Ядринцев Николай Михайлович
Приисковая почта, или "Не из тучи гром"

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    (Из таежных рассказов).

   

ПРІИСКОВАЯ ПОЧТА, ИЛИ "НЕ ИЗЪ ТУЧИ ГРОМЪ".

(ИЗЪ ТАЕЖНЫХЪ РАЗСКАЗОВЪ).

I.
ТАЕЖНАЯ СИЛА.

   "За высокими горами, за глубокими снѣгами", среди темной тайги потерялась Ножовая почтовая станція. Это небольшой деревянный домикъ съ грязной маленькой вывѣской, съ грязнымъ входомъ и съ какимъ-то специфическимъ запахомъ. Внутренность конторы больно неприглядна: много грязи, много пыли, въ воздухѣ пахнетъ не то махоркой, не то лукомъ. За однимъ изъ столовъ сидитъ какой-то господинъ и принимаетъ посылки. Передъ нимъ находится солидный мужчина съ бритымъ лицомъ и въ красной кумачевой рубашкѣ. Выѣхавъ изъ губерніи въ назначенную ему резиденцію, онъ предпочелъ спрятать "вицъ-мундиръ* и фуражку съ кокардой, а облекся по-домашнему. Вкусъ у него былъ простой. Онъ имѣлъ, съ дѣтства и со времени своей службы почтальономъ, слабость къ кумачнымъ рубашкамъ и плисовымъ поддѣвкамъ, но вкусъ его весьма мало гармонировалъ съ его обязанностями. Цѣлую жизнь проходивъ въ замасленномъ, форменномъ, почтальонскомъ сюртучишкѣ онъ вдругъ теперь, будучи самъ начальникомъ, могъ вполнѣ спокойно расположиться подомашнему. "Знаютъ попа и въ рогожѣ!" -- сказалъ онъ и облекся въ кумачъ и широчайшіе плисовые панталоны.
   Конечно, ни пріискатели, ни посыльные, ни конюхи не обратили бы на это никакого вниманія, еслибы это не сопряжено было рядомъ съ необыкновеннымъ требованіемъ всякихъ формальностей и чинопочитанія отъ другихъ.
   -- Ты куда пришелъ? Ты съ кѣмъ говоришь?-- огорошивалъ Вигилій Васильевичъ всякаго посланнаго, осмѣливавшагося входить и тревожить его, когда онъ предавался иногда какому нибудь безмятежному занятію, въ родѣ битья мухъ или прилаживанія крючка къ удочкѣ. Задавалась эта распеканція посланному, служащему иногда безъ всякой причины, а такъ -- для внушенія. Никто бы, конечно, не знающій жизни на дальнихъ пріискахъ, не узналъ бы въ этой фигурѣ того скромненькаго съ зачесанными височками, на цыпочкахъ почтмейстера, того классическаго почтмейстера, котораго нарисовалъ намъ Гоголь въ "Ревизорѣ". Тотъ же скромный, нѣсколько юркій типъ, съ любознательными наклонностями почтмейстеръ уѣздныхъ городовъ выродился и выглядитъ совершенно иначе на окраинѣ, въ глухой тайгѣ.. Это уже не былъ скромный, забитый чиновникъ, предъ которымъ Сквозникъ-Дмухановскій былъ перунъ, олицетвореніе могущества, "громъ и молнія", и котораго могъ запугать Иванъ Александровичъ Хлестаковъ. Почтмейстеръ на окраинѣ, да еще въ глухой тайгѣ былъ самъ, напротивъ, силою. Онъ зналъ себѣ цѣпу и чувствовалъ свою власть надъ тѣмъ маленькимъ міркомъ, который копошился около него. Онъ видѣлъ безпомощность обывателя въ этихъ далекихъ, отрѣзанныхъ отъ всякаго сообщенія мѣстахъ и сознавалъ его зависимость. Онъ даже на досугѣ создалъ свою философію, которую излагалъ и популяризировалъ въ тѣ минуты благодушія, когда не изрыгалъ: "пошолъ вонъ!", "ракалія", "остолопъ", а сидѣлъ за графинчикомъ и вкуснымъ кускомъ осетроваго пирога.
   -- Мѣсто у насъ глухое, и что вы будете безъ меня дѣлать, капутъ вамъ!-- говорилъ онъ дидактически.-- Теперь если я у тебя посылку не приму,-- какъ ты перешлешь ее? Или если тебѣ нуженъ дѣловой пакетъ отправить, или деньги? Можешь ли ты безъ меня, чтобы было въ аккуратѣ, къ сроку какъ слѣдуетъ? Ты думаешь -- тебѣ такъ это и обязаны сейчасъ сдѣлать... нѣтъ, стой!... при этомъ Василій Васильевичъ наливалъ себѣ рюмку, выпивалъ и далѣе, крякнувъ, продолжалъ:-- Нѣтъ, подожди, потерпи! Не хочешь? а знаешь ли, милый другъ, во сколько книгъ мы этотъ пакетъ записать должны? Квитанція? Ты думаешь -- такъ тебѣ сейчасъ и готово все. Да развѣ у насъ одно твое дѣло! А если у насъ лежитъ на рукахъ "казенная корреспонденція"? Ты понимаешь -- "казенная"? Я вѣдь тебѣ не слуга, не каторжный, ты это пойми! Ты хочешь, чтобы тебѣ одолженіе сдѣлали, ослобонили тебя, и твою корреспонденцію въ надлежащее мѣсто направили? Хорошо! Оттчего не сдѣлать одолженіе, если ты поймешь это и оцѣнить. Я вѣдь тоже человѣкъ -- пить, ѣсть хочу, а иногда и пирожокъ съ осетринкой и водочки, а, кромѣ того, я самъ шестой, да два племянника въ городѣ, вѣдь ихъ тоже кормить надо.-- Такъ развивалъ и популяризировалъ свою теорію Василій Васильевичъ и затѣмъ также благодушно, откусивъ пирога и выпивъ шестую рюмку, вдругъ начиналъ изъ piano переходить въ forte и затѣмъ fortissimo.
   -- Это если ты поймешь, а если ты ничего этого не поймешь, и прямой, попросту сказать, остолопъ, то я тебя про учу! Я тебя уваженію научу! Вотъ мнѣ вы кличку дали "Не изъ тучи громъ" за то, что я посланцовъ вашихъ распекаю. А знаешь ли что?-- тамъ въ другихъ мѣстахъ громъ изъ тучъ гремитъ, а я вамъ здѣсь грому надѣлаю! И надѣлаю!!
   -- Постой, Василій Васильевичъ, развѣ я тебя не ублажилъ, развѣ мы несъ полнымъ къ тебѣ почитаніемъ?... вдругъ начиналъ бормотать хозяинъ, пригласившій къ себѣ Василія Васильевича и имѣвшій къ нему просьбу отправить поскорѣе съ почтой кое-что нужное.
   -- Нѣтъ, я не про тебя,-- тебя я знаю -- ты смирный... я съ тобой завсегда хорошъ. Вотъ и еще выпью у тебя. Наливай по рюмкѣ. А я говорю о тѣхъ, кто не нанимаетъ!..
   Такъ бесѣдовалъ Василій Васильевичъ, по прозванію "Не изъ тучи громъ", только съ лицами особенно ему пріятными. Въ большинствѣ же онъ свою философію проводилъ на дѣлѣ, давая ее чувствовать, и прибѣгалъ, такъ сказать, къ способу нагляднаго обученія. Такъ было и въ тотъ моментъ, когда мы застали таежнаго почтмейстера на высотѣ своихъ обязанностей.
   -- Ты что?-- грозно обратился онъ къ бойкому, раскраснѣвшему парню, посланному съ дальняго пріиска съ пакетами. Парень видимо торопился и только что слѣзъ съ лошади. Въ рукахъ онъ держалъ сумку съ корреспонденціей и нѣсколько тючковъ.
   -- Почта-съ!-- развязно произнесъ парень и хотѣлъ все это положить на пустой столъ передъ Василіемъ Васильевичемъ.
   -- Куда суешь! Куда суешь!-- крикнулъ на него Василій Васильевичъ и, сбросивъ пакеты и тючки, важно снялъ съ сосѣдней полки старую почтовую книгу и положилъ ее на столъ. Книга собственно вовсе не нужна была пока; нужно было сначала пересчитать пакеты и перевѣсить посылки. Зналъ это парень, зналъ и Василій Васильевичъ. Но онъ захотѣлъ показать парню, что онъ, почтмейстеръ, можетъ кое-что и измѣнить въ порядкѣ.
   -- Пошолъ вонъ! не время!-- сказалъ Василій Васильевичъ.
   Парень нѣсколько растерялся. Онъ слышалъ, что Василій Васильевичъ цѣлое утро ничего не дѣлалъ, а томился отъ скуки и спрашивалъ:-- Что это съ пріиска долго не ѣдутъ, вѣдь сегодня почта!-- и вдругъ когда дождался -- "не время"! Зная крутой нравъ, парень махнулъ рукой, вышелъ на крылечко и началъ набивать трубку.
   Не прошло нѣсколькихъ минутъ, какъ Василій Васильевичъ зѣвнулъ, бросилъ въ уголъ книгу и зычнымъ голосомъ закричалъ:
   -- Эй ты, остолопъ! Что же, мнѣ дожидаться тебя? Давай пакеты да посылки. Черти! Ждать еще васъ!-- Посланный, выбросивъ наскоро золу изъ носогрѣйки, кинулся въ кои тору. Началась пріемка, сопровождаемая крупными словами.
   -- А сургучъ-то гдѣ?-- спрашиваетъ сурово и начальнически почтмейстеръ.
   -- Да вѣдь вамъ, Василій Васильевичъ, почти пудъ присланъ съ нашего пріиска, -- простодушно отвѣчаетъ служащій.
   -- Я для тебя, во-первыхъ, не Василій Васильевичъ, а ваше высокоблагородіе, во-вторыхъ, какой такой пудъ? Да хоть бы и былъ пудъ, да весь вышелъ, -- развѣ мало упаковки приходится!
   -- Мы всего три посылки сдавали... отвѣчаетъ иронически парень.
   -- Молчать, знаю я васъ, все на моемъ хотите проѣхаться! Послѣдній разъ! слышишь, послѣдній разъ! Что за чортъ! Не себѣ же я буду въ убытокъ... такъ и скажи хозяевамъ,-- сказавъ это, онъ сгоняетъ муху, беретъ перо изъ заплѣсневѣвшей чернильницы, на квитанціи получается "клякса".
   -- Баринъ, а баринъ!-- просовывается въ дверь конторы голова. Почтмейстеръ обернулся.
   -- Чего тебѣ?
   -- Да мужики съ пріиску пріѣхали -- принять надо.
   -- Сейчасъ, сейчасъ!-- Василій Васильевичъ быстро встаетъ и, оставивъ въ недоумѣніи посыльнаго съ пакетами, бросается опрометью на дворъ.
   Во дворѣ почтмейстера стояли два воза -- это сюрпризы съ пріиска, привезли "съѣстные припасы" для почтмейстера. Здѣсь было мѣшка 4 муки, кульки съ крупою, чай и сахаръ.
   -- Ну, здравствуй, Ермила! Здравствуй, Кайла! Что привезли?-- съ особенной лаской обратился "Не изъ тучи громъ" къ возчикамъ.-- Это съ "Благодатнаго"! Ну, какъ здоровье Никиты Силантьича!...
   -- Мучка!-- это хорошо, и крупа -- добро!-- говорилъ онъ, аглядывая въ возы и пощупывая особенно кулекъ, заключающій болѣе цѣнную провизію; предавшись нескрытой радости, почмейстеръ, однако, вдругъ сдержался.
   -- А что же, что же, мнѣ Никита Силантьичъ обѣщалъ будто чего-то еще, да и муки-то побольше!... А?
   -- Не могимъ знать, -- промолвилъ Ермило. Но Кайла вдругъ осмѣлился вступить въ нѣкоторое словопреніе.
   -- Довольно-будетъ съ васъ, Василій Васильевичъ, вѣдь три недѣли не будетъ, какъ матеріальный вамъ тоже посылалъ, мы же возили.
   -- Что-о?-- заревѣлъ "Не изъ тучи громъ": -- грубить!? Я тебя, шельма, подлецъ, въ кандалы закую! Что въ шапкахъ стоите, балбесы!-- Почтмейстеръ такъ закричалъ, принялъ такой грозный видъ, что мужики мигомъ поспѣшили спять шапки, думая -- и то, пожалуй, закуетъ, вѣдь у него недолго.
   

II.
ВО ЧТО ОБХОДЯТСЯ ЦИНОВКИ И ВЕРЕВКИ.

   Не изъ крупнаго рода происходилъ Василій Васильевичъ и сдѣлался онъ таежнымъ почтмейстеромъ не за особые таланты, такъ что могъ бы считать это мѣсто для себя верхомъ благополучія.
   Онъ происходилъ изъ простыхъ почтальоновъ и всю жизнь почти ѣздилъ на разстояніи 6,000 верстъ, зимою и лѣтомъ, въ худенькомъ пальто солдатскаго сукна, зимою надѣвая лишь драный нагольный тулупъ; жалованье почтальона дальняго угла было такъ ничтожно когда-то, что онъ жилъ чуть не впроголодь. Питался на станціяхъ отъ смотрителей. Въ страшныя пурги и морозы перерѣзывалъ онъ пространства; въ своемъ жалкомъ сюртучишкѣ и плохомъ тулупѣ онъ коченѣлъ и, согрѣваясь шкаликами и четушками, иногда запивалъ горькую, тогда его везли ямщики и, перекладывая его самого на станціяхъ съ почтою, весело острили:-- Четыре баула, три сумы и одинъ почтальонъ, перекладывай!
   Долго онъ мыкался, пока не сдѣлали его сортировщикомъ. День-денской въ пыльной конторѣ онъ сортировалъ письма, завязывалъ посылки, гарь сквернаго сургуча и пыль наполняли его легкія. Едва онъ засыпалъ послѣ утомительнаго дня на какомъ нибудь старомъ грязномъ чемоданѣ, какъ его толкали и крикъ: "Почта пришла!" заставлялъ его вскакивать какъ сумашедшаго, а тамъ бѣдный сортировщикъ еще женился. И вдругъ послѣ всего этого, послѣ годовъ самой горькой жизни, онъ получилъ награду, его сдѣлали завѣдующимъ почтовой станціей въ дальней тайгѣ, около золотыхъ промысловъ. Золотопромышленники доставляли ему и припасы, да въ заключеніе съ каждаго пріиска положили крупный окладъ. У него завелись ни больше ни меньше какъ тысячи. Но Василій Васильевичъ, старый сортировщикъ, забылъ прошлое и самое свое происхожденіе, онъ жаждалъ и алкалъ, какъ будто все еще онъ былъ нищъ и голодалъ, жаловаться на судьбу стало его привычкою. Себѣ же на-единѣ, когда являлся вопросъ: "не слишкомъ ли онъ гнѣвитъ Бога, и по чину ли беретъ",-- у него явилось и оправданіе.
   -- Пріискатели!-- говорилъ онъ:-- вѣдь десятки, тысячи пудовъ намываютъ, сотни тысячъ, милліоны наживаютъ. А и что? Развѣ я не такой же? Почему имъ милліоны, а мнѣ два воза муки! Почтмейстеру грошъ! Нѣтъ, стой!-- Собственно "Не изъ тучи громъ" получалъ, какъ увидимъ, не грошъ, а весьма крупную сумму съ пріисковъ, но въ его привычку вошло жаловаться и повышать куши.
   Послѣ разсказанной сцены на дворѣ онъ ходилъ долго разсерженный и, приказавъ подождать людямъ, рѣшился сдѣлать запросъ на "законномъ, по его мнѣнію, основаніи". Сколько онъ ни изобрѣталъ предлоговъ, но у него не было никакой прицѣпки. Въ головѣ его вертѣлись только циновки, веревки, сургучъ, который, какъ самъ онъ зналъ, составлялъ вздоръ, и дѣло было не въ этихъ пустякахъ. Однако, нуженъ былъ casus belli.
   -- Чортъ съ ними! я ихъ и циновками дойму! Не буду отправлять почту! Нѣтъ циновокъ, нѣтъ сургучу! Что со мной подѣлаютъ!
   Вскорѣ онъ пошелъ въ контору и засѣлъ писать письмо.
   Для этого досталъ онъ бланокъ для открытаго письма и началъ такъ:
   "Въ прошлую годичную операцію и сего года уже четыре золотыя подачи и всегда никогда ни сургуча, ни циновокъ, ни веревокъ не приносятъ отъ пріиска вашего и расходую свои матеріалы. Пожалуйста, уважаемый N. N., будьте столь добросердечны и для вашего пріисковаго почтмейстера и благоволите чѣмъ либо, хотя небольшимъ, ибо уже всѣ удовлетворены и полицейскіе, и урядники, казаки, фельдшера и прочіе, кромѣ только почтовыхъ. Къ услугамъ всегда готовый B. B. Н--въ".
   Прочитавъ свое посланіе и оставшись имъ очень доволенъ, "Не изъ тучи іфомъ" отправилъ его по назначенію. Не подумаете ли вы, читатель, что почтмейстеръ такъ и отправилъ эту слезницу открытымъ письмомъ. Нѣтъ, ошибаетесь, онъ не на столько глупъ. Это былъ только бланокъ безъ марки, и онъ его отправилъ, конечно, запечатаннымъ въ конвертъ и съ вѣрнымъ человѣкомъ.
   

III.
ВОЕННЫЙ СОВѢТЪ.

   Недалеко отъ Поховой почтовой конторы, жилища почтмейстера "Не изъ тучи громъ", на пріискѣ одного изъ золотопромышленниковъ собралось нѣсколько человѣкъ довѣренныхъ и управляющихъ окрестныхъ пріисковъ. Гости играли въ карты, выпивали и закусывали.
   -- Баринъ! письмо вамъ!-- проговорилъ вошедшій конюхъ, подавая письмо хозяину.
   Тотъ быстро разорвалъ конвертъ и сталъ читать уже извѣстное письмо.
   -- Вотъ неблагодарный-то, какова пасть!-- вскричалъ хозяинъ, прочитавъ посланіе почтмейстера.-- Господа, посмотрите-ка, какую музыку нашъ "Не изъ тучи громъ" подводитъ!-- и письмо пошло по рукамъ.
   -- И чѣмъ недоволенъ! Пять тысячъ даемъ ему, а за что?-- ни за что, ни про что, а еще мало. Что же это такое за наказанье!-- вскричалъ старичекъ золотопромышленникъ.
   -- Господа, вѣдь это примѣръ алчности!-- заявилъ хозяинъ.
   -- Жаловаться, жаловаться,-- предлагали одни.
   -- Въ газету, въ газету и жаловаться,-- предлагали другіе.
   -- Неужели мало! пять тысячъ да сколько припасовъ разныхъ!-- возмущался одинъ изъ гостей.
   -- Каковъ! нѣсколько пудовъ сургучу посылаемъ, а еще мало!-- возмущался кто-то.
   -- Да это просто денной грабежъ!-- восклицалъ хозяинъ.-- Нѣтъ, довольно терпѣли -- надо мѣры принять, надо проучить.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

   -- Знаешь что, Парфентій Потапычъ, напиши ты ему отъ насъ,-- сказали довѣренные и управляющіе маститому старику, старшему изъ всѣхъ.-- Отпой ты ему какъ слѣдуетъ!
   -- Отпѣть-то ему ребята можно, но только бы чего не вышло хуже!
   -- Да вѣдь ты согласись, есть ли у него совѣсть, когда же конецъ будетъ! Нѣтъ, ты ему напиши на отрѣзъ, чтобы попилъ, что намъ давиться, что ли, изъ-за него.
   Скоро старикъ довѣренный, надѣвъ очки, началъ строчить.
   "Милостивый государь, ваше высокоблагородіе, Василій Васильевичъ, письмо ваше отъ такого-то числа получили и купно съ другими прочими обсудили. Смѣемъ мы, сударь, заявить вамъ, что обижаться вамъ, кажется, нами нечего. Содержаніемъ и окладомъ отъ насъ вы ублаготворены и получаете больше нашихъ служащихъ. Почтою мы не только васъ не обременяемъ, по терпимъ еще задержки. Что касается циновокъ и веревокъ, то сколь намъ ни понятна сія аллегорія, но мы не можемъ рѣшительно выполнить ее, ибо послѣ того, что мы платимъ вамъ, намъ остается только на этихъ самыхъ бичевкахъ повѣситься.

"Примите, милостивый государь, увѣреніе и проч. вашъ
"Парфентій Пагановъ съ товарищами".

   Полное одобреніе со стороны пріискателей встрѣтило это письмо, не лишенное своего рода сарказма и таежнаго юмора.
   

IV.
ВОЙНА И СДАЧА НА КАПИТУЛЯЦІЮ.

   Василій Васильевичъ всталъ сегодня весьма не въ духѣ. Во-первыхъ, вчера рыба не клевала, во-вторыхъ, съ пріисковъ ни гугу, въ-третьихъ, онъ получилъ отъ своего сотоварища по службѣ изъ города "серьезное письмо", приведшее его въ гнѣвъ.
   -- Дѣлиться!-- разсуждалъ онъ, видимо наведенный на что-то этимъ письмомъ.-- Дѣлиться! Чортъ бы васъ побралъ ишь чего захотѣли! Да откуда я буду дѣлиться, за что? Завидно чужое счастье? Нѣтъ, сами съумѣйте! Развѣ мнѣ даромъ дается! Черти!-- такъ восклицалъ разгнѣванный почтмейстеръ, ходя большими шагами по комнатѣ.
   -- Ваше высокоблагородіе! съ пріисковъ нарочный привезъ письмо,-- сказалъ вошедшій сторожъ.
   -- А, письмо! Давай!-- оживленно схватилъ "Не изъ тучи громъ" большой пакетъ, запечатанный тремя печатями. Но опытная рука его предварительно помяла конвертъ и испытала неудовлетворенность. На ощупь письмо не обѣщало ничего занимательнаго.
   -- Сквалыги, скареды!-- вскрикнулъ Василій Васильевичъ, разрывая пакетъ. По мѣрѣ чтенія глаза его наливались кровью, лице приняло синій злобный оттѣнокъ.-- Имъ приходится удавиться! Каковы скареды! Такъ хорошо, давитесь же! Онъ смялъ письмо, бросилъ попавшіеся счеты, ножницы, книгу, и, ударивъ дверью, ушелъ въ коморку. Планъ мести зрѣлъ въ его умѣ и, наконецъ, созрѣлъ.
   Было почтовое утро. Нѣсколько конюховъ и посыльныхъ съ пріисковъ дожидались почтмейстера въ пріемной. Пріѣхалъ съ пакетомъ даже какой-то приказчикъ съ пріиска.
   Василій Васильевичъ на сей разъ, выспавшись, закусивъ и выпивъ, не заставилъ себя долго дожидаться и вышелъ, покрякивая, видимо даже въ пріятномъ расположеніи духа.
   -- А голубчики!-- началъ онъ мягко:-- весьма радъ! Съ Свято-Срѣтенскаго, что это?-- пакеты, посылки, хорошо! хорошо! Веревочекъ-то нѣтъ, сургучику тоже не запасли, ну, ничего. А вы что?
   -- Да вотъ, Василій Васильевичъ, надо пакетъ хозяевамъ поскорѣе! Весьма нужное!
   -- А, а? Нужное, понимаю. Что, развѣ неладно что?
   -- Нѣтъ ничего,-- отвѣчалъ служащій,-- въ работахъ затрудненіе, новый пластъ пошелъ, управляющій запросъ посылаетъ къ хозяевамъ, какъ ставить работы! Сами знаете, дѣло нужное!
   -- А, а!-- отвѣчалъ сладко Василій Васильевичъ:-- очень хорошо понимаю, извѣстно -- дѣло коммерческое, надо, надо хозяевъ спросить, вѣдь чуть что -- отвѣчать будете, безъ нихъ тоже нельзя! Я ты что?-- обратился онъ къ приказчику.
   -- Паспортъ, Василій Васильевичъ, просрочился, посылаю деньги, надо скоро съ золотомъ отправляться, а паспорта не шлютъ, тороплюсь!
   -- Да, конечно, безъ паспорта нельзя служить. Спѣшное -- говоришь?
   -- До зарѣзу-съ!
   -- Хорошо, хорошо! Эта посылка тоже спѣшная!
   -- Василій Васильевичъ, намъ на станъ почта ость? Управляющій газетъ ждетъ, да посылки: табакъ и сигары, говоритъ, должны получиться.
   -- Есть, есть,-- отвѣчалъ Василій Васильевичъ:-- все есть друзья, и письма, и газеты, и табакъ, и сигары, превкусныя, должно быть!
   Затѣмъ, отстранивъ протягиваемые ему тюки, почтмейстеръ тихо и медленно всталъ, зѣвнулъ и, обращаясь къ посланному, сказалъ съ удареніемъ:
   -- Поклонитесь отъ меня Парфентію Потапычу,-- и вдругъ вышелъ изъ конторы, надѣвъ шапку, и очутился на крыльцѣ.
   -- Готово!-- спросилъ онъ своего кучера.
   -- Готово!-- отвѣтилъ тотъ, и скоро за оградой раздались бубенчики. Почтмейстеръ уѣхалъ.
   -- Что же это такое!-- недоумѣвали конюхи и посланные:-- когда же онъ вернется?!..
   -- А, должно быть, завтра, а не то и послѣзавтра,-- такъ наказывалъ: гулять поѣхалъ къ фельдшеру, вишь охоту сочини юлъ,-- сказалъ, позѣвывая, сторожъ.
   Помявшись и потолковавъ, медленно садились на коней посланцы и нарочные и, покуривая трубки, везли назадъ на пріиски пакеты и посылки, а съ ними и недобрыя вѣсти.

------

   Нетерпѣливо, между тѣмъ, ходили довѣренные и управляющіе на пріискахъ и ждали почты: они ожидали газетъ, новостей, писемъ. Скука ихъ заѣдала, и каждая почта была праздникомъ. Управляющіе ждали дѣловыхъ распоряженій, инструкцій и разрѣшеній отъ хозяевъ. Наконецъ, явились конюха и посланные.
   -- Ну, шевелитесь! Живѣе! кричали имъ изъ окна собравшіеся служащіе. Посланные вышли.
   -- Это что? пакеты назадъ? а почта?!
   -- Почтмейстеръ приказалъ сказать, что все получено и газеты, и письма, и табакъ!
   -- Ну, и гдѣ же все это?
   -- Все у нихъ-съ!-- Говоритъ, поклонись... Парфентію Потапычу, а сами сѣли и уѣхали, говорятъ, съ фельдшеромъ о--кинскимъ на охоту!
   -- Господа, вы понимаете, что это значить! а! аспидъ!-- воскликнули пріискатели.
   Посланные уходили разсѣдлывать лошадей, а на пріискѣ обирался совѣтъ управляющихъ.
   -- Парфентій Потапычъ! Помогай, ты, вѣдь, мудрый Соломонъ! Неужели дать? За что ему?! Вѣдь это, братецъ, Искаріотъ какой-то!-- обращались пріискатели къ маститому своему управляющему.
   -- Что же, братцы, сами выбирайте, иначе безъ почты будемъ сидѣть... Всѣ опустили головы.
   Прошло два томительныхъ дня. Въ ту же комнату на пріискахъ вошли посланные нарочные, послѣ новаго посольства въ почтовую контору Василія Васильевича.
   -- Ну, что дождались?-- спрашивали ихъ.
   -- Дождались!
   -- Отдали?.. спрашивалъ кто-то на счетъ новаго посланнаго пакета Василію Васильевичу.
   -- Отдали! Вотъ и почту выдалъ, вотъ газеты, благодаренъ очень! Теперь, говоритъ, циновокъ и веревокъ не нужно. Самъ припасу!
   -- Аспидъ!-- воскликнули присутствующіе и кинулись на посылки и пакеты. Въ резиденціи пріискателей распространился запахъ выписанныхъ табаку и сигаръ. Пролежавъ лишніе два дни у Василія Васильевича, они какъ будто стали еще пріятнѣе. Почтмейстеръ также былъ доволенъ; потирая руки, онъ говорилъ фельдшеру:
   -- Поѣдемъ, братъ, доканчивать охоту, я пока охотился съ тобою прошлый разъ, двухъ зайцевъ убилъ!..

Добродушный Сибирякъ.

"Восточное Обозрѣніе", No 8, 1886

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru