Герштеккер Фридрих
Голубые и желтые

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Die Blauen und Gelben.
    Текст издания: журнал "Дѣло", NoNo 1-4, 1870.

ГОЛУБЫЕ И ЖЕЛТЫЕ.

РОМАНЪ ВЪ ТРЕХЪ ЧАСТЯХЪ

ФРИДРИХА ГЕРШТЕККЕРА.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

I.
Утро министра финансовъ.

   Въ Каракасѣ, въ домѣ подъ фирмою Гонзалесъ и Ко., въ высокой комнатѣ для склада, гдѣ было гораздо прохладнѣе, чѣмъ въ конторѣ, сидѣлъ за конторкой глава дома, старикъ Гонзалесъ. Онъ совершенно углубился въ свои книги и не замѣчалъ, какъ по складу взадъ и впередъ ходили рабочіе и выгружали тачки съ товарами, привезенными изъ Лагуайры, приморскаго порта, и нагружали ихъ кофеемъ, только-что доставленнымъ изъ внутреннихъ мѣстностей, для нагрузки въ гавани.
   Старикъ не обращалъ вниманія и на двухъ молодыхъ людей занимавшихся, одинъ пріемомъ товаровъ, а другой отправкой ихъ. Онъ такъ углубился въ свою счетную книгу, что не замѣтилъ даже какого-то посторонняго господина, пробравшагося между товарами, не снимая шляпы съ головы, и остановившагося противъ него у конторки. Только когда господинъ этотъ проговорилъ "здравствуйте"! и положилъ руку свою на конторку, Гонзалесъ взглянулъ поверхъ своихъ очковъ и увидѣлъ -- нельзя сказать, чтобы къ удивленію своему, да и нельзя сказать, чтобы къ удовольствію,-- министра финансовъ федеративныхъ штатовъ Венецуэлы. Министръ привѣтливо кивалъ ему головою и, казалось, былъ въ очень хорошемъ расположеніи духа.
   -- Какъ поживаете, сеньоръ Гонзалесъ? сказалъ маленькій и нѣсколько тучный министръ, протягивая старику руку черезъ слишкомъ высокую для него конторку.-- Вѣчно за работой! Правда, что вамъ, торговымъ людямъ, всего больше дѣла въ это время года. Вы работаете ужь постоянно, мы же, при настоящемъ правительствѣ, случается, голову теряемъ и не знаемъ, съ чего начать и чѣмъ окончить.
   -- Ну, сеньоръ Сильва, отвѣчалъ старикъ, довольно равнодушно пожимая протянутую руку министра, и какъ-то странно насмѣшливо улыбаясь;-- право вамъ нечего жаловаться на то, что вы завалены работой. Когда васъ просятъ о чемъ нибудь, вы только пожимаете плечами.
   -- Такъ, сеньоръ, проговорилъ министръ;-- и на это у меня есть основательныя причины, -- но назовите мнѣ въ цѣломъ городѣ хоть одного человѣка, который бы не просилъ меня о чемъ нибудь.
   -- И между тѣмъ ничья просьба не исполняется, смѣясь отвѣчалъ старый донъ-Педро.-- Но вотъ что остается для меня загадкой, сеньоръ, что у насъ еще находятся простаки, которые даютъ въ долгъ государству, а не значитъ ли это тоже самое, что выметать деньги на улицу.
   -- Ахъ, донъ-Педро, вы ужь слишкомъ строги къ намъ, замѣтилъ министръ;-- дѣла нехороши -- это такъ, но все-таки они еще не такъ худы. Наши векселя на таможню...
   -- Если съ ними явиться за уплатой, то оказывается, что выдача денегъ прекращена...
   -- Ну это случилось только разъ, потому что намъ самимъ необходимы были деньги, сказалъ министръ, пожимая плечами; -- иначе нельзя было поступить. Намъ самимъ было это непріятно, и больше этого не повторится.
   -- Почемъ знать! У насъ въ штатахъ совершаются странныя вещи. Меня еще болѣе удивило бы, еслибъ правительство когда нибудь само уплатило по выданному имъ векселю.
   -- Caramba, сеньоръ, вы ужь слишкомъ нападаете на насъ, отвѣчалъ смущенный министръ;-- если бы всѣ думали такъ, какъ вы, то откуда бы намъ брать необходимыя средства?
   -- Меня и удивляетъ, отвѣчалъ донъ-Педро,-- именно то, что не всѣ люди такъ думаютъ, хотя печальный опытъ и долженъ бы научить ихъ уму-разуму.
   -- Гм., проговорилъ сеньоръ Сильва, которому разговоръ этотъ начиналъ казаться очень непріятнымъ.-- У васъ дѣлъ много,-- вонъ я вижу привозятъ и увозятъ товары, какъ будто мы живемъ въ мирное и спокойное время...
   -- Господи помилуй, да всѣ нити торговли еще не порвались и мы надѣемся на лучшія времена, вѣдь такое положеніе дѣлъ не можетъ долго длиться.
   -- Вы правы, поспѣшно подхватилъ Сильва;-- вы вѣрно знаете, что въ Барцелонѣ революція совершенно подавлена, а съ сосѣдями генералъ Колина скоро справится. Фальконъ же приметъ ихъ въ ежовыя рукавицы, чтобы они увидѣли, что безполезно пытаются возставать противъ него, и сами бросили бы эти попытки.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? А я еще сегодня утромъ слышалъ совершенно противное изъ Барцелоны.
   -- Отъ кого слышали? поспѣшно спросилъ Сильва.
   -- Не все ли равно, проговорилъ старикъ, пожимая плечами; -- отъ человѣка, пріѣхавшаго прямо съ востока, который говорилъ, что вся провинція находится въ очень сомнительномъ положеніи, и что голубые совершенно господствуютъ во всѣхъ главныхъ городахъ.
   -- Пустяки! съ неудовольствіемъ воскликнулъ министръ;-- правительство должно же знать лучпіе другихъ, и сегодня утромъ въ шесть часовъ въ Лагуайру пришелъ съ казенными депешами пароходъ Боливаръ. Вы согласитесь со мною, что эти извѣстія вѣрнѣе болтовни празднаго путешественника. Нѣтъ, любезный другъ, революція, если только можно дать это названіе вспышкѣ двухъ, трехъ либераловъ, совершенно подавлена, и правительство крѣпко держитъ бразды правленія, только... вотъ... въ нѣкоторыхъ другихъ отношеніяхъ находится оно въ затрудненіи.
   -- Денегъ нѣтъ, лаконически проговорилъ донъ-Педро.
   -- Вы угадали!.. Именно въ настоящую минуту мы терпимъ нѣкоторый недостатокъ, и потому принуждены сдѣлать небольшой заемъ, чтобы прежде всего заплатить войскамъ.
   -- Да зачѣмъ же вамъ столько войскъ, если возстаніе подавлено?
   -- Намъ нельзя ничего уступать, любезный другъ. Надо же показать либераламъ, что во всякую минуту у насъ есть и сила, и желаніе прижать ихъ, лишь только они вздумаютъ возставать противъ насъ. Для этого достаточно небольшого войска, и при нашихъ отличныхъ предводителяхъ...
   -- Любезнѣйшій мой сеньоръ, перебилъ его старикъ, вообще весьма любезный и осторожный и нежелавшій ссориться ни съ одною изъ партій, но въ денежныхъ дѣлахъ человѣкъ непоколебимый; -- за исключеніемъ двухъ, трехъ офицеровъ, вообще настоящій военный составъ вашъ представляетъ шайку, которой врядъ ли можно довѣрить полдюжины серебряныхъ ложекъ.
   -- Вы преувеличиваете, любезный другъ. Я согласенъ съ вами, что къ нимъ примѣшалось нѣсколько грубыхъ людей...
   -- Негровъ, проговорилъ донъ-Педро.
   -- Не будьте несправедливы... я напомню вамъ генерала Колина...
   -- Генерала Холеру, какъ называетъ его народъ, замѣтилъ купецъ.
   -- Не совѣтовалъ бы я говорить такъ въ его присутствіи.
   Гонзалесъ съ нетерпѣніемъ повернулся на стулѣ; у него было много дѣла и кромѣ того онъ зналъ, что министръ хотѣлъ отъ него... денегъ... и больше ничего. Къ чему же не приступалъ онъ прямо къ дѣлу и только задерживалъ его занятія.
   Одинъ изъ молодыхъ приказчиковъ подошелъ къ нему и положилъ передъ нимъ бумагу.
   -- Прошу извинить меня, сеньоръ, обратился купецъ къ министру;-- мнѣ надо разсчитать рабочихъ, они сегодня же отправляются въ Лагуайру.
   -- Пожалуйста, не стѣсняйтесь, отвѣчалъ министръ;-- потомъ я попрошу у васъ минутъ пять... мнѣ надо сдѣлать вамъ предложеніе.
   -- Только не относительно денегъ, сеньоръ, потому что мой денежный шкафъ такъ же пустъ въ настоящую минуту, какъ и ваша государственная казна.
   -- Все-таки мы какъ нибудь сговоримся, отвѣчалъ министръ, не слишкомъ смущаясь, какъ человѣкъ, привыкшій къ подобнымъ отказамъ.
   Пока Гонзалесъ повѣрялъ счеты, министръ ходилъ между уложенными пробами кофе, и разсматривалъ ихъ. Но увидѣвъ, что Гонзалесъ снова сидитъ одинъ за своей конторкой, онъ воротился къ нему, и началъ безъ всякихъ предисловій:
   -- Вы только-что говорили о деньгахъ, любезный другъ.
   -- Да, но говорилъ въ отрицательномъ смыслѣ.
   -- Но вы вѣрно не захотите поставить правительство въ затруднительное положеніе.
   -- Будьте такъ добры, просмотрите этотъ счетъ, сказалъ Гонзалесъ въ отвѣтъ, повернувъ большую книгу, такъ что Сильва могъ читать въ ней;-- изъ него вы можете заключить, что не я ставилъ правительство въ затрудненіе, а оно поступало со мной самымъ невѣроятнымъ образомъ. На всѣ эти суммы: тутъ тысяча, тутъ двѣ... тутъ даже разъ четыре, у меня есть векселя на таможню, по таможня не платитъ, и если бы я этой сволочи уступилъ пятьдесятъ процентовъ, можетъ быть, тогда она уплатила бы мнѣ половину... но такъ...
   -- Такъ какъ вы храните эти векселя, то и доказываете, что имѣете довѣріе къ правительству, и знаете, что получите всю сумму сполна. Это положеніе временное, и такъ какъ мы скоро ожидаемъ уплаты за привезенные товары, уплаты въ девяносто тысячъ реаловъ, то вы можете быть увѣрены, что ваше требованіе тогда будетъ немедленно удовлетворено.
   -- Я желалъ бы имѣть столько состоянія, сухо отвѣчалъ Гонзалесъ,-- сколько надавали вы векселей въ счетъ этихъ девяноста тысячъ. но какъ бы тамъ ни было, въ настоящую минуту у меня нѣтъ денегъ, хотя бы я и полѣзъ ради васъ въ петлю. Вотъ этотъ ящикъ... вонъ маленькій, что стоитъ за вами, заключаетъ въ себѣ всю мою наличную кассу, и ее я могу вамъ предложить, если вы готовы дать за нее вексель на таможню. Ужь я рисковалъ такъ много, что могу рискнуть еще и этой бездѣлицей.
   -- А что въ этомъ ящикѣ? спросилъ министръ, бросивъ внимательный взглядъ на него.
   -- Сто реаловъ мѣдью, отвѣчалъ Гонзалесъ, пожимая плечами;-- даю больше, чѣмъ могу.
   -- Caramba, сеньоръ! вскричалъ министръ финансовъ, которому показалось это слишкомъ дерзкимъ, хотя ему въ его положеніи искателя денегъ приходилось выслушивать и не то.-- Я принимаю предложеніе ваше за шутку, потому что его превосходительство очень разсердились бы, еслибъ узнали о предложеніи, которое нельзя принять иначе какъ за оскорбленіе.
   -- Какъ угодно, сеньоръ, отвѣчалъ старикъ, снова пожавъ плечами;-- какъ хотите вы, чтобы мы имѣли деньги, когда само государство не платитъ намъ долговъ. Я точно также не привыкъ платить своимъ служащимъ мѣдью, а между тѣмъ принужденъ прибѣгнуть къ этому. Лучше мѣдью, чѣмъ ничѣмъ.
   -- Прощайте, сеньоръ! проговорилъ министръ, и вышелъ изъ склада, очевидно оскорбленный послѣднимъ замѣчаніемъ. Старикъ же Гонзалесъ улыбнулся, закрылъ книгу, и занялся другимъ дѣломъ.
   Лишь только министръ вышелъ изъ дома, какъ въ складъ вошелъ молодой человѣкъ и подошелъ къ конторкѣ старика.
   -- Батюшка!
   Гонзалесъ быстро и съ испугомъ подпалъ голову при звукѣ этого голоса.
   -- Жозефъ! Ты здѣсь? Я радъ, мальчикъ, что ты здѣсь, значитъ неправда то, что братъ мой написалъ мнѣ вчера о тебѣ. Какъ поживаешь?
   -- Хорошо, батюшка... но что же тебѣ написалъ дядя?
   -- Что ты открыто перешелъ къ голубымъ и что тебя видѣли въ Викторіи за хорошимъ занятіемъ, а именно, что ты возбуждалъ народъ противъ Фалькона.
   -- Все это правда, батюшка, смѣясь отвѣчалъ молодой человѣкъ, сдвинувъ немного широкую черную ленту на своей шляпѣ и показавъ отцу спрятанную подъ нею голубую кокарду.
   -- Да не съ ума ли ты сошелъ, что расхаживаешь здѣсь по Каракасу съ такимъ знакомъ на лбу? вскричалъ Гонзалесъ, вскочивъ съ своего мѣста и боязливо озираясь;-- знаешь, что ожидаетъ тебя, если это какъ нибудь откроютъ? Веревка... и неужели тебѣ ни на минуту не пришло въ голову, въ какое затруднительное и опасное положеніе поставишь ты отца своимъ безразсудствомъ?
   -- Развѣ ты, батюшка, доволенъ настоящимъ правительствомъ... нашимъ президентомъ, и желаешь, чтобы онъ продолжалъ управлять и раззорять страну?
   -- Глупости! какой благоразумный человѣкъ можетъ желать этого, отвѣчалъ старикъ;-- и чѣмъ скорѣе отправится онъ къ чорту, тѣмъ лучше будетъ это для Венецуэлы... но...
   -- Кто же выгонитъ его, если какая нибудь партія не возмется за оружіе? быстро продолжалъ Жозефъ.-- Это совершенно вѣрно, и потому мы со всей энергіей взялись за это дѣло. Чѣмъ энергичнѣе оно будетъ вестись, тѣмъ скорѣе придемъ мы къ концу, и повѣрь мнѣ, батюшка, что за исключеніемъ креатуръ Фалькона, и людей, которымъ онъ платитъ, весь городъ, вся страна противъ него.
   -- А откуда ты теперь? Я ужь, по крайней мѣрѣ, мѣсяца четыре не видалъ тебя... изъ гаціенды ты уѣзжалъ?
   -- Да, конечно... я объѣхалъ большую часть страны; теперь же я прямо изъ гаціенды. Такъ какъ теперь тамъ вовсе нечего дѣлать, и нечего ждать, то мнѣ и захотѣлось повидаться съ вами.
   -- У меня только-что былъ министръ финансовъ.
   -- Я видѣлъ, какъ онъ вышелъ изъ дома. Онъ конечно приходилъ за деньгами, ради Бога не давай ему больше ни копѣйки.
   -- А я ему предложилъ цѣлый ящикъ мѣди.
   -- И онъ не взялъ его?
   -- Нѣтъ.
   -- Тѣмъ лучше. Если дѣла пойдутъ хорошо, мы уничтожимъ въ Лагуайрѣ и въ портѣ Кабелло таможни, и тогда вся эта компанія будетъ голодать въ своемъ собственномъ гнѣздѣ.
   -- А кто заплатитъ мнѣ впослѣдствіи суммы, данныя мною правительству...
   -- Почемъ знать! Надѣюсь, что онѣ не велики; но вѣроятно тебѣ придется записать ихъ сажей въ трубѣ, потому что Фальконъ ничего не выпуститъ изъ награбленныхъ имъ денегъ, а если у кого изъ чиновниковъ и были передъ революціей деньги, то оли тоже будутъ держать ихъ крѣпко. Этимъ господамъ врядъ ли впередъ удастся еще что нибудь украсть.
   -- И ты дѣйствительно думаешь, что голубые побѣдитъ? спросилъ отецъ.-- Вѣдь народъ не терпитъ имени голосовъ или аристократовъ, принявшихъ участіе въ вашей революціи.
   -- Именно поэтому-то на этотъ разъ мы совершенно уничтожили всякія партіи, вскричалъ молодой человѣкъ.-- Партія называется не голосами противъ либераловъ, а уніей противъ Фалькона. Наши главные предводители и самые вліятельные люди принадлежатъ частью голосамъ, частью либераламъ, и сторонники наши цримыкаютъ къ намъ со всѣхъ сторонъ. Ты бы посмотрѣлъ, въ какомъ волненіи находится вся страна, въ то время какъ въ Арагуѣ революція организована по всѣмъ формамъ.
   -- А расы? Ты еще молодъ и не знаешь зависти смѣшанной крови къ бѣлымъ. Фальконъ очень умно поступалъ, что не разбиралъ этого, назначая своихъ генераловъ. У большей части изъ нихъ или, по крайней мѣрѣ, у многихъ въ жилахъ течетъ негритянская кровь, и потому онъ можетъ твердо положиться на низшій классъ.
   -- Это увидимъ, сказалъ Жозефъ.-- Впрочемъ стоило бы тебѣ взглянуть на нашъ генеральный штабъ. Весьма у немногихъ течетъ чистая кровь, а то все больше индѣйская.
   -- А теперь ты изъ гаціенды?
   -- Да, батюшка, я былъ тамъ.
   -- Какъ дѣла?
   -- Какъ дѣла? Кого правительственныя войска не успѣли захватить въ свои ряды, тотъ бѣжитъ теперь къ голубымъ. На кофейныхъ плантаціяхъ много сорной травы, и потому всѣмъ ужь хочется прекратить поскорѣе это невыносимое состояніе.
   -- А мнѣ хотѣлось бы, чтобы оно продлилось еще немного.
   -- Зачѣмъ же, батюшка? вѣдь оно раззоряетъ страну.
   -- Мнѣ хотѣлось бы сначала получить свои деньги съ правительства, прежде чѣмъ оно будетъ прогнано.
   -- А скоро ли ты надѣешься получить съ этого правительства хоть мѣдный грошъ?
   -- Почемъ знать... въ таможнѣ есть деньги, и друзья Фалькона умѣютъ брать, что имъ нужно,
   -- А ты изъ ихъ числа?
   -- Нѣтъ, но.... но я знаю его домашнія дѣла, а въ этомъ для насъ вся сущность дѣла.
   -- Домашнія дѣла?.. какъ понять мнѣ это?
   -- Тебѣ нечего это понимать, мальчикъ, потому что чѣмъ менѣе говорить объ этомъ, тѣмъ лучше... впослѣдствіи я, можетъ быть, разскажу тебѣ все дѣло. Но зачѣмъ собственно пріѣхалъ ты въ Каракасъ и не остался въ гаціендѣ? Вѣдь здѣсь ты не можешь быть полезенъ.
   -- Мнѣ хотѣлось повидаться съ вами, со всѣми, и вмѣстѣ съ тѣмъ узнать настроеніе города.
   -- Настроеніе положительно голубое, но это не имѣетъ ни малѣйшаго значенія, потому что городъ не возстанетъ, въ этомъ можешь быть увѣренъ. Такъ ты пріѣхалъ, чтобы конспирировать? Говорю тебѣ, Жозефъ, мнѣ пріятнѣе было бы знать, что ты въ гаціендѣ, чѣмъ здѣсь въ городѣ, потому что принести пользу здѣсь ты не можешь, а.... только наживешь мнѣ и себѣ непріятностей.
   -- Но я не могу тотчасъ же уѣхать.
   -- Не можешь? Такъ слѣдовательно есть еще какая нибудь другая причина. Могу я узнать ее?
   Жозефъ не рѣшался отвѣчать.
   -- Господи! сказалъ онъ наконецъ;-- я такъ давно уѣхалъ изъ города, что мнѣ хотѣлось бы повидаться съ старыми знакомыми.
   Отецъ посмотрѣлъ молча на сына поверхъ очковъ. Очевидно, что сынъ таилъ что-то, потому что открытое лицо молодого человѣка не могло лгать, но отцу не хотѣлось добиваться тайны и онъ только спросилъ:
   -- Заходилъ ты къ матери?
   -- Нѣтъ, я только-что пріѣхалъ.
   -- Ну, такъ или къ ней. Она долго скучала о тебѣ, и будетъ рада видѣть тебя. Я тоже приду сейчасъ.
   -- Ну такъ до свиданья, батюшка, вскричалъ Жозефъ, которому тоже хотѣлось прекратить этотъ разговоръ.
   Старикъ же остался за своей конторкой, и сидѣлъ, оперевъ голову на руку, и раздумывалъ о многомъ.
   Между тѣмъ, сеньоръ Сильва не такъ-то спокойно проводилъ утро, потому что на немъ лежала тяжелая задача -- достать денегъ прежде чѣмъ отправиться въ министерство. А каждый поселянинъ скорѣе могъ достать денегъ, чѣмъ самъ министръ финансовъ. Онъ навѣрное зналъ, что у него, въ присутственной комнатѣ, ждутъ его съ нетерпѣніемъ съ восьми часовъ человѣкъ десять или двѣнадцать. Никто изъ ожидающихъ его ничего не принесетъ ему, а напротивъ того, всѣ они предъявятъ ему свои требованія, а избѣгнуть ихъ и успокоить нельзя, потому что онъ уже успокоивалъ ихъ постоянно впродолженіи послѣднихъ четырехъ недѣль. Было отчего придти въ отчаяніе, хотя такая сцена разыгрывалась каждый день.
   -- Самъ чортъ не съумѣетъ быть министромъ финансовъ, ворчалъ онъ, выходя изъ третьяго венецуэльскаго торговаго дома съ пустымъ карманомъ и "вѣрнымъ обѣщаніемъ", а что значили обѣщанія -- онъ зналъ очень хорошо по своимъ собственнымъ, слишкомъ часто расточаемымъ обѣщаніямъ.-- У этихъ мошенниковъ деньги есть, но они не вѣрятъ болѣе своему собственному правительству, потому что сами всѣ намѣрены измѣнить. Если бы я былъ президентомъ, я зналъ бы что дѣлать, но этотъ проклятый Фальконъ такъ занятъ своими собственными планами, что не думаетъ болѣе о государствѣ. И кто же можетъ упрекать его въ этомъ, прибавилъ онъ, пылая ненавистью ко всему человѣчеству;-- онъ правъ, совершенно правъ, и будь я на его мѣстѣ, я поступилъ бы точно также. Мнѣ хотѣлось бы только, чтобы онъ былъ на моемъ мѣстѣ.
   И вздохнувъ, вошелъ онъ въ одинъ изъ венецуэльскихъ торговыхъ домовъ, принадлежавшій не американцу, а нѣмцу.
   Результатъ былъ конечно точно такой же, какъ и у Гонзалеса, только съ тою разницею, что здѣсь ему не предложили даже и ящика съ мѣдью.
   -- Очень жаль, сеньоръ, -- но въ кассѣ нѣтъ ни единой копѣйки наличныхъ денегъ, такъ какъ вчера домъ нашъ отдалъ послѣднія въ Лагуайрѣ въ таможню. Отчего вы не велите прислать оттуда?
   -- Но вѣдь у васъ при торговыхъ оборотахъ должны же быть наличныя деньги, грустно возразилъ министръ.
   -- А у васъ развѣ онѣ есть?
   -- Нѣтъ, поэтому-то я и пришелъ къ вамъ.
   -- Скоро у насъ во всемъ Каракасѣ не будетъ болѣе денегъ, сеньоръ, потому что если дѣла пойдутъ такъ, то Богъ знаетъ, чѣмъ все это кончится.
   -- Какія дѣла пойдутъ такъ?
   -- Денежныя... Куда дѣваются деньги, взимаемыя таможнями, и занимаемыя въ городѣ? Онѣ изчезаютъ, какъ вода на раскаленномъ камнѣ, или какъ въ дырявой бочкѣ, такъ что даже солдаты не получаютъ своего содержанія, а не то что купцы капиталовъ, данныхъ ими заимообразно. Я скоро совершенно прекращу свои дѣла, чтобы не имѣть болѣе непріятностей.
   Сеньоръ Сильва положилъ руки въ карманы, повернулся на каблукахъ и вышелъ изъ конторы. Онъ видѣлъ, что не получитъ тутъ ничего, и только даромъ потратитъ драгоцѣнное время. Въ другихъ мѣстахъ онъ не былъ счастливѣе. Онъ обходилъ еще четыре торговыхъ дома, два испанскихъ да два нѣмецкихъ, съ такимъ же успѣхомъ. Казалось, что все сговорилось противъ него въ этотъ день, и, въ совершенномъ отчаяніи отправляясь домой, онъ возложилъ послѣднюю надежду на нѣмецкую переплетную, въ которой онъ занималъ иногда бумагу и платилъ за нее тоже векселями на таможню. Такъ какъ векселя эти давались на очень миленькія суммы, то онѣ и оплачивались довольно акуратно. Теперь дѣло шло о попыткѣ занять тамъ значительную сумму.
   Переплетчикъ, веселый пруссакъ, еще утромъ слышалъ въ городѣ о положеніи дѣлъ и о томъ, что министръ финансовъ охотится за деньгами. Стоя въ дверяхъ своей лавки, со шляпою на головѣ и засунувъ лѣвую руку въ карманъ, онъ какъ-то насмѣшливо улыбнулся, увидавъ приближавшагося министра.
   -- Какъ поживаете, сеньоръ Роте? спросилъ министръ, подойдя къ нему и дружески кивнувъ ему.-- Какъ идутъ дѣлишки?
   -- Какъ видите, сеньоръ, отвѣчалъ нѣмецъ;-- я полирую косяки своими плечами, потому что больше нечего дѣлать. Но я очень радъ, что вижу васъ сегодня, я самъ хотѣлъ идти къ вамъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? чѣмъ могу служить вамъ, сеньоръ, дружески спросилъ министръ; конечно, рука руку моетъ; тамъ, гдѣ сначала можно выслушать просьбу, тамъ есть больше надежды на исполненіе своего желанія;-- что вамъ угодно?
   -- Мнѣ предстоитъ уплата, отвѣчалъ нѣмецъ, съ трудомъ сохраняя серьезность, такъ какъ министръ смутился;-- и мнѣ хотѣлось попросить васъ, не одолжите ли вы мнѣ тысячу реаловъ. Я дамъ вамъ вексель и хорошіе проценты. Въ послѣднее время у правительства были такіе значительные доходы...
   -- Caramba, сеньоръ! Значительные доходы! вскричалъ господинъ Сильва, которому было вовсе не до шутокъ;-- въ мою кассу ничего не попало. Но вы вѣрно шутите. Я самъ хотѣлъ просить васъ, не дадите ли вы мнѣ тысячу или двѣ реаловъ, подъ вексель на таможню. Вы знаете, что векселя акуратно оплачиваются.
   -- Вы хотите отъ меня денегъ? смѣясь спросилъ переплетчикъ.-- Нѣтъ ихъ у меня, самъ я плачу бумагою и сургучомъ. Это славно... министерство финансовъ хочетъ отъ меня денегъ.
   -- Любезный другъ, таинственно прошепталъ Сильва, -- намъ предстоятъ великія событія, и я могу сказать вамъ, что вы не останетесь въ проигрышѣ, если поможете, государству выпутаться изъ настоящихъ стѣсненныхъ обстоятельствъ.
   Нѣмецъ тихо засмѣялся.
   -- Что же дѣлать? Что вы на это скажете, сеньоръ, если мы отправимся вмѣстѣ? Обоимъ намъ нужны деньги, и вмѣстѣ, можетъ быть, у насъ будетъ больше кредита, чѣмъ порознь?
   -- Благодарю васъ, сеньоръ. Въ такомъ случаѣ государство съумѣетъ иначе достать себѣ денегъ. Прощайте.
   И донъ-Сильва грустно, но гордо пошелъ вдоль улицы.
   -- Иначе? повторилъ нѣмецъ, провожая глазами министра.-- Да, намъ это давно знакомо. Просто украсть.
   Гонзалесъ только-что воротился послѣ завтрака къ своей конторкѣ, какъ въ складъ вошелъ чиновникъ съ двумя солдатами, но невооруженными. Онъ передалъ поклонъ отъ сеньора Сильвы и просьбу -- выдать ему ящикъ съ мѣдью. При этомъ онъ положилъ записочку отъ министра на столъ.
   Гонзалесъ взялъ записочку и внимательно прочелъ просьбу.
   -- Такъ, любезный другъ, проговорилъ старикъ;-- все это хорошо и ящикъ вы получите -- я ужь обѣщалъ, но сеньоръ Сильва пусть пришлетъ мнѣ сначала вексель на таможню, безъ документа я не люблю выдавать деньги.
   -- Хорошо, сеньоръ, отвѣчалъ чиновникъ; -- но такъ какъ я ужь привелъ съ собой солдатъ, то они могутъ захватить ящикъ? Сеньоръ Сильва очень торопился. Я принесу вамъ документъ потомъ, когда буду проходить тутъ.
   -- Принесите мнѣ документъ сначала, любезный другъ; въ дѣлахъ все должно идти своимъ порядкомъ, а солдаты могутъ подождать тутъ. Лучше пусть они подождутъ, чѣмъ я; вѣдь имъ нечего дѣлать.
   Чиновникъ прикусилъ губы, но дѣлать было нечего, силой дѣйствовать было нельзя. Онъ приказалъ солдатамъ ждать до тѣхъ поръ, пока онъ не вернется самъ или не пришлетъ бумаги, и поспѣшно вышелъ изъ дому. Черезъ четверть часа пришелъ третій солдатъ, молча положившій вексель передъ Гонзалесомъ, въ ожиданіи распоряженія. Старикъ внимательно осмотрѣлъ бумагу, и, положивъ ее подъ пресъ-папье, сказалъ:
   -- Вотъ, ребята, тотъ маленькій ящикъ, вонъ тамъ сзади васъ. Онъ довольно тяжелъ. Осторожнѣе. Кланяйтесь сеньору Сильвѣ.
   Солдаты взяли ящикъ и вынесли изъ склада. Третій же солдатъ, что принесъ бумагу, не трогался съ мѣста и смотрѣлъ на купца, улыбаясь въ смущеніи.
   -- Что другъ? спросилъ старикъ; -- развѣ надо еще что нибудь?
   -- Грошикъ, сеньоръ, только грошикъ на хлѣбъ.
   Гонзалесъ улыбнулся, вынулъ изъ кармана мелочь и далъ солдату, который, поблагодаривъ, пошелъ за своими товарищами.
   

II.
Сеньора Корона.

   Неподалеку отъ площади св. Франциска стоялъ большой и чрезвычайно красивый и даже изящный домъ. Онъ рѣзко отличался отъ сосѣднихъ домовъ сѣрыми позолоченными оконными рѣшотками и выкрашенными стѣнами. Съ улицы видно было, что внутреннее убранство его вполнѣ соотвѣтствовало первому впечатлѣнію, потому что сквозь зеркальныя стекла виднѣлись богатыя вышитыя бѣлыя гардины. Можно было предположить, что въ этомъ домѣ жилъ богатый купецъ или землевладѣлецъ, удалившійся отъ дѣлъ и переселившійся въ столицу. А между тѣмъ въ этомъ домѣ жила вдова купца, умершаго въ Ангостурѣ, съ своей единственной дочерью. Хотя обѣ женщины жили довольно скромно, и въ особенности рѣдко выѣзжали, но тѣмъ не менѣе у нихъ очень часто бывали гости, и онѣ дѣлали даже иногда и вечера, на которые приглашались молодые люди.
   Сеньора Корона была еще красивая женщина, лѣтъ сорока восьми, и въ молодости, должно быть, была красавицей, что было видно еще теперь по чертамъ ея лица, по большимъ чернымъ глазамъ и прекраснымъ тонкимъ губамъ. При этомъ она была довольно полна. Около рта ея шла черта, доказывавшая твердость характера, да и нѣсколько сдвинутыя брови и легкій черный пушокъ надъ верхней губой, совершенно соотвѣтствовали ея характеру, нестрадавшему недостаткомъ твердости.
   Она доказала эту твердость, и въ городѣ говорили даже, будто въ послѣднюю революцію, незадолго передъ которою она переѣхала въ Каракасъ, она спасла президента Фалькона отъ опасности, дѣйствительно грозившей его жизни. Подробности этого конечно никому не были извѣстны, можетъ быть, это былъ даже просто одинъ слухъ. Точно также прежняя ея жизнь была покрыта мракомъ неизвѣстности, и она сама объ ней ничего не говорила. Вѣрно было только то, что въ началѣ она жила въ уединеніи и чрезвычайно просто, даже, можно сказать, жила нуждаясь. Но за то теперь средства ея, повидимому, значительно улучшились и она какъ будто старалась вознаградить себя за прошлые недостатки.
   По мѣрѣ того, какъ измѣнялись ея денежныя обстоятельства, такъ измѣнялись и политическія ея убѣжденія, что очень часто случается въ свѣтѣ. Пока она жила въ недостаткѣ, она принадлежала къ партіи федераловъ и сильно была озлоблена противъ годосовъ или землевладѣльцевъ. Теперь же все измѣнилось, такъ что она примкнула къ партіи противъ Фалькона и считалась самой ярой сторонницей революціи. У себя въ домѣ она собирала только такихъ лицъ, которыя положительно держались революціоннаго или "голубого" направленія.
   Это правда, что очень много порядочныхъ семействъ въ Каракасѣ прекратили знакомство съ нею, по причинѣ странныхъ слуховъ о сомнительномъ характерѣ этой женщины. Люди же крайней партіи съ удовольствіемъ знакомились съ нею, и кромѣ того для молодыхъ людей въ домѣ у нея былъ магнитъ -- очарованія котораго мало кто избѣгнулъ -- дочь ея Изабелла.
   Изабелла точно была красавицей даже между множествомъ прелестныхъ дѣвушекъ Каракаса. Высокая, стройная, съ изящными формами, съ прекраснымъ цвѣтомъ лица и черными большими блестящими глазами. Профиль ея былъ безукоризненно-правильный, и когда она смѣялась, то ямки на щекахъ и на подбородкѣ придавали ей еще болѣе прелести.
   Изабелла была красавица опасная, потому что была причиною не одного несчастія между молодыми людьми. Одинъ молодой купецъ, къ которому вначалѣ она казалась благосклонною, а потомъ охладѣла, пустилъ себѣ пулю въ лобъ -- говорятъ, что нѣсколько офицеровъ вызывали изъ-за нея другъ друга, хотя до настоящей дуэли дѣло и не дошло. Въ настоящее время она тоже была окружена цѣлой вереницей поклонниковъ, кружившихся вокругъ нея, какъ моль вокругъ свѣчки, и по всѣмъ вѣроятіямъ обжигавшихъ себѣ крылья. Она была ласкова со всѣми, смѣялась и шутила, но постоянно тщательно избѣгала всякихъ серьезныхъ разговоровъ, хотя характеръ этой странной и очаровательной дѣвушки былъ скорѣе серьезный, чѣмъ веселый.
   Бывало время, когда она запиралась къ себѣ въ комнату и никому не позволяла входить -- даже матери, когда же послѣ этого она выходила, то глаза ея казались точно заплаканными. Щемила ли сердце ея какая нибудь тайная скорбь? Никто не могъ угадать, и даже заподозрѣть это, когда она вечеромъ, одѣтая для танцевъ, и намазанная, какъ обыкновенно всѣ каракаскія дамы, летала подъ звуки инструментовъ и серебристый смѣхъ ея раздавался по всѣмъ комнатамъ.
   Эти минуты грусти конечно не укрывались отъ вниманія ея матери, но она никогда не говорила съ ней объ этомъ и ни о чемъ не спрашивала ее. Знала ли она причину? Во всякомъ случаѣ она смотрѣла на это очень хладнокровно, и ни чуть не безпокоилась объ этомъ. У сеньоры Короны было слишкомъ много дѣла для того, чтобы обращать вниманіе на дѣвичьи капризы, да и безпрестанные гости не давали ей времени опомниться.
   Вотъ и сегодня въ полдень въ будуарѣ ея собрался небольшой кружокъ дамъ. Въ Венецуэлѣ дамы принимали большое участіе въ политикѣ, и почти всѣ, или, по крайней мѣрѣ, большинство, принадлежали къ революціонной партіи. Впрочемъ на этотъ разъ можно было поговорить о важныхъ новостяхъ. Въ то время какъ въ Барцелонѣ побѣда революціи стала уже несомнѣнна, и въ Валенціи начали набирать отряды. Такимъ образомъ правительству грозила опасность и съ запада и съ востока, и въ городѣ стало извѣстно настроеніе юга.
   Сеньора Корона, которую нерѣдко называли сеньорой Карамбой, вслѣдствіе ея суровой осанки и испанской привычки болѣе чѣмъ нужно употреблять слово Caramba -- оспаривала съ жаромъ эти извѣстія. Она говорила, что недавно получила письма изъ самой Барцелоны и изъ Валенціи, и что, судя по нимъ, напротивъ того, настроеніе сильно измѣнилось. Населенію надоѣло жить въ постоянномъ безпокойствѣ, и ему хотѣлось бы обработывать поля, пасти скотъ, потому что запросъ на продовольствіе возрасталъ, а нигдѣ не было запасовъ на удовлетвореніе его.
   -- А для кого имъ обработывать землю! спросила сеньора Гіерра, мужъ который принужденъ былъ выѣхать изъ Каракаса, потому что его хотѣли арестовать за политическое преступленіе.-- Для желтыхъ, для этой сволочи, которая врывается къ жителямъ въ дома, и уводитъ послѣднюю корову изъ хлѣва, уносить послѣдній сахарный тростникъ съ поля? Они были бы дураками, если бы дѣлали это, а не заботились о томъ, чтобы прогнать кровопійцу Фалькона.
   -- Caramba! Сеньора! смѣясь вскричала старая хозяйка;-- вы употребляете сильныя выраженія, и если они дойдутъ до ушей его превосходительства, то я не желала бы быть на вашемъ мѣстѣ. Но вы несправедливы къ нему. Вы знаете, я вовсе не поклонница настоящей системы, и сама конечно желала бы, чтобы многое измѣнилось, но Фальконъ не всегда виноватъ, и я знаю изъ хорошихъ источниковъ, что онъ намѣревается именно теперь или основательно отстранить многія ошибки или, по крайней мѣрѣ, исправить ихъ. Caramba, надо же дать ему время провести свои реформы, а если онъ и потомъ ничего не сдѣлаетъ, ну тогда мы будемъ вполнѣ правы протестовать и, мнѣ кажется, даже дѣйствовать.
   -- Дорогая сеньора, замѣтила одна изъ дамъ, -- кажется, мы можемъ предоставить это голубымъ, потому что они вѣроятно скоро повернутъ по своему Фалькона.
   -- Вы дѣйствительно это думаете?
   -- Право.
   -- Но это конечно еще тайна?
   -- Вовсе нѣтъ, отвѣчала дама; -- по крайней мѣрѣ, не здѣсь. На западѣ и на востокѣ открыто вспыхнула революція, а теперь она начинается и на югѣ. Мужъ мой тамъ. Въ Калабоцо населеніе открыто заявило себя въ пользу революціи, и революціонеры хотятъ въ скоромъ времени идти на Санъ-Жуанъ-дель-Морро, а оттуда на Ортицъ, Вилла-да-Кура и Викторію, чтобы съ трехъ сторонъ окружить Каракасъ. Но, пожалуйста, не говорите еще ничего объ этомъ въ городѣ, чтобы не предупредить Фалькона, потому что депеши оттуда всѣ перехватываются голубыми.
   -- Caramba! вскричала удивленная сеньора Корона;-- въ такомъ случаѣ положеніе правительства плохо, и не долго еще управлять сеньору Фалькону. Ну, я очень рада, если годосы исполнятъ эту задачу.
   -- Но вѣдь въ этой революціи дѣйствуютъ не одни годосы, замѣтила сеньора Подъ -- тоже одна изъ гостей -- пароль партіи "Унія." Годосы соединились съ либералами, чтобы уничтожить эту грабительскую систему, которая дѣйствуетъ теперь въ странѣ. Можете себѣ представить, что мужу моему три мѣсяца тому назадъ дали вексель въ полторы тысячи реаловъ на таможню, и вы думаете деньги эти уплачены ему? Боже упаси. Тамъ негодяи предлагали ему въ уплату пятьдесятъ процентовъ съ тѣмъ, чтобы онъ росписался въ цѣлой суммѣ; остальные пятьдесятъ они конечно положатъ себѣ въ карманъ.
   -- Еще бы, конечно, замѣтила сеньора Гіерра; -- если президентъ воруетъ, то почему же чиновникамъ не дѣлать того же самого? Я ихъ нисколько не обвиняю; но что такъ дѣла не могутъ идти далѣе, это очевидно, я думаю, для каждаго ребенка.
   -- Но вѣдь на югѣ у революціи нѣтъ вождей, сказала сеньора Корона;-- всѣ главные предводители въ Барцелонѣ, а безъ руководителей имъ ничего не сдѣлать.
   -- Андресъ Альварадо стоитъ во главѣ тамошнихъ революціонеровъ, отвѣчала сеньора Гіерра, не мало гордясь тѣмъ, что она такъ подробно знаетъ дѣла революціи;-- а Адольфо Гарціа командуетъ отрядами, которые теперь именно должны соединиться.
   -- Caramba! Альварадо индѣецъ? вскричала сеньора Корона;-- да что же понимаетъ какой нибудь индѣецъ въ военномъ дѣлѣ?
   -- Извините, сеньора, отвѣчала госпожа Гіерра, въ жилахъ которой частью текла индѣйская кровь, и мужъ которой чуть ли не вполнѣ принадлежалъ къ этому племени;-- между индѣйцами можно найти необыкновенно умныхъ людей, и, можетъ быть, недалеко то время, когда индѣйцы снова займутъ у насъ въ странѣ то положеніе, котораго они на нѣкоторое время лишены завоевателями. Повѣрьте, что эта надежда соединила подъ знаменами революціонеровъ силы, и когда дѣло дойдетъ до битвы, то сила эта проявитъ себя.
   -- О, въ этомъ я не сомнѣваюсь, сеньора, отвѣчала старуха, вовсе недумавшая въ то время о происхожденіи своей гостьи, и вдругъ замѣтившая, что она тронула больное мѣсто.-- Конечно, индѣйцы народъ храбрый, и я отъ души желаю, чтобы они достигли своей цѣли. Во многихъ отношеніяхъ это было бы хорошо, тѣмъ болѣе, что мы горько разочаровались въ бѣломъ племени.
   Она стала прислушиваться, потому что кто-то постучался въ дверь, и услышала, что прислуга пошла отпирать дверь. Неужели еще гости? Сеньорѣ Коронѣ и отъ прежнихъ-то хотѣлось отдѣлаться, а тутъ ее задерживали, когда ей ужь не сидѣлось на мѣстѣ. Дѣла было такъ много.
   Вслѣдъ за этимъ слуга доложилъ о прибытіи сеньора Олеага, министра юстиціи и внутреннихъ дѣлъ. Всѣ дамы съ удивленіемъ вскочили, потому что какое могло быть дѣло министру тутъ, гдѣ только-что говорилось о революціи. Даже сама сеньора Корона была удивлена, но тотчасъ же закричала своимъ густымъ низкимъ голосомъ:
   -- Войдите же, сеньоръ, войдите, Caramba, не стоять же вамъ тамъ на улицѣ.
   Сеньоръ Олеага вошелъ въ комнату. Это былъ высокій, красивый мужчина въ чорномъ фракѣ и бѣломъ галстукѣ, съ небольшими черными завитыми усиками, и вѣчной.улыбкой на гладкомъ и безжизненномъ лицѣ.
   -- Сеньоры, мнѣ было бы чрезвычайно непріятно, если я помѣшалъ вамъ.
   -- Caramba, сеньоръ, не церемоньтесь! вскричала хозяйка дома;-- всѣмъ намъ пріятно васъ видѣть. Возьмите стулъ и садитесь, и потомъ разскажите намъ, что привело васъ сюда, такъ какъ конечно тайнъ между нами быть не можетъ.
   -- Тайнъ? Нѣтъ, отвѣчалъ сеньоръ, нѣсколько смутившійся безцеремонными словами хозяйки, и осматривая все общество.
   Казалось, онъ не зналъ вполнѣ, гдѣ находился. Присутствіе сеньоры Гіерры, которую онъ хорошо зналъ, не оставляло въ немъ сомнѣнія о характерѣ общества; а между тѣмъ заявленіе хозяйки дома было такъ положительно, а ей лучше было знать, что дѣлать. Тайной порученіе его остаться все-таки не могло, и такимъ образомъ, вынужденный обстоятельствами искренно высказаться разъ въ жизни и сказать правду, онъ продолжалъ:
   -- Въ сущности, настоящее порученіе должно было быть возложено на кого нибудь другого, но такъ какъ я не хотѣлъ отказать себѣ въ удовольствіи быть вѣстникомъ такого необыкновеннаго отличія, какимъ желаетъ наградить васъ его превосходительство нашъ многоуважаемый президентъ Фальконъ, то я и принялъ на себя обязанность передать вамъ отъ имени его превосходительства въ знакъ честныхъ вашихъ убѣжденій и прежнихъ услугъ, оказанныхъ лично президенту, дипломъ генеральши перваго класса, съ мѣсячнымъ содержаніемъ въ триста пезосовъ.
   -- Генеральши! вскричала сеньора Корона, смотря, съ удивленіемъ то на большой пакетъ, поданный ей министромъ, то на самого министра.
   Всѣ дамы точно замерли на своихъ мѣстахъ.
   -- Генеральши! подтвердилъ министръ съ обычной пріятной и любезной улыбкой,-- отличіе, которое вы будете раздѣлять только еще съ двумя другими дамами Венецуэлы, или даже всего континента, отличіе тѣмъ болѣе почетное, что оно рѣдкое.
   -- Но я все еще не понимаю, прошептала хозяйка.
   -- Прошу васъ, прочтите документъ, любезно проговорилъ министръ.-- Съ этого времени вы облечены въ санъ генерала. Солдаты будутъ отдавать вамъ честь, а жалованье будетъ вамъ выдаваться каждое первое число.
   Сеньора Корона, вообще не легко смущавшаяся, не могла придти въ себя отъ новизны этого положенія и отличія, о которомъ она до сихъ поръ даже не мечтала. Но это продолжалось не долго. Она распечатала пакетъ, и когда изъ него выпала медаль, то конечно она прежде всего воскликнула: "Caramba!" -- но быстро опомнилась. Пробѣгая бумагу и едва даже понимая смыслъ ея, она вспомнила объ обществѣ, окружавшемъ ее, и что не лучше ли было бы прочитать это письмо безъ свидѣтелей. Но уже сдѣланнаго нельзя было воротить, и потому она сообразила, что ей дѣлать.
   -- Любезный сеньоръ, сказала она, снова свертывая бумагу;-- его превосходительство придаетъ слишкомъ много вѣса дѣйствію, касающемуся столько же человѣколюбія, какъ и его личности, но это мнѣ очень нравится съ его стороны. Это показываетъ, что у него благодарное сердце, и я прошу васъ высказать ему отъ моего имени искреннюю благодарность за эту честь.
   -- Не премину. И такъ вы принимаете?
   -- Я?.. конечно... но Caramba! что приходитъ мнѣ въ голову: надѣюсь, что мнѣ не надо будетъ носить формы?
   Сановникъ съ удивленіемъ взглянулъ на нее, но за то дамы не могли выдержать болѣе, потому что и генеральскій санъ, и медаль казались имъ достаточно смѣшными. Чаша переполнилась; когда сеньора Корона, спросила съ своей обычной Карамбой, надо ли ей носить форму, имъ представилась такая картина, отъ которой онѣ фыркнули. Самъ Олеага конечно старался сохранить серьезность, такъ такъ порученіе его никакъ не согласовалось съ шуткой -- но это ему не удалось. Онъ прикусилъ губу, но тщетно. Сначала онъ улыбнулся, но не могъ произнести ни слова, и расхохотался, послѣ чего вдругъ остановился какъ будто въ испугѣ, найдя, что смѣхъ несовмѣстенъ съ его положеніемъ.
   -- Нѣтъ, это прелестно! воскликнула сеньора Пецъ, дама вообще очень живая и веселая.-- Представляю себѣ нашу Корону въ мундирѣ и съ желтой лентой на шляпѣ, съ висячей саблей... ха! ха! ха!
   -- А когда солдаты будутъ дѣлать ей на караулъ, вѣдь ей надо будетъ отдавать имъ честь! вскричала сеньора Гіерра.-- Прелестно! я буду по цѣлымъ днямъ гулять съ нею, мимо всѣхъ гауптвахтъ! ха! ха! ха!
   -- Да развѣ ей надо будетъ носить и коротенькій мундиръ? спросила маленькая полная дама, которая еще не смѣялась, а только представляла себѣ фигуру хозяйки. За этимъ замѣчаніемъ послѣдовалъ новый взрывъ хохота, которому не могъ не вторить и сеньоръ Олеага.
   -- Что вы сеньоры! воскликнулъ онъ, снова дѣлаясь серьезнымъ, -- что вы? Какъ же можно требовать, чтобы дама носила форму. Это только отличіе, дарованное сеньорѣ, невозлагающее на нее ни малѣйшихъ обязанностей. Государство разсчитываетъ при этомъ не на усердную службу сеньоры, а на ея дружеское расположеніе, и въ этомъ смыслѣ только и можно принять это отличіе. Но вы извините меня, милостивыя государыни, время мое принадлежитъ не мнѣ и потому я прошу позволенія откланяться. Сеньора, имѣю честь быть вашимъ покорнѣйшимъ слугой...
   Съ общимъ поклономъ ко всѣмъ дамамъ, который сеньоръ Олеага закончилъ болѣе низкимъ къ хозяйкѣ дома, онъ вышелъ изъ комнаты, и вслѣдъ за тѣмъ изъ дому.
   Изабелла присутствовала при этой сценѣ, но не произнесла ни слова, и не принимала участія въ общемъ смѣхѣ. Лицо прелестной дѣвушки стало необыкновенно серьезно, и нѣкоторое время даже на устахъ ея появлялась горькая и гнѣвная усмѣшка. Но она скоро изчезла, и лицо дѣвушки снова отуманилось. Когда сеньоръ Олеага вышелъ, Изабелла тоже удалилась, и уходъ ея не былъ никѣмъ замѣченъ.
   Дамамъ теперь вообще дѣла было много и безъ молодой дѣвушки. Смѣшная сторона назначенія была скоро забыта, и оно стало разсматриваться съ другой стороны. Что значило такое отличіе женщины, которая, сколько извѣстно, была совершенно на сторонѣ революціи? Не была ли она подкуплена той партіей, или подкупалась этимъ отличіемъ? Все можно было предположить, такъ какъ политикой страны слишкомъ часто руководила узкая выгода.
   Сеньора Гіерра первая высказала эти мысли.
   -- Что все это значитъ, другъ? вскричала она, всплеснувъ руками.-- Развѣ вы имѣете сношеніе съ этимъ Фалькономъ, что онъ вдругъ посылаетъ вамъ генеральскій чинъ? Генералъ-женщина! да этого еще никогда не бывало, и это произведетъ сильное впечатлѣніе. Вы теперь будете чуть ли не двухтысячнымъ генераломъ.
   -- Я? сношенія? отвѣчала сеньора Корона, презрительно сложивъ губы;-- какія могу я имѣть сношенія съ Фалькономъ? Это старая исторія, и странное выраженіе благодарности за оказанную услугу, и благодарности нѣсколько поздней, такъ какъ относительно меня Фальконъ не заслужилъ своего прозванія: "Великодушнаго".
   -- Нѣтъ, это не то! живо вскричала сеньора Гіерра;-- если вы не имѣете съ нимъ сношеній, то тутъ есть другія причины, потому что вѣдь Фальконъ достаточно уменъ. Не напрасно же онъ создалъ эту толпу генераловъ; вѣдь города, кишатъ ими. и, кажется, нѣтъ ни полицейскаго, ни таможеннаго, кто бы не носилъ генеральскаго чина. Не безъ цѣли же онъ это дѣлаетъ!-- вѣроятно съ тѣмъ, чтобы пріобрѣсти себѣ сторонниковъ въ населеніи, чтобы собрать различнаго рода людей, которые бы были расположены къ нему, какъ получающіе отъ него деньги, или надѣющіеся получить, такъ какъ получаютъ-то весьма немногіе что нибудь.
   -- Это такъ, замѣтила сеньора Пецъ;-- всюду, гдѣ только есть человѣкъ съ вліяніемъ, хотя бы это былъ самый жалкій негръ съ друзьями изъ низшаго слоя общества, тотчасъ же создаются генералы.
   -- Таможенный писарь въ Лагуайрѣ, сказала одна дама,-- точно также получилъ этотъ чинъ только потому, что у брата его большая кофейная, гдѣ бываетъ много людей. О, Фальконъ хитеръ, увѣряю васъ.
   -- Конечно, подтвердила сеньора Гіерра;-- и по этой же причинѣ и вы произведены въ генералы. Вѣдь у Фалькона всюду шпіоны,-- онъ очень хорошо знаетъ, какая политическая краска господствуетъ тутъ въ вашемъ кружкѣ, а что онъ не можетъ пренебрегать вашимъ вліяніемъ -- это само собою разумѣется. Теперь онъ забросилъ удочку и съ хорошей приманкой, въ триста пезосовъ мѣсячнаго содержанія, и приманку эту вы клюнули.
   -- Да, отвѣчала сеньора Корона, смѣясь этому сравненію;-- приманку-то я клюнула, а крючокъ-то не тронула -- ученую рыбу не такъ-то легко поймать, и ему придется много прицѣплять еще приманокъ, прежде чѣмъ онъ привлечетъ меня въ свою партію.
   Дамы стали какъ-то безпокоиться и начали искать своихъ шляпъ. Еще бы! Новость чесала, ихъ языкъ, и онѣ не могли дождаться благопріятныхъ обстоятельствъ, чтобы разболтать ее. Сеньора Карамба-генералъ, да развѣ это не прелестно и не стоило разсказать.
   -- А вы ужь отправляетесь?
   -- Да, милая Корона, у меня дома столько дѣла -- старшая моя дѣвочка такъ кашляла, когда я отправлялась сюда -- она такой изнѣженный ребенокъ; съ глазъ ее спустить нельзя.
   -- А у меня мужъ жаловался, что болитъ горло -- чистое наказанье нынче съ мужьями,
   -- Я же по разсѣянности захватила съ собой ключи отъ кладовой. Если мой придетъ теперь домой, ему нечего будетъ и поѣсть, а засѣданіе скоро должно кончиться.
   -- До свиданья, дорогія мои.
   -- Завтра мы придемъ навѣдаться, какъ вы спали съ своимъ новымъ чиномъ.
   -- Да, да; и не мѣшали ли вамъ эполеты... ха! ха! ха!
   -- Да, гдѣ же Изабелла? Вѣдь она только-что была тутъ.
   -- Не знаю, я не видала, когда она ушла.
   -- Ну такъ до свиданья, мои милыя, до свиданья!
   Маленькое общество разошлось у крыльца въ разныя стороны. Никто не звалъ другъ друга съ собою, у каждой было куда идти, и никто не пошелъ домой, несмотря ни на кашель ребенка, боль горла мужа и унесенные ключи отъ кладовой.
   Это не осталось безъ послѣдствій. Еще въ тотъ же вечеръ во всемъ Каракасѣ не оставалось ни одного дома, ни жалкой хижины негра, гдѣ бы ни говорили о новости, и разговоръ всюду вертѣлся на слѣдующей темѣ:
   -- Сеньора Карамба произведена въ генералы.
   Когда пріятельницы ушли, сеньора Корона, осталась у себя въ комнатѣ и глубоко призадумалась.
   -- Развѣ не могло это устроиться какъ нибудь иначе, лучше? шептала она;-- но тогда конечно... продолжала она съ презрительной улыбкой;-- государство не приняло бы на себя уплату, а Фалькону пришлось бы выдавать изъ своего собственнаго кармана. Гдѣ ты была, Изабелла? спросила она, когда дѣвушка снова вошла въ комнату и заняла обычное свое мѣсто у окна.
   -- Гдѣ была? Конечно, у себя въ комнатѣ.
   -- Ты вѣдь слышала, что принесъ мнѣ Олеага.
   -- Да.
   -- Что же ты думаешь объ этомъ?
   -- Я не понимаю Фалькона...
   -- Я понимаю его отлично, отвѣчала старуха;-- но такой странный поступокъ...
   -- Скажите лучше смѣшной. Городъ отлично позабавится этимъ.
   -- Ну что мнѣ до этого за дѣло, отвѣчала сеньора, пожимая плечами;-- будутъ говорить объ этомъ недѣлю, а тамъ и забудутъ. Недѣля же эта начнется очень скоро -- объ этомъ ужь позаботятся и Гіерра и Пецъ и другія. Онѣ усидѣть тутъ не могли, такъ спѣшили къ своимъ пріятельницамъ. Но надо тотчасъ же написать Фалькону... конечно чтобы поблагодарить его за честь... Это никого не удивитъ. Жуанъ на дворѣ?
   -- Онъ сѣдлаетъ мнѣ лошадь.
   -- Ты хочешь ѣхать? Одна?
   -- Почему же нѣтъ. У меня такъ болитъ голова.
   Мать, не ожидая даже этого отвѣта, подошла къ письменному столу и поспѣшно написала нѣсколько строкъ на большомъ листѣ бумаги -- благодарность за отличіе, но письмо ея было что-то необыкновенно коротко и безцеремонно. Она употребила, болѣе старанія, исписавъ мелко небольшой листикъ бумаги, который вложила въ то же письмо, запечатала все и позвонила слугу.
   Слуга проходилъ по двору въ то время, какъ въ дверь кто-то постучался, и когда онъ отворилъ, то увидѣлъ молодого человѣка, желавшаго говорить съ дамами.
   -- Позвольте вашу фамилію, сеньоръ?
   -- Старый знакомый... доложи обо мнѣ такъ, и больше ничего.
   Слуга исполнилъ приказаніе и вслѣдъ за тѣмъ сама сеньора Корона высунулась въ двери и, узнанъ посѣтителя, немного смутилась, но отказать уже не могла и потому воскликнула, пріятно улыбаясь:
   -- А, сеньора, Гонзалесъ! входите! входите! Изабелла, вѣдь это донъ Жозефъ, о которомъ мы думали, что онъ уѣхалъ на континентъ... гдѣ это вы пропадали все время, сеньоръ?
   -- Внутри страны, сеньора... но я отъ души радъ, что снова вижу васъ, а вы сеньорита цвѣтете... Вы не повѣрите, какъ я счастливъ, видя васъ такой прелестной.
   У Изабелы впродолженіи цѣлаго дня было нѣсколько блѣдное, болѣзненное лицо, но тутъ она стояла передъ молодымъ человѣкомъ вся раскраснѣвшаяся, и, протянувъ ему руки, отъ души проговорила:
   -- Я рада видѣть васъ, сеньоръ -- васъ часто недоставало намъ на нашихъ скромныхъ вечеринкахъ.
   -- Если бы я дѣйствительно смѣлъ вѣрить этому, сеньорита, отвѣчалъ Жозефъ, не сводя глазъ съ прекраснаго лица молодой дѣвушки;-- но вѣдь это вѣроятно одна изъ тысячи любезностей, которыми такъ богатъ нашъ языкъ.
   -- Я говорю правду... садитесь же.
   -- Я вижу, вы собираетесь ѣхать верхомъ...
   -- Торопиться некуда; лошадь можетъ подождать -- да, кажется, мать моя отослала куда-то слугу. Я могу подождать, пока онъ воротится. Гдѣ же вы были?
   Хозяйка дома отдавала между тѣмъ за дверьми Жуану письмо и при этомъ что-то шептала ему. Послѣ этого она вернулась къ молодымъ людямъ.
   -- Ну, сеньоръ, гдѣ же вы скрывались? Caramba! въ городѣ ходили ужь о васъ самые нелѣпые слухи, и мы ждали, что вскорѣ вы появитесь въ Каракасѣ во главѣ голубого отряда.
   -- Ну не во главѣ, сеньора, смѣясь отвѣчалъ молодой человѣкъ;-- а капитаномъ-то я сталъ. Видите, вотъ и кокарда.
   -- У голубыхъ? поспѣшно вскричала старуха и съ нетерпѣніемъ ждала отвѣта молодого человѣка.
   -- Неужели вы думаете, что я поступлю на службу къ желтымъ?
   -- Но неужели у васъ уже дѣйствительно организованное войско? У насъ здѣсь разсказываютъ, что будто у васъ люди дезертируютъ, только-что успѣете вы собрать ихъ.
   -- Если такъ думаетъ правительство, то тѣмъ лучше, но я могу васъ увѣрить, что вся страна на нашей сторонѣ, и что у насъ солдатъ больше, чѣмъ намъ нужно -- по крайней мѣрѣ гораздо большее число мы можемъ привлечь на свою сторону.
   -- Но вѣдь Калабацо, говорятъ, заявило себя въ пользу Фалькона.
   -- Калабацо! вскричалъ Жозефъ;-- все насквозь голубое, и оттуда ждемъ мы самаго сильнаго подкрѣпленія.
   -- Но развѣ вы не подвергаетесь большой и безполезной опасности? спросила Изабелла, съ какимъ-то грустнымъ выраженіемъ лица слушавшая весь этотъ разговоръ,-- нося эту голубую кокарду такъ открыто здѣсь, въ Каракасѣ, и прикрывая ее прозрачной лентой?-- Если это откроется?-- если кто нибудь донесетъ на васъ. Васъ примутъ за шпіона, а вы знаете какъ строги, какъ жестоки военные законы.
   -- Не бойтесь за меня, сеньорита, дружески отвѣчалъ Жозефъ; -- я вѣдь остерегаюсь, да и кромѣ того здѣсь, въ Каракасѣ, я не на долго. Я хотѣлъ видѣть здѣсь только нѣкоторыхъ друзей -- васъ посмотрѣть, прибавилъ онъ тихо;-- а потомъ опять ѣхать, куда призываетъ меня долгъ. Скоро вспыхнетъ война.
   -- Такъ вотъ какъ... слѣдовательно Фалькону долго не удержаться, если онъ во время не приметъ мѣръ.
   -- Я думаю и онѣ не помогутъ ему -- настроеніе вездѣ враждебно ему, по причинамъ вполнѣ основательнымъ. Вы бы посмотрѣли лачужки несчастныхъ, раззоренныхъ, недалеко отъ которыхъ стоятъ желтые; это ужасъ! Послѣдняя корова у нихъ не воруется, а уводится открыто, также и послѣдній оселъ, на которомъ они возятъ себѣ воду. Маленькія поля съ сахарнымъ тростникомъ опустошены, а домашняя утварь -- которой ужь безъ того немного -- и перебита, и переворована. И это очень понятно! Солдаты сами не получаютъ жалованья, да и офицеры-то получаютъ въ рѣдкихъ случаяхъ, и живутъ только однимъ грабежомъ.
   -- Но деньги-то, что приходятъ изъ Лагуайры? дрожащимъ головомъ спросила Изабелла;-- вѣдь онѣ назначались на войско.
   -- Да, это такъ, съ горечью отвѣчалъ Жозефъ;-- войско и получило ихъ, то есть тысячи генераловъ, назначенныхъ человѣкомъ, который, къ стыду страны, до сихъ поръ президентъ, солдаты же не получили ничего; а за то самъ Фальконъ отослалъ хорошую сумму за-границу на послѣднемъ пароходѣ. Великодушнымъ называютъ его только его креатуры, а народъ зоветъ его "кровопійцей".
   -- Сколько человѣкъ считается у голубыхъ подъ ружьемъ? спросила старуха, интересовавшаяся болѣе подробностями, чѣмъ мнѣніемъ народа о Фальконѣ.
   -- Еще не очень много, отвѣчалъ Жозефъ;-- потому что люди еще намъ не нужны, и мы не хотимъ, подобно желтымъ, опустошать страну. Но они ждутъ только знака и надѣюсь, что тогда у насъ будетъ восемь тысячъ человѣкъ подъ ружьемъ.
   -- Ну, съ насмѣшкой проговорила старуха;-- восемь тысячъ,-- если бы вы собрали восемь сотъ, то и того было бы не много. У Фалькона много приверженцевъ въ странѣ -- болѣе чѣмъ вы полагаете; право я боюсь, чтобы все это дѣло не лопнуло.
   -- Будьте покойны, сеньора. Даже тутъ въ Каракасѣ партія голубыхъ сильно дѣйствуетъ, и у насъ есть друзья даже въ самомъ дворцѣ.
   -- Во дворцѣ! вскричала старуха;-- да можетъ ли это быть?
   -- И между ближайшими приближенными президента, прибавилъ молодой человѣкъ.
   -- Ну, вы это воображаете только, сеньоръ, сказала старуха, качая головою;-- приближенные Фалькона слишкомъ много ему обязаны, и я боюсь, что друзья ваши обмануты ложными слухами и будутъ дѣйствовать неосторожно.
   -- Извините, сеньора, отвѣчалъ Жозефъ;-- конечно я не могу сказать вамъ ничего положительнаго, потому что но близко знаю это дѣло, и здѣсь или скорѣе въ Викторіи слышалъ только памеки; но составленъ основательный планъ, и если онъ удастся, то революція будетъ скоро окончена и сотнямъ и тысячамъ человѣкъ будетъ спасена жизнь.
   -- И планъ этотъ?
   -- Взять самого Фалькона подъ арестъ.
   -- Caramba! Это смѣло -- а съ какой это цѣлью?
   -- Во-первыхъ, какъ мнѣ кажется, отвѣчалъ онъ, -- чтобы освободить множество политическихъ заключенныхъ, томящихся теперь по тюрьмамъ, а потомъ, чтобы принудить Фалькона отречься. Голубые не любятъ кровопролитія. Но точнаго объ этомъ дѣлѣ я и самъ не знаю, такъ какъ не принадлежу къ числу посвященныхъ.
   -- А въ Каракасѣ есть и посвященные?
   -- Конечно, но мнѣ не сказали ихъ именъ въ Викторіи.
   -- Милый молодой человѣкъ, сказала спокойно старуха,-- все это очень романично, и ваши молодыя горячія головы, можетъ быть, распаляются не въ мѣру. Но вѣдь это вовсе не шутка поймать льва въ его собственной берлогѣ, и многіе обожгутъ себѣ на этомъ руки.
   -- Только бы удалось, сеньора. Мнѣ кажется, планъ задуманъ со всѣхъ сторонъ такъ хорошо и при помощи въ самомъ дворцѣ...
   -- А кто тамъ?
   Жозефъ замолчалъ -- старуха такъ быстро спросила его, и смотрѣла на него при этомъ такъ пристально и проницательно,-- вѣдь все-таки это была женщина, и молчать, слѣдовательно, не умѣла,-- да и кромѣ того могла проронить неосторожное слово въ присутствіи своихъ пріятельницъ.
   -- Развѣ вы болѣе не довѣряете мнѣ, сеньоръ, продолжала старуха, видя, что онъ колеблется отвѣчать, -- а я думала, что доказала, какъ отношусь къ вашему дѣлу, и еще болѣе докажу теперь, когда Фальконъ сдѣлалъ попытку -- подкупомъ переманить меня на свою сторону.
   -- Въ самомъ дѣлѣ онъ это сдѣлалъ? Конечно обѣщаніями, потому что обыкновенно онъвѣдь ограничивается однѣми обѣщаніями.
   -- Нѣтъ, но только обѣщаніями, но и содержаніемъ въ триста пезосовъ въ мѣсяцъ и почетнымъ отличіемъ.
   -- Вы конечно отказались отъ этого?
   -- Нѣтъ, я не такая дура. Это единственный способъ вытянуть хоть что нибудь изъ награбленнаго, а вѣдь деньги, получаемыя и съ другой цѣлью, я могу употребить въ пользу революціи. Голубымъ деньги такъ же нужны, какъ и желтымъ, но мнѣ важно знать, кого вы имѣете во дворцѣ президента. Очень можетъ быть, что я могу помочь ему, и если я буду посвящена, то я буду дѣйствовать съ нимъ заодно. А что я пользуюсь вліяніемъ въ Каракасѣ -- я думаю, это я доказала вамъ.
   -- И вы обѣщаете мнѣ хранить имя его втайнѣ? Впрочемъ, имени-то его я не знаю, а только должность.
   -- Неужели я такъ болтлива, что вы боитесь моей нескромности? вскричала обиженная старуха.
   -- И вы считаете необходимымъ и полезнымъ, сеньорита, чтобы я назвалъ это лицо? спросилъ Жозефъ.
   -- Я прошу васъ объ этомъ, сказала молодая дѣвушка, и при этомъ она такъ поблѣднѣла, что это поразило даже Жозефа.
   Отчего имъ обѣимъ хотѣлось такъ принимать участіе въ заговорѣ? И не болѣе ли это, чѣмъ простое любопытство? Врядъ ли. Жозефъ въ душѣ улыбнулся, и все-таки въ немъ явилось какое-то смутное недовѣріе.
   -- Хорошо, сказалъ онъ, -- если вы непремѣнно хотите знать, во дѣло должно остаться втайнѣ. Это поваръ Фалькона.
   -- Caramba, вскричала старуха,-- мулатъ?
   -- Я его вовсе не знаю, но мнѣ такъ сказали.
   -- И что же планъ этотъ предполагается скоро привести въ исполненіе?
   -- И этого не могу вамъ сказать, но вѣроятно заговорщики ждутъ только благопріятнаго случая, чтобы дѣйствовать. Вѣдь опредѣленнаго въ такомъ дѣлѣ быть ничего не можетъ.
   Жуанъ вернулся и спросилъ, подавать ли лошадь.
   -- Отдалъ ли ты письмо?
   -- Отдалъ, сеньора.
   -- Былъ онъ дома?
   -- Да.
   -- Я ѣду, сказала Изабелла,-- пусть лошадь выведутъ на дворъ. Сеньоръ, вы извините меня... я обѣщала заѣхать къ одной пріятельницѣ.
   Мать Изабеллы вышла, чтобы еще кое о чемъ спросить Жуана.
   -- Изабелла, тихо, но сердечно проговорилъ Жозефъ, -- неужели нельзя когда нибудь видѣть васъ одну хоть четверть часа. Мнѣ надо сказать вамъ такъ много... и такое важное.
   -- О политикѣ? улыбаясь спросила Изабелла; но улыбка эта была принужденная.
   -- Нѣтъ, право нѣтъ, увѣрялъ Жозефъ,-- этотъ несчастный разладъ въ нашей чудной родинѣ вѣроятно скоро кончится, но обязанности вызываютъ меня отсюда поскорѣе, даже слишкомъ скоро. Устройте, чтобы я вернулся съ счастливымъ сердцемъ.
   -- Я не понимаю васъ...
   -- Вы поняли меня, когда я говорилъ съ вами въ послѣдній разъ. Тогда вы были такъ милы... такъ добры...
   -- А теперь?
   -- Не знаю... мнѣ кажется, вы измѣнились -- очень измѣнились и, всмотрѣвшись въ васъ пристальнѣе, я замѣчаю около вашего рта какую-то черту грусти, такъ что у меня сердце разрывается на части. Вы развѣ несчастливы, Изабелла?
   -- Въ другой разъ, въ другой разъ, уклончиво отвѣчала Изабелла.-- Вотъ идетъ мать. Можетъ быть, завтра утромъ вы застанете меня... Я... буду очень рада снова видѣть васъ, и тогда вы побольше разскажете мнѣ... мнѣ такъ любопытно знать.
   И не давъ ему времени отвѣтить, она вышла на дворъ, легко вскочила на сѣдло, еще разъ дружески кивнула назадъ, и выѣхала въ ворота на улицу.
   Когда она обернулась еще разъ, она увидала, что Жозефъ тоже вышелъ изъ дома, и смотрѣлъ ей вслѣдъ, пока она не скрылась.
   

III.
Новый генералъ.

   За нѣсколько миль отъ Каракаса, на берегу морскомъ лежитъ Лагуайра, гавань столицы, заложенная испанцами, какъ многіе города южной Америки, на нѣкоторомъ разстояніи отъ морского берега, чтобы не подвергаться набѣгамъ пиратовъ.
   Мѣсто конечно неблагопріятно для гавани, потому что не представляетъ никакого удобства кораблямъ, кромѣ развѣ довольно твердаго и глубокаго дна. Вообще корабли ничѣмъ не защищены противъ частыхъ и по большей части сильныхъ сѣверныхъ вѣтровъ и тогда принуждены какъ можно скорѣе сниматься съ якоря и отходить объ берега. Да и кладь они принуждены выгружать на тачки или принимать съ нихъ, такъ какъ магазиновъ на берегу нѣтъ.
   Хотя для таможни и устроена небольшая каменная дамба, шаговъ въ семьдесять или въ восемьдесять длины, но нигдѣ она не укрѣплена противъ напора волнъ. Даже при штилѣ туда не могутъ подойти лодки, при вѣтрѣ же причалить тамъ не только опасно, но просто невозможно. И много людей тонетъ тамъ.
   Тѣмъ не менѣе Лагуайра, какъ предвѣріе столицы, не только одна изъ значительныхъ, по самая значительная гавань Венецуэлы. Тамъ поселилось много богатыхъ торговыхъ домовъ, ведущихъ дѣла во всей странѣ, и нѣмцы занимаютъ тутъ первое мѣсто.
   Почти во всѣхъ испанскихъ колоніяхъ большая часть торговли ввозными товарами находится въ рукахъ нѣмцевъ и, несмотря на это, у нѣмцевъ нѣтъ никакого политическаго заступничества, потому что до сихъ поръ нѣмецкіе консулы за-границей ровно ничего не значили, да и что могли они сдѣлать, кромѣ того, какъ самимъ выпутываться какъ нибудь при вѣчныхъ революціяхъ въ тѣхъ мѣстностяхъ. Неся убытокъ, они вознаграждали его какимъ нибудь инымъ способомъ. Охраняло же ихъ исключительно неумѣнье мѣстныхъ жителей отличить одинъ флагъ отъ другого, хотя они и предпочитали вообще грабить дома съ флагами. Нѣмцы встрѣчали себѣ поддержку въ расположеніи лицъ, стоявшихъ въ то время во главѣ правительства, и когда они подвергались грабежу или дурному обращенію, то консулъ конечно могъ протестовать, но и только.
   До послѣдняго времени въ Венецуэлѣ дѣла шли такимъ же порядкомъ, и хотя гавань ея и не находилась въ центрѣ движенія, но тѣмъ не менѣе для столицы она была важна своей таможней. Настоящее правительство получало свои единственные доходы изъ этой гавани, и уже въ послѣднюю революцію Лагуайра была взята два раза штурмомъ. Въ настоящее время въ гавани стоялъ гарнизонъ, усиленный, когда вѣсть о вспыхнувшемъ возстаніи въ Барцелонѣ достигла Каракаса. Достовѣрныя извѣстія могъ принести съ собою только пароходъ, котораго ждали каждую минуту. Онъ опоздалъ въ этотъ день; обыкновенно онъ приходилъ съ восходомъ солнца.
   Недалеко отъ пристани и главной торговой улицы города стоялъ большой домъ нѣмецкаго консула, господина Беренса. Торговымъ затишьемъ консулъ пользовался для того, чтобы перебрать старые запасы товаровъ и уложить ихъ по мѣстамъ. Конечно все это были товары привозные, нѣмецкіе, для которыхъ не могли найтись покупатели при вѣчныхъ безпокойствахъ. Теперь ихъ перебирали, чтобы отправить впослѣдствіи во внутрь страны и очистить мѣсто для свѣжей клади.
   Молодые приказчики занимались этимъ съ помощью работниковъ, которые таскали и открывали тяжелые ящики, потомъ снова забивали ихъ и ставили по мѣстамъ. Иногда кто нибудь изъ прохожихъ заходилъ туда и смотрѣлъ на работу, но на нихъ никто не обращалъ вниманія. Вѣдь это не были покупщики, а только мѣшавшіе прохожіе. Потомъ они уходили опять своей дорогой.
   Въ числѣ другихъ въ складъ вошелъ молодой человѣкъ -- очевидно нѣмецъ. Онъ ни на что не обращалъ вниманіе, а только спросилъ господина консула. Ему указали въ контору, куда онъ вошелъ, держа въ рукахъ шляпу.
   -- Господинъ консулъ, проговорилъ онъ въ такомъ волненіи, что даже забылъ поклониться купцу,-- я пришелъ просить васъ о помощи... о защитѣ... Я подданный королевства баварскаго.
   -- Что же съ вами случилось, на что вамъ понадобилась помощь консула? спокойно спросилъ его купецъ, оборачиваясь къ нему.
   -- Со мной ничего, вскричалъ молодой человѣкъ, ожидавшій большаго участія,-- но съ моимъ братомъ. Онъ занимался въ деревнѣ своимъ дѣломъ, онъ портной, и двѣ недѣли тому назадъ на него напали желтые и взяли его въ солдаты, о чемъ онъ пишетъ мнѣ потихоньку въ письмѣ.
   -- Давно ли онъ здѣсь?
   -- Нѣтъ еще двухъ лѣтъ, онъ не говоритъ даже хорошенько по-испански.
   -- И его принудили?
   -- Нѣтъ не принудили, отвѣчалъ молодой человѣкъ, непонявшій выраженія;-- но потащили его съ собой, навязали саблю, дали въ руки ружье, и теперь онъ сидитъ въ Викторіи, и ѣсть ему даютъ только солонину, да солдатскій хлѣбъ, и заставляютъ по цѣлымъ днямъ учиться выправкѣ и стоять на караулѣ.
   -- Развѣ онъ не сказалъ, что онъ нѣмецъ... что онъ иностранецъ.
   -- Конечно, но они только подняли его на смѣхъ.
   -- Какъ зовутъ вашего брата?
   -- Каспаръ Фольмейеръ.
   -- Откуда?
   -- Изъ Нюренберга.
   -- Когда это случилось?
   -- Недѣли двѣ тому назадъ.
   -- И вы навѣрное знаете, что онъ находится теперь въ Викторіи?
   -- Оттуда пришло его письмо, и туда они стащили его.
   Господинъ Беренсъ записалъ все это на листкѣ бумаги, и положилъ подлѣ себя. Нѣмецъ же не трогался съ мѣста и, казалось, ждалъ отвѣта.
   -- Вамъ еще что нибудь надо? спросилъ консулъ.
   -- Мнѣ? съ удивленіемъ отвѣчалъ подданный королевства баварскаго; -- да развѣ вы не освободите его? Вѣдь это неслыханное дѣло. Мы -- не бродяги, паспортъ нашъ совершенно въ порядкѣ, какъ ему слѣдуетъ быть, мы и въ Баваріи освобождены отъ рекрутской повинности, а вдругъ тутъ приходится стать на ряду съ неграми, да еще пожалуй быть растрѣляннымъ? Этого правительство наше никакъ не допуститъ, для этого вѣдь существуютъ и консулы.
   -- Милый другъ, спокойно отвѣчалъ консулъ;-- не горячитесь, это совершенно безполезно. Мы, здѣшніе консулы, можемъ только сначала довести до свѣденія мѣстныхъ властей о такомъ неслыханномъ случаѣ. Когда же это будетъ сдѣлано, то, само собою разумѣется, намъ придется ждать, что предпримутъ власти.
   -- Но королевство баварское... вскричалъ господинъ Фольмейеръ.
   -- Сдѣлайте одолженіе не надоѣдайте мнѣ. Чего потребуете вы отъ вашего королевства баварскаго, если военный министръ не тотчасъ же выдастъ вамъ вашего брата, за что я никакъ поручиться не могу, или если въ это время съ нимъ случится какое нибудь несчастіе? Не нанять ли ему съ полдюжины военныхъ кораблей и не послать ли сюда, потому что Каспаръ Фольмейеръ, переселившись, подвергся оскорбленію? Или не идти ли мнѣ съ своими служащими противъ венецуэльской арміи, такъ какъ королевство баварское врядъ ли пошлетъ сюда войско. Я могу только написать военному министру и просить его освободить несправедливо взятаго въ солдаты нѣмца.
   -- А если онъ этого не сдѣлаетъ?
   -- Ну... тогда прошу васъ -- скажите мнѣ сами, что дѣлать мнѣ въ такомъ случаѣ.
   -- Да, но гдѣ же въ такомъ случаѣ правосудіе? вскричалъ съ отчаяніемъ бѣднякъ;-- вѣдь у насъ въ паспортахъ напечатана просьба всѣмъ гражданскимъ и военнымъ властямъ пропускать насъ безпрепятственно и защищать въ случаѣ нужды, а тутъ сами военныя власти забираютъ человѣка.
   -- Можетъ быть, братъ васъ замѣшанъ въ какой нибудь ссорѣ?
   -- Не знаю, отвѣчалъ молодой человѣкъ; -- онъ ничего объ этомъ не пишетъ, но онъ порядочная горячка. Въ Германіи у него бывали часто непріятности съ полиціей.
   -- Такъ очень вѣроятно, что самъ онъ подалъ поводъ, потому что вообще рѣдко случаются жалобы на подобное самоуправство. но какъ бы тамъ ни было, я напишу объ этомъ, и вы можете... вы живете здѣсь?
   -- Да.
   -- Хорошо -- такъ вы можете недѣли черезъ двѣ зайти сюда и справиться о результатѣ этого дѣла.
   -- Но вѣдь въ двѣ недѣли его могутъ десять разъ разстрѣлять.
   -- Милый другъ, я сказалъ вамъ теперь, что могу я сдѣлать въ этомъ случаѣ, и непремѣнно сдѣлаю. Если вы недовольны этимъ, то обратитесь сами къ президенту.
   -- Чортъ возьми, вскричалъ баварецъ, переминая въ рукахъ свою пуховую шляпу; -- лучше бы мнѣ никогда не пріѣзжать въ эту страну!
   Купецъ не обращалъ уже болѣе на него ни малѣйшаго вниманія, у него дѣла было много, и Іосифъ Фольмейеръ вышелъ изъ дома болѣе грустный, чѣмъ вошелъ въ него. Но странно, что сердился онъ болѣе на свое германское правительство, а не на мѣстное.
   Когда онъ вышелъ на улицу, рабочіе крикнули, что давно ожидаемый пароходъ наконецъ видѣнъ. Онъ долженъ былъ привести важнѣйшія новости. Если извѣстіе, привезенное наканунѣ небольшимъ береговымъ судномъ, что Барцелона, большая сосѣдняя провинція, возстала -- дѣйствительно справедливо, то это придавало революціи огромное значеніе, и можно было заранѣе предвидѣть, что она охватитъ всю страну.

-----

   На небольшой площади города у морского берега, гдѣ еще улицы не слишкомъ круто поднимались въ гору, стояла небольшая пульперія или харчевня, гдѣ подавалось довольно скверное вино, и куда ходили только люди простого класса и преимущественно негры.
   Во всѣхъ испанскихъ колоніяхъ, за исключеніемъ развѣ только Чили, преобладаетъ "смѣшанная раса", и съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе увеличивается. Помѣсь индѣйцевъ съ бѣлыми (метисы), и индѣйцевъ съ неграми (самбосы) и бѣлыхъ съ неграми (мулаты) пріобрѣтаютъ все болѣе и болѣе вліятельныя мѣста, и даже теперь негры въ Венецуэлѣ начинаютъ выдаваться, и если ихъ еще не всюду допускаютъ, то это ужь никакъ не вслѣдствіе ихъ скромности. Генералъ Колина, негръ или, по крайней мѣрѣ, потомокъ негра и мулатки, былъ однимъ изъ самыхъ вліятельныхъ генераловъ всей арміи Фалькона, и самъ президентъ очень довѣрялъ ему и, казалось, гораздо болѣе надѣялся у себя въ арміи на смѣшанную кровь, чѣмъ на бѣлую. Хотя для тѣхъ цѣлей, для которыхъ онъ употреблялъ своихъ людей, мало могло быть различія между племенами.
   Тутъ же въ харчевнѣ собирался преимущественно черный элементъ, и въ этотъ день праздновалось назначеніе одного изъ негровъ, получившаго въ то утро патентъ на генеральскій чинъ, и потому угощавшаго своихъ товарищей водкой.
   Самуилъ Броунъ, сынъ одного, счастливо бѣжавшаго изъ Соединенныхъ штатовъ сѣверной Америки, раба, родился въ Лагуайрѣ, и былъ негръ чистой крови. Еще будучи носильщикомъ, профессія, которой онъ занимался съ ранней молодости, онъ отличался гигантской силой, а потомъ въ революціи былъ храбрымъ солдатомъ и дослужился до сержанта. Самыми милыми его товарищами остались все-таки люди, съ которыми онъ жилъ прежде,-- носильщики, до сихъ поръ признававшіе его авторитетъ. Фальконъ нерѣдко выбиралъ подобныхъ людей, чтобы составить себѣ партію въ народѣ.
   Самуилъ Броунъ вдругъ былъ произведенъ въ генералы, и никогда берега, омываемые водами Караибскаго моря, съ построенными на нихъ кабачками, не видѣли болѣе шумнаго общества.
   Вся компанія пѣла, кричала и стучала, и изъ узкой комнаты, гдѣ не было недостатка и въ дамахъ -- такъ какъ мать генерала играла тутъ важную роль -- вылетали иногда пронзительные звуки.
   Мать генерала была лицомъ важнымъ, и, кажется, въ цѣломъ свѣтѣ нельзя было найти смѣшнѣе крошечной женщины -- въ особенности для матери великана.
   Когда она выпрямлялась, она доходила сыну до пояса, но она никогда не выпрямлялась, она точно маленькій perpeluum mobile, постоянно кланялась, то съ громкимъ хохотомъ упиралась руками въ колѣни, вытягивала шею, и въ подобномъ наклонномъ положеніи смотрѣла на окружающихъ старымъ сморщеннымъ лицомъ и выпуча глаза, и смотрѣла такъ забавно, что всѣ хохотали; при этомъ сама же она не оставалась безъ движенія ни минуты.
   Это правда, что она ходила такой неряхой, какую только можно было встрѣтить между простымъ народомъ такого гаваньскаго города, и за исключеніемъ дождя врядъ ли когда нибудь прикасалась хоть капля воды до ея тѣла. При этомъ она носила старое, коричневое изношенное ситцевое платье, ходила конечно босая, и съ повязаннымъ на шеѣ платкомъ, который въ то же время служилъ ей и носовымъ платкомъ. Но она-гордилась своимъ сыномъ, и какъ мать генерала такъ же свободно выпивала свой стаканъ грога, какъ и другіе. Кромѣ того, при такомъ крошечномъ ростѣ, ей придавалъ еще болѣе комизма ея густой басъ, такъ что трудно было понять, какимъ образомъ изъ такого тѣла выходилъ такой голосъ.
   Вся компанія была чрезвычайно весела, и при этомъ товарищи не называли Самуила Броуна иначе какъ генераломъ.
   -- Генералъ, иди-ка, налей-ка еще по одной, старина! Чортъ возьми! скоро ты сдѣлаешься и главнокомандующимъ, или даже военнымъ министромъ, и будешь только командовать другими.
   -- Да, вскричалъ другой собесѣдникъ; -- теперь у насъ въ Венецуэлѣ славно, и если такъ скоро можно набираться чиновъ, такъ и я пойду въ солдаты.
   -- А сколько ты жалованья получаешь?
   -- Триста въ мѣсяцъ, конечно!
   При этой хладнокровно произнесенной фразѣ, раздались такіе возгласы и крики, что собака, бѣжавшая мимо двери, поджала хвостъ и пустилась дальше изо всей мочи.
   -- Но ты ихъ не получишь, проговорилъ старикъ негръ, сидѣвшій въ углу на бочкѣ; -- Франциску они обѣщали цѣлые мѣсяцы, а всякій разъ какъ ему нужны деньги, въ кассѣ ихъ не бываетъ.
   -- Получимъ какъ нибудь, пріятель, съ чувствомъ собственнаго достоинства отвѣчалъ черный гигантъ.-- Францискъ только еще капитанъ, и никогда рта не разѣваетъ. Со мной имъ этого не удастся.
   -- Ужь получитъ, сударики, сказала крошечная старушка, проскользнувъ изъ-подъ руки сына.-- Ужь онъ-то получитъ, можете быть въ этомъ увѣрены. Все получалъ, что желалъ, хоть бы даже самую хорошенькую дѣвушку въ Лагуайрѣ. Онъ точно какъ его покойный отецъ.
   Бѣшеный взрывъ хохота былъ отвѣтомъ на эту нѣжную шутку, но пушечный выстрѣлъ прервалъ эту веселость, и давалъ знать о прибытіи парохода. Часть гостей бросилась на улицу, чтобы послушать, какія вѣсти принесъ пароходъ.
   Въ кабачкѣ же пиръ шелъ своимъ чередомъ, и пилось несмѣтное количество крѣпкихъ напитковъ, пока не возвратилась выбѣжавшая часть гостей и не принесла подтвержденія распространившихся наканунѣ слуховъ.
   Барцелона, и городъ и вся провинція, объявила себя за революцію, смѣнила чиновниковъ Фалькона и назначила новое правительство. На этомъ же пароходѣ пріѣхало множество бѣжавшихъ чиновниковъ. Но могли ли такія вѣсти смутить пьяную компанію! Она, напротивъ того, еще болѣе возликовала, предполагая, что солдатъ тотчасъ же посадятъ на пароходы и повезутъ брать штурмомъ и грабить это "гнѣздо". Да развѣ могъ быть въ цѣломъ свѣтѣ президентъ лучше Фалькона? Кто умѣлъ лучше обходиться съ бѣдняками, возвышать ихъ, и развѣ они терпѣли когда нибудь отъ пошлинъ и налоговъ? Никогда! А что онъ преслѣдовалъ годосовъ, то это имъ было и съ руки. Лучшаго тѣ ничего и не заслуживали, и если теперь они вздумаютъ опять объявлять по странѣ о своемъ неудовольствіи, то увидятъ, что имъ достанется еще получше, чѣмъ четыре года тому назадъ.
   Кромѣ того была принесена съ парохода еще одна новость. Что дорогою на пароходѣ произошла ссора и офицеръ "желтыхъ" былъ застрѣленъ шпіономъ "голубыхъ". Конечно негодяй тотчасъ же былъ связанъ и закованъ въ цѣпи, и потомъ у него было найдено множество важныхъ измѣнническихъ бумагъ. Что ночью его свезутъ въ Каракасъ и тамъ повѣсятъ.
   Новый генералъ, весьма мало интересовавшійся послѣдней новостью, далъ знакъ, что пора кончить пиръ, такъ какъ вмѣстѣ съ генеральскимъ патентомъ онъ получилъ приказъ какъ можно скорѣе отправляться въ Каракасъ, гдѣ служба его можетъ понадобиться. Конечно идти пѣшкомъ въ столицу въ чинѣ генерала ему не слѣдовало, да и у него было еще довольно денегъ, чтобы заплатить за мѣсто въ каретѣ. За выпитое же онъ остался долженъ. Получая триста пезосовъ въ мѣсяцъ, онъ конечно скоро будетъ въ состояніи за все расплатиться, и. взявъ подъ мышку приготовленный узелокъ, закуривъ свѣжую сигару, пошелъ онъ съ нѣсколько тяжелой головой, въ сопровожденіи матери и большей части своихъ друзей, къ отелю, изъ котораго ѣздилъ два раза въ день дилижансъ, запряженный четверкою сильныхъ муловъ, въ Каракасъ.
   Онъ подошелъ въ самую послѣднюю минуту. Кучеръ ужь собиралъ возжи, и не хотѣлъ вовсе ждать опоздавшаго пассажира. Но нѣсколько негровъ бросились передъ мулами и крикнули, что нельзя же оставлять генерала, которому президентъ непремѣнно велѣлъ пріѣхать въ Каракасъ, и съ которымъ ему необходимо говорить?-- Самуилъ бросился въ отель, взялъ билетъ, и влѣзъ черезъ нѣсколько минутъ въ узкое отдѣленіе, гдѣ едва могъ помѣститься, и гдѣ увидѣлъ къ удивленію своему еще пассажира въ лицѣ молодой дамы. Со страхомъ прижалась она въ уголъ и, казалось, даже хотѣла покинуть свое мѣсто, но вокругъ дилижанса стоялъ цѣлый отрядъ военныхъ, прощавшихся съ своимъ товарищемъ, генераломъ негровъ. Ихъ шумные возгласы испугали муловъ, и кучеръ шибко погналъ ихъ, чтобы избавиться отъ адскаго крика. Дилижансъ выѣхалъ, и тотчасъ же понесся по скверной мостовой города съ такой быстротой, что оба пассажира съ трудомъ могли удержаться на своихъ мѣстахъ, и не разбить головы о желѣзные боковые прутья.
   За дилижансомъ все еще раздавались крики пьяной компаніи, а мулы неслись изо всей силы по морскому берегу, такъ что кучеръ тщетно старался удержать ихъ. Увидавъ невозможность, онъ предоставилъ имъ бѣжать, такъ какъ опасности не было, пока надо было ѣхать прямою улицей. А у горы они вѣрно и сами остановятся.
   Между тѣмъ новоиспеченный генералъ сталъ устроиваться въ каретѣ, и не обращалъ вниманія на мчавшихся животныхъ. Онъ въ первый разъ въ жизни ѣхалъ въ такомъ дилижансѣ, и, конечно, полагалъ, что поѣдетъ такъ всю дорогу; ему была только непріятна мучительная тряска. Голова у него еще болѣе отяжелѣла, а узелокъ, положенный имъ на переднее сидѣнье, такъ подпрыгивалъ, что разъ чуть не выскочилъ за окно. Поэтому генералу оставалось только взять свой багажъ и держать его между колѣнями.
   Послѣ этого онъ бросилъ взглядъ на свою спутницу, и долженъ былъ сознаться, что никогда не встрѣчалъ болѣе красивой бѣлой дѣвушки, но что, само собою разумѣется, она все-таки не могла конкурировать съ нѣкоторыми знакомыми его черными дамами. Ей было лѣтъ около семнадцати или восемнадцати, она была необыкновенно бѣла, или казалась такою отъ чернаго платья и мантильи. Мантилью она носила, по испанскому обычаю, на головѣ и прикрывала ею часть лица, и такъ сильно старалась закрываться ею и съ такимъ страхомъ прижималась въ уголъ кареты, чтобы только быть подальше отъ противнаго сосѣда, что новый генералъ не могъ не замѣтить, что она боялась его. Онъ замѣтилъ это, но никакъ не подозрѣвалъ, до какой сильной степени возбуждала отвращеніе въ молодой дѣвушкѣ его черная фигура, пропитанная водкой.
   Самуилъ Браунъ, гордясь своимъ новымъ чиномъ, сдѣлалъ попытку заговорить съ нею -- онъ былъ покровителемъ всѣхъ женщинъ. Пока мулы неслись по мостовой, это было невозможно, не подвергая языка своего опасности, да и грохотъ колесъ производилъ невыносимый шумъ. Раза два онъ пробовалъ высунуться въ окно и кричать кучеру, чтобы онъ ѣхалъ потише, что въ каретѣ высидѣть невозможно, но это ему тоже плохо удавалось. Только-что начиналъ онъ высовываться, какъ замѣчалъ, что теряетъ равновѣсіе и можетъ упасть. Вѣдь не вѣкъ же будетъ такая мостовая.
   А мулы все не останавливались, такъ что кучеръ ужь съ безпокойствомъ посматривалъ на колеса, выдержатъ ли они ужасные толчки,-- о пассажирахъ онъ не заботился. Колеса выдерживали.
   Они неслись по старой Лагуайрѣ съ такой быстротой, что дѣти со страхомъ убѣгали съ дороги, а погонщики ословъ едва успѣвали сторониться съ своими таратайками. Справа и слѣва мелькали развалины стараго, разрушеннаго и покинутаго города, остатки старыхъ церквей, на широкихъ стѣнахъ которыхъ росли уже деревья, разрушенные дома едва уже узнаваемые, но тутъ наконецъ кончилась мостовая и испуганныя животныя, точно будто видя, что не могутъ разбить экипажа, отказались отъ своего коварнаго намѣренія. Передъ ними начиналась теперь гора, и кучеръ, натянувъ возжи, заставилъ муловъ идти въ гору шагомъ.
   Карета перестала колыхаться. Генералъ могъ положить порядочно надоѣвшій ему узелокъ на передокъ и закурить новую сигару, -- старую онъ давно изгрызъ, изжевалъ и выплюнулъ, -- и вмѣстѣ съ тѣмъ пристально посмотрѣть на сидѣвшую подлѣ него дѣвушку.
   Кажется, всѣ люди созданы по одному образцу, а между тѣмъ трудно было представить большее различіе между двумя существами, сидѣвшими случайно въ тѣсной каретѣ.
   Молодая дѣвушка въ черномъ платьѣ была тонка и нѣжна, маленькая бѣлоснѣжная ручка, высунутая ею, чтобы крѣпче закрыться мантильей, была такъ миніатюрна, что, казалось, негръ, могъ раздавить ее двумя пальцами, блѣдное очаровательное личико, открывавшееся иногда отъ сильныхъ толчковъ, выражало благородство и вмѣстѣ глубокую грусть, а большіе темно-каріе, съ длинными рѣсницами, глаза смотрѣли кротко.
   Рядомъ съ нею сидѣлъ негръ, широкоплечій, неуклюжій, съ огромными, безсмысленными глазами, чуть не выскакивавшими изъ орбитъ. Одну громадную руку свою, съ болѣе свѣтлой ладонью, положилъ онъ на колѣни, а въ другой держалъ сигару, пропуская отвратительный дымъ самаго простого табаку между толстыхъ губъ. Старая испанская пуховая шляпа съѣхала у него на затылокъ, а грязный воротничокъ рубашки совсѣмъ ушелъ подъ галстукъ съ одной стороны. Въ рубашкѣ, ношенной Богъ знаетъ сколько, торчала булавка, а по запятнанному и разорванному жилету висѣла бронзовая цѣпочка и даже толстые пальцы украшались двумя кольцами тоже бронзовыми и съ стеклами. Въ выраженіи лица негра было что-то не только пошлое, но животное, чувственное, грубо-страстное, и тѣмъ не менѣе добродушное. Колоссъ долго боролся съ собою, прежде чѣмъ осмѣлился заговорить съ своей сосѣдкой. Несмотря на свое генеральство, онъ чувствовалъ, хотя врядъ ли согласился бы въ этомъ сознаться, какъ выше, какъ недостижимо выше стояла эта дѣвушка его собственной сферы, какое благородство, какое очарованіе непорочности было во всемъ существѣ беззащитнаго ребенка.
   Но животное скоро пересилило въ негрѣ человѣка. Онъ задымилъ сильнѣе и не замѣтилъ, что удушающій дымъ относится вѣтромъ прямо на его сосѣдку. Вѣдь женщины, съ которыми онъ бывалъ знакомъ, привыкли къ табаку.
   -- Чортъ возьми, пробормоталъ онъ,-- неужели будемъ мы сидѣть тутъ вдвоемъ и молчать какъ рыбы впродолженіи всей дороги, не разѣвая рта? Мать славно посмѣется надо мною, когда я потомъ разскажу ей объ этомъ.
   И онъ снова бросилъ полу-боязливый, полу-отважный взоръ на молодую дѣвушку, чувствуя въ то же время, что не легко ему будетъ завязать и поддерживать съ нею разговоръ. Въ послѣдніе полчаса голова его страшно отяжелѣла, и точно также отяжелѣлъ языкъ, которымъ онъ плохо начиналъ владѣть. Проклятая водка, выпитая имъ, вѣроятно, была этому причиной.
   Пока карета мчалась, дѣло еще шло хорошо, потому что сильное движеніе и порывистый морской вѣтеръ освѣжали его. А теперь они стали подниматься въ крутую гору, и мулы пошли тихими и частыми шажками, а солнце точно огнемъ палило землю. Но что за важность, надо же было, чтобы сосѣдка узнала, съ кѣмъ она ѣдетъ, и что она находится въ порядочномъ обществѣ, а то вѣдь она могла Богъ знаетъ что подумать.
   -- Сеньорита, обратился онъ къ своей сосѣдкѣ, которая со страхомъ высунула голову въ окно кареты, хотя тамъ она могла увидѣть только крутую тропинку, ведущую вверхъ прямо отъ большой дороги.-- Вамъ вѣроятно, сеньорита, была непріятна эта тряска на проклятой мостовой.
   Молодая дѣвушка положила руку на дверную ручку и наклонилась еще съ большимъ страхомъ. Негръ думалъ, что она не слыхала его и закричалъ громче.
   -- Проклятые мулы точно взбѣсились, когда друзья мои прощаясь со мною нѣсколько пошумѣли. Мы немного выпили, празднуя мое назначеніе въ генералы.
   Молодая дѣвушка не могла болѣе показывать, что не слыхала этихъ словъ,-- ихъ можно было слышать за сто шаговъ, и у нея въ ушахъ затрещало отъ нихъ. Qna слегка наклонила голову и зашевелила губами, но не произнесла ни слова, и пьяный негръ вдругъ такъ громко сталъ хохотать, что кучеръ на козлахъ даже обернулся къ нему. Молодая дѣвушка вздрогнула отъ страха, но бояться было нечего. Новому генералу пришла на память какая-то шутка, сказанная на недавнемъ кутежѣ, и при этомъ дымъ отъ сигары попалъ ему въ горло, такъ что онъ сталъ такъ сильно кашлять, что потрясалъ всю карету; послѣ кашля онъ заикалъ -- и тѣмъ разговоръ кончился. Онъ старался подавить икоту, удерживая дыханіе, но при этомъ лицо его приняло какое-то дикое выраженіе, крупные капли пота покатились у него со лба и сигара вывалилась изо рта. Наконецъ онъ преодолѣлъ икоту, но напряженіе было слишкомъ сильно, да и жаръ произвелъ свое дѣйствіе. Онъ началъ зѣвать и его сталъ клонить сонъ, такъ что не прошло и десяти минутъ, какъ онъ захрапѣлъ въ своемъ углу и вытянулся во всю карету, найдя, что съ дурочкой сосѣдкой нечего говорить. Бѣдная путешественница совсѣмъ сжалась.
   Скоро она забыла свое противное сосѣдство, и разсѣяла печальныя думы при чудномъ видѣ, открывшемся передъ нею, когда дорога, не дойдя до вершины горы, повернула въ ущелье, и на поворотѣ передъ ней открылся видъ на морской берегъ, и раскинувшуюся по немъ Лагуайру. Дѣвушка увидѣла чудный тропическій пейзажъ.
   Далеко съ сѣвера тянулось синее море, бѣлые валы котораго виднѣлись издали, и принимали около гавани зеленоватый оттѣнокъ. Въ гавани стояли на якоряхъ различныя суда, казавшіяся съ горы небольшими орѣховыми скорлупками, а вправо тянулся небольшой городъ съ свѣтлыми домиками, до самой вершины горы окруженный богатой растительностью. Долина вдоль берега тоже украшалась кокосовыми пальмами и платанами. И надъ всѣмъ этимъ тянулось богатое голубое небо, а издали виднѣлись обросшія лѣсомъ высокія горы, въ видѣ дамбы, выдающейся въ Караибское море.
   Картина изчезла, когда карета повернула совсѣмъ въ ущелье, гдѣ шла дорога въ Каракасъ, и мулы побѣжали рысью по слегка поднимавшемуся пути.
   А негръ спалъ, опустивъ толстый подбородокъ на грудь, выпятивъ еще болѣе толстыя губы. Кажется, трудно было найти болѣе противнаго человѣка, колосса съ лоснящимся тѣломъ, пропитаннаго водкой, и запахомъ, отравляющимъ вокругъ себя атмосферу. Но что могла дѣлать бѣдная дѣвушка, сидѣвшая около него? Она благодарила Бога и за то, что негръ уснулъ, и по крайней мѣрѣ не надоѣдалъ ей. Выбора ей не было. Ей надо было пріѣхать въ Каракасъ какъ можно скорѣе, и на душѣ у нея лежала тяжелая скорбь, кромѣ непріятности провести нѣсколько часовъ въ обществѣ такого человѣка.
   Они ѣхали такимъ образомъ часа полтора-два, а, можетъ быть, и больше; молодой дѣвушкѣ казалось, что прошла цѣлая вѣчность, пока они доѣхали до станціи, гдѣ надо было мѣнять муловъ, такъ какъ одни и тѣ же мулы никакъ не могли бы поднять карету въ гору пяти тысячъ футовъ высоты и спустить ее опять двѣ тысячи футовъ внизъ въ столицу. Но проѣзжая мимо станціоннаго кабака, кучеръ неосторожно задѣлъ за какой-то камень, лежавшій на дорогѣ, такъ что карета сильно подскочила, и отъ этого толчка негръ проснулся.
   -- Чортъ подери! проговорилъ онъ, озираясь съ удивленіемъ, такъ какъ вѣроятно во снѣ онъ видѣлъ что нибудь иное, а не путешествіе,-- да гдѣ же мы?
   Онъ взглянулъ на свою спутницу, но та еще болѣе закуталась въ мантилью и прижалась въ уголъ, какъ будто спала,-- и пробормоталъ:-- Ну теперь можно будетъ и выпить чего нибудь.-- Потомъ вышелъ изъ кареты и пошелъ въ кабачокъ.
   Между тѣмъ мулы были выпряжены, и впряжены новые. Вся остановка длилась не болѣе десяти минутъ; а генералъ въ это время позвалъ кучера, чтобы тотъ выпилъ вмѣстѣ съ нимъ. Въ это короткое время онъ не могъ утолить своей жажды и потому захватилъ бутылку вина съ собой на дорогу. При этомъ онъ объявилъ, что не можетъ, не промочивъ горла, просидѣть два часа, которые придется еще ѣхать до Каракаса.
   И. снова понеслась карета внизъ подъ гору. Молодая путешественница со страхомъ привскочила, когда отъ толчка о камень карета покачнулась такъ, что генералъ, только-что приложившій бутылку ко рту, пролилъ часть вина себѣ на грудь, что никакъ не улучшило его костюма. Замѣтивъ, что дѣвушка обернулась къ нему, онъ, не считая нужнымъ вытереться, вѣжливо протянулъ ей бутылку, отъ которой она отказалась съ едва скрываемымъ ужасомъ.
   -- Какая нибудь изъ годосовъ, проворчалъ толстый негръ,-- потому что чувствовалъ себя оскорбленнымъ тѣмъ, что предложеніе его было отвергнуто,-- и самъ порядочно глотнулъ изъ бутылки. Мысли въ головѣ его приняли другой оборотъ и онъ не захотѣлъ думать больше о глупой сосѣдкѣ. Онъ поставилъ бутылку, потерявъ отъ нея пробку, открытою между колѣнъ, досталъ изъ бокового кармана своей старой жакетки новый генеральскій патентъ, который онъ самъ однако не умѣлъ прочесть. Онъ зналъ только, что крупныя буквы должны находиться на верху, и что на томъ мѣстѣ, гдѣ хозяинъ кабачка указывалъ пальцемъ и оставилъ жирное пятно, было написано его имя. Онъ хотѣлъ вытереть пятно это мокрымъ рукавомъ, но оно не стиралось, а еще хуже пачкалось, послѣ чего негръ сталъ смотрѣть на патентъ съ боку, такъ что, если бы сосѣдка его бросила хоть одинъ взглядъ, она могла бы прочесть этотъ важный документъ,-- но она не исполнила его желанія, и онъ, сердясь на нее и на весь міръ, снова сложилъ листъ и спряталъ его въ карманъ.
   Послѣ этого онъ сталъ искать пробку и ощупывать ее широкой голой ногой по всему полу кареты, что еще болѣе испугало его сосѣдку, но не нашелъ. Тутъ онъ, все еще держа между колѣнъ открытую бутылку, закурилъ свѣжую сигару, которая никакъ не курилась, потому что испортилась въ карманѣ. Онъ взялъ другую, глотнулъ снова изъ бутылки и развеселился, когда съ горъ подуло свѣжимъ воздухомъ. Онъ началъ пѣть, конечно, военныя пѣсни, приличныя его званію, и пѣлъ такимъ громкимъ голосомъ въ окно кареты, что мулы со страхомъ навострили уши, а кучеръ съ удивленіемъ покачивалъ головою, слыша такую музыку, и сталъ сдерживать животныхъ на довольно опасной дорогѣ.
   Такъ пѣлъ онъ около часа, опорожнивъ три четверти бутылки, и потомъ задремалъ. Засыпая, онъ все еще бормоталъ. Бутылка выскользнула у него на волъ и пролилась. Вино, къ счастью, тотчасъ же прошло все въ щели. Сигара точно также у него выпала -- она давно потухла, и когда карета покатилась по улицамъ Каракаса и остановилась, гдѣ всегда останавливалась, онъ спалъ очень крѣпко. Съ благословеніемъ, искренно произнесеннымъ, вышла дѣвушка изъ дилижанса. Узелокъ, лежавшій во время дороги у нея на колѣняхъ, взяла она въ руки и пошла быстрыми шагами впередъ, боясь повернуть голову, въ то время какъ прислуга, вышедшая изъ отеля, смотрѣла на непріятнаго посѣтителя, привезеннаго дилижансомъ.
   Это былъ жилецъ не для ихъ заведенія. Да. и вообще, какъ попалъ пьяный негръ въ карету?-- онъ былъ весь въ грязи и отъ него исходилъ отвратительный запахъ. Какъ-то удастся кучеру вытащить его изъ кареты. Они заперли двери, и оставили негра въ каретѣ.
   Кучеру не мало было труда, но наконецъ ему удалось выпроводить изъ кареты совершенно пьянаго генерала, и вложить ему подъ мышку его узелокъ. Генералъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ, но не больше. И голова, и ноги были у него точно налиты свинцомъ,-- на первомъ же углу онъ споткнулся и упалъ около тротуара, на камни, гдѣ и остался. Какой-то маленькій негръ, увидавъ его въ такомъ положеніи, подсунулъ ему подъ голову узелокъ, но онъ не чувствовалъ ничего. Прохожіе тоже не обращали на него вниманія -- да и кто бы сталъ заботиться о грязномъ, пьяномъ негрѣ -- и такъ какъ наступала ночь, то его и оставили высыпать хмѣль свой на сухой улицѣ. Таково было прибытіе новоиспеченнаго генерала въ столицу государства.
   

IV.
Какао.

   За полчаса ходьбы отъ столицы, выше, въ долинѣ, начинается ровное мѣсто, окруженное со всѣхъ сторонъ горами и по дорогѣ въ Лосъ-Досъ-Каминасъ лежитъ прелестный маленькій городокъ Какао, обстроенный чудными дачами, подъ тѣнью фруктовыхъ и пальмовыхъ деревьевъ.
   Прежде тутъ было много жизни,-- въ сношеніяхъ богатыхъ землевладѣльцевъ съ столицей, взадъ и впередъ ѣздили обозы съ мулами и цѣлыя вереницы тачекъ, и не было мѣста пріятнѣе этого тихаго, мирнаго уголка съ его уютными домиками, опрятными садиками и тѣнистыми деревьями.
   Въ настоящее время правительство помѣстило въ этой мѣстности около полутораста человѣкъ "желтаго" войска, и подобно тому, какъ революція погубила торговлю и сношенія, такъ постой этихъ войскъ погубилъ мирную тишину городка и сдѣлалъ изъ него военный лагерь. Жители едва осмѣливались показываться на улицу и всѣ, кто только могъ, побросали свои дома, заперли ихъ и переѣхали въ столицу. Тамъ, по крайней мѣрѣ, у нихъ была защита въ правительствѣ, и хотя правительство было "желтое", тѣмъ не менѣе здѣсь имъ не кому было жаловаться на притѣсненія и непріятности солдатъ, и приходилось переносить ихъ.
   Для южно-американскаго войска солдаты были еще довольно приличны, по крайней мѣрѣ, одѣты по формѣ, то есть на нихъ были тиковыя куртки и штаны, рубашка, небольшая фуражка или соломенная шляпа съ желтой лентой, на которой обозначался нумеръ дивизіи, у большей части на ногахъ были даже сандаліи. Конечно, ни у одного изъ солдатъ не было башмаковъ и чулокъ и только генералы смотрѣли на такую роскошь, какъ на принадлежность формы.
   Вооружены они были такъ же хорошо, какъ войска, расположенныя въ столицѣ. У всѣхъ у нихъ были хорошія ружья со штыками, и тесаки; Колина, командовавшій этими войсками, былъ одинъ изъ самыхъ строгихъ генераловъ и войска держалъ въ порядкѣ, но во всемъ корпусѣ не было надлежащаго военнаго духа, потому что не было причины воодушевленія солдатъ для войны. Развѣ любовь къ главѣ государства? Да они давно уже, живя еще дома, привыкли слышать о немъ, какъ о тиранѣ.-- Любовь къ родинѣ? Чувства этого они совсѣмъ не понимали, они понимали подъ словомъ родина клочокъ своей собственной земли. Да и что было за дѣло этимъ людямъ до какого нибудь Фалькона или кого другого на президентскомъ креслѣ? Вѣдь имъ отъ этого не было пользы, и это не могло вліять на ихъ заработки. Ихъ, бѣдняковъ, прижимала какъ та партія, такъ и другая, не спрашивая, къ которой изъ нихъ хотятъ они принадлежать, а между тѣмъ они жили въ государствѣ, считающемъ себя свободнымъ.
   Конституція Венецуэлы говоритъ опредѣлительно, что никто не можетъ быть принужденъ къ военной службѣ противъ воли; а кто соблюдалъ этотъ законъ въ такія времена, когда именно нужны бываютъ солдаты? кто могъ тогда ручаться народу, что конституція не будетъ нарушаться? Молодыхъ людей хватали тамъ, гдѣ только находили ихъ, и не платили имъ даже жалованья, необходимаго для жизни. Ѣсть же имъ хотѣлось, и для удовлетворенія голода имъ приходилось или воровать или просить милостыню, что они и дѣлали, смотря по тому, къ чему представлялся случай. А развѣ офицеры поступали лучше?
   И что это былъ за составъ офицеровъ! На полтораста солдатъ было тридцать человѣкъ офицеровъ, изъ которыхъ человѣкъ двадцать, по крайней мѣрѣ, носили генеральскій чинъ. Одѣтые въ грязные, поношенные мундиры, несходившіе съ ихъ плечъ ни днемъ, ни ночью, опоясанные саблей, шпагой или палашомъ, смотря по тому, что у кого было, или нося оружіе въ рукѣ, въ случаѣ неимѣнія пояса -- у иныхъ случались даже револьверы -- праздно шатались они съ мѣста на мѣсто, лежали гдѣ нибудь въ верандахъ на своихъ собственныхъ, или на чужихъ койкахъ и курили свернутые собственноручно папиросы.
   Иногда встрѣчался небольшой отрядъ солдатъ, гнавшій передъ собою нѣсколько ословъ, навьюченныхъ, по преимуществу, сахарнымъ тростникомъ. Они навѣрно гнали украденныхъ ими ословъ и поклажу, и потомъ, по мѣстному обычаю, отпускали животныхъ для того, чтобы они сами прибѣгали домой. Часто бѣдняки, которымъ принадлежали ослы, плелись за ними, и терпѣли кромѣ убытка еще насмѣшки храбрыхъ воиновъ, мимо которыхъ имъ приходилось проходить. Что имъ ничего не платили за сахарный тростникъ и за труды осла, само собою разумѣется. Да они ужь не спрашивали и сами платы.
   Казалось, что въ жизни солдатъ въ маленькомъ городкѣ господствовалъ полный покой. Конечно, горожане знали, что въ странѣ образовывались небольшіе отряды "голубыхъ", обрѣтавшихся преимущественно около Валенсіи, но этого бояться имъ было нечего, потому что по улицамъ были разставлены миленькіе пикеты, которые могли обо всемъ во время увѣдомить.
   Тамъ и сямъ производились ученія несчастныхъ рекрутовъ, которые выказывали особенную неловкость при употребленіи ружей, такъ какъ съ ружьями этимъ людямъ рѣдко приходится имѣть дѣло. Офицеры предоставляли учить ихъ своимъ унтеръ-офицерамъ, нисколько не заботясь объ успѣхѣ. Случалось, что изрѣдка какой нибудь офицеръ приходилъ взглянуть на эти упражненія и, посмотрѣвъ немного, опять уходилъ своей дорогой.
   Въ Какао была только одна широкая, главная улица, спускавшаяся съ сѣвера на югъ. Недалеко у конца ея, то есть шаговъ за сто, стоялъ хорошенькій маленькій домикъ, выкрашенный бѣлой краской, и вообще снаружи довольно опрятно содержащійся. Къ нему примыкалъ большой, запущенный садъ -- какъ были запущены всѣ сады въ Какао, куда "желтые" выгоняли даже своихъ животныхъ. Къ дому же примыкало небольшое поле, засаженное сахарнымъ тростникомъ, ~ конечно теперь безъ тростника,-- и кромѣ того узкая полоса земли съ кофейными деревьями, около которыхъ все заросло сорной травой и требовало тщательной очистки. А кто бы сталъ заниматься очисткою въ такое время, когда "желтыя" сорныя травы все вокругъ себя заглушали.
   Домъ и земля эта принадлежали индѣйцу, по имени Тадео Баскезъ, жившему тутъ съ своей женой. Свое хозяйство онъ держалъ въ порядкѣ, и кромѣ того имѣлъ двухъ коровъ, дававшихъ ему и молоко и масло, но солдаты скоро прекратили такую излишнюю роскошь. Поля его были опустошены, коровы уведены и убиты, и хотя прежде онъ жилъ въ нѣкоторомъ скромномъ довольствѣ, теперь онъ ощущалъ все большій и большій недостатокъ, даже нужду.
   Въ домѣ индѣйца было еще одно постороннее лицо, гость, и даже гость весьма непріятный, сумасшедшій сѣдой старикъ, котораго онъ привезъ съ собой, пріѣхавъ въ Какао съ юга. Этотъ сѣдой, но, повидимому, еще не очень старый человѣкъ, жилъ въ одной изъ маленькихъ. комнатъ лицевой стороны, и выказывалъ до сихъ поръ очень покойный характеръ. Онъ поочередно вбивалъ себѣ какую нибудь идею въ голову, держался ея впродолженіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ, и потомъ переходилъ къ другой. Въ настоящее время онъ считалъ себя очень богатымъ человѣкомъ, каждое утро приказывалъ Тадео запречь его карету, потому что ему надо выѣхать, и ждалъ ее по цѣлымъ днямъ, пока не ложился спать, а съ слѣдующаго утра начиналъ ту же самую игру. Онъ не говорилъ ни съ кѣмъ, рѣдко отвѣчалъ на задаваемые ему вопросы, очень любилъ дѣтей, и преимущественно дѣвочекъ. Когда онѣ подходили къ нему, онъ ласкалъ ихъ, гладилъ по головѣ и называлъ всѣхъ нѣжнымъ, уменьшительнымъ именемъ Мануэлиты.
   Прежде онъ, должно быть, жилъ въ хорошемъ положеніи, потому что, кромѣ приказаній относительно кареты, онъ часто высказывалъ о томъ и другіе намеки. Изъ чужихъ мало кто, или, лучше сказать, никто не былъ съ нимъ знакомъ, да и самъ онъ со страхомъ тотчасъ же уходилъ при видѣ посторонняго. Самъ Тадео былъ человѣкъ молчаливаго характера и никогда ничего не говорилъ о старикѣ.
   У несчастнаго, называвшаго себя Пердидо, то есть потерянный, стояла койка и кружка съ водой въ его каморкѣ, гдѣ онъ и проводилъ большую часть дня. Но дверь его не была заперта, и онъ могъ ходить по всему дому, на улицу и иногда по цѣлымъ часамъ сидѣлъ у воротъ, кивалъ проходившимъ дѣтямъ, а когда онѣ останавливались около него, онъ лѣзъ въ карманъ и дѣлалъ видъ будто даетъ имъ денегъ. Дѣти знали это и ничуть не боялись его, они смѣялись надъ нимъ, и часто подбѣгали къ нему просить денегъ.
   -- Пердидо, дайте мнѣ грошикъ.-- А онъ дружески кивалъ имъ и раздавалъ всѣмъ воображаемыя деньги.
   Прежде онъ обращалъ большое вниманіе на свою внѣшность. Одѣвался онъ очень бѣдно, но чрезвычайно гордился чистымъ бѣльемъ. Съ полчаса расчесывалъ онъ себѣ свою сѣдую бороду, лежавшую у него на груди, и длинные сѣдые волосы. Но въ послѣднее время онъ сталъ небрежнѣе. Сталъ много говорить самъ съ собою, ворчалъ на другихъ и не только не обращалъ болѣе вниманія на дѣтей, но сердился, что карета, которую онъ ждалъ столько лѣтъ, не ѣдетъ, и бранился съ Тадео. Онъ говорилъ, что ему надо къ президенту, и что опоздать ему нельзя.
   Солдаты тоже знали его. Когда онъ сидѣлъ за воротами, они кивали ему, говоря: "здравствуйте Пердидо," но онъ не обращалъ на нихъ вниманія или бросалъ такой дикій взглядъ, что они остерегались болѣе безпокоить его. Необразованный народъ часто питаетъ къ подобнымъ людямъ какой-то суевѣрный страхъ, и никогда не рѣшится раздражать ихъ.
   Въ этотъ вечеръ старикъ снова сидѣлъ на улицѣ у воротъ, положивъ нога на ногу, охвативъ руками верхнее колѣно, и смотрѣлъ въ даль, безъ мысли.-- Безъ мысли? Кто можетъ знать, какъ работаетъ безпокойный мозгъ такого несчастнаго, и какія представляетъ ему картины? Въ настоящую минуту, мысли эти казались характера спокойнаго. Въ чертахъ лица его не было ничего дикаго, непріятнаго, а только выражалась глубокая грусть. Неужели къ нему явилось сознаніе его положенія?
   Маленькая дѣвочка, лѣтъ семи, проходя по улицѣ остановилась около него.
   -- Пердидо, смѣясь сказала она, протянувъ къ нему худенькую ручку;-- грошикъ!
   Потерянный повернулъ къ ней голову, и лицо его озарилось точно солнечнымъ лучомъ.
   -- Мануэлита, тихо и отъ души проговорилъ онъ, взявъ ее за руку и привлекая къ себѣ, -- моя милая, милая Мануэлита! Не такъ ли, вѣдь ты не оставила своего стараго отца? Вѣдь ты останешься съ нимъ и будешь ухаживать за нимъ, когда онъ будетъ болѣнъ, и слѣдить за нимъ милыми глазами твоими, и прогонять твоими милыми ручками непріятныя грезы, которыя его мучатъ?
   При этомъ онъ взялъ къ себѣ на колѣни дѣвочку, испугавшуюся его ласкъ, и горячо поцѣловалъ ее въ щеку.
   -- Пердидо, сказала малютка,-- отпусти меня. Мнѣ надо идти. Мать ждетъ меня дома.
   -- Ты никогда не сердилась на твоего стараго отца, тихо продолжалъ несчастный.-- Ты всегда была съ нимъ добра и мила, и если бы теперь осталась съ нимъ, то онъ готовъ отказаться отъ всего остального,-- отъ счастья, богатства, блеска и роскоши, окружающихъ насъ.
   -- Пердидо, пусти меня, просила малютка, начинавшая трусить.-- Вѣдь ты мнѣ дѣлаешь больно.
   -- Идемъ... пойдемъ вмѣстѣ въ широкій свѣтъ, Мануэлита,-- матери нечего объ этомъ знать, шепотомъ продолжалъ старикъ, крѣпче прижимая къ себѣ дѣвочку;-- она никогда не любила ни тебя, ни меня. Она горда и высокомѣрна, и холодна, какъ снѣгъ Кордильеровъ. Идемъ, Мануэлита,-- я знаю дорогу, я проведу тебя, и тамъ, далеко, далеко отсюда мы снова будемъ счастливы.
   Малютка начала кричать, и Тадео, выскочивъ изъ дому, бросился къ старику.
   -- Не стыдно ли тебѣ, Пердидо! сейчасъ пусти ребенка. Вотъ придетъ твоя жена, она задастъ тебѣ, когда увидитъ тебя съ ребенкомъ. Ты знаешь, что она всегда запрещала тебѣ это.
   Старикъ со страхомъ отпустилъ дѣвочку, которая, съ плачемъ и поблѣднѣвъ отъ боязни, побѣжала вдоль улицы, а онъ остался на скамейкѣ, понуривъ голову. Потомъ онъ тихо прошепталъ:
   -- Она опять ушла -- ахъ, какъ горитъ моя голова! Какъ горитъ моя голова!
   Онъ не сопротивлялся, когда Тадео увелъ его въ комнату, гдѣ онъ тотчасъ же легъ на койку, закрылъ лицо руками и громко зарыдалъ.
   Въ Какао прискакалъ какой-то всадникъ. Это былъ офицеръ правительственныхъ войскъ, остановившій свою замыленную лошадь, при видѣ солдатъ на улицѣ.
   -- Гдѣ главнокомандующій? спросилъ онъ солдатъ, стоявшихъ и недумавшихъ отдавать ему честь.
   -- Въ Каллѣ Педро?-- сейчасъ на право, третій домъ.
   -- Идемъ со мной, проводи меня къ нему. Мнѣ надо говорить съ нимъ. Много ли здѣсь войска?
   -- Не знаю, отвѣчалъ солдатъ, пожимая плечами; исполняя приказаніе онъ зашагалъ подлѣ ѣдущаго офицера. Какое ему было до этого дѣло и могъ ли онъ когда нибудь интересоваться этимъ. Вѣроятно, офицеръ привезъ какое нибудь важное распоряженіе, потому что главнокомандующій тотчасъ же велѣлъ осѣдлать себѣ лошадь и поѣхалъ по главной улицѣ, гдѣ квартировала большая часть солдатъ и гдѣ стоялъ караулъ.
   Во всякомъ случаѣ въ лагерѣ желтыхъ происходило что-то важное, но какое было до этого дѣло жителямъ Какао. Вѣдь они уже привыкли къ вѣчнымъ передвиженіямъ войскъ, объяснить причину которыхъ не могли даже и офицеры.
   Тадео, занимаясь домашнимъ хозяйствомъ, тоже не обращалъ вниманія на хлопоты солдатъ и на то: ждали-ли они опять непріятеля, или хотѣли сами напасть на него. Его больше вѣдь не ограбятъ, такъ какъ все, что можно было ограбить, было уже у него взято.
   Тадео былъ смирный, спокойный человѣкъ, какъ почти всѣ индѣйцы, и въ Какао его уважали всѣ жители этого маленькаго города, какъ за его трудолюбіе, такъ и за заботы его о больномъ.
   Скоро стало извѣстно, что онъ пріѣхалъ изъ Ориноко и пріѣхалъ оттуда съ женою, родина которой была въ сосѣднемъ мѣстечкѣ, въ Мариперецъ. Онъ переѣхалъ въ Какао ради своей жены, желавшей быть поближе отъ родины. Но даже жена, сколько ни спрашивала, все-таки не знала, кто такой этотъ сѣдой старикъ, такъ какъ онъ былъ въ домѣ Тадео еще за нѣсколько лѣтъ до ея замужества. Много разъ спрашивала она его объ этомъ, но всегда получала одинъ и тотъ же отвѣтъ: "человѣкъ этотъ спасъ меня отъ смерти и позора," вслѣдствіе чего только благодарность могла быть причиной, что онъ взялъ на себя такую ужасно-трудную обязанность. Но жена Тадео вовсе этого не понимала и хотя сама она была женщина добродушная и съ мягкимъ сердцемъ, и очень была привязана къ своему мужу, все-таки не могла сообразить, чтобы кто нибудь изъ одной благодарности могъ навязать себѣ на всю жизнь такой тяжелый грузъ.
   Дѣйствительно, Тадео много было возни съ старикомъ, но казалось, что самое трудное у него еще впереди, такъ какъ старикъ, проживъ спокойно долгое время, вдругъ сталъ теперь снова безпокойнымъ. Индѣецъ стоялъ у окна и смотрѣлъ на улицу, когда услыхалъ голосъ Пердидо, громко и гнѣвно его звавшаго.
   -- Бѣда съ нимъ, прошепталъ индѣецъ, не трогаясь съ мѣста и слушая непривычный зовъ; -- что мнѣ дѣлать, чтобы успокоить его.
   -- Тадео! Тадео! снова кричалъ старикъ;-- развѣ ты не слышишь, негодяй? Мнѣ надо карету, и поскорѣе. Я ужь утромъ сегодня велѣлъ закладывать, а до сихъ поръ ея еще нѣтъ. Мнѣ надо ѣхать въ Морихъ за Мануэлитой. Торопись, время уходитъ -- уже темнѣетъ.
   Тадео пошелъ къ нему и нашелъ старика въ страшномъ волненіи; несчастный вовсе не слушалъ, что говорилъ ему индѣецъ, а только все звалъ свою Мануэлиту, и твердилъ, что рѣка поднимается, и что, наконецъ, если онъ будетъ медлить, то нельзя будетъ перебраться. Мысленно онъ перенесся въ иныя времена и въ другую мѣстность, и Тадео стоило не малаго труда, наконецъ, уложить его въ постель и заставить забыть карету и Мануэлиту, хоть на одну ночь.
   Между тѣмъ въ городкѣ гремѣлъ барабанъ, звучали трубы и солдаты бѣгали съ ружьями, съ набитыми патронташами въ рукахъ, полагая, что "Голубые" уже близко и битва можетъ каждую минуту начаться.
   Сборный пунктъ былъ, конечно, на площади, и только-что прибывшій офицеръ былъ уже тамъ вмѣстѣ съ генераломъ. Но все ограничилось простымъ смотромъ, солдаты выкликали поочередно, чтобы увидѣть, всѣ ли они въ лицо. Недоставало только четырехъ человѣкъ, вѣроятно дезертировавшихъ, но это ничего не значило и случалось почти ежедневно.
   Вообще, съ офицерами включительно, въ городкѣ стояло сто пятьдесятъ шесть человѣкъ, такъ какъ наканунѣ приведенъ былъ небольшой отрядъ волонтеровъ, съ связанными назадъ руками. У большой части солдатъ были ружья, и теперь было выбрано пятьдесятъ человѣкъ для небольшого похода, имъ назначили офицеровъ и дали приказъ приготовиться къ выступленію на слѣдующее утро со свѣтомъ.
   -- Куда пойдемъ? спросилъ одинъ изъ солдатъ, такъ какъ люди эти имѣютъ весьма слабое понятіе о дисциплинѣ и субординаціи. И ему отвѣчали:
   -- Почемъ знать! Да это васъ и не касается, будьте готовы, потому что генералъ Колина шутить не любитъ и разстрѣлялъ ужь многихъ негодныхъ солдатъ.
   Послѣ этого солдатъ распустили, чтобы они вечеромъ разжились гдѣ нибудь продовольствіемъ для предстоящаго похода. Выступающій въ походъ отрядъ получилъ, къ немалому своему удивленію, по два реала на человѣка наличными деньгами.
   Оставшіеся въ городкѣ не получили ничего.
   Въ то время, какъ солдатамъ производился смотръ и ихъ заставляли дѣлать нѣкоторые самыя простыя военныя эволюціи, къ нимъ подошелъ какой-то господинъ небольшого роста, весьма приличный и, какъ кажется, достаточный, сталъ смотрѣть на ученіе съ видимымъ удовольствіемъ, и держа подъ мышкою тросточку свою, потиралъ отъ радости руками. Иногда у него вырывались выраженія удовольствія: прелестно, превосходно! и онъ, казалось, дѣйствительно приходилъ въ восторгъ. Иногда онъ вынималъ изъ кармана карандашъ и бумажку и записывалъ что-то; это наконецъ возбудило любопытство генерала, которому человѣчекъ былъ указанъ офицеромъ.
   Правительство звало, что есть много неблагонамѣренныхъ въ странѣ, но объ общемъ направленіи противъ него оно не знало или не хотѣло знать; а что эти неблагонамѣренные дѣйствуютъ въ пользу революціи, помогаютъ ей всѣми силами, и что между ними есть много дѣйствительныхъ и, можетъ быть, опасныхъ шпіоновъ, не подлежало никакому сомнѣнію. Если этотъ человѣчекъ принадлежалъ къ такому разряду людей, то онъ исполнялъ свою обязанность необыкновенно смѣло, и потому его надо было не спускать съ глазъ.
   Генералъ въ самомъ дѣлѣ не терялъ его изъ вида до окончанія смотра и смотрѣлъ за нимъ издали, такъ что тотъ ничего не замѣтилъ. Наблюдатель же такъ былъ погруженъ въ созерцаніе "великолѣпнаго войска", что ни на что не обращалъ болѣе вниманія, и тѣмъ менѣе думалъ о бѣгствѣ. По окончаніи ученія, онъ отошелъ немного въ сторону, подъ высокую кокосовую пальму, все держа бумажку въ рукѣ, и разостлавъ носовой платокъ, въ видѣ предосторожности отъ муравьевъ, сѣлъ на него и сталъ быстро писать.
   -- Чортъ возьми! сказалъ генералъ своему адъютанту, -- этотъ парень вовсе не горячится и намъ надо посмотрѣть, что онъ тамъ строчитъ, да еще у насъ въ виду. Идемте, Токезъ, пусть покажетъ онъ намъ бумаги.
   Онъ пришпорилъ свою лошадь и подскакалъ къ пишущему, который такъ углубился въ свое занятіе, что замѣтилъ всадника только тогда, какъ тотъ уже подскакалъ къ нему. Пишущій съ испугомъ спряталъ бумажку въ карманъ, не сложивъ ее даже порядочно, потомъ всталъ, вѣжливо снялъ шляпу и сказалъ:
   -- Здравствуйте, господа;-- право пріятно было смотрѣть, какъ учились ваши храбрые солдаты. Съ такимъ войскомъ вы разсѣете бунтовщиковъ, какъ сѣно по вѣтру.
   -- Такъ вамъ понравилось? сухо спросилъ генералъ, внимательно осматривая его съ головы до ногъ.
   -- Чрезвычайно, чрезвычайно, сеньоръ генералъ, вскричалъ онъ,-- и прогулка моя сегодня вполнѣ окупилась.
   -- Право? Какимъ же образомъ?
   -- Наслажденіемъ, смотря на это ученіе.
   -- И ничѣмъ больше?
   -- Какъ такъ? отвѣчалъ человѣчекъ, озадаченный вопросомъ, такъ какъ онъ былъ высказанъ какимъ-то особеннымъ тономъ.
   Генералу не хотѣлось долго разговаривать съ незнакомымъ и онъ, идя прямо къ дѣлу, спросилъ его не особенно даже вѣжливо:
   -- Кто вы такой и какъ васъ зовутъ?
   Незнакомецъ, болѣе удивленный грубымъ тономъ, чѣмъ самимъ вопросомъ, остановился въ нерѣшимости. Наконецъ онъ сказалъ:
   -- Меня зовутъ Энано... Гораціо Энано.
   -- И вамъ надо было такъ долго припоминать это?
   -- Помилуйте, нисколько, отвѣчалъ незнакомецъ ужь не по прежнему вѣжливо, раздосадованный манерою генерала,-- я конечно всегда помню свое собственное имя.
   -- А кто вы такой?-- Чѣмъ занимаетесь?
   -- Я служу въ министерствѣ финансовъ, съ достоинствомъ отвѣчалъ сеньоръ Энано.
   -- Въ министерствѣ финансовъ? сказалъ генералъ, качая головою и не вполнѣ довѣряя, -- что же вы тутъ такъ прилежно писали? Вѣдь не дѣловыя же замѣтки?
   Незнакомецъ покраснѣлъ до ушей и нерѣшительно отвѣчалъ:
   -- Нѣтъ, никакъ не дѣловыя замѣтки.
   -- А что же такое, смѣю васъ спросить?
   -- Вы извините меня, довольно твердо проговорилъ Энано, -- это частныя дѣла, касающіяся меня одного.
   -- Вы такъ думаете? смѣясь спросилъ генералъ, -- покажите мнѣ бумагу, ту, что вы запрятали къ себѣ въ карманъ.
   -- Очень сожалѣю, отвѣчалъ сеньоръ Энано,-- что не могу исполнить вашего желанія, такъ какъ это исключительно мое частное дѣло.
   -- Такъ. Пожалуйста, Токезъ, позовите-ка сюда съ полдюжины солдатъ, все равно, какихъ нибудь. Если этотъ господинъ не хочетъ показать добровольно бумаги, то мы должны будемъ раздѣть его.
   -- Господинъ генералъ! въ негодованіи вскричалъ Энано,-- я не понимаю, какое право имѣете вы отнимать у меня силой мои бумаги.
   -- Я не хочу отнимать ихъ, если не найду того, что подозрѣваю. Я хочу только посмотрѣть, какія вы сдѣлали замѣтки относительно моихъ солдатъ.
   Лицо человѣчка просіяло.
   -- А, сказалъ онъ, -- это другое дѣло. Вы принимаете меня за шпіона. Это вопіющая несправедливость, такъ какъ у его превосходительства нѣтъ большаго почитателя, какъ я; но теперь мнѣ самому чрезвычайно важно объяснить вамъ мои взгляды. Господинъ генералъ, бумаги къ вашимъ услугамъ.-- И говоря это онъ досталъ изъ кармана нѣсколько листковъ и подалъ ихъ генералу. Если онъ думалъ или надѣялся, что генералъ будетъ читать ихъ, то въ этомъ онъ очень ошибся. Генералъ только развернулъ ихъ и, бросивъ бѣглый взглядъ, вдругъ громко расхохотался.
   -- Стихи, Токезъ! вскричалъ онъ.-- Прелестно, этотъ господинъ поэтъ.-- И не давая себѣ труда возвращать бумаги владѣльцу ихъ, онъ просто швырнулъ ихъ на землю и поскакалъ вдоль улицы, сопровождаемый своимъ адъютантомъ.
   Энано съ удивленіемъ и гнѣвомъ посмотрѣлъ ему вслѣдъ.
   -- Не совсѣмъ-то вѣжливо для такого важнаго чина, проговорилъ онъ;-- я иначе представлялъ себѣ генераловъ Фалькона, да впрочемъ въ семьѣ не безъ урода!
   И со вздохомъ наклонилъ онъ свою тяжелую фигуру и сталъ подбирать разлетѣвшіеся листочки, и потомъ тихо пошелъ вслѣдъ за ускакавшимъ генераломъ.
   

V.
Голубые.

   Во всей Южной Америкѣ съ ея чудными тропическими пейзажами, горными вершинами, безконечными долинами и потоками, обросшими вѣковыми лѣсами, нѣтъ мѣста очаровательнѣе и привлекательнѣе лагуны Валенціи, примыкающей къ плодородной Арагуайской равнинѣ. Это лучшее мѣсто цѣлой Венецуэлы, и, можетъ быть, цѣлаго Южнаго континента.
   Оно окружено горами, вѣтвью Кордильерскаго хребта, а къ югу отъ него тянется монотонный ланносъ, съ его низкими пальмами и согнутыми кустами капарро, но тутъ на высокой мѣстности, у широкой лагуны, серебристымъ блескомъ своимъ украшавшей пейзажъ и придававшей ему оригинальный видъ и пріятную свѣжесть,-- тутъ процвѣтаетъ такая роскошная растительность богатой тропической природы, какую только можно вообразить себѣ, и которая при всемъ томъ не похожа на густую растительность дельты Ориноко, столь страшную и опасную для человѣка своими необозримыми болотами.
   Тутъ качаются отъ вѣтерка чудно-густыя вершины кокосовыхъ пальмъ, шелестятъ бананы своими широкими листьями, едва удерживая тяжесть плодовъ; тутъ тянутся громадныя кофейныя плантаціи, поля съ сахарнымъ тростникомъ и какао. А въ тѣни плодоносной апельсинной раввины, окруженныя цвѣтущими кустами и вьющимися растеніями, прячутся жилища людей, которые могли бы быть самыми счастливыми, если бы ихъ не мучили честолюбіе, эгоизмъ и властолюбіе отдѣльныхъ личностей, и не принуждали вести безконечныя междоусобныя войны, и тѣмъ превращать даже Баденскую долину въ мѣсто бѣдствія и нужды.
   Настоящая революція была нешуточная, какъ многія другія, терзавшія страну. Президентъ Фальконъ, съ свойственной ему жадностью, копилъ все болѣе и болѣе денегъ, собиралъ вокругъ себя своихъ креатуръ, которыя помогали ему въ этомъ, и такъ высосалъ прекрасную страну, что она, была на краю гибели. Вслѣдствіе чего лучшіе люди Венецуэлы,-- которыхъ вовсе не мало, -- соединились и объявили, что они не могутъ, да и не хотятъ болѣе выносить такого положенія дѣлъ.
   Первое и главное ихъ требованіе заключалось въ томъ, что Фальконъ долженъ мирно отказаться отъ своего положенія, и въ этомъ случаѣ врядъ ли въ странѣ раздался бы хоть одинъ выстрѣлъ; но.... кто же добровольно отрекается отъ власти?
   Фальконъ отвѣчалъ назначеніемъ безчисленнаго множества генераловъ, которые приносили ему теперь пользу, и мѣшали назначенію ему преемника. Онъ мало заботился о томъ, что отягощаетъ страну содержаніемъ безполезныхъ и даже вредныхъ людей. Онъ выжалъ изъ страны все, что могъ выжать, и теперь стремился только удержать власть, чтобы начать еще разъ, хотя бы весьма на короткое время, грабить.
   Слѣдовательно ясно было, что добромъ тутъ нечего было дѣлать, и для измѣненія этого нестерпимаго положенія дѣлъ нужна была сила противъ силы, и на этотъ разъ не только одни годосы возстали противъ побѣдоносной партіи федераловъ, но и сами федералы снабжали революцію свѣжими силами, примыкавшими къ ней противъ общаго врага. Инсургенты назвались реконквистадорами, то есть вновь-завоевателями и выбрали голубой цвѣтъ въ отличіе своихъ отрядовъ.
   Но до сихъ поръ съ ихъ стороны было болѣе угрозъ, чѣмъ дѣйствій, потому что они еще вѣрили, что Фальконъ наконецъ пойметъ возростающія угрозы. Но Фальконъ, ослѣпленный своими приверженцами, принималъ эту медленность за слабость и дѣйствовалъ все неосторожнѣе и неосторожнѣе. Тогда реконквистадоры рѣшили не терять болѣе времени. Фальконъ добровольно не уходилъ, и потому жители были призваны къ оружію.
   Имъ надо было бороться съ одной трудностью, которую Фальконъ зналъ хорошо, по преувеличивалъ: съ недостаткомъ въ снарядахъ и оружіи, въ то время какъ правительство могло распоряжаться сравнительно порядочнымъ, хотя и небольшимъ арсеналомъ. Предводители партіи давно уже хлопотали о пріобрѣтеніи револьверовъ и ружей. Они покупали тоже и мускеты, если находили ихъ, и сѣверо-американцы служили въ этомъ случаѣ лучшими поставщиками. Порохъ они провезли контрабандой на маленькихъ береговыхъ судахъ изъ Сентъ-Томаса и Тринидада, а свинцу было на лицо довольно, тѣмъ болѣе, что если бы дѣло дошло и до битвы, то все-таки долго война продолжаться не могла.
   Сборнымъ пунктомъ, конечно, была выбрана Валенская долина, садъ Венецуэлы, потому что тамъ всего легче можно было найти продовольствіе даже на цѣлую большую армію. Кромѣ того эта мѣстность была гуще населена, и могла поставить голубымъ порядочное количество солдатъ, въ которыхъ, впрочемъ, не чувствовалось недостатка у "голубыхъ" нигдѣ.
   Да и что было дѣлать бѣдному населенію? Война вспыхнула въ странѣ, несли они не пойдутъ добровольно къ "голубымъ", то ихъ силою возьмутъ желтые. Что у желтыхъ никогда не получается жалованья, это они знали отъ бездны бѣжавшихъ и всюду прятавшихся солдатъ. Желтые, кромѣ того, не получали добровольно отъ населенія ни крошки хлѣба, ни глотка водки. "Голубымъ" же солдатамъ, напротивъ того, давалось все, что имъ было нужно, такъ какъ почти вся страна стояла на ихъ сторонѣ, и Фальконъ господствовалъ и распоряжался въ столицѣ только насиліемъ своихъ генераловъ и войска. Предводители реконквистадоровъ поэтому не употребляли никакихъ насильственныхъ мѣръ, какія, къ сожалѣнію, принимались въ мѣстахъ, гдѣ стояли "желтые." Нельзя было допускать, чтобы люди умирали съ голоду,-- люди, и безъ того голодавшіе. Потомъ "голубые" не утомляли ученіями. Зачѣмъ? Вѣдь давать большія сраженія имъ не придется. Вся борьба будетъ ограничиваться защитою или штурмомъ укрѣпленныхъ мѣстъ, преимущественно небольшими схватками, и если солдаты будутъ умѣть дѣйствовать оружіемъ, то не все ли равно, двинутся ли они сначала лѣвой ногой, а потомъ правой?
   Почти все населеніе было безъ работы и заработка, и само оно видѣло, что въ странѣ не будетъ ни покоя, ни благосостоянія, если правительство не измѣнитъ образа дѣйствій, и не поставитъ во главѣ благоразумнаго или, лучше сказать, честнаго человѣка. Гдѣ взять такого, они еще сами не знали, да и мало безпокоились объ этомъ. О такой перемѣнѣ должны были думать люди, возбудившіе возстаніе, и имъ населеніе вполнѣ довѣряло, или предоставляло все въ ихъ распоряженіе. Что знало оно о правахъ гражданина, никогда не примѣняя ихъ къ дѣлу?
   Въ маленькомъ, прелестномъ городкѣ Маракаѣ, на самомъ берегу лагуны, окруженномъ прелестнѣйшими садами, въ тотъ самый день, происшествія котораго описаны были въ предыдущихъ главахъ, нѣсколько извѣстныхъ предводителей реконквистадоровъ держали собраніе, чтобы обсудить свои будущія дѣйствія и необходимыя для нихъ средства. Такое собраніе было необходимо, и потому въ этотъ день городъ кишалъ "голубыми" солдатами.
   Конечно, стоило имъ только снять оружіе, чтобы не узнать въ нихъ болѣе солдатъ, такъ какъ никто изъ нихъ не носилъ формы. Да впрочемъ лишь только цѣль ихъ будетъ достигнута, лишь только будетъ изгнанъ президентъ и уничтожена власть его безчисленныхъ генераловъ, они спокойно разойдутся по домамъ къ своимъ мирнымъ занятіямъ. Это было ополченіе въ полномъ смыслѣ слова, и ему необходимо было только оружіе.
   Большая часть ополченцевъ ходила въ свѣтло-голубыхъ или сѣрыхъ курткахъ простой американской или нѣмецкой бумажной натеріи, носила штаны, какіе кому хотѣлось, сандаліи на ногахъ, и почти всѣ -- соломенныя шляпы. Едва ли у половины была голубая лента, потому что, хотя купцы въ Маракаѣ и позаботились о пріобрѣтеніи порядочнаго запаса этихъ лентъ, но все-таки у большой части не доставало наличныхъ денегъ, чтобы заплатить за ленту, а безъ денегъ ничего не давалось. Вооруженіе у "голубыхъ" было также очень разнородное. У многихъ были мушкеты со штыками и патронташами, а у нѣкоторыхъ старые карабины, присланные какимъ нибудь европейскимъ правительствомъ на единственный рынокъ для этихъ предметовъ, въ Южную Америку. У многихъ были даже только длинные ножи за поясами и кинжалы, но для непріятеля они могли быть еще опаснѣе другихъ изъ своихъ товарищей съ карабинами, потому что отлично умѣли владѣть этимъ оружіемъ.
   Офицеры были вооружены равномѣрнѣе, у каждаго на боку была сабля, конечно, совершенно различныхъ формъ, и по одному, а всего чаще, по два револьвера за поясомъ. Въ знакъ отличія, на шляпахъ у нихъ были пришпилены кокарды или розетки изъ голубыхъ лентъ.
   Собраніе предводителей назначено было въ большой кофейнѣ недалеко отъ площади. Офицеры съ ранняго утра шли туда по улицамъ, гдѣ всюду стояли группы солдатъ и горячо, размахивая руками, разсуждали о новостяхъ дня и о полученныхъ извѣстіяхъ. Они съ жаромъ разсуждали другъ съ другомъ о политикѣ и даже о заслугахъ различныхъ претендентовъ на президентство, но имъ и въ голову не приходила возможность самимъ рѣшить этотъ вопросъ, или рѣшительно встать за какую нибудь личность, что вѣроятно и было причиною, что всюду бродившая революція дѣлала такіе незначительные успѣхи. Ей недоставало предводителя, которому бы можно было слѣпо довѣриться, и приверженность революціонеровъ розсыпалась во всѣ стороны.
   Этотъ же самый вопросъ занималъ въ тотъ день и офицеровъ, собравшихся пестрой толпой. Большинство изъ нихъ было смѣшанной крови, начиная отъ темно-краснаго цвѣта индѣйца и кончая метисами и почти бѣлыми квадронами. Одинъ только офицеръ между ними былъ чистаго испанскаго происхожденія, но было много креоловъ лучшихъ мѣстныхъ фамилій.
   Прежде всего надо было составить твердый планъ дѣйствій и соединенными силами двинуться на Каракасъ; для чего тотчасъ же нужно было послать депутатовъ въ Барцелону, чтобы найти тамъ поддержку своимъ ближайшимъ планамъ. Главнымъ дѣломъ было удалить и отрѣзать отъ внутреннихъ провинцій правительственную партію въ Каракасѣ, которая едва держалась внутри. Тогда можно было получить увѣренность, что большіе внутренніе города, какъ, напримѣръ, Калобицо, тотчасъ же примкнуть къ голубымъ, и открыто заявятъ себя въ пользу революціи. Для этой цѣли предполагалось занять города, лежавшіе по дорогѣ въ центръ страны, какъ Ортицъ, Викторію и т. д., и если тогда войска двинутся съ востока изъ Барцелоны, то президенту нечего будетъ дѣлать, какъ только отказаться отъ власти.
   Для этихъ различныхъ движеній, частью на востокъ, частью на юго-востокъ, были выбраны необходимые предводители, не офицеры, украшенные эполетами и орденами, а ловкіе горные жители, или жители долинъ съ сандаліями на ногахъ и соломенными шляпами на головахъ. Но это были сильные, ловкіе люди, привыкшіе къ сѣдлу, и освоившіеся съ оружіемъ.
   -- А кого назначили въ Барцелонѣ президентомъ реконквистадоры? спросилъ одинъ изъ старшихъ офицеровъ, генералъ Альварадо, послѣ окончанія собранія у главнокомандующаго Рохаса, руководившаго всѣмъ.-- Развѣ это еще неизвѣстно?
   -- Кажется, у нихъ еще нѣтъ президента, отвѣчалъ онъ; -- по сколько мнѣ извѣстно, дѣлами возстанія руководитъ Монагасъ.
   -- Какъ? крикнули присутствующіе,-- развѣ вы забыли францисканскій монастырь въ Каракасѣ?-- Неужели хотятъ выбрать въ предводители убійцу депутатовъ, и наконецъ выбрать его и въ президенты?
   -- Онъ объявилъ, что клянется честью освободить свою родину отъ давящаго ее гнета и тѣмъ загладить прошедшее.
   -- Фразы! Отчего не выбрать намъ Далла Коста, президента Гвайаны.-- Лучшаго не найти.
   -- Онъ отказался.
   -- Такъ ужь ему предлагали?
   -- Косвенно,-- онъ не хочетъ оставить Гвайану.
   -- Онъ согласится, когда увѣрится, что это нужно для общаго блага.
   -- Зачѣмъ же онъ держится въ сторонѣ съ своимъ войскомъ? Онъ хочетъ остаться нейтральнымъ.
   -- Упрекать въ этомъ его нельзя,-- Гвайана и безъ того такъ мало населена.
   -- И онъ еще терпитъ войска Фалькона у себя въ штатѣ, сказалъ Рохасъ.-- Но оставимъ это, господа. Мы здѣсь не назначаемъ будущаго президента, и предоставимъ это избирательнымъ депутатамъ. И такъ за наше дѣло. Чѣмъ болѣе наберете вы солдатъ, тѣмъ лучше; а вы, капитанъ Теха, прійдите потомъ за депешами... но не приходите слишкомъ поздно.
   Съ этими словами онъ вышелъ на улицу, гдѣ была привязана его лошадь, вспрыгнулъ на нее и поскакалъ къ своей квартирѣ, въ одной изъ загородныхъ дачъ.
   -- Этому вы наступили на ногу, Альварадо, вскричалъ капитанъ Теха, молодой испанецъ, стоявшій подлѣ него.-- Онъ самъ былъ бы не прочь быть избраннымъ.
   -- Кто? Мигюэль Рохасъ? У него много приверженцевъ въ странѣ, и онъ храбрый солдатъ.
   -- Это такъ, и нельзя желать лучшаго генерала -- но онъ слишкомъ честолюбивъ.
   -- Ну, это не порокъ, честолюбіе не помѣшало бы, если бы при этомъ онъ остался честнымъ, и именно поэтому-то лучше было бы видѣть у насъ Далла Коста. Кромѣ того онъ умнѣе другихъ. Но это до насъ не касается. Намъ этого не измѣнить, и остается только драться, если власти въ Каракасѣ не поведутъ себя благоразумнѣе. Да здравствуетъ конституція!
   -- А съ какими силами вы будете драться? спросилъ Теха.
   -- Какъ съ какими? Съ нашими солдатами! вскричалъ Альварадо.
   -- А откуда вы возьмете ихъ, если они не явятся добровольно?
   -- Э, чортъ возьми! Тогда мы возьмемъ ихъ силою. Развѣ желтые поступаютъ лучше, или обходятся съ ними нѣжнѣе?
   -- Но вы только-что провозгласили конституцію, а согласно съ нею никто въ Венецуэлѣ не можетъ быть принужденъ къ службѣ.
   -- Глупости! Конституція хороша въ мирное время, и тогда ее слѣдуетъ соблюдать; а въ военное время нельзя церемониться, если какой нибудь лѣнтяй не хочетъ положить ружья на плечо или взять ножа въ руки? Я защитникъ народныхъ прявъ, но всему должны быть границы.
   -- Вы, по крайней мѣрѣ, честны, смѣясь сказалъ Теха,-- и все-таки не лучше другихъ; вы хотите имѣть свободу у васъ въ республикѣ, но свободы каждый желаетъ только для себя и въ своемъ кружкѣ, а сосѣда могутъ черти побрать. Идемте и выпьемте по стакану вина, вѣдь намъ предстоитъ трудная работа и долгій путь, и я долженъ откровенно признаться, что мнѣ надоѣла здѣшняя праздная жизнь. Вотъ ужь четыре недѣли шляемся мы тутъ, въ этомъ раю, и ничего не дѣлаемъ, а только поѣдаемъ у поселянъ ихъ припасы и мѣшаемъ имъ работать. Даже и рай можетъ наскучить.
   -- Вамъ бы познакомиться съ семействомъ Кастилія, тѣмъ самымъ, гдѣ живетъ Рохасъ. Это чрезвычайно любезные люди, въ гостяхъ у нихъ время пролетаетъ тамъ незамѣтно.
   -- Я всюду остался чужимъ, грустно проговорилъ Теха; -- но все равно, вино осталось моимъ единственнымъ утѣшеніемъ.
   И взявъ подъ руку друга, онъ пошелъ съ нимъ по улицѣ въ одну изъ многочисленныхъ кофейныхъ, гдѣ подавалось и испанское вино.
   За городомъ, не болѣе какъ за полмили отъ послѣднихъ зданій, находилась прелестнѣйшая гаціенда или помѣстье семейства Кастиліи, гдѣ все было устроено еще въ духѣ староиспанскаго времени.
   Сворачивая съ большой дороги подъ старыми могучими деревьями, уже начинавшимися около городскихъ воротъ, и пройдя небольшое пространство, засаженное кофейными деревьями, видѣнъ за широкой, аристократической аллеей господскій домъ съ роскошными верандами и массивными каменными лѣстницами и порталами. Туда никогда не проникали солнечные лучи, потому что густыя вершины срослись вмѣстѣ и образовали настоящую крышу. Но стоило пройдти шаговъ сто, какъ передъ глазами открывался черезъ тѣнистую аллею очаровательный видъ.
   Зданіе это, похожее на замокъ, лежало въ лѣсу, но въ лѣсу цвѣтущихъ деревьевъ, между которыми невысокіе кофейные кусты, правильно посаженные, закрывали всю нижнюю часть рощи. Прелестная аллея царственныхъ пальмъ шла по апельсинной рощѣ до самаго портала. У широкихъ пальмовыхъ стволовъ цвѣли розовые, ванильные и гранатовые кусты и другіе тропическіе цвѣты, и все вокругъ было пропитано упоительнымъ запахомъ апельсиннаго цвѣта.
   Сюда-то и повернулъ главнокомандующій генералъ Мигуэль-Антоніо Рохасъ въ сопровожденіи своего адъютанта и, увидавъ стоявшихъ въ порталѣ дамъ, пришпорилъ свою лошадь. Было нѣсколько поздно, и онъ зналъ, что его ждутъ къ обѣду. Гостепріимные хозяева употребляли все, чтобы улучшить жизнь самовольно поселившимся у нихъ гостямъ, такъ какъ они смотрѣли на нихъ не какъ на чужихъ, а какъ на храбрыхъ защитниковъ родины.
   Генерала радушно привѣтствовали.
   -- А вы долго заставили ждать насъ, генералъ! вскричалъ радушный хозяинъ, старикъ Кастиліа, джентльменъ въ полномъ смыслѣ этого слова.-- Дамы уже разсердились, потому что,.по ихъ увѣренію, кушанья простыли.
   -- Дѣйствительно, намъ надо тысячу разъ просить извиненія, сеньоръ, отвѣчалъ генералъ, соскакивая съ сѣдла въ одно время съ своимъ адъютантомъ, полковникомъ Фермуда, и отдавая лошадей подошедшей прислугѣ; -- но служба прежде всего, и сегодня намъ надо было обсудить много серьезныхъ дѣлъ. Сеньоры, припадаемъ къ ногамъ вашимъ -- не сердитесь на бѣдныхъ, голодныхъ преступниковъ.
   -- Если вы голодны, то можно простить вамъ, смѣясь сказала цвѣтущая дѣвушка, лѣтъ семнадцати, съ плутовской ямкой на подбородкѣ, и съ сіяющими весельемъ глазами, подобными двумъ чернымъ брилліантамъ.
   Роза, вторая дочь Кастиліи, была одѣта въ бѣломъ простомъ платьѣ, отдѣланномъ голубымъ, и съ голубымъ поясомъ. Въ волосахъ у ней были тоже голубые цвѣты, въ знакъ цвѣта реконквистадоровъ. Она дѣйствительно была предана этому дѣлу всѣмъ сердцемъ, какъ, впрочемъ, и все семейство ихъ, принесшее уже большія жертвы въ пользу анти-правительственной партіи.
   Хозяйка дома тоже привѣтствовала гостей съ верху лѣстницы. Она была еще такъ молода на видъ, что ее съ трудомъ можно было принять за мать Розы. А между тѣмъ Роза не была еще старшей изъ ея дѣтей, у лея была еще сестра и братъ, старше ея семью годами, и еще двое младшихъ братьевъ. но какъ часто встрѣчается въ Венецуэлѣ, гдѣ, не такъ, какъ въ другихъ тропическихъ странахъ, матери долго сохраняютъ молодость и часто походятъ скорѣе на сестеръ, чѣмъ на матерей своихъ дочерей.
   Офицерамъ не долго пришлось ждать: обѣдъ былъ вскорѣ поданъ. Не прошло и десяти минутъ, какъ всѣ уже сидѣли за большимъ круглымъ столомъ въ столовой, и разговоръ зашелъ о положеніи инсургентовъ и о надеждахъ, что правое дѣло одержитъ побѣду.
   Полковникъ Фермуда сидѣлъ подлѣ Розы.
   -- А на васъ сегодня нашъ цвѣтъ, сеньорита, любезно замѣтилъ онъ;-- это очень мило и внимательно съ вашей стороны, и за это я благодарю васъ отъ души.
   Роза сильно покраснѣла.
   -- Дай Ботъ, чтобы вскорѣ этотъ цвѣтъ сталъ цвѣтомъ всей страны, отвѣчала она, -- это цвѣтъ вѣры, и всѣ честныя венецуэльскія женщины должны были бы носить его.
   -- Если бы всѣ думали одинаково съ вами, -- но есть и недоброжелатели.
   -- Къ счастію, немного, да и тѣ примкнутъ къ намъ, когда увидятъ пользу для отечества.
   -- Часъ тому назадъ мы получили изъ Барцелоны письмо, генералъ, сказалъ старый Кастилія.
   -- Я самъ получилъ депешу, отвѣчалъ Рохасъ; -- но она. послана уже шесть дней тому назадъ.
   -- Ну такъ она, значитъ, пришла въ Лагуайру съ тѣмъ же самымъ пароходомъ, который привезъ и мнѣ письмо. Такъ вы, значитъ, знаете, какъ идутъ тамъ дѣла.
   -- Подтвержденіе привезетъ пароходъ, который, если я не ошибаюсь, долженъ придти сегодня въ Лагуайру.
   -- Да, сегодня, если не запоздаетъ; теперь онъ долженъ быть уже тамъ. И мы получимъ болѣе точныя извѣстія, чѣмъ по простому письму. Я жду съ нимъ своихъ дѣтей, сына и дочь; они два мѣсяца тому назадъ уѣхали въ окрестности Барцелоны и теперь возвращаются домой.
   -- Сынъ вашъ военный?
   -- Нѣтъ, юристъ, но ревностный приверженецъ нашего дѣла, хотя, конечно, въ письмахъ своихъ выражается необыкновенно осторожно. Вѣдь не знаешь, въ какія руки попадетъ письмо.
   -- И они ѣдутъ сюда?
   -- Да, торопятся, какъ только могутъ. Вѣдь въ Каракасѣ вѣрно не задержатъ ихъ?
   -- До сихъ поръ не бывало, чтобы задерживали проѣзжихъ, и врядъ ли сдѣлаютъ это. Съ нашей стороны этого никакъ не случится.
   -- Ну, да и со стороны Фалькона тоже нѣтъ, сказала сеньора, -- тѣмъ болѣе, что съ сыномъ ѣдетъ дама. Завтра вечеромъ ихъ навѣрное можно ожидать, такъ какъ сынъ возьметъ тотчасъ же отдѣльный экипажъ.
   -- Если только онъ не предпочтетъ ѣхать съ пароходомъ до порта Кабелло, чтобы оттуда ближе ѣхать сухимъ путемъ.
   -- Не думаю; пароходъ всегда останавливается въ Лагуайрѣ. Тогда мы вѣрнѣе узнаемъ о положеніи дѣлъ на востокѣ, я я думаю, тамъ дѣло ужь чѣмъ нибудь да рѣшено. Но мнѣ хотѣлось бы видѣть ихъ ужь здѣсь. Не знаю, со вчерашняго дня меня мучитъ какой-то страхъ, котораго я опредѣлить хорошенько не могу.
   -- Знойная погода, сеньора, отвѣчалъ генералъ, -- береговое плаваніе нашего парохода на короткомъ разстояніи между Барцелоною и Лагуайрой, при благопріятномъ къ тому же вѣтрѣ, совершенно безопасно и вамъ нечего бояться.
   -- Но пристань въ Лагуайрѣ такъ дурна.
   -- Только при бурѣ. Но если бы тамъ была буря, мы и здѣсь почувствовали бы ее, а вы видите, что вѣтерокъ едва колышетъ пальмы.
   -- Такъ, дитя мое, замѣтилъ и хозяинъ дома, -- ты безпокоишься напрасно. Настоящая война еще нигдѣ не вспыхнула, всюду еще только закипаетъ и бродитъ, а воды тебѣ нечего бояться. Ты вѣдь и сама ѣздила по этому пути три или четыре раза... но вотъ и кофе. Я думаю намъ сѣсть лучше внизу подъ деревьями... запахъ цвѣтовъ такъ пріятенъ, а видъ на лагуну, кажется, никогда не наскучитъ.
   Общество перешло въ прелестную бесѣдку, обвитую растеніями, какой милѣе не было во всемъ помѣстьѣ.
   Чтобы дойти до этой бесѣдки, надо было проходить черезъ померанцовую рощу, и потомъ вдругъ открывался видъ на блестящее зеркало воды, за которымъ вдали синѣли горы, а небольшое пространство между лагуной и горами красовалось бананами и невысокими фруктовыми деревьями. Всѣ высокія деревья были тутъ срублены, чтобы видъ оставался открытымъ, но справа и слѣва возвышались колоссальныя деревья, покрытыя краснымъ цвѣтомъ, и окаймляли видъ на лагуну точно рамкой.
   Генералъ и молодой спутникъ его проводили тутъ время такъ незамѣтно, что первый совершенно забылъ депеши, которыя ему надо было еще написать, какъ вдругъ сзади послышались шаги и у входа въ бесѣдку показался капитанъ Теха, приведенный туда мальчикомъ, и по военному поклонился всему обществу.
   -- Извините меня, вѣжливо началъ онъ, -- но служба принуждаетъ меня обезпокоить васъ.... генералъ, я готовъ.
   -- А! капитанъ Теха, вскричалъ генералъ, вскакивая съ своего мѣста;-- чортъ возьми, вѣдь я забылъ приготовить вамъ бумаги; но идемте, или подождите немного здѣсь, если это позволятъ сеньоры. Я сейчасъ буду готовъ и не болѣе четверти часа задержу васъ. Да еще поспѣете, сказалъ онъ, посмотрѣвъ на солнце,-- доѣхать до мѣста до вечера, а больше ничего и не надо. Исполненіе надо отложить до завтрашняго утра. Извините меня, сеньоры! обратился онъ въ дамамъ и торопливо вышелъ изъ бесѣдки.
   Между тѣмъ, по знаку хозяйки, мальчикъ побѣжалъ за чашкой для новаго гостя, а взоръ Теха съ удивленіемъ и восхищеніемъ остановился на прелестной молодой дѣвушкѣ, украшенной голубыми лентами реконквистадоровъ и покраснѣвшей отъ дѣвической стыдливости. Но при этомъ онъ чувствовалъ, что всѣ смотрятъ на него и, вспыхнувъ какъ дѣвушка, онъ проговорилъ:
   -- Я боюсь, не безпокою ли я васъ?
   Нельзя было сказать ничего болѣе неловкаго.
   -- Капитанъ Теха здѣсь по долгу службы, подхватилъ какъ бы въ его оправданіе полковникъ Фермуда, которому было очень непріятно вниманіе къ нему молодой дѣвушки.-- Генералъ тотчасъ же вернется.
   -- Пожалуйста, не стѣсняйтесь, ради Бога, вскричалъ старикъ дружески, замѣтивъ возростающее смущеніе молодого человѣка.-- У насъ тутъ военный лагерь. Да хоть бы его и не было, то все-таки мы рады отъ души каждому офицеру вашей арміи, и никто изъ васъ намъ не чужой. Да вотъ и Синто несетъ чашку. Пожалуйста, сеньоръ, садитесь и не церемоньтесь.
   Теха быстро пересилилъ первое смущеніе и даже сердился, что велъ себя такъ неловко -- тѣмъ болѣе, что свидѣтелемъ этой неловкости былъ полковникъ Фермуда. Но дѣлать было уже нечего, и Теха, уроженецъ хорошаго древне-испанскаго рода, былъ человѣкъ свѣтскій, и не могъ долго быть въ смущеніи.
   Онъ съ благодарностью взялъ поданную ему чашку и разговоръ начался самъ собою. Сначала говорили о прелестномъ видѣ изъ бесѣдки, а потомъ начали сравнивать его съ видами другихъ странъ.
   Теха, несмотря на свою молодость, много путешествовалъ и видѣлъ много далекихъ странъ, въ особенности Мехику, западный берегъ, испанскія колоніи, и скоро общество съ удовольствіемъ слушало живыя описанія въ сущности недалекихъ, но ему неизвѣстныхъ странъ.
   Фермуда не находилъ удовольствія въ этой бесѣдѣ. Отъ вниманія его не укрылось, что Роза съ большимъ вниманіемъ слушала испанца, и кромѣ того его бѣсило, что молодой, безбородый капитанъ говорилъ о вещахъ, о которыхъ онъ, полковникъ, говорить не могъ.-- И чего сидитъ этотъ генералъ! и такъ долго пишетъ двѣ депеши!-- Наконецъ генералъ пришелъ. Теха всталъ, чтобы принять приказаніе и началъ раскланиваться.
   -- Вы ужь уходите? съ дѣтской наивностью спросила его Роза; какъ жаль! я съ удовольствіемъ. еще послушала бы о Перу.
   -- Извините, сеньорита, дружески отвѣчалъ молодой человѣкъ;-- но если вы позволите, то я скоро вернусь и дополню немногое, что могъ сказать объ этой странѣ.
   -- Ахъ, это хорошо.
   -- Депеши вѣдь спѣшныя, не такъ ли, генералъ? спросилъ полковникъ Фермуда.
   -- Не очень, проговорилъ генералъ, качая головою.
   Молодой капитанъ, не извиняясь болѣе, что не можетъ остаться, поклонился по-военному и черезъ нѣсколько секундъ скакалъ вдоль аллеи на большую дорогу, гдѣ крупной рысью поѣхалъ къ востоку.
   -- Кто этотъ молодой капитанъ? спросилъ Кастилія генерала, когда послышался лошадиный топотъ;-- у него въ манерахъ что-то порядочное и, несмотря на молодость, онъ должно быть много видалъ.
   -- Испанецъ, сказалъ полковникъ Фермуда, снова начавшій говорить съ Розою; -- который Богъ знаетъ почему поселился здѣсь въ Веяецуэлѣ.
   -- Но развѣ теперь онъ не борется за правое дѣло, полковникъ, сказала молодая дѣвушка.
   -- Да, по крайней мѣрѣ, онъ поступилъ для этого къ намъ, сказалъ Фермуда;-- и мы посмотримъ, какъ онъ будетъ вести себя. Я, съ своей стороны, довѣряю испанцамъ очень мало.
   -- Caramba, сеньоръ! вскричалъ хозяинъ; -- всѣ мы происходимъ отъ испанцевъ, а мои родители такъ были даже уроженцы Испаніи, хотя самъ я родился на здѣшней почвѣ.
   -- Ну, это другое дѣло, отвѣчалъ нѣсколько смущенный Фермуда, такъ какъ онъ, хотя довольно бѣлый, все-таки не могъ отрицать свое индѣйское происхожденіе.-- Всѣ мы отъ рожденія воспитаны венецуэльскимъ воздухомъ, вскормлены ея почвой и любимъ страну; но испанцы никогда не были расположены къ намъ, они никогда не любили Венецуэлы -- и вотъ почему я не довѣряю имъ!
   -- Теха очень смышленый и, какъ кажется, вѣрный молодой офицеръ, спокойно проговорилъ генералъ.-- Денегъ всегда у него довольно и должно быть онъ хорошей фамиліи.
   -- Искатель приключеній, переѣзжающій изъ одной страны въ другую, замѣтилъ Фермуда, твердо рѣшившій не похвалить и не допустить другихъ похвалить испанца.-- На такихъ людей никогда нельзя положиться, потому что у нихъ нѣтъ родины.
   Роза сжала нѣсколько губки и топнула ногой о полъ -- она сердилась, что полковникъ Фермуда такъ отзывается объ ушедшемъ, тѣмъ болѣе, что она всегда придавала значеніе его словамъ и любила говорить съ нимъ. Но генералъ прервалъ этотъ разговоръ. Ему надо было много о чемъ поговорить съ своимъ адъютантомъ, такъ какъ надо было приводить въ исполненіе многія рѣшенія того дня, и онъ простился съ дамами и отправился къ себѣ въ комнату.
   

VI.
Желтые.

   На слѣдующее утро, задолго до восхода солнца, въ Каракасѣ происходилъ страшный шумъ, разбудившій жителей, жившихъ недалеко отъ площади. Барабаны били, трубы трубили, лошади скакали во весь опоръ взадъ и впередъ по улицамъ, какъ будто отъ поспѣшности ихъ зависѣла ихъ собственная жизнь, и топотъ ихъ такъ и раздавался по тихимъ, обыкновенно соннымъ улицамъ.
   Ужь не напали ли на городъ голубые?-- но не слышно было ни единаго выстрѣла, и что бы ни произошло, оно произошло мирно. По улицамъ не показывался никто изъ жителей, никто не отворялъ даже ставень, такъ какъ нельзя было довѣрять наглымъ солдатамъ и лучше было удаляться отъ нихъ. Измѣнить вѣдь положеніе дѣлъ не было возможности, надо было переносить все, и случившееся можно было узнать съ восходомъ солнца.
   Съ нападеніемъ и движеніемъ непріятельскихъ отрядовъ суматоха эта не имѣла ничего общаго, потому что только часть войскъ выступила на площадь и, казалось, готовилась двинуться въ походъ. У солдатъ висѣли ранцы съ съѣстнымъ, и тѣ, у которыхъ были одни плащи мы пальто, несли ихъ или свернутыми черезъ плечо или надѣтыми -- смотря по желанію. Утро было свѣжо, и такая ноша казалась нелишнею при легкихъ вообще одеждахъ.
   Наконецъ все, казалось, пришло въ порядокъ, послѣ довольно продолжительнаго времени. Офицеры также мало умѣли командовать, какъ солдаты повиноваться, такъ что приходилось прибѣгать къ постояннымъ перемѣнамъ. Посреди площади стоялъ генералъ негръ Колина, самый страшный изъ всѣхъ офицеровъ "желтыхъ", и постоянно произносилъ одно проклятіе вслѣдъ за другимъ до тѣхъ поръ, пока войско не выровнялось и не былъ поданъ сигналъ двинуться.
   Самъ Колина, коренастый, съ чисто-негритянскимъ лицомъ, человѣкъ, ѣхалъ на породистомъ, богато осѣдланномъ мулѣ. Онъ былъ опоясанъ саблей, съ двумя револьверами за поясомъ, въ военной фуражкѣ и голубомъ мундирѣ съ золотыми снурками. На фуражкѣ вмѣсто желтой ленты у него былъ широкій золотой позументъ.
   Три навьюченныхъ мула, ѣхавшихъ рядомъ съ нимъ, казались единственнымъ знакомъ, что предпринимаемый походъ не будетъ кратковременнымъ, но никто изъ солдатъ не зналъ ничего положительнаго. Все дѣло велось крайне таинственно, и въ городѣ не должны были даже подозрѣвать, что вышло изъ него столько войска. Но развѣ какое-нибудь южно-американское войско можетъ дѣлать движенія безъ музыки, и поэтому трубы затрубили веселый маршъ по тихимъ улицамъ Каракаса, когда былъ данъ знакъ къ выступленію.
   За трубачами ѣхалъ на мулѣ Колина, сзади него ѣхало еще нѣсколько офицеровъ, а за ними шли солдаты по четыре человѣка въ рядъ, всего сто двадцать человѣкъ, повернувшіе съ площади по направленію къ югу.
   Когда они двинулись, было шесть часовъ; начинало свѣтать, и утро бросало сѣроватыя тѣни на пустынныя еще улицы города.
   Слѣва отъ дороги, по которой шли солдаты, лежала темная, неуклюжая фигура, такъ что нельзя было пройти мимо, не замѣтивъ, что она лежала головою на тротуарѣ, а ногами на улицѣ. Это былъ громадный негръ, сколько можно было замѣтить въ полумракѣ, спавшій на каменномъ тюфякѣ сладко и тихо, и даже захрапѣвшій, когда трубачи трубили около него. Колина тоже замѣтилъ его, но не обратилъ особеннаго вниманія.
   Должно быть, однакожь, что музыка трубачей, проходившихъ мимо, была слишкомъ громка и пробудила его. Онъ приподнялся точно въ испугѣ, и увидавъ шедшихъ мимо него солдатъ, уперся на обѣ руки и смотрѣлъ въ смущеніи, едва вѣря своимъ глазамъ.
   Да гдѣ же онъ въ сущности? Что было сномъ и что дѣйствительностью?
   Солдаты, проходившіе мимо, хохотали. У негра была такая глупая и смущенная рожа, да и весь онъ былъ грязенъ и растрепанъ. Если бы они могли подозрѣвать, что это одинъ изъ ихъ генераловъ! Они кричали ему въ насмѣшку: "какъ спалъ онъ, не хочется ли ему еще выпить, что заплатилъ онъ за квартиру и постель въ эту ночь и не хочетъ ли онъ одѣться, чтобы отправиться къ обѣднѣ?" Остановиться около него они не смѣли, потому что какъ ни мало было дисциплины, но Колина во время службы шутить не любилъ, и наказанія его были не только внушительны, но и жестоки.
   Самуилъ Броунъ, новоиспеченный генералъ, не скоро привелъ въ порядокъ свои мысли. Голова послѣ недавней попойки у него была пуста и въ нее стучало точно молотомъ. Неужели генеральскій чина, онъ видѣлъ только во снѣ? Онъ схватился за боковой карманъ и ощупалъ тамъ измятую бумагу -- это, конечно, его патентъ, потому что другой бумаги у него и не было. Но куда же шли солдаты и отчего не обращали на него ни малѣйшаго вниманія? Развѣ онъ не генералъ и не одной корпораціи съ ними?
   Онъ на нѣсколько минутъ закрылъ лицо руками и старался по возможности припомнить все, что случилось съ нимъ въ послѣдніе дни,-- но это никакъ не удавалось ему. Ему казалось, что онъ сидитъ на качеляхъ и качается взадъ и впередъ такъ сильно, что онъ, чтобы не свалиться, долженъ былъ ухватиться за камни. Да что же такое онъ пилъ? Такого происшествія съ нимъ еще не случалось, а между тѣмъ онъ могъ выпить за троихъ.
   Солдаты давно уже прошли, и на улицѣ показались поселяне, молочники и продавцы овощей, куръ и т. д. Нѣкоторые изъ нихъ останавливались и смотрѣли на растрепаннаго негра, всего въ грязи, ночевавшаго тутъ на мостовой, но останавливались не надолго и уходили по своимъ дѣламъ.
   Новый генералъ наконецъ пришелъ въ себя. Онъ вспомнилъ, что пріѣхалъ въ Каракасъ въ дилижансѣ, что рядомъ съ нимъ сидѣла молодая дѣвушка. Что теперь онъ должно быть въ Каракасѣ, и что когда они пріѣхали, у него былъ узелокъ -- онъ сталъ искать его, но его подлѣ ужь не оказалось. Онъ осматривался, и въ страхѣ вскочилъ на ноги -- нигдѣ его не было; онъ вспомнилъ о часахъ -- ихъ тоже не было, вмѣстѣ съ бронзовой цѣпочкой, а въ жилетѣ въ карманѣ у него были деньги -- тоже нѣтъ, однимъ словомъ, онъ ограбленъ. И вотъ на улицѣ раннимъ утромъ стоялъ Броунъ, съ растрепанной грязной головой, безъ платья, безъ денегъ, не зная, что съ собою дѣлать, и единственное, что могъ онъ произнести сквозь зубы -- это было проклятіе.

-----

   Въ домѣ министра юстиціи Олеага, несмотря на такой необыкновенно ранній часъ, всѣ обитатели его были уже одѣты и на ногахъ, такъ какъ одно необыкновенное происшествіе разстроило вообще правильную жизнь этого семейства и закинуло къ нимъ въ домъ незнакомую и потому непріятную гостью.
   Наканунѣ вечеромъ, вскорѣ послѣ заката солнца, дама въ черномъ платьѣ изъявила желаніе говорить съ министромъ, и молодой Олеага, отворившій ей дверь, былъ такъ пораженъ красотою и порядочностью незнакомки, что просилъ ее войти въ пріемную, чтобы подождать отца; что онъ еще занятъ, но что черезъ нѣсколько минутъ будетъ къ ея услугамъ.
   Незнакомка вошла въ домъ, но колѣни ея вдругъ подкосились -- молодой человѣкъ замѣтилъ это и предложилъ ей руку -- она отступила назадъ, чтобы не принять помощи, но силы измѣнили ей. Она упала бы на полъ, если бы онъ не поддержалъ ее, и она едва могла дойти до сосѣдней комнаты.
   -- Я попрошу у васъ стаканъ воды, прошептала она.
   Олеага поспѣшно вышелъ, чтобы позвать прислугу, и возвратясь, нашелъ незнакомку лежащей на полу и съ испугу сначала думалъ, что она умерла. Конечно, онъ тотчасъ же позвалъ свою мать, сестеръ, и въ домѣ поднялась страшная суматоха.
   Принесли свѣчи. Но кто такая была эта незнакомка? Никто не зналъ этого и не зналъ ея; дамы, между тѣмъ, раздѣвавшія ее, по платью и по бѣлью могли заключить, что она принадлежала къ высшему кругу. И какъ было блѣдно это прелестное и благородное личико! Черезъ нѣсколько минутъ она хотя очнулась, но была такъ слаба, что не могла открыть глазъ.
   Министръ, услыхавшій объ этотъ происшествіи и что незнакомка пришла къ нимъ въ домъ только для того, чтобы говорить съ нимъ, спросилъ о ея здоровья и о томъ, что семейные его намѣрены дѣлать съ нею. Но что же было дѣлать! Незнакомка не отвѣчала на задаваемые ей вопросы и иногда только махала рукою въ знакъ отрицанія. На улицу выпихнуть ее, конечно, было нельзя, слѣдовательно, оставалось только перенести въ комнату для пріѣзжающихъ и оставить ее тамъ на ночь, если до ночи за ней не пришлютъ. Одна, изъ горничныхъ легла спать у нея.
   Между тѣмъ пріѣхавшій докторъ объявилъ, что въ настоящее время нечего дѣлать, что пульсъ бьется правильно, но необыкновенно слабо -- слѣдовательно лихорадки нѣтъ и слѣда -- и что все это произошло отъ сильнаго физическаго или нравственнаго напряженія -- или того и другого вмѣстѣ; -- что вотъ и причина этого страннаго, полусоннаго, полусознательнаго состоянія; что на другой день, утромъ, онъ опять заѣдетъ и тогда, можетъ быть, скажетъ что нибудь опредѣленнѣе. Передъ уходомъ своимъ, онъ предписалъ дать больной передъ сномъ чего нибудь укрѣпляющаго и питательнаго -- можетъ быть, она давно ничего не ѣла и ослабла такъ отъ голода.
   Предписаніе было въ точности исполнено. Докторъ оказался правъ, что больная будетъ здорова послѣ спокойно проведенной ночи. Она узнала отъ горничной, гдѣ провела ночь, вскорѣ послѣ чего къ ней пришла сама любезная хозяйка дома.-- Но что-то, казалось, безпокоило ее: безпокойство и страхъ возвратились въ душу ея вмѣстѣ съ утреннимъ разсвѣтомъ, и она убѣдительно умоляла доставить ей возможность поговорить съ сеньоромъ Олеага, къ которому у нея есть просьба. Въ то же время она спросила, нельзя ли найти надежнаго человѣка, чтобы послать внутрь страны; что за трудъ свой онъ будетъ щедро вознагражденъ.
   Сеньора Олеага обѣщала навести справку, и черезъ четверть часа молодая незнакомка окончила свой туалетъ, вычесала волосы и освѣжила холодной водой свои розовыя щечки и пылавшій лобъ.
   Министръ ждалъ ее въ кабинетѣ и она со страхомъ вошла въ высокую, большую комнату, далеко не походившую на то, что называется кабинетомъ. Тамъ не было и слѣда какихъ нибудь книгъ и только посреди на столѣ лежали въ безпорядкѣ бумаги и газеты, стояла громадная чернилица, свѣча и большая печать. Вообще же комната была убрана съ европейской роскошью -- большими зеркалами въ золотыхъ рамахъ, темными бронзовыми стѣнными часами и точно такими же кенкетами, богатыми вазами и различными мраморными статуями на рѣзныхъ тумбахъ, великолѣпной бархатной мебелью, вышитыми гардинами и безконечнымъ множествомъ мелкихъ предметовъ роскоши, годныхъ скорѣе для дамскаго будуара,-- но сеньоръ Олеага любилъ эти бездѣлушки.
   Молодая незнакомка, конечно, войдя въ комнату, ничего этого не замѣтила, а видѣла только высокую и непріятную фигуру самого министра, вѣжливо встрѣтившаго ее и предложившаго ей стулъ противъ себя.
   -- Сеньорита, началъ онъ, прежде чѣмъ дѣвушка успѣла сказать что нибудь,-- я крайне сожалѣю, что вчера съ вами случилась такая непріятная исторія въ моемъ домѣ, по теперь я вижу съ удовольствіемъ, что вы совершенно поправились.
   -- Я со стыдомъ должна просить прощенія, многоуважаемый сеньоръ, отвѣчала дѣвушка пріятнымъ, но дрожащимъ голосомъ,-- такъ безпокоить васъ.... я безконечно благодарна вашему семейству.
   -- Полноте, полноте, милая сеньорита, перебилъ ее министръ, согласно южно-американской вѣжливости; -- не говорите объ этомъ. Весь домъ къ вашимъ услугамъ -- распоряжайтесь, какъ вамъ угодно. Но прошу покорно садиться -- вы, кажется, все таки нѣсколько взволнованы -- и потомъ разскажите мнѣ, что заставляетъ васъ обратиться ко мнѣ. Но я долженъ просить васъ, прибавилъ онъ, посмотрѣвъ на часы; -- говорите коротко, потому что времени у меня мало, и я жду доклада, послѣ котораго долженъ отправиться къ его превосходительству, президенту. Съ кѣмъ имѣю честь видѣться?
   -- Меня зовутъ Анна Кастилія.
   -- Кастилія, Кастилія, повторилъ Олеага: -- не родственница ли вы фамиліи Кастилія, у Виленской лагуны?
   -- Это мои родители, тихо отвѣчала Анна.
   -- Caramba! съ нѣкоторымъ удивленіемъ вскричалъ министръ; въ настоящее время предводитель бунтовщиковъ, Мигуэль, Антоніо Рохазъ, живетъ у вашихъ родителей. Что же приводитъ дочь этого семейства ко мнѣ?
   -- Я не знаю, что дѣлается дома, отвѣчала дѣвушка, поблѣднѣвъ не много; -- я теперь не оттуда. Я была съ братомъ нѣсколько мѣсяцевъ въ окрестностяхъ Барцелоны, и теперь возвращаюсь на родину.
   -- И что же, осмѣлюсь спросить, доставляетъ мнѣ честь видѣть васъ? спросилъ министръ, уже гораздо холоднѣе прежняго. такъ какъ родство это ему было непріятно.
   Анна замолчала; у нея недоставало духа говорить, но потомъ она съ трепетомъ спросила:
   -- Развѣ вамъ еще не докладывали о томъ, что случилось на пароходѣ, прибывшемъ вчера изъ Барцелоны?
   -- Конечно... я получилъ депеши... а что?
   -- Но еще не получили частныхъ извѣстій о... о происшествіи на пароходѣ?
   -- Нѣтъ, о неважныхъ дѣлахъ, вѣроятно, будетъ доложено сегодня утромъ. Но что же такое случилось... кажется, вы...
   -- Ужасное, перебила его, задрожавъ, молодая дѣвушка;-- позвольте мнѣ разсказать вамъ въ короткихъ словахъ такъ правдиво, какъ бы я стояла передъ своимъ духовникомъ?
   -- Прошу васъ... разскажите правдиво... и по возможности сжато.
   -- Когда мы выѣхали изъ Барцелоны, вы знаете, что тамъ случилось?
   -- Знаю... глупая ссора нѣсколькихъ горячихъ головъ, которые дорого заплатятъ за свою вспышку... ну?..
   -- Когда мы выѣхали изъ Барцелоны, у насъ на пароходѣ было много правительственныхъ чиновниковъ и офицеровъ, бѣжавшихъ оттуда добровольно или выгнанныхъ -- право не знаю, такъ какъ мы живя тамъ въ помѣстьѣ мало знали о положеніи дѣлъ. Мы слышали только, что Барцелона объявила себя въ пользу революціи.
   -- Прошу васъ, продолжайте, мы знаемъ вполнѣ положеніе дѣлъ.
   -- Нѣкоторые изъ этихъ пассажировъ, продолжала. Анна; -- были въ сильно возбужденномъ состояніи. Передъ ними стояли бутылки и стаканы и они много пили.-- Я была на пароходѣ съ братомъ. Въ каютахъ, набитыхъ пассажирами, гдѣ было много и дамъ, мы не могли высидѣть, и вышли на палубу, гдѣ и сидѣли особнякомъ, пока я, къ несчастію, не попросила моего брата принести мнѣ стаканъ воды. Вѣдь я и предчувствовать не могла какія это будетъ имѣть для насъ послѣдствія.
   -- Стаканъ то воды? спросилъ Олеага.
   -- Братъ мой, продолжала Анна, послѣ нѣкотораго молчанія и переводя духъ, -- долго не возвращался вѣроятно, онъ не могъ добиться воды. Нѣсколько офицеровъ много разъ проходили взадъ и впередъ мимо меня. Я сторонилась, сколько могла, чтобы они не задѣвали меня. Но они проходили все ближе и ближе; и я не могла не замѣтить, что. говорили они обо мнѣ и при этомъ хохотали. Это положеніе показалось мнѣ невыносимымъ. Я встала, чтобы сойти въ каюту подъ защиту брата, какъ вдругъ одинъ изъ офицеровъ, конечно, пьяный, загородилъ мнѣ дорогу, обнялъ меня и воскликнулъ: стойте, прелестное дитя, такъ вы отъ насъ не уйдете -- вы вѣрно принадлежите къ бунтовщикамъ, и должны выкупиться поцѣлуемъ... Я просила его выпустить меня, шептала Анна едва слышнымъ голосомъ, и поблѣднѣвъ какъ мертвая; -- я всѣми силами старалась вырваться отъ него, но офицеръ крѣпко держалъ меня, и въ то время какъ товарищи его, окружившіе насъ хохотали, я въ страхѣ громко вскрикнула.-- Но въ ту же минуту я была свободна и видѣла, какъ братъ, схвативъ незнакомца, отбросилъ его въ сторону. Въ страхѣ бросилась я къ брату, но офицеръ, съ которымъ онъ такъ обошелся, растянулся на палубѣ, не столько отъ толчка брата, сколько отъ того, что не могъ держаться на ногахъ отъ вина. Онъ въ бѣшенствѣ вскочилъ, выхватилъ свою саблю, и ударилъ брата, неудерживаемый никѣмъ; братъ же отнялъ у него саблю и бросилъ ее за бортъ. Офицеръ пришелъ отъ этого еще въ большее бѣшенство. Онъ выхватилъ саблю у одного изъ офицеровъ, и братъ навѣрное погибъ бы, если бы не вынулъ револьвера и не застрѣлилъ офицера.
   -- На смерть? быстро спросилъ Олеага.
   -- Къ несчастію, кажется, на повалъ, прошептала Анна;-- онъ упалъ, и тутъ всѣ бросились съ обнаженными саблями на бѣднаго брата, котораго они повалили на полъ, вырвали у него револьверъ, и съ страшной бранью и угрозами завязали ему назадъ руки. Я хотѣла броситься къ нему, но капитанъ парохода не допустилъ меня. Онъ схватилъ меня за руку и силою утащилъ въ каюту, шепнувъ мнѣ, чтобы я не показывалась на глаза взбѣшеннымъ офицерамъ, что они способны на все, и что это только ухудшитъ наше положеніе. Я вскрикнула, что вѣдь они убьютъ его. "Нѣтъ," отвѣчалъ одинъ изъ офицеровъ, коварно улыбаясь, и прищуривая лукавые глаза;-- "въ такомъ случаѣ мы лишимъ себя удовольствія видѣть, какъ его повѣсятъ въ Каракасѣ!" При этихъ словахъ я лишилась чувствъ, но капитанъ внесъ меня въ дамскую каюту, изъ которой я не выходила до тѣхъ поръ, пока мы не пріѣхали въ Лагуайру. Наконецъ въ Лагуайрѣ я умоляла одного чиновника -- пустить меня къ брату; но онъ насмѣшливо и грубо отказалъ мнѣ въ этомъ, и даже сталъ грозить, если я еще буду безпокоить его. Въ смертельномъ страхѣ, поручивъ слугѣ нашему остаться при вещахъ, переѣхала я на берегъ въ собственной шлюпкѣ капитана, и, бросившись въ контору дилижансовъ, пріѣхала сюда послѣ отвратительнаго переѣзда, съ какимъ-то пьянымъ негромъ. Два дня я ни крошки не брала въ ротъ, двѣ ночи я глазъ не смыкала, и дойдя до вашего дома, сеньоръ, -- лишилась чувствъ.
   -- Не удивительно, не удивительно, отвѣчалъ Олеага не непріязненно;-- отъ души жалѣю васъ, сеньорита, я строго велю разслѣдовать это дѣло.-- Чѣмъ могу еще услужить вамъ?
   -- Ахъ, не отсылайте меня такъ! въ страхѣ молила Анна, видя, что онъ хочетъ встать.-- Братъ мой лежитъ связаннымъ во власти враговъ, можетъ быть, раненый, въ цѣпяхъ, подвергается ихъ грубому обращенію. Въ государствѣ у васъ въ рукахъ высшая власть. Не допустите, чтобы съ нимъ поступали какъ съ преступникомъ, вслѣдствіе того, что онъ, защищая честь своей сестры, защищалъ вмѣстѣ съ тѣмъ и собственную жизнь противъ безсовѣстныхъ людей.
   -- Все-таки это непріятное дѣло, проговорилъ смущенный Олеага.-- Онъ убилъ офицера арміи, и даже предполагая, что на него напали, что все было такъ, какъ вы передали мнѣ...
   -- Я могу поклясться въ этомъ надъ распятіемъ.
   -- Вѣрю вамъ... вѣрю вамъ... и все-таки, можетъ быть, было какое нибудь другое средство защититься, не прибѣгая тотчасъ же къ крайности... Но мы посмотримъ, что можно будетъ тутъ сдѣлать. Я скоро услышу докладъ по этому дѣлу, потому что генералъ Вахо, ѣхавшій на одномъ пароходѣ съ вами въ Лагуайру, прибывъ сегодня ночью въ Каракасъ, просилъ у меня аудіенціи. Я сейчасъ выслушаю его, и можете быть увѣрены, что съ братомъ вашимъ будетъ поступлено снисходительно, согласно законамъ... довольны ли вы этимъ?
   -- Какъ благодарить мнѣ васъ, сеньоръ?
   -- Въ сущности отецъ вашъ не заслужилъ этого отъ насъ, но я теперь лучше буду предполагать, до полученія болѣе точныхъ свѣденій, что его принудили помѣстить къ себѣ въ домъ генеральный штабъ, и до тѣхъ поръ, пока я не узнаю противное, добродушно прибавилъ Олеага, -- можетъ, это печальное дѣло намъ удастся устроить. Гдѣ вы живете?
   -- Вчера вечеромъ, покраснѣвъ отвѣчала Анна,-- прежде чѣмъ отправиться къ вамъ, я занесла свой небольшой мѣшокъ въ сосѣднюю харчевню. Остальное все вамъ извѣстно. Вамъ обязана я пріютомъ на сегодняшнюю ночь.
   -- Я предложилъ бы вамъ поселиться у меня въ домѣ, если бы тому не препятствовали особыя обстоятельства. Развѣ у васъ нѣтъ друзей въ Каракасѣ?
   -- Семейство Гонзалесъ дружно съ нами. Я обращусь къ нимъ, пока не пошлю нарочнаго къ отцу въ Маракай.-- Могу я придти за отвѣтомъ?
   Олеага немного помолчалъ.
   -- Такъ скоро дѣло не устроится, проговорилъ онъ наконецъ.-- Слѣдствіе протянется довольно долго, но, я надѣюсь, черезъ нѣсколько дней я буду въ состояніи высказать свое мнѣніе о положеніи этого дѣла. Но въ настоящее время я ничего болѣе не могу сказать вамъ объ этомъ непріятномъ происшествіи, и вы извините меня, если я...
   -- Я чувствую, что не имѣю права болѣе задерживать васъ, сказала Анна, вставая,-- позвольте еще мнѣ поблагодарить передъ уходомъ вашу супругу за ея добрыя заботы и гостепріимство, оказанныя вчера вовсе незнакомой дѣвушкѣ.
   Олеага дружески кивнулъ ей, и она вышла изъ комнаты съ слабой надеждой, но все-таки съ надеждой въ сердцѣ.
   Минутъ за десять до этого, мимо дома проѣхала простая телѣга, на какихъ возятъ мѣстные продукты, то есть кофе, какао, въ гавань и привозятъ оттуда другіе товары, въ ней лежалъ, въ кофейныхъ мѣшкахъ, молодой человѣкъ, съ головой, обвязанной платками въ крови, съ руками, связанными за спиной. Блѣдное, окровавленное лицо его было обращено къ верху, глаза закрыты, а губы сжаты отъ сильной боли. Но ни единаго звука не вырвалось изъ груди его, и онъ только по возможности прижимался къ стѣнкамъ телѣги, чтобы отъ тряски по мостовой его не такъ сильно бросало изъ стороны въ сторону.
   Телѣга доѣхала наконецъ до тюрьмы, въѣхала въ ворота, и изчезла въ нихъ, при всеобщемъ хохотѣ караула, надъ жалкою фигурою человѣка, привезеннаго къ нимъ.
   За городомъ, по большой дорогѣ, между тѣмъ, генералъ Колина шелъ къ югу съ своимъ небольшимъ отрядомъ. Въ концѣ города, къ отряду примкнули телѣги, нагруженныя оружіемъ и снарядами, ѣхавшія вмѣстѣ съ вьючными мулами шаговъ за сто сзади солдатъ. Кромѣ того къ этому отряду примкнула рота, стоявшая въ Какао, и нѣсколько погонщиковъ муловъ, ѣхавшихъ въ Каракасъ, вдругъ очутились въ рядахъ солдатъ, съ ружьями на плечахъ, а на муловъ ихъ наложили часть плащей и пальто, такъ какъ солдатамъ становилось жарко. Погонщики вздумали было протестовать, но удары прикладовъ скоро показали имъ, что тамъ, гдѣ повелѣваетъ генералъ Колина, нельзя имѣть своей собственной воли. Такимъ образомъ увеличивался отрядъ. Гдѣ попадались, въ отдѣльныхъ хижинахъ или небольшихъ деревушкахъ, молодые люди, неуспѣвшіе скрыться, или непредполагавшіе возможности такого насилія, то ихъ тотчасъ же хватали, ставили въ ряды, навязывали на шляпу желтую ленту и давали въ руки ружье или ножъ. Когда же они просились, чтобы ихъ отпустили на время домой, чтобы проститься съ домашними, то надъ ними начинали смѣяться. У солдата не должно быть болѣе "дома" и семейство его всегда успѣетъ узнать или предположить, что съ нимъ сталось.
   Такъ шелъ Колина по странѣ -- все къ югу, и ужасъ вскорѣ опередилъ его. Когда издали показывалась пыль отъ отряда, увеличивавшагося съ каждымъ днемъ, молодые люди бѣжали въ непроходимыя горы, а старики угоняли съ дороги скотъ, чтобы онъ не достался разбойникамъ. Въ маленькихъ городахъ затворялись всѣ лавки, и никто изъ жителей не показывался на улицѣ -- но торговцамъ это не приносило пользы. Вѣдь и захваченные силою солдаты хотѣли жить, и такъ какъ всѣ улицы имъ были извѣстны, то они и показывали мѣста, гдѣ хранились мясные припасы или напитки. Тогда въ одинъ мигъ ломались двери и ставни, и расхищалось все, что было нужно, и кромѣ того дѣлался запасъ и на дорогу. Вылъ ли при этомъ купецъ или нѣтъ, на это никто не обращалъ вниманія, такъ какъ плату вѣдь онъ ни въ какомъ случаѣ получить не могъ,-- да и кромѣ того, если бы купецъ оказался годнымъ къ службѣ, то онъ еще могъ подвергнуться опасности быть уведеннымъ. Поэтому всякій предпочиталъ лишиться части своихъ товаровъ, и уходить подальше.
   Народъ не говорилъ: "Идетъ Колина!" когда отряды приближались къ какому нибудь городу, а говорилъ: "Идетъ холера!" и бѣжали отъ него съ большимъ ужасомъ, чѣмъ отъ самой болѣзни.
   По дорогѣ кое-гдѣ конечно стояли маленькіе отряды голубыхъ, занимавшіеся наборомъ рекрутовъ, для комплектованія своихъ отрядовъ. Но они были слишкомъ слабы для того, чтобы бороться съ желтыми, усилившимися до трехсотъ человѣкъ, или даже чтобы устоять противъ нихъ, и потому постоянно избѣгали встрѣчи съ ними. Между тѣмъ въ лагуну посылался одинъ нарочный за другимъ, съ увѣдомленіемъ о приходѣ непріятеля, и съ вопросомъ, не представится ли случая отрѣзать его отъ столицы и держать отрѣзаннымъ до тѣхъ поръ, пока не будетъ возможности напасть на него.
   Такимъ образомъ отрядъ Колины шелъ по горной мѣстности къ югу отъ Каракаса, ограбилъ маленькіе города Виллу-да-Куру, Ортицъ, Санъ-Жуанъ-дель-Морро и повернулъ въ долину къ Калобацо, гдѣ извѣстіе о приближеніи правительственныхъ отрядовъ привело жителей въ немалый ужасъ. Хотя всѣ тамъ были на сторонѣ реконквистадоровъ, и въ городѣ довольно было людей и оружія, чтобы бороться еще съ большими силами, чѣмъ отрядъ Колина, но южноамериканецъ вообще слишкомъ скроменъ, и если не трусливъ, то черезъ чуръ нерѣшителенъ и мечтателенъ для какого нибудь быстраго дѣйствія.
   Граждане и жители Калабоцо собрались, и многіе молодые люди совѣтовали немедля поставить городъ въ оборонительное положеніе. У генерала негра не было съ собою осадныхъ оружій, и его можно было бы не пустить въ городъ. Но все кончилось одной болтовней, и пока шли переговоры, вѣстовые дали знать, что войско страшнаго генерала уже видно.
   Нечего было дѣлать и Колина вошелъ въ Калабоцо какъ въ непріятельскій городъ, хотя улицы были пусты, и никто не выказывалъ ни малѣйшаго противодѣйствія. Онъ назначилъ контрибуцію, смѣнилъ чиновниковъ, занялъ нѣсколько домовъ на площади, чтобы оттуда въ случаѣ нужды господствовать надъ всѣмъ городомъ, и вообще дѣйствовалъ какъ въ завоеванномъ краѣ. Этимъ онъ вполнѣ достигъ цѣли, потому что вскорѣ богатые люди стали переѣзжать въ Каракасъ, и это быстрое передвиженіе помѣшало соединенію революціонныхъ отрядовъ. Всѣ думали, что за генераломъ Колина идетъ сильный резервъ, который въ случаѣ нужды поддержитъ его, и тѣмъ еще усилитъ бѣдствіе, и потому даже маленькіе пикеты, посланные изъ лагуны, не смѣли выѣзжать изъ боязни остановки.
   Таково было положеніе дѣлъ въ эти недѣли, и видимо правительство сильно держало въ рукахъ бразды правленія -- но только видимо. Его собственные солдаты, единственная опора, на которую оно могло расчитывать, въ душѣ держались стороны реконквистадоровъ, и дезертировали вездѣ, гдѣ только могли, конечно не къ "голубымъ", если только можно было избавиться этого, потому что они никакъ не хотѣли быть разстрѣлянными. Несмотря на это, отряды голубыхъ, хотя и медленно, но все-таки увеличивались съ каждымъ днемъ. Всѣ они были разбросаны -- и часто сидѣли спрятанные въ кустахъ, но тѣмъ не менѣе они существовали, и должно было наступить время, когда они, наконецъ, соединенными силами выступили бы противъ общаго врага.
   

VII.
Семейство Гонзалесъ.

   Въ то самое утро, когда министръ Олеага выслушивалъ докладъ о происшествіяхъ въ Барцелонѣ и несчастномъ случаѣ на параходѣ, семейство Гонзалесъ сидѣло за завтракомъ, въ большой прохладной комнатѣ, выходившей окнами на дворъ.
   Въ торговой части города, конечно, трудно было отдѣлить при домѣ мѣсто подъ садъ, но такъ какъ венецуэльцы любятъ окружать себя деревьями и кустами, то въ домѣ Гонзалеса, на дворѣ, вымощенномъ мраморными плитами, оставлены были мѣста, гдѣ росли небольшія фруктовыя деревья, гранатовыя кусты и разные другія растѣнія.
   На этотъ-то дворъ выходила столовая съ большой верандой, такъ что она совершенно была защищена отъ солнечныхъ лучей, и до нея не долеталъ уличный шумъ. Въ этой столовой собиралась вся семья, а семья была не малая.
   У Гонзалеса, принадлежавшаго если не къ самымъ богатымъ, то все-таки къ самымъ достаточнымъ гражданамъ города, было семеро дѣтей разнаго возраста. Жозефъ былъ самый старшій, ему уже кончилось двадцать пять лѣтъ, потомъ шли двѣ дочери, одна двадцати, а другая семнадцати, потомъ сынъ четырнадцати лѣтъ и наконецъ три прелестныя дѣвочки девяти, семи и пяти лѣтъ, своей веселостью оживлявшія весь домъ. Сама сеньора Гонзалесъ была еще цвѣтущая брюнетка, всегда одѣтая, такъ же, какъ и ея дочери по послѣдней модѣ.
   Кромѣ того за столомъ еще сидѣла старуха, мать самого Гонзалеса. Небо свѣтило такъ ясно, цвѣты разливали благоуханіе, дѣти весело смѣялись и шутили, и все показывало, что тутъ собралась счастливая семья.
   -- Вчера ты такъ поздно воротился домой, Жозефъ, сказалъ отецъ, забавлявшійся съ маленькими дѣтьми;-- ты вѣрно былъ у друзей.
   -- Да, отецъ. Дѣла наши идутъ отлично. Надежда, что Фальконъ отречется, всеобщая, и мнѣ не привелось услышать ни единаго голоса противъ этого.
   -- Ну это потому, что ты былъ въ извѣстномъ кружкѣ, отвѣчалъ отецъ; -- въ другомъ бы ты услышалъ противное. Но тебѣ извѣстенъ нашъ домашній уставъ: здѣсь не говорится о политикѣ, и если ты не можешь выполнить его, то мнѣ придется попросить тебя удалиться въ гостиную.
   -- Но вѣдь тамъ мнѣ не съ кѣмъ будетъ говорить, смѣясь замѣтилъ Жозефъ.
   -- Тѣмъ хуже для тебя, и тѣмъ лучше для насъ, но позволь спросить тебя: что дѣлается у насъ въ гаціендѣ?
   Жозефъ мрачно покачалъ головой.
   -- Плохо, отецъ, отвѣчалъ онъ;-- желтые распоряжаются тамъ, какъ хотятъ; въ нашихъ сахарныхъ поляхъ пасется ихъ скотъ, и за исключеніемъ той части нашего скота, что мы успѣли скрыть отъ нихъ, они почти все уничтожили.
   Сеньоръ Гонзалесъ пожалъ плечами.
   -- Намъ нечего жаловаться, потому что бѣдные люди терпятъ болѣе, чѣмъ мы. У нихъ берется послѣднее, а у насъ только часть нашего избытка, да наконецъ когда же нибудь это должно кончиться.
   -- Ты хладнокровно смотришь на это.
   -- Я поступаю благоразумно, какъ и слѣдуетъ при такихъ обстоятельствахъ -- и отношусь къ дѣлу по возможности честно.
   -- По возможности, отецъ?
   -- Да. Прямо дѣйствовать противъ врага не всегда возможно, а вилять бываетъ опасно.
   -- Такъ ты позволяешь имъ дѣлать съ тобою, что имъ угодно!
   -- Ну, нѣтъ.
   -- Но ты терпишь больше, чѣмъ я вытерпѣлъ бы на твоемъ мѣстѣ, горячо воскликнулъ молодой человѣкъ.-- Это иго невыносимо!
   -- Нельзя ли мнѣ попросить тебя перейти въ гостиную?
   Жозефъ ничего не могъ отвѣтить, потому что дѣти стали громко и отъ души хохотать при мысли, что въ гостиной ему придется говорить съ самимъ собою, а Серафима, самая младшая, вскричала, слѣзая со стула:
   -- Идемъ, Жозефъ, Фина проведетъ тебя туда.
   -- А propos, сказалъ отецъ, -- ты все еще носишь Голубую кокарду?
   -- Да, а что?
   -- Я сняла бы ее, Жозефъ, вмѣшалась мать;-- въ теперешнее время нельзя знать, какія могутъ встрѣтиться непріятности, и такое, совершенно здѣсь безполезное, украшеніе можетъ поставить тебя въ затруднительное и даже очень опасное положеніе.
   -- Такъ мнѣ снять ее изъ страха, мама? вскричалъ Жозефъ, качая головою;-- пустой страхъ, да и кромѣ того она нужна мнѣ въ отношеніяхъ съ друзьями, какъ знакъ, передъ которымъ отворяются быстро и двери и сердца.
   -- А если это будутъ двери тюрьмы, Жозефъ? спросила бабушка.
   -- Я не имѣю дѣла съ противной партіей и вовсе не вижусь съ нею, а отъ своихъ мнѣ бояться нечего.
   -- Милый сынъ мой, замѣтилъ отецъ,-- кажется я знаю Венецуэлу лучше тебя, а въ такое время, какъ теперь, трудно сказать, кто къ какой партіи принадлежитъ. Сегодня голубой, завтра желтый -- все зависитъ отъ обстоятельствъ. За многихъ ли можно поручиться. Что это, точно кто-то стучится въ наружную дверь?
   Всѣ стали прислушиваться, и дѣйствительно слабый стукъ въ двери повторился. Стукъ этотъ впрочемъ никого не обезпокоилъ, въ это время обыкновенно приходили разные торговцы, преимущественно зеленьщики.
   -- Но отецъ, сказалъ Жозефъ;-- вѣдь я увѣренъ въ людяхъ, съ которыми вижусь. Ты можешь быть спокоенъ, что я дѣйствую осторожно.
   Отецъ ничего не отвѣчалъ ему, а съ удивленіемъ смотрѣлъ на дворъ, по которому шла дама, одѣтая вся въ черное.
   -- Анна Кастилія! вскричалъ онъ, вскочивъ съ своего мѣста -- милая сеньорита -- вотъ неожиданность-то!
   -- Анна! вскричали обѣ молодыя дѣвушки, бросившіяся ей на встрѣчу;-- милая Анна, какъ давно мы не видались... но какая ты блѣдная... ты больна... садись же, душечка. Что такое случилось? сыпались вопросы, на которые молодая дѣвушка не могла еще отвѣчать.
   Жозефъ тотчасъ же подставилъ ей стулъ, а бабушка, пользуясь этимъ временемъ всеобщаго смятенія, спокойно подошла къ тому мѣсту, гдѣ лежала шляпа Жозефа, унесла ее въ сосѣднюю комнату, и тамъ быстро и ловко отпорола кокарду ножницами, спрятала ее къ себѣ въ карманъ, а вмѣсто нея подъ ленту засунула клочокъ каленкору, и положила шляпу въ старое мѣсто. Все это сдѣлалось такъ скоро, что никто не обратилъ на нее вниманія.
   Аннѣ между тѣмъ пришлось разсказывать печальное происшествіе на пароходѣ и вмѣстѣ съ тѣмъ разговоръ ея и пребываніе въ домѣ Олеага.
   -- Милая моя сеньорита, не думаю, чтобы тутъ вамъ можно было что нибудь сдѣлать, сказала, старикъ Гонзалесъ, внимательно слушавшій его. Я думаю, что главное вами уже сдѣлано. Вы сами разсказали все министру и, если я не ошибаюсь, заинтересовали его въ свою пользу. Но мнѣ кажется, вамъ нечего бояться за жизнь вашего брата, потому что даже самъ Фалькона. человѣкъ великодушный. Можно даже, я думаю, уменьшить срокъ заключенія, если обратиться къ кому слѣдуетъ.
   -- Но вѣдь я здѣсь никого не знаю.
   -- Объ этомъ потомъ. Дали ли вы знать обо всемъ вашимъ родителямъ?
   -- Сеньора Олеага сначала предложила мнѣ найти нарочнаго, но потомъ я не смѣла напомнить ей объ этомъ.
   -- Ну, Олеага не могла бы вамъ достать надежнаго человѣка, для отправки въ Валенцскую лагуну, гдѣ кипитъ теперь возстаніе, замѣтилъ Жозефъ.-- Но я достану вамъ вѣрнаго нарочнаго, и тотчасъ же самъ дамъ ему паспортъ, чтобы онъ могъ проѣхать мимо постовъ.
   -- Да, для того, чтобы быть пойманнымъ желтыми и чтобы подъ бумагою прочли твое имя, или все равно мое. На это ты способенъ. Нарочному не надо никакого паспорта, а онъ можетъ взять незапечатанное письмо, и его никто не задержитъ. Нарочнымъ мы пошлемъ однорукаго Филиппа, онъ какъ разъ теперь въ городѣ, и живетъ тамъ на краю. Знаешь его домъ?
   -- Знаю, онъ отличный...
   -- И надежный и проворный. Надо вамъ послать нарочнаго скоро... не медля?
   -- Да, какъ можно скорѣе -- какъ можно скорѣе.
   -- Но вѣдь вашъ батюшка ничѣмъ дѣлу не поможетъ... я... хорошенько не знаю даже, можно ли будетъ ему показаться здѣсь въ городѣ, такъ какъ главнокомандующій войсками голубыхъ живетъ у него въ домѣ.
   -- Эта несчастная революція!
   -- А ты потомъ немедля справься въ конторѣ дилижансовъ, Жозефъ, не ѣдетъ ли сегодня карета въ Викторію. Если ѣдетъ, то мы возьметъ мѣсто для Филиппа, и онъ скорѣе доѣдетъ. Впрочемъ этотъ малый и пѣшкомъ бѣгаетъ съ быстротою оленя, и взять его въ солдаты нельзя. А теперь, милая сеньорита, покушайте чего нибудь. Вѣдь вы еще не завтракали? Нѣтъ? Ну вотъ видите ли! А потомъ вы напишете письмо къ вашимъ, а Жозефъ достанетъ вамъ нарочнаго.-- Ты, Жозефъ, просто пошли его только ко мнѣ; я самъ скажу ему о порученіи. Но гдѣ же вещи ваши? гдѣ багажъ?
   -- Нашъ слуга привезетъ все изъ Лагуайры... я не могла ни о чемъ думать. Я велѣла ему привезти все въ отель, и тамъ ждать меня.
   -- Хорошо, я самъ схожу за ними. Какъ зовутъ человѣка?
   -- Луи.... я такъ вамъ благодарна.
   -- Вовсе не за что. У васъ и безъ того довольно заботъ. Ты идешь, Жозефъ?
   -- Да, отецъ.... у меня въ городѣ много дѣла, я, можетъ быть, не скоро вернусь. Нарочнаго же пришлю сейчасъ.
   -- Хорошо. Постой, можетъ быть, ты въ состояніи и это сдѣлать. Я говорилъ вамъ, милая сеньорита, что въ городѣ можно много обдѣлать, зная къ кому обратиться. Здѣсь живетъ одна старая дама, которая имѣетъ большое вліяніе на Фалькона, или на правительство. Если бы вы могли обратиться къ ней, и возбудить въ ней участіе, то пріобрѣли бы полезнаго союзника. Но я не знаю, въ Каракасѣ ли она въ настоящее время, такъ какъ на прошлой недѣлѣ я видѣлъ ее въ Лагуайрѣ. Узнай-ка ты, Жозефъ, дома ли она?
   -- Хорошо. Какъ ее зовутъ?
   -- Сеньора Корона.
   -- Сеньора Корона? съ удивленіемъ вскричалъ Жозефъ;-- полная дама, говоритъ немного басомъ, и съ небольшими усиками?
   -- Она... но ты почемъ ее знаешь?
   Жозефъ покраснѣлъ, онъ хотѣлъ избѣгнуть вопроса, и поспѣшно воскликнулъ:
   -- И сеньора Корона имѣетъ вліяніе на правительство, отецъ? Ну, такъ ты очень ошибаешься, потому что она и душой и тѣломъ принадлежитъ къ голубымъ. Вѣдь ея домъ -- это центръ революціоннаго элемента въ цѣломъ Каракасѣ, и она, кажется, даже и не скрываетъ этого.
   -- Будь такъ добръ, передай-ка мнѣ газету "Федералистъ", что лежитъ тамъ на столѣ... Благодарю. Ну вотъ прочти что тутъ напечатано.
   Жозефъ прочелъ указанное мѣсто: "Доводимъ до свѣденія публики, что его превосходительство президентъ Фальконъ счелъ нужнымъ даровать высокоуважаемой сеньорѣ Теодорѣ Корона чинъ генерала, вмѣстѣ съ медалью и ежемѣсячнымъ содержаніемъ въ триста пезосовъ". Ха, ха, ха! но отецъ, вѣдь это шутка, сыгранная редакціей, хотя вовсе неделикатная шутка. Развѣ ты не видишь, что все это написано въ ироническомъ тонѣ.
   -- Можетъ быть написано-то иронически, сказалъ старый Гонзалесъ,-- такъ какъ въ этомъ дѣлѣ есть смѣшная сторона, но тѣмъ не менѣе тутъ каждое слово правда, и вчера вечеромъ, за вистомъ я слышалъ подтвержденіе всего этого.
   -- Даю тебѣ слово, что я знаю изъ очень хорошаго источника и знаю достовѣрно, что старая сеньора вполнѣ предана партіи голубыхъ.
   -- Ты конечно не станешь утверждать, что Фальконъ далъ ей чинъ у "голубыхъ".
   -- Въ такомъ случаѣ правительство боится ея вліянія въ городѣ, и хочетъ подкупить ее, вскричалъ Жозефъ, подумавъ немного;-- но она не пойдетъ на удочку, и откажется отъ этой чести.
   -- Нѣтъ, потому что она уже приняла ее, сказалъ отецъ.-- Такъ, по крайней мѣрѣ, разсказывали вчера вечеромъ, и я только не знаю, приняла ли словесно или письменно. Поэтому я думаю, что теперь она въ городѣ -- но ты узнаешь объ этомъ у нея въ домѣ.
   Жозефъ хотѣлъ отвѣтить ему, что не вѣритъ всей этой исторіи, потому что вчера былъ у нея, и она ничего не сказала ему, но боялся что смутится, и потому промолчалъ.
   -- Хорошо, сказалъ онъ, подумавъ немного; -- я наведу всѣ нужныя справки, но путь этотъ не будетъ годиться для сеньориты Кастиліи. Если этотъ слухъ справедливъ, то старая сеньора не захочетъ принять на себя ходатайства, а если она сошлась съ враждебнымъ правительствомъ, то не станетъ себя компрометировать.
   -- Я могъ бы представить тебѣ другое доказательство, сказалъ Гонзалесъ,-- но оно пока не нужно -- предоставь все это дѣло мнѣ, потому что я скоро увижусь съ нею, и поговорю. А теперь пошли сюда Филиппа, а съ остальнымъ можно подождать.
   Дамы и дѣти занялись гостьей. Жозефъ же отправился изъ дома, и хотя голова его была полна самыхъ разнородныхъ мыслей, тѣмъ не менѣе онъ не забылъ послать нарочнаго.
   Было уже одинадцать часовъ, слѣдовательно время отправляться къ Изабеллѣ. Жозефъ шелъ поспѣшно къ дому сеньоры Корона, а въ головѣ у него роились все самыя странныя мысли, и въ особенности о томъ, что говорилъ отецъ о сеньорѣ Корона, и что казалось ему совершенно невѣроятнымъ -- о подаркѣ или отличіи Фалькона. Конечно отецъ ошибался въ старой сеньорѣ и, занимаясь своими торговыми дѣлами, мало слѣдилъ за политикой. Относительно новаго чина, онъ былъ увѣренъ, что это просто городская сплетня, и хотѣлъ самъ удостовѣриться въ этомъ.
   "Можетъ быть, завтра утромъ вы застанете меня, и я буду очень рада васъ видѣть", сказала ему вчера Изабелла. Слова эти постоянно раздавались у него въ ушахъ, и теперь его охватило какое-то странное чувство, когда онъ постучался въ двери.
   Ему тотчасъ же отворили, и на дворѣ его встрѣтила Изабелла, дружески протянувъ ему руку.
   -- Это хорошо, что вы сдержали слово.
   -- Моя милая, милая сеньорита, вскричалъ молодой человѣкъ, сильно покраснѣвъ;-- если бы вы знали, съ какимъ нетерпѣніемъ я ждалъ этого времени...
   -- Тс... безъ любезностей, смѣясь прервала она его;-- у насъ есть слишкомъ много серьезныхъ вещей для разговора.
   -- Серьезныхъ вещей?
   -- Развѣ теперь вся наша жизнь не серьезна? Но, прошу, войдите же. Мать скоро будетъ. Ей надо только написать нѣсколько нужныхъ писемъ, но, надѣюсь, вы не соскучитесь со мною.
   -- Вы жестоки, Изабелла!
   -- Право? спросила она, и на устахъ ея появилась улыбка, но вмѣстѣ съ улыбкой какое-то странное выраженіе горечи. Жозефъ этого не замѣтилъ. Онъ смотрѣлъ только въ ясные, чудные глаза дѣвушки, видѣлъ только прелестныя черты ея лица, восхитительный станъ, и въ этомъ созерцаніи забывалъ весь міръ.
   -- А какъ провели вы время вашего пребыванія въ Каракасѣ? снова начала Изабелла; -- думаете ли вы, что все пойдетъ благополучно?
   -- Вполнѣ надѣюсь на это. Если лучшія силы страны соединятся, то нельзя сомнѣваться, на чьей сторонѣ будетъ побѣда: система лжи и коварства побѣдить не можетъ... никакъ не можетъ.
   -- Ахъ, только бы ваша партія не доходила до крайностей! задумчиво проговорила Изабелла.-- Вѣдь я не понимаю ровно ничего въ политикѣ, и не знаю даже, какія основательныя жалобы есть у страны противъ настоящаго правительства, но то, что я слышу о президентѣ -- а здѣсь въ домѣ хорошаго много не услышишь -- даетъ мнѣ понятіе, что у него хорошее сердце, что онъ желаетъ добра странѣ, и только ошибается или ожесточена, противодѣйствіями. Подумайте о страшномъ кровопролитіи, неизбѣжномъ при междоусобной войнѣ, и развѣ не стоитъ труда попытка уладить все мирнымъ путемъ?
   -- Развѣ все это не въ рукахъ Фалькона? вскричалъ Жозефъ.-- Ему стоитъ только отречься, какъ требуетъ народъ, и никому больше въ голову не придетъ война. Долой тысячи созданныхъ имъ генераловъ...
   Онъ замолчалъ, а Изабелла вспыхнула, когда чрезъ нѣсколько секундъ онъ спросилъ: -- отвѣтьте мнѣ вотъ на что, сеньорита: правда ли, что мать ваша получила отъ Фалькона...
   -- Отличіе? Да. Вѣдь это ужь напечатано въ газетахъ.
   -- И приняла его?
   -- А почему же нѣтъ? Мать сначала колебалась, но развѣ этимъ она не можетъ еще болѣе принести пользы партіи, къ которой она разъ примкнула, и своимъ посредничествомъ устроить примиреніе? Ахъ, если бы я могла уговорить ее на это, какъ была бы я счастлива!
   -- Ахъ сеньорита! вскричалъ Жозефъ, тронутый искренностью ея голоса;-- ваше доброе, чистое сердце обманывается во взглядѣ на холодныхъ разсчетливыхъ государственныхъ мужей, любящихъ не народъ, а только самихъ себя.-- Мы добились бы только обѣщаній -- съ три короба обѣщаній, положенія дѣлъ это нисколько бы не измѣнило, а потеряли бы мы только дорогое неоцѣненное время -- и потому надо дѣйствовать. Предоставьте это мужчинамъ. Да и что вамъ въ политикѣ, Изабелла, она только профанируетъ ваши уста. Какъ часто мечталъ я о свиданіи съ вами глазъ на глазъ, теперь свиданіе это наступило, и потому я не буду болѣе молчать. Изабелла, я люблю васъ отъ всего сердца; вся душа моя отдана вамъ... и вы знаете это... этого нельзя было скрыть.
   -- Сеньоръ...
   -- Мнѣ не надо немедленнаго рѣшительнаго отвѣта, Изабелла, продолжалъ Жозефъ.-- Но я только умоляю васъ не отнимать у меня надежды, что вы когда нибудь можете полюбить меня -- что я для васъ не совсѣмъ чужой. Тогда я пойду, куда призываютъ меня обязанности, счастливымъ, такимъ счастливымъ, какимъ только можетъ быть человѣкъ.
   Изабелла дала ему спокойно высказаться, онъ же, увлекаемый страстью, самъ не помнилъ, что говорилъ. На ея устахъ снова появилось что-то странное, и она потупила глаза. Она позволила взять себя за руку, обнять за талью и прижать къ сердцу, а потомъ, точно опомнившись, освободилась и сказала:
   -- Ахъ, сеньоръ, я боюсь, что вы не лучше другихъ. Теперь вы увѣряете и клянетесь, а потомъ тотчасъ же и забудете все, въ чемъ клялись.
   -- Изабелла! съ горькимъ упрекомъ воскликнулъ Жозефъ.
   -- Можетъ быть, вы искренны, сказала молодая дѣвушка, задумчиво, помолчавъ немного,-- но я сама теперь не могу ничего обѣщать.
   -- Да и не надо, Изабелла, проговорилъ Жозефъ, -- скажите только, что вы хоть немного расположены ко мнѣ.
   -- Ну если я и скажу вамъ это? отвѣчала Изабелла, безъ малѣйшаго волненія.
   -- Тогда я и на встрѣчу смерти пойду съ восторгомъ, вскричалъ Жозефъ,-- зная, къ какой цѣли я стремлюсь.
   -- Странный вы человѣкъ. Неужели вы думаете, что кто нибудь желаетъ вашей смерти? Вы должны жить, и жить на пользу человѣчества, и при этомъ любовь ничтожной дѣвушки должна быть для васъ ничтожнѣйшей наградой.
   -- Да развѣ цѣль моей жизни не есть свобода родины?
   -- Я боюсь, не на оборотъ ли. Свобода!-- это слово вѣчно служитъ для того, чтобы возбуждать грубыя массы. Образованный человѣкъ не долженъ увлекаться этимъ призракомъ и рисковать для него благосостояніемъ народа.
   -- Я не понимаю васъ, Изабелла.
   -- Вы не понимаете меня? Такъ скажите мнѣ просто, къ какой цѣли вы стремитесь? Во что бы то ни стало низвергнуть настоящее правительство или доставить спокойствіе странѣ?
   -- Доставить спокойствіе странѣ, конечно,-- что, по моему мнѣнію, возможно только при низверженіи настоящаго правительства.
   -- По вашему мнѣнію, повторила Изабелла и снова странно улыбнулась,-- ну, а перемѣнили ли бы вы ваше мнѣніе, если бы васъ убѣдили въ его ошибочности?
   -- Непремѣнно, но вѣдь это невозможно!
   -- Видите ли, что Жозефъ, продолжала Изабелла, въ первый разъ назвавъ его по имени, -- вы принадлежите къ небольшому числу хорошихъ и безкорыстныхъ людей страны, несвязывающихъ съ политикой собственныхъ интересовъ. Вы дѣйствительно желаете добра вашимъ соотечественникамъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ вы служите орудіемъ въ рукахъ честолюбивыхъ людей, непопавшихъ въ составъ настоящаго правительства, и которые, вслѣдствіе этого, во что бы то ни стало хотятъ низвергнуть его, чтобы самимъ выставиться впередъ.
   -- Не понимаю васъ, Изабелла; если бы я не зналъ, что вы и мать ваша принадлежите къ партіи свободы, я теперь не зналъ бы что и думать о васъ.
   -- Опять слово свобода орудіемъ противъ всего? сказала Изабелла.-- Знаете вы Фалькона лично?
   -- Нѣтъ, только видѣлъ.
   -- Если бы вы знали его короче, если бы вы дѣйствительно убѣдились, что онъ дѣйствительно желаетъ добра странѣ?
   -- И вы могли бы меня ввести туда? спросилъ Жозефъ, съ удивленіемъ глядя на нее.
   -- Я? Да какъ же я-то могу? отвѣчала Изабелла, покраснѣвъ немного, -- но, можетъ быть, будетъ какъ нибудь можно устроить свиданіе ваше съ нимъ. Все, все, только не эта страшная революція, стоившая жизни столькимъ благороднымъ личностямъ, и которая будетъ постоянно губить людей.
   Жозефъ покачалъ головою.
   -- Васъ обманываетъ ваше доброе сердце, Изабелла, дружески сказалъ онъ.-- Фальконъ думаетъ только о своемъ карманѣ и о добычѣ, которую онъ можетъ извлечь изъ страны. Но куда это мы зашли -- я хотѣлъ говорить только о васъ и о своей любви къ вамъ, а теперь...
   Въ это время отворилась дверь, и Жозефъ, обернувшись увидѣлъ на порогѣ толстую фигуру сеньоры Корона, дружески кивавшей молодому человѣку.
   -- Какъ? Все еще въ Каракасѣ, сеньоръ Гонзалесъ? Я думала, что вы "вездѣ и нигдѣ", что вы уже уѣхали въ Валенсію, чтобы дѣятельно служить тамъ своей партіи.
   Слова эти были и насмѣшливы, и дружественны. Жозефъ, мало обращая вниманія на слова старухи, жалобно посмотрѣлъ на Изабеллу. Какъ радовался онъ свиданію съ нею, а теперь опять все кончилось, потому что сеньора Корона усѣлась около окна и не намѣревалась скоро покинуть своего мѣста.
   -- У меня были дѣла, задержавшія меня здѣсь, сеньора, я, можетъ быть, останусь еще нѣсколько дней, прибавилъ онъ, стараясь уловить взглядъ Изабеллы. Но молодая дѣвушка сѣла за шитье и, казалось, тоже была недовольна помѣхой, -- если бы я зналъ, что не мѣшаю здѣсь, то завтра пришелъ бы опять...
   -- Мѣшаете?-- Вы никогда не мѣшаете? равнодушно замѣтила старая сеньора, поправляя очки и взявъ газеты. Изабелла же тихо кивнула головою, и Жозефъ чуть не вскрикнулъ отъ радости при видѣ даннаго такимъ образомъ согласія. Онъ взялъ шляпу, откланялся дамамъ, протянувъ руку Изабеллѣ, и съ надеждою въ сердцѣ вышелъ изъ дому.
   -- Ты пришла слишкомъ рано, сказала Изабелла, услыхавъ, что выходная дверь захлопнулась.-- Ты не дала мнѣ достаточно времени для разговора.
   -- Мнѣ кажется, я пришла какъ разъ во время, отвѣчала старуха, смотря на дочь сверхъ очковъ и не оставляя газету;-- съ этимъ господиномъ намъ нечего дѣлать, продолжала она, сердито кладя на колѣни газету; -- это какой-то пустомеля, который опасенъ потому, что никого не оставляетъ въ покоѣ.
   -- Но вѣдь у него добрыя намѣренія.
   -- Что намъ въ его намѣреніяхъ! Главное-то, что онъ можетъ быть опасенъ намъ, а я этого вовсе не желаю -- ты знаешь о чемъ я говорю, -- и личность его вовсе не стоитъ этого. Впрочемъ этому горю можно помочь иначе.
   -- Что ты хочешь сказать этимъ?
   -- Ну оставимъ это, ты не понимаешь, сказала мать рѣшительно.

-----

   Жозефъ шелъ вдоль улицы въ сильной задумчивости, такъ что вовсе не замѣтилъ, что двое молодыхъ людей, стоявшихъ въ тѣни подлѣ дома, послѣдовали за нимъ. У ближайшаго угла стояло двое полицейскихъ, со шпагами въ рукахъ и въ формѣ. Они разговаривали другъ съ другомъ, занявъ почти весь и безъ того узкій тротуаръ.
   Жозефъ видѣлъ, что кто-то стоялъ на тротуарѣ, но не обратилъ вниманія кто именно. Онъ замѣтилъ только, что есть еще небольшой проходъ, и хотѣлъ имъ воспользоваться, какъ вдругъ одинъ изъ полицейскихъ отскочилъ въ сторону и вскричалъ:
   -- Что это значитъ, сеньоръ? Какъ смѣли вы столкнуть меня съ тротуара?
   -- Я вовсе не столкнулъ васъ, пробормоталъ Жозефъ, и хотѣлъ пройти.
   -- Этого еще недоставало, чтобы прохожіе обращались такъ съ полиціей! вскричалъ другой полицейскій, схвативъ Жозефа за руку.-- Кто вы такой, вѣдь не президентъ же вы?
   -- Что вамъ отъ меня надо? Я васъ не толкалъ, сердито проговорилъ Жозефъ;-- пустите меня, мнѣ некогда.
   -- Да, онъ толкнулъ его, вмѣшался одинъ изъ молодыхъ людей, слѣдовавшихъ за Жозефомъ;-- я самъ видѣлъ это.
   -- Это ужь слишкомъ безсовѣстно! воскликнулъ полицейскій: -- идемте-ка съ нами.
   -- Это кто нибудь изъ голубыхъ, вскричалъ другой изъ молодыхъ людей;-- они приходятъ въ городъ шпіонить, и стали такъ дерзки, какъ будто Каракасъ ужь взятъ ими.
   -- Пустите меня, просилъ Жозефъ, видя, что дѣло становится серьезнымъ.-- Если я толкнулъ васъ, то толкнулъ нечаянно. Я живу здѣсь въ городѣ и мнѣ некогда.
   -- Слышите! сказалъ другой полицейскій, взявъ его за другую руку;-- все это кажется мнѣ очень подозрительнымъ; у этого господина совѣсть не чиста.
   -- А что это у него на шляпѣ? спросилъ полицейскій, сорвавъ съ него шляпу, такъ что Жозефъ не могъ воспрепятствовать этому.-- Чортъ возьми, что торчитъ тамъ подъ лентой?
   Онъ засунулъ туда палецъ и Жозефъ поблѣднѣлъ. Отецъ его былъ правъ, говоря, что онъ подвергаетъ себя безполезной опасности.
   Полицейскій между тѣмъ осторожно сдвинулъ ленту и вытащилъ что-то, на что посмотрѣлъ въ смущеніи, такъ какъ это была измятая каленкоровая тряпочка.
   -- Это что такое? проговорилъ онъ; -- къ чему вы носите это подъ лентой?
   -- Это непремѣнно таинственный знакъ, сказалъ другой полицейскій.-- Чортъ бы ихъ побралъ со всѣми ихъ знаками и смутами?
   -- Убирайтесь вы къ чорту! вскричалъ Жозефъ, съ души котораго свалилась точно тяжесть, когда онъ увидѣлъ находку полицейскаго, удивившую и его самого;-- если лента мнѣ слишкомъ широка, развѣ я не могу засунуть тряпочку?
   -- Ну, это пусть рѣшаетъ префектъ, отвѣчалъ полицейскій.-- Теперь идемте съ нами, а тамъ ужь и оправдывайтесь.
   -- Но на какомъ основаніи арестуютъ меня? спросилъ Жозефъ, въ то время, какъ около нихъ собралась ужь толпа народа.
   -- Что сдѣлалъ сеньоръ, что съ нимъ такъ поступаютъ? спросилъ кто-то изъ зрителей.
   -- А. вамъ зачѣмъ это знать? насмѣшливо отвѣтилъ полицейскій.-- Развѣ вамъ хочется раздѣлить съ нимъ участь?
   Полицейскіе стали смѣлѣе, потому что въ концѣ улицы показалась толпа солдатъ, направлявшаяся къ нимъ.
   -- Право это ужь черезъ чуръ, проговорить другой полицейскій;-- чиновники не могутъ исполнять своихъ обязанностей, безъ того чтобы имъ не мѣшали.
   -- А кто мѣшаетъ? спросили нѣсколько солдатъ, послѣ чего гражданинъ, задавшій полицейскому нескромный вопросъ, боясь непріятностей, поспѣшилъ скрыться.
   Жозефъ видѣлъ, что сопротивленіе ни къ чему не приведетъ, и скорѣе ухудшитъ его дѣло. Толпа все увеличивалась. Префектура же была не далеко. Тамъ онъ могъ принести жалобу на невѣжливое обращеніе полицейскихъ, послѣ чего его конечно выпустятъ.
   -- Ну такъ идемте, сказалъ онъ полицейскимъ;-- я готовъ идти съ вами, и вамъ нечего такъ крѣпко держать меня, я не убѣгу.
   -- Оно все вѣрнѣе, отвѣчалъ исполнитель закона, кажется не очень-то довѣрявшій собравшейся толпѣ.-- Пойдемте съ нами, обратился онъ къ солдатамъ;-- только до префектуры.
   "Когда же будетъ конецъ этому безобразію? проговорилъ кто-то изъ толпы.-- Поберегитесь, придетъ и наше время, тогда вамъ не сдобровать!"
   "А вотъ какъ придутъ голубые, вскричалъ второй голосъ; -- такъ мы посмотримъ, кого будутъ сажать!"
   "Это сынъ богача Гонзалеса, послышался третій голосъ; -- они берутъ его только для того, чтобы прижать старика".
   Настроеніе толпы становилось все ожесточеннѣе и ожесточеннѣе, и нѣкоторые открыто предлагали освободить арестованнаго и "избить" полицію. Но въ это время вдоль улицы шелъ патруль изъ двадцати человѣкъ, префектура была недалеко, и народъ предпочелъ разойтись. Такъ полицейскіе безпрепятственно дошли до префектуры.
   

VIII.
Президентъ Фальконъ.

   Въ нижнемъ этажѣ обширнаго, но не совсѣмъ изящно убраннаго дома президента царствовала мертвая тишина, хотя тутъ за нѣсколькими столами сидѣло нѣсколько живыхъ людей -- чиновниковъ, занятыхъ писаніемъ бумагъ. Тутъ же расхаживали часовые, а караульная комната была полна людьми, принадлежащими къ составу караула. Всѣ здѣсь говорили шопотомъ, точно во дворцѣ какого нибудь богдыхана, а не въ собственномъ домѣ перваго гражданина республики. Лица всѣхъ выражали какое-то подобострастіе и надъ всѣми тяготѣлъ страхъ.
   Одинъ изъ чиновниковъ въ третій разъ чинилъ себѣ перо, чтобы начать писать на большомъ листѣ бумаги съ напечатаннымъ заголовкомъ; сосѣдъ его тоскливо смотрѣлъ на эти приготовленія и безпрестанно глядѣлъ на часы.
   Вдругъ всѣ съ удивленіемъ стали прислушиваться, въ сѣняхъ раздались чьи-то твердые шаги и какой-то господинъ такъ же рѣшительно вошелъ въ залу.
   Чиновники знали его и не сочли нужнымъ привѣтствовать, хотя это былъ одинъ изъ самыхъ уважаемыхъ гражданъ города; онъ не пользовался расположеніемъ правительства, такъ къ чему же оказывать ему обычную вѣжливость?
   Но и сеньоръ, съ своей стороны, мало обратилъ вниманія на присутствовавшихъ. Онъ зналъ, съ кѣмъ имѣлъ дѣло и, не снимая шляпы, подошелъ къ столу, и спокойно проговорилъ:
   -- Доложите обо мнѣ президенту.
   Чиновникъ съ удивленіемъ взглянулъ на него.
   -- Его превосходительства дома нѣтъ. Что вамъ угодно?
   -- Чтобы вы доложили обо мнѣ президенту, отвѣчалъ онъ.-- Президентъ желалъ говорить со мною.
   -- Желалъ говорить съ вами? повторилъ чиновникъ съ неописаннымъ изумленіемъ, и продолжалъ болѣе вѣжливымъ тономъ:-- Намъ отданъ строжайшій приказъ никого не принимать, но если это желаніе... я тотчасъ же дамъ вамъ отвѣтъ.
   Онъ вышелъ изъ залы, поднялся во второй этажъ въ собственныя комнаты президента, скоро вернулся, и, почтительно кланяясь, показалъ рукою, что сеньоръ можетъ войти.
   Лишь только незнакомецъ поднялся на верхъ, какъ къ чиновнику, докладывавшему о немъ, подошелъ одинъ изъ его товарищей и прошепталъ:
   -- Вѣдь это, кажется, Рафаэль Арвело?
   -- Да, онъ.
   -- Что ему надо у Фалькона?
   -- Не знаю! отвѣчалъ тотъ, пожимая плечами.
   -- Гм, гм! кажется, дѣла плохи. Голубые пробрались всюду, и исторія въ Барцелонѣ мнѣ вовсе не нравится.
   -- Въ Каракасѣ солдатъ много, и Бруцуаль лучше этого негра... вообще у насъ что-то ужь слишкомъ много негритянской крови.
   -- Но вѣдь негры -- люди вѣрные, на нихъ можно положиться.
   -- А зачѣмъ же арестовали сегодня повара. Любопытно знать, что онъ надѣлалъ?
   Между тѣмъ сеньоръ Арвело поднялся по лѣстницѣ, и былъ тотчасъ же введенъ въ комнату Фалькона. Тамъ тоже была совершенная тишина.
   Фальконъ встрѣтилъ гостя дружески, протянувъ ему руку.
   -- Здравствуйте, Арвело, сказалъ онъ;-- какъ поживаете? Давно мы не видались съ вами. Васъ приходится чуть не силой затаскивать сюда. Развѣ вы уѣзжали изъ города?
   -- Нѣтъ, ваше превосходительство, сказалъ Арвело, почтительно отвѣчая на привѣтствіе;-- я никуда не выѣзжалъ изъ Каракаса, за исключеніемъ развѣ кратковременной поѣздки въ Лагуайру.
   -- И совсѣмъ забыли меня.
   -- Ваше превосходительство были всегда такъ заняты.
   Фальконъ только-что отвернулся, но при послѣднихъ словахъ своего собесѣдника онъ быстро поворотился, чтобы посмотрѣть, не выражаетъ ли его лицо ироніи. Но если иронія слышна была въ словахъ, то ея вовсе не было замѣтно на лицѣ Арвело, и онъ спокойно встрѣтилъ пристальный взоръ президента.
   -- Сядемте, другъ, сядемте, говорилъ Фальконъ,-- мнѣ обо многомъ хотѣлось поговорить съ вами, Арвело, и попросить вашего совѣта.
   -- Моего совѣта, ваше превосходительство? спросилъ Арвело, садясь;-- да къ чему же у васъ министры, если вы избираете въ совѣтники человѣка изъ противной партіи?
   -- Изъ противной партіи, Арвело? Такъ это дѣйствительно правда? Но я надѣюсь однакожъ, что вы еще не принадлежите къ такъ называемымъ голубымъ? не то серьезно, не то насмѣшливо спросилъ президентъ.
   Фальконъ былъ видный и даже красивый мужчина; на лицѣ его выражались хитрость, добродушіе и умъ; лобъ у него былъ выпуклый, а большіе глаза его всегда смотрѣли прямо и пристально на того, съ кѣмъ онъ говорилъ, что нерѣдко приводило въ страшное смущеніе его собесѣдниковъ. У него была густая борода, но усы и бакенбарды были сбриты, волосы на вискахъ зачесаны впередъ и нѣсколько курчавившіеся. Въ это утро онъ былъ одѣтъ не въ обычную, простую генеральскую форму, а весь въ бѣломъ, въ бѣлой жакеткѣ, панталонахъ и жилетѣ, и въ чрезвычайно тонкомъ бѣльѣ, что составляетъ признакъ хорошаго тона въ Южной Америкѣ.
   -- Къ голубымъ, ваше превосходительство? сказалъ Арвело, съ улыбкой встрѣтивъ взглядъ Фалькона; -- въ настоящее, время въ Венецуэлѣ подъ этимъ именемъ можно подозрѣвать слишкомъ мноroe. Если вы говорите о тѣхъ, которые не совсѣмъ довольны настоящимъ положеніемъ дѣлъ, то конечно я принадлежу въ ихъ числу, но вообще я не завербованъ нигдѣ, и остался совершенно свободенъ.
   -- Неужели дѣйствительно такъ много недовольныхъ, Арвело? спросилъ Фальконъ, садясь противъ него;-- и почему вы сами принадлежите къ ихъ числу? Говорите со иною откровенно. Вы знаете меня давно, и то, что мы будемъ говорить съ вами, останется между нами. Признаюсь вамъ, въ послѣднее время, всѣ окружающіе такъ меня расхваливали въ глаза, что я уже начинаю недовѣрять имъ, и потому мнѣ хотѣлось бы слышать человѣка правдиваго, и неимѣющаго интереса, по крайней мѣрѣ, никакого прямого интереса въ лести. Вы не были внутри страны?
   -- Нѣтъ, ваше превосходительство, спокойно отвѣчалъ Арвело;-- я никуда не выѣзжалъ, за исключеніемъ небольшихъ прогулокъ верхомъ по окрестностямъ, съ пріѣзжими изъ внутреннихъ провинцій я также почти не видался, но самъ по сосѣдству насмотрѣлся слишкомъ довольно, и могу сказать, что правительственвыя войска безобразничаютъ вволю.
   -- Въ самомъ дѣлѣ?-- Что же они дѣлаютъ?
   -- Они безпощадно, систематически грабятъ самый бѣдный, беззащитный классъ населенія, чѣмъ, безъ сомнѣнія, вредятъ вашему имени несравненно болѣе, чѣмъ приносятъ пользы самому дѣлу.
   -- Но какже генералы позволяютъ такія беззаконія?
   -- Генералъ Колина пользуется самой дурной славой. Народъ зоветъ его не Колиной, à Холерой.
   -- Онъ, можетъ быть, слишкомъ ревностенъ къ службѣ, но вѣренъ, какъ золото.
   -- Не спорю съ этимъ. Но отвѣтьте мнѣ, ваше превосходительство, на такой вопросъ: кому долженъ быть болѣе вѣренъ генералъ республики: временному президенту или всей странѣ?
   Фальконъ прикусилъ нижнюю губу, и, не отвѣчая на вопросъ, сказалъ:
   -- Ну, а вообще каково положеніе страны?
   -- По всему, что слышно -- довольно плохое. Со всѣхъ сторонъ приходятъ одни и тѣ же извѣстія, что народъ не намѣренъ болѣе переносить настоящаго гнета, о чемъ объявляетъ во всеуслышаніе.
   -- Народъ, презрительно замѣтилъ Фальконъ; -- скажите мнѣ, пожалуйста, Арвело, кто такой этотъ народъ? Нѣсколько недовольныхъ, которымъ не удалось устроиться при настоящемъ правительствѣ, и они изъ всѣхъ силъ выбиваются учредить новое и тѣмъ улучшить свое собственное положеніе. Они что ли составляютъ народъ? Неужели вы дѣйствительно думаете, что произведенная ими перемѣна улучшитъ положеніе самого народа?
   Арвело пожалъ плечами.
   -- Въ странѣ говорятъ, что хуже быть уже не можетъ.
   -- Caramba, сеньоръ! вскричалъ Фальконъ, привскочивъ на стулѣ;-- это уже слишкомъ!
   -- Ваше превосходительство желали, чтобы я говорилъ совершенно откровенно.
   -- Да, это такъ, улыбаясь проговорилъ президентъ;-- но право вы ужь зашли слишкомъ далеко.
   На лицѣ Арвело тоже появилась улыбка, но разговоръ былъ слишкомъ серьезенъ для шутокъ и онъ продолжалъ:
   -- Не принимайте настоящаго положенія дѣлъ слишкомъ легко, ваше превосходительство; нынѣшнее движеніе вовсе не изъ тѣхъ, возбужденныхъ кучкою недовольныхъ и поддерживаемыхъ только ею революцій, которыя мы испытываемъ такъ часто въ нашей странѣ. Мнѣ кажется, вы ошибаетесь относительно силы и распространенія нынѣшняго движенія.
   -- Но, дорогой другъ, вѣдь я получаю точнѣйшія донесенія со всѣхъ мѣстъ страны;-- отовсюду единогласно доносятъ мнѣ, что нѣтъ ни малѣйшей опасности и что строгостью можно положить всему конецъ. До сихъ поръ я былъ слишкомъ великодушенъ, и, вѣроятно, вслѣдствіе этого недовольные, которыхъ при каждомъ-правительствѣ не мало, подняли голову и пріобрѣли вѣсъ. Я стану дѣйствовать строже, и въ особенности здѣсь, въ Каракасѣ, велю внимательнѣе слѣдить за нѣкоторыми людьми. Олеага давно ужь совѣтовалъ мнѣ это, но я все не желалъ принимать рѣшительныя мѣры.
   -- Повторяю, продолжалъ Арвело,-- что ваше превосходительство ошибаетесь въ характерѣ настоящаго движенія, и что министры ваши поддерживаютъ -- я не говорю нарочно, -- это заблужденіе. Очень можетъ быть, что и сами они заблуждаются.
   -- Въ какомъ отношеніи, позвольте спросить?
   -- Въ томъ, что вы употребляете вовсе не тѣ средства для устраненія и уничтоженія недовольства. Вы ищете революцію въ Каракасѣ, и въ головахъ нѣкоторыхъ недовольныхъ, но искать ее нужно вовсе не здѣсь. Она происходитъ отъ извѣстныхъ общихъ причинъ, которыхъ правительство не пожелало устранить; она распространилась по всей странѣ, и соединила въ тѣсный союзъ двѣ прежде враждебныя партіи, годосовъ и федераловъ.
   -- Такъ все-таки годосы руководятъ этимъ дѣломъ! гнѣвно вскричалъ Фальконъ;-- и люди нашей партіи, увлеченные ими, будутъ потомъ обмануты.
   -- Это обыкновенно такъ говорится вашему превосходительству; спокойно возразилъ Арвело;-- но это невѣрно. Можно положительно утверждать одинаково, что федералы примкнули къ годосамъ, какъ и годосы примкнули къ федераламъ. Вы, конечно, знаете, что обѣ эти партіи. называются уніей?. .
   -- Конечно, насмѣшливо замѣтилъ Фальконъ, -- мнѣ не разъ попадались въ руки бумаги съ этимъ девизомъ: Dios, Union y Libertad, хотя, разумѣется, бунтовщики вовсе и не думаютъ ни о Богѣ, ни о вѣрности союзу, ни о свободѣ. Но о какихъ говорили вы причинахъ, отъ которыхъ происходитъ революція? Чтобы имѣть возможность устранить ихъ, я долженъ ознакомиться съ ними.
   -- Конечно, ваше превосходительство, и теперь. вы не скажете, что искали правды, и нигдѣ не могли найти, ее. Такъ позвольте мнѣ откровенно сказать вамъ, что мѣры вашего правительства ведутъ страну къ совершенному раззоренію.
   -- Страна необыкновенно богата.
   -- Это такъ, но нельзя же перевязывать жилы ея богатства, она погибнетъ отъ полнокровія.
   -- А развѣ я поступаю такъ?
   -- Прежде у насъ была государственная касса -- приходъ и расходъ велись въ порядкѣ, и перваго было больше, чѣмъ второго. Множество иностранныхъ кораблей приходило къ намъ въ гавани, и таможни доставляли государственному казначейству громадныя суммы. Внутренняя торговля была оживлена. Изъ нашихъ луговыхъ долинъ шелъ одинъ гуртъ скота за другимъ; мы его сбывали на иностранные рынки и взамѣнъ получали нужные намъ товары. Рабочихъ рукъ у насъ было вдоволь, и землевладѣльцы съ успѣхомъ и съ пользой для страны могли обработывать свою землю. Перевозочныя средства для доставки хлѣба изъ самыхъ отдаленныхъ мѣстъ въ гавани тоже были въ отличномъ состояніи, и страна съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе процвѣтала.
   -- Что же мѣшаетъ ей теперь процвѣтать? спросилъ Фальконъ, чувствовавшій, что не можетъ оспаривать факта, и знавшій, что все пришло въ упадокъ.
   -- Печальное стеченіе обстоятельствъ, отвѣчалъ Арвело, пожимая плечами.-- Страна лшпена рабочихъ рукъ, потому что люди незахваченные той или другой стороной въ солдаты, бѣжали въ горы. Почти нигдѣ въ деревняхъ нельзя найти здоровыхъ работниковъ, и только еще кое-гдѣ попадаются иностранцы, которыми и приходится ограничиваться, и дѣлать хоть необходимое, чтобы не совсѣмъ разоряться. Рабочаго скота почти совершенно уже нѣтъ, а если гдѣ онъ и есть, то его надо прятать на кофейныя плантаціи для того, чтобы онъ не попался въ руки солдатъ, потому что солдаты тотчасъ же угонятъ или заколятъ его, или офицеры продадутъ за безцѣнокъ.. При этомъ войско такъ опрометчиво, что не щадитъ иностранцевъ, въ особенности испанцевъ и французовъ, находящихся подъ защитою своихъ правительствъ, которыя, безъ сомнѣнія, впослѣдствіи предъявятъ свои претензіи и надѣлаютъ большихъ непріятностей странѣ. Гуртовщики, разумѣется, не выгоняютъ своего скота изъ долинъ, боясь, что его угонятъ или правительственныя войска или голубые, и вотъ таково положеніе всей промышленности. Иностранные корабли, не получая мѣстныхъ продуктовъ, опасаются выгружать привезенные ими товары. Въ гаваняхъ таможни получаютъ врядъ ли десятую долю сборовъ прежнихъ годовъ.
   -- Это такъ, подтвердилъ Фальконъ.
   -- А куда дѣваются тѣ деньги, что ими получаются? Они изчезаютъ какъ капля въ морѣ. На таможни занимаются большія суммы, но кредиторы не могутъ получить по своимъ векселямъ и деньги точно чудомъ пропадаютъ. Даже солдаты не получаютъ жалованья, и просятъ милостыню на большихъ дорогахъ. Куда дѣваются деньги? Для страны не дѣлается ничего, новыхъ дорогъ не проводится, да и старыя не поддерживаются, развѣ только на частныя средства. Предполагалось строить желѣзную дорогу, на которую затрачены огромныя суммы, теперь стоитъ она неоконченною, матеріалъ сгнилъ, а вагоны служатъ только развѣ ночлегомъ для прохожихъ. Кофе, хотя и продолжаетъ рости, но нѣтъ рукъ собирать его, такъ же какъ недостаетъ рукъ очищать почву отъ сорныхъ травъ и молодыхъ отпрысковъ. Однимъ словомъ, въ странѣ нѣтъ болѣе довѣрія, у всѣхъ связаны руки. Вотъ и "обстоятельства", о которыхъ я говорилъ, и которыя вытекли изъ революціи и поддерживаются ею, и будутъ продолжаться до тѣхъ поръ, пока такъ или иначе ихъ не отстранятъ.
   Арвело замолчалъ и Фальконъ сказалъ, покачавъ головою:
   -- Ну, другъ, вы нарисовали мнѣ такую картину, которая, надѣюсь, создана вашимъ воображеніемъ, и, несмотря на ваше доброе намѣреніе, нѣсколько мрачна. Мнѣ самому не хотѣлось бы жить при такомъ правительствѣ.
   -- Не шутите этимъ, ваше превосходительство, серьезно сказалъ Арвело; -- эта картина вѣрна до мельчайшихъ подробностей, и еслибъ сами вы инкогнито поѣхали по странѣ, то увидѣли бы, что дѣйствительность еще безотраднѣе.
   -- И несмотря на это венецуэльцы зовутъ меня "великодушнымъ?" сказалъ Фальконъ, искоса смотря на Арвело.
   -- Это ваша ошибка, вскричалъ Арвело,-- что вы принимаете вашихъ приближенныхъ за народъ, это ошибка многихъ государственныхъ людей. Кто изъ окружающихъ васъ не надѣется и не ждетъ отъ васъ денегъ и наградъ? Всѣ эти безчисленные генералы, созданные вами, всѣ пенсіи, наложенныя вами на страну, развѣ помогутъ вамъ, когда дѣло дойдетъ до развязки? Неужели вы серьезно думаете, что люди, подкупленные теперь этими деньгами, что эти люди, называющіе васѣвеликодушнымъ, будутъ держаться васъ долѣе, чѣмъ это нужно будетъ для ихъ собственной выгоды? Это будетъ для васъ горькій опытъ, ваше превосходительство, и вы слишкомъ поздно раскаятесь, что слушали и довѣряли нѣкоторымъ людямъ, у которыхъ нѣтъ другого интереса, кромѣ личнаго,-- они смотрятъ на свое отечество, какъ на дойную корову, которую можно убить во всякое время, какъ она перестанетъ давать молоко. А какихъ денегъ стоятъ они странѣ.
   -- Такъ неужели мнѣ вѣрить вамъ болѣе, чѣмъ сотнямъ уважаемыхъ людей, меня окружающихъ? сказалъ президентъ, которому слова Арвело конечно не могли нравиться.
   -- Да, если вы дѣйствительно хотите подавить революцію.
   -- Такъ вы все-таки считаете это возможнымъ?
   -- Безъ сомнѣнія, отвѣчалъ Аврело;-- но не тѣми средствами, какія вы употребляете теперь.
   -- А какими же?
   -- Меньшимъ шпіонствомъ, недостойнымъ васъ, ваше превосходительство, дающимъ пріютъ цѣлой кучѣ безполезныхъ доносовъ. При такой системѣ каждый негодяй держитъ въ рукахъ судьбу честнаго человѣка, и если она не ускоряетъ революціи, то, во всякомъ случаѣ, ожесточаетъ всякаго дѣйствительно порядочнаго гражданина противъ настоящаго правительства.
   -- Система шпіонства, въ нѣкоторомъ смущеніи сказалъ Фальконъ,-- вовсе не такъ распространена и вовсе не такъ значительна, какъ вы думаете, и она даетъ мнѣ только точное понятіе обо всемъ, что дѣлается въ странѣ, такъ что я въ состояніи наносить удары именно тамъ, гдѣ слѣдуетъ.
   -- Вы ошибаетесь, ваше превосходительство, спокойно отвѣчалъ Арвело;-- она служитъ только для того, чтобы обманывать васъ и навѣрняка убаюкивать въ то время, какъ опасность стучится желѣзнымъ кулакомъ у вашихъ дверей. Вы знаете о разныхъ пустякахъ, о которыхъ лучше бы вамъ и не знать, но о важномъ, о цѣломъ васъ не увѣдомляютъ, потому что это можетъ повредить самимъ людямъ, окружающимъ васъ, или указать вамъ, какими средствами они хотятъ подавить революцію. Наша страна больна ракомъ, а вы думаете вылечить ее мягчительнымъ пластыремъ, который прикладываете на наружную рану. Она, можетъ быть, и закроется на нѣсколько дней или недѣль, но внутри язва продолжаетъ дѣйствовать и прорветъ гдѣ нибудь въ другомъ мѣстѣ, когда нельзя ужь будетъ больше помочь;
   Фальконъ всталъ, и началъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ. Онъ зналъ Арвело какъ хорошаго, правдиваго человѣка, и былъ увѣренъ, что онъ желаетъ ему добра, но все-таки не довѣрялъ ему вполнѣ, потому что въ жизни перенесъ много горькихъ опытовъ. Вдругъ онъ снова остановился передъ Арвело, и сказалъ, глядя на него пристально, но не враждебно.
   -- Ну а что сдѣлали бы вы на моемъ мѣстѣ теперь?
   -- Ваше превосходительство, отвѣчалъ Арвело,-- вопросъ этотъ очень простъ и ясенъ, но нѣсколькими словами на него не отвѣтишь.
   -- Такъ вы находите, что надо измѣнить многое!
   -- Да.
   -- Хорошо, такъ скажите что. Мнѣ самому любопытно слышать.
   -- Во-первыхъ, прежде всего, серьезно сказалъ Арвело;-- дайте возможность свободно высказаться народнымъ депутатамъ для того, чтобы вы могли услышать черезъ нихъ народный голосъ.
   -- Далѣе.
   -- Потомъ выпустите всѣхъ арестованныхъ будто бы по политическимъ причинамъ, изъ которыхъ впрочемъ многіе не имѣютъ никакого понятія о политикѣ.
   -- Чтобы пустить по городу больше недовольныхъ и снабдить ими армію голубыхъ.
   -- Тогда въ странѣ не будетъ болѣе голубыхъ, если вы привлечете на свою сторону народъ; тогда вамъ можно будетъ даже распустить большую часть арміи и возвратить странѣ работниковъ. Это усилитъ торговлю и промышленность, а вмѣстѣ съ ними улучшатся государственные финансы. Съ иностранными правительствами, которымъ мы еще должны, надо вступить въ переговоры и заключить новыя условія. Они охотно согласятся на это, потому что увидятъ, что правительство серьезно берется за дѣло. Далѣе возбудится довѣріе со стороны иностранныхъ купцовъ къ Венецуэлѣ, и наши таможни тотчасъ же почувствуютъ благотворныя послѣдствія новаго порядка вещей. Все остальное устроится само собою. Если мы будемъ поддерживать иностранныхъ переселенцевъ, то вмѣстѣ съ ними привлечемъ въ страну капиталы; а намъ нужна примѣсь иностраннаго элемента къ нашему, чтобы нѣсколько придать живости и предпріимчивости вялой крови венецуэльцевъ -- однимъ словомъ: оживить ее.
   -- А что же мнѣ дѣлать тогда со всѣми моими генералами? спросилъ Фальконъ;-- вѣдь не могу же я ихъ даромъ кормить, а если я отпущу ихъ, то у насъ создастся тотчасъ же новая революція.
   -- Въ назначеніи ихъ была страшная ошибка. Это въ родѣ изобрѣтенія для войны постоянно стрѣляющей машины, которую никакъ нельзя остановить. Война кончится, а машина потомъ будетъ причинять всюду бѣдствія. Но вѣдь это дѣло вовсе не такъ плохо, потому что многихъ можно употребить на что нибудь иное, но, конечно, большую часть придется отпустить, вамъ и нельзя оставить ихъ противъ желанія народа. Нельзя же содержать людей безполезныхъ. Многіе изъ нихъ, конечно, будутъ служить посмѣшищемъ своимъ титуломъ.
   -- Не думаю, сказалъ нѣсколько задѣтый Фальконъ,-- чтобы люди произведенные въ генералы могли позорить государство.
   -- Когда я шелъ къ вамъ, я видѣлъ передъ однимъ изъ кабачковъ, посѣщаемыхъ преимущественно простыми солдатами, кучку собравшагося народа, который страшно шумѣлъ. Я свернулъ въ сторону, чтобы не столкнутся съ этимъ людомъ, но меня остановили, прося прочесть такъ называемый патентъ какого-то противнаго, грязнаго пьянаго негра, изъ самаго низшаго слоя общества, утверждавшаго, что патентъ этотъ его, и что самъ онъ и есть генералъ. Я взялъ въ руки бумагу, пропитанную жирными пятнами и продушонную водкой, и просмотрѣлъ ее. Это былъ настоящій патентъ, выданный военнымъ министромъ, назначавшій этого, извѣстнаго многимъ изъ присутствовавшихъ, негра съ окровавленнымъ и грязнымъ лицомъ, генераломъ арміи съ тремя стами пезосовъ мѣсячнаго содержанія. Негръ увѣрялъ, что пріѣхалъ въ Каракасъ, вслѣдствіе особаго приказанія военнаго министра, но что ночью его обокрали, и онъ, казалось, только-что кулаками убѣждалъ людей, невѣрившихъ его утвержденію. Я могъ только подтвердить его слова, послѣ чего его съ торжествомъ внесли въ кабакъ, гдѣ снова началась попойка.
   -- Бумага у васъ?
   -- Мнѣ никакъ не отдали бы ее, если-бы я даже и захотѣлъ положить такую грязь въ карманъ. Но человѣкъ этотъ, котораго трудно даже сравнить съ порядочнымъ животнымъ, точно носитъ титулъ венецуэльскаго генерала.
   -- Тутъ, во всякомъ случаѣ, есть какое нибудь недоразумѣніе, сказалъ Фальконъ.-- Патентъ, вѣроятно, данъ на это имя, но тѣмъ не менѣе другому лицу.
   -- Можетъ быть, отвѣчалъ Арвело;-- хотя я въ этомъ сомнѣваюсь. Подобные случаи мнѣ приводилось видѣть самому, но такого злоупотребленія я еще не видывалъ, и могу только предполагать, что военный министръ не видѣлъ самъ этого человѣка, и предложилъ его назначить генераломъ по рекомендаціи Колина.
   -- Вѣроятно, онъ обладаетъ военными способностями.
   -- Будто всѣ генералы обладаютъ ими? спросилъ Арвело и легкая улыбка показалась на устахъ его.
   Фальконъ закусилъ себѣ губы, понявъ очень хорошо, на что намекалъ Арвело.
   -- И такъ, сказалъ онъ, перемѣняя разговоръ,-- вы считаете необходимымъ замѣну теперешней правительственной системы новою, и перемѣну министровъ.
   -- Системы -- да, но не людей. Я не вижу, почему бы эти же министры не могли сдѣлать того же самаго. Олеага будетъ всегда такимъ, какимъ вы пожелаете его видѣть, а мой бѣдный Сильва поблагодаритъ Бога, если ему дадутъ надежду распорядиться какой нибудь суммой, которая останется у него въ рукахъ болѣе трехъ, четырехъ часовъ. Какъ трудно достается ему теперь его насущный хлѣбъ, и сколько онъ бѣгаетъ за нимъ по напрасну. При этомъ онъ всѣхъ болѣе въ городѣ терпитъ отъ "посѣщеній", и потому его не оказывается дома, лишь только онъ является домой.
   Фальконъ засмѣялся,-- онъ очень хорошо зналъ отчаянныя попытки своего министра финансовъ, предпринимаемыя имъ ежедневно, чтобы только какъ нибудь удовлетворить крайнимъ надобностямъ, и какъ онъ самъ ухудшалъ его положеніе. Слова Арвело заставили его призадуматься.
   -- Олеага будетъ противъ измѣненія системы, замѣтилъ онъ.
   -- Можетъ быть, но онъ уступитъ, лишь только увидитъ, что вы рѣшились -- если только его самого не принудятъ къ тому обстоятельства.
   -- Вы слишкомъ много придаете значенія обстоятельствамъ, замѣтилъ Фальконъ, вставъ съ своего мѣста и стоя у стула. Арвело понялъ это какъ знакъ, хчто президентъ желаетъ, кончить разговоръ.
   -- Я повторяю то, что прежде сказалъ вашему превосходительству, заключилъ Арвело, слѣдуя его примѣру.-- Вы слишкомъ опираетесь на увѣренія вашихъ приближенныхъ, слишкомъ легко смотрите на дѣло, и употребляете наружныя средства отъ внутренней болѣзни. Вы требовали отъ меня правды, я счелъ своимъ долгомъ прямо и открыто высказать вамъ ее.
   -- Увѣряю васъ, Арвело, что именно этого я и ожидалъ отъ васъ, и искренно благодарю васъ за вашу откровенность. Обѣщаю вамъ стараться исполнить, по крайней мѣрѣ, хоть часть вашихъ желаній.
   Этимъ вы себѣ окажете наибольшую услугу, отвѣчалъ Арвело, и хотѣлъ вѣжливо раскланяться, но Фальконъ подошелъ къ нему и дружески протянулъ руку.
   -- До свиданья, старый другъ, надѣюсь, что вы поможете мнѣ, когда я буду нуждаться въ откровенномъ мнѣніи, я не только надѣюсь на это, но вполнѣ убѣжденъ, что вы искренно желаете мнѣ добра.
   Арвело пожалъ руку и вышелъ, а Фальконъ долго стоялъ потомъ, погруженный въ размышленія,-- но онъ не привыкъ слишкомъ иного безпокоить себя непріятными вещами.
   -- Странные люди, прошепталъ онъ;-- на все смотрятъ они съ мрачной стороны. Во многомъ онъ, можетъ быть, правъ. Таможни не приносятъ столько, сколько слѣдовало бы, и кромѣ того еще меня позорно обзоровываютъ -- но что же дѣлать? Не могу же я перевернуть весь міръ вверхъ дномъ. Но, подождемъ, какія извѣстія принесетъ Олеага.
   Онъ посмотрѣлъ на часы, подошелъ къ угловому шкапчику, досталъ оттуда сигару, закурилъ ее, и потомъ легъ на кушетку, чтобы промечтать остатокъ скучнаго дня.
   

IX.
Тюрьма.

   Главная каракасская тюрьма была довольно велика, и въ прежнее время стояла обыкновенно почти пустой, комнатъ же для государственныхъ преступниковъ въ ней вовсе не было. Узкія маленькія кельи ея не имѣли никакой мебели: ни столовъ, ни стульевъ. Но во время управленія Фалькона, эта тюрьма была такъ наполнена, что пришлось занять и карцеръ, куда сажали обыкновенно буяновъ и пьяныхъ.
   Этотъ карцеръ находился за гауптвахтой, и темныя кельи его одной стороной примыкали къ наружной стѣнѣ, и такимъ образомъ шли кругомъ двора. Передъ карцеромъ, въ караульной комнатѣ стояли солдаты. На дворъ карцера кромѣ того выходила дверь изъ комнаты, гдѣ сидѣлъ по утрамъ чиновникъ и записывалъ приведенныхъ арестантовъ, и водилъ ихъ въ префектуру.
   Когда Жозефа привели въ префектуру, о немъ немедленно доложили; чиновникъ, выслушавшій докладъ, былъ имъ очень недоволенъ и даже смущенъ.
   -- Гм... и ничего не нашли у него?
   -- Карманы его мы. еще не обыскивали, сеньоръ.
   -- И у него не было на шляпѣ подъ лентой голубой кокарды? Вы хорошо осмотрѣли?
   -- Хорошо -- тамъ ничего не было кромѣ вотъ этой тряпочки, которую я спряталъ.
   -- Это было у него подъ лентой? съ удивленіемъ спросилъ чиновникъ, внимательно разсматривая тряцочку.
   -- Что это значитъ, право я не знаю.
   -- Кажется, простой коленкоръ, замѣтилъ чиновникъ, понюхавъ тряпку и смотря ее на свѣтъ;-- но почемъ знать, не написано ли тутъ чего нибудь химическими чернилами, во всякомъ случаѣ это надо изслѣдовать.
   -- А что намъ дѣлать съ молодымъ человѣкомъ?
   -- Заприте его. Президентъ самъ приказалъ это, можетъ быть, у него есть какія нибудь бумаги. Отберите отъ него все, что найдете. Онъ человѣкъ подозрительный, и съ нимъ надо быть осторожнѣе.
   Полицейскій повернулся, чтобы уйти, но вернулся и сказалъ:
   -- Куда намъ помѣстить его? въ тюрьмѣ нѣтъ мѣста, а для карцера онъ слишкомъ порядоченъ.
   Чиновникъ пожалъ плечами;
   -- Мы не можемъ церемониться съ такими господами, у насъ ихъ довольно. Зачѣмъ они не ведутъ себя, какъ порядочные граждане, тогда они не испытывали бы непріятности попадать въ тюрьму.
   -- У стараго Гонзалеса болѣе унцій золота, чѣмъ кофейныхъ зеренъ въ мѣшкѣ, отвѣчалъ полицейскій.
   Чиновникъ подумалъ, что если бы старикъ Гонзалесъ пришелъ къ нему, то дѣло можно было бы уладить, и сказалъ:
   -- Вотъ посмотримъ что тутъ дѣлать, а теперь надо посадить его въ какую нибудь келью. До сумерекъ еще далеко; пока не послѣдовало какихъ нибудь прямыхъ приказаній -- велите дать ему отдѣльное помѣщеніе.
   -- Деньги отобрать отъ него?
   -- Если ихъ много, такъ опасно оставлять у него; а немного, такъ лучше оставить, онѣ ему понадобятся на ѣду.
   -- Вы теперь не допросите его?
   -- Мнѣ сначала надо доложить.
   Полицейскій вышелъ и велѣлъ двумъ солдатамъ свести арестованнаго въ карцеръ и дать ему тамъ особое помѣщеніе.
   Жозефъ, не зная еще, куда его хотятъ вести, протестовалъ противъ этого и требовалъ свиданія съ префектомъ, такъ какъ арестованъ онъ противузаконно. Но для солдатъ, грубыхъ полу-индѣйцевъ, полу-негровъ, не было большаго наслажденія, какъ права распоряжаться бѣлымъ. Они ненавидѣли всю расу, и съ дикимъ крикомъ толкали арестованнаго. Жозефъ вскорѣ увидѣлъ, что надо покориться силѣ, и положеніе его показалось ему смѣшнымъ, такъ что онъ, смѣясь, обратился къ солдатамъ:
   -- Хорошо, кавалеры, я и тамъ могу подождать, такъ же, какъ и тутъ, и вѣрно можно будетъ достать стаканчикъ вина?
   -- Да! да! вскричали солдаты, получившіе надежду сбѣгать за виномъ;-- вино тутъ отличное.
   Хотя Жозефъ сомнѣвался, чтобы вино было отличное, но думалъ, что выпить не мѣшаетъ, тѣмъ болѣе, что на душѣ у него было легко -- кокарды не нашли, а бумагъ онъ никакихъ съ собой не носилъ.
   Между тѣмъ они дошли до карцера, и полицейскій обратился къ караульному офицеру, прося его принять арестанта.
   -- Идите къ тюремщику, сказалъ офицеръ, не удостоивъ ихъ даже взгляда;-- мнѣ съ этой сволочью дѣлать нечего.
   У Жозефа вертѣлся на языкѣ колкій отвѣтъ, но онъ проглотилъ его, потому что въ послѣдніе полчаса пріобрѣлъ опытности болѣе, чѣмъ въ цѣлый годъ. Власть была въ рукахъ у солдатчины. Справедливости противъ такихъ людей искать было негдѣ, слѣдовательно лучше не давать имъ возможности потѣшаться надъ собою. И при такомъ правительствѣ, по мнѣнію Изабеллы, можетъ быть хорошо? Она мечтательница, неимѣющая понятія о настоящемъ положеніи дѣлъ.
   Думая такимъ образомъ, Жозефъ вошелъ за полицейскимъ во внутренность карцера, гдѣ былъ пораженъ нечистотою и ужасной атмосферой.
   Одинъ изъ солдатъ позвалъ тюремщика, грязнаго, какъ и самое мѣсто, гдѣ онъ властвовалъ. На одной ногѣ у него былъ башмакъ, а другая была босая, штаны доходили только до грязныхъ колѣнъ, а затѣмъ прямо на голое тѣло надѣта изодранная куртка, а на груди висѣлъ крестъ. Онъ пришелъ, шлепая башмакомъ и звеня связкою ключей. Подойдя къ Жозефу, онъ проговорилъ:
   -- Вѣдь не класть же мнѣ его къ себѣ въ постель. И безъ того вездѣ по трое. Всѣ мѣста заняты, и если вы не будете носить ѣды и не пристроите еще нумеровъ, то ничего не подѣлаешь. Сажайте его на верхъ, на крышу.
   -- Теперь пока надо его оставить здѣсь, отвѣчалъ полицейскій;-- у него деньги есть, шепнулъ онъ тюремщику,-- и онъ заплатитъ вамъ.
   -- Чортъ побери! ворчалъ тюремщикъ; -- какъ посадить его одного, вѣдь не выпустить же другихъ. Задастъ мнѣ тогда трезвону старый генералъ, да разъ онъ меня и самого запряталъ въ такую клѣтку, гдѣ я думалъ, что блохи на смерть загрызутъ меня. Нѣтъ, ужь во второй разъ этого не будетъ.
   -- Да кто же у васъ тутъ сидитъ?
   -- Почемъ я знаю! проговорилъ тюремщикъ,-- но въ одиночку не сидитъ никто. Въ нѣкоторыхъ конурахъ сидятъ по трое и по четверо, такъ что протянуться ночью негдѣ. Надо или сдѣлать пристройку къ тюрьмѣ, или часть арестантовъ разстрѣлять для освобожденія мѣстъ.
   -- Пріятно, подумалъ Жозефъ; -- неужели придется сидѣть въ такой конурѣ?
   -- И некуда посадить одного? спросилъ полицейскій.
   -- Некуда, отвѣчалъ тюремщикъ;-- только въ 37-мъ нумеръ лежитъ одинъ больной, убившій на пароходѣ офицера.
   -- Больной? Что съ нимъ?
   -- Не то что больной, но у него разрублена голова въ двухъ мѣстахъ, и онъ еще не совсѣмъ въ памяти.
   -- Ну вотъ и хорошо, смѣясь сказалъ полицейскій;-- къ нему-то мы этого и посадимъ. Его нельзя сажать съ кѣмъ нибудь, съ кѣмъ бы онъ могъ говорить. Отпирай-ка, старикъ, но предварительно, сеньоръ, позвольте обыскать ваши карманы, что у васъ въ нихъ.
   Жозефъ, вслушавшись въ разговоръ, понялъ, что рѣчь шла о холодомъ Кастиліѣ, братѣ Анны, и увѣренный, что его арестъ не продлится болѣе двухъ часовъ, былъ радъ, что можетъ принести даже нѣкоторую пользу.
   Онъ съ ужасомъ отступилъ назадъ, когда тюремщикъ открылъ дверь въ конуру, но долженъ былъ войти въ нее, послѣ осмотра кармановъ; деньги ему оставили, съ полъунціи, но часы взяли, говоря, что. онъ получитъ ихъ, когда будетъ свободенъ. Полицейскій съ завистью посмотрѣлъ, какъ Жозефъ пряталъ деньги въ карманъ и заворчалъ, что тотъ не далъ ему "за хлопоты".
   -- Ну, готовы вы? нетерпѣливо спросилъ тюремщикъ.
   -- Да.
   -- Такъ входите, а мы уйдемъ.
   -- Вы хотѣли вѣдь вина? сказалъ одинъ изъ солдатъ.
   -- Да, другъ, это славная мысль! вскричалъ Жозефъ;-- вотъ деньги, купите бутылку вина да стаканъ, а остальное вамъ за труды; но поскорѣе.
   -- Сейчасъ, сеньоръ, благодарю васъ.
   Жозефъ осмотрѣлся съ непріятнымъ чувствомъ. Стѣны конуры были изъ кирпича безъ штукатурки, а полъ изъ плиты. Въ темной конурѣ, длиною въ нѣсколько футовъ и шириною шага въ четыре, не было ни стула, ни стола, ни койки, а только съ лѣвой стороны на полу лежалъ грязный, грубый матрацъ, и на немъ человѣческая фигура, прикрытая краснымъ шерстянымъ одѣяломъ.
   -- Ну вотъ и квартира ваша, сказалъ тюремщикъ, держа еще дверь незатворенной; -- устраивайтесь поудобнѣе.
   -- Но, любезный другъ, съ ужасомъ вскричалъ Жозефъ;-- вѣдь тутъ нѣтъ даже стула, нельзя же все стоять!
   -- Ну, смѣясь сказалъ старикъ, запирая дверь; -- можете лечь на полъ. Вы получите коровью шкуру, и только, -- это правило.
   Когда Жозефъ присмотрѣлся къ темнотѣ, то увидѣлъ, что въ дверяхъ есть окошечко, въ видѣ сердца, величиною съ большой апельсинъ. Онъ сталъ смотрѣть въ него въ ожидати вина, и вскорѣ показался солдатъ съ бутылкою и тюремщикъ съ кожею. Ключъ снова щелкнулъ въ замкѣ.
   -- Вотъ, сеньоръ, и вино, сказалъ солдатъ;-- стаканъ этотъ отъ тюремщика, не разбейте его, а то придется заплатить... а остальныя деньги... онъ медленно полѣзъ въ карманъ.
   -- Оставьте ихъ себѣ, другъ; вы оказали мнѣ услугу, а я даромъ ничего не принимаю. Какъ бы это, смотритель, получить мнѣ за деньги и ласковыя слова стулъ и столъ.
   -- Столовъ, пробормоталъ старикъ, -- у насъ совсѣмъ нѣтъ, а насчетъ стула мы посмотримъ; конечно, и стулья у насъ въ рѣдкость.
   -- Я куплю у васъ стулъ и потомъ оставлю вамъ въ наслѣдство. Да вотъ еще что: нельзя-ли послать кого нибудь къ отцу, чтобы дома не безпокоились обо мнѣ? Я хорошо заплачу. Даромъ я ничего не требую.
   Тюремщикъ покачалъ головой.
   -- Теперь нельзя, надо сначала подождать отвѣта. Можетъ быть, завтра.
   -- Завтра? съ ужасомъ вскричалъ Жозефъ, такъ какъ ежу только теперь представилась возможность пробыть тутъ цѣлую ночь; но тюремщикъ заперъ дверь, щелкнулъ замкомъ и, не говоря болѣе ни слова, ушелъ.
   Жозефъ ощупью послалъ кожу, потомъ налилъ стаканъ виня и залпомъ выпилъ его, какъ вдругъ послышался тихій голосъ:
   -- Кто тутъ?
   Жозефъ все время не переставалъ думать о больномъ, и теперь увидавъ, что онъ не въ безпамятствѣ, наклонился къ нему и тихо проговорилъ:
   -- Другъ, сеньоръ. Каково вамъ? Вы еще больны?
   -- Кто такой другъ? спросилъ больной;-- я въ потьмахъ не могу разсмотрѣть лица.
   -- Вѣрю, отвѣчалъ Жозефъ; -- я тоже не вижу васъ. Вы Кастилія? Не такъ ли? Элой Кастилія?
   -- Какъ, вы знаете мое имя? Кто вы такой?
   -- Жозефъ Гонзалесъ; сестра ваша Анна у насъ въ домѣ.
   -- Слава тебѣ, Господи! прошепталъ больной; -- одной заботой меньше. но какъ вы попали сюда?
   -- Еслибъ я самъ это зналъ... но прежде всего, что ваши раны? Ваша сестра вовсе не знаетъ, что вы тяжело ранены.
   -- Тѣмъ лучше; но говорите тише, а то насъ разведутъ; я слышалъ, что говорили служители. Вообще раны у меня самыя ничтожныя, такъ, царапины, но кровь залѣпила мнѣ глаза, потому что я долго лежалъ на спинѣ, съ завязанными руками.
   -- Тюремщикъ сказалъ, что вы въ безпамятствѣ.
   -- Я представляюсь больнымъ. Докторъ, перевязывавшій меня, шепнулъ мнѣ, чтобы я притворялся, а то у меня отберутъ матрацъ, который дали только потому, что онъ настоялъ на этомъ. Бѣдная, бѣдная моя сестра, ну какъ она поживаетъ?
   -- Она здорова и хлопочетъ о васъ. Она была у Олеаги, который очень хорошо принялъ ее.
   -- Когда? быстро вскричалъ Элой.
   -- Въ первый же вечеръ, какъ она пріѣхала изъ Лагуййры.
   -- А сегодня она видѣла его?
   -- Не знаю. Сегодня я ушелъ рано изъ дому, послалъ нарочнаго съ извѣстіемъ къ вашимъ родителямъ, и потомъ былъ арестованъ самымъ страннымъ и непонятнымъ для меня образомъ, и приведенъ сюда. Не понимаю, какъ васъ засадили въ такую конуру, потому что министръ увѣрилъ и обѣщалъ вашей сестрѣ изслѣдовать дѣло и поступать съ вами самымъ кроткимъ образомъ. Но можно ли вѣрить обѣщаніямъ этихъ лицемѣровъ. И это они называютъ поступать кротко -- это просто какая-то шайка разбойниковъ.
   -- У меня отобрали всѣ письма, продолжалъ Кастилія, -- и я думаю, что подвергнусь строгому обвиненію. Вѣроятно, вчера министръ еще ничего не зналъ о письмахъ.
   -- Чортъ возьми, а у васъ были важныя бумаги?
   -- Письмо изъ Барцелоны въ главную квартиру и депеши.
   -- Ну, дѣло скверное, а мы тутъ вовсе не на столько организованы, чтобы успѣшно дѣйствовать. Эти вѣчныя совѣщанія да переписка только задерживаютъ дѣло, а желтые становятся все нахальнѣе да смѣлѣе. Кто руководитъ дѣломъ въ Барцелонѣ?
   -- Монагасъ.
   -- Ну, старикъ, котораго уговорить легко, и онъ будетъ дѣлать попытки къ примиренію. А между тѣмъ они раззорятъ всю страну.
   -- А вы ни въ чемъ не провинились?
   -- Ни въ чемъ; по крайней мѣрѣ, ни въ чемъ, что могла бы подозрѣвать здѣшняя сволочь. Я офицеромъ въ арміи голубыхъ, но здѣсь объ этомъ знаютъ только самые короткіе друзья, и со мною не было ни бумагъ, ни писемъ, которыя могли бы компрометировать меня. Но, какъ я уже сказалъ, желтые становятся все нахальнѣе и смѣлѣе, и ни одинъ спокойный гражданинъ не можетъ поручиться за свою свободу на улицахъ и за свое достояніе дома. Но, чертъ возьми, воскликнулъ онъ, -- я держу тутъ бутылку въ рукахъ, забывая, что вы вовсе не такъ тяжело ранены. Глотокъ вина вѣрно не повредитъ вамъ.
   -- Я давно мечталъ объ этомъ, со вздохомъ сказалъ арестантъ; -- но негодяи все отобрали отъ меня, до послѣдней копѣйки, а безъ денегъ здѣсь можно погибнуть.
   -- Какъ это я прежде не подумалъ объ этомъ! вскричалъ Жозефъ; -- но эта бѣда поправимая. Вотъ, товарищъ, пейте; вино недурно и точно огнемъ пробѣгаетъ по жиламъ.
   Кастилія выпилъ и возвратилъ стаканъ, когда снаружи снова щелкнулъ ключъ въ замкѣ и отдернулась задвижка. Жозефъ поспѣшно и осторожно поставилъ бутылку къ стѣнѣ, а товарищъ его лежалъ опять безъ чувствъ, какъ прежде.
   Отворилась дверь и тюремщикъ дѣйствительно принесъ стулъ, который онъ просунулъ къ арестантамъ, но дверь за нимъ заперъ не сейчасъ же, потому что ждалъ платы.
   -- Ну что же, хорошо?
   -- Отлично, любезный другъ, сказалъ Жозефъ, отправляясь въ карманъ;-- но скажите-ка мнѣ, развѣ меня не поведутъ въ префекту? Мнѣ хотѣлось бы знать, въ чемъ меня обвиняютъ?
   -- Еще успѣете узнать это, замѣтилъ старикъ; -- здѣсь дѣлается все своимъ чередомъ, больше я ничего не знаю. Я запираю замки, въ этомъ только я состоитъ моя обязанность.
   -- А что такое съ этимъ бѣднягой! Кажется, онъ очень болѣнъ? Развѣ къ нему не ходитъ докторъ?
   -- Былъ докторъ, и завтра опять будетъ.
   -- А если онъ до него умретъ?
   -- Ну, тѣмъ лучше, проворчалъ тюремщикъ, нетерпѣливо ожидавшій денегъ; -- тогда ему не надо будетъ идти на висѣлицу.
   -- На висѣлицу! воскликнулъ Жозефъ;-- развѣ онъ такъ преступенъ?
   -- Это шпіонъ голубыхъ, да кромѣ того онъ убилъ одного изъ нашихъ офицеровъ. Его повѣсятъ, только подождутъ допроса. Благодарю васъ, прибавилъ онъ, получивъ деньги, и тотчасъ же заперъ дверь.
   Жозефъ послушалъ, не остался ли тюремщикъ у дверей, а молодой Кастилія сказалъ, приподнимаясь на локтѣ:
   -- Пожалуй что онъ говоритъ правду, потому что, сколько мнѣ извѣстно, Фальконъ ненавидитъ наше семейство. Кромѣ того въ настоящее время у него есть особыя причины считать насъ врагами. Конечно, онъ не пощадитъ меня; для мелкихъ душонокъ, какъ у него, настоящій случай слишкомъ заманчивъ, и онъ воспользуется имъ, чтобы отомстить всему семейству. Выходитъ я пропалъ, участь моя уже рѣшена.
   -- И народъ зоветъ его "великодушнымъ?"
   -- Народъ? Развѣ его генералы! Онъ великодушенъ только на чужія деньги, вообще же грязно скупъ.
   -- Но вѣдь онъ не кровожаденъ.
   -- Нѣтъ, но тѣмъ не менѣе, у него было уже нѣсколько жертвъ и число ихъ будетъ увеличиваться, по мѣрѣ возрастанія успѣха голубыхъ. До сихъ поръ все дѣло пока ограничивалось однѣми угрозами. Барцелона же теперь показала, что пришло время настоящаго дѣла, и Фалькону придется стянуть туда всѣ свои силы, и здѣсь, въ Каракасѣ, остаться почти беззащитнымъ.
   Жозефъ, привыкнувъ немного къ темнотѣ, увидѣлъ, что лицо его товарища было блѣдно и все въ крови. Ему промыли только глаза. Анна, прелестная дѣвушка, какъ пожалѣла бы она брата!-- На милосердіе Фалькона разсчитывать было нельзя, и мысли Жозефа невольно останавливались на бѣгствѣ.
   Но пока Жозефъ самъ былъ подъ арестомъ, о бѣгствѣ Кастиліи нельзя было и мечтать. Кастилія же, между тѣмъ, не подозрѣвая о чемъ думалъ его товарищъ, вздохнулъ и тихо проговорилъ:
   -- Бѣдная мать... какъ она огорчится... а какъ могли бы мы быть счастливы. Какое бѣдствіе для страны принесъ этотъ несчастный человѣкъ!
   -- Вы были ужь у допроса? спросилъ Жозефъ, преданный своимъ мыслямъ.
   Арестантъ покачалъ головою.
   -- Меня привезли сюда безъ чувствъ, отвѣчалъ онъ.-- Ужасная ѣзда на телѣгѣ, длившаяся цѣлую ночь, такъ страшно утомила меня, что я дѣйствительно былъ нѣкоторое время безъ чувствъ.
   -- Такъ вы везли, съ собою опасныя бумаги?
   -- Всю корреспонденцію новаго временного правительства въ революціонный генеральный штабъ этой области.
   -- Ну такъ вамъ надо бѣжать, рѣшительно сказалъ Жозефъ;-- другого исхода нѣтъ, или дѣло кончится для васъ плохо.
   -- Бѣжать? но какъ бѣжать отсюда? Кромѣ того, я очень слабъ, потому что со вчерашняго дня ничего не ѣлъ.
   -- Ну этому мы поможемъ, быстро отвѣчалъ Жозефъ;-- прежде всего вамъ надо укрѣпиться. А о другомъ позвольте позаботиться мнѣ.
   И не говоря болѣе ни слова, онъ приложилъ ротъ къ дверному отверстію и крикнулъ проходившему караульному солдату:
   -- Нѣтъ ли тутъ кого нибудь изъ солдатъ, кто бы хотѣлъ заработать нѣсколько реаловъ?
   -- Кого нибудь! вскричалъ караульный;-- да найдется цѣлая рота, и я въ томъ числѣ -- реальчикъ-то можно и мнѣ дать, сеньоръ, чтобы купить чего. нибудь поѣсть, прибавилъ онъ, понизивъ голосъ и подходя къ самой двери;-- я сегодня еще ничего не ѣлъ.
   -- Чортъ возьми, другъ, это плохо, отвѣчалъ Жозефъ; -- я тоже голоденъ, такъ, можетъ быть, обоихъ насъ можно будетъ накормить. Вотъ возьмите себѣ эти два реала, и позовите ко мнѣ кого нибудь, чтобы я могъ послать его въ трактиръ за кушаньемъ. Позовете?
   -- Конечно, сеньоръ, съ большимъ удовольствіемъ.
   -- Ну, такъ вотъ вамъ два реала, а эты два пезоса отдайте тому -- полъ-пезоса пусть возьметъ себѣ, а на остальное купитъ мнѣ -- только, понимаете, въ трактирѣ!-- хлѣба, холодную курицу или мяса и картофеля. Я вовсе не намѣренъ умирать тутъ съ голода.-- Постойте, вотъ еще нѣсколько реаловъ на вино. Я страшно пить хочу, а тутъ въ конурѣ жарко и душно, да и сидѣть съ раненымъ не совсѣмъ-то пріятно.
   -- Вѣрю, сеньоръ, добродушно отвѣчалъ солдатъ, взявъ деньги черезъ сердцевидное отверстіе; -- все будетъ исполнено. Благодарю покорно.
   Съ этими словами онъ ушелъ, а Жозефъ опустился на стулъ и сталъ раздумывать, какъ привести въ исполненіе свой планъ.
   -- Знаете что, Кастилія, сказалъ онъ;-- вотъ какая у меня мысль. Мнѣ кажется, что стѣна этой тюрьмы выходитъ на улицу -- на какую, я, конечно, не знаю, потому что не осматривалъ прежде этой мѣстности,-- но только-что выпустятъ меня -- я займусь этимъ.
   -- Но какъ пробить мнѣ стѣну?
   -- Прежде всего представляйтесь больнымъ при смерти, чтобы вами, по возможности, мало занимались. Докторъ, должно быть, изъ нашей партіи, а то онъ не далъ бы вамъ добраго совѣта, а кушанье вѣрно позволятъ посылать вамъ. Вы говорите, что деньги всѣ у васъ отобрали, слѣдовательно теперь вамъ нельзя показывать ихъ, а то я оставилъ бы вамъ все, что у меня останется; но надо выхлопотать позволеніе продовольствовать васъ, а съ продовольствіемъ я пошлю вамъ инструментъ, которымъ вы въ одну ночь пробуравите стѣну.
   -- А если корзинку осмотрятъ?
   -- Непремѣнно, отвѣчалъ Жозефъ, -- и я уже думалъ объ этомъ, но и тутъ есть средство. Я иногда занимаюсь столярничествомъ;-- я сдѣлаю ящикъ съ двойнымъ дномъ я вложу туда тонкое долото. Задвижку отъ двойного дна вы найдете сами. Инструментъ въ матрацъ не кладите, потому его могутъ каждую минуту отобрать отъ васъ, а привяжите себѣ гдѣ нибудь къ тѣлу, пока онъ не понадобится.
   -- Но какъ же я узнаю, что время работать.
   -- Гм... чѣмъ скорѣе это будетъ, тѣмъ лучше, проговорилъ Жозефъ;-- надо дать какой нибудь знакъ. Чувствуете ли вы себя въ силахъ бѣжать теперь же.
   -- Хоть, сейчасъ, только бы утолить мнѣ голодъ, а то онъ обезсиливаетъ меня.
   -- Сейчасъ намъ принесутъ ѣсть. Вашъ побѣгъ, я думаю устроить такъ: -- конечно, прежде всего мнѣ надо освободиться, но я полагаю, это случится скоро, потому что причина моего ареста слишкомъ смѣшна, и думаю, что я арестованъ по недоразумѣнію, которое скоро разъяснится. И лишь только я выйду, я немедленно осмотрю мѣстность и пришлю вамъ знакъ, ну перевяжу соль или что нибудь другое красной ленточкой. Когда вы останетесь одни -- начинайте работу, -- всего лучше колупайте стѣну подлѣ вашего матраца -- тутъ удобнѣе. А тамъ на улицѣ все ужь будетъ готово. Работайте только какъ можно осторожнѣе, чтобы васъ не накрыли, а остальное предоставьте вашимъ друзьямъ; вотъ еще что: когда я пришлю вамъ знакъ, начинайте работу въ десять часовъ вечера, никакъ не раньше, потому что если стѣна выходитъ на улицу, какъ я подозрѣваю, то на улицѣ до десяти часовъ народъ. Самое лучшее время для бѣгства отъ десяти до двѣнадцати.
   Разговоръ ихъ былъ прерванъ солдатомъ, принесшимъ кушанье и остановившимся у дверей, въ ожиданіи тюремщика, который вскорѣ пришелъ, ворча, что его слишкомъ часто безпокоятъ. Кушанье принесли въ ящикѣ, и конечно тюремщикъ все перерылъ своими грязными руками, а хлѣбъ разломилъ. И только убѣдившись, что нѣтъ ничего подозрительнаго, онъ просунулъ ящикъ въ дверь, и потомъ тотчасъ же опять заперъ ее.
   

X.
У военнаго министра.

   Въ домѣ Гонзалеса, между тѣмъ, Жозефа ожидали за обѣдомъ лишнихъ полчаса, и старикъ отецъ, человѣкъ весьма акуратный, потерялъ, наконецъ, терпѣніе.
   -- Чортъ возьми! вскричалъ онъ; -- вѣдь мальчикъ знаетъ время, когда мы обѣдаемъ, и что я не стану ждать никого, ни даже самого президента; такъ пусть и не пѣняетъ. Идемъ, жена, я страшно ѣсть хочу.
   -- Но Анна Кастилія и Беатриче тоже еще не вернулись, отвѣчала жена;-- ихъ вѣрно задержали у Олеаги. Онѣ были сегодня тамъ три раза.
   -- Caramba, сегодня точно заговоръ противъ меня; но безъ дѣвушекъ обѣдать нельзя.
   -- Беатриче никакъ не опоздала бы, еслибъ ихъ не задержали тамъ.
   -- Это правда, но мнѣ вовсе не нравится это замедленіе; это не добрый знакъ, для хорошихъ вѣстей требуется немного времени. Я боюсь, что дѣло молодого Кастиліи не хорошо.
   -- Что нарочный уже уѣхалъ? спросила жена.
   -- Давно уѣхалъ. Мы посадили его въ дилижансъ, и теперь онъ уже далеко. Завтра въ обѣдъ старики получатъ увѣдомленіе. Гдѣ бабушка?
   -- У себя въ комнатѣ; надо ее позвать, когда мы сядемъ обѣдать, да вотъ и она.
   Въ это время кто-то постучалъ у крыльца. Вмѣсто ожидаемыхъ дѣвицъ, въ комнату вошелъ молодой человѣкъ, знакомый Жозефа, и, кланяясь Гонзалесу, сказалъ:
   -- Жозефа нѣтъ дома?
   -- Нѣтъ, и цѣлый день не былъ. Богъ его знаетъ, гдѣ онъ пропадаетъ.
   -- Такъ, значитъ, это правда, что его арестовали, продолжалъ молодой Саласъ.
   -- Арестовали? кого?... когда? вскричалъ Гонзалесъ, съ удивленіемъ глядя на Саласа; -- о комъ вы говорите*?
   -- О Жозефѣ и полиціи.
   -- О полиціи? Да какое же дѣло можетъ быть у Жозефа съ полиціей?
   -- Не знаю. Сегодня утромъ я шелъ по площади и видѣлъ толпу народа, но не обратилъ на это вниманія, потому что былъ слишкомъ занятъ. А потомъ, отправляясь обѣдать, я встрѣтилъ молодого Барро, который разсказалъ мнѣ, что видѣлъ, какъ полицейскіе вели Жозефа и посадили подъ арестъ.
   Старикъ Гонзалесъ поблѣднѣлъ, но не хотѣлъ показывать своего смущенія молодому человѣку, отецъ котораго, какъ достовѣрно было извѣстно, находился въ очень хорошихъ отношеніяхъ съ правительствомъ.
   -- Гм, проговорилъ онъ, принужденно улыбаясь; -- это какое нибудь недоразумѣніе, потому что я не понимаю, что могъ Жозефъ сдѣлать. Пустяки! прибавилъ онъ и засмѣялся.-- Пріятель вашъ вѣрно ошибся.
   -- Врядъ ли. Онъ коротко знаетъ его и говоритъ, что стоялъ около Жозефа. На улицѣ чуть не произошла схватка.
   -- Удивительно. Все-таки благодарю васъ, любезный Саласъ, я потомъ справлюсь. Всѣмъ извѣстно, какъ въ настоящее время, когда господствуетъ такое недовѣріе, легко всякому наткнуться на непріятность, и провести ночь подъ арестомъ; но я все еще надѣюсь, что это просто недоразумѣніе. Мнѣ было бы крайне непріятно, если бы кто нибудь изъ членовъ моей семьи провинился противъ законовъ страны; очень непріятно.
   -- Вѣроятно это пустяки; честь имѣю кланяться, сударыни, извините меня за мое несвоевременное посѣщеніе, но мнѣ все-таки хотѣлось увѣдомить васъ.
   И дружески простившись, молодой человѣкъ вышелъ изъ дому. Старикъ же Гонзалесъ не двинулся съ мѣста и, всплеснувъ руками, со страхомъ воскликнулъ:
   -- Несчастный мальчикъ! если они найдутъ кокарду у него на шляпѣ, онъ пропалъ.
   Мать и бабушка стояли тутъ же, и мать, поблѣднѣвъ, опустилась на стулъ.
   -- Ахъ! какъ просила я его снять кокарду! проговорила она.
   Старая же бабушка со смѣхомъ сказала:
   -- Это научитъ васъ впередъ, что съ упрямымъ мальчикомъ уговоры ни къ чему не ведутъ. Я не говорила ему ни слова, а сегодня утромъ, передъ его уходомъ, тихонько срѣзала у него подъ лентой кокарду -- вотъ она. Бумагъ у него тоже съ собой нѣтъ, потому что портфель его лежитъ на столѣ -- ну что же могутъ съ нимъ сдѣлать?
   -- Слава тебѣ Господи! вскричала мать, обнимая бабушку;-- значитъ его взяли по подозрѣнію, и ничего дурного съ нимъ не будетъ.
   -- Да и не могло быть, сказала старуха;-- и ничего не было бы, но изъ кармана Педро они выжали бы кругленькую сумму. Въ этомъ можете быть увѣрены.
   -- Матушка права, замѣтилъ Гонзалесъ; -- они теперь не знаютъ, гдѣ достать куска хлѣба для солдатъ. Ну, теперь надо поскорѣе отобѣдать, а потомъ разузнать, куда они дѣвали нашего молодца, и что хотятъ съ нимъ дѣлать.
   Во время обѣда пришли и обѣ дѣвушки. Анна прошла прямо къ себѣ въ комнату, а Беатриче сѣла за столъ и стала разсказывать, что сначала Олеага не принялъ ихъ, но онѣ выждали его, и онъ, наконецъ, вышелъ къ нимъ на дворъ и сказалъ самымъ оффиціальнымъ тономъ, хотя и вѣжливо, что у брата Анны найдены важныя бумаги, и потому трудно обѣщать что нибудь хорошее.
   Послѣ обѣда старикъ Гонзалесъ отправился на поиски, и только послѣ долгихъ хлопотъ ему удалось узнать отъ смотрителя карцера, которому онъ кое-что сунулъ, что Жозефъ сидитъ въ такомъ-то нумеръ.
   Въ тотъ же вечеръ, за часъ до захода солнца, военный министръ Монтесъ ходилъ взадъ и впередъ по внутренней верандѣ своего дома съ генераломъ Бруцуалемъ, однимъ изъ самыхъ вѣрныхъ и вліятельныхъ приверженцевъ Фалькона. Разговоръ, конечно, шелъ о настоящемъ возстаніи. Изъ депешъ, найденныхъ у Кастиліи, были получены довольно точныя, но никакъ неутѣшительныя свѣденія, что дѣло возстанія принимаетъ дѣйствительно серьезный характеръ.
   -- Не знаю, хорошо ли мы поступили, сказалъ Монтесъ,-- что послали въ такое время Колина въ Калабоцо. Но Фальконъ такъ настаивалъ на этомъ, что я не могъ распорядиться иначе.
   -- Не понимаю, какъ онъ напалъ на Калабоцо, отвѣчалъ Бруцуаль.
   -- Я тоже не знаю, но у него есть тайные источники, изъ которыхъ онъ извлекаетъ иногда очень вѣрныя свѣденія, и дѣйствуетъ соображаясь съ ними совершенно слѣпо.
   -- Въ Барцелонѣ дѣла идутъ плохо; старый Монагасъ снова волнуется.
   -- Не думаю, чтобы народъ питалъ къ нему довѣріе и вѣрилъ его обѣщаніямъ. Ему вѣрно опять хочется быть президентомъ.
   -- Онъ это отрицаетъ.
   -- Конечно, теперь онъ отрицаетъ, но когда ему предложатъ, онъ вѣрно не откажется.
   -- Говорятъ о Далла-Коста.
   Монтесъ покачалъ головою.
   -- Этотъ не приметъ, не говоря уже о томъ, что онъ вѣрно видитъ невозможность удачно бороться съ нашей арміей, при настоящемъ ея вооруженіи и организаціи, но онъ побоится принять на свою отвѣтственность наше финансовое положеніе. Сильва сидитъ постоянно безъ гроша, и я ужь, не спрашиваю, сколько задолжали мы солдатамъ, уже давно не выдавая имъ жалованья.
   -- Поведеніе Далла-Коста болѣе чѣмъ двусмысленно.
   -- Двусмысленно? вскричалъ министръ.-- Даже и не двусмысленно. Онъ, какъ пишетъ мнѣ Брицено, отклонилъ предложеніе революціонной партіи открыто примкнуть къ ней, но вмѣстѣ съ тѣмъ, онъ также отказывается исполнять свои обязательства относительно центральнаго правительства и держится въ своей Гвайанѣ такъ независимо и отдѣльно, какъ будто его штатъ принадлежитъ Новой Гранадѣ или англійской Гвіанѣ. Во всякомъ случаѣ онъ подаетъ этимъ дурной, очень дурной примѣръ, и Фальконъ потребуетъ отъ него отчета лишь только мы подавимъ возмущеніе по сосѣдству.
   -- Почему же мы теперь не приступаемъ къ этому? Колина посылаютъ въ Калабоцо, гдѣ не вспыхнуло еще никакого возстанія, а тутъ около насъ, въ лагунахъ, находится между тѣмъ цѣлый генеральный штабъ революціонеровъ, и мы даемъ имъ время организовываться. Если бы мы выгнали ихъ изъ удобнаго гнѣзда, то поселили бы между ними суматоху и ужасъ; а вмѣсто того мы позволяемъ имъ спокойно усиливаться, и не знаемъ даже, какъ сильны они здѣсь въ Каракасѣ и не надѣлаютъ ли они намъ болѣе хлопотъ, чѣмъ мы ожидаемъ.
   -- Неужели вы боитесь этой орды, собирающейся въ лагунахъ, генералъ? смѣясь спросилъ военный министръ.
   -- Бояться! презрительно отвѣчалъ Бруцуаль;-- но вѣдь мы не увѣрены даже въ городѣ. Опозиція депутатовъ слишкомъ велика; она составляетъ большинство въ палатѣ, и въ самой столицѣ у нея сильная партія.
   -- Это я знаю, поэтому мы и заботимся, чтобы они не надѣлали вреда, замѣтилъ министръ; -- наши друзья дѣйствуютъ ловко, не допуская ихъ къ рѣшительнымъ предпріятіямъ.
   -- Но все это только задержки. Мы оттягиваемъ наступленіе катастрофы, но не уничтожаемъ ее.
   -- Въ этомъ вы правы. Уничтожить ее можетъ мечъ -- но лишь только Колина освободится тамъ -- а въ Калабацо ему дѣлать нечего, какъ только утвердить энергически порядокъ и оставить значительное количество солдатъ, чтобы они постоянно находились за спиною непріятеля,-- онъ вернется назадъ съ остальными силами и пополнитъ ихъ наборомъ дорогою.
   -- Кого назначили вы туда комендантомъ?
   -- Геррера.
   -- Онъ вѣренъ, такъ же какъ и Педро Мануэль Рохасъ,-- но этотъ стоитъ слишкомъ далеко въ Санъ-Фернандо. Лучше если бы онъ и солдаты его были здѣсь -- тамъ они приносятъ намъ мало пользы или вовсе не приносятъ ее, а тутъ они намъ нужны.
   -- Можетъ быть, я ошибаюсь. Самъ Фальконъ придаетъ ему большое значеніе, такъ что была рѣчь даже о назначеніи его дезигнадомъ.
   -- Дона-Педро Мануэля Рохаса? поспѣшно вскричалъ Бруцуаль, кажется, не очень обрадованный этой новостью.
   -- Фальконъ говорилъ объ этомъ, продолжалъ Монтесъ;-- но вы сами знаете, какъ мало можно полагаться на его слова. Онъ колеблется во всѣ стороны, ни съ кѣмъ не хочетъ ссориться и при этомъ не замѣчаетъ, что безпрестанно всѣмъ наступаетъ на ноги.
   -- Да, онъ точно флюгеръ, а теперь-то именно намъ и нуженъ рѣшительный человѣкъ.
   -- Но за исключеніемъ небольшихъ слабостей, нельзя желать лучшаго человѣка на президентскомъ мѣстѣ.
   -- Такъ какъ вы говорите о слабостяхъ, сказалъ Бруцуаль;-- то скажите мнѣ, дѣйствительно ли Фальконъ покупаетъ домъ въ Каллѣ Жуанѣ? и что ему въ немъ?
   -- Рѣшительно не знаю, отвѣчалъ министръ;-- Сильва могъ бы вамъ лучше разъяснить этотъ вопросъ. Онъ въ отчаяніи, что долженъ доставать деньги.
   -- Такъ все-таки идутъ переговоры?
   -- О покупкѣ-то? конечно;-- но съ какой цѣлью, я право не знаю. Только разъ сказалъ онъ Сильвѣ, что ждетъ одно короткое ему семейство изъ Каро, которое будетъ тамъ жить.
   -- Но вѣдь это чисто частное дѣло, до котораго Сильва не долженъ былъ бы касаться.
   Монтесъ пожалъ плечами.
   -- Фальконъ смотритъ, какъ на государственное имущество на все, чего нельзя ему будетъ взять съ собою, когда онъ уѣдетъ изъ страны. Этотъ домъ онъ нанимаетъ уже давно.
   -- Ну что государству въ такомъ маленькомъ, жалкомъ домишкѣ? Порядочнымъ людямъ тамъ жить нельзя, а между тѣмъ президентъ тратитъ даромъ и деньги, и время. Я видѣлъ, какъ онъ туда ходилъ по вечерамъ. Не завязалось ли тутъ какихъ нибудь нѣжныхъ отношеній?
   -- Почемъ знать, улыбаясь отвѣчалъ министръ;-- но у насъ, любезный другъ, есть для разговора предметъ болѣе серьезный. Вы недавно требовали отъ меня, чтобы я досталъ вамъ оружіе. Неужели его точно недостаетъ?
   -- Конечно, сказалъ Бруцуаль.-- Здѣсь, въ Каракасѣ у всѣхъ нашихъ солдатъ есть ружья, точно также и въ Викторіи и въ приморскихъ городахъ; но внутренніе гарнизоны вооружены только тесаками, и если дѣйствительно когда нибудь дѣло дойдетъ до серьезной битвы, то имъ ее будетъ трудненько выдержать. Неужели у здѣшнихъ купцовъ нѣтъ болѣе оружейныхъ складовъ? Я совѣтывалъ бы вамъ скупить все, что можно, чтобы не подвергаться непріятности встрѣтить это оружіе въ рукахъ непріятеля.
   -- Сильва укажетъ на свои пустые карманы.
   -- Къ чорту его! Дайте векселя на таможню.
   -- А когда я ихъ дамъ, то Олеага или Сильва въ тотъ же день выдадутъ приказъ таможнѣ, прекратить всѣ долговыя уплаты, и купцы останутся у насъ на шеѣ. Они поступили со мною такъ уже три раза.
   -- Ну такъ велите конфисковать оружіе тамъ, гдѣ только найдете его. Мы теперь на военномъ положеніи, и можемъ прибѣгать къ подобнымъ мѣрамъ. А купцы получатъ потомъ по своимъ векселямъ.
   -- И потомъ насчитаютъ на насъ втрое и вчетверо.
   -- Англичанъ и французовъ и испанцевъ здѣсь у насъ очень мало, а все больше нѣмцы, которые будутъ довольны если получатъ и свою цѣну. Военныхъ кораблей у нихъ нѣтъ, слѣдовательно какъ же имъ потомъ требовать?
   -- Ну, посмотримъ, проговорилъ министръ.-- Во всякомъ случаѣ, я прибѣгну къ различнымъ мѣрамъ, Вотъ еще что, Бруцуаль, тамъ на столѣ лежитъ письмо отъ нѣмецкаго консула изъ Лагуайры. Кто-то изъ вашихъ генераловъ захватилъ въ солдаты одного молодого нѣмца, и консулъ требуетъ его выдачи.
   -- Требуетъ его выдачи? Да почемъ я знаю, гдѣ онъ? Неужели мнѣ дѣлать смотръ всей арміи, для отысканія какого-то нѣмца?
   -- Онъ ссылается на права иностранцевъ.
   -- А пусть его ссылается. Консулъ можетъ даже протестовать своему правительству. Протестъ пріобщатъ къ другимъ протестамъ, тѣмъ дѣло и покончится. Я справлюсь, но трудиться для этого не стоитъ.
   Съ улицы между тѣмъ послышались удары въ дверь, удивившіе генераловъ своею безцеремонностью.
   -- Что нибудь случилось, замѣтилъ Бруцуаль;-- а иначе никто не сталъ бы такъ стучаться.
   Вскорѣ вѣстовой солдатъ вошелъ на веранду, держа въ рукахъ какую-то грязную бумажку и сказалъ:
   -- Сеньоръ на улицѣ стоитъ высокій, широкоплечій негръ, и увѣряетъ, что вы приказали ему явиться; что онъ изъ Лагуайры, и генералъ.
   -- Генералъ? Негръ? Каковъ онъ на видъ?
   -- Не хорошъ, смѣясь сказалъ солдатъ;-- и, кажется, не совсѣмъ трезвъ; когда же я не повѣрилъ ему, что онъ генералъ, то онъ далъ мнѣ эту бумажку, чтобы я показалъ ее вамъ. Онъ стоитъ тамъ на улицѣ.
   -- Caramba, сеньоръ, вскричалъ Монтесъ;-- эту бумажку надо мнѣ прочесть? Да тутъ едва видны буквы,
   -- Дѣйствительно, кажется, это генеральскій патентъ, сказалъ Бруцуаль,-- тоже разсматривая бумагу;-- одно имя вытерто, а вотъ другое: Броунъ.
   Монтесъ покачивалъ головою и смотрѣлъ внимательно на подпись. Она дѣйствительно была его, но онъ не могъ вспомнить, когда онъ подписывалъ эту бумагу. Число же было стерто.
   -- Какого онъ вида, порядочнаго?
   Солдатъ покачалъ головою.
   -- На немъ чистая рубашка, сказалъ онъ;-- но она ему узка, и спереди не сходится. Платье на немъ сидитъ точно на коровѣ сѣдло, а кулакъ у него, какъ моихъ два вмѣстѣ.
   -- Велите его позвать, хоть ради шутки, замѣтилъ Бруцуаль.-- Онъ бумагу должно быть нашелъ, и хочетъ ею воспользоваться, чтобы получить денегъ. Потомъ просто можно будетъ отправятъ его въ карцеръ, чтобы онъ тамъ проспался.
   -- Патентъ, кажется, неподложный, возразилъ Монтесъ;-- мнѣ самому хотѣлось бы знать, откуда онъ его взялъ -- приведите его сюда, а на дворъ поставьте человѣка два, можетъ быть, они понадобятся намъ.
   Солдатъ вышелъ и вскорѣ возвратился вмѣстѣ съ нашимъ старымъ знакомымъ Самуиломъ Броуномъ. Негръ, казалось, былъ очень недоволенъ, что его заставили такъ долго дожидаться на улицѣ. Онъ ворчалъ что-то себѣ подъ носъ, и остановился, неловко поклонившись при видѣ генерала Бруцуаля, котораго онъ зналъ очень хорошо, потому что служилъ подъ его начальствомъ.
   -- Какъ васъ зовутъ? коротко спросилъ Монтесъ, не отвѣчая на поклонъ.
   -- Самуиломъ Броуномъ, сеньоръ, отвѣчалъ негръ;-- имя мое написано тутъ въ патентѣ.
   -- Откуда у васъ эта бумага?
   -- Откуда бумага? съ удивленіемъ отвѣчалъ негръ;-- откуда же она можетъ быть какъ не изъ военнаго министерства.
   Для оффиціальнаго представленія Самуилъ Броунъ былъ нѣсколько страненъ. Хотя онъ взялъ у какого-то пріятеля чистую рубашку, но трудно было найти ему рубашку по плечамъ. Она расходилась спереди на цѣлую ладонь, и въ отверстіе виднѣлась черная голая грудь, куртка его не улучшилась отъ ночи, проведенной на улицѣ и отъ послѣднихъ дракъ. Панталоны продрались на лѣвомъ колѣнѣ, а лицо его, хотя на этотъ разъ и было вымытое, все-таки было заспано, а одинъ глазъ припухъ.
   Бруцуаль посмотрѣлъ на Монтеса, который покачалъ головой и снова сталъ разсматривать бумагу. Наконецъ онъ сказалъ Бруцуалю по-французски:
   -- Я дѣйствительно помню, что недѣли четыре тому назадъ далъ нѣсколько патентовъ по настоятельному желанію Колина для людей, которыхъ я лично не зналъ, но за которыхъ ручался генералъ. Но все-таки не можетъ быть, чтобы онъ назначилъ это животное.
   -- Дѣйствительно очень пріятный товарищъ, сухо отвѣчалъ Бруцуаль на томъ же языкѣ,-- хотя мы можемъ указать на прелестные экземпляры генераловъ, но такого еще не было. Отъ Колина можно ожидать всего.
   -- Фальконъ былъ бы внѣ себя, если бы видѣлъ этого человѣка.
   -- Гм, почемъ знать? отвѣчалъ генералъ; -- у него бываютъ иногда странные вкусы. Этого парня я гдѣ-то прежде видѣлъ, но только не могу вспомнить гдѣ. Онъ, кажется, солдатъ..
   Негръ смотрѣлъ то на одного, то на другого генерала не понимая ни слова, но догадываясь, что они говорятъ о немъ.
   -- Такъ вы и есть тотъ, какъ бишь его.... Самуилъ Броунъ, о которомъ написано тутъ въ патентѣ? спросилъ, наконецъ, Монтесъ, обращаясь къ негру.
   -- Тотъ; самый, конечно, отвѣчалъ Самуилъ, все болѣе и болѣе недовольный обращеніемъ, несовмѣстнымъ съ его настоящимъ званіемъ.-- Иначе я не пріѣхалъ бы въ Каракасъ, но ваше превосходительство приказали мнѣ явиться.
   -- Кто приказалъ? Президентъ?
   -- Нѣтъ, вы приказали.
   -- Я? Ровно ничего тутъ не понимаю! вскричалъ Монтесъ.-- Я ничего не приказывалъ. Гдѣ квартировали вы до сихъ поръ?
   -- Въ Лагуайрѣ, но въ письмѣ все это написано.
   -- Въ какомъ письмѣ?
   -- Которое я получилъ.
   -- А гдѣ оно?
   -- Да, пробормоталъ негръ,-- гдѣ оно теперь, я и самъ не знаю, но я пріѣхалъ въ дилижансѣ.
   -- Тутъ есть какая-то ошибка.
   -- Гм, это было бы мнѣ очень непріятно. Кромѣ того въ первую же ночь у меня украли всѣ вещи и всѣ деньги. Я хотѣлъ просить васъ выдать мнѣ впередъ мѣсячное жалованье, чтобы я могъ сдѣлать себѣ форменное платье, а то солдаты не уважаютъ меня, и мнѣ приходится расправляться кулаками.
   -- Любезный другъ, отвѣчалъ Монтесъ;-- я ничего не могу выдать вамъ впередъ, пока не поговорю о васъ съ генераломъ Колина, потому что, кажется, при выдачѣ патента произошла ошибка. Генералъ Колина теперь въ походѣ и не вернется раньше двухъ недѣль. А до тѣхъ поръ потерпите. Потомъ же зайдите справиться.
   -- И я не получу денегъ? съ удивленіемъ спросилъ негръ.
   -- Я не могу дать вамъ денегъ, сказалъ Монтесъ, пожимая плечами.-- Когда генералъ Колина возвратится, мы узнаемъ въ чемъ дѣло. А до тѣхъ поръ потерпите.
   -- Да чѣмъ же я буду жить все это время здѣсь, въ Каракасѣ, гдѣ я ни души не знаю? Я теперь ужь задолжалъ, а въ карманѣ у меня нѣтъ ни гроша, да и въ долгъ не будутъ давать.
   -- Очень жаль, отвѣчалъ Монтесъ;-- но зачѣмъ пріѣхали вы изъ Лагуайры.-- Чѣмъ вы тамъ были?
   -- Чѣмъ я тамъ былъ? Солдатомъ, унтеръ-офицеромъ.
   -- Гдѣ же ваша форма?
   -- Не могъ же я, генералъ, ѣхать въ солдатской формѣ?
   -- И васъ оттуда отпустили?
   -- Конечно, на основаніи патента и письма?
   -- Я думаю будетъ всего лучше, замѣтилъ Бруцуаль,-- чтобы онъ ѣхалъ назадъ въ Лагуайру, къ себѣ въ полкъ, пока Колина не вернется въ Каракасъ.
   -- Да, чтобы всѣ надо мною хохотали, и называли бы меня генераломъ, не такъ ли? Нѣтъ ужь этого не будетъ! вскричалъ негръ, ударивъ правымъ кулакомъ по своей лѣвой ладони.-- Послѣ этого я жить на свѣтѣ не хочу, да и мнѣ никому нельзя на глаза показаться.
   Монтесъ былъ очень недоволенъ всѣмъ этимъ дѣломъ, такъ какъ не могъ представить президенту подобнаго генерала, и не зналъ, что ему съ нимъ дѣлать.
   -- Хорошо, сказалъ онъ, шаря въ карманѣ жилета;-- я посмотрю, что можно сдѣлать. Но рѣшить дѣло до возвращенія Колина нельзя. Вы конечно тутъ ни въ чемъ не виноваты, и потому вотъ пока примите это.
   И онъ положилъ на широкую ладонь негра золотую монету. Негръ посмотрѣлъ на монету и потомъ сказалъ:
   -- Хорошо, ваше превосходительство, подождемъ. Когда деньги выйдутъ, я опять приду. Мнѣ было бы пріятнѣе, конечно, получить приличное форменное платье для того, чтобы солдаты знали, кто я такой.
   -- Все это устроитъ генералъ Колина. Когда онъ вернется, мы обо всемъ переговоримъ.
   -- Странное дѣло, проворчалъ негръ.-- А я думалъ, что все зависитъ отъ военнаго министра. Но ужь смеркается, мнѣ надо позаботиться о ночлегѣ. И съ этими словами онъ подошелъ къ столу, чтобы взять свой патентъ. Монтесъ хотѣлъ не допустить его до этого.
   -- Оставьте лучше бумагу здѣсь, сказалъ онъ;-- я наведу по ней справки.
   -- Не желалъ бы оставлять, недовѣрчиво проговорилъ негръ;-- почемъ знать, что потомъ съ ней сдѣлается.
   -- Я бы отдалъ ее, замѣтилъ Бруцуаль, снова по-французски;-- если онъ еще дня два поноситъ ее такцмъ образомъ, то отъ нея останутся одни клочья.
   Монтесъ согласился съ этимъ и кивнулъ негру, чтобы онъ взялъ патентъ. Тотъ сложилъ его неуклюжими своими пальцами, положилъ въ боковой карманъ, и вышелъ, пожелавъ обоимъ генераламъ покойной ночи.
   

XI.
На слѣдующее утро.

   Жозефъ Гонзалесъ провелъ не совсѣмъ пріятную ночь въ своей душной тюрьмѣ. Хотя онъ еще поздно вечеровъ требовалъ, чтобы его свели въ префекту, но его настоянія ни къ чему не послужили, и ему осталось только лечь спать.
   Для двоихъ матрацъ былъ слишкомъ узокъ, и потому Жозефъ легъ на кожѣ, а голову положилъ на кончикъ матраца. Но спать ему мѣшали и мысли, роившіяся у него въ головѣ, и планы о женитьбѣ на Изабеллѣ и миріады блохъ, осыпавшихъ его. Кастилія же спалъ и дышалъ довольно спокойно. Жозефъ сталъ прислушиваться, какъ за стѣною проѣхала карета, слѣдовательно стѣна эта дѣйствительно выходила на улицу, и, судя по стуку колесъ, можно было заключить, что она не очень толста. Тамъ, конечно, тоже стоялъ караулъ, но его надо было подкупить. Къ утру онъ заснулъ, и проспалъ до тѣхъ поръ, пока тюремщикъ съ шумомъ не отворилъ дверей и не проговорилъ:
   -- Тутъ что ли сидитъ какой-то Гонзалесъ?
   -- Да, другъ! отвѣчалъ Жозефъ, вскочивъ и протирая глаза.
   -- Выходите! лаконически проговорилъ старикъ.
   Жозефъ медлилъ, ему хотѣлось еще разъ поговорить съ Кастиліей, но онъ боялся возбудить подозрѣніе и дать тюремщику увѣренность, что больной можетъ говорить и сознавать. Кромѣ того, онъ не зналъ, зачѣмъ его спрашиваютъ, и не хотятъ ли посадить въ другой нумеръ.
   -- Ну что скоро? сказалъ старикъ.-- Вѣрно вамъ нравится быть тутъ?
   -- Не скажу, отвѣчалъ Жозефъ; выходя. Что же илѣ дѣлать?
   -- Вамъ? проворчалъ тюремщикъ.-- Ничего больше, какъ только выйти. Пришелъ приказъ выпустить васъ.
   -- Удивительно! вскричалъ Жозефъ.-- Выпустить безъ допроса? Зачѣмъ же меня сажали, какъ какого нибудь преступника?
   -- Послушайте, любезный другъ, замѣтилъ тюремщикъ,-- если вы человѣкъ благоразумный, то будьте довольны, и безъ дальнѣйшихъ разспросовъ просто уходите. Вотъ ваши часы.
   -- Такъ власти могутъ дѣлать, что хотятъ?
   -- Да, онѣ дѣлаютъ, что хотятъ.
   -- Гм! проговорилъ Жозефъ, осматривая стѣну, возвышавшуюся надъ его нумеромъ.-- Ваша правда, который теперь часъ?
   -- Солнце взошло. Я думаю, половина седьмого. Ваши часы стоятъ?
   -- Нельзя ли мнѣ достать воды, вымыться? Я такъ грязенъ, что стыдно идти домой по улицѣ. Нѣтъ ли гдѣ умывальника?
   -- Гдѣ нибудь, конечно, есть, отвѣчалъ старикъ, -- только не здѣсь. Что вы тамъ все разсматриваете, развѣ тамъ есть что-нибудь?
   -- Поснотрите-ка, какая тамъ летитъ странная птица.
   -- Да гдѣ же? Я ничего не вижу, отвѣчалъ старикъ.
   -- Ужь улетѣла. Вотъ что, смотритель, сказалъ Жозефъ, уже пройдя нѣсколько шаговъ и какъ будто вспомнивъ что-то:-- этотъ бѣдняга, что лежитъ тамъ, на матрацѣ, ужасно жалокъ.
   -- Не долго ему лежать, отвѣчалъ смотритель ужь не такъ грубо, потому что Жозефъ полѣзъ въ карманъ за деньгами.-- Только встанетъ онъ на ноги, его тотчасъ же повѣсятъ. Ужь объ немъ справлялись.
   -- Я отдалъ бы ему самому нѣсколько оставшихся у меня денегъ, но онъ не отвѣчаетъ на вопросы, и, кажется, еще не пришелъ, въ себя.
   -- Да, онъ получилъ двѣ порядочныя раны въ голову, и подѣломъ ему.
   -- Можетъ быть, вы будете такъ добры, что примете для него деньги?
   -- Если вамъ угодно, то почему же нѣтъ?
   -- Пожалуйста, вотъ спрячьте это для него, и, когда онъ придетъ въ себя, дайте ему стаканъ вина и чего нибудь поѣсть. Я зайду какъ нибудь, или пришлю ему корзинку съ ѣдою. Вы передадите ему.
   -- Съ удовольствіемъ, это не запрещено. Но закрытой корзинки или ящика я принять не могу.
   -- Да ничего закрытаго и не будетъ, будьте покойны.
   Съ этими словами онъ вынулъ всѣ оставшіяся у него деньги и отдалъ ихъ тюремщику, потомъ, осмотрѣвъ все, что ему было нужно, вышелъ спокойно на улицу. Вмѣсто того, чтобы идти домой, онъ отправился на другую сторону тюрьмы осмотрѣть стѣну, гдѣ увидѣлъ къ великому своему удовольствію и тряпочку, висѣвшую на стѣнѣ, которую онъ замѣтилъ еще раньше, какъ разъ надъ своимъ нумеромъ, и, кромѣ того, увидѣлъ подъ этимъ же значкомъ надпись громадными, неровными буквами черной краской: "Да здравствуетъ генералъ Гусманъ!" Подобными надписями, не всегда правильно написанными, были украшены дома не только частныхъ лицъ, но и казенныя. Буква "Д" вышеозначенной надписи на карцерѣ приходилась какъ разъ подъ тряпочкой, висѣвшей надъ нумеромъ Кастиліи. Такимъ росписываніемъ стѣнъ занимались солдаты.
   Осмотрѣвъ все это, Жозефъ отправился домой.

-----

   Въ усадьбѣ Кастиліи во все это время проявлялась лихорадочная дѣятельность; походъ Колина, цѣль котораго черный генералъ скрывалъ даже отъ своихъ офицеровъ, сильно обезпокоилъ реконквистадоровъ, и поставилъ ихъ на ноги. Отъ этого генерала можно было ожидать всего, потому что онъ считался самымъ храбрымъ полководцемъ изъ желтыхъ. Онъ могъ дѣйствительно поставить голубыхъ въ непріятное положеніе, если бы своротилъ съ прямого пути вправо, и еслибы изъ Каракаса къ нему подошло подкрѣпленіе. Но никто не могъ понять, зачѣмъ онъ шелъ въ Калабоцо. Отдаленный городъ, во всякомъ случаѣ, не могъ сопротивляться, и всегда могъ быть покоренъ безъ всякаго затрудненія.
   Между тѣмъ, дезертиры приносили извѣстія, что Колина идетъ усиленнымъ маршемъ къ югу, распространяя всюду ужасъ и забирая по дорогѣ все, что можно забрать.
   Мигуэль Антоніо Рохасъ нетерпѣливо ждалъ депешъ, о которыхъ его увѣдомляли въ письмѣ, но ждалъ напрасно. Ихъ везъ какой-то "надежный другъ", но этотъ другъ будто канулъ въ воду,.о немъ не было никакихъ извѣстій.
   Рохасъ сидѣлъ въ кругу семейства Кастиліи, когда капитанъ Теха воротился, кончивъ свое порученіе, и былъ дружески приглашенъ къ обѣду. У генерала не было тайнъ отъ семейства Кастиліи, которое, какъ ему было извѣстно, душою и тѣломъ принадлежало революціи, а потому капитанъ Теха могъ смѣло въ присутствіи ихъ передавать подробности своей поѣздки. Извѣстія его были весьма утѣшительны: походъ Колина только усилилъ численность войска голубыхъ; множество молодыхъ людей, видя неизбѣжность бороться съ той или другой партіей, примыкали къ голубымъ. Всюду образовывались маленькіе отряды; они иногда потихоньку, а иногда совершенно открыто выбирали себѣ предводителей, надѣвали голубую ленту на шляпу и ждали приказаній, куда имъ идти и къ какому корпусу примкнуть.
   Синто, молодой индѣйскій мальчикъ, вошелъ въ залу и доложилъ, что нарочный, однорукій Фелипъ, пріѣхалъ изъ Каракаса и привезъ письмо, которое ему велѣно отдать непремѣнно въ руки самого хозяина.
   -- Письмо изъ Каракаса? Господи! со страхомъ вскричала мать.-- Неужели что нибудь случилось? Элой и Анна сами могли бы быть уже здѣсь, еслибъ тотчасъ же по пріѣздѣ взяли карету. Я сегодня все утро жду ихъ.
   -- Полно, душа моя, сказалъ сеньоръ Кастилія спокойнымъ тономъ, хотя его самого одолѣвало какое-то непріятное предчувствіе.-- У тебя сейчасъ явятся разныя дурныя предположенія. Прежде всего надо прочесть письмо. Пошли сюда Фелина, Синто, и подай ему тарелку, онъ вѣрно усталъ и проголодался, а потомъ онъ самъ разскажетъ намъ, что дѣлается въ Каракасѣ. Это умный парень, прибавилъ онъ, обращаясь къ Рохасу; -- и ничего не пропускаетъ мимо ушей, хотя, повидимому, ни на что не обращаетъ вниманія. Относятся къ нему всѣ дружески, считая его, какъ безрукаго калѣку, человѣкомъ неопаснымъ.
   -- Гдѣ лишился онъ руки?
   -- Во время послѣдней революціи; онъ расторопный малый и незамѣнимъ, какъ разсыльный; своимъ промысломъ онъ заработываетъ порядочныя деньги и живетъ припѣваючи.
   Между тѣмъ, Синто ввелъ Фелипа, который, отдавъ всѣмъ общій поклонъ, подалъ письмо самому хозяину дома.
   -- Вы теперь прямо изъ Каракаса, Фелипъ? сказалъ сеньоръ Кастилія, взявъ отъ него письмо и распечатывая его.
   -- Да, сеньоръ, я выѣхалъ оттуда вчера днемъ.
   -- Выѣхали?
   -- Да, вѣрно дѣло спѣшное.
   -- А вотъ мы посмотримъ. Садитесь къ тому столу, Фелипъ, а Синто дастъ вамъ поѣсть, въ стаканъ налейте себѣ вина, съ дальней дороги и то и другое будетъ кстати.
   Фелипъ кивнулъ головою, и, не говоря ни слова, пошелъ къ указанному столу, гдѣ положилъ на полъ шляпу и палку, отбросилъ волосы съ лица и сталъ смотрѣть на двери въ ожиданіи Синто съ кушаньями.
   Старикъ Кастилія давно уже пробѣжалъ глазами длинное письмо, и сердце его облилось кровью, когда онъ узналъ содержаніе его.
   Мать со страхомъ смотрѣла на лицо мужа.
   -- Отъ кого это письмо, Антоніо?
   -- Отъ Анны, отвѣчалъ отецъ, и буквы запрыгали у него передъ глазами.-- Тамъ случилась непріятная исторія, которая, вѣроятно, кончится ничѣмъ.
   -- Ради Христа, скажи мнѣ все, воскликнула мать,-- я умру отъ страха.
   Теха давно уже посматривалъ на Рохаса. Онъ думалъ, не лишніе ли они здѣсь, и потому привсталъ (съ своего мѣста; оба другіе гостя послѣдовали его примѣру. Но хозяинъ, протянувъ къ нимъ руку, воскликнулъ:
   -- Прошу васъ, останьтесь, господа, отъ васъ у меня нѣтъ никакихъ тайнъ. Сынъ мой поставилъ себя въ непріятное положеніе, и вы, можетъ быть, дадите хорошій совѣтъ, какъ ему выпутаться.
   -- Что такое случилось? вскричала мать:-- я вся дрожу отъ страха!
   -- Письмо отъ Анны, и бѣдняжка сама была, должно быть, въ страшномъ волненіи, когда писала его, но она надѣется на хорошій исходъ, потому что министръ юстиціи обошелся съ нею очень хорошо.
   -- Министръ юстиціи? съ ужасомъ спросила Роза; -- какое же дѣло могло быть у Анны съ министромъ юстиціи?
   -- Вотъ что она пишетъ: "Милый отецъ, пріѣзжай сюда какъ можно скорѣе или пошли кого-нибудь. Съ Элоемъ случилось несчастіе. На пароходѣ изъ Барцелоны меня обидѣлъ одинъ офицерѣ правительственной арміи -- Элой заступился за меня. Офицеръ обнажилъ саблю и ударилъ брата. Братъ, защищая себя, застрѣлилъ его. Теперь онъ арестованъ..."
   -- Господи! простонала мать, поблѣднѣвъ, какъ полотно.
   -- Сеньора, проговорилъ Рохасъ;-- дѣло это, правда, непріятное, но не безнадежное, не безпокойтесь ужь слишкомъ. Какъ ни дуренъ во многихъ отношеніяхъ Фальконъ, но онъ не кровожаденъ. Процессомъ, конечно, торопиться не станутъ, и когда будетъ доказано, что сынъ вашъ не нападалъ, а только защищался -- а на его сторонѣ самые лучшіе адвокаты нашей партіи -- то ему нечего бояться за свою жизнь. Кромѣ того всѣмъ извѣстно, что правительство находится теперь въ полномъ денежномъ кризисѣ, и я убѣжденъ, что деньгами вы все сдѣлаете.
   Фелипъ остановился, наливая себѣ второй стаканъ, и, обтирая губы, сказалъ:
   -- У него нашли множество бумагъ и депешъ.
   Всѣ хранили мертвое молчаніе,-- самъ Кастилія даже поблѣднѣлъ.
   -- Почемъ вы это знаете? спросилъ наконецъ Рохасъ.
   -- Это разсказывали въ дилижансѣ, въ которомъ я ѣхалъ. Кромѣ того онъ получилъ двѣ раны по головѣ, и пока онъ будетъ безъ памяти, они ничего съ нимъ не сдѣлаютъ.
   Роза поспѣшно бросилась къ матери, схватившейся за столъ, и удержала ее въ своихъ объятіяхъ. Страшное извѣстіе потрясло бѣдную женщину; мужчины молча переглянулись, вполнѣ понимая всю серьезность сообщенныхъ Фелипомъ свѣденій.
   -- Вотъ объясненіе неполученія нами депешъ, тихо сказалъ Рохасъ, качая головою; -- они попали въ непріятельскія руки, и я боюсь, что принесли не малую пользу Фалькону.
   Фелипъ видѣлъ, что своимъ извѣстіемъ поразилъ мать, но что же было дѣлать? Вѣдь надо же было ей когда нибудь узнать объ этомъ; бѣдные люди терпѣли, столько бѣдствій въ это несчастное время, такъ за что же богатыё избавились бы отъ нихъ, тѣмъ болѣе, что во всемъ остальномъ имъ было такъ хорошо?
   Что было дѣлать?-- Кастилія бросился помогать безчувственной женѣ, которая вскорѣ пришла въ себя и потребовала прочтенія письма.
   -- Да въ письмѣ больше ничего нѣтъ, ласково отвѣчалъ мужъ.-- Анна отлично пристроена въ домѣ Гонзалеса. Какъ видно, письмо она писала въ первое же утро, и потому не могла сообщить ничего обстоятельнаго. Намъ нечего теперь ждать ее, потому что она не выѣдетъ изъ Каракаса, пока не рѣшится судьба Элся.-- Бѣдняжка! какъ тяжелы должны быть ей эти хлопоты!
   -- А что ты станешь дѣлать, Антоніо? спросила жена, пристально глядя ему въ глаза.
   -- Дай мнѣ прежде подумать. Все случилось такъ неожиданно, что я совсѣмъ потерялся. Пожалуйста, иди въ свою комнату, Ева; пусть Роза проводитъ тебя.
   -- Пусти меня въ Каракасъ, просила жена, сложивъ руки.-- Если кто въ состояніи сдѣлать что нибудь, то, конечно, всего скорѣе мать. Говорятъ у Фалькона доброе сердце. Онъ не захочетъ отнять у матери ея единственнаго сына.
   -- Теперь иди къ себѣ въ комнату, Ева, прошу тебя; а мы подумаемъ съ генераломъ, что надо сдѣлать. Потомъ я поговорю съ тобой. Увлекаться теперь нельзя или мы можемъ испортить все дѣло.
   Роза тоже начала просить мать удалиться, и та, чувствуя, что ей дѣйствительно надо успокоиться, вышла наконецъ подъ руку съ дочерью.
   Она прошла около самого Фелипа, что ничуть его не безпокоило, такъ какъ онъ дѣйствительно былъ страшно голоденъ и исправно очищалъ стоящія передъ нимъ тарелки.
   Кастилія съ поникнувшею на грудь головою ходилъ взадъ и впередъ по столовой и Теха не рѣшался прервать молчаніе. Къ чему могло служить утѣшеніе въ такомъ дѣлѣ, гдѣ нельзя было принести помощи!
   -- Если бы вы сами отправились въ Каракасъ, сеньоръ, сказалъ Рохасъ, посидѣвъ молча и задумчиво.-- Можетъ быть, вы бы могли увидѣть президента.
   -- Неужели вы думаете, отвѣчалъ Кастилія, останавливаясь передъ нимъ,-- что въ Каракасѣ неизвѣстно, какіе гости живутъ у меня въ домѣ. Неужели вы думаете, что мои собственныя убѣжденія также вполнѣ неизвѣстны тамъ. Кромѣ того Фальконъ лично ненавидитъ меня, я знаю это изъ вѣрнаго источника, хотя никогда не имѣлъ съ нимъ никакихъ дѣлъ. Меня арестуютъ въ ту же самую минуту, какъ только узнаютъ, что я пріѣхалъ въ Каракасъ,
   -- Нѣтъ ли у васъ въ Каракасѣ какого нибудь друга, которому вы могли бы вполнѣ довѣриться? спросилъ Теха.
   Полковникъ Фермуда сидѣлъ до сихъ поръ молча. Ему самому дѣло это казалось чрезвычайно непріятнымъ, но, но его мнѣнію, все уже было потеряно. Когда Роза снова вошла въ залу, онъ подошелъ къ ней и сталъ утѣшать ее.
   -- Тебѣ лучше остаться съ матерью, дитя, сказалъ Кастилія.-- Ей, можетъ быть, нужна твоя помощь.
   -- Она сама отослала меня, отецъ, извинялась молодая дѣвушка, -- она хочетъ на нѣкоторое время остаться одна, чтобы собраться съ духомъ.
   -- Теха правъ, снова началъ Рохасъ, -- если вы находитесь въ такомъ положеніи, то не можетъ ли какой нибудь другъ, имѣющій тамъ нѣкоторое вліяніе, сдѣлать все за васъ.
   -- Я знаю только одного человѣка въ Каракасѣ, отвѣчалъ Кастилія,-- кому бы я могъ поручить серьезное дѣло. Это Гонзалесъ, съ которымъ я веду дѣла и въ домѣ у котораго живетъ теперь моя дочь,-- но за такое дѣло онъ возьмется очень неохотно и кромѣ того будетъ дѣйствовать слишкомъ осторожно. Онъ человѣкъ чрезвычайно боязливый и хотя въ душѣ принадлежитъ къ нашей партіи, тѣмъ не менѣе въ Каракасѣ онъ будетъ послѣднимъ изъ желающихъ разойтись съ правительствомъ. Онъ не вѣритъ, къ сожалѣнію, въ окончательную побѣду нашего дѣла и не желаетъ сжигать за собой кораблей. Три мѣсяца тому назадъ онъ былъ здѣсь и я напрасно старался убѣдить его -- нѣтъ, онъ вовсе не годится для такого порученія.
   -- Что скажете вы, Фермуда? спросилъ генералъ,-- не знаете ли вы какого нибудь исхода? Вѣдь у васъ въ Каракасѣ множество друзей и родственниковъ. Вашъ дядя, напримѣръ, кажется, имѣетъ значительное вліяніе на Фалькона. Не полагаете ли вы, что онъ возьмется хлопотать за молодого Кастилію?
   Фермуда пожалъ плечами.
   -- Генералъ, отвѣчалъ онъ,-- перейдя въ вашу партію и открыто взявшись за оружіе въ пользу революціи, мнѣ пришлось, какъ поймете вы сами, потерять всякое вліяніе на своихъ родственниковъ. Я, конечно, надѣюсь, что впослѣдствіи все это снова измѣнится, но теперь всякая попытка такого рода будетъ безполезна; я никакъ не могу принять на себя отвѣтственности въ дѣлѣ, гдѣ необходимо скорое рѣшеніе, я только испорчу его невыполнимыми обѣщаніями.
   -- Можете ли вы дать мнѣ отпускъ, генералъ Рохасъ? спросилъ Теха, долго боровшійся съ собой и наконецъ, повидимому, совершенно рѣшившійся.
   -- Отпускъ, къ чему?
   -- Я отправлюсь въ Каракасъ и посмотрю, что можно тамъ сдѣлать.
   -- А если васъ тамъ узнаютъ, то повѣсятъ, какъ шпіона, сказалъ генералъ.-- Да что можете вы сдѣлать?
   -- У меня очень много знакомыхъ въ столицѣ, въ особенности между моими соотечественниками; консулъ нашъ, мой закадычный другъ, и тамъ до сихъ поръ никто не знаетъ, что я поступилъ въ армію голубыхъ.
   -- А если какой нибудь шпіонъ видѣлъ васъ у меня?
   Теха пожалъ плечами.
   --.Какъ солдатъ, я могу здѣсь умереть точно такъ же, какъ и тамъ; кромѣ того всѣ мы въ рукахъ Всевышняго. Я увѣренъ, что могу сдѣлать что нибудь, и если никакая человѣческая помощь не въ силахъ проникнуть къ арестованному, то я все-таки привезу семейству его вѣрныя извѣстія о судьбѣ несчастнаго; а самое скверное все же лучше мучительнаго сомнѣнія.
   -- Да, это такъ, это такъ, прошептала Роза, и взглядъ ея съ благодарностью и волненіемъ остановился на молодомъ человѣкѣ.
   Фермуда подошелъ къ Рохасу и прошепталъ ему нѣсколько словъ. Генералъ взглянулъ на него въ недоумѣніи и потомъ сказалъ:
   -- Дайте мнѣ полчаса времени обдумать это дѣло, Теха.-- Что думаете вы, сеньоръ Кастилія? Ваше мнѣніе здѣсь всего важнѣе, а вы еще не высказали его. Думаете ли вы, что Теха можетъ сдѣлать что нибудь?
   -- Не знаю, сеньоръ, отвѣчалъ грустно Кастилія; -- чѣмъ болѣе думаю я объ этомъ дѣлѣ, тѣмъ болѣе мнѣ кажется, что человѣческая помощь уже опоздала. Если сынъ мой оправится отъ ранъ, то ему предстоитъ худшее, что только можетъ предстоять; теперь, когда осадное положеніе почти-что объявлено и вся власть находится въ рукахъ у военныхъ, убійство офицера они, конечно, назовутъ государственной измѣной. Я боюсь, прибавилъ онъ совершенно беззвучно, -- что сынъ мой погибъ.
   -- Не отнимайте у себя надежды! вскричалъ Теха;-- въ Венецуэлѣ теперь происходятъ странныя вещи. Никакой честолюбивый узурпаторъ не хочетъ низвергнуть президента. Напротивъ того, народъ былъ бы въ крайнемъ затрудненіи отыскать кандидата, если бы Фальконъ отказался отъ власти. Всѣ боятся, что междоусобная война дѣйствительно вспыхнетъ; правительство опасается принимать рѣшительныя мѣры; это, можетъ быть, и есть единственная причина, почему такъ мало пролито крови. Конечно, никто не можетъ знать, насколько все это перемѣнится, когда будетъ нанесенъ первый ударъ.
   Во время этой рѣчи Теха, Рохасъ вышелъ съ Фермудою.
   -- Что хотѣли вы сказать мнѣ, Фермуда?
   -- Я только хотѣлъ предостеречь васъ, генералъ, чтобы вы не слишкомъ полагались на испанца. Ему, кажется, уже извѣстны многія наши тайны. А въ Каракасѣ у него богатые родственники, все по большей части партизаны Фалькона.
   -- Вѣдь то же самое можно сказать и о васъ, Фермуда.
   -- Но я венецуэлецъ и люблю свою родину. Онъ же иностранецъ, и врагъ нашей расы.
   -- Я думаю, что мы ненавидимъ испанцевъ болѣе чѣмъ они насъ. Ну, а еще что вы можете сказать противъ него? Я считаю его и честнымъ, и вѣрнымъ.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Фермуда; -- положительнаго ничего. Я только хотѣлъ указать вамъ, какой подвергаемся мы опасности, если Теха окажется измѣнникомъ. У правительства теперь въ рукахъ депеши изъ Варцелоны и оно знаетъ, что тамъ дѣлается, въ то время, какъ мы получаемъ объ этомъ только поверхностныя свѣденія. Если же оно теперь узнаетъ, какъ малы и разбросаны здѣсь наши собственныя силы, въ то время какъ Колина, сколько намъ извѣстно, грозитъ, можетъ быть, намъ съ тыла, то однимъ ударомъ правительство можетъ уничтожить насъ здѣсь, и тогда за всю революцію нельзя дать фальшиваго пезоса.
   -- Вообще, кажется, Фермуда, вы мало вѣрите въ наше дѣло, замѣтилъ генералъ.-- Вчера ужь вы намекали на это.
   -- Не знаю, уклончиво проговорилъ Фермуда; -- я твердо убѣжденъ, что Фалькону не удержаться, но въ состояніи ли мы бороться со всею военною силою въ Каракасѣ,-- тоже сомнительно. Для этого намъ надо имѣть въ десять, въ двадцать разъ болѣе солдатъ подъ ружьемъ, чѣмъ теперь. А гдѣ достать оружія? Если бы мы могли взять приморскіе города, тогда другое дѣло.
   Рохасъ молчалъ нѣкоторое время.
   -- Я не раздѣляю вашихъ опасеній, сказалъ онъ наконецъ,-- какъ и подозрѣнія вашего относительно Теха. Мнѣ теперь именно чрезвычайно важно знать настроеніе Каракаса, и у меня самого есть нѣкоторые источники. Пусть Теха отправляется пробовать счастіе, если думаетъ, что можно что нибудь устроить. Мы слишкомъ многимъ обязаны Кастиліи, чтобы отказать ему въ возможной помощи. Во всякомъ случаѣ, для всего семейства эта поѣздка послужитъ утѣшеніемъ на первое время.
   И войдя въ залу, онъ сказалъ, обращаясь къ Теха:
   -- Капитанъ, если вы дѣйствительно думаете, что можете оказать какую нибудь помощь въ этомъ печальномъ дѣлѣ, или, по крайней мѣрѣ, хотите сдѣлать попытку, то для отпуска вашего нѣтъ никакихъ препятствій. До полученія изъ Барцелоны точныхъ свѣденій, мы осуждены на бездѣйствіе, а потому можемъ обойтись безъ нѣкоторыхъ офицеровъ. Я совершенно полагаюсь на васъ, Теха, прибавилъ онъ, пристально глядя на молодого офицера; -- не оставайтесь тамъ дальше, чѣмъ это необходимо. Чѣмъ скорѣе вы вернетесь, тѣмъ лучше. Конечно, вы должны будете переодѣться, сеньоръ Кастилія дастъ вамъ нѣсколько пробъ кофе, и вы станете играть роль торговца этимъ продуктомъ.
   -- И кромѣ того кредитивъ на домъ Гонзалеса, прибавилъ тронутый Кастилія.-- Сколько бы вамъ ни понадобилось денегъ, вы получите ихъ, хотя бы дѣло дошло до моего послѣдняго реала.
   -- Я всего болѣе разсчитываю на деньги, отвѣчалъ Теха.-- Въ Каракасѣ нѣтъ лучшаго ключа, какъ деньги. Крѣпитесь, сеньорита, не все еще погибло, и если мнѣ посчастливится, то я вернусь вмѣстѣ съ вашимъ братомъ.
   -- И я вамъ буду вѣчно, вѣчно благодарна, проговорила молодая дѣвушка.
   Рохасъ наблюдалъ между тѣмъ за молодыми людьми. Обернувшись въ Фермудѣ, онъ тихо сказалъ:
   -- Этотъ будетъ всегда нашимъ, Фермуда. Замѣтили-ли вы взглядъ, брошенный имъ молодой дѣвушкѣ? Онъ не перейдетъ къ желтымъ.
   Фермуда ничего не отвѣчалъ, но посмотрѣлъ сердито и враждебно на молодого капитана.
   

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

I.
Неожиданности.

   Въ Лагуайрѣ, въ конторѣ Беренса и компаніи, глава дома сидѣлъ снова за своими книгами и усердно работалъ, въ то время, какъ всѣ его помощники были заняты въ складахъ.
   Въ контору вошелъ небольшой человѣчекъ,-- нѣмецъ, судя по платью. Онъ, казалось, пришелъ туда не въ первый разъ, и потому прямо прошелъ въ конторкѣ господина Беренса, и, снимая небольшую пуховую шляпу, сказалъ:
   -- Ну, господинъ консулъ, добыли вы его?
   Купецъ съ удивленіенъ отвелъ глаза отъ книгъ на маленькаго страннаго человѣчка, точно не понималъ вопроса.
   -- Добыли вы его? повторилъ нѣмецъ.
   -- Я? кого? О комъ вы говорите? что вамъ угодно?
   -- Добыли ли вы брата моего Каспара?
   -- Да, ради Бога, сударь, вскричалъ консулъ, -- скажите мнѣ, что дѣлать мнѣ съ вашимъ братомъ Каспаромъ?
   -- Не вырвали ли вы его изъ пасти этихъ негодяевъ? продолжалъ нѣмецъ.-- Каспара Мейера? Господи! неужели вы не помните.... вѣдь я былъ у васъ въ понедѣльникъ и жаловался вамъ, а сегодня уже суббота.
   Беренсъ покачалъ головою.
   -- Скажите, любезный другъ, въ своемъ ли вы умѣ? Что вамъ надо?-- я ничего тутъ не понимаю. Что мнѣ дѣлать съ вашимъ братомъ?
   -- Съ моимъ братомъ? вскричалъ Фольмейеръ;-- это еще лучше! Развѣ вы не нѣмецкій консулъ, и развѣ я не обращался къ вамъ съ жалобой, что они взяли моего брата силою въ солдаты, и теперь, вѣроятно, увели внутрь страны? Этого дѣлать ou не смѣютъ, зачѣмъ же мы баварскіе подданные?
   -- Ахъ! теперь я вспомнилъ это дѣло. Да, любезный мой, господинъ Фольмейеръ, такъ скоро дѣла не дѣлаются. Я въ тотъ же день, какъ вы были у меня, написалъ военному министру, но, разумѣется, не получилъ еще никакого отвѣта; по существующему обычаю если я по прошествіи четырехъ недѣль не получу отвѣта, я могу написать еще разъ. Если мы получимъ рѣшеніе мѣсяца черезъ два, черезъ три, то можемъ быть совершенно довольны.
   -- Такъ долго? а въ это время они брата разстрѣляютъ, а у матери его онъ только одинъ сынъ.
   Беренсъ пожалъ плечами.
   -- Я сдѣлалъ все, что могъ, и теперь надо выждать, что изъ этого выйдетъ.,
   -- А если ему придется идти съ ними въ походъ?
   -- Измѣнить этого я не могу! вскричалъ Беренсъ, начинавшій уже сердиться;-- развѣ идти мнѣ самому за мимъ?
   Фольмейеръ заговорилъ съ чувствомъ достоинства:
   -- Прошу васъ, господинъ консулъ, возьмите чистый листъ бумаги.
   Беренсъ взглянулъ на него и улыбнулся:
   -- А что мнѣ съ нимъ дѣлать?
   -- Составить протоколъ.
   -- На счетъ чего?
   -- На счетъ отказа консульства оказать нѣмецкому подданному за-границей защиту и помощь.
   -- Но вѣдь вы вовсе не нѣмецъ, вы баварецъ, и въ сущности мнѣ нѣтъ никакого до васъ дѣла.
   -- Развѣ всѣ мы не братья? вскричалъ Фольмейеръ.
   -- Не родные, сухо отвѣчалъ консулъ.
   -- Такъ вы отказываетесь составить протоколъ?
   -- Ахъ, оставьте меня въ покоѣ съ вашими глупостями, отвѣчалъ купецъ; -- жалуйтесь своему правительству, если это доставляетъ вамъ удовольствіе, но мнѣ некогда заниматься этимъ. Что могу я сдѣлать, по своему положенію или по своимъ связямъ для освобожденія нѣмца,-- банарицъ онъ или нассауецъ,-- взятаго силою въ солдаты; я напишу -- въ этомъ я даю слово, а теперь, будьте такъ: добры, оставьте меня.....
   -- У меня есть къ вамъ еще просьба. Мнѣ нужна помощь!
   -- Чортъ бы васъ побралъ! вскричалъ консулъ.-- У васъ надѣты большіе золотые часы, хорошая буланка и лайковыя перчатки. Нуждающіеся люди не похожи на васъ.
   -- Наружность обманчива, господинъ консулъ, замѣтилъ баварецъ съ прежнею любезностью; -- у меня есть и что поѣсть, и вышить, но мнѣ хотѣлось бы начать торговлю.
   -- Ну, я прошу васъ избавить меня отъ вашихъ дѣлъ, гнѣвно вскричалъ Беренсъ.-- Не думаете ли вы, что у меня нѣтъ другого дѣла, какъ только слушать ваши фантазіи, или что нѣмецкое правительство снабжаетъ насъ капиталами, чтобы какой нибудь господинъ Фольмейеръ могъ начать торговлю.
   -- Такъ вы и отъ этого отказываетесь?
   Беренсъ пересталъ отвѣчать ему, и нѣмецъ, надѣвъ шляпу и натянувъ перчатку, вышелъ изъ конторы, найдя безполезнымъ даже откланяться.
   Въ дверяхъ онъ столкнулся съ двумя венецуэльцами, которые не обратили на него ни малѣйшаго вниманія. Одинъ изъ нихъ остановился въ дверяхъ, а другой прямо подошелъ въ консулу и сказалъ очень вѣжливо:
   -- Сеньоръ, я желалъ бы купить для правительства оружія. Что, оно у васъ имѣется?
   -- Очень жаль, отвѣчалъ купецъ, вовсе нежелавшій давать заимообразно что нибудь правительству, такъ какъ уплата была болѣе чѣмъ сомнительна, -- что не могу служить вамъ; въ настоящее время у меня нѣтъ оружія.
   Посѣтитель, остававшійся въ дверяхъ, вошелъ тутъ въ комнату и указалъ на два стоявшихъ въ углу ящика. Его товарищъ вопросительно взглянулъ на него, тотъ кивнулъ толовою.
   -- Къ сожалѣнію, мнѣ приходится возразить вамъ, снова началъ первый; -- но товарищъ мой былъ у васъ въ конторѣ нѣсколько дней тому назадъ, и случайно видѣлъ, что тутъ стояли два ящика съ оружіемъ, принесенные сюда двумя работниками,-- да вотъ они стоятъ и до сихъ поръ.
   -- Дѣйствительно, этотъ господинъ могъ увидѣть только случайно, сказалъ Беренсъ, непріязненно поглядывая на шпіона.
   -- Могу я осмотрѣть оружіе? снова спросилъ венецуэлецъ.
   -- Сеньоръ, отвѣчалъ Беренсъ; -- не знаю, кто даетъ вамъ право врываться такимъ образомъ ко мнѣ. Я....
   -- Консулъ, я знаю это, дружески и вѣжливо перебилъ его посланный;-- но даже консулы иностранныхъ государствъ не имѣютъ права тайно держать у себя склады оружія, въ особенности въ странѣ, гдѣ вспыхнула революція. Вы представьте себѣ, что жители Лагуайры вдругъ возстали; они просто на просто ворвались бы къ вамъ и взяли то, чего имъ недостаетъ, то есть оружіе. Но успокойтесь, вы не потерпите ни малѣйшаго убытка. За все вамъ будетъ заплачено до послѣдняго реала. Оружіе же намъ взять необходимо, и если вы послѣдуете моему совѣту, то покончите дѣло мирно и не допустите насъ до принудительныхъ мѣръ, отъ которыхъ вамъ придется пострадать.
   -- А чѣмъ вы заплатите? наличными деньгами?
   -- Боже ты мой, вскричалъ венецуэлецъ, пожимая плечами;-- наличныя деньги водятся теперь въ Венецузлѣ только у таможни. Мы дадимъ вамъ на нее вексель.
   -- А министръ финансовъ въ ту же минуту прекратитъ уплату по векселямъ.
   -- Изъ этого выключаются уплаты за оружіе.
   -- Кромѣ того я полагаю вамъ не будетъ годиться мое оружіе.
   -- Можно посмотрѣть?
   -- Мейерсъ, будьте такъ добры, велите принести и открыть ящики съ оружіемъ.
   Венецуэлецъ терпѣливо ждалъ, пока принесли и открывали ящики, и потомъ подошелъ, чтобы осмотрѣть ихъ. Беренсъ же, стоявшій подлѣ него, сказалъ:
   -- Вы убѣдитесь, сеньоръ, что этотъ товаръ для васъ неподходящій. Это не мушкеты, а легкія ружья для стрѣлянья дробью, а въ этомъ ящикѣ только дѣтскія ружья, которыми можно стрѣлять, но никакъ не убивать.
   -- И больше у васъ ничего нѣтъ?
   -- Ничего -- осмотрите сами, если не вѣрите мнѣ.
   -- Помилуйте... какъ можно... а позвольте спросить, что въ этомъ длинномъ ящикѣ?
   -- Мейерсъ, велите открыть этотъ ящикъ.
   -- Мнѣ очень жаль, что я васъ такъ безпокою.
   Беренсъ ничего не отвѣчалъ; ящикъ былъ открытъ и въ немъ оказались дождевые зонтики. Венецуэлецъ сконфузился, но ничего не сказалъ.
   -- Сколько ружей въ этомъ большомъ ящикѣ?
   -- Должно быть шесть дюжинъ... надо пересчитать.
   -- А въ этомъ маленькомъ?
   -- Было четыре дюжины; но двѣ или три проданы.
   -- Остальное я беру... итакъ два ящика. Позвольте просить васъ написать счетъ на военное министерство.
   -- Я велю ружья сосчитать, и потомъ пошлю вамъ. Позвольте вашъ адресъ.
   Венецуэлецъ подалъ ему карточку.
   -- Я самъ пришлю за ними. И лицо, которое явится за оружіемъ, принесетъ вамъ и вексель на таможню.
   И, вѣжливо раскланявшись, венецуэльцы вышли.

-----

   Въ послѣдніе дни Жозефъ Гонзалесъ проявилъ необыкновенную дѣятельность, и вмѣсто того, чтобы выѣхать изъ Каракаса, какъ требовали родители, онъ принялся за старое любимое занятіе, и началъ столярничать. Онъ дѣлалъ небольшой ящикъ, который никакъ ему не удавался, два или три ящика онъ сломалъ и самъ сжегъ ихъ въ кухнѣ подъ плитой, пока, наконецъ, не добился-таки своего. Иногда онъ ходилъ куда-то въ городъ и всякій день заходилъ въ домъ сеньоры Корона, но ни разу не засталъ хозяекъ дома. Заходилъ онъ и въ карцеръ, и, положивъ монету въ руку тюремщика, справился о несчастномъ, и узналъ, что тотъ хотя и въ безпамятствѣ, но ѣстъ и пьетъ. Вѣроятно онъ сошелъ съума, добавилъ тюремщикъ. Жозефъ оставилъ еще денегъ на продовольствіе арестанта, и пошелъ осматривать улицу. Противъ стѣны съ надписью былъ кабачекъ, куда до поздней ночи собирались обыкновенно солдаты, такъ что бѣгство могло совершиться только по уходѣ ихъ домой.
   Другой вопросъ заключался въ томъ: могъ ли Кастилія, обезсиленный отъ ранъ, голода и лишеній, ѣхать тотчасъ же изъ города; если нѣтъ, придется найти ему вѣрное убѣжище, гдѣ бы онъ могъ скрываться до выздоровленія.
   Очевидно, что привести его въ домъ Гонзалеса невозможно, такъ какъ сестра его живетъ тамъ, слѣдовательно подозрѣніе падетъ прежде всего на этотъ домъ. Жозефу пришла въ голову сеньора Корона, которая конечно съ удовольствіемъ поможетъ ему. Вслѣдствіе такого рѣшенія онъ отправился по направленію къ дому сеньоры, но встрѣтилъ одного. пріятеля, Гіерра, отецъ котораго жилъ въ изгнаніи. У Гіерра въ жилахъ текла частью индѣйская кровь, но онъ получилъ отличное образованіе и занималъ мѣсто бухгалтера въ одномъ изъ лучшихъ торговыхъ домовъ.
   Молодые люди пошли подъ руку и прошли мимо дома сеньоры Корона, потому что Жозефъ не хотѣлъ говорить, что ему нужно зайти къ ней.
   -- Что подѣлываешь ты въ городѣ, Жозефъ? Говорятъ, что недавно тебѣ пришлось переночевать подъ арестомъ. Не за ночной ли кутежъ тебя заперли въ карцеръ?
   -- Меня арестовали среди бѣлаго дня.
   -- Но за что? Что ты сдѣлалъ?
   -- Не знаю, и послѣ ареста тоже не могъ узнать.
   -- Да, любезный другъ, теперь надо держать ухо востро, въ особенности у кого есть родственники между голубыми; а у кого ихъ тамъ нѣтъ? Шпіоны Фалькона снуютъ по всему городу, и кто хочетъ сохранить тайну, тому лучше всего держать языкъ за зубами. Арестовъ столько, что никто не можетъ быть увѣренъ въ своей безопасности.
   -- Вѣдь нельзя же имъ арестовать всю страну?
   -- Не знаю, но только здѣсь въ городѣ, должно быть, открытъ какой нибудь заговоръ, потому что въ самомъ домѣ Фалькона арестованъ его поваръ, и въ цѣпяхъ посаженъ въ тюрьму.
   -- Его поваръ? вскричалъ Жозефъ и пораженный остановился на улицѣ;-- это странно!
   -- Странно! Фальконъ вѣроятно боялся отравленія. Не весела должна быть жизнь, которую онъ ведетъ, и я ни за что въ мірѣ, не хотѣлъ бы быть теперь на президентскомъ мѣстѣ. Я самъ становлюсь нетерпѣливымъ, и въ головѣ у меня вертятся разные безумные планы. Съ нами здѣсь въ городѣ обращаются прескверно. Неужели мы здѣсь, въ Каракасѣ, не постараемся положить конецъ всѣмъ этимъ безобразіямъ?
   -- Здѣсь, въ Каракасѣ? разсѣянно спросилъ Жозефъ.
   -- У тебя конечно, не безъ горечи прибавилъ Гіерра, -- другое въ головѣ, а не бѣдствіе отечества. Тебѣ и дѣла нѣтъ до революціи.
   -- Ты такъ думаешь, Гіерра?
   -- Думаю, мрачно повторилъ тотъ, -- но не обвиняю тебя; почемъ знать, какъ бы я самъ поступилъ на твоемъ мѣстѣ,
   -- На моемъ мѣстѣ? Не понимаю тебя.
   -- Все равно, другъ; Теперь трудно кого нибудь понять, но куда жъ ты шелъ?
   -- Иду въ Калле дель-Комерція по дѣламъ.
   -- По дѣламъ, счастливецъ, можетъ еще думать о дѣлахъ; у меня голова кругомъ идетъ отъ плановъ, и я не могу сосчитать двухъ чиселъ. Надо на что нибудь рѣшиться, а то эдакъ пропадешь. Куда ты идешь теперь?
   -- Я вѣдь сказалъ тебѣ,-- въ Калле дель-Комерція.
   -- Ахъ да, ну не сердись, Жозефъ, прощай, не стану больше мѣшать тебѣ.
   Жозефъ остался одинъ, и въ головѣ у него тѣснилось столько мыслей, что онъ не обратилъ даже вниманія на странное поведеніе друга. Что же это случилось съ президентскимъ поваромъ? Что Фальконъ во снѣ видѣлъ или кто нибудь разсказалъ ему? Но судьба Кастиліи занимала Жозефа болѣе всего. Если бы ему удалось устроить бѣглеца у сеньоры Корона, которую онъ надѣялся непремѣнно застать въ этотъ ранній часъ, то многое было бы сдѣлано. Онъ торопливо пошелъ къ дому сеньоры, но встрѣтилъ опять одного изъ своихъ знакомыхъ, молодого Костара. Братъ его былъ гдѣ-то въ горахъ съ голубыми, а самъ онъ, несмотря на то, что былъ рьяный противникъ президента Фалькона, не могъ уѣхать. Онъ былъ слишкомъ молодъ и отецъ не выпускалъ его изъ города.
   -- Гонзалесъ, сказалъ онъ, взявъ Жозефа за руку.-- Вотъ скверная-то исторія. Вы знаете, куда двинулся Колина?
   -- Колина? Говорятъ -- въ Викторію.
   -- Нѣтъ, прямо въ Калабоцо, и этимъ опрокидываетъ всѣ наши планы, вѣдь оттуда ждали мы знака, чтобы начать дѣйствовать здѣсь. Не понимаю, какъ узнали они нашъ планъ. Все дѣлалось такъ осторожно, что, казалось, нельзя было предполагать неудачу.
   -- Но, можетъ, что нибудь уже случилось, и онъ найдетъ тамъ всю страну въ возстаніи.
   Молодой Костаръ покачалъ головою.
   -- Вы знаете, какъ въ этихъ внутреннихъ городахъ жители тяжелы на подъемъ; я думаю, они ровно ничего не сдѣлали, и если Колина поставитъ имъ въ городъ часть своей сволочи, то они потомъ и не пошевелятся, такъ что въ рукахъ у правительства будетъ вся линія.
   -- Да почемъ вы знаете, что онъ идетъ въ Калабоцо? можетъ быть, онъ остановился въ горахъ?
   -- Нѣтъ, нѣтъ! съ жаромъ вскричалъ юноша,-- наши шпіоны слѣдовали за нимъ туда. Вы знаете, что Кастилія арестованъ?
   -- Да.
   -- Онъ будетъ растрѣлянъ.
   -- Господи! Можетъ ли это быть, вѣдь онъ, сколько мнѣ извѣстно, лежитъ безъ памяти отъ полученныхъ имъ ранъ.
   -- Это ничего не значитъ -- тюрьмы переполнены. Завтра или послѣ завтра надъ нимъ будетъ военный судъ, ну а результатъ понятенъ. Бѣдняга! Онъ вѣдь единственный сынъ у родителей. Нашъ планъ тоже не удался.
   -- Какой планъ?
   -- Арестовать президента, чтобы этимъ освободить всѣхъ политическихъ арестованныхъ. Фалькона непремѣнно предупредилъ какой нибудь негодяй, который однакожъ къ счастью самъ мало зналъ. Многіе изъ приближенныхъ президента арестованы. Самъ онъ никуда не выходитъ одинъ и удвоилъ у себя караулъ. Ну мнѣ надо идти; у насъ сегодня тайное совѣщаніе, о которомъ никто не знаетъ, даже старикъ мой ничего не знаетъ. Ну такъ до свиданья! Пожалуйста, Жозефъ, держите языкъ за зубами.
   Жозефъ пошелъ своей дорогой, твердымъ шагомъ подошелъ онъ въ дому сеньоры, и хотѣлъ постучать, какъ дверь сама отворилась.
   Сеньора Корона была дѣйствительно на этотъ разъ дома, но у нея былъ посѣтитель -- отецъ Жозефа, пришедшій къ ней полчаса тому назадъ.
   -- Сеньоръ Гонзалесъ! съ удивленіемъ вскричала старуха,-- чему обязана я этой честью? Давно мы не видались.
   -- Заваленъ дѣлами, сеньора, отвѣчалъ старикъ; -- а то я никакъ не лишилъ бы себя удовольствія бывать у васъ. Какъ ваше здоровье, сеньорита!-- впрочемъ объ этомъ нечего и спрашивать, вы. цвѣтете какъ роза.
   -- Должно быть бѣлая, не совсѣмъ ласково проговорила мать;-- вѣдь у ней кровинки нѣтъ.
   -- Блѣдный цвѣтъ лица придаетъ интересный видъ, продолжалъ старикъ, твердо рѣшившись быть любезнымъ.-- Вѣдь вы однакожъ здоровы, сеньорита?
   -- Здорова, благодарю васъ, отвѣчала Изабелла; -- иногда побаливаетъ голова, и больше ничего.
   -- Мигрень, отвѣчалъ Гонзалесъ.-- Дамская болѣзнь, въ особенности нѣжныхъ дамъ. Мы съ вами, сеньора, конечно этимъ не страдаемъ?
   -- Caramba! нѣтъ! вскричала сеньора Корона, презрительно улыбаясь при одной мысли о такой болѣзни, и усаживаясь поудобнѣе въ креслѣ.-- Но, прибавила она, искоса, недовѣрчиво посматривая на старика,-- позвольте спросить, что привело васъ ко мнѣ, вѣдь не желаніе же знать не страдаю ли я мигренью?
   -- Нѣтъ, улыбаясь отвѣчалъ Гонзалесъ,-- меня привело нѣчто болѣе практичное, болѣе дѣловое, о чемъ позвольте поговорить съ вами обстоятельнѣе.
   Сенсора Корона взглянула на него и тотчасъ же смекнула, въ чемъ дѣло.
   -- Хорошо. А propos, сеньоръ, что дѣлается у насъ въ странѣ? Хорошія ли вѣсти изъ лагуны? Caramba! тамъ колеблятся непростительнымъ образомъ.. Тепёрь Колина ушелъ и Богъ знаетъ когда вернется. Если бы теперь они напали, на Каракасъ, то взяли бы его и положили конецъ царству желтыхъ. Но они трусливы и нерѣшительны, сейчасъ видно, что у нихъ нѣтъ хорошаго предводителя.
   -- Сеньора, замѣтилъ Гонзалесъ, -- вамъ придется вдвойнѣ быть ко мнѣ снисходительной; во-первыхъ, я вообще не занимаюсь политикой, а если бы и занимался, то, сколько мнѣ извѣстно, мы различныхъ съ вами взглядовъ. Вы, какъ дама, и какъ вообще всѣ дамы въ Венецуэлѣ въ настоящее время, чувствуете склонность къ голубому цвѣту, и потому стоите на сторонѣ враговъ правительства, и я далекъ, чтобы упрекать васъ въ этомъ. Всякій человѣкъ вправѣ имѣть какое ему угодно политическое направленіе, и поэтому-то я прошу васъ не сѣтовать на меня за мой взглядъ.
   -- Какой же вашъ взглядъ?
   -- Я не считаю нашего президента Фалькона такимъ ужь дурнымъ, какимъ обыкновенно его выставляютъ. Онъ, можетъ бытъ, многимъ подалъ поводъ къ неудовольствію, но тотъ человѣкъ еще не родился, который бы всѣмъ угодилъ, и такъ какъ мы вовсе не знаемъ, откуда взять лучшаго, то я думаю, по своему крайнему убѣжденію, которое я вовсе не хочу никому навязывать, что вся эта революція только., клонится къ току, чтобы постоянно безпокоить страну и лишать ее рабочихъ силъ, и поэтому чѣмъ скорѣе все это кончится, тѣмъ лучше.
   Сеньора Корона улыбнулась, не отвѣчая однакожъ ни слова, такъ что неизвѣстно было, раздѣляла ли она политическое мнѣніе своего гостя или смѣялась надъ нимъ. Помолчавъ немного, она обратилась къ Изабеллѣ, сидѣвшей за шитьемъ:
   -- Милое дитя, будь такъ добра, присмотри немного за кухаркой? Вчера она испортила намъ весь обѣдъ, а мнѣ не хотѣлось бы подвергаться тому же и сегодня.
   Изабелла спокойно встала и вышла, а минуты черезъ двѣ старуха сказала.
   -- Вы хотѣли поговорить со мною о дѣлахъ; чѣмъ могу я служить вамъ, вѣдь вы знаете, что я всегда къ услугамъ вашимъ.
   -- Я не забылъ, отвѣчалъ сеньоръ Гонзалесъ,-- сколько разъ былъ обязанъ вамъ; но настоящее дѣло еще болѣе увеличитъ сумму моей благодарности.
   -- Но, ради Бога, только не принимайтесь за старое, воскликнула сеньора;-- вы знаете, что я не имѣю, да и не могу имѣть вліянія на нынѣшнее правительство; кромѣ того правительство такъ запуталось въ долгахъ, что объ уплатахъ теперь и думать нечего.
   -- Очень жаль, отвѣчалъ Гонзалесъ, только-что вынувшій изъ боковаго кармана какія-то бумаги;-- я надѣялся, что мы съ вами устроимъ выгодное дѣльце: я, получивъ капиталъ, хотя и безъ процентовъ, но отъ котораго я наполовину отказался, вы, получивъ извѣстный процентъ за свое стараніе и трудъ. Но на нѣтъ и суда нѣтъ, и потому я постараюсь иначе спасти свой капиталъ, хотя съ болѣе значительной потерей. Извините, сеньора, что я обезпокоилъ васъ.
   Онъ хотѣлъ встать съ этими словами, но старуха рукой удержала его и воскликнула;
   -- Что за безпокойный характеръ! Caramba! неужели вы не можете пяти минутъ посидѣть на мѣстѣ? Въ чемъ же дѣло? Мы, женщины, любопытны, и мнѣ хотѣлось бы знать, какое у васъ до меня дѣло.
   -- Именно такое, какое вы не можете мнѣ сдѣлать, сказалъ Гонзалесъ, снова садясь на свое мѣсто.-- Относительно векселей на таможню.
   -- Въ какую сумму?
   -- Въ пять тысячъ пезосовъ.
   -- Caramba! Сильва обѣщалъ бы двадцать, еслибы могъ получить эти пять. Деньги большія.
   -- Сочтите-ка двадцать процентовъ на пять, сказалъ Гонзалесъ;-- это вѣдь составитъ кругленькую сумму въ тысячу пезосовъ, которую вы могли бы пріобрѣсти, а это вовсе не пустяки.
   -- Caramba, сеньоръ! вскричала старуха, размышляя; -- мнѣ очень хотѣлось бы услужить вамъ, но право не могу; хотя таможенный кассиръ мой пріятель и тайно принадлежитъ къ нашей партіи, но все-таки и ему надо будетъ заплатить. Дайте двадцать пять, и я попытаюсь.
   -- Сеньора, отвѣчалъ Гонзалесъ;-- за двадцать пять мнѣ это сдѣлаетъ самъ кассиръ, генералъ Біо, и хлопотъ никакихъ не будетъ, но у меня и безъ того пропадаютъ проценты съ капитала, и мнѣ не хочется терять еще двѣсти пятьдесятъ пезосовъ. Въ такомъ случаѣ я рискну лучше подождать еще мѣсяцъ. Если прибудутъ корабли -- а изъ одной Германіи идутъ четыре, -- то, можетъ быть, я лишусь только пятнадцати или десяти процентовъ. Мнѣ право очень жаль, что я напрасно обезпокоилъ васъ, прибавилъ онъ, вставая и поднимая шляпу; -- но вамъ я довѣряю.
   -- Ну, давайте сюда векселя! вскричала сеньора, протягивая руку;-- для друзей все можно сдѣлать.
   -- Какъ вы добры, сеньора, отвѣчалъ старикъ, подавая ей бумаги;-- когда могу я зайти?
   -- Не ранѣе какъ дня черезъ три, черезъ четыре, мнѣ вѣдь надо будетъ или самой ѣхать въ Лагуайру или послать туда надежнаго человѣка. А propos, за что это былъ недавно арестованъ вашъ сынъ. Мнѣ говорили объ этомъ въ городѣ.
   -- Не знаю. Мы оба ничего не могли понять.
   -- Молодые люди слишкомъ неосторожны въ рѣчахъ, продолжала старуха.-- Хорошо быть патріотомъ, но нельзя при этомъ забывать благоразумія. Мы съ вами, Гонзалесъ, поступаемъ не такъ! Caramba! Вы старая лисица!...
   -- Сеньора, вы оказываете мнѣ слишкомъ много чести, отвѣчалъ Гонзалесъ;-- я огражденъ своимъ незнаніемъ политики. Да вотъ еще что! Сеньора конечно слышала о томъ, что молодой Кастилія находится въ тюрьмѣ, и къ тому же тяжело раненый? Вѣроятно, на спасеніе его плоха надежда?
   Густыя брови старухи насупились.
   -- Кто заварилъ кашу, тотъ пусть и расхлебываетъ ее, сказала она;-- старый Кастилія государственный измѣнникъ, и если сынъ его за это поплатится, то это можно назвать судомъ Божьимъ.
   -- Государственный измѣнникъ, сеньора? съ удивленіемъ вскричалъ Гонзалесъ, -- онъ былъ пораженъ непріязненнымъ тономъ, которымъ старуха говорила о Кастиліи;-- сколько мнѣ извѣстно, онъ принадлежитъ къ вашей партіи.
   Сеньора прикусила себѣ губы.
   -- Да, но онъ измѣняетъ каждой партіи, къ которой примыкаетъ.
   -- А я именно думалъ, что вы-то и замолвите доброе словечко за несчастнаго молодого человѣка....
   -- Я? перебила его сеньора Корона, и черные глаза ея злобно сверкнули, и показали внимательному наблюдателю, что происходило у нея въ сердцѣ.-- Я? повторила она тише; -- да что же значило бы мое слово въ этомъ дѣлѣ, если бы даже я, пренебрегая всякими предразсудками.... Но., продолжала она вдругъ пораженная мыслью, и пристально смотря на старика; -- развѣ отецъ его не попытается освободить его, и, можетъ быть, даже онъ уже здѣсь?
   -- Господи, вскричалъ Гонзалесъ;-- да теперь онъ едва ли получилъ извѣстіе обѣ этомъ... А вы думаете, что присутствіе его здѣсь можетъ принести какую нибудь пользу?
   Вопросъ былъ сдѣланъ такъ просто, что сеньора тотчасъ же отвѣчала на него.
   -- Я увѣрена въ этомъ, Фальконъ человѣкъ великодушный -- личная просьба отца, можетъ быть, тронетъ его.
   -- Не поможетъ ли мать еще болѣе? спросилъ Гонзалесъ, какъ бы говоря съ самимъ собою.
   -- Нѣтъ, отвѣчала сеньора.-- Женщины въ подобныхъ случаяхъ не могутъ говорить безъ слезъ, и надоѣдаютъ гораздо болѣе, чѣмъ возбуждаютъ сожалѣніе. Если вы можете уговорить старика Кастилію тотчасъ же пріѣхать сюда, я увѣрена, онъ добьется смягченія приговора.
   -- Но развѣ вы не боитесь, что здѣсь самъ онъ подвергается опасности? спросилъ Гонзалесъ, глядя на старуху совершенно невинно.
   -- Нѣтъ, не думаю. Почему же?
   -- Главная квартира реконквистадоровъ находится у него въ домѣ.
   -- Полноте! смѣясь вскричала сеньора Корона;-- неужели вы думаете, что Фальконъ станетъ обращать вниманіе на такія глупости? Что ему въ этомъ? Гдѣ нибудь же должна быть ихъ квартира, а за помѣщеніе никто не отвѣчаетъ. Напишите ему, повредить онъ ни въ какомъ случаѣ не можетъ, а, можетъ статься, принесетъ большую пользу.
   -- Напишу, сеньора, отвѣчалъ Гонзалесъ, вставъ со стула,-- Если я даже, пошлю къ нему нарочнаго, то все-таки пройдетъ нѣсколько дней, пока онъ можетъ пріѣхать въ Каракасъ, а не пріѣдетъ ли тогда онъ слишкомъ поздно?
   -- Не... думаю... отвѣчала сеньора;-- отсрочки всегда можно добиться отъ Фалькона... я сама объ этомъ позабочусь.
   -- Я очень благодаренъ вамъ, сеньора, сказалъ Гонзалесъ, почтительно съ нею раскланиваясь, -- и не стану больше безпокоить васъ. Имѣю честь кланяться.
   -- Сеньоръ, мнѣ было чрезвычайно пріятно видѣть васъ у себя. Надѣюсь, что скоро мы снова увидимся.
   -- Если позволите, то скоро.
   И сеньоръ Гонзалесъ, не замѣчая торжествующаго взгляда сеньоры, вышелъ въ сѣни, гдѣ отворилъ выходную дверь и встрѣтился лицомъ къ лицу и вовсе неожиданно съ своимъ собственнымъ сыномъ.
   -- Отецъ! вскричалъ удивленный Жозефъ,-- да развѣ ты знакомъ въ этомъ домѣ?
   -- А ты знакомъ? спросилъ, въ свою очередь, отецъ, запирая дверь, и потомъ, взявъ подъ руку сына, пошелъ съ нимъ по улицѣ, такъ чтобы не проходить мимо оконъ.
   -- Я?... я, конечно, ихъ знаю, отвѣчалъ Жозефъ, совершенно сконфуженный этой неожиданной встрѣчей;-- то есть знаю не очень коротко. Сеньора необыкновенно дѣятельно работаетъ въ пользу нашей партіи.
   -- И ты знаешь это навѣрное?
   -- Да вѣдь это извѣстно всему городу.
   -- А развѣ я не принадлежу городу?
   -- Но какже, батюшка! вскричалъ Жозефъ, которому вдругъ пришло все въ голову, что онъ думалъ въ послѣднія минуты;-- развѣ ты знаешь что нибудь положительное противъ нея?
   -- Сказать-ли тебѣ, зачѣмъ я пришелъ къ ней.
   -- Мнѣ бы очень хотѣлось знать это.
   -- Хорошо, ты узнаешь. Тебѣ извѣстно, что я получалъ отъ правительства векселя на таможню...
   -- Уплата по которымъ не производится.... Кто этого не знаетъ... Славное управленіе финансами...
   -- Ну такъ сеньора Корона получаетъ по нимъ для меня.
   -- Сеньора Корона?
   -- Да, конечно не даромъ, я даю ей двадцать процентовъ за хлопоты и... ея вліяніе.
   -- Такъ у нея есть друзья въ таможнѣ?
   -- Которые никакъ не помогли бы ей, такъ какъ Сильва строго контролируетъ всѣ поступающія суммы, какъ ты самъ знаешь.
   -- Ну какъ же ей это удается?
   -- Вслѣдствіе спеціальнаго приказа Фалькона выдавать ей на каждый представленный ею вексель. Конечно Фальконъ подразумѣвалъ подъ этимъ только тѣ деньги, которыя онъ выдавалъ ей, но она пользуется этой милостью и сама дѣлаетъ небольшія сдѣлки, и можно ли ее винить въ этомъ?
   -- Это началось, вѣроятно, недавно! въ страхѣ вскричалъ Жозефъ;-- вѣроятно с.ъ того дня, какъ она получила триста пезосовъ мѣсячнаго содержанія.
   -- Давно ли это?
   -- Съ недѣлю тому назадъ, или около этого.
   -- А если я тебѣ скажу, что я обращаюсь къ ней съ этими дѣлами чуть ли ужь не цѣлый годъ.
   -- Отецъ! вскричалъ Жозефъ, почувствовавъ при этомъ, какъ онъ поблѣднѣлъ.
   -- Хочешь принять отъ меня добрый совѣтъ, Жозефъ?
   -- Охотно, отецъ.
   -- Ну такъ не довѣряй больше этой женщинѣ, когда увидишь ее... да и видѣться съ нею тебѣ не слѣдуетъ.
   -- Ти думаешь, она ведетъ фальшивую игру.
   -- Я не думаю это, а знаю навѣрное.
   -- Но дочь ея не можетъ же быть сообщницей, въ волненіи проговорилъ Жозефъ; -- такіе добрые, честные глаза не могутъ лгать.
   Гонзалесъ остановился, высвободилъ свою руку изъ подъ руки сына и пристально посмотрѣлъ ему въ лицо, -- но недолго. Онъ снова взялъ его подъ руку, и вмѣсто того, чтобы идти прямо, круто повернулъ назадъ.
   -- Куда ты, отецъ?
   -- Знаешь ты Каракасъ?
   -- Кажется, знаю.
   -- Знаешь какъ обыкновенно строятся дона?
   -- Да, но зачѣмъ это тебѣ?
   -- Идемъ со мною, пойдемъ опять къ дому сеньоры.
   -- Вмѣстѣ?
   -- Не въ самый домъ, а только къ дому -- дай я проведу тебя, и кое-что покажу тебѣ. Судить ты будешь потомъ самъ, я не скажу ничего.
   Отецъ съ сыномъ пошли молча до того мѣста, гдѣ кончался домъ сеньоры Корона. Тамъ Гонзалесъ остановился и тихо сказалъ:
   -- Теперь будь такъ добръ и сочти шаги до слѣдующаго угла -- мы пойдемъ вмѣстѣ; ну, дѣлай, что я говорю тебѣ.
   Они повернули назадъ и сочли шаги до угла, отъ котораго пришли -- оказалось восемьдесятъ два шага.
   -- Восемьдесятъ два, сказалъ Гонзалесъ;-- такъ теперь повернемъ въ этотъ переулокъ, и ты начни считать, когда мы дойдемъ до слѣдующаго угла.
   Жозефъ кивнулъ головою, все-таки не понимая еще, что все это значитъ, и пошелъ съ отцомъ. Наконецъ, когда они дошли до слѣдующаго угла, старикъ остановилъ сына и сказалъ:
   -- Такъ, сынокъ,-- ну теперь мы сочтемъ отъ этого угла по этой улицѣ восемьдесять два шага.
   Молча сосчитали оба восемьдесятъ два шага. Шага черезъ четыре, пять они увидѣли дверь.
   -- Знаешь, кто живетъ тутъ, Жозефъ.
   -- Этотъ домъ задами сходится съ домомъ сеньоры Корона.
   -- Да. Знаешь, кто живетъ тутъ?
   -- Нѣтъ. Я вовсе не знаю этой улицы.
   -- Президентъ Фальконъ.
   -- Фальконъ? Ты ошибаешься, отецъ. Фальконъ...
   -- Давно нанималъ этотъ домъ, а теперь купилъ... вѣроятно для какихъ нибудь тайныхъ собраній или другихъ какихъ, цѣлей... не знаю. Онъ часто по вечерамъ бываетъ здѣсь.
   -- Отецъ!
   -- Прощай, Жозефъ, мнѣ надо еще сходить по дѣламъ, а ты теперь, вѣроятно, отправишься домой. Не опаздывай къ обѣду... я тоже буду во время.-- И освободивъ руку свою изъ подъ руки сына, онъ быстро удалился отъ него.
   

II.
Дурное обращеніе.

   Непонятно было спокойствіе, съ какимъ правительство Фалькона смотрѣло на медленно, но тѣмъ не менѣе постоянно возраставшее революціонное движеніе въ странѣ, не предпринимая противъ него ровно никакихъ мѣръ.
   Хотя въ значительныхъ городахъ и мѣстечкахъ стояли гарнизоны, но они, казалось, стояли здѣсь для того только, чтобы защищать столицу или живущаго въ ней президента.
   У венецуэльской республики было три хорошо вооруженныхъ военныхъ парохода, но одинъ изъ нихъ постоянно стоялъ въ Лагуайрѣ, и въ Каракасѣ увѣряли, что онъ предназначенъ для Фалькона, на тотъ случай, если ему заблагоразсудится бросить государство и уѣхать куда нибудь за-границу.
   Да и все войско, казалось, предназначалось для той же цѣли, именно -- служить достойному президенту мостомъ для переправы его особы на берегъ и для прикрытія его съ тыла въ случаѣ бѣгства.
   Въ самомъ Каракасѣ не все было такъ спокойно, какъ увѣряло правительство, потому что отовсюду прибыли депутаты и образовали сильную оппозицію противъ министерства.
   Множество генераловъ, созданныхъ Фалькономъ и принадлежавшихъ преимущественно смѣшанной расѣ, бѣгали ничего не дѣлая по городу и производили страшныя безчинства. Небольшое количество генераловъ креоловъ, принадлежавшихъ къ лучшимъ фамиліямъ Каракаса, держали себя особнякомъ, какъ истые кабальеро. Они носили мундиры, шитые золотомъ, и не знались съ большею частью своихъ товарищей, которые вовсе не обижались этимъ, напротивъ того, находили все это въ порядкѣ вещей, такъ какъ о другомъ обращеніи они не имѣли никакого понятія.
   Часть послѣднихъ собралась въ большой угловой комнатѣ одного дома на площади Санъ-Франциско, служившаго чѣмъ-то въ родѣ казармъ, и весело разговаривала. Рѣчь шла о томъ, что президентъ присудилъ къ смерти одного преступника, убившаго офицера и служившаго, кромѣ того, шпіономъ у голубыхъ, но присудилъ къ разстрѣлянію, что возмущало чувство чести этихъ господъ.
   Солдатская смерть отъ пули была для него, по ихъ мнѣнію, слишкомъ хороша, и одинъ изъ генераловъ предложилъ подать Фалькону записку отъ всѣхъ нихъ и просить, чтобы преступникъ былъ повѣшенъ. Ихъ также возмутило, что старшіе генералы, напримѣръ, Бруцуаль и другіе изъ числа креоловъ и бѣлыхъ, отказались подписать этотъ адресъ. Нѣкоторые говорили, что надо послать къ Бруцуалю депутацію и требовать у него отъ имени всего войска, чтобы онъ подписалъ. Вообще же всѣ они чувствовали себя оскорбленными въ своемъ достоинствѣ.
   -- Чортъ возьми! кричалъ одинъ изъ, нихъ;-- я даже не понимаю, къ чему намъ его имя? Развѣ мы не такіе же генералы, какъ и онъ? И развѣ Фальконъ придастъ нашимъ подписямъ меньше вѣса, если не будетъ доставать подписей этихъ господъ?
   -- Все лучше, прибавилъ одинъ полковникъ чисто индѣйской крови,-- если бы тамъ, на верху стояло имя Бруцуаля; вѣдь Фальконъ очень уважаетъ его. Это кто такой? Чортъ возьми! со смѣхомъ воскликнулъ онъ, увидавъ въ дверяхъ какую-то странную фигуру;-- откуда взялъ этотъ молодецъ эполеты?
   Всѣ обернулись къ двери. Хотя солнце зашло еще недавно, но въ комнатѣ было уже не совсѣмъ свѣтло. Въ дверяхъ стоялъ нашъ старый пріятель Самуилъ Броунъ изъ Лагуайры. Частью на деньги, полученныя имъ отъ военнаго министра, а частью въ кредитъ онъ купилъ старый, поношенный сюртукъ и эполеты. Но нижнюю часть своего костюма улучшить онъ не могъ. Сюртукъ не совсѣмъ былъ ему впору, и тянулъ руки назадъ, такъ что нечего было и думать, чтобы застегнуть его. Конечно во всей Венецуэлѣ не было такихъ широкихъ плечъ, и, вмѣстѣ съ грязной рубашкой и широкимъ мишурнымъ позументомъ вокругъ фуражки, негръ представлялъ собою болѣе жалкій, чѣмъ комичный видъ. Кромѣ того, онъ былъ нѣсколько выпивши, безъ чего, конечно, не рѣшился бы войти въ эту комнату.
   Теперь же онъ подошелъ, хотя не совсѣмъ твердо, но вполнѣ развязно къ своимъ товарищамъ, остановился передъ ними тѣ отдавъ честь по военному, оказалъ:
   -- Кавалеры, имѣю честь пожелать вамъ добраго вечера.
   Офицеры съ неописаннымъ удивленіемъ смотрѣли на это явленіе, и хотѣли-было выгнать непрошенаго гостя. Но любопытство взяло верхъ, всѣмъ захотѣлось знать, что надо этому странно наряженному негру. Послѣ минутнаго мертваго молчанія вся компанія вдругъ разразилась смѣхомъ, и всѣ стали привѣтствовать генерала, сильно оскорбившагося такой встрѣчей.
   -- Кавалеры! вскричалъ Самуилъ, гнѣвно выпрямляясь,-- не знаю, право, что находите вы тутъ смѣшного, покорнѣйше прошу васъ прекратить ваши шутки.
   Но, послѣ этихъ словъ, смѣхъ еще болѣе усилился, и поднялъ всю желчь негра. Всюду въ Каракасѣ его отталкивали, и относились къ нему совсѣмъ не по его чину. И теперь, въ средѣ своихъ товарищей, онъ опять встрѣчаетъ презрительное обращеніе. Сюртукъ такъ связывалъ ему руки, что онъ, желая быть посвободнѣе, хотѣлъ поскорѣе снять его, когда сидѣвшій противъ него на стулѣ полковникъ воскликнулъ:
   -- Стой, братъ! Кто ты такой и что тебѣ здѣсь надо? И кто тебѣ далъ право надѣть генеральскія эполеты? Сейчасъ сними ихъ, или я на всю ночь засажу тебя въ карцеръ.
   Самуилъ Броунъ посмотрѣлъ на полковника и широкое лицо его озарилось странной улыбкой. Его посадить въ карцеръ за то, что онъ надѣлъ генеральскія эполеты? Но онъ отвѣтилъ не тотчасъ же, а полѣзъ своей огромной ручищей въ боковой карманъ, откуда, послѣ долгихъ усилій, ему удалось достать бумагу, или, лучше сказать, клочки бумаги; осторожно развернувъ ее, онъ положилъ ее на столъ.
   Въ послѣднюю недѣлю несчастный генеральскій патентъ, вѣроятно отъ частаго развертыванія, пришелъ въ жалкое и въ очень опасное положеніе для своего существованія. Сквозь жирныя пятна ровно ничего нельзя было уже прочитать, но Самуилъ Броунъ, ничуть не смущаясь этимъ, разгладилъ патентъ своей широкой рукой и, граціозно указывая на него, сказалъ:
   -- Кавалеры! Не угодно ли вамъ рѣшить, имѣю ли я право носить эти эполеты. Потрудитесь подойдти.
   Офицеры, которымъ негръ казался очень забавнымъ, подошли къ столу, но въ комнатѣ было слишкомъ темно, и потому тотъ же полковникъ велѣлъ подать свѣчи, послѣ чего они увидѣли, что патентъ былъ настоящій.
   -- Въ какой это помойной ямѣ нашелъ ты, молодецъ, эту бумагу? спросилъ одинъ изъ генераловъ маленькаго роста.
   -- Гдѣ нашелъ я бумагу, сеньоръ? вскричалъ негръ, презрительно вскидывая глаза на говорившаго;-- это я могу вамъ сказать положительно;-- въ конвертѣ, адресованномъ на мое имя. Довольны вы?
   -- Ну, а что же вамъ здѣсь надо? спросилъ полковникъ, конечно, невѣрившій ни одному слову комичнаго генерала.
   -- Я слышалъ, отвѣчалъ Самуилъ равнодушно и почти съ достоинствомъ, -- что здѣсь собрались офицеры, чтобы составить адресъ президенту.
   -- Позвольте спросить, отъ кого вы слышали это?
   -- Отъ караульнаго на улицѣ.
   -- Какой приличный источникъ для генерала! смѣясь вскричалъ одинъ изъ присутствующихъ, на котораго Самуилъ взглянулъ презрительно, и продолжалъ:
   -- Я вошелъ сюда, чтобы, во-первыхъ, познакомиться съ вами, а во-вторыхъ, чтобы поставить подъ адресомъ свое имя или, лучше сказать, просто знакъ.
   Тутъ снова поднялся хохотъ, а маленькій генералъ такъ и катался. Негръ же, разгоряченный водкой, схватилъ патентъ со стола и, выпрямляясь во весь ростъ, воскликнулъ:
   -- Такъ ли должны вести себя кавалеры? Сволочь вы, просто дрянь, и ведете себя какъ неучи-мальчишки, и если бы я изъ уваженія къ своему собственному положенію...
   Онъ не могъ договорить. На шумъ прибѣжала кучка солдатъ и, по знаку одного изъ офицеровъ, бросилась на негра. Хотя сначала онъ побросалъ ихъ всѣхъ въ сторону, но силы были слишкомъ неравны, и вскорѣ руки его были связаны за спиною.
   -- Сведите его въ карцеръ, завтра мы разберемъ все дѣло, сказалъ полковникъ.
   Во время драки патентъ пострадалъ такъ, что клочья отъ него разлетѣлись во всѣ стороны.
   Такимъ образомъ изчезли всѣ доказательства генеральскаго достоинства Самуила Броуна.
   

III.
Различныя нам123;ренія.

   Жозефъ, послѣ ухода отца, точно пригвожденный, остановился на улицѣ и стоялъ до тѣхъ поръ, пока самъ не замѣтилъ, что обращаетъ всеобщее вниманіе. Вслѣдствіе этого онъ повернулся и безсознательно пошелъ, куда глаза глядятъ.
   Что если отецъ его правъ? А какъ многое, что теперь припомнилось ему, подтверждало слова отца. Поваръ Фалькона былъ арестованъ, и теперь онъ вспомнилъ, что въ шутку назвалъ его сеньорѣ Корона, потому что въ душѣ у него появилось что-то въ родѣ недовѣрія, въ сущности же онъ ровно ничего не зналъ о поварѣ, который, въ свою очередь, ничего не зналъ о заговорѣ. И этотъ поваръ арестованъ! А потомъ походъ Колина; развѣ въ то же самое утро онъ не упоминалъ сеньорѣ о Калабоцо? Ему теперь уже не казалось страннымъ, что Фальконъ такъ быстро принялъ мѣры послѣ его разговора съ сеньорой Корона. Или это была простая случайность, или дѣйствительно сеньора Корона пользовалась необыкновеннымъ вліяніемъ. Но что же могло быть причиной такого вліянія? Неужели Изабелла?.Онъ почувствовалъ въ сердцѣ точно ударъ кинжала.
   Теперь онъ не смѣлъ болѣе идти къ ней и просить пріюта для бѣглеца, судьба котораго висѣла на волоскѣ. Дѣйствовать надо было сегодня, или все могло погибнуть.
   Прежде всего надо было положить провизіи въ ящикъ, уже приготовленный, и такимъ образомъ дать знакъ, что наступила пора дѣйствовать. Одно только онъ не рѣшилъ еще, съ кѣмъ послать ящикъ въ тюрьму, для того, чтобы знать навѣрно, что его посылка достигнетъ до рукъ арестанта. Конечно, всего вѣрнѣе было бы отдать самому, но тогда, послѣ бѣгства Кастиліи, подозрѣніе непремѣнно падетъ на него: ему придется бѣжать вмѣстѣ съ Кастиліей и, кромѣ того, подвергнуть отца своего всевозможнымъ непріятностямъ.
   Размышляя такимъ образомъ, ходилъ онъ по улицамъ Каракаса, и не прійдя ни къ какому заключенію, отправился домой. Онъ засталъ все семейство въ столовой, гдѣ былъ ему представленъ капитанъ Теха, присланный отъ семейства Кастиліи.
   -- Вы служите у голубыхъ! быстро вскричалъ Жозефъ.
   -- Да, сеньоръ, но мнѣ не хотѣлось бы, чтобы объ этомъ знали въ Каракасѣ.
   -- Это такъ; ну, а что дѣлается въ лагунахъ?
   -- Тамъ недостаетъ рѣшительнаго предводителя, который бы руководилъ движеніемъ. Если дѣла пойдутъ такъ, ничего изъ этого не выйдетъ, потому что у каждаго генерала свое собственное мнѣніе.... но теперь меня всего болѣе интересуетъ участь Кастиліи. Каковы его дѣла?
   -- Ничего положительнаго о немъ я не слыхалъ, отвѣчалъ старый Гонзалесъ, подошедшій къ нимъ въ это время;-- не думаю, чтобы судьба его была рѣшена.
   -- Можетъ быть, я пріѣхалъ еще во время, вскричалъ Теха, но тотчасъ же остановился, встрѣтя взглядъ Жозефа, указывавшаго ему на Анну.-- Здѣсь въ городѣ у меня много вліятельныхъ родственниковъ, которые не измѣнятъ мнѣ, потому что въ душѣ всѣ принадлежатъ нашей партіи. Сегодня же я повидаюсь съ ними, такъ какъ времени терять нечего.
   -- Я думаю, что все это напрасно, прошептала тихо Анна.-- Люди, въ чьихъ рукахъ находится теперь власть, ожесточенные враги моего отца. Они знаютъ, какимъ вліяніемъ пользуется отецъ и въ какую сторону онъ употребляетъ его. Если братъ оправился отъ ранъ, то онъ погибъ!
   -- Полноте, утѣшалъ ее Жозефъ,-- Теха правъ, еще не поздно. Позвольте намъ съ нимъ дѣйствовать.
   -- Чѣмъ меньше ты будешь вмѣшиваться въ это дѣло, замѣтилъ отецъ, -- тѣмъ будетъ лучше. Твое заступничество никакъ не можетъ принести пользы Кастиліи.
   -- Нѣтъ, отецъ, у меня нѣчто другое въ головѣ, о чемъ мнѣ хотѣлось бы переговорить предварительно съ капитаномъ.
   И съ этими словами онъ взялъ капитана подъ руку и вышелъ во дворъ.
   -- Что, дѣла Кастиліи плохи? прошепталъ ему пріѣзжій.
   -- Можете ли вы содѣйствовать мнѣ въ одномъ опасномъ предпріятіи для спасенія Кастиліи?
   -- Располагайте моей жизнію, съ жаромъ вскричалъ Теха,-- я далъ слово осушить слезы несчастной сестры и клянусь, что не побоюсь никакой опасности. Что, онъ присужденъ?
   -- Да, и завтра утромъ, можетъ, будетъ уже поздно. Ему надо бѣжать сегодня.
   -- А возможно ли это?
   -- Я думаю, что возможно. Ему нуженъ только инструментъ, чтобы проломать кирпичную стѣну въ одинъ фугъ толщиной и выйти прямо на улицу.
   -- А тамъ?
   -- А тамъ стоитъ караулъ, который намъ надо или подкупить, или заставить молчать силою.
   -- А потомъ?
   -- А потомъ у меня будутъ на готовѣ лошади и вы уѣдете изъ города, и встрѣтите у каждаго помѣщика гостепріимный пріютъ и защиту.
   -- А есть ли у него инструментъ?
   -- Нѣтъ. Надо его доставить ему сегодня вечеромъ. А тутъ-то и заключается главное затрудненіе, хотя ящикъ съ двойнымъ дномъ у меня и готовъ, но я самъ не могу его передать, потому что тюремщикъ меня лично знаетъ, и потому подозрѣніе послѣ бѣгства тотчасъ же падетъ на меня.
   -- Гдѣ сидитъ этотъ несчастный?
   -- Въ карцерѣ -- знаете что это такое?
   -- Я знаю каждый домъ въ Каракасѣ. Что же вы хотите послать ему въ ящикѣ?
   -- Обѣдъ. Я далъ уже денегъ тюремщику и онъ доставитъ ящикъ навѣрное.
   -- Caramba! Такъ въ чемъ же тутъ затрудненіе? Я самъ снесу ящикъ. Вѣдь его будутъ осматривать?
   -- Непремѣнно; но я самъ цѣлую ночь провелъ съ Элоемъ и во всемъ съ нимъ условился.
   -- А родители ваши ничего не должны знать объ этомъ планѣ?
   -- Нѣтъ, оны только напрасно будутъ безпокоиться, а пользы не принесутъ ни малѣйшей.
   -- Хорошо. Онъ сидитъ одинъ?
   -- Да, а иначе бѣгство было бы невозможно.
   -- Отлично; такъ предоставьте часть дѣла мнѣ. Я отправлюсь къ тюремщику и вмѣстѣ съ тѣмъ осмотрю мѣстность. Но отъ чьего имени отдать мнѣ обѣдъ?
   Жозефъ подумалъ съ минуту и на устахъ его появилась горькая усмѣшка.
   -- Скажите, что вы пришли отъ генеральши Корона, и что сегодня послѣдняя ночь жизни несчастнаго молодого человѣка.
   -- Отъ генеральши? Кто это такая?
   -- Идемте теперь въ комнату, я тамъ разскажу вамъ все, и научу, что нужно дѣлать.
   Въ то время, какъ солдаты тащили въ карцеръ все еще отбивавшагося несчастнаго генерала Самуила Броуна, на улицѣ почти совсѣмъ стемнѣло, но наступившая темнота не помѣшала, однако, толпѣ народа сопровождать арестанта и собираться кучками у домовъ, толкуя объ интересномъ событіи.
   Въ числѣ послѣднихъ находился пожилой индѣецъ, остановившійся, впрочемъ, въ отдаленіи, вѣроятно изъ боязни какого нибудь непріятнаго столкновенія съсолдатами, зная, по своему собственному опыту, что это за грубый и наглый народъ. Тѣмъ не менѣе онъ очень внимательно смотрѣлъ на шумящихъ, когда на его плечо опустилась рука и чей-то голосъ проговорилъ:
   -- Это ты, дядя Тадео? Какъ это ты попалъ въ Каракасъ? какими судьбами ты здѣсь?
   -- Фелипъ! отвѣчалъ индѣецъ, обертываясь, -- я думалъ ты давно уже уѣхалъ внутрь страны.
   -- Уѣзжалъ, и опять пріѣхалъ.
   -- И тебя вездѣ пропускаютъ?
   -- Да что же имъ со мною дѣлать? И такъ какъ я знакомъ со многими какъ у голубыхъ, такъ и у желтыхъ, то мнѣ нигдѣ нѣтъ задержки. А ты куда отправляешься? Опять въ Какао?
   -- Нѣтъ, я только что пришелъ, сказалъ индѣецъ,-- и мнѣ надо кое съ кѣмъ повидаться. Что тамъ за драка!
   -- Не знаю. Вѣрно ведутъ пьянаго. Съ солдатами теперь вѣчныя драки. Съ кѣмъ же ты хочешь повидаться?
   -- Не можешь ли ты сказать мнѣ, Фелипъ, гдѣ отыскать донъ сеньоры Корона? Домъ-то я знаю, но не знаю, какъ пройти отсюда.
   -- Могу. Но что тебѣ надо отъ нея? Развѣ ты знаешь ее?
   -- Давно знаю, уклончиво отвѣчалъ Тадео.-- А это далеко отсюда?
   -- Вовсе нѣтъ. Идемъ! Я сведу тебя. Странно! у меня тамъ также дѣло, но я лучше подожду. Какъ поживаетъ Пердидо? Живъ онъ еще?
   Тадео глубоко вздохнулъ.
   -- Поживаетъ онъ не хорошо. Въ послѣднее время онъ сталъ такимъ безпокойнымъ, что я едва могу съ нимъ справиться. Хорошо было бы, если бы ты еще жилъ въ Какао, Фелипъ: тогда у меня была бы какая нибудь помощь; а теперь я все равно что одинъ и мнѣ порядочно-таки трудно.
   -- У васъ тамъ стоятъ солдаты?
   -- Теперь не такъ много: большая часть ихъ ушла на той недѣлѣ, но каждую минуту они могутъ вернуться. Да теперь все равно; они уже раззорили меня.
   -- Славная шайка, чортъ возьми! проворчалъ Фелипъ, показывая головой на солдатъ.-- Но наступятъ же когда нибудь лучшія времена. Голубые разростаются съ каждымъ днемъ, прибавилъ онъ шопотомъ, -- и вы не успѣете опомниться, какъ всѣ они будутъ у васъ на шеѣ. Ждать ужь не долго.
   Тадео покачалъ головой -- онъ не вѣрилъ въ лучшія времена и молча шелъ вдоль улицы, рядомъ съ нарочнымъ, пока наконецъ тотъ не показалъ ему домъ сеньоры. Послѣ этого Фелипъ, предварительно указавъ своему дядѣ кабачекъ, гдѣ бы они могли впослѣдствіи свидѣться, повернулся и пошелъ опять на площадь. Онъ не обратилъ вниманія, что за нимъ шелъ какой-то господинъ съ ящичкомъ подъ мышкой, но тотъ кивнулъ ему, проходя, и сказалъ: "здравствуй Фелипъ." Это былъ Теха. Фелипъ повернулся при этихъ словахъ.
   -- Фелипъ! повторилъ Теха.-- Какъ вы опять въ Каракасѣ? Нѣтъ ли ко мнѣ какихъ нибудь порученій изъ Лагуны?
   -- Именно къ вамъ -- нѣтъ, сеньоръ, нерѣшительно отвѣчалъ Фелипъ, осматриваясь, нѣтъ ли около нихъ какихъ нибудь постороннихъ слушателей,-- но, кажется, я присланъ сюда по одному дѣлу съ вами.
   -- Кѣмъ же? старикомъ?
   -- Нѣтъ, полковникомъ Фермуда.
   -- А къ кому?
   -- Къ одной дамѣ здѣсь въ городѣ. Къ какой-то сеньорѣ Корона.
   -- Корона? Странно! Значитъ, тутъ дѣло идетъ о чемъ нибудь очень пустомъ.
   -- Почемъ знать. Вы не знаете этой дамы?
   -- Развѣ вы подозрѣваете что нибудь дурное? вскричалъ Теха, быстро и недовѣрчиво.-- Я самъ думаю, что полковникъ Фермуда недолюбливаетъ меня, но въ такомъ дѣлѣ онъ вѣрно не захочетъ помѣшать мнѣ, вѣдь онъ очень друженъ съ семействомъ Кастиліи.
   -- Куда вы идете теперь, сеньоръ, и долго ли тамъ пробудете?
   -- Черезъ четверть часа буду обратно. Подождите меня у Гонзалеса.
   -- Хорошо.
   И не говоря болѣе ни слова, Фелипъ пошелъ своей дорогой, а Теха направился въ карцеръ, передъ которымъ стояла толпа народа, смѣясь и болтая о смѣшной сценѣ съ "мнимымъ" генераломъ, толстымъ негромъ.
   Теха колебался съ минуту -- но никто его не зналъ здѣсь, слѣдовательно, опасаться было нечего. Перебѣжчиковъ изъ правительственныхъ войскъ въ революціонныя было довольно, такъ какъ люди дезертировали при всякомъ удобномъ случаѣ. Но чтобъ голубые переходили къ желтымъ, случалось очень рѣдко, въ особенности между простыми солдатами, и поэтому онъ, пройдя мимо кучки офицеровъ, смѣло подошелъ къ солдатамъ.
   -- Куда? спросилъ его караульный.
   -- Принесъ обѣдъ для одного изъ арестантовъ, отвѣчалъ онъ.
   Такъ какъ подобныя посылки случались разъ двадцать въ день, то часовой тотчасъ же пропустилъ его во дворъ.
   Во дворѣ передъ дверью одного нумера стояла также кучка солдатъ, и каждый изъ нихъ старался заглянуть въ прорѣзанное въ ней отверстіе. Но въ конурѣ было слишкомъ темно и ничего не было видно. Теха отыскалъ тюремщика; тотъ былъ въ самомъ мрачномъ расположеніи духа.
   -- Чортъ возьми! ворчалъ онъ,-- кончатся ли наконецъ эти аресты, или я, ей Богу, дамъ въ ночь убѣжать человѣкамъ двадцати. Конца нѣтъ вѣчному отпиранью и запиранью. Ну что вамъ еще?
   -- Я принесъ обѣдъ одному изъ арестантовъ, сеньоръ.
   -- Ну такъ приходите завтра поутру, а теперь я самъ ѣсть хочу, пробормоталъ тюремщикъ.-- Надоѣла мнѣ эта вѣчная бѣготня.
   Но Теха зналъ, какъ смягчить его. Въ одной рукѣ онъ держалъ ящикъ, а другою сунулъ старику въ руку двѣ серебрянныя монеты.
   -- Эте кому же? проговорилъ тюремщикъ.
   -- Деньги-то вамъ, шепнулъ ему Теха.-- А кушанье для одного бѣдняги посылаетъ генеральша Корона; это, вѣроятно, будетъ его послѣдній обѣдъ. Пожалѣйте его.
   -- Какъ его зовутъ?
   -- Онъ въ тридцать седьмомъ нумеръ.
   -- А!, тотъ! знаю, знаю... наконецъ будетъ и ему конецъ.
   -- Нельзя ли мнѣ поговорить съ нимъ?
   Тюремщикъ покачалъ головой.
   -- Никакъ! проговорилъ онъ.-- Хоть моя должность и собачья, но я не хотѣлъ бы лишиться ее, не имѣя ничего лучшаго. А вѣдь за это меня сейчасъ же въ солдаты. Но приходите завтра рано поутру, передъ восходомъ солнца, и когда его поведутъ, вы навѣрно получите позволеніе поговорить съ нимъ. Если тутъ будетъ генералъ Бруцуаль, онъ допуститъ васъ.
   -- А какъ же мы отдадимъ ему ящикъ?
   -- Сначала мы посмотримъ, что въ немъ есть. Иначе нельзя. Мы только что посадили къ нему другого арестанта, что притащили солдаты. Мнѣ не хотѣлось, да нечего дѣлать.
   Тюремщикъ, говоря такимъ образомъ, взялъ отъ Техи ящикъ и поставилъ его въ полъ около тридцать седьмого нумера. Сумерки были на столько велики, что онъ едва могъ разсмотрѣть вещи и ощупью перебиралъ грязными пальцами кушанье, встряхнулъ двѣ лежавшія бутылки, разломалъ хлѣбъ и, перебравъ все, отворилъ дверь каморки.
   -- Вотъ, сеньоръ, сказалъ онъ, -- вамъ принесли отъ кого-то обѣдъ. Покушайте хорошенько сегодня вечеромъ.
   Арестантъ что-то заговорилъ; но Теха ничего не слышалъ; онъ услышалъ только отвѣтъ тюремщика.
   -- Хотите посмотрѣть, что въ ящикѣ? Да темно, ничего не видать. Вещи все превкусныя и все перевязано красными ленточками. Все это посылаетъ вамъ сеньора Корона. Что же дѣлать! умирать всѣмъ надо. Что вашъ товарищъ лежитъ? Ну и отлично, развязывать его нельзя до завтрашняго утра. Спокойной ночи! Сегодня вечеромъ мнѣ не для чего приносить имъ пищу. На товарища вашего ничего не полагается; а вамъ, до завтрашняго утра, довольно.
   Съ этими словами онъ снова заперъ дверь и пошелъ къ себѣ, не обращая вниманія на Теху. Теха, впрочемъ, не долго оставался и ушелъ, нѣсколько обезпокоенный тѣмъ извѣстіемъ, что Кастилія сидитъ не одинъ. Спросить же, кто сидитъ съ нимъ, онъ не рѣшался, боясь возбудить подозрѣніе.
   Передъ домомъ Гонзалеса онъ встрѣтилъ Фелипа, котораго и ввелъ туда, боясь говорить на улицѣ. Дома онъ шопотомъ передалъ все Жозефу и потомъ обратился къ Фелипу.
   -- Ну теперь, молодецъ, разскажите намъ, какое въ васъ явилось подозрѣніе..
   -- Я не довѣряю Фермудѣ, мрачно отвѣчалъ Фелипъ.-- Вопервыхъ, онъ дурной человѣкъ, потому что въ прошломъ году, онъ разъ велѣлъ такъ избить моего брата, что тотъ пролежалъ цѣлыхъ четыре недѣли и стоналъ отъ боли; а потомъ я знаю, что онъ скупъ; тѣмъ не менѣе, онъ мнѣ далъ пять пенсовъ за то, чтобъ я выполнилъ въ точности его порученіе.
   -- А что это за порученіе?
   -- Письмо къ этой сеньорѣ.
   -- Вы еще не отдали его?
   -- Нѣтъ. Я знаю, что вы хотите помочь бѣдному молодому Кастиліи, а я подозрѣваю, что у Фермуды другія намѣренія.
   -- Можетъ ли это быть?
   -- Когда, по вечерамъ, работники собираются въ гаціенду, то, конечно, господа ихъ не замѣчаютъ, а работники-то все видятъ. Фермуда ухаживаетъ за сеньоритой.
   -- За сеньоритой Розой? вскричалъ Теха, почувствовавъ, какъ кровь прилила ему къ сердцу.
   -- Ну да! Это вѣрно, и она любезна съ нимъ; это видно изъ всего. У отца денегъ много, а у Фермуды -- ничего. Такъ и понятно, что онъ удивляется около такой хорошенькой дѣвушки.
   -- Тѣмъ невѣроятнѣе, чтобъ онъ не употреблялъ всѣхъ усилій спасти ея брата, замѣтилъ Теха.
   -- Почемъ знать! отвѣчалъ Фелипъ, пожимая плечами,-- что васъ онъ не любитъ, это я знаю,
   -- Почему?
   -- По тому, какъ онъ посмотрѣлъ на насъ, когда вы предложили ѣхать сюда.
   -- Но теперь это объяснить легко, отвѣчалъ Теха, -- онъ самъ хотѣлъ имѣть честь помочь арестанту.
   -- Можетъ быть, замѣтилъ Фелипъ, -- но зачѣмъ же онъ сказалъ мнѣ, что пошлетъ меня въ Каракасъ, когда я ѣхалъ уже въ Маракай? Онъ догналъ меня верхомъ, нанялъ мнѣ мула и велѣлъ мнѣ ѣхать сломя голову.
   -- А гдѣ вы оставили своего мула?
   -- Конечно у меня отняли его желтые, но меня догналъ дилижансъ и я сѣлъ къ кучеру на козлы, иначе я былъ бы здѣсь не ранѣе завтрашняго утра.
   Жозефъ стоялъ молча и слушалъ.
   -- Гдѣ у васъ письмо, Фелипъ? спросилъ онъ.
   -- Зашито внизу въ штанахъ. Нельзя быть увѣреннымъ, чтобъ карманы не обшарили, хотя бы изъ-за какой нибудь сигары.
   -- Ну такъ отдайте его по адресу, сказалъ Теха;-- къ счастію оно дойдетъ слишкомъ поздно, и не поможетъ бѣдному Кастиліи, котораго мы спасемъ ранѣе. Въ случаѣ же если планъ намъ неудастся, тогда пусть попытается Фермуда.
   -- Письмо, значитъ, отдать?
   -- Конечно, я не сдѣлаю ничего, что могло бы уменьшить хоть на одну каплю надежду спасти бѣднаго Кастилію.
   -- Покажите письмо, сказалъ Жозефъ.
   -- Вѣдь все равно, распечатать мы его не можемъ, замѣтилъ Теха.
   -- Но все-таки можемъ посмотрѣть; ну, Фелипъ, вѣдь вынуть его когда нибудь надо, а здѣсь въ Каракасѣ осматривать васъ никто не станетъ.
   Фелипъ распоролъ внизу панталоны и досталъ оттуда письмо. Но лишь только Жозефъ взялъ его, какъ съ удивленіемъ воскликнулъ:
   -- Къ сеньорѣ Корона отъ офицера реконквистадоровъ? Эта дама такая подозрительная, что я думаю нашъ добрый Фелипъ правъ, подозрѣвая, что тутъ что-то неладно.
   -- Сеньора Корона? сказалъ Теха;-- развѣ это не та же самая особа, отъ имени которой я носилъ Кастиліи ѣду? Какія у нихъ могутъ быть общія дѣла?
   -- Если вы хотите послушаться моего совѣта, Теха, такъ просто на просто распечатайте письмо. Если оно безвредно, то Фелипъ можетъ сказать, что его на дорогѣ осматривали желтые, нашли письмо и распечатали его. А намъ прочесть письмо необходимо. Послѣ того, что говоритъ Фелипъ, а я знаю его за честнаго человѣка, мнѣ самому это письмо кажется подозрительнымъ. Кто такой этотъ Фермуда?
   -- Полковникъ генеральнаго штаба Рохаса.
   -- Мѣсто видное, но такимъ господамъ, какъ онъ, вѣрить трудно, они всѣ хороши, пока не задѣты ихъ интересы. Я беру отвѣтственность на себя, сказалъ онъ, распечатывая письмо.
   Онъ прочиталъ его и передалъ Техѣ, со словами:
   -- Прочитайте-ка, капитанъ, и узнаете, какъ вашъ товарищъ заботится о васъ.
   Письмо было безъ подписи и заключало въ себѣ слѣдующія слова:
   "Въ то время какъ вы получите эти строчки, въ домѣ Гонзалеса находится шпіонъ -- испанецъ. Онъ хочетъ освободить арестованнаго Кастилію".
   Теха отъ удивленія посмотрѣлъ сначала на Жозефа, потомъ на Фелипа. Послѣдній сказалъ смѣясь:
   -- Почти такъ, какъ я предполагалъ; только еще немножко получше. Я знаю Фермуду; точно также поступитъ онъ и съ голубыми.
   -- И это письмо хотѣли вы отдать? вскричалъ Жозефъ.
   -- Да развѣ можно было предполагать такую подлость?
   -- А почему же нѣтъ? Вѣдь Фелипъ могъ же предполагать, иначе онъ не затрудняясь исполнилъ бы свое порученіе.
   -- Право не знаю, какъ благодарить васъ, Фелипъ, вы спасли меня отъ большихъ непріятностей, сказалъ Теха.
   -- Да и домъ нашъ тоже спасъ отъ бѣды, прибавилъ Жозефъ.-- Неужели вы думаете, Теха, что эти господа удовлетворились бы однимъ вашимъ арестомъ? Навѣрное нѣтъ! Но я не забуду этого, Фелипъ, и вы получите въ десять разъ болѣе, чѣмъ ожидаете. Всего лучше мы сожжемъ это письмо, чтобы оно не попало въ недобрыя руки. Для меня лично этотъ случай важнѣе, чѣмъ вы думаете.
   -- Подождите! вскричалъ Теха, взявъ письмо изъ рукъ Жозефа;-- это слишкомъ драгоцѣнный документъ, и уничтожить его нельзя. Пусть Кастиліи узнаютъ, кто хочетъ вторгнуться въ ихъ семью, и на какую подлость способенъ этотъ человѣкъ.
   -- Однако онъ неглупъ и ловокъ, замѣтилъ Жозефъ.-- Если я не ошибаюсь, онъ хотѣлъ однимъ ударомъ уничтожить и соперника, и главнаго наслѣдника.
   -- Соперника, сеньоръ?
   -- Да, улыбаясь отвѣчалъ Жозефъ;-- когда я спросилъ васъ, желаете ли вы помочь мнѣ спасти Кастилію, вашъ первый отвѣтъ заставилъ меня подозрѣвать нѣчто подобное. Но, Caramba! капитанъ! Что мы переливаемъ тутъ изъ пустого въ порожнее, у насъ есть дѣла поважнѣе! Меня безпокоитъ принесенное вагъ извѣстіе о нашемъ арестованномъ. Хоть бы узнать, кого они къ нему посадили. Если тотъ посаженъ за какой нибудь пустякъ не надолго, то онъ, конечно, помѣшаетъ всякой попыткѣ къ бѣгству, чтобы самому не отвѣтить за это.
   -- Изъ словъ болтавшихъ солдатъ я понялъ, что посаженный -- негръ.
   -- Можетъ быть, солдатъ, тогда есть надежда, что другъ нашъ уговоритъ его дезертировать вмѣстѣ съ нимъ. Намъ же остается только поддержать его въ извѣстное время -- надо караулить между десятымъ и одинадцатымъ часомъ, и дай Богъ, чтобы все удалось.
   У сеньоры Корона собралось дамское общество и болтало о различныхъ новостяхъ и конечно болѣе всего о событіи, имѣющемъ совершиться на слѣдующій день, т. е. о казни шпіона, захваченнаго съ депешами, которыя онъ везъ въ лагерь голубыхъ.
   Всѣ дамы на этотъ счетъ были одного мнѣнія. Правительство этой казнью наносило чувствительный ударъ одной изъ знатнѣйшихъ фамилій въ странѣ, и наносило въ то именно время, когда само дрожало за власть, которой могло лишиться каждую минуту. Несчастный юноша могъ даже не знать, что заключалось въ письмахъ, ему порученныхъ, а что онъ убилъ офицера, то это онъ сдѣлалъ безъ предвзятаго намѣренія, защищаясь отъ нападенія. Сестра его нашла пріютъ у Гонзалеса,-- какая прелестная это дѣвушка.
   -- Гонзалесъ конечно тоже рьяный приверженецъ нашей партіи, замѣтила сеньора Корона, свертывая себѣ папироску; -- но онъ скрываетъ свои убѣжденія.
   -- Это старая, хитрая лисица, замѣтила сеньора Гіерра;-- и я не могла бы довѣрять ему, еслибъ мнѣ пришлось имѣть съ нимъ дѣло.-- Онъ думаетъ только объ одномъ себѣ.
   -- Сынъ его не таковъ, вскричала сеньора Пецъ;-- это славный молодой человѣкъ, вполнѣ преданный дѣлу голубыхъ. Недавно онъ былъ арестованъ, но противъ него не нашли никакихъ уликъ.
   -- Мнѣ хотѣлось бы знать, за что онъ былъ арестованъ? спросила сеньора Корона.
   -- Ну, по какому нибудь подлому доносу, весь городъ теперь кишитъ доносчиками и разной сволочью.
   -- Развѣ молодой Гонзалесъ намѣренъ остаться въ Каракасѣ? А, кажется, онъ говорилъ, что снова уѣдетъ, и очень скоро.
   -- Ну, другъ, смѣясь замѣтила сеньора Пецъ, бросивъ взглядъ на Изабеллу;-- я полагаю, вы знаете, что его держитъ въ Каракасѣ. Не надо быть пророкомъ, чтобы угадать это, и я не думаю, чтобы тутъ была въ чемъ нибудь замѣшана политика.
   -- Въ городѣ совершенно тихо, отвѣчала сеньора Корона, какъ бы не замѣчая намека;-- ровно ничего неслышно. Кажется, ничего рѣшительнаго и не имѣется въ виду.
   -- Ничего не слыхала, отвѣчала сеньора Гіерра.-- Все зависятъ отъ того, какія вѣсти получимъ мы изъ Барцелоны и изъ лагунъ. Вѣрно только то, что Монагасъ хочетъ снова встать во главѣ движенія.
   -- Неужели онъ думаетъ, что народъ проститъ ему убійство депутатовъ? спросила генеральша;-- въ томъ-то и несчастіе нашей партіи, что у насъ нѣтъ человѣка, которому мы могли бы вполнѣ довѣрить свои интересы, сдѣлавъ его своимъ предводителемъ.
   Между тѣмъ вышелъ слуга и доложилъ, что какой-то человѣкъ желаетъ говорить съ сеньорой.
   -- Кто такой? каковъ онъ на видъ? спросила хозяйка дома.
   -- Я не знаю его, сеньора; онъ индѣецъ, въ одеждѣ простого сельскаго работника; вѣрно съ какой нибудь гаціенды.
   -- Меня дома нѣтъ....
   Слуга ушелъ, но вскорѣ возвратился и доложилъ, что незнакомецъ назвалъ себя Тадео, что онъ прійдетъ черезъ полчаса, и просилъ передать объ этомъ сеньорѣ, когда она вернется домой.
   Въ комнатѣ стемнѣло, но свѣчи еще не зажигались. Сеньора, подумавъ нѣсколько секундъ, сказала:
   -- Верните его!-- надо узнать, что ему нужно, вѣрно онъ присланъ ко мнѣ отъ кого нибудь изъ моихъ знакомыхъ.-- Извините меня... я сейчасъ вернусь.
   Она встала, постояла съ минуту у стула, и потомъ быстро вышла въ дверь, которую тщательно за собою затворила.
   Сеньора Гіерра съ удивленіемъ посмотрѣла ей вслѣдъ. Въ комнатѣ было слишкомъ темно, и черты лица сеньоры Корона нельзя было разсмотрѣть. Однакожъ ея замѣшательство не укрылось отъ ея гостей.
   -- Что это съ вашей матушкой, Изабелла? спросила Гіерра.-- Она говорила такимъ страннымъ голосомъ. Кто этотъ Тадео?
   -- Право не знаю, спокойно отвѣчала Изабелла;-- я не знаю никого изъ нашихъ работниковъ по имени Тадео, за исключеніемъ одного молодого парня, что возитъ намъ воду, но не думаю, чтобы это былъ онъ. Вѣрно какой нибудь нищій.
   Между тѣмъ сеньора Корона прошла въ отдаленную комнату, находившуюся въ другомъ концѣ корридора. Тамъ зажгла она лампу и закрыла ставни. Скоро возвратился и слуга. Сеньора Корона нѣсколько пріотворила дверь, чтобы показать гдѣ она, и вскорѣ передъ нею стоялъ Тадео изъ Какао, ярко освѣщенный лампой. Свою шляпу онъ держалъ подъ мышкою и смотрѣлъ на сеньору боязливо и подобострастно, не говоря въ началѣ ни слова.
   -- Тадео, вскричала наконецъ сеньора вполголоса; -- зачѣмъ это вы пришли? Откуда? изъ Соледада?-- развѣ онъ умеръ?
   Тадео тихо покачалъ головою.
   -- Сеньора, шопотомъ заговорилъ онъ,-- я совершилъ когда-то преступленіе, но искупилъ его, какъ только могъ искупить человѣкъ, и надѣюсь, что Господь уже простилъ меня.
   -- Но какъ попали вы въ Каракасъ?
   -- Вотъ уже семь лѣтъ, сеньора, продолжалъ индѣецъ, -- какъ я живу здѣсь, около Каракаса, въ Какао, и нога моя еще не переступала вашего порога, -- теперь же необходимость принуждаетъ меня, болѣе для него, потому что самъ я удовольствовался бы хлѣбомъ и водою.
   -- Для него?-- такъ онъ у васъ? спросила старуха, и лицо ея покрылось смертельною блѣдностью.
   -- Онъ у меня, и былъ у меня всѣ эти годы, и я заботился о немъ, какъ о родномъ отцѣ.
   -- Я слышала, что онъ умеръ...
   -- Когда онъ простился съ вами и возвратился изъ вашего дома, у него сдѣлались страшныя судороги и онъ лежалъ нѣкоторое время безъ чувствъ; мы думали, что онъ умеръ. Но онъ оправился, хотя оправился только тѣлесно, а умъ его, страдавшій иногда и прежде, по-прежнему разстроенъ. Онъ совершенно помѣшанный.
   -- И знаетъ онъ, что я тутъ недалеко?
   -- Онъ вовсе ничего не знаетъ, не знаетъ даже имени своего, называетъ себя Пердидо и не отвѣчаетъ на другое имя.
   -- Зачѣмъ же вы пришли теперь ко мнѣ?... Вѣдь тогда я дала вамъ много денегъ. Вѣдь у васъ нѣтъ недостатка ни въ чемъ?
   Индѣецъ не сейчасъ отвѣтилъ на вопросъ.
   -- Жена моя умерла въ Соледадѣ, началъ онъ наконецъ; -- потомъ я познакомился съ хорошей и честной дѣвушкой, переѣхавшей съ своими родителями изъ Каракаса въ Ангостуру. Я женился на ней для того, чтобы у ребенка моего была мать, но она не могла переносить климата Ориноко, она все хворала лихорадкой, и наконецъ, когда ребенокъ нашъ умеръ, такъ стала скучать о своей родинѣ, что я уступилъ наконецъ ея просьбамъ и переселился сюда въ сосѣдство. Я продалъ свое имѣньице въ Соледадѣ, и пріѣхалъ сюда съ женой и имъ. Здѣсь, въ Какао, я купилъ немного земли.
   -- А знали ли вы, что я живу здѣсь?
   -- Года четыре тому назадъ я встрѣтилъ васъ разъ здѣсь въ городѣ. Вы не замѣтили меня, но я тотчасъ же узналъ васъ, и услышалъ, что вы живете здѣсь подъ именемъ сеньоры Корона съ вашей дочерью. Это маленькая Мануэла?
   -- Нѣтъ, отвѣчала старуха хриплымъ голосомъ.-- Мануэла... умерла... а молодая особа, что живетъ у меня, моя пріемная дочь, ее зовутъ Изабеллой... но что хотѣли вы сказать мнѣ?
   -- Я неохотно пришелъ въ городъ, продолжалъ индѣецъ смущеннымъ голосомъ;-- хотя я и зналъ, что вы живете здѣсь, но не безпокоилъ васъ; но теперь мнѣ ничего не оставалось больше дѣлать. Вы знаете, что происходитъ въ странѣ; прилежаніемъ и бережливостью я постоянно избѣгалъ нужды; но теперь меня совершенно раззорили. Они увели у меня послѣднюю корову со двора, послѣдній сахарный тростникъ сняли съ поля. Огородъ мой опустѣлъ, а старикъ, до сихъ поръ жившій такъ спокойно, что я могъ работать беззаботно, становится день ото дня все хуже и хуже, такъ что его нельзя оставить одного ни на одинъ день.
   Тадео замолчалъ... Грудь его тяжело поднималась... Онъ едва дышалъ и наконецъ тихо продолжалъ:
   -- То, чего я давно боялся, случилось... мнѣ нечѣмъ больше жить... нечѣмъ даже содержать его, а работы нѣтъ, потому что какой хозяинъ захочетъ обработывать поле, которое солдаты отнимутъ отъ него тотчасъ подъ пастбище. Теперь рѣшайте, что вамъ дѣлать... взять ли старика въ городъ, или...
   -- Вы знаете наше условіе, вскричала сеньора, быстро вскакивая.
   -- Я знаю его, быстро проговорилъ индѣецъ;-- и соблюдалъ его, пока было возможно, не столько изъ боязни вашихъ угрозъ, сколько изъ любви и благодарности къ несчастному.
   -- А какъ выражается его помѣшательство?
   -- До сихъ поръ онъ жалѣлъ только о своемъ ребенкѣ, своей маленькой Мануэлѣ, и былъ очень покоенъ, но теперь его преслѣдуетъ другая новая мысль. Онъ видѣлъ столько солдатъ, наслушался барабана и трубъ и вообразилъ, что народъ хочетъ избрать его въ президенты. Онъ часто говоритъ, что нынѣшній президентъ держитъ взаперти его Мануэлу и что ему надо идти, чтобы освободить ее.
   Сеньора не сводила глазъ съ индѣйца и рука ея, которой она опиралась на столъ, дрожала.
   -- А если онъ убѣжитъ? прошептала она наконецъ едва слышно.
   -- Теперь этаго опасаться еще нельзя, отвѣчалъ индѣецъ;-- въ окнахъ его комнаты желѣзныя рѣшетки, а къ дверямъ я придѣлалъ желѣзные запоры. Пока я буду имѣть свой домъ и землю, я ручаюсь за него. Да онъ и не уйдетъ отъ насъ; но нужда такъ одолѣла насъ, что я буду принужденъ продать свое имѣньице за какую бы то ни было цѣну, и что тогда дѣлать -- не знаю.
   -- Сколько вамъ надо? беззвучно проговорила старуха.
   -- О Господи, очень немного; чтобы было только чѣмъ жить и не голодать, а для этого у насъ въ странѣ нужно немного; вѣдь скоро наступятъ лучшія времена.
   Сеньора Корона твердо и рѣшительно подошла къ своему письменному столу и достала оттуда свертокъ мексиканскихъ долларовъ и небольшую скляночку. Свертокъ она подала индѣйцу.
   -- Вотъ, Тадео, деньги для васъ... купите себѣ что нужно. Терпѣть недостатковъ вы не должны, пока у меня будетъ что нибудь, а теперь еще я могу дѣлиться съ вами. Ему тоже я хотѣла бы помочь. Недавно докторъ далъ мнѣ сильнаго средства, очень помогающаго отъ судорогъ. Если съ нимъ опять случится припадокъ, то вылейте ему остатки -- тутъ только нѣсколько капель -- въ чашку кофе или въ рюмку съ водкой и пусть выпьетъ. Не разбейте склянки. Если это лекарство ему поможетъ, приходите опять ко мнѣ и я дамъ вамъ еще.
   -- Вы дѣйствительно думаете, что оно поможетъ ему, сеньора?
   -- Мнѣ самой оно очень помогло, но только дайте ему все, что есть въ пузыркѣ -- тутъ нѣтъ и двадцати капель. Половина же этой порціи еще больше взволнуетъ его.
   -- А деньги всѣ для меня?
   -- Всѣ... и вы получите еще, когда истратите ихъ. Вы слуга вѣрный и честно сдержали свое слово, но молчали ли вы?
   -- Кажется, я доказалъ, что умѣю молчать. Да и похожъ ли я на болтуна?
   -- Хорошо, теперь идите. Нельзя оставлять несчастнаго такъ долго одного. Купите въ городѣ припасовъ, захватите также бутылки двѣ вина. Вино и вамъ и ему полезно. А вотъ, Тадео, выпейте стаканчикъ моего вина; это чистое и крѣпкое вино, оно укрѣпитъ васъ.
   Она налила ему изъ графина полстакана. Онъ выпилъ и пріятная теплота огнемъ пробѣжала у него по жиламъ.
   -- Давно, давно не пилъ я вина, прошепталъ онъ; -- Богъ да наградитъ васъ, сеньора. Въ душѣ, можетъ быть, я часто бывалъ несправедливъ къ вамъ, теперь я вижу, что вы не желаете никому зла, Богъ да наградитъ васъ.
   -- И вы тотчасъ же идете обратно въ Какао?
   -- Черезъ часъ я дома -- что мнѣ дѣлать здѣсь въ большомъ городѣ. Прощайте!
   Индѣецъ, почтительно поклонившись, вышелъ, и, сеньора Корона слышала, какъ за нимъ затворилась дверь и какъ онъ пошелъ по улицѣ ровными шагами. Сама же она осталась въ какомъ-то оцѣпененіи на старомъ мѣстѣ, и только тяжело поднимавшаяся грудь показывала, что она еще жива.
   Но сеньора Корона не принадлежала въ разряду женщинъ, которыя надолго поддаются какому нибудь впечатлѣнію. Холодная, злобная улыбка появилась на ея устахъ, твердою рукою она взяла лампу и пошла къ своимъ гостямъ.
   

IV.
Товарищъ.

   Не желая напрасно потревожить свою мать, сообщивъ ей планъ освобожденія молодого Кастиліи, Жозефъ увѣрилъ ее, что пойдетъ къ одному пріятелю Теха, гдѣ останется долго и, вѣроятно, возвратится домой не ранѣе ночи; гость же ихъ, Теха, надо думать, тамъ и переночуетъ.
   Старая бабушка пристально посмотрѣла на него, когда онъ прощался съ нею, она видимо не повѣрила объясненію причины его ухода, но не сказала ни слова. Она видѣла, что молодые люди о чемъ-то долго шептались, и заключила, что они намѣревались предпринять что-то серьезное; что, впрочемъ, было совершенно понятно: въ то смутное время, въ которое они жили, такимъ молодцамъ, какъ ея внукъ, не слѣдъ было сидѣть дома. Страна требовала ихъ дѣятельности. Не однимъ же старикамъ работать въ завидномъ дѣлѣ обновленія своей страны и спасенія ея отъ гнета произвола и анархіи.
   Теха тщательно осмотрѣлъ мѣстность въ то время, какъ приносилъ извѣстный ящикъ арестованному, и убѣдился, что планъ ихъ не долженъ встрѣтить серьезныхъ затрудненій при его осуществленіи. Двое часовыхъ, поставленныхъ у задней стѣны, стояли довольно далеко одинъ отъ другого; кромѣ того онъ зналъ какъ дурно содержались эти бѣдняги, и что всѣ они почти силою взяты были на службу.
   До смѣны караула конечно дѣлать было нечего, и друзья наши прошлись по улицѣ, съ цѣлію хорошенько осмотрѣть то мѣсто, гдѣ арестантъ долженъ былъ проломать стѣну. Теха надѣлъ военную шапку съ широкимъ золотымъ галуномъ, и такимъ образомъ въ потьмахъ его легко было принять за офицера правительственныхъ войскъ, тѣмъ болѣе, что офицеровъ было такъ много, что солдаты постоянно встрѣчались съ неизвѣстными имъ лицами.
   Въ харчевнѣ, подлѣ карцера, сидѣло еще нѣсколько солдатъ, но была вѣроятность разсчитывать, что до десяти часовъ всѣ они разойдутся по домамъ.
   Молодой Кастилія между тѣмъ лежалъ на своемъ матрацѣ и думалъ горькую думу: чѣмъ-то рѣшится его участь? Ему еще не объявляли смертнаго приговора, но могли объявить каждую минуту.
   Гонзалесъ въ утѣшеніе далъ ему надежду на спасеніе, но сдѣлалъ это вѣроятно для того, чтобы облегчить ему послѣднія минуты. Онъ думалъ о спасеніи, какъ о вещи невозможной... Бѣдная мать его, отецъ, сестры... какъ страшно поразитъ ихъ это извѣстіе! Какъ они мало подготовлены къ такому горю! А самъ онъ... какъ жалко кончитъ онъ жизнь! Смерти онъ не боялся и съ радостію встрѣтилъ бы ее въ борьбѣ за родину... но бороться за свободу ему не приходилось, и не приходилось даже дожить до побѣды своей партіи, -- которой онъ готовъ былъ отдать безраздѣльно всѣ свои молодыя силы,-- дожить до паденія своихъ враговъ.
   Въ это время послышался на дворѣ какой-то шумъ, смѣхъ и крики, въ началѣ мало привлекшіе вниманіе арестанта; но вдругъ онъ услышалъ свое собственное имя, и сталъ со страхомъ прислушиваться. Неужели солдаты пришли за нимъ, неужели его потащатъ, при такихъ крикахъ, на мѣсто казни?
   Дверь его каморки отворилась и онъ, поблѣднѣвъ, какъ полотно, приподнялся съ своего ложа. Но толпа тѣснилась у его дверей, не обращая на него ни малѣйшаго вниманія. Ему пришлось даже отступить къ самой стѣнѣ, вслѣдствіе напора массы, занявшей всю каморку. Только тутъ, при слабомъ свѣтѣ, разглядѣлъ онъ, что солдаты несли какую-то фигуру, которую бросили въ уголъ, на коровью шкуру, еще недавно служившую постелью для Гонзалеса.
   -- Не смѣйте развязывать этого парня, крикнулъ ему тюремщикъ, запирая дверь.
   И снова все стихло, слова въ каморкѣ водворилась темнота.
   Кастилія не могъ разглядѣть, что это за личность стала такъ внезапно его товарищемъ, но въ этомъ приключеніи видѣлъ хоть ту хорошую сторону, что оно отвлекло его отъ мрачныхъ мыслей. Новый арестантъ лежалъ, не шевелясь ни однимъ членомъ, точно мертвый.
   Кастилія снова услыхалъ разговоръ во дворѣ и снова щелкнулъ замокъ его каморки. Тюремщикъ впихнулъ ему ящичекъ, принесенный Техою, и сердце арестанта чуть не разорвалось, когда въ послѣднюю минуту, считая уже себя безвозвратно погибшимъ, ему снова пришла мысль о помощи, о спасеніи. но какъ узнать въ потьмахъ присланъ ли ему условный знакъ -- красная ленточка? Въ потьмахъ ничего но было видно. Онъ попросилъ дать ему, хоть на минуту, огня, но тюремщикъ не согласился. Огня арестантамъ не полагается. Къ счастію, самъ сторожъ удовлетворилъ любопытство Кастиліи.
   -- Вещи присланы все хорошія, сказалъ онъ, уходя, -- и все такъ красиво перевязано красными ленточками.
   "Красными ленточками!" и Кастилія сталъ дрожащими руками ощупывать ящикъ и отыскивать выдвижное дно. Оно дѣйствительно было, было и долото. Но кто его товарищъ, можно ли сообщить ему о своемъ намѣреніи бѣжать?
   -- Кавалеръ! раздался хриплый густой басъ, изъ угла каморки.-- Я слышу, что вамъ принесли обѣдъ! Нѣтъ ли у васъ тутъ чего нибудь напиться? У меня горло пересохло.
   -- Посмотрю, товарищъ, отвѣчалъ Кастилія, славшій поддержать хорошія отношенія съ незнакомцемъ.-- Да, я ощупываю бутылку... вѣроятно съ виномъ. Налить вамъ стаканчикъ?
   -- Да наградитъ васъ Богъ! проговорилъ голосъ,-- и хотя въ сущности вы виновны въ томъ, что я лежу здѣсь, связанный, какъ какой нибудь дикій звѣрь, но виновны невольно; а мнѣ это по дѣломъ.
   -- Я виновенъ, спросилъ Кастилія съ удивленіемъ,-- въ томъ, что васъ сюда заперли?
   -- Да развѣ вы не тотъ Кастилія, котораго будутъ завтра разстрѣливать или вѣшать? Мнѣ кажется, я слышалъ ваше имя тамъ, на дворѣ, отъ этихъ негодяевъ солдатъ.
   -- Да, я и есть тотъ самый, сказалъ Кастилія, тяжело вздохнувъ. Сердце его сжалось отъ грусти.
   -- Я такъ и думалъ, пробормоталъ негръ.-- Иногда въ свѣтѣ бываютъ странныя вещи; но только бы меня развязали, я показалъ бы имъ свои кулаки. Дайте мнѣ глотокъ вина, товарищъ, у меня пересохло въ горлѣ.
   Кастилія откупорилъ бутылку, ощупью отыскалъ стаканъ и наполнилъ его виномъ. Потомъ съ трудомъ отыскалъ голову своего товарища и напоилъ его.
   -- Ахъ! какъ хорошо, чортъ возьми! простоналъ негръ.-- Еще стаканчикъ, товарищъ! Да сдѣлай ты мнѣ одолженіе, развяжи меня. Собаки такъ затянули веревки, что у меня кровь въ жилахъ останавливается.
   -- А если тюремщикъ придетъ, что тогда со мною будетъ? Вѣдь онъ строго запретилъ васъ развязывать.
   -- Будь онъ проклятъ! проворчалъ негръ.-- Только бы мнѣ освободить руки, а тогда пусть онъ лучше не показываетъ сюда своей желтой рожи. Я изомну его, какъ тѣсто.
   -- Ничего намъ не сдѣлать противъ вооруженной силы, отвѣчалъ Кастилія.-- Но вотъ что я вамъ скажу, товарищъ, -- такъ какъ вѣдь мы теперь товарищи по несчастію,-- я развяжу вамъ веревки, чтобъ онѣ не безпокоили васъ; а вы обѣщайте мнѣ не снимать ихъ съ рукъ до девяти часовъ. Сегодня никто къ намъ больше не придетъ; ворота будутъ заперты, сюда никого больше не впустятъ, а къ утру я опять васъ завяжу. Довольны ли вы?
   -- Конечно, пробормоталъ негръ -- большаго я отъ васъ и требовать не могу, да и самъ бы не сдѣлалъ больше для другого. Нельзя ли еще глоточекъ, товарищъ?
   -- Я съ удовольствіемъ раздѣлю съ вами все, что имѣю, проговорилъ Кастилія.-- Богъ знаетъ, понадобится ли еще мнѣ вино.
   Съ этими словами онъ ощупалъ руки негра и отыскалъ узелъ.
   -- Если бы мнѣ хоть одну руку развязали, сказалъ негръ,-- то я никого бы но впустилъ сюда. Да никто и ко посмѣлъ бы придти, ручаюсь вамъ за это, другъ.
   Кастилія улыбнулся.
   -- Въ такомъ случаѣ, ради Бога, лежите спокойнѣе; вѣдь мы все-таки у нихъ въ рукахъ. Такъ! теперь вытаскивайте правую руку, а я налью вамъ вина.
   -- Благодарю покорно, благодарю покорно! шепталъ негръ -- странныя дѣла дѣлаются.на свѣтѣ! Часъ тому назадъ входилъ я въ проклятое гнѣздо, желая подписать адресъ, чтобы васъ повѣсили, а не разстрѣливали.
   -- Боже мой! вскричалъ Кастилія,-- что же такое я сдѣлалъ вамъ?
   -- А теперь, продолжалъ негръ, не отвѣчая на вопросъ,-- именно вы-то и оказываете мнѣ благодѣяніе въ то время, какъ та сволочъ обошлась со мной какъ съ собакой. Еслибъ мнѣ удалось оказать вамъ какую нибудь услугу... Но теперь, пожалуй, ужь будетъ поздно.
   -- Вы принадлежите къ желтымъ? спросилъ Кастилія.
   -- Я принадлежалъ къ нимъ, проворчалъ негръ,-- принадлежалъ душой и тѣломъ; но они сыграли со мною отвратительную штуку и втоптали меня въ грязь. Чортъ возьми! У меня вся жолчь поднимается, когда я вспомню, какъ они обошлись со мною. Но теперь всему конецъ. Надъ такой шайкой я не хочу быть даже генераломъ, чортъ бы меня побралъ, не хочу.
   -- Что же вы хотите дѣлать?
   -- Я хочу перейти къ голубымъ, лишь только встану на свои ноги, и тогда мы посмотримъ, такая ли дрянь Самуилъ Броунъ какъ имъ кажется.
   -- Да что же съ вами случилось, спросилъ Кастилія, начинавшій снова питать надежду, что этотъ случайный товарищъ не только не помѣшаетъ его бѣгству, но даже побѣжитъ вмѣстѣ съ нимъ.
   -- Что со мной случилось, товарищъ? Ну! скрывать мнѣ нечего, и потому я скажу вамъ все. Меня облегчитъ, когда я вылью ядъ, который горитъ во мнѣ.
   -- Да не хотите ли вы еще выпить?
   -- Съ удовольствіемъ. Теперь у меня и руки немного отдохнули. Пресвятая Марія! Еслибъ мнѣ удалось теперь расправиться съ негодяями!
   Онъ опорожнилъ стаканъ, и шопотомъ сталъ разсказывать всѣ приключенія съ того самаго дня, какъ его произвели въ генералы. Онъ заключилъ свой разсказъ клятвой дезертировать при первой возможности.
   Кастилія не совсѣмъ довѣрялъ негру, а потому сталъ осторожно вывѣдывать его мнѣнія; оказалось, что негръ никогда не заботился о политикѣ и былъ преданъ желтымъ только потому, что получилъ отъ нихъ генеральскій чинъ и, при другихъ обстоятельствахъ, служилъ бы имъ до послѣдней капли крови; но развѣ подобное обращеніе позволительно съ какимъ бы то ни было генераломъ? А съ нимъ обращались такъ всѣ, начиная съ военнаго министра до послѣдняго солдата. Этого перенести онъ никакъ не могъ и потому рѣшился отомстить, перейдя на службу къ голубымъ.
   Рѣшенію этому, можетъ быть, отчасти способствовало и то, что онъ, благодаря своему генеральскому патенту, воспользовался въ Каракасѣ относительно широкимъ кредитомъ. Какъ же ему теперь заплатить всѣ долги? Да и кромѣ того, куда дѣлся его патентъ? Чѣмъ докажетъ онъ теперь свое генеральское достоинство? Патента больше не было, и если онъ останется у желтыхъ, то будетъ опять простымъ солдатомъ.
   Тутъ Кастилія нашелъ возможнымъ сообщить ему о своемъ планѣ побѣга. Въ случаѣ помощи съ его стороны, онъ обѣщалъ ему выхлопотать приличное положеніе въ арміи реконквистадоровъ и въ особенности акуратное полученіе жалованья. Самуилъ Броунъ съ восторгомъ согласился на предложеніе.
   Но какъ же уйти? Не надо ли Самуилу выломать дверь? Въ нѣсколько минутъ онъ сорветъ ее съ петель.
   Кастилія объяснилъ ему, какъ безумно такое предпріятіе, что, при малѣйшемъ шумѣ, они будутъ окружены цѣлой ротой солдатъ съ заряженными ружьями, и тогда имъ ужь никакъ не удастся бѣжать.
   -- А какъ же иначе?
   Молодой Кастилія сообщилъ ему свой планъ, не скрывъ, что онъ не лишенъ опасности.
   -- Опасности? со смѣхомъ проговорилъ негръ, сжимая отъ восторга свои гигантскіе кулаки.-- Ахъ! кабы мнѣ попался подъ руку хоть одинъ негодяй, или хоть цѣлая куча ихъ, вы увидали бы, какъ я расправился бы съ ними! Но какимъ же инструментомъ мы проломаемъ стѣну? Со мною нѣтъ даже перочиннаго ножика.
   Кастилія выдвинулъ ящикъ и досталъ изъ него узкое, но крѣпкое долото, которое и положилъ въ руку негра.
   -- Годится это?
   -- Чортъ возьми! вскричалъ шопотомъ негръ.-- Теперь я не безоруженъ, и будь я проклятъ, если пропущу хоть одного негодяя, не сорвавъ ему головы. Инструментъ отличный и какъ разъ для этой работы. Не начать ли намъ тотчасъ?
   -- Теперь мы все испортимъ. Теперь еще каждую минуту можетъ прійдти тюремщикъ, и если онъ застанетъ насъ за этой работой, то мы пропали. Дайте-ка мнѣ долото, другъ, я спрячу его на старое мѣсто, пока нельзя будетъ начать работу.
   -- Скорѣе я позволю себя изрѣзать, чѣмъ отдамъ долото. Нѣтъ, товарищъ, довѣрьте мнѣ его: оно въ хорошихъ рукахъ. Если бы они теперь вздумали придти за вами, то имъ сначала надо убить меня. Смѣшно здѣсь только то, прошепталъ онъ, смѣясь,-- что настоящій генералъ желтыхъ изъ всѣхъ силъ хлопочетъ въ пользу голубыхъ. Но это не моя вина, а вина желтыхъ. Пусть они за нее и отвѣчаютъ. Теперь ничего не бойтесь, товарищъ. Сегодня ночью они не возьмутъ кожу, подъ которую я спрячу долото, да я бы и не отдалъ ее. Я буду ждать терпѣливо. Вамъ не придется жаловаться на меня. Когда наступитъ время, вы скажете мнѣ, и тогда увидите, какъ ловко я пробью стѣну. Ремесло каменьщика было всегда моею страстью, и во всей Венецуэлѣ вы не нашли бы себѣ лучшаго помощника.
   Пробило восемь часовъ, оставалось еще два томительныхъ часа. Негръ хотѣлъ не засыпать, но это было очень трудно для него, вслѣдствіе выпитаго имъ вина и волненія, утомившаго его. Отъ вытянулся на коровьей кожѣ и, съ дѣтства привыкшій къ такой постели, скоро крѣпко заснулъ и громко захрапѣлъ. Кастилія не безпокоилъ его, въ томъ предположеніи, что если тюремщикъ будетъ проходить мимо и услышитъ храпѣніе, то никакъ не подумаетъ, что такъ храпѣть можетъ человѣкъ, приготовляющійся къ побѣгу. Самъ же онъ не могъ успокоиться отъ волненія. Цѣлые полчаса онъ считалъ минуты по своему пульсу, и почти могъ опредѣлить, когда начнутъ снова бить часы.
   Наконецъ до девяти часовъ осталось не болѣе получаса. Во все это время никто не приходилъ осматривать ихъ. Онъ рѣшился разбудить негра, чтобы тотъ не былъ соннымъ, и потому положилъ ему на плечо руку. Но у Самуила Броуна сонъ былъ крѣпокъ, и, чтобы разбудить его, надо было средство посильнѣе. но какъ Кастилія ни толкалъ его, онъ добился только, что тотъ пересталъ храпѣть. Молодому человѣку пришло даже въ голову дать ему спать, а пытаться бѣжать одному.
   Осторожно вытащилъ онъ изъ подъ негра долото, и сталъ ощупывать стѣну. Какъ ни втыкалъ онъ долото, но кромѣ маленькихъ кусочковъ не могъ ничего отломать, а между тѣмъ потъ такъ съ него и капалъ. Онъ проработалъ цѣлыхъ полчаса и ничего не сдѣлалъ. На улицѣ вѣроятно стояли его спасители и не могли, не смѣли ему помочь, въ то время, какъ ружья были уже заряжены, чтобы лишить его жизни!
   Дрожъ пробѣжала у него по всему тѣлу, его охватилъ неизвѣстный ему до сихъ поръ ужасъ и онъ, наклонившись къ негру, сталъ толкать его изо всей мочи и шептать ему на ухо: "Вставайте, вставайте, время уходитъ. Ради Бога, или мы пропали!"
   Самуилъ проснулся и вскочилъ. Онъ съ трудомъ приходилъ въ себя, но вспомнилъ, что у него было оружіе и, ощупывая вокругъ себя, вскричалъ: Гдѣ долото... что у меня?..
   Кастилія зажалъ ему ротъ.
   -- Тише, ради Бога тише, вотъ... вотъ оно, другъ, берите его и помогите мнѣ, стѣна такъ крѣпка, что я не могу пробить ее.
   Негръ едва понималъ слова Кастиліи, онъ еще почти спалъ и ему надо было время, чтобы очнуться. Но почувствовавъ въ рукѣ долото, онъ вмѣстѣ съ этимъ вспомнилъ, что надо было дѣлать.
   -- Чортъ возьми, тихо прошепталъ онъ, -- кажется, я уснулъ. Который теперь часъ, товарищъ?
   -- Сейчасъ пробьетъ десять. Стѣна очень крѣпка, мы не скоро пробьемъ ее.
   -- Ну, смѣясь сказалъ негръ, протирая глаза,-- этого не бойтесь. Не осталось ли тамъ чего нибудь въ бутылкѣ?
   -- Вотъ, берите, сказалъ Кастилія, подавая ему бутылку.
   Самуилъ встряхнулъ ее и приложилъ къ губамъ, послѣ чего точно пріобрѣлъ новыя силы и энергію.
   -- Ну, теперь за работу, прошепталъ онъ, и вставъ на колѣни, онъ началъ не такъ, какъ Кастилія, тыкать куда цопало долотомъ, а осторожно ощупалъ стѣну и выискалъ мѣсто откуда слѣдовало начать работу.
   -- Чортъ возьми! вы ужь тутъ кое-что нацарапали, ну а теперь я примусь.
   Болѣе онъ ничего не сказалъ, и Кастилія слышалъ только легкій шорохъ, что заставило сердце его сильно забиться, такъ какъ ему пришло въ голову, что товарищъ его работаетъ не успѣшнѣе его. Вдругъ что-то надломилось и негръ, смѣясь, проговорилъ:
   -- Мошенники, вмѣсто извести наложили песку, камни сами вылѣзаютъ. Вотъ вамъ первый, другъ,-- положите его тамъ въ уголъ, чтобы онъ намъ потомъ не мѣшалъ.
   -- Да какъ это вамъ удалось его вынуть? спросилъ Кастилія;-- я считалъ это невозможнымъ.
   -- А другіе сами лѣзутъ, только дотронешься долотомъ. Если затрудненіе въ стѣнѣ, то черезъ десять минутъ мы будемъ на свободѣ -- вотъ еще одинъ.
   Въ это время часы пробили десять, и заключеннымъ показалось, что теперь они слышатъ на улицѣ бряцаніе оружія.
   Негръ на минуту пріостановилъ свою работу; но услыхавъ, что снова наступила тишина, онъ съ новыми силами принялся пробивать стѣну. Камни вынимались одинъ вслѣдъ за другимъ, такъ что образовалась большая дыра. Оставалось начать пробивать наружный слой стѣны, гдѣ также было трудно вынуть первый камень, тѣмъ болѣе, что работники не знали навѣрное, куда выходила эта стѣна. Но нельзя было уже терять времени, слѣдовало работать скорѣе, и Самуилъ, тщательно осмотрѣвъ стѣну, убѣдился, что теперь они пробьются до улицы. Если бы ихъ открыли, то прежде всего надо было бы выскочить и пробиваться силой.
   Вездѣ было тихо, и когда пробило четверть одинадцатато, негру удалось тихо вынуть первый камень въ наружной стѣнѣ. Просунувъ въ отверстіе руку, онъ почувствовалъ свѣжій ночной воздухъ и убѣдился, что болѣе нѣтъ препятствій. Онъ приступилъ къ работѣ еще усерднѣе.
   Скоро отверстіе было такъ велико, что въ него могъ пролѣзть уже Кастилія; но для плечъ негра оно было еще узко. Камни они валили теперь безъ всякой предосторожности, куда попало, и въ каморку уже падалъ свѣтъ отъ недалеко стоявшаго фонаря.
   Негръ осторожно высунулъ голову въ отверстіе, чтобъ посмотрѣть, нѣтъ ли кого на улицѣ и вдругъ со страхомъ снова спряталъ ее. Шагахъ въ десяти отъ отверстія, онъ увидалъ часового съ ружьемъ и около него еще двухъ какихъ-то человѣкъ. Онъ наклонился къ Кастиліи и тихо прошепталъ:
   -- Вы знаете дорогу, куда намъ надо бѣжать?
   -- Сначала налѣво, такъ какъ направо, на площади, очень много солдатъ.
   -- А какъ разъ налѣво-то стоитъ караульный и съ нимъ еще двое мужчинъ.
   -- Это вѣрно друзья; или вы думаете, что кто нибудь слышалъ нашу работу? нетерпѣливо спросилъ Кастилія, у котораго сердце билось такъ сильно, что онъ не могъ говорить.
   Негръ ничего не отвѣчалъ; ему надо было вынуть еще нѣсколько камней, чтобъ имѣть возможность выскочить. Онъ со страхомъ остановилъ работу, потому что какая-то фигура проходила у самаго отверстія.
   -- Вылѣзайте! торопилъ его Кастилія, уже невладѣвшій собою отъ волненія;-- здѣсь вѣдь мы не можемъ защищаться; надо вылѣзть на свободу; пустите меня впередъ.
   -- Чортъ возьми! пробормоталъ негръ, -- вы правы; здѣсь мы точно въ западнѣ... Впередъ!
   И держа крѣпко долото въ рукѣ, онъ высунулъ въ отверстіе ногу, потомъ просунулъ голову и однимъ прыжкомъ очутился на улицѣ, куда вслѣдъ за нимъ выскочилъ и Кастилія съ кинжаломъ въ рукѣ.
   

V.
Бѣгство.

   Жозефъ и Теха, выйдя изъ дома Гонзалеса, пошли но той части города, по которой предполагалось, въ случаѣ удачи, бѣжать Техѣ съ Кастиліей. По городу ходило очень мало патрулей, и первый пикетъ они могли встрѣтить только на большой дорогѣ. Втеченіе ночи имъ необходимо было добраться до какой нибудь гаціенды и тамъ спрятаться, или, взявъ проводника, тотчасъ же ѣхать далѣе.
   Оба друга забрали съ собою револьверы какъ для себя, такъ и для Кастиліи. Они не сомнѣвались, что Кастилія получилъ долото; но не знали, кто былъ товарищемъ его заключенія, и не воспротивится ли онъ бѣгству.
   Тихо ходили они, послѣ десяти часовъ, вдоль улицы. Въ харчевнѣ сидѣло еще нѣсколько солдатъ, а часовой, увидавъ позументъ на фуражкѣ Техи, отдалъ даже ему честь. Они остановились на томъ мѣстѣ, гдѣ, по ихъ разсчету, долженъ былъ находиться нумеръ Кастиліи и стали закуривать сигары. При этомъ Жозефъ приложился ухомъ къ стѣнѣ и тотчасъ услыхалъ, что заключенные ее просверливаютъ.
   По площади проѣзжалъ верхомъ какой-то офицеръ мелкой рысью. Когда онъ поровнялся съ нашими пріятелями, Теха отдалъ ему честь, на что тотъ едва обратилъ вниманіе и проѣхалъ мимо.
   Часовой, предполагая, что Теха офицеръ ихъ арміи, спокойно прошелъ мимо него.
   -- Они работаютъ однако быстро, говорилъ Жозефъ, проходя мимо стѣны; -- смотрите! въ это отверстіе кажется уже можетъ пролѣзть человѣкъ.
   -- Вотъ идетъ еще часовой. Пусть онъ пройдетъ, а мы прикроемъ пока это мѣсто. Другой часовой, кажется, остался на мѣстѣ. Можетъ быть, все удастся легче, чѣмъ мы думали.
   Тихо пошли они на встрѣчу часовому. Въ дверяхъ харчевни стояли еще двѣ темныя фигуры, изъ которыхъ одна вошла въ комнаты, а другая пошла вдоль улицы.
   Часовой былъ уже недалеко, Теха зажегъ спичку, какъ будто желая закурить сигару. При этомъ онъ звякнулъ саблей о мостовую. Если бы караульный прошелъ мимо стѣны, онъ непремѣнно замѣтилъ бы отверстіе, потому что Теха слышалъ даже, какъ заключенные шептались.
   -- Здравія желаю, сеньоры! сказалъ часовой, намѣреваясь пройти мимо.
   -- Товарищъ! сказалъ Теха, подходя къ нему и удерживая его за руку; -- хотите заработать сегодня сотню пезосовъ и стать вольнымъ человѣкомъ?
   -- Чортъ возьми! конечно хочу, смѣясь отвѣчалъ солдатъ, все еще думавшій, что онъ говоритъ съ своимъ офицеромъ; -- но какъ же, сеньоръ? Давно ужь я не видѣлъ и сотни реаловъ.
   -- Хотите бѣжать со мною?
   -- Дезертировать?-- Куда?
   -- Все равно, за городъ, -- куда нибудь, гдѣ нѣтъ войны -- вотъ вамъ задатокъ.
   И онъ положилъ солдату въ руку нѣсколько долларовъ, на которые тотъ смотрѣлъ съ удивленіемъ, когда вдругъ услышалъ какой-то странный шумъ.
   По другую сторону на улицѣ, какъ разъ въ это время, шелъ другой часовой.
   -- Тутъ у насъ хотятъ бѣжать два арестанта, шепнулъ ему Теха; -- счастье у васъ въ рукахъ, товарищъ, сто пезосовъ и хорошій мулъ. Одинъ изъ арестантовъ сынъ богатыхъ родителей.
   -- Чортъ возьми! вскричалъ другой солдатъ, черезъ улицу, увидавъ вдругъ, что изъ стѣны вылѣзаетъ темная фигура, но не различая вполнѣ, что это такое.
   Въ концѣ улицы показался еще солдатъ, подходившій тихими шагами, но непонимавшій хорошенько, что тутъ дѣлается.
   -- Дьяволъ! въ страхѣ вскричалъ солдатъ, котораго держалъ за руку Теха, когда вдругъ подлѣ него поднялась громадная фигура негра. Если бы ему и хотѣлось уступить искушенію, то онъ не могъ, потому что по другую сторону улицы стоялъ свидѣтель.
   Но негръ прекратилъ его колебанія, онъ схватилъ лѣвой рукой ружье, а правою такъ ударилъ его долотомъ по головѣ, что тотъ упалъ не пикнувъ.
   -- Идемъ! вскричалъ Самуилъ, обращаясь къ Кастиліи.
   Солдатъ, бывшій на другой сторонѣ улицы, замѣтилъ, что тутъ дѣлается что-то необыкновенное и подскочилъ къ группѣ, но Жозефъ не далъ ему опомниться и такъ хватилъ его, что тотъ упалъ на мостовую, и не двигался, точно мертвый.
   -- Это что такое? крикнулъ тутъ третій солдатъ, шедшій въ концѣ улицы, и пустившійся бѣжать къ мѣсту приключенія, куда, кромѣ того, выскочилъ изъ харчевни еще одинъ солдатъ.
   Часовой хотѣлъ стрѣлять, но увидавъ въ группѣ человѣка съ ружьемъ, побоялся убить товарища. Подбѣжавъ, онъ увидѣлъ отверстіе въ стѣнѣ и двухъ товарищей, лежавшихъ на землѣ, тутъ же онъ замѣтилъ серебряный долларъ, подлѣ другой, недалеко еще два -- доллары вѣдь не часто валяются на улицѣ, -- но убитый былъ его товарищъ.
   -- Бьютъ! крикнулъ онъ изо всей силы и выстрѣлилъ, но на воздухъ, чтобы подать сигналъ, а не въ бѣгущихъ, между которыми онъ замѣтилъ офицера, вѣроятно, бросившагося въ догоню за бѣглецами. Подбирая деньги, онъ, конечно, потерялъ не мало времени.
   Четыре бѣглеца пробѣжали, между тѣмъ, улицу; въ концѣ ея солдатъ хотѣлъ загородить имъ дорогу, но увидавъ револьверъ, быстро отскочилъ въ сторону. На площади караулъ хватился за ружья, но бѣглецовъ простылъ и слѣдъ.
   Жозефъ бѣжалъ подлѣ Кастиліи.
   -- Да поможетъ вамъ Богъ, сказалъ онъ ему,-- избѣгнуть послѣдней опасности, -- вотъ возьмите револьверъ, на случай, если вамъ придется защищаться.
   -- Какъ мнѣ благодарить васъ?-- Но какой же дорогой бѣжать мнѣ теперь?
   -- Съ вами будетъ вѣрный другъ, капитанъ Теха, пріѣхавшій съ лагунъ; онъ можетъ сообщить вамъ все о вашихъ родныхъ. Сестра ваша у насъ -- скоро я привезу ее къ вамъ. Теперь направо -- тутъ приготовлены для васъ лошади, -- а потомъ поѣзжайте что есть духу.
   -- Стой! кто идетъ? крикнулъ ночной сторожъ, стоявшій у дома.
   -- Свобода! проговорилъ негръ, и при этомъ такъ хватилъ его, что тотъ свалился на землю, какъ снопъ.
   Направо былъ домъ, гдѣ были приготовлены осѣдланныя лошади для бѣглецовъ; ихъ было только двѣ.
   -- Вы тоже возьмете лошадь, товарищъ, крикнулъ Кастилія негру, когда они вошли во дворъ.
   -- Лошадь? смѣясь спросилъ Самуилъ Броунъ;-- чтобы съ трехъ шаговъ переломить ей спину? Меня не выдержитъ ни одна лошадь, но за то ноги у меня хорошія. Поспѣвайте только вы за мною, тогда все будетъ хорошо.
   И, не дожидаясь товарищей, онъ пустился скорымъ шагомъ вдоль улицы и скоро изчезъ на поворотѣ.
   Теха и Кастилія въ одинъ мигъ сѣли на лошадей и подковы застучали о мостовую. Жозефъ заперъ ворота и остановился послушать, какъ побѣжитъ погоня за бѣглецами.
   Дѣйствительно, черезъ нѣсколько минутъ въ улицѣ послышались торопливые шаги и громкій говоръ людей, спорившихъ о томъ, по какой дорогѣ скрылись бѣглецы.
   -- Они поворотили направо, кричалъ одинъ; -- они хотѣли только обмануть насъ.
   -- Чортъ бы побралъ ихъ! вскричалъ другой, -- они бѣгутъ прямо въ горы, можете быть увѣрены въ этомъ. Стрѣляйте, чтобъ караулъ выходилъ. Вѣдь я давно говорю вамъ это.
   Тутъ, недалеко отъ воротъ, гдѣ стоялъ Жозефъ, раздалось нѣсколько выстрѣловъ.
   -- Намъ бы надо бѣжать по другой улицѣ; а вы не слушались. А тутъ они вовсе не проходили. Негръ-то вѣдь также ушелъ съ нимъ.
   -- Ну его къ дьяволу! Главное то, что ушелъ арестантъ, котораго хотѣли завтра разстрѣливать. Бруцуаль задастъ теперь всѣмъ. Слава Богу, что я тутъ ни въ чемъ не виноватъ.
   Голоса удалились. Очевидно, что ищущіе ждали какого нибудь знака изъ-за города, и недождавшись его, продолжали поиски довольно вяло.
   Содержатель лошадей стоялъ подлѣ Жозефа.
   -- Провалиться бы всѣмъ этимъ желтымъ канальямъ, ворчалъ онъ, -- ну, авось скоро кончится ихъ царство, и голубые расправятся съ ними, какъ слѣдуетъ. Бездѣльники, кровопійцы! Они свели у меня со двора семь моихъ лучшихъ лошадей, и не заплатили ни одной копѣйки. Это они называютъ править страной.
   -- Какъ вы думаете, другъ, проберусь ли я теперь до дому?
   -- Если вы хотите, чтобъ васъ взяли и посадили, попробуйте. Тогда я, можетъ быть, лишусь и двухъ остальныхъ лошадей, но если вы послушаетесь благоразумнаго совѣта, то ложитесь здѣсь у меня и спите, пока не взойдетъ солнышко.
   -- Кажется, вы правы. Они подняли весь гарнизонъ на ноги и вывели кавалерію.
   По мостовой раздался топотъ нѣсколькихъ всадниковъ, скакавшихъ вдоль улицы. Какъ вихрь они пронеслись мимо дома содержателя лошадей и, доѣхавъ до угла улицы, раздѣлились на двѣ партіи. Затѣмъ все смолкло и Жозефъ съ содержателемъ не знали, продолжали ли солдаты преслѣдованіе, или воротились домой.
   Жители города, хотя и слышали стрѣльбу и бѣготню, но не обратили на нихъ никакого вниманія. Только одинъ человѣкъ въ городѣ ходилъ взадъ и впередъ по двору и потиралъ себѣ, отъ удовольствія, руки. Это былъ тюремщикъ карцера!
   Сначала, когда солдаты, ворвавшись къ нему, объявили, что у него ушли два арестанта, онъ конечно очень испугался и затрясся всѣмъ тѣломъ, думая, что вслѣдствіе такого побѣга, онъ самъ будетъ арестантомъ. Но осмотрѣвъ всѣ нумера и увидѣвъ, что проломъ сдѣланъ съ наружной стороны, онъ просіялъ отъ удовольствія, зная, что его ни въ чемъ обвинить нельзя. Отвѣчать за то, что къ такому важному арестанту посадили негра, онъ не могъ, такъ какъ это было сдѣлано противъ его воли, по приказанію караульнаго офицера. Что же произошло на улицѣ, то опять-таки до него не касалось. А долото, которымъ была пробита стѣна и которое, къ несчастью, оставило слѣды на камняхъ, конечно было принесено съ собою негромъ. Негра же ему не позволили осмотрѣть и велѣли оставить связаннымъ до утра, до особаго приказанія.
   Тюремщикъ прежде всего схватился за ящикъ, присланный Жозефомъ; онъ увидалъ въ немъ двойное дно и потому немедленно разломалъ ящикъ и сжегъ. Эту тайну онъ зналъ только одинъ, и, боясь наказанія, конечно никому не проговорился о ней.
   -- Надо было предвидѣть, что это случится, шепталъ онъ, разламывая ящикъ.-- А какъ толкнулъ меня проклятый негръ, когда его сажали! Но онъ, можетъ быть, опять попадется мнѣ въ руки, а его-то я непремѣнно узнаю: въ этомъ онъ можетъ быть увѣренъ.
   

VI.
Два семейства.

   Съ восходомъ солнца Жозефъ отправился домой. Онъ нарочно прошелъ по той улицѣ, гдѣ былъ карцеръ, и еще на углу замѣтилъ толпу народа, стоявшаго передъ отверстіемъ въ стѣнѣ и толкующаго о приключеніяхъ послѣдней ночи.
   Какъ прохожій, онъ вмѣшался въ толпу и спросилъ, что тутъ случилось. Всѣ радовались, что шпіонъ голубыхъ удралъ, хотя не высказывали это прямо. Жозефъ услышалъ тутъ, съ различными прибавленіями, свои собственныя приключенія послѣдней ночи.
   Народъ разсказывалъ, что въ эту ночь въ городъ пробрался цѣлый отрядъ голубыхъ, Они проломали стѣну, убили часовыхъ, съ торжествомъ отправились съ освобожденными и счастливо избавились отъ преслѣдованія.
   -- Такъ ихъ не поймали?
   -- И не думали! Такъ и поймаешь ихъ! Недавно возвратились солдаты. Говорятъ, что тамъ, за горой стоитъ цѣлый отрядъ голубыхъ. Противъ нихъ хотятъ сегодня послать всѣ здѣшнія войска.
   Жозефъ чуть не вскрикнулъ отъ радости и почувствовалъ такое волненіе, что не рѣшился идти по многолюдной площади. Онъ вернулся и дошелъ до дому окольными пустыми улицами.
   Свое семейство онъ засталъ уже одѣтымъ и въ столовой за завтракомъ. Отецъ такъ безпокоился о немъ, что хотѣлъ уже идти искать его.
   -- Боже мой, Жозефъ! гдѣ же ты провелъ сегодняшнюю ночь? вскричала мать, бросаясь къ нему на шею.-- Какъ я безпокоилась о тебѣ... услыхавъ пальбу въ городѣ! Что такое случилось?
   -- Я ничего не знаю, мама, отвѣчалъ молодой человѣкъ.-- Въ комнатѣ были маленькіе дѣти и двое слугъ, и потому онъ не счелъ удобнымъ разсказывать, въ ихъ присутствіи, о случившемся;-- мы съ Теха вчера долго просидѣли въ отелѣ за бутылкой вина; намъ надо было много кой о чемъ переговорить, и такъ какъ было слишкомъ поздно, то, не желая безпокоить васъ, я переночевалъ тамъ.
   -- А объ насъ ты и не подумалъ?
   -- Никакъ не думалъ, чтобъ вы стали безпокоиться.
   -- Но что значитъ эта бѣготня по городу? спросилъ отецъ.
   -- Теперь, идучи сюда, я слышалъ, что недалеко гдѣ-то за городомъ стоятъ голубые, и потому желтые будто бы приготовляются къ походу. Я не думаю однако, чтобъ слухъ этотъ былъ справедливъ. Зачѣмъ пойдутъ къ Каракасу голубые? Вѣдь ихъ какъ разъ могутъ отрѣзать.
   -- Какой ты растрепанный, Жозефъ, замѣтила мать, пристально и со страхомъ разсматривая его.
   -- Отъ дурного ночлега, матушка. Я пойду теперь въ свою комнату, вымоюсь и переодѣнусь.
   -- А къ тому времени подадутъ и завтракъ.
   -- Тѣмъ лучше. Я голоденъ.-- Съ этими словами онъ пошелъ черезъ небольшой дворъ.
   Анна Кастилія, была въ столовой и молча, грустно отвѣтила ему на его дружеское привѣтствіе. На языкѣ ея вертѣлся вопросъ о братѣ, но она не смѣла высказать его. Да и къ чему? Если бы онъ зналъ что нибудь хорошее, то онъ самъ тотчасъ же сообщилъ бы ей; а дурное она и сама боялась услышать.
   Старикъ Гонзалесъ ходилъ взадъ и впередъ по верандѣ, заложивъ руки за спину. Когда сынъ пришелъ домой, онъ замѣтилъ въ немъ сильное волненіе. Слова Жозефа также не успокоили его, онъ понялъ, что что-то случилось, но не зналъ что.
   Въ это утро Жозефъ довольно долго занимался своимъ туалетомъ. Столъ давно уже былъ накрытъ и слуга только-что спросилъ, не подавать ли кушанье, какъ старикъ Гонзалесъ вздрогнула., услыхавъ на улицѣ звукъ оружія и въ то же время стукъ въ калитку. Что такое? Не пришли ли за сыномъ?
   Слуга бросился отворить калитку и, отворивъ ее, тотчасъ же отскочилъ, потому что во дворъ вошелъ офицеръ въ сопровожденіи двадцати человѣкъ солдатъ. На улицѣ стояли солдаты: товарные магазины и контора были тоже заняты ими, съ цѣлію прекратить всякое сношеніе съ сосѣдними домами.
   -- Раздѣлитесь теперь. Вы видите, какъ выстроенъ этотъ домъ, командовалъ офицеръ, разставляя солдатъ по мѣстамъ,-- встаньте такъ, чтобъ вамъ было видно все: и выходъ, и стѣны, и крыши. Если увидите кого нибудь на необычномъ мѣстѣ, сейчасъ же стрѣляйте. А если найдете арестанта, такъ не застрѣливайте его, а иначе мы лишимся удовольствія увидѣть, какъ его повѣсятъ.
   -- Что вамъ надо? Кого вы здѣсь ищете, сеньоръ? спросилъ Гонзалесъ, непонимавшій, къ чему вели эти приготовленія; если бы солдаты пришли за его сыномъ, то прежде всего спросили бы о немъ.
   -- Отъ васъ пока намъ ничего не надо, коротко отвѣчалъ ему молодой офицеръ, съ наглой и противной физіономіей; -- ждите спокойно, пока васъ не спросятъ. Впрочемъ, постойте! вотъ что мнѣ нужно знать: не живетъ ли въ этомъ домѣ дѣвушка, дочь бунтовщика Кастиліи?
   -- Да, у меня находится сеньорита Кастилія: что вамъ угодно отъ нея?
   -- Если мнѣ что нибудь угодно отъ нея, то я самъ спрошу ее, проговорилъ желтый офицеръ.-- Въ настоящее время мнѣ угодно только приказывать здѣсь.
   -- У меня въ домѣ?
   -- Да, у васъ въ домѣ, сеньоръ. И если вы желаете себѣ добра, то лучше молчите, а иначе я сейчасъ велю арестовать васъ. Гдѣ вашъ сынъ?
   -- Мой сынъ у себя въ комнатѣ.
   Офицеръ повернулся и Гонзалесъ, видя, что ему нечего дѣлать противъ грубаго насилія, замолчалъ.
   Жозефъ, услыхавъ шумъ, вышелъ и съ удивленіемъ смотрѣлъ на происходившее. Офицеръ не обративъ на него никакого вниманія, прошелъ въ первую комнату и приказалъ двумъ солдатамъ обыскать ее, а темныя мѣста, гдѣ ничего не было видно, обшарить штыками. Первая комната была гостиная, гдѣ трудно было кому нибудь спрятаться; но тѣмъ не менѣе въ дверяхъ былъ поставленъ караулъ, а офицеръ пошелъ далѣе и тщательно оглядывалъ каждый уголокъ. Дамы вздумали сначала не пускать его къ себѣ, но онъ такъ грубо обошелся съ ними, что онѣ со страхомъ уступили насилію. Въ домѣ все было осмотрѣно, начиная съ кухни и кончая самой маленькой кладовой, и осмотръ этотъ сопровождался грубыми шутками желтаго офицера, расположеніе духа котораго все ухудшалось по мѣрѣ того, какъ онъ убѣждался, что ничего не найдетъ.
   Анна, поблѣднѣвъ какъ полотно, съ замираніемъ сердца смотрѣла на этотъ обыскъ; даже самъ Гонзалесъ, какъ ни старался быть покоенъ и равнодушенъ, не могъ выдержать и сказалъ сыну, когда офицеръ хотѣлъ идти обыскивать комнату Жозефа:
   -- Идемъ, Жозефъ; мы можемъ позавтракать и выпить по стакану вина, пока господа эти будутъ обшаривать у насъ всѣ углы.
   -- Нѣтъ, отецъ! Я предпочитаю остаться съ ними. Почемъ знать...
   -- Не думаете ли вы, что васъ обзоруютъ солдаты республики? въ бѣшенствѣ спросилъ офицеръ, понявшій смыслъ его словъ.
   -- Я этого не сказалъ, сеньоръ, возразилъ Жозефъ, съ едва замѣтной улыбкой.-- Какъ это могло придти вамъ въ голову?
   Офицеръ гнѣвно посмотрѣлъ на него и продолжалъ обыскъ; а молодой человѣкъ не отходилъ отъ него и зорко слѣдилъ за руками каждаго солдата. Жозефъ пошелъ съ ними даже въ кухню, гдѣ крикнулъ Жану, чтобъ тотъ собралъ серебро и снесъ его въ столовую.
   Офицеръ кусалъ себѣ губы, но не смѣлъ остановить этого распоряженія и мстилъ только тѣмъ, что приказывалъ отворять такія мѣста, гдѣ могла спрятаться только кошка, а никакъ не человѣкъ. Все было напрасно и они никакъ не могли найти того, кого искали; офицеру оставалось только собрать своихъ солдатъ, которыхъ онъ поставилъ на дворѣ, и дерзко заявилъ свое желаніе поговорить съ дочерью бунтовщика. Онъ сталъ посреди двора и нагло оперся на свою саблю. При видѣ его противной хари, Жозефу такъ и хотѣлось вытолкать его въ шею; но онъ зналъ очень хорошо, что дастъ этимъ только возможность офицеру излить на кого нибудь свою злобу.
   Анна вышла въ простомъ чернойь платьѣ, блѣднѣе воротничка, окружавшаго ея шею, и подойдя къ нему, спросила дрожащимъ голосомъ, что ему угодно.
   -- Гдѣ братъ вашъ? грубо спросилъ онъ.
   Анна задрожала. Въ противномъ желтомъ офицерѣ она узнала одного изъ офицеровъ, бросившихся на пароходѣ на ея брата.
   -- Братъ мой? отвѣчала она, почти не понимая вопроса; -- сколько мнѣ извѣстно, онъ находится подъ арестомъ, или... о! Боже мой! вскричала она, какъ бы пораженная новой мыслію, -- неужели онъ умеръ?
   Офицеръ пристально смотрѣлъ на нее своими узенькими глазками и не могъ не сознаться, что она не притворяется, и что дѣйствительно ничего не знаетъ о бѣгствѣ арестанта. Посмотрѣвъ на нее такимъ образомъ, онъ насмѣшливо улыбнулся и, обратившись къ стоявшему подлѣ него унтеръ-офицеру, сказалъ:
   -- Это та самая дѣвка, изъ-за которой недавно голубой негодяй убилъ нашего бѣднаго Бенито; но мы все-таки же будемъ имѣть удовольствіе видѣть, какъ его повѣсятъ.
   -- Сеньоръ! вскричалъ Жозефъ, не въ силахъ будучи долѣе удерживаться, и подскочивъ къ офицеру.-- Я прямо отправлюсь къ генералу Бруцуалю и спрошу у него: желалъ ли онъ, чтобъ подчиненные его оскорбляли порядочныхъ дамъ въ домахъ каракаскихъ гражданъ? А удовлетворенія за это дерзкое поведеніе я потребую у васъ впослѣдствіи.
   -- Сеньоръ! вскричалъ офицеръ, выпрямляясь.
   -- Сеньоръ! холодно сказалъ Жозефъ, глядя ему прямо въ глаза.
   -- На ваше поведеніе будетъ обращено вниманіе. Берегитесь! Очень можетъ быть, что скоро у васъ самихъ будетъ столько хлопотъ, что вамъ некогда будетъ хлопотать о другихъ.
   Жозефъ улыбнулся и, ничего не отвѣчая, повернулся къ нему спиной. Офицеръ же, чувствуя, что ему не совсѣмъ ловко въ этомъ обществѣ, казалось, остался недоволенъ, что на него хотятъ жаловаться генералу Бруцуалю. Бруцуаль не могъ терпѣть невѣжливости, что онъ испыталъ на себѣ самомъ. Онъ обратился къ старику Гонзалесу и потребовалъ, чтобъ ему показали товарные магазины и контору. Старикъ проводилъ его туда, но и тамъ не оказалось никакихъ слѣдовъ бѣглеца.
   Часа черезъ полтора, солдаты, по сигналу, собрались на улицѣ и пошли, какъ храбрые воины, подъ бой барабана, въ виду собравшейся на улицѣ толпы, въ свои казармы.
   Анна упала на стулъ и закрыла лицо руками. Мать Жозефа подошла къ ней и стала утѣшать ее; а дѣти, окружавшія ее, смотрѣли на нее съ сожалѣніемъ. Жозефу тяжело было видѣть эту печаль; но онъ не зналъ, какъ удалить дѣтей и прислугу. Теперь стало очевидно, что ночные поиски солдатъ были безуспѣшны; а иначе бѣглецовъ не искали бы у нихъ въ домѣ. Ему хотѣлось утѣшить бѣдную дѣвушку и потому, долго не думая, онъ подошелъ прямо къ ней, остановился передъ ея стуломъ и взялъ ее за руку.
   -- Сеньорита! сказалъ онъ тихо и дружески,-- позвольте мнѣ поговорить немного съ вами, и сдѣлать вамъ слѣдующій вопросъ: чувствуете ли вы себя въ силахъ отправиться въ лагуны?
   -- Да, вскричала она, быстро взглянувъ на него глазами, полными слезъ.-- Да, вы правы. Я чувствую, что не должна долѣе быть вамъ здѣсь въ тягость и навлекать на тихій домъ вашъ неудовольствія и подозрѣнія правительства. Да! слишкомъ долго злоупотребляла я вашей добротой -- не сердитесь на меня за это.
   -- Милая Анна! вскричала Беатриче, обнявъ ее за талію.-- Право Жозефъ хотѣлъ сказать совсѣмъ не то, что вамъ показалось. Не такъ ли, Жозефъ? Да скажи же ей что нибудь. Смотри, какъ она огорчена.
   Старикъ Гонзалесъ тоже съ удивленіемъ взглянулъ на своего сына, не понимая, что съ нимъ сдѣлалось.
   -- Прошу васъ, сеньорита, продолжалъ Жозефъ,-- встаньте на минуту, я все скажу вамъ. Беатриче всегда такая горячая. Повторяю, мнѣ надо поговорить съ вами относительно вашего отъѣзда.
   Анна встала, но колѣни ея такъ дрожали, что она не могла держаться на ногахъ. Жозефъ, замѣтя это, взялъ ее подъ руку и сказалъ:
   -- Обопритесь на меня. Я сообщу вамъ нѣчто очень хорошее, шопотомъ прибавилъ онъ.
   Дѣвушкѣ дѣйствительно была нужна опора.
   "Хорошее!" но кажется она отвыкла уже слышать что нибудь хорошее.
   Жозефъ, крѣпко держа ее за руку, прошелъ съ пою во дворъ.
   -- Успокойтесь, милая сеньорита! Все идетъ отлично. Вы вернетесь къ вашимъ родителямъ и у васъ останется только одно безпокойство -- наше общее безпокойство о родинѣ.
   -- О Господи! а братъ мой!
   -- Онъ спасенъ. Только будьте спокойнѣе. Дѣти не должны этого знать. Вѣдь они молчать не умѣютъ. Да и прислуга....
   При этихъ словахъ онъ обернулся; но прислуга вся ушла изъ столовой въ кухню за кушаньемъ.
   -- Я не понимаю, проговорила Анна, едва переводя духъ.
   -- Мы съ Теха были въ заговорѣ, продолжалъ Жозефъ; -- посмотрите-ка, какъ мать и бабушка смотрятъ на насъ и какъ имъ хочется знать, о чемъ мы говоримъ; но узнать -- онѣ еще успѣютъ. Вамъ первой надо было сообщить радостную вѣсть. Въ ящикѣ съ кушаньемъ я послалъ ему долото, которымъ онъ пробилъ стѣну. Онъ былъ приговоренъ къ смерти и нельзя было терять времени.
   -- Къ смерти! О, Боже мой!
   -- Не бойтесь, теперь онъ далеко и въ безопасности, -- вчера вечеромъ онъ бѣжалъ, мы оба съ Теха ждали его на улицѣ; съ часовыми мы справились.... лошади были готовы, оружіемъ мы его снабдили, и онъ отправился ночью въ горы.
   -- Но вчерашняя стрѣльба въ городѣ -- это они стрѣляли по немъ?
   -- Стрѣляли, чтобы дать знать.... солдаты потеряли его слѣдъ.... и теперь онъ ѣдетъ, свободный, по горамъ, а что они его не нашли, это видно изъ сегодняшняго обыска,-- они полагали, что онъ спрятался у насъ въ домѣ.
   -- А сеньоръ Теха?
   -- Онъ съ нимъ; кромѣ того они захватили съ собой негра, убѣжавшаго изъ тюрьмы вмѣстѣ съ Элоемъ.... Вашъ братъ свободенъ, какъ птица въ небѣ.
   -- Свободенъ.... свободенъ.... свободенъ, шептала бѣдная дѣвушка съ восторгомъ,-- и вы.... вы спасли его!
   Она въ волненіи схватилась за него, и непремѣнно бы упала на полъ, еслибъ онъ не поддержалъ ее.
   Мать и бабушка Жозефа подбѣжали къ молодой дѣвушкѣ, которая, прійдя въ себя, бросилась поперемѣнно на шею той и другой и прошептала имъ о своей радости. На глазахъ женщинъ появились крупныя слезы, и прислуга, пришедшая съ кушаньями, выпучила глаза отъ изумленія, замѣтя, что всѣ вдругъ стали такъ веселы. Разговоръ шелъ объ отъѣздѣ Анны, но теперь объ этомъ говорилось уже не тѣмъ тономъ, какъ прежде; самой молодой дѣвушкѣ хотѣлось поскорѣе домой, гдѣ ждали се родители и спасшійся отъ смерти братъ.
   Но дѣйствительно ли онъ счастливо добрался до дружескаго лагеря?-- столько постовъ и гарнизоновъ находилось между лагуною и Каракасомъ, такъ что онъ легко могъ попасть въ непріятельскія руки? Но Жозефъ скоро успокоилъ ее. Бѣглецы поѣдутъ проселкомъ, тщательно избѣгая большихъ дорогъ, занятыхъ желтыми, а эти послѣдніе на проселкахъ не показываются, опасаясь засадъ.
   Большія же подробности о бѣгствѣ Жозефъ обѣщалъ разсказать впослѣдствіи, когда они останутся одни.
   Какъ перемѣнились въ одинъ часъ черты лица Анны, румянецъ заигралъ на ея щекахъ, а на устахъ появилась улыбка. Она разсказывала о своей поѣздкѣ изъ Лагуайры съ противнымъ негромъ, никакъ не подозрѣвая, что братъ ея своимъ спасеніемъ обязанъ преимущественно физической силѣ этого самаго негра.
   За завтракомъ же было рѣшено уложить всѣ вещи и ея и брата, и отправить ихъ на телѣгахъ, на которыхъ привозятъ въ Каракасъ товары и кофе, и которыя возвращаются въ гаціенды порожнякомъ. Для Анны и для себя Жозефу конечно надо было нанять отдѣльный экипажъ.
   Жозефъ отправился за нимъ къ своему знакомому содержателю лошадей и узналъ отъ него, что по дорогѣ никого не пропускаютъ, у кого нѣтъ пропуска, подписаннаго генералъ-комендантомъ. Приходилось подождать дня два, пока такое распоряженіе будетъ отмѣнено, и когда солдаты убѣдятся, что бѣглецовъ имъ не поймать.
   Возвращаясь домой и не доходя шаговъ двадцать до дома сеньоры Короны, Жозефъ встрѣтилъ молодого Гіерра, который удержалъ его на минуту.
   -- Знаешь, Жозефъ, въ эту ночь Кастилія бѣжалъ изъ тюрьмы вмѣстѣ съ негромъ, котораго къ нему посадили.-- Это отлично. Сегодня вѣдь хотѣли его разстрѣливать. То-то бѣсятся теперь эти палачи, которые съ такимъ наслажденіемъ мечтали о предстоящемъ развлеченіи.
   -- Такъ отъ этого-то и случилась сегодняшняя ночная тревога? отвѣчалъ Жозефъ, нежелавшій довѣряться хотя хорошему, но горячему молодому другу.-- Такъ поэтому-то они и дѣлали сегодня у насъ обыскъ. А я не могъ понять причины.
   -- У васъ?... но почему же у васъ?
   -- Очень просто; сестра Кастиліи живетъ у насъ, и они вѣроятно подозрѣвали, что онъ у насъ спрятался.
   -- Очень можетъ быть, замѣтилъ Гіерра.-- Карамба, эти господа становятся съ каждымъ днемъ наглѣе -- посмотри-ка, какъ они измазали намъ всѣ дома именами своихъ противныхъ генераловъ, и преимущественно дома лицъ, принадлежащихъ къ нашей партіи. Мы недавно выкрасили нашъ домъ, и на слѣдующую же ночь они намазали намъ Богъ знаетъ что. Ну что тутъ станешь дѣлать? Надо до поры до времени терпѣть.
   -- А ихъ не преслѣдовали?
   -- Кого? Бѣглецовъ-то? Какъ бы не такъ! Всю ночь солдаты были на ногахъ. Кавалерія ѣздила по окрестнымъ мѣстечкамъ, и предупредила всѣ ближайшіе къ городу военные посты. Нѣкоторые изъ посланныхъ солдатъ совсѣмъ не вернулись -- да впрочемъ если они не дураки, то и не вернутся. Говорятъ даже, что съ ними къ голубымъ бѣжалъ желтый офицеръ. Теперь на площади дѣлаютъ смотръ офицерамъ. Весь генеральный штабъ въ волненіи. Но куда ты теперь?
   -- Я иду домой.
   -- А я хочу еще послушать, не узнаю ли какихъ нибудь подробностей. Дѣло это слишкомъ интересно и мать моя горитъ желаніемъ узнать всю подноготную. Говорятъ, что тюремщикъ самъ далъ ему инструментъ. Здѣсь деньгами все можно сдѣлать....
   И онъ пошелъ дальше.
   Жозефъ улыбнулся, очень довольный, что слухъ будто бы офицеръ желтыхъ бѣжалъ съ арестантомъ, даетъ подозрѣнію другое направленіе. Онъ такъ углубился въ свои мысли, что не замѣтилъ, что идетъ мимо дома сеньоры Корона, и очнулся только тогда, когда старуха крикнула ему въ открытое окно:
   -- Карамба, сеньоръ Гонзалесъ! такъ вы еще живы! мы цѣлый вѣкъ не видали васъ.
   -- Сеньора! сказалъ Жозефъ, снимая шляпу и почти испугавшись разговора съ нею.-- Я много разъ былъ у васъ, но никогда не имѣлъ счастія застать васъ дома.
   -- Войдите же, чего вы стоите на улицѣ. Или вы хотите загораживать прохожимъ дорогу!
   Отказаться отъ этого приглашенія было нельзя, и онъ вошелъ въ домъ съ страшно бьющимся сердцемъ.
   Жуанъ широко растворилъ передъ нимъ дверь; а старуха ждала его въ гостиной. На лицѣ ея однакожъ не замѣчалось особой привѣтливости. Брови ея были нахмурены, губы сжаты сердито; видимо она была въ сильномъ волненіи и рукою опиралась на стоявшій подлѣ нея столъ.
   Изабелла также была въ комнатѣ. При входѣ Жозефа она привстала, сдѣлала нѣсколько шаговъ къ нему на встрѣчу и протянула ему руку. Она была очень блѣдна, и вообще блестящіе глаза ея потеряли всякій блескъ.
   -- Милая моя сеньорита! вскричалъ Жозефъ при видѣ дѣвушки, имѣвшей до сихъ поръ на него такое чарующее вліяніе, отъ котораго онъ никакъ не могъ освободиться.-- Какъ я радъ, что вижу васъ! Но какъ вы блѣдны! Здоровы ли вы?
   Изабелла тихо покачала головой, а мать ея сказала:
   -- Безъ васъ мы могли бы тутъ и умереть, и погибнуть прежде, чѣмъ вы вспомнили бы объ насъ. Гдѣ это вы пропадали? Слишкомъ много было дѣла? прибавила она, бросивъ на него испытующій взглядъ.
   -- И много, и мало, сеньора. Я болѣе прежняго занялся дѣлами отца и потому мало выходилъ изъ дому.
   -- А о томъ, что случилось въ городѣ развѣ вы не слыхали?
   -- Еще бы! улыбаясь, отвѣчалъ Жозефъ.-- Ночью случилось приключеніе, поставившее на ноги все войско.
   -- Вы говорите о бѣгствѣ Кастиліи? Кажется его уже поймали.
   -- Не думаю. Я только-что слышалъ отъ одного пріятеля, что Кастилія бѣжалъ при помощи офицера изъ желтыхъ, а тотъ ужь вѣрно принялъ хорошія мѣры предосторожности.
   -- Вы знаете семейство Кастилія?
   -- Еще бы! очень хорошо. Онъ ведетъ дѣла съ моимъ отцомъ,
   -- Только знаете по дѣламъ?
   -- Сеньора! Это самыя лучшія связи, потому что онѣ основаны на взаимномъ уваженіи, сказалъ Жозефъ, смотря пристально на сеньору Корона.
   Но старуха, занятая своими собственными мыслями, не замѣтила этого и продолжала распросы.
   -- А сестра бѣглеца все еще у васъ въ домѣ?
   -- Конечно. Но теперь она скоро ѣдетъ въ лагуну. Все, что могло задерживать ее здѣсь, слава Богу, кончилось и добыча отнята у грубой солдатчины.
   -- Берегитесь этой фамиліи, сеньоръ, сказала старуха.-- Я знаю ее коротко и много лѣтъ. Это народъ хитрый и сегодня они принадлежатъ къ одной, а завтра къ другой партіи. На Кастиліи никогда нельзя положиться.
   -- Вы это серьезно говорите?
   -- Въ Кумана, откуда они пріѣхали, про нихъ разсказываютъ очень дурныя исторіи, передавать которыя я даже не рѣшаюсь. Это и было причиной, заставившей ихъ распрощаться съ той мѣстностью. Они не могли тамъ долѣе оставаться.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? съ удивленіемъ спросилъ Жозефъ.-- Это странно: въ лагунѣ они принадлежатъ къ самымъ уважаемымъ фамиліямъ.
   -- И тамъ ихъ скоро узнаютъ, сеньоръ, отвѣчала старуха.-- Такія вещи всегда выводятся на свѣжую воду. Честь всего прочнѣе.
   Старуха проговорила это съ достоинствомъ, поразившимъ Жозефа, въ то время, какъ взоръ Изабеллы былъ обращенъ на него съ какимъ-то страхомъ; но лишь только онъ обернулся къ ней, какъ она опустила глаза и взялась за работу.
   -- Вы сидите такъ тихо, сеньорита. Право вы, должно быть, нездоровы.
   -- У меня болитъ голова уже нѣсколько дней и больше ничего, отвѣчала молодая дѣвушка; -- можетъ быть, отъ вѣчныхъ безпокойствъ въ городѣ у меня разстроились нервы. Мнѣ хотѣлось бы уѣхать куда нибудь въ деревню.
   -- И вы думаете, тамъ вамъ будетъ покойнѣе? спросилъ Жозефъ.-- Шайки желтыхъ бѣгаютъ повсюду, и чтобъ не попадаться имъ, надо уѣхать куда нибудь далеко въ горы.
   -- Такъ значитъ слухъ, что голубые показались въ окрестности, несправедливъ? быстро спросила старуха.-- Такъ говорили сегодня поутру.
   -- Можетъ быть; но, впрочемъ, врядъ ли. Реконквистадоры не пошлютъ сюда незначительное войско; а подождутъ, пока они сдѣлаются такъ сильны, что въ состояніи будутъ предпринять общее нападеніе, и тогда, надо надѣяться, дѣло будетъ кончено.
   -- Карамба! конечно, смѣясь, вскричала старуха.-- Я тоже это думаю. Но вотъ что я хотѣла спросить васъ: послѣ сегодняшней попытки къ бѣгству, или послѣ бѣгства арестанта, правительство вѣрно приметъ болѣе строгія мѣры противъ другихъ бѣдняковъ. Нельзя ли помочь имъ? Вы какъ-то говорили о планѣ, составленномъ молодыми людьми, овладѣть Фалькономъ и тѣмъ заставить его освободить политическихъ арестантовъ. Кажется, намѣреніе это не удалось.
   -- Кажется, что такъ, отвѣчалъ молодой человѣкъ, нетерявшій изъ виду осторожности.-- Непонятно, откуда Фальконъ узналъ вдругъ объ этомъ планѣ, вслѣдствіе чего нѣкоторые изъ участниковъ были внезапно арестованы, а теперь я вовсе не знаю думаютъ ли возобновить эту попытку. Я мало имѣю дѣла съ этими людьми и встрѣчаюсь съ ними только случайно.
   -- А кого изъ нихъ считаете вы самымъ важнымъ?
   -- Это трудно сказать. Все это такія горячія головы, что они дѣйствуютъ безъ всякой осторожности. Такія вещи, въ сущности, нельзя говорить никому, даже родному брату, если онъ не принимаетъ въ этомъ участія. Я, напримѣръ, сдѣлалъ ошибку, разсказавъ тогда вамъ объ этомъ.
   -- Мнѣ, сеньоръ?
   -- Конечно. Дамы рѣдко умѣютъ молчать, особенно въ дѣлѣ, интересующемъ ихъ, и въ которомъ онѣ принимаютъ участіе.
   -- А я думала, сеньоръ, съ достоинствомъ отвѣчала сеньора Корона,-- что доказала, какъ умѣю молчать. Я повѣренная чуть не цѣлаго города.
   -- И я думалъ, что доказалъ, какъ довѣряю вамъ.
   -- Да къ чему эти долгіе разговоры? Тутъ дѣло идетъ о прямомъ дѣйствіи, а не о простомъ любопытствѣ. Вѣдь правительство дѣйствительно слишкомъ превышаетъ власть. Вы хорошо знаете, что оно дѣлаетъ; вы сами недавно были арестованы, никто не знаетъ, за что. Я не желаю зла Фалькону, но все-таки хочу, чтобъ его взяли хоть на одинъ день и принудили освободить всѣхъ арестованныхъ. Конечно не надо, чтобъ съ президентомъ въ это время что нибудь случилось.
   -- И вы хотите сдѣлать меня участникомъ этого дѣла, сеньора? улыбаясь, спросилъ Жозефъ.
   -- Нѣтъ, рѣшительно отвѣчала старуха, откинувшись на спинку стула.-- Вы для этого такъ же мало годитесь, какъ и я, донъ-Жозефъ. Но у меня есть подходящій человѣкъ, и мнѣ надо только направить его, куда слѣдуетъ, чтобы быстро исполнить все, чего мы желаемъ.
   -- А кто это такой? съ безпокойствомъ спросилъ Жозефъ.
   -- Теперь это еще моя или, лучше сказать, его тайна, отвѣчала старуха, прикусивъ губу; -- позвольте и мнѣ имѣть тайны, прибавила она, весьма неудачно принявъ тонъ капризнаго ребенка; -- но я ручаюсь за него, а я думаю, что могу ручаться за кого нибудь.
   -- Безъ всякаго сомнѣнія, сеньора. Но въ такомъ случаѣ позвольте мнѣ узнать, чего въ сущности вы требуете отъ меня и чѣмъ могу я служить вамъ?
   -- Скажу, мой молодой другъ, но предварительно замѣчу вамъ, что этимъ вы будете служить не мнѣ, а дѣлу. Скажите мнѣ положительно: къ кому я могу послать молодого человѣка. Кто здѣсь самый дѣятельный, или кого вы считаете всѣхъ способнѣе руководить заговоромъ. Исполненіе же плановъ обыкновенно предоставляется молодымъ горячимъ головамъ, которыя не въ состояніи составить сами вѣрнаго практическаго плана.
   -- Гм! замѣтилъ Жозефъ и задумался на минуту.-- Если представляется возможность подобной мѣры, то я самъ не былъ бы противъ нея, хотя я всегда держался далеко и, признаться откровенно, не принималъ ни въ чемъ участія ради отца. Старикъ терпѣть не можетъ рѣшительныхъ дѣйствій и любитъ предоставлять все естественному ходу вещей. Да и самъ я не знаю хорошенько, на сторонѣ ли онъ Фалькона, или противъ него.
   -- Я думаю, противъ него, сказала сеньора, на что Жозефъ покачалъ головой.
   -- Не знаю. Бываютъ случаи, когда онъ рѣшительно принимаетъ сторону Фалькона и отчаянно защищаетъ его.
   -- Всѣ здѣшніе граждане таковы, замѣтила сеньора Корона;-- я была удивлена, встрѣтивъ такъ много опозиціи... противъ нашихъ принциповъ.
   -- Право?
   -- Да... но мы отклоняемся отъ дѣла, а время уходитъ. И такъ къ кому же посовѣтуете вы обратиться моему молодому человѣку?.. А что онъ будетъ въ состояніи оказать важныя услуги... въ этомъ даю вамъ честное слово.
   -- Я зналъ бы, куда обратиться, тихо отвѣчалъ Жозефъ, незабывавшій, что слѣдуетъ быть очень осторожнымъ;-- но попасть туда трудно, потому что этотъ человѣкъ крайне остороженъ, и кромѣ того, это одинъ изъ нашихъ важнѣйшихъ агентовъ, именно потому, что никто въ Каракасѣ -- за исключеніемъ главнѣйшихъ членовъ партіи -- даже не подозрѣваетъ его политической дѣятельности. Но вы должны его знать. Въ вашемъ обществѣ часто упоминается о немъ.
   -- Любопытно знать, кто это такой.
   -- Знаете вы дона-Горація?
   -- Дона Горація... какого? Я знаю нѣсколькихъ.
   -- Горація Энано.
   -- Карамба! вскричала сеньора Корона, чуть не съ громкимъ хохотомъ.-- Не вздумаете ли вы увѣрять меня, что нашъ маленькій Горацій принадлежитъ втихомолку къ голубымъ? Ха, ха! Это ужь черезчуръ забавно. Дѣйствуетъ втихомолку въ пользу голубыхъ! Человѣкъ, у котораго даже дѣлается припадокъ при видѣ голубого цвѣтка!
   Жозефъ остался совершенно серьезнымъ.
   -- Вы правы; но что же это доказываетъ? Ничего, кромѣ того, что онъ отлично играетъ свою роль.
   -- Свою роль?
   -- Неужели вы думаете, сеньора, что у этого человѣка не хватитъ на столько самообладанія, чтобы подъ маскою приверженности скрыть свою оппозиціонную дѣятельность? Я увѣренъ, что женщина не могла бы дѣйствовать такимъ образомъ. У женщины слишкомъ сильно говоритъ сердце; но Энано доказалъ, что можетъ дѣйствовать такъ. Онъ пользуется вполнѣ довѣріемъ Фалькона; слыветъ за его самаго жаркаго, даже черезчуръ рьянаго поклонника, и я признаюсь, что для доказательства этого онъ заходилъ даже слишкомъ далеко. Это неблагоразумно: представляясь, надо всегда держаться мѣры, такъ какъ излишняя ревность можетъ возбудить подозрѣніе. Но, кажется, до сихъ поръ это, въ глазахъ правительства, любящаго грубую лесть, не повредило ему и не возбудило подозрѣнія и я готовъ держать пари, что въ дѣлѣ освобожденія Кастиліи, онъ, за кулисами, заправлялъ всѣмъ дѣломъ. По крайней мѣрѣ, между нимъ и старикомъ Кастиліей ведется дѣятельная переписка.
   -- Вы знаете это навѣрно? вскричала сеньора Корона, вскочивъ съ своего стула.
   -- Съ тѣхъ поръ какъ у насъ въ домѣ живетъ сеньорита Кастилія, я не разъ имѣлъ въ рукахъ доказательства этому. Кромѣ того, я знаю положительно, по собственному опыту, его искреннія убѣжденія, и такъ какъ онъ оракулъ молодыхъ реконквистадоровъ, посѣщающихъ его только по ночамъ, и такъ какъ у него хранятся самыя важныя и опасныя бумаги ихъ, то я думаю, что онъ лучшій и даже единственный человѣкъ, къ которому могъ бы обратиться вашъ молодой другъ. Но я убѣдительно прошу васъ хранить эту тайну, потому что именно въ настоящее время намъ необходимо имѣть человѣка, который бы сообщалъ намъ вѣрныя свѣденія изъ правительственныхъ кружковъ, а малѣйше возбужденныя противъ него подозрѣнія лишатъ его возможности дѣйствовать, какія бы ни были за него ручательства.
   -- Я не понимаю только, какъ онъ можетъ быть для васъ полезенъ, сказала все еще недоумѣвавшая сеньора Корона.
   -- Не понимаете? Да очень просто, отвѣчалъ Жозефъ.-- Вы представьте себѣ человѣка, свободно и открыто дѣйствующаго въ той партіи, къ которой, повидимому, онъ принадлежитъ. Развѣ онъ не узнаетъ все, что дѣлается въ этой партіи? Ея планы, опасенія надежды? Да и кромѣ того онъ знаетъ тайныя, опасныя намѣренія правительства противъ голубыхъ, и, во время увѣдомивъ объ нихъ, можетъ или совсѣмъ ихъ отстранить или ослабить ихъ дѣйствіе.
   -- Удивительно! вскричала, совершенно изумленная сеньора;-- никогда въ жизни не повѣрила бы я этому. Удивительно, что человѣкъ можетъ такъ представляться.
   -- Энано-то? Ну, вѣрьте ему, смѣясь сказалъ Жозефъ.-- Онъ держитъ ухо востро. Но, сеньоры, къ сожалѣнію время мое слишкомъ занято... вотъ еще что: если вы хотите послать друга вашего къ Энано, то не посылайте его одного, потому что Энано никакъ не довѣрится незнакомцу. Надо послать съ нимъ кого нибудь, кого онъ коротко знаетъ, какъ человѣка принадлежащаго къ ихъ партіи. Въ этомъ случаѣ, я могу предложить себя къ вашимъ услугамъ.
   -- Благодарю васъ, сеньоръ, отвѣчала старуха, задумчиво барабаня по столу;-- я обращусь къ вамъ, переговоривъ сначала съ моимъ молодымъ другомъ. Съ своей стороны, я попрошу васъ также хранить тайну относительно этого дѣла. Оно еще не вполнѣ созрѣло и чѣмъ меньше будутъ говорить о немъ, тѣмъ будетъ лучше.
   -- Вполнѣ можете надѣяться на меня. А вы, сеньорита, сегодня даже и не взглянули на меня.
   -- Я, сеньоръ? отвѣчала Изабела, до сихъ поръ не принимавшая участія въ разговорѣ.-- Вы такъ были заняты съ матушкой; а я такъ мало смыслю, или лучше сказать, ничего не понимаю въ политикѣ.
   -- Я никогда еще не видѣлъ васъ такой молчаливой, такой убитой! искренно проговорилъ Жозефъ.-- Что съ вами? Не могу ли я чѣмъ нибудь помочь вамъ? Врядъ ли вы подозрѣваете, какъ я охотно сдѣлалъ бы это.
   -- Я увѣрена въ томъ, тихо отвѣчала молодая дѣвушка,-- но, право, это только минутная и вѣроятно скоропроходящая боль; а вѣдь вы все-таки не докторъ, прибавила она, болѣзненно улыбаясь.
   -- Почемъ знать! вскричалъ Жозефъ;-- можетъ быть, я душевный врачъ.
   -- Что вы это! вскричала сеньора Корона, въ то время, какъ Изабелла опустила голову.-- Намъ вовсе не нужно душевныхъ врачей. У дѣвушки просто мигрень. Она пошла не въ меня, въ ея года, я была не такая, донъ-Жозефъ; но, чортъ возьми! наша молодежь становится съ каждымъ годомъ все болѣзненнѣе и слабѣе. Ей нуженъ покой, котораго какъ разъ не найдешь въ нашей благословленной Венецуэлѣ, пока та или другая изъ партій не возстановитъ порядка.
   -- Прощайте, Изабелла! сказалъ молодой человѣкъ, протягивая руку молодой дѣвушкѣ; -- въ слѣдующій разъ надѣюсь встрѣтить васъ веселою.
   Изабелла подняла на него свои большіе глаза; она хотѣла улыбнуться, но взоръ ея утонулъ въ слезахъ.
   -- Прощайте, отвѣчала она, съ такой искренностью, съ какой еще никогда не говорила съ нимъ. Казалось, будто бы она хотѣла сказать еще что-то; но со страхомъ взглянула на мать и замолчала. Жозефъ чувствовалъ, что старухѣ хотѣлось скорѣе выпроводить его, такъ какъ она отворила уже дверь. Онъ тихо поднесъ руку Изабеллы къ губамъ, пожалъ руку старой сеньорѣ, и очутился, черезъ нѣсколько минутъ, на улицѣ, еще болѣе погруженный въ свои собственныя мысли.
   

VII.
Въ Лагунѣ.

   Тихо шелъ Жозефъ своей дорогой, и образъ Изабеллы носился передъ нимъ. Такая милая и добрая, невинная и женственная, какой онъ никогда не видалъ ее... такъ никогда не смотрѣла она на него своими чудными глазами... полными слезъ... а щеки ея, какъ онѣ были блѣдны... неужели все это притворство, и не онъ ли виноватъ во всемъ этомъ? Можно ли было думать, чтобы она была помощницей, сообщницей безчестныхъ плановъ своей матери, и однакожъ довѣріе вмѣстѣ съ любовью къ ней изчезло у него изъ сердца, такъ какъ старуха... Въ одинъ мигъ мрачныя мысли отъ него улетѣли, лишь только онъ себѣ представилъ послѣдствія подозрѣнія, возбужденнаго имъ въ душѣ сеньоры противъ невиннѣйшаго человѣка въ цѣлой Венецуэлѣ.
   Энано -- тайный заговорщикъ! Представивъ себѣ возможность такого обвиненія, онъ чуть было не расхохотался вслухъ. Энано, спокойнѣйшій и довольнѣйшій человѣкъ въ цѣлой Венецуэлѣ, котораго рѣшительно нельзя ни въ чемъ упрекнуть, кромѣ развѣ того, что онъ слѣпо и безусловно вѣрилъ въ непогрѣшимость и мудрость Фалькона, при этомъ не могъ обидѣть даже ребенка, не посѣщалъ никакого политическаго общества и не любилъ разговоровъ о политикѣ. И несмотря на все это, слова Жозефа произвели впечатлѣніе на сеньору, и она сильно задумалась.-- Неужели отецъ его правъ и она ведетъ двойную игру? Тогда ничего нѣтъ мудренаго, что она въ томъ же подозрѣваетъ и невиннѣйшаго Энано.
   Что если отецъ правъ? При этой мысли сердце Жозефа страшно забилось. А домъ, занимаемый Фалькономъ около дома сеньоры Корона?-- На все на это требовались доказательства, впрочемъ и теперь ужь онъ болѣе не можетъ вѣрить старухѣ. Но Энано послужитъ ему рѣшительнымъ доказательствомъ, и если она попадется въ эту ловушку, то онъ будетъ ужь знать, съ кѣмъ имѣетъ дѣло, и тогда... Тяжелый вздохъ вырвался у него изъ груди...
   Слѣдующіе дни прошли въ Каракасѣ совершенно спокойно. Казалось, будто между обѣими враждующими партіями заключено перемиріе. Но отъ этого дѣло нисколько не понравилось, и бѣдные люди въ маленькихъ мѣстечкахъ около города страдали по прежнему; квартирующіе здѣсь солдаты, не получая денегъ для удовлетворенія естественныхъ потребностей желудка, принуждены были воровать всюду, гдѣ только находили что нибудь съѣстное.
   Бѣжавшіе арестанты не были пойманы. Всѣ солдаты, посланные въ погоню, возвратились одинъ вслѣдъ за другимъ, не найдя никакихъ слѣдовъ, и потому дорога стала опять свободна. Было очевидно, что преступника нѣтъ уже въ городѣ. Онъ или бѣжалъ въ горы, или къ морю, и въ томъ и другомъ случаѣ правительству надо было отказаться отъ надежды захватить его.
   Обѣ партіи чувствовали, что онѣ еще не достаточно сильны, чтобы дать рѣшительную битву. Фальконъ, пославъ Колина въ Калабоцо, обезсилилъ свою и безъ того слабую армію, а реконквистадоры все еще ждали хорошаго предводителя, который бы всталъ у нихъ во главѣ, и призвалъ бы народъ къ серьезной борьбѣ. У нихъ не доставало и людей, по главное не доставало оружія. Разосланные ими всюду агенты работали, хотя неутомимо, но не вполнѣ успѣшно.
   Теперь наступило удобное время увезти Анну домой, и Жозефъ воспользовался имъ. Не спрашиваясь конечно ни у какого генералъ-коменданта, онъ нанялъ экипажъ и пару лошадей. Вещи Анни были отосланы впередъ и съ разсвѣтомъ наши путешественники выѣхали изъ города.
   Въ Викторіи ихъ задержали и потребовали обоихъ записаться въ присутственномъ мѣстѣ. Жозефъ нашелъ нужнымъ взять чужое имя и объявить, что онъ везетъ свою невѣсту къ ея родителямъ, въ гаціенду въ Санъ-Матео, что онъ боялся отпустить ее одну, такъ какъ въ Каракасѣ разсказывали ужаснѣйшія вещи о голубыхъ, рыскающихъ вездѣ въ окрестностяхъ.
   -- А вы не встрѣчали нигдѣ этой сволочи, сеньоръ?
   -- Нѣтъ, слава Богу, не встрѣчали, отвѣчалъ Жозефъ, -- но нельзя знать, что случится, тутъ мѣстность дикая и гористая.
   -- Ну такъ поѣзжайте спокойно дальше -- бояться нечего. Наши войска стоятъ на этой дорогѣ. Да, что хотѣлъ я спросить... въ Каракасѣ спокойно?
   -- Совершенно спокойно.
   -- А бѣглецовъ, что недавно бѣжали, еще не поймали?
   -- Навѣрное не могу вамъ сказать, сеньоръ, но вчера вечеромъ говорили, будто ихъ поймали.
   -- Такъ! такъ! вѣжливо проговорилъ чиновникъ;-- желаю вамъ и вашей невѣстѣ счастливаго пути.
   Анна вся вспыхнула при этихъ словахъ, и когда они вышли изъ залы, Жозефъ просилъ ее не сердиться на него за невольную выдумку. Онъ не смѣлъ выдать ее за сестру, потому что слухъ о ней и о ея братѣ вѣроятно достигъ Викторіи, и ихъ могли здѣсь задержать.
   Въ Викторіи они перемѣнили лошадей, и такъ какъ это былъ послѣдній городъ, занятый правительствомъ, то передъ ними лежала теперь свободная дорога до лагуны.
   Между тѣмъ семейство Кастиліи переживало тяжкое время, потому что изъ столицы не получалось никакихъ извѣстій, и можно было предполагать все самое худшее. Къ тому же и въ арміи голубыхъ дѣла шли не совсѣмъ хорошо. Рохасъ тщетно старался узнать что нибудь положительное о движеніи Колина. Страшный генералъ-негръ куда-то изчезъ, и всѣ шпіоны возвращались съ извѣстіемъ, что Колина прошелъ за Санъ-Жуанъ. Не думаетъ ли онъ напасть съ тылу на еще юныя силы голубыхъ? Тогда трудно ручаться за благопріятный исходъ сраженія.
   Рохасъ, вслѣдствіе этого, откровенно объяснился съ Кастиліей и объявилъ ему, что, не смѣя болѣе оставаться въ открытой лагунѣ, онъ намѣревается двинуться въ горы и тамъ укрѣпиться, пока къ нему не подоспѣетъ подкрѣпленіе. Кастилія слишкомъ хорошо понималъ, какъ ему будетъ трудно, если желтые доберутся до его гаціенды. Онъ зналъ, какъ ненавидѣлъ его Фальконъ и зналъ также, что преступленіе его сына, котораго считали государственнымъ измѣнникомъ, только увеличило эту ненависть. Вслѣдствіе всего этого, Кастилія рѣшился, лишь только Рохасъ удалится съ своимъ войскомъ, перевезти все свое семейство въ горы.
   Только одинъ полковникъ Фермуда, надѣялся, что желтые не осмѣлятся напасть на нихъ тутъ и упорно совѣтовалъ генералу не покидать настоящей позиціи. Если бы дѣйствительно на нихъ двинулся болѣе сильный врагъ, то они могли бы уйти въ горы, гдѣ самому ему было извѣстно мѣсто весьма удобно для укрѣпленія. При этомъ Фермуда постоянно твердилъ, что нельзя оставлять безъ защиты людей, такъ гостепріимно принявшихъ ихъ, такъ какъ враги конечно пощадятъ ихъ. Дамы въ душѣ были благодарны ему, и самъ Кастилія не могъ не согласиться съ его доводами. Но отъ него не укрылось, что Фермуда старался пріобрѣсти расположеніе Розы, какъ не укрылось это и отъ нея самой. Она любила бывать съ нимъ, потому что онъ живо и хорошо говорилъ; но любви или склонности она вовсе къ нему не чувствовала и даже иногда, замѣтивъ, что онъ страстно на нее смотритъ, она испытывала нѣчто въ родѣ страха.
   Впрочемъ, въ то время сердце ея было слишкомъ занято безпокойствомъ о братѣ и о сестрѣ. Съ отъѣздомъ Теха, изъ столицы не получалось никакихъ извѣстій, такъ что самъ Рохасъ начиналъ безпокоиться о капитанѣ; но Фермуда постоянно успокоивалъ его, говоря, что отъ послалъ нарочнаго съ письмомъ въ Каракасъ къ одной весьма вліятельной особѣ, въ которомъ просилъ ее похлопотать, и что на это письмо онъ сильно надѣется. При этомъ онъ всегда высказывалъ свои прежнія подозрѣнія; а именно, что Теха, прельщенный въ Каракасѣ обѣщаніями, охладѣлъ къ дѣлу реконквистадоровъ и перешелъ къ непріятелю, съ чѣмъ Рохасъ никогда не могъ согласиться.
   Рохасъ и слышать этого не хотѣлъ, хотя былъ недоволенъ долгимъ отсутствіемъ молодого человѣка. Прошло уже одипадцать дней, какъ онъ уѣхалъ изъ лагуны и все-таки генералъ никакъ не думалъ, что онъ перешелъ къ непріятелю. Онъ слишкомъ хорошо замѣтилъ впечатлѣніе, произведенное Розою на юношу, и твердо на него полагался.
   Вечеромъ, въ одинадцатый день, маленькое общество сидѣло снова въ столовой, окна которой выходили на пальмовую аллею и было какъ-то особенно неразговорчиво. Старикъ Кастилія не могъ долѣе выносить неизвѣстности и намѣревался послать въ столицу новаго нарочнаго. У матери глаза не высыхали отъ слезъ. Всѣ члены семьи почти не дотрогивались до кушаньевъ. Только генералъ и полковникъ не теряли аппетита.
   Фермуда пытался нѣсколько разъ завести разговоръ съ своею сосѣдкою, Розою, но она отвѣчала ему хотя дружески, но какъ-то коротко. Наконецъ мать проговорила:
   -- Не знаю отчего, но мнѣ сегодня какъ-то особенно тяжело. Меня томитъ предчувствіе какого нибудь несчастія. Если сегодня мы не получимъ извѣстія объ Элоѣ, значитъ въ Каракасѣ рѣшается его судьба. Господи, спаси его!
   -- И мнѣ сегодня тяжело, сказала Роза..-- И я все невольно смотрю въ дорогу, какъ будто бы сегодня.мы получимъ извѣстіе; а между тѣмъ.... Господи! вдругъ вскричала она, посмотрѣвъ на дорогу,-- сюда скачутъ два всадника. Вотъ они въ аллеѣ.
   -- Что нибудь случилось, вскричалъ Рохасъ, вскачивая съ своего мѣста и съ напряженіемъ смотря на скачущихъ по аллеѣ всадниковъ.
   Все общество выскочило на террасу.
   -- Элой! вскричала мать, протянувъ руки къ дорогѣ.-- Элой! сынъ мой!... дитя мое, дитя мое!
   -- Сынъ! крикнулъ тоже старикъ и схватился за, балюстраду, чтобъ не упасть отъ волненія. Роза же, какъ лань, спустилась по каменной лѣстницѣ, бросилась къ брату и повисла у него на шеѣ въ ту же минуту, какъ онъ спрыгнулъ съ сѣдла. Она рыдала и хохотала отъ радости.
   -- Чортъ возьми! проворчалъ Фермуда, узнавъ въ одномъ изъ всадниковъ капитана Теха. Брата же Розы онъ никогда не видѣлъ.-- Опять онъ тутъ! На огнѣ не горитъ, на водѣ не тонетъ; а такого удобнаго случая не скоро дождешься.
   Въ сердцѣ у него кипѣла злоба, но онъ боялся выдать себя. Впрочемъ въ эту минуту никто не обращала, на него вниманія; даже вся прислуга выскочила на встрѣчу къ пріѣхавшимъ и самъ Рохасъ сбѣжалъ съ лѣстницы, чтобъ поскорѣе услышать отъ капитана, какъ спасся Кастилія и что дѣлается въ Каракасѣ.
   Взявъ подъ руку Теха, на котораго, въ эту минуту, также никто не обратилъ вниманія, онъ пошелъ съ нимъ вдоль пальмовой аллеи. Молодому капитану конечно было бы пріятнѣе присутствовать при сценѣ свиданія счастливыхъ родственниковъ, по служба прежде всего.
   Между тѣмъ Элой, держа сестру за руку, вбѣжалъ на лѣстницу и бросился на шею къ матери и къ отцу. Отъ радости никто изъ нихъ не могъ говорить.
   Безъ сомнѣнія, всѣ горѣли нетерпѣніемъ узнать, какому счастливому случаю Элой обязанъ своимъ спасеніемъ, но онъ отказался разсказывать.
   -- Неужели вы думаете, что люди, которые почти цѣлую недѣлю плелись по голымъ, сухимъ горамъ, могутъ спокойно сѣсть и разсказывать, не поѣвъ хорошенько и не выпивъ стаканъ вина! сказалъ онъ улыбаясь.-- Теха, Теха! Да гдѣ же капитанъ? А что сдѣлалось съ нашими лошадьми?
   -- Не заботься о лошадяхъ. Ихъ и накормятъ и поберегутъ, отвѣчалъ отецъ,-- они кажется страшно устали.
   -- Ну да и мы не менѣе, цапа. Время было тяжелое для людей и для лошадей; но мы счастливо пережили его. Но гдѣ же Теха? Ему преимущественно обязанъ я своимъ спасеніемъ. Да еще вотъ, недалеко отсюда, мы чуть было не попали въ руки желтыхъ.
   -- Да развѣ они такъ близко? вскричалъ Фермуда, бывшій до сихъ поръ молчаливымъ свидѣтелемъ сцены.
   -- Сеньоръ? спросилъ Элой.
   -- Полковникъ Фермуда, представилъ его отецъ,-- вѣрный другъ нашего дома.
   -- Полковникъ Фермуда? въ самомъ дѣлѣ? сказалъ Элой, раскланявшись съ полковникомъ вѣжливо, но чрезвычайно холодно.
   Отецъ съ удивленіемъ посмотрѣлъ на него; а Фермуда, незамѣтившій, или, можетъ быть, нежелавшій замѣтить этой холодности, повториъ вопросъ, на что Элой отвѣчалъ:
   -- Это кажется былъ отрядъ, посланный изъ Викторіи, чтобъ выслѣживать голубыхъ, или, можетъ бытъ, для того, чтобъ соединиться съ генераломъ Колина, который возвращается изъ Калабоцо.
   -- Изъ Калабоцо? съ удивленіемъ вскричали всѣ.-- Да что же онъ тамъ дѣлалъ?
   -- Не знаю, отвѣчалъ Элой, пожавъ плечами.-- Дорогой мы встрѣтили дезертировъ, прятавшихся въ горы, чтобъ ихъ не поймали желтые; они-то и сообщили намъ, что Колина снова идетъ къ Жуану-дель-Моро. А куда онъ повернетъ оттуда -- неизвѣстно. Всего вѣроятнѣе, что они пойдетъ къ Викторіи, такъ какъ у него весьма небольшой отрядъ
   -- А что дѣлается въ Барцелонѣ? спросилъ Фермуда.
   -- Извините меня, полковникъ, отвѣчалъ ему Элой,-- но я вижу, что сюда идетъ генералъ съ Теха и мы прежде всего поѣдимъ. Потомъ, когда мы отдадимъ отчетъ генералу, я къ вашимъ услугамъ. Матушка! Я страшно голоденъ, такъ какъ въ послѣдніе дни намъ почти вовсе не приходилось ѣсть. Хоть бы поскорѣе пришелъ Теха!
   -- Принимайся безъ него, сказала мать,-- капитанъ вѣрно еще занятъ.
   -- Я лучше подожду, пока онъ освободится, рѣшительно отвѣчалъ Элой.-- Лучшаго человѣка нѣтъ въ цѣлой арміи реконквистадоровъ. Онъ относился ко мнѣ какъ родной братъ, могу же и я подождать его нѣсколько минутъ. Да гдѣ же Анна? Я не вижу ее..
   -- Анна еще въ Каракасѣ, сказала мать;-- мы съ нетерпѣніемъ ждемъ ее. Она вѣрно знаетъ, что ты свободенъ.
   -- Молодой Гонзалесъ тоже помогалъ мнѣ бѣжать. Прощаясь, онъ сунулъ мнѣ въ руки вотъ этотъ пистолетъ, и къ счастію, потому что намъ пришлось употребить его въ дѣло.
   -- Такъ вы сражались? со страхомъ вскричала мать.
   -- На этотъ разъ убитыхъ не было, смѣясь отвѣчалъ Элой.-- Мы случайно встрѣтили небольшой отрядъ желтыхъ -- человѣкъ пять, которые попытались было насъ задержать. Тутъ револьверы оказали намъ отличную услугу: желтые, увидѣвъ стволы, сдѣлались необыкновенно вѣжливы. Вѣроятно, они мѣтили только на нашихъ лошадей, и ни мало не подозрѣвали, что предъ ними бѣглецъ, осужденный на смерть.
   Между тѣмъ Теха отдавалъ краткій отчетъ генералу о положеніи непріятеля. Въ самомъ Каракасѣ гарнизонъ былъ невеликъ, но такъ какъ всюду по сосѣдству стояли войска, то объ общей силѣ ихъ трудно было сказать что нибудь положительное. Духъ войска былъ не слишкомъ хороша, и почти всѣ граждане стояли за голубыхъ. Исторію освобожденія онъ обѣщалъ разсказать ему наверху.
   -- А вотъ что еще, генералъ, сказалъ онъ, когда они отошли довольно далеко. При этомъ онъ остановился и вынулъ изъ кармана бумагу.-- Письмо это послалъ полковникъ Фермуда, вслѣдъ за мною въ Каракасъ,-- вѣроятно для того, чтобъ облегчить мнѣ освобожденіе молодого Кастиліи.
   Генералъ взялъ письмо, пробѣжалъ его глазами и съ удивленіемъ взглянулъ на Теха.
   -- Полковникъ Фермуда!... Это письмо!
   -- Послалъ съ Фелипомъ и приказалъ отдать его немедленно по адресу.
   -- Кто эта дама, которой адресовано письмо?
   -- Я знаю только, что она сдѣлана Фалькономъ генеральшей, сказалъ Теха, пожимая плечами.
   -- Генеральшей? прошепталъ Рохасъ.-- Во всякомъ случаѣ, это странная рекомендація, а мнѣ онъ сказалъ, что сильно надѣется на это письмо.
   -- Вы видите, что онъ подготовлялъ мнѣ... веревку. Формула негодяй и мнѣ остается только вызвать его.
   Рохасъ все о чемъ-то думалъ, происшествіе это казалось ему крайне непріятнымъ, наконецъ онъ сказалъ:
   -- Обвинять васъ никто на станетъ... но... сдѣлайте, Теха, мнѣ одолженіе.
   -- Отъ всей души, генералъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, оставьте пока это дѣло безъ послѣдствій и не давайте Фермудѣ замѣтить, что вы знаете о письмѣ.
   -- Но, генералъ, не можете же вы отъ меня требовать, чтобы я продолжалъ служитъ подъ начальствомъ этого негодяя.
   -- Нѣтъ, рѣшительно отвѣчалъ Рохасъ;-- я сегодня же произведу васъ въ полковники, чтобы вы стояли съ нимъ на равной ногѣ, а потомъ, можетъ быть, найдется случай послать васъ куда нибудь, потому что Фермуду, послѣ этого письма, мнѣ хотѣлось бы имѣть на виду.
   -- Я считаю его настоящимъ измѣнникомъ.
   -- Онъ сдѣлается имъ въ ту же минуту, какъ узнаетъ, что тайна его открыта, къ этому понудитъ его просто даже стыдъ. Иначе поступить намъ нельзя, потому что Фермуда слишкомъ хорошо знаетъ наше положеніе, наши слабыя стороны, источники, откуда мы можемъ ждать подкрѣпленій, такъ что если онъ перейдетъ къ непріятелю, намъ тотчасъ же придется очистить лагуну. Какъ вы сообщили мнѣ, въ Барцелонѣ обстоитъ все благополучно, и если исполнятся мои предположенія, и я на этихъ дняхъ получу хорошія извѣстія отъ Альварадо, то положеніе наше улучшится, и тогда мы въ состояніи будемъ бороться съ нашимъ непріятелемъ. Итакъ, пока не говорите ничего. Дружны съ Фермудою вы никогда не бывали... онъ, между нами будь сказано, терпѣть васъ не можетъ. Будьте же по прежнему вѣжливы съ нимъ и ждите. Если вы не хотите повредить дѣлу, за которое мы съ вами боремся, то не накликайте на него бѣдствія.
   -- Мнѣ очень трудно будетъ оставаться съ нимъ даже въ границахъ обычной вѣжливости.
   -- Ну, а если я буду просить васъ объ этомъ? Впрочемъ, идемте! Я вижу, васъ ждутъ. Вы вѣрно голодны.
   -- Не стану отрицать этого, смѣясь вскричалъ Теха.
   -- Да и мнѣ очень любопытно узнать ваши приключенія. А propos! Какъ удалось вамъ достать письмо?
   -- Его передалъ мнѣ Фелипъ; молодецъ не довѣряетъ Фермудѣ, а самъ душою преданъ намъ.
   -- Какъ и весь народъ. Но такой проницательности я въ немъ не предполагалъ. Онъ такъ смирно сидѣлъ въ углу и только наливалъ себѣ стаканчикъ за стаканчикомъ.
   -- Удивительный народъ эти венецуэльцы! Они совсѣмъ не похожи на насъ, испанцевъ. Всю жизнь они какъ будто бы мечтаютъ о чемъ-то, а между тѣмъ отъ вниманія ихъ не укрывается ничего. Въ другихъ республикахъ люди низшихъ, по развитію, классовъ общества, собираясь вмѣстѣ, никогда не говорятъ о политикѣ. Здѣсь же ни о чемъ другомъ и не говорятъ, и какъ часто можно слышать среди темныхъ, повидимому, людей разумные политическіе взгляды. Но о правахъ республиканца они еще не имѣютъ яснаго понятія.
   -- И это слава Богу, отвѣчалъ Рохасъ, -- а то. никакой чортъ не управился бы съ республикой. Теперь же народъ именно такой, какой намъ нуженъ. Пусть такимъ онъ и останется. Но вотъ мы и дома. Идите скорѣе принять благодарность семейства; вы честно заслужили ее.
   Съ какой радостью встрѣченъ былъ теперь Теха. Какъ покраснѣвъ и счастливо улыбаясь протянула ему Роза свою маленькую ручку! Какъ искренно пожалъ ему руку старый Кастилія, и какъ наградили его слезы радости, блиставшія на глазахъ матери! Никто изъ присутствовавшихъ не спрашивалъ, какъ спасенъ былъ юноша, какимъ образомъ пріѣхали они домой, потому что, прежде всего, пріѣзжимъ нужно было поѣсть. И старикъ Кастилія стоялъ у стола молча, и улыбаясь смотрѣлъ, какое страшное количество кушанья уничтожали они оба.
   Роза наливала имъ вина и едва успѣвала исполнять свою обязанность. Наконецъ голодъ былъ утоленъ и Элою надо было начать разсказъ,-- начать со сцены на пароходѣ, кончившейся такъ несчастливо для молодого человѣка. Потомъ онъ разсказалъ о заключеніи, о томъ, какъ его, полумертваго, бросили въ тюрьму, о счастливой встрѣчѣ съ Гонзалесомъ, о переговорахъ относительно бѣгства и о дѣятельности ихъ обоихъ -- Жозефа и Теха, причемъ послѣднему пришлось дополнять разсказъ. Конечно Теха старался представить участіе свое въ бѣгствѣ Кастиліи въ самомъ незначительномъ видѣ, говоря, что все уже было готово и что на его долю осталось только исполненіе. Но Элой не пропустилъ это мимо ушей и сообщилъ, что спасеніемъ своимъ по дорогѣ онъ обязанъ единственно точному знанію мѣстности капитаномъ; что одинъ онъ никогда не съумѣлъ бы избѣгнуть гарнизоновъ, и прямо попалъ бы въ руки непріятелей. Это-то и задержало ихъ такъ долго на пути, такъ какъ пришлось трое сутокъ просидѣть въ пещерѣ.
   Полковникъ Фермуда чувствовалъ неловкость впродолженіи всего разсказа, потому что игралъ второстепенную роль. Дѣйствительно, никто не обращалъ на него вниманія, а между тѣмъ изъ приличія и участія къ семейству, ему надо было выждать конца.
   Только выждавъ его, онъ велѣлъ сѣдлать свою лошадь и поѣхалъ въ Маракай.
   -- Развѣ ты прежде зналъ полковника Фермуду? спросилъ отецъ, оставшись потомъ наединѣ съ сыномъ.
   -- Я? нѣтъ. Зачѣмъ ты спрашиваешь объ этомъ?
   -- Потому что ты обошелся съ нимъ слишкомъ холодно и даже презрительно, когда онъ былъ представленъ тебѣ. Онъ, вѣроятно, замѣтилъ это и потому промолчалъ весь вечеръ.
   Теха уже сообщилъ Элою желаніе генерала и его доводы, и потому Элой уклончиво отвѣчалъ:
   -- Не знаю, отецъ, мнѣ не нравится его лицо.
   -- Его лицо?
   -- Да. Это такъ... предубѣжденіе. Я не люблю имѣть дѣлъ съ людьми, которые мнѣ не нравятся съ перваго раза; но я не забуду правилъ вѣжливости, пока онъ у насъ въ домѣ, что, надѣюсь, будетъ продолжаться не долго.
   На слѣдующее утро, еще передъ завтракомъ, Жозефъ пріѣхалъ съ Анной, молча бросившейся въ объятія брата, съ которымъ она уже мысленно было простилась. Какъ въ жизни неучастіе не идетъ одно, такъ и въ счастливое время одна радостная вѣсть приходитъ вслѣдъ за другою. Черезъ часъ послѣ пріѣзда Жозефа, прискакалъ курьеръ и привезъ депеши отъ Альварадо, которыя разсѣяли тучи на политическомъ горизонтѣ. Колина ушелъ въ страшныхъ попыхахъ прямо въ Каракасъ; но на него не посмѣли или, можетъ быть, опоздали напасть. Этотъ наѣздническій походъ генерала-негра понудилъ остававшихся у него молодыхъ людей бѣжать къ голубымъ. Жители, принуждаемые идти въ солдаты, предпочитали бороться съ той партіей, къ которой принадлежали. И такимъ образомъ войско Альварадо увеличивалось чрезвычайно быстро, такъ что у него подъ ружьемъ было уже болѣе тысячи человѣкъ. Точно также и съ востока пришли хорошія извѣстія, подтвердившія все, что говорилъ Теха о Барцелонѣ, и Альварадо, индѣецъ чистой крови, но умный и ловкій предводитель, самъ теперь понуждалъ Рохаса перейти изъ оборонительнаго положенія въ наступательное. Но Рохасъ еще не рѣшался. Для человѣка съ южно-американскимъ характеромъ нужно очень много времени на раздумыванье, и быстрота дѣйствій встрѣчается очень рѣдко въ этой расѣ. Но выйдти теперь изъ лагуны нечего было и думать. А такъ какъ Альварадо просилъ у генерала нѣсколько умныхъ и надежныхъ офицеровъ, то представлялся удобный случай разлучить Теха съ Фермудой.
   Теха былъ произведенъ въ полковники и посланъ въ Кагуа, гдѣ находилась главная квартира Альварадо. Фермуда втихомолку торжествовалъ, оставаясь опять одинъ въ гаціендѣ, гдѣ въ настоящее время единственной помѣхой оставался ему молодой Кастилія, видимо недолюбливавшій полковника; но, можетъ быть, скоро представится сіучай и его послать куда нибудь. Надо только выждать время.
   Семейству Кастиліи очень хотѣлось удержать у себя нѣсколько подолѣе Жозефа Гонзалеса, которому они были такъ много обязаны, да и самъ Жозефъ съ удовольствіемъ бы остался -- но ему не жилось вдали отъ Каракаса. Онъ видѣлъ, какъ усиливалось въ странѣ движеніе въ пользу его партіи, которая съ каждымъ днемъ пріобрѣтала новыя силы, и счелъ необходимымъ немедленно вернуться въ столицу, гдѣ ему предстояло принести большую пользу дѣлу, но куда, въ сущности его привлекали также и его частные интересы. Гдѣ бы онъ ни былъ, образъ Изабеллы не покидалъ его. Онъ не могъ забыть взгляда, который она бросила на него въ послѣдній разъ, блѣдное лицо, болѣзненное выраженіе губъ... и ему хотѣлось кое въ чемъ увѣриться.
   Правда, что говоря съ Анной онъ часто мысленно сравнивалъ ихъ обѣихъ, ее и Изабеллу, и какая разница была между этими двумя дѣвушками. Анна была представительницей женственности чистой, нѣжной, и теперь при свиданіи съ братомъ сіяла счастіемъ и радостью; Изабелла же представляла собою полный типъ Юноны, это была энергичная красавица, съ блестящими глазами, съ рѣшительною, даже дерзкою складкою около рта. Но въ послѣднее свиданіе въ чертахъ ея лица не было ни гордости, ни упрямства, а только страданіе, придавшее необыкновенную прелесть образу дѣвушки, повыходившему у него изъ сердца.
   Слова отца конечно нанесли ему ударъ въ сердце и посѣяли въ немъ недовѣріе и ревность, но не могъ же онъ пожертвовать всѣмъ просто брошенному подозрѣнію,-- всѣмъ, что онъ считалъ до сихъ поръ священнымъ и высокимъ? Нѣтъ, хотя несомнѣнно въ жизни дѣвушки была тайна и въ сердцѣ горе, но были ли это послѣдствія ея собственной вины, или она неповинно, съ ангельскимъ терпѣніемъ, несла страданія? И неужели можно было обвинить ее не выслушавъ?
   Его тянуло обратно въ Каракасъ, онъ жаждалъ разгадать загадку, и никакія просьбы семейства Кастиліи не могли удержать его.
   На слѣдующее утро, когда лошади отдохнули, онъ сѣлъ въ экипажъ, и поѣхалъ въ Каракасъ, преслѣдуемый то сомнѣніями, то сладкими надеждами.
   

VIII.
Послѣдствія.

   Въ то время, какъ въ странѣ движеніе въ пользу голубыхъ укрѣплялось съ каждымъ днемъ и пріобрѣтало новыхъ сторонниковъ, желавшихъ, во что бы то ни стало, рѣшительными дѣйствіями измѣнить порядокъ вещей, въ столицѣ правительственные кружки предавались полнѣйшей беззаботности. Самъ Фальконъ, слушавшій только своихъ креатуръ, казалось, былъ вполнѣ увѣренъ, что все это движеніе создалось только въ головахъ нѣсколькихъ недовольныхъ въ Каракасѣ, и что, захвативъ ихъ, ему нечего будетъ бояться. Хотя предстояло открытіе палатъ и ему было извѣстно настроеніе большинства -- но что могло оно сдѣлать? Протестовать -- больше ничего. За то же, что они не предпримутъ ничего рѣшительнаго, ему ручался военный министръ. Фальконъ не былъ сторонникомъ насильственныхъ, кровожадныхъ мѣръ, не былъ тираномъ въ полномъ смыслѣ слова, но онъ хотѣлъ, чтобы ему было покойно. Онъ не желалъ, чтобъ люди заботились о вещахъ, которыя, по его мнѣнію, до нихъ не касались. А такъ какъ онъ очень рѣдко встрѣчался съ людьми, подобными Арвело, высказывающими ему правду въ глаза, то, встрѣчаясь съ ними, онъ называлъ ихъ людьми, видящими все въ темпомъ свѣтѣ, и предпочиталъ слушать разсказчиковъ, рисующихъ положеніе страны розовыми красками.
   Въ настоящее время онъ былъ не въ очень хорошемъ расположеніи духа, потому что министры его Олеага и Монтесъ просили аудіенцію и онъ зналъ напередъ, что они сообщатъ ему множество непріятныхъ вещей, будутъ совѣтовать отказаться отъ намѣренія уѣхать куда нибудь изъ Каракаса, что ему было очень неудобно. Въ Каракасѣ онъ чувствовалъ себя не совсѣмъ въ безопасности, такъ какъ, нѣсколько дней тому назадъ, ему снова напомнили о покушеніи, о которомъ предупреждали прежде, а именно: что, для какой-то цѣли, заговорщики хотятъ завладѣть его особой.
   Недавно какіе-то переодѣтые люди захватили на улицѣ человѣка, выходившаго изъ дома Фалькона закутаннымъ въ плащѣ, и повели его съ собой; но разглядѣвъ его лицо, тотчасъ отпустили, не тронувъ его кошелька; слѣдовательно это были не воры, и Фальконъ справедливо предполагалъ, что этого человѣка нечаянно захватили вмѣсто него.
   Полиція дѣйствовала при этомъ крайне нерасторопно, такъ что Фальконъ самъ отдалъ приказъ слѣдить за подозрительными лицами. Но при такой обстановкѣ онъ конечно не могъ чувствовать себя спокойнымъ, и ему представлялось только одно затрудненіе, кого назначить управлять республикой въ его отсутствіе, такъ какъ вице-президента вовсе не существовало.
   Доложили о приходѣ министровъ; Фальконъ пошелъ къ нимъ на встрѣчу.
   -- Очень радъ видѣть васъ у себя.
   -- Вашему превосходительству извѣстно, за чѣмъ мы пришли? спросилъ Монтесъ.
   -- Нѣтъ; надѣюсь, что ничего непріятнаго не случилось?
   -- Нѣтъ... но и пріятнаго тоже ничего нѣтъ, отвѣчалъ Монтесъ.-- Я только-что получилъ извѣстія изъ Викторіи, что вслѣдъ за уходомъ Колина, тамъ собралась цѣлая масса голубыхъ, которые хотятъ идти на Каракасъ.
   Фальконъ засмѣялся.
   -- А propos, Монтесъ, что такое вышло у васъ вчера съ Колина, я слышалъ объ этомъ.
   Монтесъ сердито тряхнулъ головою.
   -- Въ сущности ничего, ваше превосходительство; дѣло шло объ одномъ негрѣ, котораго вы по рекомендаціи Колина сдѣлали генераломъ; этотъ негръ -- дикій и грубый парень -- явился ко мнѣ въ отсутствіе Колина, и я, познакомившись съ нимъ, не могъ иначе предположить, что патентъ онъ или нашелъ или укралъ гдѣ нибудь, и не утвердилъ его. Впослѣдствіи этотъ негръ, вѣчно пьяный, надѣлалъ что-то и былъ посаженъ на одну ночь въ карцеръ, но оттуда бѣжалъ и изчезъ. Во всемъ этомъ Колина потребовалъ отъ меня отчета.
   -- Я слышалъ объ этомъ, сказалъ Фальконъ.-- Вообще это очень непріятное дѣло. Говорятъ, съ негромъ обошлись очень нехорошо.
   -- Ваше превосходительство, продолжалъ немного задѣтый Монтесъ;-- если дѣйствительно тутъ не было ошибки относительно личности, что я предполагаю къ чести Колина, то, во всякомъ случаѣ, человѣкъ этотъ не былъ достоинъ такого отличія. Даже солдаты потѣшались надъ нимъ, и первую ночь въ Каракасѣ онъ провелъ пьяный на улицѣ. Я хочу просить васъ впередъ представлять мнѣ лицъ, которыхъ вы желаете производить въ генеральскіе чины, и только при такомъ условіи я буду подписывать имя свое подъ патентами. Вообще у насъ теперь такая страшная смѣсь генераловъ арміи, что иностранцы начинаютъ надъ этимъ потѣшаться.
   -- Что говорятъ о бунтовщикахъ? спросилъ Фальконъ, недовольный настоящимъ разговоромъ.
   -- Что намъ на этихъ же дняхъ нужно принять серьезныя и рѣшительныя мѣры противъ нихъ, или они посѣтятъ насъ здѣсь сами.
   -- Но, милѣйшій Монтесъ, они не осмѣлились даже напасть на Колина съ его маленькимъ отрядомъ.
   -- Вѣроятно потому, что онъ прошелъ мимо нихъ слишкомъ скоро. А самъ онъ не смѣлъ даже посылать на развѣдки въ окрестностяхъ, и прошелъ страну, точно улепетывая отъ кого-то. Намъ никогда не слѣдовало посылать войска въ Калабоцо и я съ самаго начала былъ противъ этого. Какую пользу приносятъ они тамъ.-- Никакой. А здѣсь они скоро намъ понадобятся.
   -- Вы вѣчно видите призраки. Надо было раззорить гнѣздо бунтовщиковъ и пусть другіе города видятъ въ этомъ примѣръ.
   -- Въ Кагуа собралось болѣе тысячи человѣкъ голубыхъ.
   -- Вздоръ.-- Если ихъ собирается двадцать человѣкъ, то вы со страха тотчасъ ихъ увеличиваете до двухсотъ. Позвольте мнѣ знать венецуэльцевъ. Неужели вы думаете, что эта сволочь осмѣлится напасть и на Викторію; зная, что тамъ за спиной у нихъ стоитъ гарнизонъ, они не посмѣютъ даже выйти на дорогу въ Каракасъ.
   -- Ваше превосходительство слишкомъ твердо въ этомъ увѣрены?
   -- Да, я увѣренъ, любезный Монтесъ; -- ну а вы, Олеага, что скажете о томъ дѣлѣ?
   -- О заговорѣ?-- Ваше превосходительство, за человѣкомъ, на котораго вы мнѣ указали, я зорко слѣдилъ, но при всемъ своемъ желаніи ничего не могъ открыть въ немъ подозрительнаго, Онъ совершенію невиненъ и скорѣе немного слабъ умомъ.
   -- Да, я знаю, онъ представляется такимъ, быстро вскричалъ Фальконъ, -- и, прикрываясь глупостію, водитъ насъ за носъ. Если вы сдѣлаете у него обыскъ, вы найдете удивительныя вещи.
   -- Какъ, ваше превосходительство! съ ужасомъ вскричалъ Олеага; -- обыскъ у Энано; да весь городъ подниметъ насъ на смѣхъ.
   -- И все-таки я прошу васъ сдѣлать его, рѣзко отвѣчалъ Фальконъ.-- Повѣрьте, что я не наобумъ высказываю подозрѣніе. У меня есть весьма основательныя причины.
   -- На основаніи такихъ причинъ мы не разъ дѣлали уже ошибки, отвѣчалъ министръ юстиціи.-- Намъ пришлось освободить повара и выпустить Гонзалеса.
   -- Потому что слѣдствіе не было произведено достаточно хорошо. раздражительно замѣтилъ президентъ.-- Вы все сдѣлали не вполнѣ, Олеага, и сдѣлали это по своему добродушію. Такъ мы никогда не достигнемъ цѣли, и потому я твердо рѣшился искоренить на этотъ разъ зло съ корнемъ. Этотъ человѣкъ, такъ рѣзко выдающій себя за моего самаго преданнаго почитателя, давно казался мнѣ подозрительнымъ, вслѣдствіе своихъ чрезмѣрныхъ похвалъ. Онъ думаетъ не то, что постоянно высказываетъ, и потому мнѣ хочется положительно знать, какихъ въ дѣйствительности онъ держится убѣжденій.
   -- И что надѣетесь вы, ваше превосходительство, найти у него?
   -- Велите тщательно осмотрѣть его бумаги, и для этого пошлите ловкаго человѣка. Я убѣжденъ, что у него есть подозрительная переписка.
   -- Такъ вы слѣдовательно приказываете принять эти мѣры?
   -- Да... не совсѣмъ твердо сказалъ Фальконъ, -- если вамъ этого непремѣнно хочется... Но о чемъ желали вы сегодня говорить со мною? Мнѣ хотѣлось бы сегодня же покончить съ дѣлами, потому что я. намѣренъ скоро уѣхать.
   -- Я прошу васъ убѣдительно, ваше превосходительство, отвѣчалъ Монтесъ,-- отложить эту поѣздку, по крайней мѣрѣ, до тѣхъ поръ, пока мы не узнаемъ чего нибудь вѣрнаго о положеніи дѣлъ въ странѣ.-- Въ случаѣ же вашего отъѣзда, я не желалъ бы принимать на себя отвѣтственность, и потому прошу васъ назначить кого нибудь другого на мое мѣсто.
   -- Карамба, Монтесъ!-- вы приставляете мнѣ ножъ къ горлу! вскричалъ Фальконъ;-- и я твердо убѣжденъ, что вы среди бѣлаго дня видите привидѣнія.
   -- Я, можетъ быть, ошибаюсь, но я дѣйствую по своему убѣжденію.
   -- Ну такъ успокойтесь, я еще не назначилъ дня отъѣзда, а безъ васъ я теперь обойтись не могу.
   -- Я самъ легко успокоился бы, ваше превосходительство, если бы могъ то же самое сказать объ арміи; но въ послѣднія двѣ недѣли солдаты получили только по три реала жалованья, и потому при каждомъ удобномъ случаѣ они дезертируютъ.
   -- Сволочь! вскричалъ Фальконъ;-- хотятъ быть республиканцами, а только и думаютъ, что о своей собственной пользѣ. Откуда взять мнѣ денегъ? Сильва и безъ того не отстаетъ отъ меня по цѣлымъ днямъ.
   -- Къ моему сожалѣнію, сказалъ Олеага, -- я долженъ признаться, что и я пришолъ поговорить съ вами о денежныхъ затрудненіяхъ.
   -- Чортъ возьми! Да вѣдь вы знаете положеніе нашихъ финансовъ!
   -- Увы! знаю! но что же мнѣ дѣлать. Тюрьмы переполнены политическими арестантами, и я никого не могу болѣе принимать, иначе мнѣ придется помѣщать ихъ въ мою собственную квартиру. Будь у меня три тысячи пезосовъ, я могъ бы отстроить зданіе подлѣ казармъ.
   -- Въ настоящую минуту я не могу дать вамъ трехъ тысячъ центабасовъ, прервалъ его Фальконъ;-- дѣлайте какъ хотите, а лучше всего выпустите-ка пьяницъ и тому подобную сволочь, посаженную вами на нѣсколько дней. Въ казармахъ есть казематы, которые можно употребить съ пользою. Дѣлайте, какъ знаете, другъ. Вспомните, что теперь намъ нуженъ каждый пезо для пріобрѣтенія оружія, а таможни не даютъ больше денегъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, ваше превосходительство, спокойно отвѣчалъ Олеата,-- я тоже попрошу васъ уволить меня отъ службы. Вы, можетъ быть, найдете мнѣ преемника, который съумѣетъ довольствоваться немногимъ.
   -- Но я не могу обойтись безъ васъ, другъ, точно также какъ и безъ друга Монтеса. Вы должны остаться со мною. А что еслибъ мы, но примѣру прежнихъ революцій, стали конфисковать имѣнія бунтовщиковъ? До сихъ поръ ихъ щадили самымъ добродушнымъ образомъ, и потому они могли собрать капиталъ, въ то время, какъ мы сами гибнемъ отъ финансовыхъ невзгодъ. Отчего вы не предложили эту дѣйствительную мѣру?
   -- Ваше превосходительство! сказалъ Олеага, -- это оружіе стрѣляетъ и впередъ, и назадъ, и я вовсе не желаю пускать его въ дѣло. По моему личному мнѣнію, движеніе приняло гораздо большіе размѣры, чѣмъ вы думаете, и если мы сегодня возьмемся за такую отчаянную мѣру, то нельзя быть увѣреннымъ, что сторонники другой партіи, при первой возможности, не отплатятъ намъ тѣмъ же. У меня у самаго, напримѣръ, есть гаціенда въ лагунѣ, и дѣла тамъ идутъ обычнымъ порядкомъ, но если я сдѣлаюсь отвѣтственнымъ лицомъ предлагаемаго вами насилія, то я могу быть увѣреннымъ, что у меня тамъ не останется камня на камнѣ. Пока я министръ, я никогда не соглашусь на подобную мѣру.
   Фальконъ улыбнулся.
   -- Съ вашей точки зрѣнія, Олеага, вы совершенно правы. Своя рубашка ближе къ тѣлу; но вы говорите такъ, какъ будто бы голубые могутъ побѣдить.
   -- Ваше превосходительство! продолжалъ Олеага, -- они уже побѣдили, они лишили правительство всѣхъ доходовъ. Мы живемъ здѣсь какъ въ осажденномъ городѣ. Если мы вооруженною рукою не положимъ конца этому положенію, то должны считать свое дѣло погибшимъ и отказаться отъ него.
   -- Я подумаю объ этомъ, только не торопите меня.
   -- Кромѣ того, голубые, кажется, дѣйствительно пріобрѣли предводителя. До сихъ поръ ихъ генералы постоянно ссорились изъ за главенства, и намъ нечего бояться ихъ. Далла-Коста рѣшительно отказался быть предводителемъ, и не было человѣка способнаго взять бразды правленія въ свои руки, по теперь такой человѣкъ нашелся.
   -- Кто же это? живо спросилъ президентъ.
   -- Монагасъ.
   Фальконъ громко расхохотался.
   -- Вы шутите, Олеага? Неужели вы въ самомъ дѣлѣ думаете, что венецуэльцы еще разъ подставятъ свои головы подъ когти "восточнаго тигра", какъ они справедливо называютъ его, послѣ того, какъ простили ему кровавое дѣло въ Францисканскомъ монастырѣ, гдѣ онъ разстрѣлялъ депутатовъ, какъ дикихъ звѣрей, или прежнія жестокости его съ индѣйцами? Если вы никого больше не боитесь, другъ, то Монагася-то намъ нечего опасаться.
   -- Почемъ знать! отвѣчалъ министръ: -- въ Венецуэлѣ бываютъ и не такія странности. Во всякомъ случаѣ, Монагасъ призываетъ теперь народъ къ возстанію; а вашему превосходительству конечно извѣстна поговорка, что на безлюдьѣ и Фома дворянинъ.
   -- Все, что вы говорите мнѣ, Олеага, отвѣчалъ Фальконъ,-- совершенно успокоиваетъ меня. Если дѣйствительно происходитъ что нибудь подобное, и народъ ждетъ этого, то у насъ будетъ слишкомъ много времени принять необходимыя мѣры. А Монагасъ, даю вамъ честное слово, не опасенъ для насъ. Съ вами, Монтесъ, поговорю я потомъ, завтра или послѣ завтра, что намъ лучше дѣлать, чтобъ выгнать бунтовщиковъ изъ лагуны? Не послать ли намъ къ нимъ Колина? А васъ, Олеага, я убѣдительно прошу немедленно сдѣлать обыскъ у извѣстнаго господина. Чѣмъ скорѣе вы это сдѣлаете, тѣмъ лучше для того, чтобъ его не предупредили. Что вы ничего не слыхали о бѣжавшемъ Кастиліи?
   -- Нѣтъ, ваше превосходительство.
   Фальконъ пожалъ плечами и, слегка поклонившись, вышелъ въ другую комнату, послѣ чего оба министра также удалились.

-----

   Въ Калле-дель комерція жилъ сеньоръ Энано, или донъ-Гораціо -- какъ звали его всѣ сосѣди -- въ прелестномъ домикѣ, устроенномъ имъ самимъ.
   При этомъ домикѣ былъ маленькій, хорошенькій дворикъ, маленькія хорошенькія комнатки, такая же хорошенькая мебель и маленькая хорошенькая дѣвушка, готовившая кушанье и исправлявшая всѣ домашнія работы. Одно только не согласовалось въ этомъ домѣ: жену его никакъ нельзя было назвать ни маленькой, ни хорошенькой. Она была высокая и худая женщина, годами пятью старше донъ-Горація, которому было лѣтъ сорокъ; ее скорѣе можно было назвать безобразной; по крайней мѣрѣ, грубыя черты лица ея и беззубый ротъ вовсе не были привлекательны; а въ городѣ говорили, что языкъ ея еще грубѣе носа.
   Донъ-Гораціо не походилъ на нее. Это былъ маленькій, толстый, добродушный и нѣсколько мечтательный человѣчекъ. Друзья его подозрѣвали, что нѣкоторыя стихотворенія, напечатанныя въ оффиціальной газетѣ, вышли изъ-подъ его пера. Авторъ постоянно воспѣвалъ идеалъ, котораго искалъ и нигдѣ не находилъ. Въ особенности мечталъ онъ о женскомъ идеалѣ. Но противъ обвиненія въ авторствѣ Энано энергически защищался, потому что жена его никогда не простила бы ему этихъ постоянныхъ стремленій къ идеалу. Впрочемъ онъ иногда воспѣвалъ и родину, и даже разъ появилась ода къ самому Фалькону, которая могла удовлетворить самаго строгаго придворнаго поэта.
   Оба супруга были совершенно преданы настоящему правительству -- за что? Злые языки говорили, что Фальконъ былъ первою юношескою страстью донны-Розары, и что донъ-Гораціо, само собою разумѣется, не смѣлъ быть не одного съ нею политическаго мнѣнія. Какъ бы тамъ ни было, они лично были обязаны Фалькону, который когда-то подарилъ имъ маленькій домикъ, и такъ какъ донъ-Гораціо самъ имѣлъ небольшія средства и занималъ небольшое мѣсто въ министерствѣ финансовъ, то они и могли жить безбѣдно.
   Самымъ высочайшимъ наслажденіемъ донъ-Горація было, придя домой, часа въ четыре послѣ присутствія, сѣсть у себя на дворѣ, посреди котораго росло гранатовое дерево, окруженное горшками цвѣтовъ, и распивая чашку шоколада, прочесть всю оффиціальную газету до послѣдняго объявленія.
   Такъ и сегодня, кончивъ свой умѣренный обѣдъ, сидѣлъ онъ на удобномъ плетеномъ креслѣ, и наслаждался какъ ароматическимъ воздухомъ, такъ еще болѣе передовой статьей, громившей бунтовщиковъ и предсказывающей голубымъ скорое и позорное паденіе, какъ вдругъ съ улицы кто-то такъ сильно постучалъ, что донъ-Гораціо оставилъ газету. Такая помѣха въ чтеніи казалась ему необыкновенной и весьма непріятной.
   -- Что нибудь очень спѣшное, сказала донна-Розара, наслаждавшаяся, подлѣ мужа, кофеемъ, -- но я думаю все-таки тамъ могутъ подождать.-- И она не двинулась съ мѣста. Но если она полагала, что стучащаго можно остановить такимъ презрѣніемъ, то она очень ошиблась, потому что не успѣла она произнести этихъ словъ, какъ въ калитку посыпались такіе удары, что весь домикъ задрожалъ.
   -- Во всю свою жизнь не видѣла я такого безстыдства, вскричяла донна-Розара, вскочивъ со стула.-- Я надѣюсь, что это не кто нибудь изъ твоихъ друзей, Гораціо.
   -- Я также надѣюсь, тихо прошепталъ Гораціо, въ то время, какъ его супруга направилась къ калиткѣ; онъ хорошо зналъ, что ему придется еще поплатиться за эту дерзость со стороны незнакомца.
   Онъ сталъ прислушиваться, что дѣлалось у калитки, которую не было видно съ его мѣста, и, къ удивленію своему, не слышалъ голоса своей супруги, а слышалъ только густой басъ, спрашивавшій, дома ли донъ-Гораціо?
   Донна-Розара вѣроятно отвѣтила утвердительно, потому что по двору, обложенному плитою, послышались шаги и Энано тяжело вздохнулъ. Посѣщеніе въ такое время дня конечно было непріятно, но дѣлать было нечего, и врожденное добродушіе не допустило его сдѣлать даже недовольное лицо. Онъ улыбнулся
   Шаги приближались. Донъ-Гораціо, положивъ газету на кругленькій столъ, всталъ и, къ немалому своему удивленію, очутился передъ знакомымъ ему полицейскимъ чиновникомъ, который, для поддержанія своего служебнаго достоинства, велъ за собою двухъ своихъ подчиненныхъ.
   -- Донъ-Пабло! вскричалъ Гораціо съ удивленіемъ, и съ смущеніемъ протягивая ему руки;-- чѣмъ обязанъ я этой чести?
   -- Донъ-Гораціо, отвѣчалъ чиновникъ, крѣпко пожимая протянутую ему руку;-- мнѣ крайне прискорбно, но вы знаете, что обязанности службы прежде всего. Смѣю ли я попросить у васъ сигару, я забылъ свои дома.
   Гораціо съ недоумѣніемъ смотрѣлъ на него.
   -- Конечно, съ большимъ удовольствіемъ;-- онъ досталъ изъ кармана сигарки, какія обыкновенно курятъ въ Венецуэлѣ,-- вотъ милѣйшій донъ-Пабло. Но я никакъ не могу предполагать, чтобы вы только ради этого пришли сюда съ такими провожатыми.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ донъ-Пабло, закуривая сигарку;-- нѣтъ, но ради этого донъ-Гораціо.-- Какой славный табакъ!-- Мнѣ дано порученіе сдѣлать у васъ обыскъ, и потому я просилъ бы васъ свести меня въ вашъ кабинетъ. Пожалуйста, не безпокойтесь, сеньора -- только кабинетъ, гдѣ стоитъ письменный столъ, остального мнѣ ничего не надо.
   Гораціо точно окаменѣлъ. Правительство дѣлаетъ у него обыскъ! Возможно ли это, тутъ, вѣрно, произошло какое нибудь недоразумѣніе.
   -- Донъ-Пабло! замѣтилъ онъ наконецъ, съ прежней любезностью, -- не ошиблись ли вы въ нумеръ дома? У меня сорокъ пятый нумеръ. Подлѣ меня живетъ портной, человѣкъ страннаго характера, который часто поетъ революціонныя пѣсни. Точно ли въ приказѣ упомянутъ Гораціо Энано?
   -- Да, сказалъ чиновникъ.-- Въ приказѣ упомянуто имя, а не нумеръ дома. Прошу васъ проведите меня въ кабинетъ.
   Если донъ-Гораціо былъ изумленъ, то жена его была удивлена еще болѣе. Могла ли, безъ дѣйствительнаго повода, полиція принять такую рѣшительную мѣру? И что такое надѣлалъ ея несчастный мужъ? Его нельзя было оставить ни на одинъ часъ, чтобъ онъ не надѣлалъ какихъ нибудь глупостей! И теперь самъ Фальконъ считаетъ его подозрительнымъ и даже опаснымъ человѣкомъ!
   Гораціо поблѣднѣлъ, какъ мертвецъ; онъ хотя и самъ находился на правительственной службѣ, но какъ человѣкъ трусливый, съ дѣтства питалъ какой-то страхъ передъ полиціей, которую онъ всегда представлялъ въ видѣ ангела съ мечомъ, или чорта съ хвостомъ. Но проступка своего онъ не сознавалъ. Сколько онъ ни размышлялъ, никакъ не могъ припомнить повода для обыска. Во всей Венецуэлѣ не было преданнѣйшаго правительству человѣка, какъ Гораціо Энано; а у него-то и дѣлается обыскъ. Характера онъ былъ кроткаго и смирнаго; но такая несправедливость пробудила въ немъ чувство собственнаго достоинства, и онъ съ гордостью проговорилъ:
   -- Донъ-Пабло! Если вы имѣете подобное порученіе отъ нашего правительства, то весь домъ нашъ къ вашимъ услугамъ. Прошу васъ, начинайте. Я ни въ чемъ не буду вамъ препятствовать.
   -- Другого и и не ждалъ отъ васъ, донъ-Гораціо, отвѣчалъ чиновникъ.-- А теперь будьте такъ добры, позвольте приступить къ дѣлу. Солнце уже низко, а мнѣ хотѣлось бы все кончить засвѣтло.
   Гораціо ничего не отвѣчалъ. Онъ только бросилъ грустный взглядъ на газету и пошелъ въ кабинетъ, гдѣ движеніемъ руки показалъ чиновнику, что онъ можетъ дѣлать все, что ему угодно.
   Полицейскій не заставилъ долго просить себя, и началъ обыскъ съ письменнаго стола.
   У дона-Гораціо былъ старинный письменный столъ, купленный имъ на какомъ-то аукціонѣ; въ немъ было множество ящичковъ, тайныхъ закоулковъ, расположенныхъ такъ хитро, что въ этомъ лабиринтѣ могъ потеряться даже опытный столяръ. Но полицейскій, кажется, былъ опытнѣе самаго опытнаго столяра; ни одинъ ящикъ, ни одинъ закоулокъ не избѣгъ его тщательнаго осмотра. Но всѣ его старанія не привели ни къ чему; онъ ничего не нашелъ, что могло бы показаться подозрительнымъ даже ему, недовѣрчивому полицейскому чиновнику.
   У дона-Гораціо была такая ничтожная корреспонденція, что потайные ящики въ столѣ служили преимущественно для домашняго употребленія, а не для той цѣли, для которой первоначально предназначались. Въ одномъ изъ большихъ ящиковъ лежало пять паръ носковъ, въ другомъ чистыя рубашки, манишки и воротнички, въ третьемъ нижнее бѣлье. Въ одномъ потайномъ ящичкѣ находилась пара бѣлыхъ, но уже надеванныхъ лайковыхъ перчатокъ, въ другомъ -- папиросы. Въ столѣ, конечно, были и бумаги, но самаго невиннаго свойства, напримѣръ: уплаченные счеты, домашній приходъ и расходъ и небольшой запасъ чистой бумаги и конвертовъ. Донна-Розара присутствовала также при обыскѣ и смотрѣла, покачивая головою, какъ чиновникъ вынималъ изъ ящиковъ разныя вещи и клалъ ихъ опять по мѣстамъ. Но донъ-Пабло не любилъ дѣлать что нибудь неосновательно. Осмотрѣвъ всѣ ящики, онъ началъ внимательно осматривать письменный столъ со всѣхъ сторонъ, не найдется ли еще чего. Дѣйствительно, оказалось, что есть еще два потайные ящика, имъ неосмотрѣнные.
   -- У васъ и тутъ потайные ящики, донъ-Гораціо, сказалъ онъ, -- нельзя ли отворить ихъ?
   Еще потайные ящики?! О нихъ не знала даже сама донна Розара, и потому со страхомъ взглянула на мужа. Донъ-Гораціо, зная, что сопротивленіе ни къ чему не поведетъ, бросилъ робкій взглядъ на жену, прижалъ пружину и выдвинулъ одинъ изъ ящиковъ. Ящикъ былъ не пустъ, но въ немъ оказалось не то, чего искалъ чиновникъ. Въ немъ лежала бѣлая, нѣсколько грязная, ленточка и завернутый въ бумагу, черный, какъ смоль, локонъ волосъ, высохшіе цвѣты, женская перчатка, завернутая въ бумагу и очень простенькое, недорогое золотое кольцо.
   -- Гораціо! вскричала жена его, съ любопытствомъ взглянувъ на сокровища прошлой жизни своего мужа.-- Что это такое? Что все это значитъ? Я никогда еще этого не видѣла.
   Гораціо пришелъ въ себя и счастливая мысль спасла его.
   -- Это дорогое воспоминаніе о моей покойной матери, сказалъ онъ, жалобно глядя на жену.-- Я не хотѣлъ огорчать тебя, Розара, и невѣдомо отъ всѣхъ хранилъ эти дорогія для меня сокровища.
   -- Твоей матери? вскричала жена все еще недовѣрчиво.
   -- Прошу васъ, отворите другой ящикъ, замѣтилъ чиновникъ, нисколько неинтересовавшійся подобными воспоминаніями.
   -- Неужели вы не повѣрите мнѣ на слово? отвѣчалъ Гораціо, -- если я увѣрю васъ, что и въ этомъ ящикѣ тоже нѣтъ ничего такого, что касалось бы политики.
   -- Очень жаль, донъ-Гораціо, отвѣчалъ чиновникъ, -- но я посланъ сюда не для того, чтобы вѣрить чему нибудь, а для того, чтобы самому видѣть. Пожалуйста, отворите поскорѣе.
   Гораціо тяжело вздохнулъ, зная, что отъ чиновника нельзя ждать пощады. Онъ надавилъ пружину и выдвинулъ ящикъ, и чиновникъ вдругъ увидѣлъ цѣлую кучу рукописей, подавшихъ ему надежду, что поиски его были не напрасны. Онъ давно зналъ маленькаго Гораціо и всегда любилъ его, но у полицейскаго чиновника есть своего рода честолюбіе: желаніе успѣха, какъ у охотника, который гонится за дичью. Сама дичь, можетъ быть, и не имѣетъ значенія для него, но ему не хочется возвращаться домой съ пустыми руками.
   Полицейскій чиновникъ вынулъ ящикъ, поставилъ его на столъ и съ любопытствомъ сталъ перебирать различныя бумаги.
   -- Карамба! Донъ-Гораціо! вскричалъ чиновникъ, мимоходомъ пробѣжавъ нѣкоторые листочки, -- да это все стихи. Я никакъ не думалъ, что вы сочиняете стихи.
   -- Стихи! повторила донна-Розара, подходя и протягивая руку къ бумагамъ.
   -- Позвольте, остановилъ ее опытный чиновникъ; -- я попрошу васъ предоставить мнѣ разсмотрѣть бумаги. Когда же я кончу, онѣ будутъ къ вашимъ услугамъ.-- Къ ней, къ бѣжавшей -- бѣжавшая? Онъ внимательно прочелъ стихотвореніе до половины, но нашелъ его совершенно невиннымъ. Это были безсмысленныя и высокопарныя фразы, написанныя въ рифму. Онъ сталъ разбирать далѣе, и въ глаза ему бросилось имя президента, написанное крупными буквами: "Фалькону великодушному". Когда же онъ прочелъ нѣсколько словъ, онъ съ удивленіемъ вскричалъ:
   -- Это что такое? Да это то стихотвореніе, которое было недавно напечатано въ оффиціальной газетѣ? Такъ вы авторъ его, донъ-Гораціо?
   Донъ-Гораціо покраснѣлъ до ушей и въ смущеніи шепталъ что-то о простой попыткѣ, объ уваженіи и т. д., въ чемъ такъ же было мало смыслу, какъ и въ самомъ стихотвореніи. Донна-Розара съ удивленіемъ всплеснула руками и нетерпѣливо ждала той минуты, когда ей передадутъ листочки, написанные "къ той, къ бѣжавшей". Полицейскій чиновникъ не очень искушалъ ея терпѣніе. Пробѣжавъ слегка политическія изліянія, въ которыхъ онъ не нашелъ ничего опаснаго для государства и измѣнническаго, онъ довольно небрежно сунулъ ихъ въ ящикъ и сталъ снова разсматривать, нѣтъ ли еще потайныхъ ящиковъ въ столѣ, но ихъ болѣе не оказалось. Послѣ этого онъ осмотрѣлъ комнату и дружески сказалъ:
   -- Донъ-Гораціо! Не могу передать вамъ, какъ я счастливъ, сдѣлавъ сегодня у васъ обыскъ.
   -- Но мнѣ, отвѣчалъ Гораціо, -- вы испортили весь вечеръ.
   -- Не огорчайтесь, утѣшалъ его полицейскій.-- Вы оказались совершенно чистымъ и клеветники должны будутъ замолчать. Даже самъ Фальконъ будетъ теперь пристыженъ, когда, узнаетъ, что человѣкъ, котораго онъ подозрѣвалъ, есть поэтъ, воспѣвшій его.
   -- Президентъ! почти съ отчаяніемъ вскричалъ Гораціо, -- можетъ ли это быть, чтобъ его превосходительство могъ думать обо мнѣ что нибудь дурное. Во всей своей жизни я не...
   -- Доносъ, сказалъ донъ-Пабло, махнувъ рукой.-- Не безпокойтесь объ этомъ, это случается у насъ ежедневно. Сеньора, имѣю честь кланяться.
   И сдѣлавъ знакъ своимъ помощникамъ, онъ вышелъ съ ними изъ дома, передъ которымъ уже собралась толпа любопытныхъ, желавшая удостовѣриться, что у донъ-Гораціо Энано полиція дѣлаетъ обыскъ.
   Толпѣ казалось необыкновеннымъ и страннымъ видѣть полицію въ домѣ донъ-Энано, котораго въ шутку обыкновенно называли маленькимъ Фалькономъ. Всѣ напередъ знали, что у него ничего не найдется подозрительнаго и никто не могъ понять, какъ могла придти правительству такая дикая идея сдѣлать обыскъ у своего вѣрнѣйшаго слуги. На слѣдующій день ни о чемъ другомъ не говорилось, какъ только объ этомъ обыскѣ. Отсюда выводили такое заключеніе: если Фальконъ самъ не вѣрилъ человѣку, преданному ему до смѣшного, то онъ значитъ потерялъ вѣру въ свою силу; слѣдовательно, можно надѣяться и ждать, что онъ отречется отъ президентства. Только Фальконъ самъ не думалъ объ этомъ.
   Сцена, розыгравшаяся, между тѣмъ, у письменнаго стола Гораціо, когда донна-Розара внимательно прочла стихотвореніе къ "Ней" и къ "Бѣжавшей" и даже конфисковала рукопись, до насъ не касается. Это дѣло чисто семейное.
   

IX.
Въ Свѣтлое воскресенье.

   Прошло еще нѣсколько недѣль и положеніе дѣлъ въ Каракасѣ и во всей странѣ становилось все хуже и хуже. Хотя ничего особеннаго не случилось и нигдѣ не произошло серьезнаго столкновенія между враждующими партіями, но въ воздухѣ чувствовалась духота, какъ передъ грозой, нависли густыя темныя тучи... Всѣ, къ какой бы партіи кто ни принадлежалъ, всѣ, за исключеніемъ только правительства Фалькона, -- чувствовали, что подобное натянутое положеніе далѣе длиться не можетъ. Хотя внутри страны большіе города были все еще заняты желтыми войсками и реконквистадоры не трогали ихъ, но тѣмъ не менѣе они все ближе подвигались къ столицѣ, чему генералы Фалькона не могли помѣшать и даже не пробовали мѣшать.
   Фальконъ между тѣмъ продолжалъ проводить свою узкую политику. Депутаты различныхъ округовъ собрались въ палату и ни для кого не было тайной, что они рѣшились энергически протестовать противъ упорства и насилія, которыя встрѣчало въ правительствѣ каждое народное желаніе.
   Однажды, во время засѣданія, въ палату съ шумомъ ворвался какой-то генералъ; президентъ палаты протестовалъ противъ этой наглости, но его протестъ былъ встрѣченъ такимъ гамомъ и крикомъ изъ галлерей, запятыхъ публикою, солдаты стали высказывать такія угрозы противъ депутатовъ, что тѣ, испугавшись повторенія рѣзни, устроенной Монагасомъ, прервали засѣданіе и разошлись.
   Негодованіе въ Каракасѣ сдѣлалось общимъ. Самъ Олеага пошелъ объясниться съ Фалькономъ, но тотъ только пожалъ плечами.
   -- Чего же вамъ надо? сказалъ онъ.-- Вы видите, что самъ народъ на моей сторонѣ, и что онъ не хочетъ оппозиціи противъ моего правительства. Не бить же мнѣ самого себя.
   Въ тотъ же вечеръ многіе депутаты собрались въ домѣ президента палаты, чтобъ поговорить о дѣлахъ, а въ особенности о происшествіи въ палатѣ. Но тутъ снова собралась толпа, состоявшая преимущественно изъ солдатъ, и начала стучать въ окна и произносить угрозы. Сдѣлало было даже три выстрѣла изъ револьвера и одна пуля попала въ залъ, гдѣ сидѣли депутаты, но, къ счастію, ударилась въ стѣну.
   Все это привело еще въ большее волненіе городъ, такъ что по улицамъ должны были разослать патрули.
   Наступила страстная недѣля, празднуемая съ большою торжественностію. По улицамъ ходили великолѣпныя процессіи, въ которыхъ принимала участіе даже столичная знать. Церкви, по обыкновенію, были наполнены дамами, приходившими отчасти показать свои наряды. Мужчины же собирались кучками на улицахъ и передавали другъ другу слухъ о пораженіи правительственныхъ войскъ гдѣ-то недалеко отъ Каракаса. Говорилось тоже, что Фальконъ постоянно уговариваетъ своихъ министровъ пустить его уѣхать, такъ какъ ему необходимо было осмотрѣть свои помѣстья и перемѣнить воздухъ для поправленія разстроеннаго здоровья; но министры отказались дать свое согласіе, такъ какъ они не были увѣрены, что онъ вернется, и боялись встать въ крайне непріятное положеніе. Кромѣ того правительство не получало никакихъ свѣденій изъ внутри страны. Перехватывали ли ихъ, или генералы ничего не писали, но, однимъ словомъ, правительство не знало ровно ничего, что дѣлалось въ провинціяхъ, а пріѣзжіе, какъ нарочно, говорили о положеніи правительственныхъ войскъ, но ровно ничего не говорили о голубыхъ.
   Въ первые дни этой недѣли подтвердился слухъ, что прежній президентъ республики Хозэ-Тадео-Монагасъ издалъ манифестъ, которымъ призывалъ народъ къ миру, но при этомъ требовалъ, чтобы народныя желанія были строго исполняемы. Хотя въ манифестѣ онъ обращался только къ своимъ личнымъ и политическимъ друзьямъ, но, само собою разумѣется, что манифестъ предназначался для всего народа, и всюду высказывалось убѣжденіе, что каково бы ни было прошедшее Монагаса, но пока нельзя было найти лучшаго человѣка въ вожди оппозиціоннаго движенія.
   Монагасъ, нажившій во время своего президентства на счетъ государственной казны милліоновъ семь или восемь и спокойно проживавшій частнымъ человѣкомъ, снова выступилъ на общественную арену. Неужели онъ истратилъ всѣ деньги и ему понадобились новыя средства? Нѣтъ, онъ былъ однимъ изъ богатѣйшихъ, если не самымъ богатѣйшимъ частнымъ человѣкомъ въ Венецуэлѣ, и друзья его, еще остававшіеся въ столицѣ, разсказывали вездѣ, что хотя онъ оставилъ по себѣ въ Вепецуэлѣ дурную славу, но это обстоятельство его мучитъ и терзаетъ, и онъ намѣренъ исправить старые грѣхи и послужить отечеству до послѣдней капли крови, не разсчитывая и не желая получить за это въ награду не денегъ, ни почестей;-- что когда онъ этого достигнетъ, онъ снова заживетъ тихой, семейной жизнію, и надѣется, что народъ, послѣ его смерти, сниметъ клеймо съ его имени и почтитъ его доброй памятью.
   Въ среду, 8-го апрѣля, на страстной недѣлѣ, явился этотъ манифестъ въ оппозиціонной газетѣ "Федералистъ", и настроеніе столицы обратилось совершенно въ пользу Монагаса. Въ то же время въ рядахъ правительственной партіи распространился ужасъ: пришло положительное извѣстіе, что Викторія, второй городъ въ государствѣ, рѣшительно объявила себя въ пользу возстанія и что стоявшій тамъ гарнизонъ -- офицеры и солдаты -- всѣ перешли на сторону голубыхъ.
   Въ этотъ день Фальконъ, вѣроятно, въ первый разъ увидалъ возможность своего паденія. Въ четвергъ онъ призвалъ къ себѣ министровъ и просилъ ихъ совѣта... Но они не могли уже оказать ему никакой помощи и потребовали отставки. Тогда былъ призванъ Арвело, и ему поручено составить министерство. Фальконъ совершенно потерялъ голову.
   Арвело поспѣшилъ воспользоваться благопріятнымъ случаемъ, такъ какъ если бы онъ встрѣтилъ честную поддержку со стороны президента, то была бы еще возможность отклонить отъ страны войну. Онъ тотчасъ же послалъ курьеровъ въ лагуну и къ Альварадо, генералу голубыхъ, стоявшему въ Кагуа, прося двухнедѣльнаго перемирія, чтобъ образовать новое либеральное министерство.
   Уже въ страстную пятницу было назначено новое министерство, подававшее большія надежды на мирный исходъ дѣла. Мехія, извѣстный умный человѣкъ и храбрый солдатъ, державшійся въ сторонѣ отъ правительства Фалькона, принялъ военное министерство, Арвело взялъ министерство внутреннихъ дѣлъ и юстиціи, Биллафаньэ -- министерство иностранныхъ дѣлъ, а Антоніо Парехо принялъ незавидный постъ министра финансовъ, и по всему Каракасу пронесся крикъ радости, когда на слѣдующее утро, въ субботу, объявленъ былъ декретъ министра юстиціи, что правительство освобождаетъ изъ тюремъ всѣхъ политическихъ арестантовъ. Военный министръ издалъ въ то же время приказъ по арміи всѣмъ солдатамъ и офицерамъ не выходить изъ казармъ отъ одинадцати часовъ утра до четырехъ часовъ дня, то-есть, во время засѣданій палаты.
   Оба приказа 11-го апрѣля появились въ "Федералистѣ" -- такъ какъ оффиціальная газета тихо заснула за нѣсколько дней передъ этимъ, -- и легко себѣ представить радость Каракаса. Оставалось только одно опасеніе, что при настоящемъ президентѣ и войскѣ такое либеральное министерство не долго продержится -- ну а что же тогда?
   Все это время Жозефъ былъ въ столицѣ, и какъ ни боялась его мать, что онъ столкнется съ правительствомъ, очевидно наблюдавшимъ за нимъ, онъ все-таки не уѣзжалъ изъ Каракаса. Что было ему дѣлать внѣ столицы? Праздно сидѣть въ ожиданіи какого нибудь рѣшенія, которое наконецъ примутъ нерѣшительные реконквистадоры? Ждать можно было и въ Каракасѣ. Кромѣ того, носился слухъ будто вліятельнѣйшіе предводители обѣихъ партій, Мигуэль-Антоніо Рохасъ съ нѣсколькими лучшими офицерами голубыхъ и Бруцуаль съ министромъ внутреннихъ дѣлъ и военнымъ министромъ, будутъ имѣть свиданіе въ Викторіи, чтобы обсудить, какимъ образомъ устроить прочный миръ,-- что конечно будетъ возможно только въ томъ случаѣ, когда правительство примется серьезно за реформы, требуемыя народомъ.
   Если бы Фальконъ рѣшился выступить на путь реформъ, то возставшіе должны бы были разойтись по домамъ, а самъ Фальконъ вѣроятно остался бы по прежнему президентомъ,-- что, во всякомъ случаѣ, было лучше страшной междоусобной войны, всегда поглощающей столько благородной крови.
   Вечеромъ въ Свѣтлое воскресенье большой каракасскій соборъ былъ такъ полонъ народомъ, что истинные богомольцы не могли помѣститься въ немъ и стояли на колѣняхъ на паперти передъ открытыми дверьми. Войти въ церковь уже не было возможности, потому что вся она была занята городскими разряженными дамами, забравшимися туда, какъ въ театръ, пышно разодѣтыя, часовъ съ двухъ, трехъ и гдѣ имъ приходилось пробыть часовъ до восьми, до девяти.
   Онѣ стояли не на колѣняхъ, чего никакъ бы не вынесли, а сидѣли на принесенныхъ для этой цѣли коврахъ и подушкахъ, поджавъ подъ себя ноги, и широко разложивъ свои шелковыя платья, сидѣли сплошными рядами по всей церкви, оставивъ у колоннъ проходъ для молодыхъ людей, чтобъ тѣ могли ходить и разсматривать ихъ то всѣхъ сторонъ. На службу дамы, казалось, мало обращали вниманія, и нерѣдко крестились не прерывая даже своей бесѣды.
   Смѣсь цвѣтовъ виднѣлась не только на платьяхъ, но и на лицахъ. Тутъ сидѣли и креолки и бѣлыя съ нѣжными шеями, украшенными жемчугомъ и брильянтами, и негритянки въ большихъ золотыхъ серьгахъ и красивыхъ мантильяхъ.
   Около одной изъ колоннъ стоялъ Жозефъ съ сильно бьющимся сердцемъ, такъ какъ серди нарядныхъ дамъ онъ увидѣлъ Изабеллу. Она была въ дорогомъ малиновомъ платьѣ, съ простой малиновой розой въ черныхъ волосахъ и съ ниткой великолѣпныхъ брильянтовъ на шеѣ. Нѣсколько недѣль не видалъ Жозефъ Изабеллы и удивился перемѣнѣ, совершившейся въ ней. На лицѣ ея не было болѣе слѣда, ни грусти, ни блѣдности. Она сидѣла, какъ царица, между своихъ подругъ, и смѣло, и гордо и побѣдоносно озиралась вокругъ. Она не замѣтила Жозефа и искала кого-то глазами; потомъ вдругъ улыбнулась, ея глаза блеснули еще ярче и она дружески отвѣтила на чье-то привѣтствіе. Жозефъ взглянулъ, съ кѣмъ она поздоровалась, и увидалъ своего друга Юлія Гіэрру. Жозефъ зналъ, что Гіэрра давно ухаживаетъ за Изабеллой, но зналъ также, что ухаживанія эти были безуспѣшны. Можетъ быть, теперь вѣрность и любовь его были вознаграждены. Привѣтствіе Изабеллы такъ заинтересовало его, что онъ рѣшился дождаться конца службы. Когда Изабелла поднялась съ своего мѣста, она нечаянно повернула голову къ Жозефу и узнала его. Онъ поклонился ей, но она отвѣтила на поклонъ холодно и съ достоинствомъ. Гіэрра пошелъ рядомъ съ Изабеллой, вовсе не замѣтивъ друга. Жозефъ пошелъ за ними, не теряя ихъ изъ виду. Гіэрра проводилъ Изабеллу до дому, гдѣ они еще постояли нѣкоторое время у калитки, пока ее не отворили и не затворили снова за сеньоритой. Гіэрра же тихо пошелъ вдоль улицы.
   Жозефъ прибавилъ шагу и догналъ его.
   -- Ну, другъ, сказалъ онъ, взявъ его подъ руку, -- весело тебѣ было?
   -- Карамба, Жозефъ! откуда это ты? Весело? да вѣдь я иду изъ церкви.
   -- Знаю. Я видѣлъ тебя тамъ, и оттуда шелъ за вами обоими.
   Гіэрра не зналъ что отвѣчать. Если бы на улицѣ было свѣтло, то Жозефъ замѣтилъ бы, какъ онъ покраснѣлъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? наконецъ отвѣчалъ онъ.-- Я встрѣтилъ донпу-Изабеллу, когда она шла домой и пошелъ проводить ее.
   -- Тс! другъ, ты вовсе не мастеръ лгать, смѣясь сказалъ Жозефъ, -- и меня ты не проведешь никоимъ образомъ. Я стоялъ за колонной и долго наблюдалъ за вами, и видѣлъ, какъ вы подмигивали другъ другу.
   Гіэрра замолчалъ. Но наконецъ онъ не могъ долѣе скрывать своего восторга, своего блаженства.
   -- Это божественная дѣвушка, Жозефъ! проговорилъ онъ;-- какое-то небесное существо, но я тебя не понимаю, прибавилъ онъ, остановись и смотря на друга.
   -- Меня? отчего?
   -- Я знаю навѣрное, что ты прежде сватался за нее.
   -- Можетъ быть, она, отказала мнѣ.
   -- Нѣтъ. Она еще вчера сама говорила мнѣ, когда спрашивала о тебѣ, что не знаетъ, почему ты пересталъ ходить къ нимъ; что ты цѣлыя недѣли не бывалъ у нихъ въ домѣ и даже, встрѣчаясь на улицѣ, раскланивался весьма холодно. Она говорила, что очень сожалѣла объ этомъ, и боится не оскорбила ли тебя чѣмъ нибудь, но чѣмъ, рѣшительно не подозрѣваетъ.
   -- Право? воскликнулъ Жозефъ и сердце его сжалось отъ страннаго непріятнаго чувства,-- а ты, кажется, вовсе не ревнивъ.
   -- Нѣтъ, Жозефъ, искренно отвѣчалъ Гіерра;-- потому что я твердо увѣренъ, что она любитъ меня; тебѣ я могу, это сказать.
   -- А вы ужь объяснились?
   -- Нѣтъ, нерѣшительно отвѣчалъ Гіерра;-- прямо я еще не спрашивалъ.
   -- А что скажетъ старуха?
   -- Она олицетворенная любезность.
   -- Хочешь принять отъ меня добрый совѣтъ, Гіерра
   -- Съ радостью, потому что я убѣжденъ, что ты желаешь мнѣ добра.
   -- Ну такъ берегись!
   -- Въ какомъ отношеніи? съ удивленіемъ вскричалъ Гіерра.
   -- Береги себя, другъ, ты летаешь теперь около огня, какъ леталъ я.
   -- Не понимаю тебя....
   -- Я буду говорить яснѣе, и не только ради тебя, но и ради другихъ. Онѣ недавно разспрашивали тебя относительно заговора противъ Фалькона, когда, помнишь, похитили какого-то человѣка, вышедшаго изъ президентскаго дома, и, узнавъ свою ошибку, отпустили его?
   -- Не знаю, съ смущеніемъ отвѣчалъ Гіэрра.
   -- Ты знаешь, потому что старуха выспрашивала у тебя.
   -- Право, нѣтъ, поспѣшно отвѣчалъ Гіерра.-- Спрашивала только Изабелла, и то шутя.
   -- И Изабелла тоже! тихо проговорилъ Жозефъ, тяжело вздохнувъ.
   -- Господи! оправдывался Гіэрра;-- вѣдь всѣ женщины любопытны.
   -- И ты разсказалъ имъ?
   Гіэрра засмѣялся.
   -- Я самъ ничего не знаю, и только подозрѣваю, что все это затѣяно Гватьерресомъ. Братъ его арестованъ, и съ нимъ обращаются ужасно скверно. Но теперь дѣло уже кончено, всѣ политическіе арестованные освобождены, и оба Гватьерреса немедленно выѣхали изъ города.
   -- Но это положеніе каждую минуту можетъ возобновиться, отвѣчалъ Жозефъ;-- новое министерство уже проситъ отставку.
   -- Вздоръ! сказалъ Гіэрра;-- черезъ три-то дня?
   -- Да, послѣ трехъ дней, повторилъ Жозефъ.-- Свиданіе въ Викторіи не удалось. Фальконъ вѣроятно заупрямился; а настоящіе министры слишкомъ порядочные люди, чтобы позволить пачкать свою репутацію.
   -- Откуда ты все это знаешь?
   -- Пока это еще не рѣшено, но вѣроятно рѣшится очень скоро, можешь быть въ этомъ увѣренъ.
   -- Какое же отношеніе все это имѣетъ къ сеньорамъ Корона?
   -- Повидимому никакого, а въ сущности очень важное. Берегись, Гіэрра! Изабелла, можетъ быть, самая красивая дѣвушка въ цѣломъ Каракасѣ, но она -- бездушная кокетка. Она играетъ съ тобою, какъ играла со мной, пока я силой не оторвался отъ нея.
   -- Жозефъ!..
   -- И не только это. И мать и дочь -- ехидныя существа. Въ душѣ онѣ преданы партіи Фалькона и болѣе этого... преданы Фалькону вполнѣ, и пользуются своею кажущеюся приверженностью къ оппозиціи, чтобы вывѣдывать тайны и держать сѣти въ рукахъ.
   -- Ради Бога, Жозефъ!..
   -- Если не вѣришь мнѣ, испытай самъ. Сдѣлай надъ ними опытъ, какой я сдѣлалъ. Назови имъ человѣка, который имѣетъ враждебныя намѣренія противъ Фалькона, и увидишь, что онъ скоро будетъ арестованъ. Слышалъ ты объ обыскѣ у Энано?
   -- Да, это было очень забавно.
   -- Я назвалъ его сеньорѣ, какъ человѣка подозрительнаго.
   -- Ты, Жозефъ! можетъ ли это быть?
   -- Я могъ бы сказать тебѣ болѣе, но пока еще не имѣю положительныхъ доказательствъ, и потому лучше промолчу. Одно только, Гіэрра: держи ухо востро. Ты стоишь на колеблющейся почвѣ; ты еще молодъ и неопытенъ... Но ужь поздно, мнѣ надо домой, а то домашніе опять будутъ безпокоиться о моемъ отсутствіи. Прощай, другъ!
   -- Прощай, Жозефъ! отвѣчалъ Гіэрра, и долго еще, послѣ ухода пріятеля, онъ стоялъ на томъ же мѣстѣ въ глубокомъ раздумьѣ.
   

X.
Приближающееся рѣшеніе.

   Въ понедѣльникъ утромъ, большая часть прежнихъ чиновниковъ получила отставку отъ новаго министерства, которое вовсе не хотѣло имѣть дѣла или съ шпіонами или съ людьми недобросовѣстными или же совсѣмъ незнакомыми. И Гораціо Энано постигла тоже печальная участь, хотя Фальконъ оставался президентомъ.
   Получивъ отставку, Энано пошелъ въ послѣдній разъ въ министерство, чтобъ взять оттуда нѣкоторыя вещи, принадлежащія ему. Явившись въ присутствіе, онъ засталъ тамъ своихъ отставленныхъ товарищей за занятіемъ, возможнымъ развѣ только въ Венецуэлѣ: они грабили министерство, какъ будто бы только-что завоевали его, и потомъ намѣревались сжечь.
   Хотя было всего восемь часовъ утра, но такъ какъ въ десять должны были явиться вновь назначенные чиновники, то до ихъ прихода надо было привести все въ порядокъ. Странное только понятіе имѣли чиновники о порядкѣ: одинъ изъ нихъ связывалъ всю оставшуюся бумагу, другой укладывалъ сургучъ, третій выливалъ на полъ чернила, вѣроятно для того, чтобъ, унося чернилицы, не запачкать себѣ платье. Приходъ Гораціо не понравился товарищамъ, не потому, чтобы они стѣснялись имъ, а потому вѣроятно, что не желали раздѣлить съ нимъ награбленнаго. Гораціо, увидавъ чиновника, выливавшаго чернила, подошелъ прямо къ нему и сказалъ:
   -- Очень благодаренъ вамъ, донъ-Серафино, за ваше безпокойство; эта чернилица принадлежитъ мнѣ. Я принесъ ее съ собою, потому что слишкомъ привыкъ къ ней.
   -- Принадлежитъ вамъ, донъ-Гораціо? отвѣчалъ чиновникъ,-- это крайне непріятно мнѣ, потому что я получилъ весьма немного бумаги, а правительство должно мнѣ за три мѣсяца жалованья; при настоящихъ же обстоятельствахъ, при низверженіи существующаго порядка, я просто не знаю, какъ мнѣ прожить.
   -- Я также ничего не получалъ въ послѣдніе мѣсяцы, отвѣчалъ донъ-Гораціо, совершенно оффиціально, и при этомъ взялъ, безъ дальнѣйшихъ разговоровъ, свою собственность.
   Послѣ чего донъ-Серафино нѣсколько обиженно взглянулъ на свои запачканные пальцы.
   -- Ну хорошо, проговорилъ онъ въ утѣшеніе.-- Въ такомъ случаѣ я возьму себѣ сукно со стола.-- И вытеревъ пальцы о бумагу, онъ сдернулъ со стола сукно, свернулъ его и отложилъ въ сторону.
   Донъ-Гораціо отворилъ свой ящикъ, вынулъ изъ него остатки канцелярскихъ принадлежностей и засунулъ все въ карманъ. Для грабежа онъ былъ слишкомъ гордъ. Донъ-Серафино вышелъ послѣднимъ изъ буквально пустой комнаты. Въ лѣвой рукѣ онъ несъ узелъ, а въ правой -- стулъ. Когда же онъ, съ этой ношей гордо хотѣлъ пройти мимо караульнаго солдата, то тотъ остановилъ его, сказавъ:
   -- Куда же идете вы со стуломъ?
   -- Я несу его къ столяру, кротко отвѣчалъ чиновникъ.-- Онъ разшатался.
   Но солдатъ не поддался этой хитрости.
   -- На этотъ разъ не позволено брать съ собою стульевъ, коротко отвѣчалъ онъ.-- Намъ отдалъ приказъ.
   -- Ну такъ возьмите его, сказалъ Серафино, до крайности оскорбленный, что простому солдату отданъ приказъ наблюдать за ними. Съ этими словами онъ поставилъ стулъ и съ негодованіемъ вышелъ изъ министерства.
   Когда, черезъ полтора часа, пришли новые чиновники, они не нашли никакихъ канцелярскихъ принадлежностей, чему впрочемъ нисколько не удивились и тотчасъ же поручили одному изъ своей среды закупить все необходимое. Но это порученіе не слишкомъ легко было исполнить. Чиновникъ, придя къ нѣмцу, продавцу бумаги, началъ такъ свою рѣчь:
   -- Сеньоръ! позвольте попросить васъ отпустить бумаги для министерства финансовъ -- конвертовъ, сургучу, стальныхъ перьевъ, чернилицъ и проч.
   -- Все это у меня есть, отвѣчалъ нѣмецъ, не трогаясь съ мѣста,-- но мнѣ хотѣлось бы освѣдомиться относительно уплаты.
   -- Вы запишите все, что вамъ будетъ слѣдовать, на счетъ министерства финансовъ.
   -- Ну это не совсѣмъ-то удобно, отвѣчалъ нѣмецъ.
   -- Неужели вы думаете, что государство не заплатитъ вамъ?
   Нѣмецъ покачалъ головою.
   -- Не заплатитъ, я въ этомъ убѣжденъ. Гдѣ же это государство? я не знаю, -- я съ нимъ незнакомъ. Кто теперь министръ финансовъ?
   -- Да развѣ вы не читали въ газетахъ? Докторъ Антоніо Парехо.
   -- Да это было въ среду, а, сегодня у насъ уже понедѣльникъ. Такъ онъ все еще министръ?
   -- Да, и можно надѣяться, что останется имъ.
   -- Посмотримъ, другъ. Я вѣрю доктору Парехо, принесите мнѣ отъ него росписку, что онъ беретъ всѣ эти вещи на свою отвѣтственность, и тогда, вы можете получить все, что вамъ угодно. Министерства же я вовсе не знаю, и давать ему въ долгъ не могу.
   -- Славно! замѣтилъ съ удивленіемъ чиновникъ.-- Такъ венецуэльское министерство финансовъ не имѣетъ кредита даже на десять пезосовъ?
   -- Любезный другъ! смѣясь сказалъ нѣмецъ.-- Вы вѣрно не здѣшній, что удивляетесь этому. Съ вами случатся еще и не такіе казусы.
   -- Ну, дайте мнѣ, по крайней мѣрѣ, вещи; росписку я принесу вамъ потомъ.
   -- Любезнѣйшій господинъ! отвѣчалъ нѣмецъ, не трогаясь съ мѣста,-- потомъ вы будете слишкомъ заняты и вамъ некогда будетъ зайти сюда. Принесите сначала росписку и тогда получите бумагу и все, что вамъ надобно. Поняли?
   Чиновникъ ничего не отвѣчалъ; онъ повернулся на каблукахъ, намѣреваясь открыть кредитъ гдѣ нибудь въ другомъ мѣстѣ; но вѣроятно поиски его оказались неудачными, потому что, черезъ часъ, онъ вернулся обратно, принесъ росписку и получилъ все необходимое.
   Вскорѣ случилось то, чего всѣ такъ боялись. Слухи о переходѣ желтыхъ войскъ къ голубымъ оказались невѣрными и потому добрыя намѣренія Фалькона, разсѣялись, и онъ видимо началъ поворачивать на прежнее. Новые министры увидѣли, что при такомъ управленіи умиротворить страну они не могутъ, подали въ отставку, которую тотчасъ и получили.
   Послѣ этого въ Венецуэлѣ наступило время, когда страна осталась вовсе безъ министерства. Палата также разошлась, а Фальконъ продолжалъ себѣ жить изо дня въ день, по прежнему.

-----

   Въ Какао, въ маленькомъ уютномъ домикѣ, въ садикѣ сидѣла жена Тадео рядомъ съ однорукимъ Фелипомъ, заражавшимъ воздухъ дымомъ простой сигары. Передъ ними старикъ Пердидо копалъ заступомъ яму, напѣвая какую-то старую колыбельную пѣсню.
   Тадео не было дома; онъ ушелъ въ Каракасъ, съ тѣмъ, чтобъ вернуться въ тотъ же вечеръ. Фелипъ разсказывалъ теткѣ о томъ, что дѣлается въ Каракасѣ, какъ безобразничаютъ солдаты, что вѣроятно они скоро будутъ проходить черезъ Какао, и наконецъ, взглянувъ на Пердидо, спросилъ:
   -- А что тамъ дѣлаетъ Пердидо?
   -- Теперь у него каждую недѣлю что нибудь новое, со вздохомъ отвѣчала тетка.-- Теперь онъ вбилъ себѣ въ голову, что его Мануэла лежитъ больная и скоро умретъ. Вотъ онъ и роетъ могилу, чтобы положить ее туда и спрятать, а то иначе мать опять найдетъ ее и отниметъ.
   -- Совсѣмъ съумасшедіній, отвѣчалъ Фелипъ.-- А какъ славно онъ поетъ.
   -- Ахъ! мы благодаримъ Бога, что онъ поетъ, отвѣчала тетка.-- Одно время, когда здѣсь были солдаты, мы очень боялись за него. Пришлось даже запереть его дня на два. Тадео ходилъ въ городъ и принесъ оттуда лекарство. На слѣдующее утро солдаты ушли, и съ тѣхъ поръ Пердидо опять успокоился и все занимается чѣмъ нибудь.
   -- Сколько лѣтъ живетъ у васъ старикъ, я позабылъ?
   -- Лѣтъ одинадцать. Хлопотъ съ нимъ много. Тадео очень привязанъ къ нему. Старикъ когда-то былъ его хозяиномъ, и теперь онъ не хочетъ оставить его въ несчастіи.
   -- Да развѣ у старика совсѣмъ нѣтъ родственниковъ?
   -- Не знаю. Тадео не любитъ говорить объ этомъ. А когда я вышла замужъ, старикъ уже жилъ у него.
   -- Какое странное имя -- Пердидо!
   -- Да его зовутъ не такъ. Это онъ самъ себя такъ прозвалъ. Въ Ангостурѣ, гдѣ онъ былъ прежде богатымъ купцомъ, его звали Кастилія.
   -- Ну, ихъ въ Венецуэлѣ довольно, отвѣчалъ Фелипъ.-- Въ лагунѣ тоже живетъ семейство этого имени, и въ Викторіи тоже, а они между собою вовсе не родственники.
   Старикъ между тѣмъ вырылъ могилку, поставилъ заступъ, сѣлъ на землю и сложилъ руки какъ будто бы для молитвы. Фелипъ, молча, покачивая головою, смотрѣлъ на него.
   -- Нѣтъ ли у васъ въ домѣ чего нибудь напиться? спросилъ онъ.-- Только не воды.
   Тетка печально покачала головой.
   -- Даже сахару-то нѣтъ, сказала она,-- и ужь два дня мы пьемъ кофе безъ него. Тадео не хочетъ занимать, хотя ему вездѣ дали бы въ долгъ; но изъ города онъ вѣрно принесетъ сегодня денегъ; онъ пошелъ за ними.
   -- А у Тадео деньги лежатъ въ городѣ? Вѣрно у какого нибудь купца? спросилъ Фелипъ.-- Ну это плохо. Купцы не очень-то охотно выдаютъ теперь деньги.
   -- Намъ нужна такая бездѣлица, сказала тетка; -- не знаю получаетъ ли онъ деньги отъ купца; мнѣ кажется, ему даетъ ихъ какая-то богатая женщина.
   -- Женщина?
   -- Да. Ее зовутъ Корона. Ты вѣрно ее знаешь.
   -- Сеньора Корона? Конечно я ее знаю... генеральша.
   -- Можетъ быть, что мужъ ея былъ генераломъ, а теперь, она, кажется, вдова.
   -- Гм! сказалъ Фелипъ, качая головой.-- И онъ больше ничего не говорилъ?
   -- Нѣтъ, ничего... Да я и этого не знала бы, если бы недѣлю тому назадъ, когда мы сидѣли совсѣмъ безъ гроша, Тадео не захворалъ и не попросилъ меня сходить вмѣсто себя, и сказать ей, что я пришла отъ Тадео... что онъ проситъ ее исполнить обѣщаніе. Поэтому-то онъ и сказалъ мнѣ, какъ ее зовутъ и гдѣ она живетъ, въ чемъ послѣ очень раскаявался. Дня черезъ два ему стало легче и онъ пошелъ самъ, но не засталъ сеньоры дома. Вотъ ужь раза два онъ былъ у нея напрасно.
   -- А гдѣ она живетъ?
   -- Недалеко отъ площади... четвертый или пятый домъ отъ угла.
   -- Такъ!
   -- Кто такая эта женщина? Вѣрно очень богатая?..
   -- Не знаю, замѣтилъ Фелипъ.-- Въ харчевнѣ, гдѣ я останавливался, про нее разсказывали странныя вещи. Она не каракасская уроженка; она откуда-то пріѣхала... и скупа, какъ дьяволъ. Странно, что она даетъ деньги...
   -- Тадео, можетъ быть, продавалъ ей прежде плоды или картофель, сказала тетка,-- и не получилъ тогда денегъ.
   -- Это можетъ быть, отвѣчалъ Фелипъ.-- Въ такомъ случаѣ, онъ и теперь едва ли получитъ.
   -- Ну нѣтъ, вскричала тетка,-- онъ принесъ какъ-то отъ нея цѣлую кучу долларовъ.
   -- Кучу долларовъ отъ сеньоры?
   -- Отъ нея ли именно -- я не знаю, но изъ города.
   -- Ну вѣрно отъ кого нибудь другого. Эта ужь не дастъ. Да что это Тадео не идетъ до сихъ поръ! Давно онъ ушелъ?
   -- Съ ранняго утра; онъ вѣрно опять не засталъ ее дома.
   -- Ну если онъ ходилъ за деньгами, смѣясь сказалъ Фелипъ,-- то конечно не застанетъ ее. Куда это идетъ Пердидо?
   Старикъ всталъ и шелъ черезъ садъ.
   -- Недалеко; только до калитки, сказала тетка.-- Тамъ онъ остановится и будетъ прислушиваться, какъ будто ждетъ кого-то.
   -- Но ужь смеркается.
   -- Ничего; онъ простоитъ еще съ часъ, потомъ придетъ въ комнату, возьметъ себѣ поѣсть и спокойно ляжетъ спать.
   Тетка съ племянникомъ оставались еще въ саду, при яркомъ лунномъ свѣтѣ, до тѣхъ поръ, пока кто-то не постучался въ калитку и на порогѣ не показался Тадео.
   -- Опять ничего! сказалъ онъ, утирая потъ со лба.-- Теперь ужь я третій разъ ходилъ напрасно.
   -- Кажется ты сегодня хотѣлъ ждать въ городѣ пока она не пріѣдетъ.
   -- Она, я думаю, и не выѣзжала, мрачно проговорилъ Тадео.-- Въ комнатахъ былъ свѣтъ; его было видно сквозь ставни. Кто это у тебя?
   -- Здравствуйте, Тадео! сказалъ Фелипъ, вставая и протягивая руку.-- Я шелъ мимо и зашелъ посмотрѣть, какъ вы поживаете.
   -- Плохо, отвѣчалъ Тадео, тяжело вздыхая, -- очень плохо, Фелипъ. Ты пришелъ въ трудное время: у меня въ домѣ нѣтъ ни реала, чтобъ купить чего нибудь поужинать.
   -- Я могу помочь горю, добродушно отвѣчалъ Фелипъ.-- Въ это время я заработалъ въ Каракасѣ порядочныя деньги и таскать ихъ съ собою мнѣ вовсе не приходится,-- теперь вездѣ столько солдатъ,-- а у васъ они будутъ сохраннѣе, и потомъ онѣ мнѣ пригодятся.
   -- Я неохотно занимаю, Фелипъ.
   -- Да вы и не займете; вы просто спрячете ихъ.
   -- Хорошо спрячу, когда мнѣ сейчасъ же надо взять изъ нихъ и купить что нибудь поѣсть.
   -- Ну голодомъ же сидѣть нельзя. У меня хоть и одна рука, но работать я могу и заработываю, сколько мнѣ нужно. Вы, должно быть, шибко бѣжали, что такъ вспотѣли.
   -- Въ городѣ всѣ точно съ цѣпи сорвались. Колина опять выступилъ; должно быть, онъ идетъ вслѣдъ за мной, потому-то я такъ и бѣжалъ. Мнѣ не хотѣлось оставлять жену одну въ то время, какъ будутъ проходить солдаты. А ты откуда?
   -- Я вышелъ сегодня утромъ изъ Каракаса и заходилъ еще кое-куда. Тамъ ужь утромъ началась суетня; но я не думалъ, что они сегодня же выступятъ.
   -- Сегодня же вечеромъ, это ужь рѣшено. Всѣ на ногахъ. Колина такъ и скачетъ по улицамъ; онъ ведетъ съ собой отрядъ въ тысячу человѣкъ, чтобъ прогнать изъ окрестностей голубыхъ.
   -- Карамба! Такъ, значитъ, началось. Жаль, что я не могу воевать, а то и я пошелъ бы въ лагуны.
   -- Для того, чтобъ тебѣ отрубили другую руку, сказала тетка.-- Что вы, право, за народъ. А крови-то что польется теперь! Бѣдныя матери!
   Фелипъ пожалъ плечами.
   -- Что же дѣлать-то? проговорилъ онъ.-- Дядя! сходите-ка за провизіей, да ужь кстати захватите и на завтрашній день. Я подожду и посмотрю, что выйдетъ, чтобъ снести извѣстіе въ лагуну. Но идите теперь, а то когда придетъ Колина, то врядъ ли намъ что нибудь останется.
   

XI.
Ласъ-Аюнтасъ.

   Недалеко отъ столицы къ югу, въ прекрасной долинѣ, между двумя горными потоками, лежитъ прелестный городокъ Ласъ-Аюнтасъ, съ хорошенькими, чистенькими домиками и съ красивой церковью на холмѣ, населенный дѣятельнымъ работящимъ народомъ. Въ мирное время Ласъ-Аюнтасъ очень оживленное мѣстечко; въ окружной мѣстности занимаются скотоводствомъ, и Ласъ-Аюнтасъ служитъ центромъ торговли скотомъ. Широкое шоссе, проведенное изъ Каракаса, постоянно занято обозами и гуртами муловъ и ословъ. Теперь конечно ничего этого не было.
   Еще въ началѣ возстанія Фальконъ занялъ всѣ окрестныя мѣстечки солдатами и черезъ это раззорилъ все мѣстное населеніе.
   Какъ ни подавлено было населеніе Ласъ-Аюнтаса, но въ этотъ день городокъ былъ оживленъ, такъ какъ наконецъ наступило время, когда желтые болѣе уже не осмѣлятся дѣлать набѣги, по прихоти какого нибудь офицера, и налагать контрибуціи!
   Въ городъ вступили наконецъ голубые; они вступили туда съ распущенными знаменами, при барабанномъ боѣ, и радостно были встрѣчены жителями. Для нихъ это были не бунтовщики противъ спокойствія страны, а завоеватели порядка, которые возвратятъ отечеству спокойствіе. Они возстали противъ тиранніи и гнета, противъ несоблюденія конституціи, и мужество, и рѣшительность, выражавшіяся на лицахъ всѣхъ, даже простыхъ солдатъ, доказывали, чіо они сознательно дѣйствовали въ пользу справедливаго дѣла.
   Мужчины, встрѣчая ихъ, махали шляпами, женщины -- платками, и изъ всѣхъ домовъ выносились добровольно ѣда и питье -- водка для солдатъ, вино для офицеровъ, чтобы подкрѣпить ихъ послѣ утомительнаго и долгаго перехода. Къ этимъ войскамъ народъ чувствовалъ довѣріе. Куда подходили желтые, тамъ немедленно запирались лавки, и все пряталось, что могло имъ пригодиться,-- въ сущности же имъ могло пригодиться все. Теперь же всѣ лавки стояли растворенными и никто не принесъ никакой жалобы.
   Войска голубяхъ, подъ командою генерала Андреаса Альварадо и полковника Адольфо Гарція и Теха, расположились лагеремъ на сѣверной отлогости холма, круто спускавшейся внизъ.
   Прежде всего Альварадо постарался узнать, великъ ли гарнизонъ стоитъ въ Каракасѣ, но полученныя извѣстія показались ему преувеличенными. Походъ его въ Ласъ-Аюнтасъ былъ пока одною угрозою. Но Рохасъ навѣрно обѣщалъ ему прійти черезъ нѣсколько дней изъ Валенціи и съ лагунъ, и дѣйствовать съ нимъ заодно. Конечно Рохасъ желалъ взять Каракасъ прежде, нежели Монагасъ придетъ къ столицѣ изъ Барселоны и раздѣлитъ съ нимъ славу побѣды. При этомъ Рохасъ сильно надѣялся на помощь жителей столицы, которые, даже только произведя демонстрацію, могутъ настолько испугать Фалькона, что онъ поспѣшитъ отказаться отъ власти. Но Рохасъ ошибался въ свое ихъ разсчетахъ. Въ южной Америкѣ никогда не случается, чтобъ городское торговое населеніе рѣшалось сдѣлать что нибудь въ пользу той или другой партіи,-- оно для этого слишкомъ боится за свое имущество. Горожане обыкновенно предоставляютъ враждующимъ и вооруженнымъ партіямъ дѣйствовать самостоятельно; сами же закрываютъ лавки и двери, и впослѣдствіи обращаются весьма любезно съ побѣдителями, которымъ не подается ни малѣйшаго повода быть ими недовольными.
   Альварадо разослалъ по окрестностямъ отряды для рекогносцировки. Солдаты, преимущественно индѣйской крови, были чрезвычайно пригодны для такого дѣла. Фальконъ стянулъ всѣ свои войска въ столицу, и объявилъ, что самъ станетъ во главѣ ихъ и потушитъ возстаніе. Но имѣлъ ли онъ дѣйствительное намѣреніе сдѣлать это -- никто не могъ сказать навѣрно.
   На востокѣ занималась заря, всходило солнце и сверху холма, гдѣ расположился лагерь голубыхъ, на долину открывался очаровательный видъ; вся мѣстность внизу казалась покрытою милліардами брильянтовъ. Въ небольшой комнатѣ, у окна стоялъ Теха и смотрѣлъ на эту прелестную картину. Гарція еще лежалъ на постели.
   -- Карамба, Гарція! вскричалъ молодой человѣкъ,-- посмотрите-ка, что за видъ, лучшаго трудно себѣ представить; а вы лежите спокойно. Взгляните, какъ блеститъ и брызжетъ потокъ тамъ внизу.
   -- Вы сегодня совсѣмъ поэтъ, отвѣчалъ молодой полковникъ,-- такъ что мнѣ гораздо пріятнѣе слушать ваши краснорѣчивыя тирады, чѣмъ самому наблюдать восхищающую васъ красивую картину природы. Продолжайте. Не замѣтите ли вы гдѣ нибудь живописнаго погонщика осла, наполняющаго свои боченки водою, или прелестныхъ дѣвушекъ, моющихъ грязное бѣлье?
   -- Вы неисправимы, отвѣчалъ Теха.-- Можно ли въ самомъ дѣлѣ оставаться хладнокровнымъ въ виду такихъ прелестей?
   -- Намъ надо беречь свои силы, другъ, отвѣчалъ Гарція, не трогаясь съ мѣста,-- такъ какъ мы не знаемъ, когда придется употребить ихъ въ дѣло. Но что дѣлается на дорогѣ... видно тамъ что нибудь?
   -- Виднѣется только какое-то облако пыли невдалекѣ. Карамба! да это всадникъ! и онъ скачетъ сюда во весь опоръ.
   Гарція однимъ прыжкомъ вскочилъ на ноги и очутился подлѣ Теха. Оба они стали внимательно наблюдать за всадникомъ. Вскорѣ Гарція, поспѣшно схвативъ платье, вскричалъ:
   -- Что нибудь неладно..Одѣвайтесь скорѣе, Теха; но прежде всего постучитесь къ генералу, можетъ быть, онъ еще спитъ. Этотъ нарочный везетъ какія нибудь важныя извѣстія, иначе онъ не скакалъ бы такъ сломя голову. Неудивительно, если вслѣдъ за нимъ покажется самъ Фальконъ.
   Онъ быстро одѣлся, подвязалъ саблю, воткнулъ оба револьвера за поясъ, взглянулъ въ окно и увидѣлъ, что всадникъ съ такой же быстротой проскакалъ мостъ и поднимался на холмъ.
   Вскорѣ всѣмъ стало извѣстно, зачѣмъ прискакалъ нарочный. "Идутъ!" раздавалось по всѣмъ улицамъ, "идетъ Фальконъ, идутъ желтые". Женщины прятались по домамъ; купцы, только-что отворившіе лавки, снова запирали ихъ; по улицамъ собирались кучки любопытныхъ. Нарочный передалъ Альварадо, что по дорогѣ идетъ войско, и что видно даже, какъ блеститъ оружіе, но какъ сильно войско, посланный сообщить не могъ. Войска, по его соображенію, было много, очень много, вся дорога была покрыта пылью. Увидѣвъ пыль, онъ поскакалъ во всю мочь, чтобъ во время дать знать своимъ.
   -- Да гдѣ же вы ихъ оставили?
   -- У Досъ-Каминосъ. Они сейчасъ будутъ здѣсь.
   Тутъ по городу раздались сигналы, забилъ барабанъ, и со всѣхъ сторонъ стали сбѣгаться солдаты на сборный пунктъ, къ мосту.
   Позиція голубыхъ на возвышеніи была очень выгодна; но желтые, обладая хорошимъ оружіемъ, все-таки имѣли надъ ними большое преимущество. Половина отряда Альварадо была снабжена только тесаками: огнестрѣльное же оружіе другой половины состояло большею частію изъ весьма посредственныхъ карабиновъ, офицеры же всѣ имѣли револьверы. Въ снарядахъ также былъ недостатокъ; обозъ запоздалъ и его ждали въ тотъ день, или на слѣдующее утро. Никто не ждалъ такого быстраго нападенія, тѣмъ болѣе, что Фальконъ только-что могъ узнать о ихъ приходѣ.
   Альварадо былъ отличный предводитель; избранную имъ мѣстность онъ хорошо зналъ, и успѣлъ приспособить ее для обороны; имѣя такихъ опытныхъ и мужественныхъ помощниковъ, Гарція и Теха, онъ спокойно ожидалъ нападенія враговъ.
   "Вотъ они, вотъ они идутъ!" послышалось отвсюду. Сильный порывъ вѣтра разсѣялъ пыль, мѣшавшую видѣть непріятеля; теперь же съ помощію трубы можно было почти безошибочно узнать, какъ велика его сила. Альварадо засмѣялся и сказалъ стоявшимъ подлѣ него товарищамъ.
   -- Кажется, мы напрасно безпокоились. Они идутъ по четыре человѣка въ рядъ, да и то не сплошь. Вотъ почему облако пыли тянется безконечно. Вѣроятно, они и не подозрѣваютъ, что у насъ здѣсь тысяча человѣкъ, иначе они не тащились бы такъ тихо. Ну такъ выпьемте еще по стаканчику вина, господа! вино здѣсь дѣйствительно хорошее.
   Онъ налилъ по стакану и, чокнувшись съ полковниками, вскричалъ:
   -- Dios, union y libertad! (Богъ, единство и свобода!) А теперь господа за работу! Вы знаете ваши мѣста. Я думаю, что непріятель начнетъ штурмовать со всѣхъ сторонъ, къ чему, впрочемъ, мы приготовлены. Въ особенности удерживайте людей, чтобъ они не тратили нанрасно снаряды. Пусть непріятель поднимется къ намъ, а ужь мы съумѣемъ его встрѣтить. Ну такъ впередъ! Они не ждутъ, и вотъ одинъ отрядъ ужь перебирается черезъ потокъ. Хорошо ли разставлены ваши люди, Теха?
   -- Кажется, что недурно, генералъ, отвѣчалъ Теха.-- Надѣюсь, что мы исполнимъ свой долгъ.
   -- Хорошо, впередъ! До свиданья, господа!
   Между тѣмъ непріятель началъ развертывать свои колонны и подвигался впередъ по нѣсколько узкой дорогѣ. Онъ шелъ осторожно, выславъ впередъ цѣпь застрѣльщиковъ, желая удостовѣриться, нѣтъ ли гдѣ засады и не грозитъ ли ему опасность съ тыла. Но голубые о томъ вовсе не думали, они хотѣли удивить своихъ противниковъ другимъ способомъ, и теперь надѣялись, что удивятъ на-славу.
   Въ войскѣ голубыхъ господствовало оживленіе; имъ предстояло, наконецъ, встрѣтиться съ врагомъ при самыхъ благопріятныхъ обстоятельствахъ. А потому они спокойно смѣялись и шутили съ жителями, приносившими имъ водку и кушанье. Желтые, напротивъ того, двигались молча и мрачно. Что имъ было за дѣло до всей этой войны? Почти всѣ они были взяты въ солдаты насильно. Жалованья они не получали совсѣмъ, да и самое продовольствіе отпускалось имъ въ такомъ ничтожномъ количествѣ, что они вынуждены были воровать и выпрашивать у мирныхъ жителей. Къ тому же могло ли укрыться отъ нихъ, что ихъ соотечественники выказывали имъ ненависть, лишь только они показывались куда нибудь съ своими желтыми лентами? У офицеровъ было конечно легче на душѣ, такъ какъ они полагали, что имъ предстоитъ легкая борьба. Они не считали даже возможнымъ, чтобы бунтовщики устояли противъ нихъ, и поэтому-то Колина, предводительствующій и въ этой экспедиціи, велѣлъ передовому отряду быстро перейти черезъ потокъ, для того, чтобъ перестрѣлять спрятавшихся за горою голубыхъ. Онъ полагалъ, что такой диверсіи будетъ достаточно, чтобы заставить голубыхъ очистить свою позицію и бѣжать безъ оглядки.
   Но этого не случилось. За горой не показалось ни одного человѣка и стало очевидно, что голубые укрѣпились въ городѣ и тамъ ждали нападенія. Итакъ, надо было начать битву. Колина тоже хорошо зналъ мѣстность и поджидалъ только, чтобъ къ нему примкнули отставшіе отряды. Колина обѣщалъ своимъ солдатамъ, что они будутъ завтракать въ Ласъ-Аюнтасѣ, и даже -- хорошо завтракать. Онъ не могъ знать, дружески ли тамъ были приняты голубые, или укрѣпились въ городѣ силою; но онъ зналъ настроеніе всей страны, какъ онъ говорилъ, и надѣялся, что усмиритъ эту бунтующую сволочь.
   Жители Ласъ-Аюнтаса пришли въ немалое смущеніе, узнавъ, что непріятельскими войсками предводительствуетъ Холера; они знали, что будетъ съ ними, если онъ войдетъ въ городъ, и многіе изъ нихъ уже начали укладывать свои лучшія вещи и товары, чтобы, въ случаѣ неудачи, спасти хоть что нибудь.
   Колина не медлилъ нападеніемъ. Онъ не считалъ нужнымъ заводить съ бунтовщиками какіе бы то ни было переговоры, требовать сдачи или что нибудь подобное. Видя, что голубые, повидимому, не дѣлаютъ никакихъ приготовленій къ бѣгству, онъ рѣшилъ, что они вѣрно намѣрены защищаться, и потому раздѣлилъ свою дивизію на три колонны и далъ знакъ къ нападенію такъ спокойно, какъ будто бы онъ просто приказалъ солдатамъ вступить въ городъ.
   Альварадо, между тѣмъ, разставилъ свои войска такъ, что только небольшая часть ихъ могла быть замѣчена желтыми.
   Зная теперь силы желтыхъ, онъ заключилъ, что они никакъ не многочисленнѣе голубыхъ, и если они и были всѣ снабжены хорошими ружьями со штыками, то за то у голубыхъ была выгодная позиція. Альварадо не сомнѣвался въ успѣхѣ и былъ увѣренъ, что желтымъ не взять Ласъ-Аюнтаса.
   Желтые до начала боя дѣйствовали вяло, безъ всякаго воодушевленія, они предпочли бы такъ или иначе мирно сойтись съ голубыми, между которыми у нихъ было много братьевъ и друзей. Но человѣкъ -- существо странное, и ловкостью и терпѣніемъ его можно понудить на все, на что угодно. Желтые, повторяемъ, шли на битву печально и даже неохотно; но вотъ трубы протрубили нападеніе и въ этихъ людяхъ пробудился животный инстинктъ, жажда крови. Во всякомъ человѣкѣ можно пробудить звѣря...
   Въ то время, какъ Колина переходилъ съ своими войсками черезъ мостъ, раздался первый залпъ и возвѣстилъ о началѣ битвы. Пули летѣли довольно вѣрно и положили на мѣстѣ нѣсколько человѣкъ, что однакожъ не поколебало и не удержало непріятеля, а напротивъ того, подѣйствовало совсѣмъ иначе.
   При видѣ крови, битва началась серьезно; и въ то время, какъ Колина, громко крича и махая саблей, съ револьверомъ въ лѣвой рукѣ, скакалъ впередъ, солдаты его, дико крича о мести, черезъ убитыхъ товарищей бросились въ штыки на враговъ.
   "Стой; пли!" Въ одинъ мигъ остановились они, слушая приказъ, и выстрѣливъ, опять бросились впередъ. Сверху въ нихъ тоже стрѣляли. Конечно о правильной перестрѣлкѣ нечего было и думать: всякій стрѣлялъ, какъ только успѣвалъ заряжать ружье, и теперь со всѣхъ сторонъ выбѣгали голубые, стрѣляли вдоль улицъ и убѣгали въ дома или за дома.
   -- Впередъ! крикнулъ Колина, соскочивъ съ сѣдла и отгоняя мула прочь.-- Впередъ, ребята! Они уже бѣгутъ. Имъ не уйти отъ насъ. Ура! Фальконъ и федерація!
   -- Ура! отвѣчали ему солдаты, и отрядъ, которому велѣно было взять холмъ, для того, чтобъ голубые не могли долѣе держаться въ городѣ, съ истинной храбростью бросился на непріятеля. Не успѣлъ онъ добраться до половины холма, какъ со всѣхъ сторонъ высыпали на него стрѣлки и открыли пальбу почти въ упоръ. Желтые заколебались. Многіе изъ нихъ были убиты или ранены, но минута колебанія прошла, и они, дико вскрикнувъ, бросились впередъ. Стрѣлки голубыхъ отступили, раздались въ стороны, и противъ нападающихъ вышла плотная масса, вооруженная тесаками и предводительствуемая Техой; она стремительно напала на желтыхъ.
   Первое нападеніе желтые вынесли довольно стойко. Яростно крича, Колина понукалъ ихъ двигаться впередъ; но двигаться впередъ они уже болѣе не могли. Отъ давки они не могли употреблять свое оружіе, а боковые выстрѣлы изъ домовъ, занятыхъ стрѣлками рекоиквистадоровъ, охлаждали ихъ и безъ того слабую энергію.
   Участь боя была рѣшена. Несмотря на храбрость Колина, желтымъ нечего было и думать о наступленіи; они бросились внизъ безъ оглядки. Альварадо и Теха, съ своими отрядами, погнались за ними. Гарція, съ своей стороны, также не оставался празднымъ. Онъ разставилъ своихъ солдатъ такъ, что городскія зданія совершенно скрывали ихъ отъ желтыхъ. Теперь же, когда желтые были уже около домовъ, онъ вдругъ появился между ними и произвелъ еще большее смятеніе въ ихъ рядахъ.
   Послѣдняя колонна желтыхъ не могла даже и наступать. Она была встрѣчена такимъ сильнымъ огнемъ, что ея не очень храбрый предводитель невольно остановился. Но тутъ сверху раздался сигналъ къ отступленію, и его отрядъ былъ увлеченъ общимъ бѣгствомъ.
   Желтые бѣжали безъ оглядки, какъ попало черезъ мостъ и почти высохшій потокъ. Многіе изъ нихъ роняли ружья и не имѣли времени подбирать ихъ. Самъ Колина съ трудомъ поймалъ своего мула. Вскочивъ на сѣдло, онъ бросился за бѣгущими, чтобы остановить и собрать ихъ. Въ бѣшенствѣ онъ даже билъ ихъ своею саблей, но они увертывались и бѣжали далѣе.
   Между тѣмъ реконквистадоры шли сзади плотной массой, ликуя побѣду. На мосту Теха догналъ непріятеля. Револьверъ у него былъ не заряженъ, но онъ, не обращая на это вниманія, бросился, съ саблею въ правой рукѣ, въ непріятельскіе ряды, и схватилъ за воротъ одного бѣжавшаго индѣйца. Но индѣецъ оказался ловкимъ парнемъ, онъ, при помощи своего товарища, схватилъ Теха, какъ ребенка, и только-что хотѣлъ перебросить за перила моста, какъ оба солдата, громко вскрикнувъ, упали на колѣни. Какой-то негръ, невооруженный ничѣмъ, схватилъ ихъ обоихъ за шиворотъ и сдавилъ такъ, что они не могли удержаться на ногахъ. Негръ, поваливъ ихъ, отнялъ у одного изъ нихъ ружье, и, не обращая на нихъ болѣе вниманія, дружески кивнулъ Теха и бросился вслѣдъ за бѣгущими.
   Колина все еще надѣялся привести въ порядокъ свой отрядъ, собравъ его въ лежащей на пути деревнѣ Каминосъ, но бѣгущіе, страшась, что въ деревнѣ ждетъ ихъ новое нападеніе, разбѣжались въ разныя стороны, и когда, наконецъ, достигли Какао, то число ихъ, не столько отъ убитыхъ и раненыхъ, сколько отъ взятыхъ въ плѣнъ и дезертировъ, такъ убавилось, что о вступленіи въ новый бой нечего было и помышлять.
   Въ Какао побѣжденные желтые не смѣли остановиться даже для короткаго отдыха; за ними по пятамъ слѣдовалъ непріятель. Альварадо, пользуясь нравственнымъ упадкомъ врага, не хотѣлъ давать ему отдыха. Плѣнные были оставлены подъ прикрытіемъ незначительной стражи, а самъ онъ, съ восьмью стами человѣкъ, шелъ за непріятелемъ, безпрестанно нападая на него почти до самаго Каракаса.
   Вблизи столицы голубые остановились, потому что у нихъ вышли почти всѣ патроны, и взявъ съ собой множество перебѣжчиковъ, очень довольныхъ, что они могутъ избавиться отъ службы въ столицѣ и возвратиться къ своимъ семействамъ, тихо двинулись обратно къ своей главной квартирѣ.
   Они остановились на короткое время въ Какао, чтобы нѣсколько собраться съ силами и отдохнуть. Теха получилъ ударъ въ лицо, разорвавшій ему щеку, и ему захотѣлось зашить рану, но не нашлось для этого знающаго человѣка и потому онъ послалъ въ городъ узнать, не найдется ли тамъ хирурга, когда къ нему подошелъ одинъ изъ плѣнныхъ, или, лучше сказать, одинъ изъ дезертировъ и объявилъ ему на ломаномъ испанскомъ языкѣ, что онъ можетъ взяться за эту работу.
   -- А вы развѣ хирургъ?
   -- Нѣтъ, сказалъ дезертиръ, рѣшительно качая головой; -- портной.
   -- Что? смѣясь сказалъ Теха.-- Портной? Да откуда вы?
   -- Изъ Германіи, сказалъ нѣмецъ, хладнокровно вынимая изъ кармана иголку и нитку.-- Угодно вамъ довѣриться мнѣ? Я только-что зашилъ рану одному черному, какъ смоль, негру, и сдѣлалъ это очень искусно. На черной кожѣ нитки просвѣчиваютъ и оттого вышло не совсѣмъ красиво,-- это правда, но такое лицо, какъ у этого негра, ничто не портитъ.
   -- Какъ это вы попали въ солдаты? спросилъ Теха, въ то время, какъ портной вдѣвалъ нитку и дѣлалъ узелокъ.-- Волонтеромъ?
   -- Какъ бы не такъ, сказалъ портной.-- Волонтеромъ, что вы?-- Я просто взятъ силой, мнѣ назначили реалъ жалованья, и вселили въ меня увѣренность, что въ одинъ прекрасный день я могу быть разстрѣляннымъ? Чортъ возьми! пріятная перспектива!
   Теха засмѣялся.
   -- Не хотите ли теперь поступить къ намъ?
   -- Если сойду съума, тогда пойду въ венецуэльскіе солдаты, вскричалъ нѣмецъ,-- по пока у меня будетъ хоть капля здраваго смысла, то спасибо за это. Такъ-съ. Теперь садитесь. Въ сумятицѣ я потерялъ свой наперстокъ, но можно обойтись и безъ него.
   -- Но развѣ вы не обращались къ своему консулу? сказалъ Теха; -- я тоже иностранецъ, но служу волонтеромъ, насильно никто не смѣетъ брать насъ въ солдаты.
   -- Пожалуйста, будьте такъ добры, сказалъ портной, -- не портите мнѣ сегодняшняго дня моимъ консуломъ: я подданный королевства баварскаго. Теперь, прошу васъ, садитесь наконецъ вотъ на этотъ камень, и закройте ротъ.
   Теха улыбнулся, и отдалъ себя на волю смѣшного нѣмца, который довольно ловко зашилъ ему разорванную щеку.
   -- Такъ, сказалъ онъ, и наклонивъ голову нѣсколько отступилъ и сталъ разсматривать свою работу; -- жаль, что нельзя разутюжить; теперь вамъ необходимо положить пластырь.
   -- Да у меня нѣтъ пластыря. Чортъ знаетъ куда запропастился докторъ.
   -- Ну все равно, сказалъ портной, вынимая изъ кармана нѣсколько старыхъ тряпокъ, и отрывая кусокъ одной;-- мы положимъ кусокъ полотна.
   -- Да оно не будетъ держаться.
   -- Тоже не бѣда -- мы прикрѣпимъ его стежкой.
   -- На лицѣ-то? Этого еще не доставало!
   -- Да вѣдь зацѣпимъ только кожу.
   -- Нѣтъ, благодарю! вскричалъ Теха вскочивъ;-- лучше ужь я останусь такъ до вечера, пока не попаду къ себѣ домой, и тогда, товарищъ, вы получите ваше портняжное вознагражденіе.
   -- Вотъ, право, чудо-то, сказалъ нѣмецъ, -- если я увижу наличныя деньги; но посмотримъ...
   И снова тщательно сложивъ швейныя принадлежности къ себѣ въ карманъ, онъ пошелъ за своими товарищами.
   Когда Теха окинулъ взоромъ своихъ солдатъ, съ нетерпѣніемъ ожидая сигнала выступленія, онъ замѣтилъ громаднаго, широкоплечаго негра, оказавшаго ему услугу на мосту и спасшаго его почти отъ вѣрной смерти. Онъ тихо подошелъ къ нему.
   -- Другъ! вскричалъ онъ, -- я такъ обязанъ вамъ сегодня. Вы подоспѣли какъ разъ во время, и за это позвольте угостить васъ вечеромъ бутылочкой хорошаго бѣлаго вина.
   -- Не дурно, смѣясь отвѣчалъ негръ.-- Здѣсь въ окрестностяхъ такъ трудно утолить жажду, что у меня все горло пересохло.
   -- Карамба! вскричалъ Теха, вслушиваясь въ голосъ негра, и внимательно всматриваясь въ его фигуру.-- Не вы ли бѣжали недавно изъ каракасской тюрьмы вмѣстѣ съ Кастиліей.
   -- Да, нѣчто подобное случилось. Но, чортъ возьми, откуда вы это знаете? Я объ этомъ ни съ кѣмъ не говорилъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, мы старые товарищи, другъ, сказалъ Теха, протягивая ему руку.-- Я принесъ вамъ тогда долото и потомъ бѣжалъ вмѣстѣ съ вами. Помните тутъ былъ офицеръ.
   -- Да; но желтый офицеръ, отвѣчалъ негръ, съ удивленіемъ глядя на него.
   -- Это былъ я; въ тотъ вечеръ у меня былъ золотой позументъ на шапкѣ. Мы съ Кастиліей сѣли тогда на лошадей, а вы пошли пѣшкомъ.
   -- Браво! вскричалъ негръ, еще разъ протягивая Теха свою широкую руку, и такъ искренно сжимая его руку, что тотъ чуть громко не вскрикнулъ.-- Все это было ловко сдѣлано, и я воспользовался этимъ случаемъ. Чортъ бы побралъ эту шайку! Теперь я за все отплачу имъ, канальямъ. Они еще вспомнятъ Самуила.
   -- Они развѣ дурно обошлись съ вами?
   -- Не будемъ говорить объ этомъ. Въ сущности я былъ самъ виноватъ, потому что былъ дуракъ. Теперь я излечился, и на все смотрю иначе. Если бы сегодня у насъ было больше снарядовъ, то, право, мы тотчасъ же взяли бы все это гнѣздо и всѣхъ обратили бы въ бѣгство. Я вовсе не думалъ, что Колина умѣетъ такъ бѣгать.
   Въ эту минуту раздался сигналъ: трубили сборъ, и черезъ нѣсколько минутъ, весь отрядъ голубыхъ двинулся въ порядкѣ назадъ въ Ласъ-Аюнтасъ.
   

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

I.
Вечеромъ.

   Послѣ этого пораженія, волненіе въ Каракасѣ било невообразимое. Всѣ, казалось, только и ждали, что голубые, безъ дальнѣйшихъ разговоровъ, возьмутъ городъ штурмомъ. Всѣ лавки и даже дома были заперты; а на площадь, къ казеннымъ зданіямъ были привезены пушки. По улицамъ раздавались военные сигналы, офицеры стояли кучками. Министры собрались для совѣщанія у Бруцуаля; всѣ, повидимому, потеряли голову.
   Если бы теперь подошелъ Мигуэль-Антоніо-Рохасъ съ своими войсками, онъ безъ труда могъ бы войдти въ городъ; но голубые прозѣвали благопріятную минуту, и когда, съ наступленіемъ ночи, разосланные нарочные доложили, что въ окрестности, до самаго Какао, не видно болѣе непріятеля, партія Фалькона успокоилась и начала собирать новыя силы.
   Во всякомъ случаѣ, для желтыхъ пораженіе при Ласъ-Аюнтасъ было тяжелымъ ударомъ. Они до сихъ поръ смѣялись надъ "бунтовщиками", смотрѣли на нихъ свысока и потѣшались надъ именемъ "реконквистадоровъ". Теперь же эта шайка, которая. какъ говорили, была вооружена только ножами и тесаками, прогнала именно того генерала, на котораго армія полагала всего болѣе надежды и который вышелъ къ бунтовщикамъ чуть ли не съ третью всего войска -- прогнали такъ, что онъ безъ оглядки бѣжалъ въ Каракасъ съ какими нибудь пятью стами человѣкъ, чтобъ разсказать о позорѣ своего пораженія.
   Колина былъ въ страшно-скверномъ расположеніи духа. Во время битвы, онъ узналъ негра Самуила, на гигантскую силу и храбрость котораго онъ возлагалъ большія надежды, и былъ внѣ себя, что изъ-за глупости Бруцуаля, тотъ оказался между голубыми. У него произошла страшная сцена съ военнымъ министромъ; но такъ какъ время было неудобно для распри, то Бруцуаль и уступилъ и безъ того взбѣшенному негру.
   Съ другой стороны, еще передъ заходомъ солнца, пришли непріятныя вѣсти. Въ старомъ замкѣ, въ прелестныхъ руинахъ еще стараго испанскаго времени, лежавшихъ на востокѣ, недалеко отъ Каракаса, у горы въ восемь тысячъ футовъ вышиною, укрѣпились голубые и ждали тамъ Монагаса, который шелъ съ своимъ войскомъ изъ Барцелоны, въ то время, какъ съ запада, изъ лагуны и Валеиціи, ежеминутно ждали Мигуэля-Антоніо-Рохаса. Теперь стало несомнѣнно, что презираемые до сихъ поръ бунтовщики выростали изъ земли какъ грибы и потому, какъ они выказали себя сегодня, трудно было пренебрегать ими.
   Военный министръ Бруцуаль былъ позванъ къ Фалькону и засталъ президента въ сильномъ волненіи ходившаго по комнатѣ.
   -- Ваше превосходительство приказали.
   -- Любезный Бруцуаль, сказалъ Фальконъ, быстро обертываясь и подходя къ нему, -- эти господа реконквистадоры, какъ они себя называютъ, становятся слишкомъ смѣлы и, кажется, пора имъ дать надлежащій урокъ.
   -- Я всегда предостерегалъ ваше превосходительство. Мы дали имъ слишкомъ много времени собраться; а наши силы раздроблены. Какую пользу приносятъ намъ отряды, стоящіе въ Санъ-Фернандо и въ Калабоцо! Когда борьба рѣшится здѣсь, маленькимъ городкамъ придется подчиниться, хотя бы въ нихъ и стояли гарнизоны.
   -- А развѣ нѣтъ возможности привести ихъ сюда?
   Бруцуаль покачалъ головой.
   -- Теперь ужь слишкомъ поздно: они совершенно отрѣзаны. Къ тому же сколько нужно времени для того, чтобъ туда доѣхалъ нарочный и чтобъ провести сюда солдатъ черезъ страну совершенно истощенную и занятую непріятелями. По крайней мѣрѣ, половина войска перейдетъ къ непріятелю и только прибавитъ ему силъ. Да врядъ ли дойдетъ къ намъ и половина.
   -- Чортъ возьми! сквозь зубы пробормоталъ президентъ.-- Такъ развѣ ничего нельзя сдѣлать?
   -- Что въ этомъ случаѣ можно было сдѣлать, то сдѣлано, сказалъ Бруцуаль.-- Я отдалъ приказы гарнизонамъ, находящимся, въ окрестностяхъ, чтобъ всѣ они тотчасъ же двинулись сюда. Ими мы увеличимъ свои силы, станемъ дѣйствовать рѣшительнѣе, и тогда...
   -- Что тогда? спросилъ Фальконъ, когда Бруцуаль замолчалъ.
   -- У меня есть еще надежда, ваше превосходительство.
   -- Какая? быстро вскричалъ Фальконъ.
   -- Рохасъ, отвѣчалъ Бруцуаль.
   -- Вы говорите о Педро Мануэлѣ; но вѣдь онъ въ Санъ-Фернандо,-- вы думаете, что онъ идетъ сюда.
   -- Я говорю не о немъ, а о Мигуэлѣ Антоніо, главнокомандующемъ бунтовщиковъ.
   -- А сколько, вы думаете, онъ можетъ стоить? спросилъ Фальконъ, пристально глядя на Бруцуаля.
   Бруцуаль пожалъ плечами.
   -- Я не думаю, чтобъ его можно было соблазнить однѣми деньгами. Рохасъ очень честолюбивъ. Я знаю его коротко. Только надежда играть значительную роль привлекла его въ армію реконквистадоровъ; но теперь поперегъ его дороги становится Монагасъ и грозитъ забрать въ свои руки не только славу, но и выгоды, и я знаю, что Рохасъ уже теперь колеблется.
   -- Вы знаете это? Отъ кого?
   -- Одинъ изъ братьевъ Фермуда адъютантомъ у него, и недавно ему удалось переслать сюда письмо.
   -- Но Монагаса ему нечего бояться, слишкомъ нелѣпо думать, чтобы народъ, послѣ всего случившагося, снова обратился къ нему.
   -- Ваше превосходительство! У Монагаса есть имя, и такого человѣка теперь ищутъ по необходимости. Хорошее или дурное у него имя -- это все равно, но у него есть имя, и въ этомъ все дѣло. Всѣ его знаютъ и знаютъ, что онъ -- человѣкъ энергичный и умный а то, что онъ когда-то сдѣлалъ -- давнымъ давно уже забыто.
   -- Но какую пользу можетъ принести намъ одна, личность Рохаса?
   -- Одна личность -- конечно очень мало, и покупать ее вовсе бы не стоило: но Рохасъ пользуется большимъ вліяніемъ надъ солдатами и его очень любятъ. Если бы мы могли теперь привлечь его къ себѣ съ его войскомъ, противъ Монагаса, то никакая цѣна не была бы слишкомъ велика для осуществленія этого плана.
   -- Какъ же вы войдете съ нимъ въ переговоры?
   -- У меня для этого есть надежный человѣкъ, отвѣчалъ Бруцуаль,-- но терять нельзя ни минуты. Надо послать его къ нему сегодня же ночью, или даже сейчасъ же.
   -- Въ лагуну?
   -- Не надо такъ далеко. Часъ тому назадъ, я получилъ извѣстіе, что Рохасъ въ Лосъ-Теквесѣ, и очень можетъ быть, что идетъ уже сюда. Во всякомъ случаѣ, до него можно доѣхать сегодня же ночью.
   -- Хорошо, хорошо, отвѣчалъ Фальконъ, послѣ минуты размышленія, я совершенно полагаюсь на васъ, я долженъ полагаться на васъ, такъ какъ вѣроятно съ завтрашняго, или послѣ завтрашняго дня, вообще все будетъ у васъ въ рукахъ.
   -- Вы хотите уѣхать? быстро и со страхомъ вскричалъ Бруцуаль.
   -- Уѣхать? Нѣтъ, сказалъ президентъ, немного отворачиваясь,-- не то что уѣхать, а хочу встать во главѣ арміи и надѣюсь тогда разогнать эту сволочь. Вы правы, Бруцуаль, народу нужно имя, въ особенности -- солдатамъ, и если президентъ встанетъ во главѣ ихъ, то они послѣдуютъ за нимъ съ несравненно большимъ одушевленіемъ, чѣмъ за обыкновеннымъ генераломъ. Сегодняшняго пораженія не случилось бы, если бы я самъ былъ тамъ, и я право не знаю, что думать мнѣ о Колина. Просто невѣроятно. Я до сихъ поръ понять не могу, какъ это кучка бунтовщиковъ могла прогнать его съ третьей частью всего нашего войска, и прогнать чуть не до самаго Каракаса.
   Въ то время, какъ онъ говорилъ, Бруцуаль молча наблюдалъ за нимъ, и ничего не отвѣчалъ на его тираду; молчаніе показалось тягостнымъ для Фалькона, и онъ прервалъ его.
   -- Мнѣ кажется, что и всѣ наши дѣла, въ такомъ же порядкѣ. Министерство назначило васъ намѣстникомъ.
   -- Ваше превосходительство! у насъ гроша нѣтъ въ кассѣ; солдаты забыли что называется получать жалованье и начинаютъ уже роптать. Даже съѣстные припасы въ городѣ истощатся, если враги будутъ долго окружать насъ.
   -- Чортъ возьми! Для того-то я и выступлю, чтобъ очистить воздухъ, вскричалъ Фальконъ.-- Денегъ я не могу достать вамъ теперь; но телеграфъ возвѣстилъ о прибытіи новыхъ двухъ кораблей. Прекратите въ таможнѣ всякую уплату по векселямъ и употребите деньги по своему усмотрѣнію. Вѣдь у васъ неограниченное полномочіе.
   -- Но если бы ваше превосходительство не оставались очень долго внѣ города, или даже совсѣмъ не уѣзжали бы изъ Каракаса... сказалъ Бруцуаль.
   -- Это невозможно! вскричалъ Фальконъ.-- Если вы дѣйствительно думаете, что Монагасъ опасный соперникъ, то надо выступить противъ него и прогнать его до Барцелоны, или еще далѣе. А вы, въ это время, берегите меня только съ тыла отъ Рохаса. Обо всемъ другомъ ужь не безпокойтесь. Вѣдь пороху у насъ довольно?
   -- Хватитъ еще на долго.
   -- Хорошо, любезный Бруцуаль, сказалъ Фальконъ.-- Завтра, утромъ я, во всякомъ случаѣ, увижусь съ вами. Прежде всего намъ надо выгнать бунтовщиковъ изъ стараго замка. Жаль, что это каменное гнѣздо нельзя сжечь. Я уже давно хотѣлъ уничтожить его, потому что во всѣхъ революціяхъ оно служило прибѣжищемъ бунтовщикамъ.
   -- Итакъ вы уполномочиваете меня начать переговоры съ Рохасомъ? Да?
   -- Какіе вамъ угодно. Приготовьте мнѣ бумагу, чтобы я могъ еще подписать ее, да впрочемъ ненужно, прибавилъ онъ,-- какъ намѣстникъ, вы сами можете это сдѣлать.
   Бруцуаль вышелъ, а Фальконъ, сидѣвшій точно на горячихъ угольяхъ, направился быстро въ другую комнату, чтобы окончить тамъ укупорку множества сундуковъ, которые онъ укладывалъ самъ лично.

-----

   Въ домѣ Гонзалеса, вообще столь счастливомъ, господствовала, сегодня глубокая грусть. Старикъ сидѣлъ въ широкомъ своемъ креслѣ, съ сложенными на груди руками, и молча, въ раздумьѣ, смотрѣлъ внизъ. У матери и у Беатриче были заплаканы глаза, даже дѣти, какъ будто бы боясь чего-то, стояли поодаль; а Жозефъ, въ волненіи, съ блестящими глазами, ходилъ взадъ и впередъ по верандѣ. Никто не произносилъ ни слова, всѣ какъ будто бы боялись возобновить прерванный разговоръ. Старая бабушка сидѣла въ углу и молчала, когда говорили другіе; теперь же она проговорила своимъ мягкимъ, звучнымъ голосомъ:
   -- Жозефъ правъ; иначе поступить ему нельзя; и будь я на его мѣстѣ, я сдѣлала бы тоже самое.
   -- Бабушка! со страхомъ вскричала мать,-- и ты еще совѣтуешь ему?
   -- Да, отвѣчала старуха,-- потому что я убѣждена въ этомъ. Что если бы всѣ подобно ему поспѣшили въ армію, тогда война тотчасъ же бы окончилась: желтые были бы подавлены однимъ количествомъ. Отпусти его, Педро! онъ молодъ, силенъ и съ ясной головой. Тамъ нужны такіе люди, а Господь сохранитъ его.
   -- А неужели мнѣ не бояться, что каждая пуля, пущенная врагами, мрачно проговорилъ старый Гонзалесъ, -- можетъ попасть въ сердце моего единственнаго сына. Для кого же я работалъ и старался всю жизнь и терпѣливо переносилъ всѣ непріятности?
   -- Иначе, отецъ, нельзя, настаивалъ Жозефъ.-- Я долженъ ѣхать. Элой Кастилія тоже единственный сынъ у отца; а я знаю навѣрное, что онъ находится теперь между нашими друзьями. Теха -- иностранецъ у насъ въ странѣ, а борется за ея свободу. А мнѣ сидѣть здѣсь въ праздности, сложа руки! Послѣ этого мнѣ нельзя будетъ никому прямо смотрѣть въ глаза. Вы не бойтесь, прибавилъ онъ. услышавъ, что старикъ тяжело вздохнулъ,-- не всѣ же пули попадаютъ, а попустому я не стану подвергаться опасности. Я отправлюсь въ отрядъ Рохаса, гдѣ встрѣчу Теку и Кастилію. Со мною отправляется Гіэрра и нѣсколько другихъ молодыхъ друзей.
   -- Какъ же вы выйдете изъ города? спросила мать.-- Вѣдь всѣ заставы заняты карауломъ.
   -- Объ этомъ, матушка, не безпокойся; нашъ планъ уже составленъ: мы заберемъ съ собою весь караулъ.
   -- Ахъ, Жозефъ! со страхомъ вскричала мать.
   Бабушка подошла къ внуку; радостная, нѣсколько хитрая улыбка сіяла у нея на лицѣ; въ рукѣ она держала голубую кокарду.
   -- Вотъ, Жозефъ, сказала, она, -- твоя кокарда; теперь ты можешь надѣть ее на шляпу, когда будешь за городомъ -- прежде это была только опасная игра, безъ всякой цѣли -- теперь носи ее за свою родину -- и Богъ да руководитъ и да благословитъ тебя, прибавила она, цѣлуя его.
   -- Милая, милая бабушка, вскричалъ Жозефъ, обнимая се и цѣлуя;-- какъ отъ души благодарю я тебя за эти слова.
   -- Да, потому что это согласно съ твоимъ желаніемъ, замѣтила старуха.-- Педро не мучь же его больше. Карамба! если мы, женщины, не боимся, такъ чего же ты сомнѣваешься? Если бы я была, молода и мужчина, я сама опоясала, бы себя саблей, и пошла бы за городъ.
   Это показалось дѣтямъ такъ смѣшно, что они громко расхохотались.
   -- Бабушка хочетъ надѣть саблю! бабушка хочетъ надѣть саблю! кричали они, радостно хлопая рученками.
   -- Тише сорванцы! добродушно проговорила старуха; -- не кричите такъ громко, а то полицейскіе услышатъ и пожалуй еще арестуютъ меня, какъ реконквистадорку.
   Чистосердечный смѣхъ дѣтей, понявшихъ, что бабушка шутитъ, тотчасъ же измѣнилъ печальное настроеніе семейнаго кружка. Даже мать улыбнулась, а Беатриче искренно проговорила:
   -- Пусти его отецъ, здѣсь ему тяжело оставаться и впослѣдствіи онъ можетъ горько упрекать тебя. Почемъ знать, придется ли еще участвовать ему въ сраженіи -- у Монагаса такое большое войско, что дѣло можетъ окончиться и безъ битвы.
   -- Ну такъ съ Богомъ, сказалъ Гонзалесъ, вставая со стула, а Жозефъ, подскочивъ къ нему, пожалъ ему руку;-- дѣлай то, что считаешь нужнымъ. Я исполнилъ свой долгъ, и впослѣдствіи не стану упрекать себя. Когда хочешь ты отправиться?
   -- Сегодня же ночью, отецъ, у меня уже все готово; нашъ сборный пунктъ назначенъ на Кальварійской горѣ, недалеко отсюда, гдѣ уже вчера вечеромъ поставленъ сильный караулъ, туда же перенесено и наше оружіе.
   -- А ты еще спрашиваешь у меня позволенія?
   -- Отецъ?...
   -- Ну далѣе.... что еще?
   -- Остальное намъ надо предоставить случаю. Можетъ быть, намъ удастся незамѣтно пробраться черезъ сады -- можетъ быть, сегодня караулъ не будетъ такъ великъ, или можно будетъ подкупить офицера. Во всякомъ случаѣ, мы рѣшились пройти, и хоть бы намъ пришлось дѣйствовать силою.
   -- Сколько васъ человѣкъ?
   -- Теперь насъ двадцать пять человѣкъ, но я думаю, что наше войско значительно увеличится сегодня ночью.
   -- А кто предводителемъ?
   -- Я.
   Отецъ покачалъ головою, но ничего не сказалъ, а подошелъ къ денежному шкафу, взялъ оттуда цѣлую горсть денегъ и отдалъ ихъ сыну.
   -- Вотъ, сказалъ онъ;-- оружіе, которое я могу тебѣ дать. Не берите ничего даромъ отъ бѣдныхъ людей, и за все имъ платите. Они и безъ того довольно потерпѣли. Въ которомъ часу вы собираетесь?
   -- Въ одинадцать. Благодарю тебя отецъ -- никогда въ жизни не выдавалъ ты золота болѣе кстати, какъ теперь, и мы принесемъ съ собою въ страну снова миръ и покой.
   -- Посмотримъ, сказалъ старикъ, запирая шкафъ:-- а до тѣхъ поръ я буду считать это дѣло плохимъ.
   Въ тотъ вечеръ въ Каракасѣ было сильное движеніе, послѣднія извѣстія съ театра войны гармонировали съ настроеніемъ горожанъ. Всѣмъ хотѣлось поговорить другъ съ другомъ о событіяхъ. Жители высыпали на улицы, и собирались группами подлѣ домовъ.
   Почти всѣ они были одинаковаго мнѣнія. Всѣ съ радостію пожимали другъ другу руки и шептали на ухо свои надежды. Молодежь открыто выражала свою радость, люди же солидные и старички, напротивъ того, по своему собственному опыту, знали какъ бываютъ непрочны военные успѣхи въ междоусобной войнѣ и потому остерегались до поры до времени компрометировать себя съ какой нибудь стороны. Вѣдь напередъ ничего не было извѣстно.
   Жозефу надо было еще переговорить съ нѣкоторыми изъ своихъ друзей, и потому онъ пошелъ къ тому мѣсту, гдѣ они согласились встрѣтиться. На сердцѣ у него было очень тяжело -- не вслѣдствіе предстоявшей битвы, которая даже очень радовала его, потому что онъ увѣренъ былъ въ побѣдѣ. Она могла наступить еще не скоро, и стоила бы крови, и много крови, но въ эти лѣта, мы не знаемъ цѣны жизни, и не умѣемъ цѣнить ее.
   Нѣтъ, на сердцѣ у Жозефа было не то, -- онъ думалъ объ Изабеллѣ.-- Какъ любилъ онъ эту дѣвушку, какимъ блаженствомъ считалъ бракъ съ нею -- и теперь все это прошло и представлялось ему какимъ-то прекраснымъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ мрачнымъ сномъ. А что если онъ былъ несправедливъ къ ней? Что если онъ поступилъ такъ изъ одного подозрѣнія, и тѣмъ добровольно уничтожилъ счастіе всей своей жизни?-- Гіэрра считалъ себя любимымъ;-- но развѣ изъ этого можно было заключить что нибудь противъ нея? Онъ вспомнилъ о своей кузинѣ, брошенной своимъ женихомъ, по недоразумѣнію, какъ открылось впослѣдствіи; она, изъ оскорбленнаго тщеславія, отдала руку свою другому, сватавшемуся за нее въ то же время, и была несчастлива всю свою жизнь. А Изабелла?-- Сердце его сжалось отъ тягостнаго чувства, когда онъ подумалъ, что разошелся съ ней, и онъ почти безсознательно пошелъ къ дому сеньоры Корона. Относительно матери онъ не сомнѣвался болѣе, что она -- женщина коварная и преданная только своекорыстной и позорной цѣли: но можно ли было, предполагать, что она потянула за собой въ грязный омутъ молодую и невинную дѣвушку, что встрѣтила въ ней помощь и поддержку. Онъ былъ слишкомъ опрометчивъ, слишкомъ несправедливъ противъ Изабеллы и этимъ, можетъ быть, оттолкнулъ свое собственное счастье. Но потомъ онъ вспомнилъ о сосѣднемъ домѣ, принадлежащемъ Фалькону. Была ли это случайность, возбудившая подозрѣнія людей, безъ того ненавидевшихъ Фалькона? Или тутъ скрывалась любовная интрига? Какъ знать: могло быть такъ, но могло и не быть. А онъ оттолкнулъ ее по первому впечатлѣнію, не имѣя никакого вѣрнаго доказательства ея дѣйствительной вины.
   Мучимый угрызеніями совѣсти, тихо шелъ онъ вдоль улицы, не зная что дѣлать, какъ дѣйствовать, и возможно ли что нибудь предпринять въ этомъ дѣлѣ, хотя ради друга.
   Погруженнаго въ эти мысли догналъ его Гіэрра. Гіэрра былъ веселъ и, положивъ руку ему на плечо, сказалъ:
   -- Ты идешь въ собраніе, Жозефъ? Кажется, уже время.
   -- Я шелъ туда, но невольно задумался о разныхъ разностяхъ.
   -- Неужели ты колеблешься? поспѣшно вскричалъ Гіэрра.
   -- Колеблюсь? Ну, нѣтъ. Я желалъ бы поскорѣе встать лицомъ къ лицу съ непріятелемъ; я твердо вѣрю въ наше дѣло.
   -- Да что же безпокоитъ тебя? Ты такъ грустенъ. А мнѣ такъ весело и легко.
   Жозефъ тяжело вздохнулъ.
   -- Ты счастливъ въ любви, тихо сказалъ онъ наконецъ, не глядя на пріятеля.
   -- Блаженствую! вскричалъ тотъ, взявъ его подъ руку.
   -- И она отвѣчаетъ тебѣ?
   -- Изабелла -- ангелъ! вскричалъ Гіэрра и смѣясь прибавилъ:-- но такъ какъ въ мірѣ нѣтъ совершеннаго счастія, то я долженъ признаться тебѣ, что теща мнѣ не очень нравится.
   -- Ты сдѣлалъ ей испытаніе, какъ я тебѣ совѣтывалъ? поспѣшно спросилъ Жозефъ.
   -- Нѣтъ, замѣтилъ молодой человѣкъ.-- Когда я былъ тамъ, мнѣ некогда было заниматься политикой.
   -- А Изабелла не говорила съ тобой о политикѣ?
   -- Бѣдняжка и безъ того цѣлый день только и слышитъ отъ старухи, что о политикѣ.
   -- Ну, а свадьба ваша ужь назначена?
   -- Послѣ окончанія нашей борьбы, отвѣчалъ онъ.-- Теперь, конечно, нельзя думать о чемъ нибудь подобномъ, и кромѣ того, со мной случилась непріятность, которую надо сперва отстранить.
   -- Можно знать, какая?
   -- Конечно. У меня нѣтъ отъ тебя тайнъ. Мать моя, Богъ знаетъ изъ-за чего, поссорилась съ сеньорой Корона. Онѣ не бываютъ болѣе другъ у друга, матушка требовала, и отъ меня, чтобъ я также не бывалъ у нихъ въ домѣ. При этомъ странно то, что она тоже проситъ меня не говорить съ сеньорой Корона, о политикѣ, если я случайно встрѣчусь съ нею.
   -- А мать твоя знаетъ о твоей любви?
   -- Конечно. И такъ какъ теперь она взволнована и разсержена, то клянется, что никогда не дастъ мнѣ своего согласія; но я знаю матушку, она скоро опять успокоится. А кромѣ того, гордо прибавилъ онъ, -- черезъ двѣ недѣли я буду совершеннолѣтнимъ.
   -- А отъ Изабеллы ты бы не могъ отказаться?
   -- Скорѣе отъ жизни, быстро вскричалъ Гіэрра.-- Если бы ты зналъ, Жозефъ, какъ всѣ мысли мои полны ею, и какъ она занимаетъ все мое сердце, какъ она наполняетъ мои мечты, ты не сдѣлалъ бы мнѣ этого вопроса. До сихъ поръ я велъ какую-то мечтательную жизнь... Вѣдь я еще такъ молодъ! Но съ той минуты, когда я увидѣлъ эту дѣвушку въ первый разъ, я точно будто бы переродился. Точно будто бы только тогда я узналъ, что такое жизнь и чего она стоитъ. Конечно, вначалѣ, да, впрочемъ, еще и недавно, я смотрѣлъ на Изабеллу, какъ на какую-то святую; я едва осмѣливался приближаться къ ней и завидовалъ только тебѣ, котораго дарили дружескими улыбками; но я не хотѣлъ лишать тебя счастія. Но страсть росла, и вдругъ я узналъ, что ты не бываешь у нихъ въ домѣ, такъ что сеньора спрашивала меня о тебѣ, желая знать, гдѣ ты пропадаешь; а такъ какъ цѣлыя недѣли ты не былъ у нихъ, то это породило во мнѣ новыя надежды. Или ты не любилъ ее, или не встрѣтилъ въ ней взаимности... Иначе ти не могъ бы такъ внезапно отвернуться отъ этого ангела. Съ этого времени я началъ сближаться съ нею... Меня не отталкивали, чего я прежде боялся. Теперь у меня есть доказательства ея любви: есть данное ею слово. А какъ оно осчастливило меня, Жозефъ, мнѣ нечего тебѣ говорить.
   -- Развѣ ты не посѣтишь ее до нашего ухода?
   -- Конечно. Неужели ты думаешь, что я могу разстаться не простясь съ нею, въ особенности идя на битву?
   -- Ну такъ я иду съ тобою, сказалъ Жозефъ, помолчавъ немного и какъ будто бы борясь съ собою.-- Это правда, я давно не былъ въ домѣ сеньоры и мнѣ не хотѣлось бы, чтобы Изабелла сердилась на меня, ужь хоть бы ради тебя. Но идти къ ней одному -- я тоже не хочу. Попозже пойдемъ къ ней вмѣстѣ, а теперь намъ надо идти къ друзьямъ. Тутъ, болтая, мы повернули не въ ту сторону, а между тѣмъ поднимается гроза. Идемъ! совѣщаніе наше будетъ непродолжительно.
   Пріятели пошли поспѣшно, да и слѣдовало спѣшить, такъ какъ начиналась буря. Солнце только-что зашло за горизонтъ, и сдѣлалось такъ темно, что городъ пришлось освѣтить фонарями. Все пряталось въ домы, потому что съ венецуэльскими дождями шутить плохо. Даже солдаты, стоявшіе на площади, не дожидаясь приказанія, ушли подъ навѣсы. Офицеры не противились этому, зная, что солдатамъ нужны сухія ружья, и только по безпечности не отдавали приказаній; да впрочемъ, кто бы сталъ заботиться о венецуэльскомъ солдатѣ? Тучи точно прорвались и цѣлыя хляби хлынули на землю; черезъ минуту по улицамъ побѣжали потоки. Но буря длилась недолго; вскорѣ тучи разсѣялись и сквозь нихъ проглянуло ясное небо.
   Совѣщаніе молодыхъ волонтеровъ между тѣмъ окончилось; сверхъ ожиданія, на него пришло сорокъ два. человѣка, готовыхъ примкнуть къ арміи голубыхъ. Теперь не предстояло болѣе опасности быть задержанными. Каждый изъ нихъ долженъ былъ взять съ собой продовольствія дня на два и быть на мѣстѣ сбора не позже двѣнадцатаго часа, такъ какъ въ двѣнадцать часовъ смѣняются патрули; а къ утру вѣроятнр вся армія, въ ожиданіи непріятеля, будетъ поставлена въ предмѣстье.
   По окончаніи совѣщанія всѣ участвующіе разошлись по домамъ, кромѣ Жозефа и Гіэрры, которые направились къ дому сеньоры Корона.
   Идя такимъ образомъ, Жозефъ, какъ будто бы пораженный какой-то мыслію, вдругъ остановился и, схвативъ Гіэрра за руку, поспѣшно спросилъ его:
   -- Говорилъ ли ты о нашемъ выступленіи въ домѣ сеньоры?
   -- Конечно, нѣтъ, отвѣчалъ Гіэрра; -- а то Изабелла напрасно бы только стала безпокоиться обо мнѣ.
   -- Слава Богу! сказалъ Жозефъ, тяжело вздохнувъ.
   -- Но, Жозефъ, со страхомъ вскричалъ Гіэрра, -- неужели ты думаешь, что....
   -- Все равно, что я думаю, другъ, отвѣчалъ Жозефъ.-- Оно все лучше. Мы можемъ проститься съ дамами, но имъ не для чего знать, куда мы отправляемся. Скажемъ имъ, что ѣдемъ въ Лагуайру по дѣламъ, куда прибылъ корабль съ нашими товарами.
   

II.
Измѣна.

   Въ ту минуту, какъ они подходили къ дому сеньоры Корона, изъ него выходилъ докторъ Игнаціо, домашній врачъ, и потому имъ не пришлось стучаться. Лакей хотѣлъ было ихъ задержать: -- сеньора нездорова, и потому онъ не зналъ...
   -- Да мы вовсе не къ сеньорѣ, а къ сеньоритѣ, сказалъ Гіэрра смѣясь и отстраняя его.-- Идемъ, Жозефъ: докторъ -- обычный посѣтитель въ домѣ и безпокоиться не о чемъ.
   И, взявъ друга за руку, онъ повелъ его по длинному, узкому совершенно темному корридору, выходившему на крытый дворъ, освѣщенный висячей лампой. Здѣсь была столовая сеньоры Корона. Своимъ появленіемъ друзья такъ удивили дамъ, что сеньора въ испугѣ вскочила и вскричала:
   -- Карамба! Такъ поздно, сеньоры? Не война, ли подняла, васъ на ноги?
   -- Моя милая Изабелла! вскричалъ Гіэрра, не обращая вниманія на вопросы старухи. Онъ подошелъ къ молодой дѣвушкѣ, взялъ ея обѣ руки и поцѣловалъ ихъ.-- Извините насъ, что мы ворвались въ такое позднее время, но мнѣ такъ хотѣлось видѣть васъ сегодня вечеромъ, что я никакъ не могъ отказать себѣ въ этомъ желаніи.
   Изабелла также была какъ-то смущена: не отъ прихода ли Жозефа, который такъ давно и такъ странно пересталъ бывать у нихъ въ домѣ? Гіэрра уловилъ взглядъ, брошенный ею на него.
   -- Жозефъ уѣзжаетъ на нѣкоторое время, продолжалъ Гіэрра, -- я тоже долженъ ѣхать съ нимъ, то настоящее посѣщеніе, продолжалъ онъ съ принужденною шутливостью, -- мы можемъ назвать общимъ прощальнымъ визитомъ.
   -- Вы уѣзжаете? спросила Изабелла живо, но болѣе съ любопытствомъ, чѣмъ съ участіемъ, что не укрылось отъ Жозефа.
   -- А куда ѣдутъ молодые люди? спросила сеньора, удобно усѣвшись въ своемъ креслѣ, но не приглашая гостей садиться. Посѣщеніе ихъ было ей почему-то не совсѣмъ пріятно; -- не къ друзьямъ ли вашимъ, къ голубымъ, донъ-Жозефъ.
   -- Не къ нимъ, спокойно отвѣчалъ молодой Гонзалесъ.-- У насъ у обоихъ дѣло въ Лагуайрѣ, куда пришелъ корабль и привезъ нашимъ торговымъ домамъ товары. Я же, вѣроятно, проѣду до порта Кабелло и пробуду въ отсутствіи дольше Гіэрры.
   -- А! такъ въ Лагуайру! А когда же вы ѣдете?
   -- Завтра, утромъ, въ дилижансѣ.
   -- Такъ у васъ тамъ дѣла, замѣтила сеньора, -- это очень мило съ вашей стороны, донъ-Жозефъ, что вы зашли къ намъ проститься.
   -- Ну, такъ скоро вы отъ насъ еще не отдѣлаетесь, вскричалъ Гіэрра въ то время, когда Жозефъ начиналъ уже раскланиваться.-- Съ часокъ мы еще можемъ поболтать. Идите сюда, милая, дорогая Изабелла, и садитесь вотъ тутъ. Подумайте, что я не увижу вашихъ милыхъ глазъ долго, долго, можетъ быть, даже цѣлую недѣлю. И какими длинными покажутся мнѣ тѣ дни, которые я буду проводить безъ васъ!
   Онъ подвинулъ стулъ и, не выпуская изъ своей руки руку дѣвушки, посадилъ ее подлѣ себя.
   Старуха бросила на него не совсѣмъ дружескій взглядъ, но ничего не могла сказать; а Жозефъ, замѣтя, что старуха сердится, на зло тоже придвинулъ стулъ и сѣлъ.
   -- Ужь я-то никакъ не стану торопить тебя, сказалъ онъ, не спуская глазъ съ прелестнаго лица Изабеллы.-- Никакъ не буду такъ жестокъ, чтобъ сократить тебѣ счастье послѣднихъ минутъ передъ разставаньемъ. Времени у насъ довольно, потому что на сборы намъ не понадобится болѣе часа..
   Сеньора нетерпѣливо повернулась на стулѣ, взглянула на часы, встала, поправила лампу, опять сѣла, еще разъ взглянула на часы и потомъ крикнула Жуана.
   -- Стаканъ воды!
   Лакей принесъ воду и сеньора шепнула ему что-то на ухо. Хитрый и пронырливый лакей, котораго она взяла къ себѣ въ услуженіе еще девятилѣтнимъ ребенкомъ, отлично умѣлъ понимать ея знаки; онъ тихо пошелъ по двору, какъ будто намѣреваясь пройти въ кухню, потомъ повернулъ направо и изчезъ въ углу, въ тѣни высокаго забора, подъ однимъ изъ навѣсовъ.
   Гіэрра между тѣмъ болталъ съ Изабеллой, которая стала привѣтливѣе, но все-таки видно было, что она чѣмъ-то озабочена. Жозефъ уже упрекалъ себя, зачѣмъ онъ не ушелъ одинъ, такъ какъ послѣ всего, что было между ними прежде, присутствіе его не могло быть ей пріятнымъ. Вотъ почему она не была свободна ни въ движеніяхъ, ни въ словахъ; но какъ въ этотъ вечеръ она была дивно хороша! Онъ только теперь замѣтилъ, что она была одѣта очень нарядно и къ лицу. Она казалась только блѣднѣе обыкновеннаго, а глаза ея безпокойно блуждали и лишь изрѣдка останавливались на Гіэррѣ.
   Гіэрра, вынувъ изъ кармана небольшое золотое кольцо и взявъ Изабеллу за руку, проговорилъ искренно, нѣсколько сдержаннымъ голосомъ:
   -- Изабелла! До сихъ поръ я не смѣлъ предложить вамъ этотъ знакъ вѣрной и безконечной любви.... позвольте мнѣ сдѣлать это сегодня, когда я принужденъ въ первый разъ разстаться съ вами, хотя и на короткое время. Кольцо это простое и не будетъ замѣтно въ дорогомъ уборѣ, надѣтомъ сегодня на васъ, но оно предлагается вамъ простымъ, но тѣмъ не менѣе вѣрнымъ сердцемъ, и пусть оно послужитъ залогомъ какъ много, какъ сильно сердце мое привязано къ вамъ.
   При этомъ онъ взялъ ея милую руку и осторожно надѣлъ кольцо на ея палецъ, поднесъ ее къ губамъ и искренно поцѣловалъ.
   Изабелла слегка покраснѣла и прошептала нѣсколько тихихъ, едва слышныхъ словъ благодарности. Жозефъ не сводилъ съ нея глазъ и вдругъ вздрогнулъ, самъ не зная отчего. Его поразила мысль, что и къ нему прежде она относилась точно также, какъ теперь къ Гіэрра, не то что отклоняя, но и не поощряя любви. Гіэрра, отуманенный счастіемъ и блаженствомъ, ничего не видѣлъ. Смущеніе Изабеллы не укрылось, можетъ быть, и отъ него, но онъ, конечно, приписалъ его присутствію Жозефа и болталъ такъ много любовнаго вздору, что вызвалъ даже улыбку на устахъ милой.
   Старой сеньорѣ наскучилъ между тѣмъ ея молчаливый сосѣдъ, и она прервала, наконецъ, молчаніе.
   -- Ну, сеньоръ, вы сидите сегодня такъ, какъ будто бы не умѣете двухъ словъ связать, а, кажется, вы-то ужь за словами въ карманъ не лазите. Карамба! Развѣ сегодня въ городѣ ничего не случилось? Кажется, все вверхъ дномъ перевернулось. Тутъ даже, передъ моимъ домомъ, было такое зрѣлище, которое могло напугать кого угодно.
   -- Да, да, сеньора, проговорилъ Жозефъ, поспѣшно оборотясь къ старухѣ. Онъ такъ былъ углубленъ въ мысли, что забылъ обо всемъ окружавшемъ, и даже вздрогнулъ, услыхавъ голосъ старухи. Но, оправившись, онъ былъ радъ заговорить съ ней, и на этотъ разъ не имѣлъ намѣренія щадить ее.-- Борьба началась, и самымъ блистательнымъ образомъ. Нашъ знаменитый негръ, генералъ Колина,-- Холера, какъ называютъ его въ странѣ за его набѣги, -- человѣкъ неподражаемой храбрости, когда дѣло идетъ о томъ, чтобы отнять у какого нибудь бѣдняка послѣднюю корову, побитъ и бѣжалъ такъ прытко, что голубые никакъ не могли поймать его, хоти слѣдовали за нимъ до первыхъ домовъ Каракаса.
   Сеньора прикусила губы и покачала головой, но ничего не отвѣтила.
   -- Теперь не трудно будетъ сдѣлать довольно обстоятельный разсчетъ, какъ скоро изчезнетъ вся армія желтыхъ, продолжалъ Жозефъ.-- Изъ тысячи человѣкъ, которыхъ бралъ съ собою Колипа, вернулось пять сотъ; положимъ, что убитыхъ было человѣкъ хоть двадцать; выходитъ, что взято въ плѣнъ или дезертировало къ голубымъ четыреста восемьдесятъ человѣкъ. Если будетъ предпринято такихъ три или четыре похода, то у насъ здѣсь въ Каракасѣ останется солдатъ ровно столько, сколько нужно для карауловъ у дома его превосходительства и у казенныхъ зданій.
   -- Вы вѣрно съума сошли? вскричала старуха, будучи не въ состояніи болѣе сдерживать своего гнѣва; -- двадцать человѣкъ убитыхъ при нападеніи на Ласъ-Аюнтасъ? Если генералъ Колина дѣйствительно былъ побитъ, и тутъ не дѣйствовала измѣна, такъ какъ одинъ чортъ разберетъ эту сволочь негровъ,-- то на мѣстѣ вѣрно осталось триста или четыреста человѣкъ. Наши солдаты бились, какъ львы, но противъ нихъ было все войско голубыхъ, а они думали, что будутъ имѣть дѣло только съ небольшимъ отрядомъ.
   -- Милая моя сеньора, улыбаясь, замѣтилъ Жозефъ; -- если бы въ Ласъ-Аюнтасѣ была вся армія, то она навѣрное пошла бы въ Каракасъ, а не остановилась послѣ побѣды. Мы только теперь узнали, какъ сильна ихъ армія. Монагасъ идетъ съ пятью стами человѣкъ, сколько человѣкъ у Мигуеля Антоніо Рохаса -- я не знаю, но въ его распоряженіи нѣсколько отрядовъ; сегодня же вечеромъ пришло извѣстіе, что и въ извѣстномъ вамъ старомъ замкѣ собрался значительный отрядъ и намѣренъ двинуться на соединеніе съ главными силами голубыхъ. Фальконъ объявилъ, что онъ станетъ во главѣ арміи. Знаемъ, какъ онъ рѣшится на это! Бѣжать онъ хочетъ, а не предводительствовать арміей; онъ видитъ, что дѣло его потеряно. Можете быть въ этомъ увѣрены, сеньора, что если Фальконъ выѣдетъ теперь изъ Каракаса -- а, я слышалъ, что это будетъ завтра,-- то мы: избавимся отъ него совершенно и навсегда. А стать во главѣ арміи ему и въ голову никогда не приходило. Онъ будетъ радъ убраться отсюда по добру, по здорову.
   Сеньора Корона съ досады кусала свои губы и видимо хотѣла прервать рѣчь Жозефа; черты лица, ея безпрестанно измѣнялись, взоръ вперился въ молодого человѣка, какъ будто она хотѣла прочесть его мысли. Но, наконецъ, она опомнилась и пристально посмотрѣла, на Изабеллу; Жозефъ тоже обернулся къ молодой дѣвушкѣ, и замѣтилъ, что та болѣе слушала его слова, чѣмъ влюбленную рѣчь Гіэрра.
   -- Милая Изабелла, смѣясь, вскричалъ влюбленный юноша, съ беззаботностью своихъ лѣтъ; -- вотъ уже во второй разъ спрашиваю я васъ, почему вы такъ нарядны сегодня вечеромъ, не отправляетесь ли вы куда, нибудь въ гости? Но вы мнѣ ничего не отвѣчаете.
   -- Я... а я, право, не поняла, смущенно улыбаясь, отвѣчала молодая дѣвушка; -- мы точно имѣли намѣреніе... и скоро отправимся... не такъ ли, мама?
   -- Да.... да, сейчасъ, сказала сеньора, и тотчасъ же прибавила: -- впрочемъ, мы останемся еще нѣсколько минутъ, пока Жуанъ не вернется, а то некому остаться дома. Такъ въ городѣ ходятъ такіе слухи, сеньоръ?
   Жозефъ сталъ внимательнѣе и подозрительнѣе: очевидно, сеньора была чѣмъ-то сильно озабочена, повидимому, тутъ творилось что-то неладное. Онъ сталъ наблюдать и за матерью и за, дочерью.
   -- Въ городѣ? отвѣчалъ онъ; -- конечно, сеньора, и въ такихъ кружкахъ, которые имѣютъ возможность получить вѣрныя свѣденія. Фальконъ сыгралъ свою роль, и выѣдетъ изъ города и изъ страны такъ же позорно, какъ позорно управлялъ ими. Онъ уже все приготовилъ и вовсе не намѣренъ дольше подвергаться опасности.
   -- А отъ кого вы все это знаете? спросила сеньора, едва дыша, отъ волненія.
   -- Отъ кого? вскричалъ Жозефъ, громко смѣясь;-- отъ моего маленькаго друга Энано, который такъ ловко отдѣлался отъ обыска, недавно произведеннаго у него въ домѣ вслѣдствіе какого-то доноса. Онъ совершенно вѣрно заключилъ, что выдать его могъ только какой нибудь хорошій пріятель, но, къ счастію, его во время предупредили и онъ спровадилъ всѣ бумаги, а вмѣсто нихъ въ потайные ящики положилъ отрывки стихотвореній -- даже нѣсколько стихотвореній въ честь президента. Это было презабавно, я чиновнику пришлось уйти съ длиннымъ носомъ.
   Сеньора, снова прикусила губу, и мрачно проговорила:
   -- Энано совершенно невинный и безвредный человѣкъ.
   -- Да, такимъ онъ слылъ, отвѣчалъ Жозефъ.
   -- Но куда, же по общему мнѣнію отправится президентъ?
   -- Куда?-- конечно, къ себѣ на островъ,.гдѣ ничего съ нимъ не сдѣлаешь. Военные пароходы, стоящіе у Лагуайры, готовы къ отплытію. Приказаніе объ этомъ отдано еще третьяго дня.
   Жозефъ посмотрѣлъ на Изабеллу; глаза ихъ встрѣтились, очевидно, она слѣдила за нимъ, но въ то же время она улыбалась словамъ Гіэрра, державшаго ее за руку. Эта дѣвушка была или совершенно непричастна къ низкимъ дѣламъ матери, или обладала дьявольской хитростью и лицемѣріемъ.
   Сеньора презрительно сжала губы.
   -- Жители Каракаса, сказала она, -- всегда необыкновенно проницательны; имъ извѣстны всѣ тайныя помышленія людей, за то они не видятъ ничего, что происходитъ у нихъ подъ носомъ. О своихъ намѣреніяхъ Фальконъ, конечно, не станетъ разсказывать встрѣчному и поперечному, потому что онъ слишкомъ уменъ для этого.
   -- Однако вы горячо принимаете его сторону, вскричалъ Жозефъ;-- дамы всегда, такъ поступаютъ; если онѣ видятъ кого нибудь въ несчастіи, онѣ отбрасываютъ въ сторону свои принципы и руководятся только чувствомъ сожалѣнія. Поэтому-то женщины всегда были дурными политиками, и обыкновенно портятъ все, за что берутся. Дамамъ никакъ не слѣдуетъ заниматься политическими дѣлами.
   Сеньора хотѣла съ жаромъ возразить, но въ это время подъ навѣсъ вошелъ Жуанъ, и она быстро взглянула на него. Жуанъ, сдѣлавъ видъ, что онъ чѣмъ-то очень занятъ, прошелъ черезъ дворъ. Но отъ вниманія Жозефа не могло укрыться, что сеньора, нетерпѣливо ждала услышать отъ него какое нибудь важное для нея извѣстіе. Она, казалось, совершенно забыла о томъ, что Жозефъ сказалъ ей; по крайней мѣрѣ, она болѣе не обращала въ него вниманія, и не спускала глазъ съ Жуана до тѣхъ поръ, пока онъ не подошелъ къ ней и не шепнулъ что-то. Изабелла же, съ своей стороны, не. спускала глазъ съ лица матери, какъ будто могла прочесть на немъ, какое извѣстіе та получила. Очевидно, она была тоже заинтересована.
   Лицо сеньоры не выражало ничего; она слишкомъ долго играла роль для того, чтобъ умѣть владѣть собой, когда нужно. Обратясь къ Жозефу, она какъ будто нечаянно взглянула, на часы и, вставъ со стула, сказала:
   -- Намъ пора одѣваться, сеньоры, на сегодняшній вечеръ, извините насъ. Надѣюсь, что послѣ вашего возвращенія, мы снова будемъ имѣть удовольствіе видѣть васъ у себя.
   Изабелла тоже встала, а съ нею вмѣстѣ поднялся и Жозефъ. Гіэрра же продолжалъ сидѣть и не выпускалъ руку дѣвушки.
   -- Какъ! Намъ надо ужь разставаться? А я такъ радовался, что могу остаться у васъ еще нѣсколько времени.
   -- Но вѣдь вы уѣзжаете не на долго, сеньоръ, отвѣчала Изабелла дружески, почти искренно.-- Пріѣзжайте поскорѣе назадъ.
   -- Ну, если надо идти, такъ прощайте. Но вѣдь вы ужь одѣты, прибавилъ онъ, бросивъ взглядъ на ея роскошный туалетъ.-- Что, если бы мы подождали пока сеньора одѣнется и потомъ васъ проводили?
   По двору раздался какой-то довольно пріятный звукъ, вышедшій изъ задняго строенія, и Жозефъ, неспускавшій глазъ съ сеньоры, увидѣлъ, что она невольно вздрогнула.
   Конечно, это былъ знакъ. Для Жозефа стало ясно, что въ домѣ должно произойти что-то таинственное, при чемъ посторонніе люди лишніе.
   Гіэрра же ни на что не обращалъ ни малѣйшаго вниманія; ему къ голову не пришло никакого подозрѣнія. Глаза его не сходили съ милой, которая никогда въ жизни не казалось ему такой хорошенькой, такой очаровательной, какъ теперь, когда ему надо было оставить ее и идти на опасный бой. Увидитъ ли онъ ее когда нибудь? Въ первый разъ, въ сердце его закралась боязнь, что онъ потеряетъ жизнь и вмѣстѣ съ тѣмъ ее; но Изабелла, хотя тихо, но все-таки отняла отъ него свою руку. Она слегка наклонилась къ нему, какъ будто бы для поцѣлуя, и онъ, не помня себя отъ счастія и блаженства, сжалъ ее въ своихъ объятіяхъ. Старуха нетерпѣливо замотала головой и все-таки не уходила одѣваться. Нечего дѣлать! Надо было уйти.
   -- У насъ еще есть дѣло, сеньоры, сказала старуха, едва сдерживая, свое нетерпѣніе, и я не скоро буду готова. Жуанъ потомъ насъ проводитъ. Сеньоръ Жозефъ! Я очень рада, что вы зашли къ намъ. Надѣюсь, что вы будете по прежнему посѣщать насъ. Любезный Гіэрра, будьте такъ добры, кончите ваше прощанье. Право, вы прощаетесь какъ будто бы на всю жизнь; а до Лагуайры всего три часа пути.
   Она протянула руку, и молодымъ людямъ ничего болѣе не оставалось, какъ уйти. Жозефъ замѣтилъ еще, что когда они повернулись, она сдѣлала знакъ Жуану, и тотъ проскользнулъ быстро, какъ змѣя, черезъ дворъ, снова къ задней части двора..
   Жозефъ и Гіэрра пошли по верандѣ и потомъ повернули въ темный корридоръ. Сеньора провожала ихъ до этого мѣста.
   -- У насъ не горитъ тамъ даже огня, сказала она, -- но вѣдь вы, господа, знаете дорогу. Умѣете вы отворить дверь?
   -- Конечно, сеньора, отвѣчалъ Жозефъ,-- вѣдь я часто отворялъ ее самъ. Прощайте, до скораго свиданья.
   Гіэрра быстро пошелъ по темному корридору, но глаза его были еще ослѣплены лампой, а голова, полна Изабеллой и потому онъ наткнулся на стѣну. Жозефъ взялъ его за руку и сталъ крѣпко держать. Такъ шли они вдоль корридора, и сеньора Корона стояла и смотрѣла имъ вслѣдъ пока они по отворили дверей и въ корридоръ не упалъ яркій свѣтъ уличнаго фонаря. Жозефъ обернулся и, увидѣвъ, что ее уже нѣтъ, схватилъ Гіэрра за руку, втащилъ его въ корридоръ и съ шумомъ захлопнулъ дверь; они остались въ темнотѣ.
   -- Ты забылъ что нибудь? спросилъ Гіэрра.-- Пусти же меня выйти, мнѣ такъ тяжело.
   -- Стой смирпо, шепнулъ ему Жозефъ; -- молчи, я не довѣряю сеньорѣ.
   -- Чтожъ ты хочешь дѣлать? съ удивленіемъ спросилъ Гіэрра шопотомъ; что съ тобой!
   -- Хочу слушать и убѣдиться. Останься и ты со мною. Только стой смирно.
   -- Но что подумаютъ потомъ объ насъ дамы?
   -- Мы остаемся здѣсь затѣмъ, чтобы узнать, что слѣдуетъ намъ думать о нихъ. Успокойся, Гіэрра, сегодня вечеромъ я сдѣлаю тебя или самымъ счастливымъ человѣкомъ въ мірѣ, и всю жизнь буду завидовать тебѣ, или...
   -- Или? съ удивленіемъ спросилъ Гіэрра, когда тотъ замолчалъ.
   -- Слушайся только меня, сказалъ Жозефъ; -- все это для твоей же пользы, и прошу тебя хотя нѣкоторое время побудь покоенъ. Тамъ что-то происходитъ. Дамы хотѣли отдѣлаться отъ насъ. Если мы убѣдимся, что наши подозрѣнія, или, лучше сказать, мои подозрѣнія, несправедливы, то мы можемъ во всякое время уйти незамѣченными, а если бы насъ и открыли, то ты просто не могъ разстаться съ твоей возлюбленной и захотѣлъ, во что бы то ни стало, проводить ее. Влюбленному прощается все.
   Гіэрра покачалъ головой; ему было непріятно, что его могли подозрѣвать хотя въ малѣйшемъ недовѣріи къ Изабеллѣ; а на чемъ же иначе могло основываться ихъ подслушиванье? но тѣмъ не менѣе онъ не хотѣлъ противорѣчить Жозефу и сердце его сжалось отъ какой-то боязни, такъ что онъ не могъ произнести ни слова. Было ли это предчувствіе близкаго несчастія? Лишь только въ сердце его проникла тѣнь подозрѣнія, онъ сталъ совершенно безпомощнымъ ребенкомъ въ рукахъ спокойнаго и безстрастнаго друга, и только тихо шепталъ: "что ламъ дѣлать?"
   -- Пока -- ничего, отвѣчалъ Жозефъ; -- только идти тихо и осторожно впередъ. Они слышали, что мы захлопнули дверь и думаютъ, что мы ушли. Они ждутъ кого-то.
   -- Ну такъ гость пойдетъ мимо насъ, сказалъ Гіэрра.-- Другого выхода нѣтъ; выйдемъ, Жозефъ, и подождемъ лучше гдѣ нибудь по близости на улицѣ. У меня отъ страха духъ занимается, и ты увидишь, что ты ошибся. Изабелла разсердится на меня.
   -- Любезный другъ! прошепталъ Жозефъ,-- никакая дѣвушка не сердится, когда видитъ, что ея возлюбленный ревнуетъ. Но смотри!
   Онъ указалъ впередъ рукой. Темный корридоръ имѣлъ видъ трубы, въ концѣ которой дворъ казался ярко освѣщенной картиной. Оба они ясно увидѣли, что въ заднемъ углу двора отворилась дверь и изъ нея вышелъ мужчина, закутанный въ плащъ; онъ хотѣлъ торопливо войти въ домъ, когда на встрѣчу выбѣжала Изабелла и бросилась къ нему въ объятія. Гіэрра, едва помня себя, хотѣлъ броситься впередъ; но Жозефъ схватилъ его и оттащилъ къ выходной двери, гдѣ шепнулъ ему подъ самое ухо:
   -- Прежде чѣмъ пустить тебя туда, Гіэрра, я долженъ сообщить тебѣ, что заставило меня рѣшиться на унизительное шпіонство. Жуанъ тольк.о-что уходилъ въ заднюю дверь, служащую сообщеніемъ съ сосѣднимъ домомъ. Домъ этотъ принадлежитъ президенту Фалькону, и онъ бываетъ въ нёмъ часто, въ особенности по вечерамъ. Понимаешь ли ты теперь, почему я разошелся съ Изабеллой и не сталъ просить ея руки?
   -- Жозефъ! простоналъ Гіэрра,-- можетъ ли это быть? Если это такъ, то почему же ты прежде не предупредилъ меня?
   -- Потому что я не имѣлъ еще вѣрныхъ доказательствъ; -- я сомнѣвался въ ея винѣ. Впрочемъ, я тебя предупреждалъ... Однакожъ, можетъ быть, и теперь мы ошибаемся. Мы еще незнаемъ, кто посѣщаетъ ее, для кого она, такъ нарядилась. Идемъ и убѣдимся сами. Но приди въ себя. Если она недостойна тебя, то она не стоитъ слезъ, а если подозрѣніе мое несправедливо, то я прошу тебя простить меня и ты отправишься на битву счастливымъ, вполнѣ счастливымъ человѣкомъ. Идемъ! Время уходитъ, а. намъ нельзя тутъ долго оставаться.
   Гіэрра остановился на минуту; его голова закружилась и онъ схватился за, стѣну, но потомъ онъ поспѣшно пошелъ впередъ, судорожно сжимая кулаки. Жозефъ, не обращая на это вниманія, крѣпко держалъ его за руку и такимъ образомъ молодые люди осторожно пробрались впередъ.
   Голосъ сеньоры сталъ яснѣе и слышнѣе, и теперь оба могли разслышать, что она была не совсѣмъ въ хорошемъ расположеніи духа.
   -- Все это ни къ чему не ведетъ, ваше превосходительство. Вы говорите, что хотите встать во главѣ арміи, а другіе говорятъ, что пароходы ждутъ въ Лагуайрѣ, чтобы увезти васъ.
   -- А вы вѣрите другимъ больше, чѣмъ мнѣ, сеньора?
   -- Прежде было не то, проворчала старуха, -- но когда всѣ доказательства противъ васъ, то, конечно, вѣра изчезнетъ.
   -- Какія же это доказательства?
   -- А куда, уѣхали три воза сундуковъ, уложенныхъ сегодня у васъ въ домѣ, и уѣхали по дорогѣ, ведущей къ берегу?
   -- Сеньора! васъ увѣдомили невѣрно, отвѣчалъ Фальконъ,-- или шпіоны ваши слишкомъ хитры и предусмотрительны. Знаете ли вы, что было въ ящикахъ, которые я точно послалъ сегодня въ Лагуайру? Архивъ, важные документы.... такъ какъ военное счастіе измѣнчиво. Я не смѣлъ подвергать ихъ опасности и рисковать, чтобъ ихъ уничтожили, если они попадутъ въ руки непріятеля. Въ этихъ документахъ находится оправданіе моего управленія, тутъ доказательства моей добросовѣстности. Кромѣ всего остального, они должны, по крайней мѣрѣ, возстановить мое доброе имя, которое стараются очернить враги. Успокоились вы?
   -- Я знала это, я знала, что онъ не можетъ быть лживымъ! вскричала Изабелла и бросилась къ нему на шею.-- О, Ж.уанъ, какъ мучилась я за тебя! какъ часто по цѣлымъ днямъ болѣло у меня сердце, жизнь была мнѣ не мила и мнѣ хотѣлось умереть! Тогда я отчаивалась во всемъ. По цѣлымъ часамъ сидѣла я и плакала, и только когда ты приходилъ и когда снова могла я видѣть твои большіе и гордые глаза, я успокоивалась и даже весело переносила, непріятность слыть передъ лицомъ свѣта невѣстою другого, только для того, чтобъ отстранить отъ тебя малѣйшую заботу, малѣйшее подозрѣніе.
   -- Изабелла моя! нѣжно сказалъ Фальконъ, сжимая ее въ своихъ объятіяхъ, въ то время, какъ Гіэрра, сдѣлалъ движеніе, чтобъ броситься на нихъ, но Жозефъ наблюдалъ за нимъ и удержалъ его за руку. Говорить они не могли, потому что стояли слишкомъ близко.
   -- И все-таки онъ уѣзжаетъ, сказала сеньора, -- и въ сундукахъ былъ не архивъ и не бумаги, и пароходы приготовлены не напрасно. Здѣсь сидѣть тоже нельзя. Если какая нибудь шайка голубыхъ побила Колина, такъ что же будетъ съ другими? Вы такъ же лживы, какъ и всѣ мужчины; а что потомъ здѣсь будетъ съ нами, что будетъ со мной? Неужели вы думаето, что я буду получать пенсіонъ свой отъ голубыхъ, если вы насъ здѣсь оставите?
   -- Не говори такъ, мать! ради Бога не говори. Отъ одной этой мысли можно умереть. Онъ не оставитъ насъ такъ. Ахъ! если бы я не была связана съ этимъ Гіэрра, который мучитъ меня и преслѣдуетъ своею любовью!
   Гіэрра задрожалъ такъ сильно, что Жозефъ, боясь, чтобы онъ не упалъ на колѣни, схватилъ его за руку и поддержалъ.
   Фальконъ долго не отвѣчалъ. Очевидно, онъ размышлялъ о чемъ-то.
   -- А что если бы я не поѣхалъ въ армію? сказалъ онъ наконецъ,-- назвали ли бы вы меня трусомъ?
   -- Развѣ вы обращали когда нибудь вниманіе въ то, что говоритъ объ васъ народъ? сказала сеньора.-- Тамъ, гдѣ вы станете жить, вы будете отстранены отъ свѣта и можете наслаждаться своимъ богатствомъ и любовью моей дочери.
   Фальконъ всталъ и началъ ходить взадъ и впередъ по двору, такъ что его видѣли молодые люди. Потомъ онъ вдругъ остановился.
   -- Ну, такъ ѣдемте, сказалъ онъ.-- Все ли у васъ готово?
   -- Все, отвѣчала сеньора, -- даже домъ проданъ сеньору Игнаціо.
   -- И мы поѣдемъ съ тобой? вскричала Изабелла, задыхаясь отъ радости.
   -- Въ одинадцать часовъ телѣги будутъ здѣсь у воротъ и свезутъ ваши вещи въ гавань. А въ три часа ночи я самъ пріѣду за вами.
   Изабелла вскрикнула отъ радости, и, какъ ребенокъ, бросилась въ объятія Фалькона. Эта сцена привела, въ такое волненіе самого Жозефа, что онъ забылъ наблюдать за своимъ другомъ. Жозефъ намѣревался тихо и незамѣтно добраться до двери, потихоньку отворить ее и уйти на улицу, но онъ ошибся, слишкомъ полагаясь на, терпѣніе Гіэрра.
   Гіэрра человѣкъ молодой, воспитанный дома, родителями, вообще былъ скроменъ и несмѣлъ, и Жозефъ никакъ не считалъ его способнымъ въ какое, нибудь рѣшительное дѣйствіе. Но въ жилахъ его текла горячая южная кровь индѣйской расы, хотя уже много перемѣшанная, и дикій, неукротимый характеръ вдругъ пробудился въ немъ. Не успѣлъ Жозефъ схватить его, какъ тотъ, дико вскрикнувъ и выхвативъ кинжалъ, бросился на группу около президента.
   Изабелла лежала, на груди у Фалькона и, казалось, окаменѣла отъ ужаса, въ то время, какъ мать ея громко кричала, призывая на помощь. Изабелла, чувствовала., какъ Фальконъ отшатнулся; она видѣла, поднятую вооруженную руку Гіэрра, готовую нанести ударъ ея возлюбленному, и бросилась прямо на него. Въ это время Фальконъ успѣлъ отскочить. Первый ударъ оказался промахомъ, и не успѣлъ Гіэрра. оттолкнуть дѣвушку и броситься во второй разъ въ своего соперника, какъ Жозефъ былъ уже около него, и схвативъ его обѣими руками, вскричалъ:
   -- Только не убійство, Гіэрра, ради Бога не убійство! А теперь идемъ, или мы погибли, шепнулъ онъ ему.
   Врядъ ли онъ опомнился бы такъ скоро, если бы жертва, его оставалась около него; но Фальконъ, боясь быть убитымъ, воспользовался этимъ временемъ и скрылся въ дверь, которая вела въ другой домъ. Гіэрра хотѣла, броситься за нимъ, но Жозефъ не пустилъ его.
   -- Друзья ждутъ, шепнулъ онъ ему, -- идемъ туда; тамъ борьба будетъ достойная, а здѣсь -- тайное убійство.... идемъ отсюда!
   И онъ силою потащилъ друга въ корридоръ. Но они, прежде всего, оба, взглянули на женщинъ. Изабелла, увидя, что Фальконъ спасенъ, бросилась на шею матери, какъ будто бы ища защиты. Ни одинъ изъ молодыхъ людей не сказалъ ей ни слова. Они поспѣшными шагами пошли по корридору и вышли на улицу.
   Куда теперь идти? Гіэрра не могъ ни о чемъ болѣе думать. Кинжалъ вывалился у него изъ рукъ и онъ, какъ убитый, шелъ возлѣ своего друга. Но Жозефъ тотчасъ же составилъ планъ.
   Было вѣроятіе, въ которое впрочемъ онъ самъ не вѣрилъ, что полиція придетъ за нимъ въ тотъ же вечеръ. Надо было избѣжать непріятнаго посѣщенія. Поэтому всего лучше было отправиться на мѣсто сбора и выждать тамъ время выступленія. По крайней мѣрѣ, Гіэрра былъ спасенъ и могъ теперь терзаться отъ любви, при мысли о лживомъ, коварномъ существѣ, такъ позорно и недостойно обманувшемъ это вѣрное сердце.
   

III.
Бѣгство во всѣ стороны.

   Мѣсто сборища молодыхъ людей, намѣревавшихся выйти изъ города въ ночь и примкнуть къ реконквистадорамъ, находилось въ небольшомъ домѣ, недалеко отъ городской черты. Въ этой глуши удобно было собираться не возбуждая ни въ комъ подозрѣнія. Эта часть города вообще была слабо освѣщена, тутъ жилъ народъ бѣдный: негры и индѣйцы преимущественно поденщики.
   Самый домъ принадлежалъ какой-то старухѣ, прачкѣ, охотно уступившей его на одинъ вечеръ, такъ какъ сынъ ея тоже находился въ арміи реконквистадоровъ, и чѣмъ больше входило въ комнату людей, тѣмъ больше надѣялась она, что единственный ея сынъ вернется здравымъ и невредимымъ.
   Для большей безопасности, она очистила заднія комнаты, и Жозефъ съ Гіэррой. прійдя первыми, заняли одну изъ жалкоубранныхъ горницъ. Во время пути Гіэрра шелъ довольно твердымъ шагомъ, но, дойдя до комнаты, онъ зашатался и упалъ на единственный стулъ и, закрывъ лицо руками, громко зарыдалъ.
   Жозефъ не безпокоилъ его. Онъ далъ ему выплакать первое горе, и только тогда сталъ уговаривать его.
   -- Вотъ, Гіэрра, сказалъ онъ, наливая стаканъ хересу изъ своего дорожнаго запаса;-- выпей, это поможетъ тебѣ, а теперь будь человѣкомъ. Подумай, если придутъ товарищи и увидятъ тебя въ настоящемъ положеніи, что они скажутъ, а кому надо знать о случившемся, кромѣ насъ двоихъ? Выпей и вытри слезы. Право, эта госпожа не стоитъ слезъ порядочнаго человѣка!
   -- Ты правъ, Жозефъ, отвѣчалъ Гіэрра, вскочивъ съ мѣста.
   -- Дай вина, мнѣ холодно.
   -- Бѣдняга! сказалъ Жозефъ;-- сегодня мнѣ пришлось сильно огорчить тебя, но это было необходимо, а иначе ты мучился бы всю жизнь сомнѣніемъ и былъ бы несчастливъ. Теперь же, когда ты знаешь, что она никогда не стоила тебя, ты скорѣе забудешь ее; только бы прошла первая боль.
   -- Зачѣмъ ты помѣшалъ мнѣ отомстить?
   -- Такъ лучше; мысль объ убійствѣ вѣчно мучила бы тебя.
   -- А такъ оба останутся ненаказанными?
   -- Ты должно быть ранилъ Изабеллу, я по крайней мѣрѣ видѣлъ кровь въ свѣтломъ платьѣ сеньоры, когда, дочь бросилась къ матери. Пусть рубецъ служитъ ей воспоминаніемъ этого позорнаго вечера.
   -- Ахъ, если бы я могъ пронзить ея лживое сердце. Но теперь все прошло; благодарю тебя, Жозефъ, что ты не только спасъ меня отъ этого дьявола, но и показалъ мнѣ его въ настоящемъ свѣтѣ. Я никогда бы не повѣрилъ, что подъ такой прекрасной оболочкой можетъ быться лживое сердце! А эта старая вѣдьма -- что за женщина! но чортъ съ ними! Довольно... все кончено... теперь надо снова, начинать жить.
   Онъ точно переродился и сталъ спокойно убирать свои вещи.
   Времени оставалось уже немного, потому что товарищи постепенно начали собираться, а въ нихъ не слѣдовало возбудить ни малѣйшаго подозрѣнія о случившемся. Впрочемъ, въ этотъ вечеръ всѣ были заняты собственными дѣлами, потому что ихъ предпріятіе было далеко не безопасно.
   Такъ какъ правительство боялось, чтобы голубые въ ночь не сдѣлали нападенія на городъ, то и разставило вездѣ у заставъ большіе караулы, съ сигналистами, чтобы по первому сигналу объ опасности можно было подать помощь, гдѣ въ ней нуждались. Нѣкоторые изъ молодыхъ людей совѣтовали подождать дня, когда караулы уйдутъ въ казармы и оставятъ на сторожѣ только по нѣскольку солдатъ. Но большинство было противъ такого мнѣнія, потому что если бы голубые показались гдѣ нибудь въ окрестностяхъ, то, конечно, ни армія Фалькона вышла бы въ предмѣстья, и тогда пробраться врядъ ли бы было возможно.
   Единственная опасность для нихъ заключалась въ толъ, что ихъ могутъ замѣтить, когда они пойдутъ по дорогѣ.. Поэтому Жозефъ предложилъ выстроиться колонной во дворѣ, не шумя выйти на улицу и идти, какъ обыкновенный патруль, по четыре человѣка въ рядъ прямо на пикетъ. Можетъ быть, тогда, удастся обмануть караулъ, или дѣло рѣшится битвой, но они, какъ нападающіе, будутъ имѣть преимущество на своей сторонѣ. Случай могъ рѣшить все; если непріятель будетъ поднятъ пальбою, то все-таки они успѣютъ выйти за городъ прежде, чѣмъ подойдутъ другія колонны, а преслѣдовать ихъ за. городомъ ни въ какомъ случаѣ не станутъ.
   Отрядъ состоялъ изъ сорока восьми человѣкъ, на которыхъ приходилось двадцать четыре штуцера со штыками и девятнадцать охотничьихъ ружей, кромѣ того у всѣхъ было но одному или по два револьвера и у многихъ по саблѣ, слѣдовательно, по вооруженію они далеко превосходили непріятеля. Отрядъ быстро выстроился, и такъ какъ давно было уже за полночь, то на улицѣ была мертвая тишина. Тѣмъ не менѣе посланъ былъ одинъ изъ волонтеровъ узнать, нѣтъ ли гдѣ по близости ночного сторожа, который могъ прежде времени дать о нихъ знать. Никого не было видно, улица была свободна и они вышли рядами, и пошли по восьми человѣкъ около домовъ, нѣсколько обремененные только своей поклажей, пошли бодро и безбоязненно зная, что черезъ нѣсколько минутъ встрѣтятся съ правительственными войсками.
   Жозефу поручено было предводительство отрядомъ; каждый изъ нихъ украсилъ свою шляпу голубою лентою или кокардою. Но непріятель могъ замѣтить эти знаки только при непосредственномъ столкновеніи, когда отряду нельзя будетъ уже скрываться.
   Гіэрра шелъ подлѣ Жозефа..
   -- Гіэрра, прошепталъ ему Жозефъ,-- по всей вѣроятности, когда мы подойдемъ къ караулу, сигналистъ будетъ стоять подлѣ офицера. Я схвачу офицера, а ты овладѣй сигналистомъ, чтобы: онъ не могъ затрубить -- но стрѣлять можно только въ самомъ крайнемъ случаѣ.... я все еще надѣюсь, что мы обдѣлаемъ дѣло безъ всякаго шума.
   -- А товарищи наши предупреждены?
   -- Обо всемъ... когда я схвачу офицера, они нападутъ, но стрѣлять будутъ только по приказанію.
   -- Хорошо, положись на меня. Я, какъ кошка, вижу въ потьмахъ, и сейчасъ же выищу сигналиста. Ему не донести трубы до рта, или я выбью ее у него вмѣстѣ съ зубами. Кажется, тамъ стоитъ караулъ.
   -- Можетъ быть, но я ничего не вижу; мы еще отъ караула шаговъ за восемьдесять.
   Ночь хотя была, и мѣсячная, по тучи заслоняли луну, и грозили снова сильнымъ дождемъ. Но вѣтра, не было ни малѣйшаго и потому шаги отряда такъ и раздавались во мракѣ.
   "Кто идетъ?" громко послышалось на улицѣ, и Жозефъ увидалъ нѣсколько солдатъ направо, разставленныхъ въ безпорядкѣ. Караулъ, непревышавшій числомъ отряда голубыхъ, вполнѣ былъ увѣренъ, что это идетъ отрядъ правительственныхъ войскъ, посланный ему въ подкрѣпленіе, такъ какъ на утро ожидало и. нападеніе. Караулъ окликнулъ только для формы, чтобы показать, что онъ не дремлетъ.
   -- Отечество! спокойно отвѣчалъ Жозефъ.
   -- Кто идетъ! послышалось вторично.
   -- Федералъ! и маленькій отрядъ смѣло шелъ впередъ къ солдатамъ.
   Желтые встали въ сторону, чтобы дать пройти, какъ они полагали, патрулю правительственныхъ войскъ, но Жозефъ зналъ очень хорошо, что они тотчасъ же будутъ узнаны. Солдаты, стоявшіе въ Каракасѣ, всѣ безъ исключенія носили форму -- куртку и штаны изъ небѣленнаго полотна, и фуражки съ желтой лентой, такъ что караульный офицеръ несомнѣнно долженъ былъ открыть обманъ.
   -- Гіэрра. шепнулъ Жозефъ другу,-- кажется теперь пора -- хватай своего сигналиста.
   Пройдя нѣсколько шаговъ, Жозефъ скомандовалъ остановиться, а самъ пошелъ къ офицеру, почти необращавшему на него вниманія, а только съ удивленіемъ разглядывавшему приближавшуюся массу, все еще не подозрѣвая измѣны. Жозефъ не далъ ему времени опомниться.
   -- Готово! крикнулъ онъ, въ то время, какъ отрядъ его взводилъ курки, а самъ онъ схватилъ офицера, а Гіэрра, сигналиста, и, приставивъ имъ револьверы ко лбу, не позволяли двинуться съ мѣста.
   -- Первый выстрѣлъ съ вашей стороны, громовымъ голосомъ крикнулъ Жозефъ; -- и всѣ вы погибли. Идите тотчасъ же съ нами, потому что сзади насъ идетъ еще отрядъ. Кто уйдетъ отъ насъ, непремѣнно встрѣтится съ нашими и будетъ убитъ или арестованъ.
   -- Чортъ возьми! вскричалъ офицеръ, которому очень не нравилось дуло, приставленное ему ко лбу.-- Что вамъ отъ насъ надо? Кто вы такіе?
   -- Реконквистадоры, отвѣчалъ ему Жозефъ.-- Съ вами ничего не будетъ, если вы добровольно исполните приказаніе. Кто же не исполнитъ, тотъ умретъ.
   -- Да чего же вы требуете?
   -- Очень немногаго, сеньоръ, отвѣчалъ Жозефъ, опустивъ револьверъ до груди офицера..-- Мы хотимъ примкнуть за городомъ къ голубымъ и не желаемъ, чтобы намъ мѣшали.
   -- Хорошо, отвѣчалъ офицеръ; -- такъ идите... идите спокойно, я ничего не видалъ.
   -- Это очень любезно съ вашей стороны. Но если вы дадите по намъ залпъ, то вы знаете очень хорошо, что мы не побѣжимъ за вами въ городъ, и безполезно потеряемъ нѣсколькихъ человѣкъ изъ нашего отряда. Но болтать тутъ съ вами намъ некогда... итакъ, велите вашимъ солдатамъ взять ружья на плечо, и идите впередъ...
   -- Впередъ?... куда же?...
   -- За городъ... когда мы отойдемъ довольно далеко, и намъ нечего будетъ бояться, что къ вамъ придутъ на помощь, тогда можете вернуться.
   -- Чортъ возьми, сеньоръ, вѣдь вы знаете, что я не смѣю оставлять своего поста? Даю вамъ честное слово...
   -- Позвольте, сеньоръ, перебилъ его спокойно Жозефъ;вы станете дѣлать все, что васъ принудятъ дѣлать,-- противъ силы ничего вѣдь не подѣлаешь. Лучше всего будетъ, если я возьму на себя команду. Господа правительственное войско! на плечо! Когда я сочту три раза и приказъ мой не будетъ исполненъ, я велю стрѣлять!... разъ... два... три...
   Солдаты, неполучившіе отъ своего офицера никакого приказанія, спокойно взяли ружья: на плечо.
   -- Такъ, а. вы, сеньоръ, идите впереди меня, пока я не скомандую остановиться. Ну, готовы?
   Офицеръ, все еще съ револьверомъ, приставленнымъ ему къ груди, и сигналистъ, у котораго Гіэрра давно уже отнялъ трубу, относились совершенно пассивно, а солдаты встали рядами, какъ имъ было приказано.
   -- Маршъ впередъ!
   Отрядъ, увеличившійся до восьмидесяти человѣкъ, прошелъ мимо послѣднихъ домовъ, и выйдя изъ города, направился къ горамъ. Въ темнотѣ трудно было идти скоро, къ тому же по большой дорогѣ стояли глубокія лужи отъ недавно бывшаго дождя. Но тѣмъ не менѣе съ каждымъ шагомъ опасность отдалялась, въ сущности и теперь ея уже не было. Даже если бы ихъ преслѣдовала непріятельская колонна, то и она, выйдя за городъ, во мракѣ не могла бы нанести имъ вреда.
   Когда они добрались до перваго небольшого пригорка, Жозефъ скомандовалъ остановиться и обратился къ солдатамъ.
   -- Такъ кавалеры! Желая примкнуть къ нашимъ друзьямъ и братьямъ, мы, кажется, находимся теперь настолько въ безопасности, что можемъ съ благодарностью отпустить васъ. Но предосторожности никогда не бываютъ излишни; мы останемся тутъ съ оружіемъ на готовѣ, съ взведенными курками до тѣхъ поръ, пока, вы не отойдете на ружейный выстрѣлъ. Первый измѣнническій выстрѣлъ съ вашей стороны послужитъ намъ сигналомъ къ залпу по васъ... Кто же изъ васъ хочетъ примкнуть къ намъ, тотъ будетъ радушно принятъ. Каракасу болѣе двухъ дней не продержаться, вы, вѣроятно, знаете это также хорошо; какъ и я. Офицеръ вашъ ничего не можетъ приказать вамъ, потому что онъ у меня въ рукахъ. Если вы благоразумны, то не допускайте убивать себя за президента, который въ настоящую минуту бѣжитъ въ Лагуайру, и никогда не вернется болѣе въ Веноцуэлу. А намъ, реконквистадорамъ, больше ничего и не надо, мы хотимъ только прогнать тирана, силою взявшаго васъ въ солдаты, и который не даетъ вамъ на содержаніе даже столько, чтобы вы были сыты! Мы хотимъ довести страну до того, чтобы ей не нужны были солдаты, и чтобы вы могли вернуться въ ваши семейства и къ вашей работѣ. Если вы хотите быть подстрѣленными и оставаться рабами.... противиться я не могу; вернитесь и идите спокойно назадъ въ Каракасъ.-- Если же вы умны, такъ лучше идите съ нами. Кто хочетъ служитъ у реконквистадоровъ.... милости просимъ. Кто не хочетъ, тотъ можетъ положить ружье и снаряды и спокойно идти домой -- никто силою въ солдаты взятъ не будетъ.
   Солдаты молчали и не шевелились. Очевидно, что никто не хотѣлъ заговорить первымъ. Вдругъ одинъ изъ солдатъ прошелъ молча, и не снимая ружья съ плеча къ реконквистадорамъ; какъ бы по данному знаку и другіе почти всѣ прошли за нимъ. Офицеръ остался на мѣстѣ, но не произнесъ ни слова. На сторонѣ желтыхъ только осталось трое или четверо.
   -- Сеньоръ, проговорилъ одинъ изъ оставшихся, -- все это очень хорошо, но вѣдь въ Каракасѣ у насъ семейства, а если теперь мы перейдемъ къ голубымъ, то намъ придется стрѣлять въ братьевъ, оставшихся въ арміи.
   -- Вѣдь я вамъ говорю, что вамъ не надо быть солдатами вскричалъ Жозефъ.-- Отправляйтесь куда хотите, и выжидайте окончанія войны.
   -- Да, продолжалъ солдатъ;-- это мы знаемъ. Разъ какъ попадешь въ руки, такъ нашего брата не спрашиваютъ, хочетъ служить онъ или нѣтъ. Вѣдь и у васъ не лучше, чѣмъ у насъ. А куда идти, когда у насъ нѣтъ ни гроша денегъ и мы не имѣемъ возможности разсчитывать даже на дневное пропитаніе.
   -- Кто перейдетъ къ намъ, сказалъ Жозефъ,-- тѣмъ я ручаюсь за правильное жалованье. А тѣ, которые хотятъ уйти на родину и ждать тамъ окончанія войны, пусть отойдутъ въ сторону.
   Черезъ нѣсколько минутъ въ сторону отошло человѣкъ четырнадцать; между ними стоялъ сигналистъ.
   -- Такъ вы, ребята, хотите вернуться на родину?
   -- Да, сеньоръ.
   -- Знаете ли вы здѣшнія мѣста, и найдете ли дорогу?
   -- Конечно, сеньоръ.
   -- Хорошо, ребята, сказалъ Жозефъ, вынувъ изъ кармана золотую монету.-- Вотъ вамъ деньги, раздѣлите ихъ между собою. чтобы дорогою вамъ не пришлось просить милостыню, или воровать. А теперь отдайте ружья, они вамъ больше не нужны, если вы попадетесь съ ними, то васъ сейчасъ же заберутъ. Кромѣ того, послушайтесь добраго совѣта, снимите съ фуражекъ желтыя ленты. Въ странѣ ихъ не очень долюбливаютъ.
   Солдаты не отвѣчали болѣе ничего, они поставили ружья на дорогу, повѣсили на нихъ патронташи, сорвали съ шапокъ желтыя ленты, и встали опять въ кучку.
   -- Карамба! сеньоръ! вскричалъ тутъ офицеръ; -- а. что же будетъ со мною?
   -- Вы свободны, сеньоръ, и можете вернуться съ вашимъ оружіемъ въ Каракасъ, если вамъ угодно.
   -- Для того, чтобы тамъ меня предали военному суду и разстрѣляли?
   -- Такъ не хотите ли съ нами? смѣясь сказалъ Жозефъ.-- Но только надо вамъ снять ваши фальконовскіе значки, ради васъ же самихъ, потому что иначе вы можете подвергнуться непріятности.
   -- Чортъ бы ихъ побралъ! вскричалъ офицеръ, срывая позументъ съ фуражки; -- въ Каракасѣ терять мнѣ нечего, а дѣло во всякомъ случаѣ будетъ проиграно. Если они хотятъ имѣть людей, готовыхъ для нихъ на смерть, то пусть платятъ имъ хоть столько, чтобы они при жизни имѣли что ѣсть. Ну впередъ, маршъ! попробую счастья у голубыхъ.
   -- Такъ не угодно ли вамъ выпить? смѣясь сказалъ Жозефъ, подавая ему начатую бутылку хереса.-- Выпейте-ка, другъ, утро свѣжо, а намъ предстоитъ еще далекій путь.
   Офицеръ съ радостью выпилъ, и когда вино стало подогрѣвать его, онъ довѣрчиво проговорилъ:
   -- Товарищъ, тамъ на верху на форпостѣ стоитъ еще патруль, нельзя ли намъ и его взять съ собой.
   -- Сколько человѣкъ?
   -- Не больше восьми или десяти. Они поставлены тамъ, чтобы поднять тревогу, если замѣтятъ что нибудь подозрительное,. и потомъ тотчасъ же бѣжать назадъ въ городъ. Стрѣлять въ нихъ не надо. Бѣдняги и не подозрѣваютъ, что тутъ дѣлается.
   -- Вы на себѣ могли убѣдиться въ нежеланіи нашемъ прибѣгать къ крутымъ средствамъ, отвѣчалъ Жозефъ.-- Всѣ мы принадлежимъ одной великой, прекрасной странѣ, которая можетъ быть счастливой и богатой если съумѣетъ отдѣлаться отъ тормозовъ, задерживающихъ ея развитіе. Мы не питаемъ вражды къ бѣднякамъ, силою отданнымъ въ солдаты. И такъ впередъ, товарищи, я надѣюсь, что мы захватимъ съ собою и этотъ патруль. Но прежде я попрошу всѣхъ, у кого нѣтъ ружей, взять ружья, добровольно намъ отданныя.
   Всѣ ружья мгновенно были разобраны, и маленькая колонна двинулась въ путь.
   Не прошли они и пятисотъ шаговъ, какъ услышали окликъ съ форпоста, но отвѣчать не пришлось, потому что многіе изъ новобранцевъ крикнули по имени солдатъ на пикетѣ, и звали ихъ съ собою, что тѣ, понимая невозможность защищаться, исполнили безъ всякаго затрудненія.
   Когда же въ два часа, при страшной бурѣ и дождѣ, лившемъ какъ изъ ведра, къ передовымъ постамъ изъ Каракаса подошла большая колонна войскъ, чтобы подкрѣпить ихъ на случай нападенія непріятеля, то она не нашла рѣшительно ни одного человѣка изъ караульныхъ, и принуждена была послать въ главную квартиру донесеніе, что весь патруль дезертировалъ, не оставивъ по себѣ ни малѣйшихъ слѣдовъ.

-----

   Въ эту же самую ночь и почти въ то же время, когда столько молодыхъ людей лучшихъ фамилій города, выходили изъ Каракаса, чтобы перейти къ реконквистадорамъ, по дорогѣ въ Лагуайру ѣхала легкая коляска, запряженная двумя сильными мулами. Доѣхавъ до послѣдняго городского караула, она остановилась на окликъ. Офицеръ подошелъ, чтобы посмотрѣть, кто ѣдетъ. Ему отвѣчали только однимъ словомъ, послѣ чего онъ, почтительно кланяясь, отошелъ къ своему мѣсту.
   Въ коляскѣ сидѣлъ только одинъ господинъ, закутанный въ плащъ, и когда экипажъ опять тронулся, кучеръ погналъ муловъ во весь опоръ. Такъ мчались они, пока песчанная дорога не представляла никакой опасности, но скоро начался крутой и узкій спускъ около обрыва, и стала розыгрываться сильная буря въ горахъ.
   Кучеръ обернулся и спросилъ у путешественника, не лучше ли вернуться и обождать дня... что для ѣзды такая ночь неудобна, и съ горъ потекутъ потоки. Но путешественникъ вскричалъ:
   -- Впередъ, молодецъ.... проѣдемъ какъ нибудь. Въ опасныхъ мѣстахъ поѣзжайте только потише. Вы получите золотой на водку.
   -- Карамба! за это можно промокнуть, и если вы не боитесь, сидя въ коляскѣ, то вѣдь я-то въ случаѣ чего спрыгну.
   Болѣе они не говорили ни слова, кучеръ понукалъ муловъ бичомъ, и легкій экипажъ покатился по узкой дорожкѣ, вправо отъ которой поднимались крутые утесы, а влѣво шла пропасть, только мѣстами загороженная низенькимъ заборчикомъ.
   Буря свирѣпствовала все сильнѣе и сильнѣе; казалось, стихіи поклялись не выпустить бѣглеца, сидѣвшаго въ коляскѣ, блѣднаго и закутаннаго въ плащъ. Золотой на водку! Такое обѣщаніе, конечно, подѣйствовало, и кучеръ рѣшился не обращать вниманія даже на самую бурю. Дорога, между тѣмъ, становилась все ужаснѣе, дождь уже не шелъ, а лилъ цѣлыми потоками. Даже мулы остановились, и кучеру пришлось сойти съ козелъ и повести ихъ подъ уздцы. Путешественникъ не выказывалъ ни страха, ни поспѣшности, онъ точно спалъ во время этого неистовства стихій. Но онъ не спалъ, а. на устахъ его играла холодная ледяная улыбка и мыслями онъ уносился далеко. Когда коляска вдругъ остановилась, онъ очнулся и высунулся.
   -- Что случилось?
   -- Чортъ возьми! ворчалъ кучеръ;-- посмотрите-ка. Ей Богу намъ не проѣхать.
   Путешественникъ наклонился, и увидѣлъ на дорогѣ какую-то бѣлую массу, и услышалъ шумъ падавшей воды.
   Когда блеснула молнія, то стало ясно, что черезъ дорогу съ горъ несся страшный потокъ и изчезалъ въ черную какъ пасть пропасть.
   -- Пусть буду я проклятъ, если мы переберемся тутъ! вскричалъ кучеръ.-- Да и мулы нейдутъ, и если тутъ они не устоятъ, такъ мы какъ въ лодкѣ съѣдемъ въ пропасть.
   -- Поѣзжай! проговорилъ путешественникъ, и откинулся назадъ, какъ будто эта опасность нисколько его не касалась. Кучеръ покачалъ головою.
   -- Что это за человѣкъ, проворчалъ онъ; -- поѣзжай... да поѣзжай.... Какъ бы не съѣхать намъ въ сторону.
   Онъ оставилъ экипажъ и пошелъ самъ попробовать, глубока ли вода. Вода была не глубока, но брызги летѣли во всѣ стороны.
   -- Если бы коляска не была такъ дьявольски легка, такъ мы, можетъ статься, и проѣхали бы, вѣдь не широко.
   -- Положите въ нее камней, вонъ лежитъ куча, только скорѣе, время уходитъ.
   Кучеръ почесалъ въ затылкѣ и нехотя сталъ накладывать камни, надѣясь, что хоть въ это время утихнетъ буря.
   -- Готовы ли вы?
   -- Ну теперь съ Богомъ! сказалъ кучеръ, осторожно садясь на козлы. Онъ ударилъ изо всей мочи бичомъ, и такъ крикнулъ, что мулы, сначала отшатнувшіеся въ сторону, бросились впередъ и черезъ нѣсколько секундъ экипажъ былъ на другой сторонѣ потока.
   -- Ну, этого переѣзда мнѣ не забыть! проворчалъ кучеръ, сбрасывая камни изъ коляски;-- чуть было мы не опрокинулись, сеньоръ.
   -- Поѣзжайте! было ему отвѣтомъ.
   Экипажъ тронулся, до уже шагомъ. На востокѣ стала заниматься заря, и буря прекратилась. Съ восходомъ солнца путешественникъ высунулся изъ коляски и пристально посмотрѣлъ на море, потомъ, удовлетворивъ свое любопытство, онъ снова сталъ равнодушенъ ко всему окружавшему. Кучеръ поѣхалъ быстрѣе, и вскорѣ экипажъ застучалъ по мостовой.
   -- Куда ѣхать? спросилъ кучеръ, обернувшись къ путешественнику.
   -- Я скажу, когда надо будетъ остановиться.
   Они снова поѣхали.
   -- Стой! крикнулъ путешественникъ и вышелъ на берегъ.-- Вотъ обѣщанныя деньги на водку.... а вотъ адресъ, куда вамъ отвезти экипажъ и муловъ.
   -- Я не умѣю читать, сеньоръ.
   -- Попросите кого нибудь, вамъ прочтутъ.
   Съ этими словами путешественникъ пошелъ къ маленькой верфи, куда могли подходить только лодки. Шаговъ на двадцать дальше стояла на якорѣ лодка съ военнаго корабля, и гребца сидѣли у веселъ. Незнакомецъ сдѣлалъ имъ знакъ, и лодка поспѣшно причалила къ берегу.
   -- Вещи мои на кораблѣ?
   -- Да, ваше превосходительство, ихъ привезли еще до ночи, и передъ бурей.
   Путешественникъ спрыгнулъ въ лодку, и поѣхалъ къ кораблю, не бросивъ даже взгляда на землю. Лишь только онъ сѣлъ на "Боливара", какъ стали поднимать якорь и сильный дымъ, повалившій изъ трубы, показалъ, что пароходъ готовится къ отплытію; дѣйствительно, черезъ нѣсколько минутъ былъ поднятъ флагъ, и пароходъ вышелъ изъ залива въ море къ сѣверо-западу.
   Такъ Фальконъ покинулъ страну, которой онъ много лѣтъ управлялъ, пока она въ отчаяніи не взялась за оружіе, и не заставила его искать спасенія въ постыдномъ бѣгствѣ.
   

IV.
Въ старомъ замкѣ.

   Въ гаціендѣ Кастиліи, съ возвращеніемъ единственнаго сына, возвратилось и счастіе, и радость, и надежда на лучшее будущее. Квартирующіе въ гаціендѣ солдаты не только не стѣсняли хозяина., но еще приносили ему большую пользу, помогая въ хозяйствѣ и получая за то, разумѣется, хорошую плату.
   Въ это время стали приходить извѣстія, что приближеніе Монагаса съ значительнымъ войскомъ вовсе не сказка, и Рохасъ понялъ, что ему придется играть второстепенную роль, если онъ не отстранитъ опаснаго соперника. Дорога сухимъ путемъ изъ Барцелоны была не близкая, и Монагасъ могъ дѣлать весьма небольшіе переходы, кромѣ того началось время дождей, портившихъ горные пути. Могли пройти недѣли, пока Монагасъ подойдетъ къ Каракасу, слѣдовательно въ распоряженіи Рохаса оставалось еще довольно времени,
   Онъ отдалъ приказъ выступать. Стоявшіе въ разныхъ мѣстахъ отдѣльные отряды примкнули къ главнымъ силамъ, и армія двинулась къ востоку, чтобы соединиться съ отрядами, находившимися въ Кагуя и окрестностяхъ. Самъ Рохасъ уѣхалъ впередъ и Кастилія обѣщалъ ѣхать за нимъ вслѣдъ, лишь только получитъ вѣрныя свѣденія о взятіи столицы. У него было тамъ много дѣла, но онъ не смѣлъ показаться въ Каракасѣ, пока, тамъ хозяйничали Фальконъ и его чиновники. Хотя декретъ, изданный Арвело и освободившій всѣхъ политическихъ арестованныхъ, не былъ уничтоженъ, но господствовавшая въ Каракасѣ военная партія мало обращала на него вниманія. Тюрьмы опять были полны подозрительными для правительства людьми, ожидавшими съ нетерпѣніемъ, когда появятся освободители. Кастилія, появившись въ Каракасѣ, былъ бы несомнѣнно арестованъ.
   Полковникъ Фермуда получилъ приказъ собрать послѣднихъ волонтеровъ, и идти вмѣстѣ съ ними. Элой готовился тоже вступить въ службу къ реконквистадорамъ. но онъ не хотѣлъ служить подъ начальствомъ Фермуды, и вмѣстѣ съ тѣмъ не хотѣлъ уѣхать изъ гаціенды раньше его. Онъ не довѣрялъ ему, и имѣлъ на то основательныя причины. Казалось, что и Фермуда, съ своей стороны, тоже выжидалъ его отъѣзда. Уже два дня не прибывало волонтеровъ и Фермуда могъ спокойно считать занятія свои оконченными, и примкнуть къ арміи, но тѣмъ не менѣе онъ откладывалъ, на сколько могъ, свой отъѣздъ. Но наступалъ наконецъ крайній срокъ, выступить было необходимо, и онъ отдалъ приказъ младшему офицеру двинуться. Самъ же полковникъ остался по приглашенію стараго Кастиліи отобѣдать въ послѣдній разъ. Старикъ ничего не зналъ о письмѣ, посланномъ полковникомъ вслѣдъ за Техою. Элой, по просьбѣ друга, не говорилъ о немъ отцу, зная очень хорошо, что старый Кастилія не позволилъ бы ни минуты остаться у себя въ домѣ измѣннику и шпіону.
   Роза сидѣла съ Анною въ саду, въ бесѣдкѣ, за работою, а Фермуда пошелъ посмотрѣть лошадь, которая стояла уже осѣдланной на дворѣ. Стоя на дворѣ, онъ посматривалъ на бесѣдку, и вдругъ на лицѣ его появилась торжествующая улыбка, когда, онъ увидѣлъ, что Анна шла по дорожкѣ домой, а Роза осталась одна. Но мѣшкая ни минуты, чтобы не пропустить благопріятнаго случая, онъ свернулъ въ розовые кусты модъ пальмы, и вскорѣ очутился въ дверяхъ бесѣдки передъ испуганной Розой. Но она скоро оправилась и, указывая на стулъ, сказала:
   -- Вы вѣрно теряете терпѣніе, полковникъ? Обѣдъ скоро будетъ готовъ. Анна сама пошла посмотрѣть, отчего именно сегодня прислуга такъ замѣшкалась.
   -- Сеньорита, проговорилъ Фермуда, и лицо его приняло какой-то странный оттѣнокъ; -- простите меня, что я безъ всякихъ подготовленій хочу говорить съ вами о дѣлѣ, которое тяжело лежитъ у меня на сердцѣ въ минуту отъѣзда.
   -- О дѣлѣ? сказала Роза, глядя на него съ смущеніемъ.-- И вы хотите говорить со мною?
   -- Я уѣзжаю отсюда, продолжалъ полковникъ, не обращая вниманія на ея вопросъ;-- отсюда, гдѣ я прожилъ столько счастливыхъ дней. Меня призываютъ обязанности и отечество... но я не могу уѣхать, не объяснившись съ вами, сеньорита, -- съ вами,-- причиною этого счастья.
   -- Не понимаю васъ, полковникъ, отвѣчала Роза, вставая съ своего мѣста.
   Она поблѣднѣла, какъ полотно, и испуганнымъ взоромъ смотрѣла на выходъ, по тамъ именно стоялъ полковникъ, и ихъ раздѣлялъ только небольшой столъ.
   -- Я буду говорить съ вами прямо и честно, вскричалъ Фермуда, подойдя къ столу и взявъ ее за руку, которую она тотчасъ же отдернула.-- Роза, я люблю васъ всѣмъ сердцемъ; хотите, по окончаніи войны, сдѣлаться моей женой? Я богатъ, продолжалъ онъ, замѣтивъ ея испуганный взглядъ;-- въ долинѣ Гуайры...
   Сзади, по песку, послышались шаги, кусты зашумѣли, и когда полковникъ обернулъ голову, почти подлѣ него у входа стоялъ Элой, и держалъ въ рукахъ свой бумажникъ.
   Онъ былъ также блѣденъ, какъ и его сестра, но ни одна черта въ лицѣ его не выдавала того, что происходило у него на сердцѣ. Только его глаза непріязненно сверкали, и въ то время, какъ полковникъ съ удивленіемъ смотрѣлъ на него, онъ молча открылъ свой бумажникъ и вынулъ оттуда сложенную бумагу.
   -- Сеньоръ Кастилія, сказалъ Фермуда;-- я осмѣлился говорить съ вашей сострой...
   -- Вы осмѣлились? холодно отвѣчалъ Элой, непріятно улыбаясь; -- а знакомо вамъ это письмо?
   Полковникъ съ удивленіемъ взглянулъ на письмо, и въ ту же минуту лицо его стало мертвенно-блѣдно, и онъ съ отчаяніемъ поднялъ глаза отъ письма къ лицу Элся. Но Элой спокойно повернулся къ сестрѣ и сказалъ ей:
   -- Идемъ, Роза!
   И, взявъ ее подъ руку, вышелъ изъ бесѣдки, не обращая ни малѣйшаго вниманія на полковника.
   -- Любишь ты этого человѣка? спросилъ онъ ее, когда они отошли на нѣсколько шаговъ.
   -- Нѣтъ, Элой, нѣтъ! вскричала молодая дѣвушка; -- хотя онъ всегда былъ милъ съ нами, но я не могла преодолѣть какой-то боязни къ нему. Но что у тебя съ нимъ? Что это за письмо! Онъ такъ поблѣднѣлъ...
   -- Оставь это, душа моя, я могу только увѣрить тебя, что врядъ ли полковникъ. Фермуда вернется на эту гаціенду.
   -- Я не прійду сегодня къ обѣду, Элой, проговорила Роза;-- прошу тебя, пусти меня, извини меня какъ нибудь. Я не могу встрѣтиться съ нимъ.
   Элой улыбнулся. Онъ взялъ сестру за руку и указалъ ей на дорогу изъ дому. Тамъ раздавался лошадиный топотъ, и когда Роза повернула голову, она увидала, что Фермуда, не простившись даже съ ея родными, скакалъ во весь опоръ къ большой дорогѣ.
   -- Да что все это значитъ? вскричала Роза, которая, конечно, не могла себѣ объяснить такого страннаго поведенія; -- что такъ могло скоро выгнать его?
   -- Совѣсть, отвѣчалъ Элой; -- смотри, какъ она погоняетъ его. Идемъ, душа моя, и не станемъ портить себѣ дня воспоминаніями объ этомъ человѣкѣ. Онъ уѣхалъ и не пріѣдетъ болѣе.
   -- Да что въ этомъ письмѣ, Элой?
   -- Если ты будешь умницей, смѣясь, сказалъ братъ, -- то послѣ обѣда я дамъ тебѣ его прочесть. Теперь нѣтъ болѣе причины дѣлать изъ него тайну.
   -- Такъ ты думаешь, что онъ не вернется къ обѣду?
   Элой, смѣясь, покачалъ головою.
   -- Нѣтъ, душа моя, сказалъ онъ,-- онъ поѣдетъ отсюда во весь духъ. Ну, идемъ, вотъ и колокольчикъ, насъ будутъ ждать.

-----

   Напряженное состояніе Каракаса въ утро 6 мая достигло высочайшей степени; по городу ходили тысячи разнородныхъ слуховъ, и трудно было отличить правду отъ вымысла или отъ преувеличенія.
   Фальконъ бѣжалъ! было главною вѣстью. Въ домѣ президента, трудно было услышать подтвержденіе этого слуха. Прислуга утверждала, что онъ дома, но нездоровъ, а Бруцуаль въ совѣтѣ министровъ отвергалъ фактъ бѣгства, говоря, что онъ ничего не знаетъ, а что ему, какъ намѣстнику, слѣдовало бы о такомъ событіи узнать первому.
   Слухи о Рохасѣ и Монагасѣ были положительнѣе. О занятіи Ласъ-Аюнтаса, Колина узналъ еще наканунѣ, а это пораженіе стоило правительству пятисотъ человѣкъ. Что старый замокъ около Каракаса, тоже былъ занятъ, это разсказывалъ могильщикъ, который самъ видѣлъ, какъ голубые укрѣпляли его. Слѣдовательно, реконквистадоры вовсе не намѣрены были шутить.
   Въ то же утро распространился новый слухъ, что въ ночь половина гарнизона перешла на сторону голубыхъ.
   Бруцуаль дѣйствительно узналъ о бѣгствѣ Фалькона только въ полдень и вступилъ въ управленіе страною. Онъ поручилъ Гуцману, а не Колина, вести корпусъ войскъ къ старому замку. Разнеслись также слухи о переговорахъ Бруцуаля съ Рохасомъ и о возможности мирнаго окончанія дѣла, такъ какъ Фальконъ бѣжалъ.
   Развалины стараго замка представляли отличную укрѣпленную позицію. Гарнизонъ его состоялъ всего изъ двухъ сотъ человѣкъ. Вскорѣ разосланные нарочные увѣдомили, что на замокъ идетъ сильная непріятельская колонна. Тотчасъ же были приняты мѣры къ оборонѣ, которая по самому устройству замка не представляла особенныхъ трудностей, и хотя желтые дрались не съ меньшей храбростью, чѣмъ и голубые, но у нихъ раненыхъ и убитыхъ было много, въ то время, какъ реконквистадоры всѣ были еще цѣлы и невредимы. Въ то время, какъ непріятельская колонна хотѣла дѣлать въ третій разъ нападеніе, по дорогѣ изъ Каракаса показался всадникъ, махавшій надъ головою бѣлымъ платкомъ.
   -- Гдѣ командующій генералъ? спросилъ онъ.
   -- Вонъ онъ стоитъ. Что вы привезли?
   -- Перемиріе! Теперь начнутся переговоры о заключеніи мира. Стрѣлять болѣе нельзя.
   Желтые солдаты только-что разгорячились и были очень недовольны такимъ извѣстіемъ. Если имъ придется подобрать своихъ раненыхъ и мертвыхъ и отступить, то это будетъ походить на недавнее пораженіе Колина. Но приказъ былъ положительный, подписанный и Бруцуалемъ, и Мигуэлемъ Антоніо Рохасомъ, слѣдовательно противиться ему было невозможно. Нарочный, не переставая махать платкомъ, подъѣхалъ къ воротамъ стараго замка. Какой-то молодой офицеръ вышелъ изъ замка, и взявъ у него бумагу снова ушелъ.
   -- Наши идутъ! раздалось со стѣнъ. Дѣйствительно, колонна реконквистадоровъ, привлеченная пальбою, шла прямо черезъ холмъ на помощь къ осажденнымъ. Теперь правительственныя войска никакъ не могли бы бороться съ новымъ врагомъ, и потому они, подобравъ мертвыхъ, донесли ихъ до первыхъ домовъ и удалились.
   Голубые были внѣ себя. Они видѣли, что непріятель не въ силахъ бороться съ ними, и при содѣйствіи приближавшихся друзей могли сдѣлать блистательную вылазку. И съ какой стати Рохасъ вступилъ въ переговоры съ непріятелемъ, которому всего выгоднѣе было откладывать битву? Неужели лучше ждать до тѣхъ поръ, пока непріятель не соберетъ своихъ войскъ, разбросанныхъ по цѣлой странѣ.
   Голубые вышли изъ стараго замка ни побѣдителями, ни побѣжденными, страшно недовольные распоряженіями своего главнокомандующаго, Рохаса...
   

V.
Въ городѣ.

   "Перемиріе" -- слово это произвело совершенно различное впечатлѣніе на разныя партіи. Никто не видѣлъ пользы въ этомъ перемиріи за исключеніемъ, можетъ быть, людей, заключившихъ его, т. е. Бруцуаля и Мигуэля Антоніо Рохаса.
   Какую же выгоду могло принести перемиріе правительству, если оно дѣйствительно не хотѣло уступить требованіямъ оппозиціи;-- противъ уступокъ возставали и генералы, и чиновники, боясь лишиться средствъ существованія. Или, можетъ быть, Рохасъ хотѣлъ выиграть время, поджидая прибытія Монагаса, чтобы дѣйствовать съ нимъ вмѣстѣ съ большими шансами на успѣхъ.
   Самымъ дѣятельнымъ посредникомъ между двумя лагерями былъ полковникъ Фермуда, который оказался въ весьма хорошихъ отношеніяхъ съ Бруцуалемъ.
   Голубые получили приказъ занять одно изъ предмѣстій Каракаса, потомъ появилось объявленіе о томъ, что реконквистадоры признаютъ правительство Бруцуаля. Это былъ ударъ голубымъ; но въ то же время приказомъ о распущеніи всего войска былъ нанесенъ ударъ и желтымъ.
   На слѣдующій день пять генераловъ, выбранныхъ депутатами отъ арміи, явились къ Бруцуалю, требуя объясненія. Бруцуаль принялъ ихъ очень дружелюбно.
   -- Сеньоры, сказалъ онъ, выслушавъ ихъ;-- чего вы хотите? Вся наша армія состоитъ изъ какихъ нибудь двухъ тысячъ человѣкъ. А противъ насъ весь городъ, все народонаселеніе и еще три тысячи реконквистадоровъ. Кромѣ того, сюда идетъ Монагасъ съ нѣсколькими тысячами человѣкъ. Неужели вы хотите начать борьбу, которую навѣрное проиграете?
   -- До сихъ поръ мы безусловно довѣряли вамъ, сеньоръ, вскричалъ одинъ изъ генераловъ; -- но то, что мы видимъ и слышимъ, заставляетъ насъ перемѣнить мнѣніе. Армія распускается -- что же будетъ съ нами?
   -- Господа, спокойно отвѣчалъ Бруцуаль, -- мы должны содержать въ Венецуэлѣ войско и при немъ генераловъ, хотя, конечно, не столько, сколько ихъ теперь. Вы вѣрно не забыли, что президентъ Фальконъ употреблялъ генераловъ не для одной войны, а тѣмъ не менѣе содержаніе ихъ не уменьшалось. Вы развѣ хлопочете только о томъ, чтобы оставалась армія!
   -- Сеньоръ, проговорилъ въ нѣкоторомъ смущеніи генералъ;-- армія -- это, такъ сказать, учрежденіе, къ которому мы принадлежимъ.
   -- Но...
   -- Но, продолжалъ генералъ; -- если мы будемъ увѣрены, что государство...
   -- Будетъ нуждаться въ вашихъ услугахъ въ какомъ нибудь другомъ отношеніи, тогда...
   -- А это другое дѣло, я хотѣлъ сказать...
   -- Хорошо, господа, отвѣчалъ Бруцуаль; -- если я успокою васъ въ этомъ отношеніи, то повѣрите ли, что я не упускаю изъ виду общей пользы?
   -- Это другое дѣло, -- въ такомъ случаѣ мы считаемъ себя вполнѣ удовлетворенными.
   -- Господа, продолжалъ Бруцуаль;-- вѣдь вы согласитесь со мною, что нельзя сообщать гласно въ газетахъ подробности тайныхъ переговоровъ. Дѣло это очень щекотливое и вести его надо осторожно. Одно вамъ могу сказать, что для меня чрезвычайно важно окончить все до прихода Монагаса изъ Барцелоны... и... я. можетъ быть, устрою все, если вы поможете мнѣ. Но для этого надо, чтобы вы вполнѣ довѣряли мнѣ.
   -- А голубые-то, помѣщенные въ предмѣстьяхъ. Вѣдь это позоръ, что мы терпимъ ихъ.
   -- Даю вамъ слово, что дипломатическимъ путемъ мы выиграемъ болѣе, чѣмъ силою... по крайней мѣрѣ, относительно нашихъ интересовъ, причемъ, конечно, прежде всего мы будемъ заботиться о благѣ страны. Согласны вы?
   -- Вполнѣ, сеньоръ, отвѣчали генералы, которые въ сущности вовсе не думали о благѣ родины.
   Переговоры съ Рохасомъ продолжались, и революцію можно было бы считать почти оконченной, если бы реконквистадоры такъ же спокойно смотрѣли на перемиріе, какъ правительственныя войска. Но Рохасу пришлось имѣть дѣло съ людьми, которые заботились не столько о своихъ выгодахъ, сколько объ освобожденіи родины отъ военнаго деспотизма.
   Между тѣмъ, Монагасъ все приближался и Рохасъ не только вывелъ войска свои изъ предмѣстья, но пошелъ самъ къ Валенсіи, чтобы, какъ онъ выражался, успокоить всеобщее волненіе. Отводя реконквистадоровъ дальше отъ Каракаса, онъ, вѣроятно, хотѣлъ лишить Монагаса возможности снова нарушить миръ и овладѣть столицею.
   Въ обоихъ лагеряхъ съ напряженнымъ нетерпѣніемъ ожидали, къ какой партіи примкнетъ старый Монагасъ; но онъ не долго заставилъ себя ждать. Еще не достигнувъ каракаской долины онъ послалъ нарочнаго объявить, что не признаетъ переговоровъ, состоявшихся между Бруцуалемъ и Мигуэлемъ Антоніо Рохасомъ, такъ какъ вовсе не считаетъ полезнымъ для отечества диктаторство Бруцуаля. Онъ потребовалъ, чтобы Каракасъ немедленно былъ очищенъ отъ желтыхъ войскъ.
   Это объявленіе, какъ электричество, пронеслось по лагерю недовольныхъ голубыхъ, и они потребовали, чтобъ Рохасъ соединился съ Монагасомъ. Правительство договора не соблюдало въ томъ отношеніи, что армія желтыхъ не только не была распущена, но, напротивъ того, укрѣплялась въ городѣ, слѣдовательно, хотѣла съ оружіемъ въ рукахъ встрѣтить приближавшихся реконквистадоровъ. Бруцуаль, между тѣмъ, надѣялся разсорить двухъ предводителей голубыхъ и раздѣлитъ опасное войско. Время дождей наступило, и вся страна обратилась въ цвѣтущій садъ.
   По дорогѣ изъ Какао, въ проливной дождь, шелъ въ столицу человѣкъ, крѣпко закутанный въ плащъ. Онъ не убавлялъ шага до самаго дома сеньоры Корона.
   -- Сеньора дома? спросилъ онъ, когда ему отворили дверь.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ слуга;-- что вамъ опять надо?
   -- Это вовсе не твое дѣло, сказалъ Тадео; -- и ты врешь, что ея нѣтъ дома въ такую погоду.
   -- Хорошо, въ такомъ случаѣ, она не принимаетъ, отвѣчала. Жуанъ и хотѣлъ захлопнуть двери. Но Тадео перешагнулъ черезъ порогъ и проговорилъ, едва сдерживая гнѣвъ:
   -- Выслушай меня и передай мои слова въ точности своей барынѣ, потому что я послѣдній разъ прихожу къ ней въ домъ. Скажи ей, что старикъ Тадео... помнишь имя!
   -- Я знаю, какъ васъ зовутъ, проворчалъ Жуанъ.
   -- Тѣшь лучше; такъ скажи, что старикъ Тадео велѣлъ сказать, что если и на этотъ разъ она не приметъ меня, то за послѣдствія я не ручаюсь. Понялъ?
   -- Понялъ.
   -- Ну, а я подожду тутъ на дождѣ еще десять минутъ. Если ты до тѣхъ поръ не вернешься, я уйду. Ну, отправляйся.
   Не прошло и десяти минутъ, какъ дверь снова отворилась, и Жуанъ, недовольный, что не онъ одержалъ верхъ, появился на порогѣ и проговорилъ.
   -- Входите... Сеньора желаетъ говорить съ вами; но спѣшите, у насъ въ домѣ больная.
   -- Больная? кто же? спросилъ старикъ, входя.
   -- Вѣдь вы не знаете ее, такъ вамъ все равно.
   Жуанъ провелъ его на веранду, гдѣ его ждала сеньора Корона. Она страшно измѣнилась съ того времени, какъ Тадео видѣлъ ее въ послѣдній разъ. Посѣдѣвшіе волосы, ненричесанные, просто были завернуты растрепанной косой. Несмотря на поздній часъ она была въ измятомъ утреннемъ капотѣ.
   -- Вы опять безпокоите меня? вскричала она.-- Что вы пристали ко мнѣ? Что мнѣ дѣлать съ старикомъ? Пусть онъ спокойно лежитъ въ могилѣ, и оставьте меня въ покоѣ. У меня и своего горя довольно.
   -- Я не понимаю, о чемъ вы говорите, отвѣчалъ Тадео; -- старикъ вовсе не умеръ, онъ живъ, а иначе я не сталъ бы безпокоить васъ.
   -- Онъ живъ? вскричала сеньора, съ ужасомъ глядя на Тадео.
   -- Чему же вы удивляетесь?.. отчего же ему не жить?... онъ физически такъ же здоровъ, какъ и мы; только мысли его не въ порядкѣ, и если онъ не умретъ съ голода, то проживетъ еще много лѣтъ.
   -- Умретъ съ голода? проговорила сеньора, стараясь по возможности скрыть то, что происходило у нея въ душѣ.
   -- Да, сеньора. Я четыре раза былъ у васъ, и меня не приняли, и мы. питались чуть не воздухомъ. Сначала насъ объѣли правительственныя войска, потомъ пришли голубые, а теперь опять желтые. Все у насъ обобрали и мы съ женой нерѣдко голодаемъ, чтобы только накормить старика. Если вы теперь откажетесь помочь намъ, я обращусь къ правительству и буду просить, чтобы у меня взяли помѣшаннаго. Я сдержалъ свое слово на сколько могъ, теперь чаша переполнилась.
   Сеньора пристально смотрѣла на индѣйца, какъ будто желая спросить о чемъ-то, потомъ тихо проговорила:
   -- Какъ здоровье старика?
   -- Онъ былъ здоровъ, отвѣчалъ Тадео -- Спокоенъ и тихъ и только мѣнялъ свои причуды. Ждалъ кареты, потомъ цѣлую недѣлю рылъ могилу въ лѣсу, и увѣрялъ, что его Мануэлита, умерла и ему надо похоронить ее. Теперь онъ и это забылъ, и взялся за. свои прежнія бредни, что президентъ лишаетъ его свободы за то, что онъ требуетъ отъ него своего права, и не можетъ получить. Онъ былъ такъ покоенъ, а теперь, при видѣ постояннаго военнаго движенія, съ нимъ опять что-то начинается. Только услышитъ онъ барабанъ или трубу, тотчасъ же порывается бѣжать, такъ что мы съ женою принуждены силою удерживать его. Когда проходили голубые, намъ пришлось даже заперетъ его, потому что онъ непремѣнно хотѣлъ бѣжать къ нимъ, а когда они прошли, онъ потрясалъ у себя на окнѣ рѣшетку и кричалъ, чтобы они освободили его. Къ счастію, его никто не слыхалъ, и потомъ намъ удалось мало-по-малу успокоить его.
   -- Вѣдь я дала вамъ лекарство, сказала, наконецъ, сеньора, и взоръ ея такъ и впился въ лицо Тадео;-- отчего вы ему его не дали, или съ нимъ что нибудь случилось?
   -- Ничего не случилось, отвѣчалъ индѣецъ; -- оно у меня дома, но я хотѣлъ дать его только въ крайнемъ случаѣ, боясь, что оно подѣйствуетъ слишкомъ сильно. Вѣдь онъ такъ слабъ и хилъ, хотя, какъ я вамъ уже говорилъ, въ послѣднее время онъ сталъ сильно безпокоиться. Прежде я иногда, могъ уходить изъ дому на работу, и заработывать хоть гроши, а теперь нельзя оставлять старика одного съ женой. И все-таки я не разъ прибѣгалъ сюда въ Каракасъ и всякій разъ меня выгоняли, какъ простого нищаго. Дальше жить такъ я не хочу, мрачно продолжалъ индѣецъ, -- и вамъ, сеньора, надо принять какія нибудь мѣры, или пусть будетъ что будетъ.
   Сеньора молчала и мрачно смотрѣла внизъ.
   -- Зачѣмъ вы не дали ему лекарства? повторила она, нахмуривая густыя брови;-- онъ былъ бы ужь здоровъ и не безпокоилъ бы васъ такъ. У меня у самой довольно горя въ домѣ: дочь моя опасно больна, а, революція лишила меня средствъ существованія. Но вамъ все-таки помощь нужна... вотъ возьмите это... больше теперь не могу, и не скоро я опять въ состояніи буду дать вамъ что нибудь.-- Она подала ему золотую монету.-- А теперь отправляйтесь, прибавила, она; -- мнѣ пора къ больной, нельзя оставлять ее одну.
   Тадео не уходилъ и все переминался, какъ будто. хотѣлъ сказать что-то. Сеньора вопросительно посмотрѣла на него.
   -- Ну?.. вамъ еще что нибудь надо?
   -- Позвольте одинъ вопросъ, сеньора? сказалъ Тадео.-- Вы знаете, что слово свое я сдержалъ, и никогда не разспрашивалъ васъ о вашихъ семейныхъ дѣлахъ...
   -- Это что такое? быстро и строго проговорила сеньора; -- какое вамъ дѣло? Зачѣмъ этотъ вопросъ?
   Тадео помолчалъ, и потомъ проговорилъ:
   -- Вчера у меня былъ одинъ господинъ изъ провинціи; онъ живетъ у валепской лагуны.
   -- Ну, что ему было надо? Какъ его зовутъ?
   -- Кастилія -- Антоніо Кастилія. Мой племянникъ Фелипъ знаетъ его. Это очень богатый, важный баринъ.
   Сеньора Корона точно окаменѣла. Лицо ея еще болѣе поблѣднѣло и она вскричала, злобно улыбаясь:
   -- Этого еще не доставало, самъ чортъ...
   Она вдругъ замолчала и проговорила уже спокойно:
   -- Ну, Тадео, такъ что же этотъ богатый и важный баринъ, какъ бишь его зовутъ?
   -- Кастилія.
   -- Ну такъ что же ему было надо?
   -- Относительно меня ничего, проговорилъ индѣецъ; -- онъ спрашивалъ меня только о васъ, и откуда вы?
   -- Обо мнѣ? и для этого онъ обратился къ вамъ? Какъ могъ онъ знать, что вы знаете меня, если вы не нарушили вашей клятвы и не болтали?
   -- Сеньора, сказалъ старый индѣецъ; -- изъ моей болтовни, врядъ ли можно было что нибудь узнать. Я мало имѣю знакомыхъ и говорю только о дѣлѣ.
   -- Да какъ же онъ попалъ къ вамъ?
   -- Онъ вѣроятно узналъ, что я изъ Ориноко.
   -- Но почемъ же онъ узналъ, что вы знаете меня?
   -- Не знаю, сеньора, точно ли онъ догадывается, что я васъ знаю; объ васъ онъ спрашивалъ такъ, какъ будто знакомъ съ вами. Онъ спрашивалъ, не знаю ли я, кто былъ мужъ вашъ, умершій въ Ориноко. И что это его интересуетъ потому, что самъ онъ носитъ тоже имя.
   -- А что вы отвѣчали ему?
   -- Что ничего не знаю; но, что кажется, какъ я слышалъ, онъ былъ изъ Гюайны.
   -- Ну, сказала сеньора; -- а потомъ?
   -- Потомъ ему хотѣлось знать, что дѣвушка, съ которой вы живете, не дочь ли она вашего прежняго мужа.
   -- Карамба! вскричала старуха, злобно улыбаясь; -- однако этотъ господинъ очень подробно освѣдомляется обо мнѣ... а вы?
   -- Господи! я самъ никогда не видалъ молодой дѣвушки, что же могъ я сказать?-- Что я не знаю ничего.
   Старуха мрачно посмотрѣла на него. Очевидно, ее безпокоилъ какой-то вопросъ, который она не рѣшалась высказать. Наконецъ она равнодушно проговорила:
   -- А куда же онъ приходилъ? къ вамъ въ квартиру?
   -- Да, сеньора.
   -- И вы были съ нимъ одни'!
   -- Нѣтъ, тутъ же была моя жена.
   -- А гдѣ же былъ старикъ?
   -- Онъ спалъ у себя въ комнатѣ.
   -- Такъ онъ не видалъ его и не спрашивалъ о немъ?
   -- Нѣтъ.
   Сеньора Корона перевела духъ.
   -- Богъ знаетъ, что ему было надо, можетъ быть, просто изъ любопытства. Если онъ опять придетъ, то не пускайте его къ себѣ, а скажите, что если ему надо что нибудь, то пусть обращается прямо ко мнѣ. Слышите?
   -- Хорошо, сеньора, отвѣчалъ Тадео, собираясь уходить.-- Дочь ваша очень больна? что съ ней? Жена моя знаетъ много средствъ отъ разныхъ недуговъ, въ Ориноко много лекарокъ...
   -- Нѣтъ, это внутреннее страданіе, сказала сеньора;-- у меня хорошій врачъ, и я надѣюсь, что она скоро выздоровѣетъ. Отправляйтесь теперь, Тадео... я знаю, что вы человѣкъ вѣрный, и въ этомъ вы не раскаетесь -- отправляйтесь, а мнѣ пора къ больной.
   

VI.
Собраніе реконквистадоровъ.

   Главная квартира реконквистадоровъ находилась въ Лосъ-Теквесѣ, и, вѣроятно, въ виду чего нибудь очень важнаго, Мигуэль Антоніо Рохасъ созвалъ своихъ старшихъ офицеровъ для военнаго совѣта. Рохасъ долженъ былъ дать объясненія своихъ дѣйствій, такъ какъ они возбуждали недовѣріе народа.
   Монагасъ стоялъ съ своимъ войскомъ въ Петарѣ, за нѣсколько миль отъ столицы и открыто объявлялъ, что низверженіе настоящаго правительства въ Каракасѣ представляетъ единственное средство возстановить въ Венецуэлѣ снова покой и порядокъ. Недавно и Рохасъ говорилъ тоже самое. Неужели теперь онъ колебался потому только, что заключилъ договоръ? Но вѣдь Бруцуаль договора не выполнялъ, онъ не только не распускалъ солдатъ, но забиралъ въ городѣ всѣхъ, кого могъ, и ставилъ подъ ружье. Не затѣмъ же возсталъ народъ въ Венецуэлѣ, чтобы смѣнить Фалькона Бруцуалемъ, который станетъ поступать такъ же, какъ и его предшественникъ.
   Всѣ офицеры собрались, ожидая, что Рохасъ объявитъ, что желаетъ отказаться отъ договора съ Бруцуалемъ, но Рохасъ удивилъ ихъ совершенно другимъ заявленіемъ.
   Офицеры собрались въ просторной залѣ гостиницы. Между ними находились наши знакомые Альварадо, Гарціа, Теха и молодой Кастилія. Фермуда былъ въ Каракасѣ. Рохасъ еще не выходилъ, и офицеры имѣли время сообщить другъ другу свои предположенія. Всѣ они были одного мнѣнія, только адъютантъ Рохаса Сантосъ расходился со всѣми, утверждая, что, по его мнѣнію, революція слишкомъ долго тянется, и что странѣ нуженъ миръ на какихъ бы то ни было условіяхъ.
   -- Карамба, другъ, сказалъ Элой Кастилія, взявъ подъ руку Теха и отводя его въ сторону;-- слышали вы, что проповѣдуетъ сеньоръ Сантосъ?
   -- Ну... такъ что же? Это его личное мнѣніе.
   -- Но мнѣ кажется это не только его мнѣніе, но и мнѣніе генерала. Онъ его адъютантъ, и теперь я вовсе не удивляюсь, если и Рохасъ предложитъ намъ тоже самое.
   -- Онъ этого не сдѣлаетъ, замѣтилъ Теха;-- вѣдь онъ знаетъ, что такое предложеніе не встрѣтитъ въ насъ сочувствія.
   -- Вѣроятно онъ этого не знаетъ, или надѣется уговорить насъ. Вотъ вы увидите, что я правъ. Да сегодняшнее собраніе вообще мнѣ показалось очень страннымъ, такъ какъ Рохасъ знаетъ очень хорошо, что нечего спрашивать нашего согласія на то, чтобы идти противъ общаго врага.
   -- Посмотримъ, отвѣчалъ Теха;-- вотъ онъ идетъ самъ.
   Рохасъ, войдя въ комнату, привѣтливо раскланялся на всѣ стороны, и тотчасъ же началъ:
   -- Сеньоры, я думаю, что мнѣ даже не нужно говорить вамъ для какой радостной цѣли собралъ я васъ. Революція кончена: миръ совершенно возстановленъ, и мы можемъ вернуться къ себѣ на родину съ надеждой, что освободили страну отъ ея угнетателей и возвратили ей миръ и порядокъ.
   -- Какъ вамъ это нравится? прошепталъ Кастилія.
   Тихія восклицанія удивленія послышались со всѣхъ сторонъ, такъ какъ, за исключеніемъ, можетъ быть, Сантоса, никто не былъ подготовленъ къ такому обороту. Рохасъ же смѣло продолжалъ:
   -- Храбрый Монагасъ пришелъ съ нѣсколькими тысячами войска изъ Барцелоны, чтобы поддержать насъ, но онъ явился слишкомъ поздно. Мы уже побѣдили врага и принудили его привить наши условія. Президентъ Фальконъ бѣжалъ при нашемъ приближеніи, а честный и храбрый генералъ Бруцуаль, стоящій теперь во главѣ правительства, сдѣлаетъ все, что отъ него зависитъ, чтобы поправить положеніе страны, истощенной несчастной междоусобной войной. Поблагодаривъ васъ, сеньоры, отъ имени всего народа за оказанное вами мужество и храбрость, я обращаюсь къ вамъ съ просьбой поддержать меня во время мира такъ же, какъ вы поддерживали меня во время борьбы.
   Тутъ онъ былъ прерванъ приходомъ опоздавшихъ офицеровъ, между которыми были Жозефъ Гонзалесъ и Гіэрра.
   -- Война, продолжалъ потомъ Рохасъ, -- отняла у страны молодыхъ здоровыхъ работниковъ, дѣла остановились, недостатокъ рабочихъ рукъ произвелъ вездѣ застой и бѣдствія. Поэтому намъ прежде всего необходимо распустить солдатъ и тѣмъ дать странѣ рабочую силу. Какъ главнокомандующій арміи реконквистадоровъ, я объявляю ее съ настоящей минуты р;іспущенной, и прошу васъ отправиться по вашимъ частямъ, принять оружіе распущенныхъ солдатъ, и позаботиться, чтобы народъ попусту не шатался по окрестностямъ, а немедля отправлялся по мѣстамъ своего жительства. Нечего мнѣ говорить вамъ, какъ нужна ихъ работа, и что чѣмъ скорѣе они будутъ у дѣла, тѣмъ лучше. Кромѣ того полковнику Сантосу, моему адъютанту, поручено уплатить солдатамъ слѣдуемое имъ жалованье. Относительно васъ, сеньоры, позвольте мнѣ высказать вамъ мое личное желаніе, чтобы вы тоже положили оружіе и возвратились къ вашимъ мирнымъ занятіямъ. Подайте солдатамъ хорошій примѣръ.
   Онъ замолчалъ, и впродолженіи нѣсколькихъ минутъ въ залѣ царствовала мертвая тишина.
   -- Генералъ! началъ Элой Кастилія и взоры всѣхъ обратились къ нему;-- я ждалъ, чтобы кто нибудь изъ присутствующихъ здѣсь генераловъ или, по крайней мѣрѣ, изъ старшихъ офицеровъ началъ говорить. Но никто не начинаетъ, и потому позвольте мнѣ, можетъ быть самому младшему,-- сдѣлать вопросъ отъ имени моихъ друзей, да сколько мнѣ кажется и отъ имени всего корпуса офицеровъ.
   -- Какой же вопросъ?
   -- Неужели вы дѣйствительно полагаете, что страна, промѣнявъ генерала Фалькона на генерала Бруцуаля, который держится прежней же системы и не распускаетъ желтыя войска -- хотя приблизительно достигла того, къ чему мы всѣ стремились, и что теперь намъ слѣдуетъ положить оружіе и снять голубыя кокарды для того, чтобы желтые пріобрѣли опять полную силу?
   -- Сеньоръ, отвѣчалъ Рохасъ, насупивъ брови;-- вы высказали не вопросъ, а протестъ противъ мѣръ, принятыхъ мною. Что же касается до вопроса, то я отъ чистаго сердца могу отвѣтить на него утвердительно. Я дѣйствительно думаю, что мы достигли того, къ чему стремились, и что взваливать на страну дальнѣйшее содержаніе арміи будетъ преступленіемъ. Это мой отвѣтъ!
   -- Неужели это и ваше мнѣніе господа? обратился Кастилія къ всему собранію.-- Генералъ Альварадо и всѣ вы, оставившіе семьи, чтобы освободить и осчастливить вашу родину, согласны ли вы съ тѣмъ, что высказалъ генералъ Мигуэль Антоніо Рохасъ?
   Въ залѣ раздался только одинъ звукъ, одно короткое слово, но раздалось такъ рѣшительно, что не оставляло болѣе сомнѣнія. "Нѣтъ!" Рохасъ и Сантосъ одни только промолчали.
   На лицѣ Рохаса появилась смущенная и вмѣстѣ съ тѣмъ гнѣвная улыбка.
   -- Карамба, господа! сказалъ онъ;-- это походитъ на маленькую революцію въ революціи, хотя это выражаетъ ваше мнѣніе. Повѣрьте мнѣ, я умѣю цѣнить ваши военныя доблести болѣе, чѣмъ кто либо другой, потому что я видѣлъ, какъ многіе изъ васъ встрѣчали смѣясь опасность. Но излишняя храбрость бываетъ опасна для самихъ храбрецовъ, и обременительна для другихъ. Вы слышали приказъ мой, какъ главнокомандующаго, и я прошу васъ исполнить его въ точности и немедленно.
   -- Прошу извинить, генералъ, воскликнулъ Жозефъ Гонзалесъ, когда въ залѣ начался говоръ неудовольствія.-- Я и пятеро другихъ офицеровъ, мы получили приказаніе явиться сюда нѣсколько поздно, и не поспѣли сюда во время. Позвольте просить васъ повторить намъ вашъ приказъ.
   Рохасъ хотѣлъ отвѣчать, но но успѣлъ произнести ни слова, какъ съ другого конца залы одинъ индѣецъ вскричалъ:
   -- Чтобы мы положили оружіе и разослали по домамъ голубыхъ солдатъ для того, чтобы Вруцуаль съ своими желтыми распорядился по своему въ Каракасѣ.
   -- Сеньоръ! вскричалъ Рохасъ, вскакивая съ своего мѣста... но тутъ всѣ вдругъ заговорили и поднялся страшный шумъ.
   -- Бунтъ! крикнулъ Рохасъ, вытащивъ саблю и ударяя ею о столъ, -- бунтъ въ войскѣ!
   -- Позвольте, генералъ! вскричалъ генералъ Альварадо.-- Вашимъ заявленіемъ вы сами добровольно сложили съ себя званіе главнокомандующаго реконквистадоровъ. Вы распускаете армію, которой вы командовали, но. клянусь Богомъ, вы не заставите ее отдать оружіе непріятелямъ. Генералъ Монагасъ пришелъ, чтобы вмѣстѣ съ вами отстоять наши права. Вы выходите -- никто не станетъ навязывать вамъ начальствованія, но вы слишкомъ много понадѣялись въ свое вліяніе, думая, что достаточно будетъ одного вашего слова, чтобы отстранить Монагаса и отдать Каракасъ въ руки Бруцуаля.
   -- Генералъ Альварадо! въ страшномъ волненіи вскричалъ Рохасъ;-- знаете ли вы, какому наказанію подвергается по военнымъ законамъ офицеръ, если онъ своему начальнику...
   -- Позвольте сеньоръ, перебилъ его Альварадо; -- вы мнѣ больше не начальникъ. Вы сами отказались отъ насъ, и мы васъ больше не признаемъ. Я объявляю вамъ, что сегодня же поведу свою дивизію къ Монагасу и предложу ему услуги. Кто изъ васъ, господа, идетъ со мною?
   -- Я... мы... всѣ мы... всѣ! раздалось со всѣхъ сторонъ, и офицеры поспѣшили пожать руку Альварадо. Рохасъ стоялъ одинъ съ своимъ адъютантомъ въ другомъ концѣ комнаты, блѣдный и потерявшійся.
   -- Сеньоры! вскричалъ онъ, цѣпляясь за послѣднюю надежду;-- вы не смѣете силою вести солдатъ въ битву, или вы также преступите нашу конституцію, какъ преступилъ ее президентъ Фальконъ: никакой гражданинъ не можетъ быть взятъ въ войско силою.
   -- Право это даже смѣшно, генералъ, отвѣчалъ Альварадо,-- что вамъ пришелъ въ голову именно этотъ законъ -- но вы правы. Мы никого и не станемъ приневоливать: кто не пожелаетъ остаться въ нашей арміи, тотъ имѣетъ право уйти домой. Полковникъ Теха, будьте такъ добры, велите трубить сборъ, пусть самъ генералъ Рохасъ будетъ свидѣтелемъ, что скажутъ намъ солдаты. Согласны, генералъ?
   Рохасъ мрачно смотрѣлъ на всѣхъ -- онъ чувствовалъ, что власть его сломилась, но онъ зналъ нежеланіе солдатъ продолжать службу. Возможность тотчасъ же отправиться домой, должна была произвести сильное впечатлѣніе на нихъ, и если только одинъ отрядъ подастъ примѣръ, то за нимъ послѣдуютъ и другіе. Онъ кивнулъ въ знакъ согласія, и всѣ офицеры тотчасъ же вышли изъ залы.
   Между тѣмъ солдаты сбѣгались со всѣхъ сторонъ, предполагая, конечно, что ихъ собираютъ для того, чтобы вести на Каракасъ. Шопотъ носился по рядамъ, и только когда Рохасъ выступилъ впередъ, настала мертвая тишина.
   Офицеры тоже переговорили между собою, и потребовали, чтобы Альварадо самъ держалъ рѣчь къ солдатамъ. Альварадо же былъ того мнѣнія, что Рохасу слѣдуетъ сдѣлать починъ. Лишь только войско стало въ порядокъ, Рохасъ вышелъ и громкимъ голосомъ проговорилъ:
   -- Солдаты реконквистадоровъ! Вы взялись за оружіе, чтобы, защитить ваше отечество и низвергнуть президента, который угнеталъ народъ, нарушая конституцію, и губилъ благосостояніе Венецуэлы. Вы достигли цѣли. Президентъ Фальконъ бѣжалъ и никогда болѣе не возвратится въ Венецуэлу. Генералъ Бруцуаль. назначенный министерствомъ намѣстникомъ, заключилъ со мною, главнокомандующимъ арміею реконквистадоровъ, договоръ, обезпечивающій намъ миръ и спокойствіе. Революція и война, окончены. Теперь вы можете спокойно воротиться къ себѣ домой, пахать ваши поля и пасти стада.-- Я, главнокомандующій арміей, отпускаю васъ, а наша конституція не дозволяетъ никому силою удержать васъ и принудить къ службѣ. Вы знаете, что прежній президентъ Монагасъ, который попралъ конституцію, растрѣлялъ въ Францисканскомъ монастырѣ народныхъ депутатовъ, и завлекши разъ жителей цѣлой индѣйской деревни въ церковь, зажегъ ее и уничтожилъ все племя -- вы знаете, повторяю я, что этотъ Монагасъ пришелъ изъ Барцелоны, чтобы снова обагрить страну кровью. Пусть онъ пробуетъ возбудить венецуэльцевъ въ пользу своихъ честолюбивыхъ замысловъ. Вы же, товарищи, отдайте оружіе. Причитающееся вамъ жалованье, будетъ сегодня же выплачено полковникомъ Сантосомъ. Отправляйтесь съ Богомъ по домамъ. Война кончилась, и дай Богъ, чтобы мы никогда болѣе не были принуждены браться за оружіе, чтобы сражаться съ своими же братьями!
   Онъ замолчалъ, но въ отвѣтъ ему не раздалось криковъ ура, которыхъ онъ ждалъ. Солдаты не двигались съ мѣста. Альварадо подождалъ немного, потомъ вышелъ впередъ, махнулъ шляпой и вскричалъ:
   -- Товарищи! Генералъ Мигуэль Антоніо Рохасъ, распустивъ васъ, отказался отъ чести командовать вами. Вы получите жалованье и тѣмъ кончатся ваши отношенія къ старому начальству -- вы люди свободные! Теперь спрашиваю я васъ: неужели вы вѣрите, что генералъ Бруцуаль, правая рука Фалькона, укрѣпившійся съ своими желтыми войсками въ Каракасѣ, и несмотря на договоръ неотпустившій ни одного солдата, способенъ возвратить странѣ нашей миръ и покой? Я не вѣрю. Генералъ Монагасъ, пришедшій съ реконквистадорами изъ Барцелоны, объявилъ, что онъ отказывается отъ правительственной власти, и что единственная цѣль его низвергнуть правительство, Фалькона или Бруцуаля это все равно -- правительство, дѣйствующее системой произвола и угнетенія. Онъ желаетъ, чтобы затѣмъ народные депутаты свободно могли дѣйствовать въ Каракасѣ и высказать свое мнѣніе насчетъ будущаго устройства страны. Если это исполнится, то только тогда, по моему мнѣнію, упрочится миръ въ Венецуэлѣ. Теперь генералу Бруцуалю можетъ вздуматься каждую минуту послать по странѣ вербовщиковъ, и забирать людей, какъ какую нибудь скотину. Съ тѣхъ поръ, какъ онъ стоитъ во главѣ управленія онъ ничего хорошаго не сдѣлалъ. Если теперь мы возьмемъ городъ и низвергнемъ старыхъ приверженцевъ Фалькона и его генераловъ, то миръ будетъ у насъ въ рукахъ. Если же мы разойдемся по домамъ, и отдадимъ оружіе въ руки непріятеля, то мы будемъ безсильны и станемъ зависѣть отъ его произвола. Я отправляюсь сегодня же, чтобы предложить свои услуги генералу Монагасу. Кто изъ васъ хочетъ идти со мной?
   Всѣ офицеры подняли свои шляпы и фуражки, а солдаты крикнули ура, поднявъ оружіе, и со всѣхъ сторонъ послышалось: "Мы! мы! всѣ! ура, Монагасъ -- долой Бруцуаля -- смерть измѣнникамъ! "
   -- Богъ, союзъ и свобода! крикнулъ Альварадо, вынимая изъ ноженъ саблю и махая ею по воздуху.
   -- Такъ вы опять хотите губить страну кровавой войной, вскричалъ Рохасъ, дѣлая послѣднюю попытку удержать солдатъ.-- Теперь вы станете дѣйствовать уже противъ тѣхъ, кто заботится о возстановленіи покоя, порядка и можетъ дать счастіе странѣ.
   -- Это вы лжете! вдругъ вскричалъ Жозефъ Гонзалесъ, не въ состояніи будучи сдерживаться.-- Покой, порядокъ и счастіе? Лучшіе граждане изгнаны или бѣжали изъ Каракаса, одни иностранцы могутъ еще тамъ жить, и только до тѣхъ поръ, пока это угодно будетъ Бруцуалю.-- Тюрьмы наполнены политическими арестантами. Впередъ, товарищи, пока мы не изгонимъ изъ страны желтыя ленты: тогда, только мы можемъ быть увѣрены, что наконецъ наступитъ прочный миръ. До тѣхъ же поръ долой всякого, кто увлекаетъ васъ на измѣну отечеству!
   "Ура Монагасъ!" кричали солдаты. Рохасъ ясно видѣлъ, что уговорить солдатъ нѣтъ уже возможности, и что такая попытка даже можетъ быть лично для него опасна. Онъ отошелъ, и хотѣлъ уже уѣхать изъ Лосъ-Теквеса, по его остановилъ Альварадо.
   Онъ обѣщалъ сегодня отдать жалованье солдатамъ -- слѣдовательно деньги у него были, и брать ихъ съ собою ему не слѣдовало. Извѣщенные объ этомъ солдаты съ угрозами окружили его квартиру, и передавали другъ другу недобрыя извѣстія: "Рохасъ продался желтымъ, Фермуда совсѣмъ остался въ Каракасѣ и носитъ желтую ленту на шляпѣ.-- Рохасъ хотѣлъ отдѣлаться отъ насъ, чтобы Бруцуалю напасть потомъ на Монагаса, и вызвать назадъ Фалькона". За этими рѣчами послѣдовали угрозы. Но тутъ офицеры бросились къ солдатамъ. Жалованье было выдано, потомъ къ вечеру Рохасъ и Сантосъ отправились въ Викторію.
   

VII.
Битва при Какао.

   Когда въ Каракасъ пришло извѣстіе, что западное войско не приняло предложенія Рохаса, и перешло къ Монагасу, то и послѣдніе отряды голубыхъ, стоявшіе въ предмѣстьяхъ, изчезли и отправились въ Петаръ, предложить свои услуги новому главнокомандующему. Всѣ отряды, разбросанные по окрестностямъ, точно также примкнули къ нему, такъ что теперь подъ его начальствомъ вдругъ оказалось войско въ пять тысячъ человѣкъ, тогда какъ у Бруцуаля едва ли была тысяча, постоянно уменьшавшаяся въ числѣ отъ дезертированій.
   Бруцуаль, получивъ извѣстіе объ этихъ событіяхъ, понималъ, что ему не удержаться, но вѣдь быть президентомъ такъ пріятно. Если бы онъ вышелъ въ отставку, то, конечно, вмѣстѣ съ этимъ кончилась бы его роль въ Венецуэлѣ, если же онъ останется, то была еще надежда, что онъ одержитъ верхъ надъ непріятелемъ съ своимъ хорошо вооруженнымъ войскомъ, и въ хорошо защищенномъ Каракасѣ. А какая нибудь одна побѣда развѣ не могла произвести цѣлаго переворота?
   Городъ ликовалъ, узнавъ о соединеніи рековквистадоровъ. Дипломатическій корпусъ сдѣлалъ попытку примирить враждующія партіи, и устроилъ на одной изъ окрестныхъ дачъ встрѣчу Бруцуаля и Монагаса, но эта встрѣча не привела ни къ какимъ результатамъ. Возвратившись въ городъ, Бруцуаль въ ту же ночь собралъ всѣхъ офицеровъ, чтобы обсудить съ ними планъ дѣйствій. Съ разсвѣтомъ все уже было на ногахъ, и рано утромъ войско выступило по дорогѣ къ Какао, съ намѣреніемъ пройдти это мѣстечко и напасть на непріятеля въ Петарѣ. Въ городѣ остались только караулы у казенныхъ зданій и для охраненія снарядовъ, чтобы революціоннымъ партіямъ не пришло въ голову овладѣть ими. Хотя Бруцуаль былъ увѣренъ въ полномъ равнодушіи горожанъ, но все-таки оставить городъ безъ караула не рѣшился.
   Въ полдень Бруцуаль былъ уже въ Какао и хотя Колина предлагалъ немедленно идти впередъ и рѣшительно броситься на непріятеля, но Бруцуаль послѣ послѣдняго пораженія негра потерялъ къ нему довѣріе, и такъ какъ посланные разъѣзды сообщили, что Монагасъ не ждетъ въ Петарѣ, а самъ готовится къ нападенію, то Бруцуаль счелъ болѣе выгоднымъ принять бой въ Какао.
   Несчастные жители южной части городка, бѣжали или въ лѣса, или въ сѣверную часть города. Туда же отправились всѣ дѣти и женщины. Многіе впрочемъ ушли въ Каракасъ. Тадео тоже хотѣлось уйдти куда нибудь съ женой въ безопасное мѣсто, но они не могли оставить старика Пердидо, который, съ появленіемъ солдатъ опять началъ безпокоиться.
   -- Что это за солдаты? спрашивалъ онъ Тадео.
   -- Правительственныя войска, отвѣчалъ тотъ:-- это солдаты президента Фалькона, которые хотятъ драться съ Монагасомъ.
   -- Президента! воскликнулъ Пердидо, ухватившій только одно слово и со страхомъ озираясь; -- такъ они идутъ сюда?
   -- Нѣтъ, а развѣ ты ихъ боишься?
   Старикъ не слушалъ Тадео, а забился въ уголъ и шепталъ:
   -- Онъ убилъ ее... онъ убилъ ее... если бы пришли другіе солдаты!
   Сколько ни спрашивалъ Тадео о комъ онъ говоритъ, но ничего не могъ добиться.
   Ночью нечего было бояться нападенія, но все-таки разставленные караулы не дремали: къ утру сдѣлалась тревога. Съ передового поста прискакалъ всадникъ и сообщилъ Бруцуалю, что идетъ непріятель.
   -- Пустяки! отвѣчалъ генералъ.-- Вы вѣрно ошиблись. Наши передовые посты дали бы знать.
   -- Они взяты въ плѣнъ или дезертировали, сухо отвѣчалъ всадникъ.-- Когда я скакалъ мимо того мѣста, гдѣ они были поставлены, тамъ не было уже ни души, а направо какіе-то солдаты окликнули меня, и когда я отвѣтилъ "отечество" все вдругъ затихло и въ кустахъ задвигались фигуры. Я пришпорилъ лошадь и прискакалъ что было духу.
   -- Который теперь часъ? спокойно спросилъ Бруцуаль.
   -- Болѣе четырехъ часовъ, генералъ, почти пять.
   -- Генералъ Гурманъ, прикажите людямъ выступать. Пусть каждый до свѣту будетъ на своемъ мѣстѣ. Намъ нельзя покидать своей позиціи. Скорѣе... времени терять нельзя.
   Раздались сигналы и войска двинулись на свои мѣста. Но все было тихо. Кузнечики чирикали и только ихъ крики доносились до слуха безмолвствующихъ солдатъ. Наконецъ послышался звукъ трубы. Подходилъ непріятель. Началась перестрѣлка. Нападеніе голубыхъ было смѣло, но и желтые, въ свою очередь, боролись мужественно, но съ разсвѣтомъ они были такъ стѣснены реконквистадорами, что стали отступать въ центръ деревни.
   Для Тадео это утро было крайне безпокойно. При первомъ выстрѣлѣ старикъ вскочилъ съ постели и хотѣлъ бѣжать, увѣряя, что это пришли его освободители. Онъ такъ много говорилъ о старой революціи, что даже жена Тадео стала безпокоиться.
   -- Вѣдь ты принесъ лекарство изъ Каракаса, говорила она мужу; -- такъ дай же ему. Когда стрѣльба будетъ ближе, съ нимъ будетъ еще хуже, и мы тогда съ нимъ не сладимъ.
   -- Не знаю, сказалъ индѣецъ; -- я все какъ-то боюсь давать ему лекарство. Какъ бы оно не повредило ему... еще пожалуй захвораетъ. Теперь онъ, по крайней мѣрѣ, здоровъ, а что тогда будетъ -- Богъ вѣсть.
   -- Но вѣдь сеньора увѣряла тебя, что лекарство будетъ ему полезно, такъ чего же ты сомнѣваешься.
   -- Это правда, отвѣчалъ Тадео; -- и если ты думаешь, что слѣдуетъ дать, такъ я приготовлю. Битва-то должно быть кончилась, выстрѣловъ что-то болѣе не слыхать.
   -- Ужь не дождь ли разогналъ. Идетъ точно изъ ведра.
   -- Какъ я боюсь, проговорилъ Тадео,-- что Бруцуаль прогонитъ реконквистадоровъ, и укрѣпится тутъ у насъ...
   -- Развѣ они взяли президента въ плѣнъ? спросилъ Пердидо, высунувъ голову въ дверь своей каморки;-- я не слышу стрѣльбы.
   -- Сейчасъ опять начнется, Пердидо, отвѣчалъ Тадео, выливая лекарство въ чашку и наполняя ее виномъ; -- вотъ на-ка выпей, это тебѣ поможетъ, или сюда и прими, только сразу. Это не противно, это вино.
   Но старикъ не трогался съ мѣста и чутко прислушивался. Съ улицы кто-то стучался.
   Тадео поставилъ чашку на столъ, и бросился къ окну посмотрѣть, что тамъ за шумъ, но въ ту же минуту калитка слетѣла съ петель и послышались голоса.
   -- Ради Бога воды! мы умираемъ отъ жажды, а товарищъ мой раненъ, кричалъ вошедшій солдатъ.
   -- Это солдаты президента! вскричалъ Пердидо и съ испугомъ бросился къ себѣ въ комнату и заперся на задвижку.
   -- Воды! стоналъ раненый солдатъ, входя тоже въ комнату;-- у меня горло пересохло... или вина... ради Бога.
   -- Ну вина напрасно будете тутъ искать, сказала хозяйка., подходя къ углу, гдѣ стоялъ глиняный кувшинъ съ водой; -- вотъ вамъ воды, въ этомъ нельзя отказать не только христіанину но іедикому.
   -- Господи, да теперь идутъ ужь у насъ по улицѣ, и стрѣльба начинается.
   -- Надо и намъ идти, проговорилъ солдатъ, подходя къ столу.-- Товарищъ! вскричалъ онъ, увидавъ чашку съ виномъ,-- здѣсь есть вино, а еще хозяинъ говорилъ, что у него вина нѣтъ.
   И онъ поднесъ чашку къ губамъ.
   -- Ради Христа! вскричалъ Тадео, быстро и въ страхѣ повернувшись къ нему;-- это лекарство для старика!
   -- Постой братъ! вскричалъ другой солдатъ, не обращая вниманія на предостереженіе;-- не выпивай все!
   -- На... вотъ остатки! сказалъ солдатъ, передавая ему чашку;-- какая гадость! такъ и палитъ! Идемъ!
   Тадео бросился, чтобы вырвать хоть остальное, но чашка была уже пуста; солдатъ бросилъ ее на столъ, такъ что она разбилась въ дребезги, и выскочилъ на улицу вслѣдъ за товарищемъ.
   -- Тадео, взгляни-ка на солдатъ! крикнула жена, стоявшая у окна;-- это что такое?
   Первый солдатъ только добѣжалъ до середины улицы, зашатался и покатился на землю. Второй хотѣлъ броситься ему на помощь, и тоже упалъ крича: "Помогите! помогите! ядъ!"
   Но всадники и пѣшіе солдаты пробѣжали мимо, не обращая на него вниманія; трубы трубили сборъ и непріятель напиралъ. Пули летѣли уже вдоль улицы, и передъ домомъ Тадео ранили многихъ.
   

VIII.
Штурмованіе Каракаса.

   При видѣ смерти солдатъ отъ выпитаго лекарства, Тадео такъ и замеръ у окна. Онъ не слышалъ стрѣльбы и стоповъ раненыхъ, въ ушахъ у него раздавалось только одно страшное слово: "ядъ!" Ядъ, который она ему дала, чтобы сдѣлать изъ него убійцу.
   Жена схватила его наконецъ и оттащила отъ окна.
   -- Пердидо внѣ себя! крикнула она ему подъ самое ухо. Онъ кричитъ и бѣснуется -- ради Бога, что съ нимъ дѣлать?
   Тадео опомнился, и услышалъ, какъ Пердидо кричалъ въ окно реконквистадорамъ, побѣдоносно преслѣдовавшимъ желтыхъ:
   -- Товарищи, помогите! меня держитъ президентъ, онъ убилъ у меня дочь! Помогите!
   -- Это что такое! крикнули стоявшіе около окна солдаты;-- да тутъ сидитъ политическій арестантъ. Выпустимъ его!
   И они бросились въ комнату Тадео.
   -- Сеньоры! въ страхѣ взывалъ Тадео;-- этотъ старикъ помѣшанъ.
   -- Помогите! помогите! кричалъ между тѣмъ Пердидо; -- президентъ держитъ меня въ неволѣ!
   Въ одинъ мигъ Тадео былъ отброшенъ въ сторону и старикъ выскочилъ вмѣстѣ съ своими. избавителями. Всѣ они побѣжали по направленію къ Каракасу. Желтые еще не вполнѣ считали себя побѣжденными и не переставали отстрѣливаться.
   За главной массой по улицѣ показались раненые, искавшіе гдѣ нибудь пріюта. Какихъ-то два реконквистадора несли раненаго съ перебитой ногой. Увидавъ Тадео, стоявшаго въ дверяхъ, они обратились къ нему.
   -- Землякъ, не можете ли вы пріютить раненаго.
   Тадео пристально взглянулъ на говорившаго.
   -- Тадео! крикнулъ тотъ не выпуская ноши изъ рукъ.
   Индѣецъ съ безсмысленнымъ страхомъ продолжалъ смотрѣть на реконквистадора и потомъ, ни слова не говоря, безъ чувствъ упалъ на полъ.
   Когда онъ пришелъ въ себя, онъ лежалъ у себя на постели, и вся комната была наполнена ранеными. Около него стоялъ поразившій его реконквистадоръ и приводилъ его въ чувство.
   -- Неужели мертвые возстали изъ гроба! прошепталъ Тадео.
   -- Да я не мертвый, проговорилъ реконквистадоръ;-- и никогда не умиралъ. Ты меня царапнулъ немного, и только, и рана вскорѣ зажила.
   -- Павелъ! прошепталъ Тадео, протянувъ къ нему руки.
   -- Братъ, дорогой братъ! вскричалъ Павелъ;-- а ты безпокоился обо мнѣ.
   -- Безпокоился! крикнулъ индѣецъ, вскочивъ съ постели; -- мучился всю жизнь!
   -- Да что же ты вообразилъ? Кто тебѣ сказалъ, что я умеръ?
   -- Откуда ты?
   -- Изъ Барцелоны съ Монагасомъ.
   -- А гдѣ же ты былъ все это время? Я считалъ тебя покойникомъ. Куда ты пропалъ въ тотъ несчастный вечеръ, когда я пьяный бросился на тебя съ ножомъ?
   -- Тебя тогда оттащили, разсказывалъ Павелъ; -- а я хотѣлъ отправиться домой, чтобы на другой день объясниться, рана, нанесенная тобою, сильно болѣла, и сеньора Кастилія перевязала мнѣ ее, а потомъ сказала, что ты слишкомъ взбѣшенъ, что можешь убить меня, и дала мнѣ денегъ, чтобы я отправлялся въ Куману; она обѣщала написать мнѣ, когда ты успокоишься. Я отправился въ Куману, гдѣ меня очень дружески принялъ господинъ, къ которому она обо мнѣ писала, но въ ту же ночь я былъ схваченъ на военный корабль, гдѣ и проработалъ много лѣтъ. Наконецъ, мнѣ удалось бѣжать, но денегъ у меня не было и мнѣ пришлось проработать два года въ Барцелонѣ. Когда же я возвратился въ Ориноко, васъ никого не было и никто не могъ сказать мнѣ, куда вы изчезли.
   Тадео сидѣлъ точно громомъ пораженный. Онъ понялъ все, все. Потомъ онъ вдругъ вскочилъ и проговорилъ:
   -- Идемъ, надо идти.
   -- Куда?
   -- Въ городъ.
   -- Въ Каракасъ? Что ты! развѣ не слышишь пальбу, вся дорога занята войсками, а въ Каракасѣ желтые вѣрно изъ каждаго дома сдѣлаютъ крѣпость.
   -- Мнѣ надо къ ней! восклицалъ Тадео, дико озираясь.
   -- Къ ней! къ кому?
   -- Къ этой сеньорѣ, ахъ ты, Боже мой, какъ я подумаю, что злая, преступная женщина можетъ сдѣлать человѣка на всю жизнь несчастнымъ, погубить...
   -- Не понимаю тебя, Тадео.
   -- Идемъ, дорогой все разскажу...
   -- Какъ, ты хочешь уйти, Тадео? въ страхѣ вскричала его жена.-- Неужели ты оставишь меня тутъ одну съ больными и умирающими?
   Тадео снова опустился на скамейку.
   -- Да, это не годится, прошепталъ онъ; -- а между тѣмъ, старикъ тамъ одинъ въ такую бурю... сумасшедшій и брошенный.
   -- Господь поможетъ ему, говорила жена;-- и спасетъ, какъ спасъ отъ яда. Теперь позаботимся объ этихъ несчастныхъ.
   -- Гдѣ же мы съ тобою встрѣтимся, Тадео? вскричалъ Павелъ, схватившій свое ружье.-- Мнѣ надо отправляться, чтобы бытъ на своемъ мѣстѣ, когда непріятеля станутъ выгонять изъ города. Придешь въ Каракасъ?
   -- Только устрою здѣсь жену. Въ какомъ ты корпусѣ?
   -- Въ стрѣлкахъ Монагаса. Ну, до свиданья!

-----

   Когда желтые добрались до Каракаса, тамъ они тотчасъ же заняли всѣ предмѣстья, и въ особенности концы всѣхъ улицъ, думая, что за высокими каменными стѣнами окружныхъ садовъ имъ всего легче будетъ удержаться. Послѣ полудня дождь, наконецъ, прекратился и со стороны реконквистадоровъ раздалась труба, призывавшая къ нападенію.
   Монагасъ, несмотря на свои восемьдесять пять лѣтъ, не намѣренъ былъ отдыхать; быстрыми и рѣшительными дѣйствіями онъ хотѣлъ поправить то, что упустилъ Рохасъ своимъ бездѣйствіемъ.
   -- Надо взять городъ, сеньоры! обратился онъ къ своимъ генераламъ.-- Посмотримъ, кто-то войдетъ туда первымъ. Впередъ! время дорого! сегодня ночью мы будемъ спать въ Каракасѣ!
   Надежда спать въ Каракасѣ хотя не была очень положительна, но тѣмъ не менѣе она сильно подѣйствовала.
   Реконквистадоры бросились на штурмъ со всѣхъ сторонъ. Теха и Кастилія держались вмѣстѣ, и не мало были удивлены, увидавъ около себя старика съ развѣвающимися сѣдыми волосами, промокшаго до костей и съ тесакомъ въ рукѣ.
   -- Эхъ, старикъ! обратился къ нему Теха; -- тутъ вамъ не мѣсто, пустите кого нибудь помоложе. Вы, должно быть, больны. Откуда вы?
   Старикъ ничего не отвѣтилъ, и продолжалъ пристально смотрѣть на городъ.
   -- Онъ не говоритъ ничего, сеньоръ, отвѣчалъ одинъ изъ солдатъ; -- онъ только отвѣтилъ намъ, что его зовутъ Пердидо.
   -- Странное имя, замѣтилъ Теха.-- Откуда онъ, я сегодня утромъ не видалъ его.
   -- Желтые держали его въ неволѣ въ Какао, а мы его освободили, и съ тѣхъ поръ онъ велъ себя очень храбро, и постоянно первымъ бросался на непріятеля. На ногахъ онъ еще довольно твердъ.
   Въ это время раздалась труба и всѣ бросились въ атаку.
   Около того мѣста, гдѣ стояли Теха и Кастилія, тянулась длинная каменная стѣна, окружавшая нѣсколько домовъ, но она была слишкомъ высока для того, чтобы можно было перелѣзть черезъ нее.
   Въ ней оказалось отверстіе для стока воды. Знакомый намъ, гигантъ Самуилъ, въ одинъ мигъ очутился у отверстія и, вытащивъ изъ-за пояса долото, уже разъ его освободившее, принялся за дѣло. Работа, при помощи нѣсколькихъ солдатъ, закипѣла. Когда отверстіе было уже достаточное, только тогда непріятель замѣтилъ работу. Загремѣли выстрѣлы.
   -- За мной! крикнулъ Теха, видя, что они открыто и что времени терять нельзя. Онъ пролѣзъ въ отверстіе.
   Вслѣдъ за нимъ той же дорогой пробрался Кастилія, а за Кастиліей старикъ Пердидо. Самуилъ, схвативъ ружье, тоже полѣзъ съ страшными проклятіями, потому что изъ дверей дома выскочило нѣсколько желтыхъ солдатъ и бросились какъ разъ на двухъ офицеровъ. Вѣроятно, ружья у нихъ были разряжены, потому что они не стрѣляли, а дѣйствовали штыками. Теха оглянулся назадъ, негръ еще былъ въ отверстіи, такъ что на немедленную помощь трудно было разсчитывать; но опасность не страшна, когда стоишь съ нею лицомъ къ лицу. Саблей отстранивъ штыкъ наскочившаго на него солдата, онъ убилъ его на повалъ изъ пистолета и бросился на помощь къ Элою, окруженному тремя солдатами. Одного изъ троихъ, Элой уже положилъ на мѣстѣ, по тѣмъ не менѣе противъ него было большинство, а изъ дверей дома выходили новые враги.
   Одинъ изъ нихъ, штыкомъ хотѣлъ ударить Элоя, и хотя тотъ отвелъ ударъ саблей, но за то тотчасъ же явился другой солдатъ и положилъ бы его на мѣстѣ, если бы ему не помогъ старикъ Пердидо.
   Блѣдный, какъ мертвецъ, съ растрепанными сѣдыми мокрыми полосами на лбу, босой, въ одной рубашкѣ и штанахъ, съ дико блуждавшими глазами бросился онъ съ громкимъ крикомъ на солдата, напавшаго на Элоя, и такъ хватилъ его тесакомъ, что тотъ тотчасъ же упалъ.
   Другіе, между тѣмъ, подбѣжали, но тутъ появился гигантъ Самуилъ, а вслѣдъ за нимъ и другіе реконквистадоры. Негръ не чувствовалъ ударовъ, сыпавшихся на него, онъ всюду прочищалъ дорогу, и вскорѣ голубые были въ домѣ, а черезъ домъ прошли и на улицу.
   Наступила ночь, по обѣщаніе Монагаса спать въ Каракасѣ не исполнилось. Ожесточенная битва на улицахъ продолжалась до самой полуночи, но тутъ точно сама природа возстала противъ кровопролитія. Дождь пошелъ съ страшной силой и отъ нависшихъ тучь стало такъ темно, что враги не видѣли другъ друга, вслѣдствіе чего и было заключено перемиріе. Бѣдные солдаты, промоченные до костей, голодные, едва двигались отъ утомленія. Они были такъ голодны, что вламывались въ дома и брали все, что имъ попадалось подъ руку. Реконквистадоры же были гораздо счастливѣе. Жители съ радостью принимали и угощали ихъ, и старались укрыть отъ непогоды. Теха настоялъ, чтобы Кастилія, получившій двѣ раны, былъ перенесенъ въ ближайшій домъ.
   Самуилъ Броунъ сопровождалъ раненаго и сильно хлопоталъ о перевязкѣ, но вдругъ у него у самого потемнѣло въ глазахъ. Онъ схватился за. столъ, но вмѣстѣ со столомъ покатился на полъ.
   Когда его осмотрѣли, то нашли, что у него разсѣчена голова, и кромѣ того на тѣлѣ рана отъ пули и два укола штыкомъ. Только потеря крови могла ошеломить крѣпкаго негра, и когда, онъ послѣ перевозки ранъ очнулся и выпилъ полбутылки испанскаго вина, то расхохотался, выслушавъ совѣтъ лежать въ постели отъ какихъ-то царапинъ.
   Тщетно искалъ Теха старика съ сѣдыми волосами, который въ сущности спасъ жизнь Кастиліи. Старикъ изчезъ и никто не видѣлъ его въ городѣ.
   

IX.
Побѣда реконквистадоровъ.

   Бруцуаль сдвинулъ всѣ свои силы къ площади и укрѣпился тамъ въ казенныхъ зданіяхъ. Съ разсвѣтомъ битва снова началась; къ голубымъ явилось новое подкрѣпленіе, и они такъ стѣснили желтыхъ, что Бруцуаль принужденъ былъ послать къ Монагасу парламентера, но старикъ и слышать не хотѣлъ ни о какихъ условіяхъ, кромѣ безусловной сдачи города. Итакъ, битва началась съ новымъ ожесточеніемъ. Когда большая часть солдатъ, побросавъ желтые ленты, перешла къ голубымъ, то оставшіеся укрѣпились въ казенныхъ зданіяхъ и сами стали требовать, чтобы Бруцуаль прекратилъ эту рѣзню. Но Бруцуаля уже не было. Онъ изчезъ изъ города. Укрѣпившіеся въ зданіяхъ были преимущественно генералы и офицеры Фалькона, они такъ растерялись, что даже не видѣли, что серьезно держаться имъ невозможно. Реконквистадоры могли въ сутки голодомъ заставить ихъ выйти, но для этого у нихъ не доставало терпѣнія. Кровь ужь у нихъ расходилась и кромѣ того на площади лежали раненые и убитые, и въ отмщеніе за ихъ страданіе, имъ хотѣлось добиться, по крайней мѣрѣ, полной побѣды, въ чемъ поддерживалъ ихъ и Монагасъ.
   -- Впередъ земляки! крикнулъ онъ, подходя къ толпѣ реконквистадоровъ.-- Впередъ! Это гнѣздо надо взять, а потомъ можете отдохнуть и отправиться по домамъ. Впередъ! изловите мнѣ живымъ господина Бруцуаля.
   Теха бросился однимъ изъ первыхъ, и даже Кастилію нельзя было удержать. Ночь онъ пролежалъ, но съ первыми звуками трубы былъ уже на ногахъ. Дверь внизу была забарикадировапа, но лѣстницъ въ городѣ было довольно, и потому голубые сразу влѣзли во всѣ окна въ большую залу, гдѣ собрались всѣ оставшіеся министры и, конечно, не думали о сопротивленіи. Реконквистадоры разсыпались по корридорамъ, чтобы взять въ плѣнъ офицеровъ и представить ихъ Монагасу.
   Теха и Кастилія отправились въ сосѣднюю залу, гдѣ стояли человѣкъ двадцать офицеровъ.
   -- Сеньоры! обратился къ нимъ первый;-- вы мои плѣнные... не сопротивляйтесь, дѣло ваше проиграно.
   Всѣ офицеры молчали и не трогались съ мѣста, какъ вдругъ одинъ изъ нихъ, желтый и курносый, выскочилъ впередъ съ револьверомъ въ рукахъ и, бросившись на Кастилію, закричалъ:
   -- Это шпіонъ! Этотъ негодяй убилъ Бенито.
   Онъ поднялъ руку, раздался выстрѣлъ и Кастилія почувствовалъ жгучую боль въ плечѣ.
   Прежде чѣмъ кто нибудь успѣлъ придти въ себя, около офицера очутился Самуилъ Броунъ. Онъ бросилъ мѣшавшее ему ружье, лѣвой рукой схватилъ правую руку желтаго, такъ что тотъ съ крикомъ выронилъ пистолетъ,-- негръ сломалъ ему руку,-- а правой схватилъ за горло, и съ адской радостью вскричалъ:
   -- А меня ты узналъ, чортъ возьми?-- узналъ генерала Самуила. Броуна, надъ которымъ потѣшался и ударилъ по лицу? Узналъ? а?
   Несчастный побагровѣлъ и потомъ посинѣлъ, Теха хотѣлъ отнять его у негра, но тотъ оттолкнулъ его, какъ ребенка, и безпощадно давилъ свою жертву. При этомъ глаза его такъ дико сверкали, что никто не осмѣливался болѣе подступиться къ нему.
   -- Вѣдь это убійство, сеньоры! вскричалъ одинъ изъ желтыхъ генераловъ, увидавъ, что руки офицера повисли, какъ плети; -- какъ можно допускать это?
   Самъ Кастилія, Теха и товарищи Самуила бросились къ негру, чтобы удержать его, Они схватили его за руки, но онъ только засмѣялся, потому что разжать ихъ не могли, они какъ клещи впились въ горло врага, желая освободиться отъ мѣшавшихъ ему товарищей, онъ поднялъ тѣло желтаго офицера и презрительно отбросилъ его въ сторону. Офицеръ уже былъ мертвъ.
   Эта сцена не произвела успокоительнаго дѣйствія на другихъ плѣнныхъ офицеровъ. Конечно, погибшій, какъ убійца, выстрѣлилъ въ человѣка, вовсе неожидавшаго нападенія, но показаніе его было ужасно, и пожалуй могло служить знакомъ къ нападенію на желтыхъ. Но хотя зала все болѣе и болѣе наполнялась реконквистадорами, однако, казалось, они болѣе уже не думали о мести. Вскорѣ пришелъ сюда генералъ Альварадо, и генералъ Гуцманъ, подавая ему шпагу, мрачно сказалъ:
   -- Сеньоръ, правительство бросило насъ въ рѣшительную минуту, и мы не имѣемъ ни малѣйшаго основанія возобновлять тутъ уже оконченную борьбу. Мы ваши плѣнные.
   -- Господа! вѣжливо отвѣчалъ Альварадо; -- отдайте ваше оружіе и погодите немного здѣсь, пока мы не доложимъ Монаracy. Вы не будете задержаны, мы дрались вовсе не изъ-за того, чтобы васъ кинуть въ тюрьму.
   Такъ какъ революція была направлена противъ господствовавшей системы, то теперь, вслѣдъ за побѣдой, изчезла всякая злоба противъ отдѣльныхъ личностей, хотя они и причинили много бѣдствій странѣ. Только одного Бруцуаля Монагасъ велѣлъ отыскать, и думалъ предать сто суду. Но все зданіе было осмотрѣно, а Бруцуаля нигдѣ не оказалось. Даже сами министры не знали куда дѣлся намѣстникъ.
   Въ городѣ колокола звонили побѣду свободы. Улицы оживились, стрѣльба прекратилась. Отряды голубыхъ съ веселыми пѣснями ходили по городу, а жители понемногу стали вылѣзать изъ своихъ домовъ, сначала прислуга, потомъ мужчины, а наконецъ и женщины съ дѣтьми.
   По площади въ это время проходилъ босой старикъ съ сѣдыми волосами, въ лохмотьяхъ и съ тесакомъ въ рукахъ. Встрѣчавшіе его со страхомъ уступали ему дорогу. Два, знакомыхъ ему солдата, пришедшихъ вмѣстѣ съ нимъ изъ Какао, кивнули ему и звали съ собой, но онъ ничего не отвѣтилъ, и продолжалъ безцѣльно идти по улицѣ.
   Передъ однимъ изъ домовъ собрала, съ толпа. Въ домѣ что-то происходило. Калитка была отперта, и народъ смотрѣлъ въ сѣни, какъ будто въ ожиданіи чего-то. Толпа эта обратила вниманіе старика, онъ остановился и тоже сталъ смотрѣть въ сѣни. Но корридоръ былъ пустъ и только по двору взадъ и впередъ ходили люди.
   -- Кто тутъ живетъ? спросилъ Пердидо, и такъ пристально посмотрѣлъ на своего сосѣда, что тотъ отступилъ отъ него, въ особенности замѣтивъ въ рукахъ старика окровавленный тесакъ, но тѣмъ по менѣе вѣжливо отвѣчалъ:
   -- Сеньора Корона, сеньоръ.
   -- Корона? повторилъ старикъ, съ удивленіемъ глядя на сосѣда.-- Странно.... Корона.
   И по глазамъ его видно было, что онъ припоминалъ что-то давно забытое.
   -- А что тамъ случилось? снова, спросилъ онъ.
   -- Дочь этой сеньоры будутъ хоронить, она умерла еще третьяго дня, но пока на улицахъ дрались и голубые были въ предмѣстьяхъ, ее нельзя было нести на кладбище. Теперь же пришли носильщики и ее сейчасъ понесутъ. А вы принадлежите къ числу реконквистадоровъ, сеньоръ?
   Старикъ не отвѣчалъ, но, посмотрѣвъ въ сѣни, проговорилъ какъ будто самому себѣ:
   -- Да. знаю, это Мануэла, мнѣ надо тоже отправиться туда и проводить ее, а то они не будутъ знать куда положить бѣдняжку. Тотъ, кто хотѣлъ убить моего брата и былъ вѣдь президентъ. Какая кровь у него была красная, продолжалъ онъ, глядя на тесакъ.-- Ну теперь все кончено, надо похоронить бѣдное дитя... пропустите-ка меня туда, товарищи.
   Сосѣдъ, слышавшій разговоръ старика, догадался, что онъ не въ своемъ умѣ, и со страхомъ пропустилъ его. Старикъ, все еще держа въ рукахъ окровавленный тесакъ, пошелъ вдоль по корридору.
   

X.
Послѣ побѣды.

   Въ домѣ сеньоры Коропы въ послѣднее время произошла большая перемѣна, но не къ лучшему. Этотъ всегда оживленный домъ вдругъ опустѣлъ, красавица Изабелла захворала и докторъ Игнаціо не отходилъ отъ ея постели. Никто положительно не зналъ чѣмъ она больна. Сеньора говорила, что у нее порокъ сердца;-- нервное пораженіе объяснялъ докторъ всѣмъ, кто спрашивалъ его о паціенткѣ, а Жуанъ разсказывалъ, что она упала и разбила себѣ голову.
   Казалось, вначалѣ докторъ Игнаціо считалъ болѣзнь весьма легкой; но когда время шло, а больной становилось все хуже и хуже, и докторъ самъ сталъ ходить въ аптеку, гдѣ при немъ же приготовлялось лекарство, сосѣди увидѣли, что сеньорита въ опасности. Вскорѣ въ городѣ узнали, что Изабелла, умерла отъ болѣзни сердца. Старая сеньора, никого не принимала и сама перестала показываться на улицу.
   А какая перемѣна, произошла съ сеньорой Короной. Эта нѣсколько полная женщина, одѣтая и дома въ шелковое платье, всегда держалась прямо и гордо. Волосы она причесывала съ утра, и твердо и рѣшительно, откинувъ немного назадъ голову и вздернувъ верхнюю губу, украшенную небольшими усиками, ходила по своему дому, какъ по управляемому ею государству. Говорила она всегда рѣшительнымъ, повелительнымъ тономъ, и мнѣнія свои высказывала такъ, какъ будто не допускала возраженій. Она обращала при этомъ большое вниманіе на чистоту и домъ ея былъ образцомъ утонченнаго порядка и чистоплотности.-- А теперь?
   Блѣдная, съ помутившимися глазами, шаталась она изъ угла въ уголъ, съ нечесаными сѣдыми волосами, въ старомъ сѣромъ шелковомъ платьѣ, измятомъ и грязномъ, а голосъ ея опустился до шопота. Такъ ходила она по дому, гдѣ прежде царила, и даже Жуанъ въ страхѣ отступалъ передъ нею, такой неестественной казалась она ему.
   Изабелла, блѣдная и холодная, украшенная дѣвственными миртами, лежала въ гробу, съ неподвижнымъ, но все-таки прекраснымъ лицомъ. Прозрачныя руки ея лежали сложенными на груди, гдѣ тоже покоилось небольшое серебряное распятіе. Вся она до самого подбородка, была покрыта бѣлымъ саваномъ.
   Подлѣ нея стояла сеньора Корона, постарѣвшая въ эти дни на много, много лѣтъ, а, въ сторонѣ два работника приготовляли крышку, чтобы заколотить гробъ.
   Пердидо прошелъ тихими и неслышными шагами по корридору, и дошелъ до веранды, гдѣ стоялъ гробъ. Сеньора стояла къ нему спиной и не слыхала его приближенія; когда же замѣтила, что рабочіе обернулись, обернулась и она вмѣстѣ съ ними и, увидавъ страннаго гостя, мрачно проговорила:
   -- Что вамъ тутъ надо и откуда вы? Развѣ вы не знаете, что нельзя входить въ незнакомые дома?
   Старикъ пристально, но совершенно спокойно посмотрѣлъ на сеньору. Потомъ взглядъ его отъ нея перешелъ на покойницу, и онъ проговорилъ совершенно безстрастно:
   -- Бѣдная Мануэла, какъ она блѣдна. Къ чему ты не прислала мнѣ сказать объ этомъ. Мнѣ пришлось-таки долго искать васъ. Ну теперь надо отправляться, могилу я уже вырылъ, и мы можемъ похоронить ее.
   Сеньора стояла и не сводила съ него глазъ. Она была также блѣдна, какъ лежавшая тутъ покойница, и, чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за стулъ. Пердидо, не обращая на нее ни малѣйшаго вниманія, подошелъ къ гробу, и сталъ гладить покойницу по лбу и глазамъ.
   -- Да это вовсе не она, сказалъ онъ наконецъ;-- я спрашиваю тебя о Мануэлѣ, Теодора. Гдѣ дѣвочка?
   Старуха машинально подняла руку и указала на покойницу.
   Старикъ еще сильнѣе покачалъ толовою.
   -- О ребенкѣ спрашиваю я... какъ въ эти годы желалъ я ее видѣть, посадить ее къ себѣ на колѣни, прижать къ груди ея черную головку... и все напрасно. Но наконецъ птичка пропѣла мнѣ, что она умерла, и что я могу похоронить ее въ саду. Я вырылъ могилу...
   Старуха стояла точно каменная, рабочіе тоже молчали: они видѣли, что старикъ имѣлъ право быть тутъ, видѣли по странному поведенію строгой сеньоры. Но кто же этотъ старикъ?
   Старикъ между тѣмъ тихо и осторожно приподнялъ саванъ, закрывавшій покойницу, и молча смотрѣлъ на нее, пока взоръ его не упалъ на небольшую, незажившую рану на ея шеѣ. Онъ снова покачалъ головой, и дотронулся до раны, какъ будто желая удостовѣриться въ ея существованіи.
   -- Это ты ей сдѣлала, Теодора? опросилъ онъ.
   Сеньора, хотѣла отвѣчать, но не могла произнести ни слова и безъ чувствъ упала на полъ.
   Помѣшанный не обратилъ и на это вниманія, онъ осторожно прикрылъ покойницу и пошелъ черезъ веранду къ выходу изъ дому.

-----

   Еще даже въ то время, какъ во улицамъ Каракаса шла рѣзня, и когда стало извѣстно, что Мигуэль Антоніо Рохасъ подкупленъ партіей Фалькона, и потому оставленъ своими войсками, въ цѣлой странѣ никто не сомнѣвался въ чьей сторонѣ останется побѣда. Монагасъ съ арміей въ пять тысячъ человѣкъ и съ цѣлымъ населеніемъ на своей сторонѣ, не могъ проиграть, и все дѣло было только въ томъ въ какой день столица будетъ очищена отъ настоящаго правительства и его полиціи. Въ провинціяхъ жило множество лицъ, подозрѣваемыхъ правительствомъ, которые, вслѣдствіе этого, не могли безопасно пріѣзжать въ столицу. Теперь же, за побѣдоносной арміей голубыхъ, потянулась цѣлая вереница такихъ лицъ.
   Въ это время къ Какао подъѣзжали двое всадниковъ, одинъ на мулѣ, а другой бодро скакалъ сзади на ослѣ. Пріѣхавъ на главную улицу сеньоръ Кастилія изъ лагуны удержалъ своего мула, и обратился къ другому всаднику:
   -- Гдѣ этотъ домъ, Фелипъ, на право или на лѣво?
   -- На лѣво, сеньоръ, еще немного проѣхавши.
   Они постучали у одного изъ домиковъ. Имъ отворила калитку женщина и вскричала:
   -- Слава Богу, Фелипъ! Ты легокъ на поминѣ. А мы въ такомъ горѣ. Кто этотъ господинъ?
   -- Тадео дома, тетушка? спросилъ Фелипъ, не отвѣчая на ея вопросъ.
   -- Да, Фелипъ, отвѣчала она; -- но онъ такъ усталъ, что часа три спитъ тамъ подъ навѣсомъ. Бѣдный Пердидо во время сумятицы убѣжалъ отъ насъ, и онъ его искалъ. Онъ ходилъ въ городъ и искалъ тамъ между ранеными и убитыми.. Потомъ вернулся, боясь оставить меня одну, но на ногахъ стоять не могъ.
   -- Старикъ, что вы называете Пердидо, бѣжалъ? вскричалъ сеньоръ Кастилія;-- куда же?
   -- А Богъ знаетъ! отвѣчала, хозяйка;-- когда голубые проходили тутъ, онъ сталъ кричать, чтобъ его освободили, его и освободили.
   -- Ну, а потомъ?
   -- Потомъ онъ взялъ тесакъ на улицѣ и побѣжалъ за желтыми. Почемъ знать, гдѣ теперь бѣдняга!
   -- Проведи-ка меня къ Тадео, тетка, сказалъ Фелипъ;-- мы пріѣхали сюда дли Пердидо, и къ несчастію, кажется, опоздали.
   Кастилія и Фелипъ, войдя въ домъ, застали тамъ печальную картину. Всюду лежали раненые, и иные просто на голомъ полу. На дворѣ, подъ навѣсомъ, спалъ Тадео, котораго Фелипъ растолкалъ безъ всякой церемоніи.
   -- Тадео, сказалъ однорукій; -- нотъ сеньоръ Кастилія изъ лагуны; ему хочется разспросить тебя объ Ангостурѣ. Отвѣчай ему все но правдѣ, онъ тебѣ зла не сдѣлаетъ; онъ полагаетъ, что Пердидо ему близкій родственникъ, и пріѣхалъ навѣстить его. Къ несчастію, Пердидо бѣжалъ, но мы навѣрное найдемъ его въ городѣ. Ну, вставай, Тадео, сеньоръ дастъ тебѣ денегъ, чтобы, во время твоего отсутствія, больные у тебя въ домѣ не терпѣли недостатка.
   -- Да тутъ въ Какао и за деньги-то ничего не достанешь, со вздохомъ вскричалъ Тадео.
   -- Тогда мы купимъ все въ городѣ и пошлемъ сюда съ нарочнымъ. Иди же, дядя! Если окажется такъ, какъ полагаетъ этотъ господинъ, то тебѣ больше не придется заботиться о Пердидо.
   -- И кромѣ того, другъ, можете быть увѣрены, прибавилъ Кастилія,-- что я, по мѣрѣ своихъ силъ, вознагражу васъ за все, что вы сдѣлали для несчастнаго.
   Тадео всталъ и горько проговорилъ:
   -- Вознаградить меня деньгами за то, что я вынесъ? Никто въ мірѣ но въ силахъ вознаградить меня, хотя бы у него было все американское золото. Но но вы въ этомъ виноваты, прибавилъ онъ,-- и не бѣдняга Пердидо. А дѣлалъ я все это для него... но дьяволъ-женщина, выродокъ изъ рода человѣческаго...
   -- Сеньора Корона? спросилъ Фелипъ.
   -- Чортъ возьми! вскричалъ Тадео:-- она не только увѣрила меня, что я убійца, но, избравъ меня, какъ орудіе для отравленія, хотѣла сдѣлать изъ меня настоящаго убійцу, -- убійцу несчастнаго старика.
   -- Господи! вскричалъ Кастилія.
   -- Идемте, сказалъ Тадео, оправляясь;-- я слалъ довольно, и твоя правда, Фелипъ: изъ Каракаса намъ легче будетъ прислать помощь несчастнымъ раненымъ, и, можетъ статься, мы найдемъ тамъ старика. Для него, можетъ быть, было бы лучше, еслибъ мы нашли его между убитыми, довольно натерпѣлся онъ въ жизни, и теперь я начинаю подозрѣвать, что и въ его несчастіи принимала, участіе эта женщина. Всѣмъ извѣстенъ въ Ориноко ядъ, отъ малаго пріема котораго человѣкъ сходитъ съума, а отъ большого -- умираетъ.
   -- Это было бы ужасно! вскричалъ Кастилія; -- а знаете вы фамилію этого несчастнаго?
   -- Какъ же мнѣ не знать, когда я болѣе двадцати лѣтъ жилъ у него въ домѣ! Тогда, его звали донъ-Карлосомъ!
   -- А изъ чьего дома его жена?
   -- Теодора Корона.
   -- Такъ и есть... о Господи Боже мой!.. вѣдь это онъ! въ волненіи вскричалъ Кастилія.-- Я не получалъ отъ него никакихъ извѣстіи, а онъ жилъ такъ близко отъ меня, онъ нуждался, а я велъ роскошную жизнь! Пердидо называлъ себя бѣднягой, да. онъ былъ правъ, совершенно правъ, онъ могъ называть себя потеряннымъ, когда родной братъ его не заботился о немъ.
   -- Братъ его? съ удивленіемъ вскричалъ Тадео, на что Фелипъ утвердительно кивнулъ ему головой.
   -- И онъ никогда обо мнѣ не спрашивалъ? продолжалъ Кастилія;-- никогда не желалъ меня видѣть? Развѣ онъ не отдавалъ себѣ отчета относительно мѣстности, въ которой жилъ?
   Тадео покачалъ головою.
   -- Онъ никогда не зналъ, гдѣ онъ живетъ, и все думалъ, что въ Ориноко... но идемте... дорогою все вамъ разскажу. И ту тайну, ради которой эта проклятая женщина заставила меня молчать, этой тайны болѣе не существуетъ, и такъ какъ она чуть было дѣйствительно не сдѣлала изъ меня убійцу, то всякая жалость къ ней изчезла. Идемте, дорогой все, все разскажу.
   -- А дочь ея жива?
   -- Не знаю, отвѣчалъ индѣецъ:-- у нея живетъ какая-то молодая дѣвушка. Когда я въ послѣдній разъ былъ у нихъ, то она была больна, но сеньора сказала мнѣ, что Мануэла умерла, а что это пріемная дочь. Ее и зовутъ иначе. Но вѣрно и тутъ соврала, мнѣ кажется, что это ея настоящая дочь. Но идемте, терять время нечего, если Пердидо живъ, то Богъ знаетъ куда онъ могъ зайти.
   Дорогой Тадео разсказалъ всѣ подробности печальной исторіи. Братъ Кастиліи и невѣстка жили въ Ангостурѣ очень не въ ладахъ, и донъ-Карлосъ, кажется, не безъ основанія подозрѣвалъ свою жену въ измѣнѣ. Ссоры и попреки между мужемъ и женою были часты, какъ вдругъ Карлосъ захворалъ. Эта болѣзнь помѣшала разводу, о которомъ сильно хлопоталъ мужъ. Болѣзнь постоянно усиливалась, и жена выхлопотала себѣ право попечительства надъ помѣшаннымъ мужемъ. Говорили, что одинъ изъ судей въ Ангостурѣ сильно покровительствовалъ ей. Уходъ за больнымъ былъ порученъ Тадео. Индѣецъ въ молодости любилъ выпить, и однажды въ пьяномъ видѣ ударилъ ножомъ своего брата, котораго послѣ того больше не видалъ, а сеньора сказала, что онъ убилъ его, и что все будетъ скрыто, если-онъ будетъ служить ей вѣрно, и точно исполнять ея приказанія. Изъ страха наказанія, онъ сталъ ея рабомъ и велъ самую жалкую жизнь до тѣхъ поръ, пока она не переѣхала изъ Ангостуры.
   По отъѣздѣ сеньоры, Карлосъ Кастилія, помѣшанный неизлечимо, оставался жить у Тадео. Сеньора, уѣзжая, оставила Тадео небольшую сумму, и онъ, при помощи заработка, могъ содержать старика порядочно. Вскорѣ Тадео женился на дѣвушкѣ изъ каракасскаго округа, и переѣхалъ жить въ Какао. Потомъ Тадео разсказалъ, какъ случайно увидѣлъ сеньору въ Каракасѣ, какъ просилъ у нея помощи, и вмѣстѣ съ деньгами получилъ ядъ. Какъ этотъ ядъ страшно подѣйствовалъ на двухъ солдатъ, и какъ Пердидо ушелъ изъ дома., а онъ встрѣтился съ братомъ, котораго считалъ убитымъ.
   Кастилія молча выслушалъ весь разсказъ. Этотъ несчастный бракъ послужилъ предлогомъ раздора родителей съ сыномъ, несоглашавшихся на него. Но Карлосъ, ослѣпленный красотою своей невѣсты, не обращалъ вниманія ни на какія предостереженія, и уѣхалъ въ Ангостуру, откуда уже ни разу не писалъ. Послѣ того семья получала весьма неточныя свѣденія о Карлосѣ черезъ друзей, и когда потомъ братъ хотѣлъ навѣстить ого, то его уже не было въ Ангостурѣ, и никто не зналъ куда онъ уѣхалъ.
   Дойдя до города и, закупивъ все нужное для раненыхъ, они направились къ дому Гонзалеса, гдѣ Кастилія надѣялся узнать что нибудь о сынѣ. Сердце отца не могло быть покойно въ такое время, когда въ кровавой битвѣ пало столько жертвъ.
   На порогѣ встрѣтился съ нимъ Жозефъ, по лицу котораго онъ увидѣлъ, что опасенія его были не совсѣмъ напрасны.
   -- Элой! въ страхѣ вскричалъ отецъ, схвативъ Жозефа за руку.
   -- Получилъ множество ранъ, улыбаясь отвѣчалъ Жозефъ;-- и лежитъ тутъ въ домѣ, но внѣ опасности и подъ хорошимъ присмотромъ. Не безпокойтесь о немъ, онъ храбро сражался.
   -- Бѣдный мальчикъ.
   -- Другимъ пришлось хуже, проговорилъ Жозефъ;-- молодой Гіэрра остался на мѣстѣ, и многіе другіе, но мы все-таки раздавили змѣю.
   -- А гдѣ лежитъ Элой?
   -- Пойдемте, посмотрите сами въ какихъ онъ рукахъ.
   Въ небольшой уютной комнатѣ, прохладной и въ высшей степени удобной, лежалъ Элой. Докторъ перевязывалъ послѣднюю рану, а у постели больного сидѣли мать и сестры Жозефа.
   Элой встрѣтилъ отца улыбкой и протянулъ ему правую здоровую руку.
   -- Не бойся, отецъ, вскричалъ онъ;-- я здѣсь въ хорошихъ рукахъ, и царапины, полученныя мною, скоро заживутъ. Нѣтъ ни одной опасной раны.
   -- А много ты ихъ получилъ Элой?
   -- Пять, отецъ, мнѣ не посчастливилось. Жозефъ отдѣлался почти что ничѣмъ. Но жаловаться нечего, другимъ досталось хуже, да и я два раза былъ на волоскѣ отъ смерти. Одинъ разъ меня спасъ тотъ самый негръ, съ которымъ я сидѣлъ въ тюрьмѣ, а въ другой -- старикъ, сѣдой какъ лунь.
   -- Какъ мать будетъ безпокоиться о тебѣ.
   -- Когда она узнаетъ, какъ хорошо мнѣ здѣсь, то безпокоиться навѣрное не станетъ, отвѣчалъ молодой человѣкъ, взглянувъ на своихъ сидѣлокъ.-- Главное то, что кровь пролили мы не даромъ. Коренной врагъ уничтоженъ и изгнанъ изъ страны, и мои раны, отецъ, заживутъ гораздо скорѣе ранъ, нанесенныхъ нашей родинѣ. Но время все исцѣляетъ, и я надѣюсь, что мы будемъ еще очень счастливы.
   Кастилія видѣлъ, что при такой обстановкѣ ему нечего безпокоиться о сынѣ, такъ какъ даже дома онъ не могъ бы имѣть лучшаго присмотра. Поблагодаривъ дамъ за ихъ попеченія о бѣдномъ раненомъ, онъ отправился къ старику, другу своему Гонзалесу, чтобы потолковать съ нимъ о дѣлахъ.
   Старикъ Гонзалесъ былъ въ складахъ, откуда онъ выдавалъ различныя вещи, необходимыя для раненыхъ въ городѣ. И онъ и сынъ его тотчасъ же изъявили готовность идти отыскивать потеряннаго брата Кастиліи.
   

XI.
Наказаніе

   Площадь, черезъ которую пришлось идти небольшому обществу, представляла странный видъ. Около казенныхъ зданій грудами лежали бумаги, договоры съ Англіей, Франціей, Испаніей, Мексикой, Бразиліей и другими странами, изодранные и разбросанные. Уличные мальчишки подбирали ихъ и дрались изъ-за нѣкоторыхъ листковъ.
   Убитые люди и лошади тоже еще лежали всюду, такъ какъ сначала уносились раненые. Въ срединѣ площади стояла странная и печальная группа быковъ и коровъ, пригнанныхъ желтыми на случай, если бы осада длилась долго. Многіе изъ нихъ были ранены пулями.
   Гдѣ же было отыскивать пропавшаго брата, какъ не на этой обширной площади, по которой проходили массы людей? Но самые тщательные поиски не привели ни къ какимъ результатамъ. Фелипъ вмѣшался въ кучку солдатъ корпуса Альварадо, изъ которыхъ онъ многихъ зналъ, и разспросилъ ихъ о старикѣ. Нѣкоторые изъ нихъ видѣли его въ городѣ, не раненымъ, но гдѣ онъ теперь не знали. Здѣсь же Тадео встрѣтился съ своимъ братомъ и вмѣстѣ съ нимъ пошелъ къ тому мѣсту, гдѣ уже ждалъ ихъ Кастилія и оба Гонзалеса.
   Сойдясь вмѣстѣ, всѣ они печально пошли безъ всякаго плана но первой улицѣ. Здѣсь, до счастливой случайности, находился домъ сеньоры Корона, и сердце Жозефа забилось. Что произошло послѣ страшной сцены съ Гіэрра? Уѣхала ли Изабелла съ президентомъ?
   Тихо шелъ Жозефъ сзади всѣхъ, и взоръ его невольно приковывался къ дому сеньоры Корона. Наружная дверь была отперта и онъ остановился въ нерѣшимости войдти ли ему въ домъ или нѣтъ, какъ вдругъ въ корридорѣ увидалъ тихо идущаго человѣка, съ тесакомъ въ рукахъ и всего окровавленнаго, именно такимъ описывали старика, котораго они всѣ взялись отыскивать.
   Онъ поспѣшно догналъ своихъ товарищей.
   -- Тадео, кто это идетъ тамъ?
   Старикъ повернулся и пошелъ къ площади. Тадео только взглянулъ на него, какъ поспѣшно и громко вскрикнулъ: "Пердидо!" и бросился за нимъ.
   -- Господи! вскричалъ Кастилія, увидѣвъ старика, и остановясь на улицѣ; -- можетъ ли это быть!
   -- Да гдѣ же ты былъ, Пердидо?-- спросилъ Тадео, догнавъ старика и взявъ его за руку; -- какъ мы безпокоились о тебѣ.
   Пердидо остановился и пристально посмотрѣлъ на Тадео. Онъ тотчасъ же узналъ его, и сказалъ, указывая назадъ рукою:
   -- Гдѣ я былъ, Тадео?... У своей маленькой Мануэлиты, она блѣдная и холодная лежитъ въ гробу; я былъ также у Теодоры.
   -- У нея? со страхомъ вскричалъ Тадео.
   -- Ну да, у нея, отвѣчалъ Пердидо,-- а то гдѣ же иначе? Вѣдь я всегда говорилъ тебѣ, что она умерла, но ты вѣрить этому не хотѣлъ.
   -- Кто она?
   -- Да Мануэла... я иду за пріятелями, чтобы вынести ее и положить въ могилу, которую я вырылъ. Потомъ я опять приду. Ты тоже можешь помочь мнѣ, Тадео, прибавилъ онъ.-- Ты лучше всѣхъ знаешь, какъ любилъ я дочь. Кто эти незнакомые люди? спросилъ онъ, когда Кастилія и другіе подошли къ нему;-- не помогутъ ли они мнѣ?
   -- Да, Карлосъ, сказалъ Кастилія, подходя къ нему со слезами на глазахъ и взявъ его за окровавленную руку; -- мы поможемъ тебѣ. будь въ этомъ увѣренъ, хотя до сихъ поръ ты былъ брошенъ своими родными.
   -- Карлосъ? прошепталъ старикъ, пристально взглянувъ на говорившаго; -- кого это звали Карлосомъ? Такое знакомое имя, такое знакомое... Но надо идти, прибавилъ онъ, какъ будто вспомнивъ что-то; -- вѣдь мы не изловили еще президента, убившаго мою маленькую Мануэлиту.-- Теперь опять начнется рѣзня. Эхъ, какъ мы гнали этихъ собакъ. Однако, одинъ изъ нихъ чуть не убилъ моего брата, но я всадилъ ему въ грудь весь тесакъ... и о смотри-ка какой онъ красный!
   -- Твоего брата?
   -- Да, онъ былъ со мной... мы дрались съ нимъ рядомъ.
   -- Элой! вскричалъ Кастилія.-- но какъ же намъ помочь тебѣ, Карлосъ?
   -- Ахъ, да, я и забылъ, отвѣчалъ Пердидо, взявъ за руку Тадео;-- идемъ... идите всѣ туда, мы вынесемъ Мануэлу и положимъ въ могилу...
   И не говоря больше ни съ кѣмъ, онъ бросился въ домъ, откуда только-что вышелъ.
   -- Куда это онъ? спросилъ Кастилія.
   -- Тутъ живетъ его жена, сказалъ Тадео; -- Богъ знаетъ, какъ отыскалъ онъ ея домъ, потому что съ тѣхъ поръ, какъ она живетъ тутъ, онъ не бывалъ въ Каракасѣ.
   -- Жена его? поспѣшно вскричалъ Кастилія;-- ну такъ идемте со мною. Тадео... теперь какъ разъ время встрѣтить ее. Идемте всѣ, всѣ, и мы посмотримъ, какъ она встанетъ противъ такихъ свидѣтелей.

------

   Когда сеньора Корона упала безъ чувствъ на полъ, Жуанъ, въ страхѣ отскочившій въ сторону при появленіи старика, теперь бросился къ ней на помощь, и сталъ приводить ее въ чувство. У сеньоры были крѣпкіе нервы и не успѣлъ другой слуга принести воды, какъ она уже открыла глаза и пристально посмотрѣла на Жуана. Она съ минуту припоминала что-то.
   -- Мнѣ вдругъ стало такъ нехорошо, дай мнѣ стаканъ воды, Жуанъ, сказала она.-- Гдѣ этотъ человѣкъ?
   -- Ушелъ, сеньора. Кто это такой?
   -- У него ужасный видъ, вздрогнувъ, отвѣчала сеньора.-- Онъ непремѣнно помѣшанный, пробравшійся сюда съ своимъ окровавленнымъ тесакомъ. Вещи мои уложены, Жуанъ?
   -- Всѣ, сеньора,-- черезъ часъ мы можемъ выѣхать. Телѣги для отправки ихъ въ Лагуайру будутъ здѣсь въ сумерки.
   -- Хорошо, завтра утромъ и мы отправимся; кончайте вашу работу, носильщики сейчасъ придутъ, надо поскорѣе отнести тѣло на кладбище.
   Между тѣмъ рабочіе накрыли гробъ крышкой. Жуанъ заплакалъ, по сеньора Корона, не проронила ни одной слезы, она хладнокровно и неподвижно смотрѣла на гробъ, и даже не поцѣловала свою умершую дочь. Но вотъ она совсѣмъ оправилась и отвернулась. Въ памяти ея проходила послѣдняя встрѣча, и на лбу гнѣвно бились жилы и густыя брови надвигались на глаза.
   -- Господи Боже мой! вскричалъ Жуанъ, снова увидѣвъ страшнаго старика.-- Берегитесь, сеньора!
   Сеньора Корона поспѣшно обернулась, но въ рѣшительныхъ чертахъ ея лица не было замѣтно'уже ни страха, ни удивленія.
   -- Что вамъ надо? вскричала она.-- Чего вы тутъ ищете, и кто позволилъ вамъ входить въ этотъ домъ скорби? Вонъ! или я позову людей въ помощь.
   Пердидо не слушалъ ее. Какъ тѣнь, -- все еще съ тесакомъ въ рукахъ, -- онъ подошелъ къ гробу.
   -- Вѣдь ей тамъ мало воздуху, тихо сказалъ онъ.-- Зачѣмъ наложили эту противную крышку? Мы понесемъ ее открытой вечеркомъ. чтобы она могла въ послѣдній разъ видѣть ночныя звѣзды и темныя облака. Ты простилась съ нею, Теодора?
   -- Убирайтесь прочь! вскричала сеньора, не владѣя собою отъ гнѣва.-- Убирайся прочь! Жуанъ! зовите на помощь прохожихъ, полицію, солдатъ. Неужели одинокая женщина не найдетъ защиты въ средѣ своихъ согражданъ.
   Жуанъ тотчасъ же исполнилъ приказаніе. Онъ, какъ змѣя, проскользнулъ мимо старика, сошелъ съ веранды и отправился по корридору, гдѣ встрѣтилъ толпу, повидимому желавшую проникнуть въ комнаты. Это было какъ разъ кстати, -- являлась помощь, которая могла освободить ихъ отъ страшнаго человѣка съ окрававленнымъ тесакомъ.
   Пердидо, между тѣмъ, не встрѣчая со стороны работниковъ помѣхи, взялъ крышку и хотѣлъ ее снять съ гроба, какъ къ нему подбѣжала сеньора и, положивъ руку на гробъ, вскричала:
   -- Прочь отсюда, дьяволъ! или кто ты тамъ есть! Не смѣй прикасаться къ этой святынѣ, или, клянусь Богомъ, я сдѣлаю то, что должна сдѣлать.
   -- Что должна, сдѣлать Теодора, сказалъ Пердидо, поставивъ тесакъ къ стѣнѣ, и смотря ей прямо въ глаза;-- иди, помоги мнѣ нести дочь на покой.
   -- Вотъ и помощь, сеньора, вскричалъ Жуанъ, всходя на веранду;-- сюда идетъ цѣлая толпа народа, между ними есть и солдаты.
   Изъ корридора вышли Тадео, а подлѣ него Жозефъ, старикъ Гонзалесъ и еще незнакомецъ, котораго сеньора вовсе не знала... Потомъ индѣецъ-солдатъ.-- Весь адъ возсталъ противъ нея!
   Жозефъ вошелъ въ этотъ домъ съ горькимъ чувствомъ на сердцѣ. Тутъ похоронилъ онъ первую свою любовь, тутъ жила кокетка, разбившая сердце его покойному другу, но входя, онъ прежде всего увидалъ гробъ, и кровь застыла у него въ жиламъ, когда старикъ, поднявъ крышку, открылъ блѣдное, но по прежнему прелестное лицо Изабеллы.
   -- Изабелла! вскричалъ Жозефъ, и всѣ старыя воспоминанія проснулись въ его сердцѣ съ новой силой.-- Что съ тобою было, что ты умерли тикая молодая, такая прелестная?
   Сеньора бросила взглядъ полный ненависти и гнѣва на молодого человѣка. Развѣ не онъ навлекъ на нее всѣ эти несчастія? Но тутъ былъ другой человѣкъ, къ которому она почувствовала еще большую ненависть, -- это былъ Кастилія. Онъ тихо и твердо встрѣтилъ ея взглядъ, потомъ спокойно проговорилъ, указывая на своего несчастнаго брата;
   -- Сеньора Кастилія -- знаете вы этого человѣка?
   Старуха вздрогнула, какъ укушенная змѣей.
   -- А кто вы такой, называющій меня давно забытымъ, ненавистнымъ именемъ?
   -- Человѣкъ, носящій то же самое имя, и который уже много лѣтъ проклинаетъ тотъ день, когда этотъ несчастный выбралъ васъ своей женой. Я, Антоніо Кастилія, братъ вашего мужа.
   -- Моего мужа... я не знаю его! вскричала старуха, дрожа всѣмъ тѣломъ.-- Что вамъ отъ меня надо? Развѣ въ странѣ нѣтъ больше ни полиціи, ни законовъ, защищающихъ одинокую женщину отъ насилія и сумасшедшихъ?
   -- А его вы знаете, сеньора? вскричалъ Тадео, подводя къ ней Павла.-- Припомните, какъ обманомъ вы обратили меня въ своего раба. Припомните также пузырекъ съ ядомъ, что вы дали для бѣднаго старика. Два несчастные солдата выпили вашъ ядъ и скончались на моихъ глазахъ.
   Сеньора Корона страшно поблѣднѣла и съ ужасомъ смотрѣла на Антоніо Кастилію.
   Съ Пердидо, между тѣмъ, произошла необыкновенная перемѣна. Старикъ стоялъ долго у гроба и тихо и молча смотрѣлъ на покойницу. Онъ не говорилъ ни слова, и не слышалъ обвиненій, сыпавшихся на его жену, на мать его дочери. Онъ весь погрузился въ созерцаніе трупа. Потомъ онъ вдругъ всплеснулъ руками, опустился на колѣни подлѣ гроба и громко зарыдалъ.
   -- О Боже мой! вскричалъ Тадео, забывшій и ненависть свою и злобу;-- онъ плачетъ, онъ никогда еще не плакалъ!
   Старикъ Гонзалесъ, непроронившій до сихъ поръ ни слова, подошелъ къ сеньорѣ Корона.
   -- Сеньора, сказалъ онъ,-- я полагаю, что настоящая минута тяжела для всѣхъ, и чѣмъ болѣе мы сократимъ ее, тѣмъ будетъ лучше. Могу васъ увѣрить, что всѣ мы здѣсь довольно коротко знаемъ васъ, и можемъ объяснить то, чего не знаютъ другіе: а именно, что вы служили шпіономъ нашему бѣжавшему президенту; что вы отдали ему вашу дочь въ любовницы; что вы втихомолку обдѣлывали такія тайныя дѣлишки, которыя никакъ не могутъ быть названы честными; однимъ словомъ, что вы вездѣ играли весьма недостойную роль. Если бы теперь у насъ въ странѣ была полиція, то, конечно, всего проще было бы выдать васъ ей, какъ отравительницу; но такъ какъ этимъ, какъ вы сами понимаете, вы нанесете позоръ почтенной фамиліи, то. я думаю, будетъ всего лучше -- и вѣроятно, другъ Кастилія согласится со мною -- дозволить вамъ бѣжать. Замѣчу при этомъ, что дня черезъ три у насъ уже будетъ организованная полиція, а вамъ было бы лучше не встрѣчаться съ нею.
   Вошло нѣсколько новыхъ личностей, повидимому, носильщики.
   -- Мы пришли за тѣломъ, сказалъ одинъ изъ нихъ.-- Уже поздно, надо выносить скорѣе. Священникъ ждетъ.
   -- Бѣдное дитя, проговорилъ Кастилія, бросивъ взглядъ ни прелестное лицо покойницы;-- какое несчастіе, что въ жизни тобой руководила такая мать; проводимте ее, Гонзалесъ, это вѣдь дочь моего брата, и несчастный не отойдетъ отъ гроба, пока не опустятъ его въ могилу.
   Жозефъ сдѣлалъ знакъ носильщикамъ закрыть гробъ. Старикъ спокойно дозволилъ это, онъ стоялъ неподвижно. Наконецъ, когда все было готово, Кастилія поднялъ его и взялъ подъ руку. Онъ пошелъ съ нимъ безсознательно, какъ ребенокъ.
   Носильщики подняли гробъ на плечи и понесли его. Въ это время и въ старухѣ какъ будто пробудилось материнское чувство. Она сдѣлала нѣсколько шаговъ, желая ли идти за гробомъ или остановить его, но встрѣтила взглядъ Кастиліи и въ страхѣ остановилась; она долго слѣдила сухими глазами за удалявшимся гробомъ.

-----

   На площади снова толпился народъ. По городу прошелъ слухъ, что всѣ взятые въ плѣнъ офицеры будутъ немедленно освобождены. Бруцуаля нигдѣ не нашли. Ходили слухи, что онъ, подобно всѣмъ своимъ предшественникамъ, бѣжалъ въ Лагуайру.
   Монагасъ самъ лично освободилъ всѣхъ плѣнныхъ офицеровъ, сказавъ, что всѣ они свободны и могутъ ѣхать куда угодно, давъ обѣщаніе жить спокойно и не браться за оружіе противъ нынѣшняго правительства. Вслѣдъ за этимъ, народъ, собравшійся на площади присутствовалъ при новомъ торжествѣ. Монагасъ производилъ въ офицеры солдатъ, отличившихся въ послѣднюю битву.
   Теха, находившійся въ свитѣ Монагаса, замѣтилъ въ числѣ желтыхъ офицеровъ, которымъ возвращена была свобода, ненавистнаго ему Фермуду.
   -- Карамба! съ удивленіемъ вскричалъ испанецъ, быстро обернувшись;-- какое неожиданное удовольствіе, полковникъ Фермуда, встрѣтить васъ между сторонниками желтыхъ. Что вы изъ предосторожности перешли къ нимъ?
   Фермуда искоса посмотрѣлъ на Теха, и хотѣлъ пройти мимо, но это ему не удалось.
   -- Позвольте, сеньоръ! вскричалъ Теха;-- я обязанъ еще поблагодарить васъ за извѣстное письмо, которое, вы были такъ любезны, послали за мною въ Каракасъ.
   -- Что вамъ угодно, сеньоръ? холодно проговорилъ Фермуда.
   Теха наклонился къ нему и тихо проговорилъ:
   -- Свернуть вамъ шею, почтеннѣйшій. Назначьте на завтрашнее утро часъ, когда мнѣ можно будетъ встрѣтить васъ въ старомъ замкѣ.
   -- Угодно съ восходомъ солнца? спокойно спросилъ Фермуда.
   Теха поклонился и противникъ его гордо прошелъ мимо.
   Тутъ стали выступать изъ рядовъ солдаты, отличившіеся въ послѣднюю битву, и между ними былъ другъ нашъ Самуилъ Броунъ. Онъ казался очень веселымъ и стоялъ безцеремонно, засунувъ свои громадныя руки въ карманы довольно узкихъ панталонъ.
   -- Самуилъ Броунъ, о васъ со всѣхъ сторонъ мнѣ наговорили много хорошаго. Вы однимъ изъ первыхъ ворвались въ городъ и своей храбростью спасли жизнь двумъ офицерамъ. Поэтому я считаю долгомъ...
   -- Позвольте, генералъ, на минуту, перебилъ его громадный негръ.-- Я не отрицаю, что дрался храбро, на то я и созданъ такимъ; что же касается до офицерскаго чина... то лучше и не говорить объ этомъ, потому что разъ ужь я былъ генераломъ.
   -- Генераломъ? съ удивленіемъ сказалъ Монагасъ, съ улыбкой глядя на громадную, неуклюжую фигуру негра.
   -- Да, генераломъ, отвѣчалъ Самуилъ;-- но не долго, и это отличіе принесло мнѣ одни непріятности, и я вовсе не намѣренъ имъ снова подвергаться. Если еще разъ надо будетъ драться съ желтыми, то позовите меня, генералъ, и Самуилъ возьметъ ружье на плечо, съ такой же охотой, какъ и прежде. Если же не понадобится, то мы лучше оставимъ игру въ солдатиковъ. Въ Лагуайрѣ у меня есть старуха-мать, которую мнѣ надо кормить, и о которой я въ послѣднее время чертовски мало заботился. Земледѣліе -- это страсть моя, и я постараюсь заработать столько денегъ, чтобы купить себѣ клочекъ земли. Титулъ же мѣшаетъ работать и набиваетъ голову разной чепухой.-- Не сердитесь, генералъ, я высказалъ все, что лежало у меня на душѣ.
   -- Ваши разсужденія дѣлаютъ вамъ честь, дружески сказалъ Монагасъ;-- и если, товарищъ, я въ чемъ нибудь могу быть вамъ полезенъ, обратитесь ко мнѣ: надѣюсь, что вы во мнѣ не ошибетесь.
   Самуилъ нѣсколько смутился отъ дружеской рѣчи Монагаса, и, не вынимая рукъ изъ кармана, отступилъ въ толпу. Но въ толпѣ ему пришлось вынуть руку, потому что Теха протянулъ ему свою, и отъ души отвѣтилъ ему пожатіемъ.
   -- Самуилъ, старый товарищъ, сказалъ Теха;-- я не забылъ одолженія, оказаннаго вами мнѣ. Если вы хотите сдѣлаться земледѣльцемъ, то у меня есть для васъ отличное мѣстечко. Гдѣ мать ваша?
   -- Въ Лагуайрѣ,-- а гдѣ же мѣстечко-то, сеньоръ?
   -- Въ лагунѣ... ну, а какъ у васъ въ карманѣ?
   -- Ну... съ смущеніемъ замѣтилъ Самуилъ; -- жалованья-то за труды мы. не Богъ знаетъ сколько получимъ. Какъ вы думаете?
   -- Лучше, если вы не будете разсчитывать на него, смѣясь проговорилъ Теха.-- Вотъ возьмите пока это въ задатокъ; вы отдадите мнѣ потомъ изъ жалованья, прибавилъ Теха, видя, что Самуилъ не хочетъ принять; -- а теперь отправляйтесь въ Лагуайру и привезите оттуда мать. А потомъ мы поговоримъ.
   -- Гм, это было бы хорошо! вскричалъ Самуилъ; -- въ Лагуайрѣ оставаться мнѣ бы не хотѣлось, потому что тамошняя сволочь станетъ звать меня генераломъ, пока я нѣкоторымъ не переломаю реберъ. А куда же мнѣ отправляться потомъ?
   -- Объ этомъ поговоримъ послѣ, мнѣ надо еще перетолковатъ съ однимъ пріятелемъ. Вы найдете меня въ домѣ Педро Гонзалеса, или узнаете тамъ, гдѣ я квартирую.
   -- Хорошо, сказалъ Самуилъ, весело улыбаясь, и, засунувъ руку въ карманъ, пошелъ по площади, насвистывая какую-то пѣсенку.
   

XII.
Заключеніе.

   Прошло два мѣсяца, и въ странѣ стало ощущаться благодѣяніе отъ мира, хотя партія желтыхъ не переставала еще копошиться. Бруцуаль бѣжалъ въ Лагуайру, взявъ съ собой въ пароходъ двѣсти человѣкъ войска, стоявшаго въ Лагуайрѣ, и казалось, имѣлъ намѣреніе бомбардировать гавань, чтобы хотя чѣмъ нибудь повредить настоящему правительству. Но, къ счастію, у него не достало угля и онъ нигдѣ не мотъ запастись имъ на берегу, и потому, не приводя въ исполненіе своего преступнаго намѣренія, онъ отправился за Валенцію въ Порто-Кабелло, предполагая поднять тамъ знамя возстанія.
   Но Монагасъ, старый рубака, напалъ на него и прогналъ остатки желтыхъ войскъ къ границамъ Новой Гренады, куда они всѣ перебѣжали. Бруцуаль снова избѣжалъ плѣна.
   Желтые солдаты, взятые въ Каракасѣ, были всѣ обезоружены и распущены по домамъ. Часть ихъ, привыкшая къ праздной жизни, перешла къ голубымъ, но государству не надо было много солдатъ, тѣмъ болѣе, что ему приходилось кормить цѣлую толпу фальконовскихъ генераловъ, которыхъ нельзя было просто отставить, не навлекая немедленно попой революціи. Гаціенды снова оживились вслѣдствіе прилива рабочихъ рукъ, и на пастбищахъ снова появился счастливо-припрятанный скотъ.
   Наконецъ, наступилъ покой въ странѣ, всѣ стали съ довѣрчивостію смотрѣть на будущее, хотя новому министру финансовъ пришлось бороться въ первые мѣсяцы съ страшными трудностями; почти безъ всякихъ рессурсовъ, окруженный со всѣхъ сторонъ требованіями, онъ долженъ былъ ловко изворачиваться, чтобы хотя по частямъ удовлетворять заимодавцевъ, но, тѣмъ не менѣе, дѣло пошло на ладъ съ новымъ прибытіемъ кораблей въ гавани.
   Это было въ сентябрѣ 1868 года. Дождь оросилъ всю страну и возбудилъ надежды на богатую жатву. Въ лагунѣ шла дѣятельная жизнь, всюду обнаружилось промышленное движеніе. Въ маленькихъ городкахъ открылись снова лавки, закрытыя во время междоусобной войны, и по вечерамъ раздавался почти забытый пріятный звонъ колокольчиковъ возвѣщавшій возвращеніе коровъ съ поля.
   А какъ были всѣ счастливы въ знакомой намъ гаціендѣ, у лагуны, куда снова возвратилось спокойствіе, дѣятельный трудъ и любовь, тѣсно связавшія фамиліи Кастиліи и Гонзалеса.
   Элой уже недѣли двѣ какъ оправился отъ своихъ неопасныхъ ранъ и посватался въ Каракасѣ на старшей дочери Гонзалеса, Беатриче, какъ разъ въ тотъ самый день, когда. Жозефъ просилъ руки Анны въ гаціендѣ.
   Тамъ, въ это время явился еще новый житель, весьма быстро свыкнувшійся со всѣми. Старикъ Пердидо, братъ Антоніо, проводивъ дочь свою на кладбище, сдѣлался такъ уступчивъ и послушенъ, что его можно было увезти куда угодно. Онъ позволилъ себя вымыть и одѣть и уѣхалъ съ братомъ въ лагуну, гдѣ сначала дичился, но потомъ скоро привязался къ дѣтямъ.
   Антоніо Кастилія уговорилъ Тадео передать домикъ въ Какао брату его Павлу; взамѣнъ, Тадео получилъ отъ Кастиліи значительный клочокъ земли въ лагунѣ съ хорошенькимъ домикомъ, гдѣ онъ могъ хозяйничать безъ всякой помѣхи.
   Нѣсколько дней тому назадъ полковникъ Теха взялъ отпускъ и пріѣхалъ въ гости въ гаціенду. Прогнавъ вмѣстѣ съ Монагасомъ желтыхъ изъ Порта-Кабелло, онъ поѣхалъ въ гаціенду съ тѣмъ, чтобы, по его словамъ, проститься съ семействомъ Кастиліи, а потомъ поѣздить по странѣ и подыскать себѣ гдѣ нибудь помѣстье.
   -- Отчего не хотите вы поселиться у насъ въ окрестностяхъ? спросилъ его Кастилія.-- Вы знаете, какъ мой сынъ привязанъ къ вамъ, и какъ вся наша семья любитъ васъ, -- сосѣди вамъ мы будемъ хорошіе и непридирчивые. Лучшей земли, какъ здѣсь, вы не найдете во всей Венецуэлѣ, а въ настоящее время вы можете купить ее очень дешево, потому эта война многихъ разсорила, и имъ приходится поневолѣ продавать часть своихъ имѣній, чтобы имѣть возможность обработать остальное.
   Теха постоянно отвѣчалъ уклончиво: что сначала онъ осмотритъ вообще всю страну; что онъ не хочетъ поселиться сразу на первомъ мѣстѣ, понравившемся ему и т. д. и сеньоръ Кастилія, конечно, не настаивалъ.
   Погода была все какая-то перемѣжающаяся, то свѣтилось голубое яркое небо, то оно застилалось тучами, на сѣверѣ же стояла точно тяжелая плотная стѣна, обѣщавшая къ вечеру обычный ливень. Было уже обѣденное время и Роза сошла, въ садъ, чтобы нарвать для стола свѣжій букетъ цвѣтовъ, что лежало всегда на ея обязанности.
   Теха былъ въ это время во дворѣ, гдѣ стояли лошади, подъ большимъ навѣсомъ, защищавшимъ ихъ отъ дождя. Онъ пошелъ въ садъ и тамъ точно нечаянно встрѣтился съ Розой.
   -- Сеньорита, позвольте мнѣ помочь вамъ? сказалъ онъ, проходя по узенькой дорожкѣ и кланяясь ей.-- Надо спѣшить, а то скоро пойдетъ дождь.
   -- Не думаю, отвѣчала Роза, сильно покраснѣвъ.
   Теха подошелъ къ палисаднику и сталъ искать розъ, непопорченныхъ еще дождемъ. Онъ точно хотѣлъ заговорить о чемъ-то, да. все не рѣшался.
   -- А propos, сеньоръ, спросила молодая дѣвушка, которую молчаніе тяготило; -- вы еще не разсказали намъ, чѣмъ кончилась дуэль ваша съ полковникомъ Фермудой. Донъ Жозефъ разсказывалъ намъ только, что вы вызывали его, но что онъ на слѣдующій день уѣхалъ изъ Каракаса, и съ той поры, какъ канулъ въ воду.
   -- Да, я вызывалъ его, сеньорита, отвѣчалъ молодой человѣкъ съ смущеніемъ, такъ какъ въ головѣ у него было совсѣмъ другое, а не полковникъ Фермуда,-- свиданіе должно было происходить въ старомъ замкѣ около Каракаса -- вы это мѣсто, конечно, знаете?
   -- Да, знаю.
   -- Мы условились встрѣтиться до восхода или съ восходомъ солнца -- но я тамъ ждалъ напрасно часа три.
   -- И онъ не пришелъ? быстро проговорила Роза, обертывая съ къ нему.
   -- Вѣрно погода показалась ему слишкомъ дурной, замѣтилъ Теха,-- потому что дождь лилъ какъ изъ ведра, а потомъ вѣрно у него не было времени, такъ какъ Бруцуаль слишкомъ скоро отплылъ на корабляхъ, и ему пришлось верхомъ догонять его въ Порто-Кабелло. Онъ проѣзжалъ мимо васъ. Развѣ онъ не заѣзжалъ къ вамъ?
   -- Нѣтъ, не заѣзжалъ.-- И она какъ-то сердито надула губы.
   -- Сеньорита, продолжалъ Теха, такъ тихо, что Роза едва могла его разслышать и тѣмъ не меньше покраснѣла еще болѣе прежняго;-- я знаю, что Фермуда. осмѣлился просить вашу руку?
   Роза молчала -- да въ такую минуту ничего лучшаго она и придумать не могла.
   --.....Ну, а что бы вы сказали, если бы явился еще кто нибудь, такой же безсовѣстный, какъ Фермуда.....
   Роза не знала, что ей дѣлать, она обернулась и сердце ея билось такъ сильно, что біеніе его казалось было слышно. Не встрѣчая ея взора, Теха сталъ смѣлѣе. Онъ въ одинъ мигъ бросилъ нарванные цвѣты и, схвативъ молодую дѣвушку за руку, отъ души проговорилъ:
   -- Роза, я люблю васъ отъ всего сердца, и если вы не прогоните меня, то я буду самымъ счастливѣйшимъ человѣкомъ подъ чуднымъ небомъ Венецуэлы.
   -- Да кто же гонитъ васъ? спросила. Роза, -- она сама не знала, что говоритъ. Но Теха уже обнималъ ее.
   -- Сеньоръ! со страхомъ вскричала Роза.
   -- Я такъ и думалъ, вдругъ заговорилъ старикъ Кастилія, проходившій въ это время по дорожкѣ и замѣтившій влюбленныхъ, которые конечно его не видѣли.
   Теха тотчасъ же оставилъ дѣвушку и, перескочивъ черезъ изгородь къ старику, взялъ его за руку.
   -- Дорогой батюшка, не сердитесь на меня, если я поселюсь тутъ гдѣ нибудь у васъ по сосѣдству;
   -- Чудакъ, отвѣчалъ Кастилія, смотря на него покачивая головою.-- Что вы любите эту дѣвушку, это знаютъ всѣ въ домѣ, точно также какъ и то, что Роза неравнодушна къ вамъ.
   -- Но папа, со страхомъ вскричала Роза; -- вѣдь я сама этого не знала.
   -- Это иногда случается, замѣтилъ старикъ;-- а. молодому человѣку я такъ ясно намекалъ, такъ ужь ясно, какъ только возможно было, и уговаривалъ его поселиться тутъ по близости для того, чтобы всѣмъ быть вмѣстѣ. Но Боже упаси, какъ можно, ему надо было осмотрѣть предварительно всю страну, не найдетъ ли онъ гдѣ нибудь около Калабоцо или въ другомъ какомъ мѣстѣ, въ безплодной долинѣ, мѣстечко, которое понравится ему болѣе, чѣмъ валенцская лагуна -- не такъ ли, сеньоръ?
   -- Ахъ, милый батюшка, да могъ ли я рѣшиться, не зная расположена ли ко мнѣ Роза? Вѣдь съ женщинами на этотъ счетъ шутить нельзя -- а теперь могу я называть ее своей?
   -- Если вы сколько нибудь думаете о своей невѣстѣ, сказалъ сеньоръ Кастилія шутливо, пожимая руку молодому человѣку;-- то уводите ее до дождя домой. Минутъ черезъ пять дождь хлынетъ, какъ изъ ведра.
   Роза уже перебѣжала на другую сторону изгороди, и бросилась на шею къ отцу, который съ нѣжностью поцѣловалъ, ее въ лобъ, потомъ поспѣшно отстранилъ, такъ какъ съ неба упало нѣсколько тяжелыхъ капель и вѣтеръ закачалъ высокія деревья.
   Теха же, схвативъ Розу подъ руку пустился съ нею къ дому, въ комнату къ матери. Конечно, отецъ не могъ поспѣть за ними.
   Все счастливое семейство сѣло за столъ, и старикъ Кастилія, помѣщавшійся прямо противъ аллеи, вдругъ воскликнулъ:
   -- Это что такое? гости ѣдутъ къ намъ?
   Всѣ обернулись, когда экипажъ былъ уже такъ близко, что видно было, что его везетъ одинъ мулъ, и что на двухъ сундукахъ сидѣли два пассажира, въ то время какъ широкоплечій негръ шелъ подлѣ и погонялъ мула. Само собою разумѣется, что пріѣхавшіе походили на людей, выбравшихся изъ рѣки.
   Тонкое бумажное платье совершенно облѣпило ихъ тѣло, такъ что трудно было узнать, кто они такіе.
   -- Да это нашъ новый сосѣдъ Самуилъ! вскричалъ сеньоръ Кастилія, первый узнавшій гостей.-- Онъ пріѣхалъ вступить во владѣніе землею... славную выбралъ для этого погоду.
   -- А сидитъ тамъ въ телѣгѣ должно быть Фелипъ, вскричалъ Теха;-- я узнаю безрукаго. Но кто же расположился подлѣ него, точно ребенокъ какой-то.
   -- Самуилъ хотѣлъ привести съ собою мать, но я не вижу ее на телѣгѣ, замѣтила сеньора. Кастилія.
   -- Можетъ быть, за этой телѣгой ѣдетъ другая, отвѣчалъ ей мужъ;-- но они славно промокли. Синто, разведите хорошій огонь, чтобы они просохли и позаботьтесь подать имъ сейчасъ же вина, они вѣрно съ удовольствіемъ выпьютъ его. Подать имъ и обѣдать, а послѣ обѣда, мы придемъ туда поздороваться съ ними.
   Черезъ нѣсколько времени все счастливое общество отправилось внизъ въ комнату, отведенную для пріѣзжихъ гостей. Тамъ они застали чрезвычайно веселую компанію. Около гостей собралось нѣсколько человѣкъ прислуги и хохотали отъ души. Всѣ они стояли вокругъ какой-то маленькой фигурки, въ которой пришедшія дамы не могли узнать мальчикъ ли она или женщина. Это странное созданіе было одѣто въ еще совершенно мокрое короткое платье изъ коричневаго ситца, недоходившаго ей даже до колѣнъ. Волосы ея были сѣдые, говорила, она басомъ, а движенія по ея живости походили на дѣтскія. Она. съ наслажденіемъ грѣлась у пылавшаго очага, съ стаканомъ вина въ рукахъ и съ коротенькой трубкой во рту, и каждое ея слово возбуждало въ обществѣ веселый взрывъ хохота. Рядомъ съ нею сидѣлъ Самуилъ, и съ любовью, и съ нѣжностью поглядывалъ на свою сосѣдку. Только иногда, когда она. въ пылу разсказа вскакивала со стула и начинала подплясывать, Самуилъ клалъ руку свою къ ней на плечо и заставлялъ снова сѣсть.
   Когда компанія появилась въ кухнѣ, смѣхъ, конечно, прекратился и Самуилъ, быстро вскочивъ, пожалъ протянутыя ему руки Элоя, Теха и Жозефа и потомъ, подойдя къ старику Кастиліи, отъ души проговорилъ:
   -- Ну вотъ и мы, сеньоръ, и свою крошечную мать привезъ я съ собой, какъ вы желали. Сначала, конечно, мнѣ было какъ-то неловко принять отъ васъ такой большой подарокъ, но потомъ я подумалъ, что у васъ земли много, и такой клочокъ васъ не раззоритъ, а сосѣдями мы будемъ хорошими.
   -- На сына моего вы можете положиться, вмѣшалась крошечная женщина, проскакивая изъ-подъ руки гиганта и дѣлая книксенъ.-- Онъ человѣкъ хорошій, это онъ доказалъ на мнѣ, бѣдной старухѣ. Онъ на рукахъ носитъ меня, и за то всѣ его уважаютъ,-- желтые произвели его даже въ генералы, и онъ...
   Она не договорила. Самуилъ тихонько положилъ ей руку на голову, и она замолчала.
   -- Самуилъ, дружески сказалъ Кастилія;-- я не даю вамъ и тысячной части того, чѣмъ вамъ обязанъ; я также увѣренъ, что мы будемъ хорошими сосѣдями. Ну а теперь обсохните, отдохните съ матерью отъ дороги, а завтра можете вступить во владѣніе своей землей. Имѣньице вамъ понравится, домикъ хорошенькій и удобный, а земля плодородна.
   Анна вошла въ кухню подъ руку съ Жозефомъ и смотрѣла на негра съ недоумѣніемъ и удивленіемъ, потомъ вдругъ вскричала:
   -- Да нѣтъ, я не ошибаюсь; вѣдь это мой дорожный товарищъ въ дилижансѣ изъ Латуайры въ Каракасъ.
   Негръ съ удивленіемъ взглянулъ на нее.
   -- Очень можетъ быть, сеньорита, сказалъ онъ, помолчавъ немного, и какъ будто покраснѣвъ: -- я точно разъ ѣхалъ въ дилижансѣ съ молодой дамой, но во всю дорогу почти не видалъ ея лица, да и воспоминаніе объ этой поѣздкѣ, можетъ быть, для нея пріятнѣе, чѣмъ для меня.
   Анна улыбнулась, а Самуилъ добродушно продолжалъ:
   -- Конечно, я велъ себя тогда вовсе не такъ, какъ прилично кавалеру... у меня тогда шумѣло въ головѣ, ну и за то мнѣ пришлось. проспать всю ночь на улицѣ. Но теперь все это прошло. Вѣдь вы не сердитесь на меня?
   -- Вы два раза спасли мнѣ брата, съ чувствомъ отвѣчала Анна, протягивая Самуилу руку;-- вѣрьте, что всѣ мы вѣчно будемъ вамъ за это благодарны.
   Самуилъ взялъ протянутую руку крайне осторожно. Онъ положилъ ее себѣ на лѣвую ладонь и гладилъ по ней правой, когда же мать его выскочила впередъ, вѣроятно желая сказать что нибудь въ похвалу сыну, то онъ опустилъ руку дѣвушки и, взявъ мать подъ мышки, какъ ребенка, посадилъ ее на стулъ.
   Революція кончилась и народъ почти единогласно хотѣлъ избрать Монагаса въ президенты, но погоня за Бруцуалемъ кончилась для старика весьма несчастливо; онъ сильно захворалъ, и вскорѣ умеръ въ Каракасѣ, сдержавъ свое слово: онъ освободила, свою родину отъ военнаго деспотизма и даровалъ ей давно желанный миръ.
   Какъ ни дурно поступалъ онъ прежде, но Венецуэла все простила ему и все забыла. Свое имя онъ омылъ отъ всякаго позора, и отнынѣ Хозе-Фадео Монагасъ будетъ считаться въ исторіи Венецуэлы человѣкомъ, любившимъ свою родину и освободившимъ ее отъ тяжелаго гнета.
   Говорить ли мнѣ, какъ были всѣ счастливы въ старомъ домѣ Кастиліи.

(Конецъ.)

"Дѣло", NoNo 1--4, 1870

   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru