Владислав Ходасевич Счастливый домик Жене моей Анне ---------------------------------------------------------------------------- Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 1: Стихотворения. Литературная критика 1906-1922. - М.: Согласие, 1996. Составление и подготовка текста И. П. Андреевой, С. Г. Бочарова. Комментарии И. П. Андреева, Н. А. Богомолова ---------------------------------------------------------------------------- Содержание Пленные шумы Элегия ("Взгляни, как наша ночь пуста и молчалива...") Ущерб "Когда почти благоговейно..." Зима "В тихом сердце - едкий пепел..." Матери Закат "Увы, дитя! Душе неутоленной..." Душа ("О, жизнь моя! За ночью - ночь. И ты, душа, не внемлешь миру...") Возвращение Орфея Голос Дженни "Века, прошедшие над миром..." "Жеманницы былых годов..." Лары "Когда впервые смутным очертаньем..." К Музе Стансы ("Святыня меркнущего дня...") В альбом Поэту Дождь Милому другу Мыши 1. Ворожба 2. Сырнику 3. Молитва Звезда над пальмой "За окном - ночные разговоры..." Портрет Прогулка Досада Успокоение Завет Февраль Бегство Ситцевое царство 1. "По вечерам мечтаю я..." 2. "К большому подойдя окну..." Вечер ("Красный Марс восходит над агавой...") Рай <Исключенное из книги> Новый Год Пленные шумы ЭЛЕГИЯ Взгляни, как наша ночь пуста и молчалива: Осенних звезд задумчивая сеть Зовет спокойно жить и мудро умереть, - Легко сойти с последнего обрыва В долину кроткую. Быть может, там ручей, Еще кипя, бежит от водопада, Поет свирель, вдали пестреет стадо, И внятно щелканье пастушеских бичей. Иль, может быть, на берегу пустынном Задумчивый и ветхий рыболов, Едва оборотясь на звук моих шагов, Движением внимательным и чинным Забросит вновь прилежную уду... Страна безмолвия! Безмолвно отойду Туда, откуда дождь, прохладный и привольный, Бежит, шумя, к долине безглагольной... Но может быть - не кроткою весной, Не мирным отдыхом, не сельской тишиной, Но памятью мятежной и живой Дохнет сей мир - и снова предо мной... И снова ты! а! страшно мысли той! Блистательная ночь пуста и молчалива. Осенних звезд мерцающая сеть Зовет спокойно жить и умереть. Ты по росе ступаешь боязливо. 15 августа 1908 Гиреево УЩЕРБ Какое тонкое терзанье - Прозрачный воздух и весна, Ее цветочная волна, Ее тлетворное дыханье! Как замирает голос дальний, Как узок этот лунный серп, Как внятно говорит ущерб, Что нет поры многострадальней! И даже не блеснет гроза Над этим напряженным раем, - И, обессилев, мы смежаем Вдруг потускневшие глаза. И всё бледнее губы наши, И смерть переполняет мир, Как расплеснувшийся эфир Из голубой небесной чаши. 3 (или 10) апреля 1911 Москва * * * Когда почти благоговейно Ты указала мне вчера На девушку в фате кисейной С студентом под руку, - сестра, Какую горестную скуку Я пережил, глядя на них! Как он блаженно жал ей руку В аллеях темных и пустых! Нет, не пленяйся взором лани И вздохов томных не лови. Что нам с тобой до их мечтаний, До их неопытной любви? Смешны мне бедные волненья Любви невинной и простой. Господь нам не дал примиренья С своей цветущею землей. Мы дышим легче и свободней Не там, где есть сосновый лес, Но древним мраком преисподней Иль горним воздухом небес. Декабрь 1913 ЗИМА Как перья страуса на черном катафалке, Колышутся фабричные дымы. Из черных бездн, из предрассветной тьмы В иную тьму несутся с криком галки. Скрипит обоз, дыша морозным паром, И с лесенкой на согнутой спине Фонарщик, юркий бее, бежит по тротуарам... О скука, тощий пес, взывающий к луне! Ты - ветер времени, свистящий в уши мне! Декабрь 1913 * * * В тихом сердце - едкий пепел, В темной чаше - тихий сон. Кто из темной чаши не пил, Если в сердце - едкий пепел, Если в чаше - тихий сон? Всё ж вина, что в темной чаше, Сладким зельем не зови. Жаждет смерти сердце наше, - Но, склонясь над общей чашей, Уст улыбкой не криви! Пей, да помни: в сердце - пепел, В чаше - долгий, долгий сон! Кто из темной чаши не пил, Если в сердце - тайный пепел, Если в чаше - тихий сон? 3 августа 1908 Гиреево МАТЕРИ Мама! Хоть ты мне откликнись и выслушай: больно Жить в этом мире! Зачем ты меня родила? Мама! Быть может, всё сам погубил я навеки, - Да, но за что же вся жизнь - как вино, как огонь, как стрела? Стыдно мне, стыдно с тобой говорить о любви, Стыдно сказать, что я плачу о женщине, мама! Больно тревожить твою безутешную старость Мукой души ослепленной, мятежной и лживой! Страшно признаться, что нет никакого мне дела Ни до жизни, которой меня ты учила, Ни до молитв, ни до книг, ни до песен. Мама, всё я забыл! Всё куда-то исчезло, Всё растерялось, пока, палимый вином, Бродил я по улицам, пел, кричал и шатался. Хочешь одна узнать обо мне всю правду? Хочешь - признаюсь? Мне нужно совсем не много: Только бы снова изведать ее поцелуи (Тонкие губы с полосками рыжих румян!), Только бы снова воскликнуть: Царевна! Царевна! - И услышать в ответ: Навсегда. Добрая мама! Надень-ка ты старый салопчик, Да пойди помолись Ченстоховской О бедном сыне своем И о женщине с черным бантом! <Осень 1910> ЗАКАТ В час, когда пустая площадь Желтой пылью повита, В час, когда бледнеют скорбно Истомленные уста, - Это ты вдали проходишь В круге красного зонта. Это ты идешь, не помня Ни о чем и ни о ком, И уже тобой томятся Кто знаком и не знаком, - В час, когда зажегся купол Тихим, теплым огоньком. Это ты в невинный вечер Слишком пышно завита, На твоих щеках ложатся Лиловатые цвета, - Это ты качаешь нимбом Нежно-красного зонта! Знаю: ты вольна не помнить Ни о чем и ни о ком, Ты падешь на сердце легким, Незаметным огоньком, - Ты как смерть вдали проходишь Алым, летним вечерком! Ты одета слишком нежно, Слишком пышно завита, Ты вдали к земле склоняешь Круг атласного зонта, - Ты меня огнем целуешь В истомленные уста! 21 мая 1908 Москва * * * Увы, дитя! Душе неутоленной Не снишься ль ты невыразимым сном? Не тенью ли проходишь омраченной, С букетом роз, кинжалом и вином? Я каждый шаг твой зорко стерегу. Ты падаешь, ты шепчешь - я рыдаю, Но горьких слов расслышать не могу И языка теней не понимаю. Конец 1909 ДУША О, жизнь моя! За ночью - ночь. И ты, душа, не внемлешь миру. Усталая! К чему влачить усталую свою порфиру? Что жизнь? Театр, игра страстей, бряцанье шпаг на перекрестках, Миганье ламп, игра теней, игра огней на тусклых блестках. К чему рукоплескать шутам? Живи на берегу угрюмом. Там, раковины приложив к ушам, внемли плененным шумам - Проникни в отдаленный мир: глухой старик ворчит сердито, Ладья скрипит, шуршит весло, да вопли - с берегов Коцита. Ноябрь 1908 Гиреево ВОЗВРАЩЕНИЕ ОРФЕЯ О, пожалейте бедного Орфея! Как скучно петь на плоском берегу! Отец, взгляни сюда, взгляни, как сын, слабея, Еще сжимает лирную дугу! Еще ручьи лепечут непрерывно, Еще шумят нагорные леса, А сердце замерло и внемлет безотзывно Послушных струн глухие голоса. И вот пою, пою с последней силой О том, что жизнь пережита вполне, Что Эвридики нет, что нет подруги милой, А глупый тигр ласкается ко мне. Отец, отец! Ужель опять, как прежде, Пленять зверей да камни чаровать? Иль песнью новою, без мысли о надежде, Детей и дев к печали приучать? Пустой души пустых очарований Не победит ни зверь, ни человек. Несчастен, кто несет Коцитов дар стенаний На берега земных веселых рек! О, пожалейте бедного Орфея! Как больно петь на вашем берегу! Отец, взгляни сюда, взгляни, как сын, слабея, Еще сжимает лирную дугу! 20 февраля 1910 ГОЛОС ДЖЕННИ А Эдмонда не покинет Дженни даже в небесах. Пушкин Мой любимый, где ж ты коротаешь Сиротливый век свой на земле? Новое ли поле засеваешь? В море ли уплыл на корабле? Но вдали от нашего селенья, Друг мой бедный, где бы ни был ты, Знаю тайные твои томленья, Знаю сокровенные мечты. Полно! Для желанного свиданья, Чтобы Дженни вновь была жива, Горестные нужны заклинанья, Слишком безутешные слова. Чтоб явился призрак, еле зримый, Как звезды упавшей беглый след, Может быть, и в сердце, мой любимый, У тебя такого слова нет! О, не кличь бессильной, скорбной тени, Без того мне вечность тяжела! Что такое вечность? Это Дженни Видит сон родимого села. Помнишь ли, как просто мы любили, Как мы были счастливы вдвоем? Ах, Эдмонд, мне снятся и в могиле Наша нива, речка, роща, дом! Помнишь - вечер, у скамьи садовой Наших деток легкие следы? Нет меня - дели с подругой новой День и ночь, веселье и труды! Средь живых ищи живого счастья, Сей и жни в наследственных полях. Я тебя земной любила страстью, Я тебе земных желаю благ. Февраль 1912 * * * Века, прошедшие над миром, Протяжным голосом теней Еще взывают к нашим лирам Из-за стигийских камышей. И мы, заслышав стон и скрежет, Ступаем на Орфеев путь, И наш напев, как солнце, нежит Их остывающую грудь. Былых волнений воскреситель, Несет теням любой из нас В их безутешную обитель Свой упоительный рассказ. В беззвездном сумраке Эреба, Вокруг певца сплотясь тесней, Родное вспоминает небо Хор воздыхающих теней. Но горе! мы порой дерзаем Всё то в напевы лир влагать, Чем собственный наш век терзаем, На чем легла его печать. И тени слушают недвижно, Подняв углы высоких плеч, И мертвым предкам непостижна Потомков суетная речь. Конец 1912 * * * Жеманницы былых годов, Читательницы Ричардсона! Я посетил ваш ветхий кров, Взглянул с высокого балкона На дальние луга, на лес, И сладко было мне сознанье, Что мир ваш навсегда исчез И с ним его очарованье. Что больше нет в саду цветов, В гостиной - нот на клавесине, И вечных вздохов стариков О матушке-Екатерине. Рукой не прикоснулся я К томам библиотеки пыльной, Но радостен был для меня Их запах, затхлый и могильный. Я думал: в грустном сем краю Уже полвека всё пустует. О, пусть отныне жизнь мою Одно грядущее волнует! Блажен, кто средь разбитых урн, На невозделанной куртине, Прославит твой полет, Сатурн, Сквозь многозвездые пустыни! Конец 1912 Лары * * * Когда впервые смутным очертаньем Возникли вдалеке верхи родимых гор, Когда ручей знакомым лепетаньем Мне ранил сердце - руки я простер, Закрыл глаза и слушал, потрясенный, Далекий топот стад и вольный клект орла, И мнилось - внятны мне, там, в синеве бездонной, Удары мощные упругого крыла. Как яростно палило солнце плечи! Как сладостно звучали из лугов Вы, жизни прежней милые предтечи, Свирели стройные соседних пастухов! И так до вечера, в волненьи одиноком, Склонив лицо, я слушал шум земной, Когда ж открыл глаза - торжественным потоком Созвездия катились надо мной. Май 1911 К МУЗЕ Я вновь перечитал забытые листы, Я воскресил угасшее волненье, И предо мной опять предстала ты, Младенчества прекрасное виденье. В былые дни, как нежная подруга, Являлась ты под кров счастливый мой Делить часы священного досуга. В атласных туфельках, с девической косой, С улыбкой розовой, и легкой, и невинной, Ты мне казалась близкой и родной, И я шутя назвал тебя кузиной. О муза милая! Припомни тихий сад, Тумана сизого вечерние куренья, И тополей прохладный аромат, И первые уроки вдохновенья! Припомни всё: жасминные кусты, Вечерние мечтательные тени, И лунный серп, и белые цветы Над озером склонявшейся сирени... Увы, дитя! Я жаждал наслаждений, Я предал всё: на шумный круг друзей Я променял священный шум дубравы, Венок твой лавровый, залог любви и славы, Я, безрассудный, снял с главы своей - И вот стою один среди теней. Разуверение - советчик мой лукавый, И вечность - как кинжал над совестью моей! Весна 1910 СТАНСЫ Святыня меркнущего дня, Уединенное презренье, Ты стало посещать меня, Как посещало вдохновенье. Живу один, зову игрой Слова романсов, письма, встречи, Но горько вспоминать порой Свои лирические речи! Но жаль невозвратимых дней, Сожженных дерзко и упрямо, - Душистых зерен фимиама На пламени души моей. О, радости любви простой, Утехи нежных обольщений! Вы величавей, вы священней Величия души пустой... И хочется упасть во прах, И хочется молиться снова, И новый мир создать в слезах, Во всем - подобие былого. Январь 1909 В АЛЬБОМ Вчера под вечер веткой туи Вы постучали мне в окно. Но я не верю в поцелуи И страсти не люблю давно. В холодном сердце созидаю Простой и нерушимый храм... Взгляните: пар над чашкой чаю! Какой прекрасный фимиам! Но, внемля утро, щебет птичий, За озером далекий гром, Кто б не почтил призыв девичий Улыбкой, розой и стихом? Лето 1909 Гиреево ПОЭТУ Со колчаном вьется мальчик, С позлащенным легким луком. Державин Ты губы сжал и горько брови сдвинул, А мне смешна печаль твоих красивых глаз. Счастлив поэт, которого не минул Банальный миг, воспетый столько раз! Ты кличешь смерть - а мне смешно и нежно: Как мил изменницей покинутый поэт! Предчувствую написанный прилежно, Мятежных слов исполненный сонет. Пройдут года. Как сон, тебе приснится Минувших горестей невозвратимый хмель. Придет пора вздохнуть и умилиться: Над чем рыдала детская свирель! Люби стрелу блистательного лука. Жестокой шалости, поэт, не прекословь! Нам всем дается первая разлука, Как первый лавр, как первая любовь. Весна 1908 Гиреево ДОЖДЬ Я рад всему: что город вымок, Что крыши, пыльные вчера, Сегодня, ясным шелком лоснясь, Свергают струи серебра. Я рад, что страсть моя иссякла. Смотрю с улыбкой из окна, Как быстро ты проходишь мимо По скользкой улице, одна. Я рад, что дождь пошел сильнее И что, в чужой подъезд зайдя, Ты опрокинешь зонтик мокрый И отряхнешься от дождя. Я рад, что ты меня забыла, Что, выйдя из того крыльца, Ты на окно мое не взглянешь, Не вскинешь на меня лица. Я рад, что ты проходишь мимо, Что ты мне все-таки видна, Что так прекрасно и невинно Проходит страстная весна. 7 апреля 1908 Москва МИЛОМУ ДРУГУ Ну, поскрипи, сверчок! Ну, спой, дружок запечный! Дружок сердечный, спой! Послушаю тебя - И, может быть, с улыбкою беспечной Припомню всё: и то, как жил любя, И то, как жил потом, счастливые волненья В душе измученной похоронив навек, - А там, глядишь, усну под это пенье. Ну, поскрипи! Сверчок да человек - Друзья заветные: у печки, где потепле, Живем себе, живем, скрипим себе, скрипим, И стынет сердце (уголь в сизом пепле), И всё былое - призрак, отзвук, дым! Для жизни медленной, безропотной, запечной Судьба заботливо соединила нас. Так пой, скрипи, шурши, дружок сердечный, Пока огонь последний не погас! 8 августа 1911 Звенигород МЫШИ 1 ВОРОЖБА Догорел закат за речкой. Загорелись три свечи. Стань, подруженька, за печкой, Трижды ножкой постучи. Пусть опять на зов твой мыши Придут вечер коротать. Только нужно жить потише, Не шуметь и не роптать. Есть предел земным томленьям, Не горюй и слез не лей. С чистым сердцем, с умиленьем Дорогих встречай гостей. В сонный вечер, в доме старом, В круге зыбкого огня Помолись-ка нашим Ларам За себя и за меня. Свечи гаснут, розы вянут, Даже песне есть конец, - Только мыши не обманут Истомившихся сердец. Январь 1913 2 СЫРНИКУ Милый, верный Сырник, друг незаменимый, Гость, всегда желанный в домике моем! Томно веют весны, долго длятся зимы, - Вечно я тоскую по тебе одном. Знаю: каждый вечер робко скрипнет дверца, Прошуршат обои - и приходишь ты Ласковой беседой веселить мне сердце В час отдохновенья, мира и мечты. Ты не разделяешь слишком пылких бредней, Любишь только сыр, швейцарский и простой, Редко ходишь дальше кладовой соседней, Учишь жизни ясной, бедной и святой. Заведу ли речь я о Любви, о Мире - Ты свернешь искусно на любимый путь: О делах подпольных, о насущном сыре, - А в окно струится голубая ртуть... Друг и покровитель, честный собеседник, Стереги мой домик до рассвета дня... Дорогой учитель, мудрый проповедник, Обожатель сыра, - не оставь меня! Осень 1913 3 МОЛИТВА Все былые страсти, все тревоги Навсегда забудь и затаи... Вам молюсь я, маленькие боги, Добрые хранители мои. Скромные примите приношенья: Ломтик сыра, крошки со стола... Больше нет ни страха, ни волненья: Счастье входит в сердце, как игла. <Осень 1913> Звезда над пальмой * * * За окном - ночные разговоры, Сторожей певучие скребки. Плотные спусти, Темира, шторы, Почитай мне про моря, про горы, Про таверны, где в порыве ссоры Нож с ножом скрещают моряки. Пусть опять селенья жгут апахи, Угоняя тучные стада, Пусть блестят в стремительном размахе Томагавки, копья и навахи, - Пусть опять прихлынут к сердцу страхи, Как в былые, детские года! Я устал быть нежным и счастливым! Эти песни, ласки, розы - плен! Ах, из роз люблю я сердцем лживым Только ту, что жжет огнем ревнивым, Что зубами с голубым отливом Прикусила хитрая Кармен! 1 января 1916 ПОРТРЕТ Царевна ходит в красном кумаче, Румянит губы ярко и задорно, И от виска на поднятом плече Ложится бант из ленты черной. Царевна душится изнеженно и пряно И любит смех и шумный балаган, - Но что же делать, если сердце пьяно От поцелуев и румян? Начало 1911 ПРОГУЛКА Хорошо, что в этом мире Есть магические ночи, Мерный скрип высоких сосен, Запах тмина и ромашки И луна. Хорошо, что в этом мире Есть еще причуды сердца, Что царевна, хоть не любит, Позволяет прямо в губы Целовать. Хорошо, что, словно крылья На серебряной дорожке, Распластался тонкой тенью, И колышется, и никнет Черный бант. Хорошо с улыбкой думать, Что царевна (хоть не любит!) Не забудет ночи лунной, Ни меня, ни поцелуев - Никогда! Весна 1910 ДОСАДА Что сердце? Лань. А ты стрелок, царевна. Но мне не пасть от полудетских рук, И, промахнувшись, горестно и гневно Ты опускаешь неискусный лук. И целый день обиженная бродишь Над озером, где ветер и камыш, И резвых игр, как прежде, не заводишь, И песнями подруг не веселишь. А день бежит, и доцветают розы В вечерний, лунный, в безысходный час, - И, может быть, рассерженные слезы Готовы хлынуть из огромных глаз. Начало 1911 УСПОКОЕНИЕ Сладко жить в твоей, царевна, власти, В круге пальм, и вишен, и причуд. Ты как пена над бокалом Асти, Ты - небес прозрачный изумруд. День пройдет, сокроет в дымке знойной Смуглые, ленивые черты, - Тихий вечер мирно и спокойно Сыплет в море синие цветы. Там, внизу, звезда дробится в пене, Там, вверху, темнеет сонный куст. От морских прозрачных испарений Солоны края румяных уст... И душе не страшно расставанье - Мудрый дар играющих богов. Мир тебе, священное сиянье Лигурийских звездных вечеров. Июнь 1911 Генуя ЗАВЕТ Благодари богов, царевна, За ясность неба, зелень вод, За то, что солнце ежедневно Свой совершает оборот; За то, что тонким изумрудом Звезда скатилась в камыши, За то, что нет конца причудам Твоей изменчивой души; За то, что ты, царевна, в мире Как роза дикая цветешь И лишь в моей, быть может, лире Свой краткий срок переживешь. Осень 1912 ФЕВРАЛЬ Этот вечер, еще не весенний, Но какой-то уже и не зимний... Что ж ты медлишь, весна? Вдохновенней, Ты, влюбленных сердец Полигимния! Не воскреснуть минувшим волненьям Голубых предвечерних свиданий, - Но над каждым сожженным мгновеньем Возникает, как Феникс, - предание. Февраль 1913 БЕГСТВО Да, я бежал, как трус, к порогу Хлои стройной, Внимая брань друзей и персов дикий вой, И все-таки горжусь: я, воин недостойный, Всех превзошел завидной быстротой. Счастливец! я сложил у двери потаенной Доспехи тяжкие: копье, и щит, и меч. У ложа сонного, разнеженный, влюбленный, Хламиду грубую бросаю с узких плеч. Вот счастье: пить вино с подругой темноокой И ночью, пробудясь, увидеть над собой Глаза звериные с туманной поволокой, Ревнивый слышать зов: ты мой? ужели мой? И целый день потом с улыбкой простодушной За Хлоей маленькой бродить по площадям, Внимая шепоту: ты милый, ты послушный, Приди еще - я всё тебе отдам! Осень 1911 СИТЦЕВОЕ ЦАРСТВО 1 По вечерам мечтаю я (Мечтают все, кому не спится). Мне грезится любовь твоя, Страна твоя, где всё - из ситца. Высокие твои дворцы, Задрапированные залы, Твои пажи, твои льстецы, Твой шут, унылый и усталый. И он, как я, издалека День целый по тебе томится. Под вечер белая рука На пестрый горб легко ложится. Тогда из уст его, как дым, Струятся ситцевые шутки, - И падают к ногам твоим Горошинки да незабудки. В окне - далекие края: Холмы, леса, поля - из ситца... О, скромная страна твоя! О, милая моя царица! О, вечер синий! Звездный свет Дрожит в твоем прекрасном взоре, И кажется, что я - поэт, Воспевший ситцевые зори... Так сладостно мечтаю я По вечерам, когда не спится... О, где ты, милая моя? Где нежная моя царица? 16 апреля 1909 Гиреево 2 К большому подойдя окну, Ты плачешь, бедная царица. Окутали твою страну Полотнища ночного ситца. Выходишь на пустой балкон, Повитый пеленой тумана. Безгласен неба синий склон. Жасмин благоухает пряно. Ты комкаешь платок в руке, Сверкает, точно нож, зарница - И заунывно вдалеке Курлыкает ночная птица. И плачешь, уронив венец. Твой шут, щадя покой любимой, Рукой зажавши бубенец, На цыпочках проходит мимо. Раздвинул пестрым колпаком Росой пропитанные ситцы И спрятался. Как знать, о чем Предутренняя грусть царицы? Начало 1913 ВЕЧЕР Красный Марс восходит над агавой, Но прекрасней светят нам они - Генуи, в былые дни лукавой, Мирные, торговые огни. Меркнут гор прибрежные отроги, Пахнет пылью, морем и вином. Запоздалый ослик на дороге Торопливо плещет бубенцом... Не в такой ли час, когда ночные Небеса синели надо всем, На таком же ослике Мария Покидала тесный Вифлеем? Топотали частые копыта, Отставал Иосиф, весь в пыли... Что еврейке бедной до Египта, До чужих овец, чужой земли? Плачет мать. Дитя под черной тальмой Сонными губами ищет грудь, А вдали, вдали звезда над пальмой Беглецам указывает путь. Весна 1913 РАЙ Вот, открыл я магазин игрушек: Ленты, куклы, маски, мишура... Я заморских плюшевых зверушек Завожу в витрине с раннего утра. И с утра толпятся у окошка Старички, старушки, детвора... Весело - и грустно мне немножко: День за днем, сегодня - как вчера. Заяц лапкой бьет по барабану, Бойко пляшут мыши впятером. Этот мир любить не перестану, Хорошо мне в сумраке земном! Хлопья снега вьются за витриной В жгучем свете желтых фонарей... Зимний вечер, длинный, длинный, длинный! Милый отблеск вечности моей! Ночь настанет - магазин закрою, Сосчитаю деньги (я ведь не спешу!) И, накрыв игрушки легкой кисеею, Все огни спокойно погашу. Долгий день припомнив, спать улягусь мирно, В колпаке заветном, - а в последнем сне Сквозь узорный полог, в высоте сапфирной Ангел златокрылый пусть приснится мне. Декабрь 1913 <ИСКЛЮЧЕННОЕ ИЗ КНИГИ> НОВЫЙ ГОД "С Новым Годом!" Как ясна улыбка! "С Новым счастьем!" - "Милый, мы вдвоем!" У окна в аквариуме рыбка Тихо блещет золотым пером. Светлым утром, у окна в гостиной, Милый образ, милый голос твой... Поцелуй, душистый и невинный... Новый Год! Счастливый! Золотой! Кто меня счастливее сегодня? Кто скромнее шутит о судьбе? Что прекрасней сказки новогодней, Одинокой сказки - о тебе? 14 декабря 1909 Москва КОММЕНТАРИИ Мы еще не имеем собрания сочинений Владислава Ходасевича, которое бы объединило достаточно полно его литературное наследие. Первое такое собрание только начало выходить в издательстве "Ардис", Анн Арбор, США; готовят его американские литературоведы-слависты (редакторы - Д. Малмстад и Р. Хьюз) при деятельной помощи коллег из России. К настоящему времени вышли два тома этого издания (из пяти предполагаемых): первый из них (1983) представляет попытку полного собрания стихотворений поэта, второй том (1990) составили критические статьи и рецензии 1905-1926 гг. В 1989 г. в большой серии "Библиотеки поэта" вышло подготовленное Н. А. Богомоловым и Д. Б. Волчеком первое после 1922 г. отечественное издание стихотворного наследия Ходасевича, состав которого здесь существенно пополнен (по периодике и архивным материалам) в сравнении с первым томом ардисовского издания. После этих двух фундаментальных собраний оригинального стихотворного творчества Ходасевича оно может считаться в основном изданным (хотя, несомненно, состав известной нам поэзии Ходасевича будет расширяться - в частности, одно неизвестное прежде стихотворение 1924 г. - "Зимняя буря", - найденное А. Е. Парнисом в одном из парижских альбомов, публикуется впервые в настоящем издании). Совсем иначе обстоит дело с обширным прозаическим наследием Ходасевича - оно не собрано, не издано, не изучено. Ходасевич писал в разных видах прозы: это мемуарная проза, это своеобразная литературоведческая проза поэта, это опыты биографического повествования на историко-литературной основе, это повседневная литературная критика, какую он вел всю жизнь, наконец, сравнительно редкие обращения к художественной в привычном смысле слова, повествовательной прозе. Из этого большого объема написанного им в прозе сам автор озаботился собрать в книги лишь часть своих историко-литературных работ ("Статьи о русской поэзии", Пб., 1922; "Поэтическое хозяйство Пушкина", Л., 1924; "Державин", Париж, 1931; "О Пушкине", Берлин, 1937), а также девять мемуарных очерков в конце жизни объединил в книгу "Некрополь" (Брюссель, 1939). В осуществленный Н. Н. Берберовой посмертный сборник ("Литературные статьи и воспоминания", Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1954; новое издание - "Избранная проза", Нью-Йорк, 1982) вошли лишь избранные критические статьи и мемуарные очерки из множества рассеянных по зарубежной русской прессе. Состав очерков расширен, но далеко не исчерпан в книге мемуарной прозы Ходасевича "Белый коридор" (Нью-Йорк: Серебряный век, 1982; подготовили Г. Поляк и Р. Сильвестр). Так обстояло дело в зарубежных изданиях; освоение же прозаического наследия Ходасевича в его отечестве в последние годы, помимо издания книги "Державин" (М.: Книга, 1988; подготовил А. Л. Зорин), находилось на стадии хаотических перепечаток отдельных статей и очерков в наших журналах. Наибольший пока объем произведений Ходасевича в прозе собран в сборнике "Колеблемый треножник" (М.: Советский писатель, 1991 / Сост. В. Г. Перельмутер). Более или менее полное собрание сочинений Ходасевича - дело будущего. Тем не менее составители предлагаемого четырехтомного издания позволяют себе считать его малым собранием сочинений. В издании представлены разнообразные виды литературного творчества, в которых работал Ходасевич, и воспроизводятся все книги, как поэтические, так и в прозе, которые он издал при жизни (за исключением "Поэтического хозяйства Пушкина", но от нее он вскоре после ее издания печатно отказался, и она на пути развития автора оказалась как бы снятой книгой 1937 г. "О Пушкине": см. коммент. к ней в т. 3 наст. изд.). Но, как уже сказано, прижизненные книги далеко не покрывают творческого наследия Ходасевича; весьма значительная часть его в них не вошла. Составители настоящего издания уделили особое внимание отбору статей и очерков Ходасевича из огромного массива напечатанных им в российской и зарубежной периодической прессе (притом по большей части в газетах) за 34 года его работы в литературе. Отобранные 80 статей (20 отечественного периода и 60 эмигрантского) - лишь часть этого массива, самые границы которого еще не определены окончательно. Почти во всех случаях воспроизводятся первопечатные тексты этих статей и очерков со страниц газет и журналов, где они были опубликованы автором (многие из них, вошедшие в сборник 1954 г. "Литературные статьи и воспоминания", напечатаны там с сокращениями и неточностями в тексте; это в особенности относится к мемуарным вещам, вошедшим в это издание). В замысел настоящего собрания входило обстоятельное историко-литературное комментирование. В 1-м томе преамбула к комментариям написана С. Г. Бочаровым; комментаторы разделов: "Стихотворения" - Н. А. Богомолов; "Литературная критика 1906-1922" - И. П. Андреева. Составители и комментаторы выражают благодарность за разнообразную помощь М. Л. Гаспарову, С. И. Гиндину, Т. Л. Гладковой (Русская библиотека им. И. С. Тургенева в Париже), В. В. Зельченко, А. А. Илышу-Томичу, М. С. Касьян, Л. С. Киссиной, О. А. Коростелёву, Эдвине Круиз (США), Джону Малмстаду (США), А. А. Носову, А. Е. Парнису, А. Л. Соболеву, А. Б. Устинову, В. А. Швейцер. Благодарность особая - Т. Н. Бедняковой, нашему редактору и верному помощнику в пору подготовки первого, двухтомного, варианта этого собрания в издательстве "Художественная литература", которое, к сожалению, так и не увидело света, и Н. В. Котрелёву. УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ, ПРИНЯТЫЕ В КОММЕНТАРИЯХ АБ - Бахметьевский архив (Библиотека редких книг Колумбийского университета), США. АГ - Архив А. М. Горького, Москва. A3 - Автобиографические записки (Бахметьевский архив, ф. М. М. Карповича), США. АИ - Архив А. Ивича (И. И. Бернштейна), Москва. Б - Журнал "Беседа" (Берлин), 1923-1925, No 1-7. Байнеке - Отдел редкой книги и рукописей Йельского университета, США. Берберова - Берберова Н. Курсив мой: Автобиография. М.: Согласие, 1996. БП - Ходасевич Владислав. Стихотворения (Библиотека поэта. Большая серия). Л.: Советский писатель, 1989. В - Газета "Возрождение" (Париж). ВЛ - Журнал "Вопросы литературы" (Москва). ВРСХД - Журнал "Вестник русского студенческого христианского движения" (Париж-Нью-Йорк). ВСП - Весенний салон поэтов. М., 1918. Вт - Ветвь: Сборник клуба московских писателей. М., 1917. Гиппиус - Гиппиус Зинаида. Письма к Берберовой и Ходасевичу / Публ. Erika Freiberger Sheikholeslami. Ann Arbor: Ardis, 1978. ГM - Газета "Голос Москвы". Д - Газета "Дни" (Берлин, Париж). ЗК - Записная книжка В. Ф. Ходасевича 1904-1908 гт. с беловыми автографами стихотворений (РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 17). ЗМ - Журнал "Записки мечтателей" (Петроград). ЗР - Журнал "Золотое руно" (Москва). ИМЛИ - Отдел рукописей Института мировой литературы РАН, Москва. ИРЛИ - Рукописный отдел Института русской литературы РАН (Пушкинский дом), Санкт-Петербург. КН - Журнал "Красная новь" (Москва). Левин - Левин Ю. И. Заметки о поэзии Вл. Ходасевича // Wiener slawisticher Almanach. 1986. Bd 17. ЛН - Литературное наследство. ЛО - Журнал "Литературное обозрение" (Москва). M - Ходасевич Владислав. Молодость: Первая книга стихов. М.: Гриф, 1908. На обл. подзаголовок: "Стихи 1907 года". М-3 - Минувшее: Исторический альманах. Вып. 3. Paris: Atheneum, 1987. М-5 - То же. Вып. 5. 1988. М-8 - То же. Вып. 8. 1989. НЖ - "Новый журнал" (Нью-Йорк). НМ - Журнал "Новый мир" (Москва). НН - Журнал "Наше наследие" (Москва). ПЗ-1 - Ходасевич Владислав. Путем зерна: Третья книга стихов. М.: Творчество, 1920. ПЗ-2 - Ходасевич Владислав. Путем зерна: Третья книга стихов. 2 изд. Пг.: Мысль, 1922. Письма Гершензону - Переписка В. Ф. Ходасевича и М. О. Гершензона / Публ. И. Андреевой // De visu. 1993. No 5. Письма Карповичу - Шесть писем В. Ф. Ходасевича М. М. Карповичу / Публ. Р. Хьюза и Д. Малмстада // Oxford Slavonic Papers, Vol. XIX. 1986. Письма к Муни - ИРЛИ. Р. 1. Оп. 33. Ед. хр. 90. Письма Муни - РГАЛИ. Ф. 537. Оп. 1. Ед. хр. 66. Письма Садовскому - Письма В. Ф. Ходасевича Б. А. Садовскому. / Подгот. текста, составл. И. П. Андреевой. Анн Арбор: Ардис, 1983. ПН - Газета "Последние новости" (Париж). ПХП - Ходасевич Владислав. Поэтическое хозяйство Пушкина. Л.: Мысль, 1924; "Беседа", кн. 2, 3, 5, 6/7. Р - Газета "Руль" (Берлин). PB - Газета "Русские ведомости" (Москва). РГАЛИ - Российский государственный архив литературы и искусства, Москва. РГБ- Отдел рукописей Российской государственной библиотеки, Москва. РМ - Газета "Русская молва" (Санкт-Петербург). РНБ - Отдел рукописей и редких книг Российской национальной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Санкт-Петербург. СД-1 - Ходасевич Владислав. Счастливый домик: Вторая книга стихов. М.: Альциона, 1914. СД-2 - Ходасевич Владислав. Счастливый домик: Вторая книга стихов. 2 изд. Петербург-Берлин: Изд-во 3. И. Гржебина, 1922. СД-3 - Ходасевич Владислав. Счастливый домик: Вторая книга стихов. 3 изд. Берлин-Петербург-Москва: Изд-во З.И.Гржебина, 1923. СЗ - Журнал "Современные записки" (Париж). СиВ - Ходасевич Владислав. Литературные статьи и воспоминания. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1954. СРП - Ходасевич Владислав. Статьи о русской поэзии. СПб., 1922. СС - Ходасевич Владислав. Собрание сочинений. Т. 12 / Под ред. Джона Малмстада и Роберта Хьюза. Анн Арбор: Ардис, 1983. ССт-27 - Ходасевич Владислав. Собрание стихов. Париж: Возрождение, 1927. ССт-61 - Ходасевич Владислав. Собрание стихов (1913-1939) / Ред. и примеч. Н. Н. Берберовой. Berkeley, 1961. Терапиано - Терапиано Юрий. Литературная жизнь русского Парижа за полвека (1924-1974). Париж-Нью-Йорк, 1987. ТЛ-1 - Ходасевич Владислав. Тяжелая лира: Четвертая книга стихов. М.-Пг.: Гос. издательство, 1922. ТЛ-2 - Ходасевич Владислав. Тяжелая лира: Четвертая книга стихов. Берлин-Петербург-Москва: Изд-во З. И. Гржебина, 1923. УР - Газета "Утро России" (Москва). Шершеневич - Шершеневич В. Великолепный очевидец // Мой век, мои друзья и подруги. М.: Московский рабочий, 1990. ЭБ - Пометы В. Ф. Ходасевича на экземпляре ССт-27, принадлежавшем Н. Н. Берберовой (ныне в библиотеке Байнеке Йельского университета, США). Цитируются по тексту, опубликованному вСС. Яновский - Яновский B.C. Поля Елисейские: Книга памяти. Нью-Йорк: Серебряный век, 1983. Lilly Library - Библиотека редких книг и рукописей Индианского университета, США. СТИХОТВОРЕНИЯ При жизни В. Ф. Ходасевича вышло пять книг его ст-ний (три из них - двумя-тремя изданиями). Каждая книга представляла собой определенный этап поэтического творчества, соответствовавший духовной эволюции поэта. В 1927 г. Ходасевич издал "Собрание стихов", оказавшееся его последней поэтической книгой, вышедшей при жизни. В нее вошли только три цикла: "Путем зерна", "Тяжелая лира" и "Европейская ночь", причем последний цикл ранее отдельно не выходил и появился впервые в составе ССт-27. Наше издание исходит из стремления представить читателю путь Ходасевича как поэта в его реальном развитии, и основу его составляют хронологически последовательные пять циклов: "Молодость", "Счастливый домик", "Путем зерна", "Тяжелая лира" и "Европейская ночь". Три последних даны в той композиции, которая установилась в ССт-27, причем под рубрикой "<Исключенное из книги>" печатаются стния, бывшие в ранних редакциях сборников, но не вошедшие в ССт- 27. "Молодость" печатается по первому и единственному изданию, "Счастливый домик" - по последнему, третьему изданию, вышедшему в 1923 г., с прибавлением входившего в СД-1 ст-ния "Новый Год". Ст-ние "Акробат", впервые опубликованное в СД-2, перенесено, согласно композиции ССт-27, в цикл "Путем зерна". К основному собранию нами присоединены ст-ния, не входившие в прижизненные издания книг Ходасевича, а также наброски из черновых рукописей поэта. Оба этих раздела не претендуют на полноту (дополнения к ним см. в СС и ?77). При публикации черновых набросков зачеркнутые в рукописи фрагменты текста даются в квадратных скобках. Точные даты ст-ний известны в большинстве случаев. Для тех, которые вошли в ССт-27, они указаны в пометах Ходасевича на экземпляре этого издания, подаренном Н. Н. Берберовой (ныне хранится в библиотеке Байнеке Йельского университета в США). Для ст-ний ранних - это или архивные материалы, или же данные составленного самим поэтом списка его ст-ний (хранится в АБ). Все даты указываются непосредственно под ст-ниями, текстовая же часть помет из экземпляра Н. Н. Берберовой полностью цитируется в комментариях. Даты в угловых скобках установлены предположительно. В комментариях указывается первая публикация ст-ния и отмечаются публикации, содержащие существенные текстуальные разночтения. Ходасевич, как правило, свои стихи радикально не перерабатывал; наиболее важные случаи разночтений, в том числе и восходящие к черновикам, также приводятся в комментариях. Более подробная информация о текстах дана в СС и БП. Особая задача комментаторов поэзии Ходасевича - выявление стихотворных цитат, парафраз, аллюзий и пр., многочисленных и существенных для его лирики. В данном издании список их неполон, указаны лишь важнейшие. При этом учтены разыскания и отдельные наблюдения Евг. Беня, Д. Бетеа, Ю. Колкера, А. Лаврова, Ю. Левина, Д. Магомедовой, Д. Малмстада, О. Ронена, И. Ронен, М. Сикссмита, Р. Хьюза. СЧАСТЛИВЫЙ ДОМИК Первое издание книги было снабжено предисловием: "В "Счастливый домик" вошло далеко не все, написанное мною со времени издания первой книги моих стихов. Многое из написанного и даже напечатанного за эти пять лет я отбросил: отчасти - как не отвечающее моим теперешним требованиям, отчасти - как нарушающее общее содержание этого цикла". Во втором и третьем изданиях были внесены некоторые изменения в текст, а также исключено ст-ние "Новый Год". Название сборника взято из ст-ния Пушкина "Домовому" (1819), разбираемого Ходасевичем в статье "Колеблемый треножник" (1921). Анна - вторая жена Ходасевича Анна Ивановна, урожд. Чулкова (сестра писателя Г. И. Чулкова), в первом браке Гренцион (1887-1964). В конце жизни она написала воспоминания о Ходасевиче (см.: Ново-Басманная, 19. С. 386-410) и начала писать более обширные мемуары (частное собрание). ПЛЕННЫЕ ШУМЫ В СД-1 раздел был посвящен С. В. Киссину (Муни). Элегия (с. 97). - Аполлон. 1910. No 8. Гиреево - дача в имении Старое Гиреево (недалеко от подмосковной ст. Кусково). Ущерб (с. 98). - См. в воспоминаниях Е. В. Муратовой "Встречи (В. Ф. Ходасевич)": "Потом вспоминаю Вербное воскресенье. <...> Долго бродим. Переулками идем домой. Усталые. Я дома что-то делаю. Владислав садится за стол и очень быстро, сразу пишет стихи - "Какое тонкое терзанье прозрачный воздух и весна"" (РГБ). В списке ст-ний Ходасевича датировано "1911. Пасха" (в 1911 г. Вербное воскресенье приходилось на 3, а Пасха на 10 апреля). Последняя строка, видимо, восходит к отмеченному Пушкиным (см.: Панаев И.И. Литературные воспоминания. М., 1950. С. 72) двустишию В.Г.Бенедиктова из ст-ния "Облака": "Чаша неба голубая // Опрокинута на мир". "В тихом сердце - едкий пепел..." (с. 101). - Кривое зеркало. 1910. No 17; под загл. "Искушение". Матери (с. 102). - Мать поэта - София Яковлевна, урожд. Брафман (1846-1911). Она была ревностной католичкой, с чем связаны многие реалии ст-ния. Царевна - Евгения Владимировна Муратова (1884 или 1885 - 1981), бывшая жена писателя П.П.Муратова, в которую Ходасевич был влюблен. Ченстоховская - икона Богоматери в г. Ченстохове, наиболее почитаемая в Польше. Закат (с. 103). - Кривое зеркало. 1910. No 14. "Увы, дитя! Душе неутоленной..." (с. 104). - Северные записки. 1913. No 8. Душа (с. 105). - Аполлон. 1910. No 8. Глухой старик - Харон. Коцит - река в царстве мертвых. Возвращение Орфея (с. 106). - Аполлон. 1910. No 8. Орфей - легендарный древнегреческий певец, изобретший музыку и стихосложение. Его музыка укрощала диких зверей и двигала скалы. Голос Дженни (с. 107). - Современник. 1913. No 8. Об истории создания ст-ния вспоминала А. И. Ходасевич: "Однажды в "Литературном кружке" на вечере "Свободной эстетики" Валерий Яковлевич (Брюсов. - Коммент.) объявил конкурс на слова Дженни из "Пира во время чумы": "А Эдмонда не покинет Дженни даже в небесах". Владя как будто бы и не обратил на это внимание. Но накануне срока конкурса написал стихи "Голос Дженни". На другой день вечером мы поехали в "Литературный кружок", чтобы послушать молодых поэтов на конкурсе. Результаты были слабые. Если мне не изменяет память, - все же лучшим стихотворением конкурса признаны были стихи Марины Цветаевой. Владя не принимал участия в конкурсе, но после выдачи первой премии Цветаевой подошел к Брюсову и передал ему свое стихотворение. Валерий Яковлевич очень рассердился. Ему было досадно, что Владя не принимал участия в конкурсе, на котором жюри, конечно, присудило бы первую премию ему, так как его стихи Брюсов нашел много лучше стихов Марины Цветаевой" (Ново-Басманная, 19. С. 396). См. в газетном отчете Е. Я<нтарева>: "Первую премию не получил никто. Вторая разделена между г. Зиловым и г-жой Цветаевой. Третью, добавочную, получил А. Сидоров. <...> Бледность и ничтожность результатов конкурса в особенности ярко подчеркнули лица, читавшие стихи на ту же тему, вне конкурса. Из них прекрасные образцы поэзии дали В. Брюсов, С. Рубанович и Вл. Ходасевич, в особенности последний, блеснувший подлинно прекрасным стихотворением" (Московская газета. 1912. 20 февраля). См. также воспоминания Цветаевой "Герой труда" (Цветаева Марина. Собр. соч.: В 7 т. М., 1994. Т. 7. С. 27-29). "Века, прошедшие над миром..." (с. 109). - Первоначально предназначалось, как и следующее ст-ние, для альм. "Старые усадьбы", собиравшегося кн-вом К. Ф. Нехрасова (подробнее см.: Книгоиздательство К. Ф. Некрасова и русские писатели начала XX века / Публ. И.Вагановой // Российский архив. М., 1994. Т. V. С. 458464). Эреб - подземное царство (греч. миф.). "Жеманницы былых годов..." (с. 110). - См. коммент. к предыдущему ст-нию. Сатурн - бог времени (римск. миф.). ЛАРЫ Лары - боги-покровители домашнего очага (римск. миф.). К Музе (с. 113). - Антология. М., 1911. В ст-нии множество поэтических формул, восходящих к поэзии начала XIX в. Оно включает неоднократные отсылки к "Музе" (1821) и первым строкам восьмой главы "Евгения Онегина" А. С. Пушкина, которые для Ходасевича переплетались и дополняли друг друга (см. его книгу "О Пушкине" в т. 3 наст. изд). Ст. 3-4 отсылают к "Передо мной явилась ты, // Как мимолетное виденье" (А. С. Пушкин, "К***", 1825); ст. 11 и пейзаж последующих строк опираются на "Стихи о кузине" Ходасевича в кн. "Молодость". Стансы (с. 114). - Антология. М., 1911. В альбом (с. 115). - Кривое зеркало. 1910. No 27; под загл. "Девушке утром (В альбом ***)". В СД-1 подзаголовок: "В альбом NN". Поэту (с. 116). - Руль. 1908. 25 августа; без загл. и эпиграфа, с посвящением Александру Беклемишеву и с подписью "Елисавета Макшеева". История создания этого ст-ния описана Ходасевичем в воспоминаниях "Муни" (т. 4 наст. изд.). Псевдонимом "Елисавета Макшеева" Ходасевич пользовался еще несколько раз, в том числе в рукописной книжке: София Бекетова (псевдоним А.И.Ходасевич. - Коммент.) и Елисавета Макшеева. Семь стихотворений. М., 1920, хранящейся в частном собрании в Москве, куда вошло и данное ст-ние. Эпиграф - из ст-ния Г.Р.Державина "Анакреон в собрании" (1797). Дождь (с. 117). - Руль. 1908. 15 сентября. Милому другу (с. 118). - Московская газета. 1911. 20 сентября. Ср. "Домашний друг" (1841) Е. П. Ростопчиной. Мыши (с. 119). - Весь цикл - Гриф. 1903-1913. М., 1914. Об этих "мышиных стихах" вспоминала А. И. Ходасевич: "Однажды, играя со своим сыном, я напевала детскую песенку, в которой были слова: "Пляшут мышки впятером за стеною весело". Почему-то эта строчка понравилась Владе, и с тех пор он как-то очеловечил этих мышат. Часто заставлял меня повторять эту строчку, дав обе мои руки невидимым мышам - как будто мы составляли хоровод. Я называлась "мыш-бараночник" - я очень любила баранки. В день нашей официальной свадьбы мы из свадебного пирога отрезали кусок и положили за буфет, желая угостить мышат, - они съели" (Ново-Басманная, 19. С. 397). Обыгрывание мышиных мотивов регулярно встречается в переписке Ходасевича с женой. Ср. также ст-ния "Про мышей" и "Пять лет уже прошло, как я живу с мышами..." (БП). 1. Ворожба. РМ. 1913. 13 (26) января. 2. Сырнику. Ст. 15 ср. с молитвой "Отче наш": "Хлеб наш насущный даждь нам днесь". 3. Молитва. Ср. ст-ние Пушкина "Домовому" (1819), ключевое для "Счастливого домика". ЗВЕЗДА НАД ПАЛЬМОЙ "За окном - ночные разговоры..." (с. 122). - УР. 1916. 12 февраля. В СД-1 не входило. Темира - см. в статье "Парижский альбом. V": "Условные имена Делии, Хлои, Темиры, Лилеты и т. д. употреблялись только в стихах, как псевдонимы, заменяющие действительные имена возлюбленных. Эти псевдонимы обычно состояли из стольких же слогов, как и настоящие, скрытые имена, и несли ударение на том же слоге. Так, Темира могла заменять, например, Надежду, Хлоя - Анну и т.д." (Д. 1926. 4 июля). В автобиографической канве Ходасевича, составленной им для Н. Н. Берберовой (Берберова. С. 181), под 1912-1916 гг. значится "Таня Саввинская" (о ней нам известно лишь то, что она была студисткой танцевальной школы Е. И. Рабенек; см.: Рампа и жизнь. 1911. No 44. С. 7), которая, очевидно, является Темирой данного ст-ния. Апахи (чаще - апачи) - индейское племя Северной Америки. Ср. в хорошо известном Ходасевичу рассказе Муни "Летом 190* года" (1908; архив Л.С.Киссиной): "В моей жизни нет никакой внешней фабулы. Нужно ее изобрести. <...> Какой-нибудь краснокожий мексиканский роман с игорными домами, вероломными кабаллеро, влюбленной индианкой. Благородные мустанги падают от усталости в пампасах. Чингахгук (так! - Коммент.) раскуривает трубку. Апахи похищают белых девушек. Потом - месть, груды золота и скальпов!" Томагавк - метательное оружие индейцев. Наваха - индейский нож. Портрет (с. 123). - Царевна в этом и последующих ст-ниях - Е. В. Муратова (см. коммент. к ст-нию "Матери"). Прогулка (с. 124). - РМ. 1912. 16 (29) декабря. Досада (с. 125). - РМ. 1912. 25 декабря (7 января 1913). Успокоение (с. 126). - Русская мысль. 1912. No 7. Лети - сорт итальянских вин. В списке ст-ний, который Ходасевич вел в эмиграции, местом написания означен Нерви - маленький городок в нескольких километрах к югу от Генуи, где Ходасевич жил во время своего пребывания в Италии в мае - августе 1911 г. См. в воспоминаниях Е. В. Муратовой: "Я "танцовщица", Владислав лечится от туберкулеза в Нерви. Опять прогулки, кабачки, но уже итальянские, в тесных улочках Генуи" (РГБ). Завет (с. 127). - В СД-1 ст. 11: "И лишь в моей заветной лире". Стих был изменен, видимо, для того, чтобы избежать слишком прямой аллюзии на знаменитый пушкинский стих. Февраль (с. 128). - Полигимния - муза-покровительница танца и пантомимы (греч. миф.). Бегство (с. 129). - В беловом автографе ст-ние посвящено А. Г<ренцион> (впоследствии - А. И. Ходасевич). Тема побега с поля битвы восходит к оде Горация "К Помпею Вару" (кн. II, ода VII). Ситцевое царство (с. 130). - 1. Аполлон. 1910. No 8. Твой шут... пестрый горб... милая моя царица. - См. параллели в ст-нии Андрея Белого "Шут" (1911). Вечер (с. 132). - Современник. 1913. No 8. Ст. 3 ср.: "Иль козней Генуи лукавой" (А. С. Пушкин, "Бахчисарайский фонтан"). В основе сюжета ст-ния - евангельский рассказ о бегстве Богородицы с Иисусом из Вифлеема в Египет (Мф, 2, 13-15). <ИСКЛЮЧЕННОЕ ИЗ КНИГИ> Новый Год (с. 135). - Аполлон. 1910. No 8. Включено только в СД-1, где следует после ст-ния "Поэту".