В. Н. Григорьев Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- "Здравствуй, племя младое...": Антология поэзии пушкинской поры: Кн. III / Сост., вступ. ст., ст. о поэтах и примечания Вл. Муравьева. М., "Советская Россия", 1988 ---------------------------------------------------------------------------- Содержание Река жизни Нашествие Мамая Князь Андрей Курбский РЕКА ЖИЗНИ Из стран _Рождения_ река По царству _Жизни_ протекает, Играет бегом челнока И в _Вечность_ исчезает. В ней редко видишь тишину И редко струн успокоенье, Но чаще бури быстрину, Волны с волной боренье. Не отдыхая, Жизнь плывет По сей реке туманной И борется с волнами бед До пристани желанной. Лишь муза с берега глядит На изнуренье Жизни хилой И розами ей путь кропит Окрест кормы унылой. О муза, спутник дней моих, Будь неизменный мой вожатый! Твой взгляд умножит радость их И облегчит души утраты. 1822 НАШЕСТВИЕ МАМАЯ (Песнь Баяна) Не туча над Русью всходила востоком, Не буря готовила гибель земли, Не воды с Кавказа срывались потоком, - Под знамя Мамая ордынцы текли. Стеклися и хлынули в Русское царство! Но дремлет ли в праздном бессильи орел, Когда расстилает сетями коварство, Готовя великому тесный Удел? Воскресло, воскресло ты, чувство свободы, В сердцах, изнуренных татарским ярмом! Так глыбой не держатся горные воды И тощею тучею мещется гром. Я зрел: на распутьях дружины теснились; Из мирного плута ковался булат; И плакали жены, и старцы молились, И мщением искрился юношей взгляд. Как листья дубравы под вешним дыханьем, За Доном взвевались знамена татар; Осыпаны вечера ярким сияньем, Доспехи ордынцев горели, как жар; Как листья дубравы под холод осенний, С рассветом ложились без жизни ряды; Тускнели доспехи под кровью сражений, И долу клонилося знамя Орды. Почто ж не любуешься с выси кургана Воинственным полем, надменный Мамай? Не зиждешь, как прежде, победного стана? Бежишь, как безумный, в отеческий край? Сын варварства! в нем ли найдется утрата? Тебя оглушат там проклятия вдов; Сестра там заплачет за лучшего брата, Отец за надежду, последних сынов. Не знал ты, что чувство свободы сильнее, Чем алчность корысти, душ купленных жар; Не знал ты, что сердцу звук цепи слышнее, Чем звонкого злата о злато удар. Днесь поздно клянешь ты улусов кумиры, На русское небо боишься взглянуть. Беги! не сорвать тебе с князя порфиры: Цепь рабства не давит уж русскую грудь! 1825 КНЯЗЬ АНДРЕЙ КУРБСКИЙ Как стая лебедей, застигнутых грозой, В полях шатры литовские белели: Душа Батория рвалась на Русь войной, Сердца граждан к герою пламенели. О стены Полоцка! Давно ли жребий битв Вас воротил под русские знамена? И снова слышен вопль отчаянных молитв: Там за Двиной куют оковы плена... Нестройный шум кругом обходит вражий стан, Не дремлет рать, а ночь уж над землею, Леса безмолвствуют - и стелется туман По-прежнему над спящею рекою. Судьба грядущего волнует сонм вождей, Их бодрый дух, как снасть под бурей, гнется, - Но кто средь них пришлец? Он жгет огнем очей И в верности перед мечом клянется... Князь Курбский, отрекись! Ряд доблестных могил И бедная отчизна пред тобою... Свершилось! Мести яд в нем чувства отравил И занял мысль предательной войною. "Иду - смирися, Иоанн, На окровавленном престоле! Кто станет за тебя, тиран? Народ, замученный в неволе, - Худая рать против граждан... Прошло твое златое время! Я помню, как во цвете дней, Пороков низких сбросив бремя, Завесу тьмы сорвав с очей, На лобном месте ты явился С толпой бояр и воевод... И некий свет в Москве разлился! От тяжких снов восстал народ И, чувством сладостным томимый, Подвинулся со всех концов: Так царь светил, еще незримый, Из мрака гор влечет орлов. Стеклись и стар и млад, как волны, Залив всю площадь близ царя, И стихнули, благоговенья полны, Преображенного узря. Величие души прямое Мятежную сменило кровь, В нем разожглась к добру любовь, В очах раскаянье живое; Как он молил забыть беды - Исчадье своевольной жизни - И клялся мудрости плоды Взлелеять для драгой отчизны! Друзья царя, в толпе вождей Адашев и Сильвестр стояли: Залог надежды лучших дней, Как две звезды, они блистали. Я зрел, как царственный обет Из уст в уста передавался - И русский, жертва долгих бед, В слезах пред небом умилялся... И души всех в единый щит Слились за Русь, царя и бога! О, сколь прекрасен зрелся вид! К высоким подвигам дорога Отверзлась, с нетерпенья длань Хватала меч, ища обиды, - Громить ли буйную Казань, Смирить ли полчища Тавриды? Народный дух, как исполин, Восстал из бездны испытаний; Над ним, рассеяв мрак годин, Зажглась звезда завоеваний... А днесь? Тиран, ты заглушил Спасительный закон природы - И Русь родную превратил В гроб древней славы и свободы! Под шумом буйственных пиров, Отец-губитель беспощадный, На трупы свежие сынов Ты зришь с улыбкой кровожадной. Не песнь побед, не клик граждан, Лишь жертвы вопль твой слух пленяет; И солнце, сняв с Москвы туман, Ряд новых казней освещает: Как злак, падет и стар и млад, Муж битвы и душа совета; Не смей оплакать брата брат: Дерзнувший бросить мщенья взгляд Наутро уж невзвидит света. Без места в думе мудрый муж, Влачись, как тать, в чужбину; Ватага злых, наемных душ Сменила царскую дружину. Давно погасли две звезды: Адашев, друг добра и чести, Не избежал злой клеветы И царской легковерной мести; Он твердо перешел к цепям От ступеней скользистых трона И, жизнь вручая небесам С мольбой, не обнаружил стопа. А там, где хладный океан Таит отшельников обитель, Отрада скорбных россиян, Почил Сильвестр, вражды гонитель, - И днесь кто даст благой совет? Друзья царя - враги народа: Басманов, изверства клеврет, Увечный духом воевода; Свирепых кровопийц глава, Малюта, изверженье ада; И Вассиян, злый пастырь стада, Змея сердец, - его слова Текут красно с отравой яда. Но, царь! Уж близок божий гнев! Се глады землю наказуют, Меч варваров и язвы зев В Руси безвыходно пируют; Растут пожары в городах, И пепл Москвы не остывает; Давно успеха нет в боях, То весь, то область отпадает. Смирись, - иду!.." И стройно двинулась Баториева рать. Уж развились отечества знамена: На бодрых ратников нисходит благодать - И далека от мыслей их измена; Как доброй матери, их жизнь отчизне дань. Молитеся! Кровавый день зарделся, Как птица вещая, окрест завыла брань... И Курбский злым весельем разгорелся - О, горе русскому!.. ----- С небес спустилась ночь. Мятежная Двина, Раскинувшись, спокойно засыпает; Сразив толпы теней, плывет над ней луна И грозную окрестность освещает. Твердыни Полоцка в развалинах горят; Раскинут стан под яркими огнями, Про битву смелую литовцы говорят - И пьют вино победными ковшами. Разнесся далеко веселья шумный гул, Вот по рядам ходить ковши устали, Песнь звучную младой литовец затянул - И сон забыт, ей ратники внимали: "Сладко в отчизне, под сению мира, Гражданам день за днем провожать; Но ратнику слаще, под бурею битвы, За знамя отчизны грудью стоять! Братья! Чей голос я слышу за нами? "Вы отстояли матерь-Литву, Пред вами белеет дорога с чужбины, И крепость склонила вражью главу". Голос знакомый! Он дух укрепляет, Вспыхни наутро новая брань - Мы снова, бодрее сомкнемся рядами, Вперед! За отчизну дрогнет ли длань?.." Клубится дым над пепелищем битвы, В сеть облаков закралася луна; Отвторился по стану глас молитвы, И сладкий сон наводит тишина. Почила рать; сквозь сон светлеют лица, Игра мечты - и лепет на устах: Им снится мир, на родине светлица, И взоры дев, и встречи в городах. Густеет мрак; ряд бледных привидений, Шатры вождей в безмолвии стоят; И лишь в одном нет благодатной тени - Там поздние огни лампад горят; Задумчиво муж битв сидит пред ними, Его очей бежит отрадный сон С спокойствием, с виденьями благими; Не мыслию победной занят он, И не горит к Литве святой любовью; В углу шатра стальной доспех висит, Широкий меч, облитый русской кровью, Как божий гнев, очам его блестит... И в памяти минувшее восстало: Он, юноша, был родины щитом, В венце побед чело его сияло, Он не краснел перед своим мечом, И лишь за Русь в нем сердце трепетало! Башкира степь, Ливонии поля И вышины зубчатые Казани Еще хранят высокие дела Его души и меченосной длани; Как взоры чад преступного отца, Они пред ним украдкою мелькают, Но не яснят угрюмого лица: Невинные, но душу раздирают! Ночь протекла, - и не смыкал очей На родину пришедший со врагами; В его душе утих порыв страстей, - И на восток смотрел он со слезами, И проклинал кровавый пир мечей. 1829 Комментарии Князь Андрей Курбский (с. 54). Курбский Андрей Михайлович (1528-1583) - князь, военачальник, писатель, приближенный Ивана Грозного; в 1564 г., спасаясь от опричного террора, бежал в Литву, принимал участие в войне против России в рядах польско-литовской армии. Автор посланий Ивану Грозному, в которых он разоблачает деспотизм и жестокость царя, упрекает в казнях невинных людей и разорении страны. Баторий Стефан (1533-1586) - польский король, военачальник; под его командованием был взят в 1579 г. русский город Полоцк. В осаде Полоцка участвовал Курбский, оттуда он послал Ивану Грозному одно из своих посланий. ...Прошло твое златое время... - имеется в виду первый период царствования Ивана Грозного до 1560-х гг. и введения опричнины, в который были проведены важные государственные реформы, достигнуты большие военные успехи - покорены Казанское и Астраханское ханства. Адашев Алексей Федорович (ум. 1561) - боярин, дипломат, деятель реформ Ивана Грозного; умер в заключении. Сильвестр (ум. ок. 1566) - священник, государственный деятель, один из ближайших сподвижников Ивана Грозного в первый период его царствования; умер в ссылке на Севере. Басманов Алексей Данилович (ум. 1570), Малюта - Скуратов-Вельский Григорий Лукьянович, по прозвищу Малюта (ум. 1573) - руководители опричнины, отличавшиеся циничной жестокостью. Вассиян - священник, оправдывавший и поддерживавший Ивана Грозного в его жестокостях, враг Адашева и Сильвестра. Вл. Муравьев ---------------------------------------------------------------------------- "Русские поэты 1820-1830-х", БП, Малая серия, 1977 ---------------------------------------------------------------------------- СЕТОВАНИЕ (Израильская песнь) Восплачь о том, кто плачет в Вавилоне! Его земли померкнул светлый лик; И вместо арф в разрушенном Сионе Предателей встает безумный крик. Израиля питомец вдохновенный, Без песень ты! Тебе в песке родном Не прохлаждать стопы окровавленной: Изноешь ты на береге чужом! "Я суд небес в день скорби призову, Не мне земля - душа твоя твердила. - Орлу дано гнездо, пещера льву, Приют рабам... Иакову могила". 1827