Герцен Александр Иванович
Двадцать осьмое января

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

А. И. Герцен

Двадцать осьмое января

   А. И. Герцен. Собрание сочинений в тридцати томах.
   Том первый. Произведения 1829-1841 годов.
   М., Издательство Академии Наук СССР, 1954
   Дополнение:
   Том тридцатый. Книга вторая. Письма 1869--1870 годов. Дополнения к изданию.
   М., Издательство Академии Наук СССР, 1965
   

ДВАДЦАТЬ ОСЬМОЕ ЯНВАРЯ

ПОСВЯЩАЕТСЯ ДРУГУ МОЕМУ ДИОМИДУ

   

Рекла: сей человек предел мой нарушил.
Ломоносов*.

Et la rêvolution s'est faite homme.
V. Cousin {*}.
{* И революция воплотилась в человеке. В. Кузен (франц.).-- Ред.}

   Орбиты планет известны; образ движения их раскрыт; думают, что уже достигли до полного знания системы мира, как внезапно появляется комета, мерцая косою, прокладывая себе путь новый, самобытный, пересекая во всевозможных направлениях пространства небесные. Астроном теряется, думает, что разрушены им открытые законы; но комета, нисколько не разрушая законов вселенной, сама подчинена им и имеет свои законы, вначале не обнятые слабым мышлением человеческим, раскрытые впоследствии. Являющееся в беспредельных пространствах систем небесных повторяется в развитии человечества, коего орбита также вычислена, также имела своих Кеплеров. Внезапно появляется великий, мощный, как будто смеется над историком и его законами и силою воли и рушит и созидает. Хотя воля человеческая не закована в законы математические, однакож мудрено допустить здесь произвол, замечая гармоническое развитие человечества, в котором всякая индивидуальная воля, кажется, поглощается общим движением, подобно как движение Земли уносит с собою все тела, на ней находящиеся. Между тем вот Петр; силою своего гения, вопреки народу, он выдвинул отсталую часть Европы, и она, быстро развиваясь, устремилась за старшими братьями. Петр, который также, подобно комете, не совершив круговорота, исчез, удалился за пределы нашего мира, век и семь лет тому назад, 28 января. Посмотрим же: 1) Явился ли сей гигант, вопреки всем историческим законам, столь самобытным, столь заключенным в самом себе, что, с одной стороны, в нем не было исторической необходимости, с другой -- что без него Россия осталась бы доныне в том состоянии, в котором была до него. 2) После устремления России к европеизму, в чем и как успела она до нынешнего времени.
   

Статья I

   Развитие человечества требует -- скажем более: обрекает -- некоторых людей на высокую должность развивателей. Преклоним главы наши пред ними; но не забудем, что они орудия идей, которые и без них -- может, иначе, может, позже,-- но развились бы. Мера высоты развивателей есть их самобытность и отчетливое познание того, что они совершают. Принимая сей результат, поищем, возможно ли истолковать явление Петра из законов развития идеи, понять оное не произвольным, но необходимым. Для сего предварительно разрешим следующий вопрос. Принадлежат ли славяне к Европе? Нам кажется, что принадлежат, ибо они на нее имеют равное право со всеми племенами, приходившими окончить насильственною смертью дряхлый Рим и терзать в агонии находившуюся Византию; ибо они связаны с нею ее мощной связью--христианством; ибо они распространились в ней от Азии до Скандинавии и Венеции. Польша с давних времен считалась нераздельною с Европою, другие осколки сего племени также давно уже сроднились с нею. Ежели примем, что принадлежат, ежели примем, что Европа составляет живой организм, имеющий свою жизнь, свою цель, свой девиз, несмотря на всю разнородность частей своих, то будем в необходимости принять и следующее. В сем живом организме славяне, какой бы индивидуализм ни имели, "какое бы место ни занимали: по мнению ли Мишле -- охраняя восточные пределы Европы, или -- как думал великий Петр -- внедряя в Азию европеизм, ибо для цели жизни государства еще недостаточно быть ведетою* для других государств, или иначе,-- все они должны вместе с Европою стремиться к ее мете -- таково условие всего органически живого. Иначе они не составили бы живой части Европы, на что, собственно, местоположение не дает еще права, в чем свидетельствует Турция, которая, с самого начала изгнав, европеизм из Византии, никогда не сроднилась с Европою. В тенденции Европы сомнения нет -- каждый знает и никто не спорит в том, что она развивает гражданственность и устремляет к дальнейшей цивилизации (в обширном смысле) человечество, доставшееся ей от Рима и от Греции -- сих переходных состояний -- и соединившееся с племенами новыми. Приняв за основание высокое начало -- христианство, развивалась с востока и с запада жизнь Европы.
   Доселе развитие Европы была беспрерывная борьба варваров с Римом, пап с императорами, победителей с побежденными, феодалов с народом, царей с феодалами, с коммунами, с народами, наконец собственников с неимущими. Но человечество и должно находиться в борьбе, доколе оно не разовьется, не будет жить полною жизнию, не взойдет в фазу человеческую, в фазу гармонии, или должно почить в самом себе, как мистический Восток.
   В этой борьбе родилось среднее состояние, выражающее начало слития противуположных начал,-- просвещение, европеизм. Были ли у славян или, частнее говоря, у России элементы к такой оппозиции? Ежели и были, то весьма слабые. Норманны, в очень ограниченном числе пришедшие царить над нами, вскоре слились с подданными и потонули в славянском элементе {Где же была оппозиция, так и произвела она следствия свои. Норманны еще были норманнами в Новегороде. Новгород был вольным городом до Иоанна III, Новгород знал Европу, был союзником ганзеатических городов. (Замечание сие сделано другом моим, В. В. Пассеком.)}. Укажите после Владимира на одного из князей, сохранившего норманские обычаи. Но, преданная восточному созерцательному мистицизму, азиатская стоячесть овладевала Россиею, к чему располагало и самое огромное растяжение ее по земле плоской, безгорной, удаленной от морей, покрытой лесами. В удельной системе (которая, может, произведенная феодализмом, совсем не совпадала с ним) не было ни оппозиции общин, ни оппозиции владельцев государю, а был элемент чуждый, особой формы деспотизм, сплавленный из начал византийских, славянских и азиатских. Двувековое иго татар способствовало Россию сплавить в одно целое, но снова не произвело оппозиции. Основалось самодержавие -- и оппозиции все не было. Вы ее не видите ни в самых ближайших потомках князей (мы исключаем из сего числа крамольных бояр, бывших при Грозном, при Годунове, при Шуйском: не дерзкая аристократия составляет деятельную, живую, неутомимую оппозицию), не было ее и между народом и дворянством, ибо сие последнее, собственно, стало угнетать народ всем гнетом феодальной касты со времен слабого Шуйского. Частые перемены династий, даже междуцарствия, не возмущали мертвой тишины духа народного; просвещение не западало в него, беспрерывные войны не развивали его. И Россия, отставшая от Европы несколькими веками, подвигалась тихо, почти незаметно. Но наступило уже то время, когда Европа, наскучив феодализмом, начавшая исследовать все подлежащее уму, приготовлялась сделать огромный пир анализу, рассмотреть права человека и произвесть огромный переворот, долженствовавший сплавить Европу в другую форму. Оканчивался XVII век, и скрозь вечереющий сумрак его уже проглядывал век дивный, мощный, деятельный, XVIII век; уже народы взглянули на себя, уже Монтескье писал, и душен становился воздух от близкой грозы. А Россия все еще не имела и элементов к ускорению хода. Но необходимость была огромна; отставшая часть Европы должна была сколько-нибудь нагнать ее, чтоб после иметь право на плоды XVIII века, который столь дорого стоил и который посему-то должен был сделаться общим достоянием, по крайней мере Европы, чтоб после видеть эту революцию скрозь дым пылающей Москвы, чтоб после идти самой в Париж предписывать законы победителям и побежденным, неразрывно слить свои судьбы с судьбами Европы и получить в подарок часть своего племени -- Польшу.
   ...Явился Петр! Стал в оппозицию с народом, выразил собою Европу, задал себе задачу перенесть европеизм в Россию и на разрешение ее посвятил жизнь. Германия, носившая слабейшие зародыши гражданственной оппозиции, растерзанная на несколько частей, имела своего Петра, столь же колоссального, столь же мощного. Петр Германии -- это Реформация. Она не донеслась к отделенным от мира католического, и у нас целый переворот, кровавый и ужасный, заменился гением одного человека. Заметим однакож, что и Петр, как все революции, был исключительно, односторонне предан одной идее и ее развивал всеми средствами, даже доходил до жестокостей, так, как Реформация, как французский Конвент. Но ежели мы и примем необходимость Петра в России, и в сие время более, нежели когда-нибудь, то, тем не менее, обширна его самобытность. Появление его необходимо, но не вынужденно (так, как появление Лютера). Нет сомнения, что Россия двигнулась бы вперед; перелетные искры европеизма заносились уже при Годунове, вторгались с Самозванцем; но далеко ли бы она ушла с экзотическими отрывками сими? Не было, собственно, ни центра движения, ни ускоряющего толчка. То и другое создал Петр. Задача, которую он разрешил, хотя необходима была для России, но не ею предложена, а гением Великого; не вверена ему обстоятельствами, но влита им в обстоятельства, проведена его гением в идеи человечества и им же выполнена. Взгляните на этого изнеженного царевича, пятнадцати лет еще в руках нянюшек, окруженного рындами и всею пышностью восточного двора, невежду, ничему не ученого, которого младенчество угрожается кинжалом и юность -- развратом, приготовляемым сестрою; взгляните и преклоните колено, это -- Петр. Укажите, где, в какой стране, на каком поприще был человек более самобытный, для которого обстоятельства сделали бы менее. Велик герой Македонский; индивидуально он один мог утвердить торжество Греции над Азиею и начать новую жизнь самой Греции, но он -- сын Филиппа. Самобытен Карл Великий. По пятам же за Карлом шло чудовище в латах и кольчугах*, с копьем и опущенным забралом, презирающее народ и расторгнувшее связи гражданские, для того чтоб теснее соединить узы семейные. Мечом распорядило оно всё, с высоты скалы, на которой обитало, и учреждения Карла Великого не принесли полного плода -- ибо явились слишком рано. А его мысль восстановить Римскую империю не выполнилась -- ибо явилась слишком поздно. Велик Цезарь, "из праха, брошенного Гракхом к небу, родился Марий",-- сказал Мирабо. Мы можем сказать, что Цезаря вызвал Марий с развалин карфагенских. Сверх того, поприще его прервано неоконченным; мы знаем, что он сделал Рим своим, но не знаем, что бы он сделал из своего Рима. Разве один Наполеон пойдет в сравнение с Петром,-- Наполеон, которого труп еще не охладел и которого колоссальная тень еще столь близка к нам, что мы не можем разглядеть ее; необъятно велик этот человек, начавший наш XIX век, окончивший разрушающий анализ XVIII века однообразным синтезом Европы, находившимся в думах его; этот человек, который деспотизмом помог революции облететь полмира, который был идолом народа, им скованного, который врубил свой щит в стенах Кремля и на пирамидах Египта и который окончил жизнь подобно сим пирамидам; на скале одинокой жил он, сам мавзолей своей славы, воздвигнутый в другом мире, царя над бесконечной степью -- волн. Напрасно вы будете выводить его чистую необходимость из революции; он сын ее, как Александр -- сын Филиппа; оба велики, оба самобытны, но один, так сказать, матерьяльно произвел другого. Когда же мы обратимся к отчетливости, к познанию цели, то высота Петра делается еще яснее. Густав Адольф, Александр Македонский, может быть, самый Наполеон, действуют по какой-то вокации {призванию, от vocation (франц.).-- Ред.}, по непреодолимому, темному стремлению, совершенно безотчетному, по тому мощному чувству, которое так изящно развито Шиллером в Валленштейне и Вернером в Аттиле. Они стремились к огромной монархии, коей пределы в мечтах делались тем далее, чем более они завоевывали, и польза, ими приносимая, не была их целью, а делалась, так сказать, chemin faisant {мимоходом (франц.).-- Ред.}. Неужели Александр при Арбеллах думал, что он этой битвой прекратит возможность набегов Персии и надолго запрет вороты из Азии в Европу? Неужели плебей Бонапарт думал поразить феодальную идею законности, садясь на трон Генриха IV? Цель Петра ясным фаросом* освещала его путь, и в сем отношении ему подобен один Цезарь; но не сравнивайте их цели.
   Остается нам взглянуть, насколько успел Петр; для этого должно рассмотреть жизнь России в продолжение века после его смерти, ибо ясное дело, что есть психологическая невозможность в 20 лет образовать, просветить страну в 16 миллионов жителей. Надлежало только влить в нее элементы, которые' бы устремили Россию к фаросу Петра, конечно, не с тою быстротою, принадлежащею гению, но с мощностию и силою характера славянского. Какие это были элементы и как они развились -- это относится ко второму вопросу. Первую же часть рассуждения заключим следующим.
   Не поражало ли каждого из нас равнодушие России к Петру? Правда, ему есть памятник, величественный, среди его города, но надпись на нети: "Petro primo, Catharina secunda" {"Петру Первому -- Екатерина Вторая" (лат.).-- Ред.}. Софья-Доротея, принцесса Ангальт-Цербстская, жена голштинскога принца Ульриха*, заказала его Фальконету. Есть и другой памятник; под ним написано: "Прадеду правнук"*; это дело семейное. Но где же тут Россия? Где? Есть ли день, в который бы она собиралась в память Великого, есть ли поэт, которого бы он вдохновил, есть ли, наконец, творение, в котором бы достойным образом описаны были деянья Великого? Но не будем поверхностными, не станем обвинять родину в неблагодарности. Россия еще не имеет голоса; она поймет Петра и не останется к нему равнодушна. Народы во все времена сильно симпатизировали с людьми гениальными. Целый Рим плакал над окровавленной ризой Юлия, целый Париж приливал бурными волнами своими к одру умирающего Мирабо. Целая Франция оплакивала 5 мая*, целая страна преклоняет колена в день кончины Вашингтона. Пусть разовьется у нас народность, пусть русские, быстро слившиеся с Европою, или, лучше, вдохнув ее в себя, оставят одни элементы, им свойственные, и переработают их в свое собственное. Тогда потребуем отчета у России, и она не изменит великому характеру своему. Чтоб воротиться к сравнению, которым мы начали, заметим, что Пифагор и Сенека имели темное чувство, провидели, что кометы -- не метеорические явления, а тела небесные, постоянные, имеющие свои орбиты. Ньютону и Лапласу предоставлено было докончить то, что они предполагали. Но мы не забыли и тех, коим впервые явилась мысль сия.
   
   28 января 1833.
   

ВАРИАНТЫ

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

   В разделах "Варианты" и "Комментарии" приняты следующие условные сокращения:
   

1. Архивохранилища

   ЛВ -- Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина. Москва.
   МОГИА -- Московский областной государственный исторический архив. Москва.
   ПД -- Архив Института русской литературы (Пушкинский дом) Академии Наук СССР. Ленинград.
   ЦГАОР -- Центральный государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства. Москва.
   ЦГИАМ -- Центральный государственный исторический архив. Москва.
   ЦГЛА -- Центральный государственный литературный архив. Москва.
   

2. Печатные источники

   Л (в сопровождении римской цифры, обозначающей номер тома) -- А. И. Герцен. Полное собрание сочинений и писем под редакцией М. К. Лемке. П., 1919--1925, тт. I--XXII.
   Изд. Павл.-- Сочинения А. И. Герцена и переписка с Н. А. Захарьиной в семи томах. Издание Ф. Павленкова. СПб., 1905.
   ЛН -- сборники "Литературное наследство".
   ОЗ -- журнал "Отечественные записки".
   

ДВАДЦАТЬ ОСЬМОЕ ЯНВАРЯ

ВАРИАНТЫ РУКОПИСИ (ЦГИАМ)

   Стр. 30
   3 После: 28 января,-- было: Петр, коего деяния имеют изящный иероглиф в его Полтавском бое. Он боролся с мощным врагом и с мраком ночи, который тогда только стал редеть, тогда решился пропустить скрозь себя первые лучи зари, когда великий начал побеждать. Русские забыли зарю полтавскую, солнце Аустерлица памятно у французов!
   Стр. 31
   10 После: новыми.-- было; Может, не так ясен путь, по коему она достигает к своей цели, но мы скажем, смело опираясь на Гизо, на Тьерри и других, что своим развитием [она] Европа обязана борьбе противуположных стихий в каждом, государстве. Условие всякой жизни, всякой производимости есть борьба, противуположение разнородного -- одним словом, оппозиция. Оппозиция между побежденными и победителями, между общинами и феодалами, между парламентами и королями, между whigs и tory {игами и тори (англ.).-- Ред.} развилась не в ровной степени во Франции, в Англии, в Италии, в Германии.
   27 После: обычаи -- было: Не было оппозиции. Отсутствие оппозиции проявилось в Азии, в том краю, где какой-нибудь Китай, опустя одну сторону в океан, другою опираясь на необозримые степи, не живет, а существует.
   Стр. 33
   27 После: Карл Великий -- было: но набеги на Францию вынуждали раздробление набегающих в самом жерле их, и первый явившийся воин должен бы был обратить оружие вне границ; что касается до политических мечтаний его и ученых заведений Карла Великого -- забудем их. Примета, необходимое условие гениальности есть успех, иначе мы должны будем включить в число великих и Риензи, и Бабефа, и Малета, и...
   Стр. 34
   16 После: другого.-- было: Возвращаемся к Петру; он явился solus, rmdus, pauper {одинок, наг, беден (лат.).-- Ред.}, что могло расположить его к деятельности, что было хотя отдаленным поводом его развития, как не он сам? 31 После: их цели -- было: один выполнял требования времени и быстрее устремил Рим к гибели, другой опередил свой народ и вознес свою родину к просвещенью и назначил ей место в европейском организме.
   

КОММЕНТАРИИ

   Печатается по черновому автографу (ЦГИАМ, фонд III Отделения). Подпись: Александр Герцен. На обороте последнего листа. карандашная запись рукой Герцена: "На Божедомке, в доме бывшем Корсаковой, ныне Нарышкиной. В 10-м часу". Впервые опубликовано М. К. Лемке в "Былом", 1907, кн. 7.
   Рукопись была конфискована у Герцена при его аресте в 1834 г. В тексте рукописи и на полях имеются следующие пометки Следственной комиссии, допрашивавшей Герцена:
   Стр. 29, строки 15--17. Подчеркнуто и знак NB. Являющееся в беспредельных пространствах систем небесных повторяется в развитии человечества, коего орбита также вычислена...
   Стр. 30, строки 2-3. Знак NB, подобно комете, не совершив круговорота, исчез, удалился за пределы нашего мира, век и семь лет тому назад, 28 января.
   Стр. 31, строка 23. Подчеркнуто и знак NB, к такой оппозиции?
   строки 30--34. Отчеркнуто и знак КЗ. В удельной системе (которая, может, произведенная феодализмом, совсем не совпадала с ним) не было ни оппозиции общин, ни оппозиции владельцев государю, а был элемент чуждый, особой формы деспотизм, сплавленный из начал византийских, славянских и азиатских.
   Стр. 32, строки 10--12. Подчеркнуто. Частые перемены династий, даже междуцарствия, не возмущали мертвой тишины духа народного, просвещения не западало в него,
   строки 14--16. Подчеркнуто и знак NB. Но наступило уже то время, когда Европа, наскучив феодализмом, начавшая исследовать псе подлежащее уму, приготовлялась сделать огромный пир анализу...
   Стр. 34, строки 16--18. Отчеркнуто и знак NB. Когда же мы обратимся к отчетливости, к познанию цели, то высота Петра делается еще яснее. Густав-Адольф, Александр Македонский, может быть, самый Наполеон...

-----

   "Двадцать осьмое января" -- юношеская статья Герцена (1833), раскрывающая первоначальный процесс формирования его исторических взглядов. В этом произведении, озаглавленном по дате смерти Петра I, Герцен ставил перед собой две задачи: во-первых, дать непосредственную оценку деятельности Петра I и, во-вторых, оценить эту деятельность в свете послепетровского периода истории России. Разработке этих вопросов Герцен намеревался посвятить две статьи под общим названием "Двадцать осьмое января". Однако статья вторая неизвестна; она либо не была написана, либо не сохранилась. В работе "Двадцать осьмое января" отражена попытка молодого Герцена подвести итоги своим размышлениям над рядом важных исторических проблем. Он ставит глубокие вопросы о закономерности исторического развития, о роли личности в истории, об источниках исторического прогресса, стремится выяснить отношения истории России к истории других стран Европы, определить особенности русского исторического процесса и па этой основе дает общий обзор русской истории до реформ Петра I включительно.
   Просветительские убеждения молодого Герцена, идеалистический характер его исторических взглядов обусловили переоценку им личной роли Петра I, идеализацию его реформ, которые он сравнивал с французской буржуазной революцией конца XVIII века. При этом важно, однако, подчеркнуть, что Герцен но рассматривал русский народ в качестве пассивного объекта преобразований. Интенсивность и широту петровских преобразований Герцен объяснял тем, что Россия устремилась за реформатором "с мощностью и силою характера славянского" и Петр I мог опереться на энергию, мужество, трудовые и ратные подвиги своего народа, ставшего активной силой переустройства страны. Извлекая уроки из истории России, Герцен выражал патриотическую уверенность в ее великом будущем. Он был убежден в том, что в дальнейшем Россия должна "вместе с Европою стремиться к ее мете", к развитию "гражданственности" и "дальнейшей цивилизации (в обширном смысле)", чтобы вместе с нею войти "в фазу человеческую, в фазу гармонии", т. е. прийти к социалистическому устройству общества.
   Таким образом, первое историческое произведение Герцена раскрывает самобытный и патриотический характер его исторических взглядов, их органическую связь с политическими воззрениями молодого дворянского революционера.

-----

   Стр. 29. "Рекла: сей человек предел мой нарушил" -- цитата из "Надписи V" Ломоносова.
   Стр. 30. Ведета -- пост сторожевой службы, призванный охранять войска от нечаянного нападения противника.
   Стр. 33. ...чудовище в латах и кольчугах...-- Младший сын Карла Великого, Людовик I Благочестивый, вступил на престол Франкского государства в 814 г. Результат правления его -- разрушение империи Карла Великого, разделенной Людовиком между своими сыновьями.
   Стр. 34. Фарос -- маяк (по названию знаменитого в древности и в средние века маяка на острове Фарос у устья Нила).
   Стр. 35. ...Софья-Доротея, принцесса Ангальт-Цербстская, жена голштинского принца Ульриха...-- До перехода в православие и бракосочетания будущая Екатерина II звалась Софья-Августа-Фредерика, принцесса Ангальт-Цербстская, а будущий Петр III -- Петром-Ульрихом, герцогом Гольштейн-Готторнским.
   "Прадеду правнук" -- слова на памятнике Петру I, сооруженному по заказу Павла I перед Инженерным замком в Петербурге.
   Целая Франция оплакивала 5 мая...-- 5 мая 1821 г. умер Наполеон.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru