П. А. Катенин Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Песни и романсы русских поэтов. Вступительная статья, подготовка текста и примечания В. Е. Гусева. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. М.-Л., "Советский писатель", 1965 ---------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ 213. "Отечество наше страдает..." 214. Любовь Павел Александрович Катенин родился в 1792 году в Кологривском уезде Костромской губ., умер в 1853 году там же. Приехав в пятнадцатилетнем возрасте в Петербург, Катенин сначала был чиновником в министерстве просвещения, но вскоре перешел на военную службу. Он участвовал в Отечественной войне 1812 года и в заграничных походах 1813-1814 годов. Катенин состоял в "Союзе спасения" и в "Военном обществе". С 1822 года по 1825 год он жил без права выезда в Костромской губернии и был привлечен к следствию по делу декабристов, а с 1834 года по 1838 год служил на Кавказе. Первые литературные опыты Катенина относятся к началу 1810-х годов (печатались в альманахе "Цветник", в журналах "Сын отечества", "Вестник Европы" и других изданиях). Перу его принадлежат переводы комедий и трагедий Корнеля и Расина, трагедия "Андромаха". Совместно с Грибоедовым он написал комедию в прозе "Студент". При жизни Катенина изданы его "Сочинения и переводы в стихах" (чч. 1-2, СПб., 1832). Как поэт Катенин был одним из зачинателей романтизма и, по замечанию А. С. Пушкина, первый ввел в поэзию "язык и предметы простонародные". Однако его опыты в "простонародном" духе не стали песнями. 213 Отечество наше страдает Под игом твоим, о злодей! Коль нас деспотизм угнетает, То свергнем мы трон и царей. Свобода! Свобода! Ты царствуй над нами! Ах! лучше смерть, чем жить рабами, - Вот клятва каждого из нас... Между 1817 и 1820 214. ЛЮБОВЬ О чем, о чем в тени ветвей Поешь ты ночью, соловей? Что песнь твою к подруге милой Живит огнем и полнит силой, Колеблет грудь, волнует кровь? Живущих всех душа: любовь. Не сетуй, девица-краса! Дождешься радостей часа. Зачем в лице завяли розы? Зачем из глаз лиются слезы? К веселью душу приготовь; Его дарит тебе любовь. Покуда дней златых весна, Отрадой нам любовь одна. Ловите, юноши, украдкой Блаженный час, час неги сладкой; Пробьет... любите вновь и вновь; Земного счастья верх: любовь. <1830> 213, 214. Печ. по Избранным произведениям, "Б-ка поэта" (Б. с), 1965. 213. Ф. Ф. Вигель, Записки, т. 6, М., 1892, с. 17. Перевод французской революционной песни "Veillons au salut de l'Empire", написанной офицером Рейнской армии Адрианом-Симоном Буа (1791). Пелась на мотив романса Далейрака из комической оперы "Рено д'Аст" (мелодия - в кн.: А. Радиге, Французские музыканты эпохи Великой французской революции, М., 1934, с. 93). Было популярно в декабристской среде задолго до восстания и после него. 214. "Невский альманах на 1830 год", с. 283, под загл. "Песня". В песенниках - с 1830-х годов (НСРП, ч. 2) до 1868 г. НСРП - Новейшее собрание романсов и песен, собранных из лучших авторов, М., 1830. Дополнение 1 Катенин П. А. Избранное / Составитель и примеч. А. И. Казинцев. М.: Сов. Россия, 1989. Сонет Кавказские горы. Сонет Из романсов о Сиде (5-й; 16-й; 21-й; 22-й) Сонет Кто принял в грудь свою язвительные стрелы Неблагодарности, измены, клеветы, Но не утратил сам врожденной чистоты И образы богов сквозь пламя вынес целы; Кто терновым путем идя в труде, как пчелы, Сбирает воск и мед, где встретятся цветы,- Тому лишь шаг - и он достигнул высоты, Где добродетели положены пределы. Как лебедь восстает белее из воды, Как чище золото выходит из горнила, Так честная душа из опыта беды: Гоненьем и борьбой в ней только крепнет сила, Чем гуще мрак кругом, тем ярче блеск звезды, И чем прискорбней жизнь, тем радостней могила. 1835 Кавказские горы Сонет Громада тяжкая высоких гор, покрытых Мхом, лесом, снегом, льдом и дикой наготой; Уродливая складь бесплодных камней, смытых Водою мутною, с вершин их пролитой; Ряд безобразных стен, изломанных, изрытых, Необитаемых, ужасных пустотой, Где слышен изредка лишь крик орлов несытых, Клюющих п_а_деру оравою густой; Цепь пресловутая всепетого Кавказа, Непроходимая, безлюдная страна, Притон разбойников, поэзии зараза! Без пользы, без красы, с каких ты пор славна? Творенье божье ты иль чертова проказа? Скажи, проклятая, зачем ты создана? 1835 Из романсов о Сиде 5 Конский топот, говор шумный, Клик, и беганье, и стон, И оружья звук - в Бургосе, У палаты короля. Вышел спешно из покоев Дон Фернандо, сам король; Все придворные бояре Вслед ему пошли к дверям. У дверей стоит Химена, Разметавши волоса, Обливается слезами, Пала в ноги королю. А дон Дьег - с другого края; Триста храбрых с ним мужей, И меж ними сам дон Родриг, Из кастильцев молодец. Все сидят на мсках верхами, Только Родриг на коне; Все тут в замшевых перчатках, А в железных он один; Все они в шелку и в злате, Он же в латах боевых. И народ, как их завидел, И весь двор, как вышел к ним, Все вскричали: "Посмотрите, Отрок Гормаса убил!" Тут дон Родриг оглянулся, Громко молвил: "Кто из вас Графа смертию обижен, Друг, иль ближний, иль родной? Пусть хоть конный он, хоть пеший Выйдет". Все ему в ответ: "Разве черт с тобою драться Выйдет на свою беду". Триста всадников поспешно Все слезали с мсков своих, Королю к руке ходили; Лишь остался на коне Родриг. "Слезь с коня, сын Родриг,- Тут сказал ему отец,- Поцелуй Фернанду руку". - "Если ты велишь, пожалуй: Я с охотою сойду". 16 От венца из церкви божьей Дивный двинулся их ход: Родриг впереди с Хименой, С нею рядом важно шел Сам король за их отца, Подле ж Родрига почтенный Лаин Кальво архирей, А за ними длинным рядом И другие господа. Праздничные вновь вороты К свадьбе сделаны нарочно, Ими во дворец вошли. Улицей повсюду в окнах Все развешаны ковры, А травою и цветами Вся усыпана земля. До дворца от самой церкви С песнями бежал народ; С бубнами, с колоколами, С восклицаньем провожал. Альвар-Фанец (он у Сида Друг был первый из друзей), Слуг за ним бежало пропасть, Сам украшенный рогами, Шел одетый он быком. Антолин, ездок искусный, Ехал на осле верхом. Пелаец, большой потешник, Нес с горохом пузыри И бросал во весь народ. Помирал король со смеху, И пажу, который дамам На смех черта представлял, Насмешил и напугал, Дал он горсть мараведисов Между черни раскидать. Сам король за праву руку Вел Химену ко дворцу; Встречу вышла королева, И придворные за ней; Как ни весело шло прежде, Веселей еще пошло. Сыпали из окн пшеницы Так, что в шляпу королю И за пазуху Химене Тьма насыпалася зерн; И по зернышку все вынул, И в присутстве королевы, У Химены сам король. Как завидел Альвар-Фанец, Так и заревел быком: "Голова не так завидна, Как рука у короля". - "Четверик ему пшеницы Дать,- сказал король,- а ты Обойми его, Химена; Он изрядно подшутил". Всюду шумное веселье; Лишь в Хименниной душе Нет его: в великом счастьи Радость к сердцу не дойдет; Все шумят, она ни слова: Ей и слов уж не найти. 21 Счастье, слава, власть, богатство, Все сокровища земные Суть ничто: так на воде Пузырек из капли вскочит И исчезнет в тот же миг. Дон Фернандо, он, великий (И недаром прозван так), Всей Гишпании властитель, Ждет последнего часа. На одре простертый смерти, Мысли в вечность устремил; Все он земли, всё драгое Разделил уж по сынам. Чей вдруг голос раздается В опечаленном дворце? То инфанты дон Урраки Плач, рыдание и стон. В грустном черном покрывале Со слезами подошла, У подножия кровати На колена пред отцом Пала и, лобзая руку, Жалобу взнесла к нему: "Где, родитель, установлен Богом иль людьми закон, Чтоб, как ты, сынам для пользы Без наследства кинуть дочь? Все ты области и земли Между братьев разделил, А меня одну, родитель, Дочь свою ты позабыл. Государь, коль так, то, стало, Я не дочь твоя: хотя бы Незаконной плод любви Я была, природы голос Ты бы слышал и тогда. Если в чем, отец владыко, Виновата пред тобою, Назови мою вину; Если ж нет ее, что скажут О тебе в чужих землях? Что сказать всем добрым людям О правдивом короле, Кто для дочери невинной Правду при смерти забыл? В свет входя, мужчина сильный Средства сам в себе найдет Приумножить достоянье; Праздным им отдать все то, Что добыть трудами должно, Есть, родитель, сыновьям Не добро, а униженье; Но скажи: что может дочь? Женщине чем жить на свете? Без защиты на земле, Ей осталась в послушаньи И служении вся честь. Коль отец мне не оставит Ни угла в земле своей, Я бегу в чужую землю. Там,- прости жестокость слова,- Чтобы скрыть, как ты жесток, От отца я отрекуся, Он отрекся ж от меня. Так и быть, по белу свету Я скиталицей пойду; Жаль моей лишь крови царской: Я забыть о ней боюся, Как и сам забыл отец". Так с рыданьем и слезами Дон Урраки речь лилась. Кончила; и со вниманьем Отходящего отца Ожидали все ответа: Слов последних короля. 22 Короля молчать заставить Может женщина одна. Дон Фернанд, добыча смерти, Слышит дочери укор; В нем еще довольно силы О надменной воздохнуть, Но едва-едва достало На последние слова: "Если б, дочь моя, ты слезы Вместо суетных богатств Об отце так проливала, О! тогда б душа моя Позже с телом разлучилась; Но когда твой гордый плач У одра моей кончины Требует лишь благ земных, Посмотри: я умираю, Много ль их возьму с собой? Я хвалю творца благого, Подкрепившего меня Дать ответ тебе и душу От греха твою отвесть; О своей, надеюсь твердо, Что ее бог пустит в рай: Слов твоих огонь ей вместо Очищенья от грехов. Рассуди сама и молви: Час последний, смерти час, Вряд ли выбран был счастливо Душу скорбью отягчать. Ты завидуешь, что братьям Земли роздал я одним; Но забыла долг и бремя, Возложенные на них: Долг - им охранять их землю, Бремя - ею управлять; Ты ж ни в чем не знаешь нужды Бедны братья и с добром, Ты ж безо всего богата; Лицам, званья твоего, Кто сыскать не может равных, Никакой и нужды нет, Разве век отжить спокойно В монастырской тишине. Ты мне дочь, но я стыжуся Ныне быть твоим отцом, И виню себя в том только, Что не выучил добру. Дочь ты матери почтенной, Но судя со слов твоих, Молоком питалась вредным У кормилицы дурной. Ты грозишь в чужую землю Убежать, о дочь моя! Кто словам дал столько воли, Сбросил иго и стыда; Так, он в сердце уж бесчестен, Кто бесчестным хочет быть. Но мне легче, чтоб из тела Грешный дух твой излетел, Чем позор почтенной крови Видеть в дочери моей. Я хотел сперва, чтоб братья Содержали вас, сестер; Но теперь велю вам, дети, Чтоб вы все меня равно После смерти поминали, Слушайте, что вам велю: Бедных вас я не оставлю После жалобы твоей. Род ваш знатен, благороден, Пол ваш немощен и слаб; И за тем в удел Замору, Город крепкий и большой, Я дарю тебе, Уррака. Честных много в нем мужей, В них найдешь и оборону И пример, как с честью жить. Хоть сестра твоя меньшая Не просила ни о чем, Все равно: тебе - Замора, Торо ей уделом будь. Вот моя пред смертью воля; Если ж кто из вас, сыны, У сестер возьмет наследство, Будь он проклят от отца". Все к словам тут королевским, Все примолвили: "Аминь! Проклят, кто сестер обидит! Смерть ему и божья казнь!" Дон Альфонс и дон Гарц_и_я Молвили: "Аминь"; дон Санч Тут же был, смотрел и слушал, И один из всех - молчал. 1822-1823 Примечания Сонет ("Кто принял в грудь свою язвительные стрелы..."). Написано в 1835 г. Впервые: Русский архив. 1881. No 1. С. 155. Кавказские горы. Написано 4 января 1835 г. Впервые: Литературный критик. 1940. No 7-8. С. 234. Романсы о Сиде. 5-й; 16-й; 21-й; 22-й. Написано в 1822-1823 гг. Впервые: Соч. Ч. 2. Катенин перевел первые 22 испанских романса о Сиде, обработанных немецким поэтом и ученым И.-Г. Гердером (1744-1803). Первые 22 романса представляют собой законченный цикл, повествующий о подвигах Сида во времена царствования Фердинанда I. В основе текста Гердера - французский прозаический перевод испанских романсов. Катенин ориентировался как на Гердера, так и непосредственно на испанские оригиналы романсов. В статье "О поэзии испанской и португальской" ("Размышления и разборы") Катенин очень высоко оценивает романсы о Сиде: "...после божественного Гомера не найду ничего лучше и привлекательнее... По-моему, в такой самородной поэзии нет и не может быть пороков: нашего вкуса, или, правильнее сказать, наших привычек, она знать не обязана; а мы должны, буде одарены вкусом чистым и живым чувством прекрасного, применяться к обычаям старины, перенесшись совершенно в тот быт, забыть на время свое воспитание и предрассудки, им вкорененные..." Сид - любимый народный герой Испании, историческое лицо по имени Руи (Родриго) Диас граф де Бивар (ок. 1030-1099), родился в Бургосе, прославился в войнах с маврами. По преданию, мавры и дали ему имя Сид (от арабского seid - господин, повелитель, победитель). Дон Фернандо - Фердинанд I Кастильский (1035-1065).