Николай Бухарин -- видный революционер, большевик, крупнейший теоретик партии, политический деятель, публицист. Без этого имени, невозможно воссоздать правдивую историю партии и страны.
Иван Гаврилович Бухарин, Т. И. Свищов, Владимир и Николай Бухарины. Фото Н. И. Свищова-Паолы.
Заявление Н. И. Бухарина о приеме в Московский университет. 2 июля 1907 г.
Фотокопия из архивного дела.
Копия архивного свидетельства об исключении Н. И. Бухарина из Московского университета. 11 февраля 1911 г.
Сотрудники редакции "Правды" в день 10-летия газеты. В центре во втором ряду сидят М. И. Ульянова и Н. И. Бухарин. Слева от Ульяновой -- А. А. Сольц, Н. Л. Мещеряков, Окунь, Иван Филипченко; справа от Бухарина -- В. М. Смирнов, С. В. Малышев ("красный купец"); в первом ряду в центре Софья и Полина Виноградские. 5 мая 1922 г.
М. И. Ульянова и Н. И. Бухарин. Фрагмент фотографии.
Надежда Михайловна Лукина-Бухарина (на переднем плане) на курсах, где она преподавала. 1925 г.
Крым. Мухалатка. В центре во втором ряду Н. К. Крупская, Светлана Бухарина и М. И. Ульянова; в третьем ряду Э. И. Гурвич, И. Н. Смирнов с женой; слева от колонны подросток -- племянник В. И. Ленина Виктор Ульянов; на переднем плане В. С. Дридзо (Лозовская) и дочь Смирновых. Декабрь 1924 г. или начало января 1925 г.
Бухарины -- Иван Гаврилович с сыновьями Владимиром и Николаем. Фото Н. И. Свищова-Паолы.
Н. И. Свищов-Паола, близкий родственник и друг семьи Бухариных. Известный фотограф. К его 90-летию дочь Бухарина С. Н. Гурвич послала ему телеграмму: "Спасибо, что Вы сохранили нас молодыми, а наших родных вечно живыми".
Дочь Бухарина Светлана с матерью и дедом. 1927 год. Фото Н. И. Свищова-Паолы.
Портрет жены Э. И. Рурвич, выполненный Н. И. Бухариным. 20-е годы.
Николай Иванович Бухарин. 1934 г. Фото Дм. Дебабова.
С Верой Николаевной Фигнер. 1934 г. Фото Дм. Дебабова.
Портрет Н. И. Бухарина работы Н. И. Свищова-Паолы.
Место ссылки -- село Пихтовка Новосибирской области. Дочь Бухарина Светлана, вдова расстрелянного коменданта Кремля Р. А. Петерсона Мария Степановна и его дочь Майя, ссыльный врач А. М. Иванов.
Дочь Бухарина и дочь Уборевича после реабилитации.
Светлана Николаевна Гурвич -- дочь Н. И. Бухарина. 1960 г. Фото Н. И. Свищова-Паолы.
Юрий Николаевич Ларин -- сын Н. И. Бухарина. 1960 г. Фото Н. И. Свищова-Паолы.
Летом 1911 года А. И. Рыков был направлен В. И. Лениным в Россию для подготовки общепартийной конференции и восстановления деятельности Бюро ЦК РСДРП. В начале августа он прибыл в Москву, где его арестовали на Арбатской площади. Во время ареста он пытался проглотить записку с зашифрованными адресами, но дюжие агенты охранки разжали ему рот и завладели драгоценной добычей.
А. И. Рыков в 1912 году так описал предшествующий период своей жизни: "Не успел я сесть на студенческую скамью, как попал в каталажку. С тех пор прошло 12 лет, но из них я около 5,5 лет в этой каталажке прожил. Кроме того, три раз путешествовал этапом в ссылку, которой тоже посвятил три года своей жизни. В краткие просветы "свободы" предо мной, как в кинематографе, мелькали села, города, люди и события, и я все время куда-то устремляюсь на извозчиках, лошадях, пароходах. Не было квартиры, на которой я прожил бы более двух месяцев. Дожил я до 30 лет и не знаю, как выправлять себе паспорт. Понятия не имею, что такое снять где-то постоянную квартиру".[50]
Вот как описывает Рыков свой очередной этап в Далекий Нарым на четыре года: "Грубость солдат невероятная, конвоиры от Пензы дрались и избили несколько арестованных. Мои руки несколько раз сковывали с руками соседа. В Самарской губернии нас разместили в одной камере более 100 человек. Спали на асфальтовом полу. Паразитов масса, неисчислимое количество. Когда зажигали огонь, все снимали с себя белье и начиналось истребление. Спать было невозможно. Подумать только, что я перенес эти муки пять раз и до сих пор не помер -- удивительно".[51]
Бухарин, Рыков, Томский -- революционеры, прошедшие царские тюрьмы, каторгу, ссылку, крупнейшие деятели партии и государства в послеоктябрьские годы -- все они погибнут в обстановке произвола и беззакония 30-х годов.
В Ганновер Н. И. Бухарин попал не случайно. Здесь в то время находился его товарищ, большевик Н. Н. Яковлев, будущий председатель Центросибири, погибший в борьбе с колчаковцами. Он помог Бухарину устроиться, найти работу, познакомил с местными социал-демократами. Первое время Бухарин жил в рабочих семьях, много времени проводил в библиотеках. Сам он писал в автобиографии: "Если в России я приобрел общие познания и довольно специальные в аграрном вопросе, то, несомненно, основной капитал дали мне заграничные библиотеки. Во-вторых, я познакомился с Лениным, который, конечно, оказал на меня огромное влияние. В-третьих, я приобрел знание языков и знание практики европейского рабочего движения. За границей же началась по-настоящему и моя литературная деятельность".
Он свободно разговаривал на немецком и французском языках, читал по-английски. В свои 23 года он уже имел пятилетний стаж нелегальной и легальной партийной работы, прошел каторжную тюрьму и ссылку. Его преданность большевистской партии, идеям революционного обновления России получила подтверждение не в декларациях, а в огне классовой борьбы.
По воспоминаниям людей, знавших его, Бухарин вел скромный образ жизни, одевался просто и непритязательно, легко и непринужденно вступал в контакт как с рабочими, так и с интеллигентами. Был он небольшого роста, легкий и подвижный. Огромный лоб, голубые сияющие глаза, редкая рыжеватая бородка с золотистым оттенком, искренность и мальчишеская экспансивность, неисчерпаемый юмор и жизнелюбие делали его симпатичным и обаятельным не только в рядах большевиков, но и среди политических противников.
Бухарин в автобиографии писал о себе: "Имел в это время известную еретическую склонность к эмпириокритикам, причем прочитал все, вышедшее на русском языке по этому предмету". Определенное влияние на формирование его мировоззрения оказал А. А. Богданов, опубликовавший в 1904--1908 годах трехтомный трактат "Эмпириомонизм", в котором пытался объединить философию марксизма с эмпириокритицизмом. В. И. Ленин в книге "Материализм и эмпириокритицизм" назвал антимарксистский синтез Богданова "реакционной философией". Бухарин не разделял политических взглядов Богданова, но высоко ценил его как интеллектуально одаренного мыслителя, активного участника революционного движения. Богданов -- большевик со II съезда партии, член ЦК РСДРП с III съезда, в подготовке которого принял деятельное участие. Входил в редколлегии большевистских газет "Вперед", "Пролетарий", "Новая жизнь", участник V съезда РСДРП. В последующие годы возглавлял отзовистов, участвовал в создании антиленинской группы "Вперед". После победы Октября -- один из лидеров Пролеткульта. С 1926 года был директором основанного им Института переливания крови и погиб, делая опыты на самом себе. 8 апреля 1928 года Бухарин напечатал в "Правде" статью о нем, в которой отмечал его "огромную роль в развитии нашей партии и в развитии общественной мысли в России".
В годы эмиграции Н. И. Бухарин вырос в крупного политического деятеля и серьезного марксистского теоретика. За шесть лет вынужденных скитаний по Западной Европе, США и Японии он познакомился с теорией и практикой рабочего и социал-демократического движения, с различными немарксистскими взглядами, с видными деятелями российской революционной эмиграции и лидерами западноевропейской социал-демократии, с социалистическим движением в США.
В Ганновере он жил около года. В сентябре 1912 года представлял РСДРП на съезде Германской социал-демократической партии в Хемнице. Осенью Бухарин переезжает в Вену, по пути остановившись в Кракове (под фамилией Орлов). Здесь и происходит его первая встреча с Лениным. Они "довольно обстоятельно потолковали..."[52] -- вспоминала Н. К. Крупская.
В очерке "Памяти Ильича", опубликованном "Правдой" 21 января 1925 года, Бухарин писал: "Краковская квартирка, помнится, из двух комнат. Кухня -- она же гостиная. Простой, белый, чисто вымытый кухонный стол. Ильич режет хлеб, наливает чаю, усаживает, расспрашивает. Как ловко и как незаметно! С каким вниманием и с какой простотой! Выходишь -- и знаешь: да ты, батенька, у него весь как на ладони. И никакого нажима, никакой неловкости перед великим человеком! Помню, что ушел я от "Ильичей" как зачарованный, летел домой, точно за спиной крылья выросли, перспективы раздвинулись, миры новые открылись".
Во время бесед Н. И. Бухарина с В. И. Лениным зашел разговор и о Р. В. Малиновском, к этому времени возглавившем большевистскую фракцию в IV Думе, являвшемся членом ЦК РСДРП. В среде большевиков мнения о нем разделились. Ленин писал, что Малиновский -- "выдающийся рабочий-лидер".[53] Но многие товарищи не доверяли ему, считали полицейским агентом. На таких позициях стояли А. К. Воронский, Е. Ф. Розмирович, Ц. С. Бобровская-Зеликсон и многие другие. В этом с ними солидаризировались некоторые меньшевики и либералы. Убежден был в провокаторской сущности Малиновского и Бухарин, считая, что каторжной тюрьмой и ссылкой обязан именно ему. Но попытки Бухарина убедить Владимира Ильича, что Малиновский секретный сотрудник охранки, оказались безрезультатными. Ленин продолжал доверять Малиновскому, хотя, видимо, сомнения появились и у него. Об этом писала Н. К. Крупская.[54] Бухарин в названном выше очерке о Ленине вспоминал: "Помню гнусное время, когда в Поронин приехал Роман Малиновский. Первую ночь я спал в комнатушке наверху. Спал я очень плохо, поминутно просыпался: еще бы! ведь дело шло о провокаторстве лидера нашей думской фракции! И я отчетливо слышу: внизу ходит Ильич. Он выходит на террасу, заваривает (знаю, догадываюсь: страшно крепкий) чай и взад и вперед шагает по террасе. Он шагает и шагает, останавливается и снова шагает. Так проходит ночь. По временам моя усталая голова обволакивается туманом бессильного полусна. Но как только сознание возвращается снова, ухо тотчас ловит мерные звуки внизу. Утро. Выхожу. Ильич аккуратно одет. Под глазами темные круги. Лицо больное. Но он весело хохочет, жесты привычные, уверенные. "Ну, что, хорошо выспались? Хе-хе-хе. Да-с. Чаю хотите? Гулять пойдем?" Точно ничего и не случилось. Точно не было мучительной ночи, страданий, сомнений, обдумывания, напряженной мысли".
Бухарин стоял на своем. Его энергично поддерживал Оболенский. 16 мая 1914 года он писал из Харькова в Вену Бухарину: "Вы помните нашу борьбу против той многообразной сволочи, которая в 1908-1909 годах лезла из всех щелей в наше изрядно продырявленное здание. Несомненными и яркими наследниками этой сволочи являются такие персоны, как A. Лобов,[55] Р. Малиновский и т. п. Обвинять кого-либо из них в провокации невозможно, ибо для этого недостаточно данных. Но все они -- образцовая дрянь!"[56]
Состоялся партийный суд под председательством Я. С. Ганецкого. В состав комиссии вошли также B. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев. На суде Бухарин отстаивал свою точку зрения. Но прямых доказательств предательства Малиновского тогда не было, они появились только после свержения самодержавия. Ленин продолжал с доверием относиться к Малиновскому и был недоволен позицией Бухарина. Отсюда в известной степени и его слова: "Ник. Ив. занимающийся экономист, и в этом мы его всегда поддерживали. Но он (1) доверчив к сплетням и (2) в политике дьявольски неустойчив. Война толкнула его к идеям полуанархическим".[57]
В мае 1917 года буржуазная газета "Русское слово" поместила клеветническую статью под названием "Большевики и департамент полиции". Отвечая на нее 23 мая в газете "Социал-демократ", Н. И. Бухарин писал: "У нас было много провокаторов. Почему? Да потому, что только у большевиков были сколько-нибудь сильные нелегальные тайные организации; потому, что именно большевики были самыми опасными противниками старого режима. Охранники не полезут к октябристу, который сам одобряет охранку. Царское правительство знало, что делало, когда оно посылало своих слуг в лагерь революционеров, чтобы разбить их организации, чтобы выловить всех дельных людей, чтобы задушить грядущую революцию".
Малиновский стал провокатором еще во время отбывания воинской службы, причем тогда предавал своих товарищей безвозмездно. До этого он четыре раза судился за уголовные преступления, из них трижды за кражи. В 1906 году он приехал в Петербург, стал районным секретарем крупнейшего в России профсоюза металлистов. В этот период он служил в охранке под кличкой "Эрнест". Но официально был зачислен в Московское охранное отделение с вознаграждением 100 рублей в месяц после ареста 13 мая 1910 года. Когда он стал депутатом IV Думы, ему стали платить 500, а потом и 700 рублей в месяц. Для сравнения скажем, что оклад губернатора обычно составлял 500 рублей.[58]
Перед началом войны Малиновский неожиданно сложил с себя полномочия депутата Думы, а вскоре добровольно отправился на фронт. Он попал в плен и там вел большевистскую пропаганду среди военнопленных в Австро-Венгрии. После победы Великого Октября Верховный трибунал ВЦИК РСФСР судил секретных сотрудников царской охранки. Н. В. Крыленко, с которым Бухарин неоднократно встречался в эмиграции, в обвинительной речи на этом нашумевшем процессе говорил 18 ноября 1918 года: "Основным фактором, подлежащим выяснению в этом процессе, гвоздем процесса является только один вопрос: зачем, зная свои преступления, зная оценку их -- ту единственно возможную оценку, которую он встретит в революционной России, переживающей весь ужас гражданской войны, -- зачем, в силу каких психологических оснований, на что рассчитывая, добровольно явился сюда и сам отдался в руки революционных властей провокатор Роман Малиновский".[59]
Крыленко так объясняет эту парадоксальную ситуацию: "Здесь выступает на сцену та черта характера Малиновского, которая вообще, по моему мнению, в нем доминирует и руководит им: это самый бесшабашный и самый беспринципный, руководимый исключительно личным честолюбием авантюризм. Авантюризм и беспринципность толкнули Малиновского на первую кражу, они же заставили его согласиться служить в охранке; эти же свойства толкнули его к большевикам; те же авантюризм и беспринципность заставили его затем пойти на одновременный блок и с охранкой и с большевиками, чтобы пройти в Думу. И для осуществления своей цели Малиновский не останавливается ни перед чем".[60]
Но все это стало известно позже. А в 1915--1916 годах фигура Малиновского, надо полагать, в немалой степени повлияла на установление довольно натянутых отношений между Лениным и Бухариным. И тем не менее между ними укрепляется сотрудничество.
Приезжали к Ленину московские друзья Бухарина. Н. К. Крупская вспоминала, что в это время в Кракове на квартире "недели две жил Николай Николаевич Яковлев, брат Варвары Николаевны. Он ехал в Москву налаживать большевистский "Наш путь". Был он твердокаменным надежным большевиком. Ильич очень много с ним разговаривал. Газету Николай Николаевич наладил, но она скоро была закрыта, а Николай Николаевич арестован. Дело немудреное, ибо "помогал" налаживать "Наш путь" Малиновский...".[61]
В. Н. Яковлева возвращалась на подпольную работу в Россию в начале 1913 года. "Она ехала через Краков, надо было условиться о переписке, о работе", -- вспоминала Надежда Константиновна. Яковлева была введена в состав Московского областного бюро РСДРП. Вскоре в Москву возвратился и ее брат с полномочиями агента ЦК РСДРП по Центральному промышленному району. Варвара Николаевна оказывала всяческую помощь в создании "Нашего пути". Газета поместила десять ленинских статей, ее тираж достигал 22 тысяч экземпляров. В работе московских большевиков активное участие принимал известный профессор астрономии Павел Карлович Штернберг, муж Варвары Николаевны. Департамент полиции сообщал, что Яковлева является "серьезной партийной работницей, убежала из ссылки и ныне, на основании директив ленинского центра, приступила к воссозданию партийного подполья".[62]
11 апреля 1913 года Варвара Николаевна была вновь арестована и по этапу направлена в Нарым. Но с помощью Штернберга, который привез ей теплые вещи и документы, бежала из ссылки. Побег был крайне неудачным: в дороге она сломала ногу, сильно заболела. На границе в Финляндии опять попала в руки охранки и была сослана в Астраханскую губернию. Из Астрахани сразу же сообщила в ЦК свой конспиративный адрес...
Яковлева впоследствии, в послеоктябрьские годы, разделяла многие взгляды Бухарина, в том числе и его заблуждения, поддерживала его выступления. И ей была уготована та же участь, что и ему.
В. И. Ленин привлек Н. И. Бухарина к работе в журнале "Просвещение", газете "Правда" и других большевистских изданиях, поручил ему собирать для них материалы и деньги, готовить выступления депутатов социал-демократической фракции IV Думы. О проделанной Бухариным работе Ленин был высокого мнения. Он писал, что "Правде" помогают плохо. "Один венец (Бухарин) старается".[63]
В июне 1913 года Ленин посетил Бухарина в Вене. Н. К. Крупская писала: "Жена Николая Ивановича -- Надежда Михайловна -- лежала в лежку, Николай Иванович занимался хозяйством, сыпал в суп вместо соли сахар и оживленно толковал с Ильичем о вопросах, интересовавших Ильича, рассказывал про венскую публику".[64]
В декабре 1913 года Ленин писал Бухарину: "Дорогой товарищ! Вашу статью о книге Струве мы очень охотно собрались поместить". В то же время он советует убрать из нее дискуссионное положение о крепостном хозяйстве.[65] Вскоре статья Н. И. Бухарина "Фокусы-покусы г-на Струве" была помещена в "Просвещении". Спорное место Бухарин снял.
Долгие годы эмиграции Николай Иванович использует не только для активной революционной деятельности, но и для серьезной теоретической работы. Главное внимание он уделяет изучению политической экономии и социологии, знакомится с трудами австрийских буржуазных экономистов Бем-Баверка, Менгера и Визера, посещает их лекции в Венском университете. В 1914 году Бухарин написал свою первую книгу -- "Политическая экономия рантье", в которой подверг критике антимарксистские взгляды Бем-Баверка. В 1919 году книга была опубликована в России, а затем во многих странах мира. Применяя метод социологического анализа, Бухарин убедительно показывает, что образование внутри буржуазного класса паразитического слоя рантье совпало с перерастанием капитализма в империализм. В Советской России книга была популярным изложением основ марксистской политэкономии. Бухарин считал, что и в работах антимарксистских авторов имеется рациональное зерно и что, критически анализируя эти работы, можно извлечь "богатый материал для обобщений".[66] Особенно ценил он в этом отношении Макса Вебера.
Перед самым началом первой мировой войны австрийская полиция арестовала Н. И. Бухарина и как "русского шпиона" поместила в военную крепость Мелк. Лишь после вмешательства австрийских социал-демократов он был освобожден и в сопровождении представителей полиции доставлен на швейцарскую границу. В Швейцарии Бухарин поселился в Лозанне. Здесь он подружился с Н. В. Крыленко, Еленой Розмирович, А. А. Трояновским. Совместно с Крыленко и Розмирович Бухарин решил издавать новую партийную газету "Звезда". Ленин считал, что партийные средства ограниченны и нецелесообразно издавать еще одну газету. После ленинской критики подготовка к изданию была прекращена.
Существенные теоретические разногласия Н. И. Бухарина с В. И. Лениным впервые проявились на конференции заграничных секций РСДРП в Берне в феврале-марте 1915 года. Вопреки Ленину Бухарин считал, что в революционной обстановке мелкая буржуазия города и деревни выступит в союзе с буржуазией против пролетариата. Эту же ошибочную позицию он отстаивал и на VI съезде РСДРП в 1917 году. Бухарин возражал также против того, что
Ленин в обстановке империалистической войны не считал необходимым выдвигать непосредственно социалистические требования, а ограничивался демократическими. Он поддерживал ленинский лозунг превращения войны империалистической в гражданскую, но возражал против исключения лозунгов о мире, которые, по его мнению, должны были активизировать антимилитаристские настроения масс. Бухарин не понимал в этот период необходимости выдвижения лозунга поражения своего правительства в империалистической войне. По мнению Бухарина, в новый Интернационал необходимо было включить все левые антивоенные элементы, в том числе и группу Л. Д. Троцкого.
Таким образом, Бухарин отрицал многие демократические требования программы РСДРП, выдвигая на ведущее место социалистические задачи, хотя и делал это с существенными оговорками. В целом разногласия между Лениным и Бухариным на конференции в Берне удалось преодолеть. В состав комиссии по подготовке заключительной резолюции вошли В. И. Ленин, Н. И. Бухарин и Г. Е. Зиновьев, и после двухдневной дискуссии она была принята единогласно. На бернской конференции в условиях эмиграции Бухарин виделся с Лениным в последний раз. Их следующая встреча состоялась только в середине 1917 года.
В 1915 году определилось новое разногласие Бухарина с Лениным по национальному вопросу. Владимир Ильич последовательно отстаивал программное положение о праве наций на самоопределение. Как известно, Роза Люксембург считала, что в условиях наступившего империализма, создающего единый хозяйственный комплекс, этот лозунг неосуществим. Аналогичных взглядов придерживались Н. И. Бухарин, Г. Л. Пятаков, Евгения Бош и другие. Они решили издавать новый теоретический журнал "Коммунист". Кроме них в редколлегию вошли В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев. Ленин ставил перед журналом задачу "сплотить всех против шовинизма и каутскианства". Но после выхода в сентябре 1915 года сдвоенного номера "Коммуниста" его издание было прекращено.
Вместе с Г. Л. Пятаковым, с которым у Бухарина в годы эмиграции были дружеские отношения, Николай Иванович решил поселиться в Швеции. Через эту страну протянулись многие нити связей большевистских центров в эмиграции с партийными организациями России. Добирались до Швеции через Францию и Англию, причем в Ньюкасле Бухарин был арестован и некоторое время сидел в тюрьме.
В Стокгольме осенью 1915 года Бухарин завершил крупную теоретическую работу -- книгу "Мировое хозяйство и империализм". Это был первый серьезный труд по теории империализма, написанный с большевистских позиций. Значительное влияние при подготовке этой работы на Бухарина оказали идеи книги Гильфердинга "Финансовый капитал", вышедшей в 1910 году. Но Бухарин вложил в теорию "организованного капитализма" более революционное содержание. Он писал, что империализм возникает на последней стадии развития капитализма, что он насквозь проникнут милитаризмом и неизбежно ведет к войне. Он выступил против теории "ультраимпериализма" К. Каутского, утверждавшего, что в условиях господства монополий будет преобладать мирная организация экономической и политической жизни. В обстановке, когда все колонии уже захвачены, империалистическая конкуренция неизбежно приведет к ожесточенным и кровопролитным войнам. Бухарин делает вывод, что первая мировая война -- закономерный результат распрей империалистических гигантов и что обострение между ними противоречий неизбежно приведет к социалистической революции. Он формулирует интересные и оригинальные положения о том, что наиболее развитые империалистические страны все более приобретают форму "гигантского комбинированного треста", что возникает принципиально новая система "государственного капитализма". Капитализм, писал Бухарин, стал не только преобладающей формой общественно-экономической жизни, но и мировым явлением, достигнув исполинской, почти чудовищной мощи. И теперь его "внутренняя противоречивость... вскрывается с потрясающей силой. Судороги современного капиталистического мира, обливающегося кровавым потом в предсмертной тоске, -- это выражение таких противоречий капиталистического строя, которые, в конце концов, взрывают его на воздух".[67]
Бухарин подчеркивает, что попытка уничтожить анархию капиталистического хозяйства, "стиснув ее железным кольцом государственной организации", оказалась безрезультатной. Книга завершается выводом: капитализм "довел до небывалой степени силу милитаризма. Он вызвал на историческую арену миллионы вооруженных людей. Но оружие уже начинает оборачиваться против него самого. Пробужденные к политической жизни, вначале покорные и прирученные, народные массы все громче поднимают свой голос. Закаленные в боях, навязанных им сверху, каждую минуту привыкшие смотреть в лицо смерти, они начинают с таким же бесстрашием разрывать фронт империалистической войны, превращая ее в гражданскую войну против буржуазии. Так, капитализм, доведя до небывалой ступени концентрацию производства, создав централизованный аппарат, в то же самое время подготовил колоссальные кадры своих собственных могильщиков. В великом столкновении классов диктатуру финансового капитала сменяет диктатура революционного пролетариата. Экспроприаторы экспроприируются".[68] Эти его высказывания совпадают с ленинскими идеями.
В декабре 1915 года Ленин написал предисловие к книге Бухарина, дав этому труду в целом положительную оценку. Он отмечает важность и злободневность этой работы, посвященной самому существенному вопросу в области экономической науки, разрабатывающей изменение форм современного капитализма, а также богатство фактов, подобранных автором исследования на основании последних материалов. "Научное значение работы Н. И. Бухарина состоит особенно в том, что он рассматривает основные факты мирового хозяйства, касающиеся империализма, как целого, как определенной ступени развития наиболее высокоразвитого капитализма".[69]
В той же работе Бухарин сформулировал основные положения своей концепции государственного капитализма, против которых Ленин неоднократно выступал.
Непосредственным и логичным продолжением книги "Мировое хозяйство и империализм" явилась статья "К теории империалистического государства", в которой Бухарин предпринял попытку дать аргументированный отпор ревизионистским извращениям марксистского учения о государстве. Он наглядно показывает резко возросшую экономическую мощь империалистического государства, направленную прежде всего на безудержную милитаризацию всех сторон экономической, политической и идеологической жизни, на беспощадную эксплуатацию пролетариата и всех трудящихся масс. Он употребляет термины "финансово-капиталистическая олигархия", "коллективный капитализм", "милитаристское государство".[70] Бухарин делает вывод, что современное империалистическое государство превращается в гигантский механизм, в фантастического спрута, всеядного и всемогущего. Он нарисовал впечатляющую картину сущности империалистического государства. Это -- "железная организация, которая охватывает своими цепкими загребистыми лапами живое тело общества. Это -- Новый Левиафан,[71] перед которым фантазия Томаса Гоббса кажется детской игрушкой".[72] Другое сравнение Бухарин взял из названия повести Джека Лондона "Железная пята" для характеристики всеобъемлющей и жестокой деспотической власти "милитаристского государственного капитализма. Централизация становится централизацией казармы; неизбежно усиление среди верхов самой гнусной военщины, скотской муштровки пролетариата, кровавых репрессий". Эта характеристика "тоталитарного государства" получила впоследствии подтверждение в появлении фашистских государств, многочисленных военно-диктаторских режимов.
В книге В. И. Ленина "Империализм как высшая стадия капитализма", написанной вскоре после выхода работы Бухарина, есть ее упоминание. Ленин отмечает удачно найденное им определение: "сращивание банкового и промышленного капиталов".[73] Ленин идет дальше в глубоком и всестороннем анализе сущности империализма. Вопрос о месте и роли государственного капитализма на долгое время стал предметом спора Ленина и Бухарина и в советское время.
В Швеции Бухарин принимает участие в подготовке большевистских листовок и отправке их в Россию. В конце сентября 1915 года В. И. Ленин писал А. Г. Шляпникову в Стокгольм: "Безусловно желательно, чтобы Н. И. писал листовки в двух экземплярах сразу... и второй экземпляр Вы бы (или он же сам) тотчас же посылали нам. Ибо листовки -- вещь очень ответственная и из всех видов литературы самая трудная".[74]
Несмотря на усилившиеся разногласия с Бухариным по национальному вопросу и по вопросу о роли государства, Ленин вел с ним постоянную переписку.
В апреле 1916 года возник вопрос о переезде в Стокгольм редакции ЦО РСДРП "Социал-демократа", "но встал вопрос о деньгах, о международном влиянии, о полицейских соображениях... В Стокгольме жизнь гораздо дороже... Подобрать новую редакцию -- не так-то легко. Вон, Николая Ивановича тянули всячески, говорили о его переезде в Краков, потом в Берн. Ничего нельзя было сделать",[75] -- писала Н. К. Крупская 8 апреля 1916 года.
В Швеции Бухарин устанавливает связи с группой "молодых", позднее левых циммервальдцев. Летом 1916 года он принял участие в работе их полулегального съезда в Стокгольме, который был созван в связи с усилившейся опасностью вовлечения Швеции в мировую войну. Ленин ценил революционные выступления "молодых", но подвергал их критике за то, что они не знали, "как связать наступивший империализм с борьбой за реформы и с борьбой за демократию".[76]
Н. И. Бухарин был арестован шведскими властями за антимилитаристскую пропаганду и как "агент Ленина".[77] Ему было предъявлено нелепое обвинение в том, что он якобы собирался "взрывать мосты", "бросать бомбы". Ленин просит А. Г. Шляпникова помочь Бухарину. Он писал А. М. Коллонтай: "Большой привет Ник. Ивановичу, от коего была телеграмма, а письма не было. Желаю от души скорее ему отдохнуть и выправиться. Как его финансы?"[78]
Полтора месяца Бухарина продержали на принудительных работах в стокгольмской тюрьме, после чего он был депортирован в августе 1916 года в Норвегию. Здесь он продолжает кипучую деятельность по сплочению левых элементов социал-демократии, участвует в издании их печатного органа. К этому времени полемика между Лениным и Бухариным вновь обостряется. Ленин критиковал его за ультрареволюционность, попытки сконструировать "теорию чистой пролетарской революции", за отрицательное отношение к большевистскому лозунгу права наций на самоопределение. Ленин не поместил в "Сборнике социал-демократа" статью Бухарина "К теории империалистического государства", хотя и похвалил ее отдельные разделы. Ленин считал, что Бухариным "решительно неверно" определено отличие марксистов от анархистов в вопросе о государстве, не соглашался с его тезисом, что социал-демократия "должна усиленно подчеркивать свою принципиальную враждебность государственной власти", считал, что многие его идеи "недостаточно продуманы" и им надо "дать дозреть".[79] Бухарин опубликовал часть этой своей статьи в левых социалистических органах Норвегии, Голландии и Германии.
В августе 1916 года Бухарин переезжает из Осло в Копенгаген. Но в начале октября он вновь возвращается в Осло, чтобы уехать в Соединенные Штаты Америки. Он пишет длинное письмо Ленину, в котором не соглашается с критикой в свой адрес, защищает свои взгляды на сущность государства. В то же время он обращается к Ленину с настоятельной просьбой: в ходе полемики сохранить такой тон, "чтобы не доводить до разрыва. Мне очень было бы тяжело, сверх сил тяжело, если бы совместная работа, хотя бы и в будущем, стала невозможной. К Вам я питаю величайшее уважение, смотрю на Вас как на своего учителя революции и люблю Вас".[80] Бухарин объяснял, что его так называемый анархизм в вопросе о государстве относится не к переходному периоду от капитализма к коммунизму, а к построенному коммунизму. В социал-демократическом движении Скандинавии, писал он, "я считаюсь во главе антианархистской кампании, а Вы меня ругаете анархистом".[81] Следует отметить, что в 1917 году взгляды Ленина и Бухарина по проблемам государства в значительной степени сблизились.
Владимир Ильич незамедлительно пишет Бухарину: "...Вас мы все высоко ценили всегда..."[82] В то же время он подчеркивает, что разногласия носят принципиальный характер и Бухарину необходимо более серьезно изучать спорные проблемы. Ленин дал ему ряд поручений, договорился о переписке.[83]
В США Николай Иванович прожил полгода. Он фактически возглавлял ежедневную социалистическую газету "Новый мир" на русском языке. В ней он широко и неустанно пропагандирует свои взгляды, которые зачастую вызывали оживленные споры. Основное внимание Бухарин уделяет консолидации левого течения американского социалистического движения, распространению антивоенных настроений, пропаганде истории РСДРП, ее стратегии и тактики. В связи с этим он несколько раз ездил по стране и выступал с лекциями в многочисленных аудиториях. В январе 1917 года в редколлегию "Нового мира" вошел Л. Д. Троцкий. Между ними сразу возникла острая дискуссия. Бухарин считал, что левые должны выйти из американской социалистической партии и образовать свою партию. Троцкий настаивал на своей тактике: левые должны оставаться в социалистической партии, чтобы в максимальной степени ее революционизировать. Бухарин ведет борьбу с Троцким и его сторонниками, переписывается с Лениным. В этот период он становится зрелым и опытным оратором и пропагандистом большевизма.
И вот известие о свержении самодержавия в России. Николай Иванович собирается домой. 27 марта 1917 года он писал в "Новом мире", что власть вскоре должна перейти к быстро растущему пролетариату, что это будет только первым шагом мировой пролетарской революции.
В начале апреля Бухарин отправился на родину. По пути в Россию ему пришлось посидеть в японской тюрьме. Но и родина встречает его новым, предпоследним в жизни арестом. В Челябинске за интернационалистскую, антивоенную агитацию среди солдат он был арестован меньшевиками. Шестилетняя эмиграция, как мы помним, начиналась после ареста и тюрьмы и закончилась ими же. Но было и новое. Н. И. Бухарин уезжал в эмиграцию партийным работником местного, московского масштаба. Возвращался -- известным партийным профессионалом, видным теоретиком большевизма.
Большевистское слово -- оружие революции
Свержение самодержавия явилось важнейшим историческим этапом на пути к победоносной социалистической революции. Мощный поток революционных сил все более нарастал и усиливался. В Апрельских тезисах В. И. Ленина большевистская партия получила обоснованную стратегию и тактику перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую.
"В тот период -- от Февраля к Октябрю -- с особой силой проявилось политическое искусство Ленина и его соратников, давших поучительный урок живой диалектики революционной мысли и действия. Руководство партии продемонстрировало способность к коллективному творческому поиску, отказу от стереотипов, от лозунгов, которые еще вчера, в другой обстановке казались непререкаемыми и единственно возможными. Можно сказать, что само течение ленинской мысли, вся деятельность большевиков, которая отличалась быстрой сменой форм и методов работы, гибкостью и неординарностью тактических решений, политической смелостью, -- ярчайший образец антидогматического, подлинно диалектического, а значит -- нового мышления. Так, и только так, мыслят и действуют настоящие марксисты-ленинцы, особенно во времена переломные, критические, когда решаются судьбы революции и мира, социализма и прогресса".[84]
В конце апреля или начале мая 1917 года Н. И. Бухарин прибыл в Москву. В целом он одобрил и принял новаторский характер Апрельских тезисов, призыв к социалистической революции, хотя надо сказать, что далеко не все члены партии сразу разобрались в новой обстановке. Некоторые из них оставались в плену прежних представлений о перспективах социалистической революции в России, считали, что социальные условия в стране еще не созрели для непосредственного штурма капитализма. К ним относились Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, В. П. Ногин и другие большевики. "Часть нашей собственной партии, и притом немалая часть, увидела в этом чуть ли не измену обычной марксистской идеологии!"[85] -- писал потом Бухарин. Член ЦК РСДРП, избранный на V съезде партии, И. П. Гольденберг заявил в ответ на Апрельские тезисы: "Ленин хочет водрузить над русской революцией знамя Бакунина". После мучительных колебаний Гольденберг, преодолев оборонческие настроения, вернулся в большевистскую партию.[86]
Против курса на социалистическую революцию выступила вся мелкобуржуазная печать. Особенно резко нападал на ленинские тезисы Г. В. Плеханов. Он писал, что тезисы проникнуты логикой анархизма:
"Весь вопрос в том, согласится ли русский пролетариат усвоить себе эту логику. Если бы он согласился усвоить ее себе, то пришлось бы признать бесплодными наши более чем тридцатилетние усилия по части пропаганды идей Маркса в России. Но я твердо уверен в том, что этого не будет и что в призывах Ленина к братанью с немцами, к низвержению Временного правительства, к захвату власти и т. д. наши рабочие увидят именно то, что они представляют собою в действительности, т. е. безумную и крайне вредную попытку посеять анархическую смуту в Русской Земле.
Русский пролетариат и русская революционная армия не забудут, что если эта безумная и крайне вредная попытка не встретит немедленного энергичного и сурового отпора с их стороны, то она с корнем вырвет молодое и нежное дерево нашей политической свободы".[87]
Бухарин давал позднее следующую характеристику подобным догматическим рассуждениям: "Какими седыми, какими обомшелыми, какими мертвенно-бледными софизмами представляются рассуждения Плеханова! В них не оказалось ни атома от развивающейся реальности. И наоборот: Ленин чувствовал и понимал все великое своеобразие начавшейся эпохи и весь конкретный "сок жизни". Это бурное кипение и клокотание революционной лавы, которая уже не могла быть замкнута границами буржуазной государственности; это резко обозначившаяся роль пролетариата; это оригинальнейший международный фон русской революции -- разве они не должны были сказать нового слова, нового с точки зрения всемирной истории?
Тезисы Ленина и лозунг советской власти были таким новым словом. И здесь родилась, по сути дела, программа коммунистической партии".[88]
Как же реагировал на это основоположник русского марксизма? Плеханов писал в "Открытом письме к петроградским рабочим": "Товарищи! Не подлежит сомнению, что многие из вас рады тем событиям, благодаря которым пало коалиционное правительство А. Ф. Керенского и политическая власть перешла в руки Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Скажу вам прямо: меня эти события огорчают".[89]
И Бухарин делает вывод: "Круг замкнулся. Проверка "программ" и "тактик" была дана. Миллионы проголосовали действием. Открылась новая страница всемирной истории!".[90]
В Москве Бухарин становится членом МК РСДРП(б), членом Исполнительной комиссии Московского Совета рабочих и солдатских депутатов, редактором газеты "Социал-демократ", наиболее крупной и влиятельной после "Правды", и теоретического журнала "Спартак". Он писал о себе в автобиографии: "Был все время на левом фланге (еще за границей защищал тезис о неизбежности социалистической революции в России)". В 1917 году взгляды Ленина и Бухарина серьезно сблизились, хотя летом вспыхнули разногласия по поводу теоретической части программы партии, прежде всего о характеристике империализма. Бухарин и его сторонники считали также нецелесообразным включать в программный документ демократические требования.
Бухарин принимал активное участие в работе Московского областного бюро РСДРП(б), объединявшего большевистские организации 13 губерний центральной России. К концу 1917 года здесь насчитывалось 70 тысяч большевиков, 20 процентов всего состава партии. Из 157 делегатов с решающим голосом на VI съезде партии 44 представляли большевистские организации этого региона. Характерно, что III областная конференция большевиков центральной России горячо одобрила деятельность Московского областного бюро по организации вооруженного восстания и приветствовала "решительную революционную политику, которую всегда отстаивало Областное бюро в согласии с большинством ЦК".[91]
В Московском областном бюро в это время было представлено левое крыло московских большевиков. Здесь работали многие товарищи Бухарина по подполью в Москве 1906--1911 годов: А. С. Бубнов, Г. И. Ломов, В. В. Оболенский, В. Н. Яковлева и другие. Именно в этом авторитетном и влиятельном партийном органе развертывалась основная деятельность Бухарина в 1917 -- начале 1918 года. В Областное бюро входили в основном молодые люди, самой "великовозрастной" была Варвара Николаевна Яковлева, ей шел 33-й год. Среди этой группы большевиков Бухарин пользовался особым авторитетом и влиянием.
Н. И. Бухарин, В. В. Оболенский и В. М. Смирнов, возглавившие редколлегии газеты "Социал-демократ" и журнала "Спартак", стремились расширить большевистское влияние на широкие массы трудящихся. Так, в конце сентября тираж "Социал-демократа", распространявшегося по всей России (более чем в 130 городах страны) и в действующей армии, достиг 47 тысяч экземпляров, из которых 20 тысяч расходилось в Москве.[92]
Н. И. Бухарин был также членом городской думы, присутствовал на Государственном совещании, позже был избран в состав Учредительного собрания. Он постоянно выступал на митингах и собраниях, среди рабочих и солдат, в Советах и профсоюзах. Ярко и убедительно разоблачал он контрреволюционную политику Временного правительства, высмеивал трусливую тактику либералов и соглашателей. Его молниеносная и сокрушительная аргументация, тонкий юмор и едкий сарказм зачастую ставили в тупик оппонентов. Статьи Бухарина регулярно появлялись на страницах многих большевистских изданий, прежде всего московских. В июле 1917 года в Москве вышла его брошюра "Классовая борьба и революция в России", содержавшая популярное изложение революционных событий в период мирного развития революции.
Красной нитью через эту его работу проходит мысль, что окончательная победа российского рабочего класса "невероятна без поддержки западноевропейского пролетариата", причем помощь будет оказана не только политическая, но и экономическая. Революция в России должна вызвать пожар мировой революции.[93] Эту мысль он настойчиво повторяет и потом, особенно в период подготовки и победы социалистической революции: "окончательная победа русской революции немыслима без победы революции международной"; "прочная победа российского социалистического пролетариата невозможна без пролетарской революции в Европе".[94] Особенно рельефно она выражена им на VI съезде РСДРП(б): "...перед победившей рабоче-крестьянской революцией на очередь станет объявление революционной войны, т. е. вооруженная помощь еще не победившим пролетариям. Эта война может носить различный характер. Если нам удастся починить разрушенный хозяйственный организм, мы перейдем в наступление. Но если у нас не хватит сил на ведение наступательной революционной войны, то мы будем вести революционную войну оборонительную... Такой революционной войной мы будем разжигать пожар мировой социалистической революции... Единственным действительно демократическим выходом из того тупика, в который зашли западноевропейские, а затем и американские страны, является международная пролетарская революция... Поэтому идея международной социалистической революции должна всемерно поддерживаться как единственный выход из создавшегося положения".[95]
Эти идеи в то время разделялись и пропагандировались многими большевиками.
Выступая на съезде, Бухарин говорил о том, что крестьянство будет сражаться только "ради защиты своей земли", что на социалистическом этапе революции "российский пролетариат поддержат только пролетарские элементы и пролетариат Западной Европы". Но в результате всестороннего обсуждения на съезде Бухарин пришел к выводу, что на завершающем этапе революции "беднейшие слои крестьянства в силу объективных причин будут нашими союзниками".[96] В это время Россия буквально сотрясалась от множества крестьянских восстаний. Жизнь убедительно подтверждала ленинское положение о необходимости союза рабочего класса и беднейшего крестьянства, составлявшего большинство среди крестьянского населения страны.
На VI съезде Н. И. Бухарин впервые был избран в состав ЦК РСДРП(б) и выступал с одним из основных докладов о войне и международном положении. Он в категорической форме выступил против предложения ряда большевиков, в том числе И. В. Сталина, чтобы В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев явились на суд буржуазного Временного правительства. Съезд единогласно принял предложенную Бухариным резолюцию об их неявке на суд.
4 августа 1917 года ЦК РСДРП(б) поручил Бухарину написать манифест VI съезда партии, призывающий к революции. Представленный им текст был одобрен специальной комиссией и принят съездом. Манифест заканчивался пламенным призывом: "Готовьтесь же к новым битвам, наши боевые товарищи! Стойко, мужественно и спокойно, не поддаваясь на провокацию, копите силы, стройтесь в боевые колонны! Под знамя партии, пролетарии и солдаты! Под наше знамя, угнетенные деревни!"[97]
В многочисленных статьях и выступлениях этого периода Н. И. Бухарин неизменно останавливается на роли вождя революции. Он находит яркие и проникновенные слова, доходящие до ума и сердца рабочих, солдат и крестьян, представителей демократических слоев города. Книгу "Классовая борьба и революция в России" Бухарин начинает так: "Ненавистному буржуазии, горячо любимому пролетариатом, вождю рабочей революции товарищу В. Ульянову посвящает автор". В книге говорится: "Русский и международный пролетариат нашел себе достойного вождя в лице Ленина. Старый революционер, Ленин был крещен на путь революции кровью своего родного брата, повешенного палачом Александра III. И ненависть к угнетателям прочно осела в его душе. Большой аналитический ум, Ленин в то же время человек железной воли, идущий всегда тем путем, который он считает правильным. Он одинаково тверд тогда, когда приходится плыть почти одному "против течения" и когда нужно работать среди "своих". Революция -- его стихия. Он -- настоящий вождь революции, последовательный до конца, бичующий всякую половинчатость и недоговоренность, ненавидящий капитал священной ненавистью революционера и заслуживший ответную ненависть буржуазии. Он не давал спать этим господчикам, ибо они видели в нем своего самого опасного врага. Они брызгали своей ядовитой слюной, как только слышали его имя. Как старый Катон, повторяла буржуазия: "Ленин должен быть уничтожен!""[98]
Гнусная клевета на Ленина, что он является германским шпионом и что большевистская партия существует на немецкие деньги, буквально захлестнула "демократическую" прессу России. Большевики ответили тем, что на VI съезде партии избрали В. И. Ленина почетным председателем.
Ленин самым неразрывным образом был связан с большевистской партией. "Недаром в 1917 году, -- отмечал М. С. Ольминский, -- с момента своего появления в России, тов. Ленин сосредоточил на себе самую отчаянную ненависть всех буржуазных и мелкобуржуазных политиков, всех врагов революционного пролетариата; они слишком хорошо знали, что в лице вождя партии они нападают на целый враждебный класс и что идейная победа в данном случае означала бы победу не над отдельным человеком, а над всем рабочим классом".[99]
6 июля 1917 года в газете "Социал-демократ" Бухарин писал: "Против тов. Ленина поднялась новая волна клеветы, и на этот раз неслыханно грязная... Грязь и клевета, которая поднимается вокруг этого честного имени, может сравниться лишь с той клеветой, которая ползла в Германии вокруг имени героя современной войны -- товарища Карла Либкнехта. Ведь вся буржуазия выла, что он -- подкупленный агент Англии и России. А он шел своей дорогой. Это нелегко. Это мучительно. Идти своим путем сквозь строй брани, клеветы, всей низости, на которую способна буржуазия, может только человек, который готов пожертвовать всем ради правого дела. Таким человеком является тов. Ленин".
Бухарин с огромным профессиональным мастерством журналиста, с пламенной страстью революционера пригвоздил к позорному столбу ренегатов и отступников революции -- Алексинского и ему подобных. "И контрреволюция, -- писал Бухарин, -- имеет своих героев. Но у нее они делятся, как у воров, на две категории: работающих "чисто" и "грязных". Рыночная ценность последних тем выше, чем ярче их прошлое. Особенно ценятся при этом ренегаты. Ренегат -- прежде всего существо злобное, мстительное, неопрятное. Изменник по природе, он обвиняет в измене других; потерявший честь, он стремится лишить чести тех, кто на него непохож; терзаемый угрызениями остатков совести, он заглушает их все новыми предательствами".
Нарисовав обобщенный портрет предателя, Бухарин далее показывает истинное лицо ренегата: "Такого негодяя русская контрреволюция нашла в лице Алексинского. Этот "бывший член Государственной думы", социал-демократ и теперешний служащий контрразведки (псевдоним возрожденного охранного отделения) с физиономией дегенерата и глазами подворотного шпика своей фигуркой "грязного" работника реакции как нельзя лучше оттеняет ее идейного вождя г. Милюкова, с его солидной внешностью европейского дипломата, белоснежным воротничком на шее и "благородством на челе"".[100]
Буржуазия хорошо понимала, что значит для революции В. И. Ленин. Поэтому всячески стремилась оболгать и дискредитировать его, фальсифицировать сущность революционной марксистской теории. Князь Львов, иронизировал Бухарин, "совершенно правильно оценил положение вещей с точки зрения своего класса: "Прорыв фронта не так важен, как глубокий прорыв фронта Ленина"".[101]
Выступать на митингах в то время было далеко не безопасно. А. И. Рыков, вернувшийся из нарымской ссылки вскоре после свержения самодержавия, так оценивал обстановку: "Я вынес впечатление в день приезда моего в Москву, что столкновение демократии (рабочих и крестьян) и правительства созревает с каждым днем. Все меньшевики и эсеры действуют независимо от народа и опираются в Совете на непролетарские и недемократические элементы. Приезд Ленина подлил масла в огонь.... Рабочие массы ясно поняли, что появился их пролетарский вождь".[102]
В бурном 1917 году одним из мест проведения митингов в Москве была Страстная (ныне Пушкинская) площадь. Здесь неоднократно выступал и Рыков. "На одном из таких митингов, -- вспоминал хорошо знавший Рыкова видный большевик Г. И. Ломов, -- его чуть-чуть не растерзали. -- Во время его выступления поднялся дикий крик "чистой публики". Сторонники "демократии" и "свободы слова" накинулись на одинокого Алексея Ивановича, схватили его за горло и начали душить. Алексей Иванович потерял сознание и лишь благодаря двум-трем рабочим, которые, случайно проходя мимо этого митинга, увидели своего товарища, которого избивала буржуазная сволочь и интеллигентское отребье Москвы, кинулись на защиту Алексея Ивановича, он был вырван из рук разъяренных палачей".[103]
На вечере воспоминаний в 1921 году Н. И. Бухарин говорил, что особенно накаленная обстановка в Москве была в июльские дни. На Скобелевской площади беснующаяся толпа окружила небольшую группу большевиков с красным знаменем. "Я никогда, -- говорил Бухарин, -- не слышал такого звериного воя и свиста". И далее: "На одном митинге у Серпуховской заставы какой-то гражданин стал говорить, что Ленин шпион. А. И. Рыков подходит к нему и спрашивает, по обыкновению своему заикаясь: а позвольте узнать, гражданин, вашу фамилию? Рыкова стащили с трибуны, разорвали на нем рубаху и били его вплоть до участка. И только простая случайность освободила его от весьма тяжелых последствий". Подошли революционно настроенные солдаты Ходынского полка, и мелкобуржуазные отщепенцы моментально разбежались.[104]
Но постепенно большевистское влияние возрастало. При одном слове "большевик" раздавались бурные аплодисменты. Бухарин подчеркивал: "...не давали говорить от грома рукоплесканий... настолько был высок авторитет нашей партии".[105] Николай Иванович жил в Замоскворечье, оплоте революции в Москве. Контрреволюционные элементы не имели здесь никакого влияния. На его квартире висела табличка: "Бухарин, большевик".[106] Район был самым пролетарским в Москве. Здесь находилось 222 предприятия с 58 332 рабочими, на которых прежде всего создавались большевистские организации, боевые силы революции.[107]
В выступлениях Бухарина этих дней постоянно звучит призыв к революции, к свержению власти эксплуататоров. Он умел овладеть любой аудиторией, убедить ее в правильности большевистской линии. Гибкий аналитический ум, глубокие теоретические познания, превосходное знание российской и мировой литературы в сочетании с неподражаемой эмоциональностью его речи помогали ему пробудить общественное самосознание слушателей, дать простор их энергии, придать ей классовое, революционное направление. Всех буквально поражала его способность дать моментальный аргументированный ответ на выпад оппонента, причем его ответы противникам большевизма были проникнуты сарказмом и иронией.
В Московской городской думе от большевиков чаще всего выступали И. И. Скворцов-Степанов и Н. И. Бухарин, причем первый -- с искренним пафосом, профессорским академизмом и обстоятельностью и второй -- со злой и тонкой иронией. "Неужели категорический императив Канта подсказывает вам необходимость расстрела солдат и арестов революционных крестьян и рабочих?" -- спрашивал Бухарин, обращаясь в сторону кадетских скамей, где среди многочисленных ученых мужей восседал такой изысканный философ, как Новгородцев.[108]
Разоблачая контрреволюционную сущность Временного правительства и поддерживавших его буржуазных и мелкобуржуазных партий, Бухарин писал, что после пяти месяцев революции утвердилась власть империалистической буржуазии. Особенно уничтожающую характеристику он дает А. Ф. Керенскому, который с театральными жестами и слезами на глазах говорил о полной отмене смертной казни, о том, что не хочет быть "Маратом русской революции". Теперь он "захотел, очевидно, быть ее Столыпиным. Ибо Марат рубил головы высокопоставленным контрреволюционерам, а Керенский, ухаживая за бывшим царем, распорядился о массовых казнях для солдат". Бухарин приводит убийственное сравнение: при "революционном" Временном правительстве "параллельно тому как в тюрьму попадали Луначарский, Троцкий, Коллонтай, из тюрьмы выпускали Горемыкина, Маркова II, наемного убийцу и "друга" Хвостова -- Ржевского, крупнейших провокаторов Абросимова, Черномазова и прочих".[109]
Центральный Комитет РСДРП(б) принимает решение о непосредственной подготовке вооруженного восстания, и Бухарин публикует статью, в которой призывает рабочих и крестьян дать достойный и решительный отпор перешедшей в наступление и обнаглевшей контрреволюции. В статье, в частности, говорилось: "Мы стали перед непосредственным вооруженным выступлением буржуазии, генералов, казаков и прочей компании, организовавшихся в Москве. Правительство бежит от революционных рабочих и солдат тоже в Москву, совсем как французское правительство измены, бежавшее от коммунаров в Версаль. На фронте разыгрывается огромная провокация и готовится совместный удар против народа. В тылу корниловцы и причастные к корниловщине лица уже точат нож мясника. Бойня готовится. Встретим врагов дружно, с оружием в руках!.. Под ружье же, наши боевые товарищи".[110]
В статье "Громят Советы", опубликованной 22 октября в "Социал-демократе", Бухарин предупреждал революционные силы: "Наступление уже начато, и начато буржуазией. Помните: вооруженному походу казаков на революционную Россию может положить конец только вооруженное восстание народа против власти буржуазии и переход власти в руки народа".
В период вооруженного восстания в Москве Бухарину вместе с группой большевиков было поручено издавать информационный бюллетень в типографии Сытина. Но эта типография была оплотом меньшевиков. Для решения вопроса о печатании бюллетеней собралось около тысячи рабочих. Настроение рабочих-печатников определяли меньшевики во главе с Малкиным -- членом меньшевистского МК и ЦК. Первым выступил большевик из завкома. Он охарактеризовал классовую сущность революционной борьбы и призвал рабочих печатать большевистские бюллетени. В ответ раздались крики: "вон", "долой", "кровопийцы", "прекратить бойню" и т. д. Затем выступили известные большевики, опытные ораторы М. Н. Покровский и И. И. Скворцов-Степанов. Здесь же находилась Надежда Михайловна Бухарина. Но их убедительные и аргументированные речи все время прерывались выкриками и шумом.
Рабочие типографии М. и А. Нестеровы позже вспоминали:
"И только тов. Бухарину удалось переломить настроение. Он не убеждал, нет. Он только ярко обрисовал рабскую жизнь рабочих у Сытина, их слепое "служение" ему, теперешнее поведение их как результат сытинского воспитания. Эта часть его речи вызвала возгласы: "правильно", "верно", а его фраза, что они привыкли "лизать зад" Сытину, вызвавшая одобрительный смех, создала такое настроение у собрания, что оно на призыв тов. Бухарина дало согласие печатать бюллетени...
Тотчас же началась подготовка статей для бюллетеня, которые тов. Бухарин писал не только "на бегу", но и "на скаку", в момент удач изливавший свое бодрое настроение не только в статьях, но и в угрозах "пооткусать нам всем носы". Первым был отпечатан декрет о земле на четвертушке (сытинскую бумагу рабочие брали все-таки с осторожностью). Затем началось систематическое печатание информационных бюллетеней. Работали не только днем, но и ночью, большую часть времени проводя в типографии".[111] (Необходимо отметить, что И. Д. Сытин был крупнейшим в России издателем-просветителем, сыгравшим значительную роль в деле народного образования. После Октябрьской революции его типографии были национализированы, сам он работал консультантом Госиздата.)
Бухарин был автором "Манифеста Военно-революционного комитета московских Советов рабочих и солдатских депутатов ко всем гражданам Москвы". Его строки звучат как набат, как гимн победившего пролетариата:
"После пятидневного кровавого боя враги народа, поднявшие вооруженную руку против революции, разбиты наголову. Они сдались и обезоружены. Ценою крови мужественных борцов -- солдат и рабочих -- была достигнута победа. В Москве отныне утверждается народная власть -- власть Советов рабочих и солдатских депутатов...
Русскому рабочему классу выпала великая честь первому низвергнуть господство буржуазии. Впервые в человеческой истории трудящиеся классы взяли власть в свои руки, своей кровью завоевав свободу. Эту свободу они не выпустят из своих рук. Вооруженный народ стоит на страже революции".[112]
Особенно большую роль в подготовке вооруженного восстания в Москве и центральной России сыграло Московское областное бюро РСДРП(б). После свержения самодержавия оно вышло из подполья и развернуло огромную идейно-организационную работу по созданию и сплочению партийных организаций, по привлечению на их сторону рабочего класса, всех трудящихся. С февраля 1917 года секретарем Областного бюро была В. Н. Яковлева.
Наиболее крепкими и сплоченными в идейно-организационном отношении были партийные организации Москвы и Московской губернии. В. Н. Яковлева писала, что "их организации были многочисленнее, устойчивее, крепче. И это, конечно, понятно, ибо Москва, как крупнейший промышленный центр, иначе и вести себя не могла. Но вместе с тем наличие сильных организаций других социалистических партий, за которыми шли иногда целые слои московского пролетариата (например, печатники -- за меньшевиками), влияло на политическую линию руководящих центров Москвы и Московской губернии: эта линия всегда была менее определенна, выявляла стремление к "осторожности" в действиях и политических выступлениях. Московский окружной комитет занимал обычно промежуточную линию
между позицией Обл. бюро и Московского комитета. Организационная связь между МК и Обл. бюро выражалась в участии на областных конференциях. В остальном МК существовал скорее рядом с Обл. бюро, чем как организация, ему подчиненная. Московский окружной комитет находился в нормальных организационных отношениях с Обл. бюро и вполне и целиком ему подчинялся".[113] Все это в определенной степени повлияло на затяжной характер установления Советской власти в Москве.
В. Н. Яковлева была в составе комиссии по подготовке VI съезда партии, участвовала в разработке проекта устава партии. VI съезд избрал ее кандидатом в члены ЦК РСДРП(б). Центральный Комитет рекомендовал партийным организациям выдвинуть кандидатуры В. Н. Яковлевой и Н. И. Бухарина в Учредительное собрание по списку большевиков. Позже, в ноябре 1917 года, они были избраны в Учредительное собрание.
На историческом заседании ЦК РСДРП(б) 10 октября 1917 года, принявшем решение о непосредственной подготовке вооруженного восстания, Яковлева была секретарем. В своем докладе Центральному Комитету она показала мощный рост революционного движения в центральной России и совместно с другими членами ЦК от Москвы и центральной России энергично поддержала Ленина, отстаивавшего курс на вооруженное восстание.[114]
14 октября 1917 года Московское областное бюро после отчета В. Н. Яковлевой о решении ЦК РСДРП(б) о восстании без прений одобрило эту резолюцию. На этом же заседании бюро разработало конкретные мероприятия по организации вооруженного восстания. В течение нескольких дней в бюро побывали представители партийных организаций центральной России. Они были снабжены текстами условных телеграмм, которые должны были стать сигналом к решающему выступлению. 25 октября 1917 года на заседании московских большевистских центров Яковлеву избрали членом Боевого партийного центра по руководству вооруженным восстанием в Москве и центральной России. В этот же день она разослала в партийные организации условные телеграммы, которые повсеместно были получены. Во многие города и поселки бюро направило своих представителей для организации вооруженного восстания.[115]
После победы революции в Москве Н. И. Бухарин и И. Н. Стуков были направлены в Петроград, чтобы рассказать о ходе борьбы за власть Советов. Они встречались с В. И. Лениным. Бухарин выступил в Смольном перед частью большевистской фракции II съезда Советов и призвал энергично выступить против тех, кто "срывает нашу борьбу".[116]
6 ноября 1917 года Бухарин рассказал о победе вооруженного восстания в Москве на заседании ВЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. В своей речи он остановился на лавине низкопробной клеветы, захлестнувшей буржуазную прессу, привел примеры массового и индивидуального героизма, говорил о гибели 500 борцов за революцию. Он подчеркнул, что "в Москве ярче и глубже, чем где бы то ни было, проявилось классовое значение борьбы за власть Советов".[117]
Во время мятежа Керенского -- Краснова лидеры меньшевиков и эсеров потребовали сформировать "однородное социалистическое правительство". Несколько членов ЦК РСДРП(б) считали, что Советская власть не удержится, если в правительство не будут привлечены представители мелкобуржуазных партий. ЦК большевистской партии осудил подобные дезорганизаторские попытки. Тогда Л. Б. Каменев, Г. Е. Зиновьев, А. И. Рыков, В. П. Ногин и В. П. Милютин заявили о своем выходе из ЦК, а Рыков, Ногин и Милютин -- и из состава Совнаркома. В. И. Ленин оценил это как дезертирство с поля боя и решительно осудил их поступок. Он вызвал протест и у Бухарина. В газетном отчете о его выступлении на заседании ВЦИК Советов 6 ноября 1917 года говорилось: "Бухарин в необычайно резких выражениях критикует поступок ушедших из ЦК большевиков и подавших в отставку комиссаров, называет их дезертирами революции и доказывает, что время "слюнявой" власти прошло".[118]
Позднее Ленин писал, что эти товарищи проявили колебания "в сторону опасений, что большевики слишком изолируют себя, слишком рискованно идут на восстание, слишком неуступчивы к известной части меньшевиков и "социалистов-революционеров"". "Конфликт дошел до того, что названные товарищи ушли демонстративно со всех ответственных постов и партийной и советской работы, к величайшей радости врагов советской революции. Дело дошло до крайне ожесточенной полемики в печати со стороны Цека нашей партии против ушедших в отставку. А через несколько недель -- самое большее через несколько месяцев -- все эти товарищи увидели свою ошибку и вернулись на самые ответственные партийные и советские посты". В то же время он подчеркивал, что "без особой надобности неправильно вспоминать такие ошибки, которые вполне исправлены".[119]
27 октября 1917 года в "Социал-демократе" появляется статья Н. И. Бухарина "К социализму". Он вновь подчеркивает свою мысль, что "гарантия полной победы -- международная революция пролетариата", но "развитие этой революции-зависит от России, сильнейшим толчком которой является переход власти к Советам, уничтожение власти империалистов. Полная, решительная победа рабочих, солдат и крестьян -- это первое условие успеха. Эта задача стоит сейчас в центре всего. Эту задачу нужно разрешить раз навсегда".
Через несколько дней, 31 октября, в этой же газете напечатана его статья "Новая революция и международный капитал". Бухарин с гордостью пишет: "Целый мир смотрит сейчас на нас. От нашей победы зависит и победа европейского социализма. Великая, грандиозная задача выпала нам на долю. Будем достойны этой задачи. За дело рабочих, крестьян, солдат идем дружной ратью вперед! Наши враги защищают позорный строй рабства. Мы защищаем лучшее будущее всего человечества -- социализм!"
1 ноября 1917 года Н. И. Бухарин выступил в "Социал-демократе" с яркой и образной статьей "Чего хотят большевики", в которой убедительно и аргументированно разоблачает беспардонную клевету буржуазной прессы на пришедших к власти большевиков.
"Почему же на нас клевещут? Почему про нас рассказывают всякие небылицы? Да как раз для того, чтобы обмануть и подчинить мелкий люд идейному влиянию крупного капитала.
Мир, рабочий контроль над производством, обуздание крупного капитала, земля крестьянам, революционный порядок, избавление от гнета домовладельцев и спекулянтов, созыв Учредительного собрания -- вот под какими лозунгами дня идут большевики. И те обыватели, которые не хотят быть простыми пешками в руках крупного капитала, не только не должны точить зубы на большевиков, но они должны их поддерживать".
Эти отрывки из бухаринских статей и выступлений показывают, как настойчиво и последовательно он отстаивал большевистский курс на вооруженное восстание, каким широким спектром всевозможных жанров партийной публицистики пользовался в целях быстрейшей большевизации трудящихся масс, создания политической армии социалистической революции. В каждой его фразе звучит призыв к штурму капиталистической крепости, уничтожению эксплуататорского рабства.
Политика "военного коммунизма"
В результате победы Великого Октября большевики оказались у руля государственной власти. Началось триумфальное шествие Советской власти, резко усилилось революционизирующее влияние молодой Советской Республики на капиталистический мир.
В первые месяцы Советской власти Н. И. Бухарин на крупных постах в области управления народным хозяйством. По заданию В. И. Ленина он подготовил предложения по национализации промышленности и созданию органа по руководству экономикой. В соответствии с этими предложениями был создан Высший Совет Народного Хозяйства (ВСНХ). Первым его председателем стал Н. Осинский (В. В. Оболенский), до этого бывший управляющим Государственным банком. В президиум ВСНХ вошли также Н. И. Бухарин, В. М. Смирнов, Г. И. Ломов. Под их редакцией стал выходить печатный орган ВСНХ.
В декабре 1917 года Н. И. Бухарин становится редактором "Правды". Центральную газету партии он возглавлял 12 лет с кратковременным перерывом в 1918 году.
Н. И. Бухарин и Г. Я. Сокольников возглавили большевистскую делегацию в Учредительном собрании. Выборы проводились по спискам, подготовленным еще до победы социалистической революции. По ряду причин в большинстве здесь оказались меньшевики и эсеры. Выступая сразу после речи председателя собрания, одного из лидеров эсеров В. М. Чернова, Бухарин поставил вопрос ребром: надо прежде всего решить, с кем идет собрание -- "с Калединым, с юнкерами, с фабрикантами, купцами, директорами учетных банков или с серыми шинелями, с рабочими, солдатами, матросами?" Его речь была впечатляющей и яркой. Обращаясь к контрреволюционному большинству собрания, Бухарин подчеркивал: "Перед нами, действительно, величайший момент, и тот водораздел, который сейчас делит все это собрание на два непримиримых лагеря, этот водораздел проходит по линии -- за социализм или против социализма". Он выразил твердую уверенность, что "заревом революционного пожара загорится -- если не сегодня, то завтра -- весь мир".[120]
Упрочению завоеваний Октябрьской революции больше всего мешало состояние войны с Германией. На предложение Советского правительства заключить демократический мир без аннексий и контрибуций страны Антанты ответили отказом. Тогда Советское правительство решило пойти на унизительный для республики грабительский мир с Германией. Страна была разорена и истощена, армия устала и не могла продолжать войну. Необходима была мирная передышка, чтобы укрепить экономику, создать сильную Красную Армию. Но против мира единым фронтом выступили контрреволюционеры всех направлении, а также мелкобуржуазные партии эсеров и меньшевиков.
Немало большевиков также протестовало против заключения мира с империалистической Германией. Против мирного договора активно выступали члены ЦК РСДРП(б) Н. И. Бухарин, А. С. Бубнов, Ф. Э. Дзержинский, Н. Н. Крестинский, М. С. Урицкий, Г. И. Ломов, В. Н. Яковлева. Их взгляды разделяли многие видные большевики -- В. В. Куйбышев, С. В. Косиор, В. В. Оболенский, Е. А. Преображенский, Г. Л. Пятаков, К. Б. Радек, Н. М. Лукин, И. Ф. Арманд, Р. С. Землячка, А. М. Коллонтай, Н. И. Муралов, М. Н. Покровский, М. А. Савельев, Т. В. Сапронов, В. М. Смирнов, И. Н. Стуков, И. И. Скворцов-Степанов, А. А. Сольц, Г. А. Усиевич, М. В. Фрунзе, П. К. Штернберг, Б. З. Шумяцкий, Е. М. Ярославский и многие другие.
Активную роль в срыве переговоров играл Л. Д. Троцкий.
Н. И. Бухарин и сложившаяся вокруг него группа "левых коммунистов" повела за собой ряд крупных партийных организаций страны, прежде всего Московскую областную. 28 декабря 1917 года Московское областное бюро выступило за прекращение мирных переговоров с Германией и объявление ей революционной войны. Взгляды "левых коммунистов" пропагандировал журнал "Коммунист", выходивший сначала в Петрограде, а затем в Москве.
"Левые коммунисты" не хотели понимать, что подобная политика гибельна для Советской Республики. Утверждения противников мира, что в Германии в ближайшее время должна совершиться революция, были голословны. В. И. Ленин страстно и последовательно отстаивал единственный выход из создавшегося положения -- немедленное подписание мира. Он подчеркивал, что главная задача заключается в том, чтобы сохранить молодую Советскую Республику, начавшую социалистическую революцию. Он писал: "...В данный момент лозунг революционной войны со стороны России означал бы либо фразу и голую демонстрацию, либо равнялся бы объективно падению в ловушку, расставляемую нам империалистами, которые желают втянуть нас в продолжение империалистской войны, как слабую пока еще частичку, и разгромить возможно более дешевым путем молодую республику Советов".[121]
Но "левые коммунисты" продолжали отстаивать свою порочную тактику. Московское областное бюро, в котором они преобладали, приняло резолюцию, выражавшую недоверие Центральному Комитету ввиду его политической линии и состава и подчеркивавшую, что оно не станет подчиняться тем его постановлениям, которые будут связаны с проведением в жизнь условий мирного договора с Германией. "В интересах международной революции, -- говорилось в единогласно принятой резолюций, -- мы считаем целесообразным идти на возможность утраты Советской власти, становящейся теперь чисто формальной. Мы по-прежнему видим нашу основную задачу в распространении идей социалистической революции на все иные страны и в решительном проведении рабочей диктатуры, в беспощадном подавлении буржуазной контрреволюции в России".
Приведя эту резолюцию в своей статье "Странное и чудовищное", В. И. Ленин отметил, что "позорнее всякого тяжкого и архитяжкого мира, предписываемого неимением армии, позорнее какого угодно позорного мира -- позорное отчаяние".[122] Он говорил, что кто против немедленного, хотя и унизительного мира, тот губит Советскую власть.[123]
Главные свои надежды Бухарин возлагал на грядущую мировую революцию. Он и после подписания Брестского мира 3 марта 1918 года продолжал отстаивать ошибочную линию. В этой обстановке левые эсеры предложили "левым коммунистам" совместно сформировать правительство вместо ленинского. Но это предложение, как писал позже Бухарин, было отвергнуто с негодованием.[124]
Мир был подписан, но условия оказались намного хуже первоначальных. "...В этом, -- писал Ленин, -- виноваты, по отношению к великороссийской Советской республике, наши горе-"левые" Бухарин, Ломов, Урицкий и Ко".[125]
Выступая на VII съезде партии (март 1918 г.), Н. И. Бухарин говорил: "Русская революция либо будет спасена международной революцией, либо погибнет под ударами международного капитала... Международная революция, и только она одна, -- наше спасение... Выгоды, проистекающие из подписания мирного договора, являются иллюзией".[126]
Доводы Бухарина против подписания мирного договора сводились к тому, что империалистические хищники неизбежно объединятся против Советской Республики. Этому зловещему союзу может противостоять только международный революционный фронт. Он все время подчеркивал, что российский пролетариат является одним из отрядов международного рабочего движения. Поэтому надо начать "священную войну против милитаризма и империализма", ибо, "сохраняя свою социалистическую республику, мы проигрываем шансы международного движения". Условия мирного договора, говорил он, приведут к прекращению революционной пропаганды, заставят замолчать "колокол, гудящий на весь мир", "у этого колокола мы отрезаем язык", ибо сила Советской Республики -- в ее революционных идеалах.[127]
Бухарин хорошо понимал, что у Советской России нет возможности вести войну с империалистическим хищником, ибо регулярной армии у республики фактически не было. Поэтому он призывал к гражданской войне с международным капиталом. Под натиском хищника, того зверя, который прыгает на рабочих и крестьян, они будут отвечать контрнатиском, создавать свою армию, организовываться, учиться владеть оружием. "Чем дальше неприятель будет продвигаться в глубь России, -- в более невыгодные условия он будет попадать. Позади себя он будет оставлять враждебный тыл, перед собой иметь все более и более уплотняющееся население, как результат этого нашествия, потому что немцы не медлят показать себя; они будут расправляться с рабочими и крестьянами... они увидят на деле, что значит жить под немцем".