Ядринцев Николай Михайлович
Из страны чудес и курьезов

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наши домашние недоразумения.- Дело идет не о печати, а о кастрюле.- Разоблачение псевдонимов. Сибиряк Иван Васильевич и тобольское послание.- Кого на пароходе не катали.- В Омутинске готовится также опровержение, но не находят собственного города.- Послание ученого секретаря и как ему угрожают опасностью цыганки.- Ископаемое царство. Грустные мысли. Не бросить ли перо?..

ИЗЪ СТРАНЫ ЧУДЕСЪ И КУРЬЕЗОВЪ.

Наши домашнія недоразумѣнія.-- Дѣло идетъ не о печати, а о кастрюлѣ.-- Разоблаченіе псевдонимовъ. Сибирякъ Иванъ Васильевичъ и тобольское посланіе.-- Кого на пароходѣ не катали.-- Въ Омутинскѣ готовится также опроверженіе, но не находятъ собственнаго города.-- Посланіе ученаго секретаря и какъ ему угрожаютъ опасностью цыганки.-- Ископаемое царство. Грустныя мысли. Не бросить ли перо?..

   Наша редакція въ прошломъ No отмѣтила курьезный фактъ борьбы разныхъ дѣятелей съ печатью на сибирской почвѣ и сдѣлала оцѣнку этого явленія. Мнѣ приходится теперь представить, такъ сказать, иллюстрацію этой борьбы и ея героевъ. Да, наши земляки недовольны разными корреспондентами, хроникерами, и конечно, фельетонистами. И наша тутъ капля мёду есть, думаемъ мы. "Фельетонъ!" бывало съ жолчью отзывался Миша Вертихвостовъ, желая выбранить легкомысленъ наго чиновника? Какъ то онъ теперь горячится, воображаю. Дѣло, впрочемъ, слава Богу, не представляетъ ничего серьезнаго. На самомъ дѣлѣ Кондратъ, отставной врачъ Штернъ и друг. противники вовсе не желаютъ разрѣшить вопросъ, нужна ли вообще печать для міра? Съ ихъ стороны это будетъ ужъ черезчуръ большая претензія, ничуть не бывало! Въ сущности тутъ дѣло не въ печати, а дѣло въ "кастрюлѣ". Какъ такъ? Очень просто. Самая постановка вопроса и предметъ антагонизма у насъ на Востокѣ оригинальны, какъ и пріемы полемики. Я давно ихъ изучилъ въ одномъ уѣздномъ городѣ.
   На закускѣ у городничаго я всегда встрѣчалъ двухъ уѣздныхъ антагонистовъ, которые, выпивъ изрядно, начинали всегда споръ не то о сотвореніи міра, не то о Ноевомъ ковчегѣ,; но затѣмъ вдругъ внезапно и неожиданно прибѣгали къ слѣдующему пріему. "Обложимъ, Иванъ Ивановичъ, прежде былъ хаосъ, но что касается до того, что ваша супруга Анфиса Дмитріевна у насъ кастрюлю зажилила, то это ужъ позвольте намъ знать"! Этотъ неожиданный богословскій аргументъ билъ противника наповалъ, если онъ только не принимался въ свою очередь также обвинять супругу противника въ похищеніи сковородника. въ концѣ противниковъ рознимали, ибо изъ-за жонъ они лѣзли другъ къ другу драться. Вотъ этотъ же способъ полемики и пріемовъ ея внесенъ и въ область печати. Въ самомъ дѣлѣ г. Штернъ, и г. Михайловъ, и ташкентскіе дѣятели, пробующіе допечь противника, разумѣютъ собственно "кастрюлю", а не печать. Въ самомъ дѣлѣ, что такое провинціальное разоблаченіе корреспондента и корреспонденціи? Это не опроверженіе, а личные счеты и догадки о томъ, кто писалъ.
   Какъ вы назовете, напр., такой литературный пріемъ? Городской голова города Ложнаго, обиженный тѣмъ, что въ корреспонденціи изъ города Ложнаго упоминалось о наживѣ купцовъ, заподозрилъ въ корреспондентѣ, своего пріятеля З. и прислалъ намъ цѣлую біографію мнимаго корреспондента, росписавъ его такъ, какъ только росписываютъ провинціальные кумушки. Что если бы все это напечатать? Но вѣдь не лучше пріемъ и ташкентскихъ противниковъ, разоблачающихъ псевдонимъ и пишущихъ въ редакцію, что такой-то N. N. "оселъ", "человѣкъ безъ чести", взялъ у кого то портсигаръ и т. д. Въ порядочномъ обществѣ, какъ и въ порядочной литературѣ, маска и псевдонимъ, какъ чужой закрытый конвертъ, считаются священными. Но нашъ обыватель до этого недоразвился. Прочитать чужое письмо и раскрыть чужой псевдонимъ считается ни во что. Нашъ обыватель, прочитавъ о себѣ корреспонденцію и статью, прежде всего старается отыскать, кто писалъ. И онъ до тѣхъ поръ не успокоится, пока не заподозритъ своего сосѣда. "Это я ему прошлый разъ табаку не далъ въ долгъ, рѣшаетъ онъ, за это онъ и описалъ меня; это прошлый разъ на закускѣ я у него селедку перебилъ, это его жена насплетничала". Другихъ мотивовъ для писанія этотъ человѣкъ не предполагаетъ. У него нѣтъ представленія о человѣкѣ правды, гонителѣ порока, служителѣ истины. По его понятіямъ, нѣтъ честнаго писателя. Нашъ Обыватель радъ и захлебывается отъ восторга, когда онъ узнаетъ, что корреспондентъ такой же, какъ онъ. Онъ радъ всякому пятну, ибо самъ нечистъ. У него средствомъ борьбы противъ "слова" является "бока переломаю". Люди, которые недавно мазали дегтемъ другъ другу физіономіи, начинаютъ вопіять противъ обличенія словомъ, ибо оно стало для нихъ чувствительнѣе, какъ вообще стыдъ чувствительнѣе палки.
   Но средства борьбы противъ печати не выработаны. Наивный обыватель, когда начинаетъ писать опроверженіе, онъ какъ разъ пойдетъ писать о "кастрюлѣ" и отъ него выплываетъ такая закулисная исторія, которая его съ руками выдастъ. Начиная читать литературѣ мораль о благонравіи, онъ непремѣнно сведетъ къ тому обороту, который отличалъ авторовъ деревенской газеты у Успенскаго. "Если крестьяне и пьянствуютъ, кончалась статья о трезвости, то что же сказать о помѣщикѣ, такомъ то, который перевѣшалъ у меня въ ночь съ такого то на такое то число всѣхъ собакъ?" Вотъ эти то перевѣшанныя "собаки" и женины кастрюли постоянно выплываютъ у обывателя и придаютъ комичный оттѣнокъ жизни и трагикомическій характеръ положенію печати въ данную минуту на нашей окраинѣ
   На дняхъ въ редакціи была оригинальная сибирская депутація. Является, разсказывать намъ редакторъ, старичокъ и рекомендуется просто "сибирякъ Иванъ Василичъ". Мы даже и фамиліи не спросили. "Сибирякъ Иванъ Василичъ", и довольно.-- Что угодно, Иванъ Васильевичъ?-- Да вотъ я къ вамъ отъ тоболянъ съ порученіемъ:-- у васъ въ No 52 статья была.
   -- Точно такъ, была, говоримъ.-- Въ ней тоболяне -- купцы себя узнали и вотъ теперь отповѣдь послали, вы не обижайте ихъ, отпечатайте! Отчего не отпечатать, только почему же они себя узнали? вѣдь тамъ о тоболянахъ ровно ничего не говорится.-- Ну, вотъ не говорится, а они узнали себя подъ вымышленными именами. Знаете, купечество обидчиво, вѣдь сибирскій купецъ со спѣсью; какъ его смѣли обидѣть! вѣдь онъ съ капиталомъ то Богъ знаетъ что о себѣ; думаетъ, говорилъ адвокатъ. Въ сущности вѣдь пустяки; обижаться нечѣмъ, но вы ихъ ублажите, побалуйте купца!
   -- Съ удовольствіемъ, отвѣчаемъ мы, но каково то имъ придется! Такъ мы и разстались съ Иваномъ Васильевичемъ! поговоривъ и о Сибири, и о муксунахъ, словомъ, но душѣ" Иванъ Васильевичъ оказался премилый.
   Ублажить ихъ мы ублажимъ, но, думали мы, какое же имѣютъ они основаніе считать каррикатурный очеркъ написаннымъ на нихъ? Кто и когда въ томъ признается? Какой Титъ Титычъ претендовалъ на Островскаго, городничій на Гоголя, и т. д.? Ясно, что здѣсь дѣло стояло на патріархальной почвѣ допотопныхъ нравовъ и допотопныхъ людей. Развертываемъ ѣосланіе, подписано "Тоболякъ" -- ни имени, ни адреса; безъ подобныхъ указаній ни въ одну редакцію человѣкъ грамотный рукописи не пошлетъ. Но мы подумали -- подписался "Тоболякъ", принесъ Иванъ Васильевичъ, чего же надежнѣе. Китаемъ сію тобольскую скрижаль. Прежде всего упреки и обращенія, что они ожидали серьезнаго органа.-- Ну, конечно! Далѣе защита и біографіи какого то Профановича {Въ опроверженіи есть даже поэтическое мѣсто, гдѣ говорится "мы слышали, что редакторъ "В. О." честный человѣкъ и любящій свой край"; поэтому они просятъ человѣка любящаго свой край стать предъ Корюшкинымъ, Шарковымъ, Жарковниковымъ и Урываевымъ на колѣни и воскликнуть: "mea culpa!" чѣмъ только это г. Суворинъ въ календарѣ на 1884 г. латинскія пословицы напечаталъ. Теперь у насъ такая ученость пошла, что даже на базарѣ "кульпой" ругаются.}.
   Но вотъ мы дожидаемся, гдѣ же дѣло пойдетъ "о кастрюлѣ". Кастрюля тутъ навѣрное будетъ роль играть. И дѣйствительно, чувствительной струной здѣсь является какое то, катанье на пароходѣ Кто то былъ не приглашенъ на пароходъ и вотъ изъ-за этого въ Тобольскѣ сыръ-боръ загорѣлся. Даже возникло изъ-за этого свидѣтельство когда онъ на пароходѣ (свидѣтельство изъ-за неприглашенія въ родѣ того, какъ адресъ г-жѣ Ц-ской въ Томскѣ въ пику газетѣ.). Въ довершеніе комизма кто-тo изъ неприглашенныхъ подозрѣвается въ составленіи статьи.
   Такова провинціальная проницательность. Но представьте, что статья писана въ Петербургѣ. Въ какое положеніе съ своей "кастрюлей" поставили себя наивные тоболяне!
   Впрочемъ, все это добрые люди -- и съ тоболянами, и съ Иваномъ Васильевичемъ можно сговориться. Даже томскіе воители не страшны. Это патріархальные представители общества. Вѣдь это не живоглотъ Портнка, который всю печать готовь проглотить, обывателя стереть и съ своимъ кумомъ горькую запить. Понятно, что кумъ подрядчика Шепкунова то же не можетъ быть сторонникомъ гласности. Но и отъ такихъ враговъ, мы надѣемся, печать спасутъ Богъ, законъ и исторія. И идолы языческіе падали, и Портянка недолговѣченъ, Шепкуновскій кумъ, и твой часъ пробьетъ. Въ отставной шинели я встрѣчу тебя на Невскомъ, rira bien.
   Наибольшій врагъ общества, его собственныя заблужденій и непониманіе. Проснись въ обществѣ духъ жизни, сознаніи и все спасено. Сибирское общество не понимаетъ еще сатиры и принимаетъ ее за чистую монету. Это напоминаетъ намъ, какъ жители Омутниска, подстрекаемые однимъ насмѣшнникомъ, приняли нѣсколько лѣтъ назадъ статью о ракахъ, напечатанную въ "Губернск. Вѣдомостяхъ" однимъ натурализмъ, за обличеніе ихъ собственной жизни и нравовъ. Обыватель и въ Шарковѣ, и Жарковниковѣ, и въ Титѣ Титычѣ ищетъ собственной физіономіи. Можетъ быть онъ правъ. "Моя книга есть зеркало, сказалъ датскій писатель Киркегорнъ: въ ней апостолъ узнаетъ свой образъ, обезьяна же увидитъ свою образину". Таково значеніе литературы вездѣ.
   Кстати объ Омутнискѣ. Увы и ахъ! Надняхъ я видѣлъ сонъ, будто я опять служу въ Омутнискѣ, и вижу все его общество. Повѣренный сердца, онъ же бывшій уполномоченный по покупкѣ обоевъ и лентъ, Подливанцевъ, мазуристъ и сочинитель трактатовъ и проектовъ кашгарскихъ Тиховлазовъ, тутъ же сановникъ для увеселеній Тюфяковъ, маіоръ Паукинъ и докторъ Микиткинь. Разговоръ сначала идетъ о свадьбѣ Паукина, Какъ ему квартиру ремонтируютъ на 900 р. и какъ генералъ Коробовъ полы стелетъ. Затѣмъ разговоръ перешелъ къ злобѣ дня, иначе "кастрюлѣ", которую, конечно, замѣнилъ Фрындиксъ. Кастрюля эта была уже бережно пронесена мимо носа медицинскаго департамента... Фрындиксъ успокоился, и вдругъ опять эти газеты. Что намъ съ ними дѣлать? вотъ вопросъ. Напишемъ развѣ мы изъ Омутниска опроверженіе. По, позвольте, гдѣ же Омутинскъ? Ищу въ календарѣ. Нѣтъ Омутинска. Но не можетъ же быть! Омутинскъ не фантомъ. Фрындиксъ, посмотри въ карманѣ, фантомъ тамъ у тебя или нѣтъ. Паукинъ, находишься ли ты въ отдѣланной квартирѣ и женатъ ли ты? Ахъ, Боже мой! вотъ и опять до ясень договорились.
   Нѣтъ, лучше обратиться къ одному ученому секретарю, письмо котораго намъ передалъ редакторъ. Ученый секретарь по части статистики также написалъ въ редакцію письмо о "кастрюлѣ", и пріемъ оказался язвительный. Обидѣлся ученый секретарь и прислалъ заявленіе, что онъ желаетъ помѣстить рецензію на книгу г. Ядринцева "Сибирь какъ Колонія", и Боже мой! какъ онъ книгу расхлесталъ, такъ его авторъ рѣшился уничтожить ее и отказаться отъ всего въ ней написаннаго. Только тутъ случился курьеза"; послѣ этого отреченія и обличеній, вышла Памятная Книжка Т--ской губ. на 1884 г., пухлая какъ купчиха, и представьте -- въ ней цѣлыя страницы изъ уничтоженной г. секретаремъ книги "Сибирь какъ колонія". Страницы то теперь вырѣзывать надо. Но чтобы исправить заблужденіе, мы теперь сидимъ и тщательно изучаемъ ученые труды этого секретаря, которыми онъ гордится. Кромѣ многихъ статей, наше вниманіе обратило оригинальное ислѣдованіе о цыганахъ, причемъ намъ понравились особенно слѣдующая ученая характеристика: "Выраженіе, лица у мужчинъ имѣетъ характеръ дерзости. Глаза же женщинъ (цыганокъ) и особенно молодыхъ горятъ огнемъ кипучей страсти и томительной нѣгой: предъ увлекающимъ обаяніе цыганской красавицы трудно устоятъ иногда даже солидному человѣку" (стр. 49, строки 19--24 капитальнаго труда). Гдѣ тутъ устоять,-- помилуйте, г. авторъ!
   Въ той же книгѣ мы отыскали у ученаго секретаря два юныхъ царства природы: "Царство ископаемое" и "Царство прозябаемое". Царство прозябаемое особенно намъ понравилось. Говорятъ, что въ Сибири дѣйствительно есть такое прозябаемое царство. Но то страна чудесъ и курьезовъ.
   Но оттуда ли попала въ No 1207 газеты "Эхо" корреспонденція. Вотъ что тамъ разсказано о какомъ-то комитетѣ и какомъ-то секретарѣ.
   "Къ случаю здѣсь еще упомяну объ одномъ выгодномъ соображеніи. Нѣкій секретарь Г. одного изъ комитетовъ, который часто писалъ похвалы гг. исправникамъ, и о которомъ не разъ упоминалось въ газетахъ, обремененный семьею, нашелъ неудобнымъ казенное помѣщеніе для комитета. Начальство согласилось, съ мнѣніемъ Г. и вмѣсто казеннаго помѣщенія опредѣлило ему отпускать ежегодно по 300 р. на наемъ помѣщенія для означеннаго комитета. Итакъ, г. Г. дѣла, или лучше сказать переписки, держалъ въ казенномъ помѣщеніи, а самъ съ семьею ютился въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ въ 300-рублевой квартирѣ. За эту цѣну въ Т--скѣ можно имѣть квартиру въ 8 комнатъ. Мало ли, много ли прошло времени, какъ вдругъ въ Т--скѣ открываются присутствія по крестьянскимъ дѣламъ. Дѣлопроизводство и штатъ служащихъ въ семъ присутствіи несравненно больше, чѣмъ у секретаря статистическаго комитета, и что же? случилось то, что помѣщеніе казенное, негодное для секретаря Г., вполнѣ оказалось пригодно подъ помѣщеніе присутствія по крестьянскимъ дѣламъ".
   Довольно однако о "кастрюляхъ".
   Сегодня грустный день для меня. Опять дрожитъ перо и мучительная мысль крадется въ сердце. "Не бросить ли, не забастовать ли, и въ горы, въ пустыню, въ безвѣстность"!.. Наступить тишина, безмолвіе смерти. И когда нибудь я удалюсь отъ тебя, моя родина. Не услышишь ты моего голоса, но легче ли тебѣ будетъ, дорогая?...

Добродушный Сибирякъ.

"Восточное Обозрѣніе", No 24, 1884

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru