Йотуни Мария
Смерть

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перевод О. Вальстрем (1917).

Мария Йотуни.
Смерть

   Баба Пярскю стояла, подбоченившись, перед очагом, на котором, клокоча, кипел черный кофейник. Бобылка Кайса сидела на лавке у дверей, причитывала и вздыхала. Сам Пярвкю лежал на соломе в углу и боролся со смертью. Его ослабевшие члены дрожали. Уже второй месяц он почти ничего не пил и не ел. Временами он впадал в продолжительную дремоту, и хриплое дыхание иногда совсем прекращалось. Думалось -- вот-вот кончится. Но не тут-то было. Живуч бывает подчас человек.
   Баба, подбоченившись, с важным видом подходила к умирающему и прислушивалась.
   -- Еще не кончился. Ну, да пусть себе живет на здоровье. Успеет еще помереть-то. Тоже вот не ест ничего.
   Впрочем, втайне она все же хотела, чтобы конец уже наступил. -- "Умирал бы, что ли, -- думала она: -- совсем ведь плох, и маета одна с ним. Прибрал бы Господь; какой уж с него работник".
   Так думала она теперь, но раньше у нее были и другие мысли. Вначале ей было жалко больного. С прискорбным видом рассказывала она тогда всем и каждому, что Пярскю-то все хворает.
   -- Что же такое с ним?
   -- Нутром что-то недужится.
   -- К доктору не возили?
   -- Не возили, да и что толку! Коли Богу угодно его прибрать... так против рожна не попрешь. А коли даст Бог веку, так тут нечего и докторов спрашивать.
   Но всему есть мера. И баба Пярскю устала от жалостных. мыслей, когда болезнь все затягивалась. Теперь она уже стала ждать того времени, когда коса смерти срежет иссохший стебель его жизни. Хорошо, если бы это случилось вовремя. У нее осталась бы хорошая память и о муже, и о доброте ее собственного сердца. Но смерть все не приходила, и этим была испорчена мечта о хорошей развязке. Ну, что ж? Ничего не поделаешь.
   С тайным чувством превосходства здорового и остающегося в живых человека, стояла баба Пярскю, подперев бока руками, перед очагам, и смотрела, как кипел кофейник. Полной грудью вдыхала она ароматный пар кофе.
   -- У добрых людей, -- толковала сна, поджимая губы, -- у добрых людей муж приносит богатство в дом. А у меня -- коли где случаем сама не ухватишь, так и сиди с пустыми руками.
   -- Бывает, -- вздохнула Кайса.
   -- Кабы не сама, так прямо сказать -- собачья жизнь была бы.
   -- Что и говорить.
   -- Чисто собачья жизнь. Да и теперь не многим лучше. Так она говорила, а про себя думала, что дело не так уж плохо, еще жить можно -- она таки скопила себе малую толику. Шутка сказать -- сотни с четыре наберется. Она всегда знала, что старик умрет раньше ее. Не припаси она, откуда потом возьмешь денег, как мужа не станет? Потому-то у ник весь дом бабой держался: через ее руки шли деньги, у нее и мошна была. Все дела баба справляла. Старику и горя было мало -- сиди себе да точай сапоги; все готовое -- и пища, и одежда. Немного ему и надо было, по его работе.
   Старик заворочался и заметался на соломе.
   -- Чего это он? Никак, мухи заели? Али уж кончается?
   Старик потянулся и слегка застонал.
   -- Видно, плохо дело, -- сказала Кайса.
   -- И прежде было не лучше.
   Однако, она медленно подошла к больному и наклонилась над ним.
   -- Ну что? Никак, конец приходит? Крепко же тебя пришибло. Нечего делать -- молись Богу да кайся в грехах.
   Старик зашевелил губами, намереваясь что-то сказать, но не мог выговорить ни слова.
   -- Что? Али деньги какие есть, спрятаны где-нибудь? Ну, говори, говори же толком. Есть?
   Она видела, что конец уже недалеко, и начинала опасаться, что если у мужа были припрятаны кое-какие деньги, то как бы они не пропали даром. Только бы добиться от него, где они спрятаны, -- ведь теперь уж незачем скрывать.
   Она стала трясти умирающего за плечи, стараясь привести его в сознание и заставит говорить; но он не подавал голоса. Женщина продолжала его трясти.
   Тело старика вдруг окостенело и тяжело повисло у нее на руках. Рот и глаза остались полуоткрытыми. Он был мертв. Баба спустила его с рук.
   -- Кончится наш Пярскю. О, Господи, помилуй нас грешных!.. Давай-ка, Кайса, осмотрим его одежду -- нет ли там чего. Наверно, что-нибудь да было у него.
   Она сняла с мужа чулки и выворотила их наизнанку. Обшарила нижнее белье, перерыла вместе с Кайсой солому, распорола тряпичную подушку и искала там. Нигде ничего не было. Пот выступил у нее на лбу и струился по ее жирному лицу. Но она все продолжала искать.
   -- Вон его сапоги, -- сказала Кайса, указывая под лавку. Под лавкой, в темном углу, лежали старые коты. Баба вытащила их оттуда. Пошарила в одном -- ничего, пошарила в другом1--и там, в грязной портянке, оказался узелок. Она обтерла пот с лица и, затаив дыхание, развязала узелок.
   -- Вот видишь! Говорила! я тебе, что у него были деньги. Да и дурак бы он был, коли бы не копил. Гляди-ка: целая пятишница да серебра марки две. Ах ты идол! Вишь ты -- покойник-то был не так глуп, как я думала. Тоже, видно, не зевал.
   -- Не успел, чай, и отмолить грехов-то, милая?
   -- Отмолил, небось; как не отмолить?
   -- И то сказать ...
   -- Видно, Богу было так угодно, что подумала про эти деньги. А ну, как я сожгла бы тряпки-то, али кто чужой их подобрал бы? Долго ли до греха? Ну, да слава Богу -- все обошлось благополучно. Однако, снимай-ка, Кайса, кофейник с огня -- мы и позабыли про него; как бы не перекипел. Надо же помянуть покойника. И, расправляя скомканную пятиимарковую бумажку, она уселась на лавку, отерла .рукавом потное лицо, переводя дух.
   Ее мысли все еще были заняты счастливой находкой. Она с благодарностью думала о том, что покойник Пярскю, если и не был из лучших мужиков, то не был и из худших. Да, вот и то времечко прошло, как вместе жили, -- прошло, не воротишь. А мы, Бог даст, и еще поживем. Теперь остается только похоронить Пярскю да молтиться за его грешную душу.
   Кайса поставила на стол чашки, и они принялись за кофе. Ароматная теплота кофе еще более увеличила их благодушное настроение. Они вместе подняли тело на скамью, и Кайса приготовила воду и принялась обмывать покойника, за что ей уже давно была обещана марка.
   Подогрев бока руками, стояла баба Пярскю и смотрела, как Кайса суетилась около покойника. Странно ей было видеть тело старика, такое желтое и маленькое, сморщенное и высохшее, точно вяленая щука.
   "Ну, и хорошо, что Господь прибрал наконец его. Почивай теперь мирно и благодари Бога, что избавил тебя от лишней муки, -- обращалась она мысленно к мужу. -- Спи себе спокойно, Пярскю. Теперь уж не болит ничего. -- Видишь сам, что хорошее дело смерть, когда она приходит в свое время".

Перевод с финского О. Вальстрем.

-----------------------------------------------------------------------------

   Источник текста: Сборник финляндской литературы / Под ред. В. Брюсова и М. Горького. -- Петроград: Парус, 1917. -- 490 с.; 21 см. -- С. 456--459.
   
   
   
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru