Ядринцев Николай Михайлович
Из записной книжки Добродушного Сибиряка

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

ИЗЪ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ ДОБРОДУШНАГО СИБИРЯКА.

ГЛАВА IV.
ТУЗЕМНЫЕ ЖЕНИХИ.

   Много прошло времени, какъ я не видѣлъ тебя, но я всегда зналъ, что ты дѣлаешь, и что вокругъ тебя дѣлается. Если бы я даже не зналъ этою ни изъ твоихъ писемъ, ни по разсказамъ другихъ, всё равно,-- мнѣ подсказало бы сердце.
   Ты выросла и похорошѣла, я это зналъ. Такъ какъ у тебя богатое приданое, то, само собою, къ тебѣ должны были явиться поклонники и искатели руки.
   -- Такая прелесть и безъ жениховъ. Это не въ порядкѣ!-- тараторили свахи.
   -- Такая богатая невѣста и до сихъ поръ безъ счастливца!-- говорилъ скромно хоръ завистливыхъ жениховъ.
   -- Такая завидная невѣста и въ этой глуши, гдѣ она не въ состояніи воспользоваться даже своимъ приданымъ!-- пожимая плечами,.скандировалъ заѣзжій франтъ Юстицынъ, одинъ изъ тѣхъ, которые причисляли себя къ "чистой волнѣ, перелившей черезъ Уралъ".
   Но прежде чѣмъ настоящіе залётныя орлы успѣли обнюхать сундукъ твоего отца и распростереть хищныя крылья на тебя, голубка, еще прежде суждено было тебѣ. испытать сватовство нашего собственнаго женишка. Я помню, какъ ты съ дѣтскимъ смѣхомъ разсказывала объ этомъ эпизодѣ.
   Это былъ никто иной, какъ Аркашкинъ сынъ, пентюхъ и оболтусъ изъ купеческой семьи, котораго Аркашка, женившійся на вдовѣ своего хозяина, держалъ на кухнѣ въ сворѣ своихъ прикащиковъ. Это было ничтожество даже въ прикащицкой Аркашки, но его надо было выдѣлить и пристроить. Аркашка уже забиралъ капиталы, строилъ новые ряды и готовился быть ростовщикомъ. Пасынка пора было сбыть. Помнишь, какъ толстая печка-мамаша явилась и обольщала Кондрата, какъ цѣловались они по купечески -- іудинымъ поцѣлуемъ, кто кого надуетъ.
   Затѣмъ ханжа-отецъ явился отъ обѣдни въ длиннополомъ сюртукѣ съ восковой свѣчкой и запахомъ коровьяго масла, которымъ онъ мазалъ голову по великимъ праздникамъ. За ними плёлся красный, какъ морковь, бѣлобрысый парень, съ толстой рожей и апатичными зрачками откормленнаго теленка, изображавшими покорность и идіотское послушаніе. Неизвѣстно, признакомъ ли особаго купеческаго здоровья или выраженіемъ особой спѣлости -- только обращали на себя вниманіе его длинные уши, покрытые точно плѣсенью. Женихъ былъ хоть куда. Ни одного человѣческаго звука изъ него нельзя было выбить даже желѣзнымъ аршиномъ. За то родители представили всѣ аргументы и выгоды предстоящаго брака.
   Аркашка имѣлъ въ виду присоединить малую толику изъ приданаго къ своей ростовщической казнѣ, печка-купчиха удостовѣряла дородство и откормленномъ "телка". Теленокъ выражалъ безловесность и будущую покорность. Въ обстоятельной перспективѣ предвидѣлись перины, кастрюли, шелковыя платья, откормленныя купеческія лошади, медвѣжья полость у саней, каменный домъ съ лампадками, убійственно мертвый сонъ, жирныя лепешки, скверно испеченныя дешевой "стряпкой", и звонъ съ утра до вечера награбленныхъ пятаковъ. Что обольстительнѣе такой перспективы!
   Женихъ, однако, былъ забракованъ. Соперничалъ ли Кондратъ съ Аркашкой по лавкѣ, вспомнилъ ли Кондратъ, что Аркашка недавно еще въ чинѣ старшаго прикащика прозябалъ, или вскипѣло въ немъ просто чувство самолюбія, что эти "заплѣсневѣлыя уши" осмѣливаются имѣть претензію на его милое чадо, неизвѣстно,-- но онъ спровадилъ аркашкинаго жениха "помеломъ". Намъ же это сватовство доставило много смѣха.
   Затѣмъ явился еще женихъ туземный, старый юзъ, совѣтникъ палаты, но болѣе совѣтникъ Кондратовыхъ палатъ. Совѣты онъ давалъ Кондратамъ, по части векселей, банкротствъ и исковъ, ходилъ усердно на купеческіе пироги, считался кумомъ и на досугѣ выискивалъ невѣстъ богатыхъ. Помню, какъ въ праздничные дни онъ, какъ лиса, обхаживалъ курятники съ невѣстами. Женихъ такой завиденъ былъ, а главное и по дѣламъ полезенъ. Тебѣ онъ также руку предложилъ, но въ это время другая подвернулася, гдѣ на пять тысячъ капиталъ былъ больше, и тебя спасла судьба отъ юза стараго. Его жена совѣтницей и сплетницей слыветъ. Въ роднѣ съ купцами, старый юзъ и взяточникъ удвоилъ капиталъ и сталъ тузомъ. По долѣ его мы не завидуемъ.
   

V.
ЗАЛЕТНЫЕ.

   Скоро мы познакомились съ другими птицами, менѣе откормленными, но болѣе хищными и смѣлыми. Однако, первый представитель былъ не изъ самыхъ красивыхъ, хотя не менѣе типичный, онъ выражалъ только рѣзче другихъ черты своей породы.
   Новымъ претендентомъ явился нашъ старый другъ -- Ледоколовъ; проѣздомъ изъ Ташкента, на станціи взглянулъ онъ на нашъ каменный домъ, спросилъ о приданомъ и прямо изъ тарантаса, не стѣсняясь, явился на закуску. Люди эти не изъ церемонныхъ.
   Это былъ настоящій герой окраинъ, ташкентецъ, съ закрученными залихватскими усами, съ сизымъ гусарскимъ носомъ, съ развязными манерами, кутила, мотъ, среднеазіатскій донъ-жуанъ и банкометъ, гроза киргизъ, другъ бачей и покоритель податливыхъ сердецъ ташкентскихъ дамъ. Помнишь, какъ онъ ходилъ, выгибая грудь, и, показывая тембръ голоса, крякалъ при каждой рюмкѣ водки. Онъ старался развернуть все свое искусство и прелести. Съ наполненной рюмкой полыновки на головѣ, онъ маршировалъ по комнатѣ, глоталъ шпаги, разрывалъ сразу колоду картъ, показывалъ, какъ могутъ при его прикосновеніи мгновенно исчезать золотыя кольца, часы, броши. Словомъ, обольщалъ, чѣмъ могъ. Онъ выпилъ съ Кондратомъ, ради дружбы, чуть не двѣ бочки вина. По, какъ женихъ, не выдержалъ до конца. Онъ занялъ въ счетъ будущихъ благъ у Кондрата три сотенныхъ, тутъ же проигралъ ихъ, подрался съ партнеромъ и, не отдавъ денегъ, ускакалъ просвѣщать какую-то новую окраину, искать новыхъ партнеровъ, поѣдать сардинки и слабыя сердца въ уѣздныхъ городахъ въ то время, какъ ему перепрягаютъ лошадей.
   Далѣе, я помню, появился Сердечкинъ, юный франтъ, въ изящной парѣ и пенсъ-не, съ столичнымъ лоскомъ, съ разсказами о Демидронѣ и съ канканомъ легкимъ въ кадрили. Предвѣстіе цивилизаціи каскадной принесъ онъ къ намъ съ собой -- той цивилизаціи, которая потомъ такъ обильно къ намъ прилила. Онъ барышень старался просвѣтить "Стрѣлочкомъ" и "Корневильскими Колоколами". Купеческихъ, однако, дочерей ему не удалось сосватать, но горничныхъ онъ всѣхъ красою покорилъ. Дендизмъ его, однако, кончился въ Сибири,-- купеческіе сыновья его споили и высѣкли въ торговой банѣ. Затѣмъ, влетѣлъ на тройкѣ въ городъ Балалайкинъ; онъ явился осчастливить край проектами. Цилиндръ, пальто на легкой ватѣ, тощій чемоданъ, но обличеній громъ, и, главное, полетъ фантазіи обширный. Когда онъ уличалъ сибиряковъ отсталость и намъ богатства скрытыя внезапно открывалъ, предъ геніемъ его мы насовали. Какъ метеоръ, предъ нами онъ пронесся, оставивъ счетъ въ гостинницахъ съ шампанскимъ, котораго игра его игру ума напоминала. Его мы счеты уплатили, богатствъ однако-жъ не нашли.
   

VI.
ОЖИДАНІЯ.

   Шли года, и мы ожидали обновленья нашего забытаго края, мы ждали просвѣщенія, цивилизаціи съ Запада. Съ какимъ трепетомъ, надеждой и благоговѣніемъ мы произносили когда-то слово "цивилизація", какъ горячо жаждали пришествія твоего, европейская богиня. Ярче, чѣмъ солнце, освѣтитъ она бѣдные углы наши, думали мы,-- и бѣднякъ, и инородецъ найдетъ защитника и друга когда-нибудь въ лицѣ пріѣзжаго просвѣщеннаго человѣка, гуманиста, "друга человѣчества". Говорятъ, что мы, сибиряки, встрѣчаемъ пришельца недружелюбно и неуважительно, что мы питаемъ вражду ко всему, что идетъ съ Запада, и предпочитаемъ только свое. Какая ложь, какая жестокая клевета! Развѣ эта далекая страна, погруженная въ полярный мракъ, стенавшая всегда отъ мѣстнаго самоуправства, страна видѣвшая только одно дикое самодурство Кондрата, одинъ "раззоръ", чинимый имъ и его невѣжество, развѣ она по ждала всегда избавленія изъ-за Урала? Оттуда шли новости, извѣстія и моды. Я не помню, когда мы не обращали надеждъ туда, на дальній Западъ, гдѣ мерцал и для насъ таинственный снѣгъ? Развѣ мы не смотрѣли туда сквозь морозную даль своими заплаканными глазами, говоря своимъ сердцемъ: вотъ придетъ праведный судья, другъ, избавитель. Мы помнили Сперанскаго и съ этого времени мы прониклись "мессіанствомъ". Мы звали людей, мы искали свидѣтелей нашего печальнаго бытія.
   
   Если ты странствуешь, путникъ,
   Съ цѣлью благой и высокой,
   То посѣти, между прочимъ,
   Край мой далекій...
   
   Такъ говорилъ нашъ поэтъ. И каждый путникъ былъ для насъ желаннымъ гостемъ, каждый пріѣзжій былъ отогрѣть и накормленъ, и въ бѣдной станціонной, избѣ и въ гостепріимномъ городскомъ домѣ. Кого мы отпускали безъ гостепріимства и безъ ласки?
   
   И часто гость на мѣстѣ новомъ
   Тебя помянетъ добрымъ словомъ....
   Я тѣ страдальцы, чья судьба
   Тебѣ ввѣрялась по приказу
   Безъ ласки искренней ни разу
   Не выходили отъ тебя *)!
   
   Да, мы ждали не "мутной волны", а свѣтлой струи обновленія. Съ замирающимъ сердцемъ, въ тьмѣ ночей, мы прислушивались къ звону колокольцевъ и говорили: "Не имъ ли это? "Се женихъ грядетъ во полуночи?" И этому жениху-избавителю, который внесъ бы правду, свѣтъ, кто обласкалъ бы мою землю, кто избавилъ бы мою красавицу отъ ея мукъ и слезъ, я охотно уступилъ бы любовь свою и славу избавленія....
   Шли года, летѣли тройки, звенѣли колокольчики... Дождалась ли ты желаннаго -- суженаго, моя милая?..

Добродушный Сибирякъ.

(Окончаніе будетъ).

"Восточное Обозрѣніе", No 42, 1887

   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru