Моан
От Баку до Черного моря

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Изъ путешествія Моана въ 1858 г.)
    Текст издания: Санкт-Петербург, типография товарищества "Общественная польза", 1875.

ИЗДАНІЕ .
ЖУРНАЛА "ВСЕМІРНЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ".

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ТИПОГРАФІЯ ТОВАРИЩЕСТВА "ОБЩЕСТВЕННАЯ ПОЛЬЗА",
по Мойкѣ, No 5
1875.

   

ОТЪ БАКУ ДО ЧЕРНАГО МОРЯ*).

(Изъ путешествія Моана въ 1858 г.)

*) См. "Всемірный Путешественникъ" выпуски: 11, 12 и 14.

   Осмотрѣвъ все, что городъ Баку представляетъ замѣчательнаго: гебровъ, огни на сушѣ и на морѣ, дворецъ хана, Волчью дверь, мечеть Фатьмы, нужно было подумать объ отъѣздѣ. До Шемахи надо было проѣхать сто двадцать семь верстъ; это древняя столица Ширвана. Дорога по которой намъ предстояло ѣхать, была хороша, потому что ее провели только нѣсколько лѣтъ тому назадъ; мы съ удовольствіемъ получили это свѣдѣніе, такъ какъ прежнія дороги очень утомили насъ, иногда онѣ были едва проложены. Мы скорѣй приготовились къ отъѣзду, чтобы пріѣхать въ Шемаху днемъ, и наша быстрая ѣзда снова началась. Мы скоро оставили степи, которыхъ монотонный видъ вовсе не нравился намъ, и, вѣрные своей артистической программѣ, которая предписывала искать прежде всего живописное, мы свернули съ Елизаветпольской дороги и поѣхали по горамъ черезъ Шемаху, Аксу, Нуху и русскіе пикеты, держась какъ можно ближе пограничной лизгинской линіи. Черезъ часъ послѣ отъѣзда мы были уже въ горахъ. Сперва пейзажъ былъ монотонный, скучный,-- что составляетъ характеристическую черту всего прибрежья Каспійскаго моря, которое имѣетъ чрезвычайно дикій видъ; русскіе чиновники чрезвычайно скучаютъ среди этой пустынной страны, подъ пасмурнымъ небомъ ея, и не могутъ прожить здѣсь болѣе двухъ лѣтъ. Безпрестанныя лихорадки, благодаря болотистой почвѣ, дѣлаютъ еще непріятнѣе ихъ мѣстопребываніе. Женщины, сидящія больше дома, лучше выносятъ и климатъ и скуку этой пустыни. Растительности здѣсь нѣтъ никакой, птицъ -- также, словомъ ничего, что напоминало бы жизнь. Мы видѣли мѣстами нефтяные колодцы, находящіеся въ эксплуатаціи. Чувствуется, что эта почва, въ глубинѣ которой работаетъ неустанно огонь, и гдѣ достаточно прорыть небольшое отверстіе, чтобы имѣть природный газовый рожокъ, представляетъ мало безопасности и что всѣ убѣгаютъ отъ нея. Только Баку, повидимому, благодаря огненнымъ колодцамъ, которые служатъ для нея спасительными клапанами, можетъ надѣяться уцѣлѣть, да и тамъ мы видѣли огромнѣйшую постройку, погруженную въ море до самой вершины башенъ, что заставляетъ думать, что и здѣсь не совсѣмъ безопасно. Показываютъ въ верстѣ отъ берега отмель, на которой нѣкогда жили и которая соединялась съ берегомъ посредствомъ шоссе; слѣды его видны и до сихъ поръ. Полагаютъ, что волканическія потрясенія погрузили этотъ перешеекъ, который простирался прежде далеко въ море. Все измѣнялось по мѣрѣ того какъ мы подвигались впередъ. Земля была покрыта трещинами и разсѣлинами отъ землетрясеній. Горы, слѣдовавшія другъ за другомъ, были такъ голы и мрачны, что казалось, представленія о хаосѣ осуществлялись въ дѣйствительности. Если среди этой изрытой и растерзанной почвы и попадался образчикъ животнаго царства, то это былъ скорпіонъ или змѣя, которыхъ укушеніе смертельно. Видите ли зеленый кустъ, оживляющій пейзажъ,-- подойдите ближе, и вы тотчасъ узнаете понтійскую полынь, ядовитое растеніе, убивающее животныхъ, которыя ѣдятъ ее. На почтовыхъ станціяхъ, поэтому, всегда привязываютъ лошадей и не дозволяютъ имъ пастись на волѣ. Мы спѣшили впередъ и постоянно подымались вверхъ; горы и долины принимали болѣе граціозные размѣры. Наконецъ, въ полночь, мы пріѣхали въ Шемаху, гдѣ нашли "казенный домъ" къ нашимъ услугамъ. На слѣдующій день мы пошли смотрѣть городъ, гдѣ большею частью ходить пѣшкомъ по улицамъ невозможно по причинѣ грязи и воды. Можно только ѣздить верхомъ. Столица Ширвана состоитъ изъ верхняго и нижняго города. Этотъ послѣдній лежитъ въ глубокой долинѣ; воздухъ тамъ сырой и вредный, горячка свирѣпствуетъ три мѣсяца въ году. Верхній городъ, въ которомъ живутъ русскія власти, не подверженъ этой эпидеміи; но за то каждый день, подземные удары разрушаютъ нѣсколько домовъ, или производятъ трещины, куда проваливаются цѣлые кварталы. Въ іюнѣ 1859 года, нѣсколько мѣсяцевъ послѣ нашего отъѣзда, весь городъ былъ разрушенъ землетрясеніемъ, что не помѣшаетъ, конечно, его вновь отстроить,-- какъ это уже и было сдѣлано разъ двадцать. Шемаха -- чрезвычайно древній городъ. Онъ былъ нѣкогда столицей Мидіи и резиденціей Кира, который покорилъ мидянъ, сдѣлался ихъ царемъ и основалъ одно изъ самыхъ обширныхъ государствъ древняго міра. Населеніе Шемахи доходило до 100 тысячъ человѣкъ въ началѣ прошлаго столѣтія. Теперь всего 10 или 15 тысячъ. Въ 17-мъ вѣкѣ Петръ Великій разрушилъ этотъ городъ, Надиръ-Шахъ -- также. Въ 1816 году, послѣдній ширванскій ханъ, пораженный бѣдствіями этого несчастнаго города, постоянно разрушаемаго войной, землетрясеніями и повальными болѣзнями, переселилъ жителей его въ Фитагъ, построенный на неприступной скалѣ, и Шемаха оставалась необитаемой до 1819 года, когда генералъ Ермоловъ снова перевелъ туда жителей.

0x01 graphic

   Катастрофа 1859 года представляетъ послѣдній актъ этой длинной и трагической исторіи. Мы спустились въ нижній городъ, чтобы посмотрѣть на базаръ, который помѣщается на главной улицѣ. Произведенія все тѣ же что въ Дербентѣ и Баку, т. е. оружіе, упряжь и сѣдла. Но главную промышленность Шемахи составляетъ производство ковровъ и шелковыхъ матерій. Эти послѣднія могутъ соперничать во вкусѣ съ нашими французскими матеріями, и имѣютъ передъ ними то преимущество, что гораздо дешевле. Что касается ковровъ, то они дѣлаются на манеръ персидскихъ, слѣдовательно лучшіе въ мірѣ; они гораздо выше (понятно исключая Гобеленовскихъ) всѣхъ французскихъ произведеній въ этомъ родѣ, какъ красотою узора, такъ и яркостью цвѣтовъ и дешевизною. Къ несчастію, ввозныя пошлины, которыя наложены на эти произведенія во Франціи, заставляютъ насъ довольствоваться грубыми тканями съ рѣзкими красками, вывѣшенными въ окнахъ нашихъ магазиновъ. Оружіе фабрикуемое въ Шемахѣ, пользуется также извѣстностью; оно еще дешевле шелковыхъ тканей. За три дуката можно имѣть хорошее простое ружье (36 франковъ). Сабли, кинжалы -- изъ превосходной стали почти въ одной цѣнѣ съ ружьями. Мечети и памятники, построенные русскими, не представляютъ ничего замѣчательнаго съ точки зрѣнія искусства или вкуса. Болѣе всего мы интересовались узнать нравы жителей Шемахи и особенности ихъ домашней жизни. Случай, къ нашему счастію, вскорѣ представился. Богатый татаринъ сообщилъ намъ, что въ честь насъ онъ устроилъ вечеръ, на которомъ будутъ танцовать баядерки, Махмудъ-бей (нашъ амфитріонъ) превзошелъ своею любезностью всѣ наши ожиданія. Благодаря ему, мы получили ясное понятіе о восточной роскоши. Домъ его, находящійся въ нижнемъ городѣ, похожъ на всѣ персидскіе дома. Исключая балконовъ и наружныхъ лѣстницъ, домъ не представлялъ ничего особеннаго. Внутри -- дѣло другое. Мы прошли сперва черезъ обширныя сѣни, гдѣ стояла прислуга и лакеи приглашенныхъ; оставивъ тамъ оружіе и бурки, мы вошли въ залу. Народу было очень много,-- и персіянъ, и татаръ, и русскихъ, въ числѣ которыхъ находился и губернаторъ. Ничто не могло быть великолѣпнѣе и оригинальнѣе убранства комнаты, въ которой мы находились. Потолокъ, расписанный по штукатуркѣ, представлялъ великолѣпный персидскій коверъ, гдѣ бѣлый цвѣтъ господствовалъ надъ остальными; карнизъ, окружавшій его, былъ украшенъ скульптурой, на подобіе сталактитовъ, весьма искусной работы: сейчасъ можно было узнать пошибъ персидскаго рабочаго. Противоположная часть комнаты отъ входа была украшена тонкой рѣзьбой изъ дерева, напоминавшей кружева, а изъ подъ нея виднѣлись зеркала. Большая дверь находилась по серединѣ; она была также рѣзная, и зеркальныя стекла, вложенныя въ середину, дѣлали ее сквозною. Вокругъ всей комнаты, стѣны которой были отштукатурены и расписаны золотомъ и разными красками, лежало множество подушекъ, замѣнявшихъ мебель; онѣ имѣли различную форму и были сдѣланы изъ шелковыхъ матерій, шитыхъ золотомъ, серебромъ и разноцвѣтными шелками; яркость цвѣтовъ и блескъ золота умѣрялись тюлемъ, которымъ онѣ были обтянуты. Полъ былъ устланъ коврами. Мы усѣлись на коверъ подобно прочимъ гостямъ; мягкія, но упругія подушки служили намъ подпорой. Принесли наргиле. Напротивъ насъ, около той чудесной рѣзьбы о которой я говорилъ, находились музыканты. Ихъ было пять человѣкъ. Инструменты у нихъ были слѣдующіе: зурна -- родъ флейты, маленькая мандолина изъ чернаго дерева съ слоновою костью, съ мѣдными струнами, на которыхъ играютъ перомъ, чіанузи почти сферической формы, съ большой ручкой, которой нижняя часть сдѣлана изъ желѣза, для того чтобы лучше опираться; на этомъ инструментѣ играютъ смычкомъ, какъ на віолончели, съ тою только разницею, что инструментъ дѣлаетъ самъ безпрестанно движенія и смычекъ остается въ спокойномъ состояніи; затѣмъ былъ барабанъ на трехъ ножкахъ и съ кривыми палочками, и, наконецъ, большой барабанъ. Около музыкантовъ, прислонясь къ стѣнѣ, стояли три баядерки. Я вскорѣ замѣтилъ, что одна изъ баядерокъ былъ мальчикъ, достаточно красивый, чтобы обмануть глазъ съ перваго раза, и потомъ поправиться, когда будетъ узнанъ полъ, къ которому она принадлежитъ, даже въ роли баядерки. Другая была ни хороша, ни дурна, и не останавливала на себѣ вниманія. Третья была знаменитая Нисса, извѣстная во всемъ Кавказѣ; остатки красоты этой знаменитой баядерки искусно поддерживаются косметиками, которыя въ большомъ употребленіи на Востокѣ. Вскорѣ заиграла музыка. Сначала она была только громкая, но не гармоническая. Затѣмъ можно было различить правильную мелодію; баядерки встали, и танцы начались. Это родъ марша съ жестами, въ которомъ участвуютъ только руки, а ноги не приподнимаются отъ полу. Впрочемъ, недостатка въ движеніи -- нѣтъ, особенно когда зрители, разгорячившись послѣ нѣкотораго времени, начинаютъ отбивать тактъ руками. Тогда одна изъ танцовщицъ обѣгаетъ залу, какъ бы въ порывѣ увлеченія, и останавливается передъ нѣкоторыми зрителями. Затѣмъ, кадансъ дѣлается быстрѣе, зрители хлопаютъ еще энергичнѣе, музыка гремитъ оглушающимъ образомъ, и баядерка, ускорившая быстроту своихъ движеній сообразно музыкѣ, падаетъ въ изнеможеніи ко всеобщему восторгу зрителей. Правда, все это нѣсколько дико, но не лишено извѣстной прелести, такъ что удивляешься, какимъ образомъ можно было такъ заинтересоваться танцемъ, который начался такъ монотонно.
   Прослушавъ нѣсколько татарскихъ и персидскихъ пѣсенъ, хозяинъ предложилъ намъ поужинать; кушанье было на половину персидское, на половину европейское; вечеръ кончился чаемъ, во время котораго гости курили. Ни одна женщина не присутствовала на вечерѣ; но насъ увѣряли, что за рѣзной стѣной, которой мы восхищались находились жены хозяина дома съ своими подругами, желавшія посмотрѣть на французовъ,-- что, въ самомъ дѣлѣ, было большою рѣдкостью для этихъ дамъ. Что касается до насъ, то мы никогда не забудемъ этотъ истинно восточный вечеръ. Готовясь уѣхать на слѣдующій день и зная, что шемахинская дорога хороша, мы положили себѣ охотиться во время пути съ соколами. Это было какъ бы предвкушеніе средневѣковыхъ нравовъ, которые мы нашли во всей дикой поэзіи ихъ, въ Мингреліи. Два соколиныхъ охотника явились къ намъ рано утромъ, равно какъ и псари съ своими собаками. Мы сѣли на лошадей и поѣхали. Окрестности были менѣе пустынны чѣмъ отъ Баку до Шемахи; мѣстами росли большія деревья и вдали виднѣлись лѣса. Мы пріѣхали на то мѣсто гдѣ должны были охотиться; нѣсколько татаръ опередили насъ съ своими собаками. Я приблизился къ соколамъ, чтобы разсмотрѣть ихъ охотничій костюмъ, который былъ чрезвычайно фантастиченъ. На мѣдномъ колпачкѣ, который покрывалъ ихъ головы, находился металлическій отростокъ, къ которому были прикрѣплены нѣсколько разноцвѣтныхъ перьевъ, между тѣмъ какъ шелковыя кисточки спускались внизъ по этому убору самымъ кокетливымъ образомъ. Начиная отъ Астрахани, я не разъ любовался живописнымъ нарядомъ соколовъ, о которомъ такъ заботятся охотники, и чѣмъ ближе мы подвигались къ Грузіи, тѣмъ элегантнѣе становились подробности этого наряда. Тоже можно сказать и объ убрансовѣ лошадей. Это потому, что къ свирѣпому татарину Дагестана и лезгинцу южныхъ склоновъ Кавказскихъ горъ примѣшивался здѣсь персіянинъ, древній обладатель этой страны, промышленный армянинъ и баричъ грузинъ, котораго прекрасный профиль проводилъ насъ въ такое удивленіе. Ничего не можетъ быть интереснѣе охоты съ соколами. Едва птица эта освободится отъ своего колпачка, какъ тотчасъ же устремляется на свою добычу. Однимъ взглядомъ она окидываетъ цѣлую степь и сейчасъ видитъ, кого ей нужно схватить. Никакая опасность не останавливаетъ ее. Она бросается на стада дикихъ гусей и схватываетъ того изъ нихъ, котораго выбрала, не смотря на крикъ и удары клювомъ остальныхъ гусей, и защищая себя крыльями своей добычи, ожидаетъ пока хозяинъ не придетъ къ ней на выручку. Этотъ послѣдній скачетъ къ этому мѣсту и бьетъ въ маленькій барабанъ, привязанный къ сѣдлу; гуси вслѣдствіе этого разлетаются, и хозяинъ освобождаетъ своего сокола, котораго кормитъ немедленно мозгомъ пойманнаго гуся. Это -- соколиная часть и птица эта не выпуститъ добычу изъ когтей, пока не получитъ то, что ей слѣдуетъ. Мы истребили множество фазановъ, благодаря неустрашимости и ловкости соколовъ; я сожалѣлъ, что могъ дать имъ въ благодарность за подвиги ихъ и за доставленное удовольствіе, только нѣсколько кусковъ сыраго мяса. Убивши нѣсколько зайцевъ, мы простились съ охотниками и продолжали свой путь, обильно снабженые провизіей. Голода намъ нечего было бояться до самой Нухи. Неопытный путешественникъ, оставившій безъ вниманія одинъ изъ важныхъ ресурсовъ -- охоту, непремѣнно терпѣлъ бы голодъ. На станціяхъ и въ казенныхъ домахъ можно найти только воду и огонь. Я говорю это о европейцѣ, который привыкъ смотрѣть на хлѣбъ какъ на предметъ первой необходимости. Не то можно сказать о русскомъ и о туземцѣ, которые на столько умѣрены, что, во время путешествій, заботятся серьезно только о чаѣ; остальное пусть является когда Богу угодно, и на него смотрятъ какъ на излишнее. Мы начинали спускаться съ горы; справа разстилались необозримыя долины и возвышалась цѣпь горъ съ нѣжными вершинами, которой основаніе заслоняли отъ насъ тучи. На лѣво мы видѣли необъятную даль, но не могли разсмотрѣть ее въ деталяхъ вслѣдствіе высоты, на которой мы находились. Послѣ часа ѣзды, дорога сдѣлала крутой поворотъ, и мы начали быстро спускаться. Мы ѣхали по рампѣ съ отвѣсными боками, и дорога по ней шла извиваясь до самой подошвы горы. Отъ этого могла даже закружиться голова. Послѣ получасовой ѣзды, мы повернулись назадъ, чтобы измѣрить взглядомъ пространство которое мы проѣхали,-- и не могли не проникнуться удивленіемъ къ подвигу, который мы совершили, не сломавъ себѣ шеи. Правда тарантасъ нашъ уже побылъ разъ во рву; но это незначительное приключеніе не имѣло никакихъ вредныхъ послѣдствій. Скоро проходитъ опасность, когда успѣешь избѣжать ея! Мы были въ Новой Шемахѣ, лежащей на противоположномъ склонѣ горы, черезъ которую мы переѣзжали по выѣздѣ изъ столицы Ширвана. Исключая мѣстоположенія, въ этомъ городѣ нѣтъ ничего замѣчательнаго: виднѣется нѣсколько хижинъ среди виноградниковъ -- и все. Окрестности, которыя, говорятъ, очень хороши для воздѣлыванія тутовыхъ деревьевъ даже въ большихъ размѣрахъ, очень безплодны и нездоровы. На единственной городской площади, мы видѣли мясника, татарина, который развѣсилъ свой товаръ на деревѣ. На вѣтвяхъ колыхались куски баранины, заманивавшіе покупателей. До двадцати собакъ окружали эту лавку, въ ожиданіи пока хозяинъ или покупатели бросятъ имъ кость. Жаль,-- не доставало кисти Декана, чтобы изобразить эту картину. Какъ только запряжены были лошади, мы отправились въ путь, окруженные великолѣпнымъ пейзажемъ, и, въ сопровожденіи нашего конвоя, пріѣхали въ Нуху.
   Нуха -- самый красивый городокъ, какой мнѣ случилось видѣть въ мою жизнь. Онъ лежитъ около лѣса гигантскихъ деревьевъ, вслѣдствіи чего температура тамъ всегда прохладная; на Кавказѣ вообще бываютъ страшные жары {Въ половинѣ іюня начинаются самые сильные жары и продолжаются до половины сентября. Они доходятъ до 40о и 45о, а иногда и больше. Дожди идутъ рѣдко, и двухъ недѣль засухи достаточно для того, чтобы исчезла роскошная весенняя растительность. Въ эти три мѣсяца степи представляютъ любопытное зрѣлище: ближайшій къ землѣ слой атмосферы до того накаляется отъ лучей солнца, что въ немъ замѣчается тотъ же феноменъ, какой мы видимъ въ ближайшемъ слоѣ воздуха къ пылающему огню. Жары сильно безпокоятъ путешественника. Лошади, бараны, быки и другія животныя прячутъ свои головы отъ жару между ногами, прижавшись другъ къ другу; они какъ бы въ оцѣпенѣніи и всячески стараются найти себѣ убѣжище. Во время этихъ жаровъ змѣи выползаютъ въ степь въ большомъ количествѣ, такъ что лошадямъ и верблюдамъ обзорачиваютъ ноги кожей, чтобы предохранить ихъ отъ укушеній.}.
   Главная улица служитъ также русломъ для маленькой рѣчки, если только можно назвать этимъ именемъ токъ воды въ 15 или 20 сантиметровъ ширины, который бѣжитъ съ горы. И по другимъ улицамъ текутъ ручьи орошающіе сады. Въ Нухѣ только одно неудобство,-- это частые набѣги лезгинцевъ, вслѣдствіе чего нужно постоянно ходить съ оружіемъ; но и это неудобство довольно заманчиво. Каждый домъ представляетъ маленькую крѣпость, и лошади стоять осѣдланныя на дворѣ. Войска крѣпости всегда на готовъ. Какъ только мы пріѣхали, къ нашему дому позаботились немедленно поставить часовыхъ, для того чтобы насъ не похитили ночью. Во время посѣщенія базара, мы видѣли непокоренныхъ лезгинцевъ, которые продавали туземное сукно, коконы, крученый шелкъ и оружіе. Россія не препятствуетъ этой торговлѣ, желая произвести сближеніе между лезгинцами и своимъ народомъ. Шелковая промышленность очень развита на южныхъ склонахъ Кавказа. Въ Нухѣ есть фабрика шелковыхъ матерій, которая пользуется большой извѣстностью въ странѣ. Множество рабочихъ заняты шитьемъ по сукну, а также вышивками на обуви и сѣдлахъ.
   Мы были весьма любезно приняты княземъ Тархановымъ, который давно ведетъ войну съ лезгинцами, состоитъ на русской службѣ и командуетъ гарнизономъ въ Нухѣ. Съ базара мы вернулись въ домъ князя. Наступала ночь. Мы удивились, встрѣтивъ на дворѣ до сорока человѣкъ русскихъ солдатъ совершенно вооруженныхъ. Князь сказалъ намъ, что эта предосторожность всегда не лишняя, а сегодня особенно, такъ какъ ожидаютъ ночью нападенія на шелковую фабрику. Намъ представлялся рѣдкій случай узнать подробности о горцахъ,-- этихъ непримиримыхъ врагахъ Россіи, и мы воспользовались имъ.
   Во время чая, мы навели разговоръ на кавказскую войну, на нравы и обычаи этихъ страшныхъ лезгинцевъ. Лезгинцы Ширвана принадлежатъ къ той же расѣ, какъ и татары Дагестана. Но откуда они произошли? Слѣдуя догадкамъ ученыхъ, они потомки воиновъ Аттилы, живущіе уже 1500 лѣтъ подъ защитою неприступныхъ кавказскихъ горъ. Много столѣтій они противустояли туркамъ и персамъ, и до сихъ поръ еще держатся противъ русскихъ войскъ; Россія борется здѣсь съ тремя врагами: климатомъ, горами и чеченцами. Климатъ представляетъ препятствіе къ непрерывному веденію войны, и покровительствуетъ враждебнымъ племенамъ. Сильныя жары быстро смѣняются холодами. Зимой бываютъ ураганы, которые подымаютъ на воздухъ огромныя массы снѣга и мѣшаютъ видѣть на далекомъ пространствѣ; люди и животныя попадая въ этотъ вихрь, кружатся на одномъ мѣстѣ и не могутъ сдѣлать шагу впередъ. Ураганы продолжаются иногда двѣ недѣли. Говорятъ, что цѣлыя стада лошадей и барановъ было унесены имъ на морской берегъ, и затѣмъ вслѣдствіе новаго порыва вѣтра, упали въ море и утонули. Одна русская газета говорила недавно, что, въ 1827 году, горцы потеряли такимъ образомъ нѣсколько тысячъ лошадей, быковъ, овецъ и верблюдовъ. Понятно, что ущелья и горы помогаютъ горцамъ продолжать борьбу. "Я помню разсказъ о разговорѣ происходившемъ между однимъ русскимъ парламентеромъ и Шамилемъ, который выразился такъ: Я могу себя сравнивать съ государями большихъ имперій; я Шамиль, татаринъ; но болота мои, лѣса и ущелья дѣлаютъ меня болѣе могущественнымъ нежели они. Еслибъ я могъ, то пропиталъ бы священнымъ масломъ каждое дерево, и примѣшалъ бы душистый медъ къ грязи дорогъ,-- такъ я цѣню все это". Однажды онъ самъ былъ обязанъ горамъ своимъ спасеніемъ, Русскіе стерегли всѣ выходы; казалось, его сейчасъ поймаютъ въ пещерѣ, куда онъ скрылся съ своими приближенными. Но эта пещера имѣла выходъ къ рѣкѣ Койсу; съ помощью нѣсколькихъ досокъ, убѣгающіе сдѣлали паромъ, спустили его на воду, и, помѣстившись на немъ поплыли по рѣкѣ, укрывшись, такимъ образомъ, отъ непріятеля. Поэтому русскіе и стараются заключить непокоренныхъ горцевъ въ наиболѣе тѣсныя границы. Сдѣлавъ шагъ впередъ и овладѣвши какимъ нибудь ауломъ, они сжигаютъ его, а если мѣстность благопріятствуетъ -- то строятъ на ней укрѣпленіе. Линія крѣпостей постоянно удлиняется, и отряды войскъ безпрестанно обходятъ ее. Чеченцы переходятъ часто черезъ эту линію, и спускаются на равнину, гдѣ похищаютъ скотъ, убиваютъ какого нибудь неосторожнаго врага, и возвращаются домой, прежде чѣмъ непріятели успѣютъ взяться за оружіе. Они убиваютъ и грабятъ даже казаковъ, которые боятся уходить далеко отъ своихъ укрѣпленныхъ селеній. Земледѣлецъ пашетъ съ ружьемъ на плечѣ. "Друзья нашихъ враговъ, также наши враги": такова поговорка лезгинцевъ. Въ 1854 году, горцы напали на замокъ князя Давида Чавчавадзе, разграбили его, сожгли и увели въ плѣнъ его жителей; было взято ими 20 человѣкъ, между ними была княгиня Анна Чавчавадзе и сестра ея, княгиня Варвара Орбельяни,-- обѣ внучки Георгія XIII, послѣдняго грузинскаго царя, и штатсъ-дама двора императрицы. Пятеро дѣтей княгини Анны были также въ числѣ плѣнныхъ. Плѣннымъ предстояло сдѣлать трехдневный переѣздъ, частью пѣшкомъ, частью верхомъ, по скверной дорогѣ, посреди скалъ и кустарниковъ, иногда вмѣстѣ, съ отступавшими передъ непріятелемъ горцами, или бѣжать вмѣстѣ съ ними подъ выстрѣлами съ русскихъ пикетовъ; дочь княжны погибла во время одной изъ стычекъ. Плѣнные пробыли восемь мѣсяцевъ у Шамиля, и, послѣ долгихъ переговоровъ, ихъ обмѣняли на сына имама, который былъ въ плѣну у русскихъ. Я видѣлъ, какія принимаются предосторожности противъ этихъ отчаянныхъ нападеній. У князя Тарханова есть сынъ, которому двѣнадцать лѣтъ, но его никогда не спускаютъ съ глазъ, такъ какъ при малѣйшемъ ослабленіи надзора горцы непремѣнно увезли бы его къ себѣ, чтобы получить отъ князя хорошій выкупъ. Впрочемъ, молодой человѣкъ настолько хорошо владѣетъ уже оружіемъ, что не дозволитъ взять себя безъ сопротивленія.
   Когда лезгинцы не могутъ во время отступленія захватить съ собой плѣнныхъ, или не надѣятся получать за нихъ хорошій выкупъ, то убиваютъ ихъ на мѣстѣ. Они не отрубаютъ имъ голову, какъ дагестанцы, но правую руку, которую уносятъ съ собой, и украшаютъ ею фасады своихъ домовъ. Они бальзамируютъ члены, которые желаютъ сохранить такимъ образомъ. Фанатики прибиваютъ ихъ гвоздями въ мечетяхъ.
   Месть лезгинцевъ отличается такою же рѣшительностью, такимъ же вѣроломствомъ, какъ и у корсиканцевъ. Ничего нѣтъ страшнѣй абрека, т. е. горца, который поклялся убить извѣстное число враговъ: Г-нъ Шарль Ребу, сопровождавшій князя Барятинскаго въ качествѣ волонтера, въ одной экспедиціи, выражается такъ: "Если абрекъ произнесъ свою клятву, то онъ уже не принадлежитъ самому себѣ; онъ весь отдается избранной цѣли. Снабженный провизіей на нѣсколько дней, онъ скрывается гдѣ нибудь возлѣ дороги, или около крѣпости. Сидя за кустомъ, онъ ожидаетъ подобно охотнику, чтобъ непріятель подошелъ на извѣстное разстояніе: сдѣлавши выстрѣлъ, онъ ловко убѣгаетъ, если обстоятельства не позволяютъ ему ограбить свою жертву. Абрекъ возвращается домой только за провизіей, и онъ продолжаетъ эту жизнь до тѣхъ поръ, пока не исполнитъ своей клятвы. Осторожность русскихъ иногда разстроиваетъ его планы; но за одного убитаго абрека сколько падаетъ съ ихъ стороны жертвъ!... чеченецъ убиваетъ для того, чтобы грабить, и если убьетъ христіанина, то надѣется, что получитъ за это награду на томъ свѣтѣ".
   При чтеніи такихъ разсказовъ можно подумать что чеченецъ -- разбойникъ, варваръ, лишенный всякихъ человѣческихъ чувствъ, котораго можно истреблять безъ отягощенія совѣсти, безъ сожаленія. Это было бы ошибочно; судить такимъ образомъ о народностяхъ Кавказа -- нельзя. Указавши на мстительность и жестокость этихъ дикихъ, справедливость требуетъ упомянуть также о нѣкоторыхъ рыцарскихъ, даже геройскихъ качествахъ характера, полныхъ величія и поэзіи. Любовъ къ отечеству, степямъ, горамъ глубоко вкоренилась въ этихъ сердцахъ, не испорченныхъ цивилизаціей. Разсказываютъ, что одинъ маленькій горецъ былъ взятъ въ плѣнъ и воспитанъ русскими; за тѣмъ онъ поступилъ въ военную службу, и удостоился офицерскаго званія за умъ и вѣрность царю. Разъ было дано ему порученіе на Кавказъ. Онъ поѣхалъ, увидѣлъ Терекъ, любимую рѣку чеченцевъ, и чуство любви къ родинѣ проснулось въ немъ. Онъ не можетъ болѣе покинуть дорогія степи, гдѣ жили его предки, и гдѣ все дышетъ свободой. Всѣ предметы цивилизаціи, военныя почести -- оказываются безсильны. Онъ пишетъ царю что голосъ рѣки велелъ ему остаться, и что п=ноги его приросли къ родной почвѣ. Чеченцы не чужды чувства дружбы. Случается, что двое мущинъ, принадлежащіе къ враждебнымъ между собою племенамъ, почувствовавъ уваженіе другъ къ другу за храбрость, клянутся во взаимной вѣрности. Одинъ изъ нихъ идетъ на нѣсколько дней къ своему кунаку (другу), и говорятъ, что никогда не было примѣровъ измѣны. Случается, говорятъ, что русскіе офицсры, выказавшіе свою храбрость, пользуются между ними уваженіемъ, которое похоже даже на суевѣріе, и горцы позволяютъ имъ свободно ходитъ по своей сторонѣ, и даже проникать въ селенія. Одинъ путешественникъ, г-нъ Вагнеръ говоря о нравственныхъ чувствахъ кавказскихъ племенъ, приводитъ въ примѣръ слѣдующее: въ одной стычкѣ русскихъ съ чеченцами, старый горецъ былъ раненъ и остался на полѣ битвы. Русскій полковой докторъ поднялъ его съ поля сраженія, взялъ къ себѣ и вылечилъ. Плѣнный былъ такъ старъ и слабъ, что никто не думалъ, что онъ убѣжитъ, и потому не лишали его свободы. Однажды, подъ видомъ молитвы, онъ отправился на берегъ, бросился въ воду и изчезъ. Пять лѣтъ послѣ этого приключенія, къ доктору явился молодой чеченецъ и просилъ его навѣстить своего дѣда, который умираетъ, говорилъ онъ, отъ недостатка помощи и попеченій. Докторъ отказывался, молодой человѣкъ настаивалъ, умолялъ, и добился наконецъ, того о чемъ просилъ. Они отправились. Дорогой чеченецъ сказалъ ему: "Возьми мои пистолеты, и, при малѣйшемъ признакѣ измѣны, убѣй меня". Когда они пришли къ мнимому больному, докторъ тотчасъ узналъ въ немъ старика, которому онъ нѣкогда спасъ жизнь. Онъ узналъ отъ него, что, на слѣдующій день, на русскій лагерь будетъ сдѣлано нападеніе, и что, желая спасти ему жизнь, старикъ такъ неотступно приказалъ его просить къ себѣ, и удержать его въ своемъ домѣ на цѣлыя сутки. Дѣйствительно, на слѣдующій день банда чеченцевъ пришла съ богатой добычей и съ плѣнными, а доктора отпустили домой, на великолѣпной лошади, которую его принудилъ взять хозяинъ. Съ тѣхъ поръ онъ ничего не слыхалъ о своемъ благодѣтелѣ: долгъ благодарности былъ уплаченъ.
   Но самая выдающаяся черта въ кавказцахъ -- эта храбрость. Они живутъ только для войны. Съ дѣтства они учатся ѣздить верхомъ и владѣть оружіемъ. Хотя не всѣ принадлежатъ къ регулярной арміи, но каждый долженъ умѣть защищать свой аулъ, и въ случаѣ надобности помогать войску. Регулярная конница (при Шамилѣ изъ 10 семействъ брали одного человѣка въ конницу; 9 семействъ должны были содержать его) всегда вооружена и готова сѣсть на лошадей. Вотъ начало одной черкеской пѣсни: "Если думаешь о свободѣ, то пусть твоей невѣстой будетъ сабля; а если у тебя готово приданое, то купи на него лошадь". Послѣдніе три предводителя кавказскихъ племенъ усилили ихъ воинственный духъ съ помощью религіознаго энтузіазма, который съумѣли возбудить въ своихъ поданныхъ. Это были воинственные первосвященники. Мулла-Мохамедъ передалъ Кази-Муллѣ свой мечъ, которымъ онъ владѣлъ по волѣ Аллаха. Кази-Мулла погибъ въ 1832 году, въ Гимрахъ, покрытый ранами, окровавленный, стоя на колѣняхъ въ молитвѣ, воодушевляя свои войска; его мюриды (духовныя лица и лучшіе воины) были убиты всѣ до одного. Шамиль остался живъ и сдѣлался, какъ извѣстно, не только предводителемъ войскъ, но и пророкомъ среди горцевъ. "Магометъ первый пророкъ Аллаха, а Шамиль второй пророкъ"; таковъ былъ символъ вѣры у чеченцевъ и черкесовъ. Вотъ фактъ, случившійся за нѣсколько времени до нашего пріѣзда, и обрисовывающій вполнѣ героизмъ лезгинцевъ. Русскіе осадили аулъ Бегитъ; сопротивленіе было настолько же упорное, на сколько ужасна была атака. Стѣны аула падали отъ русскихъ бомбъ. Вдругъ показалось знамя парламентера. Огонь прекратился съ обѣихъ сторонъ, и къ русскимъ линіямъ направились двое мужчинъ и одна женщина, которая несла какой-то свертокъ въ рукахъ. Парламентеры и женщина подошли къ начальнику отряда, который спросилъ ихъ, зачѣмъ они пришли. Одинъ изъ двухъ мужчинъ сказалъ, что они видятъ, что русскіе завладѣютъ ауломъ, но что они желаютъ лучше погибнуть нежели сдаться. Въ это время женщина отвернула кусокъ холста, закрывавшій ея ношу, и всѣ увидѣли новорожденнаго ребенка. "Прежде чѣмъ умереть, продолжалъ воинъ, мы пришли, спросить, не найдется ли кого между вами, кто взялъ бы этого ребенка на воспитаніе,-- и вотъ его мать; мы не хотимъ, чтобъ онъ погибъ съ нами". Ребенка приняли и обѣщали воспитывать, затѣмъ, не смотря ни на какія убѣжденія, эти несчастные не захотѣли сдаться, и возвратились всѣ трое въ деревню. Битва снова началась, съ одинаковымъ ожесточеніемъ съ обѣихъ сторонъ; наконецъ, аулъ былъ взятъ приступомъ и сожженъ. Но никто не сдался. Нельзя не замѣтить благороднаго вида лезгинцевъ. "Такими я представляю себѣ, говоритъ г-нъ Вагнеръ, Сида Кампеодора, Франца Сиккингена и рыцаря Баяра. Костюмъ ихъ менѣе мрачный нежели у дагестанцевъ. Онъ состоитъ изъ черкески желтаго сукна или бѣлаго, съ двумя рядами патроновъ на груди, бешмета изъ красной шелковой матеріи, который надѣвается подъ низъ, шитыхъ серебромъ штиблетъ и обуви безъ подошвы, которая весьма удобна для верховой ѣзды. На головѣ у нихъ бѣлая папаха или рыжая. Но что краситъ болѣе всего ихъ костюмъ, это блестящее оружіе: шашки, ружья, пистолеты и кинжалы. Какъ бы ни была скромна одежда, оружіе всегда великолѣпно. Если небогатый захочетъ, напримѣръ, имѣть кангіаръ (кинжалъ), то онъ покупаетъ сперва клинокъ, потомъ ножны, за тѣмъ отдаетъ оправить въ серебро ручку и, наконецъ, весь кинжалъ. Тоже и касательно другаго оружія. Украшеніе оружія составляетъ любимое занятіе и постоянную заботу. Кавказъ, съ своими горами и глубокими долинами, былъ всегда убѣжищемъ преслѣдуемыхъ. Въ центрѣ его можно еще встрѣтить потомковъ нашихъ крестоносцевъ, которые до сихъ поръ носятъ на груди бѣлый крестъ, на головѣ каску, и въ рукахъ имѣютъ шпагу въ видѣ креста. Единственный прогресъ состоитъ въ длинномъ кремневомъ ружьѣ, которое они носятъ на плечѣ; эти ружья удержались еще на Кавказѣ, не смотря на то, что русскіе употребляютъ пистонныя при стрѣльбѣ. На слѣдующій день послѣ вечера у князя Тарханова, мы сдѣлали, въ сопровожденіи конвоя, экскурсію внутрь горъ. Я хотѣлъ срисовать укрѣпленные аулы, которые имѣютъ здѣсь особенную физіономію. Каждый домъ имѣетъ бойницы, крыши плоскія, такъ что защитники могутъ легко переходить съ одной на другую. Улицы очень узки, и въ нихъ трудно проникнуть. Эти деревни построены на высотахъ и большая часть жилищь у края отвѣсныхъ стѣнъ, спускающихся въ пропасть; балконы поддерживаются плохими досками. Кажется, будто жители нарочно выбираютъ самыя опасныя мѣста и въ тоже время самыя неприступныя, вѣроятно для того чтобы нельзя было напасть врасплохъ. Хотя Нуха и военный городъ, но жители ея любятъ удовольствія. Мы были на вечерѣ, на которомъ дамы танцовали національные танцы и французскій кадриль. Мы видѣли также туземный танецъ, исполненный тремя мужчинами, одинъ изъ нихъ былъ вооруженъ двумя палицами, другой -- лукомъ, на которомъ были надѣты желѣзныя кольца, а третій -- своей личной граціей. Эти парни толкались цѣлый часъ на одномъ мѣстѣ, и и нисколько не устали; смотря на ихъ движенія, невольно приходило на мысль, что самый крѣпкій человѣкъ не вынесъ бы этихъ упражненій. Затѣмъ мы видѣли борьбу, которую, впрочемъ, можно видѣть и во Франціи. Наконецъ мы, присутствовали при боѣ двухъ барановъ. Они дали другъ другу головами такой ударъ, которымъ можно было проломить локомотивъ; потомъ одинъ изъ нихъ далъ тягу, и былъ преслѣдуемъ своимъ соперникомъ такимъ образомъ что вѣроятно не забудетъ этого цѣлую жизнь, если только онъ не околѣлъ на слѣдующій день. Я не долженъ пройти молчаніемъ прекрасный маленькій дворецъ персидской архитектуры, который построенъ въ серединѣ крѣпостной ограды. Внутри и снаружи онъ украшенъ множествомъ маленькихъ стеколъ, которыя висятъ подобно сталактитамъ.
   Если бы намъ не нужно было ѣхать впередъ, мы остались бы въ Нухѣ. Въ этомъ уголкѣ земли можно провести всю жизнь, и я понимаю, что стоило воевать изъ-за этой страны. Но уѣзжать надо было, и мы едва выбрались послѣ полудня. Мы хотѣли посмотрѣть, прежде нежели уѣхать со всѣмъ, на то. что насъ такъ прельщало, и поэтому отъѣхали только одну станцію. Ночевали мы въ двѣнадцати верстахъ отъ Нухи, которая виднѣлась вдали и на которую мы постоянно оглядывались. На слѣдующій день мы, не останавливаясь, проѣхали до Царскихъ Колодцевъ; это -- весьма важный военный пунктъ. Намъ предстояло увидѣть замокъ знаменитой царицы Тамары. Эта царица, героипя всѣхъ легендъ; имя ея примѣшивается ко всему, что разсказывается въ краѣ. Всѣ неизвѣстныя и таинственныя происшествія приписываются ей. Всѣ развалины были нѣкогда ея дворцами. Неоспоримо то обстоятельство, что замокъ стоитъ среди прелестной мѣстности. Онъ господствуетъ надъ долиной Алазани.
   Это -- настоящее орлиное гнѣздо. Ни одна легенда, ни одно воспоминаніе не говорятъ намъ о его прошедшемъ. Только развалины его разсказываютъ воображенію самую трогательную изъ всѣхъ исторій. Недалеко отъ Царскихъ Колодцевъ стоятъ двѣ скалы, которыя носятъ названіе горы св. Иліи. Оттуда, по словамъ преданія, пророкъ взятъ на небо. Мы ѣдемъ дальше. Пейзажъ -- также великолѣпенъ. Справа все еще высится цѣпь Кавказскихъ горъ. На слѣдующій день, видъ измѣняется: деревья попадаются рѣже, мѣстность становится голою все болѣе и болѣе. Мы мчимся во весь опоръ по горнымъ долинамъ, пустыннымъ ущельямъ, не смотря на то, что находимся въ Грузіи и приближаемся къ ея столицѣ. Мы торопились скорѣе пріѣхать въ Тифлисъ, но на Магорской станціи должны были остановиться. Съ нами случилось то, что двадцать разъ прежде случалось: не было лошадей. На станціи ожидали человѣкъ десять. Смотритель безъ церемоніи повернулъ намъ спину, когда услышалъ наше требованіе. Мы прибыли сюда безъ конвоя, вслѣдствіе чего этотъ почтенный чиновникъ принялъ насъ за маловажныхъ людей. Мы привыкли уже къ этому, и рѣшились сами помочь себѣ. Отправились на конюшни посмотрѣть нѣтъ ли лошадей,-- онѣ были пусты. На дворѣ стояли только лошади, на которыхъ мы пріѣхали. Пришлось вернуться въ комнату и покориться необходимости провести двадцать четыре часа въ обществѣ нашихъ новыхъ спутниковъ. Люди пораженные однимъ несчастіемъ, скоро знакомятся. Мы рѣшились утѣшить себя, устроивъ общій ужинъ. Каждый принесъ свою провизію и во время этой импровизированной, чисто братской трапезы, мы разговорились. Мы вскорѣ узнали, что смотритель страшный мошенникъ; что онъ дѣлаетъ поборы съ путешественниковъ, особенно съ нетерпѣливыхъ,-- и это еще болѣе подтвердило мое подозрѣніе, которое возникло при видѣ того, съ какой легкостью насъ допустили осматривать конюшни. Я вышелъ потихоньку съ Калино, нашимъ переводчикомъ, и мы начали шарить по всѣмъ угламъ. Не безъ удивленія обрѣли мы амбаръ, котораго низенькую дверь сначала не замѣтили. Мы отворили ее, и увидѣли четырнадцать лошадей стоящихъ въ рядъ. Такъ какъ это могли быть лошади отъ предъидущей почты, поставленныя сюда для отдыха, то мы ощупали рукой ихъ животы,-- но они были сухи. Мы вывели тотчасъ шестерыхъ. Я и забылъ сказать, что смотритель предлагалъ намъ нанять лошадей у крестьянъ, но мы нашли что цѣна была слишкомъ высока.
   Когда онъ увидѣлъ зачѣмъ мы вышли, то пришелъ въ неописанную ярость. Нужно было дать ему нѣкоторыя объясненія, которыя и сдѣлалъ Калино съ помощью превосходной плети, взятой имъ на всякій случай.
   Въ нѣсколько минутъ дѣло было улажено; но такъ какъ мы надѣлали нѣкоторый шумъ, то всѣ пассажиры выскочили на дворъ, и захватили остальныхъ восемь лошадей. Мы отправились сопровождаемые благословеніями тѣхъ, кому удалось запрѣчь свои телѣги.
   Мы ѣхали всю ночь по чрезвычайно сквернымъ дорогамъ. Только на слѣдующій день мы увидѣли долину, въ глубинѣ которой отдѣлялось нѣсколько бѣлыхъ точекъ на однообразномъ фонѣ. Это былъ Тифлисъ. Мы не думали что онъ такъ близко; не смотря на желаніе пріѣхать скорѣе, потому что мѣстность, окружавшая насъ, плохо рекомендовала прекрасную и живописную Грузію, о красотѣ которой мы составили въ нашемъ вображеніи такое высокое понятіе. Мы имѣли передъ глазами невоздѣланную, пустынную, скудную, какъ бы обожженную землю; ни одного загороднаго дома не было видно. Намъ сказали, что война оставила здѣсь свой опустошительный слѣдъ. И дѣйствительно, много разъ Тифлисъ былъ разрушаемъ. Но онъ возсталъ изъ ничтожества, населеніе его постоянно увеличивалось, торговля процвѣтала; но лѣса и дачи, окружавшіе его, гдѣ они, когда ихъ снова увидишь? Когда совмѣстныя усилія природы и цивилизаціи возвратятъ этой странѣ ея богатства и красоту? Русское господство можетъ быть доставитъ ей необходимую безопасность для разработки почвы; всѣ этого желаютъ, всѣ надѣются на это, но нужна помощь времени и благопріятныхъ обстоятельствъ; благо не создается по желанію; для осуществленія его нужны продолжительныя и упорныя усилія. Я возвращусь къ этому вопросу, который болѣе всего занимаетъ иностранца, при видѣ этой роскошной страны, столь покинутой людьми. Въ настоящее время мы хотѣли только скорѣе пріѣхать и найти себѣ квартиру, а главное постель; въ теченіе трехъ мѣсяцевъ это была для насъ роскошь, о которой мы несмѣли мечтать.

0x01 graphic

   Мы быстро взъѣхали на вершину холма, который заслонялъ отъ насъ Тифлисъ, и картина вдругъ измѣнилась. Всѣ трое, мы вскрикнули отъ восхищенія. Въ глубинѣ долины виднѣлась Кура и городъ, расположенный на обѣихъ склонахъ горы, съ домами, лѣпившимся другъ на друга; иные изъ нихъ были какъ бы привѣшены къ склонамъ, и пройти къ нимъ можно было по отвѣсной, почти неприступной тропинкѣ; русскіе, армянскіе, персидскіе дома, церкви возвышавшіяся тамъ и сямѣ, различныя своей архитектурой, какъ культы, въ честь которыхъ онѣ воздвигнуты,-- все это представляло въ высшей степени живописное зрѣлище, но способное привести въ отчаяніе того, кто любитъ улицы въ шесть верстъ длины и дома вытянутые въ струнку. Мы спускались съ такой же быстротой, и восхищеніе наше увеличивалось на каждомъ шагу. Частности отвѣчали цѣлому. Мы были ослѣплены множествомъ разноцвѣтныхъ костюмовъ. Мы проѣхали черезъ площадь, наполненную персіянами, армянами, грузинами въ богатыхъ костюмахъ, мингрельцами, которые превратили свою пращу въ изящный головной уборъ. Вотъ и грузинки, завернутыя въ бѣлые плащи, которые онѣ носятъ какъ испанки свои мантильи; вотъ татары, лезгинцы, курды, русскіе и посреди этой толпы -- всадники, сопровождаемые прислугой; на тѣхъ и другихъ блеститъ великолѣпное оружіе; вотъ верблюды, навьюченные товарами, и, наконецъ, нищіе, завернутые въ лохмотья яркихъ цвѣтовъ, живописные даже среди своей нищеты, дополняютъ эту ни съ чѣмъ несравненную картину. Нашъ тарантасъ, направляясь къ театру, проѣхалъ посреди этой толпы; въ одномъ домѣ, на театральной площади намъ была приготовлена квартира, благодаря любезности барона Фино, французскаго консула въ Тифлисѣ. Нашъ первый день былъ посвященъ отдыху и разговорамъ. Мы узнали, что французовъ въ Тифлисѣ 153 человѣка; что въ этотъ день въ театрѣ идутъ Ломбарды, и что мы должны присутствовать. Послѣ пятимѣсячной ѣзды но степямъ и горамъ, мы чрезвычайно обрадовалось нашему возвращенію къ цивилизованной жизни. Мы думали увидѣть нѣсколько первобытный театръ, въ родѣ маленькихъ провинціальныхъ, и были удивлены, когда встрѣтили одну изъ лучшихъ театральныхъ залъ, какія намъ случалось видѣть. Никогда воображеніе артиста не создавало болѣе граціозныхъ украшеній. Описать ихъ невозможно. Художникъ вдохновился персидской архитектурой, и съумѣлъ примѣнить ее къ потребностямъ театра,-- этого чисто современнаго изобрѣтенія. Этимъ зданіемъ Тифлисъ обязанъ князю Гагарину, равно какъ и стѣнною живописью въ Сіонской церкви, которую онъ исполнилъ самъ. Князь не удовольствовался тѣмъ отличіемъ, которое дало ему рожденіе, и пожелалъ сдѣлать имя свое извѣстнымъ путемъ собственныхъ заслугъ, и Европа узнала его по различнымъ сочиненіямъ, написаннымъ съ неоспоримымъ талантомъ. Послѣ спектакля мы возвратились домой,-- хотѣлось отдохнуть. Отъ Москвы мы даже не видали постели, и желали воспользоваться той, которая была приготовлена, впередъ помышляя о сладости спокойнаго сна. Увы тщетны человѣческія надежды! Не смотря на то, что мы прослушали Ломбардовъ, сонъ нашъ былъ весьма тревожный: намъ грезились степи, горы; что касается меня, то мнѣ чудилось всю ночь, что я убѣгаю верхомъ отъ татаръ и лезгинцевъ, которые преслѣдуютъ меня; что я сражаюсь съ первыми и падаю въ рвы, укрываясь отъ вторыхъ. Утромъ я почувствовалъ большую усталость чѣмъ наканунѣ: вотъ какъ провелъ я первую ночь, о прелестяхъ которой такъ давно мечталъ! Вставши равно утромъ и не расправивши еще хорошенько отъ дороги свои члены, мы отправились осматривать въ деталяхъ то, что едва успѣли замѣтить наканунѣ, и провѣрить, такимъ образомъ, наши первыя впечатлѣнія. Неоспоримо, что если смотрѣть бы съ современной точки зрѣнія, и восхищаться только прямыми улицами и колоссальными домами, то внутренность города Тифлиса не можетъ понравиться. Но для художниковъ, которые ищутъ только живописнаго, предпочитаютъ фантастическое, неожиданное всему геометрически-правильному,-- Тифлисъ покажется чудомъ. Городъ лежитъ по обѣимъ сторонамъ Куры, которая раздѣляетъ его на двѣ части, соединенныя мостами. Каждый домъ лѣпится какъ можетъ на покатостяхъ, которыя идутъ отъ береговъ рѣки не постепенно возвышаясь, а слоями, вслѣдствіе чего въ иныхъ кварталахъ крыши однихъ домовъ приходятся у основанія другихъ. Нѣкоторые изъ нихъ удачно воспользовались этимъ расположеніемъ поверхности и прислонились къ горѣ, такъ что отличить ихъ отъ скалы нельзя, и кажется будто они составляютъ часть ея. Почти всѣ дома имѣютъ террасу, вмѣсто крыши, и балконы, которые идутъ вокругъ всего дома въ каждомъ этажѣ. Изъ верхней части города, на болѣе удобномъ мѣстѣ, нѣсколько аристократическихъ домовъ выстроились параллельно. Большой бульваръ, на которомъ находится домъ князя Барятинскаго, совершенно прямой на довольно большомъ пространствѣ; онъ обсаженъ деревьями, и представляетъ единственное мѣсто въ городѣ, гдѣ видно отсутствіе фантазіи и возвращеніе къ офиціальному городскому типу.
   Возвратимся въ нижній городъ, настоящій грузинскій городъ. Отъ театральной площоди вы идете по извилистой улицѣ съ лавками по обѣимъ сторонамъ, въ которыхъ хозяинъ продаетъ свои товары и фабрикуетъ ихъ. На первомъ планѣ -- оружейники, выставляющіе на показъ безчисленное множество клинковъ, шашекъ, кинжаловъ, пистолетовъ и ружей, богато украшенныхъ серебромъ съ чернью. Почти всѣ рисунки въ византійскомъ стилѣ, и исполнены чудесно. Когда вы приходите покупать, хозяинъ оставляетъ свою кузнечную работу, продаетъ вамъ, и снова уходитъ. Посредники между производителями и покупателями -- не въ употребленіи. Тоже и въ отношеніи другихъ промышленниковъ: фабрикантъ барашковыхъ грузинскихъ шапокъ, портной, который дѣлаетъ бешметы и черкески,-- вмѣстѣ съ тѣмъ и торговцы и производители. По мѣрѣ приближенія къ Курѣ, профессіи раздѣляются на группы, подобно средне-вѣковымъ цехамъ. Если бы улицы носили названія, то можно было бы каждой дать имя по ремеслу, которое наиболѣе развито въ ней; и когда Тифлисъ сдѣлается вполнѣ столицей, перенумеруетъ свои дома и прибьетъ дощечки на углу улицы, то въ немъ будутъ, подобно Парижу, улицы: "Золотыхъ дѣлъ мастеровъ, мѣховщиковъ,-- которыя имѣли такое же происхожденіе. Улица, въ которой торгуютъ виномъ, представляетъ довольно оригинальный видъ. Бочка неизвѣстна въ Грузіи; вино наливается въ бараньи мѣха, и ничего не можетъ быть любопытнѣе, какъ видѣть ихъ раздутыми и почти сохранившими форму животнаго, которому принадлежали. Не менѣе удивляетъ васъ способъ доставки воды но улицамъ Тифлиса. Лошадь везетъ на спинѣ два бараньихъ мѣха, имѣющихъ удлиненную коническую форму, и наверху двѣ трубки, похожія на хоботъ слона. Эти конусы наполнены водою и лежатъ на спинѣ лошади трубками вверхъ. Когда лошадь подходитъ къ дому кліента, проводникъ вводитъ оконечность хобота въ сосудъ, который нужно наполнить, и вода льется туда прямо съ спины лошади. Доставлять воду такимъ образомъ легче нежели разносить ее въ ведрахъ, и грузинецъ прежде всего заботится о томъ чтобы не утомиться. И весь трудъ падаетъ на бѣдную лошадь. Когда лошадь исполнить нѣкоторое время эту службу, то шерсть ея непремѣнно вылѣзетъ отъ дѣйствія воды, просачивающейся черезъ аппаратъ. Лавки фруктовщиковъ достойны вниманія. Взглянуть на нихъ пріятно: фрукты расположены гирляндами и перемѣшаны съ листьями,-- что, въ тѣни навѣсовъ, производитъ чудесный эффектъ. Мы проходимъ въ каравансарай, гдѣ останавливаются всѣ караваны, приходящіе въ Тифлисъ. Здѣсь идетъ дѣйствительно торговля, гораздо болѣе важная, чѣмъ мелкихъ фабрикантовъ на улицахъ. Эти купцы -- армяне. Всѣ произведенія, которыя находятся здѣсь -- мануфактурныя, и лавки, гдѣ они находятся, настоящіе магазины. Не смотря на плохую обстановку, дѣла дѣлаются большія, и не одна изъ этихъ маленькихъ и темныхъ лавочекъ ворочаетъ большими суммами. Тамъ сходятся всѣ произведенія Востока; вы можете по нимъ изучить степень промышленности народовъ Азіи, и узнать дѣйствительно ли мы, европейцы, можемъ по праву хвалиться всестороннимъ прогресомъ.
   На тифлисскомъ базарѣ можно видѣть тысячи персидскихъ ковровъ; мы не видимъ даже двухъ съ плохими красками и рисункомъ. Яркихъ цвѣтовъ много, но они расположены такъ, что не утомляютъ глазъ. Нужно замѣтить, что персіяне не стараются въ точности подражать природѣ и дѣлать изображаемые ими предметы такими, какіе они на самомъ дѣлѣ. Чтобъ изобразить цвѣтокъ, для нихъ достаточно одного тона или двухъ, чтобы произвести должный эффектъ на извѣстномъ фонѣ; они не располагаютъ тѣни такъ, чтобы, вслѣдствіе контраста, цвѣтокъ вышелъ рельефно, подобно тому, какъ это дѣлаемъ мы. Они ищутъ прежде всего общаго впечатлѣнія. На вопросъ нашъ объ относительномъ качествѣ персидскихъ и французскихъ ковровъ, купецъ повелъ насъ въ комнату за лавкой, и показалъ намъ лежавшіе на полу ковры, изъ которыхъ одинъ былъ французскій. Эта комната была столовая, слѣдовательно, нѣкоторымъ образомъ, общая: французскій коверъ былъ совершенно старъ и краски выцвѣли, другіе были почти новые и сіяли красками; купецъ увѣрялъ насъ, что всѣ эти ковры были положены въ одинъ день. Этотъ фактъ подтверждали намъ и другіе. Мы купили на базарѣ хорассанскіе ковры; они войлочные, со вставками изъ разноцвѣтныхъ шерстяныхъ кусковъ. Не смотря на дешевизну, они очень теплы и красивы. Этого рода ковры совершенно неизвѣстны во Франціи. Шелковыя матеріи, персидскія и турецкія, также продаются въ Тифлисѣ; выборъ ихъ роскошный. Но нашимъ матеріямъ грузинскія и русскія дамы отдаютъ предпочтеніе. Впрочемъ, нѣкоторыя матерія для мебели стоятъ того, чтобы ихъ привозить къ намъ: рисунокъ ихъ очень оригиналенъ. Мы посѣтили два другіе базара, гдѣ произведенія Персіи, Монголіи, Китая, Турціи, Сибири и Россіи скучены другъ возлѣ друга. Въ этомъ соперничествѣ промышленной дѣятельности столькихъ народовъ, Европу представляютъ едва нѣсколько образцовъ. Одна Москва старается наводнить рынокъ скверными имитаціями заграничныхъ товаровъ. Другіе товары не везутся сюда, вслѣдстіе чрезмѣрныхъ таможенныхъ пошлинъ. Впрочемъ, нѣсколько путешественниковъ нашихъ рискнули основать торговлю въ Тифлисѣ, и французскіе товары начинаютъ распространяться въ этомъ краѣ. Ихъ привлекаетъ сюда роскошь женскаго туалета.
   Прекрасныя грузинки не оставили свой средневѣковой костюмъ, но матеріи для платьевъ и широкія ленты, составляющія необходимую часть ихъ наряда, приходятъ изъ Ліона. Мало по малу и другіе предметы соблазнили ихъ, и французская колонія начинаетъ увеличиваться. По выходѣ изъ базаровъ, одна улица ведетъ къ мосту, который построенъ на Курѣ. Если бросить взглядъ влѣво, по направленію рѣки, то увидишь большую площадь, на которой находится до четырехъ сотъ верблюдовъ. Они представляютъ собой повозки, для доставки проданныхъ товаровъ, и ожидаютъ только приказаній кліента. Поговариваютъ здѣсь о желѣзной дорогѣ, которая, понятно, лишитъ ихъ того назначенія, которое они теперь имѣютъ. По ту сторону лежатъ предмѣстья: Авлабари и Псми, надъ которыми господствуетъ крѣпость и самый древній храмъ Тифлиса. Мы проходимъ по площади, на которой торгуютъ всякимъ хламомъ по воскресеньямъ: нельзя иначе назвать это множество разнородныхъ предметовъ, эту странную выставку всевозможныхъ вещей, блестящихъ остатковъ роскоши и устарѣлыхъ обносковъ, которые, благодаря ветхости первыхъ, стали на одну доску съ ними. Весь фантастическій Востокъ находится на этой площади. Представьте себѣ наше счастіе! Сколько драгоцѣнныхъ находокъ! Сколько мастерскихъ можно было бы украсить этими сокровищами, да еще какъ оригинально! Какъ досадно, что нельзя всего унести съ собой. Въ восторгѣ отъ этого разнообразнаго выбора, мы все покупали и покупали,-- не подумавъ о томъ, что багажъ нашъ чрезмѣрно увеличится и намъ придется раскаиваться въ этомъ. Затѣмъ, мы продолжали наши странствія. Тифлисъ-Каляки, т. е. жаркій городъ (названіе. которымъ онъ обязанъ своимъ банямъ), восходитъ до глубокой древности, и, подобно всѣмъ важнымъ пунктамъ, былъ предметомъ честолюбивыхъ стремленій и выдержалъ много невзгодъ. Выстроенный вновь Вертктангъ-Гургасланомъ, въ 489 году, онъ былъ вскорѣ разрушенъ эмиромъ Агаріаномъ. Теперь въ Тифлисѣ есть дворцы, храмы и шестьдесятъ тысячъ жителей; подъ покровительствомъ Россіи, его ожидаетъ новая будущность. Мѣстоположеніе его служитъ гарантіей всяческаго преуспѣянія и развитія. Около стараго города, пріютившагося на горѣ и столь живописнаго, находится новый, который отстраивается, благодаря содѣйствію всѣхъ генералъ-губернаторовъ, начиная съ Ермолова. Были проведены прямыя улицы и указаны мѣста для площадей; теперь уже выстроено много изящныхъ персидскихъ домовъ съ балконами вокругъ каждаго этажа. Населеніе увеличивается ежедневно. Во время нашего пріѣзда, открылась здѣсь французская гостинница. Вечеромъ мы исполнили наше намѣреніе, и отправились въ персидскія бани; онѣ находятся на концѣ города. Горячіе минеральные ключи Тифлиса не всѣ имѣютъ одинаковую температуру: нѣкоторые -- 30о и 35 тепла, другіе 4о; есть даже и въ 60 градусовъ. Вытекаютъ они прямо изъ горы. На томъ мѣстѣ, гдѣ они выходятъ на поверхность, выстроено большое зданіе раздѣленное на нѣсколько квадратныхъ залъ съ крышами, въ видѣ куполовъ, черезъ которые проходитъ свѣтъ. Центральная зала обширнѣе всѣхъ. Тамъ раздѣвается публика и отдыхаетъ. Если угодно, можно имѣть отдѣльную комнату за извѣстную плату. Туда проходитъ черезъ большія сѣни. Мы послѣдовали за персіяниномъ, который повелъ насъ между купающимися, среди атмосферы, пропитанной густыми водянистыми парами, и, затѣмъ, ввелъ насъ въ большую комнату; четыре постели, или, вѣрнѣе, четыре стола, покрытые коврами и сверху бѣлыми простынями, были приготовлены для отдыха. Каменныя стѣны не были ничѣмъ украшены. Комната освѣщалась шестью свѣчами, которыя издавали слабый свѣтъ среди водяныхъ паровъ; они были также густы какъ и въ залахъ. Мы раздѣлись и, по приглашенію персіянина, вошли въ баню. Александръ Дюма осмѣлился первый, но тотчасъ же вышелъ назадъ, задохнувшись отъ жару; каждый изъ насъ сдѣлалъ тоже. Но консулъ нашъ, привыкшій къ температурѣ этихъ бань, первый подалъ примѣръ, и мы рѣшились войти. Во второй комнатѣ, по каменнымъ стѣнамъ которой струилась вода отъ сгущенныхъ паровъ, находились три деревянныхъ скамейки и три бассейна, вырытые въ землѣ и обложенные камнемъ, въ которыхъ била ключомъ горячая вода различной температуры. Самая высокая была въ 40о. Вода въ 60о употребляется только для паровыхъ бань. Дѣло было въ томъ, чтобы погрузиться въ эти дымящіеся бассейны. Нашъ соотечественникъ и на этотъ разъ подалъ примѣръ; но мужество измѣнило намъ, и мы робко направились къ бассейну въ 30о. Мало по малу мы разхрабрились, переходя постепенно изъ перваго бассейна во второй, и, затѣмъ, въ третій, но это была только прелюдія. Банщики вошли и принялись за Дюма, котораго положили на одну изъ деревянныхъ скамеекъ. Сперва мы были простыми зрителями, желающими узнать что его ожидаетъ; операція началась. Сцена эта сильно смахивала на то, что должно было происходить во время пытки; различіе состояло въ томъ, что здѣсь паціентъ не кричалъ. "Мои два палача, говорить Александръ Дюма, положили меня на деревянную скамейку, сунувъ подъ голову мокрую губку, и заставили меня вытянуть ноги и руки. Тогда оба взяли мои руки, заставляя хрустѣть суставы. Эта операція начинается съ плечъ и оканчивается послѣдними суставами пальцевъ. Тому же самому подвергаются ноги, и начинаютъ хрустѣть, затѣмъ хруститъ затылокъ, поясница, и наконецъ хрустятъ позвонки. Этого рода упражненіе, которое, повидимому, должно было повести къ окончательному отдѣленію членовъ, произошло не только безъ всякой боли, но даже оставило какое-то чувство нѣги. Суставы мои, отъ роду не издававшіе никакого звука, казалось будто хрустѣли цѣлую жизнь. Я думаю, что въ это время меня можно было сложить какъ салфетку и положить на палку въ шкафъ, и я бы не противился. Когда эта первая часть растиранья была окончена, банщики повернули меня, и въ то время какъ одинъ изъ нихъ тянулъ мнѣ руку изо всей силы, другой началъ плясать у меня на спинѣ, съѣзжая по временамъ ногами съ нее (я не приберу другаго выраженія), которыя шлепались о доску. Этотъ человѣкъ, вѣсившій можетъ быть сто двадцать фунтовъ,-- странное дѣло!-- казался мнѣ легкимъ какъ бабочка. Онъ прыгалъ мнѣ на спину и сходилъ, снова прыгалъ и снова сходилъ,-- все это вмѣстѣ составляло цѣпь ощущеній, которая производила невѣроятное наслажденіе; я дышалъ какъ никогда не дышать, мои мускулы вмѣсто усталости пріобрѣли или, скорѣе, казалось пріобрѣли необыкновенную энергію. Я готовъ былъ побиться объ закладъ, что подниму рукою Кавказъ на воздухъ". Мы продолжали смотрѣть, и увидали, что персіяне измѣнили способъ дѣйствія. Одинъ изъ нихъ взялъ нѣсколько ведеръ горячей воды въ 40о и кропилъ ею нашего друга, въ то время какъ другой началъ тереть его волосяной перчаткой, такъ что, казалось, сдеретъ ему кожу. Затѣмъ онъ взялъ мѣшокъ и дунулъ въ него; изъ мѣшка вышло такое количество мыльной пѣны, что все тѣло паціента исчезло подъ нею, исключая головы. Тогда банщики помогли ему встать и повели къ одному изъ бассейновъ; потомъ они принялись за одного изъ насъ, и фантастическая церемонія повторилась сначала. Черезъ нѣсколько времени мы всѣ трое сидѣли въ первой комнатѣ, завернувшись въ большіе пенюары; одинъ держалъ наргиле, другой чубукъ, и курилъ изъ него прекрасный восточный табакъ, который имѣетъ превосходный запахъ.

0x01 graphic

   Мы лежали на коврахъ, и чувствовали себя необыкновенно хорошо. Въ это время персіяне успѣли одѣться и заиграли на маленькомъ инструментѣ, удлиненной формы, съ мѣдными струнами, на которыхъ играютъ перомъ; этотъ весьма красивый инструментъ сдѣланъ изъ чернаго дерева съ перламутровыми украшеніями. Одинъ изъ персіянъ спѣлъ намъ стихи изъ Саади, знаменитаго поэта Востока. Просидѣвъ съ часъ времени какъ бы въ полуснѣ, что не мѣшало намъ слушать музыку, мы вышли и очутились среди лунной ночи на улицѣ. Тифлисъ не освѣщается ночью. На главныхъ улицахъ висятъ мѣстами фонари, чтобы прохожіе не сломали себѣ шею. Но если улицы темны, за то почти всѣ крыши и балконы освѣщены: тамъ находится вечеромъ все населеніе. Днемъ бываютъ сильныя жары, и каждый сидитъ въ запорти у себя дома отъ утра до вечера; но съ приближеніемъ ночи, городъ какъ бы оживаетъ, балконы и террассы наполняются народомъ; является другой Тифлисъ блестящій огнями, воздушный, какъ бы по мановенію волшебнаго жезла. Отовсюду слышится говоръ, пѣніе, музыка, вездѣ танцуютъ.
   Грузинки слывутъ за самыхъ красивыхъ женщинъ въ мірѣ, и онѣ достойны этой репутаціи. Онѣ обладаютъ тою спокойною, правильной красотой, образецъ которой намъ оставила Греція въ безсмертныхъ типахъ ея мраморныхъ статуй. Костюмъ грузинокъ -- средневѣковой. На вечерѣ у князя Барятинскаго, на новый годъ, мы имѣли случаи вдоволь насмотрѣться на нихъ; залы были наполнены гостями: каждый спѣшилъ засвидѣтельствовать свое почтеніе намѣстнику. Одинъ изъ нашихъ пріятелей, адъютантъ князя, видя что мы внимательно всматриваемся въ публику, сказалъ: -- что вы такъ смотрите?-- полковникъ; отвѣчалъ я, мы ищемъ некрасивую женщину?-- И не находите?-- Наименѣе красивыя хороши собой, другія великолѣпны.-- Я думаю что этого нельзя сказать о любомъ парижскомъ салонѣ.-- Однако, полковникъ...-- Однако, что?-- Вы давно владѣете Грузіей, но мы видимъ здѣсь только тѣхъ русскихъ, которые служатъ. Освободившись отсюда, вы тотчасъ появляетесь въ нашихъ парижскихъ салонахъ...
   "Головной уборъ грузинокъ состоитъ изъ повязки яркихъ цвѣтовъ, къ которой прикрѣпленъ вуаль, проходящій однимъ концемъ внизу подбородка. У большихъ косы спускаются почти до ногъ. Ничего не можетъ быть граціознѣе и благороднѣе этого убора, мы не думаемъ, чтобы наши парижскія моды заставили забыть его. Длинная лента, весьма яркаго цвѣта опоясываетъ ихъ талію, и падаетъ длинными концами до земли. На улицѣ онѣ заворачиваются въ бѣлый кашмиръ, который предохраняетъ ихъ отъ солнца; носятъ они этотъ плащъ чрезвычайно граціозно. Грузинцы вообще хороши собой; кавказскій типъ сохранился у нихъ почти нетронутымъ; мы часто встрѣчали на улицахъ такія лица, что Апполонъ Бельведерскій кажется будто копія съ нихъ. Вмѣстѣ съ храбростью и рыцарскими качествами, грузинцы имѣютъ большую склонность къ роскоши и блестящей внѣшности; кромѣ того они щедры до расточительности. Многіе изъ нихъ разоряются, и вовсе не задумываясь надъ этимъ. Они любятъ одѣваться въ богатые костюмы, шитые золотомъ и серебромъ; любятъ блестящее оружіе и лошадей. Они всѣ называются князьями или дворянами, и смотря на ихъ важную осанку, никто не подумаетъ усомниться въ принадлежности ихъ къ этому званію. Слабость ихъ состоитъ въ необыкновенной привязанности къ кахетинскому вину; но они крѣпки и не скоро пьянѣютъ. Мы присутствовали на одномъ грузинскомъ обѣдѣ, насъ было двѣнадцать человѣкъ. Страшно подумать, сколько было выпито вина. Мы сидѣли на полу вокругъ ковра, на которомъ была разостлана скатерть. Передъ нами стояли тарелки, стакановъ не было. Передъ хозяиномъ лежалъ большой рогъ, украшенный серебромъ, въ которомъ помѣщалась, приблизительно, бутылка вина. Онъ наполнялъ ее, и, омочивъ слегка губы, подавалъ сосѣду, который опорожнялъ ее залпомъ. Этотъ послѣдній снова наполнялъ ее и передавалъ другому, и такъ до послѣдняго. На наше счастіе обѣдъ продолжался не такъ долго какъ по обыкновенію; кромѣ того что проводить время въ разговорахъ намъ казалось пріятнѣе, мы не хотѣли вовсе дождаться того времени, когда амфитріонъ и его гости упадутъ пз подъ столъ, такъ какъ его не было -- а на подушки и коверъ, чѣмъ всегда завершаются большія обѣды; но для этого нужно, чтобъ было выпито баснословное количество вина. Любопытная особенность кахетинскаго вина состоитъ въ томъ, что отъ него весьма трудно опьянѣть. По этому грузинцы, которые очень любятъ напиваться, изобрѣли родъ бутылки съ горлышкомъ, въ видѣ спирали, которое способствуетъ вину выдыхаться посредствомъ вращенія его въ своихъ длинныхъ изгибахъ. Отверстіе горлышка достаточно широко для того, чтобы могъ войти носъ въ то время, когда пьютъ. Посредствомъ этого выдыхательнаго снаряда, винные пары падаютъ прямо на мозгъ, и въ результатѣ, счастливый грузинъ имѣетъ высокое удовольствіе, точно также потерять сознаніе какъ и европеецъ.
   Рождество и въ греческой церкви считается большимъ праздникомъ: въ это время веселится цѣлый городъ. Ночью невозможно спать на улицѣ, подъ окнами, на домахъ -- вездѣ стрѣляютъ изъ ружей шумъ невообразимый. Нужно считать себя счастливымъ, когда отдѣляется однимъ безпокойствомъ, потому что грузины не любятъ стрѣлять холостыми зарядами, и нерѣдко случается, что эти праздничныя увеселенія дѣлаютъ нѣсколько жертвъ. Эта мелочь, на которую никто не обращаетъ вниманія и она не вредитъ установившемуся обычаю.
   Не много дней спустя, мы были на вечерѣ у князя Барятинскаго, и видѣли обычай, съ которымъ встрѣчаютъ новый годъ. За нѣсколько минутъ до полуночи, лакеи вошли съ подносами, на которыхъ стояли бокалы, наполненные кахитинскимъ винонъ. Часы начали бить полночь; князь взялъ бокалъ, провозгласилъ тостъ благоденствія Императора за продолженіе его царствованія, и помочивъ губы въ стаканъ, передалъ его стоявшей около него дамѣ. Стоявшіе около подносовъ сдѣлали тоже самое, передавая стаканы, въ которые слегка омачивали губы; стаканы переходили изъ рукъ въ руки и поздравленія слышались со всѣхъ сторонъ; друзья и родные цѣловались. Есть что то отеческое, трогательное въ этомъ обычаѣ: узы скрѣпляются здѣсь, даже иностранцы, сближаются и забываютъ требованія этикета; въ этотъ моментъ всѣ сердца бьются согласно. Праздникъ продолжается обыкновенно цѣлую ночь. Намъ оставалось видѣть церемонію освященія воды 6-го января. Въ день церемоніи было немного холодно; горы покрылись снѣгомъ, и мы видѣли ихъ бѣлѣвшія вершины. Не смотря на это, всѣ направлявшіяся къ Курѣ были въ лѣтнихъ платьяхъ. Счастливый городъ, гдѣ видишь зиму черезъ окно, но не чувствуешь ее на себѣ! Какъ бы для большаго контраста рѣка Кура, которая вытекаетъ изъ центральныхъ высотъ Кавказа, была покрыта льдинами. Это обстоятельство увеличивало интересъ церемоніи: двѣсти человѣкъ фанатиковъ должны были въ этотъ день окунуться въ рѣку и омыться, отъ своихъ грѣховъ, во что они слѣпо вѣровали. Нѣсколько русскихъ батальоновъ стояло на берегу рѣки, который былъ теперь сухъ, вслѣдствіи пониженія уровня воды. Двѣ артиллерійскихъ батареи ожидали сигнала, чтобы дать залпъ въ моментъ опущенія креста. Большой павильонъ, выкрашенный голубой краской, возвышался на берегу рѣки; помостъ былъ сдѣланъ надъ водой и почти касался ея поверхности. Все духовенство съ митрополитомъ во главѣ, одѣтое въ блестящія одежды, находилось по обѣимъ сторонамъ Куры. На балконахъ и террасахъ тѣснились зрители,-- туземцы и иностранцы; вся масса разноцвѣтныхъ костюмовъ представляла блестящую мозаику тѣмъ болѣе, что всѣ были на виду, такъ какъ городъ расположенъ амфитеатромъ. Зрѣлище было великолѣпное. Наконецъ митрополитъ въ сопровожденіи духовенства вошолъ въ центральный павильонъ. Несчастные грѣшники поспѣшили раздѣться, не обращая повидимому вниманія на льдины, плывшія по рѣкѣ. Пробило двѣнадцать часовъ! послышались пушечные выстрѣлы и ружейный залпъ, который смѣшался съ звуками военной музыки. Митрополитъ подходитъ къ рѣкѣ и погружаетъ въ нее крестъ. Это былъ сигналъ: фанатики бросаются въ воду,-- иные верхомъ на лошадяхъ. Большая часть изъ нихъ тотчасъ же выскочили, почувствовавъ холодъ, но самые набожные почли бы за безбожіе показать что имъ холодно, и что вода недостаточно тепла и пріятна. Вотъ и все. Толпа стала понемногу расходиться, довольная зрѣлищемъ, которое еще любопытнѣе, когда Кура несетъ быстрѣе свои грозныя ледянистыя волны.
   Постоянно откладывая день отъѣзда, мы замедлили въ Тифлисѣ до 11-го января. Въ это число мы выѣхали, желая поспѣть въ Поти къ 21-му. Погода стояла ужасная. Насъ много разъ предупреждали объ этомъ, но мы были очарованы Тифлисомъ и не обращали вниманія на совѣты друзей; теперь смѣшно было жаловаться. Вмѣсто блестящихъ весеннихъ туалетовъ, мы встрѣчаемъ теперь только плащи и бурки. На дорогѣ мы получаемъ эстафету; она заключаетъ письмо въ нѣсколько словъ: "Не выѣзжайте, черезъ Сурамъ проѣзда нѣтъ нѣтъ!" Ну чтожъ, отвѣчаетъ мой спутникъ, тѣмъ любопытнѣе будетъ посмотрѣть на него. Мы благодаримъ по эстафетѣ нашего любезнаго корреспондента, и продолжаемъ нашъ путь. Начинаетъ идти снѣгъ. Мы переѣзжаемъ черезъ великолѣпный мостъ; онъ замѣняетъ мостъ Помпея, который почти разрушенъ. На право виднѣется Мцхетъ, древняя столица Грузіи съ своею старою церковью; теперь это бѣдная деревня, но мѣсто положеніе превосходное: Мцхетъ лежитъ на высокомъ мысѣ, который образуетъ уголъ, между Курой и Арагвой. Городъ этотъ перестаетъ быть столицей съ 5-го вѣка: развалины его весьма значительны. Двѣ старыя крѣпости возвышаются еще по обѣимъ сторонамъ Куры. Замѣчательна также церковь, которая была возобновлена въ 1722 году. Многіе цари похоронены въ ней. Но доѣзжая до Мцхета, можно замѣтить въ бокахъ скалы четыреугольныя отверстія, лежащія на довольно значительной высстъ. Жители Мцхета поклонялись нѣкогда огню. Эти отверстія служатъ входами въ могилы, гдѣ покоятся гебры, которые имѣли счастіе умереть на родной землѣ. Другіе были изгоняемы то мусульманами, то христіанами. Теперь осталось всего три, и они состоятъ подъ покровительствомъ русскаго императора; имъ угрожаетъ больше алчность комерческая, нежели рвеніе прозелитизма. Говорятъ, свѣчной заводъ помѣстится скоро въ храмѣ Зороастра: любовь къ барышамъ погасить огонь, который поддерживала вѣра, въ теченіе двухъ тысячъ лѣтъ. Нѣсколько часовъ спустя погода прояснилась. Мы переправляемся довольно легко черезъ рѣку; но далѣе намъ предстоитъ возвратиться къ способу переправы черезъ Терекъ. Мы отпрягаемъ лошадей и переѣзжаемъ верхомъ, затѣмъ отправляемъ ихъ назадъ за экипажами, вслѣдствіе чего теряемъ много времени. Усѣвшись въ тарантасъ, мы спѣшимъ впередъ, оставляя при багажѣ унтеръ-офицера Тимофеева, который сопровождаетъ васъ до Кутаиса (или Котаисъ). На одной станціи мы снова переправляемся черезъ рѣку верхомъ. Затѣмъ мы входимъ на станцію, гдѣ, по обыкновенію намъ говорятъ, что лошадей нѣтъ; противъ обыкновенія было то, что теперь говорили правду. Нѣсколько оставленныхъ экипажей свидѣтельствуютъ намъ о томъ, что дальше нужно ѣхать въ саняхъ. Поѣдемъ въ саняхъ. Намъ совѣтуютъ не довѣряться Сураму, на который мы уже давно начали въѣзжать, сами того не замѣчая. Два казака, застигнутые мятелью, исчезли: ихъ трупы были найдены только утромъ въ недалекомъ разстояніи отъ станціи. Разсказъ конечно не веселый, но если слушать серьезно все, что говорятъ по дорогамъ, то пришлось бы умирать отъ скуки на станціяхъ, такъ что лучше всего было бы оставаться дома.
   И такъ мы ѣдемъ впередъ и останавливаемся только на станціи Чакалъ; тамъ уже необходимо остановиться, потому что наступила ночь. Прибылъ туда и русскій офицеръ; съ депешами. Онъ получилъ приказаніе ѣхать изъ Тифлиса въ Кутаиси, какъ можно скорѣе. Багажъ не задерживалъ его въ дорогѣ; въ рукахъ, кромѣ того, была плѣть, которую онъ владѣлъ съ большою ловкостью, такъ что самый непонятливый тотчасъ смекалъ чего хозяинъ хочетъ. Мы спросили у него, насколько можно вѣрить толкамъ объ опасности переѣзда черезъ Сурамъ, и онъ отвѣтилъ: "Кто захочетъ -- проѣдетъ".

0x01 graphic

   Мы пьемъ вмѣстѣ чай, и такъ какъ онъ выѣзжаетъ въ одно время съ нами, то мы и замѣчаемъ ему, что онъ слишкомъ легко одѣтъ для ночнаго путешествія въ саняхъ. И дѣйствительно получивъ приказаніе отправляться, онъ успѣлъ только набросить шинель сверхъ мундира; дрожь пронимала глядя на него. Мы просимъ его надѣть одну изъ нашихъ шубъ которыми мы запаслись въ достаточномъ количествѣ; офицеръ надѣваетъ шубу, обѣщая возвратить ее въ Кутаисѣ, и, чтобы не остаться въ долгу, говоритъ намъ, что онъ разпорядится на станціяхъ о томъ, чтобы насъ не задерживали. Сдѣланное добро никогда не пропадаетъ. На завтра, въ полдень, мы были въ Гори; погода стояла превосходная. Мы могли хорошо разсмотрѣть городъ. За исключеніемъ нѣсколькихъ русскихъ домовъ, онъ имѣетъ чисто восточный характеръ. Среди грузинскихъ костюмовъ попадаются уже мингрельскіе, но что особенно отличаетъ Гори, такъ это замокъ, стоящій на высокой скалѣ и господствующій надъ всей мѣстностью; съ той стороны, гдѣ покатость скалы болѣе отлогая, возвышаются одна на другой семь стѣнъ съ башнями по краямъ, и защищаютъ замокъ. Это производитъ странный эффектъ, который рѣзко запечатлѣвается въ памяти. Намъ и здѣсь совѣтуютъ не ѣхать далѣе, потому что Іаке изъ ручья превратился въ большой потокъ. Аргументъ довольно вѣскій,-- по мы вспомнили слова офицера: "Кто захочетъ -- проѣдетъ", и мы хотимъ.
   Іаке отстоитъ на четверть часа ѣзды отъ Гори. Нѣсколько грузинцевъ слѣдуютъ за нами, желая видѣть, какъ наша смѣлость будетъ наказана; они надѣются посмѣяться, когда мы будемъ возвращаться. Попятпо, мы не хотѣли бы доставить имъ этого удовольствія. Мы бросаемся со всей быстротой на самую середину потока; ямщики бьютъ кнутомъ лошадей, мы переѣзжаемъ, но, близъ самаго берега, опрокидываемся и падаемъ всѣ въ воду. Зрители вѣроятно возрадовались: кое-что и они видѣли... Но мы все-таки были на томъ берегу. Послѣ этого злополучнаго приключенія, мы помчались въ галопъ по равнинѣ. Лучи солнца скоро высушили наше платье. Позади разстилалась великолѣпная панорама: Гори, его замокъ и рядъ укрѣпленій стояли на дальнемъ планѣ. Передъ нами слегка возвышался холмъ, а за нимъ удлинялась бѣлая линія: это былъ Сурамъ. Послѣ быстрой двухчасовой ѣзды, мы остановились у подошвы горы, въ ожиданіи нашего багажа. Воздухъ сдѣлался холодный, атмосфера туманная. Изъ срубленныхъ кинжаломъ вѣтвей, мы развели огонь и, усѣвшись вокругъ, держали совѣтъ; было признано, что намъ не удастся перевезти багажъ безъ помощи нѣсколькихъ быковъ или воловъ, которыхъ мы, вѣроятно, достанемъ въ деревнѣ Руисъ. Это мнѣніе пустили на голоса, послѣ чего мы запрягали всѣхъ нашихъ лошадей въ сани, и храбро пустились впередъ. Небо было сѣрое. Мы находились, повидимому, на большой высотѣ и стремились по покатостямъ. Дорогу едва можно было различать; сани офицера послѣднія проѣхали по ней, но слѣды уже были занесены снѣгомъ. Деревья встрѣчались рѣже. Со всѣхъ сторонъ снѣгъ и тишина. Была минута, когда надо было дать отдохнуть лошадямъ.
   Пройтись пѣшкомъ было даже пріятно. Мы полюбопытствовали узнать толщину снѣжнаго слоя, по которому ѣхали. Шомпола исчезли въ немъ, но не достали до земли. Мы подняли на дорогѣ еловую вѣтку, довольно длинную; принаровленная какъ слѣдуетъ, она имѣла два метра въ длину,-- но и она не встрѣтила сопротивленія, когда мы воткнули ее въ снѣгъ. Часто проваливались мы по колѣна, и если бы насъ застигла мятель, то мы пропали бы. Наступила ночь, и вся окрестность была покрыта какъ бы необъятнымъ саваномъ. Каждый разъ, какъ останавливались сани передъ бугромъ или выемкѣ, мы прислушивались нѣтъ ли вблизи жилища, но никакой шумъ, ни звонъ, ни лай собакъ -- не достигали до насъ. Мы точно заблудились въ пустынѣ, но только не въ такой огненной, песчаной, черезъ которую мы такъ недавно проѣзжали. Эта пустыня была еще мрачнѣе, еще обнаженнѣе: снѣгъ, снѣгъ и снѣгъ, при томъ на такой высотѣ, куда и птицы не долѣтали... А мы думали, что черезъ два дня уже будемъ находиться среди благодатныхъ равнинъ Мингреліи, гдѣ нѣтъ зимы, и откуда виднѣется Сурамъ и снѣжныя вершины горъ, между тѣмъ какъ атмосфера никогда не прорѣзывается холоднымъ вѣтромъ! Для туристовъ, любящихъ сильныя ощущенія, ничего не могло быть пріятнѣе подобнаго положенія. Наконецъ, слѣды дороги стали замѣтнѣе. Мы сѣли въ сани и черезъ три четверти часа въѣзжали въ деревню Руисъ, гдѣ насъ встрѣтили съ громкимъ лаемъ собаки, которыя были, по крайней мѣрѣ, также любезны, какъ и татарскія. Для перваго знакомства съ ними, мы должны были щедро расточать удары кнутомъ направо и налѣво, послѣ чего онѣ ласково сопровождали насъ до сарая, гдѣ мы должны были ночевать.
   Прежде всего я поспѣшилъ вступить въ переговоры съ ямщиками, для того чтобы послать ихъ за Тимофеевымъ, который остался при багажѣ. Они отвѣчали, что багажъ привезутъ, а за Тимофеева не ручаются. Они увѣряли, что ямщики, которые остались съ нимъ, отпрягли лошадей и уѣхали на станцію, Тимофеевъ, по всей вѣроятности, сдѣлалъ тоже, если же нѣтъ,-- то онъ уже съѣденъ волками; одаренный мѣткимъ взглядомъ и хладнокровіемъ, онъ могъ, впрочемъ, и перебить ихъ по одиночкѣ. Зная миролюбивый характеръ Тимофеева, мы были увѣрены, что онъ избралъ первое. Мы просили ямщиковъ поторопиться, такъ какъ наши съѣстные припасы были вмѣстѣ съ багажемъ. Наше убѣжище состояло изъ деревяннаго сарая; три стѣны были изъ еловыхъ бревенъ, а четвертая была занята большою печкою, въ которой горѣли два громадныя полѣна. Меблировка этого милаго жилища состояла изъ конторки и столиковъ съ бутылками; надъ нашими головами находилась солонина, сушеная рыба, пряности, веревки, сало, кожи, бочки, инструменты, затѣмъ, на полу лежали кожанные мѣха, вполовину налитые виномъ, скверные ковры, остатки посуды,-- все это обличало неряшество, которое вовсе не стыдилось себя. Мы пошли въ сани за бараньими мѣхами и, положивъ полѣно передъ огнемъ, легли, вытянувши поги. Улегшись такимъ образомъ, мы проспали до пяти часовъ утра. Звонъ колокольчиковъ разбудилъ насъ: возвращались ямщики съ багажемъ и Тимофеевымъ. Они угадали, сказавъ, что лошади были отпряжены и уведены на станцію, и дѣйствительно Тимофеевъ оставался одинъ, такъ какъ не могъ бросить наши вещи; принудить же кого нибудь остаться -- этотъ идіотъ не съумѣлъ. Къ ночи онъ защитилъ себя баррикадой, какъ только могъ, отъ нападенія дикихъ звѣрей, и даже съ помощью кухонныхъ орудій защищался отъ нападающихъ.
   Но когда истощились эти снаряды, онъ увидѣлъ себя въ опасности, хотя и защищался геройски; но вдругъ волки услышали звонъ колокольчиковъ, лай собакъ, и благоразумно удалились. Приказавши Тимофееву не отпускать ямщиковъ, мы поѣхали дальше, и въ восемь часовъ были на почтовой станціи. Нашъ офицеръ во своему попросилъ смотрителя приготовить намъ лошадей, и послѣ легкаго настоянія, т. е. пяти-шести ударовъ кнутомъ, лошади были готовы. Въ серединѣ дня мы прибыли въ селеніе Сурамъ, которое лежитъ у входа въ ущелье и защищено великолѣпнымъ укрѣпленнымъ замкомъ, подобно Гори. Съ этаго мѣста отлогихъ покатостей нѣтъ. Передъ вами настоящая гора, и по словамъ ямщиковъ это была послѣдняя; мы храбро пошли на приступъ. Часъ спустя мы были на вершинѣ цѣни, которой вѣтвь соединяетъ Кавказкія горы, идущія отъ Анапы до Чернаго моря, съ той цѣпію горъ, которая проходитъ по Азіатской Турціи и Персіи. Мы были довольны собой. Мы перешли черезъ эту не проходимую гору! Теперь надо было спускаться. Это было, на мой взглядъ, не малое дѣло: я всегда находилъ, что подниматься легче. Какъ бы то ни было, сани весело помчались. Часъ спуста поверхность дѣлалась круче съ лѣвой стороны, спускъ -- также; стала появляться деревья, снѣгу было меньше, съ этой стороны его не бываетъ много. Дорога шла зигзагами, то на право, то на лѣво, углубляясь все болѣе и болѣе. Несмотря на это, мы летѣли съ быстротою вѣтра, такъ что и земли не стало бы вскорѣ подъ нами: мы были на краю пропасти, въ глубинѣ которой шумѣлъ потокъ.
   Искуснымъ движеніемъ мы поворотили во время лошадей, и продолжали ѣхать по прежнему; намъ казалось ежеминутно, что мы такъ и понесемся по вершинамъ деревьевъ, которыя зеленѣли внизу подобно лугу. По прибытіи въ маленькую деревню Тзиппа, переводчикъ указалъ намъ на ущелье и скалу, которыя называются замкомъ Язона. Этотъ памятникъ древности возвѣщалъ, что мы въ Мингреліи: мы вступили въ нее съ удовольствіемъ. Потокъ, находившійся на лѣво составляетъ одинъ изъ источниковъ Квирилла. Съ Сурамомь мы еще не покончили дѣло; лавины загородили дорогу. Приходилось распрягать, переносить сани и проходить по одиночкѣ. Въ другихъ мѣстахъ дорога разсѣлась, или снѣгъ прикрывалъ небольшой потокъ, пересѣкавшій дорогу; ямщикъ нашъ довѣрчиво мчался, снѣгъ провалился подъ санями, и я вторично окунулся въ воду. Съ утра мы ничего не ѣли, а станціи еще не было видно. Дорога ежеминутно дѣлалась все хуже. Сани продолжали опрокидываться черезъ каждые сто шаговъ; мы шли за ними пѣшкомъ, что не слишкомъ нравилось нашему желудку. Мало по малу мы спустились въ глубь ущелья, и ночь незамѣтно наступала; теперь намъ угрожало простоять не въ снѣгу, а въ водѣ. Къ довѣршенію злополучія, пошелъ снѣгъ. Въ половицѣ девятаго, мы увидѣли деревушку, называемую Молитъ. Мы зашли въ заведеніе, похожее, на гостиницу, и принялись поглощать все, что намъ подавали. Станція была всего въ трехъ верстахъ, и мы прибыли туда въ десять часовъ вечера, въ совершенномъ изнеможеніи, но багажъ и Тимофеевъ остались на зади, подъ охраной Провидѣнія.
   На слѣдующій день, проснувшись, мы услышали голоса на дворѣ: это были поденьщики, расчищавшіе отъ снѣга станцію, которая буквально была занесена имъ. Я посмотрѣлъ на стоявшія напротивъ хижины, снѣгъ на крышахъ удвоивалъ ихъ высоту. Мы послали за багажомъ; посланные нашли унтеръ-офицера въ какомъ-то шалашѣ; ямщики опять оставили его одного, и онъ терпѣливо ожидалъ, вмѣсто того, чтобы изобрѣсти какой либо способъ передвиженія. Роли перемѣнились: онъ былъ прикомандированъ для того, чтобы помогать намъ, а между тѣмъ онъ самъ ждалъ отъ насъ помощи и защиты. Нашъ посланный успѣлъ достать быковъ, и въ то время какъ эти терпѣливыя животныя тащатъ на станцію нашу поклажу, мы знакомимся съ однимъ имеретинскимъ дворяниномъ. Онъ пріѣхалъ за нами, въ сопровожденіи двухъ слугъ. Съ виду онъ кроткій, но важный, лицо замѣчательно красиво.
   Костюмъ на немъ грузинскій, съ тою разницею, что вмѣсто остроконечной шапки у него надѣта на головѣ бѣлая чалма, которой оконечность проходитъ подъ подбородкомъ; простой кинжалъ виситъ на поясѣ; на ногахъ, также какъ у насъ, у него надѣты высокіе сапоги, безъ которыхъ нельзя обойтись въ это время. Онъ застаетъ насъ за приготовленіемъ сытнаго обѣда, къ которому мы приглашаемъ его; но онъ отказывается; сегодня постный день. Нѣсколько минутъ спустя, онъ присылаетъ намъ соленую рыбу, и мы принимаемъ ее. Послѣ обѣда мы отправляемся къ нему съ визитомъ въ другую комнату. Онъ сидитъ на диванѣ и играетъ на мандолинѣ, съ очень длинной ручкой. Онъ прерываетъ игру, но мы просимъ его продолжать, придя въ восторгѣ оттого, что удается послушать національныя имеретинскія пѣсни.
   Я прошу у него позволенія снять портретъ, и онъ повидимому соглашается съ удовольствіемъ; вечеръ проходитъ въ пѣніи, музыкѣ и рисованіи. Наслѣдующій день прибылъ нашъ багажъ; погода стояла чудесная. Мы и нашъ новый товарищъ размѣстились въ трехъ саняхъ. Мы были не въ Грузіи, а въ Имеретіи, которая не можетъ считаться страной съ хорошими путями сообщеній, и поэтому случаю продолжали опрокидываться еще чаще -- почти каждыя десять минутъ до тѣхъ поръ, пока не подъѣхали къ рѣкѣ, надъ которой господствовала гора, украшенная чрезвычайно древними развалинами. "Какой это замокъ?" спрашиваемъ мы у имеретинца.-- "Замокъ Язона", отвѣчаетъ онъ. Имя Язопа кажется распространено здѣсь столько же, сколько Цезаря во Франціи. Нашъ спутникъ добавилъ, что эти стѣны служатъ предметомъ легенды, которая передается отъ отца къ сыну, и затѣмъ разевалъ намъ исторію Язона, который пришелъ съ запада и проѣхалъ по Ріону (Фазису) до Кутаиси, чтобъ завладѣть золотымъ руномъ. Онъ дерзнулъ увезти дочь царя, которая ему немножко помогала; затѣмъ онъ жилъ въ замкѣ, котораго развалины находятся передъ нами, и былъ изгнанъ изъ страны народомъ. Мы съ удовольствіемъ прибыли въ Кутаисъ, древнюю Эа -- какъ увѣряютъ нѣкоторые. Ни одна развалина не свидѣтельствуетъ объ этомъ. Одно преданіе живетъ въ народѣ, и, весьма естественно, пользуется его довѣріемъ. Кутаиси, въ томъ видѣ, въ какомъ онъ теперь,-- чрезвычайно живописенъ. Дома его окружены садами и украшены тсррассами, растительность вездѣ роскошная. Изъ достопримѣчательностей мы видѣли одинъ монастырь, построенный въ византійскомъ стилѣ. Тамъ сохраняются нѣсколько вещей изъ драгоцѣнныхъ металловъ, великолѣпной работы, и находятся чудотворныя иконы, между, которыми замѣчательна икона Божіей Матери, покрытая вся, кромѣ лица и рукъ, драгоцѣнными камнями: брильянтами, жемчугомъ, рубинами, топазами, цѣнностью въ нѣсколько милліоновъ; здѣсь же находится корона имеретинскихъ царей, весьма рѣдкой и драгоцѣнной работы, также украшенная брильянтами. Смотря на эти сокровища мы невольно вспомнили о томъ, что въ странѣ этой нѣтъ порядочныхъ дорогъ. Впрочемъ, край этотъ весьма щедро надѣленъ благами природы; виноградъ растетъ безъ помощи человѣка и вьется собственной силой до вершины самыхъ высокихъ деревьевъ. Жатвы на половину пропадаютъ отъ неумѣнія и недостаточнаго труда. У меня въ рукахъ контрактъ, совершенный установленнымъ порядкомъ, который мнѣ передалъ одинъ имеретинскій князь; этотъ контрактъ могъ бы обезпечить будущность нѣсколькихъ французскихъ земледѣльцевъ, если бы они захотѣли показать примѣръ, какъ нужно трудиться и пробудить лѣнь туземцовъ; но до сихъ поръ я еще не нашелъ людей, которыхъ ищетъ князь. Продолжать путь въ саняхъ было невозможно, за отсутствіемъ снѣга, на колесахъ -- также за отсутствіемъ дорогъ. Мы должны были ѣхать -- верхомъ. Багажъ взваливали на плечи посыльщиковъ. Интереснѣе всего была перспектива охоты въ лѣсу, черезъ который мы должны были проѣзжать передъ Маранью. Я и переводчикъ, вооруженные ружьями, мы поѣхали впередъ по руслу небольшой рѣки, чтобы избѣжать тѣхъ препятствій, которыя встрѣчаются въ лѣсу, и найти благопріятное мѣсто для охоты.

0x01 graphic

   Уединившись отъ всего и находясь въ хорошемъ расположеніи духа, мы начали стрѣлять хорошенькихъ птицъ, и дотого увлеклись, что выражали даже свое удивленіе, когда очутились на станціи. Слѣдующій день мы провели также въ очаровательныхъ лѣсахъ Мингреліи: деревья двухъ и трехсотлѣтья были такъ высоки, что всадникъ, находясь около ихъ гигантскаго ствола, казался ребенкомъ. По временамъ просѣки открывали намъ прелестныя перспективы, но подъ ноги нужно было безпрестанно смотрѣть. Земля покрыта упавшими деревьями, которыхъ никто не думаетъ поднимать. Только отсутствіе дорогъ дѣлаетъ невозможной эксплуатацію лѣсовъ.
   Одна компанія хотѣла взяться за это дѣло еще до окончательнаго покоренія Мингреліи; она предлагала по нѣскольку копѣекъ за каждое дерево, что въ сложности составило бы значительную сумму, и, сверхъ того, обязывалась проложить дороги на свой счетъ. Администрація воспротивилась этому:-- дозволить чтобы частная компанія дѣлала то, что дѣлаетъ обыкновенно государства,-- да это революціонная мысль!-- И проектъ неосуществился. Заставлять нашихъ лошадей подвигаться впередъ было не легко, потому что онѣ погружались иногда въ грязь по грудь. Опасно было и останавливаться въ нѣкоторыхъ мѣстахъ: рыхлая почва поглотила, говорятъ, многихъ путешественниковъ. Мы встрѣтили Гиппусъ древнихъ, который называется теперь Утсъ-Цхенискалё, что означаетъ "вода-лошадь", вѣроятно по причинѣ быстроты бѣга. Мы радовались, когда прибыли въ Маранъ, что развязались съ грязью, болѣе несносною нежели снѣга Сурама. Новая Марань лежитъ на берегахъ Ріона (Фаза); мы любовались этой прекрасной рѣкой, по которой плыли въ героическія времена Аргонавты. Въ этомъ мѣстѣ она имѣетъ болѣе километра въ ширину и берега ея покрыты лѣсомъ. Тамъ и сямъ виднѣлись среди воды группы опрокинутыхъ деревьевъ, упавшія сами собой; они образовывали острова, которые препятствуютъ плаванію. Только одинъ маленькій пароходъ совершаетъ рейсъ до Марани, когда вода высока, но и тогда онъ подвергается опасности. Мы хотѣли плыть на баркѣ до Поти, но намъ совѣтывали не пускаться по рѣкѣ ночью: ни одинъ кормчій не взялъ бы на себя отвѣтственности за ночное плаваніе. Мы безъ труда покорились, потому что хотѣли осмотрѣть карательное заведеніе для скопцовъ. Скопцы образуютъ тайную ассоціацію, секту, которая приноситъ большой вредъ Россіи. Она существуетъ со временъ Екатерины II. Петръ III -- ихъ мессія. Они думаютъ, что онъ живъ, и ожидаютъ его появленія, вслѣдствіе котораго они сдѣлаются могущественными. Страшная и отвратительная тайна лежитъ въ основаніи ихъ ученія и дѣйствій. Говорятъ, что скопцы, мужчины и женщины, не должны имѣть дѣтей, по уставамъ ихъ доктрины. Главная цѣль ихъ, какъ увѣряютъ всѣ, состоитъ въ томъ, чтобы забрать въ свои руки всѣ капиталы Россіи. Желая достигнуть этой химерической цѣли, скопцы дѣлаются мѣнялами. Извѣстно, что въ Россіи, за недостаткомъ звонкой монеты, бумажный рубль имѣетъ почти принудительный курсъ и обращается по всей имперіи. Съ помощью размѣна, скопцы привлекаютъ къ себѣ звонкую монету, и стараются выпускать ее какъ можно менѣе въ обращеніе. Пользуясь, вслѣдствіе этого, благосостояніемъ, они мало привлекаютъ на себя вниманіе правосудія, такъ какъ соблюдаютъ строго законы и проводятъ жизнь въ трудѣ. Обличенныхъ въ "скопчествѣ" ссылаютъ въ Марань или въ другія мѣста. Никакія амнистіи на нихъ не распространяются. Находясь въ ссылкѣ, они занимаются мелкими работами, и заработанныя деньги не тратятъ. Подозрѣваютъ нѣкоторые, что они находятся въ сношеніяхъ съ своими единовѣрцами, которые остались на свободѣ. Послѣ ихъ смерти дѣла находятъ всегда въ порядкѣ, и наслѣдства ихъ никогда не подаютъ повода къ пререканіямъ. Губернаторъ увѣрялъ насъ, что нѣкоторые изъ нихъ сидя въ тюрьмѣ, успѣваютъ составить себѣ капиталъ трудомъ и экономіей въ 4 или 5 тысячъ рублей, въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ. Мы посѣтили этихъ несчастныхъ: они были однообразно одѣты въ сѣрые халаты и въ папахи. Ихъ физіономіи имѣютъ особенный отпечатокъ. Бороды у нихъ нѣтъ, лицо желтое, морщинистое. Совершенно молодые похожи на стариковъ; голосъ, напротивъ того, дѣтскій. Движенія ихъ тяжелы и неуклюжи; силой они не владѣютъ, и два скопца съ трудомъ могутъ замѣнить въ мускульной работѣ одного обыкновеннаго человѣка.
   Мы обѣдали въ Марани въ обществѣ полковника Романова, который просилъ насъ переночевать у него. Мы сидѣли еще за столомъ, когда слуга доложилъ, что одинъ имеретинскій князь желаетъ насъ видѣть; тотчасъ послѣ этого въ комнату вошелъ красивый бѣлокурый юноша, одѣтый въ лучшій фантастическій костюмъ, какой только можно видѣть на сценѣ комической оперы. Это былъ, однако, настоящій князь,-- именно Ингерадзе. Онъ узналъ, что мы наняли барку, чтобы ѣхать въ Поти, и пришелъ просить насъ взять его съ собой, говоря, что у него есть безотлагательное дѣло, и предлагая намъ заплатить что слѣдуетъ. Мы, понятно, не отказались отъ предложенія, и были рады наблюдать такой любопытный типъ; мы разстались въ восторгѣ другъ отъ друга, онъ -- отъ насъ, мы -- отъ него. На завтра, въ часъ отъѣзда, мы увидѣли нашего князя столь же блестящимъ какъ и наканунѣ. Черкеска, надѣтая на немъ, была непогрѣшимой бѣлизны и обшита золотыми галунами, равно какъ и рядъ патроновъ, находившійся на груди. Изъ подъ черкески виднѣлся розовый шелковый бешметъ, а подъ нимъ другой, изъ сѣрой шелковой матеріи; на головѣ была великолѣпная папаха; шашка, украшенная чеканнымъ серебромъ, а также кинжалъ и пистолеты, вмѣстѣ съ другими вещами, блестѣвшими золотомъ и серебромъ,-- дополняли его богатый костюмъ. Добавьте къ этому, для лучшаго представленія о князѣ, хорошенькую бѣлокурую головку, вѣчную улыбку на розовомъ и бѣломъ лицѣ и цвѣтущій видъ. Его нукеръ (слуга) былъ тоже хорошо одѣтъ; въ костюмѣ его преобладалъ красный цвѣтъ. Простившись съ полковникомъ, мы поплыли внизъ по теченію Фазиса (Ріона), между лѣсовъ, поверхъ которыхъ виднѣлись снѣжныя вершины горъ. Температура была такая какъ въ хорошіе лѣтніе дни, что намъ было весьма пріятно, послѣ испытаній во время переѣзда черезъ Сурамъ, о которомъ напоминали намъ эти снѣжныя скалы. Я зарядилъ утромъ наше оружіе, послѣ того какъ вымылъ и прожегъ его.
   Намъ сулили чудную охоту, и я хотѣлъ быть наготовѣ. Дикія утки и другія птицы, перелѣтающія черезъ наши страны въ холодное время, стремятся найти себѣ мѣстопребываніе въ далекихъ краяхъ.
   Рѣка Фазисъ (Ріонъ) и озеро Поти, кажется, пользуются предпочтеніемъ передъ другими. Едва прошло два часа какъ мы начали замѣчать на берегу рѣки, или на стволахъ деревьевъ, цѣлые ряды дикихъ утокъ. Мы перестали управлять лодкой, и съ перваго выстрѣла пріобрѣли такое количество провизіи, которое могло прокормить насъ нѣсколько дней. Начиная съ этой минуты, начали появляться стаи въ нѣсколько тысячъ птицъ, смѣняясь безпрестанно на берегахъ, такъ что, наполнивши лодку до половины нашими крылатыми жертвами и усталые отъ безполезной бойни, мы порѣшили стрѣлять только въ рѣдкихъ птицъ, когда онѣ будутъ на достаточно близкомъ разстояніи. Прибрежная растительность дѣлалась постоянно роскошнѣе. Утромъ, я оставилъ мои карандаши, для оружія, а серединѣ дня снова принялся за нихъ; все что я видѣлъ, казалось мнѣ восхитительнымъ. Много большихъ деревьевъ стояли въ наклонномъ положеніи; нѣкоторыя лежали на водѣ и едва держались за землю корнями, и новые побѣги возвышались уже на стволахъ. Мы захотѣли сдѣлать экскурсію въ этой чащѣ, по высадиться на берегъ было трудно. По временамъ внезапное движеніе среди деревьевъ обличало присутствіе крупной дичи, которую потревожила наша экскурсія. Князь увѣрялъ насъ, что эти непроходимые лѣса изобилуютъ не только дичью всякаго рода, но и огромными зелеными змѣями, отъ укушенія которыхъ трудно избѣгнуть. Другое неудобство заключается въ лужахъ, которыя мѣшаютъ прямой ходьбѣ. Какъ ни силенъ солнечный жаръ въ этихъ странахъ, однако высушить эти болота не можетъ, потому что ихъ защищаютъ густые зеленые своды. Это притоны смертельныхъ лихорадокъ. Ни малѣйшаго шума, пеисключая того, который мы производимъ. Вездѣ уединеніе и тишина. Мы причалили къ берегу въ бухтѣ, которая какъ бы протягивала намъ свои руки, и проникли въ эти мрачныя жилища. Внутри лѣса, какъ и на берегу, столѣтнія деревья падали другъ на друга.
   Когда одинъ изъ такихъ гигантовъ падаетъ, увлекая съ собою сосѣдей, то онъ гніетъ потомъ въ водѣ до половины, и на его трупѣ вырастаютъ и множатся новыя растенія съ невѣроятной силой. Нельзя сдѣлать пятьдесятъ шаговъ безъ топора. Правду говоря, земли не видно: вы идете по обломкамъ и гнилымъ щепамъ отъ деревьевъ, или по водѣ, продираясь между нитями ліанъ или другихъ вьющихся растеній. Надо было остановиться, но если попытка не удалась, то она все таки была интересна. Мы возвратились къ лодкѣ, въ восторгѣ отъ того немногаго, что видѣли. Наши три скопца (они гребли) сидѣли безстрастно съ веслами въ рукахъ; они могли остаться въ такомъ положеніи нѣсколько дней, и все-таки нельзя было бы узнать, довольны ли они или нѣтъ. Эти несчастныя созданія сдѣлались совершенно пассивны. Они равнодушны ко всему, исключая денегъ. Мы нашли, однако, что пора позавтракать. Какъ ни сочно было мясо нашихъ утокъ, но онѣ не могли быть хорошо приготовлены въ лодкѣ, и потому мы удовольствовались холодной закуской, къ которой розовый князь прибавилъ большой кусокъ соленой осетрины. Когда наступила ночь, скопцы перевезли насъ на лѣвый берегъ, указавъ на домъ сомнительной наружности, въ которомъ скорѣе могли бы помѣститься лошади нежели люди. И дѣйствительно, это была конюшня; путешественники были здѣсь только терпимы. У самаго входа, мы уже почти задохнись отъ дыма, который шелъ отъ горѣвшихъ дровъ посерединѣ единственной комнаты этой странной гостиницы, которая состояла изъ четырехъ деревянныхъ загородокъ. Дымъ выходилъ, какъ могъ, черезъ отдушины и дыры, сдѣланныя временемъ. По сторонамъ отдыхали лошади,-- онѣ были дома; вокругъ огня разговаривали и курили мингрельцы, люди изъ Эривани, армяне, горцы и турки, изъ которыхъ одинъ имѣлъ за поясомъ и на спинѣ больше оружія чѣмъ требовалось для шести человѣкъ, такъ что онъ представлялъ изъ себя ходячій арсеналъ. Никто не обратилъ на насъ вниманія. Слѣдуя нашему обычаю, мы положили бревно къ огню, и начали готовить себѣ ужинъ. Намъ принесли часть дичи, и мы были очень рады встрѣтить двухъ юношей, которые ожидали князя; они начали дѣлать вертела изъ дерева, на которыхъ мы должны были жарить дичь. Мы заразъ приготовили себѣ ужинъ и пищу на завтрашній день. Когда наши сосѣди увидѣли эти огромныя кухонныя приготовленія, то вообразили себѣ, что мы все съѣдимъ заразъ, и выразили намъ громко свое удивленіе. Маленькій турокъ не могъ совладать съ мучившимъ его любопытствомъ, и съ серьёзной миной спросилъ насъ, дѣйствительно ли мы съѣдимъ это баснословное количество животныхъ. Мы отвѣчали утвердительно, и просили его помочь намъ, на что онъ согласился. Наши старанія быстро подвигалась впередъ, и, благодаря приправамъ, вынутымъ изъ ящика, по комнатѣ послышался такой запахъ, который привлекъ вниманіе всей публики. Первая жаренная утка была разрѣзана на части, и предложена самымъ голоднымъ желудкамъ. Этимъ мы пріобрѣли симпатіи, всего общества; мы довершили побѣду надъ нимъ, предложивъ распить мѣхъ съ мингрельскимъ виномъ, за которымъ сбѣгалъ въ деревню слуга князя. Тѣ изъ нашихъ гостей, которые были мусульмане, почли необходимымъ поставить передъ собой кружку съ водой; но это была одна формальность. По окончаніи ужина, одни пошли спать, другіе курили. По временамъ приходилось усмирять лошадей, которыя задирали другъ друга, что было невыгодно для насъ, сидѣвшихъ на серединѣ сарая. На слѣдующій день, на восходѣ солнца, мы вышли осматривать окрестности. Группа людей въ разноцвѣтныхъ платьяхъ привлекла наше вниманіе: это было похоронное шествіе; знакомые провожали покойника до его послѣдняго жилища. Жена шла за гробомъ; рвала себѣ волосы и била руками по лицу. Друзья и родные вторили ей дружно своими стонами. Мы слѣдовали за ними до могилы въ недалекомъ разстояніи. Греческій священникъ прочелъ нѣсколько молитвъ; знакомые удерживали вдову, которая хотѣла броситься въ могилу, но, странная вещь!-- лишь только церемонія окончилась, вдова и присутствующіе отправились домой какъ ни въ чемъ не бывало, совершенно утѣшенные, и разговаривая довольно весело между собой.-- "Обычай такой, сударь, обычай", сказалъ мнѣ важно одинъ изъ вчерашнихъ гостей. Мы спустились къ лодкѣ; скопцы уже проснулись, и поспѣшили уложить нашу провизію. Мы уѣхали безъ князя Ингерадзе; онъ засталъ по пріѣздѣ своихъ лошадей въ сараѣ и отправился на нихъ,-- что было скорѣе нежели путешествіе въ лодкѣ.
   Великолѣпная панорама береговъ Ріона восхищала насъ также какъ и наканунѣ. Великолѣпіе пейзажа приводило насъ въ опьянѣніе, въ экстазъ. Къ тремъ часамъ лѣса начали рѣдѣть. Мы проѣхали нѣсколько рукавовъ рѣки Фазиса, подъ зелеными сводами деревьевъ, которые совершенно не пропускали солнечныхъ лучей, и вспугнули стаю пеликановъ, ловившихъ рыбу: отъ береговъ Каспійскаго мы нигдѣ не встрѣчали этихъ птицъ; онѣ возвѣщали намъ близость Чернаго моря. Вскорѣ, дѣйствительно, показались корабельныя мачты, и мы пріѣхали въ Поти.
   Этотъ городъ лежитъ на разстояніи версты отъ устья Ріона, и состоитъ изъ нѣсколькихъ деревянныхъ домовъ; но въ немъ замѣчается большая дѣятельность, такъ что въ скоромъ времени это мѣстечко заслужитъ названіе города, которое дано ему императорскимъ указомъ. Вокругъ расчищаютъ лѣса и укрѣпляютъ грунтъ насыпью на мѣстахъ, назначенныхъ для построекъ. Почти около устья рѣки видны остатки крѣпости, которая господствовала надъ входомъ; корабли большаго количества тоннъ не могутъ пройдти въ Поти, пока не снимутъ деревья лежащія на песчаномъ прибрежьѣ.
   По другую сторону Поти, въ верстѣ отъ Ріона, лежитъ большое озеро, въ водахъ, котораго, по словамъ преданія, исчезъ городъ Фазисъ. Мы ѣздили по этому озеру, но не видали развалилъ. Въ одно прекрасное утро, насъ извѣстили о прибытіи русскаго парохода "Великій князь Константинъ", размѣры его не позволяли подъѣхать къ городу, и маленькій пароходъ, нарочно приготовленный, перевезъ наши вещи и насъ. Мы быстро проѣхали мимо крѣпости имеретинскихъ царей, дворъ, которой заставленный прежде артиллеріей, теперь обращенъ въ садъ, гдѣ цвѣтутъ лимонныя деревья, и сѣли на русскій пароходъ, а черезъ двадцать четыре часа были въ Трапезундѣ.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru