Катто-Кальвиль Жан-Пьер-Гильом
Об услугах, оказанных наукам и словесности шведскою королевою Христиною

Lib.ru/Классика: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
Скачать FB2

 Ваша оценка:

   

Объ услугахъ, оказанныхъ Наукамъ и словесности Шведскою Королевою Христиною.

   Скоро послѣ возрожденія наукъ многіе Сѣверные Государи старались познакомить Музъ со своими странами. Въ Польшѣ Сигизмундъ-Августъ принималъ ученыхъ ко Двору своему, гдѣ они могли предаваться важнымъ своимъ занятіямъ. Въ Даніи Фридерикъ II , и послѣ него Христіанъ IV, лестными отличіями, оказанными многимъ достойнымъ людямъ, также пособіями Копенгагенскому университету, дали быстрый полетъ талантамъ. Въ Швеціи Густавъ-Ваза, и потомъ Густавъ-Адольфъ. Открыли училища, призвали отличныхъ ученыхъ изъ другихъ земель для распространенія познаній, и весьма много поддерживали университетъ Упсальской. Но нигдѣ на Сѣверѣ науки и искусства не пользовались такимъ блистательнымъ покровительствомъ, какъ при Дворѣ Христины, который можно сравнить съ Дворами Льва X и Франциска I. Старанія Сѣверныхъ Монарховъ, предшествовавшихъ Христинѣ, конечно неостались безполезными; но труды дщери Густава имѣли слѣдствія гораздо ощутительнѣйшія, потому что ея кругъ дѣйствія былъ гораздо обширнѣйшій. Сія Королева открыла способы къ тѣснымъ связямъ между Сѣверомъ и Югомъ, и въ первый разъ сблизила между собою ученыхъ людей всѣхъ націй, такъ что съ тѣхъ поръ ученые и литтераторы, раздѣленные между собою великимъ пространствомъ, составляли уже, такъ сказать, одно семейство и стали почитать другъ друга братьями и согражданами.
   Шесть новыхъ училищныхъ Коллегій одолжены своимъ бытіемъ Христинѣ.-- Она основала ихъ въ удобнѣйшихъ мѣстахъ, и опредѣлила весьма значительныя суммы для содержанія въ оныхъ учителей древнихъ языковъ, Математики, Богословіи и Исторіи, университеты Упсальскій, въ самой Швеціи, Абовскій въ Финляндіи и Дерптскій въ Лифляндіи получили новыя катедры и славныхъ Профессоровъ, призванныхъ изъ Германіи Королевою. Часто ѣздила она въ Упсаль слушать публичныя лекціи; любила ученые диспуты о предметахъ изъ Исторіи, Словесности, Философіи, и насаждала похвалами отличавшихся въ ученыхъ преніяхъ. Докторъ Олай Рудбекъ, вступившій тогда только на поприще, на которомъ онъ сдѣлался послѣ толико славнымъ чрезвычайною своею ученостію, въ ея присутствіи занимался анатомическими операціями, и открылъ пасочные сосуды.-- Королева, какъ изъ многихъ писемъ ея видно, часто удалялась въ свой Упсальской замокъ, для того чтобы тамъ свободно предаваться ученію.
   Въ Стокгольмскомъ дворцѣ съ давняго времени находилось небольшое собраніе книгъ, которое Густавъ "Адольфъ, незадолго передъ смертію своею, много увеличилъ; Христина сдѣлала изъ него богашѣйшую и важнѣйшую библіотеку въ Европѣ. Она присоединила сперва большую часть книгѣ и рукописей, взятыхъ Шведскими Генералами въ Ольмуцѣ, Прагѣ и другихъ городахъ; послѣ того купила библіотеки Гроція, Петавія, Гольмина, Равія, Герарда Воссія и нѣсколько книгъ Кардинала Мазарина; на конецъ посылала путешествовать многихъ ученыхъ, и особливо Іова Рудольфа, Исаака Воссія и Николая Гейнсія, для приобрѣтенія рѣдкихъ книгъ и рукописей, въ Германію, во Францію, въ Нидерланды и въ Италію. Сіе драгоцѣнное собраніе занимало четыре большія залы, и рукописей Еврейскихъ, Арабскихъ, Греческихъ, Латинскихъ было въ немъ болѣе восьми тысячъ. Библіотека Шведской Королевы сдѣлалась славною во всѣхъ Государствахъ, и ученые почитали ее драгоцѣннѣйшимъ сокровищемъ для своихъ изысканій. Воссій, споря съ отцомъ Симономъ о точкахъ въ Еврейскомъ текстѣ Ветхаго Завѣта, ссылался на рукописи оной библіотеки. Слѣдующая черта въ сочиненіи Домъ-Калмета о привидѣніяхъ и явленіяхъ еще болѣе замѣчательна, или по крайней мѣрѣ весьма необыкновенна.
   Нѣкоторой ученый, живщій въ Дижонѣ, мучился долго надъ однимъ важнымъ мѣстомъ какого-то Греческаго, поета, и никакъ немогъ понять его значенія. Наконецъ выведенный изъ терпѣнія продолжительною работою своею, и осердясь на безполезность ея, онъ ложится въ постелю, съ горя засыпаетъ и въ глубокомъ снѣ видитъ себя въ Стокгольмѣ; незримый, геній ведетъ его во дворецъ Христины и прямо въ библіотеку. Тогда нашъ ученый мужъ пробѣгаетъ глазами по порядку всѣ сокровища; взорѣ его остановился на одной книгѣ маленькаго формата, коей заглавіе показалось ему новымъ. Онѣ раскрываетъ ее и страницѣ черезъ двѣнадцать находитъ десять Греческихъ стиховъ, которыхъ смыслѣ совершенно объясняетъ мѣсто, такъ долго его затруднявшее. Проникнутый радостію по случаю сего открытія, онъ пробуждается. Воображеніе его такъ было занято Греческими стихами, что онѣ приводитъ ихъ себѣ на память, повторяетъ безпрестанно, кладетъ на бумагу и старается упомнить весь сонъ. На другой день, вставши, началъ думать онъ о приключеніи вчерашней ночи и почитая оное необыкновеннымъ, принялъ намѣреніе подробно обо всемъ удостовѣриться. Декартъ былъ тогда въ Стокгольмѣ. Дижонскій ученый посылаетъ къ нему письмо, въ которомъ проситъ увѣдомленія, въ такомъ ли положеніи находятся Королевскій дворецъ, библіотека и городъ Стокгольмъ; нѣтъ ли на нижней полкѣ библіотеки книги такого-то формата, въ такой-то оберткѣ и подъ такимъ-то названіемъ; и наконецъ, есть ли въ ней десять Греческихъ стиховъ, подобныхъ тѣмъ, которые онъ написалъ въ концѣ письма? Декартъ немедленно отвѣчаетъ ученому, что и самый искусный инженеръ не могъ бы лучше начертать плана города Стокгольма; что дворецъ и библіотека описаны прекрасно что онъ нашелъ ту книгу на назначенной полкѣ и читалъ въ ней стихи, о которыхъ идетъ дѣло. Это происшествіе, говоритъ Домъ-Кальметъ, всѣмъ извѣстно, и рѣдкіе ученые люди его незнаютъ. Весьма желательно бы однакожъ знать имя сего необыкновеннаго сновидца {О достовѣрности сновидѣнія ни слова; симъ происшествіемъ, хотя бы оно было и выдумано, доказывается только знаменитость Стокгольмской библіотеки.}!
   Самые знаменитые ученые ревностно искали покровительства Христины; посылали къ ней письма и панегирики, Королева, для которой лестно было ихъ уваженіе, обыкновенно отвѣчала со всею учтивостію и не рѣдко оказывала имъ знаки своей щедрости. Оттавіо-Ферраріо, произнесшій въ Падуѣ 1650 года похвальное слово Христинѣ, получилъ отъ нее въ подарокъ дорогую цѣпь въ тысячу золотыхъ ефимковъ. И слѣдующее письмо на Латинскомъ языкѣ: "Малый подарокъ сей можетъ вамъ служить доказательствомъ, что похвальное слово, произнесенное вами, только на мое имя, всякой мудрой Государынѣ, мнѣ очень нравится. Я совсѣмъ не понимаю причины, которая заставила васъ письменно повторять вашу мнѣ благодарность; но признаюсь, что лестныя похвалы такого искуснаго автора, какъ вы и вамъ подобные, для меня весьма приятны. Что мнѣ можетъ принести болѣе удовольствія, какъ не увѣренность, что употребляемыя мною старанія о возвышеніи наукъ одобряются тѣми, которымъ онѣ одолжены своимъ величіемъ и славою? Прошу васъ убѣдительно сохранить ко мнѣ навсегда сію преданность; и если нашъ плодовитой умъ, или другіе ученые въ странѣ вашей, произведутъ новыя творенія, нелишите меня удовольствія видѣть и читать оныя. Я съ своей стороны всегда буду готова быть вамъ полезною, какъ скоро откроется къ тому случай." --
   Паскаль, котораго высокій умѣ обнималъ всѣ роды познаній и упражненій, изобрѣлъ машину, названную имъ колесцо (Roulette), посредствомъ которой можно безъ пера и косточекъ дѣлать всѣ главныя арифметическія выкладки. Онъ подарилъ ее Шведской Королевѣ при письмѣ, изъ котораго здѣсь приведемъ слѣдующій отрывокъ. Упомянувши о славѣ, которою вѣнчаютъ Государей познанія и таланты ихъ, и о происходящемъ отъ нихъ приращеніи ихъ могущества, онъ продолжаетъ: "и такъ царствуй, несравненная Государыня, царствуй новымъ для свѣта образомъ; покоряй умомъ своимъ все то, что непокорено еще оружіемъ! Царствуй по праву рожденія многіе годы надъ ликующими твоими областями; но, царствуй и силою доблестей своихъ надъ всѣмъ пространствомъ земнаго шара! Не рожденный подъ законами первой твоей Державы, я объявляю передъ цѣлымъ свѣтомъ, что вмѣняю себѣ въ славу жить подъ второю, и для засвидѣтельствованія таковыхъ моихъ расположеній дерзаю возвести очи къ моей Царицѣ и представить ей сей первый залогѣ моего подданства." Христина въ состояніи была оцѣнить умъ Паскаля и смыслъ похвалъ, имъ приписываемыхъ. Въ отвѣтѣ своемъ она назвала его наставникомъ человѣческаго рода и свѣтильникомъ міра.
   Гассенди, славный своею философическою системою, началъ сношенія свои съ Христиною письмомъ, писаннымъ, около 1652 года, и въ которомъ онъ принесъ достойную жертву хваленій высокимъ ея качествамъ. Королева написала ему въ отвѣтѣ: "Дозвольте письмамъ моимъ иногда прерывать ваши размышленія и ваши занятія. Я буду совѣтоваться съ вами, какъ съ оракуломъ истины, для разрѣшенія моихъ сомнѣній, и ежели вамъ угодно будетъ разгонять тму моего невѣжества, то вы тѣмъ неиное что сдѣлаете, какъ только увеличите число людей, достойно почитать васъ умѣющихъ. Прошу васъ вѣрить, что наставленіямъ вашимъ буду слѣдовать съ такимъ точно благоговѣніемъ, съ какимъ обыкновенно повинуются ученію знаменитѣйшихъ законодателей. Судите послѣ сего, коликимъ буду намъ обязана просвѣщеніемъ, когда озарюсь прекрасными познаніями вашими; вѣрьте, что никогда неостанусь противъ васъ неблагодарною, и что навсегда хочу сохранить уваженіе и благосклонность, такого, какъ вы, великаго мужа." Христина въ самомъ дѣлѣ продолжала переписку съ Гассендіемъ, и даже послѣ отреченія своего отъ престола оказывала ему многіе знаки своего къ нему особеннаго благоволенія.
   Бальзакъ прислалъ къ Шведской Королевѣ собраніе своихъ сочиненій, со стихами, въ которыхъ далъ весьма искусное направленіе своимъ мыслямъ. Онъ, получилъ за то золотую цѣпь и въ благодарственномъ письмѣ написалъ къ Христинѣ слѣдующее: "Вѣдая, Всемилостивѣйшая Государыня, что вы неменѣе премудры, какъ и щедры, я пріобрѣтаю себѣ болѣе славы отъ вашего мнѣнія, нежели отъ вашего дара. Восхваленный устами Христины, я незавидую ни Клавдіану получившему статую, ни Петраркѣ увѣнчанному въ Капитоліи. Молю Бога, да сохранитъ Ваше Величество для счастія Вашего народа, для чести вѣка и для примѣра другимъ Государямъ!" Бальзакъ скоро послѣ того умеръ, и Королева весьма обѣ немъ жалѣла.
   Менажъ, издавши въ свѣтѣ Латинскія стихотворенія Бальзаковы, съ посвященіемъ оныхъ Королевѣ, былъ награжденъ отъ нее золотою цѣпью. Сей ученый мужъ умѣлъ также занимать Христину своею перепискою. Онъ доставлялъ ей новыя произведенія ума и учености, и сообщалъ Парижскіе анекдоты вразсужденіи словесности. Королевины отвѣты чрезвычайно были приятны его самолюбію. Зная, что у него собирались ученые люди въ каждую среду, между тѣмъ какъ у нее при Дворѣ были подобныя собранія по четвергамъ, Христина однажды къ нему написала: "Ma joviale est la tres humble servante de votre mercuriale {Dies Jovis четвергъ, d. Mercurii середа. Въ переводѣ игра словъ пропадетъ, но смыслъ будетъ слѣдующій: "мое четверговое Общество есть покорнѣйшимъ слугою вашего середнаго".}." Менажъ не могъ повѣрить, чтобы эта шутка была написана Шведскою Королевою, ибо въ оныхъ словахъ заключается Французсная оригинальность, недоступная для чужестранца. Онъ сочинилъ въ честь Сѣверной Минервы Енлогу подъ заглавіемъ: Христина, въ которой оказалось болѣе похвалѣ нежели поезіи, и которая слѣдственно не нашла себѣ почитателей въ Парижѣ.
   Тогда много говорили о стихахъ и обѣ острыхъ изреченіяхъ Бензерада. Сей расточитель острыхъ словъ, причитавшій себя къ роднѣ Кардинала Ришелье, въ 1653 году былъ назначенъ къ Шведскому Двору въ посланники; однакожъ онъ не поѣхалъ въ Стокгольмъ, не извѣстно по какимъ причинамъ. По сему случаю Христина написала къ нему слѣдующее: "Благодарите судьбу, недозволяющую вамъ ѣхать въ Швецію. Такой тонкой умъ, какъ вашъ, могъ бы здѣсь озябнуть, и вы возвратились бы въ Парижъ съ умственною простудой. Вами полюбовались бы, когдабъ вы явились тамъ съ широкою бородою, въ Лапландскомъ платьѣ и обуви, какъ должно человѣку приѣхавшему изъ области морозовъ. Воображаю себѣ, что въ такомъ нарядѣ вы бы восторжествовали надъ всѣми старухами. Нѣтъ, повѣрьте мнѣ, что вамъ жалѣть не о чемъ. И что вы увидѣли бы въ Швеціи? у насъ такой же ледъ какъ и у васъ, кромѣ того только, что нашъ держится долѣе цѣлымъ мѣсяцомъ; а лѣто наше, когда разсердится, бываетъ столь грознымъ, что отъ него трепещутъ всѣ бѣдные цвѣточки, которые хотятъ уподобляться жасмину. Чего можетъ желать Бенсерадъ съ своимъ умомъ, очищеннымъ и приятнымъ, живущій при Дворѣ всѣхъ на свѣтѣ прекраснѣйшемъ, при молодомъ Монархѣ, подающемъ о себѣ столь высокія надежды? Продолжайте заслуживать безсмертіе, доставляя забавы сему Любезному Государю, и остерегайтесь подпасть ссылкѣ. Я однакожъ весьма бы хотѣла, чтобы вы какимъ нибудь проступкомъ заслужили себѣ оное наказаніе, хотѣла бы единственно для того чтобы наша Швеція наконецъ увидѣла въ себѣ то, что ни есть во Франціи любезнѣйшаго и умнѣйшаго. Ваши стихи весьма уважаются въ Швеціи, и особа, къ которой вы ихъ прислала, остается вамъ очень благодарною. Продолжайте съ нею переписку и сообщайте ей произведенія вашихъ дарованій." Похвалы приписываемыя Христиною такому поету; о которомъ потомство судитъ совсѣмъ иначе, покажутся менѣе достойными удивленія; когда разсудишь, что и самъ Буало нѣкогда участвовалъ въ общемъ предубѣжденіи, и что онъ былъ сначала ревностнымъ почитателемъ Бенсерада. Законодатель Французскаго Парнасса послѣ уже перемѣнилъ свое мнѣніе и произнесъ надъ нимъ приговоръ свой, которой подтвержденъ и потомствомъ.
   Другой поетъ, также послѣ утратившій всю свою славу, былъ прежде въ великомъ уваженіи. Это Скюдери, которой оканчивалъ тогда свою поему Аларикъ. Сказываютъ, что Христина предлагала ему, черезъ Шевро, золотую цѣпь въ тысячу пистолей, если онъ согласится посвятить ей свое твореніе, но съ тѣмъ чтобы вымаралъ въ немъ похвалу Графу де ла Гарди, котораго паденіе было уже близкимъ: Скюдери отвѣчалъ, что если бы цѣпь сія была столь же тяжела, какъ и та, о которой упоминается въ Исторіи Инковъ, онъ и тогда не согласился бы разрушить жертвенникъ на которомъ совершалъ піитическія свои таинства. Поэма вышла въ свѣтъ съ прекраснымъ посвященіемъ Королевѣ, которая, уважая конечно благородный поступокъ Скюдери, оставила прежнее свое требованіе. Но ни великодушіе поета, ни блистательное покровительство Шведской Королевы, увлеченной предубѣжденіемъ, господствовавшимъ тогда въ самой даже Франціи, не могли спасти творенія его отъ строгаго суда Буало и отъ забвенія, которое восторжествовало надъ онымъ.
   Скарронъ также былъ въ числѣ особъ, имѣвшихъ сношенія съ Христиною. Онъ послалъ къ ней одну изъ своихъ комедій при письмѣ такого содержанія: "Въ вѣкъ Августовъ платили сію самую дань стихами и прозой покровителю авторовъ, покойному Меценату, прелюбезному и предоброму человѣку. Но сколько ни надѣлало шуму его имя, однакожъ онъ имѣетъ передъ вами одну только ту выгоду, что жилъ прежде васъ, и я готовъ прозакладывать весь малой мой на Парнассѣ участокъ, что Ваше Величество переманили бы къ себѣ всѣхъ поетовъ и заставили бы его бѣситься такъ, какъ вашъ батюшка великій Густавъ, заставилъ бы бѣситься его господина" еслибъ пришлось оспоривать у Августа право на Римскую Имперію."
   Въ числѣ ученыхъ и литераторовъ, имѣвшихъ переписку съ Христиною, или получавшихъ знаки милости ея, были еще братья Андрей и Генрихѣ Валуа; Сарро, Совѣтникъ Парижскаго Парламентѣ; Гаррисоль, авторъ поемы о подвигахъ Густава-Адольфа; Голландецъ Фридрихъ Гроновій; Менассъ Бенъ Израель, Португальскій Раввинъ, заслужившій уваженіе своимъ поведеніемъ и знаніями въ Восточной словесности. Сарро и братья Валуа получили отъ Королевы прекрасную золотую медаль, на которой была изображена Христина въ шлемѣ Минервы, взирающая на вѣтвь оливную, а съ другой стороны солнце далеко простирающее лучи свои. Наконецъ число желающихъ снискать покровительство Сѣверной Королевы и заслужить милости ея посредствомъ писемъ, посвященій, похвальныхъ рѣчей, до того увеличилось, что люди истинныхъ достоинствъ, знавшіе щедрость Христины и принимавшіе искреннее участіе въ славѣ ея, почли за нужное взять мѣры къ удержанію нескромныхъ требованій и поступковъ, показывающихъ только лесть, подлость и корыстолюбіе. Многіе изъ Шведовъ весьма ревностно уже занимались науками и словесностію. Христина умѣла цѣнить ихъ достоинства, допускала ихъ ко Двору своему и разсуждала съ ними объ ихъ сочиненіяхъ. Она почитала однакожъ за лучшее, для распространенія въ своемъ Государствѣ охоты къ полезнымъ и приятнымъ наукамъ, призвать ученыхъ и литтераторовъ изъ тѣхъ странъ, гдѣ просвѣщеніе -- по дѣйствію климата, по мѣстнымъ обстоятельствамъ и по причинѣ надежнѣйшихъ пособій -- находилось на высшей степени. Хотя выборѣ ея наиболѣе падалъ на Французовъ, однакожъ она призывала также Нѣмцовъ и Голландцевъ, и всѣ сіи люди различныхъ обычаевъ, нарѣчій и вѣроисповѣданій удивлялись, встрѣчаясь при подножіи сѣвернаго престола.
   Декартъ изъ Франціи удалился въ Голландію. Но и тамъ не могъ наслаждаться желаннымъ спокойствіемъ; онъ былъ принужденъ безпрестанно спорить съ Докторами, которые, завидуя славѣ его, разглашали, что онъ вводитъ новыя опасныя мнѣнія. Канутъ, давно имѣвшій съ Декартомъ сношенія, часто говорилъ Шведской Королевѣ о его сочиненіяхъ и талантахъ. Христина поручила ему узнать мысли Декарта о многихъ предметахъ Нравственной философіи, и особливо о высочайшемъ благѣ. На сей послѣдній вопросѣ она получила отвѣтѣ, которой оканчивался слѣдующими замѣчаніями: "Блага вещественныя и блага фортуны не зависятъ совершенно отъ насъ; а духовная заключаются въ познаніи и въ желаніи всего добраго. Но познаніе часто бываетъ свыше силъ нашихъ; потому и остается одна только воля, которою мы можемъ располагать независимо, и я незнаю, можно ли ею располагать лучше того, какъ имѣя всегда твердую и постоянную рѣшительность дѣлать въ точности все, что мы почитаемъ за лучшее, и употреблять всѣ силы ума своего къ познанію онаго. Въ етомъ одномъ заключаются всѣ добродѣтели; это одно, собственно говоря, заслуживаетъ похвалу и славу, и изъ одного сего источника проистекаетъ величайшее и самое прочное удовольствіе въ жизни. Вотъ въ чемъ, по моему мнѣнію, состоитъ верховное благо." -- Христина была весьма довольна отвѣтомъ Декарта, и скоро потомъ пригласила его къ себѣ въ Швецію. Но философѣ, котораго случившіяся въ Голландіи неприятности сдѣлали недовѣрчивымъ, писалъ къ ученому Фрейнсгейму, Королевскому библіотекарю, и прежде желалъ узнать, не могутъ ли также постигнуть его неудовольствія и въ Швеціи, за то что онъ католикъ и творецъ новой философій, удостовѣрившись же въ противномъ, онъ отправился въ путь и приѣхалъ въ Стокгольмъ въ Октябрѣ 1649 года. Нѣсколько дней спустя, написалъ онъ къ Пфальцской Принцессѣ Елисаветѣ {Елисавета была дочь Фридерика V, Курфирста Пфальцскаго и Короля Богемскаго. Она знала Латинскій и многіе новѣйшіе языки. Декартъ въ Голландіи давалъ ей уроки, и говорилъ, что сія Принцесса лучше всѣхъ понимала его систему. Елисавета всегда чувствовала къ философу глубочайшее почтеніе, и когда сдѣлалась Аббатиссою Монастыря въ Герфорденѣ, что въ Германіи, то основала тамъ Академію и постановила первымъ правиломъ, чтобы учащіеся произносили съ почтеніемъ имя Декарта и занимались его сочиненіями. Сія Принцесса скончалась въ 1680 году. Сказываютъ, что Христина завидовала тому уваженію, которое Декарть имѣлъ къ Елисаветѣ. Но самыя вѣрныя записки, съ которыми я справлялся, не говорятъ ничего о сей зависти, коей и въ самомъ дѣлѣ не можно ожидать отъ Шведской Королевы, бывшей весьма увѣренною въ превосходствѣ своихъ талантовъ и познаній. Соч.}, которая всегда брала въ немъ большое участіе: "Я имѣлъ честь видѣть Королеву только два раза, но, кажется уже довольно ее знаю, и смѣю сказать, что она имѣетъ высокія достоинства и болѣе добродѣтелей, нежели, сколько ей приписываетъ молва всеобщая. Она чрезвычайно любитъ заниматься валунами. Благородство и величіе души сіяютъ во всѣхъ дѣлахъ ея, и соединяясь съ кротостію и милостію, дѣлаютъ счастливыми тѣхъ, которые имѣютъ честь приближаться къ ея особѣ?"
   Христина ревностно упражнялась тогда въ древней словесности. Декартъ боялся, чтобъ сія склонность и заботы правленія не отвлекли ея вниманія отъ философіи, непомѣшали бы ей углубиться въ его систему и познать ея тайны. Но Королева нашла средство удовлетворить философа. Она приказала ему приходить каждой день въ пять часовъ поутру къ Себѣ въ библіотеку, и получила отъ него весьма подробное понятіе обѣ его системѣ. Важнѣйшее и главное правило Декартово испытаніе и изслѣдываніе такъ бы по ясны мъ для проницательнаго ума Христины, что она не могла не принять онаго. Ни кажется, ей менѣе нравились подробности его системы, равно какъ физическія и метафизическія его гипотезы. Она судила обѣ нихъ, какъ и всѣ люди, незараженные предразсудками; жалѣла, что человѣкѣ, показавшій свѣшу истинную дорогу, самъ отъ нее удалился. Утверждаютъ что нашедши однажды въ сочиненіяхъ сего Французскаго философа многія мысли древнихъ, она сказала ~ "древнія мечты стоятъ новыхъ!" --
   Суровой климатѣ Швеціи неблагоприятствовалъ здоровью Декарта, которой чувствовалъ вліяніе его особливо въ то время, когда должно было рано поутру ѣхать во дворецъ, находившійся на высотѣ между моремъ и большимъ озеромъ Меларскимъ и подверженный всей жестокости сѣверныхъ вѣтровъ. Въ февралѣ 1650 года у него сдѣлалось воспаленіе въ груди, сопровождаемое сильною горячкой. Королева прислала къ нему своего Доктора и велѣла имѣть обѣ немъ всевозможное попеченіе. Но надежда спасти Декарта скоро исчезла, и онъ на третій день скончался. Ясно видѣть можно, что причиною смерти его было дѣйствіе жестокаго холода и перемѣна діеты; а можетъ быть должна приписать ее и самому Декарту, которой не хотѣлъ сперва принимать лѣкарствѣ, прописанныхъ Королевскимѣ Докторомѣ, потому что этотъ Докторъ былъ Голландецъ, и что Декартъ, не могъ имѣть къ нему довѣренности. Но въ чужихъ краяхъ искали совсѣмъ другихъ причинѣ его смерти, или по незнанію мѣстныхъ обстоятельствъ, или воображая, что немилостивая судьба, съ которою философъ, долженъ былъ бороться во Франціи и Годландіи, преслѣдовала его, и на Сѣверъ. Одни думали, что Декартъ, невозмогши съ философіею своею понравиться Королевѣ, умеръ съ печали; другіе, что онѣ былъ отравленъ ядомъ по проискамъ нѣкоторыхъ суевѣрныхъ Докторовъ, которые почитали его за опаснаго еретика, и боялись чтобы онъ не отвлекъ Королевы отъ вѣры ея подданныхъ. Но ни въ историческихъ сочиненіяхъ, изданныхъ въ Швеціи, ниже въ устныхъ преданіяхъ тамошнихъ. Нѣтъ ни одной черты, сходной съ упомянутыми разсказами. Декартъ былъ всѣми вообще уважаемъ въ Стокгольмѣ; и благосклонность къ нему Королевы, хотя впрочемъ неодобрявшей нѣкоторыхъ философическихъ мыслей его, служитъ доказательствомъ, что она имѣла высокое мнѣніе о талантахъ его и достоинствѣ. Сказываютъ, что она совѣтывалась даже съ нимъ о дѣлахъ правленія, и что ему открыты были нѣкоторыя тайны Государства. Сомнительно однакожъ, чтобы Государыня, наставленная въ наукѣ царствовать Министрами, Густава-Адольфа спрашивала совѣтовъ у ученаго, едва только оставившаго свое уединеніе.
   Христина была весьма опечалена смертію Декарта, и хотѣла сдѣлать ему великолѣпные похороны; но Канутъ отсовѣтовалъ это, вѣроятно для того чтобъ не возбудить негодованія въ Лютеранскомъ духовенствѣ. Философѣ былъ весьма тихо погребенъ на кладбищѣ церкви Святаго Олая, гдѣ обыкновенно хоронили дѣтей и сиротъ безпомощныхъ. При выборѣ мѣста сего опять соображались со мнѣніемъ Канута, которой зналъ тогдашніе обычаи католиковъ, жившихъ въ странахъ протестантскихъ. Семнадцать лѣтъ спустя послѣ смерти Декарта, въ 1666 году, тѣло его перевезено въ Парижъ и положено въ церкви Св. Женевьевы. При семъ-то случаѣ одинъ офицеръ Стокгольмской гвардіи, нашедши средство открыть гробъ, вынулъ черепъ философа и подложилъ искусно другой. По смерти офицера черепъ сей переходилъ изъ рукъ въ руки, и мало по малу былъ раздѣляемъ на мѣлкія части между людьми, желавшими имѣть какой нибудь остатокъ отъ человѣка, котораго слава распространилась по всей Европѣ. По возобновленіи церкви Св. Олая въ истекшемъ столѣтіи, Густавѣ III приказалъ поставить въ ней памятникъ въ честь Декарта, препоручивъ сооруженіе онаго искусному скульптору Сергелю. Памятникъ сей представляетъ шаръ, надъ которымъ паритъ геній, снимающій съ него завѣсу.
   Говорили, неосновываясь однакожъ ни на какихъ доказательствахъ, будто Христина требовала отъ Декарта плана для Академіи, въ которой хотѣла сдѣлать его Директоромъ. Извѣстно только то, что она не препятствовала разпространенію Декартовой философской секты въ своемъ Государствѣ, и что благоприятствуя терпимости мнѣній, она сверхъ того еще ободряла Профессоровъ заниматься его ученіемъ. Въ упсальскомъ университеть составилась партія послѣдователей Декарта, и въ царствованіе Карла XI, въ концѣ семнадцатаго столѣтія, многіе Профессоры Философскаго факультета объявили себя защитниками новой системы. Послѣдователи схоластической философіи принесли о семъ жалобу правительству; но неполучили того успѣха, котораго ожидали: имъ было обѣявлено отъ имени Короля, что всѣмъ позволяется обучать по правиламъ, основаннымъ на здравомъ разсудкѣ, и слѣдовать методѣ испытанія и изслѣдованія.
   Склонность Христины къ древнимъ языкамъ и къ учености возбудила въ ней желаніе видѣть Сомеза {Иначе Сальмазія.}, которой почитался тогда самымъ ученѣйшимъ человѣкомъ въ Европѣ, и былъ Профессоромъ въ Лейденскомъ университетѣ. Она нѣсколько разъ писала къ нему, и просила его приѣхать въ Швецію. Но Сомезѣ, желая избавиться отъ столь дальняго путешествія, всегда извинялся слабымъ здоровьемъ своимъ и климатомъ Сѣвера. Наконецъ онъ согласился и прибылъ въ Стокгольмѣ въ лѣтнюю пору, 1650 года. Королева назначила ему покой въ своемъ дворцѣ, для того чтобы чаще видѣться съ нимъ и бесѣдовать, и осыпала его своими милостями. Часто сама посѣщала его, когда онѣ за болѣзнію не могъ выходить изъ комнаты. Одно изъ сихъ посѣщеній было весьма забавное, и дало поводъ при дворѣ въ разнымъ шуткамъ. Королева, пришедши однажды къ больному, застала его въ постелѣ съ книгою, которую онъ тотчасъ закрылъ, изъ уваженія къ высокой посѣтительницѣ, "Позвольте посмотрѣть" сказала Королева: "покажите мнѣ лучшія мѣста въ этой книгѣ." Сомезъ показалъ ей одно изъ лучшихъ, а Христина, просмотрѣвши, подозвала бывшую съ нею дѣвицу Спарръ, и сказала ей съ усмѣшкою: "Вотъ прекрасная набожная книга; титулѣ ея: Способѣ выскочить въ знать." -- Дѣвица Спарръ, не прочитавши трехъ строкѣ, закраснѣлась и замолчала; но Христина, громко смѣясь, велѣла ей продолжать, и забавлялась замѣшательствомъ дѣвицы. Сомезъ выздоровѣлъ и провелъ почти цѣлой годъ въ Стокгольмѣ. Королева хотѣла оставить его навсегда въ Швеціи; на онъ далъ слово попечителямъ Лейденскаго университета, и въ 1651 году туда приѣхалъ. Спустя два года, онъ умеръ, Королева писала къ его вдовѣ письмо, въ которомъ изъявляла свое сожалѣніе такимъ образомъ; "Ежели кончина великаго Сомеза огорчаетъ нынѣ всѣхъ умныхъ людей, и когда всѣ стараются васъ утѣшить; то судите, каково должно быть мое огорченіе при сей невозвратной потерѣ. Вамъ извѣстно то уваженіе, которое воздавала я его достоинствамъ; вы сами видѣли, что чувства моего сердца къ нему были столь же искренни, какъ и тѣ, которыя имѣла бы я къ моему родителю. Я только бы не хотѣла писать къ нему и возобновить увѣреніе въ моихъ чувствіяхъ, какъ печальная вѣсть о сей неожиданной смерти исторгла перо изъ рукъ моихъ и оставила мнѣ только одну возможность сожалѣть обѣ утратѣ столь любезнаго мнѣ человѣка."
   Немного спустя послѣ своего отъѣзда, Сомезъ препоручилъ въ милость Христинѣ Мишона Бурделота, которой прежде обучался Медицинѣ и имѣлъ дядю, находившагося врачемъ при особѣ Принца Конде. Бурделотъ небылъ отличный ученый, но имѣлъ много такихъ достоинствѣ, которыя нравятся при дворахъ и въ свѣтѣ, Онъ долго путешествовалъ, собралъ множество анекдотовъ и разсказывалъ ихъ съ легкостію и приятностію; прекрасно пѣлъ и игралъ на гитарѣ, Бурделотъ постарался проникнуть склонности Королевы и умѣлъ льстить ей весьма искусно. Христина пожаловала его первымъ своимъ медикомъ, осыпала милостями и допустила къ ближайшему своему обществу. Зависть и негодованіе скоро противъ него обнаружились. Они увеличились и приняли важный характеръ, когда Бурделотъ, забывъ совершенно благоразуміе и умѣренность, которыя одни только могли бы выгоды любимца сдѣлать для другихъ сносными, вовлекъ Христину въ безполезныя издержки и старался поселить въ ней отвращеніе къ ея отечеству, къ дѣламъ государственнымъ и даже къ самимъ наукамъ, увѣряя, будто ученіе вредно ея здоровью; когда онъ началѣ очернять передъ нею и Шведовъ и своихъ соотечественниковъ, и хотѣлъ удалить государственныхъ чиновниковъ, съ давняго времени бывшихъ въ довѣренности Королевы; когда, показывая оскорбительное равнодушіе къ самымъ священнымъ предметамъ, онъ подпалъ подозрѣнію въ томъ, что неимѣетъ ни правилъ, ни религіи, ни нравственности; когда, наконецъ, по прибытіи Пиментеля, Испанскаго Посланника, Бурделотъ вздумалъ за одно съ нимъ стараться о разрушеніи связей между Швеціею и Франціею. Жалобы раздались со всѣхъ сторонъ, и матерь Христины, возвратившись во Швецію, при особенномъ свиданіи представляла ей о той опасности, которой связь съ Бурделотомъ подвергала ея религію и славу. Христина мало уважила совѣты своей матери, которую почитала слишкомъ привязанною къ мѣлочамъ, и которая никогда немогла имѣть надъ нею власти. Но когда духовенство обнаружило свои расположенія, когда вельможи показали намѣреніе къ открытому мщенію, когда Французскій Дворъ началъ изъявлять жалобы чрезъ своего Министра; тогда Бурделотъ получилъ повелѣніе выѣхать изъ Швеціи. Королева снабдила его рекомендательными письмами въ Мазарину и подарила ему знатную сумму денегъ. Принцѣ Карлъ Густавъ также наградилъ его золотою цѣпью съ своимъ портретомъ въ футлярѣ, украшенномъ алмазами. По отъѣздѣ сего иностранца, Христина говорила о немъ очень равнодушно, по тому ли что хотѣла изгладить неприятное впечатлѣніе, которое произвела связь ея съ Бурделотомъ, или что платила тѣмъ дань обыкновенному непостоянству склонностей и связей придворныхъ. "Я узнала его свойства, лишь только онѣ сюда приѣхалъ," такъ говорила Христина: "но и хотѣла видѣть, какъ далеко простираться могутъ его честолюбіе и суетность". -- Получивши отъ него письмо, она даже нераспечатала его, бросила и сказала: "это пахнетъ ревенемъ!"
   Возвратившись во Францію, Бурделотъ умѣлъ вкрасться въ Мазарину и получилъ аббатство Массе, что въ Берри. Когда Христина отказалась отъ престола, онъ старался опять сдѣлаться ей близкимъ. Хотя Бурделотъ, судя по его тщеславнымъ замашкамъ, безпокойному честолюбію и неосновательнымъ правиламъ, и заслуживаетъ укоризны, однакожъ ясно можно видѣть, что зависть и злоба слишкомъ уже много обезобразили портретъ его во многихъ вышедшихъ потомъ сочиненіяхъ. Бурделотъ имѣлъ умъ гибкой и проницательной. Онъ-то убѣдилъ Гассендія писать къ Христинѣ, и познакомилъ сего Философа съ Королевою.

(Окончаніе въ слѣд. книжкѣ.)

-----

   [Катто-Кальвиль Ж.П.Г.] Об услугах, оказанных наукам и словесности шведскою королевою Христиною: [Из Mag. encycl. 1815. T.4] / [Пер. -У.] // Вестн. Европы. -- 1816. -- Ч.85, N 3. -- С.195-222.
   
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Рейтинг@Mail.ru