Фет Афанасий Афанасьевич
Стихотворения

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

Оценка: 5.49*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Шарманщик
    Ива
    Пароход
    "В долгие ночи, как вежды на сон не сомкнуты..."
    "Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад..."
    К Лидии (Из Горация, книга III, ода IX)
    На Днепре в половодье
    "Растут, растут причудливые тени..."
    "Не спрашивай, над чем задумываюсь я..."
    Первая борозда
    "Ты расточительна на милые слова..."
    Лес
    "Какое счастие: и ночь, и мы одни!.."
    "Что за ночь! Прозрачный воздух скован..."
    Старый парк
    Весенние мысли
    "Какие-то носятся звуки..."
    "Расстались мы, ты странствуешь далече..."
    "Когда, измучен жаждой счастья..."
    Элегия ("Когда мои мечты за гранью прошлых дней...")
    "Кричат перепела, трещат коростели..."
    Грезы
    Горное ущелье
    У камина
    Хижина в лесу
    Узник
    "Я долго стоял неподвижно..."
    Ивы и березы
    "Ночь. Не слышно городского шума..."
    Песнь пажа
    "Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок..."
    "Есть ночи зимней блеск и сила..."
    "Последний звук умолк в лесу глухом..."
    Муза
    "Дай руку мне, дай руку, пери злая..."
    Весна
    Тургеневу
    Notturno
    Прости (Офелии)
    На озере
    "Над озером лебедь в тростник протянул..."
    "Средь кленов девственных..."
    В саду
    Больной
    Ревель
    "Отвергнув гордое сомненье..."
    Мой ангел

Афанасий Фет

ШАРМАНЩИК

   
             К окну я в потемках приник -
             Ну, право, нельзя неуместней:
             Опять в переулке старик
             С своей неотвязною песней!
   
             Те звуки свистят и поют
             Нескладно-тоскливо-неловки...
             Встают предо мною, встают
             За рамой две светлых головки.
   
             Над ними поверхность стекла
             При месяце ярко-кристальна.
             Одна так резво-весела,
             Другая так томно-печальна.
   
             И - старая песня!- с тоской
             Мы прошлое нежно лелеем,
             И жаль мне и той и другой,
             И рад я сердечно обеим.
   
             Меж них в промежутке видна
             Еще голова молодая,-
             И всё он хорош, как одна,
             И всё он грустит, как другая.
   
             Он предан навеки одной
             И грусти терзаем приманкой...
             Уйдешь ли ты, гаер седой,
             С твоей неотвязной шарманкой?..
   

ИВА

             Сядем здесь, у этой ивы,
             Что за чудные извивы
             На коре вокруг дупла!
             А под ивой как красивы
             Золотые переливы
             Струй дрожащего стекла!
   
             Ветви сочные дугою
             Перегнулись над водою,
             Как зеленый водопад;
             Как живые, как иглою,
             Будто споря меж собою,
             Листья воду бороздят.
   
             В этом зеркале под ивой
             Уловил мой глаз ревнивый
             Сердцу милые черты...
             Мягче взор твой горделивый...
             Я дрожу, глядя, счастливый,
             Как в воде дрожишь и ты.
   
             1854
   
   
             ПАРОХОД
   
             Злой дельфин, ты просишь ходу,
             Ноздри пышут, пар валит,
             Сердце мощное кипит,
             Лапы с шумом роют воду.
   
             Не лишай родной земли
             Этой девы, этой розы;
             Погоди, прощанья слезы
             Вдохновенные продли!
   
             Но напрасно... Конь морской,
             Ты понесся быстрой птицей -
             Только пляшут вереницей
             Нереиды за тобой.
   
             1854
   

* * *

             В долгие ночи, как вежды на сон не сомкнуты,
                Чудные душу порой посещают минуты.
             Дух окрылён, никакая не мучит утрата,
                В дальней звезде отгадал бы отбывшего брата!
             Близкой души предо мной все ясны изгибы:
                Видишь, как были, - и видишь, как быть мы могли бы!
             О, если ночь унесёт тебя в мир этот странный,
                Мощному духу отдайся, о друг мой желанный!
             Я отзовусь - но, внемля бестелесному звуку,
                Вспомни меня, как невольную помнят разлуку!
   
             1851
   

* * *

             Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад.
             Люди спят; одни лишь звезды к нам глядят.
             Да и те не видят нас среди ветвей
             И не слышат - слышит только соловей...
             Да и тот не слышит,- песнь его громка;
             Разве слышат только сердце и рука:
             Слышит сердце, сколько радостей земли,
             Сколько счастия сюда мы принесли;
             Да рука, услыша, сердцу говорит,
             Что чужая в ней пылает и дрожит,
             Что и ей от этой дрожи горячо,
             Что к плечу невольно клонится плечо...
    

К ЛИДИИ

Из Горация, книга III, ода IX

             Гораций
   
             Доколе милым я еще тебе казался
             И белых плеч твоих, любовию горя,
             Никто из юношей рукою не касался,
             Я жил блаженнее персидского царя.
   
             Лидия
   
             Доколь любовь твоя к другой не обратилась
             И Хлои Лидия милей тебе была,
             Счастливым именем я Лидии гордилась
             И римской Илии прославленней жила.
   
             Гораций
   
             Я Хлое уж теперь фракийской покорился,
             Ее искусна песнь и сладок цитры звон;
             Для ней и умереть бы я не устрашился,
             Лишь был бы юный век судьбами пощажен.
   
             Лидия
   
             Горю я пламенем взаимности к Капаю,
             Тому, что Орпитом турийским порожден;
             И дважды за него я умереть желаю,
             Лишь был бы юноша судьбами пощажен.
   
             Гораций
   
             Что, если бы любовь, как в счастливое время,
             Ярмом незыблемым связала нас теперь?
             И русой Хлои я с себя низвергнув бремя,
             Забытой Лидии отверз бы снова дверь?
   
             Лидия
   
             Хоть красотою он полночных звезд светлее,
             Ты ж споришь в легкости с древесною корой,
             И злого Адрия причудливей и злее -
             С тобой хотела б жить и умереть с тобой.
   
   
             НА ДНЕПРЕ В ПОЛОВОДЬЕ
   
                      (А. Я. П-вой)
   
             Светало. Ветер гнул упругое стекло
             Днепра, еще в волнах не пробуждая звука.
             Старик отчаливал, опершись на весло,
             А между тем ворчал на внука.
   
             От весел к берегу кудрявый след бежал;
             Струи под лодкой закипели;
             Наш парус, медленно надувшись, задрожал,
             И мы как птица полетели.
   
             И ярким золотом и чистым серебром
             Змеились облаков прозрачных очертанья;
             Над разыгравшимся, казалося, Днепром
             Струилися от волн и трав благоуханья.
   
             За нами мельница едва-едва видна
             И берег посинел зеленый...
             И вот под лодкою вздрогнувшей быстрина
             Сверкает сталью вороненой...
   
             А там затопленный навстречу лес летел...
             В него зеркальные врывалися заливы;
             Над сонной влагою там тополь зеленел,
             Белели яблони и трепетали ивы.
   
             И под лобзания немолкнущей струи
             Певцы, которым лес да волны лишь внимали,
             С какой-то негою задорной соловьи
             Пустынный воздух раздражали.
   
             Вот изумрудный луг, вот желтые пески
             Горят в сияньи золотистом;
             Вон утка крадется в тростник, вон кулики
             Беспечно бегают со свистом...
   
             Остался б здесь дышать, смотреть и слушать век...
   
             <1853>
   
   
             * * *
   
             Растут, растут причудливые тени,
                  В одну сливаясь тень...
             Уж позлатил последние ступени
                  Перебежавший день.
   
             Что звало жить, что силы горячило -
                  Далеко за горой.
             Как призрак дня, ты, бледное светило,
                  Восходишь над землей.
   
             И на тебя, как на воспоминанье,
                  Я обращаю взор...
             Смолкает лес, бледней ручья сиянье,
                  Потухли выси гор;
   
             Лишь ты одно скользишь стезей лазурной;
                  Недвижно все окрест...
             Да сыплет ночь своей бездонной урной
                  К нам мириады звезд.
   
   
                          * * *
   
             Не спрашивай, над чем задумываюсь я:
             Мне сознаваться в том и тягостно и больно;
             Мечтой безумною полна душа моя
             И в глубь минувших лет уносится невольно.
   
             Сиянье прелести тогда в свой круг влекло:
             Взглянул - и пылкое навстречу сердце рвется!
             Так, голубь, бурею застигнутый, в стекло,
             Как очарованный, крылом лазурным бьется.
   
             А ныне пред лицом сияющей красы
             Нет этой слепоты и страсти безответной,
             Но сердце глупое, как ветхие часы,
             Коли забьет порой, так всё свой час заветный.
   
             Я помню, отроком я был еще; пора
             Была туманная, сирень в слезах дрожала;
             В тот день лежала мать больна, и со двора
             Подруга игр моих надолго уезжала.
   
             Не мчались ласточки, звеня, перед окном,
             И мошек не толклись блестящих вереницы,
             Сидели голуби нахохлившись, рядком,
             И в липник прятались умолкнувшие птицы.
   
             А над колодезем, на вздернутом шесте,
             Где старая бадья болталась, как подвеска,
             Закаркал ворон вдруг, чернея в высоте, -
             Закаркал как-то зло, отрывисто и резко.
   
             Тот плач давно умолк, - кругом и смех и шум;
             Но сердце вечно, знать, пугаться не отвыкнет;
             Гляжу в твои глаза, люблю их нежный ум...
             И трепещу - вот-вот зловещий ворон крикнет.
   
             <1854>
   
   
             ПЕРВАЯ БОРОЗДА
   
             Со степи зелено-серой
             Подымается туман,
             И торчит еще Церерой
             Ненавидимый бурьян.
   
             Ржавый плуг опять светлеет;
             Где волны, склонясь, прошли,
             Лентой бархатной чернеет
             Глыба взрезанной земли.
   
             Чем-то блещут свежим, нежным
             Солнца вешние лучи,
             Вслед за пахарем прилежным
             Ходят жадные грачи.
   
             Ветерок благоухает
             Сочной почвы глубиной,-
             И Юпитера встречает
             Лоно Геи молодой.
   
   
             * * *
   
             Ты расточительна на милые слова,
             А в сердце мне не шлешь отрадного привета
             И в тайне думаешь: причудлива, черства
             Душа суровая поэта.
   
             Я тоже жду; я жду, нельзя ли превозмочь
             Твоей холодности, подметить миг участья,
             Чтобы в глазах твоих, загадочных как ночь,
             Затрепетали звезды счастья.
   
             Я жду, я жажду их; мечтателю в ночи
             Сиянья не встречать пышнее и прелестней,
             И знаю - низойдут их яркие лучи
             Ко мне и трепетом, и песней.
   
             1854
   
   
                      ЛЕС
   
             Куда ни обращаю взор,
             Кругом синеет мрачный бор
             И день права свои утратил.
             В глухой дали стучит топор,
             Вблизи стучит вертлявый дятел.
   
             У ног гниет столетний лом,
             Гранит чернеет, и за пнем
             Прижался заяц серебристый,
             А на сосне, поросшей мхом,
             Мелькает белки хвост пушистый.
   
             И путь заглох и одичал,
             Позеленелый мост упал
             И лег, скосясь, во рву размытом,
             И конь давно не выступал
             По нем подкованным копытом.
   
             <1854>
   
   
             * * *
   
             Какое счастие: и ночь, и мы одни!
             Река - как зеркало и вся блестит звездами;
             А там-то... голову закинь-ка да взгляни:
             Какая глубина и чистота над нами!
   
             О, называй меня безумным! Назови
             Чем хочешь; в этот миг я разумом слабею
             И в сердце чувствую такой прилив любви,
             Что не могу молчать, не стану, не умею!
   
             Я болен, я влюблён; но, мучась и любя -
             О слушай! о пойми! - я страсти не скрываю,
             И я хочу сказать, что я люблю тебя -
             Тебя, одну тебя люблю я и желаю!
   
   
             * * *
   
             Что за ночь! Прозрачный воздух скован;
             Над землёй клубится аромат.
             О, теперь я счастлив, я взволнован,
             О, теперь я высказаться рад!
   
             Помнишь час последнего свиданья!
             Безотраден сумрак ночи был;
             Ты ждала, ты жаждала признанья -
             Я молчал: тебя я не любил.
   
             Холодела кровь, и сердце ныло:
             Так тяжка была твоя печаль;
             Горько мне за нас обоих было,
             И сказать мне правду было жаль.
   
             Но теперь, когда дрожу и млею
             И, как раб, твой каждый взор ловлю,
             Я не лгу, назвав тебя своею
             И клянясь, что я тебя люблю!
   
             1854
   
   
   
                      СТАРЫЙ ПАРК
   
             Сбирались умирать последние цветы
             И ждали с грустию дыхания мороза;
             Краснели по краям кленовые листы,
             Горошек отцветал, и осыпалась роза.
   
             Над мрачным ельником проснулася заря,
             Но яркости ее не радовались птицы;
             Однообразный свист лишь слышен снегиря,
             Да раздражает писк насмешливой синицы.
   
             Беседка старая над пропастью видна.
             Вхожу. Два льва без лап на лестнице встречают.
             Полузатертые чужие имена,
             Сплетаясь меж собой, в глазах моих мелькают.
   
             Гляжу. У ног моих отвесною стеной
             Мне сосен кажутся недвижные вершины,
             И горная тропа, размытая водой,
             Виясь как желтый змей, бежит на дно долины.
   
             И солнце вырвалось из тучи, и лучи,
             Блеснув как молния, в долину долетели.
             Отсюда вижу я, как бьют в пруде ключи
             И над травой стоят недвижные форели.
   
             Один. Ничьих шагов не слышу за собой.
             В душе уныние, усилие во взоре.
             А там, за соснами, как купол голубой,
             Стоит бесстрастное, безжалостное море.
   
             Как чайка, парус там белеет в высоте.
             Я жду, потонет он, но он не утопает
             И, медленно скользя по выгнутой черте,
             Как волокнистый след пропавшей тучки тает.
   
             1853 (?)
   
   
             ВЕСЕННИЕ МЫСЛИ
   
             Снова птицы летят издалека
             К берегам, расторгающим лед,
             Солнце теплое ходит высоко
             И душистого ландыша ждет.
             Снова в сердце ничем не умеришь
             До ланит восходящую кровь,
             И душою подкупленной веришь,
             Что, как мир, бесконечна любовь.
             Но сойдемся ли снова так близко
             Средь природы разнеженной мы,
             Как видало ходившее низко
             Нас холодное солнце зимы?
   
             1848
   
   
             * * *
   
             Какие-то носятся звуки
             И льнут к моему изголовью.
             Полны они томной разлуки,
             Дрожат небывалой любовью.
   
             Казалось бы, что ж? Отзвучала
             Последняя нежная ласка,
             По улице пыль пробежала,
             Почтовая скрылась коляска...
   
             И только... Но песня разлуки
             Несбыточной дразнит любовью,
             И носятся светлые звуки
             И льнут к моему изголовью.
   
             <1853>
   
   
                         * * *
   
             Расстались мы, ты странствуешь далече,
                   Но нам дано опять
             В таинственной и ежечасной встрече
                   Друг друга понимать.
   
             Когда в толпе живой и своевольной,
                   Поникнув головой,
             Смолкаешь ты с улыбкою невольной, -
                   Я говорю с тобой.
   
             И вечером, когда в аллее темной
                   Ты пьешь немую ночь,
             Знай, тополи и звезды негой томной
                   Мне вызвались помочь.
   
             Когда ты спишь, и полог твой кисейный
                   Раздвинется в лучах,
             И сон тебя прозрачный, тиховейный
                   Уносит на крылах,
   
             А ты, летя в эфир неизмеримый,
                   Лепечешь: "Я люблю", -
             Я - этот сон, - и я рукой незримой
                   Твой полог шевелю.
   
             1857
   
   
             * * *
   
             Когда, измучен жаждой счастья
             И громом бедствий оглушен,
             Со взором, полным сладострастья,
             В тебе последнего участья
             Искать страдалец обречен, -
   
             Не верь, суровый ангел бога,
             Тушить свой факел погоди.
             О, как в страданьи веры много!
             Постой! безумная тревога
             Уснет в измученной груди.
   
             Придет пора - пора иная:
             Повеет жизни благодать,
             И будет тот, кто, изнывая,
             В тебе встречал предтечу рая,
             Перед тобою трепетать.
   
             Но кто не молит и не просит,
             Кому страданье не дано,
             Кто жизни злобно не поносит,
             А молча, сознавая, носит
             Твое могучее зерно,
   
             Кто дышит с равным напряженьем, -
             Того, безмолвна, посети,
             Повея полным примиреньем,
             Ему предстань за сновиденьем
             И тихо вежды опусти.
   
   
             ЭЛЕГИЯ
   
             Когда мои мечты за гранью прошлых дней
             Найдут тебя опять за дымкою туманной,
             Я плачу сладостно, как первый иудей
                На рубеже земли обетованной.
   
             Не жаль мне детских игр, не жаль мне тихих снов,
             Тобой так сладостно и больно возмущённых
             В те дни, как постигал я первую любовь
                По бунту чувств неугомонных.
   
             По сжатию руки, по отблеску очей,
             Сопровождаемым то вздохами, то смехом,
             По ропоту простых, незначащих речей,
                Лишь нам звучащих страсти эхом.
   
             1844
   
   
             * * *
   
             Кричат перепела, трещат коростели,
             Ночные бабочки взлетели,
             И поздних соловьев над речкою вдали
             Звучат порывистые трели.
   
             В напевах вечера тревожною душой
             Ищу былого наслажденья -
             Увы, как прежде, в грудь живительной
             струей
             Они не вносят откровенья!
   
             Но тем мучительней, как близкая беда,
             Меня томит вопрос лукавый:
             Ужели подошли к устам моим года
             С такою горькою отравой?
   
             Иль век смолкающий в наследство передал
             Свои бесплодные мне муки,
             И в одиночестве мне допивать фиал,
             Из рук переходивший в руки?
   
             Проходят юноши с улыбкой предо мной,
             И слышу я их шепот внятный:
             Чего он ищет здесь средь жизни молодой
             С своей тоскою непонятной?
   
             Спешите, юноши, и верить и любить,
             Вкушать и труд и наслажденье.
             Придет моя пора, - и скоро, может быть,
             Мое наступит возрожденье.
   
             Приснится мне опять весенний, светлый сон
             На лоне божески едином,
             И мира юного, покоен, примирен,
             Я стану вечным гражданином.
   
   
             ГРЕЗЫ
   
             Мне снился сон, что сплю я непробудно,
             Что умер я и в грезы погружен;
             И на меня ласкательно и чудно
             Надежды тень навеял этот сон.
   
             Я счастья жду, какого - сам не знаю.
             Вдруг колокол - и все уяснено;
             И, просияв душой, я понимаю,
             Что счастье в этих звуках. - Вот оно!
   
             И звуки те прозрачнее, и чище,
             И радостней всех голосов земли;
             И чувствую - на дальнее кладбище
             Меня под них, качая, понесли.
   
             В груди восторг и сдавленная мука,
             Хочу привстать, хоть раз еще вздохнуть
             И, на волне ликующего звука
             Умчася вдаль, во мраке потонуть.
   
   
             ГОРНОЕ УЩЕЛЬЕ
   
             За лесом лес и за горами горы,
             За темными лилово-голубые,
             И если долго к ним приникнут взоры,
             За бледным рядом выступят другие.
             Здесь темный дуб и ясень изумрудный,
             А там лазури тающая нежность...
             Как будто из действительности чудной
             Уносишься в волшебную безбрежность.
   
             И в дальний блеск душа лететь готова,
             Не трепетом, а радостью объята,
             Как будто это чувство ей не ново,
             А сладостно уж грезилось когда-то.
             
   
             У КАМИНА
   
             Тускнеют угли. В полумраке
             Прозрачный вьется огонек.
             Так плещет на багряном маке
             Крылом лазурным мотылек.
   
             Видений пестрых вереница
             Влечет, усталый теша взгляд.
             И неразгаданные лица
             Из пепла серого глядят.
   
             Встает ласкательно и дружно
             Былое счастье и печаль,
             И лжет душа, что ей не нужно
             Всего, чего глубоко жаль.
             
   
             ХИЖИНА В ЛЕСУ
   
             На лес насунулися тучи,
             Морозит - трудно продохнуть.
             Ни зги не видно, вихрь колючий
             Сугробом переносит путь.
   
             О, как он путнику несносен!
             Но вот надежда - огонек
             Блеснул звездою из-за сосен:
             Приют знакомый недалек.
   
             Стучусь с уверенностью давней:
             Знакомый голос за стеной;
             Как прежде, луч, скользя меж ставней,
             Ложится яркой полосой.
   
             "О, выйди! Это я!.." Напрасно!..
             Я слышу голос, вижу свет, -
             Всё так безжизненно, бесстрастно:
             Ответа нет, привета нет!
   
             Давно ль сюда рвался так жадно
             Я с одинокого пути?..
             Здесь умирать так безотрадно,
             И сил нет далее брести!
   
   
             УЗНИК
   
             Густая крапива
             Шумит под окном,
             Зеленая ива
             Повисла шатром;
   
             Веселые лодки
             В дали голубой;
             Железо решетки
             Визжит под пилой.
   
             Бывалое горе
             Уснуло в груди,
             Свобода и море
             Горят впереди.
   
             Прибавилось духа,
             Затихла тоска,
             И слушает ухо,
             И пилит рука.
   
   
             * * *
   
             Я долго стоял неподвижно,
             В далёкие звёзды вглядясь, -
             Меж теми звездами и мною
             Какая-то связь родилась.
   
             Я думал... не помню, что думал;
             Я слушал таинственный хор,
             И звёзды тихонько дрожали,
             И звёзды люблю я с тех пор...
   
             <1843>
   
   
   
             Ивы и березы
   
             Березы севера мне милы, -
             Их грустный, опущенный вид,
             Как речь безмолвная могилы,
             Горячку сердца холодит.
   
             Но ива, длинными листами
             Упав на лоно ясных вод,
             Дружней с мучительными снами
             И дольше в памяти живет.
   
             Лия таинственные слезы
             По рощам и лугам родным,
             Про горе шепчутся березы
             Лишь с ветром севера одним.
   
             Всю землю, грустно-сиротлива,
             Считая родиной скорбей,
             Плакучая склоняет ива
             Везде концы своих ветвей.
   
   
             * * *
   
             Ночь. Не слышно городского шума.
             В небесах звезда - и от нее,
             Будто искра, заронилась дума
             Тайно в сердце грустное мое.
   
             И светла, прозрачна дума эта,
             Будто милых взоров меткий взгляд;
             Глубь души полна родного света,
             И давнишней гостье опыт рад.
   
             Тихо все, покойно, как и прежде;
             Но рукой незримой снят покров
             Темной грусти. Вере и надежде
             Грудь раскрыла, может быть, любовь?
   
             Что ж такое? Близкая утрата?
             Или радость?- Нет, не объяснишь,-
             Но оно так пламенно, так свято,
             Что за жизнь Творца благодаришь.
   
   
             ПЕСНЬ ПАЖА
             (Из времен рыцарства)
   
             Говорят, мой голос звонок,
             Говорят, мой волос тонок, -
             Что красавец я;
             Говорят, я злой ребенок, -
             Бог им в том судья!
                   
             Мне сулят во всём удачу,
             Судят, рядят наудачу, -
             Кто их разберет!
             А не знают, как я плачу
             Ночи напролет.
                   
             "Он дитя" - меня балуют,
             "Он дитя" - меня целуют.
             Боже мой! Оне
             И не знают, что волнуют,
             Мучат всё во мне.
                   
             Целовал бы, да не смею,
             Прошептал бы, да робею,
             Этим всё гублю...
             А давно сказать умею:
             "Я люблю! люблю!"
                   
             <1845>
   
   
             * * *
   
             Солнца луч промеж лип был и жгуч и высок,
             Пред скамьей ты чертила блестящий песок,
             Я мечтам золотым отдавался вполне,-
             Ничего ты на всё не ответила мне.
   
             Я давно угадал, что мы сердцем родня,
             Что ты счастье свое отдала за меня,
             Я рвался, я твердил о не нашей вине,-
             Ничего ты на всё не ответила мне.
   
             Я молил, повторял, что нельзя нам любить,
             Что минувшие дни мы должны позабыть,
             Что в грядущем цветут все права красоты,-
             Мне и тут ничего не ответила ты.
   
             С опочившей я глаз был не в силах отвесть,-
             Всю погасшую тайну хотел я прочесть.
             И лица твоего мне простили ль черты? -
             Ничего, ничего не ответила ты!
   
             <1885>
   
   
             * * *
   
             Есть ночи зимней блеск и сила,
             Есть непорочная краса,
             Когда под снегом опочила
             Вся степь, и кровли, и леса.
   
             Сбежали тени ночи летней,
             Тревожный ропот их исчез,
             Но тем всевластней, тем заметней
             Огни безоблачных небес.
   
             Как будто волею всезрящей
             На этот миг ты посвящён
             Глядеть в лицо природы спящей
             И понимать всемирный сон.
   
             1885
   
   
             * * *
   
             Последний звук умолк в лесу глухом,
             Последний луч погаснул за горою...
             О, скоро ли в безмолвии ночном,
             Прекрасный друг, увижусь я с тобою?
   
             О, скоро ли младенческая речь
             В испуг мое изменит ожидание?
             О, скоро ли к груди моей прилечь
             Ты поспешишь, вся трепет, вся желание?      
   
             Скользит туман прозрачный над рекой,
             Как твой покров, свиваясь и белея...
             Час фей настал! Увижусь ли с тобой
             Я в царстве фей, мечтательная фея?
   
             Иль заодно с тобой и ночь и мгла
             Меня томят и нежат в заблужденьи?
             Иль это страсть больная солгала
             И жар ночной потухнет в песнопеньи?
   
             1855
             МУЗА
   
             Не в сумрачный чертог наяды говорливой
             Пришла она пленять мой слух самолюбивый
             Рассказом о щитах, героях и конях,
             О шлемах кованных и сломанных мечах.
             Скрывая низкий лоб под ветвию лавровой,
             С цитарой золотой иль из кости слоновой,
             Ни разу на моем не прилегла плече
             Богиня гордая в расшитой епанче.
             Мне слуха не ласкал язык ее могучий,
             И гибкий, и простой, и звучный без созвучий.
             По воле пиерид с достоинством певца
             Я не мечтал стяжать широкого венца.
             О нет! Под дымкою ревнивой покрывала
             Мне музу молодость иную указала:
             Отягощала прядь душистая волос
             Головку дивную узлом тяжелых кос;.
             Цветы последние в руке ее дрожали;
             Отрывистая речь была полна печали,
             И женской прихоти, и серебристых грез,
             Невысказанных мук и непонятных слез.
             Какой-то негою томительной волнуем,
             Я слушал, как слова встречались поцелуем,
             И долго без нее душа была больна
             И несказанного стремления полна.
   
             1854
   
             * * *
   
             Дай руку мне, дай руку, пери злая,
             Хоть раз еще приветливо взгляни,
             Горячкой рифм восторг мой объясняя,
             Влюбленного поэтом не брани.
   
             Ревнивые лишь с тем хариты дружны,
             Кто забывать для них готов весь свет.
             Коль жителям Олимпа жертвы нужны
             И сердца кровь - плохой же я поэт.
   
             Пусть музами навек оставлен буду,
             Пусть Феб меня карает за грехи, -
             Под хохот твой я музу позабуду,
             За поцелуй я все отдам стихи.
   
             1854
   
   
                 ВЕСНА
   
             Пришла, - и тает всё вокруг,
             Всё жаждет жизни отдаваться,
             И сердце, пленник зимних вьюг,
             Вдруг разучилося сжиматься.
   
             Заговорило, зацвело
             Всё, что вчера томилось немо,
             И вздохи неба принесло
             Из растворенных врат эдема.
   
             Как весел мелких туч поход!
             И в торжестве неизъяснимом
             Сквозной деревьев хоровод
             Зеленоватым пышет дымом.
   
             Поет сверкающий ручей,
             И с неба песня, как бывало;
             Как будто говорится в ней:
             Всё, что ковало, - миновало.
   
             Нельзя заботы мелочной
             Хотя на миг не устыдиться,
             Нельзя пред вечной красотой
             Не петь, не славить, не молиться.
   
               ТУРНЕНЕВУ
             Из мачт и паруса - как честно он служил
             Искусному пловцу под ведром и грозою! -
             Ты хижину себе воздушную сложил
             Под очарованной скалою.
             Тебя пригрел чужой денницы яркий луч,
             И в откликах твоих мы слышим примиренье;
             Где телом страждущий пьет животворный ключ,
             Душе сыскал ты возрожденье.
             Поэт! и я обрел, чего давно алкал,
             Скрываясь от толпы бесчинной,
             Среди родных полей и тень я отыскал
             И уголок земли пустынной.
             Привольно, широко, куда ни кинешь взор.
             Здесь насажу я сад, здесь, здесь поставлю хату!
             И, плектрон отложа, я взялся за топор
             И за блестящую лопату.
             Свершилось! Дом укрыл меня от непогод,
             Луна и солнце в окна блещет,
             И, зеленью шумя, деревьев хоровод
             Ликует жизнью и трепещет.
             Ни резкий крик глупцов, ни подлый их разгул
             Сюда не досягнут. Я слышу лишь из саду
             Лихого табуна сближающийся гул
             Да крик козы, бегущей к стаду.
             Здесь песни нежных муз душе моей слышней,
             Их жадно слушает пустыня,
             И верь! - хоть изредка из сумрака аллей
             Ко мне придет моя богиня.
             Вот здесь, не ведая ни бурь, ни грозных туч
             Душой, привычною к утратам,
             Желал бы умереть, как утром лунный луч,
             Или как солнечный - с закатом.
             1864
   
                       "Notturno"
             Ты спишь один, забыт на месте диком,
                       Старинный монастырь!
             Твой свод упал; кругом летают с криком
                       Сова и нетопырь.
             И стекол нет, и свищет вихорь ночи
                       Во впадину окна,
             Да плющ растет, да устремляет очи
                       Полночная луна.
             И кто-то там мелькает в свете лунном,
                       Блестит его убор -
             И слышатся на помосте чугунном
                       Шаги и звуки шпор.
             И грустную симфонию печали
                       Звучит во тьме орган...
             То тихо всё, как будто вечно спали
                       И стены и орган.
             1846
   
                 ПРОСТИ (ОФЕЛИИ)
             Прости, - я помню то мгновенье,
             Когда влюбленною душой
             Благодарил я провиденье
             За встречу первую с тобой.
   
             Как птичка вешнею зарею,
             Как ангел отроческих снов,
             Ты уносила за собою
             Мою безумную любовь.
   
             Мой друг, душою благодарной,
             Хоть и безумной, может быть,
             Я ложью не хочу коварной
             Младому сердцу говорить.
   
             Давно ты видела, я верю,
             Как раздвояется наш путь!
             Забыть тяжелую потерю
             Я постараюсь где-нибудь.
   
             Еще пышней, еще прекрасней
             Одна - коль силы есть - цвети!
             И тем грустнее, чем бесстрастней
             Мое последнее прости.
   
             1846
   
               На озере
   
   
             И силу в грудь, и свежесть в кровь
             Дыханьем вольным лью.
             Как сладко, мать-природа, вновь
             Упасть на грудь твою!
   
             Волна ладью в размер весла
             Качает и несет,
             И вышних гор сырая мгла
             Навстречу нам плывет.
   
             Взор мой, взор, зачем склоняться?
             Или сны златые снятся?
             Прочь ты сон, хоть золотой, -
             Здесь любовь и жизнь со мной!
   
             На волнах сверкают
             Тысячи звезд сотрясенных,
             В дымном небе тают
             Призраки гор отдаленных.
   
             Ветерок струится
             Над равниною вод,
             И в залив глядится
             Дозревающий плод.
   
             1859
   
   
                   * * *
   
             Над озером лебедь в тростник протянул,
             В воде опрокинулся лес,
             Зубцами вершин он в заре потонул,
             Меж двух изгибаясь небес.
   
             И воздухом чистым усталая грудь
             Дышала отрадно. Легли
             Вечерние тени.- Вечерний мой путь
             Краснел меж деревьев вдали.
   
             А мы - мы на лодке сидели вдвоем,
             Я смело налег на весло,
             Ты молча покорным владела рулем,
             Нас в лодке как в люльке несло.
   
             И детская челн направляла рука
             Туда, где, блестя чешуей,
             Вдоль сонного озера быстро река
             Бежала как змей золотой.
   
             Уж начали звезды мелькать в небесах...
             Не помню, как бросил весло,
             Не помню, что пестрый нашептывал флаг,
             Куда нас потоком несло!
   
   
                   * * *
   
             Средь кленов девственных и плачущих берез
             Я видеть не могу надменных этих сосен;
             Они смущают рой живых и сладких грез,
             И трезвый вид мне их несносен.
             В кругу воскреснувших соседей лишь оне
             Не знают трепета, не шепчут, не вздыхают
             И, неизменные, ликующей весне
             Пору зимы напоминают.
             Когда уронит лес последний лист сухой
             И, смолкнув, станет ждать весны и возрожденья,-
             Они останутся холодною красой
             Пугать иные поколенья.
   
                   В саду
   
             Приветствую тебя, мой добрый, старый сад,
             Цветущих лет цветущее наследство!
             С улыбкой горькою я пью твой аромат,
             Которым некогда дышало детство.
             Густые липы те ж, но заросли слова,
             Которые в тени я вырезал искусно,
             Хватает за ноги заглохшая трава,
             И чувствую, что там, в лесу, мне будет грустно.
             Как будто с трепетом здесь каждого листа.
             Моя пробудится и затрепещет совесть,
             И станут лепетать знакомые места
             Давно забытую, оплаканную повесть.
             И скажут: "Помним мы, как ты играл и рос,
             Мы помним, как потом, в последний час разлуки,
             Венком из молодых и благовонных роз
             Тебя здесь нежные благословляли руки.
             Скажи: где розы те, которые такой
             Веселой радостью и свежестью дышали?"
             Одни я раздарил с безумством и тоской,
             Другие растерял - и все они увяли.
             А вы - вы молоды и пышны до конца.
             Я рад - и радости вполне вкусить не смею;
             Стою как блудный сын перед лицом отца,
             И плакать бы хотел - и плакать не умею!
   
   
                   Больной
   
             Его томил недуг. Тяжелый зной печей,
             Казалось, каждый вздох оспаривал у груди.
             Его томил напев бессмысленных речей,
             Ему противны стали люди.
             На стены он кругом смотрел как на тюрьму,
             Он обращал к окну горящие зеницы,
             И света божьего хотелося ему -
             Хотелось воздуха, которым дышат птицы.
             А там, за стеклами, как чуткий сон легки,
             С востока яркого всё шире дни летели,
             И солнце теплое, морозам вопреки,
             Вдоль крыш развесило капели.
             Просиживая дни, он думал всё одно:
             "Я знаю, небеса весны меня излечут..."
             И ждал он: скоро ли весна пахнет в окно
             И там две ласточки, прижавшись, защебечут?
   
                   Ревель
                 (после представления Фрейшица)
             Театр во мгле затих. Агата
             В объятьях нежного стрелка
             Еще напевами объята,
             Душа светла - и жизнь легка.
             Всё спит. Над тесным переулком,
             Как речка, блещут небеса,
             Умолк на перекрестке гулком
             Далекий грохот колеса.
             И с каждым шагом город душный
             Передо мной стесняет даль;
             Лишь там, на высоте воздушной,
             Блестит балкон, поет рояль...
             И с переливом серебристым,
             С лучом, просящимся во тьму,
             Летит твой голос к звездам чистым
             И вторит сердцу моему.
             1855

* * *

                     По замечанью моему,
                     Альбом походит на кладбище.
                         Баратынский.
   
             Отвергнув гордое сомненье
             И не смущаемый трудом,
             Простой приязни выраженье
             Вношу смиренно в ваш альбом.
             Легко минутное решенье
             Забыться непробудным сном,
             Где наше место погребенья
             Хоть потревожат, - но с умом;
             Где между прочими гробами
             И наш без надписи найдут,
             А между зримыми чертами
             Лукаво зоркими глазами
             Черты незримые прочтут.

-----

   Русский верлибр: Антология..
   СПб.: "ЛИО РЕДАКТОР", 1997
   
   

Афанасий ФЕТ

МОЙ АНГЕЛ

             Как он прекрасен,
             Гость-небожитель!
             Он не состарился
             С первой улыбки моей в колыбели,
             Когда, играя
             Златыми плодами
             Под вечною райскою пальмою,
             Он указал мне
             На матерь-деву
             Страдальца Голгофы -- и подле
             Двенадцать престолов во славе.
             Он тот же, всё тот же --
             Кудрявый, с улыбкой,
             В одежде блистательно-белой,
             С любовью во взоре --
             Мой ангел-хранитель...
   
Оценка: 5.49*10  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru