Фиолетов Анатолий Васильевич
Из альманаха "Серебряные трубы"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Агаты и лягушки
    Электрические сумерки
    Виконт
    Легенда
    Иньеса
    Пьяный вечер

   
   Фиолетов А. (Шор Н. Б.) Деревянные фаготы: Собрание стихотворений.
   Б. м.: Salamandra P.V.V., 2017. -- (Библиотека авангарда, вып. XXI).
   

Анатолий ФИОЛЕТОВ

             

ИЗ АЛЬМАНАХА "СЕРЕБРЯНЫЕ ТРУБЫ"
(1915)

   
   

АГАТЫ И ЛЯГУШКИ

             Зеленые Агаты! Зелено-черный вздох
             Вам посылаю тихо, упав в болотный мох.
   
             Средь темноты певучей, Агатами пленен,
             Я дал им цвет Лягушек и гордо восхищен.
   
             Агаты -- платье Ночи, Лягушки -- тишь болот,
             А в странном сочетаньи -- узорный Переплет.
   
             Прелестно-элегантен черно-зеленый цвет.
             Агатам изумрудным мой радостный привет.
   

ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ СУМЕРКИ

             В электрические сумерки дали улицы зачарованы,
             Фонари устало светятся, к мостовым своим прикованы,
             Красноглазые автобусы с тишиной перекликаются,
             И деревья в платья лунные лунным светом облекаются.
   
             Что-то в сумерках таинственно. И прохожие медлительны,
             И глаза у них безумные, и улыбки их томительны.
             Я не знаю. Мне так кажется. Но колдует вечер матовый.
             Отчего-то улыбается месяц гордый и гранатовый.
   
             В электрические сумерки эти звоны отдаленные,
             Эти шумы беспокойные, блеском улиц утомленные,
             В чутком сердце отражаются, томным облаком колышутся...
             Поцелуйные и нежные, чьи-то речи сердцу слышатся.
   

ВИКОНТ

             Изысканно-вежлив и мягок
             Гордо-стройный виконт,
             В манто из лягушачьих лапок
             И в руке красный зонт.
   
             Он бродит по плитам бульвара,
             И с ним пудель " Парис".
             В аллеях печальных и старых
             Томно пахнет нарцисс.
   
             Виконт переходит с панели
             В тишь, где шорох песка.
             Он ждет черноглазую Нелли
             И туманит тоска...
   
             О Нелли, терзаешь ты снова! --
             Ах, в толпе не она ль?..
             Моноклем на ленте лиловой
             Он лорнирует даль.
   

ЛЕГЕНДА

             Маленькая девочка по дороге шла.
             Маленькая девочка камешек нашла.
             Был тот камень розовый и яснел в пыли,
             Как заря вечерняя в золотой дали.
   
             Камень ей понравился. Хоть и был он мал,
             Красотой мечтательной радостно сиял.
             Прибежала девочка в темный домик свой
             Засмеялась: "Мамочка, глянь на камень мой!"
   
             Протянула камешек, но меж пальцев он
             Кровью ярко-красною весь был обагрен.
             И вскричала женщина, закричала в ночь:
             "О, спасите девочку, маленькую дочь!
   
             Я узнала дьявола, я узнала кровь,
             И его смертельную красную любовь".
             Но внезапно зарево поднялось над ней,
             И в огне пылающих, яростных лучей
   
             Потонула женщина и ее дитя,
             В дьявольские сумерки, в темный ад летя...
             Маленькая девочка по дороге шла,
             Маленькая девочка, что ж она нашла?
   

ИНЬЕСА

             И когда голубоватые эмали
             Гордых светловзоров, вспыхнув, заблистали,
             Я узнал Вас, дальняя моя принцесса,
             Вас узнал я, светлокудрая Иньеса...
             Вы сорвали бархатную полумаску,
             Сделав детски-недовольную гримаску,
             Показавши рдяный венчик губ душистых
             И прозрачный рюш из кружев серебристых.
   
             Вам понравились в бокалах виолеты,
             И под тающие звуки менуэта
             Вы, вспугнув внезапно пряный сон гостиной,
             Хохотали пред гравюрою старинной.
             Там глядел, смешно оскалив зубы, гномик
             Из дырявой шляпы сделавший свой домик.
             А затем, потребовав к столу крюшона,
             Вы услали слишком ловкого гарсона,
             И взглянув сиянно, томно и приветно,
             Улыбнулись мне едва-едва заметно...
   
             И в узорчатом лиловом кабинете
             Вы забыли о жеманном менуэте.
             Нам казалось: миги вечно будут длиться,
             Обжигать, томить и сладостно кружиться...
             А наутро Вы расстались горделиво,
             Улыбаясь грустно, грустно и стыдливо,
             Поцелуев знойных унося восторги...
   
             Но, спустя лишь час, уже лежали в морге,
             Выпив медленно с ликером кокаина
             Из граненого хрустального графина,
             Не желая быть рабой моей в объятье,
             Победив надменно чар любви заклятье.
   

ПЬЯНЫЙ ВЕЧЕР

             В небе плыл хмурый корабль -- качался месяц рдяный,
             А вечер смеялся звонко, гримасничал вечер пьяный.
             Пронзая дали, как стрелы месяца нити вились,
             Но чары ночные плыли, но чары ночные длились.
   
             Было смешно и странно на улицах темных и мрачных:
             Прошла кухарка. С ней рядом два денди в костюмах фрачных...
             В тавернах, полных народа, трубил граммофон огромный,
             Звенел жеманный танго, кружился танго истомный.
   
             И я, надевши платье из тонких синих батистов,
             Прошел по улице черной средь буйных шумов и свистов.
             И я был принц непонятный, но я глядел огнезорко.
             Меня встречали лай, покинув гнилые задворки.
   
             Затем, войдя в таверну, я сказал бродягам хрипевшим,
             Что вечер недаром выплыл за днем, в двух зорях сгоревшим...
             Но вспомнил о синем батисте и луне, -- далекой подруге,
             И вспрыгнул на стол надменно, разрешив целовать мне руки.
   
             А после плясал качучу, звеня кастрюлей, как бубном,
             И хрип шершавый и терпкий за мной подвывал многогубно...
             И только, когда хозяин, почтительно снявши шляпу,
             Просил, чтобы я еще раз сплясал пьянящий "Амапа",
   
             Я гордо сознался всем им, что вечер, странный и страстный,
             Я создал в желаньи диком пером на бумаге красной...
             И чары, сгорев, потухли, и мой синий батист был сорван,
             И остался я с жизнью серой от знойной мечты оторван...
   

КОММЕНТАРИИ

   Включенные в книгу стихотворения А. Фиолетова публикуются в новой орфографии с сохранением авторской пунктуации.
   

Из альманаха "Серебряные трубы"

   Публ. по изд.: Серебряные трубы. Эдуард Багрицкий, Исидор Бобович, Яков Галицкий, Илья Далъгонин, Петр Сторицын, Анатолий Фиолетов, Георгий Цагарели: Стихи. Одесса: тип. "Спорт и Наука", 1915.
   Агаты и Лягушки -- Ранее в сб. "Зеленые агаты" без разбивки на строфы, с добавлением финальных строк "И матовые строки Мечтой своей назвав / Конечно, о, конечно, Я безусловно прав..." и разночтениями в с. 8: "Зеленовым Агатам мой радостный привет".
   Электрические сумерки -- Впервые: Южная мысль. 1915. No 1141, 22 марта.
   Виконт -- Ранее со значит, расхождениями в сб. "Зеленые агаты".
   Легенда -- Ранее в сб. "Зеленые агаты" под загл. "Легенда о девочке и матери унесенных Дьяволом", без разбивки на строфы и с небольшими разночтениями.
   ...качучу -- Качуча -- сольный испанский танец.
   ...пьянящий "Амапа" -- Имеется в виду либо матчиш ("бразильское танго") Ш. Гонзаги, написанный для ревю "Амапа" (1896), либо матчиш "Амапа" (также "Танго Амапа") Ж. Сторони (1901).
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru