Ядринцев Николай Михайлович
Неудачи и успехи наших цивилизаторов

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Встреча с Ледоколовым.- Как он разрешает все вопросы.- Его недавняя неудача.- Из Индии да в Малоярославец.- Новые планы.- Должность при Муксунах и карьера на телесах.- Балалайкин и его судьба.- Как мы очутились в Малоярославце.- Две гостинные.- Момент - предсказатель.- Мрачные предчувствия.- Недоумевающий Гамадрил.

НЕУДАЧИ И УСПѢХИ НАШИХЪ ЦИВИЛИЗАТОРОВЪ.

(ФЕЛЬЕТОНЪ).

Встрѣча съ Ледоколовымъ.-- Какъ онъ разрѣшаетъ всѣ вопросы.-- Его недавняя неудача.-- Изъ Индіи да въ Малоярославецъ.-- Новые планы.-- Должность при Муксунахъ и карьера на тѣлесахъ.-- Балалайкинъ и его судьба.-- Какъ мы очутились въ Малоярославцѣ.-- Двѣ гостинныя.-- Моментъ -- предсказатель.-- Мрачныя предчувствія.-- Недоумѣвающій Гамадрилъ.

   Я всегда люблю встрѣчать рыцаря-цивилизатора Ледоколова, который, рыская отъ Амура до Ташкента, временами передо мною точно изъ земли выростаетъ, но сознаюсь -- при нѣкоторой радости у меня всегда является нѣкоторая задняя мысль, "кого онъ теперь обездолилъ!"
   На основаніи продолжительныхъ наблюденій я убѣдился, что дѣло цивилизаціи безъ этого обойтись не можетъ, какъ безъ сверхсмѣтныхъ расходовъ, двойныхъ прогоновъ и нѣкотораго частнаго кредита, попросту займа безъ отдачи. Собственно этого никогда не скрывалъ и Ледоколовъ.-- Нельзя же, братецъ, говорилъ онъ, чтобы такъ ужъ нигдѣ ущерба не было, чтобы все даромъ дѣлалось (подъ именемъ не даромъ онъ разумѣлъ, конечно, и двойныя смѣты, и разъѣзды, и карточные долги). Даромъ ничего не дѣлается, прибавлялъ онъ.
   -- Это правда! соглашался обыкновенно я.
   Такъ, брать, чтобы узко всѣмъ поровну было, чтобы и русскимъ интересамъ, и иноплеменникамъ было тепло, это невозможно. Посмотри, какъ по тарыкъ-арбатырскому вопросу Моментъ въ "Помояхъ" описалъ. Теперь степи, кочевой бытъ, сартовское садоводство, земли, разные дзякеты, да и все такое азіатское... Да неужели намъ этимъ дорожить! Чортъ его подери, вымирай хоть всѣ эти фараоны. Намъ мѣсто нужно! Понимаешь -- намъ... Тутъ, братъ, историческое призваніе!
   -- Люблю, я, братъ, Ледоколовъ, какъ ты сразу всѣ это вопросы разсѣкаешь, говорилъ я.
   -- А еще бы думать! Теперь, если ты принялся шелководство насаждать, хлопокъ ростить, сахарный тростникъ разводить, винодѣліе, неужели же намъ предъ этой Азіей и какимъ нибудь скотоводствомъ останавливаться, къ чертямъ всю Азію! Тутъ энергія нужна и суммы! Безъ суммъ тоже ничего не подѣлаешь; орошеніе создать, мосты, вѣтряные двигатели строить, мужика переселять -- на все нужны суммы и суммы. Только бы контрольныя палаты не вмѣшивались, а то дѣло цивилизаціи пойдетъ!
   И пояснивъ мнѣ кратко суть цивилизаціи, обыкновенно Ледоколовъ уѣзжалъ то манзъ изгонять, то киргизовъ вытуривать для насажденія хлопка, то переселенцевъ на Амурѣ сажать, и все это онъ дѣлалъ, не задумываясь. Правда, послѣ оставалось въ мѣстахъ, пройденныхъ его мечемъ, столпотвореніе и нѣкоторое опустошеніе, а главное -- масса уголовныхъ и гражданскихъ дѣлъ, начеты контрольныхъ палатъ, необъяснимыя перерасходованія суммъ, недоконченныя сооруженія, недорытыя канавы, гніющіе мосты, разрушающіеся вѣтряные двигатели; къ всему этому -- масса жалобъ обездоленныхъ кочевниковъ, даже какое то дѣло о выбитомъ глазѣ и похищеніи сартянки (и это въ цивилизацію входило). Но Ледоколовъ предъ этимъ не задумывался. "Лѣсъ рубятъ -- щепки летятъ!" говорилъ онъ въ свое оправданіе.
   Однако и онъ терпѣлъ неудачи. Нѣтъ -- нѣтъ; да его и встрѣтишь на Невскомъ.
   -- Что, братъ, разошолся!
   Дѣла не даютъ дѣлать! говорилъ обыкновенно Ледоколовъ въ такихъ случаяхъ; я видѣлъ по отсутствію погонъ, что онъ за штатомъ.
   Встрѣчаю его также на дняхъ.
   -- Боже мой! Ледоколовъ, ты когда успѣлъ опять вернуться изъ Средней Азіи! Что тебя принесло опять въ Питеръ?
   -- Да, братъ, судьба! Вернулся да и все! Сорвалось!
   -- Что же случилось? Вѣдь ты цивилизацію обѣщалъ насадить, пути открыть, желѣзную дорогу провести, Индію покорить... и вдругъ опять на Невскомъ.
   -- Все, братъ, было -- побывали и подъ чинарами, затѣмъ -- красные халаты, скачки, тосты; могу сказать -- было выпито достаточно.
   -- А Афганистанъ, Бухара, Индія? чѣмъ же все это кончилось?
   -- Охъ, братъ, теперь грустно вспоминать, только предпріятія были задуманы обширныя. Вѣрно, ты читалъ о послѣднемъ смотрѣ у насъ. Вотъ, братъ, было удивительное зрѣлище. Одинъ французъ пріѣхалъ, ну, мы и взялись показать ему нашу цивилизацію. Сначала скачки, потомъ въ роскошной палаткѣ закуска, да какая -- цѣликомъ зажаренные бараны. Обѣдъ -- щи и гречневая каша, деревянныя ложки; нѣтъ, ты представь -- щи, каша и деревянныя ложки: просто французъ ахнулъ. Пять хоровъ музыки, и послѣ каждой чарки пять баталіоновъ -- перекатную пальбу и затѣмъ вся артиллерія -- залпъ. Эффектъ, братецъ! Послѣ обѣда мы сразу сообразили двинуться и въ Бухару, и въ Афганистанъ. Надѣли барабаны, и маршъ! Да тутъ съ дороги воротили. Пожалуйте въ Петербургъ! Жалко, а Индія теперь была бы уже наша.
   -- Теперь ты куда же, въ Индію?
   -- Какое въ Индію, братецъ! Въ Малоярославецъ.
   Однако, какія же странныя передвиженія!
   -- Ледоколовъ впрочемъ никогда не унывалъ: всегда здоровъ, цвѣтущъ, грудь колесомъ, аппетитъ въ разгарѣ, глотка готовая изрыгнуть массу проектовъ и съѣсть огромное количество буттербродовъ, самоувѣренность во взорѣ и кулакъ на готовѣ.
   -- Я, братъ, не пропаду! говорилъ онъ всегда самодовольно. На Уссури поѣду переселенца сажать, тамъ теперь лафа. Нѣтъ! въ Тонкинъ агентомъ катну, а то у меня есть проектъ желѣзной дороги на Камень Рыболовъ, машина, изобрѣтенная для промыванія песковъ. Я, братъ, не пропаду -- я вездѣ нужный человѣкъ! И дѣйствительно, я зналъ, что онъ поживетъ въ Питерѣ, поѣстъ въ кредитъ у Доминика и куда то опять пристроится. На сей разъ я долженъ былъ также отклонить тотъ невольный каламбуръ, который былъ подготовленъ "самой жизнью". Если онъ направился не въ Индію, а въ Малоярославецъ, то вѣдь не просидитъ же онъ здѣсь цѣлую жизнь, тутъ для него навѣрное кредита у буфетчика не хватитъ. Я зналъ, что онъ здѣсь устроитъ совѣщаніе только съ своими друзьями "Балалайкинымъ" и "Моментомъ" и полетитъ опять куда нибудь цивилизовать. Поэтому я рѣшился все-таки прозондировать, куда теперь тяготѣетъ цивилизація.
   -- Однако, Ледоколовъ, говори откровенно, вѣдь ты уже намѣтилъ куда нибудь!
   -- Право, не знаю, дѣла много! говорилъ онъ уклончиво... Вотъ, можетъ быть, въ чиновники порученій при муксунахъ.
   -- То есть, что же это за аллегорія, не можетъ быть, чтобы ты разумѣлъ подъ этимъ...
   -- Ничего не разумѣю, кромѣ настоящихъ вашихъ сибирскихъ муксуновъ.
   -- Ты знаешь Кранкеля, что въ Омутинскѣ, при Хвощовѣ служилъ?
   -- Ну, знаю! Кранкеля я дѣйствительно зналъ: это былъ старый бонъ-виванъ, шалопай на всѣ руки, человѣкъ съ громаднымъ аппетитомъ и неоплатными долгами. Всегда онъ безъ гроша въ карманѣ, но квартира въ три, четыре тысячи, всегда на балахъ, играетъ въ винтъ, веселъ, краснорожъ, хадокъ по части займовъ.-- Что же, Кранкель, вѣроятно, не въ цвѣтущемъ состояніи, вѣдь онъ въ запасѣ, развѣ около Хаптинскихъ трется.
   -- Ну, братъ, ты ничего вѣрно не знаешь. Онъ при должности, и это должность чиновника порученій по доставкѣ муксуновъ, нельмъ и осетровъ. Видишь въ чемъ дѣло! Одинъ изъ вашихъ сибирскихъ дураковъ тюленьей породы Турусъ-Подколесинъ захотѣлъ доставлять нельмъ, муксуновъ и осетровъ для лакомства. Вѣдь у васъ народъ хлѣбосольвый и себѣ на умѣ. Онъ поднесетъ и чай, и муксуновъ. Тамъ догадывайся съ какой цѣлью. Кабачишки у него есть, дѣлишки темныя, плутовскія -- вотъ онъ и пройдошествуетъ!
   -- Однако, Ледоколовъ, ты не слишкомъ наше хлѣбосольство обличай.,
   -- Знаемъ, братъ, испытали! Ну такъ вотъ Кранкель и сталъ этимъ тюленямъ помогать. Посмотримъ, во что только эти муксуны вашимъ станутъ! А мѣсто хорошее... А ты удивляешься, можно ли при муксунахъ и бѣлорыбицѣ служить? Можно, братецъ! А то вотъ еще кавказскаго мурзенка Шкалакьяни не знавалъ?
   -- Нѣтъ!
   -- Да собственно пустой малый. Сынъ горца, давно потерявшаго имѣніе, но малый видный, смуглъ, черноволосъ, носъ крючкомъ, въ тѣлахъ какъ слѣдуетъ. Только не везло парню, жилъ въ глуши у васъ, въ Сибири. Пробовалъ кутить -- буфетчики вина не стали отпускать: покажи ассигнацію; долги дѣлать -- чуть не засадили, въ карты сѣлъ счастливо играть -- гдѣ то побили. Словомъ ходу не было. Ну, а молодому человѣку нужна карьера. Вотъ онъ и пріѣхалъ сюда. Что же ты думаешь! Теперь на него барыни аристократки, разныя баронессы, какъ мы на балыкъ, накинулись.
   -- Да съ чего же?
   -- Да съ того что брюнетъ, глаза черные, талія, ну и "тѣла", которыя дамы оцѣнить могутъ. Теперь Шкалакьяни говоритъ: я милліонъ наслѣдственный отыщу. А какая то фрау ему ужъ и дочь прочитъ. Развѣ мы это не съумѣемъ -- взгляни на меня!
   -- Положимъ! Но знаешь, Ледоколовъ, это какъ будто что то на "торговлю тѣломъ" смахиваетъ.
   -- Что же дѣлать то, братецъ, коли административныхъ способностей не признаютъ! сказалъ онъ съ язвительностью. Не успѣли мы дойти до Малоярославца, какъ новая встрѣча. Глядимъ -- насъ обгоняетъ Балалайкинъ.
   -- Боже мой, Балалайкинъ! ты куда?
   -- Ледоколовъ! душенька... Начались цѣлованья. Балалайкинъ былъ нашъ общій другъ, также геніальный умъ, какъ и Ледоколовъ, герой окраинъ, человѣкъ не менѣе смѣлыхъ плановъ, въ золотопромышленныхъ компаніяхъ состоялъ, пароходство созидалъ, жизнь прожигалъ, также смѣтныя и сверхсмѣтныя ухлопывалъ, банкъ металъ, машину изобрѣталъ и въ концѣ прогорѣлъ. На окраину на Шингалъ рѣку ему, въ виду громадныхъ долговъ, совсѣмъ появляться нельзя было. Оттуда онъ удралъ. Но, къ сожалѣнію, я узналъ, что ему нельзя было появляться даже и въ Малоярославцѣ. Вотъ это ужъ совсѣмъ печально было.
   -- Куда ты, Балалайкинъ, однако направляешься? спросили мы.
   -- Да въ Малоярославецъ -- забѣжать перекусить, кстати тамъ и свиданье дѣловое.
   Вотъ какъ! подумалъ я, онъ -- въ Малоярославецъ, значитъ, фонды поднялись. Это не даромъ!
   -- Такъ пойдемъ же всѣ по-пути.
   -- Ну что, Балалайкинъ, я вижу, у тебя тоже солнце всходитъ! Вѣдь я знаю, что ты къ буфетчику показаться не могъ. Куда намѣтилъ? Говори!
   -- Да, право, братъ не рѣшено еще, а намѣчаются въ одномъ мѣстѣ штаты, такъ обѣщано кое что, однако иду еще посовѣтоваться съ Моментомъ и кое-что подготовить.
   -- Куда же однако? Вѣдь туда тебѣ показаться нельзя. Завалятъ взысканіями, съѣдятъ.
   -- Ну, это посмотримъ! я вѣдь не пискаремъ къ нимъ явлюсь, а щукой!
   -- Вотъ какъ! подумалъ я, и у этого дѣла устроиваются.
   Мы вошли. Проходя рядъ комнатъ, я увидѣлъ несмотря на утреннее время, дымъ коромысломъ. Въ одномъ мѣстѣ сгруппировались "оставляющіе посты и смѣняющіеся", въ другомъ мѣстѣ "назначаемые вновь и штатные". Къ первымъ подошелъ Ледоколовъ и потрясъ руки, ко вторымъ -- Балалайкинъ. Тута же былъ и передовикъ Момента, онъ перебѣгалъ отъ однихъ къ другимъ. Однимъ онъ говорилъ: "я любилъ Редедю, я васъ любилъ, господа! Но надо покориться, вы не оправдали надеждъ, однако я отдамъ должное вашимъ талантамъ," къ другимъ онъ подходилъ и говорилъ: "господа! я пишу, что вы вполнѣ оправдаете надежды, и я вѣрю, что дѣло цивилизаціи..." тѣ и другіе жали ему руки, у тѣхъ и другихъ онъ пилъ бокалы. И Ледоколовъ, и Балалайкинъ таинственно поговорили съ Моментомъ. Балалайкина онъ видимо успокоивалъ.
   -- Да вѣдь вы же говорите, что перебрали у нихъ все, что можно, и надоѣли до послѣдней возможности, ну, конечно, всякій позаботится васъ сбыть. Этотъ постъ за вами обезпеченъ.
   -- Шампанскаго! крикнулъ Балалайкинъ.
   Буфетчикъ также увидѣлъ и почувствовалъ, что фонды поднялись и подалъ.
   -- Вѣдь шельма же и эдакая! сказалъ ему Балалайкинъ.-- Ты все не вѣрилъ, чуть меня съ голоду не поморилъ!... Видишь?
   Гдѣ то только они будутъ теперь цивилизацію вводить! А вѣдь гдѣ то у нихъ намѣчено, вертѣлся у меня вопросъ, когда шелъ кругомъ дымъ коромысломъ.
   Не въ первый разъ я видѣлъ эту компанію, слушалъ ихъ планы, предположенія и ожиданія. Въ "Малоярославцѣ" ежедневно можно видѣть состояніе погоды, время восхода и заката, предвѣстіе "бури", "пасмурно", "ясно", а главное можно встрѣтить ватагу смѣняющихся и восходящихъ цивилизаторовъ окраинъ. Сегодня константиновцы торжествуютъ, завтра редедевцы, кашгарцы, гамадрилы, амурцы и т.д., словомъ круговоротъ. Счастье перемѣнчиво ежедневно. Но что я замѣчалъ, такъ передвиженіе собственно небольшое, лица играютъ тѣ же -- только съ перемѣннымъ счастьемъ; колода одна -- сегодня выходитъ Ледоколовъ, завтра -- Балалайкинъ. Въ "Малоярославцѣ" это отлично видно. Кантингентъ цивилизаторовъ прекрасно знакомъ буфетчику, онъ знаетъ ихъ, какъ въ Баденъ-Баденѣ и въ Монако знаютъ игроковъ. Для нихъ двѣ гостинныхъ -- одна для назначенныхъ и получившихъ ожидаемые посты, другая для заштатныхъ и смѣняемыхъ. Буфетчикъ ежедневно спрашиваетъ входящихъ, въ какую гостинную имъ подавать: въ красную или зеленую, иногда даже не спрашиваетъ, а видитъ по физіономіи. Въ одну гостинную всегда несутъ шампанское, омары: тамъ плата двойная, какъ и полученныя двойныя прогоны; въ другую гостинную подается только горькая, полынная, при этомъ никто не знаетъ, кто въ какой гостинной будетъ завтра Есть народъ, перебѣгающій, нюхающій воздухъ. Всегда вы найдете здѣсь усастую физіономію кандидата крысы, которая, настороживъ усы, поводитъ ими то въ одну, то въ другую сторону, стараясь угадать носомъ, гдѣ "сало".
   Когда мнѣ генералъ Тяжкодумовъ задаетъ административный вопросъ, гдѣ мы найдемъ людей?-- я всегда ему указываю на "Малоярославецъ": сколько угодно!
   Повторяю -- перемѣну погоды здѣсь отлично можно угадать. Вертящійся Моментъ дѣлаетъ барометрическія предсказанія, отъ него можно узнать, что завтра напишетъ онъ въ "Помояхъ", кто нырнетъ тамъ съ головою и кто вынырнетъ. Къ нему обращаются всѣ за справками.
   -- Ляшкевичъ то ухнулъ!-- Да?-- Да что же, вѣдь онъ давно сбирался!-- А кто теперь?-- Ну, это еще неизвѣстно, дипломатничаетъ Моментъ.-- Ну, какъ неизвѣстно! Безхарактернаго за отличіе Портянка представлялъ?
   На-дпяхъ я въ этой компаніи встрѣчаю подобравшагося "Омутинца", пріѣхавшаго въ Питеръ жаловаться на кашгарцевъ; его я совсѣмъ было потерялъ изъ виду. Повидимому онъ здоровался больше съ красной гостинной, хотя все еще былъ на положеніи полынной.
   -- Ба, ба, ба! Не поздравить ли? Не возвращаетесь ли въ Омутипскъ? Не ждете ли перемѣнъ? восклицаю я.
   -- Нѣтъ-съ, пока... но на лицѣ у него что то было написано, я ужъ зналъ игру его ястребиной физіономіи.
   -- А я думалъ -- вы къ домамъ сбираетесь, вѣдь ужъ тамъ гроза начинается.
   -- Какже, какже-съ, но рано еще! Кто знаетъ-съ, вѣдь можетъ быть, все тамъ и исправно окажется. Конечно, кое-что есть! Слыхали, какъ завертелся? Телеграмму посылалъ. Сколько, говоритъ, экипажей прикажете заготовить, чтобы мягче доѣхать къ намъ, а самъ думаетъ, хоть бы ты провалился! Самъ поскакалъ ревизію подготовлять. Приказы о формѣ пошли. Хохлацкія шапки сталъ заводить. Ха-ха-ха! распорядительность показываемъ. А что какъ къ фону въ сады да въ дачи заглянутъ. Что какъ о человѣкоубійствѣ узнаютъ! Что какъ разнюхаютъ, кто такой Передериксъ, какъ онъ семиозерный воръ, за взятки изгнанный, опять попалъ? Что какъ про дѣла М-евскаго узнаютъ, что онъ съ остроголовыхъ награбилъ?-- про Бреха въ Бѣднодарѣ? Нѣтъ, такого курятника гдѣ бы воръ не сидѣлъ! Нѣтъ! гутъ хохлацкія папахи не помогутъ. Откроется! И до Алхимика доберутся, какъ этотъ Алхимикъ всѣмъ темнымъ дѣламъ покровительствуетъ. И Алхимикъ не уйдетъ! Такъ шипѣлъ Омутинецъ.
   Ясно, что онъ кое что уже зналъ и ожидалъ. Моментъ ему торжественно подалъ руку. Изъ-за драпировки выглянуло зоркое рябинькое рыльце Мордочкина, агента Ирикліевича, и перепуганно скрылось.
   Скоро въ комнату влетѣла запыхавшаяся фигура съ курьерскимъ видомъ, загорѣлая, завѣтрѣвшая; видно, что скакалъ, не останавливаясь. Это было какой то молодецъ гамадрильскаго вида. Онъ сейчасъ же кинулся къ Моменту и началъ съ нимъ шушукаться -- послышалось слово Портян...
   -- Ну, что? Ничего?!
   -- Да ничего же, говорю вамъ, успокоивалъ сухо Моментъ, видимо тяготясь этимъ разговоромъ.
   -- Однако ужъ оно рѣшено! и рѣшено безъ него!
   -- Рѣшено, да до васъ не относится.
   -- Урра! Шампанскаго! раздалось изъ другой комнаты.
   -- Горькой! пискнули гдѣ то.-- Однако, согласитесь, это не можетъ не отразиться, говорятъ, будто битый неподходящъ.
   -- Битая рожа! ха-ха-ха! раздается изъ красной гостинной.-- Ничего, слышится голосъ Момента, еще досидитъ, это ничего!-- Однако! безпокойно мечется за новостями пріѣзжій Гамадрилъ.
   -- Слетитъ, ухнетъ! раздается изъ красной гостинной. Пріѣзжій летитъ и сбиваетъ съ ногъ какого то усастаго, кидающагося "за саломъ".
   -- Вамъ куда -- въ красную или зеленую? Горькой прикажете, спрашиваетъ буфетчикъ.
   -- Чортъ его знаетъ! восклицаетъ недоумѣвающій пріѣзжій. Видъ его становился унылымъ.
   -- Господа! да скажите же, куда мнѣ идти, смерть хочется выпить! вырвалось у него.
   Вѣдь вотъ въ Малоярославцѣ, а тоже нужно предвѣдѣніе. Конечно, предугадать кое -- что можно...

Добродушный Сибирякъ.

"Восточное Обозрѣніе", No 14, 1884

   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru