Горький Максим
О разных разностях

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   Максим Горький. Собрание сочинений в тридцати томах.
   Том 24. Статьи, речи, приветствия 1907-1928
   

О разных разностях

   Сотрудник парижской газеты "Последние новости" И. Демидов находит, что в моей статье об эмиграции я "трижды солгал".
   Первую -- в порядке обвинения -- ложь Демидов усматривает в том, что я не признаю в эмиграции "ни разногласий, ни борьбы". Это не совсем верно: я знаю, что между "Последними новостями", "Рулём" и "Возрождением" существуют разноречия по вопросу о наилучшей системе управления волею народа, знаю, что между эмигрантами возможны даже случаи физической борьбы: кажется, года два назад в "Последних новостях" было рассказано, что на почве "разногласий" религиозного характера отхлестали какую-то женщину по щекам. Готов верить, что факты такого сорта нередки среди эмигрантов, но так как "самокритика" в их среде не очень развита, то о междоусобных драках эмигрантская пресса молчит.
   Однако эти "разноречия" и такую "борьбу" я не могу считать существенными. По существу, все эмигранты одинаково крепко стоят на том, что частная собственность, капиталистический строй -- единственная и непоколебимая основа государства. Это -- почти религиозное убеждение эмигрантов, и я не имею оснований сомневаться в их искренности. По вере своей они -- "идеалисты", индивидуалисты. Идеализм не мешает им веровать, что индивидуальность -- "гармоническая личность" и так далее -- может расти и развиваться только на "материалистической базе" -- на собственней землице, в собственном домике, -- только в тесном окружении собственности. Они, конечно, не согласятся с тем фактом, что на почве погони за собственностью развиваются такие чувства, как жадность, зависть, ненависть, что именно собственность является источником преступлений, что обилие нотариусов и судей в современном государстве -- верный признак обилия в нём грабителей и воров. Они просто скажут: "Это -- наивность полуграмотных людей, "насвистанных" большевиками".
   Их веру в спасительность собственности нимало не поколебал тот факт, что не так давно собственники в их стремлении ограбить друг друга истребили, изувечили десятка три миллионов наиболее здоровых людей Европы, разрушили, уничтожили огромное количество культурных ценностей. Возмущение, которое испытывали "гуманисты", "защитники культуры", когда разрушались Лувен, Реймсский собор, города Северной Франции, Восточной Пруссии, Галиции, -- это возмущение исчезло бесследно, нимало не изменив психологию тысяч Демидовых. В 1914-16 годах они кричали о зверствах немцев, но в 1917-21 годах это "гуманитарное" негодование не мешало им принимать более или менее активное участие в зверстве белых генералов по отношению к рабочим и крестьянам России, о любви к народу которой они так много всегда говорили и теперь всё ещё продолжают говорить. Странная "любовь", она не мешает большинству эмигрантов мечтать об "интервенции", то есть о нашествии иностранцев, то есть снова о массовом убийстве людей "любимой родины", о разорении и разрушении хозяйства возрождающейся страны. Совершенно изумительна бесстыдная и циническая радость этих людей, -- радость, с которой они, питаясь "самокритикой" Союза Советов, отмечают в поучение миру даже такие ужаснейшие факты, как, например, перепечатанный в номере 2806 "Последних новостей" из московской газеты "Труд":

"ГВОЗДИ В ХЛЕБЕ

   Рабочий Дрюнин обнаружил в хлебе, купленном им в замоскворецком кооперативе, кусок железа и обойный гвоздь."
   
   Вторая моя "ложь" такова: я сказал, что "в России начато "необходимейшее дело нашего века", совершается попытка перенести жизнь с трёх китов -- глупости, зависти, жадности -- на основы разума, справедливости, красоты, и это -- заслуга Ленина, человека, имя которого навсегда останется гордостью России, человека, о котором величайший идеалист наших дней, прекрасная душа -- Ромэн Роллан сказал: "Ленин -- самый великий человек нашего века и самый бескорыстный".
   Само собою разумеется, что по этому поводу с Демидовыми бесполезно говорить, они слишком низки для того, чтобы понять значение В.И.Ленина. Они, конечно, не согласны с оценкой Р.Роллана и с тем, что в Союзе Советов начато "необходимейшее дело нашего века". К тому же этот Демидов, Игорь, сын Платона, родился человеком бездарным и, очевидно, пребудет таковым до конца дней его. Я помню его лопоухим парнишкой с неровными зубами. Борне Бер, талантливый поэт, переводчик Мистраля, именовал Демидова Игошей, -- был в Нижнем блаженненький Игоша Смерть в Кармане. Затем я видел Игоря Демидова в 1916 году в Петербурге, кажется, на Шпалерной, в квартире каких-то коллекционеров фарфора и фаянса. Одетый "земгусаром", он читал доклад о продовольственном положении в армии. В то время почти все люди его типа рассказывали трагические вещи оптимистическим тоном. Картины голода солдат, развала армии, бездарности командования -- всё это возбуждало у гуманистов сладкую надежду: скоро -- конец, Романовы уступят, у нас будет настоящая конституция, мы будем губернаторами. Разумеется, вожделение власти прикрывалось "гражданской скорбью", словами о любви к России, к народу. Мне кажется, что у большинства людей любовь -- это и есть садическое стремление к власти. Не стану отрицать, что у многих "гуманистов" 1916-17 годов гуманизм вызывался их страхом пред будущим, пред революцией.
   Демидов продолжает:
   
   "Сказавши ложь о русской эмиграции и о "необходимейшем деле нашего века" в России, Горький к ним добавляет и ложь об остальном мире -- "о всей земле": "Жизнь становится всё более отвратительной обнажённым цинизмом своим. Человеку нечем дышать в атмосфере ненависти, злобы, мести. Атмосфера, всё сгущаясь, грозит разразиться последней бурей, которая разрушит и сметёт все культурные достижения человечества, против этой возможности работает только Союз Социалистических Советов, культурно и идеологически организуя трудящихся всей земли. Выпутаться из цепкой паутины уродливых взаимоотношений классов, партий, групп нельзя иначе, как разорвав всю паутину сразу".
   Так, по мнению Горького, дело обстоит на "всей земле", и спасение в одном -- "разорвать всю паутину сразу".
   Эта ложь о нависшей катастрофе уже, конечно, для внутреннего употребления."
   
   Почему же только "для внутреннего употребления"? Ведь вот Демидов -- внешний человек, а прочитал же мою статью. Он не верит мне, не согласен, что "жизнь становится всё более отвратительной обнажённым цинизмом своим". Странно. Беру газету "Последние новости". Демидов сотрудничает в ней и даже иногда редактирует её. Что говорит газета о современной культурной жизни Европы и С.Ш. Америки? А вот:

"Любители сильных ощущений

Нью-Йорк, 30 октября.

   Полиция в Атланте арестовала двух студентов, совершивших преступление исключительно из любви к сильным ощущениям. Восемнадцатилетний Херч и его товарищ Джемс Келогли ворвались среди бела дня в магазин на главной улице города, с револьвером в руках. Находившиеся в магазине подняли руки вверх. Несмотря на это, молодые бандиты открыли стрельбу, убили одного, смертельно ранили другого.
   На вопрос следователя, почему они стреляли в безоружных людей, преступники хладнокровно ответили:
   -- Мы хотели знать, что испытывают бандиты, когда они пристреливают свои жертвы."
   
   К этому нужно прибавить преступление двух студентов Гарвардского университета, детей миллионеров, они убили своего товарища тоже "из любопытства".

"Чикаго, 1 ноября.

   Несмотря на принятые полицией чрезвычайные меры охраны, бандиты продолжают терроризовать город. Вчера с неслыханной смелостью четыре "джентльмена" похитили трёх молодых женщин и отпустили их за выкуп в 350 000 франков.
   Похищение было произведено среди бела дня на Хэмильтон-авеню. Бандиты увезли женщин за город, отобрали у них все ценные вещи, заперли в пустом доме, получили от мужей жертв выкуп и исчезли, сообщив мужьям адрес пустого дома, где сидели пленницы. Полиция немедленно произвела облаву в предместьях и в городе, но след преступников исчез."
   

"Нет свободных мест в тюрьмах

Нью-Йорк, 2 ноября.

   В американских тюрьмах нет свободных камер. У тюремного начальства масса преступников, а сажать их некуда.
   В Вашингтоне тюрьмы переполнены главным образом нарушителями "сухого закона".
   Из Нью-Йорка был запрошен целый ряд городов, но отовсюду получался один и тот же ответ: свободных мест нет.
   Последняя попытка была сделана по адресу исправительного дома в Филадельфии. Ответ получился следующий: "Располагаем помещением на 800 человек, а размещено 1 700 человек".
   "Чикаго, 12 ноября. Чикагские бандиты изменили своим прежним методам: место автоматических ружей, пулемётов и бесшумных револьверов теперь заняли яд и верёвка. Жертвами бандитов являются не столько мирные жители города, сколько сами же преступники, потому что, как известно, в течение нескольких лет две могущественные шайки ожесточённо борются за первенство в снабжении города контрабандными напитками.
   Вчера полицией найдено мёртвое тело с запиской на груди: "Приговорён к повешению". Негр, занимавшийся тайной торговлей пива, найден отравленным, и судебно-медицинская экспертиза установила, что в молоко, которое он пил, был подмешан цианистый калий. Второй негр явился в полицию и, показав ужасные раны на теле, сообщил, что его похитили из дома, отвезли за город и пытали, стараясь выведать у него, где спрятались два человека, которых разыскивала шайка, чтобы свести с ними счёты; негру ножом вырезали полосы на коже, прижигали ноздри концом папиросы, прокалывали мягкие части тела раскалёнными иглами... Из полиции негр вернулся домой и на следующее утро был найден повешенным у себя на чердаке, к его правой ноге была приколота записка: "Не болтай".
   "Ежегодно в Нью-Йорке на каждые 100 тысяч человек приходится 50 убитых вследствие несчастных случаев на улицах. За последние шесть месяцев было зарегистрировано 1 852 уличных несчастных случая, во время которых пострадало 1 575 человек.
   46 процентов убитых на улицах -- дети школьного возраста."
   "Лондон, 31 октября.
   Из Дублина сообщают: в городской библиотеке в Голлвей уничтожены по распоряжению епископа все произведения Л.Н. Толстого, Виктора Гюго, Бернарда Шоу и Арнольда Беннета."
   

"Новый полицейский скандал в Лондоне

Лондон, 2 ноября.

   Раскрыта тайная организация, систематически осведомлявшаяся полицейскими о всех предстоящих обысках в ночных клубах. Организация, в свою очередь, заблаговременно предупреждала угрожаемый клуб или притон. Говорят, что в дело замешаны полицейские, занимающие высокое положение. Ожидаются сенсационные аресты."
   

"Лондон, 12 ноября.

   Газеты полны отчётов об участившихся в последнее время кровавых преступлениях. Жертвами преступлений становятся главным образом женщины. Уже поползли слухи, будто вновь появился в Лондоне Джек Потрошитель. Несколько дней назад в своей квартире найдена была задушенной вдова Эллис Фонтень; её дочь Агнесса, 19 лет, выбежала на улицу с перерезанным горлом и скончалась прежде, чем её успели допросить. По подозрению в убийстве на следующий день был арестован молодой клерк Реджинальд Кеннеди. Но в тот же день вечером у себя на дому старуха Гертруда Ничем была найдена с перерезанным горлом, а сын её задушенным; внешние признаки преступления те же, что и в доме Фонтень.
   В Тингуоль-парке найден труп неизвестной женщины. Из Темзы, близ Серрея, извлечено полураздетое тело другой женщины. Личность их пока не установлена. У обоих трупов перерезано горло."
   

"Лондон, 24 ноября.

   Труппа "Вье Коломбье" во главе с Копо должна в скором времени дать в Англии несколько мольеровских спектаклей. К общему изумлению, цензура Оксфордского университета потребовала от труппы представить ей пьесы Мольера на предварительный просмотр. Копо отказался. Гастроли в Оксфорде не состоятся."
   

"Лондон, 3 декабря.

   Арестована миссис Мерик, известная под именем "Королевы ночных притонов". Только десять дней назад она была выпущена из тюрьмы. За это время она успела возобновить свои связи с преступным миром. Обе дочери миссис Мерик приняты в высшем лондонском свете. Старшая замужем за графом Киннуль, младшая -- жена лорда Клиффорда."
   

"Осквернение кладбища

Берлин, 24 ноября.

   Неизвестные осквернили еврейское кладбище в Кепенике, предместье Берлина."
   

"11 самоубийств в один день

Берлин, 26 ноября.

   В минувшее воскресенье в Берлине отмечено 11 самоубийств."
   

"Париж, 2 ноября.

   Наследство "марсельского Ландрю", Пьера Рея, убившего трёх невест и присвоившего их имущество, исчисляется в 140 тысяч франков.
   Несмотря на тёмное и почти несомненно преступное происхождение этих денег, они переходят теперь в законное владение прямых наследников убийцы. Объясняется это тем, что Пьер Рей умер обвиняемым, но не осуждённым; преступления его, как бы ни были несомненны собранные следствием улики, остались формально не доказанными и уж не могут быть доказаны, так как, по закону, со смертью обвиняемого формально прекращается возбуждённое против него преследование.
   Добыча "марсельского Ландрю" перейдёт законным путём к его детям. Однако наследники жертв Пьера Рея не согласны мириться с таким решением вопроса и намерены предъявить к имуществу убийцы иск на суммы, которые были похищены убийцей у своих жертв."
   

"Варшава, 3 декабря.

   В костёле на Шелобовке разыгралась драма, взволновавшая весь город. Молодая девушка, принадлежащая к лучшему варшавскому обществу, явилась вместе с матерью в церковь в модном коротком платье. Костюм девушки вызвал такое возмущение присутствовавших в церкви, что после богослужения толпа женщин и мужчин набросилась на девушку, когда она выходила из церкви. Окровавленной девушке удалось вырваться и бежать в церковь. Священник укрыл её в ризнице. Толпа ворвалась в костёл и стала требовать выдачи девушки. Ксёндз в полном облачении и с крестом в руках вышел к толпе и обратился к ней с увещеванием. Но из толпы раздавались разъярённые крики. Отдельные лица начали уже ломиться в дверь ризницы.
   Тем временем церковный служка дал знать о происходящем по телефону в полицию. Полицейский отряд окружил церковь, и главные зачинщики буйства были арестованы. Девушка в очень тяжёлом положении была перевезена в госпиталь."
   

"Балаган на месте церкви

Варшава, 3 декабря.

   На месте уничтоженной несколько лет назад православной церкви лейб-гвардии Литовского полка сооружены балаганы "Луна-парка". Не лишнее отметить, что церковь в своё время была разрушена по "эстетическим соображениям".
   

"Милан, 21 ноября.

   Привлечённые криками, нёсшимися из одного крестьянского двора в Тренте, проходившие жандармы открыли, что в глубине двора находится большая железная клетка, в которой была заперта измождённая, почти нагая женщина. Несчастная сообщила, что сестра с мужем заперли её в клетку ещё в начале июля. Через решётку ей подавали пищу и больше о ней не заботились.
   Сестра с мужем на допросе заявили, что женщина начала обнаруживать признаки помешательства и что родственники, не желая платить за неё в лечебницу, посадили её в клетку."
   
   Сколь прелестную жизнь в столицах "культурных" государств изображает газета И. Демидова и П.Н. Милюкова! И как прекрасно изображает сам И.Демидов парижских интеллигентов, "возродившихся" ко Христу и к церкви его. Цитирую статью И. Демидова "Ревность по доме твоём", напечатанную в "Последних новостях", номер 2818 от 9 декабря.
   
   "Пасхальная ночь. Кончилась заутреня. Из церкви выходит народ. На паперти, на дворе встречаются знакомые, поздравляют друг друга с праздником, христосуются.
   -- Христос воскресе, -- говорит один из прихожан, встречая другого.
   -- Бей жидов, -- отвечает встреченный и, улыбаясь, протягивает обе руки.
   А затем трижды крепко целуются.
   Поистине воскресшие, возродившиеся сердца, -- "ревность по доме твоём снедает меня".
   А вот другая картинка.
   Приходит в церковь иностранец. От непривычки к долгому стоянию устал и садится на стул отдохнуть. По незнанию сел в то время, когда сидеть не полагается. "Возродившийся" тут как тут:
   -- Потрудитесь встать, -- непременно по-русски и непременно грубо, повелительно требует он от "согрешившего".
   Иностранец не понимает и вопросительно смотрит на "охранителя".
   -- Вам говорят, что сидеть нельзя, -- опять-таки по-русски и ещё грубее повторяет "охранитель" и уже злобно смотрит на сидящего.
   Рядом стоящая дама заступается:
   -- Скажите по-французски, вы видите, он не понимает.
   -- В русской церкви все должны понимать по-русски, сударыня, -- слышится презрительный ответ.
   Начинается довольно громкая перебранка. "Без вины виноватый" иностранный гость, слыша, какой шум поднялся из-за него, встаёт со стула и, медленно пробираясь через толпу молящихся, покидает церковь.
   "Возродившийся" победитель возвращается гордо на своё место и истово крестится: "Ревность по доме твоём снедает меня".
   Первому случаю удивляться не приходится: ведь он касается "жидов". По этому поводу даже и в ночь воскресения Христова у определённых людей кроме изуверства ничего не находится. Второй случай сложнее. По нему можно судить, как религиозное "возрождение" проникло более глубоко и требует нелепых выходок для защиты церкви по отношению вообще ко всякому иностранцу и иноверцу, -- пусть чувствуют, как горят ревностью возродившиеся сердца.
   Но вот недавно произошёл случай, который говорит о том, что возродившиеся охранители добираются и до православных.
   Из Лондона в Берлин приехала одна русская и в первое же воскресенье решила пойти в только что освящённую русскую церковь. Приходит, хочет войти. Не тут-то было. У входа её встречает некто, очевидно, специально приставленный на сей предмет страж.
   -- Позвольте узнать, -- строго спрашивает он, -- вы -- антониевка или евлогианка?
   -- Я -- православная, -- ответила пришедшая.
   "Охранитель" даже растерялся. И на Антония и на Евлогия ответ у него был готов: на первого -- "приидите, поклонимся", на второго -- "изыдите, оглашенные". А как быть с православной?"
   
   Чувствуется, что И. Демидов скорбит, описывая интеллигентов, впавших в изуверство, но это явление не кажется ему отвратительным. Очевидно, "притерпелся".
   Я взял несколько разрозненных номеров "Последних новостей" и не особенно старался "подбирать факты". Если б взять все номера газеты за месяц, фактов было бы в два, а может, и в три раза больше. "Последние новости" издаются по типу парижских бульварных газет и так же щедро угощают читателей "сенсациями". Заголовки заметок напоминают "Петербургский листок", любимейший орган дворников царского времени. Например:
   

"СВОЕОБРАЗНАЯ ЗАБАСТОВКА, номер 2802 от 6 февраля

Лондон, 22 ноября.

   В течение 5 дней 4 000 крестьян лежат, растянувшись на земле, перед дворцом магараджи Мирадж (Индия) в знак протеста против увеличения земельных налогов. Этих своеобразных "забастовщиков" кормят родные и друзья, приносящие им пищу дважды в день. До сих пор ни разу не был нарушен порядок среди манифестантов, хотя их негодование растёт с каждым часом, так как магараджа остаётся глух к их мольбам и протестам.
   Магараджа дважды приказывал манифестантам очистить дворцовую площадь, но 4 000 "забастовщиков" заявили, что будут лежать плашмя на земле перед дворцом до тех пор, пока не умрут или пока магараджа не смягчит налогов."
   
   Напечатав такую заметку, старая либеральная газета, к примеру, "Речь" П. Милюкова, вероятно, напомнила бы читателям, что такого рода "лежачий бунт" описан В.Г. Короленко в книге "Голодный год", что место бунта -- Лукояновский уезд Нижегородской губернии и что там бунтовщиков солдаты били прикладами, как советовал магараджа города Лукоянова.
   К фактам, взятым мною из "Последних новостей" и достаточно ярко рисующим культурную жизнь Америки, Европы, можно прибавить ещё десятка два, или четыре, или четыреста различных характерных для современности мелочей. Например:

"Вена, 29 ноября.

   Как сообщают из Будапешта, социал-демократический депутат парламента Дьерки внёс запрос правительству по поводу запрещения ввоза в Венгрию произведений иностранной печати, в частности заграничных социал-демократических органов, газеты "Фоссише Цейтунг" (буржуазная германская газета) и т. д.
   Дьерки указал, что полиция недавно запретила песню Шумана-Гейне "Два гренадёра" под тем предлогом, что заключительные аккорды песни заканчиваются "Марсельезой".
   
   В библиотеках профсоюзов конфискованы сочинения Льва Толстого, книги Макдональда и т. д.
   
   Бельгийская цензура запретила распространение произведений Виктора Маргерита.
   
   Мэр Чикаго сжёг книги английских классиков, подаренные городу королевой Викторией в 71 году после пожара чикагской библиотеки."
   
   Кстати, о пожарах:
   
   "На недавнем пожаре театра в Мадриде мужчины уничтожали женщин и детей точно так же, как на знаменитом пожаре благотворительной лотереи в Париже в восьмидесятых годах."
   
   В Париже новое крупное мошенничество "Газеты Франка", в мошенничестве принимали участие "высокопоставленные лица".
   Можно бы напомнить Демидовым об убийстве Сакко и Ванцетти и о безнаказанности их убийцы Фуллера, но, разумеется, этим "христиан" Демидовых не тронешь. Не трогает их "религиозное чувство" и тот факт, что американцы переделали "Аллилуйя" в фокстрот, вот если б этакую штуку в Союзе Советов устроили, ну, тогда, разумеется, и атеисты из эмигрантов закричали бы на весь мир.
   В конце концов мне кажется, что я прав: "Последние новости" рисуют культурную жизнь Европы и С.Ш. Америки отвратительной и циничной, а Демидов, Игорь, не читает свою газету.
   Посмотрим "Руль". В номере 2433 некто Страховский корреспондирует:
   
   "Сейчас всё общественное мнение Америки занято двумя предстоящими процессами. В одном двое молодых студентов одного из лучших университетов Соединенных Штатов и сами сыновья весьма богатых и весьма почтенных родителей обвиняются в совершении нескольких дерзких ограблений, сопровождавшихся убийством аптекаря. Что же толкнуло этих баловней судьбы, обладавших значительными карманными деньгами, располагавших каждый прекрасным автомобилем, на преступления? Свои проступки они совершили из любопытства и для забавы, желая испытать острые ощущения, связанные с вооружённым ограблением. На предварительном следствии оба студента держатся чрезвычайно спокойно, подробно объясняя мотивы преступления и в деталях рассказывая, какое незабываемое впечатление на них произвело появление аптекаря во время совершаемого ограбления его кассы, "которого нам, конечно, пришлось убить", -- спокойно и цинично добавляет один из них. Обоим этим молодым преступникам "из любопытства" грозит смертная казнь за убийство.
   Но другой случай ещё циничнее и невероятнее. Молодой служащий в одной из нью-йоркских контор, семнадцати лет, убил, задушив, девочку пятнадцати лет, которая его родителями и матерью девочки считалась его невестой. На предварительном следствии юноша с улыбкой рассказывал подробности, как его невеста убеждала его "быть мужчиной", увлекая его при этом в спальню, как она начала целовать его (а он, по его словам, был "невинен, как агнец"), как, обозлённый, он ударил её кулаком в висок. После падения её на пол он взял кусок проволоки и закрутил её вокруг шеи девочки, разбросал вещи по комнате, симулируя нападение, и спокойно ушёл к себе, где на вопрос родителей, где он был, ответил, что гулял в парке. Этот молодой изверг симулирует ненормальность, но, что важнее всего, вскрытие тела убитой установило, что девочка перед смертью была изнасилована.
   Эти два случая особенно характерны, но подобные этим случаются здесь очень часто."
   
   И на том спасибо "Рулю". Это -- газетка самая злая в эмигрантской прессе, до смешного злая и очень осторожная в деле критики культурных нравов Европы. Злоба её направлена исключительно на Союз Советов. Лжёт она совершенно без оглядки, с полной уверенностью в безнаказанности. Уличат её во лжи, как это сделала газета Милюкова и Демидова по поводу писем красного командира, -- помолчит "Руль" и снова лжёт, вполне сознательно и в целях, очевидно, воспитания. Вот, например, в номере от 8 декабря по поводу немецкого издания "Лицо городов" "Руль" пишет:
   
   "Но если такие автобусы и имеются, то их 1-2 и обчёлся, а вообще это -- всё старьё."
   
   Не очень грамотно сказано и, разумеется, это -- мелочь, но, как привычная для "Руля" и сознательная ложь, очень характерная мелочь. "Руль", конечно, знает, что движение в Москве и вокруг Москвы по радиусу вёрст в сорок обслуживается автобусами, что их очень много, количество их растёт, они вводятся и в провинции, а так как введены они недавно, то и не могут быть "старьём". Но это враньё, конечно, не важно, нас интересует вопрос: что говорит "Руль" о культурной жизни Германии? Вот вырезка из "Хроники" "Руля", к сожалению, не могу указать дату:
   
   "Суды завалены процессами об истязании детей."
   
   Далее -- передовая статья:

"...ОТРОЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ

Берлин, 24 октября.

   Вся Германия следит сейчас за судебными отчётами о происходящем в Эссене процессе, в котором окончивший гимназию юноша обвиняется в убийстве своего товарища, причем убийство сопровождалось сексуальным осквернением тела. Улики против обвиняемого выставлены только косвенные, и, судя по всему, судебное следствие непрерывно расшатывает построение обвинительного акта. Но и оправдание обвиняемого не уничтожает факта убийства юноши на сексуальной почве. Такие явления могут случиться всегда; но за последнее время целая серия процессов, гимназических убийств и самоубийств невольно обращает на себя сугубое внимание."
   
   Вопросам о жизни юношества "Руль" посвящает немало места, и нужно сказать, что его внимание к этим вопросам не только "сугубо", но и тревожно. Это, разумеется, искренняя и законнейшая тревога. Европейская молодёжь плохо живёт. Об этом громко кричит не только уголовная хроника, но и художественная литература и публицистика. Об этом говорит только что вышедшая книга Петера Лампеля "Jungen in Not", книга о беспризорных в Германии. Об этом же пессимистически говорит Бердяев в статье "Обскурантизм", -- цитирую статью по изложению "Руля":
   
   "Обскурантизм есть знамение нашей эпохи, из России изгоняются почти все философы". В Италии фашистские молодые люди совершают погром библиотеки Бенедетто Кроче, крупнейшего итальянского философа. Самые невежественные обскуранты занимаются в эмиграции розыском ересей... В русской эмиграции разыгрывается "Горе от ума" и торжествует Фамусов, повсюду разыскивающий "фармазонов". Обскурантизм нельзя отожествлять с невежеством. Если обскурантская масса всегда невежественна и темна, то обскурантские идеологи могут быть умными, учёными и просвещёнными людьми. Обскурантизм хочет держать массу во тьме во имя её спасения, для предотвращения гибели. В основе психологии обскурантизма всегда лежит чувство панического страха, ужаса, боязни, подозрительности и гибели. Русская контрреволюционная молодёжь, выросшая на гражданской войне, не получившая нормальной умственной и образовательной подготовки, воображает, что ужасы революции порождены свободной мыслью, свободным знанием, "ересями" ума.
   Контрреволюционная молодёжь не способна к познанию причин и смысла революции, она относится к ней исключительно эмоционально. Дореволюционный строй жизни представляется ей потерянным раем, в то время как зло и неправда этого строя и породили революцию.
   В статье Н.А.Бердяева много горькой правды. Все, кому приходилось общаться с широкими кругами русской эмигрантской среды, думаю, засвидетельствуют, что многие замечания автора метки и попадают в цель. Нетерпимость к чужому мнению, подозрительность и крайняя упрощённость суждений -- увы! -- очень распространены в нашей среде. Всё это так!"
   
   -- соглашается "Руль" и вносит свои поправки к пессимизму Бердяева:
   
   "Но всё-таки мы позволим себе упрекнуть почтенного автора в чрезмерной схематичности и крайней огульности его характеристик. Нам представляется, что и адресат его изобличений -- русская эмигрантская молодёжь -- только отчасти повинна во вменяемых ей грехах. Разве даже такие движения, как во многих отношениях уродливое евразийство, не свидетельствуют о брожении мысли, о попытках переоценки старых догм и о внимательном всматривании в процессы, происходящие в России? Неисправимый догматизм обнаруживают скорее представители старшего поколения русской эмиграции, поскольку они не могут отойти от прежних схем и доктрин, левых и правых. Именно здесь, в этом омертвении и "мумификации", в этом идеологическом артериосклерозе видим мы самую опасную духовную болезнь эмиграции.
   Тем, кто за эти 8 лет изо дня в день наблюдал русскую молодёжь, думается, не придёт в голову упрекнуть её в мертвенной застойности. Нет, жизнь в новых условиях, знакомство с европейским укладом жизни, новые профессии, трудовой режим -- всё это не прошло даром. Неисправимый обскурантизм есть удел наименее одарённой и наиболее усталой части молодёжи, явление неизбежное всегда и всюду. И он -- увы! -- поддерживается и питается, главным образом, представителями старшего поколения, теми из них, которые ничего не забыли и ничему не научились."
   
   Но оптимистические поправки "Руля" не гармонируют с мрачными размышлениями передовицы 24 ноября, -- передовица вполне резонно скорбит:
   
   "Нынешние германские процессы подчёркивают в ней одну особенно тревожную черту. Не так давно закончившийся берлинский процесс обнаружил семейную среду -- убийство юношей возлюбленного своей молоденькой сестры, -- среду невнимательную, распущенную, предоставившую подростков их воле и их участи. Можно было приписать последствия отсутствию семейного авторитета, отсутствию благодетельного семейного тепла и заботливости. Но настоящий эссенский процесс, наоборот, показывает две семьи -- школьных преподавателей -- в которых, как нарочно, семейный авторитет, воспитательная дисциплина, строгость нравов стояли чрезвычайно высоко.
   Может быть, здесь губительной оказалась именно семейная опека? Но опять-таки -- эти две семьи представляют явную противоположность: в одной господствуют дисциплина, строгость, суровые требования воздержания; в другой -- материнская ласка, любовная помощь юноше в его собственных стремлениях к самообузданию. Жестокая трагедия не пощадила обеих семей. Что же это: авторитет и отсутствие авторитета, опека и беспризорность, суровость и ласка, -- ни одна из этих противоположностей не отвела рока от юных жизней."
   
   Но "Руль" -- всё-таки "Руль", и, сокрушаясь о германской молодёжи, он продолжает направлять свою злость и внимание читателей своих на молодёжь Союза Советов, на комсомол. В передовой статье 23 ноября, озаглавленной "Контрреволюционные щенки", он говорит:
   
   "В то время, как в эмиграции поклонники "пассивного эволюционизма" изо всех сил приспособляются к сочинённому ими мирному врастанию населения в советский строй, -- в России нарастает весьма активный революционизм. Активность деревни, стихийная, хаотическая и беспощадная, даёт один его элемент; другой создаётся нарастанием заговорщических настроений среди учащейся молодёжи, даже комсомольской; названия носят совсем "эмигрантский" характер, например, "Союз национального возрождения России", хотя имеют чисто "внутреннее" происхождение. "Террористическое ядро", наверное, будет проклято вождём беженского пассивного эволюционизма как расстраивающее все его чертежи."
   
   Как видите, "Руль" ничего не имел бы и против террора, -- очевидно, так надо понимать его иронию по адресу сторонников "беженского пассивного эволюционизма". Иосиф Гессен, Юлий Айхенвальд, Изгоев и прочие -- эта "компания" совершенно одичала от злости, от обиды. В передовой от 23 ноября они пишут:
   
   "Мы знаем, конечно, о множестве семейных трагедий, происходящих по всей России, где дети отрекаются от отцов или просто отпадают от них. Но, вместе с тем, кому из нас не приходилось при встречах со старыми знакомыми оттуда и при расспросах об их молодёжи слушать ответ: "Мои-то дети, слава богу, не заражены, их удалось охранить". И идёт эта незаметная работа охраны молодого поколения и передачи ему духовного наследия отцов по всей России."
   
   Не станем возражать по поводу "передачи духовного наследия отцов" детям "по всей России". Предоставим слово Е.Д. Кусковой, она недавно поместила в "Последних новостях" статью "Об идейных финтифлюшках" и вот что говорит в этой статье:
   
   "Одно из самых тяжёлых обстоятельств нашей и без того тяжкой жизни -- это состояние духа интеллигенции и здешней, зарубежной, и внутрироссийской. Как определить это состояние? Корреспондент "Социалистического вестника" (ном.20) из Москвы поставил диагноз весьма радикальный: нет никакого "состояния духа", -- просто померла... "Интеллигенция, -- пишет он, -- как группа прекратила своё существование. Сохранились ещё отдельные экземпляры, но подавляющая масса превратилась в чиновников, трепещущих перед начальством, не смеющих своё суждение иметь". Итак, "как группа" -- померла... Ну, а мы тут существуем как группа или нет? Или также превратились в отдельные экземпляры? Каждый -- сам по себе, лейбницевская монада. Каждый экземпляр развивает свою собственную философию, и никто ни с кем и ни с чем не согласен. Корреспондент "Социалистического вестника" не указывает, по каким признакам он диагностировал смерть интеллигенции как группы там, внутри России. Здесь, за рубежом, приходится слышать иногда мнение другое: интеллигенция как группа ещё не умерла. И это, дескать, очень мешает жить другим, к этой группе не принадлежащим.
   Недавно такое мнение мне пришлось слышать от писателя из так называемых "молодых". Сидим и беседуем довольно мирно. По здешнему обыкновению, спрашивает: какие новости?
   -- Новости все печальные. Вы знаете, вчера умер такой-то.
   Называю имя крупного в недавнем прошлом общественного деятеля.
   -- Что? Умер? Так ведь это же счастье!
   -- Для него, вы хотите сказать?
   -- Нет, нет! Для нас, конечно, для нас, молодых. Пока старики из этой так называемой "старой интеллигенции" не вымрут дочиста и здесь и там, -- ничего не будет! -- отчеканил он, зло блестя глазами.
   Я даже отодвинулась..."
   
   Движение -- вполне естественное. Собеседник Е.Д. Кусковой утверждает, что советская молодёжь тоже заражена ненавистью к своим вождям, и Е.Д. верит ему. Напрасно. Разумеется, "в семье -- не без уродов", особенно в том случае, когда семья насчитывает 150 миллионов человек и когда измотанные каторжным трудом, пережившие бесчисленное количество кровавых драм "отцы" деревни полагают, что "пора отдохнуть" с тем и на том, что уже приобретено. Разумеется, есть и дети, -- как в деревне, так и в городе, -- которые тоже не прочь отдохнуть. Ведь слухи о том, что деревня всё беднеет, -- это не правда, а эмигрантская "политика". Правда же в том, что огромное большинство молодёжи хорошо понимает: отдыхать -- рано. Для отдыха необходим целый ряд культурных условий: тысячи тракторов, силовые станции, орошение засушливых областей, дорожное строительство и т. д. Понимается молодёжью и то, что индустриализация страны -- необходимейшее условие её дальнейшего культурного роста. Если интеллигенты-эмигранты думают, что сотни тысяч популярно-научных брошюр, "Беднота", "Крестьянская газета" и вообще вся масса литературы для деревни не имеет никакого влияния на крестьян, -- плохо эмигранты оценивают роль интеллектуальной энергии. А затем эмигранты упускают из "поля своего зрения" некий новый фактор, имеющий колоссальное культурное значение: массовый человек -- рабочий и крестьянин -- постепенно начинает чувствовать себя хозяином своей страны, начинает гордиться своими успехами в деле строительства нового быта, нового хозяйства, а самое главное -- он уже почти понял всепобеждающую силу труда и ему уже не чужд трудовой пафос.
   Я понимаю, что эмигранты этому не поверят, -- "невыгодно" верить. Но я должен ещё напомнить, что у советской молодёжи есть свои органы печати: кроме "Комсомольской правды", в каждом провинциальном городе издаются комсомольские "Смены", "Резервы" и т. д., есть свой журнал "На литературном посту", и не один этот, что расходятся в сотнях тысяч экземпляров, журналы рабселькоров, военкоров, журналы для женщин, для пионеров, и почти на каждой фабрике, на каждом заводе есть своя маленькая газета. Все эти издания весьма убедительно говорят о том, что большевистская гвардия очень хорошо воспитывает смену себе. В Союзе Советов есть радость жизни и "радость о жизни". А что может вынести эмигрантская молодёжь из газет своих отцов, из газет, начинённых явной ложью, явной клеветой и злостью, из газет, насыщенных пессимизмом, мелкой и злой междоусобной полемикой, -- что дают ей эти "выхолощенные" газеты?
   Естественно, что дети, которым нужны не только бульварные романы и описания сенсационных преступлений, а кое-какая "радость о жизни" и даже, может быть, нужна правда, -- естественно, что дети кричат в лицо своим отцам и матерям:
   -- Умирайте, умирайте скорей!
   

Комментарии

   Впервые напечатано в газете "Известия ЦИК СССР и ВЦИК", 1928, номер 301 от 29 декабря.
   В авторизованные сборники не включалось.
   Печатается по тексту газеты "Известия", сверенному с рукописями (Архив А.М. Горького)
   ...в моей статье об эмиграции... -- имеется в виду статья "О белоэмигрантской литературе"
   ...Ромэн Роллан сказал... -- см. примечание к статье "О белоэмигрантской литературе" в настоящем томе
   ...вы -- антониевка или евлогианка? -- имеются в виду сторонники митрополита Антония Волынского и епископа Евлогия -- монархистов, черносотенцев, бежавших за границу.
   
   
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru