Ганин Алексей Алексеевич
Памяти Деда

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:

Алексей Ганин

Памяти Деда

  
   Старому Деду
                 всю жизнь хорошо не сыпалось...
   И жизнь-то была ни к чему,
                 как худая онуча,
   а только петух кукарекнет, и зорька
                                откликнется ало --
   Дед уже смотрит в окно, как серебро-туча...
  
   Смотрит, зевая, на небо,
                 где звезды от глаз человечьих,
                 будто маль/Белозерское, спешно
                                ныряют в глубокое Сине.
  
   Глянет на поле. И где-то далече, далече
                 в поле кричат журавли...
                 И Дед уже знает по крику: будет ли вёдро,
                                будет ли непогодь ныне.
  
   Ясному в мире светло:
                 взгляд белолицей березы,
                 роса на траве,
                 голубые туманы за рощей
                 и птичья повадка --
   всюду приметы,
                 кто в тысячный раз
                 просыпается в красной заботе
                 о хлебе.
  
   Старому Деду раскрыта
                 зеленая книга земли.
  
   Всюду начертано:
                 зверью таиться в лесах и следить
                                за добычей;
                 птице порхать и звенеть,
                 а человеку --
                 в трудах украшаться под небом.
  
   Прост и не горек зарок для нехитрого Дедова сердца:
                 выедет, было, на пашню и пашет,
                 а Сивка кнута не попросит.
  
   И только, когда уж два пота
                 в морщинах над бровью просохнут,
                 бабы начнут полоскать языки у колодца.
                 И, мягко шагая по росам,
                 Солнышко прййдет в село
                 и похвалит уставную Дедову соху.
  
   Скажет спросонок:
                                "Бог помочь!"
                 А Дед остановит коня
                 и, шутя, попеняет:
                  "Ай, Солнышко, Солнце,
                 долгонько ты что-то каталось за лесом,
                 не бабий проворный язык --
                 небось бы проспало все лето".
  
   Пошутит, пощурит глаза
                 и опять по лехе погоняет.
                 А Солнышко встанет, широко улыбнется,
                 лучистую шапку высоко на тучку повесит,
                 умоет росою лицо
                 и ясное ходит по свету.
  
   Веселы Деду дни на земле,
                 не скучно и Сивке,--
                 таскают любимую соху.
  
   Труд и терпение, как песня,
                 обоим бодрят стариковские кости.
  
   И мило им все:
                 и крик ребятишек в селе,
                 и беседы ленивых в раскуре,
                 и черные лехи,
                 и радость грачей, что ходят по склонам,
                 как важные гости.
  
   Все им, как песня.
   И серую жизнь, незаметно, в узорах нужды
                                да заботы,
   Солнце носило по полю
                 и Дедовы дни украшало.
  
   Дед серебрился все пуще,
                 но рук положить неохота,
                 хоть много, ой много,
                 соха под руками земли-чернозьму
                                изжевала.
   Много, как у бога звездок, рассеяно, собрано
                                зерен,
                 а спать -- хорошо не сыпалось.
  
   И не черная совесть,
                 не скорбь о ненужном житье человечьем
                 сны отгоняли,
                 а сердце разведало:
                 Сном не излечишь
                                усталость.
  
   И жизнь подсказала:
                 Не красная доля мочалить порты
                                о запечье.
   Вот смолоду Дед и дружил
                 с петухом да с зарею пригожей.
  
   Сквозь голубые глаза
                 и небу,
                 и высокому Солнцу,
                 и каждой былинке,
                 и птахе
                 тысячи дней улыбалось Дедово сердце...
  
   А сегодня, на грех, задремал на широкой
                                скамье
                 под божницей
                 и чует, что все уж проснулось,
                 а сам приподняться не может...
                 Хочет глаза распахнуть
                 и, будто созревшая рожь,
                 заплелися ресницы.
  
   Вязнет в Забвение душа,
                 как олень златорогий в трясине.
  
   Хочется Деду внучонка позвать
                 и не родится слово...
                 А день широко разгулялся
                 под небом глубоким и синим,
                 и Сивку впрягли уж другие
                 распахивать вешние нови.
  
   Все на селе, как и прежде,
                 лишь по-новому гвозди,
                 чуется, где-то вбивают
                 и пилят сосновые доски...
  
   Кому-то неладное ладят...
                 А рядом ворчливые куры кудахчут,
                 что бабы опять
                 обокрали все гнезда...
  
   И по-новому Солнышко
                 сидит у окна
                 и ласково Дедову бороду гладит.
  
   Боговым маслом и ладаном,
                 воском топленым
                 и жито
                 празднично пахнет в избе.
                 Тихо, как в церковь, приходят соседи.
  
   И Дедова жизнь, что была незавидней онучи,
                 как Троицын день,
                 у всех на губах
                 красовита.
  
   И дивно и радостно Деду.
  
   Дивно и радостно. А что приключилось?
                 Не знает.
                 Только сладка неизбывным покоем
                                дремота.
  
   Где-то за полем
                 о вечном безветрии
                 новые птицы в отходной заре
                                прокричали...
  
   И видит: из груди, что ветер,
                 летит лебединое стадо--
                 земные заботы,
                 печали.
  
   Как в церкви, сегодня у Деда в избе.
                 Не в синих и грязных заплатах,
                 а белой холстиной покрытый,
                 он дремлет на лавке широкой,
                 как серебро-туча...
  
   И плачут под красным окошком,
                 о Дедовых сказках,
                 о пряниках в сусле
                                внучата...
  
   И будто о чем-то на полке
                 мохнато задумалась
                                шапка...
   И тихо тоскуют у двери
                 Дедовы лапти с онучей.
  
   1918. Февраль
  

----------------------------------------------------------

   Источник текста: А. Ганин. Стихотворения. Поэмы. Роман. -- Архангельск, 1991
   Распознание текста: В. Г. Есаулов, октябрь 2015 г.
  
  
  
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru