло-бы случиться, по крайней мѣрѣ, въ такой мѣрѣ, если-бы ваша бабушка отыскала свою дочь. Этой дочери теперь уже нѣтъ въ живыхъ, по всей вѣроятности?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Виль. Ему сдѣлалось такъ противно въ эту минуту, что онъ всталъ и, самъ не понимая хорошенько, что дѣлаетъ, взялся за шляпу.
   -- Пожалуйста, сядьте, м-ръ Владиславъ, заговорилъ Бюльстродъ встревоженнымъ тономъ.-- Васъ поразила неожиданность сообщеннаго мною вамъ извѣстія. Но, прошу васъ, имѣйте терпѣніе съ человѣкомъ, убитымъ нравственными пытками.
   Виль сѣлъ, онъ чувствовалъ состраданіе, смѣшанное съ презрѣніемъ къ этому добровольному самоуничиженію человѣка уже стараго.
   -- Я-бы желалъ, м-ръ Владиславъ, вознаградить васъ за лишенія, которыя понесла ваша матушка. Вы человѣкъ безъ средствъ, позвольте мнѣ удѣлить вамъ часть состоянія, которое, по всей вѣроятности, было-бы вашимъ, если-бы ваша бабушка знала навѣрное, что мать ваша жива, и могла отыскать ее.
   М-ръ Бюльстродъ остановился. Онъ чувствовалъ, что совершаетъ покаянный подвигъ передъ лицомъ Бога, а собесѣдника поражаетъ своимъ благородствомъ. Онъ и не подозрѣвалъ, что происходило въ эту минуту въ душѣ Виля. Нѣсколько минутъ продолжалось молчаніе. Вдругъ Виль, глядя въ упоръ на м-ра Бюльстрода, произнесъ:
   -- Я догадываюсь, что вы знали о существованіи моей матери и знали объ ея мѣстопребываніи.
   Бюльстродъ вздрогнулъ. Онъ не ожидалъ такого отвѣта на свое предложеніе, не ожидалъ, что будетъ вынужденъ открыть болѣе, чѣмъ ему казалось нужнымъ. Но въ эту минуту онъ не рѣшался сказать ложь, чувствуя, какъ ускользаетъ подъ его ногами почва, по которой онъ такъ увѣренно ступалъ за нѣсколько минутъ до этого.
   -- Ваша догадка справедлива; я этого не отрицаю, отвѣчалъ онъ слегка дрожавшимъ голосомъ,-- и желаю вознаградить васъ, какъ единственное оставшееся въ живыхъ лицо, потерпѣвшее черезъ меня. Надѣюсь, вы оцѣните мои побужденія, м-ръ Владиславъ, вытекающія изъ высшихъ духовныхъ потребностей и не вызванныя давленіемъ закона,-- давленіемъ, котораго, повторяю опять, и быть не могло. Я сокращу свои собственные расходы и отниму у своего семейства часть состоянія, на которую оно разсчитываетъ, чтобы выдавать вамъ по 500 ф. ежегодно, пока я живъ; когда-же я умру, я оставлю вамъ соотвѣтствующій капиталъ, а готовъ сдѣлать и еще болѣе, если вамъ деньги понадобится на какое-нибудь похвальное предпріятіе.
   М-ръ Бюльстродъ вошелъ въ такія подробности, въ надеждѣ вызвать въ Владиславѣ признательность, которая заглушитъ всѣ другія чувства.
   Но Виль не былъ, повидимому, ни мало тронутъ и заговорилъ сухо:
   -- Прежде, чѣмъ отвѣчать на ваше предложеніе, м-ръ Бюльстродъ, позвольте мнѣ вадать вамъ нѣсколько вопросовъ. Вы имѣли какое-нибудь отношеніе къ предпріятію, создавшему то состояніе, о которомъ вы говорите?
   Первою мыслью м-ра Бюльстрода было: Рафль все ему сказалъ, и онъ отвѣчалъ: "Да, имѣлъ".
   -- Было-ли это предпріятіе предпріятіемъ нечестивымъ, т. е. такимъ, что если-бы вся истина обнаружилась, то лица, завѣдывавшія имъ, попали-бы на скамью подсудимыхъ, какъ воры и мошенники.
   Бюльстродъ покраснѣлъ отъ негодованія. Онъ приготовлялся въ сценѣ самоуничиженія, но гордость его и привычка властвовать возмутились тономъ и словами Виля, и заглушили и потребность покаяться, и даже страхъ за будущее.
   -- Предпріятіе это было устроено раньше, чѣмъ я принялъ въ немъ участіе, сэръ; и вы не въ правѣ подвергать меня такому инквизиторскому допросу, отвѣчалъ онъ съ негодованіемъ.
   -- Нѣтъ, въ правѣ, вскричалъ Виль, вставая и берясь за шляпу.-- Я въ правѣ задавать вопросы, отъ рѣшенія которыхъ зависитъ, захочу-ли я вступить съ вами въ сдѣлку и принять отъ васъ деньги. Мнѣ дорога моя незапятнанная честь, и я дорого-бы далъ, чтобы не было пятна и на моей фамиліи. Но этого пятна я уже не могу смыть. Моя мать чувствовала весь позоръ это и старалась держаться какъ можно далѣе отъ этой грязи. Оставьте при себѣ ваши нечистыя деньги. Если-бы у меня у самого было состояніе, я охотно отдалъ-бы его тому, кто доказалъ-бы мнѣ, что вы сказали ложь. Мнѣ остается только поблагодарить васъ за то, что вы удержали у себя эти деньги до настоящей минуты, когда я могу отказаться отъ нихъ. Доброй ночи, сэръ.
   И, не давъ Бюльстроду произнести ни слова, Виль стремительно выбѣжалъ изъ комнаты и черезъ секунду входная дверь хлопнула за нимъ. Его такъ возмущало это наслѣдственное пятно на его имени, что онъ и не подумалъ о томъ, не слишкомъ-ли жестоко, не слишкомъ-ли безсердечно поступилъ онъ съ этимъ шестидесятилѣтнимъ старикомъ, пытавшимся, хотя уже поздно, вознаградить причиненное имъ зло.
   Никто со стороны не понялъ-бы настоящей причины запальчивости Виля и горечи его словъ. Никто не зналъ, кромѣ него самого, какъ тѣсно связывалось въ немъ чувство собственнаго достоинства съ мыслью о Доротеѣ и о припискѣ къ завѣщанію Казобона. Однимъ изъ мотивовъ, побудившихъ его такъ рѣзко отклонить предложеніе Бюльстрода, было смутное чувство, что онъ никогда не въ силахъ былъ-бы сказать Доротеѣ, что онъ принялъ это предложеніе.
   Когда Виль ушелъ, у Бюльстрода наступила сильная реакція и онъ заплакалъ, какъ ребенокъ. Въ первый разъ онъ услышалъ открытое выраженіе презрѣнія въ себѣ со стороны человѣка, стоявшаго такъ много выше Рафля. Его нѣсколько утѣшала только мысль, что Виль Владиславъ, конечно, никому не станетъ разсказывать о томъ, что произошло между ними.
  

ГЛАВА LXII.

   Вилю Владиславу хотѣлось теперь только одного: повидаться съ Доротеей и затѣмъ немедленно уѣхать изъ Миддльмарча. На другой день послѣ свиданія съ Бюльстродомъ онъ написалъ ей записку, въ которой, объясняя, что отъѣздъ его былъ задержанъ непредвидѣнными обстоятельствами, просилъ назначить день, когда она можетъ его принять у себя въ Ловикѣ, только поскорѣе, такъ какъ ему хотѣлось-бы уѣхать, а уѣхать онъ не хочетъ не повидавшись съ нею.
   Владиславъ чувствовалъ всю неловкость своей просьбы. Первое прощанье его состоялось въ присутствіи сэра Джемса Читама; всѣ въ домѣ знали, что онъ пріѣзжалъ проститься, а возвращаться вторично, когда никто этого не ожидаетъ всегда бываетъ нѣсколько жутко для самолюбія. Если первое прощанье можетъ произвести нѣкоторое впечатлѣніе, то вторичное уже сильно смахиваетъ на комедію. Но Виль все-таки рѣшилъ добиваться свиданія съ Доротеей и добиваться прямо, не прибѣгая къ такимъ уловкамъ, которыя могли-бы придать этому свиданію видъ случайной встрѣчи. Когда онъ видѣлся съ Доротеей въ послѣдній разъ, онъ не зналъ еще тѣхъ фактовъ, которые придавали совершенно новый характеръ ихъ отношеніямъ, и ставили между ними преграду болѣе неодолимую, чѣмъ онъ думалъ. Не зная, что у Доротеи было свое собственное состояніе, онъ полагалъ, что въ силу приписки м-ра Казобона къ завѣщанію, она останется безъ гроша, если захочетъ выйти замужъ за него. Принять отъ нея такую жертву онъ ни за что-бы не согласился. Въ добавокъ онъ узналъ о пятнѣ, лежавшемъ на его семьѣ,-- пятнѣ, которое могло послужить новымъ поводомъ роднымъ Доротеи смотрѣть на него, какъ на недостойнаго ея руки. При такихъ обстоятельствахъ надежда, что черезъ нѣсколько лѣтъ онъ вернется, составивъ себѣ имя, которое дозволитъ ему, не унижая своей гордости просить руки богатой вдовы, представлялась ему нелѣпой бредней. Вотъ почему онъ считалъ себя вправѣ повидаться съ Доротеей еще разъ.
   Записка его не застала Доротею дома. Она только что получила отъ дяди письмо съ извѣщеніемъ, что онъ вернется домой черезъ недѣлю, и отправилась въ Фрешитъ сообщить объ этомъ роднымъ, съ тѣмъ, чтобы на возвратномъ пути заѣхать въ Гранджъ и сдѣлать тамъ распоряженія по порученію дяди, находившаго, "что такого рода занятія очень полезны для молодыхъ вдовъ."
   Если-бы Виль Владиславъ подслушалъ то, что о немъ говорили въ это утро въ Фрешитѣ, онъ-бы увидѣлъ, что предчувствія его сбылись, что затягиваніе имъ своего отъѣзда подаетъ поводъ къ самымъ злымъ толкамъ. Сэръ Джемсъ внимательно слѣдилъ за всѣми его поступками, при посредствѣ м-ра Стэндиша, и услыхалъ отъ м-ра Стэндиша такое извѣстіе, которое, подтверждая вполнѣ его невысокое мнѣніе о Вилѣ, давало средство сдѣлать его совершенно безвреднымъ для Доротеи; нужно было только сообщить ей объ этомъ. Но какъ это сдѣлать? Сэръ Джемсъ совершенно терялся. Поручить Целіи передать это извѣстіе онъ не могъ, потому-что не хотѣлъ вмѣшивать Целію въ такое дѣло. Заговорить-же съ ней объ этомъ самому, при его робости и неумѣньи выражаться, казалось совершенно невозможномъ, и эта невозможность представилась ему въ самой осязательной формѣ, когда Доротея неожиданно пріѣхала къ нимъ. Но критическое положеніе пробудило въ немъ изобрѣтательность; онъ отправилъ грума на неосѣдланной лошади за м-съ Кадваладеръ, которая знала о ходившей насчетъ Виля сплетни и, конечно, не затруднится повторить ее хоть въ сотый разъ.
   М-ръ Читамъ задержалъ Доротею, подъ тѣмъ предлогомъ, что Калебъ, съ которымъ ей нужно было повидаться, сейчасъ пріѣдетъ, и она еще гуляла съ м-ромъ Гартомъ по саду, когда явилась м-съ Кадваладеръ.
   Сэръ Джемсъ, подстерегавшій ее, тотчасъ выбѣжалъ въ ней на встрѣчу и передалъ, чего онъ отъ нея желаетъ.
   -- Понимаю, понимаю, сказала м-съ Кадваладеръ,-- вы останетесь совершенно въ сторонѣ, а я такой арапъ, что во мнѣ никакая грязь не пристанетъ.
   -- Видите-ли, я не придаю этому особеннаго значенія, поспѣшилъ объяснить сэръ Джемсъ, не желая, чтобы м-съ Кадваладеръ поняла болѣе, чѣмъ слѣдовало.-- Мнѣ-бы просто хотѣлось дать понять Доротеѣ, что по нѣкоторымъ причинамъ ей не слѣдуетъ принимать его; но самъ я рѣшительно не въ состояніи сказать ей этого. Вамъ это будетъ гораздо удобнѣе.
   И оно дѣйствительно вышло совершенно удобно. Когда Доротея, простившись съ м-ромъ Гартомъ, подошла къ нимъ, то оказалось, что м-съ Кадваладеръ зашла въ паркъ совершенно случайно, поболтать съ Целіей объ ея ребенкѣ. Такъ м-ръ Брукъ ѣдетъ назадъ? Превосходно,-- онъ возвратится, конечно, совершенно излеченный отъ своей парламентской горячки и піонерства. Кстати о "Піонерѣ", въ городѣ ходили слухи, будто онъ скоро совсѣмъ слиняетъ оттого, что протеже м-ра Брука, блестящій молодой Владиславъ, уѣхалъ или собирается уѣхать. Слыхалъ объ этомъ сэръ Джемсъ?
   Они шли въ это время всѣ втроемъ по аллеѣ и сэръ Джемсъ, сбивая хлыстомъ листья съ кустовъ, пробормоталъ, что онъ слышалъ что-то въ этомъ родѣ.
   -- Все это оказались чистѣйшія враки! продолжала м-съ Кадваладеръ.-- Онъ не уѣхалъ, да, какъ кажется, и не собирается ѣхать; "Піонеръ" сохраняетъ свой цвѣтъ, а м-ръ Орландо Владиславъ проводитъ самымъ скандальнымъ образомъ все свое время съ женой м-ра Лейдгата, которая, говорятъ, очень хороша собою. Кто-бы ни пришолъ въ Лейдгатамъ, м-ръ Владиславъ постоянно тутъ какъ тутъ, либо валяется на диванѣ, либо акомпанируетъ хозяйкѣ на фортепьяно.
   -- Вы начали съ того, что переданные вами раньше слухи оказались пустяками, м-съ Кадваладеръ, я увѣрена, что и этотъ слухъ точно также не вѣренъ, вскричала Доротея съ негодованіемъ.-- Я не потерплю, чтобы при мнѣ отзывались дурно о м-рѣ Владиславѣ; онъ и безъ того слишкомъ пострадалъ отъ людской несправедливости.
   Щеки ея горѣли, губы дрожали. Сэръ Джемсъ, взглянувъ на нее, раскаялся въ томъ, что устроилъ эту сцену; но м-съ Кадваладеръ сохранила полную невозмутимость.
   -- Дай-то Богъ, моя милая, сказала она,-- дай-то Богъ, чтобы всякіе дурные слухи, о комъ-бы то ни было, оказывались невѣрными. Но жалко, что Лейдгатъ женился на уроженкѣ Миддльмарча. Съ его связями онъ могъ-бы взять себѣ жену изъ хорошей фамиліи и не слишкомъ молодую, которая умѣла-бы примириться съ его профессіею. Да вотъ, напримѣръ, чего онъ не женился на Клэрѣ Гарфэджеръ; родные ея не знаютъ, что съ ней дѣлать, и у нея есть и приданое. Тогда-бы, по крайней мѣрѣ, мы приняли ее въ свой кругъ. Ну, да у всякаго свой разсудокъ. Гдѣ-же Целія? Пойдемте, пожалуйста, къ ней.
   -- Мнѣ нужно сейчасъ-же ѣхать въ Типтонъ, отвѣчала Доротея сухо.-- Прощайте.
   Сэръ Джемсъ молча проводилъ ее до кареты. Онъ страшно злился на самого себя.
   Едва Доротея сѣла въ карету, какъ слезы градомъ покатились изъ ея глазъ, но она ихъ не замѣчала. "Это не правда, это не правда", повторяла она самой себѣ, но противъ воли въ памяти ея возникала первая встрѣча ея съ Вилемъ въ Миддльмарчѣ, когда она застала его съ м-съ Лейдгатъ и слышала, какъ онъ пѣлъ подъ ея акомнаниментъ.
   "Онъ говорилъ, что никогда не сдѣлаетъ ничего такого, что я могу найти дурнымъ. Какъ-бы мнѣ хотѣлось сказать ему, что я нахожу это дурнымъ", думала она. Досада на Виля боролась въ ней съ страстнымъ желаніемъ оправдать его. "Они всѣ стараются очернить его въ моихъ главахъ, но мнѣ это все равно, я знаю, что онъ хорошій, благородный человѣкъ". Въ ту минуту, когда она это думала, карета ея въѣзжала подъ ворота Гранджа и она поспѣшно вытерла глаза. Кучеръ попросилъ позволенія распречь лошадей на полчаса, такъ какъ одна лошадь потеряла подкову; Доротея позволила и, снявъ перчатки и шляпу, обратилась къ ключницѣ, вышедшей ее встрѣтить въ переднюю.
   -- Я побуду у васъ немножко, м-съ Белль, и займусь въ библіотекѣ, велите такъ отворить ставни, пожалуйста.
   -- Ставни отворены, сударыня, отвѣчала ключница, идя слѣдомъ за Доротеей.-- М-ръ Владиславъ здѣсь, онъ пришелъ за чѣмъ-то.
   Виль пришелъ за портфелемъ съ своими рисунками, котораго хватился при уборкѣ вещей и не хотѣлъ оставлять въ Миддльмарчѣ. У Доротеи замерло сердце отъ радости, что она еще разъ увидитъ Виля. Но, дойдя до двери библіотеки, она остановилась и сказала м-съ Белль:
   -- Войдите сперва, скажите ему, что я пріѣхала.
   Виль нашелъ свой портфель и приводилъ въ порядокъ свои рисунки, думая о томъ, что въ Миддльмарчѣ его ждетъ, можетъ быть, письмо отъ нея, когда услышалъ подъ самымъ своимъ ухомъ голосъ м-съ Белль:
   -- М-съ Казобонъ пріѣхала, сэръ.
   Онъ быстро обернулся и увидалъ Доротею, вошедшую вслѣдъ за ключницей. М-съ Белль немедленно удалилась.
   Доротея машинально подошла къ креслу дяди у письменнаго стола, Виль послѣдовалъ за нею и остановился въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нея.
   -- Пожалуйста, садитесь, сказала Доротея, складывая руки на колѣняхъ,-- я очень рада, что застала васъ здѣсь.
   Снявъ свою траурную шляпу, она осталась съ ненакрытыми волосами, и Вилю показалось, что она теперь точно такая, какою онъ ее видѣлъ при первой встрѣчѣ въ Римѣ; на лицѣ ея видны были еще слѣды слезъ, но она уже перестала сердиться на него.
   -- Я послалъ вамъ сегодня записку въ Ловикъ, съ просьбою назначить день, когда вы можете принять меня, заговорилъ Виль, садясь напротивъ нея.-- Я уѣзжаю надняхъ и мнѣ хотѣлось до отъѣзда повидаться съ вами еще разъ.
   -- Вы, кажется, пріѣзжали ко мнѣ нѣсколько недѣль тому назадъ проститься, вы тогда еще собирались уѣхать, произнесла Доротея слегка дрожащимъ голосомъ.
   -- Да, но тогда я не зналъ того, что узналъ теперь, и что измѣняетъ нѣсколько мои планы на будущее. Когда я видѣлся съ вами въ послѣдній разъ, я мечталъ, что когда-нибудь вернусь сюда, теперь-же я думаю, что мнѣ никогда не придется снова увидѣть здѣшнія мѣста.
   -- Вы желали объяснить мнѣ, почему ваши намѣренія измѣнились? спросила Доротея робко.
   -- Да, вскричалъ Виль, закидывая назадъ голову.-- Я желалъ этого. Мнѣ нанесено грубое оскорбленіе въ вашихъ глазахъ и въ глазахъ всего общества. Моя честь заподозрѣна самымъ пошлымъ образомъ. Я желалъ объяснить вамъ, что ни при какихъ обстоятельствахъ я не унизился-бы до того, чтобы дать людямъ поводъ говорить, что я искалъ денегъ подъ предлогомъ... чего нибудь другого. Противъ меня вовсе не нужно было принимать никакихъ другихъ мѣръ предосторожности... богатство вполнѣ ограждало отъ меня...
   Онъ всталъ и машинально подошелъ къ этому самому окну, у котораго годъ тому назадъ разговаривалъ съ Доротеею. Она въ эту минуту сочувствовала всѣмъ сердцемъ его негодованію; ей хотѣлось увѣрить его, что она никогда не подозрѣвала его ни въ чемъ дурномъ, а онъ отвертывался отъ нея, какъ будто и она была въ числѣ его враговъ.
   -- Съ вашей стороны, сказала она,-- было-бы жестоко думать, что я когда-нибудь заподозрѣвала васъ въ какой-нибудь низости.
   И, подойдя къ нему, она продолжала:
   -- Неужели вы думаете, что я могла когда-нибудь усомниться въ васъ?
   Виль вздрогнулъ при ея приближеніи и отошелъ отъ окна, избѣгая ея взглядовъ. Это движеніе сильно оскорбило Доротею. Она хотѣла сказать ему, что вполнѣ раздѣляетъ его негодованіе, но странность ихъ отношеній заставляла опасаться, что она можетъ сказать что-нибудь лишнее. Ей и въ голову не приходило, что Виль могъ мечтать жениться на ней, и потому-то боялась сказать что-нибудь такое, что могло навести его на мысль, что она это предполагаетъ.
   -- Противъ васъ, сказала она,-- конечно, не нужно было никакихъ мѣръ предосторожности.
   Виль ничего не отвѣчалъ. Слова эти ему показались черезчуръ равнодушными. Онъ подошелъ къ столу и сталъ завязывать свой портфель, Доротея издали слѣдила за нимъ. Они молчали. Въ душѣ его въ эту минуту было только одно чувство,-- чувство страстной любви въ ней, но этого чувства онъ ни за что не позволилъ-бы себѣ обнаружить и потому не говорилъ ничего. Она тоже молчала потому, что не могла предложить ему помощи, потому, что вынуждена была пользоваться деньгами, которыя должны были принадлежать ему, потому, наконецъ, что въ этотъ разъ онъ какъ-то сторонился отъ нея.
   Но вотъ Виль завязалъ свой портфель и снова подошелъ къ окну.
   -- Я ухожу, сказалъ онъ, глядя на нее сухими, воспаленными глазами.
   -- Чѣмъ-же вы будете заниматься, уѣхавъ отсюда? спросила Доротея робко.-- Ваши намѣренія на этотъ счетъ не измѣнились?
   -- Нѣтъ, что первое попадется подъ руку, тѣмъ, и стану заниматься. Я думаю, что можно привыкнуть работать и безъ надежды на счастье.
   -- Къ чему такое отчаяніе!
   Слезы начинали душить Доротею, она сдѣлала надъ собою усиліе и докончила, улыбаясь:
   -- Впрочемъ, мы съ вами давно уже замѣтили за собой одинъ общій грѣшокъ: мы любимъ выражаться черезчуръ сильно.
   -- Я вовсе не выражался сильно. Бываютъ минуты, которыя человѣкъ переживаетъ только разъ въ жизни, послѣ которыхъ ему приходится проститься навсегда съ надеждой на его счастье. Мнѣ пришлось пережить такія минуты очень рано -- вотъ и все. Я разлученъ на всю жизнь съ тѣмъ, что для меня дороже всего на свѣтѣ,-- разлученъ не потому, чтобы это счастіе было недостижимо для меня, а потому, что честь, гордость, чувство собственнаго достоинства запрещаютъ мнѣ стремиться къ нему. Я буду жить теперь какъ человѣкъ, видѣвшій въ экстазѣ небо.
   Виль остановился; ему казалось, что Доротея не могла не понять его. Но въ Доротеѣ, настроенной тѣмъ, что она слышала въ Фрешитѣ, слова его пробудили совершенно другія мысли. Она подумала, что Виль намекаетъ на свои отношенія къ м-съ Лейдгатъ, и сердце ея болѣзненно сжалось, хотя она сама не умѣла себѣ объяснить почему. Въ его словахъ она увидѣла желаніе убѣдить ее, что и въ этомъ отношеніи поведеніе его стоитъ выше всякихъ подозрѣній...
   Молчаніе ея не удивило Виля; онъ самъ былъ слишкомъ взволнованъ въ эту минуту, чтобы замѣчать время. Ему казалось, что должно случиться что-то такое, что помѣшаетъ ихъ разлукѣ, онъ ждалъ какого-то чуда.
   Долго простояли они такимъ образомъ. Наконецъ, Доротея подняла глаза, хотѣла уже что-то сказать, какъ вдругъ дверь отворилась и лакей ея вошелъ съ докладомъ:
   -- Лошади готовы, сударыня, прикажете подавать?
   -- Да, отвѣчала Доротея и, обернувшись въ Вилю, прибавила:-- Мнѣ нужно оставить письменныя распоряженія ключницѣ.
   -- Я ухожу, сказалъ Виль, когда дверь за лакеемъ затворилась.-- Послѣ завтра я уѣду изъ Миддльмарча.
   -- Вы поступили честно во всѣхъ отношеніяхъ, произнесла Доротея тихимъ голосомъ.
   Она протянула ему руку, Виль молча пожалъ ее; ея слова показались ему слишкомъ холодными и черствыми. Глаза ихъ встрѣтились; въ его глазахъ она прочла недовольство, онъ въ ея -- только грусть. Онъ отвернулся и взялъ портфель подъ мышку.
   -- Я никогда не думала о васъ дурно. Пожалуйста, не забывайте меня, заговорила Доротея, слезы душили ее.
   -- Къ чему вы это говорите? отвѣчалъ Виль съ раздраженіемъ.-- Какъ будто я не рискую забыть все, кромѣ васъ?
   Слова ея дѣйствительно взбѣсили его и онъ поспѣшно вышелъ. Повязка спала съ глазъ Доротеи и она все поняла. Бросившись въ кресло, она просидѣла нѣсколько минутъ неподвижно подъ наплывомъ новыхъ ощущеній. Радость охватила все существо ея при мысли, что Виль любилъ, въ самомъ дѣлѣ, ее, а не другую; что любовь къ ней, а не любовь болѣе преступная гнала его изъ Миддльмарча. Они все равно должны были разстаться, но она могла думать о немъ безъ всякихъ упрековъ совѣсти.
   Разлука показалась ей легка въ эту минуту: сознаніе, что она любитъ и любила, вытѣсняло всякія грустныя лысли. Она бодро принялась за выписки изъ письма дяди, весело распрощалась съ ключницей и сѣла въ карету счастливая, улыбающаяся.
   Кучеръ м-ра Казобона привыкъ еще при жизни покойнаго ѣздить скоро, такъ что карета быстро катилась по слегка смоченной дождемъ дорогѣ. Сквозь сѣрыя тучи проглядывало голубое небо. Доротеѣ казалось, что никогда еще природа не была такъ прекрасна, какъ въ эту минуту. Ей хотѣлось нагнать Виля и взглянуть на него еще разъ. Дѣйствительно, на одномъ поворотѣ дороги карета обогнала его; онъ приподнялъ шляпу, но она не успѣла сдѣлать ни малѣйшаго движенія, какъ уже была далеко отъ него.
   "Отчего я не знала этого прежде... отчего онъ не зналъ... тогда-бы намъ было наслажденіемъ думать другъ о другѣ, несмотря на разлуку. Ахъ, если-бы я могла дать ему денегъ, облегчить для него дорогу жизни". Эти мысли неотвязно вертѣлись у нея въ головѣ. Но, несмотря на всю независимость ея характера, она не въ состояніи была стать выше мнѣнія свѣта и, подобно всѣмъ окружающимъ ее, считала неприличными болѣе тѣсныя сношенія съ нимъ. Она вполнѣ сочувствовала мотивамъ, заставившимъ Виля бѣжать отъ нея. Могъ-ли онъ надѣяться, что она перешагнетъ преграду, поставленную ея мужемъ между ними, когда она сама считала себя на это неспособною.
   Мысли Виля были болѣе безотраднаго свойства. Въ его тогдашнемъ настроеніи духа всякая мелочь въ состояніи была подлить въ немъ желчь. Видъ кареты, мчавшей Доротею, напомнилъ ему слишкомъ наглядно разницу ихъ положенія, и поведеніе его стало ему казаться вынужденнымъ необходимостью, а не внушеннымъ благородными побужденіями. Онъ даже не зналъ навѣрно, любитъ-ли она его? Этотъ вечеръ Виль провелъ у Лейдгатовъ; на слѣдующій день онъ уѣхалъ.
  

КНИГА VII.
Два искушенія.

  

ГЛАВА LXIII.

   -- Часто вы видитесь съ вашимъ ученымъ фениксомъ Лейдгатомъ? спросилъ м-ръ Толлеръ на одномъ изъ званыхъ обѣдовъ на Рождествѣ у м-ра Фэрбротера, сидѣвшаго по правую его руку.
   -- Къ сожалѣнію, очень рѣдко, отвѣчалъ викарій, привыкшій уже игнорировать насмѣшки м-ра Толлера надъ его вѣрою въ новое медицинское свѣтило.-- Я живу далеко, а онъ слишкомъ занятъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? Радуюсь за него, замѣтилъ м-ръ Минчинъ сладенькимъ, но изумляющимся тономъ.
   -- Онъ посвящаетъ почти все свое время новому госпиталю, продолжалъ м-ръ Фэрбротеръ, желавшій во что-бы то ни стало поддержать разговоръ на эту тему.-- Мнѣ говорила объ этомъ моя сосѣдка, м-съ Казобонъ, которая часто тамъ бываетъ. Она говоритъ, что Лейдгатъ по истинѣ неутомимъ и устроилъ госпиталь удивительно. Онъ приготовляетъ теперь новую палату на случай холеры.
   -- И новыя теоріи леченія, чтобы испробовать ихъ на своихъ паціентахъ, добавилъ м-ръ Толлеръ.
   -- Пожалуйста, Толлеръ, будьте-же справедливы. Вы слишкомъ умны, чтобы не понять, что въ медицинѣ, точно также, какъ и во всемъ другомъ, смѣлый, свѣжій умъ можетъ принести громадную пользу; что-же касается холеры, то, я думаю, ни одинъ изъ васъ не знаетъ вѣрнаго средства отъ нея. Человѣкъ, который заходитъ слишкомъ далеко по новой дорогѣ, обыкновенно, вредитъ себѣ болѣе, чѣмъ кому-нибудь другому.
   -- Конечно, вы и Вренчъ должны быть ему благодарны, замѣтилъ Минчинъ, обращаясь къ Толлеру,-- онъ вамъ доставилъ сливки пикоковскихъ паціентовъ.
   -- Лейдгатъ живетъ слишкомъ широко для начинающаго практиканта-доктора, сказалъ м-ръ Гарри Толлеръ пивоваръ.-- Вѣроятно, онъ получаетъ пособіе отъ своихъ родственниковъ.
   -- Вѣроятно, поддакнулъ м-ръ Чилли,-- иначе-бы онъ не женился на такой хорошенькой дѣвушкѣ, отъ которой мы всѣ были безъ ума. Какъ не злиться на человѣка, который отнялъ у насъ самую красивую дѣвушку во всемъ городѣ.
   -- И самую лучшую невѣсту, прибавилъ м-ръ Стэндишъ.
   -- Мой другъ, Винци, смотрѣлъ очень косо на этотъ бракъ, это мнѣ очень хорошо извѣстно, продолжалъ Чилли.-- Онъ едвали станетъ помогать ему; о родственникахъ-же съ его стороны я ничего не могу сказать.
   И м-ръ Чилли замолчалъ съ видомъ человѣка, который-бы могъ еще многое что сказать, но воздерживается изъ скромности.
   -- Но думаю, чтобы Лейдгатъ когда-нибудь разсчитывалъ на практику, какъ на средство къ жизни, замѣтилъ м-ръ Толлеръ съ легкимъ оттѣнкомъ сарказма, и разговоръ на этомъ кончился.
   Уже не въ первый разъ приходилось м-ру Фэрбротеру слышать, что Лейдгатъ живетъ не по средствамъ, но онъ полагалъ, что молодой докторъ имѣлъ помимо практики какіе-нибудь посторонніе источники доходовъ, которые дозволяли ему дѣлать такіе расходы, несмотря на неудачную практику. Разъ вечеромъ онъ отправился въ Мидльмарчъ, чтобы поболтать съ Лейдгатомъ по старому, и замѣтилъ въ немъ какое-то неестественное возбужденіе, составлявшее рѣзкую противуположность съ его обыкновенной спокойной непринужденностью. Пока они сидѣли въ кабинетѣ, Лейдгатъ говорилъ бенъ умолку, выставляя аргументы за и противъ извѣстныхъ біологическихъ теорій; но аргументы эти являлись, видимо, не результатомъ трудолюбивыхъ изслѣдованій, на необходимости которыхъ онъ обыкновенно настаивалъ, а выставлялись зря, для того только, чтобы избѣгнуть разговоровъ о личныхъ дѣлахъ. Когда-же они перешли въ гостиную, Лейдгатъ тотчасъ-же попросилъ Розамунду сыграть что-нибудь, а самъ опустился въ кресло и не произнесъ болѣе ни слова, глаза его блестѣли, зрачки были расширены. "Вѣроятно, онъ принялъ опіума, подумалъ м-ръ Фэрбротеръ,-- можетъ быть, у него tic douloureux, а можетъ быть, просто утомился отъ занятій".
   Фэрбротеру и на умъ не приходило, что Лейдгатъ, можетъ быть, не совсѣмъ счастливъ въ супружествѣ; онъ, какъ и всѣ, считалъ Розамунду милымъ, кроткимъ созданіемъ, хотя ему лично она никогда особенно не нравилась; она слишкомъ смахивала на первую ученицу школы, благовоспитанную и благонравную барышню. Мать его терпѣть не могла Розамунды за то, что она никогда не замѣчала присутствія Генріэтты Нобль въ комнатѣ. "Но если Лейдгатъ въ нее влюбился, значитъ, она пришлась ему по вкусу", разсуждалъ викарій.
   М-ръ Фэрбротеръ зналъ, что Лейдгатъ очень гордъ, но рѣшительно не понималъ такого рода гордости, которая не дозволяетъ человѣку заикнуться о своихъ личныхъ дѣлахъ, такъ какъ самъ онъ не былъ зараженъ ею.
   Вскорѣ послѣ разговора у м-ра Толлера викарій узналъ кое-какія вещи, возбудившія въ немъ сильное желаніе дать понять косвенно Лейдгату, что если дѣла его находятся въ затруднительномъ положеніи, то у него есть другъ, которому онъ можетъ высказаться съ полною откровенностью.
   Случай вскорѣ представился; въ новый годъ Винци устроили у себя обѣдъ, на который пригласили и Фэрбротера. Обѣдъ носилъ на себѣ характеръ чисто-семейный, Фэрбротеръ былъ приглашенъ съ матерью и сестрою, всѣ дѣти Винци были въ сборѣ и Фрэдъ убѣдилъ мать пригласить Мэри Гартъ, представляя ей, что въ противномъ случаѣ Фэрбротеры обидятся, такъ какъ они очень дружны съ Мэри. Мэри приняла приглашеніе и Фрэдъ былъ внѣ себя отъ восторга, хотя его нѣсколько и смущала ревность къ Фэрбротеру, сидѣвшему рядомъ съ нею. Обѣдъ прошелъ очень весело. Мэри была необыкновенно оживлена. Она радовалась за Фрэда, что его родители начинаютъ относиться къ ней лучше, я не прочь была показать имъ, какъ высоко цѣнятъ ее люди, авторитетъ которыхъ имѣлъ кое-какой вѣсъ въ ихъ глазахъ.
   М-ръ Фэрбротеръ замѣтилъ, что Лейдгатъ какъ-будто не въ духѣ, а м-ръ Винци избѣгаетъ случая разговаривать съ нимъ. Розамунда была мила и весела, какъ всегда, и только очень тонкій наблюдатель могъ-бы подмѣтить въ ней отсутствіе всякаго участія къ мужу. Она ни разу не обертывала головы на голосъ Лейдгата, когда онъ вмѣшивался въ какой-нибудь разговоръ. Его отозвали куда-то и онъ вернулся только черезъ два часа, а она, казалось, и не замѣтила его возвращенія. Но это только казалось; на самомъ дѣлѣ она чутко слѣдила за каждымъ движеніемъ мужа и своимъ напускнымъ равнодушіемъ старалась только выразить въ предѣлахъ приличія неудовольствіе на него. Лейдгата отозвали отъ дессерта, и когда дамы вышли въ гостиную, м-съ Фэрбротеръ сказала Розамундѣ:
   -- Я полагаю, что часто отрываютъ вашего мужа отъ обѣда, м-съ Лейдгатъ.
   -- Да, положеніе врача очень безпокойное, особенно, когда онъ такъ преданъ своей профессіи, какъ м-ръ Лейдгатъ, отвѣчала Розамунда, и отошла прочь.
   -- Она страшно скучаетъ своимъ одиночествомъ, подхватила м-съ Винци, сидѣвшая тутъ-же возлѣ.-- Мнѣ это не разъ приходило въ голову, когда Розамунда была больна и я гостила у нея. Вы знаете, м-съ Фэрбротеръ, мы живемъ весело. Я сама веселаго характера, и м-ръ Винци также любитъ, чтобы вокругъ него было шумно. Мы пріучили къ такой жизни и Розамунду. А теперь ей приходится жить съ мужемъ, который уходитъ изъ дому въ самое неподходящее время и никогда не можетъ сказать навѣрное, въ которомъ часу вернется; къ тому-же онъ человѣкъ скрытный, гордый, какъ мнѣ кажется.-- При этихъ словахъ м-съ Винци понизила голосъ.-- Но у Розамунды ангельскій характеръ; какъ часто дома братья досаждали ей, но она никогда не сердилась на нихъ. Впрочемъ, у меня, слава Богу, всѣ дѣти очень мягкаго характера.
   И нельзя было не повѣрить этому, глядя на улыбку, съ которою м-съ Винци смотрѣла на своихъ трехъ дѣвочекъ. Ея улыбающійся взглядъ поневолѣ долженъ былъ упасть и на Мэри Гартъ, которую дѣвочки затащили въ уголокъ и заставляли разсказывать имъ сказки.
   Въ эту самую минуту Луиза, любимица матери, подбѣжала къ ней крича:
   -- Мама, мама, маленькій человѣкъ такъ топнулъ ногой, что она у него завязла и онъ не могъ ее вытащить!
   -- Хорошо, хорошо, дружочекъ, завтра ты мнѣ разскажешь объ этомъ, а теперь иди, слушай!
   Глаза м-съ Винци послѣдовали за дѣвочкой, возвращавшейся въ свой уголокъ, и она рѣшила, что никогда не будетъ мѣшать Фрэду приглашать Мэри, такъ какъ дѣти такъ полюбили ес.
   Вскорѣ уголокъ, куда забились дѣти съ Мэри, еще болѣе оживился приходомъ м-ра Фэрбротера, который подсѣлъ къ нимъ и посадилъ Луизу къ себѣ на колѣни. Дѣвочки пристали къ нему, чтобы онъ выслушалъ сказку, и Мэри должна была снова повторить ее. Она повторила почти тѣми-же словами, какъ разсказывала имъ. Фредъ, сидѣвшій также неподалеку, въ душѣ торжествовалъ за Мэри, но его бѣсило восхищеніе, съ которымъ глядѣлъ на нее Фэрбротеръ.
   -- Теперь ты не захочешь и слушать про моего одноглазаго великана, Лу, сказалъ Фрэдъ, когда Мэри досказала свою сказку.
   -- Нѣтъ, захочу, разскажи.
   -- Ну, едва-ли; куда ужь мнѣ съ своей сказкой. Попроси лучше м-ра Фэрбротера.
   -- Да, посовѣтывала и Мэри,-- попросите м-ра Фэрбротера разсказать вамъ о муравьяхъ, у которыхъ былъ великолѣпный домъ, и домъ этотъ разрушилъ великанъ Томъ, который думалъ, что муравьевъ это нисколько не огорчаетъ, потому что они не плачутъ и не вытираютъ себѣ глазъ платками.
   -- Ахъ, разскажите, стала просить викарія Луиза.
   -- Куда мнѣ, я старый священникъ; у меня вмѣсто сказки выйдетъ проповѣдь. Хотите послушать проповѣди?
   -- Да, отвѣчала Луиза нерѣшительно.
   -- О чемъ-же бы вамъ сказать, ну хоть о пирожкахъ. Какая дурная вещь пирожки, особенно сладкіе и съ изюмомъ.
   Луиза нахмурилась, слѣзла съ колѣнъ викарія и побѣжала къ Фрэду.
   -- Вижу, что негодится проповѣдивать въ новый годъ, сказалъ м-ръ Фэрбротеръ, тоже вставая и уходя. Онъ замѣтилъ, что Фрэдъ ревнуетъ его и что онъ самъ не перестаетъ увлекаться Мэри.
   -- Премилая особа эта миссъ Гартъ, сказала м-съ Фэрбротеръ, слѣдившая за сыномъ.
   -- Да, отвѣчала м-съ Винци, къ которой она обратилась съ этимъ замѣчаніемъ.-- Жаль только, что она такъ не хороша собою.
   -- Ну, я этого не нахожу. Мнѣ ея наружность нравится. Зачѣмъ требовать непремѣнно красоты. Для меня всего важнѣе въ дѣвушкѣ умѣнье держать себя, а миссъ Гартъ не уронитъ себя ни въ какомъ обществѣ.
   М-съ Фэрбротеръ сказала это довольно рѣзкимъ тономъ, такъ какъ разсчитывала, что Мэри сдѣлается современемъ ея невѣсткою.
   Наѣхали новые гости; въ гостиной начались музыка и игры, для играющихъ въ карты были разставлены зеленые столы въ особой комнатѣ. М-ръ Фэрбротеръ сыгралъ одинъ роберъ, въ утѣшеніе своей матери, и потомъ усадилъ за себя м-ра Чилли и вышелъ изъ комнаты. Въ передней онъ встрѣтился съ Лейдгатомъ, только-что пріѣхавшимъ назадъ.
   -- Васъ-то мнѣ и нужно, сказалъ викарій, и, вмѣсто того, чтобы идти въ гостиную, они принялись росхаживать взадъ и впередъ по передней.
   -- Какъ видите, мнѣ теперь не трудно оторваться отъ зеленаго стола, заговорилъ Фэрбротеръ, улыбаясь,-- потому что я играю вовсе не изъ-за денегъ. М-съ Казобонъ говоритъ, что этимъ я обязанъ вамъ.
   -- Какимъ это образомъ? спросилъ Лейдгатъ холодно.
   -- Вы не хотѣли, чтобы я зналъ объ этомъ; по-моему, это неумѣстная скрытность. Почему-же не доставить человѣку удовольствія чувствовать, что вы оказали ему услугу. Я не принадлежу къ числу такихъ людей, которые, какъ огня, боятся услуги ближняго; мнѣ гораздо пріятнѣе быть обязаннымъ всѣмъ окружающимъ за дружеское ихъ расположеніе ко мнѣ.
   -- Я рѣшительно не понимаю, на что вы намекаете, развѣ на то, что я разъ говорилъ о васъ м-съ Казобонъ. Но она обѣщала мнѣ не передавать вамъ объ этомъ; я не думалъ, что она способна нарушать свои обѣщанія, сказалъ Лейдгатъ угрюмо, прислоняясь въ выступу камина.
   -- Она сама ничего мнѣ не говорила, я узналъ объ этомъ отъ Брука. Онъ выразилъ мнѣ свою радость, что приходъ достался мнѣ; я и самъ говорилъ за васъ, продолжалъ онъ далѣе, но Лейдгатъ до того превознесъ васъ, что м-съ Казобонъ тотчасъ-же рѣшила, что лучшаго выбора она сдѣлать не можетъ.
   -- Брукъ -- пустой болтунъ.
   -- Я ему очень благодаренъ за эту болтливость. Я рѣшительно не понимаю, почему вы не хотѣли, чтобы я зналъ, что вы оказали мнѣ услугу, и услугу очень серьезную. Какъ это ни больно для нашего самолюбія, но нельзя не сознаться, что только человѣкъ, не нуждающійся въ деньгахъ, вполнѣ гарантированъ отъ дурныхъ поступковъ, конечно, если онъ человѣкъ хорошій. Нищій изъ-за куска хлѣба можетъ совершить дурной поступокъ не потому, что онъ человѣкъ дурной, а потому, что ему ѣсть хочется. Я совершенно доволенъ, что мнѣ теперь нѣтъ надобности искать случайныхъ доходовъ.
   -- Всякое полученіе денегъ зависитъ отъ случая; какой-бы профессіей человѣкъ не занимался, доходы его всегда будутъ случайны, замѣтилъ Лейдгатъ.
   Фэрбротеръ объяснилъ себѣ эти слова Лейдгата, идущія въ разрѣзъ съ тѣмъ, что онъ говорилъ прежде, запутанностью его дѣлъ и отвѣчалъ добродушнымъ тономъ:
   -- Да, нужно имѣть громадный запасъ терпѣнія, чтобы помириться съ такимъ положеніемъ дѣла. Но переносить его все-таки легче, когда есть друзья, которые васъ любятъ и всегда готовы помочь вамъ всѣмъ, чѣмъ могутъ.
   -- Да, отвѣчалъ Лейдгатъ самымъ добродушнымъ тономъ, поглядывая на часы.-- Но люди имѣютъ обыкновеніе дѣлать изъ мухи слона.
   Онъ понялъ очень хорошо, что Фэрбротеръ предлагаетъ ему косвеннымъ образомъ помощь, и гордость его возмутилась этимъ. Онъ съ удовольствіемъ видѣлъ, что ему удалось оказать викарію услугу, но принять отъ него взаимную услугу казалось ему невыносимымъ, тѣмъ болѣе, что эта услуга должна была заключаться въ займѣ. Ему казалось легче употребить въ дѣло револьверъ.
   Фэрбротеръ въ свою очередь понялъ какъ нельзя лучше смыслъ его отвѣта и счелъ за лишнее настаивать въ настоящую минуту.
   -- Когда можно застать васъ дома? спросилъ онъ.
   -- Послѣ одиннадцати, отвѣчалъ Лейдгатъ, и они пошли въ гостиную.
  

ГЛАВА LXIV.

   Лейдгатъ очень хорошо зналъ, что если-бы даже онъ совершенно откровенно разсказалъ м-ру Фэрбротеру, въ какомъ положеніи онъ находится, викарій не въ состояніи былъ-бы помочь ему. Лейдгату нужно было не менѣе 1,000 ф. ст., чтобы удовлетворить своихъ кредиторовъ и, какъ онъ выражался.
   Съ приближеніемъ новаго года требованія кредиторовъ становились все назойливѣе и назойливѣе, такъ-что Лейдгатъ былъ рѣшительно не въ состояніи думать ни о чемъ, кромѣ своего текущаго положенія.
   Характеръ у него былъ вовсе не тяжелый: постоянная умственная дѣятельность, искренняя доброта и крѣпкое сложеніе предохраняли его при мало-мальски сносныхъ условіяхъ отъ той мелочной раздражительности, которая дѣлаетъ человѣка нестерпимымъ для окружающихъ. Но въ настоящее время онъ находился подъ вліяніемъ постояннаго раздраженія, вызваннаго не столько критическимъ положеніемъ, сколько сознаніемъ, что онъ тратитъ всю свою энергію, всѣ свои умственныя силы на мелочную борьбу съ житейскими невзгодами.
   Мрачное настроеніе духа, въ которое онъ впалъ подъ вліяніемъ этой безплодной борьбы, все болѣе и болѣе отчуждало отъ него Розамунду. Послѣ того вечера, когда онъ сообщилъ ей о разстройствѣ ихъ дѣлъ, онъ не разъ пытался убѣдить ее въ необходимости сократить расходы, и съ приближеніемъ праздниковъ убѣжденія эти становились все настоятельнѣе и настоятельнѣе.
   -- Мы можемъ обходиться съ одной прислугой и жить гораздо скромнѣе, чѣмъ живемъ, говорилъ онъ ей однажды.-- Я думаю оставить себѣ только одну лошадь.
   -- Дѣлай, какъ хочешь, отвѣчала Розамунда,-- но мнѣ кажется, что, перемѣнивъ образъ жизни, ты только повредишь себѣ; у тебя будетъ еще менѣе практики.
   -- Милая Розамунда, теперь уже поздно разсуждать объ этомъ. Мы устроились слишкомъ на широкую ногу. Пикокъ, какъ тебѣ извѣстно, жилъ гораздо скромнѣе. Я кругомъ виноватъ; меня слѣдовало-бы побить за то, что я поставилъ тебя въ необходимость жить бѣднѣе, чѣмъ ты привыкла у родителей. Но вѣдь мы женились, потому что любили другъ друга, и эта любовь поможетъ намъ пережить тяжелое время. Брось свою работу, моя дорогая, приди во мнѣ.
   Розамунда подошла къ нему, онъ посадилъ ее къ себѣ на колѣни, обнялъ одною рукою, а другую положилъ на ея руки и заговорилъ мягкимъ голосомъ:
   -- Знаешь, Роза, я рѣшительно постичь не могу, куда у насъ уходитъ столько денегъ. Прислуга наша уже черезчуръ неэкономна и живемъ мы слишкомъ открыто. Я увѣренъ, что можно издерживать гораздо меньше и это нисколько не повредитъ моей практикѣ; вотъ Вренчъ, напримѣръ, какъ онъ скромно живетъ, а какая у него огромная практика.
   -- Такъ ты хочешь жить такъ, какъ Вренчъ! А вѣдь ты самъ, кажется, находилъ когда-то, что противно смотрѣть, какъ они скаредно живутъ.
   -- Да, у нихъ нѣтъ ни малѣйшаго вкуса, ихъ бережливость дѣйствительно смахиваетъ на безобразіе. Мы никогда не дойдемъ до этого. Я говорю только, что, несмотря на скромный образъ жизни Вренча, у него великолѣпная практика.
   -- Отчего-же у тебя нѣтъ порядочной практики, Тертій? Вѣдь у Пикока была-же. Тебѣ слѣдуетъ быть нѣсколько пообходительнѣе и самому доставлять лекарства, какъ дѣлаютъ другіе доктора. Вѣдь сначала дѣла твои пошли очень хорошо, тебя приглашали въ лучшіе дома. Съ эксцентричностію далеко не уѣдешь; ты долженъ подлаживаться подъ мнѣнія окружающихъ, закончила Розамунда наставительнымъ тономъ.
   Лейдгата взорвало.
   -- Какъ я долженъ вести себя относительно своихъ паціентовъ -- это уже мое дѣло, Роза. У насъ теперь не объ этомъ рѣчь, а о томъ, что намъ придется, можетъ быть, нѣсколько лѣтъ къ ряду жить на какіе-нибудь 400 ф. ст. въ годъ; намъ нужно сообразовать нашу жизнь съ этими средствами.
   Розамунда просидѣла нѣсколько минутъ молча.
   -- Дядюшка Бюльстродъ, заговорила она, наконецъ,-- долженъ-бы назначить тебѣ жалованье за твои занятія въ госпиталѣ: съ какой стати тебѣ работать даромъ.
   -- Еще до открытія госпиталя мы рѣшили, что я стану лечить тамъ даромъ. Это опять-таки не относится къ нашему разговору. Мы теперь говоримъ о томъ, какъ устроиться съ нашими наличными средствами. Я вижу только одинъ исходъ изъ нашего теперешняго положенія. Нэдъ Плаймдэдь женится, какъ я слышалъ, на миссъ Софи Толлеръ. Они люди съ состояніемъ, найти себѣ подходящій домъ въ Миддльмарчѣ имъ будетъ трудно. Я увѣренъ, что они съ радостью возьмутъ нашъ домъ съ большею частью мебели и не постоятъ за цѣною. Можно попросить Трембеля переговорить объ этомъ съ Плаймдэлемъ.
   Розамунда встала съ колѣнъ мужа и прошлась по комнатѣ; когда она повернулась лицомъ къ нему, на глазахъ ея дрожали слезы и она закусывала нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Лайдгатъ взбѣсился, но онъ чувствовалъ, что сорвать на ней свое сердце въ настоящую минуту было-бы слишкомъ жестоко. Онъ скрѣпился и сказалъ только:
   -- Мнѣ это въ высшей степени прискорбно, Розамунда, я понимаю, какъ это будетъ тяжело тебѣ.
   -- Согласившись отослать обратно часть серебра и позволивъ описать вашу движимость, я надѣялась, что этимъ, по крайней мѣрѣ, все кончится.
   -- Я тебѣ объяснялъ тогда, мой другъ, что движимость закладывается въ обезпеченіе долга. Но долгъ все-таки долженъ быть уплаченъ, въ противномъ случаѣ движимость будетъ продана. Если Плаймдэль возьметъ нашъ домъ и большую часть мебели, мы въ состояніи будемъ уплатить и этотъ долгъ и еще нѣсколько другихъ и избавимся отъ черезчуръ роскошной обстановки. Мы можемъ нанять домъ поскромнѣе: Тренбель сдаетъ очень приличный домъ за тридцать фунтовъ въ годъ, а за этотъ мы платимъ девяносто.
   Слезы текли по щекамъ Розамунды. Первый разъ въ жизни приходилось ей переживать такую горькую минуту.
   -- Я никакъ не думала, сказала она, наконецъ, медленно и съ удареніемъ,-- чтобы тебѣ когда-нибудь могла придти охота поступать такимъ образомъ.
   -- Охота? вскричалъ Лейдгатъ, вскакивая со стула и принимаясь ходить по комнатѣ.-- Тутъ дѣло не въ охотѣ. Понятно, что и мнѣ не весело рѣшиться на это, но я не могу поступить иначе.
   -- Мнѣ кажется, можно найдти другія средства. Распродадимъ все съ аукціона и уѣдемъ изъ Миддльмарча.
   -- Съ какой стати мнѣ уѣзжать изъ Миддльмарча, гдѣ у меня все-таки есть кое-какая работа, а тамъ, куда мы переѣдемъ, придется отыскивать ее. Куда-бы мы ни переѣхали, мы все-таки на разбогатѣемъ.
   -- Ты самъ виноватъ, Тертій, что мы въ такомъ положеніи. Какъ ты себя держишь съ своими родными?! Ты оскорбилъ капитана Лейдгата. Когда мы были въ Квалигхамѣ, сэръ Гадвикъ былъ очень ласковъ ко мнѣ и я увѣрена, что онъ-бы все сдѣлалъ для тебя, если-бы ты держалъ себя съ нимъ какъ должно и откровенно разсказалъ ему о своемъ положеніи. Но тебѣ лучше хочется уступить свой домъ и свою мебель м-ру Нэду Плаймдэлю.
   -- Ну, если такъ, я тебѣ отвѣчу: да, мнѣ этого хочется, вспылилъ Лейдгатъ.-- Я согласенъ всего лишиться, по попрошайничать не стану.
   Розамунда молча вышла изъ комнаты; но она твердо рѣшилась не допустить Лейдгата поставить на своемъ.
   Лейдгатъ ушелъ изъ дому, но, когда вспышка прошла, онъ самъ испугался своей горячности и рѣшилъ, что подобныя сцены между нимъ и женою не должны болѣе повторяться. Что-же будетъ, если вдобавокъ ко всему они еще разлюбятъ другъ друга? Онъ уже давно помирился съ ея недостаткомъ чувствительности и пересталъ видѣть въ ней идеалъ жены. Но все-таки онъ еще любилъ ее и берегъ эту любовь, какъ сокровище. Обсудивъ дѣло нѣсколько хладнокровнѣе, онъ нашелъ, что она ни въ чемъ не виновата, что всему виною ихъ критическое положеніе, которое онъ создалъ отчасти самъ. Вечеромъ онъ былъ съ ней особенно нѣженъ, чтобы загладить утреннюю сцену; Розамунда съ удовольствіемъ принимала его ласки, онѣ служили ей доказательствомъ, что мужъ любитъ ее, что она не потеряла надъ нимъ вліянія, но сама она уже не любила его. Лейдгатъ рѣшилъ не заговаривать съ нею болѣе о сдачѣ дома, но при первомъ удобномъ случаѣ привести свое намѣреніе въ исполненіе. Однако, на слѣдующее утро за завтракомъ Розамунда первая заговорила объ этомъ:
   -- Говорилъ ты съ Трембелемъ? спросила она кротко.
   -- Нѣтъ. Я зайду къ нему сегодня утромъ. Нечего терять времени.
   Изъ этого вопроса Розамунды Лейдгатъ заключилъ, что она покорилась необходимости, и, уходя, нѣжно поцѣловалъ ее въ лобъ.
   Вскорѣ послѣ его ухода Розамунда также ушла изъ дому. Она отправилась къ матери м-ра Нэда, м-съ Плаймдэль, поздравить ее съ предстоящей женитьбой сына. М-съ Плаймдэль была вполнѣ убѣждена, что Розамунда горько раскаявается теперь въ томъ, что не пошла за Нэда, и потому приняла ее весьма любезно.
   -- Да, заговорила она въ отвѣтъ на ея поздравленія,-- Нэдъ вполнѣ счастливъ. Да я я не могла-бы пожелать себѣ лучшей невѣстки, чѣмъ Софи Толлеръ. Отецъ, конечно, дастъ за ней хорошее приданое; все семейство вообще очень почтенное. Но я не гонюсь за приданымъ или связями. Дѣло въ томъ, что сама она такая славная дѣвушка, безъ всякихъ претензій, несмотря на то, что могла-бы составить украшеніе любого общества. Конечно, она не гоняется за аристократіей, да я, по правдѣ сказать, и не люблю людей, которые норовятъ выйти изъ своей сферы. Софи не уступитъ никому въ городѣ.
   -- Мнѣ она всегда нравилась, замѣтила Розамунда.
   -- Я говорю Нэду, что Богъ ему послалъ такое счастіе въ награду за то, что онъ никогда не задиралъ носа. Толлеры люди такіе разборчивые, я думала, что они не согласятся на этотъ бракъ, потому что мы водимъ дружбу съ людьми, отъ которыхъ они сторонятся. Всѣмъ извѣстно, что мы съ вашей тетушкой Бюльстродъ старинные друзья; м-ръ Плаймдэль также всегда стоялъ на сторонѣ м-ра Бюльстрода. Я сама предпочитаю людей серьезнаго образа мыслей. Но Толлеры, несмотря на это, съ удовольствіемъ приняли предложеніе Нэда.
   -- Вашъ сынъ очень хорошій, очень нравственный молодой человѣкъ, замѣтила Розамунда покровительственнымъ тономъ, въ отместку за шпильки м-съ Плаймдэль.
   -- У него нѣтъ офицерскаго шику, нѣтъ привычки смотрѣть на всѣхъ свысока, нѣтъ умѣнья блестѣть въ обществѣ болтовней или потѣшать пѣніемъ. Но я за это благодарю моего Господа. Съ такими качествами не далеко уѣдешь ни въ этой жизни, ни въ будущей.
   -- Конечно. Они, вѣроятно, будутъ очень счастливы. Пріискали они себѣ домъ?
   -- Ну, пріискивать-то нечего, что найдутъ, то и ладно. Они присмотрѣли домъ на площади св. Петра, рядомъ съ домомъ Гакбюта; это тоже его домъ и онъ отдѣлываетъ его заново. Лучшаго имъ не удастся найти. Недъ, вѣроятно, сегодня-же дастъ задатокъ.
   -- Мѣсто отличное, мнѣ очень нравится эта площадь.
   -- Да, близко къ церкви, и вообще мѣсто недурное. Только окна немножко малы. Не слыхали-ли вы о какомъ-нибудь другомъ домѣ? спросила м-съ Плаймдэль, пораженная внезапною мыслью.
   -- О нѣтъ; я никогда не слышу о подобныхъ вещахъ.
   Розамунда не предвидѣла этого вопроса, когда рѣшилась отправиться къ м-съ Плаймдэль; ей просто хотѣлось собрать справки, которыя дали-бы ей возможность предотвратить сдачу дома. Она находила себя вправѣ дѣйствовать такимъ образомъ, и была убѣждена, что если ей удастся привести въ исполненіе ея планъ, то Лейдгатъ увидитъ самъ, какую непростительную глупость онъ сдѣлалъ-бы своимъ послѣднимъ распоряженіемъ.
   На возвратномъ пути она рѣшилась зайти въ контору къ м-ру Трембелю. Въ первый разъ въ жизни ей приходилось самой хлопотать но дѣламъ, но это ее ни мало не смущало.
   М-ръ Трембель принялъ ее чрезвычайно любезно: она ему всегда нравилась, но теперь онъ чувствовалъ къ ней особенную симпатію, потому что зналъ, въ какомъ стѣсненномъ положеніи находится Лейдгатъ. Онъ предложилъ ей стулъ, а самъ стоялъ передъ нею, не зная, чѣмъ ей лучше подслужиться. Розамунда спросила, заходилъ-ли къ м-ру Трембелю ея мужъ переговорить на счетъ дома.
   -- Да, сударыня, заходилъ, отвѣчалъ Трембель самымъ мягкимъ голосомъ.-- Я сегодня-же постараюсь исполнить его порученіе, онъ просилъ меня не затягивать дѣла въ долгій ящикъ.
   -- Я пришла къ вамъ, м-ръ Трембель, сказать, чтобы вы не хлопотали объ этомъ дѣлѣ и никому не передавали о немъ. Могу я надѣяться, что вы исполните мою просьбу?
   -- Безъ сомнѣнія, м-съ Лейдгатъ, безъ сомнѣнія. Я никогда не разглашаю чужихъ тайнъ. Такъ вы не желаете, чтобы я хлопоталъ по этому дѣлу? отвѣчалъ м-ръ Трембель, расправляя концы своего синяго галстука и глядя съ почтеніемъ на Розамунду.
   -- Нѣтъ. М-ръ Нэдъ Плаймдэль уже пріискалъ себѣ домъ на площади св. Петра рядомъ съ домомъ Гакбюта. М-ру Лейдгату было-бы очень непріятно получить отъ него отказъ. Да къ тому-же, въ виду нѣкоторыхъ обстоятельствъ, самое предложеніе оказывается совершенно излишнимъ.
   -- Очень хорошо, м-съ Лейдгатъ, очень хорошо. Я всегда готовъ къ вашимъ услугамъ, сказалъ м-ръ Трембель, искренно радуясь тому, что Лейдгаты нашли какой-то выходъ изъ своего стѣсненнаго положенія.-- Вы можете быть совершенно спокойны. Дѣло это здѣсь и умретъ.
   Вернувшись домой, Лейдгатъ съ удовольствіемъ замѣтилъ, что Розамунда гораздо оживленнѣе, чѣмъ была за послѣднее время, и старалась предупредить всѣ его желанія. "Если она будетъ счастлива, думалъ онъ, и я выбьюсь изъ этого адскаго положенія, мы заживемъ опять по старому."
   Онъ чувствовалъ себя настолько спокойнѣе, что принялся читать статью о какихъ-то новыхъ опытахъ, которую давно намѣревался проглядѣть, но совсѣмъ забросилъ за мелочными дрязгами. Съ наслажденіемъ углубился онъ въ любимое чтеніе, а Розамунда наигрывала на фортепіано тихія мелодіи, которыя ласкали его слухъ, какъ шумъ весла, разсѣкающаго воду. Было уже поздно; Лейдгатъ отодвинулъ книги и, заложивъ руки за голову, задумался надъ изобрѣтеніемъ новаго провѣрочнаго опыта, какъ вдругъ Розамунда, уже переставшая играть и молча глядѣвшая на него, сказала:
   -- М-ръ Нэдъ Плаймдэль уже нашелъ себѣ домъ.
   Лейдгатъ вздрогнулъ, какъ будто съ просонья, взглянулъ на жену съ видомъ человѣка, непонимающаго, о чемъ ему говорятъ, но, наконецъ, сообразивъ въ чемъ дѣло, спросилъ:
   -- А ты почемъ знаешь?
   -- Я была сегодня у м-съ Плаймдэль и она сказала мнѣ, что Нэдъ нанялъ домъ на площади св. Петра, рядомъ съ домомъ Гакбюта.
   Лейдгатъ молча опустилъ голову на руки. Ему было страшно тяжело обмануться въ своей надеждѣ, онъ чувствовалъ себя въ положеніи человѣка, выломавшаго дверь изъ комнаты, въ которой онъ задыхался отъ недостатка воздуха, и увидѣвшаго, что эта дверь заложена снаружи кирпичами. Но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ сознавалъ, что Розамунда радуется именно тому, что приводитъ его въ отчаяніе. Когда онъ, наконецъ, поднялъ голову и откинулъ волосы это лба, въ глазахъ его отражалась тоскливая увѣренность, что онъ не встрѣтитъ въ ней сочувствія.
   -- Ну что-жъ, сказалъ онъ холодно,-- можетъ быть, кому-нибудь другому понадобится домъ. Я просилъ Трембеля пріискивать другихъ нанимателей, если дѣло съ Плаймдэлемъ не сладится.
   Розамунда ничего не отвѣчала. Она надѣялась, что мужъ ея не станетъ болѣе говорить объ этомъ дѣлѣ съ аукціонистомъ, а тѣмъ временемъ можетъ подвернуться какая-нибудь счастливая случайность, которая оправдаетъ ея вмѣшательство; во всякомъ случаѣ, она предотвратила ближайшую опасность. Помолчавъ нѣсколько времени, она спросила:
   -- Сколько денегъ нужно этимъ жидамъ?
   -- Какимъ жидамъ?
   -- Да тому, что дѣлалъ опись, и другимъ. Сколько нужно денегъ, чтобы ихъ удовлетворить настолько, чтобы они тебя оставили въ покоѣ.
   Лейдгатъ съ удивленіемъ взглянулъ на нее.
   -- Если-бы Плаймдэль заплатилъ мнѣ 600 ф. за мебель и за наемъ дома, я-бы кое-какъ устроился: разсчитался-бы съ Доверомъ, а остальнымъ-бы уплатилъ на-столько, что они согласились-бы ждать терпѣливо остальное.
   -- Нѣтъ, сколько-бы нужно было для того, чтобы мы могли остаться въ этомъ домѣ?
   -- Болѣе, чѣмъ я могу получить откуда-бы то ни было, отвѣчалъ Лейдгатъ рѣзко.
   -- Но отчего-же ты не хочешь сказать мнѣ, сколько именно тебѣ нужно? настаивала Розамунда съ кроткимъ упрекомъ въ голосѣ.
   -- Да по крайней мѣрѣ тысячу. Но теперь вопросъ не въ томъ, какъ достать эту тысячу, а какъ обойтись безъ нея.
   Розамунда промолчала.
   Но на слѣдующій-же день она сѣла писать къ сэру Гадвику Лейдгату. Послѣ отъѣзда капитана она получила одно письмо отъ него и одно отъ замужней сестры его м-съ Менганъ; въ этихъ письмахъ выражалось соболѣзнованіе по случаю ея несчастныхъ родовъ и высказывалась въ самыхъ неопредѣленныхъ выраженіяхъ надежда, что Розамунда когда-нибудь снова соберется въ Квалингхамъ. Лейдгатъ объяснялъ ей, что это не болѣе какъ простая вѣжливость; но она была убѣждена, что нѣкоторая натянутость въ отношеніяхъ родственниковъ Лейдгата къ нему была вызвана его холоднымъ, презрительнымъ обращеніемъ съ ними, и отвѣтила на ихъ письма самымъ любезнымъ образомъ, разсчитывая получить взамѣнъ приглашеніе немедленно пріѣхать къ нимъ. Но время шло, а приглашенія все не было. Розамунда утѣшала себя мыслью, что капитанъ не любитъ писать письма, а сестра его, можетъ быть, за-границей; но что во всякомъ случаѣ сэръ Гадвикъ, трепавшій ее по подбородку и находившій, что она похожа на знаменитую красавицу м-съ Кроли, которая покорила его сердце въ 1790 г., будетъ тронутъ ея обращеніемъ къ нему и ради нея почтетъ за удовольствіе помочь своему племяннику. Она написала ему очень убѣдительное, по ея мнѣнію, письмо, въ которомъ представляла, какъ было-бы хорошо, если-бы Тертій переѣхалъ изъ Миддльмарча куда-нибудь, гдѣ-бы дарованія его нашли себѣ болѣе широкое примѣненіе, и объясняла, что вслѣдствіе враждебнаго къ нему настроенія миддлъмарчскаго общества онъ почти не имѣлъ никакой практики, почему запутался въ денежныхъ дѣлахъ, такъ что теперь ему нужно 1,000 фунтовъ, чтобы выйти изъ крайне затруднительнаго положенія. О томъ, что Тертій ничего не знаетъ объ этомъ письмѣ, она, конечно, не сказала ни слова, такъ какъ это противорѣчило-бы увѣреніямъ ея, что онъ глубоко уважаетъ своего дядюшку Годвина и считаетъ его своимъ лучшимъ другомъ.
   Письмо свое она отправила до новаго года, но не получала еще отвѣта. Между тѣмъ утромъ въ новый годъ Лейдгатъ узналъ, что она отмѣнила порученіе, данное имъ Трембелю. Чувствуя, что необходимо пріучить ее къ мысли о сдачѣ дома, Лейдгатъ сдѣлалъ надъ собою усиліе и за завтракомъ въ новый годъ сказалъ ей:
   -- Я увижусь сегодня съ Трембелемъ и попрошу его опубликовать въ "Піонерѣ" и "Трубѣ", что мы сдаемъ свои домъ. Когда появятся объявленія, можетъ быть, люди, и не думавшіе вовсе мѣнять квартиру, соблазнятся мыслію о возможности нанять такой прекрасный домъ, какъ нашъ. Въ провинціяльныхъ городкахъ люди часто остаются на старыхъ квартирахъ, несмотря на то, что онѣ имъ сдѣлались уже малы, единственно потому, что не могутъ найти другого, болѣе подходящаго помѣщенія.
   Розамунда почувствовала, что рѣшительная минута наступила.
   -- Я сказала Трембелю, чтобы онъ не хлопоталъ по этому дѣлу, произнесла она съ искуственнымъ спокойствіемъ.
   Лейдгатъ остолбенѣлъ. Не прошло и полчаса, какъ онъ, прикалывая женѣ косы, нашептывалъ ей слова любви, и она если не отвѣчала на его ласки, то во всякомъ случаѣ принимала ихъ съ видимымъ удовольствіемъ. Впечатлѣніе этой сцены еще не успѣло изгладиться въ немъ и потому онъ почувствовалъ въ первую минуту не столько гнѣвъ, сколько огорченіе. Онъ положилъ ножъ и вилку, откинулся на спинку стула и спросилъ холоднымъ, ироническимъ тономъ:
   -- Могу я спросить, когда и почему вы это сдѣлали?
   -- Когда я узнала, что Плаймдэли уже пріискали себѣ домъ, я зашла къ нему и сказала, чтобы онъ не предлагалъ имъ нашего дома и вообще отложилъ всякія хлопоты по этому дѣлу. Я знала очень хорошо, что если узнаютъ въ городѣ, что ты сдаешь этотъ домъ со всею мебелью, то это можетъ повредить тебѣ во мнѣніи общества, да я вовсе и не желала этой сдачи. Кажется, что это достаточно основательныя причины.
   -- И васъ не остановили тѣ настоятельныя соображенія, которыя я вамъ приводилъ, не остановило и то, что я пришелъ къ совершенно противуположному рѣшенію и сдѣлалъ соотвѣтствующія распоряженія?
   Лейдгатъ начиналъ горячиться.
   Стоило кому-нибудь въ разговорѣ съ Розамундой выйти изъ себя, какъ она тотчасъ-же принимала самый, холодный и сдержанный видъ, ясно говорившій, что какъ-бы другіе ни держали себя относительно ея, она никогда не позволитъ себѣ забыться.
   -- Я думаю, отвѣчала она,-- что я имѣла полное право говорить о дѣлѣ, которое касается меня такъ-же близко, какъ и тебя.
   -- Да, ты имѣла право говорить, но только со мной. Ты не имѣла права отмѣнять моихъ распоряженій и третировать меня, какъ дурака, продолжалъ Лейдгатъ прежнимъ тономъ и, помолчавъ съ минуту, прибавилъ насмѣшливо:
   -- Въ состояніи-ли вы, наконецъ, понять какія это можетъ повлечь за собою послѣдствія? Долженъ-ли я снова повторять вамъ, почему мы должны сдать этотъ домъ въ наемъ?
   -- Но трудись, пожалуйста, повторять. Я очень хорошо помню, что ты говорилъ. Ты также мало стѣснялся въ выраженіяхъ, какъ и теперь. Но я тѣмъ не менѣе остаюсь при томъ убѣжденіи, что прежде, чѣмъ рѣшиться на такую тяжелую для меня мѣру, ты долженъ испробовать всѣ другія средства. Печатать-же подобныя объявленія въ газетахъ значитъ совершенно уронить себя въ глазахъ общества.
   -- Ну, а если я такъ-же мало уважу твое мнѣніе, какъ ты мое.
   -- Ты можешь поступить, какъ тебѣ угодно. Но тебѣ слѣдовало сказать мнѣ до свадьбы, что ты скорѣе сдѣлаешь меня несчастною, чѣмъ въ чемъ нибудь мнѣ уступишь.
   Лейдгатъ молчалъ. Розамунда, воспользовавшись, что онъ не глядитъ на нее, подошла къ нему и поставила передъ нимъ чашку кофе. Онъ не прикоснулся къ ней и не перемѣнилъ положенія.
   -- Когда я выходила за тебя замужъ, продолжала она,-- всѣ считали твое положеніе блестящимъ. Я никакъ не думала, что тебѣ придется продать всю нашу движимость и переселиться въ Брайдъ-стритъ, гдѣ въ домахъ вмѣсто комнатъ клѣтушки. Если уже мы принуждены жить такимъ образомъ, такъ уѣдемъ, по крайней мѣрѣ, изъ Миддльмарча.
   -- Ваши слова были-бы весьма убѣдительны, отвѣчалъ Лейдгатъ полунасмѣшливымъ тономъ,-- если-бы я не былъ кругомъ въ долгу.
   -- Люди сплошь и рядомъ дѣлаютъ долги, но если они мало-мальски пользуются уваженіемъ, то имъ всегда вѣрятъ въ кредитъ. Папа говоритъ, что у Торбитовъ множество долговъ, однакожъ они живутъ прекрасно. Никогда не слѣдуетъ поступать слишкомъ опрометчиво, заключила Розамунда наставительныхъ тономъ.
   Въ душѣ Лейдгата боролись самыя противоположныя чувства. Видя, что Розамунду невозможно пронять никакими доводами, онъ ощущалъ потребность сорвать свое сердце на какомъ-нибудь неодушевленномъ предметѣ, сломать, разбить что нибудь или прикрикнуть на жену, грубо объявить ей, что она обязана повиноваться ему. Но Розамунда затронула въ немъ самую чувствительную струну, намекнувъ, что, выходя за него замужъ, она мечтала о счастіи, котораго онъ не въ состояніи былъ ей дать. Къ тому-же онъ вовсе не былъ увѣренъ, что Розамунда обратитъ болѣе вниманія на его приказанія, чѣмъ на его убѣжденія.
   Онъ молча всталъ и направился въ двери.
   -- Я прошу тебя не ходить въ Трембелю, по крайней мѣрѣ, до тѣхъ поръ, пока мы не убѣдимся, что не остается другого исхода, сказала Розамунда. Хотя она была вовсе не трусливаго десятка, но въ настоящую минуту не рѣшалась сказать мужу, что писала къ сэру Годвину.-- Обѣщай мнѣ, что ты подождешь нѣсколько недѣль и скажешь мнѣ, когда тебѣ снова придетъ охота печатать объявленіе.
   Лейдгатъ отрывисто засмѣялся.
   -- Кажется, мнѣ-бы слѣдовало взять съ васъ обѣщаніе, что вы не будете ничего дѣлать, не сказавъ мнѣ, сказалъ онъ, бросивъ на нее строгій взглядъ, и взялся за ручку двери.
   -- Ты помнишь, что мы сегодня обѣдаемъ у папа, заговорила опять Розамунда, желая какъ-нибудь удержать его и добиться болѣе опредѣленной уступки. Но онъ только отвѣтилъ нетерпѣливо: "Помню",-- и вышелъ.
   Ей казалось непростительнымъ съ его стороны, что, предложивъ ей такую тяжелую мѣру, онъ еще сердится. Она была убѣждена, что поступала безукоризненно, и всякое рѣзкое слово Лейдгата только увеличивало списокъ его провинностей передъ нею. Уже нѣсколько мѣсяцевъ мысль о мужѣ соединялась въ умѣ Розамунды съ представленіемъ о непріятностяхъ всякаго рода. Профессія Лейдгата, его научныя занятія, его взгляды на различные предметы, о которыхъ у нихъ и рѣчи не заходило въ періодъ его ухаживанія,-- все это постепенно отчуждало ее отъ него; печальное матерьяльное положеніе ихъ только ускорило охлажденіе, до котораго и безъ того-бы она дошла въ концѣ концовъ. Уже вскорѣ послѣ свадьбы Розамунда увлеклась Вилемъ Владиславомъ, хотя, послѣ его отъѣзда, она едва-ли сознавала, какую пустоту онъ оставилъ въ ея душѣ.
   Вотъ въ какомъ положеніи были дѣла Лейдгатовъ въ новый годъ, когда они явились на родственный обѣдъ, она -- спокойная и невозмутимая, онъ -- мучимый внутреннею борьбой съ самимъ собою.
   Что ему было дѣлать! Онъ сознавалъ, можетъ быть, яснѣе Розамунды, какъ ужасно будетъ перевезти ее въ скромный домикъ на Брандъ-стритѣ. Жизнь съ Розамундой и жизнь среди лишеній казались ему вещами несовмѣстимыми.
   Несмотря на то, что онъ ничего не отвѣчалъ на ея просьбу, онъ не пошелъ въ этотъ день къ Трембелю. Онъ даже уже начиналъ подумывать, не съѣздить-ли ему къ сэру Годвину. Была время, когда онъ думалъ, что ничто въ мірѣ не заставитъ его обратиться къ дядѣ съ просьбой о деньгахъ, но теперь онъ начиналъ понимать, что есть вещи тяжелѣе подобной просьбы. Писать онъ считалъ совершенно безполезнымъ. Только при личномъ свиданіи онъ могъ-бы объяснить какъ слѣдуетъ свое положеніе и убѣдиться, насколько дѣйствительны родственныя узы. Но едва, эта мысль мелькнула въ его головѣ, какъ онъ почувствовалъ припадокъ бѣшенства противъ самого себя. Онъ всегда стоялъ выше пошлыхъ разсчетовъ на кошельки людей, съ которыми не имѣлъ ничего общаго, и весьма гордился этимъ. И вдругъ теперь онъ не только поставитъ себя въ уровень съ этими людьми, но даже унизится до выпрашиванія у нихъ подаянія.
  

ГЛАВА LXV.

   Свойственная всѣмъ людямъ медлительность въ перепискѣ не поддается даже современному стремленію къ быстротѣ во всѣхъ отправленіяхъ общественной и индивидуальной жизни: что-же мудренаго, что въ 1832 году старый сэръ Годвинъ Лейдгатъ не спѣшилъ отвѣтомъ, который къ тому-же имѣлъ значеніе не для него, а для другихъ. Съ новаго года прошло уже три недѣли, а Розамунда все еще не получала отвѣта на свое краснорѣчивое посланіе. Ничего не подозрѣвавшій Лейдгатъ видѣлъ только, что долги его ростутъ и ростутъ, и предчувствовалъ, что Доверъ поспѣшитъ воспользоваться своимъ преимуществомъ надъ прочими кредиторами. Хотя онъ не говорилъ Розамундѣ о своемъ намѣреніи съѣздить въ Квалингхамъ, такъ какъ она могла принять это за уступку съ его стороны, но тѣмъ не менѣе уже рѣшился на это. Благодаря желѣзной дорогѣ оказывалась возможность съѣздить туда и обратно въ четыре дня.
   Но вотъ разъ утромъ приносятъ на имя Лейдгата письмо; его самого не было дома. Розамунда узнала почеркъ сэра Годвина и сердце ея забилось отъ надежды. Вѣрояіно, въ письмѣ вложена записочка и къ ней; но, само-собою разумѣется, что сэръ Годвинъ счелъ за лучшее написать самому Лейдгату по денежному вопросу; самый тотъ фактъ, что онъ написалъ къ нему и написалъ такъ нескоро послѣ полученія письма Розамунды, свидѣтельствовалъ, какъ ей казалось, въ пользу того, что отвѣть долженъ быть самый благопріятный. Она находилась въ такомъ возбужденномъ настроеніи, что почти не могла работать и съ нетерпѣніемъ ждала мужа. Наконецъ, въ 12 часовъ раздались его шаги по корридору; она тотчасъ-же вскочила, отворила дверь и весело проговорила:
   -- Тертій, иди-ка сюда, къ тебѣ письмо.
   -- А! произнесъ онъ равнодушно, подходя къ столу, на которомъ лежало письмо.
   -- Отъ дядюшки Годвина! вскричалъ онъ съ изумленіемъ, взглянувъ на конвертъ.
   Розамунда сѣла и продолжала слѣдить за мужемъ глазами, мѣрѣ того, какъ Лейдгатъ пробѣгалъ письмо, лицо его становилось все блѣднѣе и блѣднѣе; ноздри его раздувались, губы дрожали; дочитавъ до конца, онъ швырнулъ письмо женѣ и произнесъ запальчиво:
   -- Жить съ вами станетъ для меня рѣшительно невыносимо, если вы постоянно будете дѣйствовать изподтишка, постоянно идти наперекоръ мнѣ и постоянно скрывать отъ меня ваши поступки.
   И онъ повернулся къ ней спиною, боясь сказать ей что-нибудь слишкомъ рѣзкое.
   Розамунда тоже поблѣднѣла, прочтя письмо. Оно было слѣдующаго содержанія:
   "Любезный Тертій, пожалуйста, не заставляйте писать за себя жену, когда хотите просить меня о чемъ нибудь. Я до сихъ поръ считалъ васъ неспособнымъ на подобные подходы. Вести съ женщинами дѣловую переписку не въ моемъ характерѣ. Что касается до просьбы вашей прислать вамъ тысячу фунтовъ или хоть половину этой суммы, то я рѣшительно не могу исполнить ее. Моя семья высасываетъ у меня все, до послѣдняго пенни. Вспомните, что у меня на рукахъ два сына и три дочери; съ такой семьей, ссужать кого-нибудь деньгами я не въ состояніи. Вы, однако, скоро прожили свои денежки! Въ Миддльмарчѣ, какъ пишетъ ваша жена, вы потерпѣли полнѣйшее фіаско; вамъ слѣдуетъ какъ можно скорѣе выбраться оттуда. Но я не имѣю никакихъ близкихъ сношеній съ людьми вашей профессіи и потому не могу вамъ помочь въ устройствѣ вашей карьеры. Въ качествѣ вашего опекуна, я дѣлалъ для васъ все, что могъ. Вамъ непремѣнно захотѣлось идти по медицинской части и я вамъ не препятствовалъ въ этомъ. Но вы лучше-бы сдѣлали, поступивъ въ армію или въ духовное званіе. Капитала вашего хватило-бы для этого и карьера ваша была-бы болѣе обезпечена. Дядюшка Чарльзъ былъ на васъ въ претензіи за то, что вы не избрали его профессіи; для меня это было совершенно безразлично. Я всегда желалъ вамъ всякаго благополучія, но прошу васъ помнить, что теперь вы стоите уже на собственныхъ ногахъ.

Любящій васъ дядя
Годвинъ Лейдгатъ".

   Прочитавъ письмо, Розамунда не выразила ни малѣйшаго огорченія, рѣшившись выдержать съ полною невозмутимостью семейную бурю. Лейдгатъ, ходившій взадъ и впередъ по комнатѣ, остановился передъ нею и сказалъ строго:
   -- Убѣдитъ-ли васъ хоть этотъ урокъ въ томъ, сколько вреда вы дѣлаете вашимъ вмѣшательствомъ изподтишка въ дѣла, о которыхъ вы имѣете слишкомъ мало понятія. Хватитъ-ли у васъ смысла понять хоть теперь, что вы не въ состояніи рѣшать и дѣйствовать за меня, что вы черезчуръ глупы, чтобы совать свой носъ въ мои дѣла.
   Розамунда не глядѣла на него и молчала.
   -- Я почти уже рѣшился ѣхать въ Квалингхамъ. Какъ-бы тяжела ни была для меня эта поѣздка, она все-таки могла-бы принести кое-какую пользу. Но теперь всѣ мои разсчеты оказываются совершенно напрасными. Вы постоянно идете мнѣ наперекоръ изподтишка. Чтобы лучше обмануть меня, вы соглашаетесь со мной и затѣмъ я становлюсь жертвою вашихъ фантазій. Если вы намѣрены идти наперекоръ всякому моему желанію, такъ лучше говорите прямо, по крайней мѣрѣ, я буду знать, что мнѣ дѣлать.
   Несмотря на все самообладаніе Розамунды, изъ глазъ ея скатилась слеза. Но она упорно молчала. Въ эту минуту мужъ былъ ей противенъ, а сэра Годвина она ставила на одну доску съ Доверомъ и другими кредиторами, этими отвратительными людьми, которые думали только о самихъ себѣ. Она сердилась въ эту минуту даже на отца за то, что онъ такъ мало сдѣлалъ для нея. Вообще, она ругала всѣхъ и все за исключеніемъ самой себя.
   Лейдгатъ замолчалъ, взглянувъ на нее, и почувствовалъ ту неловкость, которая всегда появляется у людей вспыльчивыхъ, когда жертва ихъ вспышки отвѣчаетъ имъ кроткимъ молчаніемъ угнетенной невинности. Онъ испугался, что перехватилъ черезъ край, и продолжалъ хотя серьезно, но уже безъ всякой горечи:
   -- Неужели ты сама не видишь, Розамунда, къ какимъ пагубнымъ послѣдствіямъ приводитъ насъ отсутствіе искренности и довѣрія. Сколько разъ уже мнѣ случалось выражать самымъ положительнымъ образомъ какое-нибудь желаніе, ты, повидимому, соглашалась съ нимъ и потомъ потихоньку шла ему наперекоръ. Согласись, что если такъ пойдетъ дальше, я ни въ чемъ не могу полагаться на тебя. Неужели-же я такая глупая, бѣшеная скотина что ты не можешь быть откровенна со мной?
   Она молчала.
   -- Сознайся, по крайней мѣрѣ, что ты поступала не хорошо, и обѣщай мнѣ, что съ этихъ поръ ты ничего не будешь дѣлать потихоньку, настаивалъ Лейдгатъ, но въ словахъ его уже звучала просьба. Розамунда подмѣтила это и отвѣчала холодно:
   -- Я не могу ни въ чемъ сознаться и ничего обѣщать послѣ того, что ты мнѣ говорилъ. Я не привыкла, чтобы со мной обращались такимъ образомъ. Ты говорилъ, что я вмѣшиваюсь изподтишка, что я обманываю тебя, что я слишкомъ глупа, чтобы совать свой носъ въ твои дѣла, я никогда не употребляю подобныхъ выраженій относительно тебя, и мнѣ кажется, что дол-женъ-бы былъ извиниться передо мной. Ты сказалъ, что жизнь со мной невыносима. Нельзя сказать, чтобы и моя жизнь съ тобой была очень сладка. Я думаю, что я вправѣ была попробовать хотя отчасти устранить тѣ тяжелыя испытанія, которыя принесла мнѣ моя замужняя жизнь.
   Еще слеза скатилась съ глазъ ея.
   Лейдгатъ бросился въ кресло въ совершенномъ отчаяніи. Розамунда имѣла надъ нимъ двойное преимущество: она ни мало не сознавала справедливости его упрековъ, но за то тѣмъ сильнѣе чувствовала испытанія своей настоящей жизни. Въ ушахъ его звенѣли слова ея: "нельзя сказать, чтобы и моя жизнь съ тобой была очень сладка, и я вправѣ была попробовать хотя отчасти устранить тѣ тяжелыя испытанія, которыя принесла мнѣ моя замужняя жизнь". Сердце у него сжималось отъ ужаса примысли, что ему придется не только отказаться отъ своихъ высокихъ стремленій, но жить съ женщиной, которая его болѣе не любитъ.
   -- Розамунда, сказалъ онъ, глядя на нее съ тоской,-- ты должна имѣть снисхожденіе къ словамъ человѣка огорченнаго и разсерженнаго. Наши интересы не могутъ быть противуположны. Я не могу отдѣлить своего счастія отъ твоего. Если я разсердился на тебя, то только потому, что ты какъ будто не хочешь понять, какъ отчуждаетъ насъ другъ отъ друга твоя скрытность. Я не хотѣлъ тебя обидѣть ни словомъ, ни дѣломъ. Обижая тебя, я обижаю часть самого себя. Я никогда-бы не сердился на тебя, если-бы ты была всегда совершенно откровенна со мной.
   -- Я хотѣла только помѣшать тебѣ испортить всю нашу жизнь безъ всякой нужды, сказала Розамунда, и слезы задрожали на глазахъ ея.-- Ты не можешь не согласиться, что тяжело перенести такое униженіе въ глазахъ всѣхъ знакомыхъ и зажить по нищенски. Ахъ, отчего я не умерла вмѣстѣ съ моимъ ребенкомъ.
   Она заплакала; любящее сердце Лейгата не вынесло этихъ слезъ, этого жалобнаго тона. Онъ пододвинулся къ ней, приложилъ ея голову въ своей щекѣ и сталъ ласкать ее молча, потому что сказать ему было нечего. Онъ не могъ обѣщать избавить ее отъ предстоящаго горя, потому что не видѣлъ исхода изъ своего положенія. Но, уходя изъ дому, онъ рѣшилъ, что ей было вдесятеро тяжелѣе, чѣмъ ему, такъ какъ онъ почти не жилъ дома и былъ постоянно занятъ. Онъ старался совершенно извинить ее и уже невольно глядѣлъ на нее, какъ на существо низшее, болѣе слабое. Тѣмъ не менѣе она одержала надъ нимъ верхъ.
  

ГЛАВА LXVI.

   Профессія Лейдгата дѣйствительно значительно поддерживала его въ настоящемъ критическомъ положеніи. Заниматься теоретической научной дѣятельностью, подъ гнетомъ давившихъ его заботъ, онъ не могъ; но у постели больного онъ совершенно забывалъ о себѣ самомъ въ виду страданій, которыя ему предстояло облегчить. Медицинская практика лучше всякаго опіума успокоивала его и удерживала отъ отчаянія.
   Впрочемъ, подозрѣніе м-ра Фэрбротера относительно опіума было справедливо. Въ первыя минуты отчаянія, вызваннаго безысходностью его положенія и сознаніемъ, что для того, чтобы вести мало-мальски сносную семейную жизнь, ему нужно продолжать любить жену, не требуя взамѣнъ взаимности,-- онъ принималъ нѣсколько разъ опіумъ. Но, онъ былъ не изъ тѣхъ людей, которые могутъ довольствоваться минутнымъ избавленіемъ себя отъ тяжелаго гнета обстоятельствъ. Онъ былъ крѣпкаго сложенія, могъ много выпить, но не любилъ вина; и когда всѣ вокругъ него пили водку, онъ спрашивалъ себѣ воды съ сахаромъ -- такъ противно ему было самое легкое возбужденіе, вызванное винными парами. Точно также онъ относился къ игрѣ въ карты. Въ Парижѣ онъ наглядѣлся на всевозможныя азартныя игры и смотрѣлъ на страсть къ игрѣ, какъ на болѣзнь. Ему противно было видѣть дрожащія руки игрока, протягивающіяся къ кучѣ золота, полуварварское, полуидіотское торжество, отражавшееся на лицѣ человѣка, обыгравшаго нѣсколько десятковъ своихъ ближнихъ.
   Но точно также, какъ онъ попробовалъ опіумъ, онъ сталъ подумывать и объ игрѣ, не ради того возбужденія, которое она могла доставить, а ради той легкости, съ которой можно было пріобрѣтать посредствомъ ея деньги. Если-бы онъ жилъ въ Лондонѣ или Парижѣ онъ навѣрное сдѣлался-бы однимъ изъ ревностныхъ посѣтителей игорныхъ домовъ. Случай, бывшій съ нимъ вскорѣ послѣ того, какъ рухнули химерическія надежды на помощь отъ дяди, показалъ какъ нельзя лучше, что онъ едва-ли бы устоялъ противъ соблазна игорнаго дома.
   Билліардная въ "Зеленомъ Драконѣ" служила постояннымъ магнитомъ для людей кутящихъ, въ родѣ нашего стараго знакомаго м-ра Бэмбриджа. Здѣсь бѣдный Фрэдъ Винци потерялъ на пари ту сумму денегъ, которая вынудила его прибѣгнуть къ памятному для него займу. Въ "Зеленомъ Драконѣ", шла обыкновенно довольно большая игра, вслѣдствіе чего ресторанъ этотъ пользовался дурною репутаціею въ глазахъ людей солидныхъ, но тѣмъ неотразимѣе влекъ къ себѣ кутилъ. Лейдгатъ, превосходно игравшій на билліардѣ, въ первое время своего пребыванія въ Миддльмарчѣ нѣсколько разъ заходилъ туда сыграть партію, другую. Но скоро ему опротивѣю тамошнее общество, да и времени для игры не было. Но разъ вечеромъ онъ зашелъ туда, чтобы повидаться съ м-ромъ Бэмбриджемъ, который обѣщалъ пріискать ему покупщика на его лошадь.
   М-ра Бэмбриджа еще не было въ ресторанѣ, но другъ его, м-ръ Горрокъ, сказалъ, что онъ непремѣнно будетъ; Лейдгатъ остался ждать и отъ нечего дѣлать сталъ играть на билліардѣ. Онъ опять находился въ возбужденномъ состояніи, глаза его также блестѣли и зрачки были также расширены, какъ въ тотъ вечеръ, когда м-ръ Фэрбротеръ говорилъ съ нимъ. Въ билліардной было много народа и приходъ Лейдгата, какъ рѣдкаго посѣтителя, обратилъ на себя общее вниманіе. Лейдгатъ игралъ отлично; пари за него и противъ него все росли и росли; онъ увлекся мыслью о возможности выиграть болѣе или менѣе значительную сумму денегъ и самъ сталъ держать пари на свою игру. Счастье везло ему. М-ръ Бэмбриджъ пришелъ, но Лейдгатъ и не замѣтилъ его. Игра сильно возбуждала его и онъ подумывалъ отправиться за другой-же день въ Броссингъ, гдѣ шла болѣе значительная игра, чтобы однимъ удачнымъ вечеромъ освободиться отъ назойливыхъ кредиторовъ.
   Онъ все еще игралъ, когда въ билльярдную вошли молодой Гоули, только что вернувшійся изъ Лондона, гдѣ онъ готовился къ адвокатурѣ, и Фрэдъ Винци, проводившій уже нѣсколько вечеровъ сряду въ "Зеленомъ Драконѣ". Гоули присталъ къ игрѣ, онъ игралъ очень искусно и совершенно хладнокровно. Фрэдъ-же, удивленный тѣмъ, что Лейдгатъ находится въ ресторанѣ и съ видимымъ возбужденіемъ держитъ пари, отошелъ въ сторону.
   Фрэдъ за послѣднее время сталъ дѣлать себѣ нѣкоторыя послабленія. Шесть мѣсяцевъ онъ усердно работалъ у м-ра Гарта и, благодаря усидчивому труду, почти исправилъ свой почеркъ; впрочемъ, трудъ этотъ имѣлъ свою привлекательную сторону, такъ какъ Фрэдъ занимался большею частью по вечерамъ у Гартовъ, въ присутствіи Мэри. Но вотъ уже двѣ недѣли, какъ Мэри гостила въ ловикскомъ пасторатѣ, по приглашенію фэрбротеровскихъ дамъ; самъ м-ръ Фэрбротеръ находился въ это время по дѣламъ въ Миддльмарчѣ. Фрэдъ, не зная, чѣмъ развлечься, сталъ опять ходить въ "Зеленый Драконъ" играть на билльярдѣ и слушать любимые разговоры о лошадяхъ, скачкахъ, охотѣ. Онъ ни разу не охотился въ этотъ сезонъ, у него не было даже собственной лошади, такъ что онъ ѣздилъ большею частію въ одноколкѣ м-ра Гарта или-же на его смирной лошади.
   Фрэду уже начинали надоѣдать такія лишенія, ему было-бы привольнѣе жить священникомъ.
   -- Знаете-ли что, м-съ Мэри, выучиться мѣрять и чертить планы, кажется, труднѣе, чѣмъ научиться писать проповѣди, сказалъ онъ однажды Мэри, желая дать ей почувствовать, что онъ дѣлаетъ для нея.-- Геркулесъ и Тезей ничто въ сравненіи со мною. Они, по крайней мѣрѣ, могли охотиться и не должны были обучаться писарскому почерку.
   А теперь вдобавокъ и самой Мэри не было въ городѣ и Фрэдъ рѣшился дать себѣ немножко отдыху. "Отчего-же не поиграть на билльярдѣ, разсуждалъ онъ,-- что въ этомъ предосудительнаго. Держать пари, я, конечно, не стану." Относительно денегъ Фрэдъ принялъ героическое рѣшеніе не тратить по возможности ни шилинга изъ тѣхъ восьмидесяти фунтовъ, которые положилъ ему м-ръ Гартъ, чтобы возвратить ему ихъ въ уплату долга. На самомъ дѣлѣ, онъ былъ избавленъ отъ главныхъ расходовъ: платья у него было много, за столъ онъ ничего не платилъ. Онъ разсчитывалъ въ одинъ годъ уплатить почти весь свой долгъ м-ру Гарту. Однако, придя въ билльярдную, онъ рѣшилъ, что изъ тѣхъ десяти фунтовъ, которыя онъ думалъ оставить себѣ на карманные расходы изъ своего полугодичнаго жалованья, онъ можетъ рискнуть небольшею суммою на пари. Соверены такъ и летѣли направо и налѣво, отчего-же было и ему не попробовать счастья.
   Но неожиданная встрѣча съ Лейдгатомъ совершенно смутила его. Онъ вспомнилъ о доходившихъ до него темныхъ слухахъ, что Лейдгатъ въ долгу и что отецъ отказался помочь ему, и Фрэду сдѣлалось какъ-то не по себѣ. Кто теперь взглянулъ-бы на него и на Лейдгата, тотъ подумалъ-бы, что они помѣнялись ролями. Веселый беззаботный Фрэдъ имѣлъ видъ человѣка оэабоченнаго, какъ будто сконфуженнаго, а спокойный, сосредоточенный Лейдгатъ превратился вдругъ въ страстнаго, возбужденнаго игрока.
   Лейдгатъ выигралъ уже на пари шестнадцать фунтовъ, но съ приходомъ Гоули счастье измѣнило ему. Гоули сталъ играть и держать пари противъ Лейдгата, спокойная увѣренность котораго превратилась вслѣдствіе этого въ страстное желаніе наказать противника за сомнѣніе въ его искуствѣ. Онъ продолжалъ держать пари на свою собственную игру, но сталъ проигрывать все чаще и чаще. Слѣдившій за нимъ Фрэдъ ломалъ себѣ голову, придумывая, какъ-бы отвлечь Лейдгата отъ игры. Онъ видѣлъ, что и другіе смотрятъ съ удивленіемъ на Лейдгата, и ему пришло въ голову, что, можетъ быть, достаточно будетъ отозвать его въ сторону, чтобы заставить придти въ себя. Но онъ не могъ придумать ничего умнѣе, кромѣ совершенно неправдоподобнаго предлога, что ему хочется повидаться съ Рози, и потому онъ желаетъ узнать, дома-ли она. Онъ уже подходилъ къ билльярду, чтобы пустить въ ходъ свою остроумную выдумку, какъ къ нему подошелъ слуга и сказалъ, что м-ръ Фэрбротеръ внизу и проситъ его выйти къ нему на минутку.
   Фрэду стало нѣсколько неловко, но онъ послалъ сказать, что сейчасъ сойдетъ, а самъ подошелъ къ Лейдгату, озаренный новою блестящею мыслью.
   -- Могу я васъ оторвать на минуту? спросилъ онъ, отводя его отъ билльярда.-- Фэрбротеръ сейчасъ прислалъ сказать мнѣ, что желаетъ поговорить со мной. Онъ внизу. Не нужно-ли вамъ съ нимъ повидаться?
   Фрэдъ болталъ зря, потому что не могъ сказать прямо: "Вы проигрываетесь, какъ сумасшедшій, и обращаете на себя всеобщее вниманіе; убирайтесь-ка лучше домой."
   Но если-бы онъ придумывалъ, то не могъ-бы придумать ничего лучшаго. Лейдгатъ не замѣчалъ его до сихъ поръ и внезапное появленіе его съ извѣстіемъ, что Фэрбротеръ здѣсь, подѣйствовало на него какъ электрическій ударъ.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ онъ,-- я не имѣю никакого особеннаго дѣла до него. Но партія кончилась, мнѣ пора домой; я зашелъ сюда, чтобы повидаться съ Бэмбриджемъ.
   -- Бэмбриджъ здѣсь, но онъ навеселѣ и едва-ли способенъ разсуждать о дѣлахъ. Сойдемте къ Фэрбротеру. Онъ, должно быть, хочетъ прочесть мнѣ маленькую нотацію, вы меня защитите, нашелся Фрэдъ.
   Лейдгату было стыдно за самого себя, но онъ не хотѣлъ обнаружить этого отказомъ видѣться съ Фэрбротеромъ и пошелъ съ Фрэдомъ.
   Фэрбротеръ встрѣтилъ ихъ молчаливымъ пожатіемъ руки и заговорилъ о погодѣ; когда они вышли втроемъ на улицу, викарію видимо хотѣлось поскорѣе распрощаться съ Лейдгатомъ, чтобы остаться наединѣ съ Фрэдомъ.
   -- У меня есть дѣло къ вамъ, Фрэдъ, потому я и вызвалъ васъ. Не пройдетесь-ли вы со мной до ботольфской церкви?
   Ночь была великолѣпная, небо усѣяно звѣздами и Фэрбротеръ предложилъ идти въ обходъ по лондонской дорогѣ.
   -- Я думалъ, что Лейдгатъ никогда не бываетъ въ "Зеленомъ Драконѣ", заговорилъ онъ, когда они остались вдвоемъ съ Фрэдомъ.
   -- Я также, отвѣчалъ Фрэдъ.-- Онъ говоритъ, что зашелъ туда, потому что ему нужно было повидаться съ Бэмбриджемъ.
   -- Такъ онъ не игралъ?
   Фрэдъ не хотѣлъ разсказывать объ этомъ, но теперь онъ былъ вынужденъ сказать:
   -- Нѣтъ, игралъ. Но, видимо, чисто случайно. Я его никогда не встрѣчалъ тамъ до сегодняшняго вечера.
   -- Сами вы, значитъ, стали часто ходить туда въ послѣднее время.
   -- Да я былъ разъ пять или шесть.
   -- Кажется, у васъ были основательныя причины, по которымъ вы бросили ходить туда.
   -- Да, вѣдь вы знаете, отвѣчалъ Фрэдъ, которому стало неловко отъ этого допроса.-- Я все вамъ разсказалъ.
   -- Это мнѣ даетъ, какъ кажется, право, говорить съ вами по этому поводу. Вѣдь мы друзья, не правда-ли? между нами все ведется на чистоту. Я слушалъ васъ, вы, конечно, не откажетесь выслушать меня, если я съ вами стану говорить о себѣ?
   -- Я вамъ такъ много обязанъ, м-ръ Фэрбротэръ, проговорилъ Фрэдъ въ непріятномъ недоумѣніи.
   -- Не отрицаю, что вы мнѣ кое-чѣмъ обязаны. Но знаете-ли что, Фрэдъ, мнѣ приходило сильное искушеніе избавить васъ отъ всякаго чувства благодарности ко мнѣ. Услыхавъ отъ кого-то: "Молодой Винци опять сталъ ходить всякій вечеръ въ билльярдную, ему надоѣло насиловать себя", я чуть не поддался искушенію поступить, какъ разъ наоборотъ тому, какъ поступаю теперь. Я было хотѣлъ подержать языкъ на привязи и подождать, пока вы станете опускаться все ниже и ниже, начавъ съ пари...
   -- Я не держалъ пари, перебилъ его Фрэдъ быстро.
   -- Душевно радъ этому. Но повторяю, мнѣ приходило сильное желаніе наблюдать молча, какъ вы собьетесь съ истиннаго пути, истощите терпѣніе Гарта и утратите право на то счастье, которое дается вамъ теперь цѣной такихъ тяжелыхъ усилій. Вы понимаете, какое чувство вызвало это искушеніе во мнѣ; конечно, понимаете. Вы не можете не знать, что любовь ваша стоитъ мнѣ поперегъ горла.
   М-ръ Фэрбротеръ замолчалъ, ожидая отвѣта Фрэда. Молодой человѣкъ колебался съ минуту и, наконецъ, сказалъ:
   -- Невозможно требовать отъ меня, чтобы я отказался отъ нея.
   Онъ чувствовалъ, что теперь не время великодушничать.
   -- Безъ сомнѣнія, если она платитъ вамъ взаимностью. Но такого рода отношенія, какъ-бы долго они ни длились, всегда могутъ измѣниться. Вы можете своимъ поведеніемъ ослабить узы, которыя связываютъ ее съ вами, тѣмъ болѣе, что эти узы еще чисто условныя и въ такомъ случаѣ другой человѣкъ, пользующійся ея уваженіемъ, можетъ занять въ ея сердцѣ то мѣсто, котораго вы лишитесь. Для меня такое предположеніе не имѣетъ ничего невѣроятнаго, закончилъ Фэрбротеръ, увлекаясь все болѣе и болѣе.-- Общность интересовъ можетъ породить симпатію, которая въ состояніи одержать верхъ надъ самою постоянною привязанностью.
   Если-бы у м-ра Фэрбротера были ногти и клювъ, то и тогда онъ не могъ-бы причинить Фрэду такой боли, какую причинилъ этими словами. Онъ былъ убѣжденъ что подъ этой гадательной формой кроется полная увѣренность въ томъ, что чувства Мэри измѣнились.
   -- Конечно, я знаю, что могу все потерять, заговорилъ Фрэдъ дрожащимъ голосомъ.-- Если она начнетъ сравнивать... онъ оборвался на полуфразѣ, не желая выдавать того, что чувствовалъ и закончилъ съ нѣкоторою горечью:-- но я думалъ, что вы искренно расположены ко мнѣ.
   -- И не ошибались; потому-то я и вызвалъ васъ. Но мнѣ приходило сильное искушеніе поступить совершенно иначе. Мнѣ приходили въ голову вотъ какія мысли: если этотъ юноша самъ себя губитъ, то съ чего-же я стану вмѣшиваться. Чѣмъ я хуже его? я старше его шестнадцатью годами, неужели эти шестнадцать лѣтъ безотрадной, одинокой жизни не даютъ мнѣ болѣе правъ на счастье, чѣмъ ему? Если есть шансы, что онъ пропадетъ, то пусть себѣ пропадаетъ, можетъ быть, я все равно и не въ состояніи спасти его, такъ отчего-же мнѣ не воспользоваться его погибелью?
   У Фрэда морозъ подиралъ по кожѣ. Что будетъ дальше? Не говорилъ-ли онъ уже съ Мэри? Слова его походили болѣе на угрозу, чѣмъ на предостереженіе.
   Но викарій продолжалъ измѣнившимся тономъ:
   -- Но прежде во мнѣ говорили болѣе благородныя побужденія и я вспомнилъ ихъ. Для того, чтобы утверждаться въ нихъ, я счелъ за лучшее передать вамъ, Фрэдъ, то, что происходило во мнѣ. Теперь, понимаете-ли вы меня? Я хочу счастья ей, хочу счастья вамъ, и если мое предостереженіе въ состояніи остановить васъ на рискованномъ пути, то... пусть мои слова будутъ вамъ предостереженіемъ.
   Послѣднія слова викарій произнесъ едва внятно и остановился. Они дошли до поворота къ церкви и викарій протянулъ Фрэду руку, какъ-будто желая дать ему понять, что разговоръ ихъ конченъ. Фрэдъ былъ глубоко потрясенъ.
   -- Я постараюсь быть достойнымъ... васъ и ее, хотѣлъ онъ сказать и не въ состояніи былъ докончить.
   -- Не думайте, заговорилъ Фэрбротеръ,-- что я замѣтилъ въ ней малѣйшую перемѣну къ вамъ, Фрэдъ. Въ этомъ отношеніи вы можете быть совершенно спокойны. Ведите себя, какъ слѣдуетъ, и все пойдетъ хорошо.
   -- Я никогда не забуду, что вы сдѣлали для меня, отвѣчалъ Фрэдъ.-- Я не умѣю высказать всего, что у меня на душѣ, но я постараюсь, чтобы ваша доброта не пропала даромъ.
   -- Этого совершенно довольно. Прощайте, да благословитъ васъ Богъ.
   И они разошлись.
  

ГЛАВА LXVII.

   Счастье было для Лейдгата, что онъ проигралъ въ первый-же разъ, какъ рѣшился попытать счастье въ игрѣ. На другой день, кода ему пришлось заплатить четыре или пять фунтовъ проигрыша, ему стало противно вспомнить о вчерашнемъ, противно за ту роль, которую онъ игралъ наканунѣ. Разсудокъ представлялъ ему, какъ легко вчерашній вечеръ могъ-бы окончиться полнымъ раззореніемъ его, если-бы вмѣсто билльярдной онъ попалъ въ настоящій игорный домъ. Но, несмотря на всѣ доводы разсудка, онъ чувствовалъ, что будь онъ мало-мальски увѣренъ въ своемъ счастьѣ, онъ охотнѣе-бы сталъ играть, чѣмъ прибѣгнулъ-бы въ средству, въ необходимости котораго онъ съ каждымъ днемъ убѣждался все болѣе и болѣе.
   Этимъ средствомъ было обращеніе за помощью и къ м-ру Бюльстроду. Лейдгатъ гордился передъ самимъ собою и другими своею полной независимостью отъ Бюльстрода, въ предпріятіи котораго онъ принялъ участіе только потому, что видѣлъ въ немъ возможность приложить къ дѣлу свои взгляды на медицину и общественное благо; поэтому обратиться къ банкиру съ личною просьбой казалось ему просто невыносимо.
   Однакожъ въ мартѣ мѣсяцѣ дѣла его приняли такой оборотъ, что волей-неволей ему приходилось обратиться за помощью къ кому-бы то ни было. Сперва ему пришло въ голову написать м-ру Винци, но, допросивъ Розамунду, онъ увидѣлъ, что она уже обращалась въ отцу, и даже два раза,-- въ послѣдній разъ послѣ отказа сэра Годвина, но м-ръ Винци сказалъ ей, что Лейдгатъ долженъ самъ о себѣ думать, и совѣтовалъ обратиться къ Бюльстроду.
   Лейдгатъ и самъ послѣ долгихъ размышленій пришелъ въ заключенію, что ему всего естественнѣе обратиться съ просьбою о помощи въ Бюльстроду. Во первыхъ, Бюльстродъ косвеннымъ образомъ способствовалъ уменьшенію его практики; во вторыхъ, очень дорожилъ его сотрудничествомъ. Правда, въ послѣднее время Бюльстродъ какъ-будто поохладѣлъ къ госпиталю, но это можно приписать разстройству его здоровья: онъ страдалъ сильнымъ нервнымъ разстройствомъ. Во всѣхъ прочихъ отношеніяхъ онъ, повидимому, не измѣнился. Съ Лейдгатомъ онъ былъ по прежнему любезенъ, хотя не обнаруживалъ ни малѣйшаго участія къ его семейнымъ дѣламъ, и Лейдгатъ находилъ до сихъ поръ, что такія чисто формальныя отношенія гораздо лучше всякой фамильярности. Наконецъ, онъ рѣшился обратиться къ нему съ своею просьбою; но откладывалъ со дня на день исполненіе этого рѣшенія, несмотря на то, что очень часто видѣлся съ м-ромъ Бюльстродомъ. Повременамъ ему приходило въ голову, что лучше написать письмо, а затѣмъ опять, что личное объясненіе лучше, такъ какъ оно дастъ ему возможность остановиться въ случаѣ слишкомъ явнаго нерасположенія Бюльстрода къ какой-бы то ни было помощи.
   Такимъ образомъ, дни проходили за днями, а Лейдгатъ все не могъ собраться съ духомъ ни написать банкиру, ни объясниться съ нимъ лично. Ему даже начинало приходить въ голову, не привести-ли въ исполненіе предложеніе Розамунды уѣхать изъ Мидльмарча,-- предложеніе, которое такъ разсердило его своею неосновательностью. Въ головѣ его уже возникалъ вопросъ: не купитъ-ли кто мою практику, какъ она ни ничтожна? А если купитъ, такъ на вырученныя деньги можно будетъ уѣхать. Не говоря уже о томъ, что эта мѣра возмущала его тѣмъ, что равнялась постыдному отреченію отъ начатаго имъ дѣла ради бездѣльнаго шатанія съ мѣста на мѣсто;-- къ выполненію ея представлялось серьезное практическое препятствіе въ трудности скоро найти покупщика. Но если даже покупщикъ и найдется, что-же потомъ! Какъ-бы далеко отъ Миддльмарча, въ какомъ-бы многолюдномъ городѣ они ни поселились, если имъ придется жить въ бѣдной квартирѣ, Розамунда все-таки станетъ роптать на свою судьбу и упрекать его за то, что онъ поставилъ ее въ такое положеніе.
   Среди этихъ колебаній случай объясниться съ Бюльстродомъ представился самъ собою. Банкиръ прислалъ, Лейдгату записку съ просьбою зайти къ нему въ банкъ. М-ръ Бюльстродъ впалъ за послѣднее время въ ипохондрію и страдалъ безсонницей, онъ вообразилъ себѣ, что близокъ къ помѣшательству. Съ жадностью слушалъ онъ Лейдгата, старавшагося разсѣять его опасенія, и былъ видимо настолько обрадованъ его словами, что Лейдгатъ счелъ минуту благопріятною для объясненій по своему личному дѣлу. Выразивъ мнѣніе, что его паціенту необходимо было-бы дать себѣ на время полный отдыхъ, онъ продолжалъ:
   -- Какъ вредно дѣйствуетъ всякое малѣйшее волненіе на человѣка слабаго здоровья видно уже потому, какъ тяжело отзываются непріятности на людяхъ крѣпкихъ и молодыхъ. Я человѣкъ крѣпкаго сложенія, но меня совершенно разстроили за послѣднее время разныя тревоги.
   -- Я думаю, что при слабости моего здоровья мнѣ особенно легко заразиться холерой, если она придетъ къ намъ. А она уже въ Лондонѣ, намъ остается только молить преблагого Господа объ удаленіи отъ насъ этого бича, замѣтилъ Бюльстродъ.
   -- Вы во всякомъ случаѣ сдѣлали, что могли въ отношеніи мѣръ предосторожности. Я увѣренъ, что если холера придетъ къ намъ, то и наши враги должны будутъ сознаться въ благодѣтельности новаго госпиталя.
   -- Безъ сомнѣнія, отвѣчалъ Бюльстродъ холодно.-- Что-же касается до того, что мнѣ необходимъ отдыхъ, какъ вы говорите, м-ръ Лейдгатъ, то я и самъ уже подумываю объ этомъ и намѣренъ принять довольно радикальное рѣшеніе. Я хочу удалиться на время отъ дѣлъ, какъ комерческихъ, такъ и благотворительныхъ и думаю даже на время поселиться гдѣ-нибудь въ приморскомъ городѣ, гдѣ климатъ окажется для меня благопріятенъ. Вы, конечно, одобрите такую мѣру.
   -- Конечно, произнесъ Лейдгатъ, нетерпѣливо откидываясь на спинку стула.
   -- Давно уже въ виду этого рѣшенія я собирался поговорить съ вами относительно вашего госпиталя. Я конечно, долженъ буду отказаться отъ личнаго наблюденія за нимъ; а не въ моихъ правилахъ жертвовать громадныя средства на учрежденіе, надъ которымъ я не могу надзирать, которое не могу до нѣкоторой степени направлять. Поэтому, въ случаѣ, если я окончательно рѣшусь уѣхать изъ Миддлмарча, я не стану болѣе поддерживать новаго госпиталя.
   Въ умѣ Лейдгата промелькнула мысль: "вѣроятно, денежныя дѣла его въ очень плохомъ положеніи."
   -- Это будетъ незамѣнимой потерей для госпиталя, сказалъ Лейдгатъ.
   -- Да, если онъ не измѣнитъ нѣсколько своего характера. Единственное лицо, которое согласится увеличить свои взносы, это м-съ Казобонъ. Я имѣлъ съ нею разговоръ по этому поводу я доказывалъ ей, какъ надѣюсь теперь доказать вамъ, что было-бы желательно вызвать болѣе общее сочувствіе къ нашему госпиталю измѣненіемъ самого его характера.
   Лейдгатъ молчалъ.
   -- Я думаю, что всего лучше соединить его съ больницей, такъ чтобы новый госпиталь сдѣлался только спеціальнымъ отдѣленіемъ этого заведенія и состоялъ подъ завѣдываніемъ однихъ и тѣхъ-же лицъ. Медицинская часть должна быть точно также соединена. Такимъ образомъ, устраняются всякія затрудненія относительно средствъ къ существованію нашего новаго учрежденія и благожелательныя стремленія здѣшняго общества не будутъ раздваиваться.
   -- Безъ сомнѣнія, это весьма практическій планъ, произнесъ Лейдгатъ съ ироніей,-- къ сожалѣнію, я не могу воспользоваться его выгодами, такъ какъ однимъ изъ первыхъ послѣдствій такого соединенія госпиталя съ больницей, будетъ отмѣна остальными докторами всѣхъ введенныхъ мною пріемовъ только потому, что они введены мною.
   -- Вамъ очень хорошо извѣстно, м-ръ Лейдгатъ, что я высоко цѣнилъ тотъ новый и независимый духъ, который вы съумѣли ввести въ это учрежденіе; признаюсь, что планъ его былъ мнѣ очень по сердцу. Но такъ какъ Провидѣніе требуетъ отъ меня отреченія отъ него, то я отрекаюсь.
   Наступило небольшое молчаніе, которое Лейдгатъ прервалъ вопросомъ:
   -- А что сказала вамъ м-съ Казобонъ?
   -- Я только что хотѣлъ перейти въ ней. Она, какъ вамъ извѣстно, женщина очень щедрая, и если не обладаетъ большимъ состояніемъ, то, во всякомъ случаѣ, имѣетъ свободныя деньги, которыя можетъ тратить по произволу. Она сказала мнѣ, что хотя большую часть этихъ денегъ и предназначаетъ на совершенно другое употребленіе, но подумаетъ, не можетъ-ли вполнѣ замѣнить меня при госпиталѣ. Она проситъ только времени, чтобы зрѣло обсудить этотъ вопросъ и я сказалъ ей, что дѣло не къ спѣху, что я и самъ еще не принялъ окончательнаго рѣшенія.
   У Лейдгата чуть не сорвалось съ языка: если м-съ Казобонъ займетъ ваше мѣсто, то госпиталь останется не въ проигрышѣ, а въ выигрышѣ, по сдержался и сказалъ только:
   -- Значитъ я могу переговорить объ этомъ съ м-съ Казобонъ.
   -- Да, она этого именно и желаетъ. Рѣшеніе ея, какъ она говоритъ, будетъ зависѣть въ значительной степени отъ того, что вы ей скажете. Только вамъ надо подождать немного; она уѣзжаетъ куда-то. Вотъ, что она мнѣ пишетъ... Бюльстродъ вынулъ изъ кармана письмо и прочиталъ: -- "Я уѣзжаю въ Іоркшейръ съ сэромъ Джемсомъ и леди Читамъ осмотрѣть землю, которую желаю пріобрѣсти; отъ условій, на которыхъ я ее пріобрѣту, будетъ зависѣть цифра капитала, который я могу пожертвовать на госпиталь." И такъ, вы видите, м-ръ Лейдгатъ, что спѣшить нечего; но я желалъ во всякомъ случаѣ заранѣе предупредить васъ.
   М-ръ Бюльстродъ положилъ письмо обратно въ карманъ и выраженіе его лица ясно говорило, что онъ считаетъ объясненіе законченнымъ. Лейдгатъ почувствовалъ, что если просить его о помощи, то нужно просить немедленно.
   -- Я очень благодаренъ вамъ за это сообщеніе, началъ онъ слегка запинаясь, какъ будто ему стоило нѣкоторого усилія выговорить каждое слово.-- Моя профессія для меня выше всего на свѣтѣ, и я видѣлъ въ госпиталѣ возможность наилучшаго примѣненія ея. Но наилучшее примѣненіе не всегда примѣненіе наиболѣе выгодное. Обстоятельства, сдѣлавшія госпиталь не популярнымъ, въ связи съ нѣкоторыми другими причинами, которыя преимущественно обусловливались борьбой моей рутиной, сдѣлали непопулярнымъ и меня. Ко мнѣ стали обращаться по преимуществу только тѣ паціенты, которые не въ состояніи платить за винитъ; мнѣ было-бы это очень пріятно, если-бы самому не приходилось много тратить на свою жизнь.
   Лейдгатъ замолчалъ, ожидая, что скажетъ его собесѣдникъ, но Бюльстродъ только кивнулъ головой, не сводя съ него глазъ, и потому онъ продолжалъ:
   -- Денежныя дѣла мои запутались до такой степени, что мнѣ не остается другого исхода, какъ найти человѣка, который-бы согласился дать мнѣ взаймы денегъ безъ всякаго другого обезпеченія, кромѣ личнаго довѣрія ко мнѣ и моему будущему. Я пріѣхалъ сюда съ очень небольшимъ капиталомъ. Родные не могутъ оказать мнѣ никакого пособія. Расходы мои вслѣдствіе женитьбы оказались гораздо значительнѣе, чѣмъ я ожидалъ. Такъ что въ настоящее время для того, чтобы движимость моя, заложенная одному изъ кредиторовъ, не была продана съ публичнаго; торга а также и для того, чтобы я могъ расквитаться со всѣми моими долгами и имѣть, чѣмъ жить первое время, мнѣ нужно тысячу фунтовъ. Отецъ моей жены не ссудитъ меня такою суммою. Вотъ почему я вынужденъ объяснить свое положеніе единственному человѣку, который сколько-нибудь заинтересованъ моею судьбою.
   Лейдгату было тошно слушать самого себя. Но, по крайней мѣрѣ, онъ высказался и высказался совершенно недвусмысленно.
   М-ръ Бюльстродъ отвѣчалъ не спѣша и безъ малѣйшей запинки:
   -- Мнѣ очень прискорбно слышать, что вы въ такомъ положеніи, м-ръ Лейдтатъ, хотя съ другой стороны меня это нисколько не удивляетъ. Я очень жалѣлъ, что вы женились на дочери моего зятя; семейство это постоянно отличалось мотовствомъ и въ настоящее время я уже вынужденъ помогать ему. Я-бы посовѣтовалъ вамъ, м-ръ Лейдгатъ, вмѣсто того, чтобы опутывать себя новыми обязательствами и продолжать сомнительную борьбу, объявить себя банкротомъ.
   -- Это не улучшитъ моего положенія, какъ ни привлекательно такое средство само по себѣ, произнесъ Лейдгатъ съ горечью и всталъ.
   -- Безъ сомнѣнія, это тяжелое испытаніе, но испытанія -- нашъ удѣлъ въ этой жизни, они служатъ намъ къ нравственному очищенію. Право, примите мой совѣтъ.
   -- Благодарю васъ, отвѣчалъ Лейдгатъ, не понимая хорошенько, что говоритъ.-- Я васъ слишкомъ долго задержалъ. Прощайте.
  

ГЛАВА LXVIII.

   Рѣшеніе, о которомъ Бюльстродъ передавалъ Лейдгату, было вызвано въ немъ тяжелыми минутами, которыя ему пришлось пережить съ того дня, когда Рафль узналъ на аукціонѣ Виля Владислава и когда банкиръ сдѣлалъ напрасную попытку вознаградить причиненное имъ зло въ надеждѣ, что провидѣніе, видя его раскаяніе, отвратитъ отъ него тягостныя послѣдствія его проступка.
   Увѣренность его, что Рафль вернется въ самомъ скоромъ времени въ Миддльмарчъ, оправдалась. Въ рождественскій сочельникъ Рафль пріѣхалъ прямо къ нему. Бюльстродъ былъ дома, такъ что могъ устранить его отъ сообщеній съ своимъ семействомъ, но тѣмъ не менѣе пріѣздъ Рафля сильно скомпрометировалъ его въ глазахъ домашнихъ и встревожилъ его жену. Рафль оказался на этотъ разъ еще несговорчивѣе прежняго. Онъ ни за что не хотѣлъ уѣзжать отъ банкира и Бюльстродъ, выбирая изъ двухъ золъ меньшее, пришелъ къ заключенію, что дѣйствительно лучше оставить его у себя, чѣмъ отпустить въ городъ. Онъ продержалъ его въ своей комнатѣ весь вечеръ и самъ уложилъ его въ постель; Рафль-же все время потѣшался надъ невыносимымъ положеніемъ, въ которое поставилъ своего бывшаго сообщника. Онъ говорилъ ему, что вполнѣ понимаетъ, какъ ему пріятно принимать у себя въ домѣ человѣка, оказавшаго ему такую серьезную услугу и не получившаго за нее достаточнаго вознагражденія. Подъ этими грубыми шутками скрывался тонкій разсчетъ, надежда выманить у Бюльстрода солидный кушъ за избавленіе отъ этой новой пытки. Но онъ хватилъ уже черезъ край.
   Рафль не въ состояніи былъ даже представить себѣ, какой нестерпимой пыткѣ онъ подвергалъ Бюльстрода. Банкиръ сказалъ женѣ, что долженъ присматривать за этимъ несчастнымъ, павшимъ жертвою собственной порочной жизни, такъ какъ въ противномъ случаѣ онъ можетъ сдѣлать что нибудь надъ собою. Не сказавъ прямой лжи, онъ косвеннымъ образомъ далъ ей понять, что связанъ съ этимъ человѣкомъ родственными узами и что въ Рафлѣ замѣчаются признаки умственнаго разстройства, требующаго самаго тщательнаго ухода за несчастнымъ, котораго онъ самъ увезетъ изъ ихъ дома на слѣдующее-же утро. Говоря такимъ образомъ, онъ давалъ женѣ возможность удовлетворить любопытство дочерей и прислуги и объяснить, почему онъ никого не пускаетъ въ свою комнату. Но тѣмъ не менѣе его все время мучалъ страхъ, что кто-нибудь изъ домашнихъ услышитъ Рафля, громогласно вспоминавшаго о прошломъ, или что м-съ Бюльстродъ вдругъ вздумаетъ приложить ухо къ двери. Она была женщина честная, неспособная на подобныя низости, но страхъ оказывался сильнѣе теоріи вѣроятностей.
   Рафль завелъ пытку слишкомъ далеко и получилъ результаты, на которые вовсе не разсчитывалъ. Нахальство его убѣдило банкира, что съ нимъ нужно дѣйствовать рѣшительно. Уложивъ Рафля спать, онъ распорядился, чтобы экипажъ его былъ запряженъ къ половинѣ восьмого. Въ шесть часовъ онъ былъ уже за ногахъ и подошелъ со свѣчой къ постели Рафля, который спалъ тревожнымъ сномъ. Онъ молча стоялъ возлѣ него, надѣясь, что тотъ самъ проснется отъ свѣта; будить-же его казалось ему слишкомъ рискованнымъ, такъ какъ Рафль могъ съ просонья расшумѣться. Минуты черезъ двѣ Рафль дѣйствительно застоналъ, вскочилъ и, дрожа всѣмъ тѣломъ, сталъ дико оглядываться по сторонамъ. Бюльстродъ отставилъ свѣчу и молча ждалъ, пока онъ совсѣмъ придетъ въ себя.
   Черезъ четверть часа онъ объявилъ ему, холоднымъ, не допускавшимъ возраженій тономъ:
   -- Я поднялъ васъ такъ рано, м-ръ Рафль, потому что велѣлъ подать экипажъ въ половинѣ восьмого; я самъ отвезу васъ въ Ильзели, откуда вы можете уѣхать по желѣзной дорогѣ, или дождаться дилижанса.
   Рафль хотѣлъ что-то возразить, но Бюльстродъ остановилъ его:
   -- Я попрошу васъ выслушать, меня до конца. Я дамъ вамъ денегъ теперь и время отъ времени буду посылать вамъ пособія, когда вы меня извѣстите письмомъ, что нуждаетесь въ деньгахъ. Но если вы вздумаете опять явиться сюда, если вы вернетесь въ Миддльмарчъ и станете распускать обо мнѣ дурные слухи, то я откажусь отъ васъ и предоставляю вамъ пожинать плоды вашей злости. Никто вамъ не заплатитъ за старанія очернить меня, я знаю все зло, которое вы можете мнѣ сдѣлать, и не побоюсь васъ, если вы осмѣлитесь опять надоѣдать мнѣ. Извольте одѣваться и исполните то, что я вамъ приказываю, безъ всякаго шума, въ противномъ случаѣ я пошлю за полисменомъ, чтобы онъ выпроводилъ васъ изъ моего дома. Вы можете разсказывать ваши сплетни въ каждой пивной, но не получите отъ меня ни пенни болѣе.
   Бюльстродъ рѣдко прибѣгалъ къ такому рѣшительному тону. Почти всю ночь обдумывалъ онъ, что и какъ сказать, и пришелъ къ заключенію, что объясненіе такого рода если не избавитъ его на всегда отъ Рафля, то, по крайней мѣрѣ, освободитъ отъ его присутствія на этотъ разъ. Дѣйствительно, его холодная рѣшимость подѣйствовала на Рафля, организмъ котораго былъ сильно разстроенъ постоянными кутежами, и онъ допустилъ себя увезти безъ всякаго скандала. Прислуга принимала его за бѣднаго родственника и не удивлялась, что такой солидный и взыскательный господинъ, какъ ихъ хозяинъ, стыдился за такого родственника и старался поскорѣе сбыть его съ рукъ. Печальнымъ началомъ рождественскихъ праздниковъ была для банкира эта поѣздка за 10 миль съ ненавистнымъ спутникомъ. Подъ конецъ дороги Рафль развеселился и разстался съ банкиромъ вполнѣ довольный тѣмъ, что получилъ отъ него сто фунтовъ. Но Бюльстродъ вернулся въ себѣ далеко не спокойный. Онъ видѣлъ, что жену его мучитъ какое-то тревожное предчувствіе, потому что она тщательно старалась избѣгать всякихъ намековъ на вчерашнее посѣщеніе. Онъ привыкъ встрѣчать съ ея стороны раболѣпное уваженіе въ себѣ; тѣмъ ужаснѣе было для него сознаніе, что она подозрѣваетъ его въ какой-то позорной тайнѣ. Мысль о неизбѣжности позора не давала ему покоя. А этотъ позоръ былъ неизбѣженъ, если ему не удалось запугать Рафля своею рѣшительностью. Напрасно утѣшалъ онъ себя мыслью, что позоръ этотъ будетъ испытаніемъ, посланнымъ провидѣніемъ для приготовленія его въ жизни вѣчной; все существо его содрогалось при мысли о предстоящемъ униженіи, и онъ убѣждалъ себя, что если не ради себя, то ради славы имени Господня онъ долженъ попытаться избѣжать опозоренія. Вотъ почему онъ и задумалъ уѣхать изъ Миддльмарча; въ другомъ мѣстѣ, гдѣ жизнь его менѣе извѣстна, мучитель его будетъ для него не такъ страшенъ. Но онъ зналъ, что для жены его будетъ очень тяжело уѣхать совсѣмъ изъ Миддльмарча и самому ему этого не хотѣлось. Вотъ почему онъ устроивалъ свои дѣла такъ, чтобы ему можно было вернуться назадъ, если провидѣнію угодно будетъ разсѣять его опасенія. Онъ намѣревался устраниться на время отъ дѣлъ подъ предлогомъ своего разстроеннаго здоровья, но устраниться такъ, чтобы имѣть во всякую минуту возможность снова приняться за нихъ. Эта мѣра вызывала однако увеличеніе расходовъ и сокращеніе доходовъ, и безъ того потерпѣвшихъ отъ общаго торговаго кризиса. Ему нужно было жить экономнѣе и госпиталь естественно представился ему первымъ предметомъ, на которомъ можно было соблюсти экономію.
   Вотъ что вызвало его на объясненіе съ Лейдгатомъ. Но онъ не принималъ еще никакихъ окончательныхъ мѣръ. Онъ все еще надѣялся, что какой-нибудь случай спасетъ его, и не хотѣлъ портить свою жизнь черезчуръ опрометчивымъ переселеніемъ, тѣмъ болѣе, что не зналъ, какъ объяснить своей женѣ желаніе ни съ того ни съ сего уѣхать навсегда изъ города, гдѣ имъ жилось такъ хорошо.
   Между прочими дѣлами Бюльстроду приходилось подумать и о томъ, на кого оставить Стон-Кортъ. По всѣмъ дѣламъ, относившимся до его недвижимой собственности, онъ обращался за совѣтомъ къ Калэбу Гарту, какъ человѣку, для котораго интересы его довѣрителя дороже его собственныхъ интересовъ. Съ Стон-Кортомъ Бюльстродъ хотѣлъ устроиться такъ, чтобы во всякое время имѣть возможность снова вернуться туда; Калэбъ посовѣтовалъ ему въ такомъ случаѣ сдать помѣстье въ аренду на годичный срокъ.
   -- Можете вы пріискать арендатора на такихъ условіяхъ, м-ръ Гартъ? спросилъ Бюльстродъ.-- И вообще сколько вы возьмете въ годъ за веденіе моихъ дѣлъ?
   -- Я подумаю, соображу, отвѣчалъ Калэбъ лаконически.
   Если-бы ему не приходилось заботиться о будущности Фрэда Винци, онъ, по всей вѣроятности, отказался-бы взять на себя лишнюю обузу, такъ какъ жена и безъ того находила, что онъ работаетъ черезъ мѣру. Но послѣ этого разговора съ Бюльстродомъ въ головѣ его зародилась весьма заманчивая мысль: не согласится-ли Бюльстродъ сдать Стон-Кортъ въ аренду Фрэду Винци подъ личною его, Гарта, отвѣтственностью. Для Фрэда это была-бы великолѣпная школа; онъ могъ получить хорошій доходъ и кромѣ того свободное время онъ могъ употребить на постороннія занятія. Калэбъ сообщилъ объ этомъ своей женѣ съ такимъ восторгомъ, что у нея не хватало духу упрекнуть его за то, что онъ набираетъ себѣ дѣла не подъ силу.
   -- Если это устроится, Фрэдъ будетъ на верху блаженства, говорилъ онъ, сіяя отъ радости.-- Вѣдь ты подумай только, Сусанна, онъ мечталъ объ этомъ имѣніи еще при жизни старика Фэтерстона. И какъ это прекрасно выйдетъ, если оно достанется ему въ награду за его трудолюбіе. Я увѣренъ, что Бюльстродъ со временемъ продастъ его ему; онъ, кажется, думаетъ совсѣмъ уѣхать отсюда. Никогда ничто меня такъ не радовало. Скоро можно будетъ и свадьбу сыграть, Сусанна.
   -- Ты, конечно, ничего не скажешь Фрэду, пока Бюльстродъ не дастъ окончательнаго согласія? замѣтила м-съ Гартъ тономъ кроткаго предостереженія.-- А что касается до свадьбы, Калэбъ, то намъ старикамъ не слѣдъ торопить ее.
   -- Ну, отчего-же. Женитьба всегда остепеняетъ человѣка. Мнѣ тогда меньше придется обуздывать Фрэда. Но во всякомъ случаѣ я ему ничего не скажу, пока дѣло не сладится. Я на дняхъ-же переговорю съ Бюльстродомъ окончательно.
   Онъ дѣйствительно воспользовался первымъ представившимся случаемъ. Бюльстродъ не чувствовалъ ни малѣйшаго расположенія къ Фрэду Винци, но ему хотѣлось заручиться во что-бы то ни стало услугами Гарта по другимъ дѣламъ, для веденія которыхъ требовался человѣкъ вполнѣ добросовѣстный; въ противномъ случаѣ онъ могъ потерпѣть серьезные убытки. Поэтому онъ согласился на предложеніе м-ра Гарта. Была еще и другая причина, по которой онъ не прочь былъ оказать услугу одному изъ членовъ семейства Винци. М-съ Бюльстродъ, прослышавъ о долгахъ Лейдгата, спрашивала у мужа, не можетъ-ли онъ сдѣлать что-нибудь для бѣдной Розамунды, и сильно встревожилась, когда онъ сказалъ ей, что дѣла Лейдгата находятся въ такомъ положеніи, что ему трудно помочь и потому лучше и не пытаться. Тутъ въ первый разъ за все время замужества м-съ Бюльстродъ рѣшилась возразить своему мужу.
   -- Ты всегда такъ строго относился къ моему семейству, Николасъ. Но право мнѣ нечего краснѣть за моихъ родныхъ. Они, можетъ быть, нѣсколько легкомысленны, но никто не скажетъ про нихъ ничего дурного.
   -- Моя милая Гарріэтъ, отвѣчалъ Бюльстродъ, стараясь не глядѣть на жену,-- я не мало денегъ передавалъ твоему брату. Не могу-же я содержать и его замужнихъ дочерей.
   М-съ Бюльстродъ поняла всю справедливость этого замѣчанія; теперь ей оставалось только сожалѣть о бѣдной Розамундѣ; но даромъ она всегда возставала противъ воспитанія, которое ей давали; теперь слишкомъ очевидно обнаружились плоды этого воспитанія.
   Въ виду этого разговора м-ръ Бюльстродъ понималъ, какъ ему будетъ выгодно, сообщая женѣ о своемъ намѣреніи навсегда уѣхать изъ Миддльмарча, сказать ей вмѣстѣ съ тѣмъ, что онъ позаботился о судьбѣ своего племянника Фрэда. Но пока онъ нашелъ возможнымъ сообщить ей только то, что онъ намѣренъ пожить нѣсколько мѣсяцевъ гдѣ-нибудь на югѣ.
   Калэбъ такъ былъ радъ сговорчивости Бюльстрода, что едва не разсказалъ обо всемъ Мэри. Но, благодаря женѣ, онъ не проболтался и тщательно скрывалъ отъ Фрэда свои поѣздки въ Стон-Кортъ для осмотра земли и всего хозяйства. Онъ былъ внѣ себя отъ восторга, что готовитъ такой сюрпризъ Фрэду и Мэри.
   -- Ну, а если всѣ твои мечты окажутся воздушнымъ замкомъ? предостерегала его жена.
   -- Что-же, по крайней мѣрѣ, этотъ замокъ никого не раздавитъ, когда рухнетъ, отвѣчалъ онъ.
  

ГЛАВА LXIX.

   М-ръ Бюльстродъ еще занимался въ банкѣ, послѣ ухода Лейдгата, когда къ нему вошелъ клеркъ съ докладомъ, что его лошадь подана и что м-ръ Гартъ пришелъ и желаетъ съ нимъ повидаться.
   -- Просите, просите его сюда, распорядился Бюльстродъ.
   -- Пожалуйста, садитесь, м-ръ Гартъ, обратился онъ самымъ любезнымъ тономъ къ вошедшему Калэбу.-- Какъ я радъ, что вы застали меня здѣсь. Я знаю, что вамъ дорога каждая минута.
   -- О! воскликнулъ Калэбъ, садясь и кладя шляпу на колъ. Онъ наклонилъ голову нѣсколько на сторону и опустилъ глаза внизъ, барабаня рукою по колѣну.
   М-ръ Бюльстродъ зналъ, что Калэбъ всегда очень медленно приступалъ къ разговору, когда дѣло казалось ему почему нибудь важнымъ. Онъ ожидалъ, что Гартъ заговоритъ съ нимъ о необходимости купить на сломъ нѣсколько домовъ въ Блиндман-Кортѣ, чтобы очистить тамъ воздухъ и пропустить болѣе свѣта въ остальные дома. Калэбъ часто надоѣдалъ своимъ довѣрителямъ предложеніями такого рода; но Бюльстродъ относился обыкновенно сочувственно къ его проектамъ различныхъ улучшеній и они какъ нельзя лучше ладили между собой.
   Но Калэбъ заговорилъ нѣсколько глухимъ голосомъ:
   -- Я прямо изъ Стон-Корта, м-ръ Бюльстродъ.
   -- Надѣюсь, что все тамъ обстоитъ благополучно. Я самъ былъ тамъ вчера. Въ нынѣшнемъ году Абэль содержитъ скотъ превосходно.
   -- Да... нѣтъ, тамъ не все обстоитъ благополучно. Тамъ какой-то пріѣзжій, и, кажется, онъ расхворался не на шутку. Ему нуженъ докторъ, я пріѣхалъ сообщитьтвамъ объ этомъ, фамилія его Рафль.
   Гартъ замѣтилъ, какъ вздрогнулъ банкиръ при его словахъ. Бюльстродъ думалъ, что его не могутъ застать врасплохъ, потому что онъ всегда на сторожѣ, но ошибся.
   -- Несчастный, произнесъ онъ сострадательнымъ тономъ, хотя губы его дрожали.-- Вы не знаете, какимъ образомъ онъ попалъ ко мнѣ?
   -- Я самъ отвезъ его, отвѣчалъ Калэбъ спокойно.-- Я подвезъ его въ своей одноколкѣ. Онъ пріѣхалъ въ дилижансѣ и шелъ пѣшкомъ, я нагналъ его недалеко отъ поворота къ таможнѣ. Онъ вспомнилъ, что разъ встрѣтилъ меня съ вами въ Стонъ-Кортѣ, и попросилъ подвезти его. Я видѣлъ, что онъ боленъ, и счелъ своею обязанностью свезти его куда-нибудь подъ кровъ. Пошлите къ нему поскорѣе доктора.
   Съ этими словами Калебъ взялъ шляпу съ пола и медленно поднялся съ мѣста.
   -- Сейчасъ-же. Не будете-ли вы такъ добры, м-ръ Гартъ? что зайдете по пути къ м-ру Лейдгату... или нѣтъ, онъ, вѣроятно, теперь въ госпиталѣ. Я пошлю къ нему верховаго съ запиской, а самъ проѣду въ Стон-Кортъ.
   Онъ поспѣшно написалъ нѣсколько словъ и вышелъ распорядиться отправкой своей записки. Вернувшись, онъ засталъ Калеба въ томъ-же положеніи, въ какомъ оставилъ его,-- со шляпою въ рукѣ. Въ умѣ Бюльстрода промелькнула мысль: "Можетъ быть, Рафль говорилъ съ Гартомъ только о своей болѣзни. Гартъ, вѣроятно, удивляется, какъ удивлялся и прежде, что такая подозрительная личность хвастаетъ близкимъ знакомствомъ со мною; но онъ ничего не знаетъ. Онъ хорошо относится во мнѣ, я могу быть ему полезенъ".
   Ему хотѣлось убѣдиться въ томъ, что онъ не обманывается; но разспрашивать Калеба о томъ, что говорилъ или дѣлалъ Рафль, значило выдавать себя.
   -- Очень, очень благодаренъ вамъ, м-ръ Гартъ, заговорилъ онъ своимъ обыкновеннымъ учтивымъ тономъ.-- Мой посланный вернется черезъ нѣсколько минутъ и тогда я поѣду самъ посмотрѣть, что можно сдѣлать для этого несчастнаго. Можетъ быть, у васъ есть еще какое-нибудь дѣло до меня? Въ такомъ случаѣ, прошу васъ, садитесь.
   -- Благодарю васъ, отвѣчалъ Калебъ, дѣлая отрицательный жестъ правою рукою.-- Я попрошу васъ, м-ръ Бюльстродъ, поручить кому-нибудь другому завѣдываніе вашими дѣлами. Я очень вамъ благодаренъ за то, что вы были такъ предупредительны ко мнѣ, такъ охотно приняли мои предложенія относительно сдачи въ аренду Стон-Корта и другихъ вашихъ дѣлъ. Но я не могу вести ихъ болѣе.
   Бюльстрода, какъ ножомъ, рѣзануло по сердцу: онъ все понялъ.
   -- Какъ-же это такъ внезапно, м-ръ Гартъ? но нашелся онъ сказать ничего другого.
   -- Дѣйствительно, внезапно. Но я не могу поступить иначе. Рѣшеніе мое неизмѣнно.
   Онъ говорилъ очень мягко, но Бюльстродъ сильно поблѣднѣлъ отъ этого мягкаго тона и старался не глядѣть въ лицо своего собесѣдника. Калебу стало жаль Бюльстрода, но онъ ни за что не рѣшился-бы прибѣгнуть къ вымышленнымъ предлогамъ для объясненія своего рѣшенія.
   -- Рѣшеніе ваше вызвано какими-нибудь грязными слухами, которые сообщилъ вамъ этотъ несчастный?
   -- Вы угадали. Я не отрицаю, что принялъ это рѣшеніе тотчасъ-же послѣ разговора съ нимъ.
   -- Вы человѣкъ добросовѣстный, м-ръ Гартъ; вы, конечно, считаете себя отвѣтственнымъ за свои поступки передъ Богомъ. Вы не захотите оскорбить меня, повѣривъ клеветѣ, заговорилъ Бюльстродъ, придумывая, чѣмъ-бы посильнѣе пронять своего собесѣдника.-- Неужели изъ-за такого ничтожнаго предлога вы откажетесь отъ дѣла, столько-же выгоднаго для васъ, какъ и для меня.
   -- Я никого не желаю оскорблять умышленно. Я слишкомъ люблю своихъ ближнихъ. Но, сэръ, я вынужденъ повѣрить тому, что слышалъ отъ этого Рафля. Послѣ того, что онъ мнѣ сказалъ, мнѣ было бы слишкомъ тяжело завѣдывать вашими дѣлами, хотя это доставляло-бы мнѣ большія выгоды. Прошу васъ пріискать себѣ другого повѣреннаго.
   -- Очень хорошо, м-ръ Гартъ, но я вправѣ, по крайней мѣрѣ, настаивать, чтобы вы мнѣ сообщили, что вы слышали отъ него. Я долженъ-же знать, какую гнусную клевету распространяютъ обо мнѣ.
   -- Это совершенно лишнее, отвѣчалъ Калебъ такъ-же мягко, какъ прежде.-- То, что я слышалъ отъ него, умретъ вмѣстѣ со мною, если какія-нибудь чрезвычайныя обстоятельства не заставятъ меня говорить. Если вы ни передъ чѣмъ не останавливались ради своихъ личныхъ выгодъ и обманомъ лишили другихъ того, что имъ слѣдовало по праву, то теперь вы, конечно, въ этомъ раскаяваетесь... вамъ хотѣлось-бы передѣлать то, что сдѣлано, но вы не можете, и это должно быть слишкомъ тяжело для васъ.
   Калебъ пріостановился на минуту и покачалъ головой.
   -- Я не хочу увеличивать вашихъ страданій, закончилъ онъ.
   -- Но вы ихъ увеличиваете, сорвалось невольно съ языка Бюльстрода.-- Вы увеличиваете ихъ, отворачиваясь отъ меня.
   -- Я не могу поступить иначе, отвѣчалъ Калебъ еще мягче прежняго.-- Мнѣ это очень прискорбно. Я не сужу васъ, я не говорю: онъ грѣшникъ, а я праведникъ. Боже меня избави отъ этого! Я не знаю всего. Человѣкъ можетъ впасть въ грѣхъ и очистить себя искреннимъ раскаяніемъ; но онъ не можетъ смыть пятна на своемъ прошломъ. И это ему служитъ наказаніемъ. Если вы находитесь въ такомъ положеніи, то я скорблю о васъ. Но я не въ состояніи болѣе работать съ вами. Вотъ и все, м-ръ Бюльстродъ. Все остальное умретъ со мною. Прощайте.
   -- Одну минуту, м-ръ Гартъ! Значитъ, я могу положиться на ваше торжественное обѣщаніе, что вы не передадите никому, ни мужчинѣ, ни женщинѣ той гнусной клеветы, которую вы слышали обо мнѣ.
   Калеба взорвало.
   -- Съ какой-же стати я говорилъ-бы, что стану молчать, если-бы не хотѣлъ молчать! вскричалъ онъ съ негодованіемъ.-- Вы знаете, что мнѣ нѣтъ причины васъ бояться, но, повторяю вамъ, языкъ мой никогда не поворотится разсказывать о подобныхъ вещахъ.
   -- Извините, я взволнованъ. Я жертва этого негодяя.
   -- Не сами-ли вы, извлекая выгоду изъ его пороковъ, способствовали тому, что онъ сдѣлался негодяемъ.
   -- Вѣря ему на слово, вы поступаете несправедливо относительно меня.
   -- Нѣтъ, я готовъ повѣрить самому благопріятному для васъ толкованію, если справедливость его будетъ доказана. Я предоставляю вамъ всѣ шансы къ оправданію. Говорить о томъ, что и слышалъ, я не стану, потому что считаю преступленіемъ разглашать чьи-бы то ни было проступки, если это разглашеніе дѣлается не съ цѣлью спасенія невиннаго. Вотъ какъ я смотрю на эти вещи, м-ръ Бюльстродъ; подтверждать-же свои слова клятвой я считаю совершенно лишнимъ. Прощайте.
   Вернувшись домой, Калебъ сказалъ женѣ между прочимъ, что у него вышла размолвка съ Бюльстродомъ, почему онъ заявилъ ему, что не намѣренъ снимать въ аренду Стон-Кортъ, и вообще отказался отъ веденія дѣлъ банкира.
   -- Вѣроятно, онъ самъ слишкомъ во все вмѣшивался? полюбопытствовала м-съ Гартъ, вообразивъ себѣ, что мужъ задѣтъ въ самой чувствительной струнѣ, т. е. что ему мѣшали распоряжаться такъ, какъ, по его мнѣнію, слѣдовало.
   -- Гм! отвѣчалъ Калебъ, наклонивъ голову на сторону и махнувъ рукой.
   М-съ Гартъ поняла, что мужъ не желаетъ распространяться объ этомъ предметѣ и замолчала.
   Тотчасъ послѣ ухода Гарта, Бюльстродъ поскакалъ въ Стон-Кортъ, чтобы поспѣть туда ранѣе Лейдгата.
   Его поперемѣнно волновали страхъ и надежда. Несмотря на чувство глубокаго униженія, которое Калебъ заставилъ его испытать, онъ радовался, что Рафль разболталъ Гарту, а не кому другому: онъ могъ смѣло разсчитывать, что если Калебъ далъ слово молчать, онъ непремѣнно его сдержитъ. Въ этомъ фактѣ онъ видѣлъ даже перстъ Провидѣнія, желающаго спасти его отъ позорнаго разоблаченія его прошлаго. Болѣзнь Рафля и пріѣздъ его въ такомъ положеніи именно въ Стон-Кортъ наводили Бюльстрода на рядъ мыслей о возможныхъ случайностяхъ. Онъ давалъ обѣты Богу, что если будетъ спасенъ отъ обезчещенія, то еще полнѣе посвятитъ свою жизнь на служеніе ему, чѣмъ посвящалъ до сихъ поръ ."Да будетъ, Господи, твоя воля", заключилъ онъ свою молитву, желая вмѣстѣ съ тѣмъ только одного, чтобы эта воля рѣшила смерть ненавистнаго ему человѣка.
   Однако, когда онъ пріѣхалъ въ Стон-Кортъ и увидѣлъ Рафля, онъ сильно смутился. Рафль былъ страшно блѣденъ и еле держался на ногахъ. Прежнее нахальство смѣнилось униженною трусостою. Онъ, казалось, страшно боялся гнѣва Бюльстрода за то, что у него не было уже ни пенни изъ полученныхъ ихъ денегъ; но его обокрали, у него утащили половину полученныхъ денегъ. Онъ пріѣхалъ только потому, что заболѣлъ и кто-то его преслѣдовалъ, кто-то гнался за нихъ, онъ никому ничего не говорилъ, онъ рта не раскрывалъ. Не понимая значенія этихъ симптомовъ, Бнньстродъ напустился на него, что онъ лжетъ, что онъ все разсказалъ человѣку, который подвезъ его въ своей одноколкѣ въ Стой-Кортъ. Рафль клялся и божился, что онъ ничего не говорилъ. Дѣло въ томъ, что минутами онъ совершенно терялъ сознаніе и разсказалъ обо всемъ Калебу Гарту въ состояніи горячечнаго бреда, о чемъ у него не осталось ни малѣйшаго воспоминанія.
   Убѣдившись въ этомъ, Бюльстродъ сильно встревожился; при томъ состояніи, въ которомъ находился Рафль, не было возможности удостовѣриться, дѣйствительно-ли онъ никому не выболталъ его тайны, кромѣ Калэба Гарта. Ключница разсказала ему, что, по отъѣздѣ м-ра Гарта, Рафль попросилъ у нея пива и послѣ того не говорилъ ни слова, и что ему, повидимому, очень плохо. Въ тонѣ ея не было ничего натянутаго: очевидно, Рафль ей ничего не говорилъ. М-съ Абэль, точно также, какъ и вся прислуга, считала Рафля однимъ изъ тѣхъ бѣдныхъ родственниковъ, которые составляютъ обыкновенную обузу людей богатыхъ.
   Чрезъ какой-нибудь часъ пріѣхалъ и Лейдгатъ. Бюльстродъ вышелъ къ нему на встрѣчу.
   -- Я пригласилъ васъ, м-ръ Лейдгатъ, обратился онъ къ доктору,-- къ одному несчастному, который нѣсколько лѣтъ тому назадъ состоялъ у меня на службѣ. Потомъ онъ отправился въ Америку и сталъ вести разгульную жизнь. Такъ какъ онъ не имѣетъ никакихъ средствъ къ существованію, то я считаю своимъ долгомъ позаботиться о немъ. Бывшій владѣлецъ этого помѣстья, Риггъ, приходился ему какъ-то сродни, потому онъ и пріѣхалъ сюда. Кажется, что онъ серьезно боленъ, мозгъ у него не въ порядкѣ. Я считаю своимъ долгомъ сдѣлать для него все, что отъ меня зависитъ.
   Лейдгатъ находился еще подъ живымъ впечатлѣніемъ своего недавняго свиданія съ Бюльстродомъ и потому, не чувствуя ни малѣйшаго желанія входить съ нимъ въ разговоръ, молча кивнулъ головой въ отвѣтъ на его слова и пошелъ въ комнату, гдѣ находился больной. Въ дверяхъ онъ повернулся и машинально спросилъ: какъ-же его фамилія?
   -- Рафль, Джонъ Рафль.
   Осмотрѣвъ больного, Лейдгатъ велѣлъ уложить его въ постель, причемъ замѣтилъ, что больному нужнѣе всего спокойствіе.
   -- Болѣзнь-то, кажется, серьезная, сказалъ банкиръ, когда они вышли въ другую комнату.
   -- Какъ вамъ сказать? И да, и нѣтъ, отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Трудно рѣшить, какія могутъ быть осложненія. Но комплекція у него крѣпкая. Не думаю, чтобы онъ не въ состоянія былъ перенести болѣзни, хотя организмъ его совершенно потрясенъ. за нимъ нуженъ тщательный уходъ.
   -- Я самъ останусь при немъ. М-съ Абэль и ея мужъ никогда не ходили за больными. Я ночую здѣсь, будьте только такъ обязательны, свезите отъ меня записку м-съ Бюльстродъ.
   -- Мнѣ кажется, вамъ нѣтъ необходимости оставаться самому. Онъ теперь смиренъ и пугливъ. Правда, онъ можетъ сдѣлаться безпокоенъ. Но вѣдь у васъ здѣсь есть человѣкъ.
   -- Я не разъ проводилъ здѣсь ночи, когда мнѣ нужно было полное уединеніе. Мнѣ ничего не значитъ остаться и на сегодня. М-съ Абэль и ея мужъ смѣнятъ меня или помогутъ мнѣ, когда будетъ нужно.
   -- Очень хорошо. Въ такомъ случаѣ потрудитесь выслушать мои предписанія, замѣтилъ Лейдгатъ, привыкшій къ странностямъ Бюдьстрода.
   -- Такъ вы находите, что есть надежда? спросилъ Бюльстродъ, когда Лейдгатъ передалъ ему все, что нужно для ухода за больнымъ.
   -- Да, если не явятся какія-нибудь осложненія, которыхъ я въ настоящую минуту не предвижу. Можетъ быть, ему сдѣлается хуже; но, слѣдуя той системѣ леченія, которую я вамъ изложилъ, мы, по всей вѣроятности, поднимемъ его на ноги въ какіе-нибудь пять, шесть дней. Но, главное, не давайте ему никакихъ спиртныхъ напитковъ. По моему мнѣнію, въ болѣзняхъ такого рода люди умираютъ чаще отъ леченія, чѣмъ отъ самой болѣзни. Но, конечно, могутъ появиться новыя осложненія. Во всякомъ случаѣ я пріѣду завтра утромъ.
   Взявъ отъ банкира записку къ его женѣ, Лейдгатъ уѣхалъ. По дорогѣ домой онъ ни разу не задумался о томъ, какія отношенія могли существовать между Рафлемъ и Бюльстродомъ. Лейдгатъ старался припомнить многочисленные опыты, произведенные американскимъ докторомъ Уэромъ надъ новымъ способомъ леченія такой формы отравленія алькоголемъ. Живя за границей, Лейдгатъ сильно интересовался этимъ вопросомъ. Онъ былъ противъ дозволенія больному употреблять спиртные напитки и противъ леченія опіумомъ; ему не разъ уже удавалось вылечивать по своей системѣ больныхъ подобнаго рода.
   "Организмъ этого человѣка сильно разстроенъ, думалъ онъ, но онъ крѣпокъ. Бюдьстродъ заботится о немъ изъ состраданія. Странно, какъ въ одномъ и томъ-же человѣкѣ жестокость можетъ уживаться рядомъ съ гуманностью. Бюдьстродъ, повидимому, человѣкъ очень черствый, а сколько онъ тратитъ и времени и денегъ на благотворительныя дѣла. У него, вѣроятно, есть какая-нибудь мѣра, по которой онъ узнаетъ, кто угоденъ Богу; -- по этой мѣркѣ я, значитъ, оказался не угоденъ".
   Лейдгатъ не былъ дома съ самаго утра; въ первый разъ онъ возвращался въ себѣ безъ всякой надежды достать откуда-нибудь денегъ, чтобы предохранить себя отъ потери всего, что дѣлало сносной его семейную жизнь. Ему невыносима была мысль, что его любовь не въ состояніи будетъ вознаградить Розамунду за то, чего она лишится. Тяжелыя испытанія, которымъ подвергалась его гордость, были ничто въ сравненіи съ страшною увѣренностью, что Розамунда будетъ видѣть въ немъ виновника своего несчастія. Бѣдность никогда не представлялась ему въ привлекательномъ свѣтѣ, но онъ сознавалъ въ настоящую минуту, что при искренней любви, при общности интересовъ люди могутъ быть счастливы даже и въ бѣдности. Но съ Розамундой, конечно, подобное счастіе было немыслимо.
   Мрачно слѣзъ онъ съ лошади у воротъ своего дома, разсчитывая на обѣдъ, какъ на единственное утѣшеніе, и рѣшившись вечеромъ-же сказать Розамундѣ, что обращался къ Бюльстроду и получилъ отказъ. Нужно было поскорѣе приготовить ее къ худшему.
   Но не скоро пришлось ему сѣсть за обѣдъ. Въ домѣ уже началась опись. На вопросъ, гдѣ м-съ Лейдгатъ, ему отвѣчали, что она у себя въ спальнѣ. Войдя туда, онъ нашелъ жену въ постели; она лежала блѣдная и даже не пошевелилась при входѣ его, онъ сѣлъ возлѣ ея кровати и, наклонившись къ ней, произнесъ умоляющимъ тономъ:
   -- Прости меня за это испытаніе, моя бѣдная Розамунда. Будемъ только любить другъ друга.
   Она молча поглядѣла на него, съ выраженіемъ глубокаго отчаянія, и слезы выступили на ея глазахъ. Это было уже слишкомъ для разстроеннаго Лейдгата. Онъ опустилъ голову къ ней на плечо и зарыдалъ.
   Рано утромъ на другой день она отправилась къ отцу; онъ не препятствовалъ ей, считая себя не вправѣ противорѣчить ей теперь въ чемъ-бы то ни было. Черезъ полчаса она вернулась и объявила, что папа и мама желаютъ, чтобы она жила у нихъ, пока идутъ эти передряги. Папа не можетъ помочь Лейдгату въ настоящемъ случаѣ, такъ какъ если онъ уплатитъ этотъ долгъ, то ему придется уплатить еще съ полдюжины другихъ долговъ. Она будетъ жить съ родителями, пока Лейдгатъ не устроитъ ей сколько нибудь приличнаго помѣщенія.
   -- Ты имѣешь что-нибудь противъ этого, Тертій?
   -- Поступай, какъ знаешь. Но дѣла мои не дошли еще до окончательнаго кризиса. Торопиться нечего.
   -- Я не уѣду до завтра; мнѣ нужно еще уложиться.
   -- Можно-бы не уѣзжать и завтра. Мало-ли, что можетъ случиться, вскричалъ Лейдгатъ съ горькой ироніей.-- Я могу свернуть себѣ шею, и тогда вамъ гораздо удобнѣе будетъ устроиться.
   На бѣду Лейдгата, онъ, не смотря на всю свою любовь къ Розамундѣ, не могъ удержаться иногда отъ подобныхъ вспышекъ. Она-же считала ихъ непростительными и послѣ каждой такой вспышки все болѣе и болѣе охладѣвала къ мужу.
   -- Тебѣ, какъ я замѣчаю, не хочется, чтобъ я уѣзжала, сказала она холодно снисходительнымъ тономъ.-- Отчего-же не сказать этого прямо, безъ дерзости? Я останусь, пока ты не скажешь, чтобы я уѣзжала.
   Лейдгатъ не сказалъ ни слова и ушелъ изъ дому. Онъ чувствовалъ себя совершенно разбитымъ.
  

ГЛАВА LXX.

   Едва уѣхалъ Лейдгатъ, Бюльстродъ поспѣшилъ обшарить карманы Рафля, въ надеждѣ найти тамъ счеты гостинницъ, въ которыхъ онъ останавливался; для банкира было въ высшей степени важно узнать, солгалъ или нѣтъ Рафль, сказавъ, что пріѣхалъ прямо изъ Ливерпуля, потому-де что заболѣлъ и не имѣлъ денегъ. Въ карманахъ оказалось множество счетовъ, но старыхъ; только одинъ изъ нихъ былъ совсѣмъ новый, представленный утромъ этого-же дня. Это былъ трехдневный счетъ какой-то гостинницы въ Билькли, миляхъ въ сорока отъ Миддльмарча, гдѣ въ это время была конная ярмарка. Счетъ былъ на довольно значительную сумму, а такъ какъ Рафль пріѣхалъ въ Стон-Кортъ безъ багажа, то банкиръ заключилъ, что онъ оставилъ свой чемоданъ въ гостинницѣ подъ залогъ, разсчитавъ, что иначе у него не хватитъ денегъ на проѣздъ; въ кошелькѣ его оказалось всего два шиллинга.
   Убѣдившись, что Рафль со дня своего послѣдняго отъѣзда изъ Миддльмарча не показывался въ его окрестностяхъ, Бюльстродъ почувствовалъ значительное облегченіе. Онъ сильно трусилъ, чтобы на Рафля при Лейдгатѣ не нашелъ опять припадокъ откровенности. Сославшись на безсонницу, Бюльстродъ самъ всю ночь просидѣлъ у кровати больного, приказавъ только ключницѣ лечь спать не раздѣваясь, чтобы имѣть возможность позвать ее въ случаѣ нужды. Предписанія Лейдгата Бюльстродъ выполнялъ съ буквальной точностью, не смотря на то, что Рафль ежеминутно просилъ водки, жалуясь, что земля проваливается подъ нимъ. Онъ не хотѣлъ ѣсть того, что предлагалъ ему Бюльстродъ, слѣдуя предписанію Лейдгата, и просилъ именно тѣхъ кушаньевъ, которыя были запрещены докторомъ.. Бюльстродъ отказался исполнить его желаніе и Рафль вообразилъ себѣ, что банкиръ мститъ ему и намѣренъ уморить его голодомъ; онъ сталъ умолять Бюльстрода простить ему, завѣряя его страшными клятвами, что никому ни слова не говорилъ противъ него. На разсвѣтѣ бредъ больного принялъ еще болѣе опасный характеръ. Рафлю представлялось, что къ нему пришелъ докторъ, и онъ сталъ объяснять этому мнимому доктору, что Бюльстродъ рѣшился уморить его голодною смертью за то, что онъ кому-то въ чемъ-то проговорился, но что это -- неправда.
   Бюльстрода поддерживала только его изумительная сила воли, но въ то время, какъ онъ сидѣлъ у постели больного, ему невольно приходила въ голову мысль, что смерть Рафля была-бы спасеніемъ для него. Да и къ чему жизнь этому жалкому созданію? Правда, если онъ теперь умретъ, то умретъ нераскаяннымъ, но развѣ не умираютъ точно также нераскаянными преступники, которыхъ самъ законъ обрекаетъ на смерть. Если провидѣніе сочтетъ за благо послать смерть этому человѣку, то развѣ грѣхъ желать этой смерти. Желать ее не значитъ способствовать ея ускоренію, но прежде всего слѣдуетъ точно выполнять предписанія врача.
   И банкиръ продолжалъ точно придерживаться совѣтовъ Лейдгата. Необходимость посѣщеній врача смущала его и ему невольно припоминалась сцена, происшедшая между нимъ и Лейдгатомъ наканунѣ. Въ то время ему и въ голову не приходило, какое тяжелое впечатлѣніе могли произвести на Лейдгата сообщеніе о предполагаемыхъ перемѣнахъ въ госпиталѣ и отказъ на просьбу, которая банкиру показалась черезчуръ безцеремонною. Но, припоминая теперь всѣ подробности свиданія, Бюльстродъ сталъ опасаться, что возстановилъ противъ себя Лейдгата, и рѣшилъ, во что-бы то ни стало, расположить его въ свою пользу или, вѣрнѣе, поставить его относительно себя въ положеніе человѣка обязаннаго.
   Лейдгатъ пріѣхалъ въ двѣнадцать часовъ. Бюльстродъ замѣтилъ, что докторъ сильно разстроенъ. Лейдгатъ тотчасъ-же пожелалъ видѣть больного и сталъ разспрашивать, какъ онъ провелъ ночь. Рафлю было хуже, онъ отказывался почти отъ всякой пищи, не спалъ и бредилъ безъ умолку, но припадковъ бѣшенства на него не находило.
   -- Ну, какъ вы его находите? спросилъ Бюльстродъ, выйдя съ Лейдгатомъ въ другую комнату.
   -- Ему хуже.
   -- Вы теряете надежду?
   -- Нѣтъ; я все-таки думаю, что онъ поправится. Вы опять останетесь здѣсь? спросилъ Лейдгатъ.
   Банкиру почудилось въ этомъ вопросѣ что-то подозрительное и ему стало не по себѣ. Однако, онъ овладѣлъ собою и отвѣчалъ спокойно:
   -- Да, по всей вѣроятности. Я предупредилъ м-съ Бюльстродъ, что, можетъ быть, вернусь нескоро. Я не могу вполнѣ положиться на м-съ Абэль и ея мужа, къ тому-же уходъ за больнымъ не входитъ въ кругъ ихъ обязанностей. Дадите вы мнѣ какія-нибудь новыя предписанія?
   Лейдгатъ предписалъ на случай безсонницы давать больному опіумъ, но въ очень маленькихъ дозахъ. Онъ захватилъ съ собою опіумъ и, отдавая его Бюльстроду, объяснилъ ему самымъ подробнымъ образомъ, какъ великъ долженъ быть каждый пріемъ и когда слѣдуетъ прекратить эти пріемы. Продолжать ихъ долѣе извѣстнаго срока значило, по мнѣнію доктора, рисковать жизнью больного. Спиртныхъ напитковъ больному не слѣдуетъ давать ни подъ какимъ видомъ.
   -- Судя по теперешнему ходу болѣзни, заключилъ Лейдгатъ свою инструкцію,-- для больного всего опаснѣе принимать наркотическія вещества. Онъ долго можетъ прожить безъ пищи, онъ крѣпокъ.
   -- У васъ у самихъ, м-ръ Лейдгатъ, видъ нездоровый, это что-то небывалое, замѣтилъ банкиръ съ участіемъ, составлявлявшимъ рѣзкую противуположность его вчерашнему равнодушію.-- Вы чѣмъ-то разстроены.
   -- Да, отвѣчалъ Лейдгатъ отрывисто, хватаясь за шляпу.
   -- Опять какая-нибудь новая непріятность? допытывался Бюльстродъ.-- Садитесь, пожалуйста.
   -- Нѣтъ, благодарю васъ, отвѣчалъ Лейдгатъ гордо.-- Я говорилъ вамъ вчера, въ какомъ положеніи мои дѣла. Съ тѣхъ поръ ничего не измѣнилось, только имущество мое описывается. Прощайте.
   -- Погодите, м-ръ Лейдгатъ, куда вы? Я много думалъ о томъ, что вы мнѣ говорили вчера. Вы меня захватили врасплохъ и я тогда отнесся къ дѣлу недостаточно серьезно. М-съ Бюльстродъ принимаетъ живѣйшее участіе въ своей племянницѣ, да и мнѣ самому было-бы очень прискорбно, если-бы съ вами случилась какая-нибудь серьезная непріятность. На мнѣ лежитъ много обязательствъ, но, зрѣло обдумавъ это дѣло, я пришелъ къ убѣжденію, что мнѣ слѣдуетъ скорѣе подвергнуть себя какому-нибудь лишенію, чѣмъ оставлять васъ безъ помощи. Если не ошибаюсь, вы говорили, что для уплаты вашихъ долговъ и на то, чтобы устроиться, какъ слѣдуетъ, вамъ нужно тысячу фунтовъ?
   -- Да, отвѣчалъ Лейдгатъ, чувствуя необузданный приливъ радости, заглушавшій всѣ постороннія соображенія.-- Этого вполнѣ достаточно; съ помощью этихъ денегъ я могу расквитаться со всѣми моими долгами и у меня еще останется чѣмъ жить на первое время. Я тѣмъ временемъ устрою свою жизнь поэкономнѣе, а мало-пр-малу и практика моя расширится.
   -- Если вы потрудитесь подождать одну минуту, м-ръ Лейдгатъ, я вамъ выдамъ чекъ на эту сумму.
   Бюльстродъ сѣлъ писать чекъ, а Лейдгатъ отошелъ къ окну, чувствуя, что жизнь его начинается снова, что онъ можетъ теперь привести въ исполненіе всѣ свои благія начинанія.
   -- Вы мнѣ дадите простую росписку въ этой суммѣ, м-ръ Лейдгатъ, сказалъ банкиръ, подавая ему чекъ.-- Когда обстоятельства ваши поправятся, вы мнѣ уплатите этотъ долгъ. Мнѣ въ высшей степени пріятно думать, что я помогъ вамъ выйти изъ критическаго положенія.
   -- Я вамъ невыразимо обязанъ, отвѣчалъ Лейдгатъ,-- вы возвратили мнѣ возможность работать съ надеждой на счастье и приносить посильную пользу обществу.
   Лейдгату не показалось страннымъ, что Бюльстродъ такъ внезапно измѣнилъ свое первое рѣшеніе. Ему были извѣстны странности Бюльстрода и его нерѣшительность въ денежныхъ дѣлахъ.
   Послѣ отъѣзда Лейдгата банкиръ почувствовалъ, что теперь окончательно устранена одна изъ причинъ его тревоги, однако, спокойствіе къ нему не возвращалось. Для него могло быть только одно успокоеніе -- смерть Рафля... Судя по мнѣнію, высказанному Лейдгатомъ, было мало шансовъ, чтобы она послѣдовала. Часы проходили за часами, но никакой перемѣны не замѣчалось въ больномъ. Бюльстрода начинала бѣсить упорная живучесть этого человѣка; въ его сознаніи стала зарождаться мысль объ убійствѣ. Боясь, что его одолѣетъ искушеніе, онъ рѣшилъ, что не останется съ больнымъ эту. ночь и посадитъ вмѣсто себя м-съ Абэль.
   Рафль продолжалъ страдать безсонницей и въ шесть часовъ Бюльстродъ началъ давать ему опіумъ. Черезъ полчаса онъ позвалъ м-съ Абэль и сказалъ ей, что не въ состояніи сидѣть долѣе надъ больнымъ и передаетъ его на ея попеченіе. Затѣмъ онъ подробно объяснилъ ей, въ какихъ дозахъ слѣдуетъ давать больному опіумъ. М-съ Абэль не слыхала предписаній доктора и потому спросила, нужно-ли давать больному еще что-нибудь, кромѣ опіума.
   -- Пока ничего, кромѣ бульона или соды. Если случится что-нибудь особенное, придите за мной. Если больной станетъ слишкомъ раздражаться, позовите своего мужа. Я лягу спать пораньше.
   -- Конечно, ложитесь, сэръ. Вамъ нужно подкрѣпить себя чѣмъ-нибудь.
   Бюльстродъ ушелъ. Онъ уже не боялся оставить Рафля на рукахъ ключницы, потому что больной бредилъ совершенно безсвязно. Когда онъ вышелъ въ залу, ему на минуту пришло даже желаніе велѣть осѣдлать свою лошадь и уѣхать домой, предоставивъ все дѣло на волю божію. Потомъ онъ сталъ жалѣть, что не попросилъ Лейдгата пріѣхать вечеромъ. Можетъ быть, онъ нашелъ-бы теперь, что больному хуже. Не послать-ли за Лейдгатомъ? Бюльстродъ чувствовалъ, что если-бы онъ могъ знать навѣрное, что Рафлю хуже, что онъ умираетъ, онъ-бы заснулъ спокойно. Ну, а что, если ему не хуже? Что, если Лейдгатъ найдетъ, что болѣзнь идетъ нормальнымъ ходомъ, какъ онъ и ожидалъ, что больной скоро уснетъ здоровымъ сномъ и поправится. Мысль, что Лейдгатъ можетъ это сказать, такъ испугала Бюльстрода, что онъ рѣшился не посылать за нимъ.
   Полтора часа просидѣлъ онъ передъ каминомъ, потомъ вдругъ вскочилъ и зажегъ свѣчу, которую принесъ съ собою. Онъ вспомнилъ, что не сказалъ м-съ Абэль, когда она должна перестать давать опіумъ больному.
   Подсвѣчникъ былъ уже у него въ рукѣ, но Бюльстродъ все еще стоялъ неподвижно. Можетъ быть, м-съ Абэль дала больному уже болѣе, чѣмъ слѣдовало. Но можно-ли обвинять его, Бюльстрода, за то, что, усталый, онъ забылъ сказать объ этомъ. Со свѣчей въ рукѣ, Бюльстродъ пошелъ на верхъ. Въ коридорѣ онъ остановился и повернулъ голову по направленію къ комнатѣ, гдѣ лежалъ Рафль. Онъ услышалъ, что больной бредитъ, стонетъ, значитъ, онъ не спитъ. Въ такомъ случаѣ, можетъ быть, лучшее будетъ ничего не говорить... Онъ прошелъ прямо къ себѣ въ спальню.
   Не успѣлъ онъ раздѣться, какъ м-съ Абэль осторожно постучалась къ нему; онъ пріотворилъ дверь.
   -- Сэръ, заговорила она шопотомъ,-- нельзя-ли дать водки бѣдолагѣ? Онъ говоритъ, что изнемогаетъ отъ жажды, а не хочетъ ничего пить, кромѣ водки. Опіумъ не можетъ утолить жажды. Больной говоритъ, что ему кажется, будто онъ проваливается сквозь землю.
   Къ удивленію ключницы, м-ръ Бюльстродъ ничего не отвѣчалъ. Въ немъ происходила борьба.
   -- Онъ умретъ отъ истощенія, если ему ничего не давать. Когда былъ боленъ мой бѣдный хозяинъ м-ръ Робиссонъ, я ходила за нимъ; ему постоянно давали портвейнъ и водку, продолжала м-съ Абэль съ легкимъ упрекомъ въ голосѣ.
   М-ръ Бюльстродъ все еще молчалъ.
   -- Не время скупиться, когда люди умираютъ, приставала ключница: -- Я не думала, чтобы вы стали жалѣть для него вина, а то-бы я принесла ему нашего рома. Но вы такъ заботливо ходили за нимъ, такъ старались...
   Въ пріотворенную дверь показался ключъ.
   -- Вотъ вамъ ключъ отъ виннаго погреба, послышался глухой голосъ м-ра Бюльстрода.-- Тамъ много водки.
   На другой день м-ръ Бюльстродъ всталъ часовъ въ шесть утра и, помолившись, вышелъ въ коридоръ; изъ комнаты больного доносилось оглушительное храпѣніе. Банкиръ сошелъ на минуту въ садъ освѣжиться. Вернувшись въ комнаты, онъ встрѣтился лицомъ въ лицу съ м-съ Абэ ль и вздрогнулъ.
   -- Ну, что, больной спитъ? спросилъ онъ, стараясь говорить самымъ непринужденнымъ тономъ.
   -- Очень крѣпко, сэръ. Онъ заснулъ часу въ четвертомъ. Не зайдете-ли вы взглянуть на него. Я оставила его пока одного, мужъ ушелъ въ поле, а дѣвочка одна на кухнѣ.
   Бюльстродъ вошелъ къ больному. При первомъ взглядѣ на него, онъ увидалъ, что Рафль спитъ своимъ послѣднимъ сномъ. Онъ обвелъ глазами комнату и замѣтилъ бутылку, въ которой было только нѣсколько капель водки; тутъ-же стоялъ почти порожній пузырекъ съ опіумомъ. Онъ спряталъ пузырекъ, а бутылку снесъ обратно въ погребъ и отправился завтракать. Ему пришло было въ голову сейчасъ-же ѣхать въ Миддльмарчъ, но потомъ онъ рѣшилъ дождаться лучше Лейдгата, и отпустилъ ключницу на кухню, сказавъ, что самъ посидитъ у больного.
   Увѣренность, что врагъ его спокойствія спитъ своимъ предсмертнымъ сномъ, доставляла ему сильное облегченіе.
   Лейдгатъ пріѣхалъ въ исходѣ десятаго, въ то время, когда Рафль былъ уже при послѣднемъ издыханіи. При видѣ умирающаго, лицо его выразило не столько изумленіе, сколько сознаніе, что онъ ошибся въ своемъ приговорѣ. Онъ нѣсколько минутъ простоялъ молча, устремивъ глаза на умирающаго.
   -- Когда началась эта перемѣна? спросилъ онъ наконецъ.
   -- Я не сидѣлъ надъ нимъ сегодня ночью, отвѣчалъ Бюльстродъ.-- Я чувствовалъ себя слишкомъ утомленнымъ и оставилъ его на попеченіе м-съ Абэль. Она говоритъ, что онъ заснулъ въ четвертомъ часу. Когда я пришелъ сюда въ исходѣ восьмого, онъ былъ почти въ такомъ-же положеніи, какъ теперь.
   Лейдгатъ не спросилъ ничего болѣе и продолжалъ молча стоять надъ умирающимъ. "Все кончено", произнесъ онъ наконецъ.
   Лейдгатъ въ это утро чувствовалъ себя особенно бодро. Онъ принялся за работу съ прежнимъ одушевленіемъ и смотрѣлъ очень благодушно на темныя стороны своей семейной жизни, съ которыми теперь ему казалось не трудно помириться. Въ Бюльстродѣ онъ видѣлъ своего благодѣтеля. Но въ настоящую минуту ему сдѣлалось какъ-то не по себѣ. Онъ не ожидалъ такого исхода болѣзни, но не рѣшился разспрашивать долѣе Бюльстрода, чтобы не оскорбить его. Можно было, пожалуй, допросить ключницу. Но къ чему? Больной умеръ, было совершенно безполезно допытываться, не убило-ли больного невѣжество или неосторожность? Весьма возможно, что онъ самъ ошибся.
   Бюльстродъ и Лейдгатъ вернулись вмѣстѣ въ Миддльмарчъ; по дорогѣ они разговаривали о холерѣ и о политикѣ; о Рафлѣ не было сказано ни одного слова, только Бюльстродъ упомянулъ вскользь, что нужно будетъ купить для него мѣсто на ловикскомъ кладбищѣ, что у бѣдняка не было никого близкихъ, кромѣ Ригга, да и съ тѣмъ онъ былъ въ дурныхъ отношеніяхъ.
   Въ этотъ-же день къ Лейдгату зашелъ м-ръ Фэрбротэръ. Извѣстіе о томъ, что у Лейдгата производится опись имущества, успѣла дойти и до Ловика. Съ того вечера, когда Фэрбротэръ засталъ Лейдгата въ билліардной, онъ сильно тревожился на его счетъ. Онъ замѣтилъ въ немъ перемѣну и приписалъ ее тому, что Лейдгата сильно безпокоятъ долги. Но Лейдгатъ такъ сухо отклонилъ его первую попытку на откровенность, что онъ не рѣшился возобновить ее. Теперь, однако, узнавъ, что въ домѣ Лейдгата производится опись, викарій поборолъ свою нерѣшительность. Лейдгатъ только-что отпустилъ бѣднаго паціента, въ которомъ принималъ живое участіе, и встрѣтилъ Фэрбротэра съ самою веселою улыбкою. "Неужели онъ притворяется изъ гордости, чтобы отклонить отъ себя всякое заявленіе сочувствія, всякое предложеніе о помощи, подумалъ викарій, но все равно, я сдѣлаю, что могу".
   -- Какъ вы поживаете, Лейдгатъ? Я зашелъ къ вамъ потому, что до меня дошли очень непріятные слухи на вашъ счетъ, заговорилъ онъ мягко.
   -- Вѣроятно, объ описи? спросилъ Лейдгатъ безъ малѣйшаго смущенія, усаживая гостя.
   -- Да. Это правда?
   -- Правда, но только туча уже прошла. Долгъ уплаченъ. Дѣла мои поправились. Я въ состояніи теперь расквитаться со всѣми своими долгами и устроить свою жизнь лучше и разумнѣе.
   -- Какъ я радъ, какъ я радъ! вскричалъ викарій, откидываясь на спинку стула съ видимымъ облегченіемъ.-- Никакая новость въ "Times" не могла-бы меня такъ утѣшить. Признаюсь, у меня было очень тяжело на душѣ, когда я ѣхалъ къ вамъ.
   -- Благодарю васъ за то, что пріѣхали, сказалъ Лейдгатъ дружескимъ тономъ.-- Ваше вниманіе трогаетъ меня тѣмъ болѣе, что теперь я совершенно счастливъ. Мнѣ тяжело приходилось, горе оставило на мнѣ свои слѣды, но все-же я чувствую, что избавленъ отъ страшной пытки.
   М-ръ Фэрбротэръ помолчалъ съ минуту и потомъ сказалъ серьезнымъ тономъ:
   -- Любезный Лейдгатъ, позвольте мнѣ задать вамъ еще одинъ вопросъ. Простите, если онъ вамъ покажется нескромнымъ. Но успокойте меня совсѣмъ. Скажите, для уплаты вашихъ долговъ вы не заключили новаго долга, который еще болѣе будетъ васъ мучить?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Лейдгатъ, слегка краснѣя.-- Впрочемъ, я не вижу, почему мнѣ скрывать отъ васъ имя человѣка, ссудившаго мнѣ деньги. Бюльстродъ далъ мнѣ взаймы тысячу фунтовъ, съ тѣмъ, чтобы я возвратилъ ихъ ему, когда буду въ состояніи.
   -- Какъ это благородно съ его стороны! вскричалъ м-ръ Фэрбротэръ, вынужденный похвалить человѣка, къ которому никогда не питалъ симпатіи.-- Впрочемъ, прибавилъ онъ,-- Бюльстродъ долженъ былъ принять въ васъ участіе, потому что доходы ваши сократились благодаря только тому, что вы занимались у него въ госпиталѣ. Очень пріятно слышать, что онъ поступилъ, какъ требовала справедливость.
   Лейдгату стало какъ-то неловко отъ такого толкованія поступка Бюльстрода. Въ умѣ его все сильнѣе и сильнѣе зарождалось подозрѣніе, что внезапная щедрость Бюльстрода была вызвана эгоистическими соображеніями.
   Не отвѣтивъ ничего на замѣчаніе викирія, онъ сталъ говорить о томъ, какъ намѣренъ теперь устроить свою жизнь.
   -- Я заведу аптеку, сказалъ онъ.-- Я вижу, что въ этомъ отношеніи я сдѣлалъ промахъ. Если Розамунда согласится, то я возьму себѣ ученика, такъ-какъ мнѣ вовсе не по сердцу самому заниматься составленіемъ лекарствъ. Мнѣ нелегко далось начало моей дѣятельности; за то теперь я буду благодушнѣе относиться къ мелкимъ непріятностямъ.
   Бѣдный Лейдгатъ! "Если Розамунда согласится",-- эти слова, невольно сорвавшіяся у него съ языка, ясно свидѣтельствовали о лежавшемъ на немъ семейномъ гнетѣ. Но м-ръ Фэрбротэръ, обрадованный тѣмъ, что дѣла Лейдгата поправились, ничего не замѣтилъ и ушелъ отъ него вполнѣ довольный и счастливый.
  

ГЛАВА LXXI.

   Черезъ пять дней послѣ смерти Рафля м-ръ Бэмбриджъ стоялъ подъ воротами двора "Зеленаго Дракона". Онъ только-что вышелъ изъ гостинницы и зналъ, что, остановясь здѣсь, навѣрное соберетъ около себя публику. М-ръ Гопкинсъ, смиренный хозяинъ лавки съ краснымъ товаромъ напротивъ гостинницы, первый поддался искушенію поговорить съ мужчиной, что ему рѣдко удавалось, такъ-какъ его покупателями были преимущественно женщины. М-ръ Бэмбриджъ заговорилъ съ м-ромъ Гопкинсомъ нехотя: онъ понималъ, что для Гопкинса, конечно, большая честь говорить съ нимъ, но ему-то не подъ стать тратить свое краснорѣчіе передъ какимъ-нибудь Гопкинсомъ. Скоро, однако, около него собрался кружокъ болѣе почтенныхъ личностей, и м-ръ Бэмбриджъ пустился разсказывать о своей поѣздкѣ на сѣверъ, откуда онъ только-что вернулся, о великолѣпныхъ конскихъ заводахъ, которые онъ тамъ видѣлъ, и о драгоцѣнныхъ пріобрѣтеніяхъ по части лошадей, которыя онъ тамъ сдѣлалъ.
   Разговоръ шелъ самый оживленный, когда къ кучкѣ подошелъ Франкъ Гоули. Онъ, конечно, не сталъ-бы компрометировать своего достоинства посѣщеніемъ "Зеленаго Дракона", но, проходя случайно по Гай-Стриту и замѣтивъ на противуположной сторонѣ Бэмбриджа, подошелъ къ нему, чтобы узнать, досталъ-ли онъ ему лошадь для одноколки. Бэмбриджъ попросилъ его осмотрѣть сѣрую лошадь, которую онъ купилъ въ Билькли. Если эта лошадь не придется по вкусу м-ру Гоули, то онъ, Бэмбриджъ, не понимаетъ толку въ лошадяхъ,-- предположеніе, очевидно, безсмысленное. М-ръ Гоули остановился въ раздумьѣ, какой ему день назначить для осмотра лошадей; въ эту минуту мимо разговаривавшихъ проѣхалъ какой-то господинъ верхомъ.
   -- Бюльстродъ! замѣтили нѣсколько голосовъ такимъ-же равнодушнымъ тономъ, какимъ-бы они сказали: роверстонскій дилижансъ. М-ръ Гоули подарилъ Бюльстрода небрежнымъ взглядомъ въ спину, но на лицѣ Бэмбриджа появилась, при видѣ банкира, саркастическая гримаса.
   -- Вотъ кстати, сказалъ онъ, понижая голосъ.-- Знаете-ли, что въ Билькли мнѣ удалось не только достать вамъ лошадь, м-ръ Гоули, но и узнать очень любопытную исторію на счетъ Бюльстрода. Знаете-ли, какимъ образомъ онъ разбогатѣлъ? Я могу даромъ сообщить объ этомъ джентльменамъ, охотникамъ до курьезныхъ исторій. Если-бы всякому воздавалось по заслугамъ, Бюльстроду приходилось-бы теперь молиться Богу не здѣсь, а въ Ботанибеѣ.
   -- Какъ такъ? спросилъ м-ръ Гоули, закладывая руки въ карманы и подходя подъ самые ворота. Если Бюльстродъ оказывается мазурикомъ, то онъ, м-ръ Гоули, можетъ гордиться своимъ даромъ прозорливости.
   -- Мнѣ разсказалъ обо всемъ одинъ старый пріятель Бюльстрода. Въ первый разъ я увидѣлъ его на аукціонѣ у Ларчера, но тогда я не зналъ, кто это такой... онъ проскользнулъ у меня сквозь пальцы: вѣроятно, отправился къ Бюльстроду. Онъ говорилъ мнѣ тогда, что можетъ содрать съ Бюльстрода сколько угодно, что онъ знаетъ всѣ его тайны. Въ Билькли онъ разболтавъ мнѣ все за стаканомъ водки. Одно только въ немъ непріятно, что онъ ужь черезчуръ хвастунъ; всему надо знать мѣру.
   И м-ръ Бэмбриджъ скорчилъ презрительную гримасу.
   -- Какъ зовутъ этого человѣка? Гдѣ онъ? спросилъ м-ръ Гоули.
   -- Я оставилъ его въ "Сарациновой Головѣ"; зовутъ его Рафль.
   -- Рафль? вскричалъ м-ръ Гопкинсъ.-- Я вчера поставлялъ траурныя матеріи для его похоронъ. Его вчера похоронили въ Ловикѣ. М-ръ Бюльстродъ шелъ за гробомъ. Похороны были очень приличныя.
   Это извѣстіе произвело сильное впечатлѣніе на публику. М-ръ Бэмбриджъ разразился ругательствами, а м-ръ Гоула, наморщивъ лобъ, выдвинулся впередъ и воскликнулъ:
   -- Какъ? гдѣ онъ умеръ?
   -- Въ Стон-Кортѣ. Ключница говорила мнѣ, что онъ съ родни Бюльстроду. Онъ пріѣхалъ въ пятницу совсѣмъ больной.
   -- Въ среду я пилъ вмѣстѣ съ нимъ, замѣтилъ м-ръ Бэмбриджъ.
   -- Призывали къ нему доктора? продолжалъ допрашивать м-ръ Гоули.
   -- Да, м-ра Лейдгата. М-ръ Бюльстродъ просидѣлъ надъ больнымъ цѣлую ночь. Онъ умеръ на третій день утромъ.
   -- Ну, Бэмбриджъ, обратился Гоули къ торговцу лошадьми,-- разскажите намъ, что говорилъ вамъ этотъ человѣкъ про Бюльстрода.
   Публики набралось уже порядочно; присутствіе клерка городского совѣта свидѣтельствовало, что рѣчь идетъ о чемъ-то интересномъ; при всей этой публикѣ м-ръ Бэмбриджъ разсказалъ именно то, разоблаченія чего такъ боялся Бюльстродъ и что считалъ уже погребеннымъ вмѣстѣ съ Рафлемъ.
   Скоро эта исторія стала извѣстна всему Миддльмарчу. М-ръ Франкъ Гоули взялъ на себя обязанность слѣдователя и отправилъ клерка въ Стон-Кортъ подъ предлогомъ покупки сѣна, на самомъ-же дѣлѣ за тѣмъ, чтобы повыспросить у м-съ Абэль подробности о Рафлѣ и его болѣзни. Онъ узналъ этимъ путемъ, что м-ръ Гартъ привезъ Рафля въ Стон-Кортъ въ своей одноколкѣ. Воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, м-ръ Гоули зашелъ въ контору къ Калэбу спросить его, не возьметъ-ли онъ на себя роль третейскаго судьи по одному дѣлу, и между прочимъ разговорился съ нимъ о Рафлѣ. Калэбъ не позволилъ себѣ сказать ни одного слова, которое могло-бы бросить тѣнь на Бюльстрода, но вынужденъ былъ признаться, что не завѣдуетъ болѣе его дѣлами. М-ръ Гоули вывелъ изъ этого факта то заключеніе, что Рафль разсказалъ все Гарту и Гартъ послѣ его разсказа отказался отъ завѣдыванія дѣлами Бюльстрода; догадку эту онъ высказалъ тогда-же м-ру Толлеру. Переходя изъ устъ въ уста, она скоро потеряла форму простой догадки и пошла въ ходъ за извѣстіе, исходящее непосредственно отъ самого Гарта, такъ что самый добросовѣстный историкъ призналъ-бы Калеба за главнаго виновника разглашенія позора Бюльстрода.
   М-ръ Гоули скоро убѣдился, что ни въ разоблаченіяхъ, сдѣланныхъ Рафлемъ, ни въ обстоятельствахъ, сопровождавшихъ смерть его, не было ничего, что могло-бы подвергнуть Бюльстрода отвѣтственности передъ закономъ. Онъ съѣздилъ въ Ловикъ посмотрѣть метрическую книгу и потолковать объ этой исторіи съ м-ромъ Фэрбротэромъ. Того также не мало удивило извѣстіе о разоблаченіи позорной для Бюльстрода тайны его прошлой жизни, хотя онъ никогда не позволялъ себѣ увлечься своей антипатіей до построенія какихъ-нибудь догадокъ. Но разговоръ съ м-ромъ Гоули навелъ Фэрбротэра на очень грустныя соображенія. Въ умѣ его промелькнула мысль, что такъ-какъ Бюльстродъ имѣлъ причины бояться Рафля, то этимъ страхомъ объясняется щедрость его къ своему доктору. Не допуская мысли, чтобы Лейдгатъ сознательно поддался на подкупъ, Фэрбротиръ тѣмъ не менѣе предчувствовалъ, что неожиданное сцѣпленіе обстоятельствъ можетъ серьезно повредить его репутаціи. Гоули, очевидно, еще не зналъ о томъ, что Лейдгатъ расплатился со всѣми своими долгами, и викарій тщательно избѣгалъ малѣйшихъ намековъ на этотъ предметъ.
   М-ръ Гоули уѣхалъ отъ него съ убѣжденіемъ, что приглашеніе Лейдгата лечить Рафля служило свидѣтельствомъ въ пользу Бюльстрода. Но слухъ о томъ, что Лейдгатъ не только избавился отъ описи, но и уплатилъ всѣ свои долги, не замедлилъ распространиться въ Миддльмарчѣ. Въ толкахъ и коментаріяхъ, во обыкновенію, недостатка не было. Проницательные люди тотчасъ-же увидѣли знаменательную связь между этимъ фактомъ и желаніемъ Бюльстрода обуздать языкъ Рафля. Догадаться, что Лейдгатъ получилъ деньги отъ Бюльстрода, было не хитро даже и при отсутствіи всякихъ положительныхъ доказательствъ. А тутъ были и положительныя доказательства въ лицѣ банковаго клерка и самой простодушной м-съ Бюльстродъ, разсказавшей о займѣ, сдѣланномъ Лейдгатомъ у ея мужа, м-съ Плаймдэль, которая, въ свою очередь, передала объ этомъ своей невѣсткѣ, урожденной Толлеръ, а отъ той узналъ объ этомъ весь городъ. Дѣло показалось миддльмарчцамъ настолько серьезнымъ, такъ близко затрогивающимъ ихъ общественные интересы, что по поводу его стали устраиваться обѣды; дамы чаще прежняго собирались съ работами другъ къ другу на чай; во всѣхъ ресторанахъ, начиная съ "Зеленаго Дракона" и кончая "Долдономъ", было замѣтно оживленіе, котораго не въ состояніи былъ возбудить вопросъ о томъ, пройдетъ или не пройдетъ билль о реформѣ въ палатѣ лордовъ.
   Всѣ были убѣждены, что щедрость Бюльстрода къ Лейдгату исходила изъ мотивовъ самого неблаговиднаго свойства. М-ръ Гоули пригласилъ къ себѣ избранное общество и между прочимъ докторовъ Толлера и Вренча, спеціально съ цѣлію изслѣдовать вѣроятныя причины смерти Рафля. Онъ сообщилъ докторамъ всѣ подробности болѣзни, описанныя м-съ Абэль, и удостовѣреніе Лейдгата въ томъ, что больной умеръ отъ бѣлой горячки. Оба доктора, державшіеся старой системы леченія этой болѣзни, не нашли въ переданныхъ имъ подробностяхъ ничего, что могло бы подать фактическій поводъ къ подозрѣнію. Но нравственный поводъ оставался: Бюльстродъ, очевидно, имѣлъ самыя серьезныя основанія желать избавленія себя отъ Рафля и въ эту критическую минуту онъ оказалъ Лейдгату пособіе, въ которомъ тотъ давно уже нуждался. Если даже деньги были даны только съ цѣлью завязать Лейдгату ротъ относительно скандальнаго прошлаго Бюльстрода, то и въ такомъ случаѣ этотъ фактъ бросалъ самый невыгодный свѣтъ на молодого доктора, котораго и прежде уже упрекали въ угодничествѣ передъ банкиромъ съ цѣлью добиться вліятельнаго положенія и подорвать кредитъ старшихъ собратій своихъ по профессіи.
   Поэтому, не смотря на отсутствіе всякаго положительнаго указанія на насильственную смерть Рафля, избранное общество, собравшееся у м-ра Гоули, разошлось, порѣшивъ, что дѣло имѣетъ "очень некрасивый видъ".
   Весь городъ толковалъ о дѣлѣ Бюльстрода. Положительнаго никто ничего не зналъ, за то для догадокъ открывалось широкое поле.
   Такое положеніе дѣла было особенно по сердцу м-съ Доллопъ, остроумной содержательницы трактира "Танкардъ" въ Слаутер-Лэнѣ. Она передавала своимъ посѣтителямъ за несомнѣнную истину, будто Бюльстродъ сказалъ разъ, что его душа такъ черна, что если-бы волосы на головѣ его знали, какія мысли закрадываются ему въ душу, онъ-бы вырвалъ ихъ всѣ до одного.
   -- Странно, замѣтилъ м-ръ Лимпъ, задумчивый башмачникъ съ подслѣповатыми глазами и пискливымъ голосомъ,-- я читалъ въ "Трубѣ", что это сказалъ герцогъ Веллингтонъ.
   -- Очень можетъ быть, согласилась м-съ Доллопъ.-- Если одинъ негодяй выразился такимъ образомъ, то другому оно было тѣмъ естественнѣе.
   -- Я слышалъ, замѣтилъ м-ръ Кробби, стекольщикъ, знавшій всегда кучу новостей,-- что Бюльстродъ хотѣлъ убѣжать отсюда.
   -- Волей-неволей онъ долженъ будетъ уѣхать, вмѣшался парикмахеръ Дилль.-- Я бралъ сегодня Флечера, клерка Гоули, и онъ говоритъ, что они всѣ рѣшили прогнать м-ра Бюльстрода. Всѣ джентльмены въ одинъ голосъ говорятъ, что они охотнѣе сядутъ за одинъ столъ съ каторжникомъ, чѣмъ съ нимъ. И я вполнѣ согласенъ съ ними, говорилъ мнѣ Флечеръ, можетъ-ли перевариться пища, когда рядомъ съ вами сидитъ человѣкъ, тычащій всѣмъ въ носъ своею набожностью, находящій, что для него мало десяти заповѣдей, тогда какъ на самомъ дѣлѣ онъ хуже всякаго галерника.
   -- Для города будетъ невыгодно, если деньги Бюльстрода уйдутъ изъ него, замѣтилъ м-ръ Лимпъ робко.
   -- Да вѣдь деньги-то не останутся у него, какъ я слышалъ, наговорилъ снова стекольщикъ.-- Говорятъ, что кто-то можетъ взять ихъ у него, если дѣло дойдетъ до суда.
   -- Пустяки! возразилъ парикмахеръ,-- Флечеръ говоритъ, что это вздоръ, что если-бы даже было доказано, какъ дважды два четыре, чей сынъ молодой Владиславъ, то все-таки онъ не получилъ-бы ни пенни.
   -- Превосходно! вознегодовала м-съ Доллопъ.-- Если у насъ такіе законы, то мнѣ остается только благодарить Господа за то, что онъ взялъ въ себѣ моихъ дѣтей. Значитъ, все равно, кто-бы ни былъ вашимъ отцомъ и вашей матерью. Но я удивляюсь, м-ръ Дилль, какъ вы, съ вашимъ умомъ, повѣрили одному адвокату, не поговоривъ съ другимъ. Извѣстно, что законъ всегда имѣетъ двѣ стороны, если не больше, иначе, ктоже-бы сталъ судиться! Къ чему-же законы, если все равно, чей вы сынъ. Флечеръ можетъ говорить, что ему угодно, для меня его слова ровно ничего не значатъ.
   М-ръ Диллъ любезно усмѣхнулся; онъ очень снисходительно относился къ трактирщицѣ, которой былъ иного долженъ.
   -- Если дойдетъ до суда, такъ тутъ дѣло будетъ посерьезнѣе денегъ. Въ домѣ у Бюльстрода умеръ этотъ несчастный; я слыхалъ, что было время, когда онъ былъ джентльменомъ почище Бюльстрода.
   -- Еще-бы! поддакнула м-съ Доллопъ,-- и гораздо болѣе общительнымъ человѣкомъ. Когда м-ръ Бальдвинъ, сборщикъ податей, пришелъ ко мнѣ и говоритъ: "Бюльстродъ разжился кражей и мошенничествомъ", я ему прямо отвѣчала: меня это нисколько не удивляетъ; я не могла глядѣть на него равнодушно съ того самаго времени, когда онъ пріѣзжалъ въ Слоутер-Лэнъ купить домъ около меня; когда у людей такой цвѣтъ лица, какъ у выходцевъ съ того свѣта, и они пялятъ на васъ глаза, какъ будто хотятъ видѣть васъ насквозь, такъ это уже не спроста. М-ръ Бальдвинъ можетъ засвидѣтельствовать, что я ему это говорила.
   -- И говорила совершенно справедливо, замѣтилъ м-ръ Краббы.-- Я слышалъ, этотъ Рафль былъ крѣпкій, краснощекій человѣкъ и превеселый собутыльникъ, а теперь онъ лежитъ уже на ловикскомъ кладбищѣ; я слыхалъ, что есть люди, которые знаютъ о его смерти болѣе, чѣмъ-бы слѣдовало.
   -- Еще-бы, подхватила м-съ Доллопъ съ легкимъ оттѣнкомъ презрѣнія къ несообразительности м-ра Крабби.-- Человѣка завлекаютъ въ уединенный домъ; люди, которые могутъ содержать госпиталь и сидѣлокъ для половины округа, сидятъ надъ нимъ сами день и ночь; къ нему никого не пускаютъ, кромѣ доктора, который ровно ничего не смыслитъ и не имѣетъ ни копейки за душой, и вдругъ послѣ этого у него оказывается столько денегъ, что онъ уплачиваетъ весь свой долгъ сполна мяснику Бейльсу, у котораго забиралъ безъ денегъ больше года; и послѣ этого мнѣ еще станутъ говорить, что, кажется, что-то не ладно. Я и сама могу сообразить, въ чемъ дѣло.
   М-съ Доллопъ обвела все общество гордымъ взглядомъ. Слова ея встрѣтили шумное одобреніе со стороны болѣе мужественнихъ посѣтителей ея трактира; но м-ръ Лимпъ, отпивъ глотокъ изъ своего стакана, сложилъ руки и сжалъ ихъ между колѣнъ, уставившись неподвижно въ одну точку, какъ будто сила краснорѣчія м-съ Доллопъ изсушила его мозгъ, такъ что его нужно было поскорѣе смочить виномъ.
   -- Отчего они не вырыли трупъ и не потребовали слѣдователя? сказалъ красильщикъ.-- Это часто дѣлаютъ. Если тутъ было что-нибудь не чисто, все-бы сейчасъ вышло на свѣжую воду.
   -- Ну, нѣтъ, м-ръ Джонасъ! возразила м-съ Доллопъ съ жаромъ.-- Я знаю, каковы доктора; они такъ хитро устраиваютъ дѣла, что ничего не разберешь. Не даромъ этотъ докторъ Лейдгатъ рѣзалъ людей, которые еще не успѣли остыть. Онъ знаетъ такія снадобья, которыхъ вы не различите ни глазами, ни носомъ. Я сама видѣла капли, прописанныя нашимъ клубнымъ докторомъ Гамбитомъ,-- прекраснѣйшій человѣкъ,-- накапаешь ихъ въ стаканъ воды, все равно что ихъ и нѣтъ, а на завтра васъ и пройметъ. Такъ тутъ, значитъ, и толковать нечего. Я говорю только, слава Богу, что этого доктора Лейдгата не сдѣлали нашимъ клубнымъ докторомъ.
   Подобнаго рода толки дошли и до ловикскаго пастората, и до Типтон-Грэнжа, и до семейства Винци; всѣ друзья м-съ Бюльстродъ сожалѣли о бѣдной Геріэтъ, а Лейдгатъ и не подозрѣвалъ, отчего всѣ такъ странно поглядываютъ на него; Бюльстродъ также былъ вполнѣ увѣренъ, что тайна его схоронена. Онъ никогда не былъ въ особенно короткихъ отношеніяхъ съ своими сосѣдями и потому теперь не замѣчалъ въ нихъ никакой перемѣны. Къ тому-же онъ нѣсколько разъ уѣзжалъ изъ города по дѣламъ: онъ рѣшился остаться въ Миддльмарчѣ.
   -- Мы съѣздимъ недѣль на шесть въ Чельтенгамъ, въ нынѣшнемъ мѣсяцѣ или въ будущемъ, говорилъ онъ женѣ.-- Этотъ городъ представляетъ всевозможныя удобства, какъ въ религіозномъ отношеніи, такъ и въ отношеніи климата. Поѣздка туда освѣжитъ насъ.
   Онъ продолжалъ заботиться о своемъ душевномъ спасеніи, рѣшившись сдѣлаться еще набожнѣе, чтобы загладить грѣхъ, въ которомъ онъ, впрочемъ, признавалъ себя виновнымъ чисто условно и, моля Бога о прощеніи, постоянно приговаривалъ: "Если я согрѣшилъ". О госпиталѣ онъ болѣе не говорилъ ни слова съ Лейдгатомъ, боясь обнаружить слишкомъ внезапную перемѣну въ своихъ планахъ тотчасъ послѣ смерти Рафля. Втайнѣ онъ былъ убѣжденъ, что Лейдгатъ подозрѣвалъ, что его предписанія были умышленно нарушены, и догадывался отчасти почему. Но Лейдгатъ ничего не могъ знать навѣрно, и потому Бюльстродъ тщательно избѣгалъ всего, что могло дать новую пищу неопредѣленнымъ подозрѣніямъ доктора. Относительно его онъ чувствовалъ себя совершенно безопаснымъ.
   Между тѣмъ представители избраннаго мидльмарчскаго общества задумали привести въ исполненіе весьма энергическую мѣру.
   Въ городской ратушѣ долженъ былъ собраться митингъ по одному санитарному вопросу, выступившему на первый планъ когда обнаружился въ городѣ первый холерный случай. Со времени изданія парламентскаго акта, разрѣшавшаго установленіе новыхъ налоговъ для проведенія различныхъ санитарныхъ мѣръ, въ Мидльмарчѣ былъ учрежденъ комитетъ для наблюденія за приведеніемъ этихъ мѣръ въ исполненіе. Въ настоящую минуту стоялъ на очереди вопросъ, на какія средства пріобрѣсть за городомъ землю подъ новое кладбище: путемъ-ли налога или частной подписки. Митингъ былъ публичный и на него ожидали всѣхъ, кто пользовался какимъ-нибудь значеніемъ въ городѣ.
   М-ръ Бюльстродъ былъ членомъ комитета и въ двѣнадцать часовъ вышелъ изъ банка, чтобы идти на митингъ, гдѣ думалъ подать голосъ за частную подписку. Занятый своими личными дѣлами, онъ за послѣднее время отстранился отъ всякой общественной дѣятельности; въ этотъ день ему предстояло снова занять положеніе человѣка дѣятельнаго и вліятельнаго въ вопросахъ, касавшихся города, гдѣ онъ думалъ жить до самой смерти. По дорогѣ онъ встрѣтилъ Лейдгата, тоже идущаго на митингъ; они пошли вмѣстѣ, разговоривая о предметѣ предстоящаго митинга, и вмѣстѣ вошли въ залу.
   Всѣ вліятельныя лица въ городѣ были уже тамъ. За столомъ, однакожъ, оставались незанятыя мѣста; Бюльстродъ и Лейдгатъ направились къ нимъ. М-ръ Фэрбротэръ сидѣлъ неподалеку отъ м-ра Гоули, всѣ доктора были на лицо, пасторъ, м-ръ Тезигеръ, занималъ предсѣдательское мѣсто, м-ръ Брукъ сидѣлъ по правую руку отъ него.
   Лейдгатъ замѣтилъ, что когда онъ и Бюльстродъ заняли свои мѣста, всѣ присутствовавшіе многозначительно переглянулись.
   Митингъ открылся рѣчью предсѣдателя, доказывавшаго всю выгоду пріобрѣтенія путемъ частной подписки участка земли такихъ размѣровъ, чтобы впослѣдствіи на немъ можно было хоронить не только умершихъ отъ холеры, но и всякихъ другихъ покойниковъ. Затѣмъ Бюльстродъ поднялся съ своего мѣста и попросилъ слова. Лейдгатъ снова замѣтилъ, что всѣ переглянулись. Въ то-же время всталъ м-ръ Гоули и сказалъ громкимъ голосомъ:
   -- Г. предсѣдатель, я прошу позволенія до начала преній сказать нѣсколько словъ по частному вопросу, который я и многіе изъ присутствующихъ здѣсь джентльменовъ считаемъ вопросомъ первостепенной важности, такъ-какъ онъ затрогиваетъ общественную совѣсть.
   М-ръ Тезигеръ далъ свое согласіе оратору, м-ръ Бюльстродъ сѣлъ, а м-ръ Гоули продолжалъ:
   -- Я буду говорить, г. предсѣдатель, не только отъ своего имени, но отъ имени и по просьбѣ весьма многихъ изъ моихъ согражданъ, сидящихъ тутъ-же за столомъ. Мы всѣ желаемъ, чтобы м-ру Бюльстроду предложено было,-- я теперь обращаюсь уже лично къ нему,-- отказаться отъ общественныхъ должностей, которыя онъ занимаетъ не просто въ качествѣ плательщика налоговъ, но и въ качествѣ джентльмена. Есть извѣстнаго рода поступки, извѣстнаго рода дѣянія, не наказуемые по закону, хотя за самомъ дѣлѣ они хуже многихъ изъ проступковъ, караемыхъ имъ. Честные люди и джентльмены, не желающіе имѣть ничего общаго съ людьми, совершающими подобныя дѣянія, должны обороняться отъ нихъ собственными средствами; я и друзья мои или, вѣрнѣе, кліенты мои по настоящему дѣлу рѣшились прибѣгнуть въ подобнаго рода оборонѣ. Я не говорю, чтобы м-ръ Бюльстродъ совершилъ какое-нибудь преступленіе, но я приглашаю его публично опровергнуть скандальныя свѣденія, сообщенныя лицомъ уже умершимъ въ его собственномъ домѣ,-- свѣденія о томъ, что онъ втеченіи нѣсколькихъ лѣтъ былъ участникомъ одного грязнаго предпріятія и пріобрѣлъ себѣ богатство нечестными путями, или-же въ случаѣ, если онъ не можетъ этого опровергнуть, сложить съ себя должности, которыя были предоставлены ему только какъ джентльмену среди джентльменовъ.
   Глаза всѣхъ присутствующихъ были обращены на Бюльстрода, который переживалъ въ эти минуты страшный нравственный кризисъ. Лейдгатъ, самъ потрясенный страшнымъ разоблаченіемъ, которое бросало такой ужасный свѣтъ на услугу, оказанную ему Бюльстродомъ, при взглядѣ на помертвѣлое лицо банкира, почувствовалъ, что приливъ ненависти къ этому человѣку парализуется въ немъ заботливостью врача о больномъ.
   И такъ все было кончено для Бюльстрода: онъ былъ опозоренъ, вынужденъ опустить глаза передъ тѣми, кого до сихъ поръ постоянно обличалъ; Богъ отрекся отъ него передъ лицомъ людей, оставилъ его беззащитнымъ на жертву злораднаго презрѣнія людей, давно ненавидѣвшихъ его; всѣ сдѣлки съ совѣстью оказались напрасными: онѣ обращались теперь противъ него-же самого... все это промелькнуло въ его головѣ, охватывая сердце ужасомъ. Но инстинктъ самосохраненія былъ силенъ въ этомъ человѣкѣ. Еще м-ръ Гоули не успѣлъ окончить своей рѣчи, какъ Бюльстродъ рѣшилъ, что отвѣтитъ ему и что отвѣтъ его будетъ вызовомъ.
   Мертвое молчаніе воцарилось въ залѣ, когда Гоули сѣлъ на свое мѣсто; всѣ смотрѣли на Бюльстрода. Онъ сидѣлъ неподвижно, отклонившись къ спинкѣ стула, онъ не рискнулъ встать и ухватился обѣими руками за кресло, когда началъ говорить. Но голосъ его былъ внятенъ, хотя нѣсколько хриплъ, и онъ отчетливо произносилъ каждое слово, хотя останавливался послѣ каждой фразы, какъ будто у него не хватало воздуха. При началѣ своей рѣчи онъ обратился къ м-ру Тезигеру, а потомъ взглядъ его устремился на м-ра Гоули.
   -- Я обращаюсь къ вамъ, сэръ, какъ къ христіанскому священнику съ протестомъ; вы не можете дать свое одобреніе поступку, вызванному ядовитою ненавистью ко мнѣ. Враги мои готовы вѣрить всякому пасквилю, распущенному обо мнѣ разнузданнымъ языкомъ. Ихъ совѣсть возмущается противъ меня. Клевета, которой я сдѣлался жертвою, обвиняетъ меня въ нечестныхъ поступкахъ -- (здѣсь Бюльстродъ возвысилъ голосъ) -- но кто-же является противъ меня обвинителемъ? Неужели люди, которые сами ведутъ жизнь нехристіанскую, скандальную,-- люди, употребляющіе гнусныя орудія для достиженія своихъ цѣлей,-- люди, профессія которыхъ состоитъ изъ крючкотворства, которые тратятъ свое состояніе на чувственныя наслажденія, тогда какъ я отдаю все, что я имѣю, на служеніе благороднѣйшимъ цѣлямъ этой жизни и будущей!
   Слово "крючкотворство" вызвало въ залѣ ропотъ и свистки, которые не умолкали до конца рѣчи банкира. М-ръ Гоули, ж-ръ Толлеръ, м-ръ Чичли и м-ръ Гакбютъ разомъ вскочили съ своихъ мѣстъ, чтобы отвѣчать, но м-ръ Гоули успѣлъ заговорить первый.
   -- Если вы намекаете на меня, сэръ, то я предлагаю вамъ я всякому, кто этого пожелаетъ, прослѣдить мою дѣятельность. На ваше обвиненіе въ нехристіанскомъ образѣ жизни я скажу, что ненавижу ваше лицемѣрное ханжество; что-же касается до способа, какимъ я трачу свое состояніе, то я скажу одно: въ принципы мои не входитъ поддерживать воровъ, отнимать у людей слѣдующее имъ по нраву наслѣдства, въ видахъ служенія религіи, и розигривать роль аскета. Я не хвастаюсь особеннымъ ригоризмомъ, у меня нѣтъ особенныхъ мѣрокъ для оцѣнки вашихъ поступковъ, сэръ. Но я опять-таки приглашаю васъ или дать удовлетворительное объясненіе относительно ходящихъ про васъ скандальныхъ слуховъ, или-же сложить съ себя должности, такъ какъ мы не намѣрены долѣе имѣть васъ своимъ товарищемъ. Повторяю, сэръ, мы не хотимъ работать съ человѣкомъ, репутація котораго загрязнена не только ходящими о немъ слухами, но и недавними его поступками.
   -- Позвольте, м-ръ Гоули, вмѣшался предсѣдатель.
   М-ръ Гоули, съ пѣною у рта, нетерпѣливо поклонился и сѣлъ, засунувъ руки въ карманы.
   -- М-ръ Бюльстродъ, я полагаю, неудобно продолжать здѣсь этотъ споръ, сказалъ м-ръ Тезигеръ, обращаясь къ блѣдному, дрожавшему банкиру.-- Въ виду заявленія, сдѣланнаго м-ромъ Гоули согласно общему желанію, я нахожу, что вы обязаны очистить себя, если возможно, отъ ходящихъ на вашъ счетъ клеветъ. Я, съ своей стороны, готовъ предоставить вамъ полную возможность объясниться. Но я вынужденъ сознаться, что ваше поведеніе въ настоящую минуту несовмѣстимо съ принципами, которые вы старались отождествить съ собою,-- принципами, которые я обязанъ отстаивать. Приглашаю васъ въ настоящую минуту, какъ вашъ священникъ, какъ человѣкъ, надѣющійся, что вы возстановите себя во всеобщемъ уваженіи, оставить эту залу и не мѣшать очереднымъ занятіямъ.
   Послѣ минутнаго колебанія Бюльстродъ взялъ съ полу шляпу и медленно поднялся съ мѣста, но тотчасъ-же ухватился дрожащею рукою за спину кресла. Лейдгатъ видѣлъ, что у него не достанетъ силы выйти безъ посторонней помощи. Что ему было дѣлать? Могъ-ли онъ оставить безпомощнымъ человѣка въ такомъ положеніи. Онъ всталъ, подалъ руку м-ру Бюльстроду и вывелъ его изъ залы. Страшно тяжело было ему выполнять этотъ долгъ простого состраданія. Онъ чувствовалъ, что этимъ онъ самъ какъ будто свидѣтельствуетъ о союзѣ своемъ съ Бюльстродомъ,-- союзѣ, все значеніе котораго теперь въ первый разъ представилось ему въ томъ свѣтѣ, въ какомъ другіе смотрѣли на него. Онъ понялъ теперь, что этотъ человѣкъ, безпомощно опирающійея на его руку, далъ ему 1000 фунтовъ, какъ взятку, что въ леченіи Рафля были умышленно сдѣланы какія-нибудь упущенія, и что весь городъ знаетъ о томъ, что онъ получилъ отъ Бюльстрода деньги, и знаетъ, что эти деньги были взяткой.
   Потрясенный этимъ страшнымъ открытіемъ Лейдгатъ тѣмъ не менѣе считалъ своею нравственною обязанностью проводить Бюльстрода до самаго дома.
   Вопросъ, по поводу котораго собрался митингъ, былъ разрѣшенъ весьма скоро и уступилъ мѣсто оживленнымъ толкамъ по поводу Бюльстрода и Лейдгата. М-ръ Брукъ, слыхавшій объ этомъ дѣлѣ только мелькомъ и сильно встревоженный тѣмъ, что скомпрометировалъ себя, поддерживая Бюльстрода, разспросилъ обо всемъ досконально и нашелъ нѣкоторое утѣшеніе въ разговорѣ съ Фэрбротэромъ о томъ печальномъ свѣтѣ, которое это дѣло бросаетъ на Лейдгата. М-ръ Фэрбротэръ собирался обратно въ Ловикъ пѣшкомъ.
   -- Садитесь ко мнѣ въ коляску, предложилъ м-ръ Брукъ.-- Я ѣду къ м-съ Казобонъ. Она вчера вечеромъ вернулась изъ Іоркшейра. Ей будетъ очень пріятно повидаться съ вами.
   Они поѣхали; м-ръ Брукъ продолжалъ болтать безъ умолку; онъ высказывалъ надежду, что поведеніе Лейдгата не было такъ черно, какъ кажется; Лейдгатъ казался такимъ недюжиннымъ человѣкомъ, когда пріѣхалъ къ нимъ въ городъ съ письмомъ отъ своего дядюшки, сэра Годвина. М-ръ Фэрбротэръ не говорилъ почти ни слова, онъ былъ мраченъ; хорошо зная человѣческую слабость, онъ не былъ увѣренъ, что Лейдгатъ не палъ подъ гнетомъ тяжелой крайности.
   Доротея вышла къ нимъ на встрѣчу.
   -- Мы въ тебѣ, моя милая, прямо съ санитарнаго митинга, заговорилъ м-ръ Брукъ.
   -- А что, м-ръ Лейдгатъ былъ тамъ? спросила Доротея. Лицо ея дышало здоровьемъ и оживленіемъ.-- Мнѣ нужно съ нимъ повидаться по поводу госпиталя. Я обѣщалась м-ру Бюльстроду поговорить съ нимъ.
   -- О, милая моя, отвѣчалъ м-ръ Брукъ,-- мы принесли очень дурныя новости, понимаешь, очень дурныя новости.
   Они пошли по дорожкѣ, которая вела къ пасторату, такъ какъ Фэрбротэру хотѣлось сейчасъ-же вернуться домой; Брукъ дорогой разсказалъ Доротеѣ печальную исторію, волновавшую теперь весь городъ.
   Она слушала съ самымъ живымъ участіемъ и два раза заставила повторить себѣ все, что касалось Лейдгата. Дослушавъ до конца, она помолчала нѣсколько минутъ, но когда они дошли до воротъ пастората, она обернулась въ м-ру Фэрбротэру и сказала съ жаромъ:
   -- Вы вѣдь не вѣрите, что м-ръ Лейдгатъ способенъ на какую-нибудь низость? Я этому никогда не повѣрю. Разузнаемъ всю правду и очистимъ его въ глазахъ общества.
  

КНИГА VIII.
Солнце закатилось и снова взошло.

  

ГЛАВА LXXII.

   Доротея, въ порывѣ великодушія, готова была принять на себя защиту Лейдгата противъ павшаго на него подозрѣнія, что онъ получилъ отъ Бюльстрода деньги въ видѣ взятки; но порывъ этотъ былъ сильно парализованъ м-ромъ Фэрботэромъ, взглянувшимъ на обстоятельства дѣла съ точки зрѣнія человѣка опытнаго.
   -- Это чрезвычайно щекотливый вопросъ, говорилъ онъ ей.-- Разсудите сами, какимъ путемъ мы можемъ добраться до истины? Для этого нужно: или формальное слѣдствіе, съ участіемъ судебной власти, или частное объясненіе съ Лейдгатомъ. Для перваго мы не имѣемъ основательныхъ данныхъ, иначе Гоули не преминулъ-бы воспользоваться ими; чтожъ касается второго, то, признаюсь, я бы ни за что не рѣшился вступить въ объясненія съ Лейдгатомъ; онъ принялъ-бы такой допросъ за смертельную обиду. Я уже не разъ испыталъ, какъ трудно говорить съ нимъ о предметахъ, лично его касающихся; притомъ, надобно хорошо знать его прошлое, чтобы имѣть право смѣло отстаивать его.
   -- Я твердо убѣждена, что въ этомъ дѣлѣ онъ совершенно чистъ. Вообще я думаю, что люди гораздо лучше, чѣмъ о нихъ судятъ ближніе, возразила Доротея.
   Въ послѣдніе два года она дѣйствительно пріучила себя, на основаніи личнаго опыта, весьма строго относиться къ неблагопріятнымъ для чьей либо репутаціи слухамъ; вотъ почему она въ первый разъ въ жизни разсердилась на м-ра Фэрбротэра. Ей не понравилось, что онъ съ такой осмотрительностію взвѣшиваетъ всѣ обстоятельства, вмѣсто того, чтобы безусловно вѣрить въ невинность Лейдгата и въ возможность оправдать его.
   Два дня спустя, когда Фэрбротэръ обѣдалъ вмѣстѣ съ нею и съ супругами Читамъ у ея дяди, и когда лакеи, подавъ дессертъ, удалились изъ столовой, а м-ръ Брукъ задремалъ въ креслѣ, Доротея опять вернулась съ необыкновеннымъ одушевленіемъ въ прежнему разговору.
   -- М-ръ Лейдгатъ хорошо пойметъ, говорила она,-- что если до его друзей дошла распускаемая на его счетъ клевета, то очень естественно, что они пожелаютъ оправдать его. Одною изъ главныхъ цѣлей нашей жизни должна быть забота о томъ, чтобы облегчать горе ближняго. Особенно я не могу оставаться равнодушной къ непріятностямъ, постигшимъ человѣка, который принималъ такое живое участіе въ тяжелыя минуты моей жизни и лечилъ меня во время болѣзни.
   Тонъ и манеры Доротеи отличались теперь тою-же энергіей, какъ и три года тому назадъ, когда она занимала мѣсто хозяйки за столомъ своего дяди, только съ годами она пріобрѣла болѣе опытности и потому еще смѣлѣе выражала свое мнѣніе. Чтожъ касается сэра Джемса Читама, онъ ужь не глядѣлъ прежнимъ покорнымъ, уступчивымъ поклонникомъ Доротеи; въ настоящее время это былъ внимательный зять, преклонявшійся передъ достоинствами сестры своей жены, но въ то же время находившійся въ постоянномъ страхѣ, чтобы Додо не впала въ какое-нибудь новое увлеченіе, такое-же неудачное, какъ ея бракъ съ Казобономъ. Слушая ее, онъ уже рѣдко улыбался, и хотя произносилъ при этомъ свое обычное: "Именно такъ!" но далеко не тѣмъ тономъ, какъ бывало прежде. Не смотря однако на это, Доротея вскорѣ убѣдилась, что ей нечего бояться зятя и что онъ ея истинный другъ. Но на этотъ разъ сэръ Джемсъ счелъ за нужное рѣшительно протестовать противъ выраженнаго ею мнѣнія.
   -- Однако, Доротея, сказалъ онъ,-- нельзя-же вамъ распоряжаться человѣкомъ, какъ вещью. Лейдгатъ долженъ самъ знать,-- если онъ теперь этого не знаетъ, то узнаетъ скоро,-- что о немъ думаетъ общество. Онъ обязанъ самъ защищать свое доброе имя. Нельзя-же вамъ дѣйствовать за него!
   -- Притомъ я полагаю, что друзьямъ м-ра Лейдгата слѣдуетъ выждать болѣе благопріятнаго времени, замѣтилъ Фэрбротэръ.-- Очень можетъ быть, что Лейдгатъ по слабости характера,-- я это говорю по личному опыту,-- поддался минутному искушенію,-- чему можетъ подвергнуться каждый благородный человѣкъ,-- и принялъ деньги, предложенныя ему не прямо въ видѣ взятки, а поднесенныя въ видѣ подарка, съ условіемъ, чтобы онъ молчалъ о постыдномъ дѣлѣ, случившемся въ былыя времена. Повторяю опять, я считаю очень естественнымъ, если подъ давленіемъ обстоятельствъ Лейдгатъ не выдержалъ характера и соблазнился -- взялъ. Но я положительно увѣренъ, что онъ дѣйствовалъ въ этомъ случаѣ противъ своихъ убѣжденій и подчинился только горькой необходимости. Со всѣмъ тѣмъ, намъ нельзя запретить общественному мнѣнію клеймить такой поступокъ позорнымъ словомъ: "преступленіе," потому что у насъ нѣтъ другихъ доказательствъ въ пользу Лейдгата, кромѣ тѣхъ, какія мы можемъ узнать изъ его чистосердечнаго признанія.
   -- Какъ это жестоко! воскликнула Доротея, всплеснувъ руками.-- Неужели у васъ не достало-бы духу одному возвысить голосъ за человѣка, когда весь свѣтъ начнетъ бросать грязью въ его доброе имя! Неужели прежняя жизнь не принимается во вниманіе, когда дѣло идетъ о репутаціи человѣка!
   -- Дорогая м-съ Казобонъ, замѣтилъ м-ръ Фэрбротэръ, выслушавъ съ улыбкой ея горячую защиту,-- репутація человѣка вѣдь не надпись, вырѣзанная на мраморѣ. Она не составляетъ нѣчто прочное и неизмѣнное; она можетъ разложиться вдругъ, какъ тѣло отъ болѣзни.
   -- Значитъ, ее можно, также какъ и больное тѣло, лечить и возстановить, отвѣтила Доротея.-- Вотъ почему я и не побоюсь спросить у и-ра Лейдгата всю правду и постараюсь ему помочь. Бояться мнѣ нечего... Джэмсъ, такъ какъ мнѣ нельзя пріобрѣсти землю для училища, но я хочу взять въ свое веденіе и на свое содержаніе госпиталь у м-ра Бюльстрода; по этому поводу я должна буду посовѣтоваться съ м-ромъ Лейдгатомъ, можно-ли сдѣлать что нибудь хорошее при существующихъ тамъ порядкахъ. Это будетъ самый удобный случай вызвать его на откровенный разговоръ, и я увѣрена, что онъ разъяснитъ мнѣ все дѣло. Тогда мы поддержимъ его общими силами и выведенъ изъ затруднительнаго положенія. По моему, высшая степень мужества въ человѣкѣ состоитъ въ томъ, чтобы смѣло идти на защиту добраго имени ближняго.
   При этихъ словахъ глаза Доротеи сдѣлались влажны, и взволнованный голосъ ея разбудилъ дядю, который началъ вслушиваться въ разговоръ.
   -- Правду говорятъ, что женщина своимъ краснорѣчіемъ можетъ достигнуть такихъ результатовъ, какихъ никогда не добьемся мы, мужчины, замѣтилъ Фэрбротэръ, вполовину убѣжденный доводами Доротеи.
   -- А мнѣ кажется, что женщинамъ слѣдуетъ быть осторожнѣе и побольше слушаться тѣхъ, кто знакомъ со свѣтомъ ближе, чѣмъ онѣ, сказалъ сэръ Джэмсъ, хмуря брови.-- Что-бы вы ни намѣрены были дѣлать впослѣдствіи, Доротея, но теперь вамъ слѣдуетъ подержать ваши порывы и не вмѣшиваться въ исторію Бюльстрода. Мы еще не знаемъ, какъ и чѣмъ она кончится. Правду я говорю? заключилъ онъ, обращаясь къ м-ру Фэрбротэру.
   -- Да, я также думаю, что лучше подождать, отвѣчалъ тотъ.
   -- Да, да, душа моя, заговорилъ вдругъ м-ръ Брукъ, не совсѣмъ ясно понимавшій, о чемъ идетъ рѣчь, но вполнѣ довольный тѣмъ, что и ему можно вставить кстати свое замѣчаніе.-- Нѣтъ ничего легче, какъ далеко зайти, понимаешь? И тебѣ неслѣдуетъ давать волю воображенію, а тѣмъ болѣе торопиться тратить деньги на новое предпріятіе. Это совсѣмъ не годится, понимаешь? Гартъ втянулъ меня въ сильные расходы своими улучшеніями по имѣнію -- дренажами и тому подобное... Я-таки поистратился то на то, то на другое... мнѣ необходимо попридержаться... Вотъ и вы, Читамъ, тратите чуть не цѣлое состояніе на дубовую ограду вокругъ вашей усадьбы...
   Доротея въ негодованіи встала съ мѣста и ушла съ Целіей въ библіотеку, служившую ей гостиной въ домѣ дяди.
   -- Право, Додо, тебѣ слѣдуетъ слушать Джемса, заговорила Целія,-- иначе ты опять попадешь въ бѣду. Вспомни, ты всегда дѣлала промахи, и будешь дѣлать ихъ, если станешь, исполнять всѣ свои фантазіи. Я считаю истиннымъ благополучіемъ, что Джемсъ такъ заботится о тебѣ. Онъ исполняетъ всѣ твои желанія, но подаетъ тебѣ добрый совѣтъ, если ты слишкомъ увлекаешься. Въ этомъ заключается выгода имѣть брата, а не мужа.
   -- Очень нуженъ мнѣ мужъ! воскликнула Доротея.-- Мнѣ нужно только одно -- чтобъ не стѣсняли мои чувства на каждомъ шагу...
   Говоря это, м-съ Казобонъ не выдержала и залилась слезами досады.
   -- Додо! Додо! остановила ее Целія своимъ тихимъ, густымъ контръ-альто,-- ты не послѣдовательна въ своихъ дѣйствіяхъ: то держишься одной системы, то другой. Ты подчинялась-же волѣ м-ра Казобона самымъ унизительнымъ образомъ. Мнѣ кажется, еслибы онъ выразилъ желаніе, чтобы ты со мной не видѣлась, ты-бы и тогда повиновалась ему!..
   -- Да, правда, я подчинялась его волѣ, когда считала это своимъ долгомъ, отвѣчала Доротея, смотря сквозь слезы на сестру.
   -- Такъ почему-же ты не считаешь своимъ долгомъ въ иныхъ случаяхъ хоть нѣсколько подчиняться желаніямъ Джемса? возразила Целія съ нѣкоторой рѣзкостію.-- Потому-ли, что онъ заботится о твоей пользѣ! Мужчины все знаютъ лучше, чѣмъ женщины, исключая того, что мы знаемъ лучше ихъ...
   Доротея расхохоталась и вытерла слезы.
   -- То есть, я говорю о дѣтяхъ, о хозяйствѣ и т. д., продолжала Целія.-- Но еслибы Джемсъ былъ въ чемъ нибудь неправъ, я-бы ему ни за что не уступила, какъ ты это дѣлывала съ Казобономъ, заключила она.
  

ГЛАВА LXXIII.

   Лейдгатъ успокоилъ нѣсколько м-съ Бюльстродъ, сказавъ, что съ мужемъ ея случился простой обморокъ на митингѣ, что онъ надѣется на его скорое выздоровленіе и навѣститъ его на слѣдующій день, если только за нимъ не пришлютъ ранѣе. За тѣмъ онъ отправился прямо домой, велѣлъ осѣдлать себѣ лошадь и долго катался за городомъ, не желая видѣть никого.
   Онъ находился въ страшномъ нервномъ раздраженіи, точно страдалъ отъ невыносимой физической боли. Въ эти минуты онъ готовъ былъ проклясть тотъ день, когда пріѣхалъ въ Миддльмарчъ. Ему казалось, что его судьбой управляетъ какой-то фатализмъ, подъ вліяніемъ котораго его честь подверглась такому позору, что даже люди, стоявшіе на самой низшей ступени въ обществѣ, должны были считать его репутацію потерянной навсегда. Въ горькія минуты жизни человѣкъ относится съ особенной нѣжностію къ самому себѣ; Лейдгатъ представлялъ себя мученикомъ, а всѣхъ прочихъ людей своими палачами. Онъ разсчитывалъ перевернуть весь Миддльмарчъ по своему, а вмѣсто того оказалось, что обыватели Миддльмарча насильно вторглись въ его жизнь и перепутали всѣ его планы. На бракъ свой Лейдгатъ смотрѣлъ, какъ на непоправимое бѣдствіе; онъ боялся вернуться къ Розамундѣ, пока не уляжется въ немъ припадокъ бѣшенства,-- боялся, чтобы одинъ видъ жены не вывелъ его изъ себя и не вызвалъ его на какую-нибудь неприличную выходку. Онъ былъ вполнѣ несчастенъ.
   Оставаться жить въ городѣ, не оправдавъ себя въ глазахъ людей, которые подозрѣвали его въ безчестномъ поступкѣ, было невозможно; но въ то же время уѣхать молча, значило-бы все равно, что скрыться отъ справедливаго обвиненія. Гдѣ-же искать средства къ своему оправданію?
   Сцена, происходившая на его глазахъ на митингѣ, хотя не раскрыла ему подробностей дѣла, однакожъ, показала довольно ясно его собственное положеніе. Для него стало ясно, что Бюльстродъ долженъ былъ опасаться большого скандала въ случаѣ болтливости Рафля.
   -- Вѣроятно, Бюльстродъ опасался, что я могу услышать отъ больного то, чего мнѣ не слѣдуетъ знать, разсуждалъ про себя Лейдгатъ,-- и онъ вздумалъ подкупить меня значительнымъ одолженіемъ; вотъ причина, что онъ внезапно перешелъ отъ грубаго отказа къ щедрости. Очень можетъ быть, что и въ лекарствахъ, которыя я прописалъ больному, онъ что нибудь перепуталъ и не исполнилъ какъ слѣдуетъ моихъ предписаній. Но такъ или иначе, а свѣтъ убѣжденъ, что онъ тѣмъ или другимъ способомъ отравилъ Рафля и что я, если не принималъ прямого участія въ преступленіи, то потворствовалъ ему. Но кто знаетъ опять? можетъ быть, Бюльстродъ и не виноватъ; можетъ быть, онъ перемѣнилъ обращеніе со мной только потому, что одумался, и въ дѣлѣ съ Рафлемъ его руки совершенно чисты.
   Положеніе Лейдгата было ужасно. Если-бы онъ, помимо всѣхъ прочихъ соображеній, думалъ только о своей собственной защитѣ, и замѣтя, что при встрѣчѣ съ нимъ, знакомые пожимаютъ плечами, смотрятъ на него холодно и даже отворачиваются, рѣшился-бы гласно объяснить всѣ факты, какъ они были ему извѣстны, кого-бы онъ этимъ убѣдилъ?
   -- Желалъ-бы я знать, есть-ли хоть одинъ врачъ во всемъ Миддльмарчѣ, который-бы сталъ такъ строго относиться къ самому себѣ, какъ я? восклицалъ бѣдный Лейдгатъ, возвращаясь, наконецъ, домой; -- а между тѣмъ всѣ они считаютъ себя въ правѣ отворачиваться отъ меня, точно я прокаженный! Моя практика, мое доброе имя -- все разомъ рушилось! Я вижу это ясно. Еслибы даже мнѣ удалось теперь оправдаться, милые жители Миддльмарча не перемѣнили-бы своего мнѣнія обо мнѣ.
   Лейдгатъ дѣйствительно успѣлъ убѣдиться въ послѣднее время, что репутація его сильно пострадала. Когда онъ заплатилъ свои долги и опять сталъ крѣпко на ноги, всѣ жители Миддльмарча стали его избѣгать, смотрѣли на него какъ-то странно и даже были два случая, что паціенты его пригласили въ себѣ другихъ докторовъ. Всѣ сомнѣнія исчезли: началось общее балотированіе его черными шарами.
   Ничего нѣтъ мудренаго, что такое безнадежное положеніе пробудило въ энергической натурѣ Лейдгата желаніе отчаянно сопротивляться. На обратномъ пути въ дому, послѣ нѣсколькихъ часовъ прогулки, значительно успокоившей его нравственныя страданія, онъ мысленно рѣшилъ остаться во что-бы то ни стало въ Миддльмарчѣ.
   -- Я не отступлю передъ клеветой, говорилъ онъ, хмуря, по обыкновенію, свои густыя брови;-- я не хочу, чтобы сказали, что я покорился. Я буду смѣло глядѣть въ глаза всѣмъ и докажу имъ, что я ничего не боюсь.
   По благородству своего характера, а также изъ желанія идти наперекоръ общественному мнѣнію, Лейдгатъ принялъ намѣреніе не скрывать, что онъ чувствуетъ себя обязаннымъ Бюльстроду. Правда, Бюльстродъ всегда имѣлъ какое-то фатальное вліяніе на него, такъ что если-бы въ настоящую минуту у Лейдгата была въ рукахъ тысяча фунтовѣ стерлинговъ, то онъ, вмѣсто того, чтобы удовлетворить своихъ кредиторовъ, отдалъ-бы ихъ сполна Бюльстроду, только-бы сбросить съ себя павшее на него гнусное подозрѣніе въ подкупѣ; но, не смотря на то, Лейдгатъ не хотѣлъ отвернуться отъ презираемаго всѣми несчастнаго банкира, оказавшаго ему помощь.
   -- Я вообще буду дѣйствовать такъ, какъ найду лучшимъ, и объяснять своихъ дѣйствій ни передъ кѣмъ не стану. Они будутъ стараться выжить меня отсюда, но...
   Лейдгатъ не докончилъ, потому что ужь подъѣхалъ къ дому и мысль о женѣ заглушила всѣ терзавшія его до сихъ поръ чувства оскорбленнаго самолюбія и уязвленной гордости.
   Каково-то приметъ Розамунда эту исторію? Этотъ вопросъ легъ новымъ бременемъ на душу Лейдгата. Онъ вошелъ въ домъ въ самомъ мрачномъ расположеніи духа; не имѣя силъ передать женѣ предстоящія имъ непріятности, онъ рѣшился молчать въ надеждѣ, что какія-нибудь неожиданныя обстоятельства явятся къ нему на помощь.
  

ГЛАВА LXXIV.

   Въ Миддльмарчѣ не могло ни подъ какимъ видомъ оставаться долго въ тайнѣ, для чьей-бы то ни было жены, что въ обществѣ составилось дурное мнѣніе о ея мужѣ. Услужливыя пріятельницы, побуждаемыя любовью къ истинѣ, чувствомъ милосердія, а главное, чистосердечіемъ, поставляли себѣ долгомъ тонкимъ образомъ намекнуть о такомъ обстоятельствѣ, но отнюдь не говоря прямо, въ чемъ дѣло, а только стороной подпустить шпильку, когда, напримѣръ, имъ показывалась новая шляпка, только что купленная мебель и проч. Все это дѣлалось съ самой человѣколюбивой цѣлью -- открыть глаза заблуждавшейся пріятельницѣ и исправить ея ошибочный взглядъ на достоинства мужа, и говорилось обыкновенно все это въ такихъ выраженіяхъ, что слушавшая могла только догадываться о чемъ-то.
   Въ это время ни чьи семейныя дѣла не возбуждали такихъ оживленныхъ толковъ, какъ дѣла Розамунды и ея тетки Бюльстродъ. М-съ Бюльстродъ пользовалась особымъ расположеніемъ въ городѣ; сознательно она никому не сдѣлала вреда; мужчины считали ее красивой и пріятной женщиной, и на бракъ ея съ Бюльстродомъ смотрѣли, какъ на новое доказательство фарисейскихъ свойствъ ея мужа, который вѣчно проповѣдывалъ о грѣховности земныхъ наслажденій, а между тѣмъ, вмѣсто того, чтобы жениться на какой-нибудь тощей, меланхолической дѣвѣ, выбралъ себѣ въ жены здоровую, румяную Винци. Какъ только по городу распространился слухъ о скандалѣ, происшедшемъ съ Бюльстродомъ, въ обществѣ тотчасъ-же начали раздаваться восклицанія: "Ахъ, бѣдная женщина! она чиста, какъ день! Повѣрьте, она и не воображала, чтобы мужъ ея могъ быть такимъ дурнымъ человѣкомъ!" -- Близкія пріятельницы м-съ Бюльстродъ, собираясь вмѣстѣ, то и дѣло толковали о бѣдной Герріэтъ и дѣлали разныя предположенія, что съ нею должно случиться, когда она все узнаетъ. Во время этихъ интимныхъ бесѣдъ пріятельницы обыкновенно принимались разбирать по ниточкѣ всю жизнь Герріэтъ Винци отъ начала до конца. При этомъ нельзя было не коснуться и Розамунды, которая очутилась въ одномъ положеніи съ теткой; но разница была въ томъ, что въ Розамундѣ общество относилось строже и жалѣло ее меньше, хотя въ то-же время въ ней, какъ въ отрасли старинной фамиліи Винци, столь извѣстной въ Миддльмарчѣ, видѣли жертву неравнаго брака съ какимъ-то пришлецомъ. Положимъ, что у всѣхъ Винци есть свои недостатки, говорили миддльмарчскіе обыватели,-- но дѣйствовали они всегда открыто; въ ихъ прошломъ не скрывалось ничего предосудительнаго. Въ этомъ отношеніи м-съ Бюльстродъ нельзя и сравнивать съ ея мужемъ.
   -- Герріэтъ любила-таки поважничать, говорила м-съ Гакбютъ, приготовляя чай для небольшого собравшагося у нея общества,-- хотя въ угоду мужу она вѣчно выставляла на первый планъ свои религіозныя правила. Она всегда задирала носъ передъ всѣми нами, разсказывая, что къ ней ѣздятъ вавіе-то священники и Богъ знаетъ кто изъ Риверстона и другихъ мѣстъ.
   -- Едва-ли ее можно осуждать за это, возражала м-съ Спрэгъ; -- лучшее городское общество избѣгало Бюльстрода,-- нужно-же было приглашать кого нибудь въ обѣду?
   -- М-ръ Тезигеръ постоянно поддерживалъ Бюльстрода, замѣтила м-съ Гакбютъ.-- Я думаю, онъ теперь очень жалѣетъ его.
   -- Да, но Бюльстрода онъ никогда не любилъ искренно! восклицала м-съ Томъ Толлеръ;-- онъ не охотникъ до людей съ крайними убѣжденіями; онъ цѣнитъ только направленіе въ евангелическомъ духѣ. Только такіе священники, какъ м-ръ Тэйкъ, вводящіе въ употребленіе молитвенники диссидентовъ, могутъ восхищаться м-ромъ Бюльстродомъ.
   -- Очень понятно, что Тэйкъ теперь въ отчаяніи, отвѣчала м-съ Гакбютъ.-- Говорятъ, будто Бюльстроды содержали на свой счетъ всю его семью.
   -- По моему, это не дѣлаетъ чести религіознымъ правиламъ м-ра Тэйка, замѣтила м-съ Спрэгъ, крѣпко державшаяся старой вѣры.-- Методистамъ долго еще не привиться въ Миддльмарчу.
   -- Мнѣ кажется, что дурные поступки людей не зависятъ отъ ихъ религіозныхъ убѣжденій, вмѣшалась м-съ Плаймдэль, напоминавшая лицомъ хищную птицу и давно уже прислушивавшаяся къ разговору.
   -- О моя милая! воскликнула м-съ Спрэгъ,-- я и забыла, что намъ не слѣдуетъ объ этомъ говорить при васъ.
   -- Я не имѣю никакой причины быть пристрастной въ Бюльстродамъ, отвѣчала, вся вспыхнувъ, м-съ Плаймдэль.-- Правда, мой мужъ находился всегда въ хорошихъ отношеніяхъ съ м-ромъ Бюльстродомъ, а съ Герріэтъ Винци я была пріятельницей еще задолго до ея замужества, но я всегда крѣпко держалась своихъ собственныхъ убѣжденій и постоянно указывала ей ея ошибки. Чтоже касается религіозныхъ воззрѣній, то м-ръ Бюльстродъ, по моему мнѣнію, вдавался въ крайности. Въ этомъ отношеніи я не одобряю увлеченій. Истина все таки остается истиной. Человѣкъ дѣйствительно религіозный не можетъ попасться, я полагаю, подъ уголовный судъ.
   -- По моему мнѣнію, прервала ее м-съ Гакбютъ, ловко перемѣняя разговоръ,-- жена Бюльстрода должна оставить его.
   -- Какъ это можно! воскликнула м-съ Спрэгъ.
   -- Однакожъ, посудите, каково вдругъ узнать, что мужъ осужденъ на заключеніе въ Ньюгэтскую тюрьму, возразила м-съ Гакбютъ.-- Жить съ такимъ человѣкомъ! Да я бы скорѣе отравилась.
   -- Вы правы, сказала м-съ Томъ-Толлеръ,-- по моему, жены, которыя заботятся о такихъ мужьяхъ и ухаживаютъ за ними, сами потворствуютъ преступленію.
   -- Бѣдная Герріэтъ была всегда доброй женой, замѣтила м-съ Плаймдэль.-- Она считала своего мужа совершенствомъ. Правда, онъ ей никогда ни въ чемъ не отказывалъ.
   -- Посмотримъ, что-то она теперь сдѣлаетъ, сказала м-съ Гакбютъ.-- Я полагаю, что она, бѣдняжка, еще ничего не знаетъ. Съ ней я ни за что не поѣду, потому что до смерти боюсь проговориться. Вы знаете, до нея не дошло никакихъ слуховъ?
   -- Кажется, что нѣтъ, отвѣчала м-съ Томъ-Толлеръ;-- о немъ мы слышали, что онъ боленъ и что послѣ митинга онъ шагу изъ дому не дѣлалъ; но ее, вмѣстѣ съ дочерьми, я видѣла вчера въ церкви. На нихъ были новыя шляпки, а на ней -- даже съ перомъ. Впрочемъ, ея религія не имѣла никогда вліянія на ея туалетъ.
   -- Да, ея платья всегда отличались прекраснымъ фасономъ, замѣтила м-съ Плаймдэль, нѣсколько задѣтая за живое.-- Я даже слышала, что она велѣла окрасить это перо на шляпкѣ въ блѣдно-зеленый цвѣтъ, чтобы оно не такъ бросалось въ глаза. Герріэтъ во всемъ и всегда умѣетъ соблюдать приличія.
   -- Я думаю, что отъ нея нельзя будетъ долго скрывать случившуюся исторію, продолжала м-съ Гакбютъ;-- въ семьѣ Винци давно все извѣстно, потому что отецъ былъ на митингѣ. Воображаю, какой это былъ для него ударъ! Въ это скандальное дѣло одинаково замѣшаны имена его сестры и дочери.
   -- Еще бы! воскликнула м-съ Спрэгъ;-- теперь ужь м-ру Лейдгату нельзя будетъ задирать носъ въ Миддльмарчѣ. Тысяча фунтовъ, полученные имъ передъ смертію того человѣка, очень темное обстоятельство. Меня пронимаетъ дрожь при одной мысли объ этомъ.
   -- Достойное наказаніе за гордость, замѣтила м-съ Гакбютъ.
   -- Мнѣ не столько жаль Розамунду, сколько ея тетку, сказала м-съ Плаймдэль;-- той не мѣшало дать урокъ.
   -- Я полагаю, что Бюльстроды уѣдутъ отсюда и поселятся гдѣ нибудь за-границей, продолжала м-съ Спрэгъ;-- этимъ обыкновенно кончаются всякіе семейные скандалы.
   -- Какой страшный ударъ для Герріэтъ! воскликнула м-съ Плаймдэль.-- Мнѣ жаль ее, бѣдную; не смотря на всѣ ея недостатки, она рѣдкая женщина. Она съ дѣтства всегда была мила, добра, откровенна и постоянно ровна въ обращеніи. Въ тѣхъ же правилахъ она воспитала и дочерей своихъ, Кэтъ и Элленъ. Вы можете себѣ представить, какъ имъ будетъ трудно жить за-границей.
   -- Мой мужъ говоритъ, что онъ посовѣтуетъ и Лейдгатамъ уѣхать отсюда, замѣтила м-съ Спрэгъ;-- онъ находитъ, что Лейдгату лучше всего поселиться во Франціи.
   -- Это я думаю, было-бы очень ло-сердцу Розамундѣ, подхватила м-съ Плаймдель;-- у нея слишкомъ легкій характеръ. Она въ этомъ отношеніи похожа скорѣе на мать, чѣмъ на тетку, которая всегда давала ей добрые совѣты и, сколько мнѣ извѣстно, очень не желала, чтобы она вышла за Лейдгата.
   Случившійся въ городѣ скандалъ поставилъ м-съ Плаймдэль въ весьма затруднительное положеніе. Кромѣ дружбы ея съ м-съ Бюльстродъ, ихъ семейства были связаны между собой денежными интересами по дѣламъ красильнаго заведенія, принадлежащаго Плаймдэлю; и потому, съ одной стороны, ей очень-бы хотѣлось поснисходительнѣе отнестись къ Бюльстроду, а съ другой, она боялась, чтобы ее не заподозрили въ соучастіи съ нимъ. Притомъ, вступивъ въ родство съ Толлерами, она попала въ высшій кругъ Миддльмарча, гдѣ всѣ вообще смотрѣли очень строго на Бюльстрода, такъ что маленькая м-съ Плаймдэль очутилась между двухъ огней.
   Что касается бѣдной м-съ Бюльстродъ, то она и не подозрѣвала, какая грозная туча виситъ надъ ея головой. Она чувствовала только безотчетную тоску съ той минуты, какъ Рафль явился къ нимъ въ послѣдній разъ. Узнавъ, что этотъ противный человѣкъ слегъ въ постель въ Стон-Кортѣ и что ея мужъ перебрался туда, съ цѣлію за нимъ ухаживать, она приписала это сострадательности мужа, который и прежде всегда помогалъ Рафлю. На счетъ здоровья м-ра Бюльстрода она также не безпокоилась, такъ-какъ онъ постоянно увѣрялъ ее, что чувствуетъ себя хорошо и намѣренъ попрежнему усердно заниматься дѣлами. Тревожное состояніе ея началось съ той минуты, когда Лейдгатъ привезъ м-ра Бюльстрода больного съ митинга; несмотря на то, что докторъ старался всячески ее успокоить, бѣдная женщина проплакала нѣсколько дней втайнѣ, будучи убѣждена, что мужъ ея страдаетъ не столько физически, какъ морально. Онъ не хотѣлъ, чтобы она читала ему вслухъ, не хотѣлъ даже, чтобы она сидѣла при немъ, говоря, что всякій звукъ и всякое движеніе раздражаютъ его нервы, а между тѣмъ запирается въ кабинетѣ для того, чтобы разбирать какія-то бумаги. Она предчувствовала, что случилось что-то недоброе. Можетъ быть, банкъ потерпѣлъ большой убытокъ и мужъ скрывалъ это отъ нея. Не смѣя обратиться прямо къ нему съ разспросами, бѣдная женщина рѣшилась, наконецъ, заговорить объ этомъ съ Лейдгатомъ, на пятый день послѣ митинга.
   -- М-ръ Лейдгатъ, сказала она,-- прошу васъ, будьте со мной откровенны,-- мнѣ такъ хочется знать всю правду,-- что такое случилось съ м-ромъ Бюльстродомъ?
   -- Съ нимъ былъ легкій нервный ударъ, отвѣчалъ уклончиво Лейдгатъ, чувствуя, что у него не хватаетъ духу раскрыть передъ нею печальную истину.
   -- Что жъ было причиной удара? продолжала спрашивать м-съ Бюльстродъ, не спуская съ доктора своихъ большихъ темныхъ глазъ.
   -- Спертый, удушливый воздухъ общественныхъ собраній дѣйствуетъ убійственно, сказалъ Лейдгатъ; -- люди сильнаго сложенія выносятъ его, но на людей слабыхъ онъ производитъ самое вредное вліяніе. Предотвратить подобный ударъ невозможно; нельзя даже объяснить, почему въ извѣстныя минуты человѣкъ лишается чувствъ.
   Отвѣтъ Лейдгата не удовлетворилъ м-съ Бюльстродъ; въ ней осталось твердое убѣжденіе, что мужа постигло какое-то страшное бѣдствіе, которое онъ скрываетъ отъ нея, и она рѣшилась, во что-бы-то ни стало, узнать, въ чемъ дѣло. Выпросивъ позволеніе дочерямъ сидѣть съ отцомъ, она отправилась въ городъ съ визитами, разсчитывая на то, что если въ дѣлахъ ея мужа произошелъ какой нибудь неблагопріятный переворотъ, то знакомые непремѣнно ей скажутъ или хоть намекнутъ.
   Прежде всего она поѣхала къ м-съ Тезигеръ, но, не заставъ ее дома, повернула въ м-съ Гакбютъ, жившей по другую сторону кладбища. М-съ Гакбютъ увидала ея экипажъ изъ своихъ оконъ и, вспомнивъ свои опасенія на случай встрѣчи съ м-съ Бюльстродъ, она сочла было долгомъ сдержать слово и не сказаться дома; но въ эту минуту въ ней родилось неодолимое желаніе испытать сильное ощущеніе, т. е. принять пріятельницу и не показать виду, что у нея на умѣ.
   По этимъ соображеніямъ м-съ Бюльстродъ была принята въ гостиной; м-съ Гакбютъ спустилась туда, крѣпко сжавъ губы и потирая руки, какъ-бы изъ предосторожности противъ своего языка. Она приняла даже твердое намѣреніе не справляться о здоровьѣ м-ра Бюльстрода.
   -- Всю эту недѣлю я не была нигдѣ кромѣ церкви, заговорила м-съ Бюльстродъ послѣ первыхъ привѣтствій;-- мой мужъ сдѣлался такъ боленъ на митингѣ, въ четвергъ, что мнѣ не хотѣлось выѣзжать изъ дому. Былъ м-ръ Гакбютъ на митингѣ?
   -- Да, былъ. Говорятъ, что земля будетъ куплена по подпискѣ.
   -- Надобно надѣяться, что въ той мѣстности уже не будетъ болѣе холеры, замѣтила м-съ Бюльстродъ.-- Эта эпидемія -- страшное бѣдствіе! По моему, въ Миддльмарчѣ самый здоровый климатъ,-- можетъ быть, оттого, что я къ нему привыкла съ дѣтства, но я нигдѣ не желала-бы жить, какъ здѣсь, особенно въ томъ концѣ, гдѣ стоитъ нашъ домъ.
   -- Увѣряю васъ, что я была-бы очень рада, если-бы вы, м-съ Бюльстродъ, остались навсегда въ Миддльмарчѣ, произнесла м-съ Гакбютъ съ легкимъ вздохомъ.-- Но... человѣкъ долженъ покоряться своей участи... Мало-ли что можетъ случиться?.. Какъ-бы то ни было, а я увѣрена, что многіе у насъ въ городѣ желаютъ вамъ добра.
   У м-съ Гакбютъ такъ и чесался языкъ, чтобы сказать: примите мой совѣтъ, разъѣзжайтесь съ мужемъ,-- но, ясно видя, что бѣдная женщина и не догадывается о бѣдѣ, готовой разразиться надъ ея головой, она удовольствовалась тѣмъ, что приготовила ее къ этому слегка. У м-съ Бюльстродъ вдругъ замерло сердце; ее стала бить лихорадка. Она тотчасъ смекнула, что въ словахъ ея пріятельницы скрывается какой-то намекъ; однако, не смотря на желаніе узнать все до конца, у нея недостало храбрости сдѣлать вопросъ, и она дала другой оборотъ разговору,-- справилась о здоровьѣ молодыхъ Гакбютовъ и стала прощаться, говоря, что ей нужно заѣхать къ м-съ Плаймдэль. По дорогѣ туда она стала мысленно разсуждать, что, вѣроятно, м-ръ Бюльстродъ на митингѣ горячо поспорилъ съ своими опонентами, въ числѣ которыхъ былъ, можетъ быть, и Гакбютъ. Это предположеніе ее значительно успокоило.
   Но изъ разговора съ м-съ Плаймдэль она убѣдилась, что такое объясненіе не годится. Селина приняла ее съ какими-то патетическими порывами нѣжности и отвѣчала самыми цвѣтистыми фразами за совершенно обыкновенные вопросы гостьи, не сдѣлавъ ни малѣйшаго намека на предполагаемую ссору во время митинга, такъ сильно потрясшаго здоровье м-ра Бюльстрода. Нѣсколько загадочныхъ словъ, брошенныхъ м-съ Плаймдэль какъ-бы мимоходомъ насчетъ того, что она никогда не отвернется отъ друзей, въ какомъ-бы они положеніи ни находились, убѣдили м-съ Бюльстродъ, что съ ними непремѣнно случилось какое-нибудь несчастіе; но вмѣсто того, чтобы съ обычной своей откровенностью прямо спросить, что подразумѣваетъ ея пріятельница подъ произнесенными ею словами, м-съ Бюльстродъ пришла въ сильное волненіе и рѣшилась уѣхать безъ дальнѣйшихъ объясненій.
   Она нервно простилась съ пріятельницей и приказала кучеру ѣхать въ складъ м-ра Винци. Во время этого короткаго переѣзда нервы бѣдной женщины до того розыгрались, что когда она вошла въ контору брата, гдѣ тотъ сидѣлъ за бумагами, колѣни ея дрожали, а всегда румяное лицо было покрыто мертвенной блѣдностью. Братъ не могъ скрыть своего испуга, увидя сестру въ такомъ видѣ; онъ вскочилъ съ мѣста, схватилъ ее за руку и быстро произнесъ:
   -- Подкрѣпи тебя Богъ, Герріэтъ,-- ты все знаешь!
   Этого было достаточно, чтобы открыть глаза м-съ Бюльстродъ: она въ одно мгновеніе поняла, что съ мужемъ случилось что-то страшное. Мысль о позорѣ, объ униженіи предъ всѣмъ городомъ охватила ее и она упала на стулъ и, поднявъ глаза на брата, произнесла едва слышно:
   -- Вальтеръ, я ничего не знаю... что такое случилось1?
   Братъ разсказалъ ей все,-- очень нескладно и отрывисто,-- и объяснилъ, что скандалъ не подлежитъ сомнѣнію, а главное, подозрительна смерть Рафля.
   -- Теперь идутъ страшные толки, говорилъ онъ; -- если-бы даже виновный и оправдался передъ судомъ, то люди все-таки будутъ продолжать толковать, кивать головами и перешептываться. Таковъ ужь порядокъ на бѣломъ свѣтѣ. А ударъ жестокій: онъ разбилъ репутацію Лейдгата, равно какъ и Бюльстрода. Добираться до правды я не намѣренъ; скажу одно: лучше-бы мы никогда не слыхали имени Лейдгата и Бюльстрода; лучше-бы ты и Розамунда на всю жизнь остались Винци!..
   М-съ Бюльстродъ молчала.
   -- Но ты не должна падать духомъ, Герріэтъ: свѣтъ тебя не осуждаетъ, а я поддержу тебя во всякомъ случаѣ, что-бы ты ни предприняла, заключилъ братъ съ своей обычной грубой, но добродушной нѣжностью.
   -- Вальтеръ, дай мнѣ руку и проводи меня до кареты, проговорила, наконецъ, м-съ Бюльстродъ.-- Мнѣ очень дурно.
   Пріѣхавъ домой, она принуждена была сказать дочери:
   -- Душа моя, я чувствую себя нехорошо, мнѣ нужно прилечь... Не оставляй отца, а меня не безпокойте... Я обѣдать не буду.
   Затѣмъ она заперлась въ своей комнатѣ, сознавая потребность вдуматься наединѣ въ постигшее ее несчастіе и сообразить, что дѣлать. Характеръ мужа представлялся ей теперь совершенно въ другомъ свѣтѣ; она не въ состояніи была заставить себя отнестись къ нему снисходительно. Мысль, что втеченіи двадцати лѣтъ она безусловно вѣрила ему и уважала его, благодаря его скрытности, еще болѣе усиливала ея отвращеніе къ такому обману. Выходя за него замужъ, она ничего не знала объ его прошломъ; поэтому теперь она не считала себя въ правѣ отстаивать его противъ обвиненія въ тѣхъ позорныхъ поступкахъ, которые ему приписывали. Вмѣстѣ съ тѣмъ ея чистая, благородная натура горько возмущалась отъ того, что на ней отражается безчестіе мужа.
   Но эта простосердечная, малоразвитая женщина отличалась необыкновеннымъ великодушіемъ. Она считала невозможнымъ отречься отъ человѣка, съ которымъ прожила столько лѣтъ, который всегда любилъ и берегъ ее. Она пойдетъ къ своему мужу и скажетъ, что готова дѣлить съ нимъ его несчастіе и что онъ не услышитъ отъ нея ни одного слова упрека; но прежде чѣмъ рѣшиться на это, ей нужно было собраться съ духомъ, выплакаться хорошенько и сказать "прости" невозвратному прошлому. Собравшись идти внизъ, м-съ Бюльстродъ сдѣлала нѣкоторыя измѣненія въ своемъ туалетѣ, какъ-бы въ доказательство того, что она покорилась своей участи и намѣрена вступить въ новую жизнь. Она сняла съ себя всѣ свои украшенія, начиная съ наряднаго чепца и большихъ волосяныхъ бантовъ, облеклась въ простое черное платье, зачесала волосы гладко назадъ, прикрыла ихъ какимъ-то чепчикомъ въ видѣ шляпки и сразу преобразилась въ методистку.
   Бюльстродъ, услышавъ, что жена уѣхала изъ дому и что потомъ, вернувшись домой, сказалась нездоровой, провелъ это время въ сильномъ волненіи. Онъ былъ увѣренъ, что знакомые разскажутъ ей все и избавятъ его отъ тяжкой необходимости объясняться самому; но онъ не могъ себѣ представить безъ ужаса первую минуту ихъ свиданія.
   Ровно въ восемь часовъ вечера дверь кабинета отворилась и вошла жена. Бюльстродъ не осмѣлился взглянуть на нее; онъ сидѣлъ съ опущенными въ землю глазами и женѣ его показалось, что онъ сдѣлался даже меньше ростомъ: такъ его перевернуло въ нѣсколько часовъ. Подъ вліяніемъ прилива прежней нѣжности и состраданія м-съ Бюльстродъ подошла тихо къ мужу, положила ему руку на плечо и ласково произнесла:
   -- Никласъ, посмотри на меня.
   Онъ вздрогнулъ, поднялъ на нее глаза, увидѣлъ ея блѣдное лицо и траурное платье, и дрожащія губы -- и залился слезами. Жена сѣла рядомъ съ нимъ и они молча принялись плакать. У нея недоставало духу спросить его, насколько были преувеличены взведенныя на него обвиненія, а онъ не считалъ себя въ правѣ сказать: я невиненъ.
  

ГЛАВА LXXV.

   Розамунда немного ожила, когда домъ ихъ освободился отъ грозныхъ физіономій кредиторовъ, послѣ уплаты всѣхъ долговъ. Но ея прежняя веселость уже не возвращалась; ея мечты о супружеской жизни не сбылись. Въ послѣднее время Лейдгатъ, какъ-бы желая заставятъ свою жену забыть непріятности, которыя онъ иногда дѣлалъ ей въ минуты дурного расположенія духа, старался быть съ нею нѣжнѣе; но характеръ его видимо измѣнился. Онъ сталъ необыкновенно бережливъ, старался пріучать и ее къ экономіи, некогда она начинала выражать желаніе переселиться въ Лондонъ, онъ едва сдерживалъ свое нетерпѣніе. Когда мужъ говорилъ, Розамунда томно выслушивала его и въ то же время думала: стоитъ-ли жить при такой обстановкѣ. Суровыя, иногда даже грубыя выраженія, срывавшіяся съ языка мужа въ минуты гнѣва, сильно задѣвали ея самолюбіе и внушали ей иногда тайное отвращеніе къ нему, послѣдствіемъ чего было то, что она стала принимать очень равнодушно его ласки. Съ сосѣдями они не сходились; изъ Квалиингхама приглашеній къ нимъ не присылалось, такъ что единственнымъ развлеченіемъ Розамунды были получаемыя ею изрѣдка письма отъ Виля Владислава. Намѣреніе Виля уѣхать изъ Миддльмарча привело въ сильное недоумѣніе м-съ Лейдгатъ. Зная, что Виль въ восторгѣ отъ Доротеи, она все-таки ласкала себя надеждой, что онъ, рано или поздно, отдастъ ей предпочтеніе предъ м-съ Казобонъ. Розамунда принадлежала къ числу тѣхъ женщинъ, которыя воображаютъ, что въ нихъ долженъ непремѣнно влюбиться каждый мужчина, если только онѣ подадутъ ему маленькую надежду на взаимность. Правда, Виль былъ влюбленъ въ м-съ Казобонъ; но вѣдь онъ полюбилъ ее прежде, чѣмъ узналъ м-съ Лейдгатъ. Тонъ, употребляемый Вилемъ въ разговорахъ съ Розамундой,-- полушуточный и вмѣстѣ съ тѣмъ преувеличенно-любезный, принимался ею за уловку, чтобы скрыть пламенную страсть, и по этой причинѣ она, въ присутствіи Виля, ощущала какое-то пріятное, романическое настроеніе, уже не пробуждаемое въ ней присутствіемъ Лейдгата. Подчасъ она даже находила, что Виль былъ-бы ей больше подъ пару, чѣмъ Лейдгатъ. Силясь какъ нибудь разнообразить свою монотонную жизнь, она составила въ своемъ воображеніи слѣдующій планъ: Виль никогда не женится, будетъ постоянно жить около нея, исполнять всѣ ея прихоти и, никогда не высказывая прямо своей любви, станетъ, время отъ времени, разнообразить ихъ взаимныя отношенія нѣжными сценами. Уѣхавъ изъ Миддльмарча, Виль присылалъ шутливыя письма на имя мужа и жены; Розамунда отвѣчала ему, утѣшая себя надеждой, что ихъ разлука только временная. Вскорѣ послѣ того въ ней родилось страстное желаніе, чтобы Лейдгатъ переселился въ Лондонъ; ей казалось, что въ Лондонѣ во всѣхъ отношеніяхъ будетъ веселѣе; она стала стремиться къ этой цѣли съ твердымъ намѣреніемъ достигнуть желаемаего результата; пріятный сюрпризъ вдругъ явился къ ней на помощь.
   Сюрпризъ этотъ заключался въ письмѣ Виля къ Лейдгату, въ которомъ онъ сообщалъ, что ему необходимо въ скоромъ времени пріѣхать въ Миддльмарчъ. "Я смотрю на эту необходимость, какъ школьникъ на приближающійся праздникъ, писалъ онъ.-- Надѣюсь, что мое мѣсто у вашего камина не занято и что меня ожидаютъ у васъ новыя музыкальныя наслажденія. Срокъ пріѣзда назначить не могу".
   Въ то время, когда Лейдгатъ читалъ это письмо Розамундѣ, она разцвѣла какъ роза и еще болѣе похорошѣла. Взглядъ ея на жизнь вдругъ перемѣнился. Долги были заплачены, Виль скоро пріѣдетъ и поможетъ ей убѣдить Лейдгата покинуть Миддльмарчъ и перебраться въ Лондонъ.
   Но радость Розамунды была непродолжительна. Надъ головой ея уже собиралась грозная туча. Мужъ ея сдѣлался мраченъ, какъ ночь, и по своему обыкновенію ни однимъ словомъ не высказалъ, что у него происходило на душѣ. Увлеченная воздушными замками, Розамунда не обращала вниманія на то, что Лейдгатъ едва отвѣчаетъ на ея вопросы и видимо старается взбѣгать ея присутствія; она объясняла все это дурнымъ расположеніемъ его духа и, чрезъ нѣсколько дней послѣ митинга, не сказавъ мужу ни слова, она разослала къ своимъ знакомымъ записки съ приглашеніемъ на вечеръ, имѣя въ виду, что въ послѣднее время общество какъ-то отшатнулась отъ нихъ и что ей слѣдуетъ непремѣнно возстановить прежнія отношенія съ нимъ. "Если приглашенія будутъ приняты, разсуждала она, то я скажу объ этомъ Лейдгату и дамъ ему хорошій урокъ, какъ долженъ докторъ держать себя съ своими знакомыми." -- Розамунда очень строго смотрѣла на свѣтскія обязанности.
   Но на всѣ приглашенія послѣдовалъ отказъ и послѣдняя записка съ такимъ отвѣтомъ попала въ руки Лейдгату.
   -- Это маранье Чичли? О чемъ онъ тебѣ пишетъ? спросилъ съ удивленіемъ Лейдгатъ, подавая женѣ маленькую записку.
   Розамунда принуждена была прочитать ему содержаніе записки. Лейдгатъ строго посмотрѣлъ на нее.
   -- Что это тебѣ вздумалось разсылать приглашенія, Розамунда, не предупредивъ меня? сказалъ онъ съ сердцемъ.-- Я прошу, я требую, наконецъ, чтобы ты не смѣла никого звать къ намъ въ домъ. Сознайся, ты назвала много гостей и всѣ тебѣ отказали?
   Розамунда молчала.
   -- Ты слышишь, что я говорю? крикнулъ во все горло Лейдгатъ.
   -- Конечно, слышу, отвѣчала Розамунда, отворачивая отъ него голову граціознымъ движеніемъ своей лебединой шеи.
   Лейдгатъ нетерпѣливо пожалъ плечами и, чувствуя, что готовъ вспылить, вышелъ вонъ изъ комнаты. Розамунда нашла, что мужъ становится невыносимъ; ей и въ голову не приходило, что онъ имѣлъ основательныя причины разсердиться. Зная, что жена очень равнодушно относится во всѣмъ серьезнымъ вопросамъ, Лейдгатъ ничего не сказалъ ей о томъ, что произошло по поводу занятыхъ имъ тысячи фунтовъ стерлинговъ; ей извѣстно было только, что онъ получилъ ихъ отъ дяди Бюльстрода. Дурное расположеніе духа Лейдгата и отказъ знакомыхъ пріѣхать на вечеръ очень разстроили Розамунду. Отецъ и мать не были у нея уже нѣсколько дней, она рѣшилась тотчасъ-же идти къ нимъ и справиться, что съ ними случилось. Ей вдругъ показалось, что противъ нея составленъ общій заговоръ, съ цѣлію оставить ее глазъ-на-глазъ съ сердитымъ мужемъ. Это было вскорѣ послѣ обѣда; она застала отца и мать сидящихъ вдвоемъ въ гостиной. Они встрѣтили ее съ самымъ грустнымъ выраженіемъ въ лицѣ, и первыя слова отца были:
   -- Что скажешь, милая моя?
   Розамундѣ показалось, что она никогда не видала отца такимъ убитымъ, какъ въ эту минуту. Она тихо сѣла рядомъ съ нимъ и спросила:
   -- Не случилось-ли чего съ вами, папа?
   Отецъ молчалъ, но мать не выдержала и воскликнула:
   -- Душа моя, развѣ ты ничего не знаешь? До тебя вѣрно скоро дойдутъ эти слухи!
   -- Ужь не до Тертія-ли это касается? спросила Розамунда, вся поблѣднѣвъ. Сердце ея почуяло что-то недоброе.
   -- О, конечно, душа моя! Для того-ли мы выдали тебя за него замужъ, чтобы подвергать такимъ непріятностяхъ! Довольно было горя и съ долгами его, а это дѣло еще хуже!
   -- Не горячись, не горячись, Люси! остановилъ жену м-ръ Винци.-- Розамунда, ты ничего не слыхала о дядѣ Бюльстродѣ! спросилъ онъ.
   -- Ничего, папа, отвѣчала бѣдная молодая женщина, для которой невѣдомое горе представлялось въ видѣ какого-то чудовища, готоваго вонзить въ нее свои когти. Она отъ ужаса чуть не упала въ обморокъ.
   Отецъ разсказалъ ей все, безъ утайки, замѣтивъ при этомъ:
   -- Я нахожу, мой другъ, что тебѣ слѣдуетъ все знать и что Лейдгату необходимо уѣхать изъ Миддльмарча. Всѣ обстоятельства противъ него. Я не смѣю, конечно, безусловно обвинять его; очень можетъ быть, что онъ не преднамѣренно поступилъ дурно, заключилъ м-ръ Винци, обыкновенно строго относившійся прежде въ Лейдгату.
   Это былъ ужасный ударъ для Розамунды; она сочла себя несчастнѣйшей женщиной при мысли, что она замужемъ за человѣкомъ, на котораго пало такое позорное обвиненіе, и вернулась домой съ чувствомъ искренняго отвращенія къ мужу.
   -- Что онъ такое сдѣлалъ? Неужели онъ въ самомъ дѣлѣ виноватъ? И почему онъ мнѣ ничего не сказалъ? разсуждала она.
   Лейдгатъ и послѣ того ничего не говорилъ ей, а она не рѣшилась первая затронуть щекотливый вопросъ. Однажды Розамундѣ пришло въ голову попросить отца взять ее въ себѣ обратно; но мысль, что она, замужняя женщина, поселится снова въ родительскомъ домѣ, была для нея невыносима, и она отложила свое намѣреніе.
   Два дня спустя, Лейдгатъ замѣтилъ въ своей женѣ какую-то особенную перемѣну и догадался, что она все знаетъ.
   -- Заговоритъ она со мной, или будетъ молчать, считая меня виноватымъ? думалъ онъ.
   Нервы его были до того раздражены, что онъ боялся малѣйшаго прикосновенія въ своей нравственной ранѣ. Розамунда имѣла полное право жаловаться на недостатокъ довѣрія въ себѣ со стороны мужа; но осуждать его въ этомъ случаѣ также было трудно. У него недоставало духу заговорить первому, а Розамунда молчала, хотя знала, въ чемъ дѣло.
   -- Дуракъ я, дуракъ! разсуждалъ Лейдгатъ:-- чего я жду отъ нея? Женитьба прибавила мнѣ только заботъ, но не дала помощницу въ женѣ.
   Въ тотъ-же вечеръ, сидя вдвоемъ съ Розамундой, онъ спросилъ ее:
   -- Розамунда, вѣроятно, до тебя дошли какіе-нибудь непріятные слухи?
   -- Да, отвѣчала она, опуская на колѣни работу, до которой, противъ своего обыкновенія, она не дотрогивалась почти во весь день.
   -- Что-жъ ты слышала?
   -- Полагаю, что все. Папа мнѣ разсказалъ.
   -- Что-жъ онъ тебѣ говорилъ? Что люди считаютъ меня обезчещеннымъ?
   -- Да, слабо отвѣтила Розамунда, начиная шить машинально.
   Въ комнатѣ водворилось молчаніе.
   -- Если она увѣрена во мнѣ, то заговоритъ, думалъ Лейдгатъ;-- она скажетъ, что считаетъ меня незаслуживающимъ позора.
   Но Розамунда продолжала томно молчать и шить.
   -- Пусть Тертій самъ начнетъ объясненіе, думала она въ свою очередь.-- Почемъ я знаю, въ чемъ дѣло? Виноватъ онъ, или невиновенъ,-- зачѣмъ онъ ничего не дѣлаетъ, чтобы оправдаться?
   Молчаніе жены вызвало новый припадокъ желчнаго раздраженія въ Лейдгатѣ. Онъ все болѣе и болѣе убѣждался, что никто не вѣритъ въ его невинность; даже Фэрбротэръ -- и тотъ не пришелъ его провѣдать. Съ Розамундой онъ заговорилъ для того, чтобы разсѣять возникшее между ними облако; но она не выказала ни малѣйшаго желанія объясниться. Даже въ этомъ случаѣ она отказалась раздѣлить съ мужемъ горе. Въ порывѣ негодованія онъ вскочилъ съ мѣста, засунулъ руки въ карманы и началъ ходить по комнатѣ. Подъ вліяніемъ удручавшихъ его мыслей онъ не замѣтилъ, сколько времени ходилъ; но Розамундѣ показалось, что очень долго, и ей захотѣлось, чтобы онъ сѣлъ и, наконецъ, объяснился.
   Вскорѣ Лейдгатъ опустился на кресло, стоявшее подлѣ Розамунды, и, опершись локтями на колѣни, началъ пристально смотрѣть на жену. Только что онъ приготовился заговорить съ нео серьезно, какъ она, опустивъ работу, обернулась къ нему и сказала:
   -- Надѣюсь, Тертій...
   -- Что такое? спросилъ онъ.
   -- Надѣюсь, что ты выкинешь изъ головы мысль остаться въ Миддльмарчѣ? Я не могу здѣсь жить. Уѣдемъ въ Лондонъ. Папа и всѣ знакомые увѣряютъ, что тебѣ непремѣнно нужно выѣхать отсюда. Какая-бы горькая участь меня не ожидала впереди, мнѣ все-таки легче ее перенести тамъ, чѣмъ здѣсь.
   Лейдгатъ былъ уничтоженъ. Вмѣсто того, чтобы излить на него потокъ упрековъ, къ выслушанію которыхъ онъ приготовился заранѣе, жена повторяла старую пѣсню. Это показалось ему невыносимымъ; онъ всталъ съ мѣста и вышелъ изъ комнаты.
   Если-бы у него было побольше характера, онъ добился-бы объясненія съ женой и вечеръ кончился-бы совсѣмъ иначе. Но Лейдгатъ принадлежалъ къ такимъ натурамъ, которыя при неудачахъ теряютъ всю энергію.
   Взаимное недоразумѣніе между супругами все болѣе и болѣе увеличивалось; они жили такимъ образомъ изо-дня въ день, безъ всякаго обмѣна мыслей. Лейдгатъ съ утра занимался дѣломъ и все время упорно молчалъ; Розанунда-же жаловалась втайнѣ на судьбу, находя, что мужъ обходится съ нею жестоко. Говорить съ нимъ она находила безполезнымъ и съ нетерпѣніемъ ждала Виля Владислава, чтобы раскрыть передъ нимъ всю свою душу.
   Нѣсколько дней спустя, получивъ приглашеніе отъ Доротеи, Лейдгатъ отправился верхомъ въ Ловикъ-Маноръ.
   Сидя въ это утро въ библіотекѣ, Доротея мысленно переживала тѣ сцены, при которыхъ Лейдгатъ игралъ какую нибудь роль въ ея прошломъ. Всѣ онѣ были связаны съ ея семейными тревогами и только въ двухъ случаяхъ рядомъ съ образомъ Лейдгата возникалъ въ ея воспоминаніяхъ образъ его жены и еще другого лица. Перебирая прошедшее, она пришла къ тому убѣжденію, что Лейдгатъ не могъ быть счастливъ въ супружествѣ. Малѣйшій намекъ на жену дѣйствовалъ на него всегда непріятно. Подъ вліяніемъ такихъ мыслей, въ воображеніи Доротеи розыгралась цѣлая драма и она невольно задумалась, глядя на темныя деревья и на зеленый лугъ, разстилавшійся передъ окнами библіотеки.
   Когда Лейдгатъ вошелъ въ комнату, ее поразила перемѣна, въ его лицѣ. Это была не худоба, а нѣчто такое, что отпечатывается иногда и на молодыхъ лицахъ, послѣ упорной борьбы съ отчаяніемъ и озлобленіемъ.
   Когда Доротея протянула ему руку и ласково посмотрѣла на него, это жесткое выраженіе смягчилось и приняло оттѣнокъ грусти.
   -- Мнѣ ужь давно хотѣлось васъ видѣть, м-ръ Лейдгатъ, произнесла Доротея, когда они сѣли другъ противъ друга;-- но я откладывала свиданіе съ вами до тѣхъ поръ, пока м-ръ Бюльстродъ самъ не обратился во мнѣ по поводу больницы. Я знаю, что вновь устраиваемое имъ отдѣленіе находится подъ вашимъ вѣденіемъ, и надѣюсь, что вы не откажетесь сообщить мнѣ, что слѣдуетъ сдѣлать для этого заведенія.
   -- Вамъ угодно, чтобы я рѣшилъ, нужно-ли дать щедрое денежное пособіе на больницу? спросилъ Лейдгатъ.-- Говоря по совѣсти, я не считаю себя въ правѣ просить у васъ денегъ на такое дѣло, которымъ я завѣдую. Притомъ очень можетъ быть, что я вынужденъ буду удалиться изъ Миддльмарча.
   Лейдгатъ проговорилъ это отрывисто, съ болью въ сердцѣ, терзаемый мыслію, что онъ долженъ будетъ подчиниться прихоти Розамунды.
   -- Надѣюсь, что васъ побуждаетъ отказаться отъ принятія моего пособія для больницы никакъ не предположеніе, что я сомнѣваюсь въ васъ? сказала Доротея съ свойственною ей прямотой.-- Правда, до меня дошли невыгодные слухи, распускаемые на вашъ счетъ; но я съ первой-же минуты догадалась, что это клевета. Вы неспособны ни на что низкое и безчестное.
   Это было первое слово довѣрія, услышанное въ послѣднее время Лейдгатомъ. Онъ глубоко вздохнулъ и могъ только произнести вполголоса:
   -- Благодарю васъ!
   Онъ никакъ не ожидалъ, что его могутъ такъ взволновать нѣсколько дружескихъ, привѣтливыхъ словъ женщины.
   -- Разскажите, пожалуста, какъ это все произошло? продолжала Доротея.-- Я увѣрена, что ваше откровенное признаніе разъяснитъ истину.
   Лейдгатъ вскочилъ со стула и, забывъ, гдѣ онъ, подошелъ къ окну и задумался. Ему самому не разъ страстно хотѣлось высказаться кому нибудь; но его останавливало опасеніе усилить тѣмъ тяжесть обвиненія, павшаго на Бюльстрода, а главное, онъ былъ увѣренъ, что люди во всякомъ случаѣ не измѣнять составленнаго о немъ мнѣнія. Теперь-же просьба Доротеи поколебала его прежнюю сдержанность, хотя онъ и находилъ, что подчиняться ея желанію было неблагоразумно.
   -- Разскажите мнѣ все, повторила Доротея,-- и на хорошенько обдумаемъ вдвоемъ это дѣло. Каждый невѣрный слухъ необходимо опровергать.
   Лейдгатъ, наконецъ, пришелъ въ себя и повернулся къ Доротеѣ, которая глядѣла на него своими прекрасными, полными довѣрія глазами. Лейдгатъ, измученный до того времени нравственной пыткой, ожилъ подъ вліяніемъ этого ласковаго взгляда. Онъ сѣлъ на свое мѣсто и почувствовалъ, что камень свалился съ его души.
   -- Я не стану строго осуждать Бюльстрода, давшаго мнѣ въ займы деньги въ минуту моей крайней нужды, хотя лучше-бы было, если-бы я никогда ихъ не бралъ у него. Онъ такъ несчастенъ, такъ униженъ, что я не желалъ-бы его добивать. Но вамъ я готовъ все сказать. Есть какая-то отрада говорить съ человѣкомъ, который вѣритъ вамъ на слово, не требуя фактовъ для доказательства нашей честности.
   -- Вы можете вполнѣ на меня положиться, отвѣчала Доротея,-- что безъ вашего разрѣшенія я не передамъ никому ни слова о нашемъ разговорѣ; но позвольте, по крайней мѣрѣ, заявить всѣмъ, что вы выяснили мнѣ обстоятельства дѣла и что я убѣждена въ вашей невинности. М-ръ Фэрбротэръ, дядя и сэръ Джемсъ Читамъ -- всѣ трое повѣрятъ мнѣ; мало того, я поѣду въ Миддльмарчъ къ нѣкоторымъ знакомымъ, и хотя я съ ними не въ короткихъ отношеніяхъ, но и они мнѣ повѣрятъ. Они увидятъ, что у меня нѣтъ другой побудительной причины защищать васъ, кромѣ желанія открыть истину. Я употреблю всѣ средства, чтобы оправдать васъ; мнѣ, женщинѣ, неимѣющей никакого занятія, нельзя выбрать лучшаго дѣла.
   Голосъ Доротеи и дѣтское увлеченіе, съ которымъ она говорила, повліяли необыкновенно отрадно на Лейдгата. Онъ даже не замѣтилъ, что она нѣсколько донкихотствуетъ; онъ весь отдался охватившему его чувству симпатіи къ этой благородной женщинѣ и, отбросивъ въ сторону самолюбіе и свою враждебную замкнутость, разсказалъ все до мельчайшихъ подробностей, начавъ съ той минуты, когда онъ, преслѣдуемый кредиторами, обратился къ Бюльстроду за деньгами.
   -- До меня дошелъ слухъ, будто Гоули посылалъ кого-то въ Стон-Кортъ допрашивать экономку; будто та показала, что дала выпить больному весь опіумъ изъ стклянки, которую я тамъ оставилъ, и будто, кромѣ того, она поила его часто водкой. Но водка и опіумъ такія средства, которыя предписываются иногда самыми лучшими врачами, поэтому меня обвиняютъ не въ отравленіи больного, а въ томъ, что я подкупленъ Бюльстродомъ, имѣвшимъ важныя причины желать смерти больного, чтобы я смотрѣлъ сквозь пальцы на уходъ за нимъ и вообще держалъ-бы языкъ за зубами. Почему сидѣлка не исполнила въ точности моихъ приказаній,-- на это я не умѣю дать вамъ отвѣта. Быть можетъ, что Бюльстродъ вовсе невиненъ въ этомъ преступленіи, очень можетъ быть даже, что онъ не давалъ никакихъ приказаній сидѣлкѣ, а только утаилъ то, что произошло; но общественному мнѣнію до всего этого дѣла нѣтъ. Оно обвинило Бюльстрода на томъ основаніи, что онъ имѣлъ какія-то побудительныя причины уморить больного. Вмѣстѣ съ Бюльстродомъ осудили и меня, потому-что я занялъ у него деньги. Я обезчещенъ,-- это фактъ, и поправить дѣло невозможно.
   -- Боже мой! воскликнула Доротея;-- я теперь понимаю, какъ вамъ трудно защитить себя. И нужно-же было, чтобы вся эта исторія обрушилась на голову человѣка, который стоитъ по своему развитію выше общества, который задумалъ разныя улучшенія,-- я очень помню нашъ разговоръ по поводу перемѣнъ въ больницѣ. Нѣтъ, я не могу допустить мысли, что это дѣло непоправимо! По моему, нѣтъ выше несчастія, какъ имѣть въ виду какую-нибудь серьезную цѣль, стремиться къ ней и не достичь ея.
   -- Да, грустно отвѣчалъ Лейдгатъ,-- у меня было своего рода честолюбіе, я ждалъ отъ жизни совсѣмъ другого; мнѣ казалось, что у меня достанетъ сили характера, энергіи для борьбы обстоятельствами, но я встрѣтилъ такія страшныя препятствія, какихъ вовсе не ожидалъ...
   -- Погодите, остановила его Доротея.-- Предположимъ, что мы начнемъ устраивать больницу согласно составленному вами плану. Вы останетесь въ Миддльмарчѣ, васъ будетъ поддерживать небольшое число друзей; всеобщее нерасположеніе мало-по-малу ослабѣетъ, затѣмъ могутъ явиться какія-нибудь обстоятельства, которыя заставятъ людей сознаться, что они васъ несправедливо обвиняли и что ваши поступки были всегда безукоризненно чисты. А тамъ -- вы совершите ученое открытіе, прославитесь, какъ Луи или Лэненъ, о которыхъ вы мнѣ разсказывали, и мы начнемъ гордиться вами, заключила Доротея съ улыбкой.
   -- Все это могло-бы случиться, если-бы я не потерялъ вѣру въ самого себя, возразилъ Лейдгатъ мрачно.-- Меня ничто такъ не раздражаетъ, какъ необходимость отражать со всѣхъ сторонъ удары клеветы и все-таки не имѣть возможности снять съ себя позоръ. Повторяю вамъ снова -- я не имѣю права принять отъ васъ большую сумму денегъ на предпріятіе, находящееся въ моихъ рукахъ.
   -- Не забудьте, что черезъ это вы дадите мнѣ занятіе, сказала Доротея.-- Подумайте только, что деньги для меня бремя; меня увѣряютъ, будто мнѣ недостаетъ ихъ на небольшое предпріятіе, а я, напротивъ, знаю, что ихъ у меня слишкомъ много. Я имѣю 700 фунтовъ своего собственнаго дохода, да м-ръ Казобонъ оставилъ мнѣ имѣніе, приносящее 1,900 фунт., въ годъ; кромѣ того, у меня въ банкѣ лежитъ постоянный запасный капиталъ отъ 3 до 4 тысячъ. Мнѣ очень хотѣлось-бы взять оттуда эту сумму, купить на нее землю и основать ремесленную школу; но сэръ Джемсъ и дядя увѣряютъ, будто это слишкомъ рискованное предпріятіе. И такъ вы видите, что для меня нѣтъ выше радости, какъ употребить съ пользой мое богатство. Я была-бы невыразимо счастлива, если-бы могла улучшить положеніе другихъ людей. Деньги -- лишняя обуза для тѣхъ, кто въ нихъ не нуждается.
   Улыбка мелькнула на грустномъ лицѣ Лейдгата; наивное увлеченіе Доротеи имѣло для него неотразимую прелесть. Она-же приняла эту улыбку за согласіе на ея предложеніе.
   -- Теперь вы, конечно, убѣдились, что не слѣдовало быть слишкомъ щекотливымъ, сказала Доротея ласково.-- Основаніе больницы -- одно хорошее дѣло, а другое должно состоять въ томъ, чтобы возвратить вамъ прежнее спокойствіе и счастіе.
   Лицо Лейдгата вдругъ измѣнилось.
   -- Вы богаты, вы великодушны, вы можете много сдѣлать добра, но...
   Онъ запнулся и сталъ смотрѣть въ окно. Доротея молчала, не спуская съ него глазъ.
   -- Да что тутъ скрывать? воскликнулъ вдругъ Лейдгатъ, оборачиваясь въ ней.-- Вамъ лучше, чѣмъ кому-нибудь извѣстно, какъ тяжелы иногда бываютъ супружескія цѣпи! Вы понимаете, что я хочу сказать.
   Сердце Доротеи сильно забилось. "Неужели и онъ несчастливъ?" подумала она, но не сказала ни слова.
   -- Я не могу ни къ чему приступить, ничего сдѣлать, не принявъ прежде въ соображеніе, понравится-ли это моей женѣ. Занятія, которымъ я предавался съ любовію, когда былъ холостымъ, сдѣлались теперь для меня недоступными. Я не могу видѣть ея слезъ. Выходя за меня замужъ, она даже не понимала хорошо, что дѣлаетъ. Я думаю, что для нея было-бы гораздо лучше выйдти за другого.
   -- Знаю все это, знаю! отвѣчала Доротея, живо представя себѣ свою собственную жизнь.-- Вы противъ воли дѣлаете ее несчастной.
   -- Да. У нея засѣла, напримѣръ, теперь въ голову мысль уѣхать изъ Миддльмарча; она ни за что не хочетъ оставаться здѣсь. Ей надоѣли непріятности, переносимыя нами въ послѣднее время, сказалъ Лейдгатъ и вдругъ замолчалъ, боясь дальнѣйшихъ объясненій.
   -- Но если она увидитъ, что вамъ полезно будетъ здѣсь остаться? возразила Доротея, взглянувъ вопросительно на Лейдгата.
   -- Она этого никогда не увидитъ, отвѣтилъ онъ коротко.-- Да притомъ у меня и духу не достанетъ остаться въ Миддльмарчѣ.
   Онъ опять замолчалъ; но, рѣшившись, наконецъ, сообщить Доротеѣ еще нѣсколько подробностей изъ своей домашней жизни, онъ прибавилъ:
   -- Дѣло въ томъ, что случившаяся исторія совершенно ее ошеломила; мы даже не могли рѣшиться переговорить объ ней другъ съ другомъ. Повѣрьте, я до сихъ поръ не знаю, что моя жена думаетъ обо мнѣ. Очень можетъ быть, что она подозрѣваетъ меня въ низкомъ поступкѣ. Отчасти я самъ въ этомъ виноватъ,-- мнѣ слѣдовало-бы быть съ нею откровеннѣе, но я такъ жестоко страдалъ въ послѣднее время...
   -- Могу я навѣстить ее? спросила съ живостію Доротея.-- Какъ приметъ она мое участіе? Я ей передамъ, что вы оправдались въ глазахъ всего свѣта: я постараюсь убѣдить ее въ вашей невинности, успокоить ее. Спросите, позволитъ-ли мнѣ она пріѣхать? Я ее уже видѣла одинъ разъ.
   -- Я увѣренъ, что она будетъ очень польщена вашимъ визитомъ, отвѣчалъ Лейдгатъ, и въ душѣ его мелькнулъ лучъ надежды.-- Ей будетъ отрадно узнать, что, по крайней мѣрѣ, вы не лишили меня своего уваженія. Но я ей ничего не скажу о вашемъ посѣщеніи, иначе она можетъ подумать, что вы пріѣхали по моей просьбѣ. По настоящему, мнѣ-бы не слѣдовало вмѣшивать въ наши семейныя дѣла посторонняго человѣка, но...
   Лейдгатъ умолкъ и въ комнатѣ водворилось молчаніе. Доротеѣ нужно было употребить надъ собой усиліе, чтобы не высказать Лейдгату, что ей очень хорошо извѣстно, какъ иногда между мужемъ и женой стоитъ невидимая преграда; но она боялась оскорбить его и зайти слишкомъ далеко.
   -- Если ваша жена узнаетъ, что у васъ есть друзья, которые вамъ вѣрятъ и готовы поддержать васъ, то она, можетъ быть, согласится, чтобы вы остались въ Миддльмарчѣ и продолжали свои прежнія занятія; а со временемъ и вы приняли-бы мое предложеніе относительно больницы. Въ послѣднемъ я даже не сомнѣваюсь, потому-что этотъ родъ дѣятельности дастъ вамъ возможность употребить съ пользой ваши медицинскія познанія.
   Лейдгатъ молчалъ, однако, Доротея видѣла, что въ немъ происходитъ сильная внутренная борьба.
   -- Я не требую отъ васъ немедленнаго рѣшенія, продолжала она кротко,-- я могу подождать нѣсколько дней, прежде чѣмъ отвѣтить Бюльстроду.
   -- Нѣтъ, воскликнулъ Лейдгатъ, не выдержавъ долѣе,-- колебанія теперь неумѣстны. Я не могу отвѣчать за свое будущее. Съ моей стороны было-бы безчестно вовлекать другихъ въ серьезныя денежныя затраты... Очень можетъ быть, что меня заставятъ уѣхать изъ Миддльмарча... У меня нѣтъ ничего вѣрнаго впереди, и потому я не имѣю права воспользоваться вашей добротой. Нѣтъ, пусть новая больница сольется съ старой и пусть все пойдетъ тѣмъ порядкомъ, какой-бы существовалъ въ томъ случаѣ, если-бы я вовсе не пріѣзжалъ сюда. У меня есть нѣсколько полезныхъ замѣтокъ; я ихъ отошлю къ тому врачу, который займетъ мое мѣсто, а самъ буду хлопотать только, о томъ, чтобы получить должность съ содержаніемъ.
   -- Мнѣ очень грустно видѣть въ васъ такую безнадежность. Какое было-бы счастіе для вашихъ друзей вывести васъ изъ этого положенія! Мы знаемъ ваши блестящія способности и вѣримъ въ ваше будущее. Я богата: снимите съ моихъ плечъ бремя, позвольте мнѣ выплачивать вамъ ежегодно извѣстную сумму, пока не поправятся ваши обстоятельства и вы не достигнете независимости. Мнѣ такъ было-бы пріятно подѣлиться съ вами!
   -- Да благословитъ васъ Богъ, м-съ Казобонъ! произнесъ Лейдгать, вставъ съ мѣста и облокотясь на высокую спинку кожанаго кресла, на которомъ онъ сидѣлъ.-- У васъ великодушныя побужденія, но я не въ состояніи принимать незаслуженныхъ благодѣяній; я не могу унизиться до такой степени, чтобы получать вознагражденіе за дѣло, неконченное мною. Мнѣ остается одно,-- я это вижу ясно,-- уѣхать изъ Миддльмарча, какъ можно скорѣе. Я здѣсь долго не буду имѣть практики; придется ѣхать въ Лондонъ и тамъ пробивать себѣ дорогу, а не то поселиться на какихъ-нибудь водахъ или на югѣ, гдѣ всегда такое множество нашихъ праздныхъ соотечественниковъ, и разсылать печатныя объявленія о себѣ. Вотъ жизнь, которую мнѣ предстоитъ влачить.
   -- Это не хорошо, сказала Доротея,-- у васъ, значитъ, недостаетъ мужества для борьбы съ жизнію.
   -- Знаю, отвѣчалъ Лейдгатъ.-- Да развѣ легко перенести ударъ, который парализуетъ васъ? Впрочемъ, я ожилъ нѣсколько послѣ разговора съ вами, и если вы очистите мое доброе имя въ глазахъ нѣкоторыхъ, особенно Фэрбротера, то я буду вамъ горячо благодаренъ. Прошу васъ только не упоминать, что Бюльстродъ не выполнилъ моихъ предписаній. Противъ меня собственно не существуетъ никакихъ уликъ, меня только подозрѣваетъ общественное мнѣніе; вы можете повторить слово въ слово то, что я говорилъ вамъ.
   -- Я убѣждена, что м-ръ Фэрбротеръ тотчасъ-же повѣритъ мнѣ, да надѣюсь, что и другіе повѣрятъ. Успокойтесь, я съумѣю защитить васъ; имъ всѣмъ сдѣлается стыдно, что они пустили въ ходъ клевету, будто вы дали подкупить себя для совершенія дурного дѣла.
   -- Меня никто не подкупалъ, отвѣчалъ Лейдгатъ и голосъ его дрогнулъ,-- но есть поводъ подозрѣвать въ этомъ, такъ-какъ всѣмъ извѣстно, что я уплатилъ мои долги. Вотъ почему я сочту за величайшее благодѣяніе вашъ визитъ моей женѣ.
   -- Я непремѣнно буду у нея,-- я помню, она прехорошенькая, сказала Доротея, въ сердцѣ которой глубоко врѣзался образъ Розамунды.-- Надѣюсь, что она меня полюбитъ.
   Лейдгатъ простился и уѣхалъ.
   -- Что это за удивительное созданье! воскликнулъ онъ, возвращаясь домой верхомъ; -- это просто святая. Она не думаетъ о своемъ будущемъ, отдастъ послѣднее и оставитъ себѣ одинъ стулъ, чтобы, сидя на немъ, кротко смотрѣть своими ясными глазами на облагодѣтельствованныхъ ею смертныхъ. Ея сердце -- цѣлый источникъ любви къ человѣчеству; я даже думаю, что и къ Казобону она относилась съ чувствомъ восторженнаго самоотверженія. Мнѣ кажется, она не можетъ полюбить мужчину иначе... развѣ вотъ Владислава... между ними, конечно, существуетъ другое чувство, и Казобонъ, повидимому, замѣчалъ это. Да! любовь такой женщины дороже всѣхъ сокровищъ.
   Доротея, съ своей стороны, по отъѣздѣ Лейдгата, дала себѣ слово избавить его отъ обязательства въ отношеніи къ Бюльстроду, которое, какъ она видѣла, тяготило его. Подъ вліяніемъ еще живого впечатлѣнія, она сѣла и написала къ Лейдгату коротенькую записку, въ которой говорила, что имѣетъ болѣе права, чѣмъ Бюльстродъ, оказать ему небольшое денежное одолженіе и что со стороны его, Лейдгата, будетъ очень нелюбезно лишить ее этого удовольствія, тѣмъ болѣе, что ему извѣстно, какимъ бременемъ для себя она считаетъ деньги. "Назовите меня своимъ кредиторомъ или чѣмъ хотите, только исполните мою просьбу." Она вложила въ конвертъ чекъ въ 1,000 ф., съ намѣреніемъ взять его съ собой на другой день, когда поѣдетъ съ визитомъ къ Розамундѣ.
  

ГЛАВА LXXVI.

   На слѣдующій день Лейдгату понадобилось ѣхать въ Брассингъ и онъ сказалъ Розамундѣ, чтобы она не ждала его ранѣе вечера.
   Проводивъ мужа, Розамунда спустилась внизъ изъ своей спальни, гдѣ она проводила иногда цѣлые дни въ отсутствіе Лейдгата. Она шла по лѣстницѣ, одѣтая въ очень красивый костюмъ для прогулки по городу, и держала въ рукѣ письмо, адресованное на имя м-ра Владислава. Оно было написано въ очаровательно-приличномъ тонѣ, но заключало въ себѣ легкій намекъ на тревожныя домашнія обстоятельства и просьбу, чтобы онъ поспѣшилъ пріѣздомъ. Служанка, составлявшая теперь единственную прислугу въ домѣ, посмотрѣла на Розамунду и подумала: "И какая-же она, бѣдняжка, хорошенькая въ этой шляпкѣ".
   Въ это-же время Доротея готовилась сдѣлать визитъ Розамундѣ и перебирала въ своемъ умѣ все, что касалось ея отношеній въ Вилю Владиславу. Слушая сплетни м-съ Кадваладеръ на ихъ счетъ, она всегда старалась защитить и жену Лейдгата, и Виля. Мало того, когда въ послѣднее свиданіе съ Вилемъ ей показалось, будто онъ нѣсколько увлекся Розамундой и силится побѣдить въ себѣ это чувство, Доротея и тогда готова была извинить его, находя очень естественнымъ, что ему нравится общество хорошенькой молодой женщины, которая притомъ хорошо поетъ. Страстное-же признаніе въ любви къ ней самой, вырвавшееся у него въ послѣднюю минуту ихъ свиданія, окончательно разсѣяло всѣ сомнѣнія Доротеи и она стала безусловно вѣрить въ любовь Виля въ себѣ. Она гордилась благородствомъ его правилъ и независимостью характера и совершенно успокоилась насчетъ его отношеній къ м-съ Лейдгатъ.
   Она никогда не мечтала о Вилѣ, какъ о своемъ мужѣ, а между тѣмъ ей было-бы трудно отказаться отъ его любви. Вообще мысль о вторичномъ бракѣ возбуждала въ ней въ послѣднее время отвращеніе, именно вслѣдствіе того, что ея родные начали ей расхваливать какого-то жениха, котораго она не видала въ глаза. "Этотъ человѣкъ, душа моя, говорилъ дядя Брукъ,-- будетъ отлично управлять твоимъ имѣніемъ".
   -- Благодарю васъ, дядя, отвѣчала на это Доротея,-- я-бы сама съумѣла справиться съ имѣніемъ, если-бы только знала, куда употребить доходы съ него. Къ тому-жъ, увѣряю васъ, я вовсе не намѣрена выходить замужъ.
   Подъ вліяніемъ самыхъ разнообразныхъ мыслей и ощущеній Доротея поѣхала къ м-съ Лейдгатъ. Въ семейныя недоразумѣнія между супругами она не хотѣла вмѣшиваться; но, искренно сочувствуя Розамундѣ, оставленной всѣми вслѣдствіе возникшаго противъ Лейдгата подозрѣнія, она намѣревалась выразить свою симпатію къ ней и свое уваженіе къ ея мужу.
   "Я буду съ нею говорить только о мужѣ", думала Доротея, подъѣзжая къ городу.
   Прелестное весеннее утро, запахъ талой земли, свѣжая зелень,-- все вмѣстѣ поддерживало пріятное расположеніе духа Доротеи, только-что кончившей длинный разговоръ съ Фэрбротеромъ, къ которому она завернула по дорогѣ. Фэрбротеръ съ радостью выслушалъ доказательства невинности Лейдгата.
   -- Я передамъ эту добрую вѣсть м-съ Лейдгатъ, разсуждала Доротея; -- я увѣрена, что она останется очень довольна, будетъ со мной откровенна и между нами завяжется дружба.
   Кромѣ визита къ Розамундѣ, у Доротеи было дѣло въ Ловикъ-Гэтѣ; ей понадобилось зайти въ школу. Оставя тутъ свой экипажъ, она приказала кучеру дожидаться какихъ-то покупокъ, а сама перешла пѣшкомъ улицу и вошла на крыльцо квартиры Лейдгата. На крыльцѣ стояла горничная, которая, зазѣвавшись на экипажъ, не замѣтила, что прямо въ ней идетъ молодая, нарядная леди.
   -- Дома-ли м-съ Лейдгатъ? спросила Доротея.
   -- Навѣрное не могу сказать, миледи, отвѣчала Марта, сконфузясь, что ее застали въ кухонномъ фартукѣ.
   -- Скажите, что пріѣхала м-съ Казобонъ, сказала Доротея.
   Марта отправилась впередъ, съ тѣмъ, чтобы предложить посѣтительницѣ пройти въ гостиную, а самой бѣжать наверхъ справиться, вернулась-ли м-съ Лейдгатъ съ прогулки. Миновавъ переднюю, онѣ вошли въ небольшой коридоръ, ведущій въ садъ. Дверь въ гостиную не была заперта; Марта отворила ее, не заглянувъ въ комнату, пропустила туда м-съ Казобонъ и ушла. Дверь отворилась и затворилась безъ малѣйшаго шума.
   Доротея, занятая своими мыслями, разсѣянно переступила порогъ гостиной, не отдавая себѣ яснаго отчета, гдѣ она находится. Но въ ту-же минуту до ея слуха донесся чей-то шопотъ; она безсознательно сдѣлала два шага впередъ и вдругъ изъ-за угла шкапа съ книгами, стоявшаго у двери, она увидѣла сцену, отъ которой окаменѣла.
   Спиною къ ней, на диванѣ, какъ-разъ за шкапомъ, сидѣлъ Виль Владиславъ; рядомъ съ Вилемъ, чрезвычайно близко къ нему, вся заплаканная, разрумянившаяся отъ волненія, сидѣла хорошенькая Розамунда. Виль нагнулся къ ней, схватилъ обѣ ея руки и съ жаромъ говорилъ что-то.
   Въ первую минуту, увлеченная разговоромъ, Розамунда не замѣтила безмолвно приближавшуюся Доротею; но когда та отступила назадъ въ смущеніи и зацѣпила нечаянно какой-то столикъ, Розамунда вздрогнула, порывистымъ движеніемъ вырвала изъ рукъ Виля свои руки и, вскочивъ съ мѣста, вопросительно глядѣла на гостью. Виль также поспѣшно всталъ, обернулся и оцѣпенѣлъ подъ блестящимъ отъ негодованія взоромъ Доротеи.
   Но она тотчасъ-же отвела отъ него глаза и, обратясь къ Розамундѣ, сказала твердымъ голосомъ:
   -- Извините меня, м-съ Лейдгатъ, ваша горничная не знала, что вы здѣсь... Я пріѣхала за тѣмъ, чтобы передать м-ру Лейдгату очень важное письмо, и хотѣла вручить его лично вамъ.
   Она положила письмо на столикъ, задѣтый ею при отступленіи, холодно взглянула на Виля и Розамунду, слегка кивнула имъ головой и быстро вышла изъ комнаты. Въ коридорѣ она встрѣтила удивленную Марту, которая сказала ей, что, къ сожалѣнію, м-съ Лейдгатъ дома нѣтъ, и проводила ее до экипажа, мысленно разсуждая, что эти важныя барыни должны быть ужасно нетерпѣливы.
   По уходѣ Доротеи Розамунда, и Виль точно окаменѣли и простояли такъ нѣсколько времени: онъ -- не спуская глазъ съ двери, въ которую исчезла Доротея, а она -- смотря на Виля съ недоумѣніемъ. Происшедшая сцена, вмѣсто того, чтобы смутить Розамунду, доставила ей даже нѣкотораго рода удовольствіе. Мелкимъ натурамъ вообще никогда нѣтъ дѣла до другихъ; онѣ воображаютъ, что одного ласковаго слова ихъ, граціознаго жеста достаточно для того, чтобы уничтожить непріятное впечатлѣніе, произведенное какимъ-нибудь обстоятельствомъ. Она знала, что Вилю нанесенъ страшный ударъ, но, мысленно перекраивая людей на свой ладъ, она была убѣждена въ своей способности утѣшить и успокоить его.
   Протянувъ руку, она дотронулась кончиками своихъ пальцевъ до рукава Виля.
   -- Не трогайте меня! крикнулъ онъ, поблѣднѣвъ какъ полотно. На лицѣ его выразилось такое страданіе, точно Розамунда ударила его бичомъ. Однимъ прыжкомъ онъ очутился на другомъ концѣ комнаты и смотрѣлъ на Розамунду съ самымъ вызывающимъ видомъ.
   Розамунда была глубоко оскорблена, однако, не выдала себя; въ эту минуту только одинъ Лейдгатъ понялъ-бы, что совершалось въ ней. Она вдругъ притихла, опустилась на диванъ. Маленькія ручки ея похолодѣли.
   Приличіе требовало, чтобы Виль взялъ шляпу и удалился; но онъ этого не сдѣлалъ. Напротивъ, въ немъ родилось непреодолимое желаніе излить на Розамунду все свое бѣшенство. Онъ былъ похожъ на раненую пантеру, готовую броситься на охотника и загрызть его. Но, между-тѣмъ, какъ сказать женщинѣ въ глаза, что онъ ее проклинаетъ?
   -- Вы можете идти за м-съ Казобонъ и объяснить ей, кого изъ насъ двухъ вы предпочитаете, сказала Розамунда съ легкой ироніей.
   -- Идти за ней! рѣзко возразилъ Виль:-- и вы воображаете, что она удостоитъ меня взглядовъ, обратитъ вниманіе на мои слова? Объясниться! Да развѣ мужчина можетъ объясняться, когда дѣло идетъ о репутаціи женщины?
   -- Ну, такъ скажите ей что-нибудь другое, продолжала Розамунда взволнованнымъ голосомъ.
   -- Вы, вѣроятно, предполагаете, что она меня полюбитъ за то, что я принесъ ей въ жертву васъ? отвѣтилъ жолчно Виль.-- Нѣтъ, это не такая женщина, которой можно польстить, измѣнивъ ради нея другой... Ее не убѣдишь, что я остался ей вѣренъ, выказавъ малодушіе относительно васъ...
   Съ этими словами Виль началъ въ безпокойствѣ ходить по коинатѣ.
   -- Она никогда не подавала мнѣ надежды, продолжалъ онъ, какъ-бы разговаривая самъ съ собою;-- единственнымъ моимъ счастіемъ было то, что она довѣряла мнѣ... что люди ей ни наговаривали на меня,-- она мнѣ вѣрила... А теперь -- все кончено... она имѣетъ полное право думать, что я лгалъ, безсовѣстно лгалъ съ той первой минуты, какъ...
   Виль остановился, готовый разбить въ дребезги все, что попалось-бы ему подъ руку.
   -- Объясняться съ ней! насмѣшливо твердилъ онъ; -- развѣ человѣкъ можетъ объяснить, какъ онъ попалъ въ адъ? Увѣрять въ томъ, что я предпочитаю ее всѣмъ! Да развѣ есть хоть одна женщина, которую-бы я поставилъ рядомъ съ нею въ моемъ сердцѣ. Съ этой минуты даю слово не дотронуться до руки ни одной женщины.
   Розамунда совершенно потерялась подъ градомъ этихъ жестокихъ и незаслуженныхъ упрековъ. Самыя бурныя сцены съ Лейдгатомъ никогда не вызывали такихъ горькихъ ощущеній въ ея душѣ. Когда Виль пересталъ говорить, на нее жалко было смотрѣть. Губы ея совершенно побѣлѣли, а въ глазахъ выражалось тупое отчаяніе. Если-бъ вмѣсто Виля передъ ней стоялъ въ эту минуту Тертій, онъ давно-бы былъ у ея ногъ, и она до-сыта-бы наплакалась въ его объятіяхъ, которыми до сихъ такъ мало дорожила.
   Не станемъ осуждать Виля за отсутствіе состраданія къ молодой женщинѣ. Не состоя въ формальной связи съ Розамундой, онъ помнилъ только одно, что она разбила его счастіе, и считалъ себя въ правѣ укорять ее безъ всякой жалости; сознавая отчасти безчеловѣчность своего поступка, онъ все-таки не имѣлъ силы обуздать себя.
   Высказавъ все, что у него было на душѣ, онъ продолжалъ молча ходить по комнатѣ, а Розамунда сидѣла неподвижно на томъ-же мѣстѣ. Наконецъ, Виль точно очнулся, взялъ шляпу и остановился въ нерѣшимости въ нѣсколькихъ шагахъ отъ м-съ Лейдгатъ. Отдѣлаться, прощаясь съ нею, нѣсколькими вѣжливыми фразами, послѣ такой оскорбительной выходки, Вилю казалось неловко, а уйти, не сказавъ ни слова, было-бы грубо. Онъ невольно взглянулъ на блѣдное лицо Розамунды и не могъ не сознаться, что она гораздо болѣе достойна сожалѣнія, чѣмъ онъ.
   Нѣсколько минутъ прошло въ обоюдномъ молчаніи. Всегдашняя находчивость измѣнила ей въ настоящемъ случаѣ; она не могла произнести ни одного слова, а между тѣмъ Вилю очень хотѣлось, чтобы она заговорила и помогла ему развѣять то тягостное впечатлѣніе, подъ вліяніемъ котораго она находилась теперь. Но Розамунда, какъ на зло, молчала, такъ что Виль принужденъ былъ сдѣлать надъ собой страшное усиліе и спросить:
   -- Прійти мнѣ сегодня вечеромъ, чтобы повидаться съ Лейдгатомъ?
   -- Какъ хотите, отвѣтила она едва слышно.
   Виль поклонился и вышелъ изъ дому прежде, чѣмъ Марта догадалась, что онъ былъ у нихъ въ гостяхъ.
   Только-что дверь за нимъ затворилась, Розамунда съ трудомъ дошла до своей спальни, она бросилась на кровать, какъ была, въ платьѣ, и пролежала до вечера въ полузабытьи.
   Лейдгатъ вернулся раньше, чѣмъ думалъ. Увидя, что жена больна, онъ забылъ обо всемъ. Онъ взялъ ее за руку и замѣтилъ, что въ ея пристальномъ взглядѣ было что-то ласковое. Онъ сѣлъ на ея постель и, нагнувшись въ ея лицу, нѣжно произнесъ:
   -- Бѣдненькая ты моя! Вѣрно тебя что-нибудь взволновало?
   Припавъ въ плечу мужа, Розамунда разразилась истерическими рыданіями. Прошелъ цѣлый часъ прежде, чѣмъ ему удалось успокоить ее. Лейдгатъ вообразилъ, что этотъ нервный припадокъ жены есть слѣдствіе волненія, произведеннаго въ ней неожиданнымъ посѣщеніемъ Доротеи.
   Когда Розамунда успокоилась, Лейдгатъ далъ ей сонныхъ капель, а самъ сошелъ въ гостиную съ тѣмъ, чтобы взять забытую имъ тамъ книгу и провести весь вечеръ за чтеніемъ въ своемъ кабинетѣ. Вдругъ онъ увидѣлъ на столѣ письмо Доротеи, адресованное на его имя. Заставъ жену больною, Лейдгатъ, по возвращеніи домой, не рѣшился спросить ее, была-ли у нихъ Доротея; по прочтеніи-же письма онъ убѣдился, что та дѣйствительно была, такъ-какъ писала, что сама доставитъ письмо.
   Вечеромъ пришелъ Виль. Лейдгатъ встрѣтилъ его съ видомъ такого удивленія, которое ясно свидѣтельствовало, что онъ ничего не зналъ объ его утреннемъ посѣщеніи, а у Виля не достало духу освѣдомиться, говорила-ли Розамунда своему мужу о томъ, что онъ уже былъ сегодня у нихъ.
   -- Бѣдная моя Розамунда больна, сказалъ Леидгатъ послѣ первыхъ привѣтствій.
   -- Надѣюсь, что не серьезно? спросилъ Виль.
   -- Нѣтъ, съ нею былъ небольшой нервный припадокъ, вслѣдствіе волненія. Въ послѣднее время она очень разстроена разными обстоятельствами; послѣ того, какъ мы съ вами разстались, намъ пришлось пройдти черезъ огонь и воду; но тяжелѣе всего было послѣднее испытаніе. Ну, а вы какъ поживаете? Вѣроятно, только-что пріѣхали? У васъ лицо встревоженное,-- неужели вы успѣли проѣздомъ черезъ городъ услышать что-нибудь непріятное?
   -- Я всю ночь ѣхалъ; сегодня утромъ, ровно въ 8 часовъ, остановился въ гостинницѣ "Бѣлый Олень", заперся въ своемъ номерѣ и отдыхалъ цѣлый день, отвѣчалъ Виль, чувствуя, что готовъ покраснѣть отъ своей лжи, но не зная, какъ иначе вывернуться.
   Затѣмъ Лейдгатъ передалъ Вилю исторію своихъ непріятностей, которую Розамунда успѣла уже сообщить ему по своему, не упомянувъ о томъ, что его имя находится въ тѣсной связи съ бывшимъ скандальнымъ происшествіемъ, такъ-какъ эта потребность не имѣла въ ея глазахъ большой важности, вслѣдствіе чего, Вилю пришлось теперь впервые узнать всѣ обстоятельства дѣла, безъ пропусковъ.
   -- Я считаю своимъ долгомъ не утаивать отъ васъ, что и ваше имя впутано въ эту исторію, сказалъ Лейдгатъ, понимавшій очень хорошо, что такое открытіе глубоко уязвитъ самолюбіе Виля.-- Вы можете быть увѣрены, что, по возвращеніи въ городъ, непремѣнно услышите то, что я разсказалъ вамъ сейчасъ. Правда-ли, что Рафль говорилъ съ вами?
   -- Правда, отвѣчалъ съ сардонической улыбкой Виль.-- Я буду очень счастливъ, если городская сплетня не сдѣлаетъ изъ меня главнаго преступника, и убѣжденъ, что послѣдній варіантъ этой исторіи будетъ слѣдующій: скажутъ, что я находился въ заговорѣ съ Рафлемъ, чтобы убить Бюльстрода и по этой причинѣ скрылся изъ Миддльмарча.
   Говоря это, Виль думалъ: вотъ прибавленіе къ моему имени, которое не преминетъ дойти до ея слуха. Впрочемъ, теперь мнѣ ужь все равно!
   О предложеніи, сдѣланномъ ему Бюльстродомъ, Виль не упомянулъ ни слова. Откровенный отъ природы, онъ обладалъ въ то-же время необыкновенной деликатностью, когда затрогивались чужія дѣла; зная, что Лейдгатъ цмѣлъ несчастіе принять отъ Бюльстрода деньги, онъ изъ великодушія скрылъ отъ него, что тотъ отдавалъ ему часть своего состоянія и что онъ отказался.
   Лейдгатъ, въ свою очередь, также умѣлъ скрыть многое отъ Виля. Онъ, напримѣръ, не сдѣлалъ ни малѣйшаго намека на то, какъ Розамунда приняла постигшее ихъ горе; а коснувшись Доротеи, сказалъ только:
   -- М-съ Казобонъ -- единственная личность, которая подняла за меня свой голосъ и объявила, что не вѣритъ ни одному изъ обвиненій, павшихъ на мою голову.
   Замѣтивъ, что Виль измѣнился въ лицѣ, Лейдгатъ не сталъ продолжать, изъ опасенія, чтобы тотъ не придалъ какого-нибудь другого смысла его словамъ. Въ эту минуту ему въ первый разъ пришла въ голову мысль, что настоящей причиной возвращенія Виля въ Миддльмарчъ была одна Доротея.
   Оба они чувствовали состраданіе другъ къ другу, но Виль одинъ зналъ въ точности глубину горя своего собесѣдника. Когда Лейдгатъ заговорилъ съ горечью о необходимости переселиться въ Лондонъ и прибавилъ съ грустной улыбкой:-- надѣюсь, что вы насъ тамъ не забудете, старый товарищъ?-- лицо Виля сдѣлаюсь необыкновенно мрачно и онъ не отвѣтилъ ни слова. Не далѣе какъ утромъ, Розамунда умоляла его уговорить мужа рѣшиться на этотъ переѣздъ, а тутъ, какъ нарочно, обстоятельства складывались такимъ образомъ, что передъ Вилемъ, противъ его воли, въ будущемъ развертывалась магическая панорама, гдѣ онъ видѣлъ себя увлеченнымъ въ потокъ непреодолимыхъ искушеній.
  

ГЛАВА LXXVII.

   Доротея въ тотъ-же день заѣхала въ нѣсколько мѣстъ и возвратилась домой только вечеромъ. Необходимость скрывать свои чувства совершенно обезсилила ее. Возвратясь домой и едва слышнымъ голосомъ приказавъ Тантрипъ уйти, она заперла за нею дверь, остановилась посреди комнаты и, заломивъ за голову руки, воскликнула съ отчаяніемъ:
   -- О, какъ я его любила!
   Вслѣдъ затѣмъ она грянулась на самый полъ, и долго сдерживаемыя рыданія вырвались, наконецъ, изъ ея груди съ неукротимой силой. Она безсознательно говорила сама съ собою вслухъ, вспоминая все прошлое. Свѣтлыя картины ея пребыванія въ Римѣ и первой встрѣчи съ Вилемъ, ихъ разговоры, мечты -- разомъ воскресли въ ея воображеніи; потомъ слѣдовалъ цѣлый рядъ другихъ воспоминаній о томъ, какъ Виль пробудилъ въ ея сердцѣ еще незнакомое ей чувство, какъ она безгранично вѣрила ему и убѣждена была, что онъ любитъ ее одну. Но вслѣдъ затѣмъ, какъ грозный призракъ, возникла передъ нею утренняя сцена; ей слышался страстный шопотъ Виля, она видѣла передъ собой заплаканные глаза Розамунды, ея взволнованное лицо,-- и жестокій приливъ досады сдавилъ ея грудь, надрывавшуюся отъ рыданій.
   Но первый кризисъ отчаянія прошелъ, Доротея стала тихо плакать и заснула тутъ-же, на полу.
   На зарѣ, еще задолго до восхода солнца, она очнулась съ полнымъ сознаніемъ своей скорби. Поднявшись на ноги, она завернулась въ теплую шаль и опустилась въ то самое кресло, въ которомъ, во время болѣзни мужа, ей приходилось дежурить при немъ по ночамъ. Эта ночь, проведенная безъ сна, не оставила на ея сильномъ организмѣ другихъ слѣдовъ, кромѣ утомленія и небольшой головной боли. Она нетолько перестала плакать, но даже принялась хладнокровно обдумывать все происшедшее съ нею наканунѣ. Въ первомъ порывѣ негодованія она одинаково обвиняла Виля и Розамунду; выходя изъ дома Лейдгатовъ, она была увѣрена, что съ этой минуты прекратитъ всѣ сношенія съ Розамундой. Женщины вообще въ припадкѣ ревности строже относятся въ соперницѣ, чѣмъ къ предмету своей любви; но въ порывистой, страстной натурѣ Доротеи было въ высшей степени развито чувство гуманности. Забывъ на время о себѣ, она думала только о томъ, какую нравственную пытку долженъ былъ переносить Лейдгатъ отъ неравнаго брака; ей невольно пришла въ голову ея собственная замужняя жизнь, и горячая симпатія къ ближнему внушила ей теперь мысль явиться избавительницей этихъ трехъ лицъ отъ грозившихъ имъ бѣдствій. "Теперь у меня есть цѣль въ жизни, разсуждала Доротея, и я начну дѣйствовать сегодня-же, лишь-бы только справиться съ сердцемъ и заставить его молчать, не думать ни о чемъ, кромѣ счастія ихъ троихъ."
   Ровно въ одинадцать часовъ она отправилась пѣшкомъ въ Миддльмарчъ, принявъ твердое намѣреніе, какъ можно спокойнѣе и незамѣтнѣе сдѣлать попытку спасти Розамунду отъ гибели.
   Въ ту минуту, когда Доротея, стоя на крыльцѣ дома Лейдгата, спрашивала Марту, у себя-ли м-съ Лейдгатъ, самъ Лейдгатъ показался на порогѣ отворенной двери, съ шляпой на головѣ. Увидавъ Доротею, онъ быстро подошелъ къ ней.
   -- Какъ вы думаете, можетъ м-съ Лейдгатъ принять меня сегодня? спросила она, не считая нужнымъ упоминать, что уже была у нея наканунѣ.
   -- Безъ всякого сомнѣнія, отвѣчалъ Лейдгатъ.
   Его поразила перемѣна въ лицѣ Доротеи, однако, онъ не сказалъ ни слова.
   -- Будьте такъ добры, войдите, а я предупрежу жену, что вы здѣсь. Послѣ вчерашняго вашего визита она вдругъ занемогла, но теперь ей лучше, и я увѣренъ, что свиданіе съ вами принесетъ ей пользу.
   Доротея тотчасъ сообразила, что Лейдгатъ не знаетъ подробностей ея вчерашняго посѣщенія. Она приготовила было маленькую записку къ Розамундѣ, съ просьбой принять ее, съ тѣмъ, чтобы переслать эту записку съ Мартой, въ случаѣ, если-бы Лейдгатъ не оказался дома; но теперь она сильно смутилась, не зная, какое впечатлѣніе произведетъ на Розамунду извѣстіе о ея приходѣ, сообщенное мужемъ.
   Проводивъ Доротею въ гостиную, Лейдгатъ вынулъ изъ кармана письмо и, подавая его ей, сказалъ:
   -- Я написалъ это сегодня ночью и только что собрался ѣхать въ Ловикъ, чтобы вручить его вамъ. Есть такія благодѣянія, за которыя нельзя благодарить общими словами; въ такихъ случаяхъ лучше писать.
   Доротея покраснѣла и улыбнулась.
   -- Не вамъ меня, а мнѣ васъ слѣдуетъ благодарить. Значитъ, вы принимаете деньги?
   -- Да. Вашъ чекъ будетъ нынче-же отправленъ къ Бюльстроду.
   Съ этими словами Лейдгатъ ушелъ на верхъ къ Розамундѣ, которая только что кончила свой туалетъ и, томно раскинувшись въ креслѣ, размышляла, чѣмъ-бы ей заняться. Она была чрезвычайно искусна по части мелкихъ женскихъ рукодѣлій и по цѣлымъ днямъ не выпускала изъ рукъ какого-нибудь вышиванья. Въ это утро Розамунда имѣла очень болѣзненный видъ, и хотя она была спокойнѣе, чѣмъ наканунѣ, однако, Лейдгатъ боялся взволновать ее какими нибудь вопросами. Когда онъ сообщилъ ей о чекѣ, оставленномъ Доротеею, она не отвѣтила ему ни слова; когда онъ сказалъ затѣмъ: "Рози, Владиславъ пріѣхалъ; онъ сидѣлъ у меня вчера и обѣщалъ быть сегодня. Мнѣ показалось, что онъ оченъ грустенъ и разстроенъ",-- Розамунда и тутъ промолчала. Но теперь, когда Лейдгатъ, придя на верхъ, ласково произнесъ: "Рози, душа моя, м-съ Казобонъ опять пріѣхала навѣстить тебя; пожалуйста, прими ее и сойди внизъ",-- Розамунда покраснѣла и вздрогнула. Лейдгатъ приписалъ это вліянію, произведенному на нее вчерашнимъ свиданіемъ съ Доротеей.
   Розамунда не посмѣла отказать мужу и заговорить о вчерашней сценѣ.
   -- Зачѣмъ она пріѣхала? мелькнуло у нея въ головѣ.
   Но рѣшить этотъ вопросъ она не могла. Одного имени Доротеи было достаточно, чтобы расшевелить рану, нанесенную ея самолюбію рѣзкими словами Виля, а между тѣмъ, другого исхода не оставалось, какъ согласиться на просьбу мужа и идти внизъ. Она встала молча, и когда Лейдгатъ, накинувъ легкую шаль ей на плеча, объявилъ, что ему нужно непремѣнно немедленно уѣхать,-- то она, подъ вліяніемъ какой-то задней мысли, поспѣшно сказала: "Пожалуйста, скажи Мартѣ, чтобы она никого не принимала".
   Лейдгатъ отвѣчалъ, что скажетъ, въ полной увѣренности, что онъ понялъ, почему именно пожелала этого его жена. Онъ проводилъ ее до дверей гостиной и тотчасъ-же ушелъ, мысленно осуждая себя за то, что обратился къ помощи посторонней женщины, для внушенія къ себѣ довѣрія жены.
   Розамунда, плотно закутавшись въ свою мягкую шаль, шла на свиданіе съ Доротеей, готовясь принять ее какъ можно холоднѣе.
   "Ужь не о Вилѣ-ли она намѣрена говорить со мной? думала Розамунда.-- Если да, то это такая дерзость, которую трудно простить. Я ей просто отвѣчать не стану".
   Граціозно завернувшись въ бѣлую шаль, слегка надувъ свои дѣтскія губки, блѣдная и интересная, Розамунда остановилась въ нѣсколькихъ шагахъ отъ гостьи и поклонилась ей. Доротея, заранѣе снявшая перчатки,-- обыкновенная привычка ея, когда она желала быть какъ можно менѣе стѣсненной,-- съ лукавой улыбкой выступила впередъ и протянула руку. Розамунда встрѣтилась съ нею глазами и поневолѣ протянула ей также свою маленькую ручку, которую Доротея пожала съ материнскою нѣжностью. Взглянувъ на блѣдное, измѣнившееся со вчерашняго дня, но вмѣстѣ съ тѣмъ привѣтливое лицо Доротеи, Розамунда устыдилась своихъ прежнихъ подозрѣній, Доротея-же, въ свою очередь, находясь еще подъ вліяніемъ нервнаго возбужденія, едва не расплакалась при видѣ Розамунды. Но хотя она и сладила съ собой, однако, отъ Розамунды не скрылось это обстоятельство и она подумала, что м-съ Казобонъ совсѣмъ не такая, какой она воображала ее себѣ.
   Обѣ молодыя женщины, не проговоривъ ни слова, сѣли очень близко одна къ другой, несмотря на то, что Розамунда, при входѣ въ комнату, приняла намѣреніе держаться какъ можно далѣе отъ м-съ Казобонъ. Наконецъ, Доротея заговорила самымъ естественнымъ тономъ:
   -- У меня было одно дѣло до васъ, которое вчера мнѣ не удалось кончить; вотъ почему я и пришла къ вамъ сегодня. Не сочтите это, съ моей стороны, за навязчивость... я хотѣла переговорить съ вами о несправедливости общества въ м-ру Лейдгату... Я хочу успокоить васъ... сказать, чтобы вы не тревожились, если вашъ мужъ не говорилъ съ вами ничего о случившейся съ нимъ непріятности. Такъ какъ дѣло идетъ о защитѣ его чести, то вамъ вѣрно пріятно будетъ узнать, что у вашего мужа есть истинные друзья, которые ни на минуту не усумнились въ благородствѣ его характера. Вы мнѣ позволите объясниться съ вами откровенно?
   Привѣтливый и задушевный тонъ, съ которымъ говорила Доротея, разомъ разсѣялъ чувства зависти и недоброжелательства, гнѣздившіяся въ сердцѣ Розамунды. Въ ней вдругъ пробудилась невольная симпатія къ своей гостьѣ и она, улыбнувшись очень пило, отвѣтила:
   -- Я знаю, что вы очень добры, и съ удовольствіемъ выслушаю все, что вы ни скажете о Тертіѣ.
   -- Видите-ли, начала Доротея,-- третьяго дня, когда я пригласила въ себѣ вашего мужа для переговоровъ о больницѣ, онъ передалъ мнѣ подробно всѣ обстоятельства, навлекшія на него подозрѣніе общества. Я сама вызвала его на эту отировенность; будучи убѣждена въ его благородствѣ, я попросила его разсказать мнѣ, какъ было дѣло. Онъ сознался, что причина, удерживавшая его отъ объясненій съ вами и съ другими, заключалась въ его отвращеніи отъ фразы: я невиненъ,-- обыкновенно употребляемой всѣми преступнивами. Вы должны знать, что вашъ мужъ не имѣлъ понятія о Рафлѣ, а тѣмъ болѣе объ его таинственныхъ отношеніяхъ въ Бюльстроду; деньги отъ Бюльстрода онъ принялъ безъ всякой задней мысли. Больного Рафля вашъ мужъ лечилъ очень правильно; ему было непріятно, что онъ такъ неожиданно умеръ, однако, м-ръ Лейдгатъ не винитъ никого въ его смерти. Все это я передала м-ру Фэрбротеру, м-ру Бруку и сэру Джемсу Читаму; они единодушно высказали свое довѣріе къ вашему мужу. Вы теперь будете спокойнѣе, неправда-ли? Перестанете тревожиться?
   Глядя на одушевленное, разрумянившееся лицо Доротеи и слушая ея убѣдительную рѣчь, Розамунда почувствовала себя, какъ школьница передъ учительницей. Она вся вспыхнула и робко отвѣтила:
   -- Благодарю васъ, вы очень добры!
   -- Вашему мужу очень тяжело, что онъ не былъ съ вами вполнѣ откровененъ; но вы должны его простить. Вы для него дороже всего на свѣтѣ; онъ слилъ свою жизнь съ вашей и страдалъ отъ мысли, что его непріятности отражаются на васъ. Отъ меня онъ ничего не скрылъ потому, что я для него человѣкъ совершенно посторонній. Я глубоко сочувствую вашему горю и выпросила у него позволеніе навѣстить васъ. Вотъ почему я приходила къ вамъ вчера и пришла сегодня. Нравственныя страданія трудно переносить,-- не такъ-ли? Я не могу себѣ представить, чтобы можно было равнодушно относиться въ горю ближняго и не стараться помочь ему.
   Доротея, въ порывѣ увлеченія, говорила съ такимъ жаромъ, точно дѣло казалось лично ея; она невольно схватила опять руку Розамунды и ласково пожала ее.
   Розамунда не выдержала и истерически зарыдала, какъ наканунѣ. Доротеѣ стало такъ жаль ее, что она съ трудомъ удержалась отъ слезъ, хотя въ ней и родилось подозрѣніе, что одной изъ главныхъ причинъ нервнаго состоянія молодой женщины былъ Виль. Это была самая удобная минута, чтобы спасти отъ паденія слабое, безпомощное существо, рыдавшее на ея плечѣ, и Доротея дала себѣ слово воспользоваться этой минутой, не догадываясь, что Розамундѣ извѣстно, насколько она сама заинтересована Вилемъ.
   Этому утру суждено было произвести кризисъ въ душѣ и сердцѣ Розамунды; свиданіе съ Доротеей совершенно разрушило фантастическій міръ, въ которомъ она жила до сихъ поръ, считая себя совершенствомъ и находя одни недостатки въ другихъ. Женщина, которая внушала ей боязнь и антипатію и которая, по ея мнѣнію, не могла не ревновать ее къ Вилю и не питать къ ней ненависти,-- эта женщина первая пробудила къ ней сознаніе въ ошибочности ея взгляда на многое.
   Когда утихли рыданія и Розамунда отняла отъ лица платокъ, ея голубые, какъ незабудки, глаза съ дѣтски-умоляющимъ видомъ обратились въ Доротеѣ, по лицу которой еще катилась забытая слеза. Послѣдняя ледяная преграда рушилась между ними.
   -- Кстати о вашемъ мужѣ, заговорила робко Доротея,-- мнѣ показалось, что онъ сильно перемѣнился въ это время отъ перенесенныхъ имъ непріятностей. Я не видала его нѣсколько недѣль; онъ мнѣ признался, что чувствовалъ себя совершенно одинокимъ во время этой исторіи; но я увѣрена, что ему было-бы легче, если-бы онъ былъ откровеннѣе съ вами.
   -- Тертій дѣлается такъ сердитъ и раздражителенъ, когда я заговорю съ нимъ, отвѣчала Розамунда, воображая, что ея мужъ уже успѣлъ пожаловаться на нее Доротеѣ,-- что онъ не долженъ удивляться, если я избѣгаю говорить съ нимъ о непріятныхъ вещахъ.
   -- Онъ осуждаетъ не васъ, онъ винитъ себя за скрытность. Онъ очень хорошо понимаетъ, что женатый человѣкъ нѣсколько связанъ въ своихъ дѣйствіяхъ, и потому м-ръ Лейдгатъ, зная, что вы не желаете оставаться въ Миддльмарчѣ, отказался завѣдывать моей больницей. Повторяю, единственная цѣль его жизни -- ваше счастіе и спокойствіе. Вашъ мужъ имѣлъ полное право быть со мной откровенныхъ; ему одному извѣстно, сколько я перенесла непріятностей во время моего замужества отъ болѣзненнаго состоянія м-ра Казобона; это состояніе постоянно служило ему помѣхой въ задуманныхъ имъ планахъ и раздражало его характеръ. Вашъ мужъ знаетъ, какъ мнѣ было тяжело жить подъ вѣчнымъ страхомъ не угодить человѣку, такъ тѣсно связанному со мной.
   Доротея замолчала на минуту и, видя, что лицо Розамунды начинаетъ понемногу проясняться, продолжала:
   -- Брачныя отношенія не похожи ни на какія другія. Есть что-то страшное въ тѣсной связи мужа съ женой. Если-бы женщинѣ пришлось, по несчастію, полюбить кого-нибудь болѣе, чѣмъ мужа,-- это не привело-бы ни къ чему хорошему; бракъ лишаетъ насъ права дарить другого любовію и пользоваться взаимно ею. Нѣтъ сомнѣнія, что любовь отрадное чувство; но, полюбивъ не мужа, мы наносимъ ударъ супружеству и обращаемъ нашего мужа въ жертву, а сами становимся убійцами. Возможно-ли счастіе при такихъ условіяхъ? А если еще мужъ любитъ насъ, довѣряетъ намъ, и мы, вмѣсто того, чтобъ быть его помощницей и другомъ, отравимъ его жизнь...
   Доротея остановилась, испугавшись мысли, что она зашла слишкомъ далеко и что говоритъ какъ будто съ цѣлью выставить себя образцомъ совершенства. Не замѣчая, что Розамунда вся дрожитъ отъ волненія, она схватила ее за руку и торопливо заключила:
   -- Я понимаю, понимаю очень хорошо, какъ сладко любить... Это чувство незамѣтно закрадывается въ сердце... отказаться отъ такой любви бываетъ иногда такъ-же тяжело, какъ разстаться съ жизнію... Мы всѣ слабы... я знаю это по опыту...
   Тутъ голосъ Доротеи оборвался, сдержанное рыданіе захватило ей горло; лицо ея поблѣднѣло, какъ полотно, губы задрожали и она конвульсивно сжала руки Розамунды. Розамунда, въ свою очередь, не могла произнести ни слова отъ волненія и, подчиняясь невольному чувству, поцѣловала Доротею въ лобъ.
   Минуту спустя, обѣ молодыя женщины крѣпко обнялись.
   -- А вы все-таки ошиблись, проговорила вполголоса Розамунда, освобождаясь отъ руки Доротеи, обхватившей ея талію.
   Доротея взглянула на нее съ удивленіемъ.
   -- Когда вы вошли сюда вчера, онъ говорилъ мнѣ совсѣмъ не то, что вы думаете, продолжала Розамунда.-- Онъ говорилъ, что любитъ другую женщину, а не меня, и я увѣрена, что онъ теперь ненавидитъ меня за то, что вы застали насъ вдвоемъ... Онъ и вчера упрекалъ меня, что по моей милости вы будете имѣть дурное мнѣніе о немъ, будете считать его двуличнымъ... Но я не хочу этого... я вамъ все разскажу... Онъ никогда не любилъ меня,-- я въ этомъ убѣждена, онъ слишкомъ легко относился ко мнѣ... Не далѣе какъ вчера онъ мнѣ признался, что кромѣ васъ для него не существуетъ на свѣтѣ другой женщины... объясняться съ вами онъ не хотѣлъ, боясь скомпрометировать меня... я одна виновата во всемъ... теперь вы все знаете и онъ не имѣетъ уже права упрекать меня...
   Эти слова вырвались у Розамунды съ неудержимостью потока. Она съ какихъ-то наслажденіемъ бередила рану, нанесенную ея сердцу вчерашней сценой съ Вилемъ.
   За то Доротеей овладѣла непомѣрная радость; она въ одно мгновеніе забыла всѣ перенесенныя ею страданія.
   -- Нѣтъ, упрекнуть васъ теперь онъ не имѣетъ никакого права, сказала она.
   Привыкнувъ преувеличивать всѣ добрыя качества въ другихъ, Доротея находила, что порывъ Розамунды есть ничто иное, какъ геройское самоотверженіе.
   -- Вы не сердитесь, что я опять пришла къ вамъ сегодня утромъ? спросила она у м-съ Лейдгатъ.
   -- Напротивъ, я очень рада вамъ, отвѣчала Розамунда.-- Я никакъ не думала, что вы будете ко мнѣ такъ добры. Я была такая несчастная!.. Мнѣ и теперь очень тяжело... со всѣхъ сторонъ непріятности...
   -- Погодите, и для васъ настанутъ ясные дни; вашего мужа оцѣнятъ по достоинству. Не забывайте, что все его счастье зависитъ отъ васъ. Никто на свѣтѣ васъ такъ не любитъ, какъ онъ. Высшей потерей для васъ было-бы -- лишиться его любви, а вы ее не лишились, говорила Доротея, видимо стараясь разбудить въ сердцѣ Розамунды начинавшую засыпать привязанность къ мужу.
   -- Значитъ, Тертій не осуждалъ меня? спросила Розамунда, смекнувъ, что мужъ говорилъ о ней съ м-съ Казобонъ.
   Въ голосѣ ея звучалъ легкій оттѣнокъ ревности. Доротея улыбнулась.
   -- О, конечно, нѣтъ! какъ это могло вамъ прійти въ голову? сказала она.
   Въ эту минуту дверь отворилась и вошелъ Лейдгатъ.
   -- Я явился въ качествѣ врача, объявилъ онъ.-- Когда я уходилъ отсюда, то меня преслѣдовали ваши два блѣдные образа. Вы, м-съ Казобонъ, кажется, нуждались въ моей помощи не менѣе Рози, вотъ почему я прямо отъ Кольмана вернулся домой. Меня очень тревожило, что я васъ оставилъ вдвоемъ. Я замѣтилъ, что вы пришли пѣшкомъ, м-съ Казобонъ, а погода измѣнилась. Не прикажете-ли послать за вашей каретой?
   -- О, нѣтъ, благодарствуйте; я крѣпкаго здоровья и мнѣ полезно ходить, сказала Доротея, быстро вставая съ мѣста.-- Мы съ м-съ Лейдгатъ наговорились до-сыта и мнѣ пора домой. Не даромъ меня всегда осуждаютъ, что я увлекаюсь и говорю болѣе, чѣмъ нужно.
   Она протянула руку Розамундѣ. Онѣ простились дружески, но безъ особенныхъ нѣжностей; ихъ взаимныя отношенія приняли такой серьезный характеръ, что не нуждались въ излишнихъ знакахъ внѣшняго выраженія.
   Когда Лейдгатъ пошелъ провожать Доротею до крыльца, она сообщила ему, что Фэрбротеръ и прочіе друзья приняли съ большимъ довѣріемъ его оправданіе. О разговорѣ-же своемъ съ Розамундой она умолчала.
   Вернувшись къ женѣ, Лейдгатъ нашелъ ее лежащею на диванѣ съ видомъ утомленія.
   -- Ну, Рози, сказалъ онъ, остановись передъ ней и поглаживая ея волосы; -- ты долго бесѣдовала съ м-съ Казобонъ,-- скажи, что ты о ней думаешь?
   -- Маѣ кажется, что трудно найти женщину лучше ея, отвѣчала Розамунда;-- притомъ она такая красавица... Если ты будешь ходить къ ней такъ часто, какъ теперь, то ты все болѣе и болѣе будешь недоволенъ мной.
   Лейдгатъ засмѣялся при словѣ: часто.
   -- Ну, а удалось-ли ей сдѣлать такъ, чтобы ты была теперь довольнѣе мной, чѣмъ прежде?
   -- Да, кажется, удалось, отвѣчала Розамунда, смотря прямо въ глаза мужу.-- Какъ распухли у тебя вѣки, Тертій... да откинь, пожалуйста, волосы назадъ...
   Лейдгатъ послушно поправилъ своей широкой бѣлой рукой спустившіеся на лобъ волосы и улыбкой поблагодарилъ жену за этотъ небольшой знакъ вниманія къ себѣ. Въ это утро всѣ фантастическіе, воздушные замки Розамунды потерпѣли сильное крушеніе и она рада была пріютиться въ пренебреженной ею супружеской пристани. Лейдгатъ, съ своей стороны, всегда готовъ былъ принять ее въ свои объятія. Выбравъ себѣ въ жены это хрупкое созданіе, онъ покорился необходимости нести свое бремя до конца жизни.
  

ГЛАВА LXXVIII.

   Изгнанники большею частію питаются надеждами и живутъ внѣ своей родины только до тѣхъ поръ, пока того требуютъ обстоятельства. Виль Владиславъ, изгнавъ себя изъ Миддльмарча, поставилъ преградой къ своему возвращенію свою собственную волю; преграда эта, конечно, не представлялась въ видѣ желѣзной стѣны, а состояла, ни болѣе, ни менѣе, какъ изъ твердаго намѣренія вернуться въ Миддльмарчъ только тогда, когда онъ научится кланяться, улыбаться и любезничать, какъ всѣ прочіе жители города. Мѣсяцы шли за мѣсяцами, и онъ напрасно силился объяснить себѣ, что его удерживаетъ отъ поѣздки въ Миддльмарчъ, хотя-бы за тѣмъ, чтобы услышать что нибудь о Доротеѣ. Кто знаетъ? можетъ быть, во время этого мимолетнаго посѣщенія, онъ по какой-либо случайности, будетъ имѣть возможность встрѣтиться съ нею. Чтожъ касается ея друзей, которые ревниво охраняли ее, точно драконы, то время и перемѣна мѣста жительства сдѣлали Виля совершенно равнодушнымъ къ нимъ.
   Кстати подвернулось одно филантропическое дѣло, явившееся какъ прекрасный предлогъ для поѣздки въ Миддльмарчъ. Виль принялъ живое участіе въ одномъ благотворительномъ учрежденіи на далекомъ западѣ, и ему понадобились деньги для этой дѣли. Первой мыслью его было воспользоваться предложеніемъ Бюльстрода уступить ему часть своего состоянія; но Вилю противно было вступать въ сношенія съ опозореннымъ банкиромъ. Тогда онъ рѣшилъ, что самымъ удобнымъ мѣстомъ для того, чтобы обдумать какъ слѣдуетъ этотъ вопросъ, будетъ Миддльмарчъ.
   Онъ собирался посовѣтоваться съ Лейдгатомъ о многомъ, а въ особенности объ этомъ дѣлѣ, вечера-же располагалъ проводить въ пѣніи и въ веселой болтовнѣ съ хорошенькой Розамундой, не забывая, отъ времени до времени, навѣщать и другихъ своихъ друзей въ Ловикскомъ церковномъ домѣ. Конечно, церковный домъ стоялъ близко отъ Ловикъ-Мэнора, но развѣ Виль виноватъ въ этомъ? Въ послѣднее время, передъ отъѣздомъ изъ Миддльмарча, Виль нѣсколько поотсталъ отъ Фэрбротеровъ, изъ опасенія, чтобы его не обвинили въ умыслѣ устроивать тамъ себѣ свиданія съ Доротеей; но жаждущій готовъ на все, а Виль жаждалъ увидѣть дорогое ему лицо и услышать знакомый, милый голосъ. Ни опера, ни политическія бесѣды, ни даже лестное вниманіе, оказанное публикой его передовымъ статьямъ въ газетахъ,-- ничто не могло утолить этой жажды.
   Не думая долго, онъ позавтракалъ, дождался прихода риверстонскаго дилижанса, бросился опрометью изъ дому, занялъ мѣсто на верху дилижанса и покатилъ въ Миддльмарчъ. Но тамъ онъ не нашелъ того, чего искалъ. Лейдгатъ, котораго онъ уважалъ, находился въ такихъ грустныхъ обстоятельствахъ, что Виль даже не счелъ приличнымъ говорить съ нимъ о своихъ дѣлахъ; признаніе Розамунды, что счастіе ея жизни зависитъ отъ Виля, вызвало въ немъ извѣстный уже намъ, припадокъ бѣшенства, за которымъ слѣдовало раскаяніе; словомъ, Миддльмарчъ въ этотъ разъ доставилъ Вилю однѣ непріятности и онъ уже задумалъ было вернуться съ риверстонскимъ дилижансомъ обратно въ Лондонъ, оставя Лейдгату записку съ извиненіемъ въ поспѣшномъ отъѣздѣ. Но сердце говорило другое; Виль не могъ примириться съ мыслію отказаться отъ счастія увидѣть Доротею и остался въ Миддльмарчѣ.
   Ровно въ половинѣ восьмого, онъ, Лейдгатъ и Розамунда сидѣли у камина.
   Розамунда была уже приготовлена къ посѣщенію Виля и приняла его съ томною холодностію; Лейдгатъ приписалъ это разстройству нервовъ, не подозрѣвая, что тутъ кроется совсѣмъ другая причина. Видя, что жена молча трудится надъ какимъ-то вышиваньемъ, онъ ласково посовѣтывалъ ей не утомляться и сѣсть по-покойнѣе. Виль, которому пришлось розыгрывать роль друга дома, не видавшаго еще хозяйки, чувствовалъ себя какъ на горячихъ угольяхъ. Вчерашняя сцена не выходила у него изъ головы и ему казалось, что онъ и Розамунда въ чемъ-то провинились. Какъ на зло, Лейдгатъ не выходилъ ни на минуту изъ комнаты; но когда Розамунда стала разливать чай и Виль пришелъ за своей чашкой, она очень ловко бросила ему на блюдечко тщательно сложенную бумажку. Онъ быстро спряталъ записку и, вернувшись въ гостинницу, не очень спѣшилъ развернуть бумажку. "То, что тамъ написано, думалъ онъ, только усилитъ непріятное впечатлѣніе вечера." Ложась уже въ постель, онъ прочелъ записку, въ которой заключалось нѣсколько строкъ:
   "Я все разсказала м-съ Казобонъ; она болѣе не сомнѣвается въ васъ. Я сдѣлала это потому, что она сама ко мнѣ пришла и была очень внимательна. Теперь вамъ не въ чемъ упрекать меня. По настоящему, мнѣ и не слѣдовало-бы съ вами ссориться."
   Эти слова грустно отозвались на Вилѣ. Онъ чувствовалъ, какъ все его лицо и уши горятъ при мысли, какого рода разговоръ долженъ былъ происходить между Доротеей и Розамундой. Очень можетъ быть, что достоинство первой было оскорблено объясненіемъ по поводу его. Не случись вчерашней злополучной сцены, онъ и Доротея жили-бы въ прежнемъ чистомъ, идеальномъ мірѣ, который теперь, вѣроятно, навсегда уже закрылся для нихъ обоихъ.
  

ГЛАВА LXXIX.

   Двѣ ночи къ ряду послѣ второго свиданія съ Розамундой, Доротея спала безъ просыпу, отчего въ ней не осталось и слѣдовъ прежняго утомленія, даже ощущался избытокъ силъ и проявилась лихорадочная подвижность, не позволявшая ей сосредоточиться ни на какомъ занятіи. Утромъ на третій день она углубились въ чтеніе какого-то спеціальнаго сочиненія и не замѣтила, что въ библіотеку вошелъ слуга и доложилъ о приходѣ миссъ Нобль. Онъ долженъ былъ повторить свой докладъ и только тогда Доротея отвѣтила: "просите".
   Маленькая старушка, верхъ шляпки которой едва достигалъ плеча Доротеи, появилась въ комнатѣ и была встрѣчена хозяйкой необыкновенно привѣтливо. Пожимая руку Доротеи, миссъ Нобль семенила ножками и издавала какіе-то звуки ртомъ, собираясь что-то сказать.
   -- Садитесь, пожалуйста, произнесла съ живостію Доротея, подкатывая ей кресло.-- Нѣтъ ли какой нужды до меня? Я съ радостію все исполню.
   -- Я не могу у васъ остаться, отвѣчала миссъ Нобль, шаря рукой въ маленькой корзинкѣ, которую принесла съ собой,-- меня дожидается одинъ знакомый на кладбищѣ...
   Доротея почувствовала, что вся кровь бросилась ей въ лицо.
   -- М-ръ Владиславъ, заговорила робкая старушка,-- очень боится, что онъ васъ прогнѣвилъ... и поручилъ мнѣ... просить у васъ нѣсколько минутъ свиданія...
   Доротея, въ первую минуту, ничего не отвѣтила; въ головѣ ея мелькнула мысль, что она не имѣетъ права принять Виля въ этой библіотекѣ, гдѣ какъ-будто витаетъ еще тѣнь ея мужа. Она молча повернула голову къ окну.
   -- Не выйдти-ли мнѣ къ нему въ садъ? подумала она.-- Небо покрыто тучами, деревья трепещутъ, какъ передъ бурею... нѣтъ, выходить не надо!
   -- Повидайтесь съ нимъ! умоляла патетическимъ тономъ миссъ Нобль,-- иначе мнѣ придется идти къ нему назадъ съ отказомъ, а это его убьетъ!
   -- Хорошо, я готова съ нимъ видѣться, отвѣчала Доротея;-- попросите его придти.
   Что-жъ было ей дѣлать? Ей страстно хотѣлось видѣть Виля; это желаніе преслѣдовало ее ежеминутно, но въ то-же время она чувствовала въ себѣ такую тревогу, точно рѣшалась совершить что-то преступное.
   Когда малютка миссъ Нобль, засеменивъ опять ножками, исчезла изъ комнаты, Доротея остановилась посреди библіотеки, скрестивъ пальцы и опустивъ руки. Она забыла обо всемъ, кромѣ Виля, кромѣ того, какъ жестоко поступило съ нимъ общество. "Если я полюбила его такъ горячо, то именно потому, что ему сдѣлали много зла",-- говорилъ въ ней внутренній голосъ.
   Въ эту минуту дверь отворилась и на порогѣ появился Виль. Доротея не двинулась съ мѣста, а онъ вошелъ такъ робко и неувѣренно, какъ никогда. Онъ боялся, чтобы лишнее слово, лишній взглядъ не изгнали его навсегда изъ ея присутствія; что-жъ касается Доротеи, то она испугалась своего собственнаго волненія. Не имѣя силъ пошевелиться, она стояла, не рознимая рукъ, и серьезно, какъ-то вопросительно глядѣла на Виля. Видя, что она не протягиваетъ ему, какъ бывало, руку, онъ остановился въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нея и произнесъ въ смущеніи:
   -- Я вамъ такъ благодаренъ, что вы позволили мнѣ придти...
   -- Мнѣ нужно было васъ видѣть, отвѣчала Доротея, сама не зная, что говоритъ. Ей даже въ голову не пришло сѣсть, и Виля покоробило отъ такого пріема; однако, онъ рѣшился высказать все, что у него было на душѣ.
   -- Я боюсь, что вы осуждаете меня за то, что я скоро вернулся въ Миддльмарчъ, сказалъ онъ; -- за то я и наказ.янъ. До васъ, конечно, дошли уже слухи о несчастной исторіи съ моимъ родственникомъ; мнѣ это было извѣстно еще до отъѣзда отсюда и я собирался сообщить вамъ все при первой встрѣчѣ съ вами...
   Доротея сдѣлала-было движеніе, но опять сложила руки и не сказала ни слова.
   -- Теперь въ городѣ идутъ разные толки, продолжалъ Виль;-- поэтому мнѣ хотѣлось передать вамъ, что передъ моимъ отъѣздомъ случилось одно обстоятельство, которое послужило поводомъ къ моему скорому возвращенію, а именно: Бюльстродъ, желая загладить несправедливость, сдѣланную имъ относительно моей матери, предложилъ мнѣ наединѣ часть своего состоянія; въ то время я отказался, но въ Лондонѣ мнѣ понадобились деньги для одного полезнаго общественнаго предпріятія и я подумалъ о предложеніи Бюльстрода. Вотъ цѣль моего пріѣзда сюда. Вамъ, вѣроятно, извѣстно, какую роль игралъ Бюльстродъ въ моей семейной исторіи...
   -- Да, да, я знаю, поспѣшно отвѣтила Доротея.
   -- Я не хотѣлъ пользоваться деньгами, добытыми изъ такого грязнаго источника; притомъ я былъ увѣренъ, что если-бы я поступилъ иначе, вы имѣли-бы обо мнѣ самое дурное мнѣніе... Я чувствовалъ это!
   Послѣдніе слова вырвались у него невольно.
   -- Вы поступили именно такъ, какъ я ожидала отъ васъ, замѣтила Доротея, съ просіявшимъ отъ радости лицомъ.
   -- Я твердо вѣрилъ, что исторія моего происхожденія не возбудитъ въ васъ такихъ предубѣжденій противъ меня, какъ въ другихъ, сказалъ Виль, встряхнувъ, по обыкновенію, головой, чтобы откинуть назадъ волосы на головѣ.
   -- Если-бы я знала, что это послужитъ новымъ испытаніемъ для васъ, то стала-бы еще крѣпче держать вашу сторону, отвѣчала съ жаромъ Доротея.-- Меня ничто не въ состояніи перемѣнить къ вамъ... (тутъ голосъ ея дрогнулъ и она договорила съ большихъ усиліемъ) -- кромѣ мысли, что вы не такой благородный человѣкъ какимъ я считала васъ...
   -- Я убѣжденъ, что вы сомнѣваетесь въ одномъ -- въ моей вѣрности вамъ! воскликнулъ Виль, не имѣя силъ сдерживать болѣе волновавшія его чувства.-- Съ той минуты, какъ эта мысль засѣла у меня въ головѣ, мною овладѣло невыразимое отчаяніе...
   -- Я не сомнѣваюсь въ васъ болѣе, сказала Доротея, протягивая ему руку.
   Виль почтительно поднесъ ее къ губамъ и что-то похожее на рыданіе вырвалось изъ его груди. Доротея съ трудомъ отняла свою руку и въ смущеніи отошла къ окну.
   -- Посмотрите, какія темныя тучи и какъ вѣтеръ качаетъ деревья, замѣтила она, вовсе не думая о томъ, что говоритъ.
   Виль подвинулся въ ней и облокотился на высокую спинку кожанаго кресла, на которое онъ рѣшился, наконецъ, положить свою шляпу и перчатки, позволивъ себѣ въ первый разъ такую безцеремонность въ присутствіи Доротеи. Надо замѣтить, что онъ былъ необыкновенно счастливъ въ эту минуту: чувства Доротеи уже не составляли для него тайны. Оба они стояли молча, не сводя глазъ съ деревьевъ, которыя вѣтеръ неистово гнулъ въ разныя стороны.
   Виль никотда такъ не радовался бурѣ, какъ теперь: она представляла ему основательный предлогъ, чтобы не уходить. Листья и мелкія вѣтки вихремъ кружились вдоль аллеи; удары грома раздавались все ближе и ближе; въ комнатѣ сдѣлалось почти совсѣмъ темно и только изрѣдка яркій блескъ молніи освѣщалъ ее. При каждомъ ударѣ Доротея и Виль вздрагивали и съ улыбкой смотрѣли другъ на друга.
   -- А вы не хорошо дѣлали, что предавались отчаянію, заговорила Доротея; -- когда судьба отыметъ у насъ то, что намъ всего дороже, мы должны избрать цѣлью нашей дѣятельности счастіе ближнихъ. Это большая отрада. Я убѣдилась въ этомъ въ самыя горькія минуты моей жизни. Увѣряю васъ, что я не имѣла-бы силъ перенести посланнаго мнѣ испытанія, если-бы меня не поддерживала эта идея.
   -- Вы не можете понять того горя, которое я перенесъ! воскликнулъ Виль.-- Каково мнѣ было знать, что вы меня презираете!
   -- Мое положеніе было хуже; развѣ мнѣ легко было думать дурно...
   Тутъ голосъ Доротеи оборвался и она остановилась.
   Виль весь вспыхнулъ. Ему показалось, что она намекаетъ на то фатальное обстоятельство, которое стало между ними преградой. Помолчавъ съ минуту, онъ воскликнулъ съ жаромъ:
   -- Будемте, по крайней мѣрѣ, говорить откровенно. Такъ-какъ я долженъ сейчасъ же уѣхать и разлучиться съ вами навсегда, то вы можете смотрѣть на меня, какъ на человѣка, стоящаго одной ногой въ гробу.
   При послѣднихъ словахъ, страшная молнія освѣтила комнату и Доротея въ испугѣ отскочила отъ окна. Виль бросился къ ней и безсознательно схватилъ ея руку. Они стояли такъ, прижавшись другъ къ другу, какъ дѣти, и съ ужасомъ смотря въ окно, между тѣмъ, оглушительные удары грома ежеминутно разражались надъ ихъ головой, а дождь лилъ, точно изъ ведра. Когда гроза поутихла, они взглянули одинъ на другого.
   -- Для меня не существуетъ надеждъ, началъ снова Виль;-- если-бы вы даже любили меня такъ, какъ я васъ люблю, еслибы я былъ для васъ дороже всего на свѣтѣ, то и тогда я не могъ-бы быть вашимъ мужемъ. У меня нѣтъ ничего впереди; при самой благоразумной разсчетливости, я могу жить все-таки только, какъ бѣднякъ. Намъ невозможно принадлежать другъ другу. Очень можетъ быть, что я даже неблагородно поступилъ, выпросивъ себѣ это свиданіе съ вами. Мнѣ-бы слѣдовало уѣхать молча,-- но я не выдержалъ...
   -- Не горюйте, возразила Доротея нѣжнымъ, ласковымъ голосомъ;-- мнѣ самой было-бы невыносимо тяжело перенести разлуку съ вами...
   Губы ея задрожали и она замолчала. Неизвѣстно, какимъ образомъ лицо Виля наклонилось къ ея лицу, они робко поцѣловались и разошлись.
   Дождь, между тѣмъ, неистово хлесталъ въ оконныя рамы; бѣшеный вихрь, какъ злой духъ, носился по парку. Это была одна изъ тѣхъ бурь, когда и боязливый, и смѣлый человѣкъ невольно содрогаются.
   Доротея сѣла на низенькій оттоманъ, стоявшій посреди комнаты и, скрестивъ руки на колѣняхъ, продолжала смотрѣть въ окно. Виль постоялъ молча передъ нею, потомъ сѣлъ подлѣ нея и взялъ ее опять за руку. Они оставались нѣсколько времени въ такомъ положеніи, не говоря ни слова, подъ впечатлѣніемъ однѣхъ и тѣхъ-же мыслей.
   Лишь только дождь пересталъ, Доротея взглянула на Виля. Онъ въ то-же мгновеніе вскочилъ съ мѣста, будучи не въ силахъ выносить долѣе нравственную пытку.
   -- Нѣтъ, невозможно! воскликнулъ онъ, отходя снова къ окну и облокачиваясь на спинку стула.-- Разлука хуже убійства! Невыносимо думать, что наша жизнь можетъ быть исковеркана такими мелочами.
   -- Не говорите этого! кротко возразила Доротея, слѣдя за нимъ грустнымъ взглядомъ.-- Ваша жизнь не должна быть испорчена.
   -- А между тѣмъ она ужъ испорчена! съ досадой отвѣчалъ Виль.-- Съ вашей стороны жестоко утѣшать меня; вамъ грѣхъ играть моей любовью, какъ игрушкой, когда на лицо есть факты, подтверждающіе мои слова! Я не могу жениться на васъ.
   -- Почему-жъ нѣтъ? Со временемъ... возразила Доротея взволнованнымъ голосомъ.
   -- Когда-же это? съ горечью спросилъ Виль,-- когда я буду въ славѣ, что-ли? Развѣ я могу разсчитывать на какой-нибудь успѣхъ? Еще не знаю, достанетъ-ли у меня средствъ прилично прожить... можетъ быть, придется отдать себя въ кабалу какому нибудь журналисту. Мое будущее извѣстно... Мнѣ нечего думать о женитьбѣ, тѣмъ болѣе о женитьбѣ на женщинѣ, выросшей въ роскоши.
   Въ комнатѣ водворилось молчаніе. Въ душѣ Доротеи происходила страшная борьба; но высказать словами волновавшія ее чувства -- она была не въ состояніи. Ей казалось, что если-бы Виль повернулся въ эту минуту къ ней лицомъ, она не выдержала-бы; но онъ, какъ нарочно, мрачно глядѣлъ въ окно и, наконецъ, протянувъ машинально руку за шляпой, произнесъ съ отчаяніемъ въ голосѣ:
   -- Итакъ -- прощайте!
   -- О, нѣтъ! я этого не перенесу! Вы разрываете мое сердце! воскликнула Доротея, вскакивая съ мѣста. Приливъ молодой страсти разрушилъ всѣ стоявшія передъ нею преграды. Крупныя слезы покатились по ея лицу.
   -- Что мнѣ за дѣло до вашей бѣдности, заговорила она; -- я ненавижу мое богатство...
   Виль въ одно мгновеніе очутился возлѣ Доротеи и принялъ ее въ свои объятія; но она слегка отшатнулась и, смотря ему прямо въ глаза, продолжала ласковымъ голосомъ, всхлипывая, какъ ребенокъ:
   -- Мы можемъ очень хорошо жить на мои собственныя средства... у меня слишкомъ довольно... я получаю 700 фунтовъ въ годъ... мнѣ такъ немного нужно... нарядовъ я не люблю... сдѣлаюсь разсчетливой...
  

ГЛАВА LXXX.

   Былъ прекрасный солнечный день. М-ръ Кадваладеръ, держа нумеръ Таймса въ закинутыхъ назадъ рукахъ, прогуливался по покатому лугу, близь главной оранжереи Фрэшитъ-Голля, спокойно выслушивая предположенія сэра Джемса Читама относительно предстоящихъ перемѣнъ въ ихъ краѣ. Это было какъ разъ послѣ принятія лордами билля о реформѣ. М-съ Кадваладеръ, вдовствующая леди Читамъ и Целія сидѣли въ это время всѣ вмѣстѣ на садовыхъ стульяхъ, вставая по временамъ, чтобы приласкать маленькаго Артура, котораго катали въ колясочкѣ по аллеѣ. Большой зонтикъ съ бахромой защищалъ этого семейнаго божка отъ лучей солнца, какъ вдругъ на садовой дорожкѣ показался м-ръ Брукъ. Онъ имѣлъ разстроенный видъ и видимо былъ чѣмъ-то сильно взволнованъ.
   -- Что такое случилось? спросилъ его сэръ Джемсъ;-- не стрѣляли-ли опять въ лѣсного сторожа? Оно и въ порядкѣ вещей: оправдываютъ такихъ негодяевъ, какъ Троппингъ-Бассъ.
   -- Тутъ дѣло вовсе не о лѣсномъ сторожѣ? Нѣтъ!.. Пойдемте-ка лучше въ домъ, я тамъ все разскажу,-- отвѣчалъ м-ръ Брукъ, кивая головой Кадваладерамъ, въ знакъ того, что онъ откроетъ и имъ свой секретъ. Въ м-рѣ Брукѣ происходила, повидимому, сильная нервная пертурбація. Собираясь сообщить своимъ домашнимъ что-нибудь непріятное, онъ имѣлъ обыкновеніе уснащать свою рѣчь совершенно не идущими къ дѣлу подробностями, точно подносилъ горькое лекарство и хотѣлъ усладить его разными примѣсями. Онъ продолжалъ толковать съ сэромъ Джемсомъ о браконьерахъ до тѣхъ поръ, пока всѣ усѣлись; наконецъ, м-съ Кадваладеръ, сгорая отъ нетерпѣнія, воскликнула:
   -- Мнѣ до смерти хочется знать ваше грустное извѣстіе! Лѣсного сторожа не застрѣлили,-- это ужь дѣло рѣшеное,-- что-же такое случилось, наконецъ?
   -- Случилась вещь пренепріятная, понимаете? отвѣчалъ м-ръ Брукъ.-- Я очень радъ, что вы, м-съ Кадваладеръ, и ректоръ здѣсь; дѣло семейное и вы, своимъ участіемъ, поможете намъ перенести горе. Я именно съ тѣмъ и пріѣхалъ, душа моя, чтобъ сообщить тебѣ его.-- (Тутъ м-ръ Брукъ посмотрѣлъ на Целію.) -- Тебѣ и въ голову не придетъ, о чемъ я хочу сказать, понимаешь? Читамъ, вамъ это будетъ крайне непріятно... но, понимаете,-- ни вы, ни я тутъ не причемъ... Странныя дѣла творятся на свѣтѣ! И складываются они какъ-то сами собой...
   -- Вѣрно дѣло идетъ о Додо, произнесла Целія, привыкшая считать сестру опаснымъ винтомъ въ семейной машинѣ.
   Она пододвинула низенькій стулъ къ самымъ колѣнямъ мужа и сѣла на него.
   -- Бога ради, говорите скорѣе! Что такое? спросилъ сэръ Джемсъ.
   -- Вы знаете, Читамъ, что я не повиненъ въ духовномъ завѣщаніи Казобона, а оно-то именно и причина всему злу.
   -- Такъ, такъ, поспѣшно подхватилъ сэръ Джемсъ,-- но въ чемъ-же зло-то?
   -- А въ томъ, что Доротея опять выходитъ замужъ, продолжалъ м-ръ Брукъ, кивая головой Целіи, которая испуганно взглянула на мужа и положила ему руку на колѣно.
   Сэръ Джемсъ помертвѣлъ отъ бѣшенства, однако, не сказалъ ни слова.
   -- Творецъ милосердный! воскликнула м-съ Кадваладеръ,-- ужъ не за Виля-ли она выходитъ?
   -- Именно за него! многозначительно произнесъ м-ръ Брукъ и погрузился въ благоразумное молчаніе.
   -- Гумфри, что я тебѣ говорила! провозгласила м-съ Кадвяладеръ, дѣлая мужу выразительный жестъ рукой.-- Въ другой разъ ты не скажешь, что я не проницательна, а если скажешь то развѣ изъ противорѣчія. Еще ты вздумалъ увѣрять, что этотъ господинъ уѣхалъ изъ Миддльмарча.
   -- Очень можетъ быть, что онъ уѣзжалъ и опять вернулся, возразилъ спокойно ректоръ.
   -- Когда вы объ этомъ узнали? обратился сэръ Джемсъ къ Бруку, досадуя, что другіе мѣшаютъ ему говорить и едва переводя духъ отъ волненія.
   -- Вчера, смиренно отвѣтилъ Брукъ.-- Я былъ въ Ловикѣ,-- Доротея прислала за мной. Дѣло сладилось совершенно неожиданно... два дня тому назадъ у нихъ и въ помышленіи не было,-- понимаете?-- и въ помышленіи не было! Страннымъ образомъ вещи устраиваются! Но теперь ужь все кончено: Доротея рѣшилась и поперечить ей безполезно. Я сильно ее уговаривалъ. Читамъ, я исполнилъ свой долгъ. Стѣснять ея свободу я не имѣю права.
   -- Да, лучше-бы было, если-бы годъ тому назадъ я вызвалъ его на дуэль и убилъ, проговорилъ сэръ Джемсъ, вовсе не изъ чувства кровожадности, а только для того, чтобы сорвать сердце.
   -- Ну, можно-ли говорить такія ужасныя вещи, Джемсъ! замѣтила Целія.
   -- Читамъ, не горячитесь, отнеситесь къ этому дѣлу хладнокровнѣе, вмѣшался м-ръ Кадваладеръ, скорбѣвшій о томъ, что его добродушный пріятель до такой степени далъ волю своему гнѣву.
   -- Да развѣ легко переносить подобныя семейныя исторіи человѣку, который дорожитъ чувствомъ собственнаго достоинства и любитъ справедливость, возразилъ сэръ Джемсъ, все еще дрожа отъ бѣшенства. Вѣдь это положительный скандалъ! Если-бы Владиславъ имѣлъ хоть искру благородства, онъ давно-бы уѣхалъ отсюда. Впрочемъ, это меня не удивляетъ; я говорилъ на другой день послѣ похоронъ Казобона, что нужно сдѣлать,-- но меня не послушали.
   -- Вы требовали невозможнаго, Читамъ, понимаете? сказалъ м-ръ Брукъ;-- вы требовали, чтобы мы удалили его отсюда силой,-- а Владиславъ не такой человѣкъ, который-бы позволилъ распоряжаться собой. Нѣтъ! у него свой царь въ головѣ! Это замѣчательный малый! я всегда говорилъ, что онъ замѣчательный малый...
   -- Мнѣ очень прискорбно, что вы составили себѣ о немъ такое высокое мнѣніе, возразилъ сэръ Джемсъ, не будучи въ состояніи владѣть собой.-- Вамъ одному мы обязаны, что этотъ Владиславъ поселился въ нашемъ сосѣдствѣ! Вамъ-же мы обязаны, что такая женщина, какъ Доротея, унижается, выходя замужъ за него!.. Человѣкъ, опозоренный завѣщаніемъ мужа, человѣкъ такого темнаго происхожденія, самой предосудительной репутаціи, характера необстоятельнаго и, какъ мнѣ кажется, безъ всякихъ правилъ, осмѣливается принимать отъ нея такую жертву! Осмѣливается лишать ее почетнаго положенія въ обществѣ, богатства! Если-бы онъ былъ порядочный человѣкъ, онъ-бы избѣгалъ ея присутствія...
   -- Я предоставлялъ ей всѣ эти резоны, отвѣчалъ м-ръ Брукъ такимъ тономъ, будто оправдывался,-- говорилъ ей о бѣдности, о томъ, какъ всѣ отъ нея отрекутся... Я сказалъ ей:-- душа моя, ты не знаешь, что значитъ жить на 700 фунтовъ въ годъ... не имѣть кареты, терпѣть лишенія... вертѣться въ такомъ кругу, гдѣ даже не будутъ знать, какого ты рода. Попробуйте-ка сами поговорить съ Доротеей! Дѣло въ томъ, что у нея какое-то отвращеніе къ состоянію Казобона. Впрочемъ, вы сами услышите, какъ она на этотъ счетъ выражается.
   -- Нѣтъ! ужь извините! этого никогда не будетъ, возразилъ сэръ Джемсъ нѣсколько спокойнѣе.-- Я не въ силахъ ее видѣть; это было-бы для меня слишкомъ тяжело. Мнѣ больно думать, что такая женщина, какъ Доротея, дѣйствуетъ безразсудно...
   -- Читамъ, будьте справедливы, замѣтилъ добродушный, толстогубый ректоръ, который терпѣть не могъ ни къ чему не ведущія пренія,-- положимъ, что м-съ Казобонъ поступаетъ неблагоразумно, отказываясь отъ состоянія ради любимаго человѣка,-- мы мужчины имѣемъ такое жалкое понятіе другъ о другѣ, что подобное дѣйствіе со стороны женщины считаемъ глупостью,-- но я не думаю, чтобы вы имѣли право обвинять ее въ совершеніи дурного поступка, въ строгомъ смыслѣ слова.
   -- А между тѣмъ, я ее обвиняю, возразилъ сэръ Джемсъ.-- По моему, Доротея дурно поступаетъ, выходя замужъ за Владислава.
   -- Любезный другъ, у насъ у всѣхъ есть наклонность называть дурнымъ такой поступокъ, который намъ не нравится, спокойно произнесъ ректоръ.
   -- Все-таки это очень гадко со стороны Додо, заговорила, наконецъ, Целія, видимо, желая защитить мужа.-- Она сама меня не разъ увѣряла, что никогда болѣе не выйдетъ замужъ... ни за кого...
   -- Я то-же самое слышала отъ нея, величественно произнесла леди Читамъ, воображая, что ея свидѣтельство такъ-же важно, какъ свидѣтельство королевы.
   -- Ахъ, Боже мой! въ такихъ случаяхъ обыкновенно умалчиваютъ объ исключеніяхъ, воскликнула м-съ Кадваладеръ.-- Меня одно удивляетъ, что это для всѣхъ васъ кажется сюрпризомъ. Зачѣмъ-же вы ничего не дѣлали, чтобъ помѣшать ей? Будь здѣсь хоть лордъ Трейтонъ, и напѣвай онъ ей ежедневно о филантропіи, вѣрьте мнѣ, что она ранѣе года вышла-бы за него замужъ. Должно быть такая ея судьба! М-ръ Казобонъ самъ подготовилъ все это: онъ всю жизнь ей надоѣдалъ,-- видно ужь такимъ его Богъ создалъ,-- вѣчно противорѣчилъ ей.
   -- Я не знаю, какъ вы смотрите на это дѣло, Кадваладеръ, заговорилъ снова сэръ Джемсъ, поворачиваясь къ ректору,-- но я такого человѣка принять въ семью не могу... впрочемъ, я тутъ говорю лично о себѣ, прибавилъ онъ, тщательно избѣгая встрѣтиться глазами съ Брукомъ,-- другіе, можетъ быть, найдутъ его общество очень пріятнымъ и не обратятъ вниманія на приличія...
   -- Послушайте, Читамъ, возразилъ съ улыбкой м-ръ Брукъ, поглаживая себѣ ногу,-- не могу-же я отвернуться отъ Доротеи; я ей въ нѣкоторомъ родѣ замѣняю отца. Я ей сказалъ: душа моя, я не отказываюсь присутствовать на твоей свадьбѣ, я только сначала погорячился... Но вы понимаете, Читамъ,-- я могу ее лишить права наслѣдства; это, конечно, будетъ стоитъ мнѣ денегъ и сопряжено съ хлопотами... однако, я могу это сдѣлать.
   При этихъ словахъ м-ръ Брукъ подмигнулъ сэру Джемсу, очень довольный тѣмъ, что ему удалось выказать рѣшительность своего характера и въ то-же время намекнуть сэру Джемсу, что онъ догадывается, какая тайная причина его досады противъ Доротеи. И дѣйствительно, м-ръ Брукъ тронулъ такую струну въ сердцѣ сэра Джемса, въ существованіи которой тотъ стыдился сознаться даже самому себѣ. Вотъ почему, когда м-ръ Брукъ намекнулъ о лишеніи Доротеи правъ наслѣдства, сэръ Джемсъ вдругъ сконфузился; у него сдѣлались спазмы въ горлѣ, онъ вспыхнулъ до ушей и не нашелся, что отвѣтить. Слова м-ра Брука произвели на него гораздо болѣе сильное впечатлѣніе, чѣмъ шпилька, подпущенная м-ромъ Кадваладеромъ.
   Целія воспользовалась молчаніемъ мужа, чтобъ вставить свое слово, и съ необыкновенной легкостію, точно дѣло шло о приглашеніи на обѣдъ, спросила:
   -- А какъ вы думаете, дядя, свадьба Додо будетъ скоро?
   -- Полагаю, что недѣли черезъ три, отвѣчалъ м-ръ Брукъ, пожавъ плечами.-- Вы понимаете, Кадваладеръ, что воспрепятствовать этому я не могу, продолжалъ онъ, оборачиваясь къ ректору, какъ-бы ища въ немъ поддержки.
   -- Я-бы на вашемъ мѣстѣ не поднималъ такого шума, отвѣтилъ ректоръ;-- если ей нравится жить въ бѣдности,-- это ея дѣло! Вѣдъ вы-бы ни слова не сказали, если-бы она вышла за того-же Владислава, только богатаго. Притомъ у насъ есть много священниковъ, которые гораздо бѣднѣе ихъ. Да вотъ хоть-бы моя Элеонора, продолжалъ бѣдовый мужъ,-- всѣ ея родные возставали противъ ея замужества со мной; я не имѣлъ и тысячи фунтовъ дохода; по наружности я былъ настоящій увалень, хорошаго ничего не обѣщалъ, одѣвался прескверно. Всѣ мужчины удивлялись, какъ это нашлась женщина, которая полюбила меня... Честное слово, мнѣ слѣдуетъ держать сторону Владислава, развѣ услышу, что онъ сдѣлалъ что-нибудь дурное.
   -- Гумфри! все это неправда, и ты очень хорошо самъ это знаешь! воскликнула жена.-- Ты забылъ, что твоя фамилія Кадваладеръ; придетъ-ли кому-нибудь въ голову подумать, что я рѣшилась-бы выдти за такое чудовище, если-бы онъ носилъ другую фамилію!
   -- И прибавьте,-- не былъ-бы священникомъ, замѣтила леди Читамъ, кивая одобрительно головой.-- Про Элеонору нельзя сказать, что она вступила въ неровный бракъ, но м-ръ Владиславъ -- дѣло другое! Неправда-ли Джемсъ?
   Сэръ Джемсъ, обыкновенно относившійся къ матери съ большимъ почтеніемъ, на этотъ разъ только промычалъ что-то въ отвѣтъ. Целія посмотрѣла на него съ видомъ глубокомысленнаго котенка.
   -- Надо полагать, что въ его жилахъ течетъ самая смѣшанная кровь, продолжала м-съ Кадваладеръ:-- тутъ и казобоновская рыбья кровь, революціонера-поляка -- скрипача или танцовальнаго учителя -- кто его тамъ знаетъ -- за тѣмъ, кровь стараго рост...
   -- Элеонора, полно вздоръ говорить! прервалъ ее ректоръ, вставая.-- Намъ пора домой.
   -- Но совсѣмъ тѣмъ -- мальчишка очень не дуренъ собой, заключила м-съ Кадваладеръ, также вставая;-- онъ мнѣ напоминаетъ прекрасные старинные портреты Кричлея, которые были въ такой славѣ, пока не вошли въ моду идіоты новой школы.
   -- Я съ вами поѣду! сказалъ м-ръ Брукъ, вскакивая необыкновенно проворно съ своего мѣста.-- Пріѣзжайте-ка всѣ вы отобѣдать ко мнѣ завтра. Целія, душа моя, понимаешь?
   -- Джемсъ, милый, ты поѣдешь? спросила Целія, взявъ мужа за руку.
   -- Конечно, если ты этого желаешь, отвѣчалъ сэръ Джемсъ, обдергивая внизъ жилетъ, но никакъ не умѣя сладить съ выраженіемъ своего лица.-- Я поѣду, но съ условіемъ, если не встрѣчу тамъ...
   -- Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! воскликнулъ м-ръ Брукъ, понявъ, на что намекаетъ сэръ Джемсъ.-- Доротея ни за что не пріѣдетъ, понимаете? Пока вы прежде не сдѣлаете ей визита.
  

ГЛАВА LXXXI.

   -- Обѣдалъ-ли ты, Калэбъ, спросила м-съ Гартъ, занятая приготовленіемъ вечерняго чая, здороваясь съ мужемъ, который ушелъ изъ дому съ ранняго утра и только теперь вернулся.
   -- Отлично пообѣдалъ холодной бараниной и еще чѣмъ-то, отвѣчалъ онъ.-- Гдѣ Мэри?
   -- Кажется, въ саду, вмѣстѣ съ Лэтти.
   -- Фрэдъ еще не приходилъ?
   -- Нѣтъ. Но неужели ты уйдешь безъ чаю, Калэбъ? спросила м-съ Гартъ, видя, что ея разсѣянный супругъ снова надѣвалъ шляпу, только что имъ снятую.
   -- Я сейчасъ вернусь; мнѣ нужно повидать Мэри на одну минуту.
   Мэри, въ это время, находилась въ самомъ уютномъ уголку сада, гдѣ между двумя грушевыми деревьями висѣли качели. Надвинувъ на глаза, въ видѣ защиты отъ яркихъ лучей солнца, пунцовый платочекъ, надѣтый на голову, она высоко взбрасывала качели съ сидѣвшей на нихъ Лэтти, которая громко взвизгивала и смѣялась отъ души.
   Увидавъ отца, Мэри бросила веревку отъ качели и, откинувъ нѣсколько назадъ платочекъ, съ нѣжной, веселой улыбкой пошла ему на встрѣчу.
   -- А я пришолъ за тобой, Мэри, сказалъ м-ръ Гартъ.-- Пройдемся немного.
   Мэри очень хорошо поняла, что отецъ хочетъ ей сообщить что-нибудь важное. Съ ранняго дѣтства она привыкла догадываться, что слегка нахмуренныя брови и серьезный голосъ отца выражаютъ что онъ озабоченъ.
   -- Тебѣ придется довольно долго погрустить до свадьбы, Мэри, сказалъ отецъ, смотря не на нее, а на конецъ палки которую держалъ въ рукѣ.
   -- Чего-жъ мнѣ грустить, отецъ? возразила Мэри смѣясь.-- Я прожила 24 года и всегда была весела; не придется-же мнѣ ждать свадьбы еще столько-же лѣтъ; мнѣ кажется, все это время ты былъ доволенъ Фрэдомъ, прибавила она, шаловливо заглядывая отцу въ лицо.
   Калэбъ состроилъ ртомъ какую-то гримасу и изъ предосторожности отвернулся.
   -- Вспомни отецъ, какъ ты его хвалилъ въ послѣдній четвергъ! приставала Мэри.-- Ты говорилъ, что онъ необыкновенно хорошо изобрѣтаетъ источники доходовъ и вообще знаетъ толкъ въ хозяйствѣ.
   -- Будто я это говорилъ? съ лукавой усмѣшкой спросилъ Калэбъ.
   -- Конечно! я даже записала твои слова, поставила противъ нихъ число, anno Domini, и все какъ слѣдуетъ. Ты вѣдь любишь акуратность. Фредъ такъ хорошъ къ тебѣ, такъ уважаетъ тебя; право, рѣдко можно встрѣтить человѣка съ такимъ отличнымъ характеромъ, какъ Фрэдъ.
   -- Э-ге-ге! да ты видно подольщаешься ко мнѣ, чтобы я, въ самомъ дѣлѣ, вообразилъ, что это выгодная для тебя партія!
   -- Совсѣмъ нѣтъ, отецъ; я люблю Фрэда вовсе не за то, что считаю его выгодной партіей.
   -- А за что-жъ ты его любишь.
   -- А просто за то, что привыкла его любить. Я никого не журю такъ охотно, какъ его, а это вѣрный признакъ, что онъ будетъ моимъ мужемъ.
   -- Слѣдовательно, ты ужь порѣшила это дѣло въ своей головѣ, Мэри? Судя по всему, что случилось въ послѣднее время,-- (Калэбъ подъ этой фразой подразумѣвалъ очень многое) -- твои чувства къ Фрэду не измѣнились, иначе ты-бы мнѣ созналась; лучше поздно, чѣмъ никогда. Женщина не должна насиловать своего сердца; этимъ она не принесетъ счастія своему мужу.
   -- Чувства мои не измѣнились, отецъ, отвѣчала спокойно Мэри;-- я останусь вѣрна Фрэду до тѣхъ поръ, пока онъ не перемѣнится ко мнѣ. Мы не можемъ обойтись другъ безъ друга, а тѣмъ болѣе -- полюбить кого-нибудь; ему -- жениться на другой женщинѣ, а мнѣ выйдти замужъ за другого мужчину, все равно, что на старыхъ дорогихъ мѣстахъ воздвигнуть новыя строенія. А что намъ придется долго ждать свадьбы, это Фрэдъ давно знаетъ.
   Вмѣсто того, чтобы отвѣчать дочери, Калэбъ стоялъ молча и вертѣлъ палкой въ густой травѣ.
   -- Я тебѣ новость принесъ, заговорилъ онъ, наконецъ, взволнованнымъ голосомъ.-- Что ты скажешь, если Фрэдъ поселится въ Стон-Кортѣ и будетъ управлять этимъ имѣніемъ?
   -- Да развѣ это возможно? спросила Мэри съ удивленіемъ.
   -- Тетка Бюльстродъ хочетъ сдѣлать его своимъ управляющимъ; бѣдняжка была сейчасъ у меня и со слезами просила о томъ. Она желаетъ обезпечить мальчика; и дѣйствительно, такое дѣло будетъ для него очень выгодно. Если онъ съумѣетъ скопить деньжонокъ, то можетъ обзавестись своимъ собственнымъ хозяйствомъ, а онъ способенъ быть хорошимъ фермеромъ.
   -- Ахъ, Фрэдъ будетъ очень, очень счастливъ! Это дѣло такъ хорошо, что не вѣрится, чтобы оно исполнилось!
   -- Одного не забудь, проговорилъ Калэбъ, оборачиваясь къ дочери,-- что мнѣ придется взять имѣніе на свои плечи, быть отвѣтственнымъ лицомъ, слѣдить рѣшительно за всѣмъ. Матери это не понравится, хотя она и не скажетъ,-- поэтому Фрэду надо будетъ держать ухо востро.
   -- Не слишкомъ-ли это для тебя хлопотливо, отецъ? Не большая радость навязать на тебя новыя заботы.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, дитя; трудъ для меня наслажденіе, лишь-бы только мать не тревожилась. Притомъ, когда Фрэдъ на тебѣ женятся -- (тутъ голосъ Калэба слегка дрогнулъ) -- онъ сдѣлается акуратенъ и бережливъ. Ты умомъ вся въ мать, а отчасти и въ меня,-- съумѣешь держать его въ порядкѣ. Онъ сейчасъ сюда будетъ; я нарочно тебя предупредилъ, чтобы ты сама передала ему все дѣла, а мнѣ послѣ этого легче будетъ переговорить съ нимъ. Мы вмѣстѣ обсудимъ вопросъ и сдѣлаемъ нужные разсчеты.
   -- Ахъ, ты, мой милый, добрый старичокъ! воскликнула Мэри, обвивая руками шею отца, а онъ смиренно нагнулъ голову, очень довольный этой лаской дочери.-- Ну, есть-ли на бѣломъ свѣтѣ другая дѣвушка, которая можетъ сказать, что у нея такой безподобный отецъ, какъ у меня!
   -- Полно вздоръ говорить, дитя; мужъ будетъ тебѣ всегда казаться лучше отца.
   -- Никогда! возразила Мэри съ улыбкой.-- Мужья -- люди второстепеннаго разряда; ихъ постоянно надо держать въ рукахъ.
   Подходя къ дому вмѣстѣ съ отцомъ и съ Лэтти, которая прибѣжала къ нимъ, Мэри увидала Фрэда у калитки, ведущей въ огородъ, и пошла къ нему на встрѣчу.
   -- Какое на васъ прекрасное платье,-- мотъ вы этакій, сказала Мэри, когда Фрэдъ остановился передъ нею и съ комической церемонностію, почтительно приподнялъ шляпу.-- Вы не учитесь экономіи.
   -- Можно-ли такъ зло шутить, Мэри! возразилъ Фрэдъ.-- Посмотрите на края моихъ обшлаговъ. Если я кажусь порядочно одѣтымъ, то это по милости тщательной чистки платья. У меня въ запасѣ три пары и одна изъ нихъ -- свадебная.
   -- Воображаю, какъ въ ней вы будете хороши! Точно старинная картинка модъ.
   -- Въ два года фасонъ платья не можетъ очень состариться.
   -- Развѣ вы думаете, что наша свадьба будетъ черезъ два года? Будьте благоразумны, Фрэдъ, не льстите себя напрасный надеждами.
   -- Почему-жъ нѣтъ? Человѣкъ только и живетъ надеждами. Если мы не женимся черезъ два года, то исполненіе нашихъ желаній потеряетъ ужь свою прелесть.
   -- А я слышала исторію объ одномъ молодомъ человѣкѣ, который все лелѣялъ себя разными сладкими надеждами я жестоко ошибся.
   -- Мэри, если вы собираетесь мнѣ сказать что-нибудь непріятное, я удеру, уйду къ м-ру Гарту. У меня и безъ того на душѣ не весело; отецъ упалъ духомъ, дома нашего теперь не узнаешь... Я не перенесу дурной вѣсти...
   -- А какъ по вашему -- дурная будетъ вѣсть, если я вамъ скажу, что вамъ предстоитъ жить въ Стон-Кортѣ, что вы будете управлять тамошней фермой и что при благоразумной экономіи получите возможность завести свое собственное хозяйство и сдѣлаться знаменитымъ агрономомъ? Боюсь только, что вы очень растолстѣете.
   -- У васъ все шутки на умѣ, Мэри, отвѣчалъ Фрэдъ, невольно краснѣя.
   -- Я вамъ передала слова моего отца, а онъ никогда вздору не говоритъ, возразила Мэри, пристально глядя на Фрэда, который шелъ съ ней рядомъ и такъ жалъ ей руку, что она готова была вскрикнуть, хотя и виду не подавала, что ей больно.
   -- Ахъ, если-бы это случилось, изъ меня вышелъ-бы отличнѣйшій человѣкъ, Мэри! воскликнулъ Фрэдъ,-- и мы могли-бы тогда, наконецъ, жениться.
   -- Тише, тише, сэръ. Почему вы знаете, что я не отложу нашу свадьбу еще на нѣсколько лѣтъ? Въ это время вы успѣете снова испортиться, я полюблю другого и буду имѣть отличный предлогъ васъ надуть.
   -- Мэри, прошу васъ, не шутите этимъ, проговорилъ Фрэдъ дрожащимъ голосомъ; -- подтвердите мнѣ серьезно, что все сказанное вами правда и что вы очень довольны, потому что любите меня больше всего на свѣтѣ!
   -- Это все правда, Фрэдъ, и я очень довольна потому, что люблю васъ больше всего на свѣтѣ, повторила, какъ попугай, Мэри.
   Они остановились въ эту минуту на крыльцѣ, подъ широкимъ навѣсомъ, и Фрэдъ, нагнувшись къ Мэри, произнесъ почти шопотомъ:
   -- Помнишь, когда мы съ тобой въ первый разъ обручились колечкомъ отъ зонтика, Мэри? Ты тогда...
   Глаза Мэри весело засмѣялись, но злодѣй Бэнъ вдругъ выскочилъ на крыльцо съ собачкой Брауни, которая громко лаяла сзади его, и крикнулъ:
   -- Фрэдъ! Мэри! что-жъ вы нейдете? я вѣдь съѣмъ ваши пирожки!
  

Заключеніе.

   Каждая граница можетъ быть, въ одно и то-же время, и началомъ, и концомъ. Кто долго прожилъ въ средѣ молодыхъ существъ, тому естественно захочется узнать, что съ ними случилось въ послѣдующіе годы, потому что отрывокъ жизни, хотя-бы она и не была типична, далеко не все равно, что отрывокъ какой-нибудь ровной ткани. Обѣщанія могутъ быть не исполнены, пламенное стремленіе можетъ угаснуть, затаенныя силы могутъ найти удобный случай, чтобы вырваться наружу, прошедшая ошибка можетъ получить страшное возмездіе.
   Самый бракъ, служившій рубежомъ для столькихъ описаній, есть ничто иное, какъ великое начало. Мы видимъ это на Адамѣ и Евѣ, которые провели свой медовый мѣсяцъ въ раю, а колыбель для своего первенца устроили среди терній и колючихъ растеній пустыни. Бракъ есть начало домашней эпопеи, гдѣ супруги или постепенно завоевываютъ себѣ, или безвозвратно разрушаютъ тотъ крѣпкій союзъ, для котораго идущіе впередъ года служатъ только какъ-бы ступенями лѣстницы, а старость ничто иное, какъ періодъ жатвы сладкихъ взаимныхъ воспоминаній.
   Мы знаемъ супруговъ, которые, подобно рыцарямъ крестовыхъ походовъ, вступали на путь бранной жизни во всеоружіи блестящихъ надеждъ и энтузіазма, а возвращались разбитые, утомленные и потерявшіе вѣру другъ въ друга и въ весь міръ.
   Всѣмъ, кто сколько-нибудь интересовался Фрэдомъ Винци и Мэри Гартъ, будетъ пріятно узнать, что они прошли свой жизненный путь безъ потрясеній, и мирно, спокойно дожили свой вѣкъ. Фрэдъ не разъ удивлялъ своихъ сосѣдей самымъ неожиданнымъ образомъ. Онъ, напримѣръ, прославился въ своемъ краю, какъ фермеръ теоретикъ и практикъ и издалъ сочиненіе подъ заглавіемъ: "О способѣ разведенія овощей и объ экономическомъ откармливаніи телятъ", которое заслужило громкія похвалы на всѣхъ агрономическихъ митингахъ. Но жители Миддльмарча отнеслись къ этому сочиненію нѣсколько скептически; они подозрѣвали, что честь авторства принадлежитъ не Фрэду, а женѣ его, такъ-какъ имъ и въ голову не могло придти, чтобы Фрэдъ Винци былъ способенъ писать статьи о рѣпѣ и другихъ овощахъ.
   За-то, когда Мэри сочинила небольшую книжку для своихъ мальчиковъ, подъ заглавіемъ: "Исторія великихъ людей; подражаніе Плутарху," и отдала ее напечатать и издать Гриппу и Ко, въ Миддльмарчѣ, то всѣ въ городѣ были убѣждены, что книгу эту сочинилъ Фрэдъ, на томъ основаніи, что онъ былъ въ университетѣ, гдѣ изучали древнихъ авторовъ и что онъ могъ-бы быть священникомъ, если-бы того захотѣлъ.
   Это ясно доказывало, что жителей Миддльмарча трудно было обмануть и что тамъ находили совершенно лишнимъ хвалить автора какой-нибудь книги, потому что не тотъ, такъ другой все равно сочинилъ-бы ее.
   Фрэдъ сохранилъ свою прежнюю любовь къ верховой ѣздѣ, но на охоту ѣздилъ рѣдко, и если иногда принималъ приглашеніе поохотиться, то заставлялъ своихъ друзей трунить надъ робостью, съ которою онъ приближался теперь къ препятствіямъ во время скачки. За каждымъ кустомъ или заборомъ онъ видѣлъ Мэри и кудрявыя головки своихъ мальчиковъ.
   А у него ихъ было трое. Мэри очень радовалась, что ей приходится воспитывать только мальчиковъ, и когда Фрэдъ высказывалъ желаніе имѣть дѣвочку, похожую на нее, она смѣясь возражала: "Это было-бы большое горе для твоей матери".-- М-съ Винци, все болѣе и болѣе старѣясь и живя далеко не въ той роскошной обстановкѣ, какъ бывало прежде, чрезвычайно осталась довольна, что двое изъ мальчиковъ Фрэда были вылитые Винци и ничѣмъ не напоминали Гартовъ; за то Мэри втайнѣ радовалась, что меньшой изъ трехъ родился въ дѣдушку -- ея отца. Мальчикъ отличался необыкновенной вѣрностью руки и глаза при игрѣ въ мячъ или при сбиваніи камушками спѣлыхъ грушъ.
   Бэнъ и Лэтти Гартъ, сдѣлавшіеся дядей и теткой, далеко не достигнувъ еще совершеннолѣтія, вѣчно спорили между собой, чего имъ лучше желать: племянниковъ или племянницъ? Бэнъ увѣрялъ, что дѣвочки неоспоримо менѣе полезны, чѣмъ мальчики, иначе онѣ не ходили-бы вѣчно въ юбкахъ, а это самое и доказываетъ ихъ ничтожное назначеніе,-- за что Лэтти, всегда почерпавшая свои доказательства изъ книгъ, очень разсердилась, говоря, что Адамъ и Ева, по повелѣнію Божію, сдѣлали себѣ одинаковыя платья изъ звѣриныхъ шкуръ и что она навѣрное знаетъ, что на дальнемъ Востокѣ мужчины также носятъ юбки. Послѣдній аргументъ, столь оскорбительный для достоинства мужского пола, вывелъ Бэна изъ терпѣнія. "Значитъ, они дураки!" воскликнулъ онъ съ негодованіемъ и бросился немедленно въ матери съ вопросомъ: кто лучше -- мальчики или дѣвочки? На это м-съ Гартъ отвѣчала, что мальчики и дѣвочки одинаково шалятъ, но мальчики несравненно крѣпче сложены, могутъ быстрѣе бѣгать и съ большей мѣткостью бросать мячики и камни. Бэнъ остался очень доволенъ такимъ приговоромъ домашняго оракула, а Лэтти очень обидѣлась, внутренно сознавая, что въ умственномъ отношеніи она всетаки сильвѣе брата.
   Мэри съ лѣтами сдѣлалась очень похожа лицомъ на свою мать, хотя характеры ихъ были совершенно различные. Мэри не обременяла своихъ мальчиковъ систематическимъ ученьемъ, почему м-съ Гартъ находилась въ постоянномъ страхѣ, что ея внучата никогда не будутъ знать основательно грамматику и географію. Но когда мальчиковъ отдали въ школу, то они оказались отлично приготовленными; быть можетъ, это произошло оттого, что дѣти цѣлые дни проводили съ матерью.
   Если навести справки, то можетъ оказаться, что Мэри и Фрэдъ до сихъ-поръ живутъ въ Стон-Кортѣ; что вьющіяся растенія по прежнему осыпаютъ своими бѣлыми цвѣтами красивую каменную ограду, выходящую въ поле, вдоль которой тянется рядъ орѣховыхъ деревьевъ; что въ солнечный день эти два любящія другъ друга существа, обручившіяся когда-то колечкомъ отъ зонтика, можетъ быть, сидятъ и теперь, уже сѣденькія, спокойныя, у того самаго открытаго окна, откуда Мэри Гартъ, при жизни старика Питэра Фэтерстона, по приказанію его, сторожила пріѣздъ м-ра Лейдгата.
   Лейдгатъ не дожилъ до сѣдыхъ волосъ. Онъ умеръ 50 лѣтъ, обезпечивъ жену и дѣтей значительной суммой, въ которой застраховалъ свою жизнь. Онъ пріобрѣлъ себѣ отличную практику, разъѣзжая, смотря по сезону, изъ Лондона на континентъ и обратно; кромѣ того, онъ написалъ трактатъ о подагрѣ -- этой болѣзни однихъ богатыхъ людей. Онъ получалъ огромныя деньги отъ нѣкоторыхъ изъ своихъ паціентовъ, но постоянно считалъ свою карьеру неудавшеюся, такъ-какъ онъ не совершилъ всего того, что намѣренъ былъ совершить. Знакомые завидовали ему, находя, что у него прелестная жена, и вплоть до смерти Лейдгата ничто не поколебало этого общаго мнѣнія. Розамунда ужь никогда болѣе не компрометировала себя какой-либо неосторожностію; она по прежнему была кротка въ обращеніи, но настойчива, любила читать наставленія мужу и умѣла очень ловко дѣлать все по своему. Съ годами мужъ все менѣе и менѣе ей противорѣчилъ, изъ чего Розамунда заключила, что онъ, наконецъ, научился отдавать должную справедливость ея мнѣніямъ; съ другой стороны, и она убѣдилась въ его медицинскихъ способностяхъ, съ тѣхъ поръ, какъ онъ началъ зарабатывать большія деньги и, вмѣсто тѣсной клѣтки въ Брэйд-Стритѣ, устроилъ ей квартиру, всю уставленную цвѣтами и украшенную бронзою, гдѣ только и могла жить такая райская птичка, какъ Розамунда. Короче сказать, Лейдгатъ имѣлъ, что называется, успѣхъ; но онъ умеръ преждевременно отъ воспаленія, а Розамунда, впослѣдствіи, вышла вторично замужъ за пожилого и богатаго доктора, который очень привязался къ ея четверымъ дѣтямъ. Пріятно было смотрѣть, какъ она каталась съ дочерьми въ открытой коляскѣ и, навѣщая своихъ друзей, съ увлеченіемъ говорила о своемъ настоящемъ счастіи, называя его вознагражденіемъ,-- Розамунда не объясняла, за что именно, но, вѣроятно, она подразумѣвала подъ этихъ перенесенныя ею страданія отъ далеко не безупречнаго характера Тертія.
   Доротея никогда не считала себя выше другихъ женщинъ, чувствуя, что втеченіи своей жизни она сдѣлала меньше, чѣмъ должна-бы была сдѣлать. Она ни разу не раскаялась, что пожертвовала своимъ прежнимъ положеніемъ и богатствомъ, выйдя замужъ за Владислава, который жестоко-бы оскорбился, если-бы узналъ, что такая мысль могла придти ей въ голову. Оба они были крѣпко, неразрушимо связаны между собой взаимной любовью. Праздное спокойствіе было немыслимо для Доротеи, а потому она создала себѣ жизнь, полную благотворительной дѣятельности. Виль сдѣлался пламеннымъ публицистомъ и работалъ съ успѣхомъ въ ту эпоху, когда вводившіяся реформы возбуждали твердыя надежды на ихъ благотворное вліяніе,-- надежды, замѣтно охладѣвшія въ наше время. Кончилось тѣмъ, что онъ поступилъ въ парламентъ и избиратели сами заплатили за него издержки. Доротея не желала ничего лучшаго; она радовалась, что ея мужъ находится среди людей, борющихся за искорененіе зла, и что она можетъ быть ему полезна своими совѣтами. Многіе изъ знавшихъ ее близко сожалѣли, что женщина съ такимъ солиднымъ умомъ и съ такими рѣдкими достоинствами допустила поглотить себя жизнію мужа и что она слыветъ въ извѣстныхъ кружкахъ только какъ хорошая жена и мать; но съ точностію опредѣлить, на что именно была способна Доротея, никто не могъ, начиная съ сэра Джэмса Читама, который все продолжалъ твердить, что ей не слѣдовало выходить за Виля Владислава.
   Но такое сужденіе его ни разу не подало поводъ къ семейному раздору. М-ръ Брукъ, напримѣръ, съ самого начала не могъ отказать себѣ въ удовольствіи переписываться съ Вилемъ и Доротеей, и однажды утромъ, когда онъ необыкновенно пространно росписался о проектѣ муниципальной реформы, изъ подъ пера его, совершенно неожиданно, вылилось приглашеніе пріѣхать въ Грэнджъ обоимъ супругамъ. Чтобы вычеркнуть написанную фразу, пришлось-бы пожертвовать всѣмъ драгоцѣннымъ письмомъ, а такая жертва для м-ра Брука была невозможна. Втеченіи первыхъ мѣсяцевъ своей переписки съ Доротеей, м-ръ Брукъ постоянно намекалъ сэру Джэмсу о своемъ непреложномъ намѣреніи лишить ее правъ наслѣдства, и даже въ тотъ самый день, когда своевольное перо его импровизировало приглашеніе въ Грэнджъ, онъ явился въ Фрэшитъ нарочно за тѣмъ, чтобы удостовѣрить сэръ Джэмса въ неизмѣнности своего рѣшенія принять самыя энергическія мѣры предосторожности къ устраненію отъ наслѣдства имѣніемъ Бруковъ такихъ потомковъ, въ жилахъ которыхъ течетъ смѣшанная кровь.
   Но въ это утро, въ Фрэшит-Голлѣ случилось нѣчто необычайное. Целія получила письмо, надъ которымъ она долго плакала молча, а когда сэръ Джэисъ, не привыкшій видѣть ея слезъ, съ испугомъ спросилъ: въ чемъ дѣло?-- она разразилась такими рыданіями, какихъ онъ и не ожидалъ отъ нея.
   -- У Доротеи родился мальчикъ! говорила всхлипывая Целія... а ты не пускаешь меня навѣстить ее... я увѣрена, что она нуждается въ моемъ присутствіи... она вѣдь не знаетъ, какъ обращаться съ дѣтьми... Богъ знаетъ еще, что они тамъ надѣлаютъ... Всѣ думали, что Доротея умретъ... Это ужасно!... Представь себѣ, если-бы я и маленькій Артуръ находились въ такомъ положеніи и Додо запретили-бы насъ навѣщать... Можно-ли быть такимъ злымъ, Джэмсъ!...
   -- Боже мой! Целія! воскликнулъ Джэисъ, уничтоженный слезами жены,-- скажи, чего ты хочешь? я все готовъ для тебя сдѣлать. Хочешь, я повезу тебя самъ завтра-же въ городъ.
   И Целія, конечно, пожелала этого.
   Тотчасъ послѣ этого разговора пріѣхалъ м-ръ Брукъ; встрѣтивъ баронета въ саду, онъ завелъ съ нимъ свой обыкновенный разговоръ, въ полномъ невѣденіи новости, о которой сэръ Джэмсъ не счелъ за нужное немедленно сообщить ему. Но лишь только рѣчь между ними коснулась наслѣдства, сэръ Джэмсъ возразилъ:
   -- Дорогой сэръ, я не имѣю права давать вамъ совѣтовъ; что-жъ до меня касается, то я оставилъ-бы это дѣло безъ перемѣнъ, такъ, какъ оно есть.
   М-ръ Брукъ былъ до того пораженъ изумленіемъ, что въ первую минуту забылъ даже порадоваться, что его избавляютъ отъ хлопотъ передѣлывать завѣщаніе.
   Подчиняясь сердечнымъ стремленіямъ Целіи, сэръ Джэмсъ, волей или неволей, долженъ былъ согласиться на примиреніе съ Доротеей и съ ея мужемъ. Когда между женами существуетъ крѣпкая привязанность, мужья должны стараться умѣрять свои взаимныя антипатіи. Однако, сэръ Джемсъ никакъ не могъ добиться того, чтобы полюбить Владислава, а тотъ, съ своей стороны, всячески избѣгалъ случаевъ оставаться съ нимъ глазъ на глазъ. Оба они, можно сказать, только терпѣли другъ друга и разговоръ между ними клеился лишь въ присутствіи Доротеи и Целіи.
   Нѣсколько лѣтъ спустя, сдѣлано было такого рода семейное условіе, что м-съ Владиславъ будетъ пріѣзжать, не менѣе двухъ разъ въ годъ, гостить въ Грэнджѣ. Такимъ образомъ, подроставшіе дѣти изъ Фрэшита ѣздили съ большой радостію въ Типтонъ -- играть тамъ съ своими кузенами, не взирая на то, что въ жилахъ послѣднихъ текла не такая чистая кровь, какъ у нихъ.
   М-ръ Брукъ дожилъ до глубокой старости; имѣніе его наслѣдовалъ старшій сынъ Доротеи, которому предлагали быть депутатомъ отъ Миддльмарча; но онъ на это не согласился, находя что онъ менѣе будетъ стѣсненъ въ своихъ убѣжденіяхъ внѣ предѣловъ своей родины.
   Сэръ Джэмсъ до конца жизни считалъ вторичный бракъ Доротеи промахомъ и, вѣроятно, поэтому, въ молодомъ поколѣніи Миддльмарча осталось преданіе, что Доротея, будучи красивой молодой дѣвушкой, вышла замужъ за священника, человѣка болѣзненнаго и такого стараго, что онъ годился-бы ей въ отцы; что менѣе чѣмъ черезъ годъ послѣ его смерти она отказалась отъ всего состоянія и вышла замужъ за кузена перваго мужа, человѣка безъ средствъ, темнаго происхожденія и такого молодого, что годился-бы ей въ сыновья. Люди, незнавшіе лично Доротеи, обыкновенно замѣчали при этомъ, что, вѣроятно, она была не очень красива, иначе не вышла-бы ни за того, ни за другого.
   Нѣтъ сомнѣнія, что эти два рѣшительные шага въ жизни были далеко не идеально-прекрасны и что ихъ скорѣе можно назвать результатомъ порывовъ молодой, благородной натуры, изнемогавшей среди прозаической обстановки. Въ Миддльмарчѣ много толковали о заблужденіяхъ Доротеи, но ни одинъ голосъ не поднялся въ защиту ея, чтобы сказать, что такого рода заблужденія возможны только въ обществѣ, которое относится равнодушно въ бракамъ болѣзненныхъ стариковъ съ молодыми дѣвушками и къ небрежному воспитанію женщинъ, и при этомъ дѣйствуетъ радикально-противоположно громко проповѣдуемымъ имъ правиламъ. Пока въ обществѣ будетъ существовать подобное направленіе, до тѣхъ поръ будутъ постоянно случаться такія противорѣчія, какія мы видѣли въ жизни Доротеи; возвышенныя чувства будутъ казаться заблужденіями, а истинная, горячая вѣра -- иллюзіей, потому что нѣтъ человѣка, на духъ котораго не имѣла-бы вліянія окружающая его среда. Въ нашъ вѣкъ не мыслимы ни св. Терезы, ни Антигоны; среда, изъ которой онѣ почерпали силы для своихъ пламенныхъ порывовъ, исчезла навсегда; мы же, ничтожные люди, съ нашими будничными словами и дѣйствіями, подготовляемъ судьбу многихъ другихъ Доротей, жизнь которыхъ представитъ еще болѣе грустный обращикъ жертвъ, чѣмъ жизнь знакомой уже намъ Доротеи. Ея тонко-развитая душа открывала ей выходы изъ ея тяжкаго положенія, хотя для другихъ они были невидимы. Ея богатая натура, подобно широкой рѣкѣ, раздѣлилась на безчисленные рукава, имена которыхъ остались неизвѣстны; но благотворное вліяніе ея жизни разлилось на множество людей. Все хорошее въ человѣчествѣ есть, большей частію, послѣдствіе совершенно не историческихъ фактовъ, и если вамъ и мнѣ живется лучше, чѣмъ могло-бы житься, мы обязаны этимъ малому числу безвѣстныхъ дѣятелей, умершихъ въ скромной долѣ и покоящихся въ могилахъ, которыхъ никто не посѣщаетъ!

"Дѣло", No 12, 1871, NoNo 1--12, 1872, NoNo 1--2, 1873

  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru