Оливер Голдсмит Стихотворения Перевод В. А. Жуковского Английская поэзия в переводах В.А. Жуковского: в 2 т. М., "Радуга", 1985. ОПУСТЕВШАЯ ДЕРЕВНЯ О родина моя, Обурн благословенный! Страна, где селянин, трудами утомленный, Свой тягостный удел обильем услаждал, Где ранний луч весны приятнее блистал, Где лето медлило разлукою с полями! Дубравы тихие с тенистыми главами! О сени счастия, друзья весны моей, - Ужель не возвращу блаженства оных дней, Волшебных, райских дней, когда, судьбой забвенный, Я миром почитал сей край уединенный! О сладостный Обурн! как здесь я счастлив был! Какие прелести во всем я находил! Как все казалось мне всегда во цвете новом! Рыбачья хижина с соломенным покровом, Крылатых мельниц ряд, в кустарнике ручей; Густой, согбенный дуб с дерновою скамьей, Любимый старцами, любовникам знакомый; И церковь на холме, и скромны сельски домы - Все мой пленяло взор, все дух питало мой! Когда ж, в досужный час, шумящею толпой Все жители села под древний вяз стекались - Какие тьмы утех очам моим являлись! Веселый хоровод, звучащая свирель, Сраженья, спорный бег, стрельба в далеку цель, Проворства чудеса и силы испытанье, Всеобщий крик и плеск победы в воздаянье, Отважные скачки, искусство плясунов, Свобода, резвость, смех, хор песней, гул рогов, Красавиц робкий вид и тайное волненье, Старушек бдительных угрюмость, подозренье, И шутки юношей над бедным пастухом, Который, весь в пыли, с уродливым лицом, Стоя в кругу, смешил своею простотою, И живость стариков за чашей круговою - Вот прежние твои утехи, мирный край! Но где они? Где вы, луга, цветущий рай? Где игры поселян, весельем оживленных? Где пышность и краса полей одушевленных? Где счастье? где любовь? Исчезло все - их нет!.. О родина моя, о сладость прежних лет! О нивы, о поля, добычи запустенья! О виды скорбные развалин, разрушенья! В пустыню обращен природы пышный сад! На тучных пажитях не вижу резвых стад! Унылость на холмах! В окрестности молчанье! Потока быстрый бег, прозрачность и сверканье Исчезли в густоте болотных диких трав! Ни тропки, ни следа под сенями дубрав! Все тихо! все мертво! замолкли песней клики! Лишь цапли в пустыре пронзительные крики, Лишь чибиса в глуши печальный, редкий стон, Лишь тихий вдалеке звонков овечьих звон Повременно сие молчанье нарушают! Но где твои сыны, о край утех, блуждают? Увы! отчуждены от родины своей! Далеко странствуют! Их путь среди степей! Их бедственный удел - скитаться без покрова!.. Погибель той стране конечная готова, Где злато множится и вянет цвет людей! Презренно счастие вельможей и князей! Их миг один творит и миг уничтожает! Но счастье поселян с веками возрастает; Разрушившись, оно разрушится навек!.. Где дни, о Альбион, как сельский человек, Под сенью твоего могущества почтенный, Владелец нив своих, в трудах не угнетенный, Природы гордый сын, взлелеян простотой, Богатый здравием и чистою душой, Убожества не знал, не льстился благ стяжаньем И был стократ блажен сокровищей незнаньем? Дни счастия! Их нет! Корыстною рукой Оратай отчужден от хижины родной! Где прежде нив моря, блистая, волновались, Где рощи и холмы стадами оглашались, Там ныне хищников владычество одно! Там все под грудами богатств погребено! Там муками сует безумие страдает! Там роскошь посреди сокровищ издыхает! А вы, часы отрад, невинность, тихий сон! Желанья скромные! надежды без препон! Златое здравие, трудов благословенье! Беспечность! мир души! в заботах: наслажденье! - Где вы, прелестные? Где ваш цветущий след? В какой далекий край направлен ваш полет? Ах! с вами сельских благ и доблестей не стало!.. О родина моя, где счастье процветало! Прошли, навек прошли твои златые дни! Смотрю - лишь пустыри заглохшие одни, Лишь дичь безмолвную, лишь тундры обретаю! Лишь ветру, в осоке свистящему, внимаю! Скитаюсь по полям - все пусто, все молчит! К минувшим ли часам душа моя летит? Ищу ли хижины рыбачьей под рекою Иль дуба на холме с дерновою скамьею - Напрасно! Скрылось все! Пустыня предо мной! И вспоминание сменяется тоской!.. Я в свете странник был, пешец уединенный! - Влача участок бед, творцом мне уделенный, Я сладкою себя надеждой обольщал Там кончить мирно век, где жизни дар приял! В стране моих отцов, под сенью древ знакомых, Исторгшись из толпы заботами гнетомых, Свой тусклый пламенник от траты сохранить И дни отшествия покоем озлатить! О гордость!.. Я мечтал, в сих хижинах забвенных, Слыть чудом посреди оратаев смиренных; За чарой, у огня, в кругу их толковать О том, что в долгий век мог слышать и видать! Так заяц, по полям станицей псов гонимый, Измученный бежит опять в лесок родимый! Так мнил я, переждав изгнанничества срок, Прийти, с остатком дней, в свой отчий уголок! О, дни преклонные в тени уединенья! Блажен, кто юных лет заботы и волненья Венчает в старости беспечной тишиной!.. ПУСТЫННИК "Веди меня, пустыни житель, Святой анахорет; Близка желанная обитель; Приветный вижу свет. Устал я: тьма кругом густая; Запал в глуши мой след; Безбрежней, мнится, степь пустая, Чем дале я вперед". "Мой сын (в ответ пустыни житель), Ты призраком прельщен: Опасен твой путеводитель - Над бездной светит он. Здесь чадам нищеты бездомным Отверзта дверь моя, И скудных благ уделом скромным Делюсь от сердца я. Войди в гостеприимну келью; Мой сын, перед тобой И брашно с жесткою постелью И сладкий мой покой. Кружится резвый кот пред ними; В углу кричит сверчок; Трещит меж листьями сухими Блестящий огонек. Но молчалив пришлец угрюмый; Печаль в его чертах; Душа полна прискорбной думы; И слезы на глазах. Ему пустынник отвечает Сердечною тоской. "О юный странник, что смущает Так рано твой покой? Иль быть убогим и бездомным Творец тебе судил? Иль предан другом вероломным? Или вотще любил? Увы! спокой себя; презренны Утехи благ земных; А тот, кто плачет, их лишенный, Еще презренней их. Приманчив дружбы взор лукавый: Но ах! как тень, вослед Она за счастием, за славой, И прочь от хилых бед. Любовь... любовь. Прелест игрою Отрава сладких слов, Незрима в мире; лишь порою Живет у голубков. Но, друг, ты робостью стыдливой Свой нежный пол открыл". И очи странник торопливый, Краснея, опустил. Краса сквозь легкий проникает Стыдливости покров; Так утро тихое сияет Сквозь завес облаков. Трепещут перси; взор склоненной, Как роза, цвет ланит... И деву-прелесть изумленный Отшельник в госте зрит. "Простишь ли, старец, дерзновенье, Что робкою стопой Вошла в твое уединенье. Где Бог один с тобой? Любовь надежд моих губитель, Моих виновник бед; Ищу покоя, но мучитель Тоска за мною вслед. Отец мой знатностию, славой И пышностью гремел; Я дней его была забавой; Он все во мне имел. И рыцари стеклись толпою: Мне предлагали в дар Те чистый, сходный с их душою, А те притворный жар. И каждый лестью вероломной Привлечь меня мечтал... Но в их толпе Эдвин был скромный; Эдвин, любя, молчал. Ему с смиренной нищетою Судьба одно дала: Пленять высокою душою; И та моей была. Роса на розе, цвет душистый Фиалки полевой Едва сравниться могут с чистой Эдвиновой душой. Но цвет с небесною росою Живут единый миг: Он одарен был их красою, Я легкостию их. Я гордой, хладною казалась; Но мил он втайне был; Увы! любя, я восхищалась, Когда он слезы лил. Несчастный! он не снес презренья; В пустыню он помчал Свою любовь, свои мученья - И там в слезах увял. Но я виновна; мне страданье; Мне увядать в слезах; Мне будь пустыня та изгнанье, Где скрыт Эдвинов прах. Над тихою его могилой Конец свой встречу я - И приношеньем тени милой Пусть будет жизнь моя". "Мальвина!" - старец восклицает, И пал к ее ногам... О чудо! их Эдвин лобзает; Эдвин пред нею сам. "Друг незабвенный, друг единый! Опять, навек я твой! Полна душа моя Мальвиной - И здесь дышал тобой. Забудь о прошлом; нет разлуки; Сам Бог вещает нам: Все в жизни, радости и муки, Отныне пополам. Ах! будь и самый час кончины Для двух сердец один: Да с милой жизнию Мальвины Угаснет и Эдвин".