Измайлов Владимир Васильевич
Московский бродяга

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Московскій бродяга.

   Не въ чертогахъ Царскихъ обнаруживается чувство народное;... нѣтъ, оно дано только на стогнахъ града, въ тихомъ жилищѣ семействъ, отъ Двора удаленныхъ, и въ хижинѣ мирнаго трудолюбія....

Карамзинъ.

   Не однимъ испытателямъ Природы извѣстно, что крылатые рои насѣкомыхъ, въ зиму усыпленные, пробуждаются весною и съ первыми животворными лучами ея разлетаются по кустамъ розъ, лилей и гвоздикъ, однѣ для того чтобы собирать нектаръ цвѣтовъ съ умною бережливостію, а другіе что-бы на зло. Природѣ источить до основанія листья и почки, надежду молодыхъ растѣній. Сколько послѣднихъ насѣкомыхъ въ свѣтѣ, не въ одномъ классѣ животныхъ, но и между словесными тварями! Я сравниваю себя съ ними въ одномъ отношеніи. Не имѣю ихъ остраго жала, но, подобно имъ, пробуждаюсь отъ покоя глубокой старости къ новой дѣятельности жизненной. Въ самомъ дѣлѣ, старики, какъ мухи, отогрѣваются на солнцѣ; а отогрѣвшись немного, любятъ поговорить съ другими. Но что же имѣло на меня дѣйствіе небеснаго свѣтила? То Солнце, которое нынѣ сіяетъ на горизонтѣ Москвы, тотъ лучезарный блескъ, которой отъ него проливается на всѣ предметы, однимъ словомъ нынѣшнее торжество народа и его Монарха въ стѣнахъ древней Столицы, воскресшей изъ своихъ развалинъ. Смотря на чудесный городъ, какъ бы на лежавшаго во прахѣ и въ мигъ ставшаго на ноги исполина, видя здѣсь пребываніе Царской Фамиліи, порывы народнаго восторга, новую, кажется, жизнь, сообщенную всему народу, видя необыкновенную живость на улицахъ, въ домахъ, во всѣхъ классахъ людей, во всѣхъ мѣстахъ города, я молодѣлъ, кажется, снова, бодрѣлъ духомъ и силами въ кругу общаго движенія. Въ одно утро, при быстромъ приливѣ мыслей, схватилъ я перо, чтобы излить ихъ на бумагу и выразить мое и общее чувство..... какъ вдругъ отворяется дверь, и Поліевктъ стоитъ передо мною.
   -- "Добро пожаловать, добрый приятель!" -- Въ доброй часъ, г. Московской Бродяга. Вижу тебя съ перомъ въ рукѣ и читаю заглавіе новой статьи. -- "Да; хочу начертать изображеніе нашей общей радости." -- Хорошее дѣло, но только не твое. -- "Какъ?" -- Твое дѣло бродить, замѣчать, и разсказывать намъ тѣ случаи, въ которыхъ видны черты Русскихъ нравовъ въ нынѣшнемъ состояніи просвѣщенія и вѣка. Не принялъ ли ты на себя етой обязанности съ именемъ Московскаго Бродяги? -- "Отчасти, мой другъ, отчасти." -- Я помню первую статью твою, гдѣ, обращаясь къ одному журналисту, ты вызывался идти съ нимъ рядомъ по широкой дорогѣ свѣта и представлялъ себя подъ емблемою человѣка, простирающаго на бѣлой свѣтъ указательной палецъ. Ето собственныя слова твои, слѣдственно... -- Я не далъ продолжать Поліевкту и, въ знакъ моего согласія, отложилъ перо, но тотчасъ, вооружась моимъ странническимъ посохомъ, пригласилъ его воспользоваться со мною для прогулки тогдашнимъ солнечнымъ днемъ.
   Мы вышли изъ дому на Москву рѣку (ибо тотъ домъ, въ которомъ я поселился на время {См. образъ жизни Московскаго Бродяги въ Вѣстникъ Европы, 1814 года, No 16 й.}, стоитъ на берегу противъ Кремля), и перейдя черезъ ледъ да другой берегъ, начали, взбираться на гору по ведущей съ Кремль лѣстницѣ, которая, на первой случай, служила для насъ опытомъ наблюденія и сравненій. День былъ воскресный. Передъ нами и за нами бѣжала толпа черни. Одни у другихъ перебивали дорогу. Нѣкто обступился на нижнихъ ступеняхъ, другаго, столкнули съ верхнихъ и многіе, стоя на высотѣ, забавлялись симъ паденіемъ, которое можетъ быть ожидало ихъ самихъ. Полевктъ, указавъ мнѣ на сихъ людей, далъ замѣтить отношеніе сей безвѣстной толпы къ другой блестящей при Дворахъ Царей и не рѣдко на крыльцахъ вельможъ. Будучи скромнѣе, или счастливѣе другихъ, мы пробрались на площадку безвредно. Въ стѣнахъ обширнаго Кремля кипѣли волны народа, на лицахъ, во взорахъ, въ рѣчахъ, обнаруживалось общее нетерпѣніе и пламенное любопытство. "Государь выйдетъ съ етаго крыльца! разводъ будетъ въ такомъ-то часу; можетъ быть Императрицы покажутся у оконъ въ ето время!" говорили вокругъ насъ. Далѣе слышно было то же. Самыя престарѣлыя богомолки ожидали не столько благовѣсту, сколько явленія Государя. Одна крестьянка, которую спросилъ я, для чего она зябнетъ на морозѣ и не войдетъ въ теплой притворъ храма, отвѣчала съ добродушною улыбкою: "Ахъ, кормилецъ мой! еще не видала ни одного разу Отца-Государя. Всякой день кладу поклоны передъ Царемъ Небеснымъ, но еще не кланялась въ ноги Царю земному." -- Между тѣмъ народныя толпы двинули насъ впередъ, и мимо высокаго мущины, котораго Поліевктъ далъ мнѣ замѣтить не безъ намѣренія, вынесли насъ на другое мѣсто, откуда нечувствительно отливала куча людей, и гдѣ одинъ купецъ или мѣщанивъ, едва дышущій подъ тягостью лѣтъ, искалъ убѣжища отъ тѣсноты. Съ бородою бѣлою отъ сѣдинъ, съ тусклыми очами, опираясь на плечо миловиднаго внука, слѣпой старикъ въ Русскомъ кафтанѣ остановился подлѣ васъ. Никогда время не впечатывало на лицѣ слѣдовъ своихъ столь глубоко и въ нихъ выраженія столь благороднаго. Онъ молвилъ отроку, чтобы обратилъ его лицемъ къ Царскимъ палатамъ. Почти лишенный зрѣнія и свѣта, добрый старикъ желалъ еще направить темный взоръ свой въ ту сторону, гдѣ возносилась обитель Царя Русскаго. Съ истиннымъ участіемъ смотрѣлъ я на Русскаго Нестора, почти моего сверстника, человѣка давно чуждаго нравамъ, мнѣніямъ и обычаямъ того вѣка, до котораго онъ дожилъ, казалось, отъ забывчивости своей и Природы. Наслышавшись довольно всякой всячины отъ молодыхъ умниковъ нашего времени, я захотѣлъ услышать опыты разсужденій сего древняго мужа. Желаніе мое исполнилось; онъ заговорилъ со внукомъ. Съ хорошею еще памятію, несбивчиво и складно разсказывалъ онъ своему молодому проводнику, какъ и что водилось на Руси въ отдаленные отъ насъ вѣки; какъ, по изустному преданію его отцовъ и дѣдовъ, царствовали благочестивые Государи; и какъ издревле, подъ ихъ державою, Богъ каралъ и миловалъ благословенной народъ Русской, что сбылось и во дни наши. Въ каждомъ его словѣ дышало усердіе къ странѣ отцовъ своихъ и къ древностямъ, освященнымъ ихъ памятью. Съ какимъ сожалѣніемъ говорилъ онъ о новыхъ слышанныхъ имъ перемѣнахъ въ Кремлѣ, котораго не умѣлъ и даже не хотѣлъ представить себѣ въ новомъ видѣ! Съ какимъ умиленіемъ, съ какимъ добродушіемъ, обращаясь къ нынѣшней епохѣ, хвалилъ Государя за то, что Онъ приѣхалъ, какъ истинный Отецъ народа, гостить въ ту Стоицу, въ которой нѣкогда обитали его мудрые предки, и которая давно осиротѣла безъ Царскаго Дому! А въ часы молчанія, внимательный къ рѣчамъ народнымъ, приставлялъ онъ жадное ухо ко всѣмъ тѣмъ, которыя вокругъ его говорили о дѣлахъ Монарха, и, не довѣряя слабому слуху своему, заставлялъ внука служить для себя переводчикомъ. Вотъ глубокая старина! сказалъ я моему приятелю. А вотъ новизна! отвѣчалъ онъ съ улыбкою, и указалъ мнѣ на подходящаго къ намъ высокаго мущину, того, съ которымъ мы недавно встрѣтились. Растрепанные волосы, видные изъ подъ шляпы, щеки опушенные густыми бакенбардами, какъ будто бы на смѣну и въ отмщеніе обритыхъ у насъ бородъ дѣдовскихъ; легкій сюртукъ распахнутый на зло климату и на смѣхъ морозу, наконецъ медаль 1812 года, такъ скрытая подъ орденскою ленточкою, что она обличала въ тайномъ, но невинномъ желаніи казаться кавалеромъ Св. Владиміра: въ такомъ образѣ явился передъ нами молодой человѣкъ, знакомый моему приятелю, именемъ Ернестъ. Онъ поздоровался съ Поліевктомъ безъ поклона, съ покрытою головою, за то крѣпко сжавъ и потряся его руку, и тотчасъ указавъ на безчисленное множество народа, пожалъ плечами отъ удивленія. Какая толпа! Какая тѣснота! воскликнулъ онъ, съ громкимъ смѣхомъ; какъ все ето сюда набѣжало? -- "Также какъ и вы!" отвѣчалъ ему нѣкто изъ народной толпы съ лукавою усмѣшкой. -- А вы, милостивой государь мой! -- спросилъ я, чувствуя силу и давленіе его локтя: вы развѣ не хотя здѣсь ходите и тѣснитесь? -- Извините; имѣю только другую цѣль: я люблю и пишу каррикатуры на карточкахъ, но безъ всякаго требованія на славу Гогартовъ, и для того ищу образцовъ.-- Тебѣ не далеко искать ихъ; сказалъ ему Поліевктъ: ты мастеръ своего дѣла.-- Смотри же, любезный другъ (продолжалъ Ернестъ, не вникая въ смыслъ рѣчи), смотри, что можетъ быть смѣшнѣе стой комической группы, етаго полумертваго старика съ ведущимъ его птенцомъ, который передразниваетъ, кажется, Велизарія-героя! -- Съ етимъ послѣднимъ словомъ посыпались шутки на счетъ бѣдняка. Старикъ молчалъ, мальчикъ его краснѣлся; а молодой человѣкъ простиралъ далѣе и далѣе свою наглость. Къ нему присоединился другой молодой человѣкъ. Они не переставали осмѣивать общее любопытство, и наконецъ отъ смѣха обратились къ ропоту. Скоро, изъ жалкихъ Іереміадъ ихъ о пожарѣ Москвы, о потерѣ собственныхъ домовъ и о сохраненіи только нѣсколькихъ сотъ душъ (сущая бездѣлица!) узнали мы тайну ихъ безкорыстнаго сужденія. Едва ли не хотѣлось имъ, для славы народа и для обогащенія своихъ каррикатуръ, чтобы всѣ жители Москвы обратились въ новыхъ Іереміевъ, плачущихъ на колѣняхъ предъ тѣнью невозвратной собственности. Старецъ стоялъ рядомъ съ нами. Онъ вслушался въ послѣднія слова и устыдилъ бы конечно молодыхъ егоистовъ своимъ примѣромъ, вамъ разсказаннымъ, если бы такіе люди могли стыдиться. Онъ лишился, какъ и другіе, своего небольшаго имущества; но имѣя теплой уголъ и вѣрной кусокъ хлѣба у добрыхъ внуковъ, которые его покоятъ, онъ благословлялъ Бога и не жалѣлъ о своей потерѣ. Я сравнивалъ въ мысляхъ людей сихъ... но здѣсь нить моихъ мыслей была прервана пронесшимся изъ устъ въ уста шепотомъ, который возвѣстилъ приближеніе шествующаго Императора. Тысячи, не съ громкимъ восклицаніемъ, но въ краснорѣчивомъ молчаніи, привѣтствовали Отца народа. Все къ Нему обратилось, все за Нимъ слѣдовало въ быстродвижущихся рядахъ и въ приятномъ смѣшеніи всѣхъ состояній и возрастовъ. Дѣти и старцы, вдовы и сироты, убогіе въ рубищахъ и богатые въ нарядахъ составляли нѣкоторымъ образомъ народную свиту, которая украшала Монарха лучше придворнаго блеска. Слѣдуя за другими, увидѣли мы въ толпѣ нашего слѣпаго старика. И онъ, съ помощію внука, торопился медленно во слѣдъ невидимому для него, но возлюбленному, Хранителю Русскаго Царства, и съ почтеніемъ преклоняя сѣдую открытую голову, не переставалъ твердить: дай Богъ Ему здравія, добраго здравія, для счастія народа Русскаго!-- Можетъ быть немногіе молились съ такою патріотическою вѣрою. На возвратномъ пути изъ Кремля зашли мы къ г-жѣ Неровской, чтобы провести утро въ ея обществѣ, источника всѣхъ городскихъ новостей. Чаяніе наше было на сей разъ обмануто. И хозяйкѣ, и большей въ ея семействѣ, и мужу ея -- послѣднему изъ домашнихъ, -- и дочерямъ, спорющимъ иногда въ первенствѣ съ матерью, было не до насъ и не до вѣстей. Они ѣхали ко Двору представляться. Но, какъ людей коротко знакомыхъ, насъ ввели въ ту комнату, которая раздѣляетъ двѣ туалетныя, и оставили настежь двери обѣихъ комнатъ, изъ которыхъ хозяинъ съ хозяйкою, стоя передъ зеркалами, перекорялись чрезъ все пространство мѣста о продажѣ одной деревни для удовлетворенія своей роскоши; но отъ времени до времени они обращались къ намъ съ учтивыми фразами и съ краткими замѣчаніями о погодѣ, о дороговизнѣ, даже о суетѣ жизни. Въ послѣднемъ убѣдилъ насъ примѣръ самымъ лучшимъ образомъ. Пожилая мать семейства, съ досады на зеркало и на лѣта свои, приступила къ служанкѣ съ угрозами; служанка отъ страха толкнула одну изъ молодыхъ барышень; барышня, попятившись, наступила на подолъ сестры своей; а ета, стараясь освободить его изъ подъ сестриныхъ ногъ, оборвала выкладку, стоющую трети годоваго дохода. Дорогія украшенія съ платья сыпались на полъ; дѣвки бѣгали, а хозяинъ топалъ ногами.... въ доказательство неизбѣжной суеты жизни. Но мало помалу все исправилось и успокоилось. Хозяйки, старая и молодая, во всемъ блескѣ вкуса, искусства и прекрасной природы, нескрытой подъ легкими покровами, явились въ гостинной, куда и мы слѣдовали за ними ожидать другихъ товарищей. Одни входили за другими. Шумъ, движеніе и суета съ часу на часъ возрастали. На досугѣ вслушивался я въ рѣчи: "Милая!" говорила въ полголоса разряженая въ пухъ Нина: "суди объ моемъ отчаяніи; онъ болѣнъ; еслибы не для того чтобъ передать Князю N. N. твой отвѣтъ и тебѣ услужить етимъ дѣломъ, ни за что не поѣхала бы."-- Добрыя вѣсти! говорили въ углу младшія Неровскія съ двумя гостьями: мы встрѣтимся точно съ нашими Адьютантами; знаю отъ вѣрныхъ людей! -- Ето слово наши Адьютанты разсмѣшило меня. Говорятъ, то старики походятъ на младенцевъ; въ самомъ дѣлѣ такъ. Бездѣлка развеселила меня; другая бездѣлка привела въ сердце. И какая же? Смѣтливый хозяинъ, выведя изъ моей усмѣшки свое заключеніе, обратился ко мнѣ съ рѣчью: мой другъ! ты улыбнулся конечно отъ сердечнаго удовольствія, смотря: на етѣхъ милыхъ красавицъ.-- Точно такъ; отвѣчалъ я, и отворотился въ сторону. -- Согласись, продолжалъ счастливой угадчикъ, не замѣчая моей досады, что етѣ дамы имѣютъ всѣ приятности въ свѣтѣ? -- Всѣ, кромѣ тѣхъ, которыя возвышаютъ женщинъ и патріотокъ; возразилъ я съ циническою грубостію. Къ счастію подали екипажи. Мы разстались дружелюбно.
   Передъ вечеромъ возвратился я къ Неровскимъ, чтобы узнать отъ нихъ лица, дѣйствія, и такъ сказать физіономій нынѣшняго Двора. Комнаты были полны гостей. Всѣ говорили въ одно время и объ разныхъ случаяхъ и предметахъ. Быстрыя черты, легкіе анекдоты, острыя шутки, въ одномъ мѣстѣ топотъ, въ другомъ смѣхъ, требовали для слушанія той способности; которую имѣлъ Цезарь для диктованія, и слѣдственно не могли удовлетворишь любопытству такого старика какъ я, который вертѣлъ голову, во всѣ стороны, я во множествѣ звуковъ, голосовъ, различныхъ тоновъ, растерялъ послѣднія слова, доходившія до слуха. Черезъ полчаса времени, гости собрались въ одинъ кругъ. Разговоръ сдѣлался порядочнѣе и единообразнѣе. Я обрадовался. Вдругъ молодой Графъ N.... заспорилъ съ молодою супругою своею. Споръ состоялъ въ томъ, что первой почиталъ себя свѣдущѣе послѣдней въ тайнахъ Двора и новаго ожидаемаго производства, и что Графъ, по своимъ связямъ, объявлялъ въ обществѣ Фрейлинъ, Каммеръ-геровъ, Генераловъ, которыхъ Графиня не утверждала въ семъ достоинствѣ, по другихъ вѣрнѣйшимъ сношеніямъ съ однимъ молодымъ гусаромъ. Многіе приняли участіе въ семъ жаркомъ преніи двухъ супруговъ. Онъ продолжался долго. Мнѣ соскучилось, и я ушелъ.
   Остатокъ дня посвятилъ я Евфразіи, одной изъ моихъ ближайшихъ сосѣдокъ. Когда сердце мое ссорится съ людьми и нравами; я посѣщаю ее чтобы примиряться съ нынѣшнимъ вѣкомъ. Не смотря на заслуженное имя свѣтской, любезной и умной женщины. Евфразія сберегла для себя нравы, склонности, всѣ добродѣтели своего пола, включая въ оныя народное достоинство и патріотическую гордость. Она умѣетъ стыдиться за всякой поступокъ, за всякой случай, для Отечества безславный; но за то не умѣетъ, какъ другія, существовать на отечественной землѣ безъ вниманія къ происшествіямъ, дѣламъ и общимъ пользамъ народа. Когда я пришелъ къ ней, она бесѣдовала съ малолѣтными дѣтьми своими; говорила имъ о предметѣ народной радости; научала ихъ благоговѣтъ предъ именемъ, достоинствомъ и великимъ саномъ Отца Отечества. Переставъ говорить съ дѣтьми, она продолжала со мною ту же матерію. Мы коснулись дня Государева приѣзда.-- "Утро этаго дня," говорила Евфрарія "оставило во мнѣ приятное впечатлѣніе. Рано проснулась я и взглянула въ окно, изъ котораго видѣнъ Кремль. На высотѣ Дворца явился уже бѣлый флагъ, выставленный въ знакъ Высочайшаго присутствія; ясная заря освѣтила его въ легкомъ вѣяніи: мнѣ казалось, что вмѣстѣ съ парусомъ, взыгравшимъ на воздухѣ, вся Москва подвиглась отъ радости; что всѣ сердца летѣли на встрѣчу Великаго Гостя: таковъ былъ по крайней мѣрѣ порывъ моего сердца..." Черезъ нѣсколько минутъ молчанія, она такъ продолжала: "люблю исторію, свое Отечество, свой народъ, своего Монарха. Етимъ чувствомъ обязана я воспитанію; съ дѣтства научали меня уважать, народное величіе. За то съ чувствомъ равно глубокимъ видѣла я паденіе Москвы, ея возрожденіе изъ пепла, миновавшуюся бурю воины, новую славу Отечества и наконецъ нынѣшнее счастливое соединеніе, смѣю такъ сказать, добраго Царя съ добрыми его Москвитянами, которые, послѣ роковыхъ бѣдствій 1612 года, стекаются вокругъ народнаго Защитника, какъ дѣти, искушенныя жестокими опытами, бросаются съ любовію въ объятія утѣшаюшаго ихъ отца..." --
   Едва она договорила, какъ вошелъ мужъ. На лицѣ Евфразіи изображалось еще умиленіе. Онъ посмотрѣлъ на жену, обнялъ ее и сказалъ: "Угадываю; рѣчь была о любезномъ нашемъ Монархѣ; ты не можешь объ Немъ наговориться... Мой другъ! будь всегда такой усердной ему Россіянкой." -- И (прибавилъ я) имѣйте всегда такую прекрасную душу! -- Супруги замолчали отъ полнаго сердца; а я чтобы не дать въ себѣ простыть чувствительности, не надолго оживленной въ старикѣ, скорѣе простился съ ними и возвратился домой къ перу моему; которое, казалось, ожидало нынѣшней прогулки, для изображенія Москвы въ присутствіи Двора.

ъ--

-----

   [Измайлов В.В.] Московский бродяга: [Юморист. очерк] / ъ- // Вестн. Европы. -- 1818. -- Ч.97, N 2. -- С.123-137.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru