Грот Яков Карлович
Исторический очерк сооружения памятника Пушкина

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ТРУДЫ Я. К. ГРОTА

III.
ОЧЕРКИ
изъ
ИСТОРІИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
(1848--1893).

   

ИСТОРИЧЕСКІЙ ОЧЕРКЪ СООРУЖЕНІЯ ПАМЯТНИКА ПУШКИНА 1).

1) Читанъ мною 5-го іюня 1880 г. въ публичномъ засѣданіи комитета по сооруженію памятника, въ залѣ Московской Городской Думы, и напечатанъ на другой день въ Московскихъ Вѣдомостяхъ.

   Отъ имени комитета, принявшаго на себя заботы по сооруженію памятника Пушкину, имѣю честь представить краткую исторію этого дѣла.
   Мысль о памятникѣ великому поэту въ первый разъ была пущена въ ходъ изъ среды бывшихъ воспитанниковъ царскосельскаго лицея по поводу приготовленій, въ 1860 г., къ празднованію пятидесятилѣтняго юбилея его, при чемъ мѣсто будущему монументу предназначено было въ Царскомъ Селѣ, въ саду, нѣкогда принадлежавшемъ лицею. Сборъ пожертвованій по подпискѣ, съ высочайшаго разрѣшенія тогда же открытой по представленію директора лицея Н. И. Миллера, въ немногіе годы доставилъ 13,359 руб. Въ тоже время художниками Лаверецкимъ и Бахманомъ составленъ былъ проектъ памятника, уже и осуществленный первымъ изъ нихъ въ модели довольно обширныхъ размѣровъ, помѣщенной въ залѣ Александровскаго лицея.
   Мало по малу однакожъ притокъ пожертвованій сталъ оскудѣвать и вскорѣ совершенно прекратился. Въ такомъ положеніи было дѣло, когда на обычномъ лицейскомъ обѣдѣ, 19-го октября 1870 г., одинъ изъ участниковъ его воспользовался случаемъ возобновить вопросъ о памятникѣ нашему поэту. Предложеніе это встрѣтило большое сочувствіе, и тутъ же, по мысли К. К. Грота, рѣшено было учредить, для дальнѣйшаго веденія дѣла, комитетъ изъ воспитанниковъ первыхъ выпусковъ лицея. По ходатайству августѣйшаго попечителя его, принца Петра Георгіевича Ольденбургскаго, предположеніе наше удостоилось одобренія государя императора, и такимъ образомъ въ февралѣ 1871 г. составился, подъ главнымъ вѣдѣніемъ его высочества, комитетъ для сооруженія памятника Пушкину изъ слѣдующихъ семи лицъ, бывшихъ воспитанниковъ:
   1-го выпуска лицея: статсъ-секретаря барона (впослѣдствіи графа) М. А. Корфа и адмирала Ѳ. Ѳ. Матюшкина.
   6-го выпуска: академика Грота.
   7-го выпуска: статсъ-секретарей Е. К. Грота, Н. А. Шторха и д. ст. с. А. И. Колемина.
   Седьмымъ членомъ избранъ былъ воспитанникъ лицейскаго пансіона, вышедшій въ 1829 г., статсъ-секретарь, управлявшій дѣлами Комитета министровъ Ѳ. П. Корниловъ, которому выпалъ жребій принять самое дѣятельное участіе въ окончательныхъ распоряженіяхъ по постановкѣ и открытію памятника.
   Да позволено мнѣ будетъ, при этомъ случаѣ, почтить сердечнымъ воспоминаніемъ трехъ членовъ нашего комитета, исторгнутыхъ смертью изъ среды его прежде окончанія дорогого имъ дѣла. Особенно потрудился въ немъ младшій изъ нихъ, Н. А. Шторхъ: по своему посту въ IV-мъ Отдѣленіи собственной его величества канцеляріи онъ завѣдывалъ дѣлопроизводствомъ комитета и храненіемъ суммъ, составлявшихся изъ приношеній на памятникъ. По смерти его, въ декабрѣ 1878 г., заботы эти принялъ на себя K. К. Гротъ, а послѣ отъѣзда его, по болѣзни, въ минувшемъ году за границу, Ѳ. П. Корниловъ. Оба они не могли обойтись безъ непосредственной помощи IV-го Отдѣленія Собственной канцеляріи его величества, и комитетъ съ особеннымъ удовольствіемъ свидѣтельствуетъ, какъ много онъ обязанъ, со времени кончины Н. А. Шторха, просвѣщенному содѣйствію барона А. Ѳ. Гюне. Всею счетною частію непосредственно занимался помощникъ бухгалтера К. К. Тимоѳеевъ.
   Два старшіе члена, потерю которыхъ мы оплакиваемъ, были достойные товарищи Пушкина, прафъ Корфъ, умершій въ началѣ 1876 г., и адмиралъ Матюшкинъ, съ дѣтства связанный съ поэтомъ узами нѣжнѣйшей дружбы. По кончинѣ его, въ сентябрѣ 1872 г., комитетъ съ высочайшаго соизволенія избралъ членомъ своимъ воспитанника 6-го курса лицея, сенатора Μ. Н. Похвиснева.
   Въ исторіи нашего дѣла Матюшкинъ памятенъ тѣмъ, что онъ первый подалъ мысль избрать мѣстомъ сооруженія Москву. Я упомянулъ, что первоначально рѣшено было поставить памятникъ въ царскосельскомъ лицейскомъ саду; но комитетъ, находя это мѣсто слишкомъ уединеннымъ, считалъ необходимымъ пріискать другой, болѣе отвѣчающій цѣли пунктъ. Въ Петербургѣ, уже богатомъ памятниками царственныхъ особъ и знаменитыхъ полководцевъ, мало было надежды найти достойное поэта, достаточно открытое и почетное мѣсто. Между тѣмъ нельзя было не согласиться съ Матюшкинымъ, что постановка памятника Пушкину въ Москвѣ, гдѣ безпрестанно толпятся, смѣняясь, уроженцы всѣхъ странъ Россіи, особенно была бы способна придать ему значеніе вполнѣ народнаго достоянія. Съ другой стороны, связи Пушкина съ Москвой были нисколько не слабѣе, если еще не сильнѣе тѣхъ, которыя роднили его съ Петербургомъ. Въ Москвѣ онъ родился и до 12-тилѣтняго возраста прожилъ частью въ самомъ городѣ, частью въ подмосковномъ сельцѣ Захаровѣ {Собственно Захарьинъ, но въ просторѣчіи употребительнѣе принятая въ текстѣ форма этого имени, которую обыкновенно употреблялъ и самъ Пушкинъ.}. Здѣсь онъ ознакомился съ народнымъ бытомъ и языкомъ, сблизился съ самимъ народомъ. Здѣсь нашелъ онъ могучее противодѣйствіе тому французскому воспитанію, которое онъ, по духу времени получалъ въ родительскомъ домѣ: въ деревнѣ ему полюбились крестьянскія пѣсни, хороводы и пляски. Въ сосѣднемъ съ Захаровомъ историческомъ селѣ Вязёмахъ онъ слышалъ преданія, впервые пробудившія въ немъ любовь къ русской старинѣ. По родственнымъ и дружескимъ связямъ своего отца, онъ съ дѣтства вступилъ въ кругъ московскихъ литераторовъ, къ которому, кромѣ дяди его Василья Львовича, принадлежали Карамзинъ, Дмитріевъ, Тургеневъ, Жуковскій; понятно, какъ общество этихъ людей должно было дѣйствовалъ на развитіе литературныхъ вкусовъ и авторскаго направленія въ отрокѣ. Послѣ своего помѣщенія въ лицей Пушкинъ долго не былъ въ Москвѣ. По окончаніи шестилѣтняго воспитанія въ этомъ заведеніи онъ не пробылъ въ Петербургѣ и трехъ полныхъ лѣтъ; а затѣмъ наступилъ періодъ его страннической жизни, продолжавшійся опять шесть лѣтъ. Но въ Москвѣ же, съ новымъ царствованіемъ, началось его общественное возрожденіе, когда императоръ Николай, послѣ коронаціи, вызвавъ его изъ деревни, милостиво, положилъ конецъ его изгнанію и объявилъ себя его цензоромъ. Наконецъ, въ Москвѣ же онъ встрѣтилъ ту, съ которою рука объ руку вступилъ на новый путь жизни, введшій его въ невѣдомый прежде миръ идей и нравственныхъ ощущеній. Тамъ совершилась и самая женитьба Пушкина. Около этого времени и`въ немногіе остальные годы жизни своей онъ часто бывалъ въ Москвѣ и принималъ дѣятельное участіе въ ея литературномъ движеніи. Есть мнѣніе, будто онъ не любилъ своего родного города; можетъ быть, увлекаясь остроуміемъ, онъ иногда дѣйствительно подшучивалъ надъ Москвой, точно такъ же какъ въ другія минуты бранилъ Петербургъ, видя въ немъ "скуку, холодъ и гранитъ". Но нигдѣ въ сочиненіяхъ его мы не находимъ слѣдовъ серіознаго нерасположенія къ Москвѣ. Напротивъ, въ нихъ часто выражается его сочувствіе къ ней. Въ примѣръ того можно привести особенно VII-ую главу Евгенія Онѣгина, передъ которою онъ помѣстилъ нѣсколько эпиграфовъ изъ разныхъ поэтовъ въ похвалу Москвѣ, а потомъ самъ съ горячею любовью обращается къ ней, называя ее своею. "Благослови Москву Россія", сказалъ онъ въ стихотвореніи Наполеонъ.
   Празднымъ и ребяческимъ дѣломъ было бы хотѣть сравнительно опредѣлить, которая изъ обѣихъ столицъ имѣла болѣе правъ на памятникъ Пушкина; но изъ сказаннаго достаточно видно, до какой степени Москва была близка поэту, и какъ много было основаній избрать въ настоящемъ дѣлѣ древнюю столицу, это средоточіе Россіи въ духовномъ, и въ физическомъ смыслѣ {Это замѣчаніе было вызвано полемическими статьями, появлявшимися въ газетахъ, когда въ началѣ дѣятельности комитета стало извѣстнымъ рѣшеніе его поставить памятникъ Пушкину въ Москвѣ. Въ этихъ статьяхъ доказывалось, что право на такое сооруженіе принадлежитъ предпочтительно Петербургу.}. По всеподданнѣйшему докладу принца Петра Георгіевича Ольденбургскаго государь императоръ, согласно съ ходатайствомъ комитета, 20-го марта 1871 г., всемилостивѣйше повелѣть соизволилъ: "чтобы памятникъ Пушкина поставленъ былъ не въ Царскомъ Селѣ, какъ прежде указано было, а въ Москвѣ, мѣстѣ рожденія поэта, гдѣ монументъ его получитъ вполнѣ національное значеніе".
   Затѣмъ комитету надлежало сообразить, въ какомъ именно пунктѣ Москвы всего приличнѣе воздвигнуть памятникъ. По этому поводу членъ комитета K. К. Гротъ въ 1871 г. вызвался съѣздить туда для совѣщанія съ наиболѣе интересующимися дѣломъ мѣстными жителями. При его участіи, у князя В. А. Черкасскаго состоялось собраніе изъ слѣдующихъ лицъ: городского головы Лямина, И. С. Аксакова, П. И. Бартенева, Μ. Н. Каткова, П. И. Миллера, Μ. П. Погодина и Ю. Ѳ. Самарина. Послѣ недолгихъ преній комитету предложено было на выборъ два мѣста, именно: либо край Тверского бульвара противъ Страстного монастыря, либо новообразованный въ то время скверъ при Страстномъ бульварѣ. Комитетъ отдалъ предпочтеніе первому изъ названныхъ двухъ пунктовъ. Выборъ этотъ, по одобреніи его московскимъ генералъ-губернаторомъ, княземъ Владимиромъ Андреевичемъ Долгоруковымъ, удостоился высочайшаго утвержденія 17-го іюня 1872 г., и съ согласія Общей Думы рѣшено было отрѣзать отъ Тверского бульвара подъ памятникъ около 30-ти саженъ по прямой линіи. На этомъ-то мѣстѣ и воздвигнуто открытое нынѣ сооруженіе.
   Далѣе комитету предстояло составить новый проектъ памятника, такъ какъ для выполненія прежняго требовалась такая сумма (именно 89,000 руб.), на полученіе которой комитетъ въ то время не могъ разсчитывать. Притомъ и по замыслу своему проектъ этотъ не вполнѣ отвѣчалъ тому идеалу простоты и единства созданія, который желательно было видѣть осуществленнымъ въ памятникѣ поэта, столь отличавшагося именно этими чертами творчества въ своихъ произведеніяхъ. Желая въ то же время послужить русскому искусству вызовомъ наличныхъ представителей его къ участію въ этомъ патріотическомъ, дѣлѣ, комитетъ въ 1872 г. открылъ восьмимѣсячный конкурсъ, предлагая всѣмъ русскимъ ваятелямъ представить скульптурныя модели обѣихъ частей памятника: пьедестала и статуи поэта, при чемъ за наиболѣе удовлетворительные проекты назначено шесть премій различныхъ размѣровъ.
   Въ отвѣтъ на этотъ вызовъ, въ мартѣ 1873 г. явилось 15 моделей, которыя и были выставлены на общественный судъ въ залѣ Опекунскаго Совѣта. Для оцѣнки ихъ, равно какъ и прежде для составленія программы конкурса и проекта моделей, комитетъ приглашалъ къ совмѣстнымъ съ нимъ совѣщаніямъ извѣстнѣйшихъ художниковъ изъ среды не только скульпторовъ, но и живописцевъ. Организованная такимъ образомъ комиссія присяжныхъ нашла, что хотя ни одна изъ представленныхъ моделей не удовлетворяетъ всѣмъ требованіямъ программы, однакожъ нѣкоторыя изъ нихъ, по относительнымъ достоинствамъ своимъ, заслуживаютъ награды, и премій присуждено на 3,500 р. слѣдующимъ художникамъ, гг. Опекушину, Забѣлѣ, Шредеру, Боку и Ильей ку.
   Затѣмъ признано нужнымъ учредить новый конкурсъ, который и состоялся тѣмъ же способомъ и на тѣхъ же главныхъ основаніяхъ Представленнымъ вслѣдствіе того въ мартѣ 1874 г. 19-ти моделямъ устроена была опять публичная выставка, на этотъ разъ въ залѣ Академіи Наукъ. Приглашенные для обсужденія ихъ вмѣстѣ съ комитетомъ эксперты изъ художниковъ и литераторовъ и теперь не признали ни одной модели достойною полнаго одобренія, но присудили, по произведенной баллотировкѣ, второстепенныя преміи, всего на 2.000 руб., тремъ изъ состязавшихся скульпторовъ, именно гг. Опекушину, Забѣлѣ и Боку.
   Такъ какъ послѣ двухъ, не приведшихъ къ дѣли конкурсовъ, учреждать третій казалось безполезнымъ, то вмѣсто того, по совокупному опредѣленію комитета и экспертовъ, предложено было двумъ составителямъ наиболѣе удавшихся моделей, гг. Опекушину и Забѣлѣ, изготовить въ увеличенномъ размѣрѣ двѣ новыя модели, исправивъ прежнія по указаніямъ небольшой комиссіи экспертовъ, составленной, подъ предсѣдательствомъ профессора архитектуры Д. И. Гримма, изъ художниковъ: но скульптурной части Лаверецкаго, по живописи Кёлера и Крамского. Представленныя вслѣдствіе того въ маѣ 1875 г. двѣ модели выставлены были въ помѣщеніи постоянной художественной выставки. Комитетъ, по обсужденіи ихъ вмѣстѣ съ приглашенными имъ экспертами, находилъ въ обѣихъ положительныя достоинства, но, въ виду необходимости рѣшиться въ пользу одной изъ нихъ, отдалъ предпочтеніе модели г. Опекушина, какъ соединявшей въ себѣ съ простотою, непринужденностью и спокойствіемъ позы типъ, наиболѣе подходящій къ характеру наружности поэта.
   Вылѣпленная по этой модели колоссальная статуя, окончательно еще усовершенствованная по замѣчаніямъ экспертизы, представлена была принцемъ Петромъ Георгіевичемъ Ольденбургскимъ на воззрѣніе государя императора и, удостоенная высочайшаго его величества одобренія, отлита изъ бронзы на заводѣ покойнаго Когуна, въ С.-Петербургѣ.
   Для постановки памятника и другихъ строительныхъ работъ избранъ былъ г. Опекушинымъ, по предоставленному ему праву, архитекторъ И. С. Богомоловъ; для каменныхъ же работъ комитетъ пригласилъ А. А. Баринова. Наблюденіе за работами и извѣщеніе комитета о ходѣ ихъ принялъ на себя постоянно живущій въ Москвѣ, бывшій воспитанникъ 6-го курса лицея П. И. Миллеръ.
   Ограничиваясь этими немногими свѣдѣніями о ходѣ сооруженія памятника, я долженъ присоединить къ нимъ краткій отчетъ въ. употребленіи собранныхъ по подпискѣ денежныхъ средствъ.
   Когда комитетъ начиналъ свою дѣятельность, имѣвшаяся въ распоряженіи его сумма, вмѣстѣ съ накопившимися процентами, составляла 18,000 руб. съ небольшимъ. Для возобновленія сбора пожертвованій напечатано было въ газетахъ приглашеніе, и вслѣдъ за тѣмъ приступлено къ раздачѣ подписныхъ книжекъ. Но прежде всего мы должны съ благоговѣйною признательностью упомянуть о томъ милостивомъ участіи, какое въ этой подпискѣ соизволили принять августѣйшіе члены императорскаго семейства. Частныя приношенія начали поступать со всѣхъ сторонъ. Кромѣ множества отдѣльныхъ лицъ, успѣшному сбору значительно содѣйствовали редакціи главныхъ повременныхъ изданій и нѣкоторые книгопродавцы. Комитетъ, положивъ въ основаніе своихъ дѣйствій два коренныя начала -- гласность и строгую отчетность -- вскорѣ сталъ печатать въ газетахъ свѣдѣнія о постепенномъ приращеніи своихъ средствъ, и мало по малу собранная имъ сумма возросла до 83,922 руб. 61 коп. Впослѣдствіи итогъ всей суммы съ накопившимися на нее процентами составилъ 106,575 р. 10 к. {Въ этой суммѣ заключаются между прочимъ 22,652 руб. 411 коп., составившіеся: 1) изъ процентовъ, начисленныхъ въ С.-Петербургскомъ банкѣ; 2) изъ процентовъ, полученныхъ по процентнымъ бумагамъ, пріобрѣтеннымъ комитетомъ, и 3) изъ разности между суммою, затраченною комитетомъ на покупку процентныхъ бумагъ, и суммой, выручеипою чрезъ ихъ продажу.}.
   Такъ какъ еще при первоначально открытой подпискѣ мѣстомъ храненія стекавшихся пожертвованій избрано было IV Отдѣленіе Собственной его величества канцеляріи, то туда же и теперь окончательно поступали собираемыя комитетомъ суммы. Самыми крупными расходами были слѣдующіе:
   
   На преміи по двумъ конкурсамъ издержано -- 5.500 р.-- к.
   Академику Опекушину за вылѣпку гипсовой статуи уплачено -- 20,000 " -- "
   Архитектору Богомолову -- 5.500 " -- "
   Подрядчику Баринову -- 40,016 " 53 "
   За отливку статуи изъ бронзы на заводѣ Когуна -- 15,745 " -- "
   Всего издержано, считая и болѣе мелкіе расходы -- 87,510 " 16
   За всѣми расходами остается въ распоряженіи комитета -- 19,064 " 94
   
   Имѣющейся въ остаткѣ суммѣ должно быть придумано назначеніе возможно согласное съ желаніями жертвователей и близкое къ главной цѣли сбора, что и будетъ предметомъ обсужденія комитета, какъ скоро онъ найдетъ возможность собраться въ болѣе полномъ составѣ {Въ январѣ 1881 г. состоялось это засѣданіе комитета при участіи нѣсколькихъ приглашенныхъ имъ постороннихъ лицъ, преимущественно изъ среды литераторовъ. Изъ многихъ предложенныхъ тутъ способовъ употребленія сбереженной суммы большинствомъ голосовъ избрано было учрежденіе при Академіи Наукъ преміи, которая съ 1882 г. и была уже присуждена три раза. (Срв. ниже, стр. 173.).}.
   Въ заключеніе считаю пріятнымъ долгомъ выразить глубочайшую благодарность комитета всѣмъ учрежденіямъ, редакціямъ и отдѣльнымъ лицамъ, содѣйствовавшимъ ему трудомъ или пожертвованіями въ исполненіи задачи, которую онъ принялъ на себя предъ обществомъ. Ихъ просвѣщенному вниманію, довѣрію и участію обязанъ онъ тѣмъ, что могъ съ успѣхомъ довести до конца дѣло, конечно, почетное и отрадное для каждаго русскаго, но представлявшее и свои несомнѣнныя трудности. Пушкинскій комитетъ почитаетъ себя счастливымъ и гордится тѣмъ, что ему суждено было, подъ всемилостивѣйшимъ покровительствомъ государя императора и при высокомъ содѣйствіи принца Петра Георгіевича Ольденбургскаго, послужить орудіемъ этого истинно народнаго предпріятія, совершеннаго по частному почину, безъ всякой примѣси бюрократическаго или приказнаго характера, безъ дополнительныхъ пособій отъ казны и притомъ со сбереженіемъ довольно значительной суммы.

-----

   Нынѣ, по прошествіи семи лѣтъ со времени открытія памятника Пушкину, дополню этотъ очеркъ нѣкоторыми, не лишенными интереса, подробностями частнаго свойства.
   Въ день обычнаго лицейскаго обѣда первыхъ семи курсовъ, 19-го октября 1870 года, меня сильно занималъ вопросъ, не сдѣлать ли на предстоящемъ собраніи товарищей предложенія принять энергическія мѣры къ возобновленію прекратившейся подписки на памятникъ Пушкину, Съ одной стороны я предвидѣлъ, что вслѣдствіе того на меня ляжетъ значительная доля заботъ и труда по этому предпріятію, съ другой -- хотѣлось послужить общественному и патріотическому дѣлу. Доброе побужденіе превозмогло; мысль моя была принята всѣми съ восторгомъ, и тотчасъ же, по предложенію моего брата, Константина Карловича, рѣшено образовать комитетъ изъ среды лицеистовъ. Изъ воспитанниковъ 1-го курса положено было, сверхъ названныхъ въ очеркѣ двухъ лицъ, графа Корфа и Матюшкина, пригласить въ члены и князя Горчакова. Съ этимъ порученіемъ отправились къ нему братъ мой и Н. А. Шторхъ, но князь Горчаковъ не нашелъ возможнымъ согласиться на ихъ просьбу, ссылаясь на свои занятія и, кажется, на свое здоровье.
   Во время открытія памятника, газеты называли предсѣдателемъ комитета то Ѳ. П. Корнилова, то меня. Но комитетъ, съ самаго учрежденія своего, не имѣлъ офиціальнаго предсѣдателя. Принцъ Ольденбургскій, въ вѣдѣніи котораго. состоялъ комитетъ, участія въ его засѣданіяхъ не принималъ. Предсѣдательствовалъ обыкновенно либо старшій изъ наличныхъ членовъ, либо тотъ, кто завѣдывалъ дѣлопроизводствомъ. Обязанность веденія протоколовъ и переписки пала естественно на меня. Собирались сперва у графа М. А. Корфа, а по кончинѣ его (въ началѣ 1876 г.) -- у Н. А. Шторха; когда же и его не стало, -- то у K. К. Грота. Съ отъѣздомъ послѣдняго, въ 1879 г. по болѣзни, за границу, насъ осталось въ Петербургѣ всего трое Ѳ. П. Корниловъ, Μ. Н. Похвисневъ {Бывшій начальникъ главнаго управленія по дѣламъ печати.} и я. Мы стали собираться у Похвиснева. На открытіе памятника онъ ѣхать не могъ, такъ какъ разстроенное его здоровье требовало безотлагательнаго путешествія къ минеральнымъ водамъ, и такимъ образомъ представителями комитета при открытіи памятника могли явиться въ Москву только Ѳ. П. Корниловъ и я. Со времени заключенія контрактовъ съ г. Опекушинымъ и подрядчикомъ Бариновымъ, когда на попеченіи комитета остались одни хозяйственныя распоряженія, составленіе протоколовъ и вся офиціальная часть были переданы мною въ руки Н. А. Шторха. Теперь же, когда работы по сооруженію памятника стали приближаться къ концу, большую часть практическихъ заботъ по этому дѣлу принялъ на себя Ѳ. П. Корниловъ.
   Сперва предполагалось открыть памятникъ уже осенью 1879 г., именно 19-го октября; но встрѣтились неожиданныя обстоятельства, замедлившія окончаніе работъ. Главное препятствіе состояло въ томъ, что при постановкѣ угловыхъ монолитовъ для устройства лѣстницы кругомъ пьедестала, съ однимъ изъ нихъ случилась неудача: при опущеніи онъ упалъ и раскололся. Для возможно скорой замѣны его мы прибѣгнули къ совѣтамъ профессоровъ Академіи Художествъ А. И. Рязанова и Д. И. Гримма, которымъ комитетъ уже и прежде много обязанъ былъ за ихъ просвѣщенное содѣйствіе всякій разъ, когда онъ обращался къ ихъ знаніямъ и опытности. Теперь согласно съ ихъ указаніями, архитектору Богомолову удалось замѣнить поврежденный монолитъ двумя новыми камнями такъ искусно, что черта соединенія ихъ, при самомъ тщательномъ вниманіи, съ трудомъ можетъ быть замѣчена.
   Затѣмъ, днемъ открытія памятника назначено было 26-е мая 1880 г., годовщина рожденія Пушкина. Въ этотъ день предполагалось устроить въ Москвѣ торжественный обѣдъ, на который должны были собраться литераторы и депутаты отъ учрежденій и обществъ; приняты были мѣры для устройства порядка въ отправленіи по этому случаю поѣздовъ Николаевской дороги. Въ типографіи Академіи Наукъ уже были напечатаны пригласительныя повѣстки на означенный день. Совѣщаюсь съ Ѳ. П. Корниловымъ и В. П. Гаевскимъ, какъ предсѣдателемъ литературнаго фонда, о церемоніалѣ открытія памятника. Между тѣмъ со мною вступаетъ въ сношеніе С. А. Юрьевъ, какъ предсѣдатель общества любителей россійской словесности, которое пожелало взять въ свои руки устройство празднествъ по случаю открытія памятника. Ректоръ Московскаго университета, H. С. Тихонравовъ, телеграммою увѣдомляетъ меня о Согласіи на мою просьбу предоставить комитету университетскую актовую залу для публичнаго засѣданія въ день торжества. Отъ имени комитета печатается въ газетахъ объявленіе о приглашеніи къ отправленію въ Москву депутацій. Чрезъ нѣсколько дней мы получаемъ отъ Московской городской думы предложеніе воспользоваться ея залою для торжественнаго засѣданія и пріема депутацій, и по соглашенію съ ректоромъ университета принимаемъ это предложеніе. Мая 22-го я отправляюсь въ Москву, куда статсъ-секретарь Корниловъ уѣхалъ уже нѣсколькими днями ранѣе. На желѣзной дорогѣ узнаю отъ начальника петербургской станціи горестное извѣстіе о кончинѣ императрицы Маріи Александровны утромъ того же дня; но такъ какъ по предварительному условію меня ждутъ въ Москвѣ, то я не могу отложить своей поѣздки. Послѣ бывшей тамъ, въ день моего пріѣзда, панихиды по усопшей государынѣ, совѣщаюсь съ митрополитомъ Макаріемъ и Ѳ. П. Корниловымъ о порядкѣ открытія и освященія памятника. Вслѣдъ за тѣмъ. Ѳ. П. и я являемся къ генералъ-губернатору князю В. А. Долгорукову, который удостаиваетъ насъ самаго любезнаго пріема и приглашаетъ ежедневно къ своему столу, за которымъ всегда будутъ для насъ готовые приборы. Между тѣмъ по поводу постигшей Россію тяжкой утраты, министръ внутреннихъ дѣлъ (гр. Лорисъ-Меликовъ) телеграфировалъ князю, что "открытіе памятника отлагается на нѣкоторое время", и скоро послѣ того, по соглашенію князя съ нами, днемъ открытія было избрано 3-е іюня. Въ предположеніи вернуться къ этому числу въ Москву мы уѣхали въ Петербургъ, чтобы 28-го мая присутствовать на погребеніи императрицы. Но 31-го мая послѣдовала, но недоразумѣнію, новая отсрочка дня открытія: случилось, что старая телеграмма князя Долгорукова къ принцу Ольденбургскому о томъ, что открытіе отложено, была принята за вновь полученную. Вслѣдствіе этой ошибки, предназначенный 1-го іюня льготный поѣздъ желѣзной дороги отмѣненъ былъ въ ту самую минуту, когда на станцію пріѣзжали депутаты, чтобы занять свои мѣста, а нѣкоторые уже и расположились въ вагонахъ. Можно представить себѣ впечатлѣніе, произведенное этимъ неожиданнымъ распоряженіемъ. Что касается меня, то я все-таки поѣхалъ (Корниловъ былъ уже въ Москвѣ), такъ какъ на другой день мы обѣщались быть на обѣдѣ, который московскіе лицеисты давали намъ, какъ членамъ комитета по сооруженію памятника. 3-го іюня генералъ-губернаторомъ получено было изъ Петербурга по телеграфу извѣстіе, что открытіе окончательно разрѣшено на 6-е іюня. 4-го прибылъ въ Москву для участія въ торжествѣ принцъ Петръ Георгіевичъ Ольденбургскій, которому мы съ Корниловымъ въ тотъ же день и представились въ зданіи Воспитательнаго Дома. Въ невольномъ замедленіи открытія памятника его высочество признавалъ хорошую сторону, такъ какъ оно дало возможность сдѣлать, не торопясь, всѣ приготовленія къ празднеству. Дальнѣйшихъ подробностей не касаюсь: все относящееся къ описанію пушкинскихъ дней собрано въ книгѣ, изданной подъ заглавіемъ: Вѣнокъ на памятникъ Пушкину.
   

Извлеченіе изъ Отчета о первомъ присужденіи премій А. С. Пушкина. 1).

1) Составленнаго академикомъ Я. К. Гротомъ и читаннаго имъ въ публичномъ засѣданіи Второго Отдѣленія Императорской Академіи Наукъ 19 октября 1882 года.

   Мысль о сооруженіи памятника нашему великому народному поэту, возникшая въ 1861 году при празднованіи 50-лѣтія съ основанія Царскосельскаго лицея, возобновленная черезъ 10 лѣтъ, была такъ сочувственно принята русскимъ обществомъ, что собранныхъ по всей Имперіи добровольныхъ пожертвованій оказалось достаточнымъ на прославленіе поэта двоякимъ памятникомъ: вещественнымъ въ Москвѣ и литературнымъ въ Петербургѣ, при Академіи Наукъ.
   Дѣло сооруженія вещественнаго памятника было успѣшно окончено въ 1880 году и завершено торжествомъ открытія его, которое неожиданно обратилось въ небывалый у насъ общественно-литературный праздникъ во имя знаменитѣйшаго русскаго писателя.
   Оставалось дать назначеніе тѣмъ 20.000, которыя за всѣми издержками этого сооруженія были сбережены комитетомъ отъ собранныхъ на памятникъ
   100.000 р. Комитетъ, не считая себя въ правѣ рѣшить этотъ вопросъ по своему усмотрѣнію, пригласилъ для обсужденія его нѣсколькихъ лицъ, пользующихся общимъ уваженіемъ, изъ круга ученыхъ и литераторовъ. Результатомъ собранія, происходившаго 23 января 1881 года, было учрежденіе при Академіи Наукъ премій имени Пушкина за изслѣдованія по исторіи языка и литературы, а также за сочиненія по изящной словесности какъ въ прозѣ такъ и въ стихахъ.
   Изъ процентовъ съ капитала въ 20.000 учреждена ежегодная премія въ
   1.000 р., могущая быть раздѣляема на двѣ половинныя, каждая въ 500 руб. Первый конкурсъ объявленъ въ 1881 году. Настоящее публичное засѣданіе имѣетъ цѣлію поставить общество въ извѣстность о результатѣ этого конкурса.
   На соисканіе преміи представлено было четыре сочиненія. Для разсмотрѣнія двухъ изъ этихъ трудовъ Отдѣленіе русскаго языка и словесности, на основаніи правилъ о преміи, пригласило постороннихъ литераторовъ и вмѣстѣ съ ними образовало комиссію, въ составъ которой, кромѣ членовъ Отдѣленія, вошли слѣдующія лица: Н. Д. Ахшарумовъ, И. Д. Гончаровъ, О. Ѳ. Миллеръ и H. Н. Страховъ.
   По выслушаніи доставленныхъ двумя послѣдними разборовъ, комиссія признала два изъ внесенныхъ на конкурсъ сочиненій заслуживающими премій: 1) Полной преміи сочиненіе Ап. Н. Майкова Два міра, напечатанное во 2-й книжкѣ "Русскаго Вѣстника" на нынѣшній годъ, и 2) Половинной преміи сборникъ стихотвореній Я. П. Полонскаго, изданный въ прошломъ году подъ заглавіемъ: На закатѣ. Но такъ какъ, къ сожалѣнію, Академія въ настоящемъ случаѣ могла располагать только 1,000 руб, то комиссія, не желая оставить одного изъ достойныхъ соискателей вовсе безъ преміи, нашлась вынужденною раздѣлить эту сумму поровну между обоими.

(Слѣдуютъ разборы того и другого труда)

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru