Гарелина Любовь Васильевна
Сиротинка ох! а за сиротинкой Бог

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Драматические сцены в деревне.

   

СОЧИНЕНІЯ

Л. Г...ной.

   

СИРОТИНКА -- ОХЪ! А ЗА СИРОТИНКОЙ -- БОГЪ!

МЕЛО-ДРАМА.

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СЦЕНЫ ВЪ ДЕРЕВНѢ.

   

ВЛАДИМІРЪ.
1867.

   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   Маремьяна Тихоновна. (Богатая вдова).
   Маша. (Дочъ ея).
   Акулина Пантелѣевна. (няня Маши).
   Тереша. (Сирота).
   Софронъ Поликарпычъ. (Староста села Прибылова).
   Ѳедосья. (Сваха).
   Миронъ Савельичъ, Матрена Лукинишна, воспитатели Тереши.
   Дѣвушки.
   Рыбаки.
   Народъ.

Дѣйствіе происходитъ въ деревнѣ.

   

ДѢЙСТВІЕ I.

Сцена представляетъ чистую комнату богатой вдовы, Маремьяны Тихоновны. Въ переднемъ углу двойной кивотъ съ иконами въ серебряныхъ ризахъ; передъ нимъ большой, старинный дубовый столъ, по стѣнамъ лавки. Въ противоположномъ углу коммодъ съ чайнымъ шкафомъ, на коммоддѣ плетеная корзинка, Маша сидитъ у стола съ шитьемъ, глубоко задумавшись. Входитъ Няня съ ключами въ рукахъ и садится къ столу.

   

I.
МАША и НЯНЯ.

   Няня. Уфъ, какъ я испыхалась, да изморилась, просто моченьки нѣту! Ноги-то такъ вотъ и подгибаются сами! да и душенька-то совсѣмъ таки запечаталась; кажись не скоро и отдохнетъ. Уфъ, Уфъ! Ну, ужъ и жарищу же, Господи, послалъ какую -- не знать куды сунуться; тово и гляди что живую сваритъ. Уфъ, мочушки моей нѣтъ! А ты што, мой цыпленочекъ, што сидишь притуманившись, а? Што не куражна? Али грустно одной-то? Ну, имъ взяла бы какую нибудь книжку, да почитала; вѣдь ты у насъ грамотная! Али попросила бы матушку за подругами послать -- ну, и поиграли бы, пѣсенокъ бы попѣли! а то все одна, да одна! Вѣдь и одурь возьметъ такъ-то! А то, имъ въ рощу бы пошла, да грибковъ побрала къ ужину; вотъ оно, время-то, и скороталось бы незамѣтно. Гляко на дворѣ-то теплынь какая! Солнышко-то красное такъ и миритъ! Уфъ! (помолчавъ), Да штой-то ты нишнешь и словечка не вымолвишь? а?
   Маша. Ничего няня!
   Няня. Какъ ничево! Ослѣпла што-ли я? Вижу што кручинится объ чемъ-то.
   Маша. Ахъ, няня! Тошнехонько мнѣ, ни на что и глядѣть не хочется. Все мнѣ стало не мило! Все опротивѣло -- вотъ какъ тошно! Ты говоришь подругъ собрать! А что я съ ними буду дѣлать? Говорить, пѣть, играть я не въ силахъ! Нѣтъ, не надо ихъ. Лучше пойду въ рощу, разгуляюсь не много.
   Няня. Да што эвто, ненаглядышекъ мой, съ тобой сдѣлалось? Повѣдай мнѣ свое горюшко! Што сидишь, какъ въ воду опущенная? Въ день-то деньской ни словечушка не вымолвитъ, да и по ночамъ-то не спишь,-- все, то и знай, клохчешь, да охаешь, точно старуха столѣтняя. Гляко какъ перевернуло -- и признать нельзя! Ну на што теперечка стала похожа? Высохла, точно цвѣточикъ скошенный! Этакъ, оборони Царица Небесная, и до болѣсти какой дойдешь, а ли, не къ теѣ будь сказано, умрешь?
   Маша. Нѣтъ, няня! Не захвораю я и не умру къ несчастію! А какъ бы хорошо было, если бы Богъ прибралъ меня поскорѣе къ себѣ!
   Няня. (Въ испугѣ, отступя отъ нея не много). Что ты! съ ума што ли сбутетѣнила? какія ужасти мелешь -- инда и слушать-то страшно! Такъ нотъ морозъ по кожѣ-то и подираетъ! Перекрестись, малиновка моя, призови святыхъ угодниковъ на помощь, а паче всего Ангела хранителя; Онъ тея и сохранитъ отъ такихъ горькихъ думокъ. Да, хоть бы ты мнѣ повѣдала, какая кручина сосетъ твое молодое сердечушко? Я, може статься, и пособила бы теѣ, али совѣтъ какой подала -- вотъ и по облегчило бы! А то все таишся отъ своей няни; точно я злодѣйка што-ли какая!
   Маша. Да, вѣдь, тебѣ ничего нельзя сказать нянюшка; я тебя не сегодня знаю? Тебѣ скажи что нибудь, а ты сей часъ же матушкѣ передашь! Сколько разъ я была откровенна съ тобою и все во вредъ себѣ! Ты каждое мое слово пересказывала ей, да еще съ прибавками отъ себя т. е. него тебѣ я и не говорила! А кому отъ этого было худо? Кому больно доставалось? Только мнѣ одной! И сколько было грѣха-то, сколько брани-то отъ матушки изъ-за-тебя! А теперь, сели это, о чемъ я думаю, о чемъ сокрушалось и плачу, узнаетъ матушка -- о, тогда бѣда мнѣ! Пропадетъ моя головушка безъ поры, безъ времени! Нѣтъ, няня! И не спрашивай -- не скажу, ни за что не скажу. Не сердись, няня, на меня бѣдную за справедливыя слова; вѣдь это все правда, не сердись, Бога ради! (цѣлуетъ ее) я, въ самомъ дѣлѣ схожу въ рощу, наберу грибковъ, а ты и изжаришь ихъ къ ужину. Прощай няня. (Опятъ цѣлуетъ ее, беретъ корзину и уходитъ).
   

II.

   Няня, (одна) ума не приложу, што экто съ ней попритчилось? Все тоскуетъ, все горюетъ -- а очеагь? Богъ ее вѣдатъ! Худая, блѣдная такая стала -- куда што дѣвалось! А какая была пышечка -- точно саечка московская! Цвѣла, какъ маковъ цвѣтъ! А глаза-то какіе были блестящіе! Въ пну пору разгорятся, разсверкаются -- ну звѣздочки небесныя, да и только! А пѣвунья-то капая была -- чудо! Что гной соловей голосистый! Слушать, слушать, да и замрешь слушавши! А сердце-то, такъ и расходится, такъ и разъиграется, точто солнышко на небѣ въ свѣтлый день Христова праздника! А теперь што она стала? Ахти грѣхъ какой! Што эвто съ ней приключилось? (Задумывается).

(Входитъ староста села Прибылова).

   

III.
НЯНЯ и СТАРОСТА.

   Староста. (Помолясь иконамъ) здорово Акулина Пантелевна! Какъ живешь, можешь?
   Няня. Здравствуй, Софронъ Поликарпычъ! Ничево, живу помаленечку, покудова Богъ грѣхамъ терпитъ! А ты, кормилецъ, здоровъ-ли? Больно давно тея не видать; выбылъ насъ! Да садись, дорогой гость, къ столу-то, покалякаемъ што нибудь, а хозяйка-то, а этимъ временемъ и подойдетъ; ты къ ней штоли?
   Староста. Да, къ ней было нарочно приѣхалъ съ важнѣющимъ порученіемъ (садясь) эко дѣло! сидѣть-то мнѣ больно недосужно; да неча дѣлать, пообожду крошечку. А, гдѣ же Маремьяна-то Тихоновна?
   Няня. Вонъ къ сосѣдкѣ побѣжала; у нее што-то со снохой стряслось неладное!
   Староста. А питомка-то твоя гдѣ? Ее што-то не видать!
   Няня. Въ рощу за грибами пошла..
   Староста. Какъ, не ужто одна?
   Няня. Што ты батюшко, какъ можно одной! съ подругами.
   Староста. То-то, то-то! Одной-то вѣдь не вожовато! А какъ она живетъ поживаетъ?
   Няня. Ничево поколеча!
   Староста. И все такая же веселая, да привѣтливая?
   Няня. Ахъ, нѣту-ти, голубчикъ, нѣту-ты! Не токма пѣсенъ, и голосочка-то давнехонько не слыхать; а смѣшки-тѣ, да игры разныя позабыли мы какія у нее и бывали!
   Староста. Што такъ?
   Няня. А Христосъ ее вѣдать? Кажись и не больна, не жалуется ни на што; што дескать тутъ, да этта болитъ, я сохнетъ, да чахнетъ! Видно соскучилась однато, вѣдь ина ужъ на возрастѣ!
   Староста. Да, да! Пора дѣвкѣ парня! эвто ты дѣло толкуешь! Што правда, то правда.
   Няня. Вотъ ты бы повысваталъ ей женишка-то; не бойся тамоди у васъ ихъ много?
   Староста. (Усмѣхаясь) а здѣсятко мало што ли ихъ?
   Няня. И-и! какіе у насъ женихи, рожонъ вострый!
   Оно и есть таки -- да все такая шишимора, што и мнѣ старухѣ, какъ взглянуть на нихъ, такъ все нутро поворотить! Ну, подъ стать ли ей нашинскіе женихи!
   Староста. Вѣду, вѣду, матка, што ей здѣся нѣту ровни. А посватать, для-ча но посватать? почему не утерей. дѣвкѣ горькія слезы и не доставить ей утѣху хорошую?-- витому горю можно пособить! У меня же есть одинъ женишокъ на примѣтѣ; только не вѣду, придется ли онъ ей по ндраву-то?
   Няня. А кто же эвто, кто? Ну-ко батюшко, Софронъ Поликарпычь, раскайся толкомъ-то?
   Староста. Прытка больно, старая крымза! Такъ вотъ тотъ-часъ и раскажу! (вставая) однако-же. видно не дождешся хозяйки-то! а мнѣ ужъ больно пора и ко дворамъ.
   Няня. Што ты, што ты? Куды торопится? Посиди, дождись; она чай скоро придетъ; пожди ищо хотя минуточку.
   Староста. Вишь какая ласковая стала! и хитрить со мной зачинаешь, што, не бойсъ, больно подмываетъ узнать про жениха-то? Да нѣтъ, не на такова напала! Не скажу -- вотъ и все тутъ! ужъ лучше и не спрашивай меня.
   Няня. Ахъ, правотко нѣту! Грѣшишь, свѣтикъ мой! Ей же Богу не для витого прошу остаться! я вѣду што ты человѣкъ хорошій и Маремьяна Тихоновна любитъ тея и будетъ теѣ рада -- вотъ и унимаю пообождать ее. А мнѣ што до эвтова! Богъ съ вами, толкуйте межъ собой одни.
   Староста. Охъ, тетка, штуковата ты больно!
   Няня. Што штуковата-то? я правду баю.
   Староста. То и штуковата -- забрало знать за живое-то,-- чай до смерти хочется пронюхать объ женихѣ-то? да нѣтъ -- не болтну вотъ,-- и вся не долга!
   Няня, (съ обидой) Ну, и не болтай! Што мнѣ! вѣдь и не мать Машѣ-то! Вотъ мать придетъ, ей и разсказывай! А мнѣ-то нужно больно! да я и знать-то объ эвтомъ не хочу!
   Староста. Да, штой-то ее долго нѣту? знать и недождешся. Ну, такъ имъ въ другой разъ заверну, а теперечка неколи дожидаться-та; дѣла много. (вставая) Прощай Акула! Поклонись отъ меня хозяйкѣ-то, скажи, молъ, по важному порученію былъ! Да не сердись, што про жениха-та теѣ не сказалъ; я вѣдь не Машѣ хочу его сватать, а теѣ-ка.
   Няня. Вишь, што ищо вывезъ! Часъ отъ часу не легче! Вѣдь мнѣ, голубчикъ, скоро семьдетъ стукнетъ, такъ неча на смѣшки то подымать!
   Староста. Такъ што -- што семьдесятъ! Это и есть настоящая пора для замужества! Ты вѣдашь ли поговорку, што старый-то домъ сильнѣе горитъ!
   Няня. Ну, понесъ чушь, замололся.
   Староста. Вотъ врёшь, што я закололся. Да ты поглянь-ко на сея-то хорошенько; вѣдь просто картина! Пышная, плотная, ядреная? (щпилетъ ей руку) Глико и не уковырнешь! Вишь, какая завертка! Тѣло-то клубомъ свертѣло! А лицо-то, лицо-го!-- просто кровь со смѣтаной! Да ты хоть кого разберешь! Вотъ и я што-то такое неладное чувствую, няды въ потъ бросаетъ! Убраться ужъ поскорѣе по добру, по здорову, а то долго ли до пагубы!
   Няня. Мели Емеля, коли пришла твоя недѣля.
   Староста. Анъ вотъ и не мелю! А што ты скусна -- такъ энто теѣ, не я одинъ,-- всякой скажетъ! Эхъ, кабы у меня не было жененки распроклятой -- сей часъ бы взялъ тея въ охапку, да и потащилъ бы въ церковь Божію вѣнчаться съ тобою, моя розлапушка! То-то бы зажили -- разлюли малина! То-то бы уважилъ, то-то бы покуражилъ тея мою размилушку!
   Няня. Эку, вѣдь, дичь порешь, только уши затыкай, да и убѣгай отъ тея грѣховодника. Видно у тея на шеѣ-то нѣту креста, такъ попросилъ бы у Христа.
   Староста. А чѣмъ я грѣховодникъ? Нѣтъ, ты грѣховодница-та. а не я! Ты ввела меня во искушеніе и не избавила отъ лукаваго! Гляко-се што со мной дѣлатца: всѣ суставчики заходили.
   Няня. Полно, старой,-- не къ годамъ балясничать-то! Вонъ ужъ зима на головѣ-то!
   Староста. Ничевотка! энта зима-та не мѣшаетъ мнѣ; я ищо за сея постою! Нуко-ее поцѣлуй меня! (хочетъ цѣловать).
   Няня (Отталкивая его) Што ты! Што ты. Елюнинскій чудотворецъ! Вотъ я возьму, да и огорошу.
   Староста. Ой ли! Нѣтъ, не огорошишь! Вижу вѣдь што теѣ хочется поцѣловатьтоса -- анъ я вотъ и не поцѣлую! Не босъ наплачемся до сыта!
   Няня. Такъ вотъ и заплакала! Подставляй карманъ -- отъ, да разтопыръ его пошире (смѣемся).
   Староста. Разтопырю, придетъ время; не привыкать стать! Однако я съ тобой залуторился, пора и во свояси. Прощай, родимушка! скажи же Тихоновнѣ-то, што я былъ.
   Няня. Какъ не сказать, скажу? А ты на предки-то пожалуй.
   Староста. Буду, безъ-отмѣнно буду; вѣдь и сердце не утерпитъ къ теѣ не побывать-то! (уходишь).
   

IV.

   Няня (одна) Вишь, вѣдь собачій дѣдушко, не сказалъ, какъ не сказалъ объ женихѣ-то, кто онъ такой и откудова? Ну да ладно и опосля узнаю, (помолчавъ) Дайко Господи! Хоть бы оттудова выпалъ женишокъ -- отъ! А у насъ што за женихи! всѣ парни-то ноги ея не стоятъ, Вотъ, хотъ бы сосѣда сынъ!-- Оно бы и ничево -- видный парень собою -- да губы-то ужъ больно развалились, словно становой по нимъ проѣхалъ! Другой, што супротивъ насъ живетъ,-- и ладный бы парень -- да носъ-отъ у нево, точно лапоть изношенный, такъ по всему лицу и разъѣхался. Теперечка, лицо къ примѣру молвить, хотъ бы эвтотъ, што у насъ на задахъ живетъ -- всѣмъ бы пригожъ и статенъ -- да глаза-та, какъ у зайца въ разныя стороны разбѣжались: одинъ глазъ глядитъ на насъ, а другой въ Арзамасъ. Ищо зарѣчный свататся и больно крѣпко пристаетъ -- чево бы кажись лучше? Парень умный, работящій, съ достаткомъ -- да лицомъ-то больно невзраченъ! Точно на немъ, прости Господи, нечистая сила горохъ молотила! Ужъ такъ рябъ, такъ рябъ, што и вымолвить то смѣшно. (стукъ въ окно съ улицы) Кто тамотко?
   Голосъ за окномъ. Дома ли Маремьяна Тихоновна, али нѣту?
   Няня. А ты кто? што теѣ надо? Нѣту ее дома-та.
   Голосъ (за окномъ). Мнѣ бы добрѣ нужно ее повидѣть! да коли лѣту дома, дѣлать меча, опосля зайду.
   Няня. Што у тея за дѣла, къ ней?
   Голосъ (за окномъ). Я опосля приду!
   Няня. Экъ ихъ окаянныхъ развозило, да, все съ дѣлами какими-то! Ужъ и эвту хммстушу-то не съ женихомъ ли принесла нелегкая? И не сказывать мнѣ, а штобы не сказать? Што я лиха штоли пожелаю Машѣ-то? Ну, да ладно, уважу же и я ихъ, коли придется; будетъ и на моей улицѣ праздникъ! (задумывается) Што эвто съ Машей-то попритчилось? и ума не прилижу, што съ ней творится! Нешто полюбила ново? Да ново у насъ и полюбитъ-то. Всѣ парни-то такіе ладящіе, што. ужасти! (ударяя себя въ лобъ) Ахъ, Господи! ужъ не Тереша-ли ее приворожилъ? вѣдь онъ во всей деревнѣ одинъ красавецъ, да. и добрый, услужливый, такой! Вотъ хоть бы я, пойду за водой ранымъ ранехонько, не токма люди, а ищо и солнышко-то красное спитъ -- ну, почерпнуть-то водицы-то почерпну, а нести-то и не въ могуту. Глядишь, откуда, ни возмется Тереша, да и молвитъ: Дай-ко, бабушенька, я донесу. Вотъ и донесетъ до избы-то, спасибо ему. да таково долго растобарыватъ со мной старухой! Добрый мальчуганъ, неча сказать!

(входитъ дѣвушка, одна изъ подругъ Маши).

   

V.
НЯНЯ и ДѢВУШКА.

   Няня. Ахъ, Анюта! Чевотко теѣ, свѣтикъ, надоть?
   Дѣвушка. Я пришла къ Машѣ посидѣть, да знать ее нѣту дома-та?
   Няня. Нѣту, родимая, нѣту! ушла въ рощу за грибами.
   Дѣвушка. Въ ближнюю, што ли рощу-то?
   Няня. Надо думать што въ ближнюю.
   Дѣвушка. Ну, такъ я тамоди найду ее. Прощай, няня! (уходитъ).
   Няня (одна) Вотъ, вѣдь и порозмыслитъ-то не дадутъ хорошенечко; все мѣшаютъ то тотъ, то другой! О чемъ. бишь, я разсуждала-та? Ахъ, да, объ Терешѣ! Вотъ я съ нимъ калякаю -- погладь и моя рання пташечка проснется, да и прилетитъ прямехонько къ намъ. Молвишь ей въ шутку: што, молъ, больно рано поднялась и зачѣмъ сюда пожаловала? А она: я нянюшка за водой пришла; лицо нечѣмъ умыть! Вымолвитъ эвто -- а сама такъ горьма-разгорится! Взгляну на нево -- и онъ стоитъ, какъ маковъ цвѣтъ на припекѣ! зардѣется весь, да такъ и рдѣетъ -- и нишнутъ оба, только поглядываютъ другъ на, дружку, да и разойдутся молчкомъ. Не ужъ-то эвтакъ любятъ? Быть не. можетъ! Да и я-та, старая Фетинья, знать ополоумѣла! Ну, гдѣ ей -- богачихѣ втюриться въ безроднаго сироту! Вѣдь у нее приданова-та видимо -- невидимо -- коробьи ломятся! Одного Божьяго милосердія 10 иконъ! А ризы-то всѣ серебряныя съ позолотой, да съ жемчугомъ. А у него -- што есть одна рубашка, да и та въ заплатахъ. Ну, женихъ ли онъ нашей Машуткѣ? Нѣтъ, мы ей промыслимъ жениха-та ровню, богатѣйнова, штобы она, моя голубушка, жила и нуждушки ни въ чемъ не вѣдала. Ахти грѣхъ какой! Ну а коли она и впрямъ Тереху любитъ. какъ тутъ быть? Што дѣлать! о Господи! Вотъ бѣда-та будетъ! Охъ, охъ! Пойду однако къ ней, провѣдаю, што она тамотко дѣлать, моя ненаглядная, ужъ не вопить ли, чево доброва? Пойду-ко погляжу гдѣ она? (уходитъ. Нѣсколько минутъ сцена, пуста).
   

VI.
МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА (одна).

   Маремьяна Тихоновна. (входя) Маша, а Маша! Гдѣ ты? (оглядываясь) Нѣту ее; видно въ рощу ушла, да и няньки-то нѣтутко! Стало съ ней пошла! Ну пусть погуляетъ, порѣзвится! А то все одна -- вѣдь и скучно станетъ; ее дѣло молодое! Съ нами старухами какая ей повадность? А тамъ може съ подругами повстрѣчается -- попоютъ, поиграютъ, побѣгаютъ; а придетъ домой-то и уснетъ покрѣпче, и то молвить, не гуллива она у меня была, а теперечко и совсѣмъ гулянья-та бросила! Скучаетъ пгто-то, печалится, тоскуетъ! Господи! Да отчево же она такая стала? Ужъ ей ли, у меня не житье? Пей, ѣшь што душа хочетъ -- нѣтъ ни къ чемъ запрету! Опять же и нарядовъ вволю, хоть каждый день покупай обновы -- я ищо рада буду, не токма што отказать. Отчево она все туманная такая? Не пьетъ, не ѣстъ, на наряды глядѣть не хочетъ, да и веселье-то давно позабыла! И то сказать, годы такіе подошли -- вотъ скоро 21 будетъ -- може и объ женихѣ смѣкаетъ -- дѣвичье дѣло! Было время -- и я также тосковала, да горевала, все хотѣлось замужъ-отъ выйдти; а, роднымъ-то ни гу-гу, ни щолкну! Спросятъ эвто меня: Маряпіа, што не весела больно? А я ни единова словечушка не дамъ въ отвѣтъ,-- нишну да и только! Смѣняйте, молъ, сами, коли смѣкалка-та есть! А, какъ сосватали меня и. Господи! откуды што взялось! хи-хи-хи, да, ха-ха-ха, хи-хи-хи, да ха-ха-ха! Горе-то, какъ рукой сняло! Ну переродилась дѣвка, да и только! Вотъ оно што значитъ замужство-то! Всякую печаль протуритъ, какая бы она тамъ ни была. (стучатъ въ дверь) Кто тамотко?
   Голосъ (за дверью). Льзя ли взойдти?
   Маремьяна Тихоновна, (узнавая знакомый голосъ) Дляча не льзя взойти; взойди чай молитва-та дана, да и входильцо-то знакомо -- не впервинку.
   Голосъ. (за дверью) Какъ не знать, давно ужъ знакомито!

(входитъ свахи).

   

VII.
МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА и СВАХА.

   Сваха, (помолясь и низко кланяясь) Миръ дому сему и съ домочадцами! Здорово Маремьяна Тихоновна! Какъ живешь, можешь?
   Маремьяна Тихоновна. Ничево, живу по маленьку, покояеча ноги носятъ, да Богъ грѣхамъ терпитъ! А ты какъ?
   Сваха. Не што таки! И я, по милости Царя Небеснаго, жалобиться ни на што не могу!
   Маремьяна Тихоновна. Садись-ко, сударушка, садись; чай устала!
   Сваха. Какъ не устать, родненькая! День-то -- деньской, какъ торчокъ ни какой, все на ногахъ торчишь и, отъ утрённей-то зари, да до вечерней не присядешь хорошенько, такъ ноги-то по неволѣ скажутся! Да гдѣ же у тея доченька-та?
   Маремьяна Тихоновна. Въ рощу пошла съ нянькой. Знамо, дѣло молодое -- дома-та, сидѣть и скучно стало!
   Сваха. Вѣстимо рожоная, што объ эвтомъ и баять! И мы, когда были молоды, такъ только и думы-то было въ головѣ што о гуляньѣ. Бывало одно эвто въ разумѣ и держишь какъ бы принарядиться пофорсистѣе, да побасистѣе. да погулять подальше. (вздыхаетъ) Да, золотое было времечко! Бывало къ парнямъ-то -- и задомъ-то и бокомъ-то и передомъ-то повертываешся, а для чево? Все для тово, штобы молвили: вишь какая дѣвка-та баская, да, забористая -- неча сказать лакомый кусочекъ! А мнѣ и любо! Губы-то такъ сами и засмѣются, а по сердцу-то точно кто мазилкой помажетъ -- таково-то радостно оно затрепещитъ! Эхъ, время времечко! николи ты не воротишся! (послѣ продолжительнаго молчанія) А я къ теѣ съ дѣльцомъ пришомшила!
   Маремьяна Тихоновна. Како-тако дѣльцо? Повѣдай.
   Сваха. А вота како, слухай: Есть у тея товаръ продажный?
   Маремьяна Тихоновна. Есть, а што?
   Сваха. А у меня покупатель на энтотъ товаръ съ искался! Ну ужъ съ тобой надо на прямки говорить-то: Одному пареньку больно по нутру пришла твоя-та дочка! ну и привязался ко мнѣ: посватай, да, посватай! Думаю сеѣ: для-ча не посватать за добраго человѣка и баю ему: я, дескать, не прочь похлопотать, да словечко замолвить. Вотъ, сударыня моя, отобравши отъ него эвти рѣчи, я и побѣжала сперва-на-перво къ Софрону Поликарпычу -- што молъ онъ молвитъ на эвто, одобритъ ли его? Такъ онъ мать моя, сказалъ: што молодецъ знатнѣющій и поведенціи важнѣющій. Дай Богъ, батъ, Маремьянѣ Тихоновнѣ эвтакова зятя! Изойди, говоритъ, весь бѣлый свѣтъ, а ужъ лучше эвтова парня не найдешь. Ладно, думаю сеѣ, коли Софронъ хвалитъ, такъ можно понадѣяться! Во первыхъ онъ всѣхъ знаетъ, во вторыхъ и его всѣ знаютъ и любятъ за правдивость и честность безкорыстную. Такъ вотъ, болѣзни, отъ Софрона-тя я прямехонько и стрекнула къ теѣ! Што ты на эвто молвишь?
   Маремьяна Тихоновна. Да, кто же женихъ-отъ? ты, матка, толкомъ толкуй! А то: та-та-та, та-та-та, та-та-та! словно сорока, трещитъ, а толку ни какова нѣту! Ну, што ты теперь щебетала, щебетала съ полчаса, я не сказала: кто такой женихъ? откудова онъ? какъ его зовутъ и прозываютъ? Вѣдь, узорочье ты этакое, эвто мнѣ нужно знать на пережъ все во. А ты ище, спрашивать, што на эвто скажешь?
   Сваха. Эко приспичило! А знашь ли ты поговорку, што на, всяку хотину надо имѣть терпину! Ну и пообожди немножко, дай все по порядку разсказать. Ну, слухай же. да ни единаго словечка не пророни -- а то Боже оборони!
   Маремьяна Тихоновна. Говори, говори поскоряе, трещетка ты эвтакая!
   Сваха. Больно прытка, сердечная! А ты погодъ, не спѣши; поспѣшишь, такъ людей насмѣшить! Такъ-то се!
   Маремьяна Тихоновна. Ахъ, какая надоѣдница! да говори же ради Бога.
   Сваха. А ты говорильцо-то запрежа развяжи! А то оно у меня позасохло добрѣ отъ хлопотъ-то. Вѣдь тоже верстъ десятка два съ хвостикомъ обѣгала сего дня. Да окромѣ всево эвтова и прочова -- и товарецъ-отъ нужно вспрыснуть, што-бы былъ показистѣе.
   Маремьяна Тихоновна. Ахъ, батюшки свѣты! И въ самъ дѣлѣ надо размочить! Извини, меня болѣзка! вѣдь изъ ума вонь -- не сдоганулась! (проворно достаетъ изъ шкафа графинъ съ водкой и рюмку, наливаетъ и подаетъ) Вотъ, родимушка, выкушай на здоровье, да не взыщи же, што не почестила раньше-то; право изъ ума вонъ!
   Сваха. (выпивъ и вытирая губы) И, матушка. Што за взыски промежъ своими! Я вѣдь, не бахвалиста и неломлива -- теѣ вѣдомо. Ну, не сдоганулась, такъ я и сама попросила.
   Маремьяна Тихоновна. Оно конешно; вѣду, што ты не взыскательна да мнѣ-то стыднехонько; ну-ко, какъ опростофилилась!
   Сваха. А ты полнотко, полно! Лучше слухай -- кто женихъ-отъ?
   Маремьяна Тихоновна. Ну, развязывай.
   Сваха. Онъ, сударка моя, не здѣшненькой, а изъ села Прибылова. Богачъ страшенный и самъ сеѣ хозяинъ, какъ есть одинъ -- ни за нимъ, ни передъ нимъ ни ково нѣтутко. А парень-то какой великатный -- не пьянчуга, не мотыга, да бравый-то какой! Какъ идетъ по улицѣ-то-што твой енаралъ! Только изъ-подъ ручки и поглядѣть-то на нево! Ростомъ, матъ моя. не такъ штабы слишкомъ -- больно, великъ; ну и не малъ, какъ разъ твоей-то Машѣ придется по мѣркѣ. Зовутъ его, Сосипатръ Патрикѣичъ, по прозвищу Заверткинъ. Взяла ли въ толкъ-отъ? (молчаніе) Дако-ее ищо рюмочку! да я сама сеѣ-то наворочу пополнѣе; такъ вотъ розсказни-то и поплывутъ, какъ оладьи до маслиной сковородѣ, (пьетъ покряхтывая) Ахти, какъ хорошо вино-то у тея!
   Маремьяна Тихоновна. И не диковина, што оно теѣ ндравится! Маша его приготовляла, да настаивала; вѣдь она у меня хозяйка-та!
   Сваха. Вѣду, вѣду, што хозяйка отмѣнная! А на чемъ оно настаено? Больно ужъ духъ-отъ хорошъ; около носу вьется жаль только что въ руки не дается. А такъ бы и поймала, да и утащила къ сеѣ. На чемъ настоено-то -- сказывай?
   Маремьяна Тихоновна. На ягодѣ на паленньѣ -- выпейко ищо!
   Сваха. Ну давай ищо проглочу. Оно, знашь безъ троицы-то и домъ не строится.
   Маремьяна Тихоновна. А безъ четырехъ угловъ не становится! Ну-ко, махни ищо (наливаетъ и подаетъ).
   Сваха. Ой, погодь, минуточку, дай духъ перевести, да сказъ-то кончить.
   Маремьяна Тихоновнаю. Ну, а ты полносе ломать-тоса, какъ будто ни-вѣсть што! Ну тюкни останную, да и оканчивай свой-то разсказъ.
   Сваха. Ну, имъ давай. Только больше пить не стану! Говорокъ-то у меня ужъ добрѣ размокъ -- и теперечка такъ разблякотался, што и не уймешь.
   Маремьяна Тихоновна. А ты, ну-ко выпей, да и говори, а я буду слушать.
   Сваха, (выпивъ) что тутъ ищо разглагольствовать-то! Отдай Машу-ту за Заверткина-вотъ и вся -- не долга!
   Маремьяна Тихоновна. Да гдѣ же онъ ее видѣлъ и выглядѣлъ? я, што-то, позапамятовала.
   Сваха. И, болѣзка! Да разѣ дѣвка-та баба? Ты, вѣдь, знашь эвту пѣсню: што дѣвицу-то красную за сто верстъ можно видѣть, а за 1000 объ ней слышать. Вѣдь на однѣхъ бабъ гладѣльца-та ни кто не выворачиватъ! А дѣвка-та точно солнышко на небѣ -- ее вездѣ видно! Нуко-ее, загороди отъ солнышка всѣ окошка, чѣмъ хоть, да оставь маленькую дирочку -- штоже бы ты думала? Вѣдь въ эвту самую дирочку то оно пролѣзетъ -- таки пролѣзетъ, да и сдѣлаетъ на скамьѣ, а ли на столѣ полосу. Тоже самое и дѣвка-та значитъ! Какъ ты ни укрывай ее, а она все таки даетъ звать объ сеѣ-ка.
   Маремьяна Тихоновна. А ты лясы-то не точи, а путемъ разсказывай.
   Свахи. Я и разсказываю; только ты не сбивай меня съ пути-то истинова. Видѣлъ онъ ее, сударыня моя, позапрошлой недѣлѣ. Приѣхалъ, вишь ты къ бурмистру за никакимъ дѣломъ; да, ходивши съ нимъ по деревнѣ-то и повстрѣчалъ Машеньку. Ну, она ему и приглянулась. Распростившись онто онъ съ бурмистромъ-то -- и, шасть прямехонько ко мнѣ. Ладно! Сидимъ мы эвтакъ съ добрый часъ, переливаемъ изъ пустова въ порожнее, да и разкалякались объ невѣстахъ. Вотъ, матушка моя, слово за слово, онъ вдругъ и брякнулъ мнѣ: "Посватай за меня Маремьяны Тихоновны дочку; больно она мнѣ по нутру пришлась! Ужъ такъ-то полюбилась, што моченьки нѣту! Вынь, да положи -- и только. А не усватаешь -- весь вѣкъ буду не женимый!" Ладно, молъ, ладно! Для-ча не посватать! Нашъ атласъ не уйдетъ отъ насъ! Я же на эвтѣ дѣла мастерица -- не учиться стать, дѣвку парню отдавать! Тотъ часъ же все взгоношу. Вотъ, какъ онъ уѣхалъ, я, накинула на себя шугайчикъ, да прямохонько къ теѣ и шмыгнула. Теперечко, што ты на эвто скажешь? а? Пораскинь-ко умомъ-то-разумомъ, да и отдай Машу-то за нево! Пра другова такова не съищешь. Ну, и село-то ихнее не далече отсюдова; верстъ десятокъ больше не наберетса. Захотѣла -- и махнула къ ней въ гости, али она къ теѣ. Вотъ тѣ Христосъ дѣло будетъ важнецъ; николи не спекается!
   Маремьяна Тихоновна. Я бы, товотко, не прочь отъ эвтакова жениха! Слыхала про ново иного хорошова! Да, вѣдь, Ѳедосьюшка, тако дѣло съ разу не уладишь; тоже дочь-ту отдать, не мутовку облизать! Надо подумать, да и подумать-то хорошенько! Знашь ты поговорку: семь разъ помѣряй, а одинова отрѣжь. Ну и съ Машей-то тоже нужно толкомъ потолковать. А ты вотъ што: придитко ко мнѣ послѣ завтрова, такъ я теѣ отвѣтъ-то и припасу.
   Сваха. Ну, имъ ладно, родимая! (вставая) А поколеча, прощенья прошу; послѣ завтрова-та понавѣдаюсь! Ну, будь здорова! А ужъ мы посадимъ бычка на веревочку.
   Маремьяна Тихоновна. Дай-ко Господи. Да не протащить ли ищо на дорожку-ту?
   Сваха. Вишь, што значитъ поучить-то. Теперечко и сама спохватилась. А у меня, ужъ признаться сказать, давно слюнки текутъ, глядя на эвту благодать-ту. Нукосе, давай поскорѣе, не томи.
   Маремьяна Тихоновна. (наливаетъ и подаетъ) кушай ни здоровье, да не обезсудь, што не на подносѣ подаю, а по-просту изъ руки.
   Сноха. И, Христосъ съ тобой! Да къ рожѣ ли мнѣ чинитьтоса! Я же изъ руки-то лучше люблю; оно какъ-то и родственнѣе приходится. За твое здоровье, милка! Дай Богъ начатое кончить благополучно. А чуетъ мое сердце, што быть зайчику въ тенетахъ. (отдавъ рюмку) Вотъ какъ хорошо стало на сердцѣ-то, што и-и-и! Ну, теперечка и восвояси пора. Прощай! Будь здорова!
   Маремьяна Тихоновна, (цѣлуясь съ нею) Прощай, рожоная! На предки-то жалуй.
   Сваха. Какъ же! Послѣ завтрова лётомъ прилечу; какъ снѣгъ на голову упаду. (уходитъ).
   Маремьяна Тихоновна. (одна) Вотъ и женишка Богъ посылаетъ моей Машѣ! Чего ищо надоть. Я отъ многихъ слыхала, што онъ парень шустрый -- не шаромыга, не выжега, не другимъ чета; да и богатъ добрѣ! А здѣсь што за женихи? Да и нѣтъ ни одного сподручнаго моей Машенькѣ! Всѣ парни-то такая шишимора, што изъ рукъ вонъ! А эвтотъ парень, хоть куды хошь -- ни гдѣ соя лицомъ въ грязь не ударитъ!-- Дай-ко Господи? Да штой-то ихъ долго нѣтутко? (зѣваетъ и крестится) Поужинать бы, да и спать пора! Вонъ ужъ и солнце-то красное дремать начинаетъ! Пойду-ка позову ихъ.
   

ДѢЙСТВІЕ II .

Рѣка, окруженная съ правой стороны березовой рощей, а съ лѣвой мелкимъ кустарникомъ. Къ лѣвому берегу причалена лодка; близъ ея сидятъ парни и починиваютъ рыбачьи сѣти: вдали видна деревня. Вечерѣетъ.

I.
МАША.

(Одна сидитъ въ рощѣ подъ густымъ деревомъ глубоко задумавшись; подлѣ нея стоитъ пустая корзинка).

   Маша. Господи. Господи! Зачѣмъ я только встрѣтилась съ нимъ? зачѣмъ полюбила его такъ горячо? Будули его женой -- это Богъ вѣсть! А разстаться съ нимъ не могу -- это выше силъ моихъ! Да и какъ мнѣ жить безъ него! о Господи! и подумать объ этомъ страшно! Отчего же я боюсь смазать матушкѣ, что люблю Терешу, крѣпко люблю? Нѣтъ, надобно кончить поскорѣе, а то я совсѣмъ измучилась! Да, кончу! Брошусь матушкѣ въ ноги, оболью ихъ горючими слезами и выплачу, вымолю свое счастіе. Я прямо скажу ей, что меня одно обрадуетъ, одно оживитъ -- это ея согласіе отдать меня за Терешу. Я знаю, она повѣритъ, что моя любовь къ нему истинная -- и сжалится надо мною, увидя мои горькія слезы и услыша мольбы мои! (подумавъ). Ну, а если нѣтъ? Что тогда будетъ! Господи! Зачѣмъ я его узнала? Зачѣмъ дала замѣтить ему, что люблю?!

(задумывается).

   

II.
ТЕРЕША.
(Входятъ въ рощу и садится близь дороги, не замѣчая Маши, скрытой густыми деревьями).

   Тереша. (одинъ) Отдохну я здѣсь немножечко! Вечеръ-то какой славный! Въ такой вечеръ и вспомнить не хочется про свое горькое сиротство. Точно такой же вечеръ былъ, когда я въ первый разъ встрѣтилъ мою Машеньку. Эхъ, этотъ вечеръ до самой смерти не забуду! Разъ сижу я здѣсь и думаю объ своей горькой долѣ и, чуть-чуть не плачу! Вдругъ, слышу шорохъ за собой! Оглянулся -- стоитъ Маша, да такъ жалостливо смотрятъ на меня! Потомъ подошла ко мнѣ и говоритъ: Здравствуй, Тереша! Ну, что ты все печалится? Пойдемъ лучше грибовъ искать! Я вскочилъ на ноги, да такъ и замеръ на мѣстѣ-то -- и пошолъ молча съ нею -- мы одного слова сказать не могъ! На другой день мы опять сошлись.

(Подходитъ странникъ -- дряхлый, старикъ съ палкой въ рукѣ и котомкой за плечами).

   

III.
ТЕРЕША и СТРАННИКЪ.

   Странникъ. Здорово, паренекъ! Не вѣдать ли, гдѣ живетъ Маремьяна Тихоновна?
   Тереша. Какъ не знать, старинушка, знаю. Вонъ изба-та ея отсюда видна! Вонъ она самая-та большая съ мезоминомъ! А тебѣ на что нужна Маремьяна-та Тихоновна?
   Странникъ. Да, вишь бреду я, родной мой, въ Соловки -- Святымъ угодникамъ поклониться, такъ не будетъ ли у ней усердія послать на свѣчку Преподобнымъ чудотворцамъ Изосимѣ и Савватію.
   Тереша. Поди, поди, дѣдушко; она поусердствуетъ! Да, не проводить ли тебя?
   Странникъ. Ой, нѣтъ болезный, не надо! Я и такъ добреду. Пошли Богъ теѣ все, что только душенька твоя пожелаетъ!
   Тереша. Ахъ старинушка, если бы твои-то слова сбылись, вѣкъ бы тебя вспоминать сталъ! Да, ктоже ты, какъ тебя зовутъ?
   Странникъ. Не вѣду я кормилецъ, гдѣ мой родъ и племя? Круглый я сирота, а зовутъ меня Стратилатомъ. Я, родименькій, ужъ слишкомъ сорокъ лѣтъ странствую по святымъ-то мѣстамъ, да мщу пріюта старымъ костямъ; не-куда, вѣдь, мнѣ приклонить свою сиротскую голову.
   Тереша. Сирота ты? Ахъ, и я тоже сирота. Не знаю ни отца, ни матери, не знаю гдѣ моя и родина?
   Странникъ. Не горюй, сердечный! Вѣдь ты еще молодъ! Авось твой талантъ и сыщется! Знаешь ли пословицу: Сиротинка, охъ! а за сиротинкой -- Богъ!
   Тереша. Какъ не знать, знаю. Да что-то эта пословица плохо сбывается! Вотъ хоть бы и ты -- до старости дожилъ, а гдѣ твой-то талантъ?
   Странникъ. Всякому, дитятко, свое Богъ посылаетъ. И въ писаніи, сказано, что каждому воздается по его дѣламъ. Я бытъ можетъ ради великихъ моихъ грѣховъ наказуюсь, а ты, можетъ, и счастливѣе будешь! Какъ знать волю-ту Господню!
   Тереша. За какіе же грѣхи Стратилатушко? Развѣ у тебя ихъ много было?
   Странникъ. Какъ не быть! я вѣдь не снятой человѣкъ -- всяко бывало.
   Тереша. А говорятъ, дѣдушко, что Богъ часто и любя взыскиваетъ!
   Странникъ. За что насъ, милый, любить-то Царю Небесному? Гнѣвимъ мы Его, грѣшники, на каждомъ шагу. Вотъ что!
   Тереша. Да, вѣдь, ты говоришь, что слишкомъ сорокъ лѣтъ странствуешь по святымъ мѣстамъ, такъ какіе же у тебя могутъ быть грѣхи? И за что же Богу на тебя гнѣваться? Ты праведникъ!
   Странникъ. И-и, паренекъ, смотри, не ошибись! Вѣдь ты не знаешь меня, а чужая душа -- потемки!
   Тереша. Нѣтъ, дѣдушко! Я не могу въ тебѣ ошибиться! Ты праведникъ! Ахъ, сели бы ты остался здѣсь, какъ бы мнѣ хорошо было съ тобой! Ты утѣшалъ бы меня своими умными рѣчами и я позабылъ бы свое сиротство и одиночество, пересталъ бы роптать на Господа Бога.
   Странникъ. А ты развѣ ропщешь? Ну, молодчикъ, эвто не ладно -- эвто смертный грѣхъ передъ Господомъ! Послушай, голубчикъ, словъ глупаго старца: Переноси всѣ напасти, которыми искушаетъ тебя Господь, переноси съ крайнимъ терпѣніемъ и благодари Его за испытаніе. Онъ самъ сказалъ въ терпѣніи вашемъ стяжите душа ваша. Онъ же и вознаградитъ твое терпѣніе -- ниспошлетъ тебѣ счастливый талантъ! А мнѣ ужъ идти пора! Да наградитъ тея Царица Небесная за твой привѣтъ и за ласку ко мнѣ старику.
   Тереша. (обнимая и цѣлуя его). Прощай, прощай дѣдушко! Не забудь въ своихъ молитвахъ раба Божія Терентія и рабу Божію Марію.
   Странникъ. Ась! Кого еще-то?-- я не дослышалъ хорошенько.
   Тереша. (оробѣвъ) Нѣтъ, я такъ! Терентія не позабудь, Терентія!
   Странникъ. Ладно, милый мой, помолюсь! Можетъ быть Отецъ сиротъ скорбящихъ и услышитъ мои грѣшныя молитвы! А забыть тея -- нѣтъ, никогда не забуду.

(Уходитъ).

   
   

V
ТЕРЕША.
(Одинъ скрестивъ на груди руки, устремляетъ глаза на небо).

   Тереша. Боже милостивый! Прости меня за ропотъ! Не одинъ я безродный сирота на этомъ свѣтѣ. Вотъ и этотъ старичекъ, цѣлый вѣкъ одинъ-одинешенекъ мается! У него тоже нѣтъ ни роду, ни племени -- а онъ еще благословляетъ имя Твое, а не ропщетъ на святой Твой промыселъ! А я-то я-то?!... Но, Господи! Можетъ быть онъ никогда и ни кого не побилъ такъ безумно, какъ я люблю мою Машеньку! Она мнѣ замѣняетъ все въ мірѣ: отца, мать и родину! (задумывается) Ахъ, еслибы я былъ богатъ -- озолотилъ бы ее голубушку, женился бы на ней -- и тогда никого въ мірѣ не было меня счастливѣе! А теперь, что я теперь? Безродный сирота, нищій, которего призираютъ добрые люди изъ состраданія! Но, Боже мой, какъ горекъ чужой хлѣбъ и какъ тяжелы незаслуженные упреки! Охъ бѣдная моя головушка, сиротская доля!...

(Встаетъ и идя по дорогѣ поетъ).

   Горько жить на бѣломъ свѣтѣ сиротѣ;
   Не найду себѣ спокойствія нигдѣ!
   Только радости, что Машенька одна
   Но она не будетъ бѣдному -- жена!
   Не знавать мнѣ дней счастливыхъ никогда.
   Потому что безталанный сирота!
   Я не знаю, гдѣ отецъ мой дорогой,
   Не извѣдалъ ласки матушки родной.
   Здѣсь у всѣхъ есть и родные и друзья;
   Одинокимъ лишь живу несчастный я!
   Еслибъ Машенька не встрѣтилась со мной.
   Не управился бы съ горькою судьбой;
   Я давно бы Царю Батюшкѣ служилъ.
   На войнѣ свою головушку сложилъ.
   Но и Машеньку безъ памяти люблю;
   За нее всѣ муки ада претерплю.
   Ахъ, зачѣмъ же не въ богатствѣ я рожденъ,
   На порогѣ у чужихъ людей найденъ?
   Для того бы и хотѣлъ богатымъ быть,
   Чтобы съ ней свою судьбу соединить!

(Маша, услышавъ знакомый голосъ, бѣжитъ по дорогѣ и встрѣчается съ Терешей).

   

V.
ТЕРЕША и МАША.

   Паша. Ахъ!
   Тереша. Машенька! Ты здѣсь, ненаглядная моя! Вотъ радость-то неожиданная! Здравствуй, здравствуй, моя желанная! (беретъ ее за руку).
   Маша. Здравствуй, Терешенька! (жметъ ему руку) Но, пойдемъ отсюда къ рѣкѣ; тамъ никого нѣтъ, а здѣсь, пожалуй, увидятъ! Я сей часъ было встрѣтилась съ Анной и чуть-чуть она меня не увидала; да я присѣла за кусты -- ну и прошла мимо. Пойдемъ же милый; здѣсь боязно оставаться; все люди ходятъ по дорогѣ-то, пожалуй и замѣтятъ нагъ, (идутъ) Вотъ, Терешенька! Какъ Петровки-то пройдутъ, тогда я все, все разскажу матушкѣ: какъ люблю тебя, какъ тобою только и Божій свѣтъ милъ, что безъ тебя мнѣ и жизнь не въ жизнь! И я увѣрена, что матушка согласится на мое счастіе! Она вѣдь любитъ меня; она добрая такая! (подходятъ къ рѣкѣ и садятся). Ну, скажи что нибудь, а я послушаю, да полюбуюсь на твои ясные глазаньки; вѣдь онѣ у тебя, точно у сокола! А кудри-то, кудри-то какіе-густые, да толковые! Вѣкъ бы ихъ гладила да холила (играетъ его волосами).
   Тереша. Безцѣнная моя! Да какъ же ты меня любишь! Ну, стою ли я етаго? Что я въ сравненіи съ тобою? Ничтожный, бездомный сирота, нищій, котораго въ каждую минуту могутъ выгнать вонъ изъ дома, даже безъ всякой вины.
   Паша. Ахъ, Тереша! Я знаю, что тебѣ тяжело жить у Мирона-та Савельичи! Но что же съ этимъ дѣлать? Много терпѣлъ потерпи еще маленько, а потомъ и заживемъ спокойно и весело! Я и говорю тебѣ, что подожди Петровки! (глядитъ ему въ глаза) Только любишь ли ты меня такъ, какъ я тебя люблю?
   Тереша. Маша, Маша! И не грѣшно тебѣ такъ говорить? Не знаешь что-ли, какъ ты мнѣ дорога? Только ты одна и удерживаешь меня здѣсь! Не будь тебя я давно бы ушолъ служить Царю батюшкѣ и положилъ бы свою бѣдную головушку за святую родину! Да что толковать объ этомъ! Есть у меня горе еще горчѣе итого.
   Паши. Что это за горе, Тереша? Скажи мнѣ голубчикъ, раздѣли его со мною; это горе мы вмѣстѣ и разгорюемъ!
   Тереша. Да, полно, говорить ли тебѣ?
   Маша. Говори, говори ради Бога, не мучь меня!
   Тереша. Изволь скажу! Сокрушаетъ меня думушка ногъ какая: отъ чего я не богатъ, какъ ты? А какъ бы хорошо было, если бы я былъ богатый, а ты бѣдная!
   Паша. Вотъ выдумалъ! Да развѣ не все равно, что мое, то и твое?
   Тереша. Нѣтъ, Машенька, нѣтъ моя красавица! Это не все равно. Еслибъ я былъ богачъ, то прямо бы сталъ къ тебѣ свататься -- и мнѣ отказа бы не было; вѣдь богатому вездѣ дорога открыта! А теперь -- и подумать-то объ этомъ страшно!
   Маша. Экой ты горюнъ Тереша! А я то на что? Чего тутъ бояться? Вѣдь и ей не чужая, да и матушка-та моя не каменная. Увидитъ, какъ я убиваюсь объ тебѣ -- вотъ и благословитъ насъ!
   Тереша. Нѣтъ, солнышко мое! Она у тебя такая гордая, такая недоступная!-- Встрѣтится съ нею гдѣ нибудь -- и не кланяется. Нѣтъ, ягодка моя! Ты рождена не на мою бѣдную долю! Она найдетъ тебѣ жениха ровню.
   Маша. Нѣтъ, нѣтъ! Никогда этого не будетъ! Я ни на кого не пойду кромѣ тебя, дорогой мой! Ты мой женихъ, ты мой суженый! ΓΪ никакая сила не оторветъ меня отъ тебя! Если же разсердится матушка за мою любовь къ тебѣ и лишить меня богатства -- что же? Я и безъ богатства буду счастливѣе всѣхъ бога чихъ на свѣтѣ (улыбаясь сквозь слезы). Только ты возмешь ли меня безъ денегъ-то?
   Тереша. Богъ тебя проститъ за это, что ты меня обижаешь! Да на что мнѣ твои деньги? Ты была бы только моею -- и больше я ничего не ищу и не желаю! Я молодъ, силенъ, здоровъ; буду работать -- и ты, звѣздочка моя, не останется безъ хлѣба! Разумѣется такого довольства, въ которомъ ты теперь живешь, я не добуду.
   Маша. Да, что мнѣ это довольство безъ тебя, милый мой Терешенька! Будь и и еще богаче, во сто разъ богаче теперешняго -- но порознь съ тобою -- все была бы несчастлива! Видимъ, вѣдь, не рѣдко богачихъ-то, у которыхъ все есть: и деньги и наряды и домъ, какъ полная чаша -- а гдѣ же счастіе-то? Его и въ поминѣ нѣтъ! Только и знаютъ кованный сундукъ съ золотомъ, да горькія слезы! А мы съ тобой, Тереша, хоть и не богаты будемъ, да зато счастливы, какъ нельзя больше! Не знаю, какъ ты? А по мнѣ -- кусокъ чорнаго хлѣба съ лукомъ, раздѣленный съ любимымъ человѣкомъ, пріятнѣе покажется всякаго сладкаго пирога.
   Тереша. Радость ты моя! Счастіе ты мое! Ахъ, какъ я тебя люблю!
   Маша. Тереша! Въ тебѣ вся жизнь моя!
   Тереша. Эхъ, если бы не матушка твоя!
   Маша. А что?
   Тереша. Разлучитъ она насъ!
   Маша. Экой ты, кручинникъ, Тереша! Все-то горе, да бѣда у тебя на умѣ-то!
   Тереша. А ты развѣ, спокойнѣе меня?
   Маша. Положимъ хоть и такъ; знаю я, что безъ горя не бывать нашей сватьбѣ. Да Богъ милостивъ! Все уладится, все будетъ по-хорошему! И радость-та послѣ горя еще будетъ ощутительнѣе, еще выше покажется.
   Тереша. Утѣшаешь ты меня своими рѣчами, голубочка моя! Поговорить съ тобой -- ни сердцѣ-то и легче будетъ; тревоги-то всѣ, какъ будто рукой сниметъ.
   Маша. Вотъ такъ-то лучше!
   Тереша. Конечно лучше! Но что съ сердцемъ-то подѣлаешь? Все оно ноетъ, да болитъ, точно чуетъ что недоброе!
   Маша. Что оно тамъ у тебя чуетъ? Полно, Тереша, не кручинься! выбрось эти думы изъ головы; Богъ дастъ, все уладится (молчаніе).
   Тереша. И въ самомъ дѣлѣ! Что прежде времени унывать! Спой-ко лучше мою любимую пѣсенку.
   Маша. Давно я ее не пѣла, но для тебя -- изволь, спою!

(поетъ).

   Я люблю тебя сироточку душой;
   Чуетъ сердце, что на нѣмъ ты будешь мой!
   Я и бѣдности съ тобою не страшусь
   И любить тебя предъ всѣми поклянусь!
   Что за нужда, что ты бѣденъ милый мой
   И живешь на бѣломъ свѣтѣ сиротой?
   Я родимыхъ и богатство замѣню;
   И любви къ тебѣ по гробъ не измѣню!
   Хоть въ богатствѣ я и въ нѣгѣ рождена,
   Но тебѣ душой и сердцемъ продана!
   И въ богатствѣ можно вѣкъ несчастной быть,
   Чрезъ золото рѣкою слезы лить!
   Будто золото спокойствіе дастъ?
   Будто въ бѣдности и счастье не живетъ?
   Моему кто можетъ сердцу запретить,
   Чтобъ сиротку дорогаго не забыть?
   Сердцу вѣрному закона нѣтъ нигдѣ.
   Чтобъ не смѣло привязаться въ сиротѣ!
   Для того я и на свѣтѣ создана,
   Чтобъ была сироткѣ горькому жена!
   Ты счастливъ святой любовію моей,
   Я счастливѣе взаимностью твоей!
   
   Тереша. Машенька! Канареечка моя! Да какъ ты хорошо поешь! Слушать тебя -- не наслушается -- вѣкъ бы тебя слушалъ!
   Маша. Ахъ, перестань, Тереша! Ну, что я за-пѣвица стала! Да, было время -- пѣла, а теперь и голоса-та нѣтъ! Запою иногда, да и заплачу. Но, вотъ, погоди, опять буду пѣть по-прежнему, какъ заживу съ тобою -- только не уставай слушать!
   Тереша. Золотая ты моя! Да тебя никогда не наслушается до сыта!

(Обнимаетъ ее, Маша склоняется къ нему на плечо).

   

VI.

(Лѣвый берегъ рѣки. Рыбаки услышавъ пѣніе Маши, встаютъ и смотрятъ на правой берегъ).

ГОЛОСА СЪ ЛѢВАГО БЕРЕГА.

   1-й Голосъ. Чу, Матюха! Тамотко нихто поетъ! Да какъ, братецъ, голосъ-то разсыпается по зарѣ-то -- отродясь такова голоса не слыхивалъ!
   2-й Голосъ. Нако-се! Разѣ не вѣдашъ, што эвто поетъ Маша, Маремьяны Тихоновны дочка? Она вѣдь у надъ, братецъ ты мой, въ деревнѣ-то первая пѣвица! Да такой пѣвуньи и во всемъ околоткѣ не вотъ -- тотчасъ съ ищешь. Бывало, какъ поведетъ хороводъ, да запоетъ:
   
   Собирайтеся подружки
   Въ мой веселый хороводъ;
   Пропляшите мои душки
   Сердце сердцу вѣсть даетъ.
   Скучно дѣвкѣ -- другъ прійдетъ.
   Поцѣлуетъ, обойметъ,
   И тоска сей часъ пройдетъ.
   
   Такъ я тѣ скажу: все отдай, да мало! Такъ вотъ за сердце-то и хватитъ, инда моченьки нѣтъ.
   1-й Голосъ. Горазда, горазда пѣть-то, печа и баять! А што, Maтюха? Зарѣчный-то, слышь къ ней сватовъ засылалъ; не знашь ли чѣмъ порѣшили?
   3-й Голосъ. Нако, молвилъ виху какую! Ну, знамо поцѣловалъ пробой, да и ушолъ домой -- грибъ значитъ съѣлъ! Да што онъ ей за женихъ, какъ пораскинуть умомъ-то! Онъ вѣдь чучело гороховое супротивъ ее! А она, какъ есть красавица писаная! Одни глаза чевотко стоятъ! Чудно, братецъ ты мой, пра чудно! Чѣмъ больше на эвти глаза, глядишь, тѣмъ больше глядѣть хочется! Чорные-распречорные, словно уголь какой! А, какъ разгорятся, да разсверкаются -- што твой огонь въ кузницѣ! Такъ вотъ искры и сыплютъ, такъ и палятъ все нутро-то! Какой же онъ женихъ! Ему только на огородѣ галокъ да воронъ пужать, а не такой красавицей владать!
   3-й Голосъ. Глякоте ребята, глякоте! да она не одна, съ ней нихто сидитъ!
   4-й Голосъ. Вѣстимо хто! Али не знаешь, што она съ Терентіемъ водится? Вотъ теперечко съ нимъ и сидитъ!
   3-й Голосъ. Што ты! Не ушто эвто правда? А мать-та чево смотритъ?
   2-й Голосъ. Да разѣ нонче за дѣвками-то усмотришь! Вѣдь онѣ ково хоть перехитрятъ. Гляко-те! Къ нимъ нихто крадется. Сядемъ-коте въ лодку, да подъѣдемъ-те по ближе; насъ за кустамк-то не видка будетъ; они не вздогадаются, што мы тутатко.
   Нѣсколько голосовъ вмѣстѣ: Ладно ладно!

(Отчаливаютъ лодку и скрываются).

   

VII.
НЯНЯ.

   Няня (идетъ по рощѣ и аукаетъ). Маша! Машаа-а-а! Ау-у-у-у!!! Маша-а-а-а-а! Господи! И голосочка-то не подаетъ! Да, гдѣ же она запропастилась? Я нею рощу обшмыгала -- нѣту ее, да и только! Словно провалилась куды, прости Господи! Маша-а-а! Ау -- ..? (прислушивается) Нѣту, ничего не слыхать! Охъ, силушки моей не достаетъ! Устала больно! Ноги-то такъ и подгибаются! Маша-а...! А у-у! Отзови-и-и-съ! Ахти, грѣхъ какой! Гдѣ же она? (подумавъ). Ужъ разѣ не у рѣки ли? Дако пойду туды. Машутка! Ау-у...!!! Вотъ дернула меня не легкая послать ее за грибами!

(Подходитъ къ рѣкѣ и видитъ: Тереша и Маша сидятъ обнявшись -- всплеснувъ руками.)

   Ахъ, Господи! Царица Небесная! Эвто што? Не ужто эвто она, да и съ Терешкой?! Нѣтъ, нѣтъ!-- Съ нами крестная сила! Да эвтова быть не можетъ! Видно я ошалѣла! Маша! Матушка! Ты-ли эвто?-- Тея-ли я вижу?!

(Маша и Тереша выскакиваютъ въ испугѣ и прячутся въ опушкѣ рощи. Черезъ нѣсколько мгновеній Маша выходитъ къ остолбенѣвшей нянѣ).

   

VIII.
МАША, НЯНЯ и ТЕРЕША.

   Маша. (смѣло) Няня. Ты за мной что ли пришла?
   Няня. Да, за тобой, безстыдница ты эвтакая! Всю рощу обѣгала, искавши тея! А ты, вонъ гдѣ, вонъ што дѣлятъ! Ну, да ладно! Пойдемъ-ко, пойдемъ къ матери-то! Ахъ, ты Господи! Страмъ-то какой! Стыдобушка-та какая! Гляко! обнялась съ парнемъ, да и замерла, у него на шеѣ-то! Подько, подъ къ матери то: я нее ей разскажу!
   Тереша (выходя изъ кустовъ). Бабушенька, милая! Не говори, Бога ради, не губи насъ!
   Няня. Какъ, не губи! Ахъ ты голоперый эвтакой! Нако-се съ чѣмъ подъѣзжаетъ ко мнѣ! Вишь,-- не губи его!! Нутко, што ты творишь, непутящій? Раскинь-ко умомъ-то, коли онъ у тея есть, да подумай хорошенько! Нако, какъ подобрался къ дѣвкѣ-то! А ищо тихонькимъ называется -- дескать воды не замутитъ! Анъ, вотъ теѣ и тихонькой? Вѣрь послѣ эвтова потихонямъ-то! Да въ нихъ и черти-то копошатся -- такъ вотъ кшима кишатъ! (къ Машѣ). Пойдемъ-ко на расправу-ту!
   Тереша. Бабушка, родимая! Будь матерью -- не сказывай Маремьянѣ-то Тихоновнѣ. Я тебѣ въ ножки поклонюсь за это.

(Хочетъ поклониться; Маша удерживаетъ его).

   Маша. Что ты, Тереша, Богъ съ тобою! Не кланяйся, прошу тебя! Ну пусть скажетъ матушкѣ! Вѣдь рано, или поздно, она должна-же узнать, что я тебя люблю (тихо къ Терешѣ) говорила я тебѣ, что все хорошо кончится! Но не сердись на меня, дорогой мой! Я все это не правду говорила; только тѣшила тебя, а хорошаго ничего и не ждала! И сама я замаялась, глядя на твою грусть, да печаль! Каждый день сбиралась признаться матушкѣ въ любви къ тебѣ, да все откладывала день за день! А теперь, сама судьба помогаетъ мнѣ! Видишь-ли -- нѣтъ худа безъ добра! (обращаясь къ нянѣ) Поди, сказывай матушкѣ обо всемъ, что здѣсь видѣла: я тебя небоюсь! Поди, поди!
   Няня. Ахъ, Ты Господи! Вонъ она што стрекочетъ! Ну, да добро! Вотъ мать-та свѣдать, такъ не бойсь другу пѣсню-ту заноешь, безбожница эвтакая! Хоть бы деревьевъ то постыдилась! Ну-ко, отправляйся!
   Маша. Иди одно, а я не пойду отъ Тереши, ни зашто не пойду! Чтожъ ты стоишь? Поди и приведи съ собой матушку.
   Няня (безъ словъ падаетъ на траву).
   

IX.
ГОЛОСЪ въ РОЩѢ.

   Машенька! а Маша! Ау-у-у-у! Подь-ко сюды-ы-ы-и! А у-у-у-у!!! Да гдѣ эвто она захрясла? Видно нѣту ее здѣситко! Не у рѣки ли?

(Маремьяна Тихоновна подходитъ къ рѣкѣ и видитъ всѣхъ).

   

X.
МАША. ТЕРЕША. МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА и НЯНЯ.

   Маремьяна Тихоновна. Царь мой наднебесный! Эвто што такое? И Терешка тутатво? (къ Терешѣ) Теѣ чево надоть? Ты зачѣмотко здѣся?
   Тереша. (растерявшись) я ничего! Я такъ!
   Маремьяна Тихоновна. А коли ничево, такъ и проваливай своей дорогой!
   Няня. (очнувшись, медленно и робѣя подходитъ къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) А вота родимая! Потлядико, што они тутъ чудесятъ, да порадуйся на свою-ту дочку! Я прихожу сюды -- а она и сидитъ, облачившись съ Терешкой-то?
   Маремьяна Тихоновна. Ка-а-акъ! Што-о-о-о! Ты Маша, ты облапилисъ съ эвтимъ нищимъ, съ эвтимъ крапивникомъ? Господи помилуй! Да ужъ не сплю ли я? Не во снѣ ли эвто грезится!
   Маша. Не сонъ это, дорогая моя матушка! Да, я люблю Терешу, больше жизни люблю, (падаетъ на колѣна) Матушка, родимая ты моя! Сдѣлай насъ счастливыми -- благослови!
   Маремьяна Тихоновна. Да, ты никакъ съ ума свихнулась. Марья! Што эвто ты городишь? Опомнись, приди въ сея, безумная!
   Маша. Радѣльница моя! Не свихнулась я! Нѣтъ, я въ полномъ умѣ и прошу, молю тебя -- отдай меня Терешѣ!
   Маремьяна Тихоновна. Ну, ужъ эвтому николи не бывать, да и не раживаться! Што бы я, да позволила быть теѣ женою эвтова оборвыша, свинтуса, о коемъ не знамо: кто онъ? што онъ? и откудова онъ?.. (ласково) Дурочка ты моя! Вѣдь онъ безродный, вѣдь нашли его подъ воротами у Мироновой избы. Ну, неча имъ дѣлать-то было, вотъ и взяли и выростили, какъ путящаго! А онъ теперечка што дѣлятъ? Чѣмъ благодаритъ своихъ благодѣтелей за хлѣбъ-то? Вѣдь, окромѣ огорченій ничего имъ не приноситъ. Вотъ не давно жаловалась мнѣ Миронова-та жена, што онъ работать, какъ слѣдуетъ не работать, а объѣдаетъ ихъ только! Таскомъ все тащитъ у нихъ, да раззоромъ разоряетъ домъ-отъ? (къ Терешѣ сердито) Ну што ты стоишь? Што бельма-та вылупилъ? Вишь куды заѣхалъ, подзаборникъ эвтакой! Благо дѣвка богата, такъ и подсусѣдился къ ней! Видно губа-та не дура, знаетъ гдѣ раки-то зимуютъ! Не бойсь, не выбралъ такую же паскуду, какъ и самъ-отъ! Прочь съ глазъ моихъ, штобы и духу твоего здѣся не было -- прочь! А то я соберу мужиковъ, такъ они теѣ такую лоботрясину зададутъ, што виски-то вспухнутъ, да и ребра-то твои окаянныя переломаютъ! Вишь ты, дуроломище какой, проклятый! (къ Машѣ) а ты, негодяйка, поганка эвтакая, ступай домой! Я тамоди съ тобой раздѣлаюсь! Позабудешь у меня шашни-то разводить.
   Маша. Родимушка! Помилосердуй, положи гнѣвъ на милость! Не сдѣлай насъ на вѣкъ несчастными! Я безъ Тереши жить не могу; умру я безъ него! Пожалѣй меня; вѣдь я тебѣ не чужая!
   Маремьяна Тихоновна. Што-оо-о! Я теѣ дамъ пожалѣй! Вотъ возьму, да кости-то и переломаю -- на всю жизнь не человѣкомъ сдѣлаю!
   Маша, (обнимая ноги матери и горько рыдая) Бей меня, мучь меня -- а я не разлюблю Терешу! Поклялась любить его -- и сдержу свою клятву! Скорѣе умру, чѣмъ обману и позабуду его.
   Маремьяна Тихоновна. Уморить што ли меня хочешь, Марья? Да я умирать-то буду -- а все таки теѣ благословенья не дамъ. А, если тихонько обвѣнчается -- всего лишу -- слышишь ли? И на порогъ своего дома не пущу, коли ищо пикнешь передо мной! Слышишь ли?
   Маша. Матушка! Пощади только насъ! Умоляю тебя всѣмъ на свѣтѣ! Умоляю памятью батюшки покойнаго: сжалься надъ нами, не разлучай насъ! А мнѣ ничего твоего не надобно! Ни что мнѣ не мило безъ Тереши!
   Тереша. (падая на колѣни) Тетушка, родимая! Не прогоняй меня безроднаго сироту! Замѣни мнѣ отца и мать (рыдая) отдай за меня Машеньку! Я люблю ее только одну ее люблю! Ничего мнѣ твоего не надо! Я молодъ, здоровъ и съумѣю прокормить ее своими трудами. Ахъ, не отнимай у меня Маши, не отнимай у меня жизни! И день и ночь буду за тебя молиться родименькая! А моя сиротская молитва дойдетъ до Владыки Небеснаго и онъ воздастъ тебѣ сторицею за счастіе, которымъ ты меня наградишь!
   Маша. Матушка! Не губи! Сжалься надо мною; вѣдь я у тебя одна и ты любишь меня -- не убивай же отказомъ! Сжалься, сжалься!
   Маремьяна Тихоновна. Да, што вы съ умасшедшіе пристали ко мнѣ! Я сказала однажды и на всегда, што не бывать эвтому!-- ну, и не будетъ во вѣки вѣковъ! Чево вамъ ищо надо?
   Маша. Матушка благослови насъ!
   Маремьяна Тихоновна. Не ори по-пусту-ту! Што кадыкъ-отъ распустила! Сказала, не быть -- и не будетъ!
   Маша. Кормилица! Дай свое родительское благословеніе, дай его!
   Маремьяна Тихоновна. А, вотъ я благословлю васъ окаянныхъ! Долго будете помнить эвто благословеніе! Прочь хмыстуша! Прочь, съ глазъ моихъ! Иди куды хошь, поди матери не слушается -- не дочь ты мнѣ, а обмѣнокъ. (Съ укоромъ) Ахъ, Марья, Марья! Вотъ до чево ты довела меня! О, Господи! знать на грѣхи тяжкія я наказана тобою! Понимаешь ли? Позоромъ позоринскимъ осрамила ты мою сѣдую голову; обезславила меня по старости лѣтъ! (къ нянѣ) А ты чево смотрѣла старая фофола? Гдѣ бельма-та твои были? Видно вмѣстѣ съ ними шашни-то разводила, развратница старая, сѣдая окаянная!
   Няня. Што ты, што ты! Да вывороти Богъ наизнанку мою утробушку, коли я што вѣдала про эвту срамоту-сраминскую!
   Маша. Не вини ее матушка! Она ничего не знала! Я, одна я виновата во всемъ! И Тереша не смѣлъ бы полюбить меня, если бы я сама не подала къ тому повода и не при зналась, что я люблю его, Прости меня, матушка! Я не совладѣла со своимъ сердцемъ и отдала его моему милому Терешенькѣ! Теперь, никакая сила не оторветъ меня отъ него!
   Маремьяна Тихоновна. (въ бѣшенствѣ) Ахъ ты шленда непутная! Да я теѣ приказываю! А?! Да вѣдашъ ли ты великое материнское слово? скажу ево -- такъ и сгинешь, какъ червякъ зимой! Слушай озорница матери -- дѣло говоритъ! А не послушаешь худо будетъ!
   Маша. Матушка, голубушка, помилуй! Люблю я тебя и слушаюсь во всемъ, а въ этомъ послушаться не могу! Не забыть мнѣ моего друга, не жить мнѣ безъ него! Помилосердуй, не губи, не губи!
   Маремьяна Тихоновна. (выходя изъ себя) Жить не можешь! Погубить тея! А ты развѣ не погубила мать свою? Не погубила што ли? Такъ вотъ же теѣ за эвто! Будь же ты отъ меня, (съ разстановкой) и въ здѣшнемъ вѣкѣ и въ будущемъ и-р-о-к-л.
   Маша (отчаянно). Ай! пощади! Недоговаривай, не проклинай! А лучше помолись объ несчастной дочери. (Подходитъ быстро къ Терешѣ обнимаетъ его и крѣпко цѣлуетъ) Прощай, дорогой мой! Прощайте всѣ добрые люди!

(Бросается къ рѣку).

   Тереша. Ай! И я за тобою! (бросается вслѣдъ за нею).

(Маремьяна Тихоновна и няня всплескиваютъ руками и бѣгутъ къ рѣкѣ.)

   Маремьяна Тихоновна. Господи, Господи! Владычица! Угодники святые! Ой-ой! Што эвто такое? Батюшки! Отцы родны! Помогите! Утонули! Ой утонули! Спасите! (бѣгаетъ въ иступленіи по берегу и бьетъ себя въ грудъ) Машенька! Дитятко мое ненаглядное! Гдѣ ты? О горе мое, горе непрошоное! Машенька, радость ты моя! Не ужъ-то я тея на вѣчно потеряла? Ой-ой-ой-ой! Святители Христовы! Не отступитесь отъ меня! Дѣтище ты мое! Не ужъ-то я тея не увижу? Ой, тошнехонько! Батюшки тошно! Батюшки тошно! Ой, смерть моя! Ой тошно! ой, тошно!
   Няня. (кричитъ и мечется) Ахти грѣхъ какой приключился! Ой, горюшко не думанное, нечаянное, негаданное! Мать Пресвятая Богородица и великій Святитель Микола! Не допустите погибнуть ихъ душенькамъ! Спасите, помогите, ой-ой-ой! Люденьки, люденьки добрые! Спѣшите сюды! Подайте помощь погибшимъ! Ой, утонули! Ой, утонули! (наклоняется и смотритъ въ воду) Машенька! Выносочекъ мой! Ненаглядышекъ мой! Гдѣ ты? Откликнись, отзовись, дай голосочикъ! Ой, гореванье великое! Ой, грѣхъ неотмолимый Да гдѣ же вы людишечки, батюшки? Соберитесь, спасите!

(Изъ за кустовъ высыпаютъ рыбаки, изъ деревни сбѣгается народъ. Маремьяна Тихоновна, увидя рыбаковъ, бросается въ воду, но народъ не допускаетъ ее).

   

VI.
МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА, НЯНЯ, РЫБАКИ и НАРОДЪ.

   Маремьяна Тихоновна. (рвется изъ рукъ къ рыбакамъ) Голубчики мои! Будьте спасителями! Помогите! Ой, помогите! Утонули! Въ рѣку бросились! Отцы родные! Спасите! умерли, умерли! Ой, поскорѣе дайте помощь! Ой печаль моя вѣковѣчная! Ой, слезы непросушимыя! Батюшки! съищите Машу-ту мою! Отдайте ее мнѣ! Ой, съищите! Ой, отдайте!

Голоса съ лодки. Молитесь Господу Богу! А мы постараемся, какъ умѣемъ.

(Маремьяна Тихоновна и няня падаютъ на колѣни, поднявши руки къ небу; народъ плачетъ).

   Старшій рыбакъ. Нуко ребятушки! закидывайте сѣти-то поживѣе! А ты, Матюха, разболокись-ко, да поныряй около берега-та. А вы -- Тимошка съ Артюшкой -- подальше-то поныряйте. Ну, што черти рты-то разинули! Полѣзайте въ воду-то! Живѣй! Эй робята! Што не путя неводъ-отъ тащите! Видите онъ задѣлъ за што-то? Филька! Пошелъ распутай поскоряе! Эхъ-ма! Ну теперечка ладно! Начинай те съ Богомъ!

(Продолжительное молчаніе).

   Голосъ изъ толпы. Что сердечныя, нашли?
   Голосъ съ лодки. Нѣту ищо!
   Старшій рыбакъ. Эй, ребятушки, поусерднѣе работайте!
   Голосъ съ рѣки. И то стараемся дядя Елизаръ, елико возможно, да нигдѣ нѣтутко!
   Голосъ съ берега. Эко горе! Эка бѣда-та страслась.
   2-й Голосъ, (съ берега). Ужъ и не бай лучше. Гляко на мать-ту. Вѣдь ополуумѣла совсѣмъ! Вотъ, ужъ и вопить-то перестала и не шевелится, а стоить на колѣняхъ-то, словно столбнякъ нашолъ!
   1-й Голосъ. Найдетъ столбнякъ, неча и говорить! Вѣдь у нее одно только и есть чадо-то!
   2-й Голосъ. Одно-то-одно! эвто такъ! Да, хоть бы и больше было, вѣдь, я думаю, все равно жаль-то! Вотъ хоть бы у насъ на рукахъ то десять пальцевъ -- а укуситко которой нибудь, анъ и больно будетъ! Нутко попробуй!
   1-й Голосъ. Вѣстимо што такъ! Не дляча и пробовать!
   Матвѣй, (вынырнувъ изъ воды и обращаясь къ старшему рыбаку). Дядя Сысой! а дядя Сысой! Подь-ко, подсобитко! мнѣ кто-то попался.
   Старшій рыбакъ, (бросаясь въ воду) Такъ и есть кто-то попался! Ну, потащимъ на берегъ-отъ!... Ай, да это Маша!!!. То-то, я плыву, да и думаю, што молъ больно легко тащить-то? Ну, слава теѣ Господи!
   Голоса, (съ берега) Вытащили, вытащили! Слава Царицѣ небесной! Спасли хоть одну христіанскую душу.
   Тимофей. Эй, Братцы мои! Тереху съискалъ! Подсобите ради Бога! А то одному-то не въ могуту тащить-то -- больно тяжелъ! Да, ну же, поскорѣе поворачивайтесь, а то опущу.
   Старшій рыбакъ. Ну, ну робята! Живѣе, живѣе принимайтесь опять за работу, (къ народу) А вы што стоите, да зѣваете? Помогите ему. Эй, православные! Што вы, оглохли што-ли? Эки вѣдь олухи Царя небеснаго! Пра, олухи! Эй! Ортюшка, Сидорко, Макарко, Захарка, Мокѣйко! Полѣзайте въ рѣку, подсобите Тимохѣ-то.

(Рыбаки бросаются въ рѣку и вытаскиваютъ на берегъ Терешу. Рыбаки и народъ хлопочутъ около утонувшихъ. Маремьяна Тихоновна и няня съ воплемъ отчаянія бросаются къ Машѣ и обнимаютъ ее).

   Старшій рыбакъ. Нукоте, робятушки покачаемте ихъ. Времени-то ищо не много утекло! Беритко-те мой армякъ, положите на него Машу -- а Тереху-то просто на рукахъ покачайте! Ну съ Богомъ! Принимайтесь за работу (откачиваютъ утопшихь).
   Маремьяна Тихоновна (стоя около Маши) Маша! Милочка моя! Ягодка моя! На ково ты меня покинула! Ужъ я ли тея не любила? Я ли тея не берегла пуще своего глаза? Машенька! Очнись, моя голубушка легкокрылая! Проглянь на меня сироту-сиротинскую! Порадуй мое сердечушко, дитятко мое дорогое! Открой свои глазаньки, молви, хоть единое словечушко. Охъ, охъ, тяжко! Охъ, тошно! Ой, горюшко мое, горе неразгореванное!
   Няня (стоя съ другой стороны). Машенька! Утѣшенье ты мое! Птичка ты моя райская. Смородинка сладкая! Проглянь, хоть разочикъ на меня старуху! Выкати хоть слово изъ устъ своихъ! Охъ Машенька! Охъ, моя добрая! Кто же меня приласкаетъ теперечко? Кто найдетъ меня словомъ отраднымъ въ печальные денечки? Ой, бѣда! Ой горе! Откудова ты горюшко свалилося? Откудова появилось? За чѣмъ ты во темныхъ лѣсахъ не затерялося! За чѣмъ въ глубокихъ рѣкахъ не утопилося? Ой, ой, ой, ой, ой, ой!
   Маремьяна Тихоновна. Машенька! не умирай, моя пташечка! Не покидай меня горькую, пожалѣй одинокую! Ой, батюшки! Все сердечушко выныло! Вся душа изстрадалася! Ой, горе мнѣ! Ой, горе великое, черное.

(Горько рыдаетъ).

   Рыбакъ. Слава теѣ Господи! Маша-та чихнула! значитъ будетъ жива! Да вона и вода пошла изорта-тѣ робята! Погодь-те качать-то, подержите такъ на рукахъ-то (къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) А ты, болѣзка, не убивайся! Возблагодари лучше Милосердаго Отца за Его скорую помощь! Вишь живехонька дочка-та, и подыхивать начинаетъ!
   Тимофей. Дядя Сысой! У Тереши-то вода пошла изъ носу!
   Старшій рыбакъ. Ну, вотъ эвто доброе предзнаменованіе! Теперечка, качайте, какъ можно потише! (крестится) хвала теѣ Христе! И эвтотъ живъ будетъ!
   Тимофей. Дядюшка Сысой! дышетъ немного Тереша-та!
   Старшій рыбакъ. Вотъ и хорошо! значитъ дѣлото теперечка съ концомъ! Вотъ и другую душу спасли, благодаря Пресвятую Богородицу! Только робятушки, подержите ево ищо на рукахъ то, да лицомъ-то внизъ! Вотъ такъ, вотъ такъ! Она -- вода-та вся и выхлынетъ изъ ново!
   Маремьяна Тихоновна. Ахъ, вы, отцы мои родные! Избавили вы меня отъ грѣха тяжкова, неотмолимова! Спасли ихъ -- спасли я мою грѣшную душу! Несите теперечко ихъ ко мнѣ въ избу-ту; Тамъ я васъ отблагодарю, голубчики мои! Скажите только, чево вамъ нужно? Я ничего не пожалѣю! Половину, своего имѣнія отдамъ, мои радѣльники! Ой, слава теѣ Христу Спасителю! Благодарю Тея Царица небесная и васъ угодники святые! (къ рыбакамъ) Благодѣтели мои! Спасли вы мое дитятко любимое! Все отдамъ вамъ, все отдамъ, што есть у меня! Предоставьте только мнѣ Машу живой и здоровой.
   Матвѣй. (съ упрекомъ) Да ты Тихоновнушна, никакъ съ ума съѣхала! Слышь, робята! Эво-на што баетъ! Все отдамъ! Эхъ ты матка! Татары што ли мы некрещеные, што покорыствуемся въ такомъ дѣлѣ? Вѣдь у насъ христіанскія души-то. На ко се што отколола! Ахъ ты родимая.
   Маремьяна Тихоновна. Охъ, охъ! Не корите мы меня полуумною; ничего я не вѣду, што дѣлаю! Отъ горюшка недуманнова, негадаянова совсѣмъ помѣшалась моя головушка! Простите вы меня, золотые робятушки, коли я обмолвилась? Ну, имъ пусть самъ Господь Богъ наградитъ васъ за ваши труды великіе, а не я грѣшница! Да несите же ихъ, несите поскорѣе мои голубчики! Ночь вѣдь ужъ настала! Больно сыро стало, охолодаютъ они! Вишь они мокрымъ мокрехоньки!
   Матвѣй (къ прочимъ рыбакамъ) И взаправду пора! Время-то терять нечево по-напрасну! Гляко, Маша-та дрожма-дрожитъ! Ну, робятушки, перекреститесь, да и съ Богомъ!

(Рыбаки несутъ Терешу и Машу, Маремьяна Тихоновна, Няня и народъ идутъ вслѣдъ за ними)

   

ДѢЙСТВІЕ 3.

Изба Маремьяны Тихоновны. Рыбаки вносятъ Мишу и Терешу. Деревенскій народъ толпится и шепчется между собою, смотря на происходящее. Сумерки.

   

I.
МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА, МАША, ТЕРЕША, РЫБАКИ и НАРОДЪ.

   Маремьяна Тихоновна, (всплескивая руками) Милые свѣтики! И положить-то ихъ не начемъ; и подушекъ-то нѣтутко здѣся! Нянька! Подько-се, сходи въ свѣтелку, да принеси все оттуда, да и одѣяла-та захвати.
   Няня. Тотчасъ хозяюшка! Летомъ слетаю.
   Маремьяна Тихоновна. (къ рыбакамъ) Други мои сердечные! Погодь-те немного подержите ихъ нарукахъ-то! Да што эвто нянька-та замѣшкалась! Вотъ я пойду, подсоблю ей (уходитъ и скоро возвращается, таща съ нянькою перину, подушки и одѣяла) Вотъ родимые пуховичекъ для Маши-то! Сей часъ и другой принесемъ (уходятъ и скоро втаскиваютъ другую перину). А эвтоть вотъ для Тереньть-ята Мироныча. Ну, тепереча положите ихъ, да прикройте одѣялами.

(Рыбаки укладываютъ Мишу и Терешу -- Маремьяна Тихоновна и няня суетливо хлопочутъ около Маши, входитъ Матрена Лукинишна).

   

II.
ТѢЖЕ и МАТРЕНА ЛУКИШНА.

   Матрена Лукишна. (Вбѣгая въ избу съ крикомъ отчаянія бросается къ Терешѣ) Терешенька, батюшка! Неужто ты рушился? Неужъ-то ты покинулъ насъ! Для того ли мы тея голубчика, вспоили, да вскормили, штабы лишиться на вѣки вѣчныя! Терешенька! Сыночикъ мой Богоданный! Да, гдѣ же намъ ищо взять такова радѣльнова, да прилѣжнова, какъ ты? Кто намъ тепереча поможетъ въ полевыхъ, тяжелыхъ работахъ? У ново будутъ такія рученьки проворныя да пріемчивыя? Золотой ты мой безотвѣтникъ! Встань, проснись, погляди на мою кручину-кручинскую! Тереша! Открой, подними свои оченьки ясныя! Найди своимъ словомъ разумнымъ и привѣтливымъ! Выкати ево изъ устъ своихъ сахарныхъ! Утри мои слезы текучія, горючія, желанный вскормленочекъ, дорогой мой пріемышекъ!

(Припадаетъ къ Терешѣ и горько плачетъ; входитъ Миронъ Саюельитъ).

   

III.
ТѢЖЕ и МИРОНЪ САВЕЛЬИЧЪ.

   Миронъ Савельичъ, (продираясь сквозь толпы и громко крича) Гдѣ онъ? Гдѣ? Покажите мнѣ ево! Онъ ли эвто? Нѣтутко, ни за што не повѣрю чужимъ рѣчамъ, а повѣрю токма своимъ очамъ (подходитъ къ Терегнѣ). Ай! да и впрямь люди-то не соврали (со слезами на глазахъ) Господи, Господи! За што ты насъ наказуешь? За што ты на насъ прогнѣвался? (плачетъ) Кто же теперь мои старые глаза закроетъ? Кто помянетъ мою грѣшную душу, когда умру? Кто, подастъ совѣтъ разумный въ дни черные? Терешенька, милый мой! Што я безъ тея стану дѣлать? Охъ, Тереша! (Закрываетъ лицо руками и бормоча что-то непонятное припадаетъ къ Терешѣ).
   

ГОЛОСА ВЪ НАРОДѢ.

   1-й Голосъ. Накосе, пахтанье-то распустили! Небось теперечко жалко стало? Пошли, спустя лѣто въ лѣсъ по ягоду, по малину.
   Голосъ женщины. Вишь, какъ надрываются! Взялъ бы, да такъ кулакомъ въ хари-те и свиснулъ! Ну, ужъ како житье у нихъ, у озорниковъ Терешѣ-то было? Знамъ вѣдь, што горючими слезами наживной день захлебывался! Кускомъ хлѣба попрекали, а работать-то заставляли отъ бѣла утра до поздней ноченьки, рукъ не подкладывай! Да, на каторгѣ, не бойсь, лучше житье-то чѣмъ у нихъ было ему горемычному!
   2-й Женскій голосъ. Вѣстимо, рожоная, правду ты баешь! Ужъ што за жизнь была ему бѣдному! Да мы животину болѣ жалѣемъ, чѣмъ они ево! Особливо отъ Мирона-та и-и жутко приходилось! Вчуже бывало сердце надрывается! А онъ, несчастный, не колеча штобы пороптать, да пожалобиться на нихъ хоть сосѣдямъ, а и виду-то не подастъ, што ему тошнехонько сердягѣ.
   3-й Женскій голосъ. А што толку то отъ эвтова, што скрывался, да таилъ это всѣхъ кручину? Я думаю, не токма наша деревня, а и сосѣдскіе-то околотки всѣ вѣдали, каково ему жутко было!
   Голосъ мужчины. Эй бабы, уймитесь! Полноте тараторить-то, да пересуды-то судить! Убирайтесь-ко по домамъ, да сея-то хорошенько посудите! Тоже, неча сказать, славныя бабочки! Одна сына со свѣта Божьяго сжила, а другая сноху, какъ ржавчина, поѣдомъ съѣла, да на весь крещеный міръ опозорила! А туда же языки-то чешутъ, про другихъ судятъ! Эхъ, дурищи набитыя! Взялъ бы, да и вздулъ хорошенько!
   Голосъ 2-го крестьянина. Ай, да дядя Парамонъ! Молодецъ, уважилъ! Прибавь, прибавь ищо, да помыль имъ головы-то бѣсовкамъ эвтакимъ! Вишь, кружовницы поганыя, какъ кружово-то плетутъ!
   

ВСѢ ЖЕНЩИНЫ ВМѢСТѢ.

   Нукоте, проваливайте подалъ, ругатели эвтакіе! А мы што знамъ -- доподлинно то знамъ и не занишнемъ николи! Вотъ вамъ и сказъ весь!
   Маремьяна Тихоновна. Полно вамъ корить-тоса! Вишь мѣсто нашли! У меня вѣдь больные тутатко, а они ссорятся, да ругаются! Побойтесь Бога-та, да постыдитесь хоть добрыхъ-то людей.

(Подходитъ къ Машѣ и садится около ее)

   Тереша. (открывая глаза) Гдѣ моя Машенька? Гдѣ моя суженая? Господи! Хоть бы еще разочикъ взглянулъ на нее, да и умеръ бы спокойно.
   Матрена Лукишна и Миронъ Савельичъ (вмѣстѣ). Терешенька, голубчикъ мой! Ты опамятовался! Ты живъ! О слава теѣ Царю Небесному!
   Тереша. (снова впадая въ безпамятство) Маша! Маша!.... и я.... и я, за тобою!.. не оставляй меня!
   Маша (въ бреду) Гдѣ!... А что... ты мой!... Любишь ли меня?.. а?-- гдѣ?!.. да!.!
   Маремьяна Тихоновна. (радостно) Оживаетъ, оживаетъ! Голосочикъ подала! Владычица скорбящихъ, Мать Пресвятая Богородица! Іисусе Христе! Вняли вы моимъ молитвамъ! Въ Іерусалимъ войду на поклоненіе гробу Христову! пѣшкомъ пойду.
   Маша (Безсмысленно смотритъ кругомъ, не понимая, что съ ней и гдѣ она). Гдѣ я? Что со мною? (приводитъ не много въ себя) Ахъ, да! вспомнила, вспомнила!... Умереть не дали! Спасли, чтобы опять мучить! Охъ, не мучьте! Тереша! гдѣ ты? Иди, или сюда, не бойся! Я твоя невѣста! Обручила насъ волна игривая, да рѣка родимая, широкая. Тереша, милый мой! Теперь намъ нѣтъ разлуки.

(Впадаетъ въ забытье).

   Маремьяна Тихоновна, (рыдая) Машечка! Очнись, красавица моя! Што эвто съ тобой? Не пужай ты меня, моя отрадушка! Сама я не своя! Все нутро переболѣло, все сердечушко изныло, глядючи на тея! Очнись же, дитятко мое! Приди въ сея! Все по твоему сдѣлаю -- отдамъ тея за Терешу! Не умирай только, любимица моя!
   Няня. (подходя къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) А ты родная не убивайся больно-то, побереги мало-мальски сея-та! Богъ милостивъ, теперечка будетъ жива! А эвто съ ней все отъ переполоху -- пройдетъ! Ты подумай лучше! гдѣ се положить-то? Разѣ въ свѣтелку перевести; здѣсятко оставить больно несподручно будетъ!
   Маремьяна Тихоновна, (съ сердцемъ) Ой, ты дурашная нянька! Ну, куды еще ее таскать-то? Чай видишь, што она чуть жива! Вотъ пообождешь ищо немножко, да и мечку топить надо, да состряпать што есть получше для благодѣтелей-то нашихъ!
   Няня. Такъ, такъ, матушка! Вѣстимо дѣло, што угостить ихъ надоть. Да, вота што хозяюшка: народищу-то сюды добрѣ много навалилось -- не велѣть ли имъ повыйдти? Чего они тутатко зѣваютъ? Вѣдь ужъ ночь на дворѣ-то.
   Маремьяна Тихоновна. Я сама скажу.
   Няня. Ну, имъ ладно!
   Маремьяна Тихоновна. (къ народу) Болѣзные мои! Нельзяли вамъ повыйдти? Поздно ужъ, да и ребятишкамъ-то нужно дать спокой. Приходите опосля ихъ навѣстить-то; я рада буду.

(Народъ кланяется и расходится; остаются рыбаки, Миронъ и жена его).

   

V.

   Миронъ Савельичъ. Маремьяна. Тихоновна! Сударушка моя! Я Терешу-то къ сеѣ возьму.
   Маремьяна Тихоновна. Што ты, што ты, родимой! Съ ума што ли своротилъ? Ну, отпущу ли я его такова слабова! Али уморить хоть? Вѣдь до избы-то твоей, чай добрыхъ двѣ версты будетъ!
   Матрена Лукинишна. Да, какъ-же мать моя, не ужъ-то онъ у тея останется. Ни-ни, ни-ни, не оставлю, ни за што на свѣтѣ не оставлю!
   Маремьяны Тихонова. Да, какъ же ты ево домой-то доставишь? Ну, какъ онъ умретъ дорогой-ту! А вотъ што лучше сдѣламъ. Ты домой-то не уходи, а побудь тутъ съ ними у меня -- я теѣ и постель приготовлю.
   Миронъ Савельичъ, Матрена Лукинишна (Вмѣстѣ). Ладно, ладно, Тихоновна! Ловко придумала, и прямъ такъ-то лучше будетъ!
   Миронъ Савельичъ. Ну, оставайся жена здѣся; а я пойду домой. А какъ разоднюетъ совсѣмъ-то, приду понавѣдаться.
   Матрена Лукинишна. Подь, подь, усни хорошенько! А я переночую здѣсь, вотъ тутъ на полу, около Маши-то и лягу.
   Миронъ Савельичъ. (помолясь кланяется) Прощай, Маремьяна Тихоновна! Да и ты поди засни, успокойся. Погляко на сея-та какъ перевернуло! Признать нельзя -- на што стала похожа! Подъ, отдохни родимая. Прощай жена!
   Матрена Лукинишна. Прощай, прощай!
   Маремьяна Тихоновна. Прощай, по навѣдайся же.
   Миронъ Савельичъ. Безъотмѣнно (уходитъ).
   Старшій рыбакъ. Мы тоже пойдемъ, Маремьяна Тихоновна! Больно ты надсадилась, да устала, глядючи на дочку-ту! Прикорми хоть немножечко -- вотъ и отойдетъ душенька-та! А то, я думаю, она у тея и-и какъ запечаталась. Ну, прощенья просимъ.
   Маремьяна Тихоновна. Ахъ, нѣту, погодьте! Вѣдь я и позабыла васъ поподчивать-то, сударики мои, погодьте! Объ мнѣ-то не безпокойтесь; и теперечко отъ радости великой и усталости-то никакой не чую. Вѣдь Маша-та по вашей милости жива. Вотъ, погодьте выпей-ко-те сердечные.
   Рыбаки, (дружно) Оно бы тово -- не худо и выпить малую толику: мы тоже поизмаялись, да таки и промокли и продрогли порядкомъ.
   Маремьяна Тихоновна. А вотъ сей часъ принесу винца-та, да и закусочку сгоношу, (торопливо подбѣгаетъ къ Машѣ и смотря на нее шепчетъ) Знать уснула моя ненаглядная! Ну Христосъ тея благослови, спи съ покоемъ! (уходитъ отъ рыбаковъ и черезъ нѣсколько минутъ приноситъ водку и съ ней закуску) Ну, вотъ, родные мои, выкушайте во славу Божію, да и закусите чѣмъ Господь послалъ! Вотъ пирожка-та попробуй-те. Да только не обезсудьте, што небольно припасно; вѣдь дѣло-то не жданное, не гаданное.

(Обноситъ рыбаковъ рыбкой, парни пьютъ и закусываютъ).

   Одинъ изъ рыбаковъ. А ты, матушка, не хлопочи за нами-то; мы и сами управимся; не велика хитрость поѣсть, да попитъ.
   Матвѣй. (къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) Подь-ко лучше лягъ, да сосни.
   Маремьяна Тихоновна. Ищо успѣю, успѣю выспаться-та! Да теперечко, кажись и не уснется отъ эвтакой перетуры! Даве думала, што и душа-то отлетитъ отъ печали небывалой; а теперь отъ радости-то не помню сея! Гляко, Маша-та въ разсудокъ вошла, да и Терентій-отъ тоже! Кушайте же батюшки, кушайте! Я винца-та ищо прибавлю.
   Артемій. Будетъ, довольно, не ходи! Мы по горлышко сыты, такъ ли молодчики?
   Рыбаки. Такъ, такъ, по горлышко сытехоньки.
   Старый рыбакъ. А коли такъ, то и ко дворамъ пора! Днемъ забѣжимъ съ работы-то; а теперь и вамъ надо спокой дать. (Встаютъ, молятся и кланяются Маремьянѣ Тихоновнѣ). Благодарствуемъ и хлѣбъ за соль и за привѣтъ добрый.
   Маремьяна Тихоновна. Какая тутатко хлѣбъ-соль! Не взыщите родимые!
   Сидоръ. Вишь што ляпнула; да чевотко намъ ищо надоть! Пойдемъ-коте рабята!
   Рыбаки. (всѣ) За угощенье, Маремьяна Тихоновна! Прощай!
   Маремьяна Тихоновна. Прощайте милые! да заходите же; я буду ждать.
   Рыбаки. Зайдемъ, зайдемъ.

(Уходитъ).

   Матрена Лукинишна. (къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) Подъ родимая, прилягъ!
   Маремьяна Тихоновна. Не до сна мнѣ топеречко! Я вотъ схожу, въ стряпальную-то избу, да поприготовлю кое што, а ты ложись вонъ и а передней-то скамьѣ.
   Матрена Лукинишна. И, родимая, я и на полу лягу, вотъ тутъ въ ногахъ-то у Тереша.
   Маремьяна Тихоновна. Ну, инъ какъ хошь, твоя воля; а я скоро приду. Прощай.

(Уходитъ).

   

IV.

   Матрена Лукинишна. (поднимаетъ голову и опятъ кладетъ ее на подушку. Черезъ нѣсколько минутъ встаетъ, осторожно подходитъ къ Машѣ и прислушивается) Спитъ сердечная! (Подходитъ къ Терешѣ и тоже прислушивается). И онъ спитъ! Ну, слава теѣ Господи! (крестится и садится къ окну ближе къ Терешѣ) Ой, батюшки свѣты! Сколько маяты то я съ ними приняла! совсѣмъ и не чаяла, што живы-то будутъ! Тотъ бредить, другая бредитъ -- такъ-таки во всю ноченьку глазъ съ глазомъ и не свела! Да ужъ видно и не придется уснуть-то! Вонъ какъ разсвѣтало! Пойду, покамѣчко умоюсь, да домой сбѣгаю: што тамотко старикъ-отъ мой дѣлятъ?

(Уходитъ).

   

V.

(Утро).

МАША и ТЕРЕША.

   Маша. (просыпаясь) Здѣсь ли ты Терешенька?
   Тереша. Здѣсь, моя гонобобелька! что, лучше ли тебѣ.
   Маша. Лучше Тереша, и много лучше! Чувствую, что скоро выздоровѣю совсѣмъ и буду любить тебя, моего ненагляднаго еще болѣе -- если можно больше любить!
   Тереша. Сердце ты мое!
   Паша. Сказать ли тебѣ Терешенька, что я придумала?
   Тереша. Скажи, скажи, дорогая моя.
   Маша. А вотъ что: какъ матушка-та сюда прійдетъ, мы встанемъ, да и бросимся передъ ней на колѣна и будемъ пробить, молить.
   Тереша. (перебивая ее) Чтобы она насъ благословила? Умница ты моя! Какъ и чѣмъ отблагодарю тебя за это?
   Маша. Своей любовью отблагодари и больше ничего не надо!
   Тереша. Любовью! Да кого же мнѣ и любить, какъ не тебя? Небо ты мое! Звѣздочка-ты моя беззакатная!
   Маша. Ахъ, какъ теперь хорошо мнѣ! Вотъ какъ хорошо, что кажется, изойди весь бѣлый свѣтъ, а такой счастливицы, какъ я, не найдешь.
   Тереша. А меня-то, меня-то развѣ есть кто счастливѣе?

(Входитъ Маремьяна Тихоновна).

   

VI.

ТѢЖЕ и МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА.

   Маремьяна Тихоновна Ну, што, надсадники мои, каково вамъ?
   Маша. { хорошо матушка!
   Тереша. { хорошо тетушка!
   Маремьяна Тихоновна. Ну, и благодарю Царя Небеснаго за его великую милость! А неча баять, напужали вы меня вечоръ!

(Маша и Тереша встаютъ съ лавокъ и становятся передъ нею на колѣни).

   Вмѣстѣ. Не гнѣвайся, родимая, а прости насъ за это, ради самаго Создателя! Мы любимъ другъ друга -- благослови нашу любовь! Не дай умереть по вчерашнему!
   Маремьяна Тихоновна. Запрежа выздоравливайте, а объ эвтомъ потолкуемъ опосля; время-та для эвтова ищо не ушло!
   Маша. (обнимая ноги матери) Матушка, радѣльница! Не откладывай нашего счастія! Дай свое родительское благословеніе! Умоляю тебя, голубушка моя!
   Тереша. Тетушка, тетушка! Не томи меня! Отдай мнѣ Машеньку!
   Маремьяна Тихоновна. Ну, инъ ладно! Пусть будетъ по вашему, (подходитъ къ кивоту и вынимаетъ икону) Помолитесь угоднику-то Миколѣ, да приложитесь къ нему Святителю Христову! Пусть самъ Господь Богъ благословитъ васъ, а я грѣшница благословляю!

(Тереша и Маша кладутъ по три земныхъ поклона и прикладываются къ образу, который Маремьяна Тихоновна держитъ передъ ними).

   Маремьяна Тихоновна. (со слезами благословляетъ ихъ крестообразно три раза) Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Да благословитъ васъ Всевышній Отецъ и да покроетъ васъ Покровъ Пресвятыя Богородицы (ставитъ икону на мѣсто; Тереша и Маша стоятъ на колѣняхъ. Подходя къ нимъ) Ну, дѣточки мои милыя! Живите счастливо и любите другъ друга, какъ велитъ Святая Церковь. Да не сердитесь же на меня старуху, што я васъ, моихъ голубчиковъ, чуть было не погубила!
   Маша. Добрая ты моя матушка!
   Тереша. Добрая ты моя матушка! (встаютъ).
   Маремьяна Тихоновна. Ну, теперечко, поцѣлуйте же меня! (Тереша и Маша бросаются къ ней на грудь и крѣпко цѣлуютъ) Поздравляю васъ мои милые, дорогіе!
   Маша и Тереша. Матушка, матушка!

(Опять цѣлуютъ ее).

   Маремьяна Тихоновна. Ой, батюшки! Совсѣмотко задушили! Полноте, отстанькоте, глупые робятишки! (отходитъ отъ нихъ и садится поодаль) Уфъ, какъ вы меня измучили! (смѣясь) Вотъ я возму, да разблагословлю васъ!
   Маша (испугавшись) Что ты матушка! Что ты!
   Маремьяна Тихоновна. А-а? што-о! Не бойсь непужались! Вотъ ужъ никакъ не думала, не гадала, што бѣдной можетъ полюбить богатую безъ всякой корысти! Анъ и выходитъ вона-тко што: што и у бѣдняка сердце-то бываетъ не хуже чѣмъ у инова богача, а душа-та може и почище. (Подходитъ къ дверямъ и кричитъ) Няня, а няня!
   Голосъ за дверью. Асенько!
   Маремьяна Тихоновна. Пекошь што ли блины то?
   За дверью. Начинаю печи.
   Маремьяна Тихоновна. Пеки поскорѣ, да тащи суды.
   За дверью. Скорымъ скорешенько хозяюшка.
   Маремьяна Тихоновна. (отходя отъ двери и садясь) Садитесь около меня дѣтки (садятся) сѣмъ-ко я васъ попѣняю.
   Маша. За что матушка.
   Маремьяна Тихоновна. А за то быструха, што вы было чуть-чуть не отправили меня на тотъ свѣтъ уголья раздувать для моей грѣшной душеньки!
   Маша. А ты насъ, матушка, тоже было чуть-чуть незаставила на днѣ рѣки карасей ловить.
   Маремьяна Тихоновна. Вишь, какая смѣтливая; тотчасъ матерѣ-то въ оборотку и отвѣть свострила! (входить няня съ блинами).
   

VII.
МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА, МАША, ТЕРЕША и НЯНЯ.

   Няня, (входитъ и ставитъ блины на столь) Вотъ, сердечные! Покушайкоте на здоровье, покамѣчко блинки-то неостыли! Вишь они какіе горяченькіе,-- прямо съ огонечка.
   Маремьяна Тихоновна. Ну, дѣтишки, принимайтесь съ Богомъ, да поѣшьте.

(Маша и Тереша, помолившись Богу, садятся къ столу и начинаютъ ѣстъ).

   Маша. И ты покушай, матушка, вмѣстѣ съ нами.
   Маремьяна Тихоновна. Я опосля, опосля! Не заботьтесь обо мнѣ-то. (къ нянѣ) А ты няня здѣся поприбери перины-то и все лишнее отнеси опять въ свѣтелку, да на завтра три пирога испеки и брагу завари; може гостей много будетъ у жениха-та съ невѣстой.
   Няня, (удивляясь) Какъ сударушка! Разѣ благословила? Ну, слава теѣ Господи! Поздравляю васъ родимые мои (со слезами цѣлуетъ Машу и Теришу).
   Маша. Спасибо, спасибо, нянюшка.
   Тереша. Благодарствую нянюшка.
   Няня, (отходя отъ нихъ) Ну, благодареніе Создателю Небесному, што все такъ устроилось хорошо. Теперечка живите счастливо, да радуйтесь другъ на дружку глядючи, (приводитъ все въ порядокъ).
   Маша. До самой смерти будемъ радоваться (къ матери) на вѣкъ ты насъ сдѣлала счастливыми, родимушка моя.
   Маремьяна Тихоновна. Полнотко, полно! кушай лучше блины-то покамечко не остыли, (обращаясь къ нянѣ) А Матрена-та Лукинишна гдѣ?
   Няня. Домой пошла. Хотѣла вернуться скоро.
   Маремьяна Тихоновна. То-то, то-то! А я мекаю, куды, молъ, она запропастилась?
   Маша и Тереша. (выходятъ изъ за-стола, цѣлуютъ мать и благодарятъ за блины) Благодарствуемъ, заботница наша на блинкахъ.
   Маремьяна Тихоновна. Дай Богъ, на-здоровье! Вотъ, теперечко, силки-то у васъ и поприбавится и выздоровѣете поскорѣе.
   Маша. Да ты ужъ выздоровѣли!
   Маремьяна Тихоновна. Проворна больно! глико ужъ и выздоровѣла!
   Маша. Счастіе всѣ болѣзни лѣчитъ, матушка.
   Маремьяна Тихоновна. Правда твоя, милая, правда! Я и сама знаю, што счастье изъ гробовъ подымаетъ. Однако мнѣ искали съ вами болтать-то; робятушки чай скоро придутъ, такъ надоть ихъ порядкомъ угостить; а я и еще кое чево припасу. Ты Тереша, подитко въ огородъ, посиди тамотко, а Маша-та эвтимъ временемъ принарядится; надо штобы невѣста, какъ бытъ была, (цѣлуя Машу) Поди дитятко въ свѣтелку, да приодѣнься хорошенько. (къ Теремѣ) А ты, родименькой, поди въ огородъ, да подожди ее тамъ.

(Всѣ уходить).

   

VII.

(Тоже комната; въ переднемъ углу столъ и на немъ завтракъ для рыбаковъ).

МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА и НЯНЯ.

   Маремьяна Тихоновна. Вотъ теперечка все припасено и въ комнатѣ чисто стало! (вздыхаете) Экая у насъ оказія подѣлалась! Охъ, видно за грѣхи тяжкіе Господь меня наказалъ!
   Маша. Да матушка! Какой ни-на-есть грѣхъ попуталъ. Нуко-се статья-та подошла!
   Маремьяна Тихоновна. Неча и баять Пантелѣвна! (смотря на нее пристально) Да, неужто ты допрежа-та такъ-таки ничево и не слыхала объ актомъ?
   Няня. Да изъѣзди мою душеньку черти въ аду, коли я што вѣдала! Да полопались бы мои глазаньки, коли подозрѣвала што! Мерекала, правда, умомъ-то разумомъ: што, молъ, она у насъ такая все некуражная? да и порѣшила такъ: дѣвка-та молъ молодая, видно за мужъ захотѣла -- вотъ и тоскуетъ, да горюетъ.
   Маремьяна Тихоновна. Вотъ и я -- и я тоже на эвтомъ опростоволосилась. Вижу што кручина, да думаю про сей-то: кипитъ, молъ, сердечко-то; одному-то неповѣдно объ женихѣ знать задумывается? А оно-вона што вышло.
   Няня. Што и баять, што и баять!
   Маремьяна Тихоновна. Ну, и надсадили же они меня вчерась, инди и теперечко я не въ сеѣ! Словно тычокь никакой торчитъ подъ ложкой-ту! По-сю пору нѣтъ-нѣтъ, да и раздумается объ эвтомъ.
   Няня. Чево, матушка -- и со мной тоже самое творится! Какъ словно ничево и не было, да вдругъ на сердце-то, какъ будто кто смолой горячей плеснетъ -- такъ сердечушко-то и замечется! (помолчавъ немного) А што, кормилица, не погнѣвайся на мой глупый спросъ: любъ ли теѣ зятюшко-то, или нѣтъ?
   Маремьяна Тихоновна. Ужъ лучше и не спрашивай Пантелѣвна! Ни да што бы я Машу не выдала да нево, колибъ не такая оказія! Ну ровня ли онъ ей? Сама размысли. Да што тепереча дѣлать? Перечить нельзя; пожалуй опять взбѣленится, да ищо и не такую штуку удеретъ! Вишь отчай какой. Немного думавши, въ рѣку бултыхнулась и душеньки-то своей дѣвичьей не пожалѣла! Што дѣлать, видно судьба ея такая! Не даромъ баютъ добры ети люди, што суженова конемъ не объѣдешь! И добрѣ хотѣлось на Прибыловскаго-та, да вотъ не привелъ Господь!
   Няня. Да, матушка! Съ судьбой-то тоже не поспоришь! Ты хочешь такъ, а она претъ по своему. Да, што, неча Бога гнѣвить! И Тереша молодчикъ важной, и ндраву отмѣннова! Такой вожоватой, што за рѣдкую встрѣтить! А пуще всего -- она въ немъ души не чуетъ.
   Маремьяна Тихоновна. Такъ то, такъ! А все болитъ мое сердце! Вѣдь она у меня одна, какъ солнышко на небѣ! Какъ бы десятеро! (плачетъ)
   Няня. И, перестань, родимушка, вопить-то! Чѣмъ же нехорошъ Тереша-та? Чѣмъ теѣ не ндравится?
   Маремьяна Тихоновна. (утирая слезы) Я ничего противъ нево не могу сказать. Онъ парень добрый, смирный, работящій. Только вотъ одно сокрушаетъ меня: Кто онъ? Чей онъ? откудова онъ? Если, помилуй Господи, сынъ какова нибудь бродяги? Што тогда будетъ дѣлать? (помолчавъ) Ну, да буди воля Господня! Одно я эвто знаю, што дѣтище мое будетъ съ нимъ счастливѣе, чѣмъ другая съ богачомъ! Не въ богатствѣ вѣдь и счастье-то! Будетъ съ нихъ и тово што у меня есть -- и тою не проживутъ. Вотъ, сватьба-та кончится, я мѣсяцъ другой посмотрю на нихъ, да все и отдамъ Терешѣ ни-руки. Я эвто твердо знаю и увѣрена, какъ въ сеѣ, што онъ не промотаетъ.
   Няня. Гдѣ промотать! Онъ ищо къ твоему-то приставитъ.

(Входятъ рыбаки).

   

IX.

(Тѣже и рыбаки).

   Рыбаки. (входя и крестясь) Здорово, Маремьяна Тихоновна! Какъ тея Богъ носитъ?
   Маремьяна Тихоновна. Какъ видите, голубчики!
   Старшій рыбакъ. А болящіе-то што? поправляются ли?
   Маремьяна Тихоновна. Слава Царю небесному! Живехоньки, здоровехоньки и веселехоньки оба!
   Матвѣй. Вотъ я ладно!
   Маремьяна Тихоновна. Да, штой-то вы стоите? Въ ногахъ правды нѣту! Присядьте радѣльники, къ столу-то, да закусите чѣмъ Богъ послалъ! Напередъ водочки выпейте, да блины-то, сей часъ съ огонечка.
   Артемій. Спасибо тетушка! Выпить, для чи -- не выпить? эвто дѣло не худое послѣ устатку-то.

(Входитъ няня).

   

X.
РЫБАКИ и НЯНЯ.

   Рыбаки. Здорово, Окулина Савишна и вчорашна и давешна!
   Няня. Здравствуйте, батюшки! Ну садите-съ къ столу-то, да покушайте во славу Божію.
   Сидоръ. Спасибо, спасибо Пантелѣвна. (садятся) Погляко-те, робята, блины-то какіе задорные! Оплетемкоте мы ихъ всѣ до единова. (ѣдятъ) Ну, ужъ блины! Да евтакихъ наши бабы не испекутъ.
   Егоръ. И впрямь какіе вскусные, такъ вотъ въ ротъ-отъ сами и лѣзутъ.
   Няня. Кушайте, кушайте други сердечные, благо, по скусу пришлись. Вотъ и ищо принесу (уходитъ).
   Маремьяна Тихоновна. Што же благодѣтели мои, выпейте.
   Рыбаки. Да, мы ужъ выпили, благодарствуемъ!
   Маремьяна Тихоновна. Не видала, батюшки. (наливаетъ) Выкушайте, да, вотъ груздочковъ-то поѣште (пьютъ) Вотъ такъ-то. (няня приноситъ блины и ставитъ на столъ) Да, вотъ блинковъ-то прошу покорно, (къ нянѣ) Пантелѣвна! Побудь ты съ робятушками-то, да почести ихъ, а я сбѣгаю къ Машѣ, рыбакамъ) Кушайте же, золотые мои, кушайте до сыта (уходитъ)
   Матвѣй. А у васъ бабушка, пожалуй и сватебка скоро сварганится!
   Няня. Да, да! ужъ дѣло-то на ходу.
   Артемій. Дай Господи! Оно вѣстимо, не богатъ Терентій-отъ, да душа-та у него -- чистое золото.
   Тимоѳей. Вотъ ужъ никого-то въ свѣтѣ не обидѣлъ, не токма дѣломъ, даже и словомъ-то никакимъ.
   Старшій рыбакъ. Объ эвтомъ неча и бякупить! Тереша парень добрѣющій, безотвѣтный, одно слово -- парень, хоть куды! Жаль только, што въ деревнѣ живетъ. Ему бы въ городѣ жить-то, да мастерствомъ какимъ нина-есть заняться. Вѣдь у него никакое дѣло отъ рукъ не отобьется. А услуга-та какой! Я ищо такихъ отродясь не видывалъ.
   Няня. Што и баять, славной парень!-- бѣденъ только. Да и то сказать, не съ богатствомъ вѣкъ-отъ вѣковать, а съ человѣкомъ.
   Егоръ. Вѣстимо такъ, родная! (рыбами выходятъ изъ за стола, молятся и кланятися нянѣ) Спасибо нянюшка! Вплотную поѣли. Теперечко пора и на работу.
   Няня. Погодьте, голубчики, хозяйки-то; она чай скоро придетъ.
   Артемій. Неколи мамъ годить-то, сударушка! Мы лучше опосля зайдемъ поблагодарить Маремьяну-ту Тихоновну за хлѣбъ-за соль! А ты до-прежъ насъ скажи ей большое спасибо.
   Няня. Эко жаль, добрѣ жаль, інго вы хозяйки-то не дождались! Ну имъ ладно, скажу. А вы ужотко приходите.
   Рыбаки всѣ. Придемъ, придемъ! (молятся и кланяются нянѣ) прошенья просимъ!
   Няня. Прощайте, голубчики!

(Всѣ уходятъ).

   

ДѢЙСТВІЕ 4.

Свѣтелка Маши. Маша полуодѣтая стоитъ предъ иконами на колѣняхъ и горячо молится. Входитъ Маремьяна Тихоновна,

   

I.
МАША и МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА.

   Маремьяна Тихоновна. Што ты тутъ дѣлаешь, дитятко?
   Маша, (вставая съ колѣнъ) Молилась Господу, матушка; благодарила Его за неизреченныя милости ко мнѣ!
   Маремьяна Тихоновна. Молиться дѣло хорошее! Да, што эвто ты до сихъ поръ не принарядилась! Поди, чай женихъ-отъ ждетъ тея.
   Маша. Успѣю еще! Мнѣ молиться хотѣлось! Я теперь такъ счастлива, такъ счастлива! А кто, какъ не Творецъ небесный послалъ мнѣ это счастіе? Вотъ я и благодарила Его.
   Маремьяна Тихоновна, (гладя Машу по головѣ) Умница ты моя, правотко умница! Вишь какъ судитъ -- слушать любехонько! А одѣться все таки надо! Говорю, женихъ теперечко тея ждетъ-недождется!
   Маша. (цѣлуя мать) Хорошо, матушка я сей часъ одѣнусь (хочетъ идти).
   Маремьяна Тихоновна. Постой, постой! Какой же сарафанчикъ отъ надѣть теѣ? Алой, а ли голубой?
   Маша. Что за сараваны, родненькая! Тереша меня не за сарафаны любитъ.
   Маремьяна Тихоновна. Не въ ситцевомъ же остаться! Небойсь, гости будутъ.
   Маша. Экая ты, матушка, всѣмъ ужъ разсказала!
   Маремьяна Тихоновна. Ни кому покамеча не баяла. Все же кое-кто придетъ провѣдать насъ. Одѣтьсята надо -- безпремѣнно. Надѣть сарафанчикъ-отъ аленькій; теперя у тея на душѣ-то свѣтленько, такъ алый-то цвѣтъ, какъ разъ и подойдетъ. Ленту-ту вплети въ свою косаньяу тоже алую; а рубашку-ту кисейную съ противными рукавами. Серьги золотые вдѣнь, да бусы стеклярусовыя на шейку-ту. Иди милая, а я вотъ къ теѣ няньку пришлю, штобы подсобила при-наряжаться-то.
   Маша. За чѣмъ няню, матушка? Я и одна одѣнусь.
   Маремьяна Тихоновна. Ну, имъ ладно, какъ хоть! (входитъ няня).
   

II.
МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА, МАША И НЯНЯ.

   Няня. Нуке-се! Я думала, што она какимъ ни-наесть дѣломъ занялась, хлопочетъ о чемъ нибудь! А она здѣся съ дочкой разводы разводитъ, да прохлажается.
   Маремьяна Тихоновна. А теѣ што? Я и то дѣломъ занималась хрукты припасала, а сюды только што вошла, да вотъ съ Машенькой побаяла. Што же теѣ надо?
   Няня. Какъ што, хозяюшка? Разѣ не вѣдать, што молодцовъ-то здѣся нѣтутко! Вона, ушли, не дождавшись тея.
   Маремьяна Тихоновна. Не ужто таки совсѣмъ ушли? А я думала, што ты ихъ переманила въ кухню, да тамъ около жарочка-та и угощаешь. (съ досадой) Што же, не пришла сказать, какъ они собиратьтоса стали? Чай, до свѣтелки-то не далеко дойти-то было! Экая ты, нянька простофиля!
   Няня. Не вѣдала, матушка, што ты здѣсятко находилась!
   Маремьяна ТихоновнаДа, я же теѣ баяла, што къ Машѣ пойду!
   Няня. Не дослышала значитъ. Што же тутъ гнѣватьтоса! Дѣло поправимое; свидишся съ ними, ну, и скажешь, што и какъ было. Они вѣдь опосля работы хотѣли опять придти.
   Маремьяна Тихоновна. Мало эвтова. што придти хотѣли! Я и всегда имъ буду рада. А теперечко они, пожалуй на меня обидятся, скажутъ: вотъ какая стала нерадливая до насъ! А давноля мы Машу-ту спасли отъ смерти неминуемой? Вотъ што нянька ты надѣлала! Аль забыла благодѣяніе-то ихъ?
   Няня. Какъ забыть, родимая! позабудешь-ли эвто! Да, вѣдь, они парни-то простые, безхитростные обидятся-ли на оплошность? А то, пожалуй, коли хоть, такъ я имъ скажу, штобы на теѣ не взыскивали, што, молъ, я тутъ одна виновата, не вздогаднуласъ, молъ, тея позвать попрощатьтоса съ ними.
   Маремьяна Тихоновна. Я и сама имъ молвлю объ эвтомъ. (къ Машѣ) Ну, я пойду, а ты тѣмъ временемъ одѣнься (къ нянѣ) пойдемъ-ко вмѣстѣ.
   Няня. Пойдемъ Маремьяна Тихоновна! Тамоди ищо надотъ (угодятъ).
   Маша, (одна) Ну, зачѣмъ эти наряды, когда я знаю, что Тереша меня и безъ нихъ любитъ, что я и безъ нарядовъ милѣе ему весны красной? А для гостей одѣваться -- охъ, какъ не хочется! Ну, да дѣлать нечего, надо одѣться, когда матушка приказала! (уходить)
   

III.

(Изба. Няня прибираетъ въ комнатѣ. Входитъ Маши совсѣмъ одѣтая.)

МАША и НЯНЯ.

   Маша. Вотъ я и одѣлась! Побѣгу теперь къ Терешѣ; онъ, чай, безъ меня соскучился.
   Няня, (подходя къ ней) Ахъ, ты яблочко мое наливчатое! Да, какая же ты разкрасавица въ нарядахъ-то! Точно царевна, што въ сказкахъ-то сказывается! А глаза-та какъ горятъ -- словно звѣздочки на небѣ! Да што звѣзды!-- Онѣ супротивъ этихъ глазъ ни куды не годятся. (Смотритъ на нихъ) Гляко-се какіе хорошіе, да пригожіе! Ужъ чорны, чорны, да и забылися! Што твоя чорна смородина. Ахъ, ты моя краля тканая, красотка ненаглядная!
   Маша. Ахъ, полно няня! Какая я красавица! Да я и не видывала красавицъ-то, какія онѣ тамъ есть!
   Няня. Вишь степенница какая выискалась! Будто и не вѣдать, што ее краше во всей деревнѣ нѣту, да и въ мірѣ то Божьемъ не вотъ тотчасъ съищешь!
   Маша. Смѣется ты все надо мною няня! Грѣшно тебѣ будетъ за это!
   Няня. Да ты ново хоть спроси всякой теѣ тоже сада о скажетъ, што и я.
   Маша. Полно, полно, няня!
   Няня. Ново полно! Да ты поглянько на сея въ зеркало-то, али Терешу спроси, коли мнѣ не вѣришь!-- Онъ теѣ всю правду -- матку скажетъ.
   Маша. Вотъ кого нашла спросить! (хохочетъ).
   Голось Тереши. (за дверью) Машенька! Можно ли взойдти?
   Маша. Взойди Тереша, можно.
   

V.
МАША, ТЕРЕША и НЯНЯ.

   Тереша. (входитъ и молча любуется Машей)
   Маша. Что такъ пристально смотришь?
   Тереша. Какая ты, Машенька, нарядная, да хорошенькая! Что это ты такъ расфрантилась? Ужъ не для меня-ли?
   Няня. Смотрино-се смотри, какая теѣ кралечка достается! Люби ее, да жалуй, не давай ни кому въ обиду.
   Тереша. Что ты няня говоришь? Да я такъ ее люблю, что и сказать не умѣю! И какъ я дамъ ее въ обиду -- Машеньку-ту мою, звѣздочку-ту мою беззакатную! Да, Богъ меня накажетъ на это, если я позволю тронуть ее хоть однимъ пальцемъ!
   Маша. Безцѣнный ты мой! (ласкается къ нему) жизни для тебя не жаль! Помнишь что было вчера? И нынче тоже можетъ быть, только скажи: умри Маша и умру, ей Богу, умру.
   Тереша (беря ее руку) Рыбочка ты моя!
   Няня, (съ удивленіемъ) Што ты! Неужто опять бы въ рѣчищу-ту бултыхнулась?
   Маша. Непремѣнно бы нянечка, бросилась! Прикажи только онъ и брошусь.
   Няня. Больно шустра!-- бро-ошусь!
   Маша. Да! Не осталась бы жить на свѣтѣ безъ Tepeши! Что мнѣ жизнь безъ него?
   Няня. Эхъ, ты грѣховодница! Инда и слушать-то тея страшно! Вишь, слова-та какія отливаетъ ажно морозъ но кожѣ подираетъ! О-охъ, Господи помилуй!
   Маша. (Терешѣ) Что ты задумался?
   Тереша (грустно) Думаю я вотъ объ чемъ: Люблю я тебя Машенька, крѣпко люблю! А, вѣдь, люди-то не повѣрятъ, что я, бѣднякъ, люблю тебя оогачиху, безъ корысти! Да и матушка-та твоя не повѣритъ: "знаю, скажетъ я, эвту любовь-ту"! А мнѣ это такъ горько, такъ горько, что и сказать не умѣю, какъ горько! Вотъ и думаю теперь: зачѣмъ ты богатая, а не бѣдная? Если бы ты была бѣдная -- о, тогда! (выпускаетъ ея руку)
   Маша. (прерывая его) Вотъ еще что выдумалъ! Всѣ, вѣдь, знаютъ, что ты жизни своей не пожалѣлъ для меня, когда вслѣдъ за мною бросился въ рѣку.
   Тереша. Тактъ-то-такъ! А все думается. (помолчавъ) Сидѣлъ я въ огородѣ-то ждалъ тебя, мое солнышко весеннее.... Ну, сижу этакъ! Вдругъ приходитъ Маремьяна Тихоновна, подошла ко мнѣ да и говорите: Что не веселъ? Что не женихомъ смотришь? Сгрустнулось, говорю.-- Объ чемъ?-- Я ей тое и разсказалъ. Она. такъ насмѣшливо улыбнулась, да и высказала: "Чтожъ теперь съ Этимъ дѣлать? Видно Машѣ талантъ такой отъ Бога посланъ, штобы быть не на богатымъ, а за тобой бѣднякомъ!" Горько мнѣ, охъ, какъ горько было слушать эти слова!
   Няня. И-и глупенькой, объ какихъ пустякахъ сокрушаешся! А ты думай побольше объ эвтомъ, такъ ищо не такая дребедень въ голову-ту полѣзетъ. Эхъ, ты сокруха! А я теѣ на вѣрную скажу, што у Маремьяны Тихоновны и помыслу эвтакова николи не было!
   Тереша. Не говори, няня, не говори ты этого! Вѣдь человѣка-та не скоро узнаешь; а что у него на сердцѣ есть и подавно знать нельзя.
   Няня. Анъ вотъ и вѣду.
   Тереша. (передразнивая) Какъ ты это вѣдать?
   Няня. Изволь скажу, утѣшу тея, Маремьяна Тихоновна мнѣ сама баяла объ эвтомъ и хвалила тея,-- во-о-какъ хвалила!!!
   Тереша. Быть этого не можетъ? Не правду ты говоришь няня.
   Няня, (обидчиво) Ну, не вѣрь, пожалуй; не велика бѣда, што не вѣришь старухѣ! Божиться не стану.
   Тереша. Не сердись, родимая, ради Бога не сердись! А лучше послушай, что я тебѣ скажу.
   Няня. Ну. ну, ладно, послушаю! Съ чѣмъ ищо возъ-отъ вывезешь, да што, ищо брякнешь?
   Тереша. Вотъ что няня: выберу я время посвободнѣе, да и скажу матушкѣ-то, чтобы она Машѣ въ приданное ни синя пороху не давала, а. отдала бы ее мнѣ въ этомъ сарафанчикѣ, въ которомъ она бросилась въ рѣку-ту.
   Няня. Да ты никакъ ополоумѣлъ сердешной? Совсѣмъ ошалѣлъ! Эмо вывезъ! Нако ляпнулъ! Ну, статочно ли дѣло, што бы она, богачиха, што ни есть первая въ деревнѣ, да единоутробную дочку свою отдала въ одномъ сарафанчикѣ! Ну, ужъ неча сказать, ляпнулъ словечко! Колибъ вѣдала, што ты зачнешь огородъ городить -- и слушать-то бы тея не стада.
   Маша. Няня! А вѣдь Тереша-та правду говоритъ! Ничего вамъ не нужно, кромѣ благословенія матушки, да любви ея.
   Няня. Полнокоте, сумасбродные, занишникоте ажно сердце-то на выворотъ выворачиватъ.
   Маша. А мы вотъ какъ, няня, это сдѣлаемъ.
   Наня, (прерывая ее) И думать ни объ чемъ не могите! Да она такъ-то васъ за эвтѣ глупыя рѣчи приметъ, што вы матушку рѣпку запоете. Вѣдь эвто для нее будетъ такая горькая обида, што бѣда! Кудажъ она богачество-то свое дѣнетъ? Вѣдь у нее никово окромя васъ нѣтутко.
   Маша. Терешенько! Правду Няня-то говоритъ! И въ самомъ дѣлѣ матушка можетъ обидѣться. Нѣтъ, лучше не говорить ей, а на дѣлѣ доказать, что намъ богатства ея не нужно.
   Тереша. Хорошо, хорошо, голубочка моя! Не велишь говорить -- ну, и не буду.
   Няня. Вотъ умники, пра умники! Одначе я заблекоталасъ съ вами и дѣло-то свое позабыла.
   Маша. Какое дѣло?
   Няня. Небось, скоро гости зачнутъ собираться. Надо помогли хозяйкѣ-то хрукты припасать, а я вотъ съ вами тараторю, да тараторю. Пойдемъ-коте.
   Маша. Иди няня -- мы за тобой тотчасъ прійдемъ.
   Няня. Вишь, какая хитрая штучка! Хочетъ старуху провести. Да, нѣтъ же, не придется эвтова, Я тоже морокую кое-што, дѣло-то тоже бывалое! Охъ грѣхи, грѣхи!
   Маша. Ну, что ты тамъ морокуешь?
   Няня. А вотъ што: полизаться, поцѣловаться вамъ добрѣ хочется, а при мнѣ зазорно! Ну, инъ я уйду почмокайтесь немного.
   Маша. (краснѣя) Что ты няня!
   Няня. Што, соврала, што ли я? Вѣдь вижу, вижу, што тово... Ну, да Христосъ съ вами! Пососитесь, помусольтесь, да и приходите.
   Маша. Прійдемъ, няня, скоро прійдемъ.
   Няня. То-то, то-то! Смотри ты у меня попрыгунья! (ужодитъ).
   

V.
МАША и ТЕРЕША.

   Маша. Я для того не пошла съ няней, чтобы поговорить съ тобою, Терешенька, да попроситъ тебя.
   Тереша. (цѣлуя ее) Что тебѣ нужно, сокровище мое? Говори приказывай -- все, все для тебя сдѣлаю.
   Маша, (беретъ Терему за руку и говоритъ умоляющимъ голосомъ) Тереша! Выбрось ты эту думу изъ головы, что я богата! Прошу тебя, голубчикъ мой, позабудь, что я богата!
   Тереша. Трудно мнѣ позабыть-то милая моя! Не по тебѣ трудно, а по матушкѣ, да по чужимъ людямъ.
   Маша. (со слезами) Терешенька! Не думай объ этомъ больше, успокой меня, если любишь.
   Тереша. Хорошо, хорошо, Машенька! И думаться будетъ -- а я не буду думать!
   Маша. (весело) Вотъ и спасибо тебѣ за это! Смотри же: не давши слова, крѣпись, а давши -- держись. Такъ что ли?
   Тереша. За это поцѣлуй!
   Маша, (смѣясь) Можно (обнимаетъ и крѣпко цѣлуетъ Терешу).
   Тереша. Ну теперь я пойду домой.
   Маша. Поди Терешинька, да поскорѣе возвращайся ко мнѣ.
   Тереша. (очень весело) Не замедлю, милочка моя. (цѣлуетъ Машу.)

(Уходятъ.)

   

ДѢЙСТВІЕ 5.

Таже комната Маремьяны Тихоновны. По срединѣ столъ съ десертомъ и закусками. Противъ стола сидитъ Маша; подлѣ ея мать; по сторонамъ сидятъ дѣвушки подруги Маши и грызутъ орѣхи. Няня стоитъ у дверей. Вечеръ.

I
МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА, МАША, ДѢВУШКИ и НЯНЯ.

   Агаша. Давайкоте дѣвушки затѣемъ-коте какую нибудь игру?
   Стеша. Какую-же?
   Агаша. Ну, хошь ворона.
   Стеша. Што воронъ! Лучше къ жмурки съиграемъ.
   Феня. И въ самомъ дѣлѣ въ жмурки съиграемъ. (обращаясь ко всѣмъ) Хотите-ли?
   Всѣ вмѣстѣ. Пожалуй.
   Агаша. Анюша! Ты у насъ зачинщица всѣхъ игоръ и пѣсенъ -- нутко принимайся!
   Анюша. Ладно! Вотъ и платокъ кому завязывать глаза?
   Стеша. Эвто все равно. Пожалуй и я не откажусь.
   Анюша. Нѣтъ а не согласна! Лучше, кому придется по счету, коя останется послѣдней, той и завяжемъ глаза. Ну, вставай-коте, а я буду считать. (дѣвушки становятся всѣ въ рядъ, Анюша считаетъ) Чикирики, микирики, шарахи марахи, по кусту, по насту, по берегу по снасту, шишелъ вышелъ воздухъ вонъ, (къ Агашѣ) Ну, ты отойди, Агаша. (Агаша отходитъ. Анюгна начинаетъ опятъ) Перводанъ, другоданъ, сѣла баба, на баранъ, поскакала по горамъ. Дарья Быкова, селезень Петрушка, Родивонъ поди вонъ. Феня теѣ отходить (Феня отходитъ) Ну, теперечко я съ тобой буду считаться (считаетъ) чикирики -- микирики, шарахи -- марахи, по кусту, по насту, по берегу по снасту, шишелъ, вышелъ воздухъ вонъ. Теѣ Стеша, (завязываетъ ей глаза и подводитъ къ скобѣ у дверей) У чего стоишь?
   Стеша. У скобы.
   Анютша. Што продаешь?
   Стеша. Яшный квасъ.
   Анюша. Поди лови насъ, (всѣ дѣвушки прячутся и бѣгаютъ; Стеша ловитъ, заглядывая подъ столъ и скамьи.)
   Стеша (становясь). А вы дѣвки не хоронитесь, а бѣгайте!
   Дѣвушки, (всѣ вмѣстѣ) Ладно, ладно. Ну, лови (ударятъ ее по плечу) лови!
   Стеша, (ходитъ поднявши руки) А-а-а! Поймала. Теперь теѣ Агаша ловить-то.
   Агаша. Оставимъ-поте эвту игру, здѣся тѣсно; то во и гляди столъ уронишь, да и насъ ищо мало собралось -- только и есть четыре. Вотъ другія подойдутъ, тогда опять зачнемъ съизнова; а столъ-отъ попросимъ Маремьяну Тихоновну вынести.. Садикотесь по мѣстамъ.
   Маремьяна Тихоновна. Поѣшъ-коте, миляги, сластей-то. Вотъ урюкъ, вотъ изюмъ, вотъ рожки, вотъ щулепы (показываетъ на тарелки) А вотъ и орѣхи грызучіе. Позабавькотесь дѣвушки, да бражки-то для куражки выпейте (наливаетъ браги; дѣвушки пьютъ по немногу берутъ орѣховъ и грызутъ.)
   Феня. Давайкоте, дѣвоньки, заведемъ то саатебную пѣсню, покамечко жениха-та нѣтутко. А то такъ-то сидѣть скушно, а грызунчиковъ-то погрыземъ опосля.
   Дѣвушки, (всѣ) И то ладно! задѣвай Анюша, а мы подтянемъ теѣ"на.
   Анюша. Хорошо, я запою, только ужъ чуръ не выдавать.

(Поетъ.)

   Што ты, Машенька, не весело сидишь,
   То и дѣло, што въ окошечко глядишь?!

(Дѣвушки хоромъ.)

   Али ждешь дружка сердешнова къ сеѣ?
   Скоро съ поѣздомъ прійдетъ онъ къ теѣ;
   Косу русую тотчасъ онъ расплететъ,
   Въ церковь Божію съ собою повезетъ.
   Съ красотой тея дѣвичьей разлучитъ,
   Ленту алую подружкамъ подаритъ!
   
   Маремьяна Тихоновна. Штой-то, дѣвушки красныя, какую заунывную пѣсню-ту запѣли? Спойкоте повеселяе; вѣдь Маша-та моя не по неволѣ замужъ-отъ идетъ, такъ што ее стращать-то. Вѣду я эвту пѣсню -- и-и, какъ гараустна! Ну ее къ ляду, не оканчивайте.
   Анюша. Мы имъ другу споемъ. Нутко, дѣвушки, зачинайте.
   "У дѣвушки во горенкѣ два голубя воркуютъ."
   Маремьяна Тихоновна. А ты, Пантелѣвна, окошки-то бы отворила; здѣся добрѣ душно-и я взопрѣть-то взопрѣла, да и дѣвушекъ-то упарила.
   Няня. (открываетъ окно и вскрикиваетъ) Ахти, батюшки-свѣты! Вона колокольцы бубенятъ, женихъ ѣдетъ! Женихъ ѣдетъ.

(Волненіе между всѣми.)

   
   

II.
МАРЕМЬЯНА ТИХОНОВНА, МАША, ТЕРЕША, МИРОНЪ САВЕЛЬИЧЪ, МАТРЕНА ЛУКИНИШНА, СЪ РОДСТВЕННИКАМИ НЯНЯ И ДѢВУШКИ.

   Тереша. (входя и помолясь иконамъ) Здравствуй, матушка! (цѣлуетъ ее обращаясь къ Магаѣ) Здравствуй, Машенька! (кланяется).
   Маремьяна Тихоновна. Да штой-то по-просту раскланялся! А ты ее поцѣлуй ее, чай въ добрыхъ-то людяхъ такъ водится: женихъ-отъ поздоровкается со всѣми гостями, а невѣсту-ту чмокъ, да чмокъ въ губы, да ищо не по одному разу.
   Тереша. (весело) Чтожъ, матушка, я отъ этого никогда не прочь (подходитъ къ Мамѣ и цѣлуетъ ее нѣсколько разъ).
   Маремьяна Тихоновна. Вотъ такъ! Ну теперечко, садись съ ней рядомъ, да награждай ее ласковымъ взглядомъ, (обращаясь къ гостямъ) И васъ, гостюшки дорогіе прошу по-присѣстъ, вотъ сюды въ передокъ-отъ (указывая на переднюю скамью.)
   Миронъ Савельичъ. Спасибо родная! (обращаясь къ женѣ) Ну, жона, полѣзай подъ Божье-то милосердіе, а я подлѣ тея мѣстечко найду.
   Матрена Лукинишна. (и прочіе гости садятся) Вотъ у насъ и сватебка завелась, негуманная, негаданная. (къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) Глякосе какая парочка-та знатная вѣдь любованье! Одново только добрѣ жаль, што Терешу-то отъ насъ тащишь; за десятерыхъ вѣдь онъ работалъ. Неча баять, не даромъ хлѣбъ-отъ ѣлъ! Пошли ему Творецъ небесный, всево хорошова.
   Маремьяна Тихоновна. Вѣду, вѣду. Матрена Лукинишна, што онъ парень работящій и добрый! Да ты на меня-та не пѣняй; я тутатко ни въ чемъ не причинна (указывая на Машу) А вонъ съ нее изыскивай, ее пожури, да покори хорошенько. Гли ко какую штукенцію подвела! Утопиться вздумала! Да такъ мать-ту осадила эвтимъ злымъ замысломъ, што она теперечка передъ ней щелкнутъ не смѣетъ! Ахъ, Господи! Да штой-то я разтараторилась такъ-и честить-то позабыла. Гости дорогіе! Прошу покорно по-пригубить малую толику, (беретъ со стола стаканъ, наливаетъ браги и обноситъ всѣхъ.)
   Миронъ Савельичъ. (отстраня подносъ) Эко нашла чѣмъ поштувать! Да эвтой-то дряни и у насъ много! А ты налей чево-тко нибудь позабористѣе, да и угости. А отъ эвтова я малыхъ ребятишекъ не разберетъ.
   Маремьяна Тихоновна. Изволь, изволь, батюшко, на доброе здоровье (наливаетъ стаканъ водки и подноситъ) Вы кушай-ко вотъ.
   Миронъ Савельичъ. Погодь я выйду. Тутатко, возлѣ жоны-то сидѣть-то больно несподрушно; такъ вотъ всево и подпарило. (выходитъ изъ за-стола) Уфъ! вздохнулъ слободно!
   Маремьяна Тихоновна. (подходя къ Мирону очень близко) Ноги съ подходомъ, руки съ подносомъ, сердце съ покоромъ, голова съ поклономъ! Ну-ко, теперя бери стаканъ-отъ не за черенъ, не за край, не за круглое дно.
   Миронъ Савельевичъ. Не за круглое дно, ты баешь? А за што же? А-а-а! вѣду, вѣду, а за круглое лицо! (одной рукой беретъ стаканъ, а другой обнимаетъ ее и цѣлуетъ.)
   Маремьяна Тихоновна, (къ гостямъ) Ай, батюшки мои! Острамилъ онъ меня передъ всей честной компаніей! Эка стыдобушка! (къ Мирону) Али у тея памятку-то отшибло, што я вдова -- вдовинская, што, послѣ мужа-та, не тонна съ кѣмо-тко-цѣловаться, даже пальцемъ ни до ново не дотыкивалась изъ чужихъ-то мужиковъ! А ты теперечко, што со мной сдѣлалъ, нечестивецъ?
   Миронъ Савельичъ. А што я сдѣлалъ? Ничевотко я не сдѣлалъ противузаконнова. Што поцѣловалъ-то? Эка важность какая! Не чужую поцѣловалъ, а свою сродственницу сваху.
   Маремьяна Тихоновна. Сваха-та, сваха! А все же такъ-то негодится дѣлать, надо и со свахой приличье блюсти.
   Миронъ Савельичъ. Я и блюду приличье, кажись ничѣмотко не тронулъ. Да вотъ што я теѣ-тка молвлю: больно вѣдь я люблю вдовъ-то, особливо, когда онѣ будутъ вдовье-то тѣло наводить.
   Маремьяна Тихоновна. Полно, мельница пустая, молоть-го. Своротитко лучше ищо стаканчикъ, (наливаетъ) На-ко пей, да ни капли не пролей.
   Миронъ Савельичъ. Вотъ эвто такъ! Эвто по нашей части! Эвто ищо больше старую-ту кровь взбудоражитъ, (обращаясь къ жениху и невѣстѣ) Во здравіе ваше голубочки-воркуночки! (Маша и Тереша встаютъ и кланяются). Пошли вамъ Богъ совѣтъ, да любовь, а къ году-то увячкой насъ подарите, штобы эвтакъ пищала: пи-пи-пи-пи; увя, увя, увя! Нутко, посторонись душа къ уголочку, а не то -- оболью, (начинаетъ пить и кряхтитъ) Ой, винище-то какое! (къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) Да откудова ты, мать моя, такова зелья добыла? Первой-то стаканъ, ничево-таки, пролѣзъ благополучно! А другой-отъ за то всю глотку ободралъ! Кажись теперечко и не заѣшь и не запьешь ничѣмотко. Тьфу тфьу!-- какая горечь! Тереша, голубчикъ! помоги, подсласти! Правотко, въ горлѣ-то словно кошки копями царапаютъ.
   Матрена Лукинишна. И впрямь подсластикоте дѣтушки! Оно дѣло-то и пойдетъ, какъ по маслу; и вамъ то будетъ любо и старика-та мово избавите отъ болѣсти лютой. Гликосе, какъ онъ бѣдный надсажается инда жалость беретъ и смотрѣть-го на него. (женихъ и невѣста цѣлуются и садятся.)
   Миронъ Савельичъ. Вотъ такъ славно! Ну, теперечко, горечь ту, какъ рукой сняло! Таково сладко стало во рту-то; словно тамоди малина выросла -- съ вѣтокъ-то свалилась, да и раздавилась.
   Няня. (подходя къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) Да-ко, родимая, и я дерну. Што-то завидно стало, глядя на Мирона-та Савельича -- онъ пьетъ, а я нѣтъ! Вѣдь, и у меня тоже тута (указывая на горло) душа сидитъ, а не голикъ торчитъ! А то ево-то душенька пьетъ, да проклажается, а моя-та -- мретъ, да надсажается; выпивочку-ту тоже временемъ любитъ. Дако поскоряе, не томи.
   Маремьяна Тихоновна, (наливаетъ нянѣ стаканъ и подаетъ) Выпей, няня, выпей! Какъ не выпить за здоровье выносочка-та! Да и грѣшно будетъ не выпитъ-то. Пей же, пей! Пожелай ей счастья въ новой жизни, да и Терешѣ-то такожде. (къ Мирону Савельнчу) И ты, батюшко, махни ищо стаканчикъ.
   Миронъ Савельичъ. Ты обо мнѣ не заботься больно-то. Вѣдь, я ужъ тово -- пяточикъ другой пропустилъ, покудова ты съ гостями-то баландалась. А на счотъ стаканчика та -- ничего пройдтись можно! Одинъ-то ужъ куда не шолъ; не стѣснить нутро-то. Вишь, вѣдь, у тея винище-то какое заманчивое, такъ вотъ въ кадыкъ-отъ само и просится, такъ полѣземъ и лѣзетъ!
   Маремьяна Тихоновна. Ну, и на здоровье голубчикъ! Хорошенькая протащивочка николи не въ потерю.
   Миронъ Савельичъ. Што правда то правда, объ эвтомъ и спорить не для-ча. Ну-ко ищо налей, кормилица! Такъ ужъ и быть, останную сворочу. (къ нянѣ) И ты, толстая выпей со мной!
   Няня. Для пріятнаго компанства я не прочь и еще глонуть благъ-то земныхъ.
   Маремьяна Тихоновна. (подноситъ имъ по стакану и потчуетъ всѣхъ гостей, гости пьютъ безъ разговора.)
   Миронъ Савельичъ. (пьянѣя обращается къ дѣвушкамъ) Дѣвашеньки вы распрекрасныя! Разверните уста свои алыя, малиновыя, да начните пѣсенку разудалую, развеселую, штобы косточки похаживали, ноги старыя подплясывали, штобы самъ-отъ ходуномъ пошолъ, а кудрями разлюли тряхнулъ. Ну, зачинайте эвтакую, залихватскую, штобы все встрепенулось, развернулось! Эхъ-ма! Мое тѣло припотѣло, разгуляться захотѣло. Ну-же дѣвки, ну валяйте!
   Анюша. Изволь, изволь, Миронъ Саведьить! Дляча не спѣть! Плясовую што-ли те надо?
   Миронъ Савельичъ. Каку вѣдате! Только, штобъ тово... ну сами знаете!... Сказано распрекрасную, развеселую не перетолковывать стать. Ну же, не томите долго-то; махните ухорскую!
   Дѣвушки. Ладно, ладно! зачинай Анюша.

(Поютъ.)

   Какъ въ печи-то калачи,
   Какъ огонь горячи;
   А зеленое вино
   По три съ денежкой ведро --
   Хоть пей, хоть лей,
   Хоть окачивайся!
   А въ деревнѣ-то у насъ,
   Вотъ такъ сватьба завелась:
   Со невѣстой женишокъ,
   Какъ съ голубкой голубокъ!
   На нее онъ все глядитъ,
   Сладки рѣчи говоритъ.
   
   Миронъ Савельичъ. (приплясывая) Молодецъ, дѣвки! Молодцы! Вотъ такъ лихо отхватили! Эки плутовки, спѣли какъ ловко -- неча сказать, потѣшили! Вотъ за эвто я васъ всѣхъ перецѣлую. (Идетъ къ дѣвицамъ пошатываясь. Дѣвушки поднимаютъ крикъ и хохотъ. Миронъ Савельичъ, бѣгаетъ за ними, за все задѣвая) Я васъ рѣзвухи! Хоть и больно прытки, а не убѣготе отъ меня. А-а-а! изловилъ одну. Эхъ-ма! вырвалась, да ищо убытокъ мнѣ сдѣлала! Гляко цѣлый клокъ бороды отсадила! Да уже я же тея изымаю -- и всю разцѣлую. Небойсь, долго будешь помнитъ дѣдушку Мирона. (Грозитъ ей пальцемъ.)
   Дѣвушки. (подразнивая) Што, много ваялъ? Шишъ съ хрѣномъ увидалъ! Ну, гдѣ теѣ за дѣвками поспѣть? А тудаже бахвалится! Я, дескать, изловлю.
   Няня, (подгулявши) Да-ко я тей, Савельичъ, помогу поймать-то ее воструху, (оба бѣгаютъ за дѣвушкой, сталкиваются и падаютъ. Общій хохотъ.)
   Дѣвушка. Што, коку съ сокомъ съѣли. Эхъ, вы! Ужъ лучшебы не страмились! Вотъ не пришлось же вамъ надо мной попрокуратничать-то! Не больно ли ушиблась?
   Миронъ Савельичъ. (вставая) Λ вотъ, будетъ теѣ-ка ужотко! Чти эвто на собой.
   Няня. (вставая и поправляя платокъ на головѣ) Миронъ Савельичъ! Давай-ко, шаркнемъ ищо по стаканчику! ловкости-то у насъ и по прибудетъ; а ноги-то тогда сами побѣгутъ за ней.
   Миронъ Савельичъ. Ай, да нянька! Да ты сущее золото! Давай, давай, царапнемъ ищо.
   Няня. (наливаетъ два стакана и одинъ подаетъ Мирону Савельичу. Миронъ беретъ, и чокается съ нянькой) Ну, тяпнемъ оботуръ Савельичъ!
   Миронъ Савельичъ. А ты не отставай отъ меня, толстая снафида!

(Пьютъ)

   Миронъ Савельичъ. (ставя стаканъ на подносъ, поетъ приплясывая).
   Тили-тили, тилишокъ
   Терешенька женишокъ,
   Тили-тили тѣста,
   Машенька невѣста!
   Поднеси Мирону,
   Накати Матрену.
   
   Маремьяна Тихоновна. (Машѣ) Подъ, дитятко мое, угости всѣхъ. (Маша наливаетъ стаканы и обноситъ всѣхъ; Миронъ Савельичъ, выпивъ продолжаетъ пѣть).
   
   Не забудь и дружку --
   Дай ему ко-сушку;
   Не обидь ты сваху --
   Сваха любитъ съ маху.
   На щади карманы Тетки Маремьяны!
   А потомъ подико --
   Съ милымъ подсластишь
   Полно, не стыдися,
   Крѣпче обнимися;
   Часъ блажной прибудетъ --
   Толи ищо будетъ.

(Входятъ рыбаки.)

   

III.

ТѢЖЕ и РЫБАКИ.
(рыбаки помолясь, всѣмъ кланяются.)

   Старшій рыбакъ. А-а-а! Да у васъ пированье идетъ. Здорово, Маремьяна Тихоновна и вся честная компанія!
   Маремьяна Тихоновна. Здравствуйте, родные мои! Пожалуйте, по-присятькоте.
   Рыбаки. (всѣ вмѣстѣ) Сядемъ болѣзка, сядемъ. (садятся.)
   Маремьяна Тихоновна, (наливаетъ стаканы и подноситъ рыбакамъ) Выпейте, дорогіе мои, за здоровье жениха съ невѣстой.
   Рыбаки. (берутъ стаканы, кланяются Машѣ и Тирешѣ) Будьте здоровы, да счастливы! (пьютъ.)
   Маша и Тереша. (вставая съ своихъ мѣстъ) Благодарствуемъ, отцы наши за пожеланіе!
   Маремьяна Тихоновна. А ты, Машенька, сама-то бы поднесла.
   Маша. Съ радостью, матушка, поднесу, (наливаетъ и обновитъ всѣхъ.)
   Рыбаки. Скоро больно одну по-за другой подносите.
   Маша. Выкушайте, родные изъ моихъ-то рукъ, не отказывайте мнѣ.
   Старшій рыбакъ. Какъ намъ не выпить изъ твоихъ золотыхъ ручекъ (пьютъ.)
   Матвѣй. А ты не стой передъ нами, красавица! Подь къ свому-то жениху. Вишь онъ тикъ и пожираетъ тея глазами-то. (Маша, улыбаясь, отходитъ отъ нихъ.)
   Миронъ Савельичъ. Ну, робятушки, годить-то нечево! Хлопнемкоте ищо хоть по рюмочкѣ, да и шабашь -- до будущава хотѣнья.
   Рыбаки. Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! На за што не будемъ! Вѣдь мы опьянѣемъ.
   Миронъ Савельичъ. Полноко-те кочевряжитьтоса! Эко важно дѣло, што опьянѣете! На то и ночь, штобы проспаться. Вы чай знаете поговорку, што пьяной проспится, а дуракъ николи!
   Маремьяна Тихоновна. (наливаетъ и подаетъ имъ) Правду онъ баетъ, што пьяной проспится. Выпейкоте, благодѣтели, да и закускамъ-то честь сдѣлайте.
   Егоръ. Не много-ли будетъ, коли еще-то кулюкнемъ? Меня ужь тово-зачинаетъ разбирать.
   Маремьяна Тихоновна. Ну, полноко-те кобенитьтося! Штой-то за много, всего объ третьей прошу (рыбаки берутъ и пьютъ.)
   Миронъ Савельичъ. Важно робятушки! Люблю соколовъ за полетъ, а молодцовъ за обычай.

(Подплясывая передъ рыбаками, поетъ.)

   Тили-тили, тилишокъ,
   Терешенька женишокъ!
   Тили-тили тѣста,
   Машенька невѣста,
   Тили тилилюшка
   Прелесть женихушка!
   Не надо и тѣста --
   Кралечка невѣста.
   
   Нуко, робятушки, отдерните колѣнцо, да по штуковатѣе, штобы и звѣздочки небесныя засмѣялися.
   Артемій. Мы не умѣемъ! А кабы и умѣли, такъ нее таки не стали бы плясать-то.
   Миронъ Савельичъ. Эвто почему?
   Артемій. А потому, што грѣхъ.
   Миронъ Савельичъ. Э вона, што смазалъ! Да вѣдашъ ли ты, што грѣхъ-отъ въ орѣхъ, а спасенье на верхъ.
   Егоръ. На сватьбѣ все позволяется. Можно и выкрутасы выдѣлывать -- на то сватьба.
   Няня, (подноситъ рыбакамъ) Пожалуйте, тюкните, родненькіе! Да не побрезгуйте изъ моихъ-то старушечьихъ рукъ.
   Рыбаки, (вмѣстѣ) Благодарствуемъ, нянюшка!
   Няня. Выкушайте батюшки не обижайте меня; вѣдь ищо впервые чещу.
   Тимофей. Надо выпить! Што-ее огорчать-то.
   Рыбаки, (всѣ) Надо, надо! (пьютъ.)
   Старшій рыбакъ. (навеселѣ) Ну, робятки! Кутнемъ-те на славу, да и попляшемъ -- только по ученому, по книжному.
   Рыбаки. Какъ, какъ! Мы и не слыхивали, какъ эвто по ученому-то пляшутъ?
   Старшій рыбакъ. А вотъ какъ (подпираетъ бока руками) Буки-азъ-ба, вѣди-азъ-ва, глаголь-азъ-га, добро-азъ-да, (идетъ бокомъ мимо всѣхъ и подплясываетъ) живете-азъ-жа, земля азъ-за, како-азъ-ка, люди-азъ-ла.
   Няня. Анъ, вотъ и не такъ, вотъ и не такъ!
   Старшій рыбакъ. (останавливаясь) А какъ же?
   Няня. (подпираясь руками, пляшетъ) Буки-ербъ, вѣди-ервъ, глаголь-ергъ, добро-ердъ, живете-ержъ, земля-ерзъ, како-еркъ. (всѣ хохочутъ. растворяется дверь и входитъ староста села Прибылова.)
   

IV.
ТѢЖЕ и СТАРОСТА.

   Староста. Э-э! Да у васъ пиръ горой идетъ! Што, зато ужъ не сватьба ли разъигрываегся? Гляко, какъ расходилось старое-то мазло, инда наводитъ на зло! Вишь какіе вензеля нога мы-го выдѣлывать.
   Маремьяна Тихоновна. Здорово болѣзной! Да, да! Отгадалъ, што сватьба. Вотъ дочку выдаю за Терешу.
   Староста. Доброе дѣло, доброе! А я жениху-то и гостинецъ привезъ.
   Маремьяна Тихоновна. Какой, такой гостиненъ? Разѣ ты вѣдалъ, што онъ женится?
   Староста. Вѣдать не вѣдалъ за прежа, а теперечко вѣду. Вотъ и обзываю Терешу -- женихомъ! А про гостинець-отъ опосля узнаешь, (всѣ толпятся около старосты, кромѣ Тереши и Маши) Гдѣ же Тереша-та?
   Миронъ Савельичъ. Вонъ онъ! (кричитъ) Тереша, а Тереша! Подъ-ко суды.

(Тереша робко подходитъ; за нимъ идетъ Маша.)

   Староста. Женишся братъ? Ну, дай теѣ Господи всево, што ни-на-есть лучшева. Да вотъ гостинчикъ теѣ-ка прислали.
   Тереша. Мнѣ? Бытъ этого не можетъ! Мнѣ не отъ кого гостинцы-то получать.
   Староста. А вотъ возмешь, такъ и увѣдашь отъ ково, (подаеть ему большой пакетъ) Возьмотко вотъ энто.
   Тереша. Это что?
   Староста. Ты знай читай! Да умѣешь ли грамотѣ-го?
   Тереша. Умѣю. Вотъ, спасибо, Маша выучила.
   Староста. Ну, коли такъ, то читай. Вотъ и увидишь, што тутатко написано. (Тереша срываетъ печать, начинаетъ читать и вдругъ блѣднѣетъ.)
   Маша. (со страхомъ) Что съ тобой, Тереша? что?
   Маремьяна Тихоновна. Тереша! На теѣ лица нѣту! Поблѣднѣлъ весь. (Тереша въ сильномъ волненіи, едва переводитъ духъ.)
   Миронъ Савельичъ. (Толкая Терему) Да молви хоть слово! Што ты, стоишь, словно витютень?
   Матрена Лукинишна. Батюшки -- свѣты! Што эвто съ нимъ подѣялось? (толкаетъ Терешу) Тереша! опомнись!
   Няня. Ахти, грѣхъ какой! Охъ, угодники святые! Што эвто на притча такая? (къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) Видно, мать моя сглазили, либо озепали, али испортили! Не спрыснуть ли съ угольковъ?
   Маремьяна Тихоновна. (не дослышавъ послѣднихъ словъ) Ну, полно, дура, врать-то! Сглазили, озепали, испортили! Да кому у насъ испортитъ-то? И во всей-то деревнѣ ни одной ворожеи нѣтутко.
   Няня. Може по вѣтру пущено! Вѣдь и эвто, матка, быватъ!
   Маремьяна Тихоновна. Перестань, нянька, не дѣло-то молоть.
   Матрена Лукинишна. Нѣтъ, матери! Што ни говорите -- а эвто на нево Божье накатилось; эвто само бывать и со младенцами.
   Маша. Тереша, голубчикъ, опомнись! Господи, что это съ нимъ? (бросается на грудъ къ матери) Матушка! Что это случилось? Онъ упадетъ! (рыдаетъ).
   Тереша. (опомнясь) Охъ, Владычица небесная!
   Маша, (бѣжитъ отъ матери къ Терешѣ) Счастье ты мое! дорогой ты мой! Скажи, скажи, что съ тобой было? Не мучь меня.
   Тереша. Не пугайся, Маша! Это отъ неожиданности со мной.
   Всѣ. Какая неожиданность? Какая неожиданность?
   Тереша. Слушай Машенька, и ты матушка и вы дорогіе мои благодѣтели -- всѣ слушайте! (читаетъ)

Безцѣнный сынъ мой!

   "Не проклинай меня! Не проклинай памяти твоей несчастной матери! Прости ее и помолись за ея грѣшную душу. Я никакъ не могла поступить иначе, какъ оставить тебя на чужомъ порогѣ и бѣжать съ отцомъ твоимъ изъ роднаго села, чтобы прожить съ нимъ въ Саратовской губерніи слишкомъ 22 года. Не имѣя о тебѣ ни какого извѣстія, я можетъ бытъ и до сихъ поръ не знала бы -- живъ ли ты? Но обстоятельства измѣнились: отецъ твой померъ и я не захотѣла оставаться одна на чужой сторонѣ и приѣхала на родину -- но никого уже изъ родныхъ моихъ не застала живыми. Здѣсь я умираю въ домѣ добрыхъ людей, принявшихъ меня изъ человѣколюбія. Не проклинай свою умирающую мать, не проклинай ее! Богъ благословилъ нашъ союзъ! И ты, дорогое дитя мое, не будешь стыдиться за вину мою -- бракъ загладилъ и освятилъ все! Въ доказательство моихъ словъ, посылаю тебѣ метрическое свидѣтельство о твоемъ рожденіи, въ которомъ ты признанъ законнымъ сыномъ. Видишь, я сдѣлала все, чтобы загладить мой проступокъ передъ тобою. Прости же меня!
   "При всемъ моемъ желаніи поговорить съ тобою о моемъ прошедшемъ, я не въ силахъ этаго сдѣлать, потому что чувствую, какъ смерть подходитъ ко мнѣ все ближе и ближе. Рука моя слабѣетъ, въ глазахъ потемнѣло! Прими отъ меня родительское благословеніе и подарокъ въ пять тысячь руб. сереб. При этомъ прилагаю мое духовное завѣщаніе. Прощай, дитя мое! Я умираю съ надеждой, что ты простишь меня и будешь молиться и вспоминать умершую мать твою,
   "Марію Турчанинову.
   "2 Іюля, 1860.
   "Село Прибылово.
   "P. S. Отецъ твой былъ капитанъ лейбъ-гвардіи гусарскаго Его Величества полка -- Сергѣй Модестовичъ Турчаниновъ, а мать твоя -- дочь бывшаго Прибыловскаго старосты Алексѣева. Спроси любаго крестьянина села Прибылова и каждый изъ нихъ разскажетъ тебѣ мою біографію."
   Тереша. (рыдая) Матушка, матушка! Родимая моя! гдѣ ты? Не ужели умерла? О, хоть бы взглянуть на тебя, моя радѣльница! Хоть бы одинъ разъ взглянуть!

(Всѣ плачутъ.)

   Староста, (уговаривая Терешу) А ты полнотко, полно, не вопи! Што надрыватьтоса! Опомнись, вѣдь ты женихъ, а жениху плакатъ не слѣдъ. Экой какой! Знай надсажается! Ну, перестань же! Хоть невѣсту-ту пожалѣй! Гляко, какъ реветъ! Не хорошо, пра не хорошо! Ну, занишни же.
   Тереша. (бросаясь къ Машѣ на грудь) Машенька! Жизнь моя! Ты теперь мнѣ еще дороже стала, потому что и мою матушку звали тоже Марьей. Господи! Дай ей царство небесное. (крестится) Пошли душѣ ея упокоеніе. (задумывается) Да, вотъ я теперь и богать сталъ! А на что мнѣ деньги? (къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) Матушка, голубушка! Возьми ихъ себѣ -- не надо мнѣ денегъ! (цалуетъ Машу) Вотъ мое богатство! Вотъ мое сокровище!
   Маремьяна Тихоновна. Штой-то ты, батько, въ умѣ-ли? Христосъ съ тобой! Куды мнѣ твои деньги? Нѣту, нѣтутко, не возьму.
   Тереша. Возьми, матушка. Богомъ молю тебя!
   Маремьяна Тихоновна. Я теѣ баю, што не возьму, ну, и кончено значить.
   Староста. Дайкоте я васъ помирю въ эвтомъ спорѣ. Положите этѣ деньги въ приказъ общественнаго призрѣнія, пускай онѣ тамоди лежатъ, да копить проценты; не вамъ, такъ ребятишкамъ вашимъ пригодятся, я, вотъ, скоро поѣду къ барину съ оброкомъ въ губерню-ту, такъ, пожалуй, энто дѣльцо-то и объорудую.
   Тереша. Ахъ, батюшко, Софронъ Поликарпычъ, похлопочи родимый! Да прости меня, что я до сихъ поръ не поблагодарилъ тебя за доставленіе. Ей Богу, у меня даже и теперь голова крутомъ идетъ! Извини родимый!
   Староста. Ну, что объ энтомъ толковать-то! Лучше потолкуемъ-ко вотъ объ чемъ: какъ ты меня на сватьбу-ту позовешь?
   Тереша. А вотъ какъ: самъ приѣду просить и униженно кланяться, чтобы пожаловалъ со своей женушкой и съ дѣтками.
   Староста. Ну ихъ, къ ляду! Мнѣ и дома-та отъ жененки-то спокою нѣту! Не дастъ старику разгуляться. Я за рюмочку -- а она, за покоръ, да за ругань. Ужъ ругаетъ-ругаетъ, настигъ каститъ: и такой-то ты, и сякой-то ты, сухой, немазаной -- инда горе возьметъ слушать-то! Ну, на зло ей и хватишь на мѣсто рюмки-то -- стаканище, да и пойдешь кормить ее оплеухами. Я ее тубачу -- а она пуще ругается! Энтакая вѣдь злица, што й-и! Упаси Боже всякаго человѣка! И прахъ ее, вѣдатъ отчего она злится? Голодна штоли безъ колотушекъ-то? Ужъ и разума не приложу.
   Старшій рыбакъ. Вишъ, вѣдь, какъ онъ поступаетъ съ ней! А ты бы тово -- кротостью-ту ее урезонивалъ, може и лучше бы стало!
   Староста. Эко сморозилъ! Кротостью бы урезонивалъ! Да разѣ сварливую бабу кротостью-то усмиришь? Да она на тебя верхомъ сядетъ, да и поѣдетъ. Ужъ неча сказать, вывезъ словечко: кротостью бы! А вотъ тѣ и кротость! Какъ отвозилъ на обѣ корки, да хорошенько-ну, и поспокойнѣе будетъ. А за всегда съ нею такъ! А коли не бью долго и-и-и! Батюшки свѣты! Святыхъ вонъ выноси!!! А взвошу-му и занишнетъ до тѣхъ поръ, какъ опять захочется! А безъ энтова, скажу теѣ по божески, съ бабами нельзя -- изъ дому вонъ выгонятъ, (къ Терешѣ) Нѣтутко, милый, ты звать-то не приѣзжай; я и самъ приѣду, да такъ кутну, што всѣ позавидуютъ..
   Матрена Лукинишна. Охъ ты, балясникъ! Знать съ тобой николи несоскучишся!
   Староста. А што, полюбился я теѣ? Вижу, што сохнуть по мнѣ станешь. Такъ чѣмотко сохнуть попусту-ту, поѣдемъ лучше со мной? И какъ же бы мы славно жить-то стали! Не наглядѣлись бы одинъ на друтова и ни ни шагъ бы не отходили другъ отъ дружки! Куда бы ты -- туда и я; куда я туда и ни! Я спать -- и ты спать; тебѣ чево захочется и мнѣ тово же! А свою-ту -- змѣищу я бы въ омутъ головищей пехнулъ! Да куда! И чертиковъ-то больно жаль! Вѣдь они, бѣдные, измаялись бы съ ней окоянной. Ну, косатушка моя, согласна што ли ѣхать-то ко мнѣ? А съ той я управлюсь! Не дамъ жить ей при теѣ!
   Миронъ Савельичъ. (хохоча) Зачѣмотко грѣхъ на душу брать -- лишать жизни? Ты лучше ко мнѣ пришли -- я ее тотчасъ исправлю! У меня будетъ толковая,-- то-есть, я теѣ скажу. Тише воды, ниже травы сдѣлаю. Вонъ она! (указывая на сваю жену) Тоже и-и, какая ехидница была! Бывало, што не по ней и-и-и, Боже ты мой! Дымъ коромысломъ подыметъ! изба-та такъ стономъ и застонетъ! Глядѣлъ я, глядѣлъ, што, молъ за дьявольское навожденіе? думаю себѣ, да и выдумалъ: въ одинъ благодатный денечикъ, засучилъ рукава-та, да такъ ее взъерепѣнилъ, инда небу стало жарко! Оно не што, таки полядѣла недѣльки три-четыре, да за то теперечка толкова я стала -- придурь-ту, какъ рукой сняло! (обращаясь въ женѣ) Што, чай тепере за меня молится да не намолится до-сыта?
   Матрена Лукинишна. Полно ты срамникъ непутящій! Людей-то хоть бы постыдился, безстыжія твои бѣльма!
   Миронь Савельичъ (топая ногами) Цыцъ, баба! Молчокъ учиняй! А не то ты меня вѣдать?
   Маремьяна Тихоновна. (старостѣ) Садись, родимой мой! чай усталъ стоявши-то?
   Староста. Я, матушка моя, никогда не устаю стоять-то! я не изъ таковскихъ!
   Маремьяна Тихоновна. Ну, такъ выпей, кормилецъ винца, да хруктовъ-то покушай.
   Староста. Отъ выпивки-то я не прочь. А по многу ли гости-то выпили?
   Маремьяна Тихоновна. Како по многу! Стаканчика по два не больше.
   Староста. Вотъ ужъ не повѣрю! (къ Мирону Савсльичу) Миронъ Савельичъ! По многу ли стакановъ мы до меня тяпнули?
   Миронъ Савельичъ. Я ужъ Софронъ Поликарпычъ и счѣтъ потерялъ.
   Староста. (къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) Што же лжешъ, сударка, што они только по два выпили? А! зачѣмъ лгать?
   Маремьяна Тихоновна. По доброй-то, волѣ, только по два, а то все по принужденью. Просишь, просишь, инда устанешь просивши-то.
   Староста, (ко всѣмъ) Э, милые! Такъ-то не годится! (къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) А ты, теперечко угощай ихъ по одному стаканчику, а мнѣ наливай по два за разъ. Вотъ я и наверстаю; и догоню ихъ.
   Маремьяна Тихоновна. Изволь, изволь, батюшко, съ превеликимъ удовольствіемъ (наливаетъ стаканы и угощаетъ всѣхъ) Кушайте во славу Божію, гости мои дорогіе (всѣ пьютъ).
   Няня, (подходитъ къ старостѣ еще со стаканомъ) И отъ меня выпей голубчикъ.
   Староста. Давай, Тетеря Роговна! Откажусь ли я, когда ты просишь! За энто, вотъ тебѣ поклонъ съ хохломъ, челобитье съ шишкой.

(Кланяется нянѣ).

   Няня. Кушай, кушай!
   Староста. Ну, коли такъ, такъ давай (пьетъ).
   Няня. Вотъ такъ то! (больно хорошо) Вотъ люблю!
   Староста. (къ нянѣ) И ты выпей въ усладу мнѣ! (наливаетъ и подаетъ ей на подносѣ.)
   Няня. Для ча отказываться! Отъ добра такова николи не откажусь; а при эвтакомъ случаѣ и подавно. Ну, будь здоровъ! (пьетъ и ставить стаканъ мимо подноса. Стаканъ летитъ на полъ и разбивается въ дребезги.)
   Староста, (хохоча) Што, знать ужъ тово -- наизволялась! На порядкахъ подгуляла.
   Няня. Ну, такъ што же?-- Подгуляла. Что за дѣло? подгуляла. (пляшетъ) Буки-ербъ, вѣди-ервъ, глаголь-ергь, добро-ердъ.
   Староста. Дако, я теѣ помогу! (беретъ няньку въ охапку и кружитъ ее по комнатѣ припѣвая).
   
   Ужъ, какъ што кому до насъ,
   Когда сватебка у насъ!
   Напилися мы пьянехонько,
   А охмѣлимся ранехонько!
   
   (Сдѣлавъ нѣсколько круговъ, роняетъ няньку посреди комнаты и сбиваетъ съ нея платокъ) Вотъ такъ славно! Да какая же ты красивая безъ платка-та! Глякоте, добрые люди, космы то, космы-то, какъ разметались, словно сѣдыя волны по рѣкѣ въ большую бурю (хлопаетъ ей по плечу) Эхъ ты госпожа честная, колобушка прѣсная!
   Няня. (сидя на полу повязываетъ платокъ) Экъ тея луканьки-то развозили! Вотъ я возьму, да и перетово....
   Староста. Возьми, возьми! Я радъ буду поиграть-то съ тобой, русалочка моя! (указывая на залитый виномъ полъ) глякоте, глякоте! Вино-то пролила, (къ Маремьянѣ Тихоновнѣ) Нѣтъ ли, матка, рюмочекъ шести только душу отвести?
   Маремьяна Тихоновна. (смѣясь) Какъ не быть есть! (наливаетъ и подноситъ ему).
   Няня. (вставая со скамьи) Ухъ, махну, головой тряхну, (къ Мирону) Мирончикъ! Давай-ко кувырнемъ ищо увеселяющава-та.
   Миронъ Савельичъ. Ну-ко раба Христова, налей простова.
   Няня. Вѣду какова! (наливаетъ два стакана, одинъ подаетъ Мирону, а изъ другаго пьетъ сама) Вотъ, какъ хорошо въ нутро-то влѣзло, словно огонекъ тамотко загорѣлой.
   Миронъ Савельичъ. А у меня, такъ цѣлый пожарище тамотко горитъ; да таково пріятно сердце-то жжетъ будто я въ раю обрѣтаюсь.
   Староста. А мнѣ-то какъ хорошо! Однако, дѣвушка гуляй, а дѣла не забывай!
   Маремьяна Тихоновна. Какова дѣла?
   Старости. А вотъ како дѣло, мнѣ ужъ и во свояси пора..
   Маремьяна Тихоновна. Што больно скоро засобирался? Посиди родимой.
   Староста. Нельзя, мать моя, сидѣть-то! Поди, чай, та моя ждетъ, да ругается. А у меня кулаки-то ужъ поослабли -- битъ-то е-е, чево доброва, пожалуй и не въ силахъ буду. А вѣду, што безъ энтова не обойдется.
   Тереша. А у меня, Софронъ Поликарпычъ, есть къ тебѣ просьба.
   Староста. Какая же? Ну-ко молви-ко на ушко, во все горлышко, а я послухаю.
   Тереша. Вотъ объ чемъ я хочу попросить тебя: взялся ты деньги-то положить въ приказъ, такъ ужъ тебѣ, голубчикъ, за одно хлопотать-то возьми, вмѣсто одного билета два ровныхъ по 2600 р. каждый.
   Староста. Ладно! Энто для меня все единственно будетъ. А когда приѣду на сватьбу-ту и привезу оба.
   Тереша. Большое тебѣ, спасибо за это! Да, нотъ еще что: какъ будешь сюда сбираться -- такъ позапаси съ собой одежи-то побольше; вѣдь, я тебя скоро-то не отпущу.
   Староста. Пошто скоро отпускать! Да я и самъ не уѣду! Поживу таки, ничево; энто мнѣ на руку. А вотъ, въ городѣ-то, куплю сеѣ кафтанъ новый, да кушакъ алый съ позументами и буду такимъ молодцомъ, што ни въ сказкѣ сказать, ни перомъ написать. И напрокурачу же я! Дѣвки-тѣ всѣ по мнѣ съ ума спятятъ; а бабы-тѣ перегрызутся между собой и одна у другой носы повыкусаютъ. Вотъ будетъ потѣха-та!
   Маремьяна Тихоновна. (къ старостѣ) И я къ теѣ, болѣзный съ большой докукой.
   Староста. А теѣ-ка што надо? говори, знай.
   Маремьяна Тихоновна. А вотъ што: поди ты къ Машѣ-то въ посаженные отцы, не откажись кормилецъ! (кланяется).
   Староста. Вона што баетъ! "не откажись". Да, кабы ты и не попросила, такъ я бы самъ навязался на энто. Къ эндакой-ту красавицѣ, да не пойдти на отцовское мѣсто сѣсть! Вѣдь меня бы всѣ тогда осудили, да назвали бы оболтусомъ. Одначе пора мнѣ! (встаетъ) Прощайте, за угощенье благодарю и кланяюсь, вставши на лавку, да въ полъ головой. (хочетъ идти, Маремьяна Тихоновна удерживаетъ его).
   Маремьяна Тихоновна. Што ты! Погодь, погодь! Куды больно спѣшишь? Гляко, какъ лыжи-то навострилъ! Чай, надо выпить за здоровье жениха-та съ невѣстой.
   Староста. Умныя рѣчи баешь, лебедушка моя! Давай, давай! Шарахну на славу! Такъ хвачу, што и стаканъ проглочу -- миру на удивленье, сеѣ-ка на утѣшенье!
   Маремьяна Тихоновна (подноситъ стаканъ) Добрая Ѳедорушка, пьетъ до денышка; а выпьетъ -- оборотитъ, да въ денышко поколотитъ. Ну ко, кушай за свое здоровье, а дѣтокъ -- за благополучье.
   Староста, (беря стаканъ) Вотъ эвто по нашенски! Пей-ко, Софронъ, пей-ко! На днѣ-то копейка; еще попьешь, такъ весь грошь найдешь. (обращаясь о Терешѣ и Машѣ) Ну, свѣтики мои! Дай вамъ Богъ здорово, да счастливо жить, да поживать, да кажинной годъ но двое дѣтей рожать! Держись душа къ одной сторонкѣ, а не то окачу съ головы до ногъ, тогда не скоро и просушится. (выпиваетъ все-ь стаканъ) Ну, теперечко прощайте! Да не вопите же безъ меня, хотъ и тошно будетъ! Я приѣду скорешенько на радость всѣмъ.
   Маремьяна Тихоновна. Смотри же, ждать будемъ тея! Вѣдь ты у насъ дорогой гоетъ-отъ.
   Староста. Буду, безъотмѣнно буду. Прощайте! Не молвилъ ли чево лишнева? Кажись дѣло шло все по хорошему. Простите!

(Уходитъ.)

   

V.
ТѢЖЕ БЕЗЪ СТАРОСТЫ.

   Маремьяна Тихоновна, (къ Терешѣ) Зачѣмотко теѣ-ка два-та билета понадобились?
   Тереша. Вотъ зачѣмъ, матушка: одинъ я хочу подарить благодѣтелямъ моимъ. Они меня вспоили, вскормили и воспитали -- а Богъ послалъ мнѣ чѣмъ отблагодарить за все ихъ добро ко внѣ.
   Маремьяна Тихоновна. Хорошее дѣло хочешь сдѣлать! Ай, да Тереша!
   Миронъ Савельичъ. Эвто што ты ищо затѣялъ! Да разѣ мы изъ корысти поили, да кормили тея? Нѣту, нѣтутко, Терешенька, и не мысли объ эвтомъ! Ни-ни, не возьму.
   Матрена Лукиншина. Въ умѣ ли ты сердешной, Богъ съ тобой?
   Тереша. Милые мои! Не обидьте, родненькіе!
   Миронъ Савельичъ. Пра, не возьмемъ, Тереша! Што хоть тамъ, а не возьмемъ.
   Тереша. Золотые мои, батюшко и матушка! Вы двадцать два года заботились обо мнѣ, да холили меня; въ добавокъ къ этому ни въ чемъ мнѣ не отказывали! Теперь вы обидите меня отказомъ. Сдѣлайте же милость, возьмите, (плачетъ).
   Маремьяна Тихоновна. Штой-то, батюшки, не хотите потѣшить-то ево? Ну, возьмите; вѣдь и впрямь эвто для не во будетъ обида горькая, коля не примете! Гляко, какъ сердешной упрашивать, инда плачетъ!
   Миронъ Савельичъ. Нѣтутко, Тихоновнушка, ни за што не возьму! Ну, положимъ, вскормилъ я ево -- такъ штожъ? И всякой бы, на нашемъ мѣстѣ тоже самое сдѣлалъ! Не бросить же было, когда подкинули! У насъ же своихъ робятъ нѣтъ -- вотъ и взяли его вмѣсто сына.
   Тереша. (становясь на колѣни) Батюшко, кормилецъ, возьми! Ну, утѣшь меня въ послѣдній разъ! Для того возьми, чтобы только утѣшить! Сдѣлай Божескую милость, докажи, что любишь своего Терешу!
   Миронъ Савельичъ. Ахъ, какой, не отвязчивой! Ну, имъ возьму, неча съ тобой дѣлать! Только, Тереша, беру эвтѣ деньги не за хлѣбъ соль мою, а токма изъ любви къ теѣ! Вотъ тѣ, Христосъ, правду баю! (крестится) Кабы не любилъ тея -- ни за што бы не взялъ!
   Тереша. (радостно вставая) Родной ты мой, батюшко, голубчикъ мой! Вотъ утѣшилъ-то! Вотъ обрадовалъ-то!
   Миренъ Савельичъ. Взялъ я, Тереша, именно потому только, што люблю тея крѣпко; вижу што и ты меня крѣпко любишь. Спасибо теѣ во первыхъ за любовь твою, а во вторыхъ за подарокъ (обнимаетъ и крѣпко и цѣлуетъ Терешу),
   Старшій рыбакъ. (къ публикѣ) Вотъ, оно што значитъ сиротку-ту призрѣть, особливо беззащитнова подкидыша! Вотъ какъ Богъ-отъ за добро-то награждаетъ! Эвто великая истина што за царемъ небеснымъ хорошія дѣла не пропадаютъ даромъ, безъ награды! И вы, коли случай такой у васъ выйдетъ, не бросайте несчастныхъ на другія руки, а призрите у сея -- и Владыка небесный благословитъ васъ и воздастъ вамъ за эвто сторицею.

КОНЕЦЪ.

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru