Якушкин Павел Иванович
Из Устюжского уезда

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:


СОЧИНЕНІЯ
П. И. ЯКУШКИНА

Изданіе Вл. Михневича.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
1884.

http://az.lib.ru

  

ИЗЪ УСТЮЖСКАГО УѢЗДА.

Пестово, 20 іюля 1860 г.

   Дорогу отъ Боровичей до Пестова, въ особенности первую половину ея никакъ нельзя назвать веселою: вся она идетъ рѣдкимъ мелкимъ лѣсомъ. Сначала, пока не надоѣстъ своимъ однообразіемъ, она довольно красива, совсѣмъ не похожа на большую, не шире проселочной, и извивается точно проселочная, да и самыхъ верстовыхъ столбовъ на ней не было, ихъ ставили только при мнѣ, по случаю проѣзда губернатора; но ѣхать такими однообразными мѣстами и мелколѣсьемъ, изъ за котораго ничего не видно, болѣе ста верстъ, согласитесь сами, не очень весело! Изрѣдка только мелькнетъ какое-нибудь озерцо и опять тоже, тоже и тоже... Правда, что въ одномъ мѣстѣ приходится ѣхать верстъ пять по берегу Меглина, довольно большаго озера (верстъ 20 въ длину) и здѣсь открываются виды великолѣпные: но эти какія нибудь пять верстъ совершенно теряются въ несносныхъ ста верстахъ. Да и самый лѣсъ до крайности однообразенъ: большею частію боръ, т. е. сосновый, а частію ельникъ; попадается иногда осина, а еще рѣже береза! Проѣхавъ озеро, я замѣтилъ вправо отъ дороги за рѣчкой Меглиной, которая здѣсь выходитъ изъ озера, нѣсколько кургановъ, по здѣшнему сопокъ; съ дороги ихъ можно насчитать до шести; на нѣкоторыхъ изъ нихъ растутъ столѣтнія деревья.
   -- Это какіе курганы? спросилъ я своего ямщика.
   -- Это не курганы, это сопки! отвѣчалъ тотъ.
   -- А много ихъ?
   -- Да десятка два будетъ.
   -- Не знаешь, откуда они взялись?
   -- Нѣтъ, не знаю; старики, можетъ, и знаютъ.
   Проѣхавъ версты полторы, мы пріѣхали въ деревню Устюцко, въ которой, до случаю Ильина дня, и на улицѣ, и въ харчевнѣ шелъ пиръ горой: на улицѣ дѣвки и бабы въ нарядныхъ сарафанахъ, нѣкоторыя въ кумачныхъ, взявшись за руки, шли въ рядъ и распѣвали пѣсни, только дѣвки отдѣльно отъ молодицъ. Въ харчевнѣ старики угощались по своему. Я вслѣдъ своему ямщику остановиться и зашелъ въ харчевню. Въ одной комнатѣ сидѣли за столами по нѣскольку человѣкъ, довольно подпившихъ, и обѣдали, а въ другой пили чай и водку. Шумъ какъ въ той, такъ и въ другой былъ страшный, но ни одного неприличнаго слова я не слыхалъ: разговоръ былъ большею частію назидательный.
   -- Старца убить -- не спасенье получить! слышалось изъ одного угла.
   -- У бабы сердце -- что у кошки! неслось изъ другаго: кошку разсердишь, вцѣпится, не скоро оторвешь; ну, и бабу разозлишь, не вдругъ отгонишь.
   Я спросилъ водки, велѣлъ поднести ямщику и самъ выпилъ; хозяинъ на закуску далъ кусокъ рыбнаго и кусокъ хлѣба испеченнаго изъ гороховой и ржаной жуки.
   Закусивъ, я сѣлъ и закурилъ папироску; ко мнѣ подошелъ какой то пономарь.
   -- Не знаете-л вы, спросилъ я у него, какія это сопки у васъ за рѣчкой?
   -- Какъ не знать? знаю! отвѣчалъ тотъ.
   -- Какія же?
   -- Ты хочешь рыть, что ли?
   -- Да чтожъ тамъ рыть?
   -- Я знаю, я тебѣ укажу: въ одномъ золото, въ другомъ серебро, а въ третьемъ церковные сосуды.
   Нельзя было не замѣтить, что мой собесѣдникъ, вѣроятно, по случаю Ильина дня, сильно подгулялъ.
   -- Коли вы вѣрно знаете, гдѣ золото, и серебро и церковные сосуды, такъ отчего же сами не берете? спросилъ я его.
   -- Какъ же я одинъ буду рыть? Вдвоемъ-то я знаю какъ...
   -- Да какія кто сопки? перебилъ я его.
   -- Эти сопки еще съ литовскаго раззоренія, еще...
   Хозяинъ перебилъ нашъ разговоръ, войдя съ чашкой пива, которымъ сталъ угощать меня, и отъ котораго я не хотѣлъ отказаться, въ чѣмъ и не раскаявался: пиво было такъ хорошо, что лучше и желать нельзя было.
   -- Сами пиво варите? спросилъ я хозяина.
   -- Сами, ваше здоровье!
   -- Какъ же? въ ссыпчину? братчиной?
   -- Нѣтъ, всякъ самъ по себѣ!
   Выкуривъ папироску, я вышелъ на крыльцо, гдѣ стояло нѣсколько бабъ, и самую хорошенькую, какъ я послѣ узналъ невѣстку хозяйскую, мой ямщикъ довольно безцеремонно цѣловалъ и обнималъ. Я сѣлъ на телѣгу и мы тронулись.
   -- Кланяйся, Капитонушка, сестрицѣ, братцу, дѣткамъ, всѣмъ, всѣмъ! кричала хозяйская невѣстка моему ямщику.
   -- Хорошо, буду кланяться! отвѣчалъ ей ямщикъ. Она изъ нашей деревни, прибавилъ онъ, обратясь ко мнѣ.
   Часовъ въ шесть вечера мы пріѣхали въ Пестово, мнѣ не хотѣлось дальше ѣхать, и я, закусивъ, пошелъ по деревнѣ. Избы выстроены обыкновенно, по-новгородски въ два этажа; первый для жилья, нижній для скота; дворъ весь крытый, какъ говорятъ отъ снѣга; противъ каждаго двора черезъ улицу -- холодное строеніе для анбаровъ и т. и, Такъ какъ здѣшняя сторона -- лѣсистая и лѣсъ потому почти ни почемъ, то всѣ крыши деревянныя. Избы, двери, сарай, все покрыто дранью особеннымъ образомъ: избы рубятся изъ толстыхъ бревенъ до крыши со всѣхъ четырехъ сторонъ; послѣ съ передней и съ задней стороны изъ такихъ же бревенъ надстроиваются треугольники, на которые кладутъ переплеты, далеко выпуская ихъ впередъ; къ этимъ переплетамъ прикрѣпляютъ деревянные крюки толщиною въ руку. Крюки эти обыкновенно дѣлаютъ изъ молодой ели; ель срубаютъ съ частію толстаго корня, который стелется по землѣ, а на эти крюки кладутъ жолобъ, выдолбленный изъ толстаго бревна; потомъ настилаютъ на крышѣ дрань, вкладывая нижній конецъ въ жолобъ, и наконецъ верхніе концы какъ съ той, тамъ и съ другой стороны, покрываютъ однимъ жолобомъ. Верхній жолобъ называется княземъ. Если дрань коротка, то кладутъ еще жолобъ, или два, между нижнимъ жолобомъ и княземъ, нижнія изъ нихъ подпирается распорками, упираясь въ самый нижній, слѣдующій такими же распорками во второй жолобъ и т. д.; такимъ образомъ на всю крышу не требуется ни одного гвоздя.
   -- Долго эта крыша можетъ простоять? спросилъ я одного мужика, который подошелъ хо мнѣ.
   -- Хорошо покроешь, отвѣчалъ тотъ: лѣтъ двадцать простоятъ!
   -- Да вѣдь нижніе концы, въ жолобѣ, да и самъ жолобъ гніетъ, какъ же двадцать лѣтъ простоятъ?
   -- Нельзя, чтобъ не гнило, а все простоятъ.
   -- Которая крѣпче крыша, такъ крытая жолобами да распорками, или крыша, пробитая гвоздями?
   -- Съ гвоздями крышѣ не устоять двадцати лѣтъ!
   -- Отчего же?
   -- Отъ желѣзнаго гвоздя дерево сильно портятся, а въ нашей крышѣ -- одно дерево; чему тутъ портиться.
   -- И всѣ такъ вроютъ?
   -- Да обличь {Обличь -- по близости. Авт.} насъ всѣ такъ.
   Я разговорился съ этимъ мужикомъ; мы подошли къ моей квартирѣ, сѣли на крылечко. Онъ, какъ оказалось, былъ тоже не здѣшній, только не дальній и пріѣхалъ стоять настойку, т. е. онъ обязавъ былъ возить чиновниковъ земской полиціи и разсыльныхъ и поэтому простоять извѣстное число дней, когда его смѣнитъ другой.
   -- Почемъ у васъ теперь пудъ сѣна? спросилъ я.
   -- У насъ теперь сѣна на пудъ не продаютъ, отвѣчалъ онъ; теперь у насъ продаютъ, съ нови-то продаютъ копнами.
   -- А копка почемъ?
   -- Да копѣекъ 25, а то и 20.
   -- Въ копнѣ много пудовъ?
   -- Да поболѣ пяти будетъ.
   -- И всегда оно у васъ такъ дешево бываетъ?
   -- Какое всегда! Зимой сани по тридцати копѣекъ за пудъ покупать будутъ! Зимой дорого!
   -- Такъ для чего же теперь продаютъ?
   -- Долженъ ты!..
   Мой собесѣдникъ зѣвнулъ, перекрестился, сказалъ: "Господи! прости мои прегрѣшенія!" и замолчалъ.
   -- Ну, а хлѣба у васъ, какъ?
   -- Да и хлѣба плохо! Всѣ, какъ есть, градомъ поколотило!
   -- Какъ всѣ?
   -- Всѣ, какъ есть! Какая пенька была, -- какъ серпомъ срѣзало; ни одной былочки живой!
   -- И много десятинъ?
   -- Да всего-то будетъ со всѣмъ, съ рожью, съ овсомъ, съ житомъ {Жито ячмень. Авт.} -- всего будетъ десятинъ съ пять!
   -- Это у тебя у одного?
   -- Нѣтъ, у меня да еще у церковниковъ; всѣхъ-то десятинъ съ пять.
   -- А какъ у васъ хлѣбъ родится?
   -- Да если положить хорошенько навозу, или на лединахъ -- на этихъ лединахъ дѣлаютъ росчисть, такъ хлѣбъ хорошо родися... а въ первый годъ, я скажу тебѣ, и сказать нельзя, какъ хорошо!..
   -- Какъ вы это дѣлаете?
   -- А вотъ какъ: выберешь ледину... лѣсокъ меленькій... такъ въ оглоблю, -- а то и въ слегу, такъ дѣла нѣтъ... Выберешь ледину, да не на болотѣ, а на высокомъ мѣстѣ... на болотѣ какой будетъ хлѣбъ?.. Выберешь ледину: съ лѣта срубишь лѣсокъ, повалишь его, онъ за лѣто-то и попросохнетъ, пролежитъ зиму, а на весну около Николы вешняго и заорешь... заорешь, да и сѣй сейчасъ же хлѣбушко.
   -- Для чего же вы жжете лѣсъ? спрашивалъ я, можно бы лѣсъ свезти куда-нибудь, продать.
   -- А кто его купитъ?
   -- Въ городъ свезти; такъ на дрова купятъ.
   -- Въ нашемъ городѣ въ Устюжнѣ, никто тѣхъ дровъ и не купятъ; у насъ хорошія дрова сорокъ копѣекъ сажень.
   -- Вы поэтому ихъ и жжете?
   -- Нѣтъ, не поэтому; это только разъ; а вотъ и два: надо землю пережечь. Какъ зажжешь лѣсъ тотъ и онъ сгоритъ, послѣ и смотришь, на которомъ мѣстѣ земля не перегорѣла, наберешь дровъ, на то мѣсто положишь, да и зажжешь, надо и тому мѣсту перегорѣть.
   Въ Псковской губерніи, я видѣлъ, чухонцы тоже дѣлаютъ расчистки; {Въ другихъ мѣстахъ разчистки называются кулигами. Замѣчательно, что въ лѣтописи Велички встрѣчается слово пядина.} они жгутъ тютежи; кладутъ лѣсъ, на него насыпаютъ земли, послѣ того зажигаютъ, земля перегораетъ и эту землю послѣ разсыпаютъ по полю; этимъ способомъ, при меньшемъ количествъ лѣса, перегораетъ большее количество земли. Но такъ труднѣе, надо землей обсыпать собранный въ кучи лѣсъ и потомъ эту землю разсыпать по всему полю, тогда какъ устюжскій способъ не требуетъ такихъ хлопотъ: надо срубить только лѣсъ и послѣ зажечь, а не собирать его въ кучи, не обсыпать землей, не разметывать послѣ эту землю по полю.
   Къ намъ подошелъ хозяинъ, у котораго мы остановились.
   -- О чемъ это вы калякаете? спросилъ онъ васъ.
   -- Да вотъ съ его степенствомъ про ледины толкуемъ, какъ разчистви дѣлать, отвѣчалъ мужикъ.
   -- Какой же вы хлѣбъ сѣете, на лединахъ сначала?
   -- По боровымъ мѣстамъ рожь.
   -- По какимъ боровымъ?
   -- По такимъ, гдѣ боръ былъ, сосна росла.
   -- Ну, а не по боровымъ?
   -- Тамъ лучше жито родится...
   -- Это правда, сказалъ хозяинъ, садясь къ намъ; по боровымъ родится такая рожь! сама двѣнадцать бываетъ! а по ельнику лучше не сѣять ржи; сѣй сперва жито, а послѣ рожь... Такъ уже заведено...
   Къ намъ стали подходить одинъ по одному мужички, и наконецъ около насъ собралась довольно порядочная кучка.
   -- Отчего вы не орете вашихъ сопокъ, спросилъ я?
   -- Да какъ же можно ихъ орать? отвѣчали мнѣ. Онѣ не теперь стоятъ; онѣ насыпаны еще въ досельные {Давнишніе; досейные, т. е. до сего времени. Авт.} годы; еще въ литовское разоренье ихъ насыпали.
   -- Давно это было?
   -- Ни дѣды, ни прадѣды не помнятъ. Старики только помнятъ про литовское разореніе, а молодые которые, такъ и не слыхали про литовское самое разореніе; даже было и какое разореніе и того не знаютъ.
   -- Для чего же сопки насыпали тѣ въ литовское разореніе? спросилъ я у разговорившихся мужиковъ.
   -- Какъ для чего? У кого есть золото, серебро, положатъ, да и насыпятъ, -- вотъ тебѣ и сопка! А то церковные сосуды, оклады съ образовъ тоже въ сопку!
   -- А вотъ у насъ въ Вышнемъ-Волочкѣ, сталъ говорить другой мужикъ, тоже въ досельные годы, тоже въ литовское разореніе, куда дѣть церковные сосуды, колокола, оклады съ образовъ?-- вотъ и опустили ихъ въ рѣку...
   -- Въ какую рѣку?
   -- Да забылъ, какая; такъ рѣчонка какая-то. Это вѣдь не въ самомъ Вышнемъ Волочкѣ, а въ селѣ Грибнѣ; такъ въ томъ селѣ Грибнѣ и опустили колокола, сосуды, оклады въ тую рѣку; такъ какъ пойдетъ бывало въ церкви какая служба, у нихъ подъ водою пойдетъ своя; старики говорятъ, что сами слыхали звонъ колокольный.
   -- А ты слыхалъ?
   -- Нѣтъ, я не слыхалъ, а старики сказывали, что слыхали...
   -- Когда къ землѣ ухомъ приложиться, перебилъ другой.
   -- Нѣтъ такъ было слышно, особенно на Свѣтло-Христово Воскресенье ясно было слышо.
   -- Отчего же пересталъ звонъ?
   -- Звонъ не пересталъ; перестало слышно только, а звонъ есть, отвѣчалъ утвердительно разсказчикъ.
   -- А отчего же перестаю слышно?
   -- Ну, это такъ Богъ далъ.
   -- Сопки есть у васъ около Вышняго Волочка?
   -- Есть и сопки; есть и такъ клады.
   -- Давно и же они положены?
   -- Все въ литовское разореніе; какой положенъ съ заклятіемъ, а какой и просто безъ заклятія; найди только, а то безъ всего прямо бери.
   -- Что же, находилъ кто нибудь?
   -- Находили, да малость. А то пріѣзжали большой кладъ искать, да не нашли; видишь ты: обличь того же Грибна, былъ погостъ Шибаново; сперва церковники перевели тотъ погостъ Шибаново въ Грибно; захотѣли церковники на народѣ жить; теперь, какъ пошла размежевка, они опять размежевались по старому; а это было въ ту пору, когда они жили въ деревнѣ, пріѣзжали мужики отыскивать кладъ; въ записи у этихъ мужиковъ были написаны примѣты клада, только тамъ было написано: "ступай въ погостъ Шибаново, что близь Грибна". Пріѣхали мужики, спрашивая, гдѣ погостъ Шибаново; имъ никто не сказалъ: всѣ забыли; искали, искали, съ тѣмъ и уѣхали, старики вспомнили, что Шибановымъ назывался прежній погостъ.
   -- А у насъ, такъ изъ Новгорода чиновникъ пріѣзжалъ, лѣтъ десять тому назадъ, чиновникъ пріѣзжалъ вмѣстѣ съ исправникомъ; рыли они сопки; вотъ какъ поѣдешь отсюда къ Устюжнѣ, такъ не доѣдешь до Мологи съ версту такъ, тамъ сопки есть... только они рыли маленькія сопки, а большихъ не трогали; рыли, рыли, все ничего не нашли, никакого клада, нашли какой-то церковный сосудъ, да бусы, и только...
   Послѣ мнѣ говорили, что чиновникъ этотъ былъ Игнатьевъ; я послѣ осматривалъ курганы, которые онъ разрывалъ; мнѣ кажется, что они стоятъ того, чтобы ими подробнѣе заняться. Игнатьевъ или другой господинъ, который разсматривалъ эти курганы, не имѣлъ ни средствъ, ни можетъ быть, времени; у него работали два дня десять человѣкъ, и если онъ съ такимъ числомъ людей и въ столь короткое время нашелъ такія вещи, то, вѣроятно, при большихъ условіяхъ, можно добиться большихъ результатовъ.
   Было уже довольно поздно, пригнали изъ поля скотъ, и здѣшніе мужики, и ѣздившіе въ сосѣднія деревни на праздникъ (на престольный), стали возвращаться домой, только не всѣмъ равно посчастливилось.
   -- Откуда Богъ несетъ? спросилъ мой хозяинъ возвращавшихся въ двухколесной таратайкѣ двухъ мужиковъ.
   -- Изъ Тимоѳеева, отвѣчалъ одинъ, поздоровавшись съ нами шапкой: да только плохо пировали.
   -- Что такъ? ,
   -- Да такъ! Приходитъ къ Левкинымъ какой-то мужиченко, проситъ пива; ему поднесли; проситъ еще, еще поднесли; проситъ опять, -- надоѣлъ, его и выгнали, выгнали мужика, а тотъ и кричитъ: "непочли меня? весь праздникъ дуромъ поставлю!" Что же ты думаешь? Напустилъ на Тимоѳеево пчелъ, пять столбовъ (ульевъ), шельмецъ этакій, напустилъ! Пчелы весь и народъ, коней, всѣхъ перепятнали. Напали на моего коня; я перерубилъ гужи, -- отпрячь не успѣлъ коня, перерубилъ, да въ воду! тѣмъ только и спасъ его, совсѣмъ было заѣли.
  

Знаменское, 21 іюля.

   Чѣмъ ближе подъѣзжаешь къ Мологѣ, по большой устюжской дорогѣ, тѣмъ лѣсъ становится крупнѣе, и преимущественно боръ, т. е. лѣсъ сосновый. Однако это вѣрно нужно приписать особенному случаю: ямщикъ мнѣ говорилъ, что ихъ помѣщикъ завелъ у себя правильную рубку лѣса; больныя деревья онъ рубитъ, небольшія оставляетъ и строго смотритъ, чтобъ ихъ напрасно не портили. Такъ у него заведено давно, поэтому немудрено, что въ его лѣсу встрѣчаются чаще, чѣмъ въ другихъ лѣсахъ, большія деревья. Кстати здѣсь замѣчу, что отъ Боровичей до Мологи, какъ я уже говорилъ, лѣсъ преимущественно боръ, ельникъ; попадается осина и очень рѣдко береза. За Мологой къ Устюжнѣ лѣсъ гораздо мельче; строевого лѣса я не видалъ и чаще попадается береза.
   Жаль смотрѣть, какъ уничтожаются здѣсь лѣса; не говорю уже о лединахъ, выжигаемыхъ на мѣстахъ, гдѣ ростетъ мелкій лѣсъ; какушка (верхняя часть дерева), деревья вершковъ пяти въ отрубѣ, часто идутъ на ледину; также нерѣдко попадаются деревья вершковъ 8--10 въ отрубѣ, которыя лежатъ поперегъ дороги и гніютъ.
   -- Вотъ здѣсь чиновникъ съ исправникомъ копали сопки, сказалъ мнѣ ямщикъ, не доѣзжая съ версту до рѣки Мологи.
   Я велѣлъ остановиться и пошелъ посмотрѣть на курганы; одинъ ближній къ дорогѣ былъ разрытъ. Судя по вынутой землѣ и глубинѣ ямы (не глубже одного аршина), должно думать, что работали мало.
   Черезъ десять минутъ мы переѣзжали на паромѣ рѣку Мологу и перевощикъ вступилъ съ моимъ ямщикомъ въ разговоръ.
   -- Кому праздникъ, говорилъ онъ, а намъ въ праздникъ работы куда больше противъ простого дня!.. Вчера на праздникъ такъ валомъ и валили! Туда, на праздникъ-то, поѣхали такіе-то радостные; ну, а съ праздника всѣ перемѣченые; кто ни ѣхалъ, всякъ хвалился!...
   -- Да, и въ Пестовѣ говорили, сказалъ ямщикъ: какой-то мужикъ пчелъ что-ли напустилъ?
   -- Напустилъ! ни одного человѣка, ни одной лошади не остаюсь нетронутой; всѣмъ досталось.
   -- Какъ же это онъ сдѣлалъ? спросилъ я.
   -- Да это-то сдѣлать просто, отвѣчалъ перевощикъ: у насъ было до семидесяти столбовъ (ульевъ), въ одинъ часъ всѣ поднялись!..
   -- Подняться-то, положимъ, поднялись; положимъ, это и сдѣлать легко, какъ же можно сдѣлать, чтобъ онѣ летѣли, куда онъ прикажетъ?
   -- Подижъ ты! кажись и не завозжаны, а посылаетъ, куда вздумается! Намъ съ тобой не сдѣлать, а ему стоитъ плюнуть!
   -- Великъ проѣздъ здѣсь? спросилъ я у перевощика.
   -- Теперь сталъ великъ; не было чугунки, ѣзда была по Тихвинкѣ, такъ былъ главный трактъ; построили чугунку, вся ѣзда перешла сюда; по Тихвинхѣ, почитай, ни кто и не ѣздитъ.
   Переѣхавши Мологу, мы опять пустились по большой дорогѣ, а проѣхавъ версты двѣ-три, свернули на проселочную, которая почти ничѣмъ не отличалась отъ большой, тоже ѣхали лѣсомъ, тѣже вѣтви лѣзли къ намъ въ телѣгу, тѣже полосы, засѣянныя хлѣбомъ, часто не шире одного аршина, выбѣгали на дорогу. Я замѣтилъ нѣсколько сосенъ вершковъ 10 въ отрубѣ, у которыхъ всѣ сучья были обрублены и только на самой верхушкѣ было оставлено нѣсколько вѣтокъ.
   -- Для чего это очищаютъ сосны? спросилъ я своего ямщика, указывая на подчищенныя сосны.
   -- Да такъ, мужикъ вздумаетъ смѣхъ сдѣлать, возьметъ да сучья всѣ и поорубитъ.
   -- Сосна вѣдь можетъ засохнуть.
   -- Безпремѣнно засохнетъ, отвѣчалъ ямщикъ, подхлестывая правую пристяжную.
   Кто ѣзжалъ на ямскихъ лошадяхъ, тотъ могъ замѣтить, что правую пристяжную чаще другихъ поощряютъ кнутомъ; часто ямщикъ и не для поощренія ее подгоняетъ, а такъ, отъ нечего дѣлаетъ, для своего развлеченія; поэтому на правую сторону запрягаютъ такую лошадь, которая не очень много обращаетъ вниманія на такія усиленныя поощренія.
   Чѣмъ дальше отъѣзжаешь отъ рѣки Мологи и тѣмъ чаще можно видѣть сосны, изъ которыхъ мужикъ смѣхъ сдѣлалъ, т. е. съ обрубленными вѣтвями.
   Вспомнилъ я Н. А. Е. "Малороссіянинъ, говорилъ онъ, понимаетъ красоту въ деревѣ, въ цвѣткѣ. Какой цвѣтокъ хорошенькій, скажетъ онъ: какъ это дерево распустило вѣтви! Русскій совсѣмъ иначе смотритъ ни кто дерево: Славное бревно! слега, оглобля выйдетъ изъ этой березы!".
   Мнѣ кажется, онъ правъ: при Мологѣ дерево приноситъ пользу; тамъ можно дерево срубить и сплавить въ Нижній; чѣмъ дальше отъ сплавной рѣки, тѣмъ дерево дешевле, а въ нѣкоторыхъ мѣстахъ и совершенно теряетъ всякую цѣнность; вотъ мужикъ и дѣлаетъ изъ него смѣхъ. На цвѣты русскій тоже не обращаетъ сильнаго вниманія. Приведу отрывокъ извѣстной пѣсни.
  
   Выростала трава шелковая,
   Расцвѣли цвѣти лазоревые,
   Какъ пошли духи малиновые;
   Ужъ я той травой выкормлю коня....
  
   Русскій скоро нашелъ полезное употребленіе и травѣ шелковой, и цвѣтамъ лазоревымъ!...
  

Воскресенье, 24 іюля.

   Я познакомился съ А. Ф. Румянцовымъ, который уже давно здѣсь управляетъ нѣсколькими деревнями, и онъ сообщилъ мнѣ слѣдующее:
   Здѣсь сѣютъ слѣдующіе хлѣба: рожь, овесъ простой и иркутскій, ячмень который здѣсь называютъ житомъ; сѣютъ также ленъ и коноплю, но только не для продажи, а для домашняго обиходу; изъ конопли бьютъ для поста масло, а изъ пеньки веревки вьютъ; ленъ на рубашки идетъ. Яровой пшеницы сѣютъ мало и то только помѣщики; а озимой пшеницы, гречи, проса, совсѣмъ не сѣютъ.
   Ржи высѣваютъ на десятину 1 четверть; она родится сама -- сема (седьма) и сама -- шеста, а иногда и сама -- десята. Средняя цѣна ржи здѣсь три рубля серебромъ; но когда на низу недородъ, то доходитъ и до пяти рублей серебромъ; здѣшній же урожай на цѣну хлѣба не имѣетъ рѣшительно никакого вліянія.
   Овса обыкновеннаго высѣваютъ на десятину три четверти, а иркутскаго двѣ; простой овесъ даетъ самъ 3 и самъ 3 1/2, а иркутскій самъ 5. Цѣна ему отъ одного рубля восьмидесяти копѣекъ до двухъ рублей серебромъ. По открытіи московской чугунки, овса много ждетъ въ Вышній-Волочекъ. Ячменя на десятину высѣваютъ 1 1/2 четверти; онъ даетъ отъ самъ 4 до самъ 8 и до самъ 12; средняя цѣна ячменю три рубля серебромъ.
   Рожь сѣютъ въ августѣ и стараются кончить посѣвъ къ 15 числу и никакъ не позже 20; во случается опоздать, тогда сѣютъ и въ сентябрѣ. Если въ ручьяхъ и озерахъ вода пересохнетъ за лѣто, то сѣютъ новыми сѣменами, а не просохнетъ -- старыми. Старая вода -- старыя сѣмена, говорятъ здѣсь: новая вода -- новыя сѣмена.
   Овесъ начинаютъ сѣять до Ильина дня (20 іюля) за 10 недѣль, за 9, и на 8-й недѣлѣ -- настоящій сѣвъ. "На осьмой недѣлѣ овесъ всякъ валомъ валитъ," какъ говоритъ народъ.
   Яровую пшеницу сѣютъ въ началѣ мая до 10 числа, слѣдовательно, ранѣе овса, потому что она боится осеннихъ морозовъ.
   Ячмень, коноплю, ленъ сейчасъ же сѣютъ послѣ овса.
   Сѣнокосы убираютъ поздно, нѣкоторые послѣ уборки хлѣба, т. е. въ концѣ августа и даже въ сентябрѣ.
   Рожь начинаютъ жать послѣ Ильина дня, продолжаютъ жать и въ августѣ. Сперва складываютъ снопы въ груды: поставятъ одинъ снопъ, кругомъ его приложатъ 8 сноповъ навкось такъ, чтобъ только колосъ лежалъ на среднемъ снопѣ, а огузокъ, (нижняя часть снопа) -- въ нѣкоторомъ разстояніи, и сверху покрываютъ снопомъ, который ставятъ огузкомъ вверхъ, а колосьями закрываютъ колосья нижнихъ сноповъ. Эти груды оставляютъ на нѣсколько дней, пока просохнетъ рожь, а потомъ свозятъ ихъ на одрахъ {Одры устроиваютъ слѣдующимъ образомъ: въ осямъ или къ цѣлой телѣгѣ придѣлываютъ вдоль два бруса, въ концахъ которыхъ вколачиваютъ палки, длиною до 1 1/2 аршина; эти палки связываются между собою, задняя съ задней, передняя съ передней, также палками, въ нѣсколько рядовъ. На эти одры кладутъ хлѣбъ и прижимаютъ его палкой, которая привязывается къ одру. На одеръ кладутъ отъ 5 до 6 грудъ ржаныхъ. Авт.} и складываютъ въ скирды, грудъ 60--70 въ каждой, тутъ же въ полѣ: гуменниковъ здѣсь нѣтъ. Здѣшнія поля непремѣнно требуютъ унавоживанія подъ каждый озимый хлѣбъ, а потому всѣ посѣвы близки къ жильямъ, всѣ скирды у всѣхъ на глазамъ и не требуютъ особеннаго сторожа.
   Въ началѣ августа убираютъ ячмень, а около 10-го числа овесъ. Овесъ кладутъ въ груды, въ которыхъ только пять сноповъ. Здѣсь, какъ рожь, такъ и ячмень и овесъ, никогда не косятъ, а всегда жнутъ.
   Коноплю и ленъ убираютъ около 10--15 сентября. Когда худо родится конопля или ленъ или мало того и другаго, то эти хлѣба сажаютъ на однимъ овинъ, потомъ молотятъ и опять таки вмѣстѣ мочатъ, а ячмень, говорятъ, поспѣваетъ изъ засѣка въ засѣкъ (закромъ въ амбарахъ) въ шесть недѣль, т. е. возьмутъ изъ засѣка на посѣвъ ячмень и черезъ 6 недѣль онъ успѣетъ созрѣть, его уберутъ, перемолотятъ и свезутъ въ засѣкъ {
   Это, говорятъ, бываетъ въ жаркое лѣто. Нынче лѣто было жаркое, а ячмень начали жать не ранѣе 5 августа. Авт.}.
   Я уже говорилъ, что лѣсъ здѣсь не берегутъ; причину этого немудрено понять: онъ здѣсь очень дешевъ. Г. Румянцевъ мнѣ говорилъ, что лѣсъ, при хорошей сплавной рѣкѣ, почти что ни по чемъ. Къ владѣльцу лѣса пріѣзжаетъ покупщикъ, считаетъ, сколько пятерику, шестерику, семерику, осьмерику (т. е., 5, 6, 7, 8 вершковъ въ отрубѣ) и за каждый изъ этихъ пней даетъ не дороже 5 коп. сереб. если же лѣсъ не на сплавной рѣкѣ, то такому лѣсу нѣтъ никакой цѣны. Послѣ полюбовнаго размежеванія побольше стали беречь лѣса, нѣкоторые помѣщики приставили даже сторожей; а до размежеванія, когда лѣса были въѣзжими, государственные крестьяне, у которыхъ не было своихъ лѣсовъ (да если они и были, то имъ не позволяли уничтожать этихъ лѣсовъ), покупали у господскихъ мужиковъ еловую кору для крышъ по пяти копѣекъ ассигнаціями съ дерева. Мужикъ ѣхалъ въ лѣсъ, рубилъ лучшія деревья, потому что съ небольшаго дерева кора для крышъ не такъ удобна, -- мала, снималъ съ нихъ кору, а самыя деревья оставались безъ всякаго употребленія и сгнивая на мѣстѣ. Теперь этого не дѣлаютъ; но все таки лѣсъ очень дешевъ; такъ, купецъ Поздѣевъ при сплавной рѣкѣ заплатилъ за 12,000 десятинъ строеваго лѣсу совсѣмъ съ землею одинадцать тысячъ рублей ассигнаціями. Это, впрочемъ, особенный случай, но отъ 10 до 15 рублей обыкновенная цѣна; мелколѣсье на болотѣ, въ которомъ деревья въ оглоблю, не дороже полутора рубля серебромъ.
   Самую лучшую избу можно купить за тридцать и никакъ не дороже 40 рублей ассигнаціями, замѣтьте, что здѣсь избы строитъ въ два жилья и подъ крышу подставляютъ бревна такъ же часто, какъ и подъ желѣзную; изъ такой избы -- орловскихъ, тамбовскихъ избъ выйдетъ двѣ, а малороссійскихъ хоть 3, а не то и всѣ четыре!
   Въ Устюжнѣ кубическая, сажень дровъ продается отъ 30 к. до 1 руб. 20 к. серебромъ; по рублю 20 к. продаютъ лучшія березовыя дрова; самыми дешевыми считаютъ ольховыя, еловыя. При такой цѣнѣ на дрова, рабочіе не могутъ много выручать денегъ; они получаютъ такъ мало, меньше чего и получить, кажется, нельзя: за срубку кубической сажени дровъ, рабочій получаетъ пять копѣекъ серебромъ, на своемъ хлѣбѣ, только съ хозяйскимъ приваркомъ.
   Здѣсь земля тоже очень дешева: въ пустоши отъ 5 до 10 р. десятина, смотря по качеству земли; но отводная, т. е., хорошо удобренная, гораздо дороже. Само собою разумѣется, что цѣна земли увеличивается разными обстоятельствами; напр., если чужая земля подходятъ къ самому вашему дому, то вы дадите за эту землю, не смотря на ея качество, очень дорого, тогда какъ другой за все дастъ, можетъ быть, и не болѣе самой дешевой цѣны.
  

25 іюля.

   Я ѣздилъ съ г. Румянцевымъ къ Николѣ въ церковь. Она -- какъ и всѣ сельскія церкви; въ библіотекѣ ея тоже -- какъ обыкновенно: ничего особеннаго нѣтъ; книгъ не больше трехъ, одна временъ Ѳедора Алексѣевича, и двѣ Ивана и Петра I; еще есть выпись изъ писцовыхъ книгъ, извѣстныхъ у нашихъ мужиковъ подъ названіемъ крѣпей, т. е., крѣпостей, актовъ на земли, которыми они очень дорожатъ. Вотъ всѣ достопримѣчательности церковнаго архива.
   Въ церкви было не очень много народа, по случаю рабочей поры; было-бы и того менѣе, еслибъ одна баба не принесла ребенка причащать, другая въ долбленомъ сосновомъ гробѣ хоронить...
   -- Каждый день приносятъ по одному, а то и по два, сказалъ мнѣ священникъ, указывая на гробъ.
   Въ обѣднѣ многіе пріѣхали въ телѣгахъ и я узналъ, что колеса здѣсь покупаютъ по 1 рублю серебромъ за станъ, т. е. за четыре колеса; что ободья гнутъ изъ осины, ступицы дѣлаютъ изъ березы, а спицы изъ рябины.
  

29 іюля, Званенское.

   Ныньче я пошелъ походить и сошелся съ однимъ мужикомъ, которому было лѣтъ подъ пятьдесятъ.
   -- Тебѣ не здоровится, ваше здоровье? спросилъ онъ женя.
   -- Да, я боленъ.
   -- Чѣмъ ты боленъ?
   -- У меня лихорадка.
   -- А! трясуха! Вотъ тебѣ лекарство: возьми ты живаго рака, положи въ чашечку, да залей виномъ; и дай ты постоять вину, пока ракъ замретъ; ража выкинь, а вино выпей. Ляжешь спать, во сняхъ тебѣ приснится ражъ. "Экую дрянь ты пьешь!" скажетъ ракъ, а на утро той лихорадки и не будетъ.
   Про это средство мнѣ приходилось слышать не разъ.
   -- А то еще хорошо полынь пить, продолжалъ онъ, да полыни у насъ, жаль, нѣту!-- Полынь тоже отъ трясухи хорошо...
   Въ самомъ дѣлѣ здѣсь полынь не растетъ.
  

8 августа, Знаменское.

   Сегодня сѣяли здѣсь рожь и я вышелъ въ поле, гдѣ уже были староста и шесть человѣкъ мужиковъ, которые должны были сѣять; у каждаго изъ нихъ было сѣтиво {Корзинка для сѣмянъ, которую привѣшиваютъ на кушакѣ черезъ плечо.}, въ сѣтива они насыпали ржи, пошли къ тому мѣсту, отъ котораго надо было начинать, сняли шапки, какъ староста, такъ и мужики, потомъ сѣли. Посидѣвъ молча нѣсколько времени, они встали, помолились Богу на всѣ четыре стороны, начиная съ восточной, и одинъ сказалъ:
   -- Благослови, хозяинъ!
   -- Богъ благословитъ, отвѣчалъ тотъ.
   И тогда начали сѣять. Здѣсь сѣютъ на обѣ стороны, т. е. бросаютъ сѣмена и вправо и влѣво. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ сѣютъ въ одну сторону, въ послѣднемъ случаѣ сѣятель долженъ вдвое больше пройти съ сѣменами.
   Когда посѣяли, явились съ боронами {Бороны дѣлаютъ здѣсь изъ суковатыхъ плахъ, связанныхъ вмѣстѣ, слѣдовательно, безъ вбитыхъ зубьевъ. Авт.} мальчики, но было также нѣсколько и дѣвочекъ между ними; старшему изъ нихъ было не больше двѣнадцати лѣтъ, всѣ верхомъ. Видно было, что они съ удовольствіемъ начали боронить. Старшіе ушли и одни дѣти боронили.
   -- Ты усталъ! сказалъ я одному мальчику: хочешь домой?
   -- Нѣтъ ничего! отвѣчалъ тотъ, весело подхлестывая свою лошадь шерстянымъ щегольскимъ поводомъ.
  

10 августа, Знаменское.

   Вчера часу въ седьмомъ утра, я дошелъ по дорогѣ въ деревню Иванцево и мнѣ пришлось идти озимымъ полемъ, которое все было покрыто жнецами и жницами; потолковавъ съ нѣкоторыми, я замѣтилъ одну живцу, которая обратила на себя мое особенное вниманіе.
   -- Который годъ этой работницѣ? спросилъ я.
   -- Да вотъ съ Ильина дня девятый годокъ пошелъ, отвѣчая мнѣ.
   -- Зачѣмъ же вы заставляете ребенка работать столь трудную работу?
   -- Кто ее заставляетъ?! своя охота!
   -- А много она нажнетъ?
   -- Сноповъ десять, а то и больше!
   Въ нашихъ деревняхъ дѣти очень рано начинаютъ помогать въ работахъ своимъ родителямъ. Мальчишка лѣтъ четырехъ уже помогаетъ: водитъ поить лошадей; лѣтъ осьми -- боронитъ; такъ въ Знаменскомъ большіе мужики только спахали, а скородили дѣти. Отойдя отъ жнецовъ съ полверсты, я встрѣтилъ бабу, которая она очень скоро и бранилась во все горло, не смотря на то, что она одна была только въ полѣ.
   -- Чтобъ они издохли! кричала она; чтобъ на нихъ на томъ свѣтѣ черти воду возили!
   -- Кого ты угощаешь такъ, голубушка? спросилъ я.
   -- А лѣшій ихъ знаетъ!...
   -- Какъ же такъ? ругаешь, а сама не знаешь кого!
   -- Хлѣбъ -- овесъ повыбили, чтобъ имъ пусто было!..
   -- Ты бы пошла къ тому, кто выбилъ, говорилъ я, да въ глаза бы его и разругала; ты вѣдь здѣсь ругаешь его, а онъ и не слышитъ.
   -- Кто знаетъ, кто выбилъ, чтобъ ему... кричала баба, уходя отъ меня.
   Трудно повѣрить тому, кто самъ не видалъ, какъ мало уважается у насъ трудъ. Да къ чему говорить про крѣпостной трудъ, которому скоро пропоютъ вѣчную пажить; про воспитанныхъ помѣщицъ, которыя заставляли мужиковъ въ рабочую пору чистить въ саду дорожки! Сами мужики смотрятъ на трудъ сосѣда какъ на что-то, не заслуживающее никакого вниманія, рѣдкое поле, засѣянное хлѣбомъ, вы найдите безъ потравъ; если мужикъ видитъ, что онъ можетъ сократить дорогу десятью саженями, но ему придется ѣхать чужимъ засѣяннымъ полемъ, онъ не задумается: броситъ торную дорогу и поѣдетъ полемъ. Мнѣ кажется, въ Малороссіи съ большимъ уваженіемъ относятся къ чужому труду; мнѣ такъ, можетъ быть случайно, не доводилось видѣть въ хлѣбахъ пробитой дороги, что у насъ попадается зачастую, хотя здѣсь поля и огорожены, а въ Малороссіи о загородкахъ полей никто и не слыхалъ.
   Когда я пришелъ въ Иванцово, сталъ накрапывать дождь.
   -- Переждите въ избѣ дождь-то, сказалъ мнѣ мужикъ болѣзненнаго вида, сидѣвшій на крыльцѣ избы подъ навѣсомъ.
   Разумѣется я согласился на это предложеніе съ большимъ удовольствіемъ и зашелъ къ мужику въ избу просторную и довольно опрятную.
   -- Куда вы идитё? спросилъ меня хозяинъ, когда мы съ нимъ усѣлись на лавкѣ..
   -- Пробираюсь на ваше Большое озеро.
   -- Люди работаютъ, а я такъ вотъ дома дожидаюсь желѣзной лопатки, пока Ботъ по душу пошлетъ.
   -- Ты боленъ?
   -- Другой годъ пошелъ, все хвораю; я съ топоромъ ходилъ, {Т. е., былъ плотникомъ. Авт.} крылъ крышу да и свалися, бокомъ то пришелся на балку, три ребра и переломилъ; побѣжали туже пору къ Вознесенью за Ѳедоромъ Павловымъ, -- за лекаремъ. Такъ у барина свой такой лекарь есть крѣпостной... Прибѣжалъ Ѳедоръ Павлычъ, кинулъ кровь; очнулся, да съ тѣхъ поръ живота не подыму, никакъ не справлюсь...
   -- Ты бы къ лекарю сходилъ.
   -- Ходилъ и къ лекарю.-- Дышать, молъ, не могу; грудь, говорю, всю задавило.-- Тебѣ, говоритъ, надо банокъ къ груди поставить.-- Сколько? спрашиваю.-- Да побольше, говоритъ.-- Я опять жъ Ѳедору Павловичу.-- Ставь банки къ груди лекарь велѣлъ. А много?-- Да приказалъ побольше.-- А побольше, такъ всѣ поставлю.-- Было у Ѳедора Павлова четырнадцать банокъ; онъ всѣ четырнадцать и поставилъ, а все легче нѣтъ!.. Нѣтъ, знать травы не жить, росы не топтать, а съ молитвой ждать желѣзной лопаты!...
   Все это было сказано спокойно, съ совершеннымъ отсутствіемъ малѣйшаго отчаянія и мнѣ припомнился разсказъ Тургенева "Смерть" и слова его: "Удивительно умираетъ русскій мужикъ! онъ умираетъ, словно обрядъ совершаетъ"!..
   -- Я человѣкъ больной, продолжалъ, вставая мой хозяинъ, а тутъ вотъ еще Богъ горе послалъ: посмотрите-ко!
   Онъ отдернулъ пологъ у кровати, которая стояла въ углу, и я увидалъ больную женщину.
   -- Вотъ двадцать лѣтъ лежитъ! не то, что съ мѣста встать, повернуться не можетъ; съ полгоду съ ней что-то приключилось, такъ и осталось.
   -- Кто же у тебя работаетъ?
   -- Дочка дѣвка есть, да другая солдатка; онѣ и работаютъ. Вѣдь у васъ бабы не сѣютъ, дровъ не рубятъ, а то всякую работу работаютъ. Посѣять, я посѣю, а онѣ заборонятъ, да и дровъ тоже я нарублю. Не Богъ знаетъ сколько...
   -- У васъ не одно только хлѣбопашество, есть работа и въ лѣсу? спросилъ я.
   -- Теперь въ лѣсу у васъ работы нѣтъ, прошли тѣ годы! До межовки бываю, съ осени да до масляной работникъ пудовъ 50 одной сѣры {Смолы, которую скоблятъ съ ели. Авт.} наскоблитъ, а теперь всему запретъ; въ казенномъ лѣсу поймаютъ, въ острогъ засадятъ; господа въ свои лѣса тоже не пущаютъ; а въ прежніе годы, -- всякому своя была воля: кто хочешь приходи, хоть свой, хоть чужой, только работай! Прошлый годъ наши мужики повезли сѣру эту въ Вышній-Волочекъ; тамъ такіе заводы есть, сѣру чистятъ... да билета-то не взяли и въ Волочкѣ ихъ поймали.-- Гдѣ билетъ?-- Дома, говорятъ, забыли.-- Ступай одинъ за билетомъ! -- Сѣру подъ залогъ. Мужикъ прибѣжалъ изъ Волочка къ старостѣ; староста далъ билетъ: изъ своихъ лѣсовъ сѣру скоблили, ну и выдали сѣру, а думали, что совсѣмъ она пропадетъ.
   -- По чемъ продается сѣра?
   -- Не ровно: за пудъ и по 25, и по 30, и по 35 коп. сер., какъ случится; это нечистая съ корой, кору-то переминаютъ съ сѣрой, чтобъ коры-то не видно было; а за чистую сѣру дадутъ и 40 и 45 коп. сер. за пудъ. Въ сплошномъ лѣсу въ день пудовъ 5 наскоблить можно.
   -- Вы теперь сидите деготь?
   -- И деготь мало сидимъ! Сперва я и самъ сидѣлъ, а теперь и на деготь запретъ вышелъ. Я больше сидѣлъ корчажный деготь; корчажный всюду идетъ; а имнаго не сидѣлъ, тотъ идетъ только на подмазку... Да и выгоднѣе корчажный, въ Устюжнѣ 2 руб. сер. за пудъ, а имный копѣекъ 80, 90, не дороже...
   Тутъ онъ мнѣ сталъ объяснять, какъ мужики сидятъ деготъ; объясненій этихъ я пересказывать не стану; скажу только, что корчажный деготь гонятъ изъ одной бересты, а имный -- изъ бересты и еловой смолы.
   Перекрестясь въ передній уголъ и простясь съ хозяиномъ, я вышелъ изъ избы. Замѣчу здѣсь мимоходомъ, передній уголъ въ степныхъ губерніяхъ находися въ углу, ближайшемъ ко входной двери, а печь въ дальнемъ; здѣсь наоборотъ: печь у двери, а образа стоятъ въ дальнемъ уму. Въ степныхъ губерніяхъ спятъ на веретьяхъ {Грубая ткань изъ пеньки.} и дерюгахъ {Тоже.}, а здѣсь почти у каждаго есть сѣнникъ, т. е. большой мѣшокъ, набитый сѣномъ. Повидимому, должно бы быть на оборотъ: въ степныхъ губерніяхъ и сѣна больше...
   Выйдя изъ избы, я пошелъ къ большому озеру; по одну его сторону было яровое поле, а по другую парина, которую мѣстами пахали подъ рожь.
   -- Помогай Богъ! сказалъ я, подойдя къ одному пахарю.
   -- Милости просимъ! отвѣчалъ мужикъ, поклонясь мнѣ.
   -- Какъ мнѣ пройти къ большому озеру?
   -- Да такъ занятнаго ничего нѣтъ, сказалъ онъ, показавъ сперва дорогу: кругомъ лядина, болото, а посередь -- озеро.
   -- Много въ озерѣ рыбы?
   -- Какое много! ставятъ вейтеря; и въ вейтерь {Вейтерь, вентерь -- корзина изъ прутьевъ, съ узкимъ горломъ, въ которое рыба войдя, уже не можетъ выйдти.} другой разъ не попадается; а попадется, такъ все одинъ карась, такъ вершка по полтора, не больше. Да мы рыбой и не занимаемся; вотъ землю орать наше дѣло; хорошенько взорешь такъ, чтобъ челюзны {Челюзна, огрѣхъ -- незапаханная полоса земли, по ошибкѣ пропущенная.} не было, такъ и хлѣбъ будетъ!...
   Въ концѣ поля я нашелъ срубленныя деревья, которыя будутъ жечь весной, а за ними болото, поросшее мелкимъ лѣсомъ; деревья, болѣе крупныя вершка въ 3--4 при корнѣ, или засохли совсѣмъ, или еще засыхали, а ель и сосна блекли и незамѣтно, безъ всякихъ видимыхъ признаковъ, теряли жизнь; на березѣ сперва лупилась береста, потомъ кора и береста пропадала. Въ этомъ лѣску ходили лошади, съ колоколцами {Колокольцы дѣлаютъ, большею частію, изъ хелѣга, овальной формы. Авт.} на шеѣ безъ всякаго присмотра, несмотря на то, что часто слышите про волковъ: тамъ волкъ зарѣзалъ овцу, тамъ -- двухъ коровъ, тамъ -- лошадь; но все -- Богъ, и -- надѣясь на него, мужики смѣло пускаютъ лошадей и скотъ безъ пастуха. Я пошелъ дальше и пришелъ къ озеру, -- мѣсто совершенно уединенное: никакого звука не слышно было, кромѣ звука журавлей, которые здѣсь водятся въ изобиліи; ихъ не ѣдятъ, а потому и не трогаютъ, развѣ дѣти, когда найдутъ молодого журавля или, найдя гнѣздо, вынутъ яйца. Во многихъ мѣстахъ на озерѣ плавали дикія утки, а поправѣе отъ берега виднѣлся челнъ {Челны дѣлаютъ изъ двухъ бревенъ; берутъ два бревна вершковъ 5 въ діаметрѣ и въ сажень длиною, долбятъ ихъ на подобіе корытъ и потомъ связываютъ; въ нихъ ѣздятъ стоя, становясь въ оба корыта.}...
  

22 августа, Богуславъ.

   Вчера отъ У*.... я пошелъ къ Устюжнѣ, а потомъ повернулся въ Весьегонску; дорога вездѣ одна и та-же, виды все тѣже: почти вездѣ болота, покрытыя желтымъ лѣсомъ, пустоши, {Пустошью называются дальнія поля, которыя не унавоживаютъ; сдѣлавъ нѣсколько посѣвовъ, ихъ оставляютъ до тѣхъ поръ, пока на нихъ не выростетъ лѣсъ, который жгутъ и тогда опять сѣютъ.} заросшія такимъ же лѣсомъ, частію подрубленнымъ подъ расчистки для посѣва на будущее лѣто. Изрѣдка попадается пустошь, покрытая жидкимъ какимъ нибудь ячменемъ, овсомъ, а вдали то такъ, то такъ дымъ: въ одномъ мѣстѣ болото {Здѣшнія болота почти всегда покрыты мелкимъ лѣсомъ.} горитъ, въ другомъ ледина {Ледина пустошь, покрытая мелкимъ лѣсомъ, удобная для посѣва. Авт.}, а такъ и строевой лѣсъ, что, впрочемъ, не считается лѣснымъ пожаромъ. Кто не видалъ, какъ здѣшній народъ смотритъ на лѣсъ, тому едвали будетъ понятно такое пренебреженіе къ лѣсу; еси горитъ болото или ледина, на это рѣшительно никто не обращаетъ никакого вниманія.
   -- Отчего вы, братцы, не гасите болота? спрашивалъ я: вѣдь вы на этомъ болотѣ сѣно косите, а на горѣломъ болотѣ трава не растетъ.
   -- Какая такъ трава! обыкновенно отвѣчали мнѣ: болото сгоритъ, пойдетъ ивнякъ.
   -- Такъ что же вы не гасите?
   -- Когда за этимъ возиться! Пойдутъ скоро дожди, землю-то промочатъ и болото погаснетъ.
   Съ лединами тоже самое, хоть тотъ же самый вредъ, потому что когда ледину выжигаютъ для посѣва, то лѣсъ срубаютъ и тогда перегораетъ только извѣстный нужный слой земли и остается зола, которая служитъ удобреніемъ, а при пожарѣ ледины, земля выгораетъ очень глубоко и какъ горятъ одни коренья, деревья же только валятся на землю, то выгорѣвшая ледина остается совершенно никуда негодной землей.
   Строевой лѣсъ начинаютъ гасить, когда пожаръ уже принимаетъ значительные размѣры или когда загорается казенный лѣсъ. Тогда нельзя не гасить, начальство приказываетъ.
   Я хотѣлъ было пробраться дальше къ Вологдѣ, но рѣшительно не могъ: ни лихорадка, ни обстоятельства не позволяли мнѣ пускаться вдаль и я рѣшился воротиться въ Питеръ только другой дорогой, почему пошелъ не на Боровичи, а на Весьегонскъ.
  

Невицы, Весьегонскаго уѣзда, 23 августа.

   -- Чтожъ, мало нажалъ? спросилъ я, близъ Сторожкова, жавшаго рожь у самой дороги.
   -- Лишь-то пришелъ, отвѣчалъ тотъ, приподнимая шапку, лишь-то пришелъ!
   Я присѣлъ на дорогѣ, закурилъ папироску; мужикъ сѣлъ подлѣ меня и мы разговорились. Онъ сталъ разсказывать про своего барина.
   -- Нашъ баринъ, говорилъ онъ, большой баринъ; въ Питерѣ живетъ; одного жалованья отъ Царя, братецъ ты мой, одного жалованья идетъ вашему барину въ мѣсяцъ 25,000 руб., а ты самъ знаешь, на такомъ мѣстѣ съ другихъ сторонъ сколько наплыветъ!.. Такъ вотъ ты и считай. А самъ онъ ничего не дѣлаетъ: пятьдесять человѣкъ.... а всѣ тѣ 50 человѣкъ -- господа! Такъ вотъ они то все и пишутъ.... У насъ здѣсь по деревнямъ говорятъ: "Въ Питерѣ не знаютъ, чѣмъ его ужъ и награждать, барина то нашего: всѣ чины произошелъ"!
   Послѣ я узналъ, что его баринъ точно живетъ въ Питерѣ, что онъ статскій совѣтникъ; сколько онъ жалованья получаетъ, я не знаю, но мнѣ кажется, если въ Питерѣ подумаютъ, чѣмъ его награждать, то, можетъ быть, и найдутъ.
   Странное дѣло! наши крестьяне рѣдко отзываются съ большимъ жаромъ о своихъ прямыхъ отношеніяхъ къ помѣщику, а любятъ похвастаться, что ихъ баринъ -- графъ такой-то, князь такой-то, или что ихъ баринъ всѣ чины превзошелъ!..
   Поговоривъ объ этомъ баринѣ, -- я пошелъ дальше и остановился немного отдохнуть у знакомаго уже мнѣ священника, въ погостѣ Николы, и отъ него услыхалъ слѣдующее преданіе:
   Когда Иванъ Грозный взялъ Казань, то сталъ выводить оттуда татаръ, нѣкоторыхъ перевелъ въ Вологду, и желая ихъ совсѣмъ перевесть, заставилъ ихъ копать каналъ, чтобъ пустить воду изъ ручья, за 4 1/2 версты въ Вологду; но татары, полагать надо, были инженеры плохіе: каналъ то-они прорыть -- прорыли, только вода шла не изъ ручья въ р. Вологду, а Вологда пошла въ ручей. Этотъ каналъ называется Золотухой.
   Отъ погоста Николы верстахъ въ двухъ начинается Тверская губернія, и отецъ Василій, проводя меня до границы, простился со мною. Мѣстность сперва было показалась другою: поля какъ-то больше, горизонтъ шире, но это только сначала; дальше опять то же, что и сзади; тѣ же полоски, шириною аршина въ 1 1/2 выбѣгали изъ лединъ, тѣ же ледины, тѣ же загороди.
   -- Помогай Богъ! поздоровался я съ пахавшимъ мужикомъ, который выѣзжалъ съ полосы на дорогу очистить соху.
   -- Милости просимъ! отвѣчалъ тотъ, обивая прилипшую къ сохѣ землю.
   -- Что рано посѣялъ?
   -- Ранній сѣвъ къ позднему не ходитъ въ засѣкъ: знаешь пословицу? говорилъ мужикъ ухмыляясь; а и гдѣ рано? Другіе много уже посѣяли.
   Я присѣлъ; мужикъ, вѣрно, обрадовавшись случаю покалякать съ постороннимъ, пересталъ пахать.
   -- Скажи, Христа ради, спросилъ я: какая такъ вдали виднѣется деревня?
   -- А вотъ это? Невицы! отвѣчалъ тотъ: Невицы, а все Пушковщиной прозывается; на 15 верстъ все Пушковщина, всѣ деревни -- все Пушковщина; потому самому и мы пушкари!
   -- Отчего же такое прозвище?
   -- А вотъ отчего: былъ царь императоръ Павелъ первый... еще и дѣдовъ нашихъ не было на свѣтѣ; можетъ, при отцахъ-то нашихъ дѣдовъ жилъ императоръ Павелъ I, а при немъ былъ нашимъ бариномъ Мусинъ-Пушкинъ. За какую-то заслугу царь любилъ того Пушкина. Пушкинъ и говоритъ разъ царю: "сдѣлай, царское величество, божескую милость:-- обмѣняй ты мнѣ: я тебѣ отдамъ всю мою Пушковщину, а ты мнѣ дай Лысково". Лысково -- село такое есть на низу, на Волгѣ... "Возьми, говоритъ царь; только дуракъ ты, скажу я тебѣ, Пушкинъ: попроси ты у меня Лысково такъ, я отдалъ бы и такъ, а теперь давай Пушковщину въ обмѣвъ". Пушкинъ взялъ Лысково, а намъ сказана воля.
   -- О чемъ болтаете? послышался сзади голосъ.
   Я оглянулся: облокотясь на загородь, стоялъ старикъ, шедшій, вѣрно, съ работы.
   -- А! это ты, Ѳедоръ Ѳомичъ! крикнулъ разскащикъ, вотъ человѣкъ спрашиваетъ, за что мы пушкарями прозываемся?
   -- Царь императоръ Павелъ I, дай Богъ ему вѣчную память, объявилъ насъ вольными, сказалъ пришедшій.
   -- Я говорилъ ему тоже, что при царѣ Павлѣ; дѣды еще не помнятъ...
   -- Ну, это ты совралъ, перебилъ его пришедшій: я помню, моя матка на барщину ходила.
   -- А вотъ что царь Павелъ здѣсь отродясь никогда не бывалъ, такъ это точно что не бывалъ, продолжалъ Ѳедоръ Ѳомичъ: да не то, что царь Павелъ, а, опричь царя Петра, ни одинъ царь не былъ.
   -- А царь Петръ былъ?
   -- Петръ былъ.
   -- А давно?
   -- Тотъ за дѣдовъ былъ! того никто и не помнитъ; въ ту пору канаву копали; такъ онъ часто изъ Москвы на канаву въ Питеръ ѣздилъ, а дорога-то шла на Волочокъ (Вышній) и на Весь (Весьегонскъ); такъ, значитъ, и здѣсь проходила дорога.
   -- Долго копали канаву?
   -- Про то не знаю и врать не хочу, отвѣчалъ старикъ, а только народу много загубили; сколько денегъ потратили, и сказать нельзя!..
   -- Старики говорятъ, перебилъ мой первый знакомый: старики говорятъ, у канавы одинъ берегъ -- мѣшки съ деньгами, а другой -- головы человѣческія.
   -- Это только такъ говорится, возразилъ старикъ, а дѣло было не такъ; берегъ -- мѣшки съ деньгами, это значитъ: денегъ столько истратили; другой берегъ -- головы человѣческія, это значитъ: народу столько на канавѣ перемерло.
   -- А еще говорятъ: откупщики понастроили кабаковъ, такъ въ тѣхъ кабакахъ столько денегъ пропито! а вино-то было дурное, отъ того вина и народъ такъ вымиралъ.
   -- А про грознаго царя Ивана не слыхалъ ты? спросилъ я старика.
   -- Про грознаго царя не слыхалъ, нѣтъ! отвѣчалъ старикъ, а про Пугачева слышалъ.
   -- Что же ты про него слышалъ?
   -- Сильный былъ воитель; только онъ здѣсь не былъ, не заходилъ сюда.
   -- Однако мнѣ пора опять за работу, сказалъ пахарь: дай Богъ вамъ путь!
   -- Спасибо! отвѣчалъ мужикъ: доори, а мы пойдемъ своей дорогой.
   Въ Невицахъ и попросился переночевать въ первой попавшейся мнѣ избѣ; женщина лѣтъ сорока съ словами: "милости просимъ!" отворила дверь и я вошелъ въ избу.
   -- Что, родимый, чай странному человѣку и поѣсть можно? чай проголодался?
   -- Да, матушка, дай чего нибудь поѣсть!
   -- Ныньче я картоши (картофель) {Картофель еще называютъ земляными яблоками. Авт.} варила; погоди, я тебѣ въ чашечку налью.
   Послѣ картошей, хозяйка мнѣ дала морошки съ молокомъ. Это кушанье приготовляется такъ: кладутъ морошку въ горшокъ, ставятъ въ печь и когда ягоды довольно упрѣютъ, протираютъ ихъ чрезъ рѣшето; морса этого оставляютъ и на зиму ведра по три и по четыре.
   -- Сколько жъ тебѣ, хозяюшка денегъ надо? спросилъ я хозяйку, вставая изъ за ужина.
   -- А за что не деньги, родной?
   -- Какъ за что? за ужинъ?
   -- И родимый! Богъ съ тобой картоши свои, молочко свое; ягодъ Богъ пока много народилъ; за что-же брать-то? И то сказать: какъ же я возьму деньги съ страннаго человѣка?
   -- Да у меня деньги есть...
   -- И не говори этого! а коли у тебя есть, такъ поставь Богу свѣчку, вотъ и все!-- А куда Богъ несетъ? круто поворотила баба, чтобъ покончить непріятный для нея разговоръ.
   Поутру опять хозяйка меня накормила и опять не взяла никакой платы.
   -- Какъ мнѣ пройти въ Нефедьево? спросилъ я хозяйку, сказавъ ей спасибо за завтракъ.
   -- А вотъ ты спроси у моего мальца! отвѣчала она: онъ у насъ знаетъ, а я тебѣ не скажу.
   -- Онъ же почемъ знаетъ?
   -- Онъ ходилъ со слѣпенькимъ, такъ всѣ мѣста знаетъ; слѣпой-такой богатый; и добро-бы хорошо стихи пѣлъ, а то Дазаря, да Егорья, вотъ и все; а много собираетъ! Моему парнишкѣ отъ Николы вешняго до десяти дней послѣ Петрова дня цѣлковый по уговору заплатилъ; одному слѣпому ходить нельзя, такъ слѣпой поводыря нанимаетъ.
  

23-го августа, Нефедьево.

   -- Сколько верстъ отсюда до Вышняго Волочка? спросилъ я, выйдя изъ Невицъ.
   -- Извѣстно дѣло! отвѣчалъ мнѣ мужикъ, котораго я спрашивалъ: малый ребенокъ тебѣ скажетъ: до Волочка это восемьдесятъ верстъ будетъ; это вѣрно!
   -- Какъ же мнѣ около самой Устюжны говорили, что до Вышняго Волочка считается отъ Устюжны это восемьдесятъ верстъ?
   -- Это все равно, что отъ Устюжны, что отъ насъ, отъ Невицъ, -- все тѣже сто восемьдесятъ верстъ!
   -- Да вѣдь изъ Устюжны въ Волочокъ надо идти на Нефедьево?
   -- На Нефедьево!
   -- Какъ не такъ, и отъ Устюжны и отъ Невицъ все сто восемьдесятъ верстъ? Вѣдь до Невицъ надо пройти...
   -- Пройдешь еще верстъ сорокъ, перебилъ женя мужикъ, такъ тебѣ меньше пойдетъ.
   -- Какъ? а то будетъ все сто восемьдесятъ?
   -- Всѣ будетъ сто восемьдесятъ.
   -- Это что-то хитро!
   -- А правду тебѣ сказать: кто здѣсь мѣрялъ дорогу? Никто! Мѣрила баба клюкой, да и махнула рукой: быть тутъ сто верстъ!.. Вотъ я тутъ тоже.
   Кто ѣзжалъ по проселочнымъ дорогамъ, тому этотъ разговоръ не покажется невѣроятнымъ; спрашиваете вы: сколько верстъ до такого-то мѣста? "Верстъ будетъ 10, да и того не будетъ", отвѣтятъ вамъ. Вы проѣдете верстъ пять и опять спрашиваете, сколько осталось? "Верстъ 15t а то еще и больше!" получите совершенно неожиданно въ отвѣтъ; иногда верстъ не опредѣляютъ, а скажутъ какъ: "Близко! проѣдешь болото, да два поля, да двѣ пустошки, да лѣску немножко -- вотъ тутъ тебѣ и будетъ!" Но мнѣ отъ русскихъ, собственно русскихъ, не случалось слышать, на разстояніи ста верстъ, одного и того же отвѣта -- 180 верстъ.
   -- Скажи, пожалуйста, спросилъ я, пошапковавшись, лежащаго у дороги пастуха, сколько верстъ до Волочка? Мнѣ отъ самой Устюжны говорятъ: сто восемьдесятъ верстъ; скоро-ли будетъ меньше?
   -- Да ты кого спрашивалъ?
   -- Кто попадется, того и спрашивалъ.
   -- Да кого: русскаго или корелу?
   -- И русскихъ, и корелу.
   -- Нѣтъ, русскихъ ты не спрашивалъ; вѣрно, одну корелу; корела -- та не знаетъ; корела сидитъ дома; корела землю оретъ, вотъ и все! а нашъ братъ русскій всегда кругомъ ходитъ; стадо знаетъ; и въ Питеръ ходитъ, и въ Боровичи, и въ Волочокъ, на барки, значитъ.
   -- Сколько же верстъ до Волочка?
   -- Самъ я не ходилъ на Волочокъ, а люди говорятъ, что до Устюжны, что до Волочка, что до Боровичей -- сто восемьдесятъ верстъ; все равно тѣ же сто восемьдесятъ верстъ.
   -- Ну, а отсюда?
   -- И отсюда, говорятъ, что до Волочка, что до Боровичей все-таки сто восемьдесятъ верстъ.
   -- И ты, какъ корела, дома сидишь?
   -- Нѣтъ, прошлый годъ ходилъ къ большому Соловецкому... маленькій-то у насъ и дома есть, -- приходъ у насъ Соловецкій... Такъ ходилъ я къ большому Соловецкому на море; братъ былъ боленъ, Богу обѣтъ далъ, сходить къ большому Соловецкому; обѣтъ-то далъ, да и померъ, не сходивши къ чудотворцамъ; пришла весна, я и говорю старикамъ: "Ищите себѣ на это лѣто другато пастуха, а я дойду Богу молиться". Ну, и сходилъ за брата на море къ большому Соловецкому.
   -- А то ты всегда въ пастухахъ?
   -- Всегда въ Сушигорицахъ пастухомъ живу, у царяднова {Очереднаго. Авт.} ночую и ужинаю; обѣдать не обѣдаю: возьмешь съ собою хлѣбца, соли, да тѣмъ и пробавляешься, еще хорошо, коли вода близко, а то просто намучаешься!..
   -- Работа пастуху, кажется, небольшая?
   -- Какъ, братецъ ты мой, работа небольшая, дождь, сивера, а ты все въ полѣ, да въ полѣ!.. А то еще волки одолѣваютъ: вотъ третьяго дни трехъ коровъ зарѣзали; погналъ я стадо домой, а три коровы за кусты зашли; мнѣ и не въ примѣту; такъ онѣ остались, такъ и пропали.
   -- Кто же за нихъ отвѣчать будетъ?
   -- А кому отвѣчать? никто не отвѣчаетъ!
   Коровы очень разбрелись, пастухъ схватилъ берестовую трубу, аршина въ два длиною, затрубилъ въ нее и коровы опять стали собираться къ кучу, не смотря на то, что отъ музыки моего новаго пріятеля скорѣе можно было разбѣжаться: арія, которую онъ разыгрывалъ на своемъ инструментѣ, была немногимъ хуже при доѣзжачихъ, когда тѣ скликаютъ изъ лѣсу или изъ острова собакъ.
   -- Отчего ты только трубишь? спросилъ я, ты бы лучше какую нибудь пѣсню игралъ.
   -- У насъ здѣсь не умѣютъ играть, только трубятъ; вотъ подъ Москвою, такъ тѣ ужъ какъ тебѣ играютъ-то, такъ играютъ! Я ходилъ Богу молиться, а здѣсь былъ пастухъ изъ подъ Москвы; слышалъ я, хорошо играетъ!... Только на другой годъ не остался; съ волкомъ не справился, волкъ одолѣлъ!
   -- Какъ же ты справляешься?
   -- Я привыченъ, а къ осени и я одинъ не справлюсь, подпаска даютъ, съ царяднова двора мальчишку даютъ для того, что къ осени волкъ больно смѣлъ бываетъ.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru